(1) Один начинающий предприниматель в эпоху наибольшего расцвета дикого капитализма у нас в России, а именно, в 1993 году, я решил подзаработать. Он собрался отвезти на Украину текстильный ширпотреб, благо, по слухам, на ту пору в Малороссии ощущался товарный голод (благо для предпринимателя, но не для Украины), там на вырученные деньги купить колбасы и уже здесь, в Москве, продать ее вдвое дороже закупочной цены. Таким образом, он хотел извлечь двойную выгоду: 1-ую - от продажи одежды, 2-ую - от реализации колбасы.
Надо сказать, что в то время единственным способом заработать на Родине Гоголя и Тараса Шевченко было, играя на разнице цен, продать в Москве колбасу, купленную где-нибудь в Житомире. Поэтому главной статьей дохода для многих стали "колбасные" поезда, следующие в столицу, до верху забитые сумками с этим продуктом. Причем Украинскими таможенными правилами запрещалось провозить через границу, если не ошибаюсь, больше 10-ти кг на человека. Как колбасные "челноки" договаривались с неподкупной таможенной службой остается загадкой.
В общем, наш герой решил пойти проторенной тропой. В поездку его втравил сосед, намного старше его, по имени Виктор, торговавший рядом разнокалиберной китайской чепухой на одном из московских рынков. Если бы только наш герой знал, что из этого получится, он, наверное, приплатил бы своему соседу еще, чтобы только никуда не ездить.
У последнего был свой дом в Житомире, куда он и собирался по каким-то своим неотложным делам, с этим домом связанными, а заодно решил прихватить с собой и молодого попутчика, чтобы было легче, наряду с деловой частью визита, соблюсти еще и коммерческий интерес.
Наш герой (звали его Сергей) взял с собой в поездку гитару, из чего можно сразу заключить, что это был еще не совсем деловой коммерсант, а скорее новичок, видящий свой бизнес сквозь розовую дымку романтики, перекликающейся где-то с туристическими походами и полночными песнями под гитару у костра. Короче, его настрой (впрочем, как и его напарника, чему свидетельство весь дальнейший ход событий) удивительно разнился с действительными целями поездки. Это дало богатую почву для самых невообразимых приключений, произошедших с ними в дальнейшем. Но наш герой ничего еще не знал об этом.
А начались приключения прямо в поезде с того, что нашу парочку обокрали подчистую. Причем, сделали это свои же соседи по купе с которыми они всю дорогу до Киева (пересадка на Житомир была в Киеве) очень душевно пели, пили и клялись в вечной любви до гроба.
Забегая вперед, скажу, что предпринимателя нашего за 3 дня его пребывания на Украине обокрали аж 3 раза, т.е. ровно по разу в день, так что явилось чудом, что он вообще вернулся домой на поезде, а не застрял где-нибудь на полдороге между Киевом и Москвой, бредя домой пешком и питаясь доброхотными пожертвованиями сердобольных граждан.
Прибыв на Украину, наш герой первым делом с удивлением обнаружил, что на него смотрят, как на иностранца, т. е. как в Москве смотрят на американцев и других выходцев из-за бугра. Это было тем более удивительно, что сам он себя никогда иностранцем не считал. А еще говорят, что у русского и украинского народов одни корни! Пойди разберись с этими корнями, которым уже больше тысячи лет, но то, что сейчас менталитет у них разный, это точно. Это он ощутил на собственной шкуре. Мало того, что все его почитали за иностранца, может еще и потому, что костюм его чем-то выделялся на общем фоне, его зачисляли в разряд богатых иностранцев. Скорее всего именно поэтому (что он понял, впрочем, несколько позднее, когда уже вернулся в Москву и у него, наконец, появилась возможность все осмыслить) он был постоянным объектом пристального внимания со стороны местного населения, и все время попадал в самые немыслимые ситуации, которые никак не могли быть спроецированы на Российскую действительность.
Люди, с которыми приходилось встречаться нашему герою, жили, говорили и мыслили по каким-то своим, особым законам, неподвластным обычной логике, во всяком случае, с точки зрения рядового москвича. Проявлялось это во всем, на самом житейском уровне. Например, за все время своего пребывания на Украине Сергей так и не смог найти общего языка ни с одним из ее коренных жителей. Т.е. говорили те с ним вроде бы по-русски, но как будто на разных языках. Так, он все время должен был напрягать все свои мыслительные способности, чтобы понять, что именно имеет в виду тот или иной его собеседник. Т.е. он-то спрашивал у него что-нибудь одно, а тот отвечал что-то совсем другое, к его вопросу вовсе не относящееся, нечто откликающееся его собственным мыслям, ход которых наш московский гость, хоть лопни, никак не мог уразуметь.
