|
|
||
...И он взял себе Имя - тяжкую ношу. Имя, что брали многие ретивые, да прогнулись под тяжестью его. Имя, слетавшее из уст, и пеленавшее в бесконечные скитания и одиночество носителя своего. Но велик был дар Несущему, и более не требовалось иным. Он шел уже пятнадцать лет. Люди сторонились чужака, нутром чуяли неладное. И Несущий бесцельно брел дальше, надеясь втуне, что когда-нибудь путь окончится, а Имя так и останется непроизнесенным. Истомленный дорогой, он задержался в глухой деревушке, объятой густым лесом. То было одно из вымирающих поселений: народу здесь жило мало, старики в основном, - большинство молодежи подалось в города за лучшей судьбой. Вторым утром его разбудил вопль. Из приоткрытого окна потянуло смертью, - запах, который он ни с чем спутать не мог, ведь от самого разило тем же. Он наскоро оделся, спустился и направился к реденькому кольцу людей. Не произнося ни слова, подошел, и крестьяне, словно по команде, расступились, открывая кровавое зрелище. Из непрестанного бабьего гомона понял, что стряслось. Было мальчишке лет пятнадцать, не более. Глупыш в одиночку подался на охоту, и сам едва не стал добычей: напали волки. Чудом поблизости оказались другие охотники, отогнали зверей. Несущий смотрел, как мужики с окровавленными по локти руками наскоро, неумело перевязывали изодранные руки и ноги. Лекаря в поселке не было. "Раны слишком глубокие, - подумал про себя. - Но ведь держится, щенок", - хмыкнул, пристально всматриваясь в бледное лицо юноши, смятое болью. Он втянул ноздрями воздух, резко отдававший кровью, и понял, что пареньку до заката не дожить. Развернулся, и было двинулся обратно, но кто-то в отчаянии закричал, надрывая глотку: - Помогите кто-нибудь! "Наверняка отец, - мелькнула мысль. - Смекнул, что сыну скоро конец". Он сделал еще шаг, и в спину, будто плетью, вновь ударил отчаянный вопль, заставив остановиться: - Помоги!.. - Мужчина зашелся в плач, закрыв грубыми руками лицо, запрокинутое к небу, забормотал: - Помоги, помоги... Несущий Имя тоже невольно поднял голову и взглянул в хмурую апрельскую высь, взвешивая. "Одной больше, одной меньше. На мне их и так не счесть, выдержу", - успокоил себя, направляясь обратно. - Лекарь? - нервно спросил кто-то из толпы. Он зачем-то кивнул, и опустился на колени подле мальчишки. Заглянул в гаснущие глаза. "Одной больше, одной меньше..." Наклонился, будто осматривая раны, прижался к вспотевшему виску и произнес парню в ухо: - Живи, я, Несущий Имя, приказываю тебе. Чужая судьба острым шпилем врезалась в отягощенное бедами Имя, спрятанное глубоко внутри, царапнула сердце и рассеялась острыми искрами по телу. - Рану туже вяжи, да повыше! - рявкнул сквозь нахлынувшую боль мужику, прижимавшему окровленную тряпку к ране. Тот часто закивал, сделал как велено. - Перетяни здесь и здесь... когда кровь утихнет, перевяжите начисто. Он еще немного постоял рядом, наблюдая за работой, и прежде чем уйти, сказал: - Повезло ему, выживет. - Двинулся прочь. Поднявшись в комнату, рухнул на кровать, застонал от навалившейся тяжести, ломившей голову и плечи. Ничего, свыкнется, утрясется. А завтра надо бы и в путь, дорога заглушит тягость. Утром, в прихожем зале, за столом, его ждал отец мальчишки c корзинкой, накрытой белым платком. Мужчина поднялся, нервно отер ладони об одежду. - Спасибо тебе, это... вот, с женою отблагодарить, той... ну, решили, и это... Он поймал растерянный взгляд мужика, нашел в нем благодарность и опаску, бросил небрежно: - Оставь и убирайся. - Так я это... - Мужчина пригладил бороду, и протянул ладонь. - Спасибо тебе. - Вы бы и сами справились, разве что дольше провозились, - соврал он, не обращая внимания на подставленую пятерню. - Да ну, мы-то со своими кривыми ручищами натворили б делов! - не унимался мужик. - Я ж, это, спасибо пришел сказать от чистого сердца, да спросить как тебя... Несущий успел выхватить тонкий кинжал, метнулся к человеку, сильно толкнул того локтем в грудь, вышибая воздух из легких, прижал к стенке, и приставил сталь к горлу. - Убирайся, живо!.. - процедил, мысленно ликуя, что упредил вопрос. - Скажешь еще хоть слово и... - он сильнее надавил на лезвие, давая металлу слегка лизнуть дряблую шею. Кровь алой ниточкой потянулась под грязную рубаху. Он отпустил крестьянина, грубо толкнул в плечо и тот быстро попятился к дверям. Одежда неприятно липла к вспотевшему телу. "Еще бы немного, еще бы одно слово - и тогда всему конец", - стучала мысль в виски. Тяжело дыша, убрал оружие, вытряхнул еду из корзины в сумку, и поспешил прочь. Теперь, когда он едва не попался