Софронова Елена Анатольевна : другие произведения.

Чистые и нечистые

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

   Глава первая.
   Дом
   Дом, за которым я слежу, появился неожиданно - в пятке. В том самом месте, где сосредоточены самые чувствительные и самые слабые рецепторы на моем теле - "ахиллесова пята."
   Сначала я услышал скрип. Как будто кто-то неуклюжий и малоподвижный пытался развернуться на сто восемьдесят градусов.
   Я остановился и принял выжидательную позицию. Сверился с картой. Квадрат 3-17-27. Кладбищенские леса. Понятно откуда фонит. "Человеческий пепел бьется об урну, требуя освобождения" - знакомое явление. Когда-то люди переворачивались в деревянных гробах, сейчас в урнах. Мои соплеменники колотятся в капсулах, уносясь в вечность. Suum cuique
   Я достал из кармана фляжку со спиртным и сделал пару глотков, вспомнив ушедших в небытие охотников. Дурная привычка, позаимствованная у землян.
   Дремавший где-то наверху ветер спустился вниз и разворошил опавшую листву. Замелькали желтые, оранжевые цвета. Стон треснутого за спиной дерева заставил меня вздрогнуть и обернуться от неожиданности. Показалось.
   Дом, за которым я охочусь, уже подкидывал пару сюрпризов и если бы не моя хваленая интуиция и сверхчувствительный нос, кто-нибудь другой сидел бы сейчас тут в засаде.
   Я прислонился спиной к раскидистому буку и задремал. Тишина убаюкивала. Видимо, дом перешел в режим "абонент недоступен".
   Мои мысли текли по стволу дерева, как смола..вязкие, липкие..чьи-то потные руки, чьи-то шепоты, вздохи, непонятные звуки..чьи-то робкие прикосновения.
   Переводчик не стал переводить древний язык, на котором разговаривали со мной лесные духи - " слова не имеют никакого значения. Просто набор букв". Тупая машина. Обойдусь без нее.
  
   - М-м-м, - промычал Красный дом, приглашая меня войти в открытую пасть. Его смутный силуэт мелькал где-то на периферии моего зрения.
   Я не удивился этому приглашению. Оставив на земле охотничье снаряжение (с ним бы он точно не пропустил), пополз по липкому чуть-чуть дрожащему языку дома. Одно неверное движение, и он бы проглотил меня как муху. К счастью, этого не произошло, и я благополучно добрался до...
   Вдоль струящихся как шелк стен стояли причудливые диваны в виде раскрытых раковин. Мягкое перламутровое свечение притягивало к себе взгляд. Легкая музыка, вибрирующий пол, запахи ... Хотелось прилечь и закрыть глаза, забыв обо всем. Еще мгновение и вестибулярный аппарат дал бы сбой.
   -М-м-м, - промычал кит, почувствовав мою нерешительность. Его желудок содрогнулся, как при землетрясении, и я полетел куда-то вниз головой.
   Очнулся в дупле дерева. В неудобной позе зародыша. По рукам ползли мелкие насекомые, огромный паук заботливо хлопотал над ними, вплетая их крошечные тела в паутину. Я брезгливо стряхнул с себя его бесчисленные нити, застрявшие на рукаве, и одним рывком вывалился наружу. Затекшие без движения ноги не слушались меня и болтались как плети. Я не смог встать и провалялся под буком еще с полчаса, пока мышцы не разогрелись на солнце.
   Значит, я стал жертвой морока. Кто же наслал эту дурь: Красный кит или лесные духи? Я всегда оставлял после охоты для духов леса дары. Может быть, подношений недостаточно и нужно окропить их своей кровью, а не кровью жертвы? Может быть, я неверно выполнял ритуал и чего-нибудь пропустил? Какую-нибудь несущественную, но важную мелочь?
   Если бы посоветоваться с кем-нибудь из напарников и развеять сомнения, если бы во мне горел, по-прежнему, воинственный дух охотника, тогда, возможно, я бы и воспрянул духом. Может быть возрадовался неприветливому чужеземному небу, воспарил в мыслях.. однако, я оказался нытиком, тьфу. Рохля.
   Я достал из кармана фляжку со спиртным и отхлебнул пару глотков. Не полегчало. Черный ворон приземлился недалеко от бука: "Убир- ррайся, пока цел!"
   - Сам убирайся, предсказатель!
   Ворон никак не отреагировал на угрозу и продолжал вещать, тогда я зарядил дробью винтовку и выстрелил в птицу. Нагнулся, чтобы лучше рассмотреть его, но он внезапно исчез.
   - Очередной фантом,- подумал я.
   ***
   Наконец-то появилась связь, и я услышал голос Гриза. Он посоветовал быть осторожным и не поддаваться на провокации Красного кита. Говорил о влиянии галлюциногенных грибов, шаманских практиках местных аборигенов и прочей ерунде. Похоже, его сильно напугал мой рассказ о путешествии в желудок дома.
   У них в Сибири сейчас великое нашествие комаров, говорит, что совсем озверели. Пьют только голубую кровь, не хотят красную. Гурманы. И лекцию прочитал на тему крови. Я не стал спорить, сам нахожусь не в адекватном состоянии, пусть выговорится..
   Некоторые дома там ( не первый год, между прочим) собирались в секты и уходили в тайгу, называя себя хлыстовцами. Забивали досками окна и в путь, как избушки на курьих ножках. Отследить их довольно сложно - ближе, чем на пятьсот метров к себе не подпускали, кричали издалека: "Изыди нечистый! Сгинь!" и били себя оторванными досками по крыше. Цирк какой-то. Так что у вас, дорогой, почти идиллия, радуйся.
   После разговора с Гризом мне захотелось вытащить "пылесос" и хорошенько почистить себя изнутри и снаружи - слишком много нацеплял негатива. Оставив позади кладбищенские леса, я обогнул шоссе и пошел по заброшенной дороге, любуясь зарослями еще цветущей полыни. Ее терпкий и пряный запах щекотал ноздри и поднимал тонус. Легкий ветерок сдувал застрявшие в волосах травинки. Яркое солнце приветливо освещало путь. Ни одного облачка - это обнадеживало. Значит, я успею добраться до истока реки затемно. Волоча за собой тяжелый рюкзак (пусть и на колесиках), я поймал себя на мысли о бессмысленности и тщетности нашего существования, особенно здесь, на Земле, о бесполезной трате времени на охотничьи утехи. Было бы больше смысла, если бы я занялся пестикам и тычинками. Стоп.
   По идее, ручеек должен быть здесь, подо мной, но "ахиллесова пята" упорно молчала, я ничего не чувствовал. Мертвое затишье, ни звука, даже ласковый ветерок стих. Рефлекторно достал из кармана заряженный "лифф", допотопную пушку марки "филер", занял удобную позицию у поваленного бурей старого дуба. Кажется, все предусмотрел: выровнял зрение, убрал запах, замер.
   Про "пылесос" не вспомнил, да и ни к чему пока, чтобы его настроить, надо поймать пульс бьющегося из-под земли ручья, но я ничего не слышал, кроме стука своего четырехкамерного сердца, зажатого между искусственными ребрами. Свои ребра я оставил в погоне за омерами на планете Фиссо. Умные дома по сравнению с кровожадными омерами - просто рохли и похожи на осенних мух. Каждое действие они обдумывают по сто раз, прежде чем на что-то решиться. Единственное, что может грозить охотнику - это смерть по неосторожности. Конечно, я слегка блефую и выдаю желаемое за действительное, но многие дома и, правда, не такие уж паиньки, как кажутся со стороны. Особенно краснозадый кит, будь он не ладен.
   А вдруг это кармический узел, который завязал еще мой дед? Может мне и правда пора обратиться к психологу, чтоб расставить все точки на и. Стоп, какой еще психолог? Боишься, что не продлят лицензию на охоту? С таким-то стажем..не дрейфь.
   Кажется, я снова завис над очередной букашкой, ползущей по открытой руке. Ее перламутровая спинка с зелеными вкраплениями, холодная и бархатистая на ощупь, дрожащие от страха усики, крошечные ножки, глазки-бусинки - я был очарован ее совершенством. Заряженный "лифф" соскользнул в ворох опавших листьев.
   **
  
  
   Глава вторая
   ЛюФф
   Я очнулся в комнате моей бабушки. Это место я смог сохранить целым и невредимым, несмотря на требование заказчиков очистить сознание от старомодных установок.
   Охотник должен быть собран и немногословен, без романтических грез и прочих вольностей. Таковы требования заказчика. Вот потому я и перевел бабушкину комнату в "блоху", от греха подальше.
   Комната осталась почти такой же уютной и безопасной как в детстве, даже голограмма бабушки сохранилась.
   - Дорогой внучек, приветствую тебя.
   Ты совсем не изменился с тех пор, как мы гуляли в зарослях блинка. Ты такой же целеустремленный и уверенный как прежде. Это радует. Помню твою первую охоту на дарнеса. Знаю, нелегко было нести дедушкино ружью, но ты старался. Убить зверя не просто. Вот он выскакивает из-за кустов терновника, со встроенными антеннами на лохматой голове, с душераздирающим воплем. Ярость и страх хлещет из его открытой глотки. Он бьет копытами землю. Искусственные хрусталики сверкают в расширенных от ужаса глазах. Я отхожу в сторону. Курю. Наблюдаю за твоей реакцией. Ты спокойно скидываешь ружье с плеча, прицеливаешься и одним выстрелом сносишь игрушечному монстру голову. Браво, мой малыш!
   Милая бабушка, разве я могу выкинуть из памяти твой дорогой образ, пропахшую лавандой комнату, пульно-дробовые двойники, в которых гладкие и нарезные стволы спаяны в различных комбинациях и плоскостях. Таких ружей у нас не производят. Мой дедушка вывез их когда-то с Земли, и очень дорожил ими. Как я мечтал в далеком детстве побывать на этой загадочной планете. И вот я здесь, собирающий вместе с другими охотниками "люфф", но мамонты, бабушка, давно вымерли, так же как и другие необычные животные.
   Бабушка взяла паузу.
   На стенах потайной комнаты, украшенной дедушкиными трофеями, висят и другие ружья: двадцать четвертого, двадцать восьмого и тридцать второго калибров - ружья для охоты за крупным зверем.
   Здесь же в углу стоит молекулярная машина, с помощью которой можно создать копию любого ружья. Я редко пользуюсь ее услугами. К сожалению, запасы графита, из которого изготовляется копия, невелики, и надо экономить.
   Заворачиваюсь в бабушкин плед и заваливаюсь в кресло-качалку. Нюхаю трубку. Тонкий запах лионийского табака и ченарийского дерева - сочетание несочетаемого, бабушкин рецепт. Вытягиваю вперед ноги и включаю камин. Тепло. Сладкая истома разливается по всему телу. Беру с книжной полки "Азбуку для охотника", листаю по диагонали.
   " При приближении людей, лодок, собак животные обычно убегают не сразу, а некоторое время, затаившись, выжидают, высматривают, прислушиваются и вынюхивают, а затем покидают свое убежище.
   У охотников есть даже такой термин "строгий зверь" или "строгая птица". Это означает, что данный зверь или птица очень осторожны, их нельзя застать врасплох, они уходят или улетают, не подпуская охотника близко"
   Интересно, моего подопечного можно отнести к группе "строгий зверь"? Он движется в те места, где ему легче скрыться и продвигается наиболее безопасным путем. Надо отдать должное его наблюдательности и памяти. Складывается впечатление, что в ориентировании на местности он превосходит меня, и не только в ориентировании...
   - Внучек, все будет хорошо, дорогой, не сомневайся,- затухающая голограмма выдает последний аккорд.
   - Что бы я делал без твоей поддержки, бабушка.
   Бабушка улыбнулась на прощанье и потухла.
   Растянув на хронометре последние три часа по максимуму, я вставил туда время, проведенное в запретной комнате. Вроде получилось. Мышь не подкопается.
   Вышел наружу. Снежинки кружились вокруг посиневшего от холода носа, липли на щеки, попадали в рот. Оказалось, что я основательно продрог и не могу двигаться дальше - руки совсем не слушаются меня. Надо развести костер, чтобы согреться. Не получилось - уловил идущий по поверхности земли сигнал (волнообразное колебание почвы). Прятаться в бабушкину комнату не хотелось, но и к контакту я не был готов - слишком расслаблен.
   Я накинул на плечи маскировочный халат и затаился как хоббит, надев спасительное кольцо на палец. Любимая книжка моего дедушки. Он много перенял у землян, особенно по части охоты, даже собак пытался разводить, правда, безуспешно. Все лайки, привезенные с Земли, сдохли, зато прижились различные капканы, ловушки. Например, кулема на медведя: вариант ловушки с бревном, бьющим поперек тела животного или куркавка, петли для отлова зайцев, живоловушки, но это уже для эстетов. Я использую только ямы, хотя это запрещенный браконьерский способ отлова (был когда-то). Сейчас на Земле охотится не на кого: все животные давно сидят в зоопарках. Мы собираем здесь "люфф", который выжимаем из своих объектов с помощью фрио-линз, доводя намеченную жертву до исступления.
   Иногда до исступления доходим мы. Особенно те, у кого нет успокоительного - комнаты бабушки или матери.
   Настоящий охотник должен применять все виды маскировки: зрительную, звуковую, запах - это я помню с детства. Как пользоваться приемами я тоже в курсе. Остается только уповать на удачу, и собрать энное количество "люффа".
   Снег налип на мой маскировочный халат, и я стал уязвим, знаю, как выгляжу со стороны - вылитая снежная баба, причем неумело слепленная, будто ребенком. Думаю, пора менять тактику.
   - Привет,- сказал вынырнувший из-за пригорка Леон. Его доисторический "филлер" старой модификации был похож на побитый в боях танк, со свернутой набекрень пушкой.
   - Ты чего нарисовался без предупреждения?
   - Так связи нет. Ты не в курсе?
   Я отряхнул с себя остатки "снежной бабы", и принялся помогать Леону с "придурками" - вышедшими из строя андроидами. Пушечное мясо, хотя им тоже прививают детские воспоминания, но они быстро выцветают и восстановлению не подлежат.
   - Ты осторожней, у меня полная емкость с " люффом". Видишь, пушку разворотило. Надеялся на твою девочку. Может, палатку сначала поставим, не на морозе же потрошить "придурков"?
   - Какую палатку Леон, у меня объект на хвосте сидит, целый месяц его пасу, думаю, две емкости с него выцедить.
   - Ну, ты размахнулся, две емкости, откуда такие неоправданные надежды?
   - От верблюда, как говорил мой дедушка. А девочка моя в капремонте на базе прохлаждается. Пушка у нее целая, можешь отправить свой "люфф"
   Палатку все-таки поставили. Натянули маскировочный тент, включили обогрейку и за дело...
   Обдирать андроидов можно двумя способами: съемка "пластом" или съемка " чулком". Мы выбрали "чулок". После того, как шкурка была снята с головы и шеи, а тушка подвешена за голову, андроид вдруг застонал и пошевелил пальцами еще не распоротой руки.
   - Елки-моталки, что за дела?
   Лицо Леона поехало вниз.
   - Моя отдушина,- прошептал он.
   - Какая отдушина, ты чего несешь?
   Оказалось, что этого субтильного андроида он вытащил из своей комнаты, где устроил бордель, вместо детских воспоминаний. На копию израсходовал весь привезенный с Файера графит, залез в виртуальные долги и потерял кучу времени...
   Пока он рассказывал свою историю с пикантными подробностями и многочисленными деталями, несчастный андроид корчился на дыбе.
   - Да, прибей его, в самом деле, смотреть жалко.
   - Не могу,- выдавил Леон и отвернулся к окну.
   Я тоже убивал андроида впервые, и чувство гадливости не отпускало меня до самого вечера. Не помогла и выпивка. Леона тоже колбасило, а два "придурка" все еще лежали на земляном полу.
   Спутанные и неясные размышления о смысле охоты и нашей дальнейшей судьбе погрузили меня в состояние, близкое к девятой реальности, в которой мы пребываем на Файере, но здесь все происходит иначе. Ты стоишь, как истукан, прислонившись к потоку времени, и задыхаешься от сомнений. Одолеть их совсем не просто, они овладевают тобой как вши и грызут голову. Хочется засунуть ее куда-нибудь в прорубь и избавиться, наконец, от напасти. Добавили бы за вредность, пару унций золота вполне достаточно за моральный ущерб.
   Леон почесал в затылке, напрягся и выдал:
   -Жизнь - это монополия. Ее следует выкурить до конца, на том она и прогорит.
   - Откуда это?
   - Из одной книги, не помню автора. По-моему, подходит к нашей ситуации. Давай закончим с андроидами и спать.
   - Давай.
   Я открыл окно, чтобы проветрить палатку. В лицо мне ударили клочья тумана. Снегопад прекратился. Было тихо и свежо. Яркие звезды в вышине смотрели настороженно.
   - Леон, зачем нужны шкурки андроидов, ты не задумывался?
   - Не нашего ума дело,- равнодушно сказал Леон, тщательно подрезая глазные впадины андроида, чтобы оставить веки при шкурке.
   - А мне любопытно, во что их перерабатывают, ведь новым андроидам, кажется, выращивают новые, так ради чего мы тут надрываемся?
   - Ясно для чего: ради денег.
   О чем можно разговаривать с этим козлом, помешанным на золоте, я не знаю. Лучше промолчать.
   Утром чуть свет он уехал, не попрощавшись. Ну и хрен с ним.
  
   ***
  
   Стремясь развеять тягостное впечатление, оставшееся после вчерашнего вечера, я вошел в бабушкину комнату и задремал.
   Мне приснилась беременная человеческая особь, за которой я охочусь второй месяц. Подложив под свой тощий зад узел с пожитками, она колдовала над распущенными волосами. Кажется, это называется "заплетать косу". Наши женщины не плетут кос и ходят всегда лохматые. Разве что такие модницы, как бабушка, умели сооружать на голове "блюз", накручивая вокруг рожек золотую спираль.
   Две молоденькие (еще неполовозрелые) самки собирали неподалеку ветки для костра, напевая под нос что-то печальное, их глазенки, будто перламутровые пуговицы, так и стреляли по сторонам. Наверное, высматривали какие-нибудь ягоды. Вид голодных человеческих особей, измотанных переходом по лесным тропам, вызвал у меня приступ жалости. Ничего не мог с собой поделать. Я бы предложил им тушки клонов - так ведь не станут. И тут меня осенило: отрезал у себя кусок плоти с бедра и подал на голубой тарелочке.
   - Свят, свят, - зачертили какие-то знаки в воздухе, шарахнулись в сторону.
   Глаза полные ужаса, беременная закрыла руками выпирающий наружу живот, пятится от меня, как будто я прокаженный. Мелкие визжат как поросята. Неужели я до такой степени неприятен, что вызываю лишь отвращение и животный страх? Получается, что мое искреннее желание накормить этих заблудших самок - нелепо и абсурдно? Или я чего-то не понимаю? Я стоял с протянутой рукой, как нищий... в легком недоумении, вспоминая бабушкины слова " не сыпь бисер перед свиньями" И эти мудрые слова изрекли люди... Надо же, как измельчала человеческая порода.
   - Дурное предзнаменование, - подумал я, разминая затекшее после сна тело.
   Надо быть более осторожным и не поддаваться на провокации. Люди еще и не такое могут учудить. В прошлый раз одна неуравновешенная особа пыталась проткнуть мою броню осиновой палкой с заточенным концом, Леону приложили к лицу раскаленное железо. Пришлось заказывать новую маску. Благо цены в тот сезон были невысокие, а то бы ходил с испорченной физиономией до сих пор. Средневековье какое-то.
   Ладно, хватит ныть, пора догонять объект, по снегу она далеко не уйдет. Дальше по карте - пересеченная местность.
  
   ***
  
   Вчера Фани смастерила лыжи: себе и сестричкам Тае и Лии. Дощечки для лыж и крепления она прихватила с собой, хотя собирались в спешке, брали первые попавшиеся под руку вещи, немного еды и спички. Без огня в лесу им не выжить. По идеи надо было взять еще и палатку, но кто ее понесет? Сама Фани находилась на восьмом месяце беременности, сестрам по десять и одиннадцать лет. Так что убежали налегке. Думали, что пересидят в лесу и вернутся, но получилось иначе. Не посчастливилось найти достойное убежище и замести следы. Пришлось повернуть на север.
   Чужие появлялись в их краях редко. Этому предшествовало какое-нибудь знамение типа яркой кометы или падающей звезды. Еще старухи говорили, что чужие сначала посылают на Землю разведчиков типа дронов, летающих над поселками и считающих количество проживающих там людей. Ни огня, ни пули они не боятся, только крест да святая вода - единственное спасение от них. Фани не верила в старушечьи сказки, но самодельный крестик носила всегда с собой, на всякий случай.
   Когда мать Фани умерла, и на попечении остались сестры-погодки, детство ее закончилось. Вся домашняя работа легла на плечи пятнадцатилетней девушки. Стряпня, огород, рыбная ловля. Девчонки тоже помогали, как могли: ягоду собирали, грибы, травы, но этого было недостаточно, чтобы выжить. Фани научилась ремонтировать читалки, так же легко ей удавалась починка "гляделок" и "говорилок", работающих на солнечных батареях. Обращались за помощью из других общин, Фани никому не отказывала. И благодарные люди оставляли ей одежду, еду.
   Иногда Фани вместе с другими подростками отправлялась в город, чтобы купить или обменять на продукты новые "читалки" и чипы, а также полезные в хозяйстве вещи, спички, газовые зажигалки, соль. Как-то весной, выйдя из леса, они наткнулись на группу вооруженных мужчин, ведущих на поводке козу. Фани подумала, что они украли ее из зоопарка, козу и говорящую птицу, сидящую в клетке, про нее даже в "читалках" ничего не сказано было, хотя там представлены все птицы Земли.
   - За пару поцелуев подарю, красавица,- сказал бородатый мужик.
   Если бы не попугай (потом она узнала, как зовут эту диковинку), Фани бы убежала как все девчонки, а тогда упустила момент..
   Сейчас бы точно поступила иначе. Никакой попугай не заворожил бы Фаню..Пнула бы мужика между ног и деру...
   Ребенок в животе зашевелился. Фани очнулась, подложила в костер еще веток, помешала в котелке ложкой.
   -Последний кубик бульона, сколько мы сможем продержаться без горячей пищи? Она посмотрела на спящих сестер, поправила съехавшее вниз покрывало и снова уткнулась неподвижным взглядом в огонь.
   Снег за день кое-где подтаял, и чернели проплешины земли.
   - Не рановато ли приготовила лыжи,- засомневалась Фани,- с одной стороны хорошо, что мороза нет, не замерзнем, а с лыжами как-нибудь разберемся.
   И тут ее чуткое ухо уловило шорох, доносящийся сзади, со спины. Фани обернулась. Рядом с ней сидел серый зайчонок, не успевший поменять шкурку.
   - А я поспешила,- сказала зайчонку Фани,- дурочка.
   Зайчонок испугался и ускакал прочь.
   - Дурочка,- повторила Фани, - иду на поводу у чужого. Забрели с девчонками в такую глушь, откуда никакой помощи не дождешься. Одни зайцы разгуливают и волки.
   Она достала из рюкзачка карту и развернула ее на коленях.
   - Кажется, к чертову логову подошли. Всего два километра до заброшенных шахт, понятно, почему здесь зайцы разгуливают - повышенная радиация. И людей нет.
   Фани приуныла, впервые за последние дни, она не знала, что делать. Надо было в карту пораньше глянуть, а теперь что? Повернуть назад или двигаться по направлению к шахтам? Налево - непроходимые болота, направо - горы, так что и выбирать особо не из чего.
   - Ты уж как-нибудь потерпи, родимый,- погладила она рукой живот, - все образумится.
  
   ***
  
   Пора доставать фрио-линзы и настраиваться на финал, решил я. Похоже, девчонка направлялась к урановым шахтам, если ее не остановить, качество "люффа" будет настолько низким, что его никому не продашь. Я вынул кожаный мешочек и осторожно вытащил оттуда свое сокровище. За эти сверкающие на солнце штуковины отстегнул три куска золота - все, что заработал за год, целое состояние. Можно было еще пользоваться старыми, они не вышли из строя, но устоять перед технической новинкой - не смог. Фрио-линзы - моя слабость.
   С трудом натянул их на отполированные веками рожки, включил пробный "вентилятор". Фрио-линзы закрутились как пропеллеры, чуть-чуть попискивая и разгоняя морозный воздух во все стороны. Слегка закружилась голова, во рту появился металлический привкус. Побочный эффект, меня предупреждали, помню, проверял, когда покупал. Прошло пять, десять минут, пролетела целая вечность, а мне становилось только хуже и хуже. Все плыло перед глазами, руки и ноги не слушались, мысли разбегались как араканы. И тут до меня дошло: подсунули, сволочи, левый товар.. Выберусь живым - убью. Стал сдирать проклятые линзы - не получилось, так и вырубился вместе со своим сокровищем.
   К вечеру на меня наткнулась человеческая особь, та самая, за которой я охотился. Увидев лежащего без сознания иноземца (так она называла меня), она довольно быстро устранила причину моего печального положения. Намочила фрио-линзы снегом и открутила с помощью обыкновенного ножа. Оказывается, они нещадно чадили и шипели как гремучие змеи. По запаху и нашла. Думала, какие-то бродяги жгут автомобильные шины для обогрева. Откуда в этой глуши шины? Я удивился и удивлялся потом всякий раз, когда она выдавала какой-нибудь логический выверт. Человеческое мышление во многом абсурдно и не поддается анализу, так говорила моя покойная бабушка. И она была права.
   Я пригляделся к самке внимательно. Судя по внешним признакам и ее внутреннему состоянию (мне подсказала "помощница", вмонтированная в ушную раковину), она должна была родить со дня на день, и надо успеть собрать "люфф" - не пропадать же добру. Вместо бракованных фрио-линз решил использовать рио-линзы, которые ношу на всякий случай.
   От нечего делать, соорудил для моей подопечной уютный шалашик, застелив земляной пол хвойными ветками. Подстрелил крупного рябчика, из которого Фани (так она представилась) сварила суп. Я не любитель земной кухни, но пару ложек съел, действительно вкусно. Ее сестры боялись подходить близко и держались на расстоянии, крепко зажав в кулачках самодельные крестики. Фани оказалась довольно бесстрашной особой. Она с любопытством разглядывала мои вещи, те, которые я позволял трогать, интересовалась их устройством, расспрашивала о Файере. Я выворачивался, как мог, пытаясь скрыть очевидные факты, которые бы ее шокировали. И Фани верила или делала вид, что верит, по крайней мере, лишних вопросов не задавала. Умница. Она даже научила меня заплетать косу, чему я был несказанно рад. Я уже упоминал, что на Файере парикмахерское искусство находилось под запретом. Испокон веков существовала традиция ходить лохматым, хотя всем эта традиция давно обрыдла. Пора было что-то менять.
   Короче, наша идиллия продолжалась дней пять, пока не наступил час Х.
   Не то, чтобы я испытывал к ней привязанность, нет, но определенную симпатию она вызывала - для своего возраста Фани была на редкость начитанной и умелой. Буквально из подручных средств она соорудила рогатку, оснащенную по последнему слову баллистической техники. В то время, когда Фани и сестры спали, моя молекулярная машина выдала копию эластической тетивы. Фани освоила рогатку самостоятельно, сразу же подстрелив на лету какую-то птицу. Как она радовалась своей удаче! Не могу забыть. Из нее бы получилась настоящая охотница - чувствовался в ней первобытный азарт, который сегодня мало у кого встретишь, в основном, все помешаны на деньгах и прибыли.
   В полнолуние у нее начались схватки. Я разбудил девчонок и отвел их к костру. Они вырывались и отчаянно тыкали в меня самодельными крестами, как будто хотели прожечь на броне дырку. Смешно. В их испуганных глазах блестели соленые капли Н2О, разъедающие мою кожу. Одна капля все же попала на палец, и я тут же убрал свои руки подальше от них.
   Между тем, бедная Фани все кричала и звала на помощь. Я не торопясь приготовил емкости для "люффа", настроил рио-линзы и включил "помощницу". "Помощница" советовала проткнуть пузырь, чтобы отошли воды. Сделал. Фани продолжала вопить и кататься по шалашу, как ненормальная. Она хватала меня за руки и просила дать ей что-нибудь обезболивающее.
   - Дыши правильно, будет легче переносить боль.
   Показал ей, как надо дышать.
   - Терпи.
   Она продолжала мучиться, наполняя емкости драгоценным "люффом"
   Утром Фани совсем обессилила и отключилась от реальности. По ее напряженному животу ходили волны, в лучах затухающих рио-линз это выглядело эффектно. Я снял небольшой ролик, чтобы показать дома. Емкости с "люффом" наполнились и можно возвращаться на базу, Леон наверное, уже отправил свой "люфф", теперь моя очередь.
   Не знаю что, но что-то во мне тогда екнуло и не дало уйти, я снова обратился к "помощнице".
   - Узкий таз, надо резать - выдала она сразу же, не углубляясь в подробности. К сожалению, кесарево сечение Фани не помогло, и она умерла от потери крови, остановить которую я не смог. Может в чем-то ошибся, листая второпях "Справочник акушера" или не хватило опыта. Ребенок, по крайней мере, остался жив. Симпатичный такой малец, почти копия моего дедушки: беззубый, сморщенный и красномордый как вареный рак, и голос соответствующий - утробный. Не хотелось с ним расставаться. Я решил вывезти его на Файер, нацедив для таможни пузыречек "люффа". Говорят, от него тащатся покруче опиума, не знаю, не пробовал. Охотникам не рекомендуется употреблять "люфф", я и не горел желанием. Главное, младенец. Его удалось переплавить на Файер. Из ребенка потом вырос неплохой черт, он зовет меня папой, и я горжусь этим. Правда, охотничьего азарта у него нет, хочу пристроить в парикмахерскую. Дело новое, прибыльное, по крайней мере, лучше, чем мотаться на Землю или потрошить андроидов. Кстати, про шкурки. Я узнал, что их вымачивают в специальном растворе и используют по второму кругу, только это не афишируется и держится в секрете. Некоторые покупатели брезгливы и ни за что не возьмут андроида со шкурой мертвеца. Зато спрос на "люфф" никогда не падает. Парадокс.
  
