Странные игры.
Разнашивать новые туфли следует в сухую погоду, надев их не
менее 10 раз. При попадании влаги, ее следует тут же удалить и
тщательно вытереть поверхность. Эти слова из инструкции по уходу за
кожаной обувью вспомнил Сергей Гайшук, стоя в фойе театра им.
Щепкина и наблюдая за моросящим осенним дождем по другую сторону
огромного стекла. Он даже порадовался, что успел разносить новые
туфли фирмы "Пилигрим", ни разу не попав под дождь. Подошел
Андрей Шкатов - менеджер магазина и Сергей "на автомате" взглянул
на его туфли, отметив про себя, что они выглядят покруче, чем его
пилигримовские, да и стоят, вероятно, раза в два дороже. Гайшук ничего
не мог поделать с этой привычкой. Стоило ему сделать какое-либо
приобретение, как он тут же начинал сравнивать свою покупку с
аналогичными вещами окружавших его людей. Месяца через полтора -
два это проходило, но первое время его пристальный взгляд был
заметен. Вот и на этот раз он смутился, едва понял, что слишком долго
задержал взор на туфлях сослуживца и тот, вероятно, это заметил.
- Фирма "Вест", - сказал Андрей и Сергей кивнул, будто ни минуты
не сомневался, что это именно они.
- Ну, и как тебе спектакль? - продолжил Андрей.
- Вроде ничего, - лениво ответил Сергей. Ему не хотелось
разговаривать. За 10 часов работы в магазине продавцом -
консультантом он выговаривался полностью и даже дома разговаривал
неохотно, что поначалу злило жену Леночку, поскольку ей не удавалось
снять стресс посредством рассказов о жизни и покупках подруг или
маленького семейного скандальчика. Потом она заметила, что в свой
выходной день Сереженька необыкновенно разговорчив, его реакция на
историю о том, какую мебель купили Сидоренки такая же, как прежде и
успокоилась. Гайшук лишился своего единственного выходного,
расходую время этого дня на терпеливое выслушивание Леночкиного
щебетания, а она периодически проверяла, - улавливает ли Серж суть
повествования. Это было не трудно для него и, со временем, Сергей
научился думать о нескольких вещах одновременно, выслушивая при
этом собеседника и диктора, читающего новости на каком-нибудь
телеканале. Так и сейчас Гайшук думал чего это ради менеджер
"Галактики" подошел к недавно (менее года) работающему рядовому
продавцу, кому вообще в голову пришло вести весь персонал за счет
фирмы на спектакль "Приключения бравого солдата Чонкина" и
одновременно разговаривал со Шкатовым.
- Я сам на этот спектакль, пожалуй, не пошел бы, - высказал мысль
Андрей.
- Так Катюха здесь? - спросил, радуясь чему-то в душе Сергей, имея в
виду супругу Шкатова.
- Нет. Я не об этом, - ответил резко Андрей. - Если бы фирма не
оплатила билеты, я бы не пошел.
- А-а, - протянул Гайшук. - Сегодня я тоже не пошел бы: настроение не
то.
- Депрессия что ли брат мучит? - чему-то улыбаясь спросил Шкатов.
Сергей пожал плечами и решил, что старшему менеджеру крупного
магазина никогда не понять проблем простого продавца. "У него-то,
небось, денег раза в четыре больше моего в месяц выходит и долгов за
квартиру нет, и питается лучше", - беззлобно подумал Гайшук,
разглядывая наметившийся второй подбородок на круглом лице
менеджера.
- Не обижайся, - примирительно продолжил Шкатов, - у меня тоже
бывает.
- Да ну? - спросил Сергей, удивляясь более откровенности менеджера,
нежели периодически возникающим у последнего состояниям.
- Что же я не человек, что ли? - ответил вопросом Андрей. - Кстати, у
нас места рядом в партере.
- Я заметил, - согласился Сергей.
- Так вот, - Шкатов посмотрел в сторону, - я друга встретил школьного.
Во втором акте я к нему пересяду, билетами поменялся с его
соседом.
- Ну, мне-то все равно с кем сидеть, - усмехнулся Гайшук.
- Да я понимаю, - серьезно ответил Андрей, но, если шеф будет
спрашивать, скажи, мол здесь я, местами только поменялся.
- Хорошо, передам, - кивнул Сергей. - А как там насчет продолжения
вечера?
- Собирались вроде на природу поехать после спектакля, - пожал
плечами Шкатов, - но погода. Ты же сам видишь. Впрочем, если народ
захочет продолжить культурную программу, можно будет ко мне
заглянуть.
Гайшук был удивлен. Старший менеджер, слывший отшельником и не
приглашавший никого в гости собирался предложить свою жилплощадь
для проведения небольшой вечеринки. Сергей молча кивнул, еще раз
скользнул взглядом по дорогим туфлям менеджера и снова уставился в
окно, давая понять, что он не настроен продолжать кажущийся ему
бесполезным разговор. Когда Гайшук перестал слышать шаги
удаляющегося Шкатова, когда их звук смешался со звуками шуршащих
по паркету фойе ног других зрителей, он оглянулся. Шкатов был в
дальнем конце огромного фойе, где-то в районе буфета, осаждаемого
голодными зрителями. Он прошел мимо Бырзина - директора магазина,
беседующего с кем-то из отдела канцтоваров. "Виктор Сергеевич и
здесь не может забыть о делах", - подумал Сергей, покачав головой. В
магазине ходили слухи, будто Бырзин - любовник Кати Шкатовой,
принятой на работу уборщицей, и за 2 месяца сделавшей карьеру, заняв
должность секретаря. Гайшук, впрочем, считал слухи простым
продолжением анекдотов про директоров с их секретаршами, не
обращал на них внимания и к тому же считал недостойным интерес к
личной жизни сослуживцев. Совсем иначе обстояло дело в отделе
расчетов. Самый маленький в их магазине отдел был предназначен для
обслуживания юридических лиц: выписка счетов, накладных, договоров
и масса других бумаг делали работу отдела напряженной. Почти всегда
у двух окошек отдела стояла небольшая стайка клиентов, терпеливо
ждущих своей очереди. Более всего удивляло, что две сотрудницы этого
отдела Лена и Наташа были всегда в курсе всех, происходящих в
магазине событий. Возможно, это объяснялось тем, что помещение
расчетного отдела находилось как раз по центру торговых площадей
фирмы, а возможно простым женским любопытством, но Сергей твердо
усвоил, еще в первые месяцы работы: если хочешь кого-то найти, -
спроси в расчетном отделе. Именно это подразделение, имеющее в
своем распоряжении небольшое помещение, напичканное
компьютерной техникой, являлось рассадником слухов в "Галактике". И,
хотя все их сообщения, на памяти Сергея, подтверждались, последний
слух о любовной связи жены старшего менеджера с директором, был
самым нелепым по его мнению.
