Алое светило начало клониться к закату над ухоженными рощами и садами при Государевых Палатах, изрядно обедневшими листвой в предчувствии Снегов, которые всё же рано или поздно должны были дать о себе знать. Нежно-розовые перистые облака в выси медленно плыли над багрянистыми тяжёлыми тучами, заходившими с востока. Занимался пока что ещё слабый влажный ветерок. Для окончания Урожая, на удивление, было чересчур тепло, поэтому окна в библиотеке были распахнуты настежь. Под накатывавшимися временами потоками воздуха снаружи, вздувались лёгкие тёмно-фиолетовые с белоснежной каёмкой занавеси. Очередной порыв попробовал унести с собой с круглого читального столика, расположившегося под самым окном, несколько листков с витиеватой, завораживающе-искусной окантовкой. Уверенная женская рука властно успела лечь на стопку раньше, чем случилась эта мелкая неприятность.
За столом сидело двое: зачёсанная назад черноволосая женщина в строгом сером, опускавшимся до самого пола однотонном платье с длинными рукавами, перетянутым на тонкой талии неброским широким тёмно-красным поясом и расслабленный мужчина в приталенном чёрном служебном костюме без излишеств с расстёгнутым стоячим воротником, в чёрных штанах и высоких сапогах. Осанка женщины, её прямая спина, размеренные движения руки, которой она переворачивала листы книги перед собой - всё это выдавало в ней особь высших сословий. Мужчина же, коротко стриженный, темноволосый и кареглазый, не то чтобы красавец, с крупной бычьей шеей и полными губами, подпирал подбородок руками и, скрестив ноги под столом и прикрыв глаза, явственно получал удовольствие от происходящего действа. Действо заключалось в том, что женщина читала стихотворение. Грубоватый голос негромко, с чувством и выражением озвучивал строки поэта дореволюционной поры:
- ...Как нам понять, когда остановиться?
Как вовремя запнуться, не сказав
Того, что может снова возвратиться,
Душу прошив, на части разорвав?
Как необдуманно не дать вдруг жизнь чему-то,
Что никогда родиться не должно?
Что в сердце вцепится и будет сжимать круто.
Может всю жизнь. Предугадать такое нам дано?
А хватит ли простому человеку
Прозорливости, да и внутри огня,
Чтоб крикнуть в лицо скалящемуся веку:
Не смей тянуть на дно с собой меня!
Не делай из меня безвольную никчёмность!
Не раздавай мечи ты в руки молодых!
Что за холодная, чудовищная склонность -
Свободу мысли выжигать в других?!...
Женщина вдруг замолчала, подняла холодно-голубые глаза и замерла взглядом на линии горизонта, где покачивались под порывами ветра жёлто-бурые верхушки деревьев. Как будто бы, что-то из только что прочитанного натолкнуло её на размышления. Мужчина, не открывая глаз и не изменив позы, поинтересовался:
- Шамашиха?
- Туяр Уменец. Творческое наследие. Том второй.
- Почти угадал. Шамашихинский последователь. Слог почти тот же. Не различаю этих вольнодумцев.
- Он крайне точно дал название тому времени - "скалящийся век".
- Не понимаю, как ты можешь тратить своё время на этих соплежуев. Не они ли в своё время приложили руку к развалу Старого Забейга? Не они ли выкрикивали свою высочайшую поэзию с баррикад в хари безмозглой толпы, заводя её, и которая потом крушила всё, до чего только дотянулись руки? И не запрещена ли Советом в стране писанина этих предателей?
- Запрещена. Но то, что для народа запрет, для правителей - деликатная рекомендация, не так ли, Габойды? - усмехнулась голубоглазая.
Мужчина открыл глаза и лениво повернулся к собеседнице, не убирая подбородка с рук:
- Как постоянный и полноправный член Совета, Ваше Высокородие Рёзлав, я хочу заметить, что подобное пренебрежение и наплевательское отношение к законам, влечёт за собой прилюдную порку на главной площади под тёплое потрескивание сжигаемых рядом творческих наследий.
