|
|
||
Извините, что без гиперссылок, но я постоянно работаю над этой подборкой, и не хочется без конца как мартышкин труд.. ну и все такое
XIX век. Немецкая литература
XX век. Немецкая литература
Гейне в Мюнхене читает с восторгом "Ардингелло" 64, он чувствует себя сродни с этим демоном, который некогда штурмом возьмет Олимп
В 1804 году в Веймар приехала знаменитая французская писательница г-жа Сталь. С ней Гёте старался видеться и разговаривать как можно меньше, так как бойкая француженка напрямик объявила ему, что напечатает все, что от него услышит
В поэме Walker рыцарь кончал самобуйством, что резко возникло мать поэтессы -- это не для дворян -- и Дросте под давлением матери переделала конец на ehrenvolle Tod
"Ах, как мечтаю я жить в уединённом, скромном домишке с цветами за окном и вековыми деревьями у крыльца! А если Господь снизойдёт до того, чтобы сделать меня абсолютно счастливым, то пусть на этих деревьях болтаются в петле шесть-семь моих злейших врагов" (Гейне)
"Генрих Гейне - великий немецкий поэт, самый читаемый немецкий поэт, ставший таким же символом Германии, как 9-ая симфония Бетховена или автомобиль "Фольксваген". Так - с иронией - написал о нём в юбилейной статье самый серьёзный немецкий журнал "Шпигель" 31.03.2009
"Лорелею" продолжали включать в школьные хрестоматии по литературе и во времена "третьего рейха" - только без имени автора
"Люди говорят, - заметила жена Гейне однажды, - что Henri умный человек и написал много чудесных книг; я же этого ничего не замечаю и должна верить этому на слово"
"Мне, вероятно, никогда не придется любить иначе, как в своем воображении" (Гельдерлин)
"Некогда я был способен приходить в восторг от открывавшейся новой истины, от более верного представления о том, что есть над нами и вокруг нас; а теперь я боюсь, как бы мне в конце концов не попасть в положение Тантала, которому боги пожаловали столько яств, что старик уже не мог их переварить" (Гельдерлин)
"Первый, кто сравнил женщину с цветком, - сказал Гейне, - был великим поэтом, кто это сделал вторым, был обыкновенным болваном"
"Представь себе, - писал Гейне своему приятелю в Бонне, - что из числа здешних 1300 студентов - а между ними уж конечно тысяча человек - немцы - только девять (это были слушатели профессора Бенеке, читавшего древненемецкую литературу) интересуются языком, внутреннею жизнью и священным умственным наследием своих предков. О Германия! Страна дубов и тупоумия!"
1825 Тот самый человек (Гейне), который еще недавно и письменно, и словесно, и в печатных произведениях ("Альманзор") громил евреев, менявших из-за личных выгод религию, который за год до того писал своему другу Мозеру: "Я считал бы ниже своего достоинства и пятном для своей чести, если бы позволил себе выкреститься только для того, чтобы получить должность в Пруссии", - этот самый человек крестился исключительно с этою практическою целью, потому что видел невозможность добиться чего-нибудь "служебного", то есть более или менее прочно обеспечивающего существование, без перехода в христианство
Droste-Huelshoff уже в 1837 году жаждала написать криминальную историю
А. Шюкинг (1814--1883) служил библиотекарем в замке Дросте
В 1824 году Гёте готовил к печати восемнадцатую книгу своей автобиографии и хотел включить в нее план второй части "Фауста", на окончание которой он было потерял уже всякую надежду. Но Эккерман стал настоятельно советовать поэту сперва пересмотреть хорошенько все отрывки второй части, имеющиеся налицо, и тогда уже подумать, следует ли ограничиться одним планом. Гёте внял этому совету и пришел к решению попытаться закончить "Фауста". В 1825 году он принялся за его продолжение, а в июле 1831 года громадный труд был приведен к концу
в 1841 году Гейне получил еще от Кампе 20 тысяч франков, уступив ему за эту ничтожную сумму право издания всех своих сочинений в течение одиннадцати лет, но все это далеко не выпутывало его из тисков
В других письмах Гейне встречаемся с еще более странными и двусмысленными маневрами, все с тою же целью - и так хитрит, идет окольными путями, унижается из-за каких-нибудь четырех тысяч франков человек, который еще весьма незадолго до того писал: "С моим дядей Соломоном Гейне я нахожусь в самых скверных отношениях; он в прошедшем году нанес мне такое жестокое оскорбление, какое в зрелые годы переносишь гораздо тяжелее, чем в беспечную пору молодости..."
В июньский день 1823 года Эккерман явился к Гёте и принес свою рукопись. Старый пройдоха сразу же понял, что здесь нет выдающейся писательской индивидуальности, но, не отказывая в советах и поощрении, даже задавая разные поэтические экзерсисы, привязал к себе молодого человека на остаток дней своих и обеспечил ему рядом с собой бессмертие как автору бесценных "Разговоров с Гёте". Эккерману ни на минуту не пришлось отказываться от собственного творчества, и ему казалось, что он все увереннее шагает вперед, когда на самом деле могучая воля олимпийца заставляла его следовать предназначению, какое она сама для него определила
В Люнебурге Гейне имел удовольствие увидеть, что мать отнеслась к первой книжке его стихотворений совсем неодобрительно, а отец и вовсе не читал ее; в Гамбурге, куда он ездил повидаться с дядей Соломоном, чтобы прозондировать эту важную для него почву и, быть может, умягчить ее, ему пришлось убедиться, что поэтическая деятельность его оценена еще меньше, чем в Люнебурге, и что, если хочет он и теперь, и в будущем пользоваться поддержкою миллионера, то надо ему прежде всего думать о практической, "хлебной" профессии
Выход первого сборника A. Droste-Huelshoff был ее юнкерской семьей расценен как скандал
Гейне всю жизнь поддерживал его богатый дядя Соломон Гейне
Гейне признавал, что "Дон Кихот" есть величайшая сатира на человеческую восторженность вообще
Гейне принял от французского правительства ежегодное пособие в 4800 франков из того фонда, который отпускался эмигрантам, нашедшим себе по политическим причинам убежище во Франции. Эту субсидию он получал с 1838 по 1848 год и никогда не скрывал этого, говоря, что видит в этом отношении к нему свидетельство того, как Франция умеет чтить даже иностранцев с теми или другими заслугами, в противоположность Германии, где и ее собственные "сыны", как бы они велики ни были, часто умирают с голоду
Гейне, не довольствуясь оттачиванием отдельных лирических стихотворений, настойчивее, чем кто-либо из его предшественников, старался расположить их в сборнике в виде стройного осмысленного целого
двадцать два года было Кернеру, когда он пал на поле битвы
Дросте писала, что ее ограничивают кусты и горы Вестфалии, из-за которых не видно мира, но проведя 2 года в Швейцарии, с радостью вернулась на родину
Дросте уединялась в музыке, но "man wird das ewige Phantasieren doch endlich muede"
Ехать Гейне хотел "в Париже ходить в библиотеки, видеть свет и людей и собирать материалы для книги, которая будет европейской книгой". Правда, это не мешало ему почти в то же время продолжать искать службы в том же "немецком отечестве"
Еще в 1813 году Гёте был чрезвычайно заинтересован выходом в свет полного собрания стихотворений персидского поэта Хафиза в немецком переводе Хаммера. Стихотворения эти так понравились нашему поэту, что ему захотелось самому написать что-либо подобное. И вот он начал изучать в английском переводе Моаллагат - сборник арабских стихотворений, перечитывать знакомую уже ему "Биографию Магомета" Эльснера и познакомился с несколькими ориенталистами, чтобы составить себе представление о жизни народов Востока. Результатом этих трудов и был "Диван", названный "западно-восточным" потому, что он имел лишь внешность восточную, а содержанием своим был обязан местным впечатлениям, преимущественно отношениям поэта к Марианне фон Виллемер
Закончив в 1841 криминальную истории Дросте, она имела большой успех
к нему явился молодой начинающий писатель Иоганн Эккерман, с которым Гёте впоследствии чрезвычайно сблизился, сделав его доверенным лицом во всех своих литературных делах. Эккерман - аккуратный и трудолюбивый немец - вел подробный дневник своих сношений с великим поэтом, и изданные им "Разговоры с Гёте в последние годы его жизни" представляют собою чрезвычайно интересную книгу, имеющую большое значение для биографии поэта
Как художник и мыслитель, занятый лишь высшими, отвлеченными интересами, он мало интересовался практической жизнью и мало понимал ее. Когда в 1823 году ландтаг потребовал от него отчета в употреблении денег, ассигнованных на художественные и научные учреждения, Гёте рассердился, обиделся и послал пару строк, в которых были обозначены, без всяких подробностей, общие цифры прихода, расхода и остатка. Большинство депутатов расхохотались от души, когда им прочли этот курьезный "документ", но другие рассердились, и великой герцогине стоило много труда уладить этот конфликт
каким жалким филистером должен нам показаться Гёте с той стороны, с которой освещает его Бёрне. Это "объективное мышление" (Sachdenklichkeit), которым так восхищались придворные Гёте, по словам Бёрне, представляет в сущности только доказательство "слабого мышления" (Schwachdenklichkeit)
