Снегова Светлана : другие произведения.

Из жизни "серых мышек"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 8.02*8  Ваша оценка:

  
      О ПОЛЬЗЕ ПИРОЖНЫХ
     
     
      Валентина Семеновна решила начать новую жизнь. С сегодняшнего дня. Не откладывая на понедельник. Просто проснуться и сказать себе:
      "Доброе утро, дорогая! Я начинаю жить по-новому".
      Она так и сделала. Новая жизнь началась.
     
      Сегодня на работу она пойдет в ярко-васильковом платье. Еще вчера Валентина Семеновна первая осудила бы коллегу, явившуюся в школу в таком виде. Школа не место для демонстрации своего гардероба - в этом она была полностью солидарна с директором школы, требующей от своих подчиненных строгости не только в мыслях, но и в одежде. Но то было вчера. А сегодня пусть все ей завидуют.
      Позавидовать было чему. Платье было очень нарядное и ... дорогое. С учительской зарплаты себе такое не позволишь. Валентина Семеновна и не могла позволить.
      Платье ей купила Иришка.
      "Мамуля! Ты хоть на мою свадьбу оденься по-человечески. А то натянешь свой "учительский" костюмчик. Ты у меня должна быть самая красивая!"
      Ярко-васильковый цвет был ей к лицу, и Валентина Семеновна знала это. Жаль только, что платье с тех пор так и висело в шкафу.
     
      Телефон зазвонил, когда Валентина Семеновна уже готова была выйти из дома. Иришка. Больше некому.
      -Мама, ты еще не ушла? Можно мы привезем к тебе Артемку вечерком? Игоря пригласили на презентацию, - голос Иришки звучал бодро. Он даже не спрашивал, а утверждал.
      Это была святая обязанность бабушки заниматься с внуком, пока его родители вели светскую жизнь. Положение Игоря в бизнесе требовало его присутствия на разных мероприятиях и тусовках. Соответственно с ним должна была находиться и молодая жена.
      Занятия с внуком совсем не тяготили Валентину Семеновну. Полуторагодовалый Артемка был человеком самостоятельным. Он сам умел застегивать сандалики и кушать ложкой суп. Валентина Семеновна обожала возиться с внуком, придумывала разные игры, читала сказки и тут же рисовала ему сказочных героев. Для нее Артемка был радостью. Валентина Семеновна стремилась отдать ему всю нерастраченную любовь и ласку, которую недодала его матери, своей дочери Иришке. На игры с ней не хватало времени. Работа, работа, дополнительные уроки, деньги, деньги. Ребенок не должен чувствовать своей безотцовщины. Я сама могу дать дочери все необходимое. Мы не нуждаемся в деньгах. У девочки все есть. Все ли? А было ли достаточно внимания и тепла? Тогда она об этом не думала.
      Уже взрослой, Иришка как-то сказала Валентине Семеновне:
      "Еще не став ученицей, я возненавидела школу. Она украла у меня маму".
      Валентина Семеновна благодарна Игорю, что он не пускает Иришку работать. Мама должна быть с ребенком. У Артемки мама рядом. Как это страшно, наверное, видеть маму только по выходным. Да и то, если не спланировано какое-то школьное мероприятие.
     
      Еще бы вчера Валентина Семеновна с удовольствием согласилась провести вечер с Артемкой. Но Новая жизнь не предполагала вечера с внуком. Это ее день. Только ее.
      -Нет! Не могу. Я сегодня занята.
      Валентина Семеновна представила себе, как вытянулось от удивления Иришкино лицо. Негласное соглашение было нарушено. Валентине Семеновне стало стыдно и рука сама потянулась к телефону. Но она остановила ее.
      "Это твой день".
     
      Дождя сегодня не обещали. Ноябрь на редкость был теплым и солнечным. Ни затяжных дождей, ни пронизывающего ветра. Казалось, что октябрь позабыл передать эстафету следующему брату. Даже деревья не спешили сбросить свой желто-красный наряд.
      Валентина Семеновна любила в такие дни выезжать на природу. Но это было давно, еще в прошлой жизни.
     
      Тогда еще просто Валечка, подающий надежды молодой художник. Каждый солнечный день был подарком природы. Тяжелый этюдник оттягивал плечо. Злые тетки истошно вопили: "Куда прешь со своим ящиком!". Но ничто не могло испортить настроения. Одно желание - успеть схватить эту красоту, перенести ее на бумагу. Каждый листик, каждый лучик солнца. Чтобы все увидели - мир прекрасен. Валечка любила осень и картины отражали ее любовь.
      Вадим кривил губы.
      "Это примитивно!"
      "Почему? - не понимала Валечка. - Я так вижу"
      "Мир не может быть таким красивым".
      Вечный спор. Вадим - гений, талант. Но все ли понимал он в этой жизни?
      Валечка привыкла прислушиваться к его советам, старалась изменить свои работы. Очень расстраивалась, если это не удавалось. Оправдывалась и ...вновь рисовала свои радостные картины.
      Валентине Семеновне оправдываться было не надо. Не перед кем, да и не за что. Радостных картин больше не было.
     
      Когда мы очень сильно привязываемся к кому-то или чему-то, то при их потере уходит и какая-то частица нас самих.
      С уходом Вадима потерялась очень большая частица Валечки. Такая большая, что исчезла сама Валечка и появилась совершенно новая женщина - Валентина Семеновна. С новыми мыслями, делами и даже жизнью. Образ Валечки ушел из ее памяти.
      Иногда она приходила к Валентине Семеновне. Во сне. Легким облачком не запоминающихся событий. О чем она хотела сказать, что посоветовать? Она - такая молодая и наивная. Она - такая мудрая в своей наивности, не разучившаяся видеть радость в холодной осени.
     
      Перерождение было мучительным. Как у змеи, которая сбрасывает шкуру. В одиночестве.
      Весь мир заключался в Вадиме и трехлетней Иришке. Вадима не стало. Иришка была озабочена своими детскими делами и еще слишком мала, чтобы понять проблемы, обрушившиеся на их дом.
      "Где папа?" - этот вопрос был задан только один раз.
      "Папа уехал в Москву".
      Она получила ответ и была им удовлетворена. Так сказала мама, значит так и есть.
      Проблемы начались потом. Детский сад, школа и вечно занятая мама. Воспитанием Иришки занялось государство. Хорошо, что получился нормальный человек, а не моральный урод. Видимо то, что было заложено в раннем детстве, когда мама была еще Валечкой и большой сильный папа подбрасывал малышку к потолку, остались в глубинах памяти.
     
      Существует красивая легенда: хазарские женщины в случае смерти мужа получали по одной подушке, чтобы хранить в ней слезы.
      У Валечки тоже была такая подушка, в которой она хранила свои слезы. Через некоторое время Валентина Семеновна выбросила подушку в мусорный контейнер, чтобы навсегда избавиться от наивной девочки Валечки и своего не умершего мужа.
      В тот день она нарисовала картину. Впервые за последние годы не красками. Карандашом. Старое мертвое дерево. Рисовала неистово, ничего не замечая вокруг. Ни сгустившихся сумерек. Ни ревущую Иришку на полу.
      Когда были сделаны последние штрихи, Валечки больше не было.
     
      На следующий день она пошла устраиваться на работу.
      Все оказалось намного сложнее, чем ожидалось. Кому нужен дипломированный художник? Мечты о свободном творчестве не могли принести деньги для жизни. Нужно было имя и вес в определенных кругах.
      У Вадима было имя и вес. Поэтому он мог обеспечить их безбедное существование. Проданные картины давали возможность не думать о хлебе насущном. Картины Вадима ценились дорого. А как же иначе - ведь он гений. Об этом твердили коллеги, критики, покупатели. В это верил он сам. Это же и разлучило его с Валечкой. Признанный гений должен жить в столице. Но даже Гений в искусстве не мог понять простую истину - в Москве хватало своих гениев. А он был интересен как самородок из глубинки, провинциал из города N. Валечка это понимала. Поэтому и не поехала с ним в Москву. Надеялась, что вернется.
     
      ***
      -Валентина Семеновна, у вас сегодня День рождения?
      Наивная и счастливая девочка. Она еще считает день рождения самым счастливым днем в году. Только с годами начинаешь понимать, что не слишком приятно добавлять к своему возрасту по единичке. А они набегают, набегают и с каждым годом становятся все тяжелее.
      -Да!
      День Рождения Новой жизни.
      Девочка убежала разносить по школе новость, надеясь, что в такой день училка не будет зверствовать.
      Валентина Семеновна знала о своей репутации среди учеников. Учителя, так называемых не основных предметов - особая категория. Если хочешь сохранить порядок на уроках - заставь себя бояться. Вначале своей работы Валентина Семеновна еще была доброй. Молоденькая учительница была другом для своих учеников. К ней несли свои тайны, просили совета. Но первые ученики выросли. Валентина Семеновна постарела и очерствела. Со своими бы проблемами разобраться, а не в чужих копаться. Оставалось только быть мегерой, чтобы поддержать порядок на уроках. Порядок и дисциплина. Любовь ушла. Дети это чувствовали и становились еще невыносимее. Они звали ее "кисточкой". Ведь каждый урок она начинала словами:
      "Кисточки у всех есть?"
      А затем объявляла очередную тему очередного урока. Каждый раз, из года в год. Ее раздражали детские неумелые рисунки. Нет, неумение рисовать она бы простила. Но наплевательское отношение к ним нет. В рисунках не было души. Была отрисовка и боязнь получить плохую оценку.
      "Валентина Семеновна! У вас нет подхода к детям. Вы не можете их заинтересовать" - Алла Ивановна, директор школы, не раз начинала этот разговор.
      "Программу я выполняю"
      Да, она работала строго по школьной программе. Дети рисовали натюрморты и пейзажи. Но в них не было творчества. Потому что не было души. Как все эти последние годы не было души у Валентины Семеновны.
      А у Валечки она была. Поэтому картины были радостные. Хотя и примитивные.
     
      ***
      Ярко-васильковое платье вызвало тишину в учительской. Все внимание было переключено на Валентину Семеновну. Вернее, на ее непривычный наряд. Кто-то отпустил комплименты, кто-то с нетерпением стал ждать реакции Аллы Ивановны. В коллективе не любили выскочек. Но Валентину Семеновну сегодня совершенно не волновало мнение директора. Это ее праздник и никому до этого дела нет. Тем более здесь, на работе. Новая жизнь с ней никаким образом не связана. Работа работой, а Новая жизнь отдельно.
     
      Валентина Семеновна знала, что после уроков она пойдет в кафе. В самое лучшее кафе города. Закажет ароматный кофе и целых три пирожных.
      Валечка любила пирожные, особенно эклеры и наполеоны. Вадим знал эту ее слабость и часто баловал ее. Валечка смеялась:
      "Ты хочешь, чтобы я стала толстой теткой?"
      "Для меня ты всегда будешь самой любимой и красивой, даже если станешь толстой"
      Она ему верила. Верила, что он будет любить ее и толстой. Потому что любила сама.
      Толстой она стала позже, когда уже никто не приносил пирожные. Сама себе Валентина Семеновна их не покупала. Надо было растить дочь, ей покупать пирожные. На двоих не хватало. А потом просто отвыкла, забыла их вкус, запрятала в глубинах памяти, как что-то запретное. Боялась, что они причинят ей боль воспоминаниями о том, о чем помнить нельзя.
      В Новой жизни у нее будут пирожные. Никак воспоминания, а как что-то совершенно новое. Валентина Семеновна собиралась съесть пирожное как первый раз в жизни.
      И кофе закажет себе двойной, крепкий, без сахара. Чтобы аромат опьянил, задурманил.
      Разве можно назвать кофе тот растворимый суррогат с двумя ложками сахара, что она пьет по утрам. Приторно сладкий и совсем не ароматный. Сладким кофе она старалась засластить свою жизнь. Хотя, скорее всего, Валентина Семеновна об этом не думала. Просто так привыкла.
     
      "Слушай меня, девочка, и запоминай. Сварить настоящий кофе - это тебе не тарарам. Это настоящее искусство"
      Голос Вадима наполнен торжественными нотками. Валечка прыскает от смеха. Это их первое совместное утро. Счастье не может уместиться в ней и желает вылиться в виде смеха. Но Вадим серьезен.
      "Варить его надо с душой. Только тогда сможешь ощутить его магию. Я тебя научу"
      Валечка учиться не хочет. Ей нравится, как варит кофе Вадим. Он его и варил. До последнего дня.
      Потом Вадима не стало. Зато появилась банка растворимого кофе, для заваривания которого не надо было никакой магии, а лишь кипяток и сахар. Просто и быстро. Без запаха, без вкуса и ... без воспоминаний.
     
      После кафе Валентина Семеновна пойдет по магазинам. По самым дорогим и модным. Она обязательно себе что-нибудь купит. Яркое, кричащее. И хотя она прекрасно понимает, что на работу такое не оденет. Ведь не каждый же день будет День рождения Новой жизни. Но она будет знать, что такой наряд у нее есть. И когда она захочет, всегда может одеть. В Новой жизни она не будет вечерами сидеть дома.
      Выбрать что-то на ее фигуру будет не просто. Но Валентине Семеновне спешить никуда не надо. Она обойдет много-много магазинов. И обязательно найдет то, что ей подойдет. А продавщица, милая девушка, округлит свои ярко накрашенные глаза и скажет:
      "Вам очень к лицу это платье. Вы в нем даже моложе выглядите"
      А Валечка, выбирая наряды, хотела казаться старше. В той жизни проблема выбора тоже была большой. Прилавки были пусты. Тогда это называлось не "купить", а "достать". Вадим умел "достать". И не где-нибудь, а в Москве. А раз в Москве - значит очень хорошее.
      Один раз они поехали в Москву вместе, и Вадим повел ее в "Березку". Это было потрясением для Валечки, шоком. Друг Вадима, тоже художник, у которого они остановились переночевать, и который устроил им поход в этот закрытый мир, строго - настрого приказал никому не рассказывать. Это была тайна, запретная зона, без права входа простым смертным. Валечка никому и не рассказала. От этого похода в сказку у нее осталось платье. Кримпленовое. Ужасно модное и дорогое. Красное с большими букетами белых ромашек.
      Потом родилась Иришка, и Валечка в Москву с Вадимом больше не ездила. Он сам привозил ей наряды. Всегда очень красивые. Вадим прекрасно знал ее вкусы, а она доверяла ему.
     
      В Москве Валентина Семеновна больше никогда не была. Она не могла вступить в тот город, где затерялся Вадим. Этот город она ненавидела.
      В Новой жизни Валентина Семеновна обязательно поедет в Москву. Скоро. На зимних каникулах. Она знала, что Москва ждет ее. Ждет своими театрами, музеями, выставками. Валентина Семеновна забыла их мистическое обаяние, вкус. Забыла внутреннюю дрожь от прекрасного.
      Валентина Семеновна много лет не общалась с миром искусства. Вначале старые друзья звонили Валечке, приглашали на свои сборища, пытались вытащить из созданного ею самой кокона. Она отказывалась, потом не отвечала на звонки, не открывала двери. Со временем ее оставили в покое. Она для них умерла. Друзья вздохнули с облегчением. И забыли.
      Через несколько лет она встретилась с одним другом из прошлой жизни. Но к тому времени Валечки больше не было. А Валентине Семеновне говорить с ним было не о чем. Он пытался узнать о ее жизни, предлагал помощь. Она отказалась. Валентине Семеновне помощь была не нужна. Она была сильной женщиной.
      После этой встречи ее несколько дней мучила тупая боль. Прошлое пыталось возродиться. А, как и любое рождение, возрождение прошлого очень мучительно. Валентина Семеновна не хотела больше боли. Она выбросила ее вместе с подушкой.
     
      Боль приходила еще не раз. Вместе с письмами. Обыкновенный конверт, обыкновенная марка, обыкновенный размашистый почерк сейчас уже чужого, умершего для нее мужчины. Их было пять. Валентина Семеновна писем не вскрывала. Сжигала. Чтобы не осталось и следа. Но боль пыталась влезть в нее. Нагло. Вместе с запахом сгоревшей бумаги. Она ее не впустила.
      Тогда Валентина Семеновна уже начала толстеть. Обрастая лишними килограммами, она запаковывала свою душу. Натянутая струна погружалась в мягкую оболочку.
      Больше боли не было. Было тяжело, трудно. Но боли не было. Она защитилась от нее. Но не забыла.
     
      ***
      В этот день у Валентины Семеновны по расписанию было три урока. Два в пятых классах и один в шестом. Еще по дороге в школу она решила, что сегодня не будет никаких обязательных тем, никаких навязанных идей. Сегодня будет сказка.
      Валентина Семеновна вошла в класс и улыбнулась. И дети вдруг увидели, что Кисточка не такая уж и страшная, а даже симпатичная в своем ярко-васильковом платье. И голос у нее не каркающий, а вполне нормальный. Жаль только, что день рождения бывает только раз в году.
     
      -Сегодня я вам расскажу сказку. О маленькой девочке, у которой была мечта. Она хотела иметь лошадку. Маленькую - маленькую. Еще меньше пони. Но чтобы обязательно живую, смешно цокающую копытами. Тоже маленькими.
      Но мама и папа не могли купить такую лошадку. В их городе таких маленьких лошадок не продавали. Продавали больших, которые могли пахать землю, которые могли возить телеги и кареты. От которых была какая-то польза. А какая польза от маленьких лошадок? Никакой. Маленькие лошадки никому были не нужны. Поэтому их и не продавали.
      Маленькая лошадка нужна была только девочке. Она мечтала о ней. Она снилась ей во сне. И девочка решила, что она у нее будет.
      Мама с папой говорили:
      -Наверное, таких лошадок и не бывает. Если их не продают в нашем городе, значит их нет вообще.
      Но девочка верила, что такая лошадка есть. Она пошла в библиотеку, взяла самую большую книгу, в которой написано про все-все на свете, и прочитала, что такая маленькая лошадка есть у страшного Великана, который живет в Пещере за Дремучим лесом.
      И девочка решила идти к Великану и просить у него маленькую лошадку.
      Никому об этом она не сказала. Ведь тогда бы ее никто не отпустил. В Дремучий лес маленьким девочкам ходить нельзя. Там поджидают их страшные опасности.
      Но девочка мечтала о маленькой лошадке, и она пошла через Дремучий лес. Ей было страшно. Толстые ветки деревьев цеплялись за платье, бегали дикие звери, ухали филины. Лес был полон ужаса. Но девочка смело шла вперед. Только так она могла получить свою лошадку.
      И Дремучий лес отступил. Девочка подошла к Пещере Великана. Об этом Великане ходили страшные истории. Он очень любил маленьких девочек. Кушать. Но и его не испугалась наша девочка. Она улыбнулась и попросила у него маленькую лошадку.
      "Ты что, девочка, не боишься меня?"
      "Очень боюсь. Но еще больше хочу маленькую лошадку"
      Великану понравились правдивые слова девочки, и он подарил ей маленькую лошадку. Девочка взяла ее на руки и принесла домой. И была очень счастлива, что у нее есть лошадка. Ведь это была ее мечта, а люди всегда счастливы, когда мечты сбываются. А для этого надо было потрудиться: пройти через Дремучий лес, не испугаться страшного Великана.
     
      Ученики смотрели на Валентину Семеновну и удивлялись. Никогда не рассказывала она им сказки.
      -У каждого из вас есть мечта. Нарисуйте ее и подумайте, что вы делаете сами, чтобы она исполнилась.
      Валентина Семеновна смотрела на склоненные над бумагой головы. В детстве у каждого есть мечта. Пускай смешная, по мнению взрослых. Но она есть. И именно она помогает им жить.
      Не надо им знать, что вскоре маленькая лошадка надоела девочке. У нее появилась другая мечта. А маленькая лошадка бродила среди города, никому не нужная. И ей было очень больно. Об этом они поймут с годами.
      Поймут, что одной мечтой жить нельзя. Надо мир принимать таким, какой он есть. Не выдумывать свой собственный, чтобы потом выплакивать его в подушку. И через много лет не решать начать Новую жизнь, как она.
     