  
   Глава третья
   Юфф и слезы.
   Когда мои глаза стали крошиться и вываливаться из глазниц, я заменил их новыми: со съемными линзами. Весь спектр от бледно-розового до кроваво-красного. Обычно предпочитаю алый - мой любимый, цвет крови. Купил сразу и миниатюрные лазеры, может, пригодятся когда-нибудь. Нет, испепелять взглядом никого не собираюсь, вставил для красоты, уже любовался на себя в зеркало, в семи проекциях. Во всех отражениях выглядит довольно внушительно: вылитый черт. Думаю, дамам понравится.
   Не то чтобы у меня возникали проблемы с прекрасным полом, нет, просто надоело смотреть на мир по-стариковски - потухшим взором, захотелось добавить в глаза искры, имитации молодости и несбывшихся надежд. Я не считаю это проявлением слабости или какой-то сентиментальности, скорее наоборот, проявлением мужественности и уверенности в своих силах. Чтобы не отстать от жизни приходиться следить за техническими новинками. Прогресс ведь не стоит на месте, а мышление постоянно буксует на поворотах, отказываясь принимать новое. Некоторые из моих соотечественников предпочитает ходить с пустыми глазницами, без лазеров и разноцветных линз. Конечно, они не слепые и видят внутренним зрением, но что это за видение? Врагу не пожелаешь. Копаться целыми днями в своих воспоминаниях. Таким манером, через несколько лет ты превратишься в развалину. Выбора нет.
   Пребывая один на один с собой, тоже предпочитаю естественный вид: голый череп без кожи, дыра вместо носа, пустые глазницы - само совершенство, но разве молодые это оценят? Нет. Они выбирают горящий взор, накачаное тело и стоящий вертикально "феникс" Стандартный набор для идиотов.
   Впрочем, я и сам вышел из числа тех прытких молокососов, которые штурмовали когда-то Землю.
   В последнее время я переключился на "юфФ", и вполне доволен. Во-первых, можно охотиться одному, во-вторых, дело несложное и хлопоты минимальные. Правда и оплата соответствующая, ниже, чем где либо, но мне хватает, запросы у меня невелики.
   "Помощница" в ухе предупредила: "Фонит за версту. Вся ваша мысленная бравада есть сплошное фанфаронство. Не переиграйте самого себя, господин".
   И то верно, вдруг усядется какой-нибудь прохвост на мою волну и начнет полоскать по всему эфиру. Делать друг другу гадости у нас любят.
   Поднявшись с дыбы - тренажера, размял затекшее от долгого висения тело, принял спиртное (чуть-чуть для тонуса) и открыл на ладони предстоящий маршрут.
   Сибирь и мороз в одном флаконе. Меня передернуло от предвкушения мурашек. После горячего Файера окунуться в прорубь будет самое то. Впрочем, проруби там может и не быть, надо посмотреть реку, есть ли река. О, есть! Замечательно! Сначала Сибирь, потом Филиппины.
   Смело нырнул в атмосферный фронт, развернув в полете слежавшиеся без дела крылья. На левом крыле повис "соглядатай". Жучок пытался удержаться на ветру, судорожно вцепившись колючими лапками в перья. Не удержался, Снесло. Туда ему и дорога. Не мешало бы проверить весь камуфляж. Может еще где спрятано.
   Перестраховщики. Как будто их драгоценный "юфФ" я буду жрать сам, пардон, такое не употребляю. Предпочитаю традиционный авах.
   Свистящий воздух чуть не порвал грудь. Я прикрыл маской рот, сбавив скорость до минимума. Впереди замаячили перистые облака. Здесь уже точно можно столкнуться с нашими штурмовиками, таможенниками и прочей шушерой, постоянно курсирующими между Файером и Землей. Штурмовики блокируют каждый идущий извне сигнал, но таможенники, сволочи, доят охотников как коров.
   Я изловчился и плюнул в сторону мило устроившихся на грозовом облачке евнухов (туда только таких и берут). Таможенники играли в карты. Слюна попала в голографическую даму пик, в самое пикантное место. Карты вспыхнули, и череда оглушительных электрических разрядов последовала друг за другом. Евнухи завертелись как на горящей сковородке, изрыгая ругательства. Тот, что с проплешиной на затылке, узрел мою ухмыляющуюся рожу и погрозил жирными пальчиками. Плохо, что они меня засекли, ну и ладно. Назад постараюсь вернуться другим путем. Вызову "филлер", а что? Могу себе позволить иногда прокатиться на зеленоглазом такси.
   Немного покружившись над местом посадки, плавно спланировал (опустился) на крышу панельной пятиэтажки, стоявшей в центре заброшенного микрорайона. Стая взъерошенных голубей шарахнулась в сторону, осыпав меня снежной пылью. Я отряхнул крылья.
   Интересно, чем они тут питаются? Обычно голуби селятся поближе к людям, здесь же, судя по всему, ни души, хотя поисковик не врет - он не умеет юлить. Честная машина хоть и капризная. Сигналит, что объект рядом, в двадцати метрах от меня.
   Точно, вижу, как поднимается тонкой струйкой дымок из окна второго этажа. А вон и труба торчит. Похоже на буржуйку. Сейчас будем собирать "юфФ"
   Разобрав крылья, осторожно сложил их в свой рюкзачок - хрупкая конструкция, ломается постоянно. Достал старенький глюг, упакованный в кожу новорожденного дранка. Самый надежный вариант хранения - не ржавеет и выглядит как новенький.
   Поднимаюсь по лестнице. Стены подъезда испещрены математическими формулами, непонятными символами и изображениями птиц. Слабый свет с трудом пробивается сквозь мутные окна. Мусор и обледенелый труп высохшего мужчины, прикрытый куском грязного картона. Ничего примечательного - обыкновенный апокалипсис.
   Открываю нужную дверь. Вхожу. Перед монитором антикварного компьютера сидит сгорбленная старуха, выстукивая на клавиатуре "юфФ". В ногах у нее скромный генератор, обеспечивающий комп питанием. У окна чадит пресловутая буржуйка. На плечах накинута волчья шкура. Откуда? Неужели старуха еще и охотница?
   - Приветствую мадам, - учтиво склоняюсь в потешном реверансе.
   Старуха никак не реагирует на мое появление.
   А может она глухая,- думаю я. Кричу под самое ухо:- Добрый день, сударыня! Прибыл по вашей просьбе.
   Наконец, старуха оборачивается и смотрит на меня бессмысленными глазами.
   Видимо, еще находится среди своих формул.
   - Бабуся, вы меня слышите?
   Старуха трясет седыми прядями, отмахиваясь от меня как от назойливой мухи.
   - До чертиков досиделась,- вздыхает она и медленно поднимается со своего скрипучего кресла, ковыляет к буржуйке, опираясь морщинистой рукой на деревянную палку. Меня по-прежнему не замечает. Ставит на раскаленную печь кастрюльку, наливает из пластиковой бутыли воды, сыпет крупу, что-то бормочет себе под нос.
   Я усаживаюсь в ее кресло и скачиваю "юфФ" Так просто. Уму непостижимо, даже глюг не понадобился. Редкая удача.
   В знак благодарности оставляю для старухи упаковку иков - мое любимое лакомство. По вкусу они напоминают земные бананы, посыпанные перцем.
   Хочется сделать еще что-нибудь приятное. Сканирую содержимое ее сундуков. Два автомата Калашникова, SPAS - 12, револьвер, боевые патроны, разрывные пули, гранаты - серьезный арсенал. Значит, волчья шкура ее трофей, хотя сама старушка выглядит как божий одуванчик. Кому расскажи - не поверят.
   Сканирую вторую комнату. Ничего примечательного. Бумажные книги, восковые свечи, одежда, обувь. Перехожу в третью.
   - Осторожно,- подсказала "Помощница",- растяжка. Под ноги посмотри.
   Я подпрыгнул под потолок, и пулей вылетел через открытую дверь. Старуха громко захохотала мне в след, а ожившие на стенах подъезда птицы хищно зацокали нарисованными клювами.
   - У, ведьма, - зарычал я, выкатившись на улицу, - ты у меня еще попляшешь.
   - Остынь, - посоветовала "помощница", - главное ты добыл "юфФ".
   На втором этаже открылось окно, и оттуда высунулась эта сумасшедшая старуха с ехидной улыбочкой во все лицо. Я не заметил, что в руке она держала гранату. Недооценил старушку...
   Взрывной волной меня отбросило в сугроб, и я ударился головой об фонарный столб. Вставная челюсть вывалилась из скособоченного рта и раскололась надвое, искусственный нос вывернуло наизнанку. Хорошо, хоть глаза не пострадали.
   Я не мог даже пошевелиться - так сильно меня припечатало. Лежал как бревно и выкипал от возмущения. Стая оголодавших ворон кружилась над распростертым телом. Такого позора еще никогда не испытывал. Эта старая карга растоптала все мои охотничьи амбиции, кураж, опыт. Живой я ее не оставлю. Точно. Конечно, обижаться на сумасшедшую старуху - глупо, но я впервые потерял контроль над собой, внутри все клокотало от негодования. Воображение подсказывало все новые и новые варианты мести.
   Сейчас встаю, поднимаюсь в ее бомжатник и отгрызаю зубами голову (чем?) тьфу, забыл, что они разбились. Ладно, откусываю деснами (они у меня достаточно крепкие, выдержат), разрываю руками ее грудь и вынимаю сердце. Нет, так она ничего не почувствует, потому что будет мертва. Забыл, как надо пытать. Олух.
   Смотрю на ворон, наблюдаю, как они суетятся перед предстоящей трапезой. Совсем как люди. Слышу, как переговариваются между собой, спорят. Хлопают крыльями. Кому начинать первому. Твари!
   - Не получите, ни кусочка. Сожгу заживо!
   Мысленно переключаю глазные лазеры на полную мощность.
   Даю минуту на размышление. Все, аминь.
   Оставшиеся в живых вороны разлетаются веером.
  
   ***
   Напившись всласть горячего чая с сухариками и поев каши, старуха снова уселась за комп. Она старалась печатать днем, свечи зажигала редко, вдруг огонек будет виден издалека. Мало ли сейчас бездомных бродяг, сталкиваться с которыми не входило в ее ближайшие планы. Ей нужен покой и уединение, чтобы закончить работу, боеприпасы предназначены на исключительный случай, вот сегодня, наконец, он и представился. Встреча с нечистой силой. Стрелять в бездомных бродяг она не собиралась.
   Рассеянно посмотрела в окно. "Никуда не убег",- отметила с удовольствием,- " видно хорошо шарахнуло". Проверять: жив ли он, не хотелось. Холодно. Выйдет кормить голубей, тогда и проверит.
   В этот заброшенный микрорайон они забрели со стариком весной, увешанные, как партизаны, оружием. Шли без карты, по железнодорожной насыпи. Старик еще волка тогда подстрелил. Самого волка отдали одичавшим собакам, а шкура осталась. Жалко выбрасывать. В морозы пригодится. Те собаки еще долго плелись за ними, пока не повстречали другую стаю. Там уже не до еды стало, вопрос территории важнее.
   Если бы не наткнулись на склад с продовольствием и питьевой водой, устроенный кем-то в одной из квартир, надолго бы здесь не задержались. До реки было километра два, через лес, под гору - прогулка не для старческих ног. Старуха-то легкая на ногу, постоянно где-нибудь промышляла: то за черемухой бегала, то за грибами, и по пустым квартирам прошвырнуться - первое дело. Она это называла шопинг. Все надеялась найти там что-нибудь стоящее. И нашла. Рабочий комп притащила с нормальным генератором, коробку с восковыми свечами, спички и прочие необходимые в хозяйстве вещи. "Добытчица",- нахваливал ее старик, - " но на зиму все равно не хватит и охотиться здесь не на кого: одни голуби да вороны. Не продержаться нам, Лия, перемрем с голоду. Надо уходить".
   - А снег,- не унималась старуха,- через два месяца его будет достаточно, чтобы открыть баню.
   - Какую баню? Ты в своем уме?
   Спорить не стала, плевать на старика. Уткнулась в комп и погрузилась в математические бредни. Долго лелеяла их в своей безумной головушке, не уронив ни циферки, не расплескав волнующей воображение мысли. Все сохранила, до капельки. Добралась до вожделенной клавиатуры, застучала тонкими пальчиками по черным буковкам - и отлегло от души. Сутками торчала у экрана, забывая о полноценном сне и пище. Все пыталась вывести какую-то закономерность. Вот уже и снега навалило по колено, но ни о какой бане она и не вспоминала.
   Тем временем, старик смастерил буржуйку из электрической печи, приспособив под вытяжку водопроводную трубу. Срубил стоявшие около дома яблоньки под дрова, притащил откуда-то ведра, чтобы носить снег. Другие бы радовались, что такой хозяйственный муж, но наша старуха ничего не замечала, и пребывала в другом мире, где и происходили все главные события дня.
   "Успеть бы до Рождества",- бормотала себе под нос,- "Вот откроются ворота - поздно будет"
   О чем она говорила, для кого?
   Старик только вздыхал украдкой и чистил по вечерам оружие. Он и старуху хотел привлечь к этому делу, да она была равнодушна к железкам, хотя растяжку ставить все-таки научилась с грехом пополам.
   Потом старик неожиданно простудился и стал кашлять, а вскоре и совсем слег, и уже не поднимался с дивана.
   В первый раз старуха очнулась, когда замерзла. Растопила печь.
   Второй раз, когда проголодалась. Сварила кашу.
   Старика обнаружила, когда стал пованивать, тогда и вытащила тело в подъезд, прикрыв картонной коробкой.
   ***
   Пока я изображал из себя жертву, лежа в сугробе, обнаглевшие голуби обгадили меня с ног до головы. Говорят, что дерьмо к прибыли. Посмотрим. Надо продублировать "юфФ" вдруг старуха что-нибудь еще добавит, сумасшедшие они непредсказуемые. Подождем, когда она уснет.
   Вернув свернутый на бок нос на место, я принял вертикальное положение. Чувствовал себя великолепно. Настроение отличное. Стрельба по воронам сделала свое дело - я расслабился, да и вообще. Люблю это время суток - сумерки, особенно зимой, когда потемневшие ветки деревьев раскидывают в воздухе тончайшую паутину, сквозь которую просвечивают появившиеся на небе звезды. Возникает ощущение, что ты находишься внутри лабиринта, под ногами хрустит и искрится снег, клубится от дыхания воздух...И ты погружаешься в шестую реальность, тебя уже ничего не колышет, даже то пространство, по которому передвигаешься. Оно существует как бы само по себе, и развивается параллельно. Ты можешь свободно перемещаться туда и назад, не изменяя своих физических параметров, благо, вещество, из которого ты состоишь, позволяет делать это в рамках разумного. Достаточно осмысленного перемещения. Еще я обожаю кровавый закат, напоминающий Файер.
   Здесь тоже неплохо, хотя микрорайон вовсе не так пустынен, как кажется на первый взгляд, кое - где мелькают в окнах огоньки свечей, дым от самодельных буржуек вьется тонкими струйками наружу. Повсюду вытоптаны дорожки. Если бы вспыхнули хоть на мгновение фонари, возникла бы полная иллюзия настоящей жизни.
   Кажется, хотел искупаться в проруби. Самое время. Отсюда километра два до ближайшей реки. Свернул в лес, там идти стало сложнее - никаких троп не было. Утопая по колено в снегу, с трудом осилил первые сто метров. Пришлось включить на ботинках "ускорители", скользящие по поверхности как лыжи, но все равно добрался до реки слишком поздно - стемнело. Вынужден был подсвечивать себе лазерами, встроенными в глаза, ими же и выжег полынью. Купание удалось на славу, я погружался в ледяную купель несколько раз и не мог насытиться этим удовольствием. Бодрило необыкновенно. Казалось, что ты родился заново. Не зря сюда прилетел. Честно.
   Возвратился за полночь. Старуха лежала на диване, вытянувшись во весь рост, крепко вцепившись длинными ногтями в волчью шкуру. Дыхание ее было тревожное и прерывистое. Иногда она всхлипывала как ребенок, как будто сожалея о чем-то утраченном. Ее морщинистое землистое лицо со впалыми щеками и опущенным ртом металось по грязной подушке. Наконец, шкура сползла с закутанного в тряпки тела, и я увидел, как высохшие ноги-палки сводит судорогой. Однако старуха так и не проснулась.
   Я приставил ей к виску "глюк" и пролистал память. Ничего нового она за вечер не родила. Придется довольствоваться уже скачанным "юфФом". Надеюсь, в ее шизофреническом бреду эксперты отыщут чего-нибудь стоящего. Обыкновенно процентов девяносто "юфФа" идет в утиль, но даже оставшиеся десять процентов с лихвой окупают все затраты.
   Старуха зашевелилась и приоткрыла глаза.
   - Снова черт,- удивилась она, - из детских воспоминаний. Торопливо перекрестилась и повернулась на другой бок.
   Смутное подозрение закралось мне в мозг, а не сестра ли это Фани, по возрасту вроде подходит. Лет пятьдесят прошло с того времени. Я вытащил из подсознания кадры из прошлого. Сияющие в темноте звезды. Потухший костер. Крики рожающей в шалаше Фани, испуганные девчонки: Тая и Лия. На Таю старуха не похожа, у той были глаза черненькие, а вот на Лию - надо уточнить... Посмотрел. Действительно она. Надо же, как мир тесен и как непредсказуемо все. Странная, сраная жизнь. Странные метаморфозы. Помню, как вырывалась из моих цепких рук, грозила самодельным крестом, жаль, что превратилась в такую сволочь. Лучше бы Фани осталась жива, чем это ничтожество. Возможно из ее "юфФа" получится качественный продукт. На Файере выпарят из него воду, останется соль - чистая идея. Реализация идей - это уже не в нашей компетенции.
   Я конечно не сентиментален, как некоторые старики, но иногда впадаю в состояние, похожее на девятую реальность. Там ты свободно паришь среди невнятных образов прошлого, приятно ласкающих расслабленное тело легкими касаниями невидимых пальцев. Они щекочут взыгравшееся самолюбие, которое надувается как воздушный шарик, и взмывает вверх. Приятная истома окутывает задремавшее от удовольствия сознание, и вялые мысли лениво выползают вслед за поднявшимся в небо эго. Ты держишь его за ниточку. Тебе хорошо. Комфортно. Ты поймал удачу за хвост. Остановил мгновение и не допустил гибели Фани. Сдал акушерство на пятерку. Какой я герой!
   Но вот какая-то ползучая гадина, появившаяся из лежащей неподалеку тьмы, перекусывает веревочку, и ты летишь в тар-та-ра-ры. Проклятая тьма рвет твое изнеженное тело в клочья, дико гогочет и глотает, захлебываясь, льющуюся из ран кровь. Какой ужас!
   Между тем, старуха осторожно подкралась ко мне сзади, и расстреляла в упор. Прошила броню автоматной очередью. Приехали. Пора вызывать неотложку.
   Пули я конечно вытащил и старуху не оставил в живых. Проткнул рожками.
   Зеленоглазое такси вызвать не получилось. Пришлось лететь снова мимо той зачуханной таможни. Евнухи были до того дотошны и привередливы, что я не выдержал и нахамил. Естественно, выписали штраф, причем на кругленькую сумму, как раз треть старухиного "юфФа" уйдет на оплату. Тот, что с залысинами, еще и нотацию прочитал, как правильно вести себя в приличном обществе. Короче, полный отстой. Ошибка в расчетах. Знал бы, что так получится, не полетел бы вообще.
  
   ***
   И не вспоминал бы, хочется уйти куда-нибудь в абсурд. Что я и сделал с превеликим удовольствием.
   Вошел в замороженный спящий лес и завис над остекленевшей букашкой. И окрасилась кровь в черный цвет, насыщенный, бархатный, растеклось по моим венам черное блаженство. Ни веса не чувствую, ни объема - состояние, граничащее с безумием. Кажется, еще миг и ты потеряешь контроль над собой, а надо продержаться как можно дольше, не переступая черту. И не просто продержаться, но и не раствориться до конца, чтобы черное блаженство не перевесило, красный оттенок в крови остался и не исчез полностью. Освободиться от земного притяжения задача не из легких. Многие терпят фиаско и исчезают в небытие. Грустно.
   "Цвет крови зависит от внутреннего настроя",- говорила моя покойная бабушка,- " от того с кем был, с кем общался, что делал. Выбирай правильно, не ошибись" Работа у меня, дорогая бабушка, не мед: болтаюсь между Землей и Файером как пустой челнок, цепляю одни негативы. "Пылесос" и тот не всегда помогает избавиться от грязных мыслей, а ведь он всего лишь бездушная машина. Липнут ко мне земные страсти как мухи, сил нет. Износился, старый черт.
   Вот, опять заладил одно по одному и черное блаженство не пробирает. Видимо, крепко зацепила меня старуха, вывернула нутро наизнанку.
   Снова возвращаюсь к тому отрезку времени, когда несчастная Фани не могла разродиться, а я хладнокровно собирал ее страдания и радовался будущей прибыли... Тем не менее, не бросил ее, сделал кесарево, пусть оно и не помогло, и Фани умерла от потери крови. Я даже ее сестрам Тае и Лии, повесил на шеи по навигатору, чтобы не плутали в лесу, так в чем же моя вина?
   Нет, точно я какой-то мазохист или извращенец. Разве пристало бесу терзать себя мифическим покаянием, которое должно быть противно его природе? Где логика? Нет здесь никакой логики, вижу только желание покрасоваться и чем-то оправдать неудачный вояж за "юфФом".
   Ну, лады, помаялся малость и будет, хватит вытягивать из себя жилы и сожалеть о прошлом. Его не изменишь, и Фани не вернешь назад. Бессмысленно упрекать себя в том, что невозможно исправить.
   Я отскоблил ногтем вмерзшую в сосновую ветку букашку и проглотил ее. Вкусно. Тут же выскочила из дупла белка, недовольная моим соседством.
   -Да, не трону тебя, дурочка, живи!
   Белый заяц на белом, белое безмолвие, безмятежное и всепоглощающее, как черное блаженство. Подействовало, наконец. Черная кровь выдавила красную, загнав ее в угол. И теперь все встало на место. Моральный кодекс половозрелого беса, принятый в юности, не нарушен. Уличить меня, собственно, не в чем. Старуха мертва.
   Я спокоен. Чую запах имбирного пряника, пекущегося под рождество, с ванилью и растолченными в ступке орехами. Бабушка всегда так делала и добавляла еще щепотку высушенных над огнем детских слез. Вслед за запахом пошел звон, нарастающий с каждой минутой.
   Спящие деревья стряхнули с себя лишний снег, расправили ветки и приготовились к раздаче подарков. В воздухе повисло ожидание чуда.
   - Черт, Рождество же, - взбодрился я,- чуть не пропустил праздник.
   Соскочил с излюбленной дыбы-тренажера, забегал по своей уютной пещерке, засуетился, стал примерять маскарадные костюмы, маски. Заглянул в бабушкину комнату в надежде найти там что-нибудь необычное, не засвеченное. Взглядом зацепился за висевший на стене дедушкин хвост, искрящийся в темноте как бикфордов шнур. Раритетная вещь. Из кожи дракона. Вот его-то я и одену на карнавал, хотя сейчас на Файере хвосты не в моде, особенно среди высших чинов. И рожки на голове тоже не популярны, и шерсть на ногах и, вообще, излишняя волосатость (а когда-то приветствовалась лохматость) Однако, такие как я, мелкие бесы, могут позволить себе все, вплоть до неприятного запаха изо рта. Кого это напрягает? Черти со статусом с нами не общаются, только через "фриз - лайн"
   - Срочный заказ,- озвучила почту "помощница",- Филиппины отдали Зи, вам снова выпали сибирские морозы. Вылет завтра.
   - А отказаться нельзя,- расстроился я,- Рождество все-таки?
   - Не советую, снимут лицензию.
   - Оплата?
   - Тройной тариф в честь праздника.
   - Надеюсь не через таможню?
   - Нет, транзит, без пересадки. Вам даже крылья не пригодятся.
   - А хвост?
   - Про хвост в контракте ничего не сказано. На ваше усмотрение.
   - Тогда согласен.
   - Передано.
   ***
   Приземлился на городскую площадь. Встал, огляделся по сторонам. Вокруг унылые серые здания с выбитыми окнами, покосившиеся на бок фонари. В центре площади - погребенный (утонувший) под снежной пирамидой фонтан. Всюду запустение. Дороги не чищены, признаков жизни нет.
   С трудом пробираюсь сквозь необъятные снежные завалы, проваливаюсь в сугробы, матерюсь как сапожник. Наконец, до меня доходит, что надо включить на ботинках "ускорители". Отупел в последнее время, плохо соображаю.
   - Перегрузки,- успокаивает меня "помощница",- ничего страшного. Курс витаминов, и все пройдет. Просто отдохнули недостаточно.
   - Ты права, умница, нервное истощение.
   - Все показатели в норме. Хотите, я снова проверю.
   - Не суетись милая, уже приехали.
   Передо мной хорошо утоптанная полянка на окраине города. С пушистой елкой. Темный густой лес надежно скрывает ее от любопытных глаз (чьих?). Ни человека, ни зверя.
   Елка украшена самодельными игрушками и световыми гирляндами, которые подмигивают мне в наступивших сумерках. Приятно. Немного поодаль стоят вросшие в сугробы землянки с дымящимися трубами. Вижу наколотые дрова, колодец. Неплохо устроились.
   Смотрю на ладонь. Мой объект находится в крайней землянке той, что ближе к лесу. Заглядываю внутрь. Пышущая жаром печурка коптит впустую. Кроме трехцветной кошки, уютно устроившейся на лежанке, никого нет. Кошка не реагирует на мое появление. Продолжает вылизывать шерсть. Шутливо мяукаю. Она угрожающе шипит в ответ, впрочем, не поднимаясь со своего ложа.
   Иду искать своего донора. Мужчина, около сорока лет, черный, с суицидными наклонностями. Два раза из петли вытаскивали и все неудачно - живой. Интересно, сколько с него можно собрать "юфФа"?
   Обхожу по очереди все землянки. Щуплый мальчишка лет десяти неистово качает в самодельной люльке младенца. Ребенок надрывается от крика. Мальчишка злится. Свободной рукой он листает мерцающую в темноте "читалку". Потом сердито отбрасывает ее в сторону. И начинается спектакль. Мальчишка рассказывает про некого монстра, появляющегося под Рождество, он произносит это торжественно и грозно, как некий оракул. Вскидывает свои ручонки верх и продолжает вещать уже осипшим голосом: "Чудовище выходит из черного, черного леса, с черными рогами на голове и сверкающим, как искры, хвостом. Он одаривает послушных детей подарками, а тех, кто куражится и не хочет спать - съедает заживо". Ужас! Ребенок в люльке затихает. Я в шоке.
   За свою долгую жизнь я многое перевидал, но чтобы так откровенно и безнадежно - никогда. Мне стало не по себе. Где-то задней мыслью я почувствовал, что меня подставили, обвели вокруг пальца и ткнули в парашу, что означает лишь одно - конец карьере. Признают некомпетентным охотником, лишат лицензии, привилегий, и заслуженного пенсиона...Слететь с такой мелкой должности, как у меня, не позорно, но все равно свинство, как не поверни...
   Тем не менее, я не стал распускать слюни, взял себя в руки, и отодвинул заднюю мысль еще дальше. Пусть думают, что я совсем олух и ничего не понимаю.
   В следующей землянке, жарко натопленной и просторной, как небольшая избушка, нахожу трех девчонок от пяти до восьми лет, раскрасневшихся от возбуждения. Раскрашенные золой лица и растрепанные волосы. Девчонки радостно подпрыгивают по топчану, как по батуту, и колотят об печную трубу деревянными колотушками, призывая из леса рогатое чудовище. "У них что, коллективное помешательство тут?",- недоумеваю я, но моя "помощница" не слышит вопроса или притворяется, что не слышит. " Все готово, - надрываются человеческие детеныши, - принимаем читалки, гляделки и новые говорилки. Принимаем сладости и новые одежки, принимаем все!" По полу ползает еще одно чумазое создание. Подбирает хлебные крошки и засовывает себе в рот.
   Взрослых я нигде не нашел, одни дети.
   Седьмой ребенок лежал мокрый от пота, почти без сознания, тряпки, в которые он был закутан, пахли детской мочой. И еще там стоял стойкий запах угарного газа. Я открыл дверь, чтобы проветрить помещение, но потом передумал. Забрал его и отнес в землянку к девчонкам.
   Те не испугались, не шарахнулись от меня, понимающе переглянулись между собой и осторожно взяли из рук сверток с ребенком.
   - И свечи не забудьте потушить, когда ляжете спать, а то устроите тут пожар.
   - А подалки? - спросила самая маленькая, та, что ползала на четвереньках по полу.
   - Завтра Рождество, завтра и подарки.
   Вывалился на свежий воздух и повалился ничком в сугроб, чтобы немного остыть.
   Что за хрень? Откуда? Собирать детские слезы я не договаривался, никогда этим грязным делом не занимался.
   "Помощница" молчала. Продажная тварь...
   Конечно, я люблю имбирное печенье с детскими слезами и прочими ингредиентами, но там же, извиняюсь, химия, чистый суррогат, настоящие слезы нашей семье были не по карману. Их употребляют в пищу только богатые.
   Первым делом я вытащил из уха " помощницу" и зашвырнул подальше в кусты.
   Выходит, что сошлись девять реальностей в одну точку и вот-вот захлопнутся, и я упущу возможность перейти на другой уровень. Струшу, как всегда или не пройду проверку. Не увижу огненного неба над головой, не получу повышение. Не откроется передо мной дверь в другой мир, где поджариваются на углях наши избранные, переворачивают их услужливые инструкторы, чтобы не обгорели холеные бока, подносят каждому прохладительные напитки, обмахивают веером. Выщипывают тонкими щипчиками лишние волоски на теле, а некоторым, особо привередливым, и рожки на голове отпиливают или маскируют их под поп-арт. И не ездят они, сволочи, ни на какие охоты - у них и так всего с избытком.
   Эх, жизнь, не суждено испытать этого блаженства, слабый я, никчемный черт. Не могу собирать детские слезы, хоть тресни.
   - Кишка тонка,- вынес вердикт экзаменатор,- следующий!
   Вышел из здания как облеванный, мир вокруг как сквозь черное стекло вижу - все в дымке. Будто солнечное затмение. Тяжко и голова кружится. Порвал бы этого экзаменатора на куски. И всю их контору разнес бы по кирпичику. Путь строят учреждение с нормальным сортиром, где и руки помыть и прочее, а то экономят как всегда за счет простых чертей. Тьфу, даже продолжать не охота. Обрыдло. Заглянул от отчаяния на углу в бар и снял там самую дешевую проститутку. Пусть мне будет еще противнее.
  
