Катэ Спини : другие произведения.

Непокорный торнадо

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Известный итальянский футболист стоит на пороге персональной пропасти: завершение карьеры. Он не знает, как жить дальше, потому что несмотря на наличие семьи и друзей, он одинок. Жизнь пытается вывести его из игры раньше, подстроив страшную аварию. Но его спасает рука друга. Точнее подруги...

Все персонажи книги являются вымышленными. Вымышленным также является футбольный клуб "Пьемонтезе" и тосканская ферма. Что касается описания Турина, Лукки и Пьенцы, Лигурии и Тосканы, то они базируются на личных заметках путешественника. Все упомянутые исторические памятники являются реально существующими, а сведения о них - услышанными во время экскурсий или прочитанными в соответствующей литературе.

В целях передачи колорита речи все названия монументов, исторических личностей, различных наименований, а также гастрономические названия приведены так, как они произносятся итальянцами, вплоть до "каппуччино", которое произносится исключительно с двумя "п" и "ч".

  

1

  
   Раздался телефонный звонок, и Джессика взяла свой смартфон:
   - Pronto?
   - Чао, Джесси! Ты еще не забыла английский язык? - послышался в трубке смеющийся мужской голос.
   - Еще нет, но кто это? - она тоже перешла на английский.
   - Дэйв.
   - Дэйв? - переспросила Джессика, напрягая память.
   - Дэйв Эванс.
   - О! Дэйв!!!! - радостно воскликнула Джессика. - Рада слышать тебя! Но откуда ты знаешь мой номер? И где ты?
   - Ну... Ты мне сегодня снилась, и, когда во сне я спросил, как с тобой связаться, ты продиктовала мне свой номер, а сам я в Турине.
   - Да ладно! В Турине?! Но что ты тут делаешь?
   - Да вот пиццу ем, - сказал он, активно что-то пережевывая. - Слушай, встретимся завтра? Поболтаем немного, ты вспомнишь, как говорят на твоем родном языке. Правда, я свободен либо в 10 утра, либо поздно вечером.
   - В 10 утра - отлично! - сказала Джессика.
   - Тогда я тебя жду в Конференц-центре в Линготто.
   - В Конференц-центре?!
   - Точно! - засмеялся Дэйв, наслаждаясь ее недоумением. - Подъедешь - позвони, я выйду за тобой. Непосвященным туда проникнуть сложно, поэтому мне придется стать твоим проводником. Кстати, тебя ждет умопомрачительный сюрприз... - после секундной паузы добавил он загадочным тоном. - Только, пожалуйста, не опаздывай!
   - Дэйв, я все-таки не итальянка, - рассмеялась Джессика.
   - Итальянцы часто опаздывают?
   - Часто?! Дэйв, если ты назначил с итальянцем встречу в 10 утра, то в 10 утра он только начнет собираться.
   - Пожалуй, мне повезло, что ты не итальянизировалась до конца, - Дэйв от души расхохотался.
  
  

2

   Центр Линготто является бывшим зданием завода "Фиат", построенного в 1923 году. В 1982 году его закрыли на реконструкцию, превратив через семь лет в многофункциональный центр. Сейчас это современное сооружение, где располагаются отели, кинотеатры, торгово-развлекательный центр и конференц-залы. Когда здание было еще заводом, на крыше построили трек для испытаний автомобилей Фиат. При реконструкции трек сохранили, но автомобили теперь, разумеется, на нем никто не испытывает.
   Джессика, подъехав к этому огромному комплексу, сразу же позвонила Дэйву.
   - Итак, Джесси, рассказывай, как жизнь? - сказал Дэйв, с улыбкой глядя на Джессику, когда они расположились за столиком кафе. Лет десять назад они работали вместе в одной известной английской спортивной газете, писали спортивные обзоры. Джессика тогда была совсем молодой и нравилась Дэйву своим веселым характером. Правда, между ними никогда не пробегало любовной искры. Они оставались просто друзьями, которые время от времени ходили вместе куда-нибудь развлечься. Теперь Джессика стала очаровательной девушкой в самом расцвете. Ей было 30 лет, но назвать ее женщиной было сложно, ибо она сохранила стройность и спортивность фигуры и озорной блеск в глазах. После того, как она вышла замуж, они с Дэйвом потерялись друг для друга, поскольку Джессика с головой ушла в семью, а Дэйв остался с головой в карьере.
   - В целом, все отлично. Я вот уже десять лет влюблена в своего мужа, у нас с ним двое озорных мальчишек, и.., - Джессика на мгновение замолчала и хитро посмотрела на Дэйва, - мы живем в Турине!
   Дэйв засмеялся. Он знал о страсти Джессики к прекрасной Италии. Во времена их совместной работы она часто вздыхала, мечтая писать обзоры о спортивных событиях Италии.
   - Ну и какие альпийские горы ты для этого свернула? - спросил Дэйв.
   - Не поверишь, но они сами подвинулись! - засмеялась Джессика. - Ты ведь знаешь о моей любви к Италии. Так вот мне повезло: муж разделил мою страсть, и когда ему неожиданно предложили поехать работать в Турин, мы, как ты понимаешь, не стали отказываться.
   - А я думал, что это преднамеренный переезд именно в Турин, чтобы не пропустить ни одного матча "Пьемонтезе", - невинно приподняв брови, сказал Дэйв. - По-прежнему фанат?
   - Конечно! И даже больше! Не поверишь, но и мой муж - фанат "Пьемонтезе". И дети, естественно, - тоже, - засмеялась Джессика.
   - О, так у вас семейное помешательство! - ухмыльнулся Дэйв. - Ну и что ты можешь сказать об итальянском кальчо, о болельщиках? Ты теперь здесь живешь, видишь все изнутри.
   - Что я могу сказать? - пожала плечами Джессика. - Футбол в Италии - это почти так же свято, как хороший обед и ужин. Конечно, есть индифферентные к этой игре люди, но в целом кальчо - это "спорт нумеро уно" для Италии. Даже если ты им не интересуешься, то им интересуются твои друзья, родственники, соседи, а телевидение за день до тура наводняется всевозможными аналитическими программами, ток-шоу, обзорами, анализами, прогнозами. А уж после тура это наводнение сравнимо с Ниагарой... В воскресенье Италию вполне можно завоевывать голыми руками: большинство либо на стадионе, либо перед телевизором дома, в кафе или спорт-баре, - Джессика скептически ухмыльнулась, давая понять, что она немного утрирует, но правда все равно где-то недалеко. - А в обычные рабочие дни никто не отменял повсеместные кальчетто, настольный футбол, суббутео.
   - Суббутео?
   - Это такая настольная игра. Фигурки, прикрепленные к полусфере, расставлены по полю, а в движение приводишь их с помощью щелбана, - засмеялась Джессика, а вслед за ней и Дэйв прыснул со смеху. - Не поверишь, но даже вполне взрослые мужчины часами играют в эту игру во дворах, устраивая междворовые турниры. И фигурки у них с командной принадлежностью и чуть ли не персонализированы.
   - Вы с мужем тоже играете? - усмехнулся Дэйв.
   - Нет, мы попробовали, но как-то не зацепило, поэтому, когда встречаемся с друзьями, выступаем там только в роли тифози.
   - А как насчет тифози и их терпимости?
   - Футбольные болельщики очень нетерпимы к другим клубам Италии. Они даже способны с увлечением смотреть матч команды-соперника (разумеется, если в это время не играет любимый клуб) исключительно ради того, чтобы поболеть против ненавистной команды. Таким образом, любой тифозо даст тебе развернутый комментарий к игре, составу, тренеру и проблемам не только своей любимой команды, но и команды ненавидимой. А если в воскресенье твой любимый клуб играл с любимым клубом твоего коллеги и выиграл, вполне возможно, что твой коллега половину понедельника не будет с тобой разговаривать.
   - Да ладно?! - расхохотался Дэйв.
   - А если твоя команда проиграла, тебе все равно будет несладко.
   - Начнут издеваться?
   - Ага. Причем даже те, которые футболом не интересуются в принципе. Поверь мне, что чувства болельщика никто не щадит. Так что терпимости никакой, а потому разгуливать по городу в футбольной атрибутике - весьма рискованное занятие. Фанаты всегда и всем хотят доказать, что их команда - самая достойная, а все остальные давно пора сослать в Серию Z хотя бы за то, что они каждый матч подкупают арбитров и исключительно поэтому находятся на верхушке турнирной таблицы.
   - А ты, конечно, всем доказываешь, что "Пьемонтезе" чиста и прозрачна, как альпийский воздух? - подколол ее Дэйв.
   - Я не вступаю в полемику, - рассмеялась Джессика. - Спорить с любым фанатом бесполезно. Когда любимая команда проигрывает, болельщики осыпают ее руководство, тренера, игроков, в том числе запасных, просидевших весь матч на скамейке, самыми изысканными ругательствами, поминая их родственников до третьего колена и наделяя такими эпитетами, что невозможно не удивиться фантазии и изощренности итальянцев. Но ни один из них никогда не скажет ничего подобного в присутствии тифози другой команды. Перед другими они будут защищать свой клуб до потери пульса.
   К ним подошел официант с меню.
   - Мамма миа! - воскликнул Дэйв, углубляясь в длинный список. - Просвети меня, дорогая, что значат все эти названия кофе?
   Джессика рассмеялась. В самом деле, итальянцы придумали множество разновидностей кофе на все случаи жизни. В Италии порядка тридцати основных видов этого напитка, а их вариаций с добавлением различных ингредиентов в зависимости от особенностей региона насчитывается больше ста.
   - Если хочешь насладиться божественным ароматом кофе, утопающего в восхитительной густой пене из взбитого молока, возьми каппуччино. Но запомни, что пьют его только по утрам. Возьмешь вечером - станешь объектом насмешек. Хочешь острых ощущений - возьми ристретто, один глоток которого буквально выбьет почву из-под ног своей крепостью. И не надо смотреть снисходительно на чашечку. Она против тебя, как Давид против Голиафа, и поверь, что исход будет тот же. - Дэйв усмехнулся, а Джессика продолжила: - Захочешь согреться в холодный день и помечтать о прекрасном, уютно завернувшись в теплый плед, возьми какой-нибудь из горячих кофе: каффХ латте, маккьято кальдо или мокаччино с шоколадом. Сегодня жарко, и если хочешь охладиться, возьми освежающий маккьято фреддо или ледяной каффХ ин гьяччо. Если ты не за рулем, то можешь взять кофе с добавлением рома, граппы, виски и прочих расслабляющих напитков.
   - Какая поэзия! - засмеялся Дэйв.
   - Об итальянском кофе по-другому нельзя, - встрепенувшись от мечтательности, ответила Джессика. - Кофе для итальянцев - это святое. Почти как кальчо.
   Некоторое время Джессика молчала, а Дэйв внимательно ее рассматривал.
   - А ты? Какими судьбами в наших краях? - подняла она глаза на Дэйва.
   - "В наших", - передразнил ее Дэйв и засмеялся. - Я стал крутым спортивным аналитиком. Бесчисленные командировки по Европе, по клубам... - Он многозначительно посмотрел на Джессику, но она молча ждала продолжения. - А ты теперь пишешь разоблачающие статьи о спортивных событиях Италии?
   - Нет, Дэйв, - расплылась в улыбке Джессика. - Когда родились дети, я решила бросить это занятие, иначе они росли бы с няней, а муж искал бы внимания у других женщин. Ты ведь помнишь, как мы работали? Чуть ли не ночами и почти без выходных и отпусков.
   - Да-да, я по-прежнему так и работаю...
   - Но я пишу! - засмеялась Джессика. - Когда есть время, я пишу очерки об Италии для английских туристических фирм, журналов, сайтов... Иногда, кстати, бываю на различных встречах и конференциях, общаюсь с журналистами, но все это очень редко...
   0x01 graphic
   Им принесли кофе с круассанами. Джессика заказала каппуччино, считая его неотъемлемым божественным вкусом Италии. Уважающие себя бармены, которые готовят этот восхитительный ароматный напиток сами, рисуют с помощью корицы на поверхности его воздушной пены изображения, всегда разные и неожиданные, но непременно дарящие заряд хорошего настроения. Джессика опустила глаза на чашку кофе и засмеялась.
   - Дэйв, смотри, какой у меня рисунок!
   На поверхности ее каппуччино был нарисован футбольный мяч. И это вызвало странную усмешку у Дэйва.
   Дэйв же предпочел попробовать маккьято фреддо и сейчас он сделал глоток из своей чашки, наслаждаясь его вкусом.
   Что же касается круассанов, которые в Италии называются "корнетто" или "бриоше" (последнее более характерно для севера Италии), то они являются частью типичного итальянского завтрака. Эта нежная и воздушная выпечка остается вкусной без какой-либо начинки, но многие предпочитают круассаны с шоколадной пастой, джемом или вкуснейшим кремом "забайоне".
   - Ты ведь хорошо говоришь по-итальянски? Ты и раньше вроде говорила? - спросил Дэйв, поглядывая на часы.
   - Да, конечно! И я очень рада, что мой итальянский теперь стремится к совершенству, - улыбнулась Джессика.
   - Отлично, - сказал Дэйв. - У меня есть друг, с которым я познакомился года два назад на одной спортивной конференции, - уклончиво продолжил Дэйв. - Он хочет перевести свою книгу на английский. Он сам неплохо говорит по-английски, но ему нужен помощник, способный придать тексту красивую оболочку. Я сразу подумал о тебе - нашем непревзойденном корректоре. Хотя первопричина, естественно, не в этом, - загадочно уточнил он. - Но тот факт, что ты говоришь на обоих этих языках, не оставил ни малейшего сомнения в моем выборе.
   - Хочешь сказать, что он итальянец?
   - Ага, причем сногсшибательный!
   - Дэйв, я не знаю, смогу ли я. У меня не так много времени. У меня еще маленькие дети, и я свободна только в первой половине дня, пока они в школе...
   - Джесси, поверь мне, ты не устоишь, когда я тебя с ним познакомлю, - сказал Дэйв и посмотрел куда-то поверх головы Джессики.
   Она хотела спросить, что он имеет в виду, но Дэйв начал вставать из-за стола, приветствуя кого-то, кто, очевидно, направлялся к ним. Джессика обернулась. К их столу приближался... Франческо Лаговини.
  
  

3

   - Чао, Франчи! - пожал Дэйв его руку, весело улыбаясь. - Это Джессика, моя подруга, которая может стать твоим текстовым стилистом. Джесси, это Франческо Лаговини.
   - Я так и поняла, - прошептала Джессика, не особо веря своим глазам.
   Франческо Лаговини был мировой футбольной звездой, легендой, который с 9 лет играл в туринском клубе "Пьемонтезе", и карьера которого подходила к своему логическому завершению, несмотря на то, что играл он все еще на очень высоком уровне. Именно он являлся ее кумиром с детства. Как-то раз она смотрела с отцом футбол и увидела Франческо, с первого взгляда покорившего ее. В ее юные годы он олицетворял собой ее идеал мужской красоты. Наверно, она даже была влюблена в него. Однажды отец взял ее с собой на стадион, когда команда "Пьемонтезе" играла в европейском турнире в Англии, и с тех пор у нее был его автограф. Правда, со временем ее пылкость в отношении Франческо значительно утихла. Он по-прежнему оставался ее кумиром, но юношеская влюбленность давно улетучилась, оставив лишь восхищение и симпатию.
   Франческо сел за их столик и тоже заказал себе каппуччино. Джессика не привыкла общаться со звездами, поэтому сейчас она скромно молчала, поглядывая на своего кумира детства и предоставляя возможность мужчинам обменяться новостями. Она не бросилась ему на шею, она не впала в эйфорию, и глаза ее не озарились лихорадочным блеском, как это бывает с фанатами, которым судьба подарила встречу с любимым игроком.
   - Итак, Джесси, ты способна стать языковым стилистом своего кумира? - усмехаясь, спросил Дэйв.
   Франческо с любопытством обратил свой взор на Джессику. Странно было видеть такую сдержанность от девушки, для которой он являлся кумиром. Пожалуй, такого в его жизни еще ни разу не случалось.
   - Да, наверно, - улыбнулась она, пытаясь унять взволнованность, ее охватившую. - В чем моя задача?
   - Довести до совершенства мой несовершенный английский, - впервые обратился к ней Франческо.
   - Хм. Занимательно. Как практически будем доводить до совершенства твой английский?
   - Ты говоришь по-итальянски? - спросил Франческо.
   - Да, конечно.
   - Отлично! Я позвоню тебе через пару дней, и мы обо всем договоримся, - перешел он на итальянский, чтобы понять, насколько хорошо она говорит на его языке.
   - Превосходно! - ответила она тоже на итальянском, глядя на Франческо с легкой улыбкой. - Тогда я жду твоего звонка. Запишешь мой телефон или лучше адрес электронной почты?
   - Телефон, - сказал он.
   Джессика продиктовала ему свой номер. Записав номер, Франческо поднял на нее изучающий взгляд. Она так и не спросит его, сколько будет стоить ее работа? Нет, она не спросила, чем безмерно его озадачила. Он прекрасно знал, что Дэйв не мог ей сказать, на какую сумму она может рассчитывать, потому что с Дэйвом они это не обсуждали. Но он впервые сталкивался с тем, чтобы люди, которых он просил об услуге, не интересовались ценой вопроса.
   Разговор же благодаря Дэйву ушел в другое русло, став чуть более непринужденным. Джессика постепенно справилась с волнением и теперь могла поддержать диалог, показав себя приятным и остроумным собеседником.
  
   После того как Франческо ушел, Дэйв, смеясь, взглянул на раскрасневшуюся Джессику.
   - Тебе понравился мой сюрприз?
   - Но откуда ты его знаешь?
   - Ах, Джесси, ты уже потеряла голову! - рассмеялся Дэйв. - Я же тебе сказал: года два назад познакомился с ним на спортивной конференции. Смотри, дорогая, его не так-то легко будет добиться: вокруг него вертится бессчетное количество представительниц прекрасного пола, на которых он бросает равнодушные взгляды, разбивая вдребезги тысячи сердец. Но, несмотря на то, что он никогда не был замешан в любовных интригах и вот уже лет десять женат на одной и той же женщине, я готов поспорить, что у него куча любовниц.
   - Дэйв, о чем ты?! - возмутилась Джессика. - Ты помнишь, что я замужем?!
   - И что? - невозмутимо возразил Дэйв. - Лет пятнадцать назад ты с ума сходила от него, а он все так же красив. Ни одна особа нежного пола не устоит перед ним. Тысячи женщин мечтают затащить его в постель.
   - Он может быть сколько угодно красив, а я люблю своего мужа!
   Дэйв хитро посмотрел на нее, прищурив глаза и явно не веря, что хоть какая-то женщина способна устоять перед таким красавцем-итальянцем, даже Джессика. Он готов был биться об заклад, что она станет его любовницей.
  
  

4

  
   Сказать, что эта встреча взволновала Джессику, - значит не сказать ничего. Но Дэйв ошибся. Джессика не потеряла голову. Никакая неожиданно нахлынувшая влюбленность не затмила ее светлый разум. Она испытывала сильное волнение, однако мало кто не испытал бы его, встретившись с кумиром. Но Джессика искренне любила своего мужа и была к нему невероятно привязана. Почти десять лет их связывала любовь, дружба, пережитые вместе радости и трудности, двое детей, масса общих интересов. И не было на свете мужчины, способного вскружить ей голову.
   Она едва смогла дождаться прихода с работы Ричарда, и весь ужин в их небольшом уютном доме прошел за обсуждением этой встречи. Даже дети на некоторое время забросили свои игры и засыпали ее множеством вопросов, потому что Франческо был также и их кумиром, а все-таки далеко не каждый день происходят подобные события.
   А кумир забыл об этой встрече практически сразу, едва вышел из кафе. Как и говорил Дэйв, у него было много знакомств, много дел и много событий помимо длительных интенсивных тренировок. Почти каждый новый человек удерживался в его сознании лишь несколько минут. По крайней мере до тех пор, пока новое знакомство не перерастало в какую-либо совместную деятельность. Все остальное было обречено тут же стать забытым. Практически вся его жизнь основывалась именно на взаимовыгодном общении и ничего более.
   Он вспомнил о Джессике лишь пару недель спустя, когда наступил перерыв в чемпионате. Его партнеры по команде были вызваны на матчи сборной. Он же в этом сезоне туда не вызывался. Данный факт причинял ему немалые страдания, но век футболиста недолог, и с этим остается только смириться. Но именно в этот период у него появилось совсем немного времени заняться работой над англоязычной версией своей книги. Он набрал номер Джессики:
   - Pronto? Джессика?
   - Да.
   - Чао, это Франческо Лаговини.
   - О... Чао! - промолвила Джессика. Честно говоря, она уже не думала, что он вернется к мысли о сотрудничестве с ней. Потому волнение снова ворвалось в ее душу.
   - Мы могли бы встретиться завтра часов в 12 и поговорить о работе над моей книгой? - деловым тоном спросил Франческо.
   Мысли полетели в ее голове со скоростью света. В 12 она никак не может, потому что должна забирать детей из школы. Но разве можно упускать такой шанс? Ведь она даже мечтать о таком не смела, даже в юности, когда фантазия рисует самые немыслимые картины. Но Джессика уже не была юной девчонкой, и ее повзрослевший разум охладил ее волнение. Ведь он обещал позвонить через пару дней, а позвонил две недели спустя, и такая тенденция будет, очевидно, всегда. Сотрудничать с известными людьми не так-то легко, потому что они не сильно заботятся о тех, с кем работают, да и отдачи никакой.
   - Извини, Франческо, но после 12 я не могу. В это время я обычно забираю детей из школы. Я могу либо до 11:30, либо вечером.
   Первой его мыслью было вежливо закончить разговор и поискать другого партнера. Потому что, во-первых, он был слишком занят, чтобы под кого-то подстраиваться. А, во-вторых, он не привык к такому. И именно последнее заставило его изменить решение. А еще тот факт, что она даже не спросила о стоимости услуг.
   - О'кей, завтра в 9:30 на Мирафьори, пойдет?
   - Да, вполне.
   - Не забудь свое удостоверение личности. Предъявишь на входе, и тебя проводят.
   - О'кей, - взволнованно произнесла Джессика и, попрощавшись, повесила трубку.
   Франческо отложил в сторону телефон и задумался. Ни одна женщина еще не вела себя с ним таким образом. Он вспомнил их встречу в кафе, где она была образцом сдержанности. Сейчас она диктует ему свои условия, что могло бы привести к упущенной возможности сотрудничества... Что бы это значило? Он ей не понравился? Почти немыслимо. Он был предметом желания любой разумной женщины, и он это очень хорошо знал. И потом, что там говорил Дэйв? Он напряг память, стараясь вспомнить описание, которое Дэйв дал Джессике: "Она преданный фанат "Пьемонтезе" и твой персофан". Странно, но по ней этого не скажешь...
  

5

  
   У Франческо был небольшой офис на Мирафьори. В основном он снимал его для своего старшего брата Федерико, который решал там рабочие вопросы и проводил совещания. Франческо лишь иногда пользовался им для собственных деловых встреч.
   Немного взволнованная Джессика, показав на входе удостоверение личности, вошла в офис c искренней улыбкой. В ее поведении не было ни намека на безропотное преклонение перед кумиром, но читалась неподдельная радость от всего происходящего.
   - Чао, Франческо!
   - Чао, Джессика! Располагайся. Как дела?
   - Все нормально. У тебя небольшой отдых?
   - Да, неделя, - ответил Франческо, подметив про себя, что раз она в курсе о перерыве в чемпионате, значит, действительно является фанатом "Пьемонтезе". - Хотя ежедневные тренировки никто не отменял, - добавил он, улыбнувшись. - Но я решил воспользоваться им, чтобы поработать над книгой. Хотелось бы сделать небольшой подарок моим неиталоязычным болельщикам к концу сезона.
   - Понимаю, - сказала Джессика. Поскольку Франческо молчал, ожидая, по всей видимости, ее вопросы и с любопытством разглядывая ее, она спросила: - Очевидно, мы должны интенсивно поработать? Конец сезона не за горами...
   - Я уже почти написал две главы. Послушай... - несмотря на свою известность и всеобщее поклонение, он сумел сохранить природную скромность, потому аккуратно поинтересовался: - Ты никогда не читала мою книгу в оригинале, на итальянском?
   - Конечно читала! - пылко возразила Джессика. - Ведь ты мой любимый игрок, как я могла не читать?!
   - И давно ты мой персофан? - засмеялся он, вспоминая определение, которое дал ей Дэйв.
   - С детства. Ты мой кумир с детства, и у меня даже есть твой автограф пятнадцатилетней давности.
   - О... - смущенно проговорил Франческо. Он привык к таким словам, но почему-то сейчас он смутился. А еще почувствовал какое-то приятное тепло, разлившееся где-то в глубине души. Он не смог бы объяснить причину этих ощущений, но ему были чертовски приятны ее слова, сказанные с такой простотой и искренностью. - Отлично! Следовательно, общую линию ты знаешь... Но прежде чем начать, нам нужно подписать два контракта. Первый - это договор о конфиденциальности. Я не хочу, чтобы мои тексты использовались где-либо и кем-либо без моего согласия. Надеюсь, ты понимаешь, что редактор не является соавтором и не обладает никакими правами на текст?
   - Да, конечно. Я немного занималась редактурой, когда работала в издательстве, и прекрасно знаю об авторском праве.
   - Хорошо. Второй контракт - это договор на оказание услуг. Сколько ты хочешь за свои услуги?
   Джессика в замешательстве посмотрела на него. Она с самого начала восприняла эту просьбу Дэйва, как просьбу об оказании дружеской любезности. Работая в издательстве, она действительно нередко редактировала тексты, но всегда делала это на общественных началах. У нее был хороший стиль речи, и коллеги часто обращались к ней за помощью, а она каждый раз с удовольствием помогала им. Просто так.
   - Франческо, я редактировала тексты в издательстве, но всегда просто так... - сбивчиво начала она. - Редактура никогда не воспринималась мной, как оплачиваемый вид деятельности. Я люблю писать, и мне часто говорили, что у меня хороший слог, поэтому я могу помочь тебе написать текст, который должен понравиться читателю. Просто так помочь.
   - Что ты хочешь этим сказать? - непонимающе спросил он.
   Джессика начала судорожно перестраивать фразу в голове. Она хорошо осознавала, что ее итальянский еще далек от совершенства даже после трех лет жизни в Италии.
   - Я хочу сказать, что не понимаю, зачем нужен контракт на оказание услуг. Я помогу тебе написать красивый текст просто так. Gratis.
   Он в изумлении воззрился на нее. Он привык не только к всеобщему поклонению, но и к тому, что люди всегда пытались получить от встречи или сотрудничества с ним какую-нибудь выгоду: от выгоды в виде кофе за его счет до немного завышенных цен на свои услуги. Или хотя бы помощь в чем-либо. Ведь все прекрасно понимали, что он достаточно богат и имеет массу связей почти во всех сферах, а это для Италии весьма немаловажно. Добиться успеха в этой прекрасной стране куда проще, если в нужной области имеются знакомые, нежели самому обивать пороги различных достопочтенных организаций. Еще никто никогда не делал для него что-либо просто так. Даже друзья, которые занимали такое же положение в обществе и имели не меньшие доходы. Он отлично знал, что если они помогли ему в чем-либо, наступит час, когда он должен будет отблагодарить или тоже помочь. Это нормально, и он привык к этому. И еще не было ни одного случая, чтобы он просил назвать цену на услуги, а в ответ слышал слово "gratis".
   Франческо в изумлении продолжал смотреть на Джессику. Он пытался понять, что бы это могло значить, но она смотрела на него открытым прямым взглядом.
   - Но... - мысли путались в его голове. - Нет, подожди, так не правильно!
   - Почему?
   - Хотя бы потому, что это работа, и она должна оплачиваться.
   Джессика в замешательстве смотрела на него. Ей не хотелось терять эту возможность сотрудничества с ним, и она боялась повести себя непрофессионально. Она опустила глаза, потом снова взглянула на него.
   - Франческо, давай начнем работать, а когда твоя книга будет готова, ты оценишь мою роль в ее написании и если захочешь, после оплатишь мне эту работу. Правда, - поспешно сказала она, - я по-прежнему хотела бы, чтобы это была просто помощь... дружеская, - добавила она, засмеявшись.
   Он не мог поверить своим ушам...
  
  

6

   Франческо действительно не мог поверить своим ушам. Жизнь все время учила его, что, по крайней мере, с тех пор, как он богат и знаменит, бескорыстия в его отношении быть не может. И ему хотелось узнать, что же в итоге в качестве вознаграждения запросит Джессика или каким образом она попробует его использовать.
   Он решил принять эту игру. Он пообщался с адвокатом на предмет защиты текста, полагая, что это единственное уязвимое место в их общении. У него опять мелькнула мысль отказаться от сотрудничества с Джессикой и обратиться в какое-нибудь агентство, сделать все официально и ни о чем не беспокоиться. Он в целом не понимал, почему поддался предложению Дэйва, который сказал, что у него есть "отличный человек, способный писать отличные тексты". Но дело было еще и в том, что нечто необъяснимое притягивало его к Джессике. Нет, она не являлась писаной красавицей, хотя ее вполне можно было назвать милой и симпатичной. Нет, он не чувствовал трепетание бабочек в животе. Нет, он не хотел закрутить с ней роман. Но что-то не позволяло ему отказаться от этой авантюры.
   Он пообещал перезвонить ей спустя пару дней с конкретными предложениями по дальнейшей работе и законченными двумя главами. Правда, она не питала особых надежд. Ей казалось, что она повела с ним этот разговор непрофессионально, а посему она была уверена, что, по всей видимости, больше никогда не услышит его.
   Но через два дня, в то время как она поливала цветы на клумбах около дома, а дети резвились на лужайке, ее смартфон стал наигрывать бодрящую мелодию. Все тот же неопределенный номер, как и в прошлый раз. Удивительно, но это был именно Франческо.
   - Чао, Джессика! Как дела?
   - Чао, Франческо! У меня все хорошо, как ты?
   В тот момент он понял первое, что притягивало его к ней: искренняя радость, звучавшая в этом "чао". Оно было похоже на радостное "чао" старого друга или младшей сестренки, которым ничего от него не надо, они просто рады его слышать. Но он встряхнул головой. Едва ли это возможно, ведь они виделись всего два раза, и она ждала этого звонка, чтобы начать сотрудничество.
   - Я закончил две главы и готов встретиться с тобой с конкретными предложениями по поводу совместной работы. Может, завтра, часов в 9-10 в том же офисе?
   - Да, отлично!
   - Тогда до завтра!
   - До завтра, Франческо! И.... спасибо!
   - Спасибо? За что? - удивился он.
   - Спасибо, что снова слышу тебя, - засмеялась Джессика.
   И опять это приятное тепло в глубине души от ее слов... Это второе, что притягивало его к ней.
  
  

7

   Она вошла в его офис, опять слегка взволнованная, но все с той же искренней улыбкой на губах. За окном стояла солнечная итальянская весна, но почему-то с ее приходом создалось ощущение, что в офис ворвался еще один лучик солнца.
   - Чао! - улыбнулась она.
   - Чао, - улыбнулся он в ответ.
   - Я готова к доведению до совершенства твоего несовершенного английского, - сказала Джессика.
   Он засмеялся и отодвинул перед ней кресло, предлагая сесть.
   - Я помню, что сначала должна подписать договор о конфиденциальности, - добавила она.
   - Мой адвокат его еще не подготовил, - сказал Франческо. Но это было неправдой. Он решил не подписывать такой контракт, раз она готова работать без договора на оказание услуг. Он принял ее правила, чтобы узнать, что она затеяла. Тем более адвокат проконсультировал его, как обезопасить свой текст. - Но я бы хотел обсудить организационные моменты. Было бы здорово, если бы мы могли встречаться с тобой раз-два в неделю на пару часов и на месте редактировать текст. Это возможно?
   Он ожидал увидеть замешательство, возражение, удивление. Ведь куда более рационально было бы передавать ей материал, чтобы она вносила правки, а встречаться значительно реже в случае острой необходимости. Но тогда у нее будет напечатанный текст, с которым она сможет делать то, что задумала. Ведь не будет же она, в самом деле, редактировать его gratis!
   - Конечно возможно! - сказала Джессика. - Единственное, о чем я должна напомнить тебе, - это что я свободна в первой половине дня, а вот со второй уже сложнее.
   Он с интересом на нее посмотрел. И все-таки как она собирается его использовать?
   - Я помню. Думаю, я найду одно-два незанятых утра в неделю. Точные дни я определить не могу, но если тебя устроит, что мы будем договариваться за день-два до встречи...
   - Устроит конечно! Утром я всегда свободна, за редким исключением.
  
   Так началась их совместная работа над книгой. Раз или два в неделю, в зависимости от наличия свободного времени у Франческо, Джессика, как солнечный свет, озаряла его офис своим появлением. Интересно, что он посвящал написанию книги почти каждый вечер. Некий неведомый стимул заставлял его работать над книгой. Он это относил к желанию достичь цели и сделать к концу сезона подарок англоговорящим фанатам. Он привык ставить цели и достигать их, а процесс работы с Джессикой был очень конструктивным и четким, без лишних деталей, поэтому он ни разу не пожалел о принятом решении. Первые несколько глав английского текста, отредактированного Джессикой, он отправлял знакомому англоязычному писателю, мнению которого доверял. Но тот неизменно говорил, что написано очень хорошо. Поэтому через некоторое время Франческо полностью доверился Джессике, решив, что вышлет писателю на проверку всю книгу перед публикацией.
   Но стимулом была не только поставленная цель. Стимулом была и сама Джессика. Ему определенно нравилась эта девушка. Нет, он по-прежнему не собирался заводить с ней роман, но она оказалась очень простой в общении, веселой и жизнерадостной. В ней удивительно сочетались молодость и мудрость, серьезность и чувство юмора, сдержанность и в то же время искреннее проявление чувств. При этом ни разу она не кокетничала с ним, и не было никакого намека, что она хотела бы перейти на другие отношения.
   Такое поведение явилось чем-то новым для Франческо. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что любая другая девушка давно предприняла бы попытки сблизиться с ним. Они же работали уже около двух месяцев, а она, входя, произносила свое радостное "чао", сопровождаемое солнечной улыбкой, а уходя, беззаботно махала ему рукой и выскальзывала за дверь, унося с собой немного света.
   Он часто думал о ней. Между ними завязалась дружба, хотя он не верил в дружбу между мужчиной и женщиной в целом и в дружбу его лично с какой-либо женщиной в частности и по-прежнему ждал развязки. И по мере этого ожидания они все больше сближались. Они работали, они шутили, они смеялись. Уточняя детали текста, она часто спрашивала у него немного больше того, о чем было написано в книге, и все чаще - о его эмоциях и ощущениях. А после воскресного тура она просила рассказать его о впечатлениях от сыгранного матча. И он вдруг поймал себя на мысли, что обсуждает с ней не сухие факты футбола или прошедшей игры, а говорит о своих чувствах и ощущениях. Он никогда этого не делал прежде, разве что в далеком детстве, когда эмоции выплескивались, как у любого нормального ребенка. Но в своей взрослой жизни он никогда не говорил ни с кем о своих переживаниях и мыслях. В этом он был совершенно не похож на типичного итальянца.
   Типичные итальянцы очень эмоциональны и открыты и, не задумываясь, проявляют свои душевные порывы словами, жестами и красноречивым выражением лица. В итальянском языке огромнейшее количество вводных слов и аллегорических оборотов, которые позволяют им живописно описывать состояние своей души, даже если разговор идет, скажем, о сортах винограда. Старина Фрейд сбежал бы из Италии на второй день, потому что ему незачем было бы исследовать подсознание итальянцев. Они и сами все расскажут и даже больше, чем хотелось бы. Будучи очень чувствительными и экспрессивными и имея тонкую организацию души, они не стесняются в выражении чувств и эмоций, сопровождая свою красивую речь огромным количеством жестов. При этом они жестикулируют, даже разговаривая по телефону, когда собеседник их не видит. Часто они говорят одновременно с собеседником, не слушая друг друга, но при этом отлично понимая с помощью жестов.
   Франческо же был совсем другой. Он отличался сдержанностью и закрытостью в собственном мире чувств. Внутри него, безусловно, бушевали все те же самые бури, ибо итальянской экспрессивности ему хватало. Но он был вынужден всегда прятать свои эмоции и носить маску. Началом этого послужил тот факт, что он рано оказался в окружении чужих ему людей, покинув в юном возрасте семью и переехав жить в Турин. Первые несколько лет он прожил у своих дальних родственников, но, по сути, они были ему чужими. Несмотря на то, что они радушно приняли его в свою семью и старались, чтобы он ощущал себя как дома, он всегда чувствовал себя одиноким. Вначале он пытался рассказывать о своих проблемах дяде или тете (так он называл родственников, у которых жил), но они чаще всего беззаботно махали рукой и говорили, что все это не стоит того, чтобы заострять внимание. С тех пор у него сложилось четкое мнение, что его проблемы никому не интересны, по крайней мере пока они касаются только его. Он мог поделиться своими переживаниями лишь с родителями или старшим братом в разговоре по телефону, когда возвращался в Тоскану или когда они приезжали к нему в Турин. А поскольку расстояние между Турином и его тосканской деревней составляет около 400 км, такие встречи происходили в лучшем случае только по выходным. Но по мере того, как он все больше погружался в футбол, эмоций становилось все больше, и к выходным многие из них уже были неактуальными. Так постепенно он привык все их держать в себе.
   Были и другие эпизоды в жизни Франческо, способствующие его замкнутости: небольшие предательства со стороны друзей в школе и в команде, научившие не распахивать никому свою душу.
   Конечно, темы их разговоров с Джессикой не были тайной, и он не опасался огласки, но тем не менее он постепенно открывал ей то, что не открывал еще никому, в том числе и себе: свои чувства, мысли, переживания и ощущения.
   В какой-то момент Франческо понял, что они говорят только о нем, а о Джессике он ничего толком не знает. Вообще ничего. "Как странно, - подумал он, - обычно я слушаю истории о жизни и проблемах чужих мне людей, которые ждут, что я помогу их решить. А теперь я только и делаю, что рассказываю о себе и не знаю ни об одной ее проблеме. Я даже не знаю, сколько ей лет".
   - Джесси, а твой муж тоже фанат "Пьемонтезе"? - решил он однажды начать заполнять пустоту в своих знаниях о ее жизни.
   - Конечно да! - пылко воскликнула она, как будто иначе и быть не могло. - Это одна из страстей, которая с самого начала объединила меня с ним. Мы даже познакомились на стадионе во время матча Лиги Чемпионов.
   - Хм, здорово! А дети? Тоже фанаты "Пьемонтезе"? - улыбнулся Франческо.
   - Думаешь, у них был выбор? - засмеялась она. - Маловероятно, что дети, выросшие в доме, обклеенном твоими постерами, могли бы не быть фанатами "Пьемонтезе" и твоими заодно.
   - В доме, обклеенном моими постерами?! Мадонна миа... - За радостной смущенной улыбкой он как всегда постарался скрыть волнение, которое вызвали в нем ее слова. У тысячи людей по всему миру висят его постеры - Франческо прекрасно это осознавал. Но факт, что и в ее доме висят его постеры, разлил то самое приятное тепло в его душе. А ведь Джессика всегда была такой сдержанной в проявлении своего фанатства. Она никогда не показывала, что является его страстной поклонницей, он уже даже начал думать, что она так говорит только из вежливости.
   - Но они, наверное, еще маленькие? - но спросив, он вдруг осознал, что дети не могут быть маленькими, раз они ходят в школу.
   - Нууууу....,- протянула Джессика, - если 8 и 6 лет - это маленькие... Хотя, конечно, маленькие! - засмеявшись, добавила она.
   - 8 и 6?! - теперь он даже не скрывал удивления. - Извини за вопрос, но... сколько лет тебе?
   - Почти 31.
   - Неужели?! - ошеломленно приподнял он брови. - Никогда бы не дал.
   - А ты сколько бы дал? 30? - усмехнулась она.
   - Нет, - улыбнулся Франческо. - Я ни разу не задавался этим вопросом, но я бы дал меньше. - Он на мгновение задумался: в самом деле, сколько ей можно дать лет? Выглядит она лет на 25, но внутренне она была сформировавшейся, взрослой личностью; ее внутренняя зрелость удивительным образом контрастирует с внешней молодостью.
   - Спасибо за комплимент, - проговорила она и устремила взгляд в текст. - "Понятное дело, - подумала она, - он никогда не задавался этим вопросом. Я всего лишь одна из тысячи его знакомых".
   - В Англии все женятся так рано? - неожиданно для нее продолжил он расспросы. Это было впервые за два месяца их совместной работы, когда Франческо начал спрашивать Джессику о ее жизни.
   - По-разному бывает, - пожала она плечами. - Но в общей массе, как и во всей Европе, англичане создают семьи достаточно поздно.
   - Значит, вы исключение из правил? - ухмыльнулся он, подумав, что их к этому, как часто бывает с ранними браками, толкнула неожиданная беременность.
   - Да, наверное. Мы уже пару лет жили вместе и хотели ребенка. Подумали, что ребенок должен родиться в созданной семье.
   Она опять пошатнула его представления о жизни. Он снова не угадал. Она снова была исключением из правил. Потому что, по крайней мере, в Италии ранние браки по собственному желанию - явление весьма редкое. Прежде чем жениться, итальянцы должны, во-первых, хорошо нагуляться, во-вторых, быть способными обеспечить семью, в-третьих, найти правильного человека, чтобы потом не пришлось разводиться, поскольку развод в Италии - дело сложное, длящееся годами и предполагающее выплату алиментов не только на ребенка, но и на супругу. То есть после развода муж обязан содержать жену (именно жену, даже если у них никогда не было детей) до тех пор, пока она не вступит в новый брак, или ее доходы не станут превышать доходы супруга.
   - А что твой муж? Он намного старше тебя? - попытался угадать он причину ее раннего замужества.
   - Нет, старше меня на три года, - ответила Джессика. Он опять не угадал.
   - И чем он занимается?
   - Он руководитель инженерного отдела в одной международной компании. Как раз то, что в туринском офисе фирмы появилось подходящее место, а он оказался подходящим кандидатом, и позволило нам переехать сюда.
   Франческо заметил, что глаза Джессики светились особым блеском и нежностью, когда она говорила о своем муже. В ее словах и взгляде сквозило не что иное, как любовь, и она не скрывала этого. Такое выражение глаз он видел у людей, только что влюбившихся. Они же были вместе уже около десяти лет. "Она какая-то невероятная..." - подумал он.
  

