Данную работу мы начали с рассмотрения того, что образ объективной действительности, построенный на работе собственных органов чувств, исключительно на собственных ощущениях не выдерживает критики, так как грешит многочисленными огрехами, с которыми знаком каждый под видом тех или иных "иллюзий". Далее мы рассмотрели, что даже те явления, с которыми человек сталкивается в своей жизни с разной степенью регулярности, которые и ложатся в основу его так называемого "личного опыта", также являют мало ценности, поскольку не представляют собой систематизированных, структурированных (то есть чётко и целенаправленно поставленных) наблюдений, в контролируемых условиях с учётом множества прочих переменных, способных оказывать влияние на результат. "Личный опыт" чрезвычайно ситуативен, случаен, зависим от настроения субъекта. Поэтому и возникает вывод, что опыт может быть по-настоящему информативным, объективным только в тех условиях, когда наблюдение и эксперимент чётко подготовлены, все влияющие факторы учтены и производятся контролируемые перемены строго заданных условий, и никаких иных, которые могли бы остаться незамеченными. Всё это означает, по сути, что объективное познание какого-либо явления возможно лишь путём реального практического его преобразования, когда мы преобразуем какую-либо сторону этого явления по задуманному нами плану, получая именно предсказанный, ожидаемый нами итог. Так и возникает постулат о том, что объективное познание действительности возможно только путём овладения ею, то есть достижения возможности практического преобразования того или иного явления действительности с получением задуманного результата - каждый раз, когда наш прогноз оправдывается, и мы преобразуем явление именно в то, во что планировали, явление познаётся в его сущности, то есть в этот момент мы познаём действительность во всей её объективности, такой, какая она есть.
Но и с практическим преобразованием действительности (с практикой) не всё так просто, поскольку, как мы увидели, практика должна быть адекватна самой действительности, должна содержать в себе только существенные действия для этого преобразования и не содержать действий несущественных. Именно несущественные действия, несмотря на всю успешность применённой практики и являясь её частью, могут исказить итоговый образ действительности, внеся в него неадекватность, а следовательно, и необъективность, то есть элемент мифа, мифологического понимания действительности. При развёртывании всех описанных тезисов мы увидели, что познание действительности возможно только путём её анализа, то есть путём разложения её на составляющие части. Познать что-либо - значит разобрать его, расчленить. Но ещё до того, как индивид перейдёт к практическому расчленению действительности, ему предстоит произвести то же самое в собственных ощущениях, в собственном представлении, поскольку действительность в значительной степени воспринимается в виде размытых слитых воедино совокупностей пятен, с которыми просто невозможно работать. И для того, чтобы изначально расчленить весь этот набор случайных стимулов на чётко осознаваемые явления и понять, что из всего этого можно взять для преобразования в ходе практики, индивид вынужден овладеть языком и счётом, которые являются незаменимыми орудиями в деле различения и познания действительности в сфере собственных представлений. И только уже потом благодаря слову и заключённому в нём значении и благодаря счёту индивид понимает, что именно ему следует преобразовывать и сколько. Но коль скоро становится ясно, что язык вносит чрезвычайно весомую лепту в дело познания действительности, то на передний план и выдвигается вопрос о принципиальной важности чёткости языка, точности всех употребляемых в нём значений. Чем чётче определение формулируется для описания какого-либо явления, тем чётче формируется и понимание этого явления, его сущности в нашем собственном представлении. Как мы смогли увидеть в последних двух разделах данной работы, ясность словоупотребления, выражающаяся через чёткость определений, свойственных понятиям, играет самую определяющую роль в деле исчерпывающего познания объективной действительности. Именно поэтому задачей первостепенной важности и является овладение понятиями и понятийным мышлением - овладением таким способом познания действительности, в ходе которого выделяется существенное в явлении и отсекается всё несущественное. Только так образ действительности может стать чётким, и только тогда с ним и можно будет работать максимально продуктивно. Все другие способы осмысления действительности являются фикцией, наполняющей действительность мифическими чертами и уводящими от объективного познания в далёкую сторону.