      Валентина Семеновна видела, что Иришка что-то хочет ей сказать. Она всегда это чувствовала. С самого детства.
      -Мама, когда ты начнешь нормально жить? Когда прекратится твоя нескончаемая круговерть: дом - школа - дом? Ты же интересная женщина. А все время одна. Ни интересов никаких, ни подруг.
      -У меня есть ты, Артемка. Что за ерунду ты говоришь?
      -Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Ты двадцать лет одна. Я не в счет. Я замужем и у меня своя семья.
      -Но я же вам нужна?
      -Конечно. Но тебе надо подумать о себе, начать жить по-новому.
      -Меня вполне устраивает моя жизнь. Тоже что придумала.
      Валентина Семеновна испугалась. Сейчас что-то произойдет. Что-то страшное. Внутри все сжалось. Хотелось закричать:
      "Молчи! Ничего не говори!"
      Она боялась боли.
      Но Иришка заговорила:
      -Я тебе об этом никогда не говорила. А сейчас решила. Когда мне было семнадцать, я решила узнать об отце. Ты же мне никогда не рассказывала о нем. Это была запретная тема. А я всю жизнь хотела о нем знать. Он же мой отец. И я нашла его знакомых. Сама. Мама, ты хочешь узнать, что с ним стало?
      -Нет! Нет! - шепчут губы. Сейчас придет боль.
      Но Иришка не умолкает. Что это? Жестокость? Зачем она хочет сделать ей больно?
      Она рассказывает, что живет он по-прежнему в Москве. Знаменитым художником так и не стал. Работает, как и она, в школе учителем рисования. Был женат, есть сын. Но с женой развелся.
      Слова текут медленно, проходят через Валентину Семеновну. И вдруг она замечает, что они не несут никакой боли. Боли нет. А есть просто интерес. Интерес к жизни когда-то близкого ей человека. Человека, о котором она не слышала много лет, не знала где он, что с ним, как живет. Но вдруг оказалось, что человек-то для нее по большому счету чужой. А интерес, так, поверхностный.
     
      Боль не пришла и после ухода Иришки. И Валентина Семеновна поняла, что она излечилась от нее. Можно начинать жить по-новому. Жизнь только начинается. Новая жизнь. Жизнь для себя. Она так много упустила, так много потеряла. Двадцать лет - большой срок. Но жизнь не кончилась. Она еще ой-ой что сможет. Все еще впереди. Она обязательно встретится со старыми подругами, заведет новых. Купит краски и этюдник. Выедет на природу.
      И не будет бояться. Бояться боли. В Новой жизни боли не будет.
     
      ***
      Дверь открыла Иришка.
      -Давай, собирайся скорее. Еще успеешь на свою презентацию.
      -Ты же занята сегодня.
      -Конечно. У нас дела с Артемкой. Правда?
      Валентина Семеновна подхватила на руки притопавшего из комнаты внука.
      -Мы с Артемкой пойдем в магазин покупать самую большую машину. А потом в кафе - есть пирожные.
      -Мама, ему еще нельзя есть пирожные, вредно.
      -Пирожные полезны в любом возрасте. Правда, Артем?
      Артемка в восхищении прижался к груди в ярко-васильковом платье.
     
     
     
     
     
     
     
     
      СИНДРОМ ОДИНОЧЕСТВА
     
      Маргарите стали сниться эротические сны. Когда тебе почти сорок, а ты во сне начинаешь выделывать такие штучки, что "Playboy" отдыхает, тут есть о чем задуматься. Маргарита задумалась и поняла, что одна с проблемой не разберется. Ладно бы один раз приснилось, а тут... Надо было к кому-то обратиться за помощью. Лучшей кандидатуры, чем Лариса не было.
     
      В студенческие годы они дружили. Даже по распределению постарались попасть в одну контору. Потом Лариска выскочила замуж, нарожала мужу детей, и дружба их сошла на нет. Лариска растила детей и кормила мужа, а Маргарита делала карьеру. Но общаться на работе они продолжали.
     
      В последнее время Лариска увлеклась разного вида гаданиями. Причины проблем с непутевым мужем и непослушными детьми старалась объяснить с точки зрения астрологии, хиромантии и тому подобных штучек. Сны разгадывала по большой книге, которая всегда была у нее под рукой, зарытая среди бумаг. Чтобы начальница не видела. Начальницей была Маргарита и о существовании сонника знала. Как любая хорошая начальница она была в курсе дел своих сотрудников. Весь отдел бегал к Лариске за советами.
     
      Маргарита долго мучилась, прежде чем решилась на разговор с Ларисой. Она никогда никому не рассказывала о своих проблемах. Считала их личным делом и осуждала тех, кто выносил свой мусор на обозрение. Но с эротическими снами надо было что-то делать, и она рассказала о них Ларисе.
     
      Та ответила по-простому:
      -Мужика тебе надо. Тут и в сонник не смотри. Хорошего мужика. Который оттрахал бы тебя так, чтоб за ушами пищало.
      -Ну, ты даешь, Лариса. Где ж я такого найду? - в голове у Маргариты даже мысли такой не возникало.
      -Мало ли мужиков. Постараешься и найдешь. Давно я тебе говорю - давай гороскоп составлю и сразу увидим какой мужчина тебе надо.
      -Не надо мне гороскопа. Не верю я в эту ерунду, - сказала Маргарита.
      -Ну, тогда делай, как знаешь. А о сексе, хорошем здоровом сексе подумай. В нашем возрасте это очень важно. Для здоровья.
     
      Маргарита не хотела об этом думать. На работе, среди дел и забот, это удавалось. Но, придя домой, в пустую квартиру избавиться от ненужных мыслей уже не могла. Образ крепкого мужика преследовала ее постоянно: и когда ужинала, и когда смотрела телевизор, и когда ложилась спать. Маргарита стеснялась сама себя. За всю жизнь она привыкла не допускать таких мыслей в голову и очень гордилась собой, что она никакая-нибудь пустышка, у которой одни мужики на уме. Она серьезная женщина. Хотя и одинокая, но вполне самостоятельная, умеющая обеспечить себя.
     
      Мужчин в ее жизни почти не было. Пара мимолетных связей, которые не принесли никакого удовлетворения и закончились вполне безболезненно.
     
      А сейчас неприличные мысли не вылезали из головы. Вот их она считала не нормальными. Но, хорошо поразмыслив, пришла к выводу, что Лариса все-таки права. Эротические сны не означают ничего другого, как физиологической потребности организма.
     
      Вопрос о том, где найти партнера по сексу мучил ее несколько дней. На работе кандидатов не было, вне работы тоже. Не на улице же знакомиться. Не тот возраст. Да уже никто к ней на улице и не приставал. Разве что какие-нибудь пьяные, не способные различить и мать родную.
     
      Решение проблемы нашлось в местной газете. За завтраком, просматривая последние городские новости, Маргарита наткнулась на объявление фирмы "Наслаждение", которая предлагала женщинам приятно провести время в обществе интеллигентных мужчин.
     
      "А почему бы и нет, - подумала Маргарита. - Все равно другого способа познакомиться с мужчиной я не знаю". Адреса фирмы в газете не было, только номер телефона, которым Маргарита и воспользовалась в свой обеденный перерыв.
     
      Хорошо поставленный молодой секретарский голос (сколько их наслышалась Маргарита в своей жизни) объяснил, что для заключения договора об услугах необходимо подъехать к ним на фирму лично, и продиктовал адрес.
     
      Можно еще было отступить. Наплевать на все заморочки женского организма и жить дальше так хорошо налаженной жизнью.
     
      "Слава богу, дожила. Готова воспользоваться услугами мальчиков по вызову. Ни на что больше не годная", - гадкие мысли лезли в голову.
      Маргарита старалась их прогнать, чтоб не стать противной самой себе. Успокаивала себя тем, что к данной ситуации надо отнестись по-философски, как к медицинской процедуре, как к неизбежной необходимости.
     
      "Ну получу свою долю секса, успокою взбесившиеся гормоны и буду жить дальше без всяких эротических снов".
     
      Фирма "Наслаждение" располагалась на первом этаже обыкновенного многоквартирного дома. Подъезд не блистал чистотой. Зато офис был супер. Под стать ему и девушка, которая встретила Маргариту приветливой улыбкой. Видимо фирма процветала, если могла позволить себе содержать такую девочку. Это немного успокоило Маргариту, нервы которой были на взводе. "Если фирма процветает, значит ни одна я такая ... ущербная", - нашла для себя слово Маргарита.
     
      Девушка усадила Маргариту в мягкое кресло, а сама села напротив.
      -Вы не волнуйтесь, - успокоила она. - К нам многие обращаются. В этом нет ничего зазорного.
      -Да я и не волнуюсь. Просто очень непривычно. И я не знаю с чего начать.
      -Давайте тогда я вам помогу. Наша фирма предоставляет услуги для разных случаев жизни. У нас есть мужчины, - как по- написанному говорила девушка, - которые могут составить вам компанию на светских приемах или поддержать на деловой встрече, сопровождать в поездках или просто помогут приятно провести вечер. Что вас интересует?
      -Ну, наверное, просто приятно провести вечер, - и подумав, добавила, - со всеми последующими удовольствиями.
      Это было трудно сказать, но отступать было поздно. Раз уж она оказалась здесь - надо идти до конца.
      Девушка внимательно посмотрела на Маргариту, но что ей понравилось, в ее взгляде не было ни грамма насмешки.
      -Да, это тоже возможно. Наша фирма оказывает и такие услуги.
      Маргарита возблагодарила бога, что попала по адресу и не надо больше искать ничего другого.
      Девушка продолжала:
      -У нас имеются альбомы с фотографиями наших сотрудников, с которыми вы можете ознакомиться и выбрать для себя подходящего.
      Это было уже слишком. Нестерпимо хотелось уйти от этой милой девушки со слишком понимающим взглядом.
      -А нельзя бы без этого. Мне, в принципе, все равно.
      -Хорошо, - девушка была само понимание. - Давайте оформим договор и обговорим детали.
      Это уже было по-деловому и для Маргариты понятно.
     
      "Да, за такие деньги можно и процветать," - с такими мыслями Маргарита покинула фирму.
     
      К назначенному времени субботнего вечера Маргарита была готова. Она была готова даже задолго до этого времени. Никогда Маргарита не призналась бы даже себе, что волнуется как девчонка перед первым свиданием. Но что-то в душе, или где там еще, трепыхало. Собираться на свидание, пусть даже и такое, ненастоящее, оказалось приятно.
     
      Когда раздался звонок в дверь, Маргарита досчитала до десяти, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться, и открыла дверь.
     
      Мужчина не произвел никакого впечатления. Где-то под сорок. Обыкновенный мужчина, которых тысячи проходят по улицам города и на которых не обращаешь никакого внимания. Никакой. Маргарита пожалела, что не просмотрела предложенных в фирме альбомов. Сама бы она выбрала поинтересней. Но изменить уже ничего было нельзя.
     
      -Здравствуйте, Маргарита, - сказал мужчина. - Меня зовут Антон.
      Голос был приятный, немного с хрипотцой. И имя не обычно избитое. Такое располагающее к себе имя. Имя Маргарите понравилось.
     
      План "мероприятия" был подробно обсужден в фирме. За все было уплачено. Оставалось только наслаждаться.
     
      Ужин в ресторане прошел очень мило. Антон был приятным собеседником. Оказалось, что у них очень много общего. Им нравились одинаковые фильмы, книги, музыка. Маргарита расслабилась и получала истинное удовольствие от общения с Антоном. Его шутки не казались неуместными и плоскими. Даже анекдоты были рассказаны к месту.
     
      Маргарита не заметила, как начала рассказывать о себе, что ее очень удивило. Никогда бы не поверила, что сможет открыть душу незнакомому еще пару часов назад человеку. Антон не казался чужим. Незаметно он стал очень близким для нее.
     
      Она верила, что это все по-настоящему: и тихая музыка, и нежные поглаживания по руке, и глаза в глаза. Вокруг - никого. Только Он и Она. Все было так замечательно...
     
      Великолепно... Взлет и падение. Водоворот чувств. Такси. Нескончаемый подъем лифта. Поиски единственных в мире губ. Непопадающий ключ в замок. Страстно... Как в тех снах. Даже еще лучше. Шепот: "Ты моя королева Марго". В ответ: "Мне так хорошо". Растворение. Замирание. Бешеная гонка. Ниагарский водопад.
     
      Когда ходики на стене пробили двенадцать, Антон нежно поцеловал Маргариту в плечо и встал.
      -Ты уходишь?
      -Да.
      -Останься.
      -Не могу.
      Слова высохли, как когда-то давно слезы. Осталась пустота.
      -Закрой за мной дверь и отдыхай.
      Маргарита накинула халат и подошла к двери.
      -Мы еще увидимся?
      Попытка удержать сказку. Никому не нужная попытка.
      -Ты знаешь, где меня найти. Всегда готов к услугам.
     
      Маргарита закрыла дверь, когда Антон нажимал кнопку лифта. Он даже не оглянулся. Профессионал.
     
     
     
     
      САЛЬТО НА ТРОИХ
     
      Давным - давно, еще в прошлой жизни, они были знакомы. Даже очень хорошо знакомы. Учились в одном классе и встречались каждый день в течение десяти лет с вычетом выходных и каникул. Но выходные и каникулы пролетают так быстро, а будни тянутся долго. Так долго, что хочется, чтобы быстрее закончились. Как детство. Чтобы стать взрослыми, забыть его и никогда не возвращаться.
      Вернуться пришлось. Жизнь заставила.
     
      Муж ушел к однокласснице. Ушел молча, без скандала.
      Она хотела скандала. Хотела кричать, бить посуду и топать ногами. Может быть, даже выцарапать ему глаза. Чтобы ушел безглазым, окровавленным. И пусть та, другая, ухаживает за ним. Промывает пустые глазницы и водит его за ручку. А может быть такой он ей и не нужен будет. Тогда он останется дома, и она сама будет промывать ему глазницы и водить за ручку. И всю оставшуюся жизнь помнить, что он стал инвалидом, потому что хотел уйти к другой.
     
      Но скандала не получилось. Не было крика, битья посуды, топанья ногами и выцарапывания глаз.
      Муж ушел молча.
     
      В самом начале семейной жизни она, как положено, пыталась разыграть спектакль под названием "Выяснение отношений, или Кто в доме хозяин", который был остановлен жесткими словами: "Никогда не смей на меня кричать!". Она не то чтобы не смела, просто не считала нужным. Да и повода не было.
     
      Дети выросли. У них своя жизнь. Наконец-то можно и для себя пожить. А вот этого не получилось.
      Вдруг оказалось, что для себя она жить не умеет. И что такое "для себя"?
      Для детей? Да, это понятно. Собрать, накормить, поговорить, приласкать.
      Для мужа? Тоже понятно. Собрать, накормить, поговорить, приласкать.
      Для себя? Непонятно. Собрать? Что там собирать, и так все на местах. Накормить? В рот ничего одной не лезет. Поговорить? Сам с собой говорить не будешь. Это уже клиника. Приласкать? Она не умеет. Хотя говорят, что многие от этого получают удовольствие.
     
      Так что жизнь потеряла всякий смысл.
     
      Как часто, устав от работы, от домашних хлопот, от постоянных приставаний близких, ей хотелось покоя и одиночества. Мечталось хотя бы об одном дне, который можно было бы прожить спокойно, без всяких обязанностей. Хотелось просто поваляться в кровати, а лучше поспать долго-долго, до тех пор, пока не проснешься сама, по собственному желанию, а не от противно дребезжащего будильника или вопроса: "А не пора ли нам завтракать?". У нее, типичной "совы", муж и дети оказались "жаворонками". Вставали рано даже в выходные. И почему- то сразу хотели кушать. Приходилось выползать из теплой постели и в полусонном состоянии идти на кухню. Еда - это святое. Обязательно горячая и свежеприготовленная.
     
      И вдруг оказалось, что вставать рано больше не надо. Наслаждайся сном. Но не тут-то было. Не было наслаждения, не было сна.
     
      Самым странным было то, что ничто не предвещало ухода. Муж вел себя как обычно. Не задерживался с работы, не пах чужими духами, всегда ночевал дома. Меньше разговаривал? Да и никогда он не был сильно разговорчивым. За двадцать с лишком лет все было обговорено. Желания друг друга угадывали почти без слов. Да и что там угадывать? Все текло по строго заведенному порядку: подъем, завтрак, работа, ужин, секс раз в неделю. Все отработано и закреплено. Не должно быть сбоя в отлаженном механизме. А он вдруг произошел. Выпала одна деталь, и механизм сломался. Остальным деталям остается только ржаветь.
     
      Первая мысль: "Пошутил!".
      Вторая: "На молоденькую потянуло!".
      Третья не приходила долго. Наступил ступор. Небо обрушилось. Перекрылся доступ кислорода.
     
      Когда вернулась способность соображать, она поехала к мужу на работу. Вернуть! Упросить! Заставить!
      Не получилось.
      -Не надо истерик. Мы с тобой взрослые люди и должны все понимать. Прости меня. Ты очень хорошая, но...
      Потом потекло море слов, из которых она почти ничего не поняла. Встретил... Полюбил... Не забудет... Дети... Будет помогать... Слова... Слова...
      Зачем?
     
      Она должна была увидеть эту женщину. Гадину, разлучницу, которая разбила ее семью. Охмурила, завлекла, украла чужое. Муж не виноват. Это она расставила сети, в которые затащила его. Ведь за всю их жизнь ни разу он не дал даже повода усомниться. Все завидовали их идеальной семье. Она сама себе завидовала. И вдруг такое.
     
      Так что виновата только та, хищница, охотница на чужих мужей. Хорошо подхватывать уже готовенькое. С хорошей зарплатой, положением, правда, с подорванным здоровьем. Но о здоровье она меньше всего, наверное, думает. А так мужчина он видный.
     
      Попробовала бы пожить на две стипендии плюс маленький ребенок, который, кажется, плачет днем и ночью. А завтра экзамен и они решают, кто пойдет сдавать, а кому придется после сессии. И в холодильнике опять пусто. Молодой муж, не выспавшийся и злой, идет на лесопилку, чтобы что-то заработать. А она при свете ночника (верхний свет не включишь - спит ребенок), портя глаза и укалывая пальцы, вяжет свитера. Чтобы тоже что-то заработать. Во времена тотального дефицита ее свитера пользовались успехом. Но, не дай бог, кто-то узнает, что за свое вязание она берет деньги. Комсомолке - студентке быть спекулянткой не позволено. А кушать-то хочется. И двух стипендий на троих никак не хватает.
     
      Хорошо подбирать мужчину с положением и деньгами. Вот это больше всего ее и злило. Да и он - гад хороший, что, называется, отблагодарил.
      Наверное, молодая, красивая, здоровая. Не чета ей. Конечно, за последние годы она опустилась. Время никого не красит. Но она была уверена, что муж ее любит и такой, растрепанной и в не совсем чистом халате. Где же он может быть чистым? Готовка, уборка, стирка.
     
      Тем сильнее был удар, когда узнала, что муж ушел не к длинноногой модели (это она могла бы понять), а к такой же как она, к ее одногодке, ее однокласснице. Разводной, с ребенком.
      Совсем даже не красавице, насколько она ее помнила.
      Это она была красавицей класса, общепризнанной и мальчишками, и девчонками. У нее не было проблем с кавалерами. Хоть очередь устанавливай. А на ту, другую, и не смотрел никто. И замуж вышла почти в тридцать лет. Как говорили знакомые - по расчету. Расчет был прост - завести ребенка.
     
      И вот к ней ушел муж. Неблагодарный. Он на нее молиться должен был. Забыл, наверное, как упрашивал стать его женой, умолял, цветами задаривал. Отговаривала ее мама. Да кто ж маму в таких делах слушает. Подкупил ее его ум и перспективное будущее на кафедре. Очень уж ей не хотелось ехать в Тмутаракань по распределению. А так с мужем осталась. И не жалела никогда об этом. Всегда старалась быть хорошей женой.
     
      Старалась. Ведь он никогда так и не узнал о ее мелких романах на стороне. Мало ли что бывает в жизни. Она же не собирала чемоданы. Романы романами, а семья - это святое. И вот, пожалуйста, святое-то и растоптано.
     
      Даже дети не понимают. Видите ли, у папы жизненный кризис. Какой, к черту, кризис? На свеженькое потянуло. Ладно бы на свеженькое. А, так ведь, на потертое жизнью.
     
      Самое обидное то, что дети ее обвиняют. Не оказывала, говорят, внимания отцу, не чувствовал он с ее стороны ласки. Какая ласка после стольких лет жизни? Накормлен, ухожен. Что еще надо?
      Оказалось, что что-то надо. Не хватало чего-то ему в жизни. Вот и не могла она понять - чего. От этого становилось еще тяжелее. От непонятности.
     
      А мужчина, приходя в свой новый дом, наслаждался простым вопросом:
      -Ну, как у тебя дела, милый?
      И, рассказывая о проведенном дне, купался в теплоте заинтересованного взгляда.
     
     
     
     
      ЧАЙ С МЕЛИССОЙ
     
      Моя подруга Галина решила сходить к гадалке. Вообще-то Галка - девушка здравомыслящая. Даже слишком. До сих пор ни в магию, ни в колдунов не верила. Даже фантастику за литературу не считала. "Плодом воспаленного мозга" называла. Она и меня учила жить в реальном мире, не предаваться пустым мечтаниям.
     
      А тут узнать свою судьбу стало для нее навязчивой идеей. Меня она уговаривала целую неделю. Звонила каждый вечер и с надеждой в голосе спрашивала:
      -Ну что, созрела?
      Я никак не созревала. Мне это было совсем не интересно. На ближайшее десятилетие свою судьбу я уж точно знала.
      Дама я замужняя. Браком своим довольна и никаких перемен в жизни не ожидала.
     
