Аннотация: Еще одна сюжетная линия из книги. Выложил повесть на https://author.today/search?q=%D1%81%D1%82%D0%B0%D1%80%D0%B8%D1%86%D1%8B%D0%BD
5.1 Комкор Серпилин П. Ф.
За окном купе пробегали голые заснеженные деревья, за ними медленно проплывали под неподвижным серым небом пустые белые поля. До Бреста оставалось меньше часа. В голове комкора Серпилина вновь и вновь возникали события прошедших двух месяцев.
Утром 14 октября его фамилию выкликнули на разводе и приказали явиться в комендатуру. Полтора года назад, когда он прибыл по этапу в лагпункт ? 34 Норлага, ему крупно повезло. Как говорится, нет худа без добра. Два ребра, сломанных ему ретивым следователем на допросах, которым добросовестные конвоиры не давали как следует срастись регулярными тумаками, обеспечили ему хрипы в легких и кровохарканье. В результате лагерный врач заподозрил туберкулез и определил его не в шахту, а в легкотрудную команду, которая работала на поверхности. Коротким северным летом - заготовка дров, а зимой - непрерывная расчистка дорог от снега. Несмотря на 50-градусные морозы, это было значительно лучше, чем шахты. В забоях даже здоровые молодые парни сгорали за 5-6 месяцев. В свои 42 года, он загнулся бы еще быстрее. А так - он протянул в лагере полтора года и даже сохранил остатки здоровья.
В бараке комендатуры замначлагеря объявил, что дело будет пересматриваться и его направляют по этапу. В вагонзаке свободных мест не было, все камеры были заняты зэками - бывшими командирами армии и флота, и все этапировались для пересмотра дел. В Москве на Лубянке он просидел всего двое суток, его даже ни разу не допросили. За то, на третий день с утра, следователь - подполковник НКВД, усадив его на стул и напоив настоящим крепким и сладким чаем, объявил, что его дело пересмотрено, все обвинения сняты и, за отсутствием состава преступления, он подлежит немедленному освобождению. Через два часа, проведенных в бане, парикмахерской и столовой там же в здании на Лубянке, он вышел из тяжелых дверей на площадь Дзержинского в своей старой форме, со своими старыми документами, со своим старым чемоданчиком в руках и с направлением в Управление кадров наркомата обороны.
Еще через 40 минут его по дружески принял инспектор по кадрам, генерал-майор Бабанов Егор Валерьевич, оказавшийся старым знакомым еще по службе в Средней Азии. Бабанов до слез обрадовал его, сообщив, что "ветер переменился", и всех, кто уцелел, выпускают либо за отсутствием состава преступления либо по амнистии. Сердечно пообщавшись со старым сослуживцем, Серпилин получил направление на обследование в Центральный госпиталь РККА. Спустя неделю, он был признан годным к строевой, получил в наркомате зарплату за два года, отпуск на 10 дней к семье в Одессу и путевку в санаторий в Кисловодск на 24 дня.
После санатория, заполненного такими же, как он бывшими лагерниками, а ныне снова командирами РККА, Павел Федорович снова побывал у Бабанова и получил назначение командиром стрелкового корпуса, дислоцированного в Бресте. Побывал в генштабе у другого своего старого знакомца - заместителя начальника оперативного отдела Генштаба Василевского, который обрисовал ему общую обстановку и задачи вверенного стрелкового корпуса. И наконец, удостоился приема у Главкома западного направления, высоко взлетевшего за два года, генерал-полковника Жукова. С Жуковым лично он ранее не встречался, но общие знакомые, конечно же, нашлись. Несмотря на репутацию крайне жесткого человека, Главком обошелся с ним вполне по-товарищески. Жуков еще раз обозначил ему задачи корпуса, подчеркнув, что использование стрелкового соединения для рассредоточенной обороны обширной территории предполья весьма необычно и в типовых уставах не прописано, а потому требует инициативы, самостоятельности и творческого подхода. Причем от командиров всех уровней, начиная с командира взвода. Подчеркнув особую важность задачи, которую должен решить корпус, отметив, что Серпилина рекомендовали на эту должность их общие знакомые, именно как самостоятельного и нестандартно мыслящего командира, Жуков заключил, что очень надеется на Серпилина. Но, если к 30 апреля корпус не будет полностью готов к выполнению задачи, то последуют любые меры, вплоть до возвращения Серпилина в исходное состояние. Он, Жуков, лично отвечает перед товарищем Сталиным, а Серпилин точно также отвечает перед ним. Павел Федорович ответил, что ситуацию понимает абсолютно, доверие или полностью оправдает или застрелится сам.
Заехав в Минске в штаб Западного округа и представившись командующему округом, он получил приказ о боевых задачах корпуса и в тот же день отбыл в Брест. Стрелковый корпус ? 28 после участия в освободительном походе в Польшу расквартировался в Бресте и его окрестностях в бывших казармах польской армии. В корпус входили 6-я, 42-я, 75-я стрелковые дивизии и 3 корпусных артполка. Все части корпуса укомплектованы на 100%, но по старым штатам.
По задумке Генштаба, согласно указаниям Главкома Жукова и приказу округа, корпус должен был всемерно затруднить и замедлить продвижение вероятного противника (само собой - немцев), через территорию предполья между новой и старой границами. Для этого, рассредоточившись на батальоны, роты и даже взводы, корпус должен был создать узлы обороны во всех ключевых точках местности, обойти которые противник не мог, а именно - мосты, броды, дефиле и узлы дорог.
Главной задачей ставилось именно замедление продвижения. Нанесение противнику потерь указывалось как менее важное, нежели получение выигрыша во времени для мобилизации стратегических резервов. Корпус должен был оборонять огромную территорию: от новой до старой границы - 300 км с запада на восток, и от припятских болот до линии Семятыче - Волковыск - Лида - 200 км с юга на север. Другими словами это территория на 100 км влево и вправо от магистрали Брест - Минск.
