Ключ громко лязгнул в замке. Скрип, от давно не смазанных петель пронесся по пустым коридорам. Тяжелая железная дверь с трудом поддалась рукам охранника.
- Закройте потом, пожалуйста, и не заходите - сказал молодой мужчина в одежде священника.
- Но падре - возмутился охранник, не желая исполнять столь глупый по его мнению приказ.
- Поверьте, мне тут ничего не, грозит, а если и так, то на все воля Его. - смиренно ответил священник.
- Вы в этом так уверены, святой отец? - донесся, спокойный, голос из камеры.
Священник, не ответил. Он прикрыл на секунду глаза, сильно сжал в руках томик священного писания и шагнул в камеру, словно в бездну - решительно и без страха в душе.
**
- Простите, больше мы ничего не можем вам предложить, только ждать - глава реанимационного отделения окружной клиники спокойно посмотрел в заплаканные глаза молодой женщины. - за полгода мы перепробовали все, но видимо она сама не хочет, пока. Её организм должен побороть кому самостоятельно.
Девушка лет двадцати восьми, еще раз всхлипнула, и не глядя на уходящего врача, встала со скамьи, и в очередной раз, не известно какой по счету, прижалась лбом к стеклу. Эта тонкая прозрачная преграда на протяжении шести месяцев отделяла её от самого дорого, что было в её жизни. Сквозь слезы она рассматривала палату, где обвитая проводами и датчиками. На большой кровати лежала её маленькая пятилетняя дочь.
**
- Я думаю вы бы хотели поговорить, перед тем как все произойдет. - проговорил тихо священник.
- То есть и здесь вы примите решение за меня? - с грустной улыбкой проговорил заключенный, не поднимая глаз на вошедшего.
- Нет, что вы. Но исповедаться нужно. И если вы действительно верите...
- Тогда мне это зачтется на страшном суде...я все это слышал не раз, но поверьте, мне это не нужно, а уж Ему тем более. А все что я хотел сказать, я уже давно сказал. - священнику было видно, что его собеседник не привык много говорить, поэтому столь длинная фраза далась ему с трудом.
- Но как же вы не понимаете... - начал было святой отец.
- Нет! - выкрикнул его оппонент - это вы не понимаете.
Молодой исповедник, только сейчас увидел глаза мужчины, одетого в оранжевую робу и прикованного к цепи наручниками. И они были наполнены гневом.
Крупный, коротко стриженный мужчина смотрел в глаза представителя церкви не моргая, как бы давая возможность прочитать себя. Первым из негласной дуэли вышел священник, отведя глаза. По мимо сильного взгляда, служителя культа привлек большой, застарелый, некрасивый шрам, пересекавший лицо заключенного ото лба к подбородку.
- Откуда он у вас? - не глядя на собеседника, решил поменять тему беседы священник.
Пламя спало с глаз заключенного также быстро, как и появилось. Он ухмыльнулся, подумал немного и тяжело вздохнув начал рассказывать...
"Вы вряд ли помните падре, ту войну с коммуняками в северной Африке лет двадцать назад, вы тогда наверняка только в школу пошли. А я никогда не забуду, как перед строем ходил капеллан, и объяснял, что эти красные, с той стороны залива - дети сатаны, безбожники. Люди без веры. Тогда в двадцать два года я знал где враг, мне, показали,а я стрелял, а в голове набатом бились фразы полкового священника. "А в городах сих народов, которых Господь Бог твой даёт тебе во владение, не оставляй в живых ни одной души, но предай их заклятию, как повелел Господь твой", или "убейте всех детей мужеского пола, и всех женщин, познавших мужа на мужеском ложе, убейте; а всех детей женского пола, которые не познали мужеского ложа, оставьте в живых для себя"...молчите святой отец? Вы слишком молоды и не можете найти аргументов...а мы все это делали...как там написано...это было наше право, это был наш приказ...а потом нас прокляли, заклеймили, и предали огню...в политическом и общественном плане конечно, но какая разница? Скажите мне в чем я виноват, почему по вашей книжке я должен гореть в аду? В чем? В том что послушал церковника? Или в том что поехал по приказу своей страны? В чем моя вина? В том что убивал врага?
