Аннотация: Путешествие сквозь Тонкий Мир ожидается непростым.
Конфликт угас сам собой, времени на ссоры просто не осталось. Открыть дверь в тонкий мир дело не из легких, подвластное лишь мудрейшим из магов и раз старику все же удалось оживить заклинательный покой, нельзя было упускать шанса вернуться в Дхаму.
Мои познания о нахождении в тонком мире были скудны, обрывочны, да к тому же ещё изрядно припорошены пылью прошедших лет. И хотя я ещё кое-что помнил, до сего дня мне не приходилось путешествовать подобным образом, хоть земли предвечных, в коих авгуры являлись частыми гостями и лежали совсем близко от астральных троп. Говоря о близости, имеются в виду не дни пути меж ними, а тонкость грани, разделявшей эти реальности, гораздо более хрупкой, чем между ними и миром материальным. Впрочем, объяснить подобное яснее мог разве что сам Пиш, моих же знаний хватало лишь на то, чтобы помнить об опасности подобных путешествий.
Не добавлял безопасности и тот факт, что я продолжал взирать на тонкий мир колдовским оком, огнем влекущий к нам астральных хищников, а так же рыскавшего где-то совсем неподалеку пузыря. Кто знает, к чему может привести гибель аватара, идущего сквозь астральный пласт, но вряд ли к чему-то хорошему, недаром же Демт приказал доставить его в храм живым, а не сбросить в какой-нибудь эфирный разрыв.
Но если наш выводок был хотя бы частично готов к тому, что ожидает впереди, то вот меченые кровью не имели даже этих крох знаний. Они стояли плотной группой и в глазах женщин читалась неуверенность. Мародер, по дозволению своей госпожи, разрешил Заре с Мерисой держаться рядом, хотя напряжение меж ними никуда не делось. Несколько удивила его спокойная реакция на мое приближение, сродни той, что отразилась на лице поднимающейся с пола Киры. Словно эти двое теперь делили все чувства и эмоции. А может Скофнуг неосознанно подстраивался под девушку, в конце концов, их обоих переполняла, даже можно сказать роднила, сила одной и той же сущности.
- Чего тебе надо? - угрюмо вопросила Зара, преградив мне путь, но я не обратив внимания, просто обошел её.
Однако следом на моем пути возник номан. Тонкая изящная ручка, без труда, отодвинула его в сторону. Во взгляде Киры родилась искра тревоги, а потому я не стал тянуть кваплу за хвост, сходу спросив:
- Кто-нибудь из вас хоть раз путешествовал по тропам, лежащим за пределами нашей реальности?
Меченые кровью переглянулись, после чего отрицательно закачали головами. Даже номан, как оказалось, на них никогда не вступал, впрочем выдержат ли они его тоже было немалым вопросом.
- Место, в которое мы должны сейчас попасть трудно описать. В чем-то оно должно быть схоже на реальный мир, ибо соприкасается с ним, но в нем немало и того, что приходит с другой стороны, из Вечного Океана. Путешествие по нему не будет простой прогулкой и сбиться там с пути куда как просто.
- Ты про то, как нам отыскать дорогу? Пиш рассказал нам про маяки. - задумчиво нахмурилась девушка.
На этот раз пришла моя очередь растеряно уставиться на неё. Ни о чем подобном я никогда не слышал. Кира, немного смутившись, принялась пересказывать своим словами то, что узнала от нашего бывшего наставника:
- Астральные переходы, это древние пути, пролегающие через тонкий мир, они сродни реальности богов. И там, и там есть нечто, что можно назвать "маяками" или "якорями", сосредоточениями силы. В землях предвечных это храмы или ковенанты сект, а здесь, наверное, некие узлы колдовской энергии, часто используемые гильдиями магов. Они сияют ярче прочего и их нетрудно распознать.
Она говорила без запинки, словно прилежный ученик хорошо заученный урок, не раз до того повторенный. Возможно, так и было. Пока я сопровождал незнакомцев к осколку Хроногресса, старик вполне мог передать немало своих знаний о тонком мире. Вот только странно, почему он ничего не сказал мне о маяках, может полагал, что я и так все это знаю? Нет, то как можно найти сиянье веры за гранью, было действительно известно любому жрецу, хоть раз входившему в пенаты Пантеона, вот только на маяки это ни разу не походило, скорее на жар костра, льющийся со стороны, манящий к себе темной, холодной ночью, он чувствовался скорей душой, чем виделся глазами. Хотя, конечно, иногда приходилось встречать и места, полнящиеся ярким сиянием, манящие к себе, но то скорее было сродни пению сирен, влекущих корабли на рифы. Может мне просто не попадались подобные указывающие путь приметы, а может пропущенное через ненависть брата видение других реальностей специально скрывало их от меня, дабы запутать и вскоре погубить. Такое тоже вполне вероятно.
За этими мыслями я едва не забыл, зачем вообще подошел к меченым кровью и коротко согласно кивнув, дабы не смущать никого своими сомнениями, произнёс:
- Все верно Кира, но запомни кое-что ещё. Тонкий мир, это обитель миражей, обмана и ловушек. Наверное, в чем-то Пиш прав, там есть нечто, способное указать путь, однако большая часть, его наполняющего, смертельно опасна для неподготовленного путника. Да даже для меня, не первый десяток лет блуждающего по тропам, открытым лишь богам и их авгурам, это место небезопасно. - я взглянул на мародера, понимая, что после следующей фразы могу быть вбит его могучим кулаком в землю по самые колени, но делать было нечего. - И вот ещё что. Кира, старайся держаться поближе к Заре с Мерисой и подальше от Скофнуга.
Женщины опешили. Номан, взбрыкнув, зло уставился на меня, сжав кулаки. Я примирительно склонил пред ним голову, тем его немало озадачив.
- Прости, номан, я знаю, ты верный слуга Вайлеко и у меня нет ни капли сомнений, что ты отдашь за него жизнь, если потребуется, но астральный путь может просто не выдержать подобного тебе, а то, что с тобой сейчас происходит, лишь ещё больше ослабит его. - я указал на продолжавшее меняться тело мародера, на толстые, тугие, канаты силы, свивавшие змеиные клубки внутри него, к тому же, изрядно подогреваемые хаосом Небесной Горы. - Все это несет опасность Кире, едва ли не большую, чем могут представлять собой хищники, обитающие в варпе. Ты будешь виден им, как свет костра для мотыльков глубокой ночью. Слетятся все, не сомневайся.
