Как ни странно, к концу рассказа Люба совершенно успокоилась. Голос ее звучал глухо и немного отстраненно, как будто речь шла о чужих людях. Только иногда голос подозрительно прерывался.
- А потом я вызвала милицию... И вот... - она замолчала беспомощно уставившись на меня.
- Дааа... дела. - пробормотала я. Мне было просто до слез жалко эту несчастную женщину и ее никудышного, но любимого мужа. На языке вертелись какие-то фальшивые сочувственные слова, но произносить их после такой проникновенной исповеди казалось кощунственным.
Мы помолчали минут пятнадцать. Потом Люба подняла на меня опухшие глаза и произнесла извиняющимся голосом:
- Простите, что я на вас все это вываливаю. Мне просто надо было...
- Да, ничего страшного, - перебила я ее с излишним жаром. - Правда! Мне было очень интересно... то есть не интересно... Тьфу ты, сама запуталась, - я окончательно смутилась. - Я хотела просто сказать, что понимаю вас. У меня тоже совсем недавно погиб муж.
- Да? - изумилась она.
- Да. Я знаю, это больно, и будет еще больнее. Я бы на вашем месте не сидела в той квартире одна. Поезжайте к свекрови, ей тоже будет нужна поддержка, - я мысленно поаплодировала себе. Иногда, я выдаю удивительно здравые идеи. - Представляете, каково ей сейчас?
- Да, действительно! - Люба прямо на глазах ожила. - Я так и сделаю!
- Только оставьте свои координаты в милиции, - напомнила я. - А то еще подумают чего-нибудь.
- Да, - потухла она. - Эти могут.
Тут мне в голову пришла еще одна гениальная мысль:
- А давайте обменяемся телефонами. Может я вам чем-нибудь помочь смогу.
- Да как-то... нехорошо. Я и так доставила вам много неприятностей.
- Ничего подобного! Вы мне наоборот помогли.
- Да? Чем? - изумилась она.
О, язык мой - враг мой. Чем она мне помогла?
- Я... ну, мне стало легче после вашего рассказа. И я хотела бы знать, что с вами все в порядке.
- Ну ладно, - она по памяти продиктовала свой мобильный, потом с непонятной тревогой посмотрела на дом. - Мне, наверное, нужно туда вернуться?
- Наверное да. Дверь закрыть, собрать вещи, - неуверенно предположила я, хорошо представляя себе каково ей будет снова зайти в ту комнату. - Или, знаете, можно ведь попросить соседей. У вас хорошие отношения с соседями?
- Да, вполне.
- Можно попросить их запереть, а потом забрать ключ. Если доверяете.
Тут она наконец-то слабо улыбнулась:
- Как хорошо. Так и сделаю. Спасибо вам большое. Я пойду, наверное.
- Да, конечно, до свидания!
И она ушла, а я осталась сидеть на скамейке, тщетно пытаясь привести мысли в порядок. Второй труп за два дня и чужой откровенный рассказ, похожий на крик боли, совершенно выбили меня из колеи. Время приближалось к четырем, я еле успеваю на радио, нужно ехать, но встать и дойти до машины было выше моих сил. Неизвестно сколько я бы еще так просидела, если бы мое внимание не привлекла ругань колоритной парочки.
Невзрачный мужичонка с недельной щетиной на худом испитом лице громко выяснял отношения с пухлой, броско накрашенной гражданкой в ярко-красной куртке.
- Да, етыть туды и растуды. Не мы этова, говорю! - сипел он.
- Тогда кто?! Кто еще?! - визгливо возмущалась дама. - Вы, алкашня, вечно здесь третесь!
- Чувырла толстомясая, - беззлобно ругнулся мужичок. - Мы вчера у Михалыча сидели. Евойная баба свалила. И холодно. - явно не желая продолжать выяснять отношения он развернулся и побрел по направлению к пивному ларьку.
- А ну стой! - снова заверещала гражданка в красной куртке. - Стой, кому говорю! Ты куда, я еще не кончила!
