Снайпер Анна Дмитриевна : другие произведения.

Выбор сделан

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Снайпер Анна Дмитриевна.
  
  
  Выбор сделан.
  
  (основано на реальных событиях)
  
  
  Маленькое Предисловие.
  
  Чуть ниже названия в скобках написана фраза - основано на реальных событиях.
  Это и правда и неправда одновременно. Дело в том, что данная книга изначально создавалась в качестве мемуаров автора (безусловно, не всей жизни, но довольно-таки значимой, хотя и небольшой её части). Но по ходу её написания было принято несколько решений, которые изменили первоначально задуманный сюжет книги.
  Она по-прежнему остается в некотором смысле автобиографичной, и большинство описанных событий действительно имели место быть в жизни автора.
  Однако процент правдивости по моему желанию останется для Вас загадкой.
  Возможно, в этой книге всё правда кроме одного единственного слова.
  Возможно, всё ложь, и лишь одно слово правдиво. Может быть, в соотношении
  правды и вымысла можно найти золотую (или не очень) середину.
  В любом случае, пусть это останется маленькой авторской тайной.
  
  
  
  
  
  Глава 1.
  Проклятый дар.
  
  Дай мне сойти с ума,
  Ведь с безумца и спроса нет,
  Дай мне хоть раз сломать
  Этот слишком нормальный свет!
  (Ария)
  
  -Не бывает безвыходных ситуаций!
  Наслаждаясь моментом, я медленно переступаю через порожек школьной двери. Макс нетерпеливо пыхтит где-то сзади. Ничего, пусть подождет. В жизни есть вещи, которым нужно радоваться как можно дольше, и окончание уроков как раз одна из них.
  -Ты еще скажи, что нерешаемых проблем тоже нет.
  -А вот и скажу!
  Закончив ежедневный ритуал топтания и прощания со школой на целых полдня, издаю громкий радостный вопль (руку даю на отсечение, Макс сзади зажал пальцами уши) и лечу вперед открывать ногой дверь на улицу.
  -А можно мы хотя бы раз нормально выйдем из этого здания?
  Я не обращаю на эти слова ровно никакого внимания. Вот сколько Максима знаю, столько он и ворчит и вечно пытается меня перевоспитать. Хотя сейчас уже почти прекратил бесполезные попытки, видимо, понял в конце концов, что я из тех, чьи привычки вряд ли даже могила исправит.
  На крыльце на секунду застываю в восхищении. Снег! Ну наконец-то настоящий, обильный, полноценный снег! Не зря я целый день смотрела в окно, притопывая под партой от нетерпения, вот и дождалась!
  Делаю маленький шажок назад, примериваясь к огромному сугробу прямо внизу лестницы, в который сгребли, кажется, весь выпавший снег со всего двора, отталкиваюсь от Макса и прямо через все ступеньки прыгаю туда. Уже сидя в нём по горлышко и пригоршнями черпая снег, слышу укоряющий возглас над самым ухом:
  -А если бы там что-нибудь было?! А если бы ты на что-то напоролась?!
  -Ну ведь не было же ничего, - пожимаю плечами и подкидываю вверх горсть мягкого, рассыпчатого снега. Снежинки медленно кружатся в воздухе и тонким ровным слоем ложатся мне на лицо. Только тут я чувствую, что на улице довольно прохладно: пальцы мерзнут и их начинает слегка ломить.
  Максим со вздохом подходит ко мне вплотную и вытаскивает из сугроба за капюшон, а поставив на землю, отряхивает куртку и через сопротивление натягивает мне на руки свои перчатки. Я удивленно рассматриваю их, сгибая и разгибая пальцы. Совсем как папины - большие, черные, кожаные и пахнут сигаретами. Макс обычно курит 'Винстон'. И вот это одна из тех немногих вещей, которые я в нем очень не люблю.
  -Анька, как ты?
  Прихожу в себя медленно. Да, иногда такое случается, становлюсь сущим ребенком. Макс хоть и пытается воспитывать меня в такие моменты, но я-то знаю, как он этому радуется. Вообще он считает, что я слишком серьезная для своих лет, что надо быть проще. Странно это. Я ведь еще совсем не взрослая. И Макс как никто другой знает, настолько сильно я не хочу вырастать. Вот только характер у меня при этом отнюдь не детский. Даже взрослые это чувствуют. Они не очень-то любят говорить со мной: для такого возраста у меня слишком странные суждения. Странные и непонятные. Чудно, я понимаю. И даже не обижаюсь. Мне вполне хватает общения с Максом.
  Всё вокруг белое-белое и отчасти серое. Серое и белое. Только перчатки, на которые я до сих пор неосознанно смотрю, черные.
  Всё. Я успокоилась. И в тот же момент почувствовала, как меня с головой накрывает плотное, мягкое и тяжелое одеяло усталости. Я даже слегка пошатнулась. Макс, стоявший рядом, тут же схватил меня за руку.
  -Как ты?
  -Всё нормально, - я слегка улыбнулась. Я умею улыбаться так, чтобы мою улыбку заметил лишь один единственный человек. - Всё хорошо.
  Максим только головой покачал и крепче сжал мою ладонь, но говорить ничего не стал. Вот за это я его люблю особенно. Он тактичный.
  -Пойдем?
  -Ну пойдем.
  В голову полезли обычные для школьников полуденные мысли: о том, идти домой сразу или нет, чем обедать, во сколько делать уроки... Я недовольно прикрыла глаза и пошла вперед, потянув Макса за собой. Не хочу домой, не хочу обедать, не хочу уроки. Хочу жить. Жить. А не существовать...
  -Ты не прав, Юпитер. Ты сердишься, значит, ты не прав, - видимо, Макс принял моё недовольное выражение лица на счёт нашего спора. - Неужто не было у тебя никогда неразрешимых проблем?
  -Проблемы были, - я зачерпнула носком сапога немного снега и подбросила его в воздух, - но они решались.
  Макс только головой покачал. Да, знаю. Я - маленькая. Я - глупая. В жизненно важных вопросах некомпетентна. Мне легко.
  -Ань, послушай...
  И тут в висок ударила волна боли. Не просто боли, а перемешанной со страхом, почти с ужасом. Я стала медленно оседать на снег.
  Иногда я ненавижу себя за то, что умею чувствовать чужую боль. Есть у меня такой дар. Именно поэтому мне невозможно лгать, глядя в глаза и говоря о том, как всё замечательно, а внутри пытаясь сдержаться изо всех сил, чтобы не заплакать. Я это почувствую. А еще могу забирать боль. Только делаю это очень редко, потому что она никуда не исчезает, а переходит в моё тело. Это ужасно неприятно - испытывать чужую боль. В тысячу раз больнее, чем свою собственную.
  -Анька, чёрт подери!
  Макс подхватил меня под живот, не давая повалиться на землю.
  Он не знает об этой моей способности. Да и никто не знает, если честно. Потому что если я вижу, что человек мне врет, то пытаюсь не вывести его на чистую воду, не изобличить во лжи, а разобраться, почему он не хочет говорить правду. Помочь, а не сделать еще больнее. Макс вот тоже часто врет
  о своей боли. Но пусть он лучше не догадывается о том, что мне это известно. Нам обоим так будет легче.
  -Анька, что с тобой?!
  Но меня уже отпустило. Волна боли откатилась назад, и я сумела распрямиться. Дышать стало легче. Зато я вдруг ясно увидела путь - отпечаток только что обрушившейся волны. Словно следы на снегу остались - топ, топ... Я проследила взглядом их направление: они заворачивали за угол школы. Меня замутило от нехорошего предчувствия, и не столько от того, что я могла бы там увидеть, сколько от того, что скорее всего придется сделать. Кажется, я уже знаю, что увижу там.
  Я буквально выдернула руку из ладони Макса, чуть было не отпихнула его. Меньше всего на свете мне хотелось туда идти. Я уже трижды прокляла и свой дар, и чересчур гипертрофированное чувство ответственности. Словно я какой-нибудь солдат или, еще хуже, светлый маг, который должен делать то, что должен. А вот не хочу.
  Следы стали глубже. Боль усилилась. Страх уже перешел всё границы допустимых пределов. Человек, который испытывал его, сейчас был в панике, близкой к помешательству. Выше моих сил было просто стоять и чувствовать это. Я в последний раз прокляла всё, что можно, и бросилась за угол;
  едва не поскользнулась на повороте, но сумела-таки устоять на ногах, оттолкнувшись от стены школы, и увидела...
  Нет. Только не это. ТОЛЬКО НЕ ЭТО.
  Я в принципе не могу смотреть на то, как сильные издеваются над слабыми. Но вот ЭТО разом превысило все допустимые величины моего гнева. Твари... Да как они посмели?! Кто им позволил - вот так?! Доли секунд я смотрела на крошечную капельку крови. Ту, что стекала по губе у совсем маленькой девчушки. Той самой, что неосознанно позвала меня своим страхом. Это она сейчас стояла на вытоптанном пятачке посреди снега, судорожно прижимая к груди пёстрый рюкзачок, и в ужасе смотрела на окруживших её пацанов.
  Я пересчитала их глазами. Шестеро. Вшестером на одну, значит. Смело.
  Смело, мальчики, ничего не скажешь.
  Девчонка сделала маленький шажок назад и тут же метнулась в сторону. Она еще не поняла, что выхода из этого круга у неё не будет. По крайней мере, в целости и сохранности.
  Я смотрела в её невидящие глаза, и в груди у меня поднималась волна гнева. Что же ты им сделала, малышка?.. За что они тебя так?..
  А не за что. Ничего и не за что. Ты просто оказалась в неправильное время
  в неправильном месте. Им всё равно, сколько тебе лет. Им плевать, что они тебя старше, что их шесть, а ты одна. Им не важно, что ты всего лишь маленькая девочка. Сейчас ты просто цель. Цель - и ничего больше.
  Я помогу тебе. Не потому, что должна. Не потому, что это подлость, которую я терпеть не могу. Не потому, что сумею тебе помочь. А просто потому, что ты - это я. Я слишком ясно узнала в тебе себя. Даже взгляд у меня тогда был такой же, затравленный. Я помню. Ведь я совсем недавно отучилась смотреть на мир - так.
  -Анька...
  Макс догнал меня и остановился чуть позади. Клянусь, его кулаки сжались так же сильно. Но нет. В этом деле мне помощники не нужны.
  Я справлюсь.
  Рюкзак сполз с плеча и тихо, аккуратно упал в мягкий снег.
  -Анька! - снова позвал Максим свистящим шёпотом. Я обернулась.
  Он даже говорить ничего не стал. Молча сделал пару шагов назад и слегка кивнул. Я заметила, как чуть было не скривилось его лицо, но он вовремя удержался. В конце концов, Макс знает, что я тоже этого не люблю. Боевая ярость не самое приятное состояние, как ни крути. Хорошо хоть, что приходит оно крайне редко, ибо по жизни я вообще-то спокойный человек. Если меня не злить.
  Руки похолодели. Я взглянула на ладони - белые. Совсем белые, как у мертвеца. Знаю, лицо сейчас тоже едва ли не белее новорожденного снега, и ни намека на кровь. Именно поэтому Макса так передернуло. Не слишком это приятная картина, понимаю. Макс говорит, что в такие моменты у меня и глаза будто выцветают, и волосы словно слегка седыми становятся. Он видел. Он знает.
  Шестеро. Всего лишь шестеро. На пару лет младше меня. Тоже мне, чемпионы по борьбе из седьмого класса бе. Спецназ недоделанный. Вшестером на одну девчонку - это, конечно, весело. Вот только девочки тоже бывают разными.
  Я стала наклоняться к земле. Как ни бесшумно мы с Максом появились здесь, мы всё ж не тени. И рано или поздно нас обнаружат.
  Но, как ни странно, первой нас заметила девочка. Вернее, меня. Мои глаза перехватили её затравленный взгляд. Надо же... Никакого отвращения к моему изуродованному яростной гримасой лицу. Только надежда. Робкая, слепая надежда. Она неосознанно дернулась вперед, ко мне навстречу. Стой, глупая! Её тут же грубо толкнули назад, в круг. Она оступилась и едва не упала. Всё. Хватит. Ждать больше нет смысла.
  Земля мягко спружинила под ногами. Я легко оттолкнулась и побежала вперед. В голове не было ни единой мысли, да и зачем? Тело само сделает всё, что нужно. И советы разума ему совершенно не потребуются.
  Когда я была уже в метре от стоявшего ко мне спиной парня, меня заметили. Те, что стояли ко мне лицом. Один из них что-то крикнул и стал поднимать руку, испуганно указывая двум другим за спину. Но обернуться они не успели. Я даже бить их не стала. Одного просто задела плечом - к сожалению, он не упал, а только лишь немного сдвинулся с места, открывая проход; а второго толкнула рукой. С силой. Вот он уже на ногах не удержался - грохнулся. Убрав с дороги первые два препятствия, я бросилась к девчушке, подхватила её на полном лету под мышки, слегка развернулась и боком вылетела из круга. Они даже не успели удержать.
  Я поставила девочку на землю. Она была мне едва ли по грудь - маленькая, корявая. Не вышла ростиком, совсем как я. Тихо, малыш. Не бойся. Ничего у них не выйдет. Я никому не позволю тебя тронуть.
  Я положила руку ей на плечо и легко, но твёрдо завела себе за спину. Она поняла без слов и, всё так же сжимая дрожащими руками рюкзачок, покорно шагнула назад. Но не убежала. Молодец. Смелая.
  Глубоко вдохнув, я посмотрела на парней. Они стояли уже не в кругу - нет, передо мной выстроилась ровная линия. Напряженные лица. Слегка удивленные. Насмешливые. Какая им, собственно говоря, разница, которую из девчонок бить? Подумаешь, одна на пару лет старше. И только-то!
  А я ведь почти всех их знала, даже по именам. И они тоже меня знали. Но сейчас это не имело никакого значения. Сейчас каждому из нас было лишь одно имя - ВРАГ.
  Мне захотелось зарычать, словно дикому зверю. Ненавижу... Ненавижу таких, как вы! Не будет вам моего прощения, вы, будущие солдаты Чёрного Воинства. Шакалы.
  Я уничтожу вас.
  Это была последняя мысль, отпечатавшаяся в голове. Потом все шестеро единой волной бросились вперед, на меня. Медленно закипающая ярость достигла предельного градуса и перелилась через край котла благоразумия. Я сжала кулаки и кинулась вперед. А потом разум подошёл к памяти и прикрыл ей ладошкой глаза. Перебирая в голове обрывки остаточных мыслей, я провалилась в тяжелую и болезненную пелену беспросветного яростного безумия.
  
  
  
  Глава 2.
  Больше тебя никто не тронет!
  
  Кто ты? Наказанье или милость?
  Кто ты? Отрекаться не спеши!
  Может, за душой моей явилась?
  Только
  нет
  души.
  (Ария)
  
  Я шевельнула рукой. Где-то внизу что-то глухо лопнуло, будто кто-то сильный слишком крепко сжал в руке стеклянный стакан, и спеленавшая меня темнота вдруг взорвалась, разлилась по всему телу жидкой болью. Особенно по лицу.
  Первым, что я увидела, открыв глаза, был кулак. Прямо перед моим носом. В моей крови. Так вот что там такое с лицом... Я дернулась с беззвучным стоном и вдруг с удивлением поняла, что стою, а не лежу. Стою перед каким-то мужиком, который трясет передо мной перепачканным кровью кулаком и что-то орёт. Ничего не слышу...
  Звуки обрушились внезапно, словно волна вдруг накрыла с головой и утопила в себе. Крики, холод, боль, кровь, бессилие - всё вдруг смешалось в одном стакане, том самом, который только что лопнул в голове. Раз - и ноги не удержали тело. Я села на снег. Прямо там же, где стояла. Господи, как же больно... Кулаком в лицо со всего размаху - это вам не шуточки.
  -... ты чо, совсем что ли больная, ты соображаешь вообще, чо делаешь, щас менты приедут и не посмотрят, что ты малолетняя!
  У меня не было сил что-либо объяснять этому человеку. С одной стороны, я прекрасно понимала его, просто проходившего мимо и увидевшего, как явно больная на всю голову девчонка яростно накидывается на мальчишек младше неё (хотя со стороны это, наверное, было больше похоже не на драку, а на избиение младенцев). С другой стороны, он ведь не видел, из-за чего всё это началось. И даже сейчас почему-то в упор не замечал малышку, которая буквально вжалась от страха в стену школы, всё так же судорожно сжимала свой рюкзачок, но никуда не убегала. Он же просто стоял и орал на меня, поливая всевозможной словесной грязью. А до этого он меня ударил. Очень сильно и больно. Мне ужасно хотелось врезать ему в ответ, но я слишком ясно понимала - сил не хватит даже кровь себе из-под носа вытереть. К тому же (что опять-таки идёт в плюс этому человеку), такой жёсткий способ приведения в чувство в моём случае был единственно верным. Пока я не успела натворить настоящей беды.
  Суммировав едва шевелящимся мозгом все эти выводы, я решила, что он всё-таки ни в чём не виноват. Но что-либо объяснять и пытаться хоть как-то остановить поток оскорблений я была не в силах. Поэтому от избытка эмоций просто показала ему средний палец и тут же повалилась в снег. Чёрт вас всех подери, как же больно....
  Мужик на секунду замолчал, уставившись на нехитрую пальцевую конструкцию, а потом молча сделал шаг и занес надо мной ногу.
  'О-о-о, второго удара мой нос точно не переживет', - вихрем пронеслось где-то в жидком, окружённом темнотой сознании. Но прежде, чем он успел меня ударить, сразу две тени метнулись к моему телу с коротким возгласом 'НЕТ!!!'. Макс грубо, с силой оттолкнул мужчину, а малышка встала рядом со мной, выронив рюкзачок и раскинув руки, словно желая закрыть своим тельцем. Глупенькая... Разве ты можешь меня защитить? Что ты вообще можешь? А я что могу?
  Что Я могу в этом мире? В мире, где всё так хрупко, непрочно, где нет ничего святого, где из ангела-спасителя ты за секунду можешь превратиться в исчадие ада, сам того не желая. И кто виноват в этом? Ты, потому что 'позвала' меня?
  Я, потому что пришла на помощь? Макс, потому что не удержал меня? Этот человек, потому что не увидел того, что должен был увидеть? Мы все. Все виноваты и невиновны. У каждого из нас есть свой порок. А если ты чист, как утреннее предрассветное небо, то люди сделают пороками твою доброту, милосердие и жалость. Поверь мне, это совсем не сложно.
  -Не смейте! Не смейте трогать её! - голос Макса звенел в морозном воздухе, словно два стальных клинка в руках сошедшихся в бою воинов. - Я убью вас, если вы её еще хоть раз ударите!
  Макс всегда понимает меня не только с полуслова, но и с полумысли. Он тоже не стал никому ничего разъяснять. Мы ведь живем в нецивилизованное время, где царят жестокие законы 'дубины и клыка' (как бы ни смешно это звучало в двадцать первом веке). Только попробуй начать объяснять свои поступки, что-то там доказывать, и тебя затопчут. Хочешь быть правым - бей. Сразу. И ничего никому не разжевывай, не оправдывайся. Если ты выиграешь, тебя сразу поймут и поддержат все. Проиграешь, и о тебе тут же забудут, каким бы хорошим и правильным ты ни был. Вам, никогда не стиравшим кровь с разбитых рук, не закрывавшим лица от града ударов, никогда не знавшим ужаса и отчаяния зверя, загнанного в угол, вам легко называть всё это дикостью и жестокостью. А для нас это - жизнь. И для меня тоже. Это - моя жизнь.
  Мужчина отпрянул, словно волна незримой силы, вложенной Максимом в слова, оттолкнула его. Он почему-то смотрел на нас как на фашистов, расстреливающих детей в лагерях смерти: на лежащую в снегу девушку, цветом лица слившуюся с тем, на чём она лежит; на малышку, закрывающую её обеими руками и совсем позабывшую про свой цветной рюкзачок; и на парня со сжатыми кулаками и яростно сверкающими глазами, готового уничтожить любого, кто хоть пальцем тронет эту девушку. Я по глазам прочла, что он трижды проклял всех нас и пожелал в душе самой страшной смерти. Но отступил. Молча и со страхом. Даже с какой-то нерешительностью, словно бы вдруг разуверился в своей правоте... Но тут же отвернулся, не выдержав этого противостояния, и пошел к мальчишкам. Все они были живы и более-менее здоровы, хотя досталось им вполне так прилично. Прямо сейчас еще несколько человек помогали им выбраться из сугробов, в которые я, по-видимому, успела их запихать. На меня все старались не смотреть, а если и пробегали случайно глазами по моему распластанному телу, то взгляды эти неизменно были полны отвращения и неприязни. Но мне было всё равно.
  За происходящим я наблюдала безучастно, лишь изредка моргая и почти не дыша. И только когда вся процессия скрылась наконец за углом, постоянно на меня оглядываясь, я позволила себе глубоко-глубоко вдохнуть, не обращая внимания на боль в ребрах.
  Макс медленно опустился рядом со мной на колени.
  -Аня... Анька... Ой-ей-ей-ей-ей, - только и смог сказать он.
  -Сама знаю, что ой-ей-ей, - я осторожно поднялась, переходя в сидячее состояние. На то, чтобы поддерживать тело в вертикальном положении, казалось, уходили все оставшиеся силы. - Дай зеркальце, - тихо попросила я наконец.
  Макс только головой покачал.
  -Не надо, Аньк. Не надо.
  Я опустила голову. Раз не надо, значит, совсем всё плохо...
  -Идти сможешь?
  -Да, - я попыталась вынырнуть из тёмного омута, в который меня упорно тащило еще мутное сознание. - Я сейчас... Сейчас...
  Попыталась приподняться, но не получилось: тело перевесило, и я уселась обратно в снег. И какое гадкое ощущение внутри... Во рту сплошная горечь. Разве кровь - горькая?..
  -Почему ты ей не помог?! - тоненький, звенящий возмущением голосок ворвался в наши с Максом обращенные друг к другу мысли. Он недоумевающе глянул на меня, я - на него, и только потом мы одновременно повернулись к хозяйке этого детского голоса. Девочка по-прежнему стояла рядом со мной, слегка раскинув руки, будто продолжая оберегать от чего-то. На лице её можно было прочесть множество ярких, буквально кричащих о себе эмоций. Широко распахнутые глазищи, прозрачно-серые, словно хрупкий мутный кристалл, приоткрытый ротик, выгнувшийся подковкой, и больно ударившая по моим глазам неровная блестящая дорожка на щеке... Она плакала. Совсем еще маленькие, детские кулачки сжимались и разжимались в своём бессилии.
  -Почему ты не помог?! - снова закричала она на ошалевшего от такого напора Макса. - Ты такой большой и сильный, ты мальчик! Это мальчики должны драться! А девочки не должны! Нельзя трогать девочек! Нельзя! Нельзя! Нельзя! - она яростно топнула ножкой и вдруг села в снег прямо передо мной, закрывшись покрасневшими ладошками. - Не надо было меня защищать! Это всё из-за меня, из-за меня! - она оторвалась от мокрых ладоней, мельком глянула мне в лицо и от увиденного снова уткнулась в руки, сжимая виски уже с силой.
  Пару мгновений мы молча смотрели на неё, не понимая, что происходит. И лишь через какое-то время позволили себе глубоко вздохнуть и взглянуть друг на друга. Я по глазам увидела - Максу было стыдно. Хотя мы уже тысячу раз говорили об этом: когда вместе - тогда вместе, но если вперед выхожу я, значит, нужно тихо стоять сзади и не мешать, что бы ни случилось. Почему? А очень просто. Я в таком состоянии своих от чужих не отличаю. И если вы думаете, что Максим трус, который спрятался за мою спину, то сильно ошибаетесь. Ибо я сама когда-то чуть ли не на коленях просила его больше никогда не вмешиваться и не помогать мне вот так. Это было после того, как однажды, когда он попытался закрыть меня собой, я в своей ярости, ничего не видя, не слыша и не понимая, ударила его кулаком по виску. И если бы удар не прошёл тогда слегка вскользь, никто бы сейчас не сидел рядом со мной на холодном и мокром снегу, кроме этой девчушки.
  Сколько же раз мы с тобой говорили об этом... Я хотела коснуться его ладони, но Макс вымученно улыбнулся и помотал головой, мол, не нужно. Тогда я взглянула на девочку, которая плакала всё сильней и сильней. Неужели... Неужели ты, маленькая, меня пожалела? Меня?! Я смотрела, как соленые капли просачиваются сквозь растопыренные пальчики, и что-то внутри переворачивалось, двигалось, просыпалось... Я закусила губу и едва не вскрикнула - больно. Рот снова наполнился кровавым привкусом, но я вдруг перестала его чувствовать. И ощутила что-то другое. Что-то, похожее на жалость и... нежность.
  -Не плачь, - тихо попросила я. - Пожалуйста, не плачь. Всё хорошо. Никто тебя больше не тронет.
  -А тебя?..
  Мне захотелось расхохотаться и расплакаться одновременно.
  -Меня тоже. Нас с тобой больше никто никогда не тронет.
  Она отняла ладошки от лица и серьезно взглянула на мой рот. Видимо, что-то с ним всё же было неладно. Не поднимаясь на ноги, малышка подползла ко мне. Покрасневшей от холода рукой она взяла горсточку снега и крепко сжала её в кулаке, спрессовывая. Я хотела было отстраниться, но не успела - она уже приложила льдинку к моему лицу и стала аккуратно, как могла, его протирать. Было больно, но я не шевелилась, лишь молча сидела и смотрела в её глаза, сосредоточенные и внимательные. Я видела, как она изо всех сил пыталась не сделать мне больно и как кусала губы, понимая, что не получается. А глаза у неё были совсем серые. Как мои...
  Я коснулась её запястья, слегка сжала и отстранила маленькую ручку. Она покорно подчинилась, и льдинка выпала из пальцев. Ужасно не хотелось смотреть на неё, но взгляд всё равно зацепил кровавые разводы. Меня чуть не вывернуло. Ненавижу смотреть на кровь, смешанную со снегом. Особенно если эта кровь - моя.
  Я снова попробовала встать, но ногам такая задача оказалась не под силу. Тогда Макс крепко обнял меня - я ухватилась за его шею - и поднял на ноги. Осторожно расцепив руки, я медленно прошлась туда-сюда, прислушиваясь к ощущениям внутри тела. Вроде всё было в порядке, ничего особенно не болело. Вот только сил совсем не было. Всё ушло, вылилось, вытекло тропическим ливнем. Я чувствовала себя совершенно пустой, разбитой, выпитой до дна оболочкой. Слепая ярость приносит много вреда. Она грубо и неумело разрушает равновесие внутри тела. И что самое страшное, не только физическое, но и духовное. Ладно, бог с ним, с телом. Силы восстановятся, синяки заживут, кровь можно смыть. Но вот то, что творилось в душе... Даже мне, её хозяйке, было тяжко сейчас туда заглядывать. Всё аккуратно разложенное по полочкам варварски сгребли в одну емкость и перемешали до состояния осколков. Я собирала их в горсти и пересыпала, словно песчинки, раня ладони, но пытаясь хоть что-то из них собрать, найти нечто важное и не желая осознавать, что очень нескоро теперь это крошево соберется в нечто более-менее осмысленное.
  -Анька, - Макс осторожно тронул меня за плечо. Я вынырнула из глубин души на свет божий и оглянулась. То, как на меня смотрели эти двое - едва дыша, словно боясь, что если они сделают чуть более глубокий вдох, сознание окончательно покинет мой взгляд, - мне абсолютно не понравилось. Даже если я умираю, это не касается никого, кроме меня! Надеюсь, это всем ясно - отныне и впредь.
  Я подошла к девочке и осторожно присела перед ней на корточки. Взяла её ладошки в свои. Они у нас были абсолютно одинаковые - красные, дрожащие и мокрые от снега. Мне захотелось сжать их крепко-крепко и отдать им всё тепло, которое во мне еще оставалось.
  -Как тебя зовут? - спросила я очень тихо.
  Серьёзный взгляд. Слегка нахмурившийся лобик. И имя тебе...
  -Лея...
  Ле-я. Я перекатываю три буквы на языке, словно маленький прохладный шарик. Как красиво и необычно... Ну не смотри на меня так, пожалуйста, не смотри! Ну не надо ни этой жалости, ни этого скрытого восторга. Мне лишь только больнее, когда я ловлю на себе вот такой вот взгляд. Лея, малышка... Как же я завидую тебе... Да, да, ребенок, ты не ослышалась - завидую. Самой наичернейшей из всех чёрных завистей. Потому что меня никто вот так не держал за ладони. Никто не закрывал меня собой, не отодвигал за свою спину. Никто не вытирал мне кровь с разбитых губ. Никто никогда не обещал меня защитить. Кроме одного человека, да и того уже много лет как нет рядом. Никто... Никогда... И от этой вереницы воспоминаний я лишь крепче сжала маленькие ладошки, словно через них хотела защитить ту себя, которая где-то внутри до сих пор корчилась на грязном асфальте, судорожно хватая ртом вытекающий из лёгких воздух, и негнущимися пальцами всё пыталась ухватить рукоятку ножа...
  Я вздрогнула и веками придавила подступившие к самому краю слёзы. Хватит. Почему, ну почему я каждый раз напоминаю себе об этом? Прав Максим. Я же самая настоящая мазохистка, раз за разом насаживающая сердце на одно из самых острых, самых больных воспоминаний. Хватит уже.
  Я поднялась на ноги, не обращая внимания на ломоту в костях - твердо, уверенно. И вместе с этим подняла привычную броню холода, отчужденности и самостоятельности. Собрала с земли рассыпанные маски, стряхнула с них пыль и со вздохом надела. Улыбнулась обычной своей полуухмылкой - кончиками губ. А то некоторые тут что-то слишком уж пристально начали в меня вглядываться.
  -Я отведу тебя домой. Пойдём.
  Кажется, они одновременно открыли рот и тут же закрыли, пытаясь подыскать подходящие слова возражения. Но резкое движение моей руки сразу пресекло все попытки.
  -Со мной всё в полном и абсолютном порядке. Я могу ходить, говорить, думать, дышать, а кроме того, если сейчас рассержусь, смогу даже надрать кому-нибудь уши, - это было сказано Максу. Затем я повернулась к Лее.
  -Малышка, если тебе хоть немножко хочется отблагодарить меня, то пожалуйста... Не спорь.
  Уж не знаю, чего в моём голосе было больше, мольбы или стали, но в ту же секунду бесполезные попытки отговорок прекратились, и меня крепко сжали с двух сторон. Лея ловко прицепилась к руке слева, Макс взял под локоть с правой стороны, и наша странная троица зашагала куда-то по мягкой, белоснежной дорожке.
  
  Шли мы молча. Да и о чём было говорить? Мысли Леи я прочитать не могла, а вот раздумья Макса отпечатывались прямо на лбу - два диких желания прижать меня к себе покрепче и заодно от всей души надавать по шее. Ни одно из них меня не устраивало, поэтому я старалась поменьше смотреть на него, и это мне вполне удавалось. Хоть и не было никакой возможности упасть, при такой-то поддержке, но ребра всё еще тихо ныли, и я полностью сосредоточилась на тупой сверлящей боли, пытаясь её прогнать. Получалось плохо, ибо сил не хватало даже на простые мысли, но зато я и заметить не успела, как мы подошли к месту назначения.
  Самый обыкновенный десятиэтажный дом в самом обыкновенном районе. Самый обыкновенный дворик с заснеженными скамеечками и покосившимся 'грибком' песочницы. Не так уж далеко от моего дома. И одновременно безумно далеко. Словно бы в другом мире.
  Я осторожно, но твердо высвободила руку, которую Макс чуть ли не судорожно прижимал к себе.
  -Подожди здесь. Пожалуйста.
  Почему-то мне было тяжело смотреть ему в глаза. Ах, как тяжело... Как же я ненавижу вот это чувство вины, перед человеком, которому ты дорога. Который порой ненавидит тебя за то, что ты делаешь себе больно. Даже помимо своей воли, в силу сложившихся обстоятельств. Это очень тяжело, когда тебя любят. Когда хотят оберечь от всего, что только можно, спрятать в хрустальную коробочку и даже не дышать на тебя. Кто-то мечтает об этом всю жизнь, а для меня это ужасно, мучительно больно. Чем крепче объятия, тем больше я задыхаюсь в них. Потому что по моим венам вместо крови течет свобода. И по-другому жить я не умею. Наверное, поэтому всегда одна. Наверное, поэтому у меня почти никогда не было друзей. Потому что для меня невыносимо связать себя чем-то большим, чем тонкая ниточка мимолетного знакомства... Ну не смотри же ты так на меня, не смотри!
  Я крепко держала Лею за руку и изо всех сил старалась не оглядываться. Странно, теперь уже я вела её, не наоборот. Но ведь я понятия не имею, в каком подъезде она живет.
  -Мы пришли!
  Голос привел меня в чувство, и я резко остановилась. Свободная ладонь сжалась в кулак, и я сильно, с какой-то злостью тряхнула головой, выметая из неё всё плохое, накопившееся за день. Плохое, конечно же, никуда не ушло, но всё же мне немного полегчало.
  Мы подошли к ступенькам подъезда.
  -Поднимешься сама?
  -Ага.
  Лея смотрела на меня снизу вверх, не моргая, и что-то такое читалось в её глазах, отчего мне уже не первый раз за день захотелось заплакать. Я присела перед ней на корточки, смутно вспоминая, что уже сидела так сегодня. Двумя руками обхватила маленькую ладошку.
  -Всё будет хорошо.
  -Правда? - невеселый голос, совсем-совсем нерадостный, в котором недетская безнадёга смешана с наивной надеждой.
  -Я обещаю тебе, - произнесла я с нажимом. - Больше тебя никто и никогда не тронет. Если что-то случится... Ты просто найди меня, ладно? - я вспомнила, что Лея ведь тоже учится в моей школе. Просто раньше я не обращала на неё особого внимания. Так, еще одно яркое пятнышко из разноликой толпы малышей.
  -Здорово, - Лея явно обрадовалась, даже постаралась улыбнуться. Как просто, оказывается, сделать человека счастливым, всего лишь сказав о том, что теперь у него есть надежный щит.
  -А-а-а, - Лея вдруг вскинула голову, будто вспомнила о чём-то очень важном. - А как... как тебя зовут?
  Я даже глаза прикрыла, так больно по мне ударил этот простой вопрос. Словно хлыстом по самому чувствительному и больному месту. Нет, малышка, не вини себя, ты тут не причём. Видишь ли, у меня нет настоящего имени. Меня никак не зовут. Потому что некому звать. С некоторых пор для меня существуют лишь пустота и моё абстрактное 'я'. И всё. И ничего больше.
  Да и вообще я не люблю своё имя. Оно нравилось мне до определенного возраста, когда можно было хранить его у самого сердечка, и слушать, как взрослые произносят его, нежно-нежно. А н е ч к а. А потом, когда я стала старше и поняла, что моё драгоценное имя принадлежит каждой пятой из ныне живущих девчонок в нашей стране, я его почти возненавидела. Из сокровенного оно вдруг стало обыденным, общим и неприятным. Я постаралась забыть о нём, и мне удалось, потому что как раз в это время открыла для себя свои драгоценные маски.
  Ах, маски, мои прилипчивые светонепроницаемые подружки! Сколько же времени я потратила, пока не поняла, что вы меня разрушаете, от глупой головы до самого основания. А когда всё-таки поняла, было уже слишком поздно. До сих пор я так и не смогла от вас избавиться, и когда я с кем-то настоящая больше получаса, меня начинает ломать, словно наркоманку. Только никто этого не видит. Того, что моё истинное лицо почти совсем стерлось под масками, от былого счастья и наполненности смыслом осталась лишь пустота, а имя мне стало - н и к т о. Никто и звать меня никак.
  Губы дернулись было в болезненной усмешке, но я вовремя остановила их. Незачем пугать девочку. Она-то ни в чём не виновата.
  -Если я буду тебе нужна, и ты не сможешь меня найти, - слова подбирались медленно, с трудом, - скажи кому-нибудь из старших ребят, что тебе нужна Ниакрис. Они передадут мне.
  -Ни-а-крис, - тихо повторила Лея, совсем как я недавно, перекатывая на языке её имя. Сказала, и сразу вокруг будто стало еще холоднее. Словно смертью повеяло. Лея, конечно, ничего не почувствовала, а я лишь зябко повела плечами. Самая привычная и самая прочная маска, что тут еще скажешь?.. Только то, что я понятия не имею, кто из нас живет в этом теле дольше - Ниакрис или я настоящая. Ну да это неважно.
  Я положила руку ей на плечо и слегка сжала. Ровно настолько, чтобы не было больно, но чтобы можно было понять, что ты попала в надежные руки. Именно так. Сжала и улыбнулась. По-настоящему.
  -Иди домой, Лея. Уже поздно.
  И вправду было уже поздно. Небо потемнело, и из серого стало глубоко синим. Вернувшиеся домой люди зажигали свет, каждый в своём окне. И только мы всё еще стояли в царстве зимы и снега и не знали, что еще сказать друг другу.
  Я встала на ноги и слегка подтолкнула Лею. Девочка нехотя сделала шаг назад, другой, повернулась и пошла к двери подъезда. Я глубоко вздохнула и досчитала до трех. Всё. Наконец-то всё закончилось.
  И на этой успокаивающей мысли девочка вдруг обернулась.
  ... Этот взгляд снился мне потом еще очень долго, много ночей подряд. И на протяжении этих ночей я задавала и задавала себе один и тот же вопрос - зачем? Зачем ты обернулась, Лея? Ведь ты же видела мои глаза. Ведь я же показала тебе свою душу. Пусть не всю, пусть только часть. Но разве этого не достаточно? Разве мало для того, чтобы понять, кто я? Я - Тень. Я - Призрак. Я - Одиночка. Я - Никто. Нет меня, понимаешь? Настоящей - нет! Такие, как я, не способны заботиться даже о себе, что уж говорить о других? Нам наплевать даже на нас самих, и в данном случае обидные слова 'равнодушная тварь' будут всего лишь сухой констатацией факта.
  Зачем ты так посмотрела на меня? Словно на человека, которого выбрала своей защитой и опорой. Я только сейчас поняла, почему ты тогда так улыбнулась. Ты увидела во мне вовсе не щит, о нет! Ты подумала, что я сумею стать твоим Другом. Наивная маленькая дурочка.
  Я не умею дружить. Я не в ладах даже с собственным разумом, а ты хочешь поставить передо мной столь сложную задачу. И что самое ужасное, я так и не смогла отвести взгляд. Не смогла сказать тебе 'нет' и уберечь тебя от себя. Дала надежду. Прости меня, Лея. Я не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь понять, за что я прощу прощения, но... Прости.
  Глядя в эти огромные серые глазищи, копии моих, только с капелькой надежды внутри, я еще не знала, о чём буду думать следующей ночью, и той, что придет за ней. Но знала, что сейчас произошло нечто такое, что перевернуло игральные кости жизни на другой бок и стерло с них накопившуюся пыль. Я что-то изменила в своей жизни. Может быть, эти изменения проявятся не сейчас. Может, когда-нибудь потом. Но проявятся.
  Лея, казалось, могла стоять так вечно. А я... Я просто была не в силах первой порвать эту тоненькую ниточку незримой связи между нами. Но вот она моргнула и зябко поежилась - вечерний морозец, должно быть, забрался под тонкую куртку. Лея нехотя отвела взгляд, коротко взмахнула ладошкой и скрылась наконец во тьме своего подъезда. Железная дверь хлопнула, и снова все звуки исчезли из моего мира. Я стояла и смотрела куда-то в пустоту. Мою пустоту, которая вся была истоптана детскими следами и усыпана осколками зеркала.
  Снова пошел снег, лёгкий, пушистый. Он кружился в свете зажегшихся фонарей и тихо падал на мои плечи и волосы. Вокруг сгущались чёрные зимние сумерки, а я смотрела на ярко-жёлтые окна и не могла сделать ни шагу. Я просто не могла.
  -Ань.
  Я вздрогнула. Чёрт возьми, Макс! Совсем забыла, что ты здесь, рядом.
  Я обернулась.
  Максим стоял прямо позади меня. Свет от ближайшего фонаря освещал его полностью, с головы до ног, позволяя мне, стоявшей за гранью света, внимательно разглядеть его. В глазах Макса всё еще боролись те самые два желания, с которыми он пытался определиться по дороге к Леиному дому. Я зажмурилась и слегка втянула голову в плечи с полной уверенностью, что уж сейчас-то всё-таки получу по шее. И, как всегда, полностью буду в этом виновата только сама. Ну давай же, давай!
  Устав ждать, я осторожно приоткрыла глаза. И чуть не упала замертво. Потому что впервые увидела, как плачет мой единственный друг.
  И эти слезы вдруг ранили меня намного сильнее, чем все сегодняшние удары. Потому что причиной двух солёных дорожек из уголков глаз была я.
  -Анька.
  Первый раз в жизни я услышала, как у Макса дрожит голос. И мне показалось, что сердце сейчас не выдержит груза разрывавшей его вины. Просто возьмет и остановится.
  -Анька, - с трудом произнес Макс через предательскую дрожь, и вдруг протянул ко мне руки.
  И столько мольбы было в этом простом жесте, что я не смогла себя больше сдерживать. Я шагнула к нему навстречу, в очерченный фонарём желтый круг. Макс схватил меня обеими руками и судорожно прижал к себе, словно боясь, что я сейчас исчезну, испарюсь, или упаду мертвой. Измученные нервы не выдержали одновременно с ногами, которые просто подкосились и позволили нам приземлиться на выбеленный темнотой снег.
  ... Не знаю, довелось ли выглянуть кому-нибудь тем вечером из своего окна на тот самый двор. Но если довелось, то должно быть, этот человек увидел очень странную картину: двух подростков, сидящих на холодном снегу, обнявшихся тесно, до боли, и тихо плачущих друг у друга на плече.
  
  
  
  Глава 3.
  Ледяное беспамятство.
  
  Жизнь без веры, без цели
  Проверяла меня на излом,
  Свет и тень снова делят
  Территорию в сердце моем.
  За спиной - свист и лай,
  Впереди - леденящая мгла,
  Вновь обещанный Рай
  Обернулся пристанищем Зла.
  (Кипелов)
  
  -Чёрт возьми! - я со злостью сжала маленькое зеркальце, желая смять его как листок бумаги или вовсе перемолоть в невидимую пыль. Прав был Макс, не стоило мне туда смотреться. И вовсе не из-за того, что я так уж сильно ношусь со своей внешностью или что-то еще в этом духе. Вовсе нет. То, как я выгляжу, меня в принципе никогда не беспокоит. Это одна из тех вещей, на которые мне абсолютно наплевать. Но то, что я увидела в зеркале в этот раз, выглядело совсем уж жалко. Настолько, что впервые в жизни я скривилась от отвращения к самой себе. Да, в этот раз не повезло.
  Нижняя губа разбита, скулы припухли, глаза, слава богам, в целости и сохранности, но зато в наличии две длинные царапины, одна слева чуть выше виска над бровью, вторая справа от середины щеки до самой шеи, заканчивается где-то за ухом. Костяшки рук разбиты в кровь, пальцы опухли и едва слушаются. А уж как болят рёбра и солнечное сплетение... Мне захотелось тихонько завыть.
  Зеркало выскользнуло из разжавшихся пальцев. Уродина. Чудовище. Мерзкая тварь. Ненавижу... Как же я тебя ненавижу! Мне вновь захотелось заплакать, хотя веки от слез уже начали опухать вслед за скулами. Я уткнулась в разбитые ладони, лишь бы никого не видеть. И лишь бы никто не видел меня.
  Но моё одиночество было немедленно прервано.
  -Прекрасная девушка, покажите мне Ваше личико!
  От прямого удара в нос Макса спасло только то, что я вовремя вспомнила о нашей дружбе. Но шутки у него иногда действительно дурацкие.
  Он осторожно сжал мои запястья и развел руки в стороны.
  -Дай-ка я гляну.
  -Да чего ты там не видел? - буркнула я и попыталась вывернуться, но вырваться из его профессиональной хватки оказалось совсем непросто. Поэтому я ограничилась тем, что скорчила ну о-очень недовольную гримасу, пока Максим осматривал моё лицо. Вернее то, во что оно превратилось. Наконец издевательства закончились, и я устало откинулась на спинку кресла. Макс молча протянул огромную чашку своего фирменного чая на травах. Чай слегка обжигал губы и от него шёл тонкий, едва уловимый запах мяты. Я глотала горячую ароматную жидкость медленно, наслаждаясь глубоким вкусом, и молча смотрела в окно. А Макс глядел на меня. Я буквально чувствовала этот пристальный взгляд - всеми синяками и царапинами.
  -Ниакрис.
  Я вздрогнула. Если меня назвали вторым именем, значит, всё, сопли кончились. Разговор предстоит серьезный. Если так, то лучше сопли. Ибо на 'серьёзно' я сейчас не настроена. Совсем-совсем.
  -Ниакрис, посмотри на меня.
  Фига с два. Я глухой слепой мыш. И вообще я занята. Чай пью.
  -Ниакрис, не притворяйся глухим слепым мышем.
  Тьфу! Зараза. Еще и мысли мои читает.
  Я всё-таки соизволила посмотреть на него... ну о-о-очень сердитым взглядом.
  -Ну не сверкай глазищами, не сверкай, - слегка улыбнулся Макс. - Лучше ответь мне честно, а?
  -Смотря на что.
  -И ведь не скажешь ничего, знаю, - пробормотал он едва слышно. - Но всё же. Что это сегодня с тобой было такое?
  -Сегодня? - хмыкнула я, не обращая внимания на боль в скулах. - Сегодня со мной была драка. Доволен?
  -Смеёшься. Уже хорошо, - кивнул Макс без тени улыбки. - Ниакрис, я не отстану.
  -Рано или поздно от меня отстают все, - рассеяно сказала я и поставила пустую чашку на журнальный столик. Спустила ноги на пол и хорошенько, до боли в покалеченных рёбрах потянулась. Затем снова подобрала под себя ноги и уставилась на Макса.
  А он смотрел в ответ, словно пытался в глазах моих отыскать разгадку тому, что сегодня произошло. Но не мог. Потому что её там не было. Она лежала глубже. Гораздо глубже.
  Тогда он встал и начал прохаживаться по комнате, словно тигр. Только что хвостом себя по бокам не бил.
  -Я вот что понять не могу. Как ты вообще сообразила, что там, за углом школы что-то происходит? Знала заранее? Не верю. Не могло такого быть. Услышала? Нет, иначе бы я тоже услышал. Тогда как? Как?! И то, когда ты упала. Что с тобой было, Ниакрис? Объясни, я не понимаю.
  -А тебе и не надо этого понимать, - сказала я как можно мягче. - Просто прими как данность, и всё.
  -Принять как данность что? То, как тебя корчило там, на снегу?! Или то, что ты полчаса назад тут вся в крови сидела?! Что?! - Максим начал выходить из себя, голос сорвался в крик.
  Грубовато. Не люблю, когда на меня кричат. Очень не люблю. Просто ненавижу.
  -Это тебя не касается. Это личное. Моё. Личное. Дело, - сказала я еще тише, но уже без прежней мягкости.
  -Но мне-то ты должна сказать! Я ведь твой друг! - снова выкрикнул Макс.
  Вот тут у меня уже сжались кулаки. Опять это слово, опять это чёртово слово! Должна?! Почему все, кому я когда-либо давала право называть меня другом, считали, что вместе с тем им позволено распоряжаться моей жизнью?! Какого чёрта! Я никому ничего не должна!
  Я почувствовала, что надо бы сделать усилие, глубоко вдохнуть и остановиться, но что-то во мне закипало и переливалось через край, словно убежавшее молоко на плите. Я и сама была не рада этой внезапно нахлынувшей злости, но, дав слабину в первые пять секунд, уже не успела её остановить. Красная волна гнева окрасила всё вокруг в цвет крови. Это было что-то странное, сродни безумной ярости, но это нечто не отнимало силы, а наоборот, наполняло меня ими. Словно кто-то взял ниточки моих нервов в свои когтистые лапки и теперь, хихикая, поочередно дёргал за них. Как будто в меня кто-то вселился.
  И откуда только появились эти силы? Они были какие-то чужие, слишком мощные, слишком неуправляемые для меня. Я сидела на кресле в оцепенении, не слыша беспокойного голоса Макса, который уже явно заметил на моём лице небольшую степень отвращения. Оно появилось потому, что эта сила мне не понравилась, она была до ужаса противна. Я всё еще не решалась пошевелиться, уже чувствуя, как волна потихоньку откатывается назад. Ну же... Еще чуть-чуть...
  И тут Макс всё испортил. Видимо, решил, что я продолжаю с ним играть.
  -Так ты мне ответишь уже или нет?! - крикнул он с какой-то детской обидой в голосе.
  Лучше бы он сейчас промолчал. Этот крик словно перевернул меня с ног на голову, и в тот же миг всё вокруг погрузилось в отвратительную, липкую кровавость. Я дернула руками, пытаясь раздвинуть красную муть, вынырнуть из неё, но она лишь стала еще плотнее. Тело в один миг оказалось заполнено страхом и злостью. И страшной, уничтожающей всё на своем пути яростью. Безумным, всепоглощающим гневом. 'Да что же это?!' - в отчаянии закричал разум, тонущий в беспросветном мареве. 'Ты ли это, АНЬКА, ты ли это?! Что с тобой, девочка?! Очнись!'. Но затем замолк и он.
  Я встала. Медленно, аккуратно, словно вся с ног до головы была перепачкана
  в крови и боялась поскользнуться. Макс шагнул ко мне. Рот его открылся, будто он хотел что-то сказать, но слов я не услышала. То, что сидело во мне, через дикое сопротивление разума подняло мою руку и ударило Максима по горлу. Если бы я ударила чем-то острым, то и в самом деле оказалась бы сейчас в крови. Но острого не было, поэтому Макс всего лишь закашлялся, и то скорее от неожиданности. Обида из его глаз исчезла мгновенно, они вдруг наполнились страхом. Страхом за меня. И почему-то именно это вывело из себя окончательно.
  Я отпихнула протянутые ко мне руки. Причём отпихнула так, что Максим не удержался на ногах и упал на пол. Если бы я могла хоть что-то чувствовать, то испугалась бы до безумия. Это и в самом деле была не моя сила. Будь я собой, а сила - моей, никогда бы мне не опрокинуть Макса, который гораздо выше и больше меня, малявки, на пол. Но ЭТО не дало мне испугаться. Это в очередной раз дернуло за ниточки сознания, и туманная пелена, плясавшая перед глазами, стала совсем черной. Сумасшедшая, бешеная кровавая муть... Я бросилась вперед, натыкаясь на всё, что только можно, не видя пред собой абсолютно ничего. Мне хотелось лишь одного - выплыть, выбраться из этого проклятого омута, втиснуть воздух в разрывающиеся лёгкие, только глоточек, хоть один глоточек... Руки коснулись чего-то холодного, - сталь замка - повернули, и сознание камнем пошло на дно. Я вроде бы всё и помнила, но тут же забывала. Земля и небо не просто поменялись местами, а перемешались. Вокруг был не воздух, а земляные комья, и лёгкие были забиты этой землей. Если я сейчас не сделаю вдох, я умру. Вдох. Воздуха. ВОЗДУХА!!!
  -А-а-а-а, - я вдохнула и схватилась за грудь, такой адской болью достался этот вдох. Красная муть перед глазами разделилась на маленькие квадратики и медленно исчезла. Не знаю, сама ли я отвоевала свободу, или ЭТО решило отпустить меня на время. Так или иначе, в голову сразу полезли нескончаемые вопросы. Но что-то странное заставило меня тут же отгрести их на второй план. Я даже и не поняла сначала, что это за странность. До меня дошло лишь секунд через пять. Когда я опустила взгляд вниз и увидела, что босыми ногами стою по щиколотку в ледяном сугробе.
  
  Казалось, даже мысли в голове замерзли. Не знаю, сколько я стояла на ледяном ветру и тупо глядела на утопшие в снегу ступни. Скорее всего, недолго, но мне потом казалось, что часов пять-десять как минимум. Окончательно привела меня в себя нахально опустившаяся на нос снежинка.
  Я автоматически проанализировала окружавшую действительность и поняла, что стою во дворе нашего с Максом дома, погружённая в темноту ночи и сугроб, а из материальных предметов на мне только нижнее белье и длинная чёрная майка Максима, хлопавшая на ветру своим подолом где-то у колен. На ногах же не было ничего вообще, даже банальных тапочек.
  Окончив анализ, сознание с трудом выдало что-то подобное: итак, мы с тобой, дорогая хозяйка, стоим полуголые и босые во дворе ужасно холодной зимней ночью и при этом совершенно не помним, как мы здесь очутились. За дальнейшими разъяснениями обращаемся к памяти.
  Но память вместе со здравым смыслом тоже разводили руками.
  Я икнула - не знаю, от страха или чего другого, и нашарила в пустующем сознании мысль о желательном принятии немедленных действий. Но реализовать эту простую мысль оказалось не так-то легко. Я не смогла сделать и шагу - ноги заледенели совершенно. Но еще более страшным было то, что я, вопреки мучительным попыткам вспомнить, никак не могла сообразить, как попала сюда, и куда мне вообще идти.
  От раздавшегося за спиной крика сердце чуть не остановилось, но в самый последний момент радостно захлопало отмороженными крыльями.
  -АНЬ-К-А-А-А-А-А-А!
  Макс? Ты... Я... О Господи, да что же я натворила?!
  Я открыла было рот, чтобы повиниться во всех грехах, но затормозивший прямо передо мной Максим ничего не стал слушать. Просто схватил в охапку и потащил к подъезду. Лифт не работал, и ему пришлось нести меня на себе по лестнице. Я хотела сказать, что пойду сама, но, будучи вжатой лицом в плечо, возмущаться было технически сложно. Когда же меня аккуратно отняли от плеча, я почувствовала, как в квартире тепло, и чуть не взвыла от дикой боли в начавших оттаивать конечностях.
  Что было потом, я помню плохо - да это и к счастью, наверное. В голове остались лишь огромный таз с огненной водой, обжигающий чай, шерстяные носки, спадающие с ног и потому подвязанные веревочками, мягкий свитер, в котором я чуть не утонула, пришедший на смену майке, мягкая боль в растираемых ступнях и большие, тёплые руки Макса, которыми он носил меня туда-обратно, из ванной на кухню.
  
  В общем, даже если бы я всё-таки заболела, Максим сделал всё возможное и невозможное, чтобы этого не случилось.
  Где-то часом позже он наконец оставил меня в покое, аккуратно уложив в кровать и до носа натянув тёплое ватное одеяло. Я подождала, пока Максим выйдет из комнаты, резким движением скинула одеяло, стянула носки, села на кровати и, обхватив голову руками, попыталась понять хоть что-нибудь. Что же со мной случилось? Второй приступ ярости... Но от чего? Неужели от жалкого раздражения и нежелания отвечать? Да быть такого не может. Чтобы пришло это состояние, нужно что-то из ряда вон выходящее, и обязательно очень плохое. Разозлиться на Макса так, чтобы чуть не убить его - это было за пределом моих возможностей. Это не я ударила его. Я бы не смогла. Ни за что.
  Да и потом, ярость пьет только мою силу, вот как сегодня. Поэтому я сейчас едва способна даже чихнуть без усилий. А эта сила была чужая. Какая-то нечеловеческая. Я однажды уже чувствовала такое. Только не в себе, а волны этой самой демонической силы, исходящей от одного существа... Нет, это не то, совсем не то!
  В бессилии я завалилась на бок и подтянула колени к подбородку, свертываясь калачиком. Нет больше сил размышлять обо всём этом. Надо думать про многое другое, например, как я завтра пойду в школу с таким лицом. Хотя... Плевать на всё, честное слово. Уж там-то привыкли к моей репутации и вряд ли удивятся.
  Чёрные тучи за окном рассеялись, и на пол комнаты упал тонкий золотой луч. Я подняла взгляд и увидела, что это свет всего лишь маленького тонкого растущего месяца, а не луны. Он был похож на улыбку идеально-чёрного зимнего неба. Я хотела было улыбнуться ему в ответ, но не смогла. Скулы болели сильно.
  -И чего это мы одеялами швыряемся? - раздался за спиной ворчливый голос. Максим стоял в дверном проёме и отражался в окне в виде чёрной тени. Из своей тёмной комнаты мне сложно было разглядеть, что выражало его лицо. Но оборачиваться я не стала.
  -Прости, я случайно.
  Макс со вздохом зашёл в комнату, поднял одеяло и снова накрыл меня им, подоткнув со всех сторон. Я лежала неподвижно, боясь спугнуть и его, и тот сон, что начал медленно подкрадываться. Максим присел на краешек кровати.
  -Я позвонил твоей маме.
  -Что сказал?
  -Как обычно. Я уже и не помню. Что-то про то, что у тебя болит голова, и я тебе помогу с уроками. Кстати, и правда, надо еще с математикой разобраться...
  -Мои задания не трогай.
  -Опять ведь в школе по ушам получишь...
  -Оставь как есть.
  Мы помолчали. Я знала, что мои слова бесполезны. Знала и то, что сейчас Макс пойдет на кухню, включит большую лампу, нальет кофе в любимую кружку и будет сидеть всю ночь, разбираясь с моими и своими заданиями. Я терпеть не могу, когда он так делает, но, видят боги, сейчас мне тяжело даже просто открывать рот, не то, чтобы еще и препираться с ним.
  -Как ты? - осторожно спросил Макс. По тону я поняла, что больше он меня ни о чём расспрашивать не будет. Горло заполнилось какой-то горечью. Я почувствовала в его голосе лёгкий страх. И уже не только за меня, но и меня самой. Теперь на одну каплю больше. Я даже ответить не смогла. Боялась расплакаться от ощущения этой горечи.
  -Спать хочешь?
  -Ага.
  Максим поднялся, подошёл ко мне и, присев на секунду, слегка обнял меня. Так же, как и всегда. Хотя бы это не изменилось.
  -Спокойной ночи, - быстро сказал он и, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. А у меня из глаз снова полились слёзы. Абсолютно беззвучные и какие-то безнадежные. Я так и заснула, сквозь сон чувствуя, как из-под ресниц катятся маленькие солёные капельки.
  Просто я почувствовала, какой мокрой была его щека.
  
  
  
  Глава 4.
  Око за око.
  
  Так выпьем же еще, мой молодой король,
  Лихая доля нам отведена;
  Не счастье, не любовь, не жалость и не боль -
  Одна луна, метель одна,
  И вьется впереди Дорога Сна...
  По Дороге Сна - мимо мира людей;
  Что нам до Адама и Евы,
  Что нам до того, как живет земля?
  Только никогда, мой брат-чародей,
  Ты не найдешь себе королеву,
  А я не найду себе короля.
  (Мельница)
  
  Проснулась я резко. Вроде только что спала, но вдруг открыла глаза - и всё, сна как не бывало. В голове еще метались цветные обрывки сновидений, однако разум уже пришёл в себя и теперь спешил выгрести ненужный мусор из мыслей прошедших дня и ночи. Сознание было просто идеально, кристально чистым. Я вздохнула и посмотрела в окно. Небо по-прежнему оставалось тёмным, но уже не таким ясным: похоже, началась метель. Я на локтях приподнялась над подушкой и аккуратно села, поразившись при этом полному отсутствию боли в спине и прочих частях тела. Прижала ладони к лицу и снова почувствовала лишь шероховатость тёплой после сна кожи. Отрешенно глядя на покрывающее ноги голубое одеяло, я силилась понять, куда же делась вся боль. Ладони снова и снова ощупывали лицо, надавливая всё сильнее и сильнее, но боли по-прежнему не было как не было. Вылезать из-под тёплого одеяла не хотелось ужасно, но и лежать дальше, проснувшись, смысла не было. Я откинула одеяло, чувствуя, как прохладный воздух в комнате вступает в борьбу с согревшимся телом, вздрогнула, коснувшись ногами ледяного пола, и быстро встала на ноги. Зажигать свет не стала, решив, что и так по памяти сумею найти дорогу. Первые несколько метров мне это действительно удавалось, а потом я умудрилась бедром зацепить стол, и пришлось в спешном порядке ловить посыпавшиеся с него книги, почему-то лежавшие на самом краю. Когда я всё собрала и положила на место, в квартире вроде бы было по-прежнему тихо. Треснув самостоятельность по затылку, я всё же включила неяркий ночник и пошла в ванную по высвеченной из комнаты тусклой дорожке. Здесь уже можно было включить верхний свет, что я тут же и сделала. Ноги ступили на еще более ледяную, чем линолеум, плитку, и я снова вздрогнула. Потом взгляд упёрся в висящее напротив зеркало... И я едва не вскрикнула. Подпрыгнув от впившегося в ступни холода, метнулась к отражению и прижалась к нему ладонями и носом. И тут же тихо сползла вниз, на ледяной пол.
  Вечером нижняя губа была окрашена в совершенно немыслимые фиолетовые оттенки, а теперь вдруг стала абсолютно нормальной. Я прикусила её, надавила. Ничего. Никаких отголосков боли. На скулах тоже не осталось ни одного синяка. Пальцы... Опустив взгляд вниз, я сжала и разжала кулаки. Кровь и царапины исчезли, но здесь боль хотя бы чувствовалась. И окончательно в реальности происходящего меня уверили никуда не девавшиеся царапины на лице. Но и они не выглядели кровоточащими или вспухшими. Я провела по ним рукой. Сухая и твёрдая корочка. Ни гноя, ни сукровицы. Никакого воспаления. Словно прошла уже как минимум неделя с момента их появления.
  Я с трудом поднялась на ноги и присела на холодный край ванны. Что это еще за фокусы? Ведь так не бывает. Нет, конечно, моё бедовое тело способно на многое, но чаще всего это 'многое' несет в себе отрицательное значение. Например, я скорее поверила бы в то, что простая царапина будет заживать не один месяц. Но что это за странный дар почти мгновенной регенерации?.. Вдруг стало как-то жутко и очень неприятно. Вспомнился давешний приступ ярости и чужая сила. Но тогда я хоть понимала, что она не моя, а теперь поди разберись, чьи это проделки - неведомого нечта или собственного, перешедшего на новый уровень мастерства (непонятно только, в чём) тела.
  Все эти попытки мыслить логично никак не помогли, да и попа, пардон, начала подмерзать, поэтому, тихонько выключив свет, я вышла из ванной. Информации в голове было меньше, чем ноль, и поэтому я поступила точно так же, как поступаю всегда в случае её отсутствия. Не забыть, но отодвинуть вглубь сознания и оставить там до лучших времен.
  Внезапно внимание привлёк еще один слабый огонёк, явно исходивший от лампы из комнаты Макса. Дверь была открыта, что меня несколько насторожило - неужели разбудила? Чувство вины взяло за руку неуёмное любопытство, и вдвоём они потащили меня на неведомый свет.
  Остановившись на пороге, я сразу поняла, в чём тут дело. Горела лампа на столе, которую у Максима просто не хватило сил выключить. Он даже раздеться не успел, сумев снять только майку, да так, похоже и повалился на кровать. Стоило только на него взглянуть, как меня сразу начало разбирать неудержимое хихиканье, да такое сильное, что пришлось зажать рот рукой. Спал Макс воистину картинно и по-мужски: заняв собой всю огромную кровать, раскинув конечности во все стороны. При этом голова была откинута назад, а рот широко открыт. Ну ни дать ни взять, вождь племени, утомившийся после тяжкого дня охоты. Не хватало тут только верной жены под боком и охраны у двери. Я улыбнулась своим мыслям и подумала, что насчёт охраны-то еще неизвестно, а вот девушка здесь наверняка скоро появится. Макс красивый, девчонки на него давно уже засматриваются да водят вокруг привораживающие хороводы, при этом пожирая меня взглядами, полными ненависти. Дурёхи наивные. Нашли к кому ревновать.
  Вообще, честно говоря, я никогда не знала, как можно точно охарактеризовать наши отношения, ибо порой они не поддавались никакой логике. Мы были... всем. Да, абсолютно всем. Умели играть совершенно разные роли, но при этом никогда меж нами не проскальзывало это неловкое, затертое до дыр слово 'любовь'. Ничто не дрожало у меня внутри при виде Макса, да и, к слову сказать, не дрожало еще никогда. Всё, что может быть связано с любовью, до сих пор было мне чуждо. Я еще никогда никого не любила и, кажется, и до сих пор не люблю. Макс тоже всегда смотрел на меня спокойно. Я многое порой видела в его взгляде - и злость, и заботу, и беспокойство, но никогда ни намека на влюбленность. Мы были лучшими друзьями, почти что братом и сестрой, то одинаковыми, то разными по возрасту. Нам нравилось дурачить всех и вся. Иногда я надевала одежду Макса, закалывала длинные волосы, убирая их под кепку, и все принимали нас за братьев - настолько мы казались неразделимыми, похожими. А порой я примеряла какое-нибудь красивое мамино платье (они были мне в самый раз), распускала волосы по спине и обувала туфли с высокими каблуками. Максим надевал свой лучший костюм, зачёсывал волосы и душился одеколоном. И мы чинно шествовали по улицам и аллеям, ловя на себе изумленные взгляды и замечая открытые в восхищении рты. Играя ли брата и сестру, или парня и девушку, мы всегда казались друг другу и всем остальным неразлучными, будто созданными специально друг для друга. Я крепче прижималась к плечу Макса, а он ласково поправлял мои непослушные волосы, и мы весело улыбались друг другу, пока никто этого не замечал. И ловили очередные завистливые вздохи в свой адрес. А потом, придя домой и переодевшись в привычную одежду, часами лежали на полу и смеялись, перебирая впечатления, подаренные нам окружающими. Но это всегда неизменно оставалось лишь игрой. Несомненно, мы были хорошими актёрами и могли запудрить мозги кому угодно, но только не друг другу. Поэтому наедине всегда были искренними и за время общения узнали друг друга даже слишком хорошо. И если бы что-то изменилось, что-то сдвинулось в наших отношениях с дружбы на влюбленность, мы бы оба поняли это. Но вся эта ерунда казалась совершенно лишней. Дружба была для нас всем, и разбивать её ненужными чувствами было абсолютно ни к чему.
  Я вышла из комнаты и осторожно прикрыла дверь. Спать не хотелось ни капли, и я пошла туда, где за последние полчаса еще не успела побывать, а именно на кухню. Там тоже горел ночник. Настольная лампа, кружка со стойким запахом крепкого кофе, крошки от печенья на столе, и... две аккуратные стопочки тетрадей. Я придвинула свою стопку. Раскрыла все по очереди. Так и знала... Макс не просто решил за меня всю ненавистную математику, он еще и вывел моим почерком упражнения по русскому и химии, написал еще один вариант задания по литературе, и решил физику. Всё было выведено чётко и ясно.
  Я открыла его тетради и не сумела разобрать ни слова. Это был почерк человека, которому всё равно, что писать, лишь бы скорее расправиться с этой горой заданий. Я села на стул и снова аккуратно сложила тетради в две стопочки. В голове уже сформировалась одна конкретная мысль. Я окинула взглядом предстоящее поле боя и вздохнула. Ну что, братишка... Око за око, зуб за зуб.
  
  Ночь отступала. Казалось, что какой-то никому неведомый ночной Бог взял в руки тряпку и начал неровными мазками стирать с неба чернильные пятна тьмы. Я сидела на подоконнике и внимательно наблюдала, как суровые мрачные небеса окрашиваются в нежнейший розовый цвет и становятся похожими на пухлую зефирину. Это очень красиво, жаль только, что случается далеко не каждое утро, да и вставать для лицезрения сей красоты нужно очень и очень рано.
  Я экспериментировала. Прикладывала ладонь к ледяному стеклу, казалось, звеневшему от уличного холода, ждала, пока она перестанет что-либо чувствовать, и тут же прижимала её к огненной батарее. Где-то минут через двадцать я перестала различать жару и холод и начала путаться. Но делать всё равно было больше нечего, и я продолжала своё бессмысленное занятие... пока в коридоре не послышались шаркающие шаги.
  'Навстречу северной Авроры, звездою севера - явись!' - мелькнули в голове возвышенные строки великого русского поэта, но явившийся на кухню Макс всё испортил своим абсолютно непоэтичным видом. Зевающий и почёсывающийся, в растянутых спортивках, он не потрудился даже приоткрыть глаза, чтобы увидеть меня, зато тут же плюхнулся на табуретку, уткнулся лицом в столешницу и попытался нашарить кружку с кофе, в надежде, что там еще что-то осталось с вечера. Ага. Фига с два. После нас ничего и никогда не остается, подумала я и нежно погладила правую ладошку. А затем после незапланированного приступа самолюбования треснула кулаком по тому, на чём сидела, и громко воспроизвела:
  -Рота, подъём!
  То, как подпрыгнул Макс, определенно стоило заснять на камеру. Он врезался в заднюю стену вместе с табуреткой, быстро вскочил и растопырил руки, словно пытаясь эту самую стену защитить. Молча уставился на меня, осознал, кто стоит перед ним, и я тут же насладилась зрелищем медленно опускаемых рук и челюсти.
  -А... а... а...
  Не обращая внимания на его бесполезные попытки вернуть речевой аппарат в нормальное состояние, я спрыгнула с подоконника, подошла к нему и ласково потрепала за щечку:
  -И тебя с добрым утром, солнышко.
  Спина от долгого сидения в одном положении начала подавать сигналы возмущения. Пришлось сесть на единственный уцелевший, не сокрушенный Максом стул. Вот за что я люблю его квартиру, так это за подоконники. На них хотя бы можно усаживаться полностью, а не частью пятой точки. Дома так не усядешься, там, если хочется посидеть на подоконнике, приходится открывать обе оконные рамы, чем я часто и занимаюсь. Даже если на улице минус тридцать и метель, и комната через десять минут покрывается тонким слоем снега. Ну, в конце концов, я ж не из тех, кто ищет в жизни лёгких путей.
  Макс тем временем вернул челюсть на исходную позицию и теперь нарезал круги вокруг моего стула, выглядя при этом как впервые увидевший огонь пещерный человек. После пятого круга у меня закружилась голова, и я подставила ему подножку. Хвала тренированной реакции, он не упал. Ну почти. Только схватился за стол и чуть не опрокинул его прямо на себя.
  -Не лапай чистый стол грязными руками! - возмутилась я. - И вообще марш умываться!
  Однако отделаться от Макса было не так-то просто. Он, не вставая с колен, подполз к стулу и резко меня развернул. Получилось так, что его подбородок оказался на моих коленях, и взгляды наши буквально упёрлись друг в друга.
  -Ты... здесь?!
  -А ты что, не рад? - попробовала я взять инициативу в свои руки.
  -Анька, я всегда тебе рад. Просто... ты же...
  И он замолчал. Я тоже молчала. Ну не знала, как ему объяснить. Просто было у нас так заведено, что... что я никогда не остаюсь до утра. Всегда ухожу. Всегда-всегда. На рассвете или чуть позже. Почему? Господи, как же сложно это объяснить... Ну не позволяю я никому привыкать к себе, и запрещаю привыкать самой. Даже к Максу. А ему - ко мне. Я всегда сама по себе. Да, да, тысячу раз да, будь оно проклято! Я - как Кошка. Это Макс меня так назвал. Нашёл когда-то одну песню...
  
  Она сама по себе, она со всеми и ни с кем,
  Она нужна всем и не нужна никому
  В её зелёных глазах легко можно прочесть,
  Что она принадлежать никогда не сможет одному.
  Она всегда молчит, быть может, просто нет слов,
  Ну а может быть, считает, что нет смысла отвечать,
  Но в отличие от всех она хотя бы не врёт
  И если ты так захочешь, то она сейчас опять уйдёт
  Ещё один день, ещё одна ночь, ещё один год
  Ты так надеешься, что у неё это пройдёт
  И кажется, что ждать осталось совсем немножко
  Хочется верить, но она всего лишь кошка.
  
  Ты ей всё простишь утром, когда услышишь в свою дверь звонок,
  Она опять улыбнётся и уснёт у твоих ног.
  И что-то внутри вдруг снова встанет на место
  Так далеки друг от друга, но всё же кажется, что вместе.
  Она вернётся опять
  И снова будет молчать,
  Ты её не вини, если совсем не хочешь потерять.
  Помолчи с ней немного, попробуй просто понять -
  Она всего лишь кошка и хочет спать.
  