Вот вам простой пример. Спрашивает он местного жителя:
- Какой у вас сейчас курс купона к рублю? (В то время украинские деньги назывались купонами и относились к рублю, как 25 к 1-му.)
Казалось бы, что тут непонятного, какие могут быть недоразумения? В ответ ожидаешь услышать какие-то цифры. Но вместо этого ему говорили:
- Та-а! Украине скоро ваши рубли не нужны будут! Скоро у нас гривна появится! Та-а! Москва скоро может со своими рублями пойти в одно ей известное место. Та-а! Самостийна Украина и т.д., и т.д. Примерно, так минут на 15. И после этого местный абориген торжествующе смотрел на него: "Что, мол, съел, москаль?! Как будто это была личная вина приезжего, что он лишил Украину своей национальной валюты! Впрочем, узнать курс купона можно было и в ближайшем обменном пункте.
Вообще, на ту пору наши герои застали на Украине нищету страшную, особенно в глубинке. Водитель автобуса, у которого они остановились в Житомире, рассказывал, что он уже год не работает, из-за того, что нет бензина, и автобусы, просто не ходят. Редко проскакивающие "Жигули" воспринимались там, как в Москве "Джипы" новых русских. Единственным способом заработать, по словам этого шофера, было везти (как уже и говорилось выше) колбасу в Москву.
- Но и то, - объяснил он, - сейчас ввели новые таможенные ограничения - могут запросто весь груз реквизировать. У одних моих знакомых всю колбасу изъяли подчистую. Так что и не знаем, что теперь делать.
Нам тут предложили заняться фермерством, - продолжил он задумчиво после небольшой паузы. - Ну что, в самом деле, в городе с хлеба на квас перебиваться! Заехали мы к одному, осмотрели дом, хозяйство. В погребе, как в подсобке какого-нибудь гастронома: колбасы, сыры, копчености - только что птичьего молока нет!
- Ну, так чего ж вы ждете, - поинтересовался наш московский гость, - ехали б в деревню, там хоть проблем с продуктами не было бы!
- Так-то оно так, но ведь там и пахать надо с утра до вечера, а мы люди городские, изнеженные, привыкли к удобствам. Да и как мне в деревню ехать, когда у меня специальность сугубо городская - водитель автобуса.
- Так в городе же нет для вас работы!
- А вот это уже не мои проблемы, не собираюсь я из-за кризиса жизнь себе на старости лет менять. Как-нибудь уж в городе перетопчемся.
- Неужели лучше в Москву с колбасой кататься?
- Тоже, конечно, не сахар, но из 2-х зол, как говорится, выбирают меньшее.
И тут у нашего героя впервые забрезжило некое смутное подобие понимания загадочной малороссийской души. Он впервые почувствовал что-то знакомое и близкое, хоть и косвенно, но подтверждающее некую родственность русского и украинского народов. Ибо и в русском народе жив дух героя его сказки Емели, не желающего, во исполнение стоящих перед ним жизненных задач, даже слезать с печки, которая сама везет его, куда надо, добивающийся всего волшебным: "По щучьему веленью".
Но все эти вышеприведенные разговоры происходили уже под конец поездки, в Житомире. Однако, до него еще нужно было добраться. Путь же к конечному пункту назначения наших героев лежал через славный город Киев.
(2) События же в Киеве разворачивались таким странным образом. Вообще, нашего начинающего предпринимателя не покидало ощущение, что все, что с ним случается, происходит не наяву, а в каком-то дурацком, абсурдном сне.
Для начала, так, чисто для почина, в преддверии длиной череды последующих идиотских событий, оба наших искателя приключений, молодой и старый, вместо того, чтобы ехать дальше в Житомир, оказались на квартире у одного из их общительных попутчиков, т.е. у одного из тех людей, которые в поезде вытащили у них все деньги. Главное, что наши герои об этом почти догадывались и все равно пошли. Там они решили переночевать, но хозяин, увидев, что больше поживиться у них нечем, вмиг потерял к ним всякое расположение, пригрозив быстрой расправой, если они не уберутся из его дома сию же минуту. Он демонстративно сделал несколько звонков по телефону, как бы вызывая на подмогу сообщников, после чего друзья были вынуждены спешно покинуть оказавшийся столь негостеприимным кров, причем старший не успел в суматохе даже надеть на себя джинсы (которые скинул, рассчитывая расположиться на ночлег), покинув поле боя в кальсонах.
Положение было незавидное. Оказаться без денег ночью на окраине Киева, вместо того, чтобы уже быть в Житомире на квартире одного из родственников старшего бизнесмена, где их уже ждали, было совсем невесело. Друзьям не оставалось ничего другого, как заночевать в подъезде.