В Бресте Серпилина встретили и привезли в штаб корпуса. Через двое суток, 20 декабря 1939 года, он и генерал-майор Попов В. С., назначенный командиром корпуса на главном стратегическом рубеже, подписали акт приема-передачи командования. За двое суток они, вместе с начальником штаба корпуса полковником Дерюгиным Я. П., объехали все полки корпуса, благо все они размещались невдалеке от Бреста.
Первым приказом по корпусу Серпилин определил зоны ответственности каждой из трех дивизий корпуса. 49-я сд получила зону к югу от магистрали Брест - Минск до припятских болот по линии Влодава - Пинск - Солигорск. Штаб дивизии размещался в Малорите. 42-я сд обеспечивала оборону железнодорожной и автомобильной магистралей Брест - Минск и полосу в 10 км в обе стороны от них. Для размещения штаба дивизии выбрана Жабинка. 75-я сд контролировала зону к северу от магистрали до линии Семятыче - Волковыск - Лида, штаб перемещался в поселок Высокое. Штаб корпуса по приказу передислоцировался из Бреста в Кобрин. Штабам дивизий в приказе поручалось в семидневный срок провести рекогносцировку и составить перечень "критических точек" местности, которые необходимо было оборонять.
По замыслу Серпилина, все "критические точки" делились на 4 уровня:
А. Низкий уровень - мосты на второстепенных дорогах на малых реках;
Б. Средний уровень - все мосты и броды на средних реках и мосты через малые реки на главных дорогах, дефиле на главных дорогах;
В. Высокий уровень - мосты через средние реки на главных дорогах, узлы дорог;
Г. Высший уровень - мосты через крупные реки на главных дорогах и узлы главных дорог.
В точках низкого уровня Серпилин предполагал построить опорные пункты стрелкового взвода. В опорных пунктах среднего уровня должна обороняться полурота в составе стрелкового взвода и опорного взвода. Точки высокого уровня должна защищать полная стрелковая рота. В точках высшего уровня Серпилин планировал построить опорный пункт для двух рот - опорной и стрелковой. В крепости Бреста предполагалось разместить усиленный артиллерией стрелковый батальон.
Штабу корпуса поручалось разработать типовые проекты опорных пунктов всех четырех уровней.
29 декабря из дивизий поступили списки критических точек с их схематичными планами и краткими описаниями. 31 декабря Серпилин утвердил приказом перечень точек, подлежащих обороне, с разбивкой по уровням. Всего было утверждено 214 взводных точек, 54 полуротных точки, 14 ротных и 7 важнейших точек. То есть, Серпилин решил обеспечить оборону максимально возможного количества критических точек, сознательно идя на ослабление сил в каждой конкретной точке.
Даже один стрелковый взвод, занимая хорошо укрепленный опорный пункт, сможет отбиться от передового отряда противника, вынудит его дожидаться подхода главных сил, подтягивать артиллерию, разворачиваться из походного порядка в боевой и атаковать по всем правилам. При угрозе захвата противником обороняемого объекта, гарнизон должен был взорвать объект, оторваться от противника и отступить по одному из заранее разведанных маршрутов.
2 января штабы дивизий получили приказ готовить места для расквартирования подразделений вблизи от выбранных критических точек, схемы организации связи опорных пунктов с командными пунктами батальонов и полков и схемы снабжения гарнизонов опорных пунктов. Каждый батальон и полк получили свою зону ответственности.
Штабам полков поручалась привязка типовых проектов оборонительных укреплений в опорных пунктах к местности и установление контактов с местной администрацией на предмет получения строительных материалов и рабочей силы. В приказах указывался срок завершения всех предварительных мероприятий - 31 января. С 1 по 15 февраля все гарнизоны опорных пунктов должны были перебазироваться на новые места расквартирования и приступить к заготовке стройматериалов для строительства дерево-земляных оборонительных сооружений.
Весь остаток декабря и январь подразделения и части переформировывались под новые штаты, хотя новое вооружение должно было поступить только феврале - марте. Серпилин очень надеялся, что корпуса охранения предполья будут укомплектованы новым вооружением в первую очередь. Он обратился в штаб округа и лично к Главкому Жукову с просьбой заменить 3 имеющихся полка корпусной артиллерии на 6 полков противотанковой и дивизионной артиллерии, учитывая специфические задачи корпуса. Кроме того, комкор просил обеспечить корпус сверх штата радиостанциями, телефонными аппаратами, противотанковыми и противопехотными минами, проволочными заграждениями, взрывчаткой, дистанционными взрывателями и проводами.
5.6. Серпилин П. Ф.
В первых числах апреля, лишь только сошел снег, корпус приступил к строительству опорных пунктов. Каждому гарнизону было придано строительное подразделение, набранное райвоенкоматами по призыву из местных жителей. В феврале- марте на места строительства завезли мобилизованным с помощью местных властей гужевым транспортом стройматериалы: бревна, доски, бутовый камень.
Типовой проект взводного опорного пункта для обороны моста предусматривал строительство двухамбразурногодзота, расположенного на возвышенной точке рядом с мостом на восточном берегу реки. Амбразуры дзота контролировали мост и подходы к нему по обоим берегам реки. В дзоте размещались огневые средства опорного отделения: станковый пулемет и противотанковое ружье. По окружности на расстоянии 30 - 40 метров от дзота располагались 4 жилых блиндажа отделений взвода, соединенных кольцевым окопом друг с другом и ходами сообщения с дзотом. На западном берегу при въезде на мост строился блиндаж боевого охранения, а с обоих сторон моста - будки контрольно пропускных пунктов. В боевом охранении предусматривалось дежурство полуотделения под командованием сержанта. Подходы к мосту с запада минировались противотанковыми (30 шт.) и противопехотными (60 шт.) минами. Минные поля и сам опорный пункт прикрывались проволочными заграждениями в 2 ряда.