Из всего выше описанного может сложиться неверное и даже пугающее представление, будто для овладения понятиями и понятийным мышлением требуется самая незаурядная эрудиция и не просто часы, а целые годы, проведённые в библиотеках вместо весёлых алкогольных возлияний с друзьями в студенческие годы. Но это не так. Как уже отмечалось выше, даже учёные имеют тенденцию становиться "облями", скатываться на уровень допонятийного мышления, стоит им только выйти за пределы собственной научной дисциплины и приняться рассуждать о чём-то, изучением чего они никогда не занимались. Собственно, именно так и возникают различные "лжеучёные", представители "лженауки" - когда специалист в одной отрасли начинает строить теории относительно другой отрасли, специалистом в которой он не является. Дело в том, что обладать понятийным мышлением можно только в той сфере знания, которая была плотно изучена человеком, другая же сфера знания может представлять собой (и, как правило, обычно и представляет) уже совсем иначе устроенную область действительности, где явления существуют по принципиально иным законам, нежели это происходит в прежде усвоенной сфере знания. Одна наука отличается от другой не просто самими канонами описания изучаемых явлений, а как раз наоборот - разница в принципах существования изучаемых явлений приводит к различиям в описательных для них канонах той или иной науки. То есть невозможно просто взять и "озвучить" принципы одной науки в терминах другой науки. Поскольку разница там не столько в терминологии, сколько в законах существования явлений. Когда математик по недоумению переносит принципы математического познания на принципы, к примеру, той же исторической науки, то после всех его пассов, после всех "заключений в скобки", "возведения в корень", "деления" и "умножения" у него и получается, что Иван Грозный и Юлий Цезарь - одно лицо. Или же когда инженер-механик начинает со всей серьёзностью рассуждать о принципах формирования и функционирования языка, забыв, что есть такая сфера знания, как лингвистика, где всё уже достаточно хорошо изучено, то он так же непременно привнесёт в эту сферу знания много ляпсусов и поводов для анекдотов.
Так и рождаются лженауки, ежедневно обрастая массой поклонников. Когда астрономы пытаются привнести свою лепту в палеонтологию, рождаются мифы наподобие вымирания динозавров из-за падения метеорита, хотя сами палеонтологи и без каких-либо глобальных катаклизмов вполне гармонично объясняли вымирание динозавров [11].
В том и дело, что для овладения какой-либо наукой, необходимо изучить именно эту науку. И только изучив ту или иную науку, можно приниматься рассуждать о её адекватности или же пытаться "пересмотреть" некоторые её каноны. Обли возникают именно там и именно тогда, когда из своей конкретной и узкой сферы знания протягивают длинные лапки в иные сферы, близкие или отдалённые [35]...
Из этого следует, что для сохранения понятийного мышления не обязательно владеть знаниями всех наук, а достаточно лишь ограничиваться суждениями в тех областях, знаниями в которых уже довелось овладеть. Всякий же раз, когда индивид принимается рассуждать о чём-то, что не изучал, он почти обязательно скатывается на уровень допонятийного мышления (поскольку попросту не владеет понятиями данной науки, не владеет пониманием законов, согласно которым функционируют явления, изучаемые данной наукой), то есть, иными словами, превращается в обля - в человека, испытывающего "иллюзию компетентности". Каждый раз, когда обыватель, не будучи экспертом в экономике, приступает к критике решений Центробанка или Минфина, он непременно превращается в обля. Каждый раз, когда обыватель, не будучи экспертом в геополитике, приступает к критике внешнеполитических действий той или иной страны, он непременно превращается в обля. А быть облем - это иметь представления, не соответствующие действительности. Следовательно, и все рассуждения таких субъектов не имеют никакой ценности.
Поведение же человека, имеющего представление о феномене понятий в их психологическом смысле, о понятиях как явлении, как форме познания действительности, в корне отличается от поведения обля в аналогичных ситуациях. Он не подвержен "иллюзии компетентности", так как знаком с организацией процесса познания и различной сложностью различных же структур знания. Вынужденно соприкоснувшись с некоторой сферой знаний, которая не была им изучена, такой человек совершенно не стремится ни к каким суждениям. Он просто слушает и принимает к сведению. Потому что он чётко знает, что не имеет никаких адекватных представлений о реальном положении дел в этой новой для него сфере знания. Столкнувшись с информацией из непознанной прежде сферы знания, такой человек слушает и молчит. Лишь иногда он может задавать уточняющие вопросы, так как пытается нащупать "почву под ногами", сориентироваться в новой для него системе понятийных координат, поскольку знает, что такая система всегда есть и заключена она именно в понятиях, потому единственное, с чего начинается познание человека, это уточнение новых для него понятий, проникновение в их суть путём ознакомления с определениями. Человек будет искать чёткие определения. Без определений отсутствует "система координат", ибо надо знать, с чем работать.
