Вот смотри, - здесь мы, а там они.
Вот смотри, идущие понуро по лужам
не смотрят ни вперёд, ни вверх.
Им фонари вместо солнца светят, и голоса их всегда
простужены.
Потому что вихри цветущих садов за городом,
для них будто вьюга морозная.
А для нас, кто уверен, что знает правду, - это весна
на бескрайнем кладбище.
И цветущие вишни,
и до одури синее небо - совсем не для нас,
а для кого-то следующего.
Для кого-то ещё не родившегося, невообразимого,
который просто когда-то придёт на могилы,
чтобы рукой по траве провести
и прочесть на могильном камне - прости,
ещё не родившийся, но уже проклятый нами,
которые не знали как жить, и сами своими руками
пытались тебя убить.
Вот смотри, сейчас время кристальной правды,
на моих руках кровь и на твоих, и нет разницы
как долго и сильно мы все хотели свободы.
Ведь кто-то хотел свободно убивать,
а кто-то прятаться от убийц в подворотнях?
Не желая пачкать свои руки в крови - в итоге
мы испачкались даже больше.
Не желание грязи, увы,
не избавляет от грязи, не очищает и не даёт гарантии,
что скоро снова в неё не упадём с головой. Им,
из мира стабильной войны, которую начали мы,
и так всё понятно. Они не знают разницы
между мирным небом и тем, где крУжатся дроны,
стреляющие по автоколонне с товарами химпрома
для домохозяек в капсульных городках
между заминированных полей в киевской области.
Из Харькова по-прежнему тянет гарью, в Москве
зашкаливающая радиация, в Брюсселе мор,
в Харбине фестиваль снайперов, что стреляют
по подвижным целям на роликах и в розовых париках
с qr-кодами, напечатанными на языках.
По-русски говорят о геноциде, по-английски о мире,
по-французски президенты,
мешая японский с корейским, а тайский с китайским,
но польский всё ещё лучший, чтоб довести до оргазма.
Вот смотри, как убили мы будущее для всех.
Вот смотри, эти сады снова цветут, как сумасшедшие,
не признавая право людей на смерть,
смеясь в перекошенные zигами лица - жить, жить,
жить, жить!
Любить и рассыпаться лепестками по трупам,
одичавшими тюльпанами прокалывать снайперам зрачки,
и за ландышами уводить сталкеров
в сияющие дворцы чернобыльской станции,
где юные солдатики
остались на стенах как фотографии.
Вот смотри, эта дорога идёт в ад,
в котором есть всё, чтобы не забывать
себя, - переломанного человека,
которого за руку ведут на смерть
то ли злобные старцы
то ли юные страстотерпцы
то ли черти, просто какие-то черти