Сокова Дайна : другие произведения.

Белая птица на черном утесе

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    История Эола, Темного Эльфа. Каким мог быть Эол? Возможно - таким. Попытка ответить на вопросы <<почему так, а не эдак>>, собрать, восстановить и осветить белые пятна в возможной темной судьбе Темного Эльфа, не выходя при этом за рамки, заданные профессором Толкиеном. Повесть, похоже, балансирует на грани фола между апокрифом и дописыванием.
  Благодарности: всем вдохновившим меня на написание этого рассказа за идеи, цитаты, споры и подсказки - Ирис и моим друзьям с форума 'Север и Запад', Mornalchor, Jeffrey Hawk, Blackfighter, Эрин и всем остальным, принимавшим участие в дискуссии 'Эол - расследование' на форуме 'WWW-Dosk'.
  
  
  Нет повести печальнее на свете,
  Чем повесть о Ромэо и Джульетте.
  В.Шекспир 'Ромэо и Джульетта'
  
  Вместо пролога
  Незримая тонкая нить, связывавшая его с любимой, оборвалась. Арэдель больше нет. Эол это ощутил так, будто из груди вырвали сердце. Никто не смог ее спасти, а все остальное уже не имело значения. Связь двух фэар рассыпалась, истекла, как вода меж пальцев, и черный, зияющий провал пустоты неотвратимо втягивал в себя изорванные остатки его сущности.
  Тихо звякнули оковы, Темный Эльф, прислонившись к стене, медленно сполз на пол, и, обхватив колени руками, уронил на них голову. Холодный метал впечатался в лоб, но он этого не заметил. Его больше не было, осталась только память.
  
  1. Эолиндо
  Эта лощинка приманила влюбленных тихим уютом - очаровательным озерком с маленьким водопадом и выбегающей из него речушкой, белыми ароматными цветами-звездочками, покрывавшими берега и небольшую лужайку среди зарослей кустарника. Им хотелось побыть вдвоем, искупаться и отдохнуть.
  Высокий, статный эльф с волосами цвета черненого серебра сидел около костра. При взгляде на танцующую деву точеные, строгие черты лица смягчились, в темно-серых глазах весело прыгали отблески огня. Квэндо пел, и, хотя его песня не могла сравниться с чарующим пением линдар, но его глубокий и мелодичный голос гармонично сплетался с узором танца.
  - Идем же, Эолиндо, хватит сидеть! - в лощине словно зазвенел серебряный колокольчик, девушка взяла эльфа за руки и потянула на лужайку.
  - Разве могу я тебе отказать, Ниндиль, - юноша со смехом вскочил на ноги, и они закружились в танце среди звезд - огромных, сверкающих высоко в бездонном темно-синем небе и маленьких, нежно белеющих у ног в сочной траве.
  
  Пора было догонять тэлери Элвэ и Олвэ. Эльфы, покинув гостеприимную лощинку, неторопливо поднимались по крутому склону, чтобы достичь тропы, проложенной квэнди. Внизу, журча меж камней, бежал по своим делам говорливый горный ручей. Каменный карниз был недостаточно широк для того, чтобы двое могли идти рядом, и Эолиндо, как его называли самые близкие, шел впереди. Вроде ничто не предвещало опасности, но юноша внезапно обернулся. Краем глаза успел заметить, как где-то вверху среди скал промелькнула неясная тень, и теперь, подпрыгивая на крутом склоне, прямо на них падали камни. Эльф протянул руку подруге в надежде укрыться с ней под ближайшим выступом, но не успел. Один из камней ударил Ниндиль в плечо и сбросил вниз.
  
  Он сидел на коленях, и, опасаясь потревожить изломанное тело, гладил девушку по волосам. Все силы направлены на то, чтобы разделить, облегчить ее мучение, лишь бы растаяло льдистое крошево боли, плещущееся в серебристых глазах, лишь бы высохли дрожавшие на длинных ресницах слезы.
  - Прости, любимая... Мэлдэ(1)! - громкий шепот дрогнул и сорвался.
  - Эолиндо... - тонкая, почти прозрачная, рука поднялась, дотронулась до щеки, обожгла ледяным прикосновением и упала. И в этом падении больше не было жизни.
  
  Народы Ингвэ и Финвэ уже давно прошли этим путем. Теперь Элвэ, решившись перевалить Эред Луин, теребил Олвэ и подгонял тэлери в надежде догнать друга. После Хитаэглир эти горы не казались такими уж неприступными, однако вершины Эред Луин были покрыты снегом и льдом.
  Яркие звезды, вечно кружащие в небесном хороводе, уже замкнули несколько кругов с тех пор, как неподалеку прошли последние тэлери, а высокий смуглый квэндо все сидел у прогоревшего костра. Холодный горный ветер бездумно лохматил серебрящиеся волосы, то откидывая их назад, то набрасывая на глаза. Темные глаза эльфа, в которых погас свет, не мигая, смотрели на рдеющие уголья, а пальцы бесцельно вертели обгоревшую палку.
  Ему больше некуда спешить, и незачем идти на край мира, потому что самое дорогое осталось здесь навсегда. В этой лощине. Вон, под тем небольшим холмиком из камней и земли. Она унесла с собой его песню, и мир больше никогда ее не услышит...
  
  'Эолиндо, где ты пропал? Догоняй'! - беспокойная мысль брата коснулась погруженного в тягостные думы эльфа.
  Он очнулся, вспомнив об Айвэ. Успокоить, не дать гложущей боли прорваться в осанвэ:
  'Хорошо. Я скоро'.
  Сейчас ему казалось, что лучше бы быть совсем одному. Квэндо почти бездумно закинул за спину налучь с луком, колчан со стрелами, повесил на плечо дорожную сумку и стал подниматься вверх по каменистому склону. Вскоре он вышел на неприметную тропу, отмеченную ногами сотен соплеменников, прошедших здесь до него, и пошел вдогонку.
  
  Эльф направился к седловине, но вскоре ветер усилился, и звезды заволокли низкие тучи. Через пару сотен шагов квэндо оказался в густом тумане, который, цепляясь за камни, рвался в клочья и быстро проползал мимо. Одежда вскоре напиталась влагой, холодя и неприятно прилипая к телу. В этой зыбкой мгле он добрался до седловины, но здесь погода испортилась окончательно. С неба посыпалась густая обледеневшая крупа. Ветер трепал полы плаща, срывая капюшон, пригоршнями кидал снег в лицо, сек глаза и забивался за шиворот. За три шага все тонуло в серой пелене. Двигаться дальше было безрассудно. Квэндо забился в щель между двумя камнями, чтобы переждать ненастье, плотнее закутался в промокший и задубевший плащ и впал в тягостное забытье.
  
  Истощив запас сил, стихии успокоились. Тучи разошлись, и холодное небо высыпало чистыми сияющими звездами. Ветер стих. Снежный сугроб зашевелился, неохотно выпуская в голубоватый свет продрогшего эльфа. Он сделал несколько шагов и провалился по колено. Вокруг, поблескивая мириадами искр, лежала заснеженная целина, вдали белели шапками два горных кряжа, разделенных черными провалами ущелий, и где-то там был перевал. За время, пока он пережидал ненастье, Айвэ звал его несколько раз, и юноша, как мог, успокаивал брата. Теперь же искать его мыслью и спрашивать дорогу не хотелось, чтобы не вызывать лишних волнений. Выверяя каждый шаг, эльф двинулся дальше, надеясь что, за границей снега быстро отыщет тропу квэнди.
  
  И все же он сбился с пути. Здесь на камнях, поросших мхом и лишайниками, не было видно следов тэлери. Эльф спустился по расселине в ущелье в надежде найти какую-нибудь живность и согреться у костра, но неожиданно ощутил присутствие - чей-то взгляд неотрывно следил за ним из-за нагромождения камней. Переполошенной птицей метнулась мысль: 'Орки'! Юноша скользнул к кустам, но его опередили - удар в затылок бросил квэндо на камни. Что-то приглушенно грохнуло рядом, и он провалился в темноту.
  
  2. Гном Арвал
  Пятно света навязчиво пробивалось сквозь тонкие веки. Первым, что он осознал, было непонятное и неприятное ощущение замкнутого пространства и несвободы. Приступ подсознательного страха заставил эльфа открыть глаза и зажмуриться - таким резким показался неяркий огонек свечи, просвечивающий сквозь тонкие стенки каменной чаши. В голове гудело, а затылок все еще побаливал. Он отвернулся, попытался успокоиться и потом огляделся. Камень. Контуры плыли и двоились, тем не менее, удалось рассмотреть стену и такой же потолок. На пещеру это похоже не было. Помещение, высеченное в камне - слишком правильны были углы. Чувства тревожно подсказывали, что, по всей видимости, он находится глубоко под землей. Нос забивали странные, незнакомые запахи. Эльф, откинув лосиную шкуру, осторожно приподнялся на локте и попытался сеcть, борясь с накатившим головокружением. Вскоре стало чуть лучше, и он продолжил осмотр. Складывалось впечатление, что эта небольшая комната была вырублена не так давно и до сих пор не закончена. Две стены и небольшой выступ гладко отшлифованы, их украшали узорные полосы; та, у которой находилось ложе, была неровной и шероховатой, четвертая, с дверью, обтесана только до половины. На каменном выступе стояла чаша со свечой, и, по всей видимости, он заменял стол. Кроме ложа и тяжелого, обитого металлом сундука в комнате больше ничего не было. На сундуке лежали его вещи - свернутый плащ, плетеный кожаный пояс с золотой чеканной пряжкой и дорожная сумка, только ножа и лука со стрелами нигде не было видно. Крепкая деревянная дверь, усиленная полосками металла, оказалась запертой.
  На мысленный зов никто не откликнулся, и потерявшийся в догадках эльф, пытаясь совладать с приступами тревоги, вернулся на ложе и стал ждать.
  
  Свеча прогорела на две трети, когда в двери послышался щелчок. На пороге возникло нескладное существо - ростом оно едва достигало груди эльфа, и было очень коренастым. Жесткие рыжие волосы, заплетенные в косы, покрывали не только голову, но и лицо, на котором внимательно и испытующе поблескивали светло-карие глаза. Одето оно было в замшевые штаны, украшенные бахромой и чешуйчатым золотым поясом, меховую безрукавку, на ногах - подбитые металлом сапоги из толстой кожи. Эльф напрягся, готовый к драке, но вскоре чуть расслабился - существо, не было похоже на орка ни по виду, ни по запаху, и пока что не несло с собою угрозы.
  Несоразмерно большие, мускулистые, покрытые рыжеватыми волосками руки поставили на стол миску с дымящимся куском жареного мяса и большую кружку с водой.
  Хотя незнакомец выглядел вполне здоровым и цветущим, попытка коснуться его сознания оказалась безуспешной. Юноша пришел в замешательство, решая, можно ли считать существо разумным, однако последующее убедило в том, что, по крайней мере, оно был говорящим.
  Коротышка кивнул на еду и издал череду звуков со странными придыханиями, сложившихся в непонятные тяжеловесные слова. Видя темные недоумевающие глаза пленника, тот призадумался и ударил себя кулаком в грудь: 'Кхузд', затем, пытливо глядя на юношу, указал на него крепким пальцем.
  Эльф не понял, было ли это имя, или самоназвание существа, однако, коснувшись своей груди, произнес: 'Квэндо', и его голос гулким звоном рассыпался под каменными сводами.
  Рыжий коротышка, склонив голову набок, вслушался в незнакомые звуки и что-то буркнул. Потом неспешно подошел к сундуку, взял в руки эльфийский пояс и ощупал чеканную пряжку. В глазах кхузда мелькнуло удивление, он одобрительно крякнул и что-то снова произнес, обращаясь к пленнику, однако квэндо только непонимающе повел плечом.
  На широком лице коротышки отразилась досада, он кивнул на остывающую еду и вышел, закрыв за собой дверь.
  
  Эльф медленно подошел к столу - в ногах еще ощущалась непонятная слабость. При виде мяса его замутило, зато воду он выпил почти залпом. Свет все еще вызывал раздражение, но гасить свечу он не решился - не знал, может ли кхузд видеть в темноте, а мысль о побеге пока что спрятал поглубже. Сначала надо было разобраться, где он оказался.
  Квэндо вернулся на ложе, однако долго ждать на этот раз ему не пришлось. Дверь впустила в комнату прежнего посетителя и еще одно, едва ли менее волосатое существо, которое с нескрываемым любопытством разглядывало пленника. Знакомый кхузд заменил свечу и неодобрительно покачал головой при виде нетронутого мяса, затем оба коротышки уселись на пол. Первый снова ткнул себя в грудь и произнес: 'Кхузд'. Эльф кивнул, ясно давая понять, что это он уже усвоил. Но тут второй повторил то же самое, а первый, следом указав на него и себя, добавил: 'Кхазад'. Пленник снова понимающе кивнул и под требовательно-вопросительные взгляды гномов указал пальцем на себя: 'Квэндо', и поднял один палец. Затем снова указал на себя и выкинул вверх все пальцы: 'Квэнди'. Гномы кивнули в ответ. Первый еще раз стукнул себя в грудь: 'Дьюил'. Его напарника звали Сток. И снова вопросительные взгляды уперлись в пленника. Эльф на мгновение замешкался. Дело оказалось не в недоверии, просто мысль о том, что его будут называть прежним именем, показалась нестерпимой. Нет больше той, в чьих устах это оно звучало музыкой, и слишком горько было бы слышать его теперь. Он назвал первое, что пришло на ум.
  - Арвал.
  
  Гномы быстро освоили язык эльфов, не менее быстро Арвал выучил самые простые и ходовые понятия Кхуздул, хотя все это было относительно - здесь, под землей, квэндо потерял ощущение времени. Он поначалу пытался отмерять его счетом сгоревших свечей, но вскоре забросил это дело как бессмысленное.
  Дьюил был удивлен, когда узнал, что поясную пряжку и застежку на плаще эльф сделал своими руками, заинтересовали его стрелы с медными наконечниками и предназначение лука, а вот при виде железного ножа он презрительно фыркнул. Однако с тех пор гном внимательно присматривался к пленнику.
  
  Вскоре его отвели на совет почтенных кхазад, в чьих рыжих и каштановых косах пробивалось серебро. Старейшины Габилгатхола (так подгорный народ называл свое поселение), возглавляемые молчаливым вождем, задавали вопросы о народе квэнди и его умениях, о том, откуда они, куда и зачем идут. Когда же эльф осторожно поинтересовался своей судьбой, ему ответили, что он был пойман на земле кхазад и считается пленником. Ему суждено безвыходно пребывать в подгорном королевстве, однако он может найти себе занятие по вкусу. После этого пленнику разрешили прогулки в сопровождении кого-либо из гномов.
  Арвал был поражен обширными пещерами, которые руками мастеров превращались в величественные залы; резными колоннами, чьи вершины терялись в сумраке сводов; каменными узорами и орнаментами, украшавшими полы и стены; сверкавшими в свете факелов и масляных ламп друзами самоцветных кристаллов. Поражался он маленькому, гордому и упорному народу, создающему всю эту красоту.
  Но про плен он смог забыть только тогда, когда его допустили в мастерские. То, что он видел, поражало и не давало погружаться в тягостные воспоминания. В нем вновь просыпалась жажда знаний и творчества, возвращая его к жизни, но гномы не спешили делиться своими секретами.
  
  Почти что сотню лет Арвал провел в тесных шахтах, учась у приземистых мастеров разбираться в горных породах, самоцветах, рудах, жилах и сопутствующих знаках. Гномы-шахтеры поначалу фыркали и посмеивались при виде слишком высокого и хрупкого на их взгляд квэндо, полагая, что ему и кайло-то в тонких пальцах не удержать. Но первое впечатление оказалось ошибочным, и, убедившись, что упорный эльф с горящими мрачным огнем глазами, не менее силен и вынослив, чем любой кхузд, постепенно прониклись уважением.
  Временами его звали на охоту в нижние пещеры. Только впервые столкнувшись с обитавшими в вечной темноте чудовищами, он понял, зачем гномам защитные доспехи и грозное оружие - рогатины, кирки, мотыги, топоры и длинные широкие ножи. Ведь иногда даже меткое попадание стрелы в глаз или что там у этих кэлвар было вместо них, не гарантировало мгновенной смерти. Видимо, потому и охочих освоить умение стрелять из лука среди гномов оказалось немного - в основном, только молодые кхазад брали в руки эльфийское оружие, чтобы испытать свою силу, зоркость и сноровку. Старшие же хранили верность традициям.
  
  Вторую сотню лет он разменял в кузницах, сначала помогая складывать и заправлять сыродутные горны и плавильные печи, затем получать крицы и сплавы, и, между делом, испытывал свои силы в шлифовке и огранке камней. И ни разу за все это время Арвал не был на поверхности и не слышал о квэнди. Он свыкся с подземной жизнью, и в его сердце прорастала любовь к гномам.
  
  Это случилось не на охоте. Эльф решил наведаться в заброшенную шахту, в которой он когда-то начинал, в поисках подходящего его задумке турмалина. Дьюил, услышав о затевавшемся походе, только покачал головой и отправил с ним своего младшего сына Хелеба. По дороге к ним присоединился Сток.
  Копь была интересной, и, на взгляд Арвала, еще не до конца выработанной, однако о том, что она заброшена достаточно давно, можно было судить по толстому слою пыли и застоявшемуся воздуху. Эльф и гномы пролезли в узкий лаз и оказались в продолговатой яме. Свет факела то и дело выхватывал тускло поблескивающие сколы слюды, черных вкраплений гранита и кварцевых зерен. Квэндо, на всякий случай, порылся в отвалах, но еще прежде добросовестные кхазад не оставили здесь ничего, достойного внимания.
  Арвал давно научился слушать землю, объединяя эльфийскую чуткость со знаниями и навыками гномов. Вот и на этот раз, чтобы не тратить лишнее время на поиски, он, положив ладони на шероховатую стенку ямы, словно растворился в камне. И нужное вскоре откликнулось - здесь, прямо под руками, каменная стенка оказалась достаточно тонкой, за нею шла рыхлая глина, а вот там, чуть правее, скрывалась маленькая уютная пустота, в которой пели кристаллы. Сток, простукав стенки по округе, одобрил его выбор. Дружно застучали кирки и молот, отваливая камень за камнем.
  Вскрылась полость с гнездом турмалинов, и вот на ладонь эльфа легли цветные крупные зелено-розовые кристаллы.
  - Они как маленькие беззащитные детеныши кэлвар, - Арвал не переставал удивляться каждый раз, когда приходилось являть свету живые самоцветы. Он успокаивающе погладил камни и убрал в поясную сумку.
  Гномы подобрали инструменты, и Сток первым направился к выходу. Эльфу тоже хотелось поскорее выбраться из ямы, чтобы расправить нывшие плечи. Он пошел вторым, и уже согнулся, чтобы нырнуть в лаз, как сзади раздался грохот падающих камней. Арвал вздрогнул и, обернувшись, замер от неожиданности. Тонкий простенок рухнул, завалив Хелеба породой, а из пролома вылезало жуткое существо, напоминавшее помесь огромного червя с кротом. Широкие когтистые лапы разгребали камни и протискивали бугристое тело вперед, а дюжина длинных извивающихся усов ощупывала пространство, приближаясь к придавленному гному. Наконец тому удалось подобрать кирку и всадить ее в ближайшее щупальце. Подземелье наполнилось скрежещущим визгом, тварь рванулась к обидчику и нависла над ним, разинув пасть с четырьмя торчащими вперед долотообразными зубами. Эльф бросился вперед. Кирка с хряскающим звуком проломила жесткий покров и вошла в плоть чудища. Снова раздался визг, и несколько щупальцев взметнулись в воздух, Одно полоснуло Арвала по лицу и ожгло хуже кипятка, два других захлестнулись вокруг шеи и туловища и потянули к развернувшейся зубатой пасти. Эльф в отчаянии раз за разом опускал кирку на 'морду' твари, покрывавшуюся студенистой темной кровью. Краем глаза он успел заметить, как подоспевший Сток вскочил на спину чудовища, и всадил ему куда-то под лапу свой длинный нож.
  Эльф еще помнил, как помогал подняться Хелебу, и как при этом пекло шею, лицо и в глазах, но о том, как оказался в своей постели, память молчала.
  
  Тварь оказалась ядовитой. Крепкое эльфийское здоровье и знания гномов-врачевателей совместными усилиями справились с отравой, и к Арвалу постепенно возвращались силы. На лице и шее под струпьями от ожога розовела молодая кожица, только зрение восстанавливалось медленно - свет все еще вызывал в глазах неприятную резь, и темнота для них была много приятнее. Поэтому горела только одна масляная лампа, чей слабый огонек не способен был разогнать полумрак, царивший в комнате. В той самой комнате, только уже преображенной руками эльфа. Стены отшлифованы, являя взору удивительные оттенки камня. По низу стен тянулся орнамент, продолжающий исходный гномский рисунок, а под потолком струилась изящная эльфийская вязь из переплетенных веток, резной листвы и цветочных бутонов, которая с углов прорастала на потолок и сходилась к центру в виде большой розетки.
  Сейчас же вынужденное бездействие раздражало, а мысль о том, что он не в состоянии отшлифовать и огранить турмалины, выводила из себя. Благо дело гномы старались не давать ему скучать, постоянно кто-то заглядывал и делился новостями.
  На этот раз Дьюил и Хелеб пришли вместе. По тому, как чинно вели себя кхазад, Арвал понял, что разговор предстоит обстоятельный. Он приподнялся на локте и уселся на постели, гномы же обосновались рядом на стульях. Дьюил участливо коснулся жесткой ладонью руки эльфа.
  - Вижу, твои дела идут на поправку, друг мой.
  - Очень на это надеюсь. Все же это очень утомительно, оставаться без дела.
  - Э, да ты уже прямо настоящий кхузд! - широко улыбаясь, хмыкнул в бороду старший и хитро подмигнул Хелебу.
  Квэндо осторожно улыбнулся в ответ - присохшие корки на лице вызывали неприятное ощущение.
  - Да, ладно тебе. Будь на моем месте настоящий кхузд, возможно, обошлось бы без немощных эльфов. Если б не Сток, вообще не знаю, чем все закончилось.
  - Сток мог не успеть, - вмешался в разговор Хелеб. - Если бы ты не отвлек кратфуса, отец, скорее всего, уже б слагал поминальную песнь.
  - Я благодарен тебе за жизнь сына, Арвал, - голос Дьюила звучал торжественно. - Мы, кхазад, никогда не забываем подобных вещей. Я уже не молод и скоро уйду на покой, буду есть, пить, толстеть да страшные сказки детишкам рассказывать.
  Широкое лицо гнома снова расплылось в улыбке, он немного помолчал и продолжил уже серьезно:
  - Однако до того времени я обязуюсь передать тебе свои знания и умения, если ты согласен принять такой дар.
  Эльф, прижав руку к груди, почтительно склонил голову. И только сейчас осознал то, что раньше ускользало от его внимания - буйная растительность гнома как-то незаметно поседела. На глаза набежала влага - то ли от жжения, то ли сдерживаемые чувства искали выход.
  - Дьюил, я даже мечтать об этом не смел! Я не знаю, как высказать тебе свою признательность.
  Гном, удовлетворенный ответом, чинно поглаживал заплетенную в косицы бороду.
  - Это еще не все. Хелеб хочет просить тебя об одном деле. Я, со своей стороны, скажу, что одобряю его намерение.
  Сын выпрямился на стуле, повторил жест отца и, собравшись с духом, торжественно произнес:
  - Арвал, я прошу тебя стать моим братом.
  Квэндо вскинул на гнома недоуменные глаза.
  - Разве такое возможно?
  - У нашего народа есть такой обычай, - кивнул Дьюил. - Его свершают, когда двое очень привязаны друг к другу, но чаще, когда их связывает жизнь. После этого они становятся, как родные братья.
  Эльф задумался о Айвэ. Они оба - Пробужденные, и не было у них матери, однако с того самого момента, как окрылись глаза, они знали, что приходятся друг другу братьями. Но можно ли братьями стать?
  - Расскажите мне, - попросил квэндо.
  - Если двое решают стать побратимами, то они должны смешать свою кровь священным предметом, и на ней дать клятву нашему прародителю Махалу, назвавшись истинными именами. После этого перед лицом Махала и для всех кхазад они становятся братьями. Такова суть ритуала, - ответил Дьюил, и на какое-то время в комнате воцарилось молчание.
  - Я согласен, Хелеб. Иметь такого брата для меня честь.
  Арвал подался вперед, и, заглянув в глаза гнома, положил руки ему на плечи. Хелеб накрыл их своими ручищами и крепко сжал.
  - Быть по сему! - радостно загудел Дьюил. - Значит, будет у меня одним сыном больше! А пока выздоравливай.
  
  Побратавшись с Хелебом, квэндо стал одним из кхазад Дьюила клана Долгобородов народа Дурина, и глава рода принялся учить его, как собственного сына, раскрывая родовые секреты. Эол (так на братании назвал себя эльф) постиг тайны языка кхуздул, звуки которого способны влиять на материю Арды. Видел он скрытые в глубоких пещерах плавильни, использующие подгорный жар, узнал о странных минералах, добавляемых к железу, от чего металл обретал те или иные свойства; о приемах ковки, придающих стали необыкновенную твердость, гибкость и прочность. И, хотя гномы, так же как эльфы, отличались отменным здоровьем и ничем не болели, среди них были те, кто ведали, как ускорить заживление ран и излечить от укусов ядовитых тварей, подобных кратфусу, что часто встречались под землей. У них Эол узнал о природе ядов и противоядий.
  Теперь эльф пользовался полной свободой, и временами выходил из ворот разросшегося подгорного королевства вместе с отрядом гномов, отправлявшихся за древесиной, на охоту или разведку, но чаще он предпочитал бродить по округе в одиночку. Пару раз довелось Эолу участвовать в стычках с дикими орками. Его неизменный лук не знал промаха, однако поневоле пришлось осваивать приемы близкого боя. Тогда он еще раз убедился в пользе длинных ножей и плотной кожаной одежды, укрепленной металлом.
  
