Вишнянова Софья Анатольевна : другие произведения.

Театральный роман

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


  

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

  
  
   Посвящается моей семье, подругам Барбашовой Юле, Клечковской Жене, Пикиной Лене, Кузнецовой Оле, которые читали и правили мои рукописи,
   моим мудрым наставницам Речкаловой Нелли Ивановне, Эвелине Ивановне и Марине Викторовне, а также А.Д.
  
   ---Бездарность!--Агнеса с презрительной усмешкой посмотрела на Неё.--
   Неужели ты думаешь, что тебя примут?
   ---Да уж скорее меня, чем тебя!--вспыхнула Она, и, развернувшись, быстрыми шагами направилась к зданию училища. У входа выстроилась длиннющая очередь девчат, пришедших на пробы. Она пристроилась в самый хвост и стала ждать. Очередь шла медленно, Она волновалась всё сильнее, тем более, что из дверей училища то и дело выпархивали зарёванные девчонки, которых не приняли. Когда Она, наконец, в числе последних , вошла в полутемную приёмную, уже вечерело. Навалилась усталость, но она не заставила Её сдаться. Она упрямо ждала. Наконец дверь открылась, из неё высунулась голова мужчина и позвала Её. Она вошла в комнату и зажмурилась от внезапно нахлынувшего света: после темноты приемной он показался Ей необычайно ярким. Когда глаза немного привыкли, Она поняла, что стоит посреди довольно просторной комнаты. Справа от Неё находится небольшой журнальный столик с пепельницей в виде лебедя, забитой окурками. По бокам от него стояли два кресла, в которых сидели мужчины с довольно усталыми лицами. Она едва не задохнулась от волнения, но тут же усилием воли подавила его. Сейчас волноваться не время. Она должна взять себя в руки и сделать всё, чтобы Её приняли...Пока Она пыталась справиться с нахлынувшими чувствами, один из мужчин, лет 45, с изрядной лысиной, снял очки, протёр их, снова водрузил на нос и произнес довольно неприятным голосом:
   ---Девушка, вы когда-нибудь смотрели "Собаку на сене"?
   ---Да.--Её голос, как ни странно, прозвучал уверенно.
   ---Помните монолог Дианы с начале фильма? "Я столько раз невольно замечала..."
   ---Помню.
   ---Прочтите его.
   Она обрадовалась. "Собака на сене" была одним из её любимейших фильмов, и Она знала её почти наизусть. Привычным жестом оправив волосы, Она плавно пошла по комнате и уверенно начала томным голосом:
   --- Я столько раз невольно замечала,
   Как Теодоро мил, красив, умен,
   Что если бы он знатным был рождён,
   Я бы его иначе отмечала.
   Сильней любви в природе нет начала,
   Но честь моя --- верховный мой закон.
   Я чту мой сан, и не допустит он,
   Чтоб я подобным мыслям отвечала...
   ---Довольно. Хорошо. Прочтите какое-нибудь стихотворение.
   Она на миг прикрыла глаза, сосредоточилась и принялась читать Пушкина "Моцарта и Сальери":
   --Все говорят: нет правды на земле.
   Но правды нет --- и выше. Для меня
   Так это ясно как простая гамма.
   Родился я с любовию к искусству;
   Ребенком будучи, когда высоко
   Звучал орган в старинной церкви нашей,
   Я слушал и заслушивался---слёзы
   Невольные и сладкие текли...
   ---Хорошо.--Снова прервал её лысый.---Спойте.
   Она выбрала арию Грехен из "Фауста". Около года назад она ходила с матерью на этот спектакль и песня несчастной Грехен глубоко запала её в душу. Она её особенно любила. Быть может потому, что она была созвучна Ей.
   ---Что сталось со мною,
   Я словно в бреду.
   Минуты покоя
   Себе не найду.
   Лишь он отлучится---
   Забьюсь как в петле
   И я не жилица
   На этой земле...
   Звонкий сильный голос заполнил собой все пространство, он рвался ввысь, бился, точно раненая птица, он рыдал...Она закончила.
   ---Отлично.---Подвел итог лысый.--Что вы скажете, Владимир Витальевич?
   ---Неплохо.---Его сосед сидел, вальяжно развалившись в кресле и наблюдал за девушкой как сытый нахальный кот за неопытной пташкой.---Идите, девушка. Результаты можете узнать здесь, послезавтра.
   Она вышла.
   ---Зря она сюда лезет, как вы думаете? --- Обратился Владимир Витальевич к своему соседу.
   ---Она, как и все девчонки, мечтает о поклонниках и славе. И не знает какой низости и грязи ей придётся нахлебаться...---ответил тот.
  
   * * *
   Лысый, говоря о том, что ей нужна слава, был не прав. Она была чужда честолюбия, и, если бы не события, происшедшие с Ней полгода назад, Ей бы и в голову не пришло пойти в театральное. Ей не были нужны, как другим, поклонение и почести. Всё было гораздо проще. И трагичней.
   ...Все началось с театра. Как-то вечером мать заглянула в её комнату и положила перед Ней два билета в театр им. Моссовета на спектакль "Сирано де Бержерак". Она засияла -- ей давно хотелось посмотреть эту пьесу. Весь следующий день Она провела в волнении, с нетерпением ожидая вечера. Около пяти Она с матерью вышла из дома и отправилась на встречу своей судьбе.
   Переполненный автобус. Метро. Ярко освещенная "Маяковка". Полутемный двор театра. Блеск люстр и зеркал в зрительном зале. Приподнимается занавес...Что-то сжало горло и сердце забилось словно пойманная птичка: Она увидела на сцене Его...
   Все четыре часа спектакля Она просидела словно в тумане, не в силах оторвать глаз от его стройной мужественной фигуры, волны светлых волос, спускавшихся до самых плеч, синих мечтательных глаз...Его мастерство не уступало его красоте: к концу пьесы Она беззвучно плакала, пряча слезы за длинными пушистыми ресницами...
   После этого вечера её жизнь словно разломилась надвое: на прежнюю, счастливую и спокойную, и на теперешнюю--страшную и стремительную. Три дня Она жила как во сне: забывала поесть, не видела ничего вокруг, почти не спала... А на четвертый день приняла решение. Подруга удивилась; отец скользнул по ней холодным взглядом, словно не узнавая своей прежней любимой дочери, и сказал:
   ---Делай как знаешь...
   Мать с гневом сжала губы:
   ---Ну что ж, иди в театральное. Я не могу тебе этого запретить, но скажу честно: я от тебя такого не ожидала. Ты ведь прекрасно знаешь, что за женщины актрисы и как им приходится платить за любую мало - мальски выгодную роль. Иди, но не забудь взять себе псевдоним: я не хочу, чтобы хоть один человек знал, что дочь Ельниной выросла шлюхой...
   И она, круто развернувшись, ушла. Девушке стало плохо. Она прорыдала всю ночь, но на утро встала с твёрдой решимостью не сдаваться и добиться своего.
   Потянулись безрадостные дни. Она сутками занималось учебой, что бы хоть как-то отвлечься от своей нескладной любви, изнуряла себя диетами и спортом. А закончив в мае десятый класс, принялась скитаться по пробам и кастингам. Её труды были не напрасны: в одно из училищ Её приняли. Теперь оставался последний рывок - она отправилась на пробы в Щукинское...
  
  
   * * *
   Она с волнением искала свое имя в списках. Первый лист, второй, третий...Списки закончились, а Она так и не нашла в них своей фамилии. Отчаяние подкатило к горлу, Она отвернулась и собралась было убежать, но заметила не стене последний листочек. Она пробежала его глазами, уже не надеясь на чудо, и вдруг обнаружила между фамилиями Яковенко и Ялинская свою. Счастье обрушилоь на Неё водопадом, встряхнуло, закружило, выжало из глаз слёзы. Она выскочила из училища, бросилась к ближайшему телефону - автомату и судорожно набрала номер подруги:
   --- Аллё?--прозвучал в трубке Юлькин голос.
   ---Юлечка! Меня приняли!
   ---Правда? Молодец! Слушай, это надо отметить! Приезжай на "Петрашу" к сестре в кафе через часок. Замочим поступление! Приедешь?
   ---Приеду!
   ---Тогда я тебя жду через час. Давай, пока!
   Она спустилась в метро и спустя минут сорок уже ожидала подругу у кафе. Юлька, вопреки многолетней привычке опаздывать, пришла вовремя.
   ---Ну, что будем пить? - спросила она, уютно расположившись за столиком.
   ---Давай шампанское.
   ---Давай.
   Они заказали бутылку шампанского "Абрау - Дюрсо" и большую плитку шоколада.
   ---Ну, за поступление!---произнесла Юлька. Они чокнулись и пригубили шампанское. Сладкое тепло пробежало по Её телу и все тревоги последних дней отступили в тень. Она откинулась на спинку стула, поставила бокал и потянулась за шоколадом.
   ---Всё-таки я тебя не понимаю.---Выпитое шампанское раскрепощало, вызывало на откровение.---Почему ты пошла в театральное? Неужели ты не нашла другого способа привлечь его внимание? Держу пари, нашла бы. Да, я согласна, что это самый беспроигрышный, но не слишком ли он труден?
   ---Да, я нашла бы способ.---Она задумчиво смотрела на подругу сквозь призму бокала, в котором тоненькой струйкой поднимались со дна пузырьки газа.---Но ты никогда не задумывалась, почему "звёзды" почти всегда женятся на таких же "звездах" как они сами? Потому, что это дает им уверенность в том, что за них вышли если не из-за любви, то хотя бы из-за симпатии, а не из-за денег или славы. Я бы сумела сделать так, чтобы он меня заметил, но для него я навсегда осталась бы просто фанаткой, поклонницей его красоты и таланта, или алчной стервой, которой нужны известность и богатство. Что бы Он меня любил, я должна быть ему равной...
   ---Я всё понимаю.---отозвалась Юля после некоторой паузы.---Просто...я за тебе боюсь. Мне кажется, ты избрала слишком горький и тернистый путь...
   * * *
   Лето промелькнуло как миг, а за ним потянулись будни, полные титанического труда. Она вставала в семь утра, шла в школу, отсиживала уроки, а потом, не заходя домой и дожевывая на ходу купленные с лотка пирожки, устремлялась в "Щукинское" и занималась там до полного изнеможения. Домой приезжала к десяти, и, торопливо проглотив давно остывший ужин, садилась за уроки. Затем короткий сон, кофе натощак, и все начинается заново. Несмотря на твердость, железную волю и упорство, с которым Она боролась с трудностями, тело частенько брало своё: Она засыпала, сидя за столом над книгами, похудела, побледнела и жаловалась на постоянные головные боли.
   ---Что ты с собой делаешь!---Глядя на подругу сердито и, одновременно, с жалостью частенько говорила Юля.---Ты себя изведешь. Разве можно так?
   --- Да ничего, со мной все в порядке.---Силясь улыбнуться, отвечала Она и прикладывала ладони к вискам: голова снова болела так, что хотелось кричать...
   Мать, хоть и была возмущена до глубины души, украдкой с жалостью посматривала на Неё и прятала слёзы: у неё все сердце изболелось, глядя на дочку. Та за несколько месяцев превратилась из весёлой бесшабашной толстушки в тоненькую тростинку и словно разучилась смеяться...
   Однако Её усилия были не напрасны и очень скоро начали приносить свои плоды. Она выбилась в число лучших и начала с успехом выступать в постановках училища. Это и вовсе сделало Её известной на всё "Щукинское", но друзей и радости не прибавило. Мира бизнеса, кино и театра---самые жестокие. Здесь царствуют деньги и конкуренция--- кто кого. И чем больше удача, тем больше вероятность, что однажды утром ты не проснешься. За богатство и известность приходится платить и чаще всего---болью и одиночеством, а порой и жизнью. Все это Она испытала на себе. В училище у Неё была только одна подруга---Оля, стройная симпатичная шатенка, с удивительно милым лицом и ласковыми глазами. Они подружились сразу---Оля тоже была талантливым изгоем среди бездарных, но богатых стерв. Она была безудержной оптимисткой, почти всё время улыбалась и замечательно пела, за что и снискала единодушную ненависть со стороны "буржуек". На этой почве они и подружились и их дружба, окруженная со всех сторон презрением "платниц", стала прочна как гранит. Именно помощь Оли, её поддержка и забота не давали Ей бросить все и уйти "на дно". И Она, стиснув зубы, продолжала работать...
   * * *
   ---Оль, у тебя есть что-нибудь съедобное?---Они вместе шли по коридору училища.---Со вчерашнего дня ничего не евши!
   ---Булка есть. Будешь?
   ---Спрашиваешь!
   Оля вытащила из сумочки плюшку и разломила её пополам. Она тоже не казалась сытой, но была рада поделиться тем, что есть.
   ---Ну, пойдем. У нас сейчас гимнастика.
   И они отправились в сторону спортивного зала.
   ---Красотки, правда?---Владимир Витальевич откровенно любовался, глядя вслед уходящим девушкам.
   ---Да, ничего.---Отозвался лысый.---Пошли-ка в кабинет, Владимир. Нам надо поговорить.
   * * *
   Кабинет Владимира Витальевича был небольшим, но весьма и весьма комфортным. Мягкий кожаный диван, два больших кресла, письменный стол с ноутбуком, компактный шкаф.
   ---Что будете пить, Андрей Степанович?---Осведомился Владимир, открывая внутреннюю дверцу шкафа.---Виски, как обычно?
   ---Нет, сегодня не надо. Налей какого-нибудь вина.
   ---Бордо подойдет?
   ---Ого!
   ---Плохого не держим!
   ---Подойдёт.
   Владимир вытащил из шкафа бутылку дорогого французского вина, пепельницу и два бокала. Потом достал пачку сигарет и запер дверь на ключ. Андрей Степанович занялся вином, и через минуту темная струя бордо полилась в хрустальные бокалы, отбрасывая на стол яркие блики.
   ---Ну, так о чем ты хотел поговорить? ---Начал Владимир, пригубив вино и взявшись за сигарету.
   ---Не о чем, а о ком. О ней.
   ---О ней? И что же ты мне хотел сказать о ней?
   ---Скорее, я хотел бы спросить. И порошу тебя ответить честно.
   ---Я слушаю.
   ---Владимир, мы знаем друг друга много лет. И много лет вместе преподаем здесь. "Щукинское" уже давно училище не для талантов, а для тех, у кого есть деньги. Сюда можно попасть лишь в двух случаях: или имея здесь блат, или хорошо заплатив. А она небогата, ты это прекрасно знаешь. Да, она, конечно, большой талант, я понял это еще тогда, на пробах. Но ведь не это заставило тебя её взять. Почему ты сделал так, чтобы она поступила?
   Владимир глубоко затянулся и некоторое время любовался игрой бликов вина в бокале. Потом медленно поднял глаза на Андрея и усмехнулся.
   ---Знаешь, она мне кажется похожей на птичку. Маленькую, хрупкую, изящную. Про себя я уже давно называю её Пичужкой. Она такая наивная---порхает, манит крылышками и сама не замечает этого...
   ---Только не говори мне, что ты влюблен...
   ---Нет, Андрей, я не влюблён. Но, как бы тебе объяснить...Я чувствую к ней невыразимое влечение. Всегда, когда я её вижу, во мне поднимается какое-то дикое, звериное чувство. Мне хочется броситься к ней, обнять так, что бы ей стало больно. Так, чтобы Она закричала от боли в моих руках. Но она...чистая, свежая, как роса в лучах утреннего солнца. Она не дастся мне просто так.
   ---И...и что ты хочешь сделать?
   ---Я сделаю так, чтобы ей было легко было учиться, буду помогать, оберегать её. Она будет расти только для меня, но не будет знать об этом. Я дам ей деньги, славу, почет --- все, что она захочет. Но ей придется заплатить за это. Тем, чем всегда платят женщины.
   Рука Андрея судорожно сжала сигарету.
   ---Владимир...Это подло. Зачем она тебе? Она такая молоденькая, совсем девчонка. Ей всего лишь 16 лет. Ты искалечишь ей жизнь ради своей прихоти, а как только она тебе надоест, выбросишь её!
   ---Подло?---Владимир с усмешкой посмотрел на него.---И это говоришь мне ты, совершивший вместе со мной столько подлостей? Обесчестивший стольких девушек? С чего это тебе вдруг стало её жаль?
   ---Но, Володя... Те...Они знали на что шли. Они были расчетливыми сучками, они понимали, что исполнив наши желания, получат то, чего хотят. А она...Она даже представить себе не может того, что ты ей уготовил.
   ---Не жалей о ней, Андрей.---У губ Владимира прорезалась жесткая складка, во взгляде появилась горечь.---Все женщины одинаковы. Если бы она вдруг догадалась о моих чувствах, в жертвах оказался бы я. А она с моей помощью торила бы себе дорогу к славе, зная, что я буду не в силах оказать ей ни в чем. Со мной так уже было. Хватит.
   ---Было? Нет... Не может быть...Марго?
   ---Она. Ты помнишь меня тогда?
   ---Да...Тебе было 25 лет и ты выглядел самым счастливым человеком на земле, дарил ей огромные букеты...
   ---...Играл на гитаре, исполнял все её желания, сходил с ума, если не виделся с нею пару дней... А потом она поняла, что я сделаю ради неё все и заставила меня играть по своим правилам. А когда я стал ей не нужен, выбросила меня как старую ненужную куклу... Понимаешь? Я был для неё куклой, игрушкой в её ловких руках. Она сломила меня, изуродовала мою душу. Как я могу после этого доверять другим женщинам? После неё, казавшейся такой теплой и нежной, как весеннее солнышко? Нет, Андрей. У меня нет выбора. Или я буду терзать, или меня будут терзать. Но я уже истерзан. И второго раза не перенесу.
   ---Понимаю... Но Владимир, зачем мучиться самому и мучить её? Вы знакомы совсем недолго, чувство вряд ли успело укорениться за столь короткий срок. Постарайся её забыть!
   ---Забыть её? ---Владимир горько рассмеялся.---Забыть её глаза, голос, тонкие руки с хрупкими пальцами, гриву золотистых волос? Забыть, как она со страхом и надеждой смотрела на меня, когда впервые ступила на порог той комнаты? Нет, Андрей. Я не могу. Она--все, чем я дорожу в этом мире, не считая твоей дружбы. Быть может, эта боль--расплата за то горе, которое я причинил другим...
   * * *
   Она потянулась, открыла глаза и сонно улыбнулась светящему в окно неяркому осеннему солнышку. Впервые за много дней Она наконец-то выспалась и это было настоящим счастьем. Она лежала в теплой уютной кровати, слушала скрипки Вивальди и никуда не спешила. Этот день, полный покоя и радости, как все хорошее, пролетит быстро, но надолго останется в памяти.
   Она тряхнула волосами, фыркнула, как котёнок от ветра, и вдруг громко заливисто рассмеялась. Не от того, что смешно, а просто от радости. В конце концов, у неё сегодня день рождения, на улице светит солнце, и на клумбах отцветают последние астры. Разве можно не быть счастливой в такой день?!
   Она снова тряхнула головой, выпрыгнула из постели и понеслась в ванную, шлепая босыми пятками по полу. Умылась, влезла в любимые джинсы и кофточку, чуть-чуть подкрасилась и, закрыв квартиру на оба замка, побежала на платформу "Бескудниково", старательно пряча от прохожих лицо - если увидит кто-нибудь из одноклассников, то ей и Юльке достанется за прогул. Вообще-то, Она хотела сегодня, как всегда, пойти в школу, а потом в училище, но Юля, услышав это, покрутила пальцем у виска и решительно заявила:
   ---Не пущу, хоть режь! Ты что, совсем рехнулась? Уж в день рожденья-то, раз в году, прогулять можно! Значит так, одно из двух: или ты со мной с утра едешь на Клязьму, или... Или я не знаю, что с тобой сделаю!
   Заглянув в Юлькины сердитые и упрямые глаза, Она рассмеялась и согласилась. Не выгонят же её, если она один раз не появится в училище! А уж в школе--тем более... Вспомнив, как обрадовалась Юлька её согласию, Она улыбнулась и прибавила шагу.
   На платформе было полным-полно народу, но Юльку Она заметила сразу--высокая, худющая, рыжая, она сильно выделялась из толпы, даром что с 14 лет работала манекенщицей. Сейчас она выступала на показах у Зайцева и почти всё время помимо школы проводила там. Заработки тратили вместе...
   ---Привет. - Она тихонько подкралась сзади и встряхнула подругу за плечи. Юлька вздрогнула, обернулась и тут же расплылась в улыбке.
   ---Привет. А я уж боялась, что ты не придешь. Да, кстати! С днем варенья тебя! Всего тебе самого, самого, самого...
   ---Спасибо. Ну, что, поедем?
   ---Конечно!
   До Клязьмы доехали через пару часов. Там во всю свою силу буйствовала золотая осень, пылая неистовой, обреченной красотой. Природа как будто накинула пурпурную царскую мантию, затканную червонным золотом. Словно алые факелы пылали клёны, златокудрые берёзки слегка покачивали светлыми головками, прислушиваясь к ласковому шепоту ветра. Гордые и стройные, как свечи, стояли сосны, в палисадниках отцветали поздние астры и хризантемы, пахнущие горечью и надеждой. Так, по крайней мере, показалось Ей. От ковра опавших листьев веяло сладким ароматом и тоской...
   ---Пришли.
   Юлька остановилась у старенького двухэтажного домика и позвонила в дверь. Открыла полноватая светловолосая женщина лет пятидесяти - Юлина мать.
   ---Заходите, заходите. --- Приветливо пригласила она.
   ---Пошли. - Юлька, взяв подругу за руку, повела её к себе в комнату. - Сейчас передохнём, позавтракаем... Мама нам своей фирменной вишнёвки нальет--ты такой не пробовала. Потом сходим погуляем...
   Они поднялись на второй этаж и вошли небольшую светлую комнатку, убранную в розовых тонах. Розовые шторы с рюшами, розовые обои, розовый диванчик с подушками, розовый торшер...
   ---Здорово тут у тебя. - Она тут же плюхнулась на диван и принялась рассматривать комнату.
   ---Ага. Слушай, ты у меня когда в последний раз была? В прошлом году? Ужас! Все-таки неудобно жить так далеко друг от друга. Ты мои фотки с последнего показа видела? На, посмотри, а я пока схожу поглядеть готов ли завтрак.
   И Юлька вышла. Она посмотрела фотографии, отложила альбом и подошла к окну. Солнце скрылось, начал накрапывать дождик, но на душе все равно было тепло и уютно. Как же все-таки здорово, что Юлька вытащила её сюда! А не то сидела бы она сейчас в школе на истории и пыталась вспомнить, в каких годах шли наполеоновские войны в Европе...
   Юлька вернулась через пять минут и позвала на кухню.
   ---Мама сегодня будет кормить нас настоящими украинскими блюдами --- борщем, варениками с картошкой. А еще она приготовила кофе по-львовски. Идем скорее!
   В кухне кроме них никого не было -- Юлина мама разлила по тарелкам борщ, положила в глубокое блюдо вареники и, как истинная дипломатка, удалилась. Девчонки уселись за стол.
   ---Ну, за тебя! -чокаясь с подругой бокалом с красным вином, произнесла Юлька. Они выпили и принялись за борщ.
   ---У тебя не мать, а самородок.---Доедая последнюю ложку, сказала Она.--Потрясающе готовит!
   ---О, да она и не такое умеет! Держу пари, сегодня на обед она приготовит нам такие отбивные...
   После завтрака они вернулись в Юлькину комнату.
   ---Ладно, не буду тебя больше мучить. --- Юлька улыбнулась и полезла за диван. - У меня есть два подарка: для актрисы и для влюбленной. С какого начинать?
   Судя по тому, как в Юлькиных глазах заплясал сонм дьяволят, она не сомневалась, что Она начнёт со второго.
   ---С подарка для актрисы.---Из вредности ответила Она, умирая от любопытства при мысли о том, что может лежать во втором пакете.
   ---Бери. -Юлька подала Ей увесистый сверток. Она разорвала яркую обертку, почти не сомневаясь в том, что знает, что там лежит. Так и есть -косметика! Тени, тушь для ресниц, помада, любимые духи --- Jadore от Christian Dior. Да, этот подарок влетел Юльке в копеечку...
   ---Спасибо, Юлёк. --- Она расцеловала подругу. --- Ты просто супер.
   ---Открывай второй.---Юля хитро сощурилась и протянула ей длинный плоский пакет, завернутый в несколько слоев бумаги. Она надорвала первый, второй, третий... Когда спал последний, у неё дрогнули руки и она едва не уронила подарок на пол: в нем оказалась большая фотография в рамке под стеклом, с которой ей улыбались дивные синие глаза...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

