Новая рабочая смена ч-операторов наступала с переменой суток. Незадолго до привычной полуночи отсек пустел. Сотрудникам, работающим на любом графике, нужна бодрость на время смены и физическая нагрузка. Поэтому большая часть работников собиралась в локации на ночную физкультуру. Здесь были как те люди, которые только заступают на смену, так и те, которые завершают работу. Такова особенность непрерывных смен на Плоту. В самом отсеке в этот час оставались лишь несколько дежурных сотрудников.
Предполуночный час давал Хене и Фойлу шанс пробраться в отсек медицинских ч-операторов незамеченными. Медицинские работали на обычной дневной смене, ночью операции по вживлению связи не проводились. Дежурные и ночные ч-операторы следили за графиками чувств и бесперебойной работой связей. Посещать медицинский отсек им не было нужды.
Хена, как ученица проф класса, имела беспрепятственный доступ в отсек. Свободное посещение прочих людей здесь запрещалось, для любого визита нужно было испрашивать разрешения заместителя. Потому нахождение Фойла в отсеке ч-операторов было нарушением.
К его удивлению, дверь отсека отпиралась обычным касанием ключа. Никаких кодов или запросов для попадания внутрь не потребовалось.
- Никто в здравом уме не пойдёт к ч-операторам, - еле слышно пояснила Хена. - Пришедший с большой вероятностью превысит предел, и будет пойман. Поэтому нет смысла придумывать особую систему для дверей. Секретарь, как главам, нам не положен, - закончила она и, заметив волнение Фойла, добавила, - держи себя в руках. Помни правила контроля.
Фойл нервно сглотнул и прикрыл глаза, пытаясь успокоиться.
Они вошли в коридор отсека, оставив позади гул заполненной локации. Хена вкрадчиво, но уверенно, двинулась вперёд. Фойл пошёл за ней, опасливо озираясь по сторонам. В любой момент кто-то из дежурных мог выйти и заметить их. Он не сильно верил в обещание Хены взять всю вину на себя. Что бы она ни сказала, её оправдают, ведь Хена - дочь главицы Умайнис. За Фойла будет некому вступиться. Только заступничество Хены может спасти его от Проработки за совершённое преступление. Фойл осознавал, что доверил свою судьбу юной девушке. Только ради чего - вспоминал уже с трудом. Смысл пламенной речи Хены быстро улетучился из его головы.
Они прошли прямо и свернули в один из тупиков. Перешли через новую систему дверей и ещё раз повернули. Вскоре друзья прибыли в медицинский отсек. Хена спокойно открыла дверь стенным ключом. Они вошли внутрь.
Медицинский отсек представлял собой просторное помещение, разъединённое не доходящими до потолка перегородками. Тонкие стены из матового пластика пропускали свет, но не позволяли с чёткостью увидеть происходящее в соседнем помещении. Хена и Фойл шли вдоль дверей-проёмов, и юноша непроизвольно заглядывал внутрь. Помимо знакомых ему панелей световых точек он видел странные приборы и механизмы, длинные лентообразные столы и большие ящики с инструментарием. Фойл вспомнил, как после вживления связи его водили в смотровую на пятом уровне, и медицинские операторы просвечивали и простукивали связь такими же инструментами. Фойла передёрнуло. Воспоминания были не из самых приятных.
Коридор завершался тупиком с двумя округлыми дверьми. Память вновь выбросила Фойлу порцию обрывков. Вот он, беззаботный и семилетний, и счастливые родители ведут его на операцию для создания связи с Чревом. Несомненно, в тот день Фойл был именно здесь. Перед глазами всплыли фрагменты комнат, тонкие перегородки коридора, чёрная орахноподобная связь в заполненной прозрачной жидкостью стеклянной бутыли, которую выносит доктор. Затем - операционная и, резко, пустота. Долгое блуждание в темноте среди далёких, немигающих звёзд. И ещё один фрагмент - родительский корпус, заполненный людьми, всюду шутки, смех. Фойл лежит на кровати в своей комнате. Его выворачивает наизнанку от ставшего вдруг противным запаха мясных пирогов. У него до потемнения в глазах болит спина. В затылок словно вшили камень, и теперь он давит, на голову и кости, даже на нос и горло, усиливая своим давлением непрекращающуюся тошноту. Ему хочется вырвать связь и избавиться от страданий. Но самое маленькое движение рукой рождает новый приступ острой боли. Он плачет от отчаяния и бессилия что-либо изменить.
В какой из двух шлюзов он входил в день операции? Фойл не помнил. Зато всё помнила и знала Мира. Она уверено подошла к левой двери и коснулась ключа. Зубастые двери разъехались вверх и вниз, беззвучно, как и всегда.
"Значит, операционная была справа", - подумал Фойл.