  Время неумолимо текло вперед, и старых гномов у горнов как-то незаметно сменила молодежь. Пришел срок совсем седому, растолстевшему Дьюилу отправляться в чертоги Махала, и в сердце эльфа снова угнездилась гложущая пустота, словно вырвали часть фэа. Вскоре за ним последовал Сток. Один за другим уходили старые мастера. У Хелеба уже было два взрослых сына, которым он передал свое мастерство, и юная дочь. И сам Эол все больше становился похожим на гнома в своих повадках и по внутреннему складу. Руки его стали крепкими, а плечи сутулились, видимо, от привычки пригибаться в низких шахтах и работать в тесных копях в полусогнутом состоянии.
  
  Длинные ножи кхазад со временем превратились в мечи, на место кожаных доспехов пришли чешуйчатые и шлемы с личинами. Габилгатхол становился величественным городом, а южнее от него врос под горы Тумунзахар. И поседевший Хелеб, в свою очередь, отдалился от трудов на покой, воспитывая внуков. Эол, предчувствуя разлуку, проводил с ним много времени, и все же смерть друга и побратима снова оказалась для него тяжким ударом. Уходили все, к кому привязалась его фэа. В этом было что-то непостижимое, неправильное. Волны времени одно за другим слизывали дорогих сердцу существ, и только он, как одинокий утес, упрямо высился среди бушующего моря.
  
  Во время одного из посещений Тумунзахара до эльфа дошли слухи о том, что в обширных лесах за горами встречаются существа, похожие на него. Эол сначала не поверил, а потом потерял покой. Он столько времени не видел Айвэ, ничего не слышал родичах. Больше всего его беспокоило то, что в последнее время мысли о брате словно истаивали, проваливаясь в пустоту и рождая плохие предчувствия. Наконец эльф не выдержал, простился с родом Дьюила, и отправился на поиски квэнди.
  
  3. Эглат
  Эол разведанными тропами перевалил Эред Луин и оказался на просторах Белерианда. Ветер странствий снова развевал его волосы, а ноги несли по равнинам, мимо поросших лесом холмов, прекрасных рощ, ручейков и оврагов. Когда путь преградили темные воды широкой реки, он соорудил небольшой плотик для вещей и переправился вплавь. Еще одна равнина с перелесками осталась за спиной, а эльф так никого и не встретил.
  Только на берегу следующей, большой и быстрой реки, когда он раздумывал, где бы устроить стоянку, его внимание привлек легкий запах дыма. Эол осторожно двинулся против ветра и вскоре заметил проблеск огня меж ветвей ольховника. Около костра сидели двое эльфов.
  - Тэлери! - окинув быстрым взглядом отдыхавших светловолосых квэнди, обрадовано подумал Эол и, не таясь, вышел на полянку, поросшую сочной травой.
  - Айа(2)!
  - Айа, незнакомец, - голос раздался из-за спины. От кустов отделилась тень, и к костру вышел третий тэлеро, опуская лук и убирая стрелу в колчан. Двое сидевших, с удивлением глядя на пришельца, сдержанно поздоровались.
  Эол нахмурился, досадуя на себя. Он так ждал этой встречи, что сейчас растерялся, не зная, с чего начать разговор. Все трое были молоды, и пришли в мир уже после его пленения. Один - еще почти ребенок - смотрел на него широко раскрытыми глазами с нескрываемым любопытством. Второй едва вступил в пору зрелости, и во взгляде его зеленоватых глаз читалось удивление. Третий - самый старший, с серебристыми волосами, хотя и поздоровался, но держался немного настороженно. Что, в общем-то, и понятно, слишком странно он выглядит - сутулившийся, помимо лука и ножа меч у пояса, уже ставший привычным, и одет, как кхузд, в замшевые штаны и короткую меховую куртку. Что поделать, если от собственной одежды остались лишь одни воспоминания.
  - Садись к костру, - подал голос второй эльф. - Как звать тебя?
  - Арвал.
  Эол назвал это имя, скорее, по привычке, чем от нежелания избежать лишних вопросов, и, отвечая на пытливые взгляды, добавил:
  - Я недавно из-за Синих Гор. Соскучился по родственникам, а теперь не знаю, где их искать.
  Он воспользовался предложением и расположился у костра, протянув к огню руки. Произношение тэлери заметно изменилось и заставляло вслушиваться в каждое слово. Эльфам, видимо, его речь тоже показалась необычной, однако последние слова Эола многое объяснили.
  - Хитлаин, - зеленоглазый назвал себя и спутников. - Телперос, Элидор.
  -Ты Пробужденный? Из народа Ленвэ или аваро? - младший, Элидор, не смог сдержать свое любопытство.
  - Да, Пробужденный. Я прошел с Элвэ дальше, чем Ленвэ. Отстал уже перед Эред Луин.
  Эол не стал углубляться в запутанное прошлое. С самого начала они с братом были в родстве с Финвэ. Но к тому времени, как трое вождей вернулись из Амана, Айвэ уже успел взять в жены тэлерэ Мирвэн, и они решили остаться у Куивиэнен. Когда же Элвэ и Олвэ подняли свой народ, нисс(3) не захотела расставаться с родственниками, а он последовал за братом, и уже в походе встретил Ниндиль...
  Черные брови, как два крыла, сошлись на переносице, но Эол отогнал воспоминания.
  - Кого же ты ищешь? - осторожно спросил Телперос.
  - Айвэ и Мирвэн.
  - Я слышал, Мирвэн сыновьями поселилась в лесу за Келоном. Это на том берегу.
  В темных глазах Эола блеснула радость.
  - Значит, у Айвэ есть сыновья. Двое?
  - Мирвэн подарила жизнь троим. Только, - говоривший запнулся, - Айвэ исчез, когда младший еще маленьким был.
  - Как исчез? - слова отозвались сосущей пустотой в груди, и лицо квэндо снова помрачнело.
  - Я не знаю, подробностей. Говорят, он ходил искать лорда Элвэ, и тоже пропал, - в голосе Телпероса звучало сочувствие. - У нас здесь лодка. Могу отвезти тебя на тот берег. А как там дело обстояло, лучше у кого из старших узнать, у Маблунга или Даэрона, к примеру.
  В горле застыл комок, Эол только благодарно кивнул в ответ и махнул рукой в знак прощания.
  - Идем, - Телперос поднялся и стал спускаться к берегу.
  На узкой песчаной отмели была привязана небольшая лодка. Оттолкнувшись веслом от дна, ее владелец начал выгребать против быстрого течения, временами поглядывая на застывшее лицо странника. Эол же, словно забыв, что не один, молча смотрел на серебрившуюся в свете звезд воду. Очнулся он только, когда днище лодки зашуршало по дну, и нос ее мягко ткнулся в гальку. Поблагодарив и попрощавшись с Телперосом, квэндо вскоре исчез среди прибрежных зарослей.
  
  Эол присел на валежину, чтобы успокоить тревожно бьющееся сердце. Рядом, над полупрозрачными цветами порхала пара мохнатых серых бабочек. До дома Мирвэн осталось сотни две шагов. Хотя в этом лесу с такого расстояния, если не присматриваться, трудно заметить присутствие жилья, разве что с вершины высокого дерева, и то только по вьющемуся кверху дымку. Постройка прилепилась одной стеной к крутому склону скалистого утеса, двумя другими углами служили стволы вековых деревьев, увитые диким виноградом. Его заросли давно перекинулись на стены домика и крышу, почти полностью скрывая постройку от любопытных глаз.
  Эльф собрался с духом и медленно пошел к дому. Его неслышные шаги не потревожили перемазанного соком мальчишку-подростка, сосредоточенно чистившего ягоды. Эол замер незаметной тенью, не решаясь переступить незримую черту, отделяющую призрачную надежду неведения от беспощадной определенности. Мальчик опустил руку в лукошко, пошарил рукой по углам, и выловил последние закатившиеся плоды.
  - Нана(4)! Я закончил.
  На крыльце появилась невысокая улыбающаяся женщина. Очень светлые шелковистые волосы, небрежно присобранные на затылке, волнами рассыпались по спине. Рукава серого верхнего платья распущены и закатаны по локоть, обнажая припорошенные мукой изящные руки. Мирвэн спустилась со ступенек, и, заметив нежданного гостя, всплеснула руками.
  - Эолин...
  Квэндо в несколько шагов преодолел разделявшее их расстояние и прижал палец к ее губам.
  - Не надо. Прошу, не вспоминай больше это имя. Лучше зови Эолом... или Арвалом.
  Мирвэн всхлипнула, и обвила руками его шею. Он обнял хрупкие плечи, осторожно гладя ее по волосам.
  - Айвэ...
  - Я слышал. Не надо сейчас, осэлле(5) . Потом расскажешь, хорошо?
  Мальчик замер, в изумлении глядя на старших, так и не донеся до рта последнюю ягодку.
  Женщина, совладав с собой, вскинула на гостя ярко-голубые глаза и смутилась.
  - Ой! Ну, что же мы тут стоим, Эол, - немного запнулась на непривычном сокращении, -проходи в дом, отдохни с дороги. Сейчас пироги подоспеют. Тельо, неси ягоды.
  Квэндо последовал за хозяйкой и оказался в просторной комнате, отделенной от остального пространства дома простенками из натянутой тонкой, узорной ткани. Разгоняя сумрак, сквозь стенки пробивался свет очага и горящих в кухне свечей. Мирвэн зашла туда и, прихватив светильник, вернулась и поставила его на стол. Дом полнился запахами жареных грибов и хлеба.
  - Располагайся, муин(6).
  Мальчик с полной миской синих ягод степенно прошествовал мимо, кинув на незнакомого гостя шальной взгляд, и повернул в кухню.
  - Тельо, сынок, пусти воду в купальню и подойди сюда.
  На столе между тем уже появилась плетеная ваза с чищенными орехами и глиняная плошка с медом. Юный эльф встал рядом с матерью, переводя любопытные серо-голубые глаза с нее на гостя в предвкушении, что сейчас вот-вот раскроется большая тайна.
  - Тельо, это брат твоего отца, - голос Мирвэн дрогнул.
  - Тельялас, - пытаясь сохранить остатки солидности, представился мальчик.
  - Эол.
  Гость привлек малыша к себе и обнял.
  - Я так рад вас видеть!
  Женщина повернулась и прошла в кухню, незаметно смахнув набежавшие слезы.
  Эол сел в потемневшее от времени деревянное кресло, рука скользнула по прохладному гладкому подлокотнику и ощутила легкий укол - кресло хранило память об Айвэ, как, впрочем, и все в доме, сделанное им с любовью и радостью - стены, сложенные из плотно переплетенных прутьев, полки, скамьи, стол. А вот скатерть, плетеный ковер на полу, легкие, движимые воздухом, занавеси - это уже Мирвэн постаралась.
  Хозяйка вошла в комнату, неся пирог с грибами, и в следующий заход на столе появился душистый травяной напиток и ягоды. Тельо расставил тарелки, ложки и чаши и собирался тоже сесть за стол, но вдруг сорвался с возгласом: 'Братья идут!' - и выбежал на встречу.
  - Вот и хорошо, увидишь всех сразу.
  Нежная и грустная улыбка коснулась губ квэндэ. Она села напротив Эола, сложив руки перед собой, и заглянула в глаза родича.
  - Расскажешь, где ты пропадал?
  - Что смогу, расскажу.
  - А та дева, Ниндиль? Она ... - голос эльфийки оборвался, словно она боялась озвучить свою догадку.
  - Да, Мирвэн, она погибла вскоре после того, как мы отстали.
  Тонкая рука легла на жесткую ладонь эльфа.
  - Прости, мэллон(7).
  Эол накрыл ее руку своей, два взгляда встретились, и мысли соприкоснулись.
  
  Дверной проем на мгновение закрыла тень, и в комнату вошел высокий темноволосый эльф со светло-голубыми глазами. Следом за ним появился сероглазый юноша чуть пониже ростом с вьющимися пепельными волосами, последним вошел Тельо. Он по привычке забрал у братьев луки с колчанами и повесил на стену. Мирвэн встала навстречу сыновьям.
  - Айа, нана!
  Старший обнял мать и прикоснулся губами к ее щеке.
  - Рада тебя видеть йонья(8). Тельо вам уже все рассказал, так ведь? - в ее глазах лучились синие искорки.
  - Конечно, нашего Тельяласа только сороки могут опередить, - сверкнув белозубой улыбкой, ответил средний брат. Мальчик его поддразнил, изобразив сорочью трескотню, поставил на стол посуду для братьев и уселся на скамейку, не сводя глаз со старших.
  Темноволосый юноша перевел взгляд на гостя и поклонился, пряча удивленный взгляд.
  - Айвэндил.
  - Талион, - следом за ним представился второй, не сводя глаз с объявившегося родственника.
  Эол назвался и по очереди обнялся с сыновьями брата, отметив про себя, что старший более всех походил на Айвэ статью, лицом и какой-то внутренней основательностью, а младший - на мать - такой же тоненький, светленький и порывистый.
  - Какие новости ты принес из Региона, сынок? - обратилась Мирвэн к старшему, когда все сели за стол. Ее руки ловко разделили пирог и теперь разливали травный напиток.
  - Большой лес полнится слухами, но вряд ли кому-то они покажутся радостными, - в голосе Айвэндила послышалась горечь. - Лорд Олвэ и его линдар не стали больше ждать и покинули Эндорэ. И Халатир с семьей уплыл с ними. Мы остались одни, мама. Мы - Эглат(9).
  Из недавнего осанвэ родственницы Эол узнал о событиях, которые постигли квэнди после его исчезновения. Ее глазами он видел пройденный путь, ее чувствами воспринял известие об отплытии ваниар и нолдор в Аман и исчезновение Элвэ. Знал уже, что Олвэ, став вождем тэлери, устал ждать и увел часть народа к побережью. Знал, что с подданными Олвэ ушел ее брат Халатир, и что здесь в лесах, в основном, остались те, кто не терял надежды найти своего вождя, друга и родственника. Любящими глазами смотрел на Айвэ и провожал на поиски, с которых он так и не вернулся...
  Повисшую в комнате тишину разорвал звонкий голос Тельо.
  - Ну, и пусть себе плывут за Светом. Зато там нет Ароса и Келона, и такого леса, как наш!
  Мирвэн грустно улыбнулась и взъерошила светлые волосы сына.
  - Ты прав, мой мальчик, такого там не будет.
  - Жалко только, что я так и не увидел Валу Оромэ и Валу Ульмо, - вздохнул ребенок, приводя волосы в порядок.
  - Я вообще не понимаю, зачем понадобилось уводить квэнди в Аман. Почему Валар сами не пришли сюда? - Талион вопросительно посмотрел на старших. - Ведь Черного Всадника больше нет. Почему бы им не сделать Эндорэ таким же прекрасным, как Благословенный Остров?
  - Как сказали Великие, здесь слишком велико Искажение, - взгляд ярких глаз Мирвэн затуманился. - Эти земли не выдержат присутствия Могуществ.
  - Не знаю. Не знаю. Нам с братом и у Куивиэнен было хорошо. А после того, как перестала дрожать земля, и на севере развеялись тучи, все вокруг засверкало чистотой, как после грозы. Я до сих пор не могу себе ответить, стоит ли погоня за мечтой о Свете тех жертв... - Эол осекся и замолчал.
  Задорный голос Тельо не собирался поддаваться унынию:
  - Как бы там не было, но мы остались здесь. И теперь все зависит только от нас.
  - Ты снова прав, - улыбнулась женщина и принялась убирать посуду. Потом ее голос донесся из кухни. - Айвэндил, купальня полная, камни нагрелись.
  Она снова появилась в комнате с чистой одеждой в руках.
  - Это тебе, Эол. А это - твое, сын.
  - Спасибо, Мирвэн. Ты не представляешь, какое это наслаждение, снова надеть одежды из ткани, - квэндо благодарно коснулся руки хозяйки и последовал за старшим сыном брата в кухню.
  Помещение было немногим меньше предыдущего, и крутой склон скалы служил опорной стеной. В ней виднелся проход в пещеру, а ближе к углу в выложенной цветными камнями нише тихо плескался родник. Вода из него, по необходимости, могла распределяться по трем водоводам. Один, короткий, просто отводил незамутненную воду источника за пределы дома. По второму вода набиралась в купальню. Третий вел в каменную чашу, вода в которой использовалась для нужд обитателей дома и дальше по каменному водостоку уходила во двор. В другом углу теплился высокий очаг, и Айвэндил железным прихватом вытаскивал из углей пышущие жаром камни и складывал в железные посудины. Тельо зажег свечи в двух светильниках и, поманив гостя за собой, пошел вглубь пещеры. Огоньки осветили короткий проход и просторный внутренний зал, разделенный перегородками на несколько комнат. Мальчик подвесил один светильник посредине, а со вторым завернул в ближайшую к проходу комнату. Там и располагалась купальня - в каменном полу было большое чашеобразное углубление, заполненное родниковой водой. На деревянной скамейке лежали два куска мягкой ткани. Здесь Тельо подвесил второй светильник и умчался. Айвэндил высыпал в купальню раскаленные камни, вода на мгновение зашипела и пошла паром. Эльфы разделись и блаженно погрузились в теплую воду.
  Первым нарушил молчание юный родич.
  - Эол, можно тебя спросить?
  - Да, я слушаю.
  - Как ты чувствуешь... Ты тоже думаешь, что адар(10) погиб?
  Квэндо зачерпнул воду ладонями и ополоснул лицо.
  - Я перестал ощущать брата. Если бы не это беззвучие и темнота, угнездившиеся в моем сердце, я бы считал, что все хорошо. А это чувство, к сожалению, для меня уже не ново.
  Айвэндил задумчиво кивнул, словно сверяя свои впечатления.
  - У меня тоже самое. И мама тоже знает, что ожидание напрасно. Говорит, что это не так, как с лордом Элвэ или с тобой, но младшие не хотят этого принять.
  - С этим трудно смириться, особенно впервые... - лицо квэндо помрачнело.
  Младший пытливо глянул на Эола, отбросив со лба мокрую прядь волос, и произнес то ли утвердительно, то ли вопросительно:
  - Ты теперь старший в роду.
  - Похоже, что так.
  - Что думаешь делать?
  - Пока что похожу по лесам, осмотрюсь. Может, где место поблизости глянется для дома, раз уж тут остались. Самородки поищу, камни красивые.
  Глаза Айвэндила загорелись.
  - Отец рассказывал, что ты хорошо понимал... понимаешь песни металлов. Тот длинный нож - твоя работа?
  - Моя.
  - Красивый. Только зачем такой длинный?
  - Там где я был, иногда встречались твари, которых стрелы не брали. Вот такими ножами и топорами тамошний народ с ними справлялся. Надо признать, весьма удобно.
  У юноши сразу возникли вопросы, но он почувствовал, что родич не хочет развивать эту тему, и оставил их на потом, может, когда-нибудь представится более удобный случай.
  - Адар нин(11) тоже мастерскую за скалой поставил. Не мог без дела сидеть и ждать пока каун(12) Элвэ вернется. Меня учил и Талиона.
  - Покажешь?
  - Конечно, можем сейчас сходить.
  Эол тихо выскользнул из нежных объятий воды, уселся на краю купальни и завернулся в мягкую ткань. Айвэндил последовал его примеру и принялся вытирать волосы.
  Одевшись, эльфы вышли из дома.
  
  Мастерская находилась в небольшой пещере в той же скале, только вход в нее был с другой стороны, и оттуда уже доносился дружный звон молотков. Оказалось, что Талион с младшим братом отковывали наконечники для стрел, вернее ковал Талион, а Тельо доводил их легким молотком. При виде старшего родича мальчик даже кончик языка высунул от старания.
  Эол понаблюдал за их работой, потом неспешно прошелся по мастерской, то и дело, касаясь рукой инструментов, поделок и заготовок, так и не дождавшихся своего завершения. На губах его блуждала потерянная и какая-то виноватая улыбка. Он почти забыл о присутствии племянников, погрузившись в свои чувства и ощущения. Здесь все дышало памятью о брате, помнило его руки, хранило его тепло, пело о его замыслах. Даже в это вроде бы временное жилище и мастерскую он успел привнести свойственную ему основательность ...
  Истосковавшиеся по делу руки сами вытащили из кучи заготовок едва сплющенный брусок железа. Эол стянул чистую рубаху, раздул горн, раскалил заготовку, примерил в руке молот, и тот запел, подчиняя себе горячую волю металла, где твердо и настойчиво, где почти ласково, с оттяжкой. Железо шипело в студеной воде и смягчалось, соприкоснувшись с огнем, постепенно обретая форму. Эльф даже не заметил, как оставили свое занятие братья, и как трое встали рядом, почтительно наблюдая за действом. Сейчас, когда он держал в руках молот, его сутулость уже не казалась странной - под кожей спины и плеч перекатывались мышцы.
  Наконец мастер отложил инструменты в сторону - на наковальне лежал вытянутый листообразный наконечник копья. Эол развернулся, и, глянув на примолкшую троицу, присел на стол и улыбнулся.
  - Ну, вот, осталось нанести узор и отшлифовать.
  - Здорово! - воскликнул Тельо и задал мучавший его вопрос. - А для чего это?
  Эльф смутился - не подумал ведь, что в этом тихом лесу не на кого ходить с таким копьем, разве что на кабанов. На оленей и другую дичь вполне хватало стрел, а об орках и прочих тварях такие дети знали только понаслышке.
  - Видимо, пока просто так.
  - Возможно, для чудовищ с севера будет в самый раз, - задумчиво произнес старший брат.
  - Но ты же не собираешься туда идти? - требовательно, почти с вызовом спросил Тельо.
  - Не собираюсь. Пока в этом нет необходимости.
  Голос старшего звучал успокаивающе. Айвэндил привлек мальчика к себе и обнял.
  - А в чем дело? - Эол почувствовал напряженность и непонимающе смотрел на братьев.
  - Есть предположения, что Айвэ в поисках слишком отклонился на север, забрел в горы и там пропал, - пояснил ситуацию Талион и добавил с нажимом. - Но мы с Айвэндилом так не думаем.
  - Вот и хорошо. Я тебя никуда не пущу!
  Тельо обхватил руками старшего брата и пытливо глянул на родственника.
  - Эол, а ты будешь меня учить?
  - Тельялас, если ты об этом просишь, я не смогу тебе отказать. Но предупреждаю, поблажек тогда не жди.
  - Думаю, нам с братом тоже есть, чему поучится, - присоединился к просьбе младшего Талион. Айвэндил улыбнулся:
  - Я так понимаю, что в этом случае, сказанное Тельяласу, будет распространяться и на нас?
  Эол только кивнул в ответ, предвидя хлопотное будущее, и обещая себе, что как только немного обживется и разберется со своей жизнью, обязательно разведает, какие тайны скрывают просторы Белерианда.
  
  4. Возвращение Элвэ
  А дел почему-то действительно нашлось много. Сначала Эол помогал Мирвэн по хозяйству. Потом вместе с племянниками сделал инструменты и принялся за внутреннюю отделку помещения в скале, ему казалось, что именно это хотел бы сделать Айвэ. Однако металл был мягким, пригодным, в основном, для кухонной утвари, а из перекованного железа твердой стали выходило мало, и Эол отправился обследовать окружающие леса в поисках нужных минералов.
  На то, чтобы обойти со старшими братьями весь лес в междуречье Келона и Ароса ушло не так уж много времени, однако ничего кроме агатовой гальки на берегу стремительного Келона, эльф не нашел. Ходил он и в Регион, даже до Нелдорета добрался, а на обратном пути, чуть отклонившись к югу, обследовал скалистый холм на берегу Эсгладуина, но все это было далеко от родственников. И уже возвращаясь обратно, он решил более тщательно обследовать правый берег Ароса, поднявшись выше по течению.
  Леса здесь оказались дремучие. Над красноватой водой в излучине реки громоздились красные обветренные скалы, по которым карабкались вверх корявые сосны и кустарник. Но чуть раньше, ниже самой излучины, в Арос впадал ручей, чье устье разрезало скалистую стену надвое. Там, в трех сотнях шагов вверх по течению ручья Эол и присмотрел себе место для будущего дома - нашлась подходящая пещера, тем более, что в округе он заметил признаки залегания железосодержащих руд, а неподалеку у берега реки на поверхность выходила серебряная жила. И до жилища Мирвэн было не больше десяти лиг, а, значит, не придется матери надолго разлучаться с сыновьями.
  
