Аннотация: Разрозненные истории о кукольном мастере Ван Криде, не вошедшие в предыдущие сборники. История первая о том, как мастера попросили починить механического проповедника имперских благ. Но кукла оказалась с секретом...
Куклы Ван Крида. Re: End.
Истории в картинках словами, не вошедшие в предыдущие сборники по разным причинам.
История первая: Притчечтец.
–И ради этого вы привезли меня из Стокванхейма в Верму? – Морган Ван Крид сидел за большим казенным столом в пустом кабинете на втором этаже Министерства Высшей Справедливости. На столе имелись всего два предмета. Раскрытая канцелярская папка с подвязками, в которой лежала стопка каких-то промасленных спецификаций и чертежей. И пустой графин, до половины покрытый высохшим известковым налетом.
Впрочем, в кабинете имелось еще десять вполне себе крупных объектов: человекоподобные куклы в полный рост, стоявшие шеренгой напротив стола. Все они были облачены в черные костюмы того вида, что носят провинциальные священники: пиджачок со стоячим воротничком, брючки, ботиночки... В общем, картинка так себе, безо всякого вдохновения. На груди каждой куклы была открыта небольшая квадратная панель, задрапированная под накладной карман, в которой просматривались провода, мигавшие лампочки и черная щель дисковода.
–Ох, мастер, это дело деликатное и даже, я бы сказал, ставящее на кон репутацию учреждения, которым я имею честь руководить.
Морган глянул влево. И не вовремя. Любезный Йохан нервически барражировал по кабинету, вокруг мастера, то и дело, бросая тревожные взгляды в сторону кукол. Он появлялся то справа, то слева, а то и перед столом. Всё его лицо, казалось сплошь состоящее из сотен морщин, тоже непрерывно двигалось, сменяя одну гримасу на другую. То это было презрение, то умиление, то разочарование, а то и радость, так некстати появлявшаяся в такой-то ситуации. Впрочем, Морган весьма хорошо знал это свойство лицевых танцев любезного Йохана. Лицо этого человека жило своей собственно жизнью, и эмоции, появлявшиеся на нем беспрестанно, никогда не отражали настоящих мыслей главного имперского палача.
–Я-то вам зачем? – Морган вздохнул и нехотя пролистал несколько листков в папке. – Вы знаете мое правило, никогда не браться за чужие механизмы. Если в механике этих кукол имеется некий изъян, то обратитесь к тому мастеру, который их изготовил... – мастер запнулся и нахмурился. Ему на глаза попалась общая спецификация кукольной партии. Он попытался вслух прочесть оглавление: – Прич... притч... Что это такое?
–Там должно было быть написано «Проповедник имперских благ». Так назывался заказ моего министерства одному мастеру; так называлась программа, которая должна быть загружена в кукол; и так, в конце концов, назывался весь мой проект, с задачей круглосуточного одухотворения сирых имперских окраин посредством законопослушного усмиряющего слова. Живой состав уже не справляется с этой задачей, народ волнуется, ропщет, вопросы задаёт. Сами понимаете, к каждому подданному агитатора-проповедника не приставишь. Вот мы и решили рискнуть с механическими. А оно вона как вышло. Прич... Притч... Притчечтец... тьфу ты, господи, язык можно сломать. – Любезный Йохан махнул рукой и снова принялся ходить вокруг стола.
–Так, господин Йохан, хочу, чтобы вы знали... – Морган полез во внутренний карман за сигарой, несмотря на неодобрительный взгляд хозяина кабинета. – Мне безразличны ваши планы. Знать их не хочу. Если нужно починить что-то механическое – ладно, сделаю. Только избавьте меня от своих планов и идеологии.
–Какие уж там планы, – снова махнул рукой Йохан. Затем подошел к столу и стал напротив Моргана. – Почините кукол, мастер Ван Крид!
–А что же тот, кто их делал? – Морган разогнал перед собой облачко сигарного дыма.
–Для начала хотя бы включите одну из них, – Йохан нервно затряс рукой в сторону первой куклы в шеренге.
