Лу, единственный сын лорда Лунного Края, пропавший во время Последней Войны, один из четырех Бессмертных Убийц.
Он медленно открыл дверь, ведущую в переполненный зал таверны "Танцующий Грифон". Кассандра говорила, что все они будут здесь сегодня. Он думал, что готов к этой встречи. Но, первой мыслью его было снова захлопнуть дверь и навсегда покинуть Перекрестье, пусть это будет возможно только после рассвета, до наступления которого еще целая ночь.
Глубокий вздох и еще один решительный шаг вперед. Элиана, она тоже увидела его, испугалась и побледнела. Что будет с ней, когда она узнает еще и о присутствии Тая и Эрика? Из них четверых, Элиана всегда болезненнее других реагировала на подобные случайные встречи. И вот сейчас, у нее такой вид, словно через мгновение стремглав выбежит в ночную тьму и дождь.
Она практически не изменилась. Впрочем, как и все они. Волшебник предупреждал об этом побочном эффекте. Но сам волшебник поразительно мало знал о последствиях своего заклинания, большинство из них они узнали на опытном пути. И Элиана, все так же неизменная, юная девушка с взрослыми глазами и дивным талантом, в которую они были влюблены. Лу улыбается ей со светской небрежностью.
Эрика они замечают одновременно. Все тот же высокий и мрачный юноша с тяжелым взглядом. Они всегда недолюбливали друг друга, наверное, потому что обладали слишком разными взглядами на жизнь. Но Лу всегда уважал Эрика. А Элиана всегда доверяла ему больше, чем другим. Но сейчас она не рада этой встрече. Ее руки крепче сжимают лютню, машинально она наигрывает какое-то красивое и немного вычурное вступление, от которого веет древними напевами.
И, наконец-таки, Тай. Когда-то они были лучшими друзьями, но время, заклинание и та же Элиана разбросали их по миру. Обычно Тай отпускает пару шуточек и незаметно испаряется, но сейчас даже он понимает, что сбежать не получится. Он только поудобнее усаживается и готовится выслушать новую песню Элианы.
Лу тоже занял, не иначе как чудом освободившееся место и присоединился к бесчисленному количеству зрителей. Менестрель обвела своих старых друзей презрительным взглядом, и, вторя мелодичным аккордам, запела неизвестную ему песню...
Этой зимней холодной ночью,
Зажигая свечу на окне,
О тебе, несомненно, я вспомню,
Воскрешая твой образ в огне.
- Интересно, кому из нас она посвятила эти слова? - Тай незаметно оказался рядом вместе с чашей того отвратительного пойла, которое в данном заведении называется вином.
- Думаю, что ни одному из нас, и всем одновременно, - ответил Лу, делая глоток. А в номере Кассандры он пил дорогущее вино с побережья Сапфирового Моря.
- Она до сих пор не простила нам, того что чувства к ней разрушили нашу дружбу, - Тай с некоей тоской смотрит на менестреля, перебирающую струны. Интересно, любит ли он ее до сих пор. Любит ли сам Лу. Любил ли когда-либо... Может быть, он сможет найти ответ в ее песне, которую раньше не слышал.
В ветре слышу твой голос,
В звездах вижу глаза,
Ничего вновь не помня, я уже навсегда.
Вновь подарю тебе любовь,
Разбитую на тысячи осколков,
Которые сложились в мою боль,
Но в этой боли нету толка.
- Мы были молоды и напуганы, не знали, что делать с вновь обретенным бессмертием, а песни Элианы всегда очаровывали, - ответил Лу, когда менестрель снова заиграла свой вычурный проигрыш. Они были молоды, напуганы, очарованы и, вне всяких сомнений, влюблены. Но, вряд ли кто-то из них любил.
- Мы слишком легко забыли о темном заклинании волшебника и всех последствиях, которые с ним связаны. Было лишь вопросом времени, когда прошлое настигнет нас, а мы не сможем убежать, - философским тоном произнес Тай. В песнеЭлианы был очередной проигрыш, тоскливыми нотами раздирающий давно затянувшиеся раны.