В полуротном опорном пункте два взводных опорных пункта размещались на восточном берегу по обе стороны от дороги. В блиндажах и дзотах размещались 5 ПТР, 2 станковых и 3 ручных пулемета, на открытой позиции устанавливались два ротных миномета и зенитный пулемет ДШК.
Ротный опорный пункт состоял из 3 взводных опорных пунктов, из которых один располагался на западном берегу в качестве предмостного укрепления. В центре позиции размещался большой четырехамбразурный дзот. Вооружение опорного пункта состояло из собственных средств стрелковой роты: 1 ДШК, 2 миномета, 4 станковых и 9 ручных пулеметов, 8 ПТР, а также приданных батареи противотанковых пушек с пулеметом ДШК, двух полковых орудий и двух полковых минометов.
Опорный пункт важнейшей точки состоял из двух ротных опорных пунктов и усиливался двумя дивизионными орудиями, батареей ПТО, батареей полковых минометов с тремя пулеметами ДШК.
В марте Главком удовлетворил просьбу Серпилина и заменил 3 корпусных артполка на 4 полка ПТО и 2 полка дивизионной артиллерии. Это позволило дополнительно разместить в каждом взводном опорном пункте по два ротных миномета, по 1 противотанковому орудию калибра 45 мм и по 1 пулемету ДШК, в каждом полуротном пункте появилось по 2 таких орудия, в ротном пункте добавились 2 дивизионных пушки или гаубицы. Такое артиллерийское усиление резко повысило боевую устойчивость взводного и полуротного опорных пунктов. Теперь они получили возможность активно бороться с авиацией, артиллерией и танками.
Охраняемые мосты минировались фугасными зарядами с электровзрывателими, управляемыми по проводам из дзотов.
Для связи в каждом взводном и полуротном опорном пункте имелась одна радиостанция типов 6ПК, РКР, РБ с дальностью действия 15-20 км. В ротном и двухротном пунктах находилось по две таких радиостанции. Батальонные командные пункты комплектовались двумя такими же радиостанциями и одной станцией 5АК или РСБ-Ф для связи с вышестоящими штабами. Все опорные пункты одного батальона поддерживали прямую связь со штабом батальона, а штабы батальонов - со штабами полков. Один батальон контролировал территорию размером примерно 30 на 30 километров, поэтому дальности действия передатчиков вполне хватало. Кроме того, от каждого опорного или командного пункта была проложена телефонная линия до ближайшего гражданского пункта телефонной связи. Телефонная связь использовалась как резервная.
Материальное снабжение гарнизонов опорных пунктов обеспечивалось полковыми и дивизионными хозяйственными службами. После ряда неизбежных сбоев в феврале - марте, и кропотливой работы штабов дивизий с хозяйственниками, в апреле снабжение было налажено и в дальнейшем работало без сбоев.
Одновременно со строительством оборонительных сооружений, личный состав корпуса осваивал новые виды вооружения, которые поступили в корпус в марте месяце в полном объеме, за исключением полковых зенитных орудий калибра 25 мм.
В последних числах апреля Серпилин лично объехал все полки корпуса, выборочно проинспектировав по одному опорному пункту в каждом батальоне, а его комдивы проверили все до единого опорные пункты. Особо проверялась организация связи и снабжения.
2 апреля комкор выпустил боевой приказ, в котором четко и ясно прописал порядок боевых действий гарнизонов опорных пунктов в обороне. Основанием для подрыва мостов был указан только приказ вышестоящего штаба, а при отсутствии связи - атака моста превосходящими силами противника. После подрыва моста гарнизон был обязан обороняться в опорном пункте, препятствуя противнику в попытках наведения переправ и ремонте моста. В приказе четко указывались основания для прекращения обороны и прорыва на соединение со своими войсками:
а) Приказ старшего командира.
При отсутствии связи:
б) израсходование более 90% боеприпасов;
в) потеря убитыми и ранеными более 30% состава;
г) окружение силами противника, численно превосходящими гарнизон более чем в 10 раз (батальон на обороняющийся взвод);
д) проведение противником артподготовки силами более чем 1 батарея дивизионной артиллерии (две батареи полковой артиллерии или полковых минометов) на 1 обороняющийся взвод.
Штабы полков должны были подготовить для каждого гарнизона маршруты отхода к основным силам. Кроме того, Серпилин установил через Брестский и Минский обкомы партии контакт с областными штабами партизанского движения. В случае невозможности соединения со своими частями, гарнизоны получили в запечатанных конвертах пароли и явки для отхода на партизанские базы.
30 апреля Серпилин доложил в штаб округа и лично Главкому Жукову о готовности корпуса к выполнению боевой задачи.
6.7. Серпилин. Из мемуаров.
В мае 1940 года я был переаттестован из звания комкора в генерал-лейтенанта, что было весьма приятно, могли ведь аттестовать и в генерал-майора. Видимо, сыграла роль положительная оценка моей деятельности Главнокомандующим.
Завершив, в основном, в мае месяце строительство оборонительных сооружений, в июне все части корпуса приступили к интенсивной боевой учебе. Личный состав совершенствовал навыки владения новыми вооружениями: пулеметами ДШК, противотанковыми ружьями, минометами, автоматами, самозарядными винтовками. Из пулеметов ДШК в обязательном порядке проводились стрельбы по воздушным шарам.
Гарнизоны опорных пунктов отрабатывали действия по отражению атак противника с разных направлений, в том числе и с тыла, и разными силами, включая танки. В августе во всех частях прошли учения с боевыми стрельбами.
Штабы частей и соединений осваивали радиосвязь, тренировались в кодировании, шифровке и дешифровке сообщений, совершенствовали систему снабжения.
Прикомандированные строительные части в июне у нас забрали и перебросили на главный и тыловой рубежи.