  Так получилось, что какое-то время он жил на два дома. В пещере на притоке Ароса Эол первым делом устроил кузню и мастерскую, и, получив, нужную по качеству сталь выковал новые инструменты. Затем он вернулся обратно к родственнице и с помощью Айвэндила и Талиона закончил отделку зала, и только после этого окончательно переселился в Регион и принялся за обустройство своего дома. Вместе с ним на новое место перебрались Тельялас и Талион. Старший сын, собиравшийся жениться, решил пока побыть с матерью.
  Братья, не долго думая, соорудили себе талан на ближайшем подходящем дереве, и время отдыха проводили там. Эол же, по привычке, отдал предпочтение подземному жилищу и пока обосновался в нижней зале.
  Пещера была двухуровневой, вход в нижнюю открывался на высоте роста. Рядом на узкой песчаной полоске между валунами под нависшими над водой ветвями было место для лодки. В восьми шагах от берега начиналась вырубленная в песчанике короткая боковая лестница, ведущая к входу в пещеру. Изгибающийся в направлении реки проход открывался небольшим залом неправильной формы. В левом крыле он образовывал глубокую просторную нишу, где виднелся сложенный очаг и стол. В торцевой стенке был пробит выход на скальный карниз, нависавший над ручьем, который Эол собирался превратить в балкон. Напротив ниши зал понемногу сужался, и пол его полого поднимался вверх, в верхнюю пещеру. Дальше в глубине зала находился еще один проход, который вел кузницу и мастерскую, туда можно было еще попасть напрямую, со стороны леса, поднявшись по неприметной тропке в расщелину между скал. Из верхнего, самого просторного помещения через узкий лаз можно было выбраться на вершину скалы.
  Там, на плоской, как стол, площадке сидел Тельялас и вязал из веревок подвесной мостик, который он собирался перебросить на ближайшее дерево. Талион на затею младшего только хмыкнул и пожал плечами.
  - Вот уж, заняться больше нечем.
  - Ничего ты не понимаешь. С этого дерева до нашего талана можно добраться, не спускаясь на землю.
  - Ну и что? Туда и по земле и под землей можно дойти. Ты же не белка, Тельо. Пойдем лучше Эолу поможем.
  - Ладно, сейчас, узел довяжу. Все равно бруски кончились.
  Юный эльф встал и обнял брата за шею. За прошедшее время он сильно вытянулся и сейчас уже макушкой доставал Талиону до подбородка. Тот не преминул этим воспользоваться и шутливо дунул ему в затылок.
  - Пошли, только смотри, не застрянь, лаз таких больших не любит, - усмехнулся младший, встряхнув белокурыми волосами, и ужом скользнул в довольно крутой ход.
  
  Эол, скинув с колен стружку, отложил в сторону деревянный брусок и задумался. Последнее время ему было не по себе. Он все чаще ощущал себя лишним. В доме Мирвэн сам себе казался призраком брата, ходячим напоминанием об утраченном и о том, чего уже никогда не будет... Кинулся искать место для своего дома, нашел эту пещеру, будто спрятался в ней. От кого? Хорошо, хоть сыновья брата пришли сюда. Ученики. Всего лишь ученики. Он никогда не сможет передать им всего того, что узнал у кхазад - то сокровенное знание гномов, которое можно передать только собственному сыну. Сыну, которого никогда не будет... А если одному в пустом гулком подземелье, разве это дом? Зачем он одинокому? Но и другие ему не нужны, ведь он встречал тэлери во время своих странствий по лесам. Только особой радости это ему не доставляло, потому что рано или поздно возникало острое желание уйти, отдалиться, словно он чужак. Иной. Или, может, он, таким образом, ощущает их восприятие его инаковости...
  Глаза эльфа налились темнотой, тонкие брови сошлись к переносице, точеное лицо помрачнело - горькими были думы его.
  Эстель... Где она, его надежда, заблудившаяся, канувшая в Синих Горах, засыпанная землей и камнями... Как вернуть эстель, дарующую силу фэа?
  Догоревшая свеча зашипела и погасла, погрузив квэндо вместе с окружающим пространством в темноту, а он даже не заметил этого.
  Из задумчивости его вывел тихий шорох шагов. Посредине мастерской неясным пятном маячил силуэт.
  - Эол, ты здесь? - в голосе Тельо послышалась растерянность.
  - Здесь.
  - А почему в темноте сидишь? - юноша почувствовал себя уверенней и, осторожно ступая, пошел на звук.
  - Да, так, свеча только что погасла. Сейчас зажгу новую.
  Эльф провел ладонью по лицу, словно стирая остатки неприятных мыслей, и встал. Обойдя стол, взял с полки кремни, плошку с трутом и вытащил из связки новую свечу. Несколько ударов камней, и от искры занялся слабый огонек, легко перекинувшийся на фитиль. Вставив свечу в светильник, Эол повернулся.
  Тельялас вдруг едва не подпрыгнул и кинулся назад к брату.
  - Талион, ты слышал!!!
  Неожиданно сознания квэндо коснулись взволнованные мысли Мирвэн:
  'Эол! У нас радость! В моем доме сейчас Элвэ. Он и майэ Мелиан хотели бы тебя видеть'.
  Известие застало эльфа врасплох. Конечно, это замечательно, что вождь тэлери вернулся. Только какое может быть дело Элвэ до него? Майэ Мелиан?
  Эол глянул на радостных братьев, и ответное осанвэ было коротким:
  'Хорошо, Мирвэн, мы придем'.
  
  Вот и знакомая тропинка, ведущая к жилищу родственников. Лес полнился торжественным шепотом и сладкоголосым пением птиц, а на сердце было тревожно, словно от предчувствия. Эол всю дорогу молчал, пытаясь успокоиться. Получалось плохо, и от этого его строгое лицо, обрамленное темным серебром волос, казалось хмурым.
  По случаю праздника он оделся в лучшее из того, чем его одарила родственница, успевшая хорошо изучить его предпочтения, - темно-серая туника с вышитым оплечьем и рукавами поверх тонкой серой же рубашки, черные штаны, заправленные в короткие мягкие сапоги. Тяжелый пояс с серебряной пряжкой и нож в кожаных ножнах завершали наряд.
  Принаряженные братья тоже были погружены в себя, предвкушая необычное, только изредка тихо переговаривались между собой.
  Переступив порог дома, Эол зажмурился от разлитого по комнате сияния. Не то, чтобы здесь было очень светло, не более, чем обычно - несколько свечей и огонь очага, подсвечивающий ткань простенков. Но сам воздух, ставший вдруг густым, мерцал и переливался, словно в нем развеяли звездную пыль, и от этого необычного ощущения волосы становились дыбом. И не только волосы, казалось, его самого этим сиянием поднимало в воздух и неумолимо растаскивало, распыляло мельчайшими частицами по всему пространству.
  Это, конечно, не сравнить, с тем ужасным оцепенением, которое он испытал при виде Черного Всадника, или с явлением воссиявшего в своей силе Оромэ, когда он сам себе казался случайно раздавленной мелкой букашкой, однако непривычные ощущения вызвали раздражение, и Эол упрямо сдвинул брови. Эльфы ничего не забывают, и ему никогда не простить себя за то, что от взгляда Черного Всадника испытал такой унизительный страх, что не в силах был сдвинуться с места, даже пальцем пошевелить, а Айвэ, младший, неожиданно оказался сильнее, и прикрыл его своим деревянным копьем -всего лишь, заостренной палкой. Он никогда не забудет раскаты снисходительного, издевательского смеха, с которым отступил тогда Древний Враг мира. С тех пор он ненавидел Тьму, но и Свет не любил по той же причине. Недоверие стало его щитом...
  Талион и Тельо застыли за его спиной с выражением восхищенного удивления. Понятное дело, ведь юные тэлери впервые видели воочию явление одной из Сил Арды. За столом сидели Мирвэн, Элвэ и дивной красоты женщина, которая и являлась причиной необычных впечатлений - майэ Мелиан. Ее пепельные волосы, забранные сверху сеткой и рассыпанные по плечам и спине, искрились, словно усыпанные бриллиантовыми блестками. Как текущая вода струилось легкими складками голубое платье. Изумрудно-бездонные глаза смотрели мягко, но испытующе, и, казалось, от этого взгляда невозможно спрятаться.
  С кухни выглянул Айвеэндил и, приветственно кивнув вошедшим, снова исчез за перегородкой.
  - Приветствую тебя, херу(13) Элвэ и тебя хери(14) Мелиан. Айа, Мирвэн, Айвэндил! - Эол вежливо поклонился присутствующим, спрятав под упавшими на лицо волосами остро сверкнувший взгляд, и гордо вскинул голову. Юные эльфы почтительно поздоровались и поспешили на помощь старшему брату.
  - Здравствуй, родич! Прими мою благодарность, за то, что поддержал семью Мирвэн, - Элвэ встал из-за стола и, заглянув ему в глаза, дружеским жестом сжал плечи квэндо. - Она много о тебе рассказывала, Эол.
  Эльф в ответ положил руки на плечи предводителя тэлери, с удивлением отметив изменения, произошедшие с Элвэ - яркие серо-зеленые глаза сияли подобно глазам майэ, весь его облик дышал внутренней силой и необыкновенным величием, и даже ростом он как будто стал еще выше. Его простые слова подтопили стену отчуждения, и взгляд квэндо смягчился.
  - Не стоит благодарности, Элвэ. Это Мирвэн надо сказать спасибо за то, что дала приют и обогрела бездомного эльфа.
  Эол вслед за тэлеро прошел к столу. Сыновья брата расставили на столе угощение - грибы, орехи, лепешки, тягучий и сладкий древесный сок, - и тоже заняли свои места.
  - Бездомному эльфу удалось превратить наше временное жилище в дворец, с которым теперь не захочется расставаться, - с мягкой улыбкой ответила хозяйка дома, чуть склонив голову. Едва слышно звякнули подвески, и светлые пряди волос скользнули по нежно-зеленой ткани платья. Мирвэн была дивно хороша, и Эол испытывал благодарность гостям за то, что хотя бы сейчас не видел в ее глазах затаенной печали.
  И не время сейчас было печалиться. То незримое и неуловимое, то, чем был напоен воздух, и о чем пели лесные птицы, наполняло фэа удивлением и тихой радостью, ибо нельзя было не почувствовать связь, существующую между Мелиан и Элвэ - крепкие узы любви соединили их до скончания времен.
  Майэ с видимым удовольствием мелкими глотками тянула сок. Ее проницательный взгляд заставлял трепетать сердца эльфов, и когда он в очередной раз коснулся Эола, прозвучал дивный голос, словно само пространство запело переливами хрустальных колокольцев.
  - Мирвэн показала нам свой дом. Право, она может им гордиться. Работа твоя удивительна, элда. Подобное мне приходилось видеть только в Валмаре, в залах, украшенных трудами майар Ауле, а кто научил тебя?
  - Мастера подгорного народа были моими учителями, Высокая.
  Элвэ удивленно вскинул тонкую бровь.
  - Кто они такие?
  - Себя они называют кхазад и почитают своего создателя Махала. Рыжего цвета волосы растут у них не только на голове, но и на лице. Они все невысокого роста, и, в отличие от нас, смертны.
  - Неужели проснулись Вторые эрухини?! - в голосе Мелиан звучало не меньшее удивление и сомнение. - Или это аулехини...
  - Не знаю, хери.
  - Можешь ли ты их показать?
  Эол на мгновение задумался. Он не испытывал особого желания открывать свою память, и в то же время не хотелось отвечать Мелиан отказом.
  - Думаю, кхазад не будут в обиде, если собравшиеся здесь увидят пару воспоминаний.
  Эльф откинулся на спинку кресла, руки спокойно легли на подлокотники, взгляд темно-серых глаз затуманился. Перед внутренним взором всплыла первая встреча с Дьюилом, а затем прогулка по одному из подгорных залов вместе со Стоком.
  - Гномы Ауле... - прошептала майэ.
  - Какой удивительный народ! - воскликнул пораженный тэлеро.
  - И как же ты с ними встретился?
  - Это произошло случайно, я сбился с пути во время перехода через Синие Горы.
  Разговор грозился принять нежелательный оборот, и Эол, воспользовавшись паузой, предпочел перевести его в иное русло.
  - Ну, со мной уже все более-менее ясно, - улыбка коснулась твердой линии губ. - Элвэ, можно узнать, где ты все это время пропадал?
  - Однажды я отправился на поиски друга Финвэ и забрел в странный лес, из которого не смог найти дорогу назад. Этого не могло быть, и, тем не менее, мне пришлось долго плутать, прежде чем я вышел на поляну, где встретил майэ Мелиан. И уже не смог оттуда уйти.
  Видя удивление на лице элдар, Мелиан пояснила:
  - Я давно избрала Нан-Эльмот своим домом. Этот лес зачарован так, чтобы никто не мог меня побеспокоить против моего желания.
  - Значит, лорд Элвэ побеспокоил тебя по твоему желанию? - легким ветерком ворвался в разговор задорный голос Тельо, вызывая улыбки присутствующих.
  - Значит, так, - кивнула майэ, и глаза ее засияли еще ярче. - Очень хотелось увидеть Детей Песни.
  Элвэ нежно накрыл ее руку своей и, предваряя возможные вопросы, добавил, словно оправдываясь:
  - Тогда время для нас перестало существовать.
  - Как это удивительно! - мечтательно воскликнула Мирвэн и решилась озвучить то, что ее давно беспокоило. - И что теперь будет? Что вы намерены делать дальше?
  - Мы думали над этим. К сожалению, путь в Аман уже закрыт. Тэлери остались в Эндорэ, значит, так тому и быть. Мы идем вглубь страны, чтобы собрать рассеянный народ и дать элдар надежду, которую они утратили после ухода моего брата Олвэ. Мы выберем место и построим город, который будет таким же прекрасным, как Валмар.
  Вождь тэлери обвел присутствующих сияющим взглядом, воодушевляя их, и обратился к Эолу.
  - Поэтому нам нужно много мастеров. Возьмешься ли ты учить желающих?
  - Да, харан(14) .
  Эльф склонил голову. Что ж, его это вполне устраивало. Больше никто никуда не идет и можно спокойно обживать эти прекрасные леса. И, наконец, если Элвэ сумеет воплотить свои замыслы, его знаниям и мастерству, возможно, найдется применение.
  
  5. Менегрот
  Проницательная Мелиан скоро узрела, что в сердце своем Эол не оставил места Свету, тем не менее, не видела в нем угрозы. Она сочла Темного Эльфа полезным для будущего своей страны. И то, что он признал Элвэ Синголло своим вождем, было тому подтверждением.
  Тэлери узнали о возвращении и с радостью собрались вокруг Элвэ, изумляясь произошедшим с ним переменам и величию Мелиан. Вскоре они стали именовать своего короля Элу Тингол - Король Серая Мантия. Себя же они называли синдар в отличие от фалатрим - тэлери Кирдана, что, полюбив шум моря, остались на побережье Эндорэ и основали там свои поселения.
  
  Год за годом в небесном круговороте времени Неме догонял Аннариму, и Менельмар раскручивал свой пояс. Майэ Мелиан, возлюбившая звездный народ, открыла элдар многие знания. С ее помощью эльфы превратили Эгладор в цветущий край, полный жизни и радости, и в его лесах слышались песни и радостный смех детей.
  Эол обжился в своей пещере, постепенно сделав из нее удобный дом. К нему приходили юные синдар, но далеко не все выдерживали его суровый нрав. Многие вскоре возвращались домой, лишь некоторые оставались, прикипев сердцем к странному квэндо. Остался с ним Талион. Айвендил, отдавший предпочтение ювелирному ремеслу, поселился неподалеку от Мирвэн, на противоположном берегу Ароса. Тельялас, ставший искусным камнерезом, ушел вслед за Тинголом вглубь страны, но оба они прислали на обучение своих сыновей. Теперь Дом Эола все чаще называли кланом Кротов. Это прозвище прилепилось с подачи острого на язык Тельо потому, что всем приходилось копать глубокие ямы, больше похожие не норы, в поиске самородков и железной руды. Со временем всех родичей Темного Эльфа стали называть Кротами.
  
  Радостная весть облетела Белерианд - у Элу Тингола и Мелиан родилась прекрасная дочь, имя ей нарекли Лютиень. Венценосные супруги все чаще думали о воплощении своих планов. Предвидя, что время расцвета в Смертных Землях не может длиться вечно, майэ Мелиан советовала Тинголу построить не только красивый, но и неприступный город, который мог бы, в случае опасности, укрыть элдар от зла. И скалистый холм на берегу Эсгалдуина казался наиболее подходящим для этого местом. Хотя со временем эльфы освоили многие ремесла, но для осуществления подобного строительства умелых рук не хватало. И когда в Эгладоре поползли слухи, что у берегов Гелиона видели непонятный малорослый народ, король Элу задумался и призвал Эола. Он принял его, как родича, и спросил совета.
  Эол и сам, услышав о появлении в Белерианде гномов, заскучал - вспомнилось все хорошее, что его связывало с кхазад. Проснулось давнее желание навестить подгорный народ. Только одно смущало - слишком много времени прошло с тех пор, как он покинул Габилгатхол. Было сомнительно, что кто-либо из отдаленных потомков Дьюила и Хелеба помнит о нем. Зная природную недоверчивость гномов, сильно надеяться на радушную встречу ему не приходилось.
  Поэтому, хотя желания обоих совпадали, Темный Эльф был осторожен в ответах. Конечно, гномы в состоянии построить подземный город, но согласятся ли они сотрудничать с элдар, сказать сложно. Он ничего не будет обещать, но разыщет гномов и попытается наладить дружеские связи.
  Вернувшись домой, Эол собрался в дорогу и простился с учениками, оставив Талиона за старшего.
  
  Когда по левую руку темной стеной замаячил таинственный лес, где когда-то потерялся Элвэ, Эол не выдержал и свернул в ту сторону - его разбирало любопытство. Он, конечно, не сомневался в словах короля и Мелиан, но представить себе не мог, как можно заблудиться в лесу. Помедлив несколько мгновений перед огромными деревьями, Темный Эльф решительно вступил под густой полог леса.
  Нан-Эльмот встретил его настороженным шепотом и шорохом палых листьев, хотя ноги эльфа ступали беззвучно. Едва уловимые движения воздуха колыхали космы свисавших с ветвей бородатых мхов. От корней деревьев поднимался туман, принимавший призрачные формы, словно это бесплотные духи. Казалось, что за стволами кто-то прячется и чутко следит за непрошеным гостем. Вознесшиеся к небесам кроны сплелись так плотно, что лишь редкие звезды иногда проглядывали сквозь листву. И в этой густой тьме плавающие в воздухе огоньки светлячков были ярче небесного света.
  Но темнота не пугала Эола, наоборот, он чувствовал себя сродни ей и осторожно пробирался по едва приметной тропке, петлявшей меж стволов. Он и сам казался призраком, черная одежда сливалась с окружающей мглой, лишь лицо и руки выделялись блеклыми светлыми пятнами. Смущало его совсем другое - здесь, так же как и в подземельях гномов, он почти перестал ощущать течение времени, подозревая, что ходит по кругу. Эол остановился и повернулся вправо. Странное дело, тропинка, по-прежнему, убегала вперед из-под ног, теряясь между деревьями. Квэндо глянул в другую сторону, и снова стежка все так же услужливо стелилась перед ним. Это открытие неприятным холодком пробежалось между лопаток. На всякий случай он достал из колчана стрелу и выпустил ее в ближайшее дерево. Издали ее белое оперение было хорошо заметно. Затем повернулся к ней спиной и пошел прямо, удаляясь от этого места. И там, далеко впереди его ждало неприятное подтверждение подозрений - в одном из стволов маячило светлое пятно, бывшее его стрелой. Эльф вытянул ее из коры и попытался прибегнуть к помощи деревьев.
  Возможно, будь он по происхождению ваниа или тэлеро, деревья бы ответили ему, но Эол всегда был ближе к земле, чем к тому, что на ней росло, и поэтому лесные великаны хранили настороженное молчание. Эльф сел на траву, прислонившись к шероховатому стволу дерева, и погрузился в размышления.
  Он не стал корить себя за самонадеянность, но не мешало бы стать более рассудительным. Сколько раз он себе это уже говорил? И все равно каждый раз попадался в собственную ловушку, следуя неосознанным порывам фэа. Но разум подсказывал, что выход есть, стоит только вспомнить. Вспомнить то, что он знает лучше всего - землю надо спросить. Попытаться как тогда, в шахте, когда впервые в поиске камней он прослушивал стену...
  Эол лег ничком, погрузив пальцы в листвяную прель. Его сознание медленно растворилось в звуках - в движении водяных паров, в шорохе жизни, в мелодиях земли. Она пела о том, что здесь все заросло могучими корнями, стремящимися вширь и вглубь к подземным водам, и что тянутся они очень далеко, но не бесконечно. А чуть дальше, в той стороне уже нет таких больших и жадных корней, есть только маленькие, едва пробивающие почву... И там, зарывшись в землю, находится что-то тяжелое... Когда-то свалившаяся сверху глыба металла пропахала глубокую борозду, заросшую сейчас новыми корнями.
  Эльф пришел в себя. То, что он ощутил, напоминало вытянутую поляну, на краю которой лежал громадный, странный металлический самородок. Эол поднялся и, больше уже не теряя направления, пошел в ту сторону. Неожиданно деревья расступились, и он оказался на залитой звездным светом прогалине. Найти низинку с чуть выступающим из земли ноздреватым валуном было несложно. Квэндо быстро понял ценность такой находки - под спекшейся коркой камня скрывалось железное ядро с необычными свойствами. Только сейчас важно выбраться отсюда, а к находке он когда-нибудь обязательно вернется.
  Эол больше не плутал, ни одна тропинка не могла сбить его с нужного направления -теперь сама земля вела эльфа прямиком через лес. Наконец Нан-Эльмот остался позади, но его темное пятно еще долго виднелось на фоне густо-синего неба.
  
  С гномами Эол встретился в лесистых предгорьях Эред Луина севернее горы Долмед. Небольшой отряд кхазад валил деревья, и стук топоров звонко разносился по округе.
  Квэндо бесшумно подобрался к одному из гномов и негромко окликнул его на кхуздул:
  - Приветствую почтенного мастера, чей острый топор режет древесину, словно жир кабана!
  Кхзуд обернулся и замер от неожиданности, едва не выронив упомянутый восхвалением предмет. Эол воспользовался замешательством и, вежливо поклонившись, спросил, не из Габилгатхола ли сюда пришли уважаемые мастера.
  На них уже обратили внимание - стук топоров прекратился, и округа погрузилась в напряженную тишину. Пока хмурившийся гном осторожно отвечал на приветствие, к ним подошел старшина и окинул незнакомца внимательным взглядом.
  - И тебе здравствовать, путник. Не подскажешь ли, от кого ты узнал наш язык и название одного из наших великих городов?
  - Я могу ответить тебе прямо, уважаемый мастер, - Эол учтиво поклонился новому собеседнику, - но только это вряд ли приведет нас к взаимному пониманию. Поэтому лучше назову тех, кто могут быть ведомы вам, хотя пыль времен уже давно легла на их славные имена - мудрого Дьюила и его сына Хелеба, моего побратима, и почтенного мастера Стока.
  Старшина крякнул от удивления, теребя заплетенный в косицу длинный ус. Гномы обступили кругом и замерли как каменные изваяния, опершись на рукояти топоров.
  - Есть у нас такое предание, что когда-то давно один из вашего рода побратался с сыном Дьюила, - пытливый взгляд старшего внимательно следил за эльфом. - Но если ты все так хорошо знаешь, как говоришь об этом, то не затруднишься назвать имя твоего сородича.
  - Ты прав почтенный мастер, меня это не затруднит. Тот квэндо сначала назвался Арвалом, а на братании нарекся именем Эол.
  - Все так. Верно сказано, - кивнул гном, и лицо его немного прояснилось. - Видимо, ты его потомок, раз знаешь кхуздул. Так какое же дело тебя привело к нам?
  С грустью и сожалением взирали не старшину темно-серые глаза эльфа.
  - Увы, мастер. Я и есть тот самый Эол, надолго забывший о покинутых друзьях. Что делать, если невозможно разорвать сердце пополам и жить на два дома. Но ты прав, помимо собственных устремлений сейчас сюда меня привело еще и дело. Только думаю, что не в нашем с тобой праве принимать по нему решения - я пришел сюда как посланник своего короля.
  - Что ж Эол, раз ты назвался, в пору и мне представится, дабы не уподобляться невежеством дикому зверю, - кхузд, в отличие от окружающих, хорошо справился с удивлением и поклонился в пояс. - Браином меня кличут. У нас в поселении нет никого из рода Дьюила, но прошу тебя, будь нашим гостем. Вскоре в Габилгатхол пойдет обоз с дровами, тогда если пожелаешь, можешь, отправится с ним.
  - Благодарю, Браин. С радостью принимаю твое приглашение.
  
  Вскоре гномы покончили с вырубкой. До прихода обоза Темный Эльф проводил время вместе с Браином и его взрослым сыном. Здесь в предгорьях гномы основали небольшое укрепленное поселение, но семей сюда не приводили. По всей видимости, они жили тут временно, что для Эола было внове. Не ускользнуло от острых глаз эльфа и то, что эти кхазад были одеты преимущественно в одежды из тканей, а не шкуры. Кое-что было явно соткано руками эльфов, но большинство одежд сшито из более грубых и плотных тканей, по-видимому, производимых самими гномами. Из разговоров эльф узнал, что кхазад уже приходилось сталкиваться с немногими элдар, живущими в Эриадоре. По началу, как это не прискорбно, встречи не всегда происходили мирно, было даже несколько погибших с той и другой стороны. Однако когда элдар уразумели, что перед ними не дикие звери или орки, а народ, наделенный разумом и знаниями, отношения постепенно улучшились, и даже кое-где начался взаимовыгодный обмен.
  Еще больше удивило Эола то, что кхазад научились использовать для перевозки древесины кэлвар, отдаленно похожих на белого коня Оромэ, что иногда проносился по лесам Эгладора, пробуждая древний страх. Квэндо припомнил, что когда-то в степях Эриадора видел стада этих невысоких зверей, но с трудом представлял, как они могли попасть в Белерианд, разве что подгорными дорогами.
  Гномы на месте обработали древесные стволы, разрезав их на части, пригодные для изготовления крепежных балок. Заготовки грузили на салазки, запряженные конной парой.
  Обоз из шестнадцати упряжек и полудюжины вьючных лошадей двинулся по дороге, петлявшей меж холмами. Часть гномов шла пешком, ведя коней под уздцы, другие, отдыхали, взгромоздившись на салазки поверх бревен. Эол шел рядом с последней повозкой и присматривался к странным животным, в очередной раз, поражаясь смекалке подгорного народа. Гномы украдкой кидали на странника любопытные взгляды - шутка ли, воочию увидеть ожившую легенду. Наконец, дорога уперлась в подгорные врата, и старший кхузд открыл их с помощью тайных знаков. Теперь до самого Габилгатхола путь пролегал по подземным туннелям, прорытым трудолюбивыми гномами.
  