Когда в 1835 году в "Le Reformateur" была напечатана резкая рецензия о "Германии" Гейне, вражда последнего к автору рецензии сделалась уже непримиримой. К стыду великого поэта, необходимо заметить, что он не пытался возражать своему противнику при его жизни. Гейне затаил злобу и только три года спустя после его смерти написал известную книгу "О Бёрне", в которой не только старался выставить личность покойного в комическом виде, но осмелился даже пустить против него грязную клевету, тем более возмутительную, что она задевала и честь женщины
Когда 29 августа 1848 года поэт Фрейлиграт был арестован за известное стихотворение "Мертвые к живым", Лассаль созвал в Кёльне огромное народное собрание, на котором протестовал против репрессалий и наступающей реакции. Затем он в Дюссельдорфе напечатал прокламацию, в которой со свойственным ему красноречием защищал поэта, заточенного в стенах каземата, и выставил целый ряд тяжелых обвинений против его преследователя, государственного прокурора. Прокламация произвела сильное впечатление на дюссельдорфцев и вызвала оживленное оппозиционное движение против все усиливавшегося произвола и реакции. Это движение повлияло также и на присяжных, оправдавших Фрейлиграта
Когда Гёте уже лег в постель, раздались сильные удары в двери дома: два французских солдата требовали впустить их, угрожая в противном случае выбить окна. Их впустили и дали им вина. Незваные гости пожелали видеть хозяина, и Гёте вышел к ним в халате. Величественная наружность поэта несколько смутила солдат, и они вежливо выпили за его здоровье. Когда Гёте ушел, гости продолжали угощаться и после изрядной выпивки, забыв всякое почтение к хозяину, вломились в его спальню. К счастью, Христиане, не потерявшей присутствия духа, удалось выгнать их с помощью слуг. Утром приехал на постой к Гёте французский генерал, и у дома поставили караул. Наполеон, прибывший 15 октября в Веймар, был встречен герцогиней Луизой, мужеством и благородством характера так расположившей завоевателя в свою пользу, что ради нее он отнесся снисходительно к герцогу, против которого как союзника пруссаков был сильно раздражен
Когда дядя Гейне Соломон умер, наследники согласились выплачивать поэту его долю наследства, если "он не напишет о них ничего плохого"
На английский язык одним из первых переложил "Лорелею" Марк Твен
Не было такой заветной идеи, такого священного чувства, которых бы Гейне, по своей вечно иронизирующей манере, не способен был высмеять ради красного словца
Несчастная любовь Гейне к Амалии, воспетая в "Книге песен", скорее всего, мистификация
Отец Дросте исследовал историю и географию своего края, мир животных и растений, с уклоном в мистику и играл на скрипке
Писанием мемуаров Гейне занимался давно, и в 1840 году у него было приготовлено уже материала на целых четыре тома
Платен 9 последних лет своей жизни почти безвыездно прожил в Италии
После выхода первого сборника Дросте поэтесса радовалась, что ее осмеяли в аристократических кругах весьма умеренно, что ее радует, поскольку ей еще жить с этими людьми
Поход Наполеона в Москву, бегство и гибель великой армии, война за освобождение, отчаянные усилия Наполеона возвратить утраченную власть, конгрессы и переделки политической карты Европы - все эти грандиозные события, глубоко волновавшие современников, мало отзывались в душе Гёте. Он держался совершенно в стороне от национального движения, охватившего всю Германию, не обращая внимания на упреки в отсутствии патриотизма
При подозрительности, которою всегда страдал Гейне благодаря своей всегда раздраженной, всегда впечатлительной фантазии, при его трусости в личных связях, странно противоречившей безмерной отваге в печатном слове, при его уже теперь значительной, а потом принявшей сильные размеры склонности видеть всюду там, где их не было, врагов, тайные козни преследователей и тому подобное, - при всех этих условиях неудивительно, что все мало-мальски враждебное в настоящем случае, то есть после появления его книги "Путешествие по Гарцу", действовало на него раздражающим, волнующим, даже пугающим образом
прусское правительство пригрозило редакции "Revue des deux Mondes" запрещением ввоза этого журнала в свои владения, если в нем будет продолжаться печатание статей Гейне во враждебном Пруссии духе
Путешествуя по Германии, он заехал и в Веймар, где встретился с живым (тогда живым) классиком - с Гёте. Сколько раз Гейне представлял себе эту встречу с великим поэтом! Но почему-то вдруг решил совершенно неуместно пошутить. На вопрос мэтра, над чем он сейчас работает, Гейне вдруг ответил: "Над Фаустом". А Гёте как раз в муках переделывал вторую часть своего "Фауста", и ему это вовсе не показалось смешным. Он холодно кивнул: аудиенция была закончена. Гёте позже запишет в своём дневнике лаконично: "Был Гейне". А Гейне вспоминал о жёлтой коже гётевского лица и шамкающем беззубом рте мэтра
С 1880 года издается "Гётевский журнал", который перешел в ведение "Гётевского общества"; дом Гёте в Веймаре превращен в Гётевский музей
Семья Дросте близко стояла к кружку мистико-романтических Голициных
Среди немецких романтиков начала XIX века нашла распространение идея "коллекивного авторства"
сущность поэзии Гейне - "сказать с рифмами какую-нибудь бессвязицу о тоске, любви и ветре" (Добролюбов)
Теодор Кернер, известный поэт, издавший сборник "Лира и меч" и павший еще юношей геройскою смертью на поле битвы за освобождение Германии от Наполеона
Часть этих стихотворений, вместе с другими, написанными прежде, появилась в печати в начале 1821 года, а в конце этого года, с несколькими дополнениями, они вышли в свет отдельной книжкой, доставив Гейне от издателя, книгопродавца Маурера, сорок даровых экземпляров в виде гонорара. Но могло ли огорчать молодого поэта это комически-скудное вознаграждение после того, как другой издатель, знаменитый Брокгауз, совсем отказался взять на свой риск печатание сердечных излияний неведомого писателя, какого-то юноши Гейне
В 1825 Гете утверждал, что иностранец, знающий немецкий, получал доступ к античной, испанской, итальянской литературам
В 1827 году Гете обсуждает с Эккерманом выгоды возможных Панамского и Суэцкого каналов
В молодости Гете делал маленькие рукописные сборники для друзей. Один из ник (цикл "Annette") был обнаружен уже в 1894
в разговоре с Эккерманом Гёте жалеет о времени, потраченном Шиллером на такой непроизводительный для него труд, как занятия историей и философией
В эпоху наполеоновского владычества, как с гордостью сознается Гёте в своем дневнике, он несколько лет сряду не читал никаких газет, а в 1813 году, в то время, когда вся Германия была охвачена патриотическим возбуждением, он, испуганный военными событиями, искал мира и спокойствия и для этого посвятил себя серьезному изучению китайского государства, о волонтерах же произнес краткий приговор: "ведут себя неприлично"
Во время работы над "Записками об Италии" Гете делал зарисовки древнеримских статуй
Гете возражал против вампиров, чертей, призраков Гофмана и П. Мериме, которые заменяли благородных мир античных героев и богов
Гете написал сначала прозаический вариант "Ифигении", а потом переложил ее в стихи
Гете и Гегель рассматривали "поэзию на случай" как высший вид поэзии
Гете поначалау несерьезно относился к своему поэтическому творчеству и лишь после 40 лет стал собирать свои ранние стихи
Гёте признавался Эккерману, какое удовольствие ему доставило украсть у великого драматурга песенку, так подходившую для Фауста, ничего лучшего он сам придумать не сумел бы. И, рассказывая об этом, он смеялся над крохоборами, старающимися устанавливать плагиаты. (Дело происходило в канун появления первых немецких "Literaturgeschichten" - "Истории литературы".)
Гете сначала намечал дать сцену окончательного небесного суда над Фаустом. Потом отказался от этой сцены
Гете тщательно собирал и хранил все подготовительные материалы к своему "Фаусту"
Гёте, оглядываясь на прожитую жизнь, представляющуюся нам такой счастливой и безоблачной, признавался Эккерману, что обнаруживает в ней не более нескольких недель, отданных отдыху и развлечениям, все остальное - работа, труд
Гёте, превративший свой дом в музей, выделил для работы комнату скромную, как келья, где ничто не рассеивало его внимания
Громадный литературный материал, накопившийся у Гёте в течение его долгой и плодотворной жизни, был приведен с помощью Эккермана в порядок, так что в 1830 году вышли последние из 40 томов полного собрания сочинений нашего поэта
когда окончание очередного произведения требовало от Гете глубокого спокойствия души и свободного времени, он переселялся в Йену
Крупное наводнение 1825 года в Северном море: Гете просил Эккемана, который посещал Гамбург, собрать сведения о нем
Мефистофель поет песню Офелии. Когда Гете упрекали в плагиате у Шекспира, он говорил: "Зачем выдумывать что-то новое, если уже есть то, что подходит Мефистофелю в данной ситуации преотлично".
