Английская королева таки не простила царю-батюшке нарушение конвенции, хоть ее и саму не раз ловили на том, что замучивала иноземных послов до смерти. Объявила царю-батюшке войну и послала войска, однако те так до российских границ и не продвинулись: увязли в боях на территории сопредельных государств. Плохо все-таки не иметь сухопутной границы с противником. Но работы Ивану Следопыту в те дни прибавилось. Каждый день они с Бабой Ягой патрулировали с воздуха границу, следя за тем, чтобы война не перекинулась на русскую землю.
И вот как-то раз, засмотревшись на развернувшееся внизу побоище, они так увлеклись, что и не заметили, как углубились в чужеземное воздушное пространство. Под ними раскинулось альпийское предгорье, и такие красивые виды открылись, что взгляд оторвать от них не было сил. И монастыри кругом, - их тут как грибов в лесу. Вспомнил Иван Следопыт о своем друге Арнольде Бездомном и стал уговаривать Бабу Ягу заскочить к тому в гости на часок. Та не стала артачиться, приземлила ступу возле монастыря, а монахи в это время в огороде копались. Увидали ступу, перекрестились, и врассыпную бросились. Один Арнольд Бездомный остался стоять посреди огорода и испуганно озирался по сторонам. Когда же Иван Следопыт и Баба Яга кинулись к нему обниматься, обмяк весь и упал без чувств. Потом в себя пришел, глаза открыл и трижды перекрестился.
- Да вы знаете, - говорит, - что у нас за такое на костре сжигают?
- Поговори мне еще. - Баба Яга шлепнула его по затылку. - Я ведь и сама могу вашу избушку подпалить.
- Угомонись, старая, - одернул ее Иван Следопыт и напомнил Арнольду Бездомному о его долге.
Тот закивал головой, а сам все еще трясся от страха.
- Ну, так вот, - сказал Иван. - Слыхал про китайскую грамоту, в которой монахи учат, как головой камни крошить?
- Как же, конечно, слыхал, - сказал Арнольд Бездомный.
- Тут вот какое дело, - замялся Иван, подбирая слова. - Пропала она. - Монах ничуть не удивился, словно давно уже знал об этом. - А царь-батюшка, на старости лет, удумал боевым искусством заняться...
- От меня-то что нужно? - перебил Ивана монах и опять стал по сторонам озираться.
- Как это что? - удивился Иван Следопыт. - Может, дашь зацепочку? Ты ведь в библиотеке работал, имел с бумагами дело.
- У Митрофана она, - быстро сказал монах. - Слушайте, убирались бы вы отсюда подобру-поздорову. У нас ведь тут с такими кадрами, - он кивком головы показал на Бабу Ягу, - разговор короткий. На костер, или на корм собакам.
Баба Яга затряслась от страха, а Иван Следопыт дар речи потерял от такого неожиданного поворота дела.
- Откуда такая информация? - спросил недоверчиво.
- Откуда-откуда, - недовольно проворчал Арнольд Бездомный, а сам краем глаза следил за тем, как монахи, с вилами и лопатами наперевес, начинают обступать их со всех сторон. - Несколько лет я за этим Митрофаном следил. Очень подозрительный тип... Он, когда толмача аглицкого отравил...
- Так это он? - перебил его Иван Следопыт.
Он тоже заметил угрожающие движения монахов, и Баба Яга заметила.
- Разумеется, он, - сказал Арнольд и стал подталкивать непрошенных гостей к ступе. - Отравил, а потом предложил академии свои услуги. Тогда и подменил папирус. - Тут он заметил решительное движение собратьев и крикнул: - Бегите скорее! Я вас прикрою. - И раскинул руки, становясь на пути вооруженных монахов.
Разъяренная толпа опрокинула его на землю, пронеслась по нему, словно стадо слонов, но этого мгновения Ивану и Бабе Яге хватило, чтобы запрыгнуть в ступу и взмыть ввысь.
- Тьфу на вас! - Баба Яга свесилась из ступы и плюнула вниз, туда, где лежало распростертое тело их друга Арнольда Бездомного. - Инквизиторы недоделанные!!.
