Старков Дмитрий Анатольевич. Жанр Исторической Робинзонады В Контексте Современной Массовой Литературы

Дмитрий Старков

ЖАНР ИСТОРИЧЕСКОЙ РОБИНЗОНАДЫ В КОНТЕКСТЕ СОВРЕМЕННОЙ МАССОВОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

(на материале произведений Евгения Красницкого)

Санкт-Петербург, 2010

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение

Данное исследование посвящено теме "Жанр исторической робинзонады в контексте современной массовой литературы", раскрытой на материале произведений Евгения Красницкого.

Проблема исследования имеет актуальный в современных условиях характер. Об этом свидетельствует отмеченный за последние пять лет значительный рост количества произведений массовой литературы, которые могут быть отнесены к жанру исторической робинзонады как составной части жанра фантастики. Это, в свою очередь, может служить свидетельством роста интереса массового читателя к данному жанру. Востребованность жанра говорит о его несомненном влиянии на развитие современного литературного процесса, причем характерные особенности жанра прямо указывают на определенные изменения в картине мира современного массового читателя. Таким образом, актуальность работы обусловлена высоким интересом к жанру исторической робинзонады в современном обществе и недостаточной разработанностью тематики работы.

Теоретическая и практическая значимость данного исследования заключается в возможности использования его результатов для более детального анализа такого значительного и вместе с тем - относительно малоизученного жанра современной массовой литературы, как фантастика. Высокая значимость и недостаточная разработанность проблемы жанра исторической робинзонады в контексте современной массовой литературы определяют новизну данного исследования.

Целью исследования является изучение характерных особенностей жанра исторической робинзонады, история его возникновения и его место в современной массовой литературе.

В рамках достижения поставленной цели решаются следующие задачи:

1. Описание генезиса жанра исторической робинзонады.

2. Вычленение характерных признаков жанра исторической робинзонады, однозначно отличающих его от смежных жанров современной массовой литературы.

3. Оценка востребованности жанра исторической робинзонады массовой читательской аудиторией.

4. Рассмотрение характерных черт жанра исторической робинзонады на материале произведений Евгения Красницкого (авторский цикл "Отрок", в настоящий момент включающий в себя шесть романов, изданных в 2008-2010 гг.).

Глава I. Историческая робинзонада: генезис и современные черты жанра

В этой главе описаны история возникновения и развития жанра исторической робинзонады и характерные черты, приобретенные этим жанром в современной массовой литературе.

§1. Генезис жанра

Жанр робинзонады зародился на рубеже XVII-XVIII веков и окончательно оформился как таковой в 1719 г., с выходом в свет романа Даниэля Дефо "Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, прожившего двадцать восемь лет в полном одиночестве на необитаемом острове у берегов Америки близ устьев реки Ориноко, куда он был выброшен кораблекрушением, во время которого весь экипаж корабля кроме него погиб; с изложением его неожиданного освобождения пиратами, написанные им самим", на многие годы вперед определившего характерные черты жанра.

Роман Дефо естественным образом вобрал в себя черты путевых очерков и записок конца XVII-начала XVIII вв., среди которого К.Атарова [1. С.10] выделяет "Новое кругосветное путешествие" (1697), "Путешествия и описания" (1699) и "Путешествие в Новую Голландию" (1703) Уильяма Дампьера; путевые дневники тихоокеанских путешествий Вудса Роджерса, в которых описана история Александра Селькирка (1712), а также брошюру "Превратности судьбы, или Удивительные приключения А.Селькирка, написанные им самим" (А.Елистратова выделяет также Френсиса Дрейка, Вальтера Ролея и Ричарда Гаклюйта [2. С.47]), и черты чисто литературных источников среди которых позднейшими исследователями выделялись роман Генри Невиля "Остров Пайнса, или Четвертый остров близ неизвестного австралийского материка, недавно открытый Генрихом Корнелиусом фон Слоттен" (1668); роман арабского писателя XII в. Ибн-Туфайля "Живой, сын Бодрствующего", вышедший в Оксфорде на латыни в 1671 г., а затем три раза переиздававшийся на английском до 1711 г.; роман Афры Бен "Оруноко, или Царственный раб" (1688), повлиявший на образ Пятницы; аллегорический роман Джона Беньяна "Путь паломника" (1678); аллегорические повести и притчи, восходящие к пуританской демократической литературе XVII в., где, по выражению А. Елистратовой, "духовное развитие человека передавалось с помощью предельно простых, житейски конкретных подробностей, полных вместе с тем скрытого, глубоко значительного нравственного смысла" [2. С.47].

Подобный синтез образовал новую разновидность авантюрно-приключенческого романа, названную позднее робинзонадой - по имени главного героя романа Дефо. Унаследованными от жанров-предшественников чертами нового жанра явились:

-- сюжет и фабула, подразумевающие выпадение главного героя из привычной ему среды и изоляцию в другой, весьма непривычной (но не вполне незнакомой) среде.

-- повествовательная структура, выполненная в виде сочетания мемуаров и дневника. Точки зрения персонажа и автора идентичны, а, точнее, точка зрения персонажа является единственной, поскольку автор от текста полностью абстрагирован.

-- совмещение хроникального и ретроспективного аспектов повествования.

-- придание произведению максимальной достоверности, правдоподобия. "Даже в "Робинзоне Крузо, - как подчеркивал М.Соколянский, - где роль гиперболизации весьма велика, все необычайное облачено в одежды достоверности и возможности" [3. С.92]. В нем нет ничего сверхъестественного. Сама фантастика "загримирована под реальность, а невероятное изображено с реалистической достоверностью" [3. С.98].

При этом среди способов достижения иллюзии правдоподобия К. Н. Атаровой выделялись, среди прочего: прием самоустранения автора; введение "документальных" подтверждений рассказа - описей, реестров и пр.; подробнейшая детализация; полное отсутствие литературности (простота); "эстетическая преднамеренность" текста, выраженная в складности речи Робинзона, в соразмерности различных частей романа, в самой аллегоричности событий и семантической связности повествования; а также "умение лгать и лгать убедительно" [1. С.12].