  Я тогда послушала и даже удивилась. И впрямь, как с меня написано. Всегда одна. Даже когда с кем-то - всё равно одна. Свой мир, в котором нет места ни одному человеку. Не было, нет и не будет. Не нужна мне ни любовь, ни жалость, вся эта чушь и глупость.
  Макс об этом знает. А мне известно то, как ему это не нравится. А еще то, что переубеждать меня он всё равно не будет, ибо бесполезно, пробовал в своё время. Зато он может просто идти рядом. Даже не рядом - чуть сзади. Чтобы никогда, что бы ни случилось, не позволить мне упасть. Не скажу, чтобы мне это было нужно, но спорить с его выбором не решаюсь. Всё-таки его право.
  А сейчас я стою и не знаю, как объяснить, что вот именно сегодня почему-то не смогла уйти. Даже когда сделала всё, что хотела, не сумела перешагнуть порог этого ставшего почти родным дома и аккуратно прикрыть за собой дверь. Как делала сотни раз до этого. Безо всякой причины. Просто не смогла - и всё тут.
  Я ладонями обхватила лицо Максима и сказала так тихо и мягко, как только была способна:
  -Умывайся и будем завтракать.
  Отстранила его от себя, встала и отошла к окну. Не знаю, что там сейчас творилось с его лицом и мыслями - не видела. В голове пульсировало одно 'Только не спрашивай'. Сзади что-то зашуршало, а потом я услышала самый обычный, спокойный и слегка удивленный голос Макса:
  -А чё, у нас есть чё поесть?
  Я и виду не подала, что огромный камень, висевший на шее, в ту же секунду рассыпался на мелкие кусочки. Только складки на спине разгладились -расслабились напряженные лопатки.
  -Ну ты глаза-то разуй, друг мой, - хмыкнула я, повернулась и ткнула пальцем в сковородку на плите. Макс недоверчиво уставился на неё. В принципе, я его понимаю. Готовим мы оба довольно-таки хреново. А зная меня и мою способность 'великолепно' соображать по утрам, логично будет предположить, что там лежит нечто сродни сибирской язве или разобранной бомбе. Он медленно подобрался к сковороде (со стороны), осторожно, двумя пальцами поднял крышку и чуть было снова не отпрыгнул к стене, увидев нечто странно жёлтого цвета. Однако при ближайшем рассмотрении это оказалось яичницей.
  Максим хотел было снова уставиться на меня с неандертальским видом, но тут его взгляд выцепил из пространства нечто такое, что мгновенно переключило его внимание. А именно - чистый стол. И стул. И холодильник. Я молча ткнула пальцем сначала в пол, а затем куда-то в темноту коридора. Макс опустил взгляд вниз и снова подпрыгнул, едва не сбив, к слову, чистую люстру, и осознав, что пол, который он уже второй месяц никак не удосуживался помыть, тоже чистый. Секунду спустя он исчез где-то во тьме комнат.
  Не было его долго, минут пятнадцать. Я даже волноваться начала. Но зато когда Макс всё-таки вернулся, я разгадала причину его отсутствия и едва сумела сдержаться, чтоб не покатиться по полу со смеху. Пытающийся привести себя в порядок с утра пораньше Макс - это что-то, я вам скажу. Но смеяться не стала. Еще чего не хватало, человека обижать.
  -Ты, - начал он прямо с порога явно заготовленную речь, но я ловко его перебила, метнув тарелку с едой на стол.
  -Садись хавать, а то остынет.
  -Ты, - повторил Макс уже тише, а потом замолчал, взял вилку и молча начал поглощать еду. Глаза у него при этом были слегка ошалевшие. То-то же. Ну не люблю я в долгу оставаться. Всё равно Макс уборку терпеть не может, и если родителей дома нет (а их не будет еще очень долго), то даже не берется за тряпку и швабру. Только вопросов не надо, ладно? Зачем, почему... Просто не люблю оставаться в долгу и всё. Не люблю.
  Не знаю, прочитал ли Макс эти мысли или просто слишком хорошо меня изучил за всё время дружбы, но доев, он встал, подошёл ко мне и легонько взял за запястье. Подержал немного, слушая пульсацию сердца и просто сказал:
  -Спасибо, маленькая моя.
  
  
  
  Глава 5.
  Как всегда, лицом к лицу.
  
  Можно любить драться, можно не любить драться,
   но, в любом случае, лучше уметь драться. (с)
  
  Вышли мы вовремя. Так, чтобы и впритык не прийти, но и не заранее. Пока шагали к школе, болтали о всякой чепухе, каких-то фильмах, книгах... И ни слова о том, что произошло вчера. Наверное, именно поэтому я еще не отдалилась от Макса так же, как ото всех прочих людей. Потому что он гораздо тактичнее любого, кого я когда-либо знала. Он даже не стал спрашивать, куда делись вчерашние боевые раны, лишь вопросительно глянул на моё лицо. Я пожала плечами. Что тут ответить? Как объяснить? Макс только кивнул. Потом провел пальцем по царапинам. Снова кивнул и отошёл. И всё. Никаких мозговыносящих допросов. Есть у него такой дар: всегда, за редким исключением, угадывать, когда меня можно доставать, а когда нет. Спасибо, Макс, что ты такой понимающий.
  Перед тем, как зайти на школьный двор, я привычно остановилась. Макс за мной, впритык к спине. Быстрый взгляд влево-вправо. Чисто. Как на войне, скажете? А так и есть. Тут у нас самое настоящее поле боя.
  Торопливым шагом, друг за другом пересекаем двор. Уж очень не хочется с утра пораньше нарваться на неприятности. Потом - можно, потом будет уже не так неприятно. Но начинать день с разборок определенно не самый лучший вариант.
  Лестница. Шаг вверх по ступенькам. Второй. Внутри я уже успокоилась, на смену озабоченным усталым мыслям о ночи пришли не менее усталые будничные размышления... Но не тут-то было. Не успела я сделать последний шаг и протянуть руку к двери, как над головой коротко свистнуло, мелькнуло что-то блестящее, и тотчас же воздух взорвался оглушительно громким звоном. Не знаю, каким чудом, но Макс успел схватить меня за плечи и дернуть назад к себе, на лестницу, прежде, чем нас с ног до головы окропило дождём из сверкающих зелёных осколков. Мы стояли и заворожено смотрели, как последние из них скачут по плиточному покрытию лестницы и наконец замирают.
  Будничных мыслей как ни бывало. Только усталости внутри прибавилось.
  Я медленно оглянулась.
  Так и есть. У бордюра, как всегда окруженный ребятами в чёрных одеждах, стоял Клык. Пацаны хохотали в голос, тыкая в нас с Максом пальцами, и только он один стоял молча и внимательно смотрел на меня. Боги несуществующие, как же я ненавижу этот взгляд! В нём и презрение, и насмешка, и превосходство, и ненависть... и то, что пугало меня больше всего остального в тысячу раз - желание обладания. Какая-то нечеловеческая, животная страсть. Такая, что аж голова кружится.
  Клык прищурил глаза, и губы, без того достаточно тонкие, вытянулись в издевательской усмешке и что-то прошептали. Не знаю, как Макс, а вот я разобрала. 'С добрым утром, любимая'. Ах ты мерзкий сукин сын!
  Кулаки отчаянно зачесались. Мама как-то говорила мне, что раны чешутся к заживлению, но, боюсь, в данном случае всё совершенно наоборот. Зажить моим кулакам явно предстоит еще очень нескоро. Я сжала их так резко, что почувствовала, как рвутся тонкие слои едва-едва поджившей кожицы. Наверное, лицо моё так скривилось - и от боли, и от злости - что ухмылки с ненавистных рож словно водой смыло.
  Сознание стало постепенно гаснуть, и я, забыв обо всём (про то, что их в десять раз больше, и что силы еще не успели восстановиться после вчерашних приступов), сделала шаг вниз по лестнице. Но тут проснулся Макс. Одной рукой схватил меня за капюшон, другой подхватил под живот и в буквальном смысле втащил назад. Я даже икнуть не успела, как он пинком распахнул дверь, занёс меня в помещение, и поволок туда, где точно никого сейчас не было - под лестницу. И только там отпустил, поправил куртку и вгляделся в лицо. Ясно. Наверняка подумал, что начался рецидив после вчерашнего. Ну это вряд ли, я ж не Рембо всё-таки. Просто очень разозлилась. Спасибо Максиму, встряхнул хорошенько. Как котёнка за шкирку.
  Я опустилась на сломанную скамейку. Здорово день начался, ничего не скажешь. Надо же было умудриться так нарваться!
  -Ань, - сквозь плотную пелену мыслей, окружившую тело, пробился едва слышный голос Макса.
  -Что?
  -У тебя кровь.
  Кровь? Это еще откуда? Растопырила пальцы - и правда, почти все тонкие шовчики лопнули, и ладонь покрылась мелкой красной сеточкой. Да еще и царапина у самого запястья, тоже кровоточащая. Наверное, осколком зацепило... А нечего было хорохориться. Сама виновата.
  Я встала и, закинув рюкзак на спину, пошла вверх по лестнице. Второй звонок еще не прозвенел, но количество народа в коридорах постепенно уменьшалось. На третьем этаже так и вовсе никого уже не было. Я толкнула дверь туалета и прошла к раковине. Хорошо, что тут нет зеркала. Не хочу сейчас на себя смотреть. Противно.
  Макс всё это время топал за мной. Вот и сейчас остановился на пороге и молча наблюдает, прислонившись к дверному косяку. Я открыла кран, из которого тонкой струйкой потекла ледяная вода, и подставила руки.
  -Иди, опоздаешь, - бросила я, не оборачиваясь. Мы, кстати, учимся в разных классах. Наверное, это даже хорошо, не успеваем надоесть друг другу за целый день.
  Но он даже не пошевелился. Просто стоял и смотрел, как я закрываю кран и стряхиваю капли с ладоней на пол. В принципе, вид рук мало изменился, разве что красная сеточка стала чуть бледнее.
  Макс посторонился, давая возможность пройти. Одним мысленным усилием подавив в себе приступ раздражения, я быстро прошла мимо него и, не оглядываясь, зашагала по коридору в свой класс. Вот терпеть не могу! Стоит хоть раз вляпаться в какую-нибудь историю, как он тут же начинает нянчиться со мной, словно с ребенком. Тьфу! По-моему, я уже не раз доказывала то, что со мной следует обращаться на равных. И вроде бы понимает человек, что эта забота мне НЕ нужна и НЕ приятна, а вот поди ж ты... Всё равно каждый раз забывает, и снова и снова приходится напоминать, что НЕ нужно учить меня жить. Замкнутый круг.
  Я шла по коридору, но почему-то не слышала за спиной шагов. Ну что такое, опять? Неужели это так необходимо, воочию убедиться в том, что я дошла до грёбанного кабинета и никуда не исчезла?! Чёрт возьми, Макс! Ты же знаешь, как меня это злит. Забота? Да просто отлично. Только не по отношению ко мне, ладно? Не надо мне этой фигни, пойми уже наконец.
  Дверь кабинета показалась буквально райскими вратами. После всего, что произошло утром, хотелось бухнуться на стул, накрыться тетрадкой и заснуть. Я зашла в класс и с облегчением захлопнула дверь. Первое, что выхватил взгляд - отсутствие учителя. Ну и отлично, может, удастся поспать хотя бы несколько минут.
  В классе стоял обычный шум и грохот, на меня никто даже внимания не обратил, и я с облегчением прижалась спиной к стене и хотела было сползти вниз. Благодатный отдых...
  Как бы не так. Не успела я прикрыть глаза, как ор моих любимых одноклассников перекрыл громкий, плавно переходящий в ультразвук вопль:
  -АНЬ-КА-А-А-А-А!!!
  О нет. Кара на мою голову. Причём именно Кара. С большой буквы.
  -И тебе здравствуй, - пробормотала я, отрываясь от стены и пытаясь отвернуться. Всё, что последует дальше, я, в принципе, могла бы расписать буквально по секундам и фразам.
  -Как ты могла! - Каринка была в состоянии топающего ногами раздражения.
  - Я звонила тебе вчера семь раз, почему ты не брала трубку?! Мне была необходима твоя помощь, ты же обещала!! Анька, ну что за свинство! Ты не могла хотя бы трубку взять!!! - Каринка гневно мотнула головой, и волна белых, словно первый снег, волос, разметалась по спине. Несомненно, все парни сейчас смотрели только на неё. А заодно и на меня. Актриса, блин, хренова.
  Я хлопнула себя по карману, в который не забиралась со времен вчерашнего полудня, и достала несчастный мобильник. Как и думала, он оказался разряжен. Пресекая дальнейшие дискуссии, я быстренько сунула Каре под нос тёмный экранчик. С секунду она смотрела на него, а затем снова перевела взгляд на меня, вероятно, чтобы отругать еще за что-нибудь, как вдруг глаза её сфокусировались на моём лице, а хорошенький ротик медленно приоткрылся. Всё. Я попала. Кара, ну пожалей ты меня хоть раз в жизни...
  Однако сегодня Всевышний явно предпочитал игнорировать мои молитвы. Каринка с широко раскрытыми глазами подлетела ко мне и схватила за плечи. Ну, ясно. Царапины углядела. Хотя вряд ли она могла не заметить две длинные тонкие полоски, перечеркивающие лицо аж в двух местах.
  -А-а-а-а-а, - она набрала в лёгкие побольше воздуха. Я зажмурилась. - ЭТО ЧТО ТАКОЕ?!! СКОЛЬКО РАЗ ТЫ МНЕ ОБЕЩАЛА НЕ ВЛЕЗАТЬ ВО ВСЯКИЕ ДРАКИ?!!! ТЫ КТО, БЛИН, ДЕВУШКА ИЛИ ПАЦАН С УЛИЦЫ?!!! ТЕБЕ ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ, ТЫ ВЗРОСЛАЯ И КРАСИВАЯ, А ВЕДЕШЬ СЕБЯ СЛОВНО ТРИНАДЦАТИЛЕТНИЙ МАЛЬЧИШКА!!! ЧТО ЭТО ЗА ПОРЕЗЫ НА ЛИЦЕ, КАК ТАК ВООБЩЕ МОЖНО К СЕБЕ ОТНОСИТЬСЯ?!! КОГДА Я УЖЕ СДЕЛАЮ ИЗ ТЕБЯ НОРМАЛЬНУЮ ЖЕНЩИНУ?!!!
  Я молчу и не двигаюсь. Равно как и все остальные. Должно быть, со стороны всё это выглядит очень забавно: Карина на своих метровых шпильках и в мини-юбке с истошными воплями нарезает круги вокруг хмурой меня, в джинсах и слегка потрёпанной жизнью майке, стоящей чуть ссутулившись и засунув обе руки в карманы.
  Взрослая? Это да. И единственное, что в этом хорошего - право решать за саму себя. Красивая? Прости, Карин, не поверю. Вот честное слово. Ни разу не видела, чтобы на меня заглядывался хоть один парень, и неважно, во что я при этом была одета - в привычные джинсы или короткую юбку. Так что этот аргумент вообще не выдерживает никакой критики.
  Я вздохнула. Честное слово, если бы Кара не была для меня как младшая сестра, я б ей сейчас врезала. Пусть даже несильно, но кто-то бы несомненно тотчас заткнулся. Но она не Макс и не любая другая девчонка. Нас с ней слишком многое связывает. Вернее, связывало.
  Вам, наверное, интересно, почему я с моим несгибаемым характером сейчас спокойно стою и слушаю все эти причитания и нравоучения? Да просто Кара когда-то была моей подругой. Единственной подругой за всю жизнь. Мы и правда были очень близки в детстве и совсем друг от друга не отличались. И прошли вместе через многое. А потом наши дороги вдруг разошлись да так легко и незаметно, что это не причинило особой боли ни одной из нас. Я стала такой, какая есть сейчас - замкнутой пацанкой, которая носит длинные чёрные майки и вечно ходит с разбитыми кулаками. А Карина превратилась в стройную стильную девушку, блондинку и порядочную стерву, при взгляде на которую у парней начинается обильное слюноотделение. Наши жизненные цели и интересы тоже полярно разошлись, но всё же... Всё же нас по-прежнему связывает некое подобие дружбы. Больше по памяти, чем по реальному положению дел, но всё-таки... Карина по-прежнему пытается таскать меня с собой по модным магазинам и полоскает мой суровый мозг нравоучениями о моём неправильном образе жизни. Но при всём этом она совершенно не умеет обходиться без меня. Я всегда ей во всём помогаю - с уроками, таскать пакеты во время шопинга, чинить сломанные вещи и так далее по бесконечному списку. Можно сказать, что я её самый любимый старший брат, потому что всегда провожаю её домой по темноте и потом возвращаюсь одна-одинешенька. И я всегда её защищаю. Наши ребята знают это и никогда не пристают к Каре, не обижают. Но вот прежде случалось всякое. Однажды я по-настоящему спасла ей жизнь. Как-то она потащила меня на дискотеку, где я три часа сидела за колонной, спокойно наблюдая, как Кара скачет по сцене, демонстрируя свои уже немаленькие прелести с разных ракурсов. А потом я немного расслабилась, отвлеклась, потом вышла на балкон подышать свежим воздухом и вдруг услышала откуда-то из темного угла сдавленный писк.
  Двое явно подвыпивших парней держали мою убежавшую припудрить носик Каринку за руки, зажимая ей рот, а третий пытался к ней подступиться, размахивая чем-то, остро блестящим в свете тусклого пыльного фонаря...
  Тем двоим осталось сидеть еще очень долго - родители Карины выложились на всю катушку. Ну а третий... В деле написали, что он сам шагнул назад, оступился, и, перекувыркнувшись через перила, приземлился в аккурат на свою шею. Кара ничего этого не видела - она была в глубоком обмороке, а я... молчала. И сейчас тоже промолчу. Нечего об этом трепаться.
  Вот с тех пор я и стала для неё истинным ангелом-телохранителем, настоящим старшим братом. А она всегда оставалась моей глупенькой младшей сестрёнкой, которую я должна защищать, что бы ни случилось, и терпеть. Терпеть. Терпеть.
  Я открыла глаза и пошла прямиком к своему месту. Кара продолжала кричать, но звук был уже не таким громким да и аргументы заканчивались, и я поняла, что скоро она совсем успокоится. Так и вышло.
  Однако упрямства у Карины было не меньше, чем у меня самой. Она проследовала за мной и, усевшись рядом, продолжила допрос:
  -Ну где ты опять... Вот это всё, - она ткнула пальцем в тонкую линию над бровью. Вместе с ней на меня смотрел уже весь класс - этот вопрос, похоже, заинтересовал не только её. Терпение моё медленно, но верно приблизилось к критической отметке. Ненавижу, когда на меня все смотрят. Ну всё. Сейчас я встану, и....
  -Доброе утро, ребята! Простите за опоздание, автобус опять еле полз! - единым духом выпалила влетевшая в класс и чуть не кувыркнувшаяся при этом через порог Елена Михайловна. Ну что ж, можете на досуге поставить ей свечку в церкви в благодарность. Она явно успела спасти чье-то здоровье и несколько жизней.
  Ребята разбрелись по своим местам, а я демонстративно раскрыла тетрадь и уткнулась в неё, отгородившись от дотошной 'младшей сестрёнки'.
  С добрым утром, Ниакрис.
  
  
  На перемене Карина внезапно выразила настойчивое желание пойти со мной в столовую.
  -Чё это ты вдруг? - удивленно спросила я, глянув на неё исподлобья.
  -А что, нельзя?! - тут же крикнула Кара и сердито топнула ножкой.
  -Так не по принцессе ж еда, - подколола я её, ехидно улыбнувшись.
  Но Кара почему-то не надулась и не отвернулась, как обычно делала, обижаясь на мои грубости. Глаза её, и без того глубокие, наполнились слезами и превратились в самые настоящие бездонные лужицы.
  -Я, может... С тобой хочу, - едва сумела выдавить она из себя, и хотела было уйти одна, но я быстро поднялась с места, взяла её за руку и молча повела в столовую. Лицо моё было спокойно и непроницаемо, но внутри я улыбалась. Соскучилась, значит, по своей Аньке? Как ни крути, а не можешь ты без меня, сестрёнка. Это хорошо. Раз ты не из тех девушек, которые могут прекрасно обходиться без посторонней помощи, значит, я всегда должна быть рядом.
  Я-то - могу.
  Кара совсем за мной не поспевала. Я шла широкими шагами по коридорам и буквально волокла её за собой. А она при этом умудрялась одновременно поправлять макияж, строить глазки всем без исключения мальчикам и попутно ворчать по поводу слишком быстрого передвижения. Но я даже не слушала. Ходить медленно не умею в принципе - только если специально буду себя заставлять или контролировать. Это меня папа с детства приучил. Он тоже быстро ходит, и шаги у него такие же широкие.
  Я вздохнула и в очередной раз притянула Кару к себе, отрывая её от огромного зеркала на первом этаже. Она возмущенно пискнула, но выразить большее негодование не успела - мы уже входили в столовую. Окинув взглядом поле битвы, я присвистнула. Сегодня здесь определенно был аншлаг. Карина с ужасом взглянула на толпу перед стойкой, и даже отступила на шаг назад:
  -Ой... Я это... Может, в другой раз, - едва выдавила она и хотела было ретироваться¸ но я только крепче сжала её ладонь.
  -Ты ж сама сюда хотела, нет? - спросила я нарочито удивленно. - Ну вот я тебя сейчас и научу, как можно добывать в этом мире еду. Пошли.
  Я подтащила её к толпе и быстро шагнула за спину.
  -Эй, пацаны, никто не хочет пропустить красивую девушку?!
  Толпа, состоявшая практически из одних парней (ибо девчонки в эту мясорубку соваться даже не пытались), оглянулась, и по столовой прокатилась единая волна восхищенного выдоха. Ну еще бы, сама Карина Прекрасная решилась посетить наш скромный пищеблок и разделить трапезу с простыми смертными. Парни тут же расступились, образовав широкий проход. Я руками дотолкала опешившую от такой неожиданности Кару к стойке, взяла всё, что было нужно, и уже через пару минут мы направлялись к свободному столику.
  Я так сильно крутила головой, то и дело оглядываясь, что едва не врезалась во внезапно появившегося на пути Макса. Он радостно улыбнулся и махнул рукой. Однако Кара при виде него скорчила недовольно-брезгливую рожицу и даже немного от меня отошла. Я прикрыла глаза.
  Не знаю почему, но эти двое друг друга терпеть не могут, да почти что ненавидят. И я, честное слово, не знаю тому причины. Сколько раз я спрашивала об этом каждого из них, но так и не сумела добиться вразумительных ответов. Кара говорит, что общение с Максом меня портит - из девушки я медленно, но верно превращаюсь в подобие парня-раздолбая, что, естественно, идет в разрез с её мировой теорией моего перевоспитания. Ну, это хоть более-менее логично. А Макс, тот вообще долгое время не мог дать абсолютно никакого ответа, только отмалчивался и всё. И лишь однажды сказал вот что: 'Не водись с ней, Аньк. Добра тебе от неё не будет. Она какая-то... гнилая, что ли'. В тот день мы с ним сильно поссорились. Очень сильно. И только то, что Макс взял свои слова обратно и пообещал никогда не показывать при Каре своей неприязни, сумело вернуть наши отношения в прежнее русло. Надо сказать, что обещание Макс выполнял. Вот и сейчас, стоило мне лишь устало прикрыть глаза и кивком указать на отодвинувшуюся Кару, как Макс кивнул в ответ, шепнул одними губами 'Встретимся внизу после уроков!' и растворился в толпе. А вот Каринка мне подобного обещания не давала.
  -Опять ты с ним водишься?! Это ведь всё из-за него, вот эти порезы, да?! - завела она любимую песню. - Погляди, во что ты превращаешься! Кем становишься!
  'Не кем, а чем, - мысленно поправила я её. - Камнем. Мёртвым, холодным камнем. В самом деле, почему меня это не волнует? У меня изуродовано лицо, а меня это совсем, ни капельки не трогает'.
  Я села за стол и отрешенно уставилась в стакан с чаем. Моё лицо прекрасно отражалось в нём, и я видела себя словно в зеркале. Две тонкие линии, будто ставящие на мне крест. Но их ли это результат? Или я сама поставила его на себе уже очень-очень давно?..
  -Ань! Аня! - голос у Кары был испуганный. - Ты что, что с тобой?
  Я оторвалась от своего отражения и использовала стакан по его прямому назначению, а именно сделала большой глоток горячего чая.
  -Ничего. Всё хорошо. Ешь.
  Карина тут же замолчала и принялась за пирожное. Она тоже иногда умеет угадывать (хотя и гораздо реже, чем Макс), когда меня можно доставать, а когда себе дороже.
  Чай был вкусным и ароматным. Я обхватила стакан двумя руками, чтобы согреть слегка замерзшие ладони.
  'Но ведь надо как-то жить дальше. Неужели я навсегда останусь такой?
  И мне всегда будет так же холодно и пусто внутри?'.
  Странно, но чай совсем не согрел. Наоборот, от холодных рук кипяток стал очень быстро остывать. И вдруг я поняла, что в только что орущей и шумящей столовке как-то резко стало очень тихо. Просто могильный курган какой-то. Нет, ну неужели - всё к одному? Я подняла голову: так и есть. В столовку, в окружении своих 'чёрных псов', входил Клык.
  И сразу повеяло еще большим холодом с примесью страха. Все вокруг отодвигались от него как можно дальше, лишь бы не заметил. Даже Кара рядом со мной сжалась, словно хотела превратиться в маленький невидимый комочек. И только я сидела всё так же неподвижно, грея руки об остатки чайного тепла. Мне, словно приговоренной к смерти, терять было уже нечего.
  Клык медленно шёл к моему столику. И чем ближе он подходил, тем быстрее вокруг нас с Карой образовывалась пустота. Стулья отодвигались, ребята отсаживались назад. Только Макс остался сидеть там, где сидел - недалеко от меня. А Карина, по-моему, просто потеряла способность двигаться и говорить. Я не следила за происходящим, по-прежнему глядя в свой стакан. Чаинки в нём плавали медленно и, кружась, опускались на дно. Я заворожено наблюдала за ними, и больше всего на свете мне хотелось сейчас стать одной из них. Только бы снова не смотреть в эти жесткие, беспощадные, так сильно меня ненавидящие глаза...
  -Привет.
  Я подняла голову. Клык стоял прямо передо мной, нас разделял лишь один стол. Длинная его тень полностью закрывала меня от света ламп, и от этого, кажется, стало еще холоднее.
  -Можно присесть?
  Слова звучали гулко и отчетливо. В столовке по-прежнему стояла могильная тишина. Шорох выдвигаемого стула - и тень исчезла. Теперь он смотрел на меня не отрываясь, и даже, кажется, совсем не моргая. Едва заметное движение пальцев - и сразу двое парней бесшумными призраками метнулись к стойке. Чётко же он их выдрессировал.
  -Как твои дела?
  Да, вот так запросто. И никаких угрызений совести по поводу того, что чуть не покалечил меня утром. Это же Клык. Человек, с которым совесть и раскаяние разминулись еще при рождении.
  -Лучше всех.
  Голос мой звучал так же отчетливо, но не так глухо. Это всё потому, что Клык постоянно курит. Многие считают, что он говорит тихо для того, чтобы к нему прислушивались - этакий психологический приём. Но я-то знаю, что это не так. Он просто стесняется своего хриплого, изломанного голоса, вот и всё.
  Стакан такого же чая, как у меня, уже был у него в руках. Кончиками тонких губ он коснулся стеклянного края, слегка пригубил напиток и тут же брезгливо поморщился.
  -Редкостная дрянь. Как ты это пьешь?
  Я молчала. Вступать с ним в разговор не хотелось - слишком сильным было внутреннее опустошение после вчерашнего дня и сегодняшнего утра. Чаинки спокойно лежали на дне. Я слегка тряхнула стакан, и они снова пустились в веселый пляс.
  -Ниакрис, что у тебя с лицом?
  -А что с ним?
  Взгляд у Клыка совсем не изменился, только где-то глубоко, на самом дне мелькнуло нечто, похожее на беспокойство. Но оно было не из серии 'Никто не смеет трогать тебя'. Это была совсем другая разновидность. 'Никто не смеет делать тебе больно, КРОМЕ МЕНЯ'.
  -Кто это сделал?
  -Зачем тебе?
  -Я их раздавлю.
  И ведь правда. Раздавит. Стоит мне не то что сказать, а просто кинуть взгляд в сторону вчерашних противников (а я увидела их, еще только войдя сюда), как они не появятся здесь еще очень долго. И не факт, что появятся вообще.
  Но я никогда этого не сделаю. Никогда.
  'Ничего мне от тебя не надо, тварь ты эдакая, ' - хотелось сказать именно так, но вслух я произнесла только:
  -Уже.
  -Что уже?
  -Раздавила.
  Краем глаза я заметила, как один из ребят, которых я не выдала, тихонько перекрестился. Лучше бы мне спасибо сказал, а не Богу. Я сейчас твой Бог, глупый.
  -А ты самостоятельная.
  -Да уж такая.
  Лёгким движением руки он что-то придвинул ко мне. Я едва сдержалась, чтобы инстинктивно не смахнуть это 'что-то' со стола, а потом пригляделась и поняла - пирожное. Не из наших, столовских. На такое уйдет половина моих карманных денег за неделю. И всё равно единственным, что оно вызывало, была лишь лёгкая тошнота.
  -Это тебе.
  -Не хочу.
  -Почему?
  Пришлось взглянуть ему прямо в глаза.
  -Я уже поела. Отдай Каре, если хочешь, она такие любит.
  -Оно для тебя.
  Внезапно во мне всего на секунду всколыхнулась волна злости, подобной вчерашней. Но и этого мгновенья хватило, чтобы я резко встала и, уперевшись кулаками в стол, зло глянула на Клыка.
  -А мне плевать!
  Слова прозвучали звонко и отчётливо, словно удар в колокол. Тишина стала еще глубже. Мне было всё равно, встанет ли он сейчас и успею ли я увернуться, оттолкнуть Кару и не наткнуться на его парней - искренне всё равно. Единственным безраздельно правившим мной чувством была ненависть. Наверное, в эту минуту я НЕНАВИДЕЛА его больше, чем когда-либо.
  Но Клык не шевелился. Он по-прежнему сидел и смотрел на меня, ожидая чего-то - то ли ответа, то ли действия. Я подхватила со скамьи рюкзак и одним движением закинула на спину. Кивнула Каре, та вскочила и уцепилась за мою руку, словно за дорогую норковую шубку. Я, не оглядываясь, повела её к выходу. Клык сидел молча, его парни так же молча стояли вокруг и смотрели на меня с разными выражениями лиц. Я шла по образовавшемуся широкому коридору из людей, чувствуя, что все до единого смотрят сейчас на меня, не на него. И боятся меня тоже больше. Сейчас я сильнее. Сильнее их всех, несмотря на то, какая на самом деле слабая.
  -Ниакрис!
  Я резко затормозила, но не обернулась. Ну, что еще? Давай, добавь что-нибудь логически завершающее этот поединок и возвращающее меня с пьедестала на грешную землю. Ну?..
  -Ты похожа на скандинавскую богиню. Жену Одина. Фригг.
  Я не обернулась. Не знаю, какое выражение лиц было у окружающих, да и, честно говоря, не хотелось знать. Если внутри и стало теплее, то разве что на один-единственный градус.
  -Да уж явно не на Афродиту, - тихо проворчала я и быстрым шагом вышла из столовой.
  
  
  
  Глава 6.
  На равных?
  
  Никто не может нам с тобой помочь,
  Никто не скажет вслух такого слова,
  Чтоб перестала причитать над нами ночь,
  Набросив на сердца свои оковы,
  Никто не может нам с тобой помочь...
  (Кипелов)
  
  Познакомилась я с Клыком около года назад при весьма странных обстоятельствах. И можно ли то, как завязались наши отношения, назвать знакомством, а отношения - общением, не знаю до сих пор.
  Я не слишком хорошо запомнила тот день. Странно, ведь память у меня всегда была отличной, цепкой и вместительной. Но именно тот день всё моё естество будто постаралось стереть, вымести прочь из сознания словно ночной кошмар, дурной сон, словно привидевшуюся во тьме жуть.
  Помню, что Макса со мной в этот день не было. Он болел гриппом (умудрился же в начале осени!) и отсутствовал уже целую долгую неделю. Я тенью бродила по школе, тихая и невеселая, и даже Кара не могла поднять моё настроение хотя бы на каплю. Мне было плохо без Макса: он болел гриппом, а я болела его отсутствием.
  Всё валилось из рук, всё не ладилось. На уроках я сидела, глядя в окно на серые тучи, тяжело плывущие по небу, и на мёрзлую землю, покрытую пожухлой листвой и яркими красными ягодками рябины - словно каплями крови. Приходя домой, брала в руки книгу, неважно какую, наугад, забиралась с ней и лампой под стол, прячась ото всех, и читала, читала взахлёб всю ночь напролет. Утром мама ругала меня, находя спящей под столом с книжкой в обнимку, а в школе учителя ругали за то, что с утра до обеда я не могла даже просто оторвать голову от парты. Они не понимали или не хотели понимать, что мне плохо. Хмурая осень высасывала все соки, мне требовалась эмоциональная подпитка, а Макса рядом не было. Поэтому я черпала её из книг, отдавая им физические силы и взамен забирая душевное равновесие. Но, в конце концов, перестало помогать даже это.
  Хоть убей, но точно не помню, что такого случилось в тот день. Поругалась ли с кем-то, что-то испортила, или кто-то обидел меня... Всё стерлось. Но сил на то, чтобы разобраться с проблемой или дать сдачи просто не нашлось. И я просто позорно сбежала. После звонка на урок схватила рюкзак и выбежала из класса, едва не сбив с ног входящую учительницу. Мне срочно требовался свежий воздух; казалось, если я не сделаю сейчас хоть глоток кислорода, то упаду в обморок и больше никогда не встану. Я вышла на крыльцо и прислонилась к стене. Никого. Тишина, урок только начался. Я одна единственная стояла во дворе школы, и казалось, что этот двор и есть целый мир и больше, кроме меня, в нём нет никого. Вот только воздух не помог, легче не стало ни на грамм. Надо было уходить, пока не столкнулась с кем-нибудь из учителей.
  Я поправила рюкзак и, спустившись со ступеней, свернула за угол школы. Здесь тяжелым маревом висел сигаретный дым, оставшийся со времени только что прошедшей перемены. Я глубоко вдохнула его - до кончиков пальцев ног - и почувствовала, как тугой узел, которым были завязаны все внутренности, немного ослаб. Но я знала - это временное облегчение. Мне нужно было нечто другое. Не это.
  Я пошла дальше курилки, к заброшенному крыльцу. Это была старая, наполовину разрушенная лестница, зачем-то пристроенная прямо к зданию школы. Ступенек у неё не хватало, и, поднимаясь, приходилось прыгать, чтобы не грохнуться в кучу сваленных под лестницей сигаретных пачек, упаковок от чипсов, баночек Ягуара и шприцов. Но зато, взобравшись на площадку и присев на пол, можно было скрыться от всего мира: лестница изворачивалась так хитро, что закрывала тебя ото всех проходящих мимо людей. Вот туда-то я и направлялась. Привычно миновав все опасные места на ступенях, я шагнула на площадку и тут же плюхнулась на колени. Облако взвившейся пыли окутало меня, я почувствовала под собой тонкий слой мелких осколочков, но всё это показалось неважной мелочью. Я прижалась спиной к стене, выставив вперед ноги, и за лямки притянула к себе рюкзак. И наконец-то поняла, что же мне было нужно.
  Из кармана я достала чистый платок, а со дна рюкзака то, за что половина парней школы меня уважала и считала крутой, а вторая половина обходила стороной и крутила пальцем у виска. Маленький, но заточенный, словно острейшая бритва, нож-выкидуха. Да. Я носила с собой в школу нож. Да и не только в школу. Он был со мной всегда и везде. Скажете, сумасшедшая, правда? Спорить не буду, может, оно и так. Называться нормальной у меня никогда не хватало наглости. Да вот только на этом лезвии, кроме моей крови, иногда оказывалась еще и чужая, если поймете, о чём я. Если не поймете, то просто утвердитесь в мысли, что я ненормальная, и закроем уже эту тему.
  Аккуратно раскрыв нож, я тщательно протерла лезвие платком: получить заражение крови не входило в мои планы. Потом закатала рукав куртки и хорошенько примерилась. Нет, резать вены желания не было, да и заниматься суицидом тоже - захоти я этого, то выбрала бы место получше, чем грязная заплеванная лестница.
  Нет. Я собиралась себя лечить.
  То, что я порой творила с собственным телом, когда бывало слишком уж плохо, никогда не понимал даже Макс. Помню, когда он в первый раз увидел мою окровавленную руку, то чуть шею мне не свернул. Честно. И даже потом, когда я ему как-то с горем пополам всё объяснила, его по-прежнему передергивало от моих шрамов. Но как можно выжить по-другому, я не знала. Ведь я резала руки и другие части тела не там, где можно было задеть артерии и вены. Умирать в мои планы никогда не входило. И показывать свою крутость тоже. Я резала себя в тех местах, где никто не смог бы увидеть порезы. И где было больнее всего. Забирая у организма психологическую боль, которую он не умел отторгать самостоятельно, давала ему взамен физические раны. Чтобы он тратил силы на их заживление, а не на саморазрушение изнутри. Не знаю, сможет ли кто-то понять и не осудить. Но это неважно, потому что выживать по-другому я всё равно не умела, да и, честно сказать, не научилась до сих пор.
  Так, приложить, прижать остриём... Резкий взмах - и запястье рассекла тончайшая ярко-алая черточка. На фоне руки бело-синего цвета красная кровь казалась символом жизни и умиротворения, а не смерти и страха. Но всё же этого было мало. Рядом с первой чертой легла сначала вторая, а затем третья, точно такие же. Нет, не то. Еще не то. Слишком мало крови. Я же предпочитаю заливать горечь и боль не алкоголем, как многие мои сверстники, а именно кровью. Собственной кровью. И чем её больше, тем лучше.
  Из-под закатанного рукава обнажилось худенькое, совсем еще детское плечо. Вот здесь будет в самый раз. Я даже вскрикнула, так глубоко врезалось лезвие. Кровь сразу заполнила пойму длинной раны, и, проступив сквозь края, потекла по руке тоненькой струйкой. Чёрт, может, задела артерию? Да нет, вроде всё цело. Просто глубоко.
  -Так не надо.
  Я резко подняла голову и едва не вскрикнула второй раз. Это насколько же надо было погрузиться в себя, чтобы не заметить поднявшегося по ступенькам человека? Не успев сориентироваться в ситуации, я невольно начала отодвигаться к стене, хотя и так уже прижималась спиной вплотную. Крепко сжатое в руке лезвие сильнее прижалось к коже...
  -И так тоже не надо.
  Человек наклонился ко мне, присев на корточки, и потянулся к ножу. Я снова попыталась отстраниться, но всё равно оказалась с ним лицом к лицу. И только сейчас начала вглядываться в него.
  Парень. Высокий. Достаточно крупный. Крепко сложенный и подтянутый. Одет в майку-безрукавку, широкие штаны какого-то болотного цвета и большие черные кроссовки. На поясе завязана спортивная куртка. Отсутствие рукавов выгодно подчеркивает накачанные бицепсы. Да и вообще всё тело выглядит очень даже тренированным, парень здорово напоминает солдата из американских боевиков. Образ дополняют внимательные карие глаза и длинные русые волосы, собранные сзади в хвост.
  -А лучше вообще никак не надо.
  Он протягивает руку и выхватывает у меня нож, да так быстро, что я и заметить не успеваю.
  -Отдай!
  Никакого внимания. Двумя точными движениями парень руками вытирает кровь с лезвия, а потом, по-прежнему не глядя на моё возмущенно-удивленное лицо, раскрывает мой рюкзак и убирает нож... на самое дно, туда, куда я его обычно и кладу. Застёгивает молнию и бросает взгляд на мою изрезанную руку, но в глаза по-прежнему не глядит.
  Он протянул было руку к моему плечу, но тут уже я не выдержала. Быстрым движением дернула рукав куртки вниз, и он разом скрыл все порезы. Про себя я досадливо поморщилась - из-за этого чудика теперь придется стирать куртку, да еще и прятать её от мамы. Вся ведь кровью пропитается.
  Он взглянул на меня слегка удивленно.
  -У тебя там кровь.
  -Да уж не томатный кетчуп! - раздраженно буркнула я, пытаясь отодвинуться подальше и мысленно составляя план по тайной стирке куртки. Однако план не составлялся, а двигаться было решительно некуда. Парень по-прежнему сидел на корточках и внимательно изучал, я бы даже сказала, сканировал меня снаружи и изнутри. Под столь пристальным взглядом стало как-то неуютно.
  -Чего уставился? - спросила я зло и раздраженно, даже не подозревая, что уже в тот момент могла бы хорошенько получить за такую манеру общения. Но тогда я, конечно, об этом даже не подозревала.
  -Просто так, - сказал он тихо и вдруг резко поднялся на ноги. Взглянул на меня сверху вниз и начал медленно спускаться по лестнице. Я отрешенно смотрела ему вслед, мысленно не поспевая за столь быстрой сменой действий. Он спустился и пошел было дальше, по дорожке вдоль школы, как вдруг остановился, повернулся и кивнул, словно говоря 'Иди за мной'.
  Кулаки сжались. Эт-то что еще такое? Этот... Этот... Да он же просто копирует меня, чёрт возьми! Только мне позволено так вести себя и делать всё молча, говорить без слов, командовать, в конце концов! Это... Это же нечестно...
  Но раздражение вдруг исчезло. Что-то внутри меня улыбнулось, и на место злости пришло любопытство. Ну что ж, не всегда же лишь мне вести за собой. Интересно ведь, как это, когда ведут тебя. Когда ведомая - ты.
  Я поднялась на ноги, отряхнулась от пыли и, быстро закинув рюкзак на спину, пошла за странным парнем. Вскоре я догнала его, и дальше мы двигались уже наравне. Куда именно мы шли, да и была ли вообще какая-то конечная цель, я, честно говоря, понятия не имела. Мы даже шагали отдельно друг от друга, сами по себе. Вроде бы и рядом, но кажется, будто один в любой момент свернет, а второй пойдет дальше. Не разговаривали, не перекидывались даже взглядами, словом, каждый существовал сам по себе.
  Через какое-то время он свернул с асфальта на земляную дорожку, ведущую в сторону деревни. Не колеблясь ни секунды, я пошла в ту же сторону. Почему-то я была совершенно спокойна и даже не думала о том, куда он меня приведет и что там со мной может случиться. Я просто шла, то ли за ним, то ли сама по себе, а он по-прежнему молчал и, не вынимая рук из карманов (моя же привычка!) продолжал быстро шагать вперёд.
  Но вот на холме показались деревянные и кирпичные остовы недостроенных крыш, и я поняла, куда он шёл. К заброшенным домам. Как ни странно, это лишь добавило мне уверенности. В любой промзоне, любых заброшках я всегда была как дома, а уж в этих-то и подавно, ведь лазила здесь в одиночку и со Змеем всё своё детство. И стоит только захотеть, как я смогу исчезнуть из его поля зрения так быстро и бесшумно, что никогда-никогда ему меня не найти. Подумав об этом, я ускорила шаг, и вскоре мы уже шагали по одной из мёртвых улиц.
  Всё здесь было другим, даже воздух. Совершенно иной мир, ступая за пределы которого ты тут же незримо меняешься. В этих развалинах жило нечто дикое, первобытное, и крошащиеся стены были отличным аналогом девственных джунглей, куда почти не ступала нога человека. Ветер мёл по земле белую пыль, и вокруг стояла тишина, лишь изредка нарушавшаяся поскрипыванием веток деревьев. Жутковато, да. Но для меня эта жуть была всё равно что вторым домом. Я внимательно вгляделась в спину ушедшего вперед парня и с уколом ревности ощутила - не только моим домом. Он двигался не менее уверенно, чем я сама.
  Но вот он наконец остановился перед одним из домов, скалившихся тёмными провалами окон, свернул с дорожки и, по-прежнему не оборачиваясь, потопал прямо к входу. Я же на секунду задержалась.
  Это был самый обычный заброшенный дом, ничего примечательного. Я таких повидала немало. Три этажа, с первого на второй - деревянная лестница, со второго на третий - по кирпичам. Если, конечно, не знаешь секретов этого дома. Я - знала. В своё время каждая царапина здесь была мною исследована, и сейчас, без малейшего колебания, я направилась вперед за светловолосым парнем.
  Если ты задумал зло, то прямо здесь за это и расплатишься. Потому что это место принадлежит мне, и этот дом - на моей стороне. Если ты обманешь моё доверие, то целым и невредимым отсюда точно не выйдешь.
  Вот с такой мыслью я и поднялась вверх по плитам, и вступила в само помещение. Дом был не очень большим, но шаги внутри раздавались гулко, слегка тягуче. После света темнота некоторое время казалась непроницаемой, но этот морок развеялся очень быстро. Сверху, через маленькое окошко на втором этаже, которое, вероятно, задумывалось как будущий витраж, внутрь лился неяркий свет осеннего солнца. Он едва доходил до пола в середине комнаты, а я так и вовсе стояла в темноте. В белёсом свете было хорошо заметно, как кружится и вновь оседает на пол белая строительная пыль. Здесь было тихо и величественно, совсем как в соборе.
  Я подняла голову и увидела, что парень ждет меня уже на втором этаже. Смотри-ка, быстро поднялся. Наверное, действительно тренированный.
  Я постаралась наверстать упущенное время и поднялась по шаткой лесенке так скоро, как только смогла. И стоило лишь оказаться на площадке рядом с ним, как он тут же вновь отвернулся и пошел к кирпичным развалинам, тому месту, где с очень большим трудом можно было попасть на третий этаж. Я хмыкнула. Выходит, мне это место всё же роднее. Может, ты и бывал здесь, но своим домом это место, как я, не называл. Что ж, думаешь, ты один можешь вести за собой? Тогда придется поставить тебя на место, мальчик.
  Я сделала шаг назад и исчезла в темноте.
  На крышу существовал и второй путь, куда более быстрый, но в сотню раз более рискованный. Нужно было шагать по кирпичам вверх вдоль внешней стены дома. Безо всякой опоры, на уровне двух с половиной этажей от земли. Стоит только пошатнуться, и всё. Хвататься здесь не за что. Это и в самом деле было очень опасно. Но если ты уже поднимался по этому пути несколько раз, то одновременно и очень быстро.
  Я долго тренировалась, прежде чем сумела отточить технику подъема до совершенства. Привязывала верёвку к торчащему на крыше штырю арматуры, обвязывалась ей и поднималась. Один раз, два, сотню. И падала. Много раз срывалась, чертила голыми локтями и коленями по неровной стене. Проклинала дурацкие кривые ноги и идиотский вестибулярный аппарат. Клялась, что больше не приду сюда никогда. Но приходила, и всё начиналось заново. А потом я вдруг неожиданно перестала падать. Просто перестала и всё тут. Казалось, я могла подняться вверх по этим чёртовым кирпичам безо всякой веревки и опоры с завязанными глазами. И так оно, в общем-то, и было.
  Потом было много других тренировок, удачных и не очень, в других домах, но урок вот этого дома я выучила твёрдо. Потому что он был самым-самым первым.
  В этот раз я поднялась так же легко, как и во все предыдущие. И уже через пару минут стояла на крыше и глубоко вдыхала свежий воздух, успокаивая колотящееся сердце.
  Вот из темноты второго этажа, что клубилась подо мной (я стояла возле спуска вниз), показалось что-то белое. Ладонь. Она сжала острый кирпичный выступ возле моих ног, и тут же рядом с ней появилась вторая. Парень резко подтянулся, оттолкнулся от опоры, что была внизу, и почти что выпрыгнул на крышу из темноты. И оказался нос к носу со мной.
  Если бы я не успела схватить его за руки, он бы тут же свалился спиной назад - от неожиданности он едва не упал обратно в провал. Как ни странно, я даже обрадовалась этому, ведь за последний час смогла увидеть хоть какое-то проявление эмоций. И пусть это были испуг и удивление, но живые и настоящие. Он быстро пришёл в себя и вдруг глянул на меня очень пристально. Я отпустила руки и сделала шаг назад, пропуская его, но он вдруг быстро шагнул ко мне и схватил за подбородок. Я даже испугаться не успела. И лишь через секунду поняла, что больно мне не было. Он не хотел причинить боль. Только посмотреть в глаза.
  В это странно поверить, но никогда прежде я не смотрела в глаза человеку, стоящему так близко. Чувствуя его дыхание. И этот взгляд... Уже тогда я заметила, каким он был острым. Разве что еще не таким злым, но всё равно - холодным и колючим. Кажется, будто тебя насквозь прошивает лазерный луч сканера, хозяйничает в теле и разуме, и ничего от него не скроешь и не спрячешь. Неприятное ощущение. Очень. Но в тот момент я почему-то не замечала всего этого. Меня больше поразила другая вещь. Впервые в жизни на меня смотрели, как на достойного соперника. Вернее, соперницу. На меня глядел человек, которого никто и никогда был не в силах победить хоть в чём-то. И вдруг первый раз в жизни он оказался не на спине своего противника, вжимая того в пол, а на этом самом полу, на котором ему еще ни разу не доводилось бывать. На меня смотрели как на равную.
  Но вот он опустил руки, отошел. Медленно, будто с неохотой. Оглянулся - влево, вправо. И спросил:
  -Как?
  Я молча кивнула в сторону, где с внешней стороны дома были те самые кирпичи. Он подошел к краю крыши и взглянул вниз. Я не видела его лица. Постояв так пару минут и внимательно изучив всё, что хотел, он обернулся. Мельком взглянул на меня и тут же отвернулся вновь. По этому жесту и по быстрому взгляду я поняла, что заинтересовала его еще больше. Так-так. Значит, у меня появился не знакомый и не друг. Соперник?
  Да, тогда я не знала... Тогда я и предположить не могла, что у меня появился самый настоящий враг.
  Но в тот момент я действительно об этом даже не подозревала. Мне было радостно от того, что этот парень (который, в свою очередь, заинтересовал и меня тоже) смотрел на меня как на равную себе. На равную.
  А потом... Потом мы долго сидели на крыше. Не помню, говорили ли мы о чём-то или всё так же молчали. Это было неважно. Я только запомнила, что закат в тот день был таким, каким я его еще никогда не видела. Ярко, до боли алым. Словно впервые пролитая в жизни чужая кровь.
  
  С того-то дня всё и началось. Не сказать, чтобы моя жизнь сразу как-то круто изменилась. Она, конечно, поменялась, но поначалу незаметно. А когда я смогла осознать эти перемены, менять что-либо было уже бесконечно поздно.
  В тот вечер нам так и не удалось узнать имена друг друга. Лишь потом, на следующий день, или тот, что шёл за ним, мы чётко обозначили свои сущности.
  'Я - Ниакрис. Я всегда сама по себе. Держись от меня подальше'.
  'А я - Клык. И ты скоро узнаешь, что мне от тебя нужно'.
  Ничего этого не было сказано вслух, да говорить и не требовалось. Мгновенно понимать друг друга без слов мы научились еще там, на крыше.
  С того дня Клык стал моей тенью. Я видела его везде: в отражениях зеркал и окон, за своим плечом и за каждым углом. Возвращаясь домой, я никогда не оборачивалась - знала, что он ступает за мной след в след. Тогда это еще совсем не пугало. Как всегда, было просто всё равно. Я вообще считала, что скоро ему окончательно прискучит следовать за мной, и меня снова оставят в покое. А там наконец выздоровеет Макс.
  Однако, к удивлению своему, я ошиблась. Клык вовсе не думал менять линию поведения. Прошло уже почти две недели, а я по-прежнему видела его везде, стоило лишь обернуться. Не заметить самого сильного и крупного парня в школе вообще было довольно трудно. Меня это еще тогда очень удивляло: я думала, он старше всего на класс, на год. Оказалось - нет. Всем его одноклассникам было по 15 лет. Ему - без месяца 17. До сих пор не знаю, что он делал в таком возрасте в десятом классе, ведь во всём, что касалось учёбы, Клык был без малого гением, и это правда. Только вот получать хорошие оценки казалось ему до безумия скучным, а на уроках он появлялся только тогда, когда ему вздумается, то есть почти никогда.
  Мы мало говорили. Но 'мало' не значит, что не говорили совсем. Иногда Клык подходил или подсаживался ко мне, и мы начинали перебрасываться незначительными (а может, как раз наоборот) словами. Это было похоже на игру в мяч. Удар - отбив. Удар - отбив. Странно то, что Клык никогда не позволял мне заканчивать эту игру. Я могла игнорировать его, молчать, отворачиваться, если не было настроения. Тогда он просто молча смотрел на меня или уходил, но уж если я ему отвечала, то последнее слово в разговоре всегда оставлял за собой только он. Сначала это было немного неприятно, а потом я просто-напросто перестала обращать внимание. Зато меня обеспокоила другая вещь.
  Я вдруг стала замечать то, как смотрят на меня люди, в том числе и те, кого я могла бы назвать приятелями или знакомыми. Они ничего не говорили, но почти совсем перестали подходить ко мне и разговаривать о чём-то. Будь я более эмоциональной натурой, то даже, возможно, сказала бы, что они начали обходить меня стороной. Но я по-прежнему оставалась спокойной и старалась не обращать внимания на взгляды, со всех сторон направленные на меня и на то место за спиной, где неизменно стоял Клык. Слева. Ровно в трёх шагах. Он всегда стоял за спиной, и, наверное, именно поэтому я в те времена не видела, как исчезают люди там, где он появляется. Наверное, если бы всё-таки увидела, то успела бы что-то изменить. А быть может, и нет.
  
  
  
  Глава 7.
  Не доверять, но верить.
  
  ... и если ты откажешь,
  то прижмись спиной к стене,
  сожми покрепче кулаки -
  другой дороги нет.
  (Lumen)
  
  Через несколько дней я привыкла к Клыку окончательно. Да и сложно было к нему не привыкнуть. Он вошел в мою жизнь так легко и незаметно, как игла входит под кожу, обколотую обезболивающими препаратами. И лишь когда действие лекарства рассеивается, человек начинает чувствовать, насколько сильно болит это место. Но пока оно внутри, ты пребываешь в блаженном неведении и неощущении.
  Наверное, это неведение могло длиться еще очень-очень долго, если бы в мою жизнь снова ни вошел (вернее, вернулся) очередной фактор, вновь круто всё изменивший. Через очередную пару дней наконец-то выздоровел Максим.
  Надо сказать, что всё то время, пока он болел, мы не виделись - Макс запретил приходить к нему. Видимо, не хотел заразить меня столь нелюбимой мною простудой, да и просто, по его выражению, не желал 'представать в соплях, с красным носом и горой носовых платков'. Глупый. Но, так или иначе, почти две недели мы общались только вечером по телефону: я пересказывала школьные новости, Макс - книжные и телевизионные, проще говоря, всё то, на что убил очередной день.
  Его возвращение в школу стало для меня поистине сюрпризом. За день до этого он ни словом не намекнул на то, что завтра мы увидимся, да к тому же появился не на первом уроке, а на перемене после него, придя сразу из поликлиники. Никогда не забуду, как мы встретились в тот день. Я шла по коридору первого этажа, думая о чём-то, не глядя ни под ноги, ни по сторонам. Я привычно знала, что увижу, если мне захочется поднять глаза. Это могло быть только одно лицо, одни черты, те самые, которые я постоянно видела уже столько дней подряд. И вдруг мысль об этом лице разом вылетела из головы. Позади я услышала тихий голос, показавшийся таким родным и знакомым:
  -Ань-ка-а-а-а!
  Я обернулась так быстро и резко, как только смогла, и сразу же буквально врезалась взглядом в своего друга. Макс стоял в нескольких шагах от меня, раскрасневшийся, в куртке нараспашку, со съехавшим на плечо рюкзаком. Я хотела шагнуть к нему, но не успела. А через миг поняла, что это Максим успел быстрей меня. И теперь я, а не он, была крепко прижата к его груди обеими руками, не имея никакой возможности пошевелиться.
  -Анька-а-а, - снова выдохнул Макс и лишь крепче обнял меня. Я молчала. Мне казалось, что если открою рот, то впервые за долгое время совершенно по-девичьи разревусь. Я разом вспомнила, как мне его не хватало, как скучала по нему, и как мне было плохо.
  Только звонок и смог вновь разделить нас на две половинки. У меня впереди была самостоятельная (и я знала, что сегодня снова напишу её так же хорошо, как писала прежде), а у Макса - важная лабораторка. Он и так много пропустил, и опаздывать еще и на эту работу было совсем нежелательно.
  Я легонько подтолкнула его, - 'иди' - он, помахав мне рукой, быстро понесся по лестнице. Я вздохнула и быстрым шагом пошла в противоположную сторону. Мысли были то ли совсем пусты, то ли заполнены так, что более невозможно было втиснуть ни одну лишнюю. И в тот момент я совершенно не обратила внимания на то, что в зеркалах и окнах, окружавших меня со всех сторон, кроме моего лица, впервые за последние две недели ни одного другого больше не отражалось.
  
  До самого обеда нам больше не удалось пересечься даже на переменах. В тот день было много самостоятельных, и сидели мы над ними до последнего, а затем в оставшиеся минуты перемены со всех ног летели в другой кабинет, на очередную контрольную. Но всё когда-нибудь заканчивается, даже вот такие сумасшедшие дни. После седьмого урока, последнего по счёту, я вышла из кабинета с чувством полного самоудовлетворения и совершенной опустошенности.
  Сил не осталось ни моральных, ни физических, поэтому первым же важнейшим стратегическим решением, которое я приняла, было пойти в столовую. Я знала, что Макс обязательно найдет меня там, если не увидит в коридоре или раздевалке. И, подхватив поудобнее рюкзак, быстрым шагом направилась туда, куда запланировала.
  В столовой было светло. Яркое осеннее солнце так и просилось в свежевымытые окна. Оно было мягким и чуть-чуть приглушенным, именно таким, которое я люблю. Да и вообще весь день был каким-то очень тёплым и светлым. Народа в помещении почти не было - первая смена уже уходила, а вторая еще не появилась. Я взяла тарелку супа и устроилась за столом, что стоял ровно посередине, не в темноте и не на самом свету. Солнце грело спину, отражаясь в блестящей ложке, а тёплая еда приятно согревала желудок. Настроение стремительно поползло вверх, и от избытка чувств я даже пустила на потолок несколько солнечных зайчиков.
  Вдруг в левое ухо совершенно неожиданно ткнулся наушник. Я даже не стала оборачиваться, прекрасно сознавая, кому он принадлежит. Была у Клыка такая манера. Если он хотел, чтобы я что-то послушала, то никогда не спрашивал разрешения. Просто подходил сзади, как обычно, молча вставлял в моё ухо наушник и ждал реакции. Если музыка мне нравилась, я обычно дослушивала до конца, но если нет, то вытаскивала наушник за провод и возвращала его владельцу. Клык только кивал, словно принимая безмолвную оценку к сведению, и исчезал. Но такое случалось редко. Обычно вся музыка, которую он приносил послушать, была действительно хорошей и нравилась мне. Особенно в последние два дня. В это время он приносил песни какой-то одной группы, которые неожиданно сильно меня зацепили. Я слушала трек за треком, улыбаясь и постукивая в такт, а он смотрел на меня и кивал каким-то своим мыслям. А на следующий день приносил всё новую музыку. В конце концов я поинтересовалась, что это за группа, на что Клык, не отвечая прямо, внезапно спросил: 'Хочешь послушать их вживую?'. Я удивилась так сильно, что даже не успела остановить мгновенно кивнувшую голову, а когда немножко пришла в себя, Клык уже, как водится, исчез. Всё это случилось вчера, а сегодня он снова появился из ниоткуда, и в моём ухе тут же оказался наушник, играющий новую песню той самой группы - вокал я уже узнавала. Я попыталась прислушаться, ведь музыка и в самом деле была хорошая, но никак не получалось. Даже отдельные слова не желали собираться в голове, ведь в данный момент она была занята мыслями об одном единственном человеке. И этим человеком явно был не Клык.
  Я виновато взглянула на него, аккуратно вынула наушник из уха и протянула владельцу. Клык только пожал плечами, вроде бы равнодушно, но, как мне показалось, слегка удивленно и обиженно. Но не ушел. Обойдя стол с противоположной стороны, скинул с плеча лёгкий рюкзак и сел на скамью, прямо напротив меня. Я уже успела привыкнуть к этому взгляду, неподвижному, проникающему внутрь, в самую суть, словно острейший скальпель. Казалось, он мог сидеть вот так и смотреть на тебя часами. Говорить этому человеку 'Отвернись!' было бесполезно, я никогда даже и не пыталась. Нужно было просто научиться не замечать этот взгляд, как обычно не замечаешь того, что твои легкие постоянно наполняются воздухом, а по венам течет ярко-алая кровь. Просто привыкнуть.
  Бывали моменты, когда этот взгляд меня безумно раздражал. Иногда я его даже боялась. Но сегодня... Сегодня мне было всё равно, кто на меня смотрит и как. Я рассеянно улыбнулась Клыку, и мысли снова куда-то улетучились. За две секунды я успела позабыть обо всём на свете, в том числе и о нём.
  Ну где же ты, Макс? Где?..
  Если бы я в тот момент присмотрелась к Клыку чуть внимательнее, то уже тогда смогла бы увидеть произошедшие в нём перемены. Еще вчера этого не было, а сегодня... Сегодня на дне его глаз остро поблескивала тихая, затаившаяся злость, ожидающая своего часа. Но разглядеть её мне было не суждено, потому что...
  -Вот ты где есть! - Макс всегда появлялся в тот самый момент, когда я начинала думать, что он совершенно обо мне забыл. Вот как сейчас.
  Голос запыхавшийся, видно, задержали на последнем уроке, вот и бежал сюда со всех ног. А я, как всегда, начала заранее разводить внутреннюю панику.
  Топот Макса, бегущего прямо к моему столику, гулко отдавался в полупустом помещении. Бух, бух - глухо бухали его шаги. Мне лень было оборачиваться, ведь Макс сейчас сам окажется рядом, и я наконец-то смогу насмотреться на него. Но вдруг шаги оборвались. Так резко, будто Макс врезался в невидимую стену или исчез. Я даже немного испугалась и, волей-неволей, всё-таки обернулась. Да так и застыла в полуобороте.
  Никогда... Никогда я еще не видела у Максима такого выражения лица. Это невозможно было передать словами. Чудовищная, гротескная смесь ужаса, страха, отвращения и неверия. Неверия своим собственным глазам. Я тут же сама словно заразилась от него этой долей страха, начала панически соображать, вспоминать, что со мной не так, что такого я сделала, как вдруг поняла, что Максим смотрит вовсе не на меня. А на Клыка. Я резко повернулась обратно... И уткнулась взглядом в поразительно, до боли спокойные тёмные глаза. Клык тоже смотрел на Макса, но ни один мускул не дрожал на его лице. Оно было таким же неподвижным, как и в первый день нашего знакомства. Тихая ярость, которую я должна была заметить, но так и не заметила, была запрятана глубоко, на самое дно, так, что и сейчас я по-прежнему не смогла ни о чём догадаться. Снова резкий поворот к Максу. Я не знала, что он, он-то её видел. Вот эту ярость, и злобу, и ненависть. Потому что глядя на него, Клык её не прятал. Наоборот, позволял ей сверкать так ярко, насколько это было возможно. Без слов.
  Я снова обернулась к нему. Ничего. Спокойная маска без единой эмоции.
  Снова к Максу. Я растерянно вертела головой туда-сюда, не понимая, что происходит, почему эти двое вот так вот смотрят друг на друга. Почему так спокоен Клык, и так напуган и разозлен Макс. Да что тут происходит, в конце концов?!
  Я хотела уже озвучить этот вопрос, но внезапно Макс двинулся с места. Аккуратно, словно приближаясь к бомбе замедленного действия, он подошел к столу, так же аккуратно снял рюкзак и осторожно сел на скамейку рядом со мной. Глаза его по-прежнему были прикованы только к Клыку и никому больше, разве что страха в них стало чуть меньше. Непонимание, недовольство...
  Я осторожно взяла его ладонь в свою и слегка сжала. Она была совсем холодная, просто ледяная. Странно. Обычно это у меня руки холодные, а у Макса наоборот, всегда теплые, чуть ли не горячие.
  -Ты задержался, - тихо сказала я.
  Максим дернул головой, будто пытаясь стряхнуть наваждение и услышать сказанное, но я видела, что у него не получается. Он повернулся, взглянул на меня, но казалось, что взгляд проходит, как пуля, навылет. На лбу крупными буквами было написано 'Ничего не понимаю'. Я тоже решительно отказывалась понимать что-либо, и только Клык по-прежнему сидел спокойно, облокотившись на стол и улыбаясь кончиками губ.
  -Я... Да... Контрольная, - едва сумел выдавить Максим и тут же снова уставился на Клыка. Меня это уже начало порядком злить. Захотелось встать, схватить своего друга за шкирку и хорошенечко потрясти. Так я, верно, и поступила бы, но меня в который раз опередили. И на этот раз - Клык.
  -Мне пора идти.
  -А?
  Я повернулась к нему, пытаясь скорректировать безнадежно перемешавшиеся внутри мысли. Клык смотрел на меня всё с той же странной полуулыбкой, даже как будто ласково. Но меня этот взгляд почему-то здорово испугал. Наверное, я от Макса заразилась.
  -Вообще-то я тебя на концерт позвать хотел. Той группы, которая тебе понравилась. Завтра после уроков. Хорошо?
  Вопросительная интонация в голосе даже не прозвучала. Это было утверждение, очень похожее на приказ, завуалированный лишь из каких-то своих соображений. В другое время я бы, конечно, не упустила этой детали и возмутилась, но сейчас лишь рассеянно кивнула (а почему бы и нет?) и сказала:
  -Хорошо.
  -Отлично, - теперь он смотрел только на меня. - Тогда я встречу тебя после уроков, - тут в голосе скользнуло что-то отдаленно похожее на ехидство. - Ну пока.
  -Пока, - я махнула рукой, и Клык широкими шагами, ни на кого больше не глядя, вышел из столовой. Я повернулась к Максу, раздумывая, долго ли ругать его за опоздание, но в тот же момент чуть не грохнулась со скамейки на пол.
  Вот теперь Максим смотрел на меня. Не со страхом и отвращением, нет. Но так, будто бы я вместо кнопки включения телевизора случайно нажала кнопку запуска ядерной установки.
  -Макс?.. - осторожно позвала я.
  -Ты... Ты... Ты... Что... СОВСЕМ... Совсем... Дурочка?!
  Лучше бы он заорал на меня матом, честное слово. Наверное, даже это прозвучало бы не так обидно.
  -Макс, ты чего, - начала я, но он внезапно чуть ли не подпрыгнул и со всей дури ударил кулаком по столу.
  -Я ЧЕГО?! ЭТО Я-ТО ЧЕГО?!
  Я вздрогнула. Вообще-то, Макс очень редко позволял себе просто так на меня не орать даже - голос повышать, ибо я не из тех, кто такое будет терпеть. Но если он всё-таки на меня кричал, то причина должна была быть очень и очень серьёзной. И я должна хорошо её понимать. Например, порезанные лезвием до крови руки - серьёзная причина. А сейчас? Сейчас я вообще не понимала, в чём так сильно провинилась.
  -Перестать кричать, пожалуйста, - тихо попросила я, - Я не понимаю, о чём ты.
  -НЕ ПОНИМАЕШЬ?! - Макс, кажется, задохнулся от слишком большого глотка воздуха и на секунду замолк. Но через секунду...
  -Почему ОН с тобой разговаривает?! Что, мать твою, он вообще делает рядом с тобой?!
  Эти два вопроса решительно поставили меня в тупик.
  -Кто?
  -Эта мразь, которая только что отсюда вышла!
  О как. Мразь. Значит, я тут действительно не причём, всё дело в Клыке.
  -Почему мразь-то? - удивилась я, забыв обидеться на повышенный тон разговора.
  -Почему? Почему?! Ты что не знаешь, что он, - Макс вдруг резко схватил меня за плечи и развернул к себе так, что я и пикнуть не успела. - Анька, мать твою, ты что, правда не знаешь, КТО он такой?! - и, взглянув на моё удивленное лицо, с приподнятой бровью, сам же себе и ответил:
  -Не знаешь.
  -Не знаю, - подтвердила я. - А что я должна знать? По-моему, вполне нормальный человек. Странный, правда, немного, со своими тараканами, но всё же, у кого их нет?
  Максим вдруг отпустил мои плечи, отвернулся, и, уперевшись локтями в стол, закрыл себе глаза ладонями.
  -Нормальный. С тараканами, значит, - услышала я его тихий, наполненный какой-то безнадегой голос. - А я ведь знал. Знал, что тебя ни на секунду нельзя одну оставить. Как, Анька, ну КАК можно настолько глубоко жить в своей скорлупе иллюзий, совершенно игнорируя при этом реальность?! Как ты вообще до 14-летия своего умудрилась дожить? Как не задохнулась, забыв о том, что в этом мире, оказывается, нужно еще и дышать?!
  И вроде бы ничего обидного в этих словах не было, и Макс говорил спокойно, уже без крика. Но в глазах вдруг стало подозрительно пощипывать. Было ощущение, что он меня не отчитывал сейчас, как маленького ребенка, непонятно за что, а именно что орал матом и плевался слюной.
  Наверное, будь на месте Макса кто-то другой, я бы сейчас просто встала и ушла. Никому не позволю так со мной разговаривать. Но Максим - не 'кто-то другой'. Он мой единственный... Ладно, чёрт возьми, друг. Потерять и его тоже?.. Нет. Если из моей жизни исчезнет еще хоть что-то, я просто перестану существовать. Пепел. Останется просто пепел и ничего больше.
  Огромным усилием воли я мысленно усадила себя на место. Вторым усилием подняла руку и осторожно положила её Максиму на плечо. Так легко, как только могла. Макс отнял ладони от глаз и удивленно взглянул на меня - лёгкие прикосновения были не в моем стиле. Мне всегда было проще кому-нибудь врезать со всей дури, а не вот так.
  Он накрыл мою руку своей. Ты... Ты всё тот же, Макс, ты прежний. А я? Я - меняюсь? Что это такое? Еще один шаг к пропасти или... От неё?..
  -Ты и правда совсем ничего про него не знаешь?
  -Нет.
  Макс помолчал. Но это молчание было уже не безнадежным, скорее, он просто думал, как будет лучше начать.
  -Помнишь Лизу из 9 Б? Веру из 10 А? Катьку и Ленку из 11-х классов?
  Я сдавила сосуд памяти так сильно, насколько это было возможно.
  -Смутно.
  -Допустим, помнишь. А как насчёт того, что все они перевелись из нашей школы?
  -Э-э-э... Ну ушли и ушли, Бог с ними. Всяко бывает.
  -Они не просто ушли, Ниакрис. А после того, как в их жизни появился Клык. Так же, как сейчас в твоей.
  Я попыталась связать эти события, но у меня не получилось. Видимо, день был действительно тяжёлым.
  -Что ты хочешь сказать?
  -Я хочу сказать, - начал Макс и внезапно сорвался, - Да грёбанные помидоры, Анька! Твою ж мать! Ну сложи ты два и два! Он начинал ходить за ними (ну или они ходили с ним), а потом через неделю-две забирали документы и уезжали отсюда к чёрту на рога, лишь бы подальше!
  -Хочешь сказать, он их того... Ну... Что-то там с ними делал?
  -Да уж не смотрел, блин.
  -И все об этом, в том числе и ты, знают.
  -Анька, - выдохнул Макс. - Я убью тебя когда-нибудь. Как с другой планеты! Отец у него кто?
  -Ну и кто?
  Макс сказал. Коротко и ясно. Я прикусила губу.
  -Значит, ты утверждаешь, что он может делать в этом городе всё, что хочет и с кем захочет, и ему ничего за это не будет, потому что папочка его отмажет хоть от убийства?
  -Так же, как отмазал от всего, что уже было. Например, от изнасилования этих девчонок. Они даже заявления писать не стали, ни одна из них, только уезжали как можно скорее, подальше отсюда.
  -Ну пусть так. И, судя по твоим словам, теперь со мной должно случиться то же самое, что и с ними.
  Макс ничего не сказал. Но посмотрел так красноречиво, что я чётко увидела в его глазах утвердительный ответ. И вдруг я засмеялась. Даже не то, что засмеялась - заржала как лошадь, упав лицом в стол.
  -Анька, ты чего?! Анька!! - Макс с испугом схватил меня за руку, но я лишь оттолкнула его, и согнулась пополам от дикого хохота, выходящего наружу, как обильная пена.
  -Макс, - простонала я, пытаясь справиться с приступом истерики, - МАКС, ЧЁРТ ТЕБЯ ПОДЕРИ, ТЫ ПОЛНЫЙ ИДИОТ, ВОТ ТЫ КТО! - и меня снова согнуло пополам. Еще пару секунд меня корчило, а потом вдруг всё резко прошло. Я смахнула выступившие от смеха слёзы.
  -Ты последний придурок на этой планете,...
  -Анька?!
  -...Если смог такое даже просто предположить, - закончила я.
  -Да почему?!
  -По кочану! Ты когда на меня в последний раз смотрел-то, а?! - Макс открыл было рот, но я не дала ему ничего сказать. - Чёрт возьми, я помню эту Ленку, которая из 11-го класса! Да она была в три раза красивее нашей Карины, и это притом, что уже при виде Кары у всех парней школы по подбородку начинает течь слюна. И Веру... Веру я, кажется, тоже помню. Блондинка с волосами до пояса, так? Зеленые глаза, как у кошки. Да по ней же все старшеклассники с ума сходили, не только один Клык! Не сомневаюсь, что и у остальных девчонок внешность была как минимум модельной.
  -А, - снова хотел начать Макс, но я продолжала гнуть своё.
  -А я? Я кто, Макс? По сравнению с ними, а? Маленькая сопливая четырнадцатилетняя уродина, вот кто!
  -Дура ты, - внезапно сказал Макс одновременно со злостью и нежностью в голосе. Но я этого не разобрала.
  -Ну вот, еще к тому же и дура. Нет, ну неужели ты правда считаешь, что я в состоянии вызвать ну хоть отголоски естественных природных рефлексов у представителей мужского пола?!
  -Можешь, - упрямо сказал Максим, не глядя на меня. Всё с теми же интонациями.
  Оставалось только вздохнуть. Говори что хочешь, Макс, но ты прекрасно знаешь, что в утешениях я не нуждаюсь. С иллюзиями по поводу своей внешности я рассталась уже очень давно и практически успешно. Это было частью моего давнего внутреннего самоубийства. Внутреннего самоуничтожения. Это раньше мне было больно, да, когда я смотрела на себя в зеркало, по которому стекали мои собственные слёзы, и думала, как, ну как можно полюбить вот такое существо?! Кому я нужна?! Вот тогда было очень больно, очень. А теперь нет. Теперь есть я и больше ничего. И делить себя с кем-то я не собираюсь. А если кто-то хочет посмеяться надо мной, как пытается сейчас это сделать Макс (пусть и невольно), строя свои бредовые предположения, то лучше пусть сразу засунет свои сказочки о любви, светлых чувствах и красоте куда подальше. Пока я сама этого не сделала.
  -Заткнись, - только и сказала я. Зло и без всякой нежности. А кому нравится тыкаться носом в собственные недостатки? Никому. Вот и мне тоже.
  Макс устало повел плечами.
  -Значит, я не сумею убедить тебя в том, что ты очень красивая, да?
  -Даже не пытайся.
  -Ладно. Вижу, это бесполезно. А в то, что ты не такая, как другие девчонки, ты поверишь?
  -В то, что малость двинутая? Да, - легко согласилась я.
  -АНЬКА! - Макс вдруг треснул кулаком по столу. - Я не про это! Ты необычная, понимаешь? Уж вот с этим-то ты не сможешь не согласиться.
  -Ну конечно...
  -Если поставить тебя в ряд со всеми остальными девушками нашей школы, то только ТЫ одна будешь из них выделяться. Ты одна.
  -Вероятно потому, что на девушку-то я как раз меньше всего похожа, - тихо пробормотала я, так, чтобы Максим не услышал.
  -У тебя есть то, чего у них нет.
  -Чего же?
  -Своей личности. Достоинства. Индивидуальности, в конце концов. Они все повторяют друг за другом, а ты никогда до этого не опускаешься. В чём бы то ни было. Может, по твоим словам, ты мало похожа на девушку (да-да, я услышал), но зато ты больше похожа на человека. На сильного человека. На...
  -Достойного соперника, - тихо закончила я за него. - Ты это хотел сказать?
  -Да.
  -Всё равно я не верю, Макс. Что нужна ему в каком бы то ни было качестве.
  -Тогда зачем он рядом с тобой?
  -Ну... Может, его это просто забавляет?
  -Нет, Ань, - твердо сказал Макс. - Я видел, как он на тебя смотрел. Ты, быть может, и не видела, а я видел. Я знаю, о чём говорю.
  -И всё равно, - упрямо начала я, - ты ничего мне не доказал. Я тебе, конечно, верю, Макс, но и от Клыка за две недели я ничего плохого не видела.
  -Две недели?! - голос друга сделал в воздухе сальто-мортале и тут же стал твёрже металла. - Он ходил за тобой целых две недели?!
  -Да. И кстати, тогда, в заброшке, он тоже ничего мне не сделал. Хотя мог.
  -Какой заброшке? - не понял Макс.
  -Той, куда мы вдвоем ходили, - начала было я, не успев понять, что лучше бы мне этого не говорить. Макс медленно повернулся ко мне. Очень медленно.
  -Ты. Что. Ходила. С. Ним. Одна. В. Заброшенный. Дом, - произнес он отчетливо, безо всяких вопросительных интонаций.
  Вместо ответа я сделала то, что в данный момент было куда важнее. А именно - резко перекатилась на бок и свалилась со скамьи на пол. И очень вовремя. Потому что в следующее мгновение Макс в бешенстве схватил со стола первое, что попалось под руку - маленькую вазочку для цветов, а еще через мгновение она брызнула мелкими осколками, ударившись именно о то место, где я только что сидела.
  Я стряхнула фарфоровое крошево с груди и поднялась на ноги. Оглянулась, подумав о том, что сейчас на шум прибежит куча народа, и нам хорошенько надерут уши. Но нет, вокруг по-прежнему стояла тишина. Мы были в столовой совершенно одни.
  Преодолев дикое сопротивление тела, я взглянула на Макса. Лицо у него было такое бледное, как будто он заразился симптомами моей боевой ярости. Я взглянула на его ладони. Они дрожали. Сильно. Он не смотрел на меня, сидел полусогнувшись и уставившись в стол.
  Но когда он заговорил, голос его был таким же твёрдым, каким я привыкла его слышать.
  -Иди к нему, - тихо сказал Максим. Я непонимающе на него взглянула. Только что чуть не убил за то, что была с ним, а теперь - к нему?!
  -Иди к нему, - повторил мой друг, - и скажи, что НИКУДА ты завтра не поедешь. Ни завтра, ни послезавтра. Никогда. Поняла?!
  Наверное, внешне во мне ничего не изменилось. Разве что серая сталь в глазах стала темнее и жестче.
  -Приказываешь? - холодно поинтересовалась я.
  -Да. Приказываю. Если сама не в состоянии сложить один к одному, придется объяснять на пальцах.
  Он всё еще не понял. Макс, я думала, ты умнее, и знаешь меня лучше, чем я могла предположить. Оказывается, нет. Ни черта ты меня не знаешь.
  -Я, кажется, уже не один раз говорила тебе, что никому не позволю решать за меня, - сказала я, глядя куда-то мимо него.
  -Да плевать я хотел на твои принципы! Ты...
  Макс открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но замешкался. Потому что поймал мой взгляд. То, что он хотел произнести дальше, стало уже абсолютно ненужным. Потому что всё, что я хотела знать, было сказано в первой фразе. И последней.
  Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Я - с яростью и разочарованием, Макс - со злостью и словно бы с долей раскаяния. Мне захотелось ударить его за то, что он не смог удержаться и произнес эти слова. Но я не стала этого делать. Вместо удара с моего языка сорвалось не менее больно-режущее:
  -Да пошёл ты к чёрту!
  А через секунду меня в столовой уже не было. Ни меня, ни моего рюкзака. Когда я не хочу смотреть кому-то в глаза, то умею быстро передвигаться. Очень быстро.
  И поэтому я не услышала, как Макс, словно сквозь сон, договорил то, что хотел сказать.
  - Ты... Ты мне живой нужна... Анька.
  