В тот же вечер Иван Следопыт был вызван к царю-батюшке для доклада, тогда-то и рассказал о новом повороте в деле.
- Так допроси его хорошенько, - предложил царь-батюшка, когда Иван рассказал про Митрофана. - Пытки я еще не запретил. И поскорее давай, не мне тебя учить. Соловья вызволять надо.
- Проблема есть небольшая, - признался Иван Следопыт. - Сбежал Митрофан.
- Так найди его, - потребовал царь. - И не церемонься с ним. Мне теперь все равно: что одна война, что две.
- Поймаю непременно, - торжественно пообещал Иван Следопыт и смутился. - Только тут еще одна проблема есть...
- Что еще у тебя, - недовольно пробурчал царь-батюшка. - Выкладывай начистоту.
- На живца придется ловить, - сообщил свой план Иван.
- Эка невидаль, - отмахнулся царь-батюшка. - Этого добра у нас хватает.
- Тут необычный живец, - возразил Иван Следопыт.
- Ну, не томи, - прикрикнул царь. - На кого ловить будем?
- На тебя, царь-батюшка, - дрожащим голосом произнес Иван Следопыт и глаза закрыл, ожидая царского гнева.
Но царь-батюшка ничуть не разгневался, разве что насупился чуть-чуть.
- Интересненько, - пробормотал он задумчиво. - А не слишком ли жирная наживка будет для мелкого уголовника?
Иван Следопыт только руками развел.
- Второго шанса у нас не будет, - твердо сказал он.
- Хорошо, - деловито сказал царь-батюшка. - Выкладывай свой план. Чего не сделаешь ради свободы своего народа.
А план у Ивана Следопыта был прост: следовало пустить слух, что царь-батюшка прочитал китайскую грамоту и научился головой камни крошить не хуже шаолиньских монахов, и что по утрам он теперь занимается своим любимым искусством во дворе дворца. Сбегутся, конечно же, любопытные, и Митрофан обязательно явится, - тут-то они его и схватят.
- А почему ты уверен, что он явится? Ведь китайская грамота и так у него... - засомневался царь-батюшка.
- Чтобы удостовериться, - твердо сказал Иван Следопыт. - А ты бы сам не явился?
- Я-то явился бы, - без капли сомнения заявил царь-батюшка. - Уж больно любопытно на это посмотреть.
- Вот и он явится, - заверил царя Иван. - Тут-то мы его и схватим.
- Это ты здорово придумал, - похвалил Ивана царь. И тут же опять засомневался. - А как же я научусь камни головой ломать, если у нас грамоты сей нет? - Он подбежал к стене и стукнулся об нее головой. Раздался глухой звон, а царь-батюшка принялся ощупывать лоб. - Нет, это плохая идея.
Но Иван и тут все предусмотрел.
- Ничего не придется ломать, - заверил он царя. - Мы камни подпилим, и они сами ломаться будут, только дотронься.
Он возбужденно забегал по комнате, потом опять подбежал к стене и, на радостях, что было силы, стукнулся об нее головой. Даже у Ивана искры из глаз посыпались. Рухнул царь-батюшка на пол и пошевелиться не может, только глазами вращает. Подхватил его Иван, на кровать уложил и лекарей позвал. А царь-батюшка вдруг пошевелился, за руку Ивана взял, да и говорит:
- Помру я, кажись, сынок... Позови-ка брата моего, Пантелеймона.
Прибежал тут же Пантелеймон из академии, и царь велел ему бумаги Ивану показать. А в бумагах черным по белому написано, что Иван приходится незаконнорожденным сыном царю-батюшке. Не ослышался, значит, Иван. Вот ведь как бывает, - думает, а сам все слова забыл от волнения. Руку отцу поглаживает, а по щекам слезы текут.
- Виноват я перед тобой, Иванушка, - бормочет царь.- И перед матушкой твоей, Дарьюшкой, виноват. Любил ее, видит бог. - Иван Следопыт руку ему поглаживает, а он вдруг с постели приподнимается, да и говорит: - Погодите-ка... Лучше я завтра умру. Дело-то надо до конца довести. Да и вообще, - он подмигнул Ивану, - с внуками еще хочу понянчиться.