Постепенно стало ясно, что причиной баталий послужил небольшой деревянный столик, стоящий в палисаднике под окнами. Я подобралась поближе, желая рассмотреть, что же инкриминируется местному алкоголику. Картина преступления была вполне однозначна - на свежевыкрашенном изумительной бирюзовой краской столике и скамейке возле него чернели грубые следы мужских ботинок сорок пятого размера. Я тихонько ухмыльнулась, очевидно, это было не первое покушение местных алкашей на столик, который скандальная дамочка считала своей собственностью. Все еще улыбаясь я подняла глаза на окошко над столиком и обмерла. В окне сияли алые шторы в ядовито-зеленый горошек.
Мне вдруг внезапно стало холодно на мартовском ветру. И как-то очень живо представилась картина, как преступник аккуратно залезает сначала на скамейку, потом на столик, заглядывает в окно, чтобы проверить дома ли жертва, а потом идет к квартире и звонит в дверь. А ведь Степан сам его впустил. Впустил, значит хорошо знал - не ждал подвоха. Не ждал, что его привяжут к батарее и начнут вырывать ногти.
Сидеть около этого дома как-то резко расхотелось и я почти бегом направилась к машине.
Прошла по дорожке, мимо детской площадки и кустов, приближаясь к углу противоположного дома, за которым и оставила свой транспорт. Тут меня ждал новый сюрприз.
Синий "Ниссан Мурано"! Точно такой же, как был там, на бензоколонке с которой начались мои приключения.
Он стоял прямо на соседнем с моей машиной месте. И, кажется, там внутри даже кто-то сидел. Хорошо разглядеть я не успела, потому что отскочила обратно за ближайший куст.
Ну что же я за трусиха! Мало ли в Москве "ниссанов", и уж наверняка среди них хватает синих! Может быть, это какой нибудь совершенно безобидный местный житель, пыталась я себя успокоить, а ноги уже сами несли меня обратно, под прикрытием спасительных кустов, мимо потоптанного бирюзового столика, к противоположному углу дома. Подальше от страшного автомобиля. Сворачивая за угол я все-таки обернулась и бросила взгляд через сплетение еще не покрытых листвой веток на злополучный автомобиль. Мне показалось, что переднее его переднее стекло поползло вниз, и в темном провале окна показалась рука с огоньком сигареты между пальцев.
Дальше я уже бежала не оборачиваясь. Только вылетев из дворов на более-менее людный и оживленный проспект, я смогла заставить себя перейти на быстрый шаг.
Несмотря на все возможные рациональные аргументы в пользу того, что виденное - просто совпадение и игра моего не в меру буйного воображения, заставить себя вернуться и забрать машину, было выше моих сил. Ну и черт с ним, решила я. Береженого бог бережет, а убийц, по слухам, хлебом не корми - дай только вернуться на место преступления. Значит, поедем на метро. В какой стороне тут должно быть метро я примерно себе представляла, потому что проезжала мимо него по пути. Осмотревшись по сторонам, я убедилась, что иду в нужную сторону и прибавила шагу.
А все-таки интересно. Если убийца видел меня какую-то секунду, что он мог запомнить? Лица в полумраке он, скорее всего, толком не разглядел. А если и разглядел, то не такое уж оно у меня приметное, чтобы запомнить один раз скользнув взглядом. Фигуру более-менее скрывал плащ. Сможет он, интересно, узнать меня если встретит? Вот я его вряд ли узнаю. Все-таки стоял он спиной к яркому пятну стеклянной двери, поэтому выглядел для меня просто черным силуэтом. Помню только, что высокий был. И, кажется, тоже в плаще, как и я.
Тут меня осенило. Волосы! Мой природный оттенок - довольно редкий, русый с отливом в медь, вполне мог запомниться. Мужчины, конечно, не так внимательны к подобным вещам, как женщины, но несколько случаев, когда меня узнавали именно по цвету волос, я, пожалуй, могу припомнить. Значит - надо перекраситься. И подстричься.
Мысль оказалась настолько неожиданной, но при этом - смелой и абсурдной, что я даже сбилась с шага и чуть не споткнулась на ровном месте.
Я одна из тех счастливых, наверное, женщин, которых полностью устраивает цвет их волос. То есть - абсолютно. У меня никогда в жизни даже мысли не возникало перекраситься. С другой стороны - краска скоро смоется, а вот если доведется однажды перейти дорогу какому-нибудь синему "нисану", тут лучше иметь надлежащий камуфляж. Целее будешь.
Сжав, для решительности, покрепче кулаки, я свернула в сторону ближайшей парикмахерской.