* * *

   ---Просто не понимаю, как такой нищей уродине как ты удалось поступить? - Агнеса смотрела на Неё с крайней степенью презрения. - раскрой секрет: под кого тебе пришлось лечь, чтобы тебя зачислили? Хотя что я говорю! На это никто не согласился бы! Наверное, тот, кому ты это предложила, был готов откупиться чем угодно и поэтому договорился с руководством о твоем зачислении!
   Агнесины подхалимки залились идиотским смехом. Они тоже терпеть не могли "неразлучных" ( так называли в училище девчонок) и были всегда готовы присоединиться к травле. Однако остроумием они не блистали, поэтому их нападки повторялись из раза в раз. Парировать их стало привычкой. Оля ринулась в атаку.
   ---Зато догадаться как ты поступила, труда не составляет! Скажи-ка, носастенькая ты наша, сколько твоему папочке пришлось отвалить, что бы такое сокровище с ангельской внешностью и умом Софьи Ковалевской поступило?
   Теперь уже настала очередь подружек веселиться. Агнеса побагровела и собралась было, как обычно, разразиться длинной визгливой тирадой, но не успела: в коридоре появился Андрей Степанович. Увидев его, девчонки примолкли: Андрей Степанович не выносил девичьих скандалов и сурово карал зачинщиц. С ним предпочитали не связываться. Агнеса со товарищи, бросая на подруг пылающие от гнева взгляды, поспешно удалилась, а девчонки, наоборот, устремились Андрею Степановичу на встречу. На их взгляд, он был лучшим преподавателем училища. Он не обладал привлекательной внешностью: был лысоват, носил очки, но имел добрый, веселый характер, а уроки у него были один лучше другого. Он никогда не кричал без причины и охотно объяснял заново тем, кто плохо понял. К тому же он недолюбливал богачек и относился к ним довольно строго. В общем, его было за что любить.
   ---Здравствуйте, Андрей Степанович! - Хором поздоровались девчата, проходя мимо.
   --- Здравствуйте, здравствуйте!--отозвался он, останавливаясь. -Как жизнь?
   Подружки тоже остановились.
   --Нормально, а у вас?
   --Тоже ничего. У вас сегодня мой урок, не забыли?
   --Нет, конечно!
   ---Ну и хорошо. Встретимся попозже, а сейчас я бегу. Сколько хлопот с этим карнавалом, ужас!
   --С каким карнавалом?
   --Вы что, не знаете? - удивился он. -У нас всегда 29 декабря дается новогодний карнавал.
   --Так ведь до него еще целый месяц!
   --Все равно, уже пора начинать готовиться. Вот и вам советую: зайдите в костюмерную за нарядами пораньше. А то лучшее разберут, будете потом во что попало наряжаться. Да и подогнать по фигуре надо. В общем, подумайте. А я пошел.
   И он отправился дальше. Девчонки посмотрели друг на друга.
   --Ты знаешь, а ведь он прав.--Задумчиво сказала Она. - Давай сегодня после уроков зайдем в костюмерную, выберем наряды. А то придется вместо принцессы идти серой мышью.
   --Давай.
  
