Степанов Александр Фёдорович : другие произведения.

Круглая дверь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  
  
 []
  
  
  Глава первая.
  
  
  
  Костик задумчиво смотрел на заросший сосновым бором склон, пытаясь сообразить, как лучше срезать путь к озеру. Он уже слегка утомился переть через черничник, от ягод во рту установился непонятный привкус, его руки и светлые джинсы были перемазаны этой самой черникой так, что мама не горюй... Впрочем, что ей горевать: "Тайд" отстирывает всё. Не вручную же в тазике, как в старину, слава Богу, двадцать первый век на дворе. Правда, появляться таким чуханом перед компанией - не очень-то, но, юмор Костика всегда выручал! Тем более - скоро вечер, а там и ночь. И кто у костра будет разглядывать, в чём там у него джинсы... Только вот успеть бы до вечера до озера добраться. Дёрнули же его черти болотные срезать этот угол! Зато чернички поел, от пуза. Не купленной на рынке и собранной неизвестно какими алканавтами с незнамо какими руками, а натуральной, кондовой... Прелесть!
  
  Костика, правда, терзали некоторые смутные сомнения - по части того, что пока он ползал, собирая щедрые в этом году дары природы, он мог малость закрутиться и уползти немного не в ту сторону... а после, соответственно, не в ту сторону и пойти, поднявшись. И, само собой, уйти. Но это - вряд ли. И никакой беды не будет особой. С одной стороны леса - шоссе, но его не слышно. С другой озеро, с третьей - дачи. С четвёртой, самой дальней, железная дорога, сейчас её слыхать, но еле-еле. Так что, если он и плутанул то, скорее всего, идёт к дачам. Это тоже не беда: возьмёт свой мотороллер и через семь минут будет на озере. Что сразу не взял, не поехал? "А, впрочем, ладно" - махнул он рукой. Не поехал - и не поехал. Зато по природе походил, размялся. Не всё же ездить, на железяках сидя. Ножками тоже надо иногда, ножками... чтобы грибок не заводился.
  
  Но всё же: склон ведёт туда или оттуда? Озеро должно быть за ним, или наоборот? Костя стоял в раздумье, напоминая самому себе какого-то Буриданова барана... или осла? Собственно, а что это за Буриданово животное и почему оно думает... и кто таков Буридан? Слышал звон, да только где вот он? Растекся мыслями по древу... Правильно его черепа костерят всё время за эту задумчивость: вот, додумался до того, что в трёх соснах заблудился... мечтатель. Так куда же стопы направлять: вверх или вниз?
  
  Впрочем, если наверх, то сверху можно осмотреться. В крайнем случае - забраться на дерево и оттуда углядеть искомое озеро... пока не стемнело. А иначе точно придётся в лесу ночевать...
  
  "Идиот!" - хлопнул он себя по лбу, почти добравшись до вершины склона. У него же есть мобильник, и дел-то всего - позвонить ребятам... Впрочем, что спросить? "Попрошу, чтобы музыку на полную врубили!" - созрело наконец решение.
  
  Костика ждал небольшой облом. Крохотный прямо. Неизвестным ему образом в трубе не оказалось ни одного номера. Ни единого. Чего не могло произойти с этой моделью в принципе. Но произошло. Суперглюк. Надо же. А в остальном - вполне нормальная, исправная труба, звони - не хочу... Костя чертыхнулся про себя и проклял все эти "кривые" номера, а заодно и привычку надеяться на память электроники, а не свою. Вот у бати память... Ночью разбуди - обо всём справку выдаст, и номер, хоть прямой, хоть кривой, и год рождения, а заодно и день, и всё досье на клиента... Теперь придётся самому что-то придумывать, чтобы разобраться и выбраться... А солнышко уже и не греет, и почти сползло к горизонту. Через полчаса - всё, день закончится... Угораздило же его!
  
  Костика не радовала ни перспектива ночёвки под открытым небом с комарами и другими лесными тварями, ни перспектива ночного блуждания по корягам, болотам, старым окопам, да и Бог ещё ведает, по чему ещё? Так что оставалась лишь одна надежда на то, что озеро и ребята всё же где-то поблизости, и оставшегося светлого времени вполне хватит, чтобы до них добраться...
  
  Ни на одну из исполинских сосен, росших на вершине холма (даже не холма скорее, а какой-то песчаной гряды в лесу) Константину забраться не удалось. Все они, как на подбор, были соснами корабельными, кондовыми, с ветвями, начинающимися не ниже, чем метрах в пяти от земли. Грустно побродив по этому шишкинскому месту, Костя всё же усмотрел некоторый просвет в кронах деревьев, даже никуда не залезая. И вроде бы в той стороне, где, по его представлениям, и должно было располагаться это несчастное озеро. И недалеко. И слава Богу! Теперь, ещё метров триста - пятьсот, и все блуждания позади. Костёр, гитара, купание, палатки, по сто граммов перед сном - или не перед сном, а перед всенощным бдением и трёпом... "И всё будет хорошо" - думал он, сбегая вниз по склону гигантскими прыжками, и ему казалось в тот момент, что вот, ещё один хороший толчок, и он взлетит, и притяжение земное над ним будет уже не властно...
  
  "Лечу!" - внезапно понял он, когда после очередного толчка вдруг увидел проносящиеся под ногами заросли малинника. "Надо же - лечу!". Он ощутил неизведанную доселе радость настоящего полета, и... с треском вломился в эти самые кусты, не удержался на ногах и, пропахав метра два юзом, прекратил своё стремительное поступательное движение. Было тихо до невероятия, и в этой тишине был явственно слышен шорох и лёгкое потрескивание потревоженных кустов.
  
  Костик лежал на животе, приходя в себя и диагностируя состояние организма. Ладони - саднит. Колено - болит. Голова - порядок. Грудь - норма... В целом, мягкая посадка. Он осторожно перевернулся на спину: нет, кажется, действительно, цел. Посмотрел в небо, проглядывающее скупыми голубыми лоскутками сквозь заслоняющую его листву, и тут же что-то влетело ему в глаз. Он с некоторым содроганием снял ЭТО и рассмотрел. Оказалось, просто ягода. Малина. Спелая, сочная. Вкусная. Крупная. А подумалось-то Бог весть что...
  
  Малины тут было видимо-невидимо - особенно если смотреть так, снизу. И вся, как на подбор, так и просится в рот. Костя сел и первым делом осмотрел колено: целое. Штанина, правда, порвалась, и сама коленка поцарапалась, но так, ерундово. "Вообще можно было чашечку разбить" - подумалось ему, при таком приземлении. Ползи потом, как Маресьев по лесу... хорошо хоть не зима. Жаль, что малиной утробу набивать некогда: идти надо, пока светло. Он стал подниматься, и в районе паха сразу же что-то отвратительно захрустело, в бедро вонзилась непонятная, колющая боль. Ой-ё-ёй!
  
  Костику смутно вспомнилась какая-то статья о переломе шейки бедра, и о том, как этот перелом имеет колоссальную вероятность становиться переломом привычным, и как с ним можно управиться только с помощью операции и имплантирования титановых штырей, и что мужики после такой операции в восьмидесяти процентах случаев становятся полными импотентами, и всё равно полуинвалидами... В общем, в голову лезли разнообразные кошмары, живо расписанные каким-то горе-хирургом, настоящим призванием которого было, скорее всего, не лечение людей, а их запугивание до полусмерти. Чтобы побыстрее к нему на стол попали, где он их до полной кондиции в два счёта доведёт.
  
  Прислушавшись к ощущениям, Костик уловил, что болит не изнутри, а снаружи. Уже легче... просто сучок какой-то впился... Но там же какая-то важная бедренная артерия должна проходить, и можно кровью истечь за три минуты! Инвалидом от этого не станешь, и импотентом тоже вряд ли... А вот трупом хладным - наверняка!
  
  "А ну его всё к чёрту!" - решил для себя Костя и встал. Боль тут же прошла, но хрустело постоянно. Он сунул руку в карман и нащупал осколки мобильника. "Всё, про связь можно забыть" - думал Костик, выгребая из джинсов то, что ещё недавно было совершенным чудом техники и вызывало зависть у всех его знакомых. Шестьсот баксов, выцыганенных у отца после получаса уговоров, пререканий, тонкой лести и несбыточных обещаний не просить больше такие суммы хотя бы месяц, довольствуясь пятихаткой рублей в день на мелкие расходы... Эх, ёлы-палы, недолго музыка играла... Теперь придётся маман трясти, и так, чтобы Главный Предок не знал и не догадался, и при этом мамке придётся наобещать с три короба... а она не отец, который со своими делами забывает, как сына и жену зовут: маманя дома сидит, ей скучно, она сына воспитывает и делает реальным челом, и свой шанс проесть ему преждевременную плешь не упустит... Плакала Костькина независимость. Горючими слезами. Тьфу, блин! Что за жизнь такая: всё вроде бы есть, а вот счастья в ней нету...
  
  Что интересно: в телефоне не осталось целой ни единой детальки. Даже сим-карта, и та треснула. "В следующий раз надо покупать в титановом корпусе" - решил Костик. Чтобы попадание пули выдерживал, не меньше. Тогда надолго хватит...
  
  Всё-таки, неужели ему удалось взлететь? Он посмотрел на трассу своего полёта и усмехнулся собственной глупости. Он попросту вылетел с какого-то обрыва, незаметного сверху, но отлично видимого отсюда. Только и всего. Что за обрыв-то хоть - откуда он тут взялся, на ровном склоне? Константин начал подниматься выше, выбираясь из высоченных, выше его роста, кустов.
  
  Обрыв был искусственным. Кто-то срыл кусок склона, так, что образовалась небольшая площадка перед стенкой, к которой было прислонено нечто вроде круглого дощатого диска от кабельной катушки, выкрашенного в зелёный цвет. И, лишь подойдя на пару шагов, Костик разглядел: это дверь. Зелёная круглая, метра полтора в диаметре дверь. И не прислонённая к стене, а явно в ней установленная. И дверью этой пользовались: площадка перед входом была утоптана, от неё вела в сторону тропинка.
  
  Немного сбоку Костя углядел теперь ещё и окна: две штуки, тоже круглые, с полукруглыми ставнями, сейчас открытыми. Похоже, в склоне был не погреб или схрон какой-то, а целое жилище. Хоббита, что ли?
  
  "Ну, козлы толкинутые, вы мне за мобилу ответите!" - подумал Костя. Понастроили в лесу фигни всякой, ролевики драные... Как они будут отвечать за мобилу и кто конкретно эти придурки, Костя на данный момент не думал. Потом разберётся. Папа не зря в ментуре дела крутит... найдут в два счёта. Обосновать бы это только как-то... да это ерунда, придумать можно. Глянуть бы сначала, чем там и кто дышит... Может быть, там у них вообще курильня опийная, так тогда с этих ребят можно хорошо состричь: что там мобильник, он же их сам на такие башли раскатает... "А если нет" - возникла мысль - "так можно сделать и курильню... и схрон героиновый, делов-то! Только бы зацепить хозяев этой землянки: кто такие! Кто владеет инфой - владеет всем! Особенно, если у тебя такой батя!".
  
  Он топтался на этой небольшой площадке перед странной круглой дверью и не мог решить: что делать? Вломиться внутрь и посмотреть что там, или двигать дальше к озеру? С одной стороны интересно всё-таки, что тут за дача земляная, но надо поспешать. Солнышко сядет - и торчи тут до утра... " А если там кто-то из этих долбодятлов заседает? Втроём-впятером? Что тогда?" - внезапно пришла ему в голову мысль Мало ли они ещё и сатанисты какие, и им срочно, буквально позарез, нужен кто-нибудь в жертву?
  
  В любом случае сейчас предъявы кидать не стоит: спугнёт, а потом ищи-свищи их... Действительно: сначала к озеру, ребят взять, а потом уже сюда... завтра даже, а за ночь какой-никакой план сработать... Но ввяжутся ли в это пацаны? Колян - тот да, может. Но вот Женька и Серега... Эти вряд ли. У них, видите ли, моральные принципы. Скорее Танька с Аленкой на это пойдут: реальные девчата, знают, что упускать в жизни удачу нельзя. Тьфу, блин, набрал друзей. Только и могут, что винцо-пивко тянуть, да песни под гитару петь-сочинять. Поэты хреновы. Блин, а ведь Серега-то - тоже этот, толкинист! Тогда при нём вообще не стоит эту тему поднимать. С Коляном перетолковать конкретно тет-на-тет, и весь привет.
  
  Казалось бы, всё было решено и всё ясно, но почему-то Костик не мог так просто взять и пойти куда собирался. Словно что-то не отпускало его от этой двери, от этого странного жилища, и он не мог сам себе объяснить, что же именно заставляет его торчать и внимательно разглядывать покрытую древней патиной витую бронзовую ручку - тоже, кстати, какую-то невообразимо древнюю. Антиквариат просто. Глядя на неё, как зачарованный, Костик помимо своей воли представлял себе, как он поворачивает её, открывает дверь и, пригнувшись, входит в коридор с чистым песчаным полом, со стенами, на которых висят какие-то древние гобелены и неярко горят древние же светильники, и пахнет дикими травами и почему-то свежесвареным кофе, и дымком ольховым тянет из зала, где горит камин, бросая жаркие огненные блики на стены, и стоят кресла-качалки с наброшенными на них мохнатыми шкурами невиданных зверей... А на камине лежат свеженабитые глиняные трубки с ароматным табаком из неведомых стран... Словно загипнотизированный родившейся только что в его голове картинкой, он протянул руку, чтобы открыть дверь. И, как только его пальцы коснулись этого теплого и древнего металла, ручка сама опустилась, и Костя увидел, что зелёная дверь открывается ему навстречу.
  
  Почему-то не было ни испуга, ни удивления, словно всё должно было произойти именно так, и никак иначе. Словно он знал об этом заранее. И возникла мысль, просто мысль, без всяких выводов и раздумий: встреча была назначена. Не было в этой мысли ничего о том, с кем встреча, ни того, с какой целью или когда она была назначена, просто мысль, и её сейчас хватало полностью.
  
  Глава вторая
  
  
  
  Когда перед Костей появился хозяин этого странного дома, мысли и эмоции вернулись в своё обычное состояние, словно и не было секунду - или вечность? - тому назад этого странного ступора, в котором явь смешивалась со сном, реальность с вымыслом, где знаешь всё точно, не зная толком ничего. Но что-то при этом в нём неуловимо изменилось, и он сам не мог понять, что именно, но изменилось. Сейчас он это лишь чувствовал, хотя ещё и не понимал полностью.
  
  Прикид у появившегося перед ним хозяина был несколько странноват: серый, до земли балахон с капюшоном, надвинутом далеко вперёд, из которого сейчас торчал кусок совершенно седой бороды и где-то там, в глубине, угадывались глаза, глядящие на Костю пристально и с интересом. Интерес, впрочем, угадывался добрый и веселый.
  
  - Добрый вечер, молодой человек! - Прозвучал из-под капюшона чуть глуховатый, но жизнерадостный голос.
  
  - Добрый вечер. - Машинально ответил Костик и тут же задумался: а стоит ли с этим неизвестно кем вообще разговор заводить? Кто он такой вообще? И не толкинист ведь, точно. Может быть, вообще маньяк ненормальный. Или - Аль-Каида какая, террораст каквказкий... Тогда он точно попал...
  
  Костику стало не то что бы страшно, просто ему стало очень-очень грустно. Если это правда - не увидит он сегодня ни палаток, ни пацанов, ни девчонок, ни озера... Вообще больше никогда ничего не увидит.
  
  Ростом незнакомец был на полголовы выше его, и от скрытой под этим странным плащом (теперь Костик видел, что это был именно плащ, а не балахон) фигуры веяло силой, и не просто физической силой, а чем-то ещё. Каким-то невероятным спокойствием и отстранённостью от всех забот и проблем, от всего, что заботит и что присуще человеку обыкновенному. И в то же время Константин был точно уверен, он ощущал, как этот человек видит и замечает всё происходящее вокруг: каждую деталь, каждый нюанс, как он внимательно и с неподдельным интересом изучает и его, Костика, и всё окружающее сразу. Было во всём этом что-то... неправильное, что ли, ненормальное... Нет, не столько ненормальное, а скорее сверхнормальное, превосходящее обычное, человеческое. И от этого осознания ему стало уже совсем неуютно.
  
  Мысли о разбитом мобильнике и о "раскрутке" хозяев этого дома-погреба на хоть что-нибудь почему-то совершенно исчезли, словно их никогда и не было. Больше всего Костика сейчас занимала мысль о том, как ловчее и резче сорваться с этого места и раствориться в ближайших кустах. А вот уж потом... Потом - действительно, подъедет сюда соответствующая бригада... И будет ему от отца премия! Во как! Он своего не упустит, он своё всегда возьмёт, он не лох какой-нибудь! И возьмёт теперь не в виде махинации околокриминального толка, а в результате действий честного гражданина, выполняющего свой... гражданский, что ли, долг. И пусть только отец его после этого назовёт лоботрясом! Константин теперь не лоботряс, а народный, можно сказать даже, национальный герой! Как Иван Сусанин!
  
  Вспомнив про И. Сусанина и судьбу его героическую, Костя помрачнел. Мысли о резком старте с места - это одно, а вот на практике оказалось - далеко не убежишь. Если у этого Бен Ладена в сутане под полой какой "Шмайсер", то через пять шагов Костя будет нашпигован свинцом по самое не хочу. И кусты малины тут не спасут. Вверх по слону бежать - тоже бред собачий, деваться-то особо и некуда... А жить так хочется!
  
