Застыло время еще раз,
на полночи прибавив единицу
к тревожным дням. Зарница
фар за окнами высвечивает фас
немых деревьев с фонарями,
уставшими светить в затоптанный асфальт,
исчерченный невидимо шагами
дневных дождей. Забытая печаль
врывается в распахнутый проем окна,
неся все то чего уже не вспомнить,
а жаль. Приходится опять бродить без сна
в квадратах комнат
и слушать тихий монотонный звук
почти уснувшего квартала,
сидеть, вмещая тяжесть рук
в колени мягко и устало,
вдруг осознав, что времени не стало.
.................................

Сонет об электрификации.

На кухне тихо. Догорают свечи.
В мигающем их свете я пишу сонет.
Для оправдания себе я все-таки отмечу:
в квартире просто отключили свет,
поэтому сижу я при свечах,
за что немного даже стыдно
(хотя порою мне и букв не видно),
что я как затерявшийся в веках
герой одной из драм какого-то Шекспира
(эй, автор, где, черт подери, моя рапира!)
и кажется уже, что тот сейчас войдет,
достанет bottle, в кружки эль нальет,
присядет рядом и воскликнет: "Выпьем за сонет -
такую дрянь, что..." Тут включили свет.
..................................
По тряской линии дорог,
вечерним сном в окне маршрутки
строками расплылись седьмые сутки -
и не поймать тех строк.
Полезна смена местности - ну что ж,
убьем минуты с пользою, недаром
проносится в ночи в раздолбаном и старом
том транспорте, как некий нож,
мой взгляд наперерез бетонному столбу,
цепляя пролетающие метры
и рассекая вдоль невидимые ветры,
несущие впотьмах мою судьбу
навстречу вдаль бегущим проводам,
холодным сумеркам, коротким зимним дням,
почти случайным встречам наугад...
Все ближе ночь. И снова мерный ряд
прерывистых гудков встает стеною,
смыкаясь незаметно за спиною
в еще одно кольцо,
стремясь как снегом заслонить собою
твое лицо.
...............................
Январский сонет
     "Реки и улицы - длинные вещи жизни"
                             И. Бродский

Все тот же снег неясным утром
на слякоти дорог, на карте дней.
Я двигаюсь по ней, как будто
бы по льду, все медленней.
И время разделяется на части:
здесь полчаса, там - пару лет,
вскачь пролетающих под властью
ночей без сна, торопящих рассвет -
по трассам, уводящим от начала,
по крови вен усталых городов,
по рекам улиц, омывающих кварталы
плывущих в немоте ночных домов -
сверяя направление по стрелкам циферблата,
все дальше в никуда, во тьму заката.
.............................
Старый Новый год.

Снег все летит, совсем уже не тая,
в прозрачном воздухе ночей,
сплошной завесою вставая
в потоках света фонарей,
все время вверх (не знаю почему,
от ветра, что ли?). Видимо, ему
подходит время улетать обратно,
зиму деля тем самым пополам,
и подавая этим знак всем нам,
что лето будет. Мелочь, а приятно.
...............................
Перелистнем страницу еще раз:
зима, весна, опять страница,
и буквы вьются листьями как птицы,
смотря пронзительно на нас.
Я жду, ты ждешь, идут столетья,
дожди, автобусы, часы,
и мы идем в день полнолетья
по краешку речной косы,
меняясь взглядами, словами,
чтоб измениться навсегда,
а в это время между нами
остервенелыми ветрами
летят года,
которым нет числа, как буквам на странице,
как нет числа причинам не любить.
Как нет прощенья поводам забыть
причины, что заставили влюбиться.
...........................
Когда ты пишешь девушкам сонет,
то это завсегда все дело губит.
Друзья! Несите лучше им конфет -
Их дамы точно больше любят.
.......................................
Как признак лета, легким ветром,
как дымом от последней папиросы
приходит утро. Думая об этом,
я вспоминаю пыль дорог, жару, колеса
пролетающих попуток, мягкий свет заката -
и хочется бежать. Плевать куда: куда-то.
........................................
По слякоти пешком, как по пустыне,
по скользким лужам и асфальтовым полям,
мне кажется, идти придется вечно нам,
застыв в движении, как на картине.
Зима уж не зима, а что-то вроде
остатков от нее. Почту за честь
увидеть солнце (если оно есть),
чтоб заглянуть в глаза родной природе,
так любящей всех нас, что даже страшно
становится, как глянешь за окно...
До смеха ли? Ни капли не смешно.
А зачастую и вообще опасно
идти куда-нибудь. Эй, дайте мне вино!
.......................................
Как всегда.