Второй акт пролетел незаметно, причем Сергей так увлекся
сюжетом, что к гардеробу вышел, размазывая по лицу, выступившие у
него от смеха слезы. Здесь уже вроде собрались все изъявившие
желание принять участие в культурном мероприятии. Бырзина не было.
В центре коллектива стоял Алексей Фогер и, оживленно жестикулируя,
предлагал всем отправиться в бар "Лагуна", принадлежащий другу и
коллеге Бырзина по бизнесу. "Так вот с кем Бырзин беседовал в
антракте," - догадался Гайшук и почему-то удивился тому, что
директор покинул коллектив. "Хотя, шут его знает," - примирительно
заметил про себя Сергей, - "может не хочет пить в присутствии
подчиненных? Дело его." Подходя к народу, Сергей заметил, как со
стороны курительной комнаты к толпе подошел Шкатов, оставляя за
собой мокрые следы.
- Э, ребята! - сказал он задорно, оглядев всех ничего не
выражающими глазами. - Поехали ко мне.
Фогер было, пытался воспротивиться такому предложению,
аргументируя свое несогласие приятной и непринужденной атмосферой
"Лагуны". За его аргументами все впрочем, видели рекомендации
шефа, и поэтому Андрею ничего не стоило склонить коллектив на свою
сторону.
Вот тут-то и началось то самое, после чего Гайшук уволился из
магазина "Галактика" и, как многие другие сотрудники, бывшие в тот
вечер в квартире старшего менеджера, до сих пор боится темных
подъездов и с какой-то необъяснимой жалостью смотрит на секретарш.
Во всем остальном он вполне нормален, что и позволило ему
собственно занять место старшего продавца в магазине игрушек,
расположенном на другом, удаленном от "Галактики", конце города.
Когда компания из десяти человек, решивших продолжить приятный
вечер, подходила к дому, в котором менеджер снимал двухкомнатную
квартиру, было начало десятого. Моросящий дождь с умеренным
ветром, норовящим распахнуть таки плащ или сорвать головной убор,
не внушали оптимизма. Видимо поэтому "галактические" сплетницы из
расчетного отдела остановили такси еще за квартал до намеченной
цели, путано объяснив этот поступок изменившимися обстоятельствами.
Сергей хотел, было уехать с ними, но его остановила
многозначительная ухмылка Шкатова, позволившая ему заподозрить
нетрадиционную ориентацию подружек. "Бог с ними", - подумал Гайшук
- "посижу немного и отчалю". На фоне слабо освещенного дождливым
осенним вечером двора, единственной светлой мыслью была дума о
позвякивавших в пакете старшего менеджера бутылках со спиртным и
Серега прикинул причитающуюся ему долю водки и коньяка. Получалось
немало, но и нормы своей Гайшук не переступал. Это радовало и было
вторым положительным моментом, пришедшим в его голову. Он еще
помнил тот скандал, который устроила Ленка месяца полтора назад,
когда его в дым пьяного принесли домой Сашка и Витек: после
празднования занятого 1-го места в командном зачете по шашкам.
Городской чемпионат по стоклеточным шашкам среди команд,
составленных из продавцов, торгующих электробытовыми приборами,
был обычной PR - акцией, но служащие "Галактики" отнеслись к этому
слишком серьезно. Все это Сергей пытался объяснить жене на
следующий день, превозмогая страшную головную боль и с гордостью
вспоминая свой сногсшибательный проход в дамки в решающем матче с
представителем конкурирующего магазина "Танго", но Лена
рассказывала какие-то странные вещи. Будто бы он интересовался, как
ее зовут и спрашивал, сколько остался должен, и что завтра непременно
все отдаст. Самое обидное было в том, что Сергей действительно
ничего не помнил, кроме резко возникшего у него после матча желания
выпить сто граммов водки, закусив хорошим куском голландского сыра.
Он мотнул головой, отгоняя воспоминания, и подумал о том, что нужно
будет позвонить Ленке, чтобы не волновалась. Вслух же он сказал,
обращаясь к Шкатову.
- Андрей, а сыр мы взяли?
- Взяли, - ответил голос старшего менеджера, которого было
решительно невозможно разглядеть в темноте.
В свете вспыхнувшего огня зажигалки Zippo, Гайшук заметил
бронированную дверь подъезда с кодовым замком. Шкатов пробежал
пальцами по металлическим кнопкам, электромагнит звонко щелкнул
засовом.
- Прошу, - сказал старший менеджер, картинно разводя руки, что
видимо должно было символизировать крайнюю степень
гостеприимства.
- Так веди, - ответил на его жест Сергей голосом обиженного гостя.
- Третий этаж, квартира направо, Катя дома, - скороговоркой ответил
Шкатов. - А я мигом в ночник сгоняю. Хлеб-то мы забыли.
Только тут Гайшук заметил, что Бырзина с ними нет и подивился
тактичности Шкатова. Даже если слухи не беспочвенны, директор успеет
уйти незамеченным. "Хотя, может он хочет его встретить в "темном
месте"", - подумал Сергей, вспомнив, как он лично покупал хлеб в
гастрономе рядом с театром.