- Как не менее постоянная и полноправная правительница Забейга, мой дорогой советник, я, в свою очередь, хочу тебе напомнить, что именно в моих руках абсолютная и беспрекословная власть. Я стою над любыми указами и законами и имею полнейшее право менять их сколь угодно, никому ничего не объясняя. Возможно, через пару минут тебя выволокут на ту же главную площадь, подвесят за большие пальцы ног, вставят в зад воронку и запустят внутрь заранее растревоженных кручёниц. И для этого мне не потребуется никакой закон.
- Кручёницы? Такую казнь применяли в последний раз... Я даже припомнить не могу... Орь Багусадар? - фыркнул здоровяк.
- Тогда само небо велело проделать всё именно так. Заодно напомним подданству о порядках Старого Забейга. Люди любят вспоминать времена былого могущества и обычаи, связанные с ними.
Советник издал какой-то неопределённый звук и снова прикрыл глаза.
- Не беспокойся, мой милый друг, эта книга, я уверена, осталась в одном лишь экземпляре. Как и всё многотомие Туяра. Только тут, в главной библиотеке и нигде больше. Стоит между Шамашихой и Бубровым, над ними - "О силе народного духа" Жихи - младшего, полкой ниже - "Сословность. Критический взгляд" Деминеча. Ты, конечно же, прав насчёт того, что подобному совершенно не место в простолюдинской голове. Во всяком случае, никак не сейчас. Они просто не готовы принять и осмыслить в полной мере правильно те идеи, которые вложили в свои труды те, кого ты сейчас зовёшь предателями. Не только одни лишь Уменец и Жиха виноваты в том, что той страны, что была, больше нет. Но и эта писанина тоже права кое в чём: перемены были нужны и они начались. Только не так, как следовало, не под теми знамёнами и когда было уже слишком поздно. Для меня же эти книги - вечное напоминание, подручное предостережение от ошибок Старого Забейга, - женщина во время всего монолога, становившегося всё тише и тише, не сводила задумчиво-остекленевших, недвижимых глаз с пейзажа в багрянистых тонах за окном.
Где то за книжными стойками аккуратно открылась и, чуть погодя, закрылась дверь, засеменили мелкие шаги и на свет вышел человек небольшого роста. Жидкие белёсые волосы ниспадали волнами на тщедушные плечи, круглый носик располагался под глубоко посаженными карими глазами, отчётливо намечавшийся двойной подбородок и редкий лазурный цвет костюма из недешёвой ткани подсказывали, что пожаловавший особо себе ни в чём в этой жизни не отказывает. Удивительно нескладно смотрелись руки и ноги неизвестного: худые и вытянутые. Если бы не облачение, то внешность мужчины можно было бы сравнить с затёртым ковром под корзинами заозёрных торговцев, или с глубокой царапиной на забрале стражника, остановившего вас безо всяких оснований посреди улицы. Другими словами, она была сродни чему-то такому, что могло быть у вас перед глазами неопределённо долгое время, но вы бы при этом не обратили внимание на злосчастный ковёр или царапину до тех пор, пока совсем уж не сосредоточили бы своё внимание на них. В определённых кругах подобная способность оставаться невидимым, будучи под взором тысяч глаз, ценилась в наипервейшую очередь. Вошедший сплёл сухие пальцы за спиной:
- Ёзиб, мы рады вашему обществу, присаживайтесь, - кивнула головой Рёзлав на пустое массивное кресло рядом, оставаясь сидеть полубоком. - Что там нового в наших подданствах? О чём говорят на окраинах и в столице?
Мужчина присел на краешек и положил руки ладонями вниз на столешницу. Кресло, которое обычно истерически скрипело от малейшего к нему прикосновения, осталось безмолвным.
