Свою последнюю чашку чая, надеюсь,
я выпью сидя на подоконнике
с видом на цветущий сад.
В радиационной зоне отчуждения
всё будет просто с пониманием - кто живой, тот и враг;
кто прячется по подвалам и бункерам
и не понимает своей миссии окончательно умереть,
всё равно будет найден и вычищен
огнём или пулей, - да без разницы чем.
Мой старый сад, я уверен, будет прекрасен
в ослепительном свете ядерных хризантем,
и лепестки с вишнёвых деревьев,
что вихрями носятся в рентгеновском излучении,
последнее, что запомнится на этой земле. А смерть
не страшна будет тем, кто стал сизым пеплом,
рядом с которым заходится хрипом счётчик Гейгера.
Впрочем, никакой другой реальности,
для нас уже не предполагается,
и в сгоревшие сады на ближайшую тысячу лет
приходит рай,
в котором не будет людей...

Я уже приготовил и чай, и чашку,
и жду, когда зацветут вишни в саду,
чтобы в белоцвет, наконец, расслабиться
и вместо "привет", шепотом сказать ветру и облакам:
ты лучшее, что было в моей жизни,
пока.