  Незнакомец продолжал молча изучать Костика из глубин своего капюшона, и затянувшаяся в разговоре пауза, казалось, его нисколько не беспокоила. Даже позы не изменил. Стоит, опёршись на свой странный посох, и хоть бы хны... Кстати, а посох-то откуда? Высотой ему по плечо, деревянный, с резьбой замысловатой, да ещё с каким-то камнем в навершии. Странный посох, так и хочется сказать - сказочный. И, Костик мог поклясться, что этой штуки у этого... в капюшоне... только что не было. И он не шевелился даже. Как стоял, так и стоит, а вот на тебе, уже с посохом! Похоже, не просто маньяк или ваххабит, а ещё и ниндзя какой-нибудь... Точно каюк...
  
  - Не желает ли молодой гость пройти внутрь моего скромного жилища? - опять раздался этот глуховатый голос из глубин капюшона. Теперь Костик был уверен, что он, голос то есть, звучал несколько насмешливо, словно его хозяин прекрасно понимал, что творится в глубинах Костиковой души, и решил сыграть с ним в неведомую его жертве игру... кошки-мышки, например. Где он намерен быть только победителем.
  
  Сглотнув, Костик открыл рот, но голосовые связки не слушались, а слова не шли на ум. Постояв несколько секунд с открытой варежкой, он собравшись с силами, наконец захлопнул её и, открыв снова, сипло выдавил наконец хоть что-то:
  
  - С... удовольствием, спасибо.
  
  Хозяин, ни говоря ни слова, мелко кивнул, тряхнув своим капюшоном, развернулся и наклонился к входу. У Костика мелькнула было спасительная мысль: "Вот, сейчас он зайдёт - а я и дёрну..." - но пришлось разочароваться: старик попросту приглашал его пройти первым, немного склонившись и простерев свою узловатую длань в направлении дверного проёма. Ничего не поделаешь, надо входить. Вздохнув, Костик согнулся почти пополам и прошёл внутрь.
  
  Пол был действительно чистый и песчаный, стены, выстроенные из сосновых плах плоскостью внутрь, никакие гобелены не прикрывали. Коридора не было: была небольшая овальная комната с тремя такими же зелёными, но уже овальными, дверьми: одна - прямо, две - по бокам. Прихожая своего рода, в общем. Освещалась она парой аккумуляторных фонарей типа "летучая мышь", а совсем не древними масляными светильниками. Костя перешагнул порог и остановился, сделав пару шагов. Потолок был достаточно высоким, чтобы не бояться за голову. Пахло не кофе и не травами, пахло отчего-то озоном и вишней. Точнее - вишнёвым вареньем. "Странный запах для маньяка или террориста" - подумалось Костику. Сам маньяк-террорист как раз неспешно входил внутрь.
  
  Перешагнув порог, старик аккуратно прикрыл дверь и выпрямился, глядя своими невидимыми сейчас из-под капюшона глазами на гостя. Он стоял, похожий, наверное, на древнего инквизитора... или монаха: капюшон, полностью скрывающий лицо, руки полускрещены на животе и спрятаны в широких рукавах. Загадочный посох исчез неведомо куда. Хозяин стоял и молчал, молчал и Костик. Около минуты длилась эта странная пауза, потом старик опять кивнул: на этот раз медленно, словно слегка поклонился, и прошёл к центральной двери.
  
  Страха Костик в этот момент уже не ощущал. Почему-то пропали всякие мысли о маньяках и террористах, было просто интересно, словно попал в полузабытую сказку, в которую хотел попасть ещё в детстве, да вот дорога туда всё никак ни находилась. Как в одной старой и грустной песне: "Билетов в детство нет...". Только вот что это за сказка, и кто в ней действующие лица, этого Костик не знал пока. По идее, это самое незнание, неопределённость должны были бы его напрягать, пугать или ещё как-то нервировать - но вместо этого он ощущал сейчас только растущий интерес: а что же там, за дверью?
  
  За дверью была комната, но пол в ней был уже не песчаным, а выложенный плоским диким камнем, причём гладким и весьма неплохо подогнанным. Костик сначала решил даже, что это плитка, но это был именно дикий камень. Что-то вроде гранита.
  
  У стены стоял камин, бросая красноватые отблески горящих дров на стол и два резных кресла возле него. Качалкой из них было лишь одно, но оба они были покрыты шкурами. На столе стояло нечто вроде кофейника и пара чашек тонкого фарфора, небольшая плетеная корзинка с чем-то вроде печенья и небольшой глиняный горшочек с крышкой. Сам стол, довольно грубо сколоченный, упирался в пол исполинскими ногами, выделанными, должно быть, из небольших цельных брёвен. Довольно нелепое сочетание, отметил про себя Костик, с креслами изящной работы и с обстановкой стола, в которой всё смотрелось на гораздо более высоком уровне исполнения, чем сам этот стол. На нём впору было колоть дрова, гнуть железо или разделывать мясницким топором цельные туши... "Или трупы" - подумалось Костику и опять в нём зашевелились смутные мысли о сатанистах-толкинистах и воспоминания о сказочном Людоеде из "Кота в сапогах", которого он в детстве боялся до содрогания и ночных кошмаров. Сходство комнаты с той картинкой, которую он "увидел" перед входом в это странное жилище, отчего-то его совершенно не удивляло. Скорее он бы удивился, увидев здесь что-то иное.
  
  В комнате было и окно, как и положено этому дому, круглое. Но какой вид из него открывался, сейчас было тайной за семью печатями... то есть за двумя ставнями, которыми окно было прикрыто снаружи. На подоконнике окна лежали в живописном беспорядке пожелтевшие рукописи, курительная трубка, полупрозрачный камень, прихотливо изогнутый корень, стояло чучело сокола... и ещё масса всякого хлама, имеющего обыкновение скапливаться на подоконниках в домах, где не властвует над вещами женская рука, а поддержание порядка пущено на самотёк жильцом-холостяком. Сам оконный проём, хотя и закрытый снаружи ставнями, был освещён непонятно откуда мягким, рассеянным светом, напоминающим свет дневной лампы. В самой же комнате царила загадочная полумгла, разгоняемая только светом от камина. Сам камин тёмной горой возвышался у стены и огонь в топке освещал только стол и кресла.
  
  Хозяин, когда вошёл Костик, словно растворился в сумерках комнаты, тихо и незаметно. Пока Костя осматривал помещение, где оказался, старик совершенно не напоминал о себе, словно его здесь и не было. Но вот, наконец раздался его приглушённый, а в этой комнате ещё и совершенно загадочный голос.
  
  - Присаживайтесь, молодой человек. Признаться, я очень рад Вашему визиту. Присаживайтесь, не стесняйтесь.
  
  Голос старика раздавался словно бы ниоткуда. Но, может быть, в этом была повинна акустика подземного жилища? Приглядевшись, Константин обнаружил хозяина уже сидящим в кресле, и мог бы поклясться, что секунду назад его там ещё не было! Но сейчас он был там: сидел на прямом, похожем на трон кресле и, спокойно положив руки на колени, наблюдал за ним из-под своего капюшона. Старый сыч.
  
  Свободным оставалось только кресло-качалка, и Костику ничего не оставалось делать, как пройти к столу и сесть именно в него. Сразу же обнаружилось неудобство данного вида мебели именно за столом: и низковато, и всё как-то не с руки... в общем, он начал ощущать себя несколько по-идиотски.
  
  - Прошу прощения, молодой человек, за... гм, некоторое несоответствие мебели... Ничего другого у меня сейчас нет. Впрочем, если Вам неудобно в этом кресле, то я могу с Вами поменяться местом. - Голос старика звучал опять словно ниоткуда.
  
  - Нет, что Вы... Спасибо, я так... - Больше сказать Костику было нечего, он сам себе поразился, как он смог решиться пискнуть хотя бы это. Всё вокруг было странно и нелепо, всё сейчас было до ужаса ненастоящим и казалось зыбким, как сон. И в то же время всё было реальным, реальнее некуда: пол твёрдым, кресло раскачивающимся, от камина шло тепло, кофейник исторгал явственный аромат свежего кофе. Во всём этом, если брать явления по отдельности, не было ничего сверхъестественного или ненастоящего, а вот поди же ты: всё вместе как раз казалось сном.
  
  Костик, угнездившись, наконец, в своём кресле, молчал, не зная, что сказать и только тупо и затравленно озирался по сторонам. Опять повисла и начала затягиваться пауза, в которой никто из двоих не ждал реплики от собеседника. Старик, похоже, прекрасно ощущал, каково сейчас Костику, и просто молчал, не то обдумывая, что сказать, не то попросту не желая некоторое время нарушать тишину. Костик не мог ни сформулировать хоть бы какой-нибудь вопрос, ни тем более решиться его задать. Хотя вопросов в его голове роилось множество: а как вас зовут? А почему у Вас такой странный дом? А кто его строил? А почему Вы так одеты? А где посох? А что в горшочке? И, в конце концов: кто вы такой, чёрт Вас побери? И что со мной теперь будет?
  
  Паузу закончил хозяин. Он, не вставая с места протянул руки, вдруг показавшиеся Костику неимоверно длинными, и начал хозяйничать ими на столе, наливая в чашки кофе, передвигая предметы, чем-то позвякивая и постукивая... и в итоге через минуту всё стояло на своих новых местах: и кофе, и печенье, и невесть откуда взявшаяся сахарница, и ложечки, изящные ложечки специально для кофе, золотисто поблескивающие в полумраке комнаты. Костик опять мог поклясться, что на столе только что не было многого из того, что сейчас было. Этот странный старик словно бы доставал предметы из воздуха! Или всё-таки он передвинул на новые места то, что не было замечено сразу? Бог его знает... Иллюзион какой-то.
  
  Так же, в полном молчании, они положили сахар и размешали - старик совершенно бесшумно, а Костик слегка позвякивая ложечкой. В горшочке оказалось варенье, но не вишнёвое, как думал поначалу Костик, исходя из уловленного им на входе запаха, а сливовое. Оказалось, что оно очень хорошо сочетается как раз с кофе и этим печеньем, причём печенье было явно не покупное, оно было домашним, и такого ему ещё не доводилось пробовать. А кофе был просто превосходен: свежесваренный, отличный натуральный кофе. Костик, сделав первый же глоток понял, что зря положил в него сахар: точнее, так много сахара. Надо было чуть-чуть, пол-ложечки, как это сделал старик, и тогда его вкус был бы совершенно идеальным. Но, что сделано, то сделано, размешанный сахар обратно не вытащишь. Придётся пить так, как есть, деваться некуда.
  
  - Как Вам кофе? - спокойно произнесённая хозяином фраза почему-то заставила Костика вздрогнуть и уронить ложечку, настолько неожиданно она прозвучала в этой тишине, к которой он уже привык.
  
  - А? Что? А, кофе... Очень хороший. Это какой сорт? - сказал Костя первое, что пришло в голову после секундного испуга.
  
  - Честно сказать, не знаю, да и не разбираюсь я в сортах кофе. Какой у меня был, такой и сварил. Но ведь удался, правда?
  
  Костик только кивнул молча, и его собеседник продолжил свой монолог:
  
  - Я, знаете ли, люблю эксперименты, в том числе и с кофе. Никогда им не занимался, а вот тут решил попробовать: получится сварить настоящий или нет? Вот... взял, значит, и сварил. А одному его пить как-то... В общем, в одиночку не оценишь так, как нужно. Понимаете, молодой человек, пить кофе - я имею в виду настоящий кофе - это не столько потребление продукта, сколько, скажем так, гедонический процесс. А для таких вот, гедонических процессов, почти всегда необходимо общество кого-то, лучше всего - такого же старого и отъявленного гедониста, каким являюсь я...
  
  "Господи - подумал Костик - что же это за изворотень старый меня к себе в подземелье затащил? О чём только не слышал - не читал, а вот ещё что-то - гедонизм какой-то! Только при чём здесь кофе?".
  
  - Я вижу, вам незнакомо значение этого слова? Ну, полноте, не стоит так пугаться! Гедонизм, молодой человек, это всего лишь школа наслаждения жизнью... и всеми её проявлениями. Когда человек получает удовольствие от всего, что его окружает, причём получает не абы как, а осознанно и в максимально возможной мере, в какой он может его получить. То есть - полностью!
  
  Сейчас старик был похож больше на какого-то лектора... или преподавателя, и оказалось внезапно, что он жутко интеллигентен, если судить по его речи. Костик начал успокаиваться: не террорист, похоже он, а и правда - старый, безобидный извращенец. Или просто какой-нибудь спятивший от непосильных мозговых трудов философ, ищущий в тишине лесной покоя и отдохновения. Устроил тут балаган, старый чёрт... Костик опять вспомнил о мобильнике - и подумал о том, что у этого, скорее всего, гомика, бабло должно водиться: пусть не немеряно, но приподняться хватит...
  
  - Но, понимаете ли, молодой человек, для полного счастья нам всегда необходима ещё одна составляющая: элемент внезапности, непредсказуемости... везение и удача, так сказать. Счастье, являющееся конечной целью процесса получения удовольствия, и вершиной этого процесса! - так вот, счастье, настоящее счастье, не может быть запрограммированным, спланированным заранее во всех деталях и подробностях! Иначе это уже не счастье, а чёрт-те что!
  
  Так, понимаете, мне сегодня, когда я начал догадываться, что кофе удался, потребовался собеседник: чтобы полностью насладиться этим вот скромным моим триумфом, маленькой победой в войне с этой вот кофеваркой... Я, значит, решил: нужно попробовать, и если собеседник найдётся до того, как кофе остынет, то именно это и будет полное счастье!
  
  "Будет тебе полное счастье, старая задница!" - Уже гораздо смелее подумалось Костику.
  
  - Я накрыл стол на две - заметьте, именно на две персоны! - и решил выйти на улицу, походить хотя бы пять минут возле своего, так сказать, жилища. Вдруг кто-нибудь да встретится? И, представьте себе, стоило только мне открыть дверь, а на пороге - Вы! Признаться, так мне никогда ещё не везло, и тем более, что я замечаю в Вас: Вы тоже знаток и ценитель кофе, особенно с этим вот сливовым вареньем. Как Вам печенье, между прочим?
  
  Костик подумал о том, что этот старикан мог выделывать своими руками до и при изготовлении этого печенья, и ощутил себя дурно. Да и что вообще может оказаться и в печенье, и в варенье? Нет, тут дед одним лаве не обойдётся. Грохнуть его, козла старого, а халупу его спалить к чёртовой матери!
  
  Впрочем, грубить он пока не собирался, как-то не очень уверенно себя ощущая. Но и нахваливать не хотелось, и поддакивать тоже. Поэтому Костик ограничился неопределённым мычанием: тем более, что рот у него был набит. Хозяин, удовлетворившись по-видимому, таким ответом, продолжил свою тираду.
  
  - Как Вы могли уже заметить, молодой человек, я живу здесь скромно... и одиноко. Гостей у меня никогда не бывает. Вы, если хотите знать, первый за всю историю. Ну, это если не считать разных лесных жителей, у меня тут частенько лиса захаживает...
  
  Он замолчал, делая маленький глоток и смакуя свой несчастный кофе. Глядя на этот, в общем-то, безобидный жест, Костик опять внутренне содрогнулся: рука с чашкой словно бы исчезли из этого мира, растворяясь во тьме капюшона, который старикан почему-то упорно не снимал. "Что у него с лицом?" - подумалось Костику. Не зря же он так прячет своё лицо. Обезображено? Или не хочет, чтобы его видели? Если второе - то, похоже, есть надежда выйти отсюда: если бы дед его хотел бы грохнуть, то лица бы он не прятал.
  
  И всё же - нехорошая история творится. Непонятная. Интересная, но неприятная. А может быть, он сектант какой? Действительно, типа сатаниста? И сейчас его, Костика, охмуряет помаленьку? Или, реально, в кофе что-то подмешано, и быть ему, Костику, зомби для неизвестных ему, но известных старикану целей? В этой норе, в этом подземелье до скончания веков? Надо бы нарезать отсюда, пока...
  
  Все эти мысли пронеслись в голове молодого человека со сверхсветовой скоростью, и внезапно Костик ощутил, как замедлилось время. Действительно: языки пламени в камине почти не шевелились, напоминая больше фотографию, чем живой огонь, старик вообще сидел неподвижно, как истукан, и лишь мысль Константина работала, как ему казалось, с бешеной скоростью. "Время!" - понял он, и в этом одном слове внезапно оказалось заключено так много: и то, что время вокруг замедлилось для всех, а для него - наоборот, ускорилось, и то, что настала пора действовать, и то, что времени ему сейчас хватит на всё - и то, что такие шутки со временем не вечны и непостоянны - и в его запасе времени ровно столько, сколько необходимо для....
  
  
  
  Глава третья
  
  
  
  Не позволив себе ни додумать нахлынувшее, ни заморачиваться на что-либо ещё, Костик выскочил из кресла-качалки, которое при этом даже не качнулось, пока он вставал - хотя должно было! - и стремительным, спринтерским рывком оказался у двери. Начав её открывать, он ужаснулся: дверь поддавалась с таким трудом, словно её держали с той стороны... или работали какие-то скрытые пружины.
  
  "Инерция!" - пронеслось у него в голове. Правильно: инерция и воздух. При такой скорости, с какой он сейчас действует, все предметы будут казаться тяжелыми и неподдающимися. Всё, что он захочет сдвинуть с места, будет тормозиться собственной массой, а дверь тормозится сейчас ещё и воздухом: она же открывается со скоростью километров шестьдесят-восемьдесят в час, не меньше...
  