- О том же, о чём обычно. Слухи, сплетни, пересуды, домыслы. В Чащобе голова, поговаривают, кладёт себе в карман лишнего. Наши производства закупают тамошнее дерево, как выяснилось, по подозрительно завышенным ценам. А места там, сами знаете, поистощились со времён вашего папеньки и деда. Дубки и кедр не те уже, как, скажем, на южных рубежах с твзилийцами. Особое внимание я бы обратил на этот слушок по той причине, что муж младшей дочери тамошнего головы занимает не самую последнюю должность в отделении придворовой казны Чащобы. Уж нет ли в этом какой связи?
На севере всё просто чудесно. До сих пор тепло, речные пути всё ещё не скованы льдом и вполне судоходны. Грузов перевозится в полтора раза больше, чем в это же время в конце прошлого Урожая. К тому же и сплавлять есть что: обильные дожди позволили собрать один из лучших всходов винной ягоды, да и отъевшиеся стада дали более чем достаточно мяса и шкур. Цены на торговых рядах были пониже, чем всегда и сытое и захмелевшее мужичьё в штольнях на радостях набило на четверть больше металла, чем предполагалось ставленниками над железными рудниками.
Удивительное дело произошло в Куйке: жена одного из конезаводчиков, как говорят, отравила своего мужа в надежде на получение в свои руки его части семейного состояния и по причине наличия молоденького и смазливого на личико ухажёра. Идиллия длилась недолго, пока однажды вечером по главной городской улице в неизвестном направлении прилюдно не прогалопировала вышеупомянутая мною господарка в совершенно обнажённом обличье, на четвереньках, захомутанная в ремни и с поводьями во рту, с карликовой, визгливо понукающей, не то лошадкой, не то человечком, а может и тем и другим одновременно, на своей спине. Люди теперь почёсывают головы в раздумьях, что же они вообще такое видели и кому хватило ума эту нечисть напустить на несчастную, чтоб с ней так расквитаться. А вашему наместнику теперь предстоит раздумывать над тем, где найти настолько же даровитого и ответственного управляющего конюшнями, каким, без сомнения, был безвинно отравленный, так как именно из Куйка на нужды Народной Армии идут одни из основных поставок лошадей, о чём вы прекрасно осведомлены.
О столице же и рассказывать особо нечего. Все готовятся к празднествам по случаю Дня Памяти вашего деда, Тысюка Харвары, что уже совсем на носу. Солдаты подшивают и начищают парадную форму к праздничному шествию. Простой люд метёт, жарит, шкварит, сбивает настилы для выступлений, развешивает на просушку свежевыстиранные скатерти и выкрашивает облупившиеся углы на улицах, где будут проходить гуляния. Придворные обсуждают, покажется ли на торжественной части в ваших палатах советник Боронец со своей новой молоденькой любимицей. Все при делах, господарка правительница.
- Габойды, вот тебе и занятие нашлось. Поедешь в Чащобу, как моё доверенное лицо, ознакомишься с расчётными листами, учётными книгами. Развеешься. Если приложишь счетоводческие усилия, то к празднику вполне вернёшься. Правительнице негоже быть без пары в столь значимый день, - Рёзлав положила руку на плечо всё еще пребывающему в размякших чувствах приближённому, тот расслабленно кивнул в знак согласия, то ли соглашаясь насчёт пары, то ли насчёт наличия счетоводческого таланта. - Что с подготовкой к переговорам с брежанами?
- О, времени ещё более чем достаточно, почти что до Первой Славны, - начал излагать Ёзиб. - Место уже выбрано. Лейль. Самый крупный и видный из тех городов, что находятся в близости к границе с Брежанами. С одной стороны, их посланцы почувствуют, что мы проявляем достаточное уважение, принимая их со всеми необходимыми почестями не непонятно где, а на одном из главнейших торговых перекрёстков, да и просто крайне значимом городе Забейга. С другой же, мы не даём им совершенно никаких поводов для беспокойства, как если бы пытались пригласить их в глубину наших земель или в столичные подданства. Брежане ещё не настолько доверяют нам, они бы, я думаю, не отказали, если бы мы настояли на этом, но им будет куда спокойней чувствовать себя в приграничье, под сенью их крепостей на своих спинах. Ведь мы хотим добиться как можно более удобных условий для заключения наших торговых соглашений? Стало быть, всё, что нам нужно - это спокойствие, открытость, мягкость и доброжелательность, - усыпляющими, успокаивающими интонациями закончил член Совета.
