Накануне наступления наших войск в районе "Курской дуги" было произведено перемещение частей - наша дивизия кроме своей полосы обороны, риняла еще участок соседней дивизии. Вновь назначенный командиром дивизии (вместо генерала Перхоровича) полковник Беззубов Н.А. пожелал лично познакомиться с этим участком, и подорвался там, на противопехотной мине. Сопровождавшие его офицеры погрузили полковника в грузовик и доставили к нам, в медсанбат. Кто-то из сопровождавших сокрушался в том, что на карте, переданной при смене позиций, не был обозначен заминированный участок, хотя на словах вроде предупреждали, что там мины. Но комдив слухам не поверил и теперь, вот лежит беспомощный в грузовике и состояние его крайне тяжелое.
Очень осторожно, после введения морфина, при помощи сопровождавших, нам удалось переложить комдива на носилки, разрезать на нем одежду, и перенести его на операционный стол. С момента взрыва мины прошло не более часа и мы могли наблюдать у полковника классическую картину эректильного шока. Он был крайне возбужден, ругался, метался, пытался встать со стола. Лицо покрасневшее, пульс и дыхание учащены Такое состояние иногда наблюдается в первые часы после травмы, и обычно вскоре сменяется развитием тяжелого торпидного шока, с резким падением артериального давления и торможением всех жизненных функций. Нам пришлось применить наркоз чтобы осмотреть повреждения и определить план наших действий. Разумеется, в первую очередь была установлена система для внутривенного вливания кровезаменяющих и противошоковых растворов и начато вливание
имевшегося в запасе полиглюкина и подготовка к переливанию крови.
Осмотр комдива обнаружил размозжение левой голени - обширная рванная рана , занимавшая, по длине почти 2/3 ее поверхности была выполнена множеством крупных и мелких осколков кости, перемешанных с месивом из мышечной ткани и сухожилий; Левая стопа была ,однако, внешне цела и на тыле ее определялась слабая пульсация. Правая стопа была оторвана - висела 0на обрывках кожи и сухожилий ,содержащих также осколки дистальных концов берцовых костей. Кроме того, справа определялся закрытый перелом, похоже осколочный, в верхней трети бедра.
Раны понемногу кровоточили. Повреждений внутренних органов, как будто, не обнаружили. По ходу осмотра , в котором приняли участие несколько врачей, мы постарались уложить ноги правильно по оси и элементарно обездвижить их. У меня сложился следующий план действий: Произвести двустороннюю футлярную новокаиновую блокаду на уровне бедер, продолжать капельное внутривенное вливание полиглюкина до одного литра, заготовить и перелить пол-литра свежецитратной крови. Одновременно, пользуясь продолжающимся наркозом , произвести ампутацию в нижней трети правой голени. В дальнейшем, если позволит состояние, перейти к хирургической обработке раны голени, стремясь сохранить левую ногу. Я не случайно обмолвился в отношение общего состояния, которое, увы, несмотря на продолжающееся вливание полиглюкина и уже произведенной новокаиновой блокады ухудшалось - падало артериальное давление .
Между его, если не любили, то уважали, и уже, во всяком случае, обязаны были ему беспрекословно подчиняться. И, по-видимому, есть у этого человека заслуги, коль он удостоился такой должности. Но стоило ему выйти из строя, как сразу же изменилось отношение к нему. Выйдя из операционной, я услышал такой разговор офицеров штаба, что, дескать, без двух ног вообще жить не стоит, лучше умереть, и обеспечить семью приличной пенсией. Я не стал вмешиваться в разговор, но про себя подумал: "а так ли считает жена, дети, которые вероятно есть у полковника? Как плохо, что мы почти ничего не знаем о наших начальниках, и вообще о тех, кто сражается рядом".
Да, положение комдива действительно вызывало самые серьезные опасения. В сущности, как я ее понимал тогда, спасти его могла бы, разве что, двусторонняя ампутация, одновременно с энергичной дезинтоксикацией, а на это мог решиться при данных обстоятельствах только армейский хирург Жмур Владимир Александрович - человек решительный и опытный, имевший , к тому же огромный авторитет, как ближайший помощник академика Спасокукоцкого. Но приехал не Жмур, а замещающий его, главный хирург ПЭП-а д-р Юрьев, Это был, несомненно, опытный хирург, но он не мог взять на себя ответственность за очень рискованное вмешательство, вероятный благоприятный исход которого, пожалуй, даже меньше фифти-фифти, по терминологии наших союзников. Ведь к моменту его прибытия состояние комдива еще и ухудшилось. Артериальное давление снизилось до 80/60 и это после повторного переливания крови и введения мезатона, а затем еще и норадреналина.
Я был очень рад приезду Юрьева, он как-бы снимал с меня ответственность и реальную юридическую, и ,главное, тем, вокруг операционной собрались руководящие офицеры дивизии, включая начальника штаба, начальника политотдела и, разумеется прокурора и начальника отделения "Смерш". В операционную вошел командир медсанбата Адамантов:
- Как дела, Спивак? Что вы успели сделать и что собираетесь?
Я доложил о своем плане, посетовав, что давление у комдива низкое - 95/70, хотя уже начали переливание крови, взятой у нашего донора.
- Ладно, действуй по своему плану, - сказал Адамантов, - переливайте, блокируйте. Только никаких операций! Ты, что в своем уме, делать ампутацию командиру дивизии без его согласия? Руководство дивизии уже решило послать машину за армейским хирургом. Но дорога к нему в один конец - два часа. Так, что придется подождать.
