Моя Планета : другие произведения.

Мп2014, Вс

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  • © Copyright Моя Планета(wasyata@mail.ru)
  • Добавление работ: Хозяин текста, Голосуют: Номинанты
  • Жанр: Любой, Форма: Любая, Размер: от 5к до 30к
  • Подсчет оценок: Среднее, оценки: 0,1,2,3,4,5,6,7
  • Аннотация:

    СКОРО НОВЫЙ КОНКУРС!

    ГОТОВЬТЕ ИНТЕРЕСНЫЕ ИСТОРИИ!

    ПРИЁМ РАБОТ - С ПЕРВОГО МАРТА 2015 ГОДА

  • Журнал Самиздат: Моя Планета. Познавательный конкурс. Поют ей песнь любви всех голосов творенья
    Конкурс. Номинация "Номинация Вокруг Света-2014" ( список для голосования)

    Список работ-участников:
    1 М.Г. Сростки   9k   Оценка:5.65*4   "Очерк" Проза
    2 Странник С. Четыре грани бриллианта по имени семья   30k   Оценка:4.66*6   "Эссе" Публицистика
    3 Шерман Е.М. Прага   9k   Оценка:8.00*3   "Миниатюра" Проза
    4 Эвелина Б. Будапешт   7k   Оценка:7.00*3   "Очерк"
    5 Фост О. Не верь разлукам   11k   Оценка:6.65*5   "Песня" Лирика, Мемуары
    6 Мун А.А. Путешествие в любимый мир   5k   Оценка:9.17*7   "Очерк" Проза
    7 Ли К. Норвегия. По ком плачут тролли?   20k   Оценка:7.00*3   "Статья" Проза
    8 Парпар Т.С. Музей лепры в Бергене   9k   Оценка:6.62*6   "Очерк" Проза
    9 Щербак В.П. Мираж   14k   Оценка:7.65*7   "Рассказ" Мемуары
    10 Сухова Д. Воспоминания из детства   5k   Оценка:7.00*4   "Рассказ" Проза
    11 Дроздова К. Все когда-нибудь случается   17k   Оценка:7.00*3   "Рассказ" События
    12 Ковалевская А.В. Увидеть Германию   29k   Оценка:7.00*3   "Очерк" Проза, События
    13 Пинская С. Летние каникулы зимой (Доминиканская Республика, 2011)   29k   Оценка:6.00*3   "Очерк" Проза
    14 Некрасов А. Монетку с Карлова моста я все-таки бросил ( размышления российского туриста о Европе)   20k   "Эссе" Проза
    15 Светлаков Л. Кавказский ченч   30k   Оценка:8.00*3   "Рассказ" Проза
    16 Росси Л. Деревья плакали..   5k   Оценка:7.58*8   "Сборник рассказов" Проза
    17 Байкова А. Русалочка   11k   Оценка:7.09*6   "Рассказ" Проза
    18 Пепел В.В. Наши сердца с вами (короткая версия)   26k   Оценка:4.54*4   "Рассказ" Мемуары
    19 Шурыгин А. Леонардо да Винчи. Воплощённая идея   8k   "Очерк" История, Публицистика, События
    20 Северная Н. Царский курган   15k   Оценка:7.00*3   "Очерк" Проза
    21 Алексеев А.А. О Кесарии и Аполлонии   8k   "Рассказ" Мемуары
    22 Химухина Бангкок. Опыты с погружением   7k   Оценка:8.46*4   "Статья" Проза
    23 Трещалин М.Д. первое водное путешествие   17k   "Рассказ" Проза
    24 Новиков В.Н. Достучаться до небес   30k   Оценка:4.71*7   "Очерк" Проза
    25 Мальчевский В. Соленые слезы моря   20k   Оценка:7.94*11   "Рассказ" Проза
    26 Горбатых С.А. В пригородной электричке   30k   Оценка:6.48*4   "Очерк" Проза
    27 Грошев-Дворкин Е.Н. Вокруг света   22k   Оценка:3.66*4   "Очерк" Проза
    28 Исаченко В.И. Кореянцы   28k   Оценка:4.77*7   "Рассказ" Мемуары
    29 Бердник В. Вернуться в Ки Вест ( короткая версия)   30k   "Рассказ" Проза
    30 Динь Д. Мингалабар   15k   "Очерк" Мемуары
    31 Горная Ф. Алиса   21k   Оценка:7.00*3   "Очерк" Проза

    1


    М.Г. Сростки   9k   Оценка:5.65*4   "Очерк" Проза


      Марзия Габдулганиева
      

    Сростки

      
      Не знаю, почему, но мечта об Алтае не опускала меня несколько лет. И несколько лет подряд мной были предприняты попытки съездить в те края. Первая попытка присоединиться к группе туристов из нашего города оборвалась в самый последний момент, перед покупкой билетов на поезд. Сын закончил только что одиннадцатый класс, уже поступил в Питерский вуз и на радостях гулял со своими одноклассниками сутра до вечера, катался с другом на мотоцикле. И докатались - попали на перекрестке под Камаз. Оба отделались достаточно легко - ссадины, ушибы у друга и нога в гипсе у моего сына. Ни о какой поездке не могло быть и речи. Вторая попытка совпала с печально известным августовским дефолтом 1998 года. В этот раз суровая экономика заставила прижать мои аппетиты.
      И, наконец, третья попытка. Заранее взяла отпуск на июль, договорилась с младшим сыном, он заканчивал второй курс института, что едем вместе, списалась с ташкентской подругой, которая переехала туда лет пятнадцать назад. Да, вот так и получалась, что мы обе переехали из Ташкента пятнадцать лет назад и теперь, наконец, могли встретиться.
      Начальник на работе видел, как я несколько лет подряд расстраиваюсь, что не могу добраться до Алтая и искренне переживал за успех моей поездки. По его совету я упорно молчала в ответ на вопросы коллег, как я собираюсь провести отпуск. Знал только мой начальник, и мы с сыном. Начальник передал с нами посылку своему родному брату, который попал в Бийск по распределению и там остался жить. Он же договорился с братом, что мы остановимся у него, если нас никто не встретит. Но я была уверена, что нас встретят! Ведь подруга эта была самая лучшая и близкая по секции альпинизма, и жили мы душа в душу много лет, дружили семьями. Единственная загвоздка была в том, что жили они в Соусканихе, в шестидесяти километрах от Бийска. Я написала в письме, что беспокоиться не надо, автобус мы и сами найдем, главное - встретить в самой деревне.
      Чудеса начались сразу же. Мы долго выбирали, в какой день поехать, чтобы подгадать прямо к автобусу в Соусканиху, который ходил всего три дня в неделю. Выбрали субботу, тогда мы приезжали в Бийск утром в понедельник и как раз успевали на дневной рейс автобуса. В пятницу вечером решили заранее сложить вещи, чтобы не дёргаться в субботу перед отьездом. Вечером пришел начальник с посылкой для брата, попросил дать номер поезда и вагона, записал себе и предложил нас отвезти на вокзал.
      - Зачем? - ответила я. - Мы и так успеваем заранее заказать такси.
      - Какое такси? У вас поезд через два часа.
      Вот так неожиданно мы выехали. Дорога совершенно не утомила. Смена часовых поясов, старинных городов - Пермь, Екатеринбург, Тюмень, Ишим, Омск - не давали заскучать. В Омске мы совершенно разомлели от неожиданной жары, выезжали-то при моросящей холодной погоде, поэтому тут же упаковали все теплые вещи и в Новосибирске вышли в лёгких курточках и сразу замёрзли. Замёрзли не то слово, мы моментально околели в шортах и лёгких ветровках. Табло на вокзале показывало +4С. Получить обратно теплые вещи из камеры хранения оказалось почти невозможно, хотя сдали их минуту назад. Пришлось идти к начальнику, снова платить и под ворчание работников камеры хранения выуживать свои теплые куртки и брюки.
      Полдня прогулки по холодному Новосибирску, и снова поезд, теперь уже до Бийска. Вагон заполонили многочисленные туристы с неподъёмными рюкзаками. Одна такая шустрая и веселая женщина обосновалась и в нашем купе. Сколько я ни ездила по слетам и спортивным сборам, такого огромного рюкзака в жизни не видела. Мы втроем, я, хозяйка и мой сын, поднимали его на третью полку.
      Отдышавшись, туристка дружелюбно обратилась к нам,
      - Вы тоже на юбилей?
      - Какой?
      - В Сростки!
      - Какие Сростки?
      - Не знаете Шукшина?
      - Шукшина знаем, Сростки нет.
      Оказалось, 25 июля в воскресенье на родине Василия Шукшина будет грандиозный фестиваль в честь его юбилея. И эти Сростки совсем недалеко от Бийска. Мы сыном тут же загорелись попасть на это празднество, осталось лишь согласовать с подругой, которая ждала нашего приезда.
      
      Вот и вокзал Бийска. Нас никто не встречал. Тепло попрощались с туристкой. Она взяла с нас обещание приехать на турслёт неподалеку от Сростков, если никто так и не встретит, обещала выделить нам палатку. Ждали почти час, так никто и не встретил, автобус в Соусканиху был только на следующий день, решили день перекантоваться на турслёте и подошли к кассе за билетами.
      Тут повезло сразу, билеты были на ближайший рейс, но нас остановил запыхавшийся брат моего начальника. Извиняясь за задержку(сломалась машина по дороге), он забрал наши вещи и мы не возражали. Тут наперерез вышел бородач в потрепанных трениках и выцветшей футболке.
      - Валера! - я чуть не кинулась ему на грудь!
      Это был муж подруги. Бомжеватый вид нашего нового встречающего сильно смутил брата начальника, и он устроил Валере допрос с пристрастием, записал номер его задрипанного Запорожца, адрес, куда он нас повезет и еще попросил паспортные данные. Я молчала, Валера был еще тот оригинал! Его обычно принимали за странника или монаха благодаря длинной окладистой бороде. Опоздал он потому что не завелась недавно купленная "Тойота", пришлось реанимировать верный "Запорожец".
      Вот мы и доехали до первого пристанища. Валера привез нас к брату, строившему дом на берегу Катуни. Дом двухэтажный, в проекте удобный и просторный, был на стадии первого этажа, поэтому Галя, моя подруга встречала нас в саду. Жена брата Валеры оказалась тоже Галиной. И устроили мы пир по случаю встречи. Сидели под яблонями, Валера переживал, что не мог нас сразу встретить.
      - Не переживай, в очередной раз повторила ему,- мы бы поехали на слёт в Сростки.
       - Слово за слово, выяснилось, что в Сростках никто из присутствующих и не был, хотя живут здесь давно,
      - А давайте поедем, - предложила я, - автобус вечером есть, палатку нам выделят.
       - Какой автобус. На машине поедем. И палатка своя есть, - Валера был настроен решительно.
      Прямо после праздничного стола мы быстро собрались и двинулись в Сростки.
      Дна в "Запорожце" почти что не было, сплошные дыры, дверь привязывалась суровым шпагатом, тарахтела машина почище любого трактора, заднее сиденье было в колдобинах, но праздничному настроению это не мешало.
      - Перед Сростками остановил патруль ГАИ,
      - Куда?
      - На турслёт, а потом на юбилей в Сростки.
      - Не положено.
      - Мы издалека, гости с Урала приехали.
      - Не положено. Разворачивайтесь.
      Валера пытался развернуться, но мотор зачихал-зачихал, и машина остановилась.
      - Тимур, помоги, толкнешь, - Валера стал развязывать веревочку, пытаясь открыть машину. Высокий Тимур, согнувшийся в три погибели, стал с трудом выползать из салона.
      - Скоро вы там? - в окно заглянул гаишник и зашёлся в смехе, увидев, как Валера пытается выйти.
      - А, езжайте! - махнул рукой,пролоджая давиться от смеха.
      В Сростки мы попали на второй день после ночи на турслёте. Село было пустым, основные торжества намечались на обед, гости,в основном москвичи, еще на подъехали. Обошли село, побывали в школе, где учился Шукшин, потом Галя агитировала всех взойти на гору Пикет, где ставили монумент Шукшину. Тимур упёрся,
      - Я хочу осмотреть дом, где жил Шукшин. Когда я еще сюда приеду?
      Дом оказался на другом конце села, прошлись и туда, с удовольствием напились холодной колодезной воды из клодца во дворе, потом снова вернулись к горе Пикет. Вид с горы на село, на Катунь впечатлял свой мощью: бескрайние алтайские просторы, бурная река и Шукшин, сидящий на корточках и оглядывающий окрестности - незабываемое зрелище. Нам крупно повезло - у памятника еще не был закончен фундамент, и приехала какая-то высокая комиссия, которая придирчиво оглядывала памятник и очень уважительно присулушивалась к мнению одного из присутствующих. Это оказался скульптор - Федор Клыков, он не отказал в нашей просьбе, и мы запечатлелись на память вместе с ним.
      Позже гуляли по народной ярмарке, слушали казачьи песни, смотрели выступления артистов, встретили губернатора Алтая Михаила Задорнова. Он, видя,что мой сын пытается его сфотографировать, а охранники вежливо отталкивают его к обочине,остановился, махнул рукой охранникам и дал возможность его запечатлеть. Впечатлений за день было много - и все разные, и незабываемые. Но поход на гору Пикет и вид на Катунь остался самым ярким. Так началась наша поездка на Алтай.
      
      
       на тур.слете
      
      
       школа,где учился В.Шукшин
      
      
       памятник Шукшину на горе Пикет. Скульптор в синей фуболке.

    2


    Странник С. Четыре грани бриллианта по имени семья   30k   Оценка:4.66*6   "Эссе" Публицистика

      1. АРАБСКАЯ СКАЗКА В ЗОЛОТЫХ ТОНАХ
      2. РОЗАРИЙ ИЗ ГАБОНА
      3. ДЕНЬ И НОЧЬ МАХАШИВАРАТРИ
      4. БАЛИ - ОСТРОВ ЖЕЛАННОЙ ЛЮБВИ
      
      1. АРАБСКАЯ СКАЗКА В ЗОЛОТЫХ ТОНАХ
      
      Когда я выходила из билдинга, который совсем недавно поднялся под небесным куполом Дубая, каждый раз мое лицо обжигало яркое желтое солнце. Оно висело напротив нашего сорокавосьмиэтажного дома и жалило раскаленными лучами - они казались особенно горячими после охлажденных кондиционерами комнат нашей квартиры и таких же холодных многочисленных холлов, коридоров и лифтов...
      И каждый раз я наступала на песок... И желтые песчинки, похожие на мелкие крупицы золота, обязательно попадали в открытые босоножки - возле билдинга шли еще благоустроительные работы.
      Я стала видеть песок золотым после того, как познакомилась с молодой женщиной по имени Амира. Ее, в отличие от меня, дубайское солнце не безжалостно пронзало, а нежно ласкало своими лучами, и золотой песок, попавший в изысканные босоножки, не обжигал, а мягко струился по ступням. И так было не только сегодня, а всегда, даже тогда, когда эта мама троих детей сама лежала в колыбели.
      Когда девочка родилась, ей дали имя Амира, что значит "принцесса", "княгиня". И стала она третьим ребенком в семье после двух мальчиков, поэтому родители лелеяли ее, как единственный цветок. Больше всего Амирой занималась нянька, однако малышку это не особенно огорчало - у девочки было все, о чем она мечтала: подруги, игрушки, нарядные платья и... золотые украшения. Последние "безделушки" стали появляться вместе с миром, который эта девочка увидела, едва открыв глаза.
      Дом ее родителей был настоящей арабской сказкой! В комнатах, отделанных в цветовой гамме от коричневого до оранжево-желтых оттенков, стояла корпусная мебель на резных ножках с причудливым орнаментом - арабесками, и даже с инкрустацией камнями. А мягкие кресла и диваны были усыпаны подушками и подушечками с бахромой, погремушками-бомбончиками и с декором под золото и серебро. Дополняли же эту сказочную идиллию мягкие портьеры из изысканных, матовых, тканей.
      Родители Амиры получили от государства около двухсот тысяч долларов - разовое вознаграждение по случаю рождения детей, и виллу (типовую!) с двумя гаражами и домиком для прислуги - водителя, садовника, домработницы и няни. О содержании помощников по хозяйству тоже позаботилось государство, так что не нужно было утруждать себя вопросами: где брать деньги? Они всегда были там, где и должны быть - в банке. А когда подросла единственная дочка, то есть, когда цветок налился жизненными силами и расцвел, ослепляя мужской глаз девственной чистотой, бюджет семьи пополнился еще на сто тысяч долларов. Именно такую сумму составил калым.
      Амире посчастливилось получить все то, чем когда-то наградила судьба ее родителей, потому что она вышла замуж за бедуина. Случилось именно так - девушка встретила молодого человека с очень распространенным именем - Мухаммад, то есть, "хвалимый", "прославляемый". В этом и заключалась вся "соль": жених и невеста получают все блага только в том случае, если оба - коренные жители Эмиратов. И самым первым подарком молодоженам стало торжественное проведение свадебной церемонии, что обошлось государству примерно в девятнадцать тысяч долларов. Негоже скупиться на столь важное событие в семейной жизни! Оно должно пройти красочно, на широкую ногу!
      Еще за полгода до свадьбы помолвленные Мухаммад и Амира подали заявку в Брачный Фонд ОАЭ на получение кредита. Молодые решили жить отдельно от родителей и, выбрав комфортабельную виллу, оформили беспроцентный кредит на тридцать лет. Они уже заранее знали, что с рождением троих детей государство "спишет" им этот долг.
      А почему бы и не родить троих, если в доме несколько детских комнат, и если есть няньки, ну, а деньги... Да-да, они - в банке, причем в таком количестве, что не только жена, но и муж не озабочен добыванием "золотого тельца". Мужчина, кстати, может и не работать. Хочешь - учись в любом вузе мира за счет кого? Да, государства! Хочешь - занимайся детьми, или посещением скачек на верблюдах, или разведением соколов - даже Святой Коран разрешает использовать птиц для охоты. А можно оформить пособие по безработице, получая за просто так две тысячи долларов в месяц.
      Амира обласкана золотыми лучами солнца, видно, поэтому ее золотых украшений хватит для небольшого бутика. А подарки прибывают и прибывают... Ведь если будет она недовольна мужем, то легко разорвет брачные узы, и тогда семья потеряет очень много привилегий. Вот поэтому и крепки союзы в Арабских Эмиратах, и далеко не каждый мужчина пользуется возможностью иметь четырех жен, разрешенных Кораном! Ведь каждая жена должна жить в отдельном доме и ни в чем не нуждаться!
      Я познакомилась с Амирой, когда она выходила из Dubai Mall, даже не здания, а удивительного городка с многочисленными магазинами, ресторанами, кинотеатрами, площадками для увеселительных мероприятий и... с огромным залом - царством снега и льда... Женщина шла не торопясь, погруженная в свои мысли, и не обращала внимание на троих разнаряженных детей, которые немного отстали и шумно обменивались впечатлениями, кажется, они покатались на санках. А за детьми суетливо семенила невысокая нянька, скорее всего, филиппинка.
      На Амире было черное платье до пят - абая, а на ногах - изящные босоножки на средних, но очень тонких, каблучках. И вдруг на одной из ступенек женщина поскользнулась - там была вода, которую оставил неосторожный садовник, только что поливший цветы в напольном горшке. Из рук выпала черная дамская сумочка, отделанная камнями, а из нее - широкий браслет из желтого металла. Этот браслет покатился к моим ногам, так что мне пришлось его поднять.
      Женщина не упала, она твердо стояла на дубайской земле. И посмотрела на меня только тогда, когда я подала ей браслет:
      - You dropped...
      - Thank you!
      ...Мы сидели в уютной комнате, похожей на арабскую сказку, на мягком ярко-коричневом диване. Он был усыпан подушечками, отделанными яркой вышивкой и золотой тесьмой, с блестящими, из желтого металла, колокольчиками по углам. И Амира рассказывала мне о своей жизни. Она ни на что не жаловалась. Но и не проявляла восторга. Будто принимала подарки судьбы как должное. А потом добавила:
      - Судьбу каждого человека решает Аллах! И учитывает он не только наши добрые деяния, но и просьбы, высказанные в молитвах. Так что не нужно стесняться просить его о том, что ты хочешь...
      - Неужели он настолько щедр? - удивилась я.
      - Конечно! - ответила она. - Но особенно щедр он в Лейлят аль-Бараа, то есть, в ночь Бараа, в святой вечер благословения, счастья и благополучия. Этот праздник отмечают в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое число месяца Шаабан по хиджре...
      - А когда по григорианскому календарю?
      - Он выпадает на разные даты, и в этом году будет четырнадцатого июня.
      - Видимо, Всевышний осыпает милостью, награждая за добрые поступки?
      - Да, - согласилась со мной Амира. - Но он и прощает грехи... В святую ночь достойные мусульмане становятся счастливыми, причем, не только на этом, но и на том свете. Ну, а тем, кто не получит милости, уготована печальная судьба. Так что обязательно нужно в эту ночь пересмотреть свою жизнь, свои поступки и даже - мысли.
      Я поняла главное: в семье Амиры верят в силу Лейлят аль-Бараа, как и верили испокон века все ее предки, и... получают желаемое.
      
      2. РОЗАРИЙ ИЗ ГАБОНА
      
      В своем литературном разделе на СИ я разместила карту maploco, чтобы наблюдать, читатели из каких стран заходят ко мне в гости. Довольно много красных кружочков на территории России, Западной Европы, Америки и Юго-Восточной Азии. И совсем мало, но, тем не менее, есть, в Австралии, Новой Зеландии и... в Африке. Последний красный кружок, он стоит на западном побережье Центральной Африки, мне особенно дорог. Там, в Габоне, живет моя подруга Анна.
      Недавно я получила из Габона подарок - маленькую коробочку, в которую были бережно уложены три Розария - из металла, тропического дерева и жемчужных бусинок. Я любовалась традиционными католическими четками и твердо решила: расскажу читателям о том, как отмечают Рождество африканцы.
      Накануне Нового года Анна поздравила меня с этим чудесным праздником и сообщила, что вместе с мужем Леоном (он ирландец) будет отмечать Рождество со своими друзьями - Зулой и Дакараем, коренными африканцами. Конечно же, не в первый день торжеств, его, по католическим традициям, проводят в самом тесном семейном кругу, а в последующие дни.
      - А что, твои друзья тоже католики? - спросила я, общаясь с ней по скайпу.
      - Да. А что здесь удивительного? - ответила Анна. - Или ты не знаешь, что Габон долгое время был французской колонией, потому и основное население - христиане: протестанты и католики? Причем, последних гораздо больше...
      - Расскажешь, как отпразднуете?
      - Обязательно, - пообещала Анна.
      Традиция собираться за рождественским обедом всем членам семьи, самым близким друзьям и родственникам передается из поколения в поколение во многих странах мира. И конечно же, в каждом уголке земного шара на праздничном столе будут блюда из продуктов, характерных для этой страны. Но именно на Рождество хозяйки стараются обязательно поставить на стол традиционные индейку или гуся, утку или рыбу. И конечно же - рождественский хлеб, ведь с него и должна начинаться праздничная трапеза.
      Трудно представить, но на столе Зулы и Дакарая тоже был гусь. Правда, соседствовал он с жареным крокодилом и почти сырыми устрицами. Габонцы щедры на специи, так что все праздничные блюда были обильно посыпаны ими, а крокодила еще и "сдобрили" соусом из кокоса и арахиса. Эти добавки африканцы тоже не жалеют ни в мясо, ни в рыбу.
      - Я попробовала и змею в пикантном соусе! - сообщила мне Анна.
      - И как?
      - Очень напоминает лягушачьи лапки. Помнишь, мы с тобой их ели в русском ресторане?
      - Конечно! Лапки - это нечто!
      - Так вот, змея не хуже. Ее мясо очень нежное и тоже со специями - немного острыми, в меру пряными и слегка сладкими...
      У африканской пары трое детей: девочки Донава и Найла и мальчик Анкома. Все уже школьники. На рождественские праздники ребята наряжались в шкуры животных, а лица прятали под настоящими африканскими масками. В таком виде они ходили к родственникам за подарками. Вроде нашего колядования. И лакомства, которые дети получили на этот праздник, напоминают о первых дарах, преподнесенных волхвами младенцу Иисусу.
      В их доме стояла елка, наряженная традиционными для всех народов игрушками - шарами, гирляндами, фигурками животных. Правда, это вечнозеленое дерево было искусственным. Но ведь дело не в этом. Главное - соблюдена традиция. Зато в комнатах висела настоящая омела. Пучки этого растения служили хозяевам в качестве оберега от злых духов и хранителя семейного благополучия. Входящих в дом гостей обнимали и целовали под омелой.
      В своей комнате девочки соорудили уголок для угощения Санта Клауса - на небольшом столике они выставили яства с семейного стола. В гостиной весело, а значит, и шумно: играет музыка, звучат детские песни, слышны шутки и громкий смех. Вдруг Санта Клаус не захочет или постесняется попробовать еду на глазах у гостей? Тогда он, конечно же, уединится в тихой детской комнате.
      С каким ликованием встречают католическое Рождество! Его празднование почти не отличается от православного, но вот традиции... Да, они немного другие. Сегодня это не религиозное торжество, а самый важный семейный праздник, с особой атмосферой доброты и щедрости, настоящего волшебства. В этот день люди не обсуждают мировые проблемы и катаклизмы, потому что главной темой являются семейные ценности. Рождество сближает людей, напоминая о силе любви к близким, о необходимости заботиться о них. И укрепляет семейные узы. А это ценят народы всего мира.
      Зула и Дакарай католики не в первом поколении и в то же время очень гордятся своими корнями, что берут начало из племени бабонго. Люди этого племени до сих пор верят в легенду о том, что именно человек бабонго был первым на земле! Вот такое у них странное убеждение!
      Потомки этого народа и сейчас живут во влажных тропических джунглях, где занимаются охотой и собирательством и совсем немного - земледелием: выращиванием маниса, маниока и картофеля. Их лес - это место, где обитают макои - духи, которые могут быть злыми и милостивыми одновременно и которых можно вызывать из леса барабанным боем, а можно и умиротворять - для этого тоже есть свой ритуал.
      Бабонго, как и тысячу лет назад, анимисты. Их религия - бвити, с продолжительными церемониями, с песнями и ритуальными танцами, с обязательным употреблением мощного психотропного вещества - коры растения ибога (iboga). Особенно активно этот галлюциногенный препарат применяют во время обряда баанзи, или "тем, кто видел другое", когда юношу принимают в ряды мужчин с правом проживания в мужской хижине (женщины живут отдельно). Считается, что только попробовав это средство, человек может общаться с духами предков, а также животных и растений. Поэтому ибога - обязательный атрибут шаманов, умеющих не только исцелять больных, но и разговаривать с мертвыми. Правда, не возбраняется взять с собой этот препарат и на охоту, ведь в погоне за гориллой или слоном не помешает стимулятор. Да и в обрядах он тоже популярен, особенно во время инициации для духовного роста, когда человек пересматривает свои прошлые поступки, а значит, может изменить их последствия.
      ... В моих руках - Розарий из Габона. На таких же четках Зула и Дакарай читают "Отче наш" и "Радуйся, Мария и Слава...", размышляют о тайнах евангельских событий, актуальных и сегодня, а также о самых простых, будничных вещах, из которых и состоит жизнь этой семейной пары.
      P.S. Не забыть поздравить Зулу с Женским днем, он в Габоне отмечается семнадцатого апреля!
      
      3. ДЕНЬ И НОЧЬ МАХАШИВАРАТРИ
      
      В Индии самым благоприятным временем для получения семейного благополучия считается ночь перед новолунием в весеннем месяце пхалгун. Дата "плавает" от конца февраля до середины марта по григорианскому календарю, а в 2014 году выпала на 28 февраля. По традиции, индианки в этот день просят супругу Бога Шивы - Парвати о том, чтобы удачно выйти замуж, иметь красивых детей, чтобы их семейный союз процветал и креп.
      Вспомнила эпизод из моего романа "Живые тени ваянг". Там молодая женщина по имени Интан молит Бога Шиву сохранить ей и ее еще неродившемуся ребенку - жизнь. Родной город в огне, и захватчики уже во дворе их дома... Интан забегает в старое помещение заброшенной мастерской, где работал, когда был жив, ее дед, и обращается с просьбой к первой попавшейся на глаза скульптуре, одна половина которой - сам Шива, а вторая - его жена Парвати. Здесь же, на стеллаже, среди запылившихся статуэток - работ ее деда, стоит еще одна аватара этого Бога - Шива-лингам.
      Странная ипостась, скажете вы? Оказывается, нет. Именно последний образ Бога Шивы и стал символом праздника, о котором я рассказываю. И вот почему: Шива-лингам является частью образа Линга-йони-мурти, символизирующего единство мужского - Шива, и женского - Деви - начал, от соединения которых исходит жизнь.
      Шиваратри отмечается в этой стране несколько раз в году, но этот считается самым главным, потому и носит приставку "маха" - великий, главный. Тем, кто бодрствует во время Шиваратри, в Пуранах обещано материальное процветание и место в раю. Еще считается, что любая медитация в эту ночь в сто раз сильнее обычной.
      В этот день в храмах огромное скопление народа, сюда приходят семьями, садятся вокруг здания или выстраиваются в очереди, ожидая совершить пуджу, то есть, богослужение. Люди поют бхаджаны и мантру "Ом намах Шивая", звонят в колокола, чтобы сделать атмосферу религиозной и благочестивой. В храмах горят светильники и гирлянды, играют оркестры.
      В ведийской вере древних ариев главным было поклонение не идолам, не мурти - святым образам, не иконам, а священному огню. Поэтому и начинается эта пуджа с возжигания огня, с краткой агнихотры - огненного жертвоприношения, возлияния в огонь жертвенного масла.
      Вторая пуджа более активная и даже страстная. Это очень красивое и пышное богослужение с молитвами и обильными подношениями богам. А во время третьей обязательно делается жертвоприношение животного, после чего на Шиву-лингам проливается жертвенная кровь. Подношения в эту пуджу уже не легкие, а тяжелые: крепкие напитки, вино, мясо, рыба. Желающие могут воспользоваться даже черной магией и заклинаниями или хотя бы просто попросить преданных воинов Шивы разобраться с вашими врагами.
      Кстати, врагами считаются не только внешние, то есть, наши противники, недоброжелатели, но и внутренние - наши пороки и недостатки. И как же избавиться от них? Очень просто! Для этого нужно расколоть перед алтарем жертвенный кокос. Вдребезги разбили кокос - значит, полностью уничтожили все свои самые отвратительные качества. Почему именно этот плод? Да потому, что в человеке, как и в кокосе, есть огромное пустое пространство, где и поселяются высокомерие, гордыня. Так что такая процедура будет символизировать уничтожение своего эго - ахамкары.
      Символично не только разбитие кокоса, но и заклание жертвенного животного: убиваются не козел, кролик или петух, а пашу-бхава - скотская природа в нас самих.
      В четвертую пуджу славят Шиву как Парашиву, то есть, как Абсолюта. Во время глубокой медитации люди начинают ощущать Бога как Душу своей души, как свое Высшее Я. И не случайно, что это богослужение проходит во время Брахма-мухурты, то есть, в предрассветные часы, когда в природе царит удивительная тишина. Считается, что именно в промежуток между сном и бодрствованием можно войти в высшее состояние сознания - турию и турьятиту - состояние выше турии.
      Вот так непрерывно, всю ночь, совершаются поклонение, почитание и медитация. Люди пытаются хотя бы на это время освободить свой ум от мирских мыслей и целиком погрузиться в свой внутренний мир, пополнить его духовным опытом. И мужчины, и женщины, - все уверены, что ночь Махашиваратри открывает перед ними уникальные возможности.
      Подруга из России, ее зовут Мария, подарила мне картину, которую она нарисовала, путешествуя по Индии. Казалось бы, обычный пейзаж. Но выполнен он очень сочными красками, с преобладанием красного и его оттенков. Как цвета любви и страсти? Мария и поделилась со мной впечатлениями от фантастического праздника Махашиваратри. А мне после этого захотелось рассказать о нем своим друзьям.
      Поклоняясь Шиве, индусы поставили в Мурдешваре скульптуру этого Бога высотой тридцать семь метров. И не просто для того, чтобы удивлять паломников и туристов. Внутри фигуры находится музей, посвященный гокарнской легенде о Раване и Атма-лингаме. Так что каждый желающий может увидеть необычные музейные реликвии и послушать удивительные легенды. Среди древних сказов о символе праздника Махашиваратри есть и "Легенда о бесконечном лингаме", очень популярная не только в Индии. Вот как ее рассказывают на Бали (цитирую из моей книги "Живые тени ваянг"):
      "Еще до того, как поселиться на мировой горе Гунунг Агунг, затеяли Брахма и Вишну спор: кто из них главнее? Долго спорили они и никак не могли прийти к единому мнению. И вдруг перед ними возник огромный огненный столб, такой высокий, что не видно его конца. Приняв великана за врага, размахнулись оба божественными кинжалами, но даже и тогда не смогли его уничтожить. И решили они разобраться, в чем же дело. Отправился Брахма искать верхний конец, а Вишну - нижний, но не нашли их, и снова вернулись на прежнее место. И вышел тогда из столба-лингама Шива, демонстрируя, что он и есть самый главный, а Брахме и Вишну указал на то, чтобы они всегда почитали Линга-мурти".
      Женщины, которые обращаются с просьбами к Парвати - к жене Шивы, как правило, получают желаемое. Об этом красноречиво утверждает такая цифра: на каждую тысячу браков в Индии приходится всего одиннадцать разводов, то есть, чуть более 1%, в то время как в США - 46 %, в России же - более семидесяти, а по другим источникам - почти 80%.
      Многие считают, что искусство любви в Индии стоит на недосягаемой для Запада высоте. Достаточно вспомнить только об одном общеизвестном и древнем произведении - "Камасутре"... Но в этой стране не принято рассуждать о сексе. Может быть, потому, что местные жители считают брак священной обязанностью, которая влечет за собой религиозные и социальные обязательства?
      ...В это утро я проснулась особенно рано и интуитивно взглянула в окно. Там начинался рассвет, раскрашивая небо не обычными оранжевыми бликами, а ярко-красными. Казалось, что эти краски, насытив, как губку, небо над Индией, растеклись по всему небесному куполу и видны во многих странах мира. Я включила компьютер и открыла почту. На E-mail прямо на моих глазах упала открытка Happy Mahashivaratri всего с одной фразой: "Ом намах Шивайя!" (Ом поклонение Благому!)
      Именно в это утро я получила ответ на вопрос: "Почему картина, которую подарила мне Мария, выполнена в ярких, красных тонах? Почему земля не серая или черная, а словно горит- полыхает?" Да, конечно же - это смешались чувства путешественника: удивление и восторг от увиденного, необычайный подъем вдохновения, и даже жгучее желание - творить. А земля... От нее исходит не просто тепло, а жар-тапас, как добродетель, порождающая огромную силу. Индийские философы утверждают, что этой силой можно достичь всего, вплоть до владычества миром, и... получить огромное счастье.
      
      4. БАЛИ - ОСТРОВ ЖЕЛАННОЙ ЛЮБВИ
      
      Мы стояли на тротуаре вместе с другими зрителями - праздными туристами и жителями близлежащих домов, и не сводили глаз с удивительной процессии, которая медленно двигалась по одной из центральных улиц Денпасара. Парни и девушки, женщины, мужчины и конечно же - дети, одетые в традиционную балийскую одежду, держали в руках красивые подношения Богам, а на огромных паланкинах вроде носилок - фантастических монстров. На город опускались сумерки, но это не мешало разглядеть чудища, так как у многих из них светились подсветки в виде маленьких прожекторов или гирлянд. Поэтому и казались фигуры, застывшие в разных позах со злобной гримасой на морде, еще более сатанинскими...
      Пожалуй, расскажу об этих событиях в другой последовательности.
      По итогам рейтинга, который провел Fodor"s Travel and Business Insider в 2014 году, самым романтичным местом на планете назвали Бали. Не удивительно, что именно этот остров для молодоженов многих стран мира стал излюбленным местом проведения свадебных торжеств! И среди счастливых пар, отпраздновавших здесь свадьбу, стали мои друзья - Ольга из России и Генрих из Германии.
      Именно с их свадьбы я сохранила бесценный рекламный проспект с яркими, сочными фотографиями и с удивительно красноречивым текстом:
      "Бали по праву гордо носит титул самого экзотического и красивого из индонезийских островов: желающие отпраздновать свадьбу на Бали станут счастливыми свидетелями изумрудного моря, прекрасных песчаных пляжей и потрясающих оранжевых закатов. Балийцы - лучшие мастера свадебных церемоний. Костюмы, цветы, еда - у них все великолепно и безупречно. Свадьба на острове Бали особенно порадует невест, мечтающих о нестандартном торжестве. Здесь белоснежная фата заменяется золотой короной или венком из диковинных, благоухающих цветов, а белое платье - красочными нарядами из дорогих традиционных тканей. По окончании церемонии жениху и невесте выдается особое свидетельство с древними письменами на листьях пальмы Лонтар. Свадьба на Бали - это настоящее чудо!"
      Другой рекламный проспект оглашал целый список мест, где могут молодые отпраздновать самый счастливый день в своей жизни: на пляже острова Бали; в пятизвездочном отеле; в королевском балийском храме; на яхте в открытом море; на спине Суматрского слона; под водой; в тропическом саду и... где угодно на острове по вашему желанию.
      Мои друзья назначили свадьбу на август, самый сухой месяц на острове, чтобы не омрачить ее внезапно хлынувшим тропическим ливнем. Да и подготовиться к такому важному событию хотелось основательно. Так что Ольга с Генрихом улетели в Германию, там у жениха очень важная работа, связанная с немецкими колбасками, а у невесты - с бизнес-журналом на русском языке. Я же расскажу, какие именно события стали для них главными в решении отметить бракосочетание именно на Бали.
      ... В тот вечер мы стояли на тротуаре, зажатые со всех сторон такими же зеваками, и с удивлением наблюдали за необычной церемонией. С какой грациозностью и артистизмом держались ее участники - обычные жители, к которым можно было запросто присоединиться! Волшебство и таинство этому зрелищу добавляли музыканты национального оркестра гамелан, без которых не обходится ни одна подобная церемония. Удивительная по мелодичности музыка, с мягкими звуками колокольчиков, напоминающих 'музыку ветров', с трепетными звуками флейты и легких барабанчиков наполняла вечернюю тишину города.
      Участники процессии дошли до перекрестка и словно по команде, резко прибавили шагу и начали кружиться. Спросите, для чего? Да чтобы сбить с толку страшил, которых несли на паланкинах! Ведь у этих чудищ закружится голова и они потеряют ориентир, да так, что насовсем уйдут из нашей жизни. А заодно с ними - и злые духи, которые, конечно же, тоже где-то пристроились к процессии, даже если их не видно.
      В ночь на 31 января на Бали проходила очень шумная и красочная церемония Ого-Ого ("Ogoh-ogoh"), после которой и начнется самый тихий в мире Новый год - Ниепи дэй (Nyepi Day), или День Тишины. Этот День молчания считается началом календарного года сака (Saka) по индо-балийскому календарю Сака. Календарь действует как лунный, с двенадцатью лунными месяцами, и открывает начало новому году эры Сака Хинду (Saka Hindu). Кстати, он не единственный, существующий на Бали на равных с григорианским. Кроме него, есть еще и явано-балийский календарь павукон (Pawukon) из двухсот десяти дней, и используется он для вычисления дат религиозных и культовых праздников.
      Обилие календарей, а вместе с ними - торжеств и церемоний, никого уже на Бали не удивляет, кроме туристов, прилетевших сюда впервые. Они будут обескуражены, увидев праздничный плакат с надписью "1936 год", и это-то в 2014-ом!
      По традиции, участники парада Ого-Ого проносят по улицам фигуры фантастических монстров, символизирующих нечистую силу. Люди хотят изгнать дух дьявола - Buta Kala. И для этого сначала кружатся, запутывая следы, а потом и вовсе сжигают монстров, сделанных из папье-маше. Конечно же, такие выходки не понравятся злым духам, и они захотят наказать людей. Но не тут-то было: когда выйдут духи из океана, не найдут на острове ни одного человека. И подумают они, что этот остров - необитаемый.
      После парада чудищ наступает День Тишины, и длится он с рассвета и до утра следующего дня, а формально с шести утра и до шести утра. В это время на улицах нет ни одной машины или мотоцикла, тем более - ни одного пешехода, потому что никто не выходит из дома. Да и зачем выходить, когда не работают ни банки, ни учреждения, ни пляжи, ни отели, ни супермаркеты? И даже аэропорт! В День Тишины на Бали отменяется примерно четыреста авиарейсов, как местных, так и международных.
      Особенно необычно ночью, когда улицы города совершенно темные и пустынные. Да и в домах свет тоже не горит. Никто не шумит, не включает музыку, отдыхает даже радио и телевидение. Стоит полная тишина, лишь иногда слышны шаги специального патруля, который следит за соблюдением этой традиции.
      - Теперь они не будут нам досаждать, - тихо произнесла девушка, наблюдавшая процессию, как и мы.
      - Почему? - спросила я.
      - Потому что на острове не останется ни одного злого духа.
      - И они не будут мешать семейному счастью? - уточнила я.
      - Конечно! А наши семьи под особым покровительством Богов, - заметила девушка. - Об этом знают все.
      - А можно ли и нам попасть под это покровительство? - поинтересовалась Ольга.
      - Для этого иностранцы и празднуют на Бали свадьбы, - ответила девушка. - Кстати, меня зовут Санти, я работаю в компании по проведению таких бракосочетаний. Приглашаю в наш офис... конечно, не завтра, а после Ниепи...
      Я заметила, как смотрят друг на друга многие пары, приехавшие на этот остров. Их взгляды как огнем, обжигают страстной любовью. Так сильно, что этого тепла хватает всем, кто стоит рядом с ними. И кажется со стороны, что эти люди были в такой долгой и томительной разлуке... На самом же деле где-то там, в другом мире, они давно знали друг друга, но видели глазами, зашторенными суетой и мелочностью. Не удивительно, что эти взгляды не скрывают удивления - и молодые, и зрелые пары будто видят своего партнера впервые.
      На Бали очень много смешанных браков. Все они тоже находятся под покровительством Богов. Их можно увидеть везде: в супермаркетах, на пляжах и в банках, но еще больше - в христианских церквях, где проходят службы на английском языке. Я наблюдала за такой парой, поражаясь тому, что молодая черноволосая мама держала на руках девочку со светлыми кудряшками, как у папы. А он постоянно переводил взгляд с пастора на своих красавиц. И держал свою возлюбленную за руку, словно боялся потерять свое счастье.
      Общеизвестно, что кудрявость - доминирующий признак, так что не удивительно, что девочка родилась с кудряшками. Но вот цвет кожи, глаз и волос... Ген белого цвета - рецессивный, а черного - доминирующий. Но этот брак не живет по писаным законам, он строится по законам, начертанным Богами: доминирует все то, что обладает пленительной силой и страстью. Поэтому и родилась девочка - копия папы.
      Как только ни называют Бали: и 'островом тысячи храмов', и 'островом Богов'... А я бы назвала его еще и островом желанной любви. Долгожданной и бесценной любви, которая приходит не к каждому. Для многих она так и останется лишь горькой иллюзией...

    3


    Шерман Е.М. Прага   9k   Оценка:8.00*3   "Миниатюра" Проза


    Елена Шерман

    ПРАГА

       Если можно охарактеризовать огромный город несколькими словами, то Прага - это именно "единство в многообразии". Ибо и в культурном пространстве, и в земной реальности существуют множество Праг, совершенно не похожих друг на друга. Есть жизнерадостная, пенящаяся пивной пеной, пропитанная атмосферой буффонады Прага Ярослава Гашека. В этой Праге  торгуют крадеными собаками, околпачивают начальство, обнимают в пивных погребках дам, у которых желтый билет в полном порядке, и смеются над нелепостью этого мира. Есть подернутая предутренним туманом, мистическая и жутковатая Прага Густава Майнринка. В этой Праге теряют рассудок, разгадывают роковые загадки, страшатся и жаждут  заглянуть за пределы земного бытия, а по ночным улицам блуждает созданный средневековым раввином монстр - Голем. 
      
          
       Есть Прага Кафки и Прага бесчисленных глянцевых буклетов, которые можно набрать в неограниченном количестве в туристическом информационном центре. Есть средневековая Прага, Прага политических и религиозных страстей, Прага германских императоров и Яна Гуса, Прага готических храмов и грозных легенд,  и есть Прага эпохи модерна, Прага для архитектурных гурманов, сквозь образы и здания которой просвечивает, как солнечный луч через витраж в соборе св. Витта, неутомимый гений Альфонса Мухи. Есть Прага туристическая, вымытая до блеска, услужливая и в то же время не забывающая востребовать деньги за услуги, Прага, говорящая на всех языках и наречиях (и громче всего - по-итальянски), и Прага спальных кварталов, обыденная, рабочая, с граффити на стенах, с серыми многоэтажками и подвыпившими неудачниками на улицах.
              Наконец, есть Прага для эстетов или считающих себя таковыми, Прага музеев (от музея старинного оружия на Златой уличке до Музея коммунизма), картинных галерей и театра "Латерна магика", и есть Прага для любителей экстрима, со свободно продающимся в магазинах не только запрещенным во многих странах абсентом, но и водкой с каннабисом, с запахом марихуаны и наркотическими видениями. Остается дивиться, каким чудом эти совершенно непохожие друг на друга Праги умещаются на одной и той же площади, не тесня друг друга и ничуть друг другу не мешая; хотя, впрочем, чему удивляться? Ведь Прага и есть чудо.
      
           Туристические агентства всего мира рекламируют Прагу как "город влюбленных", но они забывают добавить, что если вы, наоборот, хотите отойти от неудачной любви или других жизненных неурядиц, вам тоже стоит приехать сюда. В Праге забываешь обо всем - кроме Праги.
              Знакомиться с городом можно по-разному. Можно обратиться к профессионалам, и квалифицированный экскурсовод проведет  вас по любому маршруту - от неизменных Пражского града и Еврейского квартала до рассчитанной на западноевропейцев "экзотики" наподобие "революционных мест" (начиная с 1918 года до "бархатной революции"). Можно сесть возле Карлова моста на один из бесчисленных катеров и пароходиков и насладиться панорамой города и влажным дыханием Влтавы. Можно набраться смелости и прокатиться на "трамвае призраков" - есть и такая экскурсия, а поскольку в процессе предполагается употребление спиртных напитков, не исключено, что призраки все же появятся; и можно сесть на обычный трамвай, что обойдется в 10 раз дешевле. Но самое лучшее - это махнуть рукой на стандартные сценарии и отправиться на встречу с собственной Прагой, выйдя из метро и идя, куда глаза глядят. 
      
             Заблудиться в Праге - это прекрасно, но невозможно. Во-первых, мешают хорошо различимые даже за позднейшей высотной застройкой шпили старинных соборов: иди по направлению к ним, и непременно окажешься в старой части города. Во-вторых, на всех перекрестках есть бросающиеся в глаза указатели, а на каждой улице - яркие таблички с названием не только улицы, но и квартала. В-третьих, пражане всегда готовы помочь запутавшемуся туристу (кстати, "направо" и "налево" по-чешски звучат точно так же, как и по-русски!), а если вам никак не попадаются местные жители, то можно без стеснения обратиться за помощью к дежурящим возле машин полицейским (опробовано на личном опыте). И куда бы вы не шли, в конечном счете вы выйдете к символу и сердцу города - знаменитому Карлову мосту. Догадаться, что это именно он, легко и без указателей, ибо это едва ли не единственный мост в Европе, украшенный прекрасными каменными статуями, каждая из которых заслуживает отдельного рассказа. 
      
            Все очень просто: проходите между двумя башнями Карлова моста, и попадаете в Малую страну, за которой - Градчаны со знаменитым Пражским градом. Но район "Малая страна" интересен и сам по себе: во-первых, здесь протекает речка Чертовка, названная так по прозвищу одной из местных жительниц, образуя живописные виды "Пражской Венеции"; во-вторых, здесь зеленый остров Кампа, а в-третьих, улицы Малой страны прекрасны сами по себе (не забудьте осмотреть собор св. Микулаша).
      
             Пражский Град - старинная резиденция чешский королей - расположен на возвышенности, так что готовьтесь подниматься по бесчисленным широким ступенькам. Подъем был бы утомителен, если бы не открывающаяся с каждым шагом все более обширная панорама города. На старой замковой лестнице к тому же идет бойкая торговля сувенирами,  воскрешая в памяти киевский Андреевский спуск. Помимо картинок и открыток с видами Праги и различных не слишком оригинальных украшений, здесь можно приобрести специфические, чисто пражские сувениры, в частности, сверкающие разноцветными каменьями декоративные флакончики, напоминающие о средневековье и очень подходящие  для любовного зелья, яда или просто любимых духов, и кукол-марионеток - шутов, паяцев, дам в длинных платьях. Многие продавцы говорят или как минимум понимают по-русски (это касается и сувенирных магазинов в центре Праги).
      
             Пражский град - это город в городе, причем город необыкновенно нарядный, красивый и до отказа заполненный туристами. Здесь есть все - и людные площади, и узкие извилистые улочки, и прекрасные парки, и дорогие пятизвездочные гостиницы, и антикварные магазинчики, и кафе на любой вкус; а прямо напротив Президентского дворца, у ворот которого неподвижно стоят бравые часовые, весь день играют народные мелодии музыканты в народных костюмах. Нет туриста, который не посетил бы огромный собор святого Витта, не менее прекрасный внутри, чем снаружи, и не заглянул бы на Злату уличку (кстати, вход - платный). Собор, производящий впечатление построенного в глубокой древности, на самом деле был закончен в 19 веке, но разве это столь уж важно помнить, глядя на высокие своды и резьбу алтаря?  И пусть никто не знает, действительно ли жили в маленьких домиках на Златой уличке средневековые алхимики - чтобы повернуть время вспять, достаточно спуститься по каменной лестнице башни Далиборка, замыкающей улочку, и внезапно увидеть паутину в углах ступеней. 
      
             Столетняя паутина в углах древней башни и бесчисленные часы, чуть ли не на каждой улице, на каждом перекрестке - такова моя Прага, еще одна версия города в ряду тысяч и тысяч. Часы напоминают нам о неотвратимости течения времени, а паутина на слишком многое помнящих камнях шепчет: прошлого нет, оно не отступает в бездну небытия, оно всегда рядом, достаточно лишь позвать его. Прошлое и настоящее, легенда и реальность... Надгробия на Еврейском кладбище, которым полтысячи лет, и музей Кафки, и новомодные и необычайно популярные музыкальные Крижиковы фонтаны связаны одной невероятной цепью - пусть даже мы не можем из-за ограниченности нашего зрения углядеть промежуточные звенья. Ты только ищешь предлоги, чтобы вписать себя в эту реальность, а она смеется над твоими стараниями, потому что они излишни, потому что ты - часть этого мира, часть этого города, часть Европы, а если не веришь - подними голову и с изумлением прочти название улицы, по которой ты идешь: Украинская. Через пару метров она пересечется с Петроградской, а чуть дальше - Ростовская, Смоленская, Московская, Крымская, Харьковская, Севастопольская и Новгородская. И вдруг с оглушительным звоном рассыпаются, разбиваются стереотипы, и осколки испаряются на глазах: да как, да что, да неужели? Но оставим манипуляции историей политиканам: ноги гудят, и самое время приземлиться за один из уличных столиков и заказать "Старопрамен". Твое здоровье, красавица Прага! И за новую встречу. 
      

    4


    Эвелина Б. Будапешт   7k   Оценка:7.00*3   "Очерк"


       Жемчужина Дуная - Будапешт
      
       Дорога от Праги до Будапешта (500 км) занимает часов шесть. На всем протяжении идет автобан с весьма либеральными ограничениями (130 км/ч). Хотя до Брно дорогу совсем разбили. Едешь как по стиральной доске, кочка на ямке, прямо как в России. Путь пролегает через Словакию (километров 40 где-то), огибает Братиславу (ох, и печальные у них окраины), и мы уже в Мадьярской республике (так венгры называют себя сами). Право кататься по автобанам Чехии, Словакии и Венгрии (называется "виньетка", клеится на стекло) в течение 10 дней стоит по 10 евро за каждую страну.
       В Венгрии нас встречают какие-то постапокалиптические пейзажи. Ветра нет абсолютно, и над землей висит плотная пелена тумана, сквозь которую пробиваются редкие солнечные лучи. Лопасти ветряных мельниц совершенно неподвижны. Машин мало. А в придорожном макдональдсе не принимают карты... Да, и на заправках все туалеты платные.
       Въезжаем в Будапешт. Унылые и серые окраины, типичные для всего постсоветского пространства, а голове бьется мысль: "Тут до Вены всего два часа ходу, на крайний случай там найдется, чем занять себя на пару дней...". Проезжаем через туннель и... О дивный, новый мир! А Будапешт-то красивый!
       Оказалось, что наш отель расположен прямо в центре города, у подножия Рыбацкого бастиона и в двух шагах от Цепного моста (см. фото). У отеля есть паркинг, на который нас сначала отказываются пускать, мотивируя тем, что надо было бронировать заранее. Хотя я написала им письмо и даже позвонила, чтобы уточнить этот вопрос и только после предъявления и-мейла от господина Иштвана, уверявшего, что места на паркинге есть, места таки нашлись!
       Ну что же идем знакомиться с городом. Проходим несколько метров вверх по улице (реально вверх, улица идет в горку), поднимаемся по совершенно непримечательной лестнице и выходим прямо к памятнику св. Иштвану! Который, как ему и полагается, сидит на коне и созерцает невероятную белокаменную церковь св. Матяша. а за ним сказочные стены Рыбацкого бастиона.
      
       Вечерело. Прохладный ветер гулял в старинных сводах Бастиона, а на другом берегу величественно возвышался Парламент, отражаясь в темных водах Дуная. Впечатления незабываемые!
      
       В противоположной стороне от Рыбацкого бастиона располагается Будайский замок (ныне музей и национальная галерея), рядом с которым продают знакомые нам чешские трдельники под маркой "трансильванского традиционного блюда" под названием Кюртёшкалач. Калач, так калач. Вкус тот же, а цена в два раза дешевле, да и размер в два раза больше. Дядечка, который калачи продает без проблем может поболтать и на английском, и на немецком, и даже на итальянском. Может еще на каком может, не довелось выяснить.
       Завершили вечер бутылочкой знаменитого Токайского, выбранного с умным видом в специализированном магазине.
      
       На следующий день мы перешли по Цепному мосту и отправились гулять по Пешту. Кстати, Буда и Пешт когда были двумя городами. Да и отличаются они друг от друга как два города. Буда - это средневековая романтика - узкие улочки, слепленные друг с другом двух- трехэтажные домики.
       Пешт - это классицизм и модерн. Пешт похожа на Вену. Неспроста же они столько лет были Австро-Венгрией! Говорят, похожа на Париж, потому что трудились французские архитекторы. На Питер похожа местами, местами на Прагу, а знаменитая улица Ваци - ну просто московский Арбат!
       Многогранная и разноплановая архитектура с множеством занятных и приятных элементов. Сразу видно, город строили не абы как, а всем на зависть! И сохранили, что удивительно, именно таким, каким он был. Смотришь на фотографии столетней давности и диву даешься, а ведь не изменилось ничего! Машины другие, да люди одеваются иначе, а дома стоят на прежнем месте. Это не Берлин, разрушенный войной, и не Варшава. А ведь венгры были союзниками нацистов, но город уцелел, потому что армии было запрещено бомбить город.
       Вообще тем, кто родился и вырос в городе, крае, регионе, где никогда не было войны, сложно представить, что творилось в те годы. Я смотрю довоенные кинохроники и становится тоскливо от мысли о том, сколько всего унесла война. Сколько загубленных жизней, сколько разрушенных городов. И ради чего? Зачем? И как цинично и легко союзники распоряжались территориями, которые им не принадлежали. Отдали нацистам Прагу... Да что говорить, время не повернуть вспять. Пишу эти строки, а перед глазами фотография разрушенного моста из Будапешта.
      
       И широкие зеленые проспекты старого Берлина, наполненные шумом машин и трамваев. И гитлерюгенд вышагивает строевым шагом...
       Для большей наглядности и знакомства с военным временем на холме Геллерт внутри неприступной Цитадели сохранился нацистский бункер. Впечатление производит удручающее. Серые стены, покрытые плесенью, низкие потолки, с которых капает вода, сырость и холод. В сохранившихся комнатах восковые манекены демонстрируют сцены из жизни штаба. В других комнатах висят фотографии. В некоторые даже не вглядываюсь, и так мороз по коже и хочется поскорее оттуда убраться.
       Зато, когда выйдешь на солнышко, небо сразу кажется голубее, трава зеленее (да-да, в Будапеште трава в январе зеленеет и примерно +10), а жизнь прекраснее.
       Вообще Будапешт произвел на меня неизгладимое впечатление. Это город для тех, кто ищет вдохновения. Здесь каждая фотография - готовый кадр для открытки, но рассказ о городе был не полным, если бы я не рассказала о том, как мы искали римскую Обуду.
       Возможно, кто-то не знает, изначально на месте Будапешта было поселение кельтов, которое в 1 веке н.э. было захвачено римлянами. После падения Римской империи, римлян, понятное дело, вытеснили другие племена, но наследие-то осталось. Помимо терм, которые до сих пор привлекают сюда сотни туристов, существуют развалины римского амфитеатра и фортификационных сооружений. Амфитеатр мы нашли... серые камни выглядят неплохо, даже в какой-то степени лучше, чем обшарпанные многоэтажки советского типа, которые их окружают. Впрочем, выглядят они лучше и многочисленных магазинов, которые в нашей стране вымерли в начале двухтысячных. И я уже не говорю о том, какой печальный контингент шатается вокруг этих развалин...
       После нескольких дней в Будапеште мы отправились домой. В Венгрии хорошие автобаны. По одному из них мы едва не уехали в Украину. Навигатор почему-то решил, что до Бреста лучше всего ехать через Львов. Мы с ним были категорически не согласны и поехали по городам и весям восточной Словакии и юго-восточной Польши. Сельская жизнь там течет медленно и практически незаметно. Кое-где попадаются развалины замков, загадочно возвышающиеся над серыми провинциальными пейзажами, маня и дразня фантазиями, о средневековых феодалах, водивших когда-то свои бравые дружины на войну с соседями или чтобы побороться за руку прекрасной дамы...
       Два дня пути и мы дома. Каникулы закончились, а жаль...
      

    P.S. Здесь еще немного фотографий (чтобы увеличить изображение, кликните на него)


    5


    Фост О. Не верь разлукам   11k   Оценка:6.65*5   "Песня" Лирика, Мемуары

      Длинной-длинной серой ниткой
      
      К хорошим людям никогда не грех проторить несколько дорог. Чем и занимаюсь всю свою весьма бессознательную жизнь - мощу дороги.
      О том, как добираться к моим замечательным друзьям, живущим в славном городе Брянске, поездом, я рассказывала здесь. А на сей раз мне - благодаря Мише и Володе с Толей - посчастливилось оставить след на Киевском шоссе, которое подобно снизке прекрасных бус: мало того, что едешь по восхитительно живописным местам, так ещё и города там какие!
      Очень надеюсь, что ещё не раз - и в более широкой компании - доведётся мне повидать эту дорогу и продлить её - в оба края (да, да, Скади, на Восток, в том числе и Дальний, я тоже собираюсь :)).
      А двенадцатого июня путь наш с мужем лежал вслед за солнцем, которое с утра упрямо пряталось за низкими облаками и за дождём... но всё-таки вело нас, вело в нужном направлении, освещало нашу дорогу, чтобы вовсю засиять над Брянском, и не когда-нибудь, а ровно перед тем, как мы повернули с шоссе к городу.
      Но это будет пять часов спустя, а пока... пока мы выехали на вьющуюся по холмам Киевскую трассу и принялись отсчитывать километры до момента радостной встречи.
      
      
      
      До Калуги мы доехали быстро: на этом участке шоссе ровное и даже почти не загружено транспортом. А после реки Угра начались... пробки. Да не наши, московские, которые можно в крайнем случае огородами миновать. Тут огородами - ну никак: по причине стопроцентного присутствия отсутствия наличия :) таковых в пределах ближайшей видимости. Лишь холмы, широкие поймы рек и дальние лесозащитные полосы.
      
      
      
       И фуры - в оба направления... нам так повезло, что мы попали точнёхонько в хвост каравану дальнобойщиков. Тащились, тащились, потом начали потихоньку выходить на обгон. Муторное занятие, скажу вам, - Миша как-то очень легко с обгонами справляется, а я до сих пор их терпеть не могу. Хотя, когда перед носом маячит чья-то непроницаемая... нет, не спина (короче, не помню, как оно у машин зовётся), словом, я тоже гонщик ещё тот, если вместо горизонта вижу перед собой это. Но не подумайте никто, что мы в претензии - разве ж могут они быть, когда такие вот караваны означают одно - между Украиной, Белоруссией и Россией идёт оживлённый обмен товарами - а это, согласитесь, куда лучшая политика, чем та, что показывают по телевизорам?
      
       То повиснет над мотором ранняя звезда, то на стекла брызнет дождь
      
      И дождь брызнул, предвестником другого благословения. Но о нём нам ещё только предстояло узнать. А пока мы тихонько продвигались в нужном направлении. Дождь, заливавший лобовое стекло, и стоп-сигналы впереди идущих машин вдохновили меня на целую фотосессию, всю из себя блюзово-импрессионистическую:
      
      
      
      Чуть погодя на небесах, наконец-то, спохватились, что задерживают нас на пути к Брянску и поставили пробку наверху. На земле же, напротив, ручеёк машин потёк намного оживлённее. Оживился и мирно подрёмывавший до той поры Миша - а что, напрягаться в пробке, что ли? Ползёт себе потихоньку - а бойцу никогда не грех чуток отдыха прихватить. Итак, скажем прямо, мой муж проснулся. И юность нашу летучую вспомнил. Я сделала вид, что увлечённо рассматриваю всевозможные оттенки зелёного в листве придорожных клёнов, берёз и елей, и он, думая, что его въедливая жена не смотрит на спидометр, потихоньку втопил педаль газа... втопил...
      Эх, родной мой пилот, жёнка твоя уже давно чувствует скорость вовсе не мирно свернувшейся клубочком кундалинью, а этим самым... как его? Гипоталамусом - воть! Впрочем, что-то подсказывает мне, что ты и сам давным-давно обо всём догадался, но предпочитаешь ласково помалкивать об этом.
      Мой гипоталамус полёту машины радовался километров примерно тридцать - но потом ровная дорога закончилась, и начались бетонные плиты, покрытые - и то, не везде - тонким слоем асфальт-т-т-т-та. Справедливости ради должна заметить, что длилось это недолго, да и рессоры всё-таки у нас неплохие.
      А дорога текла и текла вдаль, словно долгая-долгая серебристо-белая река. И наш тёмно-синий корабль нёсся по ней на всех парусах.
      
      
      
      
      Значит, не напрасно ты живешь
      
      Наматывались на карданный вал километры (о, моё тёмное журналистское прошлое не удержалось - высунулось!), мелькали указатели и мосты через многочисленные реки. А имена у этих рек! Музыка для любого словолюба! Вот, записала специально, насладимся вместе: Серена, Драгожань, Брынь, Клютома, Потья. А ручей Ясёнок окончательно покорил моё и без того до невозможности впечатлительное сердце.
      Чем ближе к Брянску, тем чаще смски. Вот некоторые: My v 70 km! Ответ: Jdem! Вот ещё одна - на сей раз, как и было условлено, Толе: Жиздра! И Толя перезванивает - сказать, что и он уже почти добрался к месту нашей встречи.
      Словом, дружно работаем живой иллюстрацией к задачке про "Из пункта А в пункт Б... А навстречу им..."
      Дороги, дороги... В дороге всегда так здорово думается - кстати, кто-нибудь знает, почему? Я - не знаю. Просто - думаю. Думаю о том, какая прекрасная земля раскинулась вокруг, и какое счастье, что у меня всё ещё есть эта возможность - быть здесь, дышать простором высокого неба и чуять свою дорогу. Земной поклон всем, кто лёг в эту землю - чтобы их дети могли свободно радоваться жизни. Однажды и нам предстоит прорасти из нашей земли травами и деревьями - чтобы новые люди радовались тому же, чем счастливы сейчас мы, а пока...
      А пока - перед въездом в Брянск нас встречает памятник воинам-водителям. И приветная песня десятков автомобильных гудков - каждый едущий по этой дороге салютует фронтовым шофёрам, которые так недавно - и уже так давно - крепко держали баранку и упрямо двигали дорогу на запад, на запад, выдавливая колесами полуторок фашистскую мразь, что посмела вползти на нашу землю.
      Сигналим и мы.
      