Опять заснул в полуночном трамвае,
тяжелый скрип рельсов гудит в голове.
Я забыл куда еду, я просто не знаю,
где я нахожусь. Но я еду к тебе.
Я вижу траву и деревья, обломками лета
молчащими у перекрестков дорог.
Я сижу с ними рядом и во сне курю сигарету,
жмурясь от солнца. Встаю и плюю на восток,
хватаюсь за сумку, иду к остановке,
кидаю окурок наверх и вперед,
смотрю на табличку "Большая Покровка",
потом на часы. Мимо трактор ползет,
свирепо гремит металлической дрянью,
мешает мне спать... Толчок, поворот -
случайно проснувшись, глаза открываю:
конечная. Дальше трамвай не идет.
.....................................
Среди чудес природы разных
я склонен выделять трамвай.
Из тварей, наиболее опасных,
трамвай опасней всех. Не забывай,
что именно трамвай окрашен красным.
....................................
Типа тост.

Мне на веку написано ждать женщин,
куда бы я ни шел и где бы ни был.
И хотя времени становится все меньше,
они все не идут. Хотя могли бы.
И черт их разберет, что ими движет -
пути господни явно сделаны для них;
по карте путь всегда намного ближе,
но это не их путь. От сих до сих
пройти, казалось бы, намного проще,
используя указанный маршрут
(ну, то есть, вот дорога, перекресток, роща) -
они таким макаром не пойдут.
Куда мощнее двинуть по болотам,
через заборы, топи и поля,
а до меня какая им забота -
заботы остаются для меня.
Но, я шучу, не так уж все и скверно -
все делится почти что пополам.
Я думаю, когда-нибудь, наверно,
нам будет по пути. За милых дам!
.......................................
Ничто не раздражает более, чем скука,
особенно, когда на улице темно
и кажется, что так уже давно
прошли те дни, когда разлука
обманчивым покоем не стояла,
приникнув в тишине к плечам моим;
неосторожный сигаретный дым
стекал по пальцам. Ты не ожидала
такой стремительной кантаты лет,
но осень, как обычно, все перемешала
запутав нас в свой вечный винегрет,
сплетая воедино вязь дорожных линий,
подобно нервам, в твердую басовую струну,
вмещающую внутрь петли всю ту вину,
что давит горло. Бесконечно синий,
развернутый вовне небесный переплет
все так же пуст. Мы ждем пока пройдет
печаль усталых и холодных дней
и нас с тобой согреет
весна, что не стареет
вовсе. Видимо, нам к ней.
.....................................
Остановка на рассвете,
свет ненужный фонаря.
Жизнь свою на этом свете
я живу, наверно, зря.
Смят в автобусном проклятье,
перекручен толчеей,
на ходу пытаюсь спать я,
стоя лишь одной ногой.
Дергаю за ручку двери,
прорываюсь за порог.
Буркнув "здрасьте" тете Вере,
мчусь в контору со всех ног.
Чай остыл в моем стакане,
за окном мороз и лед.
За курсором на экране,
спотыкаясь, взгляд ползет.
Снова вечер, остановка.
жизнь окончена моя.
Та, которую так ловко
я живу на свете зря.
.................................
Я не живу. Во мне что-то устало,
я даже сам не знаю что.
Должно быть это осень повлияла,
перевернув тем самым все мое нутро.
Остались за спиной пустые строки,
пустые дни, пустые мысли вслух,
потерянные миров меж двух,
которые на самом деле однобоки
и каждый на своих правах
вращается в своих координатах и осях,
как листья в загрязненном водостоке.
....................................
Оставляю тебя на темной улице.
Скоро утро. Смотри, уже ходят трамваи.
Самое время присесть, ссутулиться
и заснуть, ожидая вагон до рая,
потом проснуться, тупо глядеть на небо,
считать ворон, прохожих, остатки денег,
зайти в ларек, взять на них малость хлеба,
брести по подъезду, сверяя число ступенек
с возрастом, единственно нужным для смерти,
(входную дверь почитая за крышку гроба)
лечь на кровать и сказать в пустоту: - Не верьте.
Ни мне, ни ему. Все до единого слова
ложь.
................................
О мертвых либо хорошо, либо плохо,
О живых никак или хуже.
Спрячь деньги, приятель, мы вроде бы еще не в Сохо,
И увы, пока не в Париже.
Мы, наверное, с тобой успеем разжиться
парой-тройкой благополучных лет или боле,
и еще не раз успеем напиться,
чтобы еще раз стошнило от тоски и боли,
но всегда мы будем чувствовать рядом,
там, под кожей, у самого сердца,
как сгибается плотоядной наядой
жизнь, которая успела приесться.
Так что спрячь свои фунты в карманы
и просунь вслед за ними руки,
и направь плевок ледяным тараном
в зеленоглазое рыло скуки,
чтобы чувствовать себя спокойней,
все равно ни на что иное ты не способен,
кроме как видеть правду при свете молний,
а правда в том, что ты ни на что не годен.
Наша с тобою судьба заключается в следующем:
сидеть в грозу под деревом в центре поля
и, выбирая между овном и козлищем,
ждать, пока не обозначится доля
общей вины в сосуде порока
и, оторвав этикетку, выпить залпом оную
жидкость, чтобы прорвались строки,
и тогда в нас наконец-то ударят молнии
и мы станем сами себе пророки.
......................................
Нас преследуют трамваи,
Мы идем камнями улиц.
Нам трамваи не мешают -
Мы с тобою точно знаем,
Что сегодня мы вернулись
В город старый и печальный,
С темнотой и фонарями,
С небом звездным и хрустальным,
С бытием его трамвайным
И притихшими дворами.
Мы останемся с тобою
На скамейке отдыхая,
Чтобы слушать как порою
Громкой птицею ночною
Вдаль летит, нас призывая,
Крик последнего трамвая.
........................................
Капает вода из крана,
молча дергаются тени,
неожиданно и странно
начинается движенье:
в глубине пустой квартиры,
в бардаке столов и кресел
проявляется пунктиром,
так внезапен и чудесен,
звук, тревожащий сознанье,
отрезвляющий и страшный,
чем-то схожий со страданьем
(этим, видно, и прекрасный),
он плывет, как дым табачный
в воздухе пустынной кухни
незаметный и невзрачный,
как огонь, когда он тухнет,
оставляя за собою
недописанные строчки,
легкой струйкой дымовою
на изломе этой ночи.
Я не сплю. Мне как-то скучно.
Я молчу, курю, пью воду...
Я беру блокнот и ручку,
чувствуя в душе свободу.
....................................
Погода изменилась, как ни странно,
вчера было тепло, сегодня - снег.
От подлости природного обмана
На листьях, точно на изгибах век
белесыми слезами мерзнут точки
холодного, бессильного стыда...
Природа смотрит и отводит очи.
Впрочем, как всегда.
................................
Стансы к Зиме.