- Тьма возрождается, темный властелин не был уничтожен, и мы не в силах больше это игнорировать, - лаконично ответил Лу. Тай снова погружается в свою чашу с кислым вином. И снова звенит голос Элианы, теребя их души за самые больные места.
Но не придешь ты никогда,
Навек замерз в той снежной ночи,
Когда я в отблесках костра,
Тебе призналась, что нет мочи,
Любимой быть мне, не любя,
Что навсегда, навек - ничья...
- Думаешь, она убежит? - спросил Тай, стараясь не смотреть на Элиану. Даже Лу было тяжело признавать, что менестрель все еще имеет над ним власть. Слишком много власти.
- Ни ты, ни я не сможем удержать ее, - делает он печальное признание. Если Элиана и послушает кого-то, то только Эрика. Не потому, что к нему испытывает более сильные чувства. Просто он не обманывает и не играет, а принимает все удары судьбы, ни на секунду не теряя благородства и чести.
- Если сначала он нас не убьет, то мы получим шанс, - с ироничной улыбкой Тай салютует Эрику, сверлящему их мрачным взглядом. Наверное, ложь обвинять во всем чувства к Элиане, было еще множество вещей и некрасивых поступков, разверзших пропасть между бывшими друзьями. Каждый из них, может быть, кроме Эрика, хотя бы раз забывал о том, что темное заклинание было произнесено во имя светлых целей...
- Мы всегда были готовы умереть, но до сих пор не знаем, что делать с нашим бессмертием, - задумчиво произносит Лу. Вот Кассандра, непременно придумала бы тысячу способов употребить данный побочный эффект себе на пользу. Ведьма, вообще, отличалась крайней практичностью и способностью извлекать личную выгоду из всего на свете... Возможно, это лучше их юношеского максимализма и бессмысленного героизма. А Элиана, тем временем, продолжает петь. Еще одна неизменная вещь - ее песни, все еще пробуждающие в них чувства...
Но все же вижу образ твой
В стекле хрустального бокала,
В печальной близости луны,
В поющей вьюге зимней ночи,
И вновь дарю тебе себя,
Которую ты знать не хочешь.
- Она любила кого-нибудь из нас? - Тай неожиданно меняет тему, впервые прислушавшись к словам песни. Или вспомнив, ту самую холодную зимнюю ночь, когда они втроем перешли к банальной драке, а Элиана убежала.
- Мы определенно были ей небезразличны. Но мы же не дали ей возможности разобраться в собственных чувствах, - отвечает Лу. Он всегда лучше, чем Тай и Эрик, понимал Элиану. Но, чтобы там не было в прошлом, лучше ему оставаться там же. У всех них было гораздо больше причин ненавидеть друг друга, чем снова объединяться против неизвестного врага.
- Мы можем только надеяться, что этих чувств будет достаточно для того, чтобы она осталась, - снова ироничная улыбка Тая. Почему-то Лу был уверен в том, что его придется уговаривать едва ли не дольше, чем Элиану. Впрочем, для Тая они были семьей, которой у него никогда не было, и той прошлой дружбой именно Тай дорожил больше всех...
- Эти чувство как раз и толкают ее к бегству. Много проще будет, если Элиана останется безразличной ко всему, кроме долга перед последним светлым волшебником и всем этим проклятым миром, - Лу печально отхлебнул из своей чаши. Вино не стало лучше, но теперь оно казалось хотя бы сносным...
- Она бы не старалась ударить нас больнее, если бы этих чувств не осталось, - Тай прикрыл глаза, прислушиваясь к пению Элианы.
Я подарю тебе себя,
Которую сама не знала.
Надломленную в зимней ночи,
До дна души пропитанную болью,
Навек одну, навек без воли,
Я подарю тебе себя, которую ты не захочешь...