      
      
      
      Нет дороге окончанья
      
      Что может быть лучше встречи с друзьями? Ну да, только новые встречи! Однако самое, на мой взгляд, верное - радоваться тому, что есть здесь и сейчас: только оно и имеет ценность. Прошлого уже нет, будущее - неопределено, и плещется настоящее искристым вином в бокале, который поднимаю за всех моих друзей - далёких и близких, встреченных и тех, кого ещё предстоит увидеть. Добра вам, народ!
      Встреча - это полёт. А уж встреча с дорогими моими брянцами - и подавно. Летим над их городом - и надо слышать, сколько ласковой гордости в их голосах, когда они говорят о своей родине. А Брянск - прекрасен. Уютен, приветлив и прекрасен. Здесь привольно и легко дышится. Здесь по ночам видны созвездия. Здесь живут красивые люди - я шла и откровенно любовалась не только встречными... И пусть фотографии помогут мне показать вам эту красоту:
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      Дороги трудны, но хуже без дорог
      
      Вечер первого дня мы провели на уютной володиной кухне, под его прекрасное виноградное вино, песни в замечательном Толином исполнении и вечные разговоры за жисть. Алёнушке позвонили в Гомель. Подняли традиционный тост за Самиздат и всех его обитателей. Прошлись по сумеречному городу, умытому грозовым ливнем. У Толи эти длинные российские выходные оказались буднями - работа, однако! Поэтому нам удалось повидаться только в первый день - он отпросился с обеда. А весь второй день до отъезда мы провели с Володей и его семьёй.
      Утречком обошли мы с ним всю Бежицу - район, где он и Толя живут. Шли по улицам, которыми они бегали в детстве, подошли к школе, где Володя учился, и куда будет ходить его Настенька... Навестили дом, в котором вырос наш Егорыч. Отметили милый факт: он уже тогда жил на верхнем этаже, под крышей (как и сейчас), и уже тогда его окна (как и сейчас, опять же) смотрели в сторону западной границы страны. Ну, натурально, Вашингтонский обком уже содрогается всеми поджилками. :)
      А днём к нам присоединились Володины Настенька и племянница Лера, и такой вот чудесной компанией мы поехали в Свенский монастырь. Ехали через знаменитое Городище (правда, посещение его главной достопримечательности отложили на следующий визит :)), повидали ещё один большой район Брянска, в котором удивительным образом переплелись былое и грядущее.
      Монастырь... монастырь - это отдельная история, общие впечатления ещё пока трудно суммировать-сформулировать. Пока же отмечу одно - отчего-то в монастырских пределах удивительно спокойно. Кто бы мне объяснил - почему? Или это только видимость - для сугубой мирянки, выпавшей ненадолго из своего чадного мегаполиса, словно из энного круга любимой преисподней?
      Финальный штрих этой поездки был просто очарователен. На стоянке возле монастырских ворот освящали автомобиль. Мы бочком, бочком, дабы не мешать своими отнюдь не духовными улыбками и не относящимися к таинству разговорами, протиснулись к своей машине... уселись в жаркую духоту салона... торопливо опустили стёкла... И тут рыжебородый священник, проводивший церемонию, с ошеломительно доброй и весёлой усмешкой повернулся к нам и - "Ну, чтобы и вам путь добрый" - щедрейшим образом окропил нас. Причём всех. И вся. Святая душа!
      Видимо, какие места - такие и люди? А?
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      А с другой стороны, какие люди - такие и места. О гостеприимной Володиной семье могу говорить долго и с восторженным придыханием - как того и заслуживают все эти замечательные люди. С огромными теплом и нежностью (и столь же долго) могу говорить о Толе и его домочадцах... Но лучше я помолчу и подержу это ощущение у сердца - а вы, уверена, всё прочитаете между строк. Правда же?
      Уезжать от них так скоро - не хотелось, но вечно у этих москвичей суета сует и всяческая суета, которую они наивно полагают жизнью. :) М-да, это меня, традиционно перед отъездом, одолевают всякие несвоевременные мысли... Володя устроился на штурманском месте и показывал Мише, куда рулить. А я - запоминала дорогу.
      И ловила объективом последние минуты встречи.
      Давайте вместе бросим прощальный взгляд на улицы Брянска, которые очень надеюсь увидеть ещё раз, по которым надеюсь пройти - и не одна... Потому что - не верю разлукам. Не верьте и вы.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      

    6


    Мун А.А. Путешествие в любимый мир   5k   Оценка:9.17*7   "Очерк" Проза

       *
      Стук колёс успокаивал и убаюкивал меня. Сидя на нижней полке купе, я пила горячий чай и смотрела в окно. 15-й поезд всё дальше уносил меня от Москвы. Долгий день близился к завершению. За окном проплывали красочные пейзажи. Солнце медленно опускалось к линии горизонта, подкрашивая облака в розово-фиолетовый цвет и нежно касаясь лучами верхушек деревьев. Немного спустя оно практически скрылось из вида, как будто оставив на прощание последнюю багряную полоску.
      "Сегодня какой-то необычный закат" - отметила я - " Словно соответствует моему настроению - молчаливый и задумчивый." Да, хоровод мыслей не давал мне покоя. С трепетом я думала о том, что завтра после обеда уже буду далеко от городской суеты, вечных пробок на дорогах, давки и бесконечного негатива. Меня ждёт дивный живописный уголок. Край диких степей и необъятных просторов, лучезарного солнца и вольного ветра, заливных лугов, белых меловых гор и низкорослых курганов. Край, где небрежно рассыпались большие и малые казачьи хутора и станицы. Край, где прошло моё детство...
      За окном быстро стемнело. На почерневшем небе по одной начали лениво загораться звёзды. В вагоне стало заметно тише, многие приняли горизонтальное положение на своих полках, кто-то читая, кто-то пытаясь уснуть. Со мной в купе ехала семья из трёх человек - папа, мама и сын-подросток, на вид около восемнадцати лет. Они наконец-то закончили шуршать и чавкать и стали готовиться ко сну. Я тоже легла и почти сразу же задремала. Сладкий сон начал постепенно обволакивать меня, затуманивая сознание. Поплыли еле различимые образы. Я увидела Волгоградскую область, красивую, могучую реку Дон и любимую станицу...
      *
      На следующий день ровно в 13-08 поезд сделал трехминутную остановку на станции Себряково и дальше отправился уже без меня. На платформе небольшими островками кучковались местные встречающие. Их сразу можно было узнать по говору и тёмно-шоколадному загару. Повсюду слышались громкие радостные приветствия и мелькали лучезарные улыбки.
      Я огляделась по сторонам, а затем взглянула на ясно-голубое, безоблачное небо. По сравнению с московским оно показалось мне высоким, бескрайним, необъятным. Подул слабый ветерок, донося медвяный запах цветущих садов и я почувствовала, как у меня учащается пульс. Последний раз я была здесь два года назад и теперь всё с одной стороны казалось таким родным, а с другой - пока ещё далёким. С непривычки от яркого солнца перед глазами зарябили жёлтые светлячки. Поморгав и немного привыкнув к свету, продолжая осматриваться вокруг, я медленно направилась к стоянке такси.
      Лёгкий ветерок нежно гладил мои волосы. Я снова и снова вдыхала кристально чистый воздух и, казалось, не могла им надышаться.
      *
      Таксист мне попался радостный и говорливый. И на протяжении всего пути рассказывал мне последние здешние новости и веселил шутками и прибаутками. По его рассказам, здесь уже несколько недель не было дождя. Говоря по-местному - "стояло вёдро". Мы свернули с асфальтированной и продолжили путь по утрамбованной просёлочной дороге, выветренной и пропахшей пылью и солнцем. В салоне автомобиля работал кондиционер, даря приятную прохладу. Я уютно разместилась на заднем сиденье и наслаждалась чудесным видом из окна. Под полуденным зноем томилась степь и волновалось седое море ковыля, проносящиеся мимо посадки низкорослых деревьев шелестели зелёными, как весной, листьями, а там, где заканчивались широкие бурые поля, начиналась пухлая голубизна неба.
      Вскоре дорога запетляла. На нашем пути стали встречаться сиротливые хутора, пруды и небольшие безымянные озера, покрытые застойной зеленью и чешуей мелких волн.
      И чем больше мы приближались к пункту моего назначения, тем сильнее у меня колотилось в груди. Дорога резко завернула влево и мне показалось, что сердце ёкнуло и провалилось куда-то глубоко. Впереди далеко нарисовалась лобастая насупленная гора, а перед ней - выбеленные кубики домов моей станицы...
      *
      Заходя во двор, я скрипнула калиткой. От переполняющих чувств и эмоций у меня перехватывало дыхание. Ещё вчера я находилась в душном, агрессивном, забитым битком людьми, городе, а теперь погружалась в другой мир - в мир, где не говорят, а гутáрят, где красоты природы поражают своим величием и заставляют задуматься о "высоком и вечном", в мир, где из поколения в поколение передаются патриотизм и нравственность, где уважение к пожилым людям до сих пор сохранилось глубокой и неизменной традицией. В мир, который я так любила...
      Аккуратная выстриженная дорожка привела меня в палисадник. Там на шелковистом багрянце цветов весело звенели пчёлы. Пахло мёдом и свежескошенной травой.
      Ещё несколько шагов - и вот уже милое крылечко.
      С замиранием сердца я открыла дверь и вошла в дом. Потянуло прохладой, едва уловимым запахом нафталина и очень специфическим ароматом свежевымытых деревянных полов.
      Тихонько скрипнули половицы.
      "Хтооо там?" - раздался родной старческий голос.
      "Это я, бабушк, - Настя."

    7


    Ли К. Норвегия. По ком плачут тролли?   20k   Оценка:7.00*3   "Статья" Проза

      Норвегия. По ком плачут тролли?
      
      Лето приходило, но его никто не видел
      Шумный и многолюдный аэропорт Осло с труднопроизносимым названием Гардермуэн встретил нас постерами в стиле картин Эдварда Мунка, создав странное предчувствие того, что это будет не просто путешествие в одну из европейских стран, но удивительное паломничество в сказку. И, действительно, как оказалось впоследствии, Норвегия - это страна, где жизнь, как ни в одном другом месте, показывает иллюзорность действительности, где история перемешивается с легендами, христианство с язычеством, боги с демонами, а ледники отражают горячие солнечные лучи.
      Осло - небольшой, зеленый город, сразу окутал нас ароматом липы, с которым мы попрощались в России еще месяц назад. Лето здесь короткое, и деревья зацветают все разом (в парках стоит необычный флёр сирени, липы и шиповника), чтобы потом также синхронно облететь в конце августа. В плане достопримечательностей и мест отдыха, Осло сам по себе, как столичный город, не может предложить туристам ничего сверх стандартных для каждого старого города достопримечательностей. Духом древней Норвегии можно напитаться, посетив крепость Акерсхус, кафедральный собор и королевский дворец. Для любителей изощренных искусств раскинул свои заливные луга парк скульптур Вигеланда с неоднозначными статуями, которые запечатлели различные человеческие состояния. Этот необычный парк, более чем какое-либо другое место города, олицетворяет тот период истории столицы, когда из Кристиании (древнего порта викингов) она стала современным Осло.
      Хотя, город все еще строится и достраивается: копаются тоннели, поднимаются эстакады, открываются моллы и торговые центры. Но единожды попав в лабиринт его тесных, кривых улиц, скачущих по холмам под задорный грохот бешеных трамваев, боишься, что из него уже не выберешься. Он затянет тебя в свой омут, как знаменитый "Крик" Мунка, на который хочется смотреть только потому, что эта картина - абсурдна и безобразна, и является своего рода идеальным образцом параноидального стиля в искусстве.
      Но все меняется, когда попадаешь в пригород Осло район Хольменколлен ("на холме"). С каждой петлей серпантина дороги вид на залив Осло больше открывается взгляду. И вот, на вершине в зелени высоких сосен, со смотровой площадки весь залив виден, как на раскрытой карте. Видны плавные изгибы береговых линий островов и полуостровов, видны бесконечной вереницей курсирующие между ними паромы. Паромы с туристами, кстати, пересекают залив не созерцания природы ради - на полуострове Бюгдёй расположены замечательные музеи: музей Кон-Тики с главным экспонатом собственно плотом Кон-Тики, на котором Тур Хейердал добрался из Перу до островов Полинезии, музей Фрам с самой шхуной, на которой Фритьофу Нансену покорялись льды Арктики и музей кораблей викингов, с останками наиболее сохранившихся драккаров времен морских походов.
      На самом Хольменколлене тоже есть уникальная достопримечательность и памятник мировому спорту - первый в мире лыжный трамплин. Норвегия, если не родина, то самая дружественная лыжному спорту страна.
       Но все же ценность это района в его расположении на возвышенности. Это необыкновенно затягивает - смотреть, как по ровной глади залива скользят паромы; ближе к ночи, в муаре розовых сумерек они кажутся морскими драконами - драккарами, которые подбираются к своей добыче. В памяти всплывают будоражащие мозг ритмы отрывка "В пещере горного короля" из оперы Грига; сначала музыка подкрадывается несмело, робко, ее едва слышно, но, набирая темп, она становится все громче и начинает доминировать, подчинять себе все чувства. Мгновение... и она обрывается, а паромы постепенно исчезают в вечерней мгле. Вскоре отплывает последний, но ночь не спешит окутать темнотой притихший залив. Солнце, на неуловимую грань высунувшееся из-за горизонта, медленно движется на восток, чтобы через считанные часы взойти снова.
      Вообще, Норвегия - страна с сильным духом авантюризма, смелостью граничащей с жестокостью и страстью. Эта страна наполнена страстью к жизни и бытию. Без нее были бы невозможны все эти многочисленные морские походы, открытия, рискованные экспедиции, которые вписали Норвегию в мировую историю, как страну-первооткрывателей, мореходов и бесстрашных воинов. Хотя, древний пережиток, беспощадный и неумолимый, как те сотни лет, что он существует - китобойный промысел до сих пор не собирается уступать место прогрессу и гуманности, которую несет современная эпоха. По сей день в водах близ Лофотенских островов рыбаки промышляют охотой на китов и кажется, что уже никакой прогресс не заставит норвежцев отказаться от этого занятия. Это уже их история. Красные от крови воды Атлантики такая же норвежская особенность, как устрашающий водоворот Мальстрём - глубокая водная воронка, которая образуется в завихрении двух течений.
      Недалеко от столицы располагается одна из самых живописных провинций Норвегии - Телемарк. Природа Телемарка - это буйные речки, из-за которых сюда стремятся попасть все заядлые рыболовы, карельские березы и скалистые овраги. В этой провинции сохранилось много средневековых церквей, многие из них охраняются государством и являются памятниками деревянного зодчества.
      Но мы направляемся мимо Лиллехаммера на север, чтобы узнать истинную Норвегию и увидеть ее глазами героев скандинавских саг.
      
      Своя земля
      Первым национальным парком, который мы посетили в Норвегии, оказался заповедник Рондане - самый старый национальный парк этой страны, получивший свой статус в 1962 году. Рондане находится в центральной части Норвегии, его территорию занимают вершины-двухтысячники и горные массивы. По мере увеличения высоты природа постепенно меняется: скалистые отроги с журчащими речками сменяются зоной кустарников, которым приходит на смену гигантское плато, покрытое ржаво-желтым ягелем и болотами. Небо - насыщенное лазурью, пронзительно-голубое, безоблачное. Издалека кажется, что покров земли - это полотно из бархата горчичного цвета, которое местами изгибается, и цвет на нем преломляется под лучами высокого северного солнца.
      Необыкновенное место, но путь продолжается и ведет нас на северо-запад к берегам Атлантики.
      Проезжаем небольшие городки и поселки, что собственно одно и то же потому, что в стране развито частное строительство. Жилые районы по-норвежски (даже тот же всем известный Лиллехаммер) - это не привычные нашему взору многоэтажки, стоящие вплотную друг к другу и образующие жилые кварталы. В норвежских городах, даже если и есть многоквартирные кондоминиумы, то они бывают не выше трех-четырех этажей, и, в основном, люди живут на собственной земле в частных домах, о стиле которых стоит упомянуть отдельно. Норвежцы строят дома из дерева... И только из дерева, хотя это не лучший материал для строительства в таком влажном климате. Их деревянные дома зачастую однотипные (здесь не встретить такого безвкусного разнообразия, как в коттеджных поселках в России) и отличаются только цветом морилки: от невинно-белого до темно-серого, причем цветовое разнообразие очень велико. Так, особенно в рыбацких прибрежных городах вроде Бергена, Олесунда или Кристиансунда норвежцы любят раскрашивать дома в пестрые, яркие цвета (интересно наблюдать береговую линию этих городов с воды). Еще одна особенность норвежских ферм - крыша, покрытая травой и зарослями кустарника (иногда из крыши даже может расти ель или сосна).
      Вообще, норвежцы очень любят землю. Любят обрабатывать ее, ухаживать за ней; любят жить на ней. И в самом деле - политические режимы меняются, государства рушатся и возникают, новинки техники изобретаются и тут же устаревают. Только земля остается, и норвежцы это понимают. В этих сдержанных северных людях очень импонирует такая черта, как привязанность и любовь к своей земле. Хотя, несмотря на внешнюю холодность, норвежцы очень дружелюбные и открытые люди. Если они улыбаются - значит, они действительно рады, а не хотят показаться гостеприимными натужно, через силу, как некоторые южане (например, итальянцы, для которых главный девиз - "жизнь - театр").
      
      Таинственная жизнь троллей
      В прибрежный город Кристиансунд ведут две дороги. Одна из них - достопримечательность западной Норвегии - Атлантическое шоссе. Автомобильная дорога проложена с острова на остров и соединяет все острова изогнутыми мостами. Это удивительный суровый край вечно затянутый туманами. Он пугает штормовыми волнами океана и моросящим дождем. Земля голых скал покрытых мхом и водорослями и каменистых островков, разбавляющих серую поверхность Атлантики. На горизонте мрачное серое небо сливается с тяжелыми волнами цвета графита. А позади клубы тумана укутывают зеленые горы, которые удерживают своими вершинами океанские тучи и препятствуют их продвижению на восток к фьордам. Именно там, в горах спрятана одна из самых известных достопримечательностей Норвегии - дорога троллей Тролльстиген.
      Древний языческий фольклор и верования предков плотно вплелись в мировоззрение современных норвежцев. Может быть поэтому, тролли - очень распространенные в скандинавской реальности и быту персонажи. Так, например, если горы окутаны облаками - это значит, тролли накурили в пещерах, если на горную дорогу сошел обвал камней - это тролли устроили кому-то засаду, ну и, конечно, все водопады - это слёзы троллей. А водопадов здесь очень много... Норвегия - просто страна водопадов. Они могут плавно стекать по скалистым отрогам, образуя причудливые формы и зигзаги, или бешеной струей срываться вниз с отвесного утеса. Во многих местах можно увидеть водопады, которые белой бахромой опускаются в воды фьорда, или мощными потоками вытекают из ледника, образуя высокогорное озеро. Они везде. Видно, тролли плачут очень интенсивно.
      Итак, Тролльстиген. Дорога троллей - это узкий серпантин, петляющий между водопадами. Дорога поднимается наверх, откуда со смотровой площадки открывается чудесный вид на горы и ущелье. Шоссе настолько узкое, что даже легковые машины вынуждены пережидать друг друга в специальных карманах. Но все трудности сразу забываются, лишь только стоит попасть на специальную стеклянную площадку, нависшую над ущельем. Вдали можно разглядеть многочисленные водопады, которые тянут свои струны вниз, чтобы соединиться в водах бурной реки, текущей по дну ущелья. Здешняя природа насколько сурова, настолько же и прекрасна.
      Но наш путь продолжается и идет через высокогорный перевал по направлению к Гейрангерфьорду. Высокогорье Норвегии - это царство ледников, камней и туманов. Настоящий Нифльхейм. Здесь растут только мхи и снежные сугробы. В седловинах горных вершин и на склонах скалистых оврагов лежит снег, который не тает летом. В этих местах почти всегда туман и сильный ветер. Наконец, дорога устремляется вниз и на одном из поворотов открывается вид на Гейрангерфьорд. Именно этот фьорд считается самым красивым из фьордов Норвегии и внесен ЮНЕСКО в список объектов всемирного наследия. Вообще, согласно науке, фьорды появились в период потепления, когда массивные ледники стали отступать и оставили за собой извилистые ущелья, наполнившиеся талой водой. Если взглянуть на карту страны, то можно заметить, что они изрезали все побережье (там нет ни одной ровной линии) и способствовали образованию множества мелких островов.
      Гейрангерфьорд славится своими живописными видами. И действительно, спускаясь с перевала по дороге вниз, замечаешь, как с каждым новым ракурсом облик фьорда меняется. Вначале он предстает зеленой лагуной с отвесными утесами, которые будто держат его в тисках, оставив лишь маленький проход. Но вот ущелье расширяется, русло (если в данном контексте можно применить это слово) фьорда резко изгибается и открывается вид на новую перспективу. И любая перспектива с видом фьорда - идеальная фотография для открытки.
      
      В чем сила, брат?
      В низине на берегу распластался маленький туристический городок, откуда отправляются паромы на прогулку по Гейрангерфьорду. Кафе и ресторанчиков почти нет, а те немногие, что открыты, заполнены отдыхающими. Опять придется обедать сосиской с пюре в придорожном кафе. Местных деликатесов попробовать не удастся, зато такие кафе - настоящее спасение для кредитной карты. В Норвегии катастрофически высокие цены. Страна - просто оазис для богачей и черная дыра для баланса банковского счета. Хотя, олигархи, скорее всего, променяют здешнюю промозглость на легкий бриз у берегов Майами. И будут по-своему правы. Норвегия - не страна для отдыха в широком понимании этого слова. Вряд ли какой-нибудь турист поедет сюда загорать и наслаждаться океаном. Но ее просторы и умиротворяющая тишь могут дать отдых душе, а это ощущения уже другого порядка. Природа действует на людей по-разному. Норвежцы, взлелеянные этими просторами и ледниками, очень самобытны и сильны духом. Это проявилось во многих сферах жизни.
      Норвегия дала миру таких великих деятелей искусства, как писатели Генрих Ибсен, Кнут Гамсун, Сигрид Унсет (Нобелевская премия по литературе), композиторы Свенсен и Григ и многих живописцев. И, конечно, Норвегия - это страна мореплавателей еще со времен морских открытий викингов. Впоследствии многие норвежцы стали знаменитыми путешественниками, полярниками и первопроходцами. Всем любителям географии известны два великих имени; две судьбы, связанные нитью принадлежности к общей родине, но обусловившие противостояние эпохи - Нансен и Амундсен. Несмотря на разные характеры, их обоих тянуло во льды, туда, где слабость не прощается и никогда ничего нельзя переиграть заново. Для Нансена Арктика - это страсть, для Амундсена Антарктика - место реализации амбиций. Другой выдающийся исследователь - Тур Хейердал. Горизонт интересов этого ученого необычайно велик. Он исследовал тихоокеанский регион, страны Южной Америки и Африки, учился у индейцев Канады и проводил раскопки на Азове. Ему покорились почти все океаны и многие моря.
      Вот кого нет у норвежцев, так это философов. Вернее они появились, но очень поздно, да и-то под влиянием философских течений других европейских стран. Мы знаем мудрецов Востока, мыслителей Рима, вольнодумцев Франции, даже у Германии были свои философы. Но философствовать - не в духе норвежцев. Для них философия - это сама жизнь с трудностями, преодолениями и надеждами. Действительно, находясь в зоне ледников и наблюдая, как ветер треплет дорожный указатель на фоне бурного водопада, который несется к почерневшему озеру, хочется только дышать, молчать и созерцать. Жизнь проста и она идет прямо здесь и сейчас. Нет больше ничего, кроме "здесь" и "сейчас". Только в этом суть.
      Даже языческие боги у норвежцев сильные, мужественные и в чем-то странные. Они так не похожи на куртуазных богов Античной Греции и Древнего Рима; те-то умели наслаждаться жизнью. А скандинавский пантеон богов просто пестрит парадоксальными личностями. Один - верховный бог, отдал глаз в обмен на знания, Тор обладал такой мощью, что только ему было под силу поднять волшебный молот Мьёльнир, прекрасная Фрейя предпочитала обществу мужчин магию. А девы-воительницы валькирии одним своим образом сеют сладостный трепет в сердцах даже современных мужчин. В общем, если где-то и должны были рождаться боги и герои, так это в этом северном краю, где особенно остро ощущается то, что жизнь хрупка, как бабочка, и в то же время, она может парить, как орел.
      
      Пепел Земли или дети Галактики?
      Еще один известный норвежский фьорд - Согнефьорд. Он протянулся вглубь полуострова на 200 километров и является вторым по величине фьордом Европы. Русло этого фьорда широкое, с плавными изгибами и многочисленными ответвлениями, которые носят свои названия. Мы проезжаем вдоль береговой линии и периодически останавливаемся на смотровых площадках, которые зачастую под завязку забиты машинами и туристическими автобусами. Замечаю, что многих из туристов уже видела на предыдущей остановке, а некоторых видела еще три остановки назад. Они нас тоже узнают; мы с ними переглядываемся и улыбаемся друг другу. В такой момент чувствуешь свою причастность к общему туристическому процессу. Всегда хочется в чем-то быть эксклюзивным, иметь свой индивидуальный маршрут и свои личные впечатления. Но механизм потребления туристических продуктов за последние десять лет развился до уровня настоящего бума. И это уже тенденция. Мы бронируем отели через интернет, преодолеваем тысячи километров на самолете и сотни на машине, плаваем на отапливаемых, удобных паромах, а в итоге имеем одинаковые фотографии и магнитики на холодильник. А ведь раньше мореплаватели вместо спутниковой навигации использовали звездное небо, у них были минимальные удобства и они постоянно рисковали не вернуться домой. Мы думаем о тех древних исследователях, и нам в душу приходит скорее жалость, чем зависть. Сейчас мы можем объездить за неделю все те места, на которые у них в древности уходили годы жизни.
      Предпоследний день путешествия. Настроение паршивое - пятый день моросит дождь, ветрено и сыро. А по плану поездка к леднику. Лучше бы на юг, куда-нибудь в Ставангер или Телемарк. Но мы очень далеко от южных земель, и придется смириться с северными тучами. Разглядываю остальных туристов. Все устали и заскучали - кто-то играет в планшет, кто-то пишет смски, а те, кто пооптимистичней, разглядывают отснятый за неделю материал. Пробираемся в горы сквозь густой молочный туман. Начинаем шутить, что такая погода только и подходит для того, чтобы смотреть ледники. Туман такой плотный, что не видно края обочины, но мы все равно пытаемся разглядеть хоть что-нибудь сквозь эту белую завесу. Судя по неприятным ощущениям в ушах и головной боли, мы уже забрались высоко, километра на полтора-два. Наконец, погода немного проясняется и туман постепенно растворяется. Вершины гор будто расступаются и пропускают нас на равнину к леднику Йостедалсбрин (вернее к одному из его "отростков" Нигардсбрину). Мы оказываемся на дне каменного мешка - горы справа, горы слева, а впереди голубой язык ледника. Над нами безоблачное голубое небо. Скидываем куртки, хватаем камеры и направляемся через плато к леднику. Нас оглушает рев водопадов: один мощной струей стекает с вершины горы слева, другой вторит ему, спускаясь из ущелья справа. Под этот гармоничный звук, перекрикивая рев воды, пытаемся строить догадки о причинах такой смены погоды. Самым разумным объяснением нам показалось то, что низкие тучи осели в седловинах гор и не смогли преодолеть барьер горных хребтов. Возможно, над ледником образовалась область высокого атмосферного давления, не подпускающая холодный влажный воздух с фьордов. Хотя, среди нас нет ни географа, ни метеоролога. Или того, кто мало-мальски что-нибудь понимает в воздушной кухне.
      Но норвежской погоде удалось удивить нас еще один раз. В последний день в национальном парке Хардангервидда. На высокогорное плато пробирались в тумане. Думали, что проскочим весь участок в этом молочном удушье. Но, внезапно, сильнейший ветер разогнал тучи, и перед нами предстало одно из самых крупных высокогорных плато Европы. Синие ледниковые озерца, мох, камни и простор. А над нами ровный круг безоблачного неба. В то время, как вдоль горизонта кольцом протянулись облака. В такие моменты не хочется разговаривать, и даже привычные мысли уходят на второй план.
      Прощай, Норвегия! Сейчас самое время признаться, что, несмотря на постоянные дожди и туманы, несмотря на холод и сырость, несмотря на высокие цены, я всегда буду грустить по твоей красоте.
      
      Но моменты прозрения сменяются действительностью, наполненной бытом и проблемами. Дома мы усаживаемся в уютное кресло, включаем компьютер и запрашиваем в интернет-поисковике информацию про Эйрика Рыжего, чтобы узнать, чем был славен жизненный путь этого викинга. И, хоть мы и получаем исчерпывающую информацию про дикие набеги северного варвара, мы все равно не знаем и половины того, чтобы было на самом деле. Чтобы понять тот древний мир, надо родиться в ту эпоху. Тогда люди, уезжая в дальние поездки, прощались с родными так, как будто видели их в последний раз; тогда строили красивые деревянные церкви не для того, чтобы впоследствии обирать нищую паству, но потому, что так просила душа; тогда не гнались за достижениями цивилизации, а боготворили землю. В современном мире такие страсти выглядят утрированно. Ведь у нас есть мобильные телефоны и скайп. Мы ценим блага цивилизации, которые позволяют нам в чем-то облегчать свой жизненный путь. Но почему иногда возникает ощущение, что мы что-то упустили? Что-то очень важное. То, что уже никак не вернуть... Нет ответа. Поэтому не спрашивай: по ком плачут тролли? Они плачут по нам.
      
      
      

    8


    Парпар Т.С. Музей лепры в Бергене   9k   Оценка:6.62*6   "Очерк" Проза

      У меня на полке стоит четырёхтомное собрание сочинений Джека Лондона. То самое, знаменито-разноцветное, макулатурное. Извращённая фантазия оформителей обрядила тома в обложки разных цветов - фиолетовый, жёлтый, розовый, зелёный. Ужас. За многие годы прошедшие с тех пор, обложки выгорели, посветлели и стали почти одинаковыми - серо-жёлтыми. По молодости лет меня совершенно не интересовал экстерьер, привлекало только содержание. И хотя у меня не получалось в достаточной мере восхититься и проникнуться морскими рассказами - всё-таки, наверное, для этого надо быть мальчишкой, то читая "Смока Беллью" и "Зов предков", помню, как от полноты впечатлений, замерзали ноги жарким летним полднем.
      
      Есть ещё один рассказ у Джека Лондона, который, прочитанный однажды, врезался в память надолго - "Кулау-прокажённый". Заинтересовал меня не сам сюжет - скрывать не стану, моя пацифистская душа не любит, когда её тревожат описаниями битв и сражений - а упоминание о неслыханном ранее мною названии болезни, что заживо разрушает человека. Речь шла о проказе. Портреты обезображенных страдальцев, написанные мастерской рукой писателя, потрясли моё детское воображение, и, когда много лет спустя, волею судьбы я оказалась в Бергене, посетить музей лепры показалось мне правильным и интересным.
       Рассказывать о Бергене можно долго. Совершенно обворожительный городок, и - спасибо нашей всеми нежно почитаемой Википедии - мы знаем, что это второй по величине город в Норвегии - обойти его можно буквально за день-два. Кукольные разноцветные домики, выложенные, так ненавидимым всеми туристами мира булыжником дороги, парки и скверы, родники, роднички и фонтанчики, уличная скульптура, но самое главное - это воздух. Чистый, вкусный и прозрачный.
      
       Жизнь в городе кипит постоянно, не прерываясь из-за таких мелочей, как шквальный ветер, противный дождь или гроза. Под проливным дождём, тщательно упакованные во что-то полиэтиленовое, играют в футбол мальчишки, работники ландшафтно-парковой службы высаживают цветы и, элегантно ведя одной рукой коляску, а другой держа зонтик, прогуливаются молодые мамы. Что ж, ко всему можно привыкнуть, сделали философский вывод мы, выливая из промокших насквозь сапог очередную порцию воды. Зато воздух, воздух-то какой!
      
       Так вот, музей лепры.
       Прибыли мы в музей сразу после открытия. Были почётными первыми посетителями, даже русскоязычный гид - милая девушка из Железноводска - куда только не закидывает людей судьба! - ещё не подошла. Немного удивились, что музей открывается сравнительно поздно - в одиннадцать утра. Дождавшись, познакомившись и посетовав на погоду, мы вошли внутрь.
       Музей расположен в помещении бывшей больницы, а точнее - в госпитале святого Йоргеса, где когда-то содержали несчастных, обречённых на вечное одиночество и страдания людей.
       Когда-то давно, а госпиталь основан ещё в пятнадцатом веке, Берген был центром, если не лечения, то центром сосредоточения надежд. В городе располагались целых три лепрозория, и, хотя проказу в те времена лечить не умели, там же находилась лаборатория, где знаменитые в этой области врачи проводили исследования, пытаясь хоть как-то облегчить страдания больных.
       Известна проказа уже очень давно. Упоминания о ней можно найти даже в Ветхом Завете, хотя многие исследователи склоняются к тому, что упомянутая в Библии проказа это совсем другое заболевание, но тем не менее. С тех самых давних пор люди склонны были расценивать эту болезнь как наказание свыше. Заболевших безжалостно изгоняли, а в некоторых странах - даже убивали.
       Живущий в Бергене доктор Герхард Хансен многие годы занимался исследованием проказы. В процессе своих исследований ему удалось продвинуться дальше своих коллег. Продолжив дело своего учителя, не менее знаменитого врача Даниеля Корнелиуса Даниелссена, доктор Хансен нашёл возбудителя проказы - бактерию, которую назвали его именем - "Палочка Хансена". Будучи превозносим за успехи и проклинаем за пути, которыми он шёл в своих изысканиях, доктор Хансен добился от правительства введения закона об изоляции больных проказой в специализированных центрах. До этого закона такие люди были практически предоставлены самим себе. Ими не занималась официальная медицина, с ними не желали иметь дело представители властей, да и проживание в антисанитарных условиях трущоб - а где ещё могли жить изгои? - способствовало распространению болезни.
       Закон наделал много шума, всколыхнул общественность и настроил многих и против доктора Хансена лично, и против политики норвежских властей. Время же показало, что принятые меры были верными, так как новых больных не было, и последним местом содержания прокажённых остался госпиталь святого Йоргена. Когда в 1946 году умерли последние двое больных - две сестры, прожившие в больнице больше двадцати лет - здание превратилось в музей.
       Все перипетии жизненного пути врача и исследователя - несмотря на то, что в конце жизни он был лишён медицинской лицензии за излишне рискованные с точки зрения морали медицинские опыты, но остался до конца своих дней работать в госпитале - можно прочитать в документах, хранящихся в музее.
       Вообще, всё помещение музея, которое, по словам нашей молоденькой гидши, вычищено и продезинфицировано ещё в далёкие 50-е, наводит на грустные размышления. Убогость и нищета, безысходность и отчаяние. Зайти, посмотреть и выйти - это одно, но представить себе на минуту, что вот тут, проводили годы и годы одинокие больные люди - очень трудно. Самое большое помещение больницы - обеденный зал.
      
      
      Количество постоянно проживающих было не очень велико, так как само помещение больницы не располагало к приёму большого числа пациентов. Ухаживать за больными приходилось монахиням или самим больным. Живущие тут сами готовили себе еду и сами следили за чистотой помещений.
      
       В музее находится ящик для пожертвований, который в те времена, когда больница функционировала, стоял у главных ворот. Вскрыть его и забрать из него деньги, можно было только в присутствии трёх ответственных лиц, так как у каждого был свой ключ.
      
      
       Очень трогательно выглядит прялка, стоящая в углу.
      
      
       Те больные, что способны были передвигаться, могли посещать церковь. Она довольно богато украшены - опять же, на пожертвования горожан и членов семей заболевших.
      
       Во избежание распространения болезни все места в церкви пронумерованы. Номер соответствовал номеру комнаты больного. Тот же номер был прикреплён и к шкафчику с одеждой в больнице.
       Заглянули мы и в комнаты больных. Они очень маленькие и бедно обставленные. Две узкие короткие кровати, маленький столик между ними. В такой комнате, часто не выходя из неё годами, люди проводили свою жизнь...
       На наш вопрос, заданный с улыбкой: "А что, раньше норвежцы были совсем малютками?", наша гид ответила, что немногие из пациентов из-за своих проблем со здоровьем, в частности - с дыханием, могли спать лёжа, поэтому не было смысла в кроватях нормальных размеров. У остальных же, деформированные конечности или позвоночник не давали возможности вытянуться во весь рост. Висящие на стенах комнат фотографии и рисунки тех, кто жили тут когда-то, подтвердили слова нашего экскурсовода. В некоторых комнатах, кроме рисунков, можно увидеть муляжи изуродованных конечностей, сделанные уже в более позднее время.
       Сложное чувство осталось у нас после посещения этого странного музея. Ни помпезности, ни желания показать "а у нас тут самое-самое" - ничего такого нет и в помине. Только спокойный рассказ о том, как тихо жили, и так же тихо умирали люди, которым просто не повезло. Мы шли по улице, глубоко дыша восхитительно-свежим, сырым воздухом Бергена и думали, какими мелкими кажутся наши проблемы по сравнению с трагедиями, что происходили сравнительно недавно и совсем рядом.
      
       Из инета: "В настоящее время число больных в мире превышает 1,5 миллиона и каждые 2 минуты один человек заболевает проказой.
       Согласно данным ВОЗ, в 2008 году было зарегистрировано более 210 тысяч новых случаев заболевания. 40 тысяч заболевших - дети. Из новых случаев заболевания 70% приходится на Бразилию, Индию и Мадагаскар. Основной путь передачи инфекции - воздушно-капельный. Возможны заражения и через кожу при нарушении ее целостности".(http://pharmnews.kz/news/iz_istorii_profilaktiki_i_lechenija_prokazy/2010-09-15-1917)

    9


    Щербак В.П. Мираж   14k   Оценка:7.65*7   "Рассказ" Мемуары

           
            Мираж
           
            "Так иногда в томительной пустыне
            Мелькают образы далеких, чудных стран.
            Но это призраки, и снова небо сине,
            И вдаль бредет усталый караван". (Б.Тимофеев "Караван".)
           
           
            Экспедиционные километры мы преодолевали, в основном, в грузовой машине, крытой брезентом. В кабине - водитель и начальник отряда, в кузове - три молодые женщины: геолог, химик и коллектор. Химик - это я. В нашу задачу входило исследование и описание всех минеральных вод, выведенных скважинами на территории Калмыкии. И было это в июле 1962 года.
            Нам было известно, что лето в Калмыкии жаркое с сильными ветрами и практически без дождей, что нам предстоит даже встреча с пустыней. Не с Сахарой, конечно, но с пустыней! В Калмыкии находилась единственная в Европе антропогенная пустыня - Черные земли. А там бывали и песчаные бури. Все это мы знали. Но одно дело знать, и совсем другое - испытать это на себе.
            Калмыкию мы исколесили на машине вдоль и поперек. Да и ножками прошли немало, отыскивая затерявшиеся в песках скважины. "Здесь проходили киммерийцы, скифы, сарматы, гунны, печенеги, половцы, а теперь шагают четыре несчастные женщины", - эту фразу, не помню уже кем произнесенную впервые, мы часто с юмором повторяли в те экспедиционные дни, когда нам особенно было трудно.
            Пески Калмыкии были красивы, как застывшее море. Но любоваться песчаной пустыней было хорошо только в безветренную погоду. А стоило появиться даже небольшому ветерку, как картина резко менялась. И было уже не до красоты. То тут, то там поднимались, кружась, маленькие, а иногда и не очень маленькие, песчаные смерчи. И сразу ухудшалась видимость. И водитель произносил со вздохом: "Дальше ехать не могу". Все были полностью с ним согласны. Но после следующего его глубокого вздоха машина все же потихоньку продолжала двигаться вперед. Иногда нам приходилось толкать ее, чтоб преодолеть наметанный на дороге холм сыпуна.
            Жара во время нашего вояжа стояла неимоверная. Воздух - знойный, жаркий, стесняющий дыхание. Температура его подымалась до 40 градусов в тени."Ох, хоть бы одно небольшое облачко с дождичком", - молили мы небеса. Но тщетно. Они нас не слышали.
           Вся Калмыкия страдала от недостатка питьевой воды. Мы запасались ею в редких местах, где она все же была, - и в путь. Без освежающего глотка никогда не оставались. Но помыться? Это была целая проблема. Омовения иногда удавалось совершить возле действующих скважин с соленой или щелочной минеральной водой. Она щедро изливалась из недр Земли на поверхность, текла неконтролируемым потоком... Около "щелочных скважин" женщины стирали бельё. Такой процесс стирки я видела впервые: без мыла, ногами. Они просто в углублении, выложенным булыжником, под струей воды утаптывали белье. В щелочной воде и с такой "автоматикой" оно хорошо освобождалось от грязи.
            В некоторых населенных пунктах встречались воды, содержащие большое количество органики. Они имели желтовато-бурый цвет и были не пригодны для питья. Но местные жители ее пили. Потому что другой-то воды просто не было.
           Сильно утомляли переезды от одного пункта к другому. Однажды, когда возвращались c маршрута, произошел забавный случай. Жара... Дышать нечем. Машину на барханах качает, как на волнах. Для поднятия бодрости духа во всю мощь орет радиоприёмник.Чтоб облегчить свое существование в пекле под брезентовым тентом, всю одежду с себя мы сняли, остались в трусиках и лифчиках. Лежали, изнывая от жары, на скамейках, прикрученных к кузову машины, а ноги высунули наружу, за брезент, чтоб хоть их обдувало ветром во время движения.
            Недалеко от Элисты нас остановил милиционер. Он увидел грузовую машину с тентом и торчащие из нее голые женские ноги. И из этого движущегося объекта, взрывая воздух, рвались на простор звуки популярной в то время песни:
            "Я верю, друзья, караваны ракет
            Помчат нас вперед от звезды до звезды,
            На пыльных тропинках далеких планет
            Останутся наши следы... "
            Это была замечательная песня о космонавтах, прозвучавшая впервые сразу после полета Юрия Гагарина. Исполнял ее Владимир Трошин.
            То, что увидел милиционер, ему не понравилось, или наоборот, слишком понравилось, и, отдав честь, блюститель порядка попросил предъявить документы. А сам быстро нырнул головой под брезентовый полог. Да так быстро, что мы даже не успели одеться и прикрыть свою наготу. Начальник отряда, к счастью, в это время не лежала с нами в машине в трусиках и лифчике, а сидела в одежде рядом с водителем. Она выполнила требование милиционера. Он взял документы, но больше смотрел на нас, чем на то, что у него в руках. Правильнее было бы сказать: жадно рассматривал нас. Конечно, мы хоть и пытались быстро надеть на себя то, что положено, но полностью не успели это сделать. Музыку, на всякий случай, выключили. Милиционер созерцал нас в тишине, но недолго. Документы отряда были в порядке. И делать ему рядом с нашей машиной уже было нечего. И он нехотя, несколько раз оборачиваясь, пошел на свой пост.
            А мы снова разделись, оставив на себе необходимый минимум. Правда, голые ноги до колен из кузова машины больше не высовывали. Заревел мотор, и, перекрывая его рев, вновь заработал радиоприемник. Вырвались из кузова машины и понеслись над просторами Калмыкии любимые песни страны.
            Однажды увидели среди песчаной пустыни блестящую поверхность озера. Радость наша была беспредельна! Мы тут же решили, что сделаем здесь привал: искупаемся, отдохнем. Но нас ожидало глубокое разочарование. Воды в озере не было. Только корка из соли и под ней небольшой слой грязи черного цвета. А издали этот соляной пласт блестел, как вода. Ветер уложил соль волнами, и казалось даже, что легкий ветерок рябит гладь озера. Такое мы встречали на своем пути потом не раз.
            А вообще-то, соляные озера очень красивы! Кристаллы соли блестели на солнце то, как алмазы, то, как горный хрусталь. Но, увы! Жажду такие озера не утоляли и прохлады телу не прибавляли. Но здесь было одно замечательное "но". Под коркой соли в таких озерах лежал слой черной грязи, которую можно было использовать в лечебных целях.
            Пески, пески... Кругом пески... Даже столица этой республики напоминала о них. "Элст" - в переводе с калмыцкого означает "песчаный".
            В Элисте нас предупредили о возможном возникновении песчаных бурь в восточных и юго-восточных районах республики. Они здесь случались. Нам посоветовали переждать несколько дней, пока не сменится направление ветра. Но, на всякий случай, дали профессиональные советы, как себя вести, если в пути все же застигнет пыльная буря.
           Мы были молоды и самоуверенны. Ждать? Это было точно не для нас. Находиться здесь даже один лишний день никто не хотел. Все горели желанием поскорее закончить работу. И домой! Домой!
            А на следующий день во время пешего маршрута нас настиг сильный суховей. Ветер с шипением гнал потоки песка. Вспучиваясь и опадая, заплясали маленькие смерчи. Местные жители метко прозвали их "пыльными дьяволами". Солнце скрылось в песчаной мгле. Временами ветер подымал длинные желтые вихри, и они обрушивались на нас. Мы шли, грудью встречая песчаный ливень. " Нужно перемещаться с максимальной скоростью перпендикулярно к видимому движению воронки смерча или укрыться в углублениях поверхности", - вспомнила я инструктаж. Максимальная наша скорость равнялась почти нулю. Никаких углублений не было и в помине, а может быть, мы их просто не видели.
            Медленно, но упорно, мы двигались в знойной пыльной мгле. Шли гуськом друг за другом. Больше всего доставалось тому, кто был первым. Но другим тоже хватало. Песок, везде песок. Он скрипел при каждом нашем шаге. Мы брели, проваливаясь в него, и прикрывая лица носовыми платками, косынками, рукавами одежды. В волосах, ушах, на теле под одеждой - везде был песок. Я ощущала его в глазах под ресницами, и даже под лифчиком, и под трусиками. Он скрипел на зубах, слепил глаза. Все тело от него неимоверно чесалось.
            Была еще одна рекомендация: "Плотно прижаться к земле лицом вниз, укрыв голову руками". Это для того, чтобы не получить по голове каким-нибудь предметом, несущимся в вихре смерча. Ложиться в песок и укрывать голову руками мы тоже не стали. Какие-то небольшие предметы проносились мимо нас, но никого не задели. Мы упорно шли, пытаясь вырваться из радиуса действия этого "пыльного дьявола", и не теряли надежду найти свою машину.
            Не знаю, сумели бы мы это сделать, если бы ветер вдруг не сбавил скорость, а потом и не утих совсем.
            Здесь, в Калмыкии, я первый и единственный раз в жизни увидела настоящий мираж. А это не каждому дано. Дело было к вечеру. Мы ехали по песчаной пустыне. Я стояла в кузове машины, держась за кабину, и, приподняв брезентовый полог, смотрела вперед, туда, где небо с песками соединялось. Машина покачивалась на барханах, убаюкивая, усыпляя, нагоняя дремоту. И вдруг на горизонте появился небольшой аккуратный домик с красной крышей, и справа от него - два дерева, издали напоминающие кипарисы или пирамидальные тополя. "Ну, конечно, тополя... Откуда здесь быть кипарисам?" - подумала я. Все это было в какой-то дымке и слегка колыхалось, как бы висело в воздухе.
            - Оазис! - радостно воскликнул водитель. Он тоже увидел домик и деревья. После его возгласа все моментально вскочили и стали разглядывать появившееся на горизонте чудо. Воздух прорезали возбужденные голоса:
            - Смотрите, домик и деревья!
            - Похожи на пирамидальные тополя...
            - Да мы здесь за все время не встретили ничего кроме кустов тамариска!
            - Каких-то колючек и степного ковыля!
            - И вдруг пирамидальные тополя!
            - Значит, здесь вода!
            Водитель жал на газ. Но приблизиться к этому оазису, несмотря на все старания, наш отряд так и не смог. Мы далеко не сразу поняли, что это мираж. Осознали тогда, когда домик и тополя исчезли. И мы остались среди песчаной пустыни одни, без "чуда". Да и на карте, которой пользовались, оазиса не было. Сфотографировать это видение никто из нас не успел.
            Мы обследовали 35 буровых скважин. Большинство из них изливали очень соленые воды , в одном литре которых было растворено от 60 до 150 грамм солей. Они относились к классу минеральных вод, содержащих в лечебных концентрациях йод и бром.
            Раскаленная, выжженная земля страдала от недостатка питьевой воды, но из недр ее здесь бесконтрольно изливались сотни кубометров лечебных минеральных вод. А под коркой соли в высохших озерах залегала лечебная грязь.
            После завершения экспедиционных работ были рекомендованы к освоению озеро Лысый Лиман и минеральные воды, найденные в районах поселков Комсомольский и Яшкуль, на базе которых было возможно развитие бальнеологических курортов.
            Выполнив задание,с обветренными губами и сухой кожей - а-ля "загар пустыни", мы возвращались домой.
            Существует красивое поверье о том, что у каждого места на земле есть своя душа. И иногда она открывается людям, которые любят эту местность, заботятся о ее благополучии. Полюбить Калмыкию мы не смогли. Но, ту работу, которую выполняли, можно было назвать заботой о процветании республики. Может быть, все же тот мираж, что мы увидели, и был душой Калмыкии, ее мечтой?
           
            Примечание:
            1.Антропогенная пустыня - возникшая в результате прямого или косвенного воздействия человека на природу.
            2. "Я верю, друзья". - Музыка Оскара Фельцмана, слова Владимира Войновича, 1961г.
            3.Барханы - холмы сыпучего песка, навеянные ветром и не закрепленные растительностью.
            4.Сыпун - песок.
           
           

    10


    Сухова Д. Воспоминания из детства   5k   Оценка:7.00*4   "Рассказ" Проза


    Воспоминания из детства

      
       Каждый уголок нашей планеты уникален по-своему. Мне удалось побывать лишь в нескольких местах за пределами родного края. Но не о них пойдет речь. В моем рассказе хочу поведать о красоте и очаровании одной из ярославских деревень, где я часто проводила летние каникулы. С ней у меня связано много теплых воспоминаний.
       Широкие бескрайние поля, засеянные рожью, клевером или просто усыпанные цветами. Вдалеке виднеется густой лес с кучей грибов и диких ягод, по которые я ходила неоднократно. В один из таких походов случилось нам с отцом попасть под сильный ливень. Собрались мы рано утром в лес, взяли с собой корзины, ножики для грибов, надели высокие резиновые сапоги и двинулись в путь. Дорога шла через поле, напоминавшее заросли. Ростом я еще была невелика, и многие растения накрывали меня с головой. Пробираться было нелегко, особенно учитывая то, что на мне были надеты тяжелые резиновые сапоги, но очень весело. Еще бы, для меня это было настоящим приключением. В лесу было темно и пахло сыростью. Все казалось каким-то сказочным и интересным. Грибов я практически не набрала, но был важен сам процесс. Бродить по густому лесу со своим таинственным миром, звуками и запахами, сильно завораживало. Позже мы с отцом выбрались на большую поляну, освещенную полуденным солнцем. И вдруг ясная погода сменилась пасмурной, набежали тучи, и поднялся сильный ветер. Деваться было некуда, кроме как укрыться в лесу под широкими кронами деревьев. Только мы спрятались, как тут же пошел сильный дождь. За ливнем мы наблюдали из своего убежища - густой кроны дерева. Дождь закончился так же быстро, как и начался, оставив после себя приятное чувство свежести. Домой мы вернулись уставшие и с кучей грибов, которые набрал отец.
       Рядом с деревней есть глубокие синие пруды, населенные черными пиявками, которых в детстве я очень боялась и при виде которых с радостным визгом выбегала из воды. На берегу можно встретить рыбаков, с утра раскинувших снасти и спокойно играющих в карты. В окрестностях прудов растет много грибов. "Грибок, грибок! Румяный бок!" - в шутку приговаривала моя бабушка, когда мы с ней их искали. И ведь находили. Вот у меня было радости!
       Я практически весь день проводила на природе. Хотя бывало, что погода не позволяла погулять. Но я не отчаивалась. Отдельным развлечением было наблюдать за дождем, сидя на крыльце. Вместе с соседской девочкой мы усаживались на скамейке и открывали дверь на улицу. За пределами нашего убежища стеной лил дождь, барабанил каплями по крыше. А нам было весело, мы рассказывали разные страшилки и интересные истории.
       На краю деревни расположен старый колодец с деревянным срубом. Вода из него всегда прохладная, даже летом. Поход на колодец в детстве для меня всегда был небольшим приключением. Я брала свое игрушечное оранжевое ведерко и шла вместе с родителями за водой через всю деревню.
       Какая же деревня, и без пчел. У нескольких местных жителей, в том числе и у моего дяди, свои пасеки. Пчелки собирают нектар с цветов и делают вкусный мед, который я очень люблю. Однажды, прогуливаясь по огороду, я почувствовала сильный укол в пятку. Первой мыслью было то, что это просто острая соломинка. Каково было мое удивление, когда я увидела пчелу. Видимо я случайно на нее наступила. Визгу было много, ну как же, пчела все-таки укусила. Кое-как прискакала на одной ноге в дом, где мама осмотрела мою травмированную пяточку. Оказалось, что жало пчела не выпустила, поэтому боль вскоре прошла, и я опять побежала гулять.
       Как же приятно выйти в поле и вдохнуть чистый воздух, наполненный ароматом трав и цветов, ощутить на своем лице теплые и ласковые лучи солнца, почувствовать себя свободной от городской суеты и забот. Это просто непередаваемо. А вокруг тишина, и только изредка доносится шум проезжающих по шоссе машин. Через поле проходит линия электропередачи, звук стрекота которой хорошо различим в тишине. Но это не нарушает гармонию деревенских звуков.
       Каждый день солнце восходит и заходит. В городе этого не замечаешь. День сменяет ночь и так до бесконечности. На природе же встреча рассвета или заката кажется волшебной и особенной. Утро начиналось с пения петухов. Я просыпалась, томно потягивалась и лениво переворачивалась на другой бок. В следующее пробуждение ото сна, в избе уже вкусно пахло пирожками. На улице все еще стояла прохлада с ночи. Встречая утро, весело щебетали птицы. Трава была мокрой от утренней росы. Солнце нежно касалось своими теплыми лучами земли, пытаясь согреть ее после ночной прохлады. На скамейке в огороде, свернувшись в клубок, нежился котик. Вскоре это ему надоедало, и Васька убегал поохотиться на пролетающую мимо бабочку.
       День прошел, и вот он вечер. Все слышнее стрекотня кузнечиков и назойливый писк комаров. Небо приобрело лиловую окраску, солнце налилось багряным румянцем. Дневная суета исчезла. Солнце лениво закатилось за горизонт, и стало совсем темно. Лишь фонарь на краю деревни освещал небольшой участок.
       Я и сейчас приезжаю погостить в деревню. Многое изменилось с тех пор. Пруды зацвели и потихоньку превращаются в болота. Экскаваторы перекопали территорию неподалеку от прудов и превратили живописную местность в безжизненные карьеры. Хотя что-то осталось тем же: гул линии электропередачи, стрекотня кузнечиков по вечерам, далекий звук проезжающих по шоссе машин, жужжание пчел, запах цветов, свежескошенной травы и озона после грозы.

    11


    Дроздова К. Все когда-нибудь случается   17k   Оценка:7.00*3   "Рассказ" События

      'Все когда-нибудь случается'.
      
      Все происходящее с нами
      Случается только Здесь и Сейчас,
      Например, этот рассказ
      
      Все когда-нибудь случается. Вот и со мной случилась поездка в Индию. Что я могу про неё рассказать? Все что я видела, чувствовала, думала, передать невозможно. К счастью, кое-что я не поленилась и успела записать. Вот сегодня взяла свой дневник в руки, перечитала, удивилась, неужели все это было со мной, порадовалась и решила поделиться тем, что для меня важно, тем, как я вижу окружающий мир, тем, что представляю я сама.
      Началось все с опоздания. Ну, или почти опоздания. Вышла я из дома заранее, чтобы никуда не торопиться. Вот и не торопилась. Наверное, поэтому оказалась у входа в метро без пятнадцати двенадцать. Пробежка с рюкзаком дело ответственное и нелегкое, но к сожалению метро быстрее ехать не заставишь. Поэтому села я в вагон, выдохнула и решила, что сделаю все возможное, чтобы успеть, и волнение мне тут точно не помощник. Даже как-то неловко получилось, приехала минут за двадцать до отправления поезда.
      Что можно делать в Москве имея в запасе восемь часов свободного времени? Мы решили сходить в музей Рериха. Заветный домик нашелся достаточно быстро. Бабули билетерши и кассирши были очень милы, может быть из-за этого, прямо с входа создалась атмосфера домашнего уюта. Ходя по залам, я очень старалась не быть ценителем, критиком или обывателем, а просто быть. Постараться открыться, чтобы почувствовать, что хотел сказать, передать Рерих, о чем он думал сам, когда писал картины. От его картин веет огромной любовью к горам, его мир очень ярок, глубок и необычен по сочетанию красок и переплетению линий. Похоже, он смотрел на людей, природу и Видел, видел всё по-своему. Думаю, именно это дало ему сил передать через картины так четко и ясно себя и свое отношение. На фотографиях, портретах я смотрела на этого человека, а видела огромную гору. Для того, чтобы рассмотреть её вершину нужно прищурить глаза, высоко задрать голову и встать на цыпочки. Сердце замирает и начинается головокружение, когда всего на одно мгновение представляю себе, что же можно ощутить, оказавшись рядом с таким Человеком. Один из залов произвел на меня очень сильное впечатление. Там висит всего три картины: Матерь Мира, Вестник и Триптих (Да здравствует король) и этого достаточно, чтобы мир перевернулся, сошел с привычных, уже накатанных рельс. Смотря в картину Вестник, я не могла оторвать глаз. Она трехмерна. Это правда. Там, за спиной Вестника раскинулись огромные, бесконечные просторы. Но даже не в этом чудо. Самое важно, что открылось мне в тот момент - это мое сердце, которое жаждет вернуться домой. Оно стучится в дверь, оно уже стоит за ней, я протягиваю руку... и впускаю его. Ведь за ним стоит целый мир, мой мир. Нужно только открыть дверь пошире и сказать себе: 'Здравствуй, я давно тебя жду, заходи'. Как бы страшно ни было, как бы ни привыкла я сидеть в безопасности и спокойствии четырех стен, в дверь уже стучат и я её открою. Сейчас я сижу одна у себя в номере, в присутствии свечи, как единственного моего верного свидетеля, и пишу эти строки о полученной Вести. Вновь проживая то состояние.
      Перелет. Катар. Прямо там, в аэропорту я случайно вспомнила свое детство, иногда я любила смотреть на солнце сквозь ресницы, и мне не нужно было никакой мозаичной волшебной трубы, все происходило само собой. Цвета и формы, плясали перед глазами, и не шли ни в какое сравнение с цветными стеклышками. Только в Катаре была ночь, и лил дождь. Откуда здесь взяться солнечным бликам? Оказалось, что капли воды могут быть столь же занимательны. Сквозь запотевшие окна автобуса проникали лучи фонарей с летного поля, такое сочетание дало реснично-солнечный эффект. Круглые капли воды на стекле засверкали резными узорами и всеми цветами радуги, пробегая мимо меня, они меняли рисунок, прихорашивались и немного суетились, зная, что на них смотрят. Снова перелет. Дели.
       Крыша отеля Лорд Кришна, который знают все водители припейд такси, кроме нашего, но мы его просветили. Первый масала чай был прекрасен, даже с плохо растворимым сахаром, у него тут пониженные свойства к растворимости, которые компенсировались ярким солнцем, теплым воздухом и кипением жизни, в прекрасном отдалении от нас. Прямо на этой же крыше мы встретились с нашими попутчицами. Передали им привет из России в виде круглого ржаного хлебушка, которого в Индии не найти ни за какие деньги, просто потому, что его там нет. Есть множество видов белого хлеба и бессчетные комбинации из лепешек, а вот черного, нет. Переоделись. И договорились встретиться в холле отеля. В ожидании обещанной экскурсии по достопримечательностям, я разглядывала, интерьеры и заметила вот такую штуку. Старинные зеркала были не простыми. Инкрустация золотом, обрамление в деревянную раму не должно вводить вас в заблуждение. Один взгляд в них и ты попадаешь во времена колонизаторов. Когда открыватели, искатели, авантюристы и аристократы горделиво проходили мимо, иногда бросая взгляд в новорожденные отражения. Зеркалам они так нравились, что даже сейчас вместо себя можно увидеть, например, человека в бамбуковой кепи, в штанах галифе, цвета пустынного песчаника, густой черной бородой и яркими глазами пуговками под густыми бровями. Так, что если вам не хочется лицезреть в отражении кого-нибудь другого, лучше отойдите подальше и вообще на какое-то время позабудьте о своей внешности. Какая была дана, такую и носите.
      Экскурсионная программа закончилась, не успев начаться. Дело в том, что по понедельникам, а как выяснилось, был именно он, ни один музей во всем многомиллионном городе не работает. Поэтому мы загрузились в машину и поехали в Ришикеш, сделав всего одну остановку у храма Лакшми. Удивительно, но я впервые в индуистском храме почувствовала спокойствие и умиротворение. Пустые светлые залы, белый пол, голые ступни, прикасающиеся местами к теплому, местами к холодному камню и тишина. Эта тишина снаружи потихоньку стала проникать в меня и после всех перелетов, аэропортов, шумной толпы, меняющей свое место под снегом на место под солнцем, оказалась целительна. Вот если бы она задержалась во мне подольше, наверное, на следующий день не пришлось бы танцевать под её дудку и просить вернуться обратно. Делюсь собственным горьким опытом. Тишина не любит беспокойные мысли, долгие, пустые разговоры и споры, они её смущают. И прежде чем покинуть приглянувшееся ей место, она оставляет подарочек. Например, больное горло, чтобы болталось поменьше. Дабы умастить эту даму с характером и вернуть её обратно, мне пришлось молчать весь следующий день.
      Дорожное движение в Индии является подтверждением того, что не обязательно иметь правила и четко их соблюдать, чтобы без помех добраться из пункта А в пункт Б, достаточно уметь договариваться. Первое правило гласит - эй брат, я просигналил два раза, посторонись. И получается! Правда шум стоит невыносимый. Но это меньшее из зол. Потому, что второе правило - обгони, догони, а потом еще раз обгони. До Ришикеша мы доехали с ветерком, в прямом смысле этого слова. Делая передышки по дороге, чтобы сердце немного успокоилось, и прекратился нервный смех. Зато теперь я знаю, что летать на самолетах не так страшно и все благодаря нашему замечательному водителю. Спасибо ему три раза.
      Прибыли мы затемно, прямо скажем на ощупь. Так и заселились. Но, так как в это время не сезон, достались нам царские по местным меркам апартаменты. Каждому по одноместному номеру с высокими потолками, двуспальными кроватями и горячим душем.
      Только вот, чтобы нагреть такую комнату жить в ней надо как минимум впятером. Пришлось накрываться двумя плющевыми пледами, тоже между прочем роскошь невиданная. В каждом номере имелся свой отдельный балкончик с плетеным креслом в придачу, который звал на огонек, хотя на улице было темно, хоть глаз выколи. Но мы не удержались и заглянули. В ночном небе нам открылось два новых небесных светила, одно красное, а второе белое. Неведомые современной науке астрономические явления. Наутро, когда взошло солнце, неизвестные звезды оказались фонарями имени Николы Теслы, установленными на склонах окружающих нас гор. Помимо всего перечисленного прилагался дополнительный перечень услуг, которые не входили в прайс-лист. Такие как: дикие пляски ветра ранним утром под окном в попытке оторвать и унести крышу, практически хрустальная тонкость стен, позволяющая общаться с соседями не вставая с кровати, бесплатные уроки итальянского или китайского с носителями языка и все через ту же стену.
      Первое знакомство с Ришикешем началось с бодрой порции чая, заправленного имбирем с лимоном и походом туда, куда глядят глаза. Для того, чтобы слиться с толпой, мы решили переодеться в легкие цветастые индийские одежды, что явилось ошибкой. Какие ассоциации возникают у иностранца, при слове Россия? Водка. Шапка. Балалайка. Вот и мы попали под пресс стереотипов об Индии. Йоги. Аладдины. Чипати. Масала. Разоделись во все яркое, бесформенное, зато натурально-хлопчатое. Местное же население давно перешло на джинсы, футболки, солнечные очки, кока-колу и макдоналдс. Мимикрировать нам не удалось, выглядели мы как последние туристы, ну ничего не поделаешь, зато удобно.
      Ганга - священный поток. Говорят, что это уникальная река, которая самоочищается от попадающих в неё нечистот. Слава богам, что она не эмоциональна. Люди привыкли приписывать явлениям природы человеческие черты характера: гневливость, щедрость, спокойствие. Опять ветер разбушевался, что-то море сегодня волнуется, какой-то робкий дождик. На самом деле природа течет по своим законам, мало ведомым обычному человеку. И если бы она реагировала на все наши действия, то от человечества в целом как от вида, давно бы уже ничего не осталось. Поток Ганги является густой массой, живой светло-голубой воды, глубокой, быстрой, гибкой, насыщенной, дающей жизнь. Её течение успокаивает, наполняет, умиротворяет.
      Через реку перекинуто несколько подвесных пешеходных мостов. Но это совершенно не останавливает локал пипл. Они ездят туда-сюда на мопедах, велосипедах, тащат нагруженные тележки и поторапливают тебя, если ты оказался у них на пути. Жизнь кипит, бурлит, звенит, гудит и пахнет. На первый взгляд висят себе мосты, как мосты, но, стоя на них и глядя в воды Ганги, ни в коем случае нельзя забываться. Потому что стоит задуматься или замечтаться и твоя собственная тень, может захотеть остаться здесь навсегда, уйдешь и не заметишь. Потом придется ходить по набережной, аукать, спрашивать прохожих, не видел ли кто твою гулёну. А еще забавнее может произойти, если ты прихватишь чужую мечтательницу. Тогда сам не поймешь, как превратишься в коренного индуса: вдруг полюбишь острую пищу, расхаживать босиком, спать, где придется и в добавок поменяешь взгляды на жизнь и окружающий мир. Придется навсегда оставаться в Индии или как-то договариваться с тенью. Так что, будьте повнимательнее на мостах.
      На набережных Ганги живут не только люди, с ними соседствуют коровы, собаки и обезьяны. Как оказалась, между последними идет жестокая борьба за место поближе к человеку. Побеждают пока собаки. А что бы было, если бы преуспели обезьяны? Идет по городу девушка, вся такая красивая, модная, на высоких каблуках, в короткой юбке и вместо мопса на поводке у неё краснопопая макака, которая хватает прохожих за ноги, пытает везде стащить себе что-нибудь вкусненькое, вечно суетится. Хочешь быть в тренде, заведи макаку. Вот так.
      Та часть Индия, которую я видела можно описать как огромный, бесконечный базар. Начиная с самого раннего утра, и заканчивая закатом солнца, повсюду сидят торговцы в своих разномастных палатках, самодельных павильонах в надежде продать товар. Вначале меня это поражало. Откуда такое упорство? Сидеть весь день на солнцепеке и предлагать, полотенца, всякие побрякушки и приспособления, непостижимые для европейского менталитета, овощи, фрукты, тростниковый сок, разлитый по бутылкам от колы и многое другое. Я наблюдала картину, когда к торговке в течение двух часов не подошел ни один покупатель. Но она упорно продолжала сидеть. Где-то на третий день до меня дошло. В целом эти торгаши ничем не отличаются от любого жителя мегаполиса, современного города, мировой столицы, который встает ни свет, ни заря по будильнику, бежит на работу, где вкалывает по восемь - двенадцать часов в день, точно так же пытаясь что-то продать или купить, только обстановка у него подороже и почище. Разницы нет. Ты как индийский бизнесмен, выкатываешь свою тележку поутру, на которой выложены все твои умения, навыки и таланты и целый день, пытаешься что-нибудь, кому-нибудь продать. Не проходите, люди добрые, приобретайте товар, самый лучший в Санкт-Петербурге, недорого отдам!
      Как работают в Индии желания. Очень быстро. Стоит чего-нибудь захотеть, и оно тут же материализуется. Самое главное знать точно, чего именно ты хочешь, а то придется, потом, как в сказках про джиннов оказаться самому в запертой лампе. Вот к примеру. Сидим мы за завтраком и обсуждаем, как бы было хорошо позаниматься йогой, ведь мы же в Мекке йогических практик, а еще попасть на водопад, где он находится совершенно неизвестно, но где-нибудь точно есть, так написано в путеводителе. Так вот, наше желание чудесным образом трансформировалось в следующие события. Идем мы по берегу Ганги, в поисках водопада и встречается нам местный йог-гуру по имени Николай, не отличимый от индуса, но все еще превосходно разговаривающий по-русски. Йогой с нами заниматься он не стал, а все потому, что мы еще молодые и здоровые, рано нам, а вот дорогу к водопаду показал, даже сам туда нас проводил. Причем не к местной достопримечательности, посещаемой туристами, а сокрытому от посторонних глаз источнику в горах с прозрачной, теплой, сладкой и очень мелодичной водой. Пока я шла, все думала, к чему эта встреча. Увидев, место поняла. Я приду сюда встречать свое рождение. Мне показали куда, я выбрала когда. Намасте ему за это.
      Просыпаясь рано утром замечательно ловить себя на состоянии, что ты даже представления не имеешь, где окажешься днем или вечером. Ты сам волен сложить свой день таким образом, чтобы он пришелся тебе по вкусу. И такое явление носит столь притягательно название - чувство свободы. Причем существует два её вида: внешняя, которая доступна всем и внутренняя. Что это за невиданный зверек, внутренняя свобода? Вот лишь краткий перечень её достоинств: она позволяет, делать выбор, а потом идти до конца, не сомневаясь и ощущая только радость; оставаясь на месте, принимать обстоятельства и чувствовать себя при этом комфортно. Она просто есть, только, чтобы её найти, нужна тишина, с которой, как вы помните, надо еще договориться. Внешняя же всегда ходит в паре с предлогом ОТ: работы, семьи, заботы и очень быстро заканчивается. В здешних местах ко мне по утрам приходила погостить, внутренняя свобода.
      В один из таких дней нашим проводником стал Путеводитель. Он рассказал, что на высокой горе есть священное место, а рядом с ним ашрам, где когда-то останавливались сами Битлз. Мы уши развесили, всему поверили и захотели там побывать. Оказалось это не так просто. Добраться туда можно только на машине, причем версии водителей в какую сторону ехать и стоимость расходились в диаметрально противоположные. Ну, мы подумали не судьба и изменили курс. Перешли на противоположный берег Ганги и уперлись в автопарк с такси, на которых дорога к интересующему нас месту была в два раза короче, а цена дешевле. Повторяю! Мы только перешли мост! Машина, по виду смахивавшая на старую версию волги, молодой водитель, делающий музыку погромче, наверное, чтобы самому было не страшно, серпантинная дорога без ограничителей, горы. Один час испуга и мы на месте. Храм оказался малюсеньким, может быть мы не очень старались все рассмотреть и в нем задержаться, как говорится каждый получает, то что он ищет. Мы получили горы и пошли с ними общаться. Это всегда увлекательный диалог, если ты умеешь слушать и задавать вопросы. Как позже выяснилось высота над уровнем моря Ришикеша где-то 200 метров и наших гор тоже. Но на качество беседы это никак не повлияло. В предвкушении обратной дороги на той же самой машине, только теперь сверху вниз, подтолкнула нас к подвигу - пойти пешком, правда показания индусов и Путеводителя расходились опять ровно в два раза 6 или 12 километров, но мы решили рискнуть. Книге можно верить, проверено на личном опыте. Дошли не то, чтобы быстро часа за три, но со всеми удобствами. Кто-то заботливый выложил весь путь асфальтовой дорогой. Меня не покидало ощущение, что мы как в стране Оз идем по дороге из желтого кирпича в страну Великого и Ужасного. Мы встретили пару коров, двух павлинов, скрывшихся в джунглях и стаю диких обезьян. Одна из них попыталась на меня напасть, причем очень колоритно. Заметив, как мы что-то убираем, она вразвалочку, хозяйской походкой подошла ко мне и вцепилась в рюкзак. В попытке её скинуть пришлось вертеться изо всех сил. Но это настырное животное не отпускало, крепко держалось своими ручонками за ткань, и прыгала вокруг меня. Все попытки на неё прикрикнуть она игнорировала, белые люди у них не в почете, спасибо, что местных послушалась и удалилась недовольно вереща. Мы уточнили у спасителей далеко ли до города. По их оценкам минут десять, на нашей практике вылилось где-то еще в часовой переход. Уставшие, но довольные мы вернулись домой.
      На этом первую часть рассказа предлагаю считать оконченной и поставить т.ч.к. продолжение где-то следует.
      