На Гете большое впечатление произвела красота австрийской императрицы Марии-Людовики. Та, узнав об этом попросила не высказывать Гете своего мнения в стихах. Все же Гете сделал это, но в завуалированной форме
На сцену, где Фауст танцует с ведьмочками. один из современников Гете говорил, что "Фауст здесь становится свиньей"
На сюжет "Дочь нищего из Беднал Грин" Гете написал свою балладу, настолько сложную и непонятную, что сам же ее и откомментировал
Наиболее приятен был ему подарок великого герцога Мекленбург-Стрелицкого, который приобрел часы, стоявшие в доме отца Гёте во время детства поэта, и велел их тайно поставить в доме престарелого автора "Фауста". Услышав бой этих часов и увидев драгоценный подарок, Гёте не мог удержаться от слез
Наполеон уговаривал Гёте посвятить какое-нибудь произведение царю Александру. "Сир, - ответил Гёте, - это не в моих обычаях. Я никому не посвящаю моих книг, чтобы позже об этом не жалеть". На что Наполеон возразил: "Великие писатели времен Людовика XIV думали иначе". "Верно,- согласился Гёте, - но вы, ваше величество, не станете отрицать, что им не раз приходилось сожалеть об этом".
Научные занятия украсили собой последнюю зиму, которую суждено было прожить Гете. Он занимался преимущественно столь сильно интересовавшей его теорией цветов, развил теорию радуги, изучал с жадным вниманием "Зоологическую философию" Жоффруа Сент-Илера, писал о пластической анатомии
Некто Оленшлагер в 1766 издал "Новые объяснения Золотой Буллы" Карла IV", которую Гете подробно изучал в 1831
Перед выпуском II части "Фауста" Гете опубликовал некоторые предварительные замечания, чтобы сделать свою драму понятней читателям (1827)
Сочинение Руми было в Веймарской библиотеке в рукописи, где с ним и познакомился Гете
Сюжет "Paria' из старинной индийской легенды привлек внимание Гете еще в юности. Но только через 40 лет он нашел способ его воплощения
Три дня заняла у Гёте переписка "Мариенбадской элегии" витиеватым каллиграфическим почерком, достойным средневековых рукописей. Ныне этим экземпляром можно любоваться в архиве Гёте и Шиллера в Веймаре и восхищаться прелестной обложкой из голубого полотна. Но первоначально Гёте, как и Руссо, сам сшил свою рукопись шелковым шнуром и переплел красным сафьяном
Уже под старость Гете читал и живо обсуждал книгу Буха (1774--1853), геолога, основоположника вулканизма
Через путешественников, посещавших Веймар, Байрон передавал Гете устные и письменные приветы
Чтобы проникнуть в дух Востока Гете изучал каллиграфию и даже без знания языка пытался копировать восточные письмена
Лессинг упрекал Гете за самоубийство Вертера: "Вы что думаете, греческий или римский юноша вот так бы, из-за несчастной любви лишил себя жизни?"
франкфуртские дельцы в начале XIX века решили, что для успеха их знаменитой ярмарки было бы полезно связать с судьбами ярмарки воспоминания о Гете
"Гегель начертал программу, которую человечеству остается только исполнить" (Мишле)
"Гегель никогда не был мастером ни в устной речи, ни в письме. Гете находил в нем недостаток легкости в изображениях; В. Гумбольдт предполагал в нем неразвитость способности владеть языком" (Гайм, биограф Гегеля)
"Даже изящная словесность, которая повсюду кажется начала возбуждаться новыми веяниями, была напичкана гегелевской философией. Карл Вердер пел гегелевскими категориями, переводя их на язык браминов" (Гуцков)
"На профессорском кресле он сидел всегда утомленный и угрюмый, с поникшей головой, как бы с неохотой отделяя каждое слово, каждый слог; со швабским произношением (от которого, кстати сказать, он никогда не стремился отделаться) ставил он особо каждое предложение, беспрестанно кашляя и отхаркиваясь и беспрестанно перелистывая огромные тетради" (один из студентов о лекциях Гегеля)
"Наивысшее стало Вашей сферой, и обыденная жизнь не только не в силах мешать Вам в этом, но Вы еще и в нее вносите оттуда такую доброту, мягкость, ясность и теплоту, которые не могут скрыть своего высокого происхождения. Для Вас нужно просить одного только у судьбы - жизни" (А. Гумбольдт Шиллеру)
"Ясно одно, что сам я не марксист" (Маркс по поводу взглядов фр марксистов)
'Allgemeine Zeitung' Под руководством Кольба в самое короткое время обрела статус одного из самых влиятельных европейских повременных изданий либерального направления (Я. Н. Толстой, парижский корреспондент III Отделения, 11 июня 1838 г. доносил, что большая часть французской прессы черпала информацию именно из AZ
Buchholz (1768--1843), берлинский историк, написавший Galerie des Charakters prussiens (1808)
Gentz Fridrich (1764--1832) -- публицист, считался великолепным стилистом
Александра фон Гумбольдт провел серию публичных лекций в Берлинском университете в 1827-1828 гг, которые потом стали основой его книги "Космос"
Благодаря своей энергии и умению подчинять себе волю других Лассаль добился в тюрьме таких привилегий, каких заключенные еще никогда не имели: так, он, по мере надобности, получал отпуск из тюрьмы для ведения дела против графа Гацфельда, что он сам впоследствии находил противозаконным, получил право иметь при себе чуть ли не половину всей своей библиотеки и заниматься литературными работами и т. д.
Будучи в пятом классе, Лассаль начинает с первого января 1840 года писать дневник, который ведет вплоть до лета 1841 года. Этот дневник служит самым главным и богатейшим источником для характеристики его отроческих лет, имевших решающее влияние на все будущее развитие этого мыслителя и агитатора. От первой и до последней строки эти записки дышат необыкновенной честностью, поразительным прямодушием и искренностью и очень ценны с психологической стороны
В 1844 некто Клацел был уволен из Брюннского философского училища "за распространение философских взглядов Гегеля"
В 1859 г. зять Фейербаха обанкротился и его фарфоровая фабрика была продана с аукциона. Философ лишился основного средства к существованию и был на старости лет изгнан из своего жилища в Брукберге, где он прожил последние несколько десятилетий
В бумагах Шопенгауэра сохранился листок, разделенный вертикальной чертой на две половины, на одной написано: "Франкфурт", на другой: "Мангейм". В каждой из рубрик Шопенгауэр старательно перечислил достоинства и недостатки обоих городов. С предусмотрительностью мыслителя, не желающего полагаться на волю случая и натыкаться на неприятные неожиданности, он предварительно тщательно взвесил, что ему понадобится для удобства, развлечений и работы, и только после этого поселился до конца своих дней во Франкфурте-на-Майне
Всего 25-ти лет от роду (в 1806 году) Шеллинг, по словам Гервинуса, уже смотрит на мир сквозь тусклые очки какого-то высшего презрения к действительности, равнодушия и пренебрежения к ней
Гегель - и в этом особенность его гения - никогда не мог выразить только мелькнувшей мысли; чтобы сделать это, он предварительно должен был найти ей место во всей системе, связать ее с мириадой других мыслей
Гегель всегда считал свое дело оконченным, если ему удавалось изложить какой-нибудь вопрос, но он нисколько не заботился о том, чтобы сделать это изложение доступным
Гегель голодает, французы бомбардируют Йену, нищета растет, "отечество перестало существовать", а Гегель пишет свою "Феноменологию духа", где доказывает, что "весь беспредельный прекрасный мир есть не что иное, как дыхание единой, вечной идеи, проявляющейся в бесчисленных формах как великое зрелище абсолютного единства в бесконечном разнообразии"
Гегель и Шеллинг издавали совместный полемический журнал, также не подписываясь под статьями. Потом они разругались вдрызг
Гегель получал в Йене с каждого студента по полтора талера, а поскольку популярностью он не мог похвастаться, то жил впроголодь
Гегель так толковал судьбу царя Эдипа: он не может не совершить прелюбодеяния и отцеубийства, но при этом ни за что в жизни не согласится переложить ответственность за преступления на чужие плечи
Гумбольдту было уже 70 лет, но он старательно ходил на лекции по философии вместе с Тургеневым и другими молодыми студентами
Гуссерль за изучение математики взялся потому, что эта наука показалась ему надежной и точной. Однако вскоре заметил, что математика нуждается в серьезном обосновании. Фундаментальное, несомненное, основополагающее -- это стало его страстью
До чего сильна была в Лассале потребность близкого общения с центром умственной жизни страны - доказывается уже тем, что он иногда тайком, переодетый извозчиком, посещал Берлин
Если у человека родятся фантастические замыслы, говорит Ницше, то наверняка у него неразбериха в мыслях
Еще не окончившего университетский курс Ницще его учитель Ричль рекомендует профессором философии в Базель
жена Гегеля "отличалась домовитостью и строгостью нравов и обходилась также без прислуги, разве в случае беременности"; двое чисто одетых детей и сам неукоснительно аккуратный Гегель до мельчайших подробностей могли напомнить жизнь секретаря вюртембергской счетной палаты
Ильтис 20 лет собирал сведения о Менделе от знавших его, еще не великого, а просто доброго человека
Как-то Гегель обмолвился, что он всегда хотел "из изображения своего внутреннего мира своего постоянного собеседника"
Книга Штрауса "Жизнь Иисуса" (1835) при своем появлении произвела фурор
Когда в 1789 г в Тюбингене устроился политический клуб, Гегель был там одним из самых ревностных, хотя и не красноречивых ораторов за права свободы и равенства
Лассаль устраивал частые пирушки, пережил не одно любовное приключение, предпринимал путешествия в различные страны, между прочим также и в Египет,- и вообще наслаждался жизнью, как только мог
Лессинг упрекал Гете за самоубийство Вертера: "Вы что думаете, греческий или римский юноша вот так бы, из-за несчастной любви лишил себя жизни?"