Резкие, вычурные аккорды, а потом тихий проигрыш, повторяющий вступление. В зале повисла мертвая тишина. Даже сейчас странно то, какой властью Элиана обладала над людьми. Это последний шанс сбежать для любого из них. Но они этого не сделают. Не из-за глупого заклинания Кассандры или тьмы, с которой когда-то боролись. Они просто не станут убегать. Лу тоже прикрывает глаза и едва слышно повторяет за Элианой последние строки ее песни:
Я подарю тебе любовь, разбитую на тысячу осколков,
Из них ты сложишь слово "боль", но в этой боли нет толка...
Эйверил, дочь леди Оливии и графа Лесного Озера
Перекрестье мелькало старыми домами и грязными лужами, оставляющими неприятный след на подоле ее дорогого платья. Сердце билось так сильно, что она не слышала ничего вокруг. Она уже добежала до окраины поселения с кривой надписью на придорожном столбе, когда поняла всю глупость и бессмысленность этого побега. Но возвращение назад было для нее хуже смерти. Девушка бессильно опустилась на колени, не обращая внимания на грязь и дождь, смешавшийся с ее слезами...
Леди Эйверил родилась восемнадцать лет назад в семье последнего графа Лесного Озера и его молодой жены Оливии, прибывшей из-за далекого Сапфирового Моря. Наследница, конечно, принесла радость, в честь ее рождения был дан пир. Но на следующий день о девочке благополучно забыли, полностью переложив ее воспитание на плечи нянек и гувернанток. И саму Эйверил это вполне устраивало. Она никогда не была близка с родителями. Отец был откровенно глуп и увлечен исключительно декорированием залов и изобретением новых фасонов нарядов. Хотя, возможно, это был его способ не замечать тех ужасов, которые происходили в замке с молчаливого попустительства его молодой жены...
Леди Оливия, изначально казавшаяся милой и кроткой девушкой, разительно преобразилась став графиней. И первым делом она приказала отрубить языки всем тем, кто называл ее ведьмой, не иначе как темным колдовством ставшей женой графа Лесного Озера. А таких языков, учитывая более чем сомнительное происхождение Оливии, было очень много. Потом она наводнила замок своими странными знакомыми, говорящими на непонятном наречии, злыми и жестокими. Сам же граф Лесного Озера погиб при таинственных обстоятельствах, когда его законному наследнику, младшему брату Эйверил - Златко, исполнилось 6 лет.
Где-то в возрасте 10-12 лет девушка поняла, что матери не нравится то, как легко она научилась понимать речь странных гостей, как много вопросов она задает и какие выводы делает из умалчиваний и ответов. И тогда Эйверил впервые поняла, кто ее мать. Сначала девочка чуть не упала с крепостной стены, ее поймал в последний момент старый кастелян замка, потом в ее постели оказалась ядовитая змея, в страшных муках умерла служанка, третьего предупреждения не понадобилось. Эйверил стала делать вид, что не замечает происходящего.
Свои страхи она стала прятать за капризами, а вопросы и ответы на них в новых нарядах и украшениях. Она научилась так хорошо притворяться, что иногда уже сама забывала о том, кем была. Но она все равно понимала смысл страшных речей мрачных мужчин, ходящих тенями за ее матерью, не могла не замечать исчезающих в подвале крестьян и не могла не слышать их криков от ужаса и боли. Когда-то она возлагала надежды на брата. Но он верил в фальшивые улыбки леди Оливии...
- И что ты собираешься делать дальше? - холодный властный голос матери возник над ней. Эйверил подняла свои заплаканные и испуганные глаза... За спиной Оливии стоял ее душеприказчик, один из тех иностранцев, с холодными глазами и ядовитыми кинжалами.
- Я уйду к Печальным Сестрам и никогда не смогу претендовать на земли Лесного графства, - едва слышно произнесла девушка, все еще сидя в грязи и проклиная собственную слабость.
- Я всегда знала, что ты только притворяешься идиоткой, - прозвучал голос леди Оливии. Только сейчас Эйверил поняла, что говорила с матерью на языке ее мрачных слуг, прибывших из-за Сапфирового Моря.