Но это было лишь началом злоключений, которые им предстояло претерпеть в ночном Киеве. Спустя каких-нибудь 10 минут их пребывания на 1-ом этаже парадного, где они вознамерились скоротать ночь, к ним с 3-его этажа спустилась женщина и пригласила к себе в гости, мотивируя это тем, что совсем не дело 2-м симпатичным мужчинам ночевать, как собакам, на лестнице. Компания, сидевшая в квартире, в которую наши друзья попали, была более, чем странной. Именно это явилось причиной череды не менее странных событий последующего дня.
(3) Жили в этой квартире трое - муж, жена и, как поначалу представила его хозяйка, двоюродный брат, оказавшийся впоследствии ее любовником, имевшим к тому же за плечами немалый уголовный стаж. Муж, старый армянин, который после землетрясения 1990-го года был вынужден перебраться в Киев ради прописки, оформив (на последние, оставшиеся у него после землетрясения сбережения) фиктивный брак с его коренной уроженкой, вместе с пропиской также был вынужден и поселиться у нее. Армянину, как фиктивному мужу, приходилось мириться со всем, что происходило в его присутствии за стенкой, в том числе и с теми фиктивными рогами, которые ему регулярно наставлял его более молодой и удачливый в любви (если уместно говорить о любви в такой обстановке) соперник. Во всяком случае, он не высказывал ему претензий вслух, но с тайным вожделением ожидал, когда же его новоиспеченного "родственничка", который не оставил своих былых уголовных привычек, упекут, наконец, по новой в места не столь отдаленные. Ждать ему, судя по всему, оставалось недолго, ибо его приемный шурин находился под следствием, выпущенный под подписку о невыезде. По какому именно делу - осталось за рамками сего повествования. Такой вот запутанный любовный треугольник.
После первого знакомства, нескольких песен и нескольких же глотков горячительного внутрь, установилась как будто бы вполне дружественная обстановка, в которой каждый рассказывал про себя едва знакомым людям такие подробности, какими навряд ли поделился бы и с самыми близкими друзьями.
Почему иногда возникает такая потребность выговорится с людьми, которых подчас, вообще, впервые видишь? Наверное, это происходит именно потому, что знаешь, что больше никогда уже с ними не встретишься.
Так, хозяйка по секрету поведала нашим друзьям, что уголовник - не брат, а любовник; муж рассказал, что ждет не дождется, когда его "шурин" вернется туда, откуда недавно вышел; уголовник же конфиденциально сообщил, что со дня на день ожидает от мужа, который ему вот так надоел, отправления малой скоростью к себе на Родину; ну а наши герои поделились со всеми, что их обокрали в поезде и что везут они вещи на продажу в Житомир и страх, как боятся повторной кражи. Более глупого поведения со стороны Московских гостей было трудно себе представить - рассказывать первым же встречным вещи, от которых существенным образом зависел успех их коммерческого предприятия.
Уголовник сразу же оживился. Он пообещал своим новым друзьям помочь в реализации товара, который они привезли, прямо сейчас, не дожидаясь утра. Зачем везти вещи в Житомир? Он прямо здесь, не сходя с этого места, пристроит их по самой выгодной цене.
Он долго кому-то звонил, а потом убежал возбужденный, куда-то в ночь, как он объяснил, договариваться.
Время было уже предутреннее и наши герои, обессиленные всеми событиями предыдущего дня, улеглись спать, предоставив дальнейшее воле Божьей.
В 6 утра нашего молодого предпринимателя разбудил радостно возбужденный уголовник вопросом, не хочет ли тот вспрыснуть удачно совершенную сделку. Он рассказал, что уже взял под залог еще непроданных вещей трехлитровую банку самогона. В глазах его плескалось, как минимум, треть от названного количества, поэтому их желтые белки переливались в темноте всеми цветами радуги. При этом, нашему герою, спросонья разглядывающему говорящего, показалось на миг, что на нем уже невидимо надеты серая тюремная роба с номером и такого же цвета арестантская шапочка. Этот внутренний облик, так сказать, незримо проступал сквозь внешнюю оболочку, одетую в обычную гражданскую одежду. Пробудившийся стряхнул наваждение, вежливо отклонив предложение и повернулся на другой бок, вознамерившись спать дальше.