Мендель на каждое растение, над которым производил опыт, заводил отдельную карточку: итого, 7000 карточек
Мендель разослал свой труд в 120 библиотек мира, в 117 из которых его труд так и не был раскрыт, в 2 из 3-х оставшихся не понят, а в одном -- в Петербурге -- был оценен, но эта оценка не вошла в арсенал науки. И все же его имя попало в обзоры, откуда и было вытащено много позднее, когда ряд ученых пришел к тем же выводам
Мендель учился на школьного учителя в Венском университете. По собственному почину он изучал палеонтологию и теорию конструирования физических приборов, словно знал, чем ему придется заниматься в жизни
На следующий день после того, как Гегель узнал о решительном поражении немцев под Йеной, он пишет своему другу письмо, где беспокоится, что его книга не будет понята из-за "прискорбных беспорядков", которые теперь могут охватить Германию
Наряду с философскими фрагментами после Гегеля остались толстые, тщательно переплетенные тетради, в которых великий философ вел аккуратную запись всех расходов по дому, не пренебрегая ни единым крейцером или пфеннигом
Ницше свою ничтожную личность воплотил в фикции сверхчеловека.
Одноклассники вспоминают о Гегеле как о маленьком старике
Основной труд Менделя "Опыты над растительными гибридами" в 40 страниц был написан аккуратным каллиграфическим почерком
Пауль Йорк фон Вартенбург - аристократ и землевладелец, который был другом Вильгельма Дильтея и с 1877 г. до самой своей смерти в 1897 г. вел с ним переписку на философские темы
По дороге в Рапалло Ницше был ошеломлен возникшим в его сознании образом собственного Заратустры, и, вспоминая тот день, он говорит: "Наступает откровение, это значит, что внезапно, с неслыханной уверенностью и во всех подробностях человек видит перед собой нечто, потрясающее его до глубины души, переворачивающее душу. Мысль вспыхивает как молния, человек испытывает восторг, совершенно утрачивает над собою власть. Тогда все совершается помимо его воли, а между тем он весь проникнут чувством свободы".
По поводу избиения евреев в Дамаске, в мае 1840 года, Лассаль приходит в неистовство и всею силою своего гнева устремляется не на угнетателей, а на самих же угнетенных
После окончания университета Гегель 7 лет работал домашним преподавателем
Появляясь в суде, Лассаль никогда не помещался за решеткой, на обычной скамье подсудимых. Он вел себя не как подсудимый, а точно профессор в университетской аудитории. Он приносил с собою груду книг и газет, из которых черпал аргументы для своей защиты. После маленького препирательства с судом Лассаль обыкновенно усаживался возле своего защитника, на столе которого он располагал свою бумажную армию. Речи защитников ограничивались обыкновенно заявлениями, что всякое добавление с их стороны лишь ослабило бы то впечатление, которое произвела речь "господина обвиняемого", как величали Лассаля не только защитники, но и суд вместе с прокурором. Обыкновенно же защитники Лассаля играли роль миротворцев между ним и судом в минуты тех частых, исполненных крайнего драматизма, инцидентов, какие вызывало поведение Лассаля на суде, его манера говорить резко, прямолинейно, без оглядки на настроение судей и прокурора. Нередко случалось, что суд по требованию уязвленного обвинителя лишал Лассаля слова. Нисколько этим не смущаясь, Лассаль продолжает говорить. Прокурор и президент суда кипятятся и кричат Лассалю, чтобы он замолчал. Но тот и в ус себе не дует. Он засыпает суд целым ворохом параграфов, в силу которых суд обязан-де дать ему "экстраординарное" слово, чтобы возразить против законности только что принятого судом решения. Оказывается, что Лассаль прав
Пфуль (1757--1826) был военным автором
Семинары Риккерт проводил на своей вилле, куда допускалась только избранная публика -- профессора, всякого рода уважаемые люди, одержимые жаждой знаний, доктора и приват-доценты
Семнадцатилетний студент Лассаль был впервые осужден, как и следовало ожидать, за речь, произнесенную им на тайной студенческой сходке в защиту Фейербаха от нападок университетского профессора Бранисса
Сохранились письма Фейербаха к жене, в которых он чистосердечно рассказывает о том, как напряженно он готовился к своим лекциям и как их читал. Целую неделю он работал, готовясь к своим трем лекционным часам. Фейербах, оказывается, предварительно составлял письменный текст предстоящей лекции, но читал их потом свободно, не глядя в текст. С волнением подымался он каждый раз на кафедру, "подобно бедному грешнику, идущему на эшафот". Но, взойдя на кафедру, он обретал уверенность. "Ты должен! - придавало мне силы"
Товарищи по университету звали Гегеля "lumen obscurum"
У Шопенгауэра в рабоем кабинете висела флейта, подаренная Россини, и философ ежедневно на ней музицировал
Уже прославленного ученого, возрастом за 60, А. Гумбольдта часто также видели в университетских аудиториях, на лекциях Бека по истории греческой литературы, Митчерлиха - по химии, Риттера- по общему землеведению и др. Тут сидел он среди студентов, слушая и записывая лекции самым внимательным образом. На вопрос, зачем он это делает, он отвечал шутливо, что "хочет наверстать то, что упустил в юности"
Фейербаху было отказано в местах профессора разных университетов, куда он подавал заявки, после успеха его сочинения, направленного против религии
Чтобы не потеряться в море исторических фактов, Дильтей (1833--1911) предлагал сосредотачиваться на памятниках наиболее полной исторической силы
Шляйермахер провозгласил теорию, что Платон приступил к своим сочинениям с предопределенным планом и имел в виду не сразу развернуть во всей ее полноте общую и цельную картину своей системы, но, так сказать, постепенно подготовить ум читателя к восприятию ее
Шопенгауэр в конце жизни радовался тому, что его начинают понимать и ценить не только профессиональные ученые, но и так называемые дилетанты
Шопенгауэр для чтения предпочитал книги на иностранных языках
Шопенгауэр написал очерк об уличных шумах, где в страстных словах выдает свое давнишнее и все еще не остывшее раздражение
Шопенгауэр не только ничего не выручил от издания своей первой книги, но ему даже пришлось понести довольно чувствительные убытки
Шопенгауэр считал, что писателя, начинающего думать над вещью, лишь усевшись за письменный стол, нужно относить к худшей категории авторов
Шопенгауэр устроился профессором философии в Берлинский университет, но сумел там продержаться всего год, рассорившись и с коллегами, и со студентами
Шопенгауэр читал очень медленно. Поэтому, хотя он знал много, он знал немногих
Юный Шопенгауэр позволил себе кое-какие насмешки над некоторыми из гимназических учителей, и те, узнав об этом, не допустили его к сдаче экзамена на аттестат зрелости
"Удивительная вещь этот письменный стол, это перо, бумага и чернильница! Кажется, нет более невинных предметов, а между тем... Я знаю людей умных, честных, безусловно правдивых, но стоит им только взять в руки невинное перо, придвинуть к себе невинный лист бумаги и сесть за невинный письменный стол, как сейчас же они начинают писать не то, что думают, или, по крайней мере, не так, как думают" (Берне)
Гофман горячо любил "Племянника Рамо"
Гофман работал в комнате, оклеенной черными обоями, а на лампу надевал то белый, то зеленый, то голубой абажур
"Завоевать его совсем не трудно, но удержать в руках при его безграничной рассеянности было бы трудно даже женщине. Из него может всё выйти, а может не выйти и ничего" (Шлегель о Новалисе)
"Надгробное слово Жан-Полю Рихтеру" , его любимому писателю, которого он никогда не уставал читать и перечитывать и влияние которого сказывалось отчасти и на его слоге
"Например, предположите, что я занялся бы серьезно только одними моими "Весами", - что же бы вышло из этого? Будь я одушевлен даже самой усердной устойчивостью, я все-таки не мог бы долго продолжать это издание в Германии. О чем прикажете говорить? О театре? Литературе? Нравах и обычаях? Все карикатурно, ни малейшего величия, никакого разнообразия - даже в скверном и смешном. И неужели же вечно бранить, вечно издеваться? Это утомляет наконец и пишущего, и читающего" (Берне)
"Он был очень усерден на уроках и латынь и греческий знал изрядно уже в 12 лет; сохранились и многочисленные стихотворения, относящиеся к этому времени... Историю он читал с большим усердием, и его учителям не было необходимости подстёгивать его прилежание, скорее, было бы много лучше для его здоровья, если бы они иногда сдерживали его усердие" (брат о детстве Новалиса)
"Париж, - писал Берне еще в 1821 году, - кажется мне местом, наиболее подходящим к тому роду литературной деятельности, которому я посвятил себя, и вообще к свойству моего ума. Той творческой силы, которая сама создает для себя материал, во мне нет; я должен сперва иметь материал, а потом уже могу его обрабатывать довольно удачно. Или же, чтобы не быть несправедливым к самому себе, - я мог бы создавать и совершенно новые вещи, но во мне нет ни малейшей склонности к произведениям фантазии; меня шевелит, волнует только то, что уже живет, что существует вне меня"
Бёрне - полицейский чиновник! "Трудно представить себе, - говорит биограф Бёрне, Гуцков, - автора "Парижских писем" в темных комнатах франкфуртского полицейского управления, занятого визированием паспортов, просмотром книжек рабочих, приемом протоколов и при торжественных случаях являющимся представителем полиции в парадной форме и при шпаге"
Бёрне был искренне огорчен изменой прежнего союзника и в своей статье "La gallophobie de M. Menzel" не мог удержаться от горестного восклицания по его адресу: "И ты, Брут!" Но когда Менцель в своих нападках на либеральный лагерь совершенно утратил чувство меры, а в статье " Бёрне и немецкий патриотизм", помещенной в "Literatur-Blatt" (1836 год), осмелился даже назвать Бёрне "перебежчиком" на сторону французов, желавшим облегчить им победу над немцами, - последний увидел себя вынужденным остановить расходившегося доносчика и с этой целью написал свою знаменитую статью "Менцель-французоед"
Бёрне любил этого писателя за то, что "он не пел в дворцах вельмож, не забавлял своею лирою богачей, сидевших за пышной трапезой. Жан-Поль был поэтом низкорожденных, он был певцом бедных, и везде, где плакали огорченные, раздавались сладостные звуки его арфы"
Бёрне писал очень легко и свободно, - но у него была привычка не садиться за работу до тех пор, пока сюжет и форма окончательно не выяснялись и укладывались в его голове, так что потом ему уже не приходилось ни изменять, ни исправлять написанного. При этом он был очень разборчив в выражениях - какой-нибудь недающийся образ мог надолго задержать окончание работы
Бёрне при всем своем литературном таланте никогда не придавал последнему особого значения. Он нисколько не стремился к славе хорошего писателя. Мысли, слова были для него лишь орудиями, которыми он дорожил только до тех пор, пока они нужны были ему для защиты его дела
Бёрне со своим сильно развитым религиозным чувством, считавший всегда религию и нравственность надежнейшими опорами свободы (на этом основании он отнесся с резким осуждением и к известной книге Штрауса "Жизнь Иисуса Христа"), также поддался обаянию Ламенэ, книга которого показалась ему как бы новым Евангелием
Бёрне сравнивал себя с Лютером, а Гейне - с Меланхтоном, замечая: "Я могу сказать, как Лютер, что рожден для того, чтобы воевать с чертями, и потому многие сочинения мои имеют бурный и воинственный характер; Меланхтон же работает тихо и безмятежно, наслаждаясь тем, что Бог щедро наградил его..."
