Монтевидео... Я снова и снова представляю себе место, в котором никогда не бывал. Снова пытаюсь вспомнить, что прочел о нем в словаре. Как выглядел город? Какая река впадает там в океан? Насколько высоки холмы и возносятся ли над ними храмы? Сколько жителей обитают в этом краю, смутно вырисовывающемся в моем затуманенном сознании?
Я не знаю ответов, я могу только фантазировать. Но я хотел бы представить, на что похоже Монтевидео, представить его красоту и уродство, богатство и нищету, низость и благородство, величие и пустоту... Я должен! Это совершенно необходимо!
Потому что в Монтевидео пять дней назад умер мой друг. И это единственное, в чем я абсолютно убежден. Просто потому, что я впервые увидел его в ту ночь - после семи лет неведения. И он сказал мне, что мертв.
Денис исчез из моей жизни давно, наши встречи были очень редкими, хотя когда-то, в молодости, он был едва ли не лучшим моим другом - понимающим, открытым и уверенным в себе. Потом все изменилось. Впрочем, почему "все"? Мы изменились, стали взрослее, грубее и злее, стали говорить друг другу много такого, что следовало бы несколько раз обдумать и смягчить. Каждая встреча превращалась в ссору. Мало-помалу мы попросту утратили точки соприкосновения. Видя Дениса в троллейбусе (мы, случалось, ехали в университет в одно время), я все чаще деликатно отворачивался. Он следовал моему примеру. В общем, знакомая картина...
Последний раз мы поссорились из-за какого-то пустяка; кажется, из-за роли в студенческом капустнике. Он заметил, что костюм на мне сидит по-дурацки; может, добавил еще какую-нибудь ерунду про детские развлечения. Я вспылил и, взывая к прежней дружбе, понес уже совершенную ахинею. Больше мы не разговаривали... Я слышал, что у Дениса были проблемы с психикой, что он так и не закончил учебу, но в конце концов нашел себе место в приличной фирме, сколотил денег и отправился пытать счастья за границу.
Дальше следы потерялись. Вернее, один друг получил от него пару писем по электронной почте - сначала из Голландии, потом из Аргентины. Ничего, кроме стандартных формул, в тексте не было. В конце Денис сообщал, что заключил контракт на работу в Монтевидео. Это были последние достоверные сведения.
А потом он начал мне сниться... Поверьте, обычно я не вижу снов... Нет, не так - сны видят все. Просто я их не запоминаю. Иной раз просыпаюсь в холодном поту, понимаю, что привиделся какой-то кошмар, а вспомнить ничего не могу, хотя впечатление могло быть очень сильным. Или валяюсь в кровати, дремлю, сквозь сон замечаю что-то в окружающем мире, а эфемерные грезы скользят себе по поверхности сознания, не оставляя следов. Приятно, что и говорить!
Но ситуация изменилась. В редких видениях мне представлялась конструкция, похожая на гигантский металлический каркас неведомого судна. Среди ее составных частей парил я, сталкиваясь со знакомыми и незнакомыми вещами. Иногда в лабиринте появлялись и люди, похоже, никуда не спешившие и наслаждавшиеся пребыванием в определенном уголке загадочной структуры. Ничего за ее пределами я разглядеть не мог - даже не тьма, просто пустое место, абсолютный вакуум.
И всегда там - среди ветвления труб из неведомого металла - появлялся Денис. Чаще всего он молчал, просто наблюдал за мной издалека. Иногда давал советы ("Сверни здесь налево, увидишь кое-что забавное"), иногда издевался ("Не слишком сложно для тебя?"), совсем уж редко разражался пространными сентенциями о времени и месте ("Таков каркас мироздания, и на символическом уровне данная система функционирует весьма эффективно"). Я запоминал некоторые изречения, но чаще сохранял общее впечатление: мой друг считал металлическую сферу (я понял, что объект имеет сферическую форму) своим творением, а людей и предметы в пределах сферы - вторичным следствием "каркаса мироздания".
Сначала я пытался записывать все, что запомнил. Потом перечитал получившуюся ерунду и выбросил: мало ли какие формы могут принять воспоминания и к чему может привести запоздалое чувство вины? Снится - и пусть снится; этого не изменишь. Я перед Денисом не так уж сильно виноват, он передо мной - тем более. Может, это некий знак, а может - просто каприз подсознания. На том я бесплодные размышления и прервал.
А пять дней назад один из фрагментов металлической сферы моего сна обрел вид моей собственной комнаты - уже вполне реальной. И в углу этой комнаты стоял Денис - в старомодном фраке, странноватого вида штанах и башмаках. На голове у него красовалась треугольная коричневая шляпа, украшенная полинявшим синим пером. При этом гость явно не настроен был шутить: взгляд Дениса оставался серьезным и неподвижным.
Я сразу принял резкую перемену в декорациях сновидения.
--
Опять врываешься в сон?