  
  Надолго злости не хватило. Пролетев по коридору и свернув налево, я остановилась у закутка под лестницей. Пару секунд раздумывала, что же делать дальше, а потом махнула рукой, стянула рюкзак и полезла в темноту, туда, где меня уж точно никто не смог бы увидеть. Села прямо на пол, согнув ноги и уперевшись локтями в колени.
  ... Не думалось. Как бы ни хотелось сейчас разобраться во всём, мысли никак не желали формироваться, и были больше похожи на мягкий, растекающийся пластилин. Но одно я знала совершенно точно: Макс должен быть прав. Это знала даже не я, а моё подсознание, инстинкт самосохранения. Хотя лично я за две недели не видела от Клыка никакого зла. Да, странный, да, непонятный, даже пугающий. Но то, что наговорил Максим, никак не желало вязаться с тем, каким успела узнать Клыка я. В нём было что-то, что вызывало неосознанный страх, но ведь такое 'что-то' есть у многих властных и сильных людей, и дело тут может быть не в поступках, а в характере. Сколько раз мы оставались с ним один на один, да вот даже тогда, в заброшенном доме. Захоти он сделать со мной то, что, по словам друга, он делал с этим девушками, вряд ли бы я смогла его остановить. Да и само то, что я пошла с ним... Я не чувствовала в нём зла в тот момент, иначе никогда бы нам не сидеть вдвоем на той самой крыше.
  Запуталась. Чёрт возьми, я начинала злиться, а это было совсем уж плохо. Обиды на Макса не было, потому что я чувствовала его правоту. Вот уж он-то точно не пожелал бы мне зла и не стал бы разводить панику на пустом месте. Но и Клыку мне почему-то тоже очень хотелось поверить. Я и сама не знала почему. Наверное, внутренне надеялась, что смогу когда-нибудь из соперницы превратиться в друга. Глупая. Тогда-то я думала, что достаточно хорошо разбираюсь в людях, и только потом поняла, что еще слишком мала для этого. И вряд ли когда-нибудь сумею научиться.
  Но как бы там ни было, следовало встать, пойти и что-то сделать. Принять решение. Да. Пойти к нему - Макс был прав. Мне надо пойти к Клыку и всё ему сказать. Как есть. Именно его слово должно поставить точку, не моё. Его.
  Я поднялась на ноги и выбралась из тёмного угла на свет. В школе было тихо, началась вторая смена. В коридоре внизу никого не было, даже охранника. В столовой было пусто, значит, Макс ушёл домой. Не стал меня ждать. Я, в общем-то, знала, что так оно и будет, но почему-то всё равно прикрыла глаза. На одну единственную секунду.
  Почему? Почему у меня всё всегда - вот так, комом? Я ждала тебя, Макс. Ждала целых две недели, а ты...
  Я закрыла дверь в столовую, и хотела было уйти, как вдруг взгляд зацепил самого себя. Зеркало. Я подошла к нему и взглянула на отражение словно бы в самый первый раз.
  Что же этот мир нашёл во мне? Почему он всё еще заставляет меня жить?.. Почему такая, как я, еще живет?.. Веснушки. Лицо в веснушках, руки, плечи и спина. Неужели кому-то это может понравиться? Я была обычным ребенком. Одной из многих. Снаружи, но не внутри. Боги, кто бы знал, как это больно. То, что мы видим каждый день, не более чем оболочка. Мягкая, податливая глина. Мастер легко может слепить из неё любой образ. Но я не мастер, и смогла создать лишь один единственный, обожженный в печи и закаленный на лютом морозе. Тот образ, который все здесь, в моём мире, обходят стороной. Три шрама на плече - словно от удара звериной лапы. Где их только нет, маленьких, незаметных. Я вся покрыта шрамами, снаружи и изнутри. Я так старалась, чтобы никто вокруг не замечал шрамы от порезов, что в итоге люди перестали замечать меня настоящую. Осталась только внешняя я. И никто, никто, даже Максим, не знает того, кто живет у меня внутри. 'Кто' - потому что это живое существо. От нематериальной боли, которой не существует, невозможно страдать так сильно. Такую боль, как моя, может причинять только что-то живое... И очень жестокое.
  Я провела рукой по лицу, убирая прочь ненужные мысли. Жалеть себя нужно тогда, когда ты стоишь у начала дороги, а не когда уже идешь по ней. Иначе ничем хорошим это не закончится.
  Я отвернулась от зеркала и быстрым шагом направилась к выходу на улицу, туда, где мне было суждено поставить очередную точку в своей жизни.
  
  
  На улице попрохладнело. Я хотела было застегнуть спортивную куртку, но почему-то передумала. От порывов ветра, холодивших грудь, будто бы становилось легче.
  Где искать Клыка, я не представляла. До этого момента я вообще никогда не задавалась таким вопросом, потому что всегда, когда было нужно (да и когда не нужно тоже), он был рядом - за спиной слева, ровно в трёх шагах. Он был там, когда ему требовалась я. А теперь, когда мы поменялись местами, я вдруг почувствовала, насколько мы различаемся в силе и возможностях. И различие это совсем не в мою пользу.
  Я спускалась по ступеням медленно, размышляя, где же его можно найти. Почему-то казалось, что он где-то рядом, так же, как и всегда.
  Что это?..
  '...совсем просто'.
  Голос. Его голос! Я ускорила шаг, но подойдя к углу школы, остановилась, прижалась к стене и осторожно заглянула туда, откуда слышался знакомый голос. Он действительно там был. Только не один, а в окружении других парней. Своих парней. Я пересчитала их глазами - три, пять, семь. Всего восемь, значит.В животе вдруг появился неприятный холодок. Не знаю, откуда он взялся, на тот момент бояться было вроде бы и нечего. Ну и что, что не один. Подумаешь.
  А может, лучше потом, в другой раз, завтра, подумала было я (видимо, это проснулся голос благоразумия). Но что-то мешало развернуться и тихо уйти домой, отложив проблему в долгий ящик. Этот внутренний разлом никак не хотел оставить меня в покое. Я прижалась спиной к стене. Будь что будет. Надо выяснить всё раз и навсегда. Прямо сейчас. Сейчас. Ну давай же, давай, маленькое трусливое дерьмо!..
  Я не помню, как сделала этот шаг. Будто что-то толкнуло в бок, и я буквально выпала из-за угла, едва не поприветствовав ладонями землю. Видимо, шума от этого полупадения было предостаточно, потому что трое парней обернулись в тот же момент, а за ними и все остальные. И Клык тоже.
  Я выпрямилась, взглянула на него. И не узнала. Это был не тот парень, чье отражение я привыкла видеть за своей спиной. Ничего похожего. Тот Клык, что стоял сейчас впереди, был злым и жестоким. А тлеющая сигарета, зажатая зубами в уголке рта, придавала его лицу какое-то зловещее выражение. Он смотрел вроде бы и на меня, но в то же время мимо. Казалось, он меня не узнавал.
  Но вот Клык прищурил взгляд, двумя пальцами вынул сигарету изо рта, и медленно, непривычно растягивая слова, спросил:
  -Тебе чего, Ниакрис?
  И стоило только моему имени сорваться с его губ, как выражения лиц стоявших вокруг парней тотчас поменялись. До этого я была абстрактно-пустым местом, а теперь они меня узнали. И судя по всему, моё имя им слышать уже приходилось. Что-то странное отражалось в семи парах глаз, сверлящих меня взглядами. Насмешка? Да, пожалуй, и она тоже. Но было и что-то еще. Не знаю, что. Но одно могу сказать точно - раньше никто никогда на меня вот так не смотрел.
  -Мне надо с тобой поговорить.
  Клык слегка склонил голову набок, будто оценивая меня взглядом.
  -Ну так говори.
  Правый уголок рта у него дернулся и слегка приподнялся вверх. И в ту же секунду точно такие же полуухмылки появились на лицах остальных парней. Я едва не отступила назад, так это было неожиданно и страшно. Словно между ними всеми существовала какая-то особая, телепатическая связь.
  -С тобой одним, Клык! - лишь богам известно, сколько сил мне понадобилось, чтобы не прошептать эти слова, а произнести так же громко и чётко, как разговаривал он сам.
  -У меня нет секретов от тех, кто рядом со мной. Хочешь говорить - говори сейчас.
  Вот тут бы мне и отвести взгляд, пожать плечами, развернуться и уйти. Вновь поставить его на место. И ничего бы не было, хотя бы в тот день. Может потом, когда-нибудь, это всё же случилось, даже случилось бы наверняка, но позже.
  Но подумав об этом тогда и глядя ему прямо в глаза, я поняла, что не смогу больше жить с этим внутренним разломом ни одного дня. Мне было слишком больно не верить и Максу и Клыку одновременно. Лучше уж что-то одно.
  В конце концов, если я ему верю, то чего же бояться?..
  -Хорошо, - я пожала плечами. - Я просто хотела сказать, что не смогу завтра с тобой никуда пойти.
  Я больше не смотрела на него (это было уже выше моих сил) и потому не увидела, как эти слова мгновенно стерли с его лица и ухмылку, и насмешку. Клык нахмурился.
  -Это почему же?
  -Личные причины, - снова пожала плечами я, по-прежнему избегая его взгляда.
  -Не сможешь или больше не хочешь, а, Ниакрис?! - я вздрогнула от внезапно появившейся в его голосе ярости.
  Клык сделал резкий шаг вперед, я - назад. Одна секунда отделяла меня от того, чтобы развернуться и быстро убежать оттуда. Но Клык отступил. По движению головы я поняла, что он сейчас смотрит на меня, ожидая ответа.
  -Это... Моё дело, - я наконец-то подняла голову и посмотрела на него. Лицо Клыка могло бы казаться совсем спокойным, если бы не вот эти морщинки вокруг прищурившихся глаз и поджатых губ. Лицо человека, которому я могу верить - разве оно такое? Нет. Надо ставить точку. Здесь и сейчас.
  -Это моё право.
  Морщины на его лице разгладились, все до одной. Теперь Клык смотрел на меня равнодушно. Без единой эмоции. Просто смотрел прямо в глаза, но казалось, что взгляд этот выжигает глазницы и проникает внутрь, в сердце, в кровь... Мне страшно. Я должна уйти.
  Но ноги не двигались. Первый раз я столкнулась с тем, что человек в прямом смысле слова приковал меня взглядом к земле. Это меня-то?!
  Клык сделал шаг вперед. Еще один. И еще. Я по-прежнему не могла ни двигаться, ни смотреть на него. Даже когда он оказался на расстоянии вытянутой руки, продолжала стоять на месте и глядеть куда-то сквозь его грудь.
  Я не сразу поняла, что случилось дальше. Только когда его тёмно-карие глаза с нездорово расширенными зрачками оказались в нескольких сантиметрах от моих глаз, я осознала, что он держит меня за подбородок и снова смотрит внутрь. Совсем как тогда, на крыше. Только взгляд теперь другой.
  -Ниакрис, - тихо и укоряюще сказал Клык. - Ни-а-крис...
  Я увидела, как уголки его губ приподнимаются вверх, и едва поверила своим глазам. Клык улыбался, глядя на меня. Словно я что-то сделала правильно. Но так мне казалось лишь пару секунд, не больше. Потому что через мгновение улыбка была стёрта точно так же, как и морщины, а на лице проступила та самая ярость, которая чуть было не заставила меня убежать отсюда. Но теперь... Теперь бежать было слишком поздно.
  Всё, что я успела сделать, так это дернуться назад, пытаясь вырваться из крепкой хватки, но это оказалось бессмысленно. Потому что в следующее мгновение волна ослепляющей боли сама отбросила меня от него. Я упала спиной на асфальт и ударилась головой. Это стало последней каплей. Против воли в глазах защипало, и мир вокруг начал расплываться. Когда глазницы переполнились слезами, две дорожки прокатились по вискам. Капли упали на землю. Это унижение было страшнее и боли, и сломанной веры. Я села (подняться на ноги не было сил) и стерла рукой с висков солёные дорожки. Случайно задела ладонью кончик носа, а когда посмотрела на руку, то увидела, что на ней остался кровавый мазок. Тогда я с трудом подняла глаза и посмотрела на Клыка. Других не увидела - в глазах по-прежнему всё расплывалось. Но его лицо я видела чётко. В тот миг он и отпечатался в памяти, словно икона самого злого бога. Ну вот я и расставила все точки над ё. Прости меня, Макс. Ты был прав.
  Клык уже не улыбался, но и ярости в его глазах больше не было. Только уверенность во вновь подтвержденном превосходстве и, пожалуй, усталость. Словно бы он не хотел этого делать, но я вынудила.
  -Здесь я решаю, кому принадлежит право выбора, а кому нет. Так вот у тебя ЕГО НЕТ.
  Я молчала. Говорить было больно. Больно было даже просто моргать. Клык ударил меня так, чтобы и не сломать нос, но всё равно сделать очень-очень... неприятно. Вся сила удара пришлась куда-то в область переносицы. И теперь кровь из носа текла по губам и капала на джинсы, на асфальт. Меня и правда здесь считали за равную. Потому что удара он не придержал.
  Как парня. С размаху. Улыбаясь. 'Вот твоё место, Ниакрис'.
  Я молчала. Не потому, что нечего было сказать, а потому, что любые слова здесь были бессмысленны. Я смотрела ему в спину, когда он уходил, и в остальные семь спин. Он просто отвернулся и ушел, ни сказав больше ни слова. Всё уже было сказано. Война была объявлена. Я смотрела ему вслед и взглядом ставила на спине большой, жирный крест.
  Говорят, выбор есть всегда. А был ли он у меня тогда, в тот момент? Наверное, не было. Я поднялась на ноги, платком вытерла с лица слёзы и кровь и бросила его под ноги. На свете существовал лишь один человек, с которым я сейчас могла поговорить, и я пошла прямо к нему. Мне было всё равно, что думали проходящие мимо люди, и остановилась ли кровь. С этого момента я умерла и воскресла вновь. Я стала совсем другой. Я снова стала настоящей Ниакрис.
  
  
  Вот так я и встретила человека, который, вопреки надеждам на обратное, сделал совершенно невыносимым довольно большой период моей жизни. Тот разлом в душе зажил на удивление быстро, ибо к тому моменту это было уже далеко не первое (да и не последнее) предательство моих совершенно наивных и детских надежд. Наоборот, злость на очередную несбывшуюся надежду дала мне такие силы, которых у меня никогда раньше не было, и это позволило внутренне подняться во весь рост и стать той, кем меня и увидел Клык. Достойной соперницей. Всё-таки была права я, а не Макс: в первую очередь он углядел именно что мою внутреннюю суть, а не внешность. Снаружи он разглядел меня только потом, некоторое время спустя. И как ни странно, моя внешность неприступной и замкнутой одиночки вовсе его не оттолкнула, а совсем наоборот. Первый раз в жизни я встретила человека, которому понравились одновременно и мой совсем не девчоночий характер, и точно такая же внешность. К сожалению, этот человек оказался из тех, кого я предпочла бы никогда не встречать.
  Честно говоря, я очень долго не могла понять, чего же Клык хотел от меня по-настоящему, и зачем ему нужна была эта странная война. И лишь через какое-то время я узнала это, когда однажды после очередной стычки он схватил меня за руку, притянул к себе и прошипел в лицо:
  'Ты сама ко мне придешь, сама, поняла?!'.
  Вот так вот я и узнала, чего он от меня хотел на самом деле.
  Если бы Клыку было нужно то, что ему требовалось обычно, думаю, что в один прекрасный или не очень день где-нибудь за школой или в тех же заброшках он вполне бы смог внести меня в список девушек, которых перечислил в столовке Макс. Но это ему было не интересно. Ему хотелось, чтобы я сама пришла к нему за этим. Сломать меня, вот чего хотел Клык. Ломать мою жизнь до тех пор, пока я не сломаю себя сама и не приползу на коленях, умоляя сжалиться и избавить от этих мучений. Это было куда интереснее, чем брать самому. Ломать не очередную глупую куклу, крошащуюся после первого же удара, а настоящего, живого человека, личность. И это его слова, не мои. Ни одну девушку в школе он не считал за человека. За исключением меня. Остальные для него были пустышками. И та игра в войну, которую он придумал, заключалась в том, чтобы стереть меня как личность и поставить в один ряд с безликими куколками. У меня не было выбора - принимать его правила или нет. В любом случае, правило в этой игре было только одно - победитель получает ВСЁ.
  
  
  
  Глава 8.
  На распутье.
  
  И ради забавы, ради прикола
  Фишка легла под кого-то другого.
  В кармане и в сердце большая пустыня,
  Мы как дрова для большого камина.
  Займи моё место, примерь мою цену.
  Возьми мою руку, сожми мою вену.
  Если ты тоже остался в живых,
  Я буду рад разделить на двоих.
  (Мёртвые дельфины)
  
  Нож пролетел в паре сантиметров от моего плеча и воткнулся в ствол. Я оглянулась влево, вправо, и уже через секунду скрылась в густой листве ближайшего дерева. Ветви и листья надежно защищали от чужих глаз, давая время сосредоточиться и сориентироваться. Итак, начнём с самого простого. Кто я? Человек. Судя по некоторым половым признакам, еще и девушка. Что ж, этого пока хватит. Дальше - где я? Вот это уже сложнее. Ни того, что это за место, ни того, как попала сюда, мне не припоминается. Деревья, дорога, какие-то строения... Ну ладно. То, что я хотя бы 'где-то', а не в пустом пространстве, уже само по себе неплохо. Тогда остался последний вопрос - зачем я здесь. Цель. Смысл. Те слова, которые так не люблю, но с которыми в реальности постоянно сталкиваюсь.
  От размышлений отвлек какой-то странный раздражающий зуд на уровне плеча. Я взглянула на него и увидела средней глубины порез, из которого тончайшей, словно паутинка, струйкой вытекала кровь. Значит, нож меня всё-таки задел. А это означает, что где-то рядом есть ВРАГ.
  Одна эта мысль смела и заслонила собой все предыдущие. Какая разница, кто я и где, если рядом находится (человек?) существо, жаждущее моей крови? Я не могу позволить ему успеть первым! Ноги мягко спружинили о ветку, и через секунду я уже бежала по земле, почти её не чувствуя. Руки привычно скользнули за пояс и на бегу вытащили два метательных ножа, крепко сжав их в кулаках. Я знала, что они там будут. Просто знала. Задавшись определенной целью (убийство?), разум и ноги несли меня туда, откуда прилетел первый клинок. Окружающий ландшафт интересовал меня равно настолько, насколько мог быть полезен. Лишь краем глаза я успевала замечать мелькающие вокруг деревья и пустые, мертвые дома.
  Своего врага я настигла настолько неожиданно, что не успела ни толком разглядеть его, ни остановиться. Тело просто почувствовало исходящую волну ненависти от тёмной фигуры впереди, отдало немедленный приказ рукам, и они, размахнувшись и даже не прицеливаясь, метнули вперед один из ножей. Сила размаха была такой, что лезвие вошло в затылок почти по рукоять. Враг нелепо взмахнул руками, будто хотел взлететь, опустился на колени и наконец повалился на землю, словно мешок с картошкой.
  Я остановилась как раз возле тела. Рассматривать его подробнее не было желания, я лишь наклонилась и, ногой прижав плечо к земле, вытащила оружие. Обтёрла его о серое одеяние мёртвого врага. Струя крови, куда более сильная, чем моя, вытекала из страшной раны и превращала серые одежды в тёмно-бордовые. Это зрелище меня заворожило. Ладони сами потянулись вниз и, прижавшись к пойме глубокой раны, окрасились в ярко-алый цвет. Невольная ухмылка растянула губы против воли. Мне нравилось это зрелище. Как же красиво...
  Наблюдая за медленно синеющим телом, я совсем упустила из виду момент, что враг мог быть и не один. Лишь когда серые тени взяли меня в плотное кольцо и начали сужать свой дьявольский круг, я соизволила поднять голову. Страха не было. Нисколько. Я стряхнула с рук красные капли, подняла клинки и встала с колен на ноги. Враги... Как много врагов... И какое сладкое чувство разливается внутри. Через несколько минут здесь будет столько крови, что я смогу погрузить в неё не только руки, но и лицо, спину, грудь...
  Никто из них не заметил начала моей атаки (думаю, конца тоже никто не успеет почувствовать). Я летела по кругу, - от одного к другому - и вместе со мной мелькали острые, сияющие на солнце лезвия, перерезая артерию за артерией, пронзая сердце за сердцем. Ничто не было в силах остановить меня. И лишь когда на пути остался один единственный враг, я почувствовала, что нож в правой руке тихонечко вибрирует... Сильнее... Сильнее...
  И уже почти перешагнув тонкую грань меж сном и реальностью, я обернулась в свой сон и вздрогнула. Из-под серого капюшона на меня хищно смотрел не кто иной, как Клык.
  
  Рука лежала на мобильном телефоне. То ли я случайно сбила его со спинки дивана, то ли целенаправленно сгребла во сне и запрятала под подушку, но сейчас именно он вибрировал в мокрой, до боли сжатой ладони. Это что, будильник? Да ладно, быть не может, рано еще. Я пальцами разлепила веки и взглянула на экранчик. Смска. От Макса. В шесть утра?! Макс, чтоб тебя!
  Я скинула одеяло на пол и села на подушку. Всё, заснуть уже не получится. Руки были такими же мокрыми, как и во сне, только уже не от крови. Я вздохнула, лёгким движением задвинула сон как можно глубже в душу и наконец взглянула на смс. 'Сегодня не увидимся. По делам. Скажи классной. Будь умницей'. Как всегда, кратко и лаконично, абсолютно в духе Максима, когда он переходит от слов к делу. Наверное, опять в поликлинику или еще куда. Впрочем, неважно. Будь что серьезное, он бы сам об этом сказал.
  Прерванный сон тихонечко бился где-то в глубине груди словно морской прибой, в такт сердцу. Наверное, когда-нибудь придёт такой день, когда я посмотрю на себя в оконное отражение и не увижу там ничего кроме солнечных бликов. Вот тогда я пройду сквозь хрупкое стекло и уйду в свои сны. Там, где можно никого и ничего не бояться. Не бояться нового, только что родившегося очередного дня.
  Я встала, подошла к окну и раздвинула шторы. Сон слетел с глаз ненужной шелухой, и даже тьма за окном не вернула его обратно. Ощущение крови на ладонях никуда не уходило. Еще один тяжелый вздох. И почему в нашем мире свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого? А зачастую даже и не свобода вовсе - простые желания и похоть. Обидно как-то за свой мир.
  Нет, не хочу, чтобы этот день начинался такими мыслями. Надо избавиться от их, быстро и безжалостно. Я посмотрела в окно и поняла, что мне больше не хочется оставаться в этой душной комнате ни одной минутки. Туда. В ночь. В надежду. В рассвет.
  Исчезать незаметно я научилась уже очень давно. Десяти минут хватило с лихвой, чтобы привести себя в относительный порядок, а еще через двадцать минут я уже сидела на полуразрушенной веранде заброшенного дома, что не так далеко от моего собственного. В тот посёлок, где стояли большие заброшенные дома, я не пошла: снега за ночь намело разве что не по горлышко. Даже до этого строения я добиралась с превеликим трудом через темноту, отсутствие фонарей и сугробы примерно с половину моего роста, так что идти дальше я не рискнула. Открытой крыши здесь не было, но зато была большая веранда на уровне второго этажа. В детстве мы любили прыгать с неё прямо в снег - и было ни капельки не больно. Но сейчас прыгать мне, конечно же, не хотелось. С трудом, устав после неравных битв со снежными заносами, я поднялась на веранду, подошла к краю, кое-где скалившемуся провалами отсутствующих кирпичей, и уселась прямо там, где и стояла.
  Было зябко и по-утреннему морозно. Надевая два свитера, я знала, что не ошибусь. Потом, когда пойду в школу, можно будет снять один, но сейчас лучше поостеречься.
  И хотя усталость мягко сжимала мои ноги и голову в своих пушистых ладошках, плохие мысли тут же вымелись одна за другой без права на возвращение. Невозможно было плохо думать о мире и жизни, слушая звенящую морозную тишину, глядя на светлеющие снег и небо, на скрытую под снежным покрывалом землю, кусты, деревья. Если такие вещи не прогоняют плохое из твоей души, значит, жить тебе осталось всего ничего. Я смотрела на переливающееся нежными красками небо, похожее на пухлую розово-белую зефирину, и радовалась только одному - что я жива и живу.
  Живу по-настоящему.
  А потом я задремала. Не заснула полностью, но прижавшись к бетонной стене и сквозь закрытые веки глядя на нежный зимний рассвет, мысленно перенеслась куда-то совсем в другое место. Сознание разделилось на два потока, и я отпустила его в свободное плавание, погрузившись в сон и одновременно слушая звенящую мелодию волшебницы-зимы без единой ноты и звука.
  Просто думала. На самом деле, если честно, размышлять наедине с самой собой мне малость вредно. Я неизменно начинаю загонять себя в логические тупики, словно проверяя нервную систему на прочность. Это еще одна моя особенность. Я могу издеваться над собой, ехидничать, насмехаться, унижать даже.
  Но гораздо больше было в жизни таких моментов, когда я сидела на полу, забившись в самый дальний угол, обхватив себя руками, и шептала 'Не плачь, пожалуйста, хорошая моя, не надо, ты моя сильная, ты моя любимая, солнышко, радость моя, всё хорошо, нас больше никто не тронет, всё хорошо, девочка'. Только это не нарциссизм, нет. Это мой особый, личный вид шизофрении - как способ выжить. Просто кроме меня самой, мне никто никогда больше таких слов не говорил. Самолечение, самоисцеление. Я сама наношу себе раны, но сама же их и зализываю. Многие, да почти что все, считают меня холодной и равнодушной. Потому что я никогда не злюсь и эмоционально не реагирую на подколки, грубые шутки и издевательства, порой даже слишком нетактичные. А разгадка проста: все возможные душевные и половину из возможных физических ран я себе уже нанесла. Чтобы потом, после чужих слов не было так же больно. Раны от собственных слов залечить гораздо проще. А после тыкать иглой острых слов в уже однажды омертвевшую ткань - совершенно бесполезно. Бессмысленно. Я сама создала эту холодную броню, которая хоть и отделяет меня от других людей и делает мало похожей на живую, но зато и защищает лучше любого оружия.
  Но сейчас мне было настолько хорошо, что ни вставать, ни идти куда-то не хотелось совершенно. Если бы я только могла, то согласилась бы в этот момент стать невидимой и всеми забытой. Но капля сиюминутного желания шла совершенно вразрез с наполеоновскими планами наступающего дня. Я тянула до последнего, но наконец наступил тот момент, когда сидеть дольше было уже невозможно. Я поднялась и нехотя побрела назад, к дому.
  
  
  Идти в школу без Макса было, с одной стороны, как-то непривычно, а с другой, даже не знаю... Вроде бы немножко легче. В последнее время мне стало казаться, что я слишком сильно к нему привыкла. А это плохо. Недопустимо. Я не хочу ни к кому привыкать или привязываться. Потому что всё проходит, потому что ничего вечного нет, потому что рано или поздно все люди уходят, оставляя тебя бессознательно качаться на тяжелых волнах одиночества, а я... Я просто очень боюсь потерять еще хоть что-нибудь. Хоть одну вещь, одного человека. Я сильная, но даже на один единственный раз меня больше не хватит. Пусть я лучше буду такой, какой меня видят другие - холодной, молчаливой, мрачной и отталкивающей, но зато я буду живой. Живой и спокойной, а не сжимающей лезвие и разбивающей кулаки о стены в очередном приступе бессилия и отчаяния.
  Вот с такими мыслями я и переступила школьный порог. Я же говорю, мне вредно думать.
  На часах было уже 7 минут девятого, я скачками неслась по лестнице, спешно пытаясь придумать причину опоздания и выбирая между цунами и землетрясением, влетела в класс и... остановилась. В кабинете было лишь пять человек, да и те сидели на партах, болтая ногами.
  -А...
  -Английского не будет, - весело сообщила мне Ленка. - Училка не придет сегодня.
  Я красноречиво изогнула левую бровь. Ленка только рукой махнула.
  -Ой, да мы сами не знаем, то ли её кто-то сбил, то ли она кого-то сбила... Вот классно, правда?!
  Я прекрасно поняла, что последнее предложение относилось к факту отмены урока, а не факту аварии, но все же после этих слов во рту появился какой-то странный противный привкус. Привкус гнили. Я молча покачала головой, развернулась и вышла за дверь. Вот и выбирай в будущем профессию учителя. Чтоб я сдохла под кучей железных обломков, а мои ученики потом вот так же радостно прыгали на моей могиле. Ну уж нет...
  Интересно, а куда все подевались? Небось кто домой пошел, кто где-нибудь тут по школе шляется. Эх, не вовремя Макс занятия прогуливает. Сейчас бы рюкзаки на спину закинули да и прочь отсюда. Куда-нибудь... Да хоть и на крышу соседнего дома. Или в столовку. Или к гаражам бы смотались, есть у нас там одно местечко секретное. Но без Макса никуда идти не хотелось. Без него на улице было слишком холодно.
  Я поежилась и медленным шагом стала спускаться по лестнице. Раз уж такие дела, пойду в столовой посижу. Там и тепло, и можно сесть где-нибудь в углу, никто тебя даже замечать не будет.
  В кои-то веки день начался хорошо и относительно спокойно, и где-то внутри промелькнула короткая мысль 'Ненадолго'. Но я даже представить себе не могла, сколь коротким будет это самое 'недолго', и какую грандиозную подставу готовил грядущий день, мерзко хихикая и потирая лапки.
  Так вот, 'недолго' кончилось уже на последней ступеньке лестницы. Когда я не ушами даже, кончиками пальцев услышала, почувствовала тихий хнычущий плач под лестницей.
  Помните, я говорила, что умею чувствовать чужую боль? Вот точно так же я почувствовала её и сейчас. Только в этот раз удержалась на ногах, ничего не било меня по нервам остро заточенным ножом. Эта боль была совсем другая. Та обрушилась лавиной, инстинктивно заставила разум бежать, спасать или искать спасения самому, предупреждала об опасности, а эта волнами прокатывалась по душе, как по мокрому песку, не оставляя никаких следов. Это были плач и боль полностью отчаявшегося человека, полностью потерявшего веру в избавление от тяжкого груза, уже не ждущего помощи ниоткуда. Полная беспросветность. Но было в нём и другое. Сперва неуловимые, а затем всё более и более отчетливые, в плаче явственно проскакивали ноты гнева, чуть ли не ярости. Мало-помалу они усиливались, перекрыв собой безнадежность, и тихий плач перешел в такое же тихое яростное подвывание, полное ненависти. Я физически почувствовала, как волны превратились в маленьких юрких змеек, и те обвили моё тело, больно жаля и кусая его. Никогда и представить себе не могла, что вот так 'выглядит' человеческая ненависть. Никогда я к ней не прислушивалась, всегда ловила кончиками пальцев лишь боль и ничего больше. И, наверное, была права.
  Инстинктивно стряхнув с себя видение, я провела ладонью по глазам и, не раздумывая, шагнула в полумрак подлестничного закутка. Что же могло вызвать в человеческой душе столь отвратительный чувственный диссонанс? Мне хотелось если и не помочь, то хотя бы просто успокоить. Ведь это же наверняка ребенок, наверняка кто-то из малышей...
  Но увидев, какого такого малыша я собралась утешать, я едва не села там же, где стояла. Передо мной прямо на пыльном, испачканном побелкой полу, откинув назад растрепанные волосы и уткнувшись лицом в мокрые от слез ладони сидела Кара.
  Первые десять секунд я просто стояла и молча смотрела на скрюченную фигурку. Сказать, что у меня был шок, значило не сказать ничего. Моя КАРА? Здесь? В таком виде?! Не-е-т... Простите великодушно, глаза, но я отказываюсь вам верить. Вы же и сами понимаете, что я могла бы найти в этом грязном уголке кого угодно, да хоть самого президента, но только не вот эту девушку. Только не её.
  В мозгу уже совершенно созрело решение развернуться и пойти потихоньку домой, чтобы хорошенько проспаться ('В любой непонятной ситуации просто ложитесь спать'), как вдруг Кара убрала ладони (лицо было совершенно опухшим от слез) и подняла на меня взгляд. Поначалу отпрянула, не узнав. Но потом...
  -Анька!
  И две худенькие ручки с мокрыми ладошками в мольбе протянулись ко мне.
  В тот же миг оцепенение слетело, я подбежала к ней, схватила за плечи и быстро притянула к себе, крепко обняв. Сестрёнка моя глупенькая, что ж ты так?..
  В этот момент Карины нервы, видимо, сдали окончательно, и слезы хлынули нескончаемым потоком. Я прижала её лицом к плечу, чтобы никто больше не услышал этих судорожных всхлипов, и просто сидела, слегка покачивая её, без слов. Внутри ворочалось какое-то тяжелое, противное чувство, мерзкое, как варёная жаба. Впервые в жизни мне совершенно осознанно захотелось чьей-то смерти. Смерти причины этих слез. Так не плачут из-за сломанного ногтя или каблука, не плачут, я знаю. Поначалу Карину буквально трясло, но потом завывания стали тише, соленые потоки всё меньше. Наконец я решительно отняла её от плеча, быстро стерла растекшуюся тушь со щек и прямо спросила:
  -Кто?
  Кара молча помотала головой из стороны в сторону, будто воды в рот набрала. Ах, мы еще и гордые.
  -Не нет, а да. Говори давай.
  -Я, - Кара судорожно втянула в себя воздух, - Я... Не надо...
  Я села напротив, схватила рукой её подбородок и подняла. Кара не умеет прямо смотреть в глаза, ей это неприятно, я знаю. Нет, ты мне всё скажешь, никуда не денешься, дурочка.
  Кара продолжала мотать головой, пытаясь высвободиться из моих ладоней, но куда там - порой хватка и у меня может быть железной.
  -У-у-у... У-у тебя, - внезапно судорожно всхлипнула она, - и та-а-к... Из-за него, - снова всхлип, - проблемы!
  И в тот же момент Кара с силой хлопнула себя по губам, поняв, что конкретно проболталась, и, зажав ладонью рот, в ужасе уставилась на меня. Понятно. Проблемы в этой школе у меня только из-за одного человека. И, кажется, сейчас этих проблем стало на одну больше.
  Когда надо, я умею выглядеть очень спокойной. Правая рука отпустила подбородок и легла на плечо.
  -Рассказывай. Всё.
  Не убирая ладоней ото рта и ужаса из глаз, Карина снова бешено замотала головой. Хорошо, пусть так. Я быстро поднялась с колен и пошла к лестнице.
  Кара метнулась быстрее молнии, схватила за плечи, буквально повисла на мне.
  -Ты куда?!
  Я внимательно посмотрела ей в глаза. Кара снова не выдержала, отвела взгляд.
  -Если не хочешь мне ничего рассказывать, я пойду и спрошу у него.
  -У кого?!
  -У Клыка.
  -Это не он, - начала было Кара, но я оборвала её на полуслове.
  -Милая моя девочка, мне много кто в жизни приносит проблемы, но Клык, кажется, делает это регулярнее всех остальных. И перестань мне врать. Сейчас же.
  Руки моей глупенькой сестренки безвольно опустились.
  -Хорошо... Я сама расскажу. Только... Ты не ходи к нему, ладно?..
  Я промолчала. Что-то настойчиво подсказывало, что этого обещания я всё равно сдержать не смогу.
  Мы вернулись на то же место, под лестницу. Сели друг напротив друга. Кара молчала, до боли сжимая ладони и не решаясь начать разговор.
  -Так что случилось? - я решила ей помочь.
  -Я... Он... Не знаю, как это сказать, - руки её, холодные и бледные, безвольно опустились.
  -Он обидел тебя? Чем? Что-то сказал? Сделал?
  -Я... Он... Я, - слова никак не желали подыскиваться, Кара мучительно ломала пальцы, но вдруг её словно осенило. Она прижала ладошки к ключицам.
  -Вот...
  Сначала я никак не смогла взять в толк, что моя девочка имеет в виду. Ударил, что ли? В грудь? Да нет, тогда бы хоть малейший след остался. А так вся кожа мертвенно бледная, без единого покраснения. Я продолжала смотреть на маленькую ложбинку на шее между двух хрупеньких косточек, где подземным ключом часто-часто бился пульс. И вдруг осенило уже меня. И стоило лишь понять причину этих слез и истерики, как я едва не взвыла от досады. Не на себя - на Кару. Скажу больше, мне захотелось немедля надавать ей кучу пощечин, хлестких и звонких. Даже кулаком ударить как следует. Заслужила, дура.
  На глупой шейке моей глупой подружки не было того, что я привыкла видеть на ней каждый день еще со времен нашего первого знакомства. А именно - золотой подвески.
  Тут надо будет сделать небольшой, как сейчас говорят, флэшбэк, иначе говоря, вернуться немного в прошлое и кое-что объяснить. Иначе смысл столь сильной злости не будет понят никем.
  Мы с Карой знали друг друга еще детьми. Я, кажется, уже упоминала, что родители её очень даже богаты, а если не упоминала, то делаю это сейчас. Конечно, справедливым будет вопрос - а как же мы тогда вообще подружились, при такой резкой разнице в социальном положении? Очень просто. Когда наша дружба начиналась, дела её отца только-только пошли в гору. Ну а когда он уже окончательно упрочил своё высокое положение в сфере бизнеса, когда Карина стала менять телефоны каждую неделю, а новые туфли каждый день, эту дружбу уже невозможно было разбить ничем.
  Следует также добавить еще несколько плюсов в пользу крепости наших отношений. Во-первых, Карины родители очень сильно меня любили, едва ли не больше самой Кары. Обожая свою дочь до безумия, они прекрасно видели её, мягко говоря, неважные способности к самостоятельности и рассудительности. Я же всегда, еще с того самого начала, была её оберегом. Её разумом и опорой. Уже тогда чётко разделились наши роли: это я её хранила и вела за собой, по правильной дорожке, ровность которой проверялась моими собственными коленями. Это я, вопреки влиянию отцовского потакания и развращающего общества, не позволила ей превратиться в совершенно тупую гламурную дурочку. Да, цветок из неё вырос нежный, крайне наивный, порой до глупости, без меры избалованный, но всё же гниль не тронула лепестков. Я всегда очень тщательно за этим следила. Знала, что если уйду, оставлю, то всё пойдет прахом. Без меня она не справится. Как ни странно, Кара тоже это знала и потому-то столько лет так отчаянно цеплялась за мою руку, не давая уйти. И я не уходила, потому что видела - если буду рядом, из неё еще выйдет толк, моя Кара еще станет умницей. Да так оно и было, а если б было иначе, я давно бы ушла, и никакие цепи дружбы не удержали бы меня рядом с гнилым человеком. Карины родители тоже всё это видели и прекрасно понимали, потому-то меня и любили. Даже не то, что любили, скорее уважали, а это для меня было намного ценнее.
  Надо отдать должное и самой Карине. Никогда даже самой малостью она не унизила меня намеренно, не указала на низшее место, ни разу не разделила нас на 'кто я и кто ты'. А однажды она еще и обожглась на моей гордости, принеся на день рождения дорогущий плеер и сказав (не со зла, по наивности): 'Ну ведь ты же себе такой не купишь!'. Я ничем не показала вдруг наполнившей горло горечи. Крепко обняла её и поблагодарила за подарок. А на следующий день положила плеер в коробочку и отнесла Кариному отцу. Он даже отговаривать меня не стал, только подержал немного за руку, серьезно глядя в глаза. Наверное, потом поговорил с дочерью, этого я не знаю. Но больше Кара таких подарков не делала, о злополучном плеере не вспоминала, и социальных границ меж нами тоже больше не чертила.
  Думаю, всего вышесказанного будет вполне достаточно, чтобы понять - Кара никогда не поступалась моим мнением, к которому прислушивались даже её родители. Никогда, кроме одного-единственного исключения.
  Золотая подвеска. Камень, нет, не преткновения, а столкновения, предмет наших извечных споров. Тут, пожалуй, придется сделать еще одно отступление, так сказать, для полноты картины.
  Семья у Кары была очень большая. Дяди, тети, бабушки, дедушки... Бесчисленное количество. Когда Карина показывала их фотографии, где они собирались все вместе, мне казалось, что слово 'семья' здесь совершенно не подходит. Скорее династия или род. А род и вправду был очень древний и выдающийся, не растерявший за бесконечные годы свои лучшие черты характера и внешности. Я знала, что все эти люди на фотографиях были не просто людьми. Каждый из них был чем-то известен, и всегда только лучшим, в абсолютно разных жизненных сферах. Ум, красота, честность, величественность. Сама Кара мне мало что рассказывала про семью, не любила моя девочка 'эти родственные бредни', но зато я много чего узнавала от её мамы. Та была только рада гордо пересказывать легенды своего рода пусть даже и чужому человеку, раз уж родная дочь совершенно не желала их слушать. И была одна легенда, которая нравилась мне больше всех остальных. Судя по всем имевшимся в наличии доказательствам, в Кариной семье по материнской линии всегда рождались только девочки. Всегда. Вплоть до последних подлинных документов, датировавшихся еще прошлыми веками. Девочек могло быть по двое, трое, бывало даже четверо, но вот мальчиков не было никогда.
  Вы, наверное, уже поняли, причем тут золотая подвеска. Именно её носили все женщины рода, считая еще с тех самых прошлых веков. Именно она передавалась от одной наследницы к другой, и именно её Карина получила от матери на своё семилетие. До сих пор, вспоминая об этом, я не могу понять: зачем, боже, зачем было надевать столь дорогое, столь ценное украшение на шею маленькой глупой девчонки?! Не понимаю.
  Кроме того, было условие: носить не снимая, как крестик. И Кара носила. А меня постоянно душило чувство нехорошего предчувствия, что добром это не кончится. И каждый раз, когда мы гуляли поздно вечером, я провожала Кару до двери квартиры, потому что понимала - увидь кто на её груди вот этот жалкий кусочек блестящего желтого металла, оторвут и с грудью, и с шеей.
  Мы постоянно ругались с ней по этому поводу. Я не понимала, зачем такую смертельно дорогую вещь носить не снимая, везде, на любые дискотеки и ночные прогулки. А Кара не понимала, почему её нужно НЕ носить, и какой смысл одевать подвеску лишь на скучные семейные праздники. Совершенно не понимала, как и её родители. Я и с ними пыталась говорить на эту тему, с взрослыми, умными людьми, которые так сильно тряслись над своей единственной дочерью. Бес-смыс-лен-но. Меня не слышали. Понимали всегда и во всём, кроме этого вопроса. В конце концов я опустила руки и перестала навязывать Каре своё мнение. И вроде бы мы забыли об этих спорах, и больше совсем не вспоминали. Как теперь оказалось, преждевременно.
  Не скажу, что мне в первый раз захотелось кого-нибудь убить - не в первый. Зато первый раз я возжелала немедленно свернуть голову тому созданию, которое до этого столько лет лишь охраняла и берегла. И не просто свернуть, а каким-нибудь особо зверским способом.
  Сказать, что сейчас меня трясло или колотило от злости - это просто промолчать в тряпочку. Мне казалось, что скажи эта дура еще хоть слово, я ударю её так, что она отлетит к противоположной стене. Сколько раз, бог несуществующий, сколько раз я говорила, предупреждала, сколько раз я себе язык до крови стирала, уговаривая и Кару, и её мать... Почему, ДА ПОЧЕМУ, чёрт побери, меня никто никогда не слушает?!
  И тут Кара снова заплакала. Молча, без единого всхлипа.
  Злость ушла. Мне захотелось заплакать самой, от бессилия и какой-то собственной бесполезности. Столько раз я её уберегала, закрывала и спиной и грудью, подставляя собственное сердце, и вот сейчас, когда совсем ни в чем не виновата, чувствую настолько дикую вину, что аж где-то в груди щиплет, как от зеленки. Я смотрела на её лицо, совершенно посиневшее от слез, и казалась себе человеком, в одиночку идущим через пустыню. Будто я шагаю и вижу, что прямо на меня идет страшная песчаная буря, которая уничтожит, растерзает тело и заметет всё, что от него останется. Инстинкт самосохранения мечется в панике, мол, беги, спасайся, да только разум говорит ему - прости, но мы одни посреди пустыни, нам некуда бежать. И я продолжаю идти вперед, в надвигающуюся мглу, с каждым шагом приближая и приближая мучительную смерть...
  Я стряхнула наваждение и снова посмотрела на Кару. Надо было что-то делать. Если не мне, то больше некому.
  -Ну и что мы будем делать?
  (Мы. Почему, собственно, мы? Какого черта я вообще на это подписалась? Да-да-да. Мы в ответе за прирученных нами зверушек. И человечков. Но я чую всем, что только может чуять, что добром это не кончится. Никак нет).
  Жалобный всхлип.
  -Не знаю-у-у...
  Зато я знаю.
  -Берем телефон, звоним папе, рассказываем всё как есть.
  Логично? Вполне. Но Кара затряслась в таком ужасе, что со стены посыпалась штукатурка.
  -Нет, нет, нет!
  -Что значит нет? Или ты хочешь самолично пойти попросить Клыка вернуть тебе подвеску?! Чёрт, да как она вообще у него оказалась?! Ты мне даже не объяснила ничего, а ждешь помощи!
  Карина глубоко вдохнула и выдохнула, будто собираясь с мыслями.
  -Он у меня её... Забрал.
  -Забрал? Это как? Просто подошёл, взял, и забрал? - нервно хмыкнула я.
  -Да.
  -Нет, погоди, ты что, серьёзно? - вот теперь я полностью развернулась и уставилась на её лицо, пытаясь понять - это Кара так шутит, или так пытается мне соврать.
  -Да, - голос тусклый, какой-то совсем мёртвый.
  Она не врала. Чёрт возьми, я никак не могла найти подвох в её словах, но она не врала! Я хорошо знаю Кару, она не умеет врать незаметно. Наполненные слезами глаза, трясущиеся губы, кисти рук - что-нибудь да всегда её выдаст. А сейчас всё было спокойно и совершенно безжизненно.
  Что ж, отставим в сторону непонимание, и попробуем разобраться.
  -Где это случилось?
  -Во дворе... Там... У забора...
  -Сейчас, перед уроками?
  -Да.
  -Ты стояла, он шел мимо, подошел к тебе, так? Что дальше?
  -Он... Он, - Кара опять начала давиться слезами.
  -Один был?
  -Да.
  -Он что-нибудь тебе сказал?
  -Да.
  -И что же?! - почти крикнула я. Меня уже стало раздражать это выцеживание фактов в час по чайной ложке.
  -Он... На неё показал, - Кара опять неосознанно коснулась того места на груди, где еще утром висела подвеска, - сказал, что милая вещица... И что...
  -И что?
  -Что моя шея её только уродует.
  Я изумленно выдохнула. Нет, я понимала, что только Клык мог сделать подобное, но сказать вот так... Нет. Он же никогда не оскорбляет красивых девушек. Если только они не принадлежат ему, конечно.
  -А потом?
  -Подошел, снял её...
  -Снял?! Не сдернул?
  -Нет. Расстегнул цепочку и снял. И ушёл, - завершив нехитрый рассказ, Карина снова спряталась лицом в ладонях. Мне было не до её утешения. Я всеми доступными мыслительными способностями пыталась осознать сказанное, но у меня не получалось.
  Нет, Клык, конечно, был страшной сволочью в неограниченном количестве, но при этом, как ни комично это прозвучит, в весьма строгих рамках. Я знаю его и знаю хорошо, если не до корней волос, то совершенно точно до кончиков пальцев. Он способен на многие страшные вещи, и это я тоже знаю. Когда-нибудь наберусь смелости и расскажу, на какие...
  Но вот это, то, что он сделал, это же простое воровство, да еще такое открытое. Нет, он не мог этого сделать, он бы никогда до подобного не опустился. Я бы поверила, если б это сделал кто-нибудь из его мальчишек, но он сам... Боже, да просто - зачем? Он всё равно не знает истинной ценности этой подвески, а даже если и знает, то антиквариат не входит в сферу его интересов. Да Боже мой, он мог бы просто пойти в ювелирный магазин и купить хоть сотню таких украшений, один в один, точные копии. Но зачем поступать вот так?! Не понимаю. Ничего не понимаю.
  -Он тебя ударил?
  -Нет.
  Слава Богу. Хотя бы этого додумался не делать. Кара ведь не я, терпеть не сможет, и уже после одного легонького удара тут бы такая история началась...
  -И больше ничего не сказал?
  -Ничего.
  -Не понимаю, - вслух произнесла я.
  Кара всхлипнула.
  -Я тоже...
  Я смотрела на неё, не моргая. Мне хотелось встать, пойти к раковинам, что висели напротив столовой, включить холодную воду на самый сильный напор и нырнуть под струю с головой. Даже нет, не так. Лучше пойти на улицу и упасть лицом в сугроб. Что-то внутри ворочалось, дергалось, и я ясно, всеми органами ощущала, что меня загнали в угол. Не Кару - меня. Я глубоко вдохнула, будто пловец перед последней дистанцией. Выиграешь - золото твоё, а не выиграешь...
  Внезапно в голову пришла мысль, за которую я тут же судорожно ухватилась, как за спасительницу своих органов.
  -Пошли, - я потянула Кару за рукав.
  -Куда?!
  -В милицию, - спокойно сказала я, - будем писать заявление. Хватит уже этой сволочи с нами играться. Доигрался.
  -Но, - бледные губы Карины едва шевелились, - если мы напишем заявление, то меня вызовут как пострадавшую...
  -Ничего он тебе не сделает.
  Кара меня не услышала. Она продолжала шептать:
  -А раз я несовершеннолетняя, то они в первую очередь известят моих родителей... И... Они узнают про подвеску!
  Она вскинула на меня круглые от страха глаза, ожидая подтверждения или опровержения мысли.
  -Узнают. Но ведь ты же её не потеряла. Подвеску можно вернуть. И родители должны встать на твою сто...
  Я не успела договорить. Я вообще ничего не успела сделать. Кара дернулась назад так резко, что буквально впечаталась спиной в стену. С низкого потолка посыпалась побелка, и белые волосы моей девочки, казалось, стали еще белее. Но она даже не вскрикнула от удара. Только бессильно сползла вниз по стене, раскинулась на полу, словно забытая кукла. По бледно-синим щекам снова потекли слёзы.
  -Они меня убьют, - едва слышно прошептала она.
  -Да что за ересь ты несешь?! Ты единственная дочь своих родителей! За тебя они любого загрызут, хоть Клыка, хоть президента Америки!
  Но Карина меня будто не слышала. Её отсутствующий взгляд скользил по стенам, по перилам, лестнице, по чему угодно, кроме моего лица. Я молчала, боясь очередным неосторожным словом спровоцировать новый поток слёз. Наконец её взгляд сфокусировался на моих губах. Кара медленно подняла голову и посмотрела мне в глаза. Там уже почти не было истерики, только какая-то обреченность и та самая безнадежность, которой она и позвала меня к себе. А еще я поняла, что чего-то не знаю. Чего-то очень серьёзного, такого, что не дает мне полностью разобраться в ситуации.
  Когда Кара наконец заговорила, её голос уже почти не дрожал.
  -Ань, я не могу им сказать про подвеску.
  -Да почему, черт тебя дери?!
  -Потому что это сделал Клык. Клык её забрал, - каждое слово, казалось, давалось ей с трудом.
  -Ну и что? Твой отец не пятнадцатилетняя девчонка, а взрослый мужик, которому ничего не помешает взять этого сопляка за шкирку и хорошенько встряхнуть! Это здесь он всем командует, а там, вот за этими стенами, ему придется отвечать за свои поступки!
  -Не придется...
  -Да почему?! Почему не придется?!! - я уже едва не плакала от злости и непонимания.
  -Потому что его отец... Отец Клыка... Непосредственный начальник моего отца по бизнесу, - тускло сказала Кара и захлопнула рот. Даже в воздухе будто щелкнуло.
  Но я всё еще не понимала. И продолжала смотреть на неё, ожидая окончания мысли.
  -Не понимаешь? - Кара вглядывалась в меня изо всех сил. - Папа ничего ему не сможет сделать. А если только попробует, то мы всей семьей пойдем милостыню просить. Это если он нас пожалеет. Всё папино дело, - голос её начал срываться, - под его контролем, понимаешь?!
  Я открыла было рот, но Кара не дала ничего сказать. Она вскочила с пола, кинулась ко мне. Вообще-то Карина выше меня где-то на полголовы, особенно на своих десятисантиметровых шпильках, но сейчас, вжавшись лицом в мою шею и сомкнув руки между лопатками, она действительно казалась маленьким глупым ребёнком. Младшей сестрёнкой с бесконечным запасом слёз - кожа под её лицом враз стала мокрой.
  -Они МЕНЯ убьют, понимаешь?! Ему ничего сделать не смогут, но и мне такое спустить - тоже! Это же позор! - Кара почти кричала, и я лишь крепче вжимала её в себя, чтобы крики раздавались не так громко. - Позор на весь род! Я... Они... Они выгонят меня из дома, Анька! Мать сойдет с ума! Столько поколений сумело пронести эту проклятую подвеску через века, а я не смогла! На такой мелочи не выдержала! Но я его боюсь, понимаешь, БОЮСЬ! - голос её почти перешёл на визг, и тут Кара словно охрипла, дернулась и сжала меня так, что стало трудно дышать.
  Я понимала, что истерику надо было успокаивать, но меня и саму ноги совершенно не держали. Я просто сползла по стене на пол, потянув Кару за собой. Она не сопротивлялась. Руки её сжали мои плечи чуть ли не до боли, до крови, острые ноготки с силой впивались в кожу, но Кара только крепче прижималась ко мне, всем дрожащим то ли от холода, то ли от бесконечной истерики телом. Она не хотела делать больно. Просто пыталась искать защиты у своего 'старшего брата'.
  -Аня, пожалуйста, помоги! Они же убьют меня!
  Убьют... Конечно, убьют, если я ничего не сделаю и не придумаю. Но почему, почему именно я должна расплачиваться за твою глупость, девочка?!
  Нет, Кара, дело не в том, что я не хочу тебе помочь. И даже не в том, что я, как и ты, боюсь. Мне просто очень обидно, даже не представляешь, как.
  Я ведь предупреждала тебя, твоих родителей, уговаривала, просила... И вот теперь то, о чём я предупреждала, произошло. Только платить за твою ошибку ты почему-то просишь меня. Отдаешь мне свои грабли. Конечно, ведь твой лоб такой нежный, не то, что мой. Не с твоим лбом наступать на грабли, Кара, не с твоим...
  Она уже не плакала, лишь сидела тихо, как мышка, боясь шелохнуться и поднять голову.
  Ты же сама понимаешь, Кара, как мне сложно принять это решение.
  Может, это судьба моя такая, беречь тебя и отвечать за твои ошибки? На роду написано?..
  Помнишь, ведь так уже было когда-то. Тогда, на злополучной дискотеке. Я ведь просила тебя не ходить никуда в тот день. Не знаю, почему. Наверное, тоже предчувствовала что-то. Но ты и тогда не послушалась меня. И... Я, кажется, уже решала эту дилемму. Вот тогда, выйдя на балкон и увидев тебя в окружении трёх пьяных мужиков. Думаешь, мне не было страшно?.. Глупая. Если я никогда и никому не показываю своего страха, то это не значит, что его нет вовсе. Но тогда вперед меня толкнул именно страх. Только вовсе не за себя. А за тебя. Я знала, что если не вмешаюсь, то у меня больше не будет моей глупой младшей сестрёнки. Я знала это так же ясно, как и то, что нельзя тебе было носить эту чёртову подвеску. Но в тот раз всё оказалось как-то проще. Было темно, они были пьяны и совсем не ждали, что им кто-то помешает, иначе бы мне никогда с ними не справиться. Но я справилась. Даже слишком хорошо. И до сих пор мне часто снится в кошмарах та лужа крови под балконом, вытекающая из-под шеи, и мои руки... Мои руки... Мои руки... И тот ужасный вопль, звенящий, словно натянутая до боли струна, от которого я просыпаюсь в холодном поту.
  Но тогда у меня не было времени на размышления. Не было времени оценить ситуацию и противников. Теперь же враг у меня был всего один, но такой, что вместо него я бы скорее согласилась снова встретиться с теми мужиками. Причём трезвыми. И с ножами. Но только не с ним... Только не с ним.
  Мой взгляд упал на Карины наручные часы. Пять минут до конца урока. Надо было что-то решать, прямо здесь и сейчас. Решать? Ха. Это всё пустая демагогия. Я ведь знала. Уже тогда, сразу, как только поняла, что подвеска пропала, и услышала имя Клыка. Именно поэтому всё внутри так кипело от гнева. Ведь я знала, что не смогу сказать 'нет'. Но разве может быть спокойна птица, видящая перед собой дверцу распахнутой клетки, внутри которой ей вот-вот предстоит оказаться?..
  Я аккуратно, почти что нежно отстранила от себя Кару. Прислонила её к стене. Встала, закинула на плечо рюкзак. Кара смотрела на меня круглыми от страха неизвестности глазами. Ну совсем как совёнок... Мне захотелось снова обнять её и прижать к себе, но я сдержалась. Хватит соплей.
  -Сколько дней ты можешь не появляться дома?
  -А?..
  Глаза её, казалось, еще больше увеличились в размере. Хотя куда уж больше.
  -Я спрашиваю, сколько дней ты можешь не появляться дома? Так, чтобы родители были спокойны и не искали тебя с отрядом омоновцев.
  -Ну... Пару дней, - она неопределенно качнула головой, - а...
  Я прервала её резким взмахом ладони.
  -Где ты будешь всё это время?
  -У...У подруги какой-нибудь...Наверное...
  -Хорошо. Иди к какой-нибудь подруге. Скажешь родителям, что погостишь у неё немного, ну, сама разберешься, что говорить. В школу не ходи. И вообще никуда постарайся не ходить без особой надобности. Я позвоню тебе, когда... В общем, позвоню. Поняла меня?
  -Я... Ань...
  -Поняла?!
  -Да, - голос её начал дрожать. - Ань... Ты... Я...
  -Не бойся. Всё будет хорошо.
  -Анька-а-а...
  -Я разберусь.
  Господь всемогущий. Если бы ты знал, чего мне стоило произнести эти слова. Не 'попробую разобраться'. Не 'попытаюсь'. Нет. 'Я разберусь'. Ты ведь это хочешь услышать, Карина. Эти два слова.
  Звонок с урока гулко разнесся по коридорам. Почти одновременно я услышала звуки открывающихся дверей и яростный топот ног. Пора сваливать. На сегодня больше никакой учёбы.
  Я медленно повернулась и пошла по вестибюлю. Каждый шаг давался тяжким усилием воли, ведь он только лишь приближал грядущую действительность. Мне было страшно, потому что... Потому что у меня созрел план. Ужасный, просто невероятный по своей наглости и тупости план. Но придумывать что-то еще я боялась. Боялась запутаться в паутине пугающих мыслей и отказаться от всего вообще. Что ж, пусть будет так.
  Клык, ты хотел, чтобы я сама пришла к тебе.
  Я приду.
  Сама.
  Сквозь пелену тяжелых мыслей я услышала за спиной удаляющиеся с каждым шагом всхлипы. Карина опять плакала. Я мысленно выругалась самыми грязными словами, накинула на голову капюшон и быстрее пошла к двери.
  Подонок. Ты мне за всё заплатишь.
  
  
  
  Глава 9.
  А разве есть выбор?..
  
  Мы те, кем мы притворяемся.
  Осторожнее выбирайте свою маску.
  (с) Курт Воннегут.
  
  На самом деле план у меня был простой как пробка. И одновременно безумно сложный. Я начала его продумывать еще тогда, сидя под лестницей и успокаивая Карину. Выбора-то всё равно не было. Кроме меня, никто не мог ей помочь, не напортачив в столь деликатном деле или вовсе не стащив дорогую подвеску. Это, конечно, при условии, что сумели бы её еще найти. В моем же положении хотя и было множество минусов, но был еще и один огромный плюс. Я знала, с кем буду иметь дело. Не просто имела представление, нет. Я была человеком, который знает Клыка лучше всех на свете. Он мне сам так сказал однажды. Я знаю его настолько хорошо, что могу мыслить, как он. И, наверное, именно мои предположения в данной ситуации будут наиболее точными.
  Но были и минусы. Во-первых, я не была парнем. Иначе бы просто пришла и набила ему морду, честное слово. Стараясь не думать о том, что бы со мной потом за это сделали. И во-вторых... Это был Клык. Из всех людей мира придется иметь дело именно с ним. Думаю, после всего, что уже было сказано о наших отношениях, вполне понятно, почему этот факт удручал меня больше остальных. Я не могла подойти и по-человечески поговорить с ним, ибо отношения у нас не человеческие - звериные, а между двумя дикими зверями нет и не может быть никаких разговоров. Звери - соперники, увидев друг друга, кидаются вперед, чтобы разорвать горло и выцарапать глаза. Так и мы. С одной лишь только разницей: иногда мы всё-таки вспоминаем, что являемся детёнышами одной стаи.
  Только одно преимущество грело мне ладони: мыслить как он, думать как он, дышать как он. Я знаю, как он это делает. Я могу делать это точно также. Нужно всего лишь сосредоточиться.
  Весь вечер и всю ночь я сидела на полу своей комнаты, не двигаясь и почти не дыша. Я думала, думала, думала. Думала как Клык. Заснула уже на рассвете, совершенно случайно, сидя всё в той же позе с полузакрытыми глазами. Но когда через несколько часов сознание очнулось, и я с трудом поднялась, еле двигая затекшими ногами, в голове уже сформировалась одна очень ясная и чёткая мысль. Я точно решила, куда пойду за подвеской.
  На самом деле, я решила это еще в школе, как-то совершенно интуитивно и неосознанно. Но долгая ночь размышлений и анализа привела меня всё к той же самой догадке. Это казалось уже не просто совпадением, а каким-то знаком свыше. Как у любимого Лукьяненко - будь что будет, свершится что должно.
  Это было самое сложное, понять, куда надо идти, где искать. Выбор ведь просто огромный. Любое место, где угодно. И совсем нет времени. Максимум - право на одну ошибку. Если я ошибусь больше двух раз, то дальше можно уже не искать - бессмысленно. Если сразу не пойму, куда он её дел, то не пойму никогда.
  Но чтобы найти место, прежде всего нужно понять логику. На это у меня была целая ночь, когда я сидела на полу, раскачиваясь туда-сюда, и пыталась догадаться. Пыталась анализировать.
  Зачем он это сделал? Такой нелепый, совершенно не похожий на Клыка поступок. Глупый, эгоистичный, безответственный. Он ведь никогда так не поступает. Во всех его делах - выгода, тонкий расчет.
  Ему нужна была сама подвеска? Но он же понятия не имеет об её истинной ценности! Украшения и драгоценности вообще никак не относятся к сферам интересов Клыка. Внезапно стал ими интересоваться? Быть может. Но всё равно, никогда бы он не подошёл вот так открыто и не забрал бы так запросто. Это воровство, это подло и некрасиво. Это испортит его имидж. Нет, Клык бы не стал так делать. Я охотно поверю, что он бы шепнул пару слов своим пацанам, и вечером в какой-нибудь подворотне они аккуратно бы сняли эту несчастную подвеску с Кариной шеи. И всё, никаких следов. Вот это - почерк Клыка. А то, что произошло в реальности, никак, ну никак не вязалось у меня со здравым смыслом.
  Было и еще кое-что. Поступив так, Клык даже не то, что очень сильно обидел и оскорбил Карину, а вообще практически сломал ей жизнь об колено - её родители такого не простят. А он никогда не обижает красивых девушек, если они ему не принадлежат. Если они не его собственность. Кара его девушкой не была никогда. Насколько я помню, Клык ни разу не смотрел в её сторону, и даже если мы шли вместе, глядел только на меня. И почему-то от этого всегда неизменно пробирала дрожь. Насколько же маниакальной была его идея сломать меня и сделать своей, если Карины фотографии ходили по рукам практически у всей мужской половины школы (с известной целью), а он не удостаивал её даже взглядом. Он вообще в то время ни на кого больше так не смотрел, как на меня.
  И что же всё это значило? Я думала старательно, но так и не смогла найти хоть какой-то подоплеки в этом поступке. Ну не было в нём смысла, хоть убей.
  Оставалось только одно объяснение. Демон. Да, демон. Тот самый, что есть у каждого из нас, который сидит в голове и провоцирует на самые неожиданные, иногда ненужные, а порой и вовсе опасные поступки. У кого-то этот проклятый бес совсем маленький, а у кого-то большой, занимающий целую половину сознания. Как у меня или у Клыка.
  Да. Это было самое простое объяснение. Забрал просто так. Потому что вдруг захотелось. Захотелось причинить боль, увидеть в красивых чужих глазах слёзы и недоумение. Почувствовать свою силу и безнаказанность. Ведь это тот же наркотик. Мы зависим от своей силы. Недаром люди испокон веков убивают собак, попробовавших вкус человеческой крови. Потому что вгрызшись в горло один-единственный раз и почувствовав на языке сладковатый вкус тёплой людской крови, им захочется этого снова и снова. Иногда я жалею, что люди не создали такой закон для себя. Мешает свобода личности и толерантность, будь они трижды прокляты.
  И что же? Пускай он забрал её просто так, потому что захотелось. А дальше? Куда он мог её деть? Выкинуть в ближайшую помойку? Нет. Ведь сразу видно, что подвеска ценная, а Клык не такой дурак, чтобы беспечно выбросить дорогую вещь. Может, отдал кому-то? Тоже не вариант. Такие вещи не отдают и даже не дарят. Но ведь она не нужна ему, ну не будет же Клык, в конце концов, носить её в школу на шее или руке. Лишние провокации не нужны даже ему. Не выкинуть, не отдать, не носить. Тогда что же? Только одно. Прийти домой, кинуть куда угодно, в ящик стола, шкаф или шкатулку, и... Забыть. Забыть об этой очередной маленькой победе над еще одним безответным беспомощным существом.
  Подумав еще немного, я окончательно отмела остальные варианты и хорошенько повертела в уме оставшийся. Да. Искать надо было у него дома, больше негде. Если нет там, то скорее всего я ошиблась, и он просто-напросто швырнул эту побрякушку в урну и тотчас обо всём забыл. Но если я хоть чуточку разбираюсь в характере и мыслях Клыка, то он не мог так поступить.
  А значит, оставалось одно - искать в его доме.
  Именно к этой бредовой мысли я пришла в конце своей наполовину бессонной ночи. И именно поэтому я сейчас сидела на ветках белого от инея дерева, что стояло в нескольких метрах от забора того дома, где жил Клык.
  