   * * *
  
   --Аллё, Юлёк, ты не занята?
   --Нет, а что?
   --Мне твоя профессиональная помощь нужна.
   --В смысле?
   --Ну, ты же у нас спец по одежде, макияжу...
   --Ну?
   --У нас на Новый год будет карнавал, нужно с нарядом помочь. Ты как?
   --Сегодня и завтра точно не смогу, а вот в субботу, послезавтра - пожалуйста. Идет?
   --Хорошо. Приходи часам к десяти.
   --Ладно. Пока.
   --Пока...
   * * *
   Юлька, как всегда, опоздала: звонок в дверь раздался около одиннадцати. Она, отложив шитьё, отправилась открывать.
   --Привет.--Ну, Юлька, как всегда на высоте: в чёрном обтягивающем костюме с красным кожаным поясом, на плече модная сумочка. Модель есть модель.
   --Привет, заходи.
   Пока Юлька мыла руки, Она заперла дверь и вернулась в комнату. Подруга присоединилась к ней через минуту.
   --Ну, и кем же ты будешь на карнавале?
   --Догадайся...
   После двадцати минут бесплодных попыток угадать, Юлька сдалась.
   --Я буду цыганкой...--И Она выудила из шкафа пёстрый ворох одежды: многоярусную алую юбку, "крестьянскую" кофточку в ярких маках с открытыми плечами и расписную, с кистями, шаль.
   --Однако...--протянула пораженная Юлька.
   --Нравиться? Но это все не просто так. Мне пришла в голову мысль приструнить некоторых хамок, и тут без твоей помощи ну никак не обойтись...
   Дело было вот в чем. Недавно "добрый папочка" сделал "милой Агнесочке" подарок: бальное платье принцессы к карнавалу. С тех пор Агнеса стала окончательно невыносима, рассказывая об этом всем и грозясь стать королевой бала. К тому же у неё, всем на удивление, появился поклонник: хилый, тощий пацан, весьма смахивающий на графа Дракулу. Непонятно, чем "милая Агнесочка" его прельстила: то ли склочным характером, то ли папиными деньгами, то ли носом, размерами превышающим нос незабвенного Сирано де Бержерака, но это был её поклонник!
   В общем, Агнеса от восторга потеряла все ориентиры, и её требовалось срочно поставить на место. И у Неё созрел коварный план, которым она и поспешила поделиться с подругой.
   ---Отличная идея.--отсмеявшись заявила Юлька. Она тоже была мастачкой на такого рода каверзы.--Держу пари, что к концу новогоднего вечера Агнеса будет готова придушить тебя! Чем смогу, тем помогу, честное слово!
   --Тогда за дело!
   И две заговорщицы принялись готовиться к осуществлению плана посрамления ненавистной соперницы.
   * * *
   Месяц пролетел как один миг, утонув в предпраздничных хлопотах. И вот, наконец, наступило долгожданное 29 декабря. Она вскочила в раннюю рань и принялась хлопотать. Выгладила карнавальное одеяние, достала косметику и украшения, повторила танец. А когда все было готово, занялась домашними делами.
   К балу Она начала готовиться часа в три. Приняла ванну, сняла с волос бигуди. Крупные кудри каскадом спустились почти до талии. Они лежали спутанной копной, и их еще предстояло уложить. Этим-то Она в первую очередь и занялась.
   ...Спустя два с половиной часа Она стояла у зеркала, смотрела в него и не узнавала себя. На Неё смотрела незнакомая, восхитительно красивая девушка. Тонкая фигурка в пышной алой юбке, яркая шаль на плечах, белая кофточка подчеркивает смуглость кожи, на руках и шее сверкают драгоценности. К тёмным локонам приколота бордовая роза. От цыганки не отличить! Великолепно!
   Она улыбнулась зеркалу, одела белую шубку из искусственного меха, белую шапочку, сапожки, замкнула квартиру и вышла из дома. За дверью бушевала настоящая новогодняя пурга, и Она, выйдя за порог, словно растворилась в неистовом вихре снежинок...
   * * *
   "Щукинское" походило на заколдованный замок, с которого только что сняли чары: оно было засыпано снегом, сверкающим как серебро от бьющего изо всех окон света, всюду царила весёлая предпраздничная суета, из открытых дверей неслись звуки вальса. Проваливаясь в сугробы (несмотря на то, что двор чистили ежедневно, к вечеру на землю все равно ложилось пышное снежное одеяло), Она двинулась к крыльцу. Это было нелёгкой задачей, -- снега намело до колен - но цель того стоила. Когда Она, стряхивая с шубки снежинки, вошла в училище, Ей показалось, что Она очутилась в волшебной сказке.
   ...Со стен свисали еловые лапы, убранные золотыми, серебряными, пурпурными, синими шарами, стеклянными сосульками, гирляндами. Запах хвои, мандаринов, шампанского кружил голову. Все вокруг были яркие, блестящие, восторженные и сумасшедшие. Это состояние безудержного веселья передалось и Ей. Впереди еще много всего, может быть и не самого лучшего, но сегодня она счастлива, счастлива, счастлива!
   Убранство Большого зала превосходило все ожидания. Сегодня оттуда убрали все стулья и водрузили в центр огромную, до потолка елку, украшенную гирляндами шаров, мягкими игрушками, конфетами, серебряным дождиком. Под елкой кругом стояли бутылки с вином и шампанским, и бокалы.
   До начала бала оставалось не меньше получаса, и Она, дабы не тратить время попусту, отправилась искать Олю. В обычный день это не составило бы никакого труда, но сегодня все были не такие как всегда. Вот, например, Машка Огнисенко, которая обычно одевается в классическом стиле и носит волосы в тугом пучке, сегодня распустила их, надела короткую юбку, красную панамку и изо всех сил изображает наивную Красную шапочку, кокетничая с весьма симпатичным волком со второго курса. Или Лилька Риянова - непоседа, вертушка из вертушек, нарядилась сегодня в тяжелое средневековое платье с кринолином и серьезно, даже строго слушает болтовню своей подружки Ирки Афанасьевой, слегка обмахиваясь веером...
   С трудом пробираясь сквозь пёструю толпу, Она вдруг вспомнила, что Оля должна быль в костюме солнца. Зная это, найти её будет гораздо легче. Она внимательно осмотрелась и заметила у входа стройную девчонку в желтом, вертящую головой во все стороны. Видимо, Оля не заметила Её, а если и заметила, то не узнала. Неудивительно, ведь Она сегодня тоже сама на себя не похожа...
   --О-л-я-я!
   Девчонка у входа обернулась. Да, это она. Протискиваясь через толпу, Она направилась к подруге.
   --Оля!
   --Привет!--обрадованно произнесла та, наконец заметив подругу. -Как ты проскочила мимо меня так, что я тебя не заметила?
   --Да ты меня просто не узнала. -Рассмеялась Она.--Я, кстати, тебя тоже бы не узнала, если бы не вспомнила, что ты нарядишься солнцем. А ну-ка, покажись!
   Оля и впрямь была похожа на солнышко: одета в пышную желтую юбку и корсет, волосы в блёстках, на лице ярким пятном выделяются губы, а глаза подведены золотыми тенями. Из украшений - золотые серёжки и кольца.
   --Ты сияешь, как настоящее солнышко!
   --А тебя от цыганки просто не отличить! Здорово получилось!
   --Спасибо. Послушай, ты не знаешь, сколько времени?
   --Без двадцати одиннадцать.
   --А во сколько начнется?
   --В одиннадцать ровно. Ну, может, чуть попозже. Знаешь, что? Давай, чтобы не стоять без дела, погуляем, что ли?
   --Давай!
   Они вышли из Большого зала в коридор. Студенты все прибывали и прибывали. Из-за угла выпорхнула( насколько ей позволяла это долговязая неуклюжая фигура) Агнеса со своим "Дракулой". Подруги критическим взглядом осмотрели её наряд. Платье было действительно великолепное, но Агнеса в нем симпатичнее не стала. Наоборот, шикарный наряд подчеркивал незавидную внешность своей обладательницы. Но сама Агнеса этого, по-видимому, не замечала, и пролетела мимо девчонок со скоростью ракеты, не удостоив их даже взглядом. Подруги переглянулись и хмыкнули.
   --Ну, что, твой план остаётся в силе?
   --А как же! Я и раньше хотела поставить её на место, а теперь хочу вдвойне. Уж слишком она самоуверенная стала!
   Погуляв минут десять, девушки решили вернуться в зал. До начала оставалось совсем чуть-чуть. Пропустив последних опоздавших, входную дверь закрыли. Все собрались в Большом зале.
   Наконец долгожданная минута наступила. Свет в зале погас, а взамен зажглись гирлянды и гелевые свечи в бокалах. На несколько секунд повисла тишина, а потом её оборвал голос директора училища:
   --Дорогие учащиеся! От лица всей администрации и от себя лично я поздравляю вас с Новым годом! Желаю вам, чтобы в этом новом году исполнились все ваши заветные мечты. Пусть наше училище остается для вас вторым домом. Любите его и преумножайте его славу! Здоровья, счастья вам и успехов!
   В ответ раздались громкие аплодисменты. Под елкой послышалось шуршание фольги - молодые люди и преподаватели открывали бутылки с шампанским.
   --Все сняли проволоку с горлышка? - спросил чей-то голос.
   --Все!
   --Нет еще, подождите! Сейчас... Вот, теперь все!
   --Отлично! Отпускаем пробку на счет три! Раз... два... три!
   Грянул дружный залп, и шампанское полилось рекой в бокалы. У елки тут же возникла суматоха.
   -- Да не суетитесь вы! Всем хватит!
   Спустя некоторое время в руках у всех были бокалы с шампанским.
   --У всех есть?
   --У всех!
   --Ну, с Новым годом!!!
   По залу разнесся весёлый звон бокалов - все чокались с всеми, со знакомыми и незнакомыми. Потом все дружно выпили... Кто-то включил магнитофон, и по залу разлились звуки старинного вальса. Это было традицией - открывать новогодний бал - маскарад этим танцем. За ним, как правило, следовали современные мелодии, перемежающиеся классическими. Против этого никто ничего не имел - здесь, в "Щукинском", умели танцевать под любой мотив.
   На вальс Её пригласил какой-то старшекурсник, Она согласилась, и уже через минуту они кружились по залу, озарённому мерцающим блеском свечей. Она прикрыла глаза и представила себе, что на месте этого незнакомого парня - Он, и это его глаза с таким восторгом любуются ею...
   Музыка закончилась, Она очнулась от грёз и внезапно заметила, что её партнёр смотрит на неё, явно ожидая ответа. И поняла, что не помнит ни одного слова, сказанного им. Она так замечталась, что просто все прослушала...
   --Прости, что ты сказал?
   --Ты дашь мне свой телефон?
   -- М-м-мм... Дам, конечно, но не сейчас. Ты его не запомнишь, а записать мне не на чем.
   -- Хорошо, мы, когда поедем домой, купим ручку и ты продиктуешь мне свой номер. Идет?
   -- Идет. А сейчас извини, меня ждет подруга.
   И Она, наконец, отделавшись от назойливого поклонника, направилась к Оле.
   --Ты что, уже одного очаровала? Ну, у тебя и темпы!
   --Да ну его! Представляешь, он мне весь танец что-то говорил, а я все прослушала. А когда очухалась - он уже телефон просит. Еле удрала!
   Заиграл быстрый танец, и сразу стало не до разговоров. Безудержное веселье охватило всех. Стало так жарко, что пришлось открыть несколько окон.
   Быстрые современные ритмы сменились классикой, затем снова вернулись. Танцуя какой-то веселый, сумасшедший танец, Она подумала, что сейчас должен снова зазвучать романс. И тогда настанет нужный час. Её час. Час мести Агнесе...
   Музыка стихла, и все остановились, ожидая следующую мелодию. По залу разлились бархатные звуки гитары... Это был романс Никиты Михалкова, как раз тот, который был нужен Ей. Она вышла в центр зала, туда, где было чуть больше свободного места, и замерла в ожидании нужного аккорда.
   Мохнатый шмель -на душистый хмель,
   Цапля серая - в камыши.
   А цыганская дочь - за любимым в ночь
   По родству бродяжьей души...
   Она мягко вскинула руки и, постукивая каблучками как кастаньетами в ритм старинному цыганскому романсу, двинулась по кругу, изгибая в танце тонкий гибкий стан...
   Так вперед за цыганской звездой кочевой,
   На закат, где дрожат паруса,
   И глаза глядят с бесприютной тоской
   В багровеющие небеса...
   Движения становились все увереннее, стремительнее, грациознее. Пышные темные кудри разметались, на щеках разгорелся яркий румянец.
   Задорно позванивают на запястьях серебряные браслеты...
   Так вперед за цыганской звездой кочевой
   На свиданье с зарей на восток,
   Где, тиха и нежна, розовеет волна,
   На рассветный вползая песок!
   Алая юбка взметнулась огненным языком и танец, и без того бывший быстрым, стал и вовсе неистовым.
   Так вперед за цыганской звездой кочевой,
   До ревущих южных широт,
   Где свирепая буря, как божья метла,
   Океанскую пыль метёт!
   Последнее, стремительное, сильное движение и мелодия обрывается, а Она застывает, вскинув руки...
   Гром аплодисментов. Восхищенные лица молодых людей. Завистливые - девушек. Агнеса смотрит на неё бешеным взглядом, полным ненависти и яда. "Дракула" едва дышит от восторга... Так-то, Агнесочка...
   В этом -то и заключался Её план. Он был одновременно и невероятно действенным, и достаточно простым, и состоял в том, чтобы отбить у Агнесы поклонника у неё на глазах. Это оказалось делом нетрудным. Одного зажигательного танца хватило вполне...
   Следующий танец был медленным. К Ней двинулись сразу несколько парней ( "Дракула" дернулся было вперед, но был схвачен бдительной собственницей, и с кислым лицом остался на месте), но их опередили. К Ней подошел молодой красивый мужчина лет 27-30 в одежде графа и, учтиво поклонившись, произнес:
   --Миледи, позвольте пригласить вас на танец?
   Она немного поколебалась, а потом вложила свою тонкую загорелую ручку в его руку.
   Танцуя с ним, Она не могла отделаться от ощущения, что она его где-то видела. А потом наконец вспомнила, что это он с Андреем Степановичем прослушивал её на пробах. Как же его зовут? Кажется, Владимир Витальевич.
   --Могу я узнать имя прекрасной леди?
   --Маританна. - торопливо произнесла Она первое пришедшее на ум имя.
   --Граф Владимир. Счастлив познакомиться с госпожой.
   -- Взаимно, граф.
   Бредовый какой-то разговор... Танец наконец закончился. Она торопливо отошла к Оле.
   --Оль, кто это?
   --Ты про кого?
   --Ну, тот с кем я танцевала.
   --А... Это наш будущий препод - Владимир Витальевич. Он у нас во втором семестре будет вести латиноамериканские танцы. Красивый мужчина, верно?
   -- Да... Но мне он чем-то не нравится...
   --Чем же?
   --Не знаю...
   Бал закончился заполночь. Все разбрелись кто куда - кого-то встретили родители или молодые люди на машинах, кто-то отправился ночевать к знакомым. Подружки растерялись.
   -- Что будем делать? Метро-то закрыто...
   --Придется брать такси.
   --Не боишься?
   --Боюсь. Но другого выхода нет.
   --Миледи, разрешите помочь? - откуда-то рядом появился "граф". Он уже был в теплой куртке. - Вашу подругу нужно отвезти домой?
   -- Вообще-то нас обеих...
   --Я могу это сделать, если вы соблаговолите согласиться. Наградой за услугу будет ваш благосклонный взгляд.
   --Надеюсь, граф, что вы будете столь же честны, сколь учтивы, и не запросите большего.
   --Об этом не беспокойтесь. Вы согласны?
   --Да...
   У Владимира оказался чёрный "мерседес" последней марки, и ехать на нем было одно удовольствие. Сначала отвезли домой Олю, а потом отправились на "Петровско-Разумовскую" - там жила Она.
   Быстрая, изящная машина доставила её домой за несколько минут. Прощаясь, Она протянула руку Владимиру.
   --Благодарю вас. Вы нам очень помогли.
   --Помочь такой прекрасной девушке - о чем еще может мечтать любой мужчина? Вам не за что меня благодарить.
   -- И все же...
   -- Не стоит. -Владимир улыбнулся и поднес её руку к губам...
  
   * * *
  
   Новый год Она встретила с семьей, дома - идти никуда не хотелось. Хотелось отдохнуть, выспаться, всласть погулять и почитать. Этим-то Она на зимних каникулах и занялась. Оставаться в Москве не хотелось и Она устремилась на дачу.
   Там было чудесно. Маленький деревянный домик со всех сторон обступали сугробы и заснеженные ели, но внутри было удивительно тепло и уютно. Утром и днем Она обычно гуляла, каталась на лыжах, а по вечерам, закутавшись в теплый плед, читала книги. За окном завывала метель, а в доме пахло сушеными травами, и потрескивали дрова в печи. Глядя на пляшущие в печке языки пламени и слушая гул ветра, Она чувствовала, как к ней возвращается утраченный покой...
   Это счастье продолжалось недолго. Каникулы закончились, пришло время возвращаться в Москву, но теперь мысли об этом не вызывали в Ней прежнего ужаса. Она хорошо отдохнула и была готова к борьбе с новыми трудностями...
   * * *
  