  В городе уже каким-то образом узнали о прибытии 'кхузда' Арвала, посланника повелителя Высокого народа. У величественных внутренних врат Габилгатхола эльфа радушно встретили два почтенных гнома из двух ветвей рода Хелеба Дьюилула. Третья, младшая ветвь этого рода, как выяснилось позже, двумя поколениями назад породнилась с Долгобородами из Тумунзахара, и теперь проживала там.
  Эолу предложили лучшие комнаты на уровне, занятом потомками Дьюила. Узнав, что помещение, в котором он обитал раньше, перестроено, эльф обосновался в одной из предложенных комнат. Потомки побратима встретили Эола многоречивым и изобильным застольем. Эльф только успевал отвечать на приветствия и шутки, не переставая дивиться тому, как за это время размножился род Хелеба, и едва мог сдержать улыбку, когда замечал на себе восторженные взгляды молодежи.
  Эола поразил сильно разросшийся город. В сплетении переходов, галерей и лестниц едва узнавались памятные ему места. Тем не менее, эльф был приятно удивлен, замечая кое-где элементы отделки, близкие его стилю - тут с колонны ненавязчиво свешивалась застывшая в зеленом камне ветвь, там ажурный листвяной узор украшал арку, а вон у той двери крепежные полосы откованы в виде гибких побегов.
  
  Однажды в его комнату вошел нарядно одетый гном - посланник короля. Последовав за ним и перейдя арочный мост над глубоким провалом, эльф оказался на небольшой полукруглой площади, выложенной розовым и серым мрамором. В центральном сводчатом портале высились украшенные медной ковкой массивные двери.
  Проводник несколько раз стукнул по ней железным кольцом. Створки медленно разошлись в стороны, пропуская Эола в просторный зал, украшенный резными ониксовыми колоннами. На каменном возвышении в три ступени на широком троне восседал величественный гном, чья голова была увенчана тяжелым золотым обручем. Если бы не поседевшая борода и волосы, трудно было бы определить возраст по грубому, словно высеченному из камня, лицу, однако его янтарные глаза смотрели на гостя внимательно и строго. Полукружьями по обе стороны трона стояли три пары кресел. Их занимали старшины цехов - уважаемые в Габилгатхоле мастера. В одном из них сидел Борвин - самый старший в роду Дьюила.
  Высокий, сутулящийся эльф, одетый в черную вышитую тунику, вышел на середину зала. Темные, серебрящиеся в свете светильников волосы, струились по плечам, придерживаемые только скрепленными заколкой височными косичками. Серые лучистые глаза спокойно обвели присутствующих. Эльф учтиво поклонился.
  - Приветствую тебя, узбад(16) Маруз от своего имени и имени короля Эгладрим(17) Элу Тингола и королевы Мелиан.
  Голова в золотом венце качнулась в ответном приветствии. Под сводами зала раздался густой низкий голос.
  - И тебе здравствовать Эол из рода Дьюила. Надеюсь, Габилгатхол встретил тебя так, как должно привечать вернувшегося из долгих странствий кхузда?
  Эльф почтительно склонил голову.
  - Да, повелитель. Твой город великолепен. Жители его оказали мне великий почет, достойный короля.
  - Так и должно быть. Город должен помнить руки мастера, его создававшего, - Маруз не отставал от эльфа в любезностях, пряча в бороде едва приметную улыбку.
  - Радостно мне это слышать. Ибо, возвращаясь, я не смел надеяться на то, что кхазад через века пронесут память о привеченном ими когда-то страннике. И грустно оттого, что столь длительной оказалась моя отлучка. Но меня согревает надежда, что больше не придется надолго расставаться с любезными моему сердцу кхазад.
  Гном одобрительно кивнул, и Эол продолжил.
  - Эгладрим узнали о великих делах, сотворенных твоим народом, Маруз. Они повернулись лицом к Синим Горам, горя желанием поближе познакомиться с искусными мастерами. И Элу Тингол прислал меня, чтобы передать тебе его слова, узбад.
  Присутствующие на приеме кхазад, тихо переговаривались между собой, чинно поглаживая бороды, но когда заговорил Маруз, все смолкли.
  - Мои уши открыты, благородный Эол. Я внимательно слушаю тебя.
  - Король Элу хочет дружбы с твоим народом, узбад. Наслышанный об умениях и знаниях кхазад, он мечтает построить красивый город, но ему не хватает мастеров. Он хочет попросить помощи. Так же он надеется, что сотрудничество двух народов окажется взаимно полезным. В знак добрых намерений король Элу Тингол просил меня передать этот подарок.
  Эльф открыл резную деревянную шкатулку, которую до сих пор держал в руке, и передал ее ближайшему гному. На дне ее лежали два ожерелья. Одно, сделанное руками Айвэндила, было тонкой работы из витых серебряных проволочек, густо усыпанных речным и морским жемчугом. Второе, из серебра и золота с янтарными и нефритовыми вставками в виде цветков и листьев. По сравнению с первым, оно казалось хотя и массивным, но не менее красивым.
  Затем Эол достал висевшее на поясе украшение и передал его другой группе старшин. Это был пояс, сделанный Эолом из двух рядов переплетенных серебряных колец, скрепленных между собою вставками из гагата и перламутра.
  Гномы рассматривали украшения, одобрительно цокая языками. Особый интерес вызвало жемчужное ожерелье. Борвин же долго разглядывал пояс, прежде чем подарки передали королю. Жесткие пальцы Маруза скользнули по жемчугу и янтарю, перебрали вязь пояса, словно оценивая умение их создателей, и затем его гулкий голос снова нарушил тишину.
  - Прекрасны твои подарки, Эол. И удивительны мне белые сияющие камешки ожерелья, ибо никогда такого нам встречать не приходилось. Вижу я также, что среди твоего народа есть великие мастера, готовые поспорить с нашими. Думаю то, что предлагает твой король, действительно может быть добрым и полезным делом. Что ж, быть по сему. Мои послы пойдут с тобой к королю Элу.
  - Благодарю тебя, узбад, - поклонился Эол.
  - По такому случаю устроим мы праздник.
  
  Отдохнув после обильной еды и выпитого на королевском пиру пива, послы кхазад были готовы отправиться в путь. Десяток навьюченных лошадок и шесть гномов в чешуйчатых доспехах, вооруженных неизменными топорами, сопровождали Эола, и двое из них были потомками Хелеба. От южных ворот Габилгатхола путь их пролегал между отрогами горы Долмед и рекой Аскар. Торный путь, проложенный кхазад, закончился, как только отроги остались позади, и дальше гномы во всем полагались на своего проводника.
  
  Эол беспрепятственно провел послов в Регион. Элдар дивились одетым в железо карликам и странным животным, везущим поклажу. Пробужденные, конечно, сразу усмотрели их сходство с белым конем Оромэ. Эльфам понадобилось совсем немного времени, чтобы сделать следующий шаг в приручении лошадей, превратив их из вьючных животных в верховых.
  Гномы были не менее удивлены густыми лесами, жилищами, расположенными в кронах деревьев, и звучной речью Высокого народа. Но так велико было их восхищение королевой Мелиан, что они с радостью согласились помогать Тинголу в его трудах. Синдар же назвали малорослый народ на своем языке Наугрим, а, позже уважительно нарекли их Гоннхиррим - мастерами камня.
  Вскоре дорога от Габилгатхола и Тумунзахара протянулась вдоль Ароса и через брод Сарн-Атрад перекинулась на другой берег Гелиона, а кхазад прокладывали ее все дальше. Один за другим стали приходить караваны гномов в Эгладор. Вместе с ними пришли и потомки Дьюила. Эол принял их в своем доме как родичей и затем провел дальше к Эсгладуину. Гномы быстро освоили речь эльфов, и Мелиан с радостью учила их всему, к чему они имели устремленье.
  Застучали кирки и молоты, вгрызаясь в камень, расширяя и углубляя пещеры в скалистом холме на берегу реки. Тингол, узнав, что подгорный народ высоко оценил жемчуг, выменивал его у Кирдана, чтобы лучшим отблагодарить строителей.
  Гномы и эльфы трудились рядом, создавая красоту и славу Менегрота. Многие из немногочисленного клана Кротов так сблизились с наугами, что синдар иногда в шутку называли их гномами.
  Это было благодатное время, полное радости и воплощения надежд. Менегрот постепенно превращался в великолепный дворец и неприступную крепость. За каменным мостом и крепкими воротами открывались широкие проходы к высоким залам, своды которых подпирали колонны, подобные деревьям Оромэ. В их ветвях светились золотые фонари. Выложенные разноцветным камнем полы причудливыми дорожками разбегались в разные стороны, уводя к мраморным бассейнам и сладкозвучным фонтанам, к тихим гротам или к застывшим в камне рощам, полным сверкающих цветов, дивных зверей и птиц. И из этого переплетения галерей, залов, лестниц и переходов потаенные туннели убегали в сокрытые глубоко подземелья.
  
  Близилось время, предвиденное Мелиан. Эгладор полнился слухами о страшных тварях, бродящих далеко на севере и востоке. И тогда сын Айвэндила, Менелдил, ушел в Менегрот и стал лесным стражем.
   Предусмотрительный Тингол, желая обеспечить эльфов хорошим оружием, опять обратился к наугам с просьбой. Подгорный народ охотно пришел на помощь, и сокровищницы Менегрота стали пополняться копьями, топорами, ножами и доспехами. Эльфы многому научились у гномов, хотя так никогда и не смогли превзойти их в кузнечном ремесле. Синдар заинтересовали короткие мечи кхазад, однако для высоких они были не совсем удобны. Вскоре эльфийские мастера подогнали оружие под свой рост, изменив длину и баланс.
  О том, что происходило за переделами Белерианда, подданные Тингола, в основном, узнавали от гномов. С каждым разом их рассказы становились мрачнее и тревожнее. Вскоре синдар самим пришлось столкнуться с существами, вышедшими из тьмы. Но те были еще слишком осторожны и немногочисленны, и хорошо вооруженным отрядам Тингола удалось их изгнать из Белерианда. И в то время произошла радостная встреча с потерявшимися во время Похода тэлери Ленвэ. Часть его народа под предводительством Денетора перевалила Синие Горы в надежде найти защиту у короля Эгладора и расселилась в Оссирианде. Немногим позже один из родичей Денетора женился на дочери Айвэндила и увел ее с собой к Легиону.
  
  6. Под тенью
  Эол вернулся в свое опустевшее жилище у берегов Ароса. Бурная череда событий порядком утомила, и хотелось побыть одному. Ему, Пробужденному, не нравились возносящееся величие и растущая власть тора(18) Тингола, простершаяся над всем Белериандом от гаваней Фаласа до предгорий Эред Луин. С одной стороны, он не мог оспорить ее пользу и даже необходимость, но с другой, гордость восставала против того, чтобы признать себя чьим-то подданным. Снедаемый внутренним беспокойством, эльф чувствовал себя неуютно, если случалось оказаться среди радостного воодушевления, царившего в Менегроте, и проявлений восторженности, окружавшей королевскую семью. Неясное недовольство временами прорывалось наружу вспышками раздражения, и синдар сначала недоумевали, а потом начинали его сторониться. Он надеялся, что здесь в лесной тиши наедине с собой сможет найти успокоение, разобраться в себе и заняться тем, до чего никак не доходили руки.
  
  Наконец-то Темный Эльф выбрался в Нан-Эльмот и вернулся оттуда с навьюченными на лошадь обломками небесного камня. Загадочный металл захватил его целиком. Эол исследовал его свойства, испытывал в разных сплавах и пробовал различные способы закалки. Раз за разом приближался он к одному ему ведомому результату, пока, наконец, получил очень прочный, черный c глянцевым блеском сплав - галворн. Невозможно было понять, то ли эльф услышал и воплотил в реальность желание небесного камня, то ли мятущийся дух Эола нашел воплощение в черном металле.
  Мастер не выходил из кузни, словно даже на миг боялся расстаться со своим детищем. Осунувшийся, с небрежно подвязанными взлохмаченными волосами и неистовым блеском в глазах, перемазанный гарью и сажей, он сам был похож на одного из духов Тьмы, которых когда-то боялся. А стук молота сплетался со странной песней, в которой соединились густая, тягучая мелодия новорожденного металла, глубокий голос Эола и резкие, придыхающие заклинания кхуздула. Небо и земля, огонь и вода, жар и холод, жесткий удар и чуткое прикосновение пальцев рождали невиданные по прочности черные клинки.
  И вот на стол перед Темным Эльфом легли два прекрасных меча. Они были как дети. Как братья, похожие и в то же время разные, - царственный, вызывающе дерзкий Англахель, играющий густо-лиловыми бликами, и полный строгого достоинства Ангуирэль с таким же темно-синим отливом, как небо над Эндорэ. Рукоять одного, словно каплями крови, рдела россыпью рубинов, и одинокой звездой сиял большой сапфир в навершьи другого. И у каждого на пяте горела руна Эола. Казалось, они выпили квэндо до дна. Он стоял, чуть покачиваясь, глядя на мечи так, словно видел их впервые, а в голове было пусто и гулко. Наконец, оторвавшись от созерцания, Эол вышел из кузницы, добрел до ближайшего ложа и провалился в сон.
  ...'Он - клинок, ждущий своего предназначения, своевольный, гордый и опасный. Никому не дано постичь его, разве что в самом конце...
  Презирающий слабость меч верно служил своему владыке, пока крепка была его рука. В радостные времена пел он во весь голос, ликуя и упиваясь битвой. Плясали во мгле красно-лиловые блики, и щедрыми пригоршнями рубинов разлетались в стороны кровавые брызги...
  Вот уже черный клинок мелькнул отражением в широко распахнутых глазах, и, омывшись кровью поверженного владыки, с наслаждением взял его жизнь...
  Дурная слава предателя бежит перед ним, и никто не решается сжать пальцы на рукояти, утолить его жажду...
  Огонь пронзает его жгучей болью, и тает в пламени крик металла, но никто не способен сломить его волю'...
  
  Эол вынырнул из тяжкого сна и долго сидел на кровати, бездумно глядя в пустоту. Затем, очнувшись, бросился в кузню, словно в бреду раздул горн и схватил Англахель.
  - Ты не посмеешь! - в звоне клинка послышалась легкая тень насмешки.
  Рука стиснула прохладную рукоять и поднесла клинок к пылающему жерлу. Воля Темного Эльфа схлестнулась с волей меча.
  - Посмею!
  - За что?! Разве я не прекрасен? - вкрадчиво.
  - Ты самое прекрасное из того, что мне довелось создать!
  Рука дрогнула и замерла, будто в раздумье.
  - Разве во мне есть какие-то изъяны?
  - Ты совершенен.
  - Тогда почему?
  Рука упрямо двинулась к огню.
  - Ты предатель.
  - Ты врешь! Я еще никого не предал, - Англахель обиженно потускнел.
  Тонкие ноздри раздулись, между бровями залегла вертикальная складка, серые глаза потемнели - Эол злился. Злился на себя за слабость, за дрожащую руку, неспособную быстро довести задуманное до конца.
  - Предашь в будущем. Я видел.
  - Это всего лишь сон! Глупый, пустой сон! - клинок покраснел от возмущения.
  - Возможно, но я не хочу, чтобы он сбылся.
  Казалось, рукоять меча раскалилась и жгла руку. Эльф стиснул зубы, прилагая все силы к тому, чтобы только не разжать пальцы. На лбу выступила испарина.
  - Ты хочешь убить свое творение, своего первенца за то, что еще не свершилось! Это безумие! - меч сыпал искрами негодования.
  Эол молчал, отчетливо сознавая, если ответит, то проиграет этот поединок.
  - Ведь, признай, я для тебя как дитя. Долгожданное дитя!
  - Нет!!!
  В злости на собственное бессилие Темный Эльф отшвырнул меч и упал на колени, прижимая к груди обожженную руку. На губах стыла горькая усмешка - он не смог. Англахель победно звякнул о камни.
  
  Талион, вернувшийся из Менегрота с женой, сыном и Глиндором, сыном Менелдила, застал старшего родственника за изготовлением ножен. Он подобрал с пола брошенный клинок и долго не мог отвести от него восхищенного взгляда.
  - Эло(19)!
  Темный Эльф оторвался от работы и взглянул на сына брата. По спине словно сквозняком протянуло - черный клинок в вытянутой руке Талиона вызывающе устремился вперед. В неярком свете масляной лампы красноватые блики, пробежавшие по лезвию, показались зловещей насмешкой. Надо было сразу убрать меч подальше от глаз, ведь знал, что надолго его в одиночестве не оставят. Досадою свело брови, и в голос прорвалось раздражение:
  - Англахель не стоит твоего восхищения.
  - О чем ты? Этот клинок прекрасен! Он достоин короля! - восторг Талиона сменился недоумением.
  - Тогда его место на стене, - отрезал Эол не терпящим возражений голосом. - Пусть там дожидается своего предназначения.
  - Хорошо, хердир(20).
  Талион почтительно склонил голову и выполнил приказ, повесив клинок в мастерской. Эол при виде этого только нахмурился, но ничего не сказал, опасаясь лишних расспросов.
  Прибывшие следом Маэрон, один из младших внуков Тельяласа, и три ученика не могли скрыть свое восхищение и гадали, для кого он был создан.
  
  Эол в очередной раз оставил дом на Талиона, а сам, навестив Мирвэн и дом Айвэндила, по проложенному гномами тракту отправился в Габилгатхол или Белегост, как его теперь называли синдар. Он вез три выкованных из галворна топора, один из них в подарок Красу, сыну старшины Борвина, с которым успел близко сойтись. Квэндо знал, что уже вряд ли застанет старшего рода в живых, и дух его снова томился. Он никак не мог смириться с тем, что время бесстрастно отмеряет век каждого из кхазад, и их жизни проходят перед ним, как гонимые ветром облака.
  
  Перед Сарн-Атрадом Эола внезапно настигла буря. Налетел шальной порыв ветра, и яркие, как серебряные огни, звезды вмиг заволокло неизвестно откуда взявшимися черными тучами. Крепкий конек перепугано заржал и взвился на дыбы, едва не сбросив эльфа. Внезапно земля содрогнулась, все вокруг заполнилось низким, доводящим до безумия, гулом и трубными завываниями ветра. Лошадь шарахнулась и понесла. Эол очнулся уже на другом берегу Гелиона, дрожащий и мокрый с головы до ног, на таком же дрожащем, фыркающем и дико вращающем глазами коне. От урагана остались лишь воспоминания в виде обломанных веток и поваленных деревьев, тучи умчались вслед за ветром. Казалось, что стало темнее, словно звезды померкли. Сердце сжалось от недобрых предчувствий, как будто что-то ушло из мира безвозвратно или, наоборот, вернулось что-то древнее, жуткое...
  
  Несмотря на необычную настороженность кхазад, Белегост встретил эльфа радушно - многословными приветствиями и обильными застольями. Только новости были совсем не утешительными - землетрясение повредило некоторые мосты и своды, кое-где треснули колонны, гномам все чаще приходилось сталкиваться с темными тварями, снова наводнившими округу.
  После обмена подарками подобревший Крас решил похвастать умениями своего сына и с видом заговорщика провел Эола в мастерскую.
  Тильбин сидел за столом, на котором была навалена куча стальных колечек, инструменты и мотки проволоки. Напевая себе под нос залихватскую песенку, гном плел из этих колечек полотнище. Красивым оно не выглядело, и эльф подошел поближе, пытаясь вникнуть в смысл работы.
  Младший кхузд отвлекся, и скупо улыбнувшись, поздоровался.
  - Что ты делаешь? - Эол не смог сдержать любопытства.
  - Кольчугу.
  Видя недоумение, Крас переглянулся с сыном и рассмеялся.
  - Иди сюда, - он подошел к лежавшему на полке ларцу и открыл его. - Узнаешь?
  Эол глянул на серебряный пояс, который он когда-то преподнес королю Марузу, и поднял удивленные глаза на Краса.
  - Да, конечно. Еще бы не узнать, если сам делал.
  - Вот и отцу это пояс сразу в память запал, зацепил чем-то.
  - А как он к тебе попал?
  - Маруз был мудрым узбадом, взор его время проницал. Вот и одарил им отца, словно знал, что кто-то в роду поймет хитрость, в нем заложенную. Мне-то, сам знаешь, не до пояса было. А вот Тильбин, не смотря на свои молодые годы, доказал, что может зваться мастером.
  - И для чего это полотно?
  - Глянь. Это получше кожанки будет.
  Крас открыл сундук и вытянул оттуда тяжелую, шелестящую металлом рубаху. Эол окинул оценивающим взглядом творение Тильбина и задумчиво потер подбородок.
  - Ты уверен?
  - Хочешь испытать?
  - Ну, давай, - глаза эльфа сверкнули. - Твоя кольчуга против моей стрелы со ста шагов.
  - Хм... против твоей стрелы не уверен, а, вот, против клинка другое дело. Да, и орочьи луки не чета вашим. Но если поддеть такую кольчугу под пластинчатый доспех, то вряд ли можно получить что-то страшнее тумаков.
  Эол взвесил металлическую рубаху в руке и усмехнулся.
  - Ну, вам, кахазад, заковаться в броню с ног до головы да еще бегом Эред Луин пройти ничего не стоит, но если меня так снарядить, то можно сразу курган насыпать, - ни повернуться, ни стрелу достать.
  - И все же, прими из рук отца мой подарок, - Тильбин улыбнулся в ответ, хитро прищурив глаз. - А о силе твоей здесь давно легенды ходят. Так что не надо уподоблять свой народ подснежникам, вы только с виду такие хрупкие.
  В голосе Краса уже не было веселья:
  - Думаю все же, Эол, вам придется подумать и о доспехах. Боюсь, спокойные времена закончились, а то, что грядет, я даже представить не могу.
  - Ты прав, мой друг, - эльф поклонился в знак благодарности, пряча в тени ресниц налившийся тревогой взгляд - значит, не одного его мучат дурные предчувствия.
  
  После этого эльф еще навестил родичей в Тумунзахаре, прозванном ныне Ногродом, и преподнес подарок главе тамошнего рода.
  
  Все изменилось. Эол почувствовал это еще по пути в Регион. Северный ветер гнал рваные клочья промозглого черного тумана. Казалось, что звезды бежали в небесную высь, и свет их начал угасать, и жизнь замерла, затаившись, в надежде пережить разлитый в воздухе страх. Уже дома Темный Эльф узнал, что королева Мелиан остановила ужасное чудовище Унголиант, преградила ей путь в Эгладор, и что Моргот, древний Враг, вернулся в Эндорэ.
  Вскоре далеко на севере поднялись огромные пики трехглавой горы Тангородрим и окутались тяжелыми тучами. Местность, что раскинулась от южных склонов Дортониона почти до самых границ Нелдорета, населили жуткие ядовитые твари, отравившие воды, так что больше никто, креме них, не мог там существовать. Теперь эту опустошенную землю называли Нан-Дунгортеб.
  Но жизнь продолжалась. Тингол и Мелиан правили Белериандом, храня бдительный мир и покой в своих землях. В сокровищницах Менегрота росли запасы оружия и доспехов. Отряды стражей несли дозоры на границах, и среди них был Менелдил, старший сын Айвэндила.
  
  7. Время утрат
  Уже подросший Ивор, младший сын Талиона, начал помогать старшим в кузне, когда тревожная весть облетела Белерианд - огромная орда закованных в железо орков, стаи больших злобных волков и других тварей подступила к северным границам Нелдорета. Лесные стражи кое-как сдерживали натиск слуг Моргота, но еще две орды одна за другой надвигались с востока и запада, сметая все на своем пути.
  