8

   Развязки, которой Франческо ждал уже более двух месяцев, он так и не дождался. Текст был переведен и написан в превосходном стиле, и английская версия книги быстро раскупалась во всем мире. Но Джессика так и не попросила вознаграждения.
   - И все-таки, сколько ты хочешь в качестве оплаты за проделанную работу? - вернулся однажды Франческо к этому разговору.
   - Засчитаем в качестве оплаты удовольствие от совместного сотрудничества с тобой?
   У Франческо перехватило дыхание от таких слов. Мало что могло взволновать его, жившего сильнейшими эмоциями, которые испытывает любой спортсмен, выигрывавший национальные и международные турниры. Но эти слова заставили его сердце сделать кувырок в груди.
   - Я спрашиваю серьезно, - проговорил он, пытаясь скрыть волнение.
   - Почему ты думаешь, что я шучу? Ведь это так удивительно и так здорово, что мне выпала потрясающая возможность поработать вместе с великим Франческо Лаговини. Немногие удостаиваются твоего выбора, я прекрасно это понимаю.
   - Джессика, - совершенно сбитый с толку сказал Франческо, - я все-таки хотел бы, чтобы твой труд не остался неоплаченным.
   - О'кей, - прервала она его. - Мой муж и дети мечтают однажды выпить с тобой чашечку кофе. Если ты согласишься на это, я приму в качестве оплаты моих услуг кофе для нас с Ричардом и мороженое для детей за твой счет, - взгляд ее искрился озорными искорками.
   Франческо смотрел в ее красивые глаза и не мог этому поверить. Несколько мгновений он молчал.
   - В пятницу вечером вы свободны? - спросил он наконец.
   - Мммм... - протянула Джессика, прикидывая варианты. - Думаю, да.
   - К 6 я жду вас в моем доме, - и он продиктовал ей адрес.
   Джессика была горда и удивлена одновременно таким приглашением. Она прекрасно понимала, что известному человеку не так просто пойти в кафе и выпить чашечку кофе: в любом кафе найдутся фанаты. Но и в свой дом известные люди приглашают далеко не всех. Нужно заслужить истинное доверие, чтобы знаменитый человек открыл двери своего дома.
  
   Его двухэтажный белоснежный особняк был расположен на окраине северной части Турина, и в ясные дни казалось, что синие горы, одетые в неизменные белые шапки, подступают к нему совсем близко. В Турин уже пришла июльская жара, но в тенистый сад особняка словно спускалась с гор прохлада.
   Пройдя под тенью аккуратно подстриженных деревьев, они оказались напротив распахнувшейся перед ними массивной дубовой двери, которую открыла весьма немолодая круглая женщина в белом фартуке и с приветливой улыбкой.
   - Добро пожаловать! Меня зовут Беатриче.
   Тут же из глубины гостиной вышли Франческо с женой. Франческо поприветствовал Ричарда и Джессику, потрепал по голове детей и представил их всех своей жене.
   - Это Джессика, Ричард и маленькие Джемми и Рони. Моя жена Моника.
   Это была первая встреча Ричарда и детей с Франческо. У Ричарда замерло сердце, как он позднее признался Джессике, когда Франческо пожал ему руку. Весь вечер он с трудом верил в происходящее, и хотя ему удавалось сдерживать свое волнение, но восторг в глазах невозможно было скрыть.
   В этот момент к ним подбежала милая девчонка лет семи со слегка капризным выражением лица:
   - Я Джульетта! А это мой брат Симоне, - указала она на скромного спокойного мальчика лет десяти, удивительно похожего на отца. Симоне пригласил Джемми и Рони пойти за ним в детскую. Джульетта же хотела затеять с братом спор и остаться в гостиной, потому что она была очень общительной девочкой, и новые гости всегда вызывали у нее живой интерес. Но Беатриче увлекла ее в детскую.
   Когда с приветствиями было покончено, они расположились на мягких кожаных диванах в гостиной, где на столике стояли бокалы с вермутом, родиной которого является именно Турин. Впервые вермут в 1786 году изобрел синьор Антонио Бенедетто Карпано. С тех пор это вино, которое настаивается на более чем тридцати видах трав и специй, покорило весь мир, а особенно марки Чинзано и Мартини, завоевавшие необыкновенную известность. Считается, что вермут благотворно влияет на организм, если выпить его перед едой, потому что желудок становится значительно благосклоннее к изысканным блюдам пьемонтской кухни, а также помогает преодолеть первое смущение и делает беседу более непринужденной.
   - Вы ведь из Лондона? - спросила Моника. - Удивительно, но у меня до сих пор не получилось доехать до этого замечательного города. Как там живется?
   - В основном неплохо, - пожал плечами Ричард, чем вызвал всеобщую усмешку. - Что неудобно - так это переменчивость погоды. Она капризна, как истинная леди. Солнце за окном не является показателем ясной погоды на весь день. Впрочем, как и дождь.
   - Да уж, - сказала Моника, - в Италии солнце может светить несколько недель подряд без единого облачка на небе. Не сложно было адаптироваться к итальянской жаре?
   - Здесь, у подножья гор, она не такая уж и изнуряющая, - улыбнулась Джессика.
   - А почему вы уехали из Англии? Ведь Англия - более благополучная страна, чем Италия с ее экономическим кризисом.
   - Сердцу не прикажешь! - сказал Ричард.
   - Мы влюблены в Италию уже давно, - продолжила его мысль Джессика. - Когда представился шанс переехать сюда, не было никакой возможности отказаться.
   Франческо задумчиво слушал их, почти не вмешиваясь в разговор. Он держал в руках бокал с вермутом и периодически бросал изучающие взоры на Джессику с Ричардом. Джессика сидела, прильнув к Ричарду, который обнимал ее за плечи. Время от времени они обменивались нежными взглядами.
   Франческо был удивлен такими отношениями. Наверное, ни разу в жизни он не сталкивался с людьми, которые жили вместе уже лет десять и были все также влюблены друг в друга.
   - Франческо, расскажи теперь ты, каково быть великим спортсменом, - вывел его из задумчивости вопрос Ричарда.
   - Ммммм, - не сразу нашелся что сказать Франческо.
   - Ты лучше спроси, каково быть женой великого спортсмена... - вздохнула, немного грустно улыбнувшись, Моника.
   - И каково оно? - улыбнулся ей в ответ Ричард, а Джессика с любопытством посмотрела на нее.
   - Непросто. Не так просто постоянно делить его со всем миром, почти не видеть дома и знать, что ты никогда не будешь для него стоять на первом месте.
   - А еще женам великих спортсменов, - сказал Франческо, выразительно глядя на Монику, - свойственно недооценивать свою роль и преувеличивать трудности.
   В этот момент в гостиную вошла Беатриче и пригласила всех к ужину.
  

9

  
   Процесс поглощения итальянцами кулинарных произведений - это своего рода культ, а вопрос "Что ты сегодня ел?" - такой же естественный и непременный, как вопрос "Как дела?". Итальянцы, которые везде и всегда опаздывают и о времени имеют весьма размытые представления, обедают и ужинают исключительно по расписанию. При этом они делают это с чувством, толком и расстановкой, никуда не торопясь. Несмотря на то, что до 1861 года Италия не была объединена под единым зелено-бело-красным флагом, любовь к вкусной еде и почитание простых, натуральных и свежих ингредиентов являются национальной чертой и целой культурой. С итальянской кухней обычно ассоциируются пицца, оливковое масло, сезонные овощи, бальзамический уксус и, конечно, паста. Слово "pasta" в переводе с итальянского означает "тесто", т.е. это не только привычные изделия типа спагетти, маккерони, феттуччине или фузилли, но и "наполняемые" блюда вроде лазаньи, каннелони, а также тортеллини, равиоли и аньолотти, объединяемые многими в раздел "типа пельменей". Кто-то предполагает, что пасту в Италию завезли китайцы, а итальянцы потом придумали ее различные виды. Но сами итальянцы утверждают, что паста итальянская и паста китайская появились и существовали независимо друг от друга. И доказательством этого служат наскальные рисунки этрусков и домашняя утварь для приготовления пасты, которые были обнаружены в регионах Лацио и Тоскана в X-VI веках до нашей эры. Подтверждения потребления пасты (или lagane, как она называлась в древние времена) на южной территории современной Италии, то есть в регионах Кампания, Пулья, Базиликата, Калабрия и Сицилия, присутствуют, например, в трудах Аристофана, относящихся к V веку до нашей эры, и в трудах латинских поэтов и философов, относящихся к IV-III векам до нашей эры. Упоминание же видов пасты, похожих на современные спагетти и вермишель и употребляемых на территории Сицилии и южной материковой Италии, относится к 1058 году.
   Итальянцы почти каждый день едят свою знаменитую пасту, но остаются стройными и подтянутыми. А все потому, что паста замешивается на воде и муке грубых сортов пшеницы. Разновидностей пасты у итальянцев существует более трехсот.
   0x01 graphic
   И, кстати, паста - это совершенно самостоятельное блюдо, которое никогда не используется в качестве гарнира! И кетчупом тоже никогда не заправляется! Если итальянец такое увидит, гневу его не будет предела, и ни о каких хороших отношениях с ним говорить уже не придется. Если каппуччино вечером - это повод посмеяться над незнающими, то кетчуп в пасте - это практически личное оскорбление.
   Эта трапеза ни разу не была праздничной, но тот, кто никогда не присутствовал на итальянском ужине, непременно бы в этом усомнился. Потому что итальянский ужин не представлен какими-то легкими блюдами, чтобы не наедаться на ночь. Итальянцы вовсе не считают, что полезно ложиться спать на голодный желудок, потому ужин в Италии состоит из закусок, первого блюда, второго блюда и десерта. И все они сочетаются определенным образом, сопровождаются сыром определенного сорта и вином определенной марки.
   Беатриче сегодня несколько часов колдовала на кухне, а теперь представила взорам гостей стол, уставленный типичными туринскими блюдами. Здесь были непременные закуски: маленькие кростини, салат из сырого мяса, салат из цезарских грибов и трюфелей, а также изумительного вкуса колбасы. Были здесь и характерные для Пьемонта каччаторини: маленькие колбаски в натуральной оболочке из соленой и ароматизированной душистыми специями свинины, приправленные смесью вин барбера, бароло, арнеис и других.
   Первым блюдом оказались узкие тальятелле - вид пасты - домашнего приготовления под соусом "боскайола". В качестве второго блюда последовала говядина, тушенная в вине бароло с овощами. Помимо всего прочего, на столе присутствовали различного рода сыры. Ведь именно в Пьемонте производятся известные сыры знака DOP: горгонзола, бра, кастельманьо, мураццано и др. И конечно, здесь были гриссини - длинные хрустящие хлебные палочки, которые являются одним из самых знаменитых в мире изобретений пьемонтской гастрономии. Они известны почти так же, как спагетти или пицца, и имеют дату создания и автора. Им стал туринский пекарь Антонио Брунеро, который в далеком 1679 году был уполномочен испечь "длинный, легкий и тонкий" хлеб, каким придворный медик советовал кормить маленького больного герцога Витторио Амедео Савойского. Таким образом, Брунеро испек первые в истории гриссини, которые с тех пор вошли в ежедневную жизнь туринцев и устойчиво закрепились в ней. Гриссини являются альтернативой хлебу. Их удобнее макать в соус и обматывать куском прошютто крудо - сыровяленой ветчины.
   Ко всему этому было подано восхитительное разливное вино с фермы родителей Франческо.
   Беатриче пригласила к столу детей, но мальчишки, быстро поев, вскоре умчались обратно в детскую, а вот Джульетта осталась вместе со всеми.
   - И все-таки, Франческо, тяжело ли быть великим спортсменом? - спросил Ричард, который сидел за этим столом и не мог поверить до конца, что ему на самом деле не снится этот ужин с кумиром.
   - Скажем так, непросто, - усмехнулся Франческо. - Это каждодневные изнуряющие тренировки, если ты хочешь быть лучшим. Это постоянные, неожиданные и серьезные травмы и сильная физическая боль, которую ты должен терпеть, пока не начнет действовать обезболивающее. А иногда нужно играть, превозмогая эту боль... Это жестокие разочарования, боль незабитых голов, совершенных ошибок и проигранных турниров. Это недовольство тренера, партнеров по команде и болельщиков, если ты ошибся... Потому что здесь, в Италии, ты можешь сделать много полезного на поле в течение матча, можешь забить красивый гол в сложной ситуации, но если потом ты ошибешься, всю неделю до следующего тура все будут говорить только об этой твоей ошибке... Это колоссальная ответственность решающего пенальти... Это игра под свист трибун противника... Это лишь кажется, что мы только и делаем, что стоим на самой вершине и наслаждаемся захватывающим видом. Однако туда не с неба спускаются на парашюте, а поднимаются с подножья, напрягая все силы, жертвуя собой и своим здоровьем, падая, ломаясь и поднимаясь вновь и вновь... Но с другой стороны, это сумасшедшая радость от забитого гола, зашкаливающие эмоции, когда поднимаешь над головой выигранный трофей, безмерное счастье под овации стадиона. Это любовь болельщиков, уважение соперников и восхищение партнеров по команде. Это испытание своих возможностей, постоянное повышение планки и высокие результаты. Это покорение высочайших вершин... И вид с этих вершин действительно потрясающий.
   - А как насчет ограничений в жизни? Диета, отсутствие свободного времени, невозможность просто прогуляться по городу?
   - Я привык к этому. Иногда, конечно, неимоверно хочется съесть что-нибудь запретное, - усмехнулся Франческо, - но вспоминаешь поднятый кубок над головой, и желание сразу отпадает. Отсутствие свободного времени я начал ощущать только в последние годы. Раньше мне нравился этот бешеный ритм, в последние же годы я стал замечать, что дети невероятно быстро растут, и я почти не успеваю это увидеть. Да и ужинов с друзьями, как сегодняшний, хотелось бы побольше. Но век футболиста слишком короткий, чтобы по-настоящему жалеть о нехватке времени. После того, как бутсы повиснут на гвозде, его будет предостаточно.
   При этих словах мрачная тень пробежала в глазах Франческо. Он замолчал на несколько мгновений, но потом встрепенулся и продолжил:
   - Что касается невозможности спокойно прогуляться по городу, иногда это, безусловно, очень неудобно, но с другой стороны, приятно, что тебя узнают и любят...
   Беатриче подала десерт. Тут она превзошла сама себя, подав "Бокал Турина": кусок бисквита, пропитанный  ромом и помещенный на дно большого хрустального бокала с игристым вином. Сверху он был промазан слоем крема, посыпан засахаренными измельченными каштанами и, наконец,  полит взбитыми сливками, а верхушку украшала ягодка вишни.
   - У меня складывается ощущение, - сказал Ричард, когда Беатриче поставила перед ним "Бокал Турина", - что сегодня я побывал в лучшем ресторане Турина.
   Все дружно засмеялись, а Беатриче горделиво, но без тени зазнайства, кивнула в знак благодарности. Итальянцам всегда приятна похвала.
   Десерт ели уже на диванах в гостиной, и Джульетта подобралась поближе к Джессике, притащив из своей комнаты любимых кукол. Джессика приняла ее игру и постаралась выразить неподдельный интерес к ее игрушкам, чем покорила Джульетту окончательно. Франческо украдкой наблюдал за ними, испытывая удовольствие от того, как Джессика общается с его дочерью.
   - Папа, я хочу, чтобы Джессика была моей учительницей английского, - вдруг неожиданно сказала Джульетта.
   - Учительницей английского? Я?! Но я не преподаватель, Джу! - недоуменно сказала Джессика.
   - Но ты англичанка. Ты можешь меня научить. А с Орнеллой я заниматься не буду! Только с ней, - добавила Джульетта, кивнув в сторону Джессики. На ее милом лице застыло капризное выражение, и было понятно, что она не собирается соглашаться ни на какие компромиссы на этот счет.
   Все в изумлении смотрели на нее.
   - Мы сменили уже человек пять преподавательниц. У нее ни с кем не получается поладить, - покачала головой Моника. - Не знаю, что и делать. Может, ты порекомендуешь кого-нибудь? - обратилась она к Джессике.
   - С этим кем-нибудь я не буду заниматься! - упрямо надула губы Джульетта. - Мне она нравится!
   - Джу, но я не учитель!
   - Ты будешь просто со мной играть и разговаривать на английском, и я научусь.
   Все продолжали смотреть на Джу недоуменно. Моника решила замять этот вопрос, потому что никто не знал, что ей сказать, а убеждать Джу в чем-либо было весьма проблематично. К тому же, когда она не получала желаемого, то начинала истерику, а Франческо с Моникой не жаждали, чтобы это случилось сейчас, в присутствии гостей.
  

10

   Через некоторое время Франческо увлек Джессику за собой в кабинет. Он достал из ящика стола белый конверт и протянул ей.
   - Что это? - она недоуменно посмотрела на него.
   - Открой, - усмехнулся Франческо, наслаждаясь ее эмоциями.
   Джессика открыла конверт, в котором была банковская карта со всеми прилагающимися документами. Она подняла на него вопросительный взгляд.
   - Продолжаю не понимать.
   - Как видишь, это банковская карта, - улыбаясь, проговорил Франческо.
   - Да, это я вижу.
   - Я буду перечислять тебе сюда 3% прибыли от продажи каждой книги на английском.
   - 3%?! - широко раскрыла глаза Джессика. - Тебе не кажется, что это много? Франческо, думаю, ты преувеличиваешь! И потом... Стилист текста не соавтор...
   - Это мое решение, - прервал ее Франческо непреклонным тоном, не терпящим возражений. - И есть еще один момент, который я хотел с тобой обсудить, - сказал он значительно мягче. - Мы закончили работу над книгой, и теперь у тебя освободилось время для моего нового предложения.
   Когда книга была опубликована, Франческо понял, что не готов расстаться с Джессикой. Ему нравилось работать с ней, нравился ее позитив и заряд бодрости, которые она ему дарила. А еще он привык обсуждать с ней прошедший матч и делиться своими мыслями и ощущениями. В конце почти тридцатилетней футбольной карьеры он вдруг нашел человека, с которым можно обсудить не тактику, не ошибки на поле, а свои впечатления от проведенного матча.
   Глаза ее удивленно распахнулись, но через мгновение он увидел, как они засияли неподдельной радостью. И хотя она со сдержанным любопытством поинтересовалась, что это за предложение, в его душе снова разлилось приятное тепло от этого взгляда.
   - Мои родители вместе с братом Федерико несколько лет назад начали заниматься виноделием и производством других продуктов, типичных для Тосканы. Сейчас вся эта продукция пользуется неплохим спросом на тосканской территории. Я думаю, что пришло время выйти на уровень всей Италии, а также на международный рынок, начав с близлежащей Европы. Нам нужно создать сайт на итальянском и английском и раскрутить его. Надо написать тексты, чтобы заполнить контент. Я не знаю, с чего начать и что писать. Надеюсь, на твои творческие предложения, особенно учитывая твои очерки об Италии. Кстати, Федерико хотел бы сделать из нашей фермы объект агротуризма. Он говорит, что этот вид туризма пользуется в Италии хорошим спросом, и он намерен впутаться еще и в это. Что скажешь?
   - Здорово! - широко распахнув глаза, промолвила Джессика. - Потрясающая идея, я с удовольствием возьмусь за этот проект! Единственное, что...
   - Что?
   - Через две недели мы на месяц уедем в отпуск на Сардинию. Боюсь, что раньше конца августа я не смогу начать... - немного испуганно проговорила Джессика, которая не хотела упускать такую возможность.
   - Это не проблема, - улыбнулся Франческо, хотя почувствовал какое-то странное разочарование в груди. - Мы тоже уедем в отпуск. Поэтому начать в конце августа - это как раз подходяще.
   - Тогда отлично! - облегченно вздохнула Джессика.
   - Ты не спрашиваешь меня о твоем вознаграждении за участие в этом проекте?
   - Можно я назначу сама?
   Франческо на мгновение прищурил глаза и испытующе посмотрел на нее. "Наконец-то она назначит себе цену", - легкое разочарование промелькнуло в его голове. Он уже начал верить в ее абсолютную бескорыстность...
   - Да, я слушаю твои предложения, - спокойно сказал он.
   - Однажды ты сделаешь нам небольшую скидку на ящик вина с фермы твоих родителей.
   Франческо был поражен. Он ожидал много чего, выгодного для Джессики, но никак не скидку на вино.
   - Джесси... - он не находил слов. Покачав головой и глубоко вздохнув, он промолвил. - Объясни мне: это твой принцип жизни - делать все на общественных началах? Ты состоишь в благотворительной организации?
   - Нет, - рассмеялась она. - Послушай, пару часов пару раз в неделю подкорректировать рекламный текст для тебя - это не работа, а общение, которое приносит мне огромное удовольствие. Скидка на вкуснейшее вино - отличная оплата. Ты не находишь?
   Он продолжал изучающе смотреть на нее. Она не вписывалась ни в какие концепции его жизни. Будучи известным, он никогда не встречал такого бескорыстия в своем отношении.
  
   - Спасибо, Франческо! Увидимся в конце августа, - улыбнулась Джессика, пожимая его руку, когда ужин подошел к концу, и они собрались уходить.
   В этот момент он понял, что это было за разочарование: пожалуй, он соскучится по ней за полтора месяца ее отсутствия.
  
  

11

   Однажды жарким августовским днем Франческо нетерпеливо ходил по своему кабинету. Он ждал Джессику. У него завтра с утра будет первая тренировка. Начинался новый спортивный сезон, и Франческо даже не догадывался, каким тяжелым он станет для него. Но сейчас он смотрел с оптимизмом на этот новый сезон. Ему было 38 лет, он был в отличной форме, и этот сезон не был последним. Так он, по крайней мере, полагал.
   Но в данный момент Франческо думал не о футболе. Он ловил себя на мысли, что соскучился по Джессике. Больше месяца он ничего о ней не слышал. Он много раз хотел позвонить ей и узнать, как проходит их отдых на Сардинии, но посчитал, что это может выглядеть несколько странно. Франческо боялся, что его звонок без причины позволит Джессике заподозрить неравнодушие с его стороны. Он никогда не заводил романов со знакомыми, а с ней хотел этого меньше всего. Он знал, что любовные отношения рано или поздно приведут к разрыву, а ему бесконечно нравилось работать с ней, и он не намерен был терять то совершенно новое, что сложилось между ними. Но что-то ему подсказывало, что если она предпримет попытки построить с ним любовную связь, сопротивляться ему будет очень сложно. И поэтому, несмотря на дружеское сближение, возникшее между ними, он старался держать ее на расстоянии, а она никогда не пыталась ворваться в его зону комфорта.
   Наконец, пару дней назад она прислала ему сообщение, в котором написала, что они вернулись в Турин и что она в его распоряжении, если, конечно, он не передумал. "Интересно, она серьезно предполагала, что я могу передумать?" - спрашивал он себя.
   Он услышал звонок в дверь, и теперь его сердце радостно забилось в груди от мысли, что вот сейчас она войдет...
   Джессика вошла в кабинет Франческо, как самый яркий луч этого лета, на мгновение даже ослепив его. Она загорела и была одета в легкое светлое платье, которое подчеркивало ее стройную фигуру и оттеняло загар.
   - Чао, Франческо! - засмеялась она и плюхнулась в кресло напротив него. Ему нестерпимо захотелось ее обнять, хотя они никогда прежде не обнимались.
   - Ты... прекрасно выглядишь, - с трудом справляясь с восхищением, улыбнулся он.
   - Я рада тебя видеть, я по тебе соскучилась и готова приступить к работе! - так просто сказала она ему все то, что не решался сказать он.
   - Я тоже рад тебя видеть. И прежде чем приступить к работе, я хочу услышать о вашем отпуске.
   Эта встреча закончилась тем, что по делу они не обсудили ровным счетом ничего, рассказывая новости за прошедший месяц. За обсуждение проекта они принялись лишь через неделю, когда снова встретились в его кабинете, а в тот день был только один вопрос, который Франческо сумел обсудить с Джессикой.
   - Джесси, ты помнишь, что моя Джульетта хотела привлечь тебя в преподавательскую среду? - ухмыляясь, спросил он. Джессика кивнула. - Так вот: если моей дочери что-то взбредет в голову, она с упорством, достойным лучшего применения, вынесет мозг всем вокруг, даже нашей собаке.
   - У вас есть собака? - удивилась Джессика, которая ни сейчас, ни в тот вечер, когда он пригласил их на ужин, не заметила никакой собаки.
   - Теперь уже да. Нам пришлось купить ей собаку, потому что она довела меня до белого каления, и я едва не превратился в собаку сам.
   Джессика засмеялась, а потом недоуменно посмотрела на него:
   - Но где она?
   - Отсыпается в гараже. Джу вчера весь день пыталась сделать из нее английскую леди. Собака восприняла эту идею без особого энтузиазма и с большим удовольствием погоняла бы, очевидно, мяч с Симо, но бедному псу ничего не осталось, кроме как с видом великомученика строить из себя английскую леди. Подумай, кстати, что чувствует бедный пес, являясь при этом представителем мужского пола.
   Джессика расхохоталась, вообразив себе эту картину.
   - Зря смеешься, - рассмеялся и Франческо. - Вконец замученный пес вчера опрометью выскочил из детской, едва Беатриче открыла туда дверь, прибежал на кухню, забился под стол и притворился мертвым. Мне пришлось взять его под свою опеку и спрятать в гараже.
   Теперь они оба хохотали до слез.
   - Я еще раз повторяю, что ты зря смеешься, - с трудом переводя дух от смеха, сказал Франческо, - потому что Джу намерена и на тебе испытать свои безумные идеи.
   Джессика вопросительно воззрилась на него, утирая глаза.
   - Если серьезно, Джесси, то она действительно хочет, чтобы ты позанималась с ней английским.
   - Франчи, но я не преподаватель, как я могу?
   - Джесси... - вздохнул Франческо. Он уже целый месяц ломал голову над этим вопросом. - Может, возможно что-то придумать? Не знаю... Проводить какие-то игровые занятия пару раз в неделю и говорить с ней только на английском. Может, вместе с твоими мальчиками... - Франческо возвел глаза к потолку. - Она прожужжала мне все уши относительно твоего Джемми, мадонна миа! А про Рони сказала мне, что хочет усыновить его, чтобы он смог жить у нас дома на правах ее сына.
   Джессика снова рассмеялась. Потом задумчиво посмотрела на Франческо.
   - Джесси, я не знаю, что придумать. Я готов оплатить тебе курсы преподавания английского для детей.
   - Франчи, ты с ума сошел?! Нет, послушай, я все равно занимаюсь со своими детьми английским, учу их немного грамматике. Возможно, я смогла бы и с Джу позаниматься, просто я не являюсь профессионалом и никак не могу отвечать за результат.
   - Джесси, я думаю, результат будет. Ты готова за это взяться? Как можно это организовать?
   - По крайней мере, я могу попробовать... - медленно произнесла Джессика.
   - Ты можешь заниматься с ней здесь, приезжая вместе с Джемми и Рони, или, наоборот, у вас дома. Или где тебе будет удобно.
   - Удобнее, наверное, у нас дома...
   - Хорошо. Я тогда выясню, когда у нее свободные вечера, и мы обсудим время. Какую оплату ты хочешь за обучение?
   - Оплату?! Франческо, я не могу брать оплату за то, что я делать не умею! Может, у меня ничего не получится, а ты про оплату говоришь!
   - Джесси...
   - Нет, Франческо! Я ничего даже слушать не буду!
   Она решительно смотрела на него. Она опять рушила его концепцию жизни и сводила с ума своей, теперь уже очевидной, принадлежностью к какой-то другой планете. Он уже не в первый раз хотел спросить ее, из которой неведомой галактики она родом, но она продолжила:
   - Я попробую позаниматься с ней, но ни о какой оплате речи быть не может! По крайней мере, сейчас, когда я только пробую. Кто знает, возможно, во мне в самом деле дремлет гениальный преподаватель, - рассмеялась она.
  
   Так Джульетта два раза в неделю к трем часам приезжала домой к Джессике. Ее привозил личный водитель Эрнесто, давно работающий в доме Франческо и развозящий по делам всех членов семьи в случае необходимости.
   Джульетта радостно влетала в калитку и с распростертыми объятиями бежала по садовой дорожке к Джессике, ждавшей ее на крылечке. Потом они целый час занимались английской грамматикой, в которую Джессика попыталась вселить хоть какую-то жизнь. Она полвечера перед занятиями готовилась, изобретая что-то интересное. Но удивительно, что Джульетта, которая упорно не хотела учить правила с пятью предыдущими преподавателями, теперь с удовольствием корпела над ними тут, в уютной гостиной дома Джессики и Ричарда. После часового урока по грамматике в гостиную приходили Джемми и Рони, и они вчетвером играли еще полчаса в какую-нибудь настольную игру на английском.
   Когда в первую неделю через полтора часа Эрнесто приезжал забрать Джу, она капризно надувала губки и заявляла, что в ближайшее время домой не собирается. Джессике удалось достичь с ней компромисса, договорившись, что после полуторачасовых занятий она еще около часа играет с Джемми и Рони, а потом без капризов едет домой с приехавшим за ней Эрнесто или, в редких случаях, с Моникой.
  
  

12

   Что касается работы Франческо и Джессики над новым проектом, то они встречались пару раз в неделю по утрам в кабинете его дома или в офисе. Франческо стремился увеличить количество встреч, но как только начался новый спортивный сезон, он понял, что ему придется чрезмерно интенсивно работать, чтобы сохранить свое место в составе. В команду был взят новый молодой и перспективный нападающий. В силу молодости ему не хватало опыта и стабильности, но это был именно тот игрок, которого просил тренер, делая на него ставку и прощая многие ошибки. Франческо же сел полировать скамейку запасных. Он по-прежнему оставался неформальным лидером команды, партнеры его обожали, стадион рукоплескал всякий раз, когда Франческо выходил на замену. Но руководство клуба было нацелено на победу в Чемпионате Италии посредством омоложения команды, и это в результате привело к несколько натянутым отношениям между Франческо и тренером. Франческо старался никак не выказывать своего недовольства, но и делать вид, что он безмерно счастлив, он тоже не мог.
   С каждым днем все чаще в голову Франческо приходила страшная мысль, что этот сезон может оказаться последним. Он всегда боялся того момента, когда придется повесить бутсы на гвоздь и решать, как жить дальше. Дальнейший путь он не видел. Дорога словно обрывалась за картиной повешенных на гвоздь бутс. Пока еще он был в превосходной форме, оставался лидером на поле и в раздевалке и считался ключевым игроком, но все чаще его ролью становилось спасение команды от поражения. Все чаще он просиживал матч на скамейке запасных и выходил лишь в конце, когда команда проигрывала, чтобы совершить чудо. Иногда это получалось, иногда времени не хватало.
   Но всякий раз, когда ему не удавалось сотворить чудо, он чувствовал каждой клеточкой своего существа, что и тифози начинают желать его ухода. Будучи фанатами, весьма преданными своей команде, болельщики быстро теряют любовь к конкретным игрокам. Стоит очередной звезде мирового уровня ненадолго потерять форму и начать ошибаться, как тифози тут же заводят разговоры о том, что футболиста надо срочно продавать. Конечно, легенда есть легенда, и отношение к ней чаще всего трепетное, но ошибок не прощают даже легенде...
   С каждым днем сердце его становилось все тяжелее и тяжелее. А что ему оставалось испытывать, если он даже вырос в детской, а затем в молодежной команде "Пьемонтезе", если он отдал клубу почти тридцать лет своей жизни и не играл больше нигде, даже в аренде, сразу став звездой в Турине? Он не представлял своей жизни без этого клуба и не представлял себя в другой майке. Уйти в другую команду он не думал, да и его мечтой было закончить карьеру здесь, в родном клубе. Он терпел и страдал молча.
   Все это накапливалось у него в душе, угнетало, и глаза его с каждым днем становились все более грустными. Джессика даже замечала в них какое-то сумасшедшее отчаяние и боль, если разговор заходил о том, что теперь он имеет так мало игрового времени. Но когда беседа об этом заходила, он отделывался парой общих фраз и менял тему.
   Больше всего на свете в такие моменты он хотел выговориться ей. Он находил удивительный отклик в ее душе и чувствовал, что она понимает его. Но открыться ей он не мог. Во-первых, он не мог ей рассказать то, что в случае огласки приведет к страшному скандалу. Он был убежден, что люди не умеют хранить секреты, а женщины - тем более. Во-вторых, жизнь научила его не распахивать свою душу. Никому. Единственный человек, с которым он мог поговорить начистоту, был его старший брат Федерико. Но в данный период жизни Федерико был очень занят делами фермы, и, несмотря на то, что он проводил немало времени в Турине, они почти не виделись и не имели возможности поговорить по душам. У него были постоянные встречи и совещания по вопросам поставок продукции с фермы.
   Что касается жены Франческо, то с ней он не имел душевной близости. Они неплохо жили вместе и внешне даже создавали образ идеальной пары, но, по сути, у каждого из них была своя жизнь: у него - футбол, у нее - свой бизнес. Правда, нередко случались вечера, когда они вместе обсуждали какие-то вопросы, но чаще всего - ее рабочие дела. Франческо вложил немало денег в развитие ее дома моделей, которым она была очень увлечена. Она постоянно советовалась с ним и держала его в курсе всех дел. Она всегда эмоционально рассказывала о своих успехах и трудностях, а на то, чтобы выслушать Франческо, времени не оставалось. Да и потом, она не раз спрашивала о его делах, но он всегда отвечал в двух словах. Она считала, что у него нет потребности в разговорах.
   Он и сам так думал или хотел думать. Но с появлением в его жизни Джессики, с которой так часто случались откровенные беседы, каких он никогда прежде ни с кем не вел, его начало мучить желание излить ей душу. Он отчаянно боролся с ним, и такую борьбу сложно выиграть.
  

13

   Однажды теплым дождливым осенним утром Джессика вошла в кабинет его дома с капельками, повисшими на ее волосах и длинных ресницах. По красным туринским крышам барабанил ливень. Франческо залюбовался ею. Ему хотелось поцеловать ее в щеку, как старого друга, но никогда еще он не переступал эту черту. Они сблизились, но по-прежнему были на расстоянии физически. Со стороны казалось, что это просто двое коллег, которые получают удовольствие, работая вместе. Он не хотел сокращать дистанцию, тем более он не знал, к чему это может привести. А она со своей стороны тоже не делала никаких попыток к физическому сближению.
   Несмотря на то, что Франческо улыбался ей, Джессика заметила в его глазах безнадежную боль и тоску. Они не встречались больше недели из-за его интенсивных тренировок и насыщенного расписания матчей. Когда она увидела его глаза, то даже испугалась, что случилось нечто непоправимое.
   - Как дела? - нерешительно спросила Джессика.
   - Нормально, - ответил он, но она уловила отчаяние в его голосе.
   Франческо перевел разговор на рабочее обсуждение. В какой-то момент, когда она читала текст и раздумывала над одной из фраз, а он молчал и ждал ее мыслей и предложений, она подняла на него глаза. Он сидел в кресле, откинув голову на спинку и устремив невидящий взгляд в окно. В этом взгляде читалось столько боли, что даже при отсутствии слез было понятно, что душа его плачет.
   - Франчи, - тихо позвала она, - что случилось?
   Он сильно вздрогнул и посмотрел ей в глаза. Несколько мгновений он мучительно боролся с желанием излить душу. Но разум говорил ему, что он не должен этого сделать, хотя бы потому, что это касается не только его, и в случае огласки произойдет непоправимое.
   - Ничего, - тихо промолвил он. - Извини.
   - Да, я понимаю, что ты не можешь довериться случайной коллеге, прости за мой вопрос, - сказала Джессика и продолжила читать.
   Он смотрел на ее склоненную голову. "Случайной коллеге..." Он понимал, что волна желания излить душу становится нестерпимой. Это как торнадо, набиравший обороты внутри него. Торнадо, который имеет свойство пробивать защитную оболочку.
   - Со мной не продлили контракт на следующий сезон. И продлевать не собираются, - неожиданно даже для самого себя произнес Франческо, и голос его оборвался.
   Джессика воззрилась на него, не веря своим ушам. От этой новости она и сама испытала почти физическую боль в груди.
   - Но... Неужели это возможно? - прошептала она. - Но почему?
   И тут торнадо, бушевавший внутри, разрушил последние преграды и вырвался наружу, ослепив его и оглушив. Он начал говорить, говорить и говорить. Он смотрел перед собой и ничего не видел, он просто облекал в слова ту боль, что была в его душе. Боль потоком устремилась прочь из его вечно замкнутого внутреннего мира. Он говорил ей о своих чувствах, какие он испытывал каждый раз, не попадая в основной состав и просиживая матч за матчем на скамейке. Он поведал ей о язвительных словах тренера в его адрес, сказавшего, что Франческо уже стар и бесперспективен, а надо строить молодую и перспективную команду, способную завоевывать Европу. Что-то рухнуло внутри него, словно дорога жизни привела его к пропасти.
  