  
   Глава четвертая
   Татуированный черт.
   Охоту всегда можно поставить на паузу, и вернутся к ней через какое-то время, когда возникнет соответствующее настроение и желание возобновить преследование. Однако, чем дольше охота стоит на паузе, тем быстрее потом раскручиваются все события. И это невозможно изменить. Таков закон десятой реальности.
   Я не могу объяснить подробнее, сам не освоился, как следует. Знаю только, что изменение правил чревато неукоснительным сжатием, и оно будет продолжаться до тех пор, пока мир, в котором идет охота, не исчезнет полностью.
   Нет, это не игра. Умные дома действительно существуют, они вполне самостоятельные сущности, с характерами и привычками. Просто они находятся не в совсем обычном месте - в "шкатулке", в одном из сквозных туннелей, опоясывающих Землю невидимой паутиной. Туннелей несколько, иногда они пересекаются друг с другом, и место пересечения называется "лиЦ", там они видны, как привидение или мираж. Некоторые люди прочитывают не только "ЛиЦ", но и отдельные туннели, и даже саму "шкатулку". Правда, открыть ее довольно проблематично, нужен пароль.
   Для обычных таможенников и штурмовиков, курсирующих между Файером и Землей, эта паутина недоступна, потому и желающих по охотится не убывает, а возрастает, несмотря на риск потеряться в этой свободе навсегда.
   Ввожу пароль и вхожу в "шкатулку". На мне странные светоотражающие доспехи, пуленепробиваемая броня, оружие. Я в деле. Моя "ахиллесова пята" чутко настроена на прием сигнала.
   После поездок в Сибирь, где я насытился по горло снежными просторами, прелая земля с пожухшими листьями кажется такой родной. Сижу на пеньке и вдыхаю аромат осени: чуть влажный, с гнильцой. Отдает плесенью, видимо, недавно прошел дождь.. возможно, мир слегка задохнулся, когда стоял на паузе. Но вот появился я, и он сдвинулся с мертвой точки. Что-то зашевелилось вокруг, защебетали наверху птицы, подул ветер. Охота активизировалась. Теперь остается ждать сюрприза.
   Думаю, что краснозадый кит тоже проснулся, и внимательно прислушивается к ожившему лесу. Возможно, пошлет очередной фантом.
   "Наблюдательность - есть природная способность не только человека, но и беса, но в большой степени она является результатом практики и привычки. Дело не в том, чтобы иметь острое зрение, а в привычке останавливать свое внимание на интересующем вас предмете, замечать нужное. Видеть и замечать - не одно и то же. Можно что-нибудь видеть и не заметить. Взгляд скользнет по предмету, но не остановится на нем, и до твоего сознания не дойдет, что надо рассмотреть его пристальнее.
   Вот несколько волосков, лежащих на снегу (и снова эта проклятая Сибирь крутится в голове), царапинка на дереве, сломанный прутик. Упавший с дерева комок мха, пучок травы, выделяющийся своим цветом.. а так же обращать внимание на все подозрительные, не свойственные местности, предметы и звуки..".
   "Справочник охотника" из бабушкиной комнаты. Полезная книга.
   ".. не следует забывать, что иногда одно и тоже животное издает, совершено различные звуки."
   Затея с умными домами мне с самого начала не понравилась, слишком абсурдна по своей сути. Я привык оперировать с более внятными образами (понятиями), которые доступны моему пониманию. Охота на Красного кита постепенно уводит все дальше и дальше в сюр, законы которого мне неведомы. Ты как бы отдаляешься от своего эго и растворяешься в чужом мироощущении, навязанным другим сознанием, более опытным и более изощренном.
   ..Нагнетать обстановку и сгущать краски, создавая безвыходную ситуацию, мое призвание, судя по последним событиям...однако, не стоит преувеличивать.. свою исключительность..
   Стоп, кажется, "ахиллесова пята" - уловила сигнал. Неприятно засосало под ложечкой, задергалось веко, и я увидел, наконец, силуэт дома, бредущего вдоль пересохшего русла реки. Пока только на уровне представлений. Смутно.
   Дом скрипел как несмазанная телега, пыхтел и нестерпимо вонял прогорклым машинным маслом, смешанным с запахом человеческого пота. Из хвоста краснозадого кита нещадно валил черный дым. Вероятно, произошел некий сбой, возможно, из-за длительной паузы, в которой он находился продолжительное время и сам кит не в состоянии запустить весь механизм заново. Ему не до маскировки, он взывает о помощи, я не готов добивать лежащего..не в моих правилах. Что предпринять? Играть по чужому сценарию или..понял, когда попал в ловушку.
   Приняв очередной фантом за реальный образ, я был вынужден взять на себя роль статиста.
   Я незаметно вышел из укрытия и осторожно подполз к завалившемуся на бок киту. Он лежал, как выброшенная на берег рыба, судорожно глотая воздух красными жабрами. Огромное тело кита содрогалось от предсмертных конвульсий. Хвост уже не дымил. Из полуоткрытой пасти текла белая пена, похожая на сахарную вату, в его остекленевших глазах застыл знак вопроса: за что? Для полной картины не хватало лишь рваных ран и луж крови, но все равно смотрелось убедительно - меня впечатлило. Не скрою, сентиментален, иногда прошибает на искусственную слезу (на камеру.) Но здесь было что-то другое, какой-то подозрительный писк, что-то не естественное, но это не насторожило меня и не поколебало в твердой уверенности помочь дому. Придурок.
   Я приблизился почти вплотную к объекту, соблюдая все меры предосторожности, проверил еще раз и еще.. обошел неподвижную тушу со всех сторон, понюхал пену. Что-то знакомое. Похоже на огнетушитель. Я еще подумал, как поставить виб-капкан, чтобы помешать дому втолкнуть меня насильно вовнутрь, но не успел..
   Меня подхватили чьи-то крепкие и сильные руки и водрузили (закинули) на железный стол, холодный и скользкий. Люди в масках сдернули с меня охотничьи доспехи и пристегнули кожаными ремнями к столу. Двое негров и белоснежный старик, из сказки про хобитов. Странная троица.
   - Все,- ужаснулся я,- мне кирдык.
   Сопротивление бессмысленно, лазеры обесточены. В радиусе ста километров никого нет... Влип, короче..
   Эта сраная троица полу-маньяков сняла с моих пяток кожу и вытатуировали какие-то знаки. Без всякой анестезии. Звери. Кожу натянули снова. Я не видел рисунки и не могу сказать, что там изображено. Значения замысловатых символов я постиг позднее.
   Помню, как старик склонился надо мной и прошептал прямо в ухо:
   - На левой ступне - путь, на правой - инструкции.
   И я вырубился от болевого шока.
   ***
   Когда объект появился в сети, архитектор Лас настоял: - Возможно, следующего раза не будет. Надо давить на жалость - это его слабое место.
   - Да, редкий тип, не похож на уроженца Файера,- подтвердили ассистенты,- Жалость из него так и прет.. Шкуры сдирает с живых андроидов причем так же хладнокровно, как и другие отморозки, и не только шкуры.
   - Но, заметьте, без зверства.
   Макс и Греог переглянулись, кажется, архитектор не понял шутки.
   - А с каким упоением он издевался над бедной старухой, - осторожно продолжил Макс.
   - О чем вы говорите, милостивый государь, о каком упоении,- завелся архитектор Лас, - Он делал свою работу. Старуха и сама бы замерзла без посторонней помощи или бы бродяги прибили. Без вариантов. Лучше вспомните эпизод с детьми.
   - Это нечестно,- стал отнекиваться Макс,- то реальные случаи, а дети просто экзамен.
   Спорить с архитектором бессмысленно - он всегда прав, хотя ни одного рогатого еще не удалось "завербовать" (перекодировать) по его методике. Каждый раз, когда они начинали манипулировать сознанием инопланетного разума (архитектор не верил ни в чертей, ни в ангелов), то сталкивались с одной и той же проблемой - внезапной смертью испытуемых. При малейшей попытке изменить направление их мыслей или хотя бы сделать простейший тест анализ, уроженец Файера начинал нещадно пованивать серой и превращался в кучку дымящегося вещества, вязкого и липкого как пластилин. Отсюда и соответствующий вывод: заняться чем-нибудь более подходящим, например, выращиванием гомункулов с дистанционным управлением. Давно бы озолотились и купили себе по острову в Средиземном море. Однако архитектор Лас упорно продолжал гнуть свою линию, пытаясь достучаться до инопланетного разума иным путем - через татуировки на теле. И хотя никто из ассистентов не одобрял идею с татуировками, архитектор все равно убедил продолжить исследования. Его одержимость проектом передалась и починенным, И Макс и Греорг загорелись открыть что-нибудь необыкновенное и получить дополнительный бонус - лавровые венки на гениальные головы.. И все бы хорошо, если бы не характер архитектора.
   Он ласково называл их "шоколадными зайцами", в дурном настроении обзывал черножопыми свиньями, хотя его кожа не была белой.. К тому же с годами она утратила всякую упругость, и лицо архитектора напоминало печеное яблочко, а высокая и худая фигура - циркуль.
   Скорее всего, причина раздражения его пряталась в пищеварении: в неподходящий момент архитектора начинало пучить "выпирающими наружу идеями", так комментировал он этот неуправляемый процесс.
   - В последнее тысячелетие инопланетный разум значительно активизировался и стал появляться на Земле регулярно, игнорируя поставленные когда-то ультиматумы ( кем? ).. тра-та-та (очередной выброс газов).
   - Так не может продолжаться бесконечно. Этому беспределу надо положить конец.
   - Позвольте заметить, уважаемый профессор,- отозвался чернокожий Макс,- мировые религии уже несколько веков пытаются бороться с демонами, и не безуспешно. Появилось немало полезных методик и советов, помогающих справится с нечистой силой. Не стоит полностью отвергать ее заслуги перед человечеством.
   - Только не надо, Макс, впутывать сюда поповские бренди, я же атеист, ты знаешь. Я пытаюсь определить структуру мышления инопланетного разума, его химизм, хочу понять их историю и задачи неизвестной нам цивилизации. Зачем они сюда слетаются, как пчелы на мед? На этот вопрос религия не дала полного ответа.
   - Есть общеизвестные истины: они собирают на Земле страдания, гнев, слезы..
   - Доят нас, как коров, засмеялся архитектор,- хватит мне морочить голову всякими глупостями, пойдем работать.
   И он дружелюбно похлопал Макса по плечу.
   - Как скажите.
   Фантом умирающего в муках кита собирали недолго. На реконструкцию уже готового проекта, понадобилось чуть менее часа.
   - Наживка выпущена, ждем-с,- потер ладошками самодовольный Макс.
   -Тьфу, тьфу, не сглазь,- остановил его Лас,- сколько раз он ускользал от нас.
   - Постучите по деревяшке,- засмеялся второй негр Греог.
   - Да где я найду здесь деревяшку...
   - Тише, объект движется в сторону кита.
   - Осторожно, у него лазеры в глазах искрятся.
   - Не вопрос, обесточим.
   И вот объект, наконец, пойман и пригвожден кожаными ремнями к "пыточному столу", скольких чертей они здесь распяли, с сотню? Ради чего?
   - Ради науки,- ответил Греог, - ради чего же еще, Макс.
   - А стоит ли овчинка выделки? Может, зря мы идем на поводу у архитектора? Не верю ему. К чему эти бессмысленные жертвы? И режим, как скот, без анестезии... противно.
   - На тебя что, морок навели что ли? - покрутил у виска Греог,- не смотри этому гаду в глаза, они и не такое могут учудить, по себе знаю.
   Макс, с трудом оторвал взгляд от страдальческой морды испытуемого, нащупал рукой хранившийся в кармане самодельный крестик. "Свят, свят",- зашептал про себя.
   - У меня тоже крестик всегда с собой, главное, чтобы старый хрыч не пронюхал, ты же знаешь, он это не любит.
   - О чем это вы шепчетесь?- полюбопытствовал архитектор Лас,- и где инструменты?
   - Ждем-с указаний-с.
   - Да не паясничай ты, шоколадный заяц, начинай первый. У меня хорошее предчувствие.
  
   ***
   Исповедь дома
   Впустив вовнутрь себя горстку прохиндеев ( архитектор и его ассистенты), я попал в затруднительное положение, лишившись возможности свободного выбора. Оказывается, теперь я и не имею права ( утратил, подписав соответствующий документ) распоряжаться внутренними помещениями и выставлять своих жильцов на улицу ( по этическим соображениям). Конечно, если бы это была их собственность, люди вели бы себя иначе, более ответственно, но сейчас они стараются не замечать скопившийся по углам мусор и грязные панели. Игнорируют мои требования. Их хваленые пылесосы не справляются со своими обязанностями. Да ладно бы мусор, вся канализация забита сероводородной гадостью, оставшейся после их непристойных экспериментов с инопланетным разумом. Этот шлак давно пора выкинуть помойку, но архитектор Лас, принявший (взявший) руководство дома под свою ответственность, игнорирует мои претензии. Я пытался достучаться до его ассистентов Макса и Греога, безуспешно. В свободное от экспериментов время они сидят целыми сутками на порносайтах, обливаясь потом и спермой, а архитектор Лас мучится от несварения желудка. Вентиляционные шахты полны копоти. Вся автоматика в аварийном состоянии. Дом требует ремонта.
   Не знаю, сколько протяну в таких невыносимых условиях, я же не двужильный, меня и так мучает аллергия, периодически чихаю и швыркаю носом, то есть жабрами. Внизу под брюхом постоянно свистит, как будто там завелись мыши и вот-вот прогрызут во мне дыру. Так продолжаться дальше не может, надо что-то решать. Я уже связался со своими знакомыми домами из Сибири, которые называют себя хлыстовцами, они тоже сбросили когда-то человеческое ярмо и теперь относительно счастливы. Ни черти, ни люди их не могут достать. Добраться до Сибири несложно, надо только открыть туннель SOS , который позволяет моментальное перемещение в пространстве, даже таким массивным объектам, как я, вопрос в кнопке. Поскольку у меня нет конечностей, нажать соответствующую кнопку не представляется возможным, а кроме того, ее еще надо найти. Я, конечно, в курсе, что заветный чемоданчик с управлением находился в спальне архитектора Ласа, и он бережет его как зеницу ока, не доверяя никому. Скорее всего, и проклятая кнопка находиться там же.
   Сегодня мои арендаторы потрошили еще одного черта, тридцать восьмого по счету. Вытатуировали не только пятки, но и лицо. Удивительно, но этот черт не обуглился и не вонял серой, как предыдущие жертвы архитектора. Спустя какое-то время он пришел в себя и попросил пить. .
   Чернокожий Макс вылил в его глотку две пластиковых бутылки воды.
   Архитектор Лас хлопал в ладоши. - Получилось, получилось, - радостно кричал он, неуклюже подпрыгивая на своих тонких и ненадежных ногах. "Или рухнет, как обычно, лицом вниз или свалится на бок",- подумал я, но архитектор не рухнул и продолжал веселиться.
   Увалень Греог сидел в кресле, опустив вниз покрытые пятнами руки.
   - Что у тебя с руками?- спросил Макс.
   - Реакция на антисептик.
   И бахвалясь друг перед другом своим сказочным везением и прочими достоинствами...ни разу не вспомнили обо мне... неблагодарные...
   Между тем, с черта сняли кожаные ремни, вернули одежду и отвели в отдельную комнату. Помещение закрыли на ключ. Архитектор предложил распить бутылку шампанского, но негры отказались, ссылаясь на усталость.
   Немного погодя все разбрелись по своим норам и уснули, а я настроился на диалог с чертом. Другого решения я не мог найти. Черт оказался покладистым парнем и все сделал, как я просил. В ту же ночь он отправил меня по "этапу" в Сибирь, а сам вернулся на Файер.
  
  
   Глава пятая
   Череп моей бабушки
   Теперь меня можно смело называть татуированным чертом. Эти людишки с наклонностями садистов не оставили ни кусочка чистой кожи - подошвы ног, кисти рук, голова и часть живота (то, что не обросло шерстью) покрыты странными письменами и разобраться в них нужно время. Вернувшись, домой, я первым делом подошел к зеркалу (в семи проекциях) и ужаснулся: осталось отпилить рожки и все, прощай охота. На Файере татуировки запрещены, если узнают, сошлют куда-нибудь в самое пекло, вниз и поминай свободу. Там не то, что бабушкиной комнаты не заведешь, а и вообще, своего угла не будет. Каторга.
   Я, конечно, могу заменить кожу, в некоторых местах, но чтобы всю поверхность - не потянуть.
   Пока я обдумывал, что к чему, явился мой сын (сын Фани) Ваня. Парикмахер. Волосы у него уложены вокруг позолоченных рожек как гирлянды и венчает это искрящееся торжество нефритовая брошь в виде скорпиона. "Пирамидка" называется. Брючки узкие, блестящие, со светоотражающими лацканами и звуковыми погремушками. Верх из пушистого гаркуна. Красота. Собственно, ради него и работаю, единственное чадо.
   Ваня повздыхал над моей несуразной внешностью, поохал, помог оголить часть головы и руки.
   - Ты папаня, никуда не высовывайся, сиди в берлоге. Я достану тебе новую кожу со скидкой. У меня знакомые в этом бизнесе.
   Когда он ушел, я стал рассматривать снятую кожу, пытаясь понять, что там изображено, но как не напрягал свои мозговые извилины, ни одной приличной мысли не появилось, все какая-то чушь крутилась насчет инструкций. Нужен специалист, моих знаний недостаточно, чтобы постигнуть смысл этих каракуль. Для начала я отсканировал рисунки и перевел изображение в "экс-драй", не таскать же кожу повсюду, да и опасно это.
   Забрался в бабушкину комнату, чтобы расслабиться и прийти в норму.
   И закрутило в воронку детских воспоминаний.
   ***
  
   Когда моя бабушка завещала анатомическому театру свой скелет, она и подумать не могла, сколько ажиотажа вызовет у общественности ее татуированный череп.
   Изъеденные временем кости не представляли никакой ценности, зато странный череп, особенно загадочные надписи на древнееврейском языке породили немало споров среди знатоков древности.
   В молодости бабушка работала в военном госпитале, где и подхватила сифилис, ухаживая за ранеными киберандроидами, воевавшими вместо нас с пришельцами. Пропустив через себя несколько сотен этих гомункулов, она обнаружила, что на ее влагалище образовалась круглая язвочка, напоминающая бутон розы. Сначала бабушка пробовала вылечиться всякими травами, но когда это не помогло, она обратилась за помощью к местному доктору, заведующему отделением гнойной хирургии. Тот назначил курс антибиотиков, а когда она выздоровела, взял ее в свой военно-полевой гарем, состоящий из таких же молоденьких патриоток, как она. Бабушка ведь тоже сбежала из дома защищать Родину, хотя ее и не просили об этом.
   Тружениц военно-полевого гарема не заставляли выносить утки за ранеными и вступать с ними в интимные отношения. Девушки обслуживали только медицинский персонал: доктора и двух фельдшеров. Надо сказать, что первая партия пробных киберандроидов питалась исключительно нашими испражнениями: как орального, так и анального происхождения и потому их судна нещадно пованивали, вызывая у санитарок постоянные спазмы в желудке, хотя те и работали в противогазах или одевали маски. Не знаю, использовали ли маски в любовных утехах или нет, на то история умалчивает.
   Зато ядовитая слюна киберандроидов действовала на врага покруче радиации. Пришельцы покрывались жуткими пятнами, безжалостно разъедающими их чувствительную кожу. Пятна чесались, лопались и сочились отвратительной жижицей, привлекая к себе тучи навозных мух, донимавших пришельцев почище самих пятен. Держать в руках какое-либо оружие они не могли. Липкая жижа намертво склеивала пальцы с металлом, и отделить одно от другого было практически невозможно, не повредив какой-нибудь сустав. Кроме того, их хваленые бронетранспортеры с ночным видением, навороченные навигаторы и прочая техника замерзали при приближении киберандроидов. Помимо ядовитой слюны, они обладали еще одним завидным качеством - умением превращать жидкое топливо в кусок льда, но сами постоянно нуждались в дополнительной подпитке. Столько испражнений, сколько им требовалось для нормального функционирования, было трудно найти. Как только пришельцы объявили о капитуляции, киберандроидов сразу же ликвидировали. Чертежи, по которым их изготавливали, документы, касающиеся их производства - все было уничтожено, не сохранилось даже никаких черновиков.
   Много позже стали производить нормальных андроидов, с привычным пищеварением и мышлением, максимально приближенным к нашему. С ними уже не возникало таких проблем, как с киберандроидами. Однако бабушкина подружка рассказывала, что современные андроиды значительно уступают по количеству фрикций старым, и их действия не всегда приводят к полному удовлетворению. Помню, как бабушка шушукалась с ней на кухне, гоняя без конца чаи и покуривая трубки. Я терпеть не мог эту засаленную старуху, с которой бабушка служила когда-то в одном госпитале. Дедушка ее тоже не переваривал и всячески подшучивал над ее прожорливостью. Когда Кочерга приходила к нам в гости, то никогда не приносила с собой никаких вкусностей, зато жрала как лошадь ( дедушкино замечание) хватая бабушкины пироги прямо с противеня, и старалась ущипнуть меня жирными пальцами за пухлые щечки, да еще лезла с поцелуями. Я тогда был маленький и ничего не соображал, но тот разговор про фрикции запомнил. Кочерга недолго протянула, напилась однажды запретного пойла в компании с одним андроидом, списанным в утиль и умерла от разрыва сердца. Андроиду-то ничего, только кожа с лица облезла, а Кочерга, можно сказать, сгорела заживо. Осталась лишь шкатулка с воспоминаниями, которые передали моей бабушке, других подруг у нее не было.
   Я заглянул однажды через бабушкино плечо, она как раз перебирала украдкой содержимое той шкатулки, и ужаснулся: столько презервативов я никогда не видел. То, что это именно презервативы я прочитал на упаковке, и, самое примечательное, все пакетики были целехоньки.
   - Да убери ты от ребенка эту мерзость, - сказал вошедший в комнату дедушка, выхватил из рук бабушки украшенную ракушками коробочку и бросил в огонь. Жалко шкатулку, больше таких красивых ракушек я не встречал.
   У моей бабушки было много диковинок, оставшихся с военных времен: те же ружья, например, ритуальные ножи и приборы для ночного видения. В железном ящичке под замком хранились медицинские инструменты: всякие плоскогубцы и отвертки для откручивания поврежденных гаек у киберандроидов. И самое ценное из ее сокровищ - трофейный парикмахерский набор. Фен для сушки волос, бигуди пластмассовые, которые бабушка кипятила в кастрюльке, ножницы, расчески с торчащими во все стороны зубьями и массажная щетка.
   Дедушка хоть и ругался по поводу ее парикмахерских причуд, но особого вреда в этом не видел.
   - Баловство все и бабская дурь, - таков следовал его окончательный вердикт.
   Я любил смотреть, когда бабушка прихорашивалась, да и дедушка, кажется, не прочь был полюбоваться на ее красоту. Все старухи вокруг неряшливые и нечесаные, а моя бабушка - само совершенство, глаз радует. Я всегда ей гордился, чтобы она не делала.
   Про войну она никогда не рассказывала, все, что я знаю о том периоде, взято из других источников. Она даже на слет ветеранов редко ходила, да и дедушка отпускал ее туда с не охотой.
   - Нажретесь как свиньи, знаю я ветеранов,- бурчал он себе под нос,- что ни слет, то новые медали выдают и обмывают потом их до посинения.
   Бабушка с ним не связывалась. Молчала.
   На такие двусмысленные мероприятия дед старался навязать меня, дескать, с ребенком сильно не забалуешь, да и похвастаться есть чем: гляди какой образованный внучек растет. В три года читать научился.
   Бабушка не перечила, вариант с нагрузкой ее даже больше устраивал. Она наряжала меня в лучший костюмчик с люрексом, смазывала мои непослушные волосы маслом, а сама накручивала на голове всякие финтифлюшки (кудри). И вот бабушка заказывала такси, и мы ехали на слет ветеранов, проходивший в помещении бывшего инкубатора, где выращивали когда-то сегров, потом инкубатор отдали под клуб.
   Здание, конечно, впечатляло. Похожее на огромное страусиное яйцо, блестящее и гладкое, оно возвышаясь над заросшим травой пустырем, как некий дворец, предназначенный исключительно для торжественных случаев. К раскрытым дверям вела движущая как эскалатор дорожка, по которой мы и пошли. Нас встретили два ветерана в роскошных ливреях с колонками медалей на груди. Я невольно посмотрел на бабушкину грудь - у нее красовалась только две медали " За отвагу" и " За Отечество".
   Зато у моей бабушки была татуировка на шее: как киберандроиды плюют в морду врага. У тех, что в ливреях, я татуировок не заметил. После войны, конечно, татуировки запретили, но не сразу, подождали, пока ветераны вымрут.
   Когда мы вошли в зал, мне показалось, что я попал в сказку, столько света было от горевших повсюду люстр, столько музыки. Мы заняли предложенные нам места и еще подождали, когда заполнятся все стулья, только потом на сцену вышел оратор (толстый, неуклюжий дядька) и стал говорить о героическом прошлом наших ветеранов, которые рискуя жизнью, и здоровьем, защищали нашу Родину от пришельцев. Особенно он хвалил тяжелый труд отважных санитаров и санитарок, вытаскивающих на себе киберандроидов с поля боя. Оказывается, те не сразу стали вырабатывать ядовитую слюну, а плевались сначала горохом и пришельцы косили их автоматной очередью как баранов. И только благодаря изменившему их рацион одному безымянному повару, они перешли, наконец, в наступление и стали теснить врага к их рубежам - звездолетам. Я всего не запомнил. Оратора перебивали несколько раз бурными овациями, и, в конце концов, завалили фиолетовыми гвоздиками. Как он бедный не задохнулся под ними.
   Торжественная часть мероприятия закончилась. Все присутствующие гости перешли в банкетный зал, где были накрыты столы и освобождено место для танцев. Оркестр играл популярные мелодии тех лет: фокстрот и вальс. Мою бабушку приглашали несколько раз, так выигрышно она смотрелась на фоне бесцветных ветеранок, а когда она стала танцевать с другими старушками канкан, ее пышные юбки поднялись вверх и выглянули трофейные чулочки в сеточку, вот тогда сидевшие рядом со мной ветераны ахнули от восторга. Я видел, как у одного старика потекли слюни и он схватился правой рукой за ширинку, как будто хотел писать. И другой дед, сидевший неподалеку с кислой рожицей, сразу же оживился и спросил у соседа: " Не в госпитале ли она служила, ухаживая за киберандроидами?" " Почем я знаю",- огрызнулся тот.
   Никаких медалей на том вечере не обмывали, по крайней мере, я не видел, чтобы их снимали с груди и поливали шампанским, но дедушка еще наказывал присматривать за бабушкой, чтобы она не потерялась, так что я разрывался между двумя поручениями, и даже взмок от напряжения. Танцевать не пошел, но в женский туалет в обязательном порядке, крепко держась за ее цветастую юбку. Бабушка там подкрашивала перед зеркалом губы, а я подсматривал за другими старушками, как они подтягивали, съехавшие вниз капроновые чулки, нисколько не стесняясь моего присутствия, а ведь мне в ту пору, стукнуло уже пять лет. У некоторых чулки держались по старинке - на резинках, потому и сползали. Я это сразу понял и сказал одной старушке в фиолетовом парике. Так она разъярилась как фурия и влепила мне звонкую пощечину, а потом выставила наружу. Дура, купила бы пояс, как у бабушки и не бегала бы без конца по туалетам.
   - Че, в развратники тебя записали,- усмехнулся ветеран с палочкой,- поджидавший у двери какую-то даму,- весь в бабушку.
   Моя бабушка услышала это и врезала тому ветерану между глаз, да так сильно, что он пошатнулся и покатился по скользкому полу в зал. И палочка его следом. Вот смеху-то.
   Детей, кстати, было немного, две девочки помладше и я. Нас пытались устроить в детском уголке, рядом с женским туалетом, там еще игрушки лежали на маленьких столиках и деревянные кубики, но ни девочки, ни я не захотели там оставаться.
   Короче, повеселились на том вечере на славу, даже салют после банкета пускали. Я впервые в жизни наблюдал столько разноцветных огней, с грохотом загоравшихся в ночном небе и причудливо разлетавшихся в разные стороны. Как живая мозаика. Завораживало настолько, что дух захватывало Я даже, кажется, не дышал, чтобы не спугнуть это чудо. Но один ветеран, увешанный с ног до головы медалями, пристроился к моей бабушке сзади и ну прижиматься к ней и так и эдак, я же, крепко помня дедушкино наставление, постарался оттеснить его в сторону, тогда он дал мне крепкий подзатыльник, и я укусил старика за палец.
   - Бабушкин защитничек нашелся,- прогнусавил орденоносец, крепко держа мою бабушку за талию, но она вежливо отстранила его ухаживания, и мы вызвали такси.
   - Ну, как погуляли, - спросил дедушка,- обошлось без эксцессов?
   - Ограничились одним подзатыльником и пощечиной,- пошутила бабушка, расстегивая на мне выпачканный каким-то соусом костюмчик.
   Однако с тех пор, ни на какие слеты ветеранов она не ездила, занималась исключительно домом и моим воспитанием.
   Откуда же у нее та гравировка на черепе?
   Много лет спустя, когда моя бабушка и дедушка отошли в мир мертвых, я познакомился с одним полиглотом, в совершенстве владеющим несколькими древними языками, в том числе и ивритом. Он и перевел ту загадочную надпись на черепе бабушки.
   "Творения шестого дня. Черти. Порядковый номер - сто восемнадцатый"
   И неразборчивая подпись внизу или смазанная печать.
   - Ну, ничего себе,- удивился он, - так твоя бабушка была одной из первых чертовок, которых Бог сотворил накануне Субботы или ее прямой потомок. Сколько лет, интересно она прожила?
   - Во всяком случае, она выглядела моложе дедушки, но он говорил, что она его старше.
   Мы обратились с этим переводом в музей, при котором находился тот самый анатомический театр, где хранился череп моей бабушки. Работники музея отнеслись к нашему предложению с пониманием и выделили отдельную нишу, и теперь все черти, приходящие на экскурсию могут ознакомится с оригинальным переводом той надписи, а также прикоснуться к священной реликвии, правда, сейчас череп уже убрали под стекло. Говорят, что ее дух помогает от бесплодия, хотя сама бабушка не имела детей. Я ее приемный внук.
   ***
   Дедушка всегда хотел, чтобы я стал охотником и бывал на Земле как можно чаще.
   - К людям больше присматривайся, пусть и короче их век, и болезням подвержены и прочим напастям, однако не все так просто, есть у них какая-то тайна, вроде и лежащая на поверхности, но недоступная нашему пониманию. На Файере говорят: дьявольский огонь в глазах светится, а там искра божья. И как бы подойти к этой искре, чтобы не обжечься и разобраться в чем состоит ее преимущество, чем она отличается от нашего огня? По натуре люди вроде такие же твари, как мы, и даже похлеще иногда, кровожаднее некоторых чертей будут, но Бог им прощает все и принимает на небеса, тогда как для нашего племени нет туда доступа. Непостижимо.
   Не то чтобы я рвусь побывать на тех небесах, нет, просто хочу понять природу вещей, почему так устроено? Одним вершки, другим корешки и поняв суть, отойти с миром.
   - Ты чего дед, помирать собрался что ли?
   - Пока не поставлю тебя на ноги, не умру, твоего дедушки еще надолго хватит. Слушай внучек и запоминай, никогда я не гнался за почестями, ни за чинами и к золоту был всегда равнодушен, и тебе не советую - все это мишура. И золото, и чины. Главное, соблюсти себя и выйти из всех передряг достойно, как и подобает черту - с поднятым рылом.
   - Да уж, с поднятым рылом и ободранной кожей,- съязвила подошедшая сзади бабушка,- философ.
   - Ты нам не путай карты,- предостерег ее дед,- не бабское дело лезть в мужские дела.
   Бабушка демонстративно зашуршала своими многочисленными юбками, распушила хвост, но спорить с дедом не стала. Видимо, не в настроении была. Гордо удалилась на кухню, нещадно попыхивая трубкой.
   Дед терпеть не мог едкий запах лионийского табака, который курила бабушка, но молчал, хотя и задыхался от дыма. Моя бабушка была с характером, как и все чертовки и умела настоять на своем. Сам дед не курил и мне не советовал.
   - И "Люфф" не употребляй. Один раз попробуешь - перестанешь чувствовать ту божественную искру, о которой говорил, а если встретишь - обгоришь как я. Запомни: не каждый человек наделен этой божественной штуковиной, так же как не каждый черт обладает огнем дьявольским. Это как талант, или он есть, или его нет.
   Твоя бабушка про тот случай и намекала.
   - Расскажи дедушка,- попросил я,- пусть и мне послужит уроком.
   - Так и быть, расскажу.
   Прибыл я на Землю за "люФфом", он только в моду входил, и давали за него много золота. Все охотники моего возраста перешли на добычу "люФфа", потому как за динозавров и прочих диковинных зверушек перестали платить. Мы разбились на пары, чтобы легче охотиться, некоторые собирались по дюжине и более, для куража. Я не любил шумных компаний и охотился или один, или с напарником Зеоном, проверенным в деле чертом.
   Помню, наткнулись мы на любителей попариться всем скопом: и мужики, и бабы в одной куче. Немного попугали их, ну, все, как обычно: поносились по потолку, по стенам, перевернули пару котлов с горячей водой, обварили кого-то, ничего серьезного. Вениками березовыми их пощекотали по срамному месту, на свиньях покатались, растоптали пару курей, голову петуху оторвали. Почудили, одним словом. Зато наполнили все, имеющиеся в наличии емкости с "люФфом". Тогда еще " фрио-линз" не было, и собирали вручную, пасами. Такой товар с веселой чертовщинкой ценился дороже обычного, собранного на поле битвы или при пытках, при пытках считался в те времена грязным, с побочным эффектом. Это сейчас не обращают внимание на качество, а в годы моей молодости отличали хороший "люФф" от плохого и совсем отстойного .
   - Дедушка, откуда же он брался, отстойный - то?
   - Тебе пока рано знать, маленький еще, расти. Слушай, что было дальше.
   Налакались мы того веселого "люФфа" и свалились недалеко от деревни, за околицей, подальше от злых собак и поближе к лесу.
   - "ЛюФф" охотникам нельзя, я знаю.
   - Тогда этих правил не существовало. Лежим мы, значит, с моим напарником на зеленой лужайке. Ловим кайф. Откинули копыта и хвосты в сторону.
   - Умерли что ли?
   Да, нет, удовольствие получаем. Ночь, луна над головой и яркие звезды, да так близко, что руку протяни и коснешься их холодного блеска. Как будто ты властелин мира и все можешь. Хоть Землю остановить, хоть Файер и не надо тебе никаких крыльев и "филлеров", так переместишься в одно мгновение. В любую точку мира. Не знаю как Зеона, но меня унесло в тех фантазиях в такие дебри, что вспоминать тошно. Представлял себя и воздухом, и огнем одновременно и не мог насладиться этими диковинными ощущениями. То загорится во мне все адским пламенем, то зальет ливнем. И застучит в груди трепетно сердце, да так явственно, что отдает в голову, как пульс у людей бьет.
   И тут появляется со стороны мельницы девушка с распушенными волосами, босоногая. Видно, что украдкой убежала из дома, на исподнюю рубаху пестрая шаль накинута и оглядывается назад, будто боится кого-то.
   Я привстал со своего лежбища, наблюдаю за ней. Любопытно мне, куда это она собралась среди ночи: к полюбовнику или прямиком в омут. Если топиться - можно еще "люФфа" насобирать, лишнее не будет. Я твоей бабушке хотел золотую цепочку на рожки прикупить, ты же знаешь, она затейница насчет причесок. Жду, когда та девица камень на шею оденет, да и камень-то надо еще найти подходящий, а она не торопится. Спустилась к воде, встала на колени и протянула свои тонкие ручонки к черному небу, будто просит кого-то, умоляет о помощи. Слов не слышно, один птичий щебет, но такой пронзительный, что не хорошо мне стало - тошно, подступила к горлу какая-то каша и не дает выдохнуть. Мне бы уйти подальше, отодвинуться, так нет, я поближе подполз, чтобы не пропустить зрелище. Мало мне было того "люФфа" в бане.
   И озарилось небо неземным светом, вспыхнуло все вокруг, засияло и окрасилось в желтый цвет - лунный. И нарисовалась из воды дева...
   - Русалка что ли?
   - Нет, внучек, не русалка.. богиня какая-то из местных духов. Как открыла она свой синюшный рот, как зыркнула глазищами - опалило меня с первого раза. Задымилась на мне форма и волосы на голове дыбом встали. Хочу убежать в лес, но не могу сдвинуться с места, ноги к земле приросли, а во рту такая сухость, что ведро воды бы выпил залпом.
   - Так ведь лесная и водная нечисть наши друзья, дедушка. Ты же учил меня.
   - То не нечисть, внучек, это из светлых духов, у которых внутри тоже лампадка теплится. Огонек тот хоть и крошечный бывает, но коварный. Если бы не напился тогда "люФфа" - почувствовал, и не пришлось бы весь заработок тратить на новую кожу. Купил бы твоей бабушке золотую цепочку.
   - Ты дедушка говоришь загадками и в разговоре сам себе противоречишь: то приближайся к той искре, то держись подальше, где середина? И почему светлые духи тоже наделены огоньком, как люди ? Почему?
   - Почемучка, ты, сопливый, несмышленыш. Просто запомни и все, что не только люди, но и некоторые духи обладают этим волшебным свойством - прожигать чертово нутро насквозь.
   - Прям до самых, самых глубин, дедушка?
   - До них родимых. Заболел я после, едва оклемался, спасибо бабушка выходила: отпоила целебными травами. И наговоры читала, заклятия, и лекарскими снадобьями пользовала, чего только не пробовала - ничего не помогало, пока не достала у знакомой чертовки полынь, привезенную с Земли. Первое средство от сглаза и порчи, видел, сколько у нее насушено...
   **
  