Морган пожал плечом, встал и подошел к указанному механическому проповеднику. Рассмотрев электромеханические внутренности в раскрытой планке на груди, мастер вынул из жилетного кармашка тонкую серебристую отвертку и нажал ею на крохотный контакт.
Кукла сразу ожила и открыла глаза. В груди тихо зажужжали электромоторчики, с громким клацаньем включилось речевое реле и проповедник начал вещать:
«В то время, когда наша доблестная армия во главе с лейтенантом Роговатым сражается на всех мыслимых и немыслимых фронтах, вы, братия и сестры, сидите в своих свинарниках и жуете отруби, получаемые прямиком из комитета благостной пропаганды. Почто! Спрашиваю я вас... Почто жрёте-то? И почем! Вот в чем вопрос... Почем нынче отруби для народа?»
Морган хмыкнул и отключил куклу отверткой. Тэк-с, становится интересно. Он оглянулся и посмотрел на любезного Йохана, который сделался бледным и скрюченным. Ну да, это дело понятное, с лейтенантом-то Роговатым. Хех!
–Вы дальше, дальше послушайте, – почти взвизгнул тот и начал нервно тереть свой морщинистый висок, словно вдруг у него страшно разболелась голова.
Морган подошел к следующей кукле и включил её.
«Братия! Сестры! Вот вы спрашиваете господ имперских чиновников, а известен ли им благоугодный угол поклона, который долженствовал бы выказывать ваше истинное почтение властям? А я вам отвечу... Да! Министерством высшей справедливости доказано, что ежели мужик, поклонившись, видит перед собой сиятельный чиновничий пупок, как бы на одной линии от глаз до пупка, то такой угол поклона есть истинно правоверный, святый и угодный! А ежели эта линия тянется от глаз мужика до животворных чресл господина чиновника, то такой поклон засчитывается на небесах, и после смерти ждут вас райские кущи во всей своей красе! Аминь!»
Мастер едва сдержался, чтобы не рассмеяться. И к третьей кукле подошел уже с охоткой.
«Вот некоторые говорят, что это грех – дать мзду господину имперскому чиновнику. А что же, по этому поводу, говорит святейшее министерство высшей справедливости? А вот, что... Ежели простой мужик пришел к господину имперскому чиновнику, к человеку отягощенному государственными заботами и думами, – то хоть в лепёшку разбейся, хоть семью голодной оставь, – а толику-то от благ своих отдай! Ибо дело это не токмо нужное, – господин-то чиновник тоже кушать хочет, – но и властеугодное, всё равно что приложиться к мощам святого непорочного Гузы Златоуста! Да святится мзда! Да придет больше её! Во имя кошеля, кнута и сытого брюха. Аминь!»
Морган вздохнул и выключил куклу. Нужно ли говорить, какое удовольствие получил он?
–Вы понимаете, что это такое? – выкрикнул любезный Йохан. – Это не провокация, и даже не крамола. Это, черт подери...
–И что вас не устраивает? – Морган повернулся к запнувшемуся Йохану и улыбнулся ему. – Куклы работают исправно. Механизмы в порядке, батареи заряжены.
–Ах, ты! – остервенел любезный Йохан и даже на секунду оскалился, причем оскалился всеми своими морщинами.
«И как ему это удается, а?» – насмешливо подумал Морган.
Однако через мгновение, и видимо невероятным усилием воли, Йохан взял себя в руки, откашлялся и продолжил более спокойным голосом, хотя и с пробивавшимися высокими нотами:
–Эти куклы, по плану, должны были вещать волю империи в провинциях, чтобы речами своими усмирять ропщущий люд. Сами понимаете, начни они вещать такое... – Любезный Йохан передернул плечами. – Тут и до бунта недалеко.
–А мне кажется, что эти ваши Притчечтецы будут пользоваться большой популярностью. На их проповеди буду ходить, как на концерты.
–Морган Ван Крид, не забывайтесь!
Мастер пожал плечом.
