Идти было тяжело, снег не убирали. Александр Николаевич шел по Садовой медленным шагом.. Серый день укрыл город, зима началась рано. Здания притихли - о чем они думали? Александр Николаевич остановился, он посмотрел на дом, помедлил немного, и зашел под арку. Достал из кармана пальто пачку папирос и закурил. "Как странно - подумал он - где - то сейчас тепло, а в Ленинграде зима.. Где - то нет войны. а в Советской России война.. Немцы рядом... Блокада.. Из всех положений должен быть выход - сколько это продлится? Рыбам хорошо - нырнул глубже и нет войны.. Как все просто.. И карточки на хлеб - тоже рыбам не нужны, в бомбоубежище не нужно прятаться, все очень просто для рыб, хорошо они устроились!" Александр Николаевич открыл крышку серебряных часов: "Двенадцать уже, нужно идти". Он бросил окурок в снег и вышел на улицу. "Нет, лучше не спускаться в подвал при обстреле, а то завалит, пока откопают - помрешь". И он снова пошел по заснеженной улице. Александр Николаевич подумал о новогодних праздниках, но мысль эта показалась ему неуместной и даже странной, но все же он улыбнулся, и глубже надвинул котиковую шапку на голову. "Люблю тебя, Петра творенье" - продекламировал он мысленно стихи Пушкина. "Да - это так, но странное дело - городу двести лет, он молодой, но кажется, что существует больше этого срока, время города сжалось как пружина, в моем представлении ему лет шестьсот, почему это так? Много событий было здесь - в этом секрет его значимости и неповторимости. За двести лет он прошел больше, чем другие города проходят за тысячу лет". За своими размышлениями он не заметил как пришел к цели: Антикварный магазин на Садовой улице. В магазине было холодно.
- Здравствуйте, Нина Ивановна - поздоровался он с продавцом, есть что - либо заслуживающее внимания?
- А вот, Екатерина Вторая с соратниками.. Нина Ивановна указала рукой на бронзовую скульптуру. Вчера принесли.
- Сколько стоит?
- Шестьсот рублей.
Александр Николаевич достал бумажник и пересчитал деньги.
- У меня только четыреста рублей, больше нет, может быть я завтра зайду, не хочется возвращаться домой.. Достоит до завтра?
- Трудно сказать, вещь хорошая, могут взять и сегодня.
- Не хочется возвращаться домой.
- Я понимаю, приходите завтра.
- Всего вам доброго - и Александр Николаевич вышел из магазина.
Старые вещи притягивали его к себе, казалось что они что - то знают, помнят прошлое, и могут поделиться этими знаниями с другими. Ведь старых вещей не становится больше, они исчезают во времени и пространстве как призраки. Александр Николаевич пошел домой, на улице стало пасмурнее, подул ветер. Александр Николаевич поднял каракулевый воротник пальто и грустно взохнул: "Везде холодно - подумал он - и это наверное надолго". Странный случай произошел с ним третьего дня, из восемнадцатой квартиры уезжала в эвакуацию семья инженера Трефелева, и Александр Николаевич купил у него дубовый письменный стол и гитару работы петербургского мастера Ивана Семёнова. Когда они с дворником принесли стол в комнату Александра Николаевича, то ему показалось, что форточка в его отсутствие открылась сама собой, хотя была закрыта на бронзовую защелку. Александр Николаевич закрыл ее, рассчитался с дворником и сел на стул около стола. Потом он открыл верхний ящик, потом открыл два ящика справа и два ящика слева, ящики были пустые, как и следовало ожидать. Александр Николаевич встал, и только он хотел закрыть ящики, как сильный порыв ветра ударил в окно. Задрожали стекла. "Что такое - как резко поднялся ветер" - удивился он. Александр Николаевич посмотрел в центральный ящик стола, в углу ящика лежала открытка, Александр Николаевич взял ее в руки. Два котенка кидали снежинки в третьего котенка, который лежал на снегу, на открытке было написано: С праздником Рождества Христова! "Нужно вернуть Трефелевым" - решил он и пошел в восемнадцатую квартиру.
- Никифор Иванович, вы забыли открытку забрать - сказал он инженеру. Инженер Трефелев рассеянно посмотрел на Александра Николаевича.
- Открытку? Так вы возьмите ее себе, а то у меня и так вещей много.
И Александр Николаевич вернулся в свою квартиру. Он вошел в комнату, положил открытку в ящик писменного стола."Неохота, наверное, людям уезжать" - подумал он.
Прошла неделя. Работы в домоуправлении было много. Александр Николаевич устал. Вечером он раскладывал старые фотографии. "Надо же - думал он - люди остались на бумаге - чертовщина какая - то - время ушло, а отражение его осталось.." "Аз есьм Альфа и Омега - начало и конец - все правильно - думал он - ничего мы не знаем, ничего. Скоро Рождество.." Где - то далеко ухнул взрыв. Устал, очень я устал, покурить что - ли? Опять где - то грохнуло, уже ближе.. Александр Николаевич никогда не спускался в бомбоубежище - боялся что завалит, снова прогремел взрыв.. Аз есьм Альфа и Омега - начало и конец. Стало страшно. "Гой, ты Русь, моя родная,/ Хаты - в ризах образа.../ Не видать конца и края - только синь сосет глаза" - промелькнуло в голове. И снова шарахнуло, но уже дальше.. Александр Николаевич закурил, огонек папиросы тихо светился в темной комнате, совсем как лампада. Аз есьм Альфа и Омега - начало и конец.. Все правильно. Он подошел к письменному столу, открыл средний ящик и взял открытку инженера, на обратной ее стороне было написано мелким почерком: "Дорогая Вера и Николай! Поздравляю вас с Рождеством Христовым и Новым годом, желаю счастья и благополучия. Благодать пусть пребывает с вами всегда, помню о вас и молюсь. Надежда". Адрес: Санкт - Петербург. Невский проспект., д 11, кв 20, Паниной Вере Семёновне.
Александр Николаевич потушил папиросу. "Оставил инженер открытку" - улыбнулся он. На следующий день он пошел в комиссионный магазин на Садовой, но Екатерину кто - то уже купил.