В конце июня корпус получил дополнительно большое количество противопехотных и противотанковых мин, а также взрывчатых веществ и взрывателей различных типов. Поступили, также, рекомендации Главного военно-инженерного управления Красной Армии по дублированному минированию мостов. В начале июля мы провели учебные сборы комсостава всех инженерных подразделений корпуса по освоению рекомендаций ГВИУ. Оставшуюся часть июля и начало августа инженерные подразделения посвятили установке дублирующих зарядов под опоры мостов и под всевозможные дефиле, а также усилению минных заграждений перед опорными пунктами. Количество мин перед типовым взводным опорным пунктом возросло почти в 3 раза, и было доведено до 100 противотанковых и 160 противопехотных мин. Соответственно усилились минные заграждения и перед более крупными опорными пунктами.
Узнав, что заместителем Главкома по инженерным сооружениям назначен мой давний и хороший знакомый Д. М. Карбышев, в первых числах июля я поехал к нему в Москву. Само собой разумеется, я ехал к нему не повидаться, а надеясь получить последние рекомендации по строительству инженерных заграждений. В своих ожиданиях я не обманулся. У Дмитрия Михайловича я получил схемы типовых опорных пунктов подразделений от взвода до батальона включительно, и чертежи различных артиллерийских и пулеметных дзотов усиленной конструкции.
Сама структура опорных пунктов практически не отличалась от той, которую мы уже постр
Штаб фронта напряженно решал текущие вопросы. В ходе борьбы с танковой группой Гудериана войска обоих прибалтийских фронтов перемешались. Некоторые наши соединения оказались в полосе 1-го Прибалтийского фронта, а некоторые дивизии Кузнецова - в нашей полосе. Нужно было произвести переподчинение этих соединений, разработать план дальнейших операций и в соответствии с ним согласовать с соседями и утвердить в Главкомате новую разграничительную линию между фронтами. Нужно было вывести в тылы танковые и мотострелковые дивизии, заменив их на фронте стрелковыми соединениями. Стрелковые дивизии пополнить личным составом и вооружением, в подвижных войсках организовать ремонт вышедшей из строя боевой техники, доставку и прием новой. Требовалось наладить подвоз продовольствия, фуража и боеприпасов. И все это в условиях жесточайшей распутицы. Надвигались холода, личный состав нужно было обеспечить зимним обмундированием.
Линия фронта к моменту остановки боевых действий имела исключительно сложную конфигурацию. Из наших и немецких войск образовался самый настоящий "слоеный пирог".
В котле диаметром 30 км южнее города Гулбене находились остатки одиннадцати дивизий 2-ой танковой группы Гудериана, имевшие 50 тысяч живой силы, 400 орудий и около сотни танков.
Кроме того, противник удерживал восточнее главного рубежа еще два плацдарма. На крупном плацдарме диаметром около 60 км вокруг города Резекне, размещались девять пехотных дивизий. На другом плацдарме размером 30 на 40 км, расположенном на восточном берегу Двины выше города Екабпилс оборонялись пять немецких пехотных дивизий. Эти два плацдарма соединялись между собой севернее городка Прейли узким коридором шириной 7 - 10 км и длиной 30 км. Коридор обороняли четыре пехотных, две танковых и одна моторизованная дивизии. На обоих плацдармах и в коридоре противник имел 190 тысяч живой силы при 1400 орудиях и полсотни танков. Войска, занимавшие плацдармы и коридор, подчинялись командующему 16-ой армией генерал-фельдмаршалу Бушу.
Плацдарм у Екабпилса отделяло от котла с Гудерианом 25 км по прямой. От немецкого плацдарма вокруг города Резекне группировку Гудериана отделяли в самом узком месте 36 километров.
Южнее немецких плацдармов и коридора войска 2-го Прибалтийского фронта удерживали узкий коридор вдоль Западной Двины шириной 30 - 40 км и длиной 110 км от города Прейли до Верхнедвинска.
Очевидно, первоочередной задаче обоих Прибалтийских фронтов была ликвидация немецких плацдармов и окруженной группировки Гудериана. Решение этой задачи позволило бы обеспечить превосходство над группой армий "Север" в живой силе, и создать предпосылки для дальнейшего наступления. Проанализировав сложившуюся оперативную обстановку, штаб фронта предложил установить разграничительную линию между фронтами по ломанной линии: Плявинас - Мадонна - Варакляны - Карсава - Пыталово. При этом задача ликвидации окруженной группы Гудериана возлагалась бы на Прибалтийский фронт, а наш фронт должен был бы ликвидировать плацдармы Буша и восстановить линию обороны по Двине.
Это предложение я согласовал с Кузнецовым и 20-го октября оно было утверждено Главкоматом. Штаб фронта занялся передачей и приемом соединений в соответствии с новой разгранлинией. Одновременно разрабатывался план операции по ликвидации плацдармов. 23 октября план операции был направлен в Главкомат на утверждение.
19.2. Серпилин. Из мемуаров.
Настал наконец и на нашей улице праздник! Началось знаменитое "Зимнее наступление" Красной Армии. 9-го ноября перешел в наступление и наш фронт. Двумя днями ранее войска нашего правого соседа комфронта Мерецкова прорвали немецкую оборону на двух участках. Две ударные армии вошли в прорыв. Операцию Западного фронта поддержали все наличные силы авиации дальнего действия. Летчикам АДД требовалось двое суток для отдыха после налета. Теперь вся АДД, за исключением полков, базирующихся в полосе Южного фронта, поддерживала нас.
Одновременно с нами 1-й Прибалтийский фронт атаковал группировку Гудериана, окруженную севернее Гулбене.
На первом этапе операции войска прибалтийских фронтов должны были ликвидировать окруженные немецкие группировки. Наши войска превосходили противостоящую немецкую группу армий "Север" по живой силе в 1,5 раза, по танкам - в 5 раз, по артиллерии и самолетам - в 4 раза.
К сожалению, все наши танковые дивизии были укомплектованы старыми танками Т-26Э и БТ-7Э. На пополнение материальной части нам, как и танковым соединениям 1-го Прибалтийского фронта, были переданы танки из соединений Юго-западного фронта, перевооружавшихся на новую технику. Я мог только догадываться, почему танковые соединения в Прибалтике, где происходили наиболее ожесточенные сражения, комплектовались старой техникой. Вероятно, у командования были далеко идущие планы на южном фланге советско-германского фронта.