Кроме этого, новаторство Дефо, как отмечает, например, Л. Романчук, заключалось в том, что в качестве героя впервые в европейской литературе был выбран "самый обыкновенный, наделенный однако хозяйской жилкой завоевания жизни" [4] человек. "Такой герой появился в литературе впервые, так же как впервые была описана каждодневная трудовая деятельность". [4]

По этим причинам, как справедливо отмечает А.Чамеев, "как бы разнообразны и многочисленны ни были источники "Робинзона Крузо", и по форме, и по содержанию роман представлял собой явление глубоко новаторское. Творчески усвоив опыт предшественников, опираясь на собственный журналистский опыт, Дефо создал оригинальное художественное произведение, органически сочетавшее в себе авантюрное начало с мнимой документальностью, традиции мемуарного жанра с чертами философской притчи" [5. С.41].

Практически все эти черты позднее были вобраны в себя жанром исторической робинзонады в неизменном либо частично измененном виде. Для изоляции главного героя от привычной среды исторической робинзонаде послужил прием, возникший в результате развития концепции путешествий во времени. Принято считать, что эта концепция возникла в 1895 году с выходом в свет романа Герберта Уэллса "Аргонавты Хроноса", ныне широко известного под названием "Машина времени".

Однако сами путешествия во времени имеют в литературе более давнюю историю. Еще в 1870-х годах в Австрии вышел роман известного чешского прозаика Святоплука Чеха "Новое эпохальное путешествие Пана Броучека, на этот раз в XV век", герой которго невероятным образом переносится из современного автору мира во времена Гуситских войн. Роман представлял собой едкую сатиру на мещанство, равнодушное к национальным проблемам и к судьбам родной страны, и главный герой - скромный пражский обыватель пан Броучек - совершенно закономерно не нашел себе применения в прошлом.

В 1889 году, за шесть лет до "Машины времени", в Северо-Американских Соединенных Штатах вышел роман Марка Твена "Янки из Коннектикута при дворе короля Артура", не только ставший классикой мировой фантастики, но и открывший тему преобразования жизни в прошлом при помощи знаний и технологий будущего. В отличие от пана Броучека, твеновский герой остро принимает к сердцу все социальные проблемы мира, в котором очутился, и начинает активно его переделывать. Однако вскоре выясняется, что построить фабрики и железные дороги, вооружить армию винтовками и динамитом гораздо проще, чем изменить социальную психологию людей, привнести в их умы современные автору либеральные ценности. Социальный прогресс не зависит от технического и не может быть ускорен искусственно - эта мысль стала одной из основных идей не только фантастики, но и общественной мысли XX века. (См. об этом, например, у Владислава Гончарова: [6]).

Таким образом, прием перемещения в прошлое открыл перед робинзонадой новые горизонты. Благодаря синтезу робинзонады и перемещения в прошлое, роль дикой природы в исторической робинзонаде могла быть отведена человеческому обществу. Герои исторической робинзонады, подобно тому, как Робинзон перестраивал в соответствии со своими нуждами природную среду, вслед за героем Марка Твена начали предпринимать попытки перестройки не только окружающей природной среды, но и нового для них социума.

Модели для перестройки социума, как правило, не отличались разнообразием. Герои исторических робинзонад советского периода, написанных по схеме "Янки при дворе короля Артура", неизменно использовали достижения технического прогресса для демонстрации людям прошлого преимуществ коммунистического общественного строя. (см. например, роман Виктора Гончарова [7]). Отметим здесь важный момент: по сути, герои этих робинзонад, в отличие от героя Марка Твена, строившего в прошлом свое настоящее, строили в прошлом свое вероятное, желаемое будущее. Настоящее героя Марка Твена являлось для него вершиной мыслимого прогресса; для героев советских исторических робинзонад эту роль играло их вероятное будущее. Герои советских исторических робинзонад воспринимали свое настоящее и будущее исключительно положительно, поэтому советским историческим робинзонадам совершенно не присущ эскапизм.

Говоря об образах настоящего и будущего главных героев исторических робинзонад, нельзя забывать и об образе прошлого. Герой Марка Твена был перенесен вовсе не в реальную Англию VI века, а в ее легендарный образ, сложившийся в массовом сознании современников Марка Твена под влиянием многочисленных рыцарских романов, повествующих о легендарном короле Артуре. Пародируя каноны рыцарских романов, Марк Твен положил начало еще одной традиции, бытующей и по сей день. Прошлое, в которое переносятся герои исторических робинзонад, на деле является образом - набором стереотипов, присущих (согласно картине мира массового читателя) определенным историческим эпохам и, как и подобает фолк-хистори, соответствующим действительности в лучшем случае отчасти. "Узнаваемость" прошлого - еще один способ создания характерной для робинзонады иллюзии достоверности происходящего.

Итак, к концу XX века историческая робинзонада приобрела следующие определяющие жанр черты:

-- шаблон, подразумевающий выпадение главного героя из современности и долговременную его изоляцию в прошлом;

-- точка зрения главного героя является единственной, поскольку автор, как правило, полностью абстрагирован от текста (точнее, главный герой и есть воплощение автора и выразитель его идей и взглядов, причем эти взгляды также должны быть узнаваемы и разделяемы массовым читателем);

-- главный герой перестраивает окружающую среду (прошлое) в соответствии со своей (точнее, автора и вместе с ним - массового читателя) точкой зрения на то, как она должна быть организована для комфортного (как в материальном, так и в духовном смысле) существования;

-- прошлое, настоящее и будущее описывается при помощи стандартных, однозначно опознаваемых массовым читателем наборов стереотипов;

-- придание произведению максимальной достоверности, правдоподобия в глазах массового читателя;

-- образ главного героя - это образ простого, ничем не выдающегося современника читателя и автора, однозначно узнаваемого массовым читателем как таковой; при этом образ героя всегда положителен.

§2. Современные черты жанра

Оставшись неизменными, по сути, с конца XX века, основные жанровые черты исторической робинзонады претерпели за последние десять лет следующие изменения.

Шаблон, подразумевающий выпадение главного героя из современности и долговременную его изоляцию в прошлом, сделался гораздо разнообразнее и вместе с тем предельно упростился. Если в массовой литературе советского периода способ переноса главного героя в прошлое чаще всего имел научно-фантастический характер (возможность переноса в прошлое обосновывалась развитием научно-технического прогресса и имела подобие теоретической базы, зачастую довольно подробно описанной), то в настоящее время весьма разнообразные способы переноса описываются предельно просто. Средством переноса может быть не только гипотетическая машина времени, но и удар шаровой молнии (см., например: [8]), автокатастрофа (см., например: [9]; [10]), шаг сквозь ничем не примечательную дверь (см., например: [11]) или любое иное событие либо даже отсутствие оного. Герой всегда оказывается изолированным в прошлом неожиданно для себя и не по своей воле.