  
  Откровенно говоря, я всё еще не совсем осознавала тот факт, что сидела там, где сидела, и что собиралась отправиться именно туда, куда задумала. Эмоции, как всегда, побежали вперед мозга и здравого смысла. Я приняла решение, сделала всё необходимое, и уже сидя на этом самом дереве, едва не свалилась вниз от ужасно громкого вопля внутреннего голоса, который внезапно заорал со всей дури 'КУДА ты собралась, повтори еще раз?!'. Но я предпочитала не думать о том, где мне вскоре предстояло оказаться. Да, план был ужасный, просто бред чистой воды. Что ж я делаю, господи боже? Собираюсь совершить преступление. Кража с взломом, мать его. Это уже не безобидные шуточки, это криминал. Наверное, если меня поймают, то непременно посадят. И это если поймает кто-то другой, а не Клык. А уж если он...
  Было страшно. Очень страшно и очень холодно. Остатки еще не замерзших мозговых клеток уже не орали, но тихо и безнадежно вопрошали 'Может, не надо?..'.
  Без вас знаю, что не надо! Знаю, знаю, знаю. Всё вокруг пахло подвохом. Я как никогда чувствовала, что ничем хорошим это не закончится. Как я вообще на такое решилась?.. Лишь вспоминая заплаканное лицо Карины, сама же себе и отвечала - вот так. Никому не позволю её обидеть. Никогда. Не знаю как, но подвеска будет возвращена. Если не смогу найти в доме, значит... Значит, пойду к нему. Предварительно забрав у кое-кого давно обещанный мне ствол. Должок за тобой, изволь возвращать. Теперь эта глупость, эта шутка про
  'и такое может пригодиться, не пожалеешь' шуткой уже не кажется.
  В конце концов, если я просчитаюсь сейчас хоть на миллиметр, и что-то пойдет не так, мне и в самом деле понадобится ствол. Желательно с глушителем. Боюсь, нож скоро перестанет помогать.
  Удивительно, что совершенно не соображая, что делаю, я действовала при этом весьма разумно и правильно. Первое, что было нужно, это адрес дома, где живет Клык. С этим было легче всего. Трудно поверить, но я его знала. Откуда? Откуда-то я много чего знаю.
  Со вторым было сложнее. Вторым пунктом шла одежда, желательно полностью белый комплект. Я открыла гардероб и тут же его закрыла. У меня отродясь не водилось ни одной белой вещи, кроме разве что пары футболок. Испокон веков Маленькая Всетемнейшая Княжна Ниакрис Т`а-Моро носила чёрные одежды, в честь траура по собственной неудавшейся жизни. И вот это была уже серьезная проблема. Идти на такое дело в тёмной одежде? Да меня заметит любой прохожий - чёрное пятно на фоне белого снега! Заметит, и сразу же сдаст куда надо. И правильно, кстати, сделает, дурость-то по-другому не лечится. Сходить в магазин и купить? У меня не было такого большого количества денег. Оставалось одно - одолжить. У кого? Ну, здесь без вариантов. Рука рефлекторно потянулась к телефонной трубке, и я набрала номер Макса. Послушав некоторое время длинные гудки, со вздохом облегчения положила трубку на место. И где его черти носят?.. Впрочем, отсутствие Максима в данном случае было только на руку, ибо я понятия не имела, как, не вызывая подозрений, объяснить ему, для чего мне вдруг понадобился комплект белой одежды. Его-то я, конечно, посвящать в это дело не собиралась. На Карину ему плевать с высокой колокольни, они давно друг друга терпеть не могут. А вот меня Макс вполне способен привязать к батарее и подержать так дня два-три, пока не станет поздно помогать, чтоб не дергалась и не искала лишних приключений, помимо уже найденных. Я бы его, конечно, прекрасно поняла и даже одобрила, чисто по-человечески, если б только Кара не была моей единственной подругой, и был бы хоть кто-нибудь еще, кроме меня, способный ей помочь.
  Я накинула первое, что попалось под руку (всё равно переодеваться) и быстро вышла из квартиры. Маме еще утром сказала, что плохо себя чувствую и пойду в школу попозже. Она только кивнула и занялась своими делами. Ну и слава богу, одной 'объяснительной' меньше.
  Не застегивая куртку, я добежала до нужного подъезда и нажала пару цифр на домофоне. Как и ожидалось, никто не ответил. Тогда я, согревая дыханием пальцы одной ладони, другой рукой покопалась в кармане и извлекла на свет божий связку ключей, коей я до сих пор практически никогда не пользовалась. Ключи от квартиры Макса. Да, да. Мы настолько близкие друзья, что у меня и в самом деле есть ключи от его квартиры. Но я же культурная девочка, и без надобности не злоупотребляю оказанным мне доверием.
  Дверь я открывала осторожно. Вполне может статься, что Макс просто рубится в комп и сидит в своих огромных наушниках, а в них не то что телефон или домофон, в них и всадников Апокалипсиса не услышишь. С другой стороны, какой может быть комп в начале учебного дня? Разве что Максим опять заболел, но ведь он бы наверняка меня об этом предупредил.
  Нервничала я зря - в квартире и в самом деле никого не было. Я вздохнула с облегчением, оставив судорожные попытки придумать достоверную легенду на случай встречи с другом, и переключилась на более насущные проблемы. Аккуратно разулась и прошла к шкафу. Так-так, и где же тут у нас белая одежда?..
  К счастью, подходящий комплект нашелся быстро. Первой я выудила тёплую белую толстовку с огромным капюшоном. Её я, кстати, уже и так почти успела заиграть себе. Максу всё равно не нравился маркий белый цвет, а мне импонировало, что она теплая, и скрывает два самых заметных девчачьих признака - волосы и грудь. Когда я ходила в ней по улице, местные ребята обращались ко мне не иначе как 'э, слышь, пацан', и всегда очень удивлялись, когда я снимала капюшон и на свет божий появлялись длинные волосы и серо-голубые глаза.
  С нижней частью гардероба пришлось покопаться подольше, но в конце концов я отыскала старые серо-белые джинсы Максима, из которых он давно уже вырос. А мне они оказались в самый раз. На ноги я обула свои собственные белые кроссовки, а на руки натянула тонкие белые перчатки. Их когда-то купила мама, но так ни разу и не надела - разонравились.
  Итак, со вторым пунктом было покончено. Я сложила свою одежду в пакет и убрала в шкаф, туда же запихнула и куртку. Как это ни прискорбно, но сегодня мне предстоит хорошенько померзнуть без неё. Надеюсь, справлюсь. Недаром восприятие холода всегда давалось мне легче, чем адова летняя жара. Вещи были убраны, и я незамедлительно перешла к третьему (и последнему) пункту.
  Весь третий пункт целиком и полностью обретался на дне рюкзака, того самого, что я вечно с собой таскала. Оставлять этот джентльменский набор где-то еще (дома, например, или здесь) было просто опасно. Не дай Бог, всё это добро найдут мама или Макс, тогда это будет самый большой эпик фейл за всю жизнь. Ну в самом деле, как им объяснить, откуда у меня взялся вот этот набор отмычек? Или вот тот маленький нож (второй после выкидухи, к которой привыкли даже мои родители), наточенный словно бритва, сколотый на конце (этот скол я заострила настолько, что нож теперь можно носить только в специальном футляре, иначе он запросто доберется через одежду до кожи)? Откуда набор лезвий, спички, зажигалка, несколько странных на вид ампул, откуда горстка патронов к травматике, откуда пачка сигарет? Да проще повеситься, чем объяснить, откуда и зачем. Поэтому я всё носила с собой, благо места нужно было не очень много.
  Немного покопавшись в этом хламе, я сунула в карман связку отмычек и острый нож-лезвие, выкидуху же бережно положила вниз. Если случится что-то непредвиденное, она мне вряд ли поможет.
  Постояла немного, глядя на себя в зеркало. Руки неизменно тянулись к лицу, чтобы закрыть глаза, отвернуться и не смотреть. Ох ты ж стыд какой. До чего же ты докатилась, девочка. Но внимательнее присмотревшись к собственным глазам, я поняла, что давить на совесть сейчас бесполезно. Ниакрис проснулась и засыпать больше не собирается. Да и чёрт возьми, почему мне должно быть стыдно?! Я иду туда, чтобы помочь. Чтобы забрать у Клыка то, что ему не принадлежит. Что он забрал не по праву.
  Но мне всё еще очень страшно. Так страшно, что тяжело дышать и трудно стоять. Хочется лечь на пол и свернуться в клубок. Как же страшно. Господи, помоги.
  Отодвинув все мысли на фон, беру ключи, выхожу из квартиры и закрываю дверь. Если сейчас снова начну думать, то уже точно никуда не пойду. Никогда. Нужно сделать всё быстро, без лишних размышлений, на автомате. Чтобы не успеть испугаться. Именно так меня когда-то учил Змей. 'Хочешь умереть - умирай быстро. Хочешь убить - не раздумывая всаживай нож или пулю в шею, сердце, почку, и беги, не оглядываясь. Быстро, поняла. Чтобы не успеть испугаться. Чтобы сковать свой страх раньше, чем он сумеет обездвижить тебя'. За эти циничные фразы я била его кулаками по затылку, а он только смеялся. Будто предвидел, сволочь, что когда-нибудь я буду вот так стоять, вспоминая его слова, и бороться с проклятым страхом. Сковать его раньше, чем он обездвижит меня... Я сделала над собой неимоверное усилие и шагнула на ступеньку вниз. И в тот же момент во мне будто что-то сорвалось. Через следующие ступени я перепрыгивала уже с разбегу, и из подъезда вылетела, едва не сбив какого-то мужчину, поворчавшего мне вослед, и до самого дома Клыка уже не останавливалась.
  
  
  С каждым из нас что-то случается в первый раз. Мы впервые улыбаемся и произносим первое слово. Впервые проходим десять метров и не падаем. Впервые целуемся и впервые преступаем черту закона.
  Честно говоря, я никогда не понимала людей, которые сознательно идут на преступления без всяких видимых серьезных причин. Одно дело совершить что-то подобное на спор, или по пьяни, или будучи не вполне себе психически здоровым, но вот так, сознательно и расчетливо, продумав каждую деталь, осознавая, чем это может грозить и что могут пострадать другие люди... Нет, это было выше моего понимания. Всегда - выше. Хоть меня и сложно назвать хорошей девочкой, всё же была внутри какая-то черта, на которую я изредка косилась, но твердо знала - не переступлю. А теперь...
  Теперь я сидела на толстой ветке, прислонившись спиной к заиндевевшему стволу, и старалась склонить голову как можно ниже. Впрочем, это было и не обязательно - то ли от холода, то ли от страха лицо по цвету сравнялось с окружающим пейзажем.
  Дерево было высоким, ровно настолько, чтобы я могла видеть нужный мне дом и двор целиком. Да, Клык жил в своем собственном доме. И да, я знаю, где он находится.
  Вообще-то я знаю о Клыке довольно много. Например, то, что он когда-то отказался жить со своим отцом в его шикарном коттедже, и без его согласия переехал вот сюда, в этот не такой уж и роскошный домик (по сравнению с тем местом, где жил его отец, этот и вовсе выглядит хибарой), находящийся в деревне за городом, недалеко от посёлка заброшенных домов. Впрочем, этот факт знали все, и только мне одной было известно, почему Клык, так любивший власть и комфорт, сознательно отказался жить с отцом и этим чуть не испортил с ним все отношения. Это всё из-за его матери, так он мне говорил. Я не знаю, кем она была и что с ней случилось, но знаю, что её нет в живых. И когда я в момент того разговора посмотрела Клыку в глаза, мне показалось, что она была единственным человеком, которого он когда-либо любил. Я первый раз увидела, что он едва не плачет, только потому, что впервые в жизни рассказал об этом другому человеку. И поэтому он не захотел оставаться с отцом - в том доме всё слишком напоминало о ней. Насколько я знаю, сейчас Клык хорошо общается с отцом, но в родном доме почти не бывает.
  Как бы ни цинично это звучало, мне такое положение дел было только на руку. Я на секунду представила, что бы было, если б проклятая подвеска вдруг оказалась в доме его отца. В доме, по периметру обнесенном высоким забором с колючей проволокой. В доме, охраняемом собаками и бывшими омоновцами с автоматами. В доме, где каждый твой шаг отслеживается камерами наблюдения. Я только лишь на мгновение представила это, как меня сразу затошнило. Комок желчи поднялся вверх по пищеводу и лишь огромным усилием воли я отправила его обратно вниз. Думаю, сунься я туда, лежать бы мне с простреленным черепом где-нибудь в лесном овраге под снегом. В конце концов, в доме этого человека явно не стоило искать человеколюбия и милосердия.
  А сейчас задача была куда как проще. Клык, слава богам, не заботился о своей безопасности так же рьяно, как его отец. Здесь не было ни охранников с автоматами, ни собак, ни колючей проволоки, ни даже камер, по крайней мере, на первый взгляд. Это был обычный частный дом, двухэтажный, с гаражом и заснеженным двором. Две узкие дорожки пролегали через него: от крыльца и гаража до калитки. Остальной снег был девственно чист и нетронут.
  И точно такой же чистой и нетронутой была моя решительность. Я до сих пор еще не верила себе. Сидела, крепко держась едва сгибающимися пальцами за мерзлую ветку, и не верила. Всё это было словно бы не взаправду, и что-то говорило внутри 'Я только посмотрю и уйду, и не пойду же туда в самом деле. Я же этого не сделаю. У меня же не хватит смелости. Я же...'. Я старалась не слушать эти бесконечные отговорки. Получалось плохо, но раз я всё еще сидела на месте, голос имел не столь много власти, как могло показаться на первый взгляд.
  Свет горел сразу в двух окнах. Я понятия не имела, один ли он дома или с кем-то еще, и как долго там пробудет и когда уйдет. Единственным выходом было ждать, ждать, ждать, и только. Можно, конечно, было и позвонить, но я почему-то не сомневалась, что номер моего сотового у Клыка есть, и он наверняка хорошо знает эти цифры. Поэтому лучше было не рисковать и сидеть молча. Хотя молча не получалось. Холод уже подобрался совсем близко, и я вся съёжилась, обхватив колени как можно крепче и со свистом втягивая воздух сквозь сжатые зубы, ибо дышать носом почему-то было неприятно и даже больно. Еще через сорок минут я попыталась пошевелиться и сделала это с большим трудом. Тело, скованное холодом, к тому же еще и затекло. Зато внутри по венам вовсю разливались горячая злость и раздражение. И какого черта я мерзну тут, сижу, понимаете ли, в поисках воспаления лёгких, отвечая за чужую глупость?! Посадить бы сюда Карину, посмотрим, как бы ей это понравилось!.. Но тут я снова вспомнила её заплаканное лицо. Занесенная для спуска нога вернулась обратно. 'Кто, если не я? Кто, если не я? Кто, если не я?' - эти слова эхом звучали в мозгу, и, перемешиваясь с мыслями о Кариных слезах, заставляли раз за разом вспоминать, почему я здесь. Пришлось со вздохом усесться поудобнее. Кто же, если не я...
  Но еще через полчаса перестало помогать даже это. Я с трудом повернула затекшую шею туда-сюда и с еще большим трудом свесила ноги вниз. Всё, на сегодня дневной дозор прошу считать оконченным. Я вам не агент 007, чтобы целый день просидеть недвижимой на этом проклятом богами дереве. В конце концов, редко что удается сразу. Приду завтра.
  Но стоило телу лишь слегка податься вперед, как взгляд наткнулся на открывающуюся дверь (я всё еще смотрела в сторону дома) и на выходящего из неё Клыка. Я ойкнула, подалась назад и чуть было не грохнулась вниз; меня спасли только замерзшие ладони, не способные так быстро и без усилий оторваться от дерева. Одной рукой натянув капюшон как можно ниже, я прижалась к стволу и изо всех сил вгляделась в происходившее на крыльце.
  Клык пока что просто стоял, глядя на заваленный снегом двор и на узкие, уже почти занесенные дорожки. Может, просто вышел воздухом подышать? Но нет, непохоже, одет он был совершенно по-уличному, в зимнюю куртку, тёплые штаны и такие же тёплые сапоги на толстой тяжелой подошве. К тому же в руках у него была спортивная сумка. Сумка? Значит, он всё-таки куда-то собрался? Значит, сейчас он уйдет?.. В ответ на мои сомнения Клык небрежно бросил сумку на пол крыльца, достал сигарету и закурил. Курил он медленно, глубоко вдыхая и выдыхая дым, будто бы испытывая моё терпение и меня самую на прочность, то есть, занимался любимым делом. Я же на своем дереве сидела ни жива ни мертва, боясь не то что пошевелиться, а просто вздохнуть. 'Если он сейчас заметит! Если он сейчас заметит!' - пульсировало в голове. Но Клык не заметил. Он докурил, небрежно кинул сигарету в снег, поднял сумку, закинул её за спину и пошел по дорожке. Одна половина сознания чертыхнулась, другая радостно сжала кулаки. Сердце колотилось словно сумасшедшее. Будь проклят тот чёрный день, когда я, такая бедовая, появилась на свет, когда он, сволочь такая, издал свой первый крик, и заодно то ужасное мгновение, когда наши взгляды первый раз встретились! Будь проклято всё, что вообще возможно!
  Я закрыла глаза и глубоко вдохнула, до самых пальцев ног. Выдохнула. Надо собраться. Если я сейчас спрыгну вниз и уйду, то второй раз уже не смогу прийти, просто не заставлю себя. Я предам веру своей сестры и не накажу того, кто достоин наказания. Я поступлю, как самый распоследний трус на планете. Голова склонилась еще ниже, и на щеках через слой холода пробился румянец стыда и гнева. Чего я боюсь?! Я всё делаю правильно. Сейчас я пойду и заберу то, что принадлежит дорогому мне человеку. Это будет быстро, главное сосредоточиться, зажать себя в кулак, перекрыть панике кислород. Надо вспомнить то чувство, с которым я бежала сюда. 'Сковать свой страх раньше, чем он обездвижит тебя'. Нет, я совсем не боюсь, Клык. Я не дам воли своему страху. И сейчас я войду в твой дом и заберу то, что тебе не принадлежит. А если что-то пойдет не так... Я судорожно, почти со свистом втянула воздух и легонько коснулась ножа, лежащего в кармане.
  Клык закрыл за собой ворота, спрятал в карман ключи, оглянулся и пошел вперед по широкой расчищенной дороге, мимо заборов и домов. На самом деле, в этих домах почти никто и не жил, только кое-где еще горел свет и доносились голоса. Клык выбрал место для проживания абсолютно по своему характеру, и, как ни горько это признавать, по моему тоже. Я не люблю шумные улицы, и больше всего меня радуют рассветы и закаты, не загороженные никакими домами и офисными зданиями.
  Он дошел до угла и, завернув за него, исчез из поля зрения. Я вздохнула и досчитала про себя ровно до сорока семи. Клык не вернулся. Всё, детка, пора. Вытирай свои замерзшие сопли и давай-ка вниз, на поиски приключений.
  
  
  Чтобы стать в чем-то успешным, каждый из нас должен хорошо знать реальные возможности своего организма и разума, желательно все. Ну или почти все.
  Спустя примерно месяц после своего шестилетия я решила, что больше никому не позволю себя обидеть. Я решила стать сильной, еще не подозревая, как дорого обойдется мне столь простое желание. Спустя еще один год и одну неделю я раз и навсегда определилась, кем хочу стать. Кем мечтают быть маленькие девочки в таком возрасте? Актрисами, топ-моделями, певицами? От всей этой хрени я была далека. Я задумала стать профессиональным киллером. Наемным убийцей. Хотя на самом деле моё сознание пока еще хорошей маленькой девочки формировало эту мысль несколько по-иному. Я сказала себе, что буду готова пройти через любые физические испытания. Я захотела стать бойцом, воином, неважно, как это назвать, но главное, я хотела быть по-настоящему сильной. Пока другие мечтали о новых мобильниках и ноутбуках, я спала и видела, что когда-нибудь у меня появится наставник, который научит меня всему. Всему, чему я так хочу научиться. Но судьбы порой любят складываться весьма жестоко и иронично. Ветер перемен не только не принес мне Учителя (хотя это как посмотреть), но и забрал с собой часть меня, ту часть, без которой невозможно стать ни бойцом, ни даже просто сильным человеком.
  Но история, которую я рассказываю, ведь совсем не об этом, верно? Всё это я сообщила только затем, чтобы донести одну очень важную мысль. Когда-то я не просто хотела стать бойцом. Когда-то я действительно пыталась готовить себя к этому. Использовала все доступные для ребёнка средства, изучала возможности своего тела, способности сознания. Проверяла себя на прочность так, как пытаются согнуть длинную палку, держа её сразу в двух ладонях. Книги рассказывали обо всех слабых местах человеческого тела, о том, какие удары будут смертельными. Жесткий диск на компьютере был забит схемами и статьями по всем возможным видам единоборств; второй, невидимый ряд книг на верхней полке почти целиком состоял из оружейных энциклопедий. Холодное, огнестрельное - меня интересовало всё, что сумеет встать на чьем-то пути ко мне.
  Ровно до того момента, когда я впервые узнала, что такое Настоящая Темнота.
  Сейчас всё это висит в памяти тяжелым грузом и не доставляет ничего, кроме ноющей боли. Наверное, с таким чувством люди с отрезанными конечностями смотрят на старые фотографии, те самые, где они еще стоят своими ногами на земле, и где нет никаких костылей и инвалидных колясок. Хотя мне, наверное, грех жаловаться, я всё-таки могу ходить. По крайней мере, пока что.
  
  Первое, что я сделала, спрыгнув с дерева в мягкий снег и затем поднявшись на ноги, это сосредоточилась. Пожалуй, сейчас стоит кое в чём признаться. Кажется, я говорила, что никогда раньше не преступала черту закона? Это ложь. Желая в будущем стать наемным убийцей, я прекрасно понимала, какие у этих людей отношения с законом. Я довольно-таки неплохо себя изучила, но вот возможности проверить, смогу ли в самом деле совершить хоть маленькое, но преступление, у меня как-то было. И я решила начать с самого простого и малонаказуемого.
  Воровство. В магазинах, крупных и не очень супермаркетах. В целом, это вообще сложно было назвать воровством, так как ничего действительно ценного я никогда не трогала. Дело было не в том, что я краду (это могла быть самая обыкновенная жвачка), а в том, сумею ли я справиться с собой, не подставиться, сделать всё правильно и уйти никем незамеченной.
  Это было нелегко. Проще всего получалось в тех магазинах, где не висели камеры и наблюдалась только охрана. Там вообще никогда не возникало проблем. А вот в более серьезных заведениях требовалось выкладываться на полную. Первое - расстановка камер. Нужно вычислить, сколько их, ни в коем случае не пропустить ни одной. Далее, исходя из полученных данных, либо высчитывать 'мёртвые зоны', либо смотреть, как можно повернуться таким образом, чтобы на пленке твои действия выглядели совершенно естественно, как действия обычного покупателя. Второе - выяснить, как помечается товар. Это могли быть штрих-коды, специальные маркировки, наклейки, нашлепки, иногда снаружи, иногда внутри упаковок. От этого нужно было незаметно избавляться в 'мёртвых зонах', иначе шанса выйти за пределы магазина практически не было. Третье - это персонал. Кассиры обычно сосредоточены на своей работе, а вот любых продавцов нужно крепко держать в поле зрения. Четвертое - покупатели. За ними, как и за персоналом, стоит внимательно наблюдать. Сказать по правде, однажды меня заметил мужчина-покупатель, как раз при самом ответственном процессе спрятывания товара. Он осуждающе покачал головой, нахмурил брови и пошел к кассе. Внутренне я уже приготовилась либо быстро бежать, либо яростно отбиваться от обвинений, но он оплатил свой товар и ушёл. Не сдал меня. Однако далеко не все люди столь лояльны к магазинным воришкам, поэтому впредь я следила за покупателями даже пристальнее, чем за продавцами. Пятое и последнее - это охрана. Всегда нужно выяснить несколько вещей заранее: количество охранников, их расположение по периметру и габариты. Всё. Более юным и не очень экстрималам знать ничего не нужно. Сложно? Проще пойти и заплатить 10 рублей за несчастную пачку сухариков? Не спорю, проще. Но ведь я делала это вовсе не из-за денег.
  Конечно, можно наплевать на эти пять пунктов и пойти 'на дело' сразу, без подготовки. В первый раз, быть может, получится. Возможно даже и во второй. А вот дальше третьего не дотягивал никто из тех, кого я знаю. Что касается меня, то я могу, в некотором роде, гордиться собой - меня не поймали ни разу. Я всегда чётко следовала пяти правилам, и еще с тех самых пор они засели в голове крепко-накрепко. И вот теперь, стоя перед домом Клыка, я представила, что это всего лишь большой супермаркет, и тотчас же сделала первое, что всегда требовалось перед 'работой' - сосредоточилась. То, как сильно я паниковала до этого, определенно пошло на пользу. Все эмоции ушли, ведь вечно бояться невозможно, я так не умею. Эмоции - волны. Откатила одна, накатила другая. Теперь была очередь спокойствия и сосредоточенности. 'Сковать свой страх раньше, чем он обездвижит тебя'. Чему-то Змей меня всё-таки научил.
  Поехали.
  Размеренным шагом я прошла от дерева до калитки, стараясь, чтобы все мои движения выглядели как можно естественней, как когда-то выглядели на камерах наблюдения. У меня было достаточно времени, чтобы рассмотреть соседние дома и понять, что в некоторых люди не живут совершенно точно, и что за несколько остальных я поручиться не могу. В идеале, нужно было всё проверить и уточнить заранее, но времени на это нет, не было, и никогда не будет. Придется полагаться на внимательность. Калитка открылась легко и так же легко скользнула назад, возвращаясь на место. Я повернулась к ней спиной, и в сердце что-то беспокойно защемило. Казалось, что вокруг вражеский полигон, а я - чужой солдат, которого здесь не ждут и которому совсем не рады. Перед глазами запрыгал компьютерный прицел. Я помотала головой, отводя наваждение. Это всё моё воображение. И Максовы чёртовы стрелялки, да. Он меня ими с ума сведет.
  Еще несколько шагов вперед по узкой дорожке, и опора под ногами стала твердой, превратившись из утрамбованного снега в запорошенное дерево крыльца. В сердце снова что-то дернулось. Сейчас ведь еще не поздно уйти. Пока еще не поздно. Я прижалась щекой к холодному железному столбу. Спокойно, девочка, спокойно. Ты же не хочешь, чтобы тебя засекла охрана и сдала в цепкие лапки нашей доблестной милиции. Ты же работаешь. Ты же профессионал. Давай, покажи, на что ты способна.
  Я отступила от двери и внимательно её оглядела. Что тут у нас? Сканер отпечатков пальца, или, может быть, голоса? Да нет. Вполне обычная замочная скважина. Даже как-то странно, я ожидала большего. Еще раз обернувшись назад и тщательно просканировав доступный мне участок улицы на предмет людей (к счастью, все еще отсутствовавших), я сняла перчатку и залезла в карман. Ладонь обожгло холодом заледеневшего металла. Но я лишь стиснула кулак покрепче, и вытащила на свет божий связку отмычек. Наполовину она состояла из всевозможных ключей (самых распространенных, конечно, а не всех на свете), наполовину - из хитро согнутых проволочек. Ну, поглядим, что тут у нас...
  Я присела на корточки, так, что замочная скважина оказалась на уровне лица. Секунд пять я изучала её зрительно, но этого явно было недостаточно. Тогда из кармана появилась вторая перчатка, но уже другая - медицинская, резиновая, тонкая. Я быстро натянула её на оголенную кисть, несколько раз дохнула теплым воздухом на указательный палец, чтобы вернуть ему чувствительность, и коснулась им скважины. Казалось, даже самый маленький её изгиб и выступ отпечатался у меня не столько в памяти, сколько в мозге. Это может показаться странным, но расскажу по секрету одну известную вещь. Когда человек пусть даже наполовину лишается способностей одного из пяти органов чувств, - зрения, слуха, обоняния, вкуса или осязания - милосердная природа в виде компенсации имеет свойство чрезвычайно усиливать одну или даже несколько из оставшихся четырех возможностей. Знаете, как слепые люди читают книги пальцами, водя ими по выдавленным на бумаге буквам? Я, как бы это сказать, тоже отчасти к ним отношусь. За одну наполовину испорченную способность добрая природа наградила меня необычайно развитым осязанием. Не слухом, не обонянием и ничем другим, именно осязанием, как ни странно.
  Еще раз взглянув на замочную скважину, я поближе поднесла к глазам связку ключей. Они были тяжелые, холодные, и легонько позвякивали, стукаясь друг о друга. Нужный ключ отыскался практически сразу. Я задумчиво повертела его в ладони. Неужели вот так просто и примитивно, без единой ловушки и хитрости? Я знаю, что Клык не заботится о своей безопасности так, как его дорогой папочка, но чтоб совсем уж ... Ведь эту дверь запросто откроет любой мало-мальски обученный домушник, неужели он этого не понимает?..
  Я осторожно, не дыша, поднесла ключ к замку. Начала вставлять - медленно, ведь если он застрянет, придется оставлять его в двери, а это очень плохой вариант. И вдруг я поняла, что ключ вошел до конца. Легко и плавно. Не может быть. Я сжала потеплевший от моего дыхания металл, повернула, и замок щелкнул. Но дверь не открылась. С замиранием в сердце я повернула второй раз... И открывшаяся дверь скрипнула, слегка отъехав назад.
  Ключ чуть не выпал из мгновенно ослабшей руки. Требовалось хотя бы несколько секунд, чтобы осознать, что я только что сделала. Я стянула медицинскую перчатку, на её место надела белую. Медленно убрала ключи в карман. Оглянулась еще раз, уже зная, что на улице никого нет. Посмотрела вниз, на кроссовки. Снег на них почти не налип, но я топнула пару раз, чтобы очистить их полностью. Дальше тянуть было нельзя. Я глубоко вдохнула, набирая полные легкие воздуха, будто перед прыжком в воду, и шагнула вперед, в темноту.
  
  
  
  
  ...
  
  Яркий всполох света. Белая волна разрушающим смерчем проносится сквозь сознание, стирая всё на своём пути: воспоминания, впечатления, привязанности. Я чиста. Чиста, как белый лист, как спустившийся с неба ангел, как прекрасная в своей девственной чистоте Ева, стоящая на краю небес. Мне легко и свободно. Я словно пушинка, летящая от уст Эола. Мне легко... Легко... Легко...
  
  ...вспышка...
  
  Терпкий запах сигарет, не резкий, неприятно бьющий в нос, а мягкий и едва уловимый.
  Оказывается, спина у Макса тоже почему-то пахнет сигаретами, как и ладони. Мои руки лежат на его плечах, а лицо уткнулось в спину где-то между лопаток (ростом Максим всегда был выше).
  Мне тяжело дышать. Даже не то, что тяжело, а практически совсем невозможно. Макс прижимает меня спиной к стене с такой силой, что я явственно слышу хруст костей в собственной грудной клетке. Но из горла не вырывается ни звука. Ладони, несмотря на жару, совершенно ледяные, белые не от ярости - от страха.
  А Макс совсем горячий, спина и плечи его словно только что вынуты из раскаленной печи. Я задыхаюсь от идущего от него жара и одновременно замерзаю от собственного внутреннего холода.
  Мы стоим совсем близко к заброшенному крыльцу, оно тут, рядом. Оба - у стены, почти в самом углу. А перед нами, засунув руки в карманы либо скрестив их на груди, стоит чёрное воинство Клыка и он сам, с едва тлеющей сигаретой в зубах.
  Наверное, Макс уже тысячу раз проклял себя за то, что потащил меня именно этой дорогой, решив срезать путь. И две тысячи раз проклял небо, за то, что именно сегодня оно послало на наш путь такое несчастье. Просто убийственную беду.
  Я знаю, что Клык сейчас внимательно смотрит на Макса, а Макс - на него. Это что-то вроде негласного поединка, и чаще всего исход дальнейшего боя зависит от результата именно этого, первого. Конечно, Клык предпочел бы смотреть на меня, а не на него, но тут уж ничего не поделаешь: я полностью скрыта за широкой спиной Максима. И конечно, мне это очень не нравится, но что-то изменить я не в силах. Если в первые секунды драки меня что-то хорошенько не разозлит и не разбудит ярость, с которой у меня наглости хватит, пожалуй, сойтись и с самим Терминатором, то дальше я буду пытаться драться исключительно на ловкости, везении и хорошей интуиции. Но прямой грубой силе, с которой Макс сейчас вжимал меня в стену, мне вряд ли найдется что противопоставить.
  -Отойди. Она моя.
  Голос у Клыка развязный, словно специально тянущий гласные. За этим голосом стоит бесконечная уверенность в собственной безнаказанности и вседозволенности. Но Макс не опускается до пререканий с ним, лишь коротко бросает:
  -Пошёл к чёрту.
  Честное слово, я могла бы сейчас почувствовать себя красивой, мастистой сукой, за право быть с которой дерутся два сильных молодых кобеля, если б только один из этих кобелей не был моим лучшим другом, а второй не желал бы больше всего на свете вырезать мне сердце или, на худой конец, придушить.
  Чёрные Псы глядят друг на друга, негласно решая, как начать: разобраться сначала с Максом, а потом со мной, или сразу с обоими.
  И в этот момент, пока на нас никто не смотрит, даже Клык, Максим склоняет голову к плечу и тихо шепчет мне:
  -Беги!
  Я не собираюсь этого делать, равно как не собираюсь и оставлять его один на один с этими созданиями, в которых давно уже не осталось ничего человеческого. Пусть уж лучше вместе, обоих... Но вдруг Максим делает резкий шаг в сторону и тут же бросается вперед, и я понимаю, что нужно бежать за ним след в след - либо помочь чем смогу, либо, даст Бог, выберемся оба. Наше столь быстрое передвижение явно не входило в планы стоящих вокруг парней, поэтому никто из них толком не успел среагировать. А Макс был уже буквально в шаге от них, я - в двух шагах. Он даже не стал бить - мощным движением рук смел в сторону двух пацанов, открывая мне проход. Но, видимо, боги решили сегодня быть к нам немилостивыми до самого конца.
  Прямой удар кулаком по виску едва не отправил меня на тот свет, с такой силой он был нанесен. С силой и страхом, что этот кто-то не успеет остановить меня, а страх всегда путает карты и сбивает расчёты. И если бы он не пришелся слегка вскользь, потому что в тот момент я начала поворачивать голову, то падением на землю мертвого тела всё бы и закончилось. Но удар лишь сбил с ног. Я потеряла равновесие, взмахнула руками, пытаясь хотя бы не упасть.
  А потом запавшие в память моменты словно бы раскадрировались и замедлились внутри моих воспоминаний.
  Слева я почувствовала тонкий запах, который, с моим хорошим обонянием, уже давно научилась отличать ото всех других. Это не был запах ни сигарет, ни дорогого одеколона. Запах ненависти до сжатых кулаков и участившегося сердцебиения, вот что это было. За секунду Клык, только что стоявший слева от меня, переместился вправо. И тот самый удар нанёс именно он, тяжело, вложив в кулак всё собранное по каплям чувство, по моему плечу. Я окончательно потеряла точку опоры и контроль; удар развернул тело назад, и на миг показалось, что сразу в двух его местах кости заживо перемолоты в мельчайшую пыль. Я полетела на землю всем телом, нелепо, выставив вперед руки...
  А потом вся та боль, которую я только что испытала, показалась каплей в том море агонии, в которое я окунулась с головой, едва лишь тело с ужасающим звуком рухнуло на землю. Я словно оглохла и ослепла в один миг. Всё естество, от пальцев ног до кончиков волос, потонуло, захлебнулось в омуте дикой, нечеловеческой, непередаваемой боли, в красных вспышках света и кроваво-алых, размазанных пятнах, поплывших перед глазами. Никогда даже близко не могла я представить, что в мире может существовать настолько сильная, полыхающая адским пламенем боль.
  Вокруг было тихо. Так тихо, что казалось, будто мёртво. Никто, ни Макс, ни Клык, ни Чёрные Псы даже не пытались пошевелиться. Они замерли, глядя на меня, пытаясь осознать, что случилось, при этом чувствуя, что произошло нечто ужасное. Я лежала, уткнувшись лицом в асфальт и не двигаясь, не крича и не плача, но, наверное, в тот самый момент от меня отделилась такая яркая, почти физически ощущаемая волна боли, что всех их окатило с ног до головы, и они стояли в ужасе, не смея двинуться. Я лежала всё в том же положении, словно сломанная, забытая игрушка, только на руке около запястья ярко блестела на солнце капля то ли пота, то ли чего-то еще...
  Но вот тело вздрогнуло, и я стала медленно подниматься, откидываясь назад, пытаясь сесть хотя бы на колени. Никто из них не видел моего лица и по-прежнему не слышал крика (горло было парализовано страшной болью, а сознание - болевым шоком, таким сильным, что на несколько мгновений он сумел слегка ослабить муку). Но все заметили то, что яркая капля не скатилась по руке вниз, на асфальт, а осталась на том же месте, неподвижной.
  И в этот момент я одновременно развернулась к ним лицом и повернула руку. Их вопля я даже не услышала - у меня по-прежнему толком не работала ни одна из жизненно важных систем, даже сердце билось кое-как. Наверное, они кричали, и лица были искажены едва ли не сильнее, чем моё собственное. На них было всё - ужас, страх, отвращение... Была жалость, даже раскаяние. Но я ничего этого не понимала, не осознавала и не ощущала. Я смотрела на свою руку, рот был открыт, хотя из него по-прежнему не вылетало даже хрипа. Ни одной слезы не появилось на моих щеках, и не потому, что я держалась. Просто работа и этой системы во мне внезапно нарушилась. Я просто не могла.
  Когда я падала, потеряв равновесие и точку опоры, то рухнула на землю тяжело, всем своим пусть и небольшим, но всё же весьма ощутимым весом, буквально впечаталась в асфальт. Видеть, куда падаю, я не могла. И только сейчас, глядя в ужасе на запястье, сумела разгадать причину той страшной, едва не сведшей с ума боли. В руке, около того места, где предплечье переходит в кисть, в запястье с внутренней стороны, торчал здоровенный, острый, словно бритва, осколок стекла. Всей своей длиной он распорол мне руку и вышел наружу с обратной стороны. Яркая неподвижная капля из стекла была его вершиной. А по белой, как у покойника, руке (я заметила только сейчас) струями текла алая кровь. Они доходили до локтя, а потом капали на землю, часто-часто, словно весенняя капель. На асфальте уже образовалась маленькая лужица. Вот почему было так больно. Этот осколок одним махом перерубил сразу несколько вен.
  Я отвернулась и посмотрела на Клыка невидящим взглядом. Макс потом говорил, что в тот момент мои радужные оболочки казались почти белыми - от боли. Это был страшный взгляд. Взгляд ввалившихся глазниц, которым одаривают пришедшие в ночной сон мёртвые.
  А в его глазах был страх. Страх с самой большой из всех букв. Он единственный не кричал, и рот был лишь слегка приоткрыт, бессознательно, как у безумного. Он испугался не меня. И боялся тоже не за меня, вернее, не столько за меня, сколько за себя, не в силах осознать всего, что натворил, и понимая, что это уже не синяки и даже не порезы от ножа. Это не скроешь, уповая на мою гордость. Это то, что называют 'серьёзнее некуда'. Это то, что через несколько минут может убить меня от слишком большой потери крови.
  Не прощу. Что бы ни случилось, из всего, что было между нами, я не прощу тебе вот этот один единственный взгляд. Если бы хоть на самом дне я прочла в них страх за меня, за мою жизнь без примеси страха за себя, то я смогла бы когда-нибудь простить тебе даже этот осколок, эту нечеловеческую боль, настолько нет в моём сердце зла. Есть холод и равнодушие, отрешенность, но зла нет. Я никому его не желаю, не пожелала бы и тебе. Но этим взглядом ты не прощение моё перечеркнул - душу. Заражая её тем, чего я до сих пор не ведала - чёрным злом, разрушительной ненавистью, жаждой чужой крови...
  А потом прошёл шок, и меня накрыла вторая, еще более сильная волна боли. Это было уже за порогом людского восприятия, и она стерла во мне всё человеческое окончательно. Я запрокинула голову, и из горла вырвался звук, каких этому городу еще не доводилось слышать. Это был крик, плач, вой, рёв, но не человека... Зверя. Боль стерла во мне человека, и лишь она удержала от того, чтобы прямо сейчас не разорвать когтями горло своему врагу. Я плакала и кричала. От беспомощности, унижения, непонимания того, кто я и что я... От забытья и боли... От всего, что еще можно было назвать мной.
  А потом звериная сущность моей же правой рукой ухватила осколок (ей дела не было до одновременного вопля Макса и Клыка: 'Не-е-е-е-ет!') и резко выдернула его из запястья, ведь единственным, что хотел зверь, было избавиться от боли. Но легче не стало. И потом эта боль была рядом еще очень-очень долго. Кровь взметнулась фонтаном. Мне показалось, что я почувствовала её капли на своём лице. Последнее, что я помню, это бегущий Макс, протягивающий ко мне руки и, кажется, прижимающий к себе (его белая майка вся испачкалась в моей крови), и Клык, в ужасе отступающий назад.
  Вот и всё.
  Темнота... Темнота... Темнота...
  
  ...вспышка...
  
  
  
  
  Глава 10.
  Кража со взломом.
  
  Быть свободным не значит делать все, что ты хочешь.
  Быть Свободным - значит понимать, чего делать нельзя.
  Быть смелым не значит ничего не бояться.
  Быть Смелым - значит спокойно смотреть в глаза своему страху.
  (с)
  
  Темнота, как ни странно, оказалась мягкой и успокаивающей. 'Усыпляющей бдительность!' - вякнуло было подсознание, но усилием воли я заставила его заткнуться.
  -Но вперед дороги нет - догорел заветный свет. А идти опять назад - лучше сразу спрыгнуть в ад, - тихонько прочитала я темноте свои стихи. Тьма, конечно же, промолчала, но звук собственного голоса успокоил меня окончательно. Я толкнула входную дверь, и спустя секунду она захлопнулась за спиной с тихим щелчком, похожим на выстрел из пистолета с глушителем. Рука непроизвольно дернулась, и я прижала её к тому карману, где лежал нож. Это придало уверенности, но всё же я не в первый раз задумалась о том, что огнестрельное оружие куда более эффективно, чем холодное. Слово Воина, первым, что я куплю, закончив проклятую школу, будет...
  Странный шорох за дверью мгновенно вытащил меня обратно в реальность. Я вздрогнула всем телом, в сердце снова что-то кольнуло; но это оказался всего лишь сильный порыв ветра, несущий с собой хлопья снега.
  Клянусь всеми демонами мира, именно этот порыв и разбудил Ниакрис. До тех пор она тихо подрёмывала где-то в глубине сознания, предоставляя мне действовать и размышлять самой, но сейчас, кажется, устала от моих страхов и нерешительности. Я прикрыла глаза, и два сознания слились воедино. Когда я снова их открыла, мне уже больше не было страшно, потому что Ниакрис, в отличие от меня, понятия не имеет, что такое страх.
  За то время, пока я стояла в коридоре (а это, несомненно, мог быть только он), глаза успели привыкнуть к полумраку, и я начала осторожно осматриваться. Впереди через несколько метров коридор разветвлялся. Одна из комнат была, скорее всего, кухней или столовой, потому что я углядела холодильник, вторая же пока оставалась недоступной взору. Из обеих комнат в коридор падали тонкие тусклые полосы белесого света - видимо, окна были не занавешены. Мысленно я поблагодарила Клыка за этот подарок, ведь если бы шторы были задернуты, коридор оказался бы тёмен, словно задворки подсознания, и либо я бы тут всё в темноте посшибала к чертям, либо пришлось бы включать фонарик, а это ой как нехорошо. Уж очень легко заметить скользящий лучик света в окнах тёмного дома.
  Всё, хватит посторонних мыслей, пора как можно быстрее сделать то, зачем я сюда пришла. Раз, два, три, четыре, пять, я уже иду искать. Ну и где же ты можешь быть спрятана, чёртова подвеска?..
  Что-то мне подсказывало, что если дурацкая побрякушка всё-таки где-то в доме, то точно не внизу, не в общих комнатах. Но всё же, для очистки совести, следовало окинуть их хотя бы поверхностным взором, может, найду хоть какую-нибудь подсказку.
  Мягкая ворсистая дорожка скрадывала шаги. Я оглянулась, чтобы посмотреть, не оставляю ли следов. Не оставляла. Едва приминающийся под ногами ворс тут же возвращал себе прежнюю форму, стоило только убрать ступню. Эта дорожка, как и полутьма вокруг, тоже будто бы усыпляла бдительность.
  Первая комната, до которой я дошла, действительно оказалась гибридом кухни и столовой. Заходить туда не стала, лишь мельком всё осмотрела, стоя на пороге. Кухня была большой. Туда вместились и внушительных размеров гарнитур, и барная стойка, и гигантский холодильник, и мощный дубовый стол. Было ощущение, что здесь питается не один человек, а целый цыганский табор. Не представляю, как бы ходила по такой кухне, живи я здесь. Лишь кинув один единственный взгляд, я почувствовала внутри дикую тоску от того, как много здесь всего... И как пусто. Я поспешно сделала шаг назад и пошла по дорожке к следующей комнате. Ниакрис внутри молча помотала головой, будто подсказывая, что и там я ничего не найду, но любопытство, как известно, убило кошку, поэтому я всё же дошла до второй комнаты и заглянула внутрь.
  Это помещение было абсолютной противоположностью того, первого. Я, кажется, упомянула, что кухня была очень большой? Так вот, по сравнению с этим помещением она казалась крошечной. Вторым отличием было то, что здесь почти ничего и не было. Комната была огромной и полупустой. Вдалеке у окна стояло несколько маленьких диванчиков, на стене висела огромных размеров плазма, чуть подальше находилось нечто, напоминающее гигантский музыкальный центр. Всё было обклеено какими-то плакатами, в углу стоял самый большой кальян, который я только видела за всю жизнь, а по стенам змеились самые настоящие цепи, и они же свисали с потолка прямо в середине комнаты. Дальше я не стала присматриваться и отступила в коридор. Что-то мне подсказало, что Клык не любит эту комнату и почти никогда в ней не бывает. Она для чужих людей, когда к нему приходят его парни. Здесь слишком чувствуются пустота и одиночество; я знаю, ему такое не нравится.
  А дальше по коридору была стена. Я внимательно её рассмотрела и спросила у Ниакрис, что же делать дальше. Та лишь пожала плечами, но жест этот в данном случае означал не незнание, а нечто очевидное, до чего я могла бы додуматься и без подсказки. Ну конечно. Второй этаж. Там должно быть то, что я ищу, без сомнений. Ведь здесь Клык почти не бывает, а мне нужно место, где он находится постоянно. Мне нужна его комната.
  Я обернулась - слева за спиной начиналась широкая лестница на второй этаж.
  Я помедлила перед ступеньками. Как ни силён был инстинкт самосохранения, который верещал в оба уха, что надо спешить, но всё же... Это острое, как заточенный нож, чувство... Будто я, девочка из касты неприкасаемых, тайком вхожу в священный храм жрецов-брахманов. И если меня за этим поймают, то немедленная смерть будет самой лёгкой из всех возможных казней.
  Ступени лестницы были широкими и слегка поскрипывали под лёгкими шагами. И каждый такой скрип заставлял меня внутренне вздрагивать, хотя внешне я оставалась спокойной. Лестница кончилась, и я очутилась на небольшой площадке напротив одной-единственной двери, слегка приоткрытой. И в этот момент я уже точно знала: подвеска где-то там, за ней. Я будто почувствовала её зов, услышала тихое позвякивание драгоценного металла, - 'найди же меня, найди' - быстро подошла к двери, схватилась за ручку и резко дернула на себя. Поток белесого света, лившийся из незанавешенного окна, чиркнул лезвием по глазным яблокам и на пару секунд совсем меня ослепил. Поморщившись, я провела ладонью по векам, будто стряхивая с них капли грязи. Вот поэтому я никогда не буду любить день сильнее ночи. Ненавижу солнце. Его свет причиняет такую боль... И дарит это поганое чувство беспомощности. Ненавижу свет.
  Комната оказалась неожиданно большой, почти точно такой же, как зал и столовая внизу. Но в отличие от них, в ней не было этого навязчивого ощущения пустоты, незаполненности. Здесь было много всяких вещей, лежащих где в порядке, а где и в бардаке, но у каждой из них было своё место. Это был такой ясно сформированный маленький мир, что меня оттуда будто выталкивало неведомой силой. Я сразу поняла, что только здесь Клык бывает настоящим, только тут оставляет за порогом тот огромный ворох масок и ролей, которые он вечно таскает с собой, как уродливый горб, и меняет как перчатки. Он никого больше сюда не пускал, это точно, потому что в этой комнате жило настоящее отражение его души. Для своих парней и прочих псевдодрузей у него были другие маски и другая комната, там, внизу. А здесь... Клык ведь никого не пускает в свою душу, и на самом деле окружающие знают о нём совсем мало, почти что ничего. Я могу судить об этом по тому, что знаю этого человека на капельку лучше. Когда демон отпускает его виски и ненадолго исчезает, он перестает видеть во мне врага или желаемый объект обладания, и мучительно пытается понять, что же значит слово 'дружба' и существует ли оно вообще. Именно в такие моменты он рассказывает мне что-то вроде того, что я упомянула о его матери. К сожалению, это бывает очень и очень редко, но с другой стороны, он ведь никогда не рассказывает это никому вообще. Кроме меня.
  Что ж, Клык, раз ты иногда всё-таки пускаешь меня в свой внутренний мир, то дозволь посетить и эту его часть. Не бойся, надолго не задержусь.
  И, глубоко вдохнув, я на цыпочках пошла вперед, пытаясь разглядеть каждую мелочь.
  Всё здесь было расставлено весьма гармонично. Комната словно делилась на несколько частей или секций. Первая была спортивной. Казалось, будто на один маленький участок кто-то умудрился впихнуть целый спортзал со всевозможным спортивным инвентарем. Шведская стенка, турник, тренажер-велосипед, беговая дорожка, баскетбольное кольцо, боксерская груша, тяжелые гантели-пятикилограммовки на полу... Может, я даже что-то и забыла. На стене висела мишень для дротиков. В её середине была прикреплена фотография чьего-то лица; шесть или семь дротиков были вогнаны в неё по самое острие по всему периметру. Я подошла поближе и поднялась на цыпочках еще повыше, вгляделась... Но фото было слишком истыкано и изуродовано, чтобы можно было понять, кто на нём изображен. Я уже хотела отвести взгляд, как внезапно зацепилась за одну деталь, заставившую меня вздрогнуть. Нос у человека на фотографии (нельзя было даже понять, парень там или девушка) - а нос оказался единственной уцелевшей частью тела - был сплошь покрыт веснушками. Я подняла руку, коснулась собственного носа и отошла от мишени. Внутри сразу стало как-то холодно и неуютно, но пришлось пересилить себя и пойти дальше.
  Следующая часть комнаты (вернее, души) состояла из мягкого уютного кресла, большого торшера и ... Огромного книжного шкафа. Вот это действительно ввело меня в ступор аж на несколько минут. Если честно, я внутренне давно решила про себя, что Клык за всю жизнь и одной-то книжки в руки не взял, поэтому никогда с ним о книгах не заговаривала. Но этот огромный, от пола и до потолка шкаф с множеством секций просто вынес меня из устоявшейся реальности. Я медленно подошла к нему, приблизила лицо к стеклу, отделяющему меня от самых ценных сокровищ мира. Сначала попадались какие-то незнакомые зарубежные названия и авторы, но потом я перевела взгляд чуть ниже. Боже мой, сколько же у него фантастики! Почему Клык никогда не говорил, что любит фэнтези даже больше, чем я?! Полное собрание историй братьев Стругацких, все книги Лукьяненко, и это было только начало списка. Сколько же здесь космической фантастики, боже мой! Это просто одна из разновидностей моего посмертного рая. Книги по истории занимали отдельную полку. Здесь было много биографий, особенно всяких выдающихся полководцев. Хм. Фантастика и история. Чего я еще не знаю о тебе, а, Клык?..
  Следующая часть комнаты была третьей и последней. И самое большое, что там было, это кровать. Она была не просто большой - огромной. Даже не двуспальной, а целой трёх. И несмотря на то, что выглядела она, покрытая мягким белым пледом, очень уютно, я всё равно поежилась. Мне на такой уж точно не заснуть. Спишь и будто в белом омуте тонешь... Нет уж, максимализм явно не моё направление.
  Окончательно всё испортила вдруг некстати закравшаяся мысль. Я снова посмотрела на красивую кровать и с горечью подумала 'Интересно, а скольких девушек он... Здесь...', сощурила глаза и резко махнула головой в сторону. Само представление всего этого показалось до ужаса противным, настолько, что кошачьи когти вновь заскребли по пищеводу. Но я сдержалась и лишь внимательнее посмотрела туда, куда случайно повернула голову.
  Напротив кровати стоял большой стол. Чего на нем только не было! Монитор, принтер, стопка книг, куча тетрадей, каких-то альбомов, ручки и карандаши, газетные вырезки, зажигалки... В центре стояла большая настольная лампа, а на ней, зацепившись за один из ажурных металлических завитков, висело то, за чем я сюда пришла.
  Внутри что-то ёкнуло. Конечно, сразу я не поверила тому, что увидела, поскольку порой не доверяю даже себе самой - так уж научила жизнь. Если бы что-то было в моих руках, оно бы сейчас разбилось, выпав на пол из разом ослабевших ладоней. Еще секунду я смотрела на подвеску, не решаясь поверить. А потом медленно подошла к столу и легонько дотронулась до неё пальцем. Цепочка качнулась, и качнулось что-то внутри меня. Значит, я была права. И всё сделала правильно. Надо хватать дурацкую подвеску и быстрее, быстрее бегом отсюда!
  Но что-то незримое не давало этого сделать. Я смотрела и смотрела на кусочек золота, на его легкие покачивания и не решалась взять в ладони.
  Что-то не давало.
  Взгляд растерянно скользнул по пыльному монитору, по корешкам растрёпанных книг... И остановился на фотоальбоме. В отличие от подвески он буквально притянул меня к себе. Я коснулась обложки, чуть помедлила. Что там? Детские фотографии Клыка? Фото его матери? Зачем мне вообще это знать?.. Надо хватать подвеску и бежать...
  НЕТ.
  Слово НЕТ вдруг чётко выплыло из тумана подсознания. Интуиция? Ей я привыкла доверять. И потому отвела взгляд от подвески и открыла фотоальбом.
  С первой фотографии на меня смотрела милая девочка-подросток. Фото было старое, один краешек и вовсе оторван, но лицо видно вполне отчетливо. Большие зеленые глаза, развевающиеся волосы белого цвета...Девочка будто бежит навстречу фотографу, широко раскинув руки. По губам скользнуло что-то вроде улыбки. Кто же это? Может, его сестра или?.. 'Посмотри дальше', - шепнуло подсознание. Я перевернула страницу. На меня снова смотрела девушка, но уже другая. Эта улыбки не вызвала. Она сидела на кровати, широко расставив ноги, так, что было видно всё, скрывающееся под коротенькой юбочкой, и курила. Выражение лица с лихвой выдавало всю её сущность. Про таких говорят - конченная стерва. И чего только общего между двумя этими девчонками?.. Снова перевернула страницу, и снова другая девушка. Я листала всё дальше и дальше, и предо мной представали новые и новые девичьи лица. Некоторые из них были перечеркнуты, какие-то тонкими, а какие-то жирными, несколько раз обведенными крестами. Что за странная коллекция?.. Я перелистнула еще несколько страничек, и вдруг что-то заставило меня остановиться и вернуться назад...
  А вот эту девочку я знала. Вера... Вера из 10-го 'А', та самая, про которую говорил мне Максим еще тогда, в столовой. Она уже не училась в нашей школе, но забыть её внешность было сложно. Длинные-длинные блондинистые волосы, яркие глаза, пухлые губки... Не было таких людей, кому бы она не нравилась. Красота её была не кукольной, но природной, натуральной... А здесь тонкий черный крест рассекает лицо на четыре части. В голове начала зарождаться одна страшная догадка... Я пролистала еще несколько страниц. Так и есть. Катя и Ленка, бывшие ученицы выпускного класса. Лиза, которая была младше меня на год... И несколько других девочек из нашей школы, которые больше с нами не учились. Догадка в голове обрела твердую форму, но я не могла, не хотела смириться с тем, что она шептала мне на ухо. Я развела ладони, альбом выпал из рук и от удара открылся на последней странице. Взгляд зацепил неровно написанные слова на внутренней стороне обложки - 'my bitches'.
  В голове не осталось ни одной мысли. Я молча подцепила обложку кончиком мизинца, захлопнула её и пододвинула альбом к тому месту, где он лежал. Если сейчас начну думать и пытаться что-то понять, будет больно. Очень больно вот здесь, в середине груди, в маленькой, едва заметной ложбинке.
  Но на столе лежал еще и второй фотоальбом. Я спросила у интуиции, открывать его или нет, но та молчала. Что я там увижу? Продолжение коллекции? А оно мне надо?.. Внезапно, вопреки внутреннему сопротивлению, я быстро наклонилась и схватила альбом. Почему-то это вдруг показалось очень важным. Но открыв первую страницу, я едва снова не разжала руки, потому что на меня смотрела... Я сама. Это была моя фотография, моё лицо. Я дотронулась до прозрачной пленки, закрывающей фотографию - может, зеркало? Но нет, не оно. Я перевернула лист. И снова два моих фото, в полный рост, издалека. Ни на одном из них я не смотрю в объектив, будто и не знаю вовсе, что меня снимают. Да похоже, так оно и есть. Я листала дальше и, тихо шевеля губами, считала фото. Их оказалось больше сотни. Все они были очень красивыми, на некоторых я даже будто смотрела в кадр, хотя и всё равно мимо объектива.
  Горечь, оставшаяся после первого просмотра, начала потихоньку растворяться, и в конце концов во рту, как и в голове, поселилось прежнее ощущение пустоты.
  Что же это, Клык? Ты меня так сильно любишь или так сильно ненавидишь, что жить не можешь без моего лица?..
  Я перевернула последнюю страницу и увидела сзади несколько альбомных листов. Сначала просто приподняла их и посмотрела на обложку, но она, слава богу, была чистой, без всяких надписей. Тогда я перевернула первый альбомный лист.
  ... до сих пор не знаю, стоило ли это делать.
  Это был очень красивый рисунок. Несмотря на то, что было изображено, слово 'пошлость' с ним вообще никак не ассоциировалось. Только теперь до меня потихоньку начало доходить - это всё серьезно. Не детская игра, не детская вражда. И желание - тоже не детское. Ты ведь не отстанешь от меня так просто, Клык. Теперь понимаю, не отстанешь.
  Бумага на ощупь была теплой и слегка шероховатой. Я коснулась пальцем рисунка и провела длинную черту, рассекающую его на две части. Неужели я и вправду такая красивая без одежды?.. Но как четко и точно повторяются контуры тела. Есть даже родинка на лице справа - крохотная точка. Даже три едва заметные морщинки на лбу, и те проведены тончайшими штрихами. Я похожа здесь на кого угодно, кроме себя, и одновременно только на себя и похожа. Наверное, я смогла бы быть такой, если б захотела. Но ведь я не хочу. Это всё чушь и глупости. Бред!
  Я резче, чем следовало, прижала листок к обложке альбома - он слегка помялся. Пролистала несколько следующих рисунков, уже зная, что там найду. На них и в самом деле тоже была я - в одежде, без неё, стоя у окна и лежа на кровати. На последнем рисунке Клык нарисовал нас вместе. Мы стояли лицом друг к другу, и он обнимал меня, прижимая к груди. Этот последний рисунок был нечеткий, не обведенный, как будто черновой вариант. На него я смотрела дольше всех. Потом, внутренне не произнося ни слова, аккуратно сложила всё в альбом и положила на место, как было. Меня трясло мелкой дрожью, но я запретила себе думать, отчего. Почему мне так страшно. Я подняла голову и посмотрела на подвеску. Не надо было сюда заглядывать. Нужно было брать и уходить. Брать и уходить...
  Я протянула руку за подвеской, намереваясь сдернуть её и бежать из этого дома без оглядки как можно скорее, но внезапно рука замерла на полпути, и сама я тоже застыла на месте. Потому что совершенно ясно услышала, как внизу открывается входная дверь.
  
  Наверное, если б в этот момент я о чём-нибудь думала, то умерла бы на месте. Но в голове было совершенно пусто, и в первую секунду звук хлопнувшей двери сделал лишь одно - вернул меня с небес на грешную землю. И только после этого я резко осознала, в каких масштабах неприятность влипла.
  Тело застыло, замерло на месте, сведенное судорогой. В голове потоком неслись отрывистые мысли.
  Вернулся. Он вернулся. А что, если насовсем?! Да нет же, ведь я точно видела спортивную сумку в руках! Зачем брать её, если уходишь из дому на десять минут? Наверное, он просто забыл что-нибудь. Вот сейчас возьмет, что ему нужно и уйдет, а я выжду несколько минут и выберусь отсюда. Вот сейчас снова хлопнет входная дверь и...
  Но глупой надежде не суждено было сбыться. Внизу что-то еле слышно зашуршало, - я уловила это до боли обострившимся слухом через приоткрытую дверь - и поняла, что не стоило сегодня сюда приходить. Совсем не стоило. Клык шел по коридору в направлении лестницы... И своей комнаты.
  СВОЕЙ КОМНАТЫ?! Значит... СЮДА?!! ДА ОН ЖЕ СЕЙЧАС НАЙДЕТ МЕНЯ ЗДЕСЬ!!!
  Но настоящая беда пришла откуда не ждали. Я инстинктивно сделала шаг, сама не зная зачем и в какую сторону, и вдруг меня будто пронзило молнией сверху донизу. Я вздрогнула и через мгновение ощутила, как трепыхающееся сердце оказалось в чьей-то когтистой руке, она сжалась, и не меньше сотни острых когтей-игл вошло в беззащитную тонкую оболочку жизненно важного органа. Рот открылся, но закричать я не смогла - не хватило воздуха. Сознание помутнело, ноги отказались держать тело, и я рухнула на пол, как подкошенная. Мягкий пушистый ворс принял меня в свои объятия, заглушив звук падения.
  'Да что ж ты делаешь, тварь?!' - мысленно прошептала я, обращаясь не то к Клыку, шаги которого, кстати говоря, стали тише (похоже, он зашел в одну из комнат внизу), не то к своему организму. Вот уж подстава так подстава.
  Что ж ты меня так не вовремя подвело, а, сердечко?..
  Я лежала на полу, скорчившись и прижав руки к груди, не дыша и не давая грудной клетке шевелиться, и судорожно соображала, что же мне делать, если он сюда поднимется.
  Это уже не шутки. Ни разу не шутки. Самое легкое наказание, которое я могу получить за свой безрассудный поступок - это если Клык вызовет милицию, и те меня отсюда заберут. Да я согласна хоть бы и срок отсидеть, только не...
  Но никого Клык вызывать не будет, зачем. Когда ему еще представится такой прекрасный случай? Никто ведь не в курсе, куда я пошла. И я точно знаю, что вокруг почти нет людей, а тело так скорчило от боли, что я не могу дотянуться до ножа. И даже если буду орать так громко, как это возможно, мне никто не поможет. Влипла.
  И О ЧЕМ Я ТОЛЬКО ДУМАЛА, ИДЯ В ЭТО ЛОГОВО?! Провались она пропадом, эта дурацкая подвеска, выбраться бы отсюда живой!
  Мутный, расплывающийся взгляд скользил по комнате. Надо спрятаться. Но куда? Нет сил даже встать, да и места нигде нет. Не за штору же становиться, в самом деле...
  Мои размышления прервали вновь возникшие будто из ниоткуда шаги. Они остановились у подножья лестницы (я замерла), и под ногой хозяина дома скрипнула первая ступенька.
  Тело сообразило быстрее разума. Панический ужас хорошенько тряхнул меня, я до крови ногтями вцепилась в грудь, и змеёй, оттолкнувшись от стола, подползла к кровати. Схватилась за край правой рукой, рывком подтянула тело, быстро и бесшумно, насколько это было возможно, и скользнула под неё, благо она была достаточно высокой. В тот же миг скрипнула последняя ступенька, и входная дверь распахнулась.
  Сердце снова дернулось, и я вцепилась зубами в палец. Только бы не закричать, только не закричать... Боль нарастала, я сжимала челюсти всё сильнее. В глазах потемнело, во рту поселился вкус крови из прокушенного почти насквозь пальца. Но боль в сердце была такой сильной, что ничего другого я не чувствовала. На секунду мне вдруг стало всё равно. Еще пара минут, и я не выдержу - что-то внутри разорвется, и я умру. В голове мелькнула предательская мысль: да пусть делает что хочет, убивает, насилует, уродует, только мне нужна таблетка... Или скорая... Или гильотина... Я сжала челюсти еще сильнее, чуть ли не перекусив палец пополам, в нём что-то хрустнуло, и меня захлестнула вторая волна боли. Приподнятая голова мягко опустилась на пол, и меня, судя по всему, на несколько мгновений вынесло из реальности куда-то в астрал. Но когда я оттуда вернулась, боль уже отпускала. Уходила, откатывалась волнами, пряталась в глубины сознания. Стараясь не думать, сколько продлится это затишье, я медленно, едва дыша, повернула голову набок и пригляделась.
  Клык стоял у стола и что-то упорно искал, судя по звукам, рылся в ящиках. Боже, подумала я, храни короля и мою интуицию. Если б не она, то подвеска сейчас лежала бы в кармане, а Клык... Он бы это сразу заметил. И ситуация из трудной разом превратилась бы в безвыходную.
  Он резко задвинул ящик, и тяжелые черные ботинки (в этом доме, похоже, разуваться вообще не принято) прошли мимо меня к двери. На пороге он остановился, постоял пару секунд и начал спускаться вниз по лестнице. Еще пара минут, и внизу снова хлопнула входная дверь, на этот раз не принося, а унося прочь неприятности.
  Я хотела было перекреститься, но ни одна из рук не слушалась. Пришлось выползать из-под кровати, двигаясь всем телом, по-змеиному.
  Думать больше было не над чем. Миг - и подвеска лежит в кармане. Миг - и я уже у лестницы. Миг - у входной двери. Всё, чего мне хотелось на данный момент, это плакать, но я знала, что если сейчас разревусь, то усядусь прямо тут, на коврик, и буду плакать часа два. А может и все три.
  Я вышла на крыльцо, ключом закрыла дверь и прижалась щекой к холодному металлу. А вот и нет. Не буду плакать. Ни сейчас, ни потом. Может, войну мне и не суждено выиграть, но уж эта битва останется за мной. Никаких слёз! Сейчас я приду домой, выпью немного горячего чая в честь своей победы и лягу спать. И буду спать долго-долго. А когда проснусь, мы еще посмотрим, кто из нас будет плакать.
  ... через минуту меня больше не было ни на крыльце, ни во дворе.
  ... через пятнадцать минут я была дома.
  ... а еще через десять минут уже крепко спала.
  
  
  
  
  
  Ночь... Тихий шелест прибоя, ласкающий скованный сном разум... Море, прозрачное, словно слеза, и голубое, отражающее смотрящееся в него небо. Или это небо отражает в себе море? Не знаю. Небо и море... Глубокие цвета... Голубой и синий... Море тоже может злиться, а небо - ласкать. Но всё равно они всегда спокойны. Величественный покой. Я тоже спокойна. Именно спокойна.
  Но покой - это не только счастье. Это холод и равнодушие. Замерзшая боль...
  
  Это вечность.
  
  ...вспышка...
  
  Во тьме пламя свечи кажется ярким и ровным. Не замечаешь ни капающего воска, ни дрожащий фитиль. Темнота скрашивает все недостатки живых существ и неживых вещей. Темнота... И боль.
  Веки дрогнули, я с усилием приподнимаю их. Сделав это, и в самом деле вижу перед собой свечу, точно такую же, какую только что видела в своём забытье. Словно смотрела невидящим взглядом сквозь закрытые веки, и видела...
  Пламя колышется и плывет перед глазами. В голове то же самое, тьма, куда ни кинешь взгляд, и лишь в центре, не обращая внимания на подступающую со всех сторон тьму - маленький комочек пламени. Моё сознание. Сознание, не тронутое ни тьмой, ни болью. Пламя, которое будет гореть вечно, пока не вспыхнет в последний раз огонь сердца.
  Обреченность и покой. Как же мало нужно, чтобы в 14 лет стать самым мудрым человеком на земле. Чтобы понять, как проста и ничтожна твоя жизнь, как несовершенно твоё тело и слаб дух. А может, не слаб? Может, я сильная? Или... Или просто глупая.
  От неподвижного лежания на одном месте резко заболел позвоночник, словно все позвонки вдруг встали дыбом. Я дернулась и тут же об этом пожалела. Сразу заныли все синяки, ушибы и порезы, всё тело. Я попробовала было разлепить губы, но не смогла - склеились от засохшей крови. Она, кажется, была везде: на губах, на животе, на ресницах. Я лежала на спине и чувствовала, что кожа на моём обнаженном (из-за задравшейся майки) животе была неприятно стянула сухой корочкой. Кровь... Может, моя. А может, и нет.
  Я с трудом разлепила губы и поняла, что кровь на них принадлежит мне - они были разбиты. А остальное... Что мне до остального. Опять всё точно так же. Опять всё тело - сплошной синяк. Опять придется прятать руки и покрытые засохшей кровью кулаки. Ярко красить губы, чтоб не было видно того, что они разбиты. Одевать свитера с высоким воротом, чтобы не было видно синяков на шее (а на спине и руках их не видно и так). Опять...
  Я бы закричала, да не было голоса. Губы едва шевелились, да к тому же кто меня здесь услышит? Только тот, чей силуэт я отчетливо вижу там, за пламенем свечи.
  ... Стоило лишь подумать об этом, как скрывавшаяся в темноте фигура встала с колен и начала медленно приближаться. Я только что в пол не вжалась и едва не закричала от полной безысходности и безнадежности. Не бей меня! Ну пожалуйста, не надо больше...
  Я лежала, зажмурившись, напрягшись всем телом, что дарило просто непередаваемую боль, и ждала очередного сокрушающего сознание удара. Удивительно было то, что даже в этот момент я оставалась спокойной. Быть может, кулаки мои и дрожали, пытаясь сжаться и защитить свою хозяйку, но пламя разума по-прежнему горело ровно. Я знала, что скоро всё кончится. Или он добьет меня, или позволит встать и уйти. И я буду верить, что этот раз был последним. Что больше я никогда-никогда его не увижу.
  Но когда сухая горячая рука внезапно коснулась моего мокрого то ли от пота, то ли от крови лба, я вздрогнула так, что даже пламя внутри слегка покачнулось.
  -Тихо, тихо...
  От звука голоса я едва не вздрогнула во второй раз. Несколько секунд мне потребовалось на то, чтобы осознать невозможное - Клык гладил меня по голове. Гладил легко, словно бы опасаясь причинить боль. Будто бы и не он сделал всё это со мной.
  Я неподвижно лежала, глядя вверх, мимо его глаз, куда-то в темноту невидимого потолка. Ни единым движением я не выдала, сколько боли причиняло мне каждое прикосновение, и физической, и внутренней. Лучше бы ты снова ударил меня, Клык, чем в который раз попытался заставить поверить в то, что в тебе есть хоть что-то хорошее. Но вот хорошее ли?
  Я чувствовала, что скоро опять потеряю сознание. Не было ни сил, ни желания продолжать ощущать на себе эти прикосновения. К тому же появилось лёгкое чувство тошноты. Всё поплыло перед глазами, краски сделались тусклыми, а контуры - размытыми. Темнота и пламя свечи слились в единое целое и закружились, завертелись было в бешеном водовороте...
  Как вдруг темная фигура быстро, точно приняв какое-то решение, наклонилась ко мне... И мои разбитые губы накрыла волна удивительного тепла. До меня, сквозь тьму и огонь, дошло только через несколько секунд: то, что сейчас происходит, называется поцелуем. Я лежала всё в том же положении, широко раскинув руки в стороны и подогнув ноги к окровавленному животу, всё в той же круговерти пламени и темноты, и чувствовала, чувствовала, чувствовала, как Клык касается своими губами моих губ, то легко и нежно, то сильно и настойчиво. Я по-прежнему не шевелилась и никак не отвечала ему. И не могла понять, как от этого ужасного человека может исходить такое мягкое, настоящее, полное энергии тепло. Словно он мне его отдавал. Словно пытался извиниться за всю ту боль, которую принес, и объясниться. В этом было что-то зачаровывающее, гипнотизирующее. Я чувствовала, как у меня теплеет внизу живота, и где-то внутри зарождается желание поднять руки и обхватить ими склоненную надо мной шею. Но сознание было спокойно, и умом я понимала - никогда этого не будет. Никогда. Ни за что. Ты меня не сломаешь, Клык.
  Я смотрела на него. Карие глаза были в нескольких сантиметрах от моих, и так же широко открыты. И когда мои губы сжались чуть сильнее, словно пытаясь отстранить его, а в зрачках появился ответ на немой вопрос, в его глазах мелькнула неприкрытая досада, и, словно хватающийся за соломинку утопающий, он лишь крепче прижал свои губы к моим, обхватив руками плечи, ...
  ... но мне уже было всё равно. То чувство, которое заставляло колебаться, пропало. И ничто больше не помешало темноте схватить меня и увлечь за собой на самую глубину, аккуратно затушив едва тлеющее пламя сознания.
  Это был день, когда Клык поцеловал меня в первый раз.
  
  
  
  Глава 11.
  Темнота полна неизвестности.
  
  Легко же привыкают к простому: силён, значит, всё можно.
  Начинают задумываться, только если споткнутся,
  только если с кем-то не вышло.
  А на самом-то деле и мысли быть не должно...
  И тоже не потому, что вдруг придут и накажут...
  (Мария Семенова, "Волкодав. Право на поединок").
  
  Два, три, четыре... Я перевернула страницу учебника, склонилась над тетрадью и сделала вид, что пишу в ней.
  Пять, шесть, семь... Секундная стрелка ползла медленно, залипая на каждой цифре. Я считала каждое мгновение и, кажется, спешила быстрее часов.
  -К доске пойдет...
  Подняв голову, я наткнулась на пристальный взгляд Елены Михайловны. Она вопросительно смотрела на меня, уже готовясь произнести фамилию, но я прикрыла веки и слегка покачала головой. Пожалуйста, только не сейчас. Я же в данный момент даже имя своё правильно написать не в состоянии... Она еще раз взглянула на меня, потом в журнал, поводила ручкой по списку и вызвала другого человека. Что ж, должны же у лучшей ученицы класса по русскому языку быть хоть какие-то привилегии. Я снова склонилась над тетрадью, отгородившись от остального мира закрывшими лицо волосами.
  Восемь, девять, десять...
  Утром я едва сумела подняться. Проспав меньше половины ночи, через несколько часов проснулась, и всё, сна ни в одном глазу. Зато после звонка будильника едва получилось оторваться от подушки.
  Назад дороги больше не было. Я долго смотрела на подвеску, достав её из рюкзака и крепко сжимая в кулаке. Он ведь поймет, всё поймет. Или нет? Что меня ждет сегодня? Вернусь ли я домой? Что же теперь делать, Господи?..
  Назад дороги больше нет... Вчера я думала об этом с радостью, даже с гордостью, чувствуя внутри легкую эйфорию от победы, но с приходом серого утра эйфория рассеялась, и я наконец начала осознавать, какой ужас вчера натворила.
  В комнате было душно после ночи с закрытой форточкой. Я завернулась в одеяло, подошла к окну и как можно тише открыла обе створки. Резкий порыв холодного ветра едва не сбил с ног, но я лишь поморщилась и забралась на подоконник вместе с одеялом. Утро еще не наступило, на сугробах внизу лежала ночь. Кое-где в деревне позади моего дома уже начал загораться свет - тусклые утренние лампочки.
  Я ведь правильно поступила. Или нет? В конце концов, между чем я выбирала? Между предательством и приговором. Между Карой и мной. Могла я предать Кару, могла отказать ей в помощи? Ответ один - нет. Никогда. А могла ли я приговорить себя? Впрочем, теперь уже неважно, что я могла, а что нет. Я уже это сделала. Теперь... Теперь остается только взять себя в руки, слезть с подоконника и идти дальше. 'Мы еще посмотрим, кто из нас будет плакать'. Я правда вчера так сказала? А ответ-то, по-моему, очевиден...
  