Установившаяся сухая и ясная погода с небольшими морозами и пока еще тонким снежным покровом благоприятствовала действиям наземных войск и авиации.
Утром 9-го ноября после мощной комбинированной авиационной и артиллерийской подготовки 94-й и 30-й стрелковые корпуса встречным ударом перерезали немецкий коридор севернее местечка Прейли. Накануне ночью легкие бомбардировщики в количестве 1100 самолетов бомбили оборонительные позиции противника в коридоре прорыва, а также обозначили осветительными и зажигательными бомбами цели для полков дальней авиации на немецком плацдарме вокруг Резекне. Массированному удару пятисот тяжелых бомбардировщиков подверглись выявленные радиоразведкой штабы 16-й армии, 1-го, 8-го и 31-го армейских корпусов, штабы дивизий, склады боеприпасов и ГСМ, узлы дорог. По каждой цели работало не менее полка бомбардировщиков. В результате этого удара управление группировкой противника было дезорганизовано, а связь - нарушена. Командующий 16-й армией генерал Гансен был убит, корпусные и несколько дивизионных штабов разгромлены.
Оборонявшиеся в коридоре 205-я и 337-я пехотные дивизии были полностью уничтожены. Коридор был рассечен на фронте шириной 14 км. В образовавшуюся брешь в немецкой обороне вошли четыре дивизии 12-го танкового корпуса генерала Шестопалова Н. М., за ними - четыре дивизии 16-го мотострелкового корпуса. Эти соединения нанесли удар по расходящимся направлениям - на северо-восток на Лудза и юго-восток на Дагда. С северо-восточного края котла навстречу танкистам от городка Лудза противника атаковал 33-й стрелковый корпус. От Дагды с юго-восточной оконечности котла наступал 88-й ск. Атаки стрелковых корпусов преследовали цель сковать с фронта противостоящие им 161-ю и 329-ю немецкие пехотные дивизии, и не дать им занять круговую оборону против надвигавшихся на них с тыла танкистов. К исходу дня 11-го ноября котел у Резекне был разрезан на три части, в каждой из которых оказалось от полутора до четырех дивизий противника.
В последующие двое суток танковые и мотострелковые дивизии выводились из боя и заменялись на линии боевого соприкосновения стрелковыми соединениями. 30-й и 94-й стрелковые корпуса 10 - 11 ноября сдерживали атаки 47-го моторизованного корпуса в составе двух танковых и моторизованной дивизий со стороны местечка Ливаны, стремившихся восстановить коридор от Ливаны к окруженным у Резенке группировкам. Танковые дивизии противника за время октябрьского затишья были пополнены до штата французскими танками и личным составом. Введя на узком участке фронта более трехсот танков, к исходу 11-го ноября противник продвинулся на 8 км, появилась угроза прорыва позиций 94-го ск. Пришлось развернуть за спиной 94-го стрелкового две дивизии 16-го мотострелкового корпуса генерала Соколова А. Д. 12-го и 13-го ноября мотострелки приняли на себя и сдержали удар танковых дивизий. Противотанковые пушки ЗИС-2 калибра 57 мм, которыми были вооружены подразделения ПТО мотострелков, уверенно поражали лобовую броню французских танков с больших дистанций. Большая часть танков была выбита.
14 октября командующий группой армий "Север" ввел в бой резервную 5-ю танковую дивизию, вооруженную танками Т-3 и Т-4 новейших модификаций и свежую мотопехотную дивизии. Противнику удалось продвинуться еще на три километра. Генерал Соколов ввел в бой еще две дивизии и наступательный порыв противника был окончательно сломлен.
15 ноября войска Кузнецова уничтожили остатки группировки Гудериана у Гулбене. Раненого Гудериана немцы вывезли на самолете. Танковый и мотострелковый корпуса 1-го Прибалтийского фронта освободились. Справедливости ради следует отметить, что группировка Гудериана сидела в котле уже больше 50 дней, и испытывала острую нехватку боеприпасов и продовольствия, так как нелетная по большей части погода и активные действия нашей авиации не позволяли противнику доставлять в котел требуемое количество грузов.
16-го ноября нам удалось ликвидировать самый меньший из трех образовавшихся у Резекне котлов. В плен было взято 8 тысяч солдат и офицеров противника. В более крупном из двух оставшихся котлов диаметром 30 км вокруг города Резекне оказалось 40 тысяч человек при 500 орудиях. В меньшем по размеру котле диаметром около 20 км севернее Дагды еще оставалось более 20 тысяч человек с 250 орудиями. Оставшиеся в котлах группировки отклонили наши предложения о капитуляции. Несмотря на ожесточенные бомбо-штурмовые и артиллерийские удары, немецкая пехота окопалась и ожесточенно сопротивлялась. Атаки на неё приводили к серьезным потерям в живой силе. Ликвидация котлов требовала серьезной подготовки.
Штаб фронта принял решение плотно обложить окруженные группировки и временно прекратить их штурм. Это решение было утверждено Главкомом.
Ввиду того, что полностью уничтожить окруженную группировку противника не удалось, штаб фронта предложил до проведения предписанной Ставкой стратегической операции на окружение группы армий "Север" провести операцию меньшего масштаба.
Предпосылки для операции были следующими. На плацдарме вокруг городка Ливаны на восточном берегу Двины у немцев остались 7 пехотных, 3 танковых и 1 моторизованная дивизии, которые, несомненно, будут продолжать попытки прорваться к Резекне и освободить свои окруженные войска. Атаковать эту группировку напрямую малоэффективно, поскольку немцы имеют на плацдарме высокую плотность войск и хорошо оборудованные оборонительные позиции. В то же время, выдвигая дивизии на плацдармы, противник сильно растянул свои войска на главном рубеже по Двине. На одну дивизию приходилось 20 - 25 км фронта. Этого было достаточно осенью, пока река не замерзла. Сейчас же, после замерзания реки, на ставшем фактически сухопутном рубеже этого было явно мало. Наши дивизии занимали на главном рубеже полосы в среднем по 12 - 15 км. Поэтому, растянув войска, мы могли высвободить стрелковые корпуса для наступления.