  Наконец Костя оказался в прихожей. Ещё одно усилие, и он будет уже на свободе! Внешняя дверь оказалась значительно тяжелее предыдущей, но и она понемногу начала приоткрываться. "Да, блин, при таких скоростях нужно быть Терминатором!" - подумалось Костику. Действительно, силёнок ощутимо не хватало. Даже при собственных движениях руки и ноги, стоило только ими двинуть, оказывались словно свинцовыми, сказывалось это проклятое ускорение. Силы ощутимо таяли, и когда дверь была приоткрыта настолько, что можно было уже в неё проскользнуть, этих самых сил уже почти не оставалось. "Далеко ли я убегу?" - подумалось Костику. - "Да ладно, хоть сколько-то, лишь бы подальше"...
  
  Дневной свет снаружи ослепил его, и Костя шагнул из дверного проёма в этот самый свет, как слепой: всё казалось, состояло из одного света, глаза, привыкшие к внутреннему сумраку, не могли различить ничего. "Чёрт, солнце же село!" - подумал он и понял: нет, ЗДЕСЬ - не село. Или... У него всплыла смутная надежда на то, что это его зрение на таких скоростях выкидывает такие странные штучки, воспринимая...
  
  Он уже бежал вниз по склону - практически вслепую, еле-еле переставляя свои чугунные ноги и ничего не различая в этом сиянии, резавшем глаза так, что наворачивались слёзы. Он знал, что несётся сейчас - для наблюдателя со стороны - быстрее автомобиля на трассе, но самому ему казалось, что его непослушное тело еле-еле тащится по этому снегу. Стоп! Почему - снегу? И почему так холодно: воздух попросту режет голую кожу морозом, как ножом? Что же это творится такое? Глаза, уже привыкающие к этому свету, начали различать деревья: чёрные на белом, проносящиеся мимо него со скоростью курьерского поезда, склон - белый, солнце - стоящее в зените и заливающее заснеженный лес ослепительным сиянием... Что-то не так, что-то настолько не так, что мурашки по коже, и даже не от холода...
  
  Время начало притормаживать, входя в свой нормальный ритм, и двигаться стало легче. После перенесённых усилий Костик ощутил, как тело превращалось из свинцово-чугунного в подобие воздушно-эфирного, невесомого - будто бы он сейчас взлетит. При этом его скорость падала, деревья начали вырисовываться более чётко, снег под ногами начал хрустеть, сначала почти неощутимо, затем всё более и более явственно. В конце концов, Костик остановился, оказавшись в этом самом снегу по колено.
  
  Бег закончился. Навалились боль и усталость. Болели колени, ступни, плечи, локти, шея - всё, чем он имел несчастье шевелить во время своего рывка. Болели так, словно их полдня подряд охаживали здоровущим молотком здоровущие кузнецы в кузне на наковальне. "Придёт же в голову такое сравненьице!" - сквозь боль улыбнулся своим мыслям Костик. Ноги уже не держали, и он сел в снег, глядя прямо перед собой. Перед ним расстилалось озеро, куда он так хотел попасть сегодня (или уже не сегодня?) но только замёрзшее, заснеженное и совершенно безлюдное. Солнце заливало его своим белым светом, стояла оглушительная тишина, словно он оглох. А может быть, правда, оглох после таких перегрузок? Приподняв неслушающиеся руки, Костик хлопнул в ладоши. Да нет, не оглох. Просто тихо. И что теперь делать?
  
  Он же замерзнет здесь. Сил нет вообще. И людей нет. И что такое произошло, к чёртовой матери? Как это вообще произошло? Может быть, глюки? Вспомнилось о кофе, и о мыслях о том, что туда что-то подмешано. Может быть. Может быть. Хочется спать. Хочется лечь. Но нельзя. Смерть. От холода. Нужно встать и идти. Но всё равно. Не дойдёшь. Какая разница теперь, где замерзать? Так же было на леднике. Тогда почти все замёрзли...
  
  В сознании всплыла картина: бескрайний ледник, на котором лежат замёрзшие воины: в кольчугах, панцирях, шлемах, с мечами и луками... Их оружие и доспехи блестят в лучах равнодушного солнца, бессмысленно висящего над замерзшей армией, не дошедшей... Куда? Куда они тогда шли? И откуда? Выжили лишь немногие, относительно немногие, и они идут дальше. А он не идёт, он висит над своим телом, лежащим среди других таких же тел. Его поход закончен после этой ночёвки...
  
  Костик повернул голову и посмотрел назад, откуда он пришёл... прибежал... Нет, скорее - прилетел. Его следы, спускающиеся по склону вниз, были на удивление неглубоки: так, небольшие ямки в рыхлом снегу. И чем дальше они поднимались вверх, тем дальше один след был от другого. Он действительно летел, лишь чуть-чуть касаясь ногами снега через каждые пятнадцать-двадцать метров. Что делается на таких скоростях... Это же и по воде так можно бегать... А теперь он сидит в этом снегу в уже совершенно мокрых джинсах, изляпаных черникой и готовится к замерзанию... заморозке... и жизнь прошла. А что он в ней сделал? Хорошего? Кому? Да ничего, пожалуй. А плохого? Да тоже никому и ничего. Когда-то, ещё не так давно, года три-четыре назад, жить было хорошо, он просто жил... А потом нужно было становиться каким-то, и он выбрал свой стиль... Хотя какой он его? Быть, как отец... А оно ему нужно вообще? Или нужно другое?
  
  Нет, красиво жить хочется... хотелось. Но за эту будущую красивую жизнь он отдал, пожалуй, слишком много. И не смог бы он жить так, как живёт отец. Он старался стать таким же: деловым, беспощадным и самолюбивым, способным спокойно наступить на любого, если это выгодно, но смог бы он действительно стать таким же слоноволком? А ведь он, Костик, не волк. И не волчонок. А пытался ... Отморозком быть. А сам бегал на озеро под гитару песни петь, и там ему было по-настоящему хорошо. Именно с теми самыми Женькой и Серёгой, которых он в последнее время так презирал... По лесу один бродил временами, не задумываясь над жизнью, а просто любуясь, и тоже было хорошо. Как в ещё недалёком детстве. Может быть, он и сын своего отца, но почему он должен быть таким же? Кто и когда это сказал?
  
  Костик сидел, опустив голову и переживая разом всё, что на него навалилось: и близкую смерть от усталости и холода, и неправильно прожитую жизнь, и невозможность теперь что-то исправить - блин, до чего обидно замёрзнуть отморозком несостоявшимся под солнышком зимним средь белого дня... Во фигня!
  
  Его сейчас отчего-то совершенно не интересовало, как он умудрился попасть в зиму прямиком из лета. Ничего более удивительного с ним в жизни не происходило - но как раз именно это, удивительное, не интересовало его. Гораздо более важным Костику казалось осмысление прожитой жизни и... покаяние, что ли? Как это назвать? Собственно, перед кем каяться? Разве что перед самим собой? В Бога он не верил, людям не доверял, а вот теперь, когда что-то такое вдруг стало необходимостью, он и не знал, как и что. Собственно - что? Что делать-то нужно? Скоро он замёрзнет, и поделом ему. Раньше люди перед смертью молитву читали, он же не знал никаких молитв, но отчего-то ощущал потребность в чём-то подобном. И это что-то было для него сейчас совершенно недосягаемым: это нужно было сделать правильно, а он не знал, как это делается вообще.
  
  Волна бессилия захватила его сознание - и вслед за бессилием накатила волна злости, но не на людей и окружающий мир, к чему он привык за несколько последних лет, а на самого себя. Надо же! Он себя считал взрослым и страшным... для кого? А сам даже помереть достойно не может. Герой! Нет, он это так не оставит! Он научится! И не только достойно умирать, а ещё и жить, и помогать жить другим, и жить радостно, счастливо, так, чтобы жить для всех, а не только для себя! Кто сказал, что он здесь должен замёрзнуть? Мальчик устал! Да к чёртовой матери! Ручки-ножки драгоценные болят? Ой-ёй-ёй, кааакой ужас! Он так просто не сдастся этой костлявой старухе! Он будет жить, и жить теперь не так, как прежде!
  
  Злость внезапно схлынула, словно смытая каким-то внутренним светом, и в душе у Костика теперь светило такое же солнце, как и вокруг него. Стало легко и радостно, а от усталости и боли не осталось ничего. Внезапно он понял, что мороза на самом деле вокруг него нет: температура на самом деле была что-то около нуля, и ещё чуть-чуть, и снег начнёт таять, солнце не было зимним, нет! Оно было мартовским солнцем: он попал не в зиму, а в самое начало весны. Его весны - почему-то так подумалось, весны его нового мира.
  
  Костик встал, ощутив потребность в движении. Расселся! Замерзать собрался! Он представил себе себя со стороны, каким он выглядел только что, и ему стало смешно. Он легко и свободно рассмеялся, и вместе со смехом ушло всё то, что делало его таким серьёзным. Как будто уполз невидимый спрут, державший до сих пор всю его сущность в своих щупальцах. Это было настолько здорово: вдруг ощутить себя самим собой, а не какой-то живой куклой неизвестно в чьих руках. Это была Свобода! Теперь он знал, что сделает: он вернётся по своим следам обратно, и спокойно, нормально, поговорит с этим странным старичком, попьёт с ним кофе, извинится за то, что убежал и узнает, наконец, что же такое творится: может быть, ему действительно повезло и он попал в самую настоящую сказку? Ну, может быть, пускай не в сказку, но всё равно в приключение!
  
  Путь обратно оказался гораздо труднее пути туда. Снега в лесу было - упаси Боже! - в самых мелких местах по колено, а в основном по пояс. Временами, выбиваясь из сил, Костик ложился на живот и ужом полз вперёд. А как иначе продвигаться, когда местами в этой рыхлой белой массе можно утонуть с головой? Одежда была мокрой насквозь, от него валил пар, снова начала наползать усталость, и примерно через двести метров пути Костик начал понимать: его сил может оказаться недостаточно. Тем более, что он не очень-то представлял себе, сколько ему ещё вот так ползти. И следы вели в горку, и снег становился всё глубже и глубже, всё рыхлее...
  
  "Авантюра это" - устало подумал Костик. Ввязался же... Но он всё равно доберётся! Главное, не думать о бесконечности этого пути. О бесконечности снега и зимы. О бесконечности времени. Всё кончается, кончится и это. Главное, не думать об этом, а продвигаться. Каждый метр даётся с трудом, но даётся, и он приближается к цели.
  
  Начались какие-то кусты. Снег лежал на них поверху и, попав в это место, Костик ощутил себя в некоем подобии силков: здесь уже невозможно было ни встать и идти, ни лечь и ползти. Только барахтаться, проклиная всё на свете. В конце концов, он приспособился, вытоптав под собой площадку и начав продвигаться вперёд, приминая впереди стоящую преграду. Пусть не так быстро, как ползком, но хоть посуше. И ещё его радовало, что это были не просто кусты, а густой малинник. Скорее всего тот, в который он влетел летом... Кстати, когда это было? Если ориентироваться по солнцу и погоде, конец марта, он тут грохнулся в июле, значит... Месяцев восемь прошло? А по его ощущениям относительно всех событий его, личного "сегодня" - ну, час-полтора максимум. А то и меньше.
  
  "Стоп, стоп, стоп!" - мысленно закричал он сам себе. Может быть, не восемь месяцев? А восемь месяцев и восемь лет? Или восемьдесят? Или восемьсот? Если время выкидывает такие коленца, то можно ожидать всего. И как он, скажите, пожалуйста, может что-то сказать точно? Да никак. Был такой чудак - Рип Ван Винкль, и пошёл он в лес гулять зачем-то. Там ему эльфы голову заморочили, и вернулся он домой через сто лет. Костик где-то мимоходом слышал или читал эту историю, и ничего более точного о ней вспомнить не мог. Костик механически утаптывал перед собой путь, а в голове крутилось только это странное имя: Рип Ван Винкль. Голландец, что ли? Да плевать! Рип Ван Винкль, Рип Ван Винкль, Рип Ван Винкль... Был такой чудак... Это же стихи ползут!
  
  В голове Костика начал сам собой складываться стишок, и стало уже не страшно и трудно, стало смешно в первую очередь, а потом уже всё остальное. Теперь он ломал и гнул эти кусты так, по ходу дела, а сам был занят сложением стиха про Рип Ван Винкля.
  
  
  
  Был такой чудак - Ван Винкль.
  
  И решил он погулять.
  
  Но не знал чудак Ван Винкль
  
  Сколько будет пропадать.
  
  
  
  Взял вина с собой бутылку,
  
  Тёмной ночью в лес пошёл.
  
  И под нос себе бубнилку
  
  По дороге он завёл.
  
  
  
  О делах бубнил, о девках,
  
  Что обидели его.
  
  И по всем сосновым веткам
  
  Заезжал он головой.
  
  
  
  В голове его звенело -
  
  Но он гордо шёл вперёд.
  
  И в лесу уже стемнело -
  
  Чёрт дороги не найдёт!
  
  
  
  Но голландец он серьёзный:
  
  Не сдаётся, лишь бубнит.
  
  Сам с собою ночью поздней
  
  О проблемах говорит!
  
  
  
  Вдруг он свет во тьме заметил:
  
  На поляне - хоровод!
  
  Это Винкль эльфов встретил -
  
  Удивительный народ!
  
  
  
  И, забыв о грустных мыслях,
  
  До утра он танцевал
  
  Пил вино, и в танцах быстрых
  
  Он эльфиек обнимал.
  
  
  
  Пролетела ночь, как песня.
  
  Но - рассвет, пора домой!
  
  Перед ним его деревня -
  
  Непорядок с головой!
  
  
  
  Дом его зарос бурьяном,
  
  Непривычно всё вокруг...
  
  Вся деревня стала странной,
  
  Поменялась как-то вдруг!
  
  
  
  Он найти знакомых хочет -
  
  Нет знакомых никого.
  
  Понял Винкль: этой ночью
  
  Одурачили его!
  
  
  
  И за танцы в странном свете
  
  Он отдал сто лет земных...
  
  Стариками стали дети,
  
  Потерял он всех родных.
  
  
  
  Рип Ван Винкль горько плачет,
  
  Только горю не помочь...
  
  Такова расплата, значит,
  
  За чудесную ту ночь.
  
  
  
  (С) - Шаман.
  
  
  
  Костик сам удивился тому, что получилось, и сразу же захотелось эти стишки записать, сохранить... Больше всего его сейчас заботило даже не то, сколько он прошёл, насколько замёрз и устал, и сколько ещё осталось. Всё это оказалось совершенно побоку по сравнению с желанием добраться до бумаги и карандаша, ручки - чего угодно, чем можно писать. Это должно было быть в доме с круглой дверью, и теперь он ломился к нему, как танк сквозь эти несчастные кусты, чтобы записать то, что сейчас родилось в нём как бы само собой. Это были его первые в жизни стихи, и оказалось, что они для него дороже всего на свете... По крайней мере, Костик именно так сейчас ощущал их на шкале своих ценностей. Положительно, эта шкала здорово изменилась!
  
  Внезапно кусты закончились, и буквально в пятнадцати метрах перед собой Костик увидел заветную зелёную дверь. Сейчас, на фоне белого снега, она показалась ему особенно зелёной.
  
  Глава четвёртая.
  
  
  
  Внутри жилища Костика ждало разочарование: всё было тёмно, холодно и безлюдно. Так же висели лампы в прихожей, так же стоял стол и кресла, но только лампы не горели и не включались, а на столе было чисто убрано. Камин тоже был холоден и, судя по всему, давно не топлен. Для того чтобы хоть что-то видеть, Костику пришлось снова выбираться наружу и, утопая в сугробах, раскапывать и открывать ставни, которые изрядно засыпало за зиму.
  
  Потом огорчение Костика усилилось: дров возле камина было предостаточно, но он нигде не смог найти спичек или зажигалки. Внутри было теплее, чем снаружи, к тому же удалось найти нечто вроде огромного пледа грубой шерсти, и ещё Костик накинул на себя шкуру с кресла. Переобуться было не во что, и мокрые ноги отчаянно мёрзли. Воду Костик тоже нашёл, в одном из углов каминной оказалась здоровущая деревянная бочка, полная воды которая, слава Богу, не замёрзла. Но вот как теперь эту воду превратить в кипяток, было совершенно неясно.
  
  На каминной полке Костик нашёл ту самую банку с вареньем и корзинку с печеньем. Ну, хоть что-то... Но более всего хотелось сейчас огня: горящего и горячего, источающего и излучающего живительное тепло, которое согреет замёрзшее и уставшее тело и высушит промокшую одежду. Костика уже начинал бить озноб, даже под шкурой и пледом. Видимо, организму сейчас не хватало собственных резервов, и теперь был жизненно необходим обогрев извне. Но только вот спичек не было, а добывать огонь трением Костик не умел.
  
  Единственным способом получить хотя бы немного тепла оказалось встать возле окна, в которое сейчас падали лучи начавшего склоняться к горизонту солнца. Нельзя было сказать, что от этого стало намного теплее, но что-то всегда лучше, чем ничего. Костик стоял возле окна, сотрясаясь всем телом, лязгая зубами и стараясь захватить как можно больше этих драгоценных солнечных лучей, несущих тепло, которого было всё-таки катастрофически мало.
  
  Само по себе это занятие не требовало особого напряжения внимания, и от нечего делать он изучал те предметы, которые лежали на подоконнике. Собственно, на нём ничего не изменилось: те же пожелтевшие рукописи, та же трубка, корень, чучело, этот странный полупрозрачный камень яйцевидной формы и размером со здоровый кулак и прочая мелочь, которая, похоже, скапливалась здесь годами. Гвозди, потемневшие от старости монеты, разноцветные куски проводков, большое увеличительное стекло поблёскивало из-под этой пёстрой кучи хлама. Костик взял его и протёр от покрывавшей пыли. Да, здоровущее... Интересно, от чего? От телескопа? Или от какого-нибудь проектора?
  