- Я клянусь, что ничего никому не скажу. Позволь мне уйти к Печальным сестрам, пожалуйста, - девушка прекрасно знала, что мольбы на мать не подействуют. Но она никогда не была сильной или смелой, к тому же безумно боялась леди Оливии.
- У меня на тебя совершенно другие планы, дорогая дочь, - с ласковой улыбкой и холодными змеиными глазами произносила леди Оливия. А на ней нет ни единой капли дождя, как и на ее душеприказчике, не смотря на то, что льет как из ведра, и сама Эйверил промокла до последней нитки.
- Какие планы? - дрожащим голосом спросила девушка. Она понимала, что сейчас не лучшее время и место для этой беседы, но не могла не задать вопрос.
- Не заставляй меня думать, что я ошиблась насчет твоих умственных способностей. Ты же сама все знаешь, иначе не предприняла бы эту бессмысленную попытку, - ледяным тоном продолжила Оливия. Эйверил медленно подняла глаза на мать.
- Ты собираешься выдать меня замуж, - едва слышно произнесла девушка. И она отнюдь не питала иллюзий на счет своего светлого будущего с прекрасным рыцарем. Мать собиралась ее продать такому же злому и жестокому человеку, как она сама. И тогда смерть будет высшим благом для Эйверил.
- Не надо делать столь несчастный вид, дорогая дочь. Если ты будешь умницей, то твоим супругом станет не Кровавый Барон, а тот, кому я поклялась вечно служить, - сказала леди Оливия страшным шепотом, присев рядом с дочерью. Эйверил почувствовала, как ледяная рука сжимает ее сердце...
- Властелин Тьмы был убит в Последней Войне двести лет назад четырьмя Бессмертными Убийцами и Последним Светлым Волшебником, - ответила Эйверил, с трудом различая собственный голос за громкими ударами сердца.
- Если ты догадалась о Кровавом Бароне, подстроила это нелепое крушение экипажа и продумала побег к Печальным Сестрам, то для тебя не должно быть секретом, что мой единственный господин возродился, дорогая дочь, - с какой-то пугающей фанатичной улыбкой на губах произнесла леди Оливия. Эйверил инстинктивно отодвинулась от матери, про себя перебирая молитвы.
- Мама, пожалуйста, позволь мне уйти к Печальным Сестрам, - бессмысленно повторила девушка, все сильнее прижимаясь к придорожному столбу, стоящему при въезде в Перекрестье.
- Теос, отведите леди Эйверил в ее покои и проследите за тем, чтобы она снова не сбежала, - мать отдала приказ своему душеприказчику. Тот час леди Оливия отвернулась и направилась в таверну.
Душеприказчик резким жестом поднял девушку на ноги. На мгновение ее охватило некое безумие. Тонкие пальцы стиснули холодную рукоять кинжала, она своровала его у Эрика еще днем, когда колесо кареты сломалось. Девушка еще раз посмотрела в безжизненные глаза Теоса. "Они уже мертвы, поэтому их преданность незыблема и бескорыстна", - когда-то сказала ее мать высокому мужчине в черном плаще...
Эйверил вспомнила старого кастеляна, не давшего ей упасть, а на следующий день найденному мертвым в собственной постели. Вспомнила глаза служанки, умирающей от укуса змеи, предназначенного для нее, вспомнила немой ужас людей, которых вели в замковые подвалы. И опять эти холодные, мертвые глаза...
- Вы убили сира Леонеля, Веллу и моего отца? - спросила девушка на все том же неизвестном ей наречии, которое она выучила, слушая разговоры пугающих гостей матери. Губы душеприказчика тронула чуть заметная улыбка.
- Да, и убью твоего брата, когда ему исполнится 18, - произнес он. Пальцы Эйверил сильнее сжали кинжал. Ей стать смелой, хотя бы на мгновение. Смелой и быстрой, если не ради себя, то хотя бы ради Златко. Все еще глядя ему в глаза, девушка нанесла смертельный удар. Мать говорила, что ее слуг нельзя убить простым оружием. Но и Эрик был не простым наемником с таинственным прошлым.