Точка зрения главного героя как воплощения автора и выразителя его идей и взглядов, узнаваемых и разделяемых массовым читателем, сделалась значительно разнообразнее. Современная массовая литература, освобожденная от идеологических рамок, может допускать любую предпочитаемую автором модель. На практике же цель главного героя неизменно сводится к повышению собственного материального благосостояния и положения в данном обществе прошлого, для чего он и использует приобретенные в будущем навыки и знания. Робинзон XXI века, как правило, не стремится к глобальным социальным преобразованиям и, с точки зрения повышения личного благосостояния и положения в обществе, старается, по возможности, сохранить монополию на технические достижения будущего. На наш взгляд, сей факт достаточно точно характеризует точку зрения на то, как надлежит реорганизовать окружающую среду для максимально комфортного существования, узнаваемую, разделяемую и одобряемую массовым читателем.

Изменились наборы стереотипов, используемые при описании прошлого, настоящего и будущего. Для Робинзона Крузо и янки, оказавшегося при дворе короля Артура, настоящее являлось воплощением вершины прогресса (не лишенным, однако, отдельных недостатков), а видения будущего они были - совершенно закономерно - лишены. Стереотипы исторических робинзонад советской массовой литературы определялись государственной идеологией. В полном соответствии с ней, будущее главных героев имело образ вершины прогресса, достижение которой было лишь делом времени; настоящее изображалось как необходимый этап пути, определенно и однозначно ведущего к этой вершине; прошлое - как точка, из которой этот путь, благодаря главному герою, выступающему в роли "проводника", мог быть начат и завершен с минимальными затратами сил и времени (ср., например образы настоящего и будущего у Л. Лагина [12], или В. Мелентьева [13]). Таким образом, герои советских исторических робинзонад пытались вести человека прошлого в свое будущее. (Стереотип непросвещенности человека прошлого по сравнению с современниками читателя был широко распространен в советской фантастике уже к 1960-м гг. Ярким примером может послужить повесть М. Сергеева "Машина времени Кольки Спиридонова" [14], впервые изданная в 1961 г., герой которой, советский школьник, попав к людям каменного века, считает своим естественным долгом руководство ими).

В современных исторических робинзонадах соотношение образов трех эпох изменилось самым кардинальным образом. Образа будущего в современных произведениях этого жанра нет. (Необходимо отметить, что это позволяет однозначно отличить современную историческую робинзонаду от произведений, написанных в жанре альтернативной истории, которые предполагают, как минимум, наличие образа желаемого альтернативного будущего или подменяющего его образа альтернативного настоящего, определенным образом улучшенного по сравнению с образом реального настоящего благодаря вмешательству главного героя). Образ настоящего главного героя в исторической робинзонаде отрицателен. В частности, главный герой цикла произведений Е. Красницкого "Отрок" характеризуется как "человек, родившийся при сталинском тоталитаризме, росший при хрущевском волюнтаризме, мужавший в брежневском застое и переживший в зрелые годы горбачевскую перестройку и ельцинские кунштюки с приватизацией и развалом Советского Союза" [15. С. 370]. Нельзя не отметить характерную деталь: смена эпох на протяжении жизни главного героя описывается посредством перечня узнаваемых и расхожих штампов, каждый из которых имеет вполне определенную негативную (и при том индивидуальную) эмоциональную окраску. Настоящее, однозначно опознаваемое как Россия конца XX - начала XXI вв., является для главного героя крайне враждебной средой, не позволяющей ему самореализоваться и получить признание общества (в материальном или нематериальном виде). Зачастую окружающая среда настоящего прямо направлена на уничтожение главного героя, и только перенос в прошлое спасает его от неизбежного уничтожения (см., например, завязку первого романа Е. Красницкого из цикла "Отрок" [16. С. 5-6]). Образ прошлого, как правило, также не предоставляет герою исключительно благоприятных условий для самореализации, но тем не менее самореализация в прошлом становится возможной в силу его меньшей деградации по сравнению с настоящим (Пример из размышлений главного героя цикла "Отрок" Е. Красницкого: "Похоже, сэр Майкл [обращение главного героя к самому себе. - Д.С.], зря Вы на Антипа грешили, насчет скупки краденого. Торговая стража барыге так подчиняться не стала бы, это Вам не менты конца ХХ века, пусть даже стражники и не княжьи люди, а нанятые купцами" [16. С.304]. Этот лейтмотив сравнения прошлого с настоящим - и вовсе не в пользу последнего - повторяется на протяжении всего текста). Таким образом, историческая робинзонада представляет собой хронику самореализации главного героя в "более честной" среде прошлого. При этом, какие бы духовные качества ни приписывались главному герою, признаками успешной самореализации неизменно выступают повышение личного благосостояния и положения в обществе, которые, в свою очередь, обеспечивают герою стабильный духовный комфорт. По сути, герой бежит от современного общества, в котором не может преуспеть, предоставляя читателю возможность последовать за ним хотя бы в воображении.

Удовлетворению эскапистской потребности массового читателя в большой степени служит максимальная достоверность, правдоподобность произведения исследуемого жанра. И одной логики действия для этого недостаточно. Поэтому современная историческая робинзонада представляет собой очень подробную хронику преуспеяния главного героя. Этот прием был с успехом использован Даниэлем Дефо: величайшая точность и практичность описания хозяйственной деятельности Робинзона Крузо отмечалась многими исследователями. "Сама монотонность и деловитость этих перечислений, - пишет К.Атарова, - создает иллюзию достоверности - вроде бы, зачем так скучно выдумывать? Однако в детальности сухих и скупых описаний есть свое обаяние, своя поэтичность и своя художественная новизна" [1. С.20]. Подобно "Робинзону Крузо", все жизнеописание главного героя исторической робинзонады - по сути своей есть опоэтизированная модель буржуазного производства и создания капитала (иных моделей взаимодействия с новой средой в современных исторических робинзонадах нами отмечено не было). Значительный объем отводится детальным описаниям применения героем навыков и знаний, принесенных из будущего. Исключительная точность, подробность в мелочах, усиливает правдоподобность текста: читатель как бы вместе с героем - шаг за шагом - продвигается в работе вперед, преодолевает трудности и терпит неудачи.

