Спесивцев Анатолий Фёдорович : другие произведения.

Не нужен нам берег турецкий.Эпилог

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 3.77*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Решил таки включить этот текст во вторую книгу, эпилогом, завтра присоединю к общему файлу.


Пролог.

Ах, эта свадьба пела и плясала...

Чигирин, масленица, 1639 год от Р. Х.

  
   - Го-о-орько! - тонко и пронзительно, как бы не с переходом в ультразвук, завизжала солидная на вид тётка в парчовом кунтуше, вылупив от старания глаза.
   "Видно, атаманская жена или мамаша, простому человеку такая одёжка не по карману. Не говоря уж о том, что там этой парчи на попону хватило бы. И чего, спрашивается, так визжать?"
   - Горько! - как из пушки выстрелил, коротко рявкнул басом полуторного, если не двойного объёма казарлюга, дружбан Срачкороба Микита Пересериднипро. И тут же набулькал в только что опорожнённую чарку горилки. Лицо и гладко выбритая, кроме оселедца голова, конечно, у него уже покрылись потом и блестели в ярком свете керосиновых ламп. Синий, с вышивкой кунтуш был расстегнут, но можно было не сомневаться, что "употребить" сегодня он ещё очень много успеет.
   "Каков поп, таков и приход. Ну и друзяки у него... хм... у меня, впрочем... друг моего друга..."
   - Горко! - с заметным акцентом, как на плацу скомандовал, а не призвал целоваться, народный украинский герой шотландского происхождения Максим Кривонос. С совершенно уголовной рожей, свёрнутым на бок носом и острым умным взглядом. Первый в мире генеральский мундир, введенный Хмельницким понятно по чьему совету, сидел на нём как влитой.
   - Горко! - уже с другим, но не менее заметным акцентом, поддержал призыв вздорной бабы Рахим Ширин, родственник Срачкороба по материнской линии и весьма влиятельная фигура среди оставшихся в Крыму татар. Горилку пить, чуть ли не в объёмах, сравнимых с потреблением воды его лошадью, вероисповедание ему ничуть не мешало.
   - Горько! - поднял чашу интриган Богдан.
   - Горько-о!!! - раззявил пасть подлый предатель Срачкороб.
   - Горько! - заорал ещё один предатель, Васюринский.
   - Горько! Горько! Горько!
   Гости начали хором скандировать, Аркадию даже на миг показалось, что попал на стадион и публика требует "Шайбу!". Но... только на миг. Вокруг был сплошной семнадцатый век, и до появления ледовых дворцов ему дожить явно не судилось.
   Он смирился с неизбежным и неловко повернулся к невесте ("собственно, после бракосочетания в церкви она вроде бы уже жена?"). Та, зардевшись ещё утром, с каждым часом алела всё больше и больше ("интересно, если она и дальше цветом лица по спектру смещаться будет, в инфракрасную область не выскочит?"). Весьма гармонируя со свадебным алым платьем, белые пришли на Русь позже. В отличие от, будто пыльным мешком из-за угла стукнутого жениха, невеста от свадебного пира явственно получала удовольствие, и немалое. Хоть спиртного пила совсем немного.
   Обняв девушку рукой за плечико, жених наклонился к потянувшейся навстречу невесте, закрывшей при этом свои невероятно чёрные глаза ("ведьма однозначно"), и впился губами в её уста. Целоваться толком она не умела, но, чего уж скрывать, и ей, и Аркадию эта процедура приносила немалое удовольствие. Посему дожидаться, пока пирующие на его свадьбе успокоятся, перестанут требовать сладкого и займутся выпивкой-закуской, ему было приятно.
   "Слава богу, девчонка симпатичная, пусть и не красавица. Не крокодил и не лошадь в юбке. Напиваться перед постелью совсем не обязательно, привлекательна и без водки. Но нагла... ох, есть у меня нехорошее предчувствие о личности главы складывающейся семьи. Может, у кого-то этот вопрос однозначно пол определяет, а на Украине..."
   Гости уже дружно чавкали, и Аркадию с сожалением пришлось оторваться от девичьих губ. Мария, видимо, затаившая дыхание на всё время поцелуя, с всхлипом вздохнула и принялась срочно вентилировать лёгкие. Естественные при этом движения её груди немедленно нашли отклик у изголодавшегося по женской ласке попаданца. Что, видимо, не осталось незамеченным невестой, она зарделась ещё ярче.
   "Вообще-то, женитьба дело неплохое, в отсутствие резины и при гуляющем на свободе сифилисе, постоянная партнёрша в постели скорее необходимость, чем излишество. Но..."
  