   Второй семестр начался с приятной новости, которую сообщила Оля: "Дракула" бросил Агнесу. Видимо, у него больше не хватило сил терпеть рядом с собой такую длинноносую красу. Агнеса теперь рвет и мечет и во всем винит Её... Она хмыкнула. Ну и правильно, а кого же ещё? Однако Оля вдруг стала неожиданно серьезна и посоветовала быть осторожнее. Агнеса дура, пустышка, но она сильна, у неё есть деньги и она может наделать много неприятностей.
   --Да что она сделает?
   --Мало ли что. Уж придумает. Не лезь на рожон, ладно? Немного сбила с неё спесь и хватит. Тебе что, нужны проблемы?
   --Нет. Ладно, ты права. Но уж лучше, пусть она ко мне не лезет...
   Вторая новость тоже была неплохой - теперь у них появился новый предмет - танцы, которые стал вести Владимир Витальевич. Он тут же завоевал всеобщую симпатию. Он был красив, умен, обладал чувством юмора, и, главное, великолепно танцевал. "Неразлучные" на его уроки ходили с удовольствием, тем более, что у Неё обнаружились невероятная гибкость и пластичность. Оля радовалась за подругу, а Агнеса слушала похвала, предназначавшиеся Ей, и лицо её искажалось от бешенства...
   Как-то после занятия Владимир Витальевич задержал Её и попросил зайти к нему после уроков. Она согласилась.
   Занятия в этот день закончились рано, Она попрощалась с Олей ( ей нужно было срочно ехать домой и подождать подругу она не могла) и отправилась к Владимиру Витальевичу. Тот ждал Её в танцевальном классе.
   --А, пришла? Проходи, хочу с тобой поговорить.
   Он возился с центром.
   --Подбираю мелодии к завтрашнему уроку. Начнем изучать латиноамериканские танцы.
   --Здорово! Какие?
   --Самбу и румбу точно. А там посмотрим, если останется время, то еще что-нибудь возьмем.
   -- А потом что у нас будет?
   -- Скорее всего испанские или цыганские, я еще не решил.
   Он поставил новый диск, выпрямился и задал неожиданный вопрос:
   --А ты никогда не думала о карьере танцовщицы?
   --Никогда.
   --Зря. У тебя есть все данные для этого. Скажу честно, из всех моих учениц ты, пожалуй, наиболее талантливая. У меня есть к тебе предложение.
   Она заинтересованно посмотрела на преподавателя.
   --Да? И какое же?
   --Школьный курс достаточно мал по объему, он вмещает только самые известные танцы. Я предлагаю тебе дополнительные занятия после уроков. Ты талантливая девушка, и, если будешь упорна, добьешься больших успехов.
   Она опустила глаза.
   -- Спасибо, Владимир Витальевич, но я не могу. У меня не очень обеспеченная семья, вряд ли у нас хватит денег оплатить занятия.
   Владимир Витальевич улыбнулся.
   -- Занятия будут бесплатными. Не удивляйся. Ты способная ученица, я буду работать с тобой с удовольствием. К тому же мне нужна профессиональная партнерша, чтобы не потерять формы. А я уверен, что ты очень быстро станешь профессионалкой.
   -- Но Владимир Витальевич, даже после обычных занятий я возвращаюсь домой поздно, а если еще прибавятся и танцы...
   -- Ерунда. Они будут занимать у нас не больше часа, а потом я буду сам отвозить тебя домой. К тому же мы будем заниматься не каждый день.
   Она колебалась.
   -- Не спеши с ответом. Обдумай все, а завтра скажешь мне, что решила.
   -- Хорошо, Владимир Витальевич. Я подумаю. До свидания.
   -- До свидания, Пичужка...
   Спускаясь в метро, Она размышляла. Предложение было ах как заманчиво, такой случай может больше не представиться. Но все же оно не могло не возбуждать тревоги. С чего это вдруг Владимир Витальевич, профессионал, решил бесплатно обучать танцам её, обычную девчонку? Его слова, что ему нужна профессиональная партнерша, чтобы не выйти из формы, её не устраивали...
   * * *
   Желание заняться танцами профессионально победило, Она согласилась и начала ходить на тренировки к Владимиру Витальевичу. После них Она с трудом держалась на ногах, но результат был налицо: Она стала необыкновенно грациозна и танцевала выше всяких похвал. Владимир Витальевич нещадно тренировал Её, ругался на чем свет стоит, если что-то не получалось, но втайне гордился внимательной, послушной и талантливой ученицей. Её же подхлестывало желание как можно быстрее овладеть всеми тонкостями искусства танца, а в мечтах рисовался званый вечер, на котором Она будет танцевать с Ним...
   Владимир Витальевич оказался не только строгим и взыскательным, но и заботливым преподавателем. Ей ни разу не пришлось ехать домой одной.
   С помощью Владимира Витальевича Она познакомилась с Романом...
   Однажды вечером Владимиру Витальевичу нужно было срочно уехать, и отвезти Её домой он не мог. Она собралась ехать одна, но он не пустил:
   --С ума сошла? А если что-нибудь случиться, что я твоим родителям скажу? Подожди пять минут, я сейчас все улажу...
   Он обернулся и громко позвал: "Рома!"
   --Чего? - отозвался с третьего этажа (они занимались на втором) незнакомый голос.
   -- Спустись на минутку, поговорить надо!
   -- Сейчас!
   Через пару минут по лестнице спустился невысокий парень лет 23-25 с короткими темными волосами и приветливыми серыми глазами.
   --Что ты хотел?
   -- Ты когда уходишь?
   -- Минут через 15, а что?
   -- Слушай, будь другом, подбрось мою ученицу до дома. Я её задержал, а проводить не могу - надо срочно уезжать. Поможешь?
   --Ладно. Подождешь? - обратился он к Ней. - Я сейчас соберусь и поедем.
   -- Подожду...
   Рома был механиком Он потрясающе разбирался в технике и настраивал аппаратуру в самых престижных московских клубах и концертных залах. Кроме того он был интересным собеседником, обладал отличным чувством юмора и приятными манерами. Общаться с ним было истинным удовольствием. Как-то незаметно они сблизились. Рома стал частенько подвозить Её домой, а когда появлялось свободное время, они ездили кататься на лыжах загород...
   * * *
   Наступал апрель, и упрямая зима, не желавшая уходить, начала стремительно сдавать свои позиции. Снег растаял, и, несмотря на то, что было еще довольно-таки прохладно, всех охватило присущее лишь весне чувство влюбленности во все: в светло-голубое небо над головой, теплое солнышко, в первые листочки на деревьях... На лицах прохожих все чаще стали появляться улыбки, а вечером в аллеях то и дело попадались на глаза счастливые влюбленные парочки...
   ... Она шла по парку, держа в руках ветку сирени и бездумно и счастливо улыбалась. Больше всего на свете Она любила солнце. Зимой Она словно засыпала, забравшись в свою комнату под теплый плед и выходя из нее только ради учебы. А каждая весна дарила Ей новое рождение. С первыми весенними лучами солнца Она словно сходила с ума - хотелось кричать, петь, смеяться, а запах свежей листвы и цветущих яблонь пьянил и наполнял беспричинным счастьем. Наверное, именно поэтому Она так неистово любила весну...
   Она крепче сжала руку идущего рядом Романа и улыбнулась ему:
   --Как замечательно, Рома! Правда?
   --Правда, зайчонок.
   Они остановились и, посмотрев друг на друга, неожиданно для самих себя расхохотались. Вокруг заливались щебетом птицы, пахло цветущей черёмухой, а они стояли посреди дороги и смеялись как два дурачка. Отсмеявшись, Она со счастливой улыбкой положила голову ему на плечо. Какова бы ни была зима, жаловаться на неё грех: это она подарила Ей такого друга...
   С тех пор как Рома вошел в Её жизнь, все изменилось, словно появилось солнце, враз разогнав подступающую тьму: горечь, одиночество, насмешки со стороны Агнесы и её подружек.
   Рома всегда находил для Неё время; он заботился о Ней, сносил её капризы, баловал как мог. Не было ни одной вещи, которую бы он не понял. Она рассказала ему обо всем. Обо всем, кроме своей горькой и нелепой любви...
   Она искоса взглянула на Романа. Он шел, глядя куда-то невидящим взглядом и улыбался. Она положила руку ему на плечо. Рома поднял глаза.
   -- О чем ты думаешь?
   -- Зайчонок, ты не занята в следующие выходные?
   -- Вроде бы нет, а что?
   --Я знаю недалеко от Москвы красивое озеро. Давай съездим туда?
   -- Давай!
   -- А тебя родители отпустят?
   -- Не знаю. Попробую их уговорить.
   -- Попробуй. А если что, я сам с ними попытаюсь договориться...
   Вечер наступил незаметно. Пришло время возвращаться. Роман довез Её до дома.
   -- Поговори о выходных, не забудь.
   -- Не забуду. Пока.
   Она чмокнула Рому в щеку и скрылась в подъезде. Дверь за Ней давно захлопнулась, а он все стоял, глядя ей вслед и мечтательно улыбаясь. Потом сел в машину и включил зажигание. "Жигули" медленно тронулись с места.
   * * *
   Жизнь наладилась. С учебой было все в порядке, преподаватели относились к Ней неплохо, оценки ставили нормальные. Из-за своих успехов в танцах Она стала чаще выступать в постановках училища и пользоваться бешеным успехом среди молодых людей. Рядом всегда находились Роман и Оля, на них можно во всем положиться. Она до безумия хотела жить и была без памяти влюблена...
   Единственное, что портило настроение, это ходящие по училищу слухи, что Она спит с Владимиром Витальевичем. Самым неприятным было то, что не удавалось узнать кто их распространяет...
   Ответ на этот вопрос Она получила неожиданно, по чистой случайности...
   ... Она шла по коридору вместе с Олей и вдруг услышала знакомый неприятный голос. Он говорил о ней. Она сделала Оле знак остановиться и прислушалась.
   --... Ну вот, я и решила остаться и проверить куда она ходит. Сказала предкам, что задержусь, а после занятий пошла за ней. Так знаете куда она отправилась? К Владимиру Витальевичу!
   --Ну?
   -- Да! Проторчала у него целый час, потом они вместе вышли, сели в его машину и уехали!
   -- Агнеса, а с чего ты решила, что она с ним спит?
   -- А ты что, думаешь, что она поехала к нему в шахматы играть?
   Раздалось хихиканье.
   -- Откуда ты знаешь, что он повез её к себе, а не провожал домой?
   --Оттуда! А откуда, как ты думаешь, у нее пятерки по всем предметам?
   --Повтори, что ты сказала, Агнеса. - Она выступила из тени на свет.
   Агнеса на минуту смешалась, но хамство и уверенность в своей безнаказанности победили:
   -- Что слышала! Ты спишь с Владимиром Витальевичем! А он тебе добывает оценочки и заступается за тебя! Иначе ты вылетела бы из училища уже после первого семестра! Что, скажешь, нет?!
   Она вплотную подошла к беснующейся Агнесе.
   -- Немедленно возьми свои слова обратно.
   -- Обратно? Ни за что! Ты сучка, шлюха...
   Она не выдержала. От ярости все перед глазами заволокло красным туманом и Она, не осознавая что делает, изо всей сил влепила Агнесе пощечину. Та покачнулась и бросилась на Неё, но между ними вдруг очутилась Оля, Лилька и еще кто-то из девчат.
   -- Перестаньте! Вы что, с ума сошли?!
   -- Ты за это ответишь! - захлебываясь от ненависти зашипела Агнеса. - Ты еще так пожалеешь!
   -- Как бы тебе не пришлось пожалеть... -- холодно бросила Она и, развернувшись, направилась по коридору к выходу. За воротами Её ждал Роман...
   * * *
   Она торопливо шла по коридору училища. Сегодня Ей не повезло - она очень сильно задержалась. Обычно Её отвозил домой Владимир или Роман, но сегодня их не было. Владимир уехал в командировку, а Рома отправился настраивать аппаратуру в "Бункер". Придется ехать одной...
   На улице было темно. После вчерашней ссоры с Агнесой Она долго размышляла и решила, что теперь нужно быть осторожнее, не задерживаться в училище и не ездить домой в одиночестве. Решила, и на следующий же день отправилась домой поздно вечером и в одиночку... Она огляделась по сторонам, почувствовала себя неуютно и прибавила шагу - хоть до метро идти всего десять минут, но мешкать не стоит. Всё-таки Москва неспокойный город...
   Она свернула в темный переулок. Эту часть пути Она больше всего не любила и боялась - тут почти всегда не горели фонари и было безлюдно. Случиться что-нибудь - и никто ничего не узнает... От этих мыслей и вовсе стало жутко. Она несколько секунд боролась с собой, а потом побежала. Первый поворот, второй, третий. До станции метро уже недалеко...
   -- Не торопись.--У Неё на пути выросли три высокие фигуры. - Тебе придется немного задержаться.
   Она рванулась было вперед, но они втроем перегородили узкую улочку. Бежать назад? Бессмысленно. Куда она убежит от трех таких амбалов?
   Да еще на каблуках.
   -- Что вам от меня нужно?--Стараясь не выдавать дрожи в голосе, спросила Она. - Денег у меня нет. Мобильного - тоже. А украшения серебряные - за них много не выручишь.
   -- Нам не нужны деньги.
   -- Тогда что?
   -- Ты сама!
   Она похолодела от ужаса. Глядя на её исказившееся лицо, подонки расхохотались
   -- Ты слишком долго мешала той, кому мешать не следовало. Теперь тебе придется за это ответить. Ну, братва, кто первый начнет?
   Из темноты выступил гигант с мрачным лицом. Он издевательски ухмылялся.
   -- Давай я. Иди ко мне, детка.
   Сильные руки рывком притянули Её к себе и умело взялись за ремень. Дикий девичий крик взвился над кварталом,.. но мерзавцев это не остановило. Даже, скорее, порадовало. Все трое грубо расхохотались. Она почувствовала, что цепенеет от ужаса. Державший Её был настолько силен, что о сопротивлении не могло быть и речи. Единственное, что Она могла - это кричать. И Она снова закричала. Тот, что держал Её, матерно выругался ит ударил Её по лицу так, что от жгучей боли все перед глазами заволокло туманом:
   -- Заткнись, сучка! И перестань строить из себя девственницу, их среди актрис не бывает!
   Он рванул на ней легкую кофточку, Она отшатнулась и услышала треск рвущейся ткани. Они снова расхохотались. А потом один из них упал на тратуар, сваленный ударом в голову. За ним последовал второй. Третий отшвырнул Её, как котенка, и с бешенством обернулся. Она, падая, успела заметить невысокую крепкую фигуру, стального цвета глаза, темные, коротко остриженные волосы.
   --Рома!
   --Беги! Беги, слышишь?!
   -- Рома, сзади!
   Роман, успев обернуться, умелым ударом врезал поднявшемуся в скулу. Взвыв от дикой боли, тот снова рухнул наземь. Путь был открыт.
   -- Беги!
   -- А как же ты?
   -- Беги, я приказываю!!!
   Ярость и отчаяние в его голосе славно кнутом полоснули девушку. Она бросилась бежать по переулку. В конце его Она обернулась: Рома лежал на тратуаре лицом вниз, а его в бешенстве избивали поднявшиеся с земли подонки...
   * * *
   ... Она седьмые сутки сидела в больничной палате и молча смотрела на побледневшее, осунувшееся лицо друга. Все эти дни Она была словно в прострации. На верилось, что кошмар, который она пережили, произошел с ними. Когда Она добежала до метро и вызвала милицию, было уже поздно. Мерзавцы скрылись, а Рома мало чем отличался от мертвого. От зверских побоев он потерял сознание. Его тут же отвезли в больницу, где он трое суток провел в реанимации. Все эти дни она не отходила от него. Положение было почти безнадежным. Пробита голова, сломана нога, несколько ребер, повреждены внутренние органы. Врачи, хоть и пытались приободрить Её словами о том, что если Бог даст, то все будет в порядке, прекрасно понимали, что Роман на свете не жилец. Понимала это и Она, но не хотела верить. Невозможно смириться с тем, что из жизни уходит настоящий человек, а всякая мразь живет и торжествует...
   В палату вошла медсестра, неся целый поднос лекарств.
   --Девушка, выйдите, пожалуйста.
   Она вышла и бессильно опустилась на диван у стены. Неужели он не выживет? Боже, за что?!
   Медсестра вышла спустя минут двадцать. Она выглядела обрадованной.
   -- Ему лучше?
   -- Да. Он пришел в сознание. Можете зайти к нему, но не больше, чем на пять минут. И не давайте ему много говорить - это вредно.
   --Хорошо.
   Она с волнением открыла дверь в палату и приблизилась к нему. Рома с трудом улыбнулся.
   --Привет. Я знал, что ты здесь...
   -- Рома!
   Она упала на колени перед его ложем и зарыдала.
   -- Это я, я во всем виновата... Зачем ты... Лучше бы меня изнасиловали...
   -- Не говори глупостей. - Голос Ромы звучал тихо, но твердо. - Если бы это произошло, то здесь вместо меня оказалась бы ты. А может, и вовсе не выжила бы.
   -- Но ты не должен был платить за меня...
   -- Ну, не надо, не плачь, зайчонок. - Он с трудом протянул руку и ласково поладил Её по волосам. - Не плачь.
   Она схватила эту слабую, покрытую синяками руку и принялась её целовать. Светлые, солёные слёзы текли из её глаз и капали ему на ладонь...
   -- Не надо зайчонок...
   Она молча, с тоской посмотрела в его глаза и собралась что-то сказать, но не успела - в палату вошла медсестра.
   -- Пять минут закончились. - Объявила она. - Девушка, покиньте помещение. Больному нужен покой.
   -- Хорошо.
   Она в последний раз взглянула на Рому и вышла.
  
   * * *
   Тянулись серые дни. Роме становилось все хуже, несмотря на то, что он стал изредка приходить в себя. Это продолжалось недолго - всего несколько минут, а затем он снова терял сознание. Не лучше чувствовала себя и Она: от переутомления у Нее начались обмороки, и лечащий врач Романа при обходе как-то заявил, что если она не перестанет так издеваться над собой, то больница рискует с самое ближайшее время обзавестись еще одной пациенткой...
   Причину такого Её самочувствия было понять несложно - Роман уходил. Она не столько видела, сколько чувствовала это. Внешне он остался таким же, но теперь его лицо было словно озарено изнутри каким-то мягким, неземным светом, а мыслями он был уже далеко. Она это видела, но ничего не могла поделать...
   --Девушка, -- медсестра упорно отказывалась называть Её по имени - она знала кто является причиной такого состояния её пациента. - Роман Сергеевич хочет вас видеть.
   Она вошла в палату. Рома, завидев Её, приподнял голову.
   -- Ты пришла, зайчонок. Садись, нам надо поговорить.
   Она присела на краешек больничной койки.
   --Обещай, что не будешь меня перебивать. Время у нас есть, но его осталось мало. Мы должны успеть. Слушай. Я скоро умру.
   -- Рома, не смей так говорить!
   -- Зайчонок, ты обещала...
   --Хорошо.
   -- Я скоро умру. Я знаю, ты винишь в том, что случилось, себя. Это не правильно. То, что сделал я, сделал бы и любой другой мужчина, если он не подлец. А твоя вина лишь в том, что ты красавица. Красота для девушки - это счастье, но такая красота, как у тебя, почти всегда приносит беду. Больше ты ни в чем не виновата. Так что не терзай себя. И еще. Обещай помогать моей матери. Замени ей меня - больше у неё никого нет. Обещаешь?
   -- Обещаю. - глотая слёзы, прошептала Она.
   -- Хорошо. И последнее. - он с трудом приподнялся на кровати. Силы его оставляли, он задыхался...
   -- Я бы хотел сказать тебе это у костра, на берегу лесного озера. Так, чтобы ты сидела у меня на коленях и держала в руках букет ландышей. Но, видно, не судьба. Я люблю тебя зайчонок.
   -- Рома!
   Последние силы оставили его. Он упал на подушку.
   -- Я люблю тебя...
   Сердце вздрогнуло в последний раз и остановилось. Глаза перестали видеть.
   * *
  
   А там мой мраморный двойник,
   Поверженный под старым кленом,
   Озерным водам отдал лик,
   Внимает шорохам зеленым.
   И моют светлые дожди
   Его запекшуюся рану...
   Холодный, белый, подожди,
   Я тоже мраморною стану.
   Анна Ахматова
  
   Над головой шелестели листьями березы, теплый ветерок разносил пригоршни белых лепестков, покачивала душистыми гроздьями сирень. Вокруг все дышало радостью, природа словно кричала, что надо любить, веселиться, жить. Кричала и не могла докричаться...
   Она молча опустилась на колени перед могилой и положила на надгробие букет разноцветных тюльпанов. Рома их так любил... Рома... Просто не верится что его больше нет. Не верится, что пару дней назад его положили в гроб и опустили в могилу. Не верится, что здесь, на этом месте билась в истерике его мать. Не верится, что но больше не вернется... Кажется, что вот-вот за спиной раздадутся его шаги и послышится голос:
   --Что ты здесь делаешь, зайчонок? Почему такая грустная? Что-нибудь случилось?
   Но этого не произойдет. Мертвые не оживают...
   Как Она жила все эти дни? Что происходило? Неизвестно. Память словно окутало черным липким туманом, из которого четко выступает лицо Рома, светлое, счастливое, любящее. Это лицо будет преследовать Её до конца жизни... Она закрыла лицо руками и заплакала.
   От могучего дуба отделилась темная фигура и приблизилась к Ней. Сильные руки обняли за плечи:
   -- Не плачь... Не надо...
   Она заплакала еще сильнее. Слезы текли ручьями, а Она, захлебываясь рыданиями, пыталась объяснить:
   -- Он... из-за меня... Если бы не я, все было бы... Это я, дура...
   --Нет. Ты не виновата. Слышишь? Это случай, Пичужка. Так получилось. Его смерть не наша вина, но наша беда. Ну, не плачь же. Вставай.
   Владимир поднял Её с колен, пригладил растрепанные волосы, стер со щек слезы. А потом, повинуясь какому-то внутреннему порыву, крепко обнял. Она положила ему голову на грудь и уткнулась лицом в теплую мягкую ткань рубашки. Так они и стояли молча, не грядя друг на друга. Они прощались с ушедшим товарищем, и каждый из них искал опоры в стоящем рядом человеке...
  
  
  
  
  
  
  
  

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

   Счастье, как и все, кажущееся прочным и неизменным, оказалось недолговечным и рухнуло в один миг. За какие-то пять-шесть дней уверенность в себе, чувство защищенности, покоя, обернулось холодным липким ощущением полузабытого кошмара. А ведь она-то была уверена, что худшее позади. Но все познается в сравнении. Презрение со стороны матери, непонимание отца, травля - все это казалось детскими игрушками по сравнению с тем, что она пережила теперь. К чувству неистовой тоски по ушедшему другу, боли, одиночества, страха добавилось еще и чувство вины, от которого она никак не могла избавиться. Нет ничего хуже глухого отчаяния, когда все уже сделано и ничего не исправить, но мозг услужливо прокручивает сцены из жизни, словно старую видеопленку и предоставляет варианты, что было бы если... При этом не возникает мыслей о воле другого человека или случая - во всем оказываешься виноватым только ты сам. И тогда ты, словно ядовитой водой, захлебываешься своим горем и чувствуешь, как идешь ко дну...
   Потеря Романа сломила Её. Не помогали ни заботы Владимира и Оли, ни участливые расспросы родителей, видевших, что с дочкой происходит что-то неладное, ни советы Юльки. Пичужка похудела, побледнела и в конце концов стала походить на собственную тень. Юлька умирала от тревоги за подругу, но поделать ничего не могла - та словно таяла...
   Пичужка была настолько потрясена, что на некоторое время словно выключилась из жизни, а когда обратила внимание на то, что происходит вокруг, то получила новый удар. Подходил к концу май, и приближались экзамены, к которым она оказалась совершенно не готова...
   Жизнь и вовсе превратилась в сплошной кошмар. Она сутками сидела над учебниками, литрами пила кофе, глотала таблетки, но казенные книжные фразы не лезли в голову, не желали запоминаться, а впереди адским чудовищем маячили выпускные экзамены и сессия в училище...
   Но когда она почувствовала, что погибает, неожиданно пришло облегчение. Выпускные она сдала без троек - сказался упорный труд и репутация отличницы, а с сессией и вовсе произошли чудеса - даже четверок было мало - это при том-то, что она к ней совершенно не готовилась! Откуда ей было знать, что все эти сумасшедшие дни Владимир Витальевич ни на минуту не отключал свой мобильный, договариваясь о встречах с другими преподавателями. Кого-то уговаривал, а перед кем-то выкладывал аккуратную пачку новеньких темно-зеленых купюр. И педагоги, кряхтя, открывали свои портмоне, извлекали их него блокноты и делали напротив её фамилии четкую пометку, а Владимир устало и с облегчением улыбался, подсчитывая, сколько еще человек надо умаслить...
   Когда сдача экзаменов завершилась, остро встал вопрос об отдыхе. В том, что она в нем нуждалась, не было никаких сомнений. Родные, близкие, знакомые, друзья - все, глядя на измученную, равнодушную ко всему девушку, в один голос утверждали, что ей необходима смена климата, нормальное питание, свежий воздух и отдых, отдых, отдых... Именно в этот период, когда решался вопрос о выборе курорта, в квартире Ельниных неожиданно раздался телефонный звонок. Трубку снял отец.
   -- Слушают вас.
   -- Здравствуйте. Это говорит Владимир Витальевич, преподователь вашей дочери. Вы не могли бы уделить мне некоторое время для разговора?
   -- Конечно, о чем речь...
   Спустя пару часов Владимир Витальевич подъехал к дому Ельниных, был приветливо встречен и препровожден на кухню. Её дома не было, а значит имелось время для серьезного и обстоятельного разговора, который начался сразу же после чашки крепчайшего черного чая.
   -- Вы, должно быть, обратили внимание на то, что в последнее время состояние вашей дочери сильно изменилось к худшему. Она не объясняла вам причину этого?
   -- Нет.
   -- В таком случае я считаю своим долгом сообщить вам, что недавно, около месяца назад, она потеряла очень близкого друга. Он разбился в автокатастрофе. (Владимир Витальевич счел за лучшее скрыть истинную причину смерти Романа. Её родителям совсем не обязательно знать, что за Ней охотятся. А уж он приложит все силы, чтобы это не повторилось...) Я думаю, что вы прекрасно понимаете, что пережила девочка. Да еще эти экзамены... Она просто изнурена. Ей необходим отдых.
   -- Мы тоже так считаем. Она в самое ближайшее время отправится к морю, только мы еще не решили куда конкретно.
   -- Я предлагаю вам следующий вариант. Наше училище каждый год выделяет несколько бесплатных путевок для наиболее талантливых учащихся. Ваша дочь в этом году много работала, и ей такая путевка обеспечена. Дело остается лишь за её и вашим согласием. Обдумайте это как следует. Я оставлю вам номер своего мобильного, когда решите, позвоните, пожалуйста, мне.
   -- Хорошо. Мы обдумаем этот вопрос и, независимо от того, к чему придем, спасибо вам большое.
   -- Не за что...
   Хлопнула дверь подъезда. Владимир Витальевич встряхнул головой и подставил лицо солнцу. Он чувствовал себя совершенно измотанным. Эта игра отнимала у него много сил. Слишком много. В последнее время ему казалось, что он вот-вот запутается в собственной лжи. То, что он затеял, требовало невероятное количество денег и нервов, но он был готов пожертвовать этим. Он уже любил Её.
   С тех пор как он увидел её искаженное от боли лицо у могилы Романа, с ним что-то произошло. Все вокруг, кроме Неё, стало казаться неважным и ненужным, а его самого затопили нежность и жалость - редкие гости в его сердце. У него не было сил смотреть на Её мучения и он решил любым способом помочь Ей. И, наконец, нашел выход.
   Он был простым, но вот воплощение его в жизнь оказалось делом нелегким. Владимир Витальевич провел около недели дома, штудируя интернет-сайты по туризму, ведя переговоры с агенствами, заказывая билеты на самолет и номера в гостинице. Он не боялся отказа родителей - знал, что они любят дочку и будут рады, если она отдохнет. Куда больше страшил разговор с Нею, но и тут обошлось - она была рада уехать на время из мест, которые постоянно напоминали Ей о разыгравшейся трагедии. Свое же присутствие он легко объяснил тем, что ему был так же дорог Роман и вместе им легче будет перенести эту потерю...

