Карине хотелось исчезнуть, провалиться сквозь землю, распылиться на миллиарды частиц и вылететь в открытое окно, из которого в комнату вползали запахи запыленного города. Хотелось встать и выйти из комнаты. Но она не могла этого сделать. Влад сидел напротив и глядел на нее. Малейшая попытка пошевелиться не укроется от его взгляда.
Карина сидела неподвижно, выпрямив спину и сложив руки на обнаженные колени.
В своем цветастом коротком халатике, застегнутом на три пуговицы, и со стянутыми в хвост темными волосами, она походила на девочку-школьницу, готовую выслушать строгого учителя и безоговорочно последовать его советам. Но Влада не могла обмануть кажущаяся послушность Карины. Он слишком хорошо знал ее. Да что там знал, он слишком хорошо чувствовал ее. Никакие уловки и ухищрения не заставят поверить ей. Влад представлял, что творится в ее душе.
Их молчание, тянувшееся уже минут десять, напоминало глупую детскую игру в "гляделки". Кто кого переглядит, тот и выиграет. Влад чувствовал, что может проиграть. Он начал нервничать, хотя и старался скрыть это.
Карина заметила подергивание правого века у Влада. Это вселило хоть и маленькую, но все же надежду. Может, не все потеряно? Может, еще можно все изменить? Вернуться к прежнему. Вновь смеяться и радоваться лету, солнцу, цветам. Любить. Нестись по этой жизни, не замечая ухабов и рытвин.
Счастье расслабляет, вносит размягчение мыслям. Перестаешь замечать очевидное. Или замечать не перестаешь, а делаешь вид, что не замечаешь. Без проблем жить проще. Зачем выдумывать себе проблемы?
Удивительное животное страус. Зарыл голову в песок, и порядок.
Карине нестерпимо захотелось стать страусом. Мощным, с длинными мускулистыми ногами, маленькой головкой с выпученными глазами.
Влад поднял руку к лицу и погладил большим пальцем переносицу. Эта привычка появилась недавно, неизвестно откуда. Влад знал, что она сильно раздражает Карину. Но рука протянулась к переносице непроизвольно, без его желания.
Влад почти физически ощущал боль, накапливавшуюся в Карине. Она исходила из нее, поднималась парами и, словно, окутывала его. Влад боялся, что Каринина боль расслабит его, заставит отступить от принятого решения. Он не мог этого допустить.
Игра в "гляделки" становилась опасной.
Первой не выдержала Карина. Влад подумал, что она всегда первая не выдерживает, отступает. Он тайно гордился собой, хотя и никогда не показывал виду. Но где-то там внутри, в глубине, в самых тайных, сокровенных глубинах, противный голосок, пищащий и язвительный, верещал: "Я лучше, я сильнее, я победил". Только победа ли это? Может, наоборот, проигрыш?
- Неужели, все?
Голос Карины прозвучал глухо. Звонкие колокольчики не зазвенели. А он так любил ее звенящие колокольчики. И разозлившись на себя за то, что в такую минуту думает совсем не о том, о чем надо, нарочито громко и грубо проговорил:
- Да брось ты! Неужели ты сама во все верила?
Карина вздрогнула, дернулась назад, нарушая свою неподвижность. Хотела что-то сказать, но промолчала.
А верил ли кто в эту чепуху? Наверное, верил. Ведь запросто так научные темы не утверждают, денег под заведомо провальное не выделяют. В научных исследованиях что самое главное? Правильно, главное в них - практическая польза. Чтобы вложенные денежки возвратились инвесторам в умноженном виде. Арифметика в этом деле проста: вложу рубль - получу три.
Хотя проект под кодовым названием "Сиамские близнецы" не обещал скорой отдачи, но больших трудностей с его утверждением не возникло.
А, может быть, Стариков умел хорошо убеждать?
Нет, скорее всего, дело было не в хорошем умении убеждать, а в удачно сложившихся обстоятельствах.
Предложенную к разработке тему на ученом совете утвердили почти сразу. Конечно, некоторые ученые мужи, которым пора бы уже было подумать о вечном, пытались рассуждать о неперспективности вопроса. Но их попытки рассуждений потонули в рокоте более молодых и зычных голосов.
Стариков, после короткого доклада, сел в сторонке и отрешенно, так выглядело со стороны, наблюдал за спором. Он не волновался.
Несколько дней назад Старикова к себе вызвал Главный.
- Ну что, Геннадий, в романтику тебя потянуло?