* * *

  
   Первый звоночек, свидетельствующий о частичном раскрытии его инкогнито, прозвучал для Аркадия после атаманской встречи. Уже по её завершении к нему подошёл Богдан и сказал, что на завтрашнем совещании с господарям и посланниками желательно и его присутствие.
   - А я-то там зачем? Уж чего, а заплести мозги этим павлинам ты сам сможешь.
   Богдан покачал головой и улыбнулся, видимо, оценив неизвестное ему раньше выражение.
   - О твоём присутствии настойчиво попросил Лупу.
   Юморить попаданцу сразу расхотелось.
   - Он как-то обосновал необходимость пребывания на важнейшем и тайном заседании какого-то малоизвестного атаманишки, пусть и колдуна?
   - Ну, я задал вопрос несколько иначе... но поинтересовался.
   - И?
   - Он заявил, что ему известно, что не только оружием ты занимаешься, но и разработкой будущих действий. Стоит вспомнить - между прочим, упомянул он - сожжение Стамбула.
   - Про попаданство?..
   Хмельницкий задумался, как бы ещё раз прикидывая что-то.
   - Нет. Уверен, что нет. Но Василий заявил, что ему прекрасно известно, что ты в обоих казачьих войсках занимаешь куда более важное место, чем стараешься это показать. И ему очень хотелось бы с тобой познакомиться лично.
   - Чёрт!
   - Боюсь, я своим поведением его подозрения в твой адрес подтвердил. Неожиданно он с этой просьбой вылез, совсем о другом говорили.
   - И у Молдавии есть разведка. Уточнять он, конечно, не стал?
   - Нет, не дурак, далеко не дурак. Думаю, ничего толком и не ведает, но то, что твоё слово имеет большой вес среди самых уважаемых атаманов, знает точно.
   - Может, отказаться?
   - И напрасно обидеть нужного нам человека?
   - Н-да... как считаешь, многие обо мне правду знают?
   - Один Бог ведает. Но, что ты не простой казак, уже и за границей известно многим.
   - Не было печали, черти накачали.
   - А вот их сюда тащить не надо, и без того тошно бывает. Ха, ты, наверное, ещё не знаешь! У нас новый претендент на святость появился.
   - Надеюсь, не покойник Могила?
   - Вот тут ты не прав. Теперь Могила нам неопасен, как ты сам хорошо сказал: "Мёртвые не кусаются". Но нет. Другой человек. И ты его знаешь.
   - Да?.. И кто же это?
   - Срачкороб! - выпалил Богдан и расплылся в улыбке от вида совершенно ошарашенного Аркадия, самым натуральным образом вытаращившего глаза и раззявившего рот. Представить себе, что кто-то может причислить похабного шутника святым...
   "Это же сколько надо выпить или какой травы выкурить?!! Святой Юхим. Умереть не встать. Слов нет... да что там слов! Выражений тоже нет!"
   Полюбовавшись никак не могущим прийти в себя от изумления собеседником, Хмельницкий, явно довольный произведенным эффектом, продолжил.
   - В народе широко разошлись рассказы, как он дьявола, самого Вельзевула посрамил. Многие просто вдохновлены такой победой над нечистой силой. Ранее о подобных вещах только в деяниях самых уважаемых святых доводилось читать. А здесь - наш человек, казак за святую веру кровь проливавший.
   Маразм крепчал, продолжая тормозить донельзя ошеломлённого Аркадия. Наконец ему удалось преодолеть наваждение, и он попытался объяснить: - Так это ж...
   - Праведное деяние, или как там его обзовут знающие люди, - сказал гетман, сейчас говорил именно руководитель Малой Руси, без всяких улыбок и шуток. - Нужное дело он СДЕЛАЛ, одолев нечистую силу. ПОЛЕЗНОЕ.
   Хмельницкий явно давал понять, что слухи о "подвиге" Срачкороба пришлись ему ко двору. И то, что они не имеют с действительностью ничего общего, его совершенно не волнует.
   "Политик. Ох, как бы не он сам эти слухи запустил, о святости. Всё, пришествие песца полярного, особых пушистости и упитанности. Быть Срачкоробу святым, раз государству нужно. Эээ... слов и выражений по-прежнему нет".
   Вспомнив вдруг судьбу некоторых людей в двадцатом веке, Аркадий встрепенулся.
   - НАДЕЮСЬ, никто торопить приближение появления нового святого не будет? - впился он взглядом в глаза Богдана. - Я был бы КРАЙНЕ огорчён подобным поворотом событий.
   Хмельницкий выдержал этот взгляд, не опустил глаза, только молча коротко кивнул.
  