Поэтому часто в разговорах о неведомых вещах, о которых обли могут говорить часами, человек с представлениями о понятиях и понятийном мышлении воздерживается от каких-либо суждений и либо задаёт порой уточняющие вопросы, либо просто и прямо говорит "Не знаю, не могу рассуждать, так как не имею об этом понятия"... (Надо сказать, облей подобное поведение может шокировать. По крайней мере, удивлённое выражение на их лицах точно проскочит. Оно и понятно, ведь как это "Не иметь понятия", когда всё так просто и очевидно? Экономика? Легко! Антропогенез? Легко! Государственное управление? Легко! Теория относительности? Легко! Да и вообще Эйнштейн был неправ... И т.д.).
Таким образом, вся разница в этом плане между облем и человеком, имеющим представление о понятийном мышлении как форме познания, заключается не в объёме усвоенных наук, а именно в умении не лезть со своими сформированными суждениями в те сферы знания, о которых понятия не имеешь... Каждая наука обладает своим понятийным аппаратом, на основе которого и формируется вся теория данной науки, это принципиальный и существенный момент в любой научной дисциплине. И если человек это знает, то его суждения всегда будут ограничены тем, что он реально очень основательно изучил. Поэтому можно понять, что не существует человека, обладающего понятийным мышлением ВООБЩЕ, а есть лишь люди, обладающие понятийным мышлением в той или иной сфере знания. Но только тот, кому довелось узнать о существовании понятия как формы познания действительности, очень редко будет в своих суждениях выпадать из сферы знаний, где он компетентен, а потому и очень редко будет демонстрировать образцы допонятийного мышления. Как тонко заметил Ричард Фейнман, люди преимущественно любят говорить как раз о том, в чём разбираются меньше всего, поскольку говорить о том, что известно всем, - неинтересно [43].
Иными словами, немножко обля есть в каждом. И чем меньше наук мы изучаем или же чем больше мы лезем со своими суждениями в сферу неведомого для нас, тем больше в нас обля становится...
Перечислять все псевдопонятия (и примеры других типов допонятийного мышления) в умах людей можно бесконечно долго, поскольку, помимо очень распространённых, почти универсальных псевдопонятий, существуют и псевдопонятия индивидуальные, которые учесть никак невозможно. Всё существенное об этом уже сказано, осталось только подвести итоги. Соотнесём различия между понятийным и допонятийным типами мышления.
1)
Понятия - всегда чётко определены, в итоге с ними можно работать, ими можно успешно руководствоваться в деле овладения и преобразования действительности; понятия - внеситуативны, то есть объективны (не зависят от настроения или же от веры в то, как должно быть, поскольку описывают то, как всё есть на самом деле, описывают реальность как таковую, а не отношение человека к этой реальности). Допонятийные типы мышления - нечётки, размыты, содержат либо лишние признаки (принятые за существенные), либо не содержат части существенных, работать с ними, руководствоваться ими можно, но лишь в деле очень несложного практического действия, выстраивать же сложную и непротиворечивую теоретическую систематизированную картину мира на их основе невозможно, поскольку они сугубо ситуативны (зависят от конкретной ситуации), то есть необъективны. Псевдопонятие многозначно, размыто, понятие же чётко и однозначно. На понятиях базируется наука (как единственный способ познания объективной действительности), на псевдопонятиях - незамысловатая обывательская жизнь, наполненная мифическими представлениями.