- С какими такими внуками? - удивленно произнес Иван. Он еще не свыкся с мыслью, что сыном царю-батюшке приходится, а тут внуки какие-то...
- Жениться тебе надо, сынок. - Царь отбросил одеяло и встал с кровати, как ни в чем ни бывало.
- Как это, - удивился Иван. - Не хочу я жениться.
Но царь-батюшка оживился и снова принялся возбужденно бегать по комнате. Тут лекари подоспели, так он их взашей вытолкал, дверью хлопнул, и говорит:
- Слышал я, что королева аглицкая дочку свою замуж выдать хочет. Вот мы там и подсуетимся...
- Что? - воскликнул Иван. - Селедку эту аглицкую замуж? Да наши девки во сто крат лучше...
- Это я и без тебя знаю, - одернул Ивана царь.
А Пантелеймон пихнул его в бок и на ухо зашептал:
- Не перечь батюшке. Не видишь, что ли, что царь игру большую затеял? Видать, хочет с англичанами против персов подружиться...
- А я-то тут при чем? - Иван переводил взгляд с одного на другого, ничего не понимая.
В комнате стало тихо. Потом царь сказал:
- Ну, стало быть, решено... - Лег опять в постель и глаза закрыл. - Так тому, значит, и быть. Идите делом займитесь, и чтобы к утру все готово было.
Рассказал Иван Следопыт Пантелеймону про свой план, и всю ночь они камни пилили, пока Баба Яга языком чесала и слухи распускала. К утру все было готово. А утром во дворе яблоку негде было упасть, - столько публики собралось. И кого тут только не было: и послы разных держав пришли, и шпионы всевозможные, и простые люди, конечно же, а среди них шныряли воры-карманники. Вот бы сейчас всю эту банду разом накрыть, - думал Иван Следопыт, но понимал, что нельзя рисковать, иначе Митрофан его замысел раскроет.
Тут выходит царь-батюшка на крыльцо как ни в чем ни бывало, на публику даже не посмотрел, а сразу к куче камней направился, да как по одному из них головой - хрясть, - тот вдребезги, по другому хрясть - тоже вдребезги. У публики из глаз искры летят, а ему все нипочем. Хрясть, хрясть, хрясть, - весь двор уже каменной крошкой усыпан, а Иван толпу внимательно рассматривает. И вот, наконец, заметил он Митрофана. И тот взгляд его на себе почувствовал, встретился с Иваном глазами, да и бросился наутек, а Иван - за ним. Но разве убежишь далеко в такой толпе? Споткнулся Митрофан, упал, а подняться не может. Навалился на него Иван Следопыт и давай руки выкручивать.
Обыскали его и нашли в потайном кармане то, что искали.
- Вот она, китайская грамота, - торжественно произнес Иван Следопыт.
Тут и царь-батюшка гимнастику свою закончил, публика стала расходиться, а Иван поспешил в клинику - обмен совершать. Вошел в палату, где Соловей-разбойник раньше лежал, а там - новая записка, а в ней сказано, что Иван должен оставить грамоту под подушкой и уходить, а Соловей-разбойник сам о себе даст знать. Так Иван и поступил. Вернулся во дворец, доложил обо всем царю-батюшке, и сели они чай пить. Тут-то и донесся до них свист Соловья-разбойника.
- Жив, стало быть, бродяга, - радостно объявил царь-батюшка. - Эх, жалко только, что грамоту китайскую упустили. Интересно было бы почитать про ихнюю гимнастику.
Иван Следопыт усмехнулся и подмигнул царю.
- Дурак бы я был, если бы своими руками секретный документ врагу отдал. - С этими словами он сунул руку в свой мешок и выложил на стол перед царем-батюшкой свиток.
- Что это? - не сразу сообразил царь. Потом взял свиток и развернул. - Это то, о чем я думаю?
Иван Следопыт сидел с победным видом и многозначительно молчал.
- Ну, Ванюша, - растрогался царь-батюшка, - ну, спаситель отечества. Что же ты им вместо этих каракулей подсунул?