  - Нана! - выронив чашу с водой, вскрикнул Талион и оперся рукой о стену. Серебряный кубок, обиженно звякнул и покатился по камням.
  Эол не успел обернуться, как сам тихо охнул:
  - Мирвэн...
  Рука так и не донесла полено до очага - замерла, словно забыла, что надо делать, и тихо опустилась вниз. Боль новой утраты холодными щупальцами опутала сердце - еще один цветок сорван смертью и теперь втоптан в землю железными орочьими сапогами.
  - Эйтель! Мэлль(21)... - закрыв лицо руками, сын брата пошатнулся. Он не упал только потому, что Темный Эльф успел его подхватить. Талион всхлипнул и уткнулся старшему в плечо. Эол прижал его к груди и стал гладить русые волосы, пытаясь хоть немного успокоить, а у самого в потемневших глазах влажно мерцали мятущиеся отблески огня.
  - Ада(22)! Ада! - в кухню с криком влетел перепуганный Ивор - длинные ресницы слиплись от слез, во взоре испуг и мучительное непонимание. - Мама! Ей так больно!... Мысль кричала, а теперь ее не слышно...
  - Прости, арфэн(23), - Талион отстранился от Эола и обнял сына, шепча ласковые слова. Мальчик зарылся лицом в серую тунику, тонкие пальцы смяли кладки ткани, плечи вздрагивали от рыданий.
  Темный Эльф неслышно вышел из кухни и почти бегом направился в свои покои. Осанвэ. Мятущаяся мысль старшего сына Талиона настигла его уже в дверях:
  'Нана... Орки! Они везде! Все погибли'!
  'Эйниор'?!
  Глазами юноши Эол увидел бегущего впереди Тиндараса с сестрой на руках, мелькающие ветви кустарников, расступающиеся стволы деревьев. Всего миг - яркой вспышкой, черно-красными красками. Квэндо судорожно вздохнул, крепкие пальцы впились в дверь:
  'Где вы'?!
  'Погоня! Мы бежим к реке'.
  Орки разорили все поселение. Погибли Мирвэн и гостившая у нее Эйтель, Айвэндил с женой и семья его младшего сына. Их смертная мука... Боль захлестнула все его существо, скручивая чувства в тугой узел. Она металась и искала выход, эльфу казалось, что больше он не выдержит. И боль прорвалась, вырвалась на волю яростной вспышкой гнева - дверь отлетела, с грохотом ударилась об стену и треснула. Темный Эльф несколько мгновений смотрел на нее, ничего не понимая и приходя в себя.
  'Не время оплакивать, и ярость лучше обратить против убийц, - Эол заставил себя собраться, - ведь никого больше не осталось, кроме этих троих, надеющихся найти спасение в реке. Им нужна помощь'!
  'Я иду'!
  Уже легла на плечи кольчуга из галворна, и Ангуирэль занял место на поясе, когда в покои вбежал Талион.
  - Я с тобой!
   Первый порыв - запретить. Только там ведь его сын, разве можно удержать отца? Не в праве он препятствовать. Темный Эльф молча достал из сундука кольчугу, подаренную Тильбином, и протянул Талиону.
  Столкнув длинный, узкий челнок в воду, Эол и Талион взялись за весла. Следом пошла еще одна лодка - удержать дома младших не удалось.
  Челны покинули устье ручья и бесшумно заскользили вниз по течению. Звезды заглядывались на свои отражения, серебряными бликами прыгая по мелким волнам, проплывали мимо черные тени деревьев. Пологие берега сменялись красными обрывистыми утесами, сбегавший к воде лес уступал место узким песчаным отмелям и зарослям тростника, а дальше река снова подмывала корни растущих у кромки воды деревьев.
  Два поворота остались позади. Миновав излучину, эльфы начали внимательнее вслушиваться в шум леса и всматриваться в тени, не покажется ли где встречный челн. Темный Эльф отложил весло и взялся за лук.
  Лодки Айвэндила и Эйниора стояли, приткнутые к берегу, на своем обычном месте -значит, беглецы не успели или не смогли сюда добраться. Эол сделал знак спутникам забрать суденышки - не хватало, чтобы они достались врагам, - чувствовалось, что преследуемые и преследователи были недалеко. Лодки предусмотрительно отошли к середине реки.
  Вскоре с берега донесся шум и крики орков. Послышался всплеск, за ним второй, и следом разъяренный многоголосый рев. Из прибережной тени показались головы плывущих эльфов. Вода вокруг них зарябила от пущенных вдогонку стрел. Прислужники Моргота заметили лодки, и стали целить по эльфам, но расстояние оказалось слишком велико для их луков, чтобы нанести какой-либо ощутимый вред. Зоркий взгляд Эола глубоко пронзал тьму под деревьями, его стрелы одна за другой выискивали мелькавшие меж ветвей цели - из темноты доносились визгливые, хрюкающие звуки.
  С челнов уже были хорошо видны лица Эйниора, Тиндараса и темная головка ухватившейся за него малышки. Внезапно внук Айвэндила вскрикнул, оттолкнул от себя девочку и, сделав несколько неловких гребков, чуть не ушел под воду. Эйниор едва успел подхватить маленькую Мидсэлль и ее тонущего брата, чудом держась на воде. Лодки понеслись навстречу. Талион кинулся вытаскивать из воды раненого, а Эол, одну за другой пускал стрелы, одновременно пытаясь удержать суденышко в равновесии. Другая лодка подобрала Эйниора и девочку, и челны устремились к правому берегу.
  Темный Эльф убрал лук и занялся раненым. Стрела прошила насквозь мягкие ткани плеча, и под грудью виднелся большой порез - на мокрой одежде расплывалось красное пятно. Эол вытащил стрелу, и, остановив кровь, перевязал раны. Они были не тяжелыми, но юноша сильно ослаб, и его начала бить крупная дрожь. Квэндо закутал Тиндараса в свой плащ и уложил на дно лодки. То, что происходило с раненым, ему совсем не нравилось. Видимо, некоторые из орочьих стрел оказались отравленными - Рандир на второй лодке вскоре впал в беспамятство, хотя небольшие раны и царапины были у всех. Но плыть вверх по течению вплоть до самой пещеры казалось опасным - слуги Врага могли их выследить - стоит только темным тварям перебраться через реку, как они легко найдут их дом. Поэтому эльфы свернули в одну из проток, намереваясь спрятать лодки в прибрежных зарослях, а дальше идти пешком, неся раненых на плащах.
  Темному Эльфу пришлось вспомнить о ядах все, что когда-то узнал у гномов. Вернувшись в пещеру, он изготовил несколько целебных снадобий и принялся выхаживать больных. Из опасения, что орки все же переберутся через реку, как только Мидсэлль пришла в себя и отдохнула, Эол сразу же отправил ее, Ивора и одного юного ученика в Менегрот. В доме Тельяласа родичей готовы были принять с радостью.
  
  Война пришла в Белерианд. Клич Тингола собрал синдар, чтобы дать отпор наседавшим орочьим ордам. Как только Тиндарас и Рандир встали на ноги, Темный Эльф со своим маленьким отрядом нагнал войско короля на переправе через Арос. Клан Кротов приветствовал своего предводителя - старшего в роду встретили Тельялас с дочерью, сыном и внуком, сыновья Айвэндила - Менелдил и Венилас - со своими потомками, и несколько его учеников.
  Первые столкновения были тяжелым испытанием для эльфов, не знавших войны; смерти и раны близких болью терзали фэар синдар. Надо было хоронить мертвых, и продвижение вперед грозило захлебнуться. Но вскоре радостная весть облетела воинство и придала сил - Денетор, собрав нандор Оссирианда, спешил им на помощь. И разрывавшийся между Восточным Белериандом и Фаласом Тингол двинулся навстречу в направлении Андрама.
  
  А в груди Темного Эльфа зрело глухое недовольство королем Белерианда. Кого винить в том, что орки загнали на одинокий холм Денетора? Эол не знал. Знал, что войску следовало двигаться быстрее, не считаясь со своими потерями, но только не дать окружить короля нандор, потому что там, на Амон Эреб, защищая Денетора, полегла вся его дружина. Среди павших были муж Нелладель и внук Айвэндила.
  Это известие привело Эола в ярость. Не помня себя, он черным смерчем ворвался в ряды врагов, и не адмир вела его в этом безумии, даже не эстель, лишь отчаяние. Гнев его был страшен, и орки бежали перед ним. Крепкий лук не знал промаха, дротики нашли свои цели в виде нескольких огромных волков, и Ангуирэль темно-синей молнией рассекал воздух, кроша железные доспехи, а черная чешуя кольчуги хранила от вражьего оружия. И темными тенями следовали за ним его воины в черных одеждах с черными щитами без знаков отличия.
  Войско Врага было разбито. Тингол гнал остатки орочьей орды на север, а отряд Кротов остановился, чтобы оказать помощь раненым и предать земле павших родичей. Стиснув зубы, пришлось врачевать ужасные раны. Рассеченное лицо Рандира было залито кровью - синда в этой битве потерял глаз. Талион не мог самостоятельно передвигаться из-за проткнутого копьем бедра. Кольчуга Менелдила не выдержала удара большого копья, и глубокая рана в боку заставляла опасаться за его жизнь, да и самому Эолу скимитаром зацепило правую руку. Собрав живых и перевязав им раны, воины занялись павшими. Кроты оплакали, омыли мертвых и уложили рядом. Легкий ветерок шевелил их волосы, белые бескровные лица смотрели в угасающее небо, а звездный свет Аннаримы стыл в остекленевших глазах. Больше никогда задорный смех Тельо не зазвучит под сводами Менегрота, и внук его Маэрон не улыбнется своей невесте, сын Вениласа не поднимет на руки свою маленькую дочь, и лежать ему в земле рядом со своим другом и родичем - сыном Менелдила.
  Черные воины насыпали над телами курган, и стояли полукругом, в молчании прощаясь с ушедшими. А неподалеку высились курганы Денетора и его дружины. Ссутулившись, Эол стоял среди родичей - рядом, но не вместе, - как изъеденный временем, одинокий, черный утес, высящийся среди черных волн. Лицо Темного Эльфа застыло жесткой неподвижной маской. Может ли эльф, потерявший эстель, оставаться эльфом? Он не знал ответа, хотя ему уже было все равно - отчаяние выжгло все чувства. Серый пепел толстым слоем укрыл онемевшую душу, и казалось, не осталось даже искры, способной ее возродить.
  
  Вскоре Кроты разделились. Эол намеревался вместе с ранеными вернуться домой. И дело было не столько в том, что его рука висела не перевязи - он больше не желал участвовать в войне под рукою Тингола. С Эолом остались Тиндарас, считавший, что кроме сестры у него не осталось никого ближе Эола, и Эдрегол, друг Рандира, Эйниор и Глиндор везли носилки, на которых лежали их отцы и не собирались их бросать. Остальные синдар отправились нагонять короля.
  Маленький хэрт(24) на плотах переправился через Арос, и, вновь устроив раненых на носилках, всадники двинулись к пещере Темного Эльфа.
  
  Жизнь в доме Эола входила в свое обычное русло, раненые исцелялись. Хотя ужасная рана Рандира зажила быстро, но лицо его осталось изуродованным. Эльф начал избегать других, проводя большую часть времени на вершине скалы, и только Эдрегол находился с ним почти неотлучно. Талион уже встал на ноги и, хотя еще немного прихрамывал, ухаживал за своим братом, а Менелдилу не терпелось скорее присоединиться к воинству короля, хотя был еще очень слаб.
  Покончить с остатками Морготова войска Тинголу помогли гномы, вышедшие из горы Долмед - они двинулись наперерез бегущим оркам, и добили их, лишь немногим удалось избежать смерти. Король Белерианда с победой возвращался в Менегрот. Синдар переправились через Арос и разбили лагерь неподалеку от пещеры, чтобы дать отдохнуть раненым и лошадям.
  
  Элу Тингол пожелал проведать выздоравливающих в доме Эола. Темный Эльф встретил гостя на неприметной тропке, бегущей по берегу ручья от входа в пещеру.
  - Приветствую тебя, тор Тингол! - он учтиво поклонился королю и эльфам, его сопровождавшим. - Суйлад(25), Маблунг, Белег! Для меня большая честь принимать таких гостей в своем доме. С победой, воители!
  Эльфы ответили улыбками и поклонами.
  - Рад видеть, Эол, что твоя рана зажила, - Тингол положил руки на плечи хозяину, и в темно-серых глазах Эола отразились сияющие, серо-зеленые. Квэндо остро почувствовал пропасть, разделившую его с королем, но ничто не дрогнуло на строгом, словно высеченном из камня, лице Эола. Он спокойно ответил на объятие.
  - Благодарю, Элу Тингол. Идем, остальные ждут тебя.
  У входа победителей встречали все, кроме Рандира и Менелдила. Обменявшись приветствиями, гости прошли в пещеру, и Талион провел их в комнату, которую занимал лесной страж.
  Темный Эльф же обошел скалу и по тропинке, бегущей среди зарослей по дну расселины, поднялся на вершину скалы. Время изменило ее очертания - от плоской вершины когда-то отвалился большой кусок и рухнул вниз, теперь на образовавшейся небольшой, неровной площадке лежало несколько крупных обломков, а с северной стороны она возвышалась широким зубом, под которым было удобно прятаться от порывов холодного северного ветра.
  Отсюда хорошо было видно реку, струящую свои красноватые воды, и лес, стеной подступивший вплотную к противоположному берегу. Над головой раскинулось почерневшее небо, усыпанное блестками звезд, где мерцающий Карниль убегал от Лумбара, а Нэнар робко подмигивал Луйнилю. Внизу же простерся бескрайний лес Региона, и лишь верхушки трех упрямых сосен, что карабкались вверх по подножью утеса, немного возвышались над головой.
  Эол тихо подошел к сидевшему на камне эльфу, и жесткая ладонь, заботливо откинув светлые, почти белые волосы, легла на его плечо. Он мог бы позвать ученика мысленно, но тогда не заслониться от тоски, которая снедает синда, а тому не избежать тягучей мглы недовольства, что исподволь затягивает одинокую душу. Легче спрятаться за словами.
  - Пойдем, Рандир, король хочет тебя видеть.
  Ученик повернул к нему изуродованное лицо. Рана затянулась быстро, и красный шрам уже начал бледнеть. Скоро он совсем исчезнет, оставшись лишь легкой отметиной на брови, но глаз... Взгляд единственного, пронзительно-голубого глаза был полон горечи.
  - Зачем? Что он может мне сказать?
  - Не знаю, наверное, поблагодарить, - уголок губ чуть дернулся. Эол выдержал взгляд, только слова давались с трудом - мастерство убеждения ему никогда не давалось.
  - Я не хочу, чтобы он видел меня таким!
  Квэндо присел на соседний камень.
  - Наэ(26). Ты не можешь прятаться вечно. Сейчас или когда-то тебе придется встретиться, если не с Тинголом, то с родственниками, вернуться домой, к прежней жизни.
  Длинные ресницы встрепенулись, и взгляд голубого глаза стал умоляющим.
  - Хердир, можно я останусь с тобой?!
  Эол удивленно глянул на ученика.
  - Я не гоню тебя.
  - Нет, я о том, чтобы остаться навсегда.
  Тонкие брови шевельнулись, в темном взгляде промелькнуло что-то неуловимое, и вот уже снова лицо приняло свое обычное суровое выражение.
  - Уйдешь, когда захочешь, Рандир, - голос Темного Эльфа прозвучал неожиданно тепло, эльф встал и легонько коснулся плеча ученика. - А сейчас идем. Негоже заставлять Тингола ждать.
  
  Они спустились вниз. У входа в дом ноздри защекотал легкий аромат душистых трав - Эйниор уже заварил для гостей травяной напиток. Рандир ушел наверх, чтобы поговорить с королем, Эол же сел в кресло и приготовился ждать. Внутри стылой паутиной липла тревога, невидящий взгляд бесцельно скользил с тонкого кованого светильника к причудливому узору стен, от вычурного свода к выложенному цветными плитами полу, а оттуда к ловким рукам Эйниора, расставляющим на гладко отполированном столе изящный чайник из темно-зеленого стекла и серебра и такие же чаши.
  Долго ждать не пришлось. Король вместе со своими спутниками спустился из верхней пещеры в зал. Глиндора с ними не было, видимо, остался с отцом. Рандир выглядел спокойным, но за стол не сел, ушел в мастерскую к Тиндарасу, и Эдрегол последовал за ним. Остальные расселись за столом. Эйниор разлил напиток по чашам, и какое-то время царило молчание - каждый наслаждался запахом ароматного пара и вкусом первых глотков.
  - Что вы намереваетесь делать дальше? - нарушил тишину Талион, обращаясь к гостям.
  - Дальше? Пока войско нуждается в отдыхе. Как только заживут раны синдар, надо спешить на запад - от Кирдана приходят тревожные вести, - ответил Тингол, и Маблунг при этих словах нахмурил лоб.
  - Нас слишком мало, чтобы успеть и на восток, и на запад.
  Белег, выйдя из задумчивости, поставил изящную чашу на стол и глянул на всех зеленоватыми, как молодая листва, глазами.
  - Хорошо хоть оружия хватает. Создать запасы - это было очень мудрым и дальновидным решением.
  - Да, наугрим и на этот раз нас выручили, - кивнул Тингол, и серебристые пряди волос упали с плеча, - своими топорами. Иначе бы нам еще долго пришлось преследовать остатки морготовых полчищ. Благодарю, Эол, за помощь! Тем более, что твой Дом был одним из лучших в битвах.
  На лицах Талиона и Эйниора мелькнули довольные улыбки. Темный Эльф склонил голову, пряча взгляд за густыми ресницами.
  - Спасибо, но право, не за что. Я лишь берегу, - он осекся и поправился, - стараюсь уберечь то, что мне осталось от брата и Мирвэн. Это мой долг.
  - И все же, гванур(27), так получилось, что ты много сделал для Менегрота, - задумчивый взгляд Тингола задержался на собеседнике.
  - Это верно. Ты первый мастер Белерианда, Эол! - поддержал Маблунг и вопросительно посмотрел на эльфа. - Я давно мечтал увидеть твою мастерскую. Позволишь?
  Видя зажегшийся интерес в глазах Белега и короля, квэндо не смог отказать.
  - Хорошо, идем. - Эол отставил давно опустевшую чашу и поднялся.
  Он провел гостей извилистым коридором, где неяркий свет одиноких голубоватых светильников выхватывал из темноты гладкие стены, являвшие взору природный рисунок камня, и распахнул дверь, за которой слышались голоса. Рандир, склонившийся над столом, поднял взгляд от куска загрунтованной ткани, на которой виднелся незаконченный эскиз. Тиндарас замолк на полуслове, застыв с поднятыми руками, которыми только что что-то показывал, а Эдрегол, стоявший вполоборота, обернулся к двери.
  - Входите, - в голосе Темного Эльфа послышалась нескрываемая гордость.
  
  К висевшему на стене мечу все домашние Эола уже давно привыкли, и воспринимали его как деталь обстановки, практически не обращая внимания, разве что увлеченный чем-то взгляд вдруг натыкался на клинок и тогда замирал в восхищении, словно видел впервые. Так и Маблунг, осматривавший мастерскую, остановился перед Англахелем и долго созерцал его.
  - Это тот самый меч, который ты скрываешь?
  Тень досады пробежала по лицу Темного Эльфа, и на губах возникло бледное подобие улыбки.
  - Если б я скрывал, он не красовался бы на видном месте.
  - Англахель... - подошедший Белег осторожно коснулся пальцем лезвия и руны на пяте клинка. - Воистину, он прекрасен!
  - Согласен, он вполне может украсить любую сокровищницу, - голос Эола был сух, как осенние листья.
  - Почему же он не радовал нас в сражениях?
  - Мне больше по нраву Ангуирэль. А этот... слишком ценен. Жаль пятнать такую красоту.
  Тингол с горящими глазами рассматривал меч. Он подавил первый порыв прикоснуться к мечу и, заложив руки за пояс, молча слушал разговор, затем неожиданно засобирался.
  - Да, дивно творение твоих рук, мастер! Я даже опробовал бы его, но нам пора.
  Эол едва смог подавить вздох облегчения, а на душе стало еще неуютнее.
  
  8. Нан-Эльмот
  Войско Тингола, отдохнув, выступило к Менегроту. Но прошло совсем немного времени, как до короля дошла весть, что Морготовы полчища захватили западный Белерианд, оттеснив тэлери Кирдана к морскому побережью - два народа оказались разъединены. Тревога охватила страну, и тогда Тингол призвал всех, кто искал убежища, покинуть дальние пределы и прийти в охраняемые леса Региона и Нелдорета.
  Большинство синдар, свободно странствовавших раньше и селившихся по всему Белерианду, вняли этому призыву. И многие из нандор, в испуге рассеявшихся по Оссирианду, предпочти укрыться в защищенном королевстве Мелиан.
  Вместе с ними вернулась Нелладель - дочь Айвэндила, потерявшая в войне отца, мужа и сына. У нее никого не осталось кроме братьев - Менелдила и Вениласа, живших в Менегроте. Но шумная жизнь города претила ей, она пришла в молчаливый дом Эола и осталась, так же как раньше остались Талион с Эйниором и Ивором, Тиндарас и Мидсэлль, и Рандир с Эдреголом, разделив их печаль и наполнив дом женской заботой.
  
  Когда все пожелавшие вошли в королевство Тингола, Мелиан, используя свою силу и чары, окружила страну невидимой стеной - поясом Мелиан. Казалось, лишь серые тени и мерцающий туман колышутся в воздухе, но преодолеть завесу не мог никто посторонний, кто не имел позволения Тингола или Мелиан. Ограниченную поясом страну стали называть Дориатом - Огражденным королевством и страной Пояса. Это позволило надолго сохранить мир внутри страны, хотя за ее пределами элдар подвергались опасностям, и слуги Моргота бродили по всему Белерианду.
  Завеса пролегла по берегу Ароса совсем близко от пещеры Темного Эльфа. И теперь, поднявшись на вершину скалы, вместо реки взор противно упирался в колеблющееся серое марево - как будто мир обрывался в пустоту. Когда Эол увидел это впервые - растерялся, к нему стал подкрадываться страх, подобный тому, когда впервые очнулся в подземелье гномов - словно его снова заперли. Дух его, как пойманный зверь, заметался в поисках выхода. Квэндо спустился к реке и прикоснулся к сизому мерцающему туману. Он его не держал, но ощущение было неприятным - казалось, это липкое нечто бесстрастно ощупывает его изнутри. Эол отдернул руку и вернулся домой мрачнее прежнего.
  А то, что вскоре поблизости поселилось несколько семей, пришедших с запада и востока, не добавило Темному Эльфу радости. Он, привыкший к уединенности своего жилища, теперь был вынужден считаться с соседями и терпеть любопытные и недоверчивые взгляды, упиравшиеся в сутулую спину. Эол намерился вернуть себе утраченную свободу, но когда он собрался пойти в Менегрот и поговорить с королем, мир изменился.
  
  Тревога витала в воздухе. Дориат полнился разными слухами, лишившими покоя его обитателей. Никто не знал, чего следует ждать и к чему готовиться. Говорили, что на побережье видели неизвестный народ элдар, что с их появлением небо над морем вспыхнуло огнем, и страшный гул был слышен далеко на берегу. Когда стало известно, что этот народ - нолдор, вернувшиеся из Амана, в сердцах эльфов Белерианда зажглась надежда, что Могущества Запада вместе с народом Финвэ пришли, чтобы повергнуть Врага.
  Нолдор прошли Хитлум. Нолдор воевали и одержали победу у Миртима. С гаваней Кирдана снята осада. Полчища Моргота разбиты. В битве пал вождь нолдор Феанор, сын Финвэ. Маэдрос, старший сын Феанора захвачен Морготом... Эти новости одна за другой будоражили умы, вселяя радость и повергая в печаль.
  
  - Браннон(28)! Эол! - в мастерскую влетел взволнованный Эдрегол. Его взгляд отыскал в дрожащем от жары воздухе обнаженный, жилистый торс мастера, стоявшего около разогретого горна. Эльф опустил трубку с большой, раздутой, переливающейся каплей на конце и обернулся. По темным волосам, небрежно перехваченным повязкой, пробежался красноватый блик, в серых сосредоточенных глазах вспыхнули отблески огня, но взор уже потемнел и стал наливаться недовольством. Головы Талиона и Тинадарса повернулись следом.
  - Что случилось?!
  - Идем, ты должен это увидеть! Идемте! - голос юноши был полон восторга.
  Эол, собравшийся было выставить вон так некстати оторвавшего его от дела ученика, только сбросил сияющий шарик в расплавленную стеклянную массу, вытер лицо и руки лежавшим на столе полотенцем, и скорым шагом пошел за юношей. Тиндарас и Талион последовали за ними.
  Эдрегол привел их на вершину скалы, где уже собрались остальные обитатели дома, и указал на запад. Там, далеко у самого окоема небо взрезала сияющая серебристая дуга.
  - Ты знаешь, что это?!
  - Нет. Прежде такого никогда не было.
  Удивленные и восторженные взгляды устремились к западу, наблюдая восходящее чудо. Сияющий шар выплыл из-за края, заливая все вокруг неярким светом. На землю упали тени, и стало светло, как в прежние времена, когда звезды еще горели ярко.
  - Чтобы это ни было, но оно вернуло свет. Только надолго ли?
  Эол замолк. Взоры синдар провожали медленно плывшее по небу светило, а он стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на них, думая совсем об ином. Он гадал, что же их держит рядом с ним - замкнутым, угрюмым, неласковым, и может ли объединять неизбывная печаль...
  Мысли его, как жемчужные зерна, перебирали последние события, перекатывая их одно за другим, но были они почти сплошь серого или черного цвета, и лишь одна засветилась маленькой белой жемчужиной - робкая радость попыталась согреть его душу предвкушением встречи с народом, который он когда-то покинул. И только подросшая Мидсэлль успела заметить, как исподволь развернулись плечи, разгладилась упрямая складка меж бровей, как оттаяли и посветлели глаза, и лицо Эола обрело необыкновенное мечтательно-умиротворенное выражение.
  Когда лунный диск закатился за мерцающую завесу, и мир вокруг показался еще темнее, послышались легкие вздохи разочарования, слившиеся с шелестом листвы, шорохами и криками леса. Теперь эльфам пришлось не смотреть, а слушать - лунный свет, пролившийся на землю, превратился в звуки пробуждения существ, очнувшихся от долгого сна Яванны.
  
  Эол долго стоял в мастерской, глядя на Англахель. Потом снял меч со стены, вложил в ножны и завернул в ткань.
  Восход солнца застал Темного Эльфа на полпути в Менегрот. Первая заря, разливавшаяся по небу где-то за лесом, размыла густые сумерки под деревьями, и была приятной. Но чем выше поднималось изгнавшее звезды светило, окрашивая все вокруг необычайно сочными красками, тем большее беспокойство охватывало квэндо - яркий свет все сильнее резал глаза. А когда солнце встало над лесом, и лучи пробились сквозь полог листвы, весь мир словно расплавился в свете, и Эол, едва сдерживая слезы, заслонил глаза рукой. Чтобы не брести вслепую по лесу, он сел под сенью дерева, и, спрятав в ладонях лицо, мечтал только об одном - чтобы ослепляющий шар не остался в небе навсегда. И не было ему сейчас радости в многоголосом гомоне птиц, в запахе распускавшихся невиданных цветов, в гудении летавших мелких левайн (29). Но и этот светоч, перевалив зенит, стал клониться к лесу. Наконец под деревьями стали сгущаться тени, и Темный Эльф смог осмотреться.
  Вокруг все неузнаваемо изменилось. Сквозь кричаще зеленую листву просвечивало ярко-синее, беззвездное небо в белых облаках. У ног, провожая светило, покачивали головками желтые, лиловые и голубые цветы. Одни уже устало складывали лепестки, а другие еще доверчиво подставляли свои золотистые сердцевинки необыкновенно красивым бабочкам и маленьким незнакомым летунам. Эол протянул руку и на палец сел один из них - мохнатый и черный с толстым, полосатым брюшком и прозрачными крылышками. Все тельце его было усыпано мелкой золотистой пылью, а на задних лапках эта пыль скаталась в комочки. Лаван(29) деловито покрутился на пальце и, натужно загудев, полетел к следующему цветку. По губам эльфа скользнула потерянная улыбка. Он поднялся и пошел дальше, дивясь переменам. И только вернувшиеся с наступлением сумерек родные звезды и восход полюбившейся луны вернули ему прежнюю уверенность.
  