* * *

  
   Собственно, переговорами встречу в Чигирине назвать можно было с очень большой натяжкой. Это была встреча для подписания итогов настоящих переговоров, шедших с лета прошлого года. Очень нелёгких и весьма напряжённых.
   Хотя в желании урвать кусочек побольше от обрушившейся в смуту Оттоманской империи замечены были все, договориться о совместных действиях оказалось в высшей степени тяжело. Друг друга они... недолюбливали, мягко говоря, и опасались куда больше, чем турок. И имели для этого причины. Трансильванцы не так давно уже гуляли по Словакии, и даже коренной австрийской территории. Желание Ракоци объединить все венгерские земли под своим началом ни для кого секретом не было, как и наличие подобного же намерения у императора.
   Спасли переговоры, как ни странно, французы, жаждавшие совершенно обратного. Трансильванский господарь, склонявшийся к войне с империей, очень обиделся на них за обман. Обещали целый миллион, а не дали ничего. В то, что деньги пропали по дороге, он не поверил (в это даже его юная пассия отказалась верить), и под уговорами приближённых и послов из Вольной Руси склонился к отвоеванию Буды у турок. Именно там короновались короли Венгрии, въехать в ворота этого города на белом коне (как недавно видела во сне та же прелестница)... настоящее воплощение чаяний всех венгров! Ради такого можно и выяснение отношений с австрийцами отложить, никуда они от его грозной конницы не убегут.
   У Фердинанда III гонору было ещё больше. Да и желание хапать новые земли, как и положено императору, он имел громаднейшее. Но... те же французы... сцепиться с сильной трансильванской армией, когда не можешь одолеть бьющих тебя врагов... Умный человек на такое не пойдёт, а император себя дураком не считал. Турки же наверняка ещё не скоро смогут тягаться с империей. И на лисовчиков, ударивших в прошлый раз в спину трансильванцам, или на грозный окрик из Стамбула уже рассчитывать не приходилось. Полякам и туркам не до того. Ну и любимые домашние земноводные у повелителей были, как и положено, невероятно крупных размеров. Иметь возможность захватить чужую землю и не воспользоваться этим? Такое в голову этих уважаемых людей поместиться не могло.
   Второй крайне болевой точкой были отношения между Молдавией и Валахией. Матвей Басараб никак не мог забыть недавнего похода молдавской армии для завоевания ЕГО государства. Тогда только своевременное прибытие трансильванцев спасло господаря Валахии от унизительного разгрома и бегства из собственной страны. Веры Василию Лупу у Матвея не было ни на грош. С другой стороны, турки отовсюду сами бежали, а откуда они не догадывались сбежать, их изгоняли (точнее там их вырезали) гайдуки, проще говоря - разбойничьи отряды. Хмельницкий предлагал ему взять под свою руку Добруджу и всю северную Болгарию с перевалами на Балканских горах, Старо-Планине. Для начала. Почти удваивая таким образом размеры государства. Гетман гарантировал серьёзную помощь, если турки захотят забрать захваченное обратно.
   - Нам выгоднее воевать с нехристями в Болгарии, вместе с союзниками, чем на своей земле и в одиночку, - признался гетман. - Поэтому на нас можете положиться. Приходить на выручку Валахии будет в наших собственных интересах. А если ещё кто оттяпает у турок землицы, то и на дополнительную подмогу можно будет надеяться.
   Очень важно было ликвидировать последний ногайский анклав на Балканах, Буджакскую автономию в Добрудже. Добровольно ещё раз идти куда-то они вряд ли пожелают, надо было изгонять орду. Но проделать это без большой армии невозможно, а весной грядёт решающая битва с поляками. Оставалось отдать Добруджу тому, кто изгонит из неё буджаков. Валахии или Молдавии. Однако молдавское войско планировалось привлечь к кампании в Польше, следовательно, разумнее было подарить эту землю Басарабу.
   В привлечении последнего к войне существовали значительные сложности. Главной проблемой было именно недоверие Басараба к Лупу. Прямо скажем, вполне обоснованное, но Богдан заверил волохов, что вся молдавская армия пойдёт вместе с казаками на поляков и ударить в спину Валахии никак не сможет.
   Именно вокруг этого у запорожских атаманов протекали наиболее ожесточенные споры. Если конкретные интересы Валахии, Трансильвании и империи учитывались, хотя бы частично, то Молдавия на первом этапе раздела чужих земель не получала ничего. Конечно, в данный момент под толстой задницей Лупу ощутимо зашатался трон, он крайне был заинтересован в поддержке извне, которую могли оказать только казаки, можно было и просто принудить его. Но такие союзы как правило очень уж непрочны. Иметь же ненадёжного союзника... Авансовая передача Буджака здорово укрепляла его позиции внутри страны. И идеологически, как господаря, вернувшего стране то, что ею раньше утрачено, и появлением на внутриполитической арене гагаузской конницы, поначалу вынужденно преданной Лупу.
   Богдан после долгих колебаний предложил передать Буджакскую степь с поселявшимися там гагаузами Молдавии. Как и всякие разбойники, присутствовавшие на совете, отдавать сильно не любили. Предпочитали брать бесплатно. А здесь: передача немалой территории с населением, на переселение которого уже заплачены существенные суммы. Поначалу большинство было категорически против.
   - Не позволю! - раздалось и на этом высокоуважаемом собрании. Что дало повод гетману хорошенько осадить зарвавшегося Гуню.
   - Уже панами себя вообразили?!! К чему их это своеволие привело, помните?
   - Так это ж наша теперь земля! - не мог успокоиться один из самых уважаемых в запорожском войске атаманов.
   - Если и дальше нашей будет, то и мы её должны защищать будем, деньги продолжать придётся давать и дальше на переселение туда людей. А у нас и без этой дальней украины земель куда больше, чем сможем освоить в ближайшие пятьдесят лет. Что бывает с теми, кто пытается проглотить кусок шире глотки, помните?!!
   В общем, после бурного осуждении с переходом на личности его предложение утвердили. Пожалуй, именно необходимость больших трат на защиту и освоение этой не такой уж нужной земли и склонила старшину на передачу её соседнему государству.
  