- Спокойствие, открытость, мягкость, доброжелательность, - медленно, с расстановкой, растягивая каждое слово, повторила за ним Рёзлав. Закрыв и отложив в сторону второй том творческого наследия Туяра Уменца, который до этого всё время держала в руках, она полностью повернулась в сторону своего собеседника. - Что там Ниферь?
- Сообщения от него сейчас приходят не слишком регулярно. Впрочем, он об этом предупреждал в своих предыдущих донесениях, - советник покосился на распахнутое окно и продолжил куда как более тихо. - Юго-восток в последние дни непрерывно заливало. В нескольких подданствах вышедшие из берегов реки подтопили близлежащие селения. Про дороги и говорить нечего, потому как сейчас их просто-напросто нет. В то время как мы сейчас это с вами обсуждаем, там - одна большая лужа с проглядывающими то тут, то там островками грязи. К тому же, господарь Шомолецкой забился в несусветную глушь и безлюдье в Бескрае в соответствии с потребностями своего деликатного дела. Тем не менее, последние пришедшие от него известия, не заставляют усомниться в благоприятном исходе: они разбили лагерь в лесостепях, перед расселинами Восточного Нагорья, его люди прибывали туда малыми группами, а то и поодиночке под видом проезжающих на границу торговцев, странствующих целителей, наёмных рабочих и прочих не вызывающих особого внимания лиц. Все местные благополучно пребывают в неведении относительно того, что происходит у них под носом. Также господарь Ниферь поделился планами относительно своего желания привлечь себе в помощь пару удачно подвернувшихся под руку грайцов.
Рёзлав сощурилась и её голубые глаза ещё более пронзительно и внимательно, хотя, казалось, куда уж сильней, сосредоточились на Ёзибе.
- Нет-нет, я не считаю, что есть повод для хоть какого-то беспокойства. Сколько мы уже пользуемся услугами особого отряда? Сколько раз он нас подводил? - мгновенно отреагировал советник. - Командующий тщательнейшим образом выверяет своё каждое действие ещё загодя. Он никогда не связался бы с теми, кто поставил под угрозу хотя бы самым малейшим образом всю затею. Нет-нет, только не Ниферь.
- Грайцы... - женщина в раздумье перебирала пальцами по кромке стола. - Нужно срочно выяснить, как обстоят там дела. И с подтоплениями, и насчёт разлившихся рек тоже.
- Конечно же, господарка. Я озаботился этим вопросом заранее. Мои люди с вестьми из первых рук должны прибыть обратно уже сегодня поздним вечером, либо же завтра с утра.
- Что ж, Ёзиб, - стала подводить итоги Харвара, - у людей на слуху в первую очередь казнокрадство в Чащобе, низкие цены на выпивку и закуску на севере, предвкушение грядущего Дня Памяти моего деда, желание взглянуть на очередную ручную зверушку Боронца и, в особенности, скачки на голой бабе в Куйке. На юго-востоке борются с прибывающей водой. Отношения с Брежанами с каждым днём становятся крепче и дружественней. Я ничего не упустила?
- Ничего, господарка Рёзлав.
- Осталась только некоторая неопределённость с Ниферем и его отрядом, которая, по вашим словам, будет устранена не сегодня, так завтра.
- Это хорошо. Это прекрасно, что головы у всех заняты своим и нет времени подмечать и обсуждать неважные и никак не связанные, как кажется, мелочи на границах. Вы по большей части принесли добрые вести, господарь Горжвец.