Так вы же даете на это право, когда нужно кому-то там наверху. И я не имею в виду Его. А я за все ответил. Перед законом и собой, отдав 10 лет жизни подобным стенам...как преступник...преступник исполнивший приказ."
***
Перед глазами молодого исповедника пробежала серия архивных материалов, которые совсем недавно крутили по телевидению, в честь годовщины, той самой трагедии...когда правительство послало армию на территорию коммунистов для акции устрашения. В итоге операция провалилась, а виноватыми остались молодые парни.
- Простите... - прошептал священник.
- ВАМ - заключенный особенно выделили это слово - не за что его просить. Лично вы ни в чем не виноваты.
- И все же...
В камере повисла пауза. Только теперь заключенный смотрел на исповедника, а тот опустив глаза, разглядывал свои ботинки. А руки мяли в руках библию.
- А как вы оказались здесь снова? - все же решил задать вопрос церковник.
Брови арестанта медленно поползли в верх...а уголки губ в стороны. Он улыбался.
- А вы не знаете? - сквозь прорывающийся смех спросил невольник.
Исповедник открыл было рот, но ничего не успел сказать, а узник не выдержал и засмеялся в голос, он сидел на откидной кровати, прикованный к стене и заливался веселым по детски радостным смехом. Будто через 10 минут ему не грозила смертная казнь.
- Спасибо...ой..дайте перевести дыхание...вы не видели моего личного дела...хаха...ой...
Исповедник нашел в себе силы скромно улыбнуться, признавая ошибку.
- Я рад, что поднял вам настроение, и все же, раз вы все таки решили поговорить - катнул пробный шар падре.
- За то же..святой отец...за то же...тот же грех, так по крайней мере сказали судьи и тот, кто меня исповедовал, когда давал показания на суде...
- Тайна исповеди...Он не мог - потеряно прошептал молодой священник.
- Мог не мог, - махнул закованными руками пленник - но сделал...ладно, что уж, от его слов мало что зависело. - заключенный отвернулся к стене и уставился в одну точку.
- Вы опять свершили смертоубийство... - не спрашивая, а скорее утверждая проговорил гость камеры.
- Но только в этот раз я не сожалел. И знаете, если бы мне опять выпал шанс...я бы поступил также. Не та ситуация, чтобы проявлять смирение, хоть я и католик. - узник говоря, не моргал и не отрывал взгляда от глаз священника.
- Кто сделает повреждение на теле ближнего своего, тому должно сделать то же, что он сделал:перелом за перелом, око за око, зуб за зуб; как он сделал повреждение на теле человека, так и ему должно сделать. - процитировал автоматически исповедник.
- Левит..глава четвертая стихи девятнадцатый и двадцатый...пробормотал заключенный.
***
Девушка стояла у стекла реанимационный палаты и продолжала плакать, уткнувшись лбом в прозрачную перегородку. Она уже давно плюнула на то, как выглядит со стороны, что под глазами пролегли глубокие тени...она винила себя за то что не уследила, за той, ради которой жила, за то что позволила остаться одной на детской площадке, а сама отошла в магазин.... А ради кого еще жить, если не ради детей?
В какой то момент, в её сознание стал пробиваться писк похожий на комариный, она открыла глаза и увидела, как на большом экране над кроватью дочери, волны превратились в одну прямую линию. А через секунду в сторону её палаты уже бежала группа врачей. И из её горла вырвался дикий крик...