Электрический дверной звонок лишь на время нарушил тишину
сонного подъезда. "Не могла же она лечь спать", - подумал Гайшук,
мельком взглянув на свой "ORIENT". Он подошел к дубовой двери,
прижался к ней ухом и нажал кнопку звонка. В квартире старшего
менеджера тихо скулила собака. Сергей еще послушал несколько
секунд и вспомнил, что никакой собаки у Шкатовых нет: Катюша сама
говорила, что у нее аллергия на шерсть. Гайшук решительно нажал на
ручку двери и вошел в темный коридор. В одной из комнат горел свет и
он направился туда, стараясь ступать как можно тише. Увиденное
заставило его пережить сильнейший шок и столкнуться со сценой из
кошмарного сна, когда хочется кричать, но связки издают только
невнятное шипение.
Поперек двухспальной кровати лежала Екатерина Шкатова и
неправдоподобно большое красное пятно на ее пушистом белом халате,
могло означать только одно: Катюха мертва. Перед кроватью, на
коленях стоял директор "Галактики" и подвывая, раскачивался из
стороны в сторону. Волна животной злобы накрыла Гайшука . Внезапно
к нему вернулся голос. Он что-то угрожающе выкрикнул и ударил
директора в ухо. От неожиданности тот вскрикнул и, прикрывая голову
руками, забился в угол комнаты: между стеной и тумбочкой, на которой
так по-домашнему уютно горела настольная лампа. "Там и сиди мудак",
- подчеркнуто резко выкрикнул Гайшук и щелкнул выключателем,
зажигая верхний свет. При таком освещении картина была также
ужасна, но утрачивала мистический налет, благодаря чему к Сергею
вернулась способность рассуждать. Компанию сотрудников, пожалуй,
следовало отправить по домам.
- Серега, ну, че там? - спросил нетерпеливо Фогер, когда Гайшук
высунул голову за дверь.
- Ты заходи Алексей, - попытался улыбнуться Гайшук. - И ты давай
сюда, - выдернул он из толпы молодого парня из компьютерного отдела.
- Остальные могут быть свободны, - совершенно спокойно сказал
Гайшук, отбирая у Валентины пакет Шкатова, - директор уже здесь, -
зачем-то добавил он и захлопнул дверь.
Сперва Гайшук повел мужчин на кухню, где, распечатав бутылку
"Столичной", плеснул каждому по пол стакана. Выпили молча. Затем он
нашел стакан для Бырзина и жестом пригласил их следовать за собой.
Шеф покинул угол комнаты и пересел в кресло, но по-прежнему
производил впечатление ненормального человека. Немигающими
красными глазами он смотрел на Катерину и "на автомате" принял
стакан из рук Сергея. Выпил он залпом и, не скривившись, передал
пустую тару обратно. Сзади что-то глухо стукнуло об пол. Оглянувшись
Сергей увидел лежащего бледного Фогера и краснощекого парня из
компьютерного отдела.
- Тебя-то как зовут? - спросил его Гайшук, подивившись про себя
нелепости вопроса.
- Саша, - коротко ответил он.
- Молодец Санек! Цезарь взял бы тебя в отряд личной охраны: у
тебя правильная реакция на события.
Гайшук чувствовал, что ему необходимо говорить, поскольку среди
этого ужаса, только он один, похоже, сохранил способность мыслить.
- Вот что, - продолжил он, - оттащи это, - палец указал на Фогера, - в
комнату напротив. Затем сходи на кухню и принеси водочки.
- Я больше пить не буду, - подал голос директор.
Гайшук уже привык за эти несколько минут слышать только
собственный голос и поэтому поначалу даже не понял смысла
сказанных слов.
- Пить больше не буду, - уточнил шеф и Серега понял, что водка
подействовала благотворно на психику начальника.
- Никто тебе и не предлагает, козел, - зачем-то добавил Гайшук.
- Да, я понимаю, - примирительно сказал Бырзин, - все против меня, но
я только потрогал нож ..., - он также резко замолчал, как и начал свой
краткий монолог.
"А где же Шкатов", - подумал Сергей, наливая себе еще пол стакана
водки, принесенной Александром, - "вроде пора уже подойти". "На
рукоятке наверняка отпечатки Бырзина", - перескочил он на новую
мысль, разглядывая торчащий из груди причудливой формы нож.
Совершенно гладкая с одной стороны рукоять, с другой была исчерчена
каким-то узором. Наклонившись пониже, он обнаружил, что узор
представляет собою надпись, сделанную на старославянском. Смысл
надписи сводился к следующему: "Разгрызли мы этот орех, как ни был
он крепок".
* * *
В конце тридцатых, перед самой войной, в семье тракториста и
учительницы географии сельской школы на Могилевщине, родилась
девочка весом 3, 2 кг. Отец на радостях устроил пир для своей бригады,
после которого на его же тракторе всей компанией отправились в
соседнее село на танцы. Как там уже вышло, а только как раз по центру
моста через неглубокую речушку Сож, трактор сделал неожиданный
поворот и ушел под воду, навсегда унося из этого мира
двадцатишестилетнего отца.
Катюша, так мать назвала малютку, росла послушной и
сообразительной девчуркой. Когда началась война, они с матерью
остались в селе, да и куда было ехать? Катя почти ничего не помнила о
войне: девочке едва ли исполнилось восемь лет, когда она закончилась.
И только много лет спустя она вдруг заметила, что во время просмотров
военных фильмов, она вздрагивала, как только в кадре появлялся немец
в черной форме "СС". Они жили вместе с матерью в своем стареньком
побеленном домике под соломенной крышей до самого 1950-го: когда
мамы не стало. Далее был детский дом, ремесленное училище и работа
в типографии, среди вечного шума станков и невидимой свинцовой
пыли. Жизнь сложилась так, что Катя почти не общалась с мужчинами.
Их не было в ее детском мире, не появлялись они и позже. Не было
ничего удивительного в том, что ухаживания "от скуки"
командировочного она приняла за что-то большее, чем уездный флирт.
