Получила одна бабушка в наследство от своей прабабушки веер ручной работы. К нему прилагался и вместительный сундучок, потемневший от времени, в котором кроме веера лежали еще старинный бинокль на палочке и карнавальная маска. Каждая вещь была аккуратно завернута в газету, выцветшую от времени.
Наследство бабушка получила из Италии, где ее прабабушка проживала последние сто лет. Пожалуй, этот антиквариат чего-то да стоил, но если у тебя нет никаких амбиций, то будь у тебя, хоть золотой веер, ты не продашь его дорого. А надо сказать, что бабушкины амбиции давно хранились в тумбочке с золотой каемочкой, среди пожелтевших фотографий и шкатулки с зубами, выпавшими в эпоху застоя.
Новые зубы бабушка держала в сахарнице, чтобы они были всегда рядом с едой. Когда зубы просили кушать, сахарница подпрыгивала и начинала кружиться по столу в поисках бабушки, выпрашивая у нее что-нибудь сладенькое: конфетку или печеньице. Но бабушка не разрешала им дружить с кариесом и всячески препятствовала их общению. Сама бабушка ела только здоровую пищу: кашу и молочные продукты.
Жила она просто, без особых претензий к протекающей за окном жизни, к которой была, в принципе, равнодушна, и жизнь, заглядывая к ней в квартирку через окошко, как будто не замечала ее. И только тогда, когда бабушка выходила в супермаркет за продуктами, новая жизнь с разноцветными ногтями и цветными линзами вместо глаз с удивлением обнаруживала, что старая жизнь еще не собирается умирать.
- А квартирка - то у нее ничего, - вздыхала новая жизнь,- мне бы такую, я бы сразу же пластиковые окна поставила.
Но бабушка ее вздохов не слышала, была она немного глуховата на правое ухо, а левое ухо держала в кошельке, вытаскивая его оттуда только в исключительных случаях: при получении пенсии и когда расплачивалась за покупку. В остальных случаях она обходилась без левого уха, прикрывая пустое место за щекой лиловым париком, который в домашних условиях был всегда натянут на пустую банку и хорошо вычесан.
Кроме итальянской прабабушки, оставившей ей такое причудливое наследство, у нашей бабушки не было родственников, потому что все родственники давно умерли, и осталась она на белом свете втроем с кошками. Рыжий кот в ширину дивана, персидской национальности, всегда сидел напротив старенького телевизора, и, не мигая, смотрел все, что показывал серый "самсунг". Белый кот висел над полупустым холодильником, охраняя и оберегая его от механических повреждений, которые пытался нанести третий кот, черный Марио.
- Рыбочка моя,- называла его бабушка и оставляла для своего любимца лучшие куски нарисованной на картоне рыбы.
Надо сказать, что бабушка была художницей, и все ее коты были написаны маслом или вылепленные из пластилина, дабы держать живого кота ей не позволяла маленькая пенсия. Но, тем не менее, один кот, что лежал в тумбочке с золотой каемочкой был вполне материален. По ночам, когда бабушка ловила открытым ртом залетавшие в форточку дрейфующие сны, кот выходил из тумбочки, и, поправив сбившееся в ногах бабушки одеяло, шел на кухню. Несмотря на молчаливый протест белого кота, безымянный кот, не имевший имени, открывал холодильник, и, достав валерьянку, пил ее прямо из горлышка. А напившись, бродил по заросшей зеленым мхом квартире бабушки и, неистово мяукая, призывал невидимую кошечку, забившуюся в старый сапог на антресолях. Это была совсем миниатюрная кошечка, связанная из шерстяных ниток, всеми забытая и заброшенная. Однако, безымянный кот был настойчивым малым, и вскоре их сердца воссоединились, а через три месяца, по квартире бабушки уже бегали котятки.
Эти несносные котятки, обнаружив бабушкино наследство: сундучок с веером, театральным биноклем и карнавальной маской, напрудили туда и улеглись спать, и когда бабушка решила отнести сундучок в антикварную лавку, чтобы заработать немного денежек к новому году, она с превеликим огорчением, обнаружила в сундучке газеты, пропахшие кошачьей мочой. Куда подевались сами вещи, она не могла понять. Котят, как таковых, в сундучке тоже не было.
Бабушка разложила на полу испорченные газеты для сушки (рука не поднималась выкинуть итальянскую макулатуру ) и опрыскав их терпким одеколоном, принялась читать то, что было написано сто лет назад. Надо сказать, что бабушка знала не только русский язык, но и итальянский, а так же владела и другими иностранными языками.
В одном из объявлений было написано, что некто очень обеспеченный господин купит за хорошую цену: черный веер из венецианского кружева, украшенный инициалами Х.Н, а так же театральный бинокль с такими же инициалами и маску, и все это за баснословную сумму в пятьсот миллионов лир.