Перед ним на массивном столе, предмету зависти всех сотрудников и символу непоколебимости Главного, лежала служебная записка с подробным изложением темы. Главный постукивал по папке остро отточенным карандашом и улыбался. Улыбка выглядела по-отечески доброй, и это придало Старикову смелости.
- Сергей Ильич, я все изложил на бумаге. Считаю необходимым провести более серьезные исследования по данной теме.
- Конечно, конечно... Может, ты и прав. Ладно, посмотрим, что скажет ученый совет.
Стариков вздохнул с облегчением. Про себя, конечно. Ученый совет - это формальность. Ни для кого не секрет, что все вопросы в Институте решает Главный. И его одобрение, пусть явно и невысказанное вслух, молодой ученый сейчас получил.
Тему Старикова утвердили.
Как и полагается руководителю проекта, Старикову выделили лабораторию и штат сотрудников.
Лаборатория представляла собой малюсенькую комнату, в которой еле помещался лабораторный металлический стол посреди и стеллажи по стенам. Штат состоял из Лены Востриковой и Андрея Дубина.
Андрей называл Старикова уважительно Геннадий Александрович. Лена же по старой памяти - Геночкой.
Работали они самозабвенно, и через восемь месяцев на стол Главного Стариков положил пухлую папку с расчетами. Требовалось разрешение на практические эксперименты.
Главный поставил свою размашистую подпись.
В лаборатории появились новые участники проекта. Две крысы: Дашка и Пашка. Беленькие, с остренькими мордочками и смешно шевелящимися усиками. Лена в них души не чаяла. Ухаживала, разговаривала, чуть ли не целовала и злилась на Андрея, когда тот не мог их различить.
- Да посмотри ты! Они же абсолютно разные.
- Какие они разные? Оба белые, оба с хвостами. Как тут их различишь?
Старикова внешний вид крыс не волновал. Его больше интересовало их поведение.
История взаимоотношений Дашки и Пашки фиксировалась с максимальной скрупулезностью и точностью. Значение имела каждая мелочь. Кто на кого как поглядел, кто у кого отобрал вкусненький кусочек сыра, кто кого укусил за ухо, - все подробно заносилось в журнал.
Через неделю стало ясно: Дашка и Пашка друг друга терпеть не могут. Из-за куска хлеба, говоря образно, готовы друг другу глаза выцарапать.
Идеальный вариант. То, что и требовалось для чистоты опыта.
Их считали идеальной парой.
Карина и Влад своим видом подтверждали закон притяжения противоположностей, такими разными они были.
Карина - невысокого роста, чуть полноватая, жгучая брюнетка.
Влад - высоченный блондин.
Но разными они были только внешне. Интересы и увлечения совпадали до мелочей. Они любили одни и те же книги, восхищались одними и теми же фильмами, слушали одну и ту же музыку. Даже профессии у них были одинаковыми. Что, впрочем, неудивительно.
Карина и Влад познакомились на вступительных экзаменах в медицинский институт.
Влад перед первым же экзаменом приметил черноволосую девушку, стоящую в стороне ото всех в дальнем конце коридора. Что-то заставило Влада подойти к ней, такой испуганной и потерянной.
- Что, страшновато? - чуть развязано спросил Влад.
Он сам ужасно волновался. Но не показывать же это перед девчонкой.
- Страшновато, - ответила Карина и посмотрела Владу в глаза.
С тех пор они больше не расставались.
На третьем курсе решили пожениться.
ГАС... Ген Абсолютной Совместимости...
Идея-фикс Старикова, возникшая в голове в момент душевной боли, вынашиваемая с любовью подобно тому, как будущая мать вынашивает ребенка, воплощенная в сухих формулах, покрывающих бесчисленные листы бумаги, обрела форму.
За спиной шептались: "Силен! Своим именем назвал! Ай да Стариков, ай да Геннадий Александрович!"
Ерунда! Не было честолюбия. Не о нем думал он, протирая штаны в маленькой лаборатории. Лишь попытка заглушить боль, да потуги разобраться, почему распадаются вроде бы счастливые семьи.
Перед глазами стоял образ Анечки, а в ушах все так же, как и пять лет назад, звучали слова: "Да пойми ты, мы просто не подходим друг другу!"
И он понял, нашел решение.
Дашка и Пашка стали едины. Они так нуждались друг в друге, что при разлуке, даже на несколько минут, становились больными. Учащался пульс, подскакивало кровяное давление, реакция на внешние раздражители ослабевала.
- Что ж, Геннадий Александрович, - голос Главного звучал одобрительно. - Неплохо, неплохо. А я, надо сказать, сильно сомневался. Но не расслабляйтесь, уважаемый. Это только начало.