Симпатичный белобрысый инженер уехал в столицу, а Катюша осталась
ждать когда он ей пришлет письмо, в котором сообщит, что ждет ее в
"белокаменной". Когда Катерина узнала, что беременна, она поняла,
что ничего он не напишет, а его она не найдет, да и искать не будет.
Гордая была.
Родившегося у нее мальчика назвала Андреем, в честь своего отца.
Кастрюльки, пеленки, молоко, каша, работа - вот та среда, в которой
Екатерина крутилась три года. Потом втянулась, привыкла всю себя
отдавать сыну. Начала учить его грамоте. Она часто думала, глядя на
спящего сынишку: каким он будет? Каким должен быть мужчина? Катя
перебирала в уме мужские профессии и всегда останавливалась на
моряках. Так постепенно и сформировалось окончательное решение.
С пяти лет Андрюша ездил на море. Там мать показывала ему
пароходы и говорила, что он обязательно станет моряком и тогда она
сможет им гордиться. В десять лет Андрей уже твердо знал, что будет
работать в торговом флоте и был убежден, что это его собственное
решение. Он был готов на все, чтобы только понравиться матери, чтобы
заслужить ее одобрение. В школе он держался особняком и не входил в
мальчишеские компании. Ему было неинтересно с ними: одногодки не
имели цели, что для Андрея было непонятно. Он посещал секцию
плавания: ведь моряк должен уметь плавать, он ходил на занятия
боксом: ведь он должен уметь постоять за себя и поэтому у него почти
не оставалось времени на беготню по пустырю с кожаным мячом в
компании беспечных подростков.
Когда он окончил 10 классов, то сразу же поступил в Высшее
Инженерное Морское училище. Он почти достиг своей цели: только
пять лет отделяли его от того дня, когда он взойдет на борт какого-
нибудь танкера или сухогруза полноправным членом экипажа, ведя под
руку свою мать - единственного на земле друга. Первый курс пролетел
так быстро, что Андрей только в летний отпуск сообразил, что осталось
учиться всего 4 года. Тем летом Катерина излучала счастье и выглядела
хорошенькой и помолодевшей. Они раза два прошлись по своему
маленькому городу "под ручку". Юный, в белой фланке моряк и
молодая, улыбающаяся женщина. Вечерами они сидели на кухне за
чашкой чая. Андрей все рассказывал матери о жизни в училище, со
смехом вспоминая о полученных нарядах вне очереди, и объяснял, что
без этого никак не обойтись. Катя слушала его, стараясь не упустить ни
единого слова и думала о том, как быстро вырос ее сын.
* * *
Петр Карлович Салонин в свои 17 лет имел очки, две небольшие
залысины и интересное сочетание имени и отчества. Объяснялось все
впрочем, довольно просто. Его дед Иван Александрович считал себя
потомком плененного под Полтавой в 1709 г. шведа. Подтверждения
этому факту не было, равно как и опровержений. Желая закрепить
память о своем безвестном предке, Иван Александрович дал имя Карл
своему сыну, родившемуся у него за несколько лет до большевистского
переворота 17-го года. Карл XII в 1709 г. командовал шведской армией в
битве под Полтавой и Ивану Александровичу очень нравилось это имя.
Он был грамотен, имел крепкое хозяйство и книгу неизвестного автора о
событиях 1709-го года. Была еще в доме библия, но она открывалась
гораздо реже: на Рождество да на Пасху. Сыну своему Карлуше он с
самого рождения надоел бесконечными историями о Полтавской битве и
ее влиянии на последующий ход истории. В 1930-ом, когда
коллективизация докатилась и до их глухого села, Иван Александрович
наотрез отказался вступать в колхоз. Через неделю после того
решающего разговора, в котором он при всех назвал паренька в
кожаном пиджаке сопляком, его нашли возле реки мертвым, без следов
насильственной смерти. Приехавший из райцентра фельдшер осмотрел
тело и с видом ученого пуделя заявил: "Вероятно, это апоплексический
удар". Еще через неделю семнадцатилетний Карл отогнал обоих коров
и пегую кобылу на колхозный двор. Прошло семь лет тяжелого и
бестолкового труда в колхозе, прежде чем Карл Иванович, смекнув что к
чему в новой жизни, женился на комсомольской активистке Шурке
Коломенской, гордившейся своим именем, поскольку считала, что оно
очень похоже на имя Александра Колонтай. По этой же причине она не
хотела менять свою девичью фамилию на Салонина и согласилась
лишь когда узнала, что девичья фамилия кумира - Домонтович. Через
пол года после комсомольской свадьбы родился сынок, которого отец
нарек Петром, желая примирить таким образом Петра Ѓ-го и Карала ХЃЃ-
го, не поделивших чего-то в далеком 1709-ом. Александра поначалу
возражала, считая имя Петр пережитком царской эпохи. Она также
полагала, что ее сын не должен носить имя царя, нещадно
эксплуатировавшего рабочий класс. На такие ее речи Карл Иванович
контраргументом выдвинул первое, что пришло в его светлую голову:
ведь так звали композитора Чайковского. Это почему-то подействовало
на мать младенца и имя Стив, означающее Сталин Иосиф
Висарионович, было оставлено на потом, к радости отца.
Когда началась война, Петруше было всего три года, а еще через два
он уже пытался играть на балалайке благодаря "урокам музыки",
которые ему давал назначенный немцами староста - одноногий
Артемий Викентьевич, не ушедший на фронт по причине инвалидности.
Впрочем, и возраста он был неопределенного, но немцы были им
довольны, домов не жгли и вели себя сносно. Мальчик подружился с
дядей Гансом, который смешно топал под исполняемые Петей частушки
и подыгрывал на губной гармошке. Этот дуэт всегда оказывался в
центре внимания немецких солдат и несколько раз Петю даже угощали
шоколадом. Вот почему мальчик сильно расстроился, когда дядя Ганс
уехал, даже не попрощавшись с ним. Вошли наши, арестовали дядю
Артема и долго какой-то военный с тяжелым взглядом о чем-то
беседовал с матерью.