- Египетские, какие у нас прежде были. - Иван Следопыт пожал плечами. - Кто их там разбирать будет?
Царь-батюшка еще раз Ивана похвалил, потом велел позвать Пантелеймона, а сам опять стал произошедшую историю вспоминать.
- Одного только никак не пойму, - пожаловался Ивану. - Кому же Соловей-разбойник дорогу перешел? Что об этом известно?
- Пока ничего, - признался Иван Следопыт. - Разбираюсь с этим.
- Ты уж разберись, Ванечка, - ласково произнес царь-батюшка. - Негоже, когда всякий сброд по лесам нашим шляется и добрым людям жить спокойно не дает. Калечат, похищают... Ты уж разберись и урезонь. И вот еще что, - спохватился царь. - Помнишь шпиона, который ноготь свой откусил и издох?
- Конечно, помню, - сказал Иван. - Как не помнить.
- У меня по канцелярии он как неопознанный шпион проходит, - посетовал царь-батюшка. - Установить бы личность надо, да и дело закрыть и в архив передать.
- Установим, закроем, передадим, - пообещал Иван.
- Да уж установи, будь добр, - проворковал царь. - А то непорядок, знаешь ли. Человек руки на себя наложил, а мотивы неизвестны.
А тут как раз Пантелеймон пожаловал.
- Переведи-ка нам эту китайскую тарабарщину, - попросил его царь и свиток передал.
Пантелеймон бросил беглый взгляд на письмена, засмеялся и говорит:
- Какая же она китайская?
- Что? - Царь вместе со стулом подпрыгнул. - А что же это?
- Это секретный шифр Соловецких монахов, - со знанием дела ответил Пантелеймон. Ему ли это было не знать: ведь он почти всю свою жизнь провел в Соловецком монастыре и все тамошние секреты назубок знал.
- Вот тебе на, - опешил царь. - А где же китайская грамота? - И на Ивана посмотрел.
Иван лишь руками развел да плечами пожал, сам ничего не понимая.
- Нет никакой китайской грамоты, - сообщил Пантелеймон. - И никогда не было.
А потом все им рассказал: десять лет назад, когда шла война, и прежний царь решил расплатиться с союзниками за еропланы скифским сокровищем, соловецкие монахи удумали помешать вывозу раритетов за рубеж и разработали план. Обоз с золотом, как и было задумано, пропал по дороге и оказался в укромном месте. Об этом месте знали только два монаха, а, на случай своей смерти, они составили карту, зашифровав ее специальными секретными знаками, и карту эту, от греха подальше, передали на хранение Пантелеймону, а самого отправили с глаз долой. И вот, много лет хранил он тайну соловецких монахов, сидя в заточении и следя за новостями из России. Вскоре он узнал, что война закончилась, а его отец, царь-батюшка, умер. Потом умерли и оба монаха, посвященные в тайну скифских сокровищ, и тогда Пантелеймон стал думать над тем, как вернуть России ее богатство. Сначала он надеялся, что его вызволят из плена, потом перестал надеяться, но от своего плана не отказался. И вот однажды, узнав, что китайский император отправляет к царю-батюшке посольство с инструкцией по китайской гимнастике, он воспользовался случаем и подменил свитки. Так карта, составленная Соловецкими монахами, и оказалась в России, где за ней стали охотиться шпионы всех государств.
- Ну, Пантелеймон! - воскликнул, наконец, царь-батюшка. - Ну, брат, ты даешь. Дай, я тебя обниму. - И он бросился обнимать и целовать брата. - Но как ты мог подумать, что мы о тебе забыли? - При этих словах царь погрозил Пантелеймону пальчиком. - Русские своих не бросают, - запомните это навсегда.
Потом они склонились над картой, и Пантелеймон показал место, где спрятаны сокровища, и наутро царь снарядил и отправил экспедицию в карельские болота. Три дня и три ночи вывозили золото в казну, а Иван Следопыт в это время уже держал путь в Англию, чтобы взять в жены тамошнюю принцессу. Но это уже другая сказка.