* * *

  
   Забавная деталь - окончательную утряску всех мелочей проводили на общем собрании, пользуясь двумя вражескими языками. Татарским, известным всем балканцам и казакам, а также французским, знакомым венецианцу и австрийцу. Во избежание утечки информации переводчиками, пусть и не слишком квалифицированными, стали Хмельницкий и Кривонос. При этом у Максима случались затыки с татарским, а у Богдана с французским, но совместными усилиями они все языковые трудности преодолели.
   Подписание договоров Хмель устроил как тайное мероприятие.
   Во-первых, на организацию пышного действа нужны немалые средства, тратить деньги из сечевой казны было чревато выяснением отношений со старшиной, а гетманская пока была не такой уж полной, несмотря на большой приход от ограбления иноверцев и православных панов, твёрдо ставших на сторону короля, наподобие Киселя. Расходы ведь у Хмельницкого тоже были немалые. Одна организация полков правильного строя и тяжёлой кавалерии стоила миллионы. Если бы не фальшивомонетчество, поставленное на широкую ногу, не потянул бы такое затратное мероприятие.
   Во-вторых, не имелось в Чигирине пока подходящего зала для официального приёма таких гостей. Ничего сравнимого с Грановитой палатой здесь не было, и появления дворцов в ближайшее время не предвиделось. Богдан был несравненно более адекватным человеком, чем знаменитые "строители" дворцов Людовик XIV или Август Саксонский. Хотя... наличие дворца уже становилось государственной необходимостью, нарождающаяся держава должна была иметь все положенные атрибуты для нормального функционирования.
   В-третьих, малочисленность посвящённых давала шанс на нескорое дохождение этой информации до неприятелей.
   В конце концов, шкуру неубитого медведя распределили так:
   Священная Римская империя Германской нации подгребает под себя Сербию, большую часть Хорватии и Боснию. За вычетом нескольких прибрежных районов Хорватии, отходящих Венеции, и сербской Воеводины, достающейся Трансильвании.
   Трансильвания берёт османскую часть Венгрии и Воеводину.
   Венеция заявила права на Морею, прибрежные районы Хорватии (особо выделив необходимость возвращения республике святого Марка принадлежавшей её "исконно" Рагузы), Албании и Греции на Адриатике и все контролируемые ранее там османами острова.
   Молдавия получала передаваемый ей Русью Буджак, и за участие в войне с панами ей была обещана большая часть южной Польши. С серебряными и свинцовыми рудниками.
   Руси не доставалось пока ничего, у неё земель и без того было намного больше, чем способно обработать местное население. Впрочем, Люблинское, Красноставское и Белзское воеводства Хмельницкий объявил исконно русской землёй. Претендуя на границу по Сану и Висле.
   - Мы на чужое не претендуем, но и своё никому забрать не позволим! - заявил он. - Всё, что принадлежало дедам-прадедам, возвернём себе.
   О сомнительности русской принадлежности Люблинского воеводства никто не заявил. Даже представитель зятя короля Владислава IV, Шварценбек.
   Договор подписали Хмельницкий, Татаринов, Лупу, представитель Ракоци Батори, полномочный посол империи и Фердинанда III граф Шварценбек, представитель Матвея Басараба, его родственник Ион Басараб, полномочный посол Венеции Альвизе Контарини.
   После подписания документов участники мероприятия разбились на группки. К пытавшемуся быть как можно менее заметным Аркадию, просидевшему в сторонке у стенки всё время, подошёл молдавский господарь. И здесь попаданец невольно ввёл в заблуждение Василия Лупу. Он повёл себя в краткой беседе как младший по возрасту, но равный по статусу. Как наследный принц соседней независимой державы в беседе с королём. Затеявший знакомство с Москалём-чародеем господарь это сразу уловил. Он хотел просто показать казачьей старшине свою осведомлённость в её делах, а колдун-то оказался совсем не из простых. Крестьянин или даже шляхтич может вести себя так, только если имеет большую силу за спиной. Как имели её Хмель, Скидан и Татарин. Все остальные выказывали государю положенное ему почтение, даже если его в грош не ставили. Возможно, именно в этот день родилась легенда о царском происхождении попаданца, ему совершенно не нужная и могущая впоследствии здорово осложнить жизнь. Вплоть до фатального исхода.
  