Бёрне усердно принялся за работу, и не прошло и года, как получил (8 августа 1808 года) степень доктора философии, причем сразу представил две диссертации, которые факультет признал "заключающими в себе много разнообразных и драгоценных сведений". Одна из них имела название "О геометрическом распределении государственной территории" и уже в следующем году была напечатана в научном журнале "Германия" с весьма лестным отзывом декана университета, профессора Крома, бывшего воспитателя Бёрне
Бёрне, всю жизнь относившийся недоверчиво к медицине, как раз в последние годы возымел странную фантазию самому лечить себя. Он почему-то был убежден, что ежедневные холодные обливания водой должны действовать укрепляющим образом на его больную грудь, и, несмотря на плохие результаты, с непобедимым упорством продолжал свою систему лечения, пока только позволяли силы
Беттина Брентано была пылкая и чрезвычайно эксцентричная девушка, которая еще почти ребенком заочно влюбилась в Гёте. Посетив Гёте впервые в апреле 1807 года (в Веймаре), она прямо бросилась к нему на шею. Отстраняясь от ее страстных излияний, Гёте относился к ней ласково, как к ребенку; впоследствии он просил ее как жительницу Франкфурта и близкую знакомую его матери писать ему как можно больше о его детстве и юности - все, что она об этом узнает. Но дружба с Беттиной продолжалась недолго: вскоре после своего выхода замуж она поссорилась с женой Гёте, так что в доме поэта ее перестали принимать. Беттина написала целую книгу, в которой доказывала, что Гёте был влюблен в нее и писал для нее сонеты, но критика давно уже признала ненадежность этих доказательств
Бюргеру юный Новалис даже написал письмо, когда тот был у своей сестры неподалёку Вайсенфельса. И Бюргер ему ответил. Новалис был в восторге: "Письмо ко мне написано той самой рукой, которая некогда начертала "Ленору" и ратоборствовала с Гомером"
в 1815 году известный издатель Котта, стяжавший себе славу покровительством молодым талантам, предложил Бёрне сотрудничество в двух принадлежавших ему периодических изданиях. Но Бёрне был еще так робок и неуверен в себе, что отклонил это лестное предложение. Его нерешительность усиливалась и вследствие той добросовестности, с какой он работал, и отсутствия писательской рутины, которую, впрочем, он не приобрел и впоследствии
В 1840-е годы в Германии были популярны описания ландшафтов и исторических достопримечательностей провинций
В небольших анонимных статьях, печатавшихся во франкфуртском журнале, Бёрне постепенно выработал способность говорить об известных вещах правду таким образом, что она была ясна для всякого, несмотря на стилистическую маскировку
В отдаленном местечке, куда почти не проникали вести из остального мира, скука была страшной, и Бёрне коротал время, сидя у окна и наблюдая за жизнью и нравами обитателей скотного и птичьего двора, в которых он усматривал курьезные аналогии с человеческими нравами
В поисках общественного идеала Новалис обращался к средним векам, где видел единство духовной культуры, строгую иерархию социальных организаций, гегемонию духовной власти и "заботу" об индивиде
В течение 9 месяцев Hoffmann страдал от сильной простуды и даже был близок к смерти. Тем не менее он за этот период (12.1813 --09.1814) был одним из продуктивнейших в его биографии
Выдающиеся способности мальчика обратили на себя внимание барона Мильтица, который однажды опоздал на церковную службу и пропустил проповедь. Фихте обладал феноменальной памятью и слово в слово воспроизвел эту проповедь для барона, что произвело на последнего большое впечатление и он позаботился о дальнейшем образовании мальчика
Жан Поль Рихтер, выразился о своем кумире Шарлотте фон Кальб: она читала она все, что ей попадалось на глаза,- Библия, Коран, Вольтер, Руссо, Шекспир, Клопшток были только выдающимися пунктами в ее "безбрежном чтении"
За свою книгу Katzensprung von Frankfurt am Main nach Muеnchen (1821) немецкий писатель Фишер получил 3-хлетний срок
Издатель Готтгельфа отказался издавать его рассказы из крестьянского быта дешевыми книжками, как того хотел автор, ибо понимал, что основным читателем будет образованная публика
Иоганн Петер Хебель (1760--1826) -- немецкий писатель, создатель жанра короткого юмористического рассказа, автор сборника "Алеманнские стихи" (1803) и книги "Сокровища рейнского домашнего друга"
когда в 1813 году баварские солдаты, вступая в город, начали было грабить дома, Бёрне с обнаженной шпагой бросился на грабителей и содействовал их укрощению. Шпагу эту он долго сохранял у себя, и когда однажды один приятель удивился присутствию в его комнате такой воинственной принадлежности, Бёрне с улыбкой заметил ему: "Не бойтесь, на ней не было крови". Вообще, несмотря на свое слабое здоровье, Бёрне от природы был очень храбр
Коллективному роману "Искушения и трудности Карла" был дан старт перепиской Вархагена, Неймана и др., в которой основное внимание было уделено обсуждению романа Жан-Поля "Flegeljahre"
любовь Берне была безнадежна, он прекрасно это сознавал и не смел даже обнаружить ей своих чувств, только в бессонные ночи поверял дневнику горячие излияния своего сердца. Этот дневник и некоторые позднейшие письма Бёрне к m-me Герц, опубликованные в 1861 году под заглавием "Письма молодого Бёрне к Генриетте Герц", по своей искренности и свежести чувства производят сильное впечатление
Первый свой рассказ "Кавалер Глюк" Гофман отослал во "Всеобщую музыкальную газету" (1809). Редактор Рохлиц сразу распознал дарование и напечатал рассказ
Первый том словаря немецкого языка бр. Гримм вышел в 1852, последний -- в 1961 в ГДР
Подросток Гауфф перчитал всю библиотеку дяди: сказки, авантюрные романы, которые он пересказывал Geschischister'ам
Похвалу болезни провозглашал и немецкий романтик Новалис.