Бабушка тяжело вздохнула, и, утопая по колено в разросшемся мху, направилась в ванную комнату, чтобы освежить голову и вымыть после пыльной газеты руки. В ванной, среди груды обмылков, хранившихся в стеклянной банке, она не могла отыскать остатки прежней уверенности, которую она находила в обмылках " камеи", и, включив холодную воду, просто подставила под ледяную струю свои морщинистые руки, усыпанные веснушками. Зеленая рыбка, выскользнувшая из крана, плюхнулась бабушке прямо в руки. С недоумением взирая на это чудо, бабушка прослезилась от умиления, и, положив рыбку в чистую банку, осторожно наполнила ее водой.
Но рыбка, расплескав всю налитую бабушкой воду, выпорхнула, как птичка, наружу. Размахивая плавниками, как крыльями, она устремилась к свету, то есть лампочке, тускло горящей в коридоре, по стенам которого были развешаны пропавшие предметы: черный веер с инициалами Х,Н, театральный бинокль, и карнавальная маска, скорчившая бабушке такую смешную рожицу, что наша бабушка плюхнулась от смеха на пол. Хорошо, что на полу рос мох, и бабушка ничего себе не повредила: ни коленного сустава, ни ступни, выскользнувшей из тапочка.
- Так значит, я сама развешала свои сокровища для проветривания,- сказала счастливая бабушка, любуясь прицепленным за прищепки наследством,- Склероз одним словом.
Рыбка улыбнулась ей на прощание и исчезла.
- Померещилась,- подумала бабушка. Она осторожно сняла с веревки итальянские штучки, и, уложив их в большую коробку, решила примерить на себя свои старые амбиции, ведь не пойдешь же в антикварную лавку без амбиций. Однако ни одна из амбиций не захотела пролазить через голову, и тогда бабушке пришлось натягивать ее снизу, через ноги, но как раз на середине бедра амбиция застряла и лопнула по швам.
С ожесточением сбросив с себя надоевший образ бабушки вместе с ее амбициями, деловая женщина пенсионного возраста с коробкой под мышкой спешила к остановке. Новая жизнь с разноцветными ногтями и цветными линзами на глазах, не узнала ее, и прошла мимо.
- Какое несчастье, что приходиться пользоваться вещами, - думала деловая женщина,- и употреблять их. Употребление портит и уничтожает любую красоту. Самое благородное назначение предмета - быть объектами созерцания. Как красив апельсин, пока его не съели, как хороша норковая шуба в платяном шкафу.
Образ бабушки, спрятавшийся в кармане шубки, больше переживал за новые зубы, чем за шубку, к которой, если честно, у нее не было никакой привязанности.
- Кариес,- стал нашептывать образ бабушки,- берегите мои зубы от кариеса.
Деловая женщина брезгливо вытащила образ бабушки из кармана и погрозила ему пальцем:- Я умоляю вас, обойдемся без сцен.
В центре города, за квартал от антикварной лавки, к деловой женщине привязался импозантного вида мужчина, с пронзительными глазами навылет. Он предложил ей зайти в кафе и отметить случайное знакомство чашечкой чая, на что деловая женщина, немного подумав, согласилась. Интересных мужчин в ее жизни можно было пересчитать по пальцам.
Но когда они выпили по две кружечки чая с коньяком, и деловая женщина пришла в возбужденное состояние, мужчина осторожно спросил:
- Разрешите полюбопытствовать, а что это у вас в коробке?
- Черный веер,- простодушно ответила женщина,- наследство от итальянской прабабушки.
Пронзительные глаза навылет пронзительно засверкали в сумеречном кафе.
- Я тот господин из объявления, вы помните....
- А как же. Пятьсот миллионов лир наличными,- высунулся из кармана шубки образ бабушки.
- Семьсот миллионов,- предложил господин.
Черный веер, из венецианского кружева, украшенный инициалами Х.Н, затрепетал от волнения. Коробку вспучило, и все наследство вывалилось прямо на стол.
- Восемьсот,- выдавила из себя деловая женщина, и покраснела от стыда. Она поняла, что этот аферист был совершенно равнодушен к ее внешности, а она, она, как несовершеннолетняя нимфетка...
Комок слез застрял в ее прокуренном горле, и возникшая вдруг жажда крови, долго дремавшая в сладкой скуке под панцирем груди , вырвалась на свободу.
Но эта запоздалая мысль мужчины стала плавиться, таять и вскоре превратилась в мелодию рок-блюза, доносившуюся с экрана уличного кинотеатра.
Сбросив с себя образ деловой женщины, длинноногая брюнетка лет тридцати голосовала на перекрестке. В руках она держала черный веер из венецианского кружева с инициалами Х.Н