* * *

  
   Придя с церемонии подписания договора в весьма взвинченном состоянии, Аркадий вынужден был временно отложить обдумывание произошедшего. Вчера совет атаманов окончательно утвердил лишение Васюринского адмиральской должности. Не склонные к единодушию бандиты, обычно грызшиеся друг с другом по любому поводу, проявили редкостное для них согласие в судьбоносном для характерника вопросе. И аргументация их при этом излишней деликатностью не страдала. Ивану прямым текстом указали, что он не справился с делом, и вообще-то за такие промашки некоторых отстраняли куда более решительным образом. Например, вывешивали просушиться на солнышке или отправляли подкормить раков. И вот уже чуть ли не сутки он прибывал в прострации. Весьма ожидаемый отказ стал для него страшным ударом.
   Увидев, что друг пришёл не просто расстроенный, а потухший, Аркадий не решился лезть с утешениями, опасаясь натоптать грязными сапогами в чужой душе. Однако ждать, пока Иван сам очухается от расстройства, не решился. Человек-то немолодой и жизнь вёл... бурную. Пришлось попаданцу успокаивать крайне расстроенного характерника, уверять его, что потом Хмель и Татарин могут и передумать. Васюринский, от отказа вмиг постаревший, сидел, уставившись в неведомую даль, выглядел мрачнее грозовой тучи и явно самозабвенно предавался унынию. Поначалу даже непонятно было, слышит ли он Аркадия или пропускает его слова мимо ушей. Знаменитый куренной будто окаменел, хоть на курган выставляй вместо половецкой "бабы".
   Уже позже он признался, что почему-то ему в голову тогда, на совете втемяшилось, что его вообще больше на войну не выпустят. И особенно ему стало жалко того, что на мостике большого и грозного корабля ему постоять так и не довелось. Вот и охватила его тоска, сжала, чуть ли не в смертельные объятия. Ивану, может быть, впервые в жизни, захотелось умереть.
   Спас друга из пучины отчаяния не Аркадий, прямо скажем - несколько растерявшийся. Очень вовремя вернулся с прогулки Срачкороб. Попаданцу приходилось видеть его в разных состояниях, однако таким ещё ни разу. Юхим двигался как сомнамбула и производил впечатление оглушенного. Будто дал кто ему кистеньком по голове, да не рассчитал, что шапка бараньего меха смягчит удар, вот и ушёл он от злого ворога, вроде бы невредимый, но не в себе. Уж про Срачкороба и недруги не посмели бы сказать, что в его голове нечему сотрясаться.
   Так и не струсив снег с сапог и полушубка, не сняв с головы шапку, он прошёл, держа перед собой поднятую на уровень груди левую руку. Глаза у знаменитого шкодника были неправдоподобно широко распахнуты, как у малыша, увидевшего НЕЧТО. Лицо побледнело и сохраняло выражение совершенной ошарашенности. В общем, веяло от Юхима чем-то необычным так, что даже характерник только по названию Москаль-чародей почувствовал неординарность происшествия.
   Не прошло такое событие и мимо вроде бы полностью погруженного в себя Васюринского. Когда Срачкороб подошёл к нему вплотную, характерник вынырнул из глубин своей души и принялся осматривать руку как врачеватель. Внимательно оглядев покрасневшую от мороза кожу на кисти, проверяя, нет ли переломов и вывихов выше. Обследуемый попытался было вырвать из лекарских лапищ свою руку, но безуспешно. Исследование было доведено до конца.
   - Здоровая рука! - вынес вердикт Васюринский. - Только без рукавиц сейчас лучше не ходить, пальцы отморозить можно.
   Эти действия Ивана окончательно вывели из прострации и Юхима.
   - Да я и не жаловался на здоровье! - возмутился Срачкороб.
   - А чего ж тогда нёс её, будто поломанную? - удивился Аркадий. - И морда у тебя была... будто кто по голове пыльным мешком из-за угла стукнул.
   - Никто меня не стукал! Ой, что было... сейчас расскажу.
   Попаданец и, слава богу, не спешащий опять нырнуть в себя Васюринский ожидающе уставились на оживившегося друга.
   - Значит, иду я по улице, иду, зимнему солнышку радуюсь, как вдруг слышу - от паперти церкви Покрова - крик, значит... "Глядите люди добрые, вон тот самый Срачкороб идёт!"
   Рассказчик последнюю фразу произнёс не обычным своим баритоном, а фальцетом, чтоб было ясно, что это цитата.
   - Ну я, значит, зырк туда, думаю, кто это меня поминает и чего я ему сделал? Сами понимаете, встречаются люди, как Аркадий говорит, без чувства юмора, шуток не понимают, н-да...
   Юхим потёр правой рукой в рукавице свой не раз сломанный нос. Некоторые из обделённых чувством юмора имели пудовые кулаки и выражали своё непонимание не только словесно.
   - Смотрю, значит, а там нищие стоят, да невдалеке бабки, из церкви вышедшие. Ну, думаю, эти в драку на казака с саблей не полезут, можно и не спешить драпать. Можно, значит, узнать, зачем это я понадобился. А они ко мне прямо гурьбой и кинулись, разве безногие немного приотстали.
   - Слушай, - заинтересовался Аркадий, - а ведь и старушки, божьи одуванчики, если их много, затоптать могут. Ты об этом не подумал?
   - Не-е-е. Чего им меня топтать? Я над богом обиженными шуток не шучу. Неинтересно.
   - И?..
   - Ну, подбежали они, значит, окружили меня, а самая шустрая и спрашивает, - Срачкороб опять перешёл на фальцет. - Пане-козаче, это правда, что ты самого дьявола посрамил?
   - Ну, приосанился я и отвечаю, что "Истинная правда, посрамил".
   - А какой рукой ты его посрамил? - продолжил фальцетить передавая речь бабы Юхим. - Ну, снял я рукавицу с левой руки и поднял, чтоб всем было видно. "Этой!" - говорю.
   - И тут они на тебя набросились! - азартно предположил Москаль-чародей.
   - Не-е-е... - замотал головой Срачкороб. - Сначала заорали, как бы не все. Кто "Чудо!", кто "Святой!" кто ещё чего-то орал, не разобрал. А потом да, набросились. Та же шустрая старушка-толстушка вдруг как выпрыгнет и цап за руку и ну её целовать... и другие тоже... с ума сойти, целовали, будто у известного святостью суфия.
   - Хм... - слабое подобие улыбки появилось на лице Васюринского. - Положим, суфия они как раз и придавили бы.
   - Ну попа там, отшельника какого святого... в общем - святого человека. С восторгом целовали. Эээ... истово, не из-под палки.
   - Так ты теперь и есть первый претендент на святость, - ухмыльнулся попаданец. - Привыкай.
   - Как... святость? Какая святость? Ты чего?
   У вроде бы начавшего приходить в себя Срачкороба глаза на лоб полезли.
   - Самая натуральная. Посрамить одного из самых важных слуг сатаны - великая заслуга!
   - Ты чего? Сам же...
   - А вот об этом забудь! Даже во сне не упоминай! Мне Богдан намекнул, что твоя святость нужна государству. Можно сказать - всем казакам. Так что терпи казак, святым будешь!
   - Не хочу. Да и неправильно это! Святыми должны быть праведники, а я - сам знаешь...
   - Эх, сколько приходится делать того, чего не хочешь... а правильно или неправильно... с властями не поспоришь. Лучше дальше расскажи, неужели тебе там только руку и целовали? - не стал скрывать скепсис Аркадий.
   - Не-е, не только руку, и полушубок, и даже сапоги. Вот тут я и понял, что действительно затоптать могут... чуть было не опрокинули на землю, стал вырываться - не пускают. Пришлось кулаком по головам лупить и саблю выхватить, над головой повертеть, а самого настырного и перетянуть ею.
   - Зарубил?!
   - Ты чего? Нет, конечно, плашмя приложил, зато от всей души. Гад в полушубок так вцепился, подумалось - стащить хочет.
   - Нищий?
   - Ага, как раз сухоногим прикидывался, и здоровый... с вас, бугаёв, ростом, наверное, был, пока не обезножел.
   - Ну и отдал бы, святому полагается добрым быть.
   - Иди ты!.. - отослал друга по известному сексуально-пешеходному маршруту Юхим. - Он, сволочь, от удара враз про свои болячки забыл, вскочил на свои якобы непослушные хозяину ноги и как рысак убежал. Хрен бы я его без лошади догнал, даже если бы и захотел.
   - Так это ж чудо!
   - Какое чудо?
   - Теперь уже наверное весь город говорит о великом чуде, совершённом святым человеком. Прикоснулся к паралитику своей казацкой саблей и он пошёл своими ногами. Чудо самое натуральное.
   - Да он наверняка притворялся! Не был никаким больным, на войну или разбой идти боялся - вот и пристроился народ дурить, себе на пропитание обманом деньги добывать. Чего же тут чудесного?! - разгорячился Срачкороб.
   - Как оно было теперь один Бог ведает, а вот что больше ему на паперти не стоять, я совершенно уверен. Раз из тебя решили святого делать, случай объявят чудом, а того хмыря исцелённым.
   Эти аргументы Юхима и добили. Бедолага из состояния ошарашенности перешёл в меланхолию. Даже богатейшая его фантазия буксовала при попытке вообразить себя святым. Мысли в голову пошли чередой, одна другой мрачней.
   - Это что же, мне теперь по бабам не ходить? И воевать, кажется, святым не положено. А от сидения в келье я или свихнусь и начну кусаться, или вообще сдохну. И шутковать, как я привык, святым не полагается, они ж все люди серьёзные.
   Обговорить произошедшее с Юхимом друзья не успели. Громко стукнули входные двери, однако входить в хату пришедший не спешил. Видимо, чистил обувь от снега, от сапог не сделавшего это Срачкороба образовались уже грязные лужицы. Очистительные процедуры гость неожиданно затянул, но, наконец, отворились двери из сеней в хату, и выяснилось, что пришёл не он, а она. Девушка лет двадцати с хвостиком, определять женский возраст по внешности Аркадий как в двадцать первом веке не умел, так и в семнадцатом не научился. Причём девушка знакомая, он встречался с ней не раз и их даже знакомили.
   "Родычка Богдана, кажись... сколько-то там юродная племянница его матушки. И зовут её Мария, если мне склероз не изменяет. Незамужняя, что весьма странно, здесь под венец обычно малолеток ведут. Ведь не уродина, родственника влиятельного имеет. Странно даже. Чего это она заявилась? Ишь, раскраснелась от мороза".
   Девушка перекрестилась на икону с лампадкой, в пояс поклонилась присутствующим и почему-то ломаным, прерывистым голосом произнесла приветствие.
   - Помогай Бог!
   - И тебе так же! - за всех ответил старший по возрасту Иван.
   - Дядьку Иване, мне сказали, что у Аркадия нету уже родителей и Вы ему за отца теперь. Это так?
   - Ну, можно сказать, что так.
   Девушка сделала небольшую паузу, как бы собираясь с силами, и продолжила, обращаясь уже к попаданцу.
   - Аркадий, я заметила, что ты человек добрый, хозяйственный и сможешь хорошо любить и опекать свою жену. Твои достоинства дают мне повод надеяться, что ты будешь хорошим хозяином.
   Мария раскраснелась во время этого монолога до уровня кумача, да и глаза у неё заблестели, как драгоценные камни. Она набрала побольше воздуха и выпалила: - Эти твои добрые качества побуждают меня покорно просить тебя взять меня в жёны.
  