Уголовнику не сиделось на месте, и он снова убежал, ликуя, в темноту. Но заснуть нашему герою снова не удалось. Неожиданно раздался требовательный звонок в дверь. Т.к. никто в доме на сие не прореагировал, ему пришлось самому встать и пойти открыть ее. В дверях стоял милиционер. Сергея даже не столько удивило появление представителя власти в столь ранний час, сколько дальнейшие его действия. Милиционер, не спрашивая его, кто он и откуда, не проронив ни слова, отправился прямиком на кухню (он двигался по квартире столь привычно и уверенно, как будто сам прожил в ней долгие годы), где и стояла на столе 3-х литровая банка с мутной жидкостью, плод ночных трудов уголовника.
Милиционер только сказал: "Ага!" и, опять же, не говоря ни слова, удалился вместе с ней, так же молниеносно, как и вошел.
Все произошло столь стремительно, что Сергей не успел даже спросить представителя власти, почему, собственно, и на каком основании он ее реквизирует. Милиционер столь быстро растаял вместе с заветной банкой в дверях, что Сергей даже на миг усомнился, уж не сон ли это? Так он и стоял, разинув рот, в прихожей, пока из спальни мужа (очевидно, хозяйка спала с любовником и мужем поочередно, в ту ночь, верно, была очередь мужа) не выскочила она сама, и узнав, в чем дело, заперев входную дверь, накинулась на Сергея, зачем он вообще поперся открывать. Тот возражал, что не получал инструкций не реагировать на звонки, а если здесь не ждут непрошеных гостей, нужно вырвать звонок из двери с корнем, как лишнее украшение. К тому же, он не мог предположить столь молниеносного расследования со стороны милиции, имеющей такой безошибочный нюх, а ни чем другим, кроме безошибочного чутья на спиртное, такие поразительные результаты сыска он и объяснить не может. И вообще, он думал, что это просто вернулся ее брат (так деликатно Сергей назвал ее сожителя).
Тут наш горе-предприниматель неожиданно для себя обнаружил (как и следовало ожидать), что половина вещей, предназначенных на продажу, пропала. Ну, естественно! Чего он еще хотел при таком подходе к делу. Хозяин спит, а некто, кого он впервые видит, бегает по ночному Киеву, ищет каналы сбыта. Разбудили владельца житомирской недвижимости, спавшего без задних ног, одетого в свои любимые кальсоны. Принялись искать и, конечно, ничего не нашли.
Тут хозяйка начала бегать по квартире и рвать на себе волосы.
- Опять, опять! - только и повторяла она. - Снова за свое взялся, опять его упекут. Зачем я вас только пустила!
Гости с удивлением наблюдали за всеми предпринимаемыми ею демаршами.
Тут она принялась звонить каким-то своим знакомым, чтоб те помогли ей разобраться с ее долбаком, по старой привычке снова закусившим удила.
И тут, откликнувшись на один из телефонных звонков, появился один удивительный человек. Полный антипод тому, за кем сейчас развернулась охота. Бескорыстие его на знало границ. Как показали дальнейшие события, он принимал близко к сердцу интересы, касающиеся кого бы то ни было, кроме своих собственных. Он болел за всех, кроме себя самого. Наверное, поэтому своих дел у него не было вовсе. Ему просто некогда было бы ими заниматься. Такое впечатление, по крайней мере, могло сложиться у стороннего наблюдателя при первом знакомстве с ним. Он появился по первому зову и весь последующий день всю свою кипучую энергию употребил на распутывание проблем, в которых окончательно погрязли наши герои. Это при том, что вчера вечером он еще даже не подозревал об их существовании. Он принялся помогать им с таким темпераментом и пылом, как будто от этого зависела его собственная судьба. Еще одна тайна загадочной украинской души? Во всяком случае, в Москве такого участия наши герои не встречали даже со стороны ближайших родственников.
Короче говоря, он обегал всех знакомых, которым наш дорогой друг хозяйки мог передать украденный у ночных гостей товар. И представьте себе, нашел-таки куртку и еще кое-какие мелочи. Мало того, он с завидным упорством (которого не хватило у самих окончательно растерявшихся московских гостей) перерыл всю квартиру и отыскал еще кое-что из того, что наш предусмотрительный жулик заныкал про запас. Таким образом, почти все вещи, кроме каких-то несущественных деталей, вернулись к их законному владельцу. Когда все почти встало на места и уже можно было почти что вздохнуть свободно, вернулся главный герой минувшей ночи очень пьяный и злой, даже еще более, чем пьяный. Местный ангел-хранитель наших горе - предпринимателей (к сожалению, история не сохранила его имени) не позволил им даже заговорить с только что вошедшим, сказав, что разберется с ним сам. Все-таки, почему же он принимал такое фантастическое участие в совершенно незнакомых ему людях?