Экзекуция заняла совсем немного времени. С цветом я определились быстро. Раз уж полезла в очередную дурацкую авантюру, значит, пусть будет радикально черный. Как у классиков. Главное - чтобы просушили над примусом. Ну, да парикмахеры - люди профессиональные, знают что делать.
После того, как все операции были закончены и моя голова чисто вымыта, высушена и расчесана, я взглянула в зеркало и поняла, что любовь к беллетристике меня на этот раз подвела. Лучше бы я вместо того, чтобы читать книжки, побольше смотрела модных нынче японских мультиков, и попросила парикмахера извазюкать мою шевелюру зеленым или фиолетовым. Хоть розовым в крапинку, только не черным. Более неудачного цвета для меня, пожалуй, не существует. Из зеркала, в котором я привыкла видеть вполне миленькую мордашку, смотрела какая-то общипанная ворона. Для полного сходства не хватало только антрацитовых теней вокруг глаз, какие бывают у готичных девочек и мальчиков. Даже появился откуда-то вострый клювообразный шнобель, наличия которого у себя я раньше никогда не предполагала. Неужели цвет волос может повлиять даже на длину носа? Или дело в "модной" стрижке, предложенной мастером?
Сделав недюжинное усилие, я заставила себя отвести глаза от зеркала и мило улыбнуться ждущему моего одобрения парикмахеру.
Ничего, переживем. И не такое переживали. Но зеркала, похоже, стали моими злейшими врагами на ближайшие несколько месяцев.
* * *
В вихре обрушившихся на меня событий совсем потеряла счет времени. Если бы не этот чертов синий "ниссан", если бы я не решила вдруг поиграть в шпионов и изменить внешность... На свою новую работу я, разумеется, опоздала. Подходя к зданию "медиацентра" я кляла свою трусость на чем свет стоит. Когда я открывала входную дверь и проскакивала мимо строгого дядечки - охранника, до начала эфира, конечно, еще оставалось минут двадцать, но меня-то просили приехать как минимум за два часа, чтобы "провести инструктаж". Ой, чую, что-то сейчас будет. Хорошо если просто наорут. Терпеть не могу, когда на меня орут, но если еще и уволят - будет гораздо хуже. Это будет значить, что я по своей дурости профукала такой замечательный шанс как-то разобраться в ситуации.
В кабинет Жужельского я влетела без пятнадцати шесть, забыв постучать. Мой новый босс сидел, уткнувшись в экран ноутбука, и даже не поднял взгляда. Минуты три я ждала его реакции, потом не выдержала:
- Извините... - начала я.
- Не извиняю. Еще раз опоздаешь - уволю и денег не выплачу. Ты думаешь мы тут в бирюльки играем? - он наконец удосужился оторваться от компьютера и пристально посмотрел мне в глаза.
- Ой, а вы меня узнали? - ляпнула я первое, что пришло в голову.
- А ты надеялась меня разыграть? - тон его просто сочился ядом. - Как мило. В следующий раз нарядись зайчиком.
Я мысленно выдохнула и досчитала до десяти.
- Прошу прощения за опоздание. Это была абсолютно форс-мажорная ситуация, я попала в аварию, пришлось ждать ГАИ, потом ехать на метро. Обещаю, что больше это не повториться.
- Меня не интересуют оправдания. Это первый и последний раз, когда я такое терплю. - видя, что я открываю рот, чтобы возразить, он перебил меня. - Хватит! Десять минут до эфира. Быстро в студию!
- А как же...
- Восьмая комната. Быстро!
Надоедать вопросами начальству я не рискнула, поэтому пришлось проследовать по указанному адресу.
Восьмая комната оказалась той самой студией, в которой я вчера подслушивала разговор террористов. Сегодня она была залита рассеянным светом, на пульте горело множество лампочек, а за столом восседал тощий юноша с козлиной бородкой.
Молодой человек раскачивался, очевидно, в такт музыке, лившейся из надетых на него огромных наушников. Мое появление он проигнорировал абсолютно - ну зашел незнакомый человек в студию, делов-то. Я прокашлялась. Ноль реакции.
- Здравствуйте.
Бесполезно. Доктор, меня все игнорируют! Пришлось подойти к юноше и похлопать по плечу. Паренек поднял руку, нажал какую-то кнопку на пульте и обратил на меня подслеповато прищуренные глазки.