Самоотождествлению массового читателя с главным героем исторической робинзонады способствует и то, что образ главного героя - это образ простого, ничем не выдающегося современника читателя и автора, однозначно узнаваемого массовым читателем как таковой. Этому служат краткие (но емкие из-за своей узнаваемости) описания характерных черт быта главного героя, его повседневных мыслей и забот, как правило, приводимые в начале произведения, при первом знакомстве читателя с героем. Герою, как и читателю, не позволяют самореализоваться и притом остаться честным человеком неприглядные реалии современной России (вернее, их узнаваемые благодаря общему информационному фону последних 20 лет стереотипы): разгул преступности и вседозволенности, засилье поп-искусства в худших его проявлениях, коррумпированные власти и т.п. Героя, а вместе с ним и читателя, окружают обнищавшие деятели науки (лишней в современной, капиталистической России), вороватые и бессовестные бизнесмены, продажные и циничные политики - все стереотипы, сделавшиеся в последние десять лет настолько популярными, что для их узнавания не требуется детального описания - достаточно лишь нескольких штрихов. Этот узнаваемый образ настоящего, в котором невозможна самореализация честным путем (еще один расхожий стереотип), при полном отсутствии образа будущего, с первых же страниц вызывает у читателя сочувствие главному герою и стремление бежать вместе с ним в иную, более благоприятную эпоху. Поскольку надежд на будущее нет (так как нет самого образа будущего), историческая робинзонада внушает массовому читателю надежду на прошлое. Иллюзия же правдоподобности преуспеяния героя в прошлом, упомянутая выше, значительно укрепляет эту надежду. Таким образом, герой исторической робинзонады - по сути своей эскапист, чье бегство от реальности завершается удачей. Именно эта удача, на наш взгляд, и делает историческую робинзонаду столь популярной среди склонного (как отмечалось многими исследователями; см, например: [17 С. 159]) к эскапизму массового читателя.

§3. Оценка востребованности жанра исторической робинзонады массовой читательской аудиторией.

Востребованность жанра исторической робинзонады может быть определена как "выше среднего". Это мнение основано на следующих факторах.

1. Популярность обсуждений тех или иных аспектов исторических робинзонад в сети Интернет растет. Историческая робинзонада превратилась в своего рода ролевую игру (см., например, дискуссию "Если вы перенесетесь на 150 лет в прошлое, сможете ли вы доказать, что вы на самом деле из будущего?" в популярной конференции iXBT.com: http://forum.ixbt.com/topic.cgi?id=15:64914#0). Не ограничиваясь обсуждениями, читатели принимают активное участие в создании продолжений исторических робинзонад, взаимодействуя с авторами при помощи сети Интернет. Читатели выступают в роли критиков, а также проверяют фрагменты создаваемых произведений на логику действия и соответствие историческим реалиям (см., например, форум официального сайта Е. Красницкого - http://krasnickij.ru/forum/, где творческому взаимодействию автора с читателями посвящены целые разделы).

2. Если ранее жанр робинзонады не нуждался в дальнейшей классификации, то за последние 10 лет в нем выделяется множества разновидностей робинзонад, оформление их как отдельных жанров массовой литературы. Единой классификации в настоящее время не выработано (это, как нам представляется, дело будущего). Например, крупнейший и старейший в России книжный интернет-магазин OZON.ru не выделяет историческую робинзонаду из исторической фантастики, к которой относит также жанры криптоистории, альтернативной истории и исторической авантюры, в которой действуют пришельцы из современного мира. Одна из крупнейших сетевых библиотек "Либрусек" (http://lib.rus.ec/), получившая сетевую премию РОТОР как лучшая электронная библиотека 2009 года, относит произведения всех упомянутых жанров к альтернативной истории. Крупнейший в России и СНГ ежемесячный журнал "Мир Фантастики", посвященный фантастической литературе, выделяет из робинзонад хронооперу, альтернативно-историческую фантастику, альтернативную историю как науку, криптоисторию и альтернативную географию, включающую в себя, помимо прочего, робинзонады в полностью вымышленных мирах. (На наш взгляд, эти классификации не отличаются стройностью и далеки от достаточности, однако служат наглядными примерами развития жанровой структуры современной массовой литературы).

3. Примечательно также появление в обиходе обобщенного наименования "попаданцы", означающего персонажей современных робинзонад, попадающих в иную среду обитания. Интересно то, что ярко выраженная поначалу ироническая окраска этого определения с течением времени изменилась и сделалась нейтральной. Термин "попаданцы" в короткий срок сделался столь же узнаваемым массовым читателем, как некогда - термин "прогрессоры", введенный А. и Б. Стругацкими для обозначения представителей высокоразвитых цивилизаций, планомерно содействующих историческому прогрессу цивилизаций, находящихся на более низком уровне общественного развития.

Глава II. Произведения Евгения Красницкого как современные образцы жанра исторической робинзонады

В этой главе дана краткая характеристика творчества Евгения Красницкого и выполнен анализ характерных черт жанра исторической робинзонады, описанных в главе I, на материале его произведений.

§1. О творчестве Евгения Красницкого

Первый роман Евгения Красницкого из цикла "Отрок" - "Внук сотника" [16] - ещё не успел выйти полностью, как уже вызвал достаточно активную реакцию тех, кто ознакомился с его фрагментами в сети Интернет. Книгу начали активно рекомендовать и обсуждать. Сам по себе этот факт не был бы столь значимым, если бы роман не был отмечен на Международном фестивале фантастики "Звездный мост" в докладе известного писателя-фантаста Андрея Валентинова. А. Валентинов, чья неприязнь к большинству историко-фантастических произведений широко известна, тем не менее оценил роман весьма высоко.