  
   Сначала Аркадий ничего не понял. То есть совсем ничего. Растерянно заморгал, попытался сосредоточиться. Слова по отдельности понятны, а смысл их тёмен и непрозрачен. Только через несколько секунд до него стало доходить ЧТО произнесла девушка. Будто кто ему в многострадальные и совсем не гениальные мозги замедлитель вставил и включил. Наконец ржавые шестерёнки мыслепроцесса провернулись, и попаданец осознал сказанное. Вот только тогда его нижняя челюсть предприняла попытку отвалиться. Чего-чего, а предложения жениться он не ожидал. Более того, представить себе не мог, что в патриархальном обществе, почти в средневековье, такое может случиться. Попробуй она вдруг с воплем "Кия!" ударить его в прыжке ногой, он бы удивился куда меньше и реагировал на инстинктах. А здесь... непонятка. Чего, спрашивается, делать? Мозги Аркадия зависли, как недоброй памяти глючная винда.
   Между тем девушка роботом не была и молчание в ответ на предложение о совместной жизни её напрягло, мягко говоря. Лицо предполагаемой невесты стало стремительно терять краски. Оставалось ожидать, как она от волнения хлопнется в обморок.
   Ситуацию спас Васюринский. Для чего ещё нужны друзья, как не для помощи в критический момент? Характерник очень ощутимо ткнул локтем в рёбра Аркадия и прошептал в ухо охнувшему парню (знал куда надо ткнуть): - Соглашайся!
   - Да, конечно, - промямлил тот, идя на поводу подсказки.
  