      
      
      
      

    12


    Ковалевская А.В. Увидеть Германию   29k   Оценка:7.00*3   "Очерк" Проза, События

      
       Побывать в Европе, пожить в семьях и увидеть местные достопримечательности стало доступным после Чернобыля. Взрыв на атомной взорвал и застоявшуюся провинциальную жизнь, а выброс радиоактивных элементов сопровождался массовым "разбросом" белорусских детей: их стали забирать на время каникул итальянцы, немцы, австрийцы, испанцы и, реже, англичане. В девяностые годы привилегию отправить на оздоровление за границу своего ребёнка всеми правдами и неправдами использовали чиновники. Но программа гуманитарной помощи приобрела такой размах, что, практически, каждый четвёртый ребёнок из нашего региона за свои школьные годы побывал в Западной Европе, и выезды эти продолжаются и по сей день. Все, без исключения, дети из интернатов и дети из самых загрязнённых радиацией сёл жили за границей до четырёх месяцев в году. Я знаю двух женщин из числа бывших сирот, которые и теперь, уже со своими семьями, летают в гости к немецким старикам, когда-то помогавшим им вырасти. Отсюда знание разговорного немецкого и итальянского у наших молодых людей. Италия принимает детей особенно охотно, а климат этой страны действительно целебный, и ребятишки с астмой, экземами, хроническими простудами после Италии надолго забывают о своих проблемах.
      
       На таком фоне неудивительно желание тех, кто всё-таки не был за рубежом, искать другие способы знакомства с миром.
       И этому помогают молодёжные образовательные программы.
       Девушка, о которой пойдёт речь, выехала в немецкую семью по контракту, заключённому на год. В её обязанности входил дневной присмотр за мальчиками четырёх и семи лет, а целью: изучение немецкого и путешествия.
      
       Франкфурт-на-Майне встретил замысловатыми автомобильными развязками; центр земли Гессен - огромный транспортный узел, место, где пересекаются авто, авиа и железнодорожные магистрали Евросоюза.
      
      
       Няню ждёт семья в Бад Зодене, это респектабельный пригород Франкфурта, оттуда в город ходят автобусы и электрички.
       Везде чисто: хвалёная немецкая аккуратность в действии. Чистые салоны городского транспорта, чисто на остановках и прогулочных дорожках через лес: там стоят скамейки и урны. Хозяева частного сектора постоянно заняты наведением порядка на своей территории, няня впервые наблюдает робота-газонокосилку: небольшая "летающая тарелка" двигается по газону совершенно бессистемно, словно сама решает, где ещё подравнять траву.
       Очень много зелени: лес, вполне настоящий, с грибами, которые никто не собирает, с ягодами, которые никто не рвёт, подступает прямо к усадьбам. На входах в лес стенды, которые рассказывают о диких обитателях: о кабанах, косулях, зайцах и прочих зверях, и о многочисленных здешних птицах.
      
       Приятно гулять вокруг Бад Зодена: эти места очень красивы.
      
       fajla
      
       Вдоль дороги зелёные изгороди, а ещё очень высокие поленницы дров, которые служат декоративными оградами.
      
      
      
       С высоты ближайшей горки открывается вид на фермерские поля, а за ними в голубой дымке виден Франкфурт, и его знаменитые небоскрёбы возвышаются над скоплением городских построек.
      
       Бад Зоден - это коттеджи и дома в пять этажей. Пятиэтажек немного, в них арендуют квартиры семьи, не озабоченные приобретением собственного жилья. В семье, пригласившей Ладу, у мальчиков Дэниела и Омара отец - пакистанец Назим, высокооплачиваемый консультант в компьютерной сфере, а мать Катрин - этническая немка, домохозяйка. Поженились родители ближе к тридцати годам, бракосочетание происходило в Дании, где, в отличие от Германии, разрешены смешанные браки. У семьи четырёхкомнатная квартира с гаражом на первом этаже (первый этаж не считается жилым, там гаражи и общее помещение для сушки белья). Есть лифт, хотя этажей всего пять. В подъезд ведёт стеклянная дверь. Занятно было видеть, как мебель новосёлам поднимали специальным подъёмником прямо в окно. А ещё непривычно то, что подъезды пронумерованы, а вот квартиры - нет. Почтовые ящики располагаются возле входной двери, на улице, и над каждым указан не номер квартиры, а фамилия семьи. Если посылка или бандероль не влезает в почтовый ящик, её под роспись вручают соседям. Все жильцы соблюдают тишину. Доводилось слышать, как в соседней квартире, где живёт китайская семья, занимались на фортепиано. Неизвестно, считаются ли музыкальные экзерсисы помехой для соседей или нет? Другую музыку или песни никто не включал.
      
       Коттеджи Бад Зодена настолько разные, что прогулку в любую сторону вполне можно считать экскурсией. Но есть одна проблема: здесь никто не гуляет пешком. Можно ходить целый день, и не встретить пешеходов, это скоро начинает действовать угнетающе. К тому же, не везде пройдёшь: есть проходы между частными домами, на которых написано: "Только для жильцов", или "Проход только для женщин с ребёнком". Кто и как будет наказывать нарушителей? Непонятно. Ведь на улицах почти не видно людей, их присутствие лишь угадывается. Кто убирает улицы, кто ухаживает за розами вдоль бордюров - тоже неясно. А ещё говорят, Германия - густонаселённая страна. Чуть оживлённее возле больничного комплекса: больница соседствует с приютом для престарелых, в парке гуляют больные и инвалиды-колясочники, а группки стариков под руководством молодого тренера отправляются на прогулку по лесным дорожкам. Парень непрерывно говорит, подбадривает или задаёт темп, старушки хихикают и переговариваются, но послушно семенят за своим инструктором. Пожилые фрау предпочитают одежду пастельных тонов, всё отутюженное, аккуратное, сами они сухопарые, симпатичные. Наоборот, молодые немки, которых доводилось видеть, одеты по принципу "чем незаметнее, тем лучше": на них бесформенные вещи невзрачного цвета. Длинные яркие одежды носят темнокожие дамы: Франкфурт-на-Майне - невероятный котёл народов. Там же, рядом с вокзалом, наша героиня впервые увидела уличных проституток. Вот уж кто выделялся крикливыми нарядами! Лада с удивлением смотрела на размалёванных девиц, решив, что это тусуются экстравагантные и весёлые студентки, кто ещё может так вызывающе смеяться? Но к девицам, - страшным, с худыми мосластыми ногами в сапогах с голенищами не по размеру, с синими от холода носами, - подошёл мужчина, вложил одной в шортики, напяленные поверх ажурных кологоток, деньги, и они вместе удалились. Тогда и стало понятно, что это за кампания.
      
       Вообще немцы одеваются легко. Даже в холодный и ветреный день ранней весны можно встретить человека в майке. А с открытой шеей - и подавно. В непрогулочную погоду посетители кафе предпочитают сидеть за столиками снаружи, укрыв ноги тёплым пледом, стопки этих пледов, в каждом кафе - своего цвета, лежат у входа.
      
       Однажды наша няня ехала на встречу с русскоязычными девушками, чтобы вместе провести воскресенье. В электричке среди попутчиц, серых мышек, выделялась внешним видом девушка в светлых джинсах, лиловой курточке и такого же цвета кроссовках. Её волосы были причёсаны, а лёгкий дневной макияж делал выразительным свежее лицо. В пути красивая незнакомка что-то сказала по-немецки, передавая деньги, и лишь потом выяснилось, что девушка в светлом - украинка, и тоже из кампании, в которую впервые пригласили Ладу. А поводом для слёта девушек-нянь стала мудрая транспортная политика: в Германии очень разная цена на проезд.
      
       Она зависит даже от времени суток и от многих других факторов, и предусматривает льготы для разных категорий населения: студентов, инвалидов, пенсионеров. Так, в скоростном поезде вы без остановок домчитесь до Кёльна, но заплатите за билет 100 евро. Если ехать обычным поездом, билет будет дешевле. Но самый дешёвый билет - групповой, для кампании до пяти человек, и по выходным. И девушки собираются вместе, чтобы путешествовать. Прогулка в тот же Кёльн и обратно у них заняла весь день, но обошлась в 15 евро каждой. Так как Лада ехала в Германию, чтобы посмотреть на мир, она охотно отправлялась в эти групповые поездки. И побывала в Кёльне, Висбадене, Марбурге и Кобленце, где в Рейн вливается его приток Мозель.
       В любом немецком городе обязательно будет старинный замок на крутой горе, или знаменитый костёл, или университет, а часто - всё это вместе, плюс шоколадная фабрика, которых по всей Европе - с избытком, и каждая ждёт вас на экскурсию, и привлекает шикарными витринами с самыми эксклюзивными сладостями, каких, конечно, вы больше не отыщете нигде.
       Пассажиров обслуживает привокзальная электроника. Проездной (тагескарт) на день, на неделю, на месяц, на полгода или год выдаст автомат. Он будет годен на все виды транспорта. В автобусе его нужно предъявлять водителю на входе. Немецкие контролёры - исключительно огромные и сильные мужики. Наверное, не просто так.
      
      
       Из Франкфурта становятся близкими дальние страны: отсюда недалеко до Италии, Франции и стран Бенилюкса. На выходные Лада отправлялась в турпоездку с фирмой "Инзел Трэвел", которая обслуживает русскоязычных жителей Германии. Гиды этого агентства ведут экскурсии гораздо интереснее и содержательнее, чем предлагают наши белорусские турагентства, мы могли сравнить. Кстати, там большой упор делается на легенды и предания, и старина предстаёт очень мифилогизированной. Белорусская няня посетила Италию: Верону, озеро Гарда и Венецию, и везде жили привидения, а в Венеции, по словам сопровождающей, духи сгоревших вместе с монастырём монашек гуляют и поныне, и это факт, не подлежащий сомнению.
       Следующей стала поездка по Бенилюксу.
       Группу сопровождал гид, фанатично влюблённый в историю этой части Европы. В дороге он начал рассказывать о событиях, имевших место на заре нашей эры, и под перечисление всех королевских династий путешественники въехали в Люксембург. А заря европейской истории ещё только брезжила. Но это шутка. В Амстердаме экскурсовод так интересно рассказывал о мужестве и сплочённости жителей этого города, веками решительно отстаивавших свою свободу и независимость, что все прониклись уважением к предкам амстердамцев. То же повторилось в Брюсселе; путешественники узнали много нового о политических и экономических принципах трёх малых государств, позволяющих им процветать.
      
        
       ***
       Немцы предупредительны и вежливы. На городской остановке с вами поздоровается каждый подошедший. Может заговорить. Лада приехала в страну со своим школьным немецким, умея едва-едва связать два слова, она, собственно, и ехала туда, чтобы на месте научиться это делать, поэтому в первое время любые обращения по-немецки ставили её в тупик. И она предпочитала поджидать автобус не на остановке, а рядом.
      
       Однажды она проходила мимо зелёной ограды, хозяйка усадьбы, не заметив её, включила пылесос, сметающий листву. Неожиданный звук не испугал Ладу, которую вообще трудно испугать, но она слишком живо отпрянула. Женщина с воздуходувом ужасно разволновалась: она решила, что девушка получила нешуточный стресс по её вине, и долго извинялась.
       Ещё пример: если вы не успели купить билет в инфокиоске, а поезд уже отправляется, кто-то из пассажиров будет держать кнопку, закрывающую дверь вагона, даже если об этом не просили. А если дверь не закрылась, поезд не тронется с места. По крайней мере, некоторое время. И, несмотря на такую взаимовыручку пассажиров, поезда и автобусы ходят точно по расписанию.
      
       Как-то в автобус вошла пожилая чета. Бабушка и дедушка почему-то решили сесть на откидные сиденья в центре салона, где предусмотрена просторная площадка для колясочников. Бабушка слишком долго приседала, сиденье схлопнулось, старушка промахнулась и упала. С разных сторон бросились пассажиры, подняли и усадили смеющуюся старушку. Но кто-то из её помощников опрокинул ведёрко, водительский инвентарь. Старик немец посчитал своим долгом вернуть ведёрко на место, привстал, поправил автобусное имущество, и - сел. Мимо сиденья, которое, естественно, его не дожидалось и тоже схлопнулось. Входивший в это время китаец (китайцев очень много везде, не только в Китае), бросился на помощь к старику, и у пожилой четы появился новый повод для смеха.
       В следующий раз Лада со своим подопечным, четырёхлетним Дэни, ехала в автобусе по улицам Франкфурта. Дэни аутист. Такой ребёнок делает, что в голову взбредёт, и слова ему не скажи. Вот и Дэни размазал лицо по стеклу. Автобус остановился на светофоре. Расплющившийся в окне Дэниэл с выпученными глазами и открытым ртом оказался как раз напротив водителя грузового автомобиля. У мужчины за рулём случился приступ гомерического хохота. Так что мнение о чинности немцев Лада не разделяет. Правда, у неё сложилось впечатление, что во Франкфурте иностранцев больше, чем коренного населения. В основном, это выходцы из арабского мира и Азии. Но русскоговорящих тоже немало, например, среди водителей автобусов и продавцов.
      
       Приятно удивили цены на книги: шикарный Атлас Мира и фотоальбом "Сокровища, охраняемые ЮНЕСКО" обошлись дешевле, чем на родине. Новая книга-бестселлер в Германии может стоить 24 евро, но та же книга, полежав на прилавке, будет стоить 11 евро, а через год-другой её вам предложат за 2,4 евро. Немцы много читают, спрос и предложение очень подвижны. И ещё европейцы много и с удовольствием путешествуют. Катрин, вернувшись из морского круиза вдоль берегов Норвегии, собрала лучшие фото, сопроводила их своими описаниями и текстами познавательного характера, сделала книжный макет и заказала в Лейпциге книгу в единственном экземпляре. Роскошная книга, большая, на глянцевой бумаге, со множеством семейных фото и коллажей, обошлась в 5 евро. Назим по работе часто бывает в командировках: в Англии, США и др. На вопрос, в каких странах он побывал, Назим отвечал долго. Получилось, во многих. Не был в Африке и в Южном полушарии. Семья отправляется в прогулочное путешествие раз в году, и раз в году, зимой, летают в Пакистан, где месяц Омар и Дэниел живут в огромной семье среди двоюродных сестричек и братьев. Лада осторожно спросила Катрин, любит ли она путешествовать на родину мужа? По внутреннему убеждению белорусски, невозможно добровольно хотеть оказаться в Пакистане. Но Катрин отвечала, что наоборот, ей там нравится. Возможно, есть кому присматривать за детьми?
      
      
       О доступности экскурсий и впечатлений надо сказать, что они вполне по карману практически каждому. Даже наша няня, с символической зарплатой в 260 евро (правда, она жила в семье на всём готовом) вполне могла себе позволить турпоездку с посещением музеев, и покупку маленьких сувениров или сладостей. Но, потратившись, вынуждена была переходить до конца месяца в режим строгой экономии и сидеть дома без новых впечатлений. Стоимость местного проезда в тот же Франкфурт, равная 8 евро, уже кусалась.
      
       Очень впечатлил и запомнился Сентенбергский музей во Франкфурте. Ему наша героиня посвятила всю субботу. Тагескарт (билет) за 8 евро, позволяет гулять там сколько угодно и знакомиться со всеми экспозициями. Кстати, здание Музея вы не перепутаете с другим: у входа стоят скульптуры динозавров в натуральную величину.
      
          О музее "Парк Европа" в Брюсселе и музее восковых фигур в Амстердаме лучше расскажут фотосборки: http://samlib.ru/img/k/kowalewskaja_a_w/parkewropaimuzejwoskowyhfigur/index.shtml
      
      
       Маленькие немцы
      
       В начале учебного года семилетнему Омару упаковали и сверху украсили плюшевым медвежонком огромный и увесистый кулёк - сантиметров 80 высотой. С этим кульком ребёнок поехал в школу. Там в кульминацию Праздника Знаний дети распакуют свои кульки, а в них родители уложили подарки. Осталось неизвестным, все подарки для маленького искателя знаний, или для учительницы и школы тоже есть? Школа не близко, родители вскладчину нанимают на учебный год микроавтобус, и он по утрам собирает своих пассажиров. Этот автобус отправляется в 7.05. Ранние побудки нервируют мальчика. В школе не строго следят за выполнением домашнего задания, и сами задания развлекательные. Школа заигрывает с младшими: там часто праздники. Немецкие педагоги учат детей терпимости к несовершенствам других, учат дружить или, сказать точнее, ладить друг с другом. Но о знаниях, похоже, не слишком пекутся.
       Четырёхлетний Дэниэл посещает детсад. Но только до обеда. Возможно, родители оплатили только короткий день. Детский сад с "евро-иголочки", светлый. Много стекла: двери, большие окна. Очень много игрушек, хорошая прогулочная территория с горкой и качелями-лазалками. Магнитные замки высоко, чтобы малыши не достали. Но здешние дошкольники, так считают все русскоязычные девушки-няни, очень неразвиты. Малыши в Беларуси и Украине просто умники в квадрате по сравнению с немецкими ребятишками.
      Посещение детского сада обходится в 2000 евро, но последний, предшкольный год - бесплатный. Хорошо ли там смотрят за детьми? Случается по разному. Молодой парень практикант не уследил за Дэном, и когда няня явилась за ним, весёлый Дэн двигался, как стреноженная лошадь. Оказалось, он засунул две ноги в одну калошу трусишек, да так и ходил.
       Раз в неделю Дэниела возят в коррекционный центр для аутистов всех возрастов. Специалисты центра развивают мальчика, долго и терпеливо объясняют что-то, играют с ним. Но жизнь показала, что по-настоящему с поведенческими проблемами ребёнка и там не справляются. Дэниел может часами стоять на обочине, на самой кромке, и провожать восторженными глазами все автомобили. Он научился выскальзывать из объятий няни и сдвинуть его нельзя ни под каким предлогом. И нельзя травмировать его ранимую психику - это важно. Возможно, это мнение постороннего, но с этими мальчиками нужно было с раннего детства как можно больше общаться, повторять простые истины и развивать, развивать, развивать. После визитов в гости к немецкой бабушке, которая живёт под Лейпцигом, Дэник возвращался послушный, он меньше плакал без причины, был более сосредоточен. Вероятно, бабушка не сидела днями за компьютером и уделяла внукам много внимания.
      
      
       ***
      
       Очень сложным был период привыкания к чужой языковой среде и к семейному распорядку в питании. Няня могла питаться вместе с семьёй, могла покупать и готовить себе, или то и другое - на выбор. Но проблема в том, как отыскать знакомый продукт среди тысяч незнакомых упаковок? Даже поиск нужной секции в огромном магазине, где предпочитала закупаться семья, превращался в долгие блуждания с отвлечением на всякие интересные разности. И в результате твёрдый творог во Франкфурте так и не был обнаружен, вместо него в упаковке с обманчивым названием плескалось что-то среднее между йогуртом и жидким творогом. Не было там майонеза с привычным вкусом и многих других продуктов. А те, что притворялись знакомыми, на вкус оказывались сплошной неожиданностью.
       У немцев хлеб - король продуктов, его более 300 сортов. Он быстро черствеет и становится невкусным, но не содержит вредных добавок. Утром едят хлеб, запивая его кофе. На хлеб намазывают, кто что любит: дети предпочитают Нутеллу, глава семьи любит варенье. Это весь завтрак. После двух часов семья собирается за стол: Омар приехал из школы, Дэниэла няня привезла из садика, мама и папа оторвались от компьютеров. Во вкусах все расходятся, поэтому нередко каждый ест что-то своё. Надим строго соблюдает мусульманские посты. Между постами часто готовит себе и мальчикам, и утверждает, что любит стряпать. Готовка заключается в приготовлении свежего мяса ягнёнка, оно тушится в очень острых приправах и едят мясное рагу с чапати: это совершенно пресные лепёшки из муки, разведённой на воде, и едят их только горячими. Мама Катрин призналась, что училась делать чапати года два. После выпекания лепёшки надо перекладывать полотенцем, чтобы не остывали. Детям острое мясо поливают йогуртом, вероятно, чтобы смягчить жгучесть приправ. Катрин и няня это мясо не едят, считая его слишком острым. Катрин готовит яичный суп, это когда желтки варёных яиц растирают и добавляют в бульон из пакетика. Делает супы с курятиной. Семья употребляет много молока: молоко добавляют в кофе, в какао, подаются молочные супы и просто горячее молоко мальчикам на ночь. Но вот картошку в этой семье практически не ели, как и салаты из свеклы, морковки, помидоров и огурчиков. Морковку, специальную, которая называется "школьная" покупали для Омара. В пакетике ровные небольшие морковины: предполагается, что дети их грызут на переменках. Но Омар приносил домой.
      
          Все ученики неплохо изъяснялись друг с другом по-английски. Белорусская няня была самая молчаливая, её в школе учили немецкому. Уму непостижимо, но постсоветские территории до сих пор остаются местами, где английский надо долго учить, чтобы заговорить на нём. А между тем, весь мир давно общается на английском, не изучая его в ВУЗах. И это факт.
       Наша героиня сидела за одной партой с филиппинской девушкой. Та уже успела поработать няней в голландской семье, где учила детей английскому. В филиппинских школах этому языку учат с первого класса (в белорусских тоже, но по желанию родителей). Её успехи были налицо: дети стали мешать голландские и английские слова, но научились говорить по-английски. Филиппинка так отзывалась о немцах: "Очень грустные люди. Вот мы, у меня на родине, все ходим так... " - и показывала широкую и совершенно беззаботную улыбку.
       Курсы длиной в месяц Ладе очень понравились, она почувствовала от них толк. Учителя говорили по-немецки внятно, с хорошей артикуляцией и естественной скоростью. Слова сразу стали укладываться в голове. К тому же, школа грузила домашними заданиями, и это работало. А ещё на уроках беседовали на разные темы; например, каждый ученик по-немецки рассказывал группе об обычаях своей страны и потом, наоборот, о том, что делать не принято. Было интересно послушать, временами даже забавно. Оказывается, корейцы на новоселье дарят новосёлам стопку нарезанной зелёной бумаги. Она вроде бы символизирует пачки долларов: богатство. Наша героиня рассказала, что в Вайсрусси (нем.) - Белой России, не принято спать на скамейках.
       Учительница советовала белоруской няне продолжить обучение на второй ступени. Но платить за курсы пришлось бы самой, а наша няня хотела посмотреть ещё и Париж... Желания, как всегда, вошли в противоречие с возможностями. Да и хозяйка Катрин не была заинтересована в том, чтобы няня ещё один месяц отсутствовала до обеда, ведь контрактом это не предусматривалось.
      
      
       И напоследок разрозненные впечатления.
       Очень, очень много попрошаек. Что значит "много", непонятно, в Беларуси попрошаек очень мало, чаще это цыганские дети в электричках или по вечерам пьяница, возле магазина сгребающий на бутылку для себя и дружков. Во Франкфурте же количество людей с протянутой рукой неприятно удивило. Няня нашла два евро и отдала парню, который написал на картонке "Помогите купить билет до дома". Возвращаясь, она заметила, что парня уже нет, а картонка валяется. Неужели трудно было донести её до мусорной урны? Есть бедные, которые ходят с чистой и ухоженной собакой и просят для животного, им подают охотнее. Есть очень вонючие и ободранные личности. В языковой школе говорили, что всем нищим помогает государство, им выделяют по 400 евро в месяц. На эту сумму можно питаться, правда, дешёвой, не самой полезной едой. А местным пьяницам раз в день развозят и раздают гамбургеры: чтобы с голоду не померли. Так говорили те эмигранты, которые пожили в стране.
      
      
       Возможно, не все места в Германии такие чистые и ухоженные, как в направлении Бад Зодена. Например, поехав в гости к девушке, работавшей в Дармштадте, Лада пересела на другую железнодорожную линию. Там электрички были не новые, а вагоны обрисованные и не самые свежие. На улицах тоже было не так чисто, да и кварталы выглядели победнее. Белорусы чувствительны к порядку на земле, хотя до Европы нам ещё далеко в этом плане. Но мусор на тротуарах - сильный раздражитель для белорусской девушки.
       Но, несмотря на эти мелочи, Германия очень красивая и ухоженная страна. Весной на улицах городов великолепное цветение. Осенью можжевельник вдоль обочин радует россыпью красных ягод, это придаёт пейзажу живописность и уют. Природа Германии, как ни странно, кажется "нетронутой", - много лесов, как будто дремучих, горки и холмы. Фермерские поля и большие и малые города органично вписываются в ландшафт, не подавляя природу.
      
       Если заняться подведением итогов, то наша Лада осуществила то, о чём мечтала. Она видела прекрасные места, в которых стоит побывать, совершенствовалась в языке и узнала много нового, наблюдая жизнь немцев изнутри.
      
      
       Ещё фотографии в "Приложении"
      
      

    13


    Пинская С. Летние каникулы зимой (Доминиканская Республика, 2011)   29k   Оценка:6.00*3   "Очерк" Проза

      
      1. Хорошо просто так не бывает
       Во всяком случае, именно об этом я чем дальше, тем больше думала по дороге в Доминиканскую Республику, где моя дорогая подруга Наташа и я запланировали провести совместно зимние каникулы.
       Помните комедию 'Познакомьтесь с Фокерс', где Бен Стилер в главной роли? Он и его невеста едут к её родителям, чтобы уже оттуда всем вместе отправиться знакомиться с родителями жениха. В отличие от путешествия, описанного в первом фильме о бедолаге по имени Гейлорд с не менее выдающейся фамилией, на сей раз всё получается на редкость гладко: такси им уступает незнакомец в порыве какого-то неземного альтруизма; по дороге в аэропорт все светофоры без исключения переключаются на зелёный свет; места в самолёте им меняют на более высокий класс, бесплатно, причём - и так далее. Ну и?! Счёт за везуху был предъявлен сразу же по прибытии к будущим тёще и тестю!
       Об этом я думала одновременно с констатацией приятных фактов: проснулась без четверти четыре и даже без труда; ничего не забыла упаковать; обещанный синоптиками дождь не начался, и поэтому дорога в аэропорт была лёгкой и быстрой; там тоже всё прошло без сучка без задоринки, включая отсутствие очередей на регистрацию и при проверке ручной клади. Ворота моего рейса находились сразу же за выходом из всех этих пропуско-обыскных коридоров! Подобной везухи у меня точно никогда не было: пилишь вечно без памяти, свесив язык через плечо и нервно поглядывая на часы. Даже кофе, купленный в Мак-Дональдсе оказался вкусным. Они пару лет назад начали предлагать 'дизайнерский кофе', посягая на популярность 'Старбакса', и, поскольку в этом конкретном терминале 'Старбакса' не оказалось, я отважилась попробовать их творение. Приятные неожиданности продолжались и в самолёте. Соседнее место оказалось незанятым, поэтому я с удовольствием повернулась на бочок, протянув ноги в неоккупированное пространство. И даже умудрилась заснуть. В Атланте (лечу с пересадкой) я к радости своей обнаружила, что ворота на следующий рейс находятся в том же самом терминале. Там же присутствовало множество пищевых точек, предлагающих нормальную еду! Пока же я нашла уголок с незанятыми розетками, включила компьютер в сеть (он у меня довольно старый, батареи надолго не хватает) - и сижу, стучу клавишами в своё удовольствие. Проголодалась - пошла, заказала омлет с овощами и сыром. Вкусно, не передать! Поблагодарила повара, осчастливив его тем самым до конца дня.
       И, соответственно, вопрос - какая большая лажа ожидает меня впереди?! Впрочем, об этом скоро станет известно. Как только узнаю - поделюсь.
       Чуть не пришлось поделиться. Вы когда-нибудь испытывали чувство невесомости? Нет? Вот и я нет. До сегодняшнего дня. А случилось то, что при снижении к конечному пункту моего путешествия самолёт вдруг провалился в воздушную яму. Промелькнула шальная мысль, что лажа такого масштаба (надеюсь, вы понимаете, что я не о невесомости говорю) не оправдана никаким везением. Правда, секунду спустя все благополучно вжались в свои собственные сидения, как и положено. А я подумала, что если бы не ремень безопасности, непонятно, где обнаружила бы себя моя пятая точка после такого безобразия.
      
      2. Красота - это вам не халам- балам!
       В самом деле, вы обращали внимание на то, как мы реагируем на красивых людей и как на тех, что не очень? Это, конечно, при условии, что и красивые, и те, что не очень, являются одинаково приятными людьми: не задаваками и не занудами, а, скорее, наоборот - милашками, с приветливыми улыбками глядящими на окружающий их мир.
       Ну как, подумали? Вот-вот, по-разному реагируем. К чему это я? А вот к чему. Нам, женщинам очень важно хорошо выглядеть ещё и по этой причине. Тем более, что это в 17 (20-25. 30 и дальше - уже под вопросом) краски молодости делают юное создание привлекательным и очаровательным, невзирая на соответствие или несоответствие общепринятым канонам красоты. Только цветение это, увы не вечны. Очень рано юности начинают блёкнуть, пока не исчезают безвозвратно. Наступает в жизни женщины неизбежный момент, когда без косметики показываться на люди становится неприличным. То есть, это необязательно должно быть ВСЁ, нет. Может, только крем-пудра с румянами; может, макияж для глаз. Или помада. Но что-то должно быть обязательно, иначе смотрит на нас народ, как на старых вешалок, каковыми мы зачастую и выглядим. А что тут удивительного? Недосып, недоотдых, проблем выше ушей, дети-муж кровь пьют безостановочно (в переносном смысле, успокойтесь!) - какая там красота? А так набросаешь чего-нибудь на лицо - глядишь, вроде и ничего!
       Особенно это важно, когда посещаешь общественные места. Магазин, скажем. Или аэропорт! Ну, совсем разное к нам отношение получается.
       Поэтому, как человек опытный, несмотря на раннюю побудку, я выделила несколько минут на крем-пудру и румяна (это мой личный минимум) - и только потом дала 'добро' на отправление. И улыбки обслуживающего персонала на протяжении всего пути подтверждали правильность подготовительных мер - макияжа, то есть.
       А, может, отношение к нам меняется ещё и потому, что осознание собственной привлекательности придаёт нам уверенности в самих себе, которое определённо чувствуют окружающие и реагируют соответственно?
       Скорее всего, это сочетание первого и второго. В общем, девочки, давайте жить красивыми!
      
      3. Мужья остаются дома
      А почему бы и нет? Кто-то же должен присматривать за домом, детьми, варить обед, вытирать пыль... Шучу, шучу! Впрочем, в любом случае, хотя бы иногда мужья должны оставаться дома, в то время как их жёны (я! я!! я!!!) ездят на конференции, связанные с работой, или просто, ёлки зелёные, от-ды-хать! От всего на свете, включая дорогих и бесценных наших мужей и детей!
      Своё отношение к эмансипации и свободе женщин я уже как-то высказала. Звучало это примерно так:
      'Семья - это действительно важно, это главное. Она - наша опора, наш фундамент. Семья всегда была святыней и для моих героинь, и поэтому мне меньше всего хотелось бы осуждать их за подобные "холостяцкие" вылазки. Я лично причисляю такие мероприятия к своего рода психотерапии.
      Чего-чего? - спросят моралисты. А вот чего.
      Дело в том, что доля наша женская как была нелёгкой, так нелёгкой и осталась.
      Ничего подобного! - скажут моралисты. У нас же эмансипация! Равенство! Никто девушек замуж насильно не отправляет и на мужа потом молиться не заставляет.
      Ну, во-первых, это только отчасти правда. Видела недавно по первому московскому каналу этакого лет тридцати от роду бронтозавра, который ничтоже сумняшеся заявил прямо в пялящуюся на него камеру: "Моя жена! Что хочу, то с ней и делаю!" Да-с, господа!
      Что же касается эмансипации, оно, конечно, хорошо. Проблема, правда, заключается в том, что теперь мы, эмансипированные женщины, работаем, как мужчины; зарабатываем, как мужчины; занимаем руководящие посты, как мужчины. И в то же самое время, как и сто, и двести, и тысячу лет назад - готовим, стираем, убираем, растим детей, ходим в школу на собрания, мужа успокаиваем на сильном плече своём, куда он роняет скупую слезу по поводу начальника или начальницы, которая, ну, просто со свету его пытается сжить. И не забудьте о том, что нам по-прежнему нужно выглядеть как следует. То есть, одеться, накраситься, кофточку по блату достать, сапоги последние в очереди вырвать.
      Эмансипация? Да мы теперь в результате за себя и за того парня пашем, спасибо вам большое! То есть, я, в принципе, не против. Женщины - это материал стойкий. Гвозди из нас можно лить.
      С другой стороны, прикиньте, что произойдёт, если всё это давление продолжает накапливаться без выхода. В один прекрасный день посмотрит такая женщина-героиня вокруг себя и подумает: а не пошли бы вы все к такой-то матери? Муж мне нужен? Чтобы ещё и за ним убирать, стирать, мыть? Вон, опять грязные тарелки в раковину кинул и носки даже не подумал убрать в стирку. Так и лежат у кровати, благоухают. Раз-во-жусь! Финита ла комедия!
      В такой химически напряжённой ситуации требуется буфер, который всю эту мерзкую кислотность в себя и вберёт. Это я о холостяцкой вылазке говорю. Проснётся наша красавица после неё наутро - и опять готова к труду и обороне родной семьи в полном и неизменном, причём, её составе'.
      Разновидностью 'буфера' является вылазка не на один вечер, а на неделю, скажем, и по возможности подальше от дома родного. Так, чтобы можно было пообщаться с себе подобными, не отвлекаясь ни на что другое; лечь спать, когда захочется и проснуться, когда получится; читать книжку на лежаке у бассейна, пока не заболят сгоревшие плечи, а не муж потянет за руку 'Я голодный, пошли покушаем'; выслушивать комплименты незнакомых мужчин и кокетливо улыбаться им в ответ, удаляясь в гордом одиночестве - или с подругой детства, находящейся на подобной миссии - в сторону своего отельного номера. Плюс множества других замечательных вещей, которые нам, женщинам, так необходимы и которые, к сожалению, уходят в прошлое вместе с переменой статуса на 'замужем'.
      А результат - как и в приведённом выше отрывке - исключительно положительный.
      Так что, девочки, если очень хочется и кажется, что это просто необходимо для душевного и морального равновесия - отправляйтесь в отпуск сами по себе или с любимой подружкой. А мужья - остаются дома!
      
      4. 'А вон дядя в очках!'
       - А вон дядя в очках. А вон тётя вышла, - и моя подруга Наташа грохнула хохотом, пристанывая: 'Ой, не могу!'
       Ну, и о чём, вы думаете, идёт речь? Мама уговаривает о чём-то маленькую дочку? Или сына? Вовсе нет! Одна взрослая тётка (я) уговаривает другую, не менее взрослую тётку (Наташу), поучаствовать в уроке латино-американского танца - то ли самбы, то ли румбы, то ли ламбады - который даётся прямо здесь, над лучезарной гладью гостеприимного бассейна, плавно перетекающего в не менее гостеприимный бар, в котором мы - честное слово! - ещё не отметились. Это я к тому, что если кто и подумал, что подобное аргументирование на ('А вон дядя в очках: видишь, танцует? А вот тётя вышла. И очень даже не худенькая, между прочим!') явилось результатом алкогольных возлияний в неограниченном количестве, то будет глубоко неправ. У нас здоровый образ жизни. И возлияния начинаются вечером. Как и положено!
      А вот 'дядя, тётя' - это вопрос, конечно, интересный. Неужели настолько закоренела в нас подобная терминология, употребляемая родителями и бабушками-дедушками в разговоре с детьми по отношению ко взрослым людям, что даже сейчас, уже будучи давным-давно в возрасте пресловутых дядь-тёть, мы по-прежнему непроизвольно время от времени извергаем эти смешные и неуместные в наших устах определения?
      А, может, это нечто другое? Мы ведь дружим с Наташкой с семи лет. И отношения наши в зависимости от обстоятельств напоминают то, как общаются между собой действительно хорошие подруги, или сестры, или - иногда - родители и дети. Может, именно оттуда и вылезли эти дядя-тётя, из подсознательной попытки уговорить маму купить леденец на палочке? Или папу зайти пострелять в тир? Или наоборот, убедить сына-дочку рассказать стишок перед гостями? Спеть песенку?
       Как бы там ни было, ухихикивались мы долго. А Наташка меня потом периодически дядей-тётей подкалывала, обезьяна этакая!
      
      5. По поводу других мужчин...
       В напутственной речи мой муж сказал: 'На других мужчин не заглядывайтесь: это чревато венерическими заболеваниями и одинокой старостью'.
       И мы не заглядывались. А вот сегодня - произошло. И было на что, уж вы мне поверьте! Поглядели мы, поглядели. Потом вспомнили напутственные слова моего супруга - и, грустно вздохнув, отвернулись.
      
      * * *
      Чаша ночного неба словно сшита из тёмно-синего бархата с лоскутками случайных серых облаков и россыпью уже неслучайных пронзительно ярких в этих широтах звёзд.
      
      6. Аборигены
       То есть не то чтоб уж действительно аборигены, а в том смысле, что местное население.
       Которое на самом деле оказалось очень симпатичным и достаточно приветливым. Точнее, так: мужчинки - точно приветливые. Дамочки - это уж как повезёт. Даже в сфере обслуживания! Очень странно. А, может, они пережить не могут того, что их кабальеро отвешивают бесконечные комплименты подлым иноземкам? Нам, то есть. А кому им ещё комплименты раздавать, если не дамам? Кто является главным потребителем-покупателем всяческого барахла, предложенного на продажу? Мы, конечно! Кроме того, попробуй незадачливый торговец отвесить комплимент мужу той дамы, так ещё и по физиономии получит! Особенно если покупатель находится под газом. А других нет - они здесь все под газом! Но это уже отдельный разговор, который, скорей всего, не стоит и начинать: бухло на шАру - так что, смотреть на него, что ли? Вот народ и старается (бухАет, в смысле), чтобы оправдать тяжёлым трудом заработанные, а потом грабителям из турбюро заплаченные денежки.
       Так вот про аборигенов. Они здесь полиглоты. Словарный запас, правда, варьируется очень прилично. Языковой набор тоже. Русский, как ни странно, многие умудряются худо-бедно применять.
      Первый встреченный мной полиглот ошарашил своей единственной, наверно, известной ему на русском языке фразой. 'Ни бэ, ни мэ', - говорит. Я тут же представила, как тот урок русского языка проходил. Подвыпившие руссо туристо мужеского, опять же, полу, наверно, пытались чего-то выяснить, обращаясь к нему с вопросом, но безуспешно. 'Ни бэ, ни мэ!' - сказал один. 'Ни бэ, ни мэ?' - с сожалением покачал головой другой. 'Ни бэ, ни мэ', - согласно кивнул абориген. На том и порешили. А в результате - весьма оригинальный словарный набор! Правда, на сей раз 'ни бэ, ни мы' была как раз-таки я. О чем он с радостью сообщил и мне, и всем окружающим нас людям.
       А владелец одного магазинчика как узнал, что я и русским, и английским владею, тут же сбегал за листом бумаги и написал список английских слов, которые он хотел бы выучить на русском. При этом он так и сыпал русскими фразами. Практически без акцента! Фразы те, конечно, были целиком им заучены. Но всё равно! Впечатляет! Вот это бизнесмен! Вот это хватка!
       В другой лавке зато мы получили сделку века. 'У тебя хорошее чувство юмора!' - объяснил владелец магазина, пересчитывая пятнадцать долларов, полученных за браслет, за который изначально запрашивал пятьдесят пять.
       Понравились мне их картины. Не знаю насчёт художественной ценности, но с точки зрения заполнения стенного пространства - очень даже ничего экспонаты попадались. Только как их везти? Ладно, может, когда-нибудь в другой раз. Которого, впрочем, скорей всего не будет. Поскольку по-прежнему с надоедливым упрямством повторяю: лучшая на свете Доминиканская Республика (Гавайи, Багамы и т. д.) - это Флорида! Во всяком случае, я так считаю.
      
      7. Капитан милиции Маша Петрова
       Капитан милиции Маша Петрова была женщиной уже не первой свежести... Впрочем, что это я, совсем уж безжалостно - сама ведь к той же категории отношусь! Попробую ещё раз.
      Капитан милиции Маша Петрова была бальзаковского возраста женщиной со слегка поблекшей кожей когда-то, похоже, очень миловидного лица с задорно вздёрнутым носиком и щедрой россыпью веснушек, слегка пережжёнными волосами натуральной блондинки и слегка увеличившейся в объёме линии талии. Которая, однако, по-прежнему присутствовала - линия талии, в смысле - подчёркивая тем самым полную себе противоположность: округлости, то есть. Те несомненно были в наличии: и под, и над, и также выше. Тех, что выше, было две, и выпирали они мощно и крепко в соответствующем направлении. Глядя на них, Маше можно была дать вовсе даже и не бальзаковский возраст, а лет этак на десяток меньше.
       С капитаном Машей мы познакомились случайно, и так же случайно она предложила пообедать всем вместе в итальянском ресторане. Мы с Наташкой переглянулись - мол, что делать? Новые знакомства в наши планы не входили. Делать, однако, было нечего, и мы с радостными лицами согласились.
       Вечер начался замечательно. Правда, нам показалось, что новая знакомая уже по прибытии была 'под шафэ'. Ещё больше усилились подозрения, когда над столом полетел мат-перемат с какими-то доморощенными приговорками типа 'уси-туси', 'тудэмо-сюдэмо', 'да забей ты' по поводу и без повода. Потом Маша предложила... покурить марихуану. Ни много, ни мало! Она, оказывается, всю жизнь об этом мечтала! А тут и знакомый нашёлся. Из местных, но хороший такой! Он всё устроит, - щебетала Маша Петрова, не обращая внимания на наши кислые физиономии.
       Мы, правда, тут же в две медицинские глотки кинулись отговаривать бедолагу, запутавшуюся неосмотрительно в обманчивых сетях капиталистического общества с евоными бесчеловечными гримасами, объясняя ей прописные истины о вреде наркотиков, а также пугая возможными социальными изменениями в её жизни, если кто застукает с поличным.
       Но Маше к этому моменту всё было по барабану. Она пьяно икала и... гладила мои волосы, как-то странно улыбаясь. Кстати, до сих пор не пойму: то ли и впрямь интересы у неё однополые неожиданно обнаружились, то ли она приняла меня за большую куклу. Так иногда дети, увидев новую диковинную игрушку, сначала смотрят на неё завороженно, потом осторожно трогают дрожащими кончиками пальцев, а если никто не видит, то и на зуб попробуют. На зуб я себя пробовать точно не позволила бы. Мне и поглаживание-то волос поперёк шерсти пошло - тут же стул подальше отодвинула, оглянувшись на Наташу. А та только посмеивается да плечами пожимает: мол, хрен её поймёт!
      А Маша ещё раз икнула, нежно пролепетав 'Да забей!', и опять уставилась на меня, словно я и правда кукла. Очень большая, правда, поскольку на каблуках я почти в два раза выше оказалась безкаблучной Маши, росту в которой всего-то было метр с кепкой. Это я со зла, конечно, поскольку сама, скорей, отношусь к диаметрально противоположной категории. Ну, и коли я, скажем, каланча пожарная, то все, кто 'не' - соответственно превращаются в 'метр с кепкой'. Вот так вам!
       В общем, доставили мы Машу благополучно в её номер и решили на телефонные звонки впредь не отвечать и дверь никому не открывать.
       Пару дней Маши Петровой не было видно. А потом она начала появляться. То в ресторане, то у бассейна. С неизменным коктейлем в руке и выражением отчаяния на покрасневшем то ли от солнца, то ли от потребляемых напитков лице. Мне даже жалко её стало, и я попыталась пойти на контакт. Но Маша окатила меня тяжёлым нетрезвым взглядом и отвернулась, чем отсекла малейшее желание на продолжение подобных попыток. Хочешь - на, а не хочешь - не на, как говорил мой первый супруг! Хозяин - барин! И нам на руку к тому же.
       Вот и пускай после этого Дуньку в Европу, а капитана милиции Машу Петрову в Доминиканскую Республику!
      
      8. Океан. Пальмы. Солнце.
       То есть, именно то, с чего и следовало бы начать. Ведь океан же! И пальмы! И солнце - не палящее, а ласковое, доброе, беззлобно щекочущее плечи, едва защищённые маломощным кремом от загара. И опять - пальмы, пальмы. А также какие-то кустарники, щедро осыпанные цветами потрясающей красоты и совершенно невероятных раскрасок. Экзотика! На лужайках гуляют павлины - как где-то ещё, скажем, голуби. Те, что понаглее, даже на столы в ресторане забираются. Не боятся, значит, в суп угодить!
      А океан и пляж - ах, океан и пляж! Вот если бы ничего, кроме них, не было, и то посещение этого райского уголка было бы безусловно оправдано!
       Я вообще-то не очень люблю плавать в океане. Особенно когда он шалит - волнуется, то есть. Пловец из меня так себе, и сражение с этими самыми волнами радости мне никакой не доставляет. Да и волосы мои морскую воду не больно жалуют. Они и так безумеют в тропическом климате: баран бараном на голове, хоть в зеркало не смотри! А сбрызни ещё солёной водичкой - вообще гайки, ни одна расчёска не выживет!
       Но сопротивление моё было достаточно быстро сломлено при виде красоты, открывшейся перед нами. Зелёно-изумрудная прозрачность воды манила, притягивала, притупляла бдительность.
       - Пошли, - кивнула я Наташе в отчаянии, и мы пошли. В воду. А та не обманула. Она держала, несла, покачивала и вовсе не была коварной или непредсказуемой.
       - Хорошо-то как! - воскликнула Наташа.
       - Ага! - отозвалась я, плывя вдоль берега и наслаждаясь морскими качелями - это когда волна поднимает тебя и опускает ритмично, аккуратно и заботливо, не разбиваясь на пенные гребешки и не плеща в лицо, задираясь. Благодать, одним словом.
      ***
       В аэропорт меня отвозил молодой человек, сотрудничающий с нашим курортом именно по этой линии. Весьма приятный молодой человек, следует заметить. Английский у него был не очень сильным, но разговор тем не менее получился. А поскольку до Рождества оставалось всего ничего, именно с него и начали.
       Главной религией в Доминикане является католицизм. Рождество, однако, празднуют не 25 декабря, а 7 января. Странно! Зато совсем неудивительно то, что, как и во всём христианском мире, здесь это главный семейный праздник, когда за столом собираются все близкие люди, приготавливается много еды, заворачиваются красиво заранее припасённые подарки - главным образом, для детей.
       Перешли на другие темы, и он посетовал на то, что электронные игрушки занимают слишком много времени в жизни людей, уменьшая соответственно время, проведённое друг с другом, а также с книгами. 'Невозможно увидеть доминиканца, сидящего с книжкой. А это плохо!' Нет, это хорошо, это просто замечательно, когда люди так думают! И уверена, что он не одинок в своём мнение. А это, в свою очередь, означает, что у Доминиканской республики и её населения - очень красивых, между прочим, людей - есть будущее. Если, конечно, всё это мыслящее население не свалит за бугор - или, точнее, за полоску океана. В Америку, то есть. Что и происходит постоянно. У этого молодого человека, например, родня живёт и в Майами, и в Бостоне.
       Вдруг я заметила что-то непонятное на дороге впереди нас и обратилось с вопросом к водителю. Тот присмотрелся и объяснил, посмеиваясь:
       - Наверно, у парня в мопеде бензин закончился или с мотором проблемы, вот друг ему и помогает.
       Видок был ещё тот: правое окно автомобиля открыто. За край его ухватился парнишка, сидящий на мопеде и другой рукой держащий руль. Ехали они, понятно, медленно и, заметив нас, свернули на обочину, пропуская.
       - У нас ещё и не такое увидишь, - продолжал водитель. - Я однажды шестерых людей видел на мотоцикле.
       Я подумала, что неправильно поняла его, и переспросила.
       - Мотоцикле?
       - Да-да.
       - С коляской мотоцикл? - осторожно предположила я.
       - Нет, какая коляска? Обычный двухместный мотоцикл! - подтвердил он, энергично кивая головой. - Если четверо - это вообще обычное явление. Но там было шестеро! - и он объяснил технику 'национальной езды'. Следует, правда, заметить, что двое из тех шестерых были детьми, а ещё один - и вовсе младенец, которого держала женщина, сидящей на багажнике. Чудеса, да и только!
       Где-то на полпути водитель сообщил, что у него бак почти на нуле, и мы заехали на бензоколонку. Впереди нас стояли две машины, а с другой стороны - никого. Только водитель этого словно не замечал. Я решила подсказать.
       - Нельзя, - ответил он. - Здесь движение разрешено только в одном направлении.
       Интересно, подумала я, шестеро на мотоцикле - это нормально, но на заправке поехать против течения - нельзя. Это хорошо, на самом деле! Жить по законам очень важно - делает жизнь проще для всех.
      Правда, когда выезжали назад, на дорогу, жутко хотелось зажмурить глаза, чтобы не видеть, как будем пересекать непрестанный поток машин, плотность которого хотелось сравнить с селёдками в бочке - не аромой, слава тебе господи. Впрочем, если выбирать между оскорблением органов обоняния и 'преждевременной кончиной на доминиканской автостраде', я предпочту первое. Водитель мой, однако, оказался на высоте, владея в совершенстве техникой 'лавирования' как ещё одной неотъемлемой чертой 'национальной езды'.
      И мы поехали дальше. Назад, домой, в холодный Мичиган. Ну что ж, не всё коту масленица!
      
      9. Напоследок и не совсем по теме
       ...поскольку с каникулами это ничем не связано, за исключением того, что мысли эти появились именно по пути домой.
       В Атланте нам пришлось с полчаса просидеть в самолёте, ожидая, пока освободится какой-нибудь подъезд к терминалу. Ну, а поскольку то, что займёт это дело полчаса, стало известно именно через полчаса, некоторые люди не сидели спокойно в мягком кресле, а стояли в проходе самолёта, нетерпеливо поглядывая по сторонам - это я о себе - и, соответственно, поневоле наблюдали, чем занимаются остальные, особенно сидящие.
       Внимание моё привлекли трое молодых людей: парень и девушка, которые возвращались домой после, судя по всему, совместно проведённых каникул, и девушка, путешествующая сама по себе. А обратила я на них внимание потому, что как только было позволено включить электронные приборы, в руках у всех троих появились айфоны. Что само по себе неудивительно: телефон - он и в Америке телефон. Как без него? Я, скажем, тут же позвонила мужу, сообщила о возможном опоздании на стыковочный рейс, что повлечёт за собой совершенно нежеланную ночёвку в Атланте, и, заключив свою речь не совсем вежливо высказанными мыслями по этому поводу, убрала телефон в карман. Женщина по соседству тоже звонила супругу, и её монолог был намного длинней и эмоциональней моего.
       Молодые же люди никому не звонили. Те, которые путешествовали вместе, уткнулись в свои личные экраны и занялись их изучением. А что там? Да чушь всякая - мне-то сверху видно. Смотрю на них и думаю: вы же вместе путешествуете. Неужели совсем уж не о чем поговорить? Всё обсудили за неделю каникул? Или виртуальная реальность важнее нормального человеческого общения с любимым человеком - наверно же любимым! Иначе зачем вместе путешествовать?
       Но это ещё ничего по сравнению со времяпровождением девушки, путешествующей в одиночестве. Смотрю, открыла Гугл и ввела какой-то поиск. То есть, нормально, вроде, да? Одна, в конце концов. Глядишь, вычитает что-нибудь интересное, повысит, так сказать, образовательный уровень. Ага! Не тут-то было! Пока происходил поиск, девушка ворочала головой по сторонам. А закончив это продуктивное занятие, перевела глаза на экран и, даже не просмотрев полученных результатов, начала новый поиск. Мне даже любопытно стало: чего же она там ищет? Продолжаю наблюдать: очередное глазение по сторонам и затем новый запрос-поиск.
      И тут до меня дошло: не ищет она ничего! Время своё просто заполняет тем, что бесцельно жмёт на кнопки. Понимаете? Кто-то беседует с соседом, кто-то с родственником по телефону, кто-то бродит в Интернете - как та молодая парочка. А эта девушка нажимает кнопки, потому что... вот они, кнопки-то! Почему бы и не понажимать?
      У меня тут же появилась ассоциация с обжорами: у тех существует подобная проблема - они могут есть безостановочно, пока не закончится еда, поскольку состояние сытости им незнакомо. Или, точнее будет сказать, утеряно, что неизбежно происходит при любом злоупотреблении. Поедание пищи в огромных количествах во имя приятных вкусовых ощущений приводит к полному уничтожению здоровых рефлексов, связанных с приёмом пищи.
      Злоупотребление современной технологией незрелыми юными экземплярами типа вышеописанной девицы, приводит к вот такому бездумному шлёпанию по клавишам. Дай её телефон макаке, та совершенно аналогичным образом развлекаться бы стала. Только мы вроде как на верхнем витке эволюции себя разместили. И игрушки мудрёные изобрели. А тут - эх!
      ***
      И, наконец, если кому интересно, на стыковочный рейс я не опоздала - опоздал как раз-таки он, самолёт. Только это уже не важно. Что важно, так это заряд бодрости, полученный мной в этой замечательной поездке. Ведь когда шесть дней проведены даже без тени негативных эмоций - это же очевидное-невероятное! В значительной степени растолкованное в пункте три сего опуса, а в остальном - каникулы, они и есть каникулы!

    14


    Некрасов А. Монетку с Карлова моста я все-таки бросил ( размышления российского туриста о Европе)   20k   "Эссе" Проза


      
      
      
       Вот оно и свершилось! Уже второй день хожу по средневековым мостовым древнего и прекрасного города Праги. В узких прорезях улиц над изломанной линией крыш голубое апрельское небо, и старушка Европа обволакивает теплым покрывалом давно пришедшей сюда весны.
       Хотя, какая она старушка! Зрелая женщина застыла в рассвете своей красоты, и столетия, улетая в вечность, не в силах наложить морщины на ее ухоженное лицо. И все же дыхание минувших веков ощущаешь здесь на каждом шагу. Великие тени прошлого бродят среди сытых и беспечных наследников, не мешая им отдыхать и веселиться. Галдящая толпа немецких туристов возле театра, где когда-то старик Казанова слушал "Дон Жуана". На Старой площади возле памятника Гусу палатки торгуют трубочками из сладкого теста и свиным "коленом". А в двух шагах возле ратуши на мостовой белые кресты - здесь когда-то казнили последних гуситов. И тут же рядом кафе под открытым небом. Смакуя густое темное пиво, можно хоть вес день любоваться на башни собора Мадонны. Одна из башен, изящная и легкая, символизирует женское начало. Символ мужского начала тяжелее шире монументальней. Но высота их одинаковая, не расходясь и не соприкасаясь, башни параллельно друг другу тянутся в небо.
       Прага для меня уже не просто город. Это сказка из детских цветных снов, и наигрыши уличных менестрелей заставляют оживать каменное кружево. Кинув несколько крон в футляр для флейты, хожу возле Пороховой башни и чувствую, как средневековая мелодия погружает меня в иное измерение. Приходят в движение фигурки королей и святых. Вдруг становится понятен тайный смысл каждой линии, каждого лепного завитка на стенах. Но, как часто бывает во сне, заранее чувствуешь, что пробуждение скоро снова вернет тебя в реальностью. И вот уже, понурив голову, иду к метро на площади Республики. Многочасовая прогулка утомила и хочется быстрее добраться до отеля.
       ...Про Европу я читал много. Свидетельства и размышлений людей, которым привык верить, сформировали образ холодной бездушной рациональной культуры. И я уже готов был впасть в чванливое невежество:
       - Чего мне там смотреть!
       Но все-таки увидеть собственными глазами хотелось. И вот второй день брожу по средневековым улочкам, и образ начинает меняться.
       "...Западноевропейская культура сооружена из камня и льда" - восклицает философ Ильин. О духовном кризисе Западной Европы пишет Бердяев. Гневно обрушивается на европейского буржуа Константин Леонтьев. Не берусь спорить, может быть, они правы. Кризис, теперь уже не только духовный, стал реальностью. Присущ этой культуре и холодный рационализм, но подо льдом и камнем чувствуешь огненное дыхание человеческого гения. И словно застывшие потоки извергнутой лавы, оставляет он нам шпили готических соборов, расплескавшееся в ажурных завитках барокко.
      Из всех мировых цивилизаций западноевропейская наиболее приспособлена к нуждам материального мира. От этого и ее потрясающие успехи. От этого ее сила и слабость. Впрочем "приспособление" не совсем верный термин. Европейский гений стремится не приспособиться к материальному миру, а подчинить его. Именно в ореоле этой цивилизации Дух с наибольшей полнотой и силой проявляет и сохраняет себя в творениях вещественных. Но материя субстанция коварная, победу над собой она умеет обратить в поражение победителя. Скрупулезно изучая объективный мир европейский ум из покорителя незаметно превращается в пленника. Материя заслоняет собой все мыслимые горизонты, упраздняет Творца, и самому человеку оставляет крохотную нишу в длинной цепочке биологических тварей.
       В книге Шафаревича "Две дороги к одному обрыву" я наткнулся на парадоксальную и, на мой взгляд, очень интересную мысль:
       - Так уж ли оправдана и исторически необходима победа учения Коперника и Галилея?
       Ведь и древние греки подходили к пониманию того, что Земля вращается вокруг Солнца, но в итоге отдали предпочтение системе Птолемея. Потом эти взгляды приняла и канонизировала христианская церковь.
       -Так что это? Торжество мракобесия над разумом?
       Или не все не так просто?! Может быть геоцентрическая система более приемлема и комфортна для человека? А может быть и более правильна с точки зрения мистической и духовной. Ведь все религии ставят человека в центр мироздания. Именно вокруг и ради него вращаются планеты и звезды. И возможно это не самообман, а реальность какого-то иного мира, откуда человек однажды был изгнан.
       Но европейский ум уже не мог удержать себя на опасной черте. Земля сжалась до размеров крохотного шарика в бескрайнем космосе. Взяв в родственники обезьяну, человек добровольно отрекается от образа и подобия Божьего. Творческое вдохновение, светлые и великие порывы души оказались всего лишь видоизмененной формой полового инстинкта. И ожившие химеры готических соборов с хохотом закружились над головой, заслоняя уходящие в небо башни. А потом в сгустившихся сумерках поднимают восстание машины, порабощая своего создателя, превращая его в шестеренку, в составную часть конвейера...
       -Так что же европейский путь тупиковый? Благодарить нам Творца за то, что Россия все-таки не Европа?
       Соглашаюсь с тем, что русскому уму доступны большие духовные глубины. Хочется верить что "Будущее за нами!". Но опять же, не все так просто. Материя порабощает тех, кто слишком много уделяет ей внимания, но она и мстит тем, кто относится к ней небрежно. Безымянный русский строитель, украшая затейливой резьбой деревянную избу, обладал не меньшим талантом, чем европейский зодчий. Только вот не оставил он плоды трудов своих даже внукам. Податливый, но недолговечный материал, не надолго пережил деревянный крест на могиле самого мастера. В ржавчину и тлен ушли многие творения русских изобретателей, в то время как в Европе те же изобретения послужили прогрессу и стали достоянием мировой культуры. Кажется, кто-то уже сравнил нас с цивилизацией кочевников, от которых остаются лишь былины, сказания, да каменные идолы на курганах. А если что и оставило след, закрепилось надолго, так это во многом благодаря европейскому влиянию...
       А может не так уж это и важно уметь сберегать и хранить? В конце концов, ничего вечного в этом мире вообще не существует! Но беда в том, что презрение к материальной стоне бытия может обернуться и тяжелыми травмами в духовной жизни. Нежелание вникать в бытовые мелочи, наклоняться за упавшей бумажкой оборачивается грязью, сначала на улицах, потом в домах, а затем уже и в сознании человека. Мечтательное созерцание порождает лень и может исковеркать душу не меньше чем алчная погоня за материальным достатком. Даже напряженные духовные искания, заставляющие забывать о делах насущных, могут привести к последствиям тяжелым и даже трагичным.
       Один из таких примеров навсегда врезался в мою память. В середине восьмидесятых мне посчастливилось познакомиться с человеком, дружбой с которым я потом очень дорожил. Наталья была меня лет на десять старше. Она бесспорно обладала кругозором куда более широким, чем у меня - недавнего выпускника технического вуза. И все же она приняла меня в свой круг, за что я до сих пор ей благодарен. Прошло уже много лет с ее гибели, но перед глазами до сих пор стоит образ человека интересного, яркого и очень мало уделяющего внимания бытовой стороне жизни.
       Одной из любимых ее притчей, был рассказ о двух женщинах принимавших в своем доме Иисуса с учениками. Одна из сестер все время суетилась на кухне. Еще бы, попробуй накормить двенадцать человек, не считая самого Спасителя! Другая же, весь вечер просидела у его ног, внимая словам христовым. Симпатии Натальи, как и автора евангелия, целиком были на стороне второй из женщин. Впрочем, сама она готовить умела хорошо и своих гостей принимала всегда очень радушно и хлебосольно. Но главным было не угощение, а то удивительное состояния духовного подъема наступавшее во время обычных посиделок за разговорами и выпивкой. И гостей в ее доме всегда было много. Даже ключ от квартиры она оставляла под ковриком, на случай если кто-то придет в ее отсутствие.
       Шли годы. Над страной вместо надоевших кумачовых полотен кто-то вывесил на грязной тряпке лозунг "Обогащайся!". Менялись стереотипы, разрывались связи, исчезала куда-то старые друзья. Наталья же оставалась все тем же человеком, и дом ее продолжал быть крохотным островком среди мутных потоков обезумевшего от жадности и злости мира. Но все больше расширялась щель между ее жизнью и окружающей реальностью. И в конце концов из этой трещины, словно из разворошенной змеиной норы, поползли беды.
       Внезапно от Натальи ушел муж. Надоел богемный образ жизни супруги, ежедневные посиделки, неустроенный домашний быт. Куда более тяжелым ударом стал отказ дочери остаться с мамой. Не смотря на нежный возраст, ребенок прагматично предпочел порядок и вкусные пироги в доме у бабушки. Наверное, и этих двух потрясений хватило, чтобы сломать человека, но в дополнение к ним словно из рога изобилия посыпались болезни, проблемы на работе, обострилось хроническое безденежье. Параллельно с этим вел свою разрушительную работу алкоголь. С тяжелым сердцем друзья замечали перемены в поведении, характерные для многих российских граждан, но как-то плохо совместимые с образом Натальи. А вокруг нее все продолжало рушиться. Перестали работать краны, ломалась мебель. Какие-то подонки достали из-под коврика ключ, и ограбили квартиру. Брать особо было не чего, но не погнушались и мелочью. Друзья продолжали приходить в ее дом, но по-прежнему только ради общения, помочь по хозяйству все как-то не доходили руки. Впрочем, Наталья и сама об этом не просила.
       -Свет у меня в душе! - упрямо повторяла она, пока квартира из-за неисправной электропроводки погружалась в ранние сумерки. Но звучало это уже как не убедительно и почему-то чувствовалось, что приближается развязка...
       На похоронах ее собралось очень много интеллигентных и симпатичных людей. У всех было искреннее чувство вины. А я тогда впервые, по настоящему, ощутил невосполнимую потерю. И вместе с виной, пришло осознание того, что рухнул тоненький мостик из мира, где я вел борьбу за выживание, в сферы более высокие...
       Материя и Дух - два полюса в судьбе человека, два полюса в развитие мира. Казалось бы, разумнее пройти между ними. Но ведь и компромисс по настоящему не возможен! Древнегреческая гармония духа и тела вырождается в римские оргии. Пуританская мораль в сочетании с деловой активностью дает поразительные успехи, но постепенно мораль все дальше отодвигается как пережиток. Князю мира сего не нужны компромиссы. Заключая контракт, он уже знает, как извратит его пункты, как подомнет под себя доверчивого партнера. Но и отвергать его условия тоже нельзя. Не проживешь, ничего не создашь, не оставишь потомства!
       Так что же остается? Опасная пляска на острие бритвы. Краткосрочная тленная земная радость, недоступное Небо, и полный отчаянья крик " Почему, Господи, ты меня покинул!"...
      