Советник услужливо преклонил голову, разведя руки в стороны.
После этого разговор более подробно зашёл о грядущих торговых переговорах в Лейле, подготовке к празднованию Дня Памяти и о помощи утопающим на юго-восточных границах. Обмякший в кресле Габойды, практически не участвовал в этом, лишь изредка, будучи советником по разработке приисков и ведению государственных расчётов, дополняя сведения нужные Рёзлав. Спустя ещё какое-то время, Ёзиб откланялся и исчез за книжными стойками в связи с имеющимися делами, требующими "его ежемоментного участия и постоянного присутствия". В глубине библиотеки аккуратно затворилась невидимая дверь.
- Пора бы тебе уже пересилить себя и начать относиться к нему хоть и не братски, конечно, но хотя бы более доверчиво. Из тебя слова лишнего не вытянешь в его присутствии. Горжвец на нашей стороне, недоверчивый ты ежонок - выждав ещё немного, заметила Харвара.
- Это глава государственной разведки, Рёзлав, при нём не то, что говорить не стоит, при нём следует и глаза держать крепко зажмуренными, чтобы он не заметил, куда направлен мой взгляд и где он задерживается дольше обычного.
- А где он задерживается дольше обычного? - правительница наклонилась в сторону своего мужчины.
- Ах, ваше высокородие, вы так и хотите подвесить меня вниз головой и загнать в задницу то, нахождения чего там мне ну никак не хотелось бы, - Габойды взял в свою ручищу, совсем небольшую ладонь женщины и поцеловал её внешнюю сторону, потом перевернул и коснулся губами запястья. После чего достал из ниши в столике чёрную книгу с металлическими поблескивающими уголками и положил перед Рёзлав. - Пора обратить внимание на стихотворца всячески рекомендованного Советом к ознакомлению всем народным сословиям без исключения и действительно представляющего художественную ценность. Там закладочка.
- Барабек? Бесхитростно, вторично и прямолинейно. И в этом-то художественная ценность? - приподняла косые брови Харвара.
- Читай, огонёчек, читай. Это будет моей наградой за стойко перенесённое испытание Уменцом. Тем более, твой голос куда как более подходит к этому героическому повествованию, нежели к той размазне, которую мне довелось перед этим слышать, - мужчина снова опёрся локтями на стол и умостил подбородок на подставленных под него руках.
Рёзлав открыла книгу на странице, которую отмечала закладка в виде коричневого шнурка от полевой солдатской формы:
- Высекаем камень
в жар и холод мы,
Разрубаем киркой
твердь земли суровой.
Стойкие и крепкие
Забейга сыны...
Голос женщины становился всё более хриплым с каждым новым словом, пока, наконец, ей не пришлось прочистить горло, прокашлявшись. Под носом у неё оказался бокал с водой, заботливо протянутый Габойды. Рёзлав благодарно приняла его и, отпив немного, начала заново своим негромким, но жёстким голосом, который так нравился её единственному слушателю:
- Высекаем камень
в жар и холод мы,
Разрубаем киркой
твердь земли суровой.
Стойкие и крепкие
Забейга сыны
воздвигают стены
крепостей по новой.
Валим столбы ясеня,
мы на древки стрел,
Плавим руду звонкую
мы в цехах чадящих,
Каждый оружейник наш
искусен и умел,
Наши стяги вьются
в облаках парящих...
За окном усиливался ветер. Где-то очень далеко едва слышно прогромыхало. Воздух становился всё влажней и тяжелее. Тучи с востока медленно и упорно приближались...
Защищено авторским правом. Все права защищены. Текст защищен авторским правом и прочими положениями о защите интеллектуальной собственности. Данный текст в целом, а также его отдельные части не могут копироваться с целью коммерческого использования или распространения, редактироваться или публиковаться на любых других интернет-ресурсах без предварительного согласования с автором данного текста.