–Просто почините их, – Йохан от чувств даже руками затряс.
–Обратитесь к мастеру, который их сделал.
–Обратились, – злобно фыркнул любезный Йохан. – И спросили. С пристрастием! – он ухмыльнулся. – Куда и на что, понимаешь, были потрачены три миллиона казённых денег? Почему на оные три миллиона сделал кукол крамольников, а не проповедников? И самое главное, откуда у той крамолы ноги растут? А он возьми и умри в экзекуторской на третьем часу допроса. Слабак. Впрочем, ответов мы, увы, не получили.
–Понятно... – Морган посмотрел на кукол. – В любом случае это не по механической части, а скорее по программной.
–Ни черта! – снова остервенел Йохан. Затем подскочил к последней в строю кукле, вынул из кармана своего черного френча дискету и вставил ее в дисковод. – На этом носителе записана наша программа, в чистом виде, её создали наши лучшие программисты вместе с психологами и идеологами. Она проверена внутри министерства. Побайтно проверена! А теперь, мастер, включите-ка эту куклу.
Морган подошел, вдавил дискету внутрь и нажал отверткой контакт.
Кукла сначала открыла глаза, потом рот...
«Гав! Гав-гав-гав! Гав-гав! ГАВ!»
Любезный Йохан вытащил дискету трясущимися руками, бросил ее на пол, вынул из кармана вторую и принялся судорожно впихивать ее в дисковод.
–Это вторая копия! Слушайте!
«Ко-ко-ко-ко-ко... Кукарекуууу!»
Затем третью с воплем: –А это, черт подери, третья копия! Сам лично проверял на внутренней вычислительной машине! Нет там такого!
«Бе-бе-бе-бе-бе-е... Ммееее!»
Тут и третья дискета полетела на пол. Любезный Йохан устало опустил плечи.
–Видите? Это что, не механика?
Морган с восхищением смотрел на кукол проповедников. Кто же... Кто мастер? Конечно, Йохан ни за что не назовет имени. Но... Такие простые, на первый взгляд, механизмы. Ни тебе сердец, ни тебе крови, никаких излишеств. Ан, поди ж ты...
–Морган, я умоляю вас! – запричитал любезный Йохан. – Пока еще я могу скрывать это от вышестоящих инстанций. Но представьте, что будет, если об этом моем промахе узнает ваш батюшка. А если... САМ капитан Рог! – несчастный, достойный презрительной жалости Йохан посмотрел на потолок. – Я же ведь просто человек, даже не полукровка. Я для них выскочка из серых человечьих масс. Они же в порошок меня сотрут. Мастер Ван Крид! Сделайте что-нибудь!
*
Мастер возвращался из столицы в тёплый Стокванхейм.
В дверь купе постучали. Морган, сидевший возле окна, оглянулся.
Мимо тянулись заснеженные пустоши, окружавшие Верму с четырех сторон. Проносились покосившиеся полустанки с заиндевевшими окнами и опущенными шлагбаумами, столбы с провисшими от снега проводами, белые, насквозь промороженные рощи. В столице и ее окрестностях лето бывало всего лишь раз в десять лет...
Дверь сдвинулась вбок, в купе вошел пожилой проводник в черной фуражке. Он снял с небольшого овального подноса чашку кофе и поставил на столик перед Морганом.
Мастер наклонился над чашкой, понюхал... Затем глянул на проводника.
–Пахнет не дурно.
Тот кивнул и улыбнулся.
–А ведь я помню вас, мастер.
–Да? – Морган взял чашку и отпил малюсенький глоток на пробу... Вкус кофе был отменным. Горьким в меру, душистым, всеобъемлющим. Отличный кофе! Мастер отпил еще глоток и откинулся на спинку дивана. – Жаль, что в поездах нельзя курить.
–Вам можно, – проводник вынул из кармана ключ, потянулся к окну, чем-то там щелкнул, и приспустил тяжелую раму на пару сантиметров. – Думаю, этого хватит, чтобы дым свободно уходил наружу.