  В Менегроте царило радостное оживление. Раннее утро уже легло на травы и камни сверкающей росой, и лица встречных синдар сияли, словно подсвеченные изнутри новыми небесными светочами. Появление Эола притянуло любопытные взгляды - в своих черных одеждах среди серых эльфов он выглядел, как заблудившийся ворон меж серебристых чаек. 'Хотя нет, как крот, - жмурясь, безрадостно усмехнулся Темный Эльф самому себе. - Почти такой же слепой и беспомощный'. Правда, глаза, хотя и медленно, но привыкали к дневному свету. По крайней мере, уже почти получалось обходиться без слез.
  И все же Эол испытал облегчение, когда миновал ворота и погрузился в приятный глазу сумрак, вступив под своды Менегрота. Давно он здесь не был. Со времени последнего посещения город Тысячи Пещер стал еще величественнее, словно напитался силой Мелиан, и красивее, заботливо украшенный руками прекрасных дев, чьи песни, казалось, еще витают в воздухе, ложась причудливыми рисунками на гобелены.
  На мысленную просьбу Эола король Дориата откликнулся почти сразу и разрешил прийти после полудня. Темный Эльф навестил дом Тельяласа и к назначенному времени направился к королевскому дворцу. Он двигался знакомыми коридорами и залами, миновав пару мраморных бассейнов с серебряными фонтанами, вошел под кроны каменных буков, чьи ветви, увенчанные золотыми фонарями, сплетались над головой, и остановился в тронном зале, прислушиваясь к трелям соловьев - извечных спутников королевы. К нему подошел один из слуг и проводил к покоям - Тингол дал понять, что желает его принять не как подданного, а родича.
  Эол поднялся по лестнице и пошел навстречу владыке Дориата. Отсюда с галереи, опиравшейся на ветви каменных деревьев, был хорошо виден просторный зал, каменные ступени и трон с высокой резной спинкой, поблескивавшей драгоценными каменьями. Легкий шорох привлек внимание Эола, и, глянув сквозь резное ограждение, он увидел, как внизу серебристой птицей промелькнула Лютиэнь в сопровождении Даэрона. Перехватив его взгляд, король улыбнулся и после обмена приветствиями предложил сесть в кресла. После того, как слуга расставил на столе угощение, Тингол спросил:
  - Какое дело привело тебя ко мне, гванур? Ведь ты не из тех, кто просто так посещает Менегрот.
  - Ты прав, Элу, но дело мое не к родичу, а к королю.
  - Неужели что-то серьезное? Что случилось? - во взгляде светлых глаз возникло беспокойство.
  - Нет, тор Тингол, все хорошо. Позволь, - Эол, так и не прикоснувшись к угощению, встал, - мне так удобнее будет высказать свою просьбу.
  - Хорошо, говори, - Тингол поставил на стол хрустальную чашу с напитком и внимательно посмотрел на собеседника. По всему было видно, что тот волновался, а значит, просьба, скорее всего, была незаурядной.
  Эол нахмурился, сделал несколько шагов по галерее, собираясь с мыслями, и, повернувшись так резко, что полы легкого плаща взметнулись, как черные крылья, глянул прямо в глаза королю.
  - Отпусти меня, Тингол.
  - Отпустить? Разве я тебя держу?!
  - Я хочу уйти из Дориата.
  - К кому? К нолдор? - в голосе короля послышалось напряжение.
  Эол удивленно посмотрел на Тингола и в два шага сократил разделявшее их расстояние. Это предположение имело под собой достаточно оснований, но тем охотнее король должен был согласиться на просьбу.
  - Нет, конечно. Я хотел бы уйти в Нан-Эльмот.
  Теперь пришел черед удивляться Элу.
  - Почему?
  - Ты знаешь, что я привык к уединению, а в Регионе стало слишком тесно.
  - И это все?
  - Нет. Суть в том, что Пояс лег около моего дома. Знаю, безопасность, за защиту -спасибо. Но поверь, нет радости в том, что, выходя из дома, каждый раз натыкаешься на серое марево, и где-то глубоко внутри начинает ворочаться давний страх пережитого плена.
  Тингол задумчиво тер подбородок, пристально глядя на собеседника.
  - Хорошо. Но почему Нан-Эльмот?
  - Рядом с ним проходит дорога Наугрим. Туда вряд ли кто-то сунется - чары еще сильны, а густые кроны деревьев сохранят полумрак даже при дневном светиле - мои глаза не терпят света Анор (30).
  - Ты там был?
  - Да, был.
  - И как ты оттуда выбрался? - Элу уже не скрывал удивления.
  - Не знаю, наверное, мне помогли знания наугрим.
  Эол был откровенен, и Тингол это почувствовал сразу. Он встал и в раздумье прошелся по галерее. Потом, видимо, склонившись к какому-то решению, вернулся к гостю и встал перед ним, возвышаясь почти на полголовы. Темный Эльф выдержал пристальный взгляд короля.
  -Ты думаешь, я с легким сердцем соглашусь отпустить из Дориата лучшего мастера?
  - Все лучшее, что сотворил мастер, останется здесь, тор Тингол, - с этими словами Эол склонил голову и отцепил от пояса черный сверток. Развернув ткань, Темный Эльф протянул лежавший на ладонях меч королю. Только в темных глазах промелькнула тень сомнения.
  - Прими его, король.
  - Англахель?!
  Тингол неторопливо вынул меч из ножен, любуясь игрою света на клинке и рукояти, потом внимательно посмотрел на Эола, уловив его в глазах нечто, похожее на сожаление или опасение.
  - Это бесценный дар. И все же я хотел бы знать причину. Неужели ты думал, что я стану удерживать тебя против воли, или потребую мзду?
  - Тор Тингол, я не хочу, чтобы он покидал Дориат. Пусть он не столь прекрасен, как твой Арнарут, но все же, надеюсь, будет достойным украшением твоей сокровищницы.
  Тинголу казалось, что Эол что-то недоговаривает, иначе с чего бы стал намеренно умалять ценность своего творения.
  - Почему?
  - Англахель дорог мне. Даже более, чем мне того хотелось бы. Но я - рандир(31), и всякое может случиться. Я не хочу, чтобы он попал в чьи-то грязные лапы.
  - Хорошо, - объяснение прозвучало вполне убедительно, и Тингол огласил свое решение. - Ты можешь идти в Нан-Эльмот, когда пожелаешь. Отныне это твой лес и твоя земля. Но прежде чем идти, поговори с королевой Мелиан. Она поведает тебе чары леса.
  - Благодарю, аран Динну (32).
  Эол не скрывал облегчения по поводу окончания разговора, и, попрощавшись, направился к покоям королевы, а Тингол усевшись в кресло, воззрился на бесценный дар, гадая, о чем же не сказал Темный Эльф.
  
  В садах Дориата, в окружении вечных своих спутников - соловьев, нашел Темный Эльф Мелиан. Но дар майэ не принес радости. Если бы он знал, что будет так плохо...
  Королева отложила вышивание и, ответив на приветствие, со сдержанным интересом посмотрела на эльфа.
  - Я слышала, ты пожелал Нан-Эльмот. На мой взгляд, это довольно странный выбор. Можно узнать причину?
  - Я люблю уединение, а спокойнее и безопаснее места, чем Нан-Эльмот, нет во всем Белерианде. Лес все еще хранит твои чары, ториль(33) Мелиан.
  - Узнать об этом можно, только побывав там.
  Королева чуть наклонила голову, и Темный Эльф ощутил, как налился тяжестью ее испытующий взгляд.
  - Хорошо, - наконец промолвила Мелиан и встала. - Подойди. Я научу тебя чарам.
  Когда сила могущественной майэ коснулась эльфа, он едва сдержался, чтобы не закрыться. Против воли из глубин памяти всплыл давний ужас, когда что-то липкое и жуткое скользнуло в его сознание, выворачивая на изнанку. Казалось, это прикосновение Моргота навсегда вымазало его грязью...
  Он видел - Мелиан это почувствовала - тень брезгливости промелькнула на ее прекрасном лице. Если бы Эол был в состоянии, он бы повернулся и ушел, нет, бежал бы, не смотря на гордость, но тело не слушалось. Он даже взгляд отвести не мог и стоял, словно статуя, глядя в бездонные сияющие глаза так же, как когда-то стоял Элвэ.
  - Все, - вежливая улыбка и отстраненный взгляд. - Можешь идти, Эол.
  - Благодарю, Ар-Мелиан.
  Спина не гнулась - Темный Эльф не смог заставить себя поклониться. Развернувшись, он едва не бегом кинулся прочь из Менегрота, не замечая никого на своем пути, только крыльями раненной птицы бились о воздух полы плаща.
  
  Вернувшись домой мрачнее обычного, Эол позвал всех. Он обвел долгим взглядом собравшихся в зале эльфов и объявил:
  - Я ухожу. Тингол отпустил меня, позволив поселиться в лесу Нан-Эльмот, и отныне мой дом будет там. Этот я оставляю вам.
  Повисла напряженная тишина, а Эол повернулся и направился в мастерскую - собирать инструменты. Быстро не получилось - любой предмет здесь хранил в себе его частицу, каждая вещь требовала к себе внимания, и он прощально касался их чуткими пальцами. Сложив все необходимое в переметные сумки, квэндо направился к выходу, чтобы кликнуть лошадей, но те уже теснились на узкой полоске берега. А рядом, словно тени, стояли его домашние. В голосе Темного Эльфа послышалось недовольство:
  - Не надо меня провожать.
  - А мы и не провожаем. Мы идем с тобой, - за всех ответил Талион, и тут же добавил, предупреждая возможные возражения. - И не надо нас отговаривать, браннон, - последнее слово Талион произнес с нажимом. - Мы последуем за тобой, куда бы ты ни направился.
  - Даже к Морготу? - раздраженно кинул Эол, но, увидев, как побледнели лица, понял, что шутка вышла жестокой и неуместной.
  - Не говори так, - прошептала Нелладель.
  - Прости.
  Эол замолчал, не зная, как поступить дальше. Неласковый взгляд из-под нахмуренных бровей пробежался по лицам в надежде заметить признаки сомнений.
  - Как хотите, - бросил он то ли устало, то ли безразлично. - Я не в праве запретить то, к чему стремятся ваши сердца.
  
  Восход Анор не оставил неизменным даже заповедный лес Мелиан. Нан-Эльмот встретил путников густым, зеленым сумраком и тишиной. Стволы деревьев, похожих на гигантские буки Оромэ, высоко над землей вознесли свои густые кроны, и синдар казалось, что они странствуют среди колонн Менегрота. Потянулся вверх подлесок, зелеными волнами взбегал по древним стволам пушистый мох, земля покрылась травами и раскидистыми папоротниками. В воздухе стоял неповторимый запах лесной прели, и, по всему было видно, что здешние места теперь изобилуют дичью. Эльфы с удивлением озирались вокруг, а Эол вздохнул с облегчением - они успели прийти сюда до того, как разгорелся день, и солнце лишь едва просвечивало через обильную листву высоко над головами. Теперь лес уже не казался ему сторожким наблюдателем, хранящим свою тайну от непрошеных гостей. В шелесте листвы ему слышалось приветствие, в молодых побегах сдержанное любопытство. Нан-Эльмот следил за ними, но этот интерес не вызывал беспокойства, наоборот, казалось, лес стал продолжением его сознания.
  Эол привел подданных в самое сердце своих владений. Здесь деревья росли реже, но были выше, и под их изумрудным пологом раскинулись большие поляны, но он не остановился здесь, а прошел еще немного на северо-восток, к холмам, где и поставил свой дом из камня и дерева. Строил он, как всегда, основательно. Дом был в два этажа, первый - каменный, стены второго - из плотно подогнанного бруса. Высокое крыльцо вело к узорной двери, ведущей в просторный зал, в правом крыле находилась кухня и кладовые, в левом - прочие подсобные помещения. Второй этаж опоясывала крытая галерея с легким резным ограждением. Справа были покои Эола, а с левой стороны поселились Талион и Нелладель. Молодые эльфы предпочли устроить себе жилища на таланах.
  Задней стеной дом почти вплотную примыкал к крутому склону холма, и с правого бока, совсем рядом, в неглубоком гроте среди камней бил родник. Его вода струями падала вниз, собираясь в лощине в небольшое озерцо, служившее истоком ручью, что бежал по дну оврага, огибая дом, дальше к Келону. Через него перекинулся каменный мостик, а чуть поодаль, на его берегу поставили кузню и мастерские.
  
  Все это время пока обживали Нан-Эльмот, Эол не уходил из леса далеко, но с интересом следил за противоречивыми слухами и событиями, происходящими в Белерианде, узнавая о них в основном от родичей в Дориате при помощи осанвэ, либо при встречах, так как иногда они приходили в гости. Чаще же жители Нан-Эльмота ходили в страну Пояса. Только Эол больше никогда не преступал завесу Мелиан.
  Известие о предстоящем великом празднестве, которое устраивал Финголфин, король нолдор, принес Талион. Он ходил в Огражденное королевство навестить родичей и услышал эту новость от Менелдила, вернувшегося в ту пору с границы. С тех пор Темный Эльф потерял покой. Сквозь мглу печали упорно пробивался слабый, трепетный росток надежды, казавшийся ему самому временами неуместным и смешным. Но чем больше он пытался не обращать на него внимания, тем явственнее он заявлял о себе. И дух его метался, то тешась неясной надеждой от предвкушения встречи, то снова погружаясь в унылое безразличие. В конце концов, ему стало казаться, что если он не увидит потомков Финвэ, то существование его потеряет смысл.
  Эол, собравшись в ночь, отправился вдоль берега Келона к броду, где выехал на древний, заброшенный тракт, что проходил мимо северных границ Нан-Эльмота к Ароссиаху и дальше вдоль границ Дориата. Ехал он при свете звезд и луны, отдыхая днем в тенистых рощах, пока не переправился через Эсгладуин и вступил в область Нан-Дунгортеб. Дорога тянулась по дну ложбины между зловещей пустошью, изрезанной глубокими оврагами и Завесой. Здесь и днем было мрачно. В вязком и туманном воздухе быстро гасли все звуки. От этой испуганной тишины и глубоких теней становилось не по себе даже Темному Эльфу. Поэтому он пустил свою гнедую лошадку широкой рысью, внимательно осматривая окрестности. Копыта то гулко щелкали по камням, то тонули в пыли. В самом узком месте, где нырнувшая в овраг дорога резко виляла в сторону, оббегая огромный валун, жеребец неожиданно захромал. Эол соскочил с коня, успокаивающе погладил его по спине и взялся за заднее копыто. Оказалось, между рогом и подошвой застрял камешек. Квэндо достал нож и, зажав ногу лошади, подцепил острием досадную помеху. Внезапно все вокруг наполнилось грохотом. Камешек выскочил. Темный Эльф вскинул голову, чтобы осмотреться, и в этот момент заметил нависшие над головой копыта. Его гнедой, испуганно заржав, взбрыкнул и кинулся вперед, Эол отлетел в сторону, вжимаясь в обрывистый, каменистый склон, а темная тень, оказавшаяся взвившимся на дыбы огромным конем, едва не сбросила своего седока - смуглый темноволосый эльф чудом удержался на лошади, съехав почти до самого хвоста. И тут из-за поворота в теснину влетело еще четверо всадников. Увидев обнажившего нож синда в черной кольчуге и не понимая, что здесь происходит, они схватились за клинки. Два ближайших коня двинулись на Эола. Он уже ощущал их горячее дыхание на своем лице, сознавая, что не успеет ни метнуть дротики, ни достать меч. Рука только крепче стиснула нож.
  - Стойте! Стойте! - раздался сзади испуганный возглас, и вперед к воинственным нолдор протолкался светловолосый тэлеро. - Я знаю его. Это Эол Темный Эльф, властитель Нан-Эльмота.
  Два всадника осадили коней, и обстановка разрядилась. Насмешками.
  - Карнистир, неужели этот синда оказался таким страшным, что ты едва не свалился с лошади? - бросил черноволосый красавец с жестким выражением лица, переводя насмешливый взгляд с брата на напряженного Темного Эльфа.
  - Нет, Тьелкормо, этот синда такой глупый. Только подданные Тингола способны, как ни в чем не бывало, рассесться посреди дороги, полагая, что вся земля принадлежит им, -попытался оправдаться вернувшийся в седло нолдо, но даже отсюда было видно, как вспыхнули его уши, и покраснело смуглое лицо. Среди всадников раздались смешки. Смуглая кожа Эола, наоборот, побледнела, тонкие ноздри трепетали - он едва справлялся со вспышкой гнева.
  - Ах, вот, кто пригрелся у вас под боком! Занятно, занятно, - добавил третий темноволосый нолдо, потирая перчаткой подбородок. - Неужели он едет на праздник? Нам на Мерет Адэртал не хватало только всяких темных личностей.
  - Он не доедет, Атаринке. Похоже, его лошадь решила избавить нас от лишних хлопот, оставив темную личность в не менее темной местности, - с насмешкой ответил надменный красавец, трогая своего скакуна.
  Эол не сдержался, и слова его прозвучали вызывающе.
  - Это в пресветлом Амане учат грубостям и презрению? Или вы там так сдружились с Морготом, что примчались сюда, не вынеся разлуки?
  Карантир снова вспыхнул и, подскочив, занес руку для удара.
  - Ава(34)! Оставь его! Поехали!
  Тон Келегорма не терпел возражений. Третий сын Феанора повернул коня и рванулся вперед. Его спутники молча последовали за ним. Трое молодых синдар, затесавшихся в свиту братьев, проехали мимо, опустив глаза, но один раз Эол все же расслышал:
  - Прости их.
  Темный Эльф долго смотрел вслед растаявшему во мгле хэрту внуков Финвэ, и взгляд его наливался ненавистью. Он мог бы простить им насмешки, но не растоптанную амдир -надежду.
  
  9. Арэдель
  Вернувшись домой, Эол никому не сказал о встрече, объяснив скорое возвращение тем, что в Нан-Дунгортеб потерял коня. Но ни от кого не укрылось, что браннон снова стал угрюмым. Какое-то время он не покидал Нан-Эльмот, но старался не попадаться на глаза домашним, пропадая в лесу.
  Когда же впервые за долгое время Эол собрался в Эред Луин, то держался настороже, избегая всяческих встреч с северными соседями, упрочившимися в Химладе и Талат Рунен. Пока он ночами пробирался в Белегост мимо границ королевств Келегорма, Куруфина и Карантира и говорил с наугрим, гномы Ногрода, к досаде Темного Эльфа, отправились по зову Финрода строить Нарготронд.
  
  И снова пришла война. Содрогнулась земля, и в Белерианд хлынули орки, убивая и уводя в плен эдиль(35), и только за Завесой Мелиан и в Нан-Эльмоте было безопасно, но Тингол не покинул своей страны, а в мрачном лесу Мелиан мало кто искал спасения.
  С самого начала Дагор Аглареб Эол поймал себя на мысли, что желает нолдор поражения.
  Это было невозможным и немыслимым ранее, и дух его пришел в смятение. Он снова стал мрачным и раздражительным, мечтая лишь о том, чтобы в этой битве сгинули все - заносчивые аманцы вместе с Морготом и его прислужниками. В такие моменты он скрывался в кузне, запрещая себя беспокоить, и стук молота далеко разносился по Нан-Эльмоту.
  Ни славная победа Финголфина и Маэдроса, ни начало осады Ангбанда не принесли ему радости. Он не знал, что делать, - ненависть, словно ржавчина, разъедала его фэа.
  
  И прошло не так уж много времени, как на поверхность, словно мухи по весне, стали выползать слухи о резне в Альквалондэ и истиной причине возвращения народа Финвэ - жажде вернуть Сильмариллы. Вскоре Вениласу и Менелдилу стало известно, что в Лебединых гаванях, защищая свой корабль, погиб Халатир, брат Мирвэн. С тех пор Эол был не одинок в своей ненависти к потомкам Финвэ - ее разделил весь Дом.
  Тем временем сыновья Феанора и Арафинвэ обжились в Белерианде, упрочив свои королевства. Уже и до Нан-Эльмота долетела слава о Нарготронде - городе Финрода Фелагунда, и потаенном королевстве Тургона, в то же время Карантир, к досаде Эола, успел найти общий язык с гномами. Доходили слухи о стычках на границах королевств нолдор, о новых чудищах Моргота и страшном драконе, о странных существах, подобных ликом и телом элдар, появившихся на востоке Белерианда. И когда те стали стоянкой южнее Нан-Эльмота, подданные Темного Эльфа ночами незаметно пробирались в Эстолад, с удивлением наблюдая за странным племенем. Сбывалось предреченное -проснулись Эдайн(36), Фир(37) - смертные. Они были слишком похожи на элдар, но старость вызывала недоумение. И Эол, помня о том, как тяжело было терять друзей среди наугрим, предпочел держаться от них подальше.
  
  Арэдель, Белая Госпожа Нолдор, реже Ар-Фейниэль, так теперь звали Арэлдэ в Белерианде. Очаровали нолдэ Смертные Земли, и не сиделось ей в тесных замках. То тут, то там, мелькало среди деревьев белое платье эльфийской девы, и нес ее верный конь по лесам и лугам, как будто искала она что-то и не могла найти. Даже брат ее, рассудительный Турукано, именовавшийся ныне на синдарский манер Тургоном, не мог понять, что гонит сестру вперед. И, как бы ни был прекрасен Гондолин, отстроенный им в память утраченного города на Туне, не смогла долго усидеть Арэдель за вратами потаенного королевства.
  
  В этот раз Эол возвращался из Белегоста не в лучшем настроении. То, что приняли его, как всегда, радушно, передавая от семейства к семейству клана Дюьила, и даже весьма удачно сходили на охоту в нижние штольни, умалялось тем, что когда речь заходила о сыновьях Феанора, гномы только добродушно посмеивались в свои рыжие бороды. Охочих до всего нового, жадных до знаний наургим приворожили драгоценные самодельные камни нолдор, да и соседство народа Карантира давало немалые выгоды. Так что Темному Эльфу пришлось довольствоваться обещанием, что ни один нолдо не будет иметь большого доверия. Он отправился домой с караваном гномов по северной дороге, пролегавшей близ его владений.
  Распрощавшись с наугрим, Эол вступил в Нан-Эльмот, когда Итиль(38), закутавшись в облака, уплыл за окоем, и звезды стали растворяться в светлеющем небе. Погруженный в свои думы, он не сразу обратил внимание на голос леса, предупреждавший о пришельце.
  'Снова кто-то из эдайн, - раздраженно подумал Темный Эльф, и, отпустив коня домой, отправился на поиски причины беспокойства. - Неугомонные, вечно лезут, куда ни попадя'.
  Он прильнул к стволу лесного великана и, растворив сознание в деревьях, спутал тропы, чтобы забредшему впредь было неповадно. 'Ничего, походит кругами, умается до беспамятства, в следующий раз будет думать, прежде чем ступать туда, куда его не звали', - с этой мыслю Эол, тенью среди теней, неспешно скользил он меж стволов и зарослей.
  Анор над кронами деревьев уже прошла большую часть дневного пути, когда Темный Эльф остановился, заметив мелькнувшее среди подлеска светлое пятно. Он прокрался немного вперед, и, раздвинув руками ветви, увидел спину женщины, что брела, опираясь на высокую холку лошади. Серебристый плащ и накинутый на голову капюшон не позволяли ее рассмотреть, но вид этой странницы поверг квэндо в трепет. Эол сделал крюк, чтобы зайти вперед и лучше рассмотреть незнакомку - темноволосая, в белом платье, не аданэт(39), но эллет(40) из нолдор! Он отпрянул назад, прижавшись к стволу, будто устало бредущая девушка могла его заметить. 'Этого еще не хватало! - квэндо захлестнуло возмущение. - Голодрим(41) уже вконец обнаглели, раз их женщины разгуливают в чужих владениях, как у себя дома'!
  Темный Эльф заставлял себя уйти, бросив незнакомку на произвол судьбы, но не мог сделать и шагу. Еще только один взгляд, и он уйдет! Но, взглянув на нолдэ в третий раз, он понял, что не сможет причинить ей зла. Этот взгляд перевернул все, лишая покоя. Он смотрел на высокую фигуру, на бледное, тонкое лицо, затененное длинными ресницами, на черные волосы, струящиеся по плечам, на опущенные от усталости плечи, и ему казалось, что он, сделав какой-то неверный шаг, вдруг провалился и летит в пропасть. И не за что зацепиться. И ничто не в силах остановить падение. Лишь имя 'Ниндиль' вырвалось из глубин памяти, но не удержалось и ухнуло в бездну вместе с ним.
  Эол ушел так же бесшумно, позволив лесу привести незнакомку к дому, и встретил ее около мостика через ручей.
  - Суйлад, прекрасная гвенн(42)! -Эол учтиво поклонился, намеренно избегая обращения 'госпожа'. - Позволь узнать, что привело тебя к моему дому?
  - Случай, кунн(43), - девушка вскинула ресницы, и осеклась. В твердом взгляде лучистых глаз мелькнула растерянность, но незнакомка быстро овладела собой. - Я заблудилась и не смогла найти дорогу из леса. И я, Арэдель, прошу твоей помощи.
  - Хорошо, Арэдель, дом Эола примет тебя и окажет должное уважение. Какая помощь тебе нужна?
  Девушка устало улыбнулась.
  - Благодарю, я как раз об этом хотела просить - чтобы мне позволили отдохнуть и указали дорогу из леса.
  - Ты сможешь уйти, когда захочешь, тебя проводят.
  - Еще раз благодарю. Мой брат Тургон и Келегорм не забудут твоей доброты.
  - Я это делаю не для Тургона, - отрезал Эол, провожая девушку к дому.
  Он поручил ее заботам Нелладель, а сам в полном смятении удалился в кузницу. Вскоре туда пришел Талион. Они долго сидели в молчании, потом синда не выдержал:
  - Эол, можно спросить, зачем ты привел лахэнд(44)?
  - Я позволил ей прийти, так как она заблудилась в лесу. Не оставлять же ее там.
  - Я вообще не понимаю, как гелид(45) в глаза нам могут смотреть, после того, что учинили в Альквалондэ!
  - Этого я не знаю. Что касается Арэдель - она из дома Финголфина... хотя - это не оправдание. И все же, прошу, отнеситесь к ней, как должно.
  От больного взгляда Эола Талиону стало не по себе.
  - Конечно, браннон, не беспокойся, - сказав это, синда оставил Темного Эльфа одного.
  