   Франческо в изнеможении замолчал и некоторое время сидел в тишине, закрыв глаза. Пока он говорил, Джессика не прерывала его, она просто слушала. Но если бы он в тот момент взглянул на нее, то увидел бы, как слезы бегут по ее щекам.
   Через некоторое время просветленное сознание вернулось к нему, и он в ужасе открыл глаза и посмотрел на нее. В глазах ее стояли слезы.
   Он не мог поверить в то, что произошло. Никогда в жизни ничего подобного он не делал. Все свои поражения, неудачи и страдания он всегда переносил молча, никому не открываясь. А она так просто сорвала надежный засов с дверей его души. Но, черт возьми, куда девался этот мучительный огонь боли, что вот уже несколько недель сжигал его изнутри?
   - Извини, - тихо прошептал он.
   - Извини? За что?
   - Наверно, я был немного несдержан и слишком эмоционален, - попытался он улыбнуться.
   - Если слишком часто сдерживать свои эмоции, можно заиметь проблемы с сердцем, - сказала Джессика.
   - Но можно заиметь еще большие проблемы, в том числе с сердцем, если открыть его кому-то, а в него потом вонзают нож, - с горечью усмехнулся он. - И после этого стараешься больше не открывать его.
   - Ты прав. Открытое сердце слишком уязвимо... - медленно проговорила Джессика, внимательно глядя ему в глаза. - Но каждому нужен человек, с которым можно снять маску и быть самим собой, - добавила она.
   Быть самим собой... Когда в последний раз он был самим собой? Он задал себе этот вопрос, и в сознании всплыл образ мальчика лет восьми, который плакал из-за того, что его не взяли в детскую команду "Пьемонтезе". Тренер, увидев его слезы, жестоко усмехнулся и сказал, что слезы в футболе бесполезны, ибо футбол не знает жалости, и, как и в природе, тут идет естественный отбор: побеждает сильнейший, а сильнейший не плачет. Тогда Франческо стиснул зубы, возвратился в Тоскану, в местную футбольную школу. Он тренировался каждый день все свободное от школы время. Через год он вернулся в Турин. Его взяли в клуб мечты. Он победил. С тех пор он ни разу не плакал. И никому не открывал душу.
   Он виновато опустил глаза и решил, что лучше вернуться к работе. Он не хотел продолжать эту тему, чувствуя себя смущенным. А еще он не хотел слышать слова жалости и уверения, что все наладится. Уже не наладится, и он это знал.
   Джессика чутко уловила его настроение и подчинилась его желанию вернуться к работе. Она попыталась сосредоточиться на тексте, но ей было сложно сделать это. Она украдкой бросала взгляд на Франческо. Он, в действительности сильный и мужественный, сейчас казался израненным и беззащитным. Он старался скрыть это, но она по глазам видела, что ему очень плохо. Джессике хотелось помочь ему, но она была всего лишь одной из сотни его знакомых, одной из многих его коллег, и ей оставалось лишь сочувствовать ему. Завершение карьеры для спортсмена - слишком тяжелый момент в жизни, и помочь преодолеть его могут только очень близкие люди и друзья. Она для него была, по сути, никем. И она никак не могла спасти его от этой отчаянной боли, которая отражалась в его глазах. Так ей казалось...
   Когда она встала, чтобы попрощаться и уйти, ей хотелось сказать что-то ободряющее, но в глубине души она почувствовала, что он не хочет этого. Джессика протянула ему руку для пожатия:
   - Хорошего дня, Франческо.
   Он встал и приблизился к ней.
   - Джесси... Спасибо...
   Несколько мгновений они смотрели друг на друга, но потом он не выдержал и впервые за все это время обнял ее. Она буквально утонула в его сильных объятиях, поскольку была достаточно хрупкой и невысокой девушкой, а он все-таки был приличного роста, крепко сложенным футболистом. Сначала она немного растерялась, но потом ответила робким объятием.
   С минуту они стояли обнявшись. Франческо вдруг почувствовал, что наслаждается моментом. Моментом радости, которая разливалась внутри него. Радости от того, что обнимает друга.
  
  

14

  
   Через пару часов Франческо ждал в аэропорту вместе с командой посадку на самолет в Палермо. Они летели на очередной матч.
   После ухода Джессики у него не было времени подумать о произошедшем. Но он испытывал чувство освобождения и был благодарен ей за это, хотя по-прежнему был смущен.
   Единственной мыслью, пронзившей его по дороге в аэропорт, когда он начал приходить в себя, была мысль о том, что Джессика может предать огласке все то, что он сегодня наговорил. Хуже всего, что он даже не помнил толком, что именно он там наговорил. Этот торнадо затмил на миг его светлый разум.
   Он раздумывал над этим всю дорогу и все время ожидания посадки. Он порывался ей позвонить и сказать что-то типа: "Джесси, я хотел бы, чтобы этот разговор остался между нами". Но мало того, что это выглядело глупо, так было еще и бесполезно. Бессмысленно просить женщину держать язык за зубами.
   Единственное, что его успокаивало, - это отсутствие у нее каких-либо доказательств этого разговора. Если только она не записала разговор на диктофон...
   Сердце его на мгновение остановилось. Ведь он ничего не видел вокруг себя, пока говорил. А что если она была с диктофоном? Его панические мысли прервал телефонный звонок.
   - Франчи, чао! Это Серджо. Как дела?
   Серджо был его старым другом. А еще он был спортивным журналистом. Его перу принадлежит множество статей о жизни великих спортсменов. Недавно он также опубликовал очерк о карьерном пути Франческо. Серджо брал у него немало интервью, и они выпили десятка два чашек кофе за написанием этого очерка.
   В то время Италия узнала скандальную историю об одном известном актере. Очерк принадлежал перу журналиста Амедео Грильярди, который в прошлой жизни был не иначе как деятелем инквизиции. Если он знал, что в жизни знаменитого человека есть сомнительная история, он находил события менее крупного формата, а потом, показывая свою полную осведомленность о жизни несчастного интервьюируемого, умудрялся вытягивать факты, ему необходимые. Люди начинали нервничать и рассказывали больше, чем хотели бы. Знаменитости его, понятно, не любили и со временем сразу же отказывались давать ему интервью, поэтому он добывал сведения у их ближайшего окружения и узнавал немало интересного иногда даже путем психологического шантажа.
   - Чао, Серджо! Я в аэропорту, летим в Палермо. Что-то важное?
   - Угадай, кого недавно я видел недалеко от твоего дома?
   - Не знаю, Серж.
   - Амедео Грильярди с той девушкой, которую ты мне представил пару недель назад в твоем офисе. Джессика, кажется.
   Франческо почувствовал, буквально физически, как сердце начинает падать куда-то в пропасть. У него даже потемнело в глазах.
   - Надеюсь, она не твоя любовница, чтобы он мог выпытать у нее какие-нибудь тайны? - пошутил Серджо.
   Нет, она не была его любовницей. Но она именно сегодня, пару часов назад, узнала "немного" секретную информацию.
   - О! А вот и он, Франчи, и в каком-то странном настроении. Я перезвоню тебе позже, может, даже расскажу что-нибудь интересное из твоей жизни, о чем ты и не подозреваешь, - засмеялся он и повесил трубку.
   Франческо было плохо. Очень плохо. Он не помнил, как он дошел до самолета, где он вставил в уши наушники и закрыл глаза, притворившись спящим.
   Внутри него царствовал страх, который потом сменился бурей. Он сопоставил факты: раньше она тоже была спортивной журналисткой, и, очевидно, эти двое были знакомы. Видимо, она вошла к нему, Франческо, в доверие, чтобы выпытать все это, а потом предоставить материал для очередной грязной статьи Амедео. И, может, даже она была сегодня с диктофоном. Франческо застонал. Жизнь летела в пропасть, он это чувствовал. Он называл и ее, и себя самыми грязными словами, которые только существуют в итальянском языке, а лексика этого красивейшего языка очень богата экспрессивными выражениями. Он ненавидел ее. Впервые в жизни он чувствовал такую жгучую ненависть. Наверное, если бы она в тот момент предстала перед ним, он убил бы ее, не раздумывая.
  

15

   Смартфон завибрировал сразу, едва самолет приземлился в Палермо, и появилась связь. Помимо всего прочего, была пара звонков от Серджо. Франческо безразлично смотрел на список вызовов в своем телефоне. Какая теперь разница? После бури наступила апатия. Сегодня был эмоционально перегруженный день.
   Он убрал телефон и пошел со своими компаньонами на выход. Он улыбался и шутил, будто все хорошо. Партнеры по команде пока не знали, что его контракт не будет продлен, а потому даже не догадывались, как он страдает. Они думали, что Франческо просто не выспался, раз так крепко спал в самолете. Они даже не догадывались, что к горечи от непродленного контракта примешалась еще и горечь предательства.
   Он опять надел маску, но в этот раз закрепить ее на лице оказалось сложнее, чем когда-либо. Франческо имел достаточно спокойный характер и хорошо умел управлять своими эмоциями. Он никогда не был замешан ни в каких скандалах, ему никогда не предъявляли обвинения в нетактичном поведении, и он никогда не предпринимал никакие словесные выпады в адрес кого бы то ни было. Будучи капитаном команды, он постоянно участвовал в спортивных конференциях, у него часто брали интервью, но все его слова и суждения всегда оставались корректными. И также он никогда не позволял себе хоть как-то проявить свое недовольство в адрес своих партнеров по команде, тренеров или противников. Даже теперь, когда в душе он был более чем раздражен своей несправедливой ролью полировщика скамейки запасных, никто не замечал его недовольства. И он понимал, каким нонсенсом станет публикация его действительного отношения к данной ситуации.
   Он вошел в свой номер в отеле, закрыл дверь и прислонился к ней. В голове царствовала пустота и темнота.
   Снова завибрировал телефон, сообщая о доставленном электронном письме. Он апатично открыл почту. Высветилось новое сообщение от Серджо. Франческо закрыл глаза. "Теперь еще предстоит прочитать об этом предательстве", - безразлично подумал он.
   Он машинально открыл письмо.
   "Дорогой, Франчи!
   Я не смог до тебя дозвониться, а впереди меня ждет встреча, и кто знает, когда я освобожусь. Но думаю, тебе будет интересно узнать кое-что, потому я решил коротко написать тебе...".
   "Да, конечно, мне интересно прочитать о способе, который она изобрела, чтобы использовать меня", - горько усмехнулся Франческо.
   "...Скажи мне, где ты нашел такую партизанку, которая довела чуть не до бешенства нашего железного и грязного Амедео?..."
   Партизанку?! До бешенства?! Он еще раз перечитал предложение.
   "...Я ни разу не видел его в таком состоянии. Он пришел в студию, думая, что там никого нет, а я пригнулся, чтобы он не заметил меня. Он выругался (уж не буду тебе писать, что он сказал...), сломал что-то и выкинул в мусорное ведро. Потом хлопнул дверью и ушел.
   Возможно, я поступил нечестно, но я подошел к мусорной корзине и увидел сломанную карту памяти. Я никак не собирался и не собираюсь пускать в ход эту информацию, но мое любопытство не знало предела. Он сломал ее не до конца! Она оказалась читаемой! Посылаю тебе аудиофайл и прошу не использовать этот файл нигде, а сразу же его удалить вместе с моим письмом. Ты мой старый друг, и я надеюсь на твое благородство!"
   Франческо надел наушники и нажал на аудиофайл, чтобы прослушать его. Сердце в бешеном ритме отплясывало танго в груди.
   "- Чао, красавица! Как дела?
   - Мы знакомы? - раздался голос Джессики.
   - Да. Журналист Амедео Грильярди к Вашим услугам. Мы встречались в Лондоне лет десять назад. Ты ничуть не изменилась, хотя я и не помню твоего имени.
   - Я тоже не помню твоего имени. И, видимо, ты изменился, потому что я не помню также тебя.
   - Зайдем в кафе, поболтаем?
   - Извини, у меня нет времени.
   - Ну, давай! Ведь мы коллеги, обменяемся опытом!
   - Мы бывшие коллеги, и я уже сказала, что у меня нет времени, - твердо ответила Джессика. Она начала вспоминать его имя, с которым у нее возникли не самые лучшие ассоциации.
   - А что это ты делала в доме знаменитого Франческо Лаговини? Уж не любовники ли вы? - пустил Амедео в ход свой первый психологический прием. Он рассчитывал, что Джессика испугается и постарается его убедить, что это не так, и согласится поболтать в кафе, а там кто знает, что она расскажет...
   - А что, все, кто входит в дом знаменитого Франческо Лаговини, являются его любовницами? - с любопытством в голосе спросила Джессика.
   Амедео явно не ожидал такого поворота.
   - Да брось ты! Готов поклясться, что ты была там с Франческо, тем более его жены нет дома, - снова пустил в ход свои уловки Амедео. - Ну и как он в постели? - заговорщическим шепотом поинтересовался он.
   - У тебя богатая фантазия, однако! Зачем тебе мои рассказы, если ты прекрасно можешь придумывать без меня? - с некоторым вызовом спросила Джессика. - Послушай, писать про любовницу - это банально и скучно. Придумай что-то более интересное. Ну, например: демон в образе женщины ворвался в дом великого Франческо, убил его, выпив до дна всю кровь, и забрал все деньги из его дома. А потом напишешь о чудесном воскрешении Франческо из мертвых. Ну, или можешь написать, что я на самом деле - это переодевшийся и загримированный Франческо, решивший испытать себя в роли женщины.
   - Брось шутить! У меня есть фотографии того, как ты выходишь из его дома. Не думаю, что кое-кто порадуется, если они попадут в прессу.
   - В этом ты прав! - воскликнула Джессика. - Я вообще сомневаюсь, что фото обычного человека, выходящего из дома, может вызвать у кого-то бурный прилив радости.
   - Сколько ты хочешь за информацию о его отношениях с тренером? - теряя терпение, прямо спросил Амедео.
   - Боже мой, а у него какие-то особые отношения с тренером?! - Джессика деланно округлила глаза, после чего задумчиво произнесла: - Интересно, Моника в курсе? Ох, но он же старый...
   - Брось ерничать! - рявкнул журналист. - Сколько?!
   - Я не торгую информацией, - невозмутимо сказала Джессика.
   - Послушай, дурочка, неужели ты не понимаешь, что если я покажу ему фотографии, он испугается огласки и порвет с тобой. Не жаль терять такого любовника?
   - Неа. Мало кому жаль терять то, что они не имеют. И ты можешь фотографии выбросить без сожаления, ибо никакого компромата ты не имеешь."
   Амедео выругался, и запись оборвалась.
   Франческо выдохнул воздух. Ему вдруг показалось, что все это время он не дышал. Даже в глазах потемнело от недостатка кислорода в организме. Сегодня определенно слишком эмоционально перегруженный день. Внутри образовался новый торнадо. И в тот момент Франческо испытал неистовое желание обнять Джессику.
   Он открыл в Интернете сайт доставки цветов.
  
  
   Вернувшись в раздевалку с тренировки, Франческо увидел пропущенный вызов от Джессики. И еще сообщение со словами: "Я хотела только сказать спасибо. Они прекрасны!"
   Он набрал ее номер:
   - Джесси...
   - Франчи, они потрясающие! - ее голос, перебивший его, звучал детской искренней радостью.
   - Я рад, что тебе нравится. Я хотел только сказать спасибо.
   - Пожалуйста, - засмеялась она. - Хотя я ничего не сделала такого...
   - Ты многого не понимаешь, Джесси... И... прости меня...
   - Прости?! За что?
   - Что я плохо думал о тебе. Ты исключительная!
   - Ты плохо думал обо мне?! Когда?! И почему?! И что? - недоумевала она.
   Франческо улыбнулся. Джессика порой вызывала в нем чувство умиления.
   - Поговорим об этом, когда я вернусь. Сейчас я не могу, мне надо идти.
   - О'кей. Хорошего вечера, Франческо!
   - И тебе... Спасибо за этот день!
  

16

   Однажды Франческо попросил Джессику съездить с ним к друзьям его родителей, которые жили в часе езды от Турина. Их дочь готовилась к экзамену по английскому, и ей требовалась небольшая помощь, потому он решил познакомить их лично. Джессика согласилась с удовольствием, хотя сам Франческо почему-то очень не хотел туда ехать, но отказать в просьбе родителям он тоже не мог.
   - Только поедем на двух машинах, - сказал ей Франческо. - Я, возможно, останусь на обед, а тебе ведь необходимо вернуться в город к 12. Если ты, конечно, не боишься выезжать на трассу, - усмехнулся он.
   - Почему я должна этого бояться? - удивилась она. Она за плечами имела десятилетний стаж вождения. Они с Ричардом исколесили пол-Европы, сменяя друг друга за рулем.
   Франческо с любопытством посмотрел на нее. В Италии было мало представительниц прекрасного пола на трассах. Вообще итальянцы предпочитают водить машину сами, предоставляя женщинам съездить лишь до магазина за булочками или очередными обновками гардероба. Но на автостраде за рулем обычно сидит мужчина.
   Движение на итальянских трассах считается одним из самых опасных в Европе. Для большинства итальянцев любая дорога воспринимается как трасса Формулы 1. Разрешенная скорость на итальянских автострадах - 130 км/ч. Это правило. И это повод для его нарушения.
   Мало того, что итальянцы не соблюдают ограничений скорости, по крайней мере там, где нет камер, так они еще и не соблюдают дистанций. Именно в Италии над автострадами висит призыв следовать не только скоростному режиму, но и держать дистанцию, поскольку всем известно, что чем больше скорость, тем опаснее становятся маленькие расстояния между машинами. На таких высоких скоростях и коротких дистанциях итальянцы умудряются лихо совершать маневры с одной полосы на другую, не включая при этом сигнал поворота. Они просто начинают прижиматься сбоку, что является явным признаком их желания перестроиться на соседнюю полосу. Их агрессивный стиль вождения всегда дарит массу впечатлений и заставляет вспомнить самый изощренный лексикон нецензурного итальянского. Покатавшись день по итальянским дорогам, начинаешь понимать, почему жители этой жаркой страны за рулем так много ругаются, даже самые сдержанные из них: потому что по-другому это не называется. Но ситуация усугубляется еще и тем фактом, что сцены, показанные в фильмах о способности итальянцев писать за рулем смс и почитывать печатные издания, не являются выдумкой. И транспаранты все над теми же автострадами призывают также задуматься о том, что жизнь дороже смс.
   Но опасно движение не только на автостраде. В городах ситуация ничуть не лучше. Красный свет светофора имеет множество оттенков. Например, красный на перекрестках может быть "совсем красным" или "почти красным". "Почти красный" - это на просматриваемом свободном перекрестке. То есть если перекресток имеет хороший обзор, если никто не едет, то не имеет смысла ждать смены светофорного сигнала, особенно если куда-нибудь опаздываешь. На опасных же перекрестках с интенсивным движением красный, конечно, становится "совсем красным". Ну, или приезжает машина скорой помощи.
   Красный свет ночью или ранним утром на пешеходном переходе не такой уж и красный. Все равно ведь пешеходов нет, потому можно ехать дальше. Вообще говоря, быть пешеходом в Италии - это не преимущество, как в других европейских странах, а наказание. Здесь перед пешеходным переходом никто не останавливается. А если турист из соседних содружественных стран это все-таки сделает по привычке, выработанной этикой европейских дорог, то все вокруг едущие водители его непременно обругают изысканными выражениями, а также сердитыми звуками клаксонов. Кстати, автомобильные клаксоны в Италии тоже очень экспрессивны и разнотональны, потому что они призваны выражать пожелания, мысли и настроение своих хозяев. Таким образом, в Италии водители умеют разговаривать при помощи звуковых и световых сигналов, подаваемых железным конем. И все друг друга понимают. Плохо приходится только гостям этой солнечной страны. Хотя бы потому, что мигание фарами, обозначающее в других странах "проезжай ты", в Италии обозначает "пропускай меня, проезжаю я".
   С дорожной разметкой тоже не все гладко. В теории она, конечно, существует. Но это правило - опять же повод для нарушения. То есть ехать, немного не вписываясь в свою полосу, или совсем чуть-чуть выезжать на встречную на поворотах - это нормально для итальянских дорог.
   На узких двухполосных дорогах ситуация осложняется наличием разного рода самодвижущихся и не только повозок: мопедов, на которых сидят влюбленные парочки, поглощенные друг другом и умудряющиеся время от времени обмениваться поцелуями; едущих рядом мотоциклов, водители которых ведут интеллектуальную и увлеченную беседу; велосипедов, которые, видимо, представляются своим владельцам автомобилями, потому велосипедисты немного ошибаются с габаритами и едут посередине проезжей полосы. А еще надо не забывать о таких очаровательных участниках, как трехколесные тачанки Ape Piaggio, которые используются для перевозки всякой всячины фермерами и владельцами прочих загородных резиденций. Они весьма и весьма безобидны, только вот передвигаются очень уж медленно, что сильно раздражает жителей Апеннин, привыкших ездить с ветерком. И чем глубже на юг, тем больше движение напоминает броуновское, а его участники свято верят, что они единственные на дороге города.
  
   Франческо с Джессикой выехали ранним осенним утром. Было еще совсем темно, а небо даже не подернулось первыми лучами рассвета, и желтые фонари тускло освещали туринские улицы. Почему-то выезжая сегодня на дороги своего любимого города, Джессика отчаянно не хотела покидать его. Она ни разу не ездила вместе с Франческо, и через несколько километров ей предстояло вступить с ним в гонку по трассе, что несколько напрягало ее.
   Франческо был на своей черной мазде с затемненными стеклами. Водил он в типичной итальянской манере: с превышением скорости, на коротких дистанциях, нетерпеливо и немного нервно. Она же даже после трех лет вождения по итальянским дорогам продолжала водить спокойно и соблюдала правила.
   Когда они съехали с автострады, ей стало проще не терять его из виду, поскольку машин на трассе почти не было, лишь сзади ехало красное рено. Но дорога была узкой и без разметки. Солнце пока так и не взошло, и вообще казалось, что оно запаздывает сегодня. Через некоторое время стало понятно, почему оно не показывается на небосклоне: первые крупные капли дождя упали не стекло. Джессика надеялась, что Франческо снизит скорость. Ведь дорога стала петлять по холмам, и начинающийся дождь делал ее особенно опасной на поворотах. А принимая во внимание, что это была дорога в Италии, опасность утраивалась. Все это очень беспокоило Джессику, учитывая скорость, с которой ехал Франческо: она была за 100 км/ч при ограничении в 50 для мокрых дорог. Джессика хотела позвонить ему и попросить снизить темп, но передумала отвлекать его. Она старалась держаться в пределах лимита скорости, тем самым сдерживая его. И ему приходилось сбавлять обороты. Правда, он не нервничал, а наоборот, улыбаясь, поглядывал в зеркало заднего вида.
   И тут случилось страшное. Из-за очередного поворота на встречную полосу вылетела серебристая машина. Франческо, очевидно, во избежание лобового столкновения крутанул руль вправо, но скорость была слишком большой, чтобы просто съехать в кювет. Его мазда подлетела в воздух, перевернулась, ударилась задней частью о какую-то железную конструкцию с торчащими трубами и встала на четыре колеса.
   Спинной мозг Джессики сработал быстро, и раздался оглушительный визг тормозов. Она едва не улетела в кювет сама. На мгновение она в оцепенении замерла на месте, но уже в следующую секунду выпрыгнула из машины и побежала к мазде, перепрыгивая через канаву и кочки на поле. Лобовое стекло, все покрытое мелкими трещинами, напоминало паутину, но водительская дверь оказалась закрыта, а стекло - цело. Сквозь него Джессика разглядела, что Франческо лежит не двигаясь. На мгновение она в панике остановилась. В нос ей ударил запах... "Бензин!" - пронеслось в глубинах ее сознания. Когда-то в юности она читала какую-то книгу. Там тоже была авария, а запах бензина привел к тому, что машина взорвалась через пару минут. Все это со скоростью света промелькнуло в ее сознании, и она со всей силой, на которую было способно ее хрупкое тело, ударила правой рукой, сжатой в кулак, по стеклу его двери. Во все стороны разлетелись осколки. К счастью, дверь не была сильно повреждена и заблокирована, и Джессика легко открыла ее. Вся шея и грудь Франческо были в крови, голова запрокинута назад, глаза закрыты. Он не подавал никаких признаков жизни. Глаза ее расширились от ужаса. "Неужели все кончено?" - пронеслось в ее голове.
  

17

   Запах бензина, а также раздавшееся шипение отрезвили Джессику. Некогда было нащупывать пульс и выяснять, жив ли он. Она отстегнула ремень безопасности, схватила его обеими руками под грудь и выволокла наружу. Он был слишком тяжел для нее, но она отчаянно пыталась оттащить его подальше от машины. Инстинкт заставлял ее это делать. Тот необъяснимый инстинкт, который заставляет нас принимать чаще всего единственно правильные решения.
   Через минуту, когда она сумела оттащить его метров на двадцать от машины, раздался оглушительный взрыв, и мазда, объятая огнем, взлетела в воздух и рассыпалась на части, словно в крутом боевике.
   Колени ее подогнулись, и Джессика осела на землю. Мысли ее путались. Вот-вот! Ей именно так и казалось, что она смотрит страшный боевик. Джессика зажмурилась в надежде, что это вернет ее в нормальную реальность.
   - Он жив?
   Она открыла глаза и непонимающе уставилась на мужчину. Но мужчина присел на корточки и начал нащупывать пульс у Франческо.
   - О, бог мой! Это Франческо Лаговини?! - полувопросительно сказал он, в изумлении посмотрев на Джессику.
   Джессика кивнула скорее машинально, нежели осознанно.
   Мужчина нащупал пульс и замер на несколько секунд.
   - Пульс есть, но слабый. По крайней мере, он жив. О господи, он истекает кровью! - Мужчина откуда-то достал бинт. Он размотал его и попытался заткнуть им рану на голове Франческо. Джессика опустила вниз глаза. Голова Франческо лежала на ее коленях, и на коленях у нее была лужа крови. Она плохо соображала, что происходит. Может, даже она вообще не соображала. На нее накатился страшный ступор.
   - Держи бинт и заткни рану, у него кровь льет как из-под крана. Я отмотаю еще, - сказал ей мужчина, протягивая бинт.
   Джессика машинально подчинилась. Он дал ей еще бинт и стал снова щупать пульс.
   - Пульс пропадает! Porca miseria!
   - Надо вызвать скорую, - едва шевеля губами, промолвила Джессика.
   - Я уже вызвал, только пока они доберутся в эту глухомань... - Мужчина замолчал, продолжая контролировать пульс. - Делаем реанимацию! Я качаю сердце, ты дышишь!
   - Но как?! - воскликнула она.
   Мужчина посмотрел на нее и понял, что она в шоке и плохо воспринимает реальность.
   - Когда я скажу, сделаешь ему два вдоха в рот. Действуй по моей команде!
   Они начали делать реанимацию. После двух-трех минут ситуация слегка выправилась.
   Последующие минут пять, показавшиеся Джессике, да и незнакомцу тоже, вечностью, они молчали. Мужчина напряженно следил за пульсом, а Джессика старалась заткнуть рану на затылке Франческо. Ее руки все были в крови, она еще никогда в жизни не видела столько крови.
   - Черт, пульс снова пропадает! - мрачно промолвил мужчина. - Реанимация!
   Он опять начал делать массаж сердца, а она - дышать. На этот раз прошло больше времени, а пульс с трудом выравнивался, когда они услышали спасительный вой сирен. По крайней мере, они оба надеялись, что скорая помощь приехала не слишком поздно.
   Подбежали врачи с носилками и начали что-то колдовать над Франческо: заматывать голову, надевать кислородную маску, контролировать пульс и перекладывать его на носилки. Один из них, видимо, старший, мрачно изрек:
   - Серьезная потеря крови. Немедленно нужно переливание. - Он нащупал в кармане Франческо документы и посмотрел в них. - Третья отрицательная, cazzo! - выругался врач. - Сейчас еще окажется, что в больнице запасов этой крови не хватает, черт подери!
   - У меня такая же, - тихо промолвила Джессика.
   Врач резко вскинул на нее глаза.
   - Ты бы согласилась быть донором?
   - Конечно, - ни секунды не раздумывая, ответила Джессика.
   - Хотя все равно необходимо провести ее анализ на предмет отсутствия инфекций, а на это нужно время... - вздохнул врач.
   - У меня есть результаты анализов недельной давности, я проходила обследование... Если подойдут...
   - Документы! - резко сказал врач. - Документы давай!
   Она вынула из сумочки документы и протянула врачу. Он несколько секунд изучал результаты анализов.
   - В машину, быстро! - скомандовал старший врач. - Она едет с нами. Я свяжусь с больницей. Если запасов этой крови нет, сразу делаем забор у нее, чтобы кровь была готова как можно быстрее для вливания.
   Врачи подхватили носилки и почти бегом бросились к машине скорой помощи. Вся эта сцена заняла порядка трех минут, но Джессике они показались вечностью. У нее создалось ощущение, что жизнь пошла как в замедленном кино. Почему-то стало темнеть в глазах, и начала нестерпимо болеть правая рука. Джессика посмотрела на руку: она вся была в крови, и кровь эта стекала вниз и капала с пальцев. Джессика не поняла, с чего это движение крови, но она вообще постепенно начинала утрачивать ощущение реальности.
   Мужчина помог Джессике подняться и дойти до машины скорой помощи. Он видел, что она очень слаба.
   - Ты сама не ранена? - спросил он.
   - Не знаю... Да и какая разница... - тихо ответила Джессика.
   Издалека послышался вой сирен - это мчалась полиция.
   Но карета скорой помощи не стала дожидаться полиции. Джессике помогли взобраться в машину, усадили в кресло и подсоединили трубку для забора крови к левой руке. Машина рванула с места, включив сирену.
  
   Джессика сидела в кресле и боялась посмотреть на стоящие рядом носилки. Собравшись с духом, она повернула голову. Франческо лежал с закрытыми глазами, неподвижный, с кислородной маской и с какими-то другими подсоединенными проводами. Ей стало страшно, потому что он не был похож на живого.
   Но врач, сидевший рядом, невозмутимо следил за приборами, которые, видимо, говорили ему что-то о состоянии Франческо. "Раз он так спокоен, значит, наверное, не все потеряно" - подумала Джессика. Ей было плохо. Ее сознание словно обволакивал какой-то туман. И страшно болела правая рука. Сквозь туман она вспомнила, что ей надо забирать из школы детей. Она нащупала телефон в кармане и набрала номер Ричарда.
   - Забери детей из школы. Франческо попал в аварию, ему нужна кровь, а у нас с ним одна группа крови, - голос ее слабел, а сознание проваливалось. - Я перезвоню, - сказала она и отключила телефон.
   Сознание ее угасало. Она снова повернула голову в сторону Франческо и скользнула взглядом вдоль провода, по которому к его руке бежала кровь.
   - Dai, Franci, forza... - то ли тихо прошептала, то ли подумала она, и сознание ее отключилось.
  
  

18

   Когда она пришла в себя, вокруг было тихо, и слышалось лишь тиканье часов. Джессика открыла глаза. Незнакомые стены, кружась, падали на нее.
   Где это она?
   Медленно-медленно круговорот стен замедлил свой ход. Через некоторое время в ее сознание ворвалась действительность: какое-то время назад Франческо был на грани смерти, и не известно, перешагнул он эту грань или нет. Джессика резко приподнялась. Тут же она увидела, как из-за стоящего недалеко стола встала девушка в зеленом халате и направилась к ней.
   - Синьора, как Вы себя чувствуете?
   - Нормально. Франческо? - со страхом спросила Джессика.
   - Франческо? - не поняла девушка. - А! Тот, которого привезли вместе с Вами? Я не знаю. Придет врач - спросите у него. Я сейчас его позову, а Вы лежите, - сказала она, уложив Джессику обратно, и куда-то умчалась.
   Джессика откинулась на подушку. Голова кружилась.
   - О господи! Я должна была забрать детей из школы! - сердце ее бешено заколотилось, но тут она вспомнила, что звонила Ричарду. Она вздохнула облегченно, закрыв глаза. Потом она снова их открыла и осмотрелась. Она находилась в больничной палате. За окном был еще день, а стрелки часов показывали почти одиннадцать.
   Через несколько минут в палату вошел врач - высокий стройный мужчина лет пятидесяти, с седеющей бородой, строгим лицом, но добрыми глазами.
   - Доктор Ринальди, - представился он. - Как себя чувствуешь?
   - Нормально. - Джессика испытующе посмотрела на врача. - Франческо?
   - Нормально, - коротко ответил врач.
   - Он... жив?
   - А по-твоему, можно сказать "нормально" про неживого? - усмехнулся врач.
   - Что с ним? - уже более спокойно спросила Джессика
   - Он вне опасности, - сдержанно сказал врач. - Благодаря тебе.
   - Мне?
   - А не ты его спасла?
   - Я не помню...
   Врач встревоженно посмотрел на нее.
   - То есть как не помнишь? Ты не помнишь, что случилось?!
   Несколько секунд Джессика молчала, а потом прошептала:
   - Я бы хотела это не помнить... Почему я здесь?
   Раздавшийся телефонный звонок не позволил врачу ответить на ее вопрос, и он поспешно вышел, пообещав скоро вернуться.
  
   Врач подошел к Франческо и внимательно посмотрел на своего известного пациента.
   - Чао! Как дела?
   Франческо не очень понимал, что происходит, и пытался сфокусировать взгляд на лице врача. Ему показалось, что прошло много времени, прежде чем все вокруг приобрело более или менее ясные контуры. Откуда-то из сине-оранжевого тумана к нему выплыло лицо бородатого мужчины в зеленом халате. Он пытался понять, кто это.
   - Что со мной?
   - Небольшое нарушение в жизнедеятельности, - ответил врач. - Ты помнишь, кто ты?
   - Да, - произнес едва слышно Франческо.
   - И кто?
   - Франческо Лаговини.
   - Сколько тебе лет?
   - Тридцать... восемь..., - с трудом проговорил Франческо.
   - У тебя есть семья?
   Способность мыслить стала возвращаться к нему. Он понял, что находится в больнице, и что этот бородатый мужчина - врач, который проверяет его память.
   - Да.... Жена Моника... двое детей... Симо и.... Джу... - Каждое слово давалось ему с огромным усилием.
   - Ты в курсе, что с тобой произошло?
   - Да... авария....
   - Отлично, значит, память не пострадала.
   - Что... со мной? - повторил свой вопрос Франческо.
   - Теперь уже только сотрясение мозга, глубокая рваная рана на затылке и общий шок организма от большой потери крови.
   - Спасибо...- проговорил Франческо.
   - Спасибо не мне. Спасибо ты должен сказать девушке, что ехала сзади и спасла тебе жизнь.
   - Джессика? - в голосе Франческо появились эмоции, несмотря на сильнейшую слабость.
   - Вы знакомы? - задал встречный вопрос врач, скрывая удивление и любопытство.
   - Очевидно... Она... спасла меня?... Что... она сделала?
   - Ну... Если верить показаниям, записанным со слов некоего третьего лица, ты был героем крутого боевика. Она вытащила тебя из машины, которая взорвалась спустя пару минут, потом они с этим мужчиной проводили тебе реанимацию. У тебя была серьезная потеря крови, и требовалось срочное переливание. И сейчас ты лежишь под капельницей, - сделал он паузу, - с ее кровью. Потому что у вас с ней одна и та же весьма редкая группа крови...
   Франческо закрыл глаза. Его затуманенный мозг едва справлялся с этой информацией. Потом он взглянул на провод, по которому к его руке бежала ее кровь.
   - Я... хочу... ее увидеть... Пусть... она придет... -- Ему было тяжело говорить, губы его не слушались, и каждая фраза давалась с трудом.
   - Не сейчас, - мягко возразил врач.
   - Я... хочу.... ее увидеть... - упрямо повторил Франческо, не открывая глаз.
   - Как только это станет возможным, она придет к тебе, - пообещал врач.
   - Я... хочу... ее увидеть, - в третий раз повторил Франческо, открыл глаза и настойчивым взглядом, на какой только был способен, посмотрел на врача. Потом глаза его закрылись, и он начал медленно падать в сине-оранжевый туман.
  
  

19

   Войдя в палату к Джессике, врач с любопытством посмотрел на нее. Джессика вопросительно взглянула в его добрые глаза:
   - Франческо пришел в сознание?
   - Как ты догадалась? - усмехнулся доктор Ринальди.
   - Я только спросила...
   - Да, он пришел в себя.
   - Что с ним? - В голосе ее звучала тревога, но в целом не чувствовалось никакой паники и отчаяния. Это сбивало врача с толку. После разговора с Франческо он начал думать, что, возможно, у них с Джессикой какие-то особые отношения. Но если бы эта девушка любила Франческо, она не была бы так сдержанна.
   - У него сотрясение мозга, глубокая рваная рана на затылке и шок организма от серьезной потери крови, - ответил врач, изучающе глядя Джессике в глаза.
   - Он вне опасности?
   - Он в очень тяжелом состоянии, но угрозы жизни, полагаю, нет. Сейчас он под капельницей с твоей кровью. Спасибо...
   Джессика вздохнула и закрыла на мгновение глаза.
   - Я рада, что он выжил, - тихо сказала она. - Могу я уйти домой?
   - Пока нет.
   - Почему? - нахмурилась она.
   - Видишь ли, у тебя задеты две вены на правой руке, и ты тоже потеряла крови немного больше допустимого.
   Теперь она поняла, чем вызвана ее слабость и боль в правой руке.
   - Мне надо домой, - умоляюще проговорила она. - У меня дома маленькие дети. Я не могу здесь оставаться.
   - Можешь. Я не могу отпустить тебя, пока твое состояние не будет удовлетворительным. Я отвечаю за твою жизнь не только перед Гиппократом, но и перед Франческо. Он не скажет мне спасибо, если с тобой что-то случится.
   - Дома со мной ничего не случится. Мой муж этого не допустит, - улыбнулась она, и в этих ее словах засквозили нежность и теплота.
   Теперь врач был почти уверен, что она не любовница Франческо. Интересно, кто она ему?
   - Вы ведь знакомы с Франческо, да? Ты не случайно ехала сзади него?
   - Да, мы работаем вместе над одним проектом.
   - Аххх, коллеги, значит, - проговорил врач, хотя было у него какое-то чувство, что они не просто коллеги. - Ладно, Джесси, сейчас я поставлю тебе восстанавливающую капельницу на час, а потом оценю твое состояние и скажу, когда ты сможешь вернуться домой. - Он протянул Джессике ее телефон. - Можешь пока позвонить мужу и успокоить его, что в целом с тобой все в порядке.
   Через час врач измерил ей давление после восстановительной капельницы.
   - Джесси, ты все-таки еще слаба.
   - Я прошу Вас! - умоляюще воскликнула она. - Дома мне станет лучше, я не могу находиться тут!
   Врач понимал, что она хочет вернуться в родные стены к родным людям после того, что произошло. Это нужно ей психологически. Так же он понимал, что он бы отпустил домой пациента в подобном состоянии, и в данной ситуации его останавливал только тот факт, что Джессика была пациенткой, спасшей жизнь Франческо Лаговини и игравшей к тому же какую-то роль в его судьбе. Поразмыслив, он изрек:
   - Хорошо, но при одном условии: завтра в 9 твой муж привезет тебя сюда на перевязку, на капельницу и на обследование. Если в 9 тебя тут не будет, я вышлю за тобой машину скорой помощи и не выпущу тебя отсюда уже до полного выздоровления, - строго добавил он, но в глазах заплясали веселые огоньки.
   - Я буду здесь в 9 утра, - изобразив испуг, сказала Джессика и рассмеялась.
   Врачу определенно нравилась эта пациентка.
   - Франческо хочет видеть тебя, - неожиданно произнес врач.
   Джессика взглянула в глаза доктора Ринальди. Она никто, по сути, в жизни Франческо, а он пребывает в очень тяжелом состоянии. Она никак не рассчитывала увидеть его в ближайшее время.
   - Я готова.
   - Я хотел бы попросить тебя кое о чем... Не говори Франческо про твою руку. Не пойми меня неправильно, Джесси. Я признаю врачебную ошибку в том, что врачи скорой помощи даже не убедились, что ты не ранена. Тебя обнаружили без сознания и с лужей крови под правой рукой только по прибытии в больницу. Почему ты, кстати, не сказала врачам, что у тебя порезана рука?
   - Я не заметила... И потом какая разница? Человек умирал. Я бы все равно согласилась быть донором.
   Доктор Ринальди посмотрел на нее, и в глазах его промелькнуло восхищение.
   - Пожалуйста, не говори сейчас Франческо об этом эпизоде, - сказал врач. - Я не собираюсь это скрывать, но на данный момент его психика может быть не готова к этой информации. Когда он придет в себя, мы ему расскажем.
   - Я сомневаюсь, что эта информация имеет для него какое-либо значение, - сказала Джессика.
   Врач удивленно посмотрел на нее. Кажется, она немного недооценивает себя.
   - Так же не стоит говорить с ним об аварии, - продолжил он. - Вкратце он знает, а детали сейчас ни к чему.
   Джессика кивнула.
   Она поднялась с кровати, колени были ватными, а голова упорно затягивала ее в плавный круговорот. Несколько секунд она постояла, пытаясь вернуть пространство комнаты в правильное положение. Когда ей это удалось, она кивнула врачу, и они двинулись по коридору. Он прекрасно понимал, в каком она состоянии, и поддерживал ее под руку. Они подошли к реанимационной палате, где лежал Франческо. Прежде чем открыть дверь, доктор Ринальди взглянул на Джессику, смотревшую на Франческо через стекло.
   - Джесси, я понимаю, что тяжело видеть сильного и великого Франческо, способного творить чудеса на поле, таким: неподвижным, всего в проводах и трубках. Но это реанимация, а не пляж. Все эти провода и трубки не означают, что он умирает. Верь мне. Его жизнь вне опасности. У тебя пять минут...
   Джессика кивнула и вошла в палату. Сердце ее сжалось: действительно тяжело видеть его таким. Несколько секунд она стояла в оцепенении. Перед взором вновь пронеслись серебристая машина и мазда Франческо, полетевшая в воздух. Она зажмурилась, тряхнула головой, приблизилась к нему и коснулась его руки.
  