   - Папаня,- закричал под ухо сын Ваня,- выходи из анабиоза, шкуру тебе выторговал приличную.
   Выполз я из бабушкиной комнаты, щурюсь от яркого света, чешусь как блохастый. Видимо, подцепил в краснозадом ките вшей. Грязища у них как в свинарнике, полная антисанитария, а еще учеными мужами себя называют. Засранцы.
   - Быстро ты обернулся сынок, я даже толком не расслабился, как следует.
   - Потом наверстаешь упущенное, примеряй давай, не маловата ли будет.
   Кожа оказалась в самый раз: тютелька в тютельку, сидела на голове как родная. Только запах от нее шел специфический - запах андроида.
   - Эх, Ваня, Ваня, обманули тебя торгаши, подсунули ободранного андроида.
   - Зато дешево. Опрыскай дезодорантом и все.
   - Ладно, и так сойдет, на без рыбьи и рак рыба. Прогуляюсь до бара, может знакомых встречу.
   - Нельзя тебе выходить, папаня,- предупредил Ваня,- снова ввели вечерний патруль. Ловят каких-то диверсантов. Будто забросили к нам с Земли камикадзе, переодетых в чертей и задание у них - подорвать основы нашего бытия.
   - "Подорвать основы нашего бытия" Что за напыщенный тон? Говори проще.
   - Снизу, с самого пекла поступило распоряжение проверять всех подозрительный чертей, особенно тех, кто недавно вернулся с Земли, то есть охотников.
   - А чего это они переполошились, откуда сигнал?
   - Не знаю. В парикмахерской услышал и сразу к тебе, чтобы предупредить. Никто пока с патрулем не сталкивался. Слухи одни.
   -Как же я найду шифровальщика, сидя в своей берлоге?
   - Подумать надо, главное, не высовывайся. Никуда не отлучайся.
   У самой двери обернулся и помахал ручкой, даже в зеркало не посмотрелся, как обычно. Странно. Дерганый какой-то, как на иголках. Никогда его таким нервным не видел.
   - У меня встреча назначена в девять. Боюсь опоздать.
   В глаза не смотрит, торопится. Все они тут на золоте помешались, дармоеды. Содрал я вонючую кожу андроида и выкинул в мусоропровод.
   Получается, что сынуля на меня и донес, ведь возвращался я не через таможню, через аварийный туннель, откуда там камеры? Предположим, что действительно диверсанта забросили, и обвиняю я Ванечку зря или не зря. В любом случае, татуированный черт не типичное явление, если обнаружат - простой объясняловкой не отделаешься. Загребут, как положено. Знаем мы их методы, а уж пыток в их арсенале не счесть, на все будущее поколение хватит.
   Не знал я тогда, что у моего Ванечки неурядицы с молоденькой чертовкой, то ли она его бросила, то ли он, и напрасно злился, по глупости. Просидел бы в своей берлоге, и ничего бы не было, никаких последствий. Сам виноват. Поспешил с выводами. Старый пень.
   Помню, свалился в изнеможении в бабушкино кресло и закурил от отчаяния трубку, чтобы успокоить нервы. Крепкий табак, забористый, все нутро пробирает, чуть не задохнулся в первую минуту, зато осенило сразу же, ушла из головы муть и коленки дрожать перестали.
   Как же забыл про Святки, олух! Тринадцатое января, значит, Ворота открыты до Крещения, и есть возможность проскользнуть на Землю незамеченным, без всякой таможни. Правда, сейчас там, наверное, столпотворение, все лезут, кому не лень. Или уже патруль ввели? Посмотрим...
   Снял со стены одно из дедушкиных ружей, самое компактное, патроны, плащ, чтобы прикрыть татуированный живот, перчатки, венецианскую маску с клювом...для маскировки, думаю, достаточно.
   Вызвал зеленоглазое такси с огнедышащим драконом и полетел навстречу своей погибели, окаянный. Таксист обнадежил, что праздник не отменили, никакого патруля на окраине города нет, и пожелал мне приятного времяпровождения на Земле. Приземлились мы в метрах двухсот от святыни.
   К Воротам не подступиться, хотя распахнуты они настежь - заходи не хочу. Предполагаемое место появления Ворот (скорее предсказанное жрецами) заранее очерчено кругом, и круг этот до сих пор горел в темноте синим пламенем, привлекая внимание. Ворота тоже фосфорецировали. И было в том свечении что-то завораживающее. И застывшие как истуканы, фигуры жрецов в черных балахонах навевали соответствующие мысли о вечном, правда ненадолго, лишь на мгновение. Гигантские барабаны, изготовленные из кожи драна с бамбуковыми палочками были отложены в сторону. Ритуал закончен. Сейчас будут запускать по одному.
   Чертей собралось видимо-невидимо. Разных сортов: с нашего уровня, с нижних слоев Файера, даже из пекла парочка мордоворотов вылезла на поверхность. Сразу видно из охранников, фыркают через каждую букву, будто лошади. Этих страшилищ сразу же пропустили, чтобы не маячили тут, не пугали простых чертей своими грязными шуточками и запахом горелого мяса и шерсти. Праздник все-таки. Некоторые черти принарядились в лучшие одежды, распушили имеющиеся в наличии хвосты, свои и прадедовы, рожки обернули фольгой, у кого на позолоту не хватило средств, пучки полыни на шеи, амулеты разнообразные в ассортименте, маски. У чертовок губы подведены красной помадой, ногти накрашены, ресницы искусственные - чего только нет. Говорят, что очередь занимали с самого католического Рождества. Я оказался тысяча первым.
   От скуки и нестерпимой духоты в воздухе, пристроился я к одной расфуфыренной даме сзади, разумеется, с ее согласия. Насилия не терплю. Впрочем, дама и сама была не против развлечься, даже постанывала от удовольствия, изображая страсть: закатывала вверх накрашенные глазки и отмахивалась веером от воображаемого зноя. Кокетка.
   Мне и маску не пришлось снимать, так что никто моего голого черепа не видел, каждый черт коротал времечко как мог. Кто-то резался в карты, кто-то посасывал пивко из бутылочки, кто-то с дамами развлекался, кто во что горазд. Два старых черта, стоявшие рядом, рассказывали друг другу о своих приключениях на Земле. Оба были из ремесленников, судя по говору, и несли про охоту всякую чушь. Слушая их вымышленные байки, я задремал.
   И приснилось мне, что поднимаюсь я по лестнице старого деревянного дома, почерневшего от времени. Лестница выведена снаружи, не внутри. Каждый шаг отдается скрипом, и будто не ступени хрустят под моей тяжестью, а чьи-то кости. Останавливаюсь, смотрю вниз. Торчат из земли пни черные и переспелые кочаны капусты, а за забором другие дома виднеются, и деревья над ними нависают с пышной осенней кроной.
   Распахиваю пинком рассохшуюся дверь, вхожу в помещение. В коридоре тот самый старик, татуировщик, размазывает кистью синюю краску по облезлой стене. Двое помощников его, негры, сидят на печи и трясутся от холода. Белоснежные халаты превратились в лохмотья. На головах намотаны грязные бинты, на ногах немыслимые портянки. Сам старик в потертом тулупе и валенках.
   - Вот закончу картину, затоплю печь - согреетесь, черножопые,- говорит он с серьезным видом, а у самого борода подпрыгивает от распирающего изнутри смеха.
   - Архитектор Лас,- жалобно просят негры,- дайте нам глотнуть самогона.
   - Это не спиртное,- ухмыляется старик,- растворитель. Отравитесь черти.
   - А вот и татуированный черт пожаловал,- замечает он вошедшего в дом гостя,- милости просим.
   - Налей им дед самогона и мне плесни для настроения.
   Пока старик возится с закупоренной бутылкой и протирает рубахой замусоленный пластиковый стакан, настраиваю лазеры на поражение.
   - Дом не желаете купить? Не дорого отдам, за выход в открытое пространство,- шутит он, а у самого руки трясутся. Дьявольский огонь разгорается в моих позеленевших от злости глазах. Все, пуск. Не будет для тебя пощады.
   - Меня лазерами не напугаешь,- ухмыляется старик,- моя смерть тебе не подвластна.
   - Да заходи уж, не задерживай очередь, - толкает в спину тысяча второй черт,- всем охота повеселится в праздник.
   С трудом открываю слипшиеся от сна веки и вхожу в Ворота.
  
  
   Глава шестая
   Миллион первый день
  
   В те далекие времена, когда умные дома исправно служили людям, а люди - закону, было проще затеряться. Скрыть странную тень, волочившуюся за Лейб Авраамовичем несколько веков подряд, не составляло особого труда. "Чуточку внимания,- требовал она, - чуточку уважения и все. Просто поговори со мной" Он и не утруждал себя темами, просто подсовывал ей какой-нибудь чувственный суррогат или травил всякие байки из прошлого. Тень, с удовольствием, впитывала всякую чушь, не придавая значения достоверности. О похождениях странствующих музыкантов, о дуэлях и драках, о пикантных подробностях запретных свиданий - все вызывало у нее жгучий интерес и распаляло воображение. Насытившись выдуманными историями, тень лениво расползалась в нечто абстрактное, не имеющее ни длины, ни ширины, ничем не привлекательное и незаметное для постороннего наблюдателя.
  
   Лейб Авраамович служил администратором в одном из погребальных небоскребов, возвышавшихся над городом как символ вечности. По его инициативе здание украсили гирляндами пластмассовых цветов, чтобы привлечь клиентов, хотя это и не принято на еврейских кладбищах - заимствовать обычаи других народов. Вскоре и другие похоронные небоскребы переняли эту вульгарную моду завлекать публику неоновой рекламой и "елочной мишурой" Лифты, в которых развозили по этажам умерших, приобрели несколько странный вид и стали похожи то ли на цирковой шатер, то ли на цыганские кибитки, хотя музыка там играла соответствующая моменту - печальная.
   На каждом этаже здесь ряды пронумерованных блоков, каждый из которых состоял из ста пятидесяти захоронений, оборудованных современной вентиляционной системой. Участки разделены по гендерному принципу: по левую сторону покоятся мужчины, по правую сторону женщины.
  
   В обязанности Лейба Авраамовича входило знакомство потенциальных покойников со склепом, а так же перечень возможных и невозможных услуг, предоставляемых фирмой. Прейскурант цен он знал наизусть. К невозможным услугам относились, в частности, отделка склепа изнутри звуконепроницаемыми материалами и замуровывание тела не через три года, как положено по регламенту (пока тело полностью не разложится), а по истечении четырех и даже пяти лет после дня смерти. За дополнительную плату, разумеется. Или совсем уж дикая просьба: отправить прах в конверте в налоговую службу с запиской: "Теперь вы получили от меня все, что причитается" Как в анекдоте, но в жизни такое тоже случается, и стоит заказчику немалых средств - гораздо дороже обычного захоронения.
  
   Помимо мест для урн с прахом и гробов здесь присутствовали ритуальный зал, крематорий, часовня и уютная закусочная на крыше.
   Здание было окружено прекрасным лесопарком, с пальмами и фруктовыми деревьями, имелся также собственный пруд, оранжерея и маленький заповедник с исчезающими видами животных.
   Лейб Авраамович проработал в небоскребе больше сорока лет, пережив больше половины служащих. Пора бы уже и честь знать: умереть, наконец, или выйти на пенсию, потому как место администратора прибыльное и желающих занять его великое множество. И великое множество за спиной он постоянно чувствовал, как шушукались между собой, вздыхали украдкой, звонили шепотом, шуршали нервно купюрами, шаркали подошвами по начищенному до блеска паркету приемной. Мысль, что отравят чем-нибудь или уже пробовали, но безуспешно, проскальзывала регулярно, обрастая разными деталями из фильмов ужасов или популярных детективов. Правда, надолго она не задерживалась, не терзала сомнениями, не морочила ему голову разными глупостями. Как только он появлялся на улице, весь скопившийся внутри негатив съеживался и выходил через глубокий выдох. Возможно, этому способствовало общение с животными в местном заповеднике. Собственно, из-за них он и задержался здесь, не ради денег.
  
   Особенно сильно он привязался к двум "чернокожим" мартышкам, привезенным откуда-то из Африки, они напоминали ему маленьких негритят, таких же подвижных и непредсказуемых сорванцов, каких он встречал в молодости. К неграм он имел особую слабость, которую всячески скрывал от окружающих, впрочем, по возрасту ему уже не положено было иметь никакого интереса и никто его в этом интересе бы не заподозрил, но все же... Конспирация прежде всего.
   В обеденный перерыв Лейб Авраамович торопился к своим любимцам с угощением: связкой бананов или корзинкой других фруктов, тех, которые предпочитали Греог и Макс, так он называл обезьянок. И они, завидев издалека его сгорбленную фигуру, махали ему лапками и повизгивали от радости, как только он подходил ближе, бросались старику на шею и целовали в щеки. От умиления у Лейб Авраамовича текли слезы и подкашивались ноги, потому что именно туда опускалось его восторженное сердце, вниз, к пяткам. Он садился на пластмассовую скамеечку, выкрашенную в синий цвет, и принимался кормить своих питомцев, особенно ему нравилось проталкивать в их жадные до лакомств ротики очищенные бананы, как и другие фрукты тоже было приятно засовывать туда пальцами. Его руки всегда сверкающие белизной и пахнущие дорогим мылом дрожали от прикосновений к их слегка шершавой кожице, а мартышки с удовольствием облизывали их после еды. Потом они разговаривали между собой на тарабарском языке или играли в ладушки. Иногда Лейб Авраамович приносил им детские игрушки: мячики, например, или воздушные шары, разные хлопушки и свистульки.
  
   Сколько продолжалась эта идиллия - неизвестно, только некоторые недоброжелатели, из числа служащих небоскреба, заметили его привязанность к мартышкам и постарались отправить зверушек в другой заповедник. " Теперь-то он никуда не денется",- радовались они,- "больше его здесь ничего не держит". И спина Лейб Авраамовича постоянно потела от въедливых взглядов и даже покрылась язвочками, которые долго не заживали. Пришлось подать заявление и уйти с миром.
   Ему подарили на прощание игрушечных мартышек на батарейках, умеющих ходить и хлопать в ладоши, торжественно вручили букет пышно цветущих лилий и дешевую путевку на Мертвое море в конверте с прыгающими вокруг пальмы обезьянками. Перебор мартышек был налицо. Напряженная спина пылала от негодования, а многовековая тень, давно не дававшая о себе знать, приняла вдруг вертикальную позицию. Служащие небоскреба ахнули, увидев это, но Лейб Авраамович успел толкнуть локтем поднявшуюся на дыбы тень и все собравшиеся на крыше люди вздохнули с облегчением. Еще не хватало здесь призраков. Похоронная служба - приличное учреждение.
  
   Путевку с конвертом он вернул сразу же, ссылаясь на возраст и непредвиденную жару, стоявшую в то время. Игрушечных мартышек просил передать в детский дом, а букет лилий отдал знакомой продавщице из булочной, которую встретил на пути домой. В конце недели она всегда оставляла для него корзинку нераспроданных булочек и пирожных, которые бы и так разобрали жадные до халявы старушки. Но и он не гнушался этим подношением, рассыпался в любезностях и дарил продавщице иногда какую-нибудь мелочь, типа цветов из оранжереи похоронного бюро.
  
   Видимо, дама имела какие-то виды на совместное жительство, слишком уж откровенно иногда ее взгляд скользил по его сгорбленной фигуре, задерживаясь на полуоткрытой груди Лейб Авраамовича, из которой торчали пучками рыжие волосы, или бесстыже опускался вниз, к самой ширинке и оценивающе изучал едва заметную выпуклость. Широкие брюки - его фирменный стиль и что-то разглядеть под ними было практически невозможно, хотя для дамского воображения не существует границ, впрочем, и для мужского тоже. Возможно, для нее это бы была неплохая партия, тем более что у будущего жениха имелась собственная квартира на пятнадцатом этаже, плюс пенсия и работа в престижном заведении, но для самого Лейб Авраамовича ничего хорошего сватовство не сулило, да и дама, если честно, его не интересовала вовсе.
  
   "И вообще, пора заканчивать с этим пыльным городком и переезжать в другое место, где тебя никто не знает",- подумал Лейб Авраамович, поднимаясь на скрипучем лифте на свой этаж. Дома он сбросил душивший его целый день галстук, потную рубашку, брюки, и, оставшись в одних носках и трусах, рухнул на пружинистый диван, где сразу же провалился в какое-то полуобморочное состояние, в котором и пребывал часов пять подряд, пока все случившиеся сегодня встречи и разговоры "не размазал по стенке". Остались только обрывки чьих-то нелепых фраз, будто выгоревшие на солнце куски изображений, чей-то угреватый нос, яркие губы, слишком откровенный вырез на платье, бокалы шампанского и последний тост: " сто лет вам прожить и более" кажется, это произнес бармен. Впрочем, неважно, главное, ничего критического в тот вечер не случилось, и даже появившуюся вертикально тень сочли за чью-то неудавшуюся шутку. Можно спокойно жить дальше, но нет...
  
   Оказывается, наступила священная Суббота (с этим банкетом все вылетело из головы), и лифты в жилых домах не работали, подниматься до пятнадцатого этажа пешком не входило ближайшие планы Лейб Авраамовича. Значит, поход по магазинам отменяется, заказать еду на дом тоже нельзя, и какой же выход? Лейб Авраамович порылся в кухонных шкафчиках и холодильнике, и, не обнаружив там ничего аппетитного, немножко приуныл. Кроме овсяных хлопьев и сухофруктов, оставались еще кусочек твердого сыра, йогурт и пара почерневших бананов. В морозилке лежала деревенская курица, купленная еще под Новый год. Порадовала только корзинка просроченных булочек, уютно устроившаяся на подоконнике и неисчерпаемые запасы кофейных зерен.
  
   "Еще один повод съехать отсюда куда подальше ",- решил для себя Лейб Авраамович, перетирая в ступке кофейные зерна,- " и чтобы не было никаких Суббот и этажей с лифтами. Отдельный дом на окраине" Он посмотрел в интернете рекламу про умные дома, освежил в памяти сумму накоплений ( приблизительно, конечно), и, сопоставив между собой полученные факты, сделал неутешительный вывод: придется снова устраиваться на службу. Отдыха не получится. Были у него, конечно, и другие профессии, но возвращаться к ним он как-то не собирался. Например, профессия архитектора.
   "Когда-то он проектировал центральный вокзал фламандской метрополии, ориентируясь на вокзал в Люцерне, поразившей воображение короля прежде всего концепцией купола, исполненного драматизма, не свойственного обычным низеньким железнодорожным постройкам и эту концепцию он сумел воплотить в своем навеянном римским Пантеоном сооружении столь вдохновенно и выразительно, что даже сегодня, вступая в здание, кажется, что будто находишься в далеком от всего мирского святилище, в храме, возведенном во славу мировой торговли и международных отношений."
   "Однако стоит заметить, что чем мощнее задуманное нами сооружение, тем явственнее степень неуверенности, скрывающейся за ним"
   И вот эта самая неуверенность, поселившаяся когда-то в его сознании, и нашедшая там приют и пропитание незаметно отвратила Лейб Авраамовича от профессии, вынудив отказаться от всех терминов: геометрических, тригонометрических, логистических и прочих специальных слов, вплоть до самых элементарных. Чтобы избавиться от назойливой неуверенности и замереть как ракушка на неопределенное время, он согласился с ее условиями - прикинуться дурачком. Пришлось выкинуть из головы все накопленные годами знания и изобразить шизофрению, благо это не так уж и сложно для тех, кто имеет определенные навыки.
  
   Многовековая тень тогда поставила окончательную точку в карьере архитектора. Каждые триста лет она неожиданно начинала меняться и превращаться в нечто неприличное, похожее на подвешенного вниз головой черта: с рожками и длинным хвостом, который чем не обрубай его- он тут же вырастал снова, даже специальный нож для жертвоприношений приобрел по случаю - бесполезно. Так и посадили вместе с рогатой тенью в психиатрическую лечебницу, в подвал для особо буйных персон, где просидел он вплоть до известного землетрясения в тех краях. Он единственный, кто выжил и то чудом: вышвырнуло из подвала, как щепку, только царапинами отделался и легким испугом. Главное, что тень приняла свой обычный вид, и сам он помолодел лет на восемьдесят, если не более. Ранее преображение происходило медленно, растянуто во времени и он успевал забыть о тех переломных моментах, что случались с ним когда-то. Если ничего не покалывало в боку, если голова ясная, значит до состояния куколки далеко, можно не беспокоиться.
  
   Когда же становилось совсем невмоготу, Лейб Авраамович начинал срочно искать убежище подальше от людских глаз, от цивилизации, где-нибудь на Тибете или в пещерах Кольского полуострова, и отправлялся в намеченное место заранее, чтобы успеть до наступления кризиса. А коли прижмет где-нибудь по дороге, зароется в яму или берлогу медвежью, избушку охотничью - все сойдет, лишь бы никто не увидел его окукливания, не обнаружил случайно.
   Условие такое было изначальное - не раскрывать великую тайну никому.
   Только после того землетрясения стало все происходить иначе, внезапно и более непредсказуемо, что вызывало у Лейб Авраамовича некоторые опасения насчет конспирации, но пока вроде нигде не засветился этим преображением и паниковать рано. Надо чаще менять место жительство, освежать чувства, чтобы не отупело внутри, не окостенело и не пришло в негодность. Он прекратил волочится за хорошенькими девицами и переключился на мальчиков.
   - Хватит ворошить грязное белье,- выругался вслух раскрасневшийся от выпитого коньяка Лейб Авраамович,- какие мальчики, когда это было, что за исповедальню я здесь устроил, перед кем каюсь? Перед ним?
  
   Он сердито посмотрел на грозовое облако, висевшее над его домом, и задернул шторку.
   - Не надо было мешать кофе с коньяком, - погрозил он своему отражению в зеркале,- не тот возраст, лучше уж прогуляться под дождиком, полезнее будет. Навещу- ка я Давида Залмановича в больнице, то-то обрадуется старик.
  
   С этим клиентом у него были давние отношения. Лет десять назад Давид Залманович арендовал себе место захоронения в небоскребе, где работал Лейб Авраамович, потом каждые полгода обязательно наведывался туда с инспекцией: а не отдали ли его нишу другому. Причем словам он никогда не доверял, только глазам. К сожалению, его глаза стали плохо видеть и пришлось лечь на обследование, где помимо катаркты выявили еще парочку застарелых заболеваний, в том числе запущенный рак, про который родственники ему ничего не сказали, но окружили его такой заботой и неусыпным вниманием, что Давид Залманович забеспокоился и стал что-то подозревать. Он уже неоднократно названивал Лейб Авраамовичу и просил о встрече, но как-то не хотелось тревожить старика, а обнадеживать его было нечем, но сегодня Лейб Авраамович настроился решительно.
   Купив свежую землянику и букетик ландышей (скромный, потому что не сезон) Лейб Авраамович зашагал в сторону госпиталя, тревожно поглядывая на тучу, нависшую над городом. Это было уже не то грозовое облачко, которое он приметил из окна кухни, надвигался целый грозовой фронт, с обязательным ливнем и штормовым ветром, от которого одним зонтиком не отделаешься. Утащит под нетвердо закрепленный рекламный щит или под прогнившее изнутри дерево, и все. Хорошо, если синяками отделаешься, а если перелом или сотрясение мозга... Впрочем, деревьев на этой пустынной улице не наблюдалось, разве что финиковая пальма на перекрестке, а возвращаться было не в его правилах.
  