  Когда Костик был ещё маленький - лет пять или шесть ему тогда было, он ходил в обычный детский сад, а отец ещё не был тогда "крутым", и всё у них было, как и у остальных людей. Так вот, тогда он с пацанами из своей группы раскурочил какой-то проектор, за что им изрядно влетело от воспитательницы. И в нём как раз и были вот такие вот стёкла. Все стёкла потом были найдены и поставлены на место, кроме одного. Его нашли позже: оно закатилось за шкаф, и нашла его не воспитательница, а Костик. И утащил на улицу, а там зарыл глубоко-глубоко в песочнице. И когда они выходили на прогулку, он откапывал эту "увеличилку", и троица малолетних заговорщиков и почти пиратов любовалась в укромных уголках через своё сокровище на листья, червей, на всё, что попадалось и казалось заслуживающим внимания. И даже, в солнечные дни, выжигали по дереву...
  
  Выжигали по дереву... Костика внезапно осенило: сейчас у него в руках было именно то, что ему более сего нужно! Именно это стекло подарит ему огонь! Без спичек и зажигалки! Нужно только найти что-нибудь, что легко может загореться. По тем, ещё детсадовским опытам, он помнил: зажечь даже сухую деревяшку при помощи стекла не удавалось. Нужно что-то, что может тлеть, чтобы это потом раздуть. Вата, тряпка, сухой мох или сено...
  
  Положив стекло на подоконник, Костик сбросил с себя плед и шкуру и начал лихорадочно метаться по комнате, пытаясь найти что-нибудь подходящее. Как назло, ничего не было. Он был уже согласен подпалить хоть собственные джинсы, но они были хоть выжимай, и никак не могли служить растопкой именно по этой причине. Костик выскочил в прихожую, распахнул дверь, ведущую во вторую комнату. Здесь у деда была спальня, но никакого тряпья в ней не было. На грубом деревянном лежаке была лишь пара овечьих шкур, зато на чём-то вроде тумбочки оказалась газета. Какая-то простенькая, из тех, что бесплатно раздают на перекрёстках. И вот именно это сейчас было настоящим сокровищем.
  
  Вернувшись в гостиную, Костик глухо простонал. Солнце, пару минут назад вовсю светившее в окно, успело предательским образом скрыться. И теперь, чтобы использовать его лучи для добычи огня, необходимо было выйти на улицу. Схватив стекло и зажав в руке бесценную сейчас газету, Костик уже было открыл дверь, но тут его осенило.
  
  Хорошо: он сумеет поджечь бумагу и соорудит из газеты факел. Но пока он придёт с ним обратно, пока сложит в камине дрова, факел сгорит! И растапливать камин будет нечем. Чёрт побери, он чуть было не лопухнулся самым позорным образом!
  
   Дрова были, и под рукой, но вот спешить теперь совершенно не стоило. Стараясь не думать о том, что солнце вот-вот скроется за деревьями, Костик аккуратно сложил несколько сухих поленьев в камине, нашёл нож и настрогал тонких лучин. Потом, немного подумав, настрогал еще: на всякий случай, на вторую попытку. И, сложив растопку так, как нужно, чтобы всё было готово разгореться сразу, отправился на улицу добывать огонь.
  
  Он успел вовремя: солнышко ощутимо склонилось от полуденной точки, и уже через несколько минут должно было скрыться за кронами сосен. "Главное - не уронить газету в снег!" - именно это сейчас было основной задачей. Костик, выбравшись по склону повыше, старательно направлял фокусную точку на скрученную жгутом бумагу. Его трясло от холода, и огненная точка тоже дрожала, не в силах остановиться на одном месте. Ничего не получалось, а времени оставалось так мало! Костик несколько раз глубоко вздохнул, заставляя себя успокоиться, и повторил попытку. Как ни странно, тряска прекратилась, и от почерневшего пятнышка драгоценной дешёвой бумаги пошёл лёгкий дымок. Стараясь не спугнуть удачу, он не торопясь, расширял это пятно, пока дым не повалил гуще. Интересно, раздувать уже можно или ещё нет? Сейчас Костик не мог видеть, тлела ли бумага - в глазах плясали огненные точки от солнечного пятна, на которое он смотрел до этого. Осторожно подув в газету, Костик увидел, что дым повалил гуще. Кажется, всё в порядке!
  
  Огонь вспыхнул, когда голова Костика уже шла кругом от непрерывного дутья. И, подобно олимпийскому факелоносцу, он кинулся обратно в странное жилище за круглой зеленой дверью. Мешкать было нельзя: ведь у него была лишь одна попытка, от которой сейчас зависела его жизнь! И эта попытка чуть было не сорвалась...
  
  Костик запнулся о порог, вбегая в каминную комнату. И, запнувшись, растянулся на каменном полу во весь рост, выронив при этом свой драгоценный факел. Горящая газета уже почти совсем погасла, когда он, дотянувшись, начал аккуратно поворачивать её, помогая огню найти себе пропитание. К растопке, сложенной в камине, он поднёс уже не газету, а жалкие её останки. Стружка занялась буквально от предпоследнего язычка пламени, и Костик не дыша и замерев, наблюдал за исходом рождения огня: хватит ли сил у этого слабого язычка, чтобы превратиться в настоящее пламя, подчинив себе холодное и равнодушное дерево?
  
  Огонь выжил. И спустя полчаса Костик, от которого теперь валил пар, поворачивался перед потрескивающим в камине чудом, перед прирученной когда-то первобытным человеком стихией, подставляя бока, спину, босые ноги... Это было блаженством, это было возрождением, это было его сегодняшней победой. Триумфом это было, одним словом.
  
  Теперь можно было подумать и о том, чтобы что-то перекусить, и о том, как сообразить чего-нибудь горячего. Обойдя гостиную, Костик убедился, что старику она служила и кухней: в одном из закутков он нашёл изрядно закопченный чайник, сковороду с длинной ручкой, уже знакомое подобие кофейника. Только вот никакой еды здесь почти не было, если не считать пакета с сахаром и сушёных листьев мяты, кажется. Печенье, стоявшее на каминной полке в корзинке, Костик уже давно смолотил, ещё когда прыгал по комнате, укутавшись в плед и горевал об отсутствии спичек. Значит, меню сегодняшнего ужина: мятный чай с сахаром, две-три ложки варенья и сколько угодно воды, холодной или горячей, по вкусу. Негусто, что и говорить, но всё же лучше, чем тихо замерзать в мокрой одежде.
  
  Дров хватало с избытком и, сидя за столом, потягивая из кружки горячий, остро пахнущий мятой сладкий чай и наслаждаясь животворным теплом, согревающим его теперь ещё и изнутри, Костик наконец-то смог спокойно подумать обо всех сегодняшних, по крайней мере для него, событиях, обо всём, что с ним произошло.
  
  Чем больше он думал, тем больше росла в нём уверенность, что всё это не просто так. То, что с ним случилось, невозможно было объяснить ничем, что было привычно и нормально в его мире. И то, что он выскочил на сверхскорости из лета в конец зимы, было ещё не самым удивительным! Почему-то Костик был уверен, что если сейчас он отправится к себе на дачу то, скорее всего, никакой дачи он не найдёт. А в лучшем случае найдёт он лишь дикий, нетронутый человеком лес. В худшем же его найдёт какая-нибудь сказочная хищная тварь типа дракона, или вылетят на него мерзкие карлы на боевых, закованных в латы лошадях, и порубят в мелкую капусту. Запросто.
  
  И старикан этот... что он за человек? Костику вспомнился его странный посох с каким-то светящимся камнем, посох, то появляющийся в руке, то исчезающий бесследно. И сам этот старик: его лица Костик так ни разу и не увидел. Разговоры эти: гедонизм там какой-то, кофе со сливовым вареньем... Бред. Не кофием его наслаждаться старикан сюда затащил! Нет, что-то тут другое... Только вот что? Странная сказка с нелепым концом...
  
  Костику вспомнились слова этой песни, которую часто пел под гитару Женька. Почти про него, про сегодняшние его приключения песня:
  
  
  
  Странная сказка с нелепым концом:
  
  В чистом поле ехал ямщик.
  
  Вьюги вцепились ему в лицо,
  
  Он вмёрз в сугроб и торчит.
  
  
  
  А мимо бежали бегучие звери,
  
  Летучие птицы неслись...
  
  Глаза, распахнутые как двери,
  
  Стеклянно смотрели ввысь...
  
  
  
  Незаметно для себя Костик начал напевать эту песню - сначала под нос, потом всё громче и громче, вдруг разом её и поняв, и приняв полностью: действительно, она была про него сегодняшнего! Но не про него вчерашнего, точно! Он всегда смеялся про себя над Женькой, когда тот её пел, а вот теперь уже не до смеха!
  
  
  
  Но вот встал он и бросил мерзлое тело
  
  Приманкой для чёрных птиц.
  
  Шёл как каторжник, как от расстрела
  
  С ветром через семь границ.
  
  
  
  Шёл он вдаль, и к вратам он вышел,
  
  И ветры легли к ногам
  
  Белые кошки молились на крышах
  
  Пушистым своим богам.
  
  
  
  Так значит, здравствуйте, вольные братья небес
  
  Мамелюки седьмого дня!
  
  Странно - Земли планетарный вес
  
  Не цепляет больше меня...
  
  
  
   (С) - Олег Медведев.
  
  
  
  Костик знал, что слов в этой песне больше - там было ещё что-то про самолёты и лётчиков, но сейчас вспомнились именно эти слова. Как странно: почти всё, что было в этих строчках, с ним произошло сегодня. И даже больше. Но теперь вставал другой вопрос: а дальше-то что делать? Искать дорогу домой, сквозь время, какие-то невероятные границы смежных миров и заснеженный лес или, если это билет в один конец, обустраиваться здесь и натурализовываться в этом мире? Впрочем, что думать? Утро вечера мудренее!
  
   За окном уже совершенно стемнело. Костик подошёл к камину и взял в руки свои кроссовки, которые сохли, прислонённые к стене. Они были уже совершенно сухие, но пол возле топки был таким тёплым, что обуваться совершенно не хотелось. Всё же Костик обулся и вышел на улицу.
  
  Над западной половиной горизонта, просвечивая сквозь стволы сосен, висела вечерняя заря. Небо, раскрашенное чудесной кистью зимнего заката, меняло свой свет от светло-фиолетового внизу до тёмно-сине-зелёного в зените. А восточная половина небосвода уже была совершенно ночной, с радостными, как школьники после уроков, высыпающими звёздами. И стояла тишина - та самая, которой Костик поразился ещё днём. Если где-то здесь и были люди, то очень тихие. Или очень далеко.
  
  Через некоторое время стало зябко: наступало время ночного весеннего мороза, и в лёгкой одежде торчать на улице было ни к чему. Вдохнув в последний раз полной грудью морозный чистый воздух, Костик вернулся в своё убежище. Тщательно закрыв за собой дверь, он ощупью пробрался к двери, ведущей в каминную. По дороге он подумал, что в этом подземном доме одна комната осталась необследованной, но в полной темноте шариться в незнакомом помещении не хотелось, и Костик прошёл в "свою" комнату.
  
  Интересно, как дед здесь зимовал? В комнатке, где стояла кровать, не было заметно никакого приспособления для обогрева, а в каминной отсутствовало всякое подобие лежака. Не на столе же он спал здесь, в самом деле? Поразмыслив, Костик пришёл к выводу, что дед, скорее всего, бывал здесь только в летнее время и, кажется, лишь наездами. Иначе разного барахла по углам и мебели было бы гораздо больше! "Интересные дачки себе некоторые люди строят!" - подумал Костик.
  
  Нужно было как-то располагаться на ночлег. Костик сходил в спальню и во тьме египетской, окружавшей его, приволок всё, что могло бы послужить для этой цели. Одеяло, довольно чистое, небольшая подушка в полосатой наволочке, и тощий матрас. Похоже, старик-отшельник был ещё и аскетом, а постельное бельё забрал на зиму. Хотя на столе и должно было бы быть гораздо теплее, спать на нём не хотелось, и поэтому Костик принял решение улечься на полу возле камина. Пол был прогрет теплом, идущим от огня, и риск простуды сводился к минимуму. Главное было не загореться, и засыпать лучше всего было бы тогда, когда прогорят все дрова.
  
  Костик подложил ещё несколько поленьев, поставив их шалашиком, и пламя вспыхнуло с новой силой. Тяга отменная, хороший камин - отметил про себя Костик. Интересно, а куда выходит дымоход? Впрочем, это можно будет посмотреть завтра, с утра. А пока неплохо было бы почитать перед сном грядущим: вот так вот, лёжа у огня и греясь, нежась на шкуре, положенной на матрас и укрывшись пледом, который оказался на удивление тёплым... Только что бы почитать?
  
  "Рукописи!" - вспомнилось Костику. На подоконнике, кажется, лежали рукописи! Костик встал и подошёл к окну. Действительно, стопка бумаги, исписанная выцветшими чернилами, лежала там. Надо же, он носился по всему жилищу в поисках бумаги, нашёл чёрт-те где газету, а эти рукописи были у него под самым носом, на них же это стекло увеличительное и лежало... Не допёр сразу, а потом газету экономил... Надо же как бывает с людьми в стрессовых ситуациях! Но зато он теперь бумагой для растопки обеспечен по самое не хочу. И заодно есть что почитать перед сном. А о том, чем ему питаться в такой непростой ситуации и вообще, что делать дальше, он будет думать завтра, с утра. В конце концов, в необследованной комнате смогут быть и съестные припасы! Костик улёгся перед камином на свою постель, натянул на себя плед и принялся за чтение.
  
  Его немного поразил почерк, а точнее, насколько он был похож на его, Костика. Незнакомый ему писатель совершенно так же, как и он, выписывал букву "р", с двумя крючочками, вверху и внизу. Да и всё остальное было очень, очень похоже: и наклон букв, и привычка "рвать" посередине некоторые слова, но при этом ощущалось, что незнакомцем написано гораздо больше, чем им, Костиком. Ну что же, совпадения разные и всякие бывают. В том числе и почерка. Всё же, о чём гласит этот "талмуд"?
  
  Страницы были пронумерованы, но как минимум половины труда не хватало. Читать с середины Костик не любил, но читать здесь было больше нечего, и с огорчённым вздохом он всё-таки принялся за изучение "труда". Как всегда при чтении не с начала, первые строчки были невнятны и казались какой-то абракадаброй, но понемногу он всё же увлёкся тем, что оказалось перед его глазами. Это здорово смахивало на фантастику о не столь отдалённом будущем и, по всей видимости, Костику попалось не что иное, как черновик какого-то романа. А фантастику он любил! Поэтому, поняв через пару абзацев, что чтение обещает быть интересным, Костик терпеливо вернулся к началу и снова перечитал то место, которое ему показалось непонятным.
  
  "...так же внезапно прекратилась, как и началась. Но никто не мог высказать ничего, кроме предположений, и Сеть лишь гудела от самых невероятных гипотез и словесных баталий на одну-единственную тему: а что же это всё-таки было?"
  
  
  
  Глава пятая
  
  
  
  Время, наверное, давно перевалило за полночь, и дрова Костик подложил не меньше четырёх раз, когда, наконец, он закончил читать эту рукопись. Такого Костик ещё не встречал: прочитанное совершено не претендовало на звание художественного произведения, скорее, это были записи пожилого человека о происходящих вокруг него событиях. Но при этом оторваться о них было попросту невозможно! Нигде не указывался год, точные даты, и дело могло происходить как через сто лет, так и через тридцать от того времени, в котором жил Костик. Но странно: его не покидало ощущение, что вымысла в этих строчках совершенно нет, и всё написанное - чистая правда.
  
  Теперь он уже не думал о том, что ему так повезло с растопкой, ни о какой растопке из этих бумаг не могло быть и речи! И на самом деле, очень удачно, что он их так проглядел, а не спалил сдуру, не читая. Костику вспомнилась фраза "Рукописи не горят!", и он теперь по-новому понял её значение. Конечно, не горят, когда они написаны так, что рука не поднимется их жечь! К данной рукописи это относилось на все сто.
  
  И если то, что он только что прочитал, правда, то тогда было понятно, кто, зачем и когда построил этот дом. Нордом, как называл его автор рукописи. То есть - дом в норе, дом-нора. Вот только вопрос "когда" не очень-то укладывался в рамки здравого смысла. Впрочем, укладывалось ли в эти рамки то, что с ним самим, Костиком, произошло сегодня?
  
  Поленья сгорели, оставив после себя лишь россыпь светящихся красным углей, и в их свете Костик лежал, пытаясь заснуть. Но сон не шёл, а вместо него в голове возникали картинки, порождённые этой рукописью. Вот он, его родной город, почти не изменившийся за сколько-то там лет, но ставший более уютным, безопасным и богатым. Почти нет транспорта на улицах, потому, что для людей отпала необходимость мотаться каждый день на работу и обратно, перевозить продукты и многие товары. Работа рядом с местом проживания стала государственной программой, да и большинство горожан трудятся, не выходя из своих квартир. У каждого гражданина есть персональный синтезатор, и упомянутый гражданин свободен от забот о хлебе насущном, здоровье и одежде благодаря плодам нанореволюции. Все интересы сводятся теперь не к производству и даже не к потреблению, сколько к привлечению внимания к своей персоне, к своим идеям. Главным становится не столько счёт в банке, который по большому счёту уже и не нужен, сколько счёт последователей для лидеров и популярность "своей" партии для самих последователей. Одни озабочены тем, как правильностью родов у кошек, другие продвижением основ хорового пения на крышах по ночам, третьи - борьбой с неокубизмом в электронной живописи. Старые, избитые способы привлечения внимания к собственной персоне вроде порнографии или повальной критики правительства давно уже не работали, эти методы всем навязли в зубах и стали анахронизмом. И каждый теперь извращался как мог. Но при всей бредовости любой затеи цель была одна: получить как можно больше внимания, как можно больше популярности, как можно больше согласных с этой затеей умов. Власть! Власть! Власть, дающая чувство превосходства, дающая право на осуществление каких-то идей, власть, которая может поднять статус пользователя от посетителя собрания до Президента!
  