Они вдвоем пошли в комнату, и злодею был учинен допрос с пристрастием - тот первым отлетел к противоположной стенке, разнеся в щепки маленький ночной столик, стоявший возле окна. Затем пришлось головой выбить дверь в шкафу и самому защитнику униженных и оскорбленных. В общем, комната была очень маленькая, и мебели там стояло немного, она довольно быстро превратилась в кучу щепы и опилок.
- Чтоб больше этого не было! - произнес рыцарь московского предпринимательства, сидя верхом на поверженном враге.
- Смотри, чтоб тебя самого не ухайдакали! - прохрипел побежденный, сплевывая зуб.
И тут произошла еще одна неожиданная метаморфоза. Воистину, тот день послал москвичам столько событий, что они превзошли самую меру их способности удивляться. Злейшие враги вдруг стали закадычными друзьями. На подоконнике в комнате стоял старенький радиоприемник, из которого полились звуки "Ламбады".
- О, мне нравится эта песня, - сказал провинившийся, только что понесший справедливое наказание, поднимаясь с колен. И двое наших противников, которые только что колотили друг друга, как сумасшедшие, посреди всего учиненного ими разгрома, начали с бешенной энергией отплясывать эту самую "Ламбаду".
- Люблю эту музыку, - повторял уголовник.
Очевидно, танец был закономерным продолжением драки. И тут произошел еще один необъяснимый эпизод. Тот, кто еще ночью украл вещи москвичей и хотел их втайне от них продать, быть может, под благотворным влиянием музыки, неожиданно проявил великодушие, воскликнув:
- Эй ты, старый! Чего это ты ходишь в одних кальсонах? Не в Москве, чай? На, возьми мои джинсы. И сняв свои джинсы, отдал их в общем-то совершенно незнакомому человеку, которого видел первый и последний раз в своей жизни. Быть может, на него после драки в какой-то момент снизошло просветление? Загадка. Как бы то ни было, факт остается фактом. Один из наших героев пришел в этот дом в кальсонах, а вышел в джинсах. Вот уж, действительно, не знаешь, где найдешь, где потеряешь!
Однако, момент просветления у нашего будущего зека был довольно коротким - в скором времени под воздействием алкогольных паров он сменился еще более буйным приступом помешательства.
Благодетель и заступник, появившийся утром, предложил своим новым Московским знакомым провести остаток уик-энда у него на даче (дело происходило в субботу), заодно широким жестом пригласив и всех желающих. Во истину, радушие его не знало границ. Все, в том числе и хозяева (за исключением одного лишь "брата" жены) с радостью согласились. Что касается наших предпринимателей, то они уже давно забыли, зачем приехали в Киев, - заниматься коммерцией или искать себе на голову приключений, которые, наверное, при желании можно было найти, и никуда не выезжая из Москвы ,- были бы деньги и желание. Как бы то ни было, принимая приглашение, мысль о делах у них даже не возникла.
Как уже было сказано, приглашение вызвало у всех положительную реакцию, за исключением того, кто называл себя братом хозяйки. Быть может, он приревновал гостей к их новому другу, а скорее всего, ни о чем он не думал, а просто хотел покуражиться. Всю дорогу к автобусной остановке он что-то кричал и все время чего-то хотел от Москвичей. Но их заступник не давал им даже пикнуть. Он всецело взял на себя функции бампера, беспрестанно отражая атаки зарвавшегося киевлянина со стойкостью, по истине, поразительной. По сути, действие разворачивалось вокруг этих двоих - нападавшего и отражающего его атаки. Остальные четверо просто стояли и наблюдали, за их потасовкой, проходившей с переменным успехом: то один гонялся за другим, то второй - за первым. Они словно находились в каком-то своем собственном измерении, и вмешиваться в их поединок посторонним было даже как-то неловко.
Единственный раз только более молодой из гостей вмешался, когда в пылу битвы уголовник схватился за его гитару, намереваясь сделать из нее для своего противника испанский воротник.
- Только не гитару, - воскликнул Сергей, отбирая ее у зарвавшегося хозяина Киева. Тот не обратил на него ни малейшего внимания, продолжая гоняться за своим обидчиком, высказав тем самым к гостю даже некоторое пренебрежение. В общем, в их поединке третий был явно лишний. Их драка была почти что объяснением в любви. Я сам видел некоторые пары, глядя на беспрестанные выяснения отношений которых, ни за что нельзя было догадаться, что они влюблены. Тем не менее, бесконечно пикетируя друг друга, они в ненависти своей почти любили, или любя, почти ненавидели - как вам будет более угодно.
Итак, по пути к остановке автобуса наши бойцы, подобно драчливым петухам, продолжали свое единоборство, к вящему неудовольствию зрителей, вынужденных наблюдать сей нескончаемый турнир. Впрочем, закончилось все весьма неожиданно и быстро. И слава Богу, ибо миром эта история все равно бы не завершилась.