       Но ни так уж все и печально! Над Прагой, который день, ни единого облачка, и башни костела Св. Витта купаются в теплой синеве неба. У президентского дворца нахальные девицы фотографируются, наклонив голову к самому плечу часового гвардейца. Беспечные туристы разгуливают возле башни, где года-то людей морили голодом. Гид рассказывает им о войнах, о чуме, а потом сообщает, что пообедать после экскурсии лучше всего в монастырском ресторане неподалеку от Пражского замка. Мы с дочерью решаем последовать его совету, а потом по крутой живописной лестнице, по сбегающим вниз улочкам выходим к Карлову мосту и перебираемся на другую сторону Влтавы.
       На Карловой улице разноязыкая толпа. В Москве я привык постоянно встречать иностранцев, а теперь вдруг оказался иностранцем сам. Немцы, итальянцы, англичане здесь почти как дома. Да это и есть их общий европейский дом. Два часа на автобусе и ты в Германии. Ночь в поезде, и ты подъезжаешь к Парижу. Ни таможенных барьеров, ни пограничников. Европа едина и в то же время каждый народ уникален. Когда мы шли по Старой площади к собору св. Николая, я обратил внимание на пожилого мужчину, который пел итальянские песни. А на обратном пути увидел уличного музыканта в окружении толпы молодых итальянцев. С каким-то упоением они подхватывали припев, и как визитная карточка европейского дома в памяти запечатлелся дирижирующий импровизированным хором молодой парень и раскрасневшиеся от пения щечки юной синьорины. А толпа вокруг продолжала расти. Походили лысеющие брюнеты в легких майках и шортах, смуглые худощавые дамы. И вскоре песня уже звучала на всю площадь.
       С того момента я как-то по-другому стал смотреть на итальянцев. Перестали раздражать их развязанные манеры, гвалт, который они устраивают, собравшись в компанию больше одного человека. Неприязнь осталась, пожалуй, только к немецким туристам. Они тоже ведут себя шумно и развязано. Тоже поют, только делают это не так красиво как итальянцы, и слушая их бодрые маршевые песни сразу вспоминаешь кадры трофейных кинохроник. Но теперь немцы тоже неотделимая часть европейского дома. А вот мы нет! Держась за свою самобытность, мы остались в стороне. И по сей день продолжаем за свою самобытность держаться, может быть из-за упрямства, а может потому, что полноценных европейцев из нас все равно не получится и в общий дом на полных правах нас все равно не возьмут. Для цивилизации варвар может быть или рабом или разрушителем. Правда, есть еще и третий путь. Поселиться где-нибудь на сопредельных землях, посматривать на цивилизованных соседей, учиться у них, не забывая при этом своих родовых преданий...
       Наверное не все в едином европейском доме так хорошо, как кажется со стороны. Из-за языкового барьера, который день, ничего не слышу о мировом кризисе, но думаю, что и здесь о нем говорят и его тоже боятся. Еще до поездки я много думал об этом знаковом явлении:
       - Лопнули "мыльные пузыри", обанкротились биржевые спекулянты. Казалось бы, так им и надо! Но получается, что с банкротством спекулянта рушится и сектор реальный. Заработанные на бирже состояния тратились на покупки машин, яхт, строительство коттеджей и кормили людей, которые все это создают. В итоге без работы остается честный труженик автомобильного конвейера, уезжает в свой далекий и нищий кишлак азиатский гостарбайтер, отправляется " на панель" массажистка элитного салона. Уничтожая роскошь, уничтожаешь и мастеров, которые ее созидают. А далее по цепочке остаются без заработка, уже и те, кто этих мастеров кормил и обслуживал. Сворачивая потребности можно свести их до биологического минимума, дойти до растительного существования, вернуться в пещеры. И это возвращение будет страшным! Пред человеком неолита лежала неизведанная таинственная даль. С облаков и звездного неба смотрели на него могучие боги. Бесчисленные духи населяли озера, леса болота. Порою генетическая память зовет в этот живой одухотворенный мир, но нельзя поддаваться на искушение. Опустошенным и смертельно уставшим вернется новый дикарь в жилище далекого предка. Юноша, покидая родную деревню с тремя грошами в кармане, полон надежд. Он может стать купцом, ученым, заслужить маршальский жезл, жениться на принцессе. Огромный и прекрасный мир у него на ладони. И как же узок и мрачен тот же самый мир, когда из дальних странствий возвращается назад изломанный жизнью пьяница и калека...
       Нет уж, лучше об этом не думать! Над Прагой уже который день безоблачное небо. Мы сидим в открытом в кафе на улице Народни , и официант только что принес нам суп в тарелках из запеченного хлеба. Растерянно обсуждаем, что делать потом с необычной посудой. В итоге я принимаю решение тарелку съесть. С советских времен приучили к почтительному отношению к хлебу. Да и грех выбрасывать продукты, когда в мире кризис!
       После обеда дочь отправляется на прогулку, а я возвращаюсь в отель. В голове опять крутятся мысли:
       - Все соткано из противоречий. Достоинства неумолимо переходят в недостатки, а из грязной глины лепят потом кирпичи для прекрасных дворцов. Христианская любовь оборачивается кострами инквизиции, а человеческая алчность побуждает к созиданию. Даже такое страшное зло как война, служит прогрессу и развитию. Так что же и ее надо оправдывать с исторических позиций ?!
       Неожиданно приходит мысль о том, что кто-то прячется за внешним хаосом исторических событий. Кто-то в пику Творцу развернул свой проект обустройства мира. И этот строитель во многом преуспел. Только вот кирпичи свои он лепит из человеческих костей и крови, оправдывая все беды великолепием воздвигнутых зданий. И именно эту логику берут на вооружение его каменщики и прорабы.
       "...История никогда не стеснялась в средствах, которыми она действовала, прибегала к каким угодно средствам для осуществления своих целей, которые слишком часто оказывались непонятными человеку и несоизмеримыми с его судьбой... И по-видимому невозможно гуманизировать средства, к которым прибегает исторический разум." - писал когда-то Бердяев, призывая к суду над "историей". Но ведь вся наша цивилизация рождена этим безжалостным историческим разумом! Все народы его дети. И хотя дети не всегда слушают родителей, исторический разум упрямо гнет свою линию, кого-то наказывая, кого-то поощряя. Послушных он поддерживает и балует, и это наглядно проявляется в успешной исторической судьбе североамериканских колоний. А непослушных безжалостно бьет, да еще и искушает то проектами построения земного рая, то прелестями безграничной либеральной свободы. За примерами тоже далеко ходить не надо. Однажды я чуть не до драки поспорил с одним из наших поклонников заокеанской державы. Мы оба прочитали статью, где автор пишет о Северной Америке как о стране в целом безбожной, подпавшей под сильное влияние князя мира сего. Я интуитивно эту точку зрения принял, а оппонент с пеной у рта доказывал обратное. По его словам именно Россия есть порождение мирового зла. Примеры он брал как из истории, так и из окружающей нас реальности. Причем примеры наглядные, убедительные, верные! Спор я тогда проиграл, но теперь задним числом могу ответить:
       - Америка страна князем мира сего обустроенная, а Россия им искалечена, растоптана, но все-таки до конца не побеждена. И, может быть поэтому, в нее еще продолжают верить.
       - Но а как же Европа?
       Соприкоснувшись с ней, невольно попадаешь под очарование великой культуры. И все же не оставляет ощущение что в гостях долго засиживаться не стоит...
      
       Но вот уже и подошла к концу наша поездка. В последний раз гуляем по Вацлавской площади. Рядом в испанском кафе смуглые парни играют на гитарах и что-то вдохновенно поют о comandante Че Гевара. Над купол государственного музея постепенно темнеет небо. Завтра утром здесь у статуи св. Вацлава гиды соберут вновь приехавших туристов, а мы уже будем где-то у польско-белорусской границы. В Москве ожидается дождь со снегом, так что экскурсия в весну скоро закончиться. Но все-таки домой тянет. Наверное, это пресловутая ностальгия, чувство иррациональное и плохо объяснимое. Не знаю почему, но именно за эти дни пришла твердая уверенность, что жить смогу только в России. И все-таки монетку с Карлова Моста я бросил.
       Прощай Прага! До встречи!
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       8
      
      
      

    15


    Светлаков Л. Кавказский ченч   30k   Оценка:8.00*3   "Рассказ" Проза


      
       В 1980 году Москва должна принимать Летние олимпийские игры. В это время Один из НИИ попадает в титульный список объектов капитального строительства. Начинается строительство корпуса под руководством директора института Онуфриева И. А. Инженерную часть здания необходимо заказывать и монтировать собственными силами, так как в предолимпийские годы рассчитывать на заключение договоров с субподрядчиками практически невозможно.
       Директор института принимает правильное в таких чрезвычайных условиях решение. Собирает четверку амбициозных молодых с высшим образованием специалистов и ставит перед ними задачу разместить на предприятиях Союза заказы на необходимое оборудование, проследить за его изготовлением и монтажом в новом корпусе. И это в преддверии Олимпиады!
       Каждому обещана возможность после сдачи объекта в срок возглавить отделы по специальности. Серову обещан планово-производственный отдел института.
       Надо отдать должное " четверке" год пахали как "папа Карло за растрату". Постоянные командировки не только по Москве, но и по всему Союзу. Выматывали душу согласования с проектировщиками и изменения на ходу технических условий с разработчиками и изготовителями оборудования.
       В конце - концов, четверка блестяще справилась с задачей. Корпус введен в установленный срок. Директор Онуфриев И. А. сдержал обещание и каждому дал возможность проявить себя, возглавив отдел, которые он посулил год назад. Всем, кроме Серова.
       В судьбу вмешался служебный роман. Директор собирался уволить начальника ППО некую Н.И. с печатью интеллекта и модной прической "я упала с самосвала, тормозила головой", которая не справлялась с работой в новых условиях планирования. Почувствовав угрозу Н.И., стала возлюбленной главного инженера. Тот убедил директора, что Серову было бы лучше некоторое время поработать заместителем начальника отдела, потому что опыта плановой работы в институте маловато.
       Серов вынужден принять предложение. Директор заверил, что это мера временная и раньше чем через год Серов получит кресло начальника ППО.
       Против лома нет приема и Серов смирился с ситуацией. Тем более это скачок служебной карьеры с прибавкой в окладе. Чтобы зализать душевную травму, Местком выдал Серову бесплатную турпутевку на Кавказ. Маршрут Орджоникидзе - Казбеги - Душети - Сухуми. Десять дней в горах и десять дней на море.
       Маршрут начинался в городе Орджоникидзе, где туристическая группа должна пробыть три дня, совершая экскурсии по городу и окрестностям.
       Город Орджоникидзе (Владикавказ), как его называют по-осетински - Дзауджикау - это столица Республики Северная Осетия - Алания. Он раскинулся прямо у самого подножия Кавказских гор. Его прямые, утопающие в зелени улицы словно упираются в заснеженные, величественные горы.
       Город располагается по обоим берегам реки Терек, в семи км от выхода его из расщелины, близ последних отрогов северного склона Главного Кавказского хребта. Река Терек, вырвавшись из горных теснин, течет в достаточно широком русле (промоины иногда достигают пятисот метров) несколькими рукавами, скорость течения достигает трех метров в секунду.
       Владикавказ основан 6 мая 1784 г. в период царствования Екатерины II в качестве русского форпоста, вблизи селения Дзауджикау.
       К неудовольствию Серова в группе оказалась сотрудница института Валентина. Инженер-технолог одного из отделов. Мать троих детей. Год назад муж Валентины при не выясненных обстоятельствах, выпал из окна десятого этажа и Валентина с фигуркой семнадцатилетней девушки оказалась молодой вдовой во цвете лет.
       Валя обрадовалась, когда увидела знакомое лицо в составе туристической группы и старалась не отходить от Серова во время экскурсий. А во время групповых фотоснимков "случайно" оказывалась с одного бока, то с другого. Насколько Валентину обрадовало присутствие Серова, настолько его огорчило. Серов знал Валю как одну из самых успешных сотрудниц институтского агентства ОБС (Одна Баба Сказала). В случае даже невинного флирта с кем - либо из туристок подробности будут известны в ноль секунд через ОБС.
       Серову такая популярность в роли начинающего руководителя отдела душу не грела. Пришлось делать вид, что они добрые товарищи с Валентиной по совместной работе в институте и дружески опекать тело вдовы в свободное от экскурсий время. Романтические отношения в туристическом путешествии накрылись медным тазом!
       В первой ознакомительной поездке по городу гид поведал "достоверную" страшилку о том, что из группы туристов девицу то ли похитили, то ли она сама согласилась пожить месяц с пастухами овец в экзотической горной пещере, покоясь на овечьих и волчьих шкурах. Ее потом невредимую на автомашине "Волга" доставили к воротам турбазы.
       Доля истины возможно и была в байке гида, потому что в группе оказалась туристка, которая в первый вечер, познакомившись с одним из аборигенов на танцах, провела три дня в городе. Появилась девица в полном здравии, что удивительно тоже на "Волге" перед отъездом группы в следующий пункт путешествия поселок Казбеги.
       Днем туристов возили на экскурсии по городу и окрестностям Орджоникидзе. А вечерами существовало только одно развлечение. Танцевальная веранда туристического лагеря.
       Южные ночи темны, особенно если ослепительный свет от нескольких мощных ламп освещает танцевальную площадку. Что происходит в метре от веранды увидеть невозможно. Густую темноту можно ощутить физически настолько она плотно окружает танцверанду. Вокруг фонарей вьются тысячи белых мотыльков. Кажется, они слетелись на яркий свет со всего города и ближайших гор. Слетелись на веранду и десятки молодых и не молодых детей кавказских гор с помутневшими глазами от вида русских девушек. Создалось впечатление будто они увидели впервые белую женщину. Ну, уж больно охочи дети гор до русских женщин!
       На всю жизнь запомнилась музыкальная композиция "Маленький человек" в великолепном исполнении французской певицы итальянского происхождения Далиды. Эту пластинку крутил радиоузел, чередуя с хитами 1978 года: "Синий иней"; Кикабидзе, поющего про "Чита-гриту"; Пугачеву с "Песенкой первоклассника". В общей сложности за три дня услышали Далиду раз сорок.
       И еще запомнился в перерывах между танцами в наступающей тишине внезапно возникающий извне оглушительный стрекот сотен цикад, которые, кажется, собрались специально со всей округи как и ночные мотыльки и эти цикады будто бы хотят перестрекотать неистовые децибелы динамиков разносящих по округе шлягеры 1978 года.
       Одной из первых поездок была ознакомительная экскурсия с городом Орджоникидзе. Во время этой поездки посетили самую большую мечеть. Мусульманская мечеть для нас - экзотика.
       Мечеть Мухтарова - суннитская мечеть в Орджоникидзе, на левом берегу реки Терек, один из символов города, охраняемый государством памятник архитектуры.
       Во время посещения мечети службы не было и потому огромное помещение пустынно.
       Гид - изрядный шутник, рассказывая, как происходит процесс мусульманской службы, весело поведал, что внизу на ковриках молятся - люди, а наверху на балконе - женщины, чем привел немногочисленных мужчин в умиление, а милейших женщин в негодование, когда до них дошел смысл шуточки гида-осетина.
       Вторая значительная по времени и насыщенная впечатлениями экскурсионная поездка состоялась в Куртатинское ущелье вблизи Орджоникидзе. Куртатинское ущелье протянулось на пятьдесят километров в направлении с северо-востока на юго-запад и является одним из красивейших на Кавказе.
       Образовано Куртатинское ущелье рекой Фиагдон берущей своё начало из-под склонов массива Тепли. На пятом километре происходит выход в узкую теснину, проделанную Фиагдоном в осадочных породах Лесистого хребта. Река, стиснутая складками гор, с яростью устремляется в тесный двухметровый проход, наполняя ущелье рёвом и грохотом.
       Дальше над дорогой нависает большая скала "Пронеси господи". Кажется, что вот-вот она рухнет. Здесь встречаемся еще с одним из маленьких природных чудес. Место это у осетин называется "Кадаргаван". Клокочущий далеко внизу Фиагдон пропилил здесь в хребте узкую, словно удар меча щель. И в этой огромной расселине, перекрывая ее от скалы до скалы, застрял когда-то сорвавшийся громадный валун, поросший несколькими деревцами и кустами. Под ним с ревом покрытый косматой пеной несется Фиагдон. Картина редкая даже для Кавказских гор!
       Алагирский район. Три километра к западу от республиканского центра. Село Дзуарикау. Памятник на обочине шоссе Владикавказ-Алагир.
       0x01 graphic
       Надпись на постаменте: "Семи братьям Газдановым и всем героям, погибшим в боях за Родину в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.". Устремленный в небо памятник стоит там, где дорога спускается к мосту через реку Фиагдон и пересекает Куртатинское ущелье. Это, по всей видимости, первый памятник павшим воинам, в основу которого положен образ из стихотворения Расула Гамзатова. Скала постамента. К ней приникла мать. А над нею устремилась ввысь вереница белых журавлей. Семь сыновей скорбящей матери.
       Мне кажется порою, что солдаты,
    С кровавых не пришедшие полей,
    Не в землю нашу полегли когда-то,
    А превратились в белых журавлей.
       Это песня Яна Френкеля на стихи Расула Гамзатова, переведенные на русский Наумом Гребневым. По-видимому, памятник в Дзуарикау был вдохновлен песней.
       0x01 graphic
       Первый памятник Сталину был воздвигнут в поселке Верхний Фиагдон в Куртатинском ущелье в 1950-е годы. Бюст "вождя народов" на пятиметровом постаменте установили по инициативе и на средства коммунистов Дигорского района Северной Осетии.
       0x01 graphic
       Еще один памятник установлен в память о погибших в Великой отечественной войне жителей селений Куртатинского района. На гранитной плите выгравированы фамилии погибших за годы войны 1941-1945 гг.
       Автором является осетинский скульптор Даурбек Цораев. Памятник находится в Куртатинском ущелье у дороги, близ посёлка Верхний Фиагдон. Его открытие состоялось 9 мая 1971 года. Памятник представляет собой скульптуру коня, оплакивающего павшего в бою наездника. "Верный конь" символизирует скорбь всей Осетии по погибшим в войне сыновьям.
       Последний вечер в Орджоникидзе провели как обычно на танцверанде. Это прощальный вечер. Валентина попросила, чтобы Серов танцевал в этот вечер только с ней, поскольку уже устала отбиваться от назойливых горских кавалеров. Он дал добро, и пара некоторое время спокойно танцевала под пение Далиды, наслаждаясь ее приятным голосом. Вскоре идиллию испортил молодой горский парнишка лет семнадцати с горевшими глазами при виде стройной фигурки Валентины.
       Парень видя, что она стоит рядом с Серовым под руку продолжал нахально приглашать Валю на танец, обращая на Серова ноль внимания. Валентина твердо ответила, что приглашена на весь вечер. Серову пришлось грубовато намекнуть, чтобы парень поискал партнершу в другом месте веранды.
       - Идешь, ты, пляшешь! Душа из тебя вон,- прошипел Серов наглому горцу.
       Но юный горец, запавший на молодую вдову, будто не понимая русских слов, после каждого танца вновь и вновь возвращался и приглашал, как ни в чем не бывало Валентину. В конце концов, эта канитель Серову надоела, он отвел парня в сторонку:
       - Слушай, вьюнош, приходи завтра с двумя бутылками водки на танцверанду и, так и быть, уступлю тебе русскую женщину. Ты хорошо понял?
       Он ответил, что понял хорошо и больше не надоедал своим присутствием. Валентина спросила, о чем Серов беседовал с пацаном, что он так легко отстал от предмета своего вожделения. Серов честно признался, что обменял Валентину на три бутылки водки, прибавив еще одну для солидности, и вообще Бог Троицу любит.
       Валентина нервно расхохоталась странному ченчу и, конечно, приняла это как кавказскую шутку. Осетинский Азамат обменивает девушку у русского туриста не на восточного скакуна Карагеза, а на три банальных бутылки водки. "Ченч по кавказски" должен теоретически состояться на следующий вечер. (Ченч - обмен)
       Практически на следующее утро "Икарус" отправился в путь по Военно-Грузинской дороге в небольшое поселение Казбеги у подножия одной из главных вершин Кавказа горы Казбек. В России гору знали миллионы курильщиков папирос "Казбек". На картонной пачке изображена величественная гора и всадник на коне. Есть мнение, что рисунок на пачке утверждал сам Сталин.
       Постоянное сообщение по дороге открыто в 1799 году. После присоединения Грузии к России началось строительство новой Военно-Грузинской дороги. Военно-Грузинская дорога сыграла большую роль в развитии экономических связей между Россией и Закавказьем. В разные годы по ней проезжали Александр Грибоедов, Александр Пушкин, Владимир Маяковский и конечно незабвенный Остап Бендер.
       Местность в районе Казбеги живописна. Над долиной Терека поднимается гора Казбек, покрытая вечными снегами; по склонам - долинные ледники. Растительность представлена хвойными и лиственными лесами.
       Казбеги - посёлок городского типа. Назван в честь писателя Александра Казбеги, а не по имени горы Казбек.
       В своих произведениях Казбеги описывал жизнь горцев, одной из его главных тем был конфликт личности и традиционных общественных норм. Произведения Казбеги вдохновляли Иосифа Джугашвили (Сталина) - в частности, его кличка Коба, по одной из версий, взята из опубликованного в 1882 году повести Казбеги "Отцеубийца".
       В поселке дом-музей Александра Казбеги, который входит в обязательную программу посещения туристов.
       На следующий день по приезду в Казбеги плановый поход к Гвелетскому водопаду. Во время похода к водопаду группу сопровождал, кроме гида огромный добрейший лохматый пёс - кавказская овчарка. Как звали пёсика? Правильно угадали! У него редкое имя "Казбек". Кавказец с большим достоинством, осознавая важность своей миссии, шагал впереди группы, задавая темп движению.
       Гвелетский водопад, расположенный на небольшой речушке Гвелетисцкали в ущелье, прорезающем склоны горы Казбек - прекрасный памятник природы. Обогнув очередной утес, оказываемся прямо перед водопадом, который двумя мощными потоками срывается с высоты двадцати пяти метров. Ширина верхней части водопада около двух метров, внизу ширина потока составляет четыре метра. У основания водопада падающая вода выбила в скалистом дне реки глубокую купель.
       В один конец путь занимал около полутора часов. На небе ни облачка и туристы раздевшись по пояс, наслаждались ласковым горным солнышком. Испив ледяной воды и совершив лёгкое омовение, группа отправляется обратно в лагерь. Идти легче двигаемся под горку на базу, где ожидает обед. После сытного обеда по закону Архимеда полагается поспать!
       Усталые туристы разбрелись по домикам, а Серову взбрело в голову позагорать на солнышке. Взял одеяло и расположился спиной вверх на солнцепеке. Через некоторое время заснул сном праведника, однако сон продолжался не долго. Серов проснулся от того, что кто - то пристально на него смотрит. Подняв голову, увидел осетинского "Азамата" из Орджоникидзе!
       Парень стоял над Серовым с таким видом, будто он ему третий месяц не отдает трояк, взятый в долг.
       -Что надо? Друг любезный?
       -Привез две бутылки водки, ты обещал отдать за них русскую женщину.
       -Ты что, парень, спятил? Какие бутылки? Какую женщину!? Опомнись!
       -Ты же на танцах обещал за две бутылки отдать мне русскую женщину, которая тебе надоела, - твердым голосом продолжал современный "Азамат".
       Наконец до Серова дошел смысл бреда. Парень всерьез понял в Орджоникидзе, что он готов поменять знакомую женщину на водку. Да-а-а-а с мозгами у парня не все в порядке!
       - Слушай, пацан, возьми себя в руки. Это была просто шутка. Понимаешь! Шутка, может неудачная, но шутка! Русские меняют жен на валенки в лютую зиму, но сейчас лето и она мне не жена,- начал убеждать парня Серов.
       - Ты обещал отдать женщину! Отдай её, я принес две бутылки водки,- продолжал юный горец.
       - Слушай, парень, катись отсюда, пока не вызвал охрану! На территории лагеря посторонним находиться запрещено! Что не видел на воротах надпись огромными буквами, написанную для таких как ты? - всерьез разозлившись, негромко прошипел Серов, боясь разбудить туристов.
       Глаза у горца налились кровью, он захлопал ноздрями и заскрипел всеми прекрасными зубами, потом рванул из кармана бутылку ... Серов приготовился отразить атаку, но он швырнул бутылку о камень, выхватил вторую бутылку и тоже расколол вдребезги о каменистую дорогу. Горный воздух пополнился парами местной водки. Потом резко повернулся и с проклятьями на гортанном языке отправился в сторону входных ворот турбазы и города Орджоникидзе, размазывая грязной ладошкой сопли и слезы на красивом лице.
       Так бездарно закончился ченч по - кавказски! Слава Аллаху, не последовало кровной мести. И то хлеб! Восток - дело тонкое.
       Безалаберная шутка посеяла, возможно, в юной не окрепшей душе горца неверие всему русскому народу, который Серов неудачно представил. И всё же... дикий народ эти дети гор как говорил Остап Бендер.
       На шум из домиков стали показываться сонные головы туристов. Серов успокоил головы, что все в порядке, просто местный грузинский мальчишка приходил и спрашивал, нет ли значков для обмена. Слава Богу, никого в эти послеобеденные часы из Администрации не было, но Валентина увидела и узнала того парня с танцверанды, которому она безнадежно приглянулась.
       - Угомонись, подруга, ушел он навсегда и больше не вернется, я дал ему понять, что передумал тебя обменивать, потому что ты еще можешь пригодиться в хозяйстве,- продолжал шутить Серов.
       Успокоенная, но возмущенная Валентина негромко объявила, что Серов дурак ненормальный, шуточки идиотские и с тем отправилась досыпать. Серову пришлось быстро собрать осколки злополучной стеклотары, которая могла вызвать не нужные вопросы у Администрации. На турбазе существовал сухой закон.
       После ужина Серов почувствовал, что спина пылает со страшной силой. Попросил, подвернувшуюся под руку Ингу, чтобы она сгоняла в медпункт за термометром и заскочила в столовую за кефиром, чтобы сбить невыносимый жар, исходящий от тела безвинного человека.
       Через некоторое время вместо Инги явилась Валентина с кастрюлей кефира ведром холодной воды и марлевыми повязками. Она перехватила у Инги кефир, категорически заявив, что справится с телом Серова без посторонней помощи. Валентина была счастлива вдвойне: во-первых ей было приятно, что вокруг её персоны разыгралась невероятная кавказская история, чуть ли не с африканскими страстями и во - вторых открылся доступ к телу Серова, пусть хотя бы со спины. Померила температуру. На градуснике 40 градусов по Цельсию. Это серьезно.
       Потом стала осторожно бархатными ручками втирать кефир в раскаленную до шипения спину и через некоторое время протирать влажной тряпкой. Так просидела печальная вдова, священнодействуя над едва дышащим телом, несколько часов. К утру температура спала до почти нормальной, кожа на спине сохранилась, но еще много ночей Серов будет спать только на животе. Спасибо кавказскому "Азамату", что во - время разбудил и Валентине, которая не позволила коварному кавказскому солнцу сменить на белом человеке кожу. Следующий поход, который состоялся к подножию Казбека, пришлось пропустить по техническим причинам.
       Путешествие по Военно - Грузинской дороге продолжилось. Казбеги это территория Грузинской ССР. Отъехав от Казбеги несколько километров "Икарус" на большой скорости обогнал, какой то местный автобус, зацепив и сломав боковое обзорное зеркало, вырвав его вместе с консолью. Водитель от всей души отматерил лихача, записав грузинский номерной знак.
       - В Душети этот наглец от меня никуда не денется,- пригрозил водитель Икаруса.
       Дорога поднималась выше и выше к Крестовому перевалу. Глубоко внизу едва виднелся Терек и на нашем пути то тут, то там по берегу реки возникали остатки легковых автомашин разных ярких расцветок. Они очень хорошо выделялись на сером фоне скал. Эти машины не убирали, может быть в профилактических целях, а может просто груду металла невозможно поднять с такой огромной высоты, откуда они кувыркались. Что случилось с теми джигитами за рулем, понятно и пьяному ёжику.
       Смотреть в пропасть мало удовольствия и потому, туристы внимательно слушали, что вещал гид о Военно-Грузинской дороге, Крестовом перевале, городке Душети и Базалетском озере, где ожидала очередная остановка на туристической базе.
       По всей трассе встречаются грузинские памятники старины: соборы, крепости, сторожевые башни. На Военно-Грузинской дороге расположены, храм-монастырь Джвари (конец VI - начало VII вв.), Земо - Авчальская ГЭС.
       "Ермоловский камень" - гигантский гранитный валун в пойме Терека неподалёку от селения Верхний Ларс на российско-грузинской границе, принесённый с гор во время ледниковых обвалов Девдоракского ледника - одного из ледников Казбека.
       Гора Казбек (5033 м), одна из высочайших вершин Кавказа, а у её подножия - живописнейшая Троицкая церковь в Гергети.
       Дарьяльское укрепление, построенное в 1804 году в Дарьяльском ущелье для охраны дороги.
       "Замок Тамары"- развалины старой башни на противоположном берегу Терека.
       Крестовый перевал - высшая точка Военно-Грузинской дороги самый удобный проход в центральной части Главного Кавказского хребта.
      
       Базалетское озеро - высокогорное озеро в Грузии в пяти километрах от Душети.
      
       В Душети водитель автобуса встретил на автобусной станции в длинной очереди на автозаправку своего обидчика по Военно-Грузинской дороге, сорвавшего зеркало с новенького "Икаруса". После непродолжительной, но бурной перепалки с жестикуляцией стороны разошлись, мирно урегулировав дорожный конфликт. Обидчик возместил уничтоженное зеркало денежной суммой вполне устроившей нашего водителя.
       На турбазе должны провести два дня, посетив Гори и на поезде отправиться в Сухуми на десятидневный отдых на черноморском побережье.
       На турбазе, которая называлась "Базалетское озеро" существовала традиция встречать группу, прибывающую на отдых костюмированным представлением. Встречали монахини.
       Из группы монахини отобрали четверых грешников и заставили их плясать. И, конечно, Серова праведно проведшего восемь дней в горах, физически пострадавшего от Казбекского солнца и морально от Кавказского "Азамата", причислили к оным. Плясать заставили добросовестно, иначе всю группу не пропустят на турбазу весьма решительно настроенные монашки, вставшие грудью на пути.
       Наша группа встречала группу, следующую за нами, преобразившись в цыганский табор, Серову после "Грешника" выпала честь стать цыганским бароном.
       Одна из экскурсий состоялась в город Гори. Гори является одним из старейших городов Грузии. Официальный статус города Гори получил в 1801 году.
       Музей Сталина в Гори - исторический музей в Грузии, посвященный жизни самого известного уроженца города Иосифа Виссарионовича Сталина ставшего главой советского правительства и фактически руководившего Советским Союзом с 1925 по 1953 год.
       Настоящая фамилия генералиссимуса СССР - Джугашвили. "Джуга" в переводе с древнегрузинского означает "сталь".
       В музее работали три отдела, в которых выставлены редкие экспонаты: оригиналы писем и записок, фотокадры, военная летопись, карты, схемы сражений, личные вещи Сталина - фотографии сыновей Якова и Василия, письма, форма генералиссимуса, посмертная маска. В музее также хранятся архивы вождя, среди которых детские и юношеские стихи. В отдельном зале собраны подарки Сталину. Повсюду - бюсты Сталина из камня, дерева, гипса...
       После посещения музея Сталина гид торжественно объявил: " Теперь, уважаемые туристы, автобус отвезет Вас в...(гид сделал многозначительную паузу) ... "Женский музей".
       Женский музей - это новенькое экзотическое! Даже мужики, не говоря про женщин, с нетерпением ожидали увидеть нечто колоритное. Приехав в центр города, автобус остановился перед городским Универмагом, для провинциального городка, внушительных размеров.
       -Добро пожаловать, в женский музей,- объявил жизнерадостный гид.
       Лица туристов вытянулись, тем не менее все женщины наперегонки отправились совершать осмотр прилавков с товарами местной промышленности. Немногочисленные мужички остались на площади перекурить и осмотреть окрестности. В глаза бросились отдельные скопления по три-четыре молодых хорошо одетых грузинских мужчин, стоящих то там, то тут и о чем-то оживленно беседующих и бойко жестикулирующих руками. В разгар рабочего дня это вызывало недоумение. Женщин праздно шатающихся на горизонте не замечено.
       Машины на большой скорости проносились на перекрестке, кто во что горазд, не обращая внимания на сигнал светофора. Было удивительно, что они ухитрялись разъехаться, не задевая друг друга. Зрелище захватывающие! Настоящие джигиты!
       Увлекательное путешествие в горах подошло к концу. Следующие десять дней проведем на черноморском побережье.
      
      
      
      
      
      
      
      

    19

      
      
      
      

    16


    Росси Л. Деревья плакали..   5k   Оценка:7.58*8   "Сборник рассказов" Проза

      В природе что-то сдвинулось. Возможно, это последствия неосторожной жизнедеятельности на планете нас, "людей разумных", возможно, это естественное развитие климатических условий Земли. Второе все-таки менее вероятно, поскольку уж больно быстро происходят эти климатические изменения, если временные отрезки проецировать не на одну человеческую жизнь, а на "жизнь" целой планеты. Но что климат точно меняется, это и ослу понятно.
      
      Как нам всем осознать или определить, что здоровье нашей планеты -это, возможно, самое главное сегодня и что это важнее того, что происходит в нашем мире людей? Мире, таком маленьком по сравнению со всей планетой, и который может быть разрушен в одну секунду любыми катаклизмами. Если сама жизнь на планете под угрозой, так ли уже важны проблемы раздела и передела территорий, накопление капитала и борьба за него, слава, почет, драмы?
      
      Если бы мы только знали...
      
      Вчера вечером пошел сильный дождь, потом температура упала ниже нуля, и деревья покрылись толстой коркой льда. Такое редко бывает в природе. Обычно, если температура продолжает снижаться, то капли дождя леденеют на веточках тонким слоем, а потом либо они замерзают, превратившись в град, либо начинает идти снег. Снег легкий, и даже если он и покроет сверху обледеневшие веточки, тяжести его недостаточно для того, чтобы ломать деревья.
      
      Но сегодня с утра опять шел мелкий дождь, а потом он вообще превратился в какую-то морось, хотя градусник показывал минус два по цельсию. Поэтому капли продолжали замерзать на уже обледенелых ветках, образуя толстенную корку чистого льда от одного до двух сантиметров в диаметре, и словно жестоким ледяным панцирем сковывая даже самые маленькие живые веточки. Это уже огромная непосильная тяжесть. И деревья начали ломаться. Страшно было слышать эти звуки, еще страшней было чувствовать боль сломленных деревьев.
      
      Каждую минуту в парке слышен был непривычный уху треск. Особенно ужасно было видеть, как ломаются большие деревья, сваленные не буйным разъяренным ветром и не рукой человека с топором, а вроде и непонятно даже чем в спокойном зимнем лесу в безветренную погоду. Жестокая коварная невидимка вступила в свои права - огромная сила тяжести ледяными "свинцовыми" наростами навалилась на каждую веточку, пригибая все деревья к земле, сгибая стволы и ветви дугой.
      
      И корни, такие прочные, не выдерживали этой тяжести, рвались, и деревья сначала медленно, как бы раздумывая, а потом все быстрее и непреклонней падали вниз, ломая ветви других деревьев и увлекая их за собой. И странно было слышать звон разбивающихся ледяных веточек, словно звук бьющегося стекла, крики вспугнутой стайки птиц, а потом мертвая тишина. А через минуту опять сначала слабый, но быстро набирающий мощность глухой треск разламывающейся древесины большущей тяжелой ветви. И боль пронизывает насквозь, словно кости ломаются, и снова ужасный звук падения, сопровождаемый мелодичным перезвоном бьющихся стеклянных гирлянд. И тишина. А потом все сначала. Опять и опять. Там и здесь. И наступает момент когда уже невозможно, нет сил это все слышать, и кажется, что сойдешь с ума, и хочется убежать, исчезнуть, чтобы больше не слышать этих страшных звуков и не чувствовать боли деревьев.
      
      На следующий день красный столбик термометра поднялся в плюсовую зону.
      И деревья заплакали. Все деревья в лесу плакали, тихо и скорбно роняя капли воды на заснеженную почву. Медленно таяли ужасные ледяные панцири, и на каждой маленькой веточке и больших горизонтально расположенных ветвях образовалась ледяная ажурная бахрома. А когда солнце появлялось из хмуро-нависших облаков и ласкало хрупкие надломленные непосильной тяжестью веточки, плач деревьев усиливался. Теплое ласковое солнце жалело деревья.
      
      Так же порой плачут и люди. Кто-то сдержанно плачет в одиночестве, роняя скупые слезы. Но если в этот миг подойти к человеку и обнять его, жалея, можно увидеть эффект сломленной плотины. Слезы брызнут из глаз с удвоенной, утроенной силой, и человека начнут раздирать спазмы копившегося внутри неутешного горя, как лавина, свергнувшаяся вдруг с вершины заснеженной горы, прорвется горький поток слез с плачем и воем, неожиданно, но так сильно, что человек слабеет и успокаивается.
      
      Так и переломанные деревья вдруг начинали плакать с утроенной силой под лучами ласково согревающего солнца. И особенно горько было смотреть на это тихое рыдание без движения. Только иногда слышно было, как то здесь, то там соскользнут подтаявшие льдинки на нижние ветви, сбивая и увлекая за собой хрустальную бахрому, и все они ледяным дождем с тончайшим мелодичным перезвоном упадут вниз на снежную подстилку под кроной дерева. И вновь плачь в тишине. А если солнечный лучик опять пробьется сквозь тучи, то заиграет миллионами бриллиантовых отражений во льдинках на веточках, а волшебный хрустальный ковер вспыхнет множеством радужных алмазных огоньков под деревом.
      
      Красота не бывает обыденной. Красота может быть и доброй и жестокой. Настоящая красота покоряет всех, самых требовательных и капризных ее ценителей, и забыть моменты созерцания величия красоты уже невозможно. Как невозможно забыть боль и страдания, перенесенные теми, кого любишь.

    17


    Байкова А. Русалочка   11k   Оценка:7.09*6   "Рассказ" Проза


       Признаюсь честно, море меня всегда немного пугало. Поэтому зайти в воду и проплыть несколько метров для меня было подобно выходу космонавта в открытый космос. Ведь никогда не знаешь, что тебя ждет там, на глубине. Может морское чудище или страшная ядовитая рыба фугу. Море - огромная бирюзовая пучина, рядом с которой я ощущала всю свою ничтожность и незначительность.
       Поэтому идея провести один из самых романтических и незабываемых периодов жизни - медовый месяц в теплой и солнечной Хорватии на берегу Средиземного моря казалась мне немного пугающей. Но все мои уговоры изменить место назначения на романтичную Францию или, скажем, страстную Италию не увенчались успехом. Будущий муж лишь хитро подмигивал, приговаривая: "Я научу тебя любить море!". Я в этом сильно сомневалась, но, в то же время, любопытство касательно того, как можно преодолеть страх и даже полюбить морскую пучину, взяло верх, и сразу после шумной свадьбы началось наше незабываемое путешествие на побережье Адриатики.
       И стоило нам ступить на земли Хорватии, как мой молодой супруг с самым загадочным выражением лица повез меня "по магазинам". И если кто-то сейчас мог бы подумать о шопинге по бутикам с мировыми брендами, то я сразу заподозрила неладное.
       И действительно, магазин, к которому мы подъехали на взятом напрокат автомобиле, оказался далеко не фэшн-бутиком. От ассортимента, представленного на прилавках, у меня глаза на лоб полезли. Гидрокостюмы, ласты, маски, очки для плавания, всевозможные крючочки и лесочки, надувные лодки, а так же большой, нет, просто огромный выбор ружей с копьями вместо дула.
       - Скажу тебе как подводный охотник, ты должна увидеть подводный мир, - любимый улыбался во все свои 32 зуба, - Увидев однажды всю ту красоту, что скрыта на глубине ты влюбишься в море. Ты боишься неизвестности, но со всем этим, - муж обвел рукой полки магазина, - море перестанет быть таким пугающим и неизведанным.
       Честно, я сопротивлялась. Мне совершенно не хотелось примерять ласты и портить прическу маской, но когда дело дошло до гидрокостюма, я сдалась. Мой муж - упрямец, если в его голову пришла какая-то идея, то отступиться от задуманного его не заставит ничто на свете.
       И вот по прибытии на снятую виллу я уже была счастливой обладательницей всевозможных принадлежностей для подводной охоты. Нет, от ружья я все же решительно отказалась, выбрав себе обычный водонепроницаемый чехол для фотоаппарата. Я, конечно же, сильно сомневалась, что он мне потребуется, но не хотелось огорчать столь решительно настроенного супруга.
       Следующий день начался слишком рано для первого дня отпуска, но я не жаловалась, потому что стоило мне выбраться на свежий воздух, пропитанный ароматами моря и хвои, как пришлось на мгновение забыть о том, кто я и где нахожусь. С балкона открывался захватывающий, нет, умопомрачительный вид на море, раскидистые сосны, малюсенькие домики и небольшие прибрежные отели. Где-то вдали тонули в розоватой дымке острова Брач и Хвар, а их очертания казались похожими на спины гигантских спящих сказочных животных. Мгновение - и солнечные лучи окрасили той же розовой краской весь окружающий мир, заставляя ощущать себя сказочной принцессой. Даже горы (Динарское надгорье), нависающие над морем, изменили свой цвет, отчего сделались похожими на мираж. Повсюду царили спокойствие и тишина.
       - Ну что, теперь на пляж? - хитрый оклик мужа вытащил меня из всей царящей вокруг сказки и заставил недовольно поморщиться.
       - Ну вот, всю романтику момента испортил, - я вздохнула как можно жалобней, - Твоя идея по приучению меня к воде по-прежнему кажется мне безумной.
       - Безумно - отдыхать на море и не плавать, - любимый протянул мне купальник, ласты и маску с трубкой, - Одевайся, теперь это будут твои лучшие друзья.
       На пляже мой муж, шагающий с большущими ластами и ружьем наперевес, да еще и одетый в бирюзовый гидрокостюм, смотрелся крайне экзотично. Это зрелище заставляло меня глупо хихикать и немного отвлекало от предстоящего действия.
       Но веселье мое продолжалось недолго. Супруг быстро освоился и мгновение спустя он уже плавал вдоль берега, изредка подныривая, а затем выпуская воду через дыхательную трубку. Как кит, честное слово.
       А я, уже одетая в ласты и маску с фотоаппаратом в руках, так и осталась стоять на берегу в нерешительности. Страх моря по-прежнему не отпускал и заставлял опасливо вглядываться в водную гладь.
       - Любимая! Или ты сейчас сама заходишь в воду или я тебя на руках затащу на самую глубину, - радостный возглас мужа вывел меня из состояния нерешительности, и я маленькими шажочками, из-за ласт напоминая утку, направилась к воде.
       На самом деле, здесь, в Хорватии море казалось не таким уж безграничным и пугающим. Потому что вот он - другой берег. Пусть и очень далеко, но все же он есть.
       Когда морская вода коснулась коленей, я опять остановилась.
       - Я буду называть тебя трусишкой! - лицо мужа вынырнуло совсем рядом, - Ну же! Дыши через трубку, как я учил и плыви! Плыви! Тебе понравится!
       Решение пришло незамедлительно, и в следующее мгновение я со всего размаха плюхнулась в воду, не забывая усиленно дышать и двигать конечностями. Перед глазами пузырилась вода, возмущенная моим падением, отчего создавалось впечатление полной слепоты, а кислорода, поступавшего через трубку, решительно не хватало. "На берег! Срочно на берег!" - в голове отчаянно билась только эта мысль.
       И если бы не супруг, то я точно покончила бы со всей этой затеей раз и навсегда. Но заботливая рука любящего человека потянула меня за кисть вперед, и я поплыла, перебирая ластами.
       Сердце понемногу начинало сбавлять бешеный ритм, а пузырьки воздуха вокруг рассеялись, открыв для меня новый мир - мир подводных жителей. Я замерла на месте и во все глаза уставилась на то, что предстало перед глазами. Подо мной находился целый дворец построенный природой из камней причудливой формы. Все обитатели этого дворца - большие стайки мелких рыбок, которые переливались серебром в преломленных лучах солнца, сновали в разных направлениях, а толстые рыбки с брюшком гоняли мелюзгу и, видимо, пытались 'захватить дворец'. Над поверхностью воды повсюду виднелись рыбы-иголки (сарганы, как я выяснила потом). И стоило пронаблюдать за этими удивительнейшими созданиями, как сразу стало понятно, что эти самые рыбы-иголки попросту занимаются охотой. Сначала выжидают удобного момента над поверхностью, а затем раз! - и резко ныряют в косяк мелкой рыбешки, вызывая хаотичные завораживающие движения всей пугливой стаи этих 'килек'.
       Внезапно откуда ни возьмись в метре от меня возник указатель моего дальнейшего движения - стайка черных рыбок, чьи хвосты поразительно напоминали стрелки. И все эти черные стрелки замерли, будто выжидая, последую ли я в заданном направлении. Что ж, придется подчиниться морским правилам и свернуть в требуемом направлении, чтобы не навлечь на себя гнев самого царя Тритона.
       И стоило проплыть еще несколько метров, как сразу стало понятно, куда указывал мне морской знак. От зрелища, открывшегося мне, я чуть было не захлопала в ладоши как ребенок. Потому что прямо по курсу, рассекая морскую пучину, ко дну неслась...чайка! Самая настоящая чайка! И объектом ее внимания стали две крупные рыбешки, по виду напомнившие мне мяч для американского футбола. Но эту охотницу постигла неудача, жители морских глубин оказались проворнее, и птица возвращалась на поверхность без своего законного завтрака.
       Теперь дно осталось пустым, подо мной расстилалось огромное пространство, заполненное лишь галькой и камнями. Или... мне просто нужно присмотреться? Глаза стали различать странные морские...насаждения? Среди камней то здесь, то там просматривались странные вытянутые объекты явно животного происхождения, сильно напоминавшие какие-то овощи. 'Неужели под водой тоже растут огурцы?' - сразу же промелькнула в голове странная мысль.
       Среди этого 'огурцового' поля появился еще один очень примечательный объект - огромный валун. И привлекли меня совсем не его размеры, а два десятка черных ежей, удобно устроившихся на солнышке. Каждая тонюсенькая черная иголочка этих созданий говорила 'мы не настроены к общению', поэтому я решила продолжить путешествие и не нервировать этих существ своим присутствием. Куда ни глянь - везде найдешь что-то живое, необычное и интересное.
       В такой атмосфере невольно ощущаешь себя той самой русалочкой Ариэль. Впервые мне действительно захотелось плыть, и я двинулась вперед. Ласты помогали держать на плаву не хуже спасательного круга, кроме того они давали возможность двигаться быстрее и не прилагая усилий.
       Я плыла, нет, я парила над дном, лениво передвигая руками и ногами в поисках какого-нибудь нового яркого морского существа. Кто знает, может именно сейчас где-нибудь под камнем притаился краб Себастьян, а может мне повезет, и я встречу Флаундера?
       Подводный мир увлекал меня все дальше и дальше, причудливые морские постройки сменялись одна за другой, а солнечные блики оживляли все видимое пространство. Я старалась двигаться как можно медленней, чтобы не спугнуть стаи рыб и успеть рассмотреть каждое морское существо. Вот ведь парадокс, поначалу я боялась их, а они - меня. А теперь понемногу мы привыкали друг к другу.
       Впереди показалась небольшая стая продолговатых серебристых рыб (кефаль, как я узнала потом), и я решила влиться в их общество, и вроде бы поначалу все проходило гладко - кефаль шумно завтракала, а я наблюдала за процессом сверху. Рыбки поменьше видимо нашли очень лакомое местечко, и теперь старшие собратья отгоняли мелюзгу, поднимая серые клубы пыли. Внезапно процесс завтрака был бессовестно прерван каким-то странным звуком, и вся серо-синяя стайка сорвалась с места. Меня хватило на пять метров преследования, кефаль оказалась намно-ого быстрее! Все же это была их стихия, я здесь - простой наблюдатель.
       Стоило мне начать двигаться в сторону берега, как перед глазами сразу замелькали яркие пятна среди серой гальки. Рыбки! "Как попугаи!" - почему-то пронеслось в голове, и я боязливо протянула руки к объектам своих наблюдений. Рыбки мгновенно переместились на безопасное расстояние, наблюдая за моими движениями. "Вот любопытные!". Рукой я аккуратно зачерпнула горсть гальки, подняв при этом мутное облако пыли со дна. Маленькие "попугайчики" сразу же заинтересовались произошедшим, и видимо решив, что я не представляю угрозы, принялись тыкаться носом в камушки в поисках пищи. Забавное зрелище!
       - Русалочка! - донеслось до меня сквозь шум воды.
       Я подняла голову и увидела взгляд любимых глаз. Улыбка сразу же заиграла на моем лице и, избавившись от маски, я затараторила:
       - Там! Там такое! - моему восторгу не было предела, - Целый мир! А это незабываемое ощущение! Будто паришь над дном!
       Любимый притянул меня к себе и по-дружески взъерошил мои мокрые волосы.
       - Какой же ты у меня ребенок, Крис! Теперь ты научилась плавать, завтра будем учиться нырять...
       - О, - я захихикала, - Не слишком ли много впечатлений для одной недели отдыха?
       - Трусишка! - супруг поцеловал меня в макушку, - Скоро ты отрастишь жабры и хвост! Это я обещаю!
      

    18


    Пепел В.В. Наши сердца с вами (короткая версия)   26k   Оценка:4.54*4   "Рассказ" Мемуары

      
      
      
      Начав работу в новой конторе, я обнаружил приведенный ниже текст на неотформатированном диске ноутбука и решил, что он отлично подходит к теме конкурса. Я снабдил рассказ кое-какими сносками и комментариями для удобства понимания читателей, а также указал на некоторые ошибки или неточности, допущенные автором, с которым был шапочно знаком (коллеги). Его, к сожалению, уже нет в живых. По слухам, он ехал со скоростью 240 км в час по немецкому автобану, когда другой водитель решил перед ним внезапно встроиться на втрое меньшей скорости. У моего коллеги хватило мужества избежать столкновения, неминуемо приведшего бы к гибели неумелого водителя и всех пассажиров раздолбанной колымаги (номера были румынские, как сообщили свидетели), и отправить свой болид за пределы дороги, хоть для него самого это была верная смерть.
      
      
      OUR HEARTS ARE WITH YOUR IN THIS TIME OF SORROW1 (заключительная фраза из письма нашего отдела родственникам погибшего)
      
      
      
       5 июня 2013
      
      За бортом автомобиля жаркий солнечный день без единого облачка, я два дня ждал благоприятной погоды. Хотя на местном побережье хорошо всегда, у меня были свои причины приехать в Пиран именно в этот особенно ясный день, так похожий на третье июня прошлого года.
      
      
      
       3 июня 2012
      
      В Любляне в это время было относительно прохладно, пасмурно и шел дождь - невероятно, но короткая часовая поездка на побережье позволила перенестись совершенно в другие погодные условия. Вслух выразил свой восторг.
      
      - А помнишь, как было на Гаваях? - спросила моя спутница.
      
      Улыбнулся в ответ, вспомнив как мы с ней недавно, выехав с пляжа, где изнывали от тридцатиградусной жары, мигом пронеслись, казалось, через все существующие в мире климатические зоны, попав в плотный туман и минусовую температуру (реальная тундра!) на вершине Мауна Кеа - настоящая самая высокая гора в мире - она выше чем Эверест, просто большая ее часть скрыта под водой. Все климатические зоны мы, конечно, пересечь не могли, только 11 из 13 существующих по распространенной в Северной Америке классификации2, поскольку на Большом Острове отсутствовали подобия Арктики и Сахары, зато присутствовало все остальное. Как в калейдоскопе проносилась тогда изменяющаяся растительность за бортом полноприводного, но компактного внедорожника с открытыми окнами. Несколько раз останавливал машину. Вот только что были тропики, потом субтропики, а тут уже степь. Неверяще упал в густую траву и несколько раз перекатился. Пять-десять минут назад нас окружали хвойные леса, а здесь что-то похожее на альпийский луг (я тогда еще не бывал в Альпах и, как говорится, настоящей красоты не видал, когда на лугах одновременно зацветают с полсотни разных растений, и эдельвейс отнюдь еще не самое удивительное из них). Хотя путешествие заняло часа два, впечатлений было больше, чем за все время езды от по-зимнему заснеженного Ниагарского водопада в теплый февральский Майами.
      
      Оставил машину на 'верхней' парковке практически у самых стен, отгородивших в древности полуостров Пирана от возможных захватчиков и перестраивавшихся несколько раз. Начало фортификациям положили римляне, затем их существенно укрепили византийцы. Но несмотря на принятые меры предосторожности, франков это не остановило, и они заняли полуостров, а потом в Истрию пришли славяне - ощущаю законную гордость за братьев-славян.
      
      Мы поднялись на сохранившуюся часть городской стены с двумя башнями, оказавшись там в полном одиночестве, и весь вид на итальянские горы Доломиты, на Венецию (нужно немного воображения или сильная оптика, чтобы разглядеть отсюда купол Сан-Марко, а возможно, и то, и другое) и средневековый Пиран достался только нам. За вход нужно скормить одно евро приемнику в автоматической калитке, видимо, поэтому не бывает многих желающих прогуляться по стене. Где-то на востоке располагалась невидимая нам за холмами Хорватия - она хорошо просматривается с побережья.
      
      - Как чудесно! - воскликнула моя спутница.
      
      Мне говорить не хотелось вовсе, я испытывал неизменное волнение от ощущения тонкой и гибкой талии под рукой. В компании с близким человеком осматривать достопримечательности намного интереснее, чем одному, а воспоминания о врезавшихся в память впечатлениях сохраняют свою неувядающую яркость даже по прошествии времени. Пиран раскинулся перед нашими взорами, являя красночерепичные крыши домов старинной архитектуры - так уже несколько веков никто не строит - и собор Святого Георгия - Юрия, по-словенски. Сам Георгий до сих пор грозит дракону копьем с крыши высокой башни с часами, заодно он работает флюгером, поворачиваясь на ветру вокруг своей оси. Подозреваю, что местные жители могут загодя предсказать приближение штормовой погоды по указанию оружия в святых руках. Но штормит здесь только зимой, в отсутствие туристов.
      
      Находясь тут, не верилось, что совсем недалеко бурлил людским водоворотом шумный Порторож с длинными песчаными пляжами, бутиками, многочисленными громадами пятизвездных отелей, казино и огромными толпами туристов, обожающих эту суету, клубы и вечеринки.
      
      - Хочешь уже спуститься? - в какой-то момент поинтересовался я.
      
      - Да.
      
      
      
      Отрывок из письма Веронике
      
      Помню, как выразил недоверие при нашем знакомстве. Перуанка, гм, как же! Да простят меня жители этой страны, но перуанки не бывают красивыми, красивая перуанка это миф. Мне об этом рассказал знакомый австралиец, много раз бывавший в этой замечательной стране. Я, грешным делом, заподозрил, что он несколько преувеличивал, разбалованный принятыми у него на родине и в Северной Америке стандартами красивости.
      
      Вынужден признать, что мой приятель оказался прав. Во время моего продолжительного путешествия по Перу мне нигде не удалось обнаружить женского лица, отвечающего двум критериям: ярко выраженной внешней симпатичности и бесспорной принадлежности местной жительнице. Мой знакомый также просветил меня относительно еще одной особенности перуанок: они, по его словам, как правило, не хотят выходить замуж за перуанских мужчин. Я подозревал здесь какую-то связь, чуть ли не из серии скабрезных подробностей, с тем, почему перуанцы не умеют дарить миру милых прелестниц - особи мужского пола нареканий, по крайней мере у меня, не вызывали, - но все оказалось проще.
      
      
      
       3 июня 2012
      
      В данном прибрежном регионе Словении, где чуть больше полувека назад итальянский был основным языком, его статус официально закреплен в законодательстве. Все дорожные знаки и вывески продублированы на итальянском и словенском, местные дети учат язык Данте в школе, и всюду слышна итальянская речь - до великолепного Триеста отсюда всего около получаса езды на машине, а до границы еще ближе. Западные соседи по Европейскому Союзу любят приезжать в Пиран, где с ними радушно общаются на их родном наречии.
      
      Итальянское влияние выражается также в том, что в пиранских мороженицах подают отличное 'желато', сделанное по соответствующим рецептам, а кофе в кафе и ресторанах варят просто отменно, ничуть не хуже, чем в самой Италии. При этом все стоит относительно дешево. В свою очередь, любители Италии из числа словенцев или туристов могут, при желании, легко добраться отсюда на шатле-автобусе до Венеции то ли за 12, то ли 14 евро с человека (его нужно заказывать заранее по интернету) или Милана (не знаю, сколько стоит), или целого ряда других мест.
      
      Спустившись со стен, неторопливо прошлись по мощеной булыжниками дороге к побережью и подошли к собору. Группа шумных итальянцев толпилась у главного входа. Было похоже, что собор закрыт, но внешние двери оставлены незапертыми и сквозь нечастые прутья решетки вторых дверей можно было разглядеть богатое убранство и на сей раз конную статую Георгия Победоносца, что буквально парит под сводами собора: стены довольно высокие. Заплатив два или три евро служителю музея, бегло осмотрели пару комнат с какими-то экспонатами культового предназначения и попали внутрь храма, что был построен где-то в 12 веке, а затем многократно перестраивался. Мы там находились совершенно одни, итальянцы по-прежнему толпились снаружи, отгороженные решеткой.
      
      Мою спутницу собор интересовал в большей мере, чем меня. Для меня важны архитектура, роспись на потолке, статуи и все остальные чисто внешние вещи. Возможно, что из-за этого я жертвовал более глубинным и глубоким пониманием окружавшей меня строгой красоты, и со мной оставались лишь поверхностные впечатления. Она же чувствовала святость места. Для нее в каждом католическом храме происходило свидание с Богом. Ненадолго отвернулся, предоставив ей возможность произнести короткую молитву. Она ежедневно молилась перед сном, я привык деликатно не обращать на это внимание. Убежденный атеист, в богов и загробную жизнь я не верю, там, за могильной плитой, каждого из нас ждет небытие, просто не все могут с этим смириться и тешат себя иллюзиями о загробном мире. Но вслух эти мысли я никогда не высказывал, а предпринимаемые время от времени попытки моей спутницы заговорить со мной о Боге дипломатично игнорировал. Пламя искренней веры во мне уже не разжечь, а заниматься притворством, даже в угоду любимому человеку, я был не готов.
      
      
      
      Отрывок из письма Веронике
      
      Мы очень мило провели тогда вечер впятером: приведший тебя итальянец, норвежка - подруга также присутствовавшего с нами новозеландца, ты и я.
      
      Уж не знаю как, но в какой-то момент разговор зашел на разные темы людских отношений, и норвежка просветила тебя касательно нескольких незнакомых тебе, почти что жаргонных терминов. В частности, она объяснила кто такой womaniser3. Джордж Клуни вуманайзер, по словам норвежки. Про личную жизнь актера я ничего не знал, но сам я был вуманайзер, также как и мой сосед по столу.
      
      Пригласивший тебя с нами на ужин итальянец с безупречными манерами, густой шевелюрой еще черных с небольшим каштановым отливом волос и профилем лица, достойным чеканки в бронзе, был не таким. Когда ты ненадолго отлучилась из-за столика, он уведомил нас, что ты для него просто знакомая, которую его коллега из далекого Перу попросил представить друзьям, поскольку ты не знала ни души в этом холодном североамериканском городе, куда переехала насовсем, еще не имея ни связей, ни работы. Этот поступок многое мне о тебе сказал, я сам сделал то же самое, однако был тогда моложе. Новозеландец и я тут же встрепенулись, но статная норвежка с красивой грудью, которую мой товарищ недальновидно привел с собой, была его гандикапом.
      
      - Мне очень нравится Вероника. Ты не мог бы занять мою подругу на полчаса? - в полушутливом тоне тихо спросил меня новозеландец.
      
      Я рассмеялся в ответ своему конкуренту за твое внимание, неспособному в тот момент применить на тебе свой недюжинный опыт соблазнения, и в продолжение вечера постарался выяснить о тебе максимум информации, задавая действительно интересовавшие меня вопросы с интервалом где-то раз в полчаса и перемежая их беседой о всякой ерунде и практическими советами о жизни в Северной Америке. Другие тоже активно участвовали в разговоре. А еще я все время любовался твоим лицом, будучи не в силах отвести взгляд.
      
      Ты оказалась не перуанкой по происхождению, как я и подозревал. Хоть ты и родилась в этой стране, твои родители приехали из Бразилии. Университет ты закончила в Мадриде, а мужчины перуанцы по своему воспитанию несколько шовинистичны по отношению к женщинам, поэтому их соотечественницы - по крайней мере, образованная их часть - предпочитают иностранцев.
      
      Я не спросил тогда твоего номера телефона и не попросил о свидании. Вместо этого я вскоре устроил через итальянца нашу вторую встречу на большой вечеринке со многими сотнями приглашенных и уже в конце празднества, оставшись с тобой наедине за уютным угловым столиком, пустил в ход свое секретное оружие: беглый испанский, подкрепленный знанием твоей страны, откуда ты недавно приехала. Я припомнил все самое красивое, что есть в Лиме и выразил искреннее восхищение увиденным, что было совсем нетрудно: Перу мне действительно понравилась. Я уже знал, что ты часто наведывалась в Арекипу и Тарапото. В последнем местечке не бывал, туристы, как я, туда не добираются, но Арекипа меня впечатлила, в том числе и знаменитыми на всю страну кулинарными изысками. Конечно же, я посещал твой любимый ресторан "Чича пор Гастон", причем не однажды! Ты равнодушно относилась к строениям инков, поэтому их я с тобой не обсуждал, хотя мог бы говорить о них часами. Потом, уже на первом настоящем свидании, я показал, что умею танцевать латину - когда-то участвовал в соревнованиях любительских пар. Для тебя это было очень важно, я знаю, поскольку ты очень любила танцевать. Ты была самая умелая партнерша, из всех, что у меня были, не считая профессиональной инструкторши в танцевальной студии.
      