  Костик даже потряс головой, представив себе весь этот бедлам, родившийся из внезапно свалившегося на людей изобилия. Неудивительно, что за ним последовало такое... Кто был тем "великим умом", что решил прекратить это повальное сумасшествие, да и присутствоывал ли тут вообще какой-то человеческий ум? Или же это было сбоем искусственного глобального интеллекта, "несчастным случаем"? Или же, наоборот, его электронным преднамеренным решением и тщательным расчётом? Но, так или иначе, это однажды произошло, и города по всей земле превратились в гигантские ловушки для их жителей.
  
  Сначала на сутки пропала связь между всеми компьютерами, и каждый пользователь, вне зависимости от своего ранга, оказался изолированным от других. Но, когда связь восстановилась, выяснилось, что её пропажа была лишь прелюдией к основным потрясениям. В Сети сохранилось почти всё, кроме рейтингов пользователей и их имён! И вот эта незначительная, казалось бы, мелочь, привела к полной дезорганизации сложившегося к тому времени общества. Власть, основанная именно на рейтингах, партийных и личных, практически прекратила своё существование, и всё то, что уже устоялось, ничего теперь не стоило. Костик не вполне понял из текста, какие механизмы сработали в сознании людей, но через три дня после этого катаклизма в результате попыток поставить всё на свои места, начались сражения. Сначала потасовки, а потом бытовые синтезаторы начали производить оружие - от сабель и арбалетов до стрелкового автоматического, хотя последнее мало кто, к счастью, смог изготовить. Хотя взрывчатки в различных видах домашние умельцы выдали на-гора более, чем достаточно.
  
  Автор выражал своё мнение, что вся эта заваруха была устроена сетевыми террористами, с единственной целью: под шумок свергнуть ещё существовавшее тогда правительство и прибрать власть к своим рукам. Но это мнение было высказано лишь как предположение, ведь истины тогда так никто и не узнал. А люди, которые ещё сохранили остатки здравого смысла, начали покидать города, поняв, что жизнь гораздо важнее любого рейтинга и власти. К тому времени, благодаря совершенству техники, стандартный синтезатор и генератор энергии можно было запросто унести в рюкзаке, вместе они весили не больше пятнадцати килограммов. Энергия черпалась прямо из окружающей среды, было бы хоть какое-нибудь излучение: тепловое, световое, или хотя бы разница температур, а синтезаторы работали практически на любом сырье, содержащем нужные элементы.
  
  Итак, в одно прекрасное утро автор этой рукописи, устав от ночных выстрелов и взрывов на улицах, воплей сражающихся непонятно за что друг с другом людей, чёрного дыма пожаров и прочих прелестей городских беспорядков, закинул на спину рюкзак с вышеупомянутым имуществом и отправился в путь. Он выбрал время восхода, пока дравшиеся между собой ночью группировки отсыпались. О своём путешествии через город он упоминал, как показалось Костику, крайне неохотно, отмечая лишь то, что "приходилось постоянно быть настороже, а местами перешагивать через трупы этих безумцев, которые почему-то не убирались "асьботами". Что такое эти "асьботы", Костик так и не понял, но предположил, что это роботы-уборщики. Ближе к окраине ему удалось раздобыть уницикл, и вся дальнейшая дорога заняла у него не более часа. По пути он обгонял таких же, как и он беженцев, многие были с детьми, и никто из них не знал, куда им идти лучше всего. Многие из них устраивали своего рода лагеря, отойдя лишь пару километров от городской черты, другие же старались удалиться подальше от того беспокойства, которое мог причинить им город. Иногда автор рукописи останавливался и предлагал помощь, но его предложением так никто и не воспользовался. "У меня осталось впечатление" - писал он - "что люди попросту устали и от города, и от постоянного комфорта, и от общения друг с другом, в котором ранее искали лишь популярности или власти. Всем надоело то бесконечное соревнование, которое они вели между собой. И теперь каждый из них мечтал лишь об одном: уединении".
  
  Некоторые двигались на своём транспорте, но таких было на удивление немного. Вообще, беженцы в массе восприняли свой исход как прогулку на свежем воздухе, понятие же о том, что пеший путь долог и труден, у населения, кажется, успело попросту атрофироваться. В конце концов, автор рукописи попал сюда и приступил к строительству своего нордома. Место он выбрал так, чтобы обнаружить его жилище было бы как можно более сложно, да и сам способ строительства, избранный им, тоже был предназначен для большей скрытности.
  
  Собственно, руками этот человек почти не работал, и все труды его заняли лишь пару дней. Костик не совсем понял, каким именно образом тот использовал синтезатор, но дом образовался чуть ли не сам по себе. "Самым сложным в моей работе было правильно рассчитать заранее, каким будет нордом, определить прохождение коммуникаций и создать надёжную систему отопления..." - так, в общих чертах, было сказано в рукописи о трудности строительства. И, после окончания постройки, хозяин дома принял окончательное решение относительно своей дальнейшей жизни:
  
  "Прелести цивилизации не прельщают меня более" - писал он - "я устал и от них, и от вечной гонки за славой, и от вечной благоустроенности. Всё, что мне необходимо, у меня есть, в конце концов, если и возникнет у меня нехватка в чём-то, то я всегда смогу её восполнить, лишь стоит напрячь мне мои способности к мышлению. Что мне теперь это общество, что государство! Люди показали, в конце концов, что даже жизнь в полном изобилии и безо всяких трудов не может породить мира между ними, если только они живут в тесноте и скученности. Да, впрочем, можно ли было назвать жизнь нашу в городах скученной? Каждому из жителей доставалось ровно столько места, сколько требовалось и было необходимо. Ни в чём никто из них не знал отказа и нужды! И погубило погибших не то, что они не могли обеспечить здоровье своё либо пропитание, но то, что не могли они в безделье, охватившем жизнь их, найти себе самим более достойное применение! Никакой фильм не радовал человеков, если он не был сериалом и в нём не случалось в каждой серии грызни промеж родни и распрей меж друзьями, кто, кто из жителей этого мира не стал подражать своим любимым героям? И не так много потребовалось усилий, чтобы этот блистающий мир пал, как карточный домик от лёгкого дуновения!
  
  Безделье и желание быть лучшим среди всех при этом, вот что погубило нас! И, понимая это теперь, я принимаю своё решение: жить буду я лишь трудом рук своих, и не стану искать славы и популярности в среде людской. Края эти, любимые мной с детства, станут домом моим постоянным. Если человеку и случится попасть в гости ко мне, я рад ему буду, но не хочу, чтобы он задерживался надолго, разве что по состоянию здоровья, или ещё какой необходимости".
  
   Дальше, как показалось Костику, рукопись не велась несколько лет, но возобновлялись записи на той же бумаге, теми же чернилами, хотя почерк на последних страницах был гораздо более твёрдым и изящным:
  
  "Лет мне отпущено, как знаю я, немало, и Способность моя так и не раскрыта мной - хоть я и прожил долгую жизнь, и успел подойти к порогу старости, а всё же не работал я над собой, и Способность проявлялась за все эти годы лишь изредка, да и то спорадически. Значит, есть мне, чем заняться ещё, кроме как трудами по пропитанию себя!
  
  Дети мои выросли и давно уже решили жить своей жизнью, отличной от моей. Что же, разве судья я детям своим? Их решение, их и жизнь. Не держу я на них никаких обид, у них свой путь, а у меня свой...
  
  ...Недавно предпринял я путешествие в Город, но не узнал его. Башни его полуразрушены, жильцы его одичали. Уницикл мой отнят был ими, но всё, что они сделать с ним смогли, так это с разгона врезаться в толпу себе подобных и погибнуть. И даже лица их теперь мало напоминают человеческие, модно у них стало отращивать клыки и менять форму черепов своих, дабы ужас внушать друг другу. Что примечательно: большинство из горожан носят Кольца Здоровья, а стало быть, способности их к представлению находятся в самом плачевном состоянии, и если найдётся среди них достаточно умный и способный, изобретательный тип, то возможным станет для него подчинить их себе полностью, изготовив лишь одно, Управляющее Кольцо. Хотя не исключаю я возможности, что произошло уже такое. Поэтому одна забота у тех, кто не нуждается в таковом протезе-усилителе своего воображения (а люди разумом здоровые живут преимущественно в местности сельской): не выпускать их из городов, тех, кто может силою разрушающей стать!
  
  Те же из людей, кто не остался в городах, тоже сильно изменились. Доброта и понимание светятся в глазах их, и живут они теперь небольшими хуторами, заботясь о той земле, что приняла их. Изменились и нравы их, и одежды их. Не ищет теперь никто из них славы и власти, а ищут простых радостей от жизни. Благодаря Вечной Крови люди всюду теперь бессмертны, если только убийство или трагедия не оборвёт их жизнь. И потому дети в их семьях появляются редко, но пары семейные, в которых они живут, верны друг другу. И любимое развлечение теперь у людей сельских - забота о Жизни, какой бы она не была.
  
  Да, люди сильно изменились за эти тридцать лет! Я же ощущаю, что Способность моя может касаться не только меня самого, но и того, что меня окружает. Тело моё мне нравится всё больше и больше, хоть я и не выгляжу цветущим юнцом, как селянин, или грозным воином, как горожанин. У меня свой вкус, и ни на какой другой я его не променяю".
  
  Как это ни странно, но последняя часть рукописи врезалась в память Костика буквально наизусть. И, даже засыпая, он почти наяву видел этот странный мир будущего, с уродливыми, злыми горожанами, живущими в полуразрушенных ими же домах, и прекрасными, добросердечными селянами, и с этим странным отшельником, решившим развивать какую-то свою Способность наособицу от всех. И в жилах всех этих землян текла Вечная Кровь. Интересно, что это такое?
  
  
  
  Глава шестая
  
  
  
  Спал он неожиданно долго, и безмятежно, безо всяких снов. А когда открыл, наконец, глаза, то комната, в которой он спал, уже была освещена дневным светом, льющимся из окна. Выспался Костик прекрасно, хотя и спал на каменном полу. Он потянулся под пледом, с наслаждением, так, что хрустнули позвонки. И, лёжа на спине, впервые обратил внимание на потолок нордома.
  
  Сначала Костик даже не понял, что же такое он видит. Во-первых, потолок оказался несколько выше, чем он представлял себе до этого. Во-вторых, потолок не был привычной для глаза плоскостью, а представлял из себя густое переплетение не то корней, не то трубок разного диаметра и цвета. Некоторые были желтоватые, были серебристые, были и тёмно-коричневые, всё это складывалось в прихотливые, затейливые узоры, а в углублениях этих переплетения временами что-то ещё и поблескивало. Может быть, кристаллы, а может быть, и светильники. Костик лежал, разглядывая это неожиданное для себя открытие, и пытаясь сопоставить картину перед глазами с тем, что видел раньше. Действительно, это было похоже на переплетения корней, но лишь отчасти. Больше смахивало на декорацию к какому-нибудь фантастическому фильму, вроде оборудования в тарелке неведомых пришельцев. То, что видел Костик на потолке, было одновременно похоже и на технику, и на нечто почти живое, но в современном ему мире он не мог найти соответствия этому ни с чем ему известным. Через минуту наблюдения Костику показалось, что эти трубки слегка пульсируют. "Ну, это уже вообще на грани бреда!" - подумал он и решительно встал, чтобы проверить руками, что же такое творится на самом деле с этим странным потолком.
  
  В центре комнаты потолок образовывал небольшой свод, и дотянуться рукой не хватало роста. Но по краям, там, где потолок сходился со стенами, это было вполне возможно, и с некоторой опаской Костик дотронулся до ближайшего к нему... шланга, что ли? Так и есть - эта трубка была слегка тёплой и по ней проходили слабые, но отчетливо ощутимые волны пульсации. Костик опасливо отдёрнул руку: чёрт знает, что это такое на самом деле? Сейчас как долбанёт это неведомой формой энергии - и позеленеешь в айн момент! А менять цвет или трансформироваться в какую-нибудь форму разумной слизи в планы Костика на сегодня не входило.
  
  В камине под слоем золы ещё оставались угли, немного, но для того, чтобы растопить камин, их вполне хватило. Одевшись, Костик хлебнул воды и отправился на разведку: всё-таки очень хотелось выяснить, что там, за дверью в ещё необследованной комнате? Если судить по рукописи, то можно будет найти такое, что все современные Костику новинки техники рядом с этим покажутся жалкими каменными топорами.
  
  Открыв дверь в коридор-прихожую, Костик поразился, как в ней было тепло: точно так же, как в каминной. Вот только света не было, пришлось довольствоваться тем, что проникал из открытой двери. Немного постояв и выждав, пока глаза привыкнут к полумраку, Костик подошёл к двери в спальню и тоже открыл её. Пусть света будет побольше! Тем более, что он рассчитал: снаружи было всего два окна, которые он вчера обнаружил и открыл. Значит, неизвестная ему комната не освещается вообще.
  
  Да, за дверью действительно стояла тьма кромешная. Перешагнув порог, Костик опять постоял с полминуты, пока привыкали глаза, стараясь ни до чего не дотрагиваться: бес знает, что тут такое может быть! Живого потолка ему сегодня уже хватило, чтобы удивиться, а рисковать в темноте не хотелось совершенно. Температура была той же самой, и Костик подумал, что, судя по всему, тепло от камина каким-то образом равномерно распределяется по всему нордому. Наконец, когда глаза начали привыкать к этому сумраку, Костик разглядел помещение, по размерам похожее на каминную, но, по всей видимости, для жилья не предназначенное.
  
  Вдоль стен тянулись стеллажи, виднелись дверцы шкафов, в противоположной стене неясно проглядывала ещё одна овальная дверь. Интересно, а она куда ведёт? А на стене, неподалёку от входа, Костик разглядел небольшой ящик, утопленный так, что снаружи оставалась лишь чуть-чуть выступающая серебристая панель со скруглёнными углами. И прямо в центре этой панели было врезано окошечко в форме пятерни. Никаких ручек, кнопок и тому подобных намёков на то, что эта панель открывается, не было. Единственное действие, которое напрашивалось при взгляде на неё, было приложить руку к этому окошку, что Костик и сделал.
  
  Как только его ладонь совпала со стеклянной пятернёй, в этом замурованном в стену ящике сразу же что-то пискнуло и мигнуло. Костик отдёрнул руку и машинально спрятал её за спину. Но теперь окошечко не было уже тёмным: на "ладони" появились горящие красным и зелёным небольшие диаграммы-столбики, несколько стрелочек замигало зелёным цветом на "пальцах". Костик явно что-то включил, но вот только что?
  
  Как было сказано в рукописи, отшельник принёс сюда из города синтезатор и генератор, и эта штуковина, скорее всего, была одним из этих чудо-предметов. Но вот каким? Немного подумав, Костик пришёл к выводу, что это генератор: в синтезаторе обязательно должна быть открывающаяся дверца для того, чтобы забирать готовую продукцию и, возможно, входное отверстие для сырья. Здесь же ничего такого не было видно, и висит этот ящик высоковато, на уровне глаз. Включать его удобно, а вот что-то закладывать внутрь - уже нет.
  
  Но если это генератор, значит, он может обеспечить как минимум освещение, а по большому счёту - и отопление, и другие нужды человека разумного! Если, конечно, он настолько разумен, что может разобраться, на какую кнопку жать. Вот только, жаль, на этом табло никаких подсказок не было видно. Значит, придётся действовать самым научным методом, решил Костик: методом Тыка. И нажал на одну из стрелочек, на верхнем конце "указательного пальца". Ничего не произошло, только диаграммы на "ладони" слегка поменялись: красная подросла, а зелёная уменьшилась. Тогда Костик нажал на другую стрелку, на "мизинце". Та же самая история!
  
  Третьим для пробы он выбрал средний палец, и тут же через дверь из прихожей хлынул поток света! Костик облегчённо вздохнул: кажется, он действительно включал свет всё это время, а не взводил ядерные боеголовки на предмет самоуничтожения! Слава Богу! А раз таким нажатием включается освещение, то не будет большой беды от того, что он понажимает на все "пальцы". Что он и проделал, аккуратно и не спеша. Свет в помещении вспыхнул, когда Костик нажал на безымянный "палец". Решив, что пока опытов по методу великого Тыка достаточно, Костик вышел в коридор.
  
  Светильники в виде современных ему аккумуляторных "летучих мышей" ярко горели, как и в тот раз, когда он попал сюда впервые. В каминной под потолком сияли те самые кристаллы, которые он и заподозрил в роли осветительных приборов. Всё пока шло нормально, и Костик решил вернуться в "хозблок", как он окрестил пока для себя это помещение.
  
  За дверью в противоположной стене "хозблока" он обнаружил не что иное, как совмещённый санузел, с обыкновенным унитазом и роскошной джакузи, в которой наворотов было, кажется, побольше, чем можно было вычитать в любимых мамкиных журналах. Стены санузла были выложены шикарной плиткой, было тепло и сухо, воздух ощутимо пах летним сосновым лесом. Лепота, одним словом. В таких условиях, действительно, можно жить!
  