О том, что одну из этих тварей, смертельно опасную даже для него, сам сейчас старался подманить поближе, я, разумеется, умолчал, помимо воли возблагодарив богов, что Ютар отбыл в царство мертвых. Не хватало ещё услышать вновь его двусмысленные намеки.
Подумав, номан нехотя кивнул и обернувшись к женщинам, приказал:
- Я пойду первым, владыка за мной, а вы двое следом. - судя по всему, обращаться по имени смертной оболочке Вайлеко, как и к её странницам, Скофнуг почел ниже своего достоинства, выказывая почтительность лишь божеству. Обычное поведение для его расы, всех прочих считавших недостойными даже пресмыкаться перед ними и над собою признававших власть с огромной неохотой, да и то лишь тех, кто был им чем-то полезен.
Зара, Мериса и Кира молча согласились, я тоже был доволен. Если мутант провалится в глубины эфира или станет объектом нападения, то не потащит за собою на тот свет всех остальных.
- И ещё одно. - перед тем, как отойти, я указал в сторону Пиша. - Старайтесь не терять его из виду, из нас всех, он единственный, кто кажется хоть немного понимает, как ориентироваться на путях тонкого мира.
- Но маяки ... - попыталась было возразить Зара.
- Он сообщил вам о них, лишь для того, чтобы случись с ним что, у вас был шанс выбраться с астрала. Мир магии не место для смертных, в нем нельзя задерживаться надолго, иначе он поглотит вас так же, как сам Кеплер поглощает созданий, пришедших из иных измерений, но не сумевших прижиться в нем. Чем меньше мы пробудем там, тем лучше.
Волна далекого раската бури, разрывавшей небо на части, гулко ударила в стены старого павильона, напоминая об опасностях грядущего перехода. На этот раз возражений не последовало, я же огляделся в последний раз, в надежде увидеть раздутое потусторонней гнилью брюхо пузыря. Однако тот, как назло, не появлялся, хотя зловоние порченой магии чувствовалось все сильнее. Он был где-то рядом, искал зарвавшегося мага, так беспечно смотрящего сквозь колдовское око.
Как бы мне не хотелось подготовить ловушку номану заранее, едва Пиш принялся отдавать приказы, пришлось полностью сосредоточиться на предстоящем переходе. К подобным ритуалам не стоило относиться беспечно, иначе была высока вероятность стать кормом для падальщиков варпа.
- Затушите огонь и встаньте в центре, и не шевелитесь. Чем меньше движений вокруг, тем стабильней будет заклятие.
- Может ещё и дышать перестать? - не слишком довольно пробасил Скофнуг. Его голос менялся вместе с телом, теперь напоминая не камнепад, а скорее его далекое эхо, отраженное от стен заклинательного покоя.
Старик, тем не менее, отозвался со всей серьезностью:
- Не помешает. Любое движение, даже пламя от костра или дыхание может разрушить столь тонкие чары. И Баал, будь так любезен, одолжи на время свой меч.
В удивлении приподняв бровь, я передал ему двуручный клинок. Пиш ухватив тот за лезвие, возле самой гарды, направил острием вниз, будто держа в руках причудливый волнистый посох с крестцом в навершии и застыл как статуя. Несмотря на его неподвижность, колдовской взор показал, как к фигуре наставника, изливаясь по высоким ступеням, начали стекаться ручейки магии, при этом сам он даже не притрагивался к нитям силы. Древнее строение нехотя просыпалось после многовекового сна. Как нашему старику удалось оживить его, оставалось загадкой. Впрочем, тому кто прочел бесчисленные фолианты о древних временах, наверное и не такое было по плечу.
Вел, обернув руку меховым лоскутом, ухватил край котелка, где до сих пор булькала сероватая жижа, вылив остатки варева на гневно зашипевшие и тут же потухшие угли. Помещение погрузилось во мрак, но мне, смотрящему на него не своими глазами, все происходившее оставалось видно так же хорошо, как при свете дня.
По верхнему кольцу трехмерных рун-скамей, пронеслась вспышка энергии, увлекая за собой, как щепу в водоворот, находившихся там сияющие, извивающиеся тельца инферналов. После третьего или четвертого витка она перепрыгнула на ярус ниже, продолжив свой бег уже по нему, однако сверкающий хвост этой все сильнее разгоняющейся кометы продолжал виться над ней, на первом ряду.
Судя по всему, заклятие должно постепенно набирать силу, спускаясь все ниже и ниже, пока не достигнет той небольшой площадки, на которой застыли остатки нашего отряда.
- Что должно произойти? - вновь поинтересовался номан, по-видимому чувствовавший своей природой могучие потоки, принявшиеся заполнять пилон и переживающий за сохранность аватара.
- Молчи, иначе унесет течением. - шикнул на него кто-то, голос узнать не удалось, мощь собранная вокруг забирала на себя часть красок и интонаций, отчего слова получались рваные, рычащие, но при этом поразительно спокойные.
Удивительно, но Небесная Гора, искривлявшая любую магию, а то вовсе до неузнаваемости трансформировавшая стихии, почти не изменяла нарождающуюся в заклинательном покое конструкцию. Катаклизм прикасался к кольцам энергий своими щупальцами, старалась оплести вьюном, задушить, а иногда, будто гуль-трупоед, отрывал куски от павшей жертвы. Но очередной виток сияющего болида, проносящегося по ярусу рун, тут же сглаживал ранение, скорость же его была столь огромной, что всего за один удар сердца он с десяток раз описывал полный круг и даже вставший на дыбы Вечный Океана оказался не в силах нарушить чары.
Мы находились в эпицентре этого мальстрима, причем на нижних ярусах движенье инферналов теперь сливались в сияющую стену, которая стала постепенно удлиняться кверху, а свет, исходящий от неё, бил по глазам так сильно, что на ближайшие руны становилось больно смотреть. Этот ураган расшвыривал в стороны все прочие энергии, освобождая место для одного единственного заклятия, ключом к которому стал Пиш, вознесший над головой руки с фламбергом.