* * *

   За окном буйствовало море южной зелени, щедро залитое золотыми лучами утреннего солнца. Где-то невдалеке перекликались звонкими трелями птицы, смеялись дети, идущие с родителями на первое за день купание к морю. Все жило своей жизнью и только Владимир, сидящий на роскошной кровати фешенебельной гостиницы, казался выключенным из неё.
   В дверь осторожно постучали.
   -- Войдите!
   На пороге комнаты появилась знакомая тоненькая фигурка Пичужки.
   -- Владимир Витальевич, я иду на пляж. Пойдете со мной?
   -- К сожалению, я немного занят. Надо привести в порядок кео-какие документы. Иди одна.
   -- Ну, как хотите.
   Дверь захлопнулась, и из коридора донеслись звуки торопливых шагов. Владимир немного помедлил, а потом устремился к балкону и через пару минут увидел её выходящей из здания гостиницы. Она была так хороша в своем золотистом купальнике, обернутая таким же золотисто - желтым платком, похожая на солнечный лучик, что у него что-то сжалось внутри. Он в бешенстве выругался и бросился обратно в комнату.
   С тех пор как они с Пичужкой приехал сюда отдыхать, он неизменно пребывал в двух настроениях: хорошем, когда она была рядом, тогда он был весел, внимателен и заботлив; омерзительном, когда её рядом не было. Тогда в нем просыпалась лютая ненависть ко всему: к людям, к училищу, к театру, даже к самой Пичужке. И, самое главное, к себе и своей любви к Ней. Владимир давно понял, что назвать иначе то чувство, которое он испытывает к ней, нельзя, но эта любовь была странной, чем-то сходной с любовью Базарова: она была такой же нежданной и нежеланной и от этого порой граничила с бешенством и безумием. После разрыва с Марго Владимир разуверился в том, что сможет еще когда-нибудь полюбить, а взамен обрел холодный скептизм по отношению к женскому полу. Равнодушие и презрение, использование в своих целях стали основными постулатами в его личных делах. Правда, об этом никто кроме единственного друга Андрея, не знал. Уже много лет это помогало ему проводить свободное время легко и весело, не беря на себя никаких обязательств и не испытывая угрызений совести при расставаниях.
   Возможно, окончательно утвердившись на этих позициях, он смог бы прожить если не счастливую, но уж точно спокойную жизнь, но тут появилась Пичужка... И тогда любовь и цинизм устроили чудовищную схватку, ареной которой стала его душа.
   -- Ты же знаешь женщин, -- Едко усмехаясь, шипел Цинизм. - Они все одинаковы - лживы и продажны. Дело лишь в размере цены. Ты что, хочешь еще раз испытать на собственной шкуре что значит быть брошенным?
   -- Неправда! - Пылко возражала Любовь. - Она не такая как все. Она по-настоящему добрая и честная. Она сделает тебя счастливым, если только не полюбит другого...
   Еще большие муки приносило обуревавшее его с первой встречи желание обладать Ею, желание настолько сильное, что порою оно приносило боль.
   Сколько ночей провел он, зная, что Она рядом, мучаясь из-за этого бессонницей, мечась по комнате словно раненый зверь по клетке! А порой гнев сжимал горло, хотелось схватить Её, затащить куда-нибудь в темный угол и там с силой овладеть ею, не столько из-за стремления удовлетворить животную похоть, сколько из мести за то, что она с ним сделала...
   Пичужка даже не подозревала о существовании бури, бушующей в сердце Владимира. Она видела лишь его внимание, заботу, сочувствие, желание помочь ей пережить этот страшный период жизни. Впервые за последнее время она почувствовала, что жесткая петля, захлестнувшая со дня смерти Романа и не дававшая дышать, немного ослабла. Нет, она ничего не забыла, просто рядом с Владимиром стало как-то легче переносить свою невосполнимую утрату и мысли о ней уж не приносили такой режущей боли. Началось медленное возвращение к жизни. Теплые солнечные лучи, шелест морских волн, запах неизвестных цветов в вечерние сумерки, ветерок, заблудившийся в её длинных волосах - она словно впервые увидела все это. Так бывает всегда - после тяжкой болезни и потери близких, мрака и отчаяния, когда кажется, что рана уже никогда не заживет, вдруг приходит облегчение. Будто Творец в безмерной любви и жалости к чадам своим дарует им второе рождение. И все становится новым и незнакомым: чувства, цвета, запахи, звуки... В Пичужке снова пробудилось желание жить...

* * *

   Месяц отпуска пролетел незаметно, и Владимир перед вылетом в Москву с удовлетворением отметил, что его труды не пропали даром: Она теперь выглядела намного лучше чем прежде. Море, солнце, прогулки, покой - все это пошло Ей на пользу. Она немного пополнела, стала чаще улыбаться, на щеках появился румянец. О Романе почти не вспоминала, но в уголках глаз все-таки билась тоска. Она загнала её в самый дальний уголок души, но заставить исчезнуть не смогла...
   В Москву они вернулись в начале августа и расстались с разными чувствами. Владимир - с раздражением, любовью и облегчением, Она - с легкой грустью и сожалением. Владимир Витальевич был идеальным спутником - спокойным, мягким, ненавязчивым. Он прекрасно понимал её, знал, что может причинить её боль и старательно обходил эти темы в разговорах. Она привыкла к тому, что он всегда рядом и воспринимала его как старшего брата. Неудивительно, что расставание с ним её расстроило...
   Весь август она провела в Даньшино - небольшой деревеньке под Липецком. Она очень любила эти места и была по-настоящему рада туда вернуться. Спокойный величественный Дон, белые пески, сосновый лес, полный грибов и ягод, старенький домик с небольшими комнатами и низкими потолками, насквозь пропитанный таким знакомым, светлым и неуловимым запахом детства, -- все напоминало ей те счастливые и беспечные годы жизни, когда она росла, не ведая забот, в окружении любящих сестер и братьев, бабушки Паши - такой ласковой, родной и любимой. Именно здесь, в Даньшино, она чувствовала себя полностью спокойной и свободной. Здесь, а не в далекой, расчетливой и холодной Москве был её настоящий дом. Но родной дом тем и ценен, что, проводя жизнь в чужих краях, ты можешь хранить в своем сердце его образ, а возвращаясь видеть, что он, как и прежде, надежен и неизменен. Но, чтобы иметь возможность его оценить, надо долго пробыть вдали...
   Она жила в Даньшино до сентября, а когда уезжала расплакалась, припав щекой к старому, с облупившейся краской, косяку дома. Было так горько, словно она отправлялась в ад. Да, в сущности, так и было - впереди ждала Москва, с её низостью и подлостью, лживостью и расчетливостью...
   * * *
   -- Ты выглядишь гораздо лучше. - Юлька с нескрываемым облегчением смотрела на подругу. - Как отдохнула?
   -- Неплохо, а ты?
   -- А я, можно сказать, и не отдыхала. Ездила на показы в Париж, Милан...Мне это так надоело!
   Юлька скорчила такую недовольную гримаску, что Она невольно рассмеялась. Юля все такая же, ничуть не изменилась! Видно же, что она по уши довольно своей работой, а изображает из себя уставшую от жизни женщину!
   -- Знаешь, что? Пошли ко мне, что на улице стоять! - предложила Она.--Мы с тобой два месяца не виделись, найдем о чем поговорить!
   -- Пошли!
   Дома никого не было. Захлопывая за собой дверь, Она спросила:
   -- Юлёк, ты кофе будешь?
   -- Буду.
   -- Тогда сейчас сварим.
   Она повесила пиджак, оставила сумочку в прихожей и отправилась на кухню.
   -- У тебя есть только кофе?
   -- Почему? Шампанское есть, вино, коньяк. Вон, посмотри в баре.
   Юля немного порылась в шкафчике со спиртным и выудила оттуда бутылку бренди, которое, с Её молчаливого согласия, разлила по бокалам.
   -- Ну, за все хорошее!
   Они молча выпили, отставили бокалы в сторону, и Она вдруг вспомнила, как год назад они также сидели вдвоем и пили. Только тогда они сидели в кафе, а не дома, пили шампанское, а не бренди, а на душе было радостно, а не так тоскливо, что хочется выть волком... Не было такого усталого молчания. С тех пор прошел год, а кажется жизнь - такой усталой и постаревшей она себя чувствовала. Юльке, по-видимому, было не лучше - несмотря на её бравый вид - модную одежду и обувь, украшения, умелый макияж - у неё выражение глаз как у загнанного зверька: постоянные поездки, споры со спонсорами, стрессы при показах не проходят бесследно...
   Они сидели и молчали, гладя в глаза друг другу и не могли поверить, что им всего лишь по семнадцать. Что же будет дальше, если уже сейчас чувствуется безразличие к жизни?
   -- Еще будешь?
   -- Чуть -чуть. Сколько там хоть градусов?
   -- Сорок...
   Допили, закусили бананом.
   -- Пошли к тебе в комнату?
   -- Пойдем.
   Усевшись на диван, Юлька обвела глазами знакомое помещение и остановилась взглядом на фотографии, которую подарила Ей прошлой осенью.
   -- А он как?
   -- Что он?
   --Ты любишь его как и раньше?
   -- Да. Подай, пожалуйста, гитару.
   Юлька удивленно взглянула на подругу, но просьбу исполнила. Пичужка вынула гитару из чехла и принялась нервно перебирать струны. Торопливые движения тонких пальцев выдавали глубокое внутреннее волнение.
   -- И ты будешь, несмотря ни на что продолжать учиться в Щукинском?
   -- Буду, Юля. Я... я просто не могу по-другому. Но... я недавно узнала...
   Он женился...
   -- Ой, дурочка...
   Юлька встала и обняла подругу за плечи. Она знала её как никто и прекрасно понимала, что Она любит по-настоящему. Понимала она и то, что обычные в таких случаях наставления - плюнь, не обращай внимания, выбрось из головы...-- не помогут и Она обречена на страдания. Юля жалела подругу, но знала, что вразумить её не сможет - разве любовь имеет что-либо общее с умом?
   -- Ты меня слушаешь?
   -- Слушаю, Юлёк.
   -- Запомни. Что бы с тобой не случилось, я тебя люблю и постараюсь помочь. Забудь про свою дурацкую гордость и дай мне знать если что. Поняла?
   -- Спасибо.
   -- Не за что, сестренка...
   * * *
  
   Снова начались занятия в Щукинском, выносить которые теперь стало еще труднее, чем раньше. Она держалась только благодаря Оле и еще незримой, но надежной помощи Владимира Витальевича - он заменил Романа на месте её ангела-хранителя. Он также чувствовал её настроение, безошибочно угадывал желания, умел рассмешить и развеять мрачные мысли. А она, глядя на него, удивлялась, как в самом начале их знакомства он показался ей неприятным и чужим. Наверное, виновато было выпитое шампанское...
   Дни шли чередой по проторенной дорожке. В училище все было по-прежнему, кроме того, что она с Олей перешла с вечернего отделения на дневное. То же самое, к сожалению, сделала и Агнеса, но она больше не вызывала у неё смутной неприязни и раздражения; теперь при виде Агнесы Её охватывало безудержное бешенство, такое неистовое, что Она порой боялась, что не выдержит, бросится и перегрызет ей глотку. У Неё просто не было сил смотреть, как эта самодовольная тварь нахально фланирует по коридорам, как будто все Щукинское - это её вотчина, в окружении таких же тупых, как она сама, подружек, в то время как Роман лежит в земле...
   Подходил к концу октябрь. Она с каждым днем становилась все задумчивее, глядя на угасающие краски природы, которая казалась ей похожей на горстку отчаянных храбрецов, сражающихся с бесчисленным противником. Они будут непременно побеждены и сами это знают, но честь не позволяет сдаться без последнего боя. Так и природа бросает полыхающий яркими красками вызов неизбежной зиме, отлично зная, что проиграет...
   Она уныло сидела в аудитории рядом с Олей. Шла нестерпимо скучная лекция по пластической выразительности актера. Первое время она пыталась сосредоточиться на словах лектора, что-то записывала, а потом не выдержала, отбросила ручку и уставилась в окно. Оттуда ей помахал багряно-красными листьями клен. Она обернулась к подруге и шепотом позвала:
   -- Оль...
   -- Что?
   -- У меня завтра день рождения... восемнадцать лет...
   -- Где будешь праздновать?
   -- Дома.
   -- Дома?! Восемнадцатилетие?!
   Оля посмотрела на Пичужку как на душевнобольную.
   -- Да.--Невозмутимо подтвердила Она.--Хочешь - приходи.
   -- Не могу. - Оля виновато посмотрела на подругу. - У меня с мамой плохо - у нее инфаркт. Я должна быть в больнице.
   -- Понимаю. Ну, ладно, что поделаешь...
   Она снова отвернулась к окну. Небо заволокло тучами, начал накрапывать дождик, а на душе у неё было пасмурно и серо как никогда...
   * * *
   Она проснулась с каким-то странным чувством ожидания и уверенности, что что-то случится. Свои дни рождения Она не любила с детства - её раздражало то, что всем приходилось о них напоминать. Если же она этого не делала, то почти никто кроме родственников её не поздравлял. Обычно она смирялась с этим, объясняя все тяжестью своего характера. Она всегда с трудом сходилась с людьми и порой страдала от одиночества. В день рождения оно становилось особенно острым, поэтому просыпалась она, как правило, расстроенной и чуть не плачущей. Сегодня же этого чувства подавленности не было и в помине. Она знала, что произойдет что-то странное. И оно произошло.
   Она вернулась из училища около пяти часов. Мама уже была дома, вовсю хлопотала на кухне, а по квартире плыли запахи жареного мяса, душистой подливки и сдобной выпечки. Она внезапно почувствовала прилив теплой и светлой любви к родителям. Они не понимали её, но любили, а это много значит.
   Она повесила ветровку в шкаф и отправилась на кухню, где обняла раскрасневшуюся от жара плиты мать. Та улыбнулась.
   -- Пришла? Умница. Иди помой руки и сходи к себе в комнату. Ты там ТАКОЕ увидишь...
   Мамины слова разожгли любопытство. Она быстро умылась и бросилась к себе. И замерла на пороге...
   Комната была заставлена охапками алых роз. Не букетами, а именно охапками. Они стояли везде - в вазах, в кувшинах, в банках... Все вокруг как будто полыхало багряными огоньками. Она взглянула на свой стол и окончательно онемела от изумления - на нем стояло ведро с самым великолепным букетом, который она когда-либо видела - белые розы вперемешку с хризантемами и нежно-розовыми лилиями. Воздух был насыщен ароматом цветов так, что кружилась голова. Это благоухание издавали, несомненно, белые розы. Она вытащила одну из них, коснулась пальцами душистых бархатных лепестков и ей на ум неожиданно пришли полузабытые строки старинной английской баллады:
   Алых губ твоих коралл,
   Мягкий шелк твоих волос,
   Я любимую сравню
   С красотою белых роз...
   Откуда же взялось все это великолепие? Неужели родители? Нет, вряд ли... Она вставила розу обратно в букет и побежала к матери. Та, увидев её возбужденное лицо, от души рассмеялась.
   -- Ну, как?
   -- Потрясающе! Мама, откуда это?
   -- Сегодня днем привезли курьеры. Я так растерялась, право слово, что чуть дар речи не потеряла!
   -- Мам, от кого это?
   -- Понятия не имею. Они не оставили визиток, но одно скажу точно - их прислали два разных человека. Около часа принесли алые, а в три - белые. Это были курьеры разных фирм. Ничего себе у тебя поклонники, а?
   -- Да...
   Она принялась перебирать в уме своих знакомых, прикидывая, кто мог бы сделать такой подарок и совершенно растерялась - таких не было. Такие траты мало кому по зубам, ведь одна роза стоит около ста рублей, а в комнате одних только алых роз не меньше полутора сотен... Она нахмурилась. Кто же? Кто мог так её поздравить? Потом её лицо внезапно посветлело и она звонко рассмеялась. Владимир Витальевич! Конечно же! Он прекрасно знает, что она любит цветы и помнит дату её дня рождения! Однако на смену смеху тут же пришло раздумье и её лицо снова омрачилось. Кто же преподнес ей второй букет? Но, сколько она не билась над этим вопросом, ответить не смогла...
   * * *
   -- Андрей, подожди минутку. -- Владимир Витальевич остановил друга в коридоре. - У тебя есть время?
   -- Вообще-то я спешу, но говори.
   -- Ты знаешь, что у Пичужки вчера был день рождения?
   Андрей Степанович серьезно и внимательно посмотрел в лицо другу.
   -- Знаю.
   -- Она рассказала, что кроме моих цветов получила еще букет белых роз, но от кого - не известно. Я сильно подозрваю, что этот неизвестный даритель - ты.
   Повисла пауза.
   -- Я прав?
   -- Да.
   -- Зачем ты это сделал?
   -- Зачем... -- Андрей повертел в руках неизвестно откуда взявшуюся ручку, а потом мягко и немного смущенно улыбнулся. - Ты знаешь. Мне её жаль.
   -- Жаль?
   -- Да, и ты прекрасно понимаешь, почему. Ноше, которая на неё свалилась, слишком тяжела. Ей завидуют, над ней издеваются. Недавно у неё погиб друг. А еще ты...
   -- Что я?!
   -- Твоя охота. Повторяю, Володя, я знаю тебя не первый год. Ты человек целеустремленный и упорный. Ты её хочешь и ты её добьешься, и этим изломаешь ей жизнь. Я не могу запретить тебе это сделать и не могу ей помочь. Я просто хочу, что бы в её жизни было чуть больше счастья. Она этого заслуживает.
   Владимир широко распахнул глаза, пораженный страшной догадкой.
   -- Уж не влюбился ли ты в неё сам?!
   -- Володя, мне уже сорок пять лет.
   -- Любви все возрасты покорны... -- ничего умнее, чем строчка из пушкинской поэмы в голову не пришло.
   -- Может быть. Но я трезво оцениваю свои возможности. Я не Киану Ривз и не Арнольд Шварцнеггер. Это ты хорош, тебе и карты в руки. Ну, я пошел.