  Когда я отдавала Каре подвеску, то ждала, что она обрадуется. Но её реакция оказалась весьма странной. Она смотрела на мою ладонь, протягивающую ей кусочек чистого золота, широко раскрытыми глазами и словно бы с ужасом. Уголки губ медленно поползли вниз... Но Кара всё-таки взяла себя в руки. Шагнула ко мне, не обращая внимания на подвеску, обхватила, уткнувшись в плечо, и расплакалась. Она сжала меня так крепко, что, казалось, еще минута - и задохнусь. Я взяла её за плечи и мягко отстранила. Потом взяла её руку и вложила туда проклятый медальон. Он был горячий и всё равно что жёг ладонь, сплавляя линии жизни и смерти воедино.
  -Больше никогда не носи её нигде, кроме дома.
  Карина всхлипнула.
  -Ань... Ты...
  -Поняла меня?
  Она осеклась на полуслове и медленно кивнула. Я отвернулась, чтобы уйти.
  -Ань, как ты нашла её?!
  Шепот, которым она начала предложение, перешел в крик.
  -Какая разница. Главное, что нашла.
  -Я... Поверить не могу...
  -И не надо верить. Просто больше никогда не надевай эту вещь вне семьи.
  Первая ступенька, вторая ступенька.
  -Ань, ты куда?!
  Я повернулась к ней. Медленно-медленно.
  -Я устала... Очень устала.
  -Куда ты?!
  -Не знаю...
  Я снова развернулась и пошла вниз, не оглядываясь и не прислушиваясь, будто бы погрузившись в воду, не слыша ничего вокруг, кроме гулкого стука сердца внутри. И только на последней ступеньке до меня долетело едва слышное:
  'Аааань.... Простиииии.... Меняаааа....'.
  
  Стоя на улице и подставляя лицо ледяному ветру, я думала, куда теперь пойти. Почему-то было тошно, очень тошно. Я едва ли не физически ощущала, как где-то внизу в животе бродит комочек тошноты. Хотелось вырвать его прямо через кожу и бросить на снег, но это было невозможно. Куда же пойти? Домой? Сидеть в четырех стенах наедине с собой, страхами и мыслями? Тошно. В школу? Не только тошно, но и опасно. Не дай Бог попадусь на глаза... Бродить - холодно. Макс! Надо к Максу. Расскажу ему всё, уткнусь в плечо - пусть уши надерет, пусть треснет как следует, но станет легче и... С ним я буду в безопасности. Красными от холода пальцами я достала мобильник и вызвала знакомый номер через быстрый набор. Длинные гудки... Я позвонила на домашний, потом снова на мобильный. Ни там ни там трубку никто не брал. Вот же чёрт! Макс, где ж тебя носит? Почему ты меня не предупредил?! Ведь ты же всегда говоришь заранее, если куда-то уезжаешь.
  Внутри затеплилась слабая надежда: а что, если он в школе? Поэтому не отвечает по домашнему телефону, а мобильник, ну, скажем, разрядился, или дома забыл. Мало ли как бывает.
  Значит, надо идти в школу. Если и там его нет, снова пойду к нему домой, останусь, и буду ждать, пока он вернется. А когда вернется, так от меня получит!
  
  На первый урок я опоздала, зато как раз успела на второй. Русский. Это хорошо. На русском с меня домашки требовать не будут, а со всем остальным и так справлюсь. Даже учебник в рюкзаке оказался. Надо же, ухватила утром со стола нужный.
  ... И вот теперь я сидела, низко склонившись над партой, делала вид, что пишу, и считала секунды. И изо всех сил пыталась сдержать всё нарастающую и нарастающую тошноту.
  Клыка я не встретила, повезло. Но кто даст гарантию, что сегодня я с ним так и не столкнусь? Не сегодня, так завтра, рано или поздно. Важно было только одно - встретиться с Максом раньше, чем с Клыком. Макс защитит меня, не знаю как, но защитит.
  Двадцать пять минут от урока, тридцать... Упражнение закончилось, буду рисовать на полях кресты. Ну почему я так боюсь? А вдруг всё обойдется? Может, он и не вспомнит про эту подвеску. А если и вспомнит... Вдруг подумает на кого-нибудь другого. Ага, подумает, как же. На Кару. Зашла она, значит, к нему домой, вся такая на каблучках и с маникюром, взяла и ушла. Без сомнения. Я жирно обвела черной ручкой один особо крупный крест. Не надо себя обманывать. Я знаю, как всё будет, потому что знаю Клыка. А он знает меня. Возможно, не так хорошо, но всё же. Надо вытряхнуть из головы и сердца предательскую дрожь, перестать бояться и начать готовиться. К очередной битве. Хотя я, наверное, даже и не боюсь. После всего, что он сотворил со мной и моей жизнью, уже не боюсь. Когда ты прошел через все пытки, сам подписал себе смертный приговор и оказался сто сорок седьмым в очереди на казнь, а теперь сидишь и смотришь, как умирают эти сто сорок шесть человек перед тобой, умирать самому решительно не страшно. Честное слово.
  
  Я так увлеклась дизайном своего будущего надгробного креста, что не услышала, как прозвенел звонок. На землю меня вернуло лишь легкое прикосновение к плечу. Я подняла голову: рядом стояла Елена Михайловна и пристально разглядывала моё мрачное творчество на полях тетради. Я хотела её захлопнуть, но не тут-то было - рука учительницы мягко придержала мою дернувшуюся было ладонь.
  -Ань, у тебя всё хорошо? Что-то случилось?
  Елена Михайловна меня любит, я знаю, потому что лучше меня в школе её предметы никому не даются. А я уважаю её как хорошего человека и учителя. Но даже ей ничего не могу рассказать. Она всё равно ничем не сможет помочь, так зачем волновать человека зря? Я давно уже уяснила, что кроме меня самой, мне не может помочь никто.
  -Простите. Я... Не очень хорошо себя чувствую.
  -Да уж вижу, на тебе лица нет. Болит что-то?
  -Н-нет... Тошнит немного, - я коснулась рукой живота и слегка согнулась. Действительно было немного больно.
  Лицо Елены Михайловны из обеспокоенного стало озабоченным.
  -Отравилась?
  -Не знаю...
  -Пойдем, провожу тебя в медкомнату.
  Я покачала головой.
  -Не надо. Я посижу внизу немного, может, пройдет.
  -Аня, а если что-то серьезное?
  -Нет.
  Я сгребла тетради и учебник в рюкзак и быстро закинула его на спину. Резкое движение отдалось легкой болью внизу живота.
  -Точно ничего серьезного?
  -Честное слово.
  -Ну, как знаешь, - она еще раз обеспокоенно глянула на меня и отошла к столу. А я, выскользнув в коридор, понеслась на третий этаж, в класс, где сейчас должен быть урок у Макса. Хорошо, что не пришлось врать, живот-то в самом деле побаливает. Хоть я и умею врать почти виртуозно, но стараюсь испытывать свой талант далеко не на всех людях.
  Я остановилась на пороге и оглядела кабинет. Несколько бывших одноклассников помахали мне руками, я рассеянно махнула в ответ. Макса не было, равно как не было и рюкзака на его месте. Может, он в столовой или в курилке?
  -Привет, Ань, - раздался сзади знакомый голосок. Я обернулась.
  -Лер, ты не знаешь, где Макс?
  -Не знаю, - пожала плечами девочка. - Его сегодня вообще-то не было.
  Я почувствовала, как пищевод немедленно стал наполняться чем-то вроде липкого мазута. Наверное, это отразилось на лице, потому как Лера внимательно посмотрела на меня и спросила:
  -Ты в порядке?
  'Нет, подруга. Я охренительно далека от того, чтобы быть в порядке, ' - подумалось мне, но вслух я этого, конечно же, не сказала, только покачала головой. И вдруг вспомнила кое-что.
  -А вчера? Вчера он был?
  -Нет, - махнула головой Лера. - Мы подумали, может, заболел, звонили, но он трубку не берет. Дома отлеживается, наверное, - и она вошла в класс, прикрыв за собой дверь.
  Не знаю, как я тут же не сползла по стене на пол.
  Дома... Но вчера я была у него дома, два раза. И Максом там даже не пахло.
  Приехали, мать.
  Самое лучшее сейчас было бы... Чёрт возьми, да не было сейчас ничего лучшего. Может, застрелиться? Ну конечно. Самое время. Только сначала надо найти Макса.
  Я медленно спускалась вниз по лестнице и думала, где же он может быть. Дома, в школе, в больнице, в морге... Тьфу. Ненавижу иногда своё больное воображение. Да и с чего бы ему там быть? Клык трогает Макса только тогда, когда тот меня защищает. А сейчас не то что защищать, я его вообще несколько дней не видела. И про подвеску Макс ничего не знает. Вряд ли всё это связано с Клыком. Но куда он тогда делся?!
  Холодная ладонь легла мне на плечо, да так резко, что я подпрыгнула. Рука инстинктивно потянулась к карману за ножом, но я уже разглядела того, кто потревожил мои размышления. Это был, к сожалению, не Макс, но, к счастью, и не Клык. Всего лишь Ромка, один из моих бывших одноклассников.
  Усилием воли вытащив ладонь из кармана, я глубоко вдохнула и выдохнула, успокаивая дыхание. Ромка ничуть не удивился моей реакции, он был из тех, кто знал. Хоть и не всё, как Макс, но многое.
  -Прости, - виновато сказал он, - наверное, надо было сначала позвать.
  -Да ничего. Это ты прости, нервы совсем ни к черту стали.
  Мы помолчали.
  -Ты чего не на уроке? - наконец спросила я.
  -Сейчас геометрия, контрольная, - неопределенно помахал рукой Ромка. - Я в ней и так ни в зуб ногой, а вчера еще игруху классную скачал... А ты чего здесь?
  Я посмотрела через окно на улицу. Солнца не было, серые тучи целый день собирались над школой. Наверное, скоро будет снегопад.
  -Есть проблемы поважнее уроков.
  -Я могу чем-то помочь? - Ромка слегка коснулся моего запястья.
  Я покачала головой.
  -Вряд ли. Ты ведь тоже не знаешь, где Максим?
  -Макс? Разве он не болеет?
  -Не знаю.
  Снова молчание. Ромка когда-то тоже был моим другом, но это 'когда-то' кончилось вместе с детством. Хорошие отношения остались, но заменить мне Макса он вряд ли когда-нибудь сможет.
  -Пойдем покурим, - неожиданно вырвалось у меня. Ромкины глаза от удивления стали круглыми, как у совёнка.
  -Анька, ты же не куришь.
  -Кажется, сегодня начну, - я вспомнила, сколько выкуривал Макс, когда нервничал, и поняла, что вот теперь-то начинаю сама осознавать, каково ему бывало при этом.
  -Еще чего! - Ромка слегка треснул меня по затылку. - Курят только слабаки. А ты сильная.
  -А ты, выходит, тоже слабак? - я слегка усмехнулась.
  -Еще какой.
  -Не говори глупостей, - я хлопнула его по плечу. - Ну пошли хоть так постоим, воздухом подышим.
  -Пойдем.
  Мы накинули куртки и вышли на улицу. Ни в коридоре, ни на крыльце никого не оказалось, и наорать на нас за прогул было некому. Оглянувшись по сторонам, мы с Ромкой нырнули за угол, в курилку. Там было не так холодно, а от теплотрассы, что совсем рядом, и вовсе шел пар. Ромка присел на трубы, достал пачку 'Союз-Аполло' и закурил. С минуту я наблюдала за дымом, потом перевела взгляд на серое небо. Мыслей в голове не было совсем.
  -Ань, всё плохо?
  Я с трудом оторвала взгляд от облаков. Серый цвет хоть и не слишком красив, но взгляд притягивает не хуже черного.
  -А? О чём ты?
  -Не о чём, а о ком. Ты знаешь.
  Я глянула на Ромку. Он смотрел на меня внимательно и серьезно.
  Я вздохнула.
  -Не бери в голову, всё нормально.
  -Вижу, как нормально.
  -Ну синяков-то на лице нет, уже хорошо, - невесело пошутила я.
  -Анька, почему ты никому не разрешаешь себе помочь?
  -Потому что никто этого сделать не сможет, а попытки мне не нужны. Они обычно плохо заканчиваются. Для меня. И для тех, кто пытается.
  -Но неужели совсем никто?!
  -Нет. Ты знаешь, кто его отец.
  -Знаю... Но блин, Анька, почему ты и нам тоже запрещаешь помогать? - Ромка даже вскочил на ноги.
  -Кому 'нам'?
  -Мне и остальным ребятам. Мы не взрослые, и нам плевать на его отца. Нас много.
  -Ты ничего не понимаешь.
  Он подошел ко мне, положил руку на плечо, развернул к себе.
  -Ну чего я не понимаю, Рыжик, скажи, чего?
  Детское прозвище больно ударило по памяти, я едва не вздрогнула.
  -Ты сам сказал - вы не взрослые. Взрослых Клык не тронет, а вас раздавит. Ты знаешь, он это умеет.
  Ромка не отводил взгляд, и я продолжила:
  -Взрослые мне не помогут, потому что боятся его отца. Вы мне не поможете, потому что Клык вас за это передушит, как котят. Замкнутый круг, сам видишь.
  -А родители? - тихо спросил Рома.
  -Пока. Я. Жива. Они. Об Этом. Ничего. Знать. Не будут, - сказала я тихо, но отчетливо.
  -Но Ань...
  -Ты бы своим тоже не сказал.
  -Не сказал бы...
  -Вот видишь.
  Мы снова помолчали. Ромка, не отходя далеко, спиной прислонился к стене и уставился на снег, в тусклом свете облаков казавшийся не белым, а серым и блёклым. Сигарета прогорела почти наполовину. Я легко вынула её из Ромкиных пальцев - он и не заметил даже - поднесла к замерзшим губам и глубоко затянулась пару раз, а потом медленно выдохнула дым наружу. Ромка удивленно посмотрел на меня, не поняв, откуда дым, потом увидел в моих пальцах свою сигарету. Брови у него сначала поползли вверх от удивления (видно, он всё же не воспринял мои слова о 'покурить' серьезно), а потом он резко выхватил почти догоревший до фильтра, едва тлеющий окурок и швырнул на землю, раздавив его ногой.
  -Не глупи, Анька.
  Из всех ребят в школе он один никогда не называл меня Ниакрис. Только родным именем. Ромка считал, что я слишком добрая, чтобы быть ею, и искренне верил в свои слова. Он, конечно, многого обо мне не знал, куда больше, чем не знал Макс. Но разочаровывать его не хотелось: порой Ромка казался последней нитью, связывающей меня с тем временем, когда я действительно была доброй.
  Наконец он снова повернулся ко мне.
  -Ань, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь. Ты же знаешь это.
  Я кивнула как можно уверенней, но внутри отрицательно покачала головой. Если присутствие Макса Клык как-то терпит, потому что знает, как тот дорог мне, то вмешательство Ромки будет уже явно лишним. Один Бог ведает, как Клык ревнует меня к Максиму, а если в этом тупом треугольнике появится еще один угол, четвертый... Ну уж нет.
  -Ты сегодня совсем хмурая, - вдруг расстроено произнес Рома. - Что-то случилось ведь, да? Серьезное что-то.
  -Еще не знаю, - я лишь пожала плечами. Я и в самом деле еще не знала.
  Ромка нахмурился вслед за мной.
  -Как же, не знаешь, - начал он, - ведь наверняка из-за Него опять во что-то вляпалась...
  -И еще как.
  Это сказала не я. Это произнес человек, стоявший за нашими спинами на расстоянии нескольких метров. И голос этого человека мне, к несчастью, был очень хорошо знаком.
  На этот раз вздрогнул Ромка, не я. У меня всегда так: пока чего-нибудь не случилось, наружу разом вылезают все нервы, вся раздраженность и весь матерный запас, но когда отступать уже некуда, всё это сбивается в кучу и мгновенно исчезает в неизвестном направлении. К тому же, бояться сейчас просто глупо. Я ведь знала, что встречусь с этим человеком сегодня же, рано или поздно, так почему бы и не в эту самую минуту?..
  Но Ромка-то моих мыслей знать не мог, как не мог их и прочитать. Он резко обернулся. Клык стоял у самого угла курилки, прислонившись плечом к стене, засунув руки в карманы и с прищуром наблюдая за нами обоими. Ромка снова обернулся ко мне, попытался поймать мой взгляд, будто силясь выпытать, насколько серьезная опасность мне грозит. Но мне было не до того, чтобы что-то ему объяснять взглядами. Я смотрела на Клыка - безразлично, как на одно из покрытых снегом деревьев. Вот теперь уже действительно не было страшно. Совсем.
  Ромка снова обернулся к Клыку. Взгляд у того из оценивающе-нейтрального становился всё жестче и тяжелее. Становился таким, от которого расступается или вовсе исчезает с его пути всё живое, когда он идет по коридору.
  В какой-то момент мне показалось, что и Ромка не выдержит этого взгляда; сейчас я закрою на секунду глаза, а когда открою, его уже не будет. Но он сделал другое - то, чего я не ожидала от него совсем. А именно развернулся к Клыку всем телом, шагнул назад и, вне всякого сомнения, загородил меня от него.
  -Не смей подходить к ней! Уходи отсюда! Уходи! - я никогда еще не слышала в Ромкином голосе столько ярости.
  Будь Клык сегодня не в духе - и Ромку от уменьшения количества целых конечностей не спасло бы даже моё заступничество. Но Клык лишь усмехнулся, не двигаясь с места.
  -Ниакрис, скажи сама этому недоноску, чтоб проваливал. А то моих слов он, боюсь, не поймет.
  -Не смей называть его так!
  -Ну хорошо, хорошо. Скажи этому милому мальчику, чтоб он соизволил незамедлительно покинуть сие место, - Клык откровенно смеялся.
  Я прижалась к Ромке сзади, встав на цыпочки, чтоб дотянуться губами до его уха, и шепнула:
  -Ром, пожалуйста, уходи. Послушай его.
  Но он меня будто не слышал и по-прежнему смотрел только на Клыка.
  -Никуда я не уйду! - это он, похоже, ответил мне. - Ты, тварь, если её хоть пальцем тронешь, слышишь, хоть пальцем...
  -Да Бог с тобой, - наигранно удивился Клык, пропуская 'тварь' мимо ушей. - Я поговорить хотел, только и всего.
  Но Ромка всё равно не двигался с места, всё так же закрывая меня собой. Я уже начала бояться, что сейчас Клыку надоест с ним играться, и он от слов перейдет к делу, но у того, видно, сегодня был просто неисчерпаемый запас терпения.
  -Ну хорошо, хорошо, - сказал Клык, еще раз цепко глянув на Ромку, - не хочешь оставлять свою драгоценную девочку. Но всё же мне надо с ней поговорить, парень, поэтому не зли-ка ты меня и отойди хотя бы за угол. Я не люблю, когда подслушивают мои личные разговоры.
  Я снова приникла к уху друга:
  -Ром, пожалуйста, уходи, подожди на крыльце. Он и вправду меня не тронет. Ну иди, пожалуйста, иди же!
  Наверное, в моем голосе было столько мольбы, что Ромкина каменная решимость защищать меня до последней капли крови всё же дрогнула. Он посмотрел на меня, потом медленно дошел до Клыка, взгляды их на миг скрестились, и Ромка исчез за углом.
  Конечно, на самом деле мне совсем не хотелось, чтобы он уходил. Но гораздо сильнее я желала, чтобы Клык запомнил его как можно меньше. Уж я-то знаю, что бывает с теми, кто накрепко попадает к нему в память.
  -Хорошие у тебя друзья, Ниакрис.
  -Да уж получше, чем твои.
  -Чем же тебе мои ребята не нравятся?
  -Я, конечно, не очень разбираюсь в людях, но не настолько, чтобы мне нравились выродки, которых ты собираешь вокруг себя.
  Будь Клык в другом настроении, моя голова за такие слова несомненно впечаталась бы в стену, но сегодня он был просто самой добротой. И только лишь усмехнулся.
  -За что я тебя люблю, маленькая, так это за то, что всегда найдешь, чем меня срезать.
  -Не называй меня маленькой!
  -Да ладно тебе, не злись. Мне вот нравится, что ты маленькая. Дылд высоких терпеть не могу.
  То, что Клык ходит вокруг да около, нисколько не успокаивало, наоборот, настораживало. Это как поверхностная, расплывчатая боль, которую нельзя убрать, потому что не знаешь, из какой точки она происходит. Такая боль плавает по всему организму, и невозможно её остановить и уничтожить. Только ждать, когда она сама успокоится. Но ждать я не желала.
  -Ты о росте моем пришёл поговорить, что ли? - спросила я с раздражением.
  Клыку, судя по всему, тоже наскучил этот цирк, поэтому он ухмыльнулся и сквозь зубы произнес:
  -Почти. Я пришел поговорить о тебе... Маленькая воровка.
  Если внутри всё и оборвалось, то виду я не подала.
  -И о той золотой подвеске, которую ты должна мне вернуть.
  А вот это наглое заявление чуть не вывело меня из равновесия. Но я всё же не поддалась.
  -О чём ты говоришь? Какая еще подвеска?
  Клык только глаза закатил:
  -Ой-ой-ой, Ниакрис, только не надо вот этой святой невинности! Знаешь что, давай-ка я существенно сокращу время нашей дискуссии. Сейчас ты будешь отпираться, включать дурочку и всё такое, потом поймешь, что это бесполезно, потом я скажу тебе, что у меня есть доказательства, мы будем нудно их обсуждать, и неизвестно, на сколько всё это растянется. Так вот что я тебе скажу. Я и ты - мы оба знаем про подвеску. А так же знаем про то, кто был у меня дома и стащил её с настольной лампы, на которой она висела.
  Похоже, отпираться и впрямь было бесполезно. А если учесть, что внутри всё потихоньку закипало, то сохранять при этом спокойное лицо было еще и чертовски сложно. И я не выдержала.
  -Стащил её ты! А я лишь вернула законной хозяйке!
  -Не придирайся к словам, маленькая княжна.
  -Подожди-ка минутку, - я почувствовала, как кулаки от злости начинают сжиматься, - ты что, хочешь меня обвинить в том, что я сделала?! В вину мне это ставишь?!
  -Да, - просто сказал он.
  -Так иди к чёрту! - я замолкла на секунду, не в силах подобрать подходящее матерное слово (впервые в жизни). Так и не сумела выбрать и развернулась, чтобы уйти. Внутри всё уже не просто кипело, но плавилось и взрывалось.
  Клык схватил меня за руку, не больно, но ощутимо. Руки у него сильные, порой кажется, что железные. Сколько раз я пыталась разжать эту стальную хватку, уму непостижимо! Никогда не получалось. Он притянул меня к себе почти вплотную.
  -Разговор не окончен.
  -Мне с тобой не о чем говорить.
  Клык прижал меня еще сильнее. Кажется, еще немного и мы сольемся в единое целое.
  -Ниакрис, не злись, а послушай. Я не задержу тебя надолго.
  Я глубоко вдохнула и выдохнула. Кажется, выхода нет.
  -Хорошо. Слушаю.
  Он ухмыльнулся кончиками губ.
  -Ты должна мне её вернуть.
  Одним богам известно, сколько мне понадобилось силы, чтобы не плюнуть ему в лицо.
  -С какой стати я должна возвращать тебе то, что принадлежит другому человеку?
  -Она ей не принадлежит.
  -А кому же?
  -Мне.
  Всё это выглядело и звучало настолько бредово, что я даже не сразу сумела подобрать подходящие слова.
  -Как это тебе? Она была и является собственностью всех женщин Кариной семьи, в том числе и её самой.
  -Я знаю.
  -Так какого ж чёрта я должна её тебе вернуть?!
  -Потому что она моя.
  Замкнутый круг. Бредовый замкнутый круг. Я вдохнула так глубоко, что легкие пресытились воздухом, и я едва не закашлялась.
  -Ну, что еще в этом мире принадлежит тебе, Клык? - спросила я с плохо скрываемой злостью. - Может, часы на Спасской башне тоже твои? Может, тебе и их принести?!
  -Нет. Только подвеску.
  Я закрыла лицо ладонями.
  -Ты издеваешься.
  -Нет, - голос у него и впрямь был серьезный, без тени иронии.
  -Но ты же сам понимаешь, какой бред несешь.
  -Вполне.
  Я убрала ладони и внимательно на него посмотрела. Клык глядел в ответ очень даже серьезно.
  -Может, соизволишь тогда объясниться?
  Теперь вздохнул уже Клык.
  -Я бы рад это сделать. Да не могу.
  -Почему же?
  -Потому что ты пока не поймешь.
  -Чего?
  -Причины. Объяснения.
  -Я, по-твоему, настолько тупая?
  -Нет, конечно. Просто... Не нужно тебе сейчас этого знать.
  Я дернулась, отстраняясь от него. Одну руку Клык выпустил, но вторую по-прежнему держал крепко, только уже не за локоть, а сжав в двух своих ладонях мои замерзшие пальцы.
  -Ниакрис, я обязательно расскажу тебе. Только не сейчас.
  Я смотрела на него, пропуская все слова мимо ушей. Всё это даже на бред уже было не похоже. Дурной сон. Просто дурной сон. Очередной кошмар.
  -Клык, - тихо начала я, - ты слишком заигрался в 'моё императорское высочество'. Пусть другие поддерживают твою иллюзию, а я не буду. В жизни есть такие границы, которые никому преступать не дозволенно, а ты сейчас настырно пытаешься через одну из них перешагнуть. Чёрт с тобой, пытайся дальше, только один. Никакой подвески ты от меня не получишь. Можешь прямо сейчас закопать меня под тем кустом за эти слова, но так оно и будет. Всё. Оставь меня в покое.
  Пошёл снег. Легкий и невесомый, совсем как пух. Я посмотрела вверх, но даже за пеленой падающего снега небо было совсем серым. Ничего не меняется в этом мире. Ни-че-го.
  Клык смотрел на меня, слегка склонив голову на бок. Думал над моими словами.
  -Ниакрис...
  -Чего?
  -Я люблю тебя.
  -Иди к чёрту!
  -Почему?..
  -Потому что ни хрена ты меня не любишь.
  -Люблю!
  -Не любишь. Но хочешь. Как игрушку.
  -Не правда!
  -Правда.
  Ветер усилился. Снег уже не просто падал на землю, но кружился в безумном танце. Вечером будет метель. Сильная, на всю ночь. Я чувствую.
  -А если, - серьезно начал Клык и вдруг запнулся.
  -Что если?
  -Если... Я хочу... Всегда, - каждое слово, казалось, давалось ему адским усилием, - Всегда... Вот так стоять рядом с тобой... И держать тебя за руку... Это тоже не любовь?
  -Не знаю. Наверное, что-то похожее.
  Усталость навалилась сверху мокрым ледяным сугробом. Может, всё это пройдет вместе с зимой? Как бы хотелось поверить. Я хочу дожить до весны. И это, пожалуй, единственное, чего я сейчас хочу.
  -Отпусти меня, Клык.
  Он поколебался, но всё-таки освободил руку. Оказавшись на холоде, ладонь сразу стала мерзнуть, и я спрятала её в карман.
  Я отвернулась от него и пошла по дороге к крыльцу, где ждал Ромка. Через пару секунд я уже забыла о Клыке, стоявшем за спиной, но тут он меня окрикнул. Я обернулась, и внутри всё сжалось от плохого предчувствия.
  Пятиминутка розовых соплей кончилась. Глаза его потемнели и презрительно сощурились, кулаки сжались, тело подалось вперед, будто готовясь к броску. Так-то ты меня любишь, Клык...
  -Постой. Я еще не всё сказал.
  -А по-моему всё.
  -Нет, не всё.
  Я вздохнула.
  -Ладно. Слушаю.
  Плотно сжатые губы разомкнулись ровно три раза:
  -Верни. Мне. Подвеску.
  Я не стала ни вздыхать, ни закатывать глаза, ни что-либо говорить. Снова развернулась и пошла дальше. Но тут же меня догнало брошенное в спину:
  -Значит, не вернешь?
  Я остановилась и сказала через плечо:
  -Нет. Сколько можно уже повторять одно и то же.
  -Хорошо. Тогда приходи сегодня вечером в тот заброшенный дом, где мы... Где ты сумела меня обойти.
  Вот теперь я обернулась. Медленно. Очень медленно.
  -Че-го-о?..
  Клык терпеливо повторил фразу. Пару секунд я просто смотрела на него, пытаясь понять хоть что-нибудь, потерпела сокрушительное фиаско и выдала только:
  -Зачем?!
  -Хочу тебе кое-что показать.
  -Показать?! Что?!!
  -Ну ты же не хочешь возвращать подвеску. Значит, я должен тебя убедить.
  -А если я откажусь, ты меня туда за ноги потащишь?
  -Нет, конечно, - пожал плечами Клык. - Но отказываться не советую. Это, прежде всего, в твоих интересах.
  -Не знаю, в чьих это интересах, но ты же прекрасно понимаешь, что я не приду туда, где будешь ты, и где совсем нет людей. А сколько твоих мальчиков там будет, Клык, если я приду? Что, надоело издеваться в одиночку? Решил устроить групповую веселуху?
  Клык ничего не ответил. Он прислонился к стене, достал пачку сигарет и закурил. Я стояла и молча смотрела на клубы дыма, тающие в морозном воздухе. Теперь мне уже самой стало интересно, чем всё это закончится. Наконец остатки сигареты были выброшены в снег, а Клык повернулся ко мне и заговорил:
  -Я понимаю, чего ты боишься, Ниакрис. Но послушай внимательно. Сколько бы там ни было народу, если ты придешь, тебя никто и пальцем не тронет. Мне это не нужно. А нужна одна лишь подвеска, которую ты должна принести. Но ведь ты этого делать не хочешь, и уж сегодня вечером точно её не принесешь. И всё, что я хочу - это переубедить тебя. Честное слово, я тебя даже не коснусь. Просто покажу кое-что, что может заставить передумать. В данном случае не в моих интересах причинять боль. Совсем не в моих. И если ты по-прежнему боишься, можешь взять любое оружие. Я не возражаю. Хотя ты и так ножи с собой везде таскаешь, - он почти что улыбнулся.
  -А если я всё же откажусь?
  -Поверь, лучше этого не делать. Может статься, будешь себя потом всю жизнь корить.
  -Что ж такое убедительное ты хочешь показать? - спросила я с легким, но горьким смешком.
  -Придешь - увидишь.
  -А я могу прийти с кем-то? С Ромкой или Максом?
  Или мне показалось, или по лицу Клыка пробежала тень злой усмешки, очень злой... Да нет, всё же показалось. Такие усмешки Клык никогда не прячет.
  -Исключено. Это должна увидеть только ты одна.
  Больше спрашивать было нечего.
  -Так ты придешь?
  -Может быть. Я подумаю, - а что еще я могла ответить?
  -Подумай, подумай...
  Клык отвернулся в другую сторону, снова достал сигареты и будто забыл про меня. Я посчитала разговор оконченным, развернулась и пошла к Ромке. Но уже у самого угла школы Клык снова окликнул меня:
  -Ниакрис!
  Я молча повернулась к нему.
  -Зря ты обо мне такие мерзости думаешь. Я б тебя никому не отдал. Даже дотрагиваться до тебя не разрешил бы. Даже смотреть на тебя.
  Я молчала.
  -Ты когда-нибудь придешь ко мне, я знаю. И я сделаю тебя самой счастливой. Тебе сам Бог будет завидовать.
  'Только сначала мне сполна придется расплатиться за упрямство, правда, Клык?'. Я развернулась и побежала к крыльцу, зажимая уши, чтобы больше ничего не слышать. Но в голове по-прежнему звучал сжимающий сердце голос моего мучителя: 'Когда-нибудь ты придешь ко мне, Ниакрис. Когда-нибудь ты придешь'.
  
  Я оказалась права - вечером началась метель. Глядя в окно на гнущиеся во все стороны от ветра деревья, я подумала, что если и выйду сейчас на улицу, заброшенный дом будет последним местом, куда ступит моя нога. И одновременно понимала, что закончив мысленно жаловаться на злую судьбу, я встану, оденусь и пойду туда, куда должна идти. Меня не сильно волновали предположения о том, что я там увижу. Как бы то ни было, переубедить Клыку меня не удастся, приведи он туда хоть голодного уссурийского тигра. Главное, что он пообещал не причинять вред - похоже, это ему и в самом деле не на руку. Значит, можно и сходить, посмотреть.
  Куда больше напрягало другое. Почему заброшенный дом? Такое странное место... Может, ему всё надоело и он решил прибить меня и закопать там же? А, ладно, меньше мучиться.
  Я снова набрала номер Макса, уже в тридцать седьмой или тридцать восьмой раз. Не берет, зараза. И где его черти носят?.. Нет, Макс часто уезжает куда-то, порой действительно неожиданно, вот как сейчас, но всё равно старается об этом предупреждать. Может, обиделся на что-то? Да вроде бы не на что, я себя хорошо вела в последние дни. Ну, почти хорошо.
  Была еще одна нехорошая мысль, но, тщательно обдумав, я отогнала её прочь. Когда-то давно, еще в начале нашего знакомства, Клык поклялся мне на собственной крови, что никогда не тронет Максима. Так же, как не будет трогать и моих маму с папой. Про остальных я не уточняла, это и так была по его меркам очень большая просьба. И Клык мне поклялся - трижды. Это было в тот день, когда его демон спал, поэтому клятву Клык всегда помнил и сдерживал. Даже когда ему выпадал хороший шанс насолить мне, в чем-то задев Макса, он ни разу этого не сделал. Вряд ли и сейчас опустился до того, чтоб нарушить собственное слово...
  
  
  
  
  
  Снегопад кончился, да и не нужен он больше здесь, в этом белом мире. Всё вокруг окрасилось в снежный цвет, всё было скованно льдом. Я почувствовала, как на грудь ложится обычный зимний холод, как мороз берет в ладони сердце и пытается согреть его своим дыханием. Вот только оно у него ледяное, мертвящее.
  Слишком поздно. Зимой всё живое умирает. Я - живая.
  Я тоже умираю.
  
  ...вспышка...
  
  За всё хорошее надо уметь расплачиваться. Это было первое и самое главное правило, которое Клык впечатал в меня так крепко, что я твёрдо помню его до сих пор. Есть вещи, которые невозможно забыть даже при полной потере памяти.
  Это воспоминание - одна из таких вещей.
  
  ... Мне никогда не удавалось добраться до него самого. Клык всегда показывал своё превосходство, свою силу, как данность, но в прямой контакт почему-то не вступал. Я имею в виду, что всегда, когда он доводил меня до состояния 'я сейчас убью всё, что вокруг шевелится', между мной и ним всегда стеной вставали Чёрные Псы. Он никогда не давал ни малейшего шанса на прямое противостояние. Не знаю, чего он боялся, с его силой я вряд ли смогла бы причинить какой бы то ни было вред. Тем не менее, добраться до него ни разу не удавалось. Пока не произошёл один случай.
  Клянусь Одином, всё это вышло случайно, Клык наверняка не предполагал, что я появлюсь рядом с ним в тот момент и произойдет именно то, что случилось. Но так оно, в конечном итоге, и оказалось.
  Было время большой перемены. Я шла по коридору, направляясь на второй этаж к Максу, которого, похоже, опять задержали на контрольной. Ну ничего, перемена-то большая, мы и в столовку сбегать успеем, да еще и до курилки, может, добежим...
  Внезапно взгляд, машинально скользящий по оконному стеклу и не особо приглядывающийся, что там за ним снаружи, наткнулся на такое, на что я просто не могла не обратить внимание.
  Это был Клык. Он стоял во дворе школы и тряс кулаком перед лицом маленькой второклашки. Девочка не могла даже отступить от него, потому что он с силой сжимал рукой её маленькое плечико.
  Если отступить на секунду от воспоминания, я могу добавить, что этой девочкой, как ни странно, оказалась та самая маленькая Лея, которую мне совсем недавно снова пришлось защищать. Конечно, тогда я понятия не имела, кто она такая. И лишь много позже узнала причину этой необъяснимой неприязни к ней всех старших мальчишек. Дело было в её брате. Всей истории я не знаю, мне лишь известно, что когда-то случилось что-то нехорошее, такое, что крупно поссорило его с остальными парнями в нашей школе. Он тогда быстро уехал в другой город, поступил учиться в какую-то специальную военную школу. А вот Лея осталась. И остальные парни, не имея возможности выместить злость на нём самом, срывали её на маленькой, ни в чем не повинной Лее, грубо насмехаясь над ней и над её братом.
  Но тогда я всего этого не знала. Впрочем, мне было достаточно уже того, что это была маленькая беззащитная девочка. Не помня себя, я вылетела во двор и подбежала к Клыку. Краем глаза заметила, что во дворе стоят и другие парни, но они были далеко, около курилки, и не обращали внимания на Клыка и Лею (насмешки над ней давно уже стали привычным делом). Были тут и другие ребята, которые, конечно, тоже всё видели, но никогда и в страшном сне не осмелились бы встать на пути у всемогущего Клыка. Мне же на его всемогущество, как всегда, было глубоко наплевать.
  Я подлетела к ним и встала между Клыком и маленькой девочкой.
  -Оставь в покое ребенка, придурок! - закричала я на него.
  На этот раз Клык выглядел действительно ошеломленным. Не ожидал, что я так резко возникну перед ним в столь неподходящий момент.
  -Ты... Блин... Какого хрена?!
  На нас уже стали оборачиваться.
  Я слегка наклонилась и шепнула девочке 'Убегай'. Она сорвалась с места и исчезла так стремительно, будто её здесь никогда и не было.
  А Клык тут же пришёл в себя.
  -Ниакрис, мать твою, какого хрена ты вмешиваешься?!
  Он вытянул руку и с силой толкнул меня в грудь. Я чуть не упала от напора, но всё-таки устояла и даже осталась на месте.
  -Не смей орать на меня, урод! - снова закричала я, - Ты что, совсем слепой, что ли?! Не видишь, что это маленький ребенок?!! Какого хрена ты творишь, совсем, что ли, спятил?!
  Клык зло прищурился.
  -А ты, княжна, морали меня, что ли, учить собралась?
  Чёрт возьми, сколько же в его лице было превосходства! Осознания собственной силы и безнаказанности. Мне захотелось его ударить. Какое дурацкое желание, как будто я не знаю, что у меня не получится. Хотя, с другой стороны...
  -Нет, Клык, мораль я тебе читать не буду, - спокойно сказала я.
  И вдруг безо всякого предупреждения выбросила вперед кулак и, не встретив на пути никаких преград, со всей силой, на которую только была способна, ударила его в лицо. В нос.
  Следующие моменты остались в памяти, словно кадры замедленной съемки.
  Вот Клык отшатывается, подчиняясь силе и направлению удара, но не падает, с трудом удерживается на ногах. Капли крови из разом вспухшего носа падают на асфальт. Вот по двору прокатывается судорожный вздох среди всех, кто это видел. Вот Клык замирает, смотрит на собственную кровь на асфальте, потом на мой испачканный красным цветом кулак. А потом на меня - неподвижную, сжавшуюся, даже не осознающую, что только что сделала.
  В первое мгновение мне показалось, что он или убьет меня на месте, или крикнет своим Чёрным Псам 'фас', и они растерзают моё тело.
  Но он не сделал ни того ни другого.
  Лишь поднял сумасшедший от ярости взгляд, и тихо прошипел:
  -Ты заплатишь за это!
  Развернулся и ушёл. А я осталась во дворе наедине с внутренним страхом и с окровавленным кулаком.
  Так я сделала то, что никому никогда не удавалось.
  А теперь я расскажу о том, как за это расплатилась.
  
  
  С тех пор прошло порядочное количество времени. Весна успела смениться летом, учёба закончилась, и наступило время полной свободы, время, когда убегаешь на улицу рано утром, с первыми лучами солнца, а возвращаешься поздно вечером, когда воздух становится слегка прохладным и пьянящим от накопившихся в нём за день запахов трав; а то и не возвращаешься домой вовсе.
  Не только все, кто видел эту сцену во дворе, но даже я сама успела совершенно позабыть о данном Клыком обещании. Я ждала чего-то страшного в первую неделю, во вторую, весь следующий месяц.
  Но ничего не происходило. И, в конце концов, я стала забывать о том, что случилось, и к началу лета совершенно перестала беспокоиться по этому поводу, поскольку ничего уже не помнила. Причин волноваться не было.
  
  В тот вечер я провожала Карину домой после целых двенадцати часов, проведенных вместе. Мы мотались по магазинам, по городу, сидели в кафешках, обсуждали проходящих мимо парней. Честно сказать, я подобное времяпровождение не особенно приемлю, но ради Кары готова даже на такие извращения.
  В общем, я провожала её домой, как всегда. У нас этот вопрос никогда и не обсуждался; темно - значит, я должна довести её до самой двери. Кара, в общем-то, никогда не возражала, а я и не мыслила, что может быть как-то иначе. Я ведь всегда оберегала её, как могла.
  Проводив свою девочку до десятого этажа и посмотрев, как она машет мне рукой и закрывает дверь, я спустилась вниз, толкнула тяжелую дверь подъезда и вышла на улицу. Было уже достаточно темно, даже для лета; на небе горели яркие звезды, и даже уличные фонари были не в силах погасить или затмить их свет. Воздух был тёплый-тёплый, прохладный ветерок слегка холодил кожу, а запах стоял такой чудесный, что на миг показалось, будто я в деревне, а не в городе. Я закрыла глаза и глубоко вдохнула воздух с ароматом лета. Вокруг разливалась спокойная тишина, лишь цикады пели свою извечную ночную песенку на три такта, но это совсем не раздражало.
  Я шла по улице от фонаря к фонарю. Прохожих было мало, но всё-таки они попадались; все спешили по своим делам, скорее всего, домой. Одна лишь я двигалась медленно, никуда не спеша, наслаждаясь тихим летним вечером, плавно переходящим в ночь. Путь мой был таким же, как и всегда. Я дошла до обмелевшего пруда и задумалась на секунду, какой же дорогой пойти дальше, и решила немножко удлинить путь домой, хотя бы минут на пять. Тут ведь и обходить-то особо нечего.
  Я прошла мимо школы, посмотрела на освещенный тусклыми фонарями двор и улыбнулась - мне здесь еще несколько месяцев не появляться, какое счастье. Свернула к курилке, вспоминая по пути, как часто наши пацаны бегали сюда курить. А сейчас вот тут пусто и тихо, только цикады поют, как везде.
  Здесь тоже стоял фонарь, но он был прилеплен как-то сбоку, так, что освещал лишь одну часть стены, а вот стоило свернуть за угол, и там начиналась полная темнота.
  Помедлив секунду, я пожала плечами и всё-таки повернула. Что уж там, не впервой.
  И уже оказавшись за углом, почувствовала, что, пойдя сегодня этим путём, совершила большую ошибку, возможно, самую большую ошибку в своей жизни. Нет, я ничего не увидела, не услышала и даже не осознала. Я почувствовала. На эмоциональном уровне поняла, что совсем рядом находится несколько враждебно настроенных людей. Я ощутила волны их эмоций.
  Тут бы мне развернуться на 180 градусов, да стартануть хорошенько, глядишь, Бог бы и миловал. Но я замешкалась. Промедлила всего пару секунд, а в следующее мгновение наперерез метнулась чёрная фигура. Она была довольно далеко от меня, в нескольких метрах. И хотя я не видела лица человека, по объемам, по цвету одежды и по оттенкам эмоций поняла сразу - это Чёрные Псы моего единственного врага по имени Клык.
  В голове метнулась мысль: он же далеко, если я сейчас дернусь влево, перепрыгну через кусты, чёрта с два он сумеет меня поймать!
  Но я не успела даже просто додумать эту мысль. Потому что в следующее мгновение спину пронзила резкая, вгрызшаяся в кости боль, и я полетела вперед. Тот, кто появился сзади, с размаху ударил меня ногой в спину.
  Я приземлилась тяжело, ни разу не успев сгруппироваться; ударилась об асфальт голыми коленями, локтями, ладонями, лицом... Вся кожа горела, как на огне, кажется, я много где содрала её до самой крови.
  Было так больно, что я чуть не взвыла, но оказалось невыносимым даже просто разомкнуть рот и исторгнуть из себя этот крик. Наверное, тем, что не закричала в тот момент, я спасла своё тело как минимум от двух-трёх тяжелых ударов.
  Мысли были разбросаны по всей голове. Даже страха поначалу не было, настолько я растерялась, настолько не могла понять, что происходит. Что им от меня нужно?.. И почему - вот так?..
  Тяжелые шаги послышались одновременно спереди и сзади. Их несколько. Даже не двое, больше. Не могу сосчитать, сосредоточиться. В ушах всё звенит...
  Кто-то остановился спереди и присел передо мной на корточки. Я сжалась, предчувствуя нечто нехорошее.
  -А ты молодец. Тебя, кажется, даже не надо предупреждать о том, что язык отрежу, если будешь кричать.
  Я узнала этот голос сразу и не смогла не то, что закричать, но даже дернуться. Меня парализовало от страха.
  Это был Раскелл.
  О его жестокости среди парней Клыка ходили настоящие легенды. Клык отправлял его на расправу только с теми, к кому его ненависть доходила до последнего, верхнего предела. Я никогда особенно не лезла в их дела, но Раскелла знала прекрасно, да и кто его не знал? В отличие от других Чёрных Псов, он не был ни бойцом, ни воином. Раскелл был убийцей.
  Стоило лишь всё это вспомнить, как меня затошнило от дикого ужаса. От него не убежишь. Это настоящий зверь, будет преследовать, пока не загонит в самый угол. Можно только молиться, чтобы сегодня уйти отсюда живой. Целой? Чёрт с ним, целой не уйти точно.
  Я молчала. Главное, не давать им повода. Или... Повод уже есть?
  Раскелл схватил меня за волосы и приподнял мою голову над землей. Даже тогда я не закричала. Страх действовал лучше всякого обезболивающего.
  Я увидела его лицо. Продолжая держать за волосы, он несколько секунд смотрел мне прямо в глаза. Они как будто светились в темноте желтоватым светом.
  А потом он сказал:
  -Так-так-так.
  Я поёжилась.
  Он заметил это и провел свободной ладонью по моему голому плечу. Я вздрогнула еще сильнее.
  -Как же я иногда не люблю выполнять приказы нашего вожака, - вдруг с досадой сказал он. И поднялся на ноги, оставив в покое мои волосы. Я осталась на коленях, недвижимая, упираясь руками в землю, низко склонив голову. Чёрт возьми... Как же я влипла...
  -Раскелл, - донесся сзади из темноты слегка встревоженный голос. - Клык сказал, чтоб без самодеятельности. Он же тебя на кол посадит, если ты её тронешь не там, где надо.
  Раскелл передернул плечами.
  -Я знаю, Клем, не учи, - произнес он донельзя раздраженно. Потом посмотрел вниз, на меня.
  -Детка, - проникновенно сказал он. - Честное слово, это не моё желание. Не попроси наш повелитель об этой услуге, я бы никогда не сделал того, что мне придется сделать. Я бы обошелся с тобой по-другому, так, как и положено вести себя с хорошенькими маленькими девчушками... Но нет! Нет! - произнес он с фальшиво наигранной трагичностью. - Воля повелителя!
  И он со всей силы ударил меня ногой в солнечное сплетение.
  Меня откинуло назад, и на этот раз я упала на спину и наконец увидела, сколько их здесь. Ровно восемь человек. Раскелл стоял впереди, Клем сзади, а остальные сидели на корточках, наблюдая за ними двумя и за разговором. Но стоило Раскеллу ударить меня, как все они поднялись на ноги и быстро встали в круг, закрывая своими телами чёрное звёздное небо над головой...
  А потом было то, что я больше всего вот уже столько лет желаю выкинуть из памяти, но не могу. Это воспоминание восемь Чёрных Псов Клыка впечатали в меня крепко-накрепко.
  Меня били ногами. Если кости остались целыми, так это лишь потому, что тяжелые армейские ботинки были только у Раскелла, у остальных - обычные кроссовки. Били везде - по ногам, по спине, в живот и по рукам. Только лицо не трогали, потому что я из последних сил закрывала его ладонями. Они и не претендовали, поле действий и без того было большим.
  Не буду описывать, насколько это было ужасно, больно и страшно. Нет смысла. Только тот, кто пережил нечто подобное, сумеет меня понять. С каждым очередным впечатывающимся в тело ударом мне хотелось провалиться сквозь асфальт и бухнуться прямо в котёл кипящей смолы, только бы эти муки, эта боль, эти страшные удары прекратились.
  Не знаю, сколько прошло времени, пока кто-то из них не ударил в последний раз - в живот, и больше ударов не было.
  Я ничего не чувствовала, не понимала и не соображала. Я вообще не воспринимала себя в тот момент как нечто целое - тело или разум, скорее как что-то распавшееся на миллионы умирающих атомов, каждый из которых пронзён острой иглой.
  Кто-то толкнул меня рукой в плечо и перевернул на спину. Потом два человека отняли мои руки от лица, вытянули их на асфальте и крепко прижали ладони к земле, встав на них ногами.
  Я смотрела вверх, не видя неба, а небо глядело на меня сверху, как будто ничего и не случилось.
  Надо мной склонился чей-то тёмный силуэт, и пока Раскелл не заговорил, я его даже не узнала.
  -Вот так вот оно и бывает, княжна. Мне правда искренне жаль, что пришлось такое с тобой сотворить. Я-то бы тебя лучше хорошенько... Того самого, - он оскалился, - но на это, увы, претендует наш повелитель. Так что мне, простому слуге, остается лишь передать от него небольшое послание. Он сказал, что ты сама всё поймешь.
  Раскелл наклонился, медленно провел ладонью по моей груди, слегка сжав её, а потом прижал к асфальту мою левую щеку. Выпрямился.
  -Ты уж не держи зла, Ниакрис.
  И с размаху ударил меня ногой в лицо.
  Звёзды погасли. Небо исчезло. Я провалилась куда-то вниз, как и хотела, только там не было ни чертей, ни котла, лишь море адской, жидкой, уничтожающей, стирающей реальность боли.
  Кровь наполнила рот и потекла на землю. Я даже не знаю, куда он попал. На лицо будто серную кислоту пролили...
  Больше я ничего не видела.
  Только слух остался функционировать.
  Шаги. Тихие голоса. Шуршание.
  Голоса громче.
  -Раскелл, не надо, пойдем! И так уже перестарались.
  -Чёрта с два! Это ей от меня подарочек. Чтоб на всю жизнь запомнила!
  -Раск, ты чего? За что?!
  -За то, что не моя, - рыкнул он.
  Шуршание.
  -Ты чего, больной, что ли?! - в голосе слышится ужас. - Нельзя ей такое! Не выдержит. Пошли отсюда, быстрее!
  -Не учи меня, щенок! Я давно хотел проверить, как эта штука действует.
  -Раск, если Клык узнает...
  -Узнает? Ха! Как он узнает?! Она скажет? Неет, наша княжна гордая, молчать до самой могилы будет. А коли из вас, щенков, кто вякнет, так в землю по частям уйдет. Прямо по кусочкам. Усекли?
  Тяжелое молчание.
  -Вот и ладно.
  Кто-то подошёл ко мне, присел рядом. Коснулся руки. Что-то холодное и мокрое.
  -Терпи, девочка, - ласково сказал Раскелл. - Тебе скоро и не такое придется вытерпеть. Расскажешь потом, мне интересно, - он зло захохотал.
  А потом в сгиб локтя на левой руке в вену вошла игла.
  Ощущение холодного металла внутри тела оказалось страшнее всего, что я только что пережила. Я хотела закричать, вырваться, забиться в истерике, но не смогла пошевелить и пальцем. Слишком пуста и разбита, чтобы сопротивляться.
  Что-то невыносимо холодное и опасное, как змеиный яд, входило в мою кровь.
  Игла выскользнула из вены легко и не больно.
  Раскелл провел ладонью сначала по моим волосам, а потом по шее. Потом наклонился и коснулся моей щеки губами.
  -Постарайся не умереть, Ниакрис. Нам всем это очень-очень важно.
  Удаляющиеся шаги...
  Я осталась одна наедине с пустотой, темнотой и болью. И с чем-то, очень быстро растворяющимся внутри тела.
  Что это, чёрт возьми, кровь течет по разбитым ладоням, или что-то чуждое, мерзкое, страшное ползёт внутри меня, примериваясь и рассчитывая силы, чтобы нанести удар? Я не знаю, Господи, я не знаю...
  Холодное вещество вдруг начало теплеть. Я почувствовала, как температура внутри поднимается, словно в градуснике, поднесенном к газовой конфорке. Это не к добру, чёрт возьми, ни хрена не к добру...
  Я не успела додумать эту мысль ослабевшим разумом. Потому что в следующий миг тело утонуло в потоке огня, невидимого пламени, взметнувшегося вдруг в каждой клетке, словно настоящее, реальное.
  Я чуть не взвыла (сначала больше от испуга), но даже и звука-то издать не смогла. Кто-то из них ударил меня ногой в горло, в самую кость, и теперь вся шея адски болела, не позволяя открыть рот и даже просто пикнуть.
  Огонь замер... И обрушился вниз.
  Я, обезумевшая, окровавленная, вцепилась в асфальт ногтями, ломая их и сдирая кожу на пальцах до крови, и начала изо всех сил мотать головой. Проклятый огонь не давал даже вдохнуть. Стоило мне втянуть в себя воздух, как пламя разгорелось еще сильнее.
  Я заплакала, беззвучно, продолжая молотить кулаками по земле.
  Господи, да что же я должна сделать, чтоб это прекратилось?! Вырвать себе желудок через живот?!
  Огонь будто услышал меня. И метнулся вниз, огненной стрелой пронзив левую часть живота. Я охнула и скорчилась.
  Мир вытянулся и тут же сжался до крохотных размеров.
  Я еле успела повернуть голову в сторону, чтобы не захлебнуться, и меня вырвало.
  Это было самое мерзкое ощущение, которое я когда-либо испытывала - лежать, не чувствуя тела и сгорая заживо, в собственной крови и рвотных массах. Слава Богам, меня никто сейчас не видит... Подумала я, и меня вырвало во второй раз. Для разнообразия и симметрии я даже умудрилась повернуться на другую сторону. О, чёрт, мерзость какая... Слава Богу, что еда внутри кончилась.
  И стоило так подумать, как меня вырвало в третий раз. Теперь уже желчью.
  Даже огонь отошел на второй план, по сравнению с тем чувством, как меня выкручивало наизнанку и отжимало, словно мокрую тряпку. Окровавленную тряпку.
  После четвертого и пятого раза я почувствовала во рту знакомый привкус, повернула голову и увидела в желтой лужице капли крови. На седьмой раз изо рта полилась исключительно кровь. После восьмого я поняла, что сейчас потеряю сознание и захлебнусь. Сил поворачивать голову уже не было. Что уж там, не было сил даже дышать.
  На девятый раз показалось, что из меня выходят внутренние органы. Возможно, так оно и было, посмотреть сил уже не было. После десятого сознание стало медленно проваливаться в туман, кровавый и дурно пахнущий. Застонав, я вцепилась в асфальт, перевернулась на живот и (понятия не имею как, наверное, чисто на инстинкте самосохранения) поползла на руках, упираясь в асфальт содранными до крови локтями, к кустам возле дороги. Они полностью закрыли моё тело от людских глаз. Рухнув лицом в землю, я потеряла сознание.
  
  Очнулась я, вероятно, от мощного пинка всё того же инстинкта самосохранения. Перевернулась на спину и уставилась сквозь ветки в просвечивающее небо. Тёмное. Но уже светлеющее. О господи, я же здесь всю ночь пролежала!
  Ладно, чёрт с ним. Больше беспокоит изуродованное тело. Огня нет, но боль внутри (да и снаружи) дикая, и такая слабость, что, кажется, вырублюсь обратно прямо сейчас. Что мне делать, господи, что же мне делать?..
  Кричать? Нет. Нельзя. Нельзя, чтобы меня увидели. И оставаться здесь больше нельзя. Не дай Бог меня тут днём найдет Клык. Я себе тогда ногтями харакири сделаю. Или ему. Нет, ему я, кажется, больше уже ничего никогда делать не буду. Чёрт, как больно-то...
  Только огромным усилием воли я удержалась от того, чтобы не расплакаться. Надо к Максу - ползти или идти, как угодно. Больше мне деваться некуда, только в морг.
  Я попробовала сесть, и меня тут же повело назад. Я качнула тело вперед, упала и уперлась руками в землю. Как далеко до дома... Будь я в порядке, пробежала бы это расстояние за пару минут, а теперь... Успеть бы до рассвета. Да не наткнуться на людей.
  Я всё-таки встала на ноги. Хотя очень сложно было сказать обо мне, что я 'стою на ногах'. Это гораздо больше походило на скульптуру 'безногий человек и алкоголь'.
  Меня хватило всего на несколько секунд и пару шагов. Стоило только вылезти из кустов, как ноги подкосились, и я плюхнулась на асфальт. Даже боли от удара не почувствовала.
  В ушах зашумела кровь, я крепко сжала веки, чтобы не разрыдаться от отчаяния, боли и бессилия. Я должна добраться до Макса. Как угодно, но должна. Давай, девочка, давай...
  Это и в самом деле был долгий путь, возможно, самый долгий за всю жизнь. Меня хватало лишь на пару неуверенных шагов, а потом силы кончались, и я падала. Раз за разом. Сто раз. Двести. Триста. Колени превратились в сплошной синяк, ладони были покрыты отвратительной смесью грязи и крови.
  Но я шла. Ползла. Двигалась. Вцеплялась в стены, оставляя на них кровавые отпечатки пальцев. Ползла на локтях, когда силы совсем уходили в минус, и перед глазами расплывался зловещий ярко-алый туман.
  По дороге мне попалась лишь парочка припозднившихся прохожих, но я успела вовремя отползти в сторону, чтобы они меня не заметили. Это пришлось сделать очень быстро, и потом я еще минут десять приходила в себя, собирая силы, чтобы двигаться дальше.
  Кажется, прошло много часов, прежде чем я уткнулась лбом в ступени подъезда, где жил мой друг. Я прислонилась спиной к двери и долго сидела, глядя на светлеющее небо и собираясь с силами.
  Тело больше вообще ничего не чувствовало. Такое было со мной только однажды, когда я была несколько младше. Когда чуть было не осталась спать на операционном столе вечным сном из-за слишком большой дозы наркоза в крови, введенного по ошибке. Я помню то чувство, когда наконец очнулась, всё-таки очнулась. Тело и сознание будто разделили гильотиной. Казалось, что я открываю рот, но он оставался закрытым. Я приказывала себе поднять руку, но она лежала неподвижно, белая и холодная. Много месяцев мне тогда потребовалось, чтобы очистить кровь от этой смертельно-страшной пакости. Но, честное слово, даже тогда не было так хреново, насколько плохо всё было сейчас. Врачи меня хотя бы ногами не били.
  Подъем по лестнице в то утро до сих пор снится мне порой в кошмарах (лифт не работал). Когда я упала лицом в пол на последней площадке, мне хотелось уже не просто умереть, а стереться из жизни мокрой тряпкой. Чтоб даже тела не осталось, даже праха. Чтоб никогда не существовать вообще.
  Тянуться до звонка казалось гораздо худшей перспективой, чем совать ладошки в любимый котёл Дьявола с кипящей смолой высшего сорта. Я забарабанила кулаком в дверь, отмечая и её тоже цветом алой крови. Туман в голове стал невыносимо густым, я вцепилась пальцами в пол из последних сил. Нельзя сейчас провалиться, нужно, чтобы Макс открыл дверь... Открыл дверь...
  Вдалеке послышались шаги.
  -Да иду я, иду!
  Дверь открылась и уперлась в плечо.
  -Какого...
  Макс опустил глаза вниз и увидел меня. Наши взгляды встретились. Я разжала кулак и позволила туманным волнам сомкнуться над сознанием.
  
  Много дней прошло, прежде чем я сумела снова подняться на ноги. В прямом смысле. Ноги не выдерживали тяжесть тела, и Максу приходилось буквально таскать меня на себе. Что я врала маме, уже и не помню, кажется, что-то про то, что помогаю Максу делать ремонт.
  Со временем всё прошло, конечно. Синяки зажили, царапины покрылись новой кожей, память уже не так передергивало при воспоминаниях о той ночи. И когда я сумела первый раз после долгого времени подняться на ноги, дойти до окна и не упасть, то решила вот что: в следующий раз я буду бить Клыка только одним способом.
  Так, чтобы насмерть.
  
  
  
  Глава 12.
  Скованные яростью.
  
  Nolite te bastardes carborundorum.
  Не дай ублюдкам тебя доконать
  (лат.)
  
  Делать было нечего. Я быстро оделась и уже направилась к выходу, как вдруг кое-что вспомнила. Клык сказал: 'Можешь взять любое оружие'. С одной стороны, особо брать-то мне и нечего. По-настоящему защищенной я буду себя чувствовать разве что только с автоматом Калашникова в руках, а так...
  Крепко сжав лезвие одного из своих ножей, я задумалась. Честно говоря, ножи мне никогда особенно не нравились. Слишком мало расстояние между противниками, не зря говорят 'чем ближе подпустишь к себе человека, тем короче нож ему понадобится'. Будь моя воля, я бы носила что-то вроде меча, какую-нибудь длинную штуку, которая не позволяет слишком близко к тебе подойти.
  Однажды я обратилась с этим вопросом к Змею, о чем впоследствии очень сильно пожалела. Для разрешения сомнений он устроил, так сказать, краш-тест - бой на настоящих мечах и бой на настоящих ножах, для сравнения. Наверное, со стороны это больше походило на медленное и изощренное убийство, хотя на самом деле мне совсем ничего не грозило: Змей всегда останавливал любое оружие в миллиметре от моей кожи, а у меня тогда еще скиллов не хватало, чтобы причинить ему мало-мальски стоящий вред. В итоге он вынес такой вердикт: мне нельзя драться чем-то длинным, потому что, держа в уме большое расстояние, я слишком расслабляюсь и, как следствие, проигрываю. Что касается ножей, они держат в постоянном стрессе и страхе, я становлюсь агрессивной и быстрой, и уж если сама ран не наношу, то приблизиться к себе не даю точно.
  Вот с тех пор я и таскаю с собой ножи... На всякий случай.
  Решила взять и в этот раз.
  Идти было трудно. Снег вился вокруг столбом, захватывая в кольцо и не давая возможности шагать дальше. Дорожки, протоптанные днём, становились всё уже и уже, а когда я подошла к заброшенным домам, исчезли вовсе, и дальше пришлось прокладывать свою собственную. Людей вокруг не было вообще - по пути я не встретила ни одного человека. Только метель, сугробы и слабый, тусклый свет фонарей. Думать было особо не о чем. О хорошем? Было бы в этой ситуации хоть что-нибудь хорошее! Размышлять о плохом? Нет уж, увольте. Этак можно до того додуматься, что в итоге пойти и повеситься на ближайшем дереве. Или усесться в снег и расплакаться. Но ни то ни другое меня не устраивало, поэтому я быстренько вымела пораженческие мысли из головы, и теперь там плавала блаженная пустота. Это довольно просто - ни о чём не думать. Главное в этом деле - не напрягаться.
  Освещенная дорога кончилась вместе с жилыми домами; в поселке заброшенных домов фонари поставить никто, конечно же, не догадался.
  Я топталась в нерешительности, не зная, что делать, и смотрела вперед: стоящие в ряд заброшенные дома скалились на меня темными окнами, будто открытыми в безумном крике ртами. Взять с собой фонарик я не додумалась, а увидеть на небе луну было невозможно, из-за снега не видать даже самого неба. Впереди - темнота, не освещенная ничем, и завалы снега, которые никто никогда не расчищал. Может, развернуться и пойти домой? Нда. И стоило тогда тащиться в такую даль? Но ведь Клык, если он ждет меня там, как-то сумел пройти. Значит, и я пройду.
  Я осторожно двинулась вперед и подошла к самому краю расчищенной и освещенной дороги. За её границей начиналась тьма. В ту сторону люди уже не ходили, а вот мне придется пойти. Я сделала широкий шаг, ожидая, что сейчас нырну в глубокий сугроб, но... ступила на твердую землю. Еще шаг - земля по-прежнему оставалась твердой. Дорога впереди тоже оказалась расчищенной. Ах, Клык, твоя доброта ко мне просто не знает границ.
  Одна проблема была решена, но вторая всё еще оставалась весьма насущной. Я по-прежнему шла вперед наугад, только по памяти, совершенно не видя, куда в самом деле ступаю. Ну, сейчас соберу лбом все столбы...
  Но стоило сделать еще несколько шагов и выйти из-за стены стоявшего справа дома, как краем глаза я уловила где-то вдалеке не свет даже, а неяркий отсвет. Я повернулась, и увидела угол дома с окном (остальное было скрыто другими домами); на стене внутри и плясали те самые отсветы. Кажется, кто-то развел там костер.
  Ну что ж, по крайней мере две насущные проблемы уже решены. Хорошо бы и с остальными справиться так же быстро.
  Теперь, когда идти стало легче, и я зашагала вперед существенно быстрее, подсознание будто бы нарочно старалось меня затормозить: я начала спотыкаться о несуществующие преграды и несколько раз чуть не поприветствовала ладонями мерзлую землю. И я прекрасно понимала своё тело. Внутри всё холодело при мысли о том, что сейчас я переступлю порог этого заброшенного дома и увижу там... А что увижу? Явно ничего хорошего, иначе Клык бы не улыбался так злорадно несколько часов назад. Сдается мне, сейчас я дойду до забора и развернусь в противоположную сторону. Может, из города уехать? Да ведь даже и ехать-то не к кому...
  Вдруг я резко остановилась. У самого забора, с внутренней стороны, боком ко мне стоял парень. Его было плохо видно в тусклых отблесках света, исходивших от дома, и разобрать, кто это, оказалось сложновато. Изо рта у парня торчало что-то похожее на сигарету. Клык? Ждет меня? Здесь? Быть не может.
  -Всё-таки пришла.
  Я вздрогнула. Парень медленно повернулся, я вгляделась внимательнее и чуть не ахнула. Меня встретил не Клык. Это был Арк.
  Арка, или Арктура (это его полное имя, да, да, именно в такой форме, как название звезды) я знаю далеко не так хорошо, как Клыка. Пожалуй, я о нем практически совсем ничего и не знаю. Арктур - лучший друг Клыка, его правая рука и верный помощник. Если Клык не где-то рядом со мной и не один, то в остальное время он всегда неизменно с ним. Со стороны может показаться, что парни похожи, но это не так. На самом деле они разные даже в физическом плане. Клык более подтянутый, поджарый, более худой; из животных он очень напоминает волка. А вот Арк поразительно похож на медведя, такой же большой (даже больше Клыка), сильный и плотный, причем весь его объем состоит не из жира, а из мышц. Со стороны он выглядит гораздо более внушительно, чем лучший друг, и потому смахивает на телохранителя. Волосы у Арктура (опять же в отличие от длинноволосого и хвостатого Клыка) короткие, тёмные; всегда нахмуренный лоб и напряженный взгляд исподлобья. Я не могу сказать, как отношусь к нему - жизнь нас еще не разу не сталкивала слишком близко. Это даже странно. Несмотря на близкую дружбу с Клыком, Арк был одним из тех немногих парней, кто меня еще ни разу не ударил и даже не замахивался, да и близко-то никогда не подходил. Кажется, сейчас я впервые услышала его голос так отчетливо.
  -Не бойся. Подойди сюда.
  Я нерешительно сделала пару шагов и подобралась к самому забору. Теперь нас разделяли лишь несколько палок, соединенных колючей проволокой.
  -Ты всё-таки пришла, - снова повторил Арк.
  -А это... Плохо? Мне уйти? - осторожно спросила я.
  -Теперь уже поздно, - Арк вдруг слегка наклонился вперед и выплюнул в снег то, что издалека показалось сигаретой. Обычная маленькая веточка.
  -Я не курю, - сказал он с легким смешком, уловив мой озадаченный взгляд.
  Потом повернулся ко мне и внимательно осмотрел с ног до головы.
  -Клык велел тебя встретить, - вдруг сказал он так громко, что я чуть не подпрыгнула. Голос далеко разнесся в морозном воздухе.
  А потом Арктур быстро наклонился к моему уху (со стороны было похоже, будто надо мной нависла скала) и тихо спросил:
  -Нож с собой взяла?
  От неожиданности голова кивнула сама собой.
  -Хорошо. Где он у тебя? Достань.
  Я отступила назад. Еще чего.
  -Достань, говорю, - голос у Арка был вроде незлой, но твердый. Я медленно поднесла руку к карману джинсов и сжала рукоятку.
  -Переложи поближе, - всё так же тихо сказал Арк. - В карман куртки.
  Я удивленно посмотрела на него. Что-то я ничего не понимаю...
  -Быстрее.
  Я переложила нож куда было сказано. Арк не дергался и попыток отнять мою единственную защиту не делал. Только смотрел слишком уж пристально.
  -А теперь слушай внимательно. Если и будешь им пользоваться, то в самом крайнем случае. В САМОМ КРАЙНЕМ, ПОНЯЛА? И болтай поменьше. Лучше вообще рта не раскрывай. Соглашайся на всё. Не зли его сегодня.
  -П-почему? - только и смогла вымолвить я.
  -Беда будет, - тихо ответил Арк, покачав головой. Я поняла.
  -Демон не спит?
  -Тихо! - Арк едва не зажал мне рот рукой. - Не поминай ЭТО всуе.
  Он посторонился, давая возможность зайти. Я протиснулась мимо врытых в землю столбов и оказалась совсем близко к Арку, почти вплотную. Это было немного пугающе. Я всегда думала, что он относится ко мне... С презрением, что ли. Но сейчас я не уловила ни капли презрения в голосе. Странно всё это. Разве Арк - не лучший друг Клыка? Разве я для него - не очередная игрушка друга?..
  Арк положил мне руку на плечо и снова наклонился.
  -Ань, послушай, - вот теперь я и в самом деле вздрогнула. 'Ань'? ОН...Он МЕНЯ... Назвал ПО ИМЕНИ?.. Да меня даже друзья детства в школе настоящим именем не зовут!
  -Ань, - Арк легонько потряс меня за плечо. При звуках родного имени я съежилась и почувствовала себя совсем уж маленькой и беззащитной. Но Арк этого не заметил. - Слушай, что бы ты там ни увидела, держи себя в руках. Как хочешь, но держи. Хотя бы постарайся.
  Вот теперь мне действительно стало страшно.
  -А ты знаешь, что там?
  Арк нехотя, будто бы через силу кивнул. Я поняла, что больше он ничего не скажет. И лишь спросила:
  -Что-то страшное?..
  -Тебе совсем не понравится, - едва слышно пробормотал он и отвел глаза.
  К горлу подкатила тошнота. Всё, сейчас я развернусь и убегу... Арк словно почувствовал это желание и взял меня за плечи.
  -Придется... Ниакрис, - сказал он через паузу. Как будто желая сделать меня сильнее. - Иди вперед. Я за тобой.
  Я сделала шаг и остановилась. Дальше ноги не шли. Совсем.
  -Сильно боишься? - тихо спросил Арк за спиной.
  Я дернула плечами, одновременно говоря и 'да' и 'нет'. Не боюсь. Просто нет желания туда идти. Мне хотелось, чтобы Арк сказал что-нибудь еще, но он молчал. Что ж, похоже, помощи ждать неоткуда. И ангел-хранитель с неба не свалится. Нужно идти. Идти. Еще шаг. Еще один. Ступеньки. Я иду, Клык. Слышишь, я иду.
  Я сделала последний шаг и наконец вступила в залитое светом помещение.
  