Наш фронт имел возможность сконцентрировать 6-ю Ударную армию генерала М. Л. Чернявского в составе 31-го танкового, 26-го мотострелкового, 70-го и 72-го стрелковых корпусов севернее Даугавпилса и нанести удар через реку на северо-запад на Виесите. Одновременно 1-ый Прибалтийский фронт мог нанести удар на Виесите от Плявинаса. Уничтожив две обороняющиеся на флангах немецкого плацдарма за Двиной дивизии и немногие остающиеся у противника резервы, войска двух фронтов очистят от противника западный берег Двины на участке от Даугавпилса до Екабпилса, и окружат группировку противника, находящуюся на восточном берегу.
Этот план был согласован со штабом Кузнецова и доложен Главкому. 19-го ноября Главком утвердил план. Уже 22-го ноября войска для наступления были сосредоточены. Благодаря подавляющему превосходству нашей авиации удалось скрыть переброску войск от противника.
23-го ноября 16-й стрелковый корпус на участке семикилометровой ширины между деревнями Сергунта и Ерсика форсировал Двину по льду и прорвал дивизионную полосу обороны противника на всю глубину. На стороне противника этот участок занимал лишь один пехотный полк 123-ей пд. Как положено, позиции этого полка были предварительно обработаны корпусной артиллерией и всей авиацией фронта. Так что форсирование реки прошло без осложнений. АДД ночью перед наступлением обработала все ближайшие узлы железных и автомобильных дорог. Днем пикирующие бомбардировщики уничтожили все более-менее крупные мосты в радиусе 50 км от участка прорыва.
Саперные батальоны быстро навели переправы через Двину методом намораживания*. По ним в прорыв пошли танковые дивизии корпуса Шестопалова.
В этот же день войска 5-й ударной армии 1-го Прибалтийского фронта также удачно форсировали Двину. На следующий день танковые части обоих фронтов соединились в 15 километрах восточнее Виесите. Затем танкисты очистили от противника западный берег Двины на участке от Плявинаса до селения Дунава. Было взято 17 тысяч пленных, в основном из тыловых частей. Вошедшие вслед за танкистами в прорыв мотострелки и пехотинцы сформировали внутреннее и внешнее кольцо окружения. Войска двух фронтов захватили на восточном берегу Двины плацдарм шириной 70 км по фронту и глубиной до 30 км.
25-го ноября Буш бросил в бой свой последний резерв - две пехотных дивизии с артиллерийским усилением. Со стороны Ливан из кольца попытались атаковать 47-й моторизованный корпус и две пехотных дивизии. Противнику удалось потеснить наши части. На следующий день контратакой танковых корпусов при массированной поддержке фронтовой авиации этот прорыв был ликвидирован. Противник снова отброшен на восточный берег Двины. В кольце окружения вокруг Ливан оказались 8 дивизий и три корпусных штаба. Всего около 90 тысяч человек при 1100 орудиях и 120 танках.
На этом боевые действия временно приостановились. Нам надо было перегруппировать силы, вывести подвижные соединения из боевого соприкосновения и пополнить их перед решающим наступлением. Противнику требовалось подтянуть резервы из тыловых районов. Все имеющиеся у него резервы Буш израсходовал.
Примечание. Метод намораживания используется в Сибири для устройства зимних дорог по поверхности замерзших рек. Применяется также для строительства временных переправ через реки в зимних условиях. Обычно заключается в укладке жердей поверх тонкого льда и послойной заливке их застывающей на морозе водой.
20.3. Серпилин. Из мемуаров.
За последние пять дней ноября мы вывели подвижные соединения из боевого соприкосновения с противником и пополнили их. С Западного фронта к нам прибывали эшелоны с танками Т-26Э и БТ-7Э. Танковые корпуса Западного фронта перевооружались на новую технику. Поступающие к нам танки только что вышли из боя, броня на многих из них несла на себе следы рикошетов и даже пробитий. Тем не менее, все танки были исправны и боеспособны. За отгрузкой строго следили представители Ставки. Неисправные танки Западный фронт направлял на свои фронтовые рембазы и ремонтные заводы. За эти дни нам удалось довести комплект бронетехники в танковых дивизиях до 68%. А на большее количество у нас не было обученных экипажей.
Кроме того, мы получили три отдельных танковых полка РВГК. Я не утерпел и поехал в один из полков, посмотреть новую технику. Новые танки и самоходки я увидел впервые. Впечатление превосходное! До сих пор мы использовали для поддержки пехоты при прорыве тактической полосы обороны танковые полки из состава танковых дивизий на танках БТ-7Э и Т-26Э, которые несли при этом потери, и ослабляли тем самым силу танковых корпусов после входа в прорыв.
Танки и самоходки новых полков просто превосходны в сравнении со старыми БТ-7Э и Т-26Э. У танка Т-34 последней модификации и самоходок на его шасси лобовая броня - 60 мм с большими углами наклона бронеплит. Это дает эквивалентную толщину брони - почти 90 мм. Из всей немецкой дивизионной артиллерии такую броню могли пробить только 150-мм гаубицы, а их в немецкой дивизии по штату всего 18 штук. Из корпусных орудий - 105-мм пушки и тяжелые 150-мм гаубицы. Да еще зенитные 88-мм пушки, которые в небольшом количестве придавались корпусам. Вся немецкая полковая, вся противотанковая и почти вся дивизионная артиллерия эти машины в лоб вообще не возьмет!
Бортовая броня 40 - 45 мм. Самые массовые немецкие полуторадюймовые противотанковые и трехдюймовые полковые пушки такую броню не пробьют. С небольшого расстояния бортовую броню смогут пробить 50-мм противотанковые пушки и 105-мм гаубицы.