* * *

  
   Выпал первый снег. Он покрыл землю белым холодным покрывалом, осел ажурным кружевом на ветвях деревьев. Она вышла из дома и нырнула в снежную круговерть. Снежинки плыли по воздуху, взвивались вверх и ныряли вниз, таяли на теплых ладонях. Морозный воздух обжигал лицо и горло, было зябко и весело. Хотелось бросить все и уехать куда-нибудь в Подмосковье, бродить по заснеженному лесу, кататься на лыжах, но её ждало училище...
   С трудом открыв обледеневшую дверь, она шагнула в холл. Тело окутал теплый воздух. Пичужка сбросила шубку и поднялась на второй этаж. До начала занятий оставалось не менее получаса. Первой парой были танцы. Чтобы не терять время даром, она взяла у охранника ключи от женской раздевалки, переоделась в черный обтягивающий спортивный костюм, вошла в спортзал и, остановившись напротив окна стала ждать когда придут остальные. Она простояла минут десять и так погрузилась в раздумия, что не услышала шагав за спиной, а когда обратила на них внимание, было поздно. Плечи сзади обвили чьи-то сильные руки.
   -- Привет, золотко. А я-то думаю, кто в такую рань пришел?
   Пичужка резко обернулась и встретилась глазами с Лешей - парнем, с которым она познакомилась на новогодней вечеринке в училище. Она с ним танцевала, а потом познакомилась с Владимиром и забыла о своем случайном знакомом. Тот, однако, о ней не забыл, как-то вечером подкараулил её у выхода в училище, представился Лешей и долго распинался о том, какая она красивая и какое впечатление на него произвела. Пичужка молча слушала. Хорошее воспитание не позволило послать назойливого поклонника куда подальше, да и голова была забита другими мыслями. Она дала ему свой номер телефона и ушла. А потом события понеслись как санки с горы - скандал с Агнесой, попытка изнасилования, смерть Романа, экзамены - и стало не до Леши. Тот же все чаще попадался ей в коридорах и аудиториях, но она этого не замечала. Теперь, видимо, доведенный до отчаяния поклонник решил действовать решительно.
   -- Убери, пожалуйста, руки. - Мягко и ровно произнесла Пичужка.
   -- Почему же? Тебе неприятно?
   -- Леша, я прошу.
   -- Ну уж нет. Я так долго ждал этого мгновения.
   Он развернул её лицом к себе. По губам блуждала довольная ухмылка.
   -- Леша, я тебе сказала - отпусти меня. Мне больно.
   -- А мне приятно
   -- Леша!
   Она попыталась вырваться из его рук, но они держали крепко.
   -- Леша, отпусти меня!
   -- Нет...
   Холодными грубыми пальцами взял Её за подбородок и впился губами в губы. Она дернулась в сторону, но чужие губы не отпускали, давили, терзали до боли.
   -- Изумительно. - прозвучал совсем рядом знакомый, но ледяной голос. Леша отстранился, вскинул голову. Испуганная Пичужка, вжавшись в стену, наблюдала, как Владимир Витальевич, белый от захлестнувшей его ярости, подходит к ним.
   -- Вон. - бросил он Леше. Тот, не раздумывая, бросился к выходу. Владимир же обернулся к Пичужке.
   -- Похоже, Агнеса была права. Ты настоящая шлюха. Зря Рома отдал за тебя жизнь. Ты не стоишь этого. Видеть тебя не хочу.
   Пичужка всхлипнула и выбежала прочь из зала.
   * * *
   Владимир вскрыл третью пачку "Парламента". Голова была окутана туманом, от табачного дыма щипало о рту, подкатывалась тошнота. Пепельница была доверху набита окурками, но ни сигареты, ни водка не помогали - реальность не отпускала, не желала уходить. Владимир раз за разом переживал тот миг, когда поднялся на второй этаж и увидел Пичужку, целующуюся с этим хлыщом и не мог понять - как она могла?! Почему?! За что?! Ему еще никогда не было так больно. Даже слова Марго о том, что она уходит казались теперь детскими шутками. А ведь он, как идиот, поверил, что она Пичужка, не такая как все, верная, честная. А она оказалась обычной продажной тварью. Как он проглядел, не заметил? Неужели он просто ослеп от любви и не видел очевидного?! Впрочем, какое это теперь имеет значение! В этот момент Владимир перестал быть самоуверенным мужчиной, красивым, влиятельным, имеющим многочисленные полезные знакомства, а превратился в сплошной комок боли и недоумения. Что теперь делать? Застрелиться? Выпить яд? Задушить этого ублюдка Лешу? Изнасиловать её? Изнасиловать... Изнасиловать! Решение пришло в голову неожиданно и сложилось в четкую, циничную формулу. Он хочет Её. Давно хочет. Раньше его останавливали любовь, сострадание и жалость. Теперь осталась только любовь, смешанная с презрением и бешеным желанием. Он ненавидел её и любил. Он готов был убить её и сходил с ума от мысли, что с ней может что-то случиться. Он хотел, чтобы она отдала ему душу, но понимал, что эта душа вовеки будет ничья. Зато завладеть её телом он вполне в состоянии. Хватит медлить. Пора действовать.

* * *

   -- Я хочу с тобой поговорить. - Владимир был холоден и непроницаем. Она подняла на него измученные, но от этого еще более прекрасные глаза. Боже, ну почему она так чертовски хороша? Будь она хоть чуть-чуть похуже, наверное, было бы легче сказать ей все. Хотя обманывать себя - дело неблагодарное. Даже если бы она была серой мышкой, он также бы ее любил. И также ненавидел. --- Мы знакомы с тобой уже год. Ты не могла не заметить, что я постоянно нахожусь рядом с тобой и помогаю по мере сил. Ты не задумывалась о причинах?
   В ответ глядят робкие, умоляющие глаза. К горлу подступает комок. Жалость? Прочь! Владимир усилием воли подавил непрошенные чувства и четко и раздельно произнес:
   -- Я тебя хочу.
   Глаза. Снова глаза, но теперь широко распахнутые, потрясенные. Хочет что-то сказать. Вчера она плакала, пыталась что-то объяснить, но он не дал. Не даст и теперь. Чтобы его замысел превратился в реальность, он не должен дать ей себя переубедить. Он и так знает правду.
   -- Я хочу, чтобы ты со мной спала.
   -- Нет!
   -- Нет?
   На губах появилась спокойная, язвительная усмешка. Не выдать себя. Руки трясутся? За спину их!
   -- А ты знаешь, как ты поступила в сюда? Я договорился с приемной комиссией, причем сделал это в последний момент, поэтому твоя фамилия и оказалась в конце списков. Знаешь, почему ты не вылетела из училища после прошлой сессии? Я заплатил за тебя. Знаешь, на какие деньги ты отдыхала на море? На мои. Я налгал твоим родителям и тебе и увез тебя отдыхать.
   -- Неправда...
   -- Так вот. В моих силах многое. Если согласишься, то ровно через месяц будешь работать в любом по твоему выбору театре.
   -- А если нет?
   -- Могут выгнать из училища из-за какой-нибудь ерунды...
   Наступило тяжелое молчание. Пичужка была так бледна, что, казалось, вот-вот упадет в обморок.
   -- Ты не оставил мне выбора...
   -- Выбор есть. Да или нет. Решить то или другое - твое право.
   Пучужка вздрогнула всем телом и с отчаянием крикнула:
   -- Что же! Твоя сила, твоя власть! Когда?
   -- В эту пятницу.
   -- Во сколько?
   -- В семь вечера. Я за тобой заеду.
   -- Прекрасно.
   Владимир с недоумением посмотрел на неё. Он ожидал всего: криков, слёз, мольбы, но не этого. Пичужка не была готова к борьбе, а , может, понимала, что обречена. Она не стала вступать с ним в дебаты и просто ушла, гордо расправив худенькие плечики. За воротами училища силы оставили её: она припала к шершавому стволу старой березы и зарыдала.
   * * *
   -- Девочка моя, да у тебя жар. - Мама Пичужки прикоснулась к горячему лбу дочери. - Где ты могла так простудиться?
   -- Не знаю, мамочка... Наверное в аудитории, я сидела у открытого окна...-- еле слышно прошептала Она.
   -- Совсем с ума сошла! Кто же в декабре сидит рядом с открытым окном?!
   -- Да на меня почти не дуло...
   -- Вижу я, как на тебя не дуло! Лежи и не вставай, я сейчас сбегаю в аптеку. В училище завтра не пойдешь.
   Мать вышла из комнаты. Пичужка отвернулась к стене и поплотнее закуталась в одеяло. Её лихорадило, бросало то в жар, то в холод, перед глазами плавали разноцветные круги. Болезнь свалила Её, как только она ступила на порог дома. В голову ударил горячий красный туман, заволок сознание. Она почти не видела ни суетящейся вокруг нее мамы, едва отвечала на вопросы, а перед глазами стоял Владимир, мрачный, прямой, неумолимый. Она не могла поверить в то, что он сказал. Как случилось, что человек, ставший таким близким, понятным и дорогим, оказался на поверку похотливым подонком, не лучше убийц Романа?! Почему она не разглядела его истиной сущности? Обидно, горько, непонятно и ... больно! Господи, как же больно...
   Дышать становилось все труднее, что-то железными тисками сдавливало грудь, она почти теряла сознание... Она уже ничего не видела, не чувствовала рук вернувшейся матери, не слышала её испуганного голоса. В кроваво-красной с чернотой тьме кружились, вспыхивали и гасли лица друзей, стальные глаза Владимира, светлое лицо Романа, темно-синий загадочный взгляд любимого... Она была полностью во власти бредовых видений, и когда над ней склонилось лицо человека в белом халата она его не увидела. Перед ней возникла иная, совершенно невозможная картина...

* * *

   ... Она брела по бескрайней степи. Вокруг была лишь земля, поросшая редкой травой, в которой изредка мелькали неброские цветы, да унылым кустарником. Воздух обступал плотной пеленой, он был так наполнен пылью, что становилось трудно дышать. Она шла и не понимала, почему ей так страшно. Пыталась взять себя в руки, но страх не уходил, наоборот, усиливался с каждой минутой. Он гнал вперед, а она шла и шла, оставляя за собой километры пути. Идти становилось все труднее, но она не сдавалась, откуда-то зная, что если дойти до конца, то все закончиться хорошо...
   Внезапно где-то впереди полыхнуло яркое зарево и от места вспышки стали изливать нежные бело-золотые лучи. Они были похожи на струи густого тумана, но в отличие от него несли с собой радость и ласковое тепло. Они мягко колыхались, растекаясь по степи и покрывая голую неприглядную землю сияющим одеялом. Наконец они достигли её ног и ей показалось, что она ступила в теплую реку с живительной водой. Тут же прошла усталость и боль. Зарево вспыхнуло еще раз, ярче и ослепительнее, чем прежде. Она на миг прикрыла глаза, а когда открыла их, то увидела в центре источника света стройную мужскую фигуру. Это был Он...
   Все сразу стало не нужным и бесполезным. Он здесь, рядом, и она сейчас будет с ним... И Она, ступая по теплым лучам как по ковру, побежала вперед...
   -- Подожди! Пожалуйста, не надо! - донесся до её слуха чей-то голос, но она не придала этому значения и продолжала бежать.
   -- Нет же! Нет! - сзади тоже вспыхнул свет и Ей на плечи легли нежные женские руки. Она обернулась и замерла. Позади нее стояла невероятно красивая девушка, голубоглазая, белокурая, стройная, как молодая березка. Она была потрясающе хороша, вот только с глазами была что-то не то... Они были огромными, светлыми и наполненными такой болью, что в них было трудно смотреть...-- Пожалуйста, не делай этого! Не надо! Он не тот, кого ты ищешь. Ты ослеплена им и не видишь очевидного... Ты гонишься за химерой, за призраком, отдавая все во имя достижения цели, а когда дойдешь до конца и увидишь правду, будет поздно. Поверь мне, я прошла тот путь, которым идешь ты, но до конца, и теперь я просто воспоминание. Ты тоже станешь им, если не остановишься. Взгляни вокруг.
   Пичужка подняла глаза и оцепенела: голая земля стремительно преображалась. Не осталось ничего, напоминающего о прежней зловещей пустоте. Степь захлебывалась поздней весной. Буйствовали травы, кустарник оделся свежей нежно-зеленой листвой, словно пятна крови в траве рдели степные тюльпаны, золотистыми и белыми звездочками сверкали нарциссы, а небо было синим-синим...
   -- Видишь? Красиво, правда? Но это лишь ослепление. Любовь всегда превращает скучную жизнь в увлекательное приключение, а серый пейзаж в райский сад. Она вдохновляет на добро, на стихи, на живопись в честь любимого человека. Она велика и прекрасна. Но ты ошиблась, Пичужка. Ты выбрала человека, который никогда не полюбит тебя и не станет твоим. Тебе придется дорого платить за ошибку, пойми это и уходи. Ты еще можешь отказаться и сохранить в чистоте тело и душу. Ты еще можешь быть счастлива. Послушай меня, я прошла через это. Тебе с ним делать нечего. Пойдем. - и незнакомка мягко взяла её за руку. Пичужка покорилась. Шаг, другой... Яркие краски вокруг стали меркнуть. Они уходили все дальше и дальше, но Её не оставляло чувство невосполнимой утраты.
   -- Подожди.--умоляюще обратилась она к своей спутнице. - Я пойду, но... Я хочу посмотреть на него в последний раз.
   Та неохотно остановилась, но руки Её не выпустила. Пичужка обернулась и ...
   Он был в двух шагах. Кудри, цвета литого серебра, синие глаза, усталое лицо...
   -- Любимый... -- она не выдержала, вырвала руку из рук незнакомки и бросилась вперед. До него было всего несколько шагов, но с каждым новым шагом расстояние между ними увеличивалось. Вот она уже бежит, а любимый образ все дальше, дальше, исчезает, растворяется в знакомых молочно-белых с золотом лучах. Она все бежала, бежала, спотыкалась, падала и снова вставала. А потом вдруг вспомнила о странной девушке и обернулась: незнакомка, упав на колени, рыдала, уткнувшись лицом в ладони...

* * *

   Она очнулась в своей комнате. На стене, как всегда, тикали часы, у изголовья сидела мама. Увидев, что дочка очнулась, она порывисто бросилась её целовать.
   -- Слава Богу, слава Богу... Я так за тебя боялась... Ты два дня лежала в горячке, все время бредила... Как я рада...
   -- Все, мамуль... Все в порядке...
   -- Есть хочешь?
   -- Не очень.
   -- Ну, тогда я тебе через часок бульон разогрею.
   Мама вышла. Пичужка подняла глаза к потолку. Бред ушел, реальный же кошмар остался. Кошмар, который пострашнее любого бреда... Что делать? И вообще, какой сегодня день?
   -- Мам, какое сегодня число? - крикнула она.
   -- Шестнадцатое декабря, среда.
   Пичужка уткнулась лицом в подушку. Два дня. Осталось два дня. Да или нет? То или другое? Впрочем, она и так знает, что да. В бреду ей привиделось что-то необычное и очнулась она уже не сомневаясь, что ЭТО произойдет. Она любит Его и ради него готова выдержать и не такое...