  
  Их было много. Не один, не два и не три, гораздо больше. Я не стала пересчитывать глазами, сколько именно. Для этого пришлось бы изрядно повертеть головой по сторонам, что выглядело бы довольно смешно и по-детски. А ведь Клык наверняка только этого и добивался: чтобы я выглядела в их глазах смешно и беспомощно... Одним словом, жалко.
  Неожиданная встреча с Арком мне очень сильно помогла. Не знаю, чего именно добивался Клык, велев ему встретить меня первым, но он явно получил противоположный эффект. Во-первых, я успокоилась - внутренне. Во-вторых, уверилась, что скорее всего выйду отсюда живой, чем наоборот. И в-третьих, я была готова. К этому бесчисленному количеству разом окруживших меня лиц, к их взглядам всех мастей, насмешливым и сочувственным, и к тому, что Клык не блефовал, а в самом деле решился сделать некую крупную ставку, требуя вернуть подвеску. Если бы Арк мне еще и объяснил, зачем его другу понадобилась эта чертова побрякушка, я была бы просто счастлива. Но пока хотя бы так.
  Я сделала еще шаг, но этого, видимо, оказалось недостаточно, потому что Арк легонько подтолкнул меня в спину. Тогда я снова пошла вперед, остановилась на самой середине большой комнаты и наконец подняла взгляд. Смотрела прямо, стараясь не вертеть головой, но и того, что попало в обзор, было достаточно. То место, где я находилась сейчас, совсем не было похоже на то, каким я его запомнила, когда была здесь в последний раз. Тогда это был всего лишь заброшенный дом с пустыми, пыльными, мертвыми комнатами, оживлявшимися лишь эхом шагов да звуками голоса. А теперь всё это больше напоминало тайное подземелье какого-нибудь старинного замка. В нескольких шагах от меня горел большой костер, освещавший всё вокруг не хуже гигантских люстр в Большом театре. Пол весь истоптан множеством следов, теперь понятно, чьих. Да, парней своих он сюда притащил много, если и не всех и не половину, то как минимум четверть. Они были везде: вдоль стен, рядом с окнами, вокруг костра и на втором недостроенном этаже, сидели, свесив ноги вниз, и глядели на меня. Только Клыка что-то не было видно... Но он, конечно, ждать себя не заставил.
  -Долго ж ты там возился, Арк, - крепкая высокая фигура выступила из темноты и встала рядом с костром. Так вот почему я его сразу не увидела. Клык, как всегда, в своем репертуаре... И, конечно, уже успел хорошенько рассмотреть меня из темного угла.
  -Я уж было испугался, что ты решил заиграть себе мою девочку, - Клык привычно тянул слова и совсем не выглядел злым. От этого становилось одновременно и спокойно и тревожно.
  -Ну, ты же с ней играешься, почему бы и мне немного не поиграть, - хмыкнул за спиной Арк. Все парни засмеялись, даже Клык улыбнулся, по-своему, конечно. Мне безумно захотелось обернуться и взглянуть Арку в глаза, но по уже изменившемуся тону стало понятно - здесь от него помощи можно не ждать. Надо выкручиваться самой.
  -О, ну это, конечно, всегда пожалуйста, но только немного, - продолжал развивать свою шутку Клык. - А то я как никто знаю, что ты совсем не умеешь вовремя останавливаться... Заигрываешься, так сказать, - парни по углам снова засмеялись, но уже тише. - Что, маленькая княжна, не сильно наш Арктур с тобой заигрался, а?..
  Он сказал это таким наигранно-заботливым тоном, что теперь грохнули уже все парни - это и в самом деле прозвучало смешно. Но я молчала, по-прежнему глядя в пол перед собой. Смех вокруг постепенно затихал, и парни начали вглядываться в моё лицо, не понимая, почему я, такая вспыльчивая и остроязыкая, никак не реагирую на столь явную насмешку. Клык всё еще улыбался, продолжая меня разглядывать. И вот когда тишина стала почти полной, я подняла глаза, посмотрела прямо на Клыка и тихо сказала:
  -Кончай этот цирк.
  Улыбка сошла с его лица медленно. Не такой реакции ожидал Клык, явно не такой.
  -Какая-то ты сегодня серьёзная, Ниакрис. Расслабься, - начал было он, но я перебила:
  -Ты меня зачем сюда позвал? На окрестности полюбоваться?
  Клык замолчал на секунду, срезанный на полуслове. Вдоль стен прокатился тихий гул. Я по-прежнему не смотрела по сторонам, но в голосах окружавших меня парней слышалась явно не неприязнь. Что-то другое.
  -Да нет... Не на окрестности, - медленно протянул Клык, глядя куда-то мимо меня. Я смотрела ему прямо в глаза (больше было просто некуда) и видела, что они сегодня темнее, чем обычно. Но это не демон. Если он сегодня и не спит, то всё равно сейчас где-то глубоко внутри. Однако надо быть осторожнее.
  -Тогда чего тянешь? Говори, зачем позвал.
  Взгляд тёмно-карих глаз скользнул по моей шее, остановился на губах.
  -Да вот не хочу тебя расстраивать, маленькая княжна...
  -Меня расстраивает уже то, что ты дышишь со мной одним воздухом.
  Арк за спиной судорожно вдохнул, я услышала. Вдоль стен снова покатился тихий гул. Кажется, моя резкость им нравилась. Ну еще бы, не каждый день можно увидеть, как кто-то грубит твоему Хозяину и не получает за это по шее.
  Клык улыбнулся, но не зло, как я от него ожидала, а как-то растерянно. Как будто даже не услышал слов. Он продолжал скользить взглядом по моему лицу, внимательно разглядывая каждую черточку.
  -Да уж, Ниакрис, срезать ты умеешь, - задумчиво произнес он.
  И вдруг лицо его поменялось, в один миг, будто слетела маска. Задумчивость исчезла, и на меня снова смотрел тот Клык, которого стоило бояться. У него было то же самое выражение лица, как в тот день, когда он меня впервые ударил. Захотелось отступить или хотя бы сжать в кармане рукоятку ножа, но я не двигалась с места, стараясь не думать, насколько еще хватит выдержки.
  -Ну вот что, - заговорил он твердым, резким голосом, так непохожим на только что звучавший. - Ты хотела самую суть - вот она. Прежде, чем я кое-что покажу, послушай внимательно и не перебивай. Я по-прежнему хочу получить назад свою подвеску, - он выделил голосом слово 'свою'. - И я её получу. Ты должна её принести. Но тебе этого делать, как вижу, не хочется, а заставить я не могу. Так вот, Ниакрис, у меня есть одна вещь, которая наверняка покажется тебе ценной. Ценной для тебя. И я готов её обменять - на подвеску. Если ты откажешься - твоё право. Можешь ничего не приносить и спокойно жить дальше. Но вещь я оставлю себе и поступлю с ней так, как мне заблагорассудится. Например, уничтожу, - усмехнулся он.
  Если в начале этой речи внутри снова всё начало плавиться, то услышав про вещь, я похолодела. Это еще что за новости?.. Вещь? Да что такого он может предложить, чтобы я согласилась украсть у подруги только что возвращенную подвеску?! Но ведь Клык никогда не шутит столь серьезными вещами и не стал бы устраивать подобное представление, не будь уверен в успехе. До сих пор мне не верилось, что всё это он всерьёз, а вот теперь поверилось. Сжатые в кулаки ладони немедленно стали ледяными. Захотелось громко заорать: 'Да зачем тебе нужна эта проклятая подвеска?!!' и со всей дури ударить кулаком в стену, так сильно, чтобы пошла кровь. Но я молчала и изо всех сил пыталась выровнять дыхание, то и дело сбивающееся от накатывающих волн беспокойства и страха.
  Клык еще раз вцепился колючим взглядом в мои глаза, будто желая удостовериться, что я услышала каждое слово. А затем произнес:
  -Отвернись.
  Я недоуменно приподняла левую бровь.
  -Повернись ко мне спиной, Ниакрис. И постой так пару минут.
  Господи, это что еще за детский сад?.. Но голос у Клыка был слишком твердый и властный, и я, помня предостережение Арктура, решила не спорить с ним. Помедлив пару секунд, нехотя отвернулась.
  Тут я вспомнила, что за спиной должен был стоять Арк, и не удержалась, подняла глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. Это было жизненно необходимо, всё равно что шлепнуться на пол с петлей на шее из гнилой веревки и судорожно набрать полные лёгкие воздуха. Вот только Арк на меня не смотрел. Более того, он стоял боком, прислонившись к стене плечом, и глядел куда-то в окно. Я скользила по его лицу взглядом, мысленно умоляя повернуться, но он не двигался. За спиной послышался странный шум, как будто несли что-то тяжелое. Я еле сдерживалась, чтобы не бросить быстрый взгляд через плечо, но одновременно чувствовала - лучше бы этого не видеть совсем. Ну же, Арк, повернись ко мне... Неужели всё настолько плохо, то, что я должна увидеть? Что я там увижу?.. ЧТО, Арк?!
  -Повернись, Ниакрис.
  В наступившей вдруг тишине ледяной голос больно ударил по натянутым нервам. Я отвела глаза от лица Арка, и вот в этот момент он резко повернул голову и быстро взглянул на меня. Я едва не отшатнулась. Увиденное поразило до глубины души. Холодная, ледяная ярость и... Слезы. Едва заметные, но всё же остро блеснувшие в свете костра. А что самое странное, ярость была адресована не мне. Но кому тогда? Неужели...
  Я резко обернулась, так резко, что в воздухе будто свистнуло.
  Взгляд уткнулся в пламя костра, отскочил, ослепленный, и остановился на том, что появилось здесь лишь несколько минут назад. Это было... Нечто. Нечто странное, бесформенное, достававшее Клыку примерно до бедра и накрытое пыльной чёрной тканью. Я взглянула на Клыка почти что беспомощно. Вещь? Что же это за вещь такая? Мне вспомнились слёзы и ярость в глазах Арка, и тут же захотелось вновь обернуться. Я едва сдержалась. Вокруг что-то изменилось. И только прислушавшись, я поняла - стало тихо. Совсем тихо. Все замолчали.
  Клык внимательно смотрел на меня цепким, колючим взглядом, тем самым, который пронзает грудную клетку насквозь и оставляет внутри ожоги. Потом едва слышно шепнул сквозь плотно сомкнутые губы:
  -Помни же наш уговор, Ниакрис.
  И резким движением сдернул ткань.
  В первое мгновение я отшатнулась, не сколько от увиденного, но будучи отброшенной эмоциональной волной. Такой страшной смеси я еще никогда не чувствовала. Ярость, бессилие, страх, боль, злость, отчаяние - и всё вместе, неотделимо. Чувство горечи коснулось кончика языка, уцепилось за него и поползло вниз, по горлу и пищеводу. Я слегка наклонила голову (это единственное, на что оглушенное тело оказалось способно); казалось, что меня сейчас вырвет. Это отдаленно было похоже на удар битой по затылку, только в пять раз внезапнее, больнее и тошнотворнее.
  И вдруг я застыла на месте. Казалось, замерло всё: мышцы, кровь, мысли, даже биение сердца приостановилось. До сознания вдруг дошла одна простая мысль. Если я сейчас чувствую чьи-то эмоции, значит, это... ЧЕЛОВЕК?!
  Кровь снова потекла по венам, только теперь она была не теплее вод Северно-Ледовитого океана. Тело наполнил лютый, смертельный холод. Я бы бросилась прямо с места, упала на колени перед тем, кто сейчас стоял на коленях предо мной, но не смогла. Только медленно подняла голову.
  Парень. В грязной, порванной майке и пыльных джинсах. Стоит на коленях, руки связаны за спиной, голова опущена. На лице две тугие повязки. Одной завязан рот, другой - глаза. Чёрные волосы взъерошены. И кровь. Всюду кровь, чёрная, запекшаяся. В крови лоб, щеки, подбородок, шея - всё, что не закрыто чёрными повязками. Пятна засохшей крови отчетливо видны на майке и джинсах в свете костра. Я вздрогнула, и до сознания наконец дошло, кто передо мной. Это был Макс.
  
  МАКС?!!!!!!
  
  Несколько секунд я смотрела на него, понимая, что нахожусь сейчас где угодно, только не на чёртовой Земле. Это странное, тяжелое чувство... Лишь два раза я испытала его в своей жизни, - в этот вечер и годы спустя, когда мне сообщили, что человека, которого я полюбила всем сердцем и душой, больше нет в живых.
  Это гнетущее чувство, которое приходит сразу же после сказанного или увиденного. Не знаю, на что оно похоже. Как будто всё вокруг замирает - и внутри тебя, и снаружи, как будто гаснет в мире весь свет - и солнце, и луна, и свеча на столе, как будто всё исчезает - разом, в одно мгновение - и остается одна пустота... Нет, даже она уходит; не остается ничего, ничего совсем. Но это чувство мимолетно, оно проходит, и вместо пустоты на душу наваливается страшная тяжесть горя от невосполнимой утраты или ярости от собственного бессилия.
  Бессильная ярость... Она обрушилась сверху тяжелой волной, словно цунами. Я стояла перед человеком, который почему-то возомнил себя то ли судьей, то ли хозяином чужих судеб, смотрела ему в глаза и медленно умирала от ярости, пожиравшей меня как пламя. Я не могла дать ей выход - это было бессмысленно. Что я могу здесь? Их много. Они сильнее. Они не позволят мне забрать Макса и уйти навсегда. Только эти три мысли бились внутри о стенки черепной коробки, и я чувствовала, что сознание расплывается под их напором. А Клык, глядя на меня, улыбался. Его что-то очень радовало. Наверное, зрелище, как я окончательно схожу с ума. Какая-то секунда отделяла меня от того, чтобы упасть на колени и завыть от безысходности, от абсурдности ситуации. Но вдруг я почувствовала, как нечто, до этого мирно спавшее где-то в районе затылка, проснулось и открыло глаза. Я крепко зажмурилась (будто желая, чтобы это снова уснуло), а потом открыла глаза, и с этого самого момента, клянусь жизнью, моими глазами на свет смотрела не только я, а еще и оно. Оно выгнулось, выпустило когти и растворилось во мне, крепко прильнув к позвоночнику. Потекло по венам, артериям, виноградной лозой обвило каждую мышцу, каждое сухожилие, и я снова ощутила ту самую 'чужую силу'. Невольно на ум пришло страшное ощущение, которое осталось после того случая, когда я стояла босиком посреди заснеженного двора и не помнила даже своего имени. Но долго бояться не получилось. Волна силы докатилась до сознания и стерла всё ненужное. Не осталось ни соплей, ни бестолковых метаний, ни сожалений. Остались лишь сила и спокойная ярость. Весь процесс, показавшийся таким медленным и долгим, едва ли длился больше пяти секунд, и когда я подняла голову и открыла глаза, улыбка исчезла с лица Клыка еще быстрее, чем появилась. Впервые в жизни я увидела, что ему страшно на меня смотреть. Действительно страшно.
  В голове было так пусто и спокойно, что даже приятно. Там осталась всего одна мысль, написанная крупными размашистыми буквами. Я УБЬЮ ЕГО. Не потом, не когда-нибудь. Здесь и сейчас. Вцеплюсь в горло, сожму челюсти, прогрызу кожу до сонной артерии и перекушу её. И выпью всю его чертову кровь, взамен тех бесчисленных литров, которые он мне испортил.
  Прощай, Клык. До встречи в аду.
  Я сорвалась с места так стремительно, что никто этого не заметил. Ни Арк, ни другие парни не успели даже дернуться. Волна внутри поднялась, и, казалось, ничто было не в силах остановить её. И если бы мне было суждено в ту минуту добраться до Клыка, я бы, пожалуй, и в самом деле его убила, ножом или собственными зубами. Никто бы не успел остановить ту, которая в один момент вдруг стала одержимой. Никто, кроме Клыка. Кажется, он предвидел, чем всё может закончиться, потому что всего лишь одним движением успел спасти не только свою жизнь, но, возможно, и многие другие. Всё-таки Клык был умным парнем. Умным и расчетливым. Он не стал со мной драться, не ударил - это было бы бесполезно, сейчас я была гораздо сильнее. Не попытался убежать или что-то еще - я бы нашла его по следам где угодно, словно адская гончая. Нет. Он сделал единственную в мире вещь, которая только была способна остановить меня в этот момент. А именно - резко выхватил нож (кажется, за мгновение до того, как я бросилась вперед) и приставил лезвие к горлу Макса.
  Макс вздрогнул от страшного прикосновения, и что-то вздрогнуло в моём сердце. Я остановилась всего лишь в нескольких сантиметрах от Клыка, почти вплотную. Но не остановилась волна. Есть ли хоть что-то в мире, способное утихомирить разгневанную стихию? Наверное, нет. Я смотрела Клыку прямо в глаза, дышала так часто, словно пульс был под двести ударов, и сама кровь пела шёпотом в уши 'убей, убей, УБЕЙ!'. Кажется, Клык всё это понял. Он надавил на лезвие, и сквозь грязь на коже проступила узкая полоса крови. На этот раз Макс даже не вздрогнул, только плечи его судорожно напряглись от внезапной боли. Разом забыв, где нахожусь, я с мольбой протянула руки к лезвию. Выше моих сил было смотреть на это, но Клык лишь надавил сильней. Макс захрипел, и я в ужасе отдернула ладони. Тогда Клык, спокойно улыбнувшись, отнял нож от его шеи и опустил, даже не удосужившись вытереть. Кровь моего друга капала на землю, а мне казалось, что это капает моя жизнь.
  Я даже на минуту забыла про ярость. Вот только она про меня совсем не забыла...
  Я снова почувствовала тяжесть того нечта, что сидело где-то на затылке. Оно удивленно смотрело на меня моими же глазами с холодным недоумением и раздражением. 'Почему ты остановилась?! Иди и убей его! Я дал тебе силы, так убей же!'. До Макса нечту не было никакого дела. Я было попыталась объяснить эмоциями и образами, как много значит для меня этот человек, и что он гораздо дороже смерти Клыка, но нечто даже не стало слушать, только недоуменно пожало плечами, глянуло словно бы с сожалением и исчезло. Заснуло.
  А волна, которой некуда было деться из сознания, породившего её, обрушилась вместо Клыка на меня.
  ... Никогда мне еще не доводилось глотать собственную ярость. Вполне хватало того, что я чувствовала после её ухода, вполне было достаточно той кучи осколков и обрывков сознания, той беспомощности и того безразличия ко всему, которое всегда оставалось после, и никак не желало уходить. Но то была слабость, а не боль. А сейчас...
  Я с шумом втянула воздух в сухие лёгкие, и это был последний звук, который я успела издать, и последний воздух, который пришлось растянуть на последующие шесть, семь, десять минут... Не знаю, сколько это длилось.
  Волна обрушилась вниз и разлетелась на мириады мелких осколков (совсем как когда-то пустая бутылка над моей головой). Осколки, в свою очередь, разлетелись в стороны и впились везде, куда только было можно. Вдруг показалось, что я вся истекаю кровью, что с ног до головы всё покрыто этими ужасными ранами. Кровь текла отовсюду, из кончиков пальцев, изо рта и носа, но это было не самое страшное. Волна внутри головы вдруг сжалась до точки, и в тот же момент разбухла, раздулась, изо всех сил ударившись изнутри о стенки черепной коробки. Я взвыла от страшной боли и схватилась за голову. Ноги отказались работать в таких условиях, и я тяжело упала на пол, вцепившись в виски. Взгляд по-прежнему был устремлен вверх, на лицо своего злейшего... Нет, сейчас он не был врагом. Сейчас для меня не существовало ничего, кроме этой ужасной физической боли. За спиной послышались тяжелые шаги, но Клык метнул на кого-то злой взгляд (Арк?), дернул рукой, и шаги стихли. Мне было всё равно, потому что помочь сейчас было не в силах ни одно в мире лекарство, ни один человек.
  Нечто, спящее на затылке, лениво приоткрыло один глаз и вдруг, с обидой посмотрев на мучения, мстительно куснуло меня за кость. Укус был самым что ни на есть материальным: я заорала от дикой боли и схватилась за шею. Волна же вовсе не думала никуда деваться, продолжая мучить и разрывать изнутри. Казалось, что лицо, череп, грудная клетка, всё пошло трещинами, еще немного, и я превращусь в груду осколков, осколки и больше ничего. Как же больно... Господи, Господи, да где же ты... Перестань смотреть на меня сверху и убей, сделай хоть раз в жизни доброе дело! Как же больно, чёрт, как же больно... Зачем я остановилась, дура, зачем, лучше бы умер Макс, лучше бы умер Клык, лучше бы умерли все, лучше бы меня вообще никогда не существова-а-а...
  Выход нашелся случайно.
  Кап. На пыльном сером полу расплылось маленькое черное пятнышко. Кап. Кап. Кап. Тело пригнулось к земле так низко, что почти коснулось пола. Кап. И стало на каплю легче. Это не было моим желанием, это был инстинкт умирающего тела, вопль отмирающих клеток. Кап. Руки крепко держались за виски - трещины на лице и не думали исчезать. Стоит отпустить руки, и всё рассыплется. К чёрту гордость. К чёрту ярость. Меня больше не существует, я лишь маленький уголек, едва тлеющий где-то среди трещин.
  Всё. Всё разбито. Ничего целого. Даже осколков не осталось, даже стеклянной пыли. Никогда еще не было так пусто, так холодно и так страшно...
  Вспомнилось, как Макс и Лея когда-то поднимали меня со снега, держали за руки с обеих сторон, крепко держали. И даже тогда было ужасно тяжело и пусто, хоть я этого не показывала. А сейчас... Сейчас...
  Вставай, девочка. Никто тебя не поднимет. Никому до тебя нет никакого дела. Вставай.
  Я поднялась на ноги. Это было так странно: стоять на ногах и не чувствовать ни их, ни тела. Не чувствовать ничего вообще. Только слёзы, стекающие по щекам и капающие на пол независимо от твоей воли.
  Говорить больше было не о чем. Кроме, разве что, одного.
  -Ты, - тихо произнесла я, глядя куда-то в сторону, сквозь стену, куда-то за пределы этой дурацкой галактики, - Клык... Я же просила тебя. Только об одном я однажды тебя просила. Ты же обещал мне не трогать Максима. Ты же клялся.
  Не знаю, зачем я это сказала и что хотела услышать в ответ. Клык снова улыбнулся, так бесхитростно, как будто я поинтересовалась, почему он не поделился конфетой.
  -А я и не трогал его, Ниакрис.
  Я перевела на него невидящий взгляд, всё еще блуждающий в космосе в поисках более совершенной солнечной системы, в которую можно поверить и отправиться туда после смерти.
   -Я не трогал его, - снова повторил Клык. - Они, - он кивнул в сторону на своих парней, - трогали. А я - нет. Я не нарушил твою клятву, Ниакрис.
  Я вернулась из космоса на грязный пол и пристально взглянула в лицо этому человеку. Клянусь Одином, он говорил серьезно. Клянусь Тором, он действительно верил в то, что ни в чём передо мной не виноват.
  Тогда я перевела взгляд на Макса. При звуках моего голоса он дернулся всем телом, и я поняла - узнал. Услышал. Знает, что я здесь. Что пришла та, из-за которой всё случилось. Которую он предупреждал...
  Горечь поднялась по пищеводу, затопила лёгкие и змеиной хваткой сдавила корень языка. Чего я только не наглоталась сегодня, чего только не испытала. Почему?! Что я сделала?! Перешла кому-то дорогу?! Клык, ты не человек и не зверь. Ты даже хуже того демона, что сидит в тебе. Гори ж ты в аду!
  ... Это было какое-то другое, новое чувство. Не ненавистное бессилие, не разрушающая ярость. Что-то непривычное, странное, но такое... Такое... Это чувство легло в руку как меч, специально под неё выкованный, обволокло и крепко сжало. Оно не отнимало жизнь, наоборот, я вдруг поняла, что у меня еще остались силы, где-то в глубине, и не чужие, а мои. Почувствовала, и поняла - это злость. Зло, которого я никогда еще никому не желала.
  Не было в мире чего-то такого, на что бы я сейчас не злилась. На себя, на ненавистное тело, на родителей, благодаря которым оно появилось на свет, на Макса, которому я ничем не могла помочь, на Кару, из-за которой здесь оказалась. Но больше всего... Нет. На Клыка я не злилась вовсе. То чувство со знаком минус, которое я к нему испытывала, вмещало в себя всё плохое, что когда-либо существовало во вселенной и было стократ приумножено. И это была только часть чувства, остальное человеческий разум просто не вмещал.
  Что ж ты улыбаешься-то, сволочь? Весело тебе, смешно? Нравится быть кукловодом и разрушать нервные системы до основания?! Как же я тебя ненавижу!
  Я отступила на шаг назад, пригнулась, будто готовясь к прыжку, и... Зарычала. Честное слово, это действительно прозвучало как рык, самый настоящий. Вокруг, по углам зашуршало, притихшие было парни встрепенулись, и если в тот момент, когда я плакала на полу, они отводили глаза (кто с презрением, кто с сочувствием), то сейчас они смотрели на меня как на восьмое чудо света, если не пристальнее. Не знаю, какой я им казалась. Может быть, окончательно сломленной, потерявшей всякий моральный облик, может, сопротивляющейся из последних сил, может, сумасшедшей... Да я и сама не знала, какой я была в тот момент.
  Но одно я знала точно. Может, Клык и сумел надломить мой моральный стержень, может, он в конце концов доберется и до позвоночника, но сначала я сотру ухмылку с его лица, чего бы это ни стоило. Сдеру его маску и покажу настоящее лицо.
  Улыбка и в самом деле исчезла так стремительно, будто её никогда и не было. Клык нахмурился, вглядываясь в моё лицо, искаженное звериной гримасой, и протянул ко мне руки, будто хотел успокоить... но я не стала его слушать.
  -Ты! - резко произнесла я, пригибаясь еще ниже и сжимая руки в кулаки. Голос переплетался с рычанием, и эта странная смесь звуков завораживала даже меня саму. - Поганая мразь!
  Клык вздрогнул так, будто получил пощечину, и уставился на меня с каким-то суеверным ужасом, словно больше не узнавал, кто перед ним.
  -Поганая мразь! - повторила я медленно и отчетливо, чтобы он хорошенько расслышал каждую букву. - Что ты творишь?! Кто право тебе дал такое - издеваться над людьми?! Кем ты себя возомнил, сволочь?! Думаешь что ты лучше, выше нас всех, а, Клык?! А ты не лучше, ты хуже! Ты самый мерзкий, самый поганый выродок, об которого даже ноги вытирать противно! Думаешь небось, что сильный, смелый?! Ан нет, Клык, я скажу тебе, скажу, какой ты! Ты дрянь, трус, прикрывающийся спиной своего папаши! А что, вы стоите друг друга - два моральных урода, отыгрывающихся за своё уродство на других! Молчишь?! Нечего сказать на правду?! Иль не слышал этого никогда, не знал?! Ну конечно, кто бы из твоих сопливых щенков, из пресмыкающихся этих вякнул бы такое?! Ты ведь из него бы весь дух вышиб, да, император ты наш хренов?! А мне это не страшно, Клык! Я никогда тебя не боялась, потому что дерьма бояться, такого, как ты, это себя не уважать! И я не твой щенок, Клык, я тебе не служу, и сколько б ты ни гнул меня... А они, щенята твои, так преданно на тебя смотрящие, они знают, КАК ты меня гнул?! Знают они, какой твари в рот смотрят?! Знают, сколько раз я видела край жизни, видела свою кровь на асфальте, сколько раз умирала, только потому что ты, ТЫ, ТЫ, МЕРЗКАЯ ТВАРЬ, ЭТОГО ХОТЕЛ?!!!!
  Наверное, мне никогда еще не было так хорошо, как в тот момент, когда я произносила эти слова. Знаю, дурацкое это было веселье, такое, которое потом сменяется горькими слезами, но всё же я с каждым словом чувствовала, что в меня возвращается жизнь. По мере того, как она исчезала из глаз человека, стоящего напротив. Клык мертвел и бледнел, смотрел на меня широко раскрытыми глазами с ужасом и не шевелился. Никто здесь не шевелился, кроме меня. А я сжимала кулаки крепче, и всё говорила, говорила, медленно пятясь назад...
  От речи всей моей жизни меня отвлек какой-то странный шуршащий звук за спиной. Я остановилась и обернулась. Там по стене медленно сползал на пол Арк, глядя на меня как на ведьму, зачитывающую себе приговор сожжения на костре. Я улыбнулась ему и лишь пожала плечами, отчего ужас в его глазах перерос практически в панику. Потом я повернулась к Клыку. По цвету белой, как молоко, кожи было уже сложновато определить, насколько жив или мёртв он был. Но этого показалось мало. Это всё были эмоции, а хотелось задеть его по-настоящему, поразить в самую душу, оставить на сердце хоть одну царапину вместо той тысячи, которую оставил мне он. Поэтому я посмотрела ему в глаза и безо всякой ругани тихо сказала во что:
  -Да ты хоть понимаешь, что если б твоя мать тебя сейчас увидела, она бы от стыда за такое чудовище застрелилась?..
  В яблочко. Жизнь вернулась к Клыку так же стремительно, как и ушла из него - всего с одной лишь фразой. Даже не знаю, что его больше задело: то ли стыд, то ли упоминание про мать, то ли я угадала что-то такое, что было известно лишь ему одному. Но так или иначе, это его задело. По-настоящему, как я и хотела.
  Клык взревел с такой силой, что каменные стены дрогнули от эха (куда там моему рыку!), и бросился на меня. А вот этого я как-то не учла.
  На самом деле, всё длилось секунды две, ну может, три. Но передо мной в этот момент время будто бы остановилось, и движения Смерти в человеческом обличье замедлились раз в сто. Я равнодушно смотрела Мрачному Жнецу прямо в глаза и понимала: а вот это уже конец. Защитить меня здесь некому, убежать не смогу. Да и зачем? Клык всё равно не отступится и достанет свою недоломанную куклу хоть на дне морском, так стоит ли куда-то бегать?.. 'Стоит', - произнес вдруг тихий голосок в голове.
  'А как же Макс? Ты о нём подумала, эгоистка проклятая? Это тебе всё равно, а ему, может, еще пожить хочется?!'. Сначала я не обратила на тихое бормотание никакого внимания, но вдруг в голове фейерверком вспыхнуло 'МАКС!'. Нет, я не имею права умирать, пока его не вытащу. Потом хоть на гильотину, вперед и с песней. Но что же делать теперь?..
  Нож! Стоило мне сунуть руку в карман и схватить его, как время решило взять своё. Я едва успела отпрыгнуть назад и выставить лезвие, крепко держа его двумя руками. Не знаю, как Клык успел его увидеть (наверное, блеснуло в свете костра) и не напороться всей грудной клеткой. Но он сумел остановиться всего в каких-нибудь сантиметрах от слегка подрагивающего лезвия. Вид мерцающих бликов на гладкой стальной поверхности будто привел его в чувство.
  Я смотрела на него и понимала, что вижу себя, такой, какой была всего несколько минут назад. Клык еле стоял, его била крупная дрожь, и он тоже глотал свою ярость, своё желание убить меня сию секунду. Вряд ли остальные понимали, что с ним сейчас происходит, но я-то знала прекрасно. Клыку было даже хуже, чем мне, ведь моя ярость вылилась со слезами, но он-то не мог позволить себе такого, и сейчас она металась внутри, судорожно ища выход, каждым своим прикосновением к телу раня мягкие ткани, нервы, забираясь в самые кости... Я видела это по его глазам.
  -Почему... Откуда... У тебя... Нож?.. - Клык говорил с трудом, будто только что пробежал километров десять по колено в снегу.
  -Ты сам разрешил взять.
  Он сощурился, мучительно припоминая свои слова. Вспомнил и скривился.
  -Чёртова тварь...
  Я молчала, сосредоточившись на крепко сжатом лезвии. Сейчас меня волновали только два вопроса - как уйти отсюда живой и с Максом.
  -Брось нож...
  -Иди нахрен.
  Вдоль стен прокатились легкие нервные смешки. Я бы и сама сейчас упала на пол в истерике, но мне надо держать проклятое лезвие...
  Клык выругался, на этот раз еле слышно, сквозь зубы. Воздух вокруг стал густым и плотным, голова начала кружиться. Я держала перед ним нож, словно распятие перед дьяволом, не давая приблизиться, и считала секунды.
  - Тогда извинись!
  -Что?!
  -Возьми все свои слова назад, сволочь!
  -Нет!
  Стоило отрицательно качнуть головой, как Клык снова дернулся вперед, я же дернулась назад, сжав рукоять так, что побелели костяшки, и вдоль стен пронесся судорожный вдох. Но Клык остановился. Теперь мой нож практически упирался острием ему в грудь. Клык сжал кулаки и наклонился ко мне над лезвием. Глядя в его бешеные глаза всего в нескольких сантиметрах, я резко захотела самоуничтожиться. Но нож держала крепко.
  -Я сказала правду.
  -Да всем плевать, что ты сказала! - зашипел он, брызгая мне в лицо слюной. - Дура! Ты себе приговор подписала! Себе и этому недоноску! Я хотел как лучше, княжна, хотел помягче с тобой, но ты, оказывается, та еще змея... Ну ничего, я тебе зубки-то вырву, дрянь!
  Всё это было больше похоже на бред больного человека, чем на осмысленное высказывание. Это был не тот Клык, которого я знала, даже в худшем его обличье. Как будто со мной говорил не человек.
  Клык перевел дыхание. Когда он снова наклонился ко мне, взгляд его по-прежнему оставался пустым, будто выпитым. Я взглянула на его крепко сжатые кулаки. Они были тёмно-серыми, словно покрытыми слоем пыли. Как будто кровь приливала изнутри и просилась наружу, туда, где её не будет отравлять эта бессильная ярость...
  -Слушай меня, Ниакрис.
  Голос был тихим, чётким и совершенно мёртвым. Каждое слово эхом прокатывалось вдоль стен, и, ударившись, падало наземь.
  -Всё очень просто, княжна. Завтра на закате ты придешь через поле к воротам старого кладбища. Придешь одна и без оружия. Это два важных условия, запомни их. А еще ты принесешь с собой подвеску и отдашь её мне. Если ты её принесешь, я отпущу тебя и твоего друга домой, и больше мы никогда не увидимся. Будешь жить дальше, а я исчезну из твоей жизни.
  Он посмотрел на меня своим пустым взглядом и ухмыльнулся.
  -Ты, конечно, хочешь спросить, а что же будет, если ты не придешь или придешь, но без подвески. Да всё просто, Ниакрис, проще, чем дважды два. В качестве платы за эту побрякушку я могу принять только две вещи. И обе, представь, совершенно не имеют физической формы, - он снова ухмыльнулся кончиками губ. - Это две жизни, его, - он кивнул на Макса, - и твоя. Твоё сердце. Твоя душа. И еще одна плёночка между твоих прелестных ножек.
  Он откинул голову и громко, от души расхохотался. Словно сам дьявол смеялся надо мной. Смеялся над всем, что было мне дорого...
  Внутри всё покрылось льдом. Пальцы разжались, нож упал на пол.
  Я схватилась за голову, зажала уши руками. Не хочу, не хочу больше этого слышать! Голова закружилась, огонь растекся по комнате, я сделала шаг назад и пошатнулась. Всё хохотало вместе с Клыком: стены, пол, костёр, каждый, кто был в доме, все смеялись, смеялись...
  Я сделала еще один шаг, ноги заплелись, и я рухнула на пол, больно ударившись рукой. Смех стал еще громче, еще невыносимей...
  Хватит! Не могу больше! Кто-то схватил меня за плечо и крепко сжал, будто желая поднять с земли, поставить на ноги...
  -НЕТ!
  Я вырвала руку из цепкой хватки, метнулась влево, - стена! Назад, - дверь! Впереди стоял хохочущий Клык и везде, везде были его парни, закрывавшие все входы и выходы. Уйти отсюда, вырваться! Иначе сойду с ума!
  Я метнулась вправо, туда, где никого не было. Окно!
  Никто не успел меня остановить. Я схватилась за каменный выступ, подпрыгнула, замерла на мгновение, будто на невидимой границе... И свалилась прямо в ночь.
  -НИАКРИС!
  В доме (теперь уже будто в другом мире) послышались крики, но мне было не до них. Секунда полёта, и я рухнула в сугроб, к счастью, не очень глубокий. Еще секунда, и что-то острое и холодное пропороло ткань джинсов и вошло прямо в бедро. Я было вскрикнула, но разум тут же перевел ориентир на более насущные проблемы. За следующие три секунды я выбралась из сугроба, перемахнула через забор и...
  ... и больше я ничего не помню.
  
  
  
  
  Глава 13.
  Я ухожу.
  
  Твой Ангел тебя не слышит, сколько ни зови.
  Без веры ты как без ветра, парусник в ночи.
  Твой голос разнесся эхом и затих вдали.
  Одна, под безмолвным небом, в центре всей Земли.
  (Кипелов)
  
  Какими тайными тропами я пробиралась через снега, и где меня носило почти полночи - не знаю. Более-менее ясное сознание вернулось лишь около родного дома, когда я поняла, что стою, уткнувшись лбом в стенку подъезда, и что сапоги совершенно мокрые и тяжелые от налипшего снега. Кажется, что-то подобное я уже ощущала несколько дней назад. Когда стояла в этом же дворе, только метров на пять дальше и почти без одежды. Но даже тогда не было так мерзко и пусто внутри, как сейчас.
  Когда бежишь вперед сломя голову, не разбирая, что впереди, пробираешься через огромные сугробы и всё прочее, что встретится на пути, думать о чём-то нет ни сил, ни времени. Но теперь, стоило только остановиться, перевести дух, как слегка разошедшиеся тучи снова стали сгущаться. Подступающая темнота была пугающе холодной и безмолвной, с привкусом крови и траурным оттенком свежей могильной земли. Я оттолкнулась от стены, о которую опиралась, и попыталась повернуться, но стрелка силы дернулась и застыла на отметке около нуля. Я села прямо там, где стояла. Всё. Если теперь и получится встать, чтобы куда-то пойти, то только после сильной мотивации. Очень сильной.
  Мысли в голове были мокрыми и тяжелыми, равно как ошметки тающего на сапогах снега. Надо где-то ночевать сегодня. Интересно, а сколько сейчас вообще времени?.. Наручных часов не имелось, а лезть в карман за мобильником было слишком тяжело. Я взглянула на небо. Надо же, даже не заметила, как кончилась метель. Серые облака, весь день давившие на сознание, разошлись, уступив место чистому тёмному небу, с лихвой усыпанному звёздами. Звёзды...
  Нет, домой идти нельзя. Мама знает, что если я не появляюсь дома и не предупреждаю об этом заранее, значит, остаюсь у Макса. И если сейчас так поздно заявлюсь домой, да еще в таком виде (для проницательного маминого взгляда моё единственное желание сдохнуть сию же секунду будет всё равно что чёрной краской на лбу написано), то слишком многое ей придется объяснять. Нет, домой нельзя. Но куда же тогда? У меня даже нет сил встать, не то, что куда-то идти. Разве что к Максу...
  Стоило лишь подумать об этом, как невидимая рука сжала пищевод и хорошенько встряхнула его. Плохая мысль. Очень плохая мысль. Наверное, останусь здесь. Да, просто останусь сидеть на крыльце и смотреть на звёзды. Последний раз в своей жизни. Звёзды... Надо бы поближе к ним подобраться, что ли.
  Крепко держась за стенку, я встала и медленно добрела до двери. Нда, надеюсь, никто меня такой не увидит. Да и не хочу никого видеть, кроме тех, с кем мне, похоже, уже никогда не встретиться.
  Ключом пользоваться было нельзя, поэтому дверь я открыла рабочим кодом, вспомнив подходящий для домофона этой фирмы лишь с четвертой попытки. В подъезде было темно и как-то тоскливо, не горела ни одна лампочка. По лестнице я поднималась на ощупь, мечтая лишь о том, чтобы сейчас из темного угла выпрыгнул маньяк и отсёк мне голову одним ударом острого топора. Однако сегодня явно был не день Бекхэма, поэтому никаких маньяков по пути не попалось. Двери лифта открылись с лёгким скрежетом, я шагнула внутрь и, слегка поколебавшись, нажала кнопку последнего этажа. Так странно было проезжать свой этаж, думая, что где-то совсем рядом бьются два сердца, союз которых создал тебя саму. Когда-то создал, но теперь не сумеет удержать на земле. Как будто я уже умерла и еду на небо. Сейчас двери откроются и навстречу мне выйдет сам Господь Бог. О, у меня найдется, что у него спросить.
  Но за открывшимися дверьми меня встретили лишь темнота и пустота. Словно я по-прежнему на земле, там, внизу, сижу во дворе и отрешенно смотрю на тающий снег. Только перегнувшись через перила и свесившись в лестничный пролет, можно было понять, что это не так.
  Вокруг было тихо, казалось, дом спал. Неужели и вправду уже так поздно?..
  По старой лестнице, которой почти никто и не пользовался, я поднялась на самый верх, к машинному отделению. Здесь было две двери. За одной скрывался лифтовый механизм, за другой - выход на крышу. Обе были заперты на ключ.
  Я села на корточки и немного передохнула. Когда-то нам с Максом нравилось бывать здесь, особенно зимой. В лютые морозы, когда дома сидеть слишком скучно, а гулять до смерти холодно, мы обычно отогревались в подъезде. Но поскольку на самой лестнице было неудобно (все вечно ходили мимо, переступали через нас и жаловались, что мешаем), вскоре мы с Максом наловчились забираться сюда. Здесь нас никто не трогал. Можно было слушать музыку, разговаривать обо всём на свете, дуть на окоченевшие пальцы, но самое главное - можно было слушать мерное гудение работающего подъемника за стеной. Это был самый приятный звук на свете, он успокаивал, ограждал от всего мира и позволял полностью погрузиться в свои мысли. Иногда мы с Максом часами слушали этот тихий гудящий звук...
  Я встряхнула головой и постаралась забыть обо всём, о чём только что думала. Это удалось сделать с большим трудом. Машина мерно гудела за закрытой дверью, снова и снова напоминая о том, чему уже больше никогда не бывать.
  Открыть дверь было несложно, всего-то пара минут работы лезвием ножа и согнутой проволокой. Я с силой толкнула дверь, она открылась, давая проход на крышу. Взобравшись наверх, я плотно закрыла дверь за собой - так, будто никто её и не открывал. Возвращаться обратно я всё равно не собиралась.
  Здесь, наверху, было намного холоднее, чем на ступеньках; я знала, что это так, чувствовала сковывающие ледяные объятья всеми рецепторами под кожей, однако тело совсем не мерзло, совершенно не воспринимая низкую температуру. Я посмотрела на синие руки и поняла, что никакой боли, что обычно бывает при обморожениях, не чувствую. А еще я была спокойна. Так, как не была ни разу за два последних года.
  Снега на крыше было много, едва ли не больше, чем внизу. С тяжким трудом я добралась до большой трубы, торчащей посередине крыши, и обошла её кругом. В последнее время ветер дул только с востока или с севера, поэтому на западной стороне трубы образовалось небольшое пространство, чистое от наметенных с лихвой сугробов. Немного помедлив, я стряхнула с себя весь снег, который на мне был (он каким-то образом оказался даже в капюшоне), и уселась прямо в это пятно, прижавшись спиной к неожиданно тёплой трубе. Первый раз за весь день тугой узел в груди немного ослабился - где-то на одну тысячную. Здесь было так хорошо... Как будто я превратилась в большую птицу и сидела сейчас в собственном гнезде, высоко над миром людей.
  Долго-долго я полулежала, вытянув ноги, и просто смотрела на звёзды.
  ... Один король-лев по имени Муфаса так говорил своему маленькому львёнку:
  'Симба, я расскажу тебе о том, что узнал от своего отца. Видишь звёзды? Великие короли прошлого глядят на нас с этих звёзд. И если станет одиноко, ты вспомни, что эти короли всегда помогут тебе... И я - тоже'.
  Только нет больше в нашем мире никаких королей, да и я не львёнок, безвозвратно потерявший отца. Я всего лишь девочка, запутавшаяся в трёх соснах да навязавшая таких узлов, распутать которые можно теперь только одним ударом топора или одним шагом. Кто бы сейчас ни смотрел на меня сверху, боги или короли, они не станут мне помогать. Каждый в мире должен стоять за себя сам. Побеждай или умирай. И что бы ты ни выбрал, это будет ТВОЙ выбор, завершивший или продолживший ТВОЮ жизнь. Твою и ничью больше.
  И я свой выбор уже сделала.
  Конечно, можно сидеть и лить слёзы о том, как это всё несправедливо и незаслуженно. Но слёз не будет. Хватит того, что он уже видел на моём лице и слёзы, и слабость, видел отпечаток боли, им же и причиненной. Даже этого слишком много, а ведь это только начало списка... За который ему вскоре придется расплатиться. Клянусь Дьяволом, потому что клясться Богом мне больше нельзя, ты заплатить за каждую каплю, Клык: слёз, боли или жизни, за каждое пятно крови на асфальте, которое найдут внизу завтра утром, за каждый отголосок моего крика. Последнего крика.
  Говорят, ангелы не пускают самоубийц на небо - боятся испачкаться. В принципе, я их понимаю, будь у меня такие же белоснежные крылья, я бы тоже дорожила их чистотой. Но небо мне и не нужно. Если меня вдруг ТАМ спросят, куда хочу попасть, в надежде, что я, может быть, раскаюсь в содеянном, то попрошу отправить меня в самый страшный, самый жаркий, самый мучительный ад. Он меня не убьет, Клык, нет. Я лично обещаю тебе превратиться в самую мерзкую и самую страшную тварь на свете, в десять раз хуже всяких Люциферов и ангелов Смерти. А потом вернусь к тебе, стану частью твоей жизни, переплетусь с каждой секундой твоего существования, и тот ад, из которого я пришла, покажется тебе Эдемским садом. Вот так всё и будет, а знаешь, почему? Потому что в этой вселенной реально только одно - то, во что мы верим, добровольно или принудительно. Всего остального просто не существует.
  Наверное, любой, кто когда-нибудь прочтёт эти строки, посчитает меня сумасшедшей и скажет, что мне нельзя давать право выбора. Быть может и правда, всё дело в каких-то психических отклонениях, но, к сожалению для вас и к счастью для меня, на этой крыше нет и не будет в ближайшем будущем ни одной психиатрической комиссии, поэтому всё, что вам остается, так это выслушать меня до конца.
  Наверное, любой здравомыслящий человек в первую очередь подумает вот что: почему ты, глупая маленькая девочка, не обратишься за помощью к закону? Мешает гордость? Засунь её подальше и проси помощи. Так ведь вы сейчас размышляете, верно? Знаю, что так. Но я даже не стану вам отвечать, только горько улыбнусь, вспомнив то количество заявлений, которое я писала, обращаясь к хваленому закону. Ну и, быть может, еще раз напомню, какой величины сила стоит за плечами моего врага. Сила, которая, к несчастью, еще и дала ему жизнь.
  Возможно, вы бы посоветовали рассказать обо всём кому-нибудь еще? Хорошая попытка... Если вы в самом деле свято верите, что люди вокруг до сих пор ни о чём не догадывались. Что учителя в школе не видят моих синяков, порезов, никогда не заживающие костяшки пальцев. Что никто из них ни разу не проходил мимо, видя краем глаза, как Клык держит меня за шею и вжимает в стену. Я знаю, многие, да почти все они хотели бы помочь, но... Против ветра ведь лучше не плевать, не правда ли? И по той же причине я ничего не говорила и не скажу родителям. Потому что против ветра лучше не плевать.
  Вот, наверное, и всё. Странно, что ладони до сих пор не чувствуют холода. Я думала, здесь, наверху, за пару минут превращусь в ледышку. Рука потянулась было к молнии куртки, но я передумала и не стала её снимать. Слишком уж хорошо и уютно было сидеть здесь, прислонившись к трубе, так, что даже двигаться не хотелось.
  Ну, ангел-хранитель, давай-ка посмотрим, какие у нас с тобой есть варианты. Пойти. Не пойти. С подвеской. Без подвески. Богатый выбор, ничего не скажешь. Ну, начнём с того, что Кару я снова вмешивать не буду. Пусть спит спокойно. В конце концов, не думаю, что она очень уж долго будет по мне скучать. Только бы подвеску не носила где ни попадя, второй раз ведь искать будет больше некому. Значит, либо не ходить вообще либо идти на кладбище без подвески. Нет, мне-то уже без разницы, для меня что одно, что другое кончится одинаково плохо, поэтому надо думать о Максе. Как его вытащить? Если не приду, Клык может убить его только затем, чтобы сделать мне больно. Он ведь сумасшедший, Клык, такой же долбанутый, как я сама. И я знаю, что он точно это сделает. А если он убьет Макса, то как я смогу жить дальше, зная, что виновна в его смерти? Не получится. А если приду завтра без подвески, то... То он всё равно нас обоих прибьет, только моя смерть в этом случае будет, как минимум, раз в двести мучительней. Вот и получается, что единственный выход - покончить со всем здесь и сейчас. Тогда Клык скорее всего не тронет Макса, ведь в этом уже не будет никакого смысла. Его смерть нужна Клыку только в том случае, если она причинит боль мне. Но не будет меня - и эта смерть потеряет смысл. А убивать просто так Клык не станет, лишние неприятности даже ему не нужны.
  Странно... Я так спокойно думаю о собственной смерти, как будто всего лишь решаю очередную математическую задачу. Правда, решается она как-то криво, но это, наверное, потому, что с математикой у меня всегда было неладно.
  Что это? Хладнокровие? Решительность? Безразличие? А может, всего лишь непроходимая глупость?.. Странно, но я и в самом деле ничего не чувствую. Ни страха, ни паники, ни беспокойства. Одну только страшную усталость.
  Честно говоря, дело не только в Клыке. Наверное, и во мне самой тоже. Наверное, если бы всё дело было только в нём одном, я бы не смогла. Не хватило бы духу подвести такую страшную черту из-за одного единственного человека. Наверное, я бы заставила мозг выложиться на полную и придумать что-нибудь. Например, можно было бы забить на принципы и забрать у Кары подвеску. Еще можно было бы попробовать достать ствол (жаль, Змея нет рядом, и это почти невозможно), прийти на кладбище и перестрелять их всех к чёрту в духе чокнутых американских школьников. Да нет, сама знаю, планы отстойные. Я сказала всё это только к одному - к тому, что трепыхаться и бороться за жизнь у меня желания нет. Получается ведь, что Клык не ложка дёгтя в бочке мёда, а всего-то ложка дёгтя в бочке продуктов человеческой жизнедеятельности. Короче говоря, дерьма.
  Меня всегда поражало, как страстно общество борется за выживание тех людей, которые хотят только одного - смерти. Как будто желание умереть - опасный вирус, и надо во что бы то ни стало вычистить его из тел, сердец и умов. Но при этом вопрос о существовании тех, кто хочет жить, но не может, в силу каких-то причин (причём в гораздо большем количестве) почему-то не вызывает такого резонанса. Когда смерть ставит на тебе крест и говорит 'моё', все смиряются и отходят с печальным выражением лица, даже если ты еще жив и что-то можно исправить. А вот когда ты сам хочешь поставить на себе этот крест, тут-то и начинаются все эти гневные возгласы о смысле жизни. И почему-то никому невдомёк, что, когда ты всего лишь 14-летний подросток с неизлечимой болезнью, без друзей, но зато с кучей надежд, которые никогда не сбудутся, и с кучей проблем, которые никогда не уйдут, то этот самый хвалёный смысл жизни не отыскать тебе ни в одной, даже самой глубокой заднице мира.
  Что мне ждать от этой жизни? К чему стремиться? Из-за физического недостатка я не могу заниматься ничем из того, что мне действительно интересно, а от оставшихся вариантов лишь тошнит и ничего более. Помимо того, что для меня невозможно, больше ничто не имеет значения. И так будет всегда, ничего исправить нельзя. Да и в целом этот мир скучен и примитивен. Наверное, раньше, когда людям было к чему стремиться кроме холодильника и уютного кресла перед монитором компьютера, здесь всё ж было повеселее. Но раз уж я родилась неудачницей, то сразу по всем возможным пунктам. Бесполезное тело. Бесполезная эпоха. Нечего ждать. Не во что верить. Пустота.
  И не на кого надеяться, неоткуда ждать помощи. Да и с друзьями у меня всегда было малость туговато, я же как девочка из одного анекдота, как там его... И сказал Господь Бог, когда создал меня 'Так... Ну а ты... Чёрт, я даже не знаю. Давай ты будешь портить со всеми отношения'. И это, похоже, единственное, в чем я преуспеваю вот уже четырнадцать лет. Что-то более-менее осмысленное получается только с Карой и Максом, но от Кары у меня одни проблемы, а у Макса одни проблемы от меня. Пусть всем станет легче. Так ведь говорят?..
  
  Звёзды молча наблюдали с неба за маленькой замерзшей девочкой, почему-то сидящей не на подоконнике, как обычно, а на крыше дома. Что-то странное творилось с ней. Почему она плачет? Почему смотрит на них так, будто ждёт чего-то? Разве они могут помочь ей? Они же не короли прошлого, а всего лишь далекие небесные тела из водорода и гелия... Просто бесполезные кусочки холодного света.
  
  Я честно старалась не плакать, но осознание подступающей смерти было куда сильнее гордости.
  -Макс... Макс, - тихо повторила я и всё-таки расплакалась, уткнувшись лицом в рукав куртки. Прости, что втянула тебя во всё это. Прости, что не оттолкнула вовремя. Не показала себя настоящую. Не объяснила, как опасно быть со мной рядом.
  Может, лучше пойти завтра... Туда... Как-нибудь пережить всё, что там со мной сделают... Как-нибудь... Да кого я обманываю. Не сумею. Да и Клык вряд ли захочет оставлять меня в живых.
  Кое-как, держась руками за трубу, я поднялась на ноги. Меня трясло мелкой дрожью, то ли от страха, то ли от холода, то ли от того и другого вместе взятого. Так, если буду тянуть дальше, то ничего не получится. Повторяй, Ниакрис.
  Больше тянуть нельзя. Надо идти вперед.
  Я сделала маленький шажок, и снег оглушительно скрипнул в тишине морозного воздуха.
  Ты никому не нужна. Ты бесполезное бесхребетное существо. Кара тебя лишь использует. У Макса из-за тебя неприятности. У тебя нет друзей. И никогда не будет. Ты никому не нужна. Тебя никто не любит.
  Снова шаг вперед.
  Никто не будет по тебе плакать. У твоих родителей теперь есть сын, и он будет замечательным ребенком, не то, что ты. Чудовище... Ведь так тебя в сердцах называла мама, так?..
  Еще один шаг.
  Слабая. Неприспособленная к жизни. Глупая. Бесполезная. Только зря переводишь кислород. Иди и умри уже, дура, сделай хоть раз что-то полезное!
  Рот открылся помимо воли, жалкий хрип вырвался из горла:
  -Не на-а-адо... Помоги-и-и мне...
  'Да кому ты нужна', - равнодушно бросило в ответ подсознание.
  Резкий порыв ветра хлестнул по щеке ледяной пощечиной. Я стояла от края крыши на расстоянии маленькой детской ладошки. Никакого заграждения. Осталось меньше шага.
  Я кинула быстрый взгляд вниз, и сознание в голове помутилось. Как далеко земля... Да, с такой высоты я еще не прыгала. Чтобы не смотреть вниз, еще раз запрокинула голову и глянула на звёзды. Всё-таки, чем бы они ни были, светили они тепло и умиротворяюще, и стоили того, чтобы быть последним, на что я смотрю в этой жизни.
  Так. Надо, наверное, сказать что-нибудь красивое напоследок. Ну или хотя бы подумать. Чёрт, есть ли хоть одна мысль, не связанная с жизнью?! Ладно, буду думать о том, как я попаду в ад. Ох, надеюсь, там сейчас тепло.
  Продолжая смотреть на звёзды, я сделала еще одно маленькое движение вперед, поднеся к краю сначала одну, а затем вторую ногу. Теперь всё тело находилось перпендикулярно линии края крыши. Осталось только вдохнуть, зажмуриться, сжать покрепче кулаки и ...
  
  
  В следующий момент я действительно чуть не свалилась вниз, но вовсе не по собственному желанию. Дело в том, что когда я делала свой последний в жизни вдох (ну, по крайней мере, надеясь на это), что-то резко дернулось в левом кармане джинсов, настолько неожиданно, что я вздрогнула, качнулась вперед... И в этот момент меня будто кто-то схватил за шиворот и резко дернул назад от края. На ногах я не удержалась, упала, такой силы оказался рывок. На крыше было скользко, так что я чуть-чуть съехала вперед, и теперь ноги свешивались над пустотой. И вот в эту самую минуту пришёл страх от мысли, где бы я сейчас могла быть вместо этого милого, уютного, родного края крыши, если бы не... Не что?!
  Страшно было даже дышать, не то, что шевелиться. С большим трудом, до боли вцепившись в шершавую поверхность одной рукой, другой я залезла в карман и вытащила мобильный телефон. Смска. Наверное, от оператора. Ах, МТС, МТС, ты такой заботливый, даже в одном шаге от того света не желаешь оставлять своих клиентов. Я нажала на клавиши, экранчик загорелся. Что? Не МТС?
  Я вгляделась внимательнее. Номер оказался не определен, а чуть ниже шёл текст:
  
  не вздумай прыгать
  
  В первое мгновение я выронила телефон, он ударился о ледяную корку крыши и поехал было к краю, но я быстро вцепилась в него и вернула на место. От резкого рывка тело еще немножко продвинулось вперед, но страха высоты как не бывало. Я смотрела на 16 букв, перечитывала их раз за разом и ничего не могла понять. Кто? Кто это написал?!
  Еще через секунду я вскочила на ноги и, стоя у самого края безо всякого страха, вгляделась в тёмный двор. Там, на асфальте, в нескольких шагах от фонаря, кто-то стоял. Отсюда было не разобрать, кто именно - мужчина или женщина, парень или девушка. Просто абстрактно тёмное пятно. До боли сощурив глаза и наклонившись так низко, как это было возможно, я поняла, что человек смотрит на меня, запрокинув голову вверх. Потом он (или она), увидев, что я склоняюсь всё ниже и ниже, резко замахал руками, потом замер на пару секунд, и я снова почувствовала вибрацию в крепко сжатой ладони.
  
  а ну-ка быстро отошла от края!
  
  Вот когда проклятый холод всё-таки сделал своё подлое леденящее дело. Я хотела было отключить блокировку клавиатуры, но скрючившиеся на морозе пальцы ткнулись куда-то в экран, а не в клавиши. Судорожно, боясь, что странное существо внизу сейчас исчезнет или окажется плодом воображения, я принялась тыкать в кнопки наугад, то и дело поглядывая вниз. Тёмная фигура по-прежнему стояла, запрокинув голову, и не шевелилась. Наконец (мне показалось, прошло минут десять) я отправила на незнакомый номер результат своих непередаваемых моральных и физических страданий (если так можно сказать об обледеневших пальцах):
  
  Кто ты?
  
  Ответ пришёл не сразу. Существо внизу помедлило, будто раздумывая, а потом я прочла короткое:
  
  ангел хранитель
  
  Когда я оторвала взгляд от экрана и снова посмотрела вниз, там никого уже не было, кроме кучи неубранного снега и тусклого света пыльных фонарей.
  
  Ощущение было странное и неприятное. Как будто сверху на меня упало что-то ужасно тяжелое, да не просто упало, а еще и хорошенько придавило. Я так сильно поверила в то, что сейчас умру, что должна умереть и ничего нельзя изменить, что сейчас мысленно была уже мертва и входила в адские врата. А глаза всё никак не могли понять, почему вместо чертей с факелами они видят край крыши и чёрное небо с неизменными звёздами; сердце не могло понять, почему еще вынужденно биться и из последних сил перегонять кровь в этом маленьком замерзшем тельце; разум не мог понять, почему он, казалось бы, остановивший свою тяжелую работу навеки, снова должен в неё впрягаться и спешно придумывать новый выход.
  Я же должна была умереть! Должна! Какого чёрта?! Кто остановил меня? Кто и зачем?
  Слегка наклонившись, я вновь глянула вниз, на заснеженный двор. Ветер мёл по асфальту позёмку, все фонари по-прежнему горели, будто бы ничего не случилось. А вот там, где-то между теми двумя машинами, должна была лежать я, вернее, то, что от меня бы осталось. Лужа крови, кучка мозгов. Хотя какие мозги в этой голове, отродясь не водилось...
  Я отошла от края на шаг, затем, для надежности, еще на один. Ну уж нет. Хватит. Хватит! Второй раз судьбу испытывать не желаю. Какая разница, что будет завтра и сколько мне еще осталось жить. Второй раз заставить себя не смогу. Небо всеблагое, да издеваешься ты надо мной, что ли?!
  Продолжая пребывать в странной прострации и глядя перед собой в одну точку, я медленно дошла до двери, с трудом её открыла и по лестнице спустилась во двор. Постояла немного, посмотрела на то место, где совсем недавно видела (или показалось?) своего загадочного ангела-хранителя. Странно, но никаких следов на снегу не осталось. Или, может, это я невнимательно смотрю? А, чёрт, какая разница.
  Всё в том же странном состоянии я дошла до соседнего подъезда, открыла дверь и поднялась на нужный этаж. Войдя в квартиру Макса, тут же плотно захлопнула дверь, зажгла в прихожей свет и долго вглядывалась в полумрак коридора, туда, куда свет от лампы не добирался. Потом сняла сапоги и куртку, сапоги поставила к прочей обуви, а куртку кинула на пол. Немного подумала, сняла с вешалки старую куртку Максима и бросила тут же. Потом погасила свет, села, прислонившись к стене, закуталась в обе куртки, да так, похоже, и заснула, без единой мысли, с открытыми глазами, по-прежнему глядя куда-то вдаль, в одну точку.
  
  
  
  Глава 14.
  Демон-хранитель.
  
  Что ж, мне послужит моя одержимость.
  (с) Престиж
  
  Ночь перешла в утро так плавно, что я даже не заметила этого. Просто открыла глаза и поняла, что всё еще дышу. Будто и не спала вовсе. Мозг больше походил на разбитую вдребезги копилку, чем на что-то целое.
  Я повернула голову, посмотрела на пляшущие по стене утренние тени и поняла, что совершенно не могу ни о чём думать. Страхи, переживания, удивления, размышления - всё это были слишком сложные, слишком высокоорганизованные понятия, совершенно недоступные для полумертвого разума. Я прислушалась к себе - за ночь ничего особенно не изменилось. Всё моё естество по-прежнему считало себя мертвым. Чёрт, надо было покончить с этим еще вчера и не дергаться понапрасну, как рыбка на песке.
  Наверное, придется сегодня куда-то идти. Это смешно. Даже набок повернуться не могу... Подумала я и перевернулась набок. Из чистого упрямства. Странно, но никакой резкой боли не последовало. Боли не было вообще. Тогда я поднялась на ноги (пять минут назад это казалось абсолютно невозможным) и подошла к большому зеркалу. Ну надо же...
  У меня и в самом деле ничего не болело. Более того, я чувствовала себя отнюдь не слабой и разбитой, но выспавшейся, отдохнувшей, полной сил. Нет, такого просто не может быть! После всего, что произошло ночью... Но именно так оно и было. Только в голове стоял какой-то странный неприятный дурман и слегка подташнивало. Я резко повернула голову, и вот тут меня повело в сторону; я едва успела схватиться за раму зеркала, чтобы не упасть. На висок будто раскаленный палец надавил.
  -Ай! - я вскрикнула и тут же испуганно замолчала. Нет, крик был мой собственный, но мне показалось... Я попятилась было от зеркала и тут же ударилась локтем о дверной косяк. В руку будто впрыснули изрядную дозу обезболивающего.
  -УЙ! - взвыла я и тут же, услышав именно то, что боялась даже предположить, захлопнула рот рукой. Сомнений больше не было - кто-то говорил вместе со мной. Как ни по-идиотски это звучало, но кто-то произносил вместе со мной слова моим же голосом и моими органами речи. Как будто я говорила двумя голосами одновременно...
  И стоило этой мысли обрести в голове чёткую форму, как внутри что-то щелкнуло и невыразимо холодный, как январский воздух на улице в шесть утра, голос раздраженно произнес:
  -Ну я же не могу заставить тебя открывать рот помимо твоей воли. Это было бы просто кощунством. Приходится вклиниваться в поток мыслей, чтобы достучаться до сознания.
  Стоило мне услышать, что внутри черепа разговаривает какой-то чужеродный голос, как волна паники и ужаса прокатилась по сознанию. Какая-то секунда отделяла меня от того, чтобы броситься на кухню, схватить чугунную сковородку и хорошенько припечатать это нечто, затаившееся в моей голове... Но я не успела. Между лопаток будто вошла тончайшая игла, и холод, которым был наполнен странный чужой голос, вдруг до краев заполнил лёгкие. Занесенная над полом нога вернулась на место. Мысли в голове, всего несколько секунд назад бывшие такими чёткими и ясными, вдруг потеряли очертания и стали больше походить на расплавленную жвачку. Я смотрела в зеркало и пыталась вспомнить, что здесь произошло минуту назад. Кажется, голос... Голос в голове... Ах да...
  -А ты... Правда... Не можешь... Заставить меня... Открывать рот... Помимо моей воли? - медленно произнесла я, с трудом вспомнив, как нужно правильно строить фразы.
  -Вообще-то могу. Но это противоречит правилам, а с ними шутки плохи.
  -А почему с правилами... Шутки плохи? - каждое слово приходилось выковыривать изо рта, словно сладкие изюминки из невкусного пирога.
  -Можно испортить тело.
  -А почему...
  -Тебе вовсе не обязательно каждый раз открывать рот. Я тебя услышу и так, где бы ты ни была.
  Эта фраза поставила меня в тупик минут на пять. Всё это время я продолжала смотреть на себя в зеркало и собирать в кучу растекающиеся мысли. Мысли собираться решительно отказывались.
  -А ты... эээ... кто? - наконец выдала я, как и положено, не открывая рта. Однако это мало чем помогло, формулировать мысли было ничуть не легче, чем строить фразы.
  -Не знаю, - голос пожал невидимыми плечами. - В вашем человеческом мире нет таких слов, чтобы объяснить, кто я есть.
  -Ты, - я крепко задумалась, выискивая в словарном запасе что-нибудь подходящее, - демон?
  Голос фыркнул.
  -Как примитивно, - произнес он. - Это слишком простое понятие для обозначения моего естества, но если тебе так проще, то зови меня демоном. Только не воображай нечто с рогами и хвостом. Ведь так, кажется, у вас, людей, рисуют демонов? - и голос, вне всякого сомнения, рассмеялся, только по-своему, холодно.
  -Но ты... Хотя бы... Мальчик? - осторожно уточнила я.
  -Вряд ли, - снова пожал плечами голос. - В моём мире мы по родам не делимся. У нас нет такого понятия.
  -Странный мир.
  Вспышка тепла накрыла сознание и словно укутала его тёплым пуховым одеялом. Я оторвала взгляд от зеркала и, начисто забыв о голосе, пошла на кухню и поставила чайник. Всё было вроде бы нормально, вот только движения были какими-то странными, механическими, как будто я совсем их не осмысливала, и тело всё делало самостоятельно. Как будто я по-прежнему пребывала в прострации.
  Но стоило языку коснуться слишком горячего чая и ощутить лёгкую ноющую боль от ожога, как я тут же вспомнила, что произошло в прихожей пять минут назад.
  -Ты здесь?! - спросила я так быстро, как будто испугалась, что голос успел куда-нибудь убежать из головы.
  -Я всегда здесь, - мягко произнес демон. - Не переживай по этому поводу. От переживаний тело изнашивается.
  Тут до меня дошёл смысл его слов.
  -Тело?!
  -Ну а где, по-твоему, я обитаю? Я живу в тебе.
  Волна негодования всколыхнулась было в душе (как это кто-то живет во мне без моего спроса?!), но я перебила её более насущными вопросами:
  -Откуда ты вообще взялся?! Что тебе нужно от меня?!
  -Полегче на поворотах, - произнес демон с едва уловимым раздражением в голосе. - Я ведь могу и вовсе стереть этот разговор из твоей памяти.
  Я встала из-за стола и вылила остатки чая в раковину. Вымыла чашку и поставила на полку сушиться. Включила телевизор, выключила и снова села за стол. Тело будто отказывалось принимать тот факт, что я сейчас разговариваю с демоном, живущим в моей же голове, и требовало совершения нормальных, человеческих действий, неважно каких, лишь бы они были простыми и более реалистичными.
  -Но всё-таки, что тебе нужно от меня?
  -Мне - ничего. Я просто приучаю твоё тело к присутствию в нём чужеродного существа.
  -Зачем это нужно?
  -Не зачем, а кому.
  -И кому же?
  -ЕЙ.
  Я поежилась - столько мертвенного холода было в этих двух буквах.
  -А кто эта... ОНА?..
  -ОНА это ОНА, - недовольно произнес демон, - и это всё, что тебе нужно знать. Даже этого уже много.
  -Постой, - я кое-что припомнила, - ты же говорил, что в вашем мире родов нет. Тогда почему 'она'?
  -ОНА не из нашего мира. И не из вашего. ОНА на порядок выше, - и он словно поставил голосом жирную точку, показывая, что эта тема закрыта навсегда.
  Снова тёплая вспышка внутри. Я медленно поднялась со стула и побрела по коридору вдоль комнат. Совсем недавно я была здесь, и всё казалось другим. Макс сидел на краю кровати и поправлял мне одеяло. Всё же было так хорошо. Почему всё вдруг резко изменилось? Что я такого сделала, в чём опять провинилась перед этим миром?!
  Зайдя в комнату Максима, я долго смотрела на не заправленную кровать, еще сохранявшую очертания лежащего тела. Потом села за компьютерный стол, включила ноутбук и запустила первую попавшуюся стрелялку. В голове было так пусто и тихо, что я слышала собственное дыхание. Перед глазами прыгал прицел, и я с радостью сосредоточилась на нём, одновременно понимая, что совершенно не помню даже такой простой вещи, как своё имя.
  Очнулась я неожиданно даже для самой себя - слишком резко дернулась, уходя из-под обстрела, и задела стол левой ногой. Кожу будто огнем обожгло, я зашипела от боли и отбросила мышку. Потом вскочила со стула... И снова всё вспомнила.
  -Почему я всё время всё забываю? - обиженно спросила я у демона, потирая ногу, по-прежнему горящую огнём.
  -Я восстанавливаю целостность сознания, - объяснил он. - Побочный эффект.
  -А когда я перестану забывать?
  -Возможно, где-то к вечеру. Но ничего не обещаю.
  Последней фразы я не услышала; мне на ум вдруг пришло нечто такое, от чего я забегала по комнате кругами, держась руками за голову, а где-то после двадцатого круга бессильно рухнула на кровать и зарылась головой в подушку, всей душой желая задохнуться.
  -И что это было? - с неподдельным интересом спросил демон. - Я как-то не припоминаю столь странный ритуал среди человеческих обычаев.
  -Макс... Клык... Подвеска... Кладбище, - глухо застонала я, не отрываясь от подушки. Я всё вспомнила. И, кажется, сознание восстановилось уже до такой степени, что я сумела почувствовать столь сложные эмоции, как отчаяние и дикая паника.
  -Ах это, - демон пожал невидимыми плечами. - Я уж думал, что-то серьёзное.
  -Ты не понимаешь! - я чуть не заорала. - Мне же придется идти туда! А там... Там, - я задохнулась от перелившихся через край чувств и замолкла.
  -Ну и сходишь, делов-то, - сказал демон так буднично, словно речь шла о походе в туалет.
  -Ты не понимаешь, - застонала я, яростно вцепившись в подушку зубами. - Ты же ничего не знаешь.
  -Вообще-то я знаю всё, что знаешь ты.
  -ЧТО?! - я отбросила подушку на другой конец комнаты. - Но почему же ты тогда говоришь, что это не серьёзно?!
  -Ты что, - перебил меня демон, - правда думаешь, что я позволю какому-то голодному идиоту уничтожить такое ценное те...
  И вдруг он замолчал, резко и виновато, как будто сболтнул что-то лишнее. Я подумала, что услышала нечто, не предназначенное для моих ушей, и что сейчас снова придет теплая волна забвения, но ничего не случилось.
  -Ты про то существо, что живет в Клыке? - осторожно поинтересовалась я.
  -Возможно.
  -А оно... Оно из твоего мира? Как ты, да?
  -Да, оно из моего мира, но вовсе не как я, - неохотно ответил демон. - Они оба не противники нам с тобой, ни тебе, ни мне. Твой Клык обычный человек, а его, хм, демон - обычный паразит.
  -А чем отличаемся мы?
  -Абсолютно всем. Ты, в отличие от него, очень ценный человеческий ресурс.
  -Ценный чем?
  -Это... Сложно объяснить, - сказал демон, немного помолчав. - Другое строение высших материй. Сейчас такие как ты здесь почти не рождаются. А кто рождается, просто не выживает.
  -И как же мы гибнем?
  -А ты вспомни, сколько раз тебе хотелось покончить с собой. Просто так. Даже без веских на то причин. Мир выталкивает подобных тебе, девочка. Вы для этого мира словно плод с противоположным резус-фактором для чрева женщины. Слишком велика вероятность выкидыша.
  Я прикусила язык и задумалась, стараясь правильно сформулировать очередной вопрос.
  -А в чём разница между тобой и его демоном?
  -Опять же во всём. Он всего лишь паразит, страдающий вечным голодом и просто высасывающий силы вместе с разумом и эмоциями.
  -Он убьет Клыка?
  -Вряд ли. Скорее всего, опустошит почти до дна, а потом переберется в другое тело, более сильное и крепкое.
  -А Клык?
  -Ну, ему будет нелегко, но дожить свой век он вполне сможет.
  -Подожди-ка. Ты говоришь - высасывающий силы. Но ведь он, по-моему, наоборот, делает Клыка сильнее.
  -Правильно. Так он защищает тело. Зато когда защищать не надо, своё он забирает с лихвой. Поверь.
  Я поверила и поежилась.
  -Ну а ты чем от него отличаешься?
  -Я защищаю твоё тело, но ничего не беру взамен.
  -Ничего?! - я аж вскинулась. - А что же это было вчера?! Да ты меня чуть не убил своей силой!
  -Сама виновата, - демон покачал головой. - Пользовалась бы, а не отпихивала. И, кстати, глотать ярость было вовсе необязательно. Можно было выплюнуть. Хотя тебе этот вариант вряд ли бы понравился.
  -К-к-а-к-к эт-то? - спросила я дрожащим голосом, пытаясь представить, как вообще может выглядеть выплюнутая ярость.
  -Ну, - демон слегка замялся, - это очень большой эмоциональный выброс. Если он затронет человека, который вообще никогда ничего подобного не испытывал, тот скорее всего сойдет с ума... В лучшем случае.
  -А в худшем? - спросила я, чувствуя, что не хочу знать ответ.
  -А в худшем у вас, людей, только трупы, - мрачно пошутил демон.
  Я подумала, что шутка ушла от истины совсем недалеко и решила закрыть тему.
  -Ладно, чёрт с ней, с яростью. Почему ты ничего не берешь взамен?
  -Я же уже говорил, что только готовлю твоё тело и ничего больше. Это моя работа.
  -Получается, мне, в отличие от Клыка, даже повезло? Имею в наличии личного демона-хранителя?
  Голос в голове молчал. Я уже было начала беспокоиться, что он обиделся на сарказм, но внезапно демон ответил с тем же самым холодом, какой я почувствовала еще в самом начале разговора:
  -Нет, не повезло. Твоя участь в сотню раз хуже его.
  -Но почему? - удивилась я.
  -Я не всегда буду в тебе. Скоро моя работа закончится, тогда я передам тебя ЕЙ и уйду.
  -И что же ОНА сделает?
  Молчание. Две минуты, три. Кажется, неправильный вопрос.
  -Мне... Будет хуже, чем ему?
  -Во стократ.
  -Мне будет больно?
  -Ужасно.
  Я медленно вдохнула и со свистом выдохнула. Не самая приятная новость.
  -И тебе меня не жалко?..
  -В моем мире такого слова нет, - безразлично сказал демон. - Жалость - это человеческое, мне она незнакома.
  -И ты не стал бы мне помогать, даже если б мог? - спросила я, уже зная ответ.
  -Нет. Даже если б мог. Ты моя работа, человек, только и всего. Хотя, - он вдруг будто ухмыльнулся, - надо признать, что с тобой неимоверно весело. Я, пожалуй, потяну с выполнением заказа, насколько смогу, но это всё, что в моих силах.
  -Спасибо, - рассеянно поблагодарила я. Жизнь в перспективе из просто неприятной обещала превратиться в невыносимую стараниями каких-то потусторонних тварей, и этот факт, надо сказать, меня слегка напрягал.
  -Не думай об этом, - посоветовал демон. - Это будет не так скоро. Да и вряд ли ты к тому моменту поймешь, что происходит что-то плохое. Мы стараемся осторожно работать с вашими душами.
  -Ну да, ну да, - невесело сказала я, думая, зачем вообще завязала этот разговор. - Так значит, мне идти вечером на кладбище?
  -Конечно.
  -Вот бы там и сдохнуть, - мрачно сказала я с мечтательной интонацией.
  Демон будто вздрогнул.
  -На это можешь даже не надеяться. Ну, выше нос, княжна. Я покажу тебе кое-что интересное. Тебе понравится, обещаю.
  -Сомневаюсь, - буркнула я.
  -Так, что-то ты совсем раскисла. Надо бы еще пару дыр подлатать, - пробормотал демон. - Ляг ты, пожалуй, поспи. До вечера еще далеко.
  -Не хочу, - возмутилась я. - Я же только что проснулась!
  -Бли-ин, - с досадой протянул демон, - какие ж вы, люди, несовершенные существа! Ладно, придется вот так...
  И не успела я спросить, что еще за 'вот так', как в спину снова вошла тонкая иголка, но на этот раз по сознанию пополз не мертвенный холод, а согревающее тепло. Как хочется спать...
  -Так не честно, - вяло произнесла я и поплелась к кровати.
  -В нашем мире нет понятия честности, - усмехнулся демон. - Это еще одна человеческая выдумка.
  Слова расплавленным воском перетекали от одного уха к другому. Я что, с кем-то сейчас разговаривала?
  Но стоило лечь и повернуться на левый бок, как ногу снова обожгло тупой болью. Я села и, несмотря на дикое сопротивление сонного организма, стянула с себя джинсы. На левой ноге, сбоку, чуть ниже от бедра и почти до колена тянулась длинная глубокая полоса, полная запекшейся крови. Стоило до неё дотронуться, как нога загоралась жидким огнём неприятной режущей боли.
  -Что это такое?
  -Это ты вчера так удачно прыгнула в снег.
  -Удачно?!
  -С кармой у тебя всегда были нелады, милая княжна.
  А, это шутка... Я зевнула.
  -У меня ж теперь заражение крови будет!
  -Было. Теперь нет.
  -Ты его вылечил? - благодарно спросила я у демона.
  Внезапно он широко и как-то плотоядненько ухмыльнулся.
  -Нет. Я его съел.
  Я икнула. Демон облизнулся.
  -Спи, княжна.
  Это было больше похоже на обморок, чем на сон. Последнее, о чём я успела подумать, так это о том, что никогда и ни за что не хотела бы узнать, каково же оно всё-таки на вкус, это человеческое заражение крови...
  