Наши герои увидели на остановке компанию молодых людей, в одном из которых Виктор узнал вчерашнего хозяина квартиры, из которой их накануне с позором выставили, и где наш пожилой коммерсант умудрился оставить свои джинсы. Он не преминул сообщить об этом своему заступнику. Тот тут же оставил своего старого спаринг-партнера, продемонстрировав тем самым, что драка с ним его больше не интересует (тот в обиде закусил губу), и с сумасшедшей энергией обрушился на указанного ему юнца. Очевидно, потребность заступаться за кого-то была у него в крови - вещь невиданная в глазах Москвичей, не привыкших к столь масштабным проявлениям гостеприимства. С возгласом: "А джинсы нужно вернуть!" - он схватил молодого человека за грудки. За последнего, естественно, вступились его дружки. Тут возникла новая потасовка - молодежь кинулась отлеплять новоявленного Робин Гуда от своего товарища. На подмогу нашему рыцарю, бесстрашно бившемуся в одиночку с целой оравой местной шпаны за какие-то неведомые ему джинсы, бросились Москвичи и ... его бывший противник, очевидно чувство солидарности победило в нем личные обиды. Драка еще только начинала налаживаться, на какое-то мгновенье извергнув из своего водоворота москвичей, как вдруг именно в этот момент к остановке подъехал милицейский "Газик", схоронивший в своем чреве (при посредстве нескольких милиционеров) весь дерущийся контингент, - и правых, и виновных - после чего, мгновенно растаял в воздухе, оставив стоять на остановке лишь обоих столичных гостей, да их квартирную хозяйку. Все произошло столь стремительно, что походило скорее на сон, нежели на явь. Так, наверное, исчезают в раскаленном воздухе пустыни миражи. Только что вы видели прекрасные белоснежные дворцы с фонтанами, бьющими прохладными, пенящимися струями, в которых так хочется омыть свой воспаленный лоб, но проходит мгновенье - и вокруг снова: бескрайние пески, ослепляющее, раскаленное солнце, от которого нет спасенья, и бездонное небо, делающееся от зноя пепельно-серым.
Первой опомнилась хозяйка квартиры и с завидной спринтерской скоростью двинула обратно, в сторону дома. Наши герои опрометью кинулись за ней, т.к. старый дурак Виктор опять оставил у нее какие-то свои трижды никому не нужные вещи, должно быть, в безумной надежде снова сюда еще когда-нибудь вернуться. Во-истину, земля горела у наших предпринимателей под ногами.
С большим трудом догнав, все-таки, свою хозяйку (которая норовила скрыться от них в неизвестном направлении), и, забрав вещи Виктора, наши приятели оставили сей негостеприимный чертог, оказавшись, наконец, предоставленными самим себе. Чем и не преминули воспользоваться для стремительного броска на вокзал, с которого и добрались благополучно, без всяких приключений до Житомира. Там они и встретились с водителем автобуса в отставке, о котором уже было рассказано выше, остановившись у него на ночлег. Там и произошли те многочисленные встречи с местным контингентом, позволившие составить нашему молодому герою представление о нравах и настроениях, царивших в ту пору в местном обществе.
Примечательно, как изрядно потрепанные Киевом друзья, смогли поправить свое финансовое положение. У них оставалась непроданная куртка, довольно приличная по тогдашним меркам ( к тому времени, в свете всех произошедших с ними финансовых крахов, речь уже не шла о прибылях, но лишь - о поддержании своего бренного тела), и на следующий день с утра они отправились ее продавать в самое оживленное место Житомира, указанное им их новым хозяином.
Удивительно, но куртка, провисевшая около месяца на рынке в Москве, и так и не нашедшая своего покупателя, здесь, в центре Житомира, улетела меньше, чем за минуту. Быть может, это удача после всех несчастий, случившихся с ними в Киеве, обратила к ним, наконец, свой благосклонный лик, а может - не последнюю роль сыграл и товарный голод, который здесь еще не успели насытить? Скорее всего, обоюдное значение здесь имело и то, и другое.
Таким образом, наш более молодой фаворит из Москвы получил от продажи куртки денег больше, чем здесь в среднем зарабатывали за месяц. Этим он существенно повысил мнение своих местных спутников о своих коммерческих талантах, хотя, повторим, здесь много зависело от чистой случайности. Но, как говорится по пословице: "Кому повезет, у того и петух снесет".