Рассказывают, что однажды Людвиг Тик пришёл в гости к фон Гарденбергам и услышал, как хозяин дома самым немилосердным образом бранится в соседней комнате. "Что случилось?" - спросил он у вошедшего слуги. "Ничего",- ответил тот сухо. - "Барин даёт уроки Закона Божия". Отец Новалиса имел обыкновение руководить молитвословиями, и духовные упражнения порой принимали весьма бурные формы. Такие домашние уроки Библии были важной частью пиетистского религиозного воспитания. Позднее Новалис говорил, что его отца отличали упорное сопротивление новым веяниям, аскетическая строгость и недоверие к нижестоящим
Рейль нашел познания своего воспитанника недостаточными для поступления в университет и потребовал, чтобы Бёрне еще некоторое время посещал гимназию, чему последний подчинился
С 1870 по 1890 Фонтане работал театральным критиков в газете Vossische Zeitung
С Гейне Бёрне познакомился еще во Франкфурте в 1827 году и вначале был совершенно очарован личностью молодого поэта, в котором увидел гениального и надежного союзника
Теодор Шторм прославился как составитель поэтических антологий
Уже весною 1807 года мы застаем его в Гейдельберге. К такому перемещению побудило его, главным образом, желание бросить медицину. Бёрне никогда не чувствовал особенного влечения к выбранной для него отцом специальности. Пока он оставался на почве общих оснований науки, дело шло еще как-нибудь. Лекции Рейля, как мы видели, даже увлекали его. Но по мере того как приходилось переходить к практическим занятиям, он чувствовал все сильнее, что попал не на свою настоящую дорогу. Его слабые нервы положительно не выносили вида крови и страданий. К тому же шаткость большей части положений медицины беспокоила его правдивую натуру - он считал себя не вправе делать опыты над страждущим человечеством
Фонтане говорил, что у него так хороши героини, потому что он влюблен, не только вопреки их недостаткам, ни за них, как и за их добродетели
Чтобы сделать книгу Ламенэ доступною своим соотечественникам, Берне тотчас же перевел ее на немецкий язык и отправил для напечатания в Швейцарию, отказавшись от всякого гонорара за свой труд. Несколько сот экземпляров он роздал бесплатно немецким ремесленникам, проживавшим в Париже
Шомински снабдил Гофмана многими деталями, использовавшимися последним при создании образа Крошки Цахеса
Юная Беттина ф. Арним, когда ее сестры отправлялись на бал, предпочитала оставаться дома и читать Гете
Геббель написал драму о Гигесе по совету друзей
Геббель обрел свою "Юдифь" в картине Джулио Романо
Гравюра на меди подсказала Клейсту тему "Разбитого кувшина"
Грильпарцер писал почти одними стихотворными размерами, считая прозу распущенностью
Клейст своими наставлениями мучил свою рабски ему преданную сводную сестру Ульрику
Кто-то уговорил Грильпарцера написать драму о Сафо
Однажды знаменитый австрийский драматург Франц Грильпарцер зашёл к Гейне в гости в Париже и застал его в постели с двумя гризетками
10 декабря 1835 года состоялось постановление германского бундестага, по которому новая литературная школа была официально признана "стремящеюся самым дерзким образом нападать на христианскую религию, унижать существующий социальный порядок и разрушать всякую нравственность"; на этом основании к ней были во всех немецких государствах применены во всей строгости уголовные и полицейские законы, а именно: запрещено распространять сочинения всех этих писателей (в том числе, конечно, и Гейне, его даже более, чем остальных) каким бы то ни было путем, с предупреждением, что книгопродавцы, которые ослушаются этого распоряжения, подвергнутся строжайшему наказанию. Постановление бундестага повлекло за собой в некоторых немецких правительствах совершенно нелепые меры; так, например, многие профессора, ни в чем не повинные, были уволены в отставку; в объявлениях об изданиях новых журналов имена "молодых германцев", если они значились в числе сотрудников, старательно вычеркивались; наконец, дошли даже до того, что запрещение печатания и продажи сочинений этих писателей было распространено не только на находившиеся уже в обращении, но и на будущие труды их!
Reclam -- дешевое издание немецкой классики; начало выходить с 1867 года издательстве A. P. Reclam'а (1807--1896)
в 1841 году Кристиан Бернард Таухниц из Лейпцига начал выпуск одной из самых амбициозных серий книг в бумажной обложке; за первые сто лет ее существования, с периодичностью в среднем раз в неделю, было выпущено более пяти тысяч томов. Общий тираж составил около 60 млн экземпляров
В берлинском кафе "Под липами" в 1840-е годы можно было познакомиться с массой немецких и иностранных журналов и газет
В Берлинском университете разрешалось познакомиться с курсами, прежде чем записаться на них (1840-е гг)
История "настоящих" карманных книг в бумажных обложках начинается в ноябре 1867 года, когда лейпцигский книготорговец и типограф Антон Реклам (1807-1896) выпустил первые томики массовой "Универсальной библиотеки" ("Universal-Bibliothek"). Стоимость томика - два гроша. В первом томе была напечатана первая часть "Фауста" Иоганна Вольфганга Гете. В дальнейшем она неоднократно переиздавалась, и ее общий тираж в "Универсальной библиотеке" к 1942 году составил 89 млн экземпляров
К концу XIX века в Германии было почти 1200 читательских кружков
На "Воскресную музыку" не считали зазорным быть приглашенными Шуманы и Лист
Реклам, немецкий издатель XIX века, спасаясь от цензурных рогатов, переносил свое издательство из одного немецкого государства в другое
С 1875 г немцы издают серию "Всеобщая немецкая биография", а рамках которой уже появилось ок 26 000 биографий
Семья Мендельсонов была богатой еврейской семьей. Начиная с 1823 года они организовали "Воскресную музыку", частный музыкальный фестиваль, где исполнялись классические, а также современные музыкальные произведения. Именно на этих концертах, куда приглашались артисты придворной капеллы и дебютировал в качестве композитора Мендельсон
Фанни Мендельсон, замечательная певица, никогда не выступала на профессиональной сцене, полностью посвятив себя "Воскресной музыке". Целью этих концертов было "продвинуть дилетантов в музыкальный мир"
"Темноту" (1937) Гауптман посвятил своему еврейскому другу, но с этим реквиемом познакомил под большим секретом только нескольких своих друзей
Hauptmann с 1901 года жил в Агнетдорфе, маленьком полугородке, полудеревне
Schuckling -- исследователь социологии литературы
Брехт стал печататься с 16 лет (1914)
В 1937--1940 гг. М. Штеффин, сотрудница Б. Брехта, собирала его мелкие стихотворения
В Карлсруэ в начале 20- х гг XX в, например, объявился некий человек, который называл себя "первобытным вихрем" и обещал своим приверженцам, что приобщит их к космическим энергиям; в Штутгарте новый "сын человеческий" приглашал всех желающих на спасительную вегетарианскую вечерю; в Дюссельдорфе новый "Христос" возвещал близящийся конец мира и призывал своих последователей искать прибежище в горах Эйфель [2]. В Берлине "духовный монарх" Людвиг Хойссер собирал полные залы слушателей, требовал "последовательнейшего соблюдения этики Иисуса" (в духе первобытного коммунизма), пропагандировал анархию в любви и предлагал самого себя в качестве "фюрера" -- как "единственный шанс к наивысшему развитию [немецкого] народа, германского рейха и всего человечества".
Вспомним стихи Рюккерта, еще сильнее впечатляющие в переложении на музыку Шумана: "Крыльев! Чтобы воспарить над горами, долами, над жизнью и смертью, над всем!.."
цикл писем Рейнера Марии Рильке "К молодому поэту" - благородный пример того, как зрелая мысль приходит на помощь юношеской неопытности. Такие письма часто оказываются "орудиями дальнего действия", в них содержатся ценнейшие указания по технике писательского искусства
Гауптман написал драму под названием "Гамлет в Виттенберге", где показал шекспировского героя в студенческие годы
Бехер, вспоминая о своей беседе с Сент Экзюпери, писал: "Всю ночь напролет мы рассуждали с ним о "полете и поэзии", о связи между физическим полетом и взлетом душевным. Много говорилось и о паскалевском "l'homme depasse infiniment l'homme" ("человек бесконечно превосходит человека")". Тот же Бехер, рассуждая о ставшем крылатым выражении французского философа, замечал: "Величие человека составляет мысль" - эти слова Паскаля надо нести как знамя в борьбе против всех, кто пытается заглушить в человеке разум и человеколюбие, обесчеловечить его и превратить в варвара"
В бывшей ГДР, которая считалась самой читающей страной восточного блока, все ставшие ненужными читателям книги просто свалили в кучу и засыпали землей
В 1890 году Георг Виссова начал издание энциклопедии античных знаний. Последний из 83 томов вышел в 1978 году, а том с оглавлением - в 1980. Каждая статья была написана признанным специалистом в своей области
Изданную в 1910 г книгу Реймаруса приобрел всего один покупатель. Но этим покупателем оказался А. Швейцер, который исполосовал ее своими пометками вдоль и поперек
Дешевые издания "Универсальной библиотеки" немецкого издательства "Реклам" завоевали популярность своей добротностью
Владелец журнала "Симплициссимус", едко критиковавшего Пруссию начала XX века Альберт Ланген скрывался от ареста в Париже
"Симплициссимус" зачастую умышленно публиковались статьи, провоцировавшие затем скандалы и театральные процессы в судах
Один профессор знал так много, что в Заксенхаузене он стал настоящей библиотекой для своих сокамерников
Белль был редактором нового немецкого перевода Библии
В 1933 году фашисты организовали сожжение книг. Писатель О. М. Гриф, не сожженный ими, был изобижен и опубликовал памфлет "Сожгите меня"
Вальзер скрупулезно исследовал творчество Кафки
ГДР-овский писатель Краус написал роман "НПО" в фашистской тюрьме, в ожидании смертной казни
Гессе писал либретто к операм
Гессе рецензировал только тех авторов, которые ему были близки
За свою жизнь, как подсчитано, Гессе отрецензировал ок 3000 книг
Отец Гессе знал почти все европейские языки и был специалистом по индийским
Фейхтвангер сам перевел на немецкий, написанную на него на английском языке пародию
Петер же Альтенберг так воспевал достоинства голубых стальных перьев номер 201 фирмы "Кун", что можно было подумать, будто фирма платит ему за рекламу
Франц Кафка в завещании велел уничтожить все свои черновик, а среди них, кстати, были все три его ныне знаменитых недоконченных романа, но сему приказу воспротивился его друг Макс Брод и спас Кафку от гибели и забвения
В свое время наделала много шума книга Кречмера, где автор на "гениальных людей" навешивал этикетки, ставившие под сомнение их умственное здоровье
Писатели нередко переносят свой авторский наблюдательный пункт далеко вспять, чтобы исследовать нашу современность как бы от корня. И она развертывается перед глазами читателя постепенно, словно вылупливается из кокона, в "Саге о Форсайтах", в "Семье Тибо" Мартена дю Гара, в "Людях доброй воли" Жюля Ромена, в "Хронике семьи Паскье" Дюамеля, в "Волшебной горе" Томаса Манна и во многих других, углублявшихся в прошлое, предшествовавшее 1914 году, чтобы лучше показать людей, события и идеи нашего времени.