В какой-то момент стало казаться, будто мир задрожал студнем, а воздух вокруг стал тягучим и липким, то ускоряя свое течение, принимая изломанные очертания, то вновь становясь прозрачным, мягким. Пол под ногами очистился от серого налета, став похожим на чистейший лед. Даже скорее на зеркало, в нем колыхались наши отражения. Все вокруг приобретало двойников, непостоянные грани, застывавшие на мгновенье, но тут же вновь принимавшиеся менять свой образ.
Судя по реакции находящихся рядом людей, вовсе не требовалось колдовское око, чтобы видеть происходившее сейчас с реальностью. Кира обернулась, ища меня глазами, я коротко мотнул головой в сторону Пиша, как бы напоминая слова старика, приказавшего нам не шевелиться. Та тут же повернулась обратно, но даже от этого её короткого движенья по окружающему её пространству пошли неровные, но хорошо заметные складки. Они застыли, заковав девушку в плен ледяных волн. Зара с Мерисой потянулись к ней, но тоже случилось и с ними. Словно в болоте, их движения замедлялись, пока не остановились окончательно, а на лицах отразился страх. Скофнуг, к счастью, этого не видел, стоя к ним спиной и не повторил их глупости.
Тем временем, пока зеркала вокруг нас вновь оттаивали, текли, троица женщин оказалась в западне, а по изломам воздуха начали змеиться трещины, грозя вот-вот лопнуть. Вместе с ними наверное разбились бы и тела несчастных.
Поняв, что промедление может привести к трагедии, я закричал:
- Пиш, пора! - слова исказили пространство передо мной, изломав его, что воду дрожь от поступи великана, лишив возможности видеть четко, все вокруг превратилось в калейдоскоп гротесков. Со всех сторон навалилась чудовищная тяжесть, не позволяя мне даже пошевелиться.
И в эту секунду старик с силой вогнал острие фламберга в пол у своих ног, пронзая им застывшие в стеклах отражения. Раздался треск от тысяч трещин, черными молниями прыснувших, но утонувший в оглушительном звоне бьющихся витражей реальности. Вернулась возможность двигаться и меня бросило вперёд, на искаженную моими же последними словами, вновь ставшую жидкой, изломанную пленку воздуха. Та иглами боли впилась мне в кожу, полностью обволокла лицо, мгновенно застывая и образуя нечто, вроде маски. Едва успев среагировать, я вовремя закрыл глаза и те не выжгло, но открыть теперь их мне не удавалось, как впрочем и вздохнуть.
Свободная рука бессильно скользила по острым граням, не в силах сорвать начавшую медленно душившую меня ловушку. Поддавшись панике, я с силой саданул черепом брата по зеркальной поверхности, почти сразу отколов немалый её кусок. Обрадованный нежданным успехом, я продолжил бить и после третьего удара, пелена спала вся, оседая острой пылью на обрывках моих одеяний.
Пытаясь отдышаться, счищая последние осколки, я огляделся, но не увидел никого из нашего отряда. Лишь бесконечность астральных планов, сливавшихся друг с другом в вечном танце изменений, да обрывки осыпавшихся вокруг меня зеркальных декораций того пилона, где только что мы все стояли. Часть их разбилась, другая каплями стекала в пустоту, но впечатление складывалось такое, будто меня с частью строения просто вырвало из группы, отбросив куда-то в сторону, возможно потому что прямо перед самым перемещением я исказил пространство вокруг себя, так же, как женщины до этого.
Рука, теперь свободная от клинка, сама собой оперлась на то, что можно было счесть тут за землю. Мягкая, живая, совсем иная, нежели мертвые, растрескавшиеся камни Кеплера, она оказалась упругой, как кожа, созданная из мокрого мелкого песка. Здесь росло множество небольших цветов, распустившимися соцветиями затопившие равнину, при этом не походя одно на другое и казалось вобравшие в себя все цвета радуги. Их широкие стебли могли сменить цвет от кончика до основания с десяток раз. Впрочем, в их хаотическом многообразии была некая упорядоченность, не позволявшая пейзажу скатиться в дикую вакханалию красок, которая гипнотизируя красотой, усыпляла разум. Трава же тут напоминала маленькие деревца, точь-в-точь такие же, каким полнились леса нашего родного мира. В этих крохотных чащах копошились существа размерами под стать им.
Те бегали, паниковали, кажется я ненароком раздавил их муравейник или может это была деревушка. Если на секунду допустить, что эти создания обладали разумом, подобным нашему, то верно меня они почитали за вторгшегося и принявшегося разрушать их уютный маленький мирок гиганта, хотя мне не было до них ровным счетом никакого дела. Наверное, точно так же в Кеплере истинные титаны смотрели на нас, жалких смертных, которые не способны понять, что мы их нисколько не интересуем. Они не зрели в нас угрозы, порой просто не замечая, что поступью своей стирают в пыль целые полисы, однако не по злобе, им просто было не до букашек, копошащихся возле из ног. Я тут же одернул себя, вспомнив, что и титаны небыли неуязвимы, а "муравьи" порой так и вовсе объявляли охоту на них и даже сокрушили нескольких.
Словно в ответ на мои мысли, снизу в лицо мне хлестнула тонкая молния, ударив по щеке. Вреда она не причинила, но намек был более чем ясен. Даже эти крохи могли за себя постоять, чего уж говорить о прочих обитателях астрала.
Я начал подниматься, попутно стряхивая с себя обрывки паразитов, что присосались ко мне ещё во время перехода в подземельях, теперь для этого хватило простого движения руки и призрачно-белесые тела тут же осыпались прахом, не в силах выдержать своей нематериальной плотью касания истиной реальности. Вслед мне, полами тяжелой ризы потревожившей непрочные корзинки семян на растениях, поднялся целый хоровод сияющей пыльцы. Тут же, под ногами распустились до того закрытые тугими, скрученными коконами, бутоны, из которых взметнулись невесомые, словно паутина усики, жадно ловящие обрывки переливающихся облачков. Самое удивительное, что все это было ненастоящим, являясь стихиями, отчасти копировавшими реальность, но добавлявшие к ней изрядную щепотку чудес эфира.