Поправив таким чудесным образом свое финансовое положение, Сергей смог выкупить у водителя скопившийся у него запас копченой колбасы, который он, в связи с новыми таможенными правилами, теперь уже опасался сам везти в Москву. Уступил он ее по старой закупочной цене, которая к приезду наших гостей как раз сильно скакнула вверх, желая, таким образом, хотя бы вернуть свое.
Оставив часть суммы взаймы Виктору (ибо у того оставались в Житомире еще кое-какие дела, связанные с его недвижимостью), наш молодой коммивояжер, с чистой совестью отправился в Москву один. Уехать в Москву просто так, без приключений, ему, разумеется, тоже не удалось (как можно понять из его рассказа, Украина - это враг всякого размеренного, раз и навсегда заведенного порядка вещей).
Дело в том, что из Житомира нельзя было просто так уехать, банально взяв билет и сев по нему на поезд, который беззаботно довез бы вас до станции вашего назначения. Такое положение дел возможно где-нибудь в невыносимо скучной, благополучной Европе, скажем, в Германии или Швейцарии. На Украине же, за билет до Москвы нужно было воевать, строить многоходовые комбинации, просчитывать варианты и плести интриги.
Так вышло и с нашим героем. Скучая без всякой надежды у окошечка с многообещающей надписью: "Билетов до Москвы нет, и не будет", он неожиданно натолкнулся на троицу отъезжающих в Москву (точнее, троица натолкнулась на него), которая, купив на четверых один билет, искала четвертого, взамен выбывшего по неизвестным причинам товарища. На вопрос: "Четвертым будешь?" - наш герой ответил радостным согласием, приготовившись платить 15-ти кратную стоимость билета по ценам черного рынка, составляющую 15000 рублей. Когда же ищущие четвертого запросили с него аж 25.000 (они не уточнили чего - рублей или купонов), даже готовому ко всему Сергею сия цена показалась чрезмерной. Он попросил скинуть цену хотя бы до 15.000. На это его будущие попутчики простодушно ответили, что 15.000 ниже себестоимости его места. Тут до нашего героя, наконец, стало доходить, что цену ему называли в купонах, т.е. равную продажной цене билетов в кассе, по которой (ввиду 15-кратного ее увеличения при перепродаже с рук) их нельзя было достать ни за какие коврижки. Наш Москвич поспешил расплатиться. Одновременно с этим до его попутчиков медленно начало доходить, что торговались-то с ними, имея в виду рубли, и что можно было получить за свое место в купе по меньшей мере в 15, а то и в 20 раз больше того, чем им заплатили. Горечь, охватившая их по этому поводу, не поддается описанию. Они бросились было к своему новому попутчику, желая вернуть упущенное, но тот индифферентно выразился в том духе, что, мол, сделка есть сделка, и они получили свои деньги сполна. Все же, они продолжали бурчать, и в виде моральной компенсации их соседу пришлось пообещать всю дорогу поить их водкой за свой счет, что в известной мере подсластило пилюлю.
Как бы в компенсацию за удачную сделку, судьба перед самым отъездом состроила последнюю прощальную гримасу. Перед посадкой в поезд по перрону проходила некая разомлевшая компания, которая задушевно что-то распевала. Гитара в руках нашего героя оказалась как нельзя более кстати. Даже не прерывая песни, компания забрала у него инструмент, дабы продолжить ее уже в сопровождении гитарного аккомпанемента.
Итак, на нашего Москвича попросту не обратили внимания, а он со своей стороны почел за лучшее не привлекать к себе лишний раз интерес столь лирически настроенных грабителей.
Таким образом, это была третья, заключительная кража (грабеж), которая венчала собой трехдневное пребывание Сергея на Украине.
Примечательной была его посадка в поезд. Поскольку рейс был коммерческим, колбасным, все его пассажиры были нагружены поклажей сверх всякой меры, поезд же был проходящий и стоял в Житомире всего 5 минут. Естественно, что каждый боялся не попасть в вагон, и естественно, теснил соседа, точно также увешанного с ног до головы всевозможными узлами и баулами, и точно так же боявшегося не сесть. В результате, у входа в тамбур завязалась настоящая битва. Каждый напирал изо всех сил, стараясь во что бы то ни стало оттеснить соседа, дабы пролезть первому. Естественно, возникла давка с применением кулаков, локтей, зубов - за исключением, быть может, лишь огнестрельного оружия. Также в ход были пущены все возможные слова, затрагивающие как самих пассажиров, так и всю их родню до седьмого колена. Казалось, погрузившись в вагон, пассажиры поставят свои вещи, и тут, развязав себе руки, доведут, наконец, дело до логического завершения, т.е. попросту поубивают друг друга. Но случилось иное: все, спокойно расставив вещи, расселись по своим местам, достали сало, горилку, и под ее ласкающее слух журчание и мерный стук колес принялись вполне мирно беседовать друг с другом, выпивать и закусывать. В общем, при посадке казалось, что людей захлестнули волны взаимной ненависти, непримиримой вражды не на жизнь, а на смерть, на самом же деле, это оказался просто такой стиль общения, обильно сдобренный национальным колоритом. Конечно, и у русских бывают склоки, ругань, скандалы, и драки (чего греха таить - еще как бывают!), но чтоб так широко и привольно, без всякой раскачки - сразу, с ходу и влет - на такое способны, возьмем на себя смелость утверждать, только в Малороссии. А вообще-то, в этой обстановке простоты и открытости чувствовалось что-то близкое и родное, хотя, быть может, и немного подзабытое.
