Густопопсовый певец Геша Синеглазов, которого официальные бумаги упрямо именовали Геннадием Николаевичем Гнилозубовым, осторожно отодвинул штору и с опаской выглянул в окно. Музыканты его группы рассредоточились по комнате, хмуро зыркая на шефа. Только клавишник Аркаша, носастый анекдотчик и проныра, неспособный усидеть в неподвижности больше полутора секунд, старательно изображая на продувной физиономии вселенскую скорбь, бесшумно и виртуозно выписывал ногами замысловатые кренделя то ли заморского степа, то ли родимой "цыганочки".
От входа в гостиницу, теряясь где-то в отдалении, змеилась необычная очередь. Насколько Геша мог разглядеть, ее составляли девчонки лет семнадцати с ребятишками-грудничками. Часть младенцев мирно посапывала в колясках, других, орущих на разные голоса, мамаши, подхватив на руки, тетешкали, стараясь утихомирить. В морозном воздухе клубился густой пар от дыхания сотен ртов и носов. Смешиваясь с неразборчивым говором, он поднимался вверх и, казалось, просачивался сюда, в гостиничный номер "люкс", переполняя его истерично-веселым напряжением и угрозой.
"Вот не было печали!..." - с тоской подумал Геша, почему-то на цыпочках отходя от окна и ныряя в уютное кожаное кресло.
Ровно год назад и именно здесь, в Краснотайгинске, многолетняя Гешина борьба за выживание в шоу-бизнесе наконец-то увенчалась успехом. Тогда перед самым Новым годом, на католическое Рождество, в город неожиданно нагрянули американцы, чтобы почтить своим присутствием открытие какого-то образцово-показательного колледжа. Местные власти загорелись идеей устроить по такому случаю приличный концерт. А Геша как раз в очередной раз "чесал" провинцию, не гнушаясь даже самыми захудалыми кабаками и сельскими клубами. И подвернулся под руку...
- Шеф, - врываясь в номер, громко доложил Толян, друг детства, выполнявший при Геше роль менеджера и начальника охраны. - Все к тебе. Всем охота показать тебе твоего сыночка... Или дочурку.
Геша поморщился, сильно потер суставами пальцев виски.
- Слышь, Толь. Ты вот что... Проверь-ка толком, с какой такой радости они мне всю эту ораву на шею вешают...
- Есть! - Толян, изображая усердие, отдал пионерский салют и покинул номер.
Геша откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
Тогда, на Рождество, его выступление неожиданно произвело фурор у сильно подогретой публики. Особенный восторг вызвал только что сочиненный гитаристом Серегой шлягер с лихим припевом:
Эй, девчонка! Ты откелева?
Краснотайгинская? Ну, ложись!
Малолетки обоего пола, заполнившие большую часть зала, орали, визжали и пять раз вызывали Гешу на бис. Назавтра ему предложили для очередного концерта местный Дворец спорта. И снова случился триумф.
Правда, тогда он еще выкладывался по-честному, обходясь без "фанеры". В антракте у него даже пошла носом кровь. Пришлось вызывать скорую. Пока приехал врач, пожилой очкарик со смешной пегой бороденкой, махровое банное полотенце из белого почти сплошь стало ярко-красным.
А через неделю открытие колледжа показали в одной из программ центрального ТВ, и Геша из болота безвестности мигом взлетел на звездную высоту. И сумел там удержаться. В знак благодарности Краснотайгинску он и решил, широко оповестив прессу, каждый год праздновать здесь свой "второй день рождения"...
- Шеф!
Толян вошел на этот раз неспешно, подталкивая перед собой белобрысую пигалицу в длинной черной шубейке и пушистой норковой шапке. Пигалица бессмысленно таращила густо подведенные глазенки, ее щедро измазанный почти черной помадой рот кривился в испуганной полуулыбке. Перекосившись, пигалица с трудом удерживала в охапке огромный сверток, сооруженный из голубого стеганого одеяла с кружевной оторочкой. Толян бережно откинул уголок одеяла, оттуда выглянуло безмятежно-розовое личико спящего младенца.
- Шеф, - сказал Толян, - дело-то серьезное. Вот гляди, чего я у нее обнаружил.
Он сунул Геше какую-то строгую бумагу с плотным текстом, штампом, печатью и размашистыми учеными подписями. Геша стал было читать, но споткнулся на заковыристом термине и махнул рукой.
- Давай растолкуй своими словами.
- В этом документе, - пояснил Толян, - подтверждается, что это твой сын. На основании генетической экспертизы.
- А где делали экспертизу?
- В Москве. В самом главном по этим делам институте.
Геша вскочил на ноги, вплотную приблизился к девчонке.