20

  
   После ухода врача оранжево-синий туман то поглощал сознание Франческо, то рассеивался. Франческо то проваливался в какие-то разноцветные круговороты, то возвращался в тишину больничной палаты. Но Джессика постоянно следовала за ним. Даже если он не видел ее, то чувствовал, что она держит его за руку. Она была похожа на ангела, и периодически, в зависимости от игр его сознания, за ее спиной то вырастали белые крылья, то возникал нимб вокруг головы. Она следовала за ним неотступно, вытаскивая его то из горящих машин, то из пропасти, то из-под волн морской пучины. Он безудержно смеялся, бегая с ней по полю среди весенних цветов, а потом безудержно рыдал в ее объятиях на полу какой-то темной комнаты. Он обнимал ее и целовал в макушку.
   В одном из видений она сказала ему: "Ты можешь приблизиться ко мне так близко, как только хочешь. Можешь даже поглотить меня своими объятиями. Но никогда не пытайся переступить черту между нами, иначе я исчезну, и ты меня больше никогда не увидишь". Ее звонкий смех оглушил его.
   Возвращаясь из бреда, он почти ничего не помнил из этих видений. Он вспомнит их много позже, но сейчас оставалось только ощущение, что она рядом. Он открывал глаза и искал ее, но в палате все время никого не было. Он сдерживал стон, закрывал глаза и снова погружался в круговорот видений.
  
   Он снова падал. Готовился прыгнуть в синюю морскую воду со скалы, но в последний момент нога соскользнула, он ударился головой о камни и полетел вниз. Он не успел набрать воздуха и сложиться и врезался в поверхность воды, которая буквально оглушила его. Он пытался вынырнуть, но чувство пространства было потеряно. Он отчаянно плыл вверх, но достигнуть поверхности не удавалось. Голова начинала сильно болеть, и не хватало воздуха. Он начал задыхаться, но тут кто-то схватил его за руку.
   Франческо резко открыл глаза. Его взгляд встретился с встревоженным взглядом больших красивых глаз Джессики.
   Он снова почувствовал, как внутри него начинает свое медленное кручение торнадо. Торнадо, превращавшийся в неудержимое желание обнять ее и так много всего сказать.
   - Спасибо... - едва слышно произнес он.
   Джессика улыбнулась и кивнула. Она не находила слов.
   - Как.... Как ты? - пытаясь сдержать дрожь в голосе, спросила она.
   - Жив... - проговорил он.
   - Я счастлива, - ответила она.
   - Как... я могу... отблагодарить тебя? - губы по-прежнему его не слушались.
   - Твоего "спасибо" мне вполне достаточно, а то, что ты жив и скоро поправишься, - самая лучшая награда, - улыбнулась она.
   Франческо зажмурился. Слезы подступили к глазам, и он отчаянно пытался их удержать. Ведь он не давал воли слезам с восьми лет. Торнадо набирал обороты, ставя под угрозу все его попытки быть сильным. Он глубоко вздохнул и открыл глаза.
   - Дай... мне... руку...
   Джессика взяла его за руку. Он едва уловимо сжал ее. Руки, как и губы, не подчинялись ему, и ему показалось, что он вообще не может управлять своими мышцами. Он почувствовал только ее прикосновение, но совсем не ощутил своего пожатия.
   - Я хочу... обнять... тебя... крепко...
   - Через несколько дней ты обязательно сделаешь это. Обещаю, - прошептала она.
   В палату вошел доктор Ринальди, и Джессика поспешно убрала свою руку из руки Франческо. Врач приблизился к ним.
   - Франческо, тебе надо отдыхать. Потом у вас будет время пообщаться, а сейчас Джессика должна уйти.
   Франческо посмотрел на Джессику.
   - Когда... ты снова... придешь?
   Джессика устремила взор на врача, который молчал.
   - Когда врач разрешит, - сказала она.
   Франческо медленно перевел взгляд на доктора Ринальди и испытующе посмотрел на него.
   - Если завтра твое состояние позволит, она придет завтра, - ответил врач.
   Джессика с врачом вышли из палаты. Она снова почувствовала страшную слабость и опустилась на одно из стоящих в коридоре кресел. Врач внимательно посмотрел на нее:
   - Тебе плохо?
   - Нет, - мотнула головой Джессика. - У меня все время встает перед глазами его машина, взлетевшая в воздух... И тяжело видеть его здесь...
   - Я понимаю. Но сейчас его жизнь вне угрозы.
   - Он сможет вернуться к футболу?
   - В целом - думаю, да. Это только вопрос времени.
   - А в этом сезоне? - подняла глаза на врача Джессика, готовясь к худшему.
   - Сейчас сложно что-то сказать. Он в очень тяжелом состоянии. Посмотрим, как будет восстанавливаться. Но если не в этом сезоне, то в следующем, думаю, точно увидим его на поле.
   Джессика посмотрела на врача долгим молчаливым взглядом. Она-то знала, что следующего сезона у него не будет...
  
  

21

  
   Федерико показалось, что за этот день он прожил несколько лет. Ему было 46 лет, он был жизнерадостным, веселым и вместе с тем мудрым мужчиной, управляющим с отцом большой фермой. Звонок из полиции вышиб почву у него из-под ног. Он искренне любил своего младшего брата, и это известие оборвало что-то в его груди. Когда полицейский сказал, что он ничего не знает о судьбе Франческо, что его увезли в очень тяжелом состоянии на машине скорой помощи, и у него нет сведений, в какую больницу, Федерико показалось, что он видит страшный сон. Полицейский просил Федерико при первой возможности подъехать в полицию и продиктовал адрес. Федерико судорожно отыскал номер главной больницы Турина, куда обычно привозят людей в экстренный случаях. К его счастью, он сразу же попал в клинику, где был Франческо, и его соединили с врачом. Доктор Ринальди как раз только что принял Франческо под свою опеку и ничего толком не мог ответить, кроме того, что Франческо жив. Врач сказал Федерико, что приезжать сейчас не имеет смысла: к Франческо его не пустят, сам врач выйти не может, да и сообщать пока нечего. Доктор Ринальди пообещал, что сам свяжется с Федерико, как только будут результаты обследования.
   Федерико позвонил Монике и постарался как можно более мягко сообщить ей плохую новость. Он не хотел, чтобы она узнала ее из СМИ. Но ему все равно не удалось избежать паники и рыданий со стороны жены его младшего брата. После этого он быстро набрал номер родителей. Он также не хотел, чтобы их напугали СМИ, но трубку никто не взял. Отец неделю назад сломал ногу, и в связи с этим у матери прибавилось забот. На ферме шли активные осенние работы, потому было сложно застать кого-то дома днем. "Тем лучше, - подумал Федерико. - Может, позже смогу им сообщить что-то утешительное". Он еще раз позвонил Монике и сказал, что заедет за ней, как только врач свяжется с ним, и они вместе поедут в больницу. Сам же он поехал в полицию. Что-то подсказывало ему, что не стоит брать туда Монику.
  
   Через несколько часов Федерико с Моникой сидели в кабинете доктора Ринальди.
   - Франческо вне опасности, - спокойно говорил врач. - Он очень слаб, его состояние весьма и весьма тяжелое, но угрозы жизни нет. Организм принял кровь и постепенно оправляется от шока.
   Моника всхлипнула.
   - На самом деле его можно считать счастливчиком: он вышел из такой страшной аварии относительно невредимым, ибо все неполадки, что есть у него сейчас, мы обязательно исправим, - оптимистично сказал доктор Ринальди.
   - Страшной аварии?! - пролепетала Моника.
   Врач вопросительно посмотрел на Федерико.
   - Да, Моника, это была страшная авария, - Федерико понял, что скрывать не имеет смысла. Лучше пусть она узнает сейчас, чем потом из СМИ. - Машина взлетела в воздух, а потом через некоторое время взорвалась.
   Моника в ужасе закрыла рот рукой.
   - Но.... Франческо... Где он был во время взрыва?
   - За пару минут до взрыва девушка, что ехала в машине сзади, успела его вытащить.
   Моника разрыдалась, и Федерико взял ее за руку.
   - Я был в полиции, - продолжил Федерико. - Сзади ехала еще третья машина, в которой работал регистратор, заснявший аварию... Мне показали это видео... - На мгновение он замолчал, вспоминая увиденные кадры, и передернул плечами. - Благодаря этому удалось выявить номер машины виновника, ибо он уехал, даже не остановившись.
   - Полагаешь, это покушение? - нахмурил брови врач.
   - Я не знаю. Не думаю. По крайней мере, не могу предположить причину. Но машину пока не нашли.
   Моника рыдала не в силах успокоиться.
   - Ну-ну... - похлопал ее по плечу доктор Ринальди. - Франческо в безопасности. Рана заживет, а сотрясение мозга мы вылечим в два счета. Кровь организм тоже принял хорошо. Надо благодарить Бога и Джессику за спасение.
   - Джессику?! - перестав плакать, удивленно воскликнула Моника.
   - Кто это? - недоуменно посмотрел на них Федерико.
   Врач молчал, предоставляя Монике возможность ответить. К тому же он очень хотел понять, как Моника относится к Джессике. У него были серьезные предположения, что придется прибегнуть к помощи Джессики в дальнейшем в лечении Франческо, но он не хотел, чтобы это привело к семейным проблемам.
   - Они работают с Франческо. Это она помогла написать ему книгу на английском, сейчас они заняты с ней вашим сайтом. И английским с Джульеттой тоже она занимается.
   Федерико удивленно вскинул брови.
   - Франческо немало говорил мне о ней, но до сих пор так и не познакомил нас...
   - Я, напротив, знакома с ней и с ее семьей. Однажды Франческо пригласил их к нам на ужин. И еще я периодически забираю с английского Джу, которым они занимаются у нее дома. Никогда бы не подумала, что эта хрупкая девушка способна на такой поступок.
   - Кстати, именно она была донором, - проговорил врач. - Франческо потерял слишком много крови. Требовалось экстренное переливание. У него редкий вид крови, а у нас в больнице как раз кончились ее запасы. Нужно было продержаться какое-то время до тех пор, пока нам привезли ее из другой больницы. У Джессики оказалась та же самая группа, что позволило выиграть время. Она сразу же согласилась стать донором. У нее были результаты анализов крови, что дало нам возможность без промедления начать вливание. Организм кровь принял, и сейчас Франческо вне опасности.
   - Невероятно, - покачав головой, прошептал Федерико.
   - Но есть кое-что, о чем я хотел бы вам сказать, - продолжал врач, а Моника с Федерико молча смотрели на него. - Разбивая стекло машины, чтобы вытащить Франческо, она порезала себе две вены. Это обнаружили лишь, когда карета скорой помощи приехала сюда, а Джессика была без сознания и с лужей крови под рукой. Пожалуй, я должен признать врачебную ошибку, но в тот момент шла борьба за жизнь Франческо Лаговини, сама же Джессика про руку не сказала ни слова. Я держу ситуацию под контролем, и, несмотря на то, что сегодня она уже дома, завтра к 9 я жду ее здесь. Я обещаю, что буду лечить ее до полного восстановления, хотя никакой опасности ей не грозит. - Врач замолчал на несколько мгновений, а шокированные Федерико с Моникой ждали продолжения. - Моя единственная просьба - это не говорить ничего Франческо до тех пор, пока он не оправится. В ближайшее время вообще не затрагивать тему аварии в беседе с ним. Я думаю, ему и без этого понадобится психологическая помощь.
   Моника с Федерико в оцепенении смотрели на него.
   - Что Вы... имеете в виду? - запинаясь, спросил Федерико.
   - Ничего, кроме того, что в подобных авариях страдает также психика. Посмотрим, как это отразилось на Франческо. Когда у меня будут какие-либо соображения на этот счет, я непременно вам скажу. Пока рано что-либо говорить.
  
   Федерико отвез Монику домой. Он безумно устал, но встреча с врачом внесла некоторое спокойствие в его душу. Конечно, ситуация все еще очень тревожная: его любимый младший брат находится в реанимации в тяжелом состоянии. Но врач заверил, что все должно быть хорошо.
   - Моника, дай мне телефон Джессики, - сказал он, когда машина остановилась у дома Франческо.
   - Да, конечно. Ты прав! Нужно позвонить и пока хотя бы просто поблагодарить ее. Не представляю, как с ней расплачиваться, ведь мы теперь обязаны ей жизнью...
   - Дай мне ее телефон, я позвоню ей, а ты сегодня постарайся уснуть. Позвонишь ей завтра. Где она, кстати, живет? Ты говорила, что бываешь у нее.
   - Да-да... На Виа Дей Лавандай. Номер дома я не помню, я уже привыкла находить его визуально. Вот ее телефон - позвони ей и узнай.
  
  

22

   Джессика лежала на диване в гостиной, укрытая пледом. Ричард заботливо отпаивал ее теплым гранатовым соком, выполняя предписания врача. Дети ни на шаг не отходили от мамы, мешая Джессике выговориться мужу.
   Они решили пока не рассказывать детям о случившимся, чтобы те не раззвонили об этом на всю школу, хотя и понимали прекрасно, что скрыть это событие не удастся. Оно было слишком громким для всей Италии: слишком яркая фигура итальянского футбола попала в аварию, и некая девушка его спасла. Достойный сюжет для итальянских газет. Но меньше всего на свете Джессика хотела, чтобы толпы журналистов ворвались в ее дом и начали брать интервью. И к общению с толпой фанатов она тоже не была готова. Природа наделила ее скромностью, и если бы сейчас вся страна начала бы носить ее на руках, это бы очень смутило Джессику. И потом журналисты непременно бы вывели из всего этого какую-нибудь любовную историю - она слишком хорошо знала журналистов, - а она совершенно не горела желанием доставлять неприятные минуты своему мужу, а также не хотела привносить неловкость в их общение с Франческо.
   К тому же она мечтала забыть пережитый сегодня ужас. Она старалась изгнать из сознания картину взлетающей в воздух, а потом взрывающейся мазды и истекающего кровью Франческо.
   За окном уже стемнело, и наступивший сумрак усилил ее страхи, хотя в гостиной горел яркий свет, а Ричард и дети всячески пытались ее отвлечь. Раздался телефонный звонок. Номер был ей неизвестен, и она настороженно произнесла:
   - Pronto?
   - Джессика? - послышался в трубке незнакомый мужской голос, но в то же время напоминающий чей-то.
   - Да, - все также осторожно сказала она.
   - Это Федерико Лаговини, брат Франческо.
   - Что случилось? - быстро и тревожно спросила Джессика.
   Федерико сначала опешил, но потом угадал ее мысли:
   - Нет-нет, с Франческо все более или менее нормально, - поспешно ответил он и услышал облегченный вздох. - Я хотел бы поговорить с Вами. Мы могли бы увидеться на 10-15 минут сегодня?
   - Мммммм... К сожалению, я не могу сегодня уйти из дома, поэтому если Вас устроит встреча у меня дома...
   - Да, конечно! Уточните мне свой адрес, и я подъеду к Вам.
   Джессика в нерешительности замолчала. А что если это не Федерико? Она мучительно пыталась придумать, как это проверить. Но он сам помог ей:
   - Моника мне сказала улицу, но номер дома она не помнит, только зрительно знает, где он.
   - Ах, - облегченно вздохнула Джессика. - Номер 31.
   - Спасибо! До скорого! - сказал Федерико и повесил трубку.
  
   Раздался звонок в дверь, и Ричард пошел открывать.
   - Федерико, - протянул руку брат Франческо.
   - Ричард, - ответил на рукопожатие муж Джессики. Они перекинулись парой слов, и Ричард увлек детей в другую комнату, предоставляя возможность Джессике и брату Франческо поговорить наедине. Джессика попыталась встать, когда пришел Федерико, но силы изменили ей, а голова отчаянно закружилась. Она кивнула Федерико:
   - Чао! Присаживайтесь.
   - Как Вы себя чувствуете? - участливо начал разговор Федерико.
   Перед лицом этого уставшего, уже немолодого мужчины Джессика почувствовала, что обращение к ней на "Вы" не совсем правильное.
   - Нормально. И говорите мне "ты", а то я ощущаю себя слишком старой.
   - О'кей! Но тогда и ты дай мне возможность почувствовать себя молодым, - широко улыбнулся он.
   - Как Франческо? - спросила Джессика. Голос ее звучал спокойно, но в нем чувствовались явное небезразличие и некоторая тревога.
   Он пересказал ей слова врача. По сути, ничего нового, но она была рада, что по крайней мере нет ухудшений.
   - В полиции я видел видеосъемку аварии...
   - Видеосъемку?! - изумленно воскликнула она.
   - Да. В машине, что ехала сзади тебя, был включен регистратор. Он заснял все... А также позволил вычислить номер серебристой БМВ.
   Джессика закрыла глаза. Зачем он напоминает ей то, что она усиленно пытается изгнать из своего сознания? Она тяжело вздохнула и открыла глаза. Федерико, еще в самом начале отметивший ее чрезмерную бледность, а также помнивший про руку, встревоженно спросил:
   - Тебе плохо?
   - Все нормально, - слабо улыбнулась она.
   - Джесси... Я не знаю, как благодарить тебя...
   - Брось, Федерико! - прервала она его.
   - Джесси, Франческо значит для меня очень много. Он не только мой брат, но и мой лучший друг, мой компаньон. Я едва не потерял его и обязан тебе до конца моих дней за то, что ты так отчаянно боролась за его жизнь. Ты даже донором согласилась быть! Это все совершенно невероятно! Что мы можем сделать для тебя? Для твоей семьи?
   - Послушай, Федерико... Я сделала лишь то, что сделал бы любой на моем месте, что ежедневно делают спасатели. Самое лучшее вознаграждение для меня - это то, что Франческо жив и скоро вернется к нормальной жизни. Никакого другого вознаграждения я не приму.
   Федерико изумленно воззрился на нее, не в силах вымолвить ни слова. Он тоже привык к отсутствию бескорыстия у людей, по крайней мере в отношении Франческо.
   - У меня есть только одна просьба, - тихо сказала Джессика.
   - Какая? - запинаясь, спросил Федерико.
   - Я не хочу, чтобы мое имя фигурировало в СМИ.
   - Джесси... - в замешательстве проговорил он, но так и не нашелся что сказать. - Но... почему?
   - Я не готова к общению с журналистами и фанатами. И вообще, мне дорого спокойствие моей жизни.
   - Ладно, потом поговорим с Франческо, - неопределенно произнес он и решил поспешно переменить тему, ибо он категорически не понимал, что такое происходит между его братом и этой девушкой. - Как ты? Пришла в себя? Ты выглядишь очень бледной и уставшей.
   - Есть немного. Это было... - она запнулась, - страшно... И сложно.
   - Понимаю... Но ты повела себя героически. Рука болит?
   Она испуганно взглянула на него. Хотя ее перебинтованная рука была прикрыта длинным рукавом джемпера, она все равно старалась держать ее так, чтобы Федерико ничего не заметил.
   - Ничего серьезного. Немного повредила ее.
   - Немного?! - он удивленно приподнял бровь. - Две порезанные вены - это немного?!
   Теперь пришла ее очередь приподнять бровь.
   - Откуда ты знаешь?
   - Врач сказал мне. Почему ты пытаешься скрыть это?
   - У тебя и так много проблем, Федерико, я не хочу вешать на тебя еще и свои.
   - Послушай, Джессика... Ты спасла жизнь моему брату, и я намерен позаботиться и о твоем здоровье тоже. Завтра ты должна быть у врача в 9, тебя отвезет муж?
   - Да, он закинет меня туда по дороге на работу.
   - А обратно?
   - Доберусь сама. Я же вполне в состоянии ходить, - усмехнулась она.
   - Завтра я тоже буду у врача. Встретимся в больнице, и я отвезу тебя домой.
   - Федерико, я не хочу причинять тебе беспокойство...
   - Никакого беспокойства. Я с удовольствием это сделаю. До завтра, - поднялся он, чтобы уйти. - Отдыхай. И береги себя.
  

23

   Утром Федерико сидел рядом с Франческо и смотрел на него взглядом, полным благодарности судьбе за то, что видит его живым. Сознание Франческо прояснилось, бред прекратился, а вот губы и мышцы все также плохо подчинялись ему. Он не очень ориентировался во времени и не мог наверняка сказать, который час. В палате было светло. Он дремал, когда Федерико вывел его из этого состояния.
   - Привет, братик, - на диалекте произнес Федерико. Наедине они всегда говорили на луккезском наречии. В Италии чуть ли ни в каждой деревне есть свой диалект, и иногда это очень удобно, что тебя никто не понимает. В случае с Франческо это было особенно актуально. - Как ты?
   - Более или менее, - слабым голосом ответил Франческо и попытался улыбнуться.
   Федерико усмехнулся. Он столько всего хотел спросить и сказать, но сейчас о многом стоило молчать.
   - Почему ты до сих пор не познакомил меня с Джессикой?
   - Не было случая...
   Упоминание Джессики зажгло какой-то огонек в глубине глаз Франческо, и Федерико это сразу же заметил.
   - Фико... Привези ее... сюда... Я хочу ее... увидеть...- он говорил, прилагая немалые усилия.
   - Что у вас с ней? - без обиняков спросил Федерико. Они всегда были откровенны друг с другом.
   - Она ... мой... близкий друг... - тихо произнес Франческо. Хотя прежде он не признавался в этом даже самому себе.
   Федерико испытующе посмотрел на брата. Что-то здесь было не так. Франческо угадал его мысли.
   - Мы ... не любовники, - снова предпринял он попытку улыбнуться. - Она... мой...лучший друг. - Ему было очень тяжело говорить. - Потом я ... расскажу тебе,... но ты... можешь доверять...ей, как и мне...
   Федерико удивленно приподнял бровь.
   - Как и тебе? Женщине?! Ты бредишь?
   - Она... знает про... контракт...
   Федерико присвистнул. Этого не знал никто, даже Моника. Как много вопросов вертелось у него на языке, но Франческо был слишком слаб для разговоров.
   - Фико... привези ее... ко мне... Она... нужна мне...
   - Конечно, Франчи!
   Федерико молча смотрел на брата, пытаясь понять, что происходит в жизни. Он знал, что Франческо никогда никому не раскрывался о своих проблемах, тем более о проблемах в команде. У него уже не раз были трудности за годы его долгой карьеры, но о них Франческо говорил только с братом.
   - Фико... что... на самом деле... со мной? - прервал его размышления Франческо.
   Федерико удивленно посмотрел на него. Может, доктор Ринальди не обрисовал Франческо его клиническую картину, и это тоже стоит держать в тайне, как и про руку Джессики?
   - Врач не говорил разве тебе?
   - Говорил... сотрясение мозга... рана... потеря крови... Еще?
   - Это все, - облегченно выдохнул Федерико. - Ты пока в тяжелом состоянии, но вне опасности, и через несколько дней тебя переведут из реанимации.
   Франческо закрыл глаза. Он не знал, верить или нет. То, что он не мог пошевелиться, даже просто сжать руку, его пугало. И он опасался, что все скрывают от него более страшный диагноз. Но он попытался заглушить свой страх.
  

24

   Утром Джессика проснулась, немного посвежевшая, но слабость и головокружение никуда не исчезли. Ричард с тревогой смотрел на нее, пока она одевалась и едва не падала в обморок.
   - Джесси, ты уверена, что брат Франческо сможет привезти тебя домой? Если нет, то я лучше подожду тебя и отвезу сам.
   - Понятия не имею, - пожала плечами Джессика. - Не волнуйся, если я буду не в состоянии ехать на автобусе, я вызову такси.
   - На автобусе?! Ты, очевидно, спятила! Какой автобус в твоем состоянии?!
   - Ричи, не волнуйся, - улыбнулась она ему, потом сомкнула руки на его шее и поцеловала в губы. Несколько секунд Ричард смотрел ей в глаза, потом притянул к себе, крепко обняв.
   Они все вчетвером сели в машину. Через некоторое время Ричард притормозил около школы и высадил детей. Мальчишки помахали им на прощание, взялись за руки и побежали к дверям школы, а Ричард с Джессикой поехали в клинику.
   Подъехав к больнице, Ричард начал кружить по улицам вокруг нее в попытках найти свободное место, чтобы припарковать машину, но это всегда очень трудно сделать в итальянских городах. Все парковочные места обычно забиты плотно прижавшимися друг к другу железными конями, расставленными в весьма творческом порядке. Итальянцы не сильно заботятся о том, как они паркуют свое авто. Парковочная разметка - это вообще не для них, а для дисциплинированных иностранцев. А итальянцы ставят машины поперек, наискосок, под углом. Припаркованным считается даже автомобиль, у которого втиснут нос между двумя другими машинами, а увесистая задняя часть высовывается на дорогу так, что ее приходится объезжать. Ну не поместился "Фиат-Фримонт" на место размером с "Фиат 500", ну что поделаешь? Кстати говоря, если есть критическая жизненная необходимость (например, газетку быстренько купить или взбодриться чашечкой ристретто), то итальянцы могут примостить своего стального коня и на пешеходном переходе.
   На автостоянках они любят прижиматься точно так же, как на дорогах, а поэтому выезжают с парковок часто "на слух", то есть отъезжают назад до легкого соприкосновения с сзади стоящей машиной. И существует еще одно правило парковок: парковочное место занимает не тот, кто его увидел первым и собрался припарковаться, а тот, кто оказался проворней и умудрился первым вкатить свою машину на свободное место.
   - Высади меня, я сама дойду.
   - Ты сегодня однозначно в ссоре с разумом, - покачал головой Ричард.
   - Уже почти девять! Врач сейчас отправит за мной карету скорой помощи и потом домой не отпустит.
   В эту минуту телефон настойчиво зазвонил у нее в сумочке.
   - Кстати, это он, - бросила Джессика Ричарду, кружившему уже по близлежащим дворам, стараясь найти свободное место. - Pronto?
   - Итак, моя прекрасная героиня, где же ты? Не послать ли мне за тобой машину? - услышала она голос доктора Ринальди.
   - Нет-нет, - рассмеялась Джессика. - Мы кружим вокруг больницы в поисках парковочного места. А одну муж меня не отпускает.
   - Почему?
   - Ммммм, - замялась Джессика.
   - Ты плохо себя чувствуешь?
   - Некоторая слабость и головокружение.
   - Сейчас я вышлю к воротам медсестру, она проводит тебя. Подъезжайте ко входу.
   Джессика положила трубку и передала Ричарду слова доктора.
   - Ндаааа, в Италии важно быть привилегированной особой, - засмеялся Ричард.
   - Это ты про меня?
   - А про кого же еще?
   - Несправедливо, что такие почести только потому, что я спасла жизнь известному человеку, - немного грустно усмехнулась Джессика.
   Они как раз притормозили у ворот больницы, и через пять минут в них показалась медсестра. Джессика поцеловала Ричарда в губы долгим нежным поцелуем, с усилием вышла из машины и вместе с медсестрой, которая поддерживала ее под руку, направилась к дверям. Ричард с тревогой смотрел ей вслед, а потом послал Джессике сообщение: "Не вздумай ехать на автобусе! Я отвезу тебя, если Федерико не приедет".
   Джессике сделали перевязку, измерили давление и произвели прочие медицинские манипуляции. Она все еще оставалась слабой, и голова кружилась время от времени, но в целом врач отметил, что состояние ее улучшилось. Когда все процедуры были закончены, доктор Ринальди поставил ей капельницу, сел рядом с ней и, внимательно посмотрев ей в глаза, сказал:
   - Я вижу, муж действительно благотворно на тебя повлиял.
   - Да, сегодня мне значительно лучше... Как Франческо?
   - Он тоже лучше. Благодаря тебе удалось избежать необратимых процессов. Организм постепенно оправляется, хотя состояние по-прежнему остается тяжелым. Потеря крови была почти критической. И знаешь, если бы ты не согласилась стать донором, мы бы не смогли ее восполнить вовремя, у нас не имелось запасов этой крови на тот момент... Так что Франческо перед тобой в неоплатном долгу.
   - Ничего подобного! Нет у него никакого долга передо мной! Он ничуть не больше в долгу передо мной, чем, например, перед Вами или врачами скорой помощи, которые приехали туда.
   Врач с любопытством и восхищением смотрел на нее. Он тоже впервые встречался с подобным поведением.
   - Ты удивительное существо!
   - Почему?
   - Нуууу... Ты спасла жизнь такого известного человека и не просишь никакого вознаграждения...
   - Да причем тут известность человека?! - прервала его Джессика. - Любая жизнь имеет одинаковую ценность. И за спасение жизни не платят. Не знаю, почему здесь никто этого не понимает!
   - Здесь?
   - Да, в Италии.
   - Хм, - усмехнулся доктор. - Потому что мы следуем принципу "ты помог мне - я помогу тебе".
   - Печально!.. Однако у меня иные принципы. Я помогаю, потому что мне приносит радость сам факт помощи другому человеку, и не жду вознаграждения. - Она замолчала на некоторое время, а потом спросила с любопытством в голосе: - Но ведь Вы врач. Вы тоже живете по такому принципу?
   Доктор Ринальди задумчиво посмотрел на Джессику.
   - Моя жизнь - это моя работа. Я врач, потому спасаю человеческие жизни, ничего не требуя и не ожидая взамен. Что же касается жизни вне стен этой больницы, то я слишком много времени провожу здесь... Я прихожу в 6 утра, а домой возвращаюсь иногда даже к полуночи. По-разному бывает... Потому, наверное, я и вне этих стен продолжаю жить теми же принцами. Пожалуй, я действительно привык помогать людям, не ожидая вознаграждений. Но ты не врач. Поэтому мне удивительно видеть такое бескорыстие от обычного человека...
   Джессика неопределенно пожала плечами. Капельница закончилась, и врач ее отсоединил.
   - Франческо тебя ждет, - сказал он ей.
   Джессика посмотрела на него и кивнула. Пошатываясь, она встала с кровати. Капельница почему-то добавила ей слабости. Врач взял ее под руку, и они медленно двинулись по коридору.
   Когда она вошла в палату Франческо, он все также лежал с закрытыми глазами, неподвижный, опутанный проводами и трубками и подключенный к различным приборам. Правда, сегодня на нем не было кислородной маски. Как и вчера, она робко подошла к кровати, несколько секунд смотрела на него, потом прикоснулась к его руке, и он медленно открыл глаза.
   - Чао, Франчи... - Она редко звала его так, только в минуты, когда разговор становился совсем теплым и дружеским, и она забывала, что он великий Франческо Лаговини.
   - Чао, Джесси....
   - Как ты... себя чувствуешь? - на мгновение запнувшись, спросила Джессика. Глупый вопрос, адресованный человеку, лежащему в реанимации.
   - Нормально... - тихо ответил он. - Дай мне... руку...
   Она взяла его за руку. Франческо попытался сжать ее ладонь, но мышцы не слушались его. Получилось лишь легкое пожатие, он даже не почувствовал, что оно удалось ему. Страх накатил на него снова, и сейчас, когда она находилась рядом, не было сил удержать этот страх внутри.
   - Джесси... скажи мне... правду... Что со мной?... Почему... я не... двигаюсь? Я... больше никогда... не буду... двигаться?
   - Что ты такое говоришь, Франчи?! - ужаснулась она. - Полагаю, тебе делают уколы, расслабляющие мышцы, чтобы ты не чувствовал их. Иначе ты не сможешь лежать неподвижно, а это, очевидно, необходимо тебе для заживления раны и восстановления... - Она замолчала, и несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза. - Через некоторое время ты вернешься на поле, я уверена. Dai, forza...
   Как все просто... Как просто ей зачастую удается снять камень с его души. Он устремил на нее благодарный взгляд.
   - Спасибо, Джесси.... Мне не хватит... жизни..., чтобы... расплатиться с тобой...
   - Я ведь уже сказала, что не приму никакого вознаграждения. Единственное, что ты должен мне, - это выжить и выздороветь. И если ты не прекратишь говорить о расплате, тебе не хватит жизни, чтобы найти меня, потому что я исчезну, - мягко, но непреклонно произнесла она.
   Франческо сглотнул комок слез, подступивших к горлу. Эмоции переполнили его. Он посмотрел на нее долгим проникновенным взглядом, а потом пошептал тихо:
   - Не говори так... Не исчезай... Ты нужна... мне...
   Эти слова заставили ее сердце забиться чаще. И хотя она не строила иллюзий, понимая, что произнесены они в минуту слабости, они были ей более чем приятны. Если бы этот мужчина не был известным футболистом, возможно, он когда-нибудь признал бы ее своим другом. Но разве может легендарный Франческо Лаговини считать своим другом обыкновенную девушку Джессику?
  

25

   - Чао, Джесси, - услышала она под вечер голос Федерико в своем телефоне. - Как ты?
   - Чао, Федерико! Все нормально. Как у тебя?
   - Я тоже в порядке. Джесси, могу я подъехать к тебе в течение получаса? Буквально на десять минут?
   - Да, - удивившись, ответила Джессика.
   Через полчаса раздался звонок в дверь, она открыла калитку, и к ней по тропинке направился Федерико с пожилой седовласой синьорой.
   - Это наша с Франческо мама Антонелла.
   - Добрый вечер, синьора.
   Из глаз женщины брызнули слезы, и Джессика не успела опомниться, как оказалась в крепких объятиях этой невысокой синьоры. Джессика даже не смогла как следует разглядеть ее, как ей пришлось искать слова утешения. Ее взгляд встретился с извиняющимся взглядом Федерико.
   - Ну-ну, мама, Франческо жив, все хорошо.
   - Благодаря тебе, - сказала синьора, отстраняясь от Джессики и глядя на нее заплаканными глазами. - Фико рассказал мне все. Ты героиня, и теперь нам за всю жизнь с тобой не расплатиться.
   - Нет-нет, синьора, - тряхнула головой Джессика, - Вы очень ошибаетесь! То, что Франческо жив и скоро выздоровеет, - это самая лучшая плата за мое спасение.
   Пожилая синьора не смогла совладать с вновь нахлынувшим потоком слез, который вызвали в ней эти слова, она снова разрыдалась и обняла бедную Джессику, которая не была особо привычной утешать незнакомых синьор. Когда синьора взяла себя в руки, Джессика сказала:
   - Поужинаете с нами? Входите в дом, я познакомлю Вас с моими мужчинами - мужем и детьми.
   - Нет-нет! Федерико рассказал мне, что ты тоже ранена, да и мы должны поторопиться и успеть к Франческо перед сном. Мы ждем вас однажды у нас в Тоскане. Всех вместе, чтобы познакомиться лучше.
   - Конечно, синьора, с удовольствием! Но, может, все-таки поужинаете с нами?
   - Нет, дорогая, спасибо. Я пришла лишь обнять тебя и сказать спасибо за моего сына, - она всхлипнула. - И еще: я привезла тебе кое-что. - Синьора Лаговини полезла в сумку, и даже Федерико с любопытством смотрел на сверток, который мама достала, ибо она ему ничего не говорила об этом. - Когда родился Франческо, моя сестра подарила мне статуэтку из двух ангелочков: они сидят в беседке друг против друга, один побольше, другой поменьше. Ангелочки символизировали моих мальчиков, а купол беседки - мою заботу, которая была призвана беречь их. В тот день, когда случилась авария, я убиралась и задела статуэтку. Не знаю, как... Она упала и разбилась. - Федерико с Джессикой слушали затаив дыхание, а она продолжала: - Статуэтка раскололась на две части, разделив ангелочков. Но над тем, который побольше, остался купол, а над тем, что поменьше, разбился вдребезги. Правда, ангелочек почти совсем не пострадал, лишь маленькая трещина образовалась... Когда Фико мне позвонил и рассказал, как ты спасла Франческо... - Она вновь всхлипнула. - Отныне ты его ангел-хранитель... Я привезла тебе этого ангелочка, чтобы он был у тебя... Береги его, - сказала пожилая синьора и снова расплакалась.
   Теперь Джессика сама обняла ее, и по ее щекам побежали слезы. Бедный Федерико не знал, кого утешать, потому что две плачущие женщины - это уже слишком.
   - Конечно, я буду хранить его, синьора. Спасибо...
   Джессика вернулась в дом, проводив Федерико и пожилую синьору до машины. Ее заплаканные глаза изрядно напугали Ричарда и детей. Но когда она поведала им историю ангелочка и развернула сверток, все с трепетом воззрились на статуэтку: прекрасный белоснежный малыш-ангелочек с едва заметной трещиной на голове сидел на скамейке и играл с чем-то круглым. Острые углы, торчащие в некоторых местах статуэтки, свидетельствовали, что от нее отломились какие-то детали, но они совершенно не портили общий вид.
  

26

   Через несколько дней Франческо перевели из реанимации в обычную палату. Он вновь обрел контроль над своими мышцами и почувствовал себя более или менее полноценным человеком. Он двигал конечностями, и ему даже было разрешено в присутствии медиков вставать с кровати и немного ходить. Голова тоже не слишком его беспокоила, ибо ему давали обезболивающие лекарства. Правда, теперь они стали менее сильными, и к нему полностью вернулась ясность сознания, а туман исчез без следа.
   Он ждал Джессику. Когда она придет, он наконец-то сможет обнять ее. Он мечтал об этом все дни в реанимации. Он не осознал еще до конца ее поступок, но понимал, что теперь его связывает с ней нечто большее, чем дружба.
   Как странно... В его жилах отныне течет ее кровь. Пожалуй, он мог бы назвать ее сестрой. Эта мысль вызвала у него улыбку. Все эти дни, что он лежал в реанимации, его преследовало неотступное желание прижать ее к себе, и сейчас он почувствовал, как желание это становится нестерпимым.
   Где же она?!
   Он нетерпеливо посмотрел на тикающие на стене часы. Почти половина одиннадцатого! А ведь после полудня она всегда занята. Она каждый день приходила к нему в реанимацию, но неужели именно сегодня, когда он наконец-то может встать с кровати и обнять ее, она не придет?! Он мучительно вздохнул и зажмурил глаза.
   - Чао, Франчи! - радостно улыбаясь, как луч света, ворвалась она в его томительное ожидание.
   Он посмотрел на нее, а потом, не говоря ни слова, начал медленно подниматься с кровати. Вообще-то врач запретил ему вставать без присутствия медиков, но сейчас он не мог подчиниться его приказу. И потом, с ним ничего не случится, пока Джессика рядом. Откуда-то он это знал.
   Джессика наблюдала, как он встает. Он похудел и осунулся, в его движениях не чувствовалось привычной силы и уверенности, но Джессика была счастлива видеть его живым и двигающимся.
   - Видишь, Франчи, - засмеялась она, - я ведь говорила тебе, что с твоими мышцами все в порядке!
   Он медленно приблизился к ней, посмотрел ей в глаза и притянул к себе. Она снова утонула в его могучих объятиях. Он обвил руками ее хрупкие плечи и зарылся лицом в ее шелковистые волосы. Он едва не застонал от удовольствия, почувствовав, как приятное тепло расплывается по всему его еще слабому телу, и как это объятие словно вливает в него живительную силу.
   Давно ему не было так нестерпимо хорошо...
  
  

27

   - Послушай, Федерико, - сказал доктор Ринальди, когда старший брат его известного пациента сидел перед ним. - Франческо переведен в обычную палату, расположенную рядом с моим кабинетом, чтобы всегда быть под моим неусыпным контролем.
   - Я счастлив, - прервал его Федерико, улыбаясь.
   - Я тоже неимоверно рад, что удалось его спасти. Не представляешь, как придавила меня ответственность, когда передо мной предстал умирающий легендарный футболист. Конечно, когда его привезли, критическая потеря крови была восполнена, но оставалось неизвестным, насколько опасна эта потеря, и не начались ли необратимые процессы в организме. Для меня каждый умирающий пациент - серьезнейшая ответственность, но Франческо - это особый случай. Хотя имей в виду, что я не фанат "Пьемонтезе", - засмеялся врач. - Но должен признать, что Франческо я уважал всегда.
   - По такому поводу, пожалуй, Вам все-таки придется принять в подарок его футболку с автографом, - широко улыбнулся Федерико.
   - С удовольствием! - воскликнул врач.
   Наступила некоторая пауза, после чего Федерико спросил:
   - Когда можно будет поговорить с ним об аварии?
   - Не думаю, что в ближайшие дни. Зачем тебе это сейчас нужно?
   - Видите ли, нашли машину и водителя...
   - О... - поднял брови врач. - И... это было умышленно?
   - Нет. Молодой парень из Милана, еще нет 18 лет, взял машину отца, который с женой уехал на неделю в отпуск. Приехал сюда на матч, а потом они с друзьями где-то пили всю ночь. Утром он возвращался в город... Конечно, он не делал ничего умышленно, все это - несчастливая случайность. Если бы не та машина с регистратором, возможно, его бы никогда не вычислили. Он арестован в ожидании вердикта от Франческо...
   - Понятно, - вздохнул врач. - Если это очень срочно, ты можешь обсудить с Франческо сей вопрос. Но без каких-либо подробностей и деталей самой аварии. Видишь ли, Федерико, пока сложно сказать, насколько пострадала его психика. Он только сегодня переведен из реанимации, и только сегодня я начну снижать дозу снотворного и других лекарств, из-за которых подавлялась его мозговая деятельность. Когда его мозг прояснится окончательно, возможно, начнут проявляться последствия.
   - Чего Вы опасаетесь?
   - Ночных кошмаров, панического страха езды в машине, панического страха перед вождением... Да много чего. И особой проблемой могут стать именно ночные кошмары. Ему сейчас нужно не думать. Если он не будет нормально спать, его мозг не будет отдыхать, и лечение сотрясения мозга усложнится. Оно у него достаточно тяжелое.
   - И что делать?
   - Не рассказывать ему деталей аварии. Но при этом я рекомендую говорить с ним, чтобы он выговаривался и вытаскивал наружу свои страхи. Он очень сдержанный, все в себе прячет. Это плохо. Ему надо разговаривать. Что у него с Джессикой?
   Федерико опешил от такой перемены темы и от такого вопроса.
   - С Джессикой? Они... друзья, - произнес он, пытаясь скрыть свое замешательство.
   - Ах, друзья... - задумчиво сказал врач. - Если они действительно друзья, Джессика может помочь ему. Видишь ли, они пережили это вместе, она спасла его. Возможно, именно этот факт позволит Франческо быть с ней более открытым, чем со всеми вами. Не стоит воспринимать это превратно: иногда нам значительно проще открыться совершенно незнакомым людям. Бывают случаи, когда родственные узы не помогают. Главное, найти правильного человека, а кем он тебе приходится - не так уж важно.
   - Я согласен с Вами, - сказал Федерико. - Я поговорю с ней, если понадобится. Как ее рука?
   - К сожалению, небольшой участок поверхности руки, похоже, потерял чувствительность, - вздохнул врач. - Надеюсь, что это обратимо. По крайней мере, я прилагаю все усилия, чтобы вылечить ее, но не исключена вероятность, что понадобится специальное лечение.
   - Пожалуйста, сделайте все возможное! Расходы мы возьмем на себя. Только не говорите ей об этом, она... Я не знаю, как она к этому отнесется. Она категорически отказалась от вознаграждений, для меня такое поведение ново... Это должен Франческо решать.
   Врач некоторое время молчал.
   - Хорошо, мы поговорим об этом позже.
  