Безжизненные глаза закрылись, мгновение отчаянной смелости прошло. Ее руки трясла мелкая дрожь, кинжал со звоном упал в придорожную грязь. Эйверил наспех подобрала перепачканные юбки и из последних сил бросилась бежать...
Элиана, менестрель, одна из четырех Бессмертных Убийц.
Я подарю тебе любовь, разбитую на тысячу осколков,
Которые ты сложишь в слово "боль", но в этой боли нету толка...
Она закончила петь. Мертвая тишина, царящая в таверне пару мгновений назад, быстро сменилась шумом. Но Элиана не замечала этого. Для нее мир уменьшился до четырех человек. Вернее тех, кто когда-то был людьми, а еще раньше - ее лучшими друзьями. Так давно. Еще до темного заклинания последнего светлого волшебника, убийства Темного Властелина и проклятого бессмертия. Когда они были просто людьми и еще могли о чем-то мечтать.
Они встали одновременно. Одновременно направились к выходу. Они до сих пор оставались тем самым идеальным механизмом, созданным исключительно для убийства. Тогда Элиане казалось, что на нее воздвигнута благородная миссия, что она - одна из спасителей человечества. Два века спустя она знала, что нет белого и черного, Темный Властелин ни чем не лучше своих оппонентов, а убийство всегда остается убийством, какие бы цели оно собой не прикрывало.
На улице лил дождь. Холодный осенний дождь, совсем как в тот день, когда они выехали из Перекрестья, чтобы убить Темного Властелина. Тогда тоже затянулась непогода, и она тоже пела песни в трактире, переполненном людьми, которым нет дела до ее личных страхов и страданий. Только двести лет назад слушали ее не купцы, а воины. И само Перекрестье было крупным населенным пунктом в самом центре оживленных торговых путей, а не маленьким поселением, затерянном где-то в глуши.
- Ровно двести лет назад, - произнес Тай с привычной ироничной интонацией. Те же светлые растрепанные волосы, лезущие в голубые глаза, озорная улыбка, загорелая кожа и потрепанная временем одежда.
- Назовем это забавным стечением обстоятельств, - это Лу. Он тоже не изменился. Щегольский костюм, дорогой плащ, каштановые волосы аккуратно острижены по последней моде, а в зеленых глазах свои мрачные тайны.
- Что ты хотел сказать? - мрачным тоном спрашивает Эрик. Молчаливый, надежный, высокий Эрик. С его черными волосами и сапфировыми глазами. Тоже неизменный.
- Ты сам знаешь ответ, - снова Лу. Он тоже боится озвучить истину, приведшую их всех в Перекрестье. Истину, зовущую продолжить свое путешествие к развалинам замка Темного Властелина.
- Мы не убили Его тогда. И Он снова набирает силы, - произносит она. Изменилась ли сама Элиана? Было время, когда она пристально разглядывала себя в зеркало, силясь найти неизбежные перемены. Но нет. Все та же юная девочка, позволившая последнему Светлому Волшебнику вырезать и вложить обратно свое сердце, превращаясь в Бессмертную Убийцу.
- И мы должны решить, что делать дальше, - говорит Лу. Элиана опустила глаза. Ей не хочется отвечать на этот вопрос. Тогда у нее не было двухвекового багажа за плечами, и она не была настолько разочарована во всем.
- Мы должны уничтожить Властелина Тьмы, - отвечает Эрик. Для него превыше всего долг. В определенной степени он много лучше других, но он же и наиболее категоричен в суждениях. Иногда Элиане казалось, что он не умеет прощать. Но он все равно исполнит свой долг с рабской преданностью вчерашним идеалам, отправляясь на заклание.
- И умереть, - она озвучивает то, о чем каждый из них подумал. Гибель Темного Властелина напрямую связана с их смертью. Тогда они поверили, что им просто повезло, или волшебник что-то напутал с заклинанием. Сейчас же они знали, что должны умереть...