      Конечно, Галку понять можно. Ей надо было судьбу устраивать. Недавно она пережила третий развод. Избавилась, наконец-то, от своего гада ползучего, а нового пока не нашла.
     
      Галка - человек хороший, отзывчивый. Но у нее был один пунктик. Она не могла жить одна, без твердого надежного мужского плеча. Без него у Галины начиналась депрессия. А так как мужское плечо пропадало из ее жизни довольно-таки часто, то депрессии приходили с той же регулярностью.
     
      Тогда наступала моя очередь вступать в действие, подставлять свое, не такое уж твердое, но зато надежное плечо. Я бросала все дела, оставляла детей на мужа и бежала спасать Галку.
     
      Из-за частоты повторения спасение Галины представляло собой хорошо отрепетированный спектакль.
     
      Галка лежала на диване и умирала от горя. В мои обязанности входило вытирать слезы, варить кофе и выслушивать истории о том, каким неблагодарным оказался человек, на которого она потратила лучшие годы, месяцы, дни. Это зависело от длительности присутствия "гада" в Галкиной жизни.
     
      Просидев с подругой всю ночь, выпив ведро кофе и пролив такое же количество слез, - она от горя, а я от жалости к ней - не выспавшаяся и злая я шла на работу. По сценарию мне следовало звонить каждый час и узнавать о ее самочувствии.
     
      Еще больше устав, я возвращалась домой и там еще битых два часа должна была успокаивать ее по телефону.
     
      После этого наступал второй акт действия.
      Галка, чтобы не погибнуть в одиночестве, каждый день после работы шла не к себе домой, а ко мне, где мы опять пили литрами кофе. Она пыталась искать сочувствия у моего мужа, но он молча уходил смотреть телевизор. Утвердившись в своем мнении, что все мужчины бесчувственные сволочи, Галка опять переключалась на меня.
     
      К третьему акту мы приближались изрядно измученными, но успокоенными. Я с остервенением начинала заниматься запущенным домом, мужем и детьми, а Галка строить планы по поиску нового твердого надежного мужского плеча.
     
      Вот именно в этот момент ей и пришла в голову мысль обратиться к гадалке, а меня она туда звала за компанию.
     
      Ну что для друзей не сделаешь? И я согласилась.
     
      Мужу я об этом ничего не сказала. Только представила его реакцию и мне стало немного грустно. Да ладно. Я же только схожу с Галкой вместе. А гадать я совсем не собираюсь. О чем мне гадать? О любви? Муж у меня очень хороший, и я его люблю. О детях? Есть двое, и не приносят никаких проблем. О богатстве? Слава богу, не жалуемся. В роскоши, конечно, не купаемся. Но на жизнь хватает.
      Вот с такими мыслями я и отправилась.
     
      Жила гадалка в обычной пятиэтажке в спальном районе. Мы поднялись на третий этаж, и Галка позвонила в дверь.
     
      Я не совсем представляла себе, как должна выглядеть гадалка. Наверное, что-нибудь цыганское, загадочное. А дверь открыла невысокая миловидная блондинка с короткой стрижкой в узеньких джинсах и обтягивающей водолазке, похожая на подростка. Но более пристальный взгляд обнаруживал на ее лице следы прожитых лет.
     
      Вот тебе раз. Никаких длинных юбок, серег кольцами в ушах. Так что гадалка не произвела на меня никакого впечатления. Встретишь такую на улице и не обратишь внимания.
      -Проходите и, пожалуйста, не разувайтесь. Терпеть этого не могу, - сказала она и провела нас в комнату.
     
      Комната была заполнена книгами. Они были повсюду: в секции, на столе и, даже, на полу. Я, как человек к литературе неравнодушный, оценила это по достоинству и сразу зауважала хозяйку. Терпеть не могу дома, где секции заставлены хрусталем и сервизами, которыми никогда не пользуются. Ах, фарфор! Ах, богемское стекло! А сами едят из тарелок с отколотыми краями.
      У меня самой много книг, но до такого богатства далеко.
      Глаза у меня загорелись, ноги затряслись, а руки сами потянулись к книгам.
     
      -Располагайтесь, я сейчас чай приготовлю.
      -Нет, спасибо. Мы тут не за этим, - Галке не терпелось поскорее узнать свою судьбу.
      -А я не вам предлагаю, а вашей подруге. А с вами мы пойдем поработаем.
     
      Интересно, как она узнала, что это Галина пришла гадать, а не я. Да, ладно. На то она и гадалка, чтобы угадывать. Пусть работают, а я тут посижу в кресле, книжки полистаю. Нет для меня большего удовольствия.
     
      Чай оказался ароматным и необычным на вкус.
      -Это мелисса, - сказала гадалка. - Всем женщинам обязательно надо пить чай с мелиссой. Он делает их привлекательными. Это женский чай.
      -Почему? Я так больше кофе люблю, -сказала я.
      -Кофе - мертвый напиток. Слишком большую обработку проходит. А травяной чай - красоту и здоровье дает. Живой он. Особенно, если собран собственными руками, для себя.
      Чай был хорош, и я не стала спорить с хозяйкой.
     
      Что ей нагадала гадалка, Галина мне не сказала.
      -Ну что там? Рассказывай быстрее, - был мой первый вопрос, когда мы вышли на улицу.
      Я сгорала от любопытства. А Галина ответила, что ничего рассказать не может. Гадалка запретила. Сказала, что если расскажет кому-нибудь, то ничего не исполниться. Я обиделась на них. На гадалку, конечно, больше. Я же видела, как подруга страдает. Молчать для нее - самое страшное наказание. А тут она проявила чудеса стойкости.
     
      Эти чудеса стойкости мне не понравились. С Галиной что-то случилось. Перестала ко мне забегать. Да что там забегать, даже не звонила. Муж нарадоваться не мог. А мне неспокойно на душе стало. Может какой сглаз на нее гадалка наложила? С них станется. Недаром мне так идти туда не хотелось.
     
      От переживаний стала я сама не своя. Никто не отвлекал, а заниматься домашними делами не могла. На работе еще ничего, а дома все про Галку думала. Не выдержала и сама позвонила ей на третий день. А она мне по телефону:
      -Я все поняла. Неправильно я жила. Надо кончать с такой жизнью.
     
      Ну, все. Я и обомлела. От этих гаданий Галка о суициде подумывает.
      -Галочка, я к тебе сейчас приеду. Кофе попьем. Поговорим.
      -Нет, спасибо. Мне одной надо побыть и решиться, - и трубку положила.
     
      Не могла я допустить, чтобы моя лучшая подруга в расцвете лет погибла. Решила я поехать к гадалке, чтобы она с нее все сглазы сняла. Решительно так настроилась и поехала.
     
      Найти дом оказалось труднее, чем я думала. В прошлый раз меня Галина туда вела. Что тут поделаешь: плохо у меня с ориентацией в пространстве. Могу заблудиться на собственной улице. А тут чужой район. Но дом все-таки нашла.
     
      Поднялась на третий этаж. Гадалка оказалась дома. Все в тех же брючках. Очень меня они разозлили. Прикидывается простым человеком, а сама сглазы накладывает. Была бы в цветастых юбках, так еще понять можно.
      Я сразу с порога и накинулась на нее:
      -Что вы с моей подругой сделали?
      Она спокойно сказала:
      -Проходите. В комнате поговорим.
      Я зашла. Даже не испугалась, что и на меня сглаз может наложить. Не о себе думала, о подруге.
     
      Книги меня немного успокоили, привели в чувство, даже сомнение зародили. Не может человек, любящий литературу, быть плохим.
      -Ну что у вас с подругой случилось?
      -Умереть хочет. Что вы ей такого нагадали?
      -Как умереть? - гадалка заволновалась.
      -А вот так. Неправильно, говорит, я жила. И еще, что надо кончать с такой жизнью.
      Гадалка немного успокоилась:
      -Правильно, так я ей и сказала.
      Я даже с кресла вскочила:
      -Как правильно? Вы ее что к смерти подталкивали? Я сейчас милицию позову.
      И плевала я на книги. Видимо она так народ обманывает, в заблуждение вводит своей любовью к книгам.
      -Подождите, успокойтесь. Давайте нормально поговорим. А то криком ничего не решиться.
      Поговорим, так поговорим. Но на меня ее магические штучки не подействуют. Не на ту напала.
      Я так и сказала:
      -Вашим гаданиям я не верю. Милицию не вызову только в том случае, если вы мне докажите свою невиновность.
      -Ну, хорошо.
      Гадалка встала с кресла и подошла к секции, что-то достала.
      -Вот, смотрите, это диплом об окончании университета. Я - дипломированный психолог. Причем, хороший психолог, а не гадалка.
      -Как не гадалка? А зачем же вы людей обманываете? Вот и Галину обманули. Она же поверила. Даже с жизнью кончать хочет.
      -Да не хочет. Успокойтесь вы. И послушайте меня.
      Гадалка села напротив меня. Немного помолчала, а потом спросила:
      -Вот лично вы пошли бы на прием к психологу, если бы у вас возникли проблемы в жизни?
      -Не знаю... Не думала об этом.
      -Скорее всего не пошли. Стали бы совета у друзей просить или к гадалке обратились бы.
      Я подумала и пришла к выводу, что она права. Не привыкли мы к психологам ходить. Сразу в голове возникает ассоциация со словом "псих". А кто же им себя считает? К гадалке как-то привычнее. Та карты разложила и всю правду доложила. А психолог будет еще в душе копаться, всю грязь выворачивать. Не каждый на такое согласится.
      -Вот и приходится работать гадалкой. Названия разные, а смысл один: помогать людям. Я ведь тоже не сразу гадалкой стала. Работала в лаборатории, собиралась диссертацию защищать, опыт накопила большой. Только никому он не нужен оказался. Как закрыли лабораторию пришлось искать способ выживания.
     
      С ней-то понятно. Каждый выкручивается, как может. Я тоже левые расчеты дома делаю. Но меня больше волновала Галка. Как с ней быть?
      -А что вы, такая опытная, Галке насоветовали, что жизни она себя лишить хочет?
      Гадалка улыбнулась:
      -Кто вам такое сказал?
      Ну, здрасьте, о чем я тут толкую столько времени?
      -Не надо все понимать буквально. Вы поверили в то, что сами придумали. Вашей подруге я посоветовала только изменить образ жизни. Эта проблема очень многих одиноких женщин. Стандартный вариант. Они сами создают свою жизнь своими мыслями. Страх одиночества притягивает одиночество. Изменишься сам - измениться жизнь. На этом и основано мое "гадание". Я же специалист. Умею разговорить человека. Он сам и рассказывает, что ему надо в жизни. А остальное - показуха. Карты нужны только для создания антуража. Главное в моей работе ненавязчиво направить действия клиента в нужное русло. А дальше - судьба в его руках. Так-то. Вот я вам и выложила все свои тайны.
      Чай будете?
      Я вспомнила ароматный вкус чая с мелиссой и согласилась.
     
      Назавтра Галка пришла ко мне.
      -Знаешь, - сказала она, когда мы расположились на кухне, и я стала заваривать чай. - Я все поняла. Неправильно я жила. Главным в моей жизни было найти мужчину. Чтобы как у всех. Чтобы не считали меня ущербной. Не замечала, что и была я ущербной от неумения жить одной. Чего я добилась в жизни? Даже институт не закончила. Интересов никаких не осталось. Вся жизнь - поиск мужа, а потом растворение в нем. Зато и уходили они от меня. Неинтересно им со мной было.
     
      Бедная моя Галочка. У меня слезы на глазах навернулись.
      -Да не расстраивайся ты так. Все у меня хорошо будет. Займусь собой, на йогу пойду или на курсы какие. Себя надо полюбить. А там и меня кто-нибудь полюбит.
     
      Галка отхлебнула горячий чай:
      -Вкусный какой.
      -Да, с мелиссой. С сегодняшнего дня будем пить только чай.
      -А хочешь я расскажу, что мне гадалка нагадала?
      Я улыбнулась и сказала:
      -Не надо. А то еще не сбудется.
     
     
     
     
      НЕНАПИСАННЫЙ РОМАН
     
      День первый.
     
      Когда-нибудь я напишу роман о нашей любви. Таких размеров, что он не поместится в сумочку элегантной дамы.
      Толпы читателей выстроятся в очередь за моими автографами. А я, снисходительно-знаменитая, буду раздавать их, купаясь в восхищенных взглядах поклонников.
      Подписывая очередной том, обязательно вспомню тот момент, когда решила написать роман.
      И что я о нем вспомню? Несерьезный какой-то момент. Валяюсь на диване, жую бутерброд и жду Сашу. Рядом книжка Франсуазы Саган. Красиво пишет. Мой роман обязательно будет в ее стиле, и нервные дамочки будут рыдать над каждой строчкой от умиления. О нашей любви можно писать только так.
     
      Саша в моей жизни появился неожиданно. Так, как неожиданно приходит чудо.
      Познакомились мы с ним в троллейбусе. Я возвращалась из института, усталая от этих нудных, никому ненужных лекций. Смотрела в окно, стараясь не замечать глубоко вздыхающих о занятых местах старушек. Он вошел в троллейбус, когда до дома оставалось две остановки, и сразу уставился на меня. Мне даже неловко стало, испугалась, может, что не в порядке: юбка задралась или помада размазалась. Оказывается, он просто в меня влюбился. Представляете? Разве это не подходит для начала романа о любви: "Он увидел ее и понял, что полюбил. Сразу и навсегда"?
      Из троллейбуса мы вышли вместе. Мне было ужасно обидно, что дом находится в трех шагах от остановки.
      Но и их хватило, чтобы познакомиться. Тогда я и узнала, что зовут его Саша. Самое красивое имя. Ни за что не изменю его в своем романе. Героя будут звать Сашей, Александром.
      Саша предложил прогуляться по желтым от осени улицам. Так и сказал, и этим покорил мое сердце.
      Но я не могла. Мама ждала меня к обеду. Я с удовольствием пригласила бы его к нам, но это было бы ударом для мамы. Никаких знакомств на улице, а тем более в общественном транспорте. Это вбивается мне в голову постоянно. По ее мнению, это просто неприлично. Да и рано мне интересоваться парнями. Самое главное сейчас - учеба. Вот окончу институт - тогда, пожалуйста. Я с ней не согласна, но не спорю. К моей учебе она относится очень серьезно. Слишком большие деньги затрачены на это. Спасибо дяде Севе, мужу маминой сестры. У него были связи, по которым деньги попали к кому следует, а я стала студенткой педагогического института. Мне следовало об этом помнить и отрабатывать ударной учебой, чего, в принципе, совершенно не хотелось. Кому нужно это образование? Главное, удачно устроиться в жизни.
      Но у мамы на этой почве пунктик - сначала образование, а потом все остальное.
      Я умела создавать видимость подготовки к семинарам и коллоквиумам, держа под конспектами красочные тома дамских романов. Какая в них была любовь! Сердце мое волновалось и томилось в предчувствии. Но только в предчувствии. Любви не было. В институте - одни девчонки. А на дискотеки я не ходила. Разврат там и бескультурье.
     
      И вот, появился Саша. Сердце мое запело.
      Я стала прогуливать лекции, слушая бесконечные рассказы Саши. Мы гуляли с ним по улицам, и он все говорил, говорил. Правда, все больше о себе, но мне было интересно.
      Саша очень талантлив. Природа наделила его удивительным голосом. Он замечательно поет. Помню, мы сидели в парке, и он впервые запел. Чудо, как хорошо. Ему место на сцене. Я так и сказала. Но он и сам знал. Это была больная тема для него. Ведь без блата никуда не пробьешься, а таланты у нас не ценят. Я тогда с дуру пообещала поговорить с дядей Севой. Саша так ухватился за эту идею, что долго приставал ко мне.
     
      Но этого сделать я пока не могла. Пришлось бы рассказывать о тайных свиданиях. А расстраивать маму я не хотела.
      Я и так поступала очень смело, приглашая Сашу к себе домой. Даже в мамино отсутствие. Но на улице стало холодно. Пришла зима.
      Мама пока ничего не заметила. Но вчера как-то странно принюхивалась в моей комнате. В ней, наверное, витает запах любви. Как красиво. Обязательно включу это выражение в свой роман: "В комнате витал запах любви". Обалденно! Надо будет побольше таких красивостей напридумывать.
      Хорошо, что Саша нигде не работает. Мы можем встречаться днем. Я от пропусков института ничего не потеряю. Стипендию мне так и так не платят. Тройки в сессии исключают финансовую помощь государства. По этому поводу я не расстраиваюсь. Пока я студентка, получаю пенсию за отца. Мне хватает. Мама хотела пустить ее на семейные нужды. Но я в этом вопросе отстояла свои права. Когда надо, я за себя могу постоять. Что мое, то мое. Мне тоже нужны деньги, особенно сейчас, когда у меня есть Саша. Мама назвала меня эгоисткой, но смирилась.
      Саша пока нигде не работает. Ищет себя. Я его понимаю. Творческой натуре трудно приспособиться к реалиям нашей жизни, где так много грязи и невежества. Но я верю в него. Талант обязательно будет замечен. Сцена дождется своего героя. Вот тогда я и представлю его своей маме. Как артиста. Ей, наверное, понравится, что будущий муж дочери артист. Ни какой-нибудь там инженер или врач, а служитель искусства, знаменитый певец. Скорее бы только это случилось. Саша уже намекал, что о такой жене, как я, и мечтал. Но пока еще не время. На папину пенсию нам не прожить. А маминой зарплаты не хватит на содержание еще одного члена семьи.
      Сашины родители в этом вопросе очень принципиальные. Денег Саше не дают. Кормить кормят, а на остальное, говорят, сам зарабатывай. Так что на их помощь рассчитывать не приходится.
      Да и не хочет Саша с ними жить. Ему наша квартира нравится. Из-за нее, говорит, на тебе женился бы. Шутит, конечно. Я же вижу, что меня он любит. Вчера чуть успокоила его. Вроде начиналось все с безобидных поцелуев, а потом он как-то ненормально трястись начал. Руки стали лезть, куда не следует. Но в этом вопросе я с мамой согласна. До свадьбы ни-ни. Да и стыдно будет о таком в романе писать.
     
      Хотя трудно мне устоять перед Сашиными ласками. Я же не деревянная. Понимаю, что для влюбленных самое сладкое. Раствориться в друг друге до конца. Читала об этом, да и из разговоров девчонок знаю. Лариска, моя подруга, даже не поверила, что у нас с Сашей ничего не было.
      А может попробовать? Все равно мы же с ним навеки. Сейчас никого внебрачными связями не удивишь и позором они не считаются.
      Главное, чтобы все красиво происходило. Тогда и в роман такие подробности включить не стыдно будет. "Задыхаясь от любви, она отдалась ему вся без остатка". Здорово!
      И перед Лариской не стыдно будет.
     
     
      День второй. Три месяца спустя.
     
      Две недели тому назад Саша стал женатым человеком. Рановато, конечно. Если сказать честно, то в планы это не входило. Хотя могло все закончиться и хуже. Нынешняя тещенька Роза Максимовна как увидела, чем любимая доченька занимается в ее отсутствие, убить готова была. И его, и Алинку. Не оправдала та ее надежд. Не сохранила невинность до замужества. Старорежимные взгляды какие-то. Любовь есть любовь и своего требует. И так столько времени терпел. Алина никак не понимала его намеков. За это он ее и полюбил. Ни какая-нибудь шалава, готовая отдаться в первый же вечер. Саша думал, что так цену себе набивает. Оказалась, что нет. По настоящему даже мысли такой в голове у нее не было. Очень удивило это Сашу, что в наше время честные девушки встречаются. Повезло ему с Алиной.
     
      Алина ему нравится. Покладистая. Да кому не понравится, когда в тебя влюблены по уши. Своими длиннющими ресницами хлопает и в рот заглядывает. О такой жене он и мечтал. Проблем с ней не будет. Не то, что его мамочка. Весь дом в руках держит. Отцу и слова в нем нельзя сказать. Без ее решения ни одно дело не делается. Отец безвольный. Соглашается с таким положением дел. Уляжется на диван, телевизор погромче включит и счастлив, что не надо брать на себя никакой ответственности.
      Саша не такой. Он - настоящий мужчина и понимает, кто в доме хозяин, за кем последнее слово должно быть. А женщинам место на кухне. Правда, Алину он не часто там видит. Когда договаривались о свадьбе, от которой он, как порядочный человек, и не отказывался, было поставлено два условия: чтобы Алина продолжила учебу в институте и чтобы Саша устроился на работу.
     