Стариков не расслаблялся.
- Вы верите в вечную любовь.
Это было скорее утверждение, чем вопрос.
Перед Кариной и Владом стоял мужчина и улыбался.
- Конечно, - за двоих ответил Влад.
Неделю назад они подали заявление в ЗАГС.
Стариков не случайно выбрал для эксперимента студентов медицинского. Легче ввести в курс дела, быстрее поймут.
Официального разрешения от Главного он так и не получил.
- Рановато, уважаемый. Хотя...
Это "Хотя..." как бы открывало запасной путь, и Стариков им воспользовался.
Карина и Влад отнеслись к Старикову как к волшебнику, приоткрывшему им дверь в райские кущи.
Они согласились на эксперимент. Потому что верили в вечную любовь и собирались быть вместе всегда, до последнего вздоха.
ГАС, Ген Абсолютной Совместимости, ввели им еще до свадьбы. Побочных эффектов не наблюдалось.
- Геночка! Гена! Приезжай быстрей.
Голос Лены тараторит в трубку с такой скоростью, что Стариков спросонья никак не может разобрать слов. На часах полседьмого. До звонка будильника еще целый час.
- Лена? Это ты? Что случилось?
- Гена, срочно! Не по телефону. Сам увидишь.
Они лежали рядышком. Лужа крови казалась подобием мягкого ложа. А они - влюбленными, заснувшими после буйных ночных ласк. Головка к головке, глаза в глаза. Подобие нарушала негармоничная картина разорванных глоток.
Эти двое, далекие потомки Дашки и Пашки, внесли беспокойство с первых дней, как появились в лаборатории. Самка неадекватно отреагировала на введенный препарат. Началась аллергия, и Стариков опасался летального исхода. Правда, все обошлось, и дальнейшие наблюдения подтвердили стандартность протекания опыта.
И вот...
- Гена, они загрызли друг друга.
Глаза Лены, расширенные от ужаса, смотрели на Старикова и ждали ответа.
Стариков не знал, что сказать. У него предстоял разговор с Главным. Тот ничего не знал о Карине и Владе.
Карина молчала.
- Нет, ты скажи: неужели ты в это верила? - допытывался Влад. - Появился какой-то мужик неизвестно откуда, наговорил сказок, сделал укол и... все - полная совместимость. Не бывает так! Не бывает.
Слова вылетали жестко, почти грубо. Он сам старался так говорить. Только бы не расслабиться, только бы не отступить. Иначе - конец.
Уже и сейчас его нет, его не существует. Есть - Они, одно целое и неделимое, переплетенное тончайшими нитями бытия, нейронами клеток. Не этого ли они хотели восемь лет назад? Не ради ли этого откликнулись на предложение Старикова?
Оказалось не все так просто. Думать одинаково, жить одинаково, дышать одинаково. Засыпать и просыпаться одномгновенно, чувствовать желание любви постоянно, знать каждую мысль любимого. Быть для него открытой книгой. Книгой, которую будто бы сам написал, ибо знаешь, что случится на следующей странице.
Он помнил еще то время, когда был просто Владом. Когда мог принимать собственные решения. Может быть, и ошибочные, но свои. Мог пойти куда хотел, мог встречаться с кем хотел. Не оглядываясь на Карину, не задаваясь вопросом: как она к этому отнесется? будет ли это хорошо для нее?
Когда он затеял этот разговор, надеялся, что жена поймет и, поразмыслив, согласится с его желанием вновь стать свободными личностями, захочет прекратить игру под названием "Скованные одной цепью".
Сейчас он видел, Карина его не понимает, не желает понимать, не может понять.
Но ведь его мысли, это и ее мысли. Она же должна чувствовать, что чувствует он. Кто лучше может понять его, как не она? Почему же она молчит?
Ну и пусть! Если она не желает помочь ему, он сам разрубит туго затянувшийся узел, вырвет с мясом. Ради себя, ради нее.
И это не предательство. Это рывок к новой жизни.
- Ну, вот видите, уважаемый! Все еще сыро, очень сыро. Работать и работать. Да... Огорчили вы меня своим докладом. А я уже записку наверх готовил. Ну, что ж, ну, что ж! Посмотрим дальше.
Главный через очки смотрит на Старикова. Но во взгляде нет былой гордости за ученика. Проигравшим быть трудно.
Стариков вышел из кабинета, достал телефон и набрал номер. Телефон ответил многократным повторением гудков. Карины и Влада дома не было.
Он им так и не дозвонился.