А танковые пушки! На Т-34 стоит трехдюймовая пушка длиной 40 калибров! По сути - дивизионное орудие. На самоходках - 85-мм пушка с баллистикой зенитного орудия и дивизионная 122-мм гаубица. Эти новые танки лучше всех немецких и французских танков! В полку 54 танка Т-34, 18 САУ-85 и 12 САУ-122. С такой артиллерией этот полк разнесет в пыль любую полевую оборону и даже долговременную. Полк имеет свою ремонтную и обслуживающую базу. Поговорил с экипажами. Танкисты свою технику очень хвалили. Мощные и надежные дизельные двигатели. Скорость и маневренность - почти как у БТ-7. А проходимость - даже лучше за счет более широких гусениц. Эти полки - исключительно полезное для фронта приобретение!
По приказу Главкома 2 декабря мы завершили подготовку к ликвидации первого из немецких котлов. Начать решили с меньшего по размеру. В котле вокруг селения Сватова размером 12 на 7 км находились две сильно потрепанные пехотные дивизии и штаб 31-го армейского корпуса. Примерно 15 тысяч человек при сотне орудий. Ввиду малого размера котла авиацию дальнего действия решили не привлекать.
В ночь на 3-е декабря по котлу отработали все фронтовые полки легких бомбардировщиков. С ближайших аэродромов летчики успели сделать за длинную зимнюю ночь по 2 - 3 вылета. С дальних - по 1 вылету. Всего 1600 самолетовылетов. Весь котел пробомбили основательно. На рассвете подключилась артиллерия, затем дневные бомбардировщики и штурмовики.
В 10 часов утра два стрелковых корпуса, при поддержке трех танковых полков пошли в атаку. Полностью деморализованный бомбардировкой и артобстрелом противник оказывал лишь эпизодическое сопротивление. До темноты все было кончено. Наши войска понесли минимальные потери. В плен было взято 4800 немецких солдат и офицеров, включая двух генералов.
В этот же день на станции Карсава разгрузился еще один отдельный танковый полк, прибывший из Ленинграда. Он имел на вооружении тяжелые танки КВ. Производство их только что освоил Кировский завод. Это был первый такой полк во всей РККА. На следующий день я поехал посмотреть новую технику. Был впечатлен до глубины своей командирской души! Потрясающие машины. Лобовая броня от 70 до 80 мм, бортовая - 60 мм. Немецкая дивизионная артиллерия такой танк вообще не возьмет! Только корпусная. Пушка - 85 мм с баллистикой зенитной. На самоходках - 100-мм пушки и 152-мм гаубицы. Немцам теперь совсем каюк. У них ничего и близко похожего нет.
К концу дня 5-го декабря отдельные танковые полки были переброшены к другому немецкому котлу, располагавшемуся вокруг города Резекне. В овальном вытянутом с запада на восток котле размером 30 км на 16 км находились остатки четырех пехотных дивизий и корпусных частей. Там же оказался штаб 8-го армейского корпуса.
В ночь на 6-е декабря котел был обработан легкими бомбардировщиками, совершившими 2100 самолето-вылетов. По центральной части котла отбомбились 300 дальних бомбардировщиков. С утра в дело вступила артиллерия. Затем - 450 фронтовых бомбардировщиков и штурмовиков. С севера и с юга навстречу друг пошли в атаку 4 стрелковых дивизии при поддержке танковых полков. До конца дня котел был разрезан на три части.
К сожалению, ночью до того ясная погода с крепким морозом испортилась. С запада подошел сильный циклон. Потеплело, повалил снег, поднялась метель. Ночная авиация действовать не смогла. Дневная - тоже. Артиллерия не видела цели. Я дал приказ войскам прекратить наступление и закрепиться на достигнутых рубежах. Атаки без поддержки авиации и артиллерии привели бы к бессмысленным потерям в живой силе и технике.*
Командование группы армий "Север" поняло, что в самое ближайшее время все котлы будут ликвидированы. После такой мощной артиллерийской и авиационной подготовки, которую мы проводили перед наступлением, ни одна оборона не устоит. Все окруженные группировки получили приказ на прорыв. В ночь на восьмое декабря немцы попытались прорваться. Мы легко отбили попытки прорыва из малых котлов в окрестностях Резекне.
Значительно хуже дело обстояло с большим котлом на восточном берегу Двины вокруг местечка Ливаны. В нем оставалось 8 дивизий и три корпусных штаба. Почти 90 тысяч человек при 1100 орудиях и 120 танках. От группы армий "Север" котел отделяла замерзшая Западная Двина и занятый нашими войсками коридор шириной 20 - 30 км.
Противник пошел в атаку в ночь с 8-го на 9-е декабря двумя колоннами из северной и южной оконечностей котла, где ширина нашего коридора составляла 20 - 22 километра. Поскольку лед на реке не держал танки, все они обеспечивали артподдержку прорыва огнем с места с восточного берега. Грузовики лед выдерживал, но въехать на крутой откос западного берега они не могли. Поэтому, весь транспорт и почти всю артиллерию немцы оставили на восточном берегу. Тяжелые пушки и гаубицы тоже поддерживали прорыв огнем с места.
Атака противника была внезапной. Предварительной артподготовки не было. Немцы пошли в атаку в плотных колоннах только со стрелковым оружием. С собой тащили минометы, станковые пулеметы и легкие пушки в конных упряжках. Ширина полосы каждого из прорывов не превышала полутора километров. В каждой из двух колонн наступало до 45 тысяч человек. Северная колонна наступала в зоне ответственности 1-го Прибалтийского фронта, а южная колонна - в полосе нашего фронта.