28

   С возвращением ясности сознания у Франческо стали появляться навязчивые мысли и размышления. Страшные образы несущейся на него машины, а потом земля и небо, поменявшиеся местами, заставляли его вздрогнуть. Он настойчиво отгонял от себя эти видения, пытался загнать их в самый дальний уголок своего сознания. Но оттуда навстречу неслись не менее страшные образы машины, объятой пламенем и разлетающейся на куски. Об этом он до сих пор знал только вкратце, но подсознание играло с ним в злые игры за то, что он пытался заставить его молчать. Оно красочными картинами врывалось к нему ночью, и с каждой ночью они становились все ярче по мере того, как все слабее становилась доза снотворного.
   Уже через пару дней Франческо проснулся посреди ночи в холодном поту от мучавших его кошмаров. Он открыл глаза, но вокруг было темно, и страх буквально придавил его своей тяжестью. Он боялся темноты. Он никогда никому не признавался в этом страхе, считая его глупой слабостью, недостойной даже просто взрослого мужчины, а уж тем более такого великого, как он. Даже его жена не знала об этом, а в доме у него всегда горели ночники. Он просто сказал Монике в начале их совместной жизни, что привык жить со светом, и на этом тема была исчерпана.
   А здесь в тот момент царствовала темнота, и не горели ночники. Франческо, являясь нестандартным пациентом, был помещен в специальную палату рядом с кабинетом врача. Эта палата не имела стеклянных дверей, и свет из коридора сюда не проникал. Франческо судорожно попытался найти выключатель лампы. К его несчастью, он неудачно задел ее, она рухнула на пол и разбилась. Темнота не оставила ему оружия против себя.
   Сердце его бешено колотилось, а голова начинала беспощадно болеть. Он не мог встать, потому что до сих пор на ночь к нему подключали какие-то приборы, и он опасался задеть еще и их. Он потянулся к кнопке вызова, но передумал. Что о нем подумают, если поймут, что он боится темноты?
   Он мучительно страдал от никтофобии, и этот страх темноты, сопровождающийся ужасными видениями аварии, сводил его с ума. Он закрыл глаза, чтобы не видеть этого зловещего мрака, и попытался успокоиться. Но перед закрытыми глазами вставали жуткие картины, и он не знал, что лучше: эти страшные видения или кромешная темнота, которой он панически боялся. И пока рассвет за окном не придал предметам ясные очертания, разум его был в агонии.
   Он с облегчением вздохнул, когда дежурная медсестра ранним утром вошла в палату и зажгла свет. Увидев разбитую лампу, она спросила:
   - Синьор, что случилось?!
   - Ничего. Я задел ее нечаянно, - ответил Франческо, сделав как можно более безразличный вид.
   К своему несчастью, он совершил ошибку, ибо медсестра абсолютно забыла сообщить об этой лампе кому бы то ни было, а потому на следующую ночь он снова остался в темноте. И хотя он надеялся, что в этот раз не увидит никаких кошмаров, они ворвались в его сознание в эту ночь в не менее ужасных картинках. Он опять проснулся посреди этой зловещей тьмы с учащенным сердцебиением и в холодном поту. Так же было и в следующую ночь.
   Врач, заметив, что состояние его великого пациента не улучшается, а, наоборот, даже стало ухудшаться, начал предпринимать меры. Он ждал этого, поскольку понимал, что такое происшествие не пройдет просто так, не затронув психику.
   - Ты плохо спишь? - спросил доктор Ринальди Франческо утром, надеясь, что прямой вопрос поможет ему сказать правду.
   Франческо быстро взглянул на доктора Ринальди и отвел глаза.
   - У меня по ночам начинает болеть голова. И вообще, мне нужна лампа, потому что, если ночью мне надо встать, я ничего не вижу.
   Врач с удивлением заметил, что лампы нет.
   - Я скажу, чтобы ее принесли. Не мучают ли тебя ночные кошмары?
   - Нет, - резко ответил Франческо. К чему этот вопрос? Кому какое дело до его кошмаров? И зачем спрашивать об этом еще и днем, когда он прилагает столько усилий, чтобы забыть их?!
   Врач понял, что Франческо не откроется ему. Это был слишком тонкий момент в данной ситуации.
  
   - Федерико, - начал доктор Ринальид, когда брат Франческо сидел в его кабинете несколько часов спустя. - Франческо плохо спит, ему снятся ночные кошмары, но к несчастью, он пытается это скрыть. Из-за плохого сна его организм не отдыхает. А это сейчас самое необходимое для него. Если ситуация не изменится, придется обращаться к психологу, пока это не перешло в хронический невроз.
   - Я пытался с ним говорить! Увы, при свете дня Франческо не видит во всем этом никакой проблемы. Моника вряд ли ему поможет, потому что она сама в подавленном состоянии, ей самой, похоже, нужна помощь психолога. Пожалуй, пришло время поговорить с Джессикой...
  

29

  
   Но Федерико так и не успел ни о чем попросить Джессику. Она почти ежедневно навещала Франческо в больнице, потому что каждый раз, когда она вставала, чтобы уйти, он спрашивал ее: "Мы увидимся завтра?". И она всякий раз утвердительно кивала головой. Джессика задавалась вопросом, почему он хочет видеть ее каждый день? "Ах да, - вспомнила она слова его матери, а потом и повторенные Федерико, - ангел-хранитель..."
   Она замечала, что с каждым днем он по утрам выглядит все более уставшим и измученным. Ее удивляла подобная ситуация, потому что обычно бывает наоборот.
   В это утро она снова была у него.
   - Как чувствуешь себя?
   - Более или менее, - ответил он, опустив глаза.
   - Ты плохо спал ночью? - вдруг спросила его Джессика.
   Он резко поднял на нее взгляд. Откуда она знает?! Он мучительно захотел выговориться ей. Он упрямо смотрел на нее, отчаянно борясь с торнадо, который набирал обороты.
   - Что с тобой, Франчи? - мягко спросила она.
   Он закрыл глаза и откинулся на подушку. Глупо рассказывать ей про ночные кошмары и страхи. Что она о нем подумает? Ему 38 лет, он взрослый мужчина, он великий футболист, а боится каких-то ночных кошмаров и темноты. Он вновь открыл глаза и встретился с ее внимательным взглядом.
   - Я не сплю ночами. Я не сплю уже ночей пять! Не сплю с тех пор, как меня перевели сюда из реанимации и перестали колоть снотворное. Меня мучают кошмары, и я не могу спать! Я просыпаюсь посреди ночи в этой кромешной тьме, и мне становится еще хуже, потому что я панически боюсь темноты... - прорвал первые преграды торнадо. Франческо обессиленно закрыл глаза.
   - Франчи, - тихо позвала его Джессика и взяла за руку, - расскажи мне, что тебе снится?
   Он резко посмотрел на нее.
   - Джесси, какая разница?! - отчаянно сказал он. - Тебе действительно интересно слушать про чьи-то ночные кошмары?! Замечательная тема для дружеской беседы! - горько усмехнулся он.
   - Нуууу.... - протянула она. - А что, дружеская беседа - это только слушать анекдоты и рассказы о бравых похождениях? По-моему, излить душу в трудный момент - это куда более дружеская беседа, чем анекдоты.
   Торнадо набирал обороты. Он неудержимо бушевал внутри и сметал все преграды. Может, Франческо был слишком обессилен физически и морально, но он сдался, и торнадо вырвался наружу.
   - Мне снится эта машина. Каждую ночь, - начал он. - Когда она вылетела на меня, я действовал спинным мозгом. У меня не было времени ни подумать, ни оценить ситуацию. Я просто видел, что через несколько секунд она превратит меня в лепешку. И я крутанул руль вправо, полагая, что лучше улететь в поле, чем столкнуться лбами. Затем все перевернулось. Я не понимал, где небо и где земля. А потом удар в шею или в голову, я так и не понял, от чего это было, но дальше я, видимо, потерял сознание. Но эта машина в нескольких метрах от меня, несущаяся на большой скорости мне навстречу, с упорством преследует меня каждую ночь. Мне снится, что... - Он говорил еще минут двадцать, то закрывая глаза, то глядя перед собой невидящим взглядом. Джессику передергивало от всех картин, которые рисовало ей воображение, пока он изливал свою душу. Она хотела бы сбежать и не слышать, ведь ее саму преследовали те же страхи. Но она только крепко сжала его руку.
   Он замолчал и измученно посмотрел на нее. Весь его вид говорил о том, что он смущен. Он закрыл глаза, чтобы не видеть ее. Ему хотелось провалиться сквозь землю.
   - Знаешь, Франчи... - начала она. - То, что происходит с тобой, - это нормально после того, что случилось. Это слишком тяжелое потрясение для психики. Ты, понятно, задвигаешь эти видения в самые дальние уголки твоего сознания, но сознание протестует, что ты заполняешь его ненужными вещами. Одна из тем наших снов - это как раз наши страхи, то, о чем мы не хотим думать. Мы весь день задвигаем это подальше, но проблема от этого не решается. А сознание старается освободиться от ненужного - от проблемы. Тебе стоило бы давно поговорить с кем-нибудь о том, что тебя мучает... И почему ты не оставляешь включенной лампу, если боишься темноты? У тебя один страх накладывается на другой и усиливает его....
   - Джесси, но ведь это смешно... Бояться темноты в 38 лет! Тебе не кажется, что это смешно? - устало спросил он.
   - Что смешного?! Что смешного в фобиях, Франческо?
   Он смотрел на нее недоумевающим взглядом. Кто она? Она так его понимает. Она учит его говорить не только о своих чувствах и переживаниях, но и о своих страхах, хотя раньше он никогда не умел об этом разговаривать. И делает она это так легко и естественно, что все смущение моментально уходит, и теперь он уже не ощущал себя слабым и глупым после своего монолога.
   - С какой ты планеты, Джессика? - наконец задал он ей этот вопрос.
   Джессика ухмыльнулась и покачала головой:
   - Неважно. Важно, что сейчас мы на одной и той же зелено-голубой планете... Я думаю, что после этого разговора, когда ты взглянул в лицо своему страху и вытащил его наружу, ты наконец выспишься...
   Он смотрел на нее широко раскрытыми глазами и почти физически ощущал, как свобода наполняет его и разливается по его измученному сознанию. Он обретал свободу от страха.
  
   Когда медсестра принесла ему обед и не смогла разбудить его, она в ужасе прибежала к врачу с паническим криком, что Франческо Лаговини умирает. Доктор Ринальди с Федерико как ужаленные вскочили с места и помчались в палату Франческо. Врач приложил пальцы к шее Франческо и сразу установил, что Франческо просто спит. Федерико почувствовал, как у него подкашиваются ноги, и он в изнеможении опустился на стул рядом с кроватью Франческо.
   Врач тоже вздохнул облегченно и отдал распоряжение не будить Франческо, пока сам не проснется. Сам он проснулся только на следующий день, проспав около двадцати часов.
  
   Проснувшись на следующее утро, Франческо, отдохнувший и наполненный чувством освобождения, в ошеломлении уставился на часы на стене. Потом он снова закрыл глаза и несколько минут лежал неподвижно. Перед глазами стоял образ Джессики, и внутри него трепетало какое-то неведомое ему чувство. Когда она вошла в его палату, принеся с собой как всегда немного света, он несколько мгновений молча смотрел на нее.
   - Что-то не так? - испуганно спросила его Джессика.
   - С тех пор, как ты вчера ушла, я проспал около двадцати часов, пробудившись совсем недавно. Мне не приснилось ни одного кошмара, и я ни разу не проснулся за эту ночь...
   - Я рада, что смогла помочь тебе, - слегка покраснев, улыбнулась Джессика.
   - Что ты со мной делаешь? - не сводя с нее глаз, спросил Франческо.
   - Я?... Пытаюсь помочь тебе справиться с этой сложной ситуацией, - смутилась она еще больше.
   Франческо сел на кровати и протянул к ней руку.
   - Подойди сюда.
   Она приблизилась к нему, а он взял ее за руку и заставил сесть рядом. Потом посмотрел на нее долгим взглядом.
   - Ты очень нужна мне... - тихо проговорил он, прижимая к себе.
  

30

  
   - Я хочу попросить тебя кое о чем, - сказала Джессика пару дней спустя.
   Франческо на несколько секунд закрыл глаза. "Наконец-то она хочет меня о чем-то попросить. Наконец-то она хочет вознаграждения... Да, безусловно, за спасение жизни она имеет права просить награду" - легкое, едва заметное разочарование промелькнуло в его мыслях. - "Все-таки мир предсказуем..."
   - Конечно, Джесси, все, что хочешь, - улыбнулся он.
   - Я хотела попросить не открывать моего имени общественности.
   Ну почему, черт возьми, ему никогда не удается угадать ее мысли? Почему он всегда думает о ней немного хуже, чем она есть?
   - Но... Почему, Джесси? Ведь тебя могут признать героем Италии.
   - Потому что это не самый лучший повод, чтобы стать героем Италии. К тому же я не готова к общению с журналистами, фанатами, не готова терять спокойную жизнь. А что касается героя Италии, то думаю, ты преувеличиваешь. Я сделала только то, что сделал бы или, по крайней мере, постарался бы сделать любой нормальный человек на моем месте. И в данной ситуации в ранг героев надо возвести еще и того мужчину, с которым мы пытались вернуть тебя к жизни, и врачей скорой помощи, и доктора Ринальди. Если бы врачи не приехали вовремя, не сделали бы тебе переливание крови, сейчас бы Италия плакала... Сотни спасателей спасают каждый день сотни человеческих жизней, и их не возводят в герои. Делать из меня героя Италии только потому, что я спасла жизнь известного человека, а они спасают жизни обычных людей, - несправедливо. Я не больший герой, чем они... Я прошу тебя! - после некоторого молчания сказала она.
   Его концепция жизни продолжала деформироваться. Ведь она была права. Нет, он по-прежнему считал, что спасение называется героическим и никак иначе. Она была права в другом: если бы на его месте был обычный человек, об этом спасении никто бы никогда не узнал. Но было и еще кое-что: он прекрасно отдавал себе отчет, что любой бы другой на месте Джессики использовал бы эту ситуацию, чтобы прославиться, чтобы стать героем и чтобы получить хорошее вознаграждение. А она отказывалась и от денег, и от славы. Он никак не мог поверить в это. В том мире, где он жил, такого не существовало.
   - Джесси, я все больше убеждаюсь, что ты с другой планеты...
   Она не успела ему ответить, поскольку в палату вошли Федерико с Моникой и доктором Ринальди.
   - Чао, дорогая! Как твоя рука? - спросила Моника, бросившись к Джессике с раскрытыми объятиями.
   Рука?! Франческо посмотрел на Джессику. Он удивительно чутко улавливал и моментально слышал все, что касалось Джессики.
   - Все хорошо, - ответила Джессика.
   - Что у тебя с рукой? - резко спросил Франческо, и в палате все замерли. На пару секунд наступила звенящая тишина. Федерико укоризненно посмотрел на Монику, она вспыхнула. Врач уже хотел прийти на помощь и, видимо, открыть эту небольшую тайну Франческо, но Джессика его опередила.
   - Ничего особенного, легкое повреждение. Теперь все прошло.
   Но Франческо нельзя было обмануть. Он уже заметил, что его вопрос вызвал странное замешательство у всех присутствующих. А еще он вспомнил, что Джессика в последнее время давала ему левую руку даже тогда, когда логичней было бы дать правую. Ну и зов крови, что теперь течет в его жилах, возможно, добавлял свое.
   - Мне пора, - улыбнулась Джессика, собираясь уходить.
   - Я провожу тебя, - сказал Федерико.
   Она помахала всем рукой, на несколько мгновений встретившись с пристальным взглядом Франческо, и вышла из палаты.
  
   - Джесси, спасибо, что пока держишь в тайне свою руку, - усмехнулся Федерико. По правде говоря, он не надеялся, что она будет долго скрывать это. Женщины, казалось ему, обычно не способны на такое, и Моника сегодня продемонстрировала это.
   - Знаешь, Федерико, я не думаю, что вообще стоит говорить об этом Франческо, - сказала она, приближаясь к своей машине на стоянке.
   - Ты уже вернулась за руль? - с тревогой спросил он.
   - Да.
   - Подожди, почему не стоит рассказывать? - удивился он.
   - Я не вижу в этом смысла. К чему Франческо эти мелочи? Ему надо думать о своем здоровье.
   - Но это не мелочи, Джесси! К тому же мне известно, что рука в одном месте у тебя потеряла чувствительность.
   - Ахххх... Доктор Ринальди снова выдал меня, - засмеялась она. - Ладно, это не так страшно. Не стоит говорить об этом Франческо.
   - Джесси, почему? - удивленно воззрился на нее Федерико. Заботу о лечении ее руки они должны взять на себя - это хоть какое-то вознаграждение за спасенную жизнь. - Я уверен, что Франческо захочет позаботиться о твоем лечении. Джесси, почему ты не хочешь принять это?
   - Потому что у Франческо полно своих проблем, которые ему надо решать! - горячо произнесла она.
   - Думаю, он будет рад позаботиться о тебе.
   - Ой, ладно, - снисходительно улыбнулась она. - Он не может заботиться обо всех!
   - Обо всех - нет. Но о лучшем друге - несомненно!
   - Мне кажется, ты переоцениваешь мою роль, - засмеялась Джессика.
   - А мне кажется, ты ее недооцениваешь.
  
   Когда Федерико вернулся к Франческо, и они остались вдвоем, Франческо испытующе посмотрел на старшего брата.
   - Что у Джессики с рукой? - жестко спросил Франческо.
   - Ты же слышал: небольшое повреждение, теперь все в порядке, - как можно более беззаботно ответил брат. Франческо только третью ночь спал нормально, и врач пока запрещал говорить с ним об аварии.
   - Это ложь! - Франческо и сам не смог бы объяснить, почему он этому не верит. - Что вы скрываете? - требовательно спросил он.
   - Франчи, мы не скрываем ничего страшного! Чуть позже мы поговорим об этом.
  
  

31

   Однажды утром, когда Джессика снова пришла к Франческо, она обнаружила его, стоящим у окна и мечтательно созерцающим улицу.
   - Ты похож на гепарда в клетке, - усмехнулась она. - Чао!
   Он, вздрогнув, обернулся.
   - Чао! Никогда не думал, что можно воспылать ненавистью к предметам. Ненавижу эту кровать и эту палату. И лежать я тоже ненавижу.
   Она подошла к нему, встала рядом, и он обнял ее за плечи.
   - Твой муж не против, что ты приходишь сюда? - спросил ее Франческо.
   - Почему он должен быть против?
   Франческо испытующе посмотрел на нее.
   - Далеко не все верят в дружбу между мужчиной и женщиной, - ответил он.
   - Ахххх, - рассмеялась Джессика. - Но Ричард верит. Потому что знает, что я верная жена.
   Франческо скептически усмехнулся, будто у него имелись большие сомнения на этот счет. Нет, не то чтобы он не верил словам Джессики, но он считал, что о таких вещах сложно говорить наверняка. Джессика угадала его размышления.
   - А ты, как истинный итальянец, конечно, не веришь в супружескую верность?
   - Как истинный итальянец? - рассмеялся он. - Истинные итальянцы не верят в верность?
   - Ну... Если верить статистике, итальянцы - одни из самых неверных мужей. А как можно верить чему-то, если ты сам этому не следуешь?
   - Хм... - улыбнулся он. - У тебя интересная концепция об итальянцах. Можно ли подробней? То есть ты полагаешь, что все мы только и делаем, что изменяем женам? - усмехнулся Франческо.
   - Я не люблю оперировать понятием "все" применительно к нации. Конечно, не все. Думаю, если очень хорошо покопаться, можно найти немного верных итальянцев, - засмеялась Джессика. - Речь идет только о тенденции.
   Франческо снова усмехнулся. Он молча смотрел на нее, ожидая пояснений.
   - Вы слишком эмоциональны, - продолжила Джессика. - Вам всегда больше хочется погоняться за бабочками в животе, чем холить и лелеять прекрасный цветок в вашем саду. Это занятие вам быстро наскучивает...
   - А нельзя выращивать цветок и ловить бабочек? - задумчиво спросил Франческо.
   - Пока ты гоняешься за бабочкой, твой цветок могут сорвать... А век бабочки слишком короток. Стоит ли менять на бабочку многолетний прекрасный цветок?
   - Джесси, но ведь человеку иногда хочется бурных эмоций, ощущений, новизны! Хочется пробежаться за бабочкой, почувствовать, как от бега участилось сердцебиение, испытать радость, когда удалось ее поймать. Ведь за долгие годы брака буря чувств сменяется спокойствием... А хочется иногда бури. Тебе никогда этого не хотелось?
   - Многолетние цветы тоже могут дарить бурю эмоций... Но для меня более ценной является глубина чувств, нежели их импульсивность.
   - То есть бабочки тебя совершенно не интересуют?
   - Нет, почему? Они весьма занимательные создания. - Она рассмеялась, увидев выражение его лица. - Не думай, что я веду пуританский образ жизни и на всех мужчин смотрю, как на бесполых существ. О нет! Мне нравятся мужчины, и я могу оценить вашу красоту. Но секс ради секса, ради минутного порыва, ради бабочек в животе, которые через пару дней умрут... Из-за этого ломать годами выращиваемый цветок крепкого брака, делать больно тому, кого ты на самом деле любишь? Стоит ли? Даже если об этом никто никогда не узнает... Но дело не только в этом... Дело еще и в любви. Истинная любовь верна. Когда ты действительно любишь одного человека, ты не будешь ему изменять. Мы же не становимся на пару дней родителями какого-нибудь чужого очаровательного малыша, оставив своего. Мы же не называем на пару дней мамой и папой другую милую пару. Почему бы мы тогда должны на пару дней становиться любовниками других замечательных мужчин и женщин? Настоящая любовь является верной, и неважно, к кому эта любовь: к родителям, к детям, к супругу, к брату или сестре, к другу...
   Франческо долго молчал, пытаясь осмыслить ее слова. Джессика для него была непостижимой.
   - Ты веришь в дружбу между мужчиной и женщиной? - спросил он.
   - Конечно да! - улыбнулась Джессика. - Для дружбы пол, возраст, цвет кожи, вес, рост разве имеют значение? Часто вообще не замечаешь, что твой друг противоположного пола.
   - А если это замечаешь, значит, это уже не дружба? - с любопытством посмотрел на нее Франческо.
   - Да нет, почему? Наоборот, такая дружба дарит еще больше эмоций и сильных ощущений. Главное, определенную черту не переступить, - усмехнулась она. - Потому что если ее переступить, то придет конец дружбе. Даже если это твоя родственная душа.
   Франческо задумчиво посмотрел на нее.
   - Что ты вкладываешь в понятие "родственная душа"?
   - Родственная душа... Это человек, который понимает тебя без слов, иногда даже лучше тебя самого. Он чувствует тебя, твое настроение. И, зная все твои самые слабые и уязвимые места, он никогда не ударит тебя туда... С ним ты чувствуешь себя, как наедине с собой, открываясь ему до конца, и он принимает тебя таким, какой ты есть, не пытаясь переделать. У тебя нет необходимости разъяснять ему, что ты ощущаешь в той или иной ситуации. Ты говоришь о своих переживаниях, только чтобы излить свою душу. Но твоя родственная душа понимает тебя без слов... С родственной душой тебе одинаково хорошо говорить и молчать. Тебе в принципе всегда хорошо рядом с этим человеком. Поэтому тебя постоянно тянет к нему, и это заставляет тебя даже в конце очень тяжелого дня набрать его номер, чтобы перекинуться парой слов, или хотя бы написать ему пару строк... Очевидно, родственная душа должна постоянно присутствовать в твоей жизни, потому что о каком слиянии душ можно говорить, общаясь, например, раз в неделю? Какая близость душ может быть, если твоя родственная душа не знает, что сегодня в твоем городе дождь, и тебе грустно, или что сегодня ты увидел первые весенние цветы, и в твое сердце тоже пришла весна? С родственной душой хочется делиться настроением, ощущениями, впечатлениями...
   Устремив на нее задумчивый молчаливый взгляд, Франческо почувствовал, как в душе его начинает набирать обороты торнадо. Джессика дала точное название тому, чем она стала для него...
  
  

32

   - Франческо, скорее всего, в пятницу вернется домой, - сказал Федерико, устраиваясь в кресле в гостиной Джессики. - Пока он об этом ничего не знает, ибо в пятницу будет сначала обследование, и лишь потом врач примет решение. Франческо изнемогает в больнице, - усмехнулся его брат, - и если дать ему надежду, а затем отобрать, боюсь, он впадет в меланхолию, - закончил он, засмеявшись.
   - Я рада, что он выздоравливает. Конечно, я не буду говорить с ним об этом.
   - Джесси, я хотел попросить тебя кое о чем.
   - О чем?
   - Врач сказал, что еще по меньшей мере недели три он ничем не должен заниматься. В связи с сотрясением мозга ему сейчас нельзя ни читать, ни писать, ни работать за компьютером, ни смотреть телевизор, а также он пока не сможет вернуться к тренировкам. Ему можно только спать и гулять, - усмехнулся Федерико. - Для Франческо это станет испытанием. Он не привык к такой жизни. Сейчас вся надежда на друзей, которых у Франческо, к счастью, немало. Как раз появится время на тех, на кого в обычной жизни его не хватало.
   Он замолчал, а Джессика вопросительно посмотрела на него, не понимая, к чему он клонит.
   - Не оставляй его, пожалуйста, и ты. Я знаю, что ты считаешь себя всего лишь его коллегой. Но также я знаю, что ты ошибаешься. Я хотел бы попросить тебя поддержать его в этот восстановительный период. Он нуждается в тебе. Только, пожалуйста, не говори ему об этом разговоре. Одолжений он не терпит.
   - То, что я навещаю его в больнице, - медленно произнесла она, - не является одолжением. Я делаю это с удовольствием. Если он захочет видеть меня, я с радостью приду.
  
   - Джесси, я дома! - услышала она из трубки торжествующий голос Франческо. - Ты знала, что меня отпустят на волю, и ничего не сказала, - укоризненно заметил он. - Вы словно все сговорились! - теперь он уже снова смеялся.
   - Я не знала, что тебя отпустят домой. Наверняка этого не знал никто. Я счастлива, что ты вернулся!
   Она произнесла это так искренне, что он снова ощутил приятный трепет внутри.
   - Правда, теперь мне ничего нельзя делать. Даже думать, - засмеялся он, но в голосе почувствовалась тоска.
   - Даааа, - протянула она, - способность думать нелегко отключить.
   - Джесси, но ведь мы можем продолжить работать! - умоляюще сказал он. И это не был поиск того, чем бы заполнить тоскливые восстановительные будни. Он не хотел себе в этом признаваться, но это была лишь попытка найти повод видеться с ней. Он понимал, что ждать по меньшей мере три недели, когда ему можно будет вернуться к работе, - выше его сил. Конечно, он мог бы пригласить их всех как-нибудь поужинать вместе, но он нуждался в других встречах. Таких, какие были в больнице или раньше в его кабинете: когда можно остаться наедине и долго говорить обо всем на свете. Он черпал в ней силы. Она заряжала его бодростью и позитивом, дарила ему много смеха и учила понимать себя самого. Почему-то сказать ей это прямо и откровенно духу не хватало.
   - Ты с ума сошел?! - испуганно возразила она. - Тебе можно только спать и гулять, никакой работы.
   - Джесси, мне еще можно разговаривать! - засмеялся он. - Мы продолжим заниматься сайтом: обсуждать вместе материал, а ты будешь работать за компьютером. Я не буду смотреть на экран! Обещаю!
   - Франчи, нет! Это утомительно для тебя сейчас. Куда лучше просто погулять! - на мгновение забыла она, кто он такой. Но тут же осеклась. - Извини, Франчи. Иногда я забываю, что ты совсем из другого круга, - рассмеялась она.
   Франческо не нравилось, что она так говорит. Раньше он был рад, что Джессика всегда соблюдала эту дистанцию и понимала, что он - известный человек, а она - обычная девушка. Ему нравилось, что она уважает границы и не пытается вторгнуться на его территорию, потому что чаще всего люди старались эти границы стереть. Но еще после того первого откровенного разговора с ней все изменилось. Он отчаянно хотел сократить дистанцию между ними. Он хотел быть для нее просто Франческо. Он хотел быть для нее просто другом. Таким же близким, каким стала для него она. И то, что Джессика по-прежнему продолжала соблюдать дистанцию, отдаляло ее от него.
   - О чем ты говоришь, Джесси? Я не признаю никаких границ между нами, - упрямо сказал он.
   - От того, что ты их не признаешь, они не исчезают, Франчи, - в голосе ее послышалась печаль, хотя она произнесла это со смехом. - От этого ты не перестаешь быть великим Франческо Лаговини.
   - Для тебя я просто Франческо. Франчи, - уточнил он.
   - Спасибо, - рассмеялась Джессика, но он почувствовал, что она ему не поверила.
   - Джесси, куда мы пойдем гулять?
   - Что? - не поняла она.
   - Думаю, в Турине существуют не слишком многолюдные места, где мы могли бы погулять в понедельник утром, например. Если ты свободна, конечно. Мне надо гулять, а я как раз очень давно не бродил по Турину. Так куда мы пойдем?
   - Ты в своем уме?!
   - Надеюсь... - засмеялся он, от души веселясь.
   - Ах, это была шутка... - протянула она, облегченно вздохнув. - Я не сразу поняла.
   - Это не была шутка. Если ты свободна в понедельник утром, я жду тебя в девять на твоей машине и с предложением по поводу места прогулки.
  
  

33

   - Франчи, я у твоего дома, - произнесла Джессика, набрав номер Франческо.
   Он вышел, одетый в голубые джинсы и черный спортивный пиджак. Раньше обычно он гладко брился либо носил легкую небритость. Будучи в больнице, он отрастил себе бороду, в которой проблескивали седые волоски. После разговора с Джессикой он решил не сбривать эту бороду, полагая, что она помогает ему немного изменить внешность. Борода и усы действительно придавали Франческо новый облик, и теперь было не совсем просто узнать его на улице. Хотя, разумеется, от фанатов, обожающих его, растительность на лице являлась не самой надежной маскировкой. Чтобы усилить эффект, он прихватил с собой солнцезащитные очки, шляпу и, конечно, шарфик. У итальянцев особый талант носить шарфики: они небрежно повязывают их абсолютно без какой-либо системы и выглядят при этом совершенно неотразимо.
   Пока он шел к ее машине, а Джессика стояла, облокотившись об нее, и смотрела на приближающегося Франческо, она не могла не признаться себе в том, что выглядит он потрясающе. А он не мог не заметить восхищения в ее глазах, и оно заставило его сердце затрепетать. Как и любому итальянцу, ему всегда было приятно осознавать, что он нравится женщинам. Он не имел гламурной внешности, но обладал настоящей мужской красотой. Выразительные глаза, резкие и слегка угловатые черты лица, тонкие губы, нос с легкой горбинкой и, конечно, спортивная фигура - все это вместе создавало образ, притягивающий к себе взгляды. Несметное количество признаний от бесчисленных поклонниц, мысль о том, что он красивый мужчина, будоражащий женские умы, были сладостны для него и льстили его самолюбию. Он привык ко всему этому, но почему-то выражение глаз Джессики, выдававших, что она сейчас залюбовалась им, всколыхнуло внутри него какие-то неведомые ранее ощущения.
   - Чао, Франческо! Ты отлично выглядишь, - искренне сказала она.
   Господи, как ей это удается? Она даже не пытается скрыть своей симпатии, но, в отличие от подобных комплиментов остальных женщин, в ее словах совершенно не чувствуется никаких непристойных намеков.
   - Чао, Джесси! Ты тоже... прекрасна, - запнувшись, произнес он. Ее комплимент явно смутил его.
   Он хотел бы обнять ее и поцеловать в макушку, но они стояли на улице, их могли увидеть, потому ему пришлось сдержать свое желание.
   Она направилась к водительской двери, а он взялся за ручку двери заднего пассажирского сиденья. Она удивленно взглянула на него поверх автомобильной крыши.
   - Ты предпочитаешь ездить сзади? - осторожно спросила она его.
   Франческо в нерешительности замер и посмотрел на нее каким-то отчаянным взглядом. Потом, взяв себя в руки, улыбнулся и сел на переднее сиденье рядом с ней. В ее машине играла музыка, и было тепло. Ее Фиат показался ему необычайно маленьким. Он привык к более просторным и шикарным автомобилям. Но такое небольшое пространство и музыка создавали уют, и Франческо, почувствовав себя хорошо, улыбнулся Джессике. Она внимательно посмотрела на него.
   - Ты готов?
   - Да, - сказал он как можно более беззаботным тоном, но она уловила в его голосе нотку страха. - Куда мы едем?
   - На Монте-дей-Каппуччини, если ты не против.
   - Я не против. Я давно не был там, почти не помню это место.
   Она быстро взглянула на него с удивлением, но сразу же отвернулась, чтобы скрыть это. В самом деле, у него нет возможности гулять по Турину.
   Она повернула ключ зажигания и несколько секунд задумчиво смотрела перед собой. Потом выключила мотор и обернулась к нему.
   - Ты боишься? - полувопросительно произнесла она.
   - Боюсь? - не понял Франческо.
   - Ехать в машине, особенно на переднем сиденье, - внимательно глядя на него, спросила Джессика.
   "О, Мадонна! Как она способна так меня чувствовать?!" - пронеслось в его голове.
   - Когда мы ехали из больницы, я сидел сзади и смотрел в боковое окно или разговаривал со своими. Но я не мог даже мельком взглянуть вперед, - тихо произнес он после долгого молчания. - Та поездка трудно мне далась. Я не могу смотреть на дорогу.
   - Послушай, Франчи... Это нормально, что ты боишься смотреть на дорогу. И тебе нужно время, чтобы побороть этот страх. Я поеду аккуратно и постараюсь не давать повода твоему воображению рисовать тебе ужасные картины. Если тебе страшно, не переступай через себя и смотри в сторону. Но если ты чувствуешь в себе силы, понемногу смотри вперед. И помни: с тобой ничего больше не случится. Это был единичный несчастный случай. Он больше не повторится. О'кей?
   Он посмотрел в ее глаза. Она исключительная. Потом Франческо положил свою ладонь на ее руку, лежавшую на рычаге коробки передач.
   - Спасибо, что ты есть...
   Джессика улыбнулась, повернула ключ зажигания и нажала на педаль газа, аккуратно выезжая на дорогу.
   В машине заиграла песня Ligabue "Il centro del Mondo", как раз подходящая для начала маленького путешествия.
  