Артемий Викентьевич вернулся где-то месяца через два, как всегда
веселый, но почему-то без двух передних зубов. В первые дни по
возвращению, во время паузы в разговоре он смачно сплевывал через
дыру в стройном ряду зубов и говорил что-то вроде: "Не разобрались.
Бывает. Спасибо Шурке - помогла, объяснила". В такие минуты Петр
ему завидовал: у мальчика так плевать не получалось. Петр пробовал
расшатать свои зубы, чтобы научиться выстреливать слюной как дядя
Артем и утереть хоть чем-то нос Пашке из дома на углу, но зубы сидели
крепко и он вскоре забыл об этом. О том, что его отец погиб где-то в
Белоруссии Петруша узнал только в 45-ом и не сильно расстроился: он
и не знал-то его толком. Помнилось только ( с мамкиных слов), что папка
обещал велосипед купить, как вернется с войны. Это огорчало сильнее.
* * *
В один из приездов сына, Катерина сказала, рассматривая
фотографию Андрея на фоне крепости в греческом городке Нафплион:
"Ты знаешь, Андрюша, бабушка рассказывала, что по отцовской линии
твои предки состояли на службе при Шереметьевых?"
- Первый раз слышу, - улыбнулся Андрей и принялся рассказывать
матери о своих впечатлениях от посещения Венеции.
Пять лет обучения в мореходке прошли очень быстро и молодой
человек распределился в Черноморское Морское пароходство. Теперь
он работал на современных судах и дома бывал месяца три в году. На
коротких стоянках в советских портах мать приезжала к нему, немного
смущенная тем, что к товарищам Андрея приезжают их жены. Сын
казался ей большим ребенком, каковыми кажутся все дети их
родителям.
В 1988 году, работая на "научнике" и болтаясь "на точке" в
Атлантике, Андрей от нечего делать, увлекся философией, что привело
его почему-то к индуизму. Непохожий на остальные религии мира,
индуизм представлялся Андрею совершенной философской системой.
Непрерывный поток жизни - САНСАРА, оставляющий карму для
последующих воплощений на Земле оказался для него гораздо ближе и
понятней христианства. Рассуждая об этом в своей каюте, он даже
пришел к выводу, будто возможно и даже наиболее вероятно внешнее
сходство при последующих воплощениях. Он еще радовался этому
внезапному открытию, когда пришла радиограмма, уведомлявшая
капитана судна о трагической смерти матери в автокатастрофе. Андрей
внешне спокойно принял известие, заперся в каюте и почти до конца
рейса выходил из нее только для приема пищи и выхода на вахту. Если
бы он был дома! Боже мой! Если бы он был рядом! Андрей был почему-
то уверен, что будь он рядом, с матерью ничего подобного бы не
случилось. Он не особо переживал о смерти, поскольку был вооружен
древними знаниями. Колесо жизни - САНСАРА продолжало свой вечный
путь, но у Андрея не было возможности ждать, пока колесо сделает
полный оборот. "Стоп, а почему собственно это колесо?" - подумал
Андрей, - "В природе ведь нет правильных форм". К концу рейса
Андрей уже знал, что САНСАРА - вовсе не колесо и не шар, а данная
аналогия была использована древними для большей наглядности.
Скорее всего, она представляет собой некий причудливый
многоугольный многогранник, который катится "как бог на душу
положит". Следовательно, новое воплощение может произойти в
любой момент. Когда Андрей это понял, он впервые вышел из каюты
для просмотра комедии Гайдая "Иван Васильевич меняет профессию"
и даже улыбнулся два раза за сеанс, проводившийся ежевечерне в
приспособленной под кинозал столовой. Он казался посвежевшим и
даже веселым, но про себя твердо решил, что этот рейс последний, а
всю оставшуюся жизнь он посвятит поискам своей матери.
По приезду в родной город, он даже не заглянул на могилу: его не
интересовало где зарыта телесная оболочка, он хотел знать, где живет
ее душа.
* * *
Будучи семнадцатилетним, Салонин влюбился в Светку Кравцову,
живущую с матерью в конце улицы в старом саманном доме. Через год
он заслал сватов и, к радости двух семейств, сыграли по осени свадьбу.
Молодой муж вскоре был призван на воинскую службу, а жена осталась
в доме свекрови. Она ждала ребенка, о чем написала Петру коротенькое
письмецо, которое заканчивалось по-детски трогательным словом
"обнимаю": Светлана почему-то постеснялась добавить "целую". Много
месяцев носил солдат это письмо в нагрудном кармане, представляя
себе счастливую жизнь после окончания службы. Мечтам этим, увы, не
суждено было сбыться: Светлана умерла, родив крепкую девочку 3,2 кг.
Петр так и не смог поверить в смерть жены, пока не вернулся домой.
Девочка, названная Екатериной, быстро привыкла к отцу и они
разлучались только в те часы, когда Петр уходил на ферму, где работал
электриком.
Прошли годы. Отец с дочерью были также неразлучны. Катенька
почти не общалась со сверстниками: ей было неинтересно с ними. Папа
выдумывал такие игры, до которых ее ровесники просто не доросли,
считала девочка. Например, летом они искали свидетельства древней
жизни на Земле, играли в партизан, отреставрировав найденный в лесу
блиндаж и живя в нем неделю, а в начале осени Катя даже пропустила в
школе несколько дней, поскольку они с отцом моделировали
пребывание человека на Марсе. В качестве Марса они выбрали
заброшенный песчаный карьер, где установили палатку (спускаемый
модуль) и выходили на поверхность только в скафандрах, в качестве
которых использовалась "шляпа пчеловода", одолженная Петром
Карловичем на колхозной пасеке. В некотором роде вся жизнь отца
представлялась Екатерине бесконечной игрой, в которую играют
взрослые. Он никогда не говорил: "Я пойду в коровник". Вместо этого
отец многозначительно произносил, подмигивая дочери: "Вызывает
созвездие Тельца". Когда Катюше было уже 15 лет, отец навсегда исчез
в созвездии Водолея и тело его нашли только через 3 дня в трех
километрах ниже по течению, в селе Постольное. Взрослые с
подозрением поглядывали на сироту: она не плакала на похоронах. Катя
играла: отправляла отца в иные миры. Отныне все события в своей
жизни она будет рассматривать как игру, а людей как персонажи этой
игры. Только так она сможет почувствовать, что папа рядом.