- Здравствуйте. - я улыбнулась, призывая на помощь все свое обаяние. - Я ваша новая коллега, буду вести вечерние эфиры. Павел Петрович сказал прийти сюда...
Козлобородый молодой человек выразительно махнул в сторону дверцы в стене, на которую я раньше не обращала внимания, снова нажал кнопку на пульте и воспарил на крыльях музыки в горние выси.
Ладно. Не хочет разговаривать и не надо. Дверца вела в соседнюю комнату, расположенную за стеклом. Ту, в которой вчера совещались террористы.
Комната оказалась даже не комнатой, а коморкой два на два метра. Почти все ее пространство занимал большой стол. На столе фаллическими символами торчали три микрофона, тихонько гудел ноутбук. Все остальное свободное место в каморке заполнял собой в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил, который вольготно развалился в продавленном кожаном кресле.
Нет, он не был похож на Карлсона из мультфильма. Просто при виде этого человека почему-то невольно в голову приходило именно такое определение. Был он статен, розовощек и полон жизни. Листал какие-то бумажки на столе, выглядел очень увлеченным своим делом и, кажется, даже что-то насвистывал.
- Здравствуйте! - сказала я, просовывая голову в дверь.
Дядечка жизнерадостно улыбнулся:
- Ага! Нашлась пропажа. Что же вы так поздно, девушка? Ладно, ладно, - замахал он руками прежде, чем я успела поведать заготовленную ложь об аварии. - Это все не важно, вы как раз вовремя, через восемь минут ваш выход. Садись, - он кивнул на табурет рядом. - Да садись ты, садись, не стой в дверях.
Я покорно присела, завидуя непринужденности, с которой он перешел на "ты".
- Вы знаете, - начала я. Дядька сделал испуганное лицо и замахал руками.
- Нет, нет, нет! Никакого "вы", пожалуйста. Особенно в прямом эфире. Только на "ты". Хорошо, что вообще приехала. А то мне бы пришлось зачитывать новости. А я терпеть не могу зачитывать новости сам. - тут он скривил свою круглую холеную физиономию так, что мне стало совершенно ясно видно: да, ну совсем никак не может терпеть.
- Там обычно такую ересь пишут. Или всякие вещи которые меня совершено не интересуют. - пояснил он свою позицию относительно новостей. - Впрочем, давай знакомится. Меня зовут Всеволод, для тебя - просто Сева. Сева Пухов. Он лучезарно улыбнулся. - Ты когда-нибудь раньше работала на радио?
- Соболева Алиса. Нет, никогда - ответила я, немного робея под его отеческим взглядом: а ну, как услышав столь откровенное признание погонит прочь? Мои опасения не подтвердились. Судя по выражению Севиного лица эта новость его скорее порадовала, чем огорчила.
- О, это отлично, что никогда не работала! Знаешь-ли - научить человека новой профессии с нуля, гораздо быстрее чем переучивать. Если бы ты не умела грамотно говорить и терялась в сложные моменты, Петрович тебя бы не взял. А все остальное придет с опытом. У меня, видишь ли, своя оригинальная метода ведения эфира. Так что - вот твой стул, вот микрофон, наушники. Расслабься и получай удовольствие.
Почему-то это напутствие показалось мне крайне подозрительным. Но отступать было некуда и я с интересом осмотрела свое новое рабочее место.
Ничего особенного - место как место. Большой и, наверное, очень дорогой студийный микрофон доминировал на нем, всем своим видом давая понять что он тут главный. Еще имелся небольшой пульт с загадочными кнопками, которые я решила пока не трогать, и наушники.
Белая дверца с треском распахнулась, чуть не задев меня на моем шатком насесте. В проем высунулась рука с распечаткой.
- Приветик, - машинально откликнулась я. Красивый мужчина: темнокудрый, загорелый, синеглазый. Даже сходство с Галкиным его не портит.
- Меня Стасом зовут. - продолжал красавец-мужчина, протягивая руку. - А вас?
- Алиса.- не зная что конкретно делать с этой самой рукой я решительно ухватила ее и энергично потрясла.
- Стасик, давай без политесов обойдемся, - забулькал Сева. Пять минут до эфира, потом девушку потанцуешь.
- Еще увидимся, - заговорщицки подмигнул Стасик и пропал.