  Вернувшись, Костик принялся деловито обследовать содержимое шкафов и разложенные на стеллажах предметы. К его удивлению, здесь не оказалось ни фульгураторов, ни бластеров, ни сапогов-скороходов. Были комплекты одежды, аккуратно висящие на плечиках, нашлись лесные лыжи, объёмистый анатомический рюкзак, две пластиковых веерных метлы, стопка вёдер, грабли и лопаты, топоры и аккумуляторная цепная пила, легкая и удобная.... В общем, полный набор для жизни лесного огородника-садовода. Была и различная посуда, от кружек до кастрюль. Наконец, в самом последнем из шкафов Костик нашёл нечто невиданное им раньше: небольшой, похожий на микроволновку ящик с дверцей, от которого в стену тянулись провода и шланги. На дверце из серебристого металла значилась в овальной рамочке горделиво выполненная надпись: "Синтезатор "Мидас б/к". ГОСТ 14/2056. НА ЗДОРОВЬЕ!". И больше ничего.
  
  Что может означать это самое "б/к"? Костик почесал затылок. Немного подумав, он пришёл к выводу что, скорее всего, "бескнопочный". Тем более, что никаких кнопок видно там не было. Или вообще - "бесконтактный". Хотя, конечно, могли существовать и другие варианты прочтения. "Инструкцию бы к нему найти..." - подумал Костик и с некоторым сожалением закрыл дверцу шкафчика, отказавшись пока от опытов с этой невиданной игрушкой.
  
  Немного выше он обнаружил не6ольшую, с ладонь размером и обтекаемой формы фиговину без единой кнопки и совершенно без надписей, но зато с шнурком для надевания на шею. Внезапно она сама собой включилась, и вокруг неё в воздухе повис экран, судя по всему - голографический. На экране отразилось меню, но, сколько Костик не тыкал пальцем в призрачные кнопки, ничего дальше так и не произошло. Названия программ мало что подсказали молодому исследователю будущего: возле кнопок значились либо неудобочитаемые номера и аббревиатуры, либо заглавия, похожие на книжные: "Сад-огород", "Кухни народов мира", "Домашнее хозяйство", "Популярная электроника", "Строительство и ремонт" и тому подобные подборки из домашней энциклопедии. Ни игр, ни фильмов. Костик положил фиговину на место, где она тут же отключилась, закрыл шкаф и вернулся в каминную.
  
  Очень хотелось есть, даже урчало в животе. Костик раскачивался в кресле-качалке и пытался сообразить, как же дед здесь готовил: неужели так и сидел на одном кофе с печеньем? А кофе кипятил в камине? Ни плиты, ни микроволновки, так же недолго и копыта на сухомятке протянуть! Впрочем, сейчас Костик не отказался бы и просто от печенья, пусть даже с холодной водичкой: не до жиру, быть бы живу! А ведь синтезатор есть, да как из него поесть? Наверное, стоит плюнуть на все эти техногенные заморочки, и всё-таки выбраться наружу, на разведку. Лыжи есть, тёплая одежда тоже есть, так от чего же не сходить найти поесть?
  
  "Вообще-то сейчас гораздо важнее выяснить не вопрос с питанием, а вопрос с датой" - подумал Костик. Действительно, какой год на дворе? Сидя в этой норе, пусть даже и такой комфортабельной, узнать текущий год вряд ли возможно: телевизора здесь нет, приёмника тоже.
  
  Карлов на бронелошадях и антропофагических драконов Костик уже не боялся: если бы здесь что-нибудь этакое водилось, в рукописи этот факт обязательно бы нашёл отражение. Значит, снаружи должен быть его привычный мир, ну, несколько лет туда, или сюда, пусть даже с разницей в сто лет, но всё равно, не какой-нибудь параллельный... Осознав этот факт, Костик ощутил некоторое облегчение: всё-таки он был, если можно так выразиться, "ближе к дому", чем думал ещё меньше суток назад. Почему-то озверевших горожан, отращивающих клыки и меняющих формы собственных черепов, он сейчас боялся гораздо меньше, чем даже безобидных сказочных персонажей. Действительно, одеться потеплее, лыжи взять и прогуляться к своей даче. Весь поход займёт полчаса, не больше...
  
  В окно кто-то постучал, и Костик от неожиданности вздрогнул, а всю задумчивость как рукой сняло. Стук повторился и, чуть не спросив автоматически "Кто там?", Костик с замиранием сердца встал и подошёл к окну. Тьфу ты, пропасть! В окно долбилась самая обыкновенная ворона. Что ей надо тут? Забавляется? Или кушать просит?
  
  - Вот я в суп тебя! - Сказал Костик незваной гостье. - Мы тут шашлык в окно не выбрасываем! Самому жрать нечего! Рискуешь мясом своим! Кыш!
  
  Ворона, словно услышав и поняв, что ей сказали с той стороны стекла, ехидно посмотрела прямо на Костика, склонив голову набок и, выпрямившись, каркнула гордо во всё воронье горло: мол, поймай сначала, добрый молодец, а потом уж похваляйся! И, взмахнув крыльями так, что на секунду исчез всякий дневной свет, улетела по своим вороньим делам.
  
  - Ходють тут всякие, подглядывають, истины в думах искать не дають... - Пробормотал с недовольным видом Костик, и тут же улыбнулся. Уж больно разумно и гордо эта ворона выглядела! И правда, почто прилетала?
  
  Для лыж на "складе" удалось обнаружить ещё и лыжные ботинки, только, скорее, горнолыжные: почти до колена, из твёрдого пластика, с саморегулирующимися внутри вкладышами, да ещё и с автономным подогревом. То, что вкладыш мог самоподгоняться под размер помещённой в него конечности, Костик обнаружил случайно, сунув в ботинок руку. И это свойство обуви чуть не довело его до инфаркта, когда он почувствовал, как ботинок мгновенно "схватил" его кисть. Ругаясь на самого себя и на потомков, насоздававших таких вещей с сюрпризами, Костик уже с некоторой опаской примерил лёгкую куртку с капюшоном - на "складе" не оказалось ничего более тёплого. Так и есть: свободно болтавшаяся сначала куртка тут же начала утягиваться, как живая, подгоняясь под рост и комплекцию нового хозяина. Никаких пуговиц или молнии на ней не было, но Костик уже, кажется, начал отходить от футурошока и догадался просто приложить один борт куртки к другому. Они тут же схватились между собой, как склеенные. Проведя рукой по линии стыка, Костик увидел, как полы послушно разошлись.
  
  - Знай наших! - Сказал Костик, обращаясь то ли к этой "разумной" куртке, то ли к потомкам, понавыдумавшим таких штуковин. Впрочем, кто их знает, эти вещи будущего? Может быть, они и на самом деле могут слышать, воспринимать и реагировать? Но пока они себя ни в чём таком не проявили, и слава Богу.
  
  Рюкзак он приглядел ещё раньше, а штаны, такие же тоненькие, мешковатые и лёгкие, как и куртка, Костик надел прямо на джинсы. Мешковатость сразу же пропала, штаны тоже подтянулись по фигуре. Хмыкнув и подхватив лыжи, Костик вышел на улицу.
  
  Глава седьмая
  
  
  
  Солнце стояло уже высоко, снег ослепительно сверкал под его лучами, а в воздухе разливалось первое весеннее тепло. "Скоро с веток начнёт шмякаться" - отметил про себя Костик и натянул капюшон. Всё-таки, тающий по весне снег - это приятно, а вот когда при этом он падает тебе за шиворот - уже не очень!
  
  Сняв один кроссовок, Костик кинул его обратно, за дверь и одел ботинок. Удобно до офигения: лёгкий, точно по ноге! Повторив эту операцию, он ощутил до конца, какая прелесть эта обувка: в ней невозможно было вывихнуть или сломать ногу, так надёжно ботинки поддерживали конечность. Положив перед собой лыжи, Костик встал на места для обуви. Что-то чуть ощутимо клацнуло в подошвах, и ему показалось, что ботинку с лыжами стали единым целым. "Здорово!" - ещё раз восхитился Костик и тронулся в путь.
  
  Поднимаясь вверх по склону, он ещё раз поразился этой технике: лыжи, словно подбитые камусом, совершенно не проскальзывали назад, зато вперёд двигались безо всякого сопротивления. И по склону Костик поднялся, совершенно не ощущая обычного неудобства, свойственного подъёму на лыжах. Двигалось вообще легко и свободно, одежда с "футуросклада" совершенно не стесняла движений, не шуршала и не мешала. Впрочем, через некоторое время Костик понял, что эта одёжка работает ещё и как терморегулятор: в ней было ни жарко, ни холодно, просто комфортно. Немного подумав, он решил, что в этом "прикиде" ему не страшна ни Сахара, ни Южный полюс. Спасибо потомкам!
  
  Лишь отдалившись от нордома метров на сто, Костик осознал, что одетое на нём обладает ещё и хамелеоновскими свойствами: серые сначала куртка и штаны приобрели ярко-белый, с некоторой синевой, цвет окружающего снега! Мало того, что в них не потеешь, не замёрзаешь и не промокаешь, так ещё и почти невидимкой становишься!
  
  Ходить на лыжах Костик любил с детства, и сейчас он просто наслаждался и невесомостью и удобством этой модели. Иногда казалось, что эти лыжи просто-напросто живые, да к тому же ещё и умные: где нужно, они становились твёрдыми, как железобетон, а там, где лучше было прогнуться - прогибались ровно настолько, насколько это было необходимо. Снег под ними, правда, всё рано проваливался, как и под обычными лыжами такого размера, но тут уже ничего не поделаешь: законы физики не обойти!
  
  Незаметно для самого себя Костик дошёл до дороги на дачу. Дорога была, как обычно: черный асфальт в колеях с ледяными нашлёпками по просветам. Асфальт влажно блестел, лёд и снег на дороге только-только начинали сегодня таять. До дач от этого места оставалось не более полукилометра. Костик пошёл по укатанной обочине, благо на ней снег ещё лежал в достаточном количестве. Интересно, что же он увидит через два поворота, там, где должен начинаться дачные посёлок? Какой год и какой век его встретит? Было одновременно интересно и совершенно не по себе.
  
  Пройдя примерно половину оставшегося пути, он услышал впереди лёгкий шум мотора. Какой-то, ещё невидимый за поворотом автомобиль двигался ему навстречу. Костик остановился и скинул капюшон, чтобы лучше видеть и слышать то, что двигалось к нему. И вот, наконец, из-за поворота показался... отцовский "Хаммер"! Сквозь тонированное лобовое стекло было совершенно не видно, кто за рулём, но это был "Хаммер" именно отца, и ничей больше! Машина приблизилась, и у Костика отпали последние сомнения: номер точно был батькин!
  
  Значит, не на сто лет тому вперёд он убежал вчера... интересно, а что будет, если сейчас в джипе сидит и отец, и он сам? Стоя здесь, на обочине, он виден сидящим в машине, как на экране, и не заметить его не смогут. Убегать в сторону уже поздно, так что остаётся одно: стоять и ждать развития событий.
  
  "Хаммер" замедлил ход и остановился возле Костика. Боковое стекло уехало вниз, отец высунул голову и удивлённо сказал:
  
  - Ты что, сына, в чемпионы по лыжам метишь?
  
  - То есть? - Немного озадаченно ответил Костик. Отец, на его взгляд, совершенно не изменился, разве что стрижка стала немного покороче, да в шевелюре добавилось чуть-чуть седины.
  
  - Ага, артист оригинального жанра, как удивление разыграл! - Рассмеялся отец. - Мать, ты только глянь на этого спринтера: нас проводил, ручкой помахал, тут же переоделся, ноги в лыжи и машину обошёл! И ведь даже не запыхался! Молодца!
  
  Костик облегчённо улыбнулся и, не подумав, спросил:
  
  - Бать, а вы куда поехали?
  
  Лицо отца вытянулось от изумления, но спустя секунду он опять рассмеялся:
  
  - Ну ты, сына, даёшь! Так бегать, чтобы память отставала... В театр, куда же ещё! Ты же сам нам вчера билеты подарил, мне все уши прожужжал, чтобы я мамку на восьмое марта в люди вывез, на классику... Да ну тебя с твоими шуточками, опаздываем мы уже почти. Что тебе из города привезти?
  
  - Да ничего, пожалуй... - Начал было Костик и осёкся: батя у него не дурак, так просто не отмажешься с таким делом: появился незнамо откуда навстречу, невероятным образом обогнав на лыжах джип, в незнакомом прикиде, да ещё и просто так всё это проделал, чтобы подурачиться... И тут же ляпнул первое, что пришло в голову:
  
  - Бать, мне бы линейку на пару гигов...
  
  - Да куда тебе наращивать ещё? - Изумился отец. - Три дня назад такую же брал! У тебя уже и так памяти на полинтернета!
  
  - Ну, бать, ну очень нужно... - Изобразил нытьё Костик.
  
  - Так нужно, что лично решил таким образом обратиться? - Удивлённо поднял брови отец. - Вместо того, чтобы по трубе звякнуть? Значит, позарез нужно. Ну, ладно, постараюсь не забыть!
  
  - Костя, не скучай! - Из машины донёсся голос мамы. - Я тебе что-нибудь вкусного привезу! И спасибо за театр!
  
  - С праздником, мама! - Крикнул в ответ Костик через сужающееся отверстие поднимающегося стекла.
  
  Когда отцовская машина исчезла за поворотом, Костик перевёл дух и вытер пот, внезапно выступивший на лбу. Чуть не влип, называется. Зато известно, какое сегодня число. Восьмое марта. И заодно известно, что на даче сейчас находится он сам, собственной персоной. Интересно, стоит ли встречаться с самим собой? В фантастике, читанной Костиком, эта тема обыгрывалась и так, и этак, но точно на сей вопрос никто ответить не сумел. Попробовать выяснить, как оно всё обстоит на самом деле? Может быть, Костик и пустился бы в сомнения, но в животе оглушительно заворчало, и желудок в очередной раз напомнил о необходимости поместить в него хоть что-то съедобное. Поэтому сомнения остались там, где он только что стоял, а путь домой был продолжен. Была не была, а там будь что будет!
  
  Дача стояла на своём обычном месте, и на первый взгляд ни дом, ни участок не претерпели каких-либо изменений. По двору носился Полкан, по своему обыкновению сражаясь с пустой пластиковой бутылью. На окнах виднелись те же занавески, что висели летом, недавно посаженные вдоль забора канадские ёлочки были примерно того же размера, как и... вчера? И лишь приглядевшись, Костик обнаружил протянутые по беседке и фасаду дома электрические гирлянды. Новый год, значит, справляли, без него!
  
  А, собственно, почему без него? Судя по всему, он сейчас дома, значит, он обязательно вернётся в своё время! И, скорее всего, вне зависимости от того, пересечётся сегодня он с самим собой, или нет. Так что - чего ему бояться? Если, конечно, он находится во временной петле, а не в параллельном мире! Смелее, вперёд - в дом, набрать еды, а потом обратно. И уж сам себя он продуктами снабдит, наверное! Тем более, что он-который-в-доме должен знать о нём, который-здесь и именно сейчас ожидать его появления!
  
  Костик снял лыжи, сожалея про себя о том, что мобильник так нелепо разбился: сейчас бы звякнул сам себе, и всё было бы на местах. Впрочем, если он-там то же самое лицо, что и он-тут, то он-там должен уже его поджидать! Отец только что уехал, с момента отъезда прошло не более пяти минут. Странно, что он-старший не выходит навстречу, рассуждал Костик, входя в калитку. Полкан радостно подбежал к нему, виляя своим мохнатым хвостищем, и встав, положил лапы ему на грудь.
  
  Впрочем, что удивительного, что он сам себя сейчас не встречает, продолжал Костик рассуждать про себя, принимая лобызания Полкана. Если кто-нибудь со стороны увидит двух близнецов там, где всегда был один Костик, то вопросов же не оберёшься!
  
  - Ну всё, всё, собака дикая! - Сказал Костик, отпихивая от себя Полкана. - Мне домой нужно, не приставай! Ну хватит же, иди, играй! Фу! Полкан! Фу, я сказал!
  
  Костик прислонил суперлыжи к стене у входа в дом и поднялся по ступенькам на крыльцо. "Полкан меня узнал" - думал он, открывая дверь - "значит, я у себя, в своём мире! И всё должно пройти как по маслу!".
  
  В тот момент, когда он закрывал дверь, с крыши с грохотом съехала куча подтаявшего снега, и Полкан кинулся в сторону, поджав хвост. Вытирая ноги в тамбуре и открывая внутреннюю дверь Костик улыбнулся, вспомнив, что ещё год назад обращал внимание бати на то, что нужно купить и поставить снегозадержатели на крышу. Сейчас он встретится сам с собой, вот прикол! Скорее всего, он ждёт себя в прихожей...
  
  В прихожей никого не было, и в доме стояла полная тишина. "Значит, я решил сам себя напугать" - подумал Костик. "Сейчас я выскочу из-за какого-нибудь угла... Где бы я спрятался? А ну-ка, попробую сам себя перехитрить!" - пришла ему в голову весёлая мысль.
  
  Так, спрятался бы он, скорее всего вот здесь, но он-который-старший, конечно же помнит, куда он решил спрятаться тогда... "Значит, этот угол отпадает, и я должен стоять вот здесь..." - размышлял Костик, тихонечко крадясь по коридору. Внезапно его осенило, что любые умопостроения с его стороны в попытках перехитрить самого себя, сейчас совершенно бесполезны! Он-старший уже крался вот так восемь месяцев тому назад по этому коридору, и прекрасно помнит, что с ним было... Ой, фигня-то какая! И что с такой фигнёй прикажешь делать? Ни в какой фантастике такой парадокс, насколько он помнил, ему не встречался.
  