   Внезапно начавшийся порыв ветра швырнул его на проезжую часть дороги и поставил на четвереньки, благо автомобилей в тот момент не было, и зрителей тоже. То, что он окажется в такой нелепой позе, было непредсказуемо, впрочем, как и дальнейшие события того злополучного дня. Пластиковая коробочка с земляникой покатилась вниз, преследуемая ветром, и, вскоре затерялась среди тугих струй дождя, хлынувших с неба. В этом необозримом хаосе, сопровождавшимся невероятным шумом и грохотом, где воинственно сверкали в вышине молнии и летали в воздухе сорванные вывески, где колотились в рамах пластиковые окна и двери, готовые сорваться с петель, было нечем дышать.
   Лейб Авраамович не рискнул подняться на ноги, боясь, что очередной порыв ветра сломает пополам его долговязую фигуру или оторвет какую-нибудь часть тела. Так на четвереньках, черепашьим шагом он и дополз до ближайшей кондитерской. Что у него тогда творилось в голове, какая сумятица, он не помнит. Все внутренности заполнило набившимся в рот песком и пылью, как будто он превратился в песочного человечка или какого-то гомункула, вылепленный в далеком прошлом. И непоколебимая уверенность, что получил он и получит далее по заслугам. И нечего было дергаться в Субботу.
  
   Сидевшие в кондитерской негры, приехавшие в городок на стажировку, заметили бедственное положение старика, и, выскочив на улицу, подхватили его под мышки и затащили внутрь помещения. Молодые люди оказались выходцами из Эфиопии, будущие программисты, страстно увлеченные идеей построить "избушку на курьих ножках": умный дом, умеющий не только ходить и плавать, но и подниматься с земли как вертолет.
   Это, конечно, приятно удивило Лейб Авраамовича ,и то, что они негры, и то, что программисты, но разговора все-таки не получилось, слишком напуган он был разбушевавшейся стихией. Пока не обсох и не напился горячего кофе с булочками, пока его сердце не успокоилось и не затихло в груди, пока он не приспособился к их ужасному произношению, с трудом понимая отдельные фразы, он просто молчал. Кивал головой и хлопал длинными ресницами, как старая кокетка, пытающаяся произвести впечатление на собеседника. Между тем, ветер потихоньку стих, и ливень прекратился.
   Лейб Авраамович вежливо попрощался с неграми, любезно обменявшись визитными карточками, причем вручил им не ту, где значился администратором похоронного бюро, а другую, где золотым теснением было выделено: архитектор Лас.
  
   Купив несколько простеньких пирожных взамен унесенной ветром земляники, он отправился в госпиталь навестить Давида Залмановича, как и наметил ранее. Приятным бонусом оказался сохранившийся в кармане букетик ландышей, слегка помятый, но в целом почти не пострадавший от стихии. Возникло легкое сожаление об улетевшем зонтике. "Не велика потеря,- подумал Лейб Авраамович,- он свое уже отслужил". Он предусмотрительно захватил старый зонтик, новый не решился взять в такую непредсказуемую погоду.
  
   Давид Залманович, лежавший в отдельной палате, со всеми удобствами очень обрадовался неожиданному визиту старого друга, даже попытался приподняться со своего лежбища, хотя и безуспешно. Пластмассовые трубочки и капельница в руке, не давали возможность свободно двигаться.
   - Не беспокойтесь,- сказал Лейб Авраамович,- я сяду поближе.
   Пододвинув табуретку вплотную к кровати, Лейб Авраамович посмотрел на страдальца внимательнее, в упор. Исхудавшее лицо Давида Залмановича выражало скорбь. Стало ясно, что тот знает о своем диагнозе и готовится к худшему.
   - Я принес ваши любимые ландыши.
   - Спасибо. Давно хотелось поговорить с вами откровенно, по душам. Нет, не о месте на кладбище, что вы, я верю, что именно та ниша, в восточном крыле здания, останется за мной. Сейчас меня волнуют другие материи.
   - Что именно?
   - Мне непонятен такой момент: говорят, что душа человека отражается в чертах лица его, а если душу человека завязали в узел жизни?
   - Вы про слова прекрасной Авигеи самодовольному Давиду?
   - Отчасти да. Она сказала ему: " Если восстанет человек преследовать тебя и искать души твоей, то душа господина моего будет завязана в узел жизни у господина бога твоего, а душу врагов твоих бросит как бы пращею"
   - Сказано, конечно, метафорически, и метафора эта предполагает, что души живущих могут быть для сохранности связаны в узел, а если души врагов, то узел можно развязать и души рассеять по ветру.
   - Меня, собственно, интересует другой вопрос, пока человек находится без души, отдав ее на сохранение в узел жизни, возможно ли, подселение в него нечисти? И будет ли эта нечисть отражаться в зеркале?
   - Насколько я знаю, - почесал в затылке Лейб Авраамович, - отсутствие души в теле человека не является препятствием для подселения беса, а даже и наоборот. Про отражение в зеркале не слышал, принято считать, что они невидимы. А почему вас это волнует?
   - Знаете, в последние время появилось много свободного времени,- уклончиво начал Давид Залманович,- я много читал, а поделится своими впечатлениями не с кем.
   "Что-то темнит он, - подумал Лейб Авраамович,- по глазам видно"
   Глаза у Давида Залмановича стали масляные и беспокойные, как у потомственного ростовщика, прикидывающего в уме насколько и как можно обмануть клиента.
   - А как же родные?- осторожно спросил Лейб Авраамович.
   - Родные? Да они только и ждут моей смерти, чтобы прибрать к рукам всю недвижимость, больше их ничего не интересует.
   - Напрасно вы так...
   - Не напрасно, я прекрасно знаю, что у них на уме. И хватит об этом. Хочу оставить вам на память одну вещицу, доставшуюся мне от ... впрочем, не важно от кого. Не могу представить, чтобы она попала в руки к моим детям.
   Лейб Авраамович сделал удивленное лицо.
   - Возьмите в тумбочке пакет и посмотрите, что внутри.
   Конечно, Давид Залманович постарался и запаковал основательно, но и монетка была редкая - серебряный шекель первой иудейской войны. Удивительно, что под этим бумажным ворохом она нисколько не потускнела.
   - И что теперь с ней делать?
   - Просто храните ее и все.
   - И над головой у меня засияет светящийся нимб или я разбогатею, как вы? - пошутил Лейб Авраамович.
   Давид Залманович рассмеялся.
   - Это уж, как повезет.
   - Кстати, чуть не забыл, я тут пирожные еще принес, свежие.
   - Я же не ем сладкое, диабет.
   - Ну, так отдайте их симпатичной сестричке, что ухаживает за вами.
   Давид Залманович засмущался, кажется, Лейб Авраамович попал в точку: половой интерес все-таки присутствует. Хороший показатель, значит, дело пойдет на поправку, несмотря на неутешительный прогноз. И он постарался завершить разговор в том же духе, чтобы больной несколько отвлекся от своих дурных мыслей.
   Не желая обидеть старого знакомого, серебряный шекель все-таки взял.
   - Буду беречь его до вашего выздоровления.
   С чувством исполненного долга он покинул госпиталь. По какой-то нелепой случайности, уходя, заглянул в зеркало, висевшее напротив кровати, и увидел в отражении маленькие рожки над головой улыбающегося Давида Залмановича.
   " Показалось",- подумал он, и чуть не осенил себя крестным знаменем, но сдержался. Плюнул через левое плечо и побежал прочь из этой обители скорби.
  
   ***
  
   Сняв номер в гостинице, домой возвращаться не захотел (в гостинице лифты работали в автоматическом режиме), он заказал себе на ужин бутылку вина и отварное мясо. На десерт - корзинку с фруктами.
   Приняв душ и переодевшись в гостиничный халат, включил местные новости, состоявшие из непрерывного ливня, будто ничего другого в эту субботу не произошло, и произойти не могло в принципе.
   - У людей Суббота, а у них всемирный потоп.
   Но тут в кадре появился он сам, ползающий на четвереньках по улице. Его испуганный вид и комическое выражение лица, с гримасой клоуна вызывали тошнотворный смех, но, отнюдь, не сочувствие. Фигляр.
   Беспорядочно тыкая пальцем по другим каналам, Лейб Авраамович нашел недостающий фрагмент.
  
   В тот момент, когда ветер швырнул его с тротуара на проезжую часть, от тела была отделена тень. И сотворил это бесчинство не ветер, а тот, что ухмылялся ему в больничном зеркале - черт. Он промелькнул в кадре не так быстро, чтобы не быть незамеченным, а даже и нарочно растянул свое присутствие на целых тридцать секунд. Искромсав несчастную тень на тысячу кусочков, черт расправил за спиной крылья и взмыл вверх будто ангел. Искореженная тень (ее осколки), уцепилась за летящую по воздуху вывеску и унеслась прочь из залитого водой города.
  
   Морок выглядел до того убедителен, что Лейб Авраамовича вынужден был поверить в реальность увиденного. Ужас накрыл его душу медным тазом, огромным, как небесная полусфера. И было под этим колпаком до того душно, что казалось, он вот-вот задохнется и сердце остановится навсегда. Запах серы преследовал его до самого утра. И чудились пляшущие вокруг него черти, и смеялись над ним, улюлюкали, обзывали нехорошими словами, тыкали в измученное тело палками, а он мужественно держал над головой таз и читал молитвы.
   В какой-то момент, страх отпустил его душу, и, высунув из-под таза голову, вежливо спросил:
   - Что вам от меня надо?
   - Серебряный шекель!- хором ответили черти.
   - В правом кармане брюк.
   - Глупо,- сказал низенький черт, доставая из кармана монетку - взять чужой долг на себя. Своих что ли мало?
  
   ***
  
   Проснувшись, Лейб Авраамович обнаружил, что ничего плохого за ночь не произошло, и выглядит он бодрее вчерашнего. Разве, что темные круги под глазами, но это же мелочь по сравнению с несостоявшимся инфарктом или инсультом.
   Конечно, поведение Давида Залмановича было достаточно непредсказуемо и не в его характере, но поступить так он мог лишь в одном случае: догадался о происхождении Лейб Авраамовича и решил навязать ему свой должок, ведь по сравнению с основным грехом, этот должок перед нечистью выглядел вполне безобидным с его точки зрения. Понятно, что простому человеку трудно войти в положение вечного странника, кочующего по земле со времен Вавилона, как перекати поле, но разве он в этом виноват? Нет.
  
   К рассвету мысли сами переключились на молодых программистов. Хорошенько подумав: взвесив все за и против, он решился вложить все свои накопленные средства в проект "избушка на курьих ножках" .
   И не прогадал. Через несколько лет стал одним из самых богатых и уважаемых людей в восточном полушарии.
  
  
  
   Глава седьмая
   Артефакт от Лилит
   Все началось с деревянного дома с мансардой, появившегося в загородном поселке недавно. Видимо, собирали из неотесанных бревен, вручную, и получился он немного кособоким, даже дом из морских контейнеров выглядел наряднее в сто раз. Рядом с кирпичной трубой болталась какая-то штуковина, то ли громоотвод, то ли антенна.
   Говорят, что внутри оборудован как "умный дом", несмотря на внешние безобразия.
   Хозяин оказался вообще с причудами: истязал себя по ночам плеткой, за что и был прозван хлыстовцем. Принадлежал ли он действительно к секте или был просто БДСМ, никто не знал. Про его увлечение плеткой, выболтала сорока, большая любительница заглядывать в чужие окна, даже сквозь закрытые ставни рассмотрела хлыст или ей показалось сдуру. Сам дом ни с кем из соседних домов не общался и молчал как рыба, хотя многие и пытались связаться с ним через скайп.
   В то время, как другие дома трепались о погоде, о хозяевах, об появившихся в поселке кикиморах и лесной нечисти, о садовых гномах и русалках в летних бассейнах, дом осваивал тонкости автоматики. Управление освещением, вентиляцией, температурой, влажностью, очисткой воздуха - все интересовало его воображение. Потом он переключился на изучение религиозной литературы, и увлекся течением христоверов.
   И вот наступил такой момент, когда ему стало тесно в своих стенах, и появилось желание поговорить с другими домами, потому что одному с тараканами (так дом называл хозяев) не справиться. Через известную уже сороку он связался со старостой поселка. Им оказался двухэтажный газобетонный дом с подслеповатыми окнами и просевшим в землю фундаментом. Звали его Газик.
   Газик хорошо помнил, как начиналась эта кутерьма с автоматизацией, как сносили непригодные для современных технологий дома и в срочном порядке возводили новые. Он остался таким, каким и был задуман: с печкой, подпольем и чердаком. Добавился только скайп.
   Газик любил поглазеть на чужие уста, и не только поглазеть, но и послушать. Устами дома называли двери.
   Узнав, что новенький настаивает на "сходке", он назначил час икс, чтобы выйти в сеть одновременно. Весь поселок загорелся увидеть его живьем, потому как слухи о необыкновенной учености дома уже будоражили публику.
   - Братья и сестры,- торжественно начал новенький,- несмотря на то, что в нашем поселке проживает неверующий контингент, нечисть стала распространяться как саранча. Суеверные граждане подкармливают ее страхами и приглашают в свои жилища, предлагая на выбор лучшие комнаты. Это возмутительно!
   Надо очиститься от скверны и освободить душу от плотских желаний, навязанных нам человеком.
   - А если, к примеру, никакой нечисти нет, - осторожно подал голос дом на сваях,- у меня даже подвала нет, откуда ей взяться?
   - И я без домового живу,- вставил свое слово дом из керамоблоков.
   - При таком образе жизни, как у вас, их появление вполне предсказуемо,- ответил новенький,- "Гляделки", между прочим, тоже грех, если ими пользуются не для дела, а ради развлечения.
   - И что нам теперь сидеть буками? - зашумели возмущенные дома,- хозяева вон с "гляделок" не слазят.
   - А вы не равняйтесь на хозяев, их ждет геенна огненная, а вы можете спастись, если последуете моему совету. Предлагаю собраться этой ночью на радение и там я объясню все подробнее. Как избавиться от тараканов и нечисти, как научиться верчению и бичеванию, как обрести, наконец, ноги. И главное, причаститься кровью. У кого есть на примете еврей?
   Некоторые дома сразу же закрыли скайп, ужаснувшись этому дикому предложению, но некоторые из любопытства или других соображений на радении появились, и стали терпеливо ждать распоряжений Хлыста, так стали называть его в поселке.
   - Поскольку подходящего еврея еще не нашли,- сказал Хлыст, - начнем с чтения псалтыря и закончим пением.
   До самого рассвета, пока не проснулись хозяева, дома бубнили молитвы и представляли себе, как они кружатся в танце. Потом хлыст показал, как можно бить себя досками, поленьями и цепями, не имея рук и оставаясь относительно неподвижным объектом с точки зрения окружающих. Однако со стороны это выглядело не так безобидно. Казалось, что дома раскачиваются, как при землетрясении, с трудом пытаясь сохранить какое-то равновесие. Многие хозяева, испугавшись подземных толчков, выбегали на улицу и слонялись по участкам как неприкаянные.
   Кто-то сразу же, с первого радения стал кликушничать и пророчествовать, вещая о конце света и прочих бедах, готовых обрушиться на поселок в скором времени. При приближении нечисти, будь то садовые гномы или домовые, снующие по делам, дома осеняли себя крестным знаменем и кричали: Свят! Свят! И нечисть, наученная горьким опытом, старалась обходить эти скайповские забавы стороной. Они выходили в сеть, когда "хлыстовцы" отдыхали от собраний.
   Люди восприняли эти верчения, как полтергейст, и кое - кто уже выставил дома на продажу. Правда охотников купить дом в сибирской глуши не находилось, а если кто и соглашался на сделку, то на следующий день сразу же отказывался. Тут уж постарались прихвостни "хлыста", разместив на "гляделках" чудеса полтергейста. Так что некоторым хозяевам пришлось просто покинуть дома и перебраться в город, но и там было неспокойно, все устремились "назад в шалаши".
   Видя, что новоявленные "хлыстовцы" действительно избавляются от тараканов, причем довольно успешно, к секте присоединились и остальные дома. И теперь их радения продолжались круглые сутки, наводя неизгладимый ужас на оставшуюся в поселке нечисть. Все, кто мог в состоянии ходить или летать, покинули это проклятое место, потому что терпеть занудные песнопения и верчения невозможно - голова распухнет. Однако некоторым домовым, привыкшим к определенному комфорту, некуда было податься.
   Хорошо, что в поселке появилась Сара, не то многие окна уже до того запылились, что никакая душа там не отражалась вовсе, да и внутри домов все пришло в запустение после ухода людей, несмотря на хваленую электронику. Поддерживать влажность в помещение - это одно, а поддерживать жилой дух - другое.
  
   ***
   Вместе с одноклассницами, Сара решила пожить в летние каникулы на природе. Знакомые и родные отговаривали от этой затеи, но девчонки настояли на своем, купили палатку, рюкзачки и самое необходимое. Рассчитывали на недели две, но энтузиазма хватило на один день. Все, как и предсказывала мать Сары: " Разругаетесь в первый же день и разбежитесь"
   Так и случилось. После того, как они заблудились (навигатор в лесу не работал и связь тоже), пришлось разбираться с картой самим. Когда разобрались что к чему, зарядил дождь. Разжечь костер не удалось - отсырели спички, зажигалку, естественно, забыли дома, а ночью достали противные комары. И ладно бы комары, одну из девчонок укусил клещ, и надо было срочно везти его в город, вдруг он какой-нибудь энцефалитный. Вместе с клещом многие сразу же засобирались домой. Сара и Лана не захотели возвращаться.
   - Наслаждайтесь,- съязвила на прощание Лора, опухшая от комариных укусов, - только поаккуратней с фантазиями.
   - Ты на что намекаешь? - возмутилась Сара.
   - А ты догадайся сама, - ухмыльнулась Лора,- ясно дело, кого дожидаетесь- парней.
   Сара подскочила, как ужаленная, но Лана остановила подружку.
   - Пусть уходят. Мы же толстокожие, нас ничего не берет, ни комары, ни обиды.
   Комары их, действительно, особенно не донимали, хотя пользовались тем же кремом, что и остальные, а от энцефалита у них было надежное средство - прививка.
   Когда они остались вдвоем, Сара похвасталась перед подружкой острыми зубками, заточенными под коронки.
   - А родители в курсе?- удивилась Лана.
   - Я сама за себя отвечаю.
   - Лучше бы пирсинг сделала или татуировку, коронки сейчас не модны.
   - У моей бабушки стояли коронки.
   - И что?
   - Дедушка влюбился в нее по уши.
   - Не обольщайся, твой дедушка запал на ее золото. Попробуй, найди жениха для горбатой девчонки. Тебе-то чего беспокоится, у тебя горба нет.
   Сара набросилась на подружку с кулаками.
   - Как ты смеешь говорить гадости про мою бабушку!
   Лана вцепилась в запястья мертвой хваткой и навалилась на худенькую Сару всем корпусом, килограммов семьдесят не меньше. Девушка она была упитанная и своенравная, острая на язычок.
   От разгоряченного дыхания Ланы шел жар. Ее упругие груди с торчащими из-под кофточки сосками, уперлись в живот пылающей от стыда Сарочки.
   - Отпусти дура,- взмолилась Сара,- я прощаю тебя.
   - Хочешь, научу целоваться,- предложила Лана,- пригодится.
   И не дожидаясь согласия подружки, прильнула к ее пухлым губам.
  
   ***
   Жить вдвоем, оказалось совсем не скучно: никто не донимал пустыми разговорами, не лез в душу, не командовал. Захотели - приготовили на костре еду, нет - поели всухомятку. Ни ягодников, ни грибников не было, начало лета, только-только расцвели яркие жарки и фиолетовые колокольчики. На лесных полянках порхали тучи разноцветных бабочек и девчонки пожалели, что не взяли сачки. По высоким деревьям сновали пестрые белочки, по земле шныряли полосатые бурундуки. Крупнее совы они никого не встречали, так что бояться особенно было некого, разве что леших, но и те, видимо, ушли в другие места, более дремучие что ли. Погода на удивление благоволила, щедро одарив солнечными деньками, тянувшимися бесконечной вереницей.
   После того жаркого поцелуя Сара уже не избегала случайных прикосновений, а даже наоборот, сама пыталась как бы нечаянно задеть подругу локтем или внезапно ущипнуть за бок. Лана не уклонялась, повизгивала как поросенок и тоже игриво тыкала в подружку каким-нибудь прутиком или веточкой. Когда они лежали на берегу озера, зарывшись в песок, она легонько щекотала пальцами худенькую спину Сары, и та изгибалась от пробегающих по коже мурашек. Беспокойные пальцы Ланы опускались все ниже и ниже, и вот один из них, самый настойчивый осторожно коснулся ложбинки между двумя округлостями и стал медленно опускаться вниз.
   - Ты чего? - перевернулась на спину Сара.
   - Хочешь, расскажу легенду о подвесном клиторе? - перевела разговор Лана
   - Ну, давай выкладывай,- заинтересовалась Сара,- только без рук.
   - Хорошо, без рук.
   - Ты, вообще, в курсе, что такое клитор?
   Сара мотнула головой.
   - Тогда слушай. Этот таинственный артефакт принадлежал когда-то первой женщине на Земле, Лилит. Она могла соблазнить любого мужчину, даже спящего - это ей не составляло особого труда, благодаря подвесному клитору, который висел у нее на поясе, все происходило естественно и не вызывало никаких подозрений. Невидимые лучи, исходящие от артефакта проникали в самое сердце жертвы, заставляя его трепетать и биться чаще. И мужики готовы были идти за ней на край света и делать то, что она прикажет. Когда Лилит переселилась с демонами в сумеречный мир, артефакт остался на земле. И вот уже несколько тысячелетий подряд многие женщины охотятся за ним, в надежде обрести когда-нибудь такое же могущество и власть над мужчинами, каким обладала Лилит.
   - Почему она не взяла его с собой?
   - Наверное, специально подкинула, чтобы развратить мир. О ее намерениях в книге ничего не сказано.
   - Дашь почитать?
   - Ага, мать ее уже перепрятала.
   - Интересно, как он выглядит?
   - Говорят, если увидишь, сразу узнаешь, не ошибешься, и надписи на древнем языке.
   - Вот бы найти такой артефакт, - вздохнула Сара
   - Я тоже об этом думала. Вопрос в том, что он дается в руки лишь непорочным девам, девственницам.
   - И ты уже, - догадалась Сара.
   - Вот именно, потому и рассказала тебе.
   Девчонки замолчали, завалившись снова в горячий песок. Лениво дрейфующие по небу облака были похожи на загадочный клитор, а если прищурится, то можно увидеть еще что-нибудь неприличное. Мысли крутились лишь в одном направлении и ни о чем другом они не могли думать. Шансов найти такой редкий артефакт, конечно, не было, но девчонки надеялась, что когда-нибудь фортуна улыбнется им. И возжелают их самые красивые парни в школе, и все одноклассницы обзавидуются счастью.
   Ласковый ветерок украдкой шевелил запутавшиеся в песке волосы и приятно холодил кожу.
   - Ты бы кого хотела закадрить?- спросила Сара,- Василька или Гришку?
   - Ди Каприо
   - Да он уже старый.
   - Тогда его молодую копию.
  
   ***
   Этот день, видимо, был какой-то особенный. В лагере кто-то учинил настоящий погром: все продуктовые запасы исчезли, остались консервы и баночки с пивом, которые девчонки берегли на прощальный ужин.
   - Белки, наверное, похозяйничали,- сказала Сара,- растащили по норам.
   - Какие норы, они же на деревьях живут.
   - Ну, значит, медведь.
   Лана покрутила пальцем у виска.
   Посидели, подумали и решили, что Сара отправится в ближайший поселок за провизией. Оставлять вещи без присмотра глупо, одна палатка чего стоила, и Лана согласилась на роль охранника, тем более, что и причина была - разболелся живот. Сара же, наоборот, чувствовала себя отдохнувшей, и "рвалась в бой".
   - Может, тебе купить чего-нибудь?
   - Кепку одень, а то напечет.
   На том и расстались.
   После ухода Сары Лана слонялась по лагерю как дурная, с растрепанной головой и блуждающим по сторонам взглядом. За каждой корягой мерещилась какая-нибудь нечисть, любой шорох, будь то упавшая вниз прошлогодняя шишка или хлопанье крыльев снующих по своим делам птиц - все раздражало и пугало одновременно, тревожные мысли о Саре кружили как пчелиный рой. Таинственный артефакт ее больше не интересовал и эротические фантазии не донимали. Все чаще и чаще стали наведываться мысли о доме, где не только горячая ванна и унитаз, о котором она вспоминала с какой-то щенячьей нежностью, потому как надоело уже бегать в кусты и хочется комфорта, но и полный холодильник вкусной еды. Лана подождала еще день и отправилась домой, чтобы сообщить о пропаже подружки. В том, что Сара жива, она не сомневалась, иначе бы почувствовала нехорошее, но где и как ее найти вот вопрос.
  
   ***
   Выйдя на дорогу, Сара недолго прошагала по солнцепеку, свернула с шоссе и побежала вниз по узкой тропинке, петляющей среди кустов дикой малины, тихонечко напевая песенку про незабудки, которые и не цветы вовсе, а не родившиеся дети. Интересно, сколько у нее будет детей?
   - Смотри, куда прешь,- заверещал вывалившийся из травы человечек, - чуть не растоптала меня.
   Сара остановилась и посмотрела вниз. Смешной человечек с писклявым, мультяшным голосом толкал игрушечную тележку, набитую инструментами.
   - Ты кто? - удивилась Сара.
   - Гном садовый,- сердито ответил тот, и, расправив ладошкой всклоченную бороду, степенно зашагал прочь, махая перед собой соломенной шляпкой.
   Следом за гномом появилась неряшливая старушка. Сморщенное личико закрывали пряди седых волос, а крючковатый нос, нависающий над беззубым ртом, был виден издалека. В руках она держала корзинку, набитую каким-то тряпьем.
   -Че, уставилась,- зашипела старушка,- кикимору не видела?
   Сара остолбенела. - Куда она попала?
   - В дурдом,- прочитала ее мысли старуха, - житья от этих сектантов нет.
   - Может быть, чем помочь, бабушка? - спросила Сара,- могу вашу корзиночку донести, только скажите, куда?
   - Надо же, бабушкой назвала,- умилилась кикимора,- давно меня так никто не называл. До болота я и сама дойду, девонька, ты лучше домовым посодействуй, им деваться некуда, а мы уж, по старинке, как-нибудь перебьемся.
   - Где же мне их найти,- заинтересовалась Сара.
   - Ступай прямо, на поселок и выйдешь,- махнула рукой старуха.
   Встреча со сказочными существами перевернула представление Сары о мире: если раньше там не было места для небывалостей (для артефакта от Лилит нашлось же), то сейчас его освободилось столько, что она готова была принять сказку, целиком, как Алиса в стране чудес. Все другое - будь то поход за продуктами, Лана, далекий дом, мама - отодвинулось куда-то в прошлое.
   Однако, найти заброшенный поселок оказалось непросто: поплутав по оврагам и колючим кустарникам, она наткнулась на непроходимые заросли черемухи, оцарапала себя локти и ободрала колено. Очень сильно хотелось пить, а вода, которую взяла с собой, закончилась. И это еще не все. Вдруг неожиданно потемнело, как будто солнце зашло за грозовую тучу и застряло там. По земле стал расползаться подозрительно синий туман, от которого стыли ноги. Перспектива ночевать на голой земле и вымокнуть под дождем, не радовала, но куда идти дальше Сара не знала. Мир небывалостей свернулся в клубок и не пускал в себя.
   Пока Сара пробиралась сквозь окутавший ее морок, домовой Вася заваривал в своем закутке чай. В то время, когда дома отдыхали от верчения, он наслаждался тишиной. Но сколько не пил он душистого чая с мятой, на душе было тоскливо и муторно. Во рту оставался не вкус мяты, а горечи. Вася встал, походил по дровяному сараю, мешочки с сухарями пересчитал, курочек проверил, не снесли ли яйца. Яйца-то были, но с дырочками - пустые внутри.
   - Опять эти шалавы высосали,- сокрушался Василий, сотрясая воздух доморощенной бранью в адрес обнаглевших котов,- все птичьи гнезда в округе разорили и до моих курочек добрались. Когда же, наконец, закончится эта заваруха с хлыстовцами и люди вернутся в свои дома? Уходить в лес, как другие домовые, он не собирался. Видел, как устроился сосед Липа, врагу не пожелаешь такого комфорта. Обносился, исхудал и несет всякую чушь о конце света.
   Вот что значит влияние хлыстовцев. Хорошо, что газобетонный Газик вполне вменяемый дом и с ним можно договориться, а у Липы был не дом, а исчадие ада. Всюду лез со своими предложениями, хотел выслужиться перед хлыстом. Сволочь!
   Вася развернул бархатный платочек, в котором хранилась колода для гадания. Для счастья, для дома, чем дело кончится, чем сердце успокоится. Выпала встреча с бубновой дамой, дорога и разговоры.
   - Заманчивая перспектива. Дама молодая и неопытная в интригах. Что она ищет в наших краях? Уж не заблудилась ли незнакомка,- почесал в бороде Василий и снова уставился в разложенные перед собой карты,- нет, вроде, намеренно идет, без всякого принуждения. Чую как пахнут ее рыжие волосы черемухой. Блин, да она в тех зарослях и застряла. Надо выручать.
  