- Ты просто не был в дальних краях тонкого мира, там нет ничего, что могло бы напоминать о Кеплере, а вот потустороннего безумия там, хоть отбавляй. Пройдёмся? - знакомый голос раздался из-за спины, заставив меня вздрогнуть, отвлекая от глубоких мыслей.
Зыбкий призрак, с раной в спине, проплыл сквозь меня, одарив ознобом, от которого сердце на секунду перестало биться. Он был полупрозрачным, гораздо менее четким, чем в землях Пантеона, хотя те и лежали совсем рядом, отделённые лишь тонкой ширмой от астрала. Но все же, видимо из мира мертвых сюда было добраться сложнее.
- Изыди.
Образ колыхнулся, что болотный туман от ветра, но не растаял.
- Не в этот раз, братишка. - лик, стертый как у трупа, которого не меньше часа возили лицом по острой гальке, уставился на меня пустыми кровоточащими глазницами. Капли ихора, падавшие из них на землю, рождали мерзких мелких чудищ, тут же принимавшихся пожирать народец, живший в травяном лесу. Тварь передо мной питался их болью и страданиями, дабы иметь возможность удержаться рядом со мной.
- Некромантия? - скорее констатируя, нежели вопрошая, чувствуя отвратный привкус разложения, появившийся на языке, отголосок магии чистого зла. - Я вижу ненависть завела тебя туда, откуда больше нет возврата.
- Давно уже. Ты забрал мою жизнь и силу, падальщики утащили мое тело, но душу свою я отдал сам, за право на возмездие.
Я отвернулся в отвращении, не зная, что вызывает его у меня больше: брат, добровольно принявший гнилую ризу слуг некромантов, врагов всей жизни или мое предательство, толкнувшее его на это.
- Даже служение посланникам ада не так отвратно как то, что сотворил со своей душою ты.
Брат усмехнулся:
- В суждении, кто из подонков лучший, полагаюсь на мнение эксперта. - он картинно поклонился мне. - Ты в этом и вправду, разбираешься, сам являясь ещё той падалью. Однако, выбора особого не было, демонов-то почти всех перебили, пришлось согласиться на первое попавшееся предложение. Не очень выгодное, но что поделать?
Стараясь не обращать внимание на призрака, я краем глаз заметил, как сквозь его бледную, полупрозрачную кожу стали прогрызаться жирные опарыши. Они падали на землю, зарывались в неё и та тут же принималась чернеть, медленно умирая. Проклятье, даже в таком, почти бесплотном виде, зараза некромантии губила все вокруг себя.
Наверное, после последнего провала брат настолько отчаялся покончить со мной собственными силами, что оказался готов пойти на то, что никто в здравом уме не согласился бы. Что ж, значит к желающим меня убить вскоре прибавятся ещё и слуги повелителей мертвых. Просто замечательно.
Кроме того, остро стал вопрос, как теперь выбраться отсюда. Впрочем, Пиш упоминал про какие-то "маяки".
Быстрый взгляд окинул ойкумену. Больше не требовалось колдовское око, чтобы смотреть в тонкий мир. Я стоял в нем воплоти и света здесь оказалось предостаточно. Даже, пожалуй чересчур.
Бескрайние луга от горизонта до горизонта перемежались с небольшими озерцами, воды которых были столь же разнообразны, сколь и непостоянны, то бушуя штормами, то превращаясь в недвижимую серебряную гладь. Рябые дымки, свивавшие в воздухе спирали разноцветных локонов, напоминали о реках силы, обычно видимых колдунами в тонком мире. Вот только здесь часть из них будто затвердела, почти не меняя своих форм, а часть, лишившись глубины, стали мягким маревом. Повсюду средь непривычных пейзажей виднелись необычные строения, невозможные в обычном мире.
Одно из них, находящееся довольно далеко, выделялось даже среди прочих. Колоссальных башня, размером с самые высокие горы, что мне когда-либо доводилось видеть, словно соединяла землю и небо, вернее небесную твердь, сейчас как бы перевернутую вверх тормашками, на фоне которой прочий небесный свод казался безграничной водной гладью, искрящейся светом недоступным глазу смертных. Это был Вечный Океан.
Вокруг строения вращались парившие вокруг разбитые останки каменных колец. Те, словно некогда являлись частью этой громады, опоясывали её уровни, но теперь вместе с обломками стен башни медленно кружили рядом. Не отлетая далеко, но и не в силах стать едиными вновь, как бы ни старались. Наверное, так могла выглядеть растрескавшаяся свая в подземельях дворфов, что более не в силах удержать всю тяжесть скал над ней. Складывалось впечатление, будто башню сдавили в тисках, тщась сломать, расплющить, но та каким-то неведомым образом ещё держалась, не позволяя слиться двум мирам. В сердцевине строения скрывалось что-то ещё - колона сияющего пурпурного пламени, а может кристалла, однако разглядеть его никак не получалось, у оснований же, как снизу, так и сверху находились арки огромных врат-опор.
- Что это? - мне доводилось многое видеть в гласе предвечных, однако это чудо, неведомо кем и когда созданное, восхитило даже меня.
Я не ждал ответа, но он последовал мгновенно:
- Небесная Гора, конечно же. - с какой-то скукой или скорее пустотой в голосе ответил брат, продолжавший крутиться прям передо мной, желая чтобы я взглянул на его обезображенный образ.
- Я видел катаклизм в астрале, он выглядел не так ...
- Ты зрел его оком колдовским, размытою насмешкой над истинным величием заклятий, стремящихся не допустить слияния миров, разделённых бескрайней пустотой и тысячами солнц. А это - их суть. - он кивнул в сторону башни. - То самое, что порождает хаос в Кеплере.
- Откуда тебе это известно? - с трудом оторвавшись от созерцания строения, вокруг которого с каждой пройдённой секундой происходило что-то новое, спросил я.
Зрелище действительно было необычайным. Там, в вышине у башни, то вспыхивали гептограммы, полные незнакомых рун, тут же покрывая камни, то образы невиданных созданий текли нугой, соединяясь друг с другом меж мирами.