* * *

  
   Мария немедленно прекратила бледнеть и зарделась пуще прежнего. В этот момент её нервная система действовала на пределе своих возможностей. Решиться девушке-шляхтянке на попытку приобрести мужа по народному обычаю было очень непросто. Но не хотелось ей в монастырь! А именно такая перспектива перед ней маячила. Окружающие считали её проклятой.
   Ещё в детстве её просватали за парня своего круга, но когда обе семьи начали готовиться к свадьбе, жених простудился на охоте и в три дня сгорел в горячке. Через год, когда кончился срок траура, к Марии посватался пожилой тридцатипятилетний вдовец. Конечно, ей бы хотелось видеть рядом с собой рыцаря, молодого и прекрасного, а не дядьку с уже проявившейся лысинкой и немалым брюхом, но что поделаешь... согласилась. Уж очень не хотелось оставаться в девках, а очереди юных красавцев претендующих на её руку и сердце увы, не наблюдалось.
   Вдовец погиб за три дня перед свадьбой. Причём умирал почти сутки, мучаясь от жутких желудочных колик. То ли съел что-то не то - любил поесть покойник и меры в обжорстве не знал - то ли кто его отравил. Нрав он имел гордый, шляхетский, обидеть успел многих. Однако смерть его приписали проклятию, наложенному на невесту. Мол, всякий, кто вздумает на ней жениться - обречён. Слухи об этом широко распространились и потенциальные женихи стали шарахаться от неё, как от чумной.
   Не будь она единственной дочкой в семье, отправили бы Марию в монастырь уже тогда. Но и в родном доме ей стало жить тяжело и невесело. Кумушки, стоило девушке показаться где-то в публичном месте, начинали шептаться, бросая на неё совсем не дружественные взгляды. Ровесницы и даже девицы на несколько лет моложе все были замужем, при встречах начинали сразу же жалеть её, бедную и несчастную, Мария порой с трудом удерживала распиравшее её желание расцарапать этим жалельщицам их бесстыжие рожи.
   Неожиданное резкое возвышение родственника подарило надежду. В прошлом году к ней посватался сотник Чигиринского полка. Ну и что ж, что некрасивый и простого происхождения? Зато молодой, храбрый и крепкий. Она не задумываясь согласилась на брак, хоть и подозревала, что вояку привлекает не она сама, а её родство. Но и этой свадьбе случиться было не суждено. Посватавшемуся срочно пришлось идти в поход, из которого он не вернулся. Девушка спряталась в родном доме, как улитка в раковине, выходя из него только по воскресеньям, на службу в церкви и стараясь при этом не смотреть по сторонам.
   Несколько визитов к гадалкам и колдуньям, для снятия проклятия, в которое и сама поверила, видимой пользы не принесло. Молодые и немолодые неженатые люди старались побыстрее покинуть её общество. Одна из колдуний заявила, что Марии надо выйти замуж за могучего колдуна, который сможет снять проклятие.
   "Вот старая ведьма что выдумала, - подумала она тогда, - выйти замуж за могучего колдуна. А могучими они обычно к старости становятся. И зачем мне муж-старик? Да и я, совсем не раскрасавица и не богачка, зачем такому могу понадобиться?"
   В общем, куда ни кинь, везде клин. Девушка уже всерьёз начала подумывать о монастыре, когда встретила в доме родственника молодого и привлекательного человека, о котором ходила слава как о великом колдуне. НЕЖЕНАТОГО!!!
  

* * *

  
   Сдуру Аркадий принял произошедшее не всерьёз. Даже пошутить по поводу ищущей жениха девки успел. Однако его друзья шутки не приняли. Иван при полном согласии Юхима объяснил попаданцу, что девушка действовала в строгом соответствии с народным обычаем.
   - Можно, конечно, придраться к тому, что говорила мало, сватающаяся должна больше говорить, чтоб свой ум показать. Только отказ ей означает страшное, смываемое только кровью оскорбление всему её роду. А ты помнишь, кто ей дядькой числится?
   - Так троюродный же, вроде бы? - попытался найти причину отказа начавший осознавать серьёзность произошедшего Аркадий.
   - Да хоть пятиюродный или седьмая вода на киселе. В доме у Хмеля её принимают, значит, родычкой считают и отказаться никак от неё не могут!
   - И что ж, мне теперь из-за этого жениться?
   - Почему из-за этого? - вступил в разговор Срачкороб. - Ты сам не раз говорил, что не прочь найти подходящую бабу! Вот она и нашлась. Сама. А что, девушка, конечно, подстарковатая, небось уже двадцать стукнуло, но шляхтянка, видная. Видно, бог тебе её послал, ленивцу. И женихаться не надо!
   - Иди ты!.. - от расстройства Аркадий даже не стал уточнять адрес, по которому посылал друга. В общем-то, он действительно не прочь был жениться, это разрешило бы многие проблемы, не только сексуальную неудовлетворённость. И внешность, и возраст невесты отторжения не вызывали. Скорее наоборот, привлекали. Но женитьбу свою он представлял иначе. И здорово смущала собственная пассивная роль в этом действе. Появилось нехорошее предчувствие, что главным у них будет в семье совсем не носитель штанов, то есть шароваров.
   Так, обговаривая неприятности то Ивана, то Юхима, то Аркадия они провели некоторое время. Аркадия всё же не покидала надежда, что друзья пошутили и ситуация не так безнадёжно определённа. Настроение, естественно, было ниже не существовавших в хате плинтусов, поэтому предложение Срачкороба ради сохранения душевного равновесия выпить горилочки или настоечки ни у кого возражения не вызвало. И действительно, почему бы не выпить, если хочется и с собой есть? В конце концов, не в походе сейчас они, на виселицу за выпивку не потянут.
   Успели выпить по паре чарок, когда явился Хмель. Он примчался в дом к друзьям через час после ухода оттуда Марии. И с порога стал уверять, что её не подсылал, она сама, такая-сякая, этакая-разэтакая, всё это выдумала. Заявилась к нему и рассказала, что произошло. Богдан всерьёз боялся испортить отношения с попаданцем и поспешил откреститься от инициативы родственницы.
   - Да ладно, Богдан, не переживай. Что случилось, то случилось. Придётся мне замуж выходить, тьфу, жениться. Может, оно и к лучшему. Девка она, вроде бы, симпатичная и неглупая, думаю, и хозяйкой будет неплохой.
   Само собой, Хмель к попойке присоединился, у него нервотрёпа всегда хватало. В результате они вчетвером нажрались до поросячьего визга. В прямом смысле, кто-то уже после полуночи так развлекался, причём не Юхим, тот, по невнятным воспоминаниям Аркадия, над этим визгом гоготал, как гусь.
   "Ох, ведь зарекался... и не один раз, не нажираться до выпадения в осадок. Как хреново-то. Голова болит, тошнота достаёт, во рту... даже хуже, чем обычно, будто не эскадрон, а вся калмыцкая орда, со всем своим конским поголовьем там ночёвку устраивала. Ой, как мне плохо...надо вставать, если не попью - сдохну от сушняка. И чем это так гадостно воняет?"
   Воняли дёгтем сапоги Хмельницкого, который после ночной пьянки не отправился домой, а прилёг на кровать вместе с Аркадием, почему-то валетом. Именно их он и увидел в первую очередь, когда смог продрать глаза. Обувь, кстати, забыл снять не только гетман, сапоги попаданца также красовались на его ногах и пахли, вероятно, не менее сильно и противно. В слабом свете, проникавшем в маленькое оконце, можно было рассмотреть, что друзья тоже спят, Юхим на печи, а Иван на лавке, закутавшись в тулуп.
   "Во надрались... Хмель, наверное, не захотел домой идти, чтобы беременную жену не расстраивать, поэтому и остался здесь ночевать. Но кто же поросёнком визжал? Васюринский? Хм... не похоже на него, он скорее стал бы конём ржать. Неужели... гетман всея Малая Руси, или как здесь принято говорить? Или... я сам?.."
  