2)
Допонятийные формы мышления образуют комплексы, преимущественно изолированные друг от друга, то есть набор разрозненных образов, не объединённых в одну систему, набор образов, по сути, никак не пересекающихся между собой. Тогда как понятия образуют единую иерархическую структуру ("понятийную сеть" или "решётку") с вертикальными и горизонтальными связями, открытую для присоединения ("вбирания" в себя) новых понятий.
В силу последнего пункта освоение понятийного мышления на некотором этапе вызывает необходимость в предварительном уточнении каждого нового встреченного понятия, чтобы наиболее адекватно встроить его в уже начавшуюся формироваться "понятийную решётку". Тогда как при допонятийном мышлении каждый новый встреченный термин не испытывает нужды в его уточнении, поскольку ни в какую связную "решётку" встраивать его не нужно, так как комплексы функционируют в значительной мере независимо друг от друга, они почти не пересекаются. Иными словами, при понятийном мышлении психика устроена так, что стоит только её обладателю услышать какой-либо тезис (к примеру, ""), так в воображении автоматически начинают подыскиваться примеры, его опровергающие. То есть понятийное мышление автоматически осуществляет так называемый "мысленный эксперимент", подбирая соответствующие иллюстрации, которые смогут вывести всякий новый тезис из "равновесия", заставить его колебаться - так понятийное мышление проверяет новую информацию "на прочность" с целью проработки его адекватности, содержательности, чёткости и безусловности всех его характеристик, и уже затем, если "мысленный эксперимент" пройден, новая информация встраивается в уже сформированную "понятийную решётку"
3)
В силу последнего пункта при понятийном мышлении не возникает противоречивых суждений, поскольку все понятия выстроены в единую иерархическую и взаимосвязанную структуру. Внутренний опыт индивида перестраивается, формируется та самая "понятийная решётка", связи между явлениями в которой не ограничиваются лишь родо-видовыми отношениями категорий, а включают в себя также и связи функциональные, причинно-следственные (что в дальнейшем и уберегает обладателя понятийного мышления от множества противоречивых суждений). Тогда как при допонятийном мышлении противоречивость суждений - явление самое обычное (поскольку всякие образцы допонятийного мышления не образуют единой взаимообусловленной структуры, а существуют в виде изолированных, непересекающихся комплексов). Человек на данном этапе развития может изрекать весьма противоречивые тезисы, но сам же никаких противоречий между ними обнаружить неспособен. Дети на данном этапе объясняют способность лодки не тонуть в воде через "потому что она маленькая", а аналогичную же способность корабля - "потому что он большой". Или уже взрослый человек, помешанный на вегетарианстве и прочих псевдонаучных теориях, может рассуждать о том, что "боль - это лишь иллюзия, поскольку мозг на самом деле лишь один раз даёт сигнал о боли, а потом прекращает, и дальше нам лишь кажется, что мы испытываем боль, а на самом деле её уже нет", но чуть позже уже в другом разговоре всё сказанное не мешает этому же человеку вспомнить, как он лежал после тяжёлой операции в больнице, и когда анестезия прекращала действие, боль возвращалась (здесь слабому мышлению недостаёт "мысленного эксперимента", за счёт которого можно было бы понять, что психика человека не может самостоятельно узнавать, через которое время действие анестезии прекращается, и когда боль снова "можно начинать чувствовать")... Противоречивость суждений не является редким делом, когда дело касается больших масс. По данным одного из опросов [7], 17% россиян считают себя сторонниками теории эволюции, но при этом согласны с утверждением, что "живой мир на нашей планете был создан в законченном и совершенном виде и никакого его развития сегодня уже не происходит". Или же адепты культа бретарианцев (или "солнцеедов", то есть тех, кто утверждают, будто человек способен питаться солнечным светом или путём дыхания веществами, содержащимися в воздухе, отказавшись от обычной еды и порой даже от воды) - они не улавливают противоречия заявляемых тезисов фактическому наличию желудочно-кишечного тракта у человека, который явно возник не случайно (не важно, с какой позиции оценивать возникновение человека - с позиций креационизма или эволюционизма). В том же духе вера людей в способность человека к телекинезу (несмотря на существование у него рук, чтобы манипулировать предметами), к телепатии (несмотря на существование по-особому устроенных, в отличие даже от ближайших человеку обезьян, гортани и языка для членораздельного говорения, то есть для способности передавать свои мысли на расстояние), к левитации (несмотря на отсутствие у него крыльев) и многое другое. Но противоречивых суждений, ложащихся в основу странных верований, у облей столь много, что им можно посвятить отдельную критическую работу под говорящим саркастическим названием "Почему Ник Вуйчич не летает?" (или же "Почему Ник Вуйчич не ходит?" - правильно, потому что у него нет ног, или же "Почему Ник Вуйчич не жонглирует?" - правильно, потому что у него нет рук. И не летает он тоже потому, что у него нет крыльев... И он не дирижабль). Нечувствительность к противоречиям - чёткий признак допонятийного мышления. В психике обывателя не сформирована единая "понятийная решётка", где все явления, что ему известны, соединялись бы функциональными и причинными связями. Поэтому обль и способен совмещать в голове два разных тезиса, противоречащих друг другу по какому-либо фактору, но никаких вопросов у него по этому поводу не возникает.