* * *

   -- Ни на какую дачу я без тебя не поеду! - Мать уперлась руками в бока, её глаза метали такие молнии, что Зевс-громовержец рядом с ней показался бы жалким любителем. - Думаешь, я тебя не знаю?! Только мы с папой шагнем за порог, как у тебя тут же отыщутся срочные дела! Ты куда-нибудь понесёшься и снова простудишься!
   -- Мамуль, честное слово...
   -- Не верю, хоть убей!
   Пичужка вздохнула. Та пятница, которую она ожидала с таким ужасом, наступила. Сегодня ей предстояло отправиться к Владимиру и исполнить условия договора. То есть переспать с ним. Это само по себе было кошмаром, но теперь к этому прибавилась еще одна проблема. Ей звали мамой и она ни в какую не хотела оставлять дочь одну. Это означало, что сегодня вечером Она останется дома и Владимир не дождется её. Последствия ясны заранее... Этого допустить было нельзя, поэтому Пичужка принялась в десятый раз повторять свои доводы.
   -- Мам, вам с папой обязательно съездить на дачу, проверить все ли там в порядке и посмотреть подпол. Я с вами ехать не могу, я еще не до конца выздоровела. К тому же квартиру не стоит оставлять без присмотра, вдруг обкрадут? Честное слово, я из дома выходить не буду.
   После долгих уговоров мать сдалась, взяв с дочери честное слово, что она не высунет на улицу носа, и сказав, что будет звонить по пять раз на дню. Пичужка поспешно согласилась - в конце концов она будет отсутствовать всего лишь ночь, а если мама все же позвонит, она скажет, что слушала центр и не услышала. Вот и все...
   Родители уехали в пять, и как только за ними захлопнулась дверь, Пичужка тут же принялась собираться. Сходила в душ, одела простое белое белье, безо всякого намека на кружева, голубые джинсы, белую с синими розами и серебром рубашку. Ничего кокетливого, изысканного - она не проститутка, идущая на работу, что бы там не говорил Владимир...
   К подъезду подъехал знакомый черный "мерседес". Пора. Накинула шубу, закрыла квартиру и спустилась вниз. Дверь машины открылась.
   -- Садись.
   При виде Владимира ненависть, душившая Пичужку весь день, отошла на задний план, уступив место дикому, паническому страху. Тело стало непослушным, каким-то мягким и безвольным. Он протянул ей руку, что бы помочь сесть, но она отшатнулась и как-то неловко оустилась на сидение. Машина тронулась.

* * *

   Квартира встретила душным полумраком. Владимир нашарил на стене выключатель, зажегся свет и озарил просторную трехкомнатную квартиру.
   -- Идем.
   ---Подожди, я сейчас.--- Пичужка побледнла и тихонько скользнула в ванную, которая находилась рядом со входной дверью. Её била дрожь. Было настолько больно и страшно, что хотелось завыть во весь голос и броситься вон. Вместо этого она до крови закусила нижнюю губку и, дрожащими руками открыв сумочку, извлекла из неё початую бутылку водки. С самого детства у неё вызывал отвращение даже её запах, но сейчас другого выхода не было. Нужно выпить, иначе она просто не переживет этой ночи...
   Пичужка холодными, негнущимися пальцами открыла бутылку, и, зажмурившись, храбро глотнула и закашлялась. Горло полоснуло огнём, и пол под ногами зашатался. Пичужка сделала еще несколько глотков, обрадованно заметив, что водка оказала нужное действие: дрожь, сотрясавшая её тело, прекратилась, страх отступил. Память заволакивалась туманом, и Она уже с трудом понимала, почему здесь находиться и что должна сделать. Единственное, что Она помнила твердо, это то, что сейчас должна отправиться в соседнюю комнату.
   Пичужка закрыла бутылку, спрятала её в сумочку, и, держась за стены, вышла из ванной. Перед глазами все плыло.
   В прихожей царил полумрак, и найти дверную ручку оказалось нелегко. Когда же Она её нащупала, то изо всей силы рванула на себя. Дверь комнаты Владимира распахнулась, и Пичужка буквально влетела внутрь. Сознание окончательно отключилось. Последнее, что Она запомнила, была темнота, из которой на неё с горечью смотрело лицо любимого, и чьи -то чужие, сильные руки...
  
   * * *
   Любовь пришла...
   Зачем пришла она,
   Когда вся жизнь исчерпана
   До дна?
   Когда грядущего гряда видна?
   Любовь пришла.
   Зачем пришла она?
   Никто не отменял её приход.
   Я знал, она придет, придет!
   И не моя в том горькая вина,
   Что душу исчерпал я всю до дна.
   До дна ли?
   Не спускался я на дно.
   Сойти туда нам, смертным,
   Не дано.
   И я туда вовеки не сойду,
   И вру я все про дальнюю гряду.
   Любовь пришла...
   Что дам я её взамен? -
   Лукавство, жалость, славословий
   Тлен?
   Она ведь бескорыстна и нежна.
   Любви любовь ответная нужна.
   Ничем её другим не утолить.
   А что же делать?
   Что же делать? -
   Жить!
   Анатолий Сидоров
   Андрей Степанович сидел на кухне, подперев голову руками, и тупо вглядывался в бархатную темноту зимней ночи. Несмотря на поздний час сна не было ни в одном глазу. Андрей слишком хорошо знал ЧТО творится этой ночью. Владимир рассказал ему все - может, просто хотел поделиться, а может желал посмотреть, какое впечатление на него, Андрея, эта новость произведет. Он выдержал, не выдал себя, но после ухода друга рухнул на кровать и просто отключился. Все. Владимир добился своего...
   Они знали друг друга давно и их дружба была на удивление крепка, несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте и абсолютное несходство характеров. Владимир был общительным, веселы, иногда циничным, но неизменно обаятельным и красивым. Любимец женщин, преуспевающий делец, имеющий многочисленные знакомства, он преподавал в училище только потому, что ему нравилось этим заниматься. Основными же его заработками были какие-то дела "на стороне", о которых он предпочитал не распространяться. Андрей был его полной противоположностью. Он рос робким, застенчивым романтиком, зачитывался романами Александра Дюма, Виктора Гюго, Вальтера Скотта, мечтал совершить подвиг и жениться на принцессе. Но судьба зло подшутила, подарив желание летать, но не дав крыльев. Андрей мечтал побеждать на турнирах, а его колотили одноклассники, хотел любить, но был так невзрачен, что девушки обходили его стороной. Он с трудом закончил университет и устроился на работу в Щукинское, где и остался. На его счету не было поражений, но не было и побед. Он всю жизнь ждал свою любовь, потолстел, облысел, но в душе остался тем же рыцарем, верным другу и придуманному в годы юности образу любимой. Он уже ничего не ждал и ни на что не надеялся - слишком хорошо знал, что амплуа героя-любовника не для него. Он жил спокойно до сорока пяти лет, меняя женщин как перчатки. У него , как и у Владимира было много их, но если с Владимиром связывались из-за красоты, то с ним из-за надежды извлечь выгоду. Когда ничего не выходило, они бросили его, и он к этому привык. и думал, что так будет до конца, но жизнь распорядилась иначе. Она перевернулась в тот момент ,когда в приемный кабинет, где сидели они с Владимиром, вошла худенькая кареглазка...
   Да, он сразу понял, что это Она - его королева. Да, он сразу полюбил, но он не был ни дураком, ни слепым. Он прекрасно видел, что Владимир одержим Ею, и что у него в тысячу раз больше шансов на взаимность. Он понимал, что стар для этой девчушки с теплыми глазами, что смешон со своей лысиной и очками, но все же нестерпимо больно было видеть, как лучший друг соблазняет девушку, за которую не жаль отдать жизнь. Вот они, плоды рыцарского воспитания! Жизнь друга дороже своей собственной, будь предан и честен! Любовь - священное чувство, завоюй сердце девушки и будь счастлив! Так что сильнее?! Остаться верным другом и сойти с ума от ревности или попытаться отобрать любимую и стать подлецом?!
   Андрей бросился в спальню и упал ничком на кровать. Они сейчас там, в ночи, наверняка у Владимира дома... Как она? Боится, плачет? Или стонет от наслаждения, ощущая прикосновения мужских рук и губ? Обнимает, прижимается к нему всем телом? Владимир - умелый любовник. У него было столько женщин, он умеет с ними обращаться. Наверное, она сначала боялась, а потом он сумел разжечь в ней страсть и сейчас она бьется в экстазе в его руках?
   Андрей заметался по постели. Перед глазами вспыхивали и гасли видения, одно мучительнее другого. В эту ночь Андрей так и не заснул - не помогало никакое снотворное...
   * * *
   Пичужка сидела на кровати, закутавшись в одеяло, и чувствовала себя грязной, мерзкой и удивительно несчастной. Куда легче и приятнее было бы умереть, чем пережить это, но сейчас об этом думать уже поздно. Она должно жить, чтобы её жертва не оказалась напрасной. Но Боже, какой же боли и унижения ей пришлось натерпеться! Хорошо хоть водка сработала так, как надо--Она ничего не помнила, кроме тумана перед глазами и дикой боли. Когда сознание начало проясняться, было уже утро, Она лежала поперек постели, уткнувшись лицом в простыню, а Владимира в комнате не было. И слава Богу. Увидеть его после этого кошмара--хуже не придумаешь. Она бы этого просто не перенесла...
   Пичужка со стоном поднялось с кровати. Болело все. Болело так, что впору заорать в полный голос... Пичужка стиснула зубы, накинула на плечи первое, что попалось ( этой вещью оказалась рубашка Владимира), и, с трудом передвигая ноги, направилась в ванную, благо, та была совсем рядом.
   Заперевшись, Она первым делом взглянула в зеркало и не узнала себя.
   На неё смотрело невероятно худое лицо с непомерно огромными глазами и бледными губами. Нет, это просто не могла быть она! Пичужка поспешно отвернулась, залезла в ванную, включила теплую воду и с наслаждением подставила тело под струи душа. Вода словно смывала усталость и низость, душившие её. Боль тоже немного утихла. Стало легче.
   Пичужка вылезла из ванной, вытерлась, накинула рубашку и только тут заметила, что это вещь Владимира. И с омерзением отбросила её. "Лучше голая пойду!" -- промелькнуло у неё в голове. Она совсем было собралась выйти, но... "А вдруг Владимир здесь, дома? Он меня увидит и тогда... Боже, нет! Только не это!" Она накинула рубашку, застегнула её на все пуговицы и бросилась из ванны в спальню. Там, несмотря на боль и путаницу в голове, Она быстро оделась и решительно выскочила в коридор, к выходу. Замок на двери оказался каким-то странным, и Пичужке пришлось немало повозиться, прежде чем она догадалась, как его открыть. Когда же он наконец щелкнул, и дверь открылась, она подхватила сумочку и хотела выйти, но не успела. Ей на плечо легла тяжелая сильная рука.
   ---Подожди.
   Владимир подошел сзади тихо и мягко, как тигр. Он был решителен и бледен. Глаза лихорадочно блестели.
   ---Выпей.---Он протянул Ей небольшую капсулу. Она непонимающе посмотрела на него. --- Выпей сейчас же, слышишь?
   " Да это же противозачаточное!" -- Обожгло её. Она впервые полностью осознала происшедшее. Гнев и стыд нахлынули на неё с новой силой.
   Она вырвала у него из рук капсулу и бросилась вон из дома.
  
   * * *
   С той памятной ночи прошло три дня, но Владимир ни разу в училище не появился. Пичужка приходила, но выглядела усталой и бледной. Андрей, несправедливый как любой по-настоящему влюбленный мужчина, тут же приписал это
   Утомлению после бурной ночи любви, а обморок, который случился на его лекции, счел первым признаком беременности. Однако вызванная им докторша тут же развеяла эти заблуждения, сказав, что девочка просто переутомилась и недоедает. Итак, с Пичужкой все было ясно, а вот отсутствие Владимира было весьма подозрительным и Андрей решил после лекций зайти к другу.

* * *

   --- Владимир! Володька! Открой, черт тебя подери, слышишь?!
   Андрей Степанович, потеряв терпение, принялся бить в дверь кулаками. Он уже двадцать минут торчал у квартиры Владимира Витальевича. Внутри не раздавалось ни шороха, никто не открывал, но Андрей Степанович был, тем не менее, уверен, что Владимир дома. Поэтому не прекращал попыток взять штурмом квартиру, неожиданно ставшую неприступнее бастиона. Наконец дверь открылась. Андрей шагнул вперед и замер, пораженный видом друга.
   Владимира не было в училище три дня, и за это время он так изменился, что Андрей едва его узнал. Он сильно похудел и постарел лет на пять. От него разило водкой.
   ---Заходи.--Пригласил он Андрея от чего-то охрипшим голосом. Андрей молча прошел в его комнату. Владимир закрыл дверь и последовал за ним.
   В комнате ничего не изменилось с той ночи - так же не убрана кровать, раскиданы вещи. В углу притулилось несколько пустых бутылок из-под водки; еще одна, пустая на половину, стояла на окне.
   -- Пить будешь? - Владимир с усмешкой взглянул на друга.
   -- Нет. И ты не будешь. - Андрей с твердостью выдержал его взгляд. - Хватит.
   -- Хватит?! Нет, Андрей, не хватит.
   -- Я буду пить. Буду, пока не засну или не отравлюсь. Мне больше ничего не остается.
   -- Ты можешь объяснить мне, в чем дело? - Андрей холодно посмотрел на него. - Ты получил, то чего так долго добивался. Теперь она твоя. Что тебе еще нужно?
   Владимир разразился громким пьяным смехом.
   -- Моя? Она моя? Если бы...
   -- Не понимаю. Разве ты... не переспал с ней?
   -- Переспал? Да. Но... ты бы видел её, когда она вошла вот в эту комнату! Она смеялась! Она хохотала как сумасшедшая! Я просто глазам не поверил. А потом она упала мне на грудь. Понимаешь?! Она была пьяна! Настолько, что просто ничего не соображала! Она отдала мне на откуп свое тело, а сама напилась, чтобы отключиться и ничего не чувствовать. Она же была девственницей...
   Он надолго замолчал.
   -- А как она вздрогнула, когда я задержал её на пороге! Она так боялась, что все это повторится!
   Он хватил водки и продолжал с лихорадочной торопливостью.
   -- И после всего этого я должен идти в училище? Улыбаться и кокетничать с этими стервами, которые и мизинца её не стоят? И все время бояться увидеть её лицо? Скажи, Андрей?
   Андрей холодно и пристально взглянул на него, как будто не узнавая.
   -- Я ничего тебе не могу сказать, Володя, кроме того, что это был поступок подлеца. Не мне тебя судить, я тоже не ангел, но изнасиловать девчонку, тем более её...Ведь согласись, назвать этот поступок иначе, чем изнасилование, нельзя. То, что ты сделал, исправить уже невозможно. Единственное, что ты можешь сделать - это попытаться загладить вину. Правда, я не очень верю, что это получится...
   Владимир опустил голову.
   -- Она... Ты видел её в училище? - с трудом выговорил он.
   -- Да.
   -- И?..
   -- Хуже некуда. Она невероятно слаба и все время теряет сознание. Я вызвал к ней свою докторшу. Та сказала, что у неё крайнее истощение и неврастения. Ей запретили учиться. Но она все равно ходит.--Жестко сказал Андрей. - Если её не остановить, то у неё есть реальный шанс не дожить до весны.
   Бутылка выпала из дрогнувших рук Владимира и разлетелась на осколки...
  
   * * *
   Андрей не лгал, когда говорит, что Пичужка на грани смерти. Духовный и физический недуги, слившись, нанесли ей такое удар, что она с трудом ходила и почти не понимала что делает. Всю субботу и воскресение после ночи с Владимиром она провела дома, закутавшись в теплый плед и глядя в одну точку. Было отвратительно, горько, больно. Было холодно, не спасала ни горячая ванна, ни одеяло, ни вино. На неё накатило какое-то жуткое безразличие, она ничего не видела и не слышала, только в мозгу билась мысль: "Я ему отдалась... Отдалась..."
   Возможно, кому-то это не кажется слишком высокой платой за право играть в театре и быть рядом с любимым человеком - на это многие идут добровольно. Но она страдала. Ничто не заставила бы её пойти на этот шаг, если бы не Он. Она любила Его. Просто любила и отдала все, что бы быть с ним. И добилась своего. Месяц прошел в томительном ожидании. Наконец Владимир позвонил ей и сообщил, что она после соблюдения формальностей и подписания контракта будет зачислена в труппу театра им. Моссовета.

* * *

   Театр им. Моссовета находился на Большой Садовой. Этот адрес она знала, пожалуй, лучше своего собственного - слишком уж часто здесь бывала. Здесь выступает её любимый, здесь будет теперь выступать и она сама. Она ускорила шаг. Знакомая дверь, Фойе, коридор с портретами актеров и актрис... Неожиданно где-то сбоку открылась дверь и появился Он. На какую-то секунду она остолбенела, кровь прихлынула к щекам, пропал голос, а сердце забилось так, что казалось было готово выпрыгнуть из груди и упасть к Его ногам. К счастью, он этого не заметил. Он вообще не обратил на неё внимания -захлопнул дверь и быстрыми шагами наплавился вверх по лестнице, а она та и осталась стоять, глядя ему вслед .Только спустя полчаса она вспомнила зачем пришла и отправилась в кабинет директора...

* * *

   Она попала в театр в исключительно подходящее время - ставили новую пьесу. "Идиота" Достоевского. Видимо, судьба решила вознаградить Пичужку за долгие мытарства и после проб и споров её взяли на роль Настасьи Филипповны, а Его - на роль князя Мышкина. Пичужка не поверила своему счастью. Играть в одном спектакле с любимым... Это уже казалось волшебной сказкой!
   Начались репетиции. Она возвращалась домой совершенно изнуренной, но такой счастливой, что мама поглядывала на нее с недоумением: была грустная, несчастная, а сейчас так и светится, даже, кажется, полнеть начала...
   Пичужке придавала сил одна мысль. С тех пор как она поступила в театр, ей не давал покоя вопрос: Ну, вот она здесь, а что же дальше? Как сказать ему о своей любви? " Не трудно влюбиться, трудно в этом признаться" - говорил кто-то из великих и был прав. Она думала, думала, а потом ей в голову пришло решение, простое как гамма: надо просто сыграть, но сыграть так, что бы он понял, что Она Его любил. При той роли, которая досталась Ей, это не трудно...