Они вошли в небольшую,вытянутую в длину, комнату. От движения зажглись световые полосы, и пространство стало обозримым полностью. Фойл увидел три белёсых ленточных стола, стоявшие параллельно друг другу. Рядом с ними располагались рабочие приборы на стойках. Юноша догадывался, что они использовались для изготовления связей. Возле дальней стены находился высокий стеллаж. Его полки доверху были заставлены стеклянными бутылями, заполненными вязкой прозрачной жидкостью, в глубине которой плавали маленькие связи чёрного цвета. Точь в точь, как в воспоминаниях из детства. Фойл увидел бутыли и вновь с отвращением подумал о том, какое сильное сходство имеет невживлённая связь с орахнами - мерзкими тонконогими животными, память о которых дошла до его поколения через игрушки. Будь воля Фойла, он запретил бы изготовление механических орахн для детей. Но вот беда: многие люди находили их забавными.
- Как найдём связь Миры? - негромко спросил Фойл.
- Она больших размеров, чем остальные, - ответила Хена. - Связь без роста. Взрослая связь.
Они подошли ближе к стеллажу и стали просматривать бутыли. Чёрные механизмы, плававшие внутри, были сплошь одинаковыми. Мелкий овал с выходившим из него пучком тонких нитей, вниз от которого шёл острый прут - при вживлении отсекался. Прут распадался надвое, и лучи с правой и левой стороны соединяли между собой шесть тел цилиндрической формы. От каждого тела под прямым углом выходил луч длиной с детский палец. Именно эти лучи, по мнению Фойла, делали связи похожими на орахн.
Все связи, находившиеся в бутылях на стеллаже, были одинакового размера. Хена обернулась и озадаченно оглядела комнату. Её внимание привлёк отблеск, исходивший из-под пространства среднего ленточного стола. Она подошла ближе.
Блик исходил от стекла бутыли. Хена попросила Фойла поднять её: бутыль была слишком тяжёлой. Фойл поставил её на ленту стола. Связь, колыхавшаяся в жидкости, была гораздо большего размера, чем все остальные. Свёрнутая клубком, она занимала почти всё пространство бутыли.
- Она! - воскликнула Хена.
Теперь требовалось испортить связь. Материал, из которого её изготавливали, был лёгким и прочным. Био-операторы с удовольствием внедрили бы технологию под какое-нибудь новое производство. Но все попытки, которые были предприняты, окончились неудачей.
Сломать внешний корпус связи было почти невозможно. Единственное, что можно было сделать - оборвать тонкие нити головного овала связи.
Хена напомнила Фойлу:
- Как договаривались. Ты будешь держать связь над горлом бутыли, я вырву нити. Прошу, принеси кусачки. Я пока раскрою бутыль.
Справа к стеллажу примыкал стол с квадратной поверхностью-ящиком. Внутри, под матовым стеклом, лежали инструменты. Фойл подошёл к столу, откинул крышку, достал один из них и поднял вверх, вопросительно глядя на Миру.
- Нет, это щипцы. Кусачки острые.
Фойл вернул инструмент и поднял другой.
- Да, они! - воскликнула Мира.
Фойл кивнул, свободной рукой опустил крышку настольного ящика и, одновременно, начал пятиться назад. Он запутался в пространстве комнаты, пошёл не в ту сторону. Когда он резко обернулся, то задел рукой стеллаж. От неожиданности Фойл попытался повернуться в другую сторону, вновь запутался в пространстве и налетел на стеллаж, теперь уже всем своим телом.
Стеллаж качнулся, чуть сдал назад, стукнулся верхом о металлопластиковую стену, отскочил и со скрежетом и звоном съезжающих и стукающихся друг о друга бутылей стал крениться вниз. Хена бросила связь Миры, которую только что извлекла, на ленту и побежала на помощь Фойлу. Они вдвоём пытались удержать тяжёлый стеллаж. Но было поздно: верхние бутыли, одна за другой, посыпались на пол. Комнату наполнил тугой звон лопающегося стекла.От дребезга закладывало уши. Отлетали пробки горловин, бесцветная жидкость вытекала через трещины на пол. Чёрные связи, как не существующие более орахны, лишались своей защиты и жалкими комьями ёжились среди гор битого стекла.
Трудно сказать, сколько бутылей упало, но в какой-то момент Хена и Фойл ощутили, что стеллаж поддаётся им. Они с усилием прислонили его к стене, спася тем самым от разрушения нижние бутыли.
- Нет, нет! - крикнула Хена, оглядывая комнату.
- Не хотел, -шептал Фойл.
На его лице застыл ужас.
И вдруг по затихшей было комнате пронёсся приглушённый шипящий звук. Фойл искривился в муке и поспешно опустился на колени. Миг - и шипение повторилось. Фойл выставил вперёд руки, ища опору. Битое стекло разрезало ему правую руку, но юноша не почувствовал: боль внутри была в разы сильнее.
Хена бросилась к нему и опустилась рядом.
- Фойл! Фойл! Возьми себя в руки! - умоляюще твердила она. - Правило три! Правило три!
В коридоре за шлюзом раздались шаги. Грохот разбитых бутылей не мог остаться незамеченным. Двери раскрылись, в помещение вбежали два дежурных ч-оператора.
Не обращая на них внимания, Хена продолжала приводить Фойла в чувство.