* * *
Он неоднозначно воспринял сухопутную жизнь. С одной стороны его
перестал волновать прогноз погоды и цвет неба по утрам. Это радовало.
Он даже улыбался, когда новые его сослуживцы серьезно обсуждали
вопрос: пойдет дождь или нет. Андрей в такие минуты вспоминал
Бискайский залив с его вечными штормами или зимнюю Атлантику выше
40-й параллели, когда шестиметровая зыбь не давала возможности
выспаться всему экипажу, а кок норовил выдать обед сухим пайком. С
другой же стороны ох как трудно было прожить на 200 рублей зарплаты
после того, как он привык более свободно, не заботясь особо об
экономии, удовлетворять свои потребности. Андрей работал
программистом на только появившихся компьютерах с процессором Intel
286. Отдел разрабатывал программное обеспечение для военной
радиолокационной станции и вскоре Шкатов был назначен ведущим
программистом. Алгоритмы, примененные Андреем при разработке
программ для "умной эрэлэски", много лет спустя были признаны
лучшими и положены в основу обеспечения радиолокационного
комплекса системы "Кольчуга", а в то время зарабатывал он немного,
что порождало у него порой приступы комплекса неполноценности.
Через два года работы на предприятии он создал коммерческую фирму,
торгующую так называемой оргтехникой, куда попадало все от
"кожаной" папки с калькулятором, сработанной китайскими умельцами
из кожи молодого дерматина до комбайна, объединяющего в себе факс,
принтер, сканер и телефон. Организация частного бизнеса - дело
хлопотное. Ему взялся помогать новый товарищ - Виктор Сергеевич
Бырзин. Про себя Андрей сразу назвал его БырВиком по первым буквам
фамилии/имени и считал человеком надежным и для себя безопасным,
доверяя ему оформление некоторых учредительных документов.
Бырвик получил 25% в уставном фонде ООО "Гэлакси" и казалось, был
счастлив. Прозрение пришло много позже. Через четыре года, когда
объем торгов "Гэлакси" был настолько значителен, что Андрей начал
всерьез подумывать об открытии магазина, он вдруг более внимательно
прочитал устав предприятия, заверенный нотариусом несколько лет
назад. По уставу выходило, что у него, Андрея Шкатова, а не у Бырвика,
который сразу потерял букву "в" в своем прозвище, 25% в уставном
фонде. Вызванный Бырик ухмылялся, вел себя нагло и это
окончательно убедило Андрея в том, что четыре года назад тот поменял
цифры в файле устава, составленного Шкатовым. Скандал предпочли
не выносить за стены директорского кабинета. Бырик стал директором и
взял в свои руки строительство магазина, а Шкатов занялся давно
манившей его областью приложения интеллекта, именуемой “public
relations”. Он начал пиарщиком низшего звена, на котором лежала
невидимая постороннему глазу работа по организации разного рода
встреч, вечеров, благотворительных обедов и проч. Через полтора года
его идеи были замечены партийными лидерами. В частности ему
принадлежит предвыборный плакат партии "Яблоко" с изображенными
на нем стройными рядами ананасов. По замыслу Андрея, на
подсознательном уровне плакат читается: "Партия "Яблоко" - она нас
НЕ ПОДВЕДЕТ". Надпись "не подведет" на эскизе, выполненном
Шкатовым, была выделена и шрифтом и цветом, но какой-то умник из
отдела оконечного дизайна эту надпись убрал, благодаря чему ушлый
избиратель читал плакат по-своему: "Партия "Яблоко" - она нас ..."
"Сделает", - добавлял догадливый гражданин и шел в свою квартиру, в
которой не было ни яблок, ни ананасов, а лишь жаренная на
нерафинированном масле картошка. После окончания трапезы, все тот
же среднестатистический избиратель выпивал чашечку крепкого чая и,
цыкая зубом говорил, разглядывая со спины жену, моющую кухонную
утварь: "Не-а, за "яблоко" голосовать не будем. Какие-то они
несерьезные: ананасы рисуют".
Данная PR-акция была признана самой провальной за последние
несколько лет и от партии в парламент прошло лишь несколько
кандидатов из различных округов. Очень скоро Шкатов понял, что в
бизнесе/политике таких ошибок не прощают и покинул своих коллег
пиарщиков, направив стопы в офис родного "Гэлакси". Бырик тем
временем заканчивал оборудовать магазин и Шкатов обнаружил полное
отсутствие в городе информации по поводу этого события. Тогда он
решил заняться рекламой и поставками товаров для магазина
"Галактика", о чем тут же сказал Бырзину. Тот согласился и они выпили
"мировую" бутылочку коньяка "Борисфен", покурили "Честер" и
порадовались возможности продолжать бизнес вместе. Бырик даже
настаивал на переоформлении уставных документов, что Шкатов
впрочем, приписывал действию коньячных паров на неокрепший разум и
отказался. К тому же Андрей считал деление уставного фонда в
соотношении 50 на 50, предложенное Быриком, тупиковой ситуацией
для развития предприятия, о чем попытался в доступной форме
проинформировать Виктора Сергеевича, целящего зажигалкой в
таракана. Бырзин вряд ли понял, но согласился исполнять роль
формального лидера.
Через неделю в кабинет директора нового магазина "Галактика"
вошла Екатерина, прочитавшая объявление о наборе продавцов. Она
уже пять лет жила в городе, имела некоторые навыки, позволяющие
найти работу, кучу воспоминаний о неудачных романах с женатыми
мужчинами и койко-место в общежитии техникума сахарной
промышленности, переименованном в колледж в середине 90-х. Однако,
выглядела Екатерина обворожительно и производила впечатление
опытной женщины, способной привлечь внимание мужчины на
значительно большее время, чем нужно например для разглядывания
прически или скажем затейливого узора на колготках. Ей не надоела
игра под названием жизнь и это без труда читалось в ее зеленых глазах.