4)
Другим важным фактором, характеризующим свойства "понятийной решётки", является то, что любые новые знания, с которыми сталкивается человек, он понимает и усваивает без заучивания, иначе говоря, они как бы "ложатся" на его понятийные структуры и в них закрепляются. Всякому хорошему педагогу этот феномен известен в виде извечной оппозиции между "зазубрить" и "понять": если нечто удаётся понять во всех его существенных признаках и функциональных связях с другими явлениями, то зазубривание как явление попросту перестаёт существовать - все новые факты в рамках понятой системы усваиваются автоматически и без усилий.
Формирование понятийного мышления - длительный процесс. На это уходят годы, если человек открывает важность феномена самостоятельно и стихийно, но процесс можно и значительно сократить и упростить, если проводить его целенаправленно и по-особому организованным методам. Самые элементарные способы - это всем известные методы "Третьего лишнего", метод "Аналогии" и "Категоризация", которые порой практикуются даже в некоторых общеобразовательных школах [22].
Более же интересным способом формирования понятийного мышления является своеобразная "игра в понятия", где необходимо любому произвольно выбранному предмету дать исчерпывающее определение путём называния его существенным признаков. Наиболее продуктивно этот способ разворачивается в групповом варианте, когда в обсуждении участвуют несколько человек, поскольку один может подметить в предмете некую сторону, которая для другого останется незамеченной, да и возникновение дискуссий по некоторым признакам также оказывается весьма плодотворным в деле порождения грамотных определений. Если начать с банального "Что такое стакан?", можно увидеть сразу множество подводных камней, указывающих на кажущуюся простоту вопроса. К примеру, в определении понятия "стакан" нельзя отделаться фразой в духе "То, из чего пьют", так как пить можно и из лужи или из ладоней, то есть становится ясно, что для стакана не столько важно то, как его используют, сколько то, для какого использования он ПРЕДНАЗНАЧЕН, это общая тенденция в категоризации явлений, созданных человеком - их предназначение, цель, для которой они создавались (на это справедливо указывала ещё Вежбицкая [5], говоря о том, что нельзя давать определение лодке как "то, на чём плавают", ведь на дырявой лодке уже не поплаваешь, хотя лодкой она при этом продолжает оставаться, следовательно, необходимо для антропогенных, созданных человеком, предметов включать в виде признака именно его изначальное предназначение). Дальше уже идёт вычленение внешних существенных признаков (соотношение высота-широта, наличие или отсутствие ручки и т.д.), которые бы позволили отличить стакан от бокала, чашки или рюмки. После развитого навыка определения существенных признаков на примере простых материальных предметов можно переходить к определению более сложных понятий в духе "Что такое запрет?" и заканчивая ещё более сложными абстрактными конструкциями в духе "система" или "информация" и т.д. Если поставить эту "игру в понятия" себе в привычку, то уже за несколько месяцев практики человек будет наблюдать, как он автоматически мысленно пытается сходу давать определения всяким терминам, которые слышит в разговорах, с целью их конкретизации для наиболее адекватного владения ими в дальнейшем.