  "Стоп!" - подумал он сам себе. - "Точно, фигнёй страдаю! За восемь месяцев я, наверное, такую программу встречи разработал, что сейчас мне до неё не допереть, хоть тресни! Так что нужно просто быть как можно проще...".
  
  С такой мыслью, уже не таясь, он вошёл в столовую. Но и в столовой никого не было. На столе, стоявшим посередине помещения, лежала невиданная раньше Костиком раскрытая толстенная книжища. Он подошёл и посмотрел на обложку, ожидая увидеть какой-нибудь кулинарный супербух. Но это оказался полный сборник Толкиена. "Неужели я сказки читать принялся?" - Подумал Костик. Эта мысль его несколько озадачила, в последнее время он решил, что время различной "белиберды" для него миновало, и пора читать серьёзные книги, "о жизни". А теперь ещё он не хочет встречаться с самим собой, нос воротит по какой-то причине... "Значит, скорее всего, встреча меня со мной противопоказана нам самим" - с некоторой грустью подумал он, открывая дверцу холодильника. Холодильник, как это водилось у мамани, был затарен под завязку. Ну и слава Богу! Костик снял рюкзак, поставил его на пол и уже начал снимать с полки первую банку с ананасами, как позади прозвучал голос:
  
  - Не двигаться! Руки за голову! Быстро!
  
  Костик машинально попытался оглянуться, чтобы увидеть того, кто ему это сказал, но тут же снова прозвучала команда:
  
  - Не поворачиваться! Руки за голову, я сказал, быстро!
  
  Осторожно поставив банку на место, Костик выполнил приказ говорящего и замер возле открытого холодильника, созерцая его содержимое. Охрана? Или что-то ещё? Но у них отродясь охраны не было... или всё-таки - розыгрыш его самого? Голос вроде бы похож, но как звучит его голос со стороны, Костик не помнил точно, не любил он сам себя записывать. Помнил только, что звучать он должен не так, как привык его слышать сам.
  
  - Теперь медленно повернись! И без шуток, я стреляю без предупреждения!
  
  Это, конечно же, могло быть и розыгрышем, но вряд ли: уж больно напряжённо говорил кто-то за его спиной, безо всякой тени юмора, неспокойно он это говорил, так что лучше без ответных шуточек... Костик начал поворачиваться, и в конце концов увидел сначала смотрящее ему прямо в лицо отверстие дула пистолета, который в руках держал он сам. И на том его лице не было никакого намёка на шутку. Костик-старший был сосредоточен, напряжён и испуган. Чёрт, и правда пальнуть может! И что тогда получится в результате парадокса? Или - всё-таки разные миры? Тогда может получиться нехорошее, как раз то, чего не хотелось бы, но и парадокса тогда никакого не будет, а будет просто непонятный для местных следователей случай... что-то вроде того, что убитый отказался от комментариев по поводу принадлежности собственного трупа.
  
  - Не двигаться! - Прикрикнул Костик-напротив. - Сесть на пол! Ноги вытянуть вперёд, в коленях не сгибать! Голову опустить!
  
  Теперь дуло смотрело на него сверху, прямо в темечко, наверное. Только бы не выстрелил!
  
  Костик-другой отошёл на шаг и уже более спокойно спросил:
  
  - Кто такой? Что хотел? Голову не поднимать, отвечай, как сидишь!
  
  - Я... Я - это ты! - ответил Костик. Собственно, что он мог ещё сказать?
  
  - Я - это я. - Ответил ему... Кто, если это - параллельный мир? Двойник? Дубль? Копия? Почему-то Костика сейчас занимал более всего этот вопрос, даже больше, чем возможность случайного выстрела. Как же его называть? "Но в данной ситуации лучше не разводить трёп о параллельных мирах!" - Решил для себя Костик. - "Буду держаться первоначальной версии...".
  
  - Да, ты - это ты. Но в то же время - и я. Ты моё лицо разглядел? - Сказал Костик, не поднимая головы.
  
  - Подними голову.
  
  Костик повиновался.
  
  - Чёрт, и правда, одно лицо... - Удивлённо-озадачено произнёс Номер Два, но оружие так и осталось смотрящим в лицо Номеру Один. - Клон, что ли? Или потерянный брат-близнец? Сиди-сиди, не рыпайся, и давай всё по порядку, без выкрутасов. Мне, понимаешь, не климатит, чтобы у меня на кухне мой же труп загорал... Доказывай потом, что это не я... Говори, что творится! Только спокойней, а то я нервничаю очень. - Добавил Номер Два уже почти миролюбиво, чуть ли не пожаловался.
  
  - Костян, ты летом, в июле, помнишь, на озеро пешком ходил? - спросил Костик своего двойника.
  
  - Было, помню. - Ответил тот. - Ну и что? Ходил, славно с ребятами посидели. А тебе-то что?
  
  - А ты помнишь, как заблудился? - Почему-то Костику сейчас совершенно не хотелось упоминать про нордом, хотелось сначала выяснить, что в памяти об этом событии у Номера Второго.
  
  - Заблудился? Ну, было, понервничал немного... мобилу разбил, с разбегу грохнулся. Огорчительно, конечно, но особо-то я и не блукал. Так, черники поел, закрутился, сориентировался, со склона разбежался, полетел, приложился, мобилу разбил в хлам, осколки выбросил, через кусты прошёл и на месте оказался. Всё. А какое это имеет отношение к твоему визиту в... холодильник? - Последнее слово он произнёс язвительно-насмешливо, а пистолет при этом опустился вниз.
  
  - Я объясню. - Спокойно, как только мог, ответил ему Костик. - Только сначала давай я расскажу тебе о том, что ты думал до того момента, как...- Здесь он слегка задумался, и определился, наконец: - Как упал.
  
  Похоже, Номер Второй не побывал в нордоме, в отличие от него! И в момент падения их миры соприкоснулись, а потом... Потом получилась вот эта хрень, в которой теперь очень желательно разобраться.
  
  - Ну, расскажи. Интересно, что я такое думал. Только, прошу тебя, не вставай, а я вот тут сяду... и на мушке тебя на всякий случай подержу. - Сказал ему Номер Второй и, отойдя задом наперёд пару шагов, присел на табурет, не сводя с Костика пистолета. - Давай-давай. Мне такого ещё никто не рассказывал.
  
  Судя по его интонации, Костику сейчас он ни на грош не верил, и настороженно ждал какого-то подвоха. И уже не только от Костика, но и отовсюду. "Была не была!" - решил Костик и начал рассказ.
  
  - Сначала ты, задержавшись, чтобы поесть черники, перемазал джинсы...
  
  - Ты обещал о мыыысляааах! - Протянул Номер Два. - Не размазывай...
  
  - Ты подумал о том, что двадцать первый век на дворе, и "Тайд отстирывает всё". - Костик даже прикрыл глаза, чтобы точнее вспомнить и то, что было у него перед глазами тогда, и то, что он думал в тот момент. Номер Два молчал, Костик не знал, что это означает, да это сейчас и не имело особенной важности - врать всё равно не имеет смысла!
  
  - Потом ты подумал, что наелся натуральной черники, а не собранной какими-то алканавтами... Потом понял, что заблудился... И начал вычислять по звукам, где железка, а где дорога.... Потом подумал о том, что можно было на мотороллере, это семь минут до озера по дороге... - Костик замолчал, вспоминая, о чём он тогда ещё думал.
  
  - Пока всё сходится, ври дальше. - Спокойно сказал ему Номер Два. - Давай, давай. Мне интересно.
  
  - Ты подумал о Буридане и баране.
  
  - Точно! - Теперь голос Второго звучал с неподдельным интересом. - Точно! А что за Буридан такой, ты не знаешь? Я тогда ещё голову себе ломал, откуда он взялся!
  
  - Не знаю. - Честно признался Костик, вздохнув теперь с облегчением. - Потом ты решил залезть на дерево, но не удалось, потом мобильник сглючил, номера пропали, а я ругал себя за то, что на него надеялся, а не на память, и отца в пример себе ставил.... А потом побежал по склону, и казалось, что вот-вот взлетишь, и ты почувствовал, что летишь, и... Всё, жесткая посадка. Сходится? - Он открыл глаза.
  
  - Угу. - Номер Два сидел, опустив семейный "Макар" и задумчиво глядя на своего двойника. - Сходится. И что с этим "сходится" делать? И вообще, чёрт побери, кто ты такой и чего ты хочешь, блин?
  
  - Жрать хочу. - Улыбнулся Костик. - Я - это ты, как я уже сказал, а что с этим "сходится" делать, сам не знаю.
  
  - Чай будешь? - Спросил его Второй. - С тортиком. Если ты не инопланетный клон, конечно. Иначе я тебя обязательно продырявлю.
  
  - Нет, я не клон. - Ответил Костик. - А от тортика я никогда не откажусь... как и ты.
  
  Глава восьмая
  
  
  
  Солнце уже садилось, когда Костик шёл по своей лыжне обратно, а за спиной приятно тяжелил спину рюкзак, гружёный под завязку удачной добычей. На душе было легко и весело, всё-таки здорово они сегодня посидели вдвоём! Правда, Костик-старший ни о каком нордоме не знал, а сам Костик так и не стал ему о нём рассказывать. Непонятно даже самому, почему, но не стал. Обставил это дело так что, пролетев тогда же, по той же траектории, что номер второй, оказался прямо в марте, рядом с лыжами и его сегодняшней экипировкой. Слава Богу, не возникло никаких дополнительных вопросов, они попили чая, перекусили тортиком, позвонил волнующийся отец (его всё же напрягла эта история с появлением Костика не там, где надо и в странной форме, которую и мама не смогла припомнить). Второй ответил, что всё в порядке, что это он и был, и вопрос закрылся.
  
  Итак, он теперь в параллельном мире. Своему двойнику он сказал, что попытается вернуться в свой, а если не получится, то зайдёт ещё за харчами дня через три. Сам же Второй признался, что после того падения у него здорово изменились взгляды на жизнь: он стал отпетым романтиком, а отцовская карьера перестала его привлекать. И теперь он по всему Интернету собирал различные данные обо всяческих удивительных и непонятных явлениях, и коллекция его росла и систематизировалась.
  
  Да, здорово осознавать, что в параллельном мире у тебя есть даже не брат, а абсолютный двойник, с которым просто приятно посидеть на собственной кухне! Но отсюда нужно так или иначе сваливать: у каждого из них собственная родина! Пусть даже в точности похожая на другую, но своя! И паспорта у каждого свои. Не стоит устраивать проблем своему двойнику - так решил Костик. Лишь бы нордом оказался на месте! А то смоется куда-нибудь, и живи на дереве, как павиан...
  
  Нордом был на месте. Внутри горел свет. Нужно было войти, но как снять лыжи? Костик внезапно осознал, что не представляет, как от них отцепиться. Там, дома, они отстали словно сами по себе, когда он только подошёл к калитке и, погружённый в свои мысли, он даже не понял и не заметил, как это произошло. А здесь они упорно не желали расставаться с ботинками. Костик топтался перед дверью, пробуя то выдернуть ногу из ботинка, то сбросить лыжу, всё было безрезультатно. Наконец, совершенно случайно, он в какой-то момент отчётливо представил себе, что идёт без лыж и... они сами по себе, как и в прошлый раз, остались на снегу.
  
  "Так вот оно как у них работает!" - Догадался он, входя в круглую дверь. - "На мыслеобразах!".
  
   Несмотря на то, что камин с утра не топился, было даже теплее, чем утром. "Наверное, я заодно со светом и отопление включил" - подумал Костик. Впрочем, оно здесь могло включаться и автоматически. Он отнёс лыжи на склад, переоделся, и всё расставил и разложил по местам, так же, как оно и стояло ещё недавно. Подумав, он прихватил с собой одну из кастрюль, решив сварить несколько картошек в мундире, а потом соорудить из них "ленивый" салатик с постным маслом и лучком. Запах в нордоме немного изменился - теперь опять пахло озоном, как и "вчера", и аромат хвойного леса сменился на лёгкий фиалковый.
  
  Сняв с ног ботинки, Костик остался босиком, но решил кроссовки не обувать: полы были везде тёплые, и ноги просто наслаждались этим нагретым камнем. И, что удивительно, не ощущалось ни пылинки, ни песчинки, словно пол был недавно вычищен до блеска неведомой старательной хозяйкой. А ведь мусора на нём должно быть прилично, тем более, что ни веника, ни пылесоса, ни ведра с тряпкой Костик нигде не заметил! Неужели полы здесь самоприбирающиеся? Почему-то именно это обстоятельство показалось Костику наиболее фантастичным из всего, что он видел сегодня.
  
  Втащив рюкзак и кастрюлю в каминную, Костик посмотрел на огонь в камине и подозрительно осмотрел помещение. Так и есть: в кресле-качалке, стоящем теперь возле стола, сидела фигура в балахоне с надвинутым капюшоном.
  
  - Здравствуйте! - Сказал Костик.
  
  - Здравствуйте, молодой человек! - Ответил ему старик, не пошевелившись и лишь после этого слегка склонил на пару секунд голову... или что там у него под капюшоном? - Как прошла ваша сегодняшняя прогулка?
  
  - Спасибо, прекрасно. Ничего, что я тут у вас похозяйничал немного?
  
  - Пустяки, вы не сожгли ничего невосполнимого. Вы понимаете, что я говорю о... - старик вопросительно замолчал.
  
  - О рукописях. - Продолжил фразу Костик.
  
  - Вот именно, о них. Именно их я не могу... да и не хочу восстанавливать, они должны были быть в единственном экземпляре. А всё остальное - он обвёл плавным жестом комнату, и широкий рукав его мантии серым крылом проплыл по воздуху - всё остальное не имеет никакой ценности. По крайней мере, для меня.
  
  Костик озадаченно молчал. Нет, дед положительно с причудами. Естественно, Костик уже не думал о нём так, как тогда, во время первого знакомства за этим самым столом, но в голове этого странного старика явно шебуршатся очень странные тараканы. Может быть, совершенно безвредные и даже симпатичные, но странные, это точно!
  
  - Ладно, молодой человек. Я кормлю вас сейчас загадками, но вы очень даже не против при этом соорудить ленивый салатик. Думаю, ваши труды по его творению не особенно отвлекут вас от нашей беседы, поэтому можете поставить варить картошку и нарезать лук... впрочем, позвольте лук нарезать мне самому. А за нашими совместными трудами пусть неспешно протекает наша беседа. Кастрюлю на огонь ставить не нужно, она саморазогревающая, просто положите картошки в неё, залейте водой и накройте крышкой. А лучок давайте мне, уж в нарезке лука я немного понимаю, практика, знаете ли, многолетняя... Вот так, спасибо...
  
  Дед говорил, и его речь текла как по писанному, в точном соответствии с действиями Костика: словно старик заранее знал, в какой момент Костик сделает то или другое действие. И - откуда он знает про ленивый салат? Читает мысли?
  
  - Нет, молодой человек, вы заблуждаетесь, мысли я не читаю, да и ни к чему оно мне совершенно. Всё обстоит на самом деле гораздо проще... и гораздо сложнее одновременно. Но не волнуйтесь, я всё объясню по порядку...
  
  Теперь старик, мгновенно очистив две здоровущих красных луковицы невесть откуда взявшимся огромным и блестящим кухонным ножом, нарезал лук на разделочной доске, так же внезапно появившейся на столе, на тонкие и ровнёхонькие колечки со скоростью и безошибочностью автомата. От этой картины и от этого разговора, да и от всей этой ситуации у Костика возникло ощущение, что всё вокруг ему снится, да, собственно, такое только во сне и может происходить.
  
  - Я могу вас ущипнуть, если это так требуется, но вы уже решили ущипнуть себя самостоятельно. - Сказал старик, даже не глядя на Костика. - Щипайте, не бойтесь. Это всё равно ничего не изменит. Вы не спите, и всё вокруг вас реально. Так, с луком покончено, картошки сварятся через три минуты, в этой кастрюльке всё варится на удивление быстро. Давайте сюда масло, спасибо... Так, а картошечку мы будем чистить вместе, если вы не против, естественно. Совместные труды по приготовлению пищи, молодой человек, дают ощущение ни с чем не сравнимого, особенного наслаждения бытовой стороной нашего существования. Но, естественно, только при правильной расстановке сил и некоторых навыках владения этим процессом...
  
  Нет, это бред, решил Костик, очищая первую картошину. Какой-то доисторический монах в подземном доме в норе, построенном им же по фантастическим технологиям при помощи фантастической техники расставляет сейчас по столу непонятно откуда берущиеся тарелки, разговаривает с ним о наслаждении жизнью. И вовсю готовит его любимый салат, заявляя при этом, что не читает его мысли, хотя, похоже, только этим и занимается... Бредовый балаган.
  
  - Я бы не стал называть это бредовым балаганом, но у вас в голове сейчас именно те мысли, которые там присутствуют. Я понимаю ваше смятение чувств, и оно пройдёт, спустя некоторое время, естественно. Конечно, вам придётся привыкнуть к тому положению вещей, в котором вы оказались но, поверьте мне, оно не так уж плохо. Хотя, естественно, за то, чтобы что-то получить, всегда приходится что-то отдать. Бесплатно в этом мире, да и ни в каком другом, мой юный друг, ничего не даётся.
  
  Старик замолчал и замер, вопросительно и ожидающе, как показалось Костику, поглядывая на него из темноты своего капюшона.
  