      В этом помог дядя Сева. Вот это мужик так мужик. Всюду связи. Устроил работать Сашу на завод шампанских вин экспедитором. Без блата на такую работу не попасть. Работа непыльная. Оформляй накладные и разноси по кабинетам. Правда, не слишком денежная, но деньги дело наживное. Главное, знать, где их взять. Саша парень умный. Без денег не останется. А при том бардаке, что твориться у них на заводе вообще не проблема. Надо только пообжиться, связи наладить, а что дальше делать Саша уже придумал. Как раз вчера Алинке рассказывал про свою идею. Та, дура, в слезы. Не надо, Сашенька, подсудное это дело. Саша строго так, по-мужски, сказал, что не ее это проблема. Он все сам сделает и шубу ей норковую купит. Очень уж она хочет. Мечта у Алинки такая. Да что там шубу. На машину хватит. Это Сашина мечта. А для исполнения мечты все средства хороши.
      А дело совсем простое. Не рискует он ничем. Подписать накладную и договориться с частным магазином. Их развелось полно. Магазину хорошо получить по дешевке самый ходовой товар, и Саше хорошо взять за него свой куш. Все довольны будут. А на заводе никакого учета. Завод-то государственный. Никто не заинтересован в строгом контроле. Да и от одной машины не обеднеет. Придется, правда, с Петровичем, кладовщиком, поделится. Но на этот счет Саша не волновался. Петрович слаб на спиртное и от лишних денег не откажется. Да кто от них откажется.
     
     
      День третий. Два месяца спустя.
     
      Роза Максимовна шла в прокуратуру. В который уже раз. Сегодня у нее встреча с адвокатом. Сева его посоветовал. Сказал, что толковый мужик. Разберется. Должен разобраться. За такие деньги, в чем хочешь можно разобраться.
      За последнее время Роза Максимовна очень устала. Постоянные встречи с нужными людьми вывели ее размеренную жизнь на неожиданную колею. Никогда не думала, что у нее столько знакомых. Оказалось, что среди знакомых много полезных людей. Кому-то полезных. Ей они помочь почему-то не могли. Или не хотели. Среди полезных людей существует неписаное правило: я - тебе, ты - мне. Даже не правило, а закон, который выполняется неукоснительно.
      А чем могла быть полезной участковый врач районной поликлиники. Больничный выписать? Полезным людям светила медицины больничные на дом приносят. И в очередь выстраиваются: кто первый успеет. Потому что всем нужны такие люди. Мало ли как жизнь обернется? Сама убедилась, на собственном опыте.
      Так что приходится рассчитывать на собственные силы и на справедливость.
     
      Роза Максимовна была уверена, что не мог Сашка такое сделать. Не мог. Шалопут он, конечно, но слабак. Слабаки на хищение в особо крупных размерах не идут. Мог бы украсть пару бутылок шампанского, но чтобы вагон... Нет. Кишка тонка.
      Обвинение, как ей объяснили, построено на показаниях кладовщика завода, утверждавшего, что Сашка подстрекал его к грязному делу и деньги обещал. Но кладовщик ни-ни. Да и зачем ему деньги? Зарплату получает, да на складе готовой продукции винного завода работает. А там всякое случается. Отсутствие нескольких бутылок всегда можно списать на неосторожность. Разбились, мол, нечаянно.
      Когда на заводе случилось ЧП - пропал вагон с шампанским - подозрение пало на Сашку. Много и без дела болтал. А виноватого найти надо было.
     
      Роза Максимовна Сашку не любила. Как можно любить человека, сгубившего жизнь единственному ребенку? Алиночка такая неопытная девочка, а этот гад совратил ее, затуманил мозги своими песнями. Артист! Надо же такое выдумать. Да таких артистов в каждом дворе по пять штук.
      Как увидела этого артиста с Алиной в кровати, обомлела. Думала сердце не выдержит. Разве такого счастья для дочери желала, для такого оболтуса берегла?
      Алина в истерике, кавалер в испарине. Но Роза Максимовна смогла взять себя в руки. После смерти мужа привыкла на себя полагаться. Испугалась только, чтобы Алина с собой чего не натворила. Поэтому и на свадьбу согласилась. Еще одну обузу на шею повесила. Да ладно. Привыкать ей что ли.
      Не думала только, что замужняя жизнь дочери так быстро закончится. Не должна она, Роза Максимовна, допустить этого. Ради дочери будет бороться до конца. Все инстанции обойдет, но не допустит, чтоб Сашку посадили.
     
      Родителей только его она не понимает. Махнули рукой на собственного сына. Попил он им крови. Своим наплевательским отношением к жизни. Счастливы были спихнуть в чужую семью.
      Бог им судья.
      Сейчас он их проблема. Алиночка ходить то не будет. Вот и приходится Розе Максимовне.
      Если адвокат хороший, как Сева говорит, то поможет.
     
     
      День четвертый. Шесть месяцев спустя.
     
      Сегодня я весь день плакала. Маме совсем плохо. Как вернулась с суда, так и лежит второй день. И что она так переживает? Сам виноват дурак. Нечего было ерунду выдумывать и на каждом углу трепаться. Шубу мне норковую купит. Купил уже. Через два года мне она уже не нужна будет, а раньше ему по магазинам пройтись не получится.
      На эти деньги, что мама на адвокатов потратила, две шубы купить можно было. Зато получил только два года. Грозило восемь. Если бы он этот вагон с шампанским загнал и деньги получил, не так обидно было. За кого-то расплачивается.
      Дурак. Другого слова и не найду.
      Лариска сказала, что развестись мне с ним труда не составит. Пока сидит в тюрьме, даже его согласие не нужно. Хорошо, что детей нет. А так бы проблемы были.
      Я еще молодая. Обязательно встречу свою любовь. Такую, что и
      шубу мне купит, и в институте не будет заставлять учиться. Хорошие мужья должны жен обеспечивать и содержать. А хорошие жены любить и ухаживать за своими мужьями.
      А я буду хорошей женой.
      Только бы встретить его, единственного.
     
     
     
     
      ДРУГ ДЕТСВА
     
      Валерка - мой друг детства.
      Мы с ним выросли в одной песочнице. Делили на двоих незатейливые игрушки и разбивали друг другу носы, когда игрушки не делились. Даже противно - визжащее "Тили - тили тесто ..." не смогло испортить нашей дружбы.
      Когда я в шестом классе впервые безответно влюбилась, Валерка успокаивал меня и старательно доказывал, что мой старшеклассник дурак и зазнайка. Я ему поверила. Я всегда верила Валерке.
      Поэтому и знакомила его со своими кавалерами. А на следующий день бежала к нему, чтобы узнать мнение. Чаще всего наши мнения совпадали.
     
      С Игорем я познакомилась летом. Был сдан последний экзамен за второй курс по непонятной философии. В голове еще сидели, так и не принятые близко к сердцу, законы диалектики, а душа требовала свободы. Выезд всей группой на дачу к однокурснице был первым шагом к ней. Море пива, белого вина и горы шашлыков сделали свое дело. Мы стали свободными и расслабленными. В этот момент в нашей уже теплой компании появился незнакомый красавец. Кто его пригласил - так и осталось для меня загадкой. Я полюбила Игоря с первого взгляда. В сентябре мы решили пожениться.
     
      На нашу свадьбу Валерка не пришел. У него началась гнойная ангина.
     
      Зато первым прибежал в роддом, когда я, извиваясь и визжа от боли, только - только готовилась стать матерью. А злая акушерка, наслышавшаяся за свой век и не такого, грубо меня отчитывала:
      -Ну что орешь как резанная? Своего испугаешь - любить перестанет. Вон, какой час околачивается под окнами.
      Мой околачиваться под окнами не мог. В этот день Игорь был в командировке и пришел в роддом только после того, как все мои мучения закончились.
      Первые поздравления с рождением сына Андрюши я приняла от Валерки.
     
      Свою жизнь с Игорем я почти не помню. Сплошные ожидания. Его работа была связана с постоянными разъездами. Дома он бывал редко. Мне даже это нравилось. Мы очень долго оставались молодоженами, радовавшимися каждому вместе проведенному мгновению. Ох, как мы любили друг друга в эти дни. Мы были так счастливы.
      Однажды по телевизору я видела сюжет о том, что на Мадагаскаре существует закон: на время, когда один из супругов отправляется в длительную командировку, семья считается находящейся в разводе и никто не несет никакой ответственности. У нас такой закон не действует. Поэтому наш развод с Игорем был закономерен. Мой муж оказался двоеженцем. Формальным, но все-таки.
      -А что ты хотела от меня? - Игорь не понимал моего решения. - Я там нахожусь больше времени, чем с тобой. Я нормальный здоровый мужчина и ничто человеческое мне не чуждо.
      Я, наверное, была ненормальная. Потому что мне этого человеческого не требовалось, вполне хватало редких свиданий с мужем.
     
      Развод я пережила почти нормально. Сын Андрюшка занимал много времени и печалиться было некогда. Моя мама по этому поводу переживала больше. Никак не могла смириться с тем, что я оказалась матерью-одиночкой. Думаю, что ей было стыдно перед соседями за непутевую дочь.
      Валерки в городе не было. Как-то постепенно он пропал из моей жизни. Бывший муж не верил в возможность дружбы между мужчиной и женщиной, и своими постоянными попреками свел наши отношения на нет. А потом Валерка закончил институт и уехал по распределению в другой город. Писать не обещал и выполнял свое обещание.
      Последний раз я видела Валерку на похоронах его матери, которая тихо умерла через год после его отъезда. Не для кого стало жить, как объяснила моя мама. Мне это показалось ужасным. В то время я была опьянена своей любовью.
      На похоронах Валерка был весь черный. К нему было страшно подойти. Я боялась, что чернота может переползти на меня. Мне было стыдно своего счастья. Поэтому мы даже не поговорили. На следующий день Валерка уехал в свой далекий город по распределению.
     
      Прошло много лет. Сын Андрей все больше времени пропадал на улице, а мама становилась ниже ростом. Сама я тоже не делалась моложе. Хотя и старалась этого не замечать. Но количество взглядов, бросаемых на меня мужчинами, не могло врать. Их стало меньше.
     
      Однажды, придя с работы, как всегда загруженная сумками, на нашей кухне я увидела Валерку. Он сидел за столом и пил с мамой чай.
      -Смотри, кто к нам приехал, - радостно сказала мама.
      Глаза ее сверкали, и вся она была такая счастливая.
      -Валерка... - только и смогла я выговорить, опускаясь от неожиданности на стоящую около дверей табуретку.
      -Ну, здравствуй! - Валерка подошел ко мне и забрал из опустившихся рук сумки.
      Все происходило как в замедленном кино. Время растянулось. Я четко видела Валерку, чуть - чуть чужого, но почти такого же, как раньше. Джинсы, серый свитер. Прическа другая и морщинки возле глаз. Слышала мамин голос, обещавший скорый обед. Все видела и слышала, а сдвинуться с места не могла.
      -Ну ты, подруга, даешь, - даже голос остался прежним.
      И мне показалось, что не было этих долгих лет. Я только что пришла из школы, мама накрывает на стол, а Валерка ерзает на стуле, ожидая пахучих щей. А в кармане у него билеты в кино, на которое мы как обычно опоздаем из-за ушедшего из-под носа трамвая. Потом, возвращаясь домой, будем до одури спорить о фильме. Фильм опять окажется про любовь. "Душещипательные нюни" - выскажет он свое мнение. А мне понравится, и я ни за что с ним не буду соглашаться, что время потрачено зря. Разругаемся и разойдемся по домам, чтобы завтра на пару отправится в школу.
     
      К реальности меня вернула мама:
      -Андрей звонил и сказал, что придет поздно. Так что давайте обедать без него.
      Вот так-то. Не будет никакого фильма про любовь. Не будет ушедшего из-под носа трамвая. Есть я, есть Валерка и прожитые врозь годы.
      После обеда мама засобиралась к своей подруге Нюте. Оказывается, ей очень надо было с ней встретиться. Как будто вчера не виделись. Но я ничего по этому поводу не сказала. Только мысленно поблагодарила за тактичность.
      -Ну как ты, подруга? - спросил Валерка, когда мы остались одни.
      -Нормально. А ты?
      Пустые, ничего незначащие слова. Не их я хотела. Ведь это Валерка. Мой лучший друг. Единственный. Из-за него у меня подруг не было. Так что мне и поплакаться-то некому. Всего так много накопилось. Часто в мыслях с ним разговаривала. А сейчас не могла. Чужой человек сидит рядом.
      -И я нормально.
      Не молчи, Валерка, не молчи. Расскажи, как жил эти годы, где работал, кого любил. Только не молчи. А потом я расскажу. Расскажу об одиночестве, о бесконечных проблемах на работе, о болячках сына. У меня же взрослый сын. Выше меня на голову. Единственный мужчина в семье. Он тебе понравится. Я старалась дать ему все, чтобы не чувствовал своей безотцовщины. И о тебе много рассказывала. Он тебя по моим рассказам лучше знает, чем отца родного. Только не молчи. Дай мне поплакаться о неудачной жизни. Дай возможность снова почувствовать себя маленькой девчонкой. Успокой меня, Валерка. Забудь эти пролетевшие годы. Мы же с тобой друзья.
      -Мама ухаживает за могилами твоих родителей, - я не знала, что сказать.
      -Да, она мне рассказала. Спасибо ей. Я плохой сын. Столько лет не приезжал.
      -Почему? Почему ты не приезжал? - хотелось сказать, что мне так его не хватало. Но я промолчала.
      -Все причины находил своей занятости. Как будто могут быть какие-то причины. Все намного проще. Не мог я приехать.
      Я смотрела на Валерку, и вдруг мне стало страшно. Мне уже не хотелось, чтобы он говорил. Я знала, что он скажет. Это было неожиданно и совсем ненужно. Валерка - друг. Всегда им был. Зачем менять то, что устоялось и сложилось.
      -Я любил тебя.
      Вот и все. Сказал он это так просто. Обычно и просто. Я знала, что это правда. Но нужна ли она мне? У меня своя жизнь, у него своя. Мы ничего не знаем друг о друге.
      -Я уже не та девчонка с нижнего этажа. Да и ты не тот, кто раньше решал все ее проблемы. Другие они у нее стали, и возможно совсем тебе неинтересные.
      -А вот это и хорошо. Будем узнавать друг друга по-новому. Как будто только что познакомились. Шли два человека по улице и просто познакомились. Бывает же такое?
      -Наверное. Но со мной уже никто не знакомится на улице. Не та возрастная категория.
      -Это мне подходит. Меньше вероятность, что опять кто-то уведет тебя.
      Он улыбнулся. И я улыбнулась в ответ. Две улыбки, встретившись в пространстве, растопили лед отчуждения. Мы были вместе. Нам надо было так много сказать друг другу.
     
      Все остальное будет потом. Будет узнавание друг друга, будет удивление и причитания мамы, будет недоуменный взгляд Андрея на появившегося неизвестно откуда героя маминых рассказов. Все будет потом. Я не задумывалась о том, получится ли что-нибудь из нашей встречи через года. Мне это было не важно.
      Сейчас мы просто сидели на кухне, пили остывший чай и говорили, говорили. Я и мой друг детства Валерка.
     
     
     
     
      О ПРИНЦАХ, ЭЗОТЕРИКЕ И ...
     
      У моей подруги Ольги была мечта. Она хотела встретить Принца. Конечно, на настоящего принца крови она не претендовала. Но о своем собственном богатом, красивом, ласковом и щедром мечтала. Таком, чтобы от его присутствия даже в самую пасмурную погоду небо казалось голубым, а солнце ярким, чтобы от его прикосновения сердце сжималось от счастья, а душа пела.
      Когда Ольге исполнилось двадцать три, а Принц так и не появился, она решила найти его сама. Ольга была девушкой умной и понимала, что Принцы на дороге не валяются. Нужен был научный подход. С карандашом в руках прочитала книгу автора-эзотерика А. Свияша "Как формировать события своей жизни с помощью силы мысли" и в дальнейшем следовала ее рекомендациям.
     
      "ВЫ САМИ ФОРМИРУЕТЕ ВСЕ СОБЫТИЯ СВОЕЙ ЖИЗНИ".
     
      Ольга сочинила себе Принца, придумала его рост, цвет волос и глаз, и даже улыбку. С фантазией у Ольги было все в порядке. Поэтому Принц получился что надо.
      И она его встретила. В магазине. С пластиковой корзиной, в которой одиноко лежала длинная французская булка. Это был Он, Принц ее мечты. Его серые глаза, четко очерченные губы и светлые волосы Ольга узнала разу.
      Упустить свой шанс она не могла.
      В душе проснулся азарт охотника, который довел Ольгу до пятиэтажного дома, куда вошел Принц с французской булкой.
     
      "КАРАБКАЙСЯ НА ОДНУ ВЕРШИНУ!".
     
      Через хороших и не очень знакомых Ольга узнала, что Принца зовут Вадим, живет с мамой в полуторокомнатной квартире, работает в сервис-центре по ремонту автомашин и, что самое главное, не женат.
      Но целенаправленное движение к вершине тормозили всяческие непредвиденные препятствия. Вернее, одно. Бывший Ольгин однокурсник Славка вдруг воспылал желанием чуть ли не каждый вечер забегать на чашку кофе. Славка был хороший друг, но не Принц. Какой же из очкарика, зацикленного на компьютерах, Принц?
     
      "ПЛЫВИ ПО ТЕЧЕНИЮ!"
     
      Ольга внимательно выслушивала его признания в любви к новой компьютерной программе, которую запускали в его конторе, скучала, но выгнать Славку не могла.
      Зато на следующий день старалась уйти из дома пораньше, чтобы посвятить свое время достижению цели.
     
      "БУДЬ СИЛЬНЫМ!".
     
      Сколько времени Ольга провела около дома Вадима, стараясь попасть ему на глаза, это отдельный разговор. Попадать-то попадала, но он никак на это не реагировал. Просто - напросто Ольгу не замечал или не хотел замечать.
     
      "НЕ СУЕТИСЬ!"
     
      И тогда она дерзнула на отчаянный шаг. Решила сама подойти к Вадиму и сказать, что он ее Принц, о котором она мечтала всю жизнь. Подготовка к этому дню была проведена соответствующая: портниха, парикмахерская, визажист.
      И вот день Х настал...
     
      Вечером того же дня Ольга сидела у меня на кухне. Обливаясь слезами и обжигаясь горячим кофе, рассказывала о своих приключениях. Рассказ был впечатляющим и заканчивался словами: "Оказывается, Принцы тоже мечтают о своих Принцессах. Увы, я не подошла на ее роль".
     
      Через год Ольга и ее бывший однокурсник Славик поженились. Через положенное время у них родился сын. Славка сиял гордостью как настоящий принц, получивший корону. А у Ольги появилась новая книга А. Свияша "Как быть, когда все не так, как хочется".
     
     
     
     
      ХОЛОСТОЙ ХОД
     
      Елена Викторовна, учительница физики с пятнадцатилетним педагогическим стажем, решила изменить мужу.
     
      До конца урока оставалось двадцать минут. Круглая троечница Федорова изображала на доске схему парового двигателя. Рисовать Федорова умела, но схемы двигателя не знала. Поэтому художественный талант Федоровой в получении хорошей оценки помочь не мог.
     
      Елена Викторовна была уверена, что знать строение парового двигателя Федоровой совершенно не обязательно. У каждого в жизни есть свое предназначение. Кому-то надо изучать физику, а кому-то не надо. Вот Федоровой не надо. Федорова - красавица класса. У нее предназначение радовать своим видом окружающих.
      Но у Федоровой не было оценок по предмету, и Елена Викторовна обязана была ее вызвать. Ведь для тех, кто составляет школьные программы совершенно не важно красавица ты или нет - знать предмет должна.
     
      Предназначение Елены Викторовны - донести эти знания до каждого. Но получалось у нее это, наверное, плохо. Потому что половина учеников в физике ничего не понимала. По этому поводу в начале своей педагогической карьеры Елена Викторовна очень переживала. За пятнадцать лет переживания притупились, и сейчас она просто выполняла свою работу.
     
      Федорова постоянно оглядывалась на класс, ожидая от него помощи. Класс безмолвствовал: или никто не знал схемы, или боялся сам оказаться на месте Федоровой у доски.
     
      Елена Викторовна с удовольствием вызвала бы кого-нибудь другого, но Федоровой надо было поставить оценку.
      -Ну, - сказала Елена Викторовна, - готова отвечать?
      -Сейчас, сейчас, еще немножко, - протянула Федорова своим красивым голосом.
     
      Елена Викторовна вздохнула и подумала, что пройдут годы, из красивой девочки Федорова превратится в красивую девушку, ею будут любоваться мужчины и дарить цветы. А Елена Викторовна по-прежнему будет входить в свой класс и объяснять строение парового двигателя, а цветов ей никто дарить не будет. Некому ей их дарить. Муж Володька не опускается до таких мелочей, как цветы. Володька мыслит глобально. Еще в пору ухаживаний, до замужества, он обещал Лене подарить всю Вселенную. На нее-то она и купилась, когда согласилась стать его женой.
      И никогда об этом не жалела. Семья у Елены Викторовны положительная. Положительный муж, положительная дочь и даже положительная свекровь, которая никогда не стремилась учить ее жить.
     