Причиной тому явились не особо выдающиеся литературные качества романа - с литературной точки зрения роману были присущи практически все недостатки, свойственные произведениям начинающих авторов: язык, показывающий, что автору гораздо привычнее писать научные статьи, чем литературные произведения; излишне подробные описания, сугубая функциональность персонажей и т.п. Фантастическое допущение, использованное автором, - перенос главного героя из настоящего в XII век - также отнюдь не ново. Однако главный герой оказался не привычным бойцом-суперменом или одаренным химиком, физиком либо инженером. Героем романа стал обычный человек, способный похвастать только знанием современной теории управления и достаточно богатым жизненным опытом. К тому же, герой попал в прошлое, вселившись в тело подростка из небольшого села на реке Припять. Единственным предоставленным ему произволом автора преимуществом было то, что этот подросток оказался внуком профессионального военного, отставного сотника, что обеспечило герою лучшие стартовые возможности по сравнению с крестьянскими детьми. Однако эти возможности предстояло еще реализовать. И герой, в чертах которого явственно проглядывает сам автор, начинает анализировать обстановку, ставить задачи и искать пути их решения, опираясь лишь на свои знания и опыт. Действует, ошибается, анализирует ошибки, ставит новые задачи... Это сопровождается пространными размышлениями героя о закономерностях исторического процесса, экскурсами в теорию организации и управления, теоретическим анализом принимаемых решений и их последствий, а также размышлениями о нравственном аспекте своей деятельности. Этой изобильностью размышлений и отступлений роман явственно напоминает ту воспитательно-просветительскую, научную, в прямом смысле, фантастику, о гибели которой так много говорят сегодня. На наш взгляд, роман вполне можно счесть научной фантастикой постиндустриального мира, в котором на первое место, потеснив традиционные точные науки, выдвинулись науки и технологии социальные. Цель такой научной фантастики остается прежней: дать читателю, в первую очередь - подростку, представление о современном состоянии и перспективах развития наиболее важных для общества на данный момент наук; показать их возможности и вероятные последствия применения этих возможностей в жизни. Эта задача представляется нам актуальной в условиях низкой культуры управления и плохого понимания его механизмов большинством даже образованных людей.

При столь большом объеме научно-популярных отступлений роман мог бы показаться читателю скучным. Особенно если учесть, что цель, поставленная перед собой героем, слишком приземлена для сложившегося в русской массовой литературе стереотипа путешественника в прошлое. Деятельность героя не предусматривает молниеносной победы над всеми возможными врагами или построения в кратчайшие сроки идеального общества. Герой отправляется в XII век помимо своей воли (единственная возможная альтернатива - смерть в тюремной камере от рук уголовников при попустительстве коррумпированной тюремной администрации). Небольшая группа ученых, лишенная государственного финансирования, но продолжающая работы над созданием аппаратуры, позволяющей перемещать сознание современного человека в тело человека минувших времен, за взятку выкупает героя у тюремной администрации для участия в эксперименте. Ему обещано около пятидесяти лет жизни в XII веке - скорее всего, без возможности возвращения. За свое спасение он должен спрятать в условленном месте ценный клад, который поможет ученым продолжать достойно жить и работать дальше. Зная о грядущих нашествиях с востока и запада, герой в рамках выполнения этой задачи задумывается о повышении своего статуса в новом для него обществе, о повышении статуса своей семьи , а затем -- о возможности организации сильного, централизованного княжества, построенного на прогрессивных для времен феодальной раздробленности принципах и способного противостоять захватчикам.

§2. Характерные черты жанра исторической робинзонады на материале произведений Евгения Красницкого

Прием, использованный для переноса главного героя цикла "Отрок", на первый взгляд, повторяет традиционный для советской научной фантастики прием "машины времени". Отличия заключаются в том, что наукоподобные объяснения принципов переноса сведены к простому, предельно схематичному минимуму и занимают всего около 1,5 страниц [16. С.8-9]. Выбора у главного героя нет, он вынужден отправиться в прошлое, что оговаривается в первых же строках в диалоге героя с ученым, предлагающим ему отправиться в прошлое.

"- На зоне Вам Михаил Андреевич, не выжить. Скорее всего, вы туда даже не доедете. Убийства своих "братки" не прощают.

- Я защищался!

- В этом Вы не смогли убедить даже суд, а уж приятелям убиенного на это и вовсе наплевать. Вы приговорены, и приговор будет приведен в исполнение. Можете не сомневаться." [16. С. 5]

Интересно то, что диалог строится на популярном стереотипе беззащитности простого человека перед преступниками из-за их безнаказанности. Таким образом, с самого начала произведения у читателя формируется совершенно определенный образ настоящего времени, о котором будет сказано подробнее далее в этом разделе.

Точка зрения главного героя как воплощения автора и выразителя его идей и взглядов, узнаваемых и разделяемых массовым читателем, отличается характерной для массовой литературы простотой. Лейтмотивом, прослеживающимся на протяжении всего цикла, становится девиз: "Делай, что должен, и будь то, что будет", которым герой описывает мотивацию многих действий людей прошлого и которым руководствуется при принятии какого-либо решения.

"Юлька... не заходила во двор, покричала издали, значит уже побывала около больных, боялась заразить. Господи, если Ты и в правду есть, помоги ей, не дай умереть... Откуда такие мысли, сэр? Вам всего тринадцать лет! Мне пятьдесят с лишним, и я ничем и никому не могу помочь. Даже если бы ТАМ я был врачом, неизвестно: помогли бы мне мои знания или нет, а вот ей, действительно, еще нет двенадцати, и она, вместе с матерью, будет ходить от одного инфекционного больного к другому и даже не подумает смыться из села, чтоб спастись. И никакой клятвы Гиппократа, никаких наград или привилегий. Делай, что должен, и будет то, что будет [выделено мной. - Д.С.]. Вот на таких Юльках Держава больше тысячи лет и продержалась, а потом пришли борцы за "общечеловеческие ценности", мать их всех!"[16. С. 112]

Характерно, что своим долгом герой считает повышение своего благосостояния и общественного положения, но при этом несет ответственность за структуры, которые служат этой цели - свою семью, друзей,а позже и подчиненных. Это позиция рачительного хозяина и мудрого руководителя, понимающего, что его зависимость от хозяйства и подчиненных, как минимум, не меньше обратной. (В связи с этим нельзя не вспомнить определения, данные роману Д. Дефо "Робинзон Крузо" А. Елистратовой: "классическая идиллия свободного предпринимательства", "беллетристическое переложение локковской теории общественного договора".) Ответственность героя не распространяется далее структур, служащих его целям - в этом отличие современной исторической робинзонады от исторической робинзонады советского периода, герои которой зачастую чувствовали себя в ответе за всю страну, в прошлом которой оказывались, а то и за все человечество. Герой же Е. Красницкого совершенно определенно оговаривает границы своей ответственности в беседе с дедом: "Знаешь, был у франков такой человек Антуан де Сент-Экзюпери. Философ и воин, погиб на войне. Так вот он в одной своей книге написал: "Мы в ответе за тех, кого приручили"". [18. С. 317]. Эта цитата из А. Де Сент-Экзюпери и упоминавшийся выше девиз "Делай, что должен, и будь что будет", известный по трудам Марка Аврелия, настолько достаточны для создания образа положительного героя, что не могли не войти в массовую литературу как популярный штамп. Совокупность этих цитат, по сути, и мотивирует и оправдывает любые действия героя без какого-либо ущерба для положительности его образа. Простота и узнаваемость мотивов и философии героя значительно облегчает самоотождествление массового читателя с ним.