Ночь и сильная метель ограничивали видимость до пятидесяти - ста метров. Поэтому, отражать атаку могли только подразделения, на которые и пришелся удар - всего два стрелковых батальона. В нашей полосе удар пришелся на 2-ой батальон 487-го стрелкового полка 372-й дивизии 94-го ск. Командовал батальоном капитан Ермилов, а полком - подполковник Рюмин. Вовремя поднятый боевым охранением, батальон Ермилова встретил наступающего противника ураганным огнем. Не обращая внимания на частые разрывы снарядов заранее пристрелянной по нашему переднему краю немецкой артиллерии, бойцы вели огонь из винтовок, автоматов, ручных и станковых пулеметов, минометов и даже из противотанковых ружей. Заснеженный лед перед откосом сплошь покрылся трупами солдат в мышиной форме. Однако противник продолжал упорно идти вперед. У бойцов закончились снаряженные диски и обоймы. В ход пошли гранаты. Затем лезущих по обледенелому откосу немцев кололи штыками, рубили саперными лопатками. Но немцев было слишком много. Через 20 минут после начала атаки штаб батальона перестал отвечать на вызовы. Никто из бойцов не отступил. Немцы завалили своими трупами позиции геройского батальона.
Капитан Ермилов успел сообщить о прорыве в штаб полка. Оттуда донесение пошло выше. Фланговые батальоны полка Рюмина не дожидаясь команды открыли огонь по противнику из стрелкового оружия и легких минометов. Не прошло и десяти минут, как подключилась полковая артиллерия и минометы. Разрывы мин и снарядов пробивали лед, имевший толщину всего 15 - 20 см, создавая полыньи и трещины. Большое количество немецких пехотинцев провалилось в воду и утонуло. Однако, немцы продолжали наступать. Через 40 минут была прорвана вторая линия обороны полка, занятая одной стрелковой ротой.
Известие о прорыве расходилось по войскам фронта как круги по воде. Плотность нашего огня нарастала. Подключилась дивизионная артиллерия, затем корпусная. Весь огонь был сосредоточен на полосе прорыва. К сожалению, огонь велся по площадям, так как ограниченная видимость не позволяла вести корректировку. Тем не менее, каждый разорвавшийся снаряд наносил ущерб противнику, продвигавшемуся густыми колоннами. Я дал команду командиру 5-й танковой дивизии, оставленной нами в коридоре именно на такой случай, нанести удар во фланг прорывающейся группировке. Поднятые по тревоге танкисты с десантом мотострелков на броне танков совершили пятнадцатикилометровый ночной марш и ворвались в боевые порядки противника. В условиях почти полного отсутствия видимости, в метели и снежных заносах 120 танков БТ-7Э обрушились на пешие колонны противника. Огонь всей артиллерии был перенесен на реку.
Выкрашенные в белый цвет танки как призраки возникали в ночной тьме из струй поземки и давили гусеницами разбегавшихся солдат противника. Ну да по колено в снегу особо и не разбежишься. Как доносил позже командир дивизии полковник Темнов, после боя танкисты с большим трудом, с помощью железных крючьев очищали гусеницы и катки танков от набившихся в них и примерзших кусков человеческой и конской плоти. Танковые пулеметы выходили из строя из-за перегрева стволов. Немцы сопротивлялись с отчаянием обреченных. Дивизия потеряла 43 танка. Погиб почти весь танковый десант.
За три часа до рассвета противник атаковал внешний фронт кольца окружения. На 354-ю стрелковую дивизию навалились две немецких пехотных дивизии. Атака проводилась на фронте шириной всего 2,5 км. Фактически, две дивизии атаковали один полк - 837-й стрелковый. С тыла к позициям полка в это же время расстроенными толпами подошли прорывающиеся группы противника.
Бой гремел до середины дня 9-го декабря. Некоторой части окруженных удалось прорваться. По послевоенным немецким данным, в полосе нашего фронта прорвалось 13 тысяч человек. Мы захватили 6 тысяч пленных, в том числе трех генералов. Убитыми противник потерял не менее 26 тысяч человек. Наши потери составили 3200 человек, из них 2300 убитыми. Противник потерял всю бронетехнику, всю артиллерию и весь транспорт. В полосе 1-го Прибалтийского фронта прорвались 11 тысяч человек. Две трети состава окруженной группировки было уничтожено.
С 12-го по 17-е декабря, когда погода наладилась, войска фронта с минимальными потерями уничтожили группировки, окруженные у Резекне и у Дагды. В плен было взято 7 тысяч человек.
Так закончилась операция двух прибалтийских фронтов против танковой группы Гудериана. Это было последнее крупное наступление, предпринятое немецким командованием в 1941 году. Всю оставшуюся часть зимы 41/ 42 годов в Прибалтике немецкие войска оставались в стратегической обороне.
20-го декабря началась подготовка совместной наступательной операции Западного и 1-го Прибалтийского фронтов. Перед этим по приказу Главкомата мы передали фронту Кузнецова почти все свои подвижные соединения. В результате этой операции в котле должна была оказаться значительная часть сил групп армий "Центр" и "Север". Наш фронт в этой операции обеспечивал левый фланг 1-го Прибалтийского фронта, а в дальнейшем должен был сформировать внутреннее кольцо окружения, высвободив войска обоих наступающих фронтов.
Примечание. В реальной истории для советского командования была совершенно нехарактерна приостановка наступления по каким либо причинам. От войск требовали наступать в любых условиях до полного истощения сил. В альтернативной истории, выиграв начальный период войны, командование действует вполне спокойно, без истерии, понимая, что завоеванное преимущество над противником никуда не денется.
Серпилин.
Павел Федорович Серпилин до конца войны продолжает командовать 2-ым Прибалтийским, позднее переименованным в Северо-западный, фронтом. Под его командованием фронт возьмет Варшаву и Берлин, будет освобождать южную Францию и средиземноморскую Испанию. Войну закончит взятием Гибралтара. Затем будет командовать операциями в северной и западной Африке. В 1953 году уйдет в отставку маршалом, дважды Героем Советского союза, кавалером ордена Победы. В 1954 году будет назначен губернатором Московской области.