      И вдруг чего-то захотелось. Чего-то такого - растакого. Даже в груди ныть стало и в голове отдаваться: "Хочу! Хочу!". Только чего ей хочется Елена Викторовна не понимала. Может быть счастья, может быть огромной любви, а может быть торта. Хотя последнего, как оказалось, ей не хотелось. Вернее, хотелось, но удовлетворение этого желания душевного томления не сняло.
      Зато встретилась с подругами.
     
      В прошлое воскресенье Елена Викторовна испекла свой фирменный торт со взбитыми сливками и пригласила в гости Ольгу и Наташку, чтобы поделиться своими проблемами. Подруги торт съели быстро и в благодарность начали придумывать способы снятия душевной тоски.
     
      Ольга предложила отправиться в путешествие. В путешествие Елена Викторовна отправиться не могла. Была середина учебного года и в отпуск ее бы никто не отпустил.
     
      Наташкино предложение не требовало покидать дома и заключалось в совершении чего-нибудь экстремального. Ничего более экстремального, чем прыжок с парашютом подруги не придумали. Но это тоже не подходило Елене Викторовне. Во-первых, стоило больших денег. А сэкономленные деньги были отложены на зимние сапоги дочери Насте, за год нога которой выросла на два размера и в старые ни за что не хотела влезать. А, во-вторых, Елена Викторовна с детства панически боялась высоты и даже ради успокоения мятущейся души на такой риск не пошла бы.
     
      Больше ничего подруги не предложили, а лишь сказали на прощание:
      -Ну, Ленка, не расстраивайся. Все образуется. Ты у нас девушка умная. Что-нибудь придумаешь.
      И Елена Викторовна думала. Третий день.
     
      Глядя на троечницу Федорову и представляя ее взрослой красавицей, Елена Викторовна решила завести любовника.
      Да, это будет настоящий экстрим. Елене Викторовне от одной мысли страшно стало. От возбуждения она даже заерзала на стуле.
      -Ну что, Федорова, готова отвечать?
     
      Она любила троечницу Федорову за помощь в решении проблемы и готова была расщедриться на хорошую оценку. Лишь бы та что-нибудь сказала. Но Федоровой сказать было нечего, и очередная двойка оказалась в журнале.
      Елена Викторовна расстроилась невозможности отблагодарить Федорову и весь оставшийся урок пошел наперекосяк.
     
      Елена Викторовна прекрасно понимала, что любовники на дороге не валяются. Их надо еще поискать.
      На перемене Елена Викторовна пошла в библиотеку и взяла последний номер местной газеты, которая славилась тем, что содержала огромное количество рекламных объявлений, а на новости в ней не оставалось места. Как будто в городе ничего не происходило, а все жители были заняты только куплей, продажей, обменом квартир и знакомствами.
      Так что найти подходящее не составило труда.
      "Интересный мужчина приятной наружности поможет женщине 30-50 лет приятно провести время. Возможны длительные отношения. Писать: Главпочтамп. До востребования. Семенову В.К."
     
      И Елена Викторовна сочинила Семенову В.К. письмо, где она подробно описала, что за всю свою тридцатисемилетнюю жизнь ни разу не имела любовника и как вести себя в подобных случаях не знает, очень волнуется и боится, что у нее ничего не получится. Написала о том, что любит своего мужа, но в жизни стало что-то не так и что, в общем-то, она сама не знает, чего ей хочется. Ответ просила присылать по адресу: "Главпочтамт. До востребования Ильиной Е.В."
     
      Своим сочинением Елена Викторовна осталась недовольна, но переписывать не стала. По дороге домой она опустила письмо в почтовый ящик.
     
      На четвертый день пришел ответ - письмо в полстраницы тетрадного листа в клеточку. В нем Семенов В.К., представившись "просто Витя", уверял Елену Викторовну в том, что поступок, на который она решилась, совсем не страшен. Надо только попробовать, встретиться и поговорить. А там, как бог пошлет. Что пошлет бог, Витя не уточнял.
     
      Как-то подруга Наташка выдвинула теорию о том, почему женщины в нашей стране считают зазорным заводить любовников. Смотришь зарубежные фильмы, у всех имеются любовники, и это считается нормальным. А наши женщины себе позволить такого не могут. По теории Наташки вся проблема заключалась в отсутствии сексуального нижнего белья. Просто женщинам стыдно раздеваться.
     
      У Елены Викторовны тоже не было сексуального нижнего белья, а только экологически чистое и удобное хлопчатобумажное. Мужу Володьке было все равно в каком нижнем белье ходит его жена. Он любил ее в любом. А еще больше совсем без него.
      Вечером Лена в ванне переодевалась в длинную ночнушку голубого цвета и забиралась под одеяло. При необходимости ночнушка снималась на месте, в кровати. Последнее время эта необходимость возникала все реже и реже.
     
      Магазин нижнего белья "Элегия", находящийся на центральной улице города, встретил Елену Викторовну тишиной. Ценники на товаре объяснили эту тишину. Заходить в магазин с такими ценами было просто страшно. Елена Викторовна никогда раньше и не заходила. Но сейчас был особый случай.
      Продавщица с внешностью фотомодели была рада покупателю, но, профессионально оценив стоимость одежды Елены Викторовны, поумерила пыл. Оставила только дежурную улыбку на лице.
      -Что Вас интересует?
      -Мне бы комплект, - Елена Викторовна терялась под пристальным взглядом продавщицы.
      -Для вас? Сейчас подберем.
      -Нет, для дочери. Но такого же размера.
      Она была противна сама себе. За свою стеснительность, за растерянность перед высокими ценами, за чувство чего-то постыдного, что она пыталась совершить.
      Продавщица будто ощущала неуверенность покупательницы. Вместо приветливой улыбки начала прорезаться улыбка превосходства над неотесанной теткой, неспособной вести себя в дорогом магазине. Елене Викторовне стало неуютно от унижения, выражаемого в такой явной форме. Что позволяет себе эта девчонка? Да кто она такая?
      -Что-нибудь посексуальнее подберите, - от неуверенности просьба прозвучала грубо.
      Но эта грубость оказала действие и на продавщицу. С лица сползла улыбка превосходства. Елена Викторовна успокоилась.
      Комплект был подобран. Две прозрачные полоски белого цвета.
     
      Елена Викторовна несла их домой. Сумка жгла руки. Ей было стыдно. Купив белье, она чувствовала себя падшей женщиной, уже совершившей измену.
      Размышления о том, что есть измена: действие или только мысль о ней не давали ей покоя всю дорогу до дома.
     
      -Мам, я есть хочу, - были первые слова, встретившие ее дома.
      -Сама что ли не могла разогреть?
      -Не-а, тебя ждала.
      Настя чмокнула Елену Викторовну в щеку.
      -Конечно, что бы вы без меня делали?
      -Совсем пропали бы, - ей в тон сказала Настя.
      Елена Викторовна вздохнула и отдала дочери комплект сексуального нижнего белья.
      -На работе Зинаида Дмитриевна продавала. Вот, для тебя взяла.
      Настя завизжала от радости и бросилась примерять в свою комнату.
      А Елена Викторовна разогревала обед и была почти счастлива, что сумела обрадовать дочь.
     
      Вечером Елена Викторовна, лежа в своей голубой ночнушке под одеялом, прижалась к теплому плечу мужа и спросила:
      -Володь, ты меня любишь?
      -Угу, - пробубнил засыпающий муж.
      -Я тебя тоже, - сказала Елена Викторовна и повернулась на другой бок.
     
     
     
     
      УСПЕЙ ЗАГАДАТЬ ЖЕЛАНИЕ
     
      У народов Севера существует хорошая поговорка:
      "Нет плохой погоды, есть плохая одежда".
     
      Если по их понятиям на погоду грешить нельзя, то, значит, у меня плохая одежда. На улице снег и пронизывающий ветер, от которого нет никакой защиты.
     
      А у меня УП, универсальное пальто, как его называет моя дочь Катька, с отстегивающимся меховым воротником. Пристегнул воротник - стало зимнее пальто, отстегнул - демисезонное. Очень удобно. И все думают, что у меня их два. Как у всех нормальных людей. Я, наверное, ненормальная. Потому что два пальто позволить себе не могу. Зарплата не позволяет.
     
      Я работаю в регистратуре поликлиники. У меня адская работа. Но за нее платить много денег не хотят. Неквалифицированная работа хорошо оплачиваться не может. Зато у нее есть свои преимущества.
     
      Наш городок небольшой. В нем три поликлиники. В одной из них я работаю. Так что в лицо я знаю одну треть города. Меня тоже знают. Поэтому часто здороваются на улице. От этого я ощущаю свою значимость.
     
      В детстве, как и все, я хотела стать знаменитой. Артисткой или космонавтом. Все равно кем. Но чтобы меня узнавали. Но не стала. Потому что сразу после десятого класса у меня случилась любовь, и я родила дочь Катю. С ребенком на руках знаменитой стать трудно.
     
      С отцом Кати мы так и не поженились. Он тоже только что окончил школу и собирался поступать в институт. Ребенок ему был бы помехой. Так говорила его мама. Она работала в нашей школе учительницей русского языка, и я привыкла ее слушаться.
     
      Институт он закончил, работает на заводе инженером и посещает нашу поликлинику. У него язва желудка. Поэтому я вижу его часто. Он приходит весь измученный болью. От этого у него зеленеет лицо. Ему нужна щадящая диета. Его жена, наверное, не хочет готовить диетические блюда, поэтому приступы обострения у него случаются каждый сезон: летнее обострение, осеннее, зимнее и весеннее. Мне его жалко. Но я рада, что ответственность за его мучения лежит не на мне. Я бы тоже не хотела готовить диетические блюда. Я вообще не люблю готовить.
     
      Моя дочь из-за этого меня называет "бестолковой хозяйкой" и всегда ставит в пример мою подругу Таньку. У той любое блюдо получается шедевром кулинарного искусства. У нее талант домохозяйки, который она улучшает из года в год. Ее муж Вадим может ей это позволить. Раньше Танька тоже работала в нашей поликлинике медсестрой. Но с тех пор, как Вадим открыл свой собственный автосервис, сидит дома и совершенствует свое мастерство в кулинарии.
     
      По этому поводу у Таньки есть шутка: когда Вадима посадят, то у нее будет достойная профессия. Танькины родители были номенклатурными работниками и воспитали свою дочь на идеях марксизма - коммунизма с непримиримым отношением ко всяческим капиталистическим элементам. Танька уверена, что все бизнесмены бандиты. Честным трудом больших денег не заработаешь. Но деньги от своего мужа принимает и живет припеваючи, без всякой дисгармонии в душе. Как у нее это получается, я не понимаю. Если у меня возникает какая-то дисгармония, то я долго мучаюсь. Я как-то об этом спросила у подруги.
      "Просто я люблю своего мужа и принимаю его таким, какой он есть", - ответила Таня.
      Вот так, оказывается все просто. Мне все равно. Главное, я знаю, где могу перехватить денег до получки.
     
      Сегодня последний рабочий день года. Завтра 31 декабря. На работе спокойствие. Перед праздниками резко уменьшается посещаемость поликлиники больными. Это как затишье перед бурей. Потому что в первые дни Нового года будет не продохнуть. Начнутся обострения после непомерных возлияний и перееданий. Придется побегать по этажам. Но не это самое страшное в моей работе. Страшнее общение с посетителями. Попадаются очень скандальные личности. Самое интересное, что процент скандалистов между мужчинами и женщинами примерно одинаков. Все скандалы возникают из-за неудовлетворенности в жизни. Но за годы работы я научилась профессионально улыбаться. Часто улыбка - единственное средство в борьбе с желающими пошуметь.
     
      Последним карточки больных в регистратуру занес кардиолог Сергей Степанович. Он доктор - душка. Больные его обожают и на его приемы ходят толпами. Особенно старушки. Создается впечатление, что они приходят просто пообщаться с милым доктором. Вот и сегодня он покидает поликлинику последним из врачей.
      -С наступающим Новым Годом, девочки, - бросает он нам на прощание.
     
      Девочки - это я и моя напарница Ирина Владимировна, в следующем году готовящаяся уйти на пенсию. Так что на девочек мы никак не тянем. Но все равно приятно. Душка. Умеет поднять настроение.
     
      Самое интересное, что этот душка просто деспот в семье. У нас коллектив небольшой и все про всех знают. Кто, как, с кем и где. Так что ни для кого не секрет, что жена Сергея Степановича и его дети дома по струнке ходят. Всю свою приветливость он, наверное, на своих старушек - больных тратит. На семью уже не остается.
     
      Ирина Владимировна по вечерам убирает нашу регистратуру, чтобы заработать денег к пенсии. Я бы тоже с удовольствием подработала. Но на двоих работы нет. Я еще молодая, до пенсии далеко.
     
      Прощаюсь с Ириной Владимировной, желаю ей счастливой встречи Нового года, натягиваю свое УП и выскакиваю в мерзопакостную погоду. Зимой темнеет рано и в восемь часов на улице уже ночь.
     
      Скорее домой, в уют квартиры. Если уютной можно назвать сотрясающуюся от громкой Катькиной музыки комнату.
      Проявлю родительскую власть и заставлю пораньше лечь ее спать.
      А то завтра, в Новогоднюю ночь, поспать не придется.
     
      Катька уходит к друзьям, а я к Таньке. Плохо, конечно. Новый год надо встречать в семье. Что мы всегда и делали. Я и Катя.
      Но в этом году она у меня вымолила эту ночь, подкупив хорошими оценками в табеле. Что тут поделаешь? Ребенок вырос. Надо считаться с его интересами.
     
      В прошлые выходные мы ходили на рынок. Покупали Кате сапоги. Я поняла одну вещь. Чем отличается от нашего поколения нынешнее поколение шестнадцатилетних. Размером обуви. В дни моей молодости самым ходовым размером обуви был тридцать шестой - тридцать седьмой. Нынче - тридцать девятый. Никак не могли подобрать сапоги на Катькину ножищу. У всех девушек, оказывается, такой размер. Интересно, какие же ноги будут у наших внуков?
      Сапогами дочь осталась довольна. На шпильке в восемнадцать сантиметров. Я долго сопротивлялась, не хотела покупать, но она меня уломала. Обещала дать поносить. Только я представила себя на таких каблучищах да на льду, сразу грустно стало. Нет, это не для меня. Мне надо что-нибудь поустойчивее. А Катя рада. Не стыдно будет пойти на вечеринку.
     
      А я пойду к Тане и Вадиму. От встречи Нового года я ничего хорошего не жду. Прошел уже тот возраст, когда с боем курантов ожидаешь счастливых изменений в жизни. Но дома сидеть одной - это уже совсем последнее дело.
     
      Танька обещала сюрприз. Наверное, приготовит фаршированную щуку. Знает, что я ее обожаю. Особенно в ее приготовлении. Один раз я тоже решила приготовить. На свой день рождения. Дальше попытки аккуратно снять шкуру дело у меня не дошло. Хотела удивить гостей, а получилось как всегда. Жареная щука. Права Катя. Бестолковая я хозяйка.
     
      До дома оставалось минут десять хода, когда меня кто-то окликнул:
      -Девушка, подождите минутку.
      Я оглянулась по сторонам. Поблизости никаких других девушек, да и вообще никого, не было. Значит, обращаются ко мне. Ох, не люблю я встреч с незнакомыми людьми на темных улицах. Особенно, с мужчинами.
     
      -Извините, пожалуйста, - из темной подворотни вынырнул подозрительный тип.
      Я покрепче прижала болтающую на плече сумку. Никаких денег там, конечно нет. Откуда они могут быть, если до зарплаты осталось четыре дня. Но мужик-то об этом не знает. А без сумки мне никак нельзя.
     
      -Извините, пожалуйста, - повторил мужчина. - Не подскажите, как мне пройти на остановку автобуса. Заблудился я тут.
      Ничего удивительного. В нашем микрорайоне заблудиться не мудрено. Того бы, кто его проектировал, привезти сюда ночью и оставить. Ни за что не нашел бы дорогу. Дома понастроены без всякой системы. Можно кружить между ними целый день, переходя из двора во двор, а на центральную улицу так и не выбраться.
      Чтобы хорошо ориентироваться, надо прожить в нашем районе не меньше года.
     
      Мужчина был чужой. Среди моих знакомых, составляющих одну треть города, он не числился. У меня очень хорошая память на лица и если я кого-нибудь хоть один раз видела, всегда вспомню. Один мой близкий друг, который уже давно перестал быть близким, говорил, что мне с такой памятью надо работать в разведке. Наверное, поэтому он от меня сбежал. А так все красиво начиналось. Он даже перетащил ко мне спортивную сумку со своей одеждой. Пол года у нас была нормальная семья. А потом он вернулся к своей жене, которая для разведки не подходила.
      Катя обрадовалась. Ее раздражал чужой мужчина в доме, а я впала в депрессию, которая со временем прошла. Но больше чужих мужчин со своими вещами я в наш дом не пускаю.
     
      -Пойдемте, - сказала я. - Нам по пути.
      Страх перед незнакомцем не прошел, но не бросать же человека. Я всегда стараюсь людям помогать. Если это, конечно, в моих силах. Довести мужчину до остановки в моих силах. Тем более что она находится как раз напротив моего дома.
     
      Мужчина был навеселе и ему хотелось общения, к которому я была не расположена. Еще в детстве мои родители мне вбили в голову, что разговаривать с чужими людьми на улице нельзя. Я всегда следовала их советам. Поэтому всю дорогу до автобусной остановки молчала. Зато мужчина говорил без остановки.
      За несколько минут нашего совместного пути я узнала, что зовут его Владимир, приехал в наш город в командировку на завод, уехать из города пока не может, не закончил дела и будет встречать Новый год в пустом номере гостиницы один. А потом сказал:
      -А давайте его встретим вдвоем.
     
      Я по натуре человек добрый. Мне стало жалко Владимира. Но ничем ему помочь не могла. Так и сказала.
      -Конечно, такая девушка не может страдать от одиночества.
      Конечно, не может. Она будет встречать Новый год со старыми друзьями и любимой фаршированной щукой. Но я ничего не стала объяснять этому чужому человеку. Просто пожелала счастья в новом году.
     
      Хороший праздник Новый год. Можно желать счастья и удачи совсем посторонним людям и это не считается чем-то неприличным.
     
      Только я вошла в квартиру, раздался телефонный звонок. Звонила Таня. Напоминала о завтрашнем. Как будто я могла об этом забыть. А потом добавила:
      -Помнишь я тебе обещала сюрприз?
      -Помню.
      -Так вот. Вадим сказал, что я тебя должна все-таки предупредить. А то от такого сюрприза тебе плохо может стать без предупреждения.
      Я заволновалась:
      -Ну что вы там придумали?
      -Ну, в общем, на праздник мы пригласили партнера Вадима по бизнесу. Хороший мужик, с деньгами и совсем одинокий. Решили с тобой его познакомить.
      -Здрасьте. Вы что сватами подрабатываете?
      Терпеть не могу, когда в мою жизнь лезут. Пусть даже и лучшие подруги.
      -Да не злись ты. Познакомитесь. А вдруг он тебе понравится? Сколько лет одной быть можно?
      Чувствовалось по голосу, что Таня очень волнуется. Добра же мне желает.
      -Ладно. Познакомлюсь с вашим хорошим мужиком.
      Мне совсем не хотелось злиться.
      -Вот и ладненько, - голос Таньки повеселел. - Ждем завтра в десять. Целую. Привет Катьке.
     
      Перед сном я лежала в своей кровати и думала о том, что завтра канун Нового Года, который я буду встречать в приятной компании друзей, а не в пустом гостиничном номере, как Владимир, а, значит, жизнь совсем даже не плохая штука. Может быть, в новом году и мне она улыбнется. Главное, успеть загадать желание, пока бьют куранты.
     