Отождествить себя с герем "Отрока" читателю легко потому, что образ героя подразумевает отсутствие большого количества знаний и умений (современный робинзон - вовсе не универсал, подобно робинзонам XIX-XX вв.; как правило, он - узкий специалист) при большом объеме общих, неконкретных сведений. Так, "изобрести" косу-литовку герою помогает не умение изготовить ее или пользоваться ей. "Изобретение" строится на общем представлении о косе-литовке, имеющееся у любого из читателей благодаря кинофильмам и книгам, и лишь небольшой доле специальных знаний, полученных случайно.

"...совершенно неожиданно для Мишки оказалась востребованной его идея с косой-литовкой. Лавр зазвал Мишку в кузницу и начал расспрашивать о подробностях. Мишка, как мог, отвечал, а на следующий день уже строгал ручку и благодарил Бога за то, что однажды из чистого любопытства поинтересовался тем, как устроена рогулька (или как там она называется) за которую держится одной рукой косарь. [выделено мной. -- Д.С.]

Экспериментировать тоже пришлось на себе, натирая кровавые мозоли и, то загоняя лезвие в землю, то впустую промахивая им в воздухе" [16. С. 113].

Главный герой Е. Красницкого - специалист в технологии управления, поэтому совершенно закономерно то, что особое внимание уделяется не его "изобретениям", а их внедрению в обиход. Внедрение описывается подробнее всего. Например, при появлении мысли о пасечном пчеловодстве герой размышляет вовсе не о технических трудностях.

"Теперь весь вопрос в том, как идею "продать". Просто так дед может опять не дослушать, а по второму разу к нему и вообще не подступишься. Спокойствие, сэр, только спокойствие! Вы кто? Управленец или прачка? Управлять можно двумя способами: принуждением и манипуляцией. В вашем распоряжении имеется только второй. Что такое манипуляция? Попросту говоря, создание условий, когда управляемому кажется, будто он действует по собственной воле или в собственных интересах. Вот и попробуем подвести деда к нужным выводам так, чтобы он этого не заметил. Вперед, сэр Майкл, Вас ждут великие дела!" [16. С. 87]

Далее следует подробное описание внедрения идеи при помощи манипуляции, объем которого намного превышает объем описания ее возникновения. [16. С. 87-90]

Самоотождествлению массового читателя с главным героем исторической робинзонады способствует и образ главного героя - образ простого, ничем не выдающегося современника читателя и автора, однозначно узнаваемого массовым читателем как таковой.

Герой так же, как и массовый читатель, бессилен противостоять разгулу преступности и коррупции:

"Перестаньте! Я же знаю, что вы не уголовник. Дело, по которому вас взяли под стражу, закрыто за отсутствием в ваших действиях состава преступления. Если бы вы уже в "Крестах" не превысили меру необходимой самообороны, то были бы уже на свободе. По правде сказать, за убийство этого подонка, не судить а награждать надо бы..." [16. С. 6]

Характерен также диалог героя с ученым, собирающимся тайно вывезти его из тюремной больницы:

"-- Извините, пора. Я пошел заказывать машину.

-- И что, Вам позволят меня вот так просто вывезти?

--Почему бы и нет? По документам Вы, уважаемый, уже почти сутки как покойник. Я ведь Вас на труповозке повезу." [16. С. 12]

Образ ученого, спасающего главного героя для использования в эксперименте, также трафаретен и узнаваем, благодаря не только массовой литературе, но и стереотипам средств массовой информации, сложившимся с начала 1990-х гг.

"- И что же за задание? Убить кого-нибудь или, наоборот, спасти?

- Зачем? "Эффект бабочки" не работает, во всяком случае, на такой "дистанции", я же объяснил. Все гораздо проще, приземленнее, если хотите, меркантильнее. Стыдно даже говорить, но жизнь сейчас такая [выделено мной. - Д.С.]...

- Кого-то ограбить, зарыть клад в условленном месте, а вы здесь откопаете? Не смешно, доктор.

- Тем не менее. Только грабить не нужно. Знаете, сколько стоят сейчас иконы или книги дотатарской Руси?

- Вы серьезно? И ради этого...

- Слушайте вы... управленец, мать вашу! Вы что -- вчера родились? Нас выселяют из здания, персонал лабораторий разбежался потому, что не получает зарплаты, электричество отключили, я -- доктор медицинских наук, профессор -- халтурю в коммерческой шараге... Дальше продолжать?

- Понимаю, простите Максим Леонидович. Как же вы в таких условиях меня "запускать" собираетесь? Без электричества...

- В подвале института есть генератор, недавно достали две бочки солярки. Запустим." [16. С. 9-10]

Эти краткие, но весьма емкие из-за своей узнаваемости черты настоящего характеризуют героя с самого начала цикла. Герою (а вместе с ним и читателю) не позволяют самореализоваться и притом остаться честным человеком неприглядные реалии современной России (вернее, их узнаваемые благодаря общему информационному фону последних 20 лет стереотипы). Характерна мысленная прямая речь главного героя: она однозначно опознается как повседневная разговорная речь XX-XXI вв. (о чем свидетельствуют многочисленные культурные референции, отсылающие к знакомым массовому читателю реалиям XX века) и при этом неизменно насыщена сниженной лексикой. Например:

"Ну да, так ты мне правду и сказала. Дитем меня считаешь, хотя самой только весной пятнадцать стукнет. Ну, как же? "Что вы, мужики в этом понимаете? Тем более -- дети"... Понимаем, Аннушка, может быть, и побольше вашего, только виду показывать нельзя. Эх, доля пацанская! А ведь, сколько стариков мечтает молодость вернуть. Вот, вернул и что? Любая девчонка с куриными мозгами тебя за недоумка держит. Да будет вам, сэр Майкл, Бога гневить. Парились бы сейчас на зоне или, что более вероятно, в могиле лежали бы. А молодость -- недостаток, который обязательно проходит со временем, простите великодушно за банальность".[16. С. 51]

Узнаваемый образ настоящего, в котором невозможна самореализация честным путем (еще один расхожий стереотип), при полном отсутствии образа будущего, с первых же страниц вызывает у читателя сочувствие главному герою и стремление бежать вместе с ним в иную, более благоприятную эпоху.