Но возможности овладения понятийным мышлением не ограничиваются "игрой в понятия", есть и более прогрессивные, а, следовательно, и более сложные методы этого овладения, в числе которых и так называемая теория поэтапного формирования умственных действий и понятий П. Я. Гальперина, детально проработанная более чем за полувековую историю и разворачивающаяся не только в плане рассуждений, но и с применением некоторых материальных средств (макеты, карты, графики, схемы и т.д.), и позволяющая не только овладевать понятиями, но и различными типами сложных навыков [38]. Теория поэтапного формирования умственных действий - грандиозная теория, за воплощением которой стоит огромный пласт научных исследований в области психологии, но которая, увы, в последние десятилетия всё активнее предаётся забвению.
Развивать понятийное мышление не просто можно, а это и необходимо, поскольку в ходе расширения понятийного аппарата, как уже указывалось выше, вместе с расширяющимися представлениями о реальных масштабах действительности и сложности происходящих в ней процессов заодно уточняется и место человека в этой действительности, что непосредственно преобразует и его ценностные ориентиры, устремления, следовательно, преобразуя и эмоциональные реакции человека.
Но даже если и не сводить всю суть прочитанной работы к необходимости формирования строгих понятий, то важным является хотя бы в общих чертах осознать роль языка вообще и слова в частности в ходе человеческой жизни. Максимально чётко формулировать свои мысли требуется не столько для того, чтобы человека понимали другие, а в первую очередь, чтоб он понимал себя сам. Нужно стремиться оперировать в речи только теми словами, которые в любой момент будет возможность развернуть во всей глубине их определений, чтобы быть уверенным в том, что это не просто пустое слово, а слово, наполненное конкретным содержанием, и которое, следовательно, можно в той или иной степени использовать в практике по овладению действительностью.
Необходимо также помнить и об определённом "коварстве" слова, о некоторой "хитрости" его бытия - всякая формулировка "высвечивает" лишь одну сторону явления, не охватывая явление во всей его полноте и сложности, зачастую даже внутренне противоречивой. Наиболее остро данный аспект проявляется во множестве бытовых ситуаций, когда то или иное явление, тот или иной поступок заинтересованными лицами формулируется строго в каком-то определённом ключе, что в дальнейшем и направляет внимание именно на один этот обозначенный аспект, а не на всю их совокупную широту. Умелая формулировка - известная бытовая уловка, на которую часто попадают обладатели обыденного сознания, когда даже самое, казалось бы, подлое с точки зрения общественной морали деяние превращается чуть ли не в верх добродетели, или наоборот. Известными демонстрациями таких уловок в формулировках являются извечные оппозиции "смелость/глупость", "доброта/мягкотелость", "хитрость/смекалка", "честность/жестокость", "свободолюбие/безответственность", "повстанцы/мятежники" и т.д. Формулировка решает, под каким углом будет рассмотрено то или иное явление. Разные слова "высвечивают" явления по-разному, разные их стороны, а не во всей полноте. Именно поэтому на сугубо бытовом уровне важно понимать всю мощь слова в направлении мыслей и ощущений человека. Канадский астронавт Крис Хэдфилд справедливо говорит в своих мемуарах:"Я получал настоящее удовлетворение и удовольствие от своих маленьких побед, когда, например, удавалось хорошо провести какую-нибудь тренировку в гидролаборатории или разобраться с тем, как починить мою машину. Если бы я дал успеху слишком узкое определение, ограничивая его только высочайшими, заметными со стороны достижениями, я бы чувствовал себя очень несчастным и неудачливым [...] Жизнь становится намного лучше, когда ты одерживаешь по 10 побед в день, а не одну победу раз в 10 лет" [47]. Хэдфилд тонко подметил, что такая, казалось бы, незначительная вещь, как определение понятия "успех", напрямую влияет на ощущение благополучия в собственной жизни. Особенно стоит над этим подумать тому поколению, что растёт на автобиографиях разнообразных миллионеров и миллиардеров типа Брэнсона, Маска, Джобса, Кийосаки, так как изначально сужая понятие успеха только до уровня тех колоссальных достижений, которых добились эти персоны, человек с большой долей вероятности отсекает себе пути к обычному человеческому счастью без "огня, воды и медных труб". Чем шире понимать успех, тем более частым спутником он станет.