- Алиса, ознакомься с новостями! - Сева потряс распечаткой. - Тебе сейчас их нужно будет зачитывать. Вслух, с выражением и без ошибок. Петрович страшно не любит ошибок и оговорок в новостях и всегда за этим следит. Если оговоришься - оштрафует. Так что будь спокойна и не паникуй - у тебя все получится.
- Но как? Я же ничего не знаю! Куда говорить, как... - пробормотала я.
- Ну, так надо было приезжать на инструктаж, - посуровел мой коллега. Потом смилостивился и добавил - Не переживай, чего тут уметь. Наливай и пей.
Если честно, то еще после собеседования с Жужельским я опасалась подобного развития событий, но все же питала смутную надежду, что звукорежиссер или диджей возьмет надо мной шефство все объяснит, покажет, даст попрактиковаться и только потом разрешит работать в эфире. Нельзя же так с бухты-барахты допускать совершенно постороннего человека к святому. А вдруг я чего-нибудь ляпну?
Последнюю фразу я произнесла вслух.
- Ляпай, но ляпай уверенно. Это называется эксцентричностью, - отозвался Сева и сам захихикал своей немудреной шутке. Смех его был похож на бульканье. - А сейчас ознакомься все-таки с новостями. А времени, между прочим, уже всего три минуты осталось. - он кивнул головой в сторону прозрачного окошка.
Проследив за его взглядом я увидела, в прозрачном окошке козлобородого юношу. За его спиной светился циферблат часов. Времени, и правда, оставалось уже меньше четырех минут. Не став его, драгоценное, больше тратить, я углубилась в чтение.
Где-то какой-то теракт, кажется, никого не убило. Американский президент куда-то поехал договариваться с кем-то о свободе и демократии, а наш премьер-министр тоже куда-то поехал, договариваться с кем-то о чем-то еще. В конце, как водится, отдельный раздел, посвященный всяким звездам шоу-бизнеса. Ничего особенного. Совершенно стандартный текст новостей, которые регулярно зачитываются на всех радиостанциях. Вверху логотип новостного агентства.
От изучения распечатки меня оторвал голос нового коллеги.
- Наушники надень! Сейчас отбивка пойдет!
Я поспешно нацепила огромные "уши". В них зазвучало бодрая музычка и замогильный потусторонний голос объявил: "Радиостанция "Свобода звука". В путь, по волнам музыки", а самоуверенный женский добавил: "Восемнадцать часов в столице. Новости".
И тут неожиданно весь мой мандраж куда-то испарился. Уже совершенно не беспокоясь о последствиях я зачитала новости, даже не пытаясь подражать интонациям профессиональных дикторов с радио. Интуиция подсказывала, что все равно не получится, а Жужельского мое чтение вроде бы устроило. Под конец совсем обнаглев я добавила.
- С вами была Соболева Алиса. До встречи.
В "ушах" снова заиграла отбивка. Пухов демонстративно зааплодировал.
- Ну вот, а говоришь - не умеешь.
- И это все, - я почувствовала даже легкое разочарование. И стоило волноваться? Сева правильно поняв мои чувства только ухмыльнулся:
- Нет, это только присказка, сказка впереди. После рекламы.
- А что мне делать во время эфира?
- О, это уж ты не беспокойся. Там увидишь, ответил он и заговорщически подмигнул мне. Главное, что бы ни случилось, не ударяйся в панику, не теряйся и делай вид, что так все и задумано, тогда все отлично пройдет.
В "ушах" закончилась реклама "продвинутых курсов живого английского языка" и зазвучала новая отбивка. Сева поднял руку, призывая меня к молчанию.
- Здравствуйте, дорогие радиослушатели. В эфире программа "Пух и прах" и я, ее ведущий - Сева Пухов. Сегодня, дорогие мои, мы поговорим о празднике, который ежегодно создает головную боль всему мужскому населению нашей страны, о светлом, радостном, весеннем гинекологическом празднике - Международном женском дне. Специально по случаю праздника я решил сделать подарок слушательницам и разбавить суровый мужской коллектив нашей радиостанции бабой. Встречайте, дамы и, в особенности, господа - Алиса.
Выпалив все это в микрофон, он нажал какую-то кнопку на пульте и довольно откинулся в кресле. В наушниках зазвучала запись восторженных аплодисментов. Я молчала, несколько офигев от такого представления. Через пару секунд моего выразительного молчания Сева снова взял инициативу в свои руки.