Стремление это усиливается благодаря отсутствию в романе какого-либо образа будущего. Будущего у героя нет, поэтому все надежды героя (а вместе с ним и читателя) - в прошлом.

Образ прошлого создается автором немедленно по окончании описания переноса героя в прошлое, благодаря чему читатель "переносится" в прошлое вместе с героем. Для этого используется авторское отступление, дающее общий обзор истории и реалий XII века. Написано оно в иронично-сниженной манере, определяющей предполагаемый автором низкий уровень развития массового читателя. Как и в мысленной прямой речи главного героя, используются разговорная речь и сниженная лексика XX-XXI вв.:

"Что еще сказать про начало XII века? Земля людям того времени представлялась необъятно огромной (хотя край ее, вроде бы, где-то был). Про чудесные страны Востока Марко Поло международной общественности еще не поведал, потому, что пока не родился, а про Америку международная общественность не знала, потому, что открывшие сто двадцать лет назад Новый Свет викинги, эту самую общественность не удосужились проинформировать.

Была Земля, разумеется, плоской и стояла то на трех китах, то на трех слонах, то вообще черт знает на чем -- в зависимости от господствующей идеологии. А с идеологией этой самой тоже всё было не слава Богу." [16. С. 19]

Образ прошлого, конечно, не предоставляет герою исключительно благоприятных условий для самореализации, но тем не менее самореализация становится возможной. Подразумевается, что природа прошлого еще не загрязнена человеком (см., например: "Первые несколько дней после "пробуждения" были наполнены чистой светлой радостью какого-то, биологического, что ли, уровня. Слишком приятным был контраст между накопившим целую коллекцию болячек и недомоганий организмом почти пятидесятилетнего мужчины и телом двенадцатилетнего пацана, выросшего на свежем воздухе, в практически идеальной экологической обстановке и на естественной пище, не содержавшей даже намека на нитраты, вкусовые добавки или модифицированные гены." [16. С. 70]), а люди - "испорчены" гораздо менее современников главного героя.

Лекари, от которых зависит человеческая жизнь, здесь выполняют свой долг, несмотря ни на что:

"...ей, действительно, еще нет двенадцати, и она, вместе с матерью, будет ходить от одного инфекционного больного к другому и даже не подумает смыться из села, чтоб спастись. И никакой клятвы Гиппократа, никаких наград или привилегий. Делай, что должен, и будет то, что будет. Вот на таких Юльках Держава больше тысячи лет и продержалась, а потом пришли борцы за "общечеловеческие ценности", мать их всех!"[16. С. 112]

Органы охраны порядка не поражены повальной коррупцией (характерный момент: использованное в приводимой ниже цитате наименование работников правоохранительных органов прошлого имеет официально-нейтральную эмоциональную окраску, тогда как наименование работников правоохранительных органов настоящего принадлежит к сниженной лексике, и его эмоциональная окраска отрицательна):

"Торговая стража барыге так подчиняться не стала бы, это Вам не менты конца ХХ века, пусть даже стражники и не княжьи люди, а нанятые купцами". [16. С.304]

Люди прошлого верны долгу и отнюдь не инфантильны по сравнению с людьми настоящего:

"Вот это номер! [...] А ТАМ [в настоящем. - Д.С.] считается, что мужиком становишься, когда первый раз трахнешься. Теперь понятно, почему у рыцаря обязательно должна была быть дама сердца. Это, как бы, свидетельство зрелости и независимости -- готовность сложить, если нужно, голову, защищая не свою семью или собственность (это естественно), а того, кого ты сам выбрал. Кхе, как говорит дед Корней. А что тут еще скажешь?" [16. С.203]

Все эти (и многие другие подобные) обстоятельства способствуют успеху главного героя: ему, прошедшему "жестокую школу" XX-XXI вв., гораздо легче преодолевать любые противодействующие факторы такой благоприятной (хоть и жестокой, что неоднократно подчеркивается) среды.

Жестокость среды, в которой протекает робинзонада, является одним из главных приемов создания иллюзии правдоподобности происходящего, отмеченным многими исследователями еще в "Робинзоне Крузо" Д. Дефо. Евгений Красницкий прибегает к этому приему регулярно, на протяжении всего цикла. См., например:

"Вот так, сэр. Средневековье и есть средневековье. Мать приказывает четырнадцатилетнему пацану совершить преднамеренное убийство, и единственное сомнение, которое у нее возникает -- сможет или не сможет? А чего вы, сэр Майкл, ожидали? Для чего весь этот разговор завели? Ну возьмите и скажите: "Так нельзя, надо как-нибудь иначе. Не знаю как, но гуманизм, права человека"..." [15. С. 266]

или

"...Ну не будет же он меня прямо сейчас убивать! Да и не за что, вроде бы... Ай да дед! Это ж он момент подловил, чтобы надавить на меня и на место поставить! То есть, он, конечно же не врет и не притворяется, "Я тебя породил, я тебя и убью" для него не фраза из классической литературы, а вполне реальная жизненная ситуация". [15. С. 165]

Этот прием уравновешивает, маскирует от внимания читателя облегченную для главного героя конкуренцию с окружающими. Без этого подробнейшие хроники преуспеяния героя, характерные для робинзонад не вызывали бы у читателя большого интереса, т.к. герой был бы слишком явно обречен на победу во всех своих начинаниях. Однако трудности, преодолеваемые героем, придают особую поэтику частым аналитическим отступлениям, подробным описаниям подготовки к работам и их выполнению, а также длинным перечням добычи или иных достижений героя. Приведем пример относительно краткого по меркам произведений Е. Красницкого описание добычи, доставшейся главному герою и его братьям после победы над напавшими на них преступниками:

"В двойном дне фургона обнаружился целый склад: два тюка с одеждой, десяток пар сапог, несколько рулонов тканей, тючок с яркими платками из дорогих материалов (были даже шелковые!), два великолепных составных лука, несколько кошелей с различными монетами и ларец с ювелирными изделиями. Оказались в тайнике и четыре воинских доспеха -- кольчуги, шлемы с бармицами, пояса с оружием. О судьбе их хозяев, более чем наглядно, свидетельствовали дыры в кольчугах, пробитые стрелами со спины, напротив сердца.