- Мы жили слишком долго, - произносит Эрик. Все они стараются не смотреть друг другу в глаза. Это только Эрик такой честный и благородный, а остальные - просто люди, чтобы не твердил волшебник с его заклинанием. И эти люди не готовы снова умирать. Двести лет назад все было проще. Им было за что умирать. Сейчас все видится не столь ясно, или они на самом деле больше не люди.
- От этого смерть не становится более притягательной, - говорит Лу. А прошлое не становится настоящим. Да и сам Темный Властелин выглядит бесплотным призраком, как и последний светлый волшебник, и вся их жизнь до того заклинания.
- У нас есть долг, - снова голос Эрика. Монотонный и неумолимый голос совести. По крайней мере, совесть Элианы всегда говорила его голосом.
- Долг перед кем? Последним светлым волшебником? Королем? Родиной? Человечеством? Волшебник умер вместе с воспоминаниями о настоящей магии. Король, которому мы служили, уже полтора века гниет в земле. Родина. Наших домов уже нет, их переделили наследники того самого короля. Все, кому мы в чем-то клялись, давно мертвы, - немного раздражительно отвечает Тай. Он тоже устал. Наверное, даже больше, чем сама Элиана.
- Долг перед нашей совестью и честью, - неумолимо продолжает Эрик. Элиана отводит глаза, не желая признавать того, что согласна с Таем. Они сполна отдали свой долг, выполнили свои клятвы, а мир, в котором они жили, давно умер, незаметно растаял в веренице лет и путей. И она не была уверена в том, что этот новый мир заслуживает спасения.
- Я смогу успокоить свою совесть. А какая честь может быть у сына бродячих циркачей? - произносит Тай, приготовившись уйти. Он никогда не признается, но последствия заклинания терзали его сильнее других.
- Думаешь, Темный Властелин так же легко забудет о нас? - это голос Лу. Элиана невольно вздрагивает. Темный Властелин, задумывалась ли она о нем, хотя бы на мгновение? Было ли в этих мыслях что-то большее, чем он - враг. Ее ли враг или тех, кому она когда-то клялась служить?
- Темный Властелин не прощает старых обид, - с некоторой отчаянной насмешкой произносит Тай. Но уже ясно, что он не уйдет. Темный Властелин не прощает старых обид, и тем более он не позволит свободно разгуливать по свету тому единственному оружию, которое способно его уничтожить - четырем Бессмертным Убийцам.
- Мы умрем в любом случае, вопрос в том, возьмем ли с собой Темного Властелина, - очень тихо произносит Лу. И, наверное, впервые за эти двести лет они снова смотрят друг другу в глаза. Никто из них не хочет умирать, никто из них не хочет снова воевать, но ни один из них не станет убегать.
Гарольд де Монте, седьмой сын графа Дальних Перегонов.
Так уж сложились звезды, но он родился неудачником. С самого детства все возможные неприятности сыпались на его голову, словно из рога изобилия. Дома его даже так звали Гарри-неудачник. Начать с того, что он был седьмым сыном малоземельного лорда, живущего где-то на краю света. Все шесть его старших братьев уродились крепкими, пышущими здоровьем, необремененные интеллектом и поразительно похожими на отца. Он же пошел в мать, хрупкого телосложения, переболевший всеми возможными хворями, увлекающийся чтением, а не поединками.
Попытки отца приобщить тщедушного младшенького к ратному делу особого успеха не принесли, но Гарольд научился сносно держать в руках оружие. Его не успехи в данной области в большей мере были следствием отсутствия всякого энтузиазма, при желании Гарри-неудачник мог одолеть и своего самого старшего и самого свирепого братца. Собственно говоря, то что он почти покалечил Лукаса и послужило поводом для изгнания из-под родительской крыши. Очередная неудача седьмого сына.