      
      
       3 июня 2012
      
      Еще сто метров пути, на сей раз по узким средневековым улочкам, и мы оказались у кромки моря. Для того, чтобы искупаться в Пиране, вовсе не нужно долго входить в воду по каменистому дну. Удобно устроенные вдоль всей набережной сходни позволяют почти немедленно очутиться в объятиях Адриатического моря. Скорость вхождения в воду зависит только от вашей сноровки, выработанной в бассейне. Некоторые молодые люди не утруждают себя лесенками и ныряют прямо с камней - или бетона кое-где - набережной, однако такой способ требует нескольких условий: прилива, сноровки и, возможно, бесшабашности - поскольку у самого берега не везде бывает глубоко.
      
      Сняв одежду и оставив вещи за столиком кафе (тут это нормально), подвел спутницу к самой воде, подав держанием за руку сигнал всем окрестным одиноким итальянцам о том, что им не стоит даже пытаться заговаривать с ней. Увидев ее в одежде, у кого-то еще могла возникнуть мысль, что платье сшито специальным образом, чтобы подчеркнуть достоинства фигуры. Когда же она оказалась в одном лишь купальнике, места для сомнений не оставалось: моя спутница обладала удивительно гармоничными пропорциями. Объем бедер, например, был именно такой, какой нужен при ее росте для создания идеальной фигуры. Вот если бы там было на сантиметр меньше или, наоборот, больше, гармония бы распалась, и осталась бы одна лишь привлекательность. Также и со всем остальным: тонкие руки, небольшие и неимоверно изящные кисти рук, стройные лодыжки, про талию я уже упоминал - все в ней было неправдоподобно идеально. Такое хорошее сложение просто невозможно. Я в курсе, что в Бразилии очень распространены пластические операции. Женщины "улучшают" себе грудь, потом бедра (у этой пляжной нации в моде твердые и чуть полноватые бедра), губы и, бог знает, что еще. Возможно, эти современные веяния дошли и до Перу. Я никогда не интересовался, делала ли Вероника пластические операции. Какая, в сущности, разница, если ответ на этот вопрос ничего бы не изменил в моем отношении к ней?
      
      Море было удивительно теплым, а на расстоянии нескольких десятков метров от берега мы оказались в окружении многочисленных рыбок, правда не настолько ярких, как на коралловых рифах Маврикия или Полинезии, или той же Бразилии, где рифы как раз довольно бедны разнообразием красочных обитателей. В месте нашего купания располагалась секция подводного плавания, и с десяток словенцев на наших глазах совершали погружение с аквалангами. Подозреваю, что где-то совсем близко от берега на глубине находились так привлекавшие их и не видимые нам красоты подводного мира. У меня была лицензия и, теоретически, я бы мог к ним присоединится, если бы удалось взять напрокат снаряжение, но Вероника ни разу в жизни не плавала с аквалангом.
      
      Вид из воды на собор Святого Георгия более впечатляющ, чем сверху с крепостных стен или при нахождении в непосредственной близости от храма. Снизу собор представляется еще более величественным и огромным, а укрепившая крутой обрыв стена усиливает это впечатление.
      
      В 1812-м году где-то в этих водах произошло морское сражение между линейными кораблями: британским "Викториус" и французским "Риволи". Британец оправдал свое название4 и после пятичасового боя принудил противника к сдаче. К тому моменту на "Риволи" убитыми и ранеными выбыла из строя половина экипажа.
      
      Ополоснувшись под душем, доступном для всех желающих прямо на набережной, вытеревшись полотенцем и переодевшись внутри милого кафе, мы неторопливо перекусили мороженым и кофе, что нам принес улыбчивый официант. Словенцы, в массе своей, очень дружелюбны. Сорт "боровничек", что в переводе со словенского значит черника, нам обоим очень понравился.
      
      Затем мы продолжили путь к главной площади городка, прогулявшись вдоль набережной и посетив самую крайнюю точку пиранского полуострова, где расположены маяк Пунта Мадонна и красивая церковь Святого Клемента с очень элегантной башенкой, названная так в честь одного римского владыки и построенная в 13-м веке. В отличие от собора, внутри ее еще не успели отреставрировать.
      
      
      
       5 июня 2013
      
      - Какое сегодня число? - кто-то громко спрашивает у меня за спиной на знакомом мне языке.
      
      - Третье июня, - отвечаю на автомате.
      
      - Но третье же было в понедельник!
      
      Осознав свою оплошность, я непроизвольно морщусь и спешу отойти.
      
      
      
       3 июня 2012
      
      На главной и открытой морю площади города крылатый лев на стене здания мэрии указывает на несомненную принадлежность в далеком прошлом окрестной территории Венеции. В центре находится статуя известного, но не слишком знаменитого итальянского скрипача и композитора Джузеппе Тартини, в честь которого названо это выложенное каменными плитами пространство в окружении элегантных домов.
      
      Меня особо привлекли красно-бордовые стены одного из них, построенного в готическом стиле, с изящными балконами и непривычными на вид окнами. На века он получил название "Венецианка". Согласно легенде, богатый венецианский купец построил дом, чтобы поселить в нем местную девушку, в которую влюбился без памяти. На фасаде между окнами второго этажа навеки выбито в камне латинское изречение Lassa pur dir, что в переводе означает "Пусть говорят" - эта фраза адресована местным жителям, что не одобряли любовной связи своей соотечественницы. Фигура стоящего льва над словами латыни подкрепляет серьезность этого оскорбительного, по сути, послания, с которым пиранцы мирятся вот уже почти шесть веков. Девушка жила в этом доме с видом на Адриатику, дожидаясь очередного визита своего благодетеля. Интересно, была ли она счастлива, запертая в тесноте своей золотой клетки и окруженная злословием?
      
      Ведомый внезапно пришедшей в голову озорной мыслью, крепко взял за руку свою спутницу и почти столкнулся, как бы случайно, с пожилым чернокожим господином в темном костюме. Старательно копируя словенское произношение, поздоровался.
      
      - Добр дан5, Питер.
      
      В глазах у господина попытка узнавания моментально сменилась иронией. Я еще мог бы сойти за словенца из его электората, но моя спутница с очень экзотичной внешностью никак не походила на местную жительницу. Исполненный достоинства, он кивнул и неторопливо продолжил свой путь. Рассказал Веронике то, что знал про встреченного нами господина.
      
      - Мы только что повстречались с, возможно, первым в мире чернокожим мэром города на всем пост-социалистическом пространстве, мистером Питером Боссманом. Студентом-медиком он приехал в Любляну из Ганы, такая страна в Африке, а потом полюбил Словению настолько, что решил здесь остаться.
      
      Возвратившись назад вдоль набережной, прошли мимо рекомендуемого многими путеводителями ресторана Tri vdove ("Три вдовы"), еще одного рекомендованного под названием Pavel ("Павел"). Зашли в выбранный случайным образом приятно выглядевший рыбный ресторанчик. Еда в нем оказалась удивительно вкусной - свежие морепродукты из недавнего улова, - а сервис внимательным и ненавязчивым. С этой стороны набережной, на другом конце полуострова, Италии не видно, зато открывается отличный вид на близкое хорватское побережье.
      
      
      
       5 июня 2013
      
      - Простите, можно взять ваш стул? - раздается вежливый голос. Семья туристов из Англии, судя по акценту, собираются занять стул моей спутницы какими-то пакетами.
      
      - Извините, я ожидаю кое-кого, - также вежливо пресекаю их посягательства.
      
      Вспоминаю письмо соболезнования от коллег Вероники. Оно заканчивается той же фразой, что и письмо, когда-то написанное мною, также от руки, жене моего коллеги, ушедшего из жизни, еще не достигнув сорока лет. Не имея ни малейшего понятия, как пишутся подобные письма, и не доверив это задание секретарше, я постарался перенести на бумагу искренние чувства, испытываемые мною и моими сотрудниками. Помню, что, уже написав письмо, я долго выбирал заключительную фразу из числа многих, пришедших в голову, и остановился в итоге на следующей: Our hearts are with you in this time of sorrow. Эта фраза точнее всего отражала общее настроение в нашем отделе.
      
      Коллеги Вероники использовали то же заключительное выражение, что и я, в своем адресованном мне письме на английском языке, да и в остальном содержание было похожим. Я, русский, выразил скорбь теми же словами, что и североамериканцы. Наверное, мы одинаково чувствовали боль утраты.
      
      Мой коллега, будучи швейцарцем по национальности, родился в самой холодной столице мира6, служил в армии - в Швейцарии до сих пор существует обязательная воинская повинность, - учился в университете, сделал головокружительную карьеру и поработал в Европе, Азии и Северной Америке. Но какая-то болезнь точила его изнутри. Он иногда пропадал на неделю или больше, ложился на операции, вновь возвращался, веселый и неунывающий. На все вопросы неизменно отвечал, что в жизни у него все прекрасно, в том числе и со здоровьем. А потом он внезапно умер, находясь в лучшей в мире швейцарской клинике, куда его срочно перевезли из Северной Америки.
      
      Я снова приехал в Пиран единственно для того, чтобы заново пережить тот счастливый день моей жизни, третьего июня прошлого года, проведенный с Вероникой в этой жемчужине словенского побережья. Моя любовь скоропостижно покинула этот мир из-за страшной болезни, но навсегда осталась в моем сердце и в памяти. Вопреки обыкновению, пока я был с ней, меня совсем не тянуло к другим женщинам. Я раньше считал, что такое невозможно, разнообразие подруг было непременным аттрибутом моего существования. Я очень надеюсь, что загробный мир существует, и мы там с ней встретимся. Если бы я в это твердо верил, я бы очутился там немедленно: для этого есть множество способов, помимо осуждаемого католической и любой другой церковью самоубийства.
      
      Вероника стоит у меня перед глазами, гибкая и грациозная, танцующая перуанский танец кулебритика, временами я слышу ее тихий голос с мягким акцентом, который меня всегда так умилял в ее английском, нашем основном с ней языке общения. Когда же Вероника бывала с чем-то категорически несогласна, что случалось нечасто, она произносила "но-но-но-но"7, поворачивая голову из стороны в сторону - мне безумно нравился этот ее жест.
      
      Примерно через семь часов езды я буду в Женеве, стремительно пронесясь на своем североамериканском монстре по итальянским и французским шоссе мимо Триеста, Венеции, Вероны, Милана и через длинный туннель Монблан, инагурированный при открытии Шарлем де Голлем и его итальянским коллегой, чьего имени я не помню. После смерти Вероники я сделал то, о чем раньше часто задумывался, но никогда не планировал всерьез: переехал в Европу. Вдохновленный ее примером, я понял, что вовсе не нужно бояться снова бросить все и начать жизнь заново в новом месте. Я вообще теперь больше ничего на свете не боюсь.
      
      
      
      Примечания:
      
      1 (англ.) Наши сердца с вами (с тобой) в это скорбное время.
      2 Не отрицая наличия на Биг Айланде 11 климатических зон, подвергну сомнению возможность проезда через все из них в течение двух часов, ведь для этого нужно попасть в разные уголки острова. Скорее всего, автор пересек где-то 6-7 из них.
      3 (англ.) Привлекательный мужчина, имеющий романтические отношения с женщинами без целей женитьбы.
      4 (англ.) 'Победоносный'
      5 (слов.) Добрый день
      6 Согласно статистическим данным за ряд лет, до 2013 самым холодным столичным городом в мире был Уланбатор. Теперь это Оттава.
      7 (исп.) нет-нет-нет-нет.

    19


    Шурыгин А. Леонардо да Винчи. Воплощённая идея   8k   "Очерк" История, Публицистика, События

    ЛЕОНАРДО ДА ВИНЧИ. ВОПЛОЩЁННАЯ ИДЕЯ

    В 1997 году специальным авиарейсом из Нью-Йорка в Милан была доставлена скульптура коня, которую здесь давно ожидали. Её красота, тщательнейшая проработка всех анатомических деталей лошадиной стати, и, конечно же, размеры (высота без пьедестала около семи с половиной метров) сразу же привлекли и продолжают привлекать к ней особое внимание. Но главное, что наполняет гордостью сердца миланцев (да и не только миланцев) при взгляде на столь уникальное творение - это то, что скульптура является возрождённым замыслом великого итальянца и гения мировой культуры Леонардо да Винчи.
    В наши дни конь Леонардо стал одним из символов Милана, наряду с такими шедеврами зодчества и изобразительного искусства, как собор Дуомо, замок Сфорца и "Тайная вечеря" в бывшей трапезной монастыря "Санта Мария делла Грацие".
    Об интересной, а порой и драматичной истории создания этой скульптуры повествует настоящий очерк.

    ***

    В 1481 году Леонардо да Винчи предложил свои услуги в качестве военного инженера, архитектора, скульптора и художника новому миланскому герцогу Лодовико Сфорца, известному меценату и покровителю искусств.
    Предложение было принято, и с этого времени начинается длительный и плодотворный миланский период жизни и творчества Леонардо. В эти годы он написал знаменитую "Тайную вечерю", "Мадонну в скалах", "Даму с горностаем", украсил фресками стены зала della Asta в замке Сфорца. Во многом благодаря Леонардо и архитектору Донато Браманте замок Сфорца во время правления Лодовико стал одним из самых красивых и богатых герцогских дворцов на территории Италии.
    В числе прочих работ по совершенствованию архитектуры и интерьеров этого замка он приступил к исполнению ещё одной своей идеи - созданию величественной бронзовой конной скульптуры с всадником, которая символизировала бы отца Лодовико, герцога Франческо Сфорца, послужила бы ему памятником и была бы установлена на площади перед замком Сфорца, который в то время уже являлся герцогской резиденцией.
    Леонардо выполнил огромное число набросков и эскизов фигуры коня, на котором должен был восседать Франческо, и сделал, наконец, свой выбор. Вот один из эскизов, послуживших основой для создания скульптуры.

    На работы по подготовке и созданию гипсовой модели коня ушло почти десятилетие - огромная требовательность Леонардо к тонкости передачи анатомических и художественных деталей скульптуры требовала постоянных уточнений и изменений. Да и размер её впечатлял - без всадника она достигала высоты более семи метров, а на её последующую отливку в бронзе требовались многие тонны меди. Модель поэтому была готова и выставлена на обозрение только в 1493 году. Считается, что именно это событие сделало Леонардо да Винчи знаменитым.
    Далее Леонардо должен был приступить к скульптуре всадника, но работа над "Тайной вечерей", начавшаяся в 1495 году, и сбор пожертвований на покупку меди задержали лепку этой фигуры, а последующие неожиданные обстоятельства и вовсе её прервали.
    В 1499 году миланцы, недовольные правлением Лодовико, взбунтовались, и в отсутствие герцога впустили в свой город войска французского короля Людовика XII, претендовавшего на Милан. И хотя пробыли здесь эти войска недолго, они разрушили созданную Леонардо гипсовую модель коня, превратив её в мишень для своих стрелковых упражнений. Осталась от неё лишь груда гипсовых обломков. Да и медь, заготовленная, якобы, к этому времени, была потрачена Лодовико на изготовление пушек, которые, кстати, не смогли ему помочь - вскоре он был выдан французам и умер в 1508 году в заключении.
    Миланский период жизни и творчества Леонардо на этом закончился, и он вернулся во Флоренцию.

    ***

    Идея возродить утраченную конную статую возникла почти через половину тысячелетия со времени утраты этого шедевра, в 1977 году, у бывшего американского военного лётчика и скульптора-любителя Чарльза Дента. Он прочитал очерк о "коне Леонардо" в журнале National Geographic, и, как об этом пишут, был потрясён варварством французских войск, уничтоживших этот скульптурный шедевр. При этом у него возникли определённые ассоциации с бомбардировками, которым подвергалась Италия в годы второй мировой войны (в них участвовала и авиация США), приведшими к разрушению многих исторических памятников.
    Дент разыскал подлинные, выполненные Леонардо эскизы рисунков этого коня в мадридской библиотеке, и решил за счёт пожертвований осуществить идею её автора - отлить бронзовую скульптуру такой, какой её изваял из гипса Леонардо да Винчи. Кстати, конечной целью своей Дент ставил возвращение скульптуры в Милан, как своеобразное покаяние за разрушение во время бомбардировок памятников культуры Италии. Благородная цель, не правда ли?
    Всю оставшуюся жизнь (он скончался в 1994 году) посвятил Чарльз Дент воплощению в жизнь своей идеи, но так и не успел закончить эту работу, хотя и создал модель коня в "натуральную" (т.е. такую же, как у Леонардо) величину. Однако, эта модель, по мнению специалистов, требовала доработки, и после смерти Дента к работам была привлечена скульптор Нина Акамо, американка японского происхождения, увлечённая идеей Дента.
    Наконец, в 1997 году окончательная модель была готова, и по ней была отлита бронзовая фигура огромного коня, восставшего с эскизов Леонардо. Весила эта скульптура 13 тонн, высота её - 7,5 метра (без пьедестала). Как уже было сказано в предисловии, специальным рейсом итальянской авиакомпании она была отправлена из Нью-Йорка в Милан.
    К сожалению, бронзового колосса не удалось установить там, где хотели видеть его Леонардо и Дент - на площади перед замком Сфорца. Миланский мэр и городской совет нашли для него другое место, в новом парке около ипподрома Сан Сиро.

    У этой фотографии, сделанной в Милане, есть небольшой недостаток - при взгляде на неё не создается впечатление всей монументальности этого творения зодчих, так как на ней нет фигуры или предмета, величину которых можно было бы сравнить с размерами скульптуры.
    К счастью, этого недостатка лишена другая фотография. Но прежде чем продемонстрировать её, я хочу рассказать, что копии скульптуры, установленной в Милане, имеются в США в парке Frederik Mejer Gardens and Sculpture Park, близ Гренд Рэпидса, шт.Мичиган (здесь установлена гипсовая копия, окрашенная под бронзу), и в Японии (копия из фибергласа, позолоченная).
    Вот какой великолепный снимок коня Леонардо, установленного в парке Мейера близ Грэнд Рэпидса, опубликовал здесь, на российском Фотосайте Олег Жданов (Oleg Zhdanov, ник oldet) из Детройта:

    На этом снимке прекрасно просматривается контраст между грандиозностью скульптуры, изготовленной по рисункам Леонардо и воспоминаниям его современников, и фигуркой ребёнка, пробегающего у ног коня. Кстати, обратите внимание - конь этот стоит без постамента непосредственно на парковой площадке!
    Посмотрев этот снимок, можно в воображении представить себе, каким неповторимым и ещё более величественным был бы миланский памятник в виде восседающего на этом коне Франческо Сфорца, если бы Леонардо удалось в своё время полностью осуществить свою задумку.
    Ну, а то, что удалось сделать Чарльзу Денту и Нине Акамо, можно смело назвать воплощением идеи великого Леонардо.

    P.S. Посмотрите также другие очерки из раздела "Зарубежье": "Старый Париж на почтовых открытках", "Старый Париж на рисунках и в живописи", " Другой Париж", "Вспоминая комиссара Мегрэ", "Познакомьтесь - это боодог", "", "Санторин. Фотозарисовки", "Шведские зарисовки",

    А.Шурыгин, 2010г.

    20


    Северная Н. Царский курган   15k   Оценка:7.00*3   "Очерк" Проза

      
      
       Как порою загадочны и непредсказуемы линии судьбы. Иногда людей отделяют друг от друга тысячелетия, но это не мешает существованию между ними незримой крепкой связи. Что это? Перекличка характеров, судеб? Думал ли зодчий боспорского царя, создавая Царский курган, что прославляет не только повелителя, но и простого смертного открывшего его спустя столетия?
       Антон Ашик, серб по происхождению, совсем не собирался заниматься археологией. Карьеру он намеревался делать на дипломатическом поприще. Сын купца, в 1812 г. переехавшего в Одессу, он много лет состоял в ведомстве иностранных дел, где занимался дипломатическими и торговыми связями с племенами Кавказа. А в 1830 году, когда Ашику исполнилось двадцать девять лет, его по служебным делам переводят в Керчь.
      Морской воздух, красивые пейзажи, мягкие сказочные вечера - Ашик влюбился в Крым. Здесь и произошла судьбоносная встреча с известным археологом и градоначальником Иваном Алексеевичем Стемпковским. Последний 'заражает' Ашика археологией и тот принимает решение кардинально изменить род деятельности. Вот жил себе человек, занимался дипломатией, думал, что это его, и вдруг на тебе! Иногда вскольз оброненное слово способно перевернуть душу и даже изменить судьбу. И вот уже Ашик готов идти в подсобные рабочие, только бы воочию увидеть древности, прикоснуться к сокровищам, которыми владели цари.
      Под руководством Ивана Алексеевича Стемпковского он приступил к раскопкам местных курганов. Керчь - город древний, две с половиной тысячи лет. Кого тут только не было помимо греков - скифы, киммерийцы, татары и прочая, прочая. Это сейчас, благодаря стараниям безответственных и глупых людей почти все курганы уничтожены, а в XIX веке их насчитывалось более двух тысяч. Так что Ашику было и где развернуться и с чего начать.
      Талантливый и способный он быстро всему учился. Ашик сделал блестящую научную карьеру. Совершил ряд выдающихся археологических открытий: Золотой курган (Алтин-Оба), керченская золотая маска, возможно, она принадлежала боспорскому царю Рескупориду и, конечно же, Царский курган. Обогатил коллекцию Императорского Эрмитажа, за что неоднократно награждался. Со временем в Эрмитаже выделили целый зал - керченский, в нем находилось более 2,5 тысяч золотых украшений, посуды и прочего. Девятнадцать лет Ашик занимал пост директора Керченского музея, был действительным членом Одесского общества истории и древностей. За научный труд 'Боспорское царство' в 1848 году получил Малую Демидовскую премию. Кто из молодых ученых не мечтает о такой блистательной карьере? Но не спешите завидовать. У Антона Ашика было предостаточно врагов, которые плохо спали по ночам и скрежетали зубами при очередном известии об археологической удаче. Так что падение этого удивительного человека стало болезненным и дурно пахнущим. Он закончил свои дни обыкновенным библиотекарем в Одессе, завещав родным бедность и две папки пресс-папье - все, что осталось от многолетней уникальной коллекции. Но его кровь не заглушили разношерстные брачные союзы родственников, а страсть к археологии, совершенно случайно пробужденная, прошла тонкой, но крепкой нитью через весь род Ашиков. Его потомки являются основателями династии известных коллекционеров.
       Но вернемся в 1830 год. Итак, Ашику двадцать девять лет, он горел желанием археологических открытий, денег и славы. Императорский двор щедро вознаграждал за древние находки. И тут уж только дурак мог упустить возможность разбогатеть. А что вы хотите? У человека торговое образование. Когда исследовательская жилка превращается в золотую жилу, вряд ли она сослужит хорошую службу науке. На протяжении многих лет Ашик производил бессистемные раскопки, не вел журнала, не присматривал, как следует за находками, отчего многие уникальные вещи оказались за границей. Наверное, по сей день, археологи неоднократно вспоминают Ашика за безалаберное отношение к научным изысканиям.
       ...Ашик активно участвовал в исследовании гробницы Куль-Оба на окраине Керчи. Его определили помощником к чиновнику керченского градоначальства, специальному представителю императорского двора по раскопкам Демьяну Карейше, амбициозному и тщеславному человеку. И надо же такому случиться, тоже мечтавшему о богатстве и славе! Еще одна судьбоносная встреча. В один год завязалось два узелка, которые Ашик распутывал всю жизнь.
      В ходе раскопок было обнаружено захоронение знатного скифа и его жены. Но самая ценная находка - электровый (сплав золота и серебра) сосуд, украшенный сценами скифского военного быта. Благодаря ему ученые впервые получили представления о внешнем виде скифов. Золотой ручей потек в Эрмитаж. Именно с этого момента правительство регулярно финансировало археологические раскопки, а позиции Карейши, как специального представителя императорского двора укрепились. Понятно, что на освободившееся место директора музея - Карейша уверен - он единственный претендент. Каким же было его удивление, когда губернатор Новороссии, граф Воронцов продвигает на это пост Ашика. В тридцать один год серб становится директором Керченского музея и наживает злейшего врага - Карейшу. Теперь между ними - жестокая борьба. Кто первым найдет золото? Кто удачливее? Кому императорский двор окажет внимание и милости? Жаль, но в гонке тщеславия, научные интересы находились вне поля зрения. Хотя ученые и утверждают, что благодаря этому противостоянию наука получила двух замечательных археологов.
       ...Несмотря на неожиданное назначение Ашик не прекратил раскопки огромного кургана, расположенного на окраине села Гаджи-Мушкай (ныне Аджимушкай). Он уверен, чем выше курган, тем больше в нем золота. В маленький курган много не положишь. Раскопки странного кургана растянулись на семь лет. Несколько раз рабочие безуспешно пытались проникнуть внутрь. И вот в феврале 1837 года вход наконец-то открыт.
       Предоставим слово Антону Ашику: 'Самая замечательная гробница есть бесспорно та, которая была названа мною Царскою. Мало есть памятников, которые могут соперничать в изяществе с этой гробницею. Огромные стены составляли вход в гробницу; этот вход почти в самом начале своем был заложен большими плитами, скрепленными по концам свинцом. Хотя расходы, употребленные на раскопку Царского кургана не покрылись открытием сокровищ; однако труды наши вознаградились находкою гробницы, которая по величине и устройству своему принадлежит к самым замечательным памятникам этого рода на Керченской земле'.
       Увы, курган был разграблен в древности, и все что досталось Ашику - остатки деревянного саркофага. Но он чувствует - это уникальная находка.
       Уровень исполнения гробницы дал ученым возможность предположить, что курган принадлежал одному из боспорских царей, возможно Левкону I (389-348 гг. до н.э.). При нем Боспорское царство достигло могущества, в оборот была введена золотая монета и военная практика заградотрядов. Но это только версия.
       Курган поразил всех размерами, сложностью конструкций и необычностью расположения.
       ...Очень хорошо помню свои ощущения, когда впервые увидела Царский курган.
       Серое низкое небо. Весь день идет противный мелкий дождь. Поселок Аджимушкай - ровное место с маленькими домами. Но курган расположен дальше - за пустым одиноким полем возвышается огромный холм. Я иду по тропе, но неожиданно для самой себя оглядываюсь - вокруг ни души: только я, дождь и серое небо. Отсюда видна гора Митридата, разрушенный Пантикапей. История как никогда близка. Кажется, еще немного и я встречу грека в белоснежном хитоне или грозного скифского воина. Мне не по себе. Какое странное, непонятное место...
       Я долго стучу в калитку - наконец появляется сторож-смотритель и объясняет, что пятница - выходной. Вот почему так безлюдно! Я настаиваю:
       - Поймите, я ведь не знала про выходной, специально приехала. Да еще по такой погоде, - совершенно глупый аргумент, но вдруг подействует?
       Сторож мгновение смотрит на меня, и я понимаю, что больше подобную наглость не смогу проявить. Затем открывает калитку. Еще не веря, что 'крепость' так легко удалось взять, я тараторю заклинание:
       - Я быстро, вот увидите, одним глазом посмотрю и сразу назад.
       - Иди прямо, - в уголках губ прячется улыбка, сторож закрывает калитку и уходит к себе.
       Хорошо, что никого нет, что я попала на выходной, я все внимательно рассмотрю, а может, что и почувствую...
       Я сделала несколько шагов, завеса мелкого надоедливого дождя расступилась - и оказалась в странном коридоре, выложенным из ступенчато сужающейся кладки известняковых блоков в огромном холме. ТАКОГО я нигде и никогда не видела. Наверное, я долго бы стояла в изумлении - но прямо над головой раздался гром - от неожиданности я вбежала в коридор. Точнее это наконец-то придало мне смелости в него войти. Ливень хлынул яростно и громко. Я сложила зонтик. В дромосе (так греки называли коридор) сухо и странно. Стены приглушали звук дождя. Ступенчатые блоки изящно и искусно подогнаны друг к другу, в их простоте таилась завораживающая красота - восхищение, удивление, изумление нарастало с каждым мгновением. Кто? Когда? Для чего все это придумал? И эта непонятная тревожная тишина, когда в метре от меня вовсю хлещет дождь... Я сделала шаг вперед - и тут же раскаты грома оглушили меня - еще шаг, еще... - небо сотрясалось. Я внезапно остановилась - мгновенно наступила тишина. Что за мистическое совпадение? В нескольких метрах пустой мертвой глазницей зиял вход в гробницу. Аналогии напрашивались сами собой - из света вступаешь во тьму, жизнь - движение к смерти, к главному значительному событию, от солнечного света и дыхания к вечной неподвижности. Для чего столько философии вложено сюда? И не просто вложено, она обрушивается с первых шагов, оглушает, подавляет, восхищает. То, что было задумано тысячу лет назад актуально и живо по сей день! Самая странная загадка кургана. А может, зодчий совершенно иные мысли и идеи вкладывал в камни?
       Делаю неуверенный шаг вперед - опять гремит. Да что такое? Пробегаю несколько метров и все это время раскаты грома сопровождают меня. Я останавливаюсь у погребальной камеры - наступает тишина. От таких странных непонятных совпадений мне уж совсем не по себе. И в то же мгновение появляется ощущение, что я здесь не одна. Что за колдовское место... Я со страхом вглядываюсь во тьму. А там-то что может быть? Четыре голые каменные стены... В непонятной тревоге оглядываюсь назад - и принимаю решение - больше никогда не приходить в это гиблое дурное место. По какой-то причине дромос увеличился в размерах, стал длиннее и уже. И только потом доходит - обман зрения, иллюзия укороченной перспективы! Еще одна задумка древнего зодчего? Эффект достигается неодинаковой шириной и непараллельностью стен дромоса. Все выверили, рассчитали и воплотили. Дорога к свету длиннее пути во тьму? В неизведанное, мрачное, темное легко попасть да трудно выйти?
       Из энциклопедии я знала, длина коридора-дромоса тридцать семь метров, высота кургана - 18,5 метра, в окружности 250 метров. Именно тридцать семь метров я преодолела, чтобы попасть в погребальную камеру. Ее цоколь высечен из монолитной скалы, высота которой 8,84 метра, пол вымощен плитами, сама она почти квадратная. Я долго не решаюсь сделать первый шаг. А если опять начнет греметь? Но дождь стал реже, а на душе спокойнее. Я вошла, оглянулась. Будто по невидимому сигналу дождь прекратился. Наступила тишина. Я подняла голову и замерла от изумления и неожиданности. Свод камеры изрезан окружностями, сужающимися по мере их восхождения. Тяжелые блоки устремлялись вверх, образуя идеально ровные круги. Я стояла под сводом каменного купола. Легким, воздушным, устрашающим. Это производило неизгладимое впечатление. 'Будто в космосе находишься', - первое, что пришло в голову. Что же это был за зодчий? Что за странные мысли, фантазии будоражили его? Идея дромоса проста - увлечь, а вот усыпальницы сложнее - поглотить, поразить необъятной мощной красотой космоса, его силой и первобытностью. Все живое из света попадает во тьму и возносится в космос. Для чего? Отдохновения? Перерождения? Архитектурно-философская концепция Царского кургана мало чем уступает пирамидам в Гизе.
       Курган, не имеющий аналогов в мире и таящий в себе множество тайн, давно признан шедевром античного зодчества.
       Уникальной является кладка свода - идеально ровные круги из каменных плит, переход квадратной камеры в круглое (в плане перекрытия) - такого больше нет в античной архитектуре. Почему вход в курган обращен точно на Пантикапей? По какой причине размер кургана и погребальной камеры во много раз больше по сравнению с другими? Что за пустоты в дромосе показывают приборы? Правда ли, что стены кургана были завешаны коврами? И, в конце концов, кому он принадлежал, кто его возводил?
       Уже покинув курган, стало понятно, что меня беспокоило - будто я не одна в гробнице - я пыталась разгадать загадку боспорского зодчего, глубокого, талантливого, одаренного человека воплотившего свой замысел в камни, до сих пор не понятый до конца. А еще возможно, что многие современные версии ошибочны, ведь мы меряем древних по себе, приписываем им ту мораль и нравственность, которой у них возможно и не было. И потом, мы их так плохо понимаем...наших предков.
       ...Спустя некоторое время после открытия кургана, в Керчь прибыл наследник престола Николай Александрович Романов (старший сын императора Александра II). Будущий русский царь хотел осмотреть усыпальницу царя боспорского. Его радостно принимали горожане. Николаю Александровичу понравилась здешняя природа и ее богатство древностями. Морской бриз, лето, чарующие закаты и молодой будущий царь Николай II. Кажется, вся жизнь впереди... Он умрет через два года во Франции от туберкулезного менингита. Ему было двадцать два года. В который раз русская история сделала неожиданный вираж.
       Антон Ашик получит милости царского правительства и карт-бланш на дальнейшие археологические раскопки. Карейше только и останется кусать от досады губы и втихомолку негодовать. Ашик напишет ряд выдающихся научных работ не потерявших своей ценности по сей день, затем разразится жуткий скандал с двумя мраморными статуями, переезд в Одессу... Но в тот летний радостный день встречи наследника престола будущее растворялось в розовой дымке горизонта.
       Прославил на весь мир Царский курган швейцарский художник Карло Боссоли, состоявший на службе у губернатора Новороссии графа Михаила Воронцова и проживший в России двадцать три года. Поразительно, но как всегда русскую славу приумножили иностранцы.
      В 1856 г он издал в Лондоне альбом цветных литографий 'Пейзажи и достопримечательности Крыма', став известным и массово копируемым европейским художником. Этот альбом настоящая машина времени. Благодаря ему, мы способны составить представление о Крыме позапрошлого века, сказочном крае, от которого мало что осталось сейчас. Судак, Севастополь, Феодосия, Коктебель, Ялта, древние крепости, курганы, горы, водопады и море: чарующее и завораживающее, древнее и загадочное. Рисунки Карло Боссоли запечатлели умиротворенный девятнадцатый век, вечернее затишье перед страшной бурей.

    21


    Алексеев А.А. О Кесарии и Аполлонии   8k   "Рассказ" Мемуары

       А не перенестись ли нам, дорогой читатель (я не слишком фамильярен?), на нашу с тобой историческую родину - в Израиль(шучу)?
      
       ...Пыльный зной и праздный парус,
       Кромка пенных берегов,
       Солнца слабнущая ярость,
       Тишина веков...
      
       Да, дорогой читатель, речь идет о многокилометровой полосе средиземноморского побережья этого любопытного государства. Полосе, именуемой на иврите Ха-Шарон (или Га-Шарон, учитывая, что речь идет о звуке, напоминающем смачное украинское "г"), а в Библии - Долиной Саронской.
       В стародавние времена здесь обитали филистимляне - злейшие враги народа Израилева, отнявшие у него Ковчег Завета. Потом в этих местах всё чаще стали появляться златокудрые и довольно настырные эллины, один из которых - Стратон - соорудил километрах в ста к северу от Яффы, любимого порта царя Соломона, маяк, прозванный Стратоновой Башней.
       Правда, согласно другим сведениям, маяк построили, как выражался Гомер, "хитрые гости морей", то есть финикийцы, а Стратон впоследствии это полезное сооружение просто перестроил. Как бы то ни было, маяк там был, это точно.
       За полвека до новой эры сюда явился тогда еще победоносный Гней Помпей, и аборигенам стало понятно, что в Палестине утвердился строгий, но чрезвычайно справедливый pax romana. Прошло еще лет сорок, и местный царек, - Ирод Великий - замаливая свои грехи перед Августом, отстроил на месте Башни комфортабельный греко-римский город, который назвал Кесарией в честь Гая Юлия Цезаря Октавиана Августа, отца отечества (и просто несчастного мужа, отца и деда), принцепса сената с трибунскими полномочиями, цензора, императора, многократного консула, пастыря римского народа, и прочая и прочая.
       В средние века город, оставленный крестоносцами, занесло песком, благодаря чему он довольно хорошо сохранился. Именно здесь археологи откопали мраморную плиту с надписью, содержащей упоминание о Понтии Пилате. Сия плита - единственное материальное подтверждение того, что евангелисты и Корнелий Тацит не выдумали факт существования этого знаменитого персонажа.
       Я бродил по мертвой Кесарии, казавшейся мне чем-то нереальным, воздушным, невесомым словно мираж из близкой Иудейской пустыни. Эллипс цирка и полукруг театра величественно и безмолвно возвышались над темно-синими просторами неспокойного моря, волны которого бились о зеленоватые глыбы, ограждавшие вход в гавань. Римский акведук тянулся, насколько хватало взгляда, к гряде холмов, над которыми возвышалось мрачное плато Иудеи, а севернее угадывались очертания Кармельского хребта. Мертвый город... Но не город мертвых, как Помпеи, где, казалось, застыл многоголосый человеческий вопль, крики, стоны и проклятия людей, засыпаемых пеплом. В Помпеях тебя не покидает смутное ощущение ужаса, а здесь в Кесарии - покой. Одни - грекоязычные сирийцы и их франкоязычные господа-крестоносцы - бежали отсюда, другие - арабы-победители - не поселились здесь.
       Я почти с трепетом смотрел на копию плиты (оригинал спрятан в музее) с латинской надписью, или, вернее, с островками полустертых латинских букв, в которых ученые смогли, кроме прочего, разобрать слова "Понтий Пилат, префект Иудеи". В научном мире это вызвало бурную дискуссию: не прокуратор, а префект (начальник)! Значит, статус Пилата был выше и, возможно, что он даже номинально не подчинялся провинциальному наместнику Сирии, сидевшему в Дамаске!
       Глядя на светло-серый камень с латинской inscriptio, я пытался представить, как выглядел этот италиец. Вот он, римский всадник с гримасой боли на свирепом лице, страдающий от злой болезни гемикрании, идет по священной улице "в плаще с кровавым подбоем", окруженный свитой "друзей"(amici), городских магистратов, глашатая и трибунов Молниеносного (Fulminata) легиона, к храму Юлиев, чтобы принести жертву на алтарь гения императора Тиберия. В портике его приветствуют, вытянувший руку центурион Марк по прозвищу Крысобой, с таким же свирепым, как у "игемона" и дубленым лицом, обезображенным в битве при Идиставизо, жрецы, храмовая стража... Впрочем, это всё навеяно Булгаковым. Если верить историкам, Пилат был очень жестоким человеком, без каких-либо сожалений утвердившим смертный приговор "царю иудейскому", вынесенный то ли синедрионом, то ли тетрархом Галилеи Иродом Антипой. И рук он, скорее всего, не умывал...
       От фантазий меня на время пробуждает родной мат рабочих, нанятых археологами для проведения раскопок. Этот мат звучит весьма экзотично среди античных развалин. Через мгновение я опять уношусь на пару тысяч лет в прошлое.
       В Кесарии римский прокуратор-префект проводил зиму, ибо в Иерусалиме было сыро, дул пронизывающий до костей ветер и раз в четыре года выпадал снег. Здесь же, напротив, зима была мягкой и напоминала италийскую, здесь его окружали отеческие боги, жили говорящие на койне сирийцы и шумело "наше море" (mare nostrum) Здесь не было ненавистных ему иудеев, их гневного и страшного, не имевшего подобия, единого бога, имя которого нельзя было даже поминать!..
       Но довольно о Кесарии, коли обосновался я километрах в пятидесяти к югу.
       Да, мой читатель (я не слишком фамильярен?), в 50 км строго на юг от зимней резиденции римской администрации первого века нашей эры расположился городок Аполлония, что вполне логично, ибо Аполлон - выходец из Азии. Античное прошлое этого населенного пункта ограничено стенами музея под открытым небом и напоминает склад коринфских колонн, надгробных плит, фрагментов мостовой, фундаментов домов и статуй стреловержца, обожавшего нимф, земных красоток и муз.
       Современная Аполлония разместилась на песчаных холмах, возвышающихся над морем. На ее северной окраине торчит палец минарета и располагается могила средневекового арабского воина, видимо, здорово насолившего в свое время крестоносцам. Дальше на юг несколькими не очень правильными рядами тянутся вдоль моря окаймленные платанами узкие улочки. В домах, напоминающих французские шале, а то и шато, под красными черепичными крышами счастливо (разве можно быть несчастным в этом раю?) ютятся богатейшие из сынов Израиля. Впрочем, красуются здесь и виллы с плоскими, традиционными крышами, на которых вечером можно выпить, закусить и полюбоваться видами темнеющих небес, гор и морской глади. На подобной крыше в Иерусалиме царь Давид и узрел принимавшую водные процедуры красавицу Вирсавию. Здесь же теснятся дачи послов иностранных государств с флагштоками и гаражами, в которых томно отдыхают черные мерседесы. Если смотреть на Аполлонию сверху, с одного из холмов, то глазам открывается радующий их вид приморского города, утопающего в зелени кипарисов, средиземноморской сосны, лимонных и мандариновых деревьев, ароматных эвкалиптов и лишенных аромата финиковых пальм. Средиземное море соседствует с морем цветов, среди которых мне запомнилась фиолетовая бугенвилия, ввезенная сюда то ли из Южной Африки, то ли с Новой Гвинеи.
       В ноябре, когда спадает жара, время словно замедляет здесь свой бег. Небо остается по-прежнему синим, море немного успокаивается, вечером приходит легкая прохлада. Кажется, что в мире не кипят страсти, не происходят теракты, нет ни арабов, "ни эллинов, ни иудеев". По сонным улицам еле слышно шелестят изящные "Короллы", в двориках гнездится скромное обаяние буржуазии, холеные тела послов и членов их семей бороздят голубые воды бассейнов...
       В Аполлонии представлялась мне иногда дача Роспосла, на которой отдыхал, тучный и усатый, Александр Бовин, наш первый (после разрыва дипотношений в 1967 году) посол в Израиле. Вот он, похожий на моржа в безразмерных плавках, погружается в 25-метровый дачный бассейн и задумчиво рассекает волнующуюся водную массу, в которой отражаются голубой свет звезд и южный месяц с непривычно вздернутыми для нас, северян, рожками. Александр Грин привел бы сюда из Лисса свои корабли...
       Нет, не в бассейн, конечно, а в гавань, сотворенную его фантазией.
       Чего мне здесь не хватало, так это нашей русской зимы, с лыжами, санками, розовощекими барышнями. Так уж я устроен: в Казахстане я тосковал по лесу, в Америке - по России, с любимой женщиной - по одиночеству. "А мне всегда чего-то не хватает: зимою - лета, осенью - весны"...

    22


    Химухина Бангкок. Опыты с погружением   7k   Оценка:8.46*4   "Статья" Проза

      Среднестатистический отечественный турист смотрит мир из окна автобуса. Дороги от аэропорта до отеля ему вполне достаточно, чтобы составить впечатление о стране. И даже этот отрезок пути по незнакомой стране он воспринимает не как окно в новый мир, а как последнее препятствие на пути к вожделенному КУРОРТУ. Курорт это особый мир, заповедник для туристов, живущий по своим правилам: синий бассейн, цветные зонтики, над головой разлапистые кроны пальм, под ногами стриженый газон, на завтрак кофе и омлет. У курорта нет национальности. Везде одинаковые бассейны и пальмы, коктейли с бумажным зонтиком и горничные с тележками. Если вы были на одном тропическом курорте - считайте, что были на всех. Таиланд - страна прекрасных курортов. Кудряво-зеленые Пхукет и Самуи - туристические резервации, заботливо огороженные от всей страны и оберегаемые, как заповедные лежбища котиков. Расслабленная, дремотная тишина нарушается пением птиц и мелодичными голосами зазывал: "Мася-азь! (массаж), Тук-ту-ук! (моторикша)". Сам дух Таиланда здесь присутствует в слаборазведенном, адаптированном для туристов виде, как в тайском супе "том ям", заказанном в пляжном ресторанчике с обязательным предупреждением: "но спайси!" Если хотите попробовать на вкус настоящий Таиланд, пряный, густой и концентрированный, - не спешите на курорт. Задержитесь на пару дней в Бангкоке.
      Город бурлит и пульсирует. Туристический автобус плывет по Бангкоку в потоке ярко-розовых такси и шустрых моторикш, мимо буддийских храмов и портретов короля, мимо лоточников и торговых центров. Автобус кажется подводной лодкой, через огромные иллюминаторы которой видны удивленные лица туристов, наблюдающих жизнь местных обитателей. В автобусе прохладный, кондиционированный воздух, и шум города не пробивается сквозь толстые оконные стекла. Автобус движется по выверенному маршруту. Золотой Будда (снимаем обувь у входа), Изумрудный Будда (не фотографировать!), Лежачий Будда (монетка в железную плошку на счастье). Короткая остановка у храма, несколько фотографий, и дальше, прямо к входной двери кондиционированного отеля.
      Вы видели в Бангкоке все - вы ничего не знаете о Бангкоке. Этот город нельзя почувствовать через толстое стекло. В него нужно погружаться без подводных лодок, аквалангов и прочих приспособлений для дыхания. Так делали ловцы жемчуга. Сейчас такие погружения относятся к экстремальным видам спорта и называются фри-дайвингом.
      Итак! Для начала потренируемся на небольшой глубине. Выходим на улицу. Не зависимо от времени суток и времени года, воздух здесь густой, влажный и теплый. Он не позволяет делать резких движений, и из-за этого прогулка по Бангкоку напоминает подводное плавание. Сходство было бы еще сильнее, если бы не гудки машин и треск мотороллеров, снующих стайками среди застывших в пробке автомобилей. Мы ищем, где можно купить банановых роти. Это блинчики из тонкого теста. Их пекут на специально оборудованных тележках со встроенной сковородой. Раскатывают до прозрачности белые шарики теста, выкладывают сверху кружочки сладкого банана, сворачивают конвертиком и обжаривают до хруста. Потом смуглый кондитер бросает горячий прямоугольник на бумажную тарелку, рубит на квадратики большим ножом и поливает сгущенкой. Выглядит диковато. Тем более, все памятки и путеводители не рекомендуют покупать еду на улицах. Но не бойтесь. Накалываем кусочек на зубочистку и отправляем в рот. Хрустящее тесто, тягучая сгущенка и вязкий банан. Одновременно сладко, пресно и с легкой кислинкой. Взрыв эмоций на языке. Прислушайтесь к тому, что происходит у вас внутри. Вам вкусно? Вам комфортно? Так и должно быть. Вы усвоили первый урок погружения в Бангкок.
      Попробуем опуститься глубже. Опытные фри-дайверы знают: чтобы погрузиться на большую глубину, нужно быть спокойным и расслабленным. Страх сжигает запасы драгоценного воздуха в легких. Поэтому отключаем чувство страха и идем обедать на улицу. Бангкок кажется европейскому туристу вывернутым наизнанку. Процесс приготовления и поглощения еды, который в европейской культуре спрятан на кухнях и в столовых, здесь, по азиатской традиции вынесен прямо на тротуары. Передвижные кухни (она же плита, она же витрина, она же мотороллер) оккупируют город. Тайцы называют этот вид обеденного транспорта "рот кеен". У нас с чьей-то легкой руки прижилось название "макашницы". Мобильные повара на ваших глазах жарят куски рыбы и курицы, нанизанные на палочку фрикадельки и не совсем понятную (не то жучки, не то креветки) местную фауну. В больших чанах готовят суп: на секунду окунают в кипяток горсть рисовой лапши, плюхают в миску с бульоном и досыпают прочие цветные составляющие из выставленных в ряд мисок. Чистота тротуарного столика вызывает сильные сомнения. Понадеемся на то, что содержимое миски прошло тепловую обработку. Специи тоже оказывают некоторое дезинфицирующее действие. Первая же ложка погружает в новый мир. Горячий и острый суп обладает странным свойством. Он связывает воедино разрозненные впечатления. Без миски супа картина дробится и рассыпается. Острые башни небоскребов, уличный торговец, толкающий груженую тележку, крошечный самодельный храм с фигуркой Будды, нищий на перекрестке и сверкающий рекламой торговый центр. Контрасты сводят с ума. Но стоит проглотить одну ложку, и хаос бурлящего вокруг огромного города приобретает гармонию и умиротворенность подводного царства. Отдохнем немного за столиком, привыкнем к новому ощущению покоя среди хаоса, и продолжим погружение.
      Опускаемся на самое дно. Здесь вечный полумрак и вечная липкая жара. Над нами на бетонных эстакадах шумят машины и проплывают поезда метро. С трудом пробираемся сквозь ряды торговцев. Здесь можно купить все, что угодно, от поддельных сумок известных модных домов до игрушек для сексуальных игр. Девушки в национальных одеждах зазывают в массажные салоны. На барных стульях скучают холеные леди-бои в маленьких черных платьях, окидывая томными взглядами царящий вокруг хаос. Здесь мало света и воздуха. Густой бензиновый смог мешается с запахом жарящейся на лотках еды. Временами к букету ароматов примешивается нотка не то жареного чеснока, не то подгнившего лука. Это дуриан, король тайских фруктов. Большие, бледные куски упакованы пленку и разложены на лотках. Вот и десерт. Отталкивающий, порочный запах и нежный, маслянистый вкус. Волокнистая мякоть плохо поддается ножу. Придется все съесть прямо на улице, в толпе, под аккомпанемент автомобильных гудков и с соусом из уличного смога. Ни в отель, ни в автобус внести это не разрешат. Не надейтесь спрятать в сумке. Вас выдаст пробивающийся через любую упаковку неистребимый запах.
      Мы на глубине. Глубже только мутная вода реки Чао Прая и каналов, прорезающих город в разных направлениях. Бангкок проникает в легкие и смешивается с кровью. Мы отравлены Бангкоком, это навсегда, и с этим придется как-то жить дальше. Ловцы жемчуга не могут остаться жить на глубине, но и без глубины они тоже не могут. Если вы увидите в московском супермаркете человека, тоскливо перебирающего в корзине твердые, незрелые, но уже подгнившие экзотические фрукты, посмотрите ему в глаза. В них светятся огни Бангкока.

    23


    Трещалин М.Д. первое водное путешествие   17k   "Рассказ" Проза

      Михаил Трещалин
      Самое первое водное путешествие
      
      Мне не было тогда еще пятнадцати лет. Я учился в техникуме и вышел на практику, сдав весеннюю сессию. Практика моя проходила в Физико-Энергетическом институте в городе Обнинске. Здесь была построена первая в мире атомная электростанция. Станция была экспериментальная и серьезного значения в энергосистеме страны не имела. На ее реакторах велись сложные для того далекого времени эксперименты. Но здесь речь не о том.
      В первый день практики я оказался среди группы физиков, которые только что вернулись из отпуска. Они большой компанией сплавлялись на байдарках по реке Угре и теперь показывали свои фотографии. Саша Поплавский плавал вместе со всеми на маленькой резиновой лодочке, был байдарочникам обузой, но его веселый нрав с лихвой покрывал плохие ходовые качества его плавсредства. Фотографий с Поплавским на его надувнушке было больше всего. Румяные и веселые молодые ученые увлекательно комментировали эти фотографии и после каждого рассказа дружно хохотали. Я как-то сразу пришелся в их компании ко двору и тоже смеялся вместе со всеми.
      Руководителем моей практики был именно Поплавский - бологур и весельчак. Он сразу предложил мне построить универсальный стабилизированный источник питания для всевозможных электронных устройств, которые использовали физики в экспериментах. Я работал без устали и через три дня прибор был готов. Я так старался вовсе не из-за чрезмерной любви к электронике, хотя любил и неплохо знал эту дисциплину. Мне хотелось договориться с Поплавским, прогулять практику и вместо этого со своими братьями Иваном и Егором совершить байдарочный многодневный поход вверх по течению реки Лужи. У нас была надежда дойти до ее истока, который находился где-то за пределами Калужской области.
      Я вручил Поплавскому вполне приличный ящичек с измерительным прибором и ручками управления на передней панели и напрямик рассказал о нашей с братьями затее.
      - Прямо завтра ничего не выйдет. Наш руководитель лаборатории Игорь Олегович человек строгий. Он не разрешит. Он с понедельника в отпуске. Тогда и дуй в свой тяжелый поход. Вверх по течению - это совсем не то, что сплавляться. Гораздо труднее, - ответил на мою просьбу Поплавский.
      - Егор с байдаркой завтра приезжает из Москвы, и мы хотели сразу же двинуться, - взмолился я.
      - Нет, завтра быть на практике в 8 утра, как штык. Братья твои могут отплыть без тебя. Им дальше Игнатьевского за сутки все рано не догрести. А ты туда на пригородном автобусе подъедешь и догонишь ребят.
      Делать было нечего, и я согласился на этот вариант.
      После рабочего дня я помог ребятам дотащить байдарку до воды, собрать ее, погрузить в лодку пожитки и отправить мальчишек в плавание.
      На следующий день после практики я добрался до деревни Игнатьевское и пошел вниз по течению реки. Я шел больше двух часов, пока не увидел братьев, причаливших к берегу под высоким обрывом. Над обрывом стояла усадьба Гончаровых Панское. Ребята ужинали и угостили меня ухой из леща, которого, по словам Егора, они поймали. Я, конечно, знал, что суп из консервов "рыбацкая уха", но не стал разубеждать брата в его розыгрыше.
      Место, где ребята устроили привал, было красивое. Река здесь делала поворот и подмывала внешний берег, где на невообразимой высоте стояли могучие сосны. Узкая полоса песка между берегом и водой была достаточна, чтобы поставить палатку и разбить маленький лагерь. На песке в изобилии валялись сосновые шишки. Они оказались отличным топливом для костра. Ваня и Егор тщательно собрали их со всего пляжика и аккуратно сложили в кучу возле костра.
      Чуть ниже по течению реки шумел перекат, именуемый здесь Панским бродом. Это место для байдарочников было опасным. Сильное течение, стоячие волны, огромные камни - все это являлось серьезным препятствием для судоходства. Мои братья не рискнули выгребаться против течения и перенесли за несколько заходов пожитки и байдарку по берегу, обойдя опасное место. Выполнив обнос, мальчишки здорово устали и сделали привал.
      Солнце клонилось к западу. Я наладил удочку, снял штаны и, зайдя чуть выше колена в воду, стал ловить на червяка рыбу. Ждать долго не пришлось. Несколько секунд, и пескарь длиной чуть меньше ладошки уже оказался в садке. Пескари ловились - только закидывай. Их было так много, что они щекотали между пальцами ног, пытаясь там найти корм.
      Я ловил до полной темноты и поймал столько, что на завтра была отличная уха и еще сковородка мелких жареных рыбок. Нам пескари показались сказочно вкусными.
      В азарте рыбалки я и не заметил, как красив был закат, как уходящее солнце золотыми пятнами играло в вершинах сосен на высоком берегу, когда уже темно-синие сумерки накрыли наш лагерь у воды, и как резко запахло в воздухе открывшимися на ночь цветами. Тогда, в годы юности, я не обратил на эти чудеса природы своего внимания. Мудрость восприятия красот природы ко мне пришла позже уже в годы зрелости. Тогда же была только всепоглощающая рыбалка. И этого было более чем довольно.
      Совсем стемнело. Мы сидели возле костра и пили чай с привкусом дыма. Егор рассказывал, как он с отцом в прошлом году путешествовал по Селигеру вот на этой самой байдарке, что сейчас была привязана за ивовый куст и плавно покачивалась на воде. Лодку не было видно. Она не попадала в круг света, падающего от костра, но хорошо был слышен плавный плеск воды в ее тугую скулу.
      - Селигер - очень большое озеро с множеством островов. Мы с папой там даже слегка заблудились. Нам дорогу показали местные рыбаки с большого катера. Едва успели к поезду, - рассказал Егор.
      - А я в прошлом году на Угре поймал огромного леща, - вдруг вспомнил я.
      - Ладно, врать-то, - усмехнулся Егор.
      - Правда, правда, Миша поймал такую огромную рыбину, что хвост доставал до земли, когда он ее нес на плече, - подтвердил Ваня.
      - А еще мы с папой и мамой бываем на реке Медведице. Это приток Волги неподалеку от города Кимры. Там в деревне Окатово живут наши друзья со смешной фамилией Автоножкины. Так вот, Санька Автоножкин резал серпом под берегом реки осоку и зацепил за жабры огромную щуку. Рыба была много больше Саньки, но он ее вытащил на берег, засунув пальцы прямо ей в глаза. Мальчишку с тех пор в деревне дразнят "Санька - глазки выньми". А он не обижается. Кличка-то геройская, - рассказал историю Егор.
      - Я думаю, каждому мальчишке хоть раз в жизни с рыбалкой обязательно повезет, - заметил я и предложил ребятам укладываться спать. Костер уже почти совсем догорел, да и завтра хотелось встать пораньше, чтобы проплыть как можно дальше.
      У нас была удивительная палатка. Ее брезент был не зеленым, как обычно, а красным, а задняя стенка и входной полог - рыжим. Просыпаясь утром, ощущалось, что на улице солнце. На самом деле мог быть и пасмурный день. Эта иллюзия сразу делала настроение радостным. Правда, приятно?
      Я проснулся очень рано. Солнце еще не взошло, но уже расцвело. Мои братья еще крепко спали. Я не стал их будить, а тихонечко вылез из палатки, надел свитер и штормовку. Было прохладно. Туман клубами стелился над рекой. Тишина стояла такая, что можно было различить писк каждого комара. Но и комары молчали. Даже вода не плескалась в борт байдарки.
      Я нацепил свежего червя на крючок, немного прошел вниз по течению и закинул удочку в самом начале стремнины. Не проплыв и десяти сантиметров, поплавок резко утонул. "Зацепилось", - подумал я и слегка потащил. В первое мгновение мне показалось, что действительно зацепилось. Но вот импульсы от ударов бьющейся на крючке крупной рыбы передались удилищу и моей руке. Я осторожно, не давая рыбе слабину, стал выводить добычу. Попался подуст около половины килограмма весом. Подуст - рыба стайная. За каких-нибудь полчаса я поймал еще трех таких рыб. Взошло солнце. Клев прекратился. Я вернулся в наш лагерь, развел костер, вскипятил чай и наделал бутербродов к завтраку. К этому времени проснулись Ваня и Егор.
      - Эх, сони, такую рыбалку проспали, - укорил я ребят и показал пойманных подустов.
      - Я никак не думал, что в такой маленькой речке может водиться крупная рыба, - удивился Егор. Мы позавтракали, сложили палатку и наши нехитрые пожитки, погрузили все в байдарку и отправились дальше в места, нами еще не изведанные.
      Река постоянно петляла, и солнце светило то слева от нас, то справа, а иной раз даже сзади. Порой казалось, что мы плывем не вперед, а возвращаемся назад. Только течение, которое нам приходилось преодолевать, подтверждало, что мы плывем правильно.
      К полудню добрались до деревни Игнатьевское, в которой на холме рос совхозный яблоневый сад и посередине него, будто сказочный дворец, высился большой и красивый клуб. Когда я учился в четвертом классе школы, то с учениками жил в этом клубе во время уборки картофеля. В ту осень школьников устроили в одной большой комнате первого этажа прямо на полу на соломе. Тогда многие дети простудились и заболели. Но никто из совхозного начальства никаких наказаний за такое отношение к детям не понес. Правда, за работу почти за месяц каждый школьник получил по два килограмма яблок. Это было неслыханной щедростью в те трудные послевоенные годы.
      Нам пришлось разгружать байдарку и обносить ее и весь наш скарб вокруг очень низкого моста. Из-за этого вышла часовая задержка. Правда, потом река, словно шоссе, плавно текла по прямой несколько километров, уходя с совхозных полей в густой и темный лес.
      Привал мы сделали на песчаной косе при впадении в реку большого ручья. На скорую руку на бензиновом примусе сварили суп из пакета. В ту пору в продаже нет-нет, да и появлялись венгерские пакетные супы. Конечно, это в Москве, а не в провинции. В Малоярославце, где я тогда жил, в магазинах по полкам гулял ветер. А в Москве Егоркиной маме посчастливилось, она случайно налетела на эти супчики и купила двадцать штук еще зимой. Они очень пригодились нам в походе. Острый, пахнущий ароматными травками, с мелкими фигурными вермишелинками, суп был просто объедением. На второе я поджарил двух подустов. А остальных посолил и переложил листьями крапивы. Это лучший способ сохранить в теплую погоду свежепойманую рыбу.
      Выпив чаю, мы неохотно погрузились в байдарку и лениво погребли дальше. Здесь река почти сплошь заросла кувшинками и белыми лилиями. Над листьями этих растений поднимались тростники, над которыми, замерев в воздухе, висели стрекозы. Иногда они срывались с места и, пролетев несколько метров, замирали вновь, заглатывая пойманную мушку. В прибрежной траве без устали стрекотали кузнечики. Воздух над берегом дрожал от зноя, но у воды было прохладно, и мы, постепенно разогнав послеобеденную лень, дружно гребли и шли вперед довольно быстро. На этом участке реки течение было почти не заметно.
      Следующий населенный пункт, о чем указывала карта, было село Юрьевское. Его мы миновали, когда солнце было еще высоко. Возле этого села нам попалось очередное препятствие - довольно низкие кладки. Но нам удалось протолкнуть байдарку под ними. Я пихал ее сзади под этот мосток, а Ваня и Егор приняли лодку впереди. Эта операция заняла всего несколько минут, и мы продолжили плавание.
      Так мы плыли несколько дней. Тихое течение реки сменялось быстрыми перекатами. Некоторые перекаты приходилось проходить вброд, таща байдарку на буксире. Позади нас оставались деревни, знакомые мне по поездкам с отцом и мамой за грибами: Колышкино, Ильинское, Дубровка.
      Вспомнилось, что во время Второй мировой войны под Ильинским долго держали оборону курсанты подольского военного училища. Слева и справа русские войска уже давно отступили, а здесь наша оборона держалась еще целую неделю, пока не погиб последний курсант. Уже потом, в послевоенное время выяснилось, что смерть этих мальчишек была совершенно ненужной. О них просто забыли при отступлении и приказа отступать им никто не дал. Грустно, конечно вспоминать об этом. Но мальчики, которым не было двадцати лет, стояли на этом рубеже, не щадя жизни. Они все герои. Пусть живет светлая память о них в сердцах русских людей.
      Леса в этих местах глухие и нехоженые. Очень даже большая вероятность подорваться на фашисткой мине, оставшейся со времен той страшной войны.
      Дальше река уходила за пределы Малоярославецкого района. Мы вступили в места неведомые нам и таинственные.
      На седьмой день путешествия у меня кончились черви для рыбалки, и я ходил в деревню на левом берегу реки. Там я попросил очень милую бабушку поковыряться в куче старого навоза за хлевом и получил не только разрешение, но и вилы. Довольно скоро я накопал полную банку червей. Когда я возвращал вилы, бабушка предложила мне купить у нее крынку молока. Я согласился, но мне некуда было перелить молоко.
      - Не беда, внучек, я тебе дам просто так банку. У нее на горлышке трещина. Но донести до реки молоко в ней вполне можно.
      - Большое спасибо, - отблагодарил я старушку, заплатил совершенные копейки за молоко и вернулся в наш лагерь. В этот день у нас на ужин была настоящая пшенная каша на цельном молоке. После концентратов и нескончаемой рыбы нам она показалась царской пищей.
      С каждым днем река становилась все уже и извилистей. Все чаще байдарка скребла дном по песку. Неподалеку от очередной деревни мы повстречали местных ребятишек. Они ловили корзинкой рыбу и очень удивились, увидев нашу лодку.
      - Здесь мы байдарочников прежде никогда не видели, - сказал старший мальчик, оказавшийся москвичом, приехавшим погостить у бабушки в деревне на лето.
      - Мы надеемся добраться до истока реки, - объяснил мальчикам Егор.
      - Здорово! - позавидовал нам мальчишка. Его дружки в это время зацепили корзиной вполне приличного окуня. Ребята продолжили рыбачить, а мы поплыли дальше.
      Все это время мы почти не носили никакой обуви. Пальцы на наших ногах от мягкой речной воды размокли и покрылись извилинами. Это не причиняло нам никаких неудобств, но выглядело не обычно.
      На десятый день у нас кончилась картошка. Мы надеялись купить ее в ближайшей деревне, но старая, прошлогодняя картошка уже у всех жителей кончилась, а молодую еще было рано копать. Мы подкопали несколько кустов картофеля на колхозном поле, набрали мелких, почти как горох, клубней двухлитровую кастрюлю и были рады хоть этому.
      На день моего рожденья 24 июля мы решили сделать большой привал. На нашем пути оказался довольно просторный и богатый рыбой омут с пляжиком на правом берегу. Здесь мы и устроили свой лагерь. Тут кто-то сделал коротенькие мостки - вероятно, для полоскания белья. Сидя на дне, возле них можно было пить чай прямо в воде, а бутерброды класть на настил. Освежающая речная вода и горячий чай делали трапезу особенно приятной. Мы даже немного повздорили из-за этого места. Но я быстро допил свою кружку и уступил место Егору. Мне не хотелось ссориться по пустяку в день своего рождения.
      Прямо напротив нашего лагеря на противоположном берегу реки, на холме приютилась деревенька. На карте она не была обозначена, и ее название так и осталось для нас тайной.
      В два часа дня в деревне произошла беда. Загорелся дом. Словно яркий красный цветок, формой похожий на пламя огромной свечи, расцвел на крыше. Через минуту-другую загорелся соседний дом и следом еще, еще. Вот уже вся деревня в огне. Когда приехали пожарные, тушить было нечего. На месте домов остались только раскаленные кучи пепла, да русские печи и искореженные жаром железные кровати. Смотреть на это было страшно. Помочь - никак нельзя. Мы свернули лагерь и поплыли дальше.
       Нам встретилось место, где река пробивалась сквозь ледниковую марену. Здесь она стала настоящим горным потоком. Мы тащили байдарку на веревке, с большим трудом преодолевая течение. Выбраться на берег здесь было невозможно. Отвесные скалы опускались прямо в воду. Местами вода доходила нам до груди.
      Преодолев этот участок реки, мы увидели крошечную площадку, засыпанную песком под высоким обрывом. Темнело. Мы наспех поставили палатку и, завернувшись в одеяла, без ужина рухнули спать.
      Проснулись мы поздно. Солнце стояло уже высоко в небе. Я попытался вылезти из палатки, но, о, Боже, все тело пронзала острая боль. Кое-как выбравшись, я увидел, что весь песок усыпан сосновыми шишками. Они-то и истерзали наши тела, пока мы спали. Вечером из-за усталости мы даже не заметили, на что легли. Пока готовили завтрак, мы понемногу размяли свои мышцы и боль утихла. Можно было двигаться дальше.
      Поглядев назад, я увидел, что река в этом месте явно течет под гору. Такое мне удалось увидеть только тогда. Больше подобных мест я в жизни не встречал.
      Еще через три дневных перехода речка стала практически непроходимая для байдарки. Мы решили одного оставить возле лодки, а двоим продолжить путь пешком. Честно бросили жребий, и остаться в лагере выпало Егору. Конечно же, ему было обидно. Но он остался.
      Через три часа быстрой ходьбы мы пришли к слиянию двух совершенно равных по ширине ручьев. Какой ручей является рекой, а какой притоком угадать было нельзя. Наудачу мы пошли налево и через полчаса пришли к роднику, вытекающему из-под огромного валуна. Но это истинный исток реки Лужи или нет, так и осталось загадкой.
      На обратный путь у нас ушло немногим больше недели. Счастливые, загорелые, с размокшими ногами и полные впечатлений, мы вернулись домой. До учебы еще оставалось довольно времени. Начиналась пора грибов, и впереди было еще много интересного.