-- Купцов грабили, -- со знанием дела пояснил Петька. -- У простых путников такого не наберешь.

-- А доспехи?

-- Охрана, наверно, доспех простой, без украшений. Видите: били в спину.

-- Сколько же это все стоит? -- поинтересовался хозяйственный Кузька.

-- Да уж десятка три гривен, если без монет и того, что в ларце, -- довольно уверенно определил Петька. -- Про украшения не знаю, отца надо спрашивать". [16. С.332-333]

Приведенный пример свидетельствует и о многочисленности в тексте мелких бытовых подробностей, также усиливающих правдоподобность робинзонады (как уже было сказано выше, этот прием был отмечен многими исследователями творчества Д. Дефо). Мельчайшими бытовыми подробностями пронизан весь текст. Автор пользуется любым удобным случаем для сообщения этих подробностей читателю. См., например:

"Даже быт, коренным образом отличный и менее комфортный, не порождал никаких проблем.

Временной зазор между "вселением" и "осознанием" сыграл роль своеобразного психологического демпфера. Не будь его, еще неизвестно, как бы принял человек ХХ века необходимость есть вместо картошки репу, пользоваться вместо (пардон) туалетной бумаги мхом и мыть голову печной золой. А так Мишку нисколько не удивляло и не шокировало то, что сарафан является мужской верхней одеждой, что женщины используют для стирки куриный помет, что спать приходится вповалку на полатях, что в жаркую погоду мужчины, пренебрегая штанами, щеголяют в одних долгополых льняных рубахах". [16. С. 69]

Таким образом, в произведениях Е. Красницкого можно найти все черты традиционной робинзонады. В заключение необходимо отметить и довольно новый прием создания иллюзии правдоподобности текста, применяющийся в русской массовой литературе с конца 80-х - начала 90-х гг. XX века (на этом приеме основаны такие популярные жанры массовой литературы, как криптоистория и фолк-хистори). Этот прием заключается в привлечении читательского интереса путем опровержения общепринятых, традиционных точек зрения и заменой их смелыми гипотезами или (реже, в случае, если общепринятые представления неверны) в обращении внимания читателя на то, что традиционная точка зрения не совпадает с реальным положением вещей. Е. Красницкий пользуется этим приемом весьма умеренно, но, тем не менее, этот прием заслуживает упоминания в данной работе. Наряду с прочими, он придает тексту убедительность путем повышения авторитета мнения автора в рассматриваемых вопросах. Так, высказывание: "Это Мономаху мы обязаны выражением: "Земля наша велика и обильна, но порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами"" сопровождается авторским примечанием: "Вообще-то в "Повести временных лет" сказано несколько иначе, но именно этот вариант широко распространился благодаря усилиям интеллигентов-западников". [16. С. 19]

Заключение

Подводя итог данной работы, мы можем сделать вывод о том, что с начала XXI века русская массовая литература не только приняла новый жанр фантастики, но и освоила его, дополнив и изменив таким образом, что мы вправе говорить о сформированности исторической робинзонады как нового фантастического жанра, вобравшего в себя не только социокультурные элементы современности, но и плодотворные традиции создания фантастических миров, идущие от предыдущих литературных эпох.

Список источников и литературы

-- Атарова К.Н. Секреты простоты// Даниель Дефо. Робинзон Крузо. - М., 1990.

-- А.Елистратова. Английский роман эпохи Просвещения. - М., 1966.

-- Соколянский М.Г. Западноевропейский роман эпохи Просвещения: Проблемы типологии. - Киев; Одесса, 1983.

-- Романчук Л., Особенности повествовательной структуры в "Робинзоне Крузо" Дефо (http://roman-chuk.narod.ru/1/Defoe_2.htm).

-- История зарубежной литературы XVIII века/Под ред. Плавскина З.И. - М., 1991.

-- Гончаров Владислав, Назад сквозь года и столетия. Книги о путешествиях в прошлое. - М.: Издательский дом "ТехноМир", журнал Мир фантастики N4(4) декабрь 2003 (http://www.mirf.ru/Articles/print25.html).

-- Гончаров Виктор, Век гигантов. - Екатеринбург.: КРОК-центр, 1994.

-- Кузьмичев И., Поступь империи. Первые шаги. - СПб., 2009.

-- Корчевский Ю. Пушкарь. - СПб., 2008.

-- Горелик Е. Не женское дело. - СПб, 2008.

-- Лукин Е. Слепые поводыри. Миссионеры. Разбойничья злая луна. - М., 2004.

-- Лагин Л. Голубой человек. - М., 1967.

-- Мелентьев В., 33 марта// Черный свет. - М., 1973.

-- Сергеев М.Д., Машина времени Кольки Спиридонова. - Иркутск, 1964.

-- Красницкий Е., Отрок. Покоренная сила. - М., 2008.

-- Красницкий Е., Отрок. Внук сотника. - М., 2008.

-- Черняк В.Д., Черняк М.А. Базовые понятия массовой литературы. - СПб, 2009.

-- Красницкий Е., Отрок. Бешеный Лис. - М., 2008.

-- Красницкий Е., Отрок. Ближний круг. - М., 2008.

-- Красницкий Е., Отрок.Стезя и место. - М., 2009.

-- Петухова Е., Чёрный И. Современный русский историко-фантастический роман. - М., 2003.

-- Черняк М. А. Феномен массовой литературы XX века. - СПб., 2005.

Комментарии: 1, последний от 27/09/2011. © Copyright Старков Дмитрий Анатольевич (dm-starkoff@yandex.ru) Размещен: 27/09/2011, изменен: 20/06/2012. 68k. Статистика. Статья: Литобзор		Ваша оценка:
Аннотация: Литературоведческая статья о некоторых современных тенденциях массовой литературы. Описывает новый, не отмечавшийся никем ранее, поджанр фантастики, включает в себя анализ популярности литературы о "попаданцах", а также -- описание видения настоящего времени современным массовым читателем.

Старков Дмитрий Анатольевич : другие произведения.

Жанр Исторической Робинзонады В Контексте Современной Массовой Литературы