Мы шли по дороге. Дело было летом. Раскаленный асфальт парил от жары. Деревья, наоборот, казались источником влаги и средоточием жизни. Они шумели над нами, густая поросль леса манила к себе, отдохнуть от зноя в ее тени. Мы шли и говорили ни о чем, как обычно бывает, о всяких пустяках. Вдруг прямо на разгоряченный асфальт выпрыгнула лягушка. Дело было обычное. Эту дорогу, проложенную для машин и людей, постоянно были вынуждены пересекать то лягушки, то змеи, то всевозможные паучки и муравьи.
Лягушка остановила нас. Такая летняя, такая жизнеутверждающая она была со своим мокрым зеленым тельцем, как та трава, что напоминала, что даже среди жары есть влага, обеспечивающая жизнь на этом сером выгоревшем от палящих лучей, асфальте. Эта картинка точно заключала в себе все противоречие и единство лета, как своеобразная живая аллегория. Мы продолжали приближаться и разговаривать, но не спускали взгляд с лягушки. Вот она прыгнула и снова замерла.
Мимо в противоположном направлении промчалась машина с сеном - разгар сенокоса. У каждого из нас тогда наверно возникла мысль, что надо подойти и спугнуть зеленую путешественницу, чтобы она быстрее пересекла опасную территорию и скрылась в своей родной зелени тенистого леса. Но мы не подошли. Что нас остановило? Может нежеланье выглядеть глупо, нельзя же гоняться за каждой лягушкой, может нежеланье вмешиваться в естественную природу, в естественный ход вещей, а может страх, что именно наши действия приведут ее под колеса.
Так или иначе, приблизилась еще одна машина. Движение в середине буднего дня нельзя назвать оживленным, но хоть одна машина в минуту обязательно проносилась мимо. Мы затаили дыхание и даже ахнули, готовясь увидеть распростертое тельце. Но небольшие размеры лягушки, особенно в сравнении с четырехколесным монстром позволили ей остаться невредимой - машина промчалась над ней. Мы вздохнули с облегчением. Лягушка видимо тоже поняла, что находиться не в безопасности. Сделала еще прыжок. И теперь мы уже не смели двигаться, не в силах уйти не убедившись, что лягушка благополучно перешла дорогу, и не отваживаясь вторгаться в ее мир, раз она итак все поняла.
Издалека стремительно приближался очередной автомобиль. Мы быстро выверили расстояние и поняли, что он проедет в стороне от зеленой красавицы. Машина подлетела к нам, они бы никак не столкнулись с лягушкой. Но тут почуяв приближение опасности, лягушка сделала стремительный высокий прыжок, невероятно изящный и...ее жизнь закончилась под колесами автомобиля.
Мы шли дальше грустные, расстроенные, снедаемые чувством вины, что не вмешались с самого начала. Вот они возможные развития событий. Мы могли подойти и спугнуть лягушку. И она бы была жива. Но мы залюбовались ее красотой. Мы восхитились природой, которая запечатлела себя в ней. И из-за этого она погибла. Кажется глупость. Сколько раздавленных зелененьких телец можно обнаружить за лето на дороге. Но не для этой конкретной лягушки и не для нас видевших ее смерть, знающих, что не двинься она в тот момент с места, машина не задела бы ее. Так все живые существа от лягушек до людей делают что-то что, по их мнению, приведет к их пользе и в результате гибнут. А не тронься они с места, все было бы хорошо, но они не могли этого узнать, как та лягушка слишком маленькая, чтобы разглядеть, как это могли мы, дорогу целиком. А тот, кто наблюдает...должен ли он вмешиваться в ход событий? Лягушка погибла. Но не случись этого эпизода, она бы была всего лишь одной из миллиона виденных лягушек, не оставшихся в памяти, проживающих в лесу...может быть, ее съел бы кто-нибудь тем же вечером и никто не узнал бы. А так мы увидели в ее лице запечатленную красоту природы: ее созвучие с самой жизнью, ее грацию, ее изящество и отвагу. Ведь тот роковой для нее прыжок был поистине прекрасен.
И мне подумалось тогда, что, может быть, она умерла так не напрасно. Что были свидетели мига ее жизни. И что всегда так с истинными красотой и счастьем. Они сами лишь мгновение, тотчас же унесенное временем. На тетради когда-то я прочитала: "Красота - это бесконечность, выраженная в законченной форме". И этот лягушачий полет был как символ, он остался в вечности, но как все обязанное заканчиваться был прерван столкновением с огромной скоростью вертящимся колесом. В противном случае он был бы не так прекрасен. Он бы не воплощал в себе всю красоту и непредсказуемость жизни. Все прекрасное не может быть долговечным, но ведь оно нам необходимо. Так думала я, успокаивая свою совесть, но мертвой лягушке не было до этого никакого дела. Уверена, она бы предпочла жить, чем явиться предметом размышления неведомого ей существа. Так и по жизни нам необходимы чужие страсти, чужие, потому что никто не хочет страдать сам. А только сильные судьбоносные моменты вызывают неподдельное восхищение. Может быть, и бог тоже не вмешивается, желая предоставить человеку возможность вызвать в ком-то однажды бурю эмоций, восхищение силой или мужеством. Ведь красота это не только нарядные одежды и притягательное лицо. Это миг вечности, который останется навсегда. А за ней всегда боль. Либо потому, что слишком сильный накал страстей, либо потому что вот оно безоблачное невыразимое счастье только что было и...прошло. И все живые существа, так, или иначе, стремятся к безопасности и комфорту, постоянству приятных, не сбивающих с ног эмоций. Да куда мы без красоты? И жизнь есть не незаметное сидение на дороге, это полет... Жаль, что иногда он приводит к гибели. И все мы, как та лягушка, предпочли бы для себя, или своих близких упрыгать живыми в лес. Но в этом и есть противоречие, непредсказуемость и сила красоты жизни, до последнего не дающая нам оторваться от нее. И победа над смертью, так как истинная красота живет вечно!