Чертовски много снега намело,
Не верю даже, что бывает столько снега.
Взгляд, разогнавшись, упирается с разбега
В заледеневшее оконное стекло.
В ночи нет разделения на запад и восток -
Пустынность улиц мягко оседает
На веках фонаря, который освещает
Летящий на него белый песок.

Не различаю голоса и вовсе ничего не слышу.
И это к лучшему, пускай все помолчат.
Я рад тому, что я хоть что-то вижу -
Я так немного меньше виноват.
Мне нет причины проводить все время
Скрепляя пустотой наборы фраз.
Я страсть как не люблю все буквенное племя,
Стремящееся пережить всех нас
И перепрыгнуть разом все барьеры,
С таким искусством возводимые порой -
За ними так легко производить замеры
Раздельности владения собой.

Смотрю незряче на огонь и понимаю,
Что этого огня в помине нет.
И что за ним, как за стеклом трамвая
Цепляющийся за деревья свет
Хватает больно плетью по ресницам,
Раскрывшимся уж слишком широко,
И расцветает пятнами по лицам
Сидящих рядом спящих ездоков.
...............................
Душа. Исследуем понятие души.
Ты скажешь: - Друг, меня ты не смеши,
исследуем-ка лучше мы с тобою
понятие вина порой ночною,
исследуем влияние паров
вина на тех, кто молод и здоров.
Изучим-ка воздействие напитков
различной крепости, которых тут в избытке,
на неокрепшие и юные умы,
для этого и собрались здесь мы.
Нам не нужна душа - ее здесь нет -
так скажешь ты и дашь мне сигарет.
Я прикурю с улыбкой и отвечу: -
Согласен полностью! Так наливай за встречу,
пока работает ближайший к нам ларек,
никто из нас не будет одинок,
никто не станет лишних слов болтать
и о душе не будет вспоминать...
Давай скорей напьемся в полный дым
и откровенно по душам поговорим.