  
  Проснулась я вовсе не от каких-нибудь посторонних звуков или от того, что у меня что-то болело. Нет. Я проснулась от мысли, чёткой и яркой, как молния в предгрозовых небесах. МАКС! Надо срочно его спасать! А, к чёрту, убью их всех, но Макса вытащу! С этой самой мыслью я резко вскочила с кровати, еще в полудрёме, с закрытыми глазами, и бросилась спасать Макса, думая, что никакая в мире сила сейчас не способна меня остановить. Но абстрактная сила обнаружилась даже быстрее, чем я смогла просчитать её появление. С разбегу треснувшись лбом о дверной косяк и от удара отлетев в центр комнаты, я всё-таки открыла глаза и проснулась окончательно.
  Пару секунд я просто смотрела в темноту коридора за дверью, соображая, кто я такая и что здесь делаю. Как ни странно, всё сообразилось на удивление быстро, гораздо быстрее, чем порой случалось соображать. Потом я схватилась двумя руками за лоб и тихо застонала. Нет, такое пробуждение, конечно, эффективно, но еще через пару раз на лбу появится серьезная такая вмятина, если уже не появилась... Нет, кажется, пока нет.
  Пострадав еще где-то минуты три, я медленно и осторожно поднялась на ноги и по очереди стала напрягать все мышцы тела, проверяя, что и где болит. Странно. Всё было в порядке. Ничего и нигде не болело, как будто и не было этой последней недели, этих нескольких дней, за которые я стала совершенным инвалидом, и физическим, и моральным. Но нет. Тело казалось таким бодрым и отдохнувшим, будто бы эту неделю я провела где-нибудь на Канарских островах. Только в голове по-прежнему были туман и бардак, ну да это неудивительно. Наверное, это всё из-за дурацкого полукошмарного сна.
  Я покачала головой туда-сюда, вспоминая. Демоны, голоса... И чего только не приснится на фоне неудавшегося самоубийства!
  По дороге в ванную бедро слегка зацепило злополучный дверной косяк - меня со сна немного пошатывало. От резкого соприкосновения кожи с шершавым деревом я чуть не вскрикнула. По ноге, от бедра к колену, тонкой струйкой скользнула тупая боль. Я посмотрела вниз, и от увиденного голова закружилась, тело повело в сторону. Я едва успела схватиться за косяк (который мысленно уже простила), чтобы не упасть, и вцепилась в него так, что, наверное, проделала пальцами дырки. На левой ноге, сбоку, чуть ниже бедра и почти до колена тянулась длинная глубокая полоса, полная запекшейся крови. Точь-в-точь как в моем сне.
  Я расслабила руки и позволила телу медленно сползти на пол. Прислонившись к стене, я внимательно изучила каждый миллиметр длинной кровавой полосы. Нет, я помню, когда и при каких обстоятельствах получила её. Хорошо помню. Но она не могла зажить так быстро, всего за одну ночь! Какая-нибудь царапинка - да, может быть, но это... Такие глубокие раны заживают несколько месяцев, а здесь сухая корочка, от которой через неделю не останется и следа.
  Мне вдруг стало очень холодно. Вокруг снова начинала твориться какая-то неведомая фигня, а я, как обычно, была не в курсах. Так ведь уже было когда-то! Вот эти царапины на лице... Тогда я предпочла просто не думать об этом и вскоре забыла, но сейчас... Такой величины проблему просто невозможно задвинуть куда-нибудь на задворки сознания. Если только...
  Я вновь вспомнила сон.
  Но ведь это не могло случиться в реальности! Нет в нашей жизни никаких демонов, и других миров тоже нет. А для кого есть, у тех просто крыша поехала, вот и всё.
  'А как же твоя ярость? И что насчёт пореза на ноге? Чьих это рук дело?' - нахально вылезло вперед подсознание. Несмотря на холод в квартире, лоб покрылся испариной.
  -Заткнись!
  'Ты не можешь отрицать, что этого не было. А откуда? А почему?'.
  -Потому что я ненормальная дура, вот почему! - заорала я и вжалась в стену. Больше всего сейчас я боялась того, что услышу в собственной голове эхо чужого голоса, тяжелого и холодного, словно зимний воздух на улице в шесть утра.
  Но ничего не произошло. Вокруг, и внутри и снаружи, по-прежнему было тихо. Мне это приснилось. Мне просто это приснилось.
  Медленно, будто боясь оступиться, держась рукой за стену, я пошла в ванную. 'А как же тогда ты оказалась в кровати, хотя засыпала в коридоре?!' - крикнуло вдогонку подсознание. Я уже было хотела обдумать эту мысль, но стоило остановиться, как к горлу подкатила тошнота. Сильнее, сильнее... Я бросилась в ванную уже бегом. Щелчок выключателя, яркий свет больно резанул по глазам. Я склонилась над раковиной, ожидая почувствовать во рту кисло-горький привкус желчи. Но снова ничего не произошло.
  С трудом выпрямившись, я устало взглянула на себя в зеркало. Как же вымоталась за эти дни... И лучше всего это отражают глаза.
  Есть у моих радужных оболочек такая способность: менять цвет в течение дня, обычно от светло-серого к насыщенному тёмно-синему. Это, скорее всего, зависит от состояния. Я сова, и утро для меня - настоящая пытка. Когда я смотрю на свои глаза, умываясь утром перед школой, они обычно тусклые, светлые, блёклые, несущие в себе отражение утреннего опустошения. К вечеру они возвращают себе цвет с лихвой, ночью почти что чернеют. Сейчас же радужки были чуть ли не белые, словно вода, разбавленная каплей голубоватой краски.
  Но иногда бывает и иначе: серая свинцовая сталь, словно затянутое тучами небо. Это такой же плохой признак, как и бледнеющая перед приступом ярости кожа. Это значит, что встреча со мной сегодня кому бы то ни было ничего хорошего не сулит.
  Умывшись холодной водой, я вернулась в комнату Макса и посмотрела сначала на часы, а потом в окно. На закате. У ворот старого кладбища. Без оружия и подвески. Теперь уже нет вариантов, кроме одного.
  Медленно, будто при замедленной съемке, я оделась, натянув плотные штаны из ткани цвета хаки и майку-борцовку. И то и другое лежало на дне моего большого рюкзака, который я оставила позавчера у Макса. На этом желание собираться да и двигаться вообще иссякло.
  Босиком, на цыпочках, я ходила по квартире из комнаты в комнату, не в силах остановиться и взять себя в руки. Меня трясло так, что зубы стучали друг о друга, и конечности сводило в судорогах. Наверное, что-то похожее чувствуют осужденные на смертную казнь в день исполнения приговора. В сущности, я ничем от них не отличаюсь, только на плаху меня поведет не охранник-конвоир, а я сама.
  -Скоро закат, выход... Выхода нет, брат, - пробормотала я, в седьмой раз выписывая круг по залу и заруливая в спальню. Честное слово, даже вчера на крыше было легче. Не было этого поганого предчувствия. Там я ждала только одного шага и одного мига боли. А теперь... Теперь меня будут убивать медленно, со вкусом и по очереди. Не знаю даже, что хуже. Прямо таки даже и не знаю.
  Наворачивая очередной круг, я уткнулась взглядом в часы и остановилась. Пора. Надо одеваться и идти. Посмотрю заранее, что да как, может, мысль какая-нибудь дельная появится... Да что я себя обманываю. Не появится ничего.
  Натянув по четыре носка на каждую ногу, я обула кроссовки Макса. Подошвы у них были нескользкие и тяжелые, то, что надо. Да и вообще они были красивые, а то в моих старых сапогах даже помирать стыдно.
  Кожа горела огнем, по телу пошли красные пятна. Я зашла в ванную и еще раз умылась холодной водой, почти что ледяной. Стало немного легче. Из зеркала на меня глянуло нечто совсем уж жалкое и испуганное, так что я быстро перевела взгляд вниз. Там, на полочке под зеркалом, стояли крема, шампуни, зубные щетки, бритвы... Всякая ерунда, в общем. Я уже выходила в коридор, как вдруг остановилась, развернулась и снова подошла к зеркалу. Еще раз посмотрела на полку. И тут же бегом кинулась в комнату, к своему рюкзаку.
  Зарывшись в него так глубоко, будто надеясь откопать Трою, я наконец достала на свет божий то, что искала. Это была маленькая пачка лезвий, еще советских. Бережно вытащив одно из упаковки, я распечатала его и положила на ладонь. Маленькое лезвие блестело и переливалось на свету. Я слегка сжала кулак и почувствовала, как края легко вошли в кожу, будто нож в масло. Без оружия? Хорошо, пусть без. Но это лезвие ты всё равно не найдешь, Клык, а мне так спокойнее. В самом крайнем случае, будет чем перерезать себе горло. Если, конечно, хватит решимости.
  Ну вот и всё. Тонкое лезвие лежало в кармане, осталось только одеть куртку и больше ничего. Нет, как-то странно так уходить. Слишком быстро.
  Я еще раз прошлась по квартире, ища сигареты. Но их не было - отец Макса не курил, а сам Максим всегда носил их только с собой и только одну пачку. Чёрт! Курить хотелось отчаянно, так, что я даже прикрыла глаза. Может, на кухне что-нибудь такое есть?
  'Что-нибудь' оказалось початой бутылкой красного полусладкого вина на полке в углу. Я хотела прочитать название, но буквы расплывались в мутную кашицу. Рядом с бутылкой стояли два высоких бокала. Я взяла один, легко вытащила пробку из бутылки и налила совсем немного. Поставила бутыль на место, посмотрела на блики света, играющие в бокале. Лёгкий запах спирта слегка закружил голову. Ну, как это говорят... Для храбрости. Я коснулась губами тёплого стекла...
  -НЕ ПЕЙ!
  Неведомой силой меня и бокал разнесло в разные стороны. Ударившись спиной и затылком о стену, я безвольно сползла на пол, не сумев за что-нибудь ухватиться. Подброшенный вверх бокал падал, казалось, гораздо медленнее.
  Как завороженная, я смотрела на облепившие стекло блики света, вспыхивающие поочередно то на ободке, то на ножке, на капли вина, орошающие всё вокруг... БУХ. Бокал ударился об пол и разлетелся на тысячи осколков, как будто его бросили не с высоты моего роста, а, по крайней мере, с десятого этажа. Я почувствовала, как что-то течет по щекам (слёзы? кровь?), но это оказалось всего лишь вино. Ноги были покрыты мелкими осколками. Я тупо смотрела на них, пытаясь сообразить... Какого чёрта... Какого чёрта?!
  -Если бы ты вчера упала с крыши, то выглядела бы куда менее симпатично, чем эта вещь у тебя в ногах.
  -А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!
  Вот теперь я поняла, что меня так напугало.
  -Тише, тише, - начал демон как-то слегка смущенно, но я не дала ему договорить. Зажав уши ладонями и уткнувшись в колени, я заорала так громко, как только была способна. Потом еще. И еще.
  Но демона это, похоже, нисколько не тронуло. Скорее позабавило.
  -Хм-ф-ф, - услышала я в голове после третьего вопля.
  -Может, уже хватит?.. - с надеждой после седьмого вопля.
  -Чтоб я еще раз подписался на такую работу! - с раздражением после двенадцатого.
  Его это и в самом деле ни капельки не трогало.
  'Демоны воплеустойчивы', - мимоходом сделав пометку в памяти, я подняла взгляд. И первое, на что он упал, была подставка для ножей.
  -Я тебя сейчас достану оттуда, зараза! - выдохнула я, в порыве злости не подумав, что вскрытие черепной коробки с помощью кухонного ножа обычно негативно сказывается на здоровье людей. До того ли мне было?!
  -ТИХО!
  Очередной порыв вновь впечатал меня в стену, не дав подняться.
  -Глупая девчонка, - произнес демон почти что с нежностью.
  Подняться второй раз я уже не успела. Что-то холодное проникло в кровь. Тонкие пальцы, сделанные из чистейшего льда, сквозь ладони вошли под кожу, будто иглы, нащупали вены и поползли вверх - к сердцу. Там, где они скользили, кровь останавливалась. Кожа покрывалась изморосью. То же самое происходило и в ногах. Это было отвратительно. Я заплакала от ужаса, но демон провел холодной ладонью по моему лицу, и слёзы застыли, превратившись в шарики льда. Наконец две ледяных змеи встретились в сердце. Его они трогать не стали, только обернулись вокруг несколько раз да так и застыли. Дышать стало тяжело и больно.
  -Вот так выглядит настоящее спокойствие, - тихо произнес демон. - Ты больше не будешь кричать?
  Если б я могла, то покачала бы головой. В данный момент я была согласна на что угодно, даже продать собственную печень за сотню рублей первому попавшемуся человеку. Только бы ЭТО кончилось.
  Демон вздохнул и отпустил меня. Через секунду я поняла, что по-прежнему сижу на полу кухни в луже вина и осколков, и что никакого льда на мне нет. Никаких ледяных кристаллов на костяшках пальцев.
  -Зачем ты это сделал?! - я вскочила на ноги и трижды обернулась вокруг себя, прежде чем сообразила, что тот, на кого я кричу, живет у меня в позвоночнике. Всё-таки это было до ужаса странно и неприятно. Я привыкла отчитывать людей, глядя им в глаза. А здесь что, смотреть внутрь собственной головы?! Честное слово, от сумасшествия спасало только прекрасное воображение.
  -Что ты имеешь в виду? - спокойно спросил демон.
  -Бокал, - я посмотрела вниз на лужицу вина, постепенно превращавшуюся в липкое пятно. - Зачем надо было так... Резко?
  -Сама виновата, - фыркнул демон. - Куда тебя пить понесло? И что бы мы с тобой потом делали? Мучились под ближайшим кустом?! Ты хоть представляешь, что будет, если ярость смешать с алкоголем? Даже с маленькой дозой?
  Я перешагнула через осколки и села на стул, держа спину до боли ровно и прямо. Внутри, где-то в районе солнечного сплетения, зарождалось какое-то странное чувство, и с существом внутри оно никак не было связано.
  -Значит, ты и вправду существуешь, - сказала я, ни к кому конкретно не обращаясь, разве что к пустоте вокруг.
  -Как видишь.
  -И всё, что мне приснилось... Не приснилось?
  -Так точно.
  -И всё, о чём мы говорили - правда?
  Демон качнул головой. Моей головой.
  Я хотела промолчать, но...
  -Ну так это же существенно меняет дело. Это же просто прекрасно.
  Эти слова вырвались помимо воли. Честное слово, я не хотела ничего такого произносить!
  Демон вгляделся в меня и тихо присвистнул, совсем по-человечески. Я в ужасе схватилась за живот. Там, в центре комочка нервов, зарождалось и расползалось нечто страшное, неродное, замораживающее внутренности гораздо сильнее, чем ледяная магия моего 'иноземного друга'. И что самое ужасное, демон не имел к этому ровно никакого отношения.
  -Вот это да! Сильно же он тебя достал.
  -Что это? - только и смогла выдавить я.
  Помолчав секунд пять, демон коротко и неохотно произнес:
  -Ненависть.
  -Что? Но я же...
  -Ты сильнее, чем кажешься, Ниакрис, - произнес демон еще неохотнее.
  Я взяла второй уцелевший бокал и посмотрела на своё отражение. Даже в светлой кухне можно было заметить нездоровый блеск в глазах и слишком бледную кожу.
  -Если так пойдет и дальше...
  -То я и без тебя смогу справиться, да? - ухмыльнулась я. Демон промолчал.
  Я замерла и прислушалась к себе. Чёрная ненависть, не встречая никаких преград, текла по венам, артериям, забивала сосуды, чёрной пеленой окутывала сердце. Это был яд, но только с его помощью сегодня можно было выжить. Это был шанс.
  -Пять минут назад ты нравилась мне больше, княжна, - процедил демон сквозь зубы и внезапно безо всякого предупреждения со всей силы ударил ледяным кинжалом в один из позвонков.
  В первую секунду я задохнулась от боли, хватая ртом воздух, но потом, воспользовавшись тем, что демон вновь уверился в своём превосходстве и слегка ослабил давление, размахнулась и со всей силы хлопнула себя по шее (вернее, чуть ниже), прямо по тому месту, где он имел обыкновение спать. Туда же ринулся и поток липкой черноты. Когда рука с громким хлопком ударилась о кожу, мне показалось, что во все стороны полетели чёрные брызги.
  Кинжал мгновенно убрался.
  -Больше никогда так не делай, - ровно сказала я.
  -Я на такое не подписывался! - пробурчал демон еле слышно, будто забившись в угол. Шея болела сильнее, чем должна была от простого хлопка, но я только усмехнулась.
  -Смотри-ка, ты постигаешь всё больше человеческих понятий! Или демонам известно, что такое обида? подначила я его.
  'Иноземный друг' предпочел промолчать.
  Махнув на него рукой, я посмотрела в окно. С ума сойти, - солнце! Его не было уже две недели. Да ночью так сильно мело... Надо же, сегодня мы и вправду встретимся на закате.
  Я отправилась в коридор в поисках куртки. Как бы там ни было, уже пора выходить. Как бы ни хотелось остаться.
  -Хорош дуться, - сказала я своей тени на стене. - Вылезай оттуда.
  -Хоть бы извинилась, - проворчал демон. - Больно же...
  -А то что?
  -А то помогать не буду.
  Я только засмеялась.
  -Куда ж ты денешься, дружок? Мне-то всё равно, выжить или сдохнуть, я туда только за Максом иду. А ты, надо думать, за мою смерть тех еще пиздюлей отхватишь.
  -А что такое пиздюли? - внезапно поинтересовался демон. Сил смеяться у меня не было, поэтому я лишь неопределенно помахала в воздухе рукой, тихо хихикая.
  -Тебе не понравится, - добавила я, этим заключением подытожив пантомиму.
  -Умная какая, - снова проворчал демон, но уже без обиды в голосе. - Всё, больше никаких девчонок. И еще в отпуск с завтрашнего дня. Вот мои условия.
  -Продумываешь речь перед начальством? - хмыкнула я, шнуруя покрепче кроссовки.
  -Что-то вроде того. Совсем я тут с тобой очеловечился. Да и ты меня, кажется, больше не боишься.
  -Это не я. Это всё оно, - я ткнула пальцем в солнечное сплетение.
  -Плохо, - задумчиво сказал демон. - Может не получиться.
  -Что не получиться? - испугалась я.
  -Всё, - демон заговорил холодно и серьезно, совсем как при нашей первой встрече. - Ниа, послушай меня внимательно. Ненависть - вещь двоякого рода. Для меня это плохо, но хорошо для тебя. Может быть, ты и в самом деле сумеешь справиться без моей помощи, используя лишь этот внутренний ресурс. Я мог бы отойти в сторону и не мешать тебе. Но боюсь, это невозможно.
  -Почему?
  -Ненависть может легко исчезнуть и оставить тебя ни с чем, одну, опустошенную, беспомощную. Нужно лишь что-то, что окажется сильнее - страх, жалость, да что угодно. Слишком легко спугнуть ненависть. Дать тебе в руки ярость после этого значит убить на месте, человеческое сердце не выдержит. Люди смертны, и, к сожалению, легко смертны. Ярость надежнее. Её труднее контролировать, но она будет с тобой до конца. Выбери сама, на что надеяться.
  -И ты не заставишь меня против воли, если я выберу ненависть? - тихо спросила я.
  -Нет. Теперь уже нет. Ты сама не позволишь мне это сделать. Ты быстро учишься, княжна. Это, наверное, даже хорошо, хотя я всё же предпочел бы, чтоб ты училась помедленнее.
  Я закрыла глаза и вспомнила, как Клык держал нож у шеи Макса. Как кровь с лезвия капала на пол. Как он смотрел в тот момент мне в глаза, смеясь над тем, что я схожу с ума.
  -Пусть будет ярость.
  Демон молча кивнул. Похоже, он видел всё, о чём я только что подумала.
  -Тогда запомни во что. Дергаться не надо, я дам тебе её именно тогда, когда нужно. Так же, как и всегда, не раньше и не позже. Но учти, что твоя ненависть будет сопротивляться. Если ты встанешь на её сторону, я ничем не смогу помочь. Как бы сильно ни хотел. Поэтому, когда почувствуешь, что пора, раскройся и не пытайся контролировать то, что я тебе дам. Оно само ляжет в руку. Будет страшно, потому что ты больше будешь не ты. Станешь бояться самой себя. Но в этот раз я буду рядом. Всё время. Я буду с тобой.
  -Демон-хранитель. Как трогательно, - усмехнулась я кончиками губ. - Ладно. Я всё поняла.
  -Вижу. Пойдём, девочка, пора.
  Ища на столике ключи, я случайно зацепилась взглядом за своё отражение в большом зеркале. Кожа была по-прежнему бледной, почти белой, веснушки пропали, а глаза... Глаза были серые. Цвета свинцовой стали. Словно затянутое тучами серое небо. Что ж, это всего лишь значит, что встреча со мной сегодня кому бы то ни было ничего хорошего не сулит.
  
  
  
  
  Глава 15.
  На дне памяти.
  
  Imperatorem stantem mori oportet.
  Императору надлежит умереть стоя.
  (лат.)
  
  -Мы будем драться на земле, под солнцем и в кромешной тьме, мы будем драться в небесах, мы будем драться до конца! - примерно так я напевала, перебираясь через очередной сугроб. Вслух. К тому же махала руками всем встречавшимся по пути людям. Кто-то спешил скорее свернуть в сторону, кто-то смеялся, а кто-то даже махал в ответ. Мне, честно говоря, было всё равно. Может быть, это последние люди, которых я вижу в своей жизни. Быть может, дальше будут только черти.
  Как бы то ни было, демону я до конца не верила. Какую такую силу он может дать, чтобы я смогла справиться с целой сворой разъяренных псов? Нет, увольте, такое даже Чаку Норрису не под силу - задавят количеством. Скорее всего, он даст усиленную версию той ярости, которой я обычно пользуюсь, но... Вспоминая, что делали с организмом прежние приступы... Боюсь, сердце просто не выдержит такой нагрузки. Я знала, что и демон об этом думает. Но поверить в это окончательно означало сдаться без боя, а я... Нет, я так не хочу. Мне нужно вытащить Макса, а остальное... Да чёрт с ним, с остальным.
  -Дух войны скалится из тьмы! Входит в наши сны дух войны, и мы ему верны!
  Демон молчал и лишь неодобрительно смотрел на меня. Знаю, это выражение 'смотрел на меня' звучит странно, учитывая то, что я его вообще ни разу не видела. По сути, он жил внутри тела, вдоль позвоночника или где-то в голове. Но я не могла воспринимать его как 'нечто изнутри' - это сводило с ума. Гораздо проще думать, что он где-нибудь рядом, справа или слева, над плечом, вне зрительного обзора, но всё-таки снаружи. Этакое аморфное чёрное облачко. К тому же я чувствовала, что он и в самом деле смотрит на меня. Откуда-то оттуда, из своих глубин.
  -Дай мне сойти с ума, ведь с безумца и спроса нет! Дай мне хоть раз сломать этот слишком нормальный свет!
  Еще один прохожий отшатнулся в сторону. Или мне показалось, или демон в самом деле фыркнул. Но было, в общем-то, всё равно.
  Когда-то этим песням меня научил Змей.
  'Повторяй перед чем-нибудь тяжелым, неважно, драка это или какое-то важное собеседование. Хорошо настраивает, бережет нервы. А в конце помолчи и постарайся сконцентрироваться - будет легче'. Где же ты теперь, Змей, где?..
  -Всё, во что ты навеки влюблен, уничтожит разом тыщеглавый убийца-дракон... Должен быть повержен он, ведь сильнее всяких войн - воля и разум!
  -Это ты про Клыка?
  Я аж вздрогнула.
  -Н-нет. Не знаю... Наверное, про другого человека.
  -Про которого? Я его не вижу.
  Конечно, не видишь, демон. И никто никогда его не увидит. Эти воспоминания я храню гораздо глубже всех остальных, где-то в самых подвалах души. Из песни слова не выкинешь, а память невозможно разбить на несколько осколков и потерять самые острые из них. Всё, что ты можешь, так это спрятать осколки там, где никто о них, кроме тебя, не поранится.
  Я закрыла глаза и за несколько минут в памяти пронеслось содержание одного из самых острых осколков воспоминаний...
  
  Летом самое приятное время - это вечер. Солнце уже не жжется, лишь ласково гладит по волосам предзакатными лучами. Но закат еще не скоро, а значит, нескоро и домой. Я улыбаюсь этой мысли и снова сосредотачиваюсь на своей работе. Она не слишком сложная, но всё же требует внимания. Я затачиваю лезвие для ножа. Сейчас оно вставлено в простую деревянную рукоять, но Змей обещал сделать другую, точно по моей руке. Вот как раз этим он сейчас и занят.
  Здесь, на окраине города, на задворках полуразрушенных и недостроенных домов, живых людей, кроме нас двоих, кажется, нет вовсе. Змей сидит на большом камне, когда-то бывшим бетонной плитой, а потом развалившимся на две части и поросшим мхом. Камень нагрелся за целый день, но это тепло такое мягкое и приятное, что слезать с него совсем не хочется. Я сижу на камне рядом со Змеем, прислонившись спиной к его ноге. Он вырезает рукоятку, я затачиваю лезвие.
  -А у меня когда-нибудь будет меч? - внезапно спрашиваю я, будто продолжая разговор, хотя до этого мы молчали. Впрочем, со Змеем молчать не сложно.
  -Что ты имеешь в виду?
  -Ну, - я неопределенно помахиваю лезвием туда-сюда, - такой, как Эскалибур... или Дюрандаль...
  Пару секунд за спиной тихо, потом Змей начинает смеяться. Без насмешки, но мне всё равно немножечко обидно.
  -Что такого, - тихонечко бурчу я почти про себя, - у всех великих воинов прошлого были такие классные мечи: и у короля Артура, и у Роланда, а у Токугавы был Хондзё Масамунэ...
  -А ты, значит, себя наравне с ними ставишь? - ласково спрашивает Змей.
  Этот вопрос приводит меня в замешательство. Ни о чём таком я вовсе не думала.
  -Нет... Я...
  -Это всё только легенды, Ань, - Змей кладет руку мне на плечо и легонько встряхивает. - Просто легенды и ничего больше.
  -Но ведь Хондзё Масамунэ правда существовал!
  -Этого никто не знает, - я даже спиной вижу, как Змей улыбается. - Да и потом, тогда были совершенно другие времена. А сейчас тебе зачем Эскалибур за спиной? От кого обороняться?
  -Но ты же всегда с собой ствол носишь, - говорю я тихо, но отчётливо. Как бы за эти слова затрещину не отхватить... Однако подзатыльника не прилетело, вместо этого Змей снова взял меня за плечи и повернул к себе.
  -Это совсем другое дело. Понимаешь, совсем другое дело.
  Я смотрю ему в глаза. Так, как он меня и учил. Если ты прав - всегда смотри прямо и не отводи взгляда. Но я всё-таки отвожу. Мне не хочется расстраивать Змея и, тем более, ссориться по пустякам. Есть вещи, которые лучше не трогать. Они должны лежать на своих местах. Такие правила.
  -Понимаю.
  Каждый раз я гляжу на него как будто впервые. И только мне Змей позволяет так долго на него смотреть. От остальных он в лучшем случае резко отворачивается, а в худшем - очень больно бьет.
  Он... Наверное, будь мне побольше лет, я бы сказала, что красивый. Но я еще слишком маленькая для таких слов. Пока он для меня просто... магический. Змеиный Царь. Несмотря на эти страшные шрамы - на лице, на руках... Один рассекает глаз поперек, даже по веку идет тонкая белая линия. Иногда мне кажется, что он почти не видит этим глазом. Или вот этот, на нижней губе, сбоку, похожий на длинный, ядовитый змеиный клык. А руки? Сверху на ладонях почти нет целой, нетронутой кожи. Но когда я смотрю на него, то не замечаю этих шрамов. Змей всегда казался мне самым красивым на всей Земле. Я не знаю, откуда у него шрамы, не знаю, что ему пришлось пережить. Шрамы тонкие, белые, но видно, что когда-то они были страшными кровавыми ранами. Но он никогда мне не скажет, откуда они взялись. Змей может рассказать о чём угодно, хоть о космических станциях, но только не о себе.
  
  Я снова склоняюсь над многострадальным лезвием. Голова опускается всё ниже, волосы падают на лицо. В мыслях я по-прежнему настырно пытаюсь докопаться до правды, зачем Змею ствол, и почему у меня никогда не будет меча.
  Ай!
  Слишком глубоко уйдя в размышления, я не заметила, как порезалась. И, вынырнув из мыслей на поверхность, с удивлением обнаружила, как по ладони с внутренней стороны потекла тоненькая струйка крови. Ручеек.
  Змей, конечно же, услышал мой вскрик. Ругаться он не будет, такие мелочи не наказываются. Просто надо быть внимательнее. Он откидывает мои волосы с лица, берет мою ладонь в свою, внимательно смотрит на порез. Руки у него не холодные и не горячие, слегка прохладные. Приятно.
  Змей лезет в карман, за бинтом или платком - перевязать ладошку.
  Внезапно он замирает. Совсем как дикий зверь, почуявший вдалеке свору охотничьих псов. Уже по одному этому движению, по резко окаменевшим мышцам я понимаю - грядет что-то плохое. Грядет беда.
  Я оборачиваюсь и гляжу туда, куда так напряженно смотрит Змей. Лишь мельком успеваю заметить вдали тёмные силуэты, приближающиеся медленно, текуче, будто безногие туманные призраки. Увидеть больше мне не позволяется. Змей обхватывает меня двумя руками, и резко, словно распрямившаяся пружина, спрыгивает с камня на землю. Не отпуская, он быстро, почти бегом несет меня к стене позади камня. В этой стене есть широкая трещина, можно пройти сквозь неё и выйти с другой стороны, а оттуда дорога ведет прямиком в деревню. Но щель широка только для меня, Змею здесь не пройти. Кажется, я понимаю, что он задумал.
  -Нет!
  Он становится передо мной на одно колено и крепко берет за руки. Я еле сдерживаю рвущийся не к месту смешок - в такой позе в фильмах обычно делают предложение.
  -Ань, пожалуйста.
  -НЕТ!
  Хватка покрытых шрамами ладоней становится жестче.
  -Ань, уходи. Беги быстро, они тебя не видели, не тронут.
  -Я тебя не оставлю!
  Он знает это. Мы никогда ни в чём друг другу не клялись, зная, что если будет нужно, всё равно скажем друг другу такие слова, и это станет высшим скреплением нашей дружбы, выше длинных клятв и кровавых отпечатков пальца на пыльных пергаментах. Но сейчас своей клятвой я делаю ему больно. Очень больно. Змей морщится, будто от прикосновения ножа к шее.
  -Ань, они ничего мне не сделают. Пожалуйста, беги!
  Он подталкивает меня к щели, я упираюсь, поднимаю глаза и смотрю поверх его головы. Тени уже начинают приобретать очертания.
  -Почему их так много? Что ты им сделал?! Что им надо?!
  Змей снова морщится, как от горького лекарства. Как же, не моего ума дела такие вещи, да?..
  -Просто поговорить, - шепчет он еле слышно, и непонятно, кому врёт; похоже, скорее себе, чем мне. На лице его читается страх, но это страх за меня. Как только стены меня скроют, страх уйдет. Ведь Змей ничего не боится. В самом деле, ничего. Даже смерти. Я это точно знаю, позже я этому у него научусь.
  -Аня!
  И столько мольбы в этом голосе, который никогда не опускается до упрашивания, что я невольно сдаюсь под напором. Отступаю. Скрываюсь в каменной трещине.
  Но это лишь на секунду. Не мог же ты в самом деле поверить, что я действительно уйду?
  Я знаю, от меня нет никакого толку, но это неважно. Я всё равно буду рядом до конца.
  Медленно, тихонечко приближаюсь к краям разлома. Потом сажусь на корточки и предельно осторожно выглядываю наружу.
  Тени уже здесь, всего лишь в нескольких метрах от камня. В такой близости они имеют вполне человеческие очертания, но я бы скорее предпочла увидеть призраков - уж слишком много жути было в этой человечности.
  Меньше, чем за секунду, я пересчитала их взглядом - семеро. А где-то там, на границе видимости, еще двое, справа и слева. Зачем так много?..
  Вот теперь бы мне Эскалибур точно не помешал. Ох, Змей, а ты говорил...
  Змей идёт к ним. Спина у него гордая, прямая. Он их не боится. Даже руки не стиснуты в кулаки. Если тебе страшно, то никогда этого не показывай. Страх рождает лишь страх. А шакалы чуют запах страха даже лучше, чем запах гнилой плоти. Мертвой плоти.
  Но на этот раз впереди не шакалы. Я уже научилась различать их, этих мальчиков в чёрных куртках, с кастетами на пальцах. Они ведь тоже бывают разные. И эти, пожалуй, чуть ли не самый худший вариант. Это не шакалы, это белые волки. Элита. Под стать Змею. И это самые опасные существа, которые только могли здесь появиться.
  Они стоят клином, вожак впереди, остальные сзади, по двум диагоналям, по трое - как раз чтобы отрезать все пути к отступлению. Я смотрю на них внимательно, жадно, оценивая, запоминая. Если что-то случится 'не так', они станут моими кровными врагами. Это звучит смешно из уст маленькой девочки, но ничем другим успокаивать себя не приходится. Внезапно я замираю и съеживаюсь в комок. Взгляд зацепился за того, кто стоял на месте вожака, да так на нём и остался. Что-то было в нём такое, что заставляло сжиматься всё сильней и сильней.
  Если Змей был для меня магическим Змеиным Царем, то этот парень казался похожим на Бога. Длинноволосый Иисус Христос, путешествующий на своем байке с одним лишь рюкзаком и в пыльных рваных джинсах. Бог, играющий звёздной ночью на гитаре у костра. Бог, который скажет тебе только 'Эй, детка!', и ты пойдешь за ним далеко-далеко, на самый край света. Вот только от него исходило что-то такое, что заставляло не молиться, а съеживаться и вжиматься в стену.
  Длинные белые волосы, не блондинистые, но будто седые. Загорелое тело, мускулистые руки. Белая майка без рукавов, чёрные джинсы. На руках что-то вытатуировано. Визуально - никакого оружия, пустые ладони.
  Он ни разу не был бы похож на плохого парня, если бы не это 'что-то', исходившее от него. Сила и власть. Осознание своей силы. Умелое управление своей властью.
  Мне кажется, он смотрит именно на меня, видит сквозь бетонные плиты, каменную кладку, и улыбается, злобно или насмешливо. Я не хочу этого знать, я хочу доползти до конца расщелины и убежать отсюда куда глаза глядят. Но... Я скорее отгрызу руку себе или любому из этих парней, чем оставлю Змея одного. Всё, что остается - это придвинуться поближе и поплотнее прижаться к стене.
  Змей уже стоит перед ними, будто Божий сын перед толпой, ратующей за распятие. Кулаки теперь крепко сжаты. Это знак - готовность защищать себя, готовность к обороне. Змей считает, что он в чём-то прав, в каких-то их тёрках, что они зря сюда пришли. Вожак смотрит на него внимательно, скрестив руки и слегка наклонив голову. Изучает, ищет страх или, быть может, сомнение. Ему некуда спешить, он уже на своём месте.
  Мне не нравится то, как стоят остальные парни. У четверых, что впереди, руки опущены, слегка заведены за спину и прижаты к поясу. Это - негласная готовность напасть в любой момент. Хреново. Они что, о честности там, о 'порядке строгой очереди' вообще никогда не слышали?..
  Наконец Вожак открывает рот и что-то произносит. С такой позиции мне ничего не слышно, и даже по губам прочесть невозможно. Приходится ориентироваться только на выражение лица. Что отвечает Змей и говорит ли он вообще, мне тоже не известно, он стоит ко мне спиной. Но мне кажется, что он молчит. А Вожак продолжает говорить. Хмурится. Лицо становится всё жестче, строже. Наконец он произносит что-то, коротко, отрывисто (видимо, вопрос), замолкает и выжидательно глядит на Змея. Я тоже перевожу на него взгляд.
  Змей будто съёживается, от злости или возмущения, а потом вдруг резко дергает плечом. Мне известно, что значит этот жест. Он означает - 'я не буду перед тобой ни отчитываться, ни унижаться'. Это гордость в чистом виде. Ну или полная дурость.
  Вожак уже ничего не отвечает. Это не 'самый гуманный суд в мире', какие уж тут разговоры. Он просто делает шаг вперед, резкий, неуловимый для глаза, и без замаха бьет Змея в солнечное сплетение. Наверное, если бы он ударил с размаху, Змей отлетел бы к подножию бетонной плиты. А так он просто падает на землю. На спину.
  Теперь кулаки сжимаются уже у меня. Я кусаю губы, чтобы не заплакать. Его боль - моя боль. Это меня сейчас ударили в солнечное сплетение. Это я лежу на спине, задыхаясь, не в силах поймать воздух.
  Может, он остановится? Может, спросит еще раз? Может, Змей попросит прощения, и они его больше не тронут?
  Как же, держи карман шире. Разговорчики в строю.
  Вожак делает еще один шаг, теперь уже твердый, отмечающий свою территорию. И вслед за ним делают шаг вперед остальные парни.
  Я в ужасе вгрызаюсь в нижнюю губу. Догадываюсь, что сейчас будет. Знаем, плавали.
  Разум не успевает ничего сообразить, выбор остается только за телом, которое отталкивается от стены руками и выпрыгивает на землю.
  Все мы иногда делаем какие-то вещи, совершенно ни о чём не думая - зачем, какой смысл и каковы будут последствия. Тот самый случай, да.
  Я бегу туда, на ходу переворачивая себя с ног на голову, перекручивая страхи, выжимая до дна эмоции. Всё, чему ты меня учил.
  Я тебя не оставлю.
  Всего лишь одна секунда, и я уже между ними двумя. Разворачиваюсь, смотрю Вожаку в глаза, не видя перед собой ничего, кроме липкого белого тумана, и кричу ему в лицо:
  -Не смей его трогать!
  Кажется, время застыло. И земля, и воздух. Белый туман рассыпается песком в ладонях, и я снова вижу их всех. Они смотрят на меня и, кажется, даже не дышат.
  Очень хочется сказать, что они удивлены или поражены, но это не так. Эти слова здесь не подходят. Они в полном ступоре, ни больше ни меньше.
  Но я-то смотрю не на всех, а только на Него, на Вожака. Здесь, всего лишь в паре метров от меня, он похож на скалу. С глубокими зелёными глазами. Запястья обвиты вытатуированными цепями, а на предплечьях выбито 'Primus inter pares' и 'Oderint dum metuant'. Латынь. 'Первый среди равных', вот что это значит, скажет мне потом Змей. А второе - 'пусть ненавидят, лишь бы боялись'. Майка совсем не обтягивающая, но даже сквозь неё проступают мускулы. Что ж, если он меня сейчас убьет, это будет достойная смерть. Почти что погибнуть в битве за правду.
  Вожак смотрит на меня так же, как и остальные, слегка приоткрыв рот. А потом вдруг разражается безудержным хохотом.
  -Девчонка?! - хохочет он громко, запрокидывая голову. И все парни вслед за ним хохочут так же. - В самом деле девчонка?!
  И вдруг он резко умолкает, делает шаг вперед (снова так быстро, что я не успеваю среагировать) и садится на одно колено, опускаясь до моего роста. Теперь между нами расстояния всего лишь метр.
  -И такая маленькая, - говорит он еле слышно, будто про себя. Потом смотрит на меня задумчиво, но будто с какой-то ехидцей. - А мне говорили - Змеев выкормыш...
  Будь это сказано с насмешкой, я бы плюнула ему в лицо, честное слово, так обидно это прозвучало. Но он не смеялся надо мной, скорее, изучал. А я продолжала стоять на месте, закрывая собой Змея, и с яростью смотреть Ему в лицо. Только тронь его, только посмей!
  Всё вокруг находилось в столь хрупком равновесии, что страшно было даже вдохнуть. И вдруг Вожак резко поднялся (все его движения были отточеннее ударов меча, быстрее вспышки молнии) и сделал еще один шаг ко мне. Полметра. Я закрыла глаза...
  Но тут в себя пришел Змей. Я успела забыть, что он там, за моей спиной, что он тоже может меня защитить, ведь это я пришла защищать его. Секунда - и его руки сомкнулись вокруг меня, прижали к себе мертвой хваткой и одним лишь прыжком назад он увеличил эту пропасть до двух метров.
  Я едва могла дышать, но одно мне было совершенно ясно: отнять меня у Змея они смогут только вместе с его руками. По отдельности не получится.
  -Не. Трогай. Её.
  В его голосе не было никаких эмоций. Одна лишь прямая угроза. Одно только обещание мгновенной смерти.
  Вожак смотрел на нас, прижавшихся к камню, как немцы, наверное, смотрели на юных пионеров-героев перед тем, как их повесить или расстрелять. Только в его глазах не было ненависти. Одно лишь изумление. И непонимание. И...
  Вожак снова рассмеялся. Только на этот раз действительно по-доброму. Наверное, он и в самом деле не был плохим парнем.
  -Никто здесь никого не тронет, - просто сказал он. Это был словно сигнал - парни за его спиной опустили руки и заметно расслабились. Хватка Змея тоже стала чуть слабее, но лишь на каплю. Он по-прежнему, не отрываясь, смотрел на Вожака. А тот - на него.
  -Значит, это правда? Всё, что парни говорили, правда? - спросил Вожак.
  -Я не знаю, что они говорили, и не знаю, может ли это быть правдой, - Змей отвечал без страха. Но я чувствовала, какой мокрой была его майка. Слишком мокрой, чтобы быть самым смелым парнем на свете. Но это был страх иного рода, за который мне было очень стыдно. Страх за меня. Это из-за меня. Это я делаю Змея слабее.
  -Дай мне посмотреть на неё.
  Я поняла, что пока летала в своих мыслях, Вожак смотрел на меня и продолжал изучать, что-то упорно отыскивая. Но руки Змея держали по-прежнему крепко.
  -Верь мне.
  Что-то было такое в этих словах, чему хотелось верить. Змей ослабил хватку, давая мне выбор: стоять или идти вперед. И я пошла.
  Шаг. Второй. Третий. И вот между нами снова полшага, как будто ничего не случилось. Как будто мы по-прежнему стояли друг напротив друга, как и пару минут назад.
  Он сам подошел ко мне. Присел на корточки. Теперь мои глаза были прямо напротив глаз Бога, и я смотрела в них, как зачарованная.
  -Как тебя зовут?
  Надо же, тогда у меня было всего лишь одно имя. Не было Ниакрис. Не было маленькой всетемнейшей княжны. Не родилась еще... Впрочем, неважно. Не существовало ни одной маски. Я была едина. И меня звали...
  -Аня.
  -Аня, - повторил он. - Аня. Анна.
  Он коснулся моего плеча. Потом двумя ладонями слегка сжал мою руку и поднес к глазам. Касания были лёгкие, но в то же время и твёрдые, такие... 'не терпящие возражений'. Он внимательно осмотрел и ощупал ладони. Потом так же аккуратно отпустил их и взглянул на меня. Я смотрела на него во все глаза. Он протянул руку, будто хотел взять меня за подбородок, но тут же опустил. Снова посмотрел в глаза и поднялся на ноги.
  -Змей! - тихо произнес он и быстро сделал рукой странный жест, значения которого я не знала. Зато Змею оно, кажется, было хорошо известно.
  Он подошел ко мне, взял за плечи, слегка наклонился и сказал:
  -Ань, подожди меня там, за камнем.
  Ах вот оно что. Спровадить меня захотели.
  Я посмотрела на него чистым детским незамутненным взором.
  -Аня, ну пожалуйста, - в голосе Змея явственно слышалась мольба.
  - Пять минут и мы уйдем отсюда.
  Ну ладно.
  Пришлось отойти, забраться на камень и низко опустить голову, закрыв волосами лицо, сделать вид, будто я совсем на них не смотрю. О, мой ножик! Вот где я его выронила! Я сжала лезвие в руках и замерла, будто меня здесь и нет.
  На самом деле я внимательно глядела на парней, особенно на Вожака и Змея. Отсюда не будет слышно слов, но зато я смогу прочесть по губам. Вожак стоит ко мне лицом, его читать будет легко. Со Змеем не так просто, он стоит вполоборота. Но всё же, если внимательно вглядываться в уголки губ, можно разобрать отдельные слова. Немного.
  Несколько секунд Вожак молчал. А потом я прочла:
  -Зачем... она... тебе...
  Змей что-то ему ответил. Судя по шевелению уголков губ, это был целый монолог, но у меня не получилось разобрать ни слова. Наконец он замолчал.
  -Я...видел, - сказал Вожак и тоже замолчал. Посмотрел на меня. Долгим-долгим взглядом. Потом снова на Змея.
  -Отдай... её... мне...
  Я чуть не вскинула голову. Что-что?!
  -Ты... не... дашь... ей... столько... сколько... смогу... дать... я... увидел... её... возможности... безграничны... смогу... воспитать... её... так... что... она... не... будет... бояться... даже... смерти... но... никто... не... посмеет... встать... на... её... пути...
  Я чуть не свалилась с камня.
  -У... неё... огромный... потенциал... я... такого... еще... никогда... не... видел... хотя... давно... искал... нечто... подобное... прошу... тебя... позволь... мне... забрать... её...
  Я сидела ни жива ни мертва. Змей никогда со мной ни о чём таком не говорил. Что имеет в виду Вожак?.. Забрать меня? Научить? Потенциал? Что всё это значит?!
  Змей молчал, внимательно слушая. А потом отчётливо покачал головой. НЕТ.
  Нет?
  Лицо Вожака потемнело.
  -Почему?
  Змей повернулся и посмотрел на меня. Вот теперь я увидела и его лицо тоже.
  -Ты... зря... меня... просишь... я... не... отдам... её... потому... что... ты...ничего... не... сможешь... сделать... она...
  Он вдруг резко отвернулся, что-то сказал и быстро провел ладонью по глазам. Потом повернулся снова.
  -Я... даже... не... знаю... что... это... болезнь... или... проклятие... но... это... неизлечимо... я... ничего... не... могу... поделать... поверь... я... пытался... это... бессмысленно... у... неё... есть... огромный... дар... но... он... бесполезен... потому... что... чёртово... проклятие... сильнее...
  Лицо у Вожака стало почти серым. Даже волосы, казалось, потемнели. Теперь он смотрел на меня, не отрываясь. И вдруг спросил, не тая больше голоса:
  -Тогда зачем же ты с ней? Зачем мучаешь её, если она никогда не сможет...
  Я вздрогнула.
  Змей посмотрел на меня долгим-долгим взглядом. И наконец произнес:
  -Я просто впервые надеюсь на помощь Бога, в которого не верю.
  Я поняла, что плачу.
  В один миг всё стало ясно и понятно. Я поняла, о чём они говорили. И теперь, не осознавая, что плачу, пустым взглядом упираясь в колени, я сжимала нож, не чувствуя, как он врезается в кожу, и пыталась забыть, выкинуть из головы эхо голосов, которые будто смеялись надо мной 'Проклята! Проклята! Не сможет! Никогда!'.
  -АНЯ!
  Я подняла взгляд. Змей, побелев, смотрел на лезвие, утонувшее в моих ладонях, и на капли крови, покрывшие колени.
  Что-то внутри перемкнуло.
  Я отбросила чёртово лезвие, кувыркнулась с камня спиной назад, не почувствовав боли от удара, поднялась на ноги и бросилась к трещине. Никто даже не успел дернуться, а я уже была далеко.
  Я плакала. От слёз было плохо видно, куда бежать. Я падала. Было больно, я плакала сильнее. И продолжала падать. Мне хотелось упасть, удариться головой и расшибиться насмерть.
  Это были лишь первые слезы и первая, самая легкая боль. Только тень того, через что мне пришлось пройти за все последующие годы. Слабый отголосок. Легкая царапина. Я этого еще не знала.
  'Эта болезнь неизлечима. Это твоё проклятие. Навсегда'.
  
  
  -Ниа! Ниакрис! Княжна! Приём!
  Вынырнув из самых глубин омута воспоминаний, я почувствовала, что демон в буквальном смысле трясет меня за плечи. Более того, в его голосе явственно слышалась паника.
  -Да чего ты так орешь?
  Кажется, демон смутился. Наверное, даже покраснел. Если, конечно, у него было чему краснеть.
  -Я перестал тебя чувствовать. Потерял.
  -Как это? - удивилась я.
  -Не очень приятно. Как будто стоишь на освещенной сцене, а потом весь свет
  гаснет, и сцена уходит из-под ног.
  Какие странные, совершенно человеческие аналогии, подумала я. А потом вспомнила - это же из одного фильма, который я недавно смотрела. Ах ты еще и из памяти моей образы таскаешь, крыса полосатая!
  -Стой.
  Я остановилась. Кажется, лекция по поводу наглого и беспринципного вмешательства в работу моего организма откладывается на неопределенный срок. Мы почти дошли. Мы?! Ну, в смысле, я...
  По телу разливалась мягкая усталость. Ни страха, ни паники, ничего этого не было, разве что лёгкий холодок внизу живота. Надо отдохнуть, посидеть немного...
  -Раздевайся.
  Вместо ближайшей коряги я села в снег.
  -Чего? - только и смогла произнести я.
  -Раздевайся, - терпеливо повторил демон. У меня от возмущения волосы на затылке встали дыбом.
  -Ты чего, вообще офеншуел? Голой меня туда отправить собрался? Да нахрен такую помощь, я лучше...
  -Куртку сними, - едва смог вклиниться демон. Я замолчала.
  -Ты сразу так сказать не мог?! А то - раздевайся, раздевайся, извращенец из преисподней...
  -Я из другого мира, - обиженно вставил демон.
  -Да по мне так один хрен...
  Рука сжала молнию куртки, но тут же остановилась. У меня же там только майка, без рукавов, с открытыми плечами.
  -Разве я не замерзну?
  Демон усмехнулся.
  -Как ты думаешь, разве я стал бы тебе предлагать раздеться, если бы знал, что через час-полтора, а то и раньше, ты превратишься в окоченевшую тушку?
  -Очень смешно, - проворчала я, расстегивая молнию и снимая куртку. - От тебя всего можно ожидать. Ты же демон.
  Тот в ответ лишь укоризненно покачал головой.
  -Научись уже доверять мне. В ближайшие несколько часов мы с тобой работаем в паре. Ты и я. Если ты от меня закроешься, то я не смогу помочь, и ты умрешь. Это плохо. Если я тебя, как это у вас говорится, кину, то ты опять-таки умрешь. Исход один и тот же. Ты - мёртвая, а я...
  Он замолчал и, такое ощущение, будто бы поёжился.
  -Она тебя убьет? - спросила я.
  -Нет, - нехотя ответил демон. - У нас смерти нет. Такой, как у людей, остановки сердца, прекращения мозговой деятельности и всё прочее. У нас и органов-то этих нет.
  -Вот это да! Значит, вы бессмертны?
  -Ниакрис, - сквозь зубы процедил демон, - я же говорю, у нас нет смерти, а значит и бессмертия тоже нет. У нас другое. Ты - человек, я не смогу тебе объяснить.
  -Но, судя по твоим словам, это что-то ужасное?
  -Можно и так сказать. Человеческая смерть проста, быстра и легка, а то, что происходит с нами...
  Он помолчал.
  -В общем, лучше бы ты осталась жива.
  Я не стала ему ничего отвечать и сбросила куртку с плеч на снег. Ледяной ветер кнутом стегнул по оголившимся плечам. Это оказалось очень больно, я чуть не закричала.
  -Ч-чёрт! Зачем это вообще нужно?! - руки уже потянулись обратно за курткой.
  -Так будет намного удобнее, - пояснил демон. - Тихо, не дергайся.
  Огромным усилием воли я заставила себя замереть. И тут же почувствовала, как по венам потекло что-то горячее, нет, огненное. Оно двигалось, расширялось, проходило сквозь стенки вен, вплеталось в мышцы и, наконец, испарилось через кожу. Будто ничего и не было. Только чувствовать холод я перестала совсем.
  -Ё-моё...
  Я посмотрела на ладони - ничего не изменилось. Всё было по-прежнему. Может, просто ветер перестал дуть?..
  Колени подогнулись, и я спиной повалилась в снег. Который оказался похож на мягкое, ватное одеяло. Будто я лежала не в ледяном сугробе на опушке леса, а у себя дома, в кровати, завернувшись с головой в тёплое, уютное...
  -Встань сейчас же!
  -Ну почему-у-у?..
  -Если ты перестала чувствовать холод, то это еще не значит, что холод перестал чувствовать тебя, - загадочно произнес демон и замолк.
  Пришлось подняться. Что-то мне подсказывало, что в данном случае он прав.
  -Так, а куртку куда девать?
  -Спрячь куда-нибудь.
  Дельная мысль. Особенно если учесть, что мы в лесу.
  Оглянувшись, я увидела невдалеке тонкие ветки, сваленные в большую кучу. Пройти к ним оказалось непросто, в среднем при каждом шаге я погружалась в снег где-то по колено. Но в конце концов куртка оказалась надежно спрятана в куче хвороста. Издалека её заметно не было. Не забыть бы потом забрать... Если выживу.
  -Я тебе дам 'если'.
  -Дашь, куда ж ты денешься, - пробормотала я и пошла вперед по дорожке, протоптанной местными. Далеко идти не пришлось. Через несколько метров деревья заканчивались, начиналось поле. А за ним - старое кладбище.
  Остановившись так, чтобы быть скрытой от чужих глаз деревьями, я вгляделась вдаль.
  Над полем, покрытым свежим, выпавшим за ночь снегом, висела легкая дымка. Сумерки, хотя и были еще далеко, уже потихоньку подбирались к последней обители мёртвых, беря её в кольцо. Солнце плавало в тонких, водянистых облаках. Только линия горизонта была от них совершенно чиста. Но до неё еще далеко. Надо же, я пришла раньше назначенного срока. Что ж, Клык, вот тебе будет сюрприз.
  Я видела их вдалеке. Дрожащая розоватая дымка мешала мне различить каждого в отдельности, но даже она не могла скрыть количество. Их было много, маленьких щенят и матерых псов, пришедших поглядеть на травлю загнанного измученного лисёнка. И они совсем не ожидали, что в лисёнке вдруг проснется демоническое начало, и он обратится в Девятихвостого Демона Лиса. Такие вещи вообще сложно предполагать заранее.
  Дорожка вперед была протоптана. Смотри-ка, прям по-королевски пойду. Навстречу смерти. Только мне, ребята, терять нечего. А Змей всегда говорил - КТО НЕ БОИТСЯ УМЕРЕТЬ, ТОТ НЕ СМОЖЕТ ПРОИГРАТЬ. Я не боюсь. А значит, и не проиграю.
  Жаль, что тут нет зеркала. Я бы посмотрела на себя сейчас. На такую вот, другую себя. На ту, которая ничего не боится. На ту, которая наконец-то подняла голову и сжала кулаки. Не-е-ет, я не умру там сегодня, ни за что.
  А если вдруг не повезет, я стольких из вас заберу с собой, скольким успею переломать шеи и позвоночники. Идите к чёрту, псы-кровопийцы.
  Я больше не я.
  -Не показывай им, что не боишься.
  Я качнула головой. Конечно, не буду. Я хочу посмотреть в твои глаза, Клык, когда вместо того, чтобы упасть пред тобой на колени и молить о пощаде, я размахнусь и на этот раз всё-таки сломаю тебе нос. О, как же я хочу в них посмотреть!
  -Ниа, ты готова? - голос демона будто слегка подрагивал. Впрочем, это же мой голос. Наверное, скажи я что-нибудь вслух, он прозвучал бы точно также.
  -Да.
  -Тогда идём.
  Ну вот и всё. Назад пути нет, только вперед и только за победой. За кровью. За Максом. Кто не боится умереть, тот не сможет проиграть. Теперь я в это верю, Змей, правда верю. Обещаю, ты еще будешь мной гордиться.
  
  
  
  Глава 16.
  Силы неравны.
  
  Тебе не поладить со мною добром,
  Как водится меж людьми.
  В гробу я видал твоё серебро,
  А силой - поди сломи!
  Богатство и власть остались вовне:
  Теперь отдувайся сам.
  Кому из нас, тебе или мне,
  Оставят жизнь Небеса?
  (М. Семенова)
  