  Нелладель встретила гостью на крыльце. В зеленых, как молодая трава, глазах бесс(46) Арэдель не удалось прочесть ничего, кроме вежливого интереса. Невысокая, светловолосая синдэ, одетая в серое облегающее платье с серебряной вышивкой, сдержанно ответила на ее приветствие и провела на второй этаж, предоставив в ее распоряжение комнату, рядом со своей. Арэдель вошла и, едва осмотревшись, устремилась к ложу. Она еще успела уловить легкий запах фиалки и ясменника, но, едва коснувшись подушки, сразу заснула.
  Странным был ее сон. В неясных грезах ей казалось, что она, наконец, обрела то, что потеряла меж легких, печальных теней, кружащихся в беззвучном хороводе, и что так долго искала. И счастье обретения было так ощутимо и близко, что она не выдержала, протянула руку и коснулись цветка. Его прозрачные лепестки, словно робкий осенний ледок на воде, были так изящны и хрупки, что казалось, стоит отдернуть пальцы, как это чудо не выдержит и рассыплется сонмом мельчайших осколков. И стало ясно, что счастье ее будет длиться ровно столько, сколько длится прикосновение, коль она устоит на месте.
  Нолдэ проснулась, и, не спеша расстаться с приятными грезами, принялась рассматривать комнату, сначала с оттенком легкого превосходства (разве могут эти синдар построить что-либо путное?), а потом с удивлением. Деревянные стены и пол отполированы и так плотно подогнаны, что она с трудом отыскала стыки между брусом. Выступающие угловые опоры и потолочные балки украшены тонкой резьбой и зелеными гирляндами. Из изящных стеклянных светильников на стенах струился теплый свет, выхватывавший из сумрака неброские узоры гобеленов. Разгоревшееся любопытство подняло Арэдель, и, откинув легкую, полупрозрачную завесу, она вышла на галерею, полукругом обегавшую дом, и осмотрелась.
  Судя по золотящейся изумрудной листве и крошечным прорехам с небесной синью над головой, было уже позднее утро. Все вокруг дышало спокойствием. Дальний щебет птиц в высоких кронах и приглушенный шум воды только подчеркивали тишину. Сумрачный воздух напоен ароматами леса. На нескольких деревьях она заметила легкие жилища на таланах. Мхи зеленым ковром взбегали по камням и стволам, а заросли плюща укрыли собой значительную часть дома. Звук льющихся струй привлек ее внимание, и, пройдя по галерее, она увидела небольшое озерцо в окружении папоротников. Нолдэ спустилась по ажурной лесенке, искупалась и продолжила свой осмотр.
  Поднявшись на крыльцо, она проскользнула под аркой входа и оказалась в просторном помещении, которое вчера из-за усталости не успела разглядеть. Здесь все, кроме потолка, было из камня - розового, зеленоватого с бурыми прожилками и серого. Искусная резьба казалась такой легкой, словно резать камень было не сложнее, чем мягкий плод. В ленивом движении воздуха медленно колыхались легкие, полупрозрачные завесы узких окон, украшенных ажурной ковкой. Витая лестница рядом с входом вела на второй этаж, а с двух сторон зала, справа и слева, открывались стрельчатые проходы в коридоры.
  Послышался легкий шум. Арэдель уловила запах готовящейся пищи и повернула влево. Короткий коридор привел в кухню, где она застала троих - Нелладель, высокую синеглазую девушку и среброволосого юношу.
  - Как спалось, хириль(47)? - вчерашняя знакомая первой нарушила неловкую тишину и сделала приглашающий жест. - Проголодалась? Садись, поешь.
  - Ханнад (48), Нелладель, все было замечательно.
  Только сейчас, при взгляде на стол, Арэдель поняла, как голодна. Она едва успела ощутить на себе два неприязненно-любопытных взгляда, как девушка, откинув русую косу за спину, уже подхватила эльфа за руку, и взор нолдэ зацепился за серебряные кольца.
  - Пойдем, Эдрегол, не будем мешать. Нелладель, мы с Рандиром пойдем за грибами.
  - Хорошо, Мидсэлль, - кинула старшая вслед упорхнувшей паре, и, предложив гостье ягодный пирог, орехи и яблоки, занялась ручной мельницей.
  - Вы давно здесь живете? - подкрепив свои силы, Арэдель попробовала завязать разговор.
  - С первого года Анор.
  - Столько же, сколько я в Эндорэ, - задумчиво произнесла гостья но, уколовшись о взгляд синдэ, быстро поднялась. - Благодарю. С твоего позволения, я пойду.
  - Уже уходишь? Позвать проводника?
  - Нет, я хотела бы увидеть Эола.
  - Он, скорее всего, в кузнице.
  Арэдель покинула неразговорчивую бесс быстрее, чем хотелось бы, упрекая себя за поспешность. Ей еще никогда не приходилось сталкиваться с такой едва прикрытой неприязнью. Гордость требовала подозвать коня и навсегда покинуть эти суровые места. Но вопреки этому она, побродив вблизи дома, пошла вдоль ручья, хотя до кузницы не дошла, села на один из валунов и задумалась, глядя в бегущую воду.
  И только когда сумерки стали сгущаться, возвещая о приближении ночи, нолдэ тихо пробралась к мастерским, откуда доносилась песнь молота и наковальни. В отсветах горна было хорошо видно крепкие плечи, голову со стянутыми лентой темными волосами и четкий профиль, а молот, отзванивавший по заготовке, в сильных руках казался игрушкой. В какое-то мгновение кузнец отвлекся от работы и повернул лицо в ее сторону, но его тотчас заслонили тени. Арэдель, на мгновение испугавшись, что ее заметят, тут же успокоила себя тем, что ее вряд ли можно разглядеть среди густого подлеска. Молот вернулся к прерванному занятию, только в стуке его послышалось какое-то ожесточение. А нолдэ долго, словно зачарованная, наблюдала за работой, не понимая, что с ней происходит, пока, наконец, не заставила себя уйти.
  Минула ночь. Арэдель мало, кого видела и почти ни с кем не говорила, чувствуя лишь, что все ждут, когда она покинет Нан-Эльмот, но вместо этого она, незаметно улыбаясь, находила новые причины, чтобы немного отложить свой уход, и еще немного, и еще.
  Эола она увидела в час, когда солнце, тщетно пробиваясь сквозь густую листву, тончайшими нитями пронизывало воздух и падало на землю мелкими золотистыми бликами. Высокий эльф в черной, шитой серебром одежде, неспешно шел со стороны дома по едва приметной тропке, петлявшей среди трав и папоротников, и только сейчас она смогла по-настоящему его рассмотреть. Смуглая кожа, строгое, благородное лицо в обрамлении темных, с серебристым отливом волос, чуть нахмуренные брови, твердая линия губ с едва заметной горечью в уголках, густые тени ресниц на высоких скулах. Казалось, он не замечал ее, но когда Темный Эльф поднял глаза, и их взгляды встретились, она обмерла, и стояла так, пока он не подошел ближе. В груди защемило какой-то узнаваемой, мучительно-сладостной болью, и мир закружился вокруг, растворяясь и исчезая. Остались только бездонные омуты темных глаз, в которых она утонула навсегда.
  Эол подошел вплотную. Тонкие руки легли в его ладони, и пальцы сплелись. Время словно сошло с ума, мешая в кучу дни и ночи, а древний лес вспоминал забытую песнь любви.
  
   Арэдель. В этом имени было все - утраченный и вновь обретенный смысл, его жизнь, его надежда, его эстель, но тревога шепотом слетала с горячих губ.
  
  - Ты не уедешь, мэлдис(49)?
  - Я останусь с тобой.
  
  - Ты уедешь.
  - Нет, не говори так. Я не смогу без тебя, мэлль.
  
  - Арэдель, ты должна вернуться! Тебя будут искать.
  - Мне все равно...
  
  - Мэлетриль(50), ты не можешь остаться. Мой Дом не примет тебя - ты из нолдор.
  - Но ты тоже нолдо.
  - Мой Дом - тэлери, и кровь Альквалондэ стоит между нами.
  - На мне нет крови. Тогда мы слишком поздно пришли в Лебединые Гавани.
  - Но тебе придется отречься от своего народа.
  - Муин, я готова оставить все!
  
  Они вернулись домой, и Темный Эльф провел Арэдель в свои покои. Подойдя к окну, где на столе стояла резная деревянная шкатулка, он открыл ее и достал небольшой сверток. Идя следом, нолдэ с любопытством огляделась. Комната была такой же строгой, как и ее хозяин. Гладкие стены, резные опоры и балки, несколько светильников, низкое ложе, стол и пара кресел, да полупрозрачные занавеси на двух окнах, выходящих на озеро. Ничего лишнего и почти ничего личного.
  Темный Эльф повернулся к любимой и, торжественно глядя ей в глаза, сказал:
  - Обещай мне только, что не будешь искать встреч с сыновьями Феанора или с кем-либо из голодрим.
  - Обещаю!
  - Благодарю.
  Эол вложил в ее ладони сверток и осторожно отвернул ткань.
  - Я, Эол Темный Эльф, прошу тебя, Арэдель Ар-Фейниэль, стать моей женой. Прими этот дар в знак согласия.
  На черном бархате лежала хрупкая, почти прозрачная лилия, сделанная из тончайшего белого стекла, и два изящных золотых кольца. Арэдель удивленно, с замиранием сердца, всматривалась в цветок ее грез, и, наконец, подняла сияющие глаза.
  -Эол, она прекрасна! Ханнад, хэрвен нин(51). Я буду беречь ее, как нашу любовь.
  
  10. Маэглин
  Темный Эльф на долгое время забыл, о жизни за пределами окрестностей Нан-Эльмота, и его подданные, по началу избегавшие нолдэ, видя, как непривычно сияет счастьем лицо Эола, простили ей если не все, то многое.
  Все свое время он проводил с Арэдель, они много странствовали под звездами, отдыхая в тенистых рощах и величественных дубравах. Однажды утренняя зоря застала их в устье Келона, где бурная и быстрая река смешивалась с красноватыми водами Ароса. Они купались, а потом до самого восхода сидели на крутом каменистом берегу. Серебристые озерные чайки с криками вились вокруг Арэдель, и она кормила их с рук крошками лембас. Эол же, любуясь, не отводил от нее глаз.
  Узкий серп Исиля и меркнущие звезды в густо-синем небе, розовеющий восход и тонкий стремительный силуэт на краю обрыва. Сияющее внутренним светом лицо Арэдель. Черные волосы, белое платье с широкими рукавами, словно распростертые крылья птицы, и садящиеся на протянутые руки черноголовые чайки. Эта картина навсегда врезалась Темному Эльфу в память. 'Она сама, как птица', - успел он восхищенно подумать прежде, чем Арэдель, скормив все крошки, повернулась и нежно коснулась его мыслью: 'Хэрвен нин, я хочу ребенка'! - наполнив его ликованием.
  
  Все время, пока длилась беременность, Эол почти не отходил от жены, помогая и прислуживая ей. Они много гуляли в окрестностях дома, и берег ручья стал их излюбленным местом отдыха.
  Высоко над головами разгорался летний полдень, а под пологом леса было как всегда сумрачно и немного душно - где-то собиралась гроза. Разморенные зноем они отдыхали в густой тени дерева. Эол сидел, опершись спиной о ствол, и голова Арэдель покоилась на его коленях, а он забавлялся, пропуская шелковистые пряди ее волос сквозь пальцы. Они молчали, обмениваясь мыслями и прислушиваясь к неясному движению новой фэа, которой по их зову суждено было прийти в этот мир. От тихого говора ручья стало клонить в сон, и Арэдель вскоре заснула. Эол еще какое-то время любовался спящей, медленно уступая дреме, и вдруг ужасная греза не завладела его сознанием - будто мстительный дух Англахеля вселился в фэа сына, и слился с ней в одно целое, постепенно превращая дорогое дитя в свое острое подобие. И меч с насмешкой повернулся против него. Когда клинок вошел в сердце, Эол заметался, не сдержав стона, и встревоженная Арэдель его разбудила.
  - Что с тобой, муин?
  - Так, ничего, дурной сон, - Эол провел ладонями по лицу, стирая следы наваждения, и попытался успокоить жену. - Не пугайся, милая. Все хорошо. Просто от света Анор мне всегда не по себе.
  
  Эол сидел на нижней ступени лестницы. Напряженная спина, бледное лицо, мелкие капельки испарины на лбу и невидящий взгляд, позабытая недоструганная чушка в стиснутых добела пальцах. В доме радостная суматоха, мимо призрачными тенями скользили родичи, почти ничем не нарушая тишины, только он все равно ничего этого не видел - все его помыслы были там, наверху, где происходило таинство рождения. Мидсэлль принесла чашу с водой и что-то сочувственно сказала. Он кивнул и послушно взял, не понимая, что это и зачем. Так и застыл с чашей в одной руке и с деревяшкой - в другой, тревожно вслушиваясь в доносившиеся сверху приглушенные стоны.
  'Эол, можешь зайти', - долгожданное осанвэ Нелладель внезапно пригвоздило его к месту слабостью в коленях. Затем, как-то совладав с собой, эльф вскочил и, перепрыгивая через несколько ступенек, понесся наверх, расплескивая воду. Он так и влетел в покои с чашей и чушкой в руках. Его взгляд замер на Арэдель и на маленьком свертке, лежащем у нее на груди. Нелладель с мягкой улыбкой подошла к Темному Эльфу, забрала у него ненужные предметы и тихо вышла.
  - Мэлль? - Эол приблизился к низкому ложу, опустился на колени и накрыл ладонями прохладные, ставшие почти прозрачными руки жены, растворяясь в утомленном свете ее глаз.
  Сверток зашевелился, и Арэдель откинула угол ткани. Два темных любопытных глаза уставились на Эола, обрушив на него немыслимую смесь впечатлений. Не обретший аванирэ малыш лучился осанвэ, искристым потоком разбрызгивая вокруг мимолетные, бесформенные мысли.
  - Эло! Йон(52)!!! Дитя мое!
  Темный Эльф осторожно, словно хрупкую вещь, взял сына на руки, и внутри него все перевернулось. Он был счастлив как никогда, радость плескалась в его взгляде, согревая малыша и жену.
  У него есть сын! Его продолжение, его наследник, которому он поведает все свои знания и тайны, накопленные за долгие годы! И сын его обязательно станет лучшим мастером Белерианда!
  Но вместе со счастьем обретения родился страх - страх потерять то, чем сейчас так щедро одаривала его судьба, потерять так же, как раньше терял дорогих и близких, что были рядом. Жена и сын. Это его сокровища, только его! Они будут вместе. Всегда - вместе. Никогда, никогда он не отпустит их от себя, наслаждаясь каждым мгновением бесконечно долгого времени, и нерушимой скалой станет на пути любого, кто посмеет покуситься на это счастье. Он будет беречь их и защищать до последнего вздоха, пусть хоть даже от самого Моргота!
  Ребенок получился беленьким, как мать, и темноглазым, как отец. Тонкие черные волосы, словно пух, на голове. Маленький носик. Нежные розовые губки, причмокнув, выдули пузырь. Малыш что-то радостно гугукнул и, выпростав ручку, вцепился в волосы отца, от чего оба пришли в восторг.
  Натешившись маленьким, Темный Эльф вернул сына Арэдель и в долгом поцелуе передал всю бурю чувств, что бушевала в его груди.
  - Спасибо, мэлетриль!
  
  Прошло несколько лет, и снова теплым лучиком пробилась радость в сумрак Нан-Эльмота - Мидсэлль готовилась стать матерью. Темному Эльфу едва удавалось сохранить серьезность при виде гордого Эдрегола, во всем угождавшего своей любимой женушке, и заботливого Рандира, вспомнившего о том, что такое улыбка.
  Для новой семьи строили дом на земле, ибо жить на талане с ребенком посчитали небезопасным. Заинтригованный развернувшимся действом, занявшим всех мужчин, маленький сын Эола все время норовил незаметно ускользнуть из дома и оказать свою помощь, посильно путая инструменты и материалы. И эта суматоха длилась до тех пор, пока за обнаружившейся пропажей приходила Арэдель или Нелладель. К матери малыш шел сразу, а от родственницы убегал с веселыми криками, прячась за спинами посмеивающихся мужчин. Тогда ловить его приходилось Эолу, что он проделывал со строгим лицом.
  - А, попался, Йон! Это кто у нас не слушает маму?
  Темный Эльф подбрасывал в воздух пойманного беглеца, вызывая тем бурю восторга, и отдавал свое сокровище Нелладель.
  - Когда ты уже дашь ему имя? - как-то поинтересовался Талион.
  - Он мой сын. Йон. Этим все сказано.
  И не понятно было, то ли он шутил, то ли, наоборот, говорил очень серьезно.
  
  Свою дочь Эдрегол и Мидсэлль назвали Нион за ее пристрастие к цветам. Как только девочка достаточно подросла, в их поисках она готова была отправиться на край Нан-Эльмота, и ее нежная песенка часто доносилась из самых неожиданных мест. Единственное, что спасало родителей маленькой непоседы от лишних волнений, это то, что она очень привязалась к Маэглину, так в двенадцать лет нарек своего сына Эол, и, чаще всего, девчушку можно было найти где-то рядом с ним.
  
  Темному Эльфу пришлось возобновить свои поездки к наугрим. Надо было освежить и укрепить старые связи, ведь вскоре он намеревался привезти сына на обучение, однако каждый раз Эол старался быстрее управиться с делами и вернуться в Нан-Эльмот, так как на сердце у него было неспокойно.
  
  Немногим не доехав до дома, он отпустил коня, а сам отправился на поиски сына, бывшего где-то неподалеку. Темный Эльф нашел детей на поляне, усыпанной цветами нифредилей(53). Он не знал, из-за чего они ссорились, но от обиженного возгласа Маэглина у него земля чуть не ушла из-под ног.
  - Ты всего лишь маленькая, серенькая синдэ! А я нолдо из высокого рода короля Финвэ, и в глазах моей мамы сияет свет Амана.
  Темный Эльф развернулся и почти бегом кинулся домой, пытаясь справиться с нахлынувшим приступом гнева. Вышедшая навстречу Арэдель, при виде хмурого мужа, встревожилась. Растерянно улыбнувшись, она положила руки ему на плечи и заглянула темные, как ночь, глаза.
  - Что-то случилось? Эол, не мучь меня, скажи.
  - Скажу. Но едва ли от этого станет легче, - он осторожно, словно боясь сломать, снял руки жены и отпустил их. - О чем ты рассказывала сыну за моей спиной?
  Арэдель побледнела так, что стала казаться почти прозрачной.
  - Неужели ни одному из гелид нельзя верить?!
  Темный Эльф не кричал, но этот полушепот вмиг лишил ее сил и желания искать оправданий. Нолдэ только всплеснула руками, словно пытаясь защититься, и серые глаза затуманились слезами.
  Вмешательство Маэглина только все усугубило. Мальчик кинулся между ними, и, обняв, мать закричал срывающимся голосом:
  - Не смей! Слышишь, не смей обижать маму!
  За каждую слезинку, упавшую из прекрасных глаз матери, он сейчас готов был убить отца.
  Смуглое лицо Эола посерело. Арэдель чувствовала - еще немного, и произойдет непоправимое. Усилием воли она совладала с собой ради сына и мужа.
  - Прости, хэрвэн нин. Успокойся, Маэглин. Я была не права.
  
  Разве могла она рассказать, какими тоскливыми были для нее времена, когда муж уезжал. Ей, никогда ни в чем не знавшей отказа, преодолевавшей любые преграды, пришлось смирять свою гордость и подстраиваться под чьи-то требования. Нет, она не винила Эола, она сама добровольно загнала себя в ловушку, из которой теперь не могла найти выхода. Но разве может это длиться вечность?
  Как истосковалось сердце по мелодичным звукам квэнья, как она соскучилась по Тургону и сыновьям Феанора! И только сын, Ломион, названный в тайне на запрещенном наречии нолдор, стал для нее отрадой. Он вообще был удивительно близким - немногословный, ласковый, он тянулся к ней, с жадностью впитывая случайные обмолвки и умоляя поведать о запретном. Какие вдохновенные слова он умел находить. Как загорались его глаза, когда она, пересилив себя, все же решалась что-то рассказать. Нет, она не могла лишить сына и себя этой малой радости.
  Они затаились, словно сообщники, с трепетом ожидая очередного отъезда Эола, и радуясь, что его отсутствие затянулось.
  
  Темный Эльф вернулся, молчаливый и мрачный. Ни радостные глаза жены, ни объятия сына ни смогли развеять его угрюмого настроения. Обменявшись короткими приветствиями с домашними, Эол вскоре ушел в мастерские. Спустя несколько дней он позвал Маэглина, показал маленькие стальные дротики, которые легко прятались в поручах, и стал учить сына метанию и обращению с ядами.
  Он никого не стал посвящать в причину появления такого оружия, умолчав о том, что по дороге в Ногрод на него напали волки. Не обычные серые жители лесов, а крупные, злобные твари, пришедшие в Белерианд вместе с орками. Тогда стая напала не его след и выгнала его под солнце из тенистой расщелины в распадок. Перепуганный конь, заложив уши, несся вперед, а он, щурясь от слепящего света, пытался сбить стрелами рассыпавшихся полукругом волков. В трех, что были поближе, он угодил, но второй промах едва не стоил ему жизни. Подскочивший волк, вцепившись в ногу, сдернул его с лошади, и они покатились по траве. Тут же на него навалилась еще трое - спасла только кольчуга. Выхватив нож и Ангуирэль, Эол кое-как отбился и подозвал коня. Добравшись до сторожевых укреплений наугрим, он почти свалился гномам на руки - ноги местами были изорваны до кости. Он оставался у них, пока поджили раны, потом добрался до Белегоста, где остался до полного исцеления - он собирался на охоту, ему нужен был яд кратфуса. Вспомнив отравленные стрелы и копья орков, он думал над оружием, которое бы смогло свалить волка даже при легкой ране.
  Убедившись, что сын все освоил как надо, Эол вменил ему в обязанность готовить дротики перед каждой поездкой, ибо теперь им предстояло путешествовать вместе.
  
  Маэглин, обычно такой же молчаливый, как и отец, потянулся к открывшимся для него знаниям, впитывая их, как губка. Пробудившийся интерес на какое-то время примирил его с отцом, и в азарте постижения он становился красноречивым, убеждая и добиваясь своих целей. Чуткие руки на лету схватывали необходимые навыки, а острый ум был способен предвосхищать и угадывать многое, что еще не было высказано.
  Глядя в сияющие глаза сына, когда он выковал первый нож, Темный Эльф даже поверил, что отношения наладились, и сердце его снова затеплилось радостью и надеждой.
  Он научил Маэглина всему, что знал сам. Наугрим приняли его и щедро делились своими секретами и мастерством. Юный эльф стал искусным и умелым, и даже кое в чем смог превзойти Эола.
  И чем дольше были отлучки отца и сына, тем податливее становилась истосковавшаяся в одиночестве Арэдель, тем легче было Маэглину соблазнить мать поведать ему о нолдор, о пламенном Феанаро и его сыновьях, о сказочно красивом, белом городе Ондолинэ, в котором правил Турукано - брат матери и жила его прекрасная дочь Итарилдэ. Сын быстро освоил квэнья, и нолдэ, как истомленная долгой жаждой, купалась в звуках родной речи и наслаждалась разговорами с сыном.
  Подгоняемый собственным воображением Маэглин задумал, во что бы то ни стало попасть в сокрытое королевство Тургона, но Арэдель, помня о клятве брату, молчала про потаенные тропы, ведущие в Гондолин.
  
  11. Пропасть
  Маэглин решился на разговор с отцом. Улучив момент, когда Эол был в хорошем расположении духа, он принес изумрудное ожерелье, сделанное им для Арэдель. Видя, с какой гордостью и восхищением рассматривает Темный Эльф его творение, сын завел разговор о своих намерениях посетить сыновей Феанора. Яростный взгляд отца заставил его отшатнуться.
  - Нет, Маэглин! На это ты никогда не получишь моего позволения!
  Сын закрылся и стоял молча, опустив глаза. Заметив, каким чужим вдруг стало его лицо, Темный Эльф, совладав с гневом, попытался объяснить:
  - Йон нин, ты принадлежишь Дому Эола, а не Голодрим. Вся эта земля с самого начала принадлежала тэлери. Ни у меня, ни у тебя нет, и не должно быть никаких дел до тех, кто обагрил свои руки в крови Альквалондэ, убил наших родичей и захватил наши земли. Запомни это!
  Эол с болью смотрел на сына, видя, что не в силах преодолеть глухую стену возникшего отчуждения. Ему оставалось только приказать.
  - В этом ты должен повиноваться, или тебя заключат в оковы!
  Считая разговор оконченным, Маэглин молча развернулся и ушел в мастерские.
  