Мастер удивленно смотрел на проводника. Тот вернулся на свое место и прижал поднос к животу.
–Если станет холодно, просто приподнимите окно, оно само захлопнется.
–Ну, хорошо... – Морган не знал, как реагировать на это неожиданное послабление. Однако сигару не вынимал. Хотел в одиночестве раскурить ее. – И откуда, позвольте, вы знаете меня?
–Вы, конечно, не помните маленького мальчика, Кая, без руки... Несчастный случай... Он попал под парогрузовик.
–Ну и? – мастер действительно не помнил.
–Мой сын... поздний ребенок..., но оттого очень и очень любимый...
–Ничего не понимаю.
–Пять лет назад вы сделали для него механический протез, который не уступал живой руке по своим свойствам. Мой мальчик жил в вашем доме целый месяц, пока механические суставы прирастали к живым тканям. А мне нечем было расплатиться с вами... И знаете... – пожилой проводник улыбнулся, хотя его глаза блестели от подступавших слёз. – Вы страшно рассердились. Вы кричали на меня и, в конце концов, выгнали из своего дома.
–Ну, это я умею... – смущенно пробормотал Морган, не зная, куда деться от стыда. Он не помнил, ничего не помнил.
–Вас рассердило именно моё признание, что не смогу расплатиться. Вы кричали, что я олух и ничего не понимаю. Что у меня, олуха, такой замечательный сын. Что мне, олуху, так повезло, а я не уследил. Что сына нужно срочно отдать в школу, ибо у него талант к языкам. Я возразил вам..., сказал, что школу не потяну, я ведь простой проводник... В общем, вы выгнали меня. Вечером Кай вернулся домой и принес ... – проводник вздохнул и направился к двери. – Он принес конверт. А в конверте были деньги, ровно такая сумма, которая необходима на пять лет обучения в частной школе. – Старик остановился возле двери и посмотрел на Моргана. Мастер бледнел от подступавшей ярости. Ибо он все-таки вспомнил. – Простите меня, за то, что взял ваши деньги, мастер Ван Крид. Кай закончил школу. И уже работает при министерстве.
–Вон!
...
Морган отодвинул пустую чашку и принялся раскуривать сигару. Сделав первую затяжку, он вынул из кармана пиджака небольшой механический модуль, – плоскую жестяную коробочку с торчащими проводками и отверстиями для крохотного динамика, – положил его на столик перед собой, затем откинулся на спинку дивана. Он курил и внимательно рассматривал модуль, который наспех вырвал из разобранной куклы проповедника себе на память, когда любезный Йохан отлучился из кабинета. Всё равно всю партию Притчечтецов собирались тайно сжечь в министерском крематории. И, должно быть, уже сожгли... Мастер знал, что тот, кто придумал и сделал это - талантливый механик. Усмехнувшись каким-то своим мыслям, Морган чуть подался вперёд и закоротил два проводка. Сверкнула электрическая искра, и хрипнул динамик.
Внутри что-то щелкнуло, зашипело, и вскоре тоненький механический голосок самозабвенно залопотал:
«А ты не гнушайся малым. И если даже то малое отнимут, что имеешь, так и не ропщи. А ты лучше думай, что твое малое принесет пользу какому-нибудь господину имперскому чиновнику! Он на твое малое пирожок с горохом себе купит, да похлебки закажет. Эх, вот она, жисть-то! Малое подпирает большее!»
Морган покачал головой. Кто же ты, таинственный мастер? Ты изобрел генератор бесконечного пустословия, и назвал его таким нелепым, но очень точным словом Притчечтец. Что ты загрузил в его память? Уложение о благопочтении к властям? Министерские указы и циркуляры, предписывающие населению любить власти больше своей жизни? Закон о вечной покорности? Что бы там ни было, ты перемешал казённые слова, соединил несоединимое, и выдал имперским крысам то, чего они стоили. Да так выдал, что всемогущий Йохан от страху трясся и причитал «не погуби».
Мир праху твоему, неизвестный мастер. Воистину я преклоняюсь перед твоим талантом.