Ученые мужи считали, что смыслом катаклизма как раз и есть объединение двух реальностей в единое целое, а никак не защита от оной участи. Хотя теперь отчетливо бросалось в глаза, что парящий вверху остров, как бы изгибался, стекая вниз и так же изгибалась часть Кеплера, вернее его астрального плана. Лоскутья, а то и целые пласты миров, меняясь друг с другом местами, словно мечтая слиться воедино, но не пускаемые башней. Впрочем, чтобы углядеть все детали сего действа меж ними, смертному вряд ли бы хватило жизни.
- За гранью смерти открывается немало тайн брат. Постараюсь, чтобы ты тоже их узнал, особенно те, которые касаются агонии души.
Проигнорировав последний выпад, я продолжал бежать глазами по равнине. Та, как и все прочее здесь, сохраняла лишь относительный облик постоянства, меняясь неустанно, то возносясь холмами, то опадая глубокими каньонами. Чащобы, буреломы, где вместо веток из деревьев вырастали части животных, их рога копыта, бивни. Все это менялось постоянно, причем, чем ближе к Небесной Горе, тем чаще.
Однако, было и то, чего не коснулось дыханье изменений, по крайней мере, столь явно. На рыхлом холме неподалеку, стоял столпом порядка необычный монумент. Имел он вид пронизанного изумрудной жилой камня, венчал который широкий, растрескавшийся полумесяц, с начертанными по острой его кромке глубокими рунами. На нем восседала тонкая, словно вырезанная из мраморного дерева, фигура, с головой без глаз, что формой напоминала раздутый капюшон у кобры. Со лба, в центре которого горел чистейшим светом золотой янтарь и до самых лопаток, спускался неугасимый пламень, фатой укрывшей кожу существа.
О Стражах Вечности я только слышал, прежде не встречал ни одного из них воочию, ибо астрал для авгура не первостепенен, как и суть его обитателей, однако кое-что в памяти осталось. Вроде как они являлись неким ориентиром, сколь глубоко ты погрузился в Тонкий Мир или как долго в нем пробыл. Глаза смертных не сразу привыкают к другой реальности и потому вначале та кажется им более ли менее нормальной, однако, чем дольше в ней находишься и дальше заходишь, тем более непривычной, даже отталкивающей, та становится. Вот и сейчас страж выглядел прекрасной, ожившей статуей, но тонкие бороздки уже расчертили его белую плоть и в них начала бурлить тугая патока закипающего ихора.
Я выдохнул, силясь сообразить, что делать дальше, скорее сам себе шепнув:
- И куда теперь идти?
- В могилу не желаешь? - поинтересовался, заботливо протягивая обрубки рук с торчащими из них костями, брат. Прежде такого не бывало, но раньше он и не связывался с магами смерти.
- Пока повременю, спасибо. - мне пришлось отодвинуться, кто знает, что случится, коснись он меня.
Призрак разочаровано опустил культяпки.
- Напрасно, без Баала на свете всем стало бы сильно лучше, раз даже твой наставник пожелал изжить тебя со света.
- С чего вдруг ты так решил? - отстранено поинтересовался я, вглядываясь в дерево, своей кроной напоминавшей облако. Листья с него облетели, ковром устлав траву возле корней, но не увяли, а переливаясь, испускали свет, будто в них то и дело рождались восходы солнца. Ветви же, тончайшие, росли так густо, что издали казались серой тучей, менявшей форму под ветром, не в силах оторваться от приковавшего её к земле ствола. Оно находилось по пути к башне, уходившей ввысь, символизировавшей Небесную Гору, а потому являлось неким ориентиром. К тому же, из её листвы, словно из крохотных оконцев, в иные пласты реальности струились струйки дыма, довольно быстро таящих, но изгибавшихся будто под дуновением ветра в одну и ту же сторону, как путеводный знак.
Взгляд устремился вслед за ними, пока брат продолжал болтать все оживлённой:
- Хотел бы сказать, что Пиш почел тебя опасным, но думаю, дело тут в ином. Однако, факт есть факт: ты черти где, без оружия, забытый всеми на путях астрала. Любая малая опасность для тебя тут станет смертельной.
Подобные размышления, чего греха таить, посещали и меня, но странным показало другое. Брат, отчего-то не упомянул, что я мог бы воспользоваться его заемной силой. В землях Пантеона мне не приходилось прибегать к ней, ибо то были лишь видения, голос Кхулоса, своею силой хранил там мою душу. Но тут, без защиты бога, мог ли я полагаться на магию, да ещё черпаемую из останков убитого мной лично человека, в посмертии примкнувшего к культу некромантов?
С другой стороны, заклятье левитации, вновь поднявшее меня над землей, пока вроде работало без сбоев. Изуродованный призрак что-то недоговаривал, видимо вновь готовя коварную ловушку. Мои глаза внезапно зацепились за место, куда кажется стремился дымок, от замеченного ранее дерева порталов.
Хотя астральные пути и примыкали к владениям небожителей, они так же близки и к миру смертных, отчего выглядели гораздо более привычно, не идя ни в какое сравнение с калейдоскопом загадок, рождавшихся в сознании предвечных, и обретавших плоть в их землях. Поэтому, после недолгого наблюдения, я стал подмечать полупрозрачные, едва заметные, а порой так вовсе наплывавшие друг на друга очертания, в которых угадывались виды Кеплера. Неявные, зыбкие, что тени в сумраке, они рождались не везде, а подобно обломкам кораблей, разбившихся о рифы, роились возле невидимых для глаза берегов. Словно в тех местах грань, разделившая реальности, истончалась до предела.
Одна из таких пристаней разбитых миражей находилась чуть в стороне от башни Небесной Горы. Не о таких ли якорях или маяках упоминал Пиш? А может так выглядела Дхама в тонком мире? Последнюю догадку подтверждал вид рваных лоскутов тумана, в любом другом месте астрального пути текущих неспешно, мягко изгибаясь, но в том месте они походили на старую подстилку, изорванную временем, от которой то и дело отрывают очередной кусок. Похоже, так выглядели течения стихий, которыми часто пользуются маги, своими чарами калеча тонкий мир.