Томас Манн, написал "Будденброков" в возрасте двадцати пяти лет .
Томас Манн всегда скрупулезно изучал отображаемый им материал, шла ли речь о медицинских тайнах туберкулезного санатория, дискуссий на идеологические темы, музыки или жизни и творчества Гёте
Томас Манн, рассказывая о годах, когда он писал "Фаустуса", дает возможность заглянуть в свою мастерскую, где скоплены огромные запасы материалов, и упоминает о бесконечных консультациях с музыковедами
Томас Манн в своей "Лотте в Веймаре" продолжил жизнь героини "Вертера"
Томас Манн во вступлении к "Доктору Фаустусу" описал несколько лет своей жизни, отданных созданию этого романа вместе с событиями и атмосферой второй мировой войны
Предки Т. Манна начиная с прадеда заносили в особую тетрадь, вклеенную в Библию все важнейшие семейные события. Эта тетрадь потом послужила важным источником при написании "Будденброков"
Отец Т. Манна тайком -- ведь это был запрещенный автор -- читал романы Золя
Т. Манн стал в 50 лет владельцем автомобиля. В дневнике он записал, что Гете завел собственный выезд в 1799 (т. е. также в 50 лет)
"я просыпался утром уверенный, что сегодня я восемнадцатилетний принц по имени Карл. Я напускал на себя снисходительно-любезное величие и ходил гордый и счастливый, наслаждаясь тайной своего достоинства. И во время занятий, прогулок или чтения сказок я ни на секунду не прерывал своей игры, в этом была ее выгода" (из воспоминаний Т. Манна)
Т. Манн утверждал, что собственными свершениями в искусстве обязан способности восхищаться чужим
Музыка Вагнера наполнила 17-летнего Т. Манна желанием сделать что-нибудь подобное, "хотя бы в малом и тихом"
В возрасте 18 лет Т. Манн начал издавать собственный журнал. Было издано всего 2 номера
В своем юношеском журнале Т. Манн помещает рецензии на известные тогда книги, где подвергает насмешкам по любому поводу их авторов
Т. Манн начал самостоятельную жизнь с работы агента в мюнхенском "Южногерманского банка страхования от пожаров". На службу он поступил не ради заработка, а потому что "постеснялся сразу же и откровенно предаться праздности"
"За своей конторкой среди служащих, усердно нюхавших табак, я переписывал страховые полисы и в то же время украдкой сочинял свой первый рассказ, новеллу "Падение"... принесшую мне первый литературный успех" (Т. Манн)
Первый рассказ Т. Манна "Падение" был сразу же напечатан в лейпцигском журнале, хотя имя автора редакторам ничего не говорило
известный поэт Рихард Демель прочитав новеллу неизвестного тогда никому Т. Манна сразу же послал автору восторженное письмо и предложил ему печататься в новом литературно-художественном журнале "Пан"
После опубликования первого рассказа Т. Манна мать выделили сыну 160-180 марок на личные расходы, чтобы он мог жить отдельно и не утруждать себя работой в конторе
"До чего же трудно, - писал Томас Манн, - сделать из себя то, для чего ты создан, и подняться до уровня намерений, связываемых с тобой богом, даже если эти намерения довольно скромны"
Покинув банк молодой Т. Манн не только не предался праздности, но впал в напряженные умственные заняти
"для стихов, - пишет Т. Манн своему гимназическому товарищу Граутофу, - не требуется ни прилежания, ни терпения. Я обычно сочиняю их, когда засыпаю"
Т. Манн выбрал Италию как место жительства, где "можно было бы, укрывшись от мира и без помех, поговорить один на один со своей жизнью, своей судьбой... Мы ни с кем не вели знакомства, а услышав немецкую речь, тотчас удирали"
Т. Манн привык писать по возможности ежедневно, непременно в утренние часы, отдавая сбору и обдумыванию материала вторую половину дня.
Во время работы над "Будденброками" Томас Манн очень много читал, главным образом русских писателей и скандинавских. Безмерное чтение стало для него непременным источником идей, ассоциаций, стилистических приемов, если оно потом всегда дополняло и углубляло в его творчестве личный его опыт и собственную его фантазию
В начале работы над "Будденброками" на рабочем столе писателя появился сложенный вдвое крупноформатный лист бумаги с подчеркнутой надписью "К роману" на лицевой стороне. Обе страницы разворота заполняло генеалогическое древо некой семьи Буттенброков (так она именовалась покамест). На четвертой странице следовали перечни, озаглавленные "Второе поколение. Друзья, знакомые etc." и "Третье поколение. Друзья, знакомые сенатора". Потом в листок вносились исправления, менялись имена и даты, иные зачеркивались окончательно, иные потом восстанавливались корректорскими знаками
Кроме собственных воспоминаний об отце, о доме бабушки, о гимназии, о сотнях подробностей любекской жизни, воспоминаний, постоянно освежавшихся и дополнявшихся беседами с Генрихом, важным источником фактического материала были для Томаса Манна письма родственников, полученные им в Италии в ответ на соответствующие вопросы. Сестра Юлияей в 1897 году исполнилось двадцать лет - прислала брату жизнеописание их тетки Элизабет Хааг-Манн, которая послужила прототипом Тони Будденброк. Над этим жизнеописанием Юлия трудилась неделю, и оно заняло 28 страниц
Сестра Т. Манна Юлия, прислав ему материалы для "Будденброков", попросила брата "обходиться со всеми сведениями очень, очень осторожно", так как "многие из упомянутых лиц еще живы"
Целые фразы из рассказа Юлии Манн, сестры писателя Т. Манна вошли не только в черновики, но и в окончательный текст романа
даты в "Будденброках"приводятся редко - по эстетическим соображениям, чтобы не перегружать рассказа, построенного на художественном отборе фактов, сухими справками, ничего не говорящими уму и сердцу читателя. Но в ходе подготовительной работы даты определялись, высчитывались, сопоставлялись самым скрупулезным образом
Основной путеводной нитью при написании "Будденброков" для автора были тщательно разработанные сюжетно-хронологическим схемы
Первоначально Т. Манн собирался написать историю Ганно, но сведения о тетке Элизабет, присланные ему сестрой, заставили ввести ее как одно из гл действующих лиц романа -- Тони
"У меня стоит перед глазами, - вспоминал Томас Манн, - маленькая, на самом верху дома, комната в предместье, где я... целыми днями, вытянувшись на странной формы полукушетке-полушезлонге, читал "Мир как воля и представление". Одиноко-порывистая, тянущаяся к миру и смерти молодость - как пила она волшебное зелье этой метафизики, существо которой - эротика, метафизики, в которой я узнал духовный источник музыки "Тристана"! Так читают лишь один раз. Такое не повторяется. И какое счастье, что мне не нужно было замыкать в себе подобное переживание, что прекрасная возможность заявить о нем, поблагодарить за него представилась сразу же, что поэтическое пристанище прямо для всего этого было готово! Ибо в двух шагах от моей кушетки лежала раскрытая, невозможно и непрактично разбухшая рукопись, ...доведенная как раз до того места, где надо было умертвить Томаса Будденброка..."
Томас Манн выпытал у своего младшего брата Виктора, которому тогда было лет восемь, несколько специфически мюнхенских бранных слов, чтобы вложить их в уста второго мужа Тони, господина Перманедера
собрание принадлежавших молодому Томасу Манну книг состояло почти сплошь из дешевых изданий рекламовской "Универсальной библиотеки"
Т. Манн как-то заметил, что только в процессе писания "Будденброков" он понял, чего хочет и чего не хочет
"Будденброков" Т. Манн написал в единственном экземпляре, и когда посылал его в редакцию, от волнения сильно обжег руку расплавленным сургучом
Работая в "Симплициссимусе", Т. Манн уставал от журнальной текучки и сетовал, что она мешает ему сосредоточиться на писательстве
знавшие Томаса Манна в его зрелые годы, говорили, что внешне он похож скорее на профессора или на высокопоставленного чиновника
Т. Манн собрал громадный материал об итальянском искусстве Возрождения для драмы, но так и не написал ее
Т. Манн, взяв после "Будденброков" перерыв в работе, страшно этим мучился, как будто он отлынивал от дела
Т. Манн узнал из газет, что в Дрездене одна дама из "высшего общества" выстрелила в трамвае в своего любовника, молодого музыканта, и попросил подругу своей сестры Юлии, дрезденскую певицу Хильду Дистель, которая хорошо знала обоих, и даму, и музыканта, сообщить все подробности этой истории. "На меня, - пишет он Хильде Дистель, - она, по причинам отчасти технического, отчасти душевного свойства, произвела необыкновенно сильное впечатление, и не исключено, что однажды я воспользуюсь ею как фактическим костяком и фабулой для одной поразительно грустной любовной истории... Главное для меня - детали... Какова "ее", какова "его" предыстория? Какова была "ее" внешность? Кто был ее супруг, и при каких обстоятельствах она вышла за него замуж? Как она познакомилась с "ним", как "он" попал в ее дом? Как относились супруги друг к другу, и как супруг относился к "нему"?" Далее в письме следуют еще десять - мы сосчитали - вопросов и затем слова "и так далее". "Все это, - продолжает Томас Манн, - я мог бы, конечно, прекрасно придумать сам, и весьма вероятно, что, располагая действительностью, я вопреки ей придумаю что иначе. Я рассчитываю только на стимулирующее действие фактов и на применимость некоторых живых деталей. Если я действительно сделаю что-нибудь из этой материи, то ее, вероятно, с трудом можно будет узнать..."