     
     
     
     
      ТРУДНОСТИ ПЕРЕМЕН
     
      В пятницу, в самом конце рабочего дня, когда мысли витают далеко-далеко, и нет сил даже поднять ручку, не говоря о том, чтобы вписать очередную цифру в ведомость, дверь нашей бухгалтерии отворилась и в нее просунулась взлохмаченная голова. Весь отдел вздохнул с облегчением. Пожаловал не очередной посетитель с немыслимой просьбой. В том смысле, что его просьбой немыслимо заниматься в последний час рабочей недели.
      Взлохмаченная голова принадлежала Толику, мужу нашей бывшей сотрудницы, а по совместительству моей подруги, Татьяны. Сотрудницей она не так давно перестала быть. Ушла в частную фирму. Но подругой быть осталась. Ее муж работал на заводе и частенько забегал ко мне по поручению жены.
      Протянув свое знаменитое: "Можна-а-а?", Толик протопал к моему столу, сияющему предвыходной чистотой, и уселся напротив.
      -Наташа, спасай! - прошептал Толик, - Танька с ума сошла.
      Коллеги навострили уши, а я удивленно посмотрела на Толика. Это было что-то новенькое. Более благоразумного человека, чем Татьяна, я в жизни не встречала. Все у нее было распланировано и продумано на десяток лет вперед, и умопомешательство в эти планы не входило.
      Скорее немного сумасшедшим был сам Толик. Первые признаки помешательства у него проявились в момент появления в их доме компьютера. Толик впал в детство, не отходил от компьютера ни на шаг и находился в восторженном состоянии уровня пятиклассника. Но чтобы Танька... Толику я не поверила.
      -Толик, а ты ничего не путаешь? - с надеждой в голосе спросила я, тоже шепотом.
      Нечего всех остальных посвящать в проблемы чужой семьи. Если они действительно существуют.
      -Сам бы рад ошибаться, - вздохнул Толик. - Но тут, Наташа, видимо серьезно. Как вернулась из своей заграницы, так и не узнать ее. Изменилась. А вчера такое учудила. Такое... Я очень прошу тебя - поговори с ней. Вы же подруги. Должна тебя послушаться, если меня ни в грош не ставит.
      Я заволновалась. Толик выглядел по-настоящему расстроенным.
      -Ничего не понимаю. Ты толком можешь объяснить, что у вас случилось?
      -Э-э-эх! - еще раз вздохнул несчастный муж моей подруги. - На словах-то не объяснишь. Придешь завтра, сама все увидишь. Я только предупредить тебя хотел. Чтоб не так неожиданно было. Да и попросить оказать влияние на мою ненормальную жену.
      Если Толик хотел меня заинтриговать, то ему удалось это сделать.
     
      К Татьяне назавтра я все равно собиралась, ближе к вечеру. Но женское любопытство (кто ж им не страдает?) заставило переменить планы. Пойду с самого утра. А субботние домашние дела оставлю на потом. Тем более что заниматься ими совсем не хотелось. Просто есть такое неприятное короткое слово: "Надо".
      В помешательство Татьяны я, конечно, не поверила. Поболтать с ней хотелось по другой причине. Дело в том, что фирма, куда перешла работать Таня, направила ее на стажировку в Голландию, где подруга перенимала зарубежный бухгалтерский опыт в течение трех недель. После ее возвращения мы еще не виделись. А так хотелось узнать, как у них за границами. Тем более, что никто из моих знакомых там еще не бывал. Не говоря обо мне. С моим окладом дальше ста километров от города отъезжать опасно. Может не хватить денег на обратную дорогу. Да и муж у меня не миллионер.
      Толик тоже, конечно, не миллионер, а простой инженер. Да и Танин оклад на новом месте не слишком высок. С моим не сравнить, но все-таки... Просто все расходы по командировке взяла на себя фирма, перетащившая Татьяну из нашего болота к себе.
      В субботу утром, накормив своих домашних легким завтраком, я отправилась к подруге.
      Дверь открыл Толик и, не поздоровавшись, сказал:
      -Проходи.
      Видать опять за компьютером сидит. Раз такой невнимательный.
      -Ну, как она? - спросила я.
      Толик покрутил пальцем у виска и кивнул в сторону кухни. Я поняла, что Татьяна там. А где же еще быть женщине в субботу утром, когда вся семья дома и с нетерпением ждет обеда?
      Я прошла на кухню и остановилась на пороге, пораженная картиной, представшей перед моими глазами.
      Татьяна в закатанных джинсах, клетчатой рубашке, тяжелом резиновом переднике и повязанной на голове косынке рисовала на стене бабочку.
      -Наташка, ты? - спросила она, не отрываясь от своего занятия. - Я сейчас. Только усы дорисую.
      Усы были дорисованы, и Танька встала, распрямив со вздохом спину.
      -Ну как? - спросила она, с восторгом глядя на преобразившуюся кухню. - Правда, здорово?
      Я не могла разделить ее восхищение. Кухня была выкрашена в ярко-лимонный цвет. И это еще не все. Стены были разрисованы разноцветными цветочками, солнышками и бабочками, одну из которых она только что закончила. Все было таким ярким, что в глазах рябило.
      -Таня, это что? - спросила я, вспоминая еще недавно такую уютную кухню в приглушенно-бежевых тонах.
      -Не видишь, что ли? Ремонт я сделала. Красота!
      Я услышала топтание за спиной, оглянулась и увидела Толика. В глазах его светилась обреченность. Я постаралась передать взглядом полную поддержку его чувствам. Понял ли он, не знаю. Просто махнул рукой и ушел в комнату.
      -Толику не нравится и Вадимке тоже, - сказала Таня. - Ушел к бабушке. Сказал, что в такой порнографии у него будет несварение желудка.
      В душе я была согласна с сыном Татьяны. У меня бы тоже кусок в горло не полез при такой пестроте.
      А Таня по этому поводу даже не переживала:
      -Ничего, смиряться. Это же так красиво. Правда?
      Обижать подругу не хотелось, и я промямлила:
      -Наверное. Но не слишком ли ярко?
      -Нормально. По верху я еще голубой краской пройдусь. Как небо будет.
      Я почти поверила в то, что сказал о жене Толик. Если диагноз верный, то надо быть с подругой поосторожней. Нельзя расстраивать лишний раз. Поэтому свое мнение я оставила при себе.
      -Ты иди в комнату, а то тут запах от краски. Я кофе сварю, - сказала Танька, вытирая руки о передник.
      Я пошла в комнату и нашла там Толика, печально сидящего на диване. Его взгляд был прикован к какой-то точке на противоположной стене. Я посмотрела туда, но ничего не увидела.
      -Ну? - спросил муж подруги.
      -Да... - только и смогла ответить я и села рядом с ним.
      Некоторое время мы помолчали, а потом Толик сказал:
      -А потом она перейдет к комнате. Так она сказала. Наташа, я не выдержу бабочек с цветочками в комнате.
      -Держись, Толик, - подбодрила его я. - Может быть, у нее иссякнет вдохновение.
      Я любила бывать у Татьяны в гостях. Но моя психика тоже не выдержала бы таких буйств красок. А чтобы жить в ней... Ой-ой, не позавидуешь семье подруги.
      Татьяна внесла поднос с дымящимся кофе. Свой ужасный передник и косынку сняла и превратилась в так хорошо мне известную подругу. Толика из комнаты отослала, сказав, что бабские разговоры ему слушать нечего.
      Заводить разговор о целесообразности ремонта не хотелось. Поэтому я спросила:
      -Ну, как там, в Голландии? Рассказывай - сгораю от любопытства.
      Татьяна откинулась на спинку дивана и произнесла:
      -Ой, Наташка, нам бы так жить. Все у них есть, все у них продуманно. Но не это главное. Главное то, что они этим пользоваться умеют.
      А потом посмотрела на меня и спросила:
      -Вот ты о чем думаешь, когда просыпаешься?
      -Будто бы не знаешь. О том, что на работу идти не хочется.
      -А еще?
      -Что на ужин приготовить.
      -А еще?
      -Где денег взять Женьке на сапоги. Нога у девчонки выросла.
      -Ну а еще о чем?
      Я разозлилась:
      -Некогда мне по утрам раздумывать. Надо бежать завтрак готовить.
      Таня от удовольствия даже руки потерла:
      -Вот-вот. И не страшно так жить?
      -Все так живут.
      -Нет не все, - сказала Таня. - В том-то и дело, что не все. Посмотрела я в этой Голландии на женщин. По-другому они живут. Радуются жизни, каждый день радуются. А знаешь почему?
      -Почему?
      -Потому что сами себе праздник делают.
      Мы помолчали. Настоящие друзья хороши тем, что никакое молчание не может испортить радости встречи.
      Я придумала аргумент в свою, а также всем знакомым и незнакомым женщинам, живущим по моим принципам, защиту:
      -Им хорошо, голландкам этим, они - капиталисты. А попробовали бы, как мы, от получки до получки.
      -Нет, Наташка, а вот в этом ты не права. Многие у них живут не богаче нашего. В семье, где я жила, даже компьютера нет, и телевизор они позволяют посмотреть себе только два часа в день. И мебель старая. Зато все так чистенько. Занавески веселенькие на окнах, на стенах фотографии родственников аж до пятого колена. Вот ты, что знаешь про свою пра-прабабку?
      -Будто бы ты что про свою знаешь, - обиделась я на подругу.
      -Не знаю. А вот они знают и рассказывают с любовью. Как будто не умерли люди, а только погулять вышли.
      Я не разделяла восторга Татьяны. Мало ли у нас что люди на стенах развешивают и с любовью рассказывают. Вон друг моего мужа коллекцию бабочек на стене развесил и может о ней часами рассказывать. Мне только жалко становится бедных созданий. Такую красоту да на булавку.
      -Но не это главное, - продолжала Татьяна. - Знаешь, что меня добило окончательно?
      -Ну?
      -Идем мы по улице. Переводчица красоту городка расхваливает. Мы по сторонам глазеем. И вдруг навстречу нам дамочка на велосипеде. Лет семьдесят ей. Чешет, как молодая. Сама в золотых башмаках на высоченной платформе, в черных колготках, губы - ярко-красные, голубые тени на глазах. А рядом собачка бежит. Плюгавенькая такая. А на шее красный бант. Вот этот бант меня и добил. Остановилась, рот от изумления открыла. А потом слезы потекли. Разревелась посреди улицы. Маму вспомнила. Она же моложе этой старухи, а из поликлиник не вылезает. Все меня успокаивают, понять моих слез не могут. Вот тогда, Наташа, я и поняла, что не правильно жила все эти годы. Хватит, сказала я себе. Надо в жизни праздник делать. Решила с ремонта начать.
      Я со страхом посмотрела в сторону кухни.
      -Тань, а может не надо так кардинально менять? Мы ж не привыкли к празднику каждый день, - я вспомнила обреченные глаза Толика.
      Татьяна рубанула рукой:
      -Нет, только так кардинально и надо. Сразу и окончательно. А не то и мы с тобой лет через десять постоянными посетителями поликлиник станем. А я не хочу. Понимаешь, не хочу.
     
      Через час я шла домой и старалась думать о том, что завтра поеду к маме и пороюсь в фотоальбомах, найду фотографии бабушек и развешу по стенкам. А в понедельник куплю банку розовой краски и выкрашу свою старую секцию. Ведь Татьяна права: никто не сделает праздника, кроме нас самих. Честное слово, я так и старалась думать.
      Но в голову постоянно лезла мысль: что же приготовить сегодня на ужин?
      Трудно начинать жить по новому.
     
     
     
     
      ДОЙТИ ДО РАДУГИ
     
      Веру Анатольевну в последнее время мучила навязчивая идея: выдать замуж дочь. Конечно, как современная и неглупая женщина с незаконченным высшим образованием и кучей прочитанных любовных романов, она понимала, что главное решение в этом вопросе остается за ней. Но против общественного мнения идти было трудно. А коллеги по работе, выражающие это самое мнение, считали, что девушке в двадцать шесть лет негоже оставаться в девках.
      Сама Вера Анатольевна вышла замуж в неполных девятнадцать, на втором курсе, и к двадцати годам уже катала красную коляску с очаровательной Наденькой. Потому и институт не закончила. О какой учебе могла идти речь, когда ребенок на руках? Ведь самой обо всем заботиться приходилось. Муж исчез из семьи, не дождавшись даже двухлетия дочери.
      Вера Анатольевна о нем и не вспоминала почти никогда. Что толку помнить о потерянном? С годами она даже стала сомневаться: а был ли муж? Единственное подтверждение его существования - Наденька без прочерка в свидетельстве о рождении. Там в графе "Отец" красивым каллиграфическим подчерком тушью выведено: "Захолодов Артем Петрович".
      Не осталось даже его фотографий - выбросила, и семейный альбом, красивый, в красной сафьяновой обложке, подаренный подругами - однокурсницами на свадьбу, стал похож на дом с выбитыми окнами. Правда, потом она его заполнила фотографиями дочери. Каждый год, в день ее рождения, Вера Анатольевна вела нарядную Наденьку в фотоателье на соседней улице. А потом аккуратно вклеивала снимки в альбом.
      Очаровательный ребенок постепенно превращался в интересную девушку.
      И вот эта умная, красивая, интересная девушка не хотела выходить замуж. Вера Анатольевна, воспитанная в строгости, когда главным правилом было: "До свадьбы ни-ни", не понимала взаимоотношений Нади и ее Сергея. От своего непонимания и злилась.
      Кем был этот долговязый, немного сутулый парень для дочери?
      Другом не назовешь. С друзьями не спят. Однажды, вернувшись с работы в неположенное время, Вера Анатольевна застала Наденьку и Сергея в пикантной ситуации, от вида которой готова была провалиться сквозь землю. Вечером решила провести с дочерью воспитательную беседу.
      - Мама, я уже давно не девочка, так что не нужно лишних слов, - Надя даже не смутилась, остановив, красную как свекла, мать.
      Сожителем тоже. Ведь вместе они не живут. Оставался, конечно, иногда на ночь, да и Надя у него. И на этом все.
      Иностранцы придумали удачное слово: бой-френд. "Мальчик - друг". Мальчик - для тела, друг - для души.
      Но она-то для дочери другого желает. Постоянства и определенности. Счастья. Нормальной семьи.
      Каково жить одной Вера Анатольевна знала. Трудно. Как в пословице: "Сам и жнец, сам и кузнец, сам и на дуде игрец".
      И еще очень одиноко. Когда Надюша маленькая была, не чувствовала Вера Анатольевна этого одиночества. А сейчас дочь выросла. У нее свои дела, свои проблемы. Хоть и живут в одной квартире, а видятся иногда лишь по несколько минут в день.
      Однажды Вера Анатольевна даже постыдила дочь, что та мать ни во что не ставит, забыла ее совсем, как чужая стала.
      - Займись ты, мама, делом каким. Хобби найди. Это сейчас модно. А у меня и так времени не хватает, - ответила на это Надежда.
      И то правда. Днем - работа, вечером - занятия в магистратуре, в выходные - развлечения. Дело-то молодое.
      А Вера Анатольевна все вечера то с книгой про любовь, то с каким-нибудь душещипательным сериалом. Живет наблюдателем чужой жизни и плачет в одиночестве. Самое смешное, что не от переживаний плачет, а от зависти.
      Знает Вера Анатольевна, не дура ведь, что все напридумано, а все равно верит, завидует любви настоящей.
      А ей не вспомнить, не рассказать не о чем. О муже-предателе? Да Бог ему судья. Молодой был, красивый. Вот и не устоял перед соблазнами. Лучшую нашел. Единственное болью сердце сжимало, что дочерью никогда не поинтересовался, не узнал, какой красавицей и умницей мать вырастила.
      Еще у нее один был, Константин. Вера Анатольевна его с улицы подобрала. Ну, может быть, и не совсем так буквально. Но от скитаний по разным углам точно уберегла. Костя - видный мужчина был. На заводе многие бабы на него заглядывались. Вера Анатольевна - нет. Знала, что он - человек женатый. Зачем о пустом мечтать?
      А однажды пришлось задержаться на работе. Конец месяца был, наряды закрыть не успела. Выходит Вера Анатольевна с проходной, а тут ее Костя догоняет, предлагает до дома проводить. Ей-то что? Пусть провожает. Как проводил, так и остался у нее почти на год. С женой у него в то время проблемы возникли. Уйти хотел, а куда не знал. Вот и подвернулась Вера Анатольевна.
      Она, истосковавшаяся без мужской ласки, от счастья, как на крыльях, летала. Надюшка, правда, взъерепенилась. Тринадцать лет, самый трудный возраст. Грубить стала, в учебе съехала. Вера Анатольевна, как могла, втолковывала ей, что без мужчины в доме трудно, что дядя Костя хороший, заботливый.
      На работе они вначале скрывали свои отношения. Да разве от людей скроешь? Все было: и осуждения, и даже начальник цеха на беседу вызывал. И ее, и Костю.
      Константин, как мог, ее успокаивал. Всем не угодишь, говорил. Главное, что мы любим друг друга.
      Только была ли любовь? Ведь вернулся Константин в прежнюю семью, только жена поманила.
      Так и разошлись. Костя - в семью, а Вера Анатольевна - в седьмую больницу, на аборт.
      Медсестра сказала, что девочка была. Конечно, девочка. Любочкой назвать хотела. Любовью. Для полного комплекта. Да, видимо, не судьба. Сама Вера Анатольевна сгубила третью составляющую. За это и пожинает плоды. Живет без всякой любви.
     
      От невеселых мыслей Веру Анатольевну оторвал резкий звук тормозов и ощущение, что падает. Боль пришла потом, когда увидела склоненного над собой мужчину.
      - Куда прешь? Смотреть надо, - глаза мужчины пылали огнем.
      Вера Анатольевна недоуменно смотрела на него, не понимая его гнева.
      А потом осознала, что лежит на дороге.
      "Колготки порвала", - подумалось сразу.
      От обиды потекли слезы. Колготки новые, сегодня первый раз одела. И лишь потом почувствовала боль в боку.
      Мужчина уже помогал ей подняться. Но от боли она не могла пошевелиться.
      - Да вставайте же. Милиция сейчас примчится. А мне некогда с ней разбираться.
      Мужчина почти на руках дотащил Веру Анатольевну до машины и усадил на заднее сиденье. Потом сам быстро сел за руль и отъехал на обочину.
      - Вы в порядке? - спросил он, повернувшись к Вере Анатольевне.
      - Кажется, в порядке. Только бок болит, и колготки порвались.
      - Колготки... Вы радуйтесь, что живы остались. Выскочили на дорогу и под колеса. Еле затормозить успел.
      Странно, но Вера Анатольевна чувствовала себя спокойно. Мужчина волновался больше. Даже руки, опиравшиеся на сиденье, дрожали.
      - Извините меня. Задумалась, не заметила.
      - Не заметила... Несутся сломя голову, а нам за них отвечай. Куда вас отвезти?
      - Спасибо, не надо. Мне уже близко. Сама дойду.
      Вера Анатольевна попыталась выбраться из машины. Но бок болел по-настоящему, и она непроизвольно охнула.
      - Довезу, сказал же. Говорите адрес.
      А потом еще раз внимательно посмотрев на нее, спросил:
      - А может в больницу?
      - Нет, нет. В больницу не надо. Со мной все в порядке.
      Как любой редко болеющий человек, Вера Анатольевна панически боялась всяких медицинских учреждений.
      И она назвала свой адрес, непонятно зачем добавив и номер квартиры.
      Мужчина подвез ее к самому подъезду.
      Вера Анатольевна с трудом поднялась на третий этаж, останавливаясь и отдыхая на каждой лестничной площадке, и вошла в свою квартиру. Надюши дома не было.
      Подумав, что нужно бы заняться ужином, она отменила свое решение, решив, что дочь достаточно взрослая, чтобы позаботиться о себе. Легла в кровать и стала себя жалеть.
      В голове крутились невеселые мысли. Вот лежит она в кровати одинокая и никому ненужная. Даже воды подать некому.
      Разве о таком мечталось в юности? Вера Анатольевна вспомнила ночь после выпускного. Всем классом, по традиции, они пришли на берег реки встречать рассвет. Девочки были необыкновенно красивые, а мальчики - необычно серьезные. Их классная, молодая совсем, не старше нынешней Надюши, еще неиспорченная учительскими проблемами, завела разговор о будущем, о планах своих бывших уже учеников на взрослую жизнь.
      И Вера, в то время смешливая и озорная девчонка, удивила всех своих одноклассников. Она мечтала о счастливой семье, о большом количестве детей, о хорошем муже.
      А потом над рекой поднялась радуга, и все они радовались и смеялись. И учительница вместе со всеми. Переполненная чувствами она подпрыгивала на месте и кричала:
      - Мы дошли до радуги. До радуги... Все наши мечты исполнятся! Обязательно исполнятся. Ведь мы дошли до радуги.
      Не исполнились Верины мечты. Мужа нет, и дочь только одна. После аборта ей вынесли приговор, что детей больше не будет. Да и не от кого их было иметь.
      После истории с Константином Вера Анатольевна замкнулась, стала нелюдимой, потерявшей веру в любовь.
      Потому и лежит сейчас одна в пустой квартире, гадая, придет ли дочь домой или нет.
      Бок почти не болел. Видимо, отделалась даже не испугом, а простым синяком. Но вставать Вера Анатольевна все равно не хотела. Не хотела готовить ужин, не хотела смотреть телевизор с его душещипательными историями. Не хотела даже думать. Просто лежать.
      Вера Анатольевна неожиданно для себя заснула. Заснула днем, может быть впервые за последние годы. И приснилось ей поле с ромашками. Она, молодая и счастливая, шла по этому полю, и ромашки нежно щекотали босые ноги. А впереди виднелась радуга. И Вера знала, что скоро - скоро дойдет до нее. И от этого счастье переполняло ее. Ведь у тех, кто дойдет до радуги, обязательно исполнятся все надежды.
     