Если кто-то, прочитав данную работу о построении картины объективной действительности, всё же не удосужится уделить часть своего времени на развитие понятийного мышления, то ценным будет уже хотя бы то, что он вынесет из всего изложения понимание того факта, как важно следить за собственной речью и стараться как можно реже использовать в ней слова, которым сложно дать более-менее чёткое определение. Чёткость мысли неминуемо влечёт за собой и чёткость практики а, следовательно, и адекватное построение всей своей собственной жизни.
Литература:
1) Ахутина Т. В., Горелов И. Н., Залевская А. А., "Исследование речевого мышления в психолингвистике", 1985.
2) Бернштейн Н.А., "Физиология движений и активность", 1947.
4) Быков К. М., Пшоник А. Т. О природе условного рефлекса // Физиологический журнал СССР. - 1949. - Т. XXXV - N 5. - С. 509-523, (цит. по Рубинштейн, "Бытие и сознание", 1957).
5) Вежбицкая А. "Прототипы и инварианты", Язык. Культура. Познание. - М., 1996. - С. 201-231.
6) Веккер Л. М., "Психические процессы". Т. 2. Л., 1976.
7) ВЦИОМ. Пресс-выпуск N 1372. Дарвинисты среди нас, или Кто создал человека и был ли всемирный потоп? 2009.
8) Выготский Л. С., "Мышление и речь", 1934.
9) Глебкин В. В., "Мышление и эмоции в междисциплинарной перспективе", 2010.
12) Зорина З. А., Смирнова А. А., "О чём рассказали "говорящие" обезьяны: способны ли высшие животные оперировать символами?", 2006.
13) Иомдин Б. Л., "О "неправильном" использовании терминов: может ли язык ошибаться?", 2012.
14) Кольцова М. М., "О формировании высшей нервной деятельности ребенка", 1958.
15) Левина Р. Е., "Л.С. Выготский о планирующей речи ребенка", 1968.
16) Лем С., рецензия на "Время перемен" Р. Силвербергера, 2012.
17) Липкина А. И., "Развитие мышления на уроках объяснительного чтения", 1961.
18) цит. по Лурия А. Р., "Лекции по общей психологии", 1975.
19) цит. по Лурия А. Р., "Язык и сознание", 1979.
20) Майерс Д., "Социальная психология", 2007.
21) Маркс К., "Капитал", т. III. - Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 25, ч. II, с. 384.
22) Микова Т. И., "Развитие понятийного мышления учащихся средствами немецкого языка", Психология и педагогика: методика и проблемы практического применения, 2011, выпуск 22, стр. 380-383.
23) Михалков Н. С., "Территория моей любви", 2015.
24) Нгуен-Ксуан Ан, Ментальные модели физических явлений, связанных с повседневной жизнью (на примере электричества) / Ан Нгуен-Ксуан // Иностранная психология. - 1996. - N 6.
25) Пиаже Ж., Избранные психологические труды // Психология интеллекта, 1969.
26) Пиаже Ж., Теория Пиаже, 1970.
27) Пиаже Ж., Аффективное бессознательное и когнитивное бессознательное, 1970.
28) Поршнёв Б.Ф., "О начале человеческой истории (проблемы палеопсихологии", 1974.
29) Протасова Е. Ю., "Некоторые аспекты процесса номинации у детей", 1989.
30) Рамачандран В, "Мозг рассказывает. Что делает нас людьми", 2015.
31) Розенгарт-Пупко Г. Л., "Речь и развитие восприятия", 1948.
32) Ротенберг В. С., Бондаренко С. М., "Мозг. Обучение. Здоровье", 1989.
33) Рубинштейн С. Л., "Общая психология", 1946.
34) Рубинштейн С. Л., "Бытие и сознание", 1959
35) Сегал А. П., "Генезис и структура обыденного сознания", диссерт. канд. философских наук, 2014.
36) Серкин В. П., "Виды, форма, структура и новое определение понятия "значение", 2009.
37) Соколов А. Н., "Внутренняя речь и мышление", 1968.
38) Талызина Н. Ф. Управление процессом усвоения знаний. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984.
39) Тихомиров O.K., Мышление как психическая деятельность // Современные пробле-
мы теории познания диалектического материализма. Т. 2., 1968.