  - Вы - дьявол? - Спросил его Костик, догадавшись, что именно этого вопроса и дожидался старик, следуя ему одному известному и им же самим поставленному сценарию. Костику стало немного не по себе от осознания того, что не только фантастика может стать реальностью, но и сказки, до этого казавшиеся совершенной невероятью! И теперь речь пойдёт, естественно, о договоре по купле-продаже его, Костиковой, души, о которой он до этого совершенно не задумывался...
  
  - Нет, конечно! - Рассмеялся старик. - Я не собираюсь покупать вашу душу, мой юный друг. Да и не имею такого желания, и даже возможности. Я не дьявол. Я - это ты. - И с этими словами он снял свой капюшон, внимательно глядя на Костика.
  
  Костик внимательно смотрел на его лицо: на самом деле совсем ещё не старое, хотя волосы и были седыми, как серебро. Борода не давала понять точно, насколько они на самом деле похожи, но глаза, нос, брови, лоб... Да, это вполне могло быть лицом Костика к тому моменту, когда ему стукнет сорок пять-пятьдесят, если к тому времени он сохранит прекрасную физическую форму.
  
  - Давай примемся за салат, пока он не остыл. - Предложил Костику его собеседник. - Ленивый салат лучше всего потреблять горячим. Да и у тебя будет время хорошенько... ну пусть не хорошенько, но более спокойно переварить то, что ты узнал. Идёт?
  
  Они молча принялись за салат и тут старик, рассмеявшись, щелкнул пальцами и сказал:
  
  - А ведь не повредит нам по маленькой? А? За женщин! Сегодня! Доставай-ка!
  
  Костик как-то совсем забыл за всеми этими неожиданностями и разговорами, что в его... точнее, в дедовом... нет, теперь опять получается, что в его рюкзаке лежит поллитровка "путинки". Не говоря ничего, он достал её, открыл и поставил на стол. Тому, что на столе появились как бы сами собой две хрустальные стопочки, он уже не удивился. Оставалось только налить, что и было им проделано.
  
  - Ну, за женщин! И за знакомство! - Сказал старый Костик, поднимая тост. Они выпили, и старик продолжил прерванную им же самим беседу.
  
  - Успокоился? Ну вот, а теперь мы поговорим серьёзно. Здесь и сегодня нам спешить некуда, поэтому ты можешь спрашивать обо всём, что тебе неясно, но сначала я вкратце расскажу тебе обо всём, что связано с нами... с тобой и со мной. Впрочем, ты и я, как я уже говорил, мы - один и тот же человек.
  
  - А тот... На даче?
  
  - И он тоже, как ни странно. Сейчас вообще уникальный момент в истории этого мира: практически в одной географической и временной точке собрались три одних и тех же человека, как ни странно это звучит. Я подозреваю, что именно эта точка станет узловой, центральной, серединной точкой истории... не буду замахиваться слишком, скажем нашего континуума. Хотя это будет несколько неверно и неточно. Тебя сейчас больше всего интересует вопрос о параллельности миров. Так? - И, не дожидаясь ответа, продолжил: - Так. Но параллельных миров, в которые можно проникать сквозь какие-то "стены", не существует. Точнее, не существует такого способа. Эти миры имеют строго определённый способ образования, и этот способ связан именно с нами... со мной, с тобой.
  
  - А что я должен отдать? И за что? - Спросил Костик. Сейчас его больше всего заботил именно этот вопрос.
  
  - Память об этом событии, об этом доме, о том, что ты узнал здесь и ещё узнаешь, в обмен на ту историю, которая сделает из тебя меня. Слово "история" я употребляю в буквальном смысле, как историю человечества и твоей жизни. Понимаешь?
  
  - И как это произойдёт?
  
  - Мы просидим с тобой за этим столом ещё немного, а потом ты выйдешь из нордома и забудешь всё, что с тобой здесь произошло, в момент перехода в своё время, в ту точку, где и когда ты его увидел.
  
  - Кого?
  
  - Нордом. Но изменения, которые произошли с твоим сознанием и образом мыслей за это время, останутся с тобой. И способность, при помощи которой ты смог прыгнуть на восемь месяцев вперёд, тоже останется с тобой. Со временем она проявится снова, в более зрелом возрасте. И тогда же к тебе начнут возвращаться воспоминания о том, что с тобой здесь произошло, и о том, что ты здесь узнал. Каждый раз, когда ты будешь пользоваться своей Способностью, ты будешь вспоминать всё больше и больше.
  
  - А почему я не могу просто не забывать об этом?
  
  - У меня есть несколько версий на этот счёт, но спекулировать теориями, которые и сам я ещё не вполне понял, я сейчас не хочу. Знаю только одно: это произойдёт обязательно, когда ты войдёшь в резонанс точки возврата. Не забывай, что это же самое произошло когда-то со мной. Ничего ужасного сегодня в этом я не вижу. Согласен? Впрочем, можешь сейчас не отвечать, у нас есть ещё два часа и шестнадцать минут. А пока я, не торопясь, и по возможности, соблюдая порядок, расскажу тебе всё, что знаю о себе и своей Способности. Как ты считаешь, сколько мне лет?
  
  
  
  Глава девятая
  
  
  
  - Ну, лет сорок пять. - Ответил Костик. Его собеседник рассмеялся в ответ.
  
  - Сорок пять миллиардов лет. Хотя, может быть, и больше. Я их давно уже не считаю, эти года!
  
  - То есть? - Не понял Костик. - Это была шутка?
  
  - Какие там шутки. Я говорю всё это на полном серьёзе. Только не нужно думать, что я - бог. Я не бог и не дьявол, я человек. Но довольно необычный для твоего периода твоего цикла.
  
  Костик сидел и молча хлопал глазами. А его старшая ипостась читала ему лекцию о том, как оно всё так получилось.
  
  - Ты уже слышал теорию о том, что сознание первично, а материя вторична. Но, кода ты её слышал, ты пропустил её, мягко выражаясь, мимо ушей. А в этом высказывании и заключается всё: и смысл появления разума, и способ сотворения Вселенной, и наше будущее, и вообще всё, что хоть как-то связано с нами....
  
  Далее Костик узнал очень интересные вещи. Оказалось, что никакой эволюции по теории Дарвина никогда не происходило, не было её как таковой - эволюции видов, когда путём медленного изменения вида в каждом поколении из амёбы появился человек. На самом деле во всей Вселенной происходит эволюция сознания, которое, оказывается, и создаёт, конструируя, новые виды, но только уже "готовыми к употреблению" и неизменными по природе.
  
  - Пойми, изменения по Дарвину на любом этапе эволюции способны породить лишь нежизнеспособных мутантов: нелетающую птицу, невидящий глаз, недоразвитый орган. И всё это будет обречено на гибель, а не на размножение! Процесс же на самом деле происходит следующим образом: сознание, обладающее разумом, накапливает опыт предыдущих воплощений и создаёт путём перестройки генома представителя вида совершенно иной, качественно новый организм в полностью готовом виде - так, что родители не способны в таком случае признать своё чадо. Но я говорю не о работе отдельных разумов, нет! Появление нового вида - это всегда плод коллективного труда, результат миллионов лет накопления и обработки опыта, и выработки общей концепции. Подняться же на новую ступень в созидании разум способен лишь, накопив и переработав несколько иной собственный опыт, относящийся не столько к телу, сколько к собственным решениям и лучшей организации своей деятельности. Этот называется этика...
  
  Оказалось, что такая "двусторонняя эволюция" в настоящее для Костика время привела к появлению качественно новой способности разума: не только ощущать время, но и управлять им осознанно! Первые спонтанные перемещения в прошлое или будущее произошли около тысячи лет назад, но именно сейчас появилась возможность сделать эту способность управляемой. Никакой человеческий, да и материальный орган не был способен взаимодействовать с темпоральными потоками, ведь время относится к категории явлений, выходящих за рамки трёх измерений. Но сознание и разум, накопившие достаточно опыта в измерении и восприятии времени, оказались способны влиять на него.
  
  - Самое основное, что должно быть накоплено в достаточном количестве для качественного скачка, это умение разделять промежутки времени между собой и отличать их друг от друга.
  
  - Никогда не замечал за собой такого... - Пробормотал Костик.
  
  - А это и не нужно замечать. Ты же не удивляешься каждый раз тому, что твои глаза видят, когда ты их открываешь? Ты просто ими пользуешься! И не задумываешься над тем, так же видят другие люди, как и ты, или всё-таки по-другому. А у тебя в предыдущих воплощениях такого умения набрано будь здоров! Именно ты... и я... в своё время несколько раз изобрели часы.
  
  - А...
  
  - А я тебе ничего больше о твоих предыдущих жизнях рассказывать не буду. Сам вспомнишь в своё время, а потом сам же посмотришь вживую. Я сейчас рассказываю несколько о другом...
  
  Ты уже прочитал рукопись, которую напишешь через полвека. Я должен объяснить тебе некоторые понятия, встречающиеся в ней. "Вечная кровь" - это набор наномеханизмов, подселяемый в человеческое тело с целью его постоянного восстановления и поддержания здоровья и молодости на заданном уровне. Управление и обычной, и нанотехникой после этой последней техногенной революции стало осуществляться в основном методом ментального контакта, когда все устройства "научились" улавливать напрямую колебания электрополей мозга, и на них реагировать. Понимаешь теперь, на что станет похож этот мир через несколько десятков лет? Вечная молодость, и всё происходит, как по волшебству! И ты читал, к чему это привело.
  
  - А вот этого я как раз и не понял. - Сказал Костик. - Ведь у людей всё будет, не будет даже реальных причин ссориться! Почему же так всё закончилось?
  
  - Потому, что у них исчезла в этот момент цель, к которой стоило бы стремиться, и игра закончилась! Любая игра заканчивается после победы в ней, и нужно либо придумать новую, либо сворачивать игровое поле.
  
  - Значит, эта разруха... Новая игра?
  
  - Верно! Но ты, как раз ты способен научить людей новой, лучшей игре. Она называется "Оседлай время!". Для того, чтобы это стало реальным, тебе нужно будет вырваться из череды перевоплощений, что и произойдёт с тобой через десяток лет. Ты окажешься одним из первых, кто получит бессмертие. А получишь ты его благодаря отцу, он к тому времени станет одним из руководителей этой программы. К сожалению, для него прививка окажется смертельной...
  
  - А если предупредить? - Спросил Костик.
  
  - Нет, это делать нельзя. В сценарии этого цикла мира всё расписано достаточно жёстко. Тем более, если он выживет, то "вечная кровь" превратится в товар для спекуляции и средство порабощения. Ты же знаешь отца!
  
  Костик грустно кивнул головой. Да, теперь он был готов забыть всё то, что услышал и увидел. Тем более, что выбора у него, кажется, никакого и нет.
  
  - И что же будет дальше?
  
  - К тому времени, когда ты, построив это дом, разработаешь свою методику по обучению владения временем настолько, что её можно будет преподавать, пройдёт не одна сотня лет. И тогда, благодаря наследуемой "вечной крови", человечество станет неузнаваемым, и оживут сказки, которые популярны сегодня. Те, кто присоединится к тебе, достигнут таких высот в своей эволюции сознания, что перестанут нуждаться в телах для изменения этого мира, да и вся Вселенная станет окончательно упорядочена. И тогда начнётся новый цикл: цикл контрамотов.
  
  - Кого? - Переспросил Костик.
  
  - Контрамотов. Людей, живущих в прошлое, как я сейчас, в этом цикле, и независимых от законов времени. Наставников, Странников, Ангелов... Нас называют по-разному. Но задачу мы поставили себе одну: подталкивать самих себя, так или иначе, в любом воплощении прямого, необратного течения времени, к лучшему, к совершенству. При этом мы вмешиваемся в историю ещё в начальной точке, точке отсчёта, и появляется ещё одна копия Вселенной, как раз тот самый параллельный мир. И с каждым таким циклом они, эти миры, становятся всё лучше и лучше. Ты постарайся воспринять всё, что я говорю сейчас так, как я говорю, здесь начинают фигурировать понятия не только четырёхмерности, но и зеркальности, взаимопереплетения и непроницаемости темпоральных мембран. Всё это может свести с ума, а ты нужен человечеству в здравом уме...
  
  - А как вы... Ну, достаете разные предметы? - Спросил его Костик, действительно устав от этой лекции.
  
  - Так? - Спросил его Наставник, выхватывая из воздуха свой посох с камнем. - Это тоже связано с течением времени. Я управляю этим предметом во временном потоке, и в нужный момент выхватываю из реки времени то, что мне нужно. Опыт, ловкость рук и никакого обмана.
  
  Кстати, нордом стоит во временных потоках особняком. Он - что-то вроде станции пересадки, и заодно музея, а так же - моя дача, где я люблю отдохнуть. Нордом в этом своем виде одновременно движется и вперёд по темпоральному потоку, и обратно... в общем, из него можно выйти и в конце цикла мира, и в начале. Посмотреть, как происходит Большой Взрыв, или увидеть, как Вселенная сжимается в сингулярную точку. Впрочем, выйти из него можно везде, где угодно. А я им пользуюсь, как средством передвижения, нечто вроде скоростного судна во временных потоках.
  
  - А то время, последнее... - Спросил Костик. - Какое оно?
  
  - Время Последней Игры? Ты читал Толкиена... Нет, ещё прочитаешь, пока ты о нём только слышал. Именно его мир и взят нами за игровое поле для последней игры. Тем более, что техническое обеспечение к тому времени позволит сыграть каждому любую роль. У меня же в этой игре роль Великого Мага. Впрочем, и у тебя тоже.
  
  - А почему именно Толкиен?
  
  - Потому, что он завоевал к тому моменту, когда началась Последняя Игра, наибольшую популярность, только и всего. Если бы такую же популярность завоевало другая идея....
  
  - Время. - Сказал Костик. - Мне кажется, у меня осталось лишь несколько минут...
  
  - Пять с половиной, если точнее. Да, тебе пора. Обуй кроссовки и положи это в карман. - Будущий Великий Маг протянул Костику горсть обломков, бывших когда-то роскошным мобильником. Теперь пора. Мы проходим как раз этот момент. Вперёд, если ты решил пройти по своему пути. И теперь ты знаешь, по какому!
  
  - А если я сейчас откажусь, то что тогда будет? - спросил Костик.
  
  - Тогда будет какая-то другая игра, и я не могу знать какая. Но всё равно что-то будет, не беспокойся. Итак?
  
  - Иду. - Ответил Костик, встал и шагнул к выходу. С его восприятием, как и в тот раз, когда он выбежал отсюда, опять что-то происходило, но теперь всё было по-другому. Кажется, его сознание начало тормозить, а тело превратилось в некое подобие призрака. Первую дверь он открыл сам, но пальцы начали проваливаться в материал, из которой она была сделана. Сквозь вторую, наружную дверь его рука прошла, как будто это было не твёрдое дерево, а всего лишь голограмма. А вслед за рукой вывалился и он сам, одновременно удивляясь тому, что вышел в лето, и ужасаясь тому, что стал совершенно невесомым и невидимым. В голове зашумело, и его понесло, словно облачко порывом ветра, к смятым кустам малинника, где как раз поднимался... он сам. Его призрачное движение прекратилось, когда он занял собственное тело, и тогда Костик услышал шум леса и почувствовал собственный вес. Не оборачиваясь, он зашагал вперёд, к скрытому за кустами и деревьями озеру, где, как он знал точно, его поджидали пацаны и девчонки, палатки и гитара... На ходу Костик нащупал в кармане осколки мобильника, вытащил их, посмотрел на это полное разрушение техники и выбросил в кусты, подумав о том, что нечего больше выпендриваться с дорогими моделями, нужно будет взять что-нибудь попроще. В конце концов, грохнулся он всё-таки удачно, мог бы и голову свернуть. Сам виноват: носился, как баран сумасшедший, нечего на толкинистов пенять...
  
  Костик остановился и потряс головой. Нет, не болит. Какие такие толкинисты? Откуда эта мысль? Бред какой-то, бредовый балаган. Почему балаган? Да, с разбегу с горки летать вредно, особенно когда земли планетарный вес не цепляет больше его! Так из лесу можно в конце концов каким-нибудь Рип ван Винклем выйти, в конце концов. Ладно, сейчас будет озеро, Женька с гитарой, и они споют что-нибудь хорошее, искупаются... Почему-то Костик сейчас подумал о Женьке и Сереге с уважением и симпатией, чего давно в себе не замечал, а их песни... Это что-то настоящее! А Колян со своим блатным и приблатнённым репертуаром пусть помолчит сегодня, в зубах уже навязло его искусство...
  
  - Вот он! Идёт! - Пробираясь через прибрежную высокую траву, услышал Костик радостные вопли Таньки и Алёнки. - Заблудшая душаааа! Дуй сюдаааа!
  
  И Женька с Серегой грянули хором приветственный гимн для него, Костика, подходящего к лагерю у воды по колено через траву и кустарник:
  
  
  
  Спешились Карлсоны, их баки пусты,
  
  Прут через периметры в рост!
  
  В морды им впиваются осколки звезды,
  
  Самой развесёлой из звёзд!
  
  
  
  Их огонёк мелькнул вдали и зачах,
  
  Тропка потерялась в лесу.
  
  Сказку убитую на крепких плечах
  
  Хмурые Карлсоны несут!
  
  (С) Текст песни принадлежит О. Медведеву.
  
  
  
  "А вот фиг вам! Не дождётесь вы, чтобы я сказки мёртвые таскал по ночному лесу!" - весело подумал Костик, слушая их пение. "Я вообще не позволю убивать сказки! Не хочу!".
  
  И тихо улыбнулся какому-то своему решению.
  
  КОНЕЦ.
  
  
  
  Санкт-Петербург, декабрь2005-март 2006г.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"