      Разбудила ее Надя, вернувшаяся с работы. Дочь переполошилась, застав мать спящей. Услышав, что та попала под машину, не разрешила подняться, сама приготовила ужин, подала в постель.
      После ужина Вера Анатольевна и Надя, забравшаяся к ней, как бывало в детстве, в кровать, рассматривали фотоальбом в красной сафьяновой обложке, вспоминали смешные случаи из жизни.
      От этой семейной идиллии их оторвал звонок в дверь.
      - Мама, там к тебе, - проговорила Надя, вернувшись в спальню. - Мужчина.
      Вылезать из уютной постели не хотелось, но пришлось.
      В комнате стоял давишний водитель, неловко держа в руках огромный букет розовых гвоздик.
      - Это вам, - сказал он Вере Анатольевне. - Я посчитал свой долгом узнать, как вы себя чувствуете. И еще... Вот колготки. Ваши же порвались. Я не знаю, какие вы предпочитаете. Извините, если не такие.
      Мужчина, смущаясь, протянул Вере Анатольевне упаковку колготок. Самые дорогие выбрал, определила Вера Анатольевна. Ценой в ее дневную зарплату.
      - Не стоило так беспокоиться, - от неожиданности Вера Анатольевна не знала, что и сказать. - Располагайтесь. Я вас чаем угощу.
     
      Вера Анатольевна заваривала на кухне чай и думала, что жизнь не так уж плоха. И дочь у нее прекрасная и заботливая, и люди вокруг совсем даже не плохие, и у нее все будет хорошо. Недаром же ей приснилась радуга.
     
     
     
     
      ВСТРЕЧА
     
      - Ну, здравствуй!
     
      Переполненный автобус давил духотой, запахом немытых тел и ощущением скандала, готового разразиться от малейшей искры. И яйца... Будь они трижды неладны! Находившее время от времени желание быть экономной хозяйкой обернулось головной болью. Угораздило же ее купить яйца в магазине у работы. Подумаешь, немного дешевле, чем около дома. А сколько нервных клеток потеряно. И все оттого, что каждый рядом стоящий норовит пнуть сумку ногой. Будто бы специально. Привезти домой готовую яичницу совсем не хотелось.
      И вдруг это знакомое и, оказывается, совсем незабытое:
     
      - Ну, здравствуй!
     
      Марина резко, насколько позволяли сжимавшие ее со всех сторон тела, обернулась. Он стоял рядом, за спиной.
      Мысли о растрепанной прическе и поплывшем за длинный рабочий день макияже пронеслись в голове Марины. Не о такой встрече мечтала она долгие годы, не в переполненном автобусе хотела услышать бесконечно родное:
     
      - Ну, здравствуй!
     
      Еще в школе Марина мечтала стать строителем. Странное желание для девушки. Так говорили все.
      Поэтому перед ней вопрос о выборе института не стоял.
      Добрая тетенька в очках с золотой оправой из приемной комиссии долго отговаривала маленькую худенькую абитуриентку не подавать документы на строительный факультет.
      - Такими крохотными ручками только бумаги перебирать, а не кирпичи таскать да с мужиками ругаться, - старалась убедить она насупившуюся и покрасневшую Марину пробовать поступать на экономический.
      Та осталась непреклонной. Оказывается у нее был характер, позволивший добиться своего, и поступить на желанный факультет.
      - Ну, ну... - только и сказала та тетенька, увидев подпрыгивающую от счастья Марину у списка поступивших.
      Судьба знала, что делала. На этот же самый факультет был принят и тот, кто стал для Марины всем в жизни, тот, о котором она не забывала и по сей день, тот, кто в переполненном грязном автобусе, через года, произнес:
     
      - Ну, здравствуй!
     
      Любить не просто. Любить так, как любила Марина, сложнее вдвойне. В ее любви не было ни недоговоренности, ни полутонов. Только открытое всем ветрам чувство. И Марина моталась под этими ветрами: замирая и отмирая.
      Любовь настолько переполняла ее, занимала все ее внутреннее пространство, что она постоянно чувствовала любимого. Каждой клеточкой, каждым нервом.
      За секунду до того, как он звонил в дверь, она распахивала ее и бросалась к нему, удивленному, на шею.
      За полсекунды до появления его из-за угла она срывалась с места и бежала навстречу.
      Даже находясь не рядом с ним, она смеялась, когда смеялся он, болела, когда ему нездоровилось.
      "Так не бывает", - говорили подруги, когда Марина в минуты откровенности рассказывала о своих чувствах.
      Оказывается, бывает. Ведь Марина сразу почувствовала чужую женщину в его жизни.
      "Ты должна бороться за любовь", - твердили те же подруги.
      За свою любовь ей не нужно было бороться. Она и так врослась в нее всеми корнями, переплелась с каждым нервным отростком.
      А за чужую? Никакие силы не могут заставить цвести любовь там, где ее нет. Это Марина знала точно.
      Поэтому и отпустила его, считая, что вычеркнула из своей жизни навсегда. У нее даже хватило сил закончить институт, находясь рядом, даже поздравить с днем свадьбы и рождением ребенка.
      Марина научилась не чувствовать его появление и не болеть, когда нездоровиться ему. Даже не думать о нем.
      А вот жить без него так и не научилась. Научилась только скрывать эту Нежизнь.
      Видимо, она была хорошей актрисой. Ведь никто не мог сказать, что этот талантливый специалист, хозяйственная жена и заботливая мать двух мальчишек просто - напросто не живет.
      Она ходила на работу, держала в порядке свой дом, отдавалась по ночам мужу, растила детей - но не жила.
      Марина сама себе не разрешала это понимать. Только иногда ночью, когда сон не приходил к ней, она вспоминала о том, что душа когда-то умела петь, и для этого нужно было так мало, всего лишь его слова:
     
      - Ну, здравствуй!
     
      А переполненный автобус медленно полз от остановки к остановке, приближая ее к дому.
      - С работы? - спросил он, будто расстались они лишь вчера, и не было долгих пятнадцати лет друг без друга.
      - Да, домой. А ты?
      - А я к знакомому. Обещал у него холодильник посмотреть, что-то барахлить стал, - старательно объяснял он, словно пытаясь оправдать свое присутствие в одном автобусе с Мариной.
      Марина отметила про себя, что он постарел. У глаз появились незнакомые ей морщинки, темные волосы тронула пепельность, а ворот у рубашки не совсем свежий.
      - Без холодильника плохо. Особенно летом, - слова вылетали изо рта независимо от ее желания.
      Существовали сами по себе, не подчинялись ей, и Марина ничего не могла с этим поделать. Ведь не об этом нужно говорить после стольких лет ожидания встречи.
      Она часто представляла ее, разговор с ним.
      Иногда она думала, что при встрече расскажет, как любила его, как мечтала о нем все эти годы, что никто, кроме него, не нужен был ей в жизни.
      А иногда - наоборот. Хотела рассказать о своих успехах на работе, о своем замечательном, заботливом муже, за которым она как за каменной стеной, о послушных детях.
      В зависимости от настроения.
      Но у нее и в мыслях не было, что они будут вести пустую беседу, не бросятся друг к другу с вопросом: "Как ты? А как ты?".
      Оказывается, будут.
      - Да без него никак. Лето в этом году совсем ненормальное. Жара стоит.
      - Да, дождик не помешал бы.
      Какое ей дело до дождика? Имеет ли значение даже землетрясение, если рядом он. Стоит, касаясь своим плечом ее.
      И вдруг Марина с ужасом заметила, что ничего не ощущает от этого прикосновения.
      А раньше ведь сотрясалось все нутро, стоило его руке коснуться ее, и тысяча бабочек взлетало в небо.
      Как-то Марина прочитала в одной книге, что когда человек заканчивает свой земной путь, и душа его устремляется по длинному прямому коридору к Свету, Дьявол задумывает ей еще одно испытание. Он принимает обличие чего-то или кого-то, самого желанного для человека. Если душа не выдерживает и сворачивает с прямого пути к этому желанному, то не бывать ей в раю.
      Тогда Марина подумала, что в ее случае дьяволу в выборе искушения долго мучиться не придется. Лишь принять облик любимого человека, и дело сделано. Душа той, которая когда-то была Мариной, не раздумывая, броситься к нему в объятия, отречется от вечного блаженства, променяет его на возможность вновь прижаться к любимой груди и услышать нежное, чуть с хрипотцой:
     
      - Ну, здравствуй!
     
      Сейчас же в этом переполненном автобусе она смотрела на потертого жизнью мужчину, в общем-то чужого и далекого, и сомневалась: а стоит ли?
     
      Марина была счастлива, когда автобус, вздыхая и ухая, наконец-то докатил до ее остановки.
      Бросив небрежное: "Пока!", она вместе с толпой распаренных жарой и возбужденных неудобствами пассажиров, вывалилась на свежий воздух.
      Первым делом раскрыла сумку и проверила яйца. Слава богу, все были целы. Ни одно не раздавилось.
     
     
     
     
      ВРЕМЯ ДУРОЧЕК
     
      Быть дурочкой очень удобно. Какой с нее спрос?
      Умные женщины из кожи вон лезут, спорят с пеной у рта, доказывают, что они умные.
      Дурочкам проще. Доказывать ничего не нужно. Все и так видят. И жалеть начинают. А от жалости до любви один шаг.
      Люба поняла эту простую истину еще совсем молоденькой.
      В начале своего жизненного пути она мечтала соответствовать статусу умной женщины. Для этого у нее были все задатки.
      Почти отличный аттестат с двумя четверками по физкультуре и химии позволял Любе без труда поступить в университет.
      Будущая профессия выбиралась на семейном совете. Отец, мать и бабушка Мария бурно обсуждали будущее Любочки. Еще на семейном совете присутствовал дед. Но из-за глухоты Любочкино будущее не обсуждал. Только время от времени поворачивался к говорящему и переспрашивал:
      - Что?
      Но из-за важности момента на него внимания не обращали. И дед вновь погружался в свой мир.
      Дед коллекционировал марки по теме "Искусство". Созерцание миниатюрных шедевров мировой живописи заменяло ему реальный мир. Дедушка вел обширную переписку с такими же чудаками, и бабушка Мария знала ответ на извечный, жизненный вопрос: "Куда деньги деваются?". Деньги из их семьи уходили на конверты и марки.
      Но бабушка, несмотря на это, лояльно относилась к увлечению деда. Ведь коллекционирование не давало возможности бесу поселиться в ребро деда. Обнаженные марочные красавицы угрозы не представляли.
      Даже в свои годы дед был красавец. А в молодости еще тот ходок на сторону. Но бабушка Мария, несмотря на маленький рост, находила силу вернуть гуляку в семью.
      Любочка пошла в деда. Уже в детстве она подавала надежды превратиться в красавицу. Ей повезло - такой она и стала. Правда, во время выбора своей будущей профессии Люба об этой удаче не думала. Как и все молодые максималистки, она мечтала, что сама, собственным трудом, сможет создать будущее.
      Свою ошибку она поняла студенткой третьего курса экономического факультета. Именно он был выбран на семейном совете. Тогда, в бурных спорах, перевесил убедительный довод бабы Марии о том, что экономисты могут позволить себе ходить с маникюром и не ломать ногти. Все согласились. Хотя в душе остались при своем мнении. Мама мечтала видеть Любочку учителем, а папа - врачом. Кем хотела стать сама Люба, так и осталось тайной. В то время она была умной девочкой и во всем полагалась на мнение взрослых.
      Университет встретил Любу новыми знакомыми, новыми обязанностями и проблемами. Оказалось, что учиться в нем очень даже не просто. В школе частенько хорошие отметки выставлялись просто за то, что была Люба послушной, старательной девочкой. В университете на это внимания не обращали. Там требовались знания.
      Первые два курса Люба очень старалась, просиживала над конспектами днями и ночами. К третьему курсу это надоело. Чтобы не прослыть дурочкой, Люба решила ею стать.
      Надев скромненькое платье, подчеркивающее точеную фигурку, потупив, умело подведенные, глазки, Любочка на одном из перерывов подошла к преподавателю статистики Виктору Ивановичу, грузному для своих сорока семи лет мужчине и прощебетала:
      - Ваш предмет так интересен, вы его прекрасно преподаете, но мне трудно разобраться в некоторых вопросах. Помогите мне, пожалуйста.
      Виктор Иванович растаял от внимания красивой студенточки, которую приметил на своих лекциях.
      Он два часа в пустой аудитории объяснял основы предмета Любочке, одновременно не забывая, как бы невзначай, дотронуться до аппетитной коленки девушки. Любочка скромно опускала глазки и мило улыбалась.
      Экзамен был успешно сдан. Правда, на следующий день Любочка с видом обиженной недотроги отказала Виктору Ивановичу, предложившему поужинать в шикарном уютном местечке, пригрозив пожаловаться в деканат на его приставания.
      Этим же способом сдачи экзаменов Любочка воспользовалась еще несколько раз и успешно получила диплом экономиста.
      Распределили Любочку на приборостроительный завод, что очень огорчило ее. Она не собиралась всю жизнь провести в комнате на семь рабочих мест за утомительными и неинтересными расчетами. Любочка умело подвела руководителя отдела к мысли, что ей сложно целыми днями заниматься рутинной работой. Да и сам руководитель отдела предпочитал видеть Любочку около себя, блаженно млея под ее нежными пальчиками, гладившими его натруженную сиденьем за столом спину.
      Руководитель стал добр и великодушен. Поэтому женский коллектив отдела смирился с таким положением дел. В благодарность за прекращение жесткого режима сотрудники распределили работу Любочки между собой, позволяя ей успокаивать гневливого прежде начальника.
      Так Любочка и жила, создав вокруг себя ореол дурочки и пользуясь его преимуществами, пока на ее пути не возникло препятствие.
      Препятствием в размеренной жизни девушки стала любовь. Любочка влюбилась. По-настоящему.
      - Не будь дурой, - говорили добросердечные коллеги. - Зачем он тебе?
      Любочка и сама не знала: зачем? Просто судьба захотела сыграть с ней дурную шутку, отыграться за все подаренное ранее везение.
      Если вам скажут, что не бывает любви с первого взгляда - не верьте. Бывает, да еще какая.
      Любочка это испытала на своей шкуре.
      Андрея она впервые увидела на проходной завода.
      Четко постукивая высокими каблучками, Любочка спускалась по ступенькам и остановилась, услышав в свой адрес выкрик:
      - О, краля какая!
      Она собиралась подобающе ответить нахалу и ... не смогла.
      Высокий парень в слишком сильно обтягивающих джинсах заставил замереть ее сердце. Вначале замереть, а потом забиться сильно - сильно.
      И оно, ее сердце, вот так сильно - сильно продолжало биться на протяжении долгих (или коротких?) восьми месяцев, разрушивших всю ее жизнь. Биться, когда Любочка впервые ощутила сигаретный привкус губ Андрея. Биться, когда ночные ласки доводили ее до умопомрачения. Биться, когда она послала к черту руководителя отдела, отказавшись ублажать его при закрытых дверях в обеденный перерыв.
      Оно также сильно билось, и когда Любочка выслушивала:
      - Ты что, дура? Не понимаешь? Не нужна ты мне. На-до-е-ла.
      А она действительно не понимала. Как может Андрей отказываться от такой любви. Ведь для него Любочка готова на все - все.
      Но не нужно было Андрею все - все. Его звали другие приключения.
      Отревев три ночи подряд, чуть не совершив в отчаянии самоубийство, Любочка поняла, что пора дурочки закончилась.
      На работу она вышла умной женщиной. Умной, но с остановившимся сердцем.
      Сердце не забилось сильно - сильно даже через шесть месяцев, когда Любочка впервые взяла тугой сверток со своим сыном.
      Для нее в жизни осталась только работа.
      Со временем Любовь Сергеевна стала руководителем отдела, вырастила сына и женила его.
      Когда сын впервые привел худенькую длинноногую девчонку в их квартиру, Любовь Сергеевна, как умная женщина, учила ее жизни.
      А ночами, затыкая уши, чтобы не слышать бурных поскрипываний кровати, раздававшихся из комнаты сына, думала о своей жизни.
      Она вспоминала молодую дурочку из прошлого и сравнивала ее с умной женщиной из настоящего
      И иногда ее посещала не очень приятная мысль: а может быть все наоборот. Может быть, она стала дурой, когда похоронила себя для веселья, развлечений, любви.
      И еще она думала: а не поздно ли опять стать дурочкой в сорок пять лет? Может, попробовать?
      И краска стыда - или предвкушения? - заливала уткнувшееся в подушку лицо.
     
     
     