    24


    Новиков В.Н. Достучаться до небес   30k   Оценка:4.71*7   "Очерк" Проза


    Земной филиал рая

      
       Этот короткий очерк - не историческое описание греческого острова Афон, но и не дневник путешественника, с точностью отражающий всё происшедшее. Это попытка передать свои впечатления от посещения уникального и единственного в мире монашеского государства. Мне приходилось не один раз бывать в Греции, и каждый раз удивлялся: зачем еду на Афон, когда побывал там во всех монастырях и во многих отшельнических кельях? Впрочем, пора ставить вопрос более правильно: зачем Господь каждый раз приводит меня на Святую Гору? Может быть для того, чтобы почувствовать, как на этой священной земле происходит рождение человека не от земных родителей, а от Бога. И человека не тленного и слабого, а в сиянии вечной славы. Все, прошедшие афонскими тропами, сподобляются если не получить толику этой благодати, то хотя бы лицезреть её сияние в других, видеть то сокровище, которое они должны обрести.
       Мне долго не удавалось побывать в самой труднодоступной и оттого невероятно таинственной части Афона - в Страшных Карулях. Вот как красочно описывает это необычное место древний путешественник: "Оттуда, яко на полчаса хождении на восток, обретается скиточек зело мал, проименованный Каруля. К нему же уже приближающися зело путь жесток и страшен есть, яковаго еще в сем моем путешествии не видех, яко четверть часе требе дратися и руками и ногами между ужаснейшими пропастьмы каменными, над морем висящимы, отнюду зрящему низу, сердце унывает и великое есть тщение шествующему да не како поползнется в пропасти"
       И вот сбылось: ступил в августе 2012 года на эту, можно сказать, космическую землю, о которой слышал множество легенд, не лишенных некоторого налёта таинственности, фантазии, мифичности, и понял: - с тех древних веков мало что изменилось на Карулях...
      
      

    Вселенский переполох

       ... В благостный час южного заката, когда багровый шар утомленного солнца лениво скатывался за далекие горы туманной Ситонии, спокойные бирюзовые воды Эгейского моря отразили, как в зеркале, тени двух огромных самолетов. Самолеты тяжело пролетели вдоль узкой набережной, заполненной пёстрой публикой, сидящей под открытым небом в уютных летних кафе небольшого курортного греческого городка Уранополис, и скрылись за чернеющим вдали горным хребтом.
       "Богатых туристов катают что - ли? Какие-то самолёты необычные: не гражданские, и не военные, похоже для олигархов изготовлены, по спецзаказу", - подумалось тогда.
       Официант, проследив за моим взглядом, пояснил:
       - Афон горит. Пожар к Уранополису подбирается. Самолеты принадлежат пожарной авиации Греции и переброшены к нам из Салоник.
       На следующее утро, чуть свет, в "Македонии" начался ужасный переполох: по узким коридорам бегали обезумевшие от страха женщины с огромными чемоданами и сумками. Падали, запинаясь о свою и чужую поклажу, что-то громко кричали, плакали, истерично тыкали пальцами по кнопкам мобильных телефонов, одевались на ходу...
       Вдоль главной улицы Уранополиса стояли встревоженные люди, умоляя проезжающих увезти их из города, но машины, без того уже забитые до отказа, слегка притормаживали и нервно гудя клаксонами, продирались сквозь густую толпу к шоссе, ведущему вглубь Халкидики, в сторону Салоник и Афин.
       Меня, отчаявшегося выбраться из ада, посадил в кузов небольшого пикапчика пожилой грек, и мы устремились за город - в сторону порта Трипяти.
       В Трипяти к причалу подошло морское судно. Это был афонский паром "Святой Пантелеймон", курсирующий между Уранополисом и Дафни. Паломники с Афона рассказали, горит только северная часть Святой Горы.
       Отчалили. Прошли мимо опустевших белых пляжей Уранополиса, миновали вымерший порт и направились в открытое море. Вскоре на горизонте показались дымовые столбы Афона. По мере приближения к острову воздух накалялся, дышать становилось тяжелее. Вдали показалось небольшое горное ущелье, было видно, как огонь вплотную подбирается к келье известного русского иеросхимонаха Рафаила. Чуть позже довелось побывать в гостях у о. Рафаила, и я убедился, как жилищу праведника досталось от огня. Слава Богу, келья и маленький красный храм не сгорели: обуглились только хозяйственные постройки, да вода в колодце пропахла гарью настолько, что её невозможно было пить. Но рассказ не об этом, хотя так хочется описать всё то, что пришлось пережить и увидеть во время пожара на Святой Горе. Поведать о том, как вечером нас прогнали монахи сербского монастыря Хиландар, потому что оставлять паломников на ночлег стало опасно для жизни: пожар вплотную подступил к стенам монастыря. Мы вернулись к зилотам в Ефсигмен (тот самый монастырь, который штурмом брал греческий спецназ за отказ повиноваться светской власти) и страшный гром, разбудивший всех посреди ночи, выгнал меня из кельи в длинную анфиладу темных коридоров монастыря. Как, заблудившись в этих бесконечных многоярусных открытых переходах, похожих на мрачные лабиринты средневекового замка, я не смог в темноте найти свою келью (электричество в монастыре отсутствует) и с ужасом смотрел сквозь стрельчатые, похожие на крепостные бойницы, монастырские окна вниз, на море, беснующееся под ударами стихии. Толстые монастырские стены вздрагивали, как при землетрясении и казалось, что монастырь сейчас вот снимется с якоря и уплывет, подобно библейскому ковчегу, в безбрежный пенящийся кошмар. Молнии чертили на воде замысловатые зигзаги, гром сотрясал скалы, ветер валил деревья. Грохот стоял невообразимый, чудилось, что я очутился в самом эпицентре ада. А потом разразился страшный ливень, гудящий множеством струй, похожий на вселенский потоп, и дождь в одну ночь потушил страшный пожар, с которым несколько дней боролись люди...
       ...Тем временем, обогнув мыс, паром попал в полосу штиля. Было удивительно, как в нескольких морских милях, за той вон горой бушует страшный пожар, пенятся волны, стелется над морем удушливый дым пожарища, а тут, ближе к Дафни, воздух удивительно чист, насыщен ароматом вечнозеленых растений, дышится легко. На склонах гор зеленеют кипарисы, сосны и оливковые деревья, светит ласковое солнышко, а на воде, недалеко от нас, резвится стая дельфинов.
       Спустя неделю, после многочасовых переходов и странствий по горным местам, вновь оказался в Дафни и, сев на небольшой парам "Святая Анна", отправился в монастырь Святого Павла, а ранним утром следующего дня уже поднимался по крутой горной тропе к основной цели путешествия - к Карулям.
       К полудню тропа неожиданно прервалась густыми зарослями колючих кустарников, а указателей нигде не было. Заблудился? Возвращаться не стал, так как по расчетам Каруля находилась где - то справа и весьма недалеко. Раздвигая кусты, стал карабкаться по камням вдоль ущелья и вскоре вышел к краю небольшой горной долины, в центре которой увидел блестящие квадратики солнечных батарей, прилепленных к крышам трех небольших келий. Ура! Каруля! Легкое разочарование от того, что местечко Каруля оказалось не таким неприступным, как его описывали путешественники, не покидало долго. До того момента, пока не встретил на горной тропе потного монаха, ведущего вереницу мулов, груженных пластиковыми ящиками с продуктами. Выяснилось, что вышел я не к Каруле, а к скиту Кераси. Монахом оказался русский о. Памва, который показал дорогу и посоветовал, если всё же доберусь до Карулей, заглянуть в келью о. Афанасия.
       К вечеру далеко внизу, перед скалой, нависшей над морем, увидел сооружение, похожее на маленький средневековый замок. Никто из братии не спустился с обычными в таких случаях вопросами: "Кто? Откуда? Зачем?" К счастью ворота были открыты. Посреди двора находился белоснежный храм со стрельчатыми окнами, так щемяще напомнивший русской архитектурой о далекой родине. Из него вышел хмурый парень крепкого телосложения, одетый в спортивный костюм, зовут Сергеем, - он послушник. Сергей напоил чаем и показал келью, где предстояло ночевать. Келья размером три на три метра, нары, крохотный столик у окна, - вот и вся аскетическая обстановка кельи. Всю ночь за окном что-то выло, скреблось, пищало, рычало, ухало, мешая уснуть до утра. Утро принесло свежесть и долгожданное облегчение, ночные страхи рассеялись и казались смешными. Напрасно! Ибо дни и ночи на Каруле скрывают под завесой неизведанного много необычного и странного. Здесь часто говорят о таинственных афонских старцах, иногда являющих себя обыкновенным людям. Так, один молодой монах случайно застал необычные похороны: шестеро старцев хоронили седьмого. Молодому монаху они предложили восполнить число. Он пошел взять благословение у своего старца. Но после этого он со своим старцем не мог найти ни тех старцев, ни той могилы.
       Кем могли быть эти отцы?
       Некоторые считают, что это преподобные, некогда подвизавшиеся на Афоне. Святая Гора, как никакое место в мире, приближена к Небу, поэтому и преподобные являются здесь довольно часто, и в некоторой степени - даже закономерно. Где же таким монахам обитать больше всего, как не в Карулях?

    В пещерах

       На рассвете, прочитав утреннее правило, направился во Внутренние Карули, или, как их ещё называют, - Старые Карули.Старая Каруля - это круто обрывающиеся к морю обнаженные скалы. За выступы чудом уцепилось несколько келий. Как птичьи гнезда! Строившие их отшельники уединялись для молитвы в такие места, куда пройти было почти невозможно. Часто такие отшельники даже не строили себе жилье - жили в пещерах, в которых в наше время подвизаются лишь некоторые пустынники. Несколько подобных пещер довелось увидеть, и даже походить по их тёмным лабиринтам. Когда пробирался по норам, забитым красной охровой пылью, до такой степени, что кроссовки из черных превратились в красные - цвет пещерной пыли-, припомнилось житие Петра Афонского, творившего молитвенный подвиг в подобной пещере.
       О жизни афонского святого люди узнали случайно из рассказа некоего охотника, который в азарте погони за оленем забрёл далеко в горы и заблудился. Звериная тропа привела к черной пещере, в которой жил странный человек. Из рассказа отшельника охотнику удалось узнать, что зовут того Петром. Он много лет не видел людей. Находясь в пещере, день и ночь проводил в молитве, отказываясь совершенно от пищи, непрестанно отражая атаки врага человеческого - дьявола. Вскоре преподобному явилась скорая помощница христиан Пресвятая Дева Богородица вместе со святителем Николаем и сказала: "Теперь не бойся козней диавольских, ибо Господь с тобой. Ангел Господень утром посетит тебя и принесет тебе манну в пищу, так как ему через каждые сорок дней в продолжение твоей жизни повелено приносить ее Богом для твоего пропитания". Утром явился ангел, как возвестила Богородица, принес Петру небесную пищу и, отдав преподобному, отошел.
       Житие житием, но с тех далёких времен, как говориться, утекло с гор в Эгейское море много воды, и было интересно узнать, как же сейчас живут пустынники на Каруле?
       Раньше монастыри, из которых выходили духовные чада на невидимую для мира войну с темной силой, брали на себя заботу об этих подвижниках. В условленное время к скале подплывала лодка, и в корзину, спущенную отшельником со скалы на веревке, клали скудные продукты. Годами никто не видел лица подвижника. Лет около ста тому назад вдоль очень условной тропы, ведущей по кручам к кельям отшельников, были вбиты металлические штыри и к ним прикреплена цепь. Эти железные крючья со свисающими вдоль скалы цепями сохранились и до сего дня. Для того чтобы добраться до келий в Страшных Карулях, нужно вначале спуститься метров на пятьдесят по отвесной стене вниз, а затем долго пробираться вдоль пропасти по крохотному уступу шириной в ступню человека. Вниз лучше не смотреть, иначе лететь придется с высоты Эйфелевой башни. Там, под скалой, - лишь узкая полоска гальки и бьющееся о гранит море. Для того чтобы проделать первую часть пути и спуститься к пещере, от которой начинается горизонтальный переход над пропастью, необходимо левой рукой крепко держаться за цепь и перехватывать ее время от времени, когда правой, наконец, удастся уцепиться за какую-нибудь трещину в скале. Ногой же в это время нужно пытаться нащупать под собой какой-нибудь, хотя бы небольшой, уступчик. После этого, собственно, и начинаются Старые Карули.С поклажей,с рюкзаком за плечами, сюда пробраться решительно невозможно - только налегке! От перенапряжения и чувства опасности кружилась голова, поднималось давление, но я упрямо продвигался вперёд, а точнее спускался. Наконец достиг небольшой площадки перед пещерой, в которой никого не было. В пещере много лет назад, а точнее в конце позапрошлого века,подвизались два русских отшельника. Как они жили?! Чем они тут питались?! Уму непостижимо! Здесь они и умерли,их кости лежат в угловой нише. В середине пещеры стоит сколоченный из старых ящиков убогий стол. В глубине, там, куда уходит под высокий свод темная нора, валяется на прогнивших досках какое-то тряпье, в которое кто-то,видимо, укутывается в холодную погоду, рядом валяется старая посуда: несколько железных мисок и красное пластиковое ведро. Следов костра не видно. Зимой, наверное, жить в такой пещере совсем неуютно: вход совершенно не закрыт ни от дождя, ни от снега, ни от ветра. Только звезды вверху и море понизу - извечный афонский пейзаж пред вратами вечности.

    На Берлин

      
       Мой путь продолжается. Теперь уже карабкаюсь ввысь. Толстая ржавая цепь извивается змеей и убегает к небу, теряясь где-то за выступом скалы. Передвигаюсь по ней мелкими шагами словно канатоходец. За выступом - платформа, поросшая диким кустарником, из-за которого выглядывает странное сооружение, издали похожее на танк. Приблизился, пригляделся и ... развеселился. Вот этого так не хватало на протяжении всего пути, чтобы снять напряжение. Оказывается монахам присущ юмор. Танком оказалась огромная пластиковая бочка для питьевой воды с массивной крышкой, похожей на танковую башню. К этой башне каким-то образом привязан длинный и толстый ствол дерева, схожий с пушкой. Но развеселило даже не это, а надпись белой краской "На Берлин". Продираюсь сквозь колючие заросли и вижу рыжебородого монаха, выходящего из покосившейся кельи, сколоченной из гнилых досок и старой фанеры. Поздоровались, прошли по узкому лазу метра три и неожиданно оказались еще на одной площадке, где стояла вторая келья - с верандой. На веранде мы и присели попить чайку. За чаем, как водится, завязался разговор. Монаха зовут о. Василий. Приехал он на Афон из Петербурга, который упорно называет Ленинградом. Когда-то о.Василий закончил философский факультет ЛГУ, долго искал смысл жизни, изрядно помотался в поисках душевного эликсира по свету, и нашел умиротворение только здесь - в Страшных Карулях.
       - Вот тут, на этой веранде, я провожу долгие часы в молитве и размышлениях. Внутреннему взору открывается такое, что порой становится страшно за человечество, - говорить о. Василий. - Но не будем о грустном, давайте-ка угощу вас изысканным карульским деликатесом.
       Надев рукавицы, о. Василий свесился за перила, показалось, что сейчас он вытащит из кустов змею или тарантула, обработает их соответствующим образом и подаст на стол. Монах разогнулся, и я увидел в рукавицах спелые плоды кактуса.
       Прочитав на моём лице искреннее удивление "ни этим ли деликатесом вы хотите угостить?", о. Василий улыбнулся:
       - В Салониках не во всяком ресторане найдете такое блюдо. Дефицит! Один плод, между прочим, стоит в греческом ресторане полтора евро! А тут их - ешь, сколько хочешь. Даже варенье делаем на зиму.
       Монах положил один кактус на тарелку, воткнул в него вилку и, ловко орудуя ножом, ошкурил кактус. Кожуру стряхнул на стол, опять надел рукавицы и ссыпал кожуру в пропасть.
       - Ни в коем случае нельзя брать плоды кактуса голыми руками или прикасаться к ним одеждой. Иначе расчешете тело до крови. Звери и птицы боятся приближаться к кактусовым куртинам. Даже змеи туда не заползают. Ну, давайте, пробуйте!
       Плоды кактуса оказались сладкими и по вкусу походили на бананы.
       Покидая гостеприимного монаха, я указал на бочку с водой:
       - С юмором Вы, отче, вижу, дружите!
       Монах посмотрел на надпись, улыбнулся и ответил:
       - Бочка в наследство досталась. Вы правы, надо стереть. В прошлом году забрели к нам паломники из Германии и всё как-то косились на эту надпись. Даже Сталинград вспомнили, хотя и относительно молодые.
       Узкая каменная тропа убегает за поворот, к следующей келье - Рождества Христова. Находится она совсем рядом. Там живёт о. Герман, который, по словам о. Василия, пишет книги.

    Карульский писатель

      
       Ширина скального уступа, на котором стояла келья о. Германа, составляла три-четыре метра. Во дворике вдоль отвесного тридцатиметрового обрыва тянется невысокий, по колено, каменный забор. Под миндальным деревом сколочена скамейка, выглядывают из досок ржавые гвозди.
       Дверь кельи закрыта. Стучу с громким: "Здравствуйте!". Слышу за дверью легкие шаги и ...молчок. Опять стучу. Молчание. Наконец из кельи раздается грубый голос:
       - Кто там?
       - Паломник из Москвы. Можно поговорить с вами о. Герман?
       - Православные люди так в гости не ходят. Может это бесы или разбойники!
       - А как ходят православные, о. Герман?
       - Сами должны знать, коли православный, да ещё из самой Москвы?
       И тут я вспомнил лукавую улыбку о. Василия, говорившего о Германе, как о человеке строгого нрава. Попросил прощения, покаялся в своем невежестве и о. Герман смягчился:
       - Сейчас я проверю - кто вы.Cкажите "Молитвами Святых Отец наших".
       Громко прочитал молитву, наградой стала распахнувшаяся дверь.
       Чуточку досадуя на неразумного паломника, о. Герман повел к себе. Его жилая комната - остаток двухэтажной кельи девятнадцатого века. Церковь расположена отдельно, алтарь встроен в пещерный грот. Монах рассказывает, что сейчас на Внешней Каруле живут снизу вверх по тропе: сербский монах Симеон в келье Иннокентия Иркутского, русский монах Афанасий в келье Саввы Сербского (тот, в чьей келье мы остановились на постой и где остались наши рюкзаки), сербский послушник Милан в каливе, греческий монах Харитон в каливе, греческий монах Софроний в келье Святой Троицы, сербский монах зилот Давид в келье Архангела Гавриила. На Внутренних Карулях живут снизу вверх по тропе: русский монах Герман (Макаров) в келье Рождества Христова (Пахомиевской), сербский зилот Серафим в каливе, русский монах Василий в каливе (который направил нас к о.Герману), русский монах Иов в каливе, русский архимандрид зилот Иоанн в келье Григория Победоносца, русский монах Рафаил в келье Иверской иконы Божией Матери, русский монах зилот Варнава в каливе.
       Хочу посетить все упомянутые им кельи, но о. Герман охлаждает мой подвижнический пыл: во-первых не ко всем кельм найду дорогу; во-вторых не все отшельники откроют двери своего жилища, так как некоторые из них находятся в затворе, дали обет молчания. Да, есть в наше время ещё и такие подвижники Христовы.
       Хочется поговорить с православным писателем о мировой политике, о его отношении к России, но не знаю с чего начать. Делаю пробный заход, ссылаясь на то, что видел у его духовника и учителя, о. Рафаила, много портретов царской семьи.
       - Ваш учитель убежденный монархист, - говорю я, - Он считает, что в России без царя, который отвечал за страну перед Богом, ничего не наладится.
       Отец Герман улыбается, о. Рафаила он уважает, рад нашему знакомству с ним и поэтому не может удержаться от рассуждений:
       - В России говорят: "Без политики мы и чаю не пьем". Я полагаю, не смотря на то, что свергли самодержавие, оно существует и поныне. В 1905 году слово "патриот" было самым бранным в устах революционеров. Первая русская революция сопровождалась великим глумлением над национальными чувствами русского народа. 1917 год был мазан тем же миром. Отечество как бы совершенно выпало из терминологии тогдашних большевиков. Не прошло и 30 лет, как война была названа Отечественной...
       В 1991 году повторились 1905 и 1917 годы, когда всякие народности, входившие в союз Российской Империи и унаследованные СССР, охватил смерч запоздалого национализма.
       От рассуждений о. Германа у меня перехватило дыхание, на глазах навернулись слезы: ведь я и многие мои единомышленники думали так же и если афонский монах подтверждает наши убеждения, это чего-то да стоит!
       Монах уловил мой душевный трепет и продолжил, как мне показалось, немного по-книжному:
       - Россия сейчас находится в колониальной зависимости, в которую она попала в результате своего военно-политического поражения в 1991 году. Наши враги предусматривают для России только два пути: либо она должна трансформироваться под западные лекала, либо она будет уничтожена.
      - Но только как отреагирует на эти изменения Русская православная церковь? Ведь в нынешних условиях ей нелегко определиться с выбором. Не усматриваете параллели? - успеваю задать вопрос, пока монах, разволновавшись, делает глоток воды из стакана.
       - Отнюдь, - возражает мой собеседник. - Божья церковь поведёт себя так же, как она поступила в начале Великой Отечественной войны. Посмотрите, что произошло. В начале 90-х годов не было борьбы против Русской Православной Церкви, так как либералы считали ослабевшую Церковь лишь элементом фольклора. Кроме того, они рассчитывали использовать Церковь в своей борьбе с коммунистами. С конца 90-х годов Церковь набирает силу и увеличивает свое влияние на общество. Тогда либералы почувствовали для себя опасность усиления Церкви и стали бить тревогу.
       Мы прерываем беседу, чтобы отдать долг молитве, как и должно любому православному человеку в Божием храме. Прикладываемся к местным святыням - черепам почивших в келье подвижников.
       Встреча с православным писателем и хранителем Пахомьевской кельи с первых минут знакомства была удивительной, но ещё более удивительным стало прощание. Перед расставанием отец Герман проводив путника до тропы, вынес "гостинцы" и, одарив тихой, светлой улыбкой, произнес три заветных слова, как нельзя более уместных в данном месте при подобных обстоятельствах.
       - Слава Богу за всё!
       - Даст Бог, свидимся, отец Герман! - говорю и отчетливо слышу уже свозь шум бушующего внизу моря.
       - Не здесь, так там...По крайней мере в Воскресение Христово все встретимся!
       Перебравшись по цепи через пропасть, развернул "гостинец" и в моих руках оказались две его книги с дарственными надписями. Одна книга называется "Паломничество на Север", другая - "Паломничество со Святой Горы Афон на Колыму".
      

    Удивительные перемещения

      
       Еще одним жилищем отшельников, которое посетил, была келья Георгия Победоносца, где без малого два века горели пред Богом молитвенные светильники, своим духовным светом освещающие сумерки погружающегося во мрак мира.От изнурительного перехода ныли плечи, ломило руки и ноги, глаза закрывались сами собой - хоть подпорки ставь под веки - но начиналась литургия, которую решил выстоять. Казалось, что молитва уходила в недалекое от этих скал небо, просачиваясь через скалу, которую монахи называют Карульским ухом. Она действительно похожа на огромное ухо, в чем можно убедиться взглянув на фотографию. Сколько силы было в простом движении кадила в руках монаха, сколько мощи в преподаваемом благословении, сколько животворящей энергии в каждом произносимом слове! Литургическое священнодействие как никогда раскрылось во всей своей Божественной красоте и премудрости.То, что раньше оставалось за рамками привычных обрядовых действий, с этого момента зазвучало в полный голос. То, что лишь подразумевалось, - с ошеломляющей открытостью явилось во всём своём величии. Не ведаю как другие, но я испытывал смешанные чувства. С одной стороны я блаженствовал, сердце моё ликовало. Так ликует путник, припавший к чистому роднику, так блаженствует утомленный безжалостным жаром ходок, освежающийся в прохладных струях щедрого дождя, так радуется заблудившийся в ночном лесу странник, увидевший просвет в тёмной чаще и вожделенный выход из ада. Но с другой стороны - я боялся. Боялся ответственности, которая возлагалась на меня в этот момент, боялся своего убожества и несовершенства, боялся своим каким-то, даже самым малым, неуместным жестом, звуком, возгласом нарушить святость происходящего. И вдруг стены маленькой кельи раздвинулись и кто-то повел меня по горной тропе в сиянии звёзд. Нет, я не шел, а тихо летел над тропой, не испытывая никакого страха, легко поднимался на макушку горы,смотрел на звезды, на море и не мог вымолвить ни одного слова, испытывая неимоверную радость от новых ощущений. Я был счастлив, если счастье можно охаратеризовать чувством, испытанным в этот миг.
       - Христос, истинный Бог наш, молитвами Пречистыя Своея Матери, - послышались окончательные слова молитвы и стены кельи сомкнулись. Я стоял у иконы Богородицы,именуемой "Хозяйка Святой Горы" и чуть не лишился чувств. Да, дорогой читатель, - это была ОНА, та женщина, что водила меня по скалам. Рассказал об этом монаху, ожидая от него удивленного взгляда, но тот радостно улыбнулся и окрестил меня знамением. Дивны чудеса твои, Господи!
      А опасная тропка бежит дальше и вверх....Русский монах Рафаил, живущий высоко в горах,в келье Иверской иконы Божией Матери, встретил меня радушно. Мы проговорили несколько часов и на прощанье я попросил о. Рафаила благословить на спуск к Внешним Карулям. Ведь, как известно, спускаться с отвесных скал гораздо страшнее, чем подниматься на них. Здесь надо смотреть вниз,а от этого может закружиться голова и одно неверное движение приведет к печальным последствиям. Сколько подобных случаев происходило в местах более доступных, чем эти горы. Кроме того, я не спал уже двое суток подряд, и это сказывалось на самочувствии.Отец Рафаил благословлять не имеет права, благословляет только священник, а он простой монах и может лишь перекрестить меня на дорожку, прочитать молитву о путешествующих.Совместная молитва творилась легко и непринужденно.
       - Ступайте и ничего не бойтесь. Пресвятая Богородица поможет, ибо она Хозяйка тут, - были напутственные слова о. Рафаила. Нет, дорогой читатель, на этот раз меня никто не вёл за руку. Хотите верьте, хотите не верьте, это ваше право, но только я спускался вниз, словно прогуливался по ровной тропинке вдоль Волги. Да, именно такое сравнение, пришло в голову тогда. Не помню, чтобы хватался руками за цепи и верёвки (хотя они попадались мне на пути), пропасти и ущелья пролетал словно на крыльях, совершенно не чувствуя страха. Только помню, как оступился, из - под правой ноги посыпались в пропасть камни. Их звука внизу я не услышал, но лишь весело подумал тогда, что легко могу разбиться. Я едва замечал кельи, которые прошел вчера и только удивлялся своей ловкости, быстроте. Дома, примерно через месяц, осмыслив те события, прочитав много литературных трудов о монашеских подвигах, я пришел к выводу, что, возможно, попал в прелесть. Есть такое понятие христианское - "прелесть". Это такое состояние, когда монахам кажется, что они бессмертны. Некоторые, впав в прелесть, без страха прыгают в пропасть, многие разбиваются, становятся калеками. Но бывают исключения. Один болгарский монах упал в пропасть, но, пока летел, зацепился подрясником за корявое дерево, повис на нем. Дерево с ужасным треском обломилось, и монах полетел дальше. Однако дерево это росло на небольшом выступе недалеко от дна пропасти и смягчило падение. Монаху повезло, он свалился на кучу хвороста и остался жив. Как ни в чем не бывало он встал на ноги, поправил растерзанную рясу, воздал хвалу Богу и Пресвятой Богородице и пошел искать выход.К Внешним Карулям выбрался ближе к ночи. Небо вызвездилось и по нему, от звезды к звезде, передвигалась красная точка реактивного самолёта. Ночная прохлада сняла усталость, а предчувствие долгожданного отдыха успокоило душу. Я долго смотрел на холодные звезды, наслаждаясь тишиной и чистым горным воздухом. Мне казалось, что всё происшедшее было не со мной и не здесь, а где-то там во Вселенной. Далеко-далеко на небосклоне светилась слабая туманность Млечного пути. Где-то там под ним, ближе к северу, была моя огромная страна, которую я горячо люблю, была моя работа, близкие люди. Всё это стало бесконечно дорогим после двух недель, проведенных на Афоне, коротких, как миг, долгих в памяти, как сама жизнь.
      
       P/S:
       1.Полная версия очерка с большим массивом фотографий находится здесь. Просьба гипотетические комментарии направлять туда же, комментарии к конкурсной работе "Моя Планета" будут закрыты после конкурса.
       2. О самой первой моей паломнической поездке на Святую Гору, может быть излишне сумбурной, рассказано здесь.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      

    25


    Мальчевский В. Соленые слезы моря   20k   Оценка:7.94*11   "Рассказ" Проза

      Тихая ночь светилась полной луной. Варя тяжело дышала, ушибленная коленка саднила, а Гришка продолжал тянуть её за собой вниз по короткому пути к морю, вдоль острых камней, еще теплых от жаркого летнего солнца.
      - Может вернемся? - забеспокоилась девочка.
      Мальчик не ответил, он торопился и это очень пугало.
      - Я больше не могу, - захныкала девчонка, хватаясь за очередной выступ и стараясь удержать равновесие.
      Но Гриша и не думал останавливаться.
      - Уже скоро, потерпи.
      Дети преодолели еще один крутой спуск и, наконец, спрыгнули с большого плоского камня. Сандалии мягко вошли в рыхлую каменную гальку морского берега.
      - Гриша, я боюсь, - взмолилась девочка.
      - Тише ты! - шикнул парнишка и крадучись направился к воде. Не оборачиваясь, добавил: - Давай за мной!
      Варя подчинилась.
      Они сели на берегу. Лунная дорожка разрезала море на две ровные половинки, а ноздри щекотал соленый морской бриз.
      Волн не было, хотя еле слышный всплеск воды у берега все же сопровождался хаотичным постукиванием камушек перекатываемых в её чреве.
      - Зачем ты меня сюда притащил? - с обидой произнесла Варя.
      - Увидишь!
      Не сводя глаз с водной глади, мальчик полез в сумку и достал фонарик и еще какой-то сверток, протянул его Варе:
      - На, возьми.
      - Что это? - удивилась она.
      Он не ответил, только включил фонарик и, поднявшись во весь рост, стал водить рассеянным лучом по воде. В лунном свете, его выгоревшие под южным солнцем белесые волосы выглядели темно-русыми, они топорщились на ветру, отчего голова мальчика казалась непропорционально-большой, но развевающаяся рубашка несколько сглаживала ощущение несоразмерности. От его образа веяло решимостью.
      - Гриша, мне страшно, - жалобно прошептала девочка.
      Мальчик по-прежнему не обращал на неё внимания. Он сосредоточенно всматривался в море. Теперь он насвистывал какую-то мелодию, свистел громко и протяжно.
      Варя поежилась и с силой обхватила колени, уткнулась в них носом, продолжая исподлобья наблюдать за Гришкиными странностями.
      Однако постепенно она успокоилась, тихое шипение прибоя убаюкивало, коленки удобно подпирали щеку, а длинные локоны щекотали кончики ушей. Девочка зевнула.
      Внезапно в лицо плеснуло водой, в небо взметнулся черный фонтан, сквозь который мелькнули лоснящиеся бока чего-то большого, пугающе-неведомого. Варя отпрянула в сторону. Вода бурлила у самых её ног, было слышно, как громко смеется Гриша:
      - Не бойся Варька, это дельфин!
      Варя испуганно смотрела, как мальчик барабанит ладонями по воде и восторженно улюлюкает. Когда существо снова показалось из воды, Гришка стал громко причмокивать, на манер погонщика. Он мельком оглянулся на Варю и крикнул:
      - Дай ему рыбу!
      Девочка недоуменно посмотрела на своего товарища.
      - Да не бойся ты, дурашка, она там, в газете, - снова засмеялся Гриша и кинулся в воду.
      Это еще больше напугало Варю. Теперь она боялась не только за себя.
      Вода вокруг мальчика закипела, вспенилась. Его торжествующий крик заставил Варино сердце сжаться в комок. Ей все еще было страшно за друга. И как он только не боится находиться в воде вместе с этим... дельфином.
      Девочка осторожно на четвереньках подползла к фонарику, и луч света выхватил удивительное зрелище: Гришка на приличном расстоянии от берега рассекал водную гладь, держась за огромный лоснящийся плавник. Мальчик посмеивался и фыркал от удовольствия и соленых брызг.
      - Полезай в воду! - крикнул он сквозь смех. - Ну же!
      Варя все еще с испугом глазела на происходящее, хотя надо было признать, действие её завораживало. Она вспомнила про рыбу и, посветив фонариком, развернула сверток, взяла две сырые скользкие тушки и, размахнувшись как следует, зашвырнула их подальше. Но одна упала совсем рядом с берегом. Девочка сделала два быстрых шага, намериваясь подобрать рыбу и повторить попытку, но как только она приблизилась к воде, произошло нечто ужасное - пенистые воды прибоя внезапно расступились, и ей навстречу выскочил дельфин. Его массивное тело тенью пронеслось мимо Вари, и девочка на мгновение ощутила его упругое прикосновение.
      Он проскочил метра два и грузно шлепнулся на берег, зарывшись острой мордой во влажную гальку. От неожиданности Варя визгнула и отпрыгнула. У неё перехватило дыхание, сердце зашлось в груди, а по спине побежали мурашки.
      - Гриша, что с ним?!! - завопила она.
      - Подожди, я сейчас!
      Размашисто колотя по воде, кролем, мальчик подплыл к берегу. Он выскочил на сушу, и с хрустом вдавливая мелкую прибрежную гальку, подскочил к животному.
      Дельфин бил хвостом, высекая из воды крупные брызги, выгибал спину, перекатывался с бока на брюхо и обратно. Мальчик аккуратно дотронулся до него, животное вздрогнуло и, прогнувшись дугой, снова упало на камни, издав при этом протяжный крякающий звук.
      Варя охнула, зажимая рот ладошкой. Широко раскрытыми глазами она смотрела на трепыхающегося дельфина, с трудом сдерживая крик. Попыталась взять себя в руки и жалобно пискнула:
      - Что с ним?..
      Мальчик хоть и казался напуганным, оставался рядом с дельфином. Он пытался его успокоить робкими прикосновениями, но получалось у него плохо. Крупное животное величиной под три метра бешено извивалось, продолжая молотить хвостом.
      - Его надо столкнуть обратно, в воду! - крикнул Гриша, и быстро переместился к морде дельфина. - Иди, тяни его за хвост!
      - Не-ет! - завопила девчонка.
      Дотронуться до дельфина было выше её сил. Вскоре Гришка и сам это понял.
      - Хорошо, иди сюда, - он уже уперся руками в тупой лоб дельфина, - будем толкать вместе!
      Варя бешено замотала головой.
      - Иди! - приказал Гриша и подналег всем телом.
      Но через мгновение его ладоши соскользнули, и он с размаху налетел на животное. Дельфин пронзительно застрекотал и снова изогнулся, сбрасывая мальчугана. Гришка упал к Вариным ногам, а затем скатился в воду. Девочка испуганно запищала.
      - Что ты орешь! - взбеленился Гриша, отплевываясь от соленой воды. - Это всего лишь я.
      - Он умрет? - простонала Варя.
      - Я ж тебе говорю, надо спихнуть его в воду.
      Мальчик схватил Варю за руку и потащил к дельфину.
      - Не хочу! Не хочу!!! Отпусти! - безумно вопила она, упираясь сандалиями в предательски рыхлую гальку.
      Но Гриша не останавливался:
      - Не кричи! Нечего страшного в этом нет. Это просто дельфин.
      - Отпусти, - девочка жалобно простонала, пытаясь вырвать руку.
      Гриша отпустил, но резко повернулся и решительным голосом произнес:
      - Ты понимаешь, если мы его не стащим в воду, он погибнет! - мальчик провел мокрой рукой под носом, шмыгнул, и добавил уже спокойней: - Я не справлюсь один.
      Варя заплакала. Её тело сотрясала икота, а слезы накатывали на глаза. Было жалко себя и дельфина, хотелось убежать домой, уткнуться в подушку и разрыдаться от такого большого и неожиданного горя.
      Гриша подошел к ней и неловко провел рукой по мокрым волосам. Девочка вздрогнула и отвернулась. Ей было горько и стыдно. Могучий дельфин снова с размаху ударил по воде, и Варя испуганно поежилась.
      Гриша как мог пытался успокоить её. Он не особенно умел ладить с девчонками, но Варя была настоящим другом, хоть и городской. Её приезда в станицу он ждал с нетерпением каждое лето, и когда она приезжала, в их распоряжении было почти три месяца бесшабашных приключений. Девочка видела в нем героя, и Гришке это нравилось.
      Варя протерла заплаканные глаза и, указывая на дельфина, тихо поинтересовалась:
      - А он не укусит?
      Гриша невесело улыбнулся:
      - Не бойся, просто помоги мне.
      Дельфин немного успокоился, однако все равно Варе было страшно прикасаться к нему, но когда Гриша опустил руки ему на голову, девочка, затаив дыхание, осторожно дотронулась до передних плавников. Животное внушало страх, и к тому же противно пахло рыбой. Оно издало жалобный свист, и Варя снова отпрянула, но в следующее мгновение приготовилась толкать.
      Мальчик напрягся, пытаясь сдвинуть внушительную тушу.
      - Толкай сильней! - крикнул парнишка сдавленным голосом, и интенсивно засопел.
      Кожа дельфина уже подсохла, Варя сделала усилие, но руки все равно скользили. Она натужно вздохнула, обтерла ладоши о новый сарафан и снова надавила на плавники.
      Спустя минуту дети, пыхтя и шмыгая носами, оставили безрезультатные попытки.
      - Я больше не могу, - взмолилась Варя, переводя дыхание.
      Гриша оглянулся в поисках подмоги.
      - Надо кого-нибудь позвать.
      - Так тут же нет никого, - в сердцах бросила, Варя. - Побежали домой!
      - Мне домой нельзя. Отец убьет! Он мне запретил ночью на пляж бегать, - мальчик виновато шмыгнул носом. - Да и твои уже спят.
      - Да, мне тоже влетит, - уныло согласилась Варя.
      Гриша растеряно посмотрел на дельфина. Тот заметно притих, и только иногда подергивал хвостом. Его кожа теперь не блестела, лишь открытый небу большой черный глаз иногда отливал лунным светом.
      - Но мы же не можем его бросить.
      Это было похоже на вопрос. Девочка поежилась, как будто бы затронутая ледяным ветром. Подняв глаза, она поймала вопросительный взгляд товарища. Казалось, Гриша ждал её решения.
      - Я не знаю... - она обхватила себя за плечи и содрогнулась.
      Мальчик озадаченно посмотрел на дельфина и тихо произнес:
      - Давай попробуем еще раз!
      На этот раз вроде кое-что получилось. Галька заскрипела, и детям показалось, что тело животного немного сдвинулось с места. Но, присмотревшись повнимательней, стало понятно - всего лишь волна накатила чуть дальше на берег. Однако это натолкнуло Гришку на мысль о подкопе. Если начать рыть под дельфином то, возможно, вода немного размоет гальку и "пленник" соскользнет в море.
      Мальчик спешно принялся за дело. Было очень неудобно. Во-первых, массивный хвост мешал подлезть со стороны воды, а во-вторых, слой мелкой гальки быстро сменили крупные камни. Их трудно было выковыривать, к тому же на их место море стремительно намывало камушки поменьше. Содранные пальцы болели, а мышцы рук и спины невыносимо ныли.
      - Что ты стоишь?!! Помоги мне! - приказал Гриша.
      Девочку все еще колотил озноб, зубы стучали, ей трудно было стоять на ногах, не говоря уже о том, чтобы копать яму.
      - Я не могу, - виновато прошептала Варя.
      - Мы должны выпустить его! - голос мальчугана впервые дрогнул, и Варя это почувствовала.
      Девочка заплакала, опустилась на колени, подползла к дельфину, и тихо поскуливая, стала гладить того по спине.
      Гриша в сердцах ринулся вглубь пляжа, затем вернулся, схватил фонарь и принялся шарить вокруг в поисках предмета, который позволил бы копать интенсивней. Но как назло ничего подходящего на глаза не попадалось.
      Пригнувшись к дельфину, Варя со страхом следила за другом. Вдруг Гриша подскочил к ней и, тяжело дыша, крикнул прямо в лицо:
      - Оставайся здесь, я побегу к маяку, позову дядю Леню.
      От страха остаться одной Варя заревела:
      - Нет! Не бросай меня!
      - Ничего, я быстро.
      Девочка опустилась на коленки. Слезы скатывались по щекам и падали на дельфина. Она всхлипнула:
      - Мне страшно!
      - Тут нет никого, Варька. Да и я быстро совсем.
      - Возьми меня с собой, - взмолилась она.
      Гриша понимал, что вместе им быстро не обернутся. Слишком крутым был подъем.
      - Останься рядом с ним, - мальчик кивнул на дельфина. - Ему нужна вода.
      Варя с мольбой и недоумением посмотрела на своего друга. Её мокрые глаза блестели, а щечки были испещрены влажными полосками.
      - Поливай его почаще, я скоро.
      Щебень захрустел под спешными Гришкиными шагами, и через мгновение непроглядная тень горного отрога поглотила мальчугана, а Варя, склонившись над дельфином, с новой силой зарыдала от страха и безысходности.
      Внезапно стало совсем тихо. Вновь было слышно, как прерывисто дышит волна, простирая белесые щупальца на берег, как бьются друг о друга камушки в нескончаемом круговороте прибоя.
      Варя подняла глаза к небу. Теперь луна не была такой крупной, она склонилась к горизонту, и дорожка, ведущая к ней, сделалась намного тоньше. Девочка стала пристально изучать эту мерцающую нить, и зрелище успокоило. В окружении приглушенных привычных звуков, наполняющих собой таинственную тишину спящего моря, все события этой ночи мерно отходили на второй план. Варе показалось, что вот так, без движения, она сможет сидеть бесконечно. Она прикрыла глаза и прислушалась.
      Прошло много времени и, наверное, прошло бы еще больше, но дельфин вздрогнул, и девочка испугано одернула руку. Существо неуклюже поворочалось и тихо прокрякало длинную фразу. Это было какое-то наваждение. Варе вдруг показалось, что она понимает его. Она с опаской наклонилась, чтобы лучше слышать, и украдкой произнесла:
      - Что ты сказал?
      Она сама не поверила, что задает дельфину осмысленный вопрос. Однако животное дернуло хвостом и ответило. В ушах раздался стрекочущий писк, а в голове всплыли слова и образы. Девочке показалось, что дельфин просит её уйти.
      - Нет, я никуда не пойду, - категорично заявила она.
      Животное, как бы в ответ, настойчиво застрекотало.
      Варя встрепенулась, вскочив на ноги.
      - Я же сказала, нет! Я тебя не оставлю здесь одного.
      Девочка бросилась к воде, стала черпать и поливать дельфина. Внезапно она остановилась, её вновь охватил страх. Она здесь, на пляже одна, разговаривает с дельфином. От этой мысли ей сделалось не по себе, но уже в следующее мгновение она снова услышала протяжный звук сильно удививший её.
      Варя наклонилась и пристально посмотрела дельфину в его большой черный глаз:
      - Откуда ты знаешь, как меня зовут?
      Ей показалось, что за призрачной поволокой огромного зрачка плавают какие-то искорки, но, приглядевшись, она поняла, что все это ей просто мерещится. 'Может быть, этот разговор мне тоже почудился' - подумала она. Но в этот момент дельфин снова 'заговорил'. Варя отчетливо ощутила, как тяжело сейчас этому существу, как натужно и мучительно дается ему каждый вздох. Она словно почувствовала себя дельфином, и от этого у неё перехватило дыхание. Варя не смогла вздохнуть даже когда пришла в себя. Девочка зашлась кашлем и, обхватив живот, упала на колени. Камни впились в ноги, но боли она не испытала, её поглотило горе, какое-то первородное, доселе неизвестное чувство потери. Всхлипывая, девчонка с надеждой посмотрела в направлении нависающего над пляжем отрога, вдоль которого пролегал короткий путь к морю. Но её друга не было видно. Вокруг по-прежнему было тихо, лишь прибрежный плеск, да одинокий шелест скудного кустарника у подножия иссушенных скал.
      - Нет, я останусь с тобой! - девочка снова прижалась к дельфину. - Потерпи, мы обязательно тебя спасем, обещаю!
      До маяка путь был не близкий. Мощный луч белой каланчи был хорошо заметен с любой точки побережья, даже со станичной окраины, где сейчас находилась Варя. Только отсюда он казался таким призрачным и размытым, словно луч старого проектора в местном летнем кинотеатре.
      - Далеко, очень далеко, - с сожалением прошептала Варя, печально наблюдая за мерцающей точкой на дальнем утесе бухты.
      Ей опять стало зябко. Девочка поежилась и с нежностью посмотрела на пленника. Дельфин больше не двигался, его тело сотрясалось лишь иногда, да еще время от времени слышался протяжный сдавленный вздох.
      Варя снова оросила дельфина. По телу животного пробежала судорога. Девочка вздохнула и потерла кулачками щиплющие глаза.
      - Поговори со мной. Ну же! - она легонько пихнула дельфина в бок. - Что ты молчишь? Скажи же что-нибудь!
      Дельфин в ответ лишь медленно покачал хвостом. Его око больше не искрилось, он обмяк, наполовину зарывшись во влажную гальку, а некогда теплая кожа теперь на ощупь напоминала резину.
      Плакать уже не было сил, леденящее душу чувство больше не нуждалось в слезах, оно было больше и сильней, чем мог представить себе ребенок. Хотелось поскорей убежать от него, скрыться, но вместе с тем, другое чувство, тоже сильное и незнакомое остерегало от поспешных поступков и приказывало ждать.
      Варя поднялась. Второпях сорвала с себя сарафан и ополоснула его. Затем накрыла им дельфина, а сама, подрагивая от сухих слез, съежилась у него под бочком. Она обхватила большое, грузное тело и попыталась согреть, прижалась к нему с трепетом и любовью. Дельфин дернулся и протяжно, как-то по-человечески, застонал. Варя услышала, как звук резонирует внутри большой 'рыбины', обнаруживая неведомые пустоты, как тяжко, с жалобным свистом расходятся мощные бока, покачивая её голову. Она старалась прижать это существо к своей груди как можно сильней, заключить в объятия, спасти, защитить своей нежностью. И в этот момент откуда-то издалека, сквозь непроглядную пелену сна, донеслось:
      - Прощай...
      Девочка почувствовала, как сильные руки подняли её и прижали к теплому, колючему свитеру. Было холодно. Её стягивали грубые складки ткани пахнущие машиной. Тревожный сон уходил с неохотой. Глаза не открывались. Постепенно к ней возвращалось беспокойство, но сознание было вялым словно заколдованным. Варя хотела, но не могла проснуться. Она чувствовала, как её бережно кладут на неровную поверхность, и та, убаюкивая, качается из стороны в сторону. Слышала, как вокруг начинает шуметь мир, накатывая все настойчивее и настойчивее, с каждым мгновением оставляя сну все меньше места. 'Неужели так трудно оставить её в покое, ведь кругом ночь...'
      Она проснулась в лодке. Занудно гудел мотор, а волны раскачивали маленькое суденышко, мерно постукивая о пологие борта где-то внизу. Напротив сидел Гриша. Мальчик внимательно смотрел на неё грустными усталыми глазами. Небо посветлело, сделав заметной линию горизонта. Где-то далеко, далеко за морем вспыхнула оранжевая жилка восхода.
      Девочка обернулась и встретилась взглядом с дядей Леней. Он сосредоточенно правил лодкой, но спутнице улыбнулся, подмигнув прищуренным глазом. Колючее лицо в глубоких морщинах хоть и казалось хмурым, на самом деле было родным и милым. На сердце сразу стало легко.
      Рядом с собой Варя заметила свой сарафан, он был прикреплен к уключине и развивался на ветру подобно пестрому флагу. Только сейчас девочка обнаружила, что сидит на спасательном круге, на дне лодки, укутанная в старую засаленную рыбацкую куртку. Варя с беспокойством взглянула на своего друга, 'наверное, они плывут к маяку, но что же Гриша молчит?!!'Словно прочитав её мысли, мальчик отвернулся.
      - Гриша, - Варя не узнала собственный голос.
      Она постаралась откашляться, но голос все равно оставался сиплым.
      - Гриша! - позвала она громче. - Что с дельфином?
      Мальчик напряженно смотрел за борт.
      - Не молчи! - взмолилась Варя.
      Гриша виновато взглянул на неё, но сказать ничего не успел.
      - Вон ваш дельфин! - весело пробасил дядя Леня, и справа от Вари взметнулась его рука в направлении горизонта.
      Девочка повернулась и увидела, как в сотне метрах от них волны весело разрезает большой черный плавник. Варя пригляделась, теперь дельфин был не один, с ним было еще двое... трое сородичей. Они шли по направлению к бухте, оставляя за собой длинный пенистый след.
      Варя рассмеялась до боли в горле, она никогда так не радовалась как теперь, наблюдая за этим чудесным зрелищем абсолютной свободы. Гриша тоже улыбался, только почему-то на его глазах были слезы.

    26


    Горбатых С.А. В пригородной электричке   30k   Оценка:6.48*4   "Очерк" Проза

      
      
       В 1857 году английскими рабочими и инженерами были построены первые километры железных дорог в молодой Республике Аргентина.
      
       С этого периода начинается стремительное развитие железнодорожного транспорта в этой южноамериканской стране. Железные дороги внесли огромный вклад в освоение безлюдных районов Патагонии. На карте Аргентины появились сотни посёлков, существование которых полностью зависело от железной дороги.
      
       К концу Второй мировой войны Аргентина, со своими 47 000 километров, занимала десятое место в мире по протяжённости железных дорог.
      
       В 1992 году аргентинское правительство объявило о том, что железнодорожный транспорт в этой стране является убыточным. С этого периода начинается активное развитие автомобильных перевозок и резкое сокращение железнодорожных. Тысячи километров железных дорог были разобраны или пришли в запустение. Вмести с ними "умерли" и посёлки, существование которых полностью зависело от железной дороги.
      
       К началу 21 века от былой аргентинской железнодорожной мощи остались лишь пригородные столичные поезда. Конечно, пока ещё существуют и грузовые перевозки, но на короткие расстояния и незначительные по своим объёмам.
      
       Среди людей со скромным достатком большой популярностью пользуется пассажирский поезд сообщением "Буэнос-Айрес - Мар дель Плата". На нём очень дёшево можно добраться до курортов Атлантического побережья Аргентины, находящихся на расстоянии около 450 километров от федеральной столицы. Но иногда поездки в этом поезде превращаются для пассажиров в экстремальные приключения: ломаются локомотивы, вагоны сходят с рельсов... Бывают случаи, когда вместо 9 часов согласно расписанию, "путешествие" длится целые сутки!
      
       Устаревший вагонный парк, ветхое путевое хозяйство и архаичное диспетчерское управление движением очень часто превращают поездки в пригородных электричках в настоящие мучения.
      
       Я живу в провинции Буэнос-Айрес, в уютно-живописном городке Алехандро Корн, который находится в 45 километрах к югу от аргентинской столицы.
      
       Каждый день мне приходиться ездить на работу в Буэнос-Айрес на пригородной электричке железнодорожной линии имени генерала Хулио Рока. Очень часто делать это совсем не просто... Попытаюсь рассказать всего лишь об одной поездке.
      
       Январь... Жаркий, удушающе-влажный летний день. Температура подобралась к отметке 33 градусов. В 13.45 я вхожу в огромный помпезный вокзал "Пласа Конститусьон" железнодорожной линии имени генерала Хулио Рока, расположенный на одноимённой площади. Его здание, состоящее из двух частей различных архитектурных стилей, было построено в 1885-1898-1925 году. Планировалось возвести и третью часть вокзала на улице Лима, но грянула Вторая мировая война, и этот проект так и не был осуществлён. Без каких-либо изменений это здание начало свою историю в 21 веке.
      
       Часть вокзала Пласа Конститусьон, находящаяся на улице Бразилия, построена в стиле французского замка 18 века по проекту архитекторов Paul Bell Chambres Louis и Newbery Thomas.
      
       Пласа Конститусьон является самым большим железнодорожным вокзалом в Южной Америке. Его холл - это самое большое публичное помещение в Аргентине.
      
       На Пласу Конститусьон прибывают сотни поездов со всей Южной зоны Большого Буэнос-Айреса, городов Ла Платы и Мар дель Платы. За сутки через этот вокзал проходят более 500 тысяч пассажиров. Среди них и я.
      
       Мой взгляд случайно падает на транспарант грязно-коричневого цвета, вывешенный местным железнодорожным профсоюзом в холле. На нём зелёными буквам написано "Где есть нужда - там есть право. Ева Перон". От этой фразы у меня всегда першит в горле от раздражения.
      
       В огромном холле с высоченным сводчатым потолком люди, стоящие в очередях в билетные кассы, скучающие полицейские в своих жилетах оранжевого цвета, газетные киоски... кажутся ничтожно маленькими, почти игрушечного размера. Размеры и помпезность здания вокзала подавляют здесь абсолютно всё...
      
       У бронзового бюста генералу Хулио Аргентино Рока фотографируются туристы...
       Напротив скульптурной фигурки Луханской Святой Девы Марии (покровительницы аргентинского народа) молится седой коренастый старик.
      
       На электронных табло - наименование маршрутов поездов, время и номера платформ, с которых они отправляются.
      
       По залу уныло бродит большой чёрный пёс, ошалевший от жары.
      
       "Алехандро Корн" платформа четыре. Время отправления 14.06" - высвечивается на табло. Я спешу туда.
      
       Узкие входы на платформы бдительно стерегут контролёры. Я предъявляю свой месячный проездной билет даме в униформе с густыми рыжими волосами, и она милостиво кивает мне головой:
       - Проходите, пожалуйста!
      
       Вдоль жёлтых косых линий, нанесённых на бетонном покрытии, уже стоят очереди в ожидании электрички. Я прохожу мимо киоска, построенного посреди платформы. Из него исходит аромат жареного мяса. Две расторопные девчушки жарят миланесы (говяжьи отбивные), гамбургеры, чорисы (колбаски) и ловко подают их с подогретым хлебом и специями клиентам, расположившимся здесь же, у стойки.
       Вдоль жёлтой линии, где будет находиться вторая дверь первого вагона, уже стоят человек пять.
       - Хорошо! - радуюсь я. - Значит, у меня есть шанс сесть у окна на теневой стороне.
      
       В 13.55 к платформе прибывает электричка. Из неё валит толпа... Неожиданно к двери подходит молодая, лет двадцати, мама. На руках у неё грудной ребёнок, в коляске спит годовалый и две девочки двух и трёх лет уцепились за джинсы. Мы вежливо расступаемся и даём маме с детками первой войти в вагон. И тут, откуда ни возьмись, появляются несколько волосатых мужиков с рюкзаками. Они без очереди нагло ломятся в вагон. Наша очередь "ломается"... Меня кто-то сильно толкает в спину, и я падаю на последнее свободное место со стороны прохода.
      
       - Всё равно - хорошо! - думаю я, укладывая свою сумку на багажную полку.
      
       Вагон старый. Он был куплен аргентинским правительством в Японии несколько десятилетий назад. Вдоль стен расположены по два ряда неудобных жёстких пластмассовых кресел серого цвета. Все окна открыты, т.к. на улице жара, а вместо кондиционера здесь имеются только вентиляторы. На стенах - таблички синего цвета "Запрещается высовывать руки и голову из окон", "Запрещается выбрасывать в окно и кидать на пол мусор", "Употреблять спиртные напитки и продавать их запрещается. Закон железных дорог номер 2873", "Покупайте месячный проездной билет! Платишь за двадцать дней, а пользуешься тридцать".
      
       На табличках оранжевого цвета хорошо видны надписи: "Это место для людей с ограниченными двигательными возможностями. Обязательно уступить его им".
      
       Также висят схемы железнодорожной линии имени генерала Рока. На стенах - всевозможные граффити. "Красный (Футбольный клуб Индепендьенте) - ты чемпион чемпионов!", "Ворон (футбольный клуб Сан Лоренцо де Альмагро" - ты моя единственная страсть в жизни".
       - Нос-ки-и-и! Нос-ки-и-и! Для кабальеро! Для дам! Для детей! Нос-ки-и-и! - по вагону, расталкивая людей, стоящих в проходе, своей большой чёрной сумкой, идёт трансвестит.
       Высокий, метра два ростом, в открытой майке, облегающей его невероятно огромную грудь, он изображает сильно накрашенными губами подобие улыбки. Этот трансвестит уже много лет торгует носками в пригородных электричках, поэтому пассажиры давно уже привыкли к его виду: цветным татуировкам на шее, руках, плечах и постоянным синякам под глазами.
      
       - За-ам-ки! За-а-ам-ки-и-и! - по вагону медленно пробирается мужик лет сорока.
       В руках у него деревянное сооружение, по виду напоминающее телевизионную антенну. На нём висят десятки замков. Маленькие, средние, большие... Чёрные, белые, бронзовые, серебристого цвета. Стараясь не упасть под тяжестью своей ноши, продавец замков делает короткие осторожные шаги...
      
       Я смотрю на часы. До отправления поезда остаётся восемь минут.
      
       - Вместо того, чтобы покупать новый мобильный телефон, покупайте у меня SIM-карты компаний "Персонал", "Мовистар", "Кларо"! - слышится писклявый голосок откуда снизу. - Покупайте! Покупайте! Покупайте! Всего десять песо!
       Худой парень маленького росточка с невероятным усилием пролезает через сплошную людскую стену, стоящую в проходе. В руках у него пластмассовые коробочки с SIM-картами.
      
       Сквозь крики и сильный шум в вагоне едва слышится булькающий женский голос, вещающий по вокзальному громкоговорителю:
       - Поезд... блюм... Корн... блюм... блюм... отбывающий в блюм... шесть минут блюм... будет отправляться с пятого блюм... блюм... блюм...
      
       Я пружиной вскакиваю с кресла, хватаю свою сумку и, расталкивая людей в проходе, не забывая при этом произносить волшебные слова "Прошу прощения", выскакиваю из вагона и мчусь к электричке, стоящей на пятой платформе.
       За мной бежит толпа. Мне удаётся занять прекрасное место у окна с теневой стороны. В течение одной минуты вагон забит до отказа.
      
       Слышится громкий свисток "гуарды" (проводника, отвечающего за безопасность пассажиров во всём поезде), и наша электричка трогается.
      
       Женщина лет двадцати пяти, сидящая в кресле для беременных и инвалидов, задирает майку и даёт грудь своему ребёнку. Это очень привычная для Аргентины картина. Здесь можно увидеть матерей, которые кормят грудью своих детей на улицах, в парках, общественном транспорте и даже в ресторанах.
      
       - Напь-и-и-тки! Холё-ё-ё-дные напьитки! Кока! Пепси! Минела -ла-льная вода! - в вагоне появился продавец напитков, страдающий сильным дефектом речи.
      
       Он худой, всклокоченно-лысый, небритый. Через плечо у продавца тяжеленный ящик-холодильник, забитый льдом и бутылками с напитками.
      
       - Бутылочку коки, пожалуйста! - слышится женский голос позади меня.
       - Пожалюста! Восемь песо! - отвечает продавец. - Вам отклить?
       - Спасибо, не надо! Я сама! - отвечает женский голос.
      
       В вагоне что-то страшно загудело, затрещало... Это включили большие вентиляторы, расположенные на потолке.
      
       От усталости и жары у меня закрываются глаза. Ещё мгновение - и я провалюсь в сладкую дремоту.
      
       Вдруг в мой затылок бьет что-то пенисто-прохладное и медленно стекает по спине. От неожиданности я вздрагиваю, вскакиваю и оборачиваюсь.
       - Про-прос-тите..., сеньор! - лепечет толстушка лет тридцати в очках с толстыми линзами.
       В руках у неё бутылка, из которой фонтанирует кока-кола.
       - Ничего... Ничего. Всё хорошо! - успокаиваю я толстушку и сажусь.
      
       Мо-ро-о-о-о же-но-е-е-е! Мо-ро-же-но-е-е-е! Шокола-а-ад-ное-е-е! На палочке! Фру-у-у-кто-то-во-е-е! На палочке! Мо-ро-о-о-же-но-е-е в стакане! - слышится громкий крик в вагоне.
      
       Продавец - коренастый седой мужчина с ящиком-холодильником, набитым льдом и мороженым, - степенно шествует, вежливо тесня по сторонам стоящих людей.
      
       - Дай-ка мне одно фруктовое! - просит женщина, сидящая в кресле впереди меня, но у прохода.
       Рядом с ней, у окна, сидит её сын лет пяти.
      
       Развернув мороженое, женщина кидает обёртку на пол и суёт его мальчику.
      
       - Моложе-но-е-е-е! - радостно кричит тот и хватает его обеими руками.
      
       В это время у женщины звонит телефон. Она, забыв о сыне, стараясь перекричать шум вентиляторов и стук колёс, кричит:
       - Кари, привет! Как твои дела? Кари, ты понимаешь, я была в столице... Да... да... У адвоката... Ты понимаешь... Мой бывший, настоящий козёл, уже три месяца не платит алименты... Ты понимаешь, Кари?! Так вот, я разговаривала с адвокатом...
      
       Мои глаза закрываются...
      
       Из дремоты меня выводит сильнейший "удар" музыки, от которого я на время остаюсь контуженным. В проходе, прямо напротив меня, стоит толстенный мужичара с красной физиономией. На его огромном животе, затянутым в застиранную майку, лежит ящик магнитофона, из которого вылетают вопли кумбии вижеры. (Кумбия - это жанр латиноамериканской примитивной музыки из нескольких аккордов с ещё более примитивным припевом в четыре слова).
       - Новые песни кумбии вижеры в исполнение звезд аргентинской эстрады! Покупайте CD! Покупайте! Всего десять песо! За десять песо около ста песен! - хрипло вопит мужик.
      
       У меня возникает сильное желание швырнуть в его красную наглую морду термос, который лежит в моей сумке.
      
       - Ты понимаешь, Кари... Я разговаривала с ним. Да... Да! - продолжает говорить моя соседка, сидящая впереди, стараясь перекричать крики "звёзд - исполнителей кумбии вижеры", рёв вентилятора и шум колёс вагона.
      
       Её сын старательно вытирает свои грязные руки от тающего мороженого об джинсы и майку мамы. Но та ничего не замечает и продолжает громко жаловаться "своей Кари" по телефону.
      
       Я проваливаюсь в тяжёлый то ли сон, то ли забытье...
      
       Просыпаюсь от ощущения того, что поезд уже давно где-то стоит.
      
       Возле открытых дверей на спине неподвижно лежит мужчина. Лица его мне не видно. Вокруг него три полицейских из аргентинской федеральной полиции, два субофицера береговой охраны в своей форме песочного цвета и в бронежилетах. На платформе стоят человек пять железнодорожников... Все одновременно говорят по телефонам и что-то от кого-то требуют....
      
       Я смотрю в окно. Наша электричка стоит на станции Ремедиос де Эскалада...
      
       - Это надолго! - грустно размышляю я. - Ведь по аргентинским законам, движение поезда прекращается до тех пор, пока не прибудет бригада скорой помощи и не вынесет из вагона этого бедолагу.
       Стоит наша электричка... Стоят все поезда от станции Пласа Конститусьон до станции Ремедиос де Эскалада. Тысячи человек находятся в раскалённых вагонах, ожидая, когда же приедет карета скорой помощи и увезёт мужчину, которому стало плохо...
       - Движение электропоездов на линии имени генерала Рока временно приостановлено из-за ухудшившегося состояния здоровья одного из пассажиров, - послышался механический голос из станционного громкоговорителя.
      
       - Кари, а моя бывшая свекровь, ты понимаешь...? Да... Да... Кари, она же сумасшедшая! Я тебе, Кари, серьёзно говорю, ты понимаешь... - продолжает моя соседка, забыв обо всём на свете.
      
       Тем временем её сын уже пытается вытирать свои руки о лысину представительного дяди, сидящего впереди него. Мужчина молча отодвинулся на самый передний край кресла, чтобы мальчик не смог дотянуться до него. В Аргентине не принято делать замечания чужим детям или жаловаться на них их родителям.
      
       - Пе-че-нье! Пе-чень-еце-е-е! Вку-у-у-у-сное-е-е-... Сеньора и сеньор, покупайте! Пять песо! Срок годности вы можете увидеть на обороте пачки! Пе-че-нье-е-е! - толстая женщина неопределённого возраста, обливаясь потом, по полу волочит на верёвке огромный ящик.
      
       Подойдя к лежащему у открытых дверей мужчине, она останавливается:
       - А чё это с ним? Удар солнечный? А?
      