Бырзин, почему-то опустив глаза, предложил ей место уборщицы с
перспективой занятия должности секретаря - референта, а Шкатов,
которого Катя встретила в узком и плохо освещенном коридоре
административной части магазина, назвал ее "мама", по - сыновьи
поцеловал и предложил вечер провести в небольшом ресторанчике.
Она согласилась. Игра была потрясающей: весь вечер он рассказывал
ей о прошлой жизни, а Катерина кивала головой, не забывая о бокале
красного вина и закуске, которой был заставлен весь стол. Иногда она
вставляла фразы вроде: "Андрюша, этого я не могу помнить" или "Бог
ты мой, даже не верится", и замечала благодарный ответ в глазах
своего кавалера. "Да ведь он как и я любит играть", - подумала Катя, а
вслух сказала:
- Знаешь, с тех пор, как я живу без отца, мне еще ни с кем не было так
хорошо.
Шкатов преданно улыбнулся, кивнул и сказал, что теперь они
неразлучны и после ужина едут к нему домой. "К нам домой", -
поправился он после небольшой паузы и Катя решила, что это самый
оригинальный из способов, которым когда-либо мужчины пытались
заманить ее на свою территорию. Она опять не возражала и в большой
гостиной трехкомнатной квартиры Шкатов долго показывал ей семейный
альбом с фотографиями женщины, неуловимо похожей на нее. Только
тогда Екатерина поняла, что в дальнейшем игра будет только с ее
стороны. В сущности игра со стороны Андрея тоже была, но уже
перешедшая в ту фазу, когда она неотделима от жизни, когда игра
перестает иметь цель и вопрос о ее смысле кажется таким же нелепым
как и вопрос о смысле жизни. Катя помнила, как ругал ее отец за выход
из спускаемого модуля на Марс без скафандра. Он тогда настолько
органично вошел в роль космонавта, терпящего бедствие, что заплакал,
глядя на "марсианскую пустыню". В этот же день экспедиция на Марс
была закончена и вечером отец уже смеялся, попивая чай из семейного
самовара и вспоминая забавные эпизоды из жизни на Марсе.
Екатерина закрыла лежавший у нее на коленях фотоальбом,
поцеловала Андрея в лоб и прошла в спальню, где провела спокойную,
никем не потревоженную ночь.
Они стали близки примерно через неделю, а через месяц Катя
влюбилась в Шкатова. Андрей предложил ей выйти за него замуж, это
позволило бы им всегда быть вместе и не изображать в "Галактике"
малознакомых сотрудников, что впрочем, им удавалось не весьма
убедительно. События развивались как в сказке и после медового
месяца, проведенного в Крыму, Екатерина выглядела самой счастливой
женщиной. Идиллия длилась до тех пор, пока однажды ночью в порыве
нежности она прижалась к плечу мужа и произнесла ласково: "Мой
мальчик". Эти безобидные слова странно подействовали на Шкатова: он
ушел в другую комнату и больше почти не появлялся в спальне. Так
прошел год, в течение которого молодая жена пыталась задействовать
все известные ей способы влияния на мужчину, с тем, чтобы вернуть
супруга на брачное ложе. Катя безнадежно проигрывала в этой игре.
* * *
В тишине, которой сопровождался разлив коньяка, отчетливо
щелкнул замок входной двери.
- Саня, - обратился к пареньку Гайшук, - это Шкатов. Веди его сюда
и упаси тебя бог от разговоров о смерти Катюши.
- Что-то тихо у Вас для сабантуя, - проговорил Андрей Шкатов,
доставая из пакета две буханки хлеба. - А где народ? - внезапно
спросил он, уставившись на нагло развалившегося в его любимом
кресле Гайшука.
- А почему тебя не интересует где твоя жена? - безапелляционно
спросил Сергей.
- Что все это значит? - спокойно спросил Шкатов, усаживаясь на
диван. Он только теперь заметил некоторую настороженность во
взгляде недавно принятого им на работу Александра, красные глаза
Бырика, да и Гайшук никогда прежде не позволял себе говорить с ним в
таком тоне. "Может, они все поняли?" - мелькнула у него мысль.
- Может быть Вы господа, хотите мне что-то сказать? - вслух
спросил он.
- Да, пожалуй, - серьезно сказал Гайшук. - Мы хотели бы спросить
тебя кое о чем.
- Валяйте, - с трудом сдерживая раздражение, прохрипел Андрей
внезапно просохшим горлом. Он закашлялся, подошел к журнальному
столику и залпом выпил рюмку, стоявшую возле Гайшука. Тот скривился,
но бесстрастным голосом произнес:
- Нет ли у тебя Андрей ножичка такого: с надписью
старославянской?.. Что-то про орех какой-то?
- Есть такой, - бодро ответил Андрей, ощущая, как тепло коньяка
расходится по телу. - Мне Катюша - мама моя, рассказывала, что нож
этот был в руке деда, когда его тело выловили из реки со странным
названием "Сож".
- На могилевщине? - выкрикнул повеселевший невесть от чего
Гайшук.
- Вроде бы да, - задумался на мгновение Андрей, - причем мать
говорила, что, со слов бабушки нож этот до того печального события
никто не видел.
- Теперь все понятно, - просиял Гайшук, наливая себе рюмку и
многозначительно подмигивая Бырзину, - Виктор Сергеевич тут ни при
чем.
- Разумеется, - подал голос Бырвик.
- Ну, с Бырвиком я положим, сам разберусь, - в голосе Шкатова
послышались металлические нотки. - Его с нами точно не было...
- Да если хочешь знать... - начал директор.
- Тихо! - безапелляционно прервал их Гайшук. - Сейчас я вам все
расскажу.
Директор и старший менеджер притихли, с интересом глядя на
захмелевшего продавца, а тот продолжал. - Итак, вспомнили надпись.