     
      ИЗ ОКНА ВЫПАЛ КОТ
     
      У Наташи Лещинской из окна выпал кот. Ночью. Пока она спала.
      Вечером он терся о ноги, требуя внимания и ласки. Но Наташе было не до него. С утра шеф ждал готовый отчет, а на работе она доделать не успела. Пришлось брать домой и весь вечер сидеть за компьютером. Проклятые цифры правильно не выстраивались. Наташа нервничала и постоянно бегала на кухню покурить. Надымила так, что хоть топор вешай. Пришлось оставить открытым окно на ночь. Вот из него и выпал кот.
      Пропажу кота Наташа обнаружила только утром, не найдя его сидящим у чашки. Пробежав по квартире и заглянув в уже сложенный диван, Наташа забеспокоилась. Выглянула в окно, но с высоты пятого этажа ничего не увидела. Накинув плащ поверх халата, она, охая и причитая, спустилась во двор. Ее Минька, любимец и красавец, сидел у стены дома и печально смотрел на хозяйку. Наташа подошла к коту и взяла на руки. Взяла очень осторожно, боясь причинить боль. В квартире она положила его на диван. Минька встал, выгнул спину, спрыгнул с дивана и потопал на кухню.
      - Ну, ты даешь, - только и сказала Наташа.
      Приключение с котом задержало ее дома дольше обычного. На работу Наташа опаздывала. А это делать она не любила. Как и шеф не любил, когда опаздывали сотрудники. Он и так считал Наташу слишком нерасторопной и постоянно делал замечания по этому поводу.
      Чтобы не думать о предстоящем нагоняе, Наташа всю дорогу думала о коте и, вспоминая уроки физики, рассчитывала, с какой силой кот стукнулся об землю. Число получилось внушительным.
      К вахте она подбежала без двух минут девять.
      - Проспала, милая? - участливо спросила вахтерша баба Женя.
      - Да нет, кот из окна выпал.
      - Ой-ой, как же так? - запричитала старушка. - Хотя коты они такие. Шустрые. Вот, помню, у меня был один...
      Но Наташа не стала слушать ее воспоминания. Она спешила. Баба Женя неодобрительно посмотрела ей в след и вытащила из стола вязание.
      Баба Женя была тещей начальника отдела кадров Ярового. Он привез ее из деревни, и, чтобы старушка не скучала в четырехкомнатной квартире, пристроил на работу в институт. Вахтершей. Сидеть целый день в стеклянной будке у входа бабе Жене, привыкшей к постоянному деревенскому труду, было скучно. Поэтому она вязала носки. Большие и толстые. Правда, непонятно для кого. Яровой круглый год ходил в остроносых туфлях, и носки ему были ни к чему.
      Наташа вбежала в приемную, когда часы показывали ровно девять. Шеф стоял у стола и нервно постукивал пальцами по его поверхности.
      - Простите, Игорь Юрьевич, - заторопилась оправдаться Наташа. - Больше такого не повториться.
      А потом добавила:
      - У меня кот из окна выпал.
      Шеф одарил ее таким взглядом, будто она сама выбросила бедное животное.
      - Где отчет?
      - Все готово, Игорь Юрьевич. Я дома доделывала.
      - Дома... Во всем виновата ваша неорганизованность. Нормальные люди успевают выполнить работу в рабочее время.
      Наташа торопливо достала из сумки бумаги и передала шефу. Всегда так. Умеет только отчитывать. Нет, чтобы поблагодарить. Ведь Наташа по существу выполнила его работу. Она же секретарь, ей только печатать положено, а не сводить концы с концами в отчете.
      Игорь Юрьевич взял папку и направился к двери кабинета, успев бросить через плечо:
      - Сварите кофе, и никого ко мне не пускайте. Я занят.
      Знает она, чем он занят. На компьютере пасьянс раскладывать будет. Больше ничего он на нем и делать не умеет. Но Наташа его не осуждает. Каждому - свое. Да и привычки у нее нет обсуждать начальство.
      Игорь Юрьевич появился в институте недавно. Наташа перешла к нему по наследству от старого руководителя. Конечно, такие, как Игорь Юрьевич, предпочитают иметь секретарш - фотомоделей. Наташа подозревает, что ее он терпит только до тех пор, пока полностью не войдет в курс дел. А потом помашет ручкой, не пожелав удачи на прощания. Вот поэтому и выполняет она безропотно всю его бумажную работу, оберегая шефа от вникания в дела. Поэтому и кофе ему варит.
      Только Наташа расположилась за столом, включила компьютер, раздался телефонный звонок.
      - Привет, Лещинская, - услышала она голос своей лучшей подруги Людки. - Как дела?
      - Плохо. У меня Минька из окна выпал.
      - Слава богу! Наконец-то.
      Людка терпеть не могла Наташиного любимца. Она возлагала на бедного кота всю ответственность за одиночество Наташи. Где-то вычитала или услышала, что одиноким женщинам ни в коем случае нельзя иметь в доме кошек - отваживают женихов. А выдать замуж Наташу было ее навязчивой идеей. Сама Людка замужем уже третий раз. Ни разу ее замужества не были удачными. Наташа всегда интересовалась, неужели этого она хочет и для нее. Людка задумчиво почесывала голову и отвечала, что каждая уважающая себя женщина просто обязана иметь семью.
      Минька отвечал Людмиле такой же нелюбовью. Он всегда чувствовал каким-то своим кошачьим чутьем приближение ее к двери Наташиной квартиры, затаивался в уголке и сразу бросался к ней. Для него было почему-то важно вцепиться в ее юбку. А так как Людка носила исключительно короткие юбки, то всегда доставалось и колготкам. Последнее время Люда звонила Наташе по телефону, предупреждая о своем приходе. Наташа запирала Миньку в ванной и только тогда впускала в квартиру подругу.
      - Люда, что ты говоришь? Представляешь, что он пережил.
      - Так он что, не разбился?
      - Нет.
      - Живучая тварь.
      - Люда... - голос Наташи зазвенел, готовясь сорваться на плач.
      - Не реветь, - строго сказала Людка. - Приходи в курилку, расскажешь.
      Наташа с опаской посмотрела на дверь шефа. За ней стояла тишина. Ничего страшного, если она отлучится на пару минут. Имеет право.
      - Иду. Только не на долго.
      В курилке было на удивление безлюдно. Начало рабочего дня, народ еще не допил утренний кофе. Только компьютерщик Сережа сидел, уткнувшись в журнал. Наташа подозревала, что он вообще за весь день ни разу не выходит из курилки. Во всяком случае, когда бы она ни приходила на перекур, Сережа был тут.
      - Привет, Наташа, - поприветствовал он ее. - Перекурить?
      - Да, - ответила Наташа, усаживаясь на стул.
      Вскоре появилась Людка. Как всегда быстрая и как всегда красивая. Как ей удается с самого утра быть такой свеженькой и бодренькой. Вставать пораньше нужно и готовиться к трудовому дню. Так она отвечала на вопрос Наташи. Той, чтобы войти в рабочий ритм, требовалось не меньше двух часов.
      - Ну, рассказывай, - Людка плюхнулась рядом на стул и закинула ногу на ногу.
      Людка знала, что ноги у нее красивые и при любом случае старалась это продемонстрировать. Наташа же своих ног стеснялась, носила длинные юбки и всегда старалась запрятать ноги под стул.
      - Минька свалился. Я его утром на улице нашла.
      - И что с ним?
      - Ничего. Вроде бы целый.
      - Ничего себе! С пятого этажа бухнулся, и целый. Я вон со ступеньки упала, так хромала месяц. Помнишь?
      Людка все разговоры всегда сводила на себя. Для нее не было более интересной темы.
      - Но все равно, я очень волнуюсь, - Наташа не хотела переключаться на разговор о подруге. - Чтобы последствий никаких не было.
      - Да что с ним случиться? Он еще тебя переживет. Раскормила, как поросенка.
      - При чем тут это? Может, он головой стукнулся при падении?
      - Тебя-то он узнал? Если узнал, то все в порядке. Да не переживай ты так. Говорят же, что у кошек девять жизней. Все будет хорошо. Хотя...
      - Что, "хотя"?
      - Да так, ничего.
      - Нет, скажи, что ты имела в виду.
      - Лучше бы он разбился, - от таких слов Наташа даже подпрыгнула. - Свою бы жизнь, наконец, устроила. А то из-за этого котяры о себе не думаешь.
      Наташа рассердилась и ушла из курилки. О чем ей говорить с человеком, у которого нет ни капли сострадания? Не о чем. И что она столько лет терпит эту Людку? Потому что подруга? Подруга, да? У подруг поддержку в трудную минуту находят, а не упреки в неправильной жизни.
      Ведь Людка прекрасно знала, что причина одиночества Наташи совсем не в Миньке. Он тут совсем ни при чем.
      Минька появился значительно позже. А вначале была умопомрочительная любовь. Такая любовь, которой все завидовать должны. Людка завидовала. В то время она была замужем первый раз, но уже искала способы избавиться от своего благоверного. Очень страдала, а Наташе некогда было ее успокаивать. Почти все вечера она проводила с Сашей. Он встречал ее после работы и не отпускал от себя до поздней ночи. Как все было романтично! Они гуляли по городу, а когда надоедало, ходили в кино. И целовались, целовались до изнеможения. С ним Наташа могла быть естественной, раскрепощенной. Она рассказывала ему о любимых книгах, музыке, спектаклях. Она раскрывала ему свою душу и была счастлива, что существует человек, способной принимать ее такой, как она есть. Со всеми ее комплексами, страхами, интересами.
      А потом все оказалось совсем не так, как она себе напридумывала. Не нужны были Саше ее душевные излияния. Разговорам о высоких материях он предпочел густой, наваристый борщ. Женился на поварихе.
      И это для Наташи было самым обидным. Она даже себе в этом не хотела признаваться. Никогда не считала себя каким-то снобом. Но факт оставался фактом.
      Предательство любимого человека нанесло Наташе такую травму, что, и раньше не слишком общительная, она замкнулась в себе, погрузилась в свое одиночество.
      А Минька появился позже. Он достался ей вместе с квартирой. Квартиру Наташе купили родители. После ухода на пенсию, мама и папа решили переселиться в деревню, на свежий воздух. Денег, полученных от продажи их трехкомнатной квартиры, хватило и на домик, и на однокомнатную квартирку для Наташи. Правда, не в престижном районе. Зато с окнами, выходящими в парк.
      Прежняя хозяйка, маленькая, сухонькая старушка, горько плакала, расставаясь с котом. Дочь с зятем ни за что не разрешали забрать кота с собой. После разговора с ними Наташа поняла, что они и старушку не очень охотно забирают к себе. Была бы их воля, и ее оставили бы в старой квартире, предварительно получив за нее деньги.
      Наташа успокоила старушку, пообещав беречь доставшегося ей кота. Так она и делала три года. А вот сегодня не уберегла, и кот выпал из окна.
      Работа не ладилась. Мысли Наташи постоянно возвращались к Миньке. Она очень беспокоилась об его самочувствии. Даже хотела отпроситься у Игоря Юрьевича задержаться с обеда, чтобы сбегать домой. Но он, будто почувствовав ее намерения, нагрузил таким количеством работы, что ни о какой задержке и думать нельзя было.
      После обеда в приемной неожиданно появился компьютерщик Сережа. Наташа удивилась, что он покинул свое место в курилке.
      - Наташа, - сказал он. - Я утром случайно услышал ваш разговор с подругой. У вас кот выпал из окна. Вы такая расстроенная были, и я очень расстроился.
      Наташа оторвалась от монитора и с удивлением посмотрела на компьютерщика. Ему-то какое дело до кота. Лучшая подруга даже не расстроилась, а тут посторонний человек.
      - Я тут по интернету поползал, - Сергей протянул ей зажатые в руке листы бумаги. - Нашел статью про падения котов. Почитайте, я распечатал. Оказывается, ничего страшного. Коты умеют падать. Группируются в полете и падают на лапы.
      - Спасибо, я обязательно прочитаю.
      - Вы только не переживайте. Все будет хорошо.
      - Да.
      - Ну, я пошел.
      - Спасибо вам.
      - Не за что, - сказал компьютерщик и улыбнулся.
      Улыбка у него была добрая и красивая. Надо же. Сколько лет в одном институте работают, сколько раз встречались в курилке, а ведь никогда она не замечала, какая у него улыбка. Да он и не улыбался ни разу. Всегда сидел в уголке, погруженный в чтение своих умных журналов. Наташа думала, что он не видит и не слышит никого вокруг. А вот, оказывается, какой хороший человек.
      Наташа статью читать не стала, положила в сумку, решив познакомиться с ней дома. А сейчас нужно как можно быстрее доделать работу и отпроситься у шефа уйти пораньше. У нее полно отгулов, так что должен отпустить.
      Допечатав последний документ, в смысл которого так и не смогла вникнуть из-за расстройства, Наташа вошла в кабинет шефа.
      - Игорь Юрьевич, я все сделала. Можно я уйду сегодня с работы пораньше?
      Шеф оторвал взгляд от монитора.
      - Что-то случилось?
      - Да, я вам утром говорила. У меня кот выпал из окна.
      Игорь Юрьевич, видимо, этого не помнил. Но домой отпустил.
      Наташа уже застегивала плащ, когда позвонила Людка.
      - Ну, ты как там, Лещинская? - спросила она, будто бы и не было утренней ссоры.
      Хотя какая там ссора. Ее и не было. Это Наташа обиделась на подругу. А Людка на Наташу не обижалась и вины за собой не чувствовала.
      - Я домой ухожу. У шефа отпросилась. Волнуюсь очень, как Минька себя чувствует.
      - Ты мне позвони. И если вдруг что... Ну там к ветеринару свозить нужно или еще что. Костик подъедет, отвезет вас.
      - Спасибо. Но я думаю, что все нормально.
      - Нет, ты все равно позвони. Я же волнуюсь за вас.
      - Позвоню.
     
      Все-таки хорошо иметь друзей. Всегда помогут.
      Наташа чуть ли не бежала всю дорогу домой, так спешила, что даже не запыхалась, пока поднялась на пятый этаж.
      Минька встретил хозяйку у дверей, лениво потянулся и пошлепал на кухню к чашке, которая была девственно чистой.
      - Сейчас, Минь, покормлю тебя. Только разденусь, - приговаривала Наташа.
     
      А сама думала, как все хорошо сложилось сегодня. И что Миньке ничего от падения не стало, и что работу всю сегодняшнюю быстро выполнила - брать домой не пришлось, и что подруга у нее замечательная, и что вечером, сидя в мягком кресле, обязательно прочитает статью о падении котов, а завтра еще раз поблагодарит компьютерщика Сережу за нее. Ведь у него такая добрая улыбка.
  
  
  
   ЖЕНСКОЕ СЧАСТЬЕ
  
  
   - Надоело! Надоело мне все!
Визгливый голос Лильки сотряс стены моей прихожей, лишь только я открыла дверь.
Вадим боязливо выглянул из комнаты и тут же спрятался за дверью.
- Успокойся!
Я боюсь, когда Лилька так расходится. Слишком хорошо ее знаю. Могу предугадать последствия бешенства.
В гневе Лилька страшна. Со стороны, не зная мою подругу, никогда не скажешь, что в этом тельце весом в пятьдесят пять килограмм, скрывается небывалая мощь. Лилька превращается в машину разрушения. Громит все, что попадется под руку.
Конечно, посуда у меня старенькая и мебель могла бы быть получше. Но все равно жалко. Свое же, честным трудом заработанное. Да и в мои ближайшие планы не входит ее замена.
Поэтому самое главное остановить подругу в самом начале, пока не разошлась.
- Успокойся, Лиля. Давай сядем, чайку попьем, и ты мне расскажешь, что случилось. Ладненько?
Лилька остановила свой визг и посмотрела на меня.
- Чайку - это хорошо. Никто мне чая давно не предлагал. Все я да я. Знаешь, как мне все надоело?
Понятно. Лилька прибежала ко мне, вся такая взъерошенная и возбужденная, после очередного скандала дома. Представляю, что там она натворила.
У Лильки в доме четыре мужика: муж, два сына - близнеца шестнадцати лет и собака Берт. И на всю эту компанию одна женщина - Лилька. Вот на этой почве у нее и возник "бздык", как такие выдумки называет моя бабушка.
Лилька глубоко убеждена, что в семье никто ее не ценит, и все сидят на ее хрупкой шее, свесив ножки.
В прошлом году, в протест мужскому засилью, Лилька решила завести девочку. Нет, не дочку. "Упаси боже!" - эти слова она произнесла, помню, на мое предложение. Родить девочку я предлагала, правда, уже давно, лет восемь назад.
А в прошлом году Лилька принесла домой очаровательную персидскую кошечку. Она так радовалась, что женское одиночество закончилось.
Но не тут-то было. Вдруг оказалось, что у ее благоверного Женечки, бугая под сто килограммов, аллергия на кошек. Муж Лили покрылся коростой. Лилька, обливаясь слезами, отнесла кошечку обратно хозяевам. А потом жаловалась, сидя у меня на кухне:
- Не на кошек у него аллергия. А на женщин. Зато и меня изводит своими придирками.
Мне тогда было не до Лилькиных жалоб. У моей дочери в то время случился бурный роман с таким же, как и она, восемнадцатилетним сопляком. Роман Танюше казался самым настоящим и вечным. Буквально накануне моя дочь заявила, что выходит замуж, чем чуть не довела меня до нервного срыва.
Я сама бы с удовольствием пожаловалась кому-нибудь на свою беду. А тут Лилька с кошкой. Ну, я в сердцах и выдала:
- Ну и гнала бы Женьку вон, а сама бы со своей персидской счастливо жила.
Лилька тогда на меня обиделась и не приходила целую неделю, чем привела в восторг моего мужа.
Прошло время. Лилька про кошку забыла и успокоилась. Татьяна успешно окончила школу, любовь свою вечную тоже забыла. Но не успокоилась. Нашла новую. Правда, замуж пока больше не собирается. И на том "спасибо".
Лилька все так же прибегает ко мне пожаловаться на то, как ее не ценят в семье, а только все требуют и требуют ее заботы.

Чай оказал на Лильку успокаивающее действие. Она, прихлебывая из чашки, уже нормальным человеческим голосом рассуждала:
- Устала я, подруга. Отдых мне нужен. Отпуск. Знаешь, сколько лет я в отпуске не была?
Конечно, знаю. Шестнадцать. Как родила своих близнецов, так больше на работу и не вышла. Домохозяйка она. А домохозяйкам, как известно, отпуск не положен. По мне, так у них каждый день отпуск.
Но Лилька со мной в этом вопросе не согласна. Домохозяйка - труд тяжелый. Кто бы спорил! Ведь нас, работающих, никто от домашних дел не освобождает. Так что жизнь у нас стахановская - по две смены в день.
- Ну и отдохни. Съезди куда-нибудь, развейся.
На меня напало благодушное настроение. Лильку удалось успокоить без потерь со стороны моего имущества.
Лилька обдумывает мое предложение, задумчиво наблюдая за кружащимися от помешивания ложкой чаинками.
- А давай вместе поедем. К морю. Вдвоем-то веселее.
- Не-а, у меня ж работа. Кто ж меня отпустит? - вздыхаю я.
А под ложечкой так засосало, спасу нет. Видимо мое нутро тоже отдыха требует.
- А ты попросись, причину какую важную придумай. Не мне ж тебя учить. Помнишь, как ты здорово в школе придумывала оправдания за прогулянные уроки?
Вспомнила. Когда же это было? Хотя да, что уж тут скрывать, было за мной такое достоинство. Весь класс ко мне обращался, когда нужно было причину отсутствия придумать.
Однажды наша классная, Анна Васильевна, прознала про это. До сих пор не знаю: донес ли кто или сама догадалась
- Тебе, Вершинина, - сказала она, - только писателем быть: такой талант пропадает. Большим успехом твои навороченные сюжеты пользовались бы.
Предсказание Анны Васильевны не исполнилось. Никаким писателем я не стала. Школа осталась далеко позади, а Лилька все помнит о моих сочинительствах.


К моему удивлению в отпуск меня отпустили. Без всяких уважительных причин. Зима - не сезон отпусков.
- Меньше ругани будет летом, - сказал Борисов, подписывая заявление.
Но у меня от разрешения шефа в душе неприятно екнуло. Отпустил и даже не посокрушался: "Да как же мы без вас? Не справимся".
Справятся они без меня, конечно. Отсутствие такого работника, как я, не повлияет на производственный процесс.
Не то, что когда в отпуск уходят Димка или Анатолий Петрович. Тогда хоть криком кричи. Они - наши "мозги", без них никак. А я? А я - "руки".
"Нет в вас, Ирочка, жилки инженера", - такой диагноз поставили мне сразу, в первый же год работы.
Я обиделась ужасно.
Сейчас, конечно, понимаю, что конструкторским талантом, как и любым другим, будь-то музыкальным или художественным, природа наделяет не каждого. Не досталось мне его ни капельки. Хоть и окончила политехнический почти с отличием и пятнадцать лет работаю по специальности.
Зато черчу я лучше всех в отделе. Ровненько и четко. Самой нравится.

К морю мы с Лилькой не поехали. После прикидок и расчетов поняли, что с нашими деньгами там делать нечего. А себя успокоили тем, что зима - не лучшее время для отдыха на море. Что там делать зимой?
Лилькин Женя на работе выхлопотал две путевки в загородный дом отдыха "Осиночка", где мы и собирались отдохнуть недельку.
- Вот скажи, разве он меня любит? Отправляет в какое-то захолустье, - ворчала Лилька, запихивая сумку огромных размеров в багажник. - Изверг.
Изверг молча топтался рядом с машиной, не обращая внимания на причитания жены.
Я тоже посчитала вопрос риторическим и оставила без ответа.
Тем более голова была занята другим: все ли я успела наказать Вадиму и Тане. Волновалась: как они без меня останутся?
Домашние к моему отъезду отнеслись доброжелательно. Сказали, что мне действительно нужно отдохнуть и развеяться. Успокоили, что не пропадут одни.

Дом отдыха "Осиночка" находился совсем даже не в захолустье. Двадцать минут езды от города. Правда, в лесу. Добраться туда можно было только на машине.
Лилькин изверг, доставив наши сумки в номер, с облегчением отбыл домой.
Я топталась посреди комнаты, надо сказать очень миленькой и по-домашнему уютной, рассматривая место нашего проживания на ближайшее время.
Лилька развалилась на кровати.
- Блаженство! - протянула она. - Что еще для счастья нужно?
Спорить я с ней не хотела, хотя по данному вопросу имела собственное мнение.
- Ирка, представляешь, целая неделя свободы: ни кухни тебе, ни стирки, ни постных рож. Все готовенькое. Говорят, здесь останавливаются довольно интересные личности. Командировочные всякие.
Лилька подмигнула мне.
- Ну и что? - не поняла я.
- Как, что? А приключения?
- Какие приключения?
- Романтические.
Лилька смотрела на меня, как на дуру.
- Ира, ты что, не понимаешь? В кои века мы - девушки свободные. Грех этим не воспользоваться.
- Нет уж, от этого меня уволь. Я не собираюсь заводить никаких романтических отношений.
Лилька надулась. Но так как по своей природе молчать долго не умела, то через несколько секунд опять ко мне пристала:
- Праведница какая. Будто никогда не имела любовников.
Сейчас я уставилась на нее, как на дуру.
- Конечно, нет. А ты как будто имела.
Лилька загадочно закатила глаза:
-Ну, я...
Можешь не продолжать, подруга. Знаю я тебя, как облупленную.
Но Лильку понесло. Не могла она признаться, что кроме своего Женьки и мужчин в жизни не замечала.
На отдыхе мы все герои и Казановы. Пускай даже в женском обличье.
Пока Лилька упоенно рассказывала о своем несуществующем любовнике, подошло время обеда.
В столовой Лильку ждало разочарование. Во-первых, народа было совсем мало. А, во-вторых, никто из них не годился на роль любовника.
Несколько старых бабок и таких же древних старичков.
- Я знала, знала, почему Женька меня сюда направил. Сбыть с глаз, чтобы самому поразвлечься, - зудела Лилька, уплетая вкусный борщ. - Наверное, навел справки, кто здесь находится. Изверг!

Неделя пролетела быстро и, чего уж тут скрывать, весело. Днем мы с Лилькой катались на лыжах. Я как будто окунулась в детство. Лет двадцать не испытывала такого удовольствия. Снег, солнце, легкий морозец и мы, две подруги, словно вновь оказавшиеся в прошлом.
А вечерами смотрели фильмы и играли в карты. Вместе со старичками. Думаете, скучно? Совсем даже и нет. Некоторые оказались очень забавными и веселили нас, как могли. Я получала истинное удовольствие от такой жизни.
А Лилька заскучала на третий день. Она постоянно бегала к телефону - автомату и звонила домой, узнать как ее мужчины, что делают, сыты ли, не болит ли у них что-нибудь.

Через неделю Женька приехал за нами. Лиля нежно ворковала над ним, узнавая о домашних новостях, постоянно поправляла шарфик на шее мужа и поглаживала ему руку.
Я радовалась за подругу. Отдых пошел ей на пользу. Помог понять, что дом и родные - это так важно, научил ценить простое домашнее счастье.

Через три дня в моей прихожей вновь звучал визгливый Лилькин голос:
- Надоело! Надоело мне все!
   0x01 graphic
  --
  
Оценка: 8.02*8  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"