- Молчит, молчит моя новая коллега. Стесняется поприветствовать нас. Алиса, порадуй наших слушателей, скажи какую-нибудь глупость!
- Эээ, - протянула я в микрофон. - А что бы ты хотел услышать?
- А ты всегда говоришь другим то, что они хотят слышать? - с живым интересом поинтересовался Пухов.
- Ну, обычно по ситуации. - ответила я все еще не понимая чего он от меня ждет.
- Предположим, ситуация благоволит. Радиослушатели все еще ждут от тебя глупость, можно даже две - регламент позволяет.
- Ну... я думаю, что восьмое марта хороший праздник, для многих даже семейный. Мы вот с семьей всегда его празднуем.
- А как насчет двадцать второго апреля? - с преувеличенным сочувствием поинтересовался Сева.
- Двадцать второе апреля? А это праздник? - я судорожно пыталась припомнить чего такого важного празднуют в этот день. Дата была смутно знакома, что-то такое вертелось в голове, но связать ее с конкретными событиями не удавалось.
- Праздник. И для некоторых даже семейный. Прекрасный, светлый праздник. Ну же, Алиса, ты наверняка вспомнишь, если постараешься!
- Китайский новый год, - неуверенно предположила я.
- Великолепно! Ты сказала две глупости и уложилась точно в регламент. - Сева выглядел довольным, как объевшийся сметаны кот, а меня все это начало изрядно злить. Я не привыкла чувствовать себя дурой и тем более не привыкла к тому, чтобы самоуверенные жлобы самоутверждались за мой счет, поэтому стала прикидывать как бы поизящнее его посадить в лужу.
- Но давайте вернемся к нашему празднику. Точнее, не к нашему, а к женскому. Алиса, как ты считаешь, почему бабский день празднуют именно восьмого марта?
- Честно говоря, понятия не имею. Но, думаю, ты сейчас нам расскажешь.
- Ну хорошо - начнем с малого. Как ты считаешь, когда столь любимый твоей семьей праздник отпраздновали в первый раз?
- Восьмого марта. - сказала я и мило улыбнулась.
- Умничка, догадалась. А в каком году?
Нет, больше он меня так не поймает.
- Если ты мне дашь подглядеть в свою шпаргалку, я назову точный год. - торжествующе отбрила я.
- Если бы ты не опоздала на два часа, у тебя была бы своя шпаргалка. Итак, дорогие радиослушатели, Алиса ответа не знает. Давайте примем звонок, может быть кто-нибудь из вас окажется более эрудированным.
С этими словами он нажал какую-то кнопку на пульте. Я услышала в наушниках длинные гудки, потом густой мужской бас:
- Алле!
- Здравствуйте, вы в эфире! Представьте, пожалуйста.
- Меня Володя зовут.
- Здравствуйте Володя. Скажите, что вы думаете по поводу восьмого марта?
- Дурь все это. Дурь и одни траты. - мужчина весь аж лучился праведным гневом. - Я вот владелец бизнеса. Это просто вредительство такие праздники устраивать. Сначала все неделю пьют, потом неделю пьют. Две недели нормальной работы нет. Этот праздник только бабам выгоден, чтобы серьги и шубы выколачивать из мужей. Еще всякие Гиви, которые цветами торгуют, наживаются...
- Спасибо, я понял вашу мысль. - перебил его Сева. - А как вы считаете - когда восьмое марта отпраздновали в первый раз?
- Да, когда-то в начале века. То ли в десятом году, то ли в пятнадцатом. Точной даты не помню, но это социалисты придумали.
- Да, вы совершенно правы, Володя. Спасибо.
- А двадцать второго апреля мой тезка Владимир Ульянов родился. Скажите вашей девочке, что стыдно не знать таких вещей! Знаете, Сева, - тут он заволновался, заговорил быстро и даже немного заискивающе. - я всегда с таким удовольствием вашу передачу слушаю. Но вот зачем вы все время каких-то идиоток в эфир пускаете? Что Марина ваша, что Катя, теперь вот Алиса. И не я один так думаю, все мужики так считают.
- Ничего не поделаешь, Володя, это требование компании. Спасибо за теплые слова, оставайтесь с нами.
В наушниках раздались короткие гудки.