Что-то там вроде: "Разгрызли мы этот орех, а он был крепок". Слова эти
принадлежат Петру I после взятия им в 1702 году шведского города
Нотебург, который был переименован в Шлиссельбург. Ножей таких,
скорее всего, было не более двух - трех. Один был у самого царя,
другой он наверняка подарил Шереметьеву, который в 1701 и 1702 годах
разбивал шведов, воевавших под предводительством Шлиппенбаха.
Поскольку Шкатов каким-то боком связан с родом Шереметьевых, Вы уж
извините Андрей Дмитриевич: бумаги просмотрел, то выходит, будто
владеет он ножом на законных основаниях. Как наследник значит.
Теперь про речку. Сергей отпил немного коньяку, почмокал губами и
продолжил, глядя в глаза Шкатову. - Возле деревни Лесной, которая
расположена на реке Сож, Петр Ѓ в 1708 году разгромил армию
Левенгаупта, не успевшего соединиться с войсками Карла XII. Нож
действительно мог быть утерян и снова вернулся к хозяину. Это не
простое совпадение. Вещи того времени очень функциональны. И, если
нож был изготовлен с чувством ненависти к шведам, то это значит, что
он должен хоть раз реализовать это чувство.
- У ножа нет чувств, - сказал тихо Шкатов, как будто он говорил с
больным человеком.
- Совершенно верно, - ответил Сергей, чувства были у человека,
изготовившего его. А известно ли вам господа, что Екатерина Петровна
Шкатова - шведка? - Гайшук обвел всех многозначительным взглядом. -
Не стопроцентная, - замешкавшись, добавил он, - но шведская кровь в
ней есть.
- И что это доказывает, - спросил директор, ища взглядом пепельницу.
- Пока ничего, - вздохнул Гайшук, прикуривая “Marlboro” и наблюдая
за Шкатовым. - Просто историческая справка, учился когда-то. Добавить
только можно, что в 1709 году была так называемая Полтавская битва, в
которой дальний родственник жены Шкатова попал в плен.
- Что ты несешь? - прервал его Андрей.
- Это мне Катя рассказывала, - отмахнувшись от дыма, сказал
Гайшук. - А теперь уж будь любезен дружище Шкатов объясни, почему к
окончанию второго акта спектакля, твои замечательные туфли фирмы
“West” были мокрыми как будто ты битый час шлялся под дождем?
- Вас не касается.
- Возможно, - сказал Гайшук, сделав большую паузу. - Однако,
сейчас мы все -таки вызовем ментов и они зададут тебе те же вопросы,
а поскольку их цель выявить убийцу, которым уж простите великодушно,
- Гайшук сделал попытку улыбнуться, - является кто-то из нас, то я хотел
бы, чтобы в КПЗ отправился он один.
- Я не хочу в КПЗ, - подал голос Фогер.
- Мы тоже, - ответил, не глядя в его сторону, Сергей. - Говори, не
молчи, - Гайшук посмотрел на Шкатова и затушил сигарету в массивной
хрустальной пепельнице.
- Ладно, будь по-твоему, - согласился Андрей. - Хотя я не понимаю,
о каком убийстве идет речь. Были у меня такие непроверенные
сведения, что пока мы значит, в театре сидеть будем, Виктор Сергеевич
нанесет визит моей женушке.
Все повернули головы на опустившего глаза директора.
- Так ты домой сбегал? - уточнил Гайшук.
- Нет, - тихо ответил Шкатов. - Не решился. Я и верил и не верил
этим дурацким слухам. Проверить хотел, но побоялся. Ходил кругами
вокруг театра. А вдруг и вправду Катя... - он замолчал
- Ясно, - подытожил Гайшук, - а что поведает пан директор?
- С какой стати? - начал Виктор Сергеевич, но, наткнувшись на
стальной взгляд старшего менеджера, как-то сник и начал говорить,
глядя в сторону. - Это была первая и единственная записка, которую я
получил от Екатерины. Она действительно пригласила меня в дом и это
дало мне повод полагать...
- Полагать что? - оборвал его Гайшук. - Не могли бы Вы поясней
выражаться Виктор Сергеевич?
- Полагать, что я ей интересен как мужчина, - покраснел директор.
Шкатов присел на край старого дивана. Скрип металлических пружин
нарушил тишину, возникшую после заявления Бырзина.
- Может быть, - сказал Шкатов, думая о чем-то своем.
- Пришел сюда, - продолжил Бырзин, - дверь открыта. Захожу в
спальню: она с ножом в груди.
- Понятно, - обвел взглядом всех присутствующих Гайшук, - никто ее
не убивал. Откуда же труп? - повысил он голос. Он где-то читал, что с
преступниками нужно разговаривать именно так.
- Ой, что за крики такие, - раздался из спальни голос покойницы.
- Катюша, - первым пришел в себя Шкатов, - а они говорят, что ты
умерла.
- Это мама твоя умерла. Прости, что еще раз напомнила Андрей, -
проговорила Катя, входя в комнату. - И ты Витя, - она посмотрела на
шефа, - тоже прости.
- Да я собственно... - начал директор.
- Прощаем, - коротко сказал за него Шкатов, - приглашаю всех к столу
господа!
* * *
Пили молча и не чокаясь. "Как на поминках", - подумал Гайшук и
обратил внимание на то, что Катя с Андреем выглядят как влюбленная
парочка, не замечающая никого и ничего вокруг. И только когда доза
выпитого коньяка намного превысила обычную для него норму, а все
произошедшее стало казаться нелепым сном, он спросил, глядя в
голубые глаза Екатерины: "Кать, а зачем это все было-то?"
- Это был спектакль для узкого круга лиц, - невинно улыбаясь,
ответила Катя. - Мне нужно было напомнить Андрею, что его мама
умерла.
- Зачем, - недоуменно спросил Сергей, стараясь дышать в сторону.
- Долго объяснять, - поставила точку в разговоре Катя, - считай такая
игра.
"Странные у вас игры", - думал Гайшук, бредя по неосвещенной улице и
лелея надежду на встречу с таксомотором. В его затуманенном
алкогольными парами мозгу крепло решение об увольнении "по
собственному желанию".
ноябрь 2002 г. Спинов И. И.