34

   Почти всю дорогу они ехали молча, лишь иногда переговариваясь. Джессика, как только они влились в автомобильный поток, сделалась отрешенной, отвечала односложно, и вообще казалось, что она витала где-то в своих мыслях, время от времени тихо и задумчиво подпевая песням, звучавшим из магнитолы. Франческо тоже был напряжен. Пытаясь побороть страх, он то отворачивался и смотрел в боковое окно, то периодически пересиливал себя и бросал быстрый взгляд вперед. Сначала с огромным трудом, но потом все чаще и чаще, шаг за шагом он превозмогал свой страх.
   Одна песня за другой, все преимущественно итальянские, сменяли друг друга. Франческо тоже всегда ездил с включенным радио, но он с удивлением заметил, что Джессика была способна подпевать, похоже, всем итальянским песням. И если то, что она подпевала старой песне Francesco De Gregori "Il Bandito ed il Campione", хоть и удивило его, но было объяснимо, ибо песня эта весьма известна в Италии, то когда зазвучал голос, которого Франческо даже не знал, он не выдержал:
   - Но кто это?!
   - А? - непонимающе посмотрела на него Джессика. - Ах, поет? Cisco, "Golfo Mistico".
   - Ты знаешь все итальянские песни?
   - Нет, - усмехнулась Джессика. - Но многие.
   Остановив машину в одном из узких переулков неподалеку от церкви Гран Мадре ди Дио, она повернулась к нему.
   - Не против, если я возьму фотоаппарат?
   - Нет, - пожал он равнодушно плечами.
   Джессика протянула руку на заднее сидение и достала из рюкзака фотоаппарат. Это был Nikon с телеобъективом. Франческо, привыкший, что обычный человек фотографирует все на телефон, в крайнем случае - на мыльницу, а на такие большущие фотоаппараты фотографируют только профессионалы, с изумлением воззрился на нее.
   - Это... профессиональный? - недоуменно спросил он.
   - Нет, - улыбнулась она. - Всего лишь полупрофессиональный.
   - Я не понимаю... Ты фотограф?
   Джессику веселила его реакция, и она рассмеялась.
   - Немного. Фотография - моя страсть. Хотя в последнее время это увлечение стало приносить мне некоторый доход. Я ведь говорила, что пишу очерки об Италии в английские журналы. Большую часть из них я сопровождаю своими фотографиями. Не волнуйся, - улыбнулась она, - я не собираюсь тайно фотографировать тебя и продавать твои фото.
   - Джесси, как плохо я тебя знаю, оказывается...
   Они вышли из машины. Он надел солнцезащитные очки, шляпу и спрятал в шарфик подбородок.
   Проходя мимо церкви Гран Мадре ди Дио, она потянула его за рукав, останавливая.
   - Ты знаешь, что сейчас мы находимся в одной из точек Белой Магии Турина? - улыбнулась она ему ангельской улыбкой.
   Он удивленно посмотрел на нее и усмехнулся.
   - Когда я был маленьким и только приехал сюда, мои дядя и тетя рассказывали мне, что Турин - это город Белой и Черной Магии. Но я совершенно не помню, с чем это связано. Поэтому с нетерпением жду объяснений.
   - Эта, одна из самых красивых церквей Турина, - сказала она, показывая рукой на высившуюся Гран Мадре ди Дио, - считается одним из важнейших мест Белой Магии, поскольку две статуи перед ее входом, олицетворяющие Веру и Религию, указывают на тайник, где спрятан Святой Грааль. Одна из статуй держит в руке бокал, символизирующий Чашу Грааля. Тот самый бокал, из которого пил сын Бога в последний ужин. А вторая взглядом указывает направление, где можно было найти Святой Грааль. Церковь названа в честь Девы Марии и аккумулирует в этом месте позитивную, с точки зрения эзотериков, энергию. Кстати, она ничего тебе не напоминает? Архитектурную постройку?
   Франческо несколько мгновений смотрел на базилику.
   - Римский пантеон, может?
   - Точно! Именно поэтому она вызывает некоторый диссонанс при взгляде на нее: являясь символом христианства, с архитектурной точки зрения она напоминает греко-римский период. Действительно, архитектор, Фердинандо Бонсиньоре, спроектировал ее, будучи вдохновленным римским Пантеоном.
   0x01 graphic
  
   - Никогда раньше об этом не задумывался! Невероятно...
   - Кстати, церковь не украшена крестом, если обратишь внимание, и единственный крест, который причисляет ее к христианским постройкам, - тот, что держит статуя Религии.
   - А другие точки Белой Магии Турина? - спросил Франческо.
   - Пьяцца Кастелло, Моле Антонеллиана, Музей Египта, Дуомо...
   - Ну а дьяволы где обитают? - ухмыльнулся он.
   - Например, на Пьяцца Статуто с фонтаном Фрежюс, который венчает двуличный Люцифер. Именно там находятся врата ада.
   - Мадонна миа... - изобразил испуг Франческо. - Так что за черные маги промышляют в Турине?
   - О, здесь зарегистрировано тысячи сатанистов, магов, предсказателей, а в горе Музине - так вообще расположена база НЛО.
   - Так вот куда надо идти, чтобы пообщаться с представителями других планет! - рассмеялся Франческо. - И чем их всех так притягивает Турин?
   - Много чем. Во-первых, он является вершиной двух треугольников: добра (вместе с Сан-Франциско и Лондоном) и зла (вместе с Прагой и Лионом), хотя никто толком сказать не может, что это за треугольники, и кто определил их положение. Во-вторых, Турин находится на 45-й параллели - золотой середине планеты (хотя если быть точным, то на 45,3 градуса). В-третьих, он расположен от Рима - столицы христианства - на расстоянии 666 км. Ну и плюс весьма темное прошлое города и сомнительные истории тоже добавляют своей "прелести".
   Рука об руку они слегка поднялись вверх по холму и пошли параллельно реке По. Стояло прохладное осеннее утро, листья постепенно окрашивали холм в разноцветные краски. Легкий туман клубился над поверхностью воды, погружая город на той стороне реки в загадочную дымку. На холме никого не было. На Монте-дей-Каппуччини не бывают толпы туристов, хотя именно здесь, на вершине холма, открывается потрясающий вид на город. Но в любом случае те туристы, что добираются сюда, приходят отнюдь не ранним утром. Поэтому Франческо с Джессикой шли вдвоем, совсем одни, а листья шуршали у них под ногами.
   Задумчивость Джессики улетучилась без следа, и сейчас они шли, непринужденно разговаривая. Периодически она вскидывала свой фотоаппарат и делала снимки, а он недоумевал, что она там увидела. Когда Джессика показывала ему очередное фото на маленьком экране фотоаппарата, Франческо не знал, чему удивляться больше: тому, что она так здорово фотографирует, или тому, что она подмечает все это. Он не выдержал и удивленно воскликнул:
   - Бог мой, Джесси, как ты это замечаешь?!
   - Фотоаппарат учит видеть необыкновенные вещи, - мечтательно произнесла она. - Когда ты увлечен фотографией, то начинаешь замечать удивительные детали в, казалось бы, неудивительных предметах. Вот смотри: над рекой легкая дымка, и ничего более. Но приглядись лучше, и ты увидишь, как причудливо размыты очертания домов. А еще ты заметишь, что поверхность реки сегодня как зеркало, и что город смотрится в нее и любуется собой.
   Франческо изумленно смотрел на Джессику. Она не видела его глаз за солнцезащитными очками, потому не видела, что взгляд этот полон удивления, восхищения и еще какого-то непонятного чувства.
   - Или вот смотри: пчела летает над цветком, - прервала его раздумья Джессика. - А теперь приглядись и увидишь, что она вся вымазана в пыльце, что она пушистая, а серединка цветка вообще имеет удивительно затейливые элементы.
   - Послушай, я склоняюсь к мысли, что однажды ты должна взяться за мое обучение искусству фотографии, - медленно и серьезно сказал Франческо.
   Джессика звонко рассмеялась и снова вскинула фотоаппарат.
   Поняв, что Франческо почти не знает этот город, хотя и прожил тут около тридцати лет, она решила поведать ему об истории холма и церкви, стоящей на его вершине.
   - Здесь замешаны Савойи, которые подарили холм, бывший в их частной собственности, монахам-капуцинам, чтобы те построили монастырь, посвященный Святому Маурицио, - рассказывала она. - Век спустя здесь возвели светлую церковь Санта Мария аль Монте в стиле барокко. Согласно легенде, учитывая высоту холма и вид с нее на город, этот холм был стратегически важным местом. Когда французские солдаты вторглись на ее территорию и хотели разграбить церковь, то увидели, как из ее скинии поднимается огонь, словно защищая своих хозяев. Тогда солдаты остановились, пораженные этим явлением, и отказались от завоевания. Сюжет этого события раскрыт на фресках внутри церкви.
   Он с интересом слушал ее и удивлялся: эта девушка прожила в Турине всего три года, но рассказывает так, словно родилась здесь и с детства работает экскурсоводом.
   - Как вышло, что ты так хорошо знаешь Турин? - спросил он.
   - Я люблю его и хочу его понимать, - пожала она плечами. - Если любишь кого-то, надо научиться понимать его. Я давно люблю Турин, и это, между прочим, твоя вина, - засмеялась она.
   Он улыбнулся, прекрасно поняв, что она имеет в виду.
   - Джесси, но слушая тебя, можно подумать, что Турин - твоя родина, что ты родилась тут и выросла, и здесь твой дом.
   - Дом - это не всегда то место, где ты родился и вырос, - задумчиво глядя вдаль, сказала она. - Дом - это то место, где тебе хорошо и откуда ты не пытаешься сбежать. Всегда есть люди, родившиеся не в той стране, - улыбнулась она. - Она может быть даже лучше по всем параметрам другой страны, куда тебя вечно тянет. Но тебя вечно тянет именно туда. Ты счастлив только, когда ступаешь по ее земле, вдыхаешь ее аромат, а в твоих глазах отражаются ее пейзажи. Полагаю, это и есть настоящая родина, - закончила Джессика.
   - Я так мало знаю о тебе, Джесси... Почему ты никогда мне не рассказывала о себе? - медленно проговорил он.
   - Я не думала, что это интересно тебе, ты особо не спрашивал, - пожала она плечами.
   - Расскажи мне о себе...
   - Я не знаю, что рассказывать, - смутилась Джессика.
   Ее спасла белка. Они стояли под деревьями среди листвы рядом с деревянной лавкой, присыпанной разноцветными листьями. Вдруг на лавку впрыгнула рыжая белка с пушистым хвостом и кисточками на ушах.
   - Франчи, белка, - тихо сказала она ему. Он повернулся и посмотрел в том направлении, куда указывала Джессика.
   Белка сложила передние лапки и внимательно взглянула на них.
   Франческо вдруг понял, что с самого детства не видел белку в своей обычной среде. Это смешное животное всегда дарило ему улыбку. Джессика что-то вложила в его руку. Посмотрев, он увидел, что это был орешек фундука.
   - Приблизься к ней осторожно и дай орех, - тихо сказала она.
   Он стал медленно подходить к ней, но белка испугалась и прыгнула на дерево. Франческо опустился на корточки, снял очки и шляпу и положил их на лавочку. Потом он протянул белке открытую ладонь с лежащим на ней орехом. Белка несколько секунд смотрела на его неподвижно протянутую руку и начала осторожно спускаться с дерева. Все так же осторожно она стала подкрадываться к его руке. Потом встала на задние лапы и оперлась своей передней маленькой лапкой о его палец. Торчащие во все стороны усы защекотали его ладонь. Белка схватила орешек и быстро умчалась на дерево.
   Франческо рассмеялся как ребенок и оглянулся на Джессику. Она не теряла времени даром, заняв хорошую позицию для фото. Потом она достала из кармана еще несколько орехов. Франческо подошел к ней, чтобы взять орешки, и удивленно спросил:
   - Ты всегда носишь с собой орехи для белок?
   - Ага, и еще морковь на случай, если встречу жирафов.
   - Жирафов?! - недоуменно воззрился он на нее.
   Джессика расхохоталась.
   - Вчера мы гуляли в парке Валентино, там всегда много белок, и мы берем с собой орехи. У меня осталось немного.
   Он вернулся к лавочке и сел на нее, протянув руку с орехом. Белка снова приблизилась к нему, уже более смело, схватила орешек и ускакала на безопасное расстояние. Франческо наслаждался. Он так давно не прикасался к естественному животному миру, и это прикосновение было таким волнующим. Лишь когда он ненадолго возвращался в свою тосканскую деревню, ему удавалось немного окунуться в природный мир, но все равно у него совсем не было времени, чтобы как в детстве убежать в лес и понаблюдать за зверями и птицами. Он чувствовал нехватку всего этого в своей жизни, но жизнь известного футболиста почти не оставляла ему шансов восполнить эту пустоту. Сейчас он радовался этому контакту, словно маленький ребенок. И Джессика наслаждалась, фотографируя его, такого естественного и настоящего, каким она его ни разу не видела.
   Когда у Франческо закончились все орешки, и ему нечего было предложить белочке, она, не поверив этому, совершенно осмелев, запрыгнула к нему на колени. Он подставил ей открытую пустую ладонь, а она, смешно обхватив лапками его пальцы, водила носом по ладони, щекоча ее усами. Поняв, что орешки закончились, она укоризненно посмотрела на него, спрыгнула и умчалась в осенний лес, взмахнув на прощанье своим рыжим пушистым хвостом. Смеясь, Франческо обернулся на Джессику, и она нажала на кнопку спуска на фотоаппарате.
  

35

   Франческо вопросительно посмотрел на нее. Он привык к направленным на него фотокамерам. Он привык надевать маски и позировать перед камерами, снимаясь в рекламных проектах. Он привык просто улыбаться в камеры. И на всех фотографиях он выглядел таким, каким его хотели видеть. У него была немалая коллекция красивых профессиональных снимков. Но на всех них он всегда был в маске. Настоящим он получался только на спортивных фотографиях, потому что на поле он не надевал масок и не замечал камер. Он полностью отдавался игре, забывая обо всем, кроме футбола.
   Поэтому он никогда не видел себя со стороны в обычной жизни, каким он был на самом деле. Конечно, друзья периодически подлавливали его более естественного, но это все равно не являлось отражением его настоящего, ведь и с друзьями он носил маски, возможно более прозрачные, но, тем не менее, маски.
   - Ты сфотографировала меня с белкой? - улыбаясь, спросил он.
   - Да, - кивнула Джессика.
   - Покажешь?
   Она смущенно опустила глаза и после некоторого молчания сказала:
   - Франчи, прости... Я обещала тебя не фотографировать, но, увы, ты был слишком... - замолчала она, пытаясь найти ему определение, - слишком потрясающим вместе с этой белкой. Но я обещаю, что никак не буду использовать фотографии и выкладывать их в Интернет. Если ты мне не веришь, я могу их удалить, - с сожалением в голосе произнесла она.
   Он в изумлении уставился на нее.
   - Первое: я тебе верю. Второе: я бы и сам тебя попросил сфотографировать меня с этой рыжей шилохвосткой. Третье: ты можешь фотографировать меня сколько хочешь.
   - Спасибо, - покраснев, сказала она.
   - Покажи мне фото.
   Она включила на дисплее режим просмотра фотографий и протянула ему фотоаппарат. На экране была открыта последняя из сделанных фото.
   Франческо видел тысячи своих профессиональных и не только фотографий, но то, что увидел он в тот момент, перехватило у него дыхание.
   Он смотрел прямо в объектив смеющимися, слегка удивленными глазами. Взгляд был открытым и счастливым. На губах играла по-детски радостная улыбка. На этой фотографии чудесным образом он - взрослый бородатый мужчина, легенда мирового футбола, - слился с ним - маленьким мальчиком с открытым взглядом и удивительно милой улыбкой. Фотография невероятно хорошо отражала его эмоции в тот момент, и он, словно взглянув на себя со стороны, увидел, какой он на самом деле: закаленный жизнью мужчина с искренней детской улыбкой. Ко всему прочему, она была снята профессионально: мягкий свет, сочные цвета, гармоничная композиция, красивое боке на заднем фоне. Он, замерев, смотрел на фотографию, пока дисплей не погас.
   Потом он поднял глаза и в упор посмотрел на Джессику. Она улыбнулась ему и наклонилась, чтобы снова включить дисплей. Ее волосы коснулись его щеки.
   - Чтобы листать, нажимай сюда, - показала она на кнопки.
   Франческо стал медленно пролистывать фотографии, погружаясь в себя и рассматривая себя настоящего со стороны. Было немало снимков его вместе с белкой, некоторые были почти идентичны, потому что Джессика периодически снимала серийной съемкой. Но были и портретные фотографии его одного, без белки. Джессика попыталась поймать его эмоции, улыбку, выражение глаз, и сейчас эти фото переворачивали его душу. Нет, он не собой любовался. Он любовался этими ее работами, которые сорвали с него маску. Он листал и не мог оторваться, несмотря на то, что их было несколько десятков, и испытал некоторое разочарование, когда они закончились. Он снова вернулся к той последней фотографии, которую он увидел первой. Он снова замер и смотрел на нее, пока дисплей не погас.
   - И после этого ты по-прежнему утверждаешь, что не являешься профессиональным фотографом? - медленно произнес он.
   - Да, - засмеялась Джессика. - Стать профессиональным фотографом - это пока только мечта. Мне еще многому надо учиться, да и... - она повертела свой фотоаппарат в руках, - оборудование у профессионалов немного другое. Но я очень рада, что тебе нравятся фотографии.
   - Ты ведь подаришь мне их? - просил Франческо.
   - О'кей, я переконвертирую их и отдам тебе.
   - Переконвертируешь?
   - Да. Они сейчас сняты в RAW-формате, их надо конвертировать в jpeg и, возможно, немного доработать.
   - В Фотошопе? - Франческо совершенно не был сведущим на тему фотографий, но он знал, что Фотошоп способен творить разного рода чудеса. Хотя ему далеко не всегда нравилось, как фотографы делают с помощью этого редактора облик каким-то искусственным. - Но зачем, Джесси? Они практически совершенны!
   - Спасибо, - засмеялась она. - Нет, не в Фотошопе. В Лайтруме, где происходит конвертация, можно сделать легкую коррекцию. Например, вот эта фотография, - она полистала фотографии и показала ему одну из них, - она немного темная, ее надо слегка высветлить и чуть-чуть кадрировать.
   - Кадрировать?
   - Подрезать со всех сторон, чтобы было больше тебя и меньше фона, - улыбнулась она. Ей нравилось объяснять ему такие элементарные для нее и такие загадочные для него вещи.
   Он молчал некоторое время, начав опять листать фотографии. Потом задумчиво посмотрел на нее.
   - Что означает твоя фраза про профессионализм? Что значит стать "профессиональным фотографом"?
   - Это немного сложно определить для мира фотографии... - медленно проговорила она. - В каждом ее жанре это что-то свое... Лично для меня - это покорить Италию, - засмеялась она. - Чтобы мои фото печатались в известных журналах, - мечтательно добавила она. - Только пока я не знаю, как этого достичь. Наверное, прежде мне надо еще многому научиться в этой сфере.
   В его голове начал зарождаться план...
  
  

36

  
   - К сожалению, нам нужно возвращаться, по крайней мере, если ты хочешь еще побывать наверху.
   - Да, хочу, - усмехнулся он. - Хотя я и не знаю, что там.
   - Там ты увидишь Турин, - задумчиво проговорила она. - Кстати, ты знаешь, почему твой город называется именно так?
   - Ммммм... Точно не знаю, но, насколько мне известно, это связано с символом города - с быком.
   - Это только легенда, - улыбнулась Джессика.
   - Какова же тогда правда? - удивленно поднял бровь Франческо.
   - "Taurini" - это название древних жителей, которые обитали на этой территории у слияния рек Дора и По, где и возник город Taurinorum. Позже ему было дано итальянское название "Torino". Но в этом названии нет слова "toro", потому что оно не имеет итальянских корней. В нем спрятано то, что люди видят значительно чаще, чем быков, - засмеялась Джессика.
   - То есть? - непонимающе посмотрел на нее Франческо.
   - Мы поднимемся на гору, и ты поймешь.
   На вершине Монте-дей-Каппуччини находится смотровая площадка. Именно туда они и попали прежде, чем вернуться к машине.
   Франческо был здесь совсем ребенком, когда только приехал в Турин. Но за последние двадцать лет он ни разу сюда не забирался.
   Ему открылась панорама Турина на фоне могучих синеющих гор с белыми вершинами. Красные крыши домов убегали вдаль, а шпиль Моле Антонеллианы словно пронзал небо своим острием. Эти многоэтажные дома кажутся совсем маленькими по сравнению с Моле, которая гордо возвышается над городом. Изначально постройка задумывалась как еврейская синагога, но, в силу увеличенной синьором Алессандро Антонелли высоты, что не понравилось еврейской общине, была завершена как памятник первому королю объединенной Италии Витторио Эмануэле II. На тот момент оно являлось самым высоким зданием в Европе ручной каменной кладки - 168 метров. Именно поэтому оно и названо "Mole", что с итальянского переводится как "громада". Она обрушивалась два раза, но без единой жертвы. Моле возвышается над городом, как истинная хозяйка, и лишь гордые Альпы спорят с ней своей величавостью.
   0x01 graphic
   Увидеть Турин на фоне гор не так-то просто, но им сегодня повезло: воздух был чист и свеж, и Альпы словно обнимали город, оберегая его от ветров, дующих со стороны ветреной Швейцарии.
   Франческо смотрел на этот город, который уже около тридцати лет был его родным домом, вдыхал полной грудью его воздух и чувствовал, как он опьяняет его. Он словно заново посмотрел на него и начал влюбляться в его головокружительную панораму. В его карих широко раскрытых глазах отражалась Моле на фоне гор.
   Он не заметил, как Джессика отошла немного в сторону, чтобы запечатлеть то восхищение и удивление, какие были написаны на его лице. Телеобъектив позволил ей издалека незаметно сфотографировать крупным планом его глаза и отражение города в них. Франческо снова не видел, что она его снимает, потому и в этот раз маска была сдернута с его лица.
   Она приблизилась к нему и коснулась его плеча. Он вздрогнул, словно проснувшись.
   - Тебе нравится? - спросила Джессика.
   - Турин прекрасен, - прошептал он.
   - И что же ты видишь здесь?
   - Бесконечные красные крыши домов, Моле и горы...
   - Именно! Горы... Taurini - это название, которое дали городу римляне в 1 веке до н.э., и происходит оно от латинского "Taurinorum", то есть город изначально назывался "Augusta Taurinorum". Но это на латыни. Однако древними жителями Турина были кельто-лигуры, которые назвали город "Taurasia", и в этом названии заложено слово "гора", а быки тут вообще ни при чем.
   - Мадонна! Джесси, у меня нет слов! Твои познания меня поражают!
   Джессика рассмеялась, скрывая свое радостное смущение. Франческо перевел взгляд вдаль.
   - Там на холме Суперга, я правильно понимаю?
   - Да, усыпальница семьи Савойя и целой футбольной команды... - печально вздохнула Джессика.
   Франческо снова перевел взгляд на город, раскинувшийся перед ними.
   - Улицы напоминают сплетение вен и артерий, которые должны приводить к сердцу города. Оно где-то там, да? - мечтательно спросил он, кивнув в направлении Моле.
   - Да. Главная артерия города - это Виа По, с ее портиками и царством барокко, - она показала рукой вправо. - Ты в курсе, что Пьяцца Витторио Венето является трапецией, хотя кажется прямоугольником? Но на самом деле разница ее оснований составляет чуть более семи метров. Знаешь, мне так нравится атмосфера этой площади и Виа По, а еще Виа Гарибальди. Как раз между ними - самое сердце Турина. Когда хочется праздника, можно прийти к ним на свидание, и они приоткроют тебе занавес туринского сердца. Здесь ты словно погружаешься в светскую туринскую жизнь, бродя мимо бесчисленных кафе и бутиков по узким улочкам, вдыхая аромат города и наслаждаясь им. Но самым красивым и загадочным Турин бывает на рассвете, когда он просыпается, или вечером, когда он зажигает свои огни... Ты знаешь, что в Турине нет улиц с одинаковыми фонарями?
   Франческо смотрел на нее, так увлеченно и вдохновленно рассказывающую, не в силах отвести взгляд. В глазах ее отражался ЕГО Турин. Он чувствовал, как в глубине его души начинает зарождаться какой-то неведомый ему вид торнадо.
  
   На обратной дороге Франческо был глубоко погружен в свои мысли. Эта прогулка всколыхнула в нем совершенно невероятные ощущения и эмоции. Он сегодня гулял по своему городу, как самый обычный человек. И он даже представить себе не мог, что такая простая прогулка может подарить настолько волнующие впечатления.
   В какой-то момент он вдруг поймал себя на том, что спокойно смотрит вперед на дорогу. Франческо едва заметно покачал головой. Сердце его на мгновение замерло, и он устремил взгляд на профиль Джессики, которая внимательно следила за дорогой, тихонько подпевая песне Nek "Semplici emozioni", наполнившей салон ее машины.
  
   Когда Джессика остановила свой Фиат у дома Франческо, он задумчиво посмотрел на нее:
   - Спасибо за этот день, Джесси... Это было потрясающе...
   - Пожалуйста! Рада, что тебе понравилось.
   Он несколько мгновений смотрел в окно впереди себя, а потом откинул голову на подголовник и взглянул ей в глаза:
   - Я хочу, чтобы ты показала мне сердце Турина...
   - Сердце?! - она в изумлении уставилась на него. - Надеюсь, ты не хочешь пойти гулять в центр? - с опаской спросила Джессика.
   - Именно туда я и хочу... - в глазах его заплясали озорные искорки, не терпящие возражений.
   - Франчи, ты с ума сошел?! - воскликнула она. - Это невозможно!
   - Нет ничего невозможного, - спокойно возразил он.
   - Франчи, нет! Я согласилась пойти с тобой в малолюдное место. В центре города часов в 10 утра уже толпа людей.
   - Я сегодня увидел Турин после двадцатилетней разлуки, - задумчиво произнес он. - Я понял, что я его совсем не знаю. Я хочу, чтобы ты мне его показала, - твердо произнес он. - На рассвете, часов в 7-8 утра, когда он еще спит, нас никто не узнает... А Белые силы Турина нас спрячут...
   - Франческо, ты сумасшедший! - глаза ее пылали.
   Он прикоснулся губами к ее лбу долгим поцелуем и вышел из машины.
  
  

37

   На следующее утро, когда Турин еще спал, лучи автомобильных фар прорезали темноту улицы, на которой жил Франческо. Он никому не рассказывал об этой авантюре, поэтому был рад, что Моника сегодня идет в офис к более позднему часу и сейчас мирно спит. Детям же он всегда мог сказать, что едет по делам. Обычно в этом случае дети не устраивают допросы с пристрастием.
   Они втроем позавтракали, и когда пришло сообщение от Джессики, что она ждет его, он чмокнул их в макушки, взял куртку, шляпу, очки, небрежно набросил шарфик и вышел из дома. Свет от фар ее машины струился ровными полосами, выхватив из темноты его силуэт.
   - Чао, - приземлившись на сиденье рядом с ней, сказал он и прильнул губами к ее щеке.
   - Чао... - напряженно произнесла она.
   - Что с тобой? - нахмурился он, впервые не видя радости на ее лице.
   - Франческо, я боюсь! Это авантюра!
   Он от души рассмеялся.
   - Ты ведь знаешь, что я обожаю бросать вызовы, - сказал он. - Поехали!
   Джессика покачала головой и прибавила громкость на магнитоле.
   - Вот! Эта песня как раз отражает мое состояние!
   Из магнитолы звучала тревожная песня "Panico" с цепляющим ритмом в исполнении Fabri Fibra и мелодичным припевом в исполнении Neffa. Франческо засмеялся, а Джессика лишь скептически усмехнулась и нажала педаль газа.
   Тем временем песня о панике сменилась на красивую старую композицию Vinicio Capossela "Non Х l'amore che va via", которой Джессика тихо подпевала. Франческо вслушивался в слова, иногда бросая на Джессику молчаливый взгляд, и думал о ней. За окном мелькали огни еще спящего Турина.
   Совсем робкий рассвет коснулся города своими первыми лучиками света, когда они въехали на парковку около железнодорожного вокзала Порто Нуово. Выйдя с парковки и пройдя немного вперед, они оказались в Садах Самбуй. Это маленький скверик с фонтаном и многочисленными цветущими кустами. Правда, в темноте он представлял собой лишь скопление причудливых силуэтов. Они в полном молчании пересекли сквер и очутились на Виа Рома.
   - Сегодня никакой экскурсии? Никаких историй о сердце моего города? Ты так и не предоставишь мне возможность научиться понимать то, что я люблю? - спросил Франческо, касаясь ее руки.
   Джессика вздохнула.
   - Джесси, - медленно сказал он. - Меня никто не узнает. Если кто-то начнет меня узнавать, мы будем говорить по-английски и скажем, что они ошиблись, а я постараюсь изобразить из себя истинного сэра. Никто не станет сдирать с меня очки и шляпу, чтобы увидеть мое лицо, да и с этой бородой и усами я похож разве что на небритого аборигена. И потом, Джесси, фанаты в такое время по Турину не гуляют, а туристы... - он усмехнулся, сделав паузу, - вряд поверят, что видят именно меня. Расслабься...
   На улице почти никого не было. Лишь редкие случайные прохожие, плотнее закутавшись в одежду, торопливо шли, погруженные в свои мысли, мечтая, очевидно, поскорее добраться до своих теплых домов или офисов. Было по-осеннему холодное утро.
   Джессика вздохнула, встряхнула головой и, засмеявшись, потянула его за руку, увлекая вперед по Виа Рома. Улица погасила свои огни, предоставив право рассвету осветить ее линии. Но рассвет был еще слишком слабый, поэтому очертания немного растворялись в легкой туманной дымке.
   Франческо шел под сводами портиков, вдыхая аромат пробуждающегося города. Доносившийся откуда-то тонкий, едва уловимый запах каппуччино щекотал нос. Франческо на мгновение закрыл глаза и с наслаждением втянул носом воздух.
   Они шли, не произнося ни слова, и Франческо не нарушал этого молчания. Он понял, что Джессика смирилась с этой авантюрой, и сейчас ее безмолвие вызвано тем, что она тоже наслаждается пробуждением ее любимого города. Они испытывали одинаковые ощущения и думали почти об одном и том же. "Удивительно, - подумал Франческо, - найти человека, с которым можно молча думать об одном и том же".
   0x01 graphic
   - Внимание, Франчи, мы входим в туринскую гостиную, - ее смеющийся голос разбудил его, а заодно и город. Именно в тот момент, когда они вышли из тени портиков на Пьяцца CLN, первый луч солнца ворвался в сонный Турин и ослепил его своим ярким светом. Франческо зажмурился, а потом открыл глаза. - Мы стоим в аристократической прихожей Турина, а эти два фонтана являются символами двух его водных артерий: мужская фигура слева - это река По, а женская справа - это река Дора, - продолжила Джессика. - Кстати, река По с эзотерической точки зрения олицетворяет собой Солнце, а Дора - Луну. Я тебе уже говорила, что твой Турин - город магический, и почти ни одна улица не обходится без вмешательства мистических сил. Тут бродит несметное количество нечистой силы по всем его переулкам, - засмеялась Джессика, глядя в недоумевающие глаза Франческо. - Я, правда, очень надеюсь, что рано утром они спят...
   Франческо улыбнулся. Луч солнца скользнул по водам фонтанов, зажигая тысячи брызг солнечными искрами. Франческо подошел к правому фонтану и коснулся рукой его ледяной воды.
   - Идем дальше, - нетерпеливо потянула его за рукав Джессика. - Не забывай, что прежде, чем Турин проснется окончательно, наше свидание с ним должно закончиться.
   - Я чувствую себя Золушкой, - с укоризненной улыбкой посмотрел на нее Франческо, но ему ничего не оставалось, как последовать за ней.
   Они вошли в гостиную Турина - площадь Сан-Карло, выполненную в стиле барокко и совершенную в своем ритме и гармонии пропорций. В самом ее центре воздвигнут памятник Эммануэле Филиберто Савойскому Непокорному, который в 1653 году перенес сюда из Франции столицу савойского княжества после победы над французами. На этой площади расположены старинные кафешки и ресторанчики. Как раз в этот ранний час хозяева кафе неспешно начинали вытаскивать столики на улицу, чтобы первые посетители за чашкой утреннего ароматного кофе смогли погрузиться в увлекательное чтение свежих новостей или, закинув ногу на ногу, эмоционально обсудить со случайным незнакомцем правительство, плохие дороги, безнравственность современной молодежи. Чуть позже обворожительные, модно одетые итальянки прикатят сюда в колясках своих очаровательных малышей. Карапузы будут бегать за большими мыльными пузырями, которые здесь часто пускает молодой парень явно не итальянского происхождения, собирая за день немалое количество монет. Мамы же малышей будут наслаждаться мороженым и громко обсуждать моду, мужей или незнакомых красавцев-итальянцев с непременным модным шарфиком, только что прошедших мимо и бросивших на них неосторожный взгляд. Также сюда придут стильные старички, закончившие свою службу на благо итальянского отечества и заслужившие право за бокалом рубинового вина обсудить со старыми друзьями результаты воскресного тура серии А.
   - Здесь тоже справа нас встречает женщина, а слева - мужчина, - сказала Джессика, и Франческо вопросительно поднял брови. - Но на этот раз они являются братом и сестрой, двойняшками, - засмеялась она.
   Он посмотрел на церкви-близнецы. Внешне они действительно были очень похожи, но в то же время отличались деталями фасада и, видимо, внутренним миром. Но становилось сразу понятно, что это родственные создания.
   - Правая, церковь Санта Кристина, была построена в 1639 году по инициативе жены герцога Савойского, французской принцессы и герцогини Кристины Савойской. Правда, в XIX веке церковь называлась "Церковь Служанок", потому что на воскресную мессу сюда приходили женщины, служившие в местных богатых семьях благородного происхождения. Левая, церковь Сан Карло Барромео, была построена в 1619 году в честь миланского архиепископа Святого Карло Барромео, который совершил пешее паломничество в Турин, чтобы помолиться перед Святой Плащаницей.
   - Кстати, Джесси, ты, как знаток истин и легенд, что скажешь о Туринской Плащанице? Это действительно полотно, в которое было завернуто тело Иисуса, снятого с креста?
   - Нет, Франчи, тут я бессильна, - засмеялась Джессика. - На эту тему по сей день идут серьезнейшие научные споры. Потому что с одной стороны, вроде как научно доказано, что пятна, которые образуют лик и тело Христа, действительно являются пятнами крови. Так же доказано происхождение пыльцы растений, обнаруженной на этом четырехметровом льняном полотне. Она в самом деле относится к растениям, которые произрастали на пути движения Плащаницы. Но с другой стороны, бросается в глаза ненатуральность отпечатков. В том смысле, что "отпечатавшийся" лик, например, имеет пропорции сфотографированного лица, а ведь если оно было обернуто тканью, то отпечаток на ней должен быть шире. Поэтому многие считают, что это не отпечаток, а рисунок. Есть даже гипотезы, что это творение Джотто.
   0x01 graphic
  
   - Неужели нельзя достоверно определить химический состав пятен?
   - Определяли. Доподлинно доказано наличие железа и белка. Но эти компоненты также входят в состав темперы...
   - А возраст самого полотна? Археологи ведь определяют возраст найденных предметов.
   - А тут тоже не все так просто. Первое упоминание о ней относится примерно к 1355 году. И то, что ткань уже существовала в ту эпоху, подтверждается. Но в последнее время говорят об ошибках исследований. О том, что полотно подвергалось пропитке каким-то составом в целях реставрации после того, как оно пострадало при пожаре в 1532 году. И что эта пропитка привела к химическим модификациям волокон, что изменило их возраст. Так образом, пока сложно что-либо сказать. Точка не поставлена.
   Площадь пока еще была совершенно пустой. Это мечта любого фотографа - запечатлеть достопримечательность без людей, и Джессика достала фотоаппарат. Пока она выбирала точку для съемки, Франческо на несколько минут снял солнцезащитные очки и обвел взглядом гостиную своего города. Он любовался ее гармоничными линиями, и в глазах его читалось восхищение. Именно это выражение его глаз запечатлела Джессика.
   Они пересекли площадь и снова оказались на Виа Рома.
   - Виа Рома проходит через все сердце Турина и достигает его противоположного края? - спросил Франческо.
   - Нет, она подходит к нему одной из главных артерий, - засмеялась Джессика. - А вот мы и добрались до сердца!
   В этот момент он вышли к просторной Пьяцца Кастелло. Весело постукивая колесами, мимо проехал оранжевый трамвай. Они пропустили его и пересекли трамвайные пути, оказавшись на площади. Их встретило здание Палаццо Мадама - пожалуй, самое необычное сооружение этой площади, поскольку его элегантный фасад в стиле барокко непостижимым образом сочетается с брутальной романской крепостью. Джессика, заметив, что Франческо смотрит именно на этот дворец, сказала:
   - Вначале, во времена Римской Империи, здесь находились Десятые Ворота, позволяющие войти в город со стороны реки По. После падения Римской империи ворота были переделаны в крепость, и лишь потом, в XV веке, все та же французская принцесса Кристина Савойская сделала крепость своей княжеской резиденцией, добавив этот фасад в стиле барокко.
   - А сейчас что внутри?
   0x01 graphic
   - Музей античности. Здесь собрана большая коллекция античных скульптур и других произведений искусства, а еще изделий из фарфора.
   Франческо перевел взгляд на площадь, где посередине, прямо из плит, которыми она вымощена, бьет веселый фонтанчик.
   - Впереди ты видишь Палаццо Реале, где в прежние времена обитало семейство Савойя, - сказала Джессика. - И хотя внешне дворец, возможно, не сильно интересен, внутри он шикарен. Убранство, элементы мебели и декора, картины - это фантастика!
   - Я ходил на экскурсию в этот дворец, когда только приехал в Турин. Правда, в те годы я не мог оценить по заслугам его великолепие.
   - У его бронзовой ограды, мой друг, проходит граница Черной и Белой Магии, - загадочно произнесла Джессика, и в глазах ее появились озорные искорки.
   - А мы стоим на территории Черной или Белой Магии? - сделав притворно испуганные глаза, спросил Франческо.
   - Черной конечно! - строго сказала Джессика, но все те же озорные огоньки продолжали плясать в ее глазах. - Белая Магия вступает в свои права за пределами ограды. Именно там, за Палаццо Реале, находится Дуомо, где хранится знаменитая Туринская Плащаница. Не смотри на меня таким взглядом. Мы так и останемся на темной стороне, ибо там, на светлой стороне, нам не будет покоя от преклонения перед кумиром. Слишком много людей хотят совершить туда паломничество, а я не очень уверена, что мирские забавы вроде футбола их совсем не интересуют.
   Он тяжело вздохнул. Как много неизведанного в этом Турине, а у него так мало времени, словно он не житель города, а турист, заглянувший в эти края на пару часов.
   - Джесси, нам придется вернуться сюда и еще во многие другие места, - произнес он, серьезно глядя ей в глаза.
   - Посмотрим, - ответила Джессика. Они стояли напротив Виа Гарибальди, и она указала рукой на улицу, убегавшую вдаль и уже окончательно проснувшуюся. - Это еще одна артерия сердца Турина. Мы очень любим гулять по ней. Там царит непередаваемая оживленная атмосфера среди множества магазинчиков и ресторанчиков, где аромат кофе смешивается с ароматом пиццы... Ммммм, - протянула она. - А если периодически посматривать вверх, то можно обнаружить немало интересных архитектурных деталей: лепнин, статуй, балконов, которые поддерживаются то прекрасными нимфами, то мужчинами с божественной фигурой, то занимательными животными. Правда, чтобы их заметить, надо идти в сторону Пьяцца Кастелло, а не наоборот.
   - Почему?
   - Потому что если ты пойдешь в другую сторону, а воздух будет свеж и чист, ты будешь смотреть только на горы, которые находятся в конце этой улицы. По крайней мере, создается впечатление, что они именно там. Альпы создают ощущение ирреальности: они такие большие, что кажутся стоящими совсем рядом, будто их можно потрогать, если протянуть руку...
   - Пойдем, туда!
   - Нет, Франческо, по крайней мере не сейчас. Ты ведь хотел еще увидеть Виа По. К тому же сегодня не видно гор...
   Он неохотно остановился и выразительно посмотрел на нее.
   - О'кей, однажды мы сюда вернемся, - смиренно произнесла Джессика. - Но прежде, чем мы уйдем отсюда, хочу обратить твое внимание на еще одну достопримечательность: церковь Сан Лоренцо.
   Он обвел взглядом площадь, но не увидел никакой церкви.
   - И где она?
   - Прямо перед тобой.
   Они стояли у зеленоватой двери. Франческо поднял вверх глаза.
   - Джесси, это обычный дом, нет?
   - Отойди немного назад. Надеюсь, теперь ты видишь купол? - смеясь, сказала она. - Внутри купол фантастически красив! Хотя, если предельно честно, я в Италии еще ни разу не видела посредственной церкви. Снаружи многие из них не очень выразительны, но внутри они потрясающие! Огромное пространство, кажущиеся необъятными купола и шедевры живописи и скульптуры - это, пожалуй, неотъемлемые черты итальянских церквей. - Она замолчала, мечтательно глядя на освещенный солнцем купол церкви Сан Лоренцо на фоне ярко-синего неба. - Эта церковь еще называется королевской, поскольку расположена рядом с Королевским Дворцом. 10 августа 1557 года была одержана победа над французами, и произошло это событие в День святого Лоренцо. Именно поэтому церковь названа в честь этого святого. Интересна она тем, что была спроектирована монахом и архитектором, одним из ярчайших представителей барокко Пьемонта, Гуарино Гуарини, и не имеет фасада, а еще и тем, что внутри она хранит копию Святой Плащаницы. Потому что именно здесь была выставлена Святая Плащаница изначально.
   - Только не говори мне, что и сюда мы не войдем!
   - Точно! Не войдем! Смотри, какая толпа туристов приближается к ней! Идем, - потянула она его за рукав.
   Они обогнули справа Палаццо Мадама и направились к Виа По. Увидев, что Моле остается в стороне, Франческо разочарованно просил:
   - С Моле мое знакомство сегодня тоже не состоится?
   - С Моле? Не уверена, что оно вообще состоится, - усмехнулась Джессика.
   - Это еще почему?
   - В Моле находится знаменитый Музей Кино, посвященный итальянскому кинематографу, который был основан именно в Турине более века назад - в 1914 году. Там совершенно невероятные экспозиции: необычные кинозалы, например, с унитазами вместо кресел или с экраном на потолке, под которым стоит диван, и соответственно, смотреть фильм приходится лежа, - с улыбкой сказала она, а Франческо удивленно приподнял бровь. - Еще там есть кинематографические лаборатории с массой колбочек, баночек и всевозможных приспособлений, экспонаты видеотехники разных эпох, куча афиш и много всего. Также там представлена неплохая коллекция деталей костюмов, использовавшихся в известнейших фильмах. Ну, например, шляпа Федерико Феллини и драгоценности Мэрилин Монро, плащ Супермэна и шлемы героев из "Звездных Войн"... А ее панорамный лифт довозит до смотровой площадки у основания ее шпиля. Там Турин лежит у тебя на ладони... Подумай, сколько там людей!
   - Джесси... Ты ведь знаешь, что это мой последний сезон... - Голос его дрогнул, и он замолчал на мгновение. - Я надеюсь, что смогу вернуться через несколько недель и доиграть его. Потом я выйду из игры. - Он уже давно надел солнцезащитные очки, и она не видела его глаз. - Через пару лет я смогу, почти не маскируясь, гулять по Турину, меня никто не вспомнит, - в голосе его звучала горечь.
   - Что ты такое говоришь?!
   - Это правда! И мы сможем сюда прийти. Обещай мне, что покажешь мне Музей Кино?
   - Обещаю... - проговорила она после некоторого молчания. - Но я все же думаю, что маскировка тебе понадобится.
   0x01 graphic
   Они свернули на Виа По. В конце улицы вырисовывалась величественная базилика Гран Мадре ди Дио. Вся улица покрыта портиками, общая протяженность которых составляет более 18 километров и насчитывает несколько церквей и дворцов, здания Университета и Музея декоративных искусств. Под портиками прячутся бесчисленные бутики, магазинчики, кафешки и пастичерии. В них всегда есть посетители, потому что перекус в кафе или пастичерии - это возможность постичь тайны местного бытия. Здесь витает восхитительный аромат кофе и сладостей, а в зеркалах, обрамленных рамами в стиле барокко, и в хрустальных вазах, полных конфет и орешков джандуйя, сохранился отпечаток единого буржуазного стиля XVIII века. Здесь можно похрустеть миндальным печеньем "амаретто", печеньем "женские поцелуи" и "джандуйотто", шоколадными конфетами с ликером и, разумеется, в который раз насладиться вкусом классических нежных бисквитов Пьемонта -савоярди, из которых еще готовят известный итальянский десерт "Тирамису". Все это - за чашкой ароматного шоколада на его итальянской родине.
   История любви между Турином и шоколадом, возникшая в 1559 году с самого первого глотка, началась с празднования перемещения столицы савойского княжества в Турин. Именно тогда Эмануэле Филиберто предложил туринцам попробовать дымящийся горячий шоколад. В 1678 году савойский Королевский двор выдал первую лицензию на изготовление жидкого шоколада. К настоящему времени эта любовь к шоколаду вылилась во всемирно известные брэнды Nutella, Ferrero Rocher, Kinder Chocolate...
   Немало прячется под портиками и джелатерий, и, проходя мимо одной из них, Джессика бросила мимоходом:
   - Это наша любимая джелатерия, тут исключительно вкусное мороженое!
   Франческо замер. Сколько лет назад он ел только что купленное в джелатерии мороженое? Это было совершенно забытое им ощущение. Он схватил ее за руку:
   - Джесси, мы идем в джелатерию, - тоном, не терпящим возражения, сказал он.
   0x01 graphic