Чем больше я смотрел туда, тем больше открывалось деталей, будто от пристального взгляда спадала ширма с глаз. На общем фоне ярких красок и непостоянных форм, дрейфующие мороки напоминали старую, гноящуюся, никак не заживавшую рану. Страшно представить, как будет выглядеть это место, если я пробуду здесь слишком долго, недаром же некоторые колдуны теряли разум, взглянув в истинный лик варпа.
Волна, будто от камня брошенного в пруд, разлилась в вышине, когда ещё одна часть башни, удерживающей Небесную Гору, с треском лопнула, выбросив кружить вокруг себя снопы осколков, открыв пурпурный пламень внутренней колоны. Эхо раскатистого гула докатилось до меня чуть позже, выбив из тела на мгновенье всю колдовскую силу и я едва вновь не упал. Но тонкий мир страдал от катаклизма больше моего, изогнувшись от этого удара, как спина раба под кнутом изувера, в бессильной попытке увернуться. Стон слышался отовсюду, а вдалеке к небу устремились две ярких точки, словно возносящиеся в бездонную гладь Вечного Океана сгорающие звезды.
- Ещё пара магов-неудачников лишились жизни, решив поколдовать вовремя бури. - прокомментировал случившееся призрак, которого так же слегка размыло от удара, но к несчастью не развоплотило полностью. - Ну что, решил куда пойдешь?
- Да, вон к тому скоплению теней. Возможно, это и есть "маяк" Дхамы.
- Отличный выбор. - одобрил брат, отчего сразу расхотелось идти туда, но может этими словами он просто пытался сбить меня с пути. - Не против компании?
- Против. Катись во тьму, из коей выполз. - мой ответ едва не потонул в накатившем шелесте невидимой листвы, пришедшем вслед за гулом треснувшей башни.
Вперед пришлось пробираться осторожно, свободной рукой закрывая лицо от продолжавших лететь из-под ног крохотных молний, струй огня и игл-копий. Впрочем, теперь крохотный народец в основном переключился на изуродованный фантом, паривший рядом и чей капающий ихор породил под нами целую плеяду кошмаров, жутких порождений смерти. Эти твари даже пытались нападать на меня, но рунные письмена на клиньях, вбитых в мое тело, горели не переставая, распространяя вокруг незримым жар, что превращал чудовищ в пепел. Защита, ради которой я некогда пожертвовал своими ногами, до сих пор оставалась надежна и было видно, как брат в бессильном разочаровании скрежещет обломками гнилых зубов. А ведь не будь этих скреп, пришлось бы прибегнуть к его заемной силе.
- Это был риторический вопрос. - наконец угрюмо бросил он, но тут же воспарял, добавив. - И кстати, я говорил не о себе.
В ответ на не успевший сорваться с моих губ вопрос, навстречу нам вышел новый призрак, в котором я узнал Ютара. Его, почему-то скальпированная голова покрылась сетью трещит, сквозь которое пробивался белый огонь и сквозь остекленевшие буркала, застывшие в почерневших глазницах, также я видел лишь его. Внутри черепа ничего не было, лишь неугасающее пламя билось о кости, тщась вырваться наружу. В отличии от брата, вор секретов не стремился напугать меня или заговорить, но взгляд его был красноречивей слов и в нем читалось обвинение. Вот только в чем, я не понимал, в конце концов, в своей гибели он повинен сам.
- Раскаяния, вижу, как не было, так и нет. Впрочем, тебе ведь не впервой предавать тех, кто делил с тобою жизни путь. Все для тебя вокруг лишь инструменты. - брат прошел прям сквозь выросший у нас на пути каменный выступ, который мне пришлось облетать. Ландшафт вокруг, встав гребнем, менялся, будто являлся отражением Вечного Океана над нашей головой в земле, как в водной глади здесь отражались волны, бегущие по небу.
- Он сам виновен в том, что случилось. - парировал я, замечая, как все больше зыбких фигур птенцов нашего выводка появлялось вокруг.
Все они выплывали из той топи теней, к которой я шел сейчас. Там, словно бы сияло сердце мертвых, юдоль погибели, где не прекращалась жатва жизней смертных. Хотя, конечно, в большинстве своем скота, рабов по приговору их рожденья. Но кто бы что ни говорил, я знал, они разумны. Так же, как в нас самих, в них теплились искры душ. В таких местах, где неустанно совершались кровавые убийства, потусторонним силам легко найти дорогу из-за Вечной Переправы в тонкий мир, а после и в сам Кеплер.
Это лишь очередной раз убедило меня, что путь мой верен, ибо полисы есть сосредоточение жизни, равно, как смерти. Дхама же была одним из самых крупных городов средь многих долов.
Вслед за Ютаром, я заметил Неффела. Его лицо застыло в гримасе боли, а руки, удлинившись, согнулись по шесть раз и старались дотянуться до спины, но этого им не удавалось. Завидев нас, он дергаясь пошел мне навстречу. Об руку с ним шел почему-то разрубленный от головы до пояса Цеотарос, погибший первым из выводка, левая часть его лика пылала гневом, а права, полнилась испугом. Эти двое спешили так, словно в моих силах было даровать им воскрешение.
Постепенно стали появляться и другие, некоторых из которых я сам когда-то лишил жизни. Такими были две девушки-еретички, замученные мной на дыбе ещё в бытность послушничества или слепой хронист, уличённый в сговоре с ковеном Совратителей, а после освежённый за это. Жертвы пустых наветов, обрушивших мой с Альманзором и Велом гнев на их головы и рядом с ними шел тот, кто их оклеветал, моей же рукой, как воздаяние за ложь, казнённый.
Армия духов множилась с пугающей быстротой, до этого не ведущий счет погибшим, я с гнетущим чувством глядел на мертвых, чье число перевалило уже наверное за сотню и продолжавших прибывать.
- Твоя работа, храмовник, достойный сын Кхулоса, Баал.
- Твоя работа. - внезапно повторили все остальные духи, заставив кожу похолодеть от их загробного дыханья. И даже из-под маски клобука, венчающего голову, которую тело Альманзора несло перед собой на вытянутых руках, послышалось утробное ворчанье.