  Наверное, мне и в самом деле не было страшно. Только одна мысль где-то на границе сознания не давала покоя: а что будет, если не получится? В демоне я больше не сомневалась, было в его словах что-то такое, чему хотелось верить, но если вдруг... Я не смогу... Или что-то еще...
  -Может такое произойти? - спросила я у демона, вытаскивая ногу из чужого следа. Если ступать по ледяной корке, то получалось не проваливаться в снег, но иногда я случайно наступала в ямки от следов и погружалась в снег почти по колено.
  -Чисто теоретически может, - пожал плечами потусторонний друг. - Если ты случайно закроешься на интуитивном уровне. Но такую неосознанную защиту я вполне могу сломать минуты за две. И если ты постараешься не умереть за эти две минуты, то всё будет в порядке.
  -А отчего я могу закрыться?
  -Мало ли отчего. Стресс. Психологическая атака. Нездоровая аура местности. Не на свадьбу, чай, идём.
  -На кладбище...
  И зачем он только выбрал такое место? Чтобы напугать меня? Зря.
  Чего у меня здесь не будет, так это страха. Я и ворожила на кладбище, и спала, и разговаривала с мёртвыми, и просила у них помощи, и даже умирала, по-своему, конечно. Мёртвых я не боюсь - живые куда страшнее. Зато я точно знаю, что мёртвых надо уважать. И это дурацкое представление на чьих-то могилах уже сейчас стоит поперек горла.
  - Все кончается, мой друг, разрывают кольца рук свитые в тугую плеть боль и сказка, свет и смерть, - с горя затянула я унылую песенку. Демон схватился за уши.
  - Просто, чтобы каждый знал, что всему, что он искал, скоро тлеть углем в золе, скоро гнить в сырой земле...
  -Требую возвращения к прежнему репертуару! Что там у тебя было? Ария? Требую Арию! - завопил демон. Не знаю, чего он так всполошился, но меня это очень позабавило.
  -Это просто лунный свет, никакой защиты нет, в сердце - пламенный рубец, ты уже мертвец!
  Демон взвыл так, что мне потом показалось, будто он сорвал голос, так резко вдруг замолчал после этого. А потом я подняла глаза и увидела причину.
  -Пришли.
  Меня загораживало последнее дерево. Выйду из-за него, и всё. Назад пути не будет. Да в общем-то, его и сейчас уже нет. Чего тянуть?..
  Шаг как шаг. Один из миллиарда сделанных мной на земле, ничего особенного.
  Меня заметили. Там, вдалеке, пара человек, стоящих дальше всего от ворот и ближе всего ко мне, по обеим сторонам снежной дорожки, подняли головы и вгляделись в мою сторону. Но я смотрела не на них, а дальше, вглубь ворот. Там, где тускло белели памятники и стояли покосившиеся от времени кресты. Оттуда веяло холодом. Даже не так. ХОЛОДОМ. Я, которая только что лежала в снегу как в мягкой тёплой постели, чувствовала его. Всем телом. Каждой клеточкой. Неужели они ничего такого не ощущают? Не понимают, что надо бежать отсюда?
  -Это не мёртвые, - вдруг сказал демон. Я вздрогнула и едва не остановилась.
  -А кто же?
  -Оно. То, что живет в твоём ненаглядном Клыке.
  Я хотела было возмутиться, почему это Клык вдруг мой и ненаглядный, но передумала. К тому же демон продолжал что-то объяснять.
  -...плохо. В холоде ему комфортнее. Мы идем на его территорию, а не на свою.
  -А тебе где было бы лучше?
  Демон задумался.
  -Из ваших земных элементов мне роднее огонь. И одновременно вода. Не знаю насчёт воздуха...
  -Но холод же не стихия!
  -Знаю. Я просто раздумываю, что могло бы помочь.
  -Наверное, уже ничего.
  Демон кивнул.
  -А ты не можешь взять и спалить тут всё нахрен? - с надеждой поинтересовалась я.
  Демон устало вздохнул.
  -Милая, я не дракон. Всё, забудь обо мне. Сосредоточься.
  И я сосредоточилась, постаравшись забыть о демоне. Постепенно из сознания стали исчезать звуки. Только что я слышала скрип снега под ногами, и вдруг всё исчезло, как будто я шла по мягкому пушистому белому покрывалу, скрадывающему шаги. Демон сказал - не показывай, что не боишься. Но это так сложно. Я столько унижений перенесла перед глазами этих щенят, что больше не сумею этого выдержать, не позволю ни одной секунды. Теперь пришло моё время. Это невыносимо! Ненависть распирает изнутри, будто раковая опухоль. Лучше просто убрать с лица все эмоции, смыть всё и ничего не оставить.
  -Эй, пацааа...
  Гнусавый голос вытянул меня из омута мыслей. Я подняла взгляд и увидела перед собой совершенно детское лицо, покрытое, однако, уже юношескими прыщами. Мальчишка стоял с открытым ртом, вытягивая букву 'а', так и не договорив слово 'пацан' до конца. Не слишком-то почетный караул меня встречает, даже и не узнали, кто я, за парня чуть не приняли. Что, Клык, больно много чести для той, что должна умереть сегодня на закате?..
  Даже когда я сократила расстояние до пары шагов, взгляд первого 'стражника' всё так же упирался в одну точку, ту, где я была несколько секунд назад, а рот по-прежнему не закрывался, только что слюна не капала. Зато взгляд второго парнишки метался по мне, как у безумного. Он перескакивал с моих заляпанных снегом кроссовок на тонкие брюки, с них перепрыгнул на полностью оголенные руки да так там и остался. Рот у него медленно приоткрылся, а руки обвились вокруг тела, плотнее прижимая к нему толстую плотную куртку с шарфом. Я даже не стала останавливаться. Я знала, что могу сейчас так улыбнуться им кончиками губ, что они в ужасе разбегутся в разные стороны, и ни я, ни Клык никогда их больше не увидим. Но я не стала травмировать детскую психику. Лица этих ребят не всплывали в памяти, а значит, мне не за что им мстить. А ведь я очень мстительная. Очень злопамятная. Злая-злая, и память у меня алмазная.
  Демон что-то шепнул мне на ухо. Я плохо расслышала, но поняла, что эти ребята должны были взять меня за руки, когда я приползу сюда в слезах и соплях, отвести к Клыку и поставить перед ним на колени. Однако сейчас, проходя мимо, я прочла в их зрачках, что они лучше съедят на пару живую гадюку, чем подойдут и притронутся ко мне.
  Я всё-таки позволила себе ухмыльнуться - за их спинами.
  -А что, играй безумную. У тебя хорошо получается.
  Слушаюсь, мой капитан.
  По рукам пробежали и сгинули мурашки. В центре груди что-то сладко заныло. Я прикусила губу и пару раз сжала челюсть, вызывая успокаивающий привкус крови. Если честно, мне очень хотелось расхохотаться. Громко, откинув назад голову и широко разведя руки.
  Они даже не стали догонять. Я поглядела вдаль и увидела, что у ворот меня тоже ждут. Этих ребят я знала. Более того, одного из них знала настолько хорошо, что будь моя воля - и я втоптала бы его ногами в мёрзлую кладбищенскую землю. Но нет, это всё потом. Даже им не буду улыбаться. Я же маленькая беззащитная девочка. И мне страшно. Я просто сошла с ума от страха, вот и всё.
  Их ошалевшие взгляды и открывшиеся рты ничем не отличались от тех, что я видела несколько секунд назад. Разве что в глазах был не столько ужас, сколько бесконечное удивление. Непонимание. Даже эти ребята, которые были отнюдь не прыщавыми юнцами, не решились подойти ко мне, заломить руки и поставить на колени. Безупречный план предстоящего шоу неотвратимо трещал по швам. Я позволила себе улыбнуться - внутренне, и вошла в ворота, будто не заметив по бокам двух грозных стражей в чёрных куртках и чёрных капюшонах. В конце концов, я же сумасшедшая и могу разрешить себе такое пренебрежение.
  Наверное, не случись всей этой истории с демоном, и приди я сюда той же Анькой, какой была еще вчера вечером, вот тут, на этом самом месте мне бы и сойти с ума от страха. Наверное, я бы кинулась назад, только мне не дали бы уйти. А может, подбежала бы к Клыку и упала на колени? Согласилась бы на всё? Расплакалась? Не знаю. Но от зрелища, открывшегося мне сейчас, и впрямь впору было бы сойти с ума.
  Не знаю, сколько их здесь. Десятки, а может и сотня. Все в чёрном, все в капюшонах, закрывающих лицо. Кроме Клыка и Арка. Они, с непокрытыми головами - посередине. Длинная чёрная линия из живых человеческих тел пересекает обитель мёртвых от края до края. Некоторые даже за спинами своих товарищей, не уместились в один ряд. Все стоят прямо, головы подняты, лица закрыты. Я не вижу их лиц. Не вижу глаз. Только крепко сжатые кулаки. И всё это - для меня одной? Ради маленькой сопливой девчонки? Не возьми меня демон за руку (я ощутила прикосновение тепла к коже, и кровь от ладони побежала быстрее), я бы по-настоящему испугалась. Что же ты задумал, Клык, что же ты задумал...
  За оградой кладбища чернел лес. Как бы громко я ни кричала, меня не услышат. Впрочем, думаю, закричать здесь и не дадут.
  Я сделала еще один шаг и оказалась за воротами. Еще два шага, и я стою напротив чёрного воинства, посреди белого, покрытого снегом пространства. Совершенно и безоговорочно одна. Демон не в счёт, он же часть меня.
  В морозном воздухе резко разнесся звонкий звук удара - это Клык хлопнул в ладони. И как по команде всё Чёрное Воинство подняло руки и откинуло назад чёрные капюшоны. Если бы меня не держали за руку, то на этом моменте я бы точно хлопнулась в обморок. Может, всё это в самом деле выглядело наигранно, но одновременно еще и очень страшно.
  Вопреки доводам разума, я сделала вперед еще пару маленьких шагов, медленных, неуверенных. Пусть думают, что я не решаюсь. Пусть видят, как благоговею перед их мощью. Пусть не знают до поры до времени, как сильно их всех ненавижу.
  С этого места я смогла дотянуться взглядом до лица того, к кому пришла. Я вгляделась в него, и вздрогнула. Это было совсем не то, чего я ожидала. Я думала увидеть пустые, мертвые глаза, кривую усмешку, оскаленные зубы. Мне казалось, что уж сейчас-то эта тварь, что внутри, не позволит себе отпустить Клыка и будет держать его так крепко, как только сможет. Но сейчас на меня смотрели те самые глаза, какими я запомнила их в первый день нашего знакомства. Те самые глаза, в которые могла бы влюбиться, не окажись их хозяин таким жестоким зверем. И в этих глазах я прочла не ненависть и не презрение. А жалость. Этот взгляд ранил в самое сердце; я едва не осела на снег.
  -Не поддавайся! Не смей вестись!
  'Но он же...'.
  -НЕ ОН! Это не он! Оно просто играет с тобой. Смеется. Так же, как смеялся все эти годы.
  Я поняла, что демон прав. Сколько раз я уже видела этот взгляд. А потом... Потом всё равно всегда было больно. Неизменно. Без вариантов.
  -Ты не путай, княжна. Клык тут не причём. Ты будешь драться не с ним. Вернее, с его телом, да, но какое значение имеет тело без души? Место его души теперь занимает эта Тварь. Вот с ней ты и будешь сражаться. Ненавидь её.
  'Подожди, - меня вдруг осенила одна страшная мысль, которая никогда не приходила в голову до этой минуты, - получается, что всё зло, которое произошло между нами за это время, исходило не от него? Клык ни в чём не виноват?'.
  -Еще как виноват! - рассердился демон. - Безвольный слабак! Усадил эту тварь на свою шею, позволил ей выжрать столько лет собственной жизни! Я могу прочесть по глазам, как это произошло; так вот, когда это случилось, Оно было слабее меня в девяносто раз из ста! Но ты, маленькая девчонка, сумела справиться со мной, а он испугался, не смог победить, в такой-то мелочи. Он виноват, Ниакрис, и еще как. А теперь уж они сплетены так тесно, что и не поймешь, кому из двоих принадлежит зло.
  Мне хотелось спросить, как же это всё-таки произошло на самом деле, но я понимала - такие вещи не для того, чтобы рассказывать. Поежилась, будто от холода, и вынырнула из омута собственного разума на поверхность.
  Ничего не изменилось. Их по-прежнему было много, и они по-прежнему были жуткими и пугающими, чёрными полуразмытыми фигурами. А Клык всё так же стоял, глядя на меня со страхом и жалостью, и молчал. Но вдруг...
  -Ниакрис?!
  Он будто вышел из своего оцепенения. Сейчас я видела перед собой настоящего Клыка. И понимание этого факта было гораздо больнее, чем мысль, что сегодня меня может не стать. Или его.
  Рука Клыка потянулась к молнии. Я поняла, что он хочет снять свою куртку и отдать её мне. Это было даже больнее, чем пощечина наотмашь. Я же не смогу сделать ему больно. Не смогу.
  -Ниакрис, что с тобой?! - он едва не сделал шаг навстречу.
  -А что со мной?..
  Слава Богу. Хоть голос не изменил. Я и сама не ожидала, что он будет таким чужим, холодным и равнодушным. И похоже, этого не ожидала не я одна. Чёрные фигуры вгляделись в меня еще пристальнее, а Клык, вместо того, чтобы шагнуть вперед, отступил назад. Совсем немного, но всё же...
  Теперь его голос зазвучал чуть жёстче, но это по-прежнему был голос живого человека:
  -Что всё это значит?! Где твоя куртка, Ниа?
  Пару секунд я смотрела ему в глаза, всё еще бывшие такими светлыми, а потом с едва заметным (те, кому надо, заметили) смешком ответила:
  -Не помню.
  Клык нахмурился. Глаза потемнели. Я смотрела на него и усмехалась уже в открытую. В жалости я сегодня не нуждалась. Не за ней пришла, а драться. И не на жизнь, а на смерть.
  Вот только внутри творилось чёрт знает что. Нет, я давно догадывалась, что такое ужасное нечеловеческое зло вряд ли исходит от самого Клыка, только подтверждений тому не было. Мы, чья жизнь тесно переплеталась с его жизнью (к примеру, я, Арк, или другие близкие к нему люди), мы негласно решили, что в нём живет демон, который и заставляет его творить такие чудовищные вещи. Но ведь это была лишь метафора, игра слов! Разве мог кто-то предположить, что в нём и в самом деле живёт демон?! Как, впрочем, и во мне. Мы оба - одержимые. Но даже это сейчас неважно. А важно то, что я всегда ненавидела именно Клыка, а не то, что в нём живет. И теперь надо срочно вывернуть себя наизнанку и мгновенно сокрушить все недостроенные идеалы. Я пришла сюда убивать Клыка, а теперь, похоже, должна его спасти. А убить нужно нечто, о чём я, по сути, не имею ни малейшего представления.
  -Рад, что ты очень быстро дошла до этой мысли. Я думал, тут будет больше проблем.
  'Дэм, что мне делать?'.
  -Дэм? - удивленно переспросил демон.
  'Ну надо же как-то тебя называть. Демон, Дем, Дэм. Не могу ж я всё время обращаться к тебе 'уважаемый мистер Демон'!'.
  -Окей, Дэм так Дэм, - легко согласился невидимый собеседник. - Выведи его из себя. Пора уже заканчивать детские игры, мы не за этим сюда пришли.
  Мысленно согласившись, я, вынырнув на поверхность, выдала такую дикую ухмылку, что Клык даже закрыл глаза.
  -Ниа, где твоя куртка? - повторил он чуть тише. Но всё же повторил. Вот настойчивый сукин сын.
  -Тебя в самом деле интересует местоположение куртки человека, которого ты собрался сегодня отправить на тот свет?
  Я смеялась над ним. Теперь уже в самом деле смеялась. Через силу и отвращение к самой себе.
  -На тот свет?.. - он непонимающе посмотрел на меня, как будто увидел в первый раз. Я поймала этот взгляд. На беду себе - поймала. Из глаз потекли слёзы, сами по себе, отдельно от моего организма. 'Я люблю тебя'. Я сжала кулаки и скривила правую часть губ в подобии ухмылки. 'Если... Я хочу... Всегда... Вот так стоять рядом с тобой... И держать тебя за руку...'. Дэм, я не могу его убить. Это не Оно. Это человек, который любит меня. Прости, Дэм, я не могу!
  Вот только Дэм, похоже, так не думал. Не знаю, как у него так получилось, но я в самом деле почувствовала прикосновение двух ладоней. Одна зажала мне рот, а вторая со всего размаху ударила ледяным кинжалом в спину.
  ... это длилось меньше, чем пара мгновений. Для Клыка и Чёрного Воинства, по-прежнему смотревших на меня не отрываясь, я всего лишь сделала вдох и открыла рот, чтобы произнести следующую фразу. А на самом деле упала с высокой скалы и ударилась о дно пропасти. Когда я открыла глаза, то поняла, что Дэм сидит у меня на груди и отчитывает, как маленького ребенка. Дышать было безумно тяжело.
  -...видишь, я снова сильнее тебя! Хорошо, что мы на одной стороне, а если бы нет? Если бы я был вампиром, вроде того, что стоит напротив? Не расслабляйся, я же говорил тебе, не ведись на это дерьмо! - и демон в сердцах сплюнул на камни.
   'Любовь делает человека слабее, ' - пробормотала я, с трудом принимая вертикальное положение. Спина болела нещадно, держу пари, там остались нехилые кровоподтёки.
  -Именно так. Кончай уже это представление, вытаскивай Его наружу.
  Я кивнула. Дэм бесконечно прав. Пора кончать с этим. Вернее, начинать.
  И я сделала тот самый вдох, провела взглядом по всем лицам, закутанным в чёрную ткань, остановилась на лице своего противника, стёрла с лица глупую насмешку и произнесла:
  -Ну что же ты снова огорчаешь свою мамочку, а, Клык? Ведь мы же не болтать сюда пришли.
  ...это было страшно. Тем, кто стоял рядом с Клыком, повезло, они не видели его лица. Но я-то стояла напротив. И я разглядела всё.
  Наверное, я единственный человек на свете, кому довелось увидеть подобное невыносимое зрелище: как демон пожирает человека, как скручивает в узел его душу. Как берет над ним власть. Лицо Клыка вдруг показалось мне жидким, словно тающий воск - всего лишь на миг, а потом на нём отпечаталась и застыла уже совершенно другая маска, нечеловеческая. Черты стали грубыми и резкими, глаза потемнели и загорелись недобрым огнём. Даже на ладонях кожа потемнела и сморщилась. Наши взгляды на миг встретились, и я вздрогнула от увиденного: в правом глазу Клыка отражалось моё безжизненное тело на снегу, а в левом отпечатались слова 'ты уже мертва'. Именно это он произнес секунду спустя, не сказав при этом ни слова (но я же умею читать по губам).
  Подчинение завершилось.
  Я ждала от демона каких-то слов одобрения, подтверждения того, что я всё сделала правильно. Но он молчал. Что ж, молчание, как известно, знак...
  -Ну и?!
  Я едва не вздрогнула. Даже голос у Клыка изменился, и больше всего остального. Хриплый, жесткий. Безжалостный.
  Он сделал шаг по направлению ко мне. И еще один.
  Лопатки на спине свело судорогой. Мне захотелось крикнуть демону, чтобы он снова взял меня за руку. Мне было страшно. Даже еще страшнее, чем вначале, когда я пришла сюда. Просто теперь я точно знала, с кем буду иметь дело. Вернее, с чем.
  Но никто не коснулся ни плеч, ни рук. Дэм по-прежнему молчал, и от этой тишины внутри головы по телу прокатилась еще одна холодная, липкая волна страха. Каким-то безумным усилием воли я заставила себя устоять на месте и посмотреть вперед. Всё в порядке, Дэм здесь, рядом. Если бы он исчез, я бы это ощутила.
  -Не болтать так не болтать. Воля твоя, Ниакрис, как скажешь, так и будет. Всё равно ведь не надышишься перед... Верно?
  Никогда еще Клык не говорил со мной таким издевательским тоном. Наверное, просто потому, что это был не он. Это Клык меня любил и пытался сберечь, как умел. А этому существу на меня плевать. Его, видимо, волнует только голод.
  Я молчала.
  -Но умирать тебе совсем не обязательно, так ведь? Сейчас ты отдашь нам подвеску и пойдешь своей дорогой, правильно, девочка?
  Чёрные капюшоны сзади него хранили молчание. Мне было слишком страшно поднять на них взгляд, страшно осознать их количество. Наверное, им было весело. Не каждый же день увидишь такое представление.
  -Мы ждём, Ниакрис.
  Я собралась-таки с духом и открыла было рот, чтобы разочаровать, вернее, обрадовать Клыка, но в этот момент демон снова увлек меня на дно сознания, обхватив за плечи и потянув вниз.
  ... странное это было, надо сказать, ощущение. Я стою на небольшой скале, спиной к глубокому омуту. Вокруг - большая пещера с высокими сводами, любое слово разнесется здесь гулким эхом, отпечатается на стенах. Это - мой разум. Омут за спиной кажется чёрным и непроницаемым, но откуда-то я знаю, что вода в нём на самом деле прозрачная, если смотреть правильно.
  Это - моя память.
  Кажется, теперь я знаю, как выглядит моя голова изнутри.
  Дэм выныривает из омута, подпрыгивает, и дергает меня за плечи. Я падаю в воду спиной, не дергаясь, прямая и спокойная. Тело погружается медленно, а сквозь толщу воды я по-прежнему вижу своды пещеры. Я же говорила, что вода здесь прозрачная. Через несколько мгновений мягко стукаюсь об дно и неподвижно застываю.
  -Дэм, что это значит?
  Демон где-то рядом. Я его чувствую, он сзади, вне пределов досягаемости взгляда. Я могла бы повернуть голову или сесть, но не хочу. Наверное, когда человек оказывается внутри собственной головы, на него снисходит некая благодать. Ну или просто лень.
  Дэм молчит.
  -Что случилось?!
  Молчание.
  -ДЭ-Э-ЭМ?!
  -Прости меня, княжна.
  Я приподнимаюсь на локтях и смотрю вдаль, в глубины омута.
  -Простить? За что? Что случилось?
  -Я идиот, - вдруг горько произнес демон с совершенно человеческой интонацией. - И я подвел тебя.
  Вода окутывала не только тело, но и эмоции, поэтому я не смогла ни удивиться, ни ужаснуться.
  -Дэм, я правда ничего не понимаю. Объясни.
  -Когда мы шли сюда, я сказал, что эта тварь обыкновенный слабый вампир, и что существу моего уровня будет легче лёгкого с ним справиться. Так оно и было по всем признакам, понимаешь? По всем признакам, которые я читал через его жертву. Но мне еще ни разу не удавалось увидеть его самого, вступить в контакт, хотя бы краткий. Я думал, признаки говорят сами за себя, зачем проверять раньше времени. Идиот...
  Дэм перешел на свистящий шёпот.
  -А теперь я сумел его увидеть. Он не слабый, Ниа, совсем не слабый. Он... Сильнее меня.
  Будь я где-то в другом месте, то вскочила бы на ноги и заорала. От ужаса и безысходности. Но здесь прозрачная вода забирала себе всё. Весь негатив.
  -Почему так получилось? - только и смогла выдавить я. - Ты же говорил...
  -Я не знал наверняка, - тихо сказал Дэм. - Всё было очевидно, вот и не стал проверять очевидное. Не знаю, как ему это удалось. Иллюзия или... Или просто набрался сил... Я думал, он живет в Клыке несколько лет - пару, тройку. А он... Похоже, он у него еще с детства. Лет с шести-семи. Так не бывает, Ниа, понимаешь? Демоны не могут столько жить в человеке. Два, три года - и всё, это грань, остается лишь капля жизни, так, чтобы не убить тело. А потом нужно уходить, искать новую душу. Если останешься, человек умрет, а это вне закона в наших мирах и очень наказуемо. Так никто не делает. А здесь... Столько лет... Не знаю, как так вышло... Как получилось...
  -Может, Клык такой же, как и я? Как ты там говорил?..
  -Нет, он не Алтарь. Тут без сомнений.
  -Ну а вдруг ты и здесь ошибаешься? - спросила я с лёгким раздражением.
  -Нет, Ниа. Из Алтарей демоны наших уровней пить не умеют. Поэтому он и на тебя не перебрался, хотя мог бы. Но толку-то, тебя опустошить невозможно.
  Закрыв глаза, я несколько раз крепко сжала веки, потом открыла. Ничего не изменилось, я оставалась там же, где и была.
  -Подожди, Дэм. Ты же говорил, что сильнее него. Что победить нам с тобой - раз плюнуть.
  -Так и есть... Вернее, я так думал, пока... Ниа, ты же совсем не знаешь природу нашего существования. Определенно демон его уровня никогда не сможет стать мне равным. Но этот... За такой срок... Он выпил огромное количество сил, понимаешь? Отъелся, отожрался. Не знаю, как такое возможно... Столько лет поддерживать жизнь своей Чаши... А он ведь продолжает тянуть из него. Это противоречит законам нашего мира, противоречит логике, но этот... Демон... Понимаешь, он перерос свой потолок и стал гораздо сильнее, чем это возможно.
  -Хорошо, пусть так, - я почувствовала, как вода вокруг слегка колышется и поняла - это дрожат мои руки, - но ты же говорил, что изначально сильнее него. Если он набрался сил, вы просто-напросто сравнялись. Но это же не значит, что он стал сильнее.
  Молчание. Я снова закрыла глаза, понимая, что ничего хорошего в ответ не услышу.
  -Значит.
  -Почему?!
  -Ниа, - мягко начал демон, - понимаешь, Ниа...
  Руки задрожали еще сильнее.
  -Если эта тварь стала сильнее, потому что отъелась, - Дэм выдохнул, - то я ослаб, потому что оголодал.
  -Что?!
  Я села так резко, что песок со дна всколыхнулся, и вода стала слегка мутноватой. Мягкое окутывание стало больше похоже на стальные тиски. Я по-прежнему не могла повернуть голову, но и оставаться спокойной тоже не получалось. Чёрт-те что творится в этой голове!
  -Не понимаю!
  -Всё просто, княжна. Клык - пища, а ты - работа. Была работой... Я не имею права тебя трогать. Да и не стал бы, честно говоря, даже если б мог.
  Ты слишком светлая, а каждое поглощение - оно отравляет...
  -Так ешь сейчас! Прямо здесь, я разрешаю! - закричала я чуть ли не в истерике, не дослушав.
  -Нет, Ниа. Ты же Алтарь. Твоих сил мне отпить невозможно.
  Приплыли...
  Я рухнула назад, на мягкое дно. Песок тут же взвился вихрями, но я даже не стала закрывать глаза. Это всё иллюзия. Моя придумка, моя фантазия. Которая, похоже, зашла уже слишком далеко.
  -И что теперь? Мы уже проиграли? Уже мертвы, верно?
  -Не говори так!
  -Ты слабее вампира, я слабее Клыка. С ним дохрена народу. У меня нет никакого оружия, кроме жалкого крошечного лезвия. Что же я забыла...
  Я приоткрыла левый глаз. Меня вдруг осенило.
  -Можно ли использовать ненависть?
  Дэм больше не стал молчать, чтобы тянуть время.
  -Нет, княжна, нельзя. Надо было сразу. Теперь уже поздно.
  В его голосе слышалось такое раскаяние, такая горечь, что во мне невольно начала закипать злоба. Я только перестала бояться, только смогла вдохнуть полной грудью, только начала на что-то надеяться, а теперь что же, всё обратно?! На круги своя?! Ну уж нет!
  -НЕТ УЖ, ХВАТИТ! - вдруг заорала я не своим голосом.
  Дэм вздрогнул и слегка задел сердце - в нём противно защемило. Но и на это я не обратила никакого внимания.
  -ХВАТИТ, ХВАТИТ, ХВАТИТ!
  Я так неистово молотила по песку кулаками, что вода стала чернее ночи.
  Она снова попробовала стянуть меня в своих объятьях, но я треснула по дну с такой силой, что по нему побежала трещина. Вода вдруг разошлась в стороны, а в следующее мгновение я уже стояла на ногах перед омутом и смотрела на воду сверху вниз, как на провинившегося ребенка. Волны колыхались тихо и виновато. Где-то там внизу сидел такой же виноватый Дэм.
  -Демон, - сказала я железно и проникновенно, - заткнись и не ной. Я сейчас пойду туда, и когда будет нужно, ты отдашь мне всё, что в твоих силах. Всё до капли, и я размажу любого, до кого у меня дотянутся руки.
  -Нельзя, - тихо прошелестело со дна. - Ты умрешь. Сердце не выдержит.
  Я отвернулась и пошла прочь, на свет. Туда, где были снег, холод и реальность. На пороге, рядом с гранью, обернулась и сказала:
  -Плевать на сердце. Пусть умру. Только не так, слышишь? Не на коленях. Всё отдашь мне, всё до капли, понял?!
  ...
  -Да.
  Я перешагнула границу и посмотрела в глаза Клыка. Вернее, не в его, а в глаза Мрачного Жнеца, что сидел внутри и исходил желчью глядя на меня, живую. И в своём ответе я обратилась именно к нему.
  -Да пошёл ты нахрен, грёбанный ублюдок.
  
  
  
  
  Глава 17.
  Нож в спину.
  
  Рассчитывай силу удара так,
  чтобы потом не пришлось быть в ответе
  за тех, кого не добил. (с)
  
  Реакция была мгновенной. В одну секунду расстояние между нами сократилось до пяти шагов. Никогда не видела, чтобы люди умели так прыгать... Впрочем, сейчас передо мной и не человек.
  Если бы твари требовалась моя смерть, возможно, я бы уже лежала на снегу мертвая. Движения были столь быстры, что я даже не успевала отследить их глазами. Даже Дэм не успел сориентироваться и дернулся назад лишь когда Клык уже приблизился, но я твёрдой внутренней рукой вернула его на место. Кажется, смерть мне пока что не грозила. Вампиру явно хотелось со мной поиграть.
  -Нет подвески? - тихое шипение разнеслось по всему кладбищу.
  -Нет, - подтвердила я. И внутренне сжалась, готовясь к очередному удару.
  Он не заставил себя долго ждать.
  -Не самый лучший выбор, - вновь тихо прошипел Клык и едва заметно повёл головой налево.
  Я знала, что увижу там. Но знать в уме и увидеть на самом деле - совершенно разные вещи...
  На этот раз они привязали Макса к памятнику. Привязали крепко - я видела, что он почти не может шевелиться. Мешка на голове не было. И только одна повязка, закрывающая рот. Глаза не были завязаны. Глаза смотрели на меня.
  В сознании разлилась мутная чернота. Казалось, будто надо мной одной повисла туча и пошёл чёрный дождь из ненависти. Ненависть струилась по плечам, рукам, обжигала пальцы. Я могла собрать её, как грязь, и кинуть в них... Убить их всех!
  -Ниа, не на... - но я поняла, что не хочу сейчас слышать демона. И его голос исчез. Просто исчез из моей головы. Как всё, оказывается, просто.
  -Я... Убью... Тебя, - слова давались мучительно, мелкими осколками раня губы. Чёрная ненависть вылилась изо рта и потекла по шее.
  Клык расхохотался. Я не верила своим глазам: он хохотал, запрокинув голову.
  Бег крови ускорился. Зрачки (я это ощутила) расширились. Сердце мучительно защемило.
  -Дэм! - прошептала я едва слышно, чувствуя, что сейчас потеряю сознание. Он явился на зов в ту же секунду. Меня будто окатило ледяной водой из ведра. Сердце вздрогнуло и вновь забилось ровно. Чернота отхлынула.
  Дэм не стал ругаться. Лишь мягко провел (ладонью?) по виску.
  -Если ты сделаешь так еще раз, то упадешь замертво.
  -Почему? - хотя ответ уже был известен.
  -Сожжешь себя изнутри. Этим и плоха ненависть.
  Я посмотрела на Клыка. Он больше не смеялся.
  -А я ведь предупреждал. Такая мелочь... А ты не захотела себя спасти, упрямая дура!
  Я молчала, зная, что если открою рот, то чёрная ненависть вернется, и на жизни Макса можно будет ставить крест. На своей-то я его уже давно нарисовала - большой такой, жирный.
  -Что же нам с тобой делать? Наверное, сейчас мы сделаем тебе очень больно, - нараспев произнес Клык. - А потом еще больнее... Ты же еще девочка, Ниа, правда? Плохая девочка, - и он снова расхохотался. Мразь.
  Дэм крепко сжал мои плечи, но я и без этого стояла, не дергаясь. Я знаю, что такое внутренняя боль. Внутреннее кровотечение. Горько. Мерзко. Тошнотворно. Но нужно терпеть и глотать. Терпеть и глотать.
  -Ах да, я совсем забыл. Тут же еще твой друг, верно? Не бойся, тебе не придется переживать за его судьбу. Он умрет раньше, я даже разрешу тебе посмотреть. А потом... Умрешь ты.
  По спине пробежал лёгкий холодок. Дыхание мёртвых. Поменьше бы ты говорил о смерти на кладбище, Клык.
  -Отступи к ограде, когда будет нужно, - шепнул мне на ухо Дэм. - Не дай им тебя окружить.
  Я вздохнула и закрыла глаза. Боже мой, демон, кого ты учишь?!
  -НЕТ.
  Я открыла глаза.
  Это произнесла не я.
  И не Клык.
  Это сказал Арк.
  
  
  -Что?.. - Клык медленно обернулся. Личина демона спала с него, словно старая кожа со змеи, растворилась в воздухе. Я так и вовсе замерла, недвижимая.
  -Аня не умрет на этом кладбище. И Макс тоже не умрет. Если кто здесь и отправится сегодня к чертям, так это ты сам, - негромко и мягко произнес Арк, словно разговаривал с тяжелобольным или психом.
  Клык отшатнулся, отступил на шаг в сторону, и я увидела Арктура. Он стоял чуть впереди всего войска, прямо, слегка сжав руки в кулаки, огромный и спокойный, как скала. Чёрный капюшон был снят с головы. Арктур смотрел Клыку в глаза, не отводя взгляда. А тот пытался сфокусировать взор на лице Арка.
  Никто из них не смотрел на меня. Тут, наверное, стоило бы воспользоваться моментом и убежать, не встревая в эти распри, но я даже не сдвинулась с места. Во-первых, тут по-прежнему оставался Макс. А во-вторых, я видела, что у Клыка дрожат руки. Лица было почти не разглядеть, он смотрел в другую сторону. Но руки!
  Не знаю, что произошло, меня всё это никак не касалось, но... Я просто не могла поверить!
  Я ведь уже говорила, что Арк - правая рука Клыка, да всё равно что обе руки. Но ведь их отношения куда глубже. Они же лучшие друзья, ближе, чем братья! Я неплохо разобралась в их прошлом, пока варилась во всём этом дерьме последние два года. Знаю, что они дружат с детства, знаю, что их цели, идеалы и методы неразличимы. Первый за второго, второй за первого.
  Нет, я ни-че-го не понимаю...
  -Арк... Ты чё... Чё такое говоришь?! - у Клыка дрожали не только руки, но и голос.
  -Что слышал, - Арктур отвёл взгляд от лица друга и посмотрел мне в глаза. Я узнала этот взгляд: именно так Арк смотрел на меня совсем недавно, у входа в заброшенный дом. Так это не совпадение? Он... Он что, не игрался?! Защитить меня пытался, что ли?..
  Вновь захотелось развернуться и убежать подальше от всего этого бреда. Так не может быть, так не бывает. Это... Это всё равно что я бы сейчас подошла к Максу, ударила его, беспомощного, ногой в лицо, плюнула и сказала б 'Подыхай, придурок!'. Тот пример, который я привела, и то, что происходило на моих глазах, был практически тождественно.
  Я смотрела на Арка широко раскрытыми глазами, даже не думая о том, что
  он меня спасает, а этот парень смотрел на меня так же спокойно, как и на своего уже не друга пару мгновений назад. А потом он пошёл ко мне.
  'Дэм!' - еле слышно пискнула я, призывая демона на помощь заворачивающему ласты сознанию. Но тот не ответил, пребывая, похоже, в еще более глубоком шоке, чем я сама.
  Арк шагал медленно. Вот он прошёл мимо Клыка, не глядя тому в лицо и не прикасаясь. Клык, белее снега, разворачивался, следуя за его движением. Вот он протянул к нему руку, но Арк прошёл мимо, слегка отведя плечо, чтобы не коснуться её. Рука Клыка безвольно упала. Он тоже не понимал, что происходит.
  Однако стоило Арку оставить Клыка позади себя, а не между нами, как с его лица мигом слетела маска спокойствия. Лишь увидев, сколько чувств отразилось на его лице, я поняла, каким трудом он держался последние минуты. Тут было беспокойство, сильное и неприкрытое, и оно явно относилось ко мне, потому что Арк встревожено оглядывал мои ничем непокрытые плечи и руки. А еще были злая радость и ненависть. Не чёрная, не такая как у меня, но простая человеческая ненависть. Но судя по её количеству, она была даже убийственнее моей.
  Подойдя вплотную, Арк взял меня за плечи, и я вздрогнула. Потому что почувствовала своей ничего не ощущающей кожей, как холодны его руки. Он еще раз заглянул мне в глаза - глубоко, и повернулся лицом к Клыку и Чёрному Воинству.
  -Вот так вот оно и бывает, - совсем тихо сказал он, вновь спокойно глядя на Клыка.
  А на того было страшно смотреть. Кожа из белой превратилась в серую. Сквозь её поверхность проступали размытые красные линии. Я видела, что мерзкая тварь внутри вновь стремится занять свою позицию, но страшное потрясение берегло Клыка лучше любого амулета. Он смотрел на своего бывшего побратима, и по серой щеке текла маленькая прозрачная капля.
  -Ты же шутишь, брат?..
  -Нет, - твёрдо сказал Арк. - Я не шучу. И я не брат тебе больше.
  -ЗА ЧТО?! - вдруг взревел Клык, раскалывая морозный воздух.
  -За Сэма, - одними губами шепнул ему Арк. Я услышала. Клык прочёл по губам. И удивленно посмотрел на Арка.
  -Причём тут Сэм? - спросил он с искренним непониманием.
  По лицу Арка пробежала тень. Морщины потемнели и углубились, губы скривились в жуткой, тяжелой усмешке. Стоять рядом с ним стало страшно.
  -Сэм умер, - произнес Арк так, чтобы услышали все.
  Волна сожаления прокатилась по лицу Клыка.
  -Арк, мне очень жа...
  -Из-за тебя! - крикнул Арк, не услышав слов.
  -Что? Причём тут я? Мы с твоим братом даже никогда не встречались!
  Я искоса взглянула на Арка. Брат? Умер? И в этом виноват Клык? Серьезное обвинение. Неужели Клык еще хуже, чем я думала? Неужели он еще и убийца?!
  -Конечно, нож держал не ты! Он его держал! Он себя убил! Но только ты стал причиной этого, ты один!
  -Да причём тут я?! Объясни же ты! - голос Клыка сорвался с шёпота на крик.
  Пару мгновений Арк молча буравил его взглядом, а потом вдруг повернул голову ко мне.
  -Ты ведь тоже ничего не понимаешь, да? - спросил он. Я только и сумела, что качнуть головой. Тогда он снова повернулся к Клыку, но обратился не к нему,
  а к Чёрному Воинству.
  -Хорошо. Я расскажу. Я всем расскажу, и тебе, Анька, и вам всем. И тебе тоже, - зло сплюнул он, взглянув на Клыка. - Как многие из вас знают, у меня есть... Был... Двоюродный брат. Сэм.
  По ошеломленным последними событиями лицам ребят прокатилась тихая волна: многие закивали, подтверждая слова Арка.
  -Многие его знали, многие, но не ты, Клык. Была причина... Нет, надо начать не так! - вдруг одернул он самого себя. - Я не умею говорить речи, но всё же скажу вот что. Мы дружим с детства, Клык. Наверное, я до сих пор не бросил тебя подыхать одного лишь потому, что знал другим.
  Я помню те далекие времена, когда ты еще не был одержимым, не было в тебе этого... Как будто демона. ('Значит, Дэм был прав. Вампир поселился внутри уже много лет назад. Боже мой!'.) Когда ты резко изменился, я не отвернулся потому, что верил - тебе еще можно помочь, можно сделать прежним. Теперь понимаю, что это не в моих силах и никогда в них не было. Может, кто-то другой сможет помочь тебе, но не я. Надо было осознать это раньше и уходить. Но я не ушёл вовремя. Остался... Поддался твоему влиянию, превратился в твою копию, стал таким же злым, жестоким и безжалостным. Как и ты, вдруг поверил, что нам всё можно: твори что угодно и останешься безнаказанным. И я творил вместе с тобой. Пока... Пока не расплатился за это.
  Тут он замолчал и снова посмотрел на Клыка. А потом вдруг спросил:
  -Помнишь Лилю?
  Судя по тому, как посерело лицо Клыка, неведомую мне Лилю он помнил прекрасно.
  -Причём тут она? - прохрипел он.
  -А, ты ведь не знаешь, где она теперь, правда? - жутко ухмыльнулся Арк.
  -Нет...
  -В могиле. Рядом с Сэмом.
  Ноги у Клыка подкосились и он едва удержался, чтобы не сесть в снег.
  -Что... Как...
  -Слушай, я продолжаю.
  Тут Арк повернулся ко мне.
  -Ты, конечно же, не знаешь, кто такая Лиля. Мы-то все знаем, да, прекрасно знаем, - он обвел тяжелым мутным взглядом всех парней перед собой. - Она была перед тобой, Анька. Последняя девушка перед тобой. Ужасно похожая на тебя внешне, только старше, и потому...
  -Красивее, - я понимающе качнула головой.
  -Ну, в общем, да. Только вот твоего характера у неё не было. Ты, конечно, кремень, таких нашей братии еще никогда не попадалось. А Лиля была такая же, как и все остальные. Добрая, нежная принцесса. Таких ломать очень легко. Всё было так же как и с тобой, Анька, только гораздо короче. Как и со всеми до этого. Однажды мне приснился плохой сон, теперь понимаю, что вещий: будто Лиля и кто-то еще - во сне я не видел лица, но знал, что это кто-то родной и знакомый, уходят от меня по дороге, держась за руки... И одетые в белые саваны. Когда я проснулся, меня будто молнией ударило, я побежал к тебе, Клык, и стал умолять оставить Лилю в покое. Ты ведь помнишь это, вижу. Я чуть ли не на коленях стоял, так страшно мне было, так больно потерять - лишь во сне, еще даже не наяву. А ты расхохотался и просто послал меня. Сказал, что я трус. Мы поругались, и я ушел. Надолго. Но всё-таки вернулся, и всё стало как прежде. Мы больше не говорили на эту тему. Лиля куда-то исчезла. Я догадался, что ты всё-таки добился своего, как и от всех прочих девчонок, и она уехала. Ты тоже так думал, знаю. Потом парни подтвердили, что ты... Наигрался с ней, в общем. И всё бы ничего, и всё бы как всегда. Да только через несколько дней я узнаю, что Лиля никуда не уехала. А умерла. Покончила с собой.
  Лицо Клыка из серого сделалось пепельным, но он по-прежнему молчал.
  -Потом я выяснил, что после её смерти была найдена записка. Перед самоубийством она написала, что не хочет жить опозоренной и втоптанной в грязь. Что её тело могло принадлежать лишь одному человеку, которого она любила всей душой и за которого должна была вскоре выйти замуж. Но не успела. Она ничего не сказала ему о тебе, потому что не хотела впутывать. Думала, всё обойдется. Но после того, что ты с ней сделал, она решила, что лучше умереть, чем вынести всё, что на неё обрушится, когда эта история раскроется. Что её родители не вынесут такого позора, как изнасилованная дочь - они у неё были слишком честолюбивыми и жесткими. А еще она боялась, что её любимый будет мстить и тоже погибнет от твоей руки. И потому предпочла стать самоубийцей.
  Я вижу, тебе страшно, Клык. А еще не понимаешь, почему же ты до сих пор на свободе, если была найдена записка, верно? От такого было бы непросто отмазать даже твоему папочке. Да только твоего имени там не было. Она могла написать, но не стала. Не знаю, почему. Знаю только, что она всегда была доброй, Лилька. Доброй и мягкой, и измениться так и не смогла. Аня тоже была доброй, я помню. Только она другая. Она стала злой и отчаянной, только это её и спасало... Но я же так и не дорассказал историю, верно? А конец уж совсем прост. Я был в ужасе от всего, что узнал. Мне хотелось пойти и самому рассказать всю правду. Но я снова пожалел тебя, как и всегда. Подумал, что смогу исправить всё сам. А потом позвонила моя тётя. И я узнал, что мой любимый брат, мой Сэм, за которого я всегда был готов разорвать голыми руками любого... Что его больше... Нет... Что его нашли мёртвым, с ножом в груди, под сердцем... И что это сделал не страшный маньяк-убийца, а он сам.
  По лицу Арка потекли злые слёзы. Но все вокруг молчали, ни на одном лице не было и тени улыбки. Мне хотелось заплакать самой, потому что я, стоя рядом, ощущала всю боль своего защитника - только лишь немного слабее.
  -И знаешь что? Когда Сэм уже нашёл новый дом в земле, и когда я наконец смог вновь ходить и разговаривать, то пришёл в его комнату и забрал дневник. Сэм догадывался, что я знаю об этом дневнике, а больше о нём не знал никто - он лежал в тайнике. А я знал, что искать ответ надо именно там. И я нашёл. Письмо. Мне. В котором было всё. Я узнал, что Лиля была девушкой Сэма. Что именно он был её любимым человеком, с которым они собирались пожениться. Что именно за его жизнь она боялась. Что они любили друг друга больше всех на свете...
  Слёзы всё текли по щекам Арка, но он продолжал:
  -Заколдованный круг... Сэм так и не познакомил меня со своей невестой, потому что в то время я слишком сблизился с тобой и мало с ним общался. Сэм знал, что ты за человек. Он слишком боялся за жизнь любимой и хотел подождать, пока они поженятся, и когда я слегка остыну от всего этого и снова вернусь к брату. Так я и не узнал, что Лиля была его невестой. И ей он про меня ничего не сказал, решил, что не нужно её пугать раньше времени. И Лиля... Она ничего не говорила ему, терпела сколько могла все издевательства, молча. Стоило хоть одному из нас нарушить молчание, и они были бы живы. Но нет. Никто ничего не сказал. А мой брат? Ты понимаешь, что случилось, Клык? Он не захотел без неё жить. Ушёл за ней. Понимаешь? Ушёл за той, которую ты убил!
  Мне показалось, что Арк сейчас бросится на Клыка, но тот стоял, не двигаясь, сжав руки в кулаки, дрожа от ярости и не отрывая взгляда от своего бывшего друга. Клык же, кажется, пребывал в глубоком шоке. Как и все вокруг. Над кладбищем повисла звенящая тишина.
  Первым её нарушил всё-таки Клык.
  -Арк, ты... Ты не должен так говорить! Послушай... Я не виноват в смерти Сэма... И в Лилькиной тоже. Ну кто просил эту дурочку умирать из-за такой ерунды! Я же не делал ей больно, да и вообще, сколько девчонок сейчас лишается девственности до свадьбы, - он нервно хмыкнул. - Если хочешь знать, она не особенно-то была против. Может, я твоего брата от невесты-шлюхи избавил, а он, вместе того, чтобы радоваться, так сдурил.
  Я краем глаза глянула на Арка - тот весь побелел. Но молчал.
  -Господи, ты меня обвиняешь в такой...
  -Не упоминай Господа всуе, чёртов демон, это тебе ни к чему! - я удивленно уставилась на Арка (разве он тоже знает про нашу с Клыком тайну?), но нет - это был всего лишь речевой оборот. Ну это и к лучшему. Нечего ему лезть в Нашу Войну. Зацепит еще.
  Клык снова открыл было рот, но Арк резко дернул рукой и заговорил первым:
  -Что бы ты мне сейчас ни сказал, знай, что ничего уже не исправить. Я столько времени ношу в себе эту ужасную, давящую тяжесть, а видишь - ни разу себя не выдал. Так сильно хотел увидеть твоё лицо, когда ты об этом узнаешь, в нужный момент. Клык, ты даже представить не можешь, как я тебя ненавижу. Я бы мог захотеть убить тебя, но не опущусь до твоего уровня. Я просто хочу сделать тебе больно. И защитить Аньку. Раз не смог спасти брата и его любимую, то уж к ней-то я тебе точно не позволю прикоснуться.
  Я сразу заметила, как стал нарастать нездоровый блеск в глазах Клыка, как начала темнеть кожа. Демон, воспользовавшись сходившим потрясением, вновь укреплял свои позиции.
  -Ты обвиняешь меня в смерти шлюхи и стремишься защитить нашу маленькую деву Марию, - ухмыльнулся Клык (который уже перестал быть Клыком). - Так-так... Очень интересно. А ты уверен, что она захочет тебе довериться? А вдруг всё это, - он широко раскинул руки в разные стороны, - всего лишь спектакль, и ты МОЙ актёр, а она - наша жертва? Может, всё это специально устроено нами, чтобы представление было еще интереснее? А, Ниакрис? Кажется, стоит у тебя спросить, что же ты-то об этом думаешь? Впрочем, ты ведь будешь рада даже обману, правда? Выбора-то у тебя всё равно нет!
  Арк молчал. Он даже не смотрел на меня, по-прежнему глядел на Клыка, но уже спокойно. Так смотрят на предателей, которым дают шанс, а они вновь предают тебя, ударив ножом в спину. Самым что ни на есть настоящим ножом.
  -Выбор есть всегда. Ты ошибаешься.
  При звуках моего голоса Арк повернул голову. Я слегка шагнула в сторону и оказалась рядом с ним, бок о бок.
  -Но я с тобой.
  И положила руку ему на предплечье. Секунда немого удивления, и Арк накрыл мою ладошку своей здоровой лапой.
  -И я с тобой. До конца.
  Клык расхохотался и сделал вид, что начал оседать в снег. Некоторые парни, стоящие сзади, поддержали его.
  -Боже, какие милости! - наконец выдавил он, перестав ржать. - А давайте мы вас прямо тут поженим? А что, обстановка располагает, да и свидетелей завались. Даже брачное ложе мы прямо тут подберем! В земле, на мягком снежке, а?
  Арк молчал. Я тоже молчала.
  Клык понял, что говорить с ним мы больше не будем. Остатки смеха будто смело с лица веником, и на него вновь легла злая, жестокая маска.
  -Арк, мне искренне жаль, что придется убивать еще и тебя, честно. Но мы тут всё про выбор толковали, так вот, я буду учиться на ошибках - и я уважаю твой выбор. Кто не с нами, тот против нас, ты это знаешь. Жаль, могилы у нас всего две, для наших гостей, - он дернул рукой в сторону, указывая куда-то вбок.
  Я перевела туда взгляд и меня чуть не стошнило от избытка эмоций. Недалеко от того места, где мы стояли, были выкопаны две могилы. Свежие. Сегодняшние...
  -Но, поскольку нас с тобой столь многое связывает, я окажу тебе честь и закопаю вместе с Ниакрис. Как желаешь, сверху или снизу? - и он снова заржал как конь.
  Но Арк молчал. Молчала и я. Секунд через пять смех затих сам собой - кажется, до Клыка всё-таки окончательно дошло, что разговаривать с ним мы больше не собираемся.
  -Ладно! Ладно же! - злобно произнес он. - Ради Бога, Арк! Твой выбор! К чертям покатитесь вместе! Не позволишь мне к ней прикоснуться, говоришь? Прекрасно! Я вас троих одним ударом прихлопну! Будьте счастливы, ребятки!
  Что ни говори, а предательство побратима сильно задело его. Даже не просто задело - ранило в самое сердце. На секунду я абстрагировалась от ситуации и подумала: а если бы меня так предал мой лучший друг, Макс или Кара? Как бы я себя тогда повела? Наверное, сошла бы с ума. Вот и у Клыка сейчас явно наблюдались все признаки сумасшествия. Если бы не демон, исправно перекачивающий безумие в ненависть, всё бы, наверное, было еще хуже. Хотя куда уж хуже.
  -На что ты только надеялся, Арк?! Ты же ей сделал только хуже! Всё могло бы еще обойтись, а теперь не обойдется, нет, не обойдется! Посмотрите на себя со стороны, друзья мои! Вон того в расчёт не берем, он и так уже полудохлый, - Клык указал на Макса. Внутри всё сжалось от злости и неимоверной боли. - И вы двое - маленькая дева Мария, у которой сегодня нет с собой даже самого завалявшегося ножика, который, впрочем, её б и не спас, и наш защитник сирых и убогих, апостол Пётр, который, между тем, всё равно что один как перст! А теперь взгляните, сколько силы стоит за моими плечами, ребятки. Взгляните и вставайте на колени, и, может, всё закончится очень быстро.
  Он выдохнул, переводя дух после столь долгой тирады, и в этот момент случилось то, что поразило нас двоих, меня и Клыка, гораздо больше, чем всё, что произошло до этого. Арк поднял правую руку вверх и звонко щёлкнул пальцами в морозном воздухе. Секунда звенящей тишины, а потом...
  Клык не сразу понял, что произошло, потому что стоял спиной к тому, на что надо было смотреть. Зато я глядела именно туда, куда нужно.
  Воины Черного Войска будто негласно рассчитались на первый-второй и почти что через одного сделали шаг вперед. Те, что вышагнули из строя, смотрели перед собой спокойно и уверенно, точно так же, как сам Арктур. Не глядя по сторонам, они медленно пошли вперед. К нам.
  Для тех же, кто остался стоять на месте, это стало, похоже, большой неожиданностью. Они смотрели на своих друзей и собратьев по оружию широко раскрытыми глазами, с распахнутыми от изумления ртами, не в силах вымолвить ни слова и совершенно не понимая, что происходит. Но вот некоторые вновь обрели дар речи. Вслед уходящим понеслись удивленные и гневные выкрики. Как раз в этот момент парни, идущие к нам, поравнялись с Клыком. Еще шаг, и они оставили его позади.
  Клык в суеверном ужасе сделал шаг назад, оступился и чуть не упал в снег. Он молча смотрел, как те, что ушли, поравнялись с нами, а потом вдруг замерли, и вся чёрная линия резко повернулась лицом к своему бывшему предводителю. И к бывшим друзьям. Секунда, и всё вокруг снова замерло.
  Арк всё так же без слов глядел на своего бывшего друга. Но теперь, я заметила, - он еще и улыбался. Это была именно улыбка, не ухмылка, гордая и слегка насмешливая. Что-то говорить и объяснять нужды не было. Всё было понятно и без слов.
  Клык задыхался, ловя ртом воздух и пытаясь удержать на нас свой взгляд. Боюсь даже представить, что творилось у него внутри. Было страшно даже просто подумать об этом. Впрочем, на что бы ни рассчитывал Арк, одного он добился совершенно точно. Демон внутри Клыка взбесился окончательно и бесповоротно.
  Сначала Клык зарычал, совершенно по-звериному. Стоящий рядом Арк вздрогнул. Это и в самом деле было жутко. Но рык стих, и я увидела (наверное, в последний раз на ближайшее будущее), как внутри Клыка человек вновь пытается сопротивляться демону. Господи, да как человек внутри вообще еще способен шевелиться?!
  Но исход этой внутренней борьбы был давно уже предрешен. Клык замер на секунду (даже взгляд у него остекленел), а потом заорал 'УБИТЬ ИХ ВСЕХ!' и взмахнул рукой. Половина чёрного войска, стоявшая напротив, поднялась волной и покатилась вперед. Я, не успевшая сориентироваться и осознать, что мирные переговоры кончились, продолжала стоять на месте, и хотя понимала, что сейчас мне на голову опустится кулак или еще что потяжелее, и всё будет кончено (вернуться с того света не поможет даже демон), двинуться всё равно не могла. Будто к месту приковало.
  Парни, стоявшие рядом, очнулись гораздо быстрее меня. Мгновение - и те, что стояли возле меня и Арка, вышагнули вперед и сомкнули цепь перед нами. Арк схватил меня за руку и силой оттащил на несколько шагов назад.
  Пока он меня перетаскивал, я отрешенно смотрела на то, что творилось впереди. А там развернулся настоящий шторм. Волны яростно сшиблись: звуки ударов, крики, вот кто-то размахнулся, и в руке у него блеснуло что-то стальное, рука резко опускается, и слышится звук удара стали о камень. Сознание медленно, но верно заволакивает туманом. Я... Господи, Дэм, где ты?! Что со мной?!
  -Аня! АНЬКА! - я прихожу в себя оттого, что Арк трясет меня за плечи. - Ань, всё хорошо, слышишь! Очнись же ты!
  -Всё в порядке, - я пытаюсь улыбнуться, но улыбка в такой ситуации кажется высшей степенью цинизма. Поэтому просто подкрепляю слова кивком.
  Арк озабоченно смотрит на меня. Он то и дело беспокойно оглядывается, но до нас пока еще никто не добрался - большое надгробие прекрасно скрывает обоих.
  -Ань, надо уходить, слышишь?! Тебе нельзя тут больше быть! Мы сами разберемся! - Арк почти шепчет, но его слова вдруг окончательно проясняют сознание. Отрицательно качаю головой.
  -Без Макса не уйду!
  Арк снова обеспокоенно смотрит в сторону, туда, где привязан Максим. Видно, как он что-то лихорадочно просчитывает.
  -Клык, похоже, забыл про него... Но если к нему буду пробиваться я, он точно заметит. Чёрт! Ладно! Иди ты, но только осторожно, слышишь!
  Я срываюсь с места, но Арктур твёрдой рукой возвращает меня обратно.
  -Ты слышала, что я сказал? Осторожно и аккуратно! Иди за надгробиями, не высовывайся! Развяжи веревку и бегите отсюда оба!
  Я киваю и быстрым шариком выкатываюсь из-за могильного камня. Миг, и я уже спряталась за следующим, что в нескольких шагах от предыдущего. Арк быстро встает на ноги и бежит к своим собратьям, мгновение, и уже не отличишь, где он, а где остальные.
  Я прижимаюсь спиной к камню, закрываю глаза и лихорадочно продумываю план. Арк прав - надо бежать. Похоже, это уже не только наши с Клыком личные разборки. Нужно спасать Макса, и уходить отсюда, не оглядываясь. В такой ситуации я вряд ли чем-то смогу помочь, ведь я рассчитывала совсем на другие обстоятельства. А здесь моей силе применения не найдется. Арк сможет справиться и без меня. Потом, потом я найду его, скажу огромное человеческое спасибо, задам кучу вопросов, но не сейчас. Сейчас нужно собрать волю в кулак, оторвать попу от земли, а спину от могилы (я поймала себя на мысли, что немного чувствую холод могильного камня, пусть и смутно, еле-еле), и бежать к Максу. Других вариантов нет, да и посоветоваться не с кем. Трусливый демон, судя по всему, зарылся куда-то в ил подсознания...
  -Я не трус!
  Улыбаюсь. Знала, что это сработает. Дэм всё это время был рядом, его уход я бы почувствовала.
  -Дэм, всё правильно?
  -Да, девочка. Беги.
  Срываюсь с места. Резко. Короткими перебежками. Еще два камня... Еще один... Последний рывок, и я плюхаюсь прямо перед Максом и двумя руками срываю повязку.
  -Анька, - слово дается Максу тяжело, то ли уже привык молчать, то ли рот болит от ударов. Крови на нём почти нет, но лицо опухло порядочно.
  -Макс, прости меня! Пожалуйста, прости! Это я во всём виновата, всё из-за меня! - прекрасно знаю, что сейчас не время и не место для соплей, но ничего не могу с собой поделать. Я и так едва сдерживаю слёзы, потому что знаю - в самом деле виновата. И действительно - лишь из-за меня.
  -Ничего, - Макс силится поднять руку, но он всё еще привязан к камню. Я хватаюсь за веревку и осматриваю узлы. Чёрт! Такое мне не распутать. Нужно что-то острое. Лезвие не возьмёт, слишком маленькое и тонкое, сломается. Нужен нож...
  -СЗАДИ! - два крика, хриплый Макса и пронзительный Дэма, слились в один. Только это, наверное, и спасло мне жизнь.
  Как я успела уклониться в сторону, не знаю, наверное, это демон дернул за плечи и увёл из-под смертельного удара. В следующее мгновение в нескольких сантиметрах мелькнуло что-то маленькое и светлое, а потом сразу же большое и тёмное, и между нами рухнуло чьё-то тело. Через секунду тело застонало. До меня таки дошло, что это не было актом самоубийства, просто парень, летевший ко мне сзади, не ожидал того, что я увернусь, слишком сильно размахнулся, и, не сумев вовремя сориентироваться, рухнул в снег, споткнувшись о низенькую, едва торчавшую из сугроба оградку, и ударившись головой об удачно торчавший из земли край плиты. Из ослабшей ладони выпал тонкий, блеснувший на солнце ножик. Я посмотрела на Макса. Он кивнул. Парень на земле снова застонал и зашевелился. Я закрыла глаза, схватила его за голову и с силой ударила о камень. Одного раза хватило. Дергаться парень перестал.
  Не давая себе зацепиться за эту мысль, я подняла нож и начала лихорадочно перерезать толстые веревки.
  -Почему ты так болезненно к этому относишься? - удивился Дэм. - Он вообще-то хотел тебя убить, если не заметила.
  'Знаю. Но я ведь не он'.
  -Отговорки новичков, - пожал плечами демон. - Впрочем, в первый раз убивать всегда трудно. Потом привыкнешь.
  Внутри всё оборвалось.
  'Я что, убила его?!'.
  В ответ раздалось совершенно человеческое хихиканье.
  -Нет, конечно, я пошутил. Он живой, смотри, даже дергается еще.
  Парень и в самом деле зашевелил руками.
  'Дэм, мать твою, мне не до шуток!' - взревела я, яростно перепиливая веревку.
  -Я бы, наверное обиделся... Если бы у меня была мать, - задумчиво протянул демон. Я перестала обращать на него внимание.
  Еще одно небольшое усилие, и верёвки падают на снег.
  Макс поднимается на ноги, тяжело, с усилием. Я встаю и протягиваю руку, но он отстраняет её. Я удивленно смотрю на него.
  -Макс, быстрее! Надо уходить!
  -Чёрта с два, - говорит он раздельно, почти по слогам. Ловит мой непонимающий взгляд. - Убью этих уродов. Всех и каждого. Ну, кроме Арка и его ребят.
  -Макс?! - у меня глаза лезут на лоб. - Ты что несёшь?! Бежим отсюда!
  -Бежим, - кивает Макс. - Только не отсюда, а туда.
  Он срывается с места, и я даже не успеваю вытянуть руку, чтобы схватить его. Миг, и он исчезает в чёрной толпе, как и Арк.
  Сказать, что я ошарашена - не сказать ничего. На автомате делаю шаг, собираясь броситься за ним, вернуть...
  -Сядь.
  Невидимая рука вжимает меня в землю. Падаю, утыкаясь в снег чуть ли не лицом. Снова потеря контроля, и демон снова восстанавливает своё превосходство. Одна и та же схема.
  -Не вздумай.
  -Дэм...Дэм... Он...
  Я делаю попытку подняться, но демон держит крепко, будто магнитами.
  -У каждого есть выбор, княжна. Он сделал свой.
  -Да вы с ума что ли посходили, оба? - шепчу я. - Его же там убьют!
  -Война - удел мужчин, - безразлично пожимает плечами демон. - И что вы, люди, так с этим носитесь - умереть через минуту или через сорок лет. Какая разница, если всё равно умирать?!
  Я не хочу слушать этот бред, но Дэм не позволяет даже зажать уши. Впрочем, это ведь всё равно не поможет. Господи, что же мне делать-то?! Макс, Макс, какой ты всё-таки дурак!
  -Уходи одна, - предлагает демон, но тут же замолкает, сраженный волной злости.
  -Без Макса - только под землю, - яростно шепчу я сквозь зубы.
  -Ладно, ладно, - примирительно бормочет Дэм, - но туда я сунуться тебе не позволю, пусть сами разбираются.
  Стон отчаяния срывается с губ. Он и в самом деле не пускает. Я пробую собрать волю воедино, снова взять контроль - бесполезно. Сиди и смотри, как умирает твой друг...
  -Грустно мыслишь, княжна. Он ведь еще живой.
  -Это называется пессимизм. Чёртов ты демон, ну отпусти же!
  Дэм только качает головой.
  Я слежу за Максом, не отрываясь, напрягая глаза до боли, чтобы выделить его из этой мешанины чёрных тел. Как назло, одежда Макса тоже тёмного цвета.
  Пока что никто его даже не задел. Не знаю, может, так сказывается большой опыт в самбо, а может, он так сильно зол, но ножи и кулаки будто проходят сквозь него, хотя и на самом деле в нескольких миллиметрах от. И всё же, как он способен так двигаться в подобном состоянии? Надолго его не хватит.
  Но пока Макс летит сквозь ряды Чёрного Воинства, и еще ни один волос не упал с его головы. А как он, интересно, отличает чужих от наших?..
  'Только, только кто ж тут катар, кто католик, как нам отличить одних от других? Мы - к аббату, аббат говорит нам: "Ребята, да бейте всех, Господь узнает своих!"'. Да уж.
  Каждую секунду замирает и вновь начинает биться сердце. Будь моя воля, действительно МОЯ, я не пряталась бы за камнем: или пыталась бы вытащить Макса отсюда, или бежала за ним следом, прикрывая спину. Но... Проклятый демон!
  Вдруг что-то другое отвлекает внимание. Я неохотно перевожу взгляд, боясь упустить Макса, и... Всё внутри замирает. С другого конца кладбища прямо к моему другу на огромной скорости несется кто-то очень высокий, с длинными русыми волосами. Сердце понимает всё раньше разума и быстрее него падает в пропасть. На лице Клыка торжествующая ухмылка, он просто лучится счастьем. Он нашёл то, что искал. Макс, Макс, какой же ты дурак...
  Я даже не успеваю пикнуть, всё случается слишком быстро. Макс уворачивается от одного из ударов со стороны, но повернуться лицом к самому страшному врагу уже не успевает. С разбегу, с размаху, Клык бьет его изо всех сил в спину, голыми руками. Но сила удара такова, что Макса подкидывает над землей, и, пролетев несколько метров, он с силой ударяется головой о надгробие. Я словно слышу хруст черепной коробки, и внутренности смерзаются окончательно. Клык издает торжествующий рёв. Он еще не победил, не выплеснул ненависть. Секунда, и он нависает над безжизненным телом Максима, хватает его за горло, рывком поднимает с земли, будто какую-то пушинку (руки Макса болтаются в воздухе, как у куклы) и... И я вижу, ЧТО он крепко сжимает в другой ладони. Вот Клык отводит руку, размахивается и...
  ... Солнце погасло. Ветер замирает. Моря и океаны останавливают бег своих течений и просто-напросто пересыхают. Сорвавшаяся с уголка глаза слеза мёртвой звездой падает в снег. Время остановилось. Что, если сейчас Макса не станет? Он тоже погаснет, замрёт, как ветер, пересохнет, как океанские глубины. У него вырастут крылья, и он рассыплется на моих руках мириадами мёртвых звёзд. Его не станет, просто не станет. Я смогу уйти, но зачем, зачем мне куда-то идти, если в конце пути меня не будет ждать он? Зачем дышать, если не слышать его дыхание рядом? Зачем... всё? Зачем... без него? Может... Может, я его...
  -НЕТ!
  Я рывком поднимаюсь из-за памятника и выпрямляюсь во весь рост. Надо мной будто звенят осколки разбитого стекла. Власть демона исчезла.
  
  
  
  Глава 18.
  Мёртвая среди мёртвых.
  
  Драться ты, как я понимаю,
  не очень-то умеешь,
  зато убивать - пожалуйста!
  Нет ничего опаснее, чем иметь дело
  с парнем вроде тебя.
  (с)
  
  Кладбище звенело от нахлынувшей тишины. Не знаю, что они услышали в моём голосе, но в то же мгновение все замерли на своих местах и теперь смотрели на меня, не двигаясь. Абсолютно все. Даже Клык, всё еще продолжавший держать Макса одной рукой.
  Они смотрели так, словно видели меня в первый раз. В пылу битвы истинная причина всего происходящего забылась, обоюдная вражда затмила собой всё, а теперь оказалась, что эта сумасшедшая девчонка, стоящая на лютом холоде в одной тоненькой маечке, всё еще здесь. Они переводили взгляд с меня на Клыка, сжимавшего шею Макса. И постепенно до них доходило, какова же истинная цель и первопричина всего, что сегодня здесь происходит. Им казалось, что это уже позади, что теперь на первый план вышли их собственные размолвки, а не причуды сумасшедшего предводителя (неважно, что для кого-то настоящего, а для кого-то бывшего). Но оказалось, что ничего еще не решено, и больше похоже на то, что всё только начинается. Словно бы разом осознав это, Чёрное Воинство медленно, осторожно расходится в стороны, оставляя пространство между нами двоими открытым.
  Мне терять уже совершенно нечего. Если он сейчас убьет Макса - я умру с ним вместе, в тот же миг. Если отпустит, то всё равно, наверное, умру, только чуть позже. Ведь Дэм сказал, что мы вряд ли его победим...
  -Мы попробуем, Ниакрис.
  Вздрагиваю.
  'Что ж ты не останавливаешь меня, демон?'.
  -Я знал, что так случится. Это было неизбежно.
  'И всё же старался удержать'.
  -Да. Старался. Я не брошу тебя, маленькая княжна. Не ставь крест раньше времени.
  Улыбаюсь. Легко и тепло, внутреннему разговору, незримой, но вполне ощутимой руке на плече. У Клыка, да и у всех остальных, вытягиваются лица. Как и чему можно улыбаться в такой ситуации?! И кто из нас больше сошёл с ума, а, Клык? Кто?..
  -Не надо.
  Я говорю мягко и нарочито ласково, словно с маленьким глупым ребенком. Я знаю, что демону нужно собраться с силами, и тяну время.
  -Не надо, Клык.
  Он усмехается, кривя губы.
  -Почему же не надо?
  -Потому что ты не должен.
  -Почему я не должен?! - он чуть было не срывается на крик, но вовремя умолкает.
  Я выхожу из-за камня и иду к нему навстречу. По пути взглядом нахожу в толпе Арка. Как и все остальные, он в немом изумлении и страхе переводит глаза с меня на Клыка. Почему-то больше всего мне жаль, что именно ему придется на это смотреть. Ему и Максу. Остальные меня совсем не задевают, их словно бы не существует. Огромная чёрная толпа всё равно что растворяется в воздухе. Так бывает - когда ты становишься сильнее и чувствуешь свою силу. Тогда тебе позволено многое не брать в расчёт.
  -Ты пришёл сюда не за этим. Не его кровью руки пачкать, а моей. Разве не так?
  Арк вздрагивает и с ужасом смотрит на меня. Клык тоже вздрагивает, но от другого. Что-то в моих словах задело в нём человека. Искра вздрогнула и погасла. Вампир снова ухмыльнулся чужими губами, которыми так ловко манипулировал.
  -Да, твоей, - соглашается он, следя за каждым моим шагом.
  Я останавливаюсь. Вот здесь все и случится. На этом самом месте, размером с небольшую полянку, свободную от могил и крестов. Они, словно часовые, окружают эту чистую от мёртвых землю. Чёрные тени где-то там, за её пределами. На одном конце - Клык. На другом - я. Уже так близко...
  -Не надо было вмешивать никого в нашу войну, Клык, - говорю мягко, тихо.
  - Посмотри, что ты наделал, - отвожу руку в сторону и указываю на пятна крови, разбросанные по снегу будто маленькие красные ягоды. - Зачем тебе всё это понадобилось? Ты ведь уже взрослый, Клык, да и я тоже выросла, благодаря тебе. Стоило лишь просто позвать меня - одному, и я бы сразу пришла.
  Он молчит, не отрывая взгляда от моих шевелящихся губ.
  -Еще не поздно всё исправить, - я говорю тише, но голос, наоборот, мистически усиливается. - Я ведь знаю, чего ты хочешь.
  Он снова вздрагивает. Опять в точку. В болевую точку.
  -Чего же?
  -Ты хочешь понять, что я такое.
  Правая рука разжимается, и маленький серебристый ножик, который я по-прежнему судорожно сжимаю в правой ладони, падает на землю. Клык смотрит на меня широко раскрытыми глазами, кажется, даже не моргая.
  -Я такая же, как ты.
  Судорожный вздох. Клык понял. Для остальных Чёрных Псов весь наш разговор абсолютная загадка, лишь Арк, кажется, о чём-то догадывается. Но ему никогда не понять нас двоих. Он не такой же, как мы.
  -Отпусти Максима. Он тебе не нужен. Давай сделаем то, ради чего мы с тобой здесь встретились. Только я и ты.
  Демон в его глазах, хотя и поражен, хитро усмехается.
  -Это ведь лишь часть сделки, Ниакрис?
  Проницательный, сволочь. Что ж, вытаскиваю последнего козыря.
  -Если ты победишь, я исполню твоё второе желание. Больше не буду сопротивляться.
  Кажется, теперь Чёрные Псы начинают понимать, о чём мы говорим. По тишине за границей крестовой полянки прокатывается волна ропота. Они не верят, что сейчас мы действительно будем драться. И тем более не верят, да и не знают, что на этот раз всё будет по-настоящему. В последний раз. Для кого-то из нас - последний.
  Клык задумчиво качает головой. Это высшая награда, о которой он не смел и мечтать. На его лице расплывается тень злорадной ухмылки.
  Дэм внутри тоже качает головой.
  -Зря, Ниа, зря, зря, зря...
  Смутно начинаю о чём-то догадываться. Мысль о связи души и тела, о добровольном согласии мелькает где-то очень далеко неясной зарницей на грани сознания, но тут же исчезает. Я подумаю об этом позже. Дома в кровати или на том свете, плавая в пустоте и невесомости, как в формалине.
  Клык внезапно вспоминает, что всё еще сжимает рукой горло моего друга. Он на миг опускает взгляд, смотрит на Максима так, будто не узнает, а потом разжимает ладонь. Тело Макса падает в мягкий снег. По кладбищу разносится тихий болезненный стон. В ту же секунду словно бы из ниоткуда выныривают двое парней в чёрных одеждах, бережно подхватывают Макса на руки и исчезают. Я знаю, что теперь с ним точно всё будет хорошо, и сердце, которое до этого билось глухо, словно бы под толщей воды, снова вынырнуло на поверхность.
  -Я согласен на твои условия, Ниакрис, - медленно произносит Клык, будто подписывая договор кровью. Я киваю, ставя в негласный договор и свою подпись тоже.
  И тут из оцепенения выходит Арк. Удивительно, что он вообще продержался так долго, не двигаясь и не говоря ни слова. Наверное, тоже был в лёгком шоке, как и все остальные. Да и к тому же он наверняка думал, что я вместе с Максом давно уже сижу дома, в тепле, спокойствии и безопасности. А тут такой сюрприз.
  -Вы что, совсем рехнулись что ли, оба?! - вопрос он задает нам двоим, но идёт почему-то ко мне. От него катится почти осязаемая волна злости, которая обычно появляется, если человек слишком сильно ощущает себя третьим лишним. Я прекрасно чувствую эту волну самыми кончиками своих гиперчувствительных пальцев. Дело тут, конечно, не в ревности. Просто Арк буквально закрыл меня собой, чтобы спасти от нашего общего врага, сделал всё, чтобы Клык и пальцем не смог меня коснуться, а теперь я, маленькая неблагодарная идиотка, вдруг с чего-то лезу грудью на амбразуры. В его глазах, наверное, всё именно так и выглядит. Арк ведь не может знать, что та я, которая держала его за руку несколько минут назад, и та, которая сейчас бесстрашно бросает вызов Клыку, это два совершенно разных существа и человека. Абсолютно разных. Может, он и догадывается, но его логический фильтр никогда не пустит подобную мысль в сознание и не позволит ей существовать. Потому что по человеческим меркам это всё очень большая чушь и глупость.
  -Анька, это всё от холода, слышишь?! Зачем ты вообще разделась, глупая, совсем уже, - он начинает на ходу стаскивать с себя куртку. - Пойдём отсюда, ты его больше никогда не увидишь, слышишь, всё будет хорошо...
  Я медленно поворачиваю голову.
  Арк замирает. Поднятая для очередного шага нога зависает в воздухе.
  -НЕ ВМЕШИВАЙСЯ.
  Голос страшный, даже сама немного пугаюсь. Лицо, наверное, недалеко ушло от голоса. Чувствую, что демон уже начал своё преобразование. Еще немного, и на меня будет так же тяжело смотреть, как на Клыка. Я давно заметила, что в те моменты, когда в нём просыпается демон, мало кто из Чёрного Воинства осмеливается глядеть прямо на своего предводителя. Есть в этом что-то гнетущее. Мне тоже бывало тяжело, но не так, как им. В конце концов, у меня ведь тоже есть демон.
  Арк медленно ставит занесённую ногу обратно. Смотрит мне в глаза. Раз... Два... Всё. На большее его не хватило. Значит, внешние изменения уже произошли.
  Прости меня, Арк. Я не со зла. Не специально.
  Внезапно он кивает. Я едва сдерживаюсь, чтобы не вздрогнуть. Как будто в самом деле прощает. Наверное, увидел в тени демона меня настоящую, меня человека. Наверное, прочёл по губам. Прости меня, друг.
  Арк отводит взгляд и медленно идёт назад. Не поворачиваясь, спиной. Растворяется в крестах и сугробах, медленно... Еще несколько шагов, и он выходит из поля моего зрения. Он будет где-то там, рядом с другими Псами, до самого конца. Я знаю, что если теперь не справлюсь, то именно он понесёт моё мертвое тело на руках прочь с этого кладбища. Но останавливать меня он больше не будет. Потому что есть в мире такие Рубиконы, через которые нужно перейти обязательно, а если не пройдешь, то нет смысла идти дальше. Просто нет смысла и всё тут. Кажется, Арк это тоже понял.
  Перевожу взгляд обратно на Клыка. Он смотрит на меня внешне спокойно, для него эти изменения пока не так заметны.
  -Дай мне еще несколько минут, - прошу я.
  -Для чего? - он почти улыбается.
  -Увидишь.
  Секундная пауза.
  -Хорошо.
  Я опускаю голову и закрываю глаза.
  Дэм молчит, и сейчас его лучше не донимать расспросами. Через пару мгновений он издает что-то вроде облегченного вздоха.
  -Чувствуешь?
  'Что?'.
  Прислушиваюсь к организму. Что-то поменялось внутри, но что именно...
  -Состав крови изменился, - разъясняет демон. Я поначалу пугаюсь.
  'Разве человек может жить с другим составом крови?!'.
  -Нет. Но ты теперь и не человек.
  Логично.
  -Сейчас будет больно.
  Я хочу спросить, насколько сильно, и... не успеваю.
  Это... и в самом деле очень больно. Как будто кто-то взялся обеими руками за кожу на моей груди и резко её содрал. А потом голыми мышцами уложил на холодный снег, перемешанный с солью. Что-то вроде этого. Но я не успела даже вскрикнуть. Меньше чем через секунду боль ушла; такое ощущение, что на грудь положили что-то тугое и плотное, как будто перебинтовали... Похоже на броню. На этот раз Дэм не стал объяснять, что именно сделал.
  'Всё?' - осторожно спрашиваю я.
  -Нет. Самое последнее осталось.
  'Будет больно?' - логично предполагая, что конечно же будет, интересуюсь я.
  -Нет, - спокойно говорит демон. Я расслабляюсь. - Ты ничего не почувствуешь. Я просто остановлю тебе сердце.
  Первой реакцией было громко заорать 'ЧТО?!' и выкинуть демона из сознания. Но я не успела. Будто холодная рука нависла над той частью грудной клетки, что скрывала за собой сердце, а потом... Прикосновения я не почувствовала. Мир погрузился в темноту. Ничего... Ничего вокруг. Темнота. И много воды. Падаешь на дно, и не от чего оттолкнуться. Ты слишком много грешила при жизни, девочка, не будет у тебя дна. Падай вечно.
  Сойти с ума я не успеваю, Дэм снова вытаскивает меня, теперь уже обратно. Хочется руками вцепиться в грудь и выдернуть его из себя, растоптать, но я только лишь спрашиваю 'Зачем?!'. Голос демона звучит тихо и слегка виновато:
  -Прости, княжна. Но иначе этой боли ты бы точно не пережила.
  Морщусь. Голова кружится.
  'Но предыдущую же как-то сумела пережить!'
  -Это другое. Это за гранью человеческого болевого порога.
  'Так ты же говорил, что я теперь не человек?'. Дэм молчит. То ли нечего сказать, то ли не хочет спорить.
  А я тем временем наконец-то обращаю внимание на собственное тело.
  Что это?.. Боль, перемешиваясь с воздухом, насытившим лёгкие, утекает в раковину грязной струйкой. Но почему так пусто внутри? Здесь, в груди, слева?..
  -У тебя больше нет сердца, - тихо говорит демон.
  Как так?! Кладу руку на грудь, ощущаю ладонью кожу, рёбра под ней, даже крохотные волоски... Вот только ничего не бьется о ладонь. Тихо и глухо, словно в могильном склепе.
  'Как... Как такое... Может быть?!'.
  -Оно снова будет биться, - Дэм отводит глаза в сторону. - Если... Если мы победим... Оно вернется.
  Я молчу. Это выше человеческого понимания, выше моего воображения. Я многое могу представить, со многим смириться. Я даже Дэма рисую в голове и представляю его реальным, хотя это очень трудно и страшно и совсем близко к тому, чтобы сойти с ума. Но ЭТО... У живых людей сердце бьется. У мёртвых - нет. Те, чьи сердца молчат - мертвы. МЕРТВЫ.
  'Ты убил меня?' - спрашиваю спокойно, но это спокойствие обходится мне очень дорого.
  -Нет... Я... Так нужно, Ниакрис... Это не смерть... Понимаешь, - он замолкает, разводя руками, не в силах объяснить. А я - не в силах понять. Только теперь до меня начинает доходить, какая всё-таки огромная разница между нашими мирами. Так нужно? Это не смерть? Понимаю.
  -Зато теперь ты можешь всё, - Дэм будто утешает. Только я и без него это осознаю. Разве могут у меня быть теперь какие-то грани, у бледной девчонки с мёртвым сердцем? Я - логическая ошибка. Заноза. Нелепость. Меня не существует. Удивительно, как мир меня еще терпит, и я до сих пор не осыпалась на снег кучкой праха. Но всё это не стоит того, что от нервной системы остались одни лишь жалкие обломки. Да, Клык, теперь так и не скажешь, кто из нас больше сумасшедший.
  Открываю глаза и медленно, очень медленно поднимаю голову. Теперь всё вокруг кажется чужим. Чужим и неестественным. Чревом матери, которая хочет и никак не может исторгнуть из себя мертвое дитя. Мне было бы сейчас очень страшно, будь я в силах испытывать хоть какие-то чувства.
  Вампир жадно смотрит на меня глазами Клыка, ощупывает каждый сантиметр тела. Взгляд у него липкий и противный. Вот теперь я могу различать их совершенно чётко, и от этого неожиданно становится легче.
  -Что он с тобой сделал? - вкрадчиво произносит Клык.
  -А ты разве не видишь? - удивительно, как спокоен мой голос, и сколь странно то, что я вообще могу разговаривать.
  -Нет.
  Я чувствую, что на меня смотрит не только он. Все Чёрные Псы, прижавшиеся сейчас к железной ограде кладбища, глядят точно так же, ловят каждое слово, пытаются понять... И Арк тоже. Он ведь знает больше остальных. Я мысленно вижу, как он сильно, до боли напрягает глаза, вглядываясь в моё лицо.
  Подношу руку к груди. Прикладываю и снова слушаю. Ти-ши-на.
  -Он остановил мне сердце.
  Клык, нет, вампир, вздрагивает, чуть ли не отшатывается назад.
  -Невозможно! - шипит он.
  Я качаю головой.
  -Посмотри сам, - откуда-то знаю, что он сможет увидеть, если я позволю.
  Он всматривается в мою грудь, потом вновь переводит взгляд на лицо.
  -И ты до сих пор жива, - он полуспрашивает, полуутверждает.
  Я снова качаю головой. Где-то там, между Чёрных Псов, проносится едва слышный шепоток. Я вновь вижу Арка, он хмурит брови, не в силах понять. Да, мне тоже до сих пор кажется, что это невозможно. Просто смешно.
  Вампир издает странный звук, как будто вместе с воздухом втягивает в себя слюни. Должно быть, я кажусь ему очень вкусной добычей. Алтарь...
  А вот чёрта с два, ублюдок.
  Желание вломить Клыку изо всех сил накрывает меня с головой. Я снова вспоминают хруст, с которым Макс ударился об камень, и туман перед глазами начинает сгущаться. Какое странное ощущение...Я подношу к глазам ладони: они стремительно бледнеют, но поскольку и без того белого цвета, то теперь уходят куда-то в оттенки синевы. Так же, как и раньше. Безумная ярость!
  Тут я вдруг осознаю, что именно сейчас произойдет, и испуганно дергаюсь.
  -Тише, княжна.
  'Дэм, не надо, я же не удержу!'.
  -Теперь всё будет по-другому. Попробуй.
  'Что?'.
  -Ударь его.
  Медленно поднимаю глаза на своего врага. Клык не двигается, лишь смотрит на меня настороженно и как-то слегка испуганно.
  'Уверен?'.
  -Да. Бей.
  Тело решается быстрее разума. Глазу кажется, что расстояние между нами слишком большое, что не стоит даже дергаться, но я почему-то оказываюсь в нескольких сантиметрах от Клыка быстрее, чем успеваю закончить эту мысль. И руку даю на отсечение - на снегу за мной следов НЕТ.
  Лишь одно мгновение я смотрю на Клыка, такого близкого и уязвимого. Он не успевает даже перефокусировать глаза, всё еще упираясь взглядом в то место, где я только что стояла, глядя сквозь меня, стоящую перед носом. А я больше не играю в благородство. На замах уходит всего ничего, крошечные доли секунды, и я наконец-то делаю то, чего так страстно желала уже очень много времени: со всей силой и ненавистью бью Клыка прямо в солнечное сплетение.
  Происходящее далее нарушает и законы физики и остатки моего более-менее адекватного восприятия мира. От удара ноги Клыка отрываются от земли, он со страшной скоростью летит спиной назад, наталкивается на очередной надгробный камень и, перевалившись через плиту, исчезает за ним. Тишина вокруг становится не просто гробовой, она звенит и давит на нервы. Мне сложно даже предположить, что сейчас отражается на лицах Чёрных Псов и Арка, но поворачиваться и проверять нет никакого желания. Я не чувствую ни радости ни удовлетворения от сделанного. Мёртвое сердце перечеркивает даже счастье от осознания собственной силы.
  -Сердце вернется! - убеждает Дэм. - Мы почти победили его! - он радуется как ребёнок.
  Как бы не так.
  'Ошибаешься'. Откуда-то я знала об этом еще тогда, стоя у могильного камня. Нет, это будет не просто, совсем не просто. Клык не такой противник, которого можно победить одним ударом, пусть даже и таким сильным.
  Поэтому я совсем не удивляюсь, увидев поднимающуюся из-за камня белобрысую голову. В отличие от Чёрных Псов, по рядам которых снова проносится тихий шепот. Даже не знаю, что их поразило больше, мой удар (вернее, то, что я вообще способна так бить) или то, что Клык после этого сумел встать.
  Кажется, за те несколько секунд