* * *

   До выхода осталось не больше двух минут. Сегодня решится всё, и она узнает, напрасны ли были три года изнурительного труда. За это время она успела подняться от простой, робкой девушки до красавицы актрисы. Всё училище завидовало её таланту, но ни одному в голову не могло придти, что всё это делается не ради славы...Она поправила пышные кудри, в последний раз взглянула в зеркало, и вышла на сцену. Трагедия началась.
  
   * * *
   В зале стояла тишина. Женщины стирали кружевными платочками бегущие по щеком слёзы. Кое-кто из девушек тихо плакал, уткнувшись лицом в ладони. Когда упал занавес, зрители аплодировали стоя...
   --- Что с ней?
   --- Упала в обморок. Роль была действительно трудная, а она выложилась полностью. За тридцать лет работы в театре я никогда не видел ничего подобного. Она играла потрясающе.
   --- Да, она талант. Держу пари на что угодно, что завтра люди будут рвать друг у друга билеты на этот спектакль и осаждать кассы. Но не в этом дело. С ней действительно все в порядке?
   ---Да. Она пришла в себя, но сейчас к ней лучше не ходить. Поздравим её с удачной премьерой позже, а сейчас пойдем. Поздно уже.
   --Идём...
   * * *
   Она лежала на кровати, полузакрыв глаза. Итак, всё получилось. Лучше, чем она, не играл никто--- Это она поняла по глазам актёров. Кто завидовал, кто восхищался, а она...Она страдала. Глядя в его глаза в последней сцене, она вдруг необычайно остро поняла, что он всё, всё понял. Но на его лице не выражалось ничего, кроме ответной боли и жалости. Жалости, словно к больному ребёнку, которому не хочется, но придется причинить боль...Раздался осторожный стук в дверь.
   --- Войдите.--негромко откликнулась Она.
   Дверь приоткрылась, и Её словно током пронзило: в комнату вошел Он. Синие глаза молча посмотрели на Неё.
   ---- Прости.--Осторожно ступая, Он приблизился к Её ложу, опустился перед ним на колени, взял в свои ладони её бесчувственную руку.---Прости. Я все понял. Ты несомненно талантлива, но даже гений не смог бы так играть не любя. Но я не могу тебе ничем помочь. У меня есть жена и сын, и я их очень люблю...
   В глазах потемнело. Все. Это конец. Но, во что бы то ни стало, она должна достойно выйти из этой ситуации. С честью. Превознемогая боль, она приподнялась на локте, и, глядя ему в глаза, звонко и весело рассмеялась.
   ---Ты ошибся. Но роль действительно была трудной, и мне пришлось вжиться в неё, что бы хорошо сыграть. Извини, что ввела тебя в заблуждение.
   --- Что ж, я рад, что ошибся. ---Судя по его отрешенному взгляду, он не поверил ни одному её слову.--- Я тогда, пожалуй, пойду. Прощай.
   ---Прощай...--Он вышел, но тут же вернулся. ---Совсем забыл сказать...С удачной премьерой тебя.---и Он передал Ей букет крупных хризантем.--Еще ни один человек не играл эту роль удачнее, чем ты...
   ---Спасибо.
   Дверь захлопнулась. Она поднялась, поставила хризантемы в вазу и неожиданно разразилась громким истерическим смехом. А потом упала навзничь. Она была уничтожена.
   * * *
   Она молча сидела, спрятав лицо в ладонях. После спектакля Она словно сломалась. Как будто кто-то разом вытащил из Неё волю, силу и талант. Ничего не нужно. Ничего не хочется. Цель, к которой она шла по вбитым в землю ножам--зависти, ненависти, злобе, непосильному труду--оказалась недостижимой. И она в 18 лет обрела и разом потеряла всё. Жизнь закончена, а вокруг лишь пустота, наполненная болью и ароматом хризантем, горьким, как её несложившаяся любовь...
  
  
   После того знаменательного разговора С Владимиром прошло полтора месяца. Владимир в училище не появлялся, даже не звонил. Дело двигалось к увольнению и не на шутку встревоженный Андрей решил снова нанести ему визит.
   Владимир открыл сразу, пропустил друга в полутемный коридор. Андрей, шагнув в квартиру, поморщился - она было как будто насквозь пропитана водкой. Казалось, что спиртовой запах источают сами стены. Всюду царил адский бардак.
   -- Ну, и что ты собираешься делать? - поинтересовался он, опускаясь в развороченное кресло. - Директор клянется, что если ты через два дня не выйдешь на работу, то он тебя уволит.
   -- Пусть клянется.--Владимир тяжело усмехнулся. - Я завтра сам подам заявление об уходе.
   -- Да ты в своем уме?!
   -- В своем, не беспокойся. Это все ерунда, проживу и без этого гребаного училища. Как она?
   -- Она? Паршиво, если не сказать хуже. Что ты с ней сделал...
   -- Я? С ней?! - на лице Владимира лихорадочно блестели налитые кровью глаза. - Лучше спроси, что она со мной сделала! Она топтала в грязь смою волю и мое самоуважение!
   -- А не наоборот?
   -- Думай как хочешь. Но я... Я сейчас просто умираю. Представить не могу её в руках у этого хлыща! Хуже, чем в аду!
   -- Володь, я тебя не понимаю. Ты хотел её и ты её получил. Если захочешь, она будет твоей каждую ночь. Что тебе еще надо?
   -- Не понимаешь? Тогда ты просто идиот! Я не просто хочу , я люблю её!
   Теперь тебе ясно?!
   -- И ты, любя, заставил её пройти через этот кошмар?
   -- Я просто свихнулся от ревности. Хотел унизить её, уничтожить и поэтому заставил переспать со мной. А когда она уходила понял, что она мне дороже всего на свете и я больше не смогу причинить ей боль. Я люблю её, хочу, чтобы она всегда была со мной рядом. Андрей, я просто схожу с ума! Что мне делать?
   Вопрос повис в воздухе. Мужчины молчали. Наконец Владимир поднял голову:
   -- Андрей, я хочу тебя кое о чем попросить.
   -- Говори.
   -- Съезди, поговори с ней.
   -- О чем?
   -- Скажи ей правду. Скажи, что я люблю её. И что без неё не выживу...
  

* * *

   В дверь позвонили. Пичужка поплотнее запахнула халатик и отправилась открывать.
   -- Кто там?
   -- Андрей Степанович. Открой, пожалуйста.
   Она с удивлением воззрилась на своего преподавателя, неизвестно откуда взявшегося на пороге её квартиры.
   -- Здравствуйте, Андрей Степанович. Проходите. Хотите чаю?
   -- Да, если не затруднит.
   Казенные, неестественные фразы. Нарочито спокойный тон. Видимо, разговор предстоит не из легких. Зачем он пришел?
   -- Пичужка, ты одна?
   -- Да.
   -- Хорошо. Нам надо поговорить.
   Она налила Андрею Степановичу чая и присела рядом.
   -- О чем же?
   -- О Владимире.
   Лицо девушки потемнело.
   -- Я не хочу о нем говорить.
   -- Я понимаю, но это необходимо. Он попросил меня об этом. Знаю, после всего, что было это звучит странно, но он любит тебя. По-настоящему любит.
   -- Ничем не могу ему помочь.
   -- Ты не понимаешь. Он сейчас просто спивается. Его уже выгнали с работы. Я пытался его вразумить, но безрезультатно. Ему никто, кроме тебя, не нужен. Если ты уйдешь от него навсегда, он погибнет.
   -- Андрей, я не могу. Он сломал меня, понимаете? Он убил во мне все, за что я могла себя уважать - мою гордость, мою чистоту, мою силу. Он не дал мне возможности оправдаться. Люди, которые по-настоящему любят, находят в себе силы простить и понять. Он превратил меня в половую тряпку и не пожалел об этом. А теперь поздно. Я не могу его простить. Хочу, но не могу.
   -- Он умрет без тебя.
   -- Вряд ли.
   -- Это так. Что я должен ему ответить?
   -- Что его горе и моя боль - это его вина.
   -- Ты не понимаешь, что делаешь.
   -- Возможно. Но он тоже не понимал, что делал...
  

* * *

   -- Повтори как она сказала.
   -- Она сказала, что хочет, но не может простить, и что твое горе и её боль - это твоя вина.
   -- Понимаю...
   Владимир бросился на кровать, некоторое время лежал ничком, а потом вдруг вскочил.
   -- Я поеду к ней,
   -- Володька, ты рехнулся!
   -- Нет, я просто хочу поговорить с ней сам.
   -- Уже поздно, у неё родители наверняка дома!
   -- Сегодня воскресенье, они на даче, приедут только завтра утром.
   -- Уже половина двенадцатого, темно, на дорогах распутица. Подожди хотя бы до утра!
   -- Я поеду сейчас. Да успокойся ты, все будет в порядке. Поговорю с ней и вернусь...

* * *

   -- Зачем ты приехал?
   -- Поговорить. Можно, я войду?
   -- Проходи.
   Она закрыла дверь и обернулась к Владимиру. Они посмотрели друг другу в глаза. У Владимира они были мятущимися, полными горечи, а у Неё - усталыми и подернутыми дымкой печали. Ни в тех, ни в других не было ни злобы, ни презрения. Лишь бесконечная тоска.
   -- Андрей сказал мне, что ты не хочешь меня видеть. Это правда?
   -- Да.
   -- Тогда почему ты меня впустила?
   -- Чтобы расставить все точки над "i". Чтобы ни у тебя, ни у меня не было больше иллюзий. Я объясню, почему не люблю тебя, но почему согласилась переспать, а ты оставишь меня в покое. Идет?
   -- Говори.
   -- Все очень просто. Два года назад я влюбилась в актера, который играет сейчас в театре им. Моссовета. Я не хотела быть просто поклонницей, мне было нужно большее. Я понимала, он заметит меня только если я буду стоять с ним на одном уровне. Я пошла в театральный. Только ради него я терпела все это и ради него я переспала с тобой. Мне было нужно место в этом театре. Во время спектакля я призналась ему в любви, но он от неё отказался, сказал, что у него есть жена и сын. Вот и все.
   -- Так вот в чем дело...
   -- Да.
   -- Но ведь ты сейчас одна!
   -- Ну и что? Я переживу свою боль. Все когда-нибудь кончается, кончится и это.
   -- Почему ты не хочешь, чтобы я был рядом?
   -- Ты предал меня. Понимаешь? Я тебе верила, ты был моим старшим братом, моим другом. Ты лгал, а я верила. Я не могу простить. Уходи, пожалуйста.
   -- Прощай.
   -- Прощай...

* * *

   Он не помнил как вышел из квартиры, спустился вниз, сел в машину. Очнулся уже за пределами Москвы. "Мерседес" мчался на бешеной скорости по проселочной дороге, руки судорожно сжимали руль. "Не простила... Не смогла простить... Она любила этого идиота, а он даже не смог оценить её любовь... Она была ему не нужна... Что теперь? Куда, зачем? Жить без неё... Не лучше ли покончить со всем сразу? Да, лучше так!"
   Свет ночных фар осветил скудный участок дороги и деревья у обочины. Он съехал с трассы в ночной лес, включил дальний свет, добавил газа. Впереди замаячил сливочно-желтый ствол могучей сосны. Да, здесь. Владимир смежил веки, с силой нажал на педаль газа и направил машину прямо на качающее ветвями под напором ветра дерево...

* * *

   Она забыла отключить мобильный и он зазвонил прямо во время лекции. Она извинилась и выскочила в коридор.
   -- Алло.
   -- Это Андрей Степанович. Послушай меня, Пичужка. Только, пожалуйста, спокойно. Владимир сегодня ночью разбился на машине в Подмосковье.
   -- Не может быть...
   -- Я это предчувствовал, не хотел его отпускать, но он уперся как бык. Сказал, что поговорит с тобой и вернётся. Я прождал его до утра, потом позвонил на мобильный. Вызов шел, но он не отвечал. Тогда я обратился на станцию, попросил засечь координаты... поехал туда... Нашел его разбитый "мерседес", а внутри он... мертвый.
   -- Мертвый?.. - Пичужка почувствовала, как перехватывает дыхание. - Мертвый?
   Колени подогнулись, она уже не слышала слов Андрея Степановича. Перед глазами все плыло. Мертвый... Сердце словно пронзило иглой, боль разлилась по всему телу и она, сильно пошатнувшись, упала в обмороке на пол...

* * *

   За окном шелестела омытая весенним дождем листва, сияло солнце, небо было невероятно голубым и высоким, пахло таволгой, обильно росшей вокруг, а она лежала на больничной кочке, глядя в белый потолок. Вот она и оказалась в клинике для неврастеников. Дожилась. Доучилась. Довлюблялась... Просто удивительно, как не сошла с ума после всего этого...
   На похороны Владимира она не поехала. Не смогла. И преподаватели, и студенты не на шутку перепугались, увидев её лежащей на пороге аудитории и тут же сообщили родителям. Мать разрыдалась, а отревевшись заявила, что видеть дочку в таком состоянии не в силах и позвонила в одну из лучших московских клиник для нервнобольных. И вот, Пичужка здесь уже второй месяц. Нельзя сказать, что ей тут плохо, наоборот, стало легче. Ей спокойно в этой небольшой белой палате, среди приветливых медсестер и врачей, новейших приборов, стерильной чистоты. Каждый день - прогулки по парку, у воды, по вечерам - беседы с психологом. В воскресенье приходят родные. Почти каждый день приезжает Андрей Степанович, ставший для неё просто Андреем, привозит цветы и сладости, рассказывает новости. Он говорит, говорит, а она вслушивается в это мерное бормотание и засыпает. Тогда он встает, целует её в лоб и на цыпочках уходит. Так идет день за днем и она находит удовольствие в этом размеренном течении жизни. Как сказал Мастер в романе Булгакова: "Я вижу только незначительный кусок земного шара. Думаю, это не самое лучшее, что есть на нем, но, повторяю, это не так уж и худо. Вот лето идет к нам, на балконе завьется плющ... По ночам будет луна..." Пичужка замкнулась в своем маленьком мирке, залечивая душевные раны, копя силы на продолжение пути...
  
  

ЭПИЛОГ

(Два года спустя).

   Твою ладонь раскроет день во сне
   И нагадает новое ненастье.
   Но ты во мне, ты и во сне во мне,
   И этот сон я называю счастьем...
   Анатолий Сидоров.
   -- Андрюша, что готовить на ужин?
   -- Что хочешь, солнышко. Ты же знаешь, я люблю все, что сделано твоими руками.
   -- Льстец! Лови меня! - Пичужка счастливо рассмеялась и бросилась на шею Андрею. Тот подхватил её на руки, крепко поцеловал и закружил по комнате...
   Они жили вдвоем уже полтора года. Пока она лежала в больнице, он заботился о ней, а когда выздоровела и выписалась, сделал предложение. И она согласилась. Почему? Потому что Андрей не хитрил, не лукавил, не говорил витиеватых комплементов, не разбрасывал деньги направо и налево, чтобы поразить её - он просто любил и понимал. Пичужка же, переболев, поняла, чего по-настоящему хочет. Покоя, надежности, душевного тепла. Андрей дал ей это и стал для неё всем. Она не стала долго раздумывать и в тот же день объявила родителям, что выходит замуж. Отец похмыкал, мать поохала и поахала, но оба согласились. Свадьба была скромная, но лицо невесты, обрамленное венком из белых роз, светилось от счастья. Что уж говорить о женихе...
   Андрей наконец опустил Пичужку на диван и сел рядом.
   -- Андрюш, я должна тебе кое-что сказать...
   -- Говори, моя хорошая.
   -- Я сегодня была в женской консультации... У нас будет ребенок...
   -- Правда? - Андрей вскочил на ноги. - Нет, серьезно? Честно? У нас будет ребенок?
   -- Да...
   -- Любимая... -- в лице Андрея что-то дрогнуло, он бросился к жене и обнял её. - Родная моя... хорошая... Как я тебя люблю! Девочка моя...
   Пичужка обвила руками его шею и крепко-крепко прижала с себе. По щекам потекла соленая вода, Пичужка улыбнулась, захлопала мокрыми ресницами и сквозь туманную дымку увидела, что глаза у любимого тоже полны слез. Он был здесь, её единственный, он любил её, любил их будущего ребенка... Что еще нужно? Её счастье рядом. Он не похож на принца, но он дорожит ею, любит её, он реален. И не беда, что реальность оказалась не такой красивой как мечта. Ей не нужна сказка, ей нужен Андрей, такой, какой он есть. А мечты оставим девчонкам. Тем, которым еще предстоит пройти свой путь.
  
   Москва, Ляличи, Звенигород.
   2003 г.
  
  
   P.S. Прошу прощения за грамматические ошибки - набирала в спешке.
   Отрывок из пьесы французского драматурга Лопе де Вега "Собака на сене"
   Отрывок из поэмы А.С. Пушкина "Моцарт и Сальери".
   Песня Грехен из трагедии "Фауст" Гёте.
   "Сирано де Бержерак"-- пьеса французского драматурга Э. Ростана.
   "Маяковка"--народное название станции метро "Маяковская"
   Презрительная кличка студенток, которые учатся на платной основе.
   Бордо--одно из самых дорогих французских вин.
   Высшее театральное училище им. Щукина.
   Пичужка--птичка, пташка.
   Вивальди Антонио (1678-1741)--итальянский композитор, скрипач-виртуоз, дирижёр.
   Клязьма - река в центре Европейской части России, левый приток Оки.
   Зайцев - один из ведущих модельеров России
   Вишнёвка--домашнее вино из вишен.
   Убранную - обставленную.
   Фотки - фотографии (жарг.)
   Софья Ковалевская-русский математик, первый член-корреспондент Петербургской академии наук. Основные труды по математическому анализу(дифференциальные уравнения), механике (вращение твёрдого тела вокруг неподвижной точки) и астрономии( форма колец Сатурна). Автор беллетристических произведений.
   Тирада-речь
   Спец - специалист.
   Мастачка - мастерица.
   Препод - преподаватель (сокр.)
   Петровско-Разумовская - станция метро.
  
   1
  
  
   58
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"