При пересечении границы с Россией также произошел один забавный эпизод. Так сказать, заключительный аккорд поездки. При досмотре состава таможней, один из ее служащих шел по вагону, который при его появлении мгновенно подозрительно опустел.
- Чьи это вещи? - вопросил таможенник в пустоту, указывая на здоровенный баул, лежащий на верхней полке при входе в вагон. Его трубный глас разбудил мирно дремавшую до этого старушку, которая тут же спросонья подняла голову и указала на нашего героя:
- Его! - не иначе, как она видела Сергея во сне.
- Это ваши вещи? - поинтересовался таможенник, обращаясь уже непосредственно к нему.
- Не мои. - Пожал плечами Сергей.
- А чьи?
- А я откуда знаю!
Бдительный таможенник, услышав неместный говор, сразу же проникся к его обладателю самыми нехорошими подозрениями.
- А где ваши вещи?
- Здесь.
- Пойдемте, посмотрим.
И он подверг сумку нашего героя тщательному досмотру.
Таким образом, это был единственный багаж, досмотренный в данном вагоне. Добавим к этому, что поклажа нашего героя рядом с чудовищными баулами высотою в человеческий рост, которыми весь вагон был буквально завален под самый потолок, выглядела как песчинка в море контрабандной колбасной продукции. Тем не менее, таможенник не обратил на высившиеся вокруг него горы мешков и сумок ни малейшего внимания, из чего можно сделать вывод, что его больше интересовали не вещи, но люди.
Всю дорогу наш герой, как и обещал, поил своих попутчиков водкой. При подъезде к Москве один из них, командированный компанией к проводнику, на протяжении всего пути снабжающего их горючим, сказал последнему:
- Ничего, что я такой красный? Вы не могли бы продать нам еще одну бутылку?
На что тот резонно ответил:
- Хоть серо-буро-малиновый, в крапинку, только деньги плати!
Итак, наш герой оказался в Москве с двадцатью батонами копченой колбасы, которую нужно было во что бы то ни стало выгодно продать. Легко сказать - продать, а где? Реализовывать ее на площади возле Киевского вокзала, в то время еще не застроенной монстрами Лужковской архитектуры, как это делали большинство коммерсантов, сошедших с ним с поезда, оказалось крайне неэффективно, т.к. знаменитый Ельцинский указ о свободе торговли уже утратил свою силу и "диких" продавцов постоянно гоняла милиция. Наш герой давно уже простился с мыслями о прибыли и даже решил было раздать свою колбасу бескорыстно знакомым, когда один его друг, торговавший в Лужниках, подбросил ему мысль пройтись со своим товаром по секторам ярмарки (торговля в Лужниках в то время велась как на улице, так и в секторах трибун). Идея имела успех. Весь груз, который никак не хотел уходить все предыдущие три дня, разлетелся в Лужниках за какие-нибудь пятнадцать минут, окупив, таким образом, около половины затрат, вложенных в поездку. Только один грузин, поводив возле колбасного батона своим длинным, изогнутым, как у орла, носом, поцокал языком и процедил сквозь зубы:
- Украина? Чернобыль? Нэ-э!
На этом и заканчивается украинская эпопея нашего героя - капля в море захлестнувшего в начале 90-х нашу страну дикого предпринимательства. Скольких разорил их бизнес, сколькие были вынуждены продать квартиры, играя в МММ и прочие предприятия, призванные облегчить карманы своих простодушных соотечественников, скольким пришлось прятаться по чужим адресам, скрываясь от своих кредиторов, наконец, сколькие усеяли своими костями многочисленные Московские кладбища, легкомысленно устремившись по обманчивой стезе легкой наживы. В лексикон начинали входить неизвестные доселе слова: рэкет, дефолт, ваучер. По стране гулял пьянящий ветер свободы, а проклинать или же рискнуть подставить свою голову под его струю, начав вдыхать его полной грудью, - каждый решал для себя сам.