Никогда прежде в истории человечества литературные богатства, а также литературные отходы прошлого и настоящего не были столь многочисленны и столь же легко доступны для читателя. Во времена Пушкина достаточно было знать Гомера, Феокрита, Овидия, ну, мож еще Державина с Сумароковым. Теперь же один только пласт классики столь велик, что неизвестно, много ли найдется не специалистов, не филологов, а просто любителей поэзии, которые могут сказать: "Прочел все".
Уж про рудники сетевой поэзии и говорить нечего.
Спрашивается, а для чего тогда сочинять стихи? Если все уже сказано, если ничего нет нового под солнцем, а если скажут: "Вот оно, новое", то приглядевшись внимательнее, поймешь, что оно уже было в веках. И все же, и все же... Новое -к счастью ли, к сожалению - есть. И величина информационного моря - из числа этого нового, и новый темп жизни, рождающий "клиповое сознание", и новые образы, рождаемые научно-технической революцией.
И это новое требует, чтобы его запечатлели, вплели нитью в ковер мировой литературы, пофиксили, заюзали. Оно хочет стать частью не только жизни, но и литературы, имеет право... Принято считать, что подвывание кулера менее поэтично, чем плач ветра, положено думать, что белоствольные березки - это красота, а переплетение светодиодных нитей - уже некрасиво. Но как говорится, если что-то куда-то положено, то пусть лежит. До времени. А ты возьми, не бойся и сплети, слепи, сшей, свяжи - свое. И пусть нити куплены в лавке постмодерна, и пусть узор где-то как-то что-то напоминает. Не бойся. Ибо сколько бы ни повторяли "Молчание -золото", но если молчать все время, вряд ли научишься говорить.
Это все присказка, а сказка впереди.
Итак, стихотворение А.Трудлера использует ряд эффектных образов классической лирики и прозы: тут и перефразированные строки Маяковского про ревность к Копернику, которые будучи в исходнике символом стремления к запредельному, здесь окрашены горькой иронией (ибо лирический герой заранее обречен и никакой порыв куда-то там ему не поможет), здесь и огниво из старых сказок, которое там было средством попасть в иной мир и получить волшебный артефакт, а теперь пригодно только для выживания на свалке... Тут и корни...ох уж эти корни...
Группа "Корни", она тоже вписывается в постмодерн...
"5 тысяч тонн света, читаю в газетах, даёт солнце земле. 5 тысяч тонн света Твоя любовь - это лето Несёт ласточку мне. Про то и про это накрутят поэты, Наврут они о любви. Корабль из газеты штурмует рассветы, Ворует чувства твои."
вот, всего произвольный отрывочек из песни "Корней", а уж и в нем заюзана народная поговорка про ласточку, которая весны или лета не делает. Впрочем, надо возвращаться к стиху.
"В какую даль плывет Синдбад,
И где Суок найдет Просперо?" - любой адепт постмодернизма отыщет в упомянутых произведениях его признаки. Хотя, наверное и "Руслана и Людмилу" при некотором усилии можно счесть началом постмодерна на Руси.
А "гнаться за Вольтером", сочинившим кроме всего прочего сатирическую "Орлеанскую деву", наверное, еще не поздно... Невредно иногда вспомнить, что "опустить" кумира умели давным-давно.
А перечитать "Клима Самгина", оттуда явилась фраза про мальчика? Тоже неплохо. Ибо в этом романе блестяще представлена переломная эпоха со всей ее бесовщиной, популизмом и странным существованием человека на грани обывательщины и подлости. Ибо обывательщина сама по себе еще не есть подлость, а революционный порыв - еще не есть подвиг (возвращаясь к коперниковским простыням...)
"Воображение изранив
Изображением cвоим." - тут, кажется, автор немного перестарался, переусложнил. Потому что, если бы "изображением чужим", то было бы вполне просто - слишком часто сегодня нам навязывают чужие изображения, да хоть порнофильмы, говорят, у некоторых, нестойких граждан просмотр их рождает комплексы: как же, ведь я так не смогу, значит... или к примеру, модели разные - и девушке уже кажется, что ее никто не полюбит, потому что у нее талия толще, а грудь тоньше.
Что же в итоге? Получилось вполне читаемое и даже занимательное стихотворение. Образы "мыслей, умирающих от безделья" и "терновых венков нервов" вполне оригинальны и запоминаются.
Остается вопрос: возможно ли сегодня философское стихо без иронии? Наверное, все-таки нет. Ибо когда бежишь вместе с толпой, философствовать можно только, остановившись глотнуть пивка и куснуть биг-мак. А при таком раскладе, как не усмехнуться над великим и вечным... ну да, тем великим и вечным, которое уже давно превратилось в набор для вышивания бисером.
Р.S.
Для жутьки Поэзия начинается с внутреннего возгласа: - Афигеть! Я так не могу...
В данном случае, при все моем хорошем расположении к автору стиха, полагаю, что... увы... так (или похоже на так) могу: Сгнила веков сифоностель, Упала истины секвойя, Зря Уленшпигель ищет Нель, Напрасно рог Роландов воет, 'Не верь, не бойся, не прости', И 'зайку бросила хозяйка'... Несется по пустой Руси Стихоплетений пустолайка. 'Горит на кончике пера' Зари незримая полоска, Какие перья...их вчера В гранит отлили вместо воска. Раскрыв отважно декольте, Ассоль танцует в грязном баре, Ученый кот теперь - котэ, Кто как умеет мозг нам парит. Флешмобы, саммит, целлюлит, И непонятный аутсортинг, Моя башка почти болит, Не знаю, что б еще испортить... Уходят соколы в ужи, А великаны - в лилипуты, Изображением чужим Я словно нитью прочной спутан. Лежу, спеленут пустотой, В нарядной модной колыбели, А вроде, был вчера крутой... Но что-то яйца надоели.
И не в противоречие, а просто:
течет рифмушек разных лава, по проводам как по волнам, а что - так плохо - что забава? а что - нельзя хихикнуть, право? а что - лишь грустно плакать нам над вечной гибелью культуры, над той слезинкой, что спасет? а мне вот хочетццо в секс-туры и наплевать на нашефссё