В самостоятельной жизни Гарольд перебивался от одного грошового заработка к другому. И непрекращающиеся ливни снова подорвали его хрупкое здоровье, вынудив отказаться от очередной работы по охране купеческого обоза. Впрочем, последних вокруг было выше крыши, вопрос в том, когда они тронутся из забытого всеми богами Перекрестья на большую ярмарку. Да и сам он неделю назад окреп достаточно для того, чтобы совершить самостоятельное путешествие, найдя работодателя уже в большом поселении в дне пути отсюда. В конечном счете, помимо владения мечом Гарольд был обучен грамоте, арифметике и еще множеству вещей, связанных с его благородным происхождением.
Но какое-то неведомое чувство держало его в этом захудалом постоялом дворе. Он снимал маленькую комнатку где-то под чердаком, питался едва ли не отбросами с кухни, и это уже становилось чрезвычайно обременительным для его тощего кошелька. Вечера его были до смешного однообразны. Он просиживал их за столом местной таверны, слушал самого жуткого менестреля государства и запоминал новые и старые лица.
Но новых лиц в этом захолустье не бывало. Все те же купцы, застрявшие в Перекрестье против своей воли, неустанно бранящие непогоду, хозяина постоялого двора и таверны, с его резко возросшими ценами и никуда негодными менестрелями. Тот же менестрель, по совместительству племянник жены корчмаря и любимый внук его тещи, жутко фальшивил, играя на своей лютне, а его пение напоминало скрежет металла по стеклу. Рано или поздно ему сыпали медяки, чтобы он только замолчал. Тот же Илмар, владелец "Танцующего Грифона", что-то недовольно шептал себе под нос, его жена бодро прикрикивала с кухни, а под конец вечера неизменно появлялась теща, приказывая закрываться на ночь.
Но сегодняшний день был неприлично насыщен новыми событиями, начиная с самого утра. Флегматичный обычно владелец таверны был до смерти напуган, дергаясь от каждого звука. Помнится в родном замке, матушка Гарольда точно так же боялась неведомых призраков. Его жена, теща и многочисленные детишки тоже нервничали, шепчась о пропаже какой-то волшебной шкатулки. И местная публика сегодня была до неприличия разнообразной.
Еще до того, как любимый внук и племянник затянул свою песнь, в зал вошли двое странников, прибывших из такой дали, что самому смелому из местных купцов даже не снилась. Молодой мужчина со светлыми волосами, лезущими в глаза, легким мечом и островным загаром. Рядом с ним, постоянно чихая, шла хрупкая девочка лет шестнадцати с бледной кожей и копной ярко-рыжих волос. Девчонка постоянно крепко прижимала к груди объемную сумку с какой-то книгой. Они сели за дальний столик, тихо растворившись за следующей сенсацией.
Эти люди прибыли громко, практически со скандалом. Какая-то местная знать, чей экипаж сломался в паре часах езды от Перекрестья. Мать, двое детей, горничная, душеприказчик и телохранитель. Гарольд видел их всех мельком, но в таверне остались дети и телохранитель. Очень красивая молодая девушка с золотистыми волосами и бирюзовыми глазами, высокая и стройная, но капризная и избалованная. Ее брат, выглядел на несколько лет моложе и очень походил на нее, так же как и на их мать. От сестры юношу и женщину отличали только глаза янтарного цвета. Телохранитель был очень высоким, с темными волосами до плеч и глазами сапфирового цвета, ему явно симпатизировала леди-мать.
Следующим номером зашла ни чем не примечательная молодая девушка, которая оказалась самым талантливым менестрелем, которого доводилось слушать Гарольду. Сначала она долго отнекивалась, но потом исполнила две песни, погрузившую таверну в восторженное состояние. Здесь-то и начались новые странности. Как только прозвучал последний аккорд, она и еще трое мужчин: тот загорелый островитянин, гигант-телохранитель и еще какой-то холеный брюнет в дорогом плаще разом вышли из таверны, а через мгновение несчастливая звезда Гарри-неудачника снова зажглась над его головой.
- Где шкатулка? - мягко произнес женский голос, а он почувствовал холодное острие кинжала у своего горла. Гарольд судорожно сглотнул. Знал же, что надо уезжать отсюда, ан нет, послушался какого-то глупого предчувствия.