       Ей никто не отвечает, и женщина движется дальше:
       - Пе-че-нье-е-е-е! Пять пе-со-о-о!
      
       Поезд стоит. Мужчина лежит. Полицейские, ребята из береговой охраны, железнодорожники продолжают разговаривать по телефонам... Многие пассажиры вышли из вагонов и прохаживаются по платформе. Курят...
      
       Мне тоже хочется размять затёкшие ноги, но я знаю, что моё место тут же будет занято. Остаюсь в кресле... Терплю...
      
       Наконец-то прибывают трое мужчин в брюках и куртках салатного цвета с носилками. Это бригада скорой помощи. Один из них, очевидно, врач, осматривает лежащего. Затем они укладывают бедолагу на носилки и выносят из вагона.
      
       - Поезд до Алехандро Корна отправляется с первой платформы! - загрохотало в громкоговорителе.
      
       Все бросаются в вагоны. Гуарда, в ослепительно белой рубашке, великолепно выглаженных синих брюках и такого же цвета галстуке, подносит свисток к губам...
      
       Поезд трогается.
      
       За окнами, слева и справа, тянется сплошная стена домов и высотных зданий. Громко стучат колёса. Ревут вентиляторы...
      
       - Сеньора, садитесь, пожалуйста! - я встаю и предлагаю моё кресло невысокой худенькой седой старушке.
      
       - Нет, нет, сеньор! Спасибо! Я выхожу на следующей станции. Вы очень любезны, сеньор! - улыбается мне старушка.
      
       - Я потерял работу! Я не могу найти работу! Я и мои две дочки живём на улице и голодаем! - пронзительно визжит худющий мужик лет тридцати в затёртых джинсах и рваной майке.
      
       Он буквально тащит за руку босоногую грязную девочку лет семи. За ними следует худая, почти скелет, женщина с растрёпанными волосами. Она босая... В старых мужских брюках... На руках женщина держит грудного ребёнка с соской во рту.
      
       - Мы сегодня ещё ничего не ели! Мои дочери не смогут заснуть с пустыми животами! - продолжает визжать худющий мужик.
      
       Слышится звон монет. Некоторые суют мужику купюры в два и пять песо.
      
       Со скрежетом и жуткой вибрацией поезд медленно "втягивается" на узловую станцию Темперлей.
      
       Вышли пассажиры... Вошли другие... Электричка стоит.
      
       Круглолицый парень в розовой майке, сидящий на полу, очнулся от тяжёлого сна и обращается к соседу:
       - Чё стоим, дружище?
      
       - Колесо пробили! - мрачно шутит тот.
       - А...а.. Вчера тоже здесь долго стояли... А чё случилось - не знаю...- отвечает круглолицый и закрывает глаза.
      
       - А я вчера поздно вечером из столицы возвращалась, так наша электричка на каждой станции минут по десять стояла! - жалуется кому-то женский голос сзади.
      
       - С этими поездами - вечное безобразие! Какое правительство - такое и обслуживание на железной дороге! - возмущается солидный мужчина с бородкой, сидящий у окна напротив.
      
       Почему-то выключили вентиляторы. В вагоне - пекло. Многие пассажиры вышли на платформу. Одни уже пристроились у стойки киоска, ожидая, когда им подадут чорипан (бутерброд из жареной колбаски). Другие курят и мрачно смотрят по сторонам.
      
       - Вчера, - вдруг вспомнил я, - вчера добрался домой с работы нормально. Это, к сожалению, бывает не всегда. Задержки в расписании происходят по разным причинам: в связи с наездом поездов на пешеходов, которые переходят железнодорожные пути, где хотят и когда им заблагорассудится, по причине "ухудшения состояния здоровья какого-нибудь пассажира (как случилось совсем недавно), по причине сбоя в диспетчерском управлении движением. В последние годы это стало вполне "нормальным явлением".
      
       Но самое неприятное, когда железнодорожный профсоюз вдруг неожиданно объявляет бессрочную забастовку. Причиной для этого может быть требование о восстановлении на работе уволенного служащего, просьба об улучшении безопасности персонала во время исполнения своих должностных функций и так далее...
       Тогда, в течение двадцати минут, останавливаются ВСЕ поезда. Их пассажиры оказываются в западне. Автобусы забиты и на остановках не останавливаются. Ехать в такси очень дорого. Толпы отчаявшихся людей мечутся от остановки к остановке, пытаясь как-то добраться домой.
       Очень безрадостно, когда полотно железной дороги перекрывает какая-нибудь группка людей. Они попросту сидят на рельсах, пьют матэ, жгут костры... Как правило -это жители близлежащего населённого пункта, где почему-то отключили свет или воду. Таким образом они выражают свой социальный протест. А десятки тысяч пассажиров пригородных поездов? Они попадают в "транспортную западню".
      
       Я сам несколько раз оказывался в такой ситуации.
      
       Два парагвайца в рабочих спецовках сидят на полу у открытых дверей. Неторопливо, по очереди, потягивают холодный матэ (терере), наливая его из термоса, и о чём-то вполголоса беседуют между собой на гуарани.
      
       На платформе появляется гуарда.
       - Эй, командир! - кричит ему один из парагвайцев. - Чиво там случилось с нашим поездишком? А?
      
       - Произошёл неожиданный сбой в системе светосигнализации. Семафоры не работают... - гуарда тычет пальцем куда-то вдаль.
      
       - Вчера сбой, сегодня сбой! Да когда же это закончится! А деньги платим за проезд! - тихо возмущается упитанная женщина лет сорока, сидящая в кресле для инвалидов и беременных.
      
       Все настолько обессилели от жары, что её никто не поддерживает.
      
       - Зелё-ный-й-й! - вдруг слышатся крики с платформы.
       От киоска бегут люди с недоеденными бутербродами в руках. Курильщики бросают сигареты. Все вбегают в вагоны...
      
       Гуарда важно подносит к губам свой бронзовый свисток.
      
       Сначала слышится поездной гудок, а затем пронзительный свисток кондуктора. Двери закрываются.
      
       - Едем! - радуюсь я.
       На следующей станции Адрогэ, когда двери вагона уже закрывались, моя соседка вдруг спохватывается. Оборвав на полуслове свой длинный разговор с Кари, она хватает своего сынишку за руку и мчится к выходу.
      
       - Двери-и-и! Двери-и-... держи-и-те! Пожа-лу-йста! - слышится её отчаянный крик.
      
       Парень в шортах, с длинными волосами, отжимает уже почти закрывшуюся дверь. Женщина с мальчиком выскакивают на платформу.
       - Кари! Кари, ты представляешь, я чуть Адрогэ не проехала! Кари, ты понима...
       Поезд уносится вперёд.
      
       - Я хочу сообщить всем вам, что я носитель вируса СПИДа. Вот, смотрите, мои документы! - делая длинные паузы между фразами, чётко произнося каждое слово, пронзительно кричит худой, с впавшими щёками и длинными, почти до пояса, волосами, парень лет тридцати.
      
       - Я женат. Слава Богу, что моя супруга и моя маленькая дочь не имеют вируса СПИДа... Мне надо содержать мою семью... Я не прошу денег на лекарства... Лекарства мне дают бесплатно в госпитале имени Муниса, где я состою на учёте... Моего лечащего врача зовут Рамон Гонсалес... Я нуждаюсь в деньгах, чтобы кормить мою семью... Меня дискриминируют, потому что я носитель вируса СПИДа, и нигде не принимают на работу... Я вынужден ходить по поездам и просить деньги...
      
       Подходя к каждому пассажиру, носитель вируса СПИДа смотрит ему в лицо своими наглыми жёлтыми и глазами и зловеще произносит:
       - Ты можешь мне помочь?
      
       Люди суют парню монеты, билеты в пять и даже десять песо. Я давно уже заметил, что больным СПИДом подают в поездах охотнее всего.
      
       Кто-то трогает меня за коленку. На моей ноге мятый квадратик бумаги, на котором взрослым почерком грамотно и чётко написано "Меня зовут Мария. Мне шесть лет. У меня есть два братика и три сестрички. Они очень хотят кушать. Помогите им! Пожалуйста"!!! По проходу снуёт грязная босая девочка. Она раздаёт записки пассажирам, а затем собирает монеты, которые ей кидают в железную банку.
      
       Проехали Лонгчампс. Здесь закончился Большой Буэнос-Айрес. Теперь за окнами мелькают бедные домики, лачуги и не асфальтированные улицы.
      
       В Глеу выходит процентов семьдесят пассажиров
      
       Ревут вентиляторы... Шумят колёса... Поезд увеличивает скорость... Вагон превратился в раскалённую духовку. Горячий воздух летит сверху, горячий воздух врывается в открытые окна...
      
       По вагону идёт лысый худой старик в тёмных очках. Впереди себя он толкает тележку на колёсах-подшипниках.
       - Хлеб! До-маш- ний-й-й! Све-жий! Ещё горя-чи-й-й! - тусклым усталым голосом пытается кричать он.
      
       За ним следует наголо стриженый парень лет двадцати пяти с толстой пачкой журналов и книг.
       - Покупай-те раскраски для своих детей! Это лучший пода-рок! Лучший по-да-рок для детишек! Также у меня есть книги для тех детей, которые уже умеют читать....
      
       - Шок! Шок! Холодный Шок! Ледяной Шок! Яблошный шок!- вопит худой прыщавый парень без передних зубов с ящиком - холодильником на груди.
      
       - Моро-же-ное! Фруктовое! Шоколодное! - громко объявляет мужчина лет пятидесяти с аккуратной стрижкой. На нём рубашка в полоску с закатанными рукавами и выглаженные брюки.
      
       - Есть мантеколь!* Десерт! Мантеколь! Семейная упаковка! Всего десять песо! - по проходу важно движется высокий седой старик с тряпочной сумкой в левой руке. Правой - он перехватывается за качающиеся пластмассовые кольца - поручни, чтобы не упасть.
      
       В Гернике тоже выходит много людей. В нашем вагоне остаётся человек пятнадцать.
      
       Поезд стоит... Напротив моего окна, на бетоне платформы, сидят два юнца с косами до пят и редкими бородёнками. Они медленно, с наслаждением, курят самодельную сигарету. Один, сделав затяжку, передаёт её своему соседу...
       Сладковатый, приторный до тошноты, запах марихуаны заполняет наш вагон.
      
       Слышится громкий свисток гуарды. Трогаемся...
      
       - Хватит спать! С чем вы появитесь сегодня домой? Конечно же, с альфахор-ром "Тур-римар-р"! С альфахор-ром в шоколаде или фруктовым, покр-рытым белой пудр-рой... - сильно напирая на букву "р", весело объявляет коренастый, с солидным животиком и трёхдневной щетиной на щеках, мужчина лет шестидесяти.
       Он уверенно шагает по проходу с двумя картонными ящичками.
       - Покупайте для своих детишек! Для жён и любовниц! Для своих бабушек и дедушек! Кто не купит - тот скр-ряга! Покупайте! Не будьте кр-р-рысами! Всего пять песо! Пять песо за тр-ри альфахо-ра!
      
       Это Роберто. Он живёт в Алехандро Корн и много лет торгует в поездах разными сладостями.
       Роберто знают почти все. С ним здороваются и лезут в карманы, достают бумажники. Добыв оттуда мятые купюры, покупают сильно подтаявшие от жары альфахоры. **
      
       За окном резко обрывается вереница домов, домишек и... Слева, справа открываются бескрайние просторы пампы с рощами эвкалиптов. В густой, высокой, начинающей желтеть траве пасутся стада коров. Старые высокие эвкалипты в мареве горячего солнечного дня кажутся миражом...
      
       Поезд набирает скорость. Ревут вентиляторы... Грохочут колёса... Вагон резко кренится вправо, затем влево. Снова вправо... Влево...
       Электричка влетает на станцию Алехандро Корн и резко, с лязгом и скрипом, тормозит.
      
       Я, "на ватных ногах", почти контуженный от шума, теряющий сознание от жары, выхожу из раскалённого, как горячая духовка, вагона.
      
       Смотрю на часы. Сегодня моя поездка вместо пятидесяти пяти минут, согласно расписанию, длилась почти два часа!
      
       - По причине сбоя ... блюм... блюм-юм-юм... движение поездов на линии Алехандро Корн - Пласа Конститусьон и обратно временно приостановлено. Блюм...блюм... до следующего оповещения, - провожает меня со станции объявление по громкоговорителю.
      
       - Проскочил!!! Сегодня мне повезло! А завтра? Ну... завтра будет завтра! - размышляю я, шагая по пустым улицам города.
      
       В Алехандро Корн - сиеста. Закрыты все магазины, киоски, рестораны... Опущены жалюзи в домах... Невероятная тишина вокруг. Только из зарослей жасмина слышатся трели цикад, из густых крон высоких пальм раздаются пронзительные крики попугаев, а над красными цветами сейбо порхают юркие колибри...
      
      • *Мантеколь - аргентинская сладость типа халвы.
      
      • **Альфахор - относительный аналог русского пряника.
      
      
      

    27


    Грошев-Дворкин Е.Н. Вокруг света   22k   Оценка:3.66*4   "Очерк" Проза

      
      
      И мелькают города и страны,
      Параллели, меридианы...
      (из песни)
      
      
      Накануне моего прибытия в Америку созвонились с сыном по Skype. Он настоятельно просил приехать к нему, причём не позднее 2..-го ноября. Это не представляло трудностей - отпуск я мог взять в любое время.
      При выходе из самолёта меня встречали группа людей и сын. Рядом стоял автомобиль "Линкольн". Быстро в аэропорт, быстро паспортный контроль, быстро на взлётное поле...
      Нас ждал самолёт, похожий на большого паука, но с крыльями и двумя турбодвигателями. Самолёт был собственностью фирмы, где служил сын. Ему предстояло слетать в командировку в Париж, Тель-Авив, Сидней и вернуться назад.
      
       Самолёт почти беззвучно летел над океаном.
       В кабине, расположенной несколько ниже и впереди, несущих двигатели, крыльев, не шумнее, чем в салоне движущегося отечественного автомобиля. Было просторно. За иллюминаторами светало уже второй раз за время моего путешествия. Я только проснулся в по-настоящему удобном кресле. Почувствовал себя бодрым и несколько проголодавшимся. Напротив меня сидели сын и его референт Жанна.
       Сын что-то сказал ей на английском языке. Девушка поднялась и через пару минут появилась, двигая перед собой сервировочный столик с закусками, вином и моей любимой "Сибирской" Ладожского рОзлива.
       Обед продолжался долго. Мы много разговаривали и с сыном, и с Жанной, которая очень прилично 'шпрехала' на русском, и остальными участниками нашего вояжа. Разговоры были обо всём, но только не служебные. В основном расспрашивали меня о новой, для моих попутчиков, России. Сын так же интересовался моей работой за рулём городского автобуса - не жалею ли я, что расстался со своей инженерной деятельностью.
      Что я мог сказать? - такова "се-ляви". Нужда, "научит пироги есть". Не нужны сегодняшней России специалисты. И рабочие-профессионалы не нужны. Россия замерла в раздумьях, каким путём ей следовать дальше, после глобальных свершений в государственном строе.
       А пока она размышляет, народ приспосабливается, кто как может.
      
       В Париже, на взлётном поле, к нам подъехал микроавтобус.
       Мы расселись в отгороженном от водителя салоне. Попутчики, в своих разговорах уже на деловые темы, перешли на американский английский, а я с интересом рассматривал всё, что мелькало за занавесками салона. Не скажу, что Париж произвёл на меня ошеломляющее впечатление. У нас в Питере, на Васильевском, нисколько не хуже. А местами этот город, ради которого часть человечества готова "увидеть и умереть", напоминал нашу зачуханую, запутанную узкими улочками, Петроградскую сторону.
      
       В гостинице, встреча с которой вызывала во мне понятную тревогу, нас никто не остановил при входе, паспортов не спрашивал. Мы транзитом проследовали к лифту - большому, объёмному, неоправданно нарядному, с множеством финтифлюшек внутри кабины и поднялись на третий этаж. В пятикомнатном номере нас расположилось трое. Мы с сыном и Жанна. У той была отдельная, очень уютная, небольшая, комната.
       Сын несколько скуксился войдя в апартаменты, а вслух сказал:
       - Сойдёт! Сутки и так перекантуемся.
       И ушел в тупиковую комнату, где Жанна уже названивала по телефонам, соединяя его с разными организациями. Через дверной проём я увидел стоящий по центру залы огромный стол с суконным верхом, где стояло множество телефонов, монитор компьютера, письменные принадлежности и вычурная настольная лампа времён Людовика какого-то. Все окна в комнатах были наглухо занавешены гобеленовыми шторами. На стенах висели картины с видами загородных пейзажей. Между картин натыканы бра времён того же неизвестного мне Людовика. Разрисованный потолок и мягкие, с длинным ворсом ковры на полу. Но общее впечатление от комнат было несколько гнетущее.
       Не зная чем заняться сел в глубокое мягкое кресло и подумал про себя: - 'Вот так вот жить я бы не согласился. Это сколько же времени потребуется жене, чтобы содержать все эти помещения в образцовом порядке?'
      
       Спал я долго. По всей видимости, сказалась усталость от самого длительного перелёта в моей жизни.
       В туалетной комнате было всё: и махровое полотенце, и множество всяких непонятных мне флаконов и флакончиков. Не было только обыкновенного куска туалетного мыла.
       Принял душ. Побрился, лежащей на стеклянной полочке, электробритвой "Браун". Вылил на себя две пригоршни, вкусно пахнущей туалетной воды и вышел из спальни в зал.
       К моему удивлению я был один во всей этой роскоши. На столе стояли накрытые сферическими крышками судки с завтраком. Всё было горячим и удивительно вкусно пахло. Расположившись за столом, я остро почувствовал, что мне чего-то не хватает. Встал. Подошёл к вделанному в стену холодильнику и увидел там множество всяческих напитков, среди которых, в первых рядах, стояла "Сибирская" Ладожского рОзлива.
       Всё съесть я не смог, хотя и приучен был не оставлять еду после себя. Это повергло меня в сомнение по поводу известной мне европейской сдержанности во всём. Закурив "Русский стиль" я откинулся в кресле и задумался: - 'И что дальше?'
      
       Звонок из кабинета сына заставил меня несколько вздрогнуть. Я не хотел подходить, но телефон наяривал, как на автодозвоне. Подняв трубку услышал голос сына:
       - Будь готов. Сейчас уезжаем.
       Еще через тридцать минут в номер вошли Жанна с сыном, и я узнал, что встреча "на высшем уровне прошла в тёплой и дружественной обстановке". Что все дела уже позади. А впереди нас ждёт встреча с Израилем.
      
       Израиль - это не другая страна.
       Израиль - это даже не страна вообще. Это другая планета населённая гуманоидами очень похожих на людей. Выживать в такой жаре нормальный человек не может. А здесь ОНИ ещё и перемещаются, работают, ходят по магазинам, гуляют не торопясь по улицам городов, плавно переходящих из одного в другой и разделённых только указателями с названиями на иврите, английском и арабском языках.
       Наш путь от трапа самолёта до дверей микроавтобуса марки "Хендай", показался мне пыткой в несколько минут. Только в салоне снабжённым кондиционером я сумел вздохнуть полной грудью. В сопровождении "Мерседес"а, с американским флажком на правом переднем крыле, мы, соблюдая все скоростные режимы и правила дорожного движения для транспортных средств, неспешно катились по дорогам и улицам городов, встречавшимся на нашем пути.
       Окна салона были тонированы, но это не мешало видеть всё, что проплывало мимо меня. Пальмы, пальмы, пальмы... Множество цветов высаженных вдоль трассы. Кучно стоявшие вдоль тротуаров деревья с развешанными на ветках апельсинами, мандаринами, лимонами. Заросли широколистных кустов со свисавшими внутри них гроздьями бананов. Аккуратно подстриженные газоны, зелёные изгороди и необычная, для восточных стран, чистота на асфальтовом покрытии дорог и брусчатке тротуаров.
       Я всматривался в окружающее меня диво и чувство, что я въехал в Рай, всё больше и больше вселялось в меня. Даже не верилось, что вся эта действительность не сон и мне это не грезится.
      
       Постепенно, но со временем всё явственней и явственней, непонятный шум наполнял окружающее меня пространство. Мы подъезжали к морю. Настоящему Средиземному морю, по которому плавали аргонавты, бороздили просторы пираты, грозно переваливались на волнах турецкие корабли обеспокоенные вторжениями Русского флота под командованием адмирала Ушакова...
       Вот мы и на месте.
       За вереницей машин неслышно закрылись створки ворот, и неимоверная тишина окружила нас. Выйдя из салона автобуса, мы оказались на территории просторного двора с двухэтажным зданием на прибрежном утёсе. И здание, и утёс скрадывали от нас шум вечно подвижного моря.
       Я огляделся. Всё здесь было не так, как мыслилось мне ещё несколько минут назад. Никаких пулемётов на крыше дома, полицейских в многогранных фуражках с внушающими ужас пистолетами на поясах, солдат в касках и камуфляже с автоматическими винтовками на груди. Лишь только звёздно полосатый флаг по центру здания говорил о том, что мы находимся на территории Американского консульства. Навстречу к нам направлялся плечистый, под два метра ростом, мужчина в лёгкой светлой рубашке и таких же шортах. Бейдж, прикреплённый к карману рубашки, говорил о его принадлежности к служащим этого тихого уголка.
       Остаток дня сын провёл со мной, не отвлекаясь ни на какие дела.
       Мы сидели на балконе, напоминающем скорее террасу для принятия солнечных ванн. Напротив меня, в лёгком халатике, положив ноги на плетёный пуф, сидела Жанна, устремив свой взгляд в бесконечную даль моря. Вадик так же не был расположен к разговору и, как мне казалось, о чем-то напряжённо думал, время от времени отпивая через трубочку джин-тоник, в котором плавали кусочки льда. Я не посмел отвлекать ребят своими впечатлениями, отщипывал от виноградной грозди удивительно вкусные ягоды и не мог поверить, что всё окружающее происходит со мной. Одно только ощущение не давало мне покоя - я не чувствовал себя раскрепощено. Не чувствовал себя, как говорят в России, "в своей тарелке". Всё окружающее казалось чужим, инородным. Чего я, как не всматривался, не заметил за сыном.
       На следующий день, рано утром, и сын, и Жанна уехали на вчерашнем "Мерседесе". Пожелав мне не скучать он предупредил, что выходить за пределы консульства я не имею права. В Израиле опять "непонятки" то ли с Палестинцами, то ли с Ливийцами, то ли с Египтом, и вполне возможно усиление паспортного контроля на всей территории. Я вздохнул нарочито, подумав про себя, что мне и здесь хорошо.
      
       Весь день провёл на пляже. Средиземное море оказалось настолько обворожительным, что вылезать из его вод совершено не хотелось. Только к полудню я поднялся на террасу, почувствовав некоторый голод. Стол для меня был уже накрыт. Всё было горячее, неимоверно вкусным и только одно меня удручало - не было со мной моей "Сибирской" Ладожского рОзлива.
       Набравшись наглости, я спустился ниже этажом, где были, всякого рода, служебные помещения. В вестибюле я увидел вчерашнего великана. Подошёл к нему и, как мог, постарался высказаться о своём желании. Как не странно, но меня поняли. Через минуту великан вернулся. В руках у него была плетёная корзинка(?), в которой, вместе с салфетками(?) лежала не распечатанная бутылка финской(?) водки. Я взял корзинку и поднялся к себе. Как говорят у нас в России: - За не имением гербовОй пишут и на таковОй! - и с лёгким треском свернул синюю винтовую пробку. Под пробкой оказалась ещё одна пробка - пластмассовая. Недоуменно пожав плечами, задумался: - "А эту пробку как вытащить?". В размышлениях потряс бутылку и перевернул её к верху донышком. Из пластмассовой пробки, тонкой струйкой полилось содержимое. Опа-на! Ну, буржуи проклятые! И нагородят же премудростей разных.
       Отобедал на славу. Единственно, за что было обидно - вся эта прелесть прошла в одиночестве. Я пожалел, что со мной не было моего шурина. Вот с кем мы всегда находили темы для разговоров, воссоединяясь изредка по торжественным дням, плавно переходящих в поздний вечер.
      
       Вадик, как ни странно, приехал поздно.
       На весь средиземноморский край уже спустилась ночь с множеством звёзд и неимоверно большой луной. Луна эта, как немытое блюдо, повисла над морем, протянув свою дорожку прямо к моим ногам. Я бродил по влажному песку пляжа, не обращая внимания на полусонные волны, которые ласкали мои босые ноги, как когда-то в юности на берегу Волги. Тишина и покой вселились в меня после дня полного ощущений неизвестных мне ранее.
      - "Эх, вот здесь бы и жить с женой. Ни тебе магазинов, ни тебе чадящего автобуса, ни салонной ругани пассажиров из-за спины". Лепота!
       Только после полуночи сын вышел на террасу, где я полулежал в шезлонге в ожидании, что он вспомнит обо мне. Он был явно чем-то обеспокоен. Что-то у него "не срасталось".
       - Что? - он не рассказывал, а я не смел спросить.
       Утром следующего дня я поинтересовался: - Как долго мы здесь пробудем?.
       - Постараюсь в неделю уложиться, - последовал ответ. - А ты не скучай. И помни о своём полулегальном положении. Как единица ты отмечен в штате нашей команды. Но поскольку визы у тебя нет - довольствуйся тем, что имеешь.
       Только в последний день пребывания в Израиле сын позволил себе отвлечься на меня.
       На уже знакомом "Мэрсе" мы с утра съездили в Яффу, где мне удалось пройтись по узким улочкам, сказочного своей стариной, города.
      
       И снова под нами водные просторы океана. Мы летим в Австралию.
       Сын сдержал слово и закончил дела в Израиле к концу текущей недели. Не скажу, что мне надоело находиться на территории огороженной забором и морем. Каждый день приносил новые ощущения, впечатления и до конца ими я так и не насытился. И потом - мне доставляло удовольствие наслаждался ничегонеделанием. После изнурительной работы за рулём Питерского автобуса это то, что так было необходимо. Физически я отдыхал. А это было наиважнейшим.
      
       В Австралии приземлились на непонятном для меня аэродроме.
       Назвать эту укатанную земляную поверхность континента аэродромом "рука не поднималась". Самолёт подрулил к одному из трёх ангаров и замер в тишине. Ни самолётов, ни снующей спецтехники, ни людей. Только на среднем из ангаров, над диспетчерской башней, развевался тёмно-синий флаг с английским крестом в углу полотнища. Тишина и безлюдье несколько удивили меня. Но посмотрев на своих попутчиков, понял, что мы находимся там, где и должны были оказаться.
       Поднимая шлейф пыли к нам приближался автомобиль, издали похожий на внедорожник. Вадик пригляделся: - Иди встречай Анжелку, - сказал он и рассмеялся моей растерянности.
       Да, это была она. Она - моя дочь, которую я не видел столько времени и уже не чаял увидеть. Запылённый "Гранд-Черокки" подрулил к самолёту, и из него, не спеша, вышла стройная женщина, в полувоенном обмундировании, с распущенными волосами и в жокейской шапочке. Я стоял, вглядывался в эту женщину и не узнавал ту, которая внесла в мою жизнь столько радости, тревог, душевных мук.
       Похудевшая, возможно выросшая, с широкими плечами и стройной талией, в галифе и лаковых сапогах, женщина подходила к нам, а я не знал что делать. В этот миг был настолько растерян, что не мог ни о чём, ни думать, ни говорить, ни, даже, шага шагнуть.
      
       Женщина подошла.
       Поздоровалась со всеми на английском. Обняла и поцеловала Вадика, и я заметил, что они, оказывается, одинакового роста. Потом, будто губкой кто стёр улыбку с её лица, женщина повернулась ко мне и что-то произнесла, опять же на английском. Я стоял, как рядом с чужим человеком. Женщина сделала шаг и протянула руку. Ответив на рукопожатие я вглядывался в её лицо и, о странно, не находил в нём ничего мне ранее знакомого. Если только всё тот же взгляд слегка исподлобья.
       Подхватив мою сумку с необходимым запасом сменного белья и туалета, Анжела повернулась к Вадику и перебросилась с ним несколькими фразами. Потом повернулась ко мне, и я услышал совершено не знакомые мне интонации: - Поехали, сэр! Нас ждут дела.
       Я оглянулся на Вадика. Тот помахал мне рукой и прокричал в след: - Я буду вечером, ближе к девяти.
      
       Мы ехали по пустынной местности, напоминавшую мне приволжские степи. Только не было здесь ни оврагов, ни балок. Не было и привычного сиреневого перелива зарослей ковыля, который, как море заполнял, порой, степные просторы знакомые мне в юности. Время от времени встречались островки деревьев разбросанных в беспорядке то тут, то там.
       Анжела молчала. Молчал и я. Молчал не потому, что мне нечего было спросить, сказать. Молчал потому, что хотел, чтобы она первая заговорила со мной. Но этого не случилось. Так мы и ехали, около пяти часов не проронив ни словечка друг другу.
      
       Вдали показались черепичные крыши, каких-то строений.
       - Вот мы и приехали, - сказала дочь. - Это ранчо, где живёт моя семья. Надеюсь, тебе здесь понравится.
       - Я тоже хочу этого.
       - А ты изменился, - вроде бы как беспредметно, резко сменила она тему разговора. - Ты теперь всегда такой, или только передо мной решил характер показать. Дома, наверное, так и живёшь по указке жены?
      
       Анжела оказалась дитём скоропалительной любви.
       Не дай Бог кому-либо влюбиться так, как это случилось со мной.
       Красивая, как Софи Лорен. Стройная как... Походка, мимика, жесты рук - всё выдавало в ней королеву. Вот на этой королеве я и женился в свои 22 года. А в 23 - развёлся. По инициативе королевы.
       Через три месяца появилась Анжела. Вот только не стала возражать королева, чтобы дочка со мной осталась. Так и стали мы жить втроём - я, дочь и моя школьная (тогда ещё) подруга, с которой мы поженились в 1971 году.
       Училась Анжела исключительно хорошо. Жена говорила, что это ей от меня перешло. Я, всё Анжелино детство, учился заочно в институте. Вот дочка с первого класса и сменила меня за письменным столом, и училась, училась... Читала много. Особенно о животных. И больше всего о лошадях.
       - Они такие умные, Женя, - говорила дочка, отказываясь называть меня папой.
       Я не возражал.
       В 80-м, Анжеле уже одиннадцать лет исполнилось, находились мы в Тувинских степях (это рядом с Монголией). Вот там я впервые увидел свою дочку скачущей по её бескрайним просторам. Зрелище было бесподобное. А у меня дух от волнения захватывало.
      
      Анжелка родилась в 1969 году. Точнее это была не Анжелка, а Галя. Галя, Галочка, Галчонок. Это потом, когда она получала свой первый в жизни паспорт, она, настояв на своём, сменила имя.
       Сызмальства она была спокойным и уравновешенным ребёнком. Молчалива. Даже чересчур. Умела всегда и везде развлекать себя сама. Никогда не плакала, не капризничала. Только однажды я увидел на её личике тихие слёзы. Она хотела надеть кофточку от куклы Маши на плюшевого мишку Миша. Кофточка была явно мала и на Мишу не налезала. Видя расстройство дочери, я разрезал ножницами спинку кофточки и решил сделать в ней вставочку из лоскутков во множестве лежащих в дочкиной коробке.
       Когда Анжела (тогда ещё Галя) поняла ход моих мыслей, она вытребовала у меня рукоделие и сама вшила вставку, несколько раз уколов пальчики. Но не одна слезинка больше не упала с её ресниц.
      
       Училась Анжела отлично с первого класса. Серьёзности её, сосредоточенности, мог бы позавидовать и взрослый человек.
       В пятом классе собрали всех отличников (в основном девочек) и повели на 23 февраля поздравлять курсантов ВВМУ находящегося недалеко от нашего дома. Вы бы видели, как мы обрядили нашу дочурку: белые лакированные туфельки на каблучках, белые колготки, школьное тёмно-коричневое платьице, белый передничек с рюшечками и два огромных белых банта на хвостиках косичек, ниспадающих в разные стороны. Такой мы её и сфотографировали.
       Такой она и вспомнилась, когда я летел в Австралию надеясь увидеть её уже в 1998 году.
      
       Затем, в первый выходной после 23 февраля, в квартире звонок раздался. После обеда. Анжела у себя в комнате запершись была, а на звонок выбежала. Только я у дверей раньше оказался. Открываю, а там курсант первого курса из того самого ВВМУ где Анжела была.
       - Здрасте...
       - Здрасте.
       - Анжелу можно?
       - Пожалуйста.
       Анжелка этого курсоча за рукав шинели схватила и к себе в комнату бегом.
       Минут через пять выходят.
       - Можно мы в зоопарк сходим?
       - Идите.
      
       И так пролетело пять лет. Только летом Анжела со мной по экспедициям ездила. Со мной и Вадиком, конечно же. Летом Костя, так звали её друга, в дальних походах морскую практику проходил.
       А потом и дочь, и Костя в один год с учёбой закончили. И после выпускных торжеств, пригласили нас с женой в гости к Константину. С родителями познакомиться.
       Отец - контр-адмирал в отставке. Мать - преподаватель английского в Костином училище. Порядочная, интеллигентная семья. Ничего не скажешь. Только задачку житейскую дети наши задали - о-ё-ёй!
       - Я на Дальний Восток решил распределяться, - сказал Костя. - Хочу Анжелу с собой забрать. Ждём вашего решения. Хотя, мы уже давно для себя всё решили.
       Так и уехала Анжела от нас с женой.
      
       Только Костя во флоте недолго отслужил. После того как Отчизна стала военными специалистами разбрасываться, снял Костя кап-лейские погоны и... Сперва в Японию. Потом в Австралию. Там и живут они до сих пор. Дочка у них народилась. А теперь-то Анжела бабушка уже, наверное.
       Люди они вполне состоятельные. Разводят элитных скаковых лошадей для турниров.
       - Одна такая лошадь подороже "Мерседеса" будет, - сказала мне доча показывая своё житьё-бытьё.
      
       Но встреча куцей какой-то оказалась. Сыну на Австралию три дня было отпущено. Поэтому мы даже насмотреться друг на друга не успели, ни то чтобы поговорить. Заняты они всегда "буржуи" эти. Всё в делах, в делах. Но всё равно радостно мне было за дочку, что у неё так прекрасно жизнь сложилось. Теперь у меня на столе две фотографии стоят: там, где она с бантиками и другая - где в сапогах со шпорами, в бриджах и рубашке военного покроя. А вместо бантиков на голове жокейская шапочка.
      
      

    28


    Исаченко В.И. Кореянцы   28k   Оценка:4.77*7   "Рассказ" Мемуары

      
       1980-й. Ноябрь. Ночь... Эшелон. Сон. Бойцы-полугодичники железнодорожных войск. Едем. Пункт назначения - ударная комсомольская стройка - стройка века - Байкало-Амурская Магистраль. Москва более недели как позади. Отоспали-и-сь! Вволю. Правда, ещё хочется. Ещё и ещё. Вот бы до самого "дембеля"... Мечтать не вредно, вредно не мечтать... Хорошо-то как! Но и жутковато! Бр-р-р! Скоро спуск. В ад. В пекло, ссылкой в кое стращали ослушников отцы-командиры нашей "подводной авиации" /на эмблеме-то желдорвойск, на потеху личному составу, якорь с крылышками/. Всё. Хватит геморрой в мозги вгонять. Доедем - увидим. Надо спать, надо спать, надо много, много спать. Солдат дрыхнет, а служба и-де-е-е-ет...
      
      З А М О Р О Ч К И
      
       Состав заскрежетал-залязгал железяками-сочленениями. Душе-раз-дирающе!.. За окнами мрак непробиваемый, вагоны враскачку, хилонервные эмоциями вибрируют: че за виражи?... вроде как летим!.. будто под откос!.. Хохмачи, словно рыба в воду, плюх-плюх-плюх наперебой: летим, ребятня!.. к чертовой бабусе!.. на закусон к Ягусе!.. для несогласных в туалете катапульта!.. и т.д., и т.п., и т.д., и т.п. (Примечание автора: Уважаемый читатель, довожу до вашего сведения, что в сей текст мною благонамеренно ли, злоумышленно ли не включены виртуозные конструкции из области ненормативной лексики, коими изобиловала речь большинства моих сослуживцев. При желании извольте самостоятельно регенерировать оттяпанное. Импровизируйте. Творческих успехов!)
       Погалдели, языки поразмяли и ... опять за прерванное: запозевали, засопели, захрапели, запер... О! Кстати, вкратце о суперэффективном армейском средстве от храпа: лицо недужного в период обострения аккуратненько накрывается портянкой (желательно с ноги самого потливого и нечистоплотного военнослужащего). Поверьте на слово, акустический носоглоточный симптом моментально как рукой снимается. Что примечательно, без малейших признаков нарушения сна. Врачеватели и созерцатели, как правило, после этой процедуры довольно продолжительное время находятся в приподнятом настроении. Иные же смешливые натуры веселятся ночь напролёт, после чего весь день от недосыпа маются (синдром варёной черепахи).
       Забрезживший рассвет показал, что наш утомленный эшелон серпантинит по заснеженному, кочковатому, горному рельефу. Да так загибулисто!.. Вылитый аттракцион! По заказу Министерства обороны.
       Вскоре на лесистых склонах замаячили этакие гигантские (чуть ли не под пятиэтажку ростом) тумбообразные иероглифы... Ну вот "нам и БАМ!".. Неужели в потемках государственную(!!!) пересекли? Докатились! До загранки, мать генералову за ногу... И за ногу, и за руку... Станция Китай - в плен сдавайся - вылезай!.. За-ко-выристая за-морочка...
       Позже выяснилось, что в ту ночь мы каруселили по так называемому "Старому БАМу", пробитому-проложенному в далекие тридцатые к месторождениям угля, урана и прочих ископаемых полезностей полагерно сконцентрированными "врагами трудового народа". Это с него, крученого-перекрученного аппендикса, в годы Великой Отечественной демонтировались и отгружались на запад во имя Победы рельсовый путь и станционное оборудование.
       Позже сие выяснилось, значительно позже. Текущий же момент в то утро разморочил мимоходный лейтенант из команды сопровождения. Оказалось, что тумбы-закорюки - то ли блажь, то ли хитромудрость северокорейцев, кои своей трудармией сопки наши под ноль подстригают, снабжая тем самым строительство БАМа древесиной. Имеют и долю от заготовленного - оплату натурой, которую для нужд своей "КНДРины" вывозят. Валят же, как восхищённо отметил наш добровольный гид, борзо-преборзо: вчера - гектар леса, сегодня - гектар пней. Коснувшись темы трудоспособности, панибрат-просветитель затараторил взахлёб: мол, хотя и непрожорлив кореянец, но вынослив до неимоверности. И патриот отменный. Дескать, что бы родина ни приказала, он (как пионер) на все всегда готов... Даже и не окажись под рукой ни пилы, ни топора, зубами норму навалит, на брёвна разгрызёт и в штабель уложит. Шустер бобёр!..
       Распалившийся оратор нёс и нёс, забредая в дремучие философские дебри. Не иначе, как у проводниц нагостевался (от самой столицы хозяйки -то вагонные "толкали" нам водку по двойному тарифу - червонец за поллитровку). Не кривя душой, поддатый летеха по ходу своего тра-ля-ля снискал лавину солдатских симпатий. Забавный. Под таким служить - "кина" не надо.
       Ближе к ночи прибыли на конечную - станцию Ургал. Вскоре после рассортировки по частям и подразделениям с пополнения была взята подписка об ознакомлении с ответственностью за контакты с гражданами иностранных государств (предельно лаконично: проходи...распишись здесь...свободен...следующий). Отметились и забыли. Оно нам надо? Какие-то граждане, какие-то государства, какая-то ответственность... Пусть прокуроры голову ломают.
      
      Ё - О - О- МОЁ!
      
       Январь. Солнце около зенита. Морозяка. Ядрёный, аж ледышки в ноздрях. Тулуп фасона суперконус. Под ним капустоподобный комплект поддёвок... Бдю - склады охраняю. В роль часового вживаюсь. С прихлопом-притопом, дабы не околеть. Один-одинешенек. Сам себе хозяин. Благодать!
       Чу, из-за забора: скрип-скрип-скрип... Я на вышку: топ-топ-топ...
       А вот и он. Как на ладошке. Прохожий смуглорожий. Худосочный азиат. В черном спецовочном от маковки до пят. Лыбится екалный бабай. Будто только что по лотерейному билету "Запорожца" выиграл. И лопочет, лопочет:
       - Пьивета, сиойдата. Магазьина нада. Сийосьна.
       - Прямо, прямо! - талдычу, подсобляя жестами и мимикой, то ли калмыку, то ли буряту, то ли ..., - Потом за угол налево! Ворота, КПП, дверь, ма-га-зин!
       - Спасьиба, сиойдата, спасьиба! - сияет этот самый бес знает кто. И-и-и: скрип-скрип-скрип... Е-о-о! Обут-то в калошики-блестяшки. При этаком-то морозяке! Брр! Если пока не на протезах - будет. Цирк уехал, а клоуны остались. И в военторг намылились.
       Сменили меня. Пешодралим через штаб. Двери: хлоп-хлоп... Ё-мое! Снегодав-то калошный в каморке дежурного по батальону. Чаи гоняет и лы-ыбится. Вылитый алкаш у самогонного озера...
       - Шпиона видели? - огорошил только что сменившийся с краснознаменного штабного поста.
       - Да ну!.. -- Всерьез?.. -- Который с чаем?.. - оживились сослуживцы.
       - Ага. С чаем. Он - китаезовский шпион. Из кореянцев. Возле столовой выловили. Шарился, вынюхивал...
       "Ё-о-о!!!" - взревел я молча и заглох.
       - ...По-нашему пока ни бум-бум, - тараторит тем временем рассказчик, - Особиста ждут (военного контрразведчика - прим. автора). Приедет - по полной программе отмозготрясит. Все вспомнит: и что было, и чего не было. Чище чистого забалаболит.... Даж без акцента... Верняк...
       "Ё-о-о! - представил я калошеносца, сливающего в протокол эпизод с моим участием, - Ё-о-о-моё!!!"
       Неведомо почему... Но в итоге все сошло на нет без огласки и побочных для меня последствий. Пронесло. Попутным ветром, надо полагать. "Как фанеру над Парижем".
      
      ЕСТЬ КОНТАКТ
      
       И все-таки контактировали. Наши-то. С иностранцами-трудармейцами. Сплошь и рядом. Когда на коммерческой основе, о чем речь в заключительной главе. А когда и безо всякого повода - языками почесать о том, о сем (вообще-то, ввиду скудности обоюдоперевариваемого лексикона, практически ни о чем).
       Добродушными, как на подбор, парнягами оказались братья меньшие по соцлагерю: улыбка искренняя, взгляд открытый, интонации беззлобные, жесты плавные, никаких эмоциональных всплесков... Располагали к себе сразу же после "здойево, пацьианы!" Ни тебе "че надо?", ни "куда прешь?", ни "пошел к ..., в ..., на ...". Менталитет(!), однако. "Восток - дело тонкое, Петруха!"
       Значками иные из лесорубов владели, кои к изнанкам лацканов цеплялись.Судачили, что выдавались они исключительно командирам. Кои же теряли сей иерархический символ, автоматически разжаловались в рядовые лесорубы ... Сказывали, накостыляли однажды наши солдаты-самовольщики кореянцу и отняли заветную цацку. Так тот денно и ночно вокруг воинских частей ошивался. Кого ни встретит, одно и то же лопочет: "знацьок пусь дайют, дьивесьти рюбилей пьилацю". Пара сотен. Нешуточная по тем деньгам сумма. Однако... Все тщетно. Даже и после подъема выкупа до трехсот и выше ... Отчаявшись, кандидат в вальщики-таскальщики дотопал с челобитной до особого отдела. Выслушали, посочувствовали, завели дело и ... Повезли потерпевшего по воинским частям. Выстроят личный состав на плацу, а он прохаживается вдоль шеренг и всматривается, всматривается ... Безуспешно, безутешно... Так и не опознал злодеев бедолага. Не судьба-а-а, видать.
       Показывал мне один из кореянцев свой значок. Ничего особенного: эмалевый портретик "Большого Кима" - генсека рулящей Трудпартии, маршала, главы государства, трижды Героя КНДР и единожды Героя Труда оной Ким Ир Сена. Представьте фотоовал с рядового российского надгробия. Тютелька в тютельку, только в миниатюре.
       Овал. Он и на кореянских зубных протезах побывал. Сверкнет иной сосед по соцлагерю золотистым частоколом, а на резце обязательно белоснежное окошечко вышеупомянутой конфигурации. Неужели их дантисты клепали коронки по эскизам, спущенным из идеологического аппарата ЦК руководящий и направляющий?.. Абсурд вроде бы. Иль самодеятельно чудили?.. Незнамо-неведомо.
       И употребляли, и злоупотребляли они. Лесорубы-то. По-нашенски! В широченном диапазоне: от "по чуть-чуть с устатку" до "соплей зеленых". Наспиртовавшиеся же в усмерть собирались рыскавшим по окрестностям трудармейским патрулем. В будку ГАЗона, прозванного нашими (соответственно цвету) "Черным вороном". Как правило, задержание проходило довольно-таки благопристойно: без воплей, погонь и руковыворачиваний. Как исключение из правил, ерепенившиеся забулдыги, кои встречались реже редкого, заполучали дозу успокоительного - дубинками по энергетическим "выключателям": тук-тук-тук.., и волочи его, кувыркай. Перекатывай к самоходной каталажке. Анестезии-и-ия! По рецептуре древних ниндзя!
       Что касаемо историй о шпионских происках кореянцев... Дивно их из уст в уста передавалось. Чаще смеха ради. В жанре типичного солдатского шутейного фольклора. К примеру, баяли, якобы лазутчиками завербованы жена и теща заместителя командира по снабжению соседнего с нами батальона. Описывалась диковинная по тем временам метода добычи разведданных... Дескать, опрокинет объект разработки в ходе вечерней трапезы стопарь, в кой изменницами Родины порошок из какого-то обалдуйного корня подсыпан, и-и-и... Хвать за гармошку. Наяривает да частушки базлает, наяривает да базлает! До упаду. А как на пол брякнется, предательницы его на пузо укладывают и в ритме танго по филейной части сковородой отшлепывают. И он, болезный, оттуда (из глубокой бессознательности) на все вопросы досконально отвечает. С чувством, с толком, с расстановкой. И сколько лопат на складах, и сколько шифера, цемента, сгущенки, рубероида... Выпытают стервозы все, что резидентом заказано, и пилюльку особую под язык источнику информации. Дабы, упаси Господи, ничегошеньки из процедуры дознания в его мозгах не осело. Стерильная конспирация, едрена вошь.
       Сказывали, стоит, бывало, зампоснаб в командной свите перед личным составом и с бодуна мается. Никаковский. То покачнется, то глазенки соловелые захлопнет, то губень отвесит, то (к неописуемому восторгу широченной аудитории) ладонью вскользь по ягодице. Будто помятость обмундирования разглаживает... Ага. Разглаживает. Даж и самому бестолковому солдату "яснее ясного", что подполкан опять под сковородкой в муках нашу военную тайну для врагов оплота социализма рожал. Ну как не осмеять такое знаменательное событие?!
       Довольно-таки прискорбно, что испокон веков о России складывалось мнение как о стане дерьмовых дорог, жуликов, дураков... Относительно путей сообщения и воровских традиций, по-моему, спорить как-то не с руки. Но чтобы ВСЕ и ДУРАКИ!!! Ой ли?! Мы же в подавляющем большинстве (в по-дав-ля-ющем бо-ль-шин-стве!!!) СМЕШ-ЛИ-ВЫЕ!!! А чувство юмора (как ни крути) - признак гибкости ума. А еще, Мы, уникально многогранны: от дурачащихся умников до умнячающих дураков!!! Ясно выражаюсь?.. Если нет, то я из числа последних - умнячающих... И наши предки смеялись в зной и стужу, и мы, и-и-и... потомки обхохочутся. Над мыслителями немыслимыми и нашими "слугами омандаченными", над планами сумасбродными и коммунистами-олигархами, благосостоянием нищеты озадаченными(?!) Над "кашей", коей под красивящими лозунгами да в пылу политических баталий СТОЛЬКО(!!!) заварено. А расхлёбывать ее, похоже, дурачащимся умникам предначертано. Им проще, потому как их уйма и они СМЕШ-ЛИ-ВЫЕ!!! Они - босота-то голозадая - опора России-матушки, кою, по мнению классика, ни умом не объять, ни аршином общим не измерить. А коли опора, тужься, хрипи, пыхти, терпи и улыбайся. И, одобряя, аплодируй и гордись почетным званием "Пожизненный фундамент".
       Ну... Довольно. Вспять, вспять, вспять. К кореянцам, которые, как утверждалось, по содержимому войсковых мусорных баков аналитические отчеты сочиняют и уран с заброшенного рудника тырят. Кстати, был такой поблизости, Утиным носом (и почему не клювом?) назывался. Судачили, будто из добытого именно на нем сырья в противовес американской "ядерной дубине" наши физики вылепили офигенную "ядерную кувалду". А теперь, дескать, ушлые кореянцы с дозиметрами по его отвалам шнырят. Нагребут, мол, полнющие карманы, рюкзаки, чемоданы камушков и скачками в законспирированный заготпункт на взвешивание. А цены на уран!.. Ого-го!!! Стра-те-гические! Это тебе не репой на базаре приторговывать.
       Без малого тридцать лет с тех дней минуло, что-то выветрилось из закромов памяти, что-то потускнело. Но только не искренние улыбки тех парней, открытые, по-детски незатейливые. Мир их дому!
      
      КО МНЕ, МУХТАР!
      
       Нижеследующая глава не для слабонервных, поэтому извольте для притупления ее текстовых колючек анекдот. Как говорится, на затравку.
       Возвращается из своего дебютного дозора по охране госграницы солдат-первогодок корейской национальности.
       - Где собака? - спрашивают.
       - Съел, - мямлит, потупив взор.
       Наказали, пожурили, пристыдили. Покаялся, пообещал исправиться.
       Поверили, второго пса доверили. А он и его где-то на маршруте зажевал.
       Командование в шоке, рядовой состав там же. Видано ли, гадано ли? И тут, как раз кстати, проезжий гипнотизёр.
       - Выручай, мил человек, - с поклоном к нему начальник заставы, - заколдуй живодера!
       - Влегкую, - обещает гастролер и, не откладывая в долгий ящик, внушает злостному нарушителю воинской дисциплины: "Ты - не кореец, ты - узбек, ты - не кореец, ты - узбек".
       Долго еще после экстрасенсорного сеанса испытывали парня:
       - Ты кто?
       - Узбек.
       - Собачатину кушаешь?
       - Неа. Я ж не кореец.
       Железно. Ни единой осечки. Успокоились и отправили опального с очередным Мухтаром в дозор. А у начальника заставы все-таки по поводу сохранности собачьего поголовья на душе кошки скребутся. Пустился втихаря вдогонку: проследить для подстраховки. И что видит?.. Вытаращился новоявленный узбек на четвероногого сослуживца и внушает: "Ты - не собака, ты - баран, ты - не собака, ты - баран",
       Забавно?.. Но и печально. Для большинства населения планеты, коему собачка на тарелке порционно под соусом... Б-р-р-р!!! Мягко говоря, несъедобно, а грубо говоря, натуральной воды садизм. Причем в шибко гуманных государствах влекущий за собой нешуточные карательные меры. Хотя... Все в нашем бренном мире относительно. Употребляем же говядину, коя для индийца категорично не пища. А дикари-людоеды!.. А французы-лягушатники!.. А аборигены российского Севера, для которых что куропатка, что ангел во плоти - белая лебедушка!.. А ондатра, белочка, Голубь Мира в бульоне!.. Аномальных примеров в ракурсе "съедобно - несъедобно" хоть пруд пруди. Поэтому давайте попытаемся воспринять эту главу без взрыва негодования по поводу особенностей корейской национальной кухни... Кто не настроился, я не виноват. Продолжаю.
       Осень. Вечер. Сумерки. Прогуливаемся. Строем. Перед сном грядущим. Ни ветринки, ни дождинки. Тишь да благодать... И на тебе: визг собачий сквозь всю эту хорошесть. Истошный, душераздирающий, предсмертный, затяжной! Жуть!!! Не-су-свет-ная! Некто из рядом идущих скорбно вздыхает: "Опять кореянцы "Тузика колбасят". Узнав о том, что под этим кроется, я буквально оцепенел. Воистину изуверская процедура!.. Жертва распинается на земле за все четыре лапы (веревочка - колышек, веревочка - колышек, вере...вочка-ко...), после чего ее отбивают. Наживую. Палками, прутьями, скалками и прочей подручной утварью. Длительно, монотонно, вплоть до летального исхода.
       Той же ночью возвратившиеся из самоволки "дедушки" балдели в умывальнике:
       - Не, ну чтобы так наперчить...
       - А я гляжу: ты хавальник раззявил, шары выпучил... Думаю: "боты завязывать" приготовился.
       - Ага! Не дождёшься. Не, ну будто паяльную лампу в глотку воткнули.
       - А Кимка-то не жмотистый: "угосяйсесь, вкюсьний собаська, пайсики объизесь".
       - Не. А че она, псина-то, без специев вонючая?
       - Да хрен ее знат...Мож они и шоколадку в горчицу макают.
       - Хе-хе! Не, ну ты даешь... Не смеши... Че-то заподташнивало.
       - Говорил же, что самогон у них поганый. А ты: "еще флакон берем, еще флакон берем".
       - Че-то совсем плохеет.
       - Кобелем тем нашиша закусывал? Мож он помоечный - заразный. Блин, "ко мне, Мухтар, ко мне".
       - Не. Ну ты хорош кишки-то выворачивать!
       - Тебе вывернешь. Говноед.
       - Все! Эа-а-а! Эа-а-а-а! Ыэ-ааааа!..
       Ежели бы "молодые" обладали склонностью к бессоннице, то, подслушивая сей диалог, наверняка бы позлорадствовали в адрес страдающего "деда"-эксплуататора. Но, увы: первогодок Советской Армии отключался от действительности еще во время полёта головы к подушке. Намертво и до команды "Рота, подъё-ё-ём!"
       Вспоминается утро, когда взбесившийся капитан, брызжа слюной, орал на всю казарму: "Суки! Где мой пёс?! Корейцам загнали?! Не найдётся - всех сгною! Не бойцы, а падлы продажные!"
       Где его пёс?.. А пёс его знает, где его пёс. Вообще-то "загоняли" собачек. Живьём - трудармейцам, а особо крупных экземпляров мясом - гражданским соотечественникам. Упакуют, бывало, тушку в шикарный мешок из-под импортной аргентинской козлятины (кормили ею солдат-бамовцев), заморозят, на загорбок и через забор. А там уже и клиент поджидает. Радостный. Спрос-то на "Мэйд ин ненаше" тогда был ажиотажным.
       Представьте, уважаемый читатель, праздничный стол. Весело. Пережевывают, проглатывают, переваривают. И нахваливают мясо "забугорное" - аппетитное, сытное: умеют, мол, ТАМ скотину откармливать. И пальцами в потолок: высший класс, дескать. Но тут хозяин, просветлев умом, задаётся вопросом: почему у козла ребра округлые, а не плоские, какими положено им быть?..... А потому, что ... "Собака! - вопит предприимчивый заготовитель, -- Коз-лы-ы-ы!!! Наду-у-ли!"
       Время от времени выходили по потёмкам в офицерские городки и соседние посёлки солдатские секретные дозоры. На поиски беспривязных псов. Случалось, и с цепью со дворов уволакивали обзарившихся на нашпигованную снотворным колбасу ночных сторожей. Так что местные жители, прежде чем обзавестись щенком, крепко-накрепко задумывались.
       Вообще-то, в те годы считалось, что собакоедство - удел больных туберкулёзом и уголовных элементов... А сегодня? В российской глубинке, где за чертой бедности миллионы, жаркое "аля Тузик" появляется в меню мизерно обеспеченных. Пусть и от случая к случаю, но и без брезгливого содрогания едоков. Голод-то - не тётка... А чего, собственно говоря, особенного, коли иные из нищенствующих своих чад варевом из комбикорма пичкают? Враки, скажете?.. Кто не голодал, ни за что не поверит. А вот теперешних престарелых, выживавших в тылу Великой Отечественной благодаря воробьятине, галчатине, сорочатине..., подобные загибулины рациона питания вряд ли шокируют.
       К слову, к теме - в унисон. Лет пару-тройку назад угостила меня одна бабушка похлёбочкой: "Проголодался, поди? Подкрепись малость". Было аппетитно, пока не принялся за рёбрышки. "Е-о-о-мое!!! - загрохотал я всеми фибрами души, - круглые!!!"
       Доел, дабы хозяйку не обидеть. Титанически превозмогая! Благо, что не брезглив с малолетства.
       - Чьё мясо-то? - помахиваю рёбрышком.
       - Забыла, - улыбается, - вроде как ... Баранина, че ли? Хоть убей. Не помню.
       - На рынке брала? - интересуюсь.
       - Неа. Какие-то нерусские по квартирам ходили. Говорят: "Мы, бабушка, из мякоти шашлыки на продажу делаем, а косточки остаются. Тебе на суп-то в самый раз. Покупай, мол". Ну я и, не будь дурой, набрала. Сильно задёшево отдали...
       Ох-хо-хо... Наконец-то и я его - друга человека - отведал. Скоро поди, куда вилкой ни ткни, дворняга беспризорная будет мерещиться... Какой-то сюрреализм реальный, едрена вошь!.. Хоть стой, хоть падай!
      
      "СЕ Й К О", ПЛЁНКА, "ПАНТОКРИН"
      
       На диво охочими до фарцовки оказались кореянцы. Рисом их не корми - дай поторговать. Предприимчивые коробейники вереницами курсировали со своим товаром вдоль и поперёк бамовской пересеченной местности.
      И японские часы навеливали, и косынки китайского шелка, и иной диковинный для советской действительности ширпотреб. Расчет зачастую производился и по бартеру. Наша-то сторона тоже была не лыком шита - обладала неким товарным ассортиментом. Пусть и скудноватым, но и ажиотажно востребованным. Образно говоря, с руками отрывали "купцы иноземные" пантокрин, фотоплёнку и фотобумагу, поливитамины. Иной шустряк при встрече вместо "пьивет - здьаствуте - как дийля?" пулемётил: "паньтакьирина, паньтакьирина, пиленка, пиленка, витамьина".
       На кой ляд им эти фотоматериалы?.. Судя по объемистому спросу, каждый лесоруб должен был быть обвешан гирляндой фотоаппаратов. На поверку же ни-ни - хоть бы кто-нибудь хоть бы мимолетно обнажил объектив. Не иначе как светочувствительный товар по налаженным каналам уплывал за кордон. Как, по-моему, и большинство из приобретавшегося фарцовщиками.
       Существовала примета: если начинаются перебои с подачей к утреннему десерту витаминного драже "Гексавит", значит кто-то из продслужбы "задружил" с кореянцами насчет прибарахлиться. Пуще же всего трудармейцы были охочи до дефицитной настойки на вытяжке из неокостеневших маральих рогов - пантокрина. Казалось, что сей препарат у них был вознесён до высот эликсира бессмертия. Когда иные ушлые из наших доумились всучивать во флаконах из-под пантокрина обычную воду, кореянцы в ходе торгов стали заявлять: "Бутильек не хосем. Ампулька дьавай". Что ж, желание клиента - закон! И папы, мамы, дяди, тети солдат, рыщущие в поисках редкостного медикамента, досадливо ворчали: "Флакон-то днём с огнём.., а ему, видите ли, ампулы приспичило". Но находили, доставали, упаковывали, несли на почту, отправляли. С чувством глубокого удовлетворения!
       Самогон их азиатский на поверку оказывался отрава отравой. Согласно утверждениям "знатоков", потому что фильтровался то ли через известь, то ли через карбид. Вполне вероятно... Однако ж, если бесперебойно да из крупнокалиберной посуды... И от элитного вина реально окочуриться. Приторговывали коробейники и вполне добротным питием. Водочкой. В заводских условиях разлитой, укупоренной, национальным традициям соответствующей... Свинтишь с фирменной поллитры пробочку, - рассказывали бывалые, - потянешь, и вынырнет из горлышка на веревочке закуска. Да не простая, мол, а дюже заковыристая - сосиска в оболочке из натуральной змеиной кожи, рисом и иными восточными вкусностями начиненная... Позволить себе этакое экзотическое веселящее (даже всего раз - для пробы) решался далеко не всякий: за бутылку-то запрашивалось не с бухты-барахты - в пределах полумесячной зарплаты среднестатистического советского инженера.
       На "ура" солдатами расхватывались шелковые косынки (пять целковых за штуку) - тончайшие, прозрачные, невесомые. И в спичечный коробок сии предметы дамского туалета умещались, и в конвертах почтовых до адресатов доходили, и брошенные для забавы от потолка долго-предолго парашютировали.
       Никелированные наручные часы "Сейко". Фирменные, антиударные, водонепроницаемые, самозаводящиеся "японки". Мечта! Но и что только с ними ни творили, как над ними не измывались... А им все нипочем: тикают да глаз хозяйский радуют. Тянули они, правда, "ого-го" как увесисто - от полутора сотен до трёхсот рубликов (для сравнения, рядовой советский работяга получал около двухсот в месяц).
       Их - нелегалок-эмигранток - пытали и убивали, пытали и убивали. По- пьяни, как правило, и на спор: выживут - не выживут... Прижжёт иной весельчак стекло своей "Сеечки" раскаленной сигаретой, пепел сшоркнет и, ткнув ее под нос сопернику по пари, торжествует: "Ну чё?.. Блестит? Не расплавилось?.. С тебя бутылка!" Это ещё что... Бывало, в тряпицу заботливо часики укутают, дабы, боженька упаси, не поцарапались, и со всего размаха об стену... Бамс!.. Абсолютно смертельный номер... А ей-то - "Сейке" - хоть бы хны. Тикает да стрелками вращает.
       Однажды наша батальонная повариха взглянула на запястье и охнула: как корова языком дамскую иномарочку слизнула... Всё обшарили: и кухню, и столовую, и подсобки, и место отхожее... Ни на один раз, но - тщетно... Словно в воду канула "японочка"... Вскоре выяснилось: да, канула в буквальном смысле. Только не в чисту водицу, а в суп: со дна многоведёрного бака поварёнок черпаком пропажу выловил. Нежданно-негаданно. Ополоснула хозяйка малютку и к уху... Тикает... Что до, что после варки... Фантастика! В сравнении с отечественными хронометрами, кои лучше было снимать с руки перед встряхиванием медицинского термометра, раскалыванием орехов, выхлопыванием половиков, стиркой, варкой, жаркой, дождём, игрой на ударных музыкальных инструментах, охотой с мухобойкой, дракой, интимом, бурными аплодисментами, родами, предсмертными конвульсиями... Лучше снимать, дабы ненароком не вывести из строя... Низкопоклонствую перед иностранщиной?.. Не патриотично?.. Мерзко, подло и цинично?.. А патриотично ли: "нам (вождям и идеологам) - от аудио, видео до авто через Внешторг из стана враждебного загнившего капитализма, а им (широким слоям населения) - родное, отечественное, Знаком качества клеймённое ДЕРЬМО?
      
      ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
      
       Мы уезжали. По весне. Домой. По причине увольнения со срочной службы в запас... Обычный пассажирский, извиваясь ужом, серпантинил меж сопок. За окнами время от времени проплывали монстры-иероглифы...
       Прощайте, КО-РЕ-ЯН-ЦЫ! Насовсем, однако.......