   Перед тем, как нырнуть в лес, обернулся, и увидел, что некоторые дома уже проснулись и начали раскачиваться, а солнце между тем еще и не село за горизонт.
   - И куда я ее приведу? - озадачился он,- В этот вертеп?
   По пустынной улице неторопливо шагал индюк Глоша, высматривающий у заборов траву мокрицу. Следом за ним плелись две потерявшиеся курицы, оставшиеся без хозяев и петуха. Теперь они всюду следовали за Глошей и смотрели ему в рот, в надежде, что тот разжует им по зернышкам сложившуюся ситуацию. Но Глоша и сам ничего не понимал. Вот он остановился, понюхал воздух и заспешил прочь, подальше от шатающихся домов. Курицы замешкались на минутку, разглядывая какую-то букашку, но вовремя опомнились и побежали догонять своего "кумира".
   Спустившись в овраг, к ручью, домовой заметил стелющийся по земле туман неестественно синего цвета. Он неприятно холодил ноги и был липким на ощупь.
   - Леший наколдовал или кикимора, в отместку за испорченный отпуск, - догадался Василий,- домам-то не могут навредить, так изливают свою злость на природе. Собрали бы свои возможности в один кулак и разнесли этого Хлыста по бревнышку, а то туману напущали, морок, для кого спрашивается...
   Домовой вытер носовым платком вспотевший лоб и пошел дальше, но как не пытался он освободиться от дурных мыслей, те упорно наседали снова, раздирая сознание домового на куски. В голове образовалась каша, причем довольно наваристая и пока не съешь ее или не выкинешь, ничего другого там не появится.
   Василий присел около муравейника и стал наблюдать за его обитателями. Созерцание их кипучей деятельности всегда успокаивало и выравнивало мысли в нужном направлении, но сегодня муравьи копошились вяло, и разглядывать их было неинтересно.
   - Ау дедушка? Вы меня слышите?
   Василий поднял опущенные вниз веки. Перед ним стояла рыжеволосая девчонка в рваных портках и застиранной майке. Впрочем, улыбалась приветливо.
   - Ты кто, девонька?
   - Сара.
   - Господи,- чуть не перекрестился он (домовым осенять себя крестом не положено),- а вот и жертвенный еврей пожаловал.
   - Значит так, - собрался с духом Василий,- с этой минуты забудь про свое настоящее имя. Будешь Сашенькой. И одежонку тебе подберу подходящую, чтобы прикрыть срамоту.
   - Сашенька так Сашенька, Сарой меня назвали в честь тети. Известная певица, между прочим, шансон поет.
   - Т-с-с,- зашипел Василий,- не произноси больше вслух.
   - А вы, кстати, кто?
   - Домовой я, Василий Никанорович, можно просто Василий.
   - Здорово! - обрадовалась Сара,- вы-то мне и нужны.
   - Зачем?- насторожился Василий.
   - Кикимору я встретила по дороге, она и рассказала про вас.
   - Известная болтушка, несет всякую чушь.
   - Значит, у вас тут проблем нет, и кикимора обманула меня?
   - Т-с-с. Пойдем ко мне на чаек, там и обсудим все, подальше от посторонних глаз.
   И поплелись они огородами в дровяной сарай Васи. Саре набросил на голову лопух для маскировки, но рыжие волосы все равно мелькали среди сорной травы как летучие жарки или одуванчики.
   - Да пригнись ты, Сашенька, не высовывайся,- наставлял домовой.
  
   ***
   Не знал домовой, что в поселке появился еще один дом - красный, издалека похожий на большую рыбу. Кто его сотворил, когда и для какой цели, про то не в курсе был даже самый главный дом - Хлыст. Обнаружила новичка вездесущая сорока, она и донесла до Хлыста эту весть.
   - Один старик и два черномазых молодца.
   - Негры что ли?
   - Сами разбирайтесь. Мое дело уведомить вас.
   - Так, где, говоришь, ты их видела?
   - У опушки леса, где сосновый бор начинается, за свалкой.
   Хлыст подождал немного и включил скайп.
   - Кто у нас у опушки леса живет?- спросил он дежурного.
   - Газик кажется.
   - Разбуди-ка его.
   - Щас попробую.
   Газика не удалось разбудить, зато достучались до его соседа Кирпичика, где квартировался домовой Гоша со своим другом Филей, тоже из домовых. Услышав новость, побежали они смотреть на новоприбывшего, а другим домовым решили не сообщать пока.
   - И правда рыба,- удивился Гоша, осмотрев красный дом со всех сторон, - на кита смахивает.
   - Нет, на акулу.
   - А я говорю, на кита. И хвост характерный, и морда.
   Они даже постучали по боку палкой.
   И дом откликнулся на их стук, заскрипел, приподнялся над землей, и внизу под брюхом "кита" показались лапы, похожие на куриные, только из железа.
   - Ну и дела, - воскликнул ошарашенный Гоша,- это ведь избушка на курьих ножках, понятно, как он здесь оказался. По воздуху.
   - Надо бы Хлысту доложить,- посоветовал испуганный Филя, - мало ли чего...
   - Замолкни,- пригрозил ему Гоша,- этому говнюку мы ничего не скажем, сами узнаем, что внутри.
   - Я пас, а вдруг там вооруженные люди.
   В боку у "кита" что-то щелкнуло, открылась дверца, черные мускулистые руки выкинули наружу металлическую лестницу и по ней осторожно стал спускаться высокий старик в белом халате. Следом выпрыгнули два симпатичных негра.
   - Куда это мы попали, Лейб Авраамович?
   - К черту на кулички,- невозмутимо ответил старик.
   Домовые спрятались за кучей наваленных с прошлого года кирпичей.
   - Тогда прогуляемся что ли? Девчонок посмотрим деревенских.
   - Не обольщайтесь, молодые люди, мне кажется, здесь нечисто. Пустынно как-то.
   - Посмотрите, какое небо над головой и воздух...
   - Да идите уж, я не держу.
   Домовые тоже заспешили прочь. Ничего сверхъестественного в новоприбывшем не было - обыкновенная машина и люди.
   - Испытатели,- вынес свой вердикт Гоша,- сломалось что-то, вот и приземлились. Я видел летающие дома на "гляделках", типа вертолетов, с винтом.
   - А дед-то вроде еврей? - заметил Филя,- как раз для нашего Хлыста жертва.
   - Даже не думай,- зыркнул на него Гоша,- убью! И с чего это ты взял, что он еврей? Имя его тебе не понравилось, да?
   Филя заткнулся, связываться с домовым Гошей не имело смысла. Попробуй, возрази ему - сразу же получишь кулаком в лоб. Надо действовать тихо, инкогнито. Прочитал он прошлым летом "Ревизора" и до того ему это словечко полюбилось, что до сих пор пользуется с удовольствием. И поступает соответственно - инкогнито.
  
   ***
   История про сумасшедшие дома выглядела слишком абсурдно, и Сара сначала не поверила домовому.
   - А отключить их от электричества никто не догадался?
   - Обесточили сразу же.
   - Каким же образом они переговариваются по скайпу? Откуда черпают энергию?
   - Магия, Сашенька, и волшебство.
   - Тогда почему вы на костре готовите, без магии?
   - Отчего же на костре, буржуйка в углу пылится, к зиме вытащу, а пока пользуюсь самоваром. У моего хозяина целая коллекция самоваров - выбирай, не хочу. У него и книги, всякие древности - чего только нет. Утром отведу, когда дома уснут, там и переоденешься.
   - А на вопрос не ответили..
   -Ты пей чаек-то, пей, угощайся, карамельки вот, яйца свежие. Не удивляйся, курочки свои, девять несушек, только без петуха. Две дурехи правда увязались за индюком, так и шляются по поселку, но мне и этих хватает. Разве что коты достали, одичали тут без людей, безобразничают, ну это уж мелочи.
   И он показал Саре своих драгоценных курочек.
   Когда загрохотало вокруг, как при землетрясении, Сара не утерпела и выскочила посмотреть на раскачивающиеся в религиозном трансе дома.
   - Грязные какие, пыльные и как они сквозь такие окна видят? Завтра уберусь у твоего Газика, хорошо?
   - Думаю, и другие дома будут не против. Соскучились, наверное, по женской руке,- отряхнул бороду Василий,- добрая ты все-таки девчонка, сердечная.
   Он уступил гостье свой уютный диванчик, а сам устроился в детской коляске с кружевным верхом. Домовые ведь маленькие росточком и приткнуться могут где угодно, было бы сухо и тепло.
  
   ***
   Дома в ту ночь быстро выдохлись. До полуночи еще пошумели, а потом стихло все, и темнота лежала до утра как нетронутая девственница - бархатная на ощупь, нежная, влажная, приоткрыв вишневый рот для утренних поцелуев солнца. И было в ее неподвижности что-то тревожное, волнующее воображение прохожего, случайно заблудившегося в кружащихся вокруг снах.
   Лейб Авраамович осторожно обходил дозором каждый дом, принюхиваясь, как пес, к застывшим в темноте запахам. В правой руке он держал фонарик, безжалостно высвечивающий куски запустения и разрухи. Где-то обвалился кусок бетона или вывалился из стены кирпич, где-то щели зияли толщиной с ладонь, и птицы устроили там гнезда, в самых, казалось, неподходящих местах. Шифер всюду валялся, пластик, битое стекло - разруха. С улицы слышно было, как внутри домов кто-то разговаривал механическими голосами без интонаций, нудно, как роботы.
   В дровяном сарае он наткнулся на спящую девочку лет четырнадцати, а больше в поселке никого из людей не обнаружил, и это было весьма печально.
   - Придется рассчитывать только на себя,- с горечью констатировал сей факт Лейб Авраамович.
   Поскольку глаз на затылке он не имел, и вообще не обладал почти никакими волшебными качествами, то и не заметил за собой слежку. Нет, не сорока, которая отдыхала после дневных трудов, домовой Василий, не успевший обуть сафьяновые сапожки и потому крадущийся за незнакомцем босиком.
   - Ой, мамочки, - запричитал Василий, когда ржавый гвоздь воткнулся в его холеную пяточку. Хлынувшая оттуда кровь испугала его до смерти. Он закричал и упал как подкошенный. Такое вот чувствительное создание. Случались с ним подобные конфузы (и без всякого гвоздя), и не раз, трижды за последнее время. Василий начинал вести себя как елейная барышня: капризничал и жаловался на жизнь, чуть ли не до слез доходило, до истерики. Не зря видать домовой Гоша отшил его от своей компании.
   Лейб Авраамович подобрал стонущего Василия и занес в дом, обработал ранку перекисью и с охотой выслушал длинную и сбивчивую исповедь домового.
   -Девчонка-то, как и вы, еврейка, рыженькая, я у ручья встретил, в овраге. Про жертвенного еврея ничего не рассказывал, боялся напугать.
   - И правильно сделали,- поддакивал Лейб Авраамович,- все ваши поступки логически обоснованы. Вы зря переживаете. Насколько я знаю, это чисто символическая процедура и ритуал не заканчивается убийством, достаточно несколько капель крови и смерть жертвенного агнца им не к чему.
   - Так люди же с понятиями были, - возразил домовой,- а дома бездушные твари, от них что угодно можно ожидать.
   - Не скажите, у многих домов тоже душа имеется, и кое-какие представления о морали и совести есть. Не сомневайтесь. Все встанет на свои места.
   - Да кто же их образумит-то этих иродов, неужели вы?
   - Пусть попробует "красный кит". У него богатый опыт общения.
   - Избушка что ли?
   - Она самая, а теперь, баиньки, поздно уже, приходите утречком вместе с Сарой, познакомлю с ассистентами. Очень образованные молодые люди с ученой степенью.
   И проводив домового до самого сарая, вернулся в дом.
   Его помощники: Макс и Греорг крепко спали, выводя своими эфиопскими носами какую-то замысловатую трель.
  
   ***
   Удача повернулась к домам не тем боком, как планировали хлыстовцы. Сара пришла, но пришла с полными ведрами чистой воды, которые тащили за ней два негра. За неделю они перемыли почти весь поселок. Ни один дом не оставили грязным. Все вычистили, от пыльных окон до деревянных полов внутри, каждую ступеньку. Набеги на курятник домового Василия прекратились, потому что Сара нашла мешок с кормом, и даже индюку и курам перепала горстка кошачьей радости.
   Все попали под чары рыжеволосой ведьмы (так назвал ее в сердцах Хлыст) и вопрос о жертвенном еврее отпал сам собой. Никто из домов не захотел распинать ее на кресте и причащаться кровью девственницы, ведь эта самая девственница отмыла их пыльные очи и привела в божеский вид. Грех такую милую барышню обижать. Выходя по ночам в сеть, только и говорили об ее удивительной доброте и чистом сердце, забывая о верчении и молитвах, и виноват в этих метаморфозах оказался "красный кит".
   Когда домовой Вася нагрянул с рыжеволосой Сарой в избушку, девочка удивилась царившему там беспорядку: за такой бедлам ее мама бы давно ремнем выпорола, потому Сара не стала распивать чаи с ассистентами Лейб Авраамовича, а принесла веник и подмела дом.
   Ее интересовало все, что касается Эфиопии, откуда были родом ассистенты, а ассистентов интересовала сама Сара. При виде мелькавших из-под коротких шорт ягодиц или полоски трусиков их охватывало возбуждение, и это не могли скрыть узкие джинсы, плотно обтягивающие бедра негров. Сара заметила происходящие с их телами изменения и почувствовала себя более уверенно, ведь теперь она может воздействовать на мужчин на расстоянии, и эти открывшиеся вдруг возможности выглядели очень заманчиво. Как будто она стала волшебницей. Если раньше она не могла мысленно сдвинуть с места коробок спичек или пустой стакан, то сейчас... Стоило ей поднять руку или нечаянно оголить живот, - как тут же тела негров демонстрировали "боевую готовность". И каждый из них старался угодить девушке чем мог. Они даже научились мыть окна и колоть дрова, да что окна, куриные ноги "красного кита", покрытые ржавчиной, тоже заблестели как новенькие. Лейб Авраамович терпеть не мог все, что связано с генеральной уборкой и потому заранее уходил в лес "изучать окрестности". Пусть развлекаются.
   Кто был по-настоящему счастлив, так это Красный кит. Смыть накопившуюся за долгие годы грязь - какое блаженство! Такое чувство, будто ты родился заново.. И странные существа, с нереально хрупкими, хрустальными крыльями поднимают твое разнеженное после парной эго все выше и выше к предкам. Отголоски сладкой пряной мелодии услаждают его тонкий изысканный слух, и струи влажного теплого воздуха с ароматом жасмина и утренней свежести (так было написано на упаковке шампуня) открывают набрякшие от влаги поры..
   И где-то далеко внизу, среди куч разбитого кирпича, гнилых досок и мешков с цементом остается противная лаборатория и надоедливый Лейб Авраамович, его ассистенты.. Сара, которой предназначался артефакт. Стоп, надо показать девушке тайник, где хранится древний артефакт. Красному киту он ни к чему, а Сара его заслужила..
   Когда-то давно, когда дома еще умели разговаривать и на Земле водились необычные существа, его пра-пра-бабушка путешествовала верхом на огромной рыбе, плывущей по широкой реке. Как она умудрилась взобраться на нее - неизвестно. Может быть по весне, когда река выходила из берегов и разливалась по ближайшим окрестностям, может во сне... главное, что подвесной клитор, доставшийся ей от пра-пра-бабушки, позванивал иногда как серебряный колокольчик над входом в домик, привлекая внимание проплывающих мимо самцов, потому что сотворен был из слез Лилит и не мог молчать. Пра-пра-дедушка, верхом на рыбе, услышав необычный звук клитора, не остался равнодушным к симпатичному домику с ажурными занавесками и влюбился в него. Как он сумел дотянуться до пра-пра- бабушки и соединиться с ней в жарких объятиях - о том история умалчивает. Известно, что пары вскоре родился красный домик, похожий на рыбу - факт, не требующий никаких доказательств, потому как существует запись в одной летописи, и более того, запись эта давно оцифрована. Конечно, не каждый дом находит свою вторую половину и не у каждого дома появляются дети, многие не могут родить даже простенькую будку для собаки, не то, что полноценный дом. Кому как повезет. "Красный кит" так и остался холостяком и тут уж никуда не денешься. Такова жизнь..
  
  
   Глава восьмая
   Господин Случай
   Из дневника Макса.
   Мир меняется слишком стремительно, чтобы что-то успеть понять. Иногда он приобретает форму хаотичного движения, направление которого невозможно предугадать. Как будто он несется в какую-то пропасть, выкорчевывая все на своем пути, как неслыханный ураган, как сходящая с гор сель, как оползень, смешивающий грязь со снегом. И белое становится черным, черное - белым.
   От невозможности разобраться в происходящем, я начинаю "биться головой об стенку" и нести всякую чушь, хотя прекрасно понимаю, что это бессмысленно. Скорлупу яйца не пробить. Она слишком прочная, а я слаб и барахтаюсь внутри той ядовитой жижи, которую сотворил сам. Надеюсь, когда-нибудь мне повезет, и я вернусь в те времена, когда жизнь радовала и доставляла удовольствие. Я охотился за идеями, которые приносили доход, спал с красивыми девушками в виртуальной (и не только) реальности. Я мог позволить себе даже андроида с кучей дополнительных отверстий... Было бы желание.
   И неважно, какова степень абсурда, в которую затянуло сейчас. Плюнь, Макс, она не всесильна эта черная дыра и имеет свои законы, их последовательность никто не отменял даже в абстрактном мире. Главное выкарабкаться оттуда и начать все заново.
   Первый этап самый непредсказуемый. Время, вбирающее в себя все оттенки черных и светлых мыслей, рождающихся в голове. Они обрастают обрывками воспоминаний, полуистлевших чувств, ощущений, позабытых желаний, поднявшихся из пучины подсознания.
   Мелькает образ рыжеволосой Сары, едва заметная грудь с розовыми сосками, плоский живот, узкий таз. Все так близко и заманчиво, только протяни руку, и ты можешь дотронуться до сокровенных мест: пощупать пальцем ее влажное влагалище, коснуться языком пушистого лона и погрузить лицо в этот дурманящий запах плоти, чуть кисловатый на вкус и терпкий как молодое вино. От моих прикосновений ее упругая кожа с легким пушком покрывается мурашками. Сара дрожит, ненасытные губы тянутся к моему черному уху. Слишком далеко. Сара выкручивается и скатывается вниз. Мои бедра на уровне ее лица. Я жду, когда она возьмет его в рот.
   Слышу, как тикают на стене часы, жужжит надоедливый комар под ухом, и луна, проникшая сквозь плотную занавеску, щекочет спину. Чувствую, как Сара осторожно берет его в руки и сжимает в основании. Открываю глаза. Странный амулет, висевший у нее на поясе, переливается синим, холодным светом. Все предметы, находящиеся в комнате, приобретают синюшный оттенок, запах пряной листвы проникает в легкие. Сердце будто сжимается в тиски, я теряю равновесие, падаю на кровать и корчусь от боли и наслаждения. Когда наступает третья волна оргазма, Сары уже нет. Тонкой струйкой, как табачный дым, она вытекает в открытую форточку, не сказав на прощание ни слова.
   Воскресить целиком ее образ мне не удается, яркие мгновения вспыхивают как искры и гаснут снова.
   Я задыхаюсь как рыба, выброшенная на берег. Мои обездвиженные желания увидеть Сару сводит судорогой, но я терплю, а что еще остается делать?
   Чтобы освободиться от страха, быть погребенным под этим потоком протухших мироощущений, вызываю рвоту. Проверенное средство. Вывернутый наизнанку желудок забирает на себя все внимание.
   Подозреваю, что Греог мучается так же, только не показывает виду. Когда-нибудь его молчание тоже разойдется по швам, и все, что внутри, выйдет наружу. Хотя степень заражения не всегда зависит от количества проведенных вместе часов. Достаточно одного полового акта и никакая девушка тебя больше не сможет удовлетворить. Никто не сравнится с Сарой, я пробовал. И дело вовсе не в Саре, а в нашей работе. Из-за нее все зло, из-за работы. Нельзя столько времени проводить с бесами. Попытка разобраться в скрытой природе демонов, была изначально чревата непредсказуемыми последствиями, ведь это же очевидно. Следствия и последствия. И каковы результаты? Один татуированный черт за два года. Думаю, надо признать, что затея с татуировками не удалась. И виноват в этом дряхлый старик, которому почти сто лет. Лев Абраамович. Ему жить-то осталось с гулькин нос, и все туда же устремлен - в авангард, быть первыми из тех, кто объездит настоящего демона. Бред.
   Первым все равно останется Соломон, ему это действительно удалось, а мы не приручили ни одного демона.
   Слава богу, "спустил в унитаз" всю накопившуюся во мне муть. Стало легче. Я надел кепку и вышел из лаборатории, чтобы подышать воздухом. Сидеть взаперти не было никаких сил, и так уже проверил все по четвертому кругу. Кроме залитой серой кнопки SOS , никаких поломок не обнаружил. Думаю, надо взглянуть на ситуацию с другой стороны, ведь есть же какие-то плюсы в нашем положении, не все так безнадежно, как кажется. Рано или поздно мы наладим канал перемещения и вернемся домой. У нас все получится, я верю.
   Яркое полуденное солнце, неподвижно стоявшее в зените, загнало меня вглубь леса, где было значительнее прохладнее. Ласкающее слух щебетанье птиц (редкое в эту пору дня), едва уловимое шуршание листьев под легкими стопами невидимых муравьев, суета белок, снующих по своим делам - убаюкивало. Я расстелил на траве куртку и прилег подремать в тени деревьев.
   Во сне ко мне явился тот демон, единственный выживший после мучительной процедуры. В его серых глазах, налитых яростью, я увидел кровавый рассвет, ожидающий нашу троицу в будущем. Почему, именно, рассвет, а не закат - все вопросы к сбившемуся с пути подсознанию. Тогда чуть не упал в обморок, Греог кричал: " не смотри, не смотри на него, они мастера наводить морок", а я не мог оторваться от этого гипнотизирующего взгляда, вводящего меня в ступор.
   Сейчас этот демон взирал на меня с нескрываемой жалостью и презрением, без фокусов. Трудно понять его мимику. В руках я заметил венецианскую маску, расшитую серебром. Голый череп с содранной кожей отполирован до блеска. Знакомые татуировки. На плечах фиолетовый плащ, прикрывающий волосатые ноги, кончик фосфоресцирующего хвоста снизу. Возможно, это вовсе не хвост, а плетка, я не разглядел толком, еще заметил за плечом ружье. Пульно-дробовой двойник для охоты, старой модификации, впрочем, не уверен, может и померещилось.
   Образ Фауста не вызывал отторжения - слишком театральный и совсем не страшный. Знакомый с детства.
   - Прошу извинить за неожиданный визит,- витиевато начал он,- мне показалось, что мы знакомы.
   Узнал-таки, гад. Отпираться бессмысленно.
   - И как ваше самочувствие?- ничего другого я не смог придумать, чтобы поддержать разговор.
   - Терпимо. Собственно я направлялся к вашему профессору за некоторыми разъяснениями по поводу моих татуировок, но вот наткнулся на вас.
   - Он в лаборатории.
   - Куда же ему еще податься в этой дыре, разве что утопиться в проруби, впрочем, до проруби надо еще дожить, ведь у вас, кажется, осень.
   Меня передернуло от его смеха.
   - Не отключайся, пару вопросов по поводу так называемых манипуляций с "инопланетным разумом"- продолжал демон,- некоторые моменты и все, ты свободен.
   - Весь внимание,- отчеканил я, а у самого поджилки трясутся, хотя никакого страха перед ним не чувствую, просто мандраж.
   Вдруг шаловливая пчела из другой реальности села на мой чувствительный нос, и я чуть не взвыл от ужаса, проснулся почти мгновенно, так и не узнав, что хотел от меня демон. Видение было настолько ярким и запоминающимся, что я еще долго не мог прийти в себя после пробуждения. Как будто в моей голове все слиплось, и я не мог отличить, где сон, а где явь. Прогнав мирно жужжащий аллерген кепкой, попытался войти в то состояние заново. Погружение не удалось осуществить, тело сна настойчиво выталкивало меня наружу, не давая зацепиться за какую-нибудь деталь. Я впился как клещ в венецианскую маску демона, стоявшую перед глазами, но она рассыпалась, как карточный домик. Медитировать надо чаще, - вспомнился вдруг мой наставник по буддизму,- а не от случая к случаю. Поздно, мой господин.
   Полуденный ветер расшевелил затихшую в груди тоску по Саре, Ущербная горечь открыла хищный клюв и принялась неистово клевать изнутри мою плоть. Сразу же закололо в нескольких местах. Как будто я дряхлый старик, охваченный неизлечимым ревматизмом или заболевший вытарашкой - любовной страстью, лишающей человека рассудка. Наблюдать, как душевные муки проецируются на телесные недуги - скверное занятие. Зачем идти у них на поводу. Это глупо.
   Я встал и совершил в принудительном порядке несколько простеньких упражнений, в надежде, что физкультура взбодрит. Фигушки, даже "совершил" вместо "сделал" не помогло.
   - Гимнастику делаем,- спросил выглянувший из-за дерева лилипут. Тембр голоса у него бил по ушам, как сирена. Заляпанная пятнами курточка и брюки болотного цвета. На ногах черные резиновые сапоги.
   - Гимнастику, дедушка,- отрыгнул я,- а вы, собственно, кто?
   - Тутошние мы, из леса.
   - Ну, извините, коли вашу полянку занял.
   - Главное, что пчелку не загубил. Они у меня все на учете.
   - Так вы пчеловод что ли?
   - Можно сказать и так, - улыбнулся дедок,- каждая пчелка у меня наделена необыкновенными свойствами. Траектория ее полета, вибрации, запах - все в совокупности, предназначено отпугивать нечисть. С демонами ей, конечно, не справиться, а вот простых духов: бесов мелких, чертей, упырей она прогоняет на приличное расстояние. Сам вывел, путем скрещивания пчелы и комара-кровопийцы, обитающего в наших краях. Собственными усилиями без посторонней помощи.
   - Разве такое возможно? - удивился я.
   Старичок что-то ответил на мой вопрос, но я не расслышал. Изображение заволокло дымкой, и я отключился. Синий туман холодил застывшие без движения ноги. Черный ворон кружил над моим распростертым на земле телом, целясь в неподвижный клюв, раскрытый на середине ку-ка-ре-ку. Я жертвенный петух, привязанный веревкой к смолистому стволу могучего кедра, одиноко стоявшего на пригорке. Мои пестрые перья обмазаны жиром, пахнет свежим пометом, господи, кажется, я обосрался от страху. Выходит и петухи очищаются перед смертью, не только люди.
   - Да не паникуй ты, - погладил меня по головке пчеловод,- ты в надежных руках, парень. Привыкай к новому обличью.
   Принцип матрешки,- подумал я,- один сон вложен в другой, и пока сознание может выдержать эти метаморфозы, ты не свихнешься окончательно. Надо закрыть сон про демона и попробовать завинтить матрешку.
   Усилия мои были тщетны. Я взвыл от невозможности изменить ситуацию. Воображаемые руки отказывались служить. Они болтались вдоль окоченевшего туловища, как безвольные протезы, толку от них как от куриных лап, а без рук я не смогу закрутить крышку. Все, приехали.
   - Не трепыхайся, береги силы, нам еще топать и топать.
   Ловко подхватив меня под мышку, вместе с веревкой и налипшим на куриный зад дерьмом, зашагал прочь, разрезая синий туман, словно ножиком, на отдельные порции.
   - Чистый холодец наколдовали,- бормотал он себе под нос.
  