Они стали повторять эти слова все быстрее и громче, оглушая своим нестройным хором, в такт которому по воздуху бежала рябь. Голоса сковывали тело, утаскивая сознание в трясину забвения. Проделки братца, не иначе, он видимо вытащил из мира мертвых всех, кого когда-либо со мной пересекался, а после погиб. Тут были даже те, в чьей смерти я точно быть повинен не мог, как тот же Цеотарос. Но это не имело значения, главное, что все они до мига своей смерти, в лучшем случае, не любили меня, в худшем же, открыто ненавидели.
Остановившись, я сделал глубокий вдох, от обилия умертвий рядом вся жизнь вокруг стала угасать. По одному они были не так страшны, но в числе многим больше сотни, стали по-настоящему опасны. А до моей цели оставалось ещё очень далеко и каждый новый возглас мертвых, постепенно терявший смысл, превращаясь в разноголосый вой, топил захлебывающееся сознание, заставляя забыть зачем я здесь, кто я, куда иду. Можно было заклятием рассеять этих тварей, вернуть за Вечную Переправу, в конце концов, для опытного жреца такое испытание не в новинку, но для этого пришлось бы обратиться к силе брата. Однако логика подсказывал, что только этого он и ждет.
Застыв на самой грани, я ухватился за фигуру, попавшуюся на глаза и стоявшую вдалеке, но не кричавшую обвинения. Она отличалась от всех прочих и как человек, влекомый к водопаду потоком, хватается за подвернувшуюся ветвь деревьев, нависших над водой, так мой разум вцепился в этот образ.
- Авигея. - через силу прорываясь сквозь липкую трясину забвения, вспомнил я. Кипельно-белые крылья гарпии, медленно расправились, явив во всей красе одетую в такого же цвета тогу девушку. Её образ был невероятно прекрасен, на нем не было ни следа той жуткой смерти, которую она приняла от кваплиных клыков.
Брат, видимо случайно вытащивший её из посмертия вместе с прочими, что-то мне ответил. Я не расслышал, да и не пытался, но шатаясь, двинулся сквозь стенающий строй к стоявшей в недвижимом молчанье деве. Она находилась в стороне от Дхамы, словно яркая путеводная звезда, указывающая дорогу сквозь лесную чащу. Ватага духов понеслась за мною следом. Их бесплотные руки проходили сквозь тело, вызывая дрожь отвращения, но бессильные остановить или даже замедлить. Бежать, бежать как можно быстрее, единственная мысль, что билась сейчас в голове, заставляя отрешиться от всего прочего. Бежать к спасенью, пришедшему в виде Авигеи.
Внезапно земля рванулась вниз глубоким оврагом, в котором к этому моменту бушевало яростное сражение. Его веди две сущности, к которым в любой иной ситуации я не подошёл бы и близко.
Первое истекало невероятной силой, бесформенное, сотканное из темно-синей бездны, заполненной плеядами огней, как тысячи алчущих глаз, оно искривляло тонкий мир вокруг себя, астральные пути, где мы сейчас все находились. Те просто оказались неспособны выдержать такую мощь, прогибаясь под нею все увеличивающейся впадиной. Второе, оказалось парившей над землей огромной тушей, с необъятным брюхом, в котором был вплавлен мутный пузырь, до середины наполнены колышущимся гноем порченого эфира.
Пузырь всё-таки нашел Скофнуга и теперь они сцепились в смертельной схватке, однако мародер оказался даже более опасным, чем представлялось раньше, легко выдерживая нападки инфернала. Кажется его, как и меня, отбросило прочь от аватара.
Каждый их удар отзывался в астрале вспышкой энергий столь мощной, что она пронзала слепящей болью все мое тело. Редкие растения, осыпаемые раскалёнными искрами, вперемешку с кипящим ихором, сочащимися из ран сражающихся, съежились, роняя обугленную кору невесомыми хлопьями. Все вокруг вздрагивало в такт сталкивающимся орудиям номана с живыми хлыстами, росшими прямо из плоти его врага. Находиться рядом казалось не выносимо, но призракам, устремившимся за мной следом по склону, было и того хуже, да так, что после нескольких мгновений они, не выдержав ярости сражения, принялись исчезать один за другим. И в хоре стонов теперь была не жажда крови, а вой агонии.
Я повернулся к брату, чей образ постепенно истаивал, но не нашел в его кровавом лике ни боли, ни тоски, только безграничную ненависть с молчаливым обещанием новой скорой встречи.
- Катись к чертям, ублюдок. - едва дыша, просипел я, прежде чем мой мучитель исчез окончательно.
Вместе с ним уходили последние из мертвых. Авигея плавно взмахнула крыльями и прежде чем совсем исчезнуть, сделав в воздухе элегантный пируэт, устремилась к теням Дхамы. Вопросы рождались один за другим. Почему она помогла мне, как сумела сбросить оковы воли брата, призвавшего её мне на погибель, почему в отличии от прочих она не несла на себе печати вечной муки.
Словно бы услышав эти мысли, ответом в моей голове прозвучал на прощанье голос молодой гарпии:
- Не дай тому, кто погубил весь наш выводок и нашего владыку предательством, добиться успеха, Баал.
И в этот миг я понял, Авигея отныне была рядом с Кхулосом, его же силой она направлена мне во спасенье. А значит, я все ещё вершу его волю и должен выстоять любой ценой.
Жар инфернального пламени хлестнул из оврага, заставляя отступить на шаг назад, вновь обратив взор на сражение. То, судя по всему, шло к завершению, земля вытягивалась вглубь, что капля, грозя вот-вот прорваться, но если пузырю, до сих пор нисколько в бою не преуспевшему, только того и было надо, то вот для Скофнуга падение в сырой эфир грозило гибелью.
Пришлось отступить ещё чуть дальше, видя как озерца, выплескиваясь из берегов, текут в низину, где сотни трещин зазмеились меж трав и радужных цветов.
Вскоре, фигура номана, сотканная из жидкой бездны, по колено провалилась в ставшую зыбкой, будто песок в пустыне, землю. Астральная тропа умирала под тяжестью чудовищ, не в силах более выдерживать тех, обрушиваясь внутрь самой себя и обнажив стихию первородной магии. Точь-в-точь как та, что разлилась по небу.