  Эол избегал встреч с сыном, перестал брать его с собой, надеясь, что со временем тот, может быть, одумается и поймет свою неправоту. И в этот раз он уехал один на праздник лета в Ногрод, хотя на сердце у него было тревожнее, чем обычно.
  Арэдель же все больше стала полагаться на Маэглина. Он уже почти совсем взрослый, такой же высокий, как отец, нежный и внимательный, прекрасный лицом и телом, белолицый, черноволосый и темноглазый, - ее сын, ее гордость...
  Они много времени проводили вместе, уезжая к опушкам заповедного леса, и Маэглин сумел пробудить в ней настолько сильное желание увидеть родичей, что она, в конце концов, уступила его просьбам уехать из Нан-Эльмота и отвести его в Гондолин.
  Им понадобилось немного времени на недолгие сборы. В смятении чувств Арэдель суетливо собирала самое необходимое - лембас, оружие, плащ... В неловком повороте широкий рукав задел что-то на столе, и по комнате разнесся вскрик разбитого стекла - белая лилия, подаренная Эолом, рассыпалась мелкими осколками. Нолдэ замерла и со слезами на глазах стояла над ней, пока Маэглин, обняв ее за плечи, не увлек с собой.
  Они вскочили на лошадей и направились к северной окраине леса. На тропе возникла взволнованная Нион. По растрепавшейся серебристой косе с застрявшими листиками, и учащенному дыханию, было видно, что она бежала. Дева, словно предчувствуя недоброе, обхватила руками шею буланого коня Маэглина, с мольбой глядя в глаза другу и Арэдель.
  - Даро(54)! Мэллон, не уезжай, не покидай Нан-Эльмот. Бренниль(55), останьтесь. Не надо.
  - Не волнуйся, милая Нион, - попыталась успокоить девушку нолдэ. - Мы только навестим сыновей Феанора.
  Маэглин с нескрываемым торжеством тронул коня так, что Нион отшатнулась.
  
  Гонимый тревогой Темный Эльф вернулся домой раньше обычного. По лицам вышедших на встречу Талиона и Эйниора он понял, что случилось непоправимое.
  - Что?!
  - Бренниль с сыном уехали в северные королевства.
  Вспышка ярости рассыпалась пеплом. В пепел обратилась вся его жизнь. Он даже не зашел в дом, только подозвал другого коня.
  - Браннон, не надо! Останься! Эол, у меня плохие предчувствия - ты погибнешь.
  - Позаботься об остальных, Талион, если я не вернусь.
  
  Улетела его белая птица. Распахнула крылья и оставила черный утес, на котором свила гнездо. Зачем оно, если птенец оперился и стал на крыло? Птица-чайка, вечная странница, и тщетны надежды, ее приневолить.
  
  Эол гнал коня, не обращая внимания на дни и ночи, на слепящее солнце и слезы, бегущие, то ли от света, то ли от горя.
  Два дня, всего два дня! Он успеет, он должен их нагнать, хотя и сам не знал зачем. Уговорить, умолить вернуться?
  Только вступив в пределы Химлада, Темный Эльф вспомнил об осторожности, надеясь избежать встречи со своими врагами, но на выезде из леса неподалеку от Ароссиаха его окружили слуги Куруфина.
  - Наш господин хочет видеть тебя, - с этими словами они отвели его в лагерь.
  Услышав о задержанном, сын Феанора вышел из шатра. Холодные глаза скользнули по пленнику, и в голосе прозвучала насмешка.
  - Какими ветрами занесло тебя в мою страну, Темный Эльф?
  Взгляд Куруфина должно выдержать! Он стоял, не щурясь, старясь удержать невольные слезы, а солнце в отместку больно било по глазам.
  - Мне пришлось приехать сюда по делам.
  - О, дело, видимо, очень спешное, если такая 'светлая' личность решилась пересечь границу Химлада при свете дня. В чем суть? Помощь не нужна?
  Сил на гнев и негодование уже не осталось, он только старался, чтобы голос не дрогнул.
  - Мне не удалось застать дома свою жену Арэдель Ар-Фейниэль и сына, каун Куруфин, - он не собирался величать этого нолдо королем. - Слуги сказали, что они поехали проведать тебя, и я решил к ним присоединиться.
  - В таком случае, им не пришлось бы рассчитывать на особо теплый прием, - Куруфин рассмеялся прямо в лицо. - Но дело не в этом. Они ехали не ко мне, так как мене двух дней назад пересекли брод через Арос и поехали на запад. С чего бы это? Хотелось бы знать, кто кого здесь обманывает.
  - Я не собирался лгать. Позволь мне уйти и все выяснить.
  - Иди, но не рассчитывай на любезность. Ты доставишь мне несказанную радость, если быстрее уберешься из моей страны!
  Сын Феанора сделал знак, и Эолу подвели коня.
  - Благодарю, гванур, я не забуду твоей доброты! - кинул насмешливо Темный Эльф, вскочив в седло.
  - Не стоит хвалиться происхождением твоей жены, вор, не принесший даров, и взявший ее без дозволения! - нахмурился Куруфин. - Эго(56)! Жаль, что по законам элдар, я не могу тебя сейчас убить. Но, если хочешь жить, то лучше возвращайся туда, откуда пришел! Оставь в покое тех, кто бежал, презрев твою любовь. Иначе тебе никогда, слышишь, никогда не вернуться в Нан-Эльмот!
  Эол пустил коня вскачь, изнемогая от унижения и ненависти. Он уже понял, что беглецы устремились в Гондолин, и, во что бы то ни стало, решил нагнать их прежде, чем они достигнут потаенного города.
  
  Темный Эльф почти настиг жену и сына у Бритиаха, и ржание лошадей указало ему путь. Он еще успел заметить издали мелькнувшее белое платье Арэдель и последовал за ними по тайным тропам, где его вскоре схватили стражи Тургона.
  
  Ондолинэ - Скала Музыки Вод. Гондолин - Скрытая скала - город, построенный на холме Амон Гварет. Белый город сказочных грез сына Арэдель. Он встретил Маэглина тихой музыкой сияющих фонтанов, прозрачными тенями крепких крепостных стен, многоголосым гомоном и легкими улыбками жителей. Его воображение поразила высокая, изящная башня короля и стоящие во дворе деревья - Глиндаль и Бельтиль -сделанные из золота и серебра в память о Древах Света Древности, а сердце сразила Идриль, прекрасная и холодная дочь Тургона, чьи золотые волосы напоминали о свете Лаурелина.
  Подданные короля с радостью встретили беглецов и отвели в замок. Тургон был счастлив вновь обрести сестру и благожелательно отнесся к ее сыну, обещав положенные ему по роду почести. Тогда восторженный юноша быстро отрекся от отца, и признал Тургона своим королем и повелителем.
  Узнав, что задержанный пленник-синда назвался Эолом, мужем Арэдель, Тургон приказал его привести.
  
  Темный Эльф предстал перед троном короля, гордый и хмурый, ослепленный блеском города, хотя почти не увидел его красот - слишком много везде было света, и мир снова плавился и дрожал. И только здесь, в тронном зале, куда солнце пробивалось косыми лучами, его глаза смогли приспособиться к освещению и отыскать у трона жену и сына среди других подданных. Он немного успокоился и стоял, высоко вскинув голову, в ожидании новых насмешек заносчивых нолдор.
  Тургон подошел и взял его за руку.
  - Добро пожаловать, гванур. Можешь жить здесь, как пожелаешь. Есть только одно условие - по закону моей страны, ты больше никогда не сможешь уйти. Ни один из тех, кто пришел сюда, не должен покидать пределы королевства, так как тайна Гондолина превыше всего.
  Эол отдернул руку, словно ожегшись, и скрестил руки на груди - страх несвободы снова захлестнул его.
  - Я не признаю твоих законов, - ответил он с вызовом, не понимая, смеется король или говорит серьезно. - Ни ты, ни кто-либо из голодрим, не имеете права распоряжаться здесь. Это земля тэлери! Вы, надменные и заносчивые, принесли сюда только войну и притеснения. Мне нет дела до твоих тайн. Я пришел сюда потребовать то, что принадлежит мне - жену и сына.
  Темный Эльф замолк, чуть успокоившись, посмотрел на побледневшую Арэдель и опустившего взгляд Маэглина, и снова отчаяние овладело им. Его напряженный голос гулко разносился под сводами притихшего зала.
  - Я признаю твои права на Арэдель Ар-Фейниэль, поскольку она сестра тебе. Пусть птица вернулась в клетку, где она снова вскоре начнет тосковать, как прежде. Но это не касается Маэглина. Он мой сын, и ты не в праве его удерживать! Следуй за мной, Маэглин, сын Эола! Оставь этот дом убийц тэлери, или будь проклят!
  Но сын молчал, не желая больше видеть и слышать отца, ибо здесь, совсем рядом стояла Идриль, прекрасная Итарилдэ, похитившая его сердце.
  Тургон не ожидал, что все обернется так плохо. Он вернулся на трон, долго молчал в раздумье и, наконец, изрек:
  - Я не стану спорить с тобой, Эол! Но запомни, лишь мечи нолдор защищали до сих пор твои мрачные леса, и своею свободой ты обязан нам, иначе бы уже давно стал рабом Ангбанда. Но здесь король - я, и моя воля закон! У тебя есть лишь один выбор - жить здесь или умереть!
   'Умереть' - это слово прозвучало приговором. Близость развязки манила обещанием покоя, избавлением от страданий и унижения. Холодная ярость сверкала в глазах, и он долго, словно забывшись, смотрел на Тургона, только пальцы судорожно впились в поручи, нащупывая жесткие, выступающие бугорки спрятанных дротиков.
  - Я выбираю последнее - для себя и своего сына! Моим тебе не владеть!
  Никто, кроме Арэдель, не заметил молниеносного движения, а она лишь успела закрыть собой свое дитя.
  
  Удар. Острая боль обожгла плечо, и нолдэ пошатнулась. Сильные руки Маэглина подхватили ее, не позволяя упасть, а она не могла отвести глаз от того, кто едва не стал убийцей собственного сына.
  
  Полный горечи взгляд ожег Эола. Осознание чудовищной, непоправимой ошибки камнем навалилось на плечи, смуглое лицо побелело, как полотно. В глазах стало темно - полыхавший в них бешеный огонь залила смертная тоска.
  - Арэдель, нет! - вскрик раненной птицей сорвался с побелевших губ. Он рванулся вперед, но опомнившиеся стражники навалились на эльфа, грубо заламывая руки назад.
  - Прости, любимая!!! - громкий шепот потонул в криках негодования, но мысль вырвалась, коснулась сознания и бессильно растаяла, не дождавшись отклика.
  Эол обмяк, прекратив сопротивление, словно в нем что-то сломалось. Он стоял, как черный утес посреди бушующего моря страстей, не обращая внимания на кровь, капавшую из рассеченной в схватке губы, на прядь волос, наискось перехлестнувшую лицо. Темный Эльф не замечал ничего вокруг, ни испепеляющего взгляда Тургона, ни гнева и презрения, написанного на лицах окружающих, ни оскорбительных выкриков, лишь переводил недоуменный взгляд с белого платья, на котором алым маком распускалось пятно крови, на Маэглина, потом снова на Арэдель... До тех пор, пока их не скрыли спины нолдор, кинувшихся оказывать помощь. С эльфа сорвали плащ, меч Ангуирэль, кинжал, и наручи, а самого связали и, по знаку Тургона, потащили прочь.
  
  'Прости, любимая'. От этих слов у Арэдель перехватило дыхание. Под ногами как будто разверзлась пустота, и она соскальзывала туда не в силах за что-либо уцепиться... Как тогда... Когда? Нолдэ вздрогнула, обжигающая боль разливалась по телу. Идриль перепугано заглянула ей в глаза, сжимая холодную руку.
  - Тургон... Турукано, прошу тебя! Не надо! - слова тихим шелестом слетели с губ. Она мысленно молила брата, но осанвэ наткнулось на глухую стену, за которой бушевал едва сдерживаемый гнев. Внутри что-то болезненно сжалось, и она ухватилась за руку Идриль, словно та могла вытянуть ее из темного омута, и еще спиной ощущалась надежная грудь сына, дающая хоть призрачную тень успокоения.
  Арэдель почти не слышала негодующих криков собравшихся в зале. Ей едва удалось разглядеть спину в черной кольчуге, вороновым крылом промелькнувшую среди разноцветных одежд элдар, как стражники Тургона увели Эола.
  Сын вытянул дротик и отбросил его куда-то в угол. Идриль зажала рану платком, который стал быстро пропитываться кровью.
  - Идем! Надо перенести Арэлдэ.
  Маэглин подхватил мать на руки и понес, словно завороженный, следуя за прекрасной родственницей.
  Та распахнула дверь в свою комнату, пропуская их вперед.
  - Сюда!
  
  Маэглин не отходил от матери, с ужасом наблюдая действие яда и терзаясь сомнениями.
  'Сказать? Сказать всем, что они с отцом, словно орки, используют отравленное оружие?! Как посмотрит на него Идриль? - Маэглин содрогнулся. - Нет! Только не это! Они все будут его презирать. Надо молчать! А отец? Поймут или нет, что дротик отравлен? Рана не смертельна, целители догадаются. Значит, все презрение и вина падут на отца. Он, Маэглин, здесь не причем. Надо только молчать. Молчать и делать вид, что ничего не знаю'.
  
  Эола грубо втолкнули в небольшую комнатку, заковали в цепи и оставили одного. В двери щелкнул замок. Слабый свет проникал из крохотного окошка под потолком. На столе у стены кувшин с водой и чаша, с другой стороны низкое ложе, застеленное оленьей шкурой. Темный Эльф, ничего этого не замечая, застыл посреди комнаты. Как спугнутая ястребом стая птиц, отчаянно мелькали мысли.
  'Зачем, Арэдель! Зачем! Что я сделал не так? Зачем надо было бежать словно от хищного зверя, тайком... Нет, хуже - как от морготовой твари! Если б ты только сказала... попросила, неужели я бы не понял... Но сына! Сына нет, ни за что бы не отпустил! Он слишком много знает! А он бежал! Бежал к нолдор - к братоубийцам, к проклятым, водившим дружбу с Морготом, которые всеми своими успехами обязаны валар... Как же горько! Как больно! Понимать, что сын, которому отдал все, что мог - любовь, знания, надежду, - все это растоптал так небрежно, словно попавшую под ногу скорлупу. Нет!!! Такой сын не заслуживает ничего кроме смерти! Дротик вошел бы в его сердце, и быстро... Отрава!? Арэдель'?!
  Эол закричал, бросился к двери и забарабанил по ней кулаками, но никто не откликнулся. А мысли метались в поисках выхода.
  'Яд кратфуса из подземелий Эред Луина, смертельный для орков и зверей, но ведь не для эльфов... Он же выжил! Маэглин, как всегда перед поездкой, смазал дротики... Он знает! - Эол немного воспрянул, обманутый призрачной надеждой. - Позвать его? Спросить? Нет! Никогда! Раз уж он собирался уехать, значит, дротики при нем, и противоядие тоже'.
  Эльф попытался нащупать осанвэ Арэдель. Сначала не было ничего. Потом он почувствовал слабый отклик.
  'Мэлдис, мэлдэ, прости! Прости меня'! - нежность, о существовании которой в суровом эльфе мало кто мог подозревать.
  'Эол'... - только она знала, каким трепетно-беззащитным становился этот высокий, крепкий и угрюмый эльф рядом с ней.
  'Да, жизнь моя! Прости! Ооохх'... - соприкосновение мыслей обожгло его болью жены, так что он едва смог удержать сплетение мыслей.
  'Арэдель, ты же знаешь? Яд! У Маэглина должно быть противоядие'...
  'Да, муин'...
  Молчание пожирало время, но, наконец, Эол уловил окончание мысли жены:
  'Не сердись на него, мы так спешили. Маэглин все оставил дома'.
  'Что!? Нет!!! Нелепый, заносчивый мальчишка, не знающий ничего кроме собственных прихотей'!
  'Эол, прости его. Он так хотел увидеть Гондолин, своих родичей'...
  'Теперь увидел! И будет любоваться до скончания времен'!
  ...'И я тоже'.
  Темный Эльф чувствовал, как слабеют силы жены - ее мысли начали путаться, рождая неясные образы, - и осознание собственного бессилия приводило в отчаяние.
  'Любимая, борись. Яд не смертелен - я же выжил. Ты сможешь, ты должна победить! Прошу тебя'!
  'Да, Эол... я попытаюсь'...
  Она боролась, она честно боролась, но измученная фэа не выдержала - слишком тяжелым испытанием оказались последние события, навалившиеся на истерзанное болью тело, и прорвавшиеся из далекого прошлого воспоминания.
  
  Серые туманы клубились там, где не существовало времени и места. Где вообще ничего не существовало кроме ее мысли. И еще мыслей других, таких же, как она, но никогда с ней не встречавшихся. Это было ни плохо, и ни хорошо. Просто так было. Может быть всегда, а может - никогда.
  Она-мысль поначалу страдала и рвалась. Потом пришло безразличие, но и его в свой черед сменило успокоение и умиротворение. По началу? Значит, когда-то было начало? И что было началом? Вместе с вопросами пришло беспокойство.
  Серый туман заклубился, уплотняясь в такую же серую, высокую фигуру. Серые глаза, полные мудрости и печали, глянули в нее. И встречная мысль мягко сказала: 'Пойдем'. Ниэнна. Скорбящая.
  Туман потек мимо, постепенно рассеиваясь, и у входа в сумрачный коридор их встретила другая фигура. Серые одеяния и прозрачные строгие глаза. Он протянул руку, и прикосновение подарило покой и надежду: 'Идем, Дитя'. Намо. Судьба и Закон.
  Коридор бесконечен, и бесконечны гобелены на стенах чертогов. Разные. Непохожие. И каждый гобелен - это судьба. И станок Ткачихи работает вечно. Вайрэ.
  Гобелен в ее руках неожиданно оживает яркими красками, и три пары глаз смотрят на него бесконечно долго.
  'Твое время пришло, Дитя, но тебе предстоит выбирать', - в голосе Намо слышались ноты сомнения.
  'Выбирать? - она-мысль пришла в смятение. - Что'?
  'Ты можешь вернуться в жизнь. Но какой она будет, зависит от твоего решения'.
  Возникшие вопросы подхватили и закружили мысль, и Намо пришлось объяснять.
  'Смерть настигла тебя во время похода квэнди к морю. С тех пор прошло много времени. Большая часть элдар пришла и поселилась здесь, в Амане. Но твой народ навсегда остался в Сирых Землях. С тех пор только Аман открыт для таких, как ты, Дитя. Ты не сможешь вернуться назад, а ждать, что кто-то близкий из Эндорэ пройдет через Мандос можно вечность'.
  Всколыхнулась память, и она-мысль болезненно вскрикнула:
  'Эолиндо'!?
  'Да, Дитя, Эолиндо тоже остался в Смертных Землях'.
  Рядом соткалась еще одна фигура - серебристая с мягкими фиалковыми глазами. Ирмо.
  Долго молчали Валар, и печаль прорастала в их молчании.
  'Слушай, Дитя выбора. Можно своей памятью воссоздать облик, облечься роа и войти в жизнь прежней. Но, возможно, ты станешь чувствовать себя обделенной и очень одинокой. Можно усыпить память об Эндорэ, и твоя феа воплотится в ребенке, что родится в семье, где его будут любить. И Аман станет тебе добрым домом'.
  Замерла вечность, только тихо щелкал станок Ткачихи.
  'Я выбрала. Выбрала последнее'.
  Ирмо Лориэн протянул руку, и в его ладонь мягко опустилась засыпающая мысль.
  'Пойдем, Арелдэ'.
  
  Темный Эльф ощущал, как измученная фэа Арэдель отдалялась, все больше погружаясь в зыбкую, серую пелену бреда, на дне которого колыхались призрачные образы прошлого.
  Вот ее мысль погасла, а затем полыхнула в последний раз, словно яркая вспышка в темноте, так что Эол пошатнулся.
  'Эолиндо'...
  'Арэдель! Ниндиль!!! Моя белая лилия'...
  Темный Эльф понял. За несколько мгновений до этого внезапно обрел уверенность, и теперь чувствовал, как и в прошлый раз, как в рвались связи мира, разверзаясь черной зияющей пустотой. Он прислонился спиной к стене и медленно сполз на пол.
  
  За Эолом пришли на следующее утро, отвели в тронный зал, и поставили перед Тургоном.
  Безучастным взглядом скользнул он по искаженному от горя и гнева лицу и выслушал приговор.
  
  Карагдур, Черная скала Гондолина - место, где закончился его долгий путь. Темному Эльфу еще удалось полуослепшими от горя и света глазами увидеть, как рядом присела на камень черноголовая чайка, посмотрела на него, и скользнула вниз, распахнув серебристые крылья. Он отыскал взглядом, шедшего следом, словно тень, Маэглина, и вспомнил давний сон.
  '...Он словно клинок, ждавший своего предназначения, своевольный, гордый и опасный. Никому не дано постичь его, разве что в самом конце...
  Он ждал своего часа, чтобы исподтишка нанести свой удар, и теперь замер занесенный, и дрожит его отражение в глазах поверженного, преданного отца, и с легкостью жертвует он его жизнью.
  ...Дурная слава предателя будет бежать перед ним, и никто не решится впустить его в свое сердце, до скончания века не утолить ему своей жажды...
  ...Огонь полыхает вокруг, и тает в пламени крик, но никто не способен сломить его волю'...
  
  И почти без всяких чувств, словно читая руны Даэрона, Эол произнес:
  - Ты оставил своего отца и родича, сын-предатель! Но знай, здесь ты похоронишь все свои надежды, и здесь ты умрешь такой же смертью, как я!
  
  Он не стал ждать, когда стражи Тургона подойдут к нему вплотную, просто раскрыл руки и ступил в бездну.
  
  
  
  
  Примечания:
  1. Мэлдэ (melde) - любимая (квэнья)
  2. Айа (аiya) - восклицание, означающее приветствие (квэнья)
  3. Нисс niss) - женщина (квэнья)
  4. Нана (Nana) - мама (синдарин)
  5. Муин (muin) - дорогой, родной, близкий (синдарин)
  6. Осэлле (oselle) - названная сестра, подруга (квэнья)
  7. Мэллон (mellon) - друг (синдарин)
  8. Йонья (yonya) - сын (квэнья)
  9. Эглат (eglath) - покинутые, покинутый народ (синдарин)
  10. Адар (adar) - отец (синдарин)
  11. Адар нин (аdar nin) - отец мой (синдарин)
  12. Каун (сaun) - вождь (синдарин)
  13. Херу (heru) - лорд, повелитель (квэнья)
  14. Хери (heri) - леди (квэнья)
  15. Харан (haran) - вождь (квэнья)
  16. Узбад (uzbad) - повелитель (кхуздул)
  17. Эгладрим (Egladhrim) - народ Эгладора, подданые Элу Тингола (синдарин)
  18. Тор (tor) - верховный король, титул короля Тингола (синдарин)
  19. Эло (еlo) - восклицание, означающее выражение восхищения, радости (синдарин)
  20. Хердир (herdir) - хозяин, мастер (синдарин)
  21. Мэлль (mell) - дорогая, любимая (синдарин)
  22. Ада (ada) - папа (синдарин)
  23. Арфэн (arphen) - благородный (синдарин)
  24. Хэрт (herth) - отряд под командованием лорда, дружина
  25. Суйлад (suilad) - приветствие. Привет (синдарин)
  26. Наэ (nae) - увы (синдарин)
  27. Гванур (gwanur) -родич (синдарин)
  28. Браннон (brannon) - лорд, господин (синдарин)
  29. Лаван (lavan), ед.ч., левайн (levain), мн.ч. - животное, животные (синдарин)
  30. Анор (anor) - Солнце (синдарин)
  31. Рандир (randir) - странник, скиталец, путник (синдарин)
  32. Аран Динну (Aran Dinnu) - Король Сумерек, одно из обращений к Тинголу (синдарин)
  33. Ториль (toril) - верховная королева, титул Мелиан (илькорин)
  34. Ава! (ava) - нет, не надо (квэнья)
  35. Эдиль (edhil) - эльфы (синдарин)
  36. Эдайн (edain) - люди (синдарин)
  37. Фир (fir) - смертные (синдарин)
  38. Итиль (Ithil) - луна (синдарин)
  39. Аданэт (Adaneth) - человек, женщина (синдарин)
  40. Эллет (Elleth) - эльфийка (синдарин)
  41. Голодрим (Golodhrim) - народ нолдор (синдарин)
  42. Гвенн (gwenn) - дева, девушка (синдарин)
  43. Кунн (cunn) - властитель (синдарин)
  44. Лахэнд (Lachend) - нолдо-изгнанник, букв. "Пламенный Взгляд" (синдарин)
  45. Гелид (Geledh) - нолдор (синдарин)
  46. Бесс (bess) - женщина (синдарин)
  47. Хириль (hiril) - леди, госпожа (синдарин)
  48. Ханнад (hannad) - спасибо (синдарин)
  49. Мэлдис (meldis) - подруга (синдарин)
  50. Мэлетриль (melethril) - возлюбленная (синдарин)
  51. Хэрвен нин (herven nin) - муж мой (синдарин)
  52. Йон, йон нин (Ion, ion nin) - сын, сын мой (синдарин)
  53. Нифредиль (niphredil) - подснежник (синдарин)
  54. Даро (daro) - стой (синдарин)
  55. Бренниль (brennil) - госпожа, леди (синдарин)
  56. Эго! (ego) - прочь, уходи (синдарин)
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"