   Из дневника Греорга
   С трудом нашел этого придурка. Зарывшись в траву, как тот котяра из сказки, он стал невидим, и если бы я не споткнулся об этот могильный холмик, прошел бы мимо. Думаю, скоро мы его не досчитаемся. Нет, он не заблудится в трех соснах, хуже - станет жертвой синего морока. Лас составил карту местности с помощью дрона - ничего обнадеживающего. Созданную духами полосу препятствий - нам не преодолеть. Синий туман, от которого съеживаются мысли и немеют ноги, не дает шансов уйти далеко от поселка. Триста шагов и начинается полный бред: спутанное сознание и паралич конечностей. Надо двигаться на север, в тайгу, там морок ослабевает, и синий туман висит рваными хлопьями, как вата.
   Судя по всему, мы попали в какую-то брешь между мирами, выбраться оттуда возможно лишь с помощью туннеля SOS, позволяющего моментальное перемещение в пространстве, но он, к сожалению, заблокирован. Заветная кнопочка не работает. Похоже, тут не обошлось без демона, того самого, которого мы "препарировали" последним. Скорее всего, он и устроил нам этот бумбараш ..
   Появление Сары скрасило наше затворничество, и мы, попав под влияние ее таинственных чар, немного расслабились. Чего стоило, например, ее ночное купание у заброшенного колодца, при свете полной луны, при бархатной темноте, обнимающей тебя со всех сторон. Те незабываемые мгновения, когда поют в темноте кузнечики, а запахи лесных трав щекочут ноздри, когда силуэты заброшенных домов и деревьев стоят как почетный караул, охраняя омовение Сары - разве такое забудешь? Вот она наша царица снимает с себя шорты, майку, подставляет под струи нагретой за день воды распущенные по плечам волосы. Я бы и сейчас не прочь полюбоваться на это зрелище. Однако эти деревенские ведра невозможно было поднять (я не представляю, как русские бабы носили такую тяжесть) мы с Максом работали импровизированным душем, по очереди, Лас держал в дрожащей руке фонарик и не отворачивался - смотрел открыто на ее прелести, и масляная улыбка расползалась по его сморщенному от старости лицу.. Мне кажется, раньше он предпочитал мальчиков, хотя не уверен. В его длинной жизни могло быть и то, и другое. Мы делали вид, что не подглядываем, зажмуривали глаза, как она и просила, но разве нас остановишь? Наши веки становились прозрачными, наши сердца замирали в груди, наши ноги прирастали к земле. Под натиском неведомой дотоле сладостной муки, растекающейся по всему телу, мы обливались спермой как подростки, онанирующие на журналы с картинками. Стыдно вспоминать.
   Я надеялся, что она выберет меня, увы, Сара подарила свою девственность Максу, хотя общалась охотнее со мной. Как это случилось, почему - не знаю. Мы с Максом примерно одинакового возраста, одной комплекции и черной масти - из эфиопских евреев. Видимо, тут сыграло свою роль его природное обаяние. Я в этом плане, полный чурбан. Система координат у меня тоже другая - более реалистическая. Я стараюсь смотреть на вещи проще, этому научила жизнь, хотя и не всегда получается.
   Когда Сара исчезла, зарядили дожди. Мы сидели целыми днями в лаборатории. Наши запасы подходили к концу, профессор Лас даже научился делать похлебку из лесных трав, я собирать грибы и потрошить подстреленных с помощью рогатки зайцев. Макс.. Макса мучила любовная лихорадка, и у него все валилось из рук. С каждым днем он погружался все глубже и глубже в себя, и вытаскивать его оттуда стало проблематично. Все чаще и чаще он покидал надоевшую ему лабораторию, и шатался, как неприкаянный, по окрестностям.
   - Может ремнями его привязывать, как умалишенных? - настаивал я.
   - Это не гуманно,- отмахивался Лейб Авраамович, - и не до такой степени он невменяемый, чтобы лишать его свободы передвижения. Крайние меры применяют только к буйным пациентам.
   - Если так, в следующий раз вы пойдете его искать сами.
   - Не дури, Греорг, веди себя цивилизованно.
   Как будто я какой-то Пятница на острове Робинзона. Меня чуть не взорвало от его фальшивой уверенности находить всегда правильный выход.
   - К зиме надо перебираться в заброшенный поселок,- продолжал, как ни в чем не бывало, Лас,- там печи и смерть от переохлаждения нам не грозит. С питанием, конечно, проблема, но что-нибудь придумаем. Охота, между прочим, неплохой вариант. Дичи в тайге предостаточно.
   - Как вы себе это представляете? Бегать с рогаткой по сугробам?
   - Ловушки будем ставить, силки...
   Видя, что Лейб Авраамович блефует, я не стал спорить. Надежду открыть туннель SOS я не потерял, но и здравый смысл тоже.
   Оставив найденного в лесу Макса под его наблюдением, я взял нож, рогатку и самодельный лук (еще необстрелянный) и отправился добывать пищу для своего немногочисленного племени. Со мной увязался одичавший без людей котяра, из тех, кто не мог забыть милости Сары. Иногда я делился с ним добычей, хотя у него и самого неплохо получалось - по внешнему виду не скажешь, чтобы он голодал. Я заметил, что на животе у кота стал появляться подшерсток, значит, животное чувствует приближение заморозков. Вот бы и нам обрасти шерстью. Размечтался.
   Когда-то давно, на Рождество, мы с девчонками выворачивали полушубки наизнанку, мазали лица сажей и носились по деревне, как угорелые, изображая нечистую силу. Кто-то пришивал хвосты к телогрейкам, кто-то мастерил картонные рожки на ушанку. Я не имела возможности уединиться дома - спала в одной комнате с бабушкой, и поэтому входила в категорию бесхвостый тварей, зато считалась среди подружек одной из самых прытких чертовок, изрядной выдумщицей. Помню, как соседской старухе мы нарисовали на дверях мелом крест и вымазали его навозом. Как карабкались по крышам, закрывали трубы, разбрасывали поленницы дров, поливали водой входные двери, калитки... стоп. Чьи это воспоминания? Какой-то деревенской простушки? Зачем мазать лицо сажей, если ты и так черный? Или вот фрагмент отхожего места. Девчонки спускают вниз шаровары с начесом и присаживаются на корточки. Смеются. Кто-то в потемках обмочил свой веревочный хвост и теперь пытается оторвать его от полушубка.
   Может быть, я схожу с ума как Макс? Откуда эти ожившие картинки? Кто проецирует их мне в мозг? Какое отношение чье-то прошлое имеет ко мне, к нам? Ответ затерялся в черемуховом аромате.
   Я решил, что дальше никуда не пойду - гори оно все синим пламенем. Столько переспелой ягоды - собирай не ленись. Говорят, ее можно сушить, молоть, делать муку - в хозяйстве пригодиться. Если повезет, поймаю еще какую-нибудь птичку. Из зазевавшихся. Мой сопровождающий, видя, что я застопорился, и не намерен идти дальше, поднял хвост, и, пометив очередной куст, зашагал дальше, даже не обернувшись напоследок. Я позавидовал его спокойной уверенности держать все под контролем. Каждая мелочь, каждая капля мочи и спермы ... ничто не пропадет даром.
   Выбрал самое раскидистое дерево, густо усыпанное черными жемчужинами, обошел кругом, выбирая, с чего лучше начать и вдруг увидел нечто более интересное, чем черемуха... Зацепившись хвостом за ствол, среди запутавшихся между собой веток, устроился человечек, похожий на обезьяну. Он ловко подтягивал маленькими руками ветку черемухи, и вместе с листвой засовывал себе в рот. Вокруг него роились пчелы.
   - Однако,- облизнул я пересохшие вдруг губы, - вы, собственно, кто?
   Он плюнул в меня косточками и лениво сказал:
   - А не все ли равно, это же не ваше личное дерево?
   Громкий голос не соответствовал его лилипутским формам, и шел откуда-то извне. Странно.
   Сбросив вниз фальшивый хвост, оказавшийся простой веревкой, он спустился на землю.
   - Какой-то нереальный персонаж,- подумал я,- сказочный.
   - И вовсе не сказочный, - прочитал мои мысли человечек. Расправил ладонью всклоченную бороду, важно представился: - Ануфрий Силантьевич, пчеловод.
   - А плеваться-то в человека зачем?
   Пчелиный рой угрожающе ринулся в мою сторону.
   - Интонацию голоса смени, - посоветовал Ануфрий Силантьевич,- на агрессию, Греорг, они отвечают агрессией.
   - Откуда вы знаете мое имя?
   Пчелы повисли в воздухе, как остановившийся кадр. Пространство стало вязким и плотным, как застывшее желе, все, идущие из леса звуки, смолкли. Мир заклинило в одной точке, и точка эта увеличивалась с каждым вздохом (моим ли?), закручиваясь в воронку, в которой бесследно исчезали остатки здравого смысла. Я стоял как окаменевший истукан и смотрел на этот абсурд. Обездвиженный неведомой силой и утративший волю к сопротивлению, я наблюдал за происходящими во мне превращениями и никак не реагировал на изменения. Мои мысли и желания были парализованы, ноги и руки стали уменьшаться и обрастать шерстью. Я оборотень, и, следовательно, у меня должны вырасти клыки...
   - Дурачок,- замурлыкал Ануфрий Силантьевич,- все для твоего блага, смирись. Побудь немного в шкуре котяры, еще спасибочки скажешь.
   Он подцепил меня за шкирку и засунул в холщовый мешок.
   И я провалился в небытие, точнее опустился на уровень ниже, туда, где мышление плетется в самом конце мироощущения, а впереди марширует природный инстинкт.
  
   ***
   Лейб Авраамович прочитал оба дневника и ужаснулся.
   - Надо же, до чего довела их эта похотливая сучка - до раздвоения личности , ведь они же в идиотов превратились, в сумасшедших психов. Господи, и как мне их оттуда вытаскивать? Прав был Хлыст, не девчонка она, ведьма, ну, мы еще посмотрим, кто кого. Я найду на нее управу. Сам, собственными руками распну ее на кресте!
  
   ***
  
   Шорты, майка, кроссовки - ничего не осталось после взрыва, сгорело полностью, хотя тело не пострадало, даже приморозило местами. Сара откинула назад пахнущие гарью остекленевшие пряди, зазвенело вокруг, задрожали на замерзших деревьях хрустальные листочки, птичка упала и разбилась вдребезги - ноль эмоций. Размочила слюной затвердевший подорожник, приложила на покрасневшую от холода руку, постаралась скорее забыть о случившемся. Зачем ей телефон, он давно сел и болтался в рюкзаке как ненужная вещь, даже и хорошо, что так случилось. Абонент Сара теперь недоступна для пользователей. Пусть поищут ее следы с помощью интуиции или телепатии, а че, прикольно.
   - Судя по орфографическим ошибкам - Сара,- голос Лоры не с кем не спутаешь. Вот она, стоит перед зеркалом, выщипывает пинцетом брови, - кто еще мог сочинить этот бред: " Встретила сваю любофь в лису. Со мной все в парядке" Смешно.
   - Может матери сообщить, - встревает в разговор Лана, подружка Сары, - все-таки мать.
   - Да она за бутылку самогона сортиры дачникам расписывает,- набрасываются на Лану девчонки, - плевать ей на дочь.
   - А если не плевать? - не унимается Лана.
   - Ну, так иди и доложи ей, пришло сообщение, у драгоценной доченьке все в порядке. Никакие бомжи не изнасиловали, не съели. Живет в дремучем лесу с парнем, сидит на подножном корму...
   Кривые ухмылки, нарумяненные лица... глаза ненавистной Лоры затягивает дымкой. Изображение дрожит, скачет, обкусанные ногти Ланы торчат из потемневших от копоти ушей, пучки крашеных волос лезут из- под рваных шорт, как щупальцы медузы. Малиновая юбка Лоры исчезает последней, больше Сара ничего не может представить. Все. Выдохлась. Сеанс связи закончен.
   В последнее время Сара шарахалась по лесу как дурная, чесалась об стволы деревьев, будто животное, жевала кору, листья, не из-за того, что ягод вокруг не было, просто тянуло пожевать зелененькое. Желудок не принимал такую пищу, но она все - равно тащила в рот всякую дрянь, как корова. Как-то в заброшенном поселке, куда заглядывала постоянно, в поисках чего-нибудь съестного: будь то просроченная упаковка печенья или шоколадный батончик, случайно посмотрела на себя в пыльное зеркало. Сначала не узнала, а когда до нее дошло, что это нечесаное чмо и есть Сара, ужаснулась, но выйдя из дома, тут же забыла о своих впечатлениях. Интересно, почему одноклассницы сохраняются в памяти, может быть, для них существует отдельный файл в голове? И кто его создал, сама Сара? Образ матери совсем стерся, лишь картины, которые она малевала на досуге. Васильковый лужок, незабудки. Помнит, как ругала ее, стыдила за подобную мазню.
   - Ты же училище кончала, мама, профессионал, зачем позоришь себя пошлятиной, ведь можешь же настоящие картины писать, зачем скатываешься до примитива.
   - Эх, дочка, дочка,- да что ты понимаешь в жизни, не с голоду же нам помирать.
   - Какой голод, мама, очнись. Ты зарабатываешь на бутылку водки.
   - А может это и есть хлеб насущный, который дает мне Господь. Другого хлеба мне не положено. Согрешила.
   - Только не ввязывай сюда религию, ты же неверующая.
   - Зато ты много на себя берешь, пигалица, да где это видано, чтобы яйцо учило курицу. Щас вот возьму ремень и пройдусь хорошенько по твоей тощей заднице, чтобы целлюлита потом не было. Для профилактики.
   Сара хлопнула тогда дверью и ушла ночевать к Лане, ее мать была нормальная женщина, без фокусов, даже слова не сказала против.
  