Хммм... Интересная информация про "идиоток в эфире", стоит обдумать на досуге.
- Прав, совершенно прав оказался наш радиослушатель. Впервые восьмое марта отпраздновали...
Сева углубился в историю и я ушла в свои невеселые мысли. Роль моя была понятна совершенно - "дура-баба", над которой прикалываются и Сева, и мужчины-слушатели. Ну что же: попробую обломать им малину.
Мой коллега распинался еще минут двадцать и я успела заскучать, когда он, рассказав напоследок бородатый анекдот, объявил:
- Ну а теперь прослушаем рекламу и примем несколько звонков от слушателей. Позвоните нам, чтобы рассказать как лично вы относитесь к этому празднику и были ли у вас забавные случаи, связанные с ним?
Слушатели, конечно, не заставили себя долго ждать. Сева принял один за другим целых пять звонков. Первые три оратора, правда, ничего нового и интересного нам не сказали. Только произнесли какие-то банальные фразы и пожелали побольше счастья женщинам. Зато потом начался настоящий цирк с конями. Судя по тому, оживился мой коллега, он только этого и ждал. Очередной наш собеседник со всей уверенностью хорошо информированного человека заявил, что данный праздник - суть жидо-массонские происки, с целью отвлечь честных людей от поисков мирового заговора. В доказательство своих слов он привел какую-то невнятную цитату, по его словам, из Платона. А когда Сева вежливо но с ехидцей в голосе, поинтересовался при чем тут Платон, наш собеседник обозвал то ли Cеву, то ли Платона "жидом" и бросил трубку. Последний же собеседник проявил недюжинную сноровку, уклоняясь от Севиных наводящих вопросов и все время переводя разговор на то, какую его жена готовит замечательную селедочку под шубой, и как хорошо потребить ее под водочку за здоровье всех женщин. В конце концов его пришлось отключить прямо на том месте, где он перешел от процесса разделки селедочной тушки к особенностям приготовления шубы.
На этом обсуждение восьмого марта было свернуто. После очередного рекламного блока я зачитала свежие новости и Сева предложил поговорить о личном оружии и превышении пределов самообороны. Немного поразглагольствовав о современном законодательстве в этой области и сравнив наш опыт и опыт США он снова решил вовлечь меня в разговор:
- Алиса, скажи: у тебя есть какие-нибудь любопытные соображения?
О, еще бы у меня их не было. Два трупа кого хочешь убедят, что пистолет - предмет первой необходимости.
- Я считаю, что милиция не всегда в состоянии защитить меня, поэтому хочу иметь возможность защитить себя самостоятельно.
- Ого, какая воинственность! Видели бы вы сейчас нашу Алису, дорогие друзья. Глаза горят, брови сведены. Валькирия, а не женщина.
Я поморщилась. Сева откровенно переигрывал, его разочаровала моя радикальная позиция - не иначе как собирался подстроить ловушку.
- И все же, Алиса, безумно интересно, как именно ты собираешься себя защищать. Просветите нас, юная леди, может вы чемпион мира по стрельбе или мастер боевых искусств и владеете тайным стилем "У-КУ-ШУ"?
- Владею. - с достоинством человека, посвященного в тайну ответила я. Сева такого не ожидал, но не растерялся.
- А ну-ка расскажи! Мы все жаждем услышать подробности!
- Не могу. По уставу нашего клана любой, раскрывший тайну непосвященным обязан сделать харакири на Красной площади. Ты ведь не хочешь моей смерти, Сева? - с убийственной серьезностью спросила я. Как там он говорил? "Ляпай, но ляпай уверенно"?
- О, Алиса, да ты опасная штучка. Не хочешь стать моим телохранителем на пол-ставки?
- А что - тебе есть чего опасаться?
- А как же! - самодовольно отозвался Сева. - Ты бы слышала какие угрозы каждый вечер звучат прямо в эфире! Вот радиослушатели не дадут соврать. Мне телохранитель просто жизненно необходим.
- Звучит заманчиво, но, пожалуй, откажусь. Ты не грусти, я после эфира порекомендую тебе хорошего специалиста по постельному айкидо, она прекрасно сохранит твое тело.
В таком стиле мы прикалывались еще минут пять. Потом Сева опять свернул дискуссию в более серьезное русло и больше до конца эфира не пытался меня клевать.