- Но почему нельзя дозвониться в штаб армии, чтобы Жмур - армейский хирург тотчас выезжал? Я ему очень рад буду. Да заодно, может кровь пусть прихватит. Все-таки, два часа можно сэкономить. Ведь у комдива счета с жизнью быть может на часы как раз и расписаны. Давление-то падает. Я уже и наркоз прекратил, даем ему кислород.
- Ты наивный человек ,Спивак. Думаешь, до сих пор в армию не доложили. Наверно, уже и в Москве известно о нашей беде. Но пойми, это для нас комдив - Бог, царь и воинский начальник. На армейском уровне его божественное положение уже незаметно. Там он ,просто, полковник, недавно назначенный на должность командира дивизии. Да теперь, еще с перспективой остаться без ног. Вот, не могут там, понимаешь, разыскать армейского хирурга. Он там, вроде, в какой-то армейский госпиталь уехал. Потому и посылаем своего офицера с машиной. А ты уже потерпи вместе с комдивом. Только не дай ему умереть.
Адамантов ушел, а я вернулся к комдиву. Он, похоже, уже выходил из наркоза, но в сознание не приходил, его состояние все более приближалось к многократно описанной картине т.н. "торпидного шока": Он был резко заторможен, трудно было даже определить находится ли он в сознании, покрасневшее было раньше лицо, стало серым и покрылось холодным, липким потом, пульс ранее напряженный, стал слабым, неритмичным. С момента поступления комдив не мочился. Я как-то упустил ввести ему катетер для контроля во время сна, а сейчас не решался - боялся возбуждения. Артериальное давление снизилось до 85/70, несмотря на продолжающееся вливание полиглюкина. Я попросил д-р Пантелееву взять кровь еще у двух наших доноров, и вместо полиглюкина подключил 10% раствор глюкозы с кордиамином. Возникало ощущение, что в состоянии больного существенную роль играет сердечный фактор и, возможно, уже присоединяется токсикоз - из-за поступления в кровь ядов из размозженных тканей. Мне нужно было растянуть вливание до приезда консультанта. Пока же я советовался с командиром медицинской роты Вавиловым Н.В. и нашим терапевтом д-ром Фонаревым Г.А.
Меня как-то поразило то, что мне сказал Адамантов. Я, понятно, достаточно насмотрелся на войне чтобы понять, что на ней не до сантиментов. Я и сам часто вынужден руководствоваться не ими. Скажем, если в сортировке дожидаются срочной операции несколько раненых в живот, и известно, что исход часто зависит от срока вмешательства, правила военно-полевой хирургии требуют чтобы первыми оперировались не те, что доставлены раньше, а те, что доставлены в более ранние сроки - у них больше шансов выжить .Все же меня поразила эта ситуация : еще несколько часов тому назад от этого человека зависела судьба всей дивизии, а это примерно десять тысяч человек, которые душевную, моральную - я действительно не знал, что еще можно сейчас предпринять. Разумеется, Юрьев был старше и опытнее меня, и теперь у меня была возможность, по крайней мере, с кем посоветоваться и, не скрою, разделить ответственность. Меня порадовало, что он очень спокойно осмотрел комдива, одобрил все то, что мы сделали, а затем, ни одним словом, не упрекнув нас, так же спокойно сказал Адамантову :
- Что-ж ,ваши врачи могут с полным правом сказать:" feci quod potui, faciant meliora potentes" ( фэци квод потуи, фасиант мэлиора потэнтэс) лат.- Я сделал все что мог, кто может, пусть сделает лучше. В старину , в таких случаях ответственность возлагали уже на священника, но я понимаю, что в штате дивизии такая должность не предусмотрена. Придется нам с д-ром Спиваком проводить его. Он, конечно безнадежен, но мы, пока он жив, будем подпитывать его кислородом и растворами. Важно должным образом оформить историю болезни, для чего, вероятно, и я вам пригожусь.
Комдив скончался на рассвете. Историю болезни подписали мы втроем.
Через несколько дней состоялся у меня разговор с Адамантовым. Я сказал ему, что и сам ощущаю недостаточность своего опыта, подготовленности и авторитета для того чтобы быть ведущим хирургом, что при назначении кадровики обещали прислать ведущего хирурга, очевидно пора им напомнить об этом.
Адамантов ответил решительно и даже сердито:
- Слушай, Спивак, я запрещаю тебе с кем-либо вести подобные разговоры . Тебе в дивизии, и, понятно, в медсанбате должны доверять как Богу, Тебе не случайно одному из первых в дивизии дали правительственную награду. Ты ее, безусловно заслужил за работу в Новой Усмани, за храбрость в Чижовке, мы тебя даже к "звездочке" представляли. Пока нас, однако, еще неохотно орденами награждают - дали тебе медаль "За Отвагу". Но, кроме того, для солдата или офицера, попавшего на операционный стол важно, что его будет оперировать заслуженный врач, отмеченный правительственной наградой. Конечно, опыта у тебя еще маловато, но у тебя, мы убедились, хорошие знания и умелые руки, и что сам ты человек надежный, порядочный, Собираемся вот - в партию тебя принимать. Ты, однако, не задавайся, сам набирайся опыта. А знания - это и есть коллективный опыт. Не будем мы обращаться к кадровикам. Сам понимаешь, где набраться опытных хирургов на такой фронт - от Белого моря до Черного, И неизвестно еще кого пришлют! Так, что работай, советуйся в меру необходимости с Вавиловым и Тихомировой, они опытнее тебя, но в знаниях уступают тебе. Так, что ты по праву ведущий хирург, А что к комдиву консультанта вызывали, так ты не обижайся. И тебе, и мне не стоило брать на душу жизнь командира дивизии.