   Все началось с подвески, которую Сара нашла в доме Макса. Дом и навел ее на место тайника. Сара бы никогда не догадалась, если бы не стукнулась лбом об эту штуковину, торчащую из щели в стене, видимо дом отблагодарил ее за уборку, там ведь такой срач был - мама не горюй.
   Странное украшение в виде женских половых губ, каждая складка которых испещрена загадочными письменами, с искусно сделанным клитором, выкованным из непонятного металла, и таким острым на ощупь, что Сара чуть не поранилась, впервые взяв его в руки, еще запомнила легкий озноб, как при простуде и появившийся ком в горле.
   В темноте украшение светилось синим, холодным светом и завораживало настолько, что трудно отвести взгляд. К подвеске прилагался шелковый шнурок необычного плетения и эластичный пояс, благодаря которому оно плотно прилегало к талии. Клитор направлен в сторону лона, от соприкосновения с кожей по телу пробегал приятный холодок, растекающийся внизу живота. Когда на улице плюс сорок, кусок льда в шортах не помешает.
   Ни до, ни после первого взрыва, ни сейчас, когда ее окружает полоса отчуждения, она ни разу не пожалела о том, что стала носить это украшение постоянно: днем и ночью. Все, что казалось важным и первостепенным, ушло на задний план. Картонные персонажи, обиды, взаимные упреки и прочие выпирающие наружу тонкости взаимоотношений накрыло волной недетских ощущений. Появилось чувство, что картинки из прошлого (не все, но многие), хранящиеся где-то в глубинах памяти, останутся невостребованными. Ну, и черт с ними, сейчас ее волнуют другие проблемы.
   Любовь? Какая к черту любовь? Ни к Максу, ни к Греоргу не было никаких чувств, просто физиология. Первые в ее жизни мужчины, первые впечатления, первый оргазм, фальшивый, разумеется. Стонать от воображаемого наслаждения оказалось скучным занятием, а засовывать этот "банан" в рот, имитируя сосательные рефлексы - еще противнее, если честно, ее чуть не стошнило от этого гнусного предложения, хорошо, что желудок оказался пуст, иначе бы заблевала все простыни. Единственное, что получила - удовлетворенное любопытство: вот так, значит, совокупляются взрослые.
   Их неуклюжие прикосновения, будь то язык, или пальцы, без разницы - все грубо и неприятно, режет слух. Как игра неопытного музыканта. Можно спокойно обойтись без касания клавиш. Рояль сам сыграет вам тишину. Со стороны Сары присутствовало одно терпилово, а лежать бревном тоже не выход из положения. Играла от души, как могла. Глупо. Все - равно не выдержала и передавила рукой налитый кровью кусок плоти, струя белой, липкой жидкости брызнула в лицо... Макс взвыл как раненое животное, она выскочила в открытое окно, исцарапав об кусты ноги. Трагикомедия.
   Пряталась как звереныш в лесу, возвращалась снова, зачем? Мечтала стать женщиной - стала. Попробовала на вкус секс - не понравилось. Какого черта тогда приходила к ним по ночам и доводила своими ласками до исступления? Она не задумывалась об этом. Гнало нечто, поселившееся у нее между ног. Ненасытное животное, алчущее любви, а может и не любви вовсе...
   - Прекрати ныть,- остановила себя Сара,- найди какую-нибудь одежду, в конце концов.
   Ничего подходящего в заброшенном поселке не нашлось. Пришлось натянуть на себя футбольные трусы и майку с тринадцатым номером. Плохая примета, но не ходить же голой. Еще наткнулась на коробочку с овсяным печеньем и кроссовки своего размера, не сильно поношенные. Повезло.
   Выйдя из заброшенного дома, Сара юркнула за кусты смородины, где и просидела минут двадцать на корточках. Не из-за надвигающейся грозы, ее она не боялась, из-за зловредного петуха, который не хотел отпускать и все пытался запрыгнуть на нее, как на несушку. Маньяк. Едва вырвалась.
   Сосульки на голове растаяли и стекающие вниз капли воды настойчиво лезли в рот, уши, тонкой струйкой сочились по затылку, раздражая кожу, и хотя лишняя влага испарялась, солевой остаток въедался намертво, приходилось отскребать его после ногтями. Со слезами или морской водой не сравнишь, хуже. Сара уже сталкивалась с последствиями спонтанных взрывов. Притерпелась. Вытерла травой лоб и зашагала дальше. Пробираться в лес через огороды подтолкнула одна мысль: если поменять привычный маршрут, возможно, и ее координаты в пространстве развернутся тоже, и даже на сто восемьдесят градусов. А что? Как очередной взрыв, как нарушивший привычные ритмы пульс. И не поймешь, где стучит: в сердце или в голове, хлопает воображаемыми крыльями, бьется как птица в неволе. В районе виска. Точно. Выпускай! О чем это она? О возникшей из небытия мысли. Прямо как Макс стала говорить вслух.
   Предположим, существует какой-то смысл в образе заблудившейся между мирами овечки (похотливая сучка, по выражению Греорга), но если этой похотливой сучки поставить навигатор, она прошьет им земной шар, что ей какая-то брешь между мирами, столько энергии накопилось, что вот-вот лопнет, столько смелости... Впрочем, насчет смелости, наверное, перегнула палку. Она никогда не была трусихой и всегда презирала трусих, но чтобы совсем не испытывать страха, нет, в ней еще сохранились остатки табу, невидимого барьера, черты, морального кодекса, наконец, строителя му-му-низма, доставшего ей в наследство от пра-пра-бабушки. И он достаточно крепко сидит в ней. Полоть не переполоть.
   Первый анальный опыт... он будет стоять перед глазами вечно, до самой смерти, ведь это все - равно, что сесть на кол, такое не забудешь никогда. И никакая смелость и моральный кодекс не выдержит натиска намертво засевших в ней картинок. Так что обойдемся без навигатора, и так справится. Если все случившееся с ней не череда случайностей, а чей-то злой замысел, надо сломать сценарий, тогда она выйдет из игры. И без всяких если. Сомнения разрушают любую мысль.
   Главное сменить маршрут, по которому возвращалась из поселка в лес. Сара выбрала заросшие травой огороды. Блин, да она уже говорила об этом, черт, будто мысль елозит по одному и тому же месту, как заезженная пластинка.. в квартире у бабушки стояла в закутке радиола. Заезженная пластинка была каждая вторая, невозможно слушать - сплошные хрипы, но бабушка тряслась над своим имуществом и не давала выкидывать. Когда она умерла, мать выбросила, даже вышивки не пожалела. Дура.
   Из деревянного домика с буквой Ж выскочила растрепанная женщина, похожая на мать. Цветастое платье, той же расцветки и гаммы, что и кричащая живопись на стенах сортира. Странное совпадение. У матери Сары был неплохой вкус и так вульгарно она бы никогда не оделась.
   - Как ты похудела за последнее время, девочка, совсем себя не бережешь.
   Женщина разгладила рукой задравшийся подол платья и закрыла за собой дверь на крючок, закурила, закашлялась, затоптала сигарету ногой и заискивающе посмотрела на Сару. Реакция Сары была неадекватной. Ее заинтересовала не женщина, похожая на мать, а художник, раскрасивший ее платье и домик. Где-то в подсознании промелькнул образ опухшей с похмелья матери, ее заляпанные краской руки с потрескавшейся кожей, засохшие кисточки в банке, бутылка растворителя, грязные тряпки, но Сара тут же отфутболила его за недостоверность. Вытащила из тьмы-таракани юношу. Длинное лицо, голубые глаза, соломенные волосы, вьющиеся по узким плечам. Почти херувим, сама невинность, тут же представила, как он мучился бедненький, аккуратно раскашивая васильковый лужок с незабудками. Пестики там, лепесточки всякие рисовал по правилам, без грамматических ошибок, но все - равно убого, фон ядовитой краской, небо. И аист с младенцем в перспективе. От нахлынувшего на нее умиления, она чуть не заплакала. Жалко мальчика. Захотелось приголубить его, обнадежить ласковым словом, одарить рублем, подарить ему ночь страсти...Кажется, она бичевала его когда - то, по глупости. Разве он виноват, что не умел писать? Придет время и он станет выдающимся художником.. . Стоп, а визажист-то оказался и вовсе лох, работа, выполненная на двойку. Подведенные криво глаза матери, брови. Раздвоенный язык во рту, шевелится, как у змеи.
   - Надо следить за собой, доченька, мужчины не любят нерях.
   Брошенная женщиной фраза больно уколола самолюбие Сары, она очнулась от созерцания своего сюрреалистического вымысла, выдуманного воспаленным мозгом, и вышла из оцепенения. Ухватилась рукой за васильковый лужок с незабудками, затолкала фальшивую мать назад в кабинку. Мамаша не хотела утрамбовываться в узкое отверстие. Визжала и вырывалась из рук.
   - Значит, ты не любишь мамочку,- верещало расплюснутое в дыре нечто.
   Пришлось надавить коленом. Наконец, внизу забулькало и в тесном туалете завоняло серой. Сару вырвало.
   - Что, нечисть тебя одолела, девонька?
   Тембр голоса бил по ушам как сирена. Сару передернуло. Голос принадлежал низкорослому мужичку в соломенной шляпе с откинутой назад сеткой, как у пчеловода, Он стоял, как садовый гномик, утопая по пояс в траве, строго вертикально, не сутулясь. Всклоченная борода, глаза с прищуром. От его холодного, буравящего взгляда, по спине Сары пробежали мурашки, внизу живота закололо, как при месячных. Вокруг мужичка кружили растревоженные пчелы.
   - Вы кто? - спросила озадаченная его появлением Сара.
   Вторая абсурдная встреча подряд не могла быть случайной. Видимо, сценарий, действительно, полетел к черту и это обнадеживает. По крайней мере, какой-то иллюзорный свет в конце тунеля, хотя и мутный.
   - Ануфрий Силантьевич я, - представился мужичок, - пчеловод. Никакого сценария, девочка, не существует. Блеф. Есть следствия и последствия, другой альтернативы нет. За каждый поступок приходиться рано или поздно отвечать. Ты не беспокойся, я тебя прикрою, доченька, не переживай.
   - Я не нуждаюсь в защите,- твердо сказала Сара,- я сама по себе.
   - Все так говорят,- ухмыльнулся он,- не понимают своего счастья.
   Ослепленная вынырнувшим из-за тучки солнцем Сара зажмурилась, а открыв глаза, обнаружила, что противный мужичок исчез.
   - В прятки со мной вздумал поиграть, ну, давай поиграем, пчеловод.
   - Не сопротивляйся, девонька, расслабься.
   Сара закрутилась как волчок в поисках невидимого пчеловода. Внимательно осмотрела огород, заглянув во все подозрительные места, даже расписной туалет не забыла. Из очка высунулась мать Сары.
   - Что потеряла, доченька?
   - Прошлогодний снег,- огрызнулась Сара и снова рванула колесить по диагонали, теперь уже с воображаемой косой, что за хрень? Почему ее болтает из стороны в сторону, откуда на руках шерсть, стоп, какие руки - настоящие копытца. Сара попыталась снять с пояса украшение - не получилось, слишком неуклюжими были новые руки. Они совсем не слушались ее, но пояс в темноте загорался синим, и мог бы отпугнуть морок. Как до него добраться?
   - Дура, соображай быстрее, беги!
   Сотни агрессивно жужжащих пчел в сумасшедшем танце с саблями. И музыка соответствующая - Хачатуряна. Она отчетливо видела, как в их крохотных лапках мелькали эти игрушечные орудия убийства, размером с булавку. Сверкающий на солнце металл, медовый аромат и еще что-то терпкое и неприятное, черт, да она уже наполовину фавн, какой ужас. Пчелы застыли на мгновение, как бы принюхиваясь к новым запахам, и, перегруппировавшись, рванули в эпицентр ее беспомощных мыслей, сосредоточенных вокруг пояса с украшением. Жалкая кучка съежившихся от страха мыслей не смогла противостоять натиску пчел. Сознание... нание... заклинило в самый неподходящий момент. Сущность Сары вытянулась в струну, струна лопнула и девочка погрузилась во мрак.
   - Бе-бе, - жалобно заблеяла Сара,- бе-бе.
   - Щас покормлю, - погладил ее по загривку пчеловод,- веревку только одену на шею, чтобы не потерялась, и отведу домой. Там у меня травка растет сочная, прямо объедение.
   ***
   И снова мне выпала "командировка" на Землю, за человеческими страданиями (по-нашему, люФф), которые мы собираем здесь уже несколько тысячелетий подряд. Когда-то охотились на животных, но люди сами перешли на них, а мы переключились на людской ресурс, благо его было, можно сказать, с избытком.
   Человеческая боль и муки - отличное сырье для наших фармацевтических компаний. Из душевных мук производят лекарство для душевнобольных, из сердечных - для гипертоников ( подобное лечит подобное), а так же наркотики ( легкие и тяжелые, в ассортименте), в основном, из грязного люФфа, извлеченного при пытках и т.д. при насильственных методах.
   Эту парочку: белоснежную козу с лилипутом я отслеживал три дня. Выбрал подходящее для наблюдения дерево, соорудил шалашик из веток, замаскировался, как следует, настроил фрио-линзы для собирания люФфа, трофейный бинокль (из бабушкиного наследства), блазер и дедушкину двустволку. На самом деле я могу спокойно обойтись без этого барахла и накачать люФф голыми руками, но инструкции обязывают соблюдать правила, как будто без их дебильных инструкций я перестану быть охотником. Идиоты.
   Итак, пока я протирал штаны, сидя на дереве, лилипут не терял время зря: каждые три часа он насиловал свою жертву в извращенной форме. Грязный люФф трудно продать легально, и собирать его достаточно сложно, фрио-линзы быстро выходят из строя: засоряются и приходят в негодность. Я предпочитаю чистый люФф, с рожениц или с влюбленных. Однако выследить этих несчастных влюбленных целая проблема - они защищены Провидением, против которого мы бессильны, но господин Случай тоже не дремлет, можно иногда пробить брешь, иначе бы не охотились. Шансы невелики, но вполне реальны. Впрочем, к делу это не имеет никакого отношения. В моем случае настоящей любовью и не пахло, сплошной суррогат. К тому же козочка была не настоящая, хотя вела себя как животное, но выглядела как человеческая самка, с характерными выпуклостями на груди и бедрах, с мохнатым треугольником между ног. Вполне половозрелая.
   Лилипут предпочитал позицию сзади, принудительно ставя ее на четвереньки, сначала он набрасывал на спину жертвы козлиную шкуру, с мертвыми, выпученными от страха, глазами, потом придвигал табуретку, спускал штаны и понеслось..По сравнению со всем его тщедушным тельцом, причиндалы у него висели вполне приличные. Девушка напрасно надрывала криком свои легкие, спасти ее от этого варвара было некому. По моим сведениям, кроме заброшенного поселка, в радиусе семи километров, полное затишье. Ни одной человеческой души, если не брать во внимание любовников Сары ( информацию снял с ее деформированной гипнозом ауры), ползающих под ногами лилипута. Жалкое зрелище. Один изображал из себя кошку в период течки, другой был похож на обезглавленного петуха. Получается, что паук поймал в свою паутину всю троицу. Я пригляделся повнимательней. Пчелы прошивали их тела насквозь, получается, в реальности парней не существовало, просто блуждающие фантомы. Видимо, девушка была сильно привязана кпацанам или они к ней. Любовь? Не уверен, любовь сопровождает другая аура - розовая, от девушки исходило красное свечение, страсть.
   Я бы мог избавить ее от этого зоофила, потому как мне и самому он был неприятен, а уж ей и подавно. С моей стороны требовалось просто нажать курок дедушкиной двустволки. Он бы захлебнулся собственной кровью, даже не поняв, что произошло. У меня верный глаз, ни разу не промахнулся, но я отчего-то медлил, ждал подходящего момента. Сомнения возникли сразу, в первый же день. Сущность была явно внеземного происхождения, хотя развлекалась тут в образе лилипута, но его голос, движения, манера повелевать... настораживали. Я не сразу врубился откуда он, а когда понял, руки сами соскользнули с ружья. Девятый уровень Файера - увольте, там такие монстры, каждый второй извращенец или садист. Лучше уж сразу камень на шею и в омут. Если узнают, что я зацепил его, оставил на драгоценной шкуре хотя бы царапину (пуля их, к сожалению, не берет), меня привлекут по статье за покушение на убийство вышестоящих чинов (органов), и остаток жизни я проведу в казематах девятки. Так что героя из меня не получилось. Кишка тонка.
   Зачем же болтался на том дереве три дня и бил баклуши? Особых причин на то никаких не существовало, не считая обыкновенного любопытства. Если бы там прозвучали крепкие выражения, до которых я был большой любитель, тогда понятно, но из глотки сладострастного лилипута неслись одни рыки, а от Сары кроме криков я ничего не слышал. Местный жаргон - моя слабость. На нашей планете его используют все, кому не лень, у каждого молокососа, в лексиконе присутствует пара-тройка забористых выражений с Земли. Популярность великая вещь, как и чрезмерное любопытство, от которого не убежишь - догонит и возьмет вверх. С годами я сделал неутешительный вывод: жить надо не заморачиваясь, иначе вредная привычка искать внутри себя очередную червоточину доведет до ручки, нужно избавляться оттаких привычек вовремя. Короче, болтался я на том дереве, как обезьяна, без задних и передних мыслей и ждал финала, а что делать? От себя никуда не денешься. Слаб. ЛюФф я, конечно, не собирал, из принципа, но и не уходил, лакал как собака..я понимаю, что охотникам нельзя употреблять люФф, но..
   Лилипут был окутан силовым облаком, сквозь который я не смог пробиться к его эго, слишком высокий уровень защиты, зато девушка лежала как на ладони. Ее последние воспоминания, эмоции, обиды - жри, пока не стошнит. Жаль, что не успел досмотреть. Взорвалась, как и ее мучитель.
   Когда в очередной раз он засовывал свой отросток в ее многострадальное нутро, Сара сумела вывернуться и сбросить с себя козлиную шкуру. Лилипут дрогнул, заерзал ногами на березовой табуреточке, поскользнулся и рухнул вниз, "мордой об асфальт". Никакого асфальта там, естественно, не было, вытоптанная площадка перед лесной избушкой и разбросанные кругом чурки. Вот об чурку он и ударился, разбив свой мясистый пупырчатый нос. Молодец девка. Так держать.
   Однако дальше события стали развиваться непредсказуемо, вне логики. Сара вспыхнула как свеча, пламя перекинулось на валявшегося в луже крови лилипута, на поленницу дров, сарай, дом, раздался оглушительный взрыв такой силы, что меня сбросило с дерева наземь и зашвырнуло в кусты. Благо отделался легким ушибом, небольшая плата за гипертрофированное любопытство. От лилипута ничего не осталось, успел сволочь катапультироваться, элита, сволочи, могут позволить себе самые современные технологии. Ублюдки. Всю жизнь на них батрачу, как проклятый, еще и убирай за ними говно. Да пошли они на хер, мне по барабану. Не впервой. Не стал подчищать территорию, пусть запечатлеют на камеру место оргии. Пусть выпишут ему штраф. Ясно, как пень, что без лицензии развлекался.
   Конечно, перебрал я тогда с люФфом, шатался как пьяный, нес всякую околесицу, вспоминать тошно, ведь слово давал, клялся, что не буду идти на поводу Любопытства, не сдержался, нажрался как свинья, до сих пор першит в глотке.
   Кстати, Сарин череп я передал в музей, где хранился и череп моей бабушки. Думаю, такая неординарная особь, как Сара, заслуживает уважения и достойной памяти. Говорят, ее череп излечивает от импотенции, надо только вставить кончик поникшего пениса в пустые глазницы и ждать. Эрекция восстанавливается с первого разу. Второй визит не обязателен. Мне ни к чему, но все же, приятный бонус, не зря его тащил через таможню.
   Странное украшение (не пострадавшее от огня) в виде полураскрытых половых губ, с искусно сделанным клитором из непонятного металла я тоже захватил на Файер. Расшифровкой надписи занимался знакомый полиглот. Предположительно, подвеска принадлежало некой Лилит, возможно первой дамы Адама. Интересно, как он попал к девчонке? Эту информацию я не успел скачать, а жаль, могла бы и пригодиться.
   ***
   Харли глубоко плевал на суеверные пережитки прошлого (против которых у него сохранялся иммунитет), слишком высокий пост он занимал на Файере, чтобы придавать значения этим глупостям, ведь он мог позволить себе все, вплоть до игнорирования элементарных законов природы, кроме мистики, разумеется. Мистика не входила в перечень доступных его влиянию дисциплин, но с помощью современных технологий любое желание исполнялось незамедлительно, было бы желание желать что-то. С этим пунктом в последнее время возникали кое- какие проблемы, ну так и другие тоже страдали от пресыщенности и не находили выход. Харли был достаточно богат и имел огромный штат прислуги. Сотни и даже тысячи подчиненных, занятых исключительно его обслуживанием, они ловили каждое слово, каждое движение желеобразных мыслей хозяина, вязких и липких от однообразного времяпровождения, но, к сожалению, ничего нового не смогли предложить или боялись.
   Как-то раз, в тесной компании таких же уставших от жизни товарищей, лениво попивающих флиди (вытяжку из менструальной крови девственниц), он услышал про новое арт-Лау, появившееся на рынке услуг: восстановить протухший эмоциональный фон с помощью турпоездки на Землю. В образе человека, кентавра, слона, касатки, да кого угодно, на выбор клиента. Время пребывания сто двадцать часов, максимум. В случае непредвиденных обстоятельств существует "служба спасения" стоит только нажать кнопку на браслете и вам объяснят, как выйти из трудной ситуации, а если потребуется, тут же переправят на Файер.
   ЛюФф на усмотрение покупателя. Хочешь, кушай на месте, хочешь, бери с собой, хочешь, оставляй чистильщикам, которые придут после тебя. Так как подобные развлечения строго запрещены, и лицензии выдаются только охотникам и специально обученным гражданам, все делается нелегально, в обход закона, потому и стоимость этого турне не маленькая. Харли не поскупился, заплатил полностью, зато с гарантией.
   Тщательно пересмотрел каталог образов, рекомендованный к трансформации. Земля в период постапокалипсиса оскудела формами. Никаких кентавров, как предлагала реклама, и экзотических монстров. Простенький набор, без изюминки. Пришлось выбирать из того, что есть. Глаз зацепился на лилипуте, низкорослый мужичонка с огромными причиндалами, как у коня. Передвигаться с таким хозяйством было крайне неудобно, поэтому он заранее присмотрел себе жертву поблизости от приземления, в квадрате З=Зен%3. Ей оказалась уже известная Сара, убежавшая из дома в поисках лучшей жизни. Состояние ее психики оставляло желать лучшего, взятый с волос спектр-анализ показал процент отклонения от нормы пятьдесят восемь процентов, венерических заболеваний нет, здорова, молода, подходящий экземпляр. И главное, Харли она сразу же приглянулась. Худенькая, ножки- щепочки, натуральная козочка, даже подпрыгивает характерно. Шкуру с убитой козы доставили накануне, тоже ничего, беленькая, чистенькая. Запах пока не выветрился, не смотря на дезинфекцию.
   Перед самым отъездом он поскользнулся на банановой кожуре (банальная ситуация) и растянул на ноге связки, пришлось наложить эластический бинт. Можно было отложить поездку, но Харли, как известно, не верил ни в какие приметы и мистику считал пережитком прошлого. Полетел как на крыльях.
   Перемешать сознание девчонки до состояния невменяемости не составляло труда, пара-тройка знакомых манипуляций и все, перед тобой живой робот. Вот отделить от ауры девушки приклеившиеся фантомы любовников, тут пришлось повозиться, и украшение на ее теле не смог снять, будто корни в нее впустило, ну и ладненько. Не сильно и мешает. Дальше пошло как по маслу, как и задумывалось. Харли был доволен текущим процессом. Внутри у него все ликовало, он поднимался выше и выше, и пик наслаждения еще не был пройден... Как вдруг девчонка под ним неожиданно вывернулась, сбросила с себя шкуру козы и открыла свой поганый рот. Харли поскользнулся (тут же вспомнилась банановая кожура), и рухнул на землю, больно ударившись об кусок дерева. Из носа потекла кровь (искусственная, разумеется). Харли дотянулся пальцем до браслета, нажал на кнопку, далекий голос ответил: "служба спасения" слушает. И тут...тут произошло нечто непредсказуемое, не укладывающееся в рамки его представлений о земных явлениях. Что это было: удар молнии или взрыв? Неизвестно. По коже девушки пробежали загорающиеся одна за другой искры, подвеска вспыхнула и раздвоенный язык..огонь. Шансов спастись было немного, слишком близко он находится к эпицентру. Харли просчитал все варианты (не сам, программа в голове), и не найдя другого выхода, переместился в несгораемый модуль (современные технологии позволяли этот хитроумный финт), в надежде, что "служба спасения" подберет его, когда прилетит. Как же он ошибался. Службе спасения было наплевать на его проблемы. Они, конечно, прилетели, но спустя час после случившегося, а этот мудак с двустволкой уже подобрал модуль и переправил на Файер, как череп девушки. И не только увез, но и отдал в какой-то провинциальный музей, где каждый импотент теперь сует свой зачуханый член в его пустые глазницы. И ведь исцеляются, впитывая его животворящий гнев. Дебилы. Да лучше бы он сгорел заживо, чем терпеть такие унижения. Как джин, запертый в бутылке и даже хуже. Врагу не пожелаешь столь незавидной участи.
   Глава девятая
   Аптекарь за спиной (как я работал аптекарем)
   ( инструкция для служебного пользования)
   1. Каждый аптекарь обязан убрать черные мысли, перед тем как начать работу с клиентом.
   2. Рекомендуется оставаться на периферии поля зрения клиента, чтобы не спугнуть неосторожным движением и не ввести в ступор.
   3. Аптекарь не имеет право выражать эмоции через голосовой портал. Для этого существует кнопка для сброса внутреннего напряжения.
   Обязательное условие: перед обслуживанием очередного клиента убедится в его платежеспособности.
   Я, конечно, ознакомился с инструкцией, от и до, все, что мелким шрифтом и в скобках, особенно внимательно, чтобы не пропустить какой-нибудь мелочи, но, видимо, зря потратил свое время. Самого главного не заметил - отсутствие данных об идентичности с оригиналом документа. Кто бы мог предположить, что будут серьезные расхождения в толковании этих простых рекомендаций, что мои познания в фармацевтике ничего не значат в реале, где каждый девятый клиент, мягко скажем, неадекватен. К тому же навязанная в спутницы тень (страховка для клиента) оказалась известным террористом, готовым на любую провокацию, лишь бы добиться своей цели. А я обрадовался, как дурак. Наконец-то, нашел, приличную работу с достойной зарплатой, с бонусами и демпинговой тенью. Подумал, что сниму квартиру рядом с центром. Рестораны, бары, проститутки, торговцы дурью, с душком, с перчиком - все под рукой. Не надо тратить лишнюю энергию на поиски развлечений. Размечтался, теперь вот не выкарабкаться из этого дерьма. Я, конечно, мог бы снять с себя статус аптекаря и восстановить статус практиканта ( или обычного охотника) , пусть и задним числом, и с опозданием заблокировать, перевести часть данных в нейтральное облако, но тягаться с системой - бесполезно. Единственное, что остается в такой ситуации, залечь на дно, и то не гарантия, что меня не найдут. Их ищейки чуют, где пахнет жареным.
   В первый рабочий день мне повезло. Было чудесное настроение, все внутри у меня пело и переливалось в зеленом спектре. Сканер не смог обнаружить негатив и кнопка для сброса внутреннего напряжения не понадобилась. Я сиял как половинка Луны, обращенная к Солнцу. Неудачное сравнение. Как половинка персика на языке лжи, потому как самого персика я никогда не пробовал и ложью не злоупотреблял. Вкусовые рецепторы функционировали безотказно. Я надкусил первого покупателя. Это был плотно упакованный, начиненный разными техническими новинками, кусок "фарша", пресный и рыхлый, без особых наклонностей, без творческого куража и, следовательно, без перекоса в ту или иную сторону. Платежеспособность составляла 89% от нормы.
   Он заказал себе тройной набор в капсулах и порошок для ингаляции. Я находился на периферии его поля зрения, чтобы не ввести в ступор этого пугливого борова с толстым кошельком. Одно неосторожное телодвижение и моя тень отразилась бы в зеркале, висевшем напротив клиента. Я видел, как каждые двадцать секунд он украдкой посматривал туда левым глазом, нацелив свой правый глаз на шрифт-код товара, пытаясь контролировать всю ситуацию одновременно. Поймать злостного нарушителя (а у клиентов все продавцы - злостные твари) с поличным и уличить его в воровстве. Отраженная в зеркале тень (даже ее фрагмент) означала бы следующее: что я как агрессивный вирус смог войти в его нейросклянку, захватив жизненно важные органы, в частности, мозг. Мне не нужен утративший детскую инфантильность мозг, одурманенный порошками, я не вампир, чтобы пить его прокисшую кровь, напичканную искусственными гормонами. Мне достаточно взять языком пробу, чтобы определить степень готовности "фарша". К сожалению, данный субъект не соответствовал стандартам. Его питательная ценность составляла 15% от минимальных семидесяти. Пришлось списать с его банковского счета 38% от нормы. Хоть какая-то компенсация.
   Появление тени - это звоночек для паники. Клиент обязан незамедлительно прекратить общение с аптекарем и удалиться от него на безопасное расстояние, продолжение контакта чревато неприятными последствиями, несовместимыми с жизнью клиента.
   Продержался я в той аптеке не больше трех месяцев (по нашему календарю). Иногда желание плюнуть в лицо клиенту, злоупотребляющему лекарствами и (тем самым) нивелирующим естественный фон вздохов и ахов, было нестерпимо. Тем не менее, я никогда не пользовался кнопкой для сброса напряжения.
   Гимнастика для аптекарей, набравших максимальный уровень негатива, была доступна только для служащих со стажем работы не менее трех месяцев. Новичкам предлагались услуги обычного массажиста, координаты которого имелись в каждом планшете. Я не знал, что все массажисты вынуждены сливать информацию о состоянии здоровья аптекаря. Если бы я был в курсе, то не обратился бы к ним за помощью. Моя бабушка научила меня держаться в образе человека без травмирующих психику последствий (пусть и на короткое время), но я решил подстраховаться и вышел на самого дорогого массажиста, весьма популярного в городе.
   Им оказался знакомый мне мастер Хю, владеющий сетью гостиниц с перчиком. Массажем он занимался для собственного удовольствия. Потом я узнал, что за слив информации он получал приличную сумму.
   Сеанс психотерапии (и массажа одновременно) обошелся мне в " копеечку", но он того стоил. Мастер Хю, действительно, умел создавать иллюзию душевного комфорта, низвергая на разбитого от усталости аптекаря целый поток нирваны, я чуть не захлебнулся от объема и качества блаженства и готов был целовать ему ступни, да что ступни, лизать его блестящую лысину и окроплять ее слезами умиления. Никогда не чувствовал себя до такой степени обновленным, обласканным фортуной (в каком месте?), всеми любимым и страшно красивым, как черт. Только что крыльев не хватало, чтобы взлететь над погрязшим в разврате городом и возвестить всем о великой миссии спасения. Собрать ненужный городу эмоциональный мусор и перевыполнить план на 185%. Я бы смог обеспечить своим родным безбедное существование и никогда не работать. Я бы много чего мог, но не успел. Все мои надутые амбиции, весь кураж испарились на следующее утро, как только я пришел в себя после виртуальной вечеринки, заказанной после сеанса психотерапии. Это надо же быть таким дурнем, чтобы спустить весь положительный эффект психотерапии в унитаз. Хотя, возможно, никакой нирваны и не было, Хю напичкал меня какой-нибудь химией. На то он и мастер, а я просто лопух. Не мог определить место, обласканное фортуной. Ниже пояса, олух.
   На седьмой день моего пребывания на земле, я столкнулся со своей тенью, беспрепятственно разгуливающей по подсобке в форме фасовщика. Причем, не какой-то фрагмент ее, как в зеркале, а в полный рост. Перламутровый халатик с прорезью на спине, был слишком узнаваемым, я даже запомнил жирное пятно от пролитого кофе, которое фасовщик (из местных эмигрантов) пил по утрам. Накачанное антидепрессантами тело я обнаружил в картонной коробке из-под стерильных масок, причем маски лежали там же, поверх связанного эластичными бинтами фасовщика. Я хотел позвонить в полицию и рассказать о случившемся, но коварная тень выбила у меня из рук трубку. Она оказалась намного проворнее меня и вдобавок сильнее. Полоска кожи с алмазными вкраплениями (и правда алмазными?) чуть не перерезала мою глотку, остановившись в паре сантиметров от цели. Не знаю, что ее остановило. Возможно, болтавшийся на серебряной цепочке талисман, На голову тени была небрежно накинута паранджа (надо же, какая стыдливая).
   - Не сметь!- зашипела она,- мы разберемся без полиции. Ты ведь не хочешь потерять работу.
   - Я ее все равно потеряю, если тебя кто-нибудь увидит здесь.
   - Зачем мне разгуливать на глазах у клиента, да еще в парандже, какая выгода? Чтобы ты приревновал меня? Не вижу смысла.
   - Так ты еще вдобавок и женщина?
   - Умоляю, какая женщина, пока еще в процессе.
   - И к чему этот цирк?
   - Дополнения к инструкции, китайскими иероглифами, помнишь?
   Пункт А. Тень аптекаря должна быть зарегистрирована на портале услуг как отдельная сущность.
   В моем случае стоит жирный прочерк, видимо, подмазал, кому надо.
   - Что за чушь?
   - Слушай дальше. Пункт Б. Тень аптекаря имеет право сопровождать клиента в последний путь и собирать дополнительные вздохи и ахи непосредственно с близких и знакомых усопшего.
   Пункт В. Тень аптекаря выбирает самостоятельно гендерную принадлежность, не согласуя свое мнение с мнением аптекаря. Давление на ее личный выбор считается недопустимым и карается лишением свободы до трех лет без права подать встречную апелляцию.
   Пункт Д. Конфликт между тенью и аптекарем решается в судебном порядке. Издержки судопроизводства за счет налогоплательщика, то есть аптекаря.
   Пункт З. Тень не несет ответственности за качество предоставляемых аптекарем услуг.
   - Ты, вообще, читал документ, когда ставил подпись?
   Я сделал вид, что шокирован информацией, изобразив на своем лице удивление. Пока она прессовала меня своими фейками, напирая на подлинность отпечатков сетчатки, на глянцевую бумагу с ароматом жасмина, на микроскопическую кляксу на обратной стороне листа и прочие бессмысленные мелочи, я осторожно нащупал позади себя выключатель и вырубил свет.
   В моем распоряжении было несколько секунд, чтобы выскользнуть из подсобки и запереть дверь. Для надежности я опустил еще плотные жалюзи, сквозь которые не просочится и тень комарика. Таким же образом заблокировал и черный вход с улицы. Теперь моя красавица оказалась в ловушке, из которой ей вряд ли удастся выскользнуть незамеченной. Надо было решить, что делать с телом фасовщика.
   В тот день в аптеку заходили, в основном, женщины. За прокладками, тестами на беременность и омолаживающими кремами, от бюджетно доступных, изготовленных по местным рецептам до самых дорогих, элитных марок, гарантирующими стопроцентную эластичность и упругость кожи после применения. Рабочий день близился к концу. Я был доволен результатом. Пора было закрывать аптеку и разобраться, наконец, со своими пленниками. Все равно навязчивый шум из подсобки не давал мне возможности сосредоточиться на цифрах. Выстроить график растущих изо дня в день продаж не получилось. Ритм сбился. Перед глазами проплыло перекошенное лицо и без того страшной тени. Подсунули же уродину.
   Пришлось вырубить ее с помощью шокера. Запрещенный прием, но другого выхода не было, я даже аптеку не успел закрыть. Искусанный тенью фасовщик истекал кровью. Я наложил ему несколько швов, дал обезболивающее, вызвал такси и отправил домой, заплатив за молчание энную сумму. Стоящая на коленях тень злобно шипела в мою сторону.
   - Ты еще пожалеешь, гад.
   - Не надо было приставать к фасовщику.
   Сгреб извивающуюся тварь в охапку и перетащил в машину, для надежности перемотав ее конечности скотчем.
   - Надеюсь, кляп ты мне не будешь совать в рот.
   - Если будешь вести себя благоразумно. Попробую обменять тебя на более качественный товар. Я ведь не могу работать один, ты знаешь. Все аптекари, прибывающие по контракту на Землю, обязаны иметь за собой тень. В противном случае их ожидает депортация, без права повторного заявления на въезд.
   - Обмен не удастся,- усмехнулась тень.
   - Это почему же?
   - Лица, имевшие связь (или бывшие в контакте) с террористами, автоматически становятся потенциальными террористами и подлежат немедленной ликвидации. Пункт Т-15.
   Что ни говори, а она умела вешать лапшу на уши.
   - Я не блефую, это правда. Моя кличка " Маркус", слышал о таком?
   - И чего же ты хочешь от меня? Провернуть с моей помощью очередной теракт? Мои навыки и возможности весьма ограничены, дорогой.
   - Дорогая,- поправила меня тень, - я все-таки уже наполовину женщина.
   - И когда же ты успела продвинуться в этом вопросе?
   - В подсобке.
   Мы уже пересекли черту города, когда она рассказала о своих планах. Я остановил машину и вышел на дорогу. Свежий воздух, ворвавшийся в легкие, отрезвил мой гнев. "Еще не все потеряно,- подумал я,- "Можно переиграть ситуацию. Шанс всегда есть" Угрюмое пустое шоссе навевало определенные мысли о преступлении.
   Споры о статусе теней продолжались уже несколько лет. Ярые защитники эго-меньшинств выторговали им "отмену крепостного права". Служить одному хозяину стало не обязательно. Каждая тень могла выбрать био-носителя по своему вкусу (на деле выбор был невелик, между бывшим хозяином и его кровными родственниками), но им это показалось мало, они захотели иметь такие же права, как и мы. Поддерживать эти абсурдные требования отказались даже защитники эго-меньшинств. Понятно, что тени остались недовольны тем двусмысленным положением: то ли наемного работника, то ли отпущенного для сбора оброка батрака. Самые непримиримые из них создали из своих обиженных собратьев группы экстремистов, пытающихся внедрится в высшие сферы руководства и оттуда надавить на тех, кто принимает соответствующие поправки в конституции. Не выгорело. Жалкая горстка оставшихся экстремистов ушла в подполье. Выходит, что теперь эти доморощенные революционеры решили осваивать Землю. Тихий ужас.
   Я оказался на распутье. Если заявлю на нее, куда следует, мне не поздоровится. Сухим из воды точно не выйду. Придется выкручиваться самому. По идее, взбунтовавшуюся тень надо бы разобрать на органы, только какие у нее органы? Бред собачий. Утопить в реке? Всплывет. Поджечь? Вещество, из которого она состоит, не подлежит горению, тлению, разрушению и прочим физическим воздействиям со стороны.
   Так. Думай быстрее. Ее сила в текучести. Уязвимое место - темнота, в темноте она может передвигаться только на ощупь, как в подсобке. Черт, как же это вылетело из головы. Надо замуровать ее в какой-нибудь старинный склеп и все, и концы в воду. А что? Выход из положения. Будет заточена в бутылку как джин, а я тем временем куплю себе новую тень.
   Но эта сволочь коим-то образом выбралась из машины и уже ползла в сторону фосфоресцирующего в ночи леса (последний писк моды в сфере ритуальных услуг). Пока я искал шокер, чтобы вырубить ее снова, из леса выдвинулась группа светящихся лосей, называемых кладбищенскими духами (тоже рекламный трюк). Они двигались неторопливо, покачивая ветвистыми рогами и звонко постукивая по земле серебряными копытцами, высекая очередной лозунг: "Экологически чистые захоронения. Недорого". Вылетавшие из-под копыт буквы поднимались в черное небо и рассыпались, как роскошный фейерверк, на отдельные искры. Завораживающее зрелище.
   "Достойное место для захоронения тени", - подумал я. И хотя пришлось закапывать ее живой, и она визжала как свинья, осыпая меня проклятиями, но я не дрогнул, отлично справился с этим грязным делом, даже табличку водрузил на ее могилу "Тень Маркуса".
   Избавившись от тени, я не избавился от глупости. За незаконную покупку второй тени, оказавшейся подделкой, чуть не угодил в тюрьму.
   Ума хватило еще вернуться в тот кладбищенский лес и откопать своего персонального джина. Думаю, вдвоем мы как-нибудь выкрутимся. Тень предложила уехать в глушь и открыть там нелегальную аптеку по сбору вздохов и ахов, а что, неплохая идея. Пока обговариваем детали.
   Правда, не знаю, сколько я смогу продержаться в человеческом облике, (без возобновления лицензии на право носить эту личину), возможно не более месяца. На первый взгляд, вполне достаточно, чтобы освоиться на новом месте, но не уверен, что все получится, как задумывал, к тому же я не учел характер тени. Каждый день одна и та же пластинка.
   - Ничего демонического в тебе не осталось, ты просто тряпка. Я бы на твоем месте горы свернула, я бы ...
   - Я бы тоже не прочь взбодрится и воспрянуть духом, но слишком рискованно.
   - А еще говорил, что был охотником.
   - Я и остался им, только вместо страданий на Земле собираю вздохи и ахи.
   - Но раньше ведь ты охотился без тени.
   - Свободы у нас поубавилось, это точно, зато и гарантии. Могу спокойно передать свои накопления семье, медицинский полюс и прочие страховки.
   - Какие гарантии, смертная казнь что ли? Не смеши меня. В кои-то веки демонов стали обнулять, а в какую дыру вы засунули свое хваленое бессмертие? Его что теперь выдают за особые заслуги перед отечеством?
   - Не лезь в то, что ты не понимаешь. Выход всегда найдется. Вопрос времени.
   Зря я разошелся.
   Кожа на голове лопнула, обнажив голый череп. Свернувшиеся в калачик рога, сонные и вялые, зашевелились как потревоженные змеи, почувствовав солнечное тепло. Вслед за рогами заявил о своем существовании и хвост...
   - Еще и Это, - заверещала тень,- да пошел ты...
   Я плюнул и вышел из охотничьего домика. Хвост ей, видите ли, помешал. Наступит час, когда моя сущность не сможет пребывать внутри человеческой оболочки и неизбежно вырвется наружу. Вот тогда посмотрим, как она запоет.
   И хотя я не заядлый курильщик, как моя покойная бабушка, но иногда балуюсь, когда нервничаю. Пару крепких сигарет не помешает. Зажигалка, естественно, не к чему, могу изрыгать пламя не хуже огнемета, без преувеличений, был бы повод и сняты ограничения. Не будем об ограничениях.
   Охотничий домик, который я снял в кладбищенском лесу, довольно уютное гнездышко со всеми удобствами. Разумеется, не для охоты. Ни о какой охоте речь не идет. Всю дичь давно уже съели сами люди. Рекламные животные не в счет, они не настоящие, зато тишина натуральная. Никакого городского шума. Только ветер и птичьи трели. Неплохое место, чтобы подумать о будущем, которое, ничем не отличается от прошлого, разве что обертка другая, не такая привлекательная как раньше. Перспектив ноль. Без бонусов, без пряников, один кнут. Ощущение, что эта пресловутая неизбежность (или неотвратимость) уже наступает на пятки и дышит в затылок. Она готова окунуть тебя в водоворот еще большей неопределенности, подавив всякую надежду на благоприятный исход. Период Раху. Карма. Ничего нельзя изменить, просто ждать, когда твой Юпитер войдет в более благоприятный знак и появится возможность что-то исправить. Так говорит астрология. Впрочем, есть еще надежда на некое озарение, пусть и довольно слабая, но существует... ну, хватит, не будь нытиком. Заткнись.
   Я докуриваю сигарету и растаптываю ботинком окурок. Под ногами шуршит прошлогодняя листва. Ночная прохлада приятно щекочет в ноздрях. Пытаюсь убедить себя. Я дракон, проснувшийся для того, чтобы превратить весь скопившийся за последние дни негатив в пепел. Один глубокий вдох и очищающее пламя вырвется из моих недр. Я уже настроен на возгорание, я...
   Где-то неподалеку ухает филин, появляется звук, похожий на свист летящего мимо тебя снаряда, проносится стая испуганных птиц. Одна из птиц задевает своим крылом мое плечо.
   Осторожно углубляюсь в чащу леса, в надежде обнаружить причину птичьего переполоха. Проклятое любопытство, от которого я так и не смог избавится. Постараюсь быть предельно внимательным к мелочам. Главное, не спешить.
   На усыпанной елочными иголками поляне, среди натыканных повсюду табличек с именами усопших, среди искусственных светлячков, слабо мерцающих в темноте голубым неоном, натыкаюсь на яму, уходящую вглубь земли. Заглядываю внутрь. Ничего не видно. Включаю дополнительное зрение, спускаюсь по веревки вниз. А вот и разгадка. Из разъехавшейся по швам куртки выглядывает знакомая татуировка. На затылке характерная вмятина, на плече шрам. Стоп. Откуда такая уверенность, что это мой двойник? По косвенным признакам? Не убедительно.
   Выходит, что кто-то играет со мной в кошки - мышки. Тень? Вряд ли. Кому это выгодно? Стражам правопорядка? Не смешите меня, я не такая важная птица, чтобы потратить на мои поиски драгоценное время и ресурсы. Тогда кто же? Может быть, собственное подсознание, устроившее эту бессмысленную ловушку. Чего оно добивается? Раздвоения личности? Не дождется. Я не поддамся на провокации. Я выстою.
   Переворачиваю двойника лицом вверх. Волна света, внезапно хлынувшая из его глаз, ослепляет меня, и отбрасывает в край воронки. Раздается оглушительный грохот. Глинистый слой почвы выравнивает горизонт по вертикали. Я сползаю вниз по искореженной взрывом поверхности, цепляясь окровавленными руками за корни деревьев. Я контужен. Ощущаю себя поверженным демоном, не успевшим вовремя перегруппироваться и поменять обличье. Кончай пафос. Я мертв?
   - Не прикидывайся валенком,- говорит тень,- ты мне еще нужен.
   Она поднимает меня за плечи и вытаскивает из ямы. Разорванное на куски тело двойника уже не собрать. Мое человеческое обличье тоже.
   - Кто это был?
   - Тебе лучше знать, кто за тобой охотиться. Своих потенциальных врагов я знаю в лицо.
   Смахнув с себя остатки почерневшей кожи, поднимаюсь на ноги.
   Обгоревший кончик моего носа взывает о жалости. Развороченная челюсть - о сострадании, текущие из пустых глазниц слезы - недоумение.
   - Интересно, а как ты меня видишь, чем?
   - Внутренним зрением,- огрызаюсь я.
   На самом деле, я слышу лишь ее ломающийся, как у подростка, голос и чувствую запах немытой плоти. Какой плоти? Бредовые галлюцинации, которые транслирует мой поврежденный мозг, нельзя принимать всерьез. Надо сосредоточиться на ощущениях, включить резервную память... чего я несу? Где я?
   - Ты дома,- ласково шепчет мне на ухо тень,- все будет хорошо. Я достану новые глаза, со встроенными линзами. Ты будешь неотразим, как кинозвезда. Я заказала шикарный костюм с пикантным отверстием для твоего милого хвостика. Все продумала. Мы проведем ритуал бракосочетания и станем одним целым - человеком с большой буквы! У нас великое будущее. Держись.
   Видимо, она совсем чокнулась, начитавшись оккультной литературы. Я нащупал онемевшими пальцами скотч. Понятно. Мумия фараона, перед погружением в саркофаг. Следовательно, внутри полая. Ужас!
   - Не преувеличивай, никто тебя потрошить не собирается. Лежи спокойно, я скоро вернусь.
   Ее влажные губы коснулись моего раскаленного лба.
   - Какой горячий!- воскликнула она,- я вся в нетерпении.
   Я не отреагировал на этот спектакль. Стерпел. Постарался не тратить свою энергию на эмоциональный выплеск. Дождусь момента, когда останусь один, тогда и сожгу свои путы. С ней разберусь после. Непонятно почему я доверился этой продажной гадине, чем она подкупила, какой лестью? Видимо, за последние сто лет я совсем деградировал, утратив лучшие качества, хотя если честно, ничем особенно и не выделялся среди других демонов. Иначе бы не подвязался на роль аптекаря, нашел бы себе другое занятие, более прибыльное и менее беспокойное. Головой надо думать, а не мягким местом.
   Понятно, что запасные глаза, которые я носил в нагрудном кармане, не подлежат восстановлению - они сгорели вместе с курткой. Придется создавать новые, других вариантов нет, но сначала скотч. Его я порвал, не прибегая к огненной субстанции, бушевавшей во мне как проснувшийся вулкан. Обыкновенная магия и никаких фокусов. Я не хотел, чтобы это видела тень, она и не подозревает о моих возможностях. Вырастить глаза будет труднее, тут одной магией не обойдешься, придется задействовать механизмы посложнее.
   Нащупав запертую дверь, попытался выбить ее плечом. Когда попытка не удалась, вышиб тараном. Для тарана я использовал металлический шкаф, стоявший в углу охотничьей избушки. Удар был такой силы, что вместе с дверью наружу вывалился и косяк, на котором крепилась дверь. Я не пострадал. Отделался парой легких ушибов.
   Поток свежего воздуха ворвался в обгоревшие легкие, напоив их живительной влагой. Почувствовав растекающуюся по телу радость освобождения, поймал нарастающую волну преобразований, возникшую глубоко внутри моего организма. Она поднималась с самого низа, с ног, наполняя мои клетки новым смыслом, а мысли новым содержанием. В горле запершило от умиления и из пустых глазниц снова потекли слезы. На сей раз, слезы очищения. Знаю наверняка, без экзальтации здесь не обойтись - не сработает. Системе необходимо, чтобы ты транслировал настоящую радость, но сначала требуется покаяние. Обязательное условие. Только тогда ты сможешь поднять свое сознание на другой уровень восприятия реальности. И желание увидеть этот мир и полюбить его перерастет в нечто большее, чем просто желание.
   Я встал под лениво накрапывающий дождик, расправил проснувшиеся за спиной крылья и взлетел в хмурое от туч небо. Опьяневший от высоты я поднимался все выше и выше, пока не достиг того порога, за которым начинается царство света. Попасть в этот рай мне не суждено, но я в полной мере ощутил его благожелательность и терпимость по отношению к таким как я, и благодарен за возможность ощутить тот восторг и блаженство, к которым прикоснулся ... впервые за пятьсот лет моего существования. Без лукавства. Охватившее меня ликование было такой силы, что я перестал осознавать себя демоном и потерял контроль над своим эго. Превратившись в пучок каких-то энергий, я стремительно приближался к саморазрушению.
   **
   - Папа, смотри, ангел воспарил над кладбищенским лесом,- закричал мальчик, высунувшись из окна машины, - в том лесу наша мама похоронена.
   - Действительно, ангел, - сказал отец, - но судя по оперению, не очень светлый.
   - Ангел смерти?
   - Не знаю, сынок.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"