***
- Тогда вечером, я ехал домой с вырубки, закончилась смена. Знаете, мысль была только одна - доехать до дома, выпить бутылочку пива, включить телик и завалиться спать...но на Бродуэтском мосту увидел группу парней, их было пять человек, я бы не придал этому значения, мало ли что они там делают, но фары пикапа высветили девичье платьице у них в ногах.
Исповедник вздрогнул.
- Я остановился, вышел из машины и пошел к ним...знаете они смеялись и пинали ребенка ногами, я бросился к ним, но там же перегородка, помните? Между пешеходной и автомобильной частями моста. Я если честно, не помню, как у меня в руках оказался топор, который лежал в кузове, но последнее, что я помню,
как один из них смеясь кидает девочку с моста... - он говорил глядя в потолок, точнее на лампу тюремной камеры, которая до боли выжигала глаза, по его щекам текли слезы - там высот метров десять, как она выжила я не знаю, но когда спустился по обрыву - она лежала на песчаном берегу - нащупал пульс, и сразу взяв её на руки повез в ближайшую больницу...вы кстати не знаете она жива?
Священник помотал головой.
***
- Разряд! - врач прижимал к груди девочки дефибриллятор, а тело девочки выгибалось под ударами тока.
***
- У меня там остался топор и пять тел, потом уже выяснилось, что они были под креком...а я с утра проснувшись в машине у больницы поехал, в полицию, и заехал по дороге в церковь...чтобы облегчить душу...единственное о чем жалею, что не подъехал на три минуты раньше. Видите, это тоже грех, но ваш закон - заключенный кивнул на книгу в руках священника - все гребет под одну гребенку, ведь я действительно хотел их убить, когда все увидел...а как там сказано? Пятая заповедь Моисея категорически запрещает сознательное насильственное лишение человека жизни. А я так и хотел.
- Но вы же пытались спасти ребенка...и аффект..
В этот момент скрипнула дверь и в камере появились надзиратели.
- Я буду гореть в Аду падре, - говорил узник грустно улыбаясь, пока его отстегивали от стены - это не страшно, но если ОН, все таки есть и обратит внимание на такого грешника как я, вы уж попросите, вы к Нему ближе, то пусть поможет девочке, если она жива или улучшит ей условие Там.
Священник, молодой парень двадцати пяти лет, впервые пришедший исповедать смертника, сидел и смотрел на человека который был грешен, но грешен по разному. А еще он понял, что в начале разговора, узник пытался защитить молодого и не опытного, а теперь ему придется жить с этим грузом из-за своей настойчивости, гордыни, которая не дала возможности встать и уйти, чтобы не мешать человеку...но ведь он исповедник, он обязан облегчить душу смертнику...дурак, какой дурак...
Шаги удалялись, гремела цепь, как церковный набат...ритмично...священник встал на колени в камере, которая стала напоминать аскетичную келью и открыл Книгу.
- Господь - Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться:
Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим,
подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего.
***
- Еще разряд! Давааааааай!!!!!
***
Заключенного привязали к кушетке и вставили шприц с инъекцией в вену.
***
Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох - они успокаивают меня.
***
Он смотрел на шприцы. Содержимое первого уже ввели в его организм. И ему не было страшно.
***
- Время смерти 13.58. Мы её не спасли. Отключайте аппараты.
Медсестра начала вытаскивать трубку аппарата искусственной вентиляции легких.
***
Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена.
***
Глаза начали слипаться, а свет над кушеткой меркнуть.
***
Животный крик страха, боли пронесся по коридору реанимации. Девушка лежали на полу свернувшись клубком и кричала с силой, на которую раньше никогда не была способна.
***
Так, благость и милость Твоя да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни.
***
Сознание погасло.
- Приговор приведен в исполнение - проговорил прокурор одними губами.
***
Врачи молчали глядя на маленькой тело и слышали крик матери. Они уже собирались выйти и передать тело коронерам...но девочка вдруг резко открыла глаза, выгнулась, а датчик сердце биения вдруг показал на мониторе первую волну.