Только настойчивые требования издателя побуждали Т. Манна выходить из подготовительного состояния и приступить к реальной работе над своими вещами
"Эта жизнь в Тодтнауберге, с брюзжанием в адрес цивилизации и писанием слова "бытие" через ипсилон, в действительности есть лишь мышиная нора, в которую он заполз, ибо не без основания полагает, что там ему не придется видеть никого, кроме восхищенных паломников; ведь не так-то легко подняться на 1200 м лишь затем, чтобы устраивать ему сцены" (Ясперс о Хайдеггере)
"Жизнь для меня и вправду удовольствие", -- писал Хайдеггер в 1917. Его окрылял тот факт, что мир, "который только играл с духом", теперь, наконец, рушится
"мне недостает мужества, чтобы выступить перед моими ближними в качестве пророка, и я принимаю их упрек в том, что не могу принести им никакого утешения, ибо, по сути, они все в нем нуждаются" (Фрейд)
"Он уже достиг определенной зрелости характера, в учебе также проявил самостоятельность и даже, пожалуй, чересчур много -- в ущерб другим предметам -- занимался немецкой литературой, обнаруживая большую начитанность." (Иезуитские преподы о Хайдеггере-студенте)
"почти все великие путешественники по Африке возили серьезное чтение в своем багаже. Чтение газет просто непереносимо. Печатное слово, имеющее отношение к одному скоропреходящему дню, кажется здесь, где время как бы остановилось какой-то нелепостью" (Швейцер)
"Психология народов" (1911--1920) -- труд Вундта
23 июня 1916 года было принято наконец решение о замещении должности заведующего кафедрой католической философии -- должности, которая оставалась вакантной на протяжении двух лет. Молодого Хайдеггера, чье имя все это время упоминалось в числе возможных кандидатур, постигло разочарование. Комиссия единогласно высказалась в пользу ординарного профессора из Мюнстера Йозефа Гейзера, причем даже сама формулировка обоснования не могла не показаться Хайдеггеру обидной: "Нехватка... настоящих личностей из числа мирян (которые только и принимаются во внимание в данном случае) настолько ощутима, что факультет по зрелом размышлении счел возможным порекомендовать только одного кандидата". Хайдеггер вообще не фигурировал в рекомендательном списке, даже в качестве экстраординарного профессора, который мог бы возглавить кафедру, если бы Гейзер вдруг не принял приглашения. Ему хотели предложить только один вводный курс лекций
23 сентября 1925 года: "Здесь наверху восхитительно -- я бы с удовольствием так и остался работать здесь до весны. В общество профессуры я совершенно не рвусь. Крестьяне куда приятнее и даже интереснее" (Хайдеггер Ясперсу)
В 1907 году Конрад Гребер подарил своему ученику диссертацию Франца Брентано "О множественности значений сущего у Аристотеля". В этой работе Хайдеггер нашел то, что называл "строгой, ледяной логикой", -- интеллектуальную пищу для сильных духом, тех, кто не желает жить, ориентируясь лишь на собственные мнения и чувств
В 1915 года Хайдеггер называл "главным научным делом... [своей] жизни" интерпретацию идей средневековых мыслителей. Правда, обретенное в ходе такой работы интеллектуальное богатство он намеревался использовать для актуальной полемики, в "борьбе за упрочение христианско-католического жизненного идеала"
в 1919 году Мартин Хайдеггер был счастлив тем, что получил наконец возможность исследовать собственные интуитивные прозрения, а то, что происходило вокруг него, называл "сумасбродными обстоятельствами" (революция, забаставки)
В июне 1921-го Хайдеггер послал Ясперсу рецензию на его книгу-- она разрослась во внушительного объема работу и именно из-за объема не была, как планировалось, опубликована
В конце 1918 года, в прощальном письме к своему другу Кребсу, священнику и теологу, Хайдеггер охарактеризует живой исторический дух, с которым он познакомился благодаря трудам Гегеля, а затем Дильтея, как силу, которая сделала для него "систему католицизма" "проблематичной и неприемлемой"
Во время работы над "Игрой в бисер" "Homo ludens" Хейзинги была настольной книгой Гессе
Вызванный книгой Ясперса общественный резонанс был настолько велик, что Ясперс, хотя и не имел философской ученой степени, в 1921 году получил в Гейдельбергском университете должность профессора философии
Герман Мерхен вспоминает, как Хайдеггер в начале 1927 года, во время дружеской встречи со студентами (участниками молодежного движения), "без единого слова, но преисполненный ожидания, как ребенок, решившийся показать свою любимую игрушку, которую прежде прятал от всех, положил на стол свежий корректурный лист - титульный лист "Бытия и времени""
Гуссерль написал Хайдеггеру письмо, выдержанное в очень личном тоне, в котором, в частности, жаловался, как ему сейчас не хватает их совместных философствований
долгое время Хайдеггер вынужден был приспосабливаться к обстоятельствам своей зависимости от теологов, стыдился этого -- и впоследствии не простил тогдашнего своего унижения "системе католицизма"
Министр по делам культов К.-Г. Беккер писал: "При всем признании преподавательских успехов профессора Хайдеггера мне все же представляется невозможным предоставить ему место полного профессора кафедры философии, имеющей столь большое историческое значение, пока выдающиеся литературные достижения не найдут особого признания коллег по специальности, которого требует такое назначение"
Поскольку Хайдеггер к моменту защиты диссертации считался подающим надежды католическим философом, соборный капитул согласился предоставить ему стипендию в размере 1000 рейхсмарок на семестр
Почти год Хайдеггер предпринимал свои безуспешные попытки познакомиться с Гуссерлем, и наконец ему удалось договориться с ним о личной беседе
Приезжая в родной Мескирх, Хайдеггер до глубокой старости посещал богослужения в церкви Святого Мартина и садился на то место на хорах, которое занимал еще будучи мальчишкой-звонарем
Студенты, ожидавшие услышать что-то вроде введения в философию Аристотеля, были ошеломлены. Хайдеггер действительно начал свое выступление с некоторых соображений касательно рецепции идей Аристотеля, то есть с истории философии, но лишь для того, чтобы показать: занятия историей философии, как правило, имеют мало общего с философией как таковой
учеба Хайдеггера в университете с 1911 по 1916 год финансировалась за счет стипендии Шетцлера, учрежденной для того, чтобы ориентировать стипендиатов на сохранение философского и богословского наследия святого Фомы Аквинского
Хайдеггер говорил: "...те тяжеловесные и, видимо, неблагозвучные формулировки, с которыми нам придется иметь дело, я ввожу не по прихоти и не ради особой склонности к приватной терминологии, но в силу давления со стороны самих феноменов.[...] Поэтому такого рода формулировки, как бы часто мы с ними ни сталкивались, не должны нас шокировать. Наука вообще не должна быть изящной, и, видимо, философия - тем более"
Хайдеггер нашел подходящий текст, на примере которого мог проанализировать проблему числа: De modis significandi sive Grammatica speculative. ("О способах обозначения, или Спекулятивная грамматика"). Позже установили, что написал Томас Эрфуртский, философ из школы Дунса Скота
Хайдеггер получал стипендию три года -- до лета 1916-го; и на протяжении трех лет это привязывало его к томизму и схоластике настолько крепкими узами, что граница между долгом и призванием не всегда была четко различима даже для него самого
Куно Фишер считал отсутствие семейных и вообще всяких общественных уз условием, обеспечивающим свободу и независимость личности
"...физика слишком трудна для меня, и я жалею, что не сделался комиком в кино или кем-нибудь в этом роде, лишь бы никогда и ничего не слышать больше о физике" (Паули)
Физик Эренфест замечал, что музыка по причине своей бессловесности -- прекраснейшее отдохновение для ума, переполненного словами
Будущий физик гимназист Гейзенберг, вынужден был батрачить в послевоенной (1919) голодной Германии на ферме, куда он взял с собой "Критику чистого разума"
Паули позвал к себе ассистентом Кронинга. "Его обязанность будет состоять только в том, чтобы противоречить каждому моему слову, но тщательно все обосновывая"
"Механика Гейзенберга вернула мне радость жизни и надежду" (Паули)
Осмотрительность удерживала Борна от желания изложить свою еще туманную теорию поборнику ясности, каким был Эйнштейн
"Математика умнее нас" (Борн)
Идеалом Эйнштейна всю жизнь была должность одиного смотрителя на маяке
Восхищенным почитателем Лукреция был Эйнштейн, и даже написал предисловие к изданию его поэмы
К началу страницы