38

   - Ты... хорошо себя чувствуешь? - не веря своим ушам, произнесла Джессика.
   - Ты не представляешь, сколько лет я не ел такого мороженого! Нет, конечно, у нас в доме часто присутствует мороженое, доставленное из джелатерии в коробке. Но это совсем другое ощущение, когда ты заходишь в джелатерию и видишь перед глазами большое разнообразие вкусов, стоишь, мучительно выбирая два из них, и потом идешь по улице, держа в руках вафельный рожок, и наслаждаешься этими двумя выбранными вкусами.... Джесси, это совершенно забытое мной наслаждение в вафельном рожке! Я прошу тебя! Мы войдем, я буду говорить только на английском, а ты будешь мне переводить названия с итальянского на английский. Так все подумают, что я иностранец... Пожалуйста!
   Голос его звучал так умоляюще, что ей ничего не осталось, как согласиться.
   Они вошли в джелатерию, и их взору открылось разнообразие лучших вкусов итальянского мороженого. Здесь были и классические вкусы, которые предлагает любая уважающая себя джелатерия: шоколадное, кофейное, со сливками, с нутеллой, с орешками, а также фруктовые вкусы: клубничное, банановое, персиковое, с лесными ягодами, лимонное, фисташковое, дынное, ананасовое. Но были, как у любой уважающей себя джелатерии, и свои собственные вкусы, которых нет в соседнем заведении: шоколад с апельсином и земляника. Правда, относительно итальянских джелатерий всегда сложно говорить о классике вкуса, потому что каждый хозяин джелатерии имеет свои уникальные рецепты изготовления мороженого, день ото дня добавляя (или убавляя) что-то новое в каждое из них. Конечно, да: в лимонном непременно обнаружится мякоть лимона, но в соседней джелатерии оно все равно будет чуточку другим.
   В этот достаточно ранний час посетителей было совсем немного, всего пару человек, и Джессику это весьма тревожило, поскольку, едва они вошли, все внимание продавцов сосредоточилось на них, и она напряженно ждала радостного возгласа от случайной встречи с кумиром. Франческо, как и обещал, на английском стал расспрашивать Джессику о вкусах. Сердце Джессики упало окончательно, когда в джелатерию вошли двое парней лет двадцати в фанатских шарфах "Пьемонтезе". Они скользнули взглядом по Джессике, потом посмотрели на Франческо, приглядываясь к нему несколько мгновений. Джессика понимала, что если сейчас они его узнают, их спокойной прогулке придет конец. И вообще неизвестно, чем это все закончится. Франческо же остался невозмутимым и продолжил обсуждать вкусы мороженого на английском. Видимо, этот факт заставил прогнать зарождающие сомнения фанатов, и они переключили свое внимание на прилавок.
   Наконец, к облегчению Джессики, они с Франческо покинули джелатерию с вафельными конусами в руках. Джессика почувствовала легкую дрожь в коленках.
   - Мы неплохо вошли в роль, - усмехнулся Франческо.
   - Ты сведешь меня с ума когда-нибудь... - едва переводя дух, тихо произнесла Джессика.
   Франческо был в солнцезащитных очках, поэтому она не могла увидеть странное выражение в его глазах, промелькнувшее при этих словах. Он и сам не понял своих ощущений, но сердце его на мгновение споткнулось.
   Они шли под сводами портиков и ели мороженое. У Джессики было земляничное и лимонное, а у Франческо - фисташковое и персиковое. Франческо наслаждался моментом. Он так давно не делал то, что для любого итальянца является непременным атрибутом обычной жизни: зайти в джелатерию и купить себе мороженое.
   - Для полноты ощущений, - вдруг произнесла Джессика, - присядем вот тут? - и она показала на небольшой выступ у арочного столба. Итальянцы часто покупают мороженое и садятся на каменные парапеты, на ступеньки какой-нибудь базилики, а где-то даже непосредственно на мостовую.
   - Конечно! - не раздумывая, ответил Франческо.
   Они сидели, наслаждаясь мороженым. Это было так просто и естественно, но для него это стало совсем новым ощущением. Или точнее - совсем забытым.
   Франческо несколько минут пребывал в полнейшей задумчивости, не произнося не слова, молча глядя на проезжающие мимо машины. Поэтому Джессика быстро вскинула фотоаппарат и успела сфотографировать его без маски, хотя на нем были солнцезащитные очки, и глаза оставались невидимыми.
   - Джесси, когда ты заказала лимонное мороженое, я подумал, что ты шутишь. Как ты его ешь? Если я хорошо помню, оно совершенно кислое. В детстве я не мог его есть и с тех пор ни разу не пробовал.
   Она протянула ему свое мороженое.
   - Попробуй.
   Этот ее жест заставил его сердце снова споткнуться. Попробовать мороженое можно дать только кому-то очень близкому... Он нерешительно откусил немного ее лимонного мороженого и передернул плечами. Джессика рассмеялась. Она начала подшучивать над ним и была такой близкой и простой, что ему нестерпимо захотелось обнять ее за плечи и остановить этот момент, но они находились в самом сердце Турина. Сейчас очки были его преимуществом, и он мог спокойно разглядывать ее. Ему так нравились ее улыбка и смеющиеся глаза, что на миг он прекратил есть мороженое и залюбовался ею.
   - Франчи, мы должны возвращаться к машине.
   Франческо разочарованно посмотрел на нее.
   - Джесси, еще так рано! Только 10! Неужели мы не можем еще погулять?
   - Погуляем немного по задворкам туринского сердца, если ты не против.
   - Там, где обитает множество духов и магов? - засмеялся он.
   - Именно! Надеюсь, они нас все-таки не тронут.
   Они шли задворками туринских улиц. Франческо совершенно не понимал, каким непостижимым образом Джессика так уверенно петляет по улочкам его города. Он подумал, что было бы здорово заблудиться с ней в лабиринте туринских улочек, затеряться в их прохладе и долго бродить вместе, смеяться и дышать этим городом. Но Джессика ни минуты не сомневалась в выбранном направлении и уверенно шла вперед. И Франческо просто доверился ей.
   Джессика не повела его прямо к вокзалу. У них еще оставалось больше часа времени, а здесь, в узких переулках, было совсем малолюдно, и она решила показать ему немного нетуристического Турина. Сначала они направились к небольшому парку - Садам Бальбо. Это прямоугольный скверик, обрамленный тенистыми деревьями, в центре которого расположены фонтан и три статуи, посвященные знаменитым деятелям Ренессанса, одним из которых как раз являлся политик и писатель Чезаре Бальбо. В этом парке, вдали от суеты туристического центра, туринцы любят провести время под тенью деревьев в компании хорошей книги и под крики детей, играющих на детской площадке. Сейчас, правда, здесь было еще достаточно пустынно. Лишь пожилая синьора выгуливала своего мохнатого питомца, да немолодой мужчина, зябко кутаясь в плащ, читал газету на освещенной утренним солнцем лавочке.
   Джессика подошла к фонтанелле с головой быка - Торо - символом города. Изо рта Торо льется чистая освежающая вода, которая спасает жаркими летними днями обитателей города и туристов от жажды. Таких фонтанелл немало разбросано по Турину, и для Джессики это стало обычным делом - освежиться ее холодными струями. Для Франческо - непозволительная роскошь.
   Он смотрел на нее, как она пьет, и голова его кружилась от впечатлений. Когда она отошла, напившись, от фонтанеллы, он подставил свой рот под прозрачную струю воды и с наслаждением сделал глоток, потом еще и еще... А Джессика снова попыталась поймать его эмоции. Он поднял очки, и сейчас были видны его глаза, слегка прикрытые от удовольствия. Он пил, и внутри него всколыхнулось воспоминание из детства, как он всегда, увидев такую фонтанеллу во время поездок в какой-нибудь город с родителями и Федерико, радостно бежал к ней и долго не мог оторваться от этой вкусной и холодной простой воды. И как они часто с братом начинали брызгаться друг в друга. Он перестал пить и в упор посмотрел на Джессику. В глазах заплясали озорные искры, и он слегка брызнул в ее сторону, боясь, что она может не принять игру. Она увернулась, больше спасая от брызг фотоаппарат, чем себя, а потом сорвалась с места и, хохоча, побежала от него до ближайшей лавочки. Больше всего на свете он хотел бы броситься за ней и поймать ее, но пока ему нельзя было бегать.
   - Ты коварная! - притворно возмущаясь, сказал он, садясь с ней рядом и счастливо улыбаясь. - Когда я снова смогу бегать, я окачу тебя ледяной водой с ног до головы.
   Она рассмеялась звонким смехом, а он любовался ею. Джессика показала ему обычную туринскую жизнь, которую он совсем забыл, вернула ему самые простые и такие волнующие ощущения.
   - Пойдем, Франчи, - потянула она его за рукав.
   Он нехотя встал. "Как жаль, что я не могу сейчас идти, держа в своей руке ее ладонь..." - подумал он.
   0x01 graphic
   Они снова углубились в туринские улочки, слегка приближаясь к Виа По. Она сделала это намеренно, потому что было еще время немного погулять. Они почти дошли до музея Египта, который по величине и значимости своей коллекции стоит на втором месте после Каирского, когда Джессика неожиданно свернула в переулок, и они оказались перед церковью Сан Филиппо Нери. Вообще в Италии почти любая дорога рано или поздно приводит к церкви и обязательно к прекрасной!
   - Это одна из моих любимых церквей Турина, - сказала Джессика. - Она, кстати, является самой большой церковью города. Как часто это бывает, фасад поражает только разве своей внушительностью да колоннами. Но строгость фасада резко контрастирует с внутренним убранством. Внутри она прекрасна.
   - Джесси... Я точно знаю, что внутри никого нет. Хотя бы в эту церковь мы должны войти! - взгляд и голос его были непреклонны.
   Они вошли в тишину легкого полумрака церкви, и Франческо обвел восхищенным взором ее пространство. Светлые стены и потолок, декорированные тонкой лепниной, создавали ощущение легкости, а главный алтарь был выполнен в контрастных темных тонах и украшен шестью колоннами, которые венчали статуи Веры, Надежды и Любви. Внутреннее пространство церкви было расписано фресками и картинами итальянских мастеров. Нос щекотал аромат свечей.
   Джессика, осторожно ступая, увлекла его под своды базилики, останавливаясь и шепотом рассказывая о том или ином элементе украшения, капелле, фреске. Она старалась сохранить умиротворяющую тишину, присутствующую в итальянских церквях, и поэтому приближалась к нему очень близко, почти касаясь щекой его щеки, и он чувствовал приятное трепетание внутри от ее близости.
   Франческо так давно не посещал церковь! Как и большая часть итальянцев, он был верующим человеком. Он вырос в тосканской деревне, а в сельской местности влияние священников на детей особенно велико. Они преподают в деревенских учебных заведениях, таким образом с детства воздействуя на итальянских детей. Да и в целом сельские жители более религиозны, чем горожане, и любая уважающая себя деревня имеет своего святого покровителя, в честь которого обязательно устраивается праздник, представляющий собой яркое зрелище.
   Когда Франческо был маленьким, он каждое воскресенье ходил со всеми своими родственниками и соседями к мессе. Это было для него привычным началом воскресного утра. Переехав в Турин, он старался поддерживать эту традицию, но с каждым разом ему это удавалось все меньше и меньше. За последние же годы он бывал в церкви очень редко, лишь когда приезжал в свою тосканскую деревню.
   Он сел на церковную лавку и погрузился в размышления. Джессика не стала ему мешать и отправилась бродить по церкви, рассматривая шедевры итальянского искусства. Франческо думал о ней. Он смотрел на алтарь, на купол и благодарил Бога за то, что он послал ему Джессику. Джессику, которая спасла его жизнь, и в которой он нашел свою родственную душу.
  
   Когда она остановила машину у его дома, он задумчиво посмотрел на нее.
   - Джесси... Сказать, что это было потрясающе, - значит сказать очень мало... У меня нет слов...
   - Я рада, что тебе понравилась эта авантюра. И рада, что магические силы Турина нас прятали, - улыбнулась она.
   - Джесси, у них еще будет немало работы, поверь мне, - усмехаясь, сказал Франческо. Она испуганно воззрилась на него. - Я хочу понять не только сердце Турина... Но прежде, чем мы обсудим, куда пойдем в следующий раз, я хотел бы пригласить вас с Ричардом на вечеринку, посвященную моему спасению.
   - О.... Франческо... Спасибо... - смущенно сказала она.
   - Вы придете?
   - Я поговорю с Ричи. Спасибо за приглашение.
   - Джесси, я очень хочу видеть вас в субботу. Ведь ты на этом празднике главный герой.
   - Франчи, я...
   - Я знаю, - прервал он ее. - Ты просила не раскрывать твое имя. Я и не раскрывал. Но твое присутствие на этом празднике обязательно. Единственное что - я хотел бы представить тебя своему старому другу. В смысле - открыть ему, что это ты меня спасла. Он не выдаст никому эту тайну, я уверен. Но он очень просил предоставить ему возможность пожать тебе руку. Если ты не против.
   - О'кей, я не против...
  
  

39

   Джессика припарковала свой синий Фиат у обочины, и они с Ричардом вышли из машины, взялись за руки и направились в сторону входа в ресторан. Несмотря на то, что они были вместе уже около десяти лет, они выглядели влюбленными и часто ходили, держась за руки.
   - Джесси, Ричи! Как я рад вас видеть, - услышали они сзади возглас и обернулись.
   - Чао, Федерико! - хором воскликнули они и радостно улыбнулись.
   Федерико пожал руку Ричарду, похлопав его по плечу, и поцеловал в обе щеки Джессику.
   - Это моя жена Лучана. Лучана, знакомься, это Джессика и Ричард, наши с Франческо друзья, - подмигнув ей, добавил он.
   Жена Федерико в этот раз приехала с ним в Турин, чтобы немного помочь с делами и заодно поприсутствовать на вечеринке. В связи с аварией младшего брата Федерико последний месяц почти не вылезал из Турина. Она же, не привыкшая к длительным разлукам, старалась сама навестить мужа, но дела на ферме не позволяли ей отлучатся надолго. Она была в курсе всего происходящего, ибо между супругами существовало полное доверие. И, конечно, она знала имя спасительницы, как и некоторые остальные родственники. Правда, Федерико строго объяснил всем посвященным, что на этом круг осведомленных должен закончиться. Чем меньшее количество людей что-то знает, тем лучше. Итальянцам сложно в этом плане хранить секреты, потому что обычно с родственниками, даже дальними, и с соседями поддерживаются весьма близкие отношения, и семейные тайны не в моде в этой солнечной стране. Более того, их наличие может вызвать глубокую обиду. Но Федерико считал, что нехорошо не исполнить единственную просьбу, о которой попросила Джессика. А Джессика в их семье теперь была возведена в ранг покровителя их обожаемого Франческо.
   Таким образом, все приняли обет молчания, и сейчас Лучана, заговорщически улыбнувшись, расцеловалась с друзьями своего мужа в обе щеки. Хотя итальянцы приветствуют поцелуями только близких друзей, а с незнакомцами предпочитают обмениваться рукопожатием, этот случай был исключительным.
   Они вошли в помещение ресторана, где царил приятный полумрак, играла негромкая джазовая музыка, и уже собралось немало приглашенных.
   Джессика с Ричардом были на такой светской итальянской вечеринке впервые. Хотя Ричард периодически участвовал в корпоративах своей компании, это все равно не были именно дружеские вечеринки. Вместе же они иногда встречались со знакомыми итальянскими семьями и ужинали в каком-нибудь ресторане, но при наличии детей такой ужин становился проблемой. Куда безопасней было отправиться в места, интересные с высоты детского возраста, потому что дети не способны оценить вечер в спокойной атмосфере ресторана за вкусными блюдами.
   Сегодня они оставили детей дома одних. Два-три часа они вполне способны посидеть вдвоем без разрушительных последствий для жилища. Больше времени Джессика с Ричардом задерживаться не собирались, потому что на следующий день предстояла ранняя поездка с друзьями в Аосту.
   Когда все вчетвером они вошли в ресторан, Моника поспешила им навстречу и расцеловала всех, радостно улыбаясь и обнимая. Через несколько мгновений к ним подошел Франческо. Он более сдержанно выразил свою радость, но чуть дольше всех остальных задержал Джессику в своих объятиях. Что не укрылось от взгляда Федерико, который наконец имел возможность наблюдать за этими двоими в надежде понять природу их отношений.
   Правда, это было не самое лучшее мероприятие для наблюдений. Народу здесь присутствовало в избытке: по меньшей мере человек тридцать наиболее узкого круга друзей Франческо с их спутниками жизни. Все они с присущей итальянцам оживленностью непрестанно разговаривали, активно жестикулируя. А появление в коллективе новой пары вызвало живой интерес гостей, и все норовили с ними пообщаться. Франческо представил Джессику как человека, который помог ему написать английскую версию его книги, что привлекло к ним всеобщее внимание.
   Среди присутствующих также были две легенды "Пьемонтезе", что не могло не вызвать волнение у Джессики и Ричарда - все-таки они не каждый день с легендами встречались. Один из них - Грэм Баркер, англичанин, пару лет назад вышедший из игры, но оставшийся в структуре клуба. Это и был тот старый друг, о котором говорил Франческо. Поэтому, пожимая руку Джессике, он многозначительно посмотрел ей в глаза и тихо, слегка наклонившись к ней, сказал по-английски "спасибо". Джессика смущенно улыбнулась.
   Таким образом, у Франческо не было ни малейшей возможности дать Федерико понять, какие отношения связывают его Джессикой, потому что у него не было даже возможности перекинуться с ней парочкой слов.
   Франческо вдруг понял, что эта вечеринка - истинное испытание для него. Джессика рядом, но она слишком далека и недосягаема, а когда гостей пригласили к накрытому столу, и Джессика с Ричардом оказались почти в другом его конце между Федерико и Грэмом, и все четверо непринужденно разговаривали и смеялись, настроение Франческо окончательно испортилось.
   Подали еду, и все приступили к поглощению вкусных и изысканных блюд. На столе стояло множество закусок пьемонтской кухни. Подобная вечеринка была для поваров возможностью блеснуть своими кулинарными способностями, и они вложили душу во все блюда. А учитывая любовь итальянцев к вкусной еде, такой стол явился поистине наслаждением.
   Тут было огромнейшее количество закусок, состоящих из всевозможных колбас и мяса из лучших туринских колбасных лавок. В качестве первого блюда были поданы пьемонтские аньолотти квадратной формы с мясной начинкой под белым соусом, сопровождаемые вином. Гости подняли свои бокалы за то, что Франческо, живой и почти невредимый, может разделить с ними этот ужин. Франческо встал, и все присутствующие замерли.
   - Я... благодарен вам за то, что вы пришли на эту встречу, посвященную моему чудесному спасению, - начал он немного смущенно. - Но я предлагаю поднять бокалы за ту девушку, которая героическим образом спасла мне жизнь. - Он старался смотреть перед собой и ни в коем случае не встречаться с Джессикой взглядом, понимая, что тогда выдаст ее. - Если бы не она, все было бы кончено... Поэтому я хочу поднять бокал именно за нее и еще раз выразить ей большое человеческое спасибо.
   - Ты мог бы пригласить ее сюда, чтобы мы все могли ей выразить свое почтение! - сказал пожилой синьор, сидящий недалеко от Франческо.
   Франческо молчал, неопределенно пожав плечами. Тогда супруга пожилого синьора высказала предположение:
   - Ну... Это вечеринка лучших друзей, и, наверное, неудобно бы было пригласить в наш круг незнакомого человека, пусть даже и спасшего тебе жизнь. Ведь спасти жизнь - это не значит войти в круг близких друзей. Да, Франческо?
   Франческо глубоко вздохнул. С одной стороны, он был рад, что никто так и не догадался о роли Джессики во всей этой истории. С другой стороны, ему было неимоверно сложно скрывать, что спасительница находится в этом зале и является самым близким другом из всех существующих в его жизни друзей.
   - Она оказалась очень скромной и не захотела становиться известной по такому поводу. Я должен уважать ее решение. Потому я просто поднимаю бокал за нее... - ответил Франческо.
   Гости озадаченно смотрели на него. Пожалуй, скромность не является характеристикой, присущей итальянцам, которые, в большинстве своем, будучи типичными экстравертами, скорее расскажут всем о своих достижениях, даже слегка приукрасив их, чем откажутся от всеобщих похвал.
   Франческо сел на свое место, отпил из бокала (правда, не вино, ибо алкоголь ему в данный период жизни нельзя было пить) и на мгновение в упор взглянул на Джессику. Раскрасневшаяся Джессика несколько секунд смотрела в глаза Франческо, а потом потупила взгляд в тарелку с аньолотти, борясь со смущением и с взволнованным сердцебиением, которые вызвали в ней его слова. Ричард коснулся своей ногой ее ноги под столом и заговорщически подмигнул Джессике, когда она подняла на него взгляд. Грэм в этот момент тоже смотрел на нее, и в глазах его читалось восхищение. Джессика окончательно смутилась, а тут еще с другой стороны к ней слегка наклонился Федерико и шепнул:
   - Я иногда несказанно поражаюсь твоей выдержке. А также способности хранить тайны. Мне кажется, что в данном случае кто угодно вскочил бы с места с криком "Это был я!".
   - Ты должен уточнить: "Кто угодно из моих знакомых!" - засмеялась Джессика.
   Через некоторое время подали второе блюдо: "боллито мисто" - апофеоз пьемонтского стола, представляющий собой необъятное дымящееся кушанье, состоящее из большого разнообразия нарезанного мяса: говядины, телятины, свинины. Вместе с этим блюдом обязательно подают колбасы "котекино" и "тестина", и их непременным сопровождением являются зеленый соус "банье коада", приготовленный из чеснока, масла, анчоуса и других ингредиентов, и красный соус на основе помидоров, чеснока, лука и моркови с добавлением сахара, острого перца и уксуса. И конечно, здесь присутствовала виноградная горчица, которая считается самым лучшим соусом для этого блюда.
   Параллельно с ужином шел матч "Пьемонтезе", но гости старались не обсуждать этот факт. Было понятно, что Франческо сейчас всей душой хотел бы присутствовать на поле, а он даже посмотреть трансляцию не мог, ибо врач запретил ему пока смотреть телевизор. Хуже всего, что в последний месяц дела команды шли не лучшим образом. С тех пор, как Франческо не присутствовал в распоряжении тренера и не мог выйти на замену и вытащить команду из проблем, доведя дело хотя бы до ничьей, она теряла очки и сдавала лидирующие позиции. Пока ситуация не была критичной, но, увы, не предвещала ничего хорошего. К тому же в нападении обозначились катастрофические проблемы: кроме Франческо выпал из игры и второй опытный запасной нападающий ввиду полученной травмы, и теперь оставалось надеяться только на удачливость неопытной молодежи в линии атаки. А им, увы, еще не всегда хватало опыта и мастерства довести атаку до логического конца.
   Когда все вышли из-за стола, чтобы немного размяться и сменить собеседников, Франческо наконец оказался в одной компании с Джессикой. Круг состоял из него и Моники, Джессики и Ричарда, Федерико и Лучаны и Грэма. Они сидели в отдалении от основной массы гостей и пили "Бичерин" - исторический безалкогольный напиток Турина из смеси кофе, шоколада и взбитых сливок, который подают горячим. Обсуждение коснулось только что закончившегося и безнадежно проигранного матча, что, несомненно, усилило плохое настроение Франческо.
   - Как видишь, Франчи, без тебя мы тонем, поэтому ждем твоего скорейшего возвращения. Очевидно, лишь ты можешь спасти команду, как ты это делал уже не раз. Не представляю, что мы будем делать, когда ты... - осекся Баркер. Он был из тех немногих, кто знал о непродленном контракте.
   - Я надеюсь через неделю приступить к тренировкам, - быстро произнес Франческо, стараясь не продолжать в голове недосказанную мысль.
   - Ты с ума сошел?! - воскликнула Моника, гневно воззрившись на него. - Врач сказал, что ты сможешь вернуться только после Рождества, а сейчас едва начался декабрь.
   - Брось, Моника, он перестраховывается. Я нормально себя чувствую!
   - Франчи, - вмешался Федерико, - ты не должен торопиться...
   - Я как раз должен поторопиться! И так уже потеряны два драгоценных месяца. У меня остается слишком мало времени...
   На мгновение повисло молчание, но потом все возобновили свои попытки образумить его. И Федерико, и Лучана, и даже Грэм, уж не говоря о Монике, начали давить на Франческо, что он не прав в этой своей самоотверженности. А Франческо стал погружаться в себя, злясь на всех них, что они не понимают его чувств и желания вернуться к тонущей команде и попытаться спасти ее. В последний раз. В этот момент Моника наклонилась к Джессике, которая, как и Ричард, не вмешивалась в разговор, и шепнула ей, чтобы та тоже выразила свое мнение. Это была ее отчаянная попытка воздействовать на мужа, основанная на предположении, что он прислушается хотя бы к ангелу-хранителю.
   - Франческо, я думаю, все-таки здоровье дороже футбола, ты не находишь? - спокойно спросила Джессика, когда все замолчали.
   К несчастью, настроение Франческо в этот вечер было безнадежно испорчено, а данная дискуссия вконец добила его. Он погрузился в свои мысли, в свою злость и не до конца оценил ситуацию.
   - Оставь меня в покое! - яростно воскликнул он, не поднимая глаз. - Тебе никогда не понять, что значит для меня футбол!
   Вокруг повисла тишина. И хотя никто из остальных гостей ничего не слышал и продолжал весело щебетать и смеяться, в этом маленьком кругу тишина была практически звенящей.
  

40

   Зазвонил телефон, и Джессика медленно вытащила его из сумочки, потом поспешно встала и, не поднимая глаз, направилась в сторону выхода. Щеки ее пылали, а глаза начали наполняться слезами. Телефонный звонок в этот момент был словно спасательный круг. Она хотела оказаться подальше отсюда, и телефон давал ей возможность сбежать, ничего не говоря, кроме брошенного дрогнувшим голосом слова "извините".
   Когда она встала, Франческо посмотрел на нее, и сердце внутри него сжалось и замерло. Но после следующих слов, произнесенных Моникой, оно оборвалось и с отчаянием устремилось куда-то вниз.
   - Как... Как ты позволяешь себе так с ней разговаривать?! - в шоке воззрилась на него Моника, впрочем как и все остальные.
   Он прекрасно помнил, что он сказал несколько секунд назад. Он прекрасно понимал, почему он так сказал. Но он никак не мог объяснить, почему он перепутал голос Джессики с голосом своей жены и сказал Джессике то, что предназначалось исключительно Монике.
   Франческо резко встал и пошел за Джессикой.
   Джессика разговаривала по телефону. Ее спасителем был Стефано - тот самый друг, с которым завтра они семьями ехали в Аосту.
   - Чао, Джесси! Как дела?
   - Чао... Подожди минутку, - срывающимся голосом попросила Джессика. Что там советуют? Считать до 25, задерживать дыхание, представлять льющуюся воду? Она старалась взять себя в руки. Через минуту ей это удалось. - Все нормально, Стеф. Как ты?
   - Джесси! Что случилось?! Ты плачешь? - испугано и эмоционально спросил Стефано.
   - Не обращай внимания.
   - Джесси, скажи мне: все живы-здоровы?
   - Да-да. Не волнуйся, - сквозь слезы проговорила она. - Просто перед твоим звонком я услышала немного неприятные слова от моего друга. Ничего серьезного.
   - Уф, Джесси, ты меня так напугала, - облегченно вздохнул он. - Да, получать пинок от друзей всегда болезненно.
   - У вас завтра все в силе? Мы едем? - решила сменить Джессика опасную тему.
   - Конечно! Кико мне все уши уже прожужжал! Ваши мальчишки покорили его. Да и вы с Ричи хороши!
   Джессика улыбнулась сквозь слезы. Этот парень ей определенно нравился своим позитивом и умением поднимать настроение. Они еще немного обсудили предстоящую поездку, а потом Джессика произнесла:
   - Ладно, Стеф, тогда до завтра. В восемь мы вас ждем у нашего дома.
   - Джесси, ты в порядке? Ричи с тобой?
   - Да, не волнуйся! Я в порядке, и мы с Ричи сейчас поедем домой.
   - Ок, Джесси... И помни: я на связи, если вдруг нужно кому-нибудь перемыть косточки.
   - Спасибо, Стеф, - поблагодарила она его и обернулась. Во время разговора она стояла у окна и теперь оглянулась, чтобы оценить обстановку и незаметно уйти. Взгляд ее уперся во взгляд Франческо. Все это время он стоял за ее спиной в некотором отдалении и ждал, когда она закончит разговор. Джессика, не отнимая от уха телефон и делая вид, что продолжает разговор, направилась к выходу и исчезла в уличной тьме.
   Выйдя на крыльцо, она облокотилась о столб и посмотрела на висящую в небе луну. На улице было темно и тихо, лишь фонарь старался немного осветить пространство вокруг себя. "Естественно, я не имела права вмешиваться в его жизнь, я ему никто... Но разве правильно вот так при всех?" На глаза ее навернулись слезы.
   Дверь сзади слегка скрипнула. Внутри Джессики до предела натянулась какая-то струна, и она резко оглянулась. Сердце Франческо второй раз за последние пять минут оборвалось и полетело вниз, когда он встретился с ней взглядом. Все слова, которые он хотел ей сказать, мгновенно улетучились. Видеть слезы в ее глазах оказалось выше его сил.
   - Прости, Джесси... - запинаясь, сказал он. - Это не то, что ты думаешь...
   - Знаешь, Франчи, - медленно произнесла Джессика. - Франческо... - поправилась она, и сердце его похолодело. - Ты не должен извиняться. Это я прошу простить меня, что вмешалась в твою жизнь. Я никто для тебя и не должна была вмешиваться в этот разговор. Спасти жизнь - не значит войти в круг близких друзей. Я должна была помнить, что мне никогда не достичь твоей вершины... Прости... - Слезы покатились по ее щекам, она сорвалась с места и бросилась бежать.
   Когда он сорвался с места, чтобы догнать ее, в глазах у него потемнело, а в голове бешено застучало. Не зря, видимо, доктор Ринальди пока не разрешал ему вернуться к тренировкам. Он вынужден был остановиться, чтобы хотя бы видеть, куда бежать. Но эта задержка позволила Джессике добежать до машины, впрыгнуть в нее, завести мотор и умчаться в ночь. Она проехала несколько переулков, свернула в один из них, притормозила у обочины, положила голову на руль и разрыдалась. Телефон в ее сумочке неустанно звонил, но она его игнорировала.
   Франческо прислонился к ограде. Голова беспощадно болела. Он набирал номер Джессики, а она безжалостно не отвечала. Несколько гостей, смеясь и громко разговаривая, вышли на улицу покурить и сразу заметили Франческо. Ему снова предстояло надеть маску.
   - Я провожал друзей, - улыбаясь, сказал он, проходя мимо них, и вошел обратно в ресторан.
   Тут все оставалось по-прежнему: горел мягкий свет, звучал красивый негромкий джаз, гости общались и смеялись. И никому не было никакого дела до того, что он сейчас из-за дурацкого недоразумения теряет впервые обретенного в своей жизни лучшего друга. Ситуация была настолько глупой, что если бы не касалась его, он бы посмеялся. Но ему было не до смеха, потому что он не знал, как можно объяснить Джессике, что он просто перепутал ее голос с голосом жены.
   - Франчи, что на тебя такое нашло? - вывел его из горестных размышлений вопрос Федерико.
   - Фико, баста... Ты прекрасно знаешь, что я не ей ответил, - устало проговорил Франческо.
   - Да это всем понятно.
   - Всем?
   - Да, твое лицо было весьма красноречивым, ни у кого не возникло сомнений, кроме Моники разве что, - усмехнулся его брат.
   - Жаль, что именно Джессика не видела моего лица.
   - Зато Ричи видел. Поговори с ним. Я думаю, он поможет тебе урегулировать это недоразумение. Они очень близки, это видно, - сказал он, внимательно глядя на младшего брата, - и она доверяет его мнению.
  
   Ричард прекрасно видел, как Джессика говорила по телефону, как она вышла на улицу, а за ней вышел Франческо. Но теперь, когда Франческо вернулся, а она - нет, он нахмурился и отправил ей сообщение.
   - Ричард, можно тебя на минутку? - сказал ему Франческо. Они уединились у окна, и Франческо продолжил: - Я... Эти слова не предназначались Джессике...
   - Я знаю, - спокойно ответил он. - Она не поверила тебе?
   - Она даже не выслушала меня. Извинилась и убежала...
   Ричард узнавал свою старушку Джесси. Поэтому он усмехнулся, но ничего не сказал.
   - Ричард, она спасла мне жизнь, она мой друг! Я не могу ее потерять из-за такого дурацкого недоразумения, - в глазах его мелькнуло отчаяние. - Попроси ее выслушать меня, пожалуйста, - тихо произнес Франческо.
   - Сейчас ее лучше оставить. Ей надо успокоиться. Поверь мне, так лучше. А я тем временем поговорю с ней вечером. Если она, конечно, заберет меня отсюда, - усмехнулся он. - Она, наверное, уехала на машине в ночь?
   Франческо посмотрел на него долгим взглядом и кивнул. "Как жаль, - подумал он, - что у меня нет таких отношений с женой..."
  
  

41

   Ричард пожал руку Франческо, а затем Федерико, Лучане и Грэму Баркеру и вышел в свежесть туринского вечера. Ему было немного жаль уходить с этой вечеринки, где присутствовали такие интересные люди, а также две легенды футбола, но Джессика была для него важнее.
   Он как раз получил от нее ответное сообщение: "Когда выйдешь из ресторана, позвони мне. Я подъеду и заберу тебя. Но только, если ты будешь один. Я категорически ни с кем не хочу разговаривать". Таким образом, выйдя из ресторана, он набрал ее номер, и через две минуты ее Фиат притормозил у обочины. Ричард уселся на сиденье рядом с ней, и она нажала на педаль газа.
   Некоторое время они ехали молча, и Ричард посматривал на Джессику, отмечая ее заплаканные глаза и слегка потекшую тушь.
   - Расстроена? - спросил Ричард неожиданно.
   - А ты полагаешь, что в этом нет ничего такого? Я понимаю, что не имела права вмешиваться в его жизнь, но не думаю, что справедливо отвечать так грубо и при всех! - вспыхнула Джессика, едва не заплакав снова.
   - Он не тебе это сказал.
   Джессика на мгновение повернула к нему голову и посмотрела в его глаза. Ей было достаточно одной секунды, чтобы понять, что Ричард правда так думает.
   - А кому, по-твоему, он это сказал? - язвительно спросила Джессика. - Перепутал мой голос с голосом Моники?
   - Ты догадлива, - улыбнулся Ричард.
   Джессика усмехнулась, потом взглянула на Ричарда. Его ответ она восприняла как шутку, но посмотрев на него, вдруг поняла, что он говорит серьезно.
   - И ты в это веришь?
   - Ты просто не видела его лицо, когда Моника спросила, как он может разговаривать с тобой в таком тоне. Пожалуй, я никогда не думал, что у него такая живая мимика.
   - Но это глупо! Ведь Моника понимает лучше кого бы то ни было, что значит для него футбол! Как он мог ответить ей в таком тоне?
   - Понятия не имею. Ты с ним по душам разговариваешь, а не я, и ты его куда лучше знаешь, чем я, - пожал плечами Ричард.
   Джессика молчала, напряженно глядя вперед на дорогу.
   - Он действительно расстроен. Ты стала для него важным другом, старушка, - усмехнулся Ричард. - Подумай, что тебя другом считает сам Франческо Лаговини.
   - Брось, Ричи...
   Ричард рассмеялся.
   - Он-то для тебя кто?
   - Я думала, что друг... - вздохнула Джессика.
   - Теперь ты так не думаешь?
   - Не знаю. Хоть ты и говоришь, что те слова он сказал не мне, но эта вечеринка почему-то дала понять, что мы с ним на разных планетах. Не зря он меня спрашивал, с какой я планеты... Он меня другом называет только потому, что я жизнь ему спасла. А я вообразила себе невесть что. Вот увидишь, что когда он вернется к своей обычной жизни, к тренировкам, все встанет на свои места, и мы снова будем просто коллегами. Нет, ну, конечно, особое чувство ко мне, как к спасателю, останется, но не более того...
  
   Франческо уехал домой через час, сославшись на головную боль. И это было чистейшей правдой: голова разрывалась на части. Моника всю дорогу болтала по телефону, а он всю дорогу находился во власти самых невеселых мыслей о Джессике. Он несколько раз за этот вечер набирал ее номер, но телефон был выключен, и ему оставалось лишь ждать следующего дня в надежде, что она поверит Ричарду.
   - Франчи, какая все-таки муха тебя укусила? Как ты мог ей ответить в таком тоне? - спросила Моника, когда они вошли в полумрак гостиной.
   - Баста, Моника, я прошу тебя!
   - Франческо, ты со своим футболом иногда заходишь слишком далеко! Она сказала тебе правильную вещь, а ты так грубо ей ответил.
   - Хватит!
   - Не забывай, что она спасла тебе жизнь и не заслуживает такого тона! И даже если для тебя нет ничего важнее футбола, надо иногда думать о чувствах людей.
   - Моника, БАСТА! - гневно воскликнул Франческо. В глазах его сверкали яростные молнии, и с губ готовы были сорваться самые резкие слова. - Я иду спать, - сказал он и стремительно начал подниматься вверх по лестнице. Он понимал, что не имел права и Монике отвечать в таком духе в присутствии кого бы то ни было. Поэтому сейчас он не мог ей сказать, что те слова предназначались ей. Ее упрек вызвал внутри него только бессильную злость, усилив чувство вины.
   Он долго не мог уснуть, и когда Моника через полтора часа тихо вошла в спальню, ему снова пришлось надеть маску. На этот раз это была маска безмятежно спящего человека. После того, как она скользнула к нему в постель, он еще целый час боролся с бессонницей. Когда же он заснул, сознание сыграло с ним злую шутку: оно вернуло ему ночные кошмары, только теперь погибала Джессика, а он отчаянно не мог ее спасти. Он видел ее в машине без движения и в крови, но стекло не разбивалось, сколько бы он ни пытался разбить его, а когда он отвернулся в поисках камня, то услышал страшный взрыв. Он закричал во сне так, что Моника в ужасе подскочила на кровати, подумав, что их дому грозит по меньшей мере исчезновение с лица земли, и хорошо, если легкое и безболезненное.
   - Франчи! - в панике смотрела она на него. - Что с тобой?! Тебе приснилось что-то жуткое? Ты меня так напугал своим криком!
   - Извини, - устало произнес он. - Ничего страшного, спи.
   Франческо закрыл глаза, глубоко дыша и пытаясь унять сильное сердцебиение. После пятнадцати минут тщетных попыток успокоиться, он осторожно встал. Спустившись в свой кабинет, он с полчаса мерил его шагами, как пойманный лев в клетке. Он с ужасом вспоминал о сне, но он вдруг с еще большим ужасом осознал, что в этом его сне Джессика как раз ехала куда-то в сторону гор. Завтра, а точнее уже сегодня, она тоже собирается туда ехать. А что если сон окажется вещим? Хотя Франческо никогда не был наделен талантом предсказателя, но кто знает, чем пропитаешься, гуляя по территории Черной Магии Турина. Он протянул руку к телефону, чтобы позвонить Джессике и умолять ее никуда не ехать, но стрелка часов, показывающая двадцать минут третьего ночи, остановила его.
   Он устало опустился в кресло и вдруг вспомнил, что именно здесь он впервые открылся Джессике несколько недель назад, незадолго до аварии. Именно с того момента началась их дружба... Он горестно вздохнул. В его голове мелькали самые разнообразные мысли, которые только усиливали головную боль. Вконец измучившись, он положил руки на стол, а на них тяжелую голову и забылся тревожным сном, твердо решив проснуться на рассвете и позвонить Джессике.
   Но легко сказать "проснуться на рассвете", когда ты полночи не спал. На следующий день Франческо, открыв глаза, в ужасе уставился на часы: было почти одиннадцать. Он схватил телефон и набрал номер Джессики. Она не отвечала.
  