- В сон? - голос Дениса нисколько не изменился. - Это вовсе не сон, да и "ворваться" - неподходящее слово. Я, в конце концов, создатель всего этого.
- Чего "этого"? - опешил я.
- Ты все еще не понял? А уж тебе-то я пытался растолковать изо всех сил! Вот она, трагедия демиурга... - Призрак невесело улыбнулся. - Я, видишь ли, сотворил в сознании схему, которая обрела плоть. Моя конструкция стала миром, и вместе с ней обрели воплощение многие люди и вещи. Забавно, что я все это породил. Вот только в подобном могуществе есть изъян - я оказался смертен.
- У тебя мания величия! Психиатры недоработали! - махнул рукой я. Подумалось: "Экая ерунда! Привидения-мегаломаньяки! Вот, догляделся интересных картинок до полного помутнения".
Но Денис нисколько не был смущен:
- Я догадался давным-давно, еще здесь, в России. Пошатался по миру, но везде сталкивался с одним и тем же - с порождениями моего собственного разума, с выходцами из сферы, которую я создал во сне и которую тщеславно и бесполезно демонстрировал тебе. Весь мир состоит из сегментов моего "я", но мне хватало ума не кричать об этом, а совершенствовать свое творение, добавляя все новых персонажей и новые места. Их бытие гарантировалось неисчерпаемыми ресурсами моего мозга. Но увы... Никто из вас не смог оценить мою силу, да и сила эта оказалась лишь капризом некого высшего начала. Выдали - можешь творить; но всему положен предел... Я только достроил Монтевидео, и пришла смерть. Не знаю, как и откуда... Но меня нет. И каркас, по которому ты блуждал, начал распадаться. Не уверен, сколько вы еще продержитесь. Я ухожу туда, где судьба моего произведения не будет меня волновать. Но есть одна лазейка.
Я насторожился: слишком уж детальной и четкой для сновидения казалась речь призрака. И слишком мрачен был ее смысл. Мой приятель, конечно, безумен, но почему это безумие проявилось в моем сне?
- Какая лазейка? Кому-то следует занять твое место? Или произнести магическую формулу "крэкс-фэкс-пэкс"?
Денис неожиданно скривил губы, будто пытаясь улыбнуться:
- У меня еще остались кое-какие силы: твою фразу - вернее, вторую ее половину - сотворил я только что. Но тебе не понять... Конечно, никто на мое место не попадет: просто не сможет. И магия не поможет. Но заклинание есть. Видишь эту шляпу?
Он снял свой гротескный головной убор и, не меняя выражения лица, со всех сторон его внимательно осмотрел.
- Это - не мое. Не понимаю, как что-то могло возникнуть помимо моей воли. Но вот она, шляпа из книги Томаса Белла "Капитан "Синей птицы"". И эта книга мне тоже не принадлежит; ее нет в моем безупречном каркасе, но она - в моей памяти. Запомни: Томас Белл, "Капитан "Синей птицы"". Проверь: может быть, всем вам повезет, и я - обыкновенный маньяк. Если книга найдется, если обнаружится вещь, которой нет в схеме, - успехов! Я тешился собственными иллюзиями, теперь вселенная от них освободилась. Все было только грезами безумца, который оказался достаточно навязчив, чтобы влезать в чужие сны. Но в противном случае все мое порождение было реальным. Иллюзорная конструкция рассыпается и оказывается как раз тем, что вы принимали за реальность. Дутая метафизика! Дурацкая ирония! Но если книги нет...
С этими словами призрак исчез - будто и не было никогда. А я проснулся... Или поверил, что проснулся. Однако сохранил в памяти и ночное посещение, и все услышанное. Я твердо знал, что Денис умер; но я так ничего и не смог вспомнить о Монтевидео. И никто не смог. А потом начали исчезать другие места и события... Что-то происходило, я не мог понять, что именно. И сейчас не могу... Да, я тщательно отыскивал любые упоминания об авторе романа "Капитан "Синей птицы"", но ничего не нашел. Этот человек и его книга не были частью нашего мира, их не создавал самозваный демиург. И нам остается - если есть еще время и если время вообще существует - вспомнить про Тобиаса Белла. Ведь он не просто написал книгу и тем самым внушил Денису мысль о пресловутом головном уборе. Он скорее всего способен восстановить каркас мироздания и спасти тех, кого породила иллюзорная воля скрытного гения. Выше нашей сферы находятся и другие силы, способные вмешаться и даровать нам свободу выбора и дальнейшего существования, но Тобиас Белл - единственный, кто для нас доступен. Все еще доступен.
Потому что я не могу представить себе Монтевидео. Потому что я не могу остановить исчезновение нашего мира. Потому что я пишу эти строки в собственной комнате, все больше напоминающий металлический каркас, входящий составной частью в бескрайнюю, но разваливающуюся сферу. И рядом со мной на полу лежит - все еще реальная и не собирающаяся исчезать - гротескная треугольная шляпа с выцветшим синим пером. Так что, может быть, может быть....