из-за собственной небрежности, стоило быть гораздо осторожней и поменьше задерживаться средь людей. Надеяться, что ноша отведет любопытных стороной - глупо. Следовало, в первую очередь, полагаться на себя. И он нес отяжелевшее Имя дальше. Подолгу оставался один, в глуши: лесу или в горах, но Имя язвило душу и гнало вперед. Судьба завела его в тихий городишко у моря. Воздух, напоенный соленой влагой и пряный густым ароматом кипарисов да крепких сосен, заставили удержаться в этом уголке, и позволить памяти впитать немного здешней красоты. Он поселился на постоялом доме, на отшибе, стараясь реже попадаться местным на глаза. Имя безмолвно лежало камнем на сердце, а значит, - торопиться некуда. Возвращаясь вечером второго дня от моря, уже у самых ворот, он замер. Даже сквозь мягкий вечерний сумрак узнал поджидавшего. Кулаки сжались. Мальчишка глядел без страха, в глаза. - Чего тебе? - спросил хмуро Несущий Имя. Повзрослевший, уже молодой мужчина сделал шаг вперед. - А ты совсем не изменился. - Почти без удивления. - Долг за мной. "Нашел, глупыш, выследил, вынюхал, щенок". - Ты меня с кем-то путаешь, ступай себе, мне неприятности не нужны. "Обошлось бы". Крестьянский сын упрямо покачал головой. - Ничего я не путаю. Прогонишь как отца? Железку под горло сунешь? - в голосе защемил упрек. - А ежели так? - сказал, будто лязгнула сталь, чувствуя, как от злости деревенеют мышцы. - Ну и давай! Только зачем тогда жизнь сберег? - Значит, надо было, - отрезал. - Катись отсюда, сопляк, не то крепко пожалеешь! "Не дотянусь. Молодой, может и опередить. Вот если бы ближе подошел, всего один удар. Ну же, щенок, я дал, я и отберу". - Ты ведь сказал: "живи, я, Несущий Имя"... - Не надо, - процедил сквозь сжатые зубы. Сердце горячо забилось о ребра. Ладонь тут же легла на рукоять под накидкой. Стоило рискнуть. Всего один удар. Сейчас. Он успел сделать три больших шага, успел поднырнуть под запоздало выставленную руку парня и обхватить его сзади за шею, не позволив словам вырваться из горла. Тонкий клинок легко пробил кожаный нагрудник, ужалил плоть. Он все успел. Только погубить щенка не смог. Мальчишка захрипел, трепыхнулся в цепкой хватке, силясь вырваться. Пальцы крепче сжались на ручке клинка. "Ну же! Чего ты ждешь?! Выпусти из гаденыша дух! Ты же был на волосок!" Он вдруг ощутил на себе тяжелый взгляд, будто густая тень легла на глаза. То, чем он обладал, с чьим присутствием свыкся, - так же безмолвно, наблюдало за ним со стороны, изнутри, - отовсюду. Вздрогнув, покорно убрал кинжал. Парень выскользнул из ослабших рук, повалился на землю, схватившись за раненный бок. Несущий стоял и глядел в испуганное лицо. - Стало быть, судьба, - сказал тихо. Протянул ладонь щенку. - Не бойся, не трону. Тот помедлил, но ухватился, встал. - Значит, долг хочешь вернуть? Парень неуверенно кивнул, искоса поглядывая на чудака, дрожащими руками достал из-под накидки кошель. - Вот, здесь не много, но... - Деньги убери, не к чему они мне. Ты же за другим явился. Мальчишка кивнул: - Как тебя зовут? Я буду молиться и благодарить Бога, что послал тебя... В самой глубине его сути, будто верный пес на зов, что-то очнулось и ринулось наружу, выворачивая душу наизнанку. Он произнес, отбивая каждый звук, чтобы внутреннее содержание впиталось, затвердело в памяти приемника. Чтобы ощутил, как древнее Имя раскрывается тысячей запретов и лишений, чтобы почувствовал, как оно растворяет его жалкую кличку и насколько тяжело. Часть его собственной жизни ускользнула вместе с Именем - оно взяло свое, накопленное за годы скитаний, как и память его звучания. Парень испуганно рванул в сторону, хватаясь за грудь, с натугой втянул воздух. - Носи, - сказал бывший. Он тяжело вздохнул, будто отдал за просто так сокровище. - Имя подскажет, что делать, укажет направление. И запомни: попробуешь кому открыться нарочно, чтоб груз сбросить... - он провел ребром ладони по горлу. - И каждому, от кого костлявую отвел - тоже. Береги Имя от людей, ибо дар его велик, а понесут единицы. И вот еще: горя лишнего на себя не бери, затянет. - Махнул рукой на прощанье, и направился в дом. Парень хотел было что-то сказать, но слова встали в горле - нечто огромное внутри рассеяло посторонние мысли, толкнуло в дорогу. И он ясно увидел перед собой его великий дар: как Имя тянется к надломленной судьбе, но открывается лишь тому, чья душа примет горькую участь, не очернится злобой пред смертью. И то великий дар Несущему - сохранить таких на земле. И то есть великая честь и тяжба - вынести груз отведенной гибели. ...И он взял себе Имя - тяжкую ношу.
|