42

  
   Франческо весь день набирал ее номер, десятки раз мысленно умоляя ее взять трубку, но ответом ему были лишь равнодушные гудки. Голова разламывалась, настроение было отвратительным, и больше всего на свете он хотел услышать голос Джессики.
   Но, увы, его ждало сложное испытание этим воскресным днем: к ним в гости приехали друзья Моники с детьми, и Франческо снова весь день и вечер предстояло носить маску. И никому даже в голову не приходило, что за его лучезарной улыбкой скрывается состояние, близкое к паническому, потому что солнце уже окрасило Турин вечерними красками, но он по-прежнему не мог дозвониться до Джессики, а видения ночного кошмара неотступно преследовали его. Голова его раскалывалась на части от боли, которую не снимала даже дополнительная доза обезболивающего лекарства.
   Но ему нужно было улыбаться, поддерживать разговор и делать вид, что жизнь его легка и прекрасна. Он злился на Монику за ее непонимание вчера, за ее непонимание сегодня, за ее приглашенных друзей, но он умел носить маски слишком профессионально, чтобы хоть кто-нибудь заметил, что внутри него разыгралась целая буря.
   В какой-то момент, когда город начал погружаться в ранние сумерки, он не выдержал и вышел в сад. Его обдало вечерней осенней прохладой, спускающейся с гор. Он опустился на скамейку в своем саду и с удрученным видом достал телефон. Несколько секунд он в отчаянии смотрел на него, когда телефон вдруг зазвонил в его руках, а на дисплее высветился номер Джессики.
   - Джесси... - устало проговорил он, словно не веря.
   - Франческо, извини, я забыла телефон в машине, - сказала она. - Как ты?
   - Джесси! - укоризненно воскликнул он и сорвал свою маску. - Как я?! Ты спрашиваешь, как я?! Плохо! Отвратительно!
   - Что случилось? - испуганно спросила она.
   - Ничего особенного, Джесси, кроме того, что вчера я весь вечер не мог дозвониться до тебя, чувствуя, что я отчаянно тебя теряю! Ничего, кроме ночных кошмаров этой бесконечно длинной ночью. И ничего, кроме того, что и сегодня я весь день только и делал, что слушал равнодушные гудки, набирая твой номер, и сходил с ума от мысли, что с тобой что-то случилось!
   Джессика замерла в удивлении. Он говорил это так отчаянно и так искренне, что у нее перехватило дыхание.
   - Прости, Франческо, я не хотела тебя мучить... Я достала телефон во время езды и совсем про него забыла. Он так и остался лежать в машине, а когда я обнаружила это, мы были уже далеко от стоянки... Что тебе снилось?
   - Нет, Джесси, я не хочу вспоминать это!
   - Однажды ты тоже пытался задвинуть свои мысли подальше...
   - Джесси, нет! Чтобы излить душу, мне нужна ты рядом, не по телефону... Мы увидимся завтра? - спросил он после некоторого молчания.
   - Да, я свободна завтра утром.
   - О'кей. В девять я жду тебя. И найди в Турине еще какое-нибудь место, такое же уединенное, как Монте-дей-Каппуччини.
   - Хорошо, я подумаю, - улыбнулась она.
   - Джесси... - он замолчал на мгновение в нерешительности. - И сообщи мне, когда вы вернетесь в Турин, чтобы я знал, что все в порядке.
   - Хорошо, - ответила Джессика, не веря своим ушам.
  
  

43

   Франческо проснулся от раската грома и разряда молнии прямо за окном их спальни. Он встал закрыть окно, чтобы сильные струи дождя не заливались в комнату. Новая вспышка на мгновение ослепила его, осветив ливень на улице. Франческо посмотрел на часы: через полчаса зазвенит будильник.
   Следующая мысль, словно молния, пронзила его: дождь означает, что прогулка в каком-нибудь уединенном месте Турина едва ли состоится. Хуже того: встреча вообще встала под угрозу срыва, ибо в офисе состоится совещание у Федерико, а в его кабинете Моника будет принимать какую-то синьору по рабочим вопросам. Франческо начал мучительно искать выход. Потому что отказаться от встречи с Джессикой было выше его сил. Это был один из тех моментов, когда он буквально ненавидел свою известность. В Италии достаточно сложно быть звездой футбола. Иногда доходит до того, что после матча они вынуждены несколько часов отсиживаться в раздевалке. Игроки не могут покинуть ее и спокойно пойти домой, ибо фанаты способны их практически растерзать. Таким образом, просто пойти в кафе и посидеть с другом за чашечкой кофе они тоже не могут: тифози не дадут покоя.
  
   - Джесси, - поцеловал ее Ричард утром, подсовывая телефон, - во-первых, пора вставать. Во-вторых, на улице дождь. В-третьих, тебе только что пришло сообщение.
   Джессика лежала в теплой постели и пыталась проснуться.
   - Льет как из ведра, - сонно пробормотала она. - Нужно, чтобы дети надели резиновые сапоги и плащи.
   - А вам с Франческо, видимо, придется остаться дома, - усмехнулся Ричард.
   Джессика открыла сообщение на телефоне.
   - Как раз он. Просит перезвонить, - сказала она.
   Полежав еще некоторое время, она набрала его номер.
   - Чао, Франческо, - услышал он ее сонный голос.
   - Чао, Джесси. Там дождь... - тихо произнес он.
   - Я слышу... Хочешь отменить встречу?
   - Нет! - резко и категорично сказал он, что она даже вздрогнула от неожиданности. - Просто сегодня офис и кабинет в доме заняты. Ты не знаешь каких-то других мест, куда можно пойти, чтобы спокойно поговорить?
   - Нууу..., - протянула Джессика. - Я знаю немало уютных кафешек в Турине, но, пожалуй, они не приспособлены под известных людей, - усмехнулась она. Франческо тяжело вздохнул. - Я могла бы предложить встретиться у нас дома, но...
   - Но?
   - Не знаю, подойдет ли это тебе, - нерешительно сказала Джессика.
   - Почему бы мне это может не подойти? - осведомился Франческо, подавляя вздох облегчения. Это было именно то, что он хотел от нее услышать, но не мог же он ей сам предложить это!
   - Ну... - снова протянула Джессика в замешательстве. - Если тебе такое предложение подходит, я жду тебя.
   - Конечно подходит. Во сколько я могу приехать?
   - Думаю, к девяти я успею одеться и выпить кофе. Или... Если хочешь, мы можем выпить кофе вместе, - подумав, добавила она.
   - Да, хочу... Я буду к девяти.
   - О'кей. Франчи, но как ты доедешь, ты ведь не водишь еще?
   - Меня привезет Эрнесто.
   - Хорошо, я тебя жду.
  
   Франческо вышел из машины под проливным дождем и нажал на кнопку звонка на калитке. Калитка медленно открылась, и он оказался в миниатюрном садике. Перед ним лежала небольшая зеленая лужайка, и две едва заметные колеи через нее вели к гаражу. По остальной же части садика были разбросаны клумбы с цветами и невысокие деревья. Веселая тропинка из разной формы камней вела к крыльцу. На крыльце стояла Джессика. Он почти бегом пересек садик и нырнул под крышу, спасаясь от ливня.
   - Чао, - улыбнулась она.
   - Чао, - и он вдруг ощутил нестерпимое желание обнять ее.
   Они вошли в дом, и прежде, чем она успела сказать хоть слово, он крепко прижал ее к себе.
   Они стояли в гостиной, и уют комнаты окутывал и согревал его. Он почувствовал себя так хорошо, что глаза его заулыбались, хотя на губах застыло серьезное выражение. Он обвел взором просторную гостиную, подсвечиваемую мягким светом, в которой играла красивая песня Ligabue "Forse mi trovo". На стенах висело множество фотографий.
   - Можно я посмотрю фотографии? - спросил Франческо.
   - Конечно, - кивнула Джессика. - Я пока сварю кофе. Каппуччино?
   - Да. Или, по крайней мере, с молоком и не крепкий, - ответил он и направился к правой стене.
   Там было развешено самым причудливым образом немало фотографий. Но среди всего разнообразия запечатленных моментов Франческо с особым интересом смотрел на снимки семьи Джессики и ее самой. Эта настенная коллекция словно приоткрыла немного ее внутренний мир перед ним. Он ведь никогда не видел ее в роли жены, мамы, влюбленной женщины.
   - Кофе готов, - прервала его созерцание Джессика.
   - Джесси, - остановил он ее за руку, - ты веришь, что те слова были не для тебя?
   - У меня нет причин не верить Ричарду, - пожала она плечами, улыбнувшись.
   - Из этого я могу сделать вывод, что мне бы ты не поверила никогда, - с горечью произнес Франческо.
   - Не преувеличивай, - усмехнулась Джессика.
   - Ты берешь свои слова обратно? - после некоторого молчания, вздохнув, спросил он.
   - Какие слова? - недоуменно взглянула она на него.
   - Что тебе никогда не достичь моей вершины.
   Джессика задумчиво посмотрела куда-то в пространство.
   - Франческо, ведь это правда. Ты живешь в совсем другом мире - в мире великих и известных людей. Это совсем другая вершина.
   - Ты могла бы стать известной, но ты этого не захотела.
   - Не в этом дело! Дело в том, что ты живешь этой жизнью великих людей. А я всего лишь обычный человек.
   - Ты значительно более великий человек. Ты спасла жизнь, а я просто играю в футбол.
   - Спасение жизни не позволяет априори оказаться на твоей вершине... Ты опять не понимаешь. Я говорю о том, что мы вращаемся в разных кругах общества.
   - И что это меняет?! Вне зависимости от того, кто я и где вращаюсь, для тебя я хочу быть просто Франчи. Для друзей не может существовать каких-то преград в виде положения в обществе, принадлежности к кругу известных или неизвестных людей, финансового положения и тому подобное. Ты сама говорила, что дружба не делает различий, и даже тигр может дружить с оленем.
   - Но это бывает так редко, когда тигр с оленем становятся друзьями. Обычно это с детства тянется... - задумчиво проговорила Джессика.
   - Обычно... Но не обязательно. И ты права, что бывает редко. Зато они очень ценят такую дружбу.
   За несколько лет общения с итальянцами Джессика успела сделать свои определенные выводы. Она видела, что обычно настоящей дружбой для итальянца является та, которая возникла стихийно, то есть по большей части в детстве, когда мы сходимся с людьми, потому что они просто нам нравятся. Реже такую дружбу итальянцы обретают в студенческие годы. Но те отношения, что могут появиться сейчас, когда Джессика уже не студент и тем более не дитя, обычно основываются на взаимной полезности. Нет, это не значит, что итальянцы - корыстные люди, которые помогут только, если им пообещать встречную услугу. Они очень отзывчивы и открыты и с легкостью готовы помочь. Какой-нибудь друг с удовольствием мог подбросить ее в аэропорт или, скажем, устроить к своему очень хорошему врачу, но Джессика всегда помнила, что наступит момент, когда итальянский amico напомнит ей об оказанной им услуге...
   У Джессики же была иная концепция дружбы. Она дружила просто так: потому что человек ей нравился, у них было много общих интересов, тем для разговора и одинаковые жизненные ценности. Она никогда не задумывалась, чем тот или иной друг может быть ей полезен.
   Что же касается Франческо, то он, как истинный итальянец, конечно, полностью вписывался в итальянскую концепцию дружеских отношений, только она отражалась на нем гипертрофировано. Он всегда для всех был желанным объектом дружбы, ибо мог помочь практически во всем, имея деньги, широкие связи и отзывчивое сердце, и он взаимно пользовался услугами своих друзей при необходимости. Он прекрасно понимал, что с тех пор, как стал игроком основного состава молодежной команды "Пьемонтезе", подавая большие надежды на легендарное будущее, абсолютно бескорыстная дружба в его отношении перестала существовать, и любой из тех, кто называет его другом, надеется на его покровительство. К сожалению, даже бескорыстность друзей детства теперь была под сомнением.
   Именно поэтому Джессика стала для него глотком чистого воздуха, находкой в жизни, отдушиной, продемонстрировав ему свое полное равнодушие к его финансам, связям и возможностям.
   - Я бы хотел стать для тебя тем же, чем стала для меня ты.
   - Чем? - она с любопытством посмотрела на него.
   - Самым близким другом, - тихо ответил он.
   - Что? - вскинула она на него глаза. - Ты шутишь?
   - Отнюдь... Ты стала для меня другом, которого я никогда не имел. Другом, который научил меня говорить о своих чувствах. Другом, который удивительно чувствует меня и мое состояние. Другом, которому я изливаю свою душу. Другом, который спасает мне жизнь... Другом, который всегда рядом, и у которого я черпаю силы жить дальше... Другом, без которого я не могу... Другом, который меняет мое сознание и мои представления о многих вещах... И другом, который ничего за это не просит. Кажется, ты назвала это "родственная душа"... Джесси, никогда ничего подобного в моей жизни не было. Ты мой единственный и самый близкий друг. И я хотел бы стать для тебя чем-то подобным... Ti voglio bene, Джесси...
  
  

44

   Дни шли, а Франческо привязывался к Джессике все больше и больше. Они виделись почти каждое утро. Иногда он приезжал к ней, иногда они встречались в кабинете его дома, а иногда в офисе. Все его дни были свободны от тренировок, потому что врач не разрешал ему пока возвращаться к спорту, и Франческо старался заполнить их встречами с друзьями или деловыми встречами, не требующими серьезного напряжения. Но больше всего его тянуло к Джессике, потому он безотчетно искал любой предлог, чтобы видеться с ней как можно чаще. Джессика же не отказывалась от этих встреч, поскольку они тоже доставляли ей немало удовольствия.
   Они постепенно вернулись к работе над сайтом: вместе обсуждали идеи, а Джессика потом занималась написанием текстов для заполнения контента.
   Нередко к ним теперь присоединялся Федерико, ибо их совместная деятельность самым прямым образом касалась и его. Он тоже привязался к Джессике и часто в разговоре полушутливо называл ее "сестра". Отныне у Федерико имелась масса возможностей наблюдать за младшим братом и "сестрой", и он, пожалуй, должен был признать, что между ними существовала наинежнейшая дружба, особенно со стороны Франческо, в глазах которого он часто замечал немного странное выражение, когда тот в иные моменты смотрел на Джессику или говорил о ней.
   Их совместная работа всегда проходила в приятной атмосфере, с непременным подшучиванием друг над другом. И Федерико получал истинное удовольствие, когда ему приходилось работать в офисе вместе с братом и "сестрой". В такой совместной работе у них рождалась масса творческих идей, генератором которых была чаще всего Джессика, а одна из ее идей вообще вошла в историю их семейного дела.
   - Вы не хотите сделать ребрендинг, по крайней мере для вина? - однажды неожиданно спросила их Джессика.
   - То есть? - с живым интересом откликнулся Федерико.
   - Сейчас вы продаете вино под названием "Вино из дома Лаговини". Однако ваша фамилия очень красноречива: "Винное озеро". Можно было бы использовать поэтичное название, нарисовать логотип... Это будет привлекать еще больше внимания.
   Франческо с Федерико уставились на нее в полнейшем изумлении. Почему-то им никогда не приходило это в голову.
   - Джесси! Ты гениальная! - пришел первым в себя Федерико. Он в эмоциональном порыве подскочил к ней и крепко обнял. - Надеюсь, на этом твоя мысль не заканчивается, и у тебя в голове уже нарисован логотип? - воскликнул он с воодушевлением.
   Франческо смотрел на Джессику и не находил слов. На мгновение их взгляды пересеклись, и она увидела в его глазах бурю из целой гаммы чувств... Он в тот момент отдавал себе отчет, что она еще глубже входит в его жизнь.
  
   Немало времени они проводили наедине, болтали по душам, шутили и смеялись, сближаясь все больше и больше. В дни, когда они не виделись, Франческо ощущал, что очень скучает по Джессике, но он не говорил ей об этом, боясь, что она воспримет его слова неправильно.
   А еще ему очень нравилось пить с ней кофе по утрам.
   Однажды, спустя пару недель после выхода из больницы, когда Франческо утром снова был дома у Джессики, она потянулась за чашкой, рукав соскользнул вниз, обнажая правую руку.
   То, что он увидел, заставило похолодеть его сердце. Никто ему так и не рассказывал деталей аварии. Сам же он не задавал уточняющих вопросов, боясь углубляться в эти страшные подробности. Он подождал, пока она поставила на стол чашки, потом, глядя ей в глаза, он медленно взял ее за правую руку. Она непонимающе воззрилась на него. Он перевернул ее руку тыльной стороной вверх, продолжая смотреть ей в глаза. Его странный взгляд и молчание начали пугать ее. Медленно-медленно он поднял рукав на ее руке, по-прежнему не опуская глаз.
   - Франчи, не надо! - прошептала Джессика испуганным голосом. Она знала, что у нее остались глубокие шрамы на запястье, еще не до конца затянувшиеся и имеющие ужасающий вид. Она всегда просила Ричарда перед уходом на работу забинтовать ей руку, чтобы Франческо не увидел их случайно, но сегодня она об этом забыла. Джессика попыталась выдернуть руку, но Франческо не позволил ей сделать это.
   Он медленно опустил глаза вниз. На миг он потерял дар речи и сглотнул комок, подступивший к горлу.
   - Что... у тебя с рукой? - прерывающимся голосом спросил он, глядя на нее в упор.
   Она вздохнула и опустила глаза.
   - Джесси! - зазвучали требовательные нотки в его голосе.
   - Когда я разбила окно, чтобы вытащить тебя, я сильно порезалась.
   - Насколько сильно?
   - Две вены... - тихо произнесла она.
   Он поднес ее руку к своим губам, а потом нежно и безмерно осторожно коснулся губами шрамов. Ее рука дрогнула от этого прикосновения. Он поднял на нее взгляд.
   - Тебе больно? - тихо спросил Франческо.
   - Невероятное ощущение... Немного больно, но в то же время нестерпимо приятно, - ответила Джессика.
   Он продолжил медленно-медленно покрывать поцелуями ее шрамы, заставляя ее сердце трепетать от прикосновений его губ. Глаза его стали влажными, и внутри все дрожало. Потом, посмотрев на нее, он взял в руки ее лицо и прикоснулся губами к ее глазам. Сердце ее учащенно забилось, и она, безотчетно испугавшись чего-то, взяла Франческо за запястья, чтобы в любой момент остановить его. Но он с нежностью притянул ее к себе, зарылся лицом в ее шелковистые волосы и несколько минут не выпускал ее из своих объятий. Он пытался постичь то, что она сделала ради него.
   - Джесси, почему ты это сделала? Ведь ты рисковала жизнью. Если бы ты опоздала на пару минут...
   Джессика передернула плечами от этой ужасной мысли. Потом посмотрела на него:
   - А ты что хотел? Чтобы я сначала просчитала по формулам свой риск, и только если бы вероятность его стремилась к нулю, предприняла бы спасательные операции?
   Франческо неопределенно мотнул головой. Она высвободилась из его рук и начала наливать в чашки кофе.
   - Когда понимаешь, что чьей-то жизни грозит опасность, а ты можешь попробовать ее спасти, действуешь инстинктивно, - продолжила она. - И потом это была не совсем безразличная мне жизнь.
   - Жизнь кумира детства... - произнес он без тени улыбки. Он хотел значить для нее много больше. Ведь любовь к кумиру - это так поверхностно по сравнению с чувством глубокой дружбы, какое испытывал он в ее отношении. Но она не ответила ему даже на его недавнее признание, наполнив сердце невыносимой грустью. Он не имел ни малейшего представления, что он значит для нее. И значит ли вообще хоть что-нибудь...
   - Не совсем. - Она внимательно посмотрела ему в глаза. - Несмотря на то, что тогда я даже не мечтала, чтобы ты назвал меня другом, ты уже давно стал для меня больше, чем просто кумир детства. Я давно ti voglio bene.
   Где-то внутри, в потаенных глубинах его существа, поднялась теплая волна и обрушилась на него, подарив щемящее наслаждение.
   - Почему ты никогда не говорила мне этих слов, Джесси?
   - Хм... - пожала плечами Джессика. - Наверное, не думала, что они имеют для тебя особое значение. Вспомни, сколько поклонников говорят тебе такие слова!
   - Но это совсем другое! Услышать эти слова от поклонников - далеко не то же самое, что услышать их от друга.
   - В конце концов, тогда ты меня еще не считал другом.
   - Ты ошибаешься. Ты им стала после того разговора о контракте... - Он пристально смотрел в ее глаза. - Но ты и в последнее время ни разу не говорила ничего подобного. Ты учишь меня говорить о своих чувствах, но сама этого не делаешь. Учитель не должен быть примером для своего ученика?
   Она рассмеялась.
   - Джесси, я хотел бы, чтобы ты была со мной такой же свободной, каким я чувствую себя рядом с тобой.
   - Спасибо, - и, подчинившись какому-то сильному мгновенному порыву, Джессика обвила его шею одной рукой, притянула к себе и нежно прикоснулась губами к его уже начавшему седеть виску.
   По его спине пробежал разряд электрического тока, сердце споткнулось, замерло, а потом забилось с удвоенной силой, дыхание на миг прервалось. Руки его переплелись на ее талии, и он крепко прижал ее к себе. Даже когда она попыталась отстраниться, он не выпустил ее. Комната наполнилась хрипловатым голосом Alessandro Mannarino, который пел в тот момент припев своей песни "Statte zitta", будто написанной в таком же состоянии души, в каком находился сейчас Франческо. Внутри него в бешеном ритме начал крутиться торнадо, и он должен был усмирить его, потому что какое-то шестое чувство ему подсказывало, что этот вид торнадо очень опасен, и ни в коем случае нельзя позволить ему вырваться на волю.
   Когда ему удалось справиться с торнадо, он выпустил ее из своих объятий. Он был спокоен, но в глазах его она увидела выражение, которое немного испугало ее.
  
   - Джесси, можно я задам тебе один вопрос? - спросил он ее перед тем, как уйти.
   - Ты ведь знаешь, что можешь задавать мне любые вопросы.
   - Почему ты так редко обнимаешь меня и... ни разу до сегодняшнего дня не целовала?
   - Я не была уверена, что имею право на это, - ответила она. Ведь он, как ни крути, не был обычным человеком, а у известных свой вид насекомых в голове. - Я боюсь вторгаться в твою зону комфорта и причинять тебе беспокойство.
   - Я хочу, чтобы ты это делала всякий раз, когда ты этого захочешь, - медленно проговорил он, будучи совершенно уверенным, что она прекрасно понимает случаи, когда делать это неуместно.
   - Если я буду делать это всякий раз, когда захочу, - в глазах ее заблестели озорные искорки, и она звонко рассмеялась, - боюсь, тебе это быстро надоест.
   Он испытующе посмотрел на нее, ощущая дрожь где-то внутри, там, где обычно летают бабочки.
   - Я хочу, чтобы ты это делала всякий раз, когда ты этого захочешь, - повторил он. Потом притянул к себе, прикоснулся долгим поцелуем к ее лбу и вышел в дождь.
  

45

  
   Беатриче поставила перед Франческо и Федерико блюдо с закусками. Они сидели дома, в его кабинете.
   - О чем ты хотел поговорить со мной? - спросил Федерико.
   - Об аварии.
   - Ты... уверен? - запнулся его брат. - И о чем именно?
   - Расскажи мне подробно, что было...
   - Франчи, на самом деле это было страшное зрелище. Тебе не хватает острых ощущений в жизни? Даже я не могу вспомнить без содрогания...
   - Но ты ведь не видел... - усмехнулся напряженно Франческо.
   Федерико в замешательстве посмотрел на младшего брата. Они почти не говорили до настоящего момента с ним на эту тему, а наличие видеосъемки по совету врача держалось пока в тайне.
   - Я чего-то еще не знаю? - прервал его размышления Франческо, пристально глядя на него.
   - Видишь ли, в машине, что ехала сзади вас, был включен регистратор. Все заснято...
   Франческо глубоко вздохнул. Внутренне он содрогнулся и посмотрел на Федерико.
   - Все было так..., как и... говорилось?
   - Да, - ответил Федерико. - Франчи, я не советую тебе смотреть это видео. Лучше сходи в кино и посмотри какой-нибудь другой боевик. Мне хватило одного раза, чтобы теперь это снилось мне в кошмарах...
   - Хорошо, - резко прервал его Франческо. - Я сегодня видел шрамы на руке Джессики... Случайно совершенно...
   - Она тебе все рассказала?
   - Что все?
   - А что она рассказала?
   - Что у нее были задеты две вены.
   - И это все?! - не сумев скрыть своего изумления, спросил Федерико.
   - А что еще?! Что еще я не знаю?! - резко воскликнул Франческо.
   Федерико молчал, не зная как быть. Доктор Ринальди не рекомендовал рассказывать Франческо подробностей. Хоть он и спал нормально, но врач считал, что психика еще не совсем окрепла, а потому кошмары и страхи не побеждены до конца. Но Франческо не выдержал:
   - Фико! Пожалуйста, хватит скрывать! Я имею право это знать!
   - О'кей, Франчи, успокойся! У нее были задеты две вены, как ты уже знаешь. Потом она поехала вместе с тобой в больницу, поскольку было подозрение, что запасов твоей крови там не окажется. У нее с собой имелись какие-то анализы, потому забор крови сделали прямо по пути в больницу. Когда вы подъехали, она была без сознания, а под рукой лужа крови...
   - О, Мадонна... - прошептал Франческо, глядя на брата широко раскрытыми глазами. - То есть... Она согласилась быть донором, будучи раненной и скрывая свое ранение? Но почему она это сделала?!
   - Потому что речь шла о жизни и смерти. Говорит, что ни о чем не задумывалась и даже не знала, что так сильно порезалась. Хотя у меня имеются на этот счет серьезные сомнения. Она должна была бы чувствовать боль, видеть кровотечение. Может, она была в шоке. А может, она понимала, что если она не будет донором, то ты умрешь, и решила скрыть ранение...
   Франческо покачал головой. То, что она так рисковала, как теперь выясняется, дважды ради него, буквально сводило с ума. Его переполняли сильнейшие эмоции.
   - Ты знаешь, что у нее задет нерв, и рука в одном месте потеряла чувствительность? - вывел его из задумчивости брат.
   - ЧТО?! - в шоке уставился на него Франческо. - О, Мадонна!
   - Она и это не сказала?! Мамма миа!
   - Объясни мне насчет чувствительности!
   - А что объяснять? Потеряна чувствительность на поверхности руки. Врач говорит, что, возможно, это временно. Но ничего более он сказать не может, потому что надо проводить обследование, назначать лечение. Это уже не входит в его компетенцию, и обследоваться надо в другой клинике. Я пытался с Джессикой поговорить, но...
   - Но?
   - Она сказала, чтобы я не волновался, что она сама позаботится о себе. Мне Джессика этим своим поведением мозг ломает! До встречи с ней я был уверен, что неплохо разбираюсь в жизни и в людях. Но она серьезно пошатнула мое мировосприятие. Знаешь, с тех пор, как я занялся поставками, все только и пытаются выбить для себя выгоду от сотрудничества со мной, мне хоть фамилию меняй! А ведь я ничем не обязан им, впрочем, как и ты. И тут Джессика, которая не позволяет тебе разлететься на кусочки вместе с твоей машиной, которая дышит за тебя, делится с тобой своей кровью...
   - Дышит за меня?! В каком... смысле?!
   - Ты вообще в курсе, что они с водителем машины, в которой был регистратор, проводили тебе реанимацию? Он делал массаж сердца, а она - искусственное дыхание.
   Франческо закрыл глаза рукой. На секунду он забыл об ужасе аварии. Он представил себе тот короткий миг из своей жизни, когда их губы были слиты. Но он об этом ничего не помнил. Дрожь пронзила его.
   - Джессика на самом деле имеет право что-то просить у нас, - вернул его в реальность голос Федерико, - и действительно этого заслуживает, но она отказывается от всего! Нечто невероятное! Она находится за пределами моего понимания... - Федерико покачал головой и после некоторого молчания добавил: - Я считаю, что мы должны оплатить ей обследование и лечение руки, но когда я сказал ей об этом, она даже слушать толком не захотела. Я не мог настаивать, я тогда почти не знал ее, ваших отношений - ничего... Я все ждал, когда можно будет обсудить с тобой этот вопрос...
   - Сегодня вечером я поеду к врачу и поговорю с ним, - медленно и едва слышно проговорил Франческо.
   В кабинете повисла тишина. Франческо смотрел перед собой невидящим взглядом. Джессика в данный момент переворачивала в буквальном смысле все его концепции об устройстве мира, о людях, о ценностях... И внутри него она тоже все переворачивала, заставляя испытывать какие-то неведомые ранее ощущения.
   - О'кей, Франчи... А теперь расскажи мне все-таки, из какой неизвестной галактики она, и какой нитью вы связаны, - прервал его размышления Федерико. - Я действительно хотел бы понять хоть что-нибудь в этой жизни.
  
  

46

   - Джесси, почему ты рассказала мне не все? - укоризненно спросил Франческо на следующий день.
   - Что не все я тебе рассказала?
   - Ты не рассказала мне, что была без сознания, когда нас привезли в больницу! - пылко сказал он. - Ты не рассказала, что тебе ставили несколько восстанавливающих капельниц. Что тебе было плохо. Наконец, ты не рассказала, что рука в одном месте потеряла чувствительность! Почему все это ты не сказала мне?!
   - Франчи, это не такие важные детали! У тебя свои серьезные проблемы. Какая тебе разница до моей руки? - попыталась она оправдаться.
   Он покачал головой и тяжело вздохнул.
   - Ты не знаешь, как ты важна для меня, Джесси, - устало проговорил он. - Я хочу, чтобы ты прошла обследование на предмет возможности восстановления чувствительности руки. А еще, чтобы ты при желании убрала шрамы, - голос его слегка дрогнул.
   - У меня потеряна чувствительность на очень небольшом участке, мне это не мешает, и потом, кажется, она восстанавливается.
   - Я хочу, чтобы ты обследовалась!
   - Франческо, ты преувеличиваешь!
   - Джесси! - взгляд его пылал. - Почему ты не хочешь от меня вообще ничего принимать?! Почему ты не позволяешь мне позаботиться о тебе?!
   - Франческо, у тебя своих проблем хватает! То, что я спасла тебя, не делает тебя обязанным решать мои проблемы! Ты мне ничего не должен!
   - А если я просто хочу позаботиться о тебе?! Без "должен" или "не должен"! Я просто этого хочу! Ты не можешь это принять? Тебе противно принимать от меня что-либо?!
   - Мадонна миа! Что ты такое говоришь?! - она на мгновение замолчала, и взгляд ее тоже вспыхнул сердитым огоньком. Взгляд Франческо пылал при этом еще сильнее.
   - Тогда почему ты так упорно отказываешься от всего без видимых на то причин?! - резко спросил он.
   - Потому что я не хочу в будущем получить счета, которые не смогу оплатить! - с жесткой язвительной ноткой в голосе ответила Джессика. Правда, едва сказав это, она пожалела, что не сдержалась.
   - О каких... счетах ты говоришь, я не понимаю? - нахмурился Франческо.
   - Которые здесь так любят предъявлять... "Я помог тебе, теперь ты помоги мне". Или: "Вспомни, сколько я сделал для тебя, а ты..."
   Франческо ошеломленно уставился на нее. Он особо не задумывался над этим, но она была права: такое встречалось часто, а в его жизни - тем более. Правда, он, вопреки всему, никогда этим не занимался.
   - Джесси... Я не предъявляю людям счетов. Это во-первых. Во-вторых, я не имею права предъявлять счета тебе! Я тебе жизнью обязан!
   - Франческо, вот опять! Ты по-прежнему говоришь о долгах, хотя я тебе тысячу раз сказала, что ты мне ничего не должен, кроме того, чтобы быть живым и здоровым!
   - Джесси, баста! Я прошу тебя пройти обследование! Потому что... ты тоже ничего мне не должна, кроме того, чтобы быть живой и здоровой.
   Взгляд его был твердым, не терпящим возражений. Джессика несколько секунд смотрела на него, потом покачала головой, опустила глаза и тихо сказала:
   - Хорошо. Я пройду обследование... Но шрамы я убирать не собираюсь! Со временем они не будут выглядеть так устрашающе и даже, наверное, станут незаметными, а память о тебе будет всегда осязаема. Это моя эксклюзивная татуировка! - весело добавила она.
   У него перехватило дыхание.
   - Джесси... Ты... - Франческо не находил слов. Эмоции переполняли его, и, глубоко вздохнув, он взял ее за плечи и притянул к себе.
   Через некоторое время она высвободилась из его объятий и спросила:
   - Но кто тебя просветил насчет моей руки?
   - Сначала Федерико. Он мне все рассказал... - Франческо замолчал на несколько мгновений, но потом вздрогнул, словно очнувшись, и продолжил: - Потом врач. Я вчера был у него, мы долго разговаривали, и он поведал мне все относительно твоей руки.
   Джессика усмехнулась.
   - Франчи, а что стало с тем парнем, виновником? - осторожно спросила Джессика.
   - Надеюсь, что все нормально.
   - То есть? Ты... не потребовал наказания?
   - Нет. Жизнь и так дала ему свой урок, незачем ломать ему судьбу.
   - Ты потрясающий человек! - восхищенно прошептала Джессика.
   - Брось ты... - смутился Франческо и решил сменить тему: - Почему ты не сказала врачам, что была ранена?
   - Я этого не знала. И потом какая разница, Франческо?! Я была всего лишь ранена, а ты умирал. Значение имела только твоя жизнь, понимаешь?!
   Франческо снова притянул ее к себе. Он буквально растворялся в этом объятии, усиленно борясь с подступающими слезами.
   - А что доктор Ринальди сказал относительно твоего здоровья? - остановил ее вопрос шторм в его душе.
   - Сказал, что я постепенно... - прерывающимся голосом произнес он, все еще не в силах совладать с эмоциями, - могу возвращаться к обычным делам... Джесси, сегодня вечером мне привезут мой новый Порше.
   - Здорово! Врач уже разрешил тебе вернуться за руль? - поинтересовалась она.
   - Да. Потихоньку я могу возвращаться к тренировкам и к вождению. В понедельник я встречаюсь с врачом и своим тренером, они разработают индивидуальную систему тренировок.
   - Я рада, что мы скоро увидим тебя на поле.
   - Не думаю, что это будет в этом году. Полагаю, что только после рождественского перерыва. Кстати, Джесси... Я хотел бы, чтобы вы приехали на Рождество к нам в Тоскану.
   Джессика удивленно посмотрела на него. Она прекрасно знала, что значит Рождество для итальянцев. Итальянское Рождество - это семейный праздник, а не праздник с друзьями.
   - Франчи, но ведь это семейный праздник. Я не уверена, что твои родственники поймут вторжение чужестранцев, - смеясь, добавила она.
   - Вчера мама мне рассказала про статуэтку. Я не знал эту историю, я никогда не видел ее у тебя. - Он испытующе посмотрел на нее. - Но я полагаю, ты должна понимать, что для моих родителей ты не чужестранка. Мои родители хотят видеть вас на этом празднике.
   Джессика некоторое время смотрела на него, потом взяла его за руку и потянула за собой...в сторону спальни. Когда Франческо понял, что они идут в спальню, мысли его спутались, и он испуганно посмотрел на Джессику. Однако вопреки его путающимся мыслям она не собиралась делать ничего непозволительного. Она всего лишь подвела его к трюмо с зеркалом и показала на статуэтку - ту самую, которую отдала ей мама Франческо.
   Из груди его вырвался вздох не то облегчения, не то от избытка чувств.
   - Я поставила ее именно сюда, потому что в гостиной играют дети, и никогда не знаешь, какая участь ждет хрупкие вещи в процессе игры.
   - Спасибо... - прошептал он. Несколько мгновений он стоял, держа ее в объятиях и глядя на большую двуспальную кровать сзади нее...
  
   Полностью роман можно прочитать на ресурсе ЛитЭра https://lit-era.com/account/books/view?id=25567 На этом ресурсе он проиллюстрирован фотографиями и содержит все поясняющие сноски.
   Купить электронную книгу с иллюстрациями можно здесь: http://lady.webnice.ru/forum/viewtopic.php?t=21965
   Присоединяйтесь к моей группе ВКонтакте https://vk.com/public160422306
   Calcio - футбол (it.)
   Чемпионат Италии по футболу состоит из лиг. Высшая лига включает Серию A (высший дивизион) и Серию B (второй дивизион). Низшей является Серия D. Серия Z не существует; образно здесь имеется в виду "сослать в самую низшую (или даже не существующую) лигу".
   Бесплатно (it.)
   Crostini - маленькие ломтики хлеба, поджаренные на масле, на которые сверху намазывают (или накладывают) различные добавки из помидоров, рыбы, сыра, колбас, паштета и пр.
   DOP - это знак защиты продукта, который означает, что данный продукт может производиться только в той географической зоне, которая записана в его сертификате на производство. Что касается сыров, то молоко, из которого они производятся, тоже должно относиться к той же самой географической зоне.
   Черт побери!
   Ругательство, которое итальянцы относят к нецензурной лексике и которое по значение приближено к русскому матерному слову из трех букв. Однако это слово спокойно используется в комедиях для семейного просмотра, да и вполне приличные люди не особо стесняются использовать его во всеуслышание.
   "Давай, Франчи, вперед!" Обычно этим восклицанием "Forza!" болельщики поддерживают свою команду или игрока, побуждая его действовать или не сдаваться.
   Лигабуэ - известный итальянский рок-поп-певец, гитарист, а также режиссер, писатель, поэт и сценарист; песня "Центр Мира".
   Франческо Де Грегори - итальянский автор-исполнитель в стиле поп и фолк, очень значимая фигура итальянской музыки; песня "Бандит и Чемпион".
   Чиско, или Стефано Беллотти, - итальянский автор-исполнитель в стиле фолк-рок, входящий также в состав известной фолк-группы "Modena City Ramblers"; песня "Оркестр".
   Савойи, или Савойская династия - это род, правивший с XI века графством Савойя, позже перенесший столицу своего княжества в Турин. Затем представители династии правили Сардинско-Пьемонтским королевством, а позднее, объединив Италию под одним флагом, являлись королями Объединенного Итальянского Королевства.
   Toro - бык (it.)
   Нек, или Filippo Neviani - очень популярный итальянский поп-певец и композитор (согласно Итальянской федерации звукозаписывающей индустрии за свою карьеру он продал более 10 млн. дисков по всему миру); песня "Простые эмоции".
   Фабри Фибра, или Fabrizio Tarducci, - одна из ярких фигур итальянского рэпа, а также музыкальный продюсер и писатель; Неффа, или Giovanni Pellino, - известный итальянский автор-исполнитель собственных песен в стилях поп, рэп, фанк и ритм-н-блюз; песня "Паника".
   Виничио Капоссела - итальянский автор-исполнитель, мультиинструменталист и писатель; песня "Это любовь, которая не проходит".
   Серия A - высший дивизион итальянской футбольной лиги (it. - Serie A).
   Pasticeria - традиционная кондитерская в Италии, где изготовляются и продаются выпечка и сладости.
   Gelateria - традиционное кафе-мороженое в Италии.
   Лигабуэ, песня "Может быть, я найду себя".
   В итальянском языке существуют два вида "я тебя люблю". Первое - ti amo - это как раз то самое "я тебя люблю", которое говорят друг другу мужчина и женщина, когда они влюблены. Это романтический вид "я тебя люблю". Второе "я тебя люблю" - это "ti voglio bene", которое говорят родственникам и друзьям в момент особого прилива чувств. При этом муж и жена тоже могут использовать между собой этот вариант выражения чувств, но в ситуациях, когда речь не идет о любви страстной и романтической. Например, когда жена видит своего мужа расстроенным, просит его рассказать, что случилось, добавляя: "Я хочу помочь тебе, ведь я люблю тебя". В данном случае уместно применить именно "ti voglio bene", которое дословно переводится как "хочу тебе добра". В то время как "ti amo" имеет исключительно неплатоническую окраску и к друзьям и прочим родственникам не применяется. А вот к машине, например, к стране или футбольной команде - вполне! Потому что машину, страну и футбольную команду можно любить страстно.
   "Lago" - это не что иное, как озеро, а "vini" - соответственно, вино во множественном числе.
   Алессандро Маннарино - итальянский автор-исполнитель в стиле фолк; песня "Молчи"
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"