40) Тоуси П. М., Культурно-историческая психология, 2007, N4/ Исследуя "бат", "дек", "роц" и "муп" в новом тысячелетии.
41) Узнадзе Д. Н., "Психология установки", 2001.
42) Улыбина Е. В., "Обыденное сознание в картине мира личности: психосемантический подход", диссертация док. псих. наук, 2003.
43) Фейнман Р., "Вы, конечно, шутите, мистер Фейнман!", 2014.
44) Фрит К., "Мозг и душа. Как нервная деятельность формирует наш внутренний мир", 2012.
45) Фрумкина Р. М., Цвет, смысл, сходство. Аспекты психолингвистического анализа, 1984.
46) цит. по Фрумкина Р. М., Психолингвистика, 2008.
47) Хэдфилд К., "Руководство астронавта по жизни на Земле. Чему научили меня 4000 часов на орбите", 2015.
48) Швачкин Н. Х., Эксеприментальное исследование ранних обобщений ребёнка, 1954.
49) Энгельс Ф., "Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии", 1886.
50) Ясюкова Л. А., "Проблемы психологии понятийного мышления", 2010.
51) Balcetis and Dunning, "Wishful seeing: more desired objects are seen as closer", 2009.
52) Boroditsky, L., "How does our language shape the way we think?", 2009
53) Bruckner, G. H. (1933), Untersuchungen zur Tiersoziologie, insbesondere der Auflosung der Familie, Z. Psychol., 128, 1-120.
54) Bruner & Revuski, 1961, Collateral behavior in humans. Journal of Experimental Analysis of Behavior, 4, 349-350.
55) Caramazza, McCloskey, & Green, Naive beliefs in "sophisticated" subjects: misconceptions about trajectories of objects, 1981.
56) Danziger, S., Ward, R., Language Changes Implicit Associations Between Ethnic Groups and evaluation in bilinguals, 2009.
57) Dutton & Aron, Some evidence for heightened sexual attraction under conditions of high anxiety, Journal of Personality and Social Psychology 1974, Vol. 30, No. 4, 510-517.
58) Everett D.L., Cultural constraints on grammar and cognition in Piraha: Another look at the design features of human language, 2008.
59) Frank, M., Everett, D., Fedorenko, E., Gibson, E., Number as a cognitive technology: evidence from Piraha language and cognition, 2008.
60) Hamilton, David L.; Rose, Terrence L. (1980). "Illusory correlation and the maintenance of stereotypic beliefs". Journal of Personality and Social Psychology. 39 (5): 832-845.
61) Harrar, V., Spence, Ch., The taste of cutlery: how the taste of food is affected by the weight, size, shape, and colour of the cutlery used to eat it, 2013.
62) Hecht, H., and Proffitt, D.R. 1995, The price of expertise: effects of experience on the waterlevel task, Psychological Science, 6, 90-95.
63) Johnson, J., Clydesdale, F. M., Perceived Sweetness and Redness in Colored Sucrose Solutions. Journal of Food Science, 1982.
64) Lupyan, G. & Ward, E.J., "Language can boost otherwise unseen objects into visual awareness", 2013.
65) McAfee & Proffitt, Understanding the surface orientation of liquids, 1991.
66) Piaget, J., Ou va l'education, 1972.
67) Ringberg et al., (2008), "One Individual, Two Identities: Frame Switching Among Biculturals," Journal of Consumer Research Vol. 35, No 2, p. 279-293.
68) Senna, I., Maravita, A., Bolognini, N., Parise, C.V. The Marble-Hand Illusion. PLoS One, 2014.
69) Skinner, B. F., 1948, Superstition in the pigeon. Journal of Experimental Psychology, 38, 168-172.
70) Towsey, P. M., In search of Vygotsky's blocks : Exploring CEV, BIK, MUR, and LAG in South Africa, 2007.
71) Van Doorn et al., "Does the colour of the mug influence the taste of the coffee?", 2014.
72) White, B.Y. & Horwitz, P., Thinker tools: Enabling children to understand physical laws, 1987.
73) Winawer, J et all, Russian blues reveal effects of language on color discrimination, 2007.