Все это место, где я сейчас находился, кажется оказалось не более чем тонкой прослойкой упорядоченности, тропой, лежащей в бескрайних просторах хаоса великого эфира. Именно чтобы найти его и требовался заклинательный покой, пробужденный Пишем, это было гораздо сложнее, чем просто открыть портал в тонкий мир, где смертный вряд ли прожил бы больше мгновения, разорванный на части буйством безудержных стихий.
Будь я чародеем, наверное, восхитился бы таким открытием, но сейчас меня гораздо больше беспокоило, как не последовать за двумя чудовищами, вокруг которых рассыпалась сама реальность. Низина постепенно погружалась в искрящиеся алмазные приливы, как пена морскую гладь, укрывшие волны Вечного Океана. Извивающиеся кнуты пузыря охватили сотканное из темно-синего сиянья бездны тело мародера, не позволяя тому вырваться и увлекая того в свою родную стихию. Вниз. В глубины варпа, откуда не было спасенья. Скофнуг же, облачённый в мантию их белых звезд, видимо, наконец, позволивший своему разуму покинуть тело, бессвязно рычал на древнем, словно мироздание, языке Великой Пустоты, который мне не редко доводилось слышать в землях Пантеона. Но не агония звучала в тех словах, а наслаждение. Казалось, он даже не против подобной кончины, ведь перед ней его должна была переполнять немыслимая сила. О подобном сородичи номана могли лишь мечтать.
Брешь в астральном пути ширилась, заполняясь дикой магией, менявшей все вокруг, заставив оторваться от зрелища сражения. Я начал выбираться, попутно размышляя о странностях эфира. В Кеплере его прорывы выглядел черным или темно-фиолетовым воронками в ничто, там полнилось безумие, кошмары, рождались сонмы чудищ. Мне доводилось зреть все это лично. Но здесь, в своей родной юдоли, он выглядел совсем иначе, напоминал жидкие алмазы, текущие по воздуху легчайшим туманом и эту красоту я был не в силах описать словами, как и передать то благоговение, которое испытывал, просто наблюдая за его течением.
Выбравшись наверх, что заняло немало времени, ибо земля изгибалась к образовавшемуся провалу все сильнее, я оглянулся, бросив последний взгляд на место схватки, но не увидел никого. Только озерцо сияющего теплым, мягким светом теперь наполняло овраг и берега его обрамляла бахрома из свежих, сочных цветов. Мне стоило труда удержаться, чтобы не вернуться и не сорвать один из них, чей розоватый стебель соединялся с завитыми лепестками лучами света.
Изначальная магия, эфир, ну кто бы мог подумать, что он плодит не только монстров. Однако его поток все ширился, а потому стоило скорее уходить, пока он не затопил весь астральный путь.
Я поспешил к скоплению теней, стараясь больше не отвлекаться ни на что, кроме своей цели, кто знает, сколько брату понадобится времени, дабы собравшись с силами, вернуться. К тому моменту, незримый глазу полис, солнцем мертвых сиявший в тонком мире, действительно стал для меня настоящим маяком, но при этом ещё он чем-то напоминал то черное светило, что было явлено мне в последнем видении. Чем ближе я подходил, тем плотнее, четче становились тени, стекающиеся к нему, будто постепенно обретали плоть. В них стали проскальзывать знакомые очертания улиц Дхамы, строения и даже знакомых мне горожан.
С каждым новым шагом, если конечно так можно измерять тот путь, что я проплыл по воздуху, все сильнее стиралась грань между реальностями.
Вот почувствовался толчок в плечо, а вот казавшейся призрачной стена внезапна стала плотной, словно вода в болоте, холод от неё неприятно заколол по коже. Внезапно я увидел Пиша, вернее его образ, тот брел вперед и месте с ним шли Кира, Зара и Мериса. Они непрестанно оглядывались. Вела видно не было, возможно он разделил мою с номаном участь.
Я бросился за ними следом, всем телом ощущая, что этот путь ведет прямиком к выходу с астрального пути, с каждой секундой кружившие вокруг миражи становились полнее, менее прозрачны. Занимая отведённое им место в реальном мире, они раскрывались впереди широкой анфиладой древних подземелий старого города. Наверное, это были не глубины, раз то и дело попадались тускло горящее кости-факелы, обычно расставляемые стражей, чтобы отметить путь для патрулей, но в то же время обжитой эта часть полиса так же не являлась.
И вот настал момент, когда образ моего старого наставника сменил свой вид. Он более не убегает, а просто привалившись к стенке сел, склонив на грудь свою седую голову. Рядом с ним лежал мой фламберг. Я подошел поближе, однако не дойдя десятка шагов, вдруг больно ударился о что-то, хотя передо мной вроде как ничего не было. Раздался легкий хруст едва застывшего на луже льда.
Вытянутая вперед рука ощутила незримую преграду, а пальцы наткнулись на едва заметную трещину, видимо образовавшуюся от моего с ней столкновения. Наверное, можно было как-то пройти сквозь, однако для этого потребовалось бы прибегнуть к магии, а после случившегося со мной недавно, тревожить останки брата крайне не хотелось, ещё чего доброго сам ему открою путь сюда. Хватит на сегодня общения с мертвыми.
Тыльной стороной кулака я ударил в излом, который тут же отозвался скрипящим стоном, потом ещё раз, но сильнее, отчего незримая стена протестующе звякнув, взорвалась изнутри зеркальным крошевом, обдав кожу бритвенно-острым дождем и выстлав передо мной серебряную дорожку быстро тающих льдинок.
Голова Пиша поднялась ко мне, явив слипшиеся от крови и побелевшие от времени волосы с бородой. Уже начавший угасать свет жизни в его глазах на мгновение вспыхнул вновь, когда мое черное, что уголь тело вплыло в свет, едва разгонявшего мрак, факела.
- Баал? Но как? - булькающий кашель задушил остальные слова, поток багровой жижицы выступил на губах старика. Одна его рука зажимала широкую рану на животе, из которой вздутыми червями вывалились кишки, другая бессильно задрожала, силясь дотянутся побелевшими пальцами до лежащего рядом меча. Он глядел с удивлением и неподдельным испугом, явно уже не чая увидеть меня среди живых.
Так смотрит преступник на поймавшего его стража.