Здесь по углам стояло немного пустых винных бутылок,
как оказалось,
гораздо меньше, чем я ожидал,
в квартире с ободранными стенами
и окнами, заклеенными газетами,
с единственной лампочкой на скрученном проводе
(будто солнце повесилось)
посреди потолка.

Он сидел на корточках
в нахлобученном капюшоне
и гонял в телефоне аморфного монстра,
не сказав ни слова,
но всё же, открыв мне дверь
заранее,
а может не мне, а может кому-то,
гипотетическому рандому
или случайному мимопроходилу
с вейпом заправленным вкусом вишни.

Чёрт, снова сбиваюсь в ненужную рифму,
когда тебя вижу – так и бывает,
то ритм, то рифма,
то рифма, то ритм,
трещит в голове, словно кто-то водит
железным прутом
по батарее,
считая все чугунные рёбра
с облезшей краской
и морщась от боли
в схваченных спазмом перепонках...

Ты смотришь так,
словно книгу читаешь.
Я для тебя простые страницы?
Давно прочитанные, до оскомины,
до дыр затёртые и уже позабытые,
зачем-то на ксероксе распечатанные
на офисной паршивой бумаге?
Плевать.

Мне бы тебя проигнорировать,
когда снова зовёшь
шёпотом хриплым:
«Я умираю».

От чего же,
ты знаешь?

И я не знаю.

–Я там стихов написал на обоях.
–Сколько?
–Я не считал. Может два, может больше.
–Или одно, но очень длинное?
–Меньше полметра, на двух клочочках.

Сказать бы тебе давно и решительно...

Сказать тебе, снова давясь словами,
которых до чёрта уже написано
по каждому поводу
для каждого случая.
Куда-то сбежавшее моё вдохновение,
надеюсь, уже никогда не вернётся,
хватит того, что твоё рождает
все свои образы, все свои смыслы,
что-нибудь в вену себе впрыснув
и подышав сладковатым дымом
или просто пройдясь по аллее,

глядя в небо, которое в лужах
гораздо ближе,
того, что сверху;

вверху ведь солнце или я ошибаюсь?
Там точно когда-то
было
солнце,

но почему-то с трудом вспоминаю.


Эту пытку не пресекаю, потому что
вроде как
испытываю чувство вины или долга
перед твоей никчемной душонкой;

нет, скорее перед твоей башкой,
в которой рождаются простые образы,
и строчки рифмуются совсем не по счету,
в них рифма, как опция, предполагается,
восемь на восемь и три в уме.

В них солнце спит под старым диваном,
мама улетает в небо на лифте,
и лужи в случайном порядке разбросаны
по пятиугольным офисным окнам,
которые светят как прожекторы
фиолетовой ночью и розовым днём.
Здесь сатана – это хилый подросток
в затёртой бейсболке с именем бога,
который в Яндекс.Еде разносчиком
по ночам подрабатывает, Библии носит
напечатанные на рыбьей коже
с острым кетчупом и майонезом,
а за дополнительное вознаграждение
Псалмы декламирует с выражением.

Здесь Христос – космонавт в шлеме,
который стоит в живом оцеплении,
перед толпой хилых подростков, с щитом плексигласовым
и тяжёлой дубинкой.
И скоро из рупора начальник рявкает
«Фас, мои милые!»
и начинается представление, смятые рожи
и руки ломанные, странные лозунги затоптанные
и кровь на асфальте, на коже, в воздухе,
кровь, пропитавшая вскипевший разум,
и крик затоптанному либералу
«Люби свою Родину, сука, и Путина!»
и «бац!» животворной дубиной по черепу,
во имя отца и духа, и семени,
которое с неба спустилось в гневе,
за то, что не верят и бузотерят!
Не для того на кресте я весело,
чтобы вы, пидоры,

чтобы вы,
ПИДОРЫ!


«Откуда ты знаешь
какой Христос
на самом деле?»

А он всё так же сидел на корточках
с нахлобученным капюшоном нелепым
и всё так же гонял аморфного монстра
в айфоне_шесть_эс с треснутым дисплеем,
нелепый такой переросток, дурак дураком,
пока не начнёт
писать свои стихи химически карандашом
на обрывках обоев
да так,
что мурашки по коже...

а Христос уволился из полиции и пошёл работать грузчиком
в Пятёрочку,
пьёт водку прокисшую и закусывает просрочкой.
А по вечерам исцеляет бомжей в подворотнях,
и проституток лечит, и просит прощения,
и старикам моет в тазике ноги,
целуя пальцы с ногтями заскорузлыми.
Его раз двадцать уже убивали,
за то что лечит, просит, целует,
а он отлежится у себя в подвале
и снова,
и снова,
и снова,
и снова...

Ладно, чёрт с тобой, посижу немного,
послушаю бред, чтобы ты вернулся,
в Яндекс.Еду позвоню с заказом
«Нам фирменную пиццу и декламацию»




(ведь все же знают, что сатана работает в яндексе?)








.