- У меня нет шкатулки, - ответил он не дрогнувшим голосом. Почему-то у него не возникло вопросов о какой шкатулке идет речь. Илмар дня три назад показывал свою семейную реликвию. Гарольда заинтересовала легенда, шкатулку он признал искусной работой, но эта вещь ему была совершенно не нужна ни тогда, ни сейчас.
- Шкатулку или здесь будет на один труп больше, - снова произнес женский голос. На плечо его легла рука в черной бархатной перчатке. Странно, но он не испугался, хотя никогда не любил холодное оружие, а его отвага была известной шуткой на родине...
- Я не понимаю, о чем вы говорите, - отвечает он, пытаясь нащупать собственный кинжал. Есть определенный шанс, что Гарольд окажется сильнее и быстрее этой женщины. Но, учитывая его везение, надеяться не на что.
- Последний шанс, - голос звучит безапелляционно.
- У меня нет никакой шкатулки. Она, вероятно, представляет определенную ценность, но я не могу предположить, кому может понадобиться кусок камня, который никто не в силах открыть. Кроме того, я - сын рыцаря, а не вор, - Гарольд был готов разразиться пламенной речью, но его бесцеремонно прервали бархатистым женским смехом.
- Хранитель, который не знает, что должен охранять и то, какая судьба ему уготовлена, - продолжил женский голос. Она убрала кинжал, но Гарольд не решался обернуться.
- Я не понимаю, о чем вы говорите, - произнес он, как можно четче. Его отец, пусть и не был высокообразован, но хорошо разбирался в людях, что передалось всем его сыновьям, в том числе и Гарри-неудачнику. И сейчас он знал, что этой женщине слишком опасно верить.
- Я говорю о шкатулке, в которую последний светлый волшебник спрятал три интереснейших вещи. Кинжал, сотканный из самой светлой и самой темной магии, способный убить кого угодно и что угодно. Камень из короны Темного Властелина, обладающий безграничной магией. И ключ от чего-то очень важного, - продолжал голос с мягкими переливами. На последних словах сердце Гарольда ускоренно забилось, а к коже прихлынула кровь.
- Ключ, - тихо повторил он. Женщина едва слышно усмехнулась.
- Значит, тебе предназначено охранять ключ и то, что он запирает, - чуть растягивая слова, произнесла женщина. Перед глазами Гарольда мелькнули странные картинки, силуэты в темноте, огромные каменные ворота, изящная шкатулка и что-то страшное...
- Нет, - слишком быстро ответил он.
- Ты хранитель. И Ключ отпирает то, что нужно Темному Властелину и всей его шайке. Вопрос в том, что выгоднее мне: сдать тебя Оливии и Галинору, самой получить это или оставить все, как есть. Что ты думаешь, Гарольд де Монте с Дальнего Перегона? - голос женщины звучал необычайно соблазнительно и пугающе одновременно. Не доверяй ей. Отец всегда безошибочно чувствовал людей, как Гарольд и все шестеро его старших братьев.
- Я - Кассандра, ведьма из Бринда, и только тебе решать, придем ли мы к взаимовыгодному сотрудничеству или ты падешь невинной жертвой чужих интриг, Гарри-неудачник, - произнесла женщина.
Он медленно обернулся. Его собеседница загадочно улыбалась, держа в руках кинжал с длинным и тонким лезвием, поблескивающим чем-то черным. Черными были и ее роскошные волосы, пышными локонами, опускающиеся на плечи. Черным было ее платье, застегнутое под горло. Черным был ее плащ, скрывающий фигуру женщины под многочисленными складками. В ней было почти все черное, кроме алебастровой кожи, алых губ и колдовских зеленых глаз, одновременно манящих и пугающих...
И Гарольд де Монте, седьмой сын лорда Дальнего Перегона, Гарри-неудачник и хранитель какого-то ключа знал, что от его ответа зависит его жизнь, потому что эта женщина не дает вторых шансов. А те, на кого она работает, не дадут ему этого права...