   Не знаю, есть ли на Земле или вообще в Галактике страны или места, где жёны счастливы, когда муж является домой утром с помятой мордой, красными глазами и перегаром, от которого мухи передохли бы, попав под "выхлоп"? Малая Русь или Украина к числу таковых не относится совершенно точно. И число женщин, способных тактично не заметить болезненного состояния супруга, здесь крайне мало. Жена Хмельницкого была простой, из мещан, русской женщиной и встретила гетмана, кошевого атамана и просто выдающуюся личность отнюдь не ласковым словом. К тому же она была беременной, нервной, и любивший её муж спорить с ней просто опасался.
   Перенервничавшая супруга устроила Богдану грандиозный скандал, хорошо слышавшийся, несмотря на закрытые окна, и в соседних дворах. Разошедшаяся Галина даже продемонстрировала попытавшемуся успокоить её Хмельницкому одну из главных загадок двадцатого века: летающую посуду. От которой храбрый казак постыдно сбежал из дому. Перспектива познакомиться поближе ещё и с бельёвой скалкой (утюгов тогда ещё не придумали) его откровенно испугала.
   Домой он осмелился вернуться только вместе со сватами, выглядевшими, кстати, тоже не свежими огурчиками, мягко говоря. Ради счастья родственницы Галина Хмельницкая вынуждена была сменить гнев на милость и только грозно посвёркивала из-под чёрных ресниц на старавшегося показаться белым и пушистым гетмана. Но от возможности пройтись по несвежему виду жениха и сватов не удержалась.
   - Что это вы, гости дорогие, сегодня такие кислые да зелёные? Уж не заболели ли?
   - Нет, матушка, - ответил за всех почти годившийся женщине в отцы Васюринский. - Видно, тяготы пути и государственные хлопоты сказываются. Вон, и супруг у тебя утомлённым выглядит, поберегла бы ты его. Большой человек, глядишь, и королям ровней станет.
   - А как же, поберегу. Ох поберегу... - Галина сжала кисти рук в кулаки и многозначительно посмотрела на мужа. - Он у меня быстро здоровым станет. Лучше всяких королей!
   Несмотря на некоторую напряжённость, возникшую из-за различного мировосприятия женщинами и мужчинами, сватовство закончилось успешно. Сразу же и о свадьбе договорились, на ближайшую пятницу, чтоб погулять время было. В Великий пост устраивать гульбище даже колдунам-характерникам нехорошо.
   Аркадий говорил и делал, по подсказкам, что полагается, пребывая по-прежнему в несколько неадекватном состоянии. Н-да, свою женитьбу здесь он представлял совсем иначе. Голова к тому же после мальчишника соображала не лучшим образом, да и болела в придачу. При хорошем освещении будущая жена, в отличие от женщин "бальзаковского возраста" выглядела даже лучше, чем при свете лучин. Ситуация от него уже явно не зависела, оставалось расслабиться и получать удовольствие.
   Кстати, женитьба на родственнице Хмельницкого несла не только плюсы. Те же Скидан и Гуня встретили известие о его женитьбе совершенно без восторга. Пришлось давать им твёрдое обещание, что не глядя на родство он и дальше будет поддерживать прежде всего казачество и русский народ, а уж потом учитывать интересы родыча.
   На улице ещё трещали морозы, но уже чувствовалось приближение весны и войны. В местах потеплее бои полностью и не затихали. Избежать участия в них было невозможно.

Оценка: 3.77*4  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"