    29


    Бердник В. Вернуться в Ки Вест ( короткая версия)   30k   "Рассказ" Проза

       Каждое новое место, где мне доводится бывать по тому или иному поводу, неизменно вызывает в душе довольно чёткие ассоциации с предыдущими путешествиями. Я словно, вспоминаю улицы, по которым никогда не ходил, в памяти вспыхивают отблески знакомых звуков и запахов, не говоря уже, о людях, встречающихся на моём пути. Стойкое ощущение не первой встречи возникает ниоткуда. Дежавю? Или укоренившийся консерватизм скептика? А может, хроническое неверие отыскать для себя Terra Incognita - неизведанную землю и с удивлением обнаружить её непохожесть с уже виденным прежде? Я думаю, это свойство характера присуще и другим людям, привыкшим полагаться лишь на собственный опыт. Мы даже не пытаемся отыскать в своих впечатлениях подтверждение чьим-то словам, целиком доверяя только личному восприятию.
       Именно с подобным настроением я однажды неторопливо спустился с трапа допотопного самолётика, обслуживающего локальные авиалинии и доставившего меня в Ки Вест - самую крайнюю южную точку на территории Соединённых Штатов. На выходе из салона в лицо дохнула упругая волна тёплого влажного воздуха - коктейль из едва ощутимого пряного аромата тропических растений, океанского бриза и хорошо различимой вони отработанного авиационного керосина. Последний запах упрямо доминировал над остальными - дух , который не спутать ни с одним другим, ставший привычной атмосферой воздушных ворот любого современного города.
       Моё намерение посетить Флориду не имело ничего общего ни с фонтанирующей любознательностью пенсионера, впавшего в пионерское детство, ни с зудящей непоседливостью неугомонного туриста, вбившего в башку непременно объехать все доступные уголки. Есть такие завзятые путешественники - после очередного вояжа втыкающие булавочки в карту мира, развешанную дома на стене, и гордые от их количества. Слава Богу, я научился вносить разнообразие в свою жизнь, не только складывая и распаковывая чемоданы, и вижу дорогу - не просто как путь из пункта отбытия в точку назначения, а как особое состояние души.
       Американские достопримечательности у меня всегда вызывали немалую долю иронии, подобно немудрёным атракционам парка культуры и отдыха в райцентре. Ну, там деревянные лошадки, качельки-карусельки всякие... Я слишком часто предугадывал в них недостаточность исторического и культурного содержания в той степени, чтобы стать привлекательными. Лично для меня, конечно. Вероятно, столь критическое отношение европейского сноба, коим я, несомненно, являюсь и открыто не стыжусь быть таковым, не лишено вполне осязаемого смысла, выпестованного не одним годом жизни в Америке. Для человека с развитым вкусом и определённым запасом знаний подобный взгляд на окружающее помогает обойтись без ненужных разочарований. Впрочем, не только. Как правило, независимость суждений позволяет без напряжения разглядеть нечто неординарное, а не то, что, якобы, из лучших побуждений тебе стремятся показать, уповая на твою всеядность и невзыскательность.
       Нельзя сказать, что визит в Ки Вест не имел конкретной цели. Более того, получив приглашение моего английского друга Джеймса отметить в узком кругу его юбилей, я вполне мог приурочить нашу встречу к шансу побывать на восточном побережье страны. Джеймс перебрался в Ки Вест немногим больше года назад и очень хотел принять меня у себя в доме. Нам всегда было о чём поговорить и в последнее время мы оба скучали по прошлому общению. Естественно, я без колебаний отодвинул в сторону вроде бы неотложные дела и с радостью стал собираться к нему в гости.
       Буквально на следующий день после прибытия в этот крохотный городишко, когда мы обошли его вдоль и поперёк, мне уже не составило труда определиться с тем, что собой тот представляет. Важно уловить настроение места, и в Ки Вест - оно среднее между беззаботным, как в Нассау и припорошенного скукой, как в Тирасполе. В мою душу сразу же нахлынули знакомые ощущения - безмятежность патриархального захолустья и восторг от сверкающего шика богатого курорта. С первых минут пребывания в Ки Вест я будто погрузился в размеренно текущую жизнь провинции и одновременно уловил неповторимый ритм непрекращающегося праздника счастливого безделья.
       Спросил бы я себя ещё вчера, что такое Ки Вест и лишь равнодушно пожал плечами: очередная дыра. Ни уму, ни сердцу. Зажиточный посёлок на морском берегу. Но это было вчера, а сегодня я с изумлением внимал интуиции, подсказывающей, что в этой сонной обители меня ждут приятные сюрпризы. Недаром, здесь тусуются артистическая богема и состоятельные люди, сексуальные меньшинства и мудрецы, похерившие гонку за призрачным смыслом обывательского благополучия.
       - Ну и как тебе здешняя действительность? - спросил меня Джеймс за завтраком,ожидая неизбежные комментарии.
       - Каждый выбирает себе тот уровень свободы, в котором нуждается, - уклончиво ответил я, намекая на его выбор.
       - Пожалуй, тебе нельзя отказать в правоте, - Джеймс усмехнулся моей проницательности, -Далеко не все в состоянии определиться, что делает их счастливыми. В принципе, человеку не так уж много и нужно.
       Вероятно, его наблюдение относилось к себе, потому как большинство американцев ни за что не согласились бы с подобным суровым вердиктом.
       Всё и сейчас! - с этим девизом выросло не одно поколение, уверовавшее с пелёнок в кредитный рай и жестоко поплатившееся сегодня за непомерно высокие требования. Да и что ожидать капризному ребёнку, нахватавшему в магазине игрушек на сумму, в разЫ превышающую родительский бюджет? Увы. Никто не наказывает нас так изощрённо, как это мы способны сделать сами.
       Однако ни я, ни Джеймс не собирались нагружать себя глубокомысленными рассуждениями. Завтрак - не самое подходящее время напрягать и сушить мозги. Прок в том ничтожный и утренние часы следует посвятить вещам сугубо земным. Как например, отправиться в близлежащее кафе, что мы и сделали с полным единодушием. Как раз в полу квартале от дома Джеймса располагалась уютная забегаловка - заведение, может быть, и не шикарное, но наверняка лишённое напускной респектабельности.
       - Обещаю замечательный кубинский кофе, - воскликнул Джеймс, едва мы вышли за ворота.
       - Не возражаю, - ответил я ему с воодушевлением послушного экскурсанта. Не попробовать чуть ли не официальный напиток острова было бы непростительным упущением. Кофе приготовленный по местному рецепту и так часто упоминаемый Папой Хэмом в его кубинских рассказах, написанных им здесь, в Ки Вест, теперь имел для меня уже несколько иной смысл, чем просто утренний ритуал для повышения тонуса. Мы не прошли и полсотни ярдов, как тут же упёрлись в деревянное строение, над порогом которого блестела свежей краской жестяная вывеска. Под ней, чуть в стороне от входа красовалась фигура бронзового петуха - не то что бы символ города, но, по крайней мере, одна из его многочисленных визитных карточек. В Ки Вест куры и их разноцветные кавалеры живут вполне вольготно. Как скажем, голуби или вороны. Безбоязненно бродят по городу, порхаются в пыли, а то и просто мирно сидят на деревьях, откуда, естественно, и гадят с полным правом жителей на принадлежащей им территории.
       В кафе, куда меня привёл Джеймс, за стойкой стояла очень привлекательная дамочка лет тридцати. Что называется, кровь с молоком. От такой нормальному мужику не только невмоготу оторвать взгляд, но если, тот о чём-то и думает, то его мысли больше путаются под действием магической притягательности женского тела. Пока эта красотка ловко управлялась с питчерами и контейнерами для эспрессо, я лишь зачарованно следил за движениями её роскошной груди, призывно колыхающейся в разрезе глубокого декольте. В лице барышни присутствовало что-то чуть-чуть дебильное и огромные, слегка навыкате глаза подчёркивали эту едва ощутимую патологию, делавшую его безумно сексуальным. Так выглядели лица библейских персонажей на картинах восемнадцатого века, сочетающие в себе целомудрие мадонны и распутство уличной девки. И если, по-настоящему чувствительного мужчину внутренний мир женщины интересует совсем не в меньшей степени, чем её остальные прелести - в данном случае, роскошные формы прекрасной буфетчицы целиком затмевали достоинства её души. Наверное, мой взгляд был сродни тоскующему и жадному взору матроса из команды испанца Хуана Понсе де Леона, впервые высадившемся во Флориде, потому как Джеймс, перехватив его, с понимаем ухмыльнулся:
       - По тебе плачет Гавана. Причём давно и небезосновательно. Могу только вообразить с каким восхищением ты пялился бы на кубинок. Где-где, а там они умеют себя преподнести.
       - И как далеко отсюда "Остров свободы"? - машинально полюбопытствовал я, отхлёбывая великолепный кофе, приготовленный обворожительной шоколадницей и продолжая раздевать её глазами.
       - Ближе, чем ты можешь предположить. Всего девяносто миль. Не более четырнадцати часов хода под парусом. При нормальном ветре, конечно, - уточнил Джеймс.
       - Впрочем, в настоящий момент - это всё-равно бесполезное знание. С американским паспортом туда нельзя.
       Он скорбно поджал губы.
       - Увы, мой друг, придётся оставаться на постной диете.
       - Да уж, по-видимому, - вздохнул я, не скрывая подозрительного отношения к американкам. И вроде чураться моих нынешних землячек причин как бы не существовало, в сознании постоянно свербило опасение какого-нибудь подвоха с их стороны.
       Столь упоительно начавшееся утро предвещало радость от дальнейших открытий. Я уже предчувствовал, что в Ки Вест мне понравится. Не настолько, чтобы захотеть здесь остаться, но в той степени, чтобы сюда тянуло вернуться ещё и ещё. Я будто нащупал в кармане заветный ключ, отворяющий волшебные двери, накрепко запёртые для непосвящённых. Ки Вест звал увидеть себя с "вдовьих площадок" - утлых надстроек над крышами домов в старых кварталах, откуда жёны рыбаков когда-то пристально вглядывались в горизонт, ожидая мужей на исходе дня. Я знал, что притягательность острова откроется мне в полутьме невзрачного бара, где я и Джеймс, накачавшись ямайским ромом, хмельные станем клясться друг другу в вечной дружбе. Этот крохотный городок я услышу в звуках ночных шорохов в саду, где пятифутовая дикая игуана будет упрямо пробираться сквозь лиановое хитросплетение. И он зашелестит однажды в листьях кокосовых пальм крепчающим бризом - предвестником скорого тропического урагана.
       Наверное, Ки Вест больше подходит тем, кто так или иначе предпочитает стиль жизни, не обременённый обязательствами. Эта тихая обитель, словно специально создана для чудаков-философов, способных безмятежно относится ко всему на свете. И ещё для невозмутимых фаталистов. И для моего друга Джеймса... Кинуть здесь якорь, избрав это место в качестве постоянного для жизни - решение очень и очень неосторожное. По многим причинам. Когда я увидел на окнах дома Джеймса толстенные штыри, торчащие из стен возле окон, и мощные металлические листы, которые на них цепляются, мне стало предельно ясно, что порывы ветра, достигающие скорости ста шестидесяти миль в час - это отнюдь не шутка. О, нет... Проснуться ночью в постели, от грохота и вибрации стен, содрогаемых разбушевавшимся циклоном - всего лишь цветочки. Или, вернее, их малюсенькие бутоны. Обнаружить комнатные туфли, мирно плавающие по комнате как детские кораблики - это уже неприятность. Спрыгнул с кровати и упс! Cтоишь, как дурень по колено в воде. Потоп, сравнивый с ветхозаветным, помимо невообразимого шума, как и положено, дополняет кромешная тьма. Зажечь свет нельзя, потому как линии электропередач давно оборваны шалым ветром и единственная надежда на генератор, если, конечно, тот есть... Но даже в случае наличия спасительного агрегата, его мощности будет недостаточно для удовлетворения всех нужд в течении недели, а то и двух. И то лишь самых насущных - приготовления пищи из тех остатков продуктов, что не сгниют в обесточенном холодильнике и кратковременного включения кондиционера, дабы не сдохнуть от невыносимой духоты. Можно, естественно, позаботиться заранее и эвакуироваться на материк. Лучше и спокойнее пересидеть шторм в Маями и, кстати, обезопасить свой автомобиль от зверств стихии, но далеко не все это делают, надеясь на удачу и божье милосердие. Да и проторчать в пробке, как минимум, четыре-пять часов, двигаясь по перегруженным мостам - удовольствие ниже среднего. В такие проклятые дни пустеют многочисленные марины, вот только никто не может предсказать, куда лучше отправиться, чтобы избежать свидания с разбушевавшимся штормом. Если ко всем перечисленным прелестям добавить постоянство подобных злоключений из года в год, станет очевидным факт странной предрасположенности местного населения к экстремальным ситуациям.
       Нет, Ки Вест, безусловно, не для каждого. Даже не для обеспеченного сибарита, самозабвенно наслаждающегося райской благодатью острова пару месяцев в году в зимней резиденции. Кто спорит - совсем неплохо иметь квартиру на Манхеттене и бунгало для экзотического отдыха на клочке суши, затерянном в оконечности Флориды. Однако, не пережив букет погодных неудобств, не прочувствовать до конца сопричастности к лениво-томной атмосфере, что царит в этом удивительном уголке в остальное время. Здесь всё буквально пропитано близостью океана и куда не повернуть - непременно упрёшься или в Мексиканский залив, или окажешься на берегу, омываемым волнами Атлантики. Океан с тобой - неразрывная часть души и счастливый покой, как присутствие любимой женщины, без которой ты потерян и не знаешь куда себя деть, если её нет рядом.
       Вся прелесть Ки Вест состоит в пешеходных дистанциях. То есть, конечно, не возбраняется воспользоваться услугами такси, но после расстояний Лос-Анджелеса сесть в машину и провезти свою задницу пять-шесть кварталов мне представлялось пагубной ленью. Более того, поездка в жёлтом кэбе лишала удовольствия побродить по городским улицам, застроенных в позапрошлом веке и сохранивших дух рабовладельческого юга.
       - Иди и смотри, - твердил я себе, отворачиваясь даже от велосипеда.
       Ах, какие дома мне попадались на пути! Большие и простенькие, нарядно-белые, с колоннами, поддерживающими устремлённые вверх гребни крыш. Кстати, Ки Вест - единственное место в Америке, где для декора потолков открытых веранд предпочитают небесно-голубые оттенки. Эдакая весёленькая, сельская расцветочка. О вкусах, конечно, не спорят, но я никак не мог отделаться от впечатления, что нахожусь на окраине Тирасполя, где какой-то эксцентрик заплатил пару миллионов за домик Нуф-Нуфа.
       Джеймс не стал меня утомлять осмотром островных достопримечательностей да я и сам не рвался. Погрузиться в атмосферу Ки Вест можно только, распознав ритм здешней жизни и приняв его таким, как есть. После ланча я расположился в плетёном кресле на террасе, примыкавшей к отведённой мне комнате, наслаждаясь ровным теплом и минимальной влажностью воздуха, характерной для этого времени года.
       - Не желаешь ли пройтись? - Джеймс оторвал меня от раздумий. У нас есть свободный часок-другой. Отчего бы не пропустить по бокалу мартини? А?
       Мой друг хитрил. Куда бы он меня не звал - ни одно из развлечений не оказывалось случайным или незапланированным заранее. Вот и сейчас мартини был не более, чем предлог. Я виновато покосился на свои неглаженные шорты и безумно комфортабельные сандали без задников, полагая, что в подобном наряде неудобно появиться в городском баре.
       - В таком затрапезном виде?
       Джеймс лишь махнул рукой:
       - Не забывай, что собственное удобство - здесь норма жизни.
       Он прекрасно помнил, что я не из тех, кого нужно убалтывать как скромницу- девственницу и вскоре мы поднимались на широкую веранду очередного питейного заведения, откуда неслись зазывные звуки дискотеки. Меня сразу что-то насторожило. Вероятно, публика. Кругом были почти одни мужики... Стояли возле стойки бара, куда мы едва протиснулись, сидели за высокими столиками и даже танцплощадку, за редким исключением, окупировали отнюдь не юнцы их ровесницы, а мускулистые парни и молодцеватые старички. Эдакие атлеты на танцевальном марафоне.
       - Куда ты меня привёл? - я наклонился к уху Джеймса, стараясь перекричать громкую музыку.
       - "Ла-Ти-Да", - ответил он мне тем же манером. Кто не посетил "Ла-Ти-Да", то не видел Ки Вест. Милости прошу в клуб, представляющий эссенцию духа этого города.
       Джеймс, похоже, не испытывал ни капли смущения, вращаясь среди людей подобного сорта. Пока он делал заказ, я с любопытством озирался по сторонам. В гей-клубе мне прежде бывать не приходилось. И хотя, Лос-Анджелес - далеко не обитель святых, мои пути охотника за удовольствиями, естественно, пролегали мимо храмов однополой любви.
       "...Вот так история! Это ж "Голубая устрица" - в памяти всплыла сцена из "Полицейской академии" - фильма, виденного лет двадцать пять назад ещё в Союзе. Правда, ни одного посетителя в традиционной коже я так и не обнаружил - местные завсегдатаи предпочитали цивильные наряды.
       - Хей! Джеймс! - послышался хрипловатый голос и откуда-то из глубины зала к нам стал пробираться эффектный брюнет с благородной проседью в волосах. Будь я женщиной, и вероятно, положил бы на него глаз. Такие бабам нравятся. Мужественные черты лица, крепкое без отвисшего брюха, тело. Да и голос вполне сексуальный, как у Эроса Рамацотти.
       - Рад тебя видеть! - незнакомец по-свойски похлопал Джеймса по плечу и тут же ему представили меня
       - Мой русский друг из Калифорнии.
       - Рой, - широко улыбнулся тот и приветливо протянул руку. Пока мы обменивались с ним ничего незначащими фразами, к стойке, порхая накладными ушами, подскочила пара трансвеститов, под два метра роста, разодетые как пасхальные зайцы. В розовых купальниках, украшенных пикантными пушистыми хвостиками и на высоченных каблуках - они сверкали почти сценическим макияжем: безумно яркой помадой и агрессивно подведёнными глазами.
       - Привет, крошки! - Рой извинился и по-дружески с ними расцеловался, едва дотянувшись к их размалёванным мордам.
       - Вы сегодня выглядите неотразимо!
       Те наперебой защебетали от полученного комплимента, сопровождая свою речь девичьими ужимками и кокетливым смехом. Понемногу я даже освоился в обстановке чуть ли не содомического фестиваля, а после второго мартини и вовсе смотрел на происходящее с должным юмором. Единственный вопрос, так и оставшийся безответным, продолжал мерцать белым пятном в моём понимании нравов "счастливого острова". Именно так я невольно окрестил Ки Вест, делая здесь открытие за открытием.
       "...Ну и что может быть общего у Джеймса со всей этой разудалой компанией?.."
       В его сексуальной ориентации мне не приходилось сомневаться - ни как товарищу, ни как собутыльнику, ни как спутнику в совместных вылазках по бабам. Джеймс, словно, почувствовав мои растерянность и недоумение, решил прояснить картину:
       - С этими людьми я сталкиваюсь в повседневной жизни, а кто и с кем спит меня не касается. Ки Вест! - заключил он, вкладывая в свой возглас всеобъемлющую толерантность абсолютно ко всему, что здесь его окружает.
       - Я затрудняюсь сказать, кого в этом городе больше: таких как я и ты или таких как они, - Джеймс обвёл глазами разновозрастную публику, - Впрочем, не всё ли равно? Мы прекрасно уживаемся. Кстати, тебе никогда не приходило в голову, что появиться в гей-клубе и испытывать тайные терзания, чтобы о тебе, не дай Бог, не так подумали - свойственно только человеку с латентной голубизной?
       Не согласиться с Джеймсом означало бы полностью проигнорировать психологию слабой и неуверенной в себе личности. Джеймс попал в самую точку, определив раз и навсегда своё отношение к месту, мягко говоря, необычному. Его, как и меня, нисколько не беспокоили чьи-то домыслы. Когда человек знает о себе всё - он безразличен к чужому мнению.
       - Мы здесь зрители, - продолжал Джеймс, - и поверь, то вожделение, с которым ты смотришь на женщину, слишком очевидно, а, в особенности, для здешних посетителей. Твои мужские гормоны прут из тебя как пшеничное пиво из бутылки, едва откроешь пробку. Видел бы ты себя со стороны сегодня утром, когда мы пили кофе. У той красотки долго не заживут раны, прожённые твоими глазами. Не взгляд, а луч лазера! Это ж надо быть таким охочим до дамских прелестей, - покровительственно хохотнул Джеймс.
       - Геи тебя даже не воспринимают как потенциального партнёра. - продолжал он экскурс в психологию незвестного мне прежде сообщества, - Это мы с тобой не очень переборчивы и видим в любой юбке - сексуальный объект, а у них глаз намётан.
       Постепенно свободное пространство вокруг нас заполнилось посетителями да так, что яблоку было не где упасть. По видимому, "Ла-Ти-Да" пользовалась у горожан заслуженной популярностью. Причём, среди гей-хлопцев я уже заметил несколько респектабельных пар - вероятно, мужей с жёнами и те отнюдь их не чурались. И чувствовали себя гетеросексуальные пары здесь вполне комфортно: выпивали, дружески перекидывались шутками с контингентом, притоптывали в такт музыке ногами под столом, одним словом, наслаждались жизнью.
       В какой-то момент подтянулись подружки-лесбиянки, с энтузиазмом образовав на танцевальной площадке весёлый хоровод под заводные песни, вдруг ставшей необыкновенно востребованной в Америке группы "Абба". И те тоже от всей души веселились, подпевая и хлопая в ладоши - немного мужеподобные и угловатые как подростки. Мои глаза непроизвольно выделили двух-трёх довольно миловидных танцовщиц и я с прискорбием глядел на аппетитные фигурки, как может смотреть гурман-вегетарианец на фрукты из папье-маше.
       В целом, мероприятие мне даже понравилось. Неожиданно-неординарное, но вполне в духе Ки Вест. И наверняка веселее посещения музея бабочек, в который мы собирались утром следующего дня. Ну, бабочки... Засушенная фантазия природы. А тут - живая! Да и наблюдать реальные характеры это преувлекательнейшее занятие. Не говоря уже, что не стоит пренебрегать бесценным шансом стать участником представления на сцене, где декорации - Ки Вест и актёры - его обитатели. Да уж, почти как в старой советской песне: "...Снятся людям иногда голубые города..."
       Намереваясь уходить, я захотел попрощаться с Роем, оказавшимся весьма учтивым и милым собеседником, но Джеймс меня опередил:
       - Не торопись.
       Каково же было моё удивление, когда среди приглащённых к нему гостей я заметил знакомые лица. Правда, народ успел привести себя в порядок и переодеться. Рой сменил джинсы и майку на элегантный кремовый костюм, поддев под пиджак шёлковый шарф в тон его цвета. Умеют, однако эти ребятки себя подать...
       - Хей! - радостно приветствовал он меня издалека, не скрывая открытого дружелюбия, присущего наверное, только островитянам. Удивительное дело - за всё время пребывания в Ки Вест, мне ни разу не пришлось столкнуться ни с раздражительностью, ни, со злобой. И средние пальцы из окна автомобиля никто не показывал. Что и говорить, подкупающе-доброжелательная аура, дохнувшая на меня в Ки Вест, выглядела непостижимой на фоне наэлектризованной атмосферы агрессивной нервозности Лос-Анджелеса.
       Русский в американской компании - фигура приметная. От тебя будто ждут чего-то необыкновенного - точь в точь как дети уповают на фокусы приглашённого к ним на праздник клоуна. Я чувствовал к себе неподдельный интерес, словно к тому самому искуссному королю манежа - цирковому чародею и был почти нарасхват. Уж Джеймс постарался и разрекламировал меня гостям задолго до вечеринки. Надо отдать должное - публика собралась интеллигентная и не мусолила попусту горячие телевизионные темы, беззастенчиво навязываемые рядовому американцу, не страдающему чрезмерной объективностью. В Ки Вест не обсуждают политику. Не сплетничают о звёздах Голливуда. Здесь даже, по-моему, не пялятся по вечерам в телевизор. Уж слишком В Ки Вест напряжённая жизнь, когда горожане только тем и заняты, что перемещаются из ресторана в ресторан и из бара в бар. Так, во всяком случае, мне показалось. По понедельникам в злачных местах людно точно так же как по субботам, и на радость посетителям всю неделю кабаки предлагают порцию мартини по специальной цене. Всего лишь за пять долларов! Неслыханная расточительность. Дешевле грибов!
       Я поделился этими наблюдениями с гостями и меня чуть ли не облобызали, настолько моё замечание оказалось им любезным.
       - Так оно и есть, - со смехом отозвалась Брэнди - яркая блондинка с чувственным, как у Мэрелин Монро, ртом. Когда Джеймс подвёл меня к ней с целью познакомить, та сделала характерный жест, будто опрокидывает шат и отрекомендовалась:
       -Брэнди.
       Обычно я скверно запоминаю имена и потом долго мучаюсь как обратиться к человеку, представленному мне чуть ли не пять минут назад. Наверное, Брэнди предвидела подобные казусы и потому, называя своё имя, сопровождала его незабываемым движением руки.
       - Моему другу непременно хотелось бы получше узнать Ки Вест, - Джеймс многозначительно улыбнулся и отошёл, оставив нас только вдвоём. Отзвуки недавнего посещения "Ла-Ти-Ды" зазвучали у меня сознани барабанной дробью невольного подозрения к любой женщине, и если раньше не возникло бы дурацких сомнений о сексуальной ориентации Брэнди, теперь я уже ни в чём не был уверен.
       "...Почему она одна? С такими губками и без сопровождающего?.."
       Брэнди как раз подхватила с блюда, подошедшего официанта, миниатюрное канапе, приготовленное изобретательным шеф-поваром, и грациозно его надусила. При этом, она кокетливо продемонстрировала очаровательную улыбку, чем уже окончательно сбила меня с толку.
       Очевидно, в Ки Вест с русскими напряжёнка, несмотря на популяцию моих соотечеественников в Маями - не самую последнюю по численности в Америке. И хотя, косвенное дыхание русского нашествия в виде картин московских художников в местных галлереях на меня всё же дохнуло, тем не менее, родную речь, ставшую обыденной во всех уголках мира, услышать здесь так и не пришлось. Общаясь с Брэнди, во мне невольно проснулась ответственность за державу, пусть даже Россия давно стала далёким и незнакомым берегом. Неожиданно захотелось не ударить в грязь лицом, представляя Отчизну. Если, поспорить, то до хрипоты и оказаться правым. Если, выпить, то больше всех, оставаясь на ногах, когда остальные уже лыка не вяжут. Утереть нос гостям Джеймса, и тем самым доставить ему удовольствие от нашей дружбы.
       И вдруг, как выяснилось, моя собеседница намеревалась в ближайшем будущем посетить Санкт-Петербург. Естественно, она, отыскав в моём лице чуть ли не специалиста по славянским народам, тут же забросала меня вопросами. Особенно её интересовал Эрмитаж и "малые голландцы"
       - Я слашала, что там есть несколько работ, - небрежно кинула Брэнди, собираясь поразить заезжего русского провинциала тонким художественным вкусом, присущим американским ценителям прекрасного
       - Есть, - ответил я невозмутимо, - несколько залов. Кого ты предпочитаешь? Вермеера, Терборха, Кейзера? - иронично прозвучал мой скорый ответ, отчего Брэнди ошарашенно приоткрыла свой восхитительный ротик.
       "...Нет, она точно не лесбиянка, - промелькнувшая не в музейную тему мысль, принесла облегчение и во мне проснулись позывы мужской плоти. Дистанция между нами стремительно сокращалась. Правда, я вовсе не собирался признаваться Брэнди, что о голландской живописи семнадцатого века в своё время я писал реферат, и хотя, к дешёвым трюкам у меня стойкая аллергия, лучшим в данной ситуации оставалось скромно промолчать. Дело было даже не в Брэнди. С некоторых пор я крайне болезненно воспринимаю любое пренебрежительное отношение к своим корням и всё чаще и чаще замечаю за собой, что горжусь национальным достоянием страны, готовый с пеной у рта отстаивать право России называться великой державой. Вот такая странная приключилась метаморфоза...
       Просекко лилось рекой. В Ки Вест это игристое вино подают на завтрак, без него не обходится ланч, его же пьют за ужином. По будням и по праздникам, после рыбалки на дорадо или тунца и перед тем, как приготовить свежепойманную рыбу. Необычайно лёгкий напиток, от которого нескоро пьянеешь, а если это и происходит от количества употреблённого не в меру вина, то без похмельного синдрома. Я уже успел перезнакомится почти со всеми, кто пришёл поздравить Джеймса, опорожнив не один флют. Компанию он собрал, конечно, весьма и весьма занимательную и колоритную - одна только Брэнди чего стоила. Кстати, мы подружились. Моя сдержанность отнюдь не помешала Брэнди прийти к выводу, что в жизни на острове ей для остроты ощущений явно не достаёт немного сумасбродного русского приятеля. Кстати, к небезосновательному выводу.
       Тёплая ночь пришла на смену дивному вечеру, укутав пространство двора в уютный полумрак. В нём растворялись отблески колыхающегося пламени свечей внутри больших мароканских светильников, установленных у подножья пальм, увитых лианами. Гости незаметно разошлись и исчезло весёлое оживление, царившее здесь ещё час назад. Голова оставалась ясной и лишь гудели ноги: с момента, как мы отправились в "Ла-Ти-Ду" мне так и не удалось ни на минуту присесть. Только теперь я почувствовал насколько устал. От всего: от алкоголя, от скопления народа, от переполнявших впечатлений. Хорошо было упасть в свежую постель и, ощущая близкое дыхание океана, струившееся через широко распахнутые окна, лежать и думать. В такие минуты не до сна.
       В доме у Джеймса останутся мои любимые стоптанные сандали. Я их забуду намеренно. Здесь меня всегда гостеприимно ждёт комната, а на террасе плетёное кресло, но самое главное, что что мы с Джеймсом собираемся продолжить ту совместную прогулку по пустынному пляжу и каждый из нас знает, что это непременно произойдёт. Да и Брэнди обещала поделиться впечатлениями от белых ночей по возвращению из Санкт-Петербурга.
       Через несколько дней после моего отъезда она письменно поблагодарит Джеймса за приглашение на вечеринку и вложит в конверт свою визитную карточку с пометкой на обратной стороне: "Для твоего русского друга" Конечно же, я ей позвоню и приглашу на ланч. Или в Лос-Анджелесе, или в Ки Вест. Как сложится. Может, ей удастся меня в чём-то переубедить? Ну, разве это недостаточные причины вернуться в Ки Вест?

    30


    Динь Д. Мингалабар   15k   "Очерк" Мемуары

      Самолет компании "Air Asia", рассекая безоблачное небо, благополучно приземлился в аэропорту Мандалая. После прохождения паспортного контроля и обмена долларов на кьяты я с мужем подошла к первой приглянувшейся стойке такси. В Мьянме туристы были нарасхват, и черноволосый бирманец, одетый в темно-зеленую клетчатую юбку "лоунджи", радостно приветствовал нас, излучая гостеприимство. Увидев надпись "Singha" на моей футболке, он произнес:
      - Вы из Бангкока прилетели?
      - Да.
      После чего он еще больше смутился, застенчиво улыбаясь. Мы оплатили поездку до отеля, и парень провел нас к микроавтобусу, предупредив об ожидании остальных пассажиров. К нам присоединился поляк и двое мужчин азиатской наружности, один из которых решил полюбопытствовать и спросил меня на английском:
      - Вы откуда?
      - С Украины. А вы?
      - Я здесь родился, потом уехал в Непал, а после в Тайланд, работать, сейчас прилетел к родителям. Вам Мьянма не понравится. Сервиса нет.
      Но юношеский романтизм не угасал, и я витала в облаках. Машина тронулась, и за окном замелькала до боли знакомая степная равнина с пожелтевшей травой, и сухая со шрамами земля, изголодавшаяся по обильным дождям. Казалось, еще чуть-чуть, и возникнут донецкие терриконы и дымящиеся трубы на горизонте. Ах, нет, всего лишь обман зрения, нахлынула минутная ностальгия. Вот она бирманская зима, застыла в беге времени, ожидает перемен и дождливого лета. В Мьянме не было представителя от туроператора, как обычно обстоит дело с туристами за рубежом, но в отеле нас встретили, как родных, с милой улыбкой и с загадочным певучим словом "мингалабар".
      Кинув в номере дорожную сумку, мы вернулись в холл и, увидев пару голландцев, которые договаривались с таксистом о предстоящей поездке, подошли к ним. Они подозрительно взглянули на нас, но мой "инглиш", вежливый тон и предложение арендовать машину с водителем "фифти-фифти" вызвало на их лицах тень одобрительной улыбки. Путеводителем иностранцев является "Lonely Planet", и его советам голландцы больше доверяли, чем словам простых граждан. "Сначала едем на Мандалайский холм, потом во дворец Миндона, и мост у-Бейн", - твердо заявила высокая женщина. Мне пришлось внести корректировку в маршрут. "A Kuthodaw! Вы забыли про чудо света - каменные "страницы" священного буддийского писания!" - возмущенно воскликнула я.
      Старенький "форд" скрипнул и понес нас на холм, слывший местом массового посещения и поклонения верующих. По дороге машину обогнала группа мотороллеров, мелькнули разноцветные "лоунджи", которые носили все мужчины в стране независимо от социального положения, поверх них одевались современные рубашки и футболки с коротким рукавом. Девушки красовались пестрыми узорчатыми юбками с блузками, иногда пошитыми из одной материи. Дорогая атласная или шелковая ткань свидетельствовала о принадлежности к обеспеченной семье.
      Однажды Гаутама Будда, пересекая здешнюю холмистую местность более двух тысяч лет тому назад, указал рукой на зеленые равнины и предсказал появление удивительного города. Следую его словам, король Миндон в конце девятнадцатого века основал город Мандалай и построил величественный дворец, оградив его стенами и рвом с водой. Под основанием его ворот, башен и трона были замурованы более пятидесяти несчастных, дабы умилостивить духов-натов. В дальнейшем король передал бразды правления своему сыну Тибо, который, увы, не обладал отцовскими талантами и подвергся влиянию второй жены Супаялат. Выслушав астрологов, король отказался переносить столицу и издал указ о жертвоприношении женщин, мужчин, детей, солдат и иностранцев, последнее и послужило причиной Британской интервенции в Верхнюю Бирмы. Королевская семья была изгнана в Индию, и независимый Мандалай пал.
      Перед входом, как и положено, мы все разулись и ступили на плиточный пол. Храм, наполненный верующими, безмолвствовал, он покорно принял чужеземцев, и золотые статуи Будды, обрамленные неоновыми огнями и обращенные ликами к четырем сторонам света, спокойно смотрели нас, давая возможность прикоснуться к великой тайне Бога, ибо все веры рождены под одним небом. С холма открывался красивый вид на город, который не спешно жил своей жизнью. К нам подбежали дети с танакой на лицах и радостно хором выдохнули: "Мингалабар!" Я тоже поздоровалась: "Мингалабар!" Муж увидев колокол, схватил палку и захотел звякнуть по нему. Нет, нельзя, не сделал подношения, не окропил своего Будду, не умилостивил духов, значит, не тревожь их. Бирманцы удивительный народ, вроде религия общая, буддизм Тхеравади, но астрология занимает особое место. В неделе - восемь дней, и каждому дню соответствует свое животное. Понедельнику - тигр, вторнику - лев, первой среде - слон с бивнями, второй среде - слон без бивней, четвергу - морская свинка, пятнице - крыса, субботе - дракон, воскресенью - женщина-воин с птичьим телом. В Мьянме двое влюбленных поженятся, если их дни рождения соответствуют пожеланиям астрологов, и деловая сделка будет заключена согласно астрологическим предсказаниям. В отличие от Таиланда, в Бирме, духи включены в общую религию, о чем свидетельствует наличие возле пагод добрых духов и ритуала их задабривания. Хочешь попросить богатства, зайди в храм и преподнеси Будде серебряный зонтик, а букетик цветов, если нуждаешься в здоровье и красоте, свеча означает желание мудрости, круглый флажок - мир и терпение к остальным верованиям, флажок с полосками - любовь к Будде. Необходимо обязательно полить свой астрологический знак водой из своеобразного фонтанчика, и оставить стакан, наполненный водой, чтобы заручиться поддержкой духов-натов.
      Вдруг к мужу подошел молодой бирманец и попросил сделать снимок на память на свой фотоаппарат. Я, продемонстрировав голливудскую улыбку и неловко позируя на камеру, почувствовала себя белой обезьянкой. Что же, мы для них в диковинку, европейская недоступная "экзотика": бледнолицые, высокие, странные. Они нас тоже рассматривают, изучают.
      После посещения дворца водитель отвез нашу интернациональную компанию к Пагоде Kuthodaw. Окруженная каменными "страницами", она - послание последующим поколениям бирманцев, проявления любви к Будде. В надежде спасти канон Пали Типитака король Миндон, обеспокоенный вторжением англичан, приказал каменщикам и монахам перенести бесценные страницы на мраморные плиты и установить их под навесы в форме ступы, чтобы и через пять тысячелетий сохранились священные тексты, составленные после смерти Будды Шакьямуни. Стертые, некогда золотые буквы, сложенные в слова, на потемневших мраморных плитах, закрытые решеткой, встретили нас, одиноких странников. Эти "страницы" посвящены организации жизни монашеской общины "сангхи" и включают сутры, повествующие о жизни Будды, и практическое учение о достижении Просветления. "Через час сядет солнце", - предупредил водитель, и мы поспешили к тиковому мосту у-Бейн.
      Деревянное сооружение, связывающее два берега широкой реки Иривади, было переполнено людьми, желающими остановить мгновение и запечатлеть на пленку багровый закат, мост, лодки с рыбаками. Только солнце, словно замерло, отбирая последние минуты у сестры-ночи и не желая сдаваться, но тьма, жадно сглотнув последний луч света, уже мягко опускалась на раскаленный душный город.
      На следующее утро я ехала с мужем в город Моньва, умостившись в рейсовом автобусе, заполненном бирманцами, удивленно озирающимися на нас. На одной из стоянок была куплена упаковка сигар-самокруток у молоденькой продавщицы, от которой нам с трудом удалось добиться цены на товар. Она перепугано хлопала ресницами. Увы, английский язык в здешних местах был бесполезен. Мы заплатили за местный сладкий пирог, который мгновенно был поглощен, таким домашним и родным показалась бирманская сдоба, что пришлось едва ли не облизывать пальцы. Голод - не тетка. Мужчины в основном покупали пакетики с орешками, завернутыми в листья бетель, дающие при разжевывании легкое наркотическое опьянение и окрашивающие зубы в красный цвет, с годами они приобретали характерную черноту. После употребления жвачка выплевывалась на асфальт, оставляя не эстетические багровые пятна.
      На городской автостанции мотобайкеры тесной толпой обступили нас. Пришлось выбирать самого толкового и внятно говорящего на английском языке паренька, который и повез нас на тук-туке в отель на поселение, а после к монастырю Тамботхи и заветному холму Bodhi Tataung. Пустынные площадки монастыря были выложены серой плиткой, отполированной ногами многочисленных паломников. Прохладная поверхность гладких каменных дорожек приятно касалась ступней. Яркие желтые и красные стены напоминали сказочный кукольный городок и домики фей. Можно было часами бродить и рассматривать рисунки со сценами из жизни Будды, затем подняться по винтовой лестнице одного из храмов и снять на фотоаппарат чудесные виды на монастырские тезауны - остроконечные верхушки. Мимо нас проследовала группа монахов в бордовых одеждах, среди них мальчики. Таков обычай. Каждого ребенка в возрасте семи-восьми лет семья отдает в монастырь на короткий срок, и ему остригают волосы, мальчики носят темно-бордовые накидки, девочки - розовые. Послушники питаются два раза в день пищей, пожертвованной прихожанами, ведут аскетический образ жизни, прибирают в храмах, изучают свод священных текстов. Став взрослым, любой бирманец может снова повторить этот путь, остановиться, отрекаясь от мирских дел, уйти с высокопоставленной должности и посвятить себя Богу на неделю, на год, на всю жизнь. И ни одна женщина не смеет коснуться монашеского одеяния, даже если она желает сделать подношение.
      Холм Bodhi Tataung знаменит величественными храмами: стометровыми стоящим и лежащим Буддой, к которым мы и направились. За нами по ступенькам поднималась молодая супружеская пара с дочкой. Девчушка, увидев нас, засияла, удивленно распахнув глаза, а глаза у бирманок красивые выразительные, без намека на монголоидную расу. Она радостно произнесла: "Мингалабар! Хелоу!" И подошла нас рассматривать, когда мы остановились на этаже. Ну, как тут не улыбнуться в ответ, если тебя приветствует дитя солнца! Милые непосредственные любопытные бирманцы. Они обогнали нас, а мы задержались. Начиная с третьего этажа, кроме многочисленных статуй Будды, взорам предстали изображенные на стенах картины страшного суда в аду за грехи на бренной земле. "Веселенькие" картинки изобиловали реализмом, в состоянии ранить слабое детское сердце. Неприятный холодок пробежал по телу, но на последнем этаже самых стойких посетителей ждала награда - радужные краски, передающие божественность и неосязаемость небес, где в облаках летали золотые кареты.
      На выходе у подножья холма, где нас ожидал проводник, черноволосые красавицы торговали "дровишками" - дерево танака, распиленное на бруски, и огромными сахарными дынями.
      -Это танака? - спросила я нашего гида.
      - Женщины растирают его в порошок, добавляют воду и делают крем для лица, он защищает от солнца.
      - А зачем вы жуете свернутые листья?
      Он засмеялся.
      - Это "пидди". Для свежести во рту.
      Я показала пачку сигар и пару самокруток, купленных возле дворца Миндона, предлагая в подарок.
      - Нет, мужчины не курят, чарути для женщин.
      - А можно сигары вывезти из страны?
      - А куда вы летите?
      - В Куала-Лумпур, потом в Бангкок.
      - Эти с синими этикетками можно, а с зелеными - нельзя. Кока. В Бангкоке в аэропорту досмотр, строго.
      Я недоверчиво посмотрела на собеседника. Как же, кока! Девочки-подростки сворачивают самокрутки на местных фабриках за гроши, укладывая в пальмовые листья щепотку табака, остальное - трава. Неужели, правда? Перед глазами пробежали кадры из фильма о путешествии молодой американки, попавшей в тайскую тюрьму. Потом дома я с улыбкой вспоминала наш разговор, когда экзотический гостинец с сигарами, тщательно спрятанный в багаже, благополучно долетел до славянской земли.
      Вечером небо заполонили тысячи мошек, словно пелена, и муж потянул меня в местный храм, маленькую копию Шведагона, с несколькими золотыми ступами, сияющими в блеске неоновых огней, которыми монахи украшали каждую статую Будды. Меня не покидала мысль о нелепости искусственных огней, декоративное оформление напоминало дискотеку, но любовь бирманцев к Будде и желание возвысить его окупала любую оплошность.
      После ночевки мы на автобусе выехали в Баган, в город-легенду, основанный в девятом веке и павший перед татаро-монгольскими захватчиками. Город встретил нас пыльными дорогами, тысячами пагод, разбросанными на плато, и деревенским простоватым бытом местных жителей. Неискушенные глаза бегали, и мы, озирались на многочисленные красно-каменные ступы, спешили объять необъятное за короткий промежуток времени, боясь не успеть. Ловкие бирманцы с повозками призывали: "Хоска, мадам, вы желаете хоска?" "Завтра", - обманула я, и, арендовав велосипеды, мы поехали на первую обзорную экскурсию. Подъем в гору давался нелегко, но украинская душа ждала чудес, и ногам, не привыкшим к нагрузкам, пришлось потерпеть. Любой труд должен быть вознагражден. Мы въехали в старый Баган, за стенами расположилась археологическая зона и место бойкой торговли сувениров и сочными кокосами "кукуни". Мальчишки буквально набрасывались на туристов с открытками: "Купи, купи". Утомленные велосипедной прогулкой и восхищенные красотой Пагоды Ананда, мы вскарабкались по крутым ступенькам на верхушку храма Швесандо и со счастливыми лицами встретили Баганский пурпурный закат.
      Утром я тряхнула мужа за плечо, и через минуту мы, словно солдаты-новобранцы, собрались и, позавтракав в отеле на скорую руку, помчались на автостанцию. Запрыгнув в пикап, наш семейный дуэт отправился на потухший вулкан - гору Попа, да-да вы все правильно прочитали, в переводе бирманское слово означает "цветок". На вершине располагался буддийский монастырь. К нам в кузов по пути подсаживались крестьянки, а под ноги подбрасывали тюки, что ни чуть не смущало.
      Выскочив из машины, мы двинулись к входу, обрамленному пьятами - многоярусной крышей - уникальной архитектурной особенностью Бирмы, и следующий час нашим обнаженным ступням пришлось долго пересчитывать ступеньки, по которым равнодушно бегало наглое семейство макак. Паломники подкармливали их орешками и фруктами, а они, довольные привилегированной жизнью, порой нападали на бирманцев и туристов, демонстрируя свое превосходство над людьми. Наверху с площадки открывался обзор на живописный каньон и сотни ступ, сверкающих в лучах полуденного солнца. Люди, словно птицы, взлетевшие на вершину земли, стояли у самого края, держась за парапет, и восхищенно взирали на мир. Перед отъездом в Янгон, мы долго просидели в тени навеса у храма Швезингон, где, по преданиям, хранится зуб Будды.
      После посещения величественного Шведагона мы улетали в Малайзию, но перед глазами стояли золотые пагоды, открытые лица бирманцев, словно не ограненный алмаз, и духовность удивительного народа, на мгновение раскрывшего перед нами свои тайны.

    31


    Горная Ф. Алиса   21k   Оценка:7.00*3   "Очерк" Проза

      Алиса
      
      Меня зовут Алиса. "Селезнёва", - при знакомстве шутят одни; "Из зазеркалья", - подкалывают другие. А я скорее "Алиса в стране чудес". Моё хобби - путешествия.
      Я сидела на одиноко торчащем среди моря камешке, недалеко от берега, и пыталась ловить на удочку рыбу. День клонился к вечеру, в воде наблюдалось шевеление - то тут, то там проплывали большие серые рыбины, быстро передвигались по дну раки-отшельники, раздвигали морскую траву клешнями крабы.
      Не отрываясь, я следила за приманкой, которую волны колыхали недалеко от меня. Но рыба постоянно проплывала мимо, не задерживаясь около угощения. И тут "бац" - прямо возле грузила брякнулся огромный булыжник. Смотрю на берег. А там жизнь закипела. Непонятно откуда взялись люди. Слышу крики: "Оля, зачем камень выбросила?" "А чтоб ты ещё поискал". Девчонка отходит от берега и показывает мальчугану язык. Два паренька ставят палатку. Девочка лет двенадцати и женщина колдуют над котелком. В стороне, сидя на дереве, свисающем со скалы, орудует топором сухопарый мускулистый мужчина, сильно смахивающий на всех известных мне по детективным кинолентам бандитов. Внизу, у подножья, его "улова" дожидаются паренёк моих лет и мужчина, возраст которого определить очень сложно из-за наличия усов. Тёмноволосый кучерявый пацанёнок и паренёк, похожий на американца, тащат к месту пикника бревно, на котором вчера ещё мы так весело загорали с мамой. А в стороне, оттопырив кабину ГАЗ-66, в двигателе копается водитель.
      Я ещё раз глянула на свою удочку и поняла, что в этот вечер ничего не поймаю. Смотав леску, бросила удочку в воду, спрыгнула с камня, ухватила её и поплыла к берегу.
      Выхожу из воды, как нимфа - ноги в водорослях, с мокрых волос вода стекает ручейками и оставляет следы на песке. Передо мной вырастает мужчина с топором. От неожиданности роняю удочку. Но беру себя в руки и, мило улыбаясь, здороваюсь. Он сообщает, что они участники экспедиции. Уточняет, не могу ли им с утра показать дорогу к Макрушинской пещере. С удовольствием соглашаюсь, потому что люблю свою пещеру. Бывала в ней несколько раз, причём даже в роли экскурсовода.
      Утром мама собирается в пещеру со мной. Она всегда поддерживает меня в таких авантюрах. Мы вместе ездим на туристические слёты, олимпиады, в походы. В назначенное время приходим в лагерь. Садимся в машину, которая, немного побурчав, отчаливает.
      Ко мне подсаживается вчерашний знакомый, уже без топора. Зовут его Вячеславом Александровичем. Он ведёт геологический кружок в одной из школ Находки. Весело разговариваю с ним, а сама рассматриваю попутчиков, которых он мне представляет. Вчера удалось всех заметить. Вон - американец Стюарт, женщина-преподавательница из художественной школы Нина Андреевна, девчонки Аня и Ольга на отдельном сиденье, мальчишки, в их именах я запуталась, заняли все задние места. И тут мой взгляд останавливается на пареньке с большой профессиональной видеокамерой, которого собеседник называет оператором Романом. Вижу, что мы почти ровесники. Поэтому неосознанно плечики мои выравниваются, животик втягивается, глаза взлетают на вздохе и разлетаются бисером на выдохе.
      Отворачиваюсь к окну. Переезжаем через реки, проезжаем мимо сопки. Деревья можно достать рукой, если слегка высунуть её в окно. А вот и поляны, которые в сезон краснеют от земляники. Рядом речка. Вспоминаю вкус холодной кристально чистой воды. Осознаю, что видела всё это сотню раз. Но что это со мной? Глазки до сих пор стреляют, подмигивают, сердце прыгает в такт машине, которая скачет по ухабистой дороге, в горле ком. Хорошо, что Вячеслав сам щебечет что-то, и говорить мне не приходится. А он вещает, что едут они в экспедицию "Тропой Арсеньева". Планируют осмотреть и заснять Макрушинскую пещеру, в посёлке Кавалерово остановиться возле легендарной скалы, где Арсеньев встретился с Дерсу Узала, посетить ряд рудников города Дальнегорска и отобрать там образцы минералов и горных пород для школьного музея, заснять в Тернейском районе красивейший Амгинский водопад и самую северную точку Приморского края, до которой есть дорога вдоль побережья, мыс Олимпиады. Промежуточными пунктами являлись посещения краеведческих музеев по пути следования.
      Вот мы и приехали. Можно выйти, вдохнуть свежего воздуха. Выбегаю. Краснею как рак. Ловлю на себе взгляд этих огромных карих глаз. Стараюсь отвлечься, вспоминая текст, который планирую произнести возле пещеры.
      Мы идём вдоль реки. Мальчишки несутся, сильно нас опережая, с криками, улюлюканьем. Девчонки держатся меня с мамой. Преподаватели и "он" идут сзади. Поднимаемся по тропинке. Доходим до треугольного входа Макруши. Рассказываю им про разные пещеры. Фотографируемся. Я даже не замечаю, как начинается ливень. Мне до тех пор казалось, что на небе нет ни облачка.
      Заходим в пещеру. Темнота - вырви глаз. Включаем фонарики. Огромный чёрный свод первого зала. На первый взгляд ничего привлекательного. Но это если не присматриваться. Много лет люди ходили в Макрушу с факелами. Поэтому она почернела. Однако в некоторых местах пещера уже обновилась. На её стенах из известняка появились свежие причудливые узоры. Стены блестят переливающимися в свете фонарей кристалликами. У самой дальней, напротив входа, колодец. А рядом с ним несколько сталагмитов, которые называют старожилами. Они напоминают формой маленьких человечков.
      Открою вам секрет: через полгода мы спустимся в колодец почти в таком же составе. А верёвки, по которым будем спускаться, Вячеслав намотает на этих старожилов, не закрепив. Хорошо хоть страховать друг друга будем вживую. Но это уже совсем другая история. А пока мы только вошли в пещеру.
      Вы когда-нибудь были в пещере летом? Температура там постоянная. Поэтому зимой кажется, что ты попал в тёплое местечко. А летом ощущение, что ты в морозильной камере. Я быстро натянула тёплые штаны, кофту, и продолжила свой рассказ. Мальчишки носятся по первому залу со скоростью света. И я уже начинаю потихоньку разбираться в них по крикам преподавателей - "Максим, осторожнее", "Лёша, не надо бить молотком по сталагмиту, пещеру обрушишь". Слушают только взрослые и "он". Когда заканчиваю говорить, "он" стирает с моего лица капельку дождя. Смущаюсь, что-то говорю про колодец, расположенный в конце зала, и стараюсь отойти от "него" подальше.
      Чтобы пройти во второй зал, поднимаемся наверх. Там узкий туннель, по которому придётся ползти по-пластунски. Останавливаемся. Показываю - что, как и где. Пытаюсь первой начать движение. Наклоняюсь над пропастью и ощущаю, что вишу в воздухе. Встречаюсь с насмешкой его карих глаз.
      - Куда это ты собралась?
      - Во второй зал. Отпусти меня, пожалуйста.
      Оказалось, он считает, что первым должен идти мужчина, чтобы подать даме руку при случае. Смущаюсь, ведь сколько раз была в пещере, на дам и кавалеров ни разу не делились. Он уходит первым. Пропускаю несколько человек. Даю передышку своему сердцу, стараюсь восстановить дыхание. Так сложно мне ещё никогда не было.
      Заползаю в следующий зал одной из последних. А он с улыбкой тянет руку. Тоннель заканчивается небольшим подъёмом. Хорошо, что при свете пары фонариков не видно румянца на моих щёках. Спокойно улыбаюсь, хватаюсь за выступ и сама поднимаюсь в следующий зал. Он идёт за мной, хотя там ещё было кому помогать.
      Второй зал - мой любимый. Он очень красив. В нём есть затейливые, играющие светом колонны. Фотографируем. Он снимает нас на камеру. Показываю вход в третий зал. Идти в него приходится боком, сидя на корточках. Выступ пещеры нависает над коленями. Опять пытаюсь первой нырнуть в проход. Результат тот же. Если у мужчины есть сила в руках, он старается всё в них взять. Меня просто поднимают и ставят второй в очереди. Обижаясь, ухожу в тень. Пропускаю всех. Войдя последней, понимаю, что удалось от него избавиться. Его заинтересовало озеро посреди зала. Да, иногда в пещере много воды в третьем зале. Но бывают периоды, когда озеро отступает. Можно прийти и ничего не увидеть. А на это стоит посмотреть. Вода прозрачная, чистая-чистая. Видишь её только тогда, когда от твоих ног расходятся круги.
      Идём на выход. Оторвалась. Он пытается заснять всё на камеру, поэтому уходит из залов одним из последних.
      Снаружи жара. Неохотно снимаю брюки. Возле машины устраиваем пикник. Участники экспедиции сетуют, что не взяли с собой снаряжение и не смогут спуститься в колодец, который в первом зале. Решают повторить поездку в пещеру ещё раз.
      Родной мой лес машет всем ветками. А мы едем обратно. Закрываю глаза. Прокручиваю всё, что произошло за день. Думаю - вот бы и мне с ними поехать. Словно прочитав мои мысли, в локоть толкает Вячеслав:
      - А не хочешь поехать с нами?
      - На север и обратно? - смотрю на маму.
      Она расплывается в улыбке. Оказывается, ей хочется, чтобы я побывала в экспедиции. С радостью принимаю приглашение.
      Доезжаем до моего дома. Все пьют у нас чай. Я собираю вещи. Слышу, оператор говорит своему другу: - Зачем нам в походе ещё одна девчонка? Лучше бы вы её не брали.
      "Ну и гад же ты! Теперь из принципа сделаю всё, чтобы ты в меня влюбился". Прощаюсь с мамой. Загружаемся в газик. Поехали. Вот так я стала участником экспедиции "Тропой Арсеньева" в 1997 году.
      Еду спиной вперёд, лицом к остальным, на первой скамейке. Другие места заняты. Зато при остановке могу первой выходить на отдых. В голове пульсирует: "Я - участница экспедиции. Я участница экспедиции". Встречаюсь с ним взглядом. Смеётся. Отвожу глаза в окно. А там бухта Средняя. Место, где с радостью отдохнёт любой самый привередливый человек. Ведь там есть каменистые мелководные хорошо прогреваемые места и песчаные глубоководья. Береговая полоса представлена песками разных калибров. А главная достопримечательность бухты - камни. Первые камни - так называют небольшую кучу громад, лежащих на берегу, недалеко от них в воде вообще гиганты - Вторые камни, до Третьих нужно плыть, многие любят загорать лёжа на них.
      Ольга берёт в руки гитару и поёт про антилопу с большим жирафом. А сама маленькая, светленькая, еле-еле из-за гитары выглядывает. Но голос с хрипотцой, напоминает Высоцкого. Видимо, поэтому у неё в репертуаре много его песен. В какой-то момент все входим в азарт и начинаем подпевать. Песня заглушает шум ГАЗ-66. Вечереет. Проезжаем мимо Седьмого километра, развилки, названной так, потому что от неё до посёлка Ольга необходимо проехать именно столько. Но нам не нужно туда. Мы держим путь на север. Поэтому через определённое время доезжаем до Серафимовки, где останавливаемся на руднике. Мальчишки ставят палатки, а мы с Аней и Ниной Андреевной готовим ужин. Комары поют над нами гимны, повизгивая на разные лады. Вдруг слышим громкие крики и хохот. Мальчишки нашли пружинную кровать "А ля СССР", а американец кричит, чтобы ему установили её в палатке.
      Его палатка с одной стороны плотно закрыта полотном, с другой - москитной сеткой. Так как сеткой она повёрнута к нам, мы видим, как мальчишки устанавливают кровать. А потом Стюарт колдует над ней, застилая одеялом, а сверху укладывает спальный мешок.
      "Интересно, где буду ночевать я?" - всплывает вопрос. Но тут же переключаюсь, потому что Нина Андреевна вручает мне половник. Наш походный ужин готов, можно кормить команду.
      Стола нет. Я стою возле небольшого брёвнышка, умудряясь на нём устанавливать по две тарелки. По мере наполнения их разбирают. Последние тарелки - его и моя. Наливаю ему тушёную картошечку с горкой. Тарелка горячая. Он не может её поднять, из неё вытекает обжигающая жижа. Он смотрит на меня (так мне кажется) со злостью. Остальные с тарелками перемещаются к машине. Водитель подключил телевизор, который ничего не показывает, но мы пялимся в голубой экран и слушаем новости. Одна из них хватает за живое: Никулина больше с нами нет. Сама по себе возникает минута молчания.
      Поев, разбредаемся по палаткам. Меня к себе позвали Аня с Ниной Андреевной. Сон долго не идет. Мечтаю стать Алисой Селезнёвой, чтобы хоть немного узнать про будущее. Он весь вечер смотрел на меня волком. Может, это из-за комаров.
      Утром бредём по развалам, собираем гранатики разных цветов. Нахожу кристаллы пироксена. Впервые вижу такой минерал - чёрно-зелёный, кое-где на свет прозрачный.
      Следующая остановка в Кавалерово. В краеведческом музее замечаю, что Аня строит ему глазки. Смущаюсь, ухожу в сторону.
      Возле скалы влюблённых, так в народе называют место, где встретились Дерсу Узала и Владимир Клавдиевич, узнаю, для какой цели в экспедиции Аня. Рядом с мольбертом Нины Андреевны она ставит свой. Рисуют скалу и речку протекающую рядом. Нина Андреевна изредка поправляет Аню, комментирует, направляет. Рисунки совсем непохожи друг на друга. Учитель рисует маслом, ученик акварелью, но на обоих рисунках одна и та же скала. Только картину преподавателя нужно смотреть издалека, а ученика вблизи. Красота!
      Приехав в Дальнегорск, ищем место для ночёвки. Через брешь в изгороди заезжаем на брошенный огород. Темнеет. На скорую руку ставим палатки, разжигаем костёр. В ночную синеву летит песнь о "Куликовом поле" - "Налево наша рать, направо наша рать. Хорошо в чистом поле в футбол погонять..." Серьёзен только Стюарт.
      Из домика, расположенного на соседнем участке, приходит мужчина. Знакомимся. Приглашает нас переночевать у него. Нина Андреевна и Стюарт с радостью соглашаются и уходят к нему в дом. Наутро смеёмся со слезами. Оказалось, что хозяин сильно храпел всю ночь. Американец впервые услышал храп русского мужика и порывался завалить медведя, который рыком не давал всем спать. Много сил ушло у Нины Андреевны, чтобы объяснить ему всё про богатырский русский храп.
      А накануне вечером я заметила, что Аня в палатке при свете фонарика накрасила губы и глаза. И под громкие песни "о звоне колокольчиков" старалась уложить свою голову на плечо Романа. Отчего оператор ушёл от костра вместе с Максимом. Они пошли в машину и несколько часов с хохотом играли в карты.
      Наутро, взяв рюкзаки с молотками, мы погрузились в страну рудников, коих в Дальнегорске несколько. Вы когда-нибудь видели, как растут кристаллы? В музеях стоят отдельные их экземпляры. Но там, на рудниках, ощущаешь себя в заколдованном мире. Вокруг лежат огромные карандаши горного хрусталя, розочки и кубики кальцита, сверкающие, блестящие, разной формы проявления рудных тел.
      Дальнегорск славится своими скарнами. А еще там был найден кальцитовый гриб и каменная бумага, которые хранятся в краеведческом музее. Мы два дня живём в этом городе. Делаем вылазки на несколько рудников. Набираем килограммы образцов минералов и горных пород. Нина Андреевна ходит с нашим новым знакомым в дебри, рисует природу.
      "Он" большую часть времени проводит с Максимом. А Аня всегда рядом. Теперь, когда я разливаю еду по тарелкам, она с удовольствием передает ему его пайку. Видимо я что-то упустила. Днём общается со мной только Вячеслав, и в основном о геологии. А по ночам мне приходится слушать речи Ани о её любви.
      Перед нашим отъездом мужичок показывает форель, которую разводит тут же в родничке. Поскальзываясь, плюхаюсь в воду, и слышу "его" насмешку: какая неуклюжесть! Сгорая от стыда, на четвереньках карабкаюсь на берег, бегу в машину переодеваться.
      Прощаемся. Выезжаем. Он садится рядом со мной, чтобы снимать всех, кто едет. Жаркий полдень. В машине душно. Хочется спать. Его голова медленно склоняется на мои колени. Я поднимаю вверх руки и боюсь их куда-нибудь положить, чтобы не разбудить его. Мне страшно. Кажется, проснувшись, он начнет меня ругать за то, что я оказалась на этом месте.
      Останавливаемся на Рудной Пристани. Он просыпается, весело смотрит мне в глаза и убегает рассматривать скалы посреди моря. Несколько лет на бумажной тысяче рублей красовались эти две скалы. Поэтому, выйдя, почти все восклицают - "О, тысяча рублей в натуральную величину"!
      Устраиваемся в тернейской школе на ночлег, потому что на улице жуткий ливень. Нам выделяют спортзал, будем спать на матах. Там есть душ. Удаётся, наконец, полностью помыться, хоть и холодной водой.
      Водитель играет на гитаре, Нина Андреевна рисует его портрет простым карандашом. Роман даёт мне камеру, снимаю, как из нескольких штрихов появляется рисунок человека.
      Роман уже не отходит от меня. Весело болтаем с ним о поездке. Говорит, что я ему сразу понравилась. Аня ходит понурая. На все предложения Макса поиграть оператор отвечает отказом.Мы гуляем с ним вокруг школы, ловим капли, летящие с крыши, хохочем над смешными анекдотами. Засыпаем, болтая, лёжа на соседних матах.
      А с утра поездка в "дикую природу". Едем по Сихотэ-Алиньскому биосферному заповеднику. На привале с девочками пытаемся отойти направо, но везде натыкаемся на змей. Чтобы сделать "свои дела", приходится уходить далеко и садиться прямо на дороге. И всё равно, замечаем, что за нами ползут три чёрных змеёныша. Мы бежим изо всех сил. Добежав до ГАЗика, плюхаемся на сиденья, поджав ноги.
      Он так и сидит рядом со мной. Аня хмурится, Максим начинает сердиться, несколько раз объяснив Роману, что друзей бросать нельзя. Я пытаюсь уговорить Рому, хоть иногда играть с Максом. Он отрицательно качает головой. Он без меня не хочет проводить и минуты. А у Макса такой возраст, что он делит всех на "девочки-мальчики" и считает, что мальчики могут дружить только друг с другом.
      За Тернеем ни через одну реку нет мостов. Поэтому реки приходится переезжать по перекатам. На берегу ждём, чтобы кто-нибудь проехал перед нами, показал путь. Машина кувыркается как неваляшка. В окно видно, что справа и слава огромная глубина. Ошибись водитель на несколько сантиметров, машина завалится набок. Едем, затаив дыхание. Он держит меня за руку и снимает, как остальные перекатываются с места на место. Я второй рукой крепко цепляюсь за сиденье. Доезжаем до Малой Кемы. Находим единственный там магазинчик, чтобы купить хлеба. Магазин - серое неокрашенное здание, возле которого пасутся козы, а на стене крупными буквами написано - supermarket. Надпись веселит. Едем дальше. Темнеет. Дождь. В Амгу ищем место для ночёвки. Просим ключ от клуба. А женщина укладывает нас у себя в летней кухне. Варит нам картошку. Рассказывает о тех, кто живёт рядом. Находкинцы удивляются, ведь им говорят, что в деревне никто не закрывает дверей на ключ. Вместо замков у них щеколды. Автомобили тоже никто не запирает.
      Утром находим проводника. Он ведёт нас на водопад. От дороги до реки идём по тропинке. Сначала проходим мимо малины и объедаемся красными вкусными ягодами. Среди деревьев собираем урожай грибов. Спускаясь к реке, горстями кушаем бруснику. Вот какая она - дорога к амгинскому водопаду.
      Вячеслав позирует среди миллиардов брызг. Он стоит почти за водопадом. Оступается и летит в воду. Выходит, остаётся в одних трусах, одежду вешает на палку. На обратном пути машет ей, как флагом. Рома делает вид, что снимает репортаж с известным спортсменом.
      Следующая остановка в Тёплом Ключе. Почему-то принято решение, что дальше едут только мужчины. Женщины и дети остаются в санатории, который основан на радоновых ваннах. Там из-под земли течёт вода с температурой 37 градусов. Платим, раздеваемся, с удовольствием отмокаем в тёплой воде.
      Мы два дня живём в ожидании мужчин. Которые за это время доезжают до мыса Олимпиады и заезжают в деревню староверов, где люди живут натуральным хозяйством.
      Я скучаю. Сильно по нему скучаю. За столько дней привязалась. А тут ещё и Аня. Отозвала меня в сторонку и стала опять рассказывать про свою любовь. Пришлось разъяснять, что у неё неразделенная любовь. Я уже почувствовала, что не могу отступить. Он мне нужен.
      Разговаривая, замечаю в кустах опята. Собираем. Хватает, чтобы накормить всех. Отдыхающие ходят в лес по нескольку раз в день. И каждый раз возвращаются с полными вёдрами грибов.
      Ольга с утра до вечера с гитарой. Мальчишки прыгают на кроватях под аккомпанемент. Поэтому нас просят жить на улице и заходить в помещение только на ночь. Мужчин нет. Сотовых телефонов тогда ещё тоже почти не было. Мы даже не догадываемся, на сколько дней там застряли.
      Американец остался с нами.Ругает нас за то, что не поправляем его произношение.
      По ночам снится "он". Нет предела радости, когда они приезжают. Едем обратно. Доезжаем без остановок до моего дома. Мама кормит, моет всех и укладывает спать. Мне печально - они едут дальше, до Находки, а я дома и должна расставаться со всеми. Роман сидит рядом и тоже о чём-то думает.
      Наступает следующий день. Взревев мотором, мимо меня проезжает ГАЗ-66. Аня смотрит сквозь стекло накрашенными глазками, улыбается напомаженными губами. Но я вижу грусть в его глазах. Отворачиваюсь. Всё. Конец экспедиции!.. Прошло несколько лет, за которые я поняла, что не нужно быть Алисой Селезнёвой. Знай я заранее, что встречусь с ним ещё лишь раз, и он скажет, что мы не подходим друг другу, я, наверное, не стала бы и знакомиться...
      Зато мне было весело почти две недели.

     Ваша оценка:

    Связаться с программистом сайта.

    Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
    О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

    Как попасть в этoт список

    Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"