- Ну-ка! - грозно выпалил он. - Колись, чего у вас тут происходит! Ну!..
Девчонка вздрогнула, но не издала ни звука. Только лупала накрашенными ресницами да громко глотала слюни.
- Шеф, ты полегче, - посоветовал Толян. - А то еще лужу тут нам напустит.
Геша сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, взял пигалицу за плечи и аккуратно опустил в кресло.
- Не бойся, ничего с тобой не случится. Сделаем так: я спрашиваю - ты отвечаешь. Лады?
Девчонка кивнула.
- Ну, вот и хорошо... Итак, почему ты считаешь, что это мой ребенок?
Пигалица сморщилась, словно собираясь заплакать, но вдруг улыбнулась сквозь слезы и пискнула:
- Ваш!
- Да откуда он взялся-то? - прошипел Геша. - Мы что, спали с тобой? Трахались?
Девчонка густо покраснела, замотала головой.
- Тогда что? Ветром от меня надуло?
Пигалица пошлепала губами, громко проглотила слюну и наконец пропищала:
- Это... Это новое слово науки...
- Ребенок из пробирки? - подсказал Толян, успевший в прошлой жизни окончить философский факультет.
- Не-а, - мотнула головой пигалица. - Пал Андреич открыл новый способ.
- Какой еще Пал Андреич?
- Доктор... И ученый... Он гений, - убежденно проговорила пигалица.
- Погоди, погоди, - холодея, пробормотал Геша. - Это такой длинный, тощий... В очках... У него еще борода странная: на щеках черная, а под губой - рыжая с проседью... Он?
- Да-а...
- Ну, гад! - Геша, сжав кулаки, забегал по номеру. - Ты помнишь? - обратился он к Толяну. - У меня кровь носом шла. А он полотенце потом с пятнами с собой прихватил. Нам за него еще платить пришлось ... - Толян молча кивнул. - Ну, гад! Поймаю - убью! - Геша еще побегал туда-сюда по номеру, снова остановился перед пигалицей. - Лет-то тебе сколько?
- Ше... Шестнадцать...
- А ну не ври!
- Через восемь месяцев будет...
- Нет, ну не гад, а? Ну, подоонок! - Геша опять пустился бегать по номеру.
- А сколько еще девчонок родило? - спросил Толян.
- Девятьсот двадцать семь...
- Во до чего прогресс дошел! - восторженно прошептал из дальнего угла уставший от долгого молчания Аркаша.
- А ты откуда знаешь? - не отставал Толян.
- Пал Андреич говорил... - пигалица, похоже, немного освоилась, заговорила спокойнее. - Он сказал, что проводит экс... экс-пе-римент. И пригласил всех девчонок из нашего лицея и других школ в нем поучаствовать... Пал Андреич сделал ровно тысячу операций. Но забеременели не все. Потом у кого-то случился выкидыш, кто-то родил мертвого...
- По сколько брал? - деловито уточнил Толян.
- Чего?
- По сколько брал с носа этот ваш хмырь? За операцию?
- По пятьсот...
- Рублей?
- Долларов.
- Ни хрена себе! Вот прохиндей! Где он сейчас-то, этот гений? Адрес давай!
- Да он уже в Америку уехал. Три месяца назад...
В номере установилась тишина. Потом бас-гитарист Стас, грузный детина с круглой физиономией, откликавшийся на прозвище Арбуз, громко ляпнул:
- Шеф! А ведь ты в "Книгу рекордов Гиннесса" попадешь! Шутка ли - за один присест настрогать чуть не тыщу детишек!
Младенец на руках у пигалицы вздрогнул, сморщил носик и заревел. Да так звонко, так заливисто!
- Ишь какие рулады выводит! - примирительно вмешался барабанщик Володя. И сделал младенцу "козу". - У-тю-тю... Чистый Карузо!
- Так ведь гены-то какие! - с преувеличенным почтением пояснил Аркаша.
- Ах, какие ге-ены у нашего Ге-ены... - неожиданно занудил себе под нос соло-гитарист Серега, которого кроме музыки ничего на свете не интересовало.
- Верно! - тут же подхватил Аркаша. - Сочиняй, брат Серый! Будет мировой хит!.. - он повернулся к Геше. - Не парься, шеф! Ты только представь, какая тебе будет реклама!
Геша представил... Скрипнул зубами. Махнул рукой.
- Эх, где наша не пропадала!
Все умолкли, глядя на него. Только младенец продолжал деловито выводить свои фиоритуры.
- Давай, Толян! - приказал Геша. - Заводи сюда этих телок. Только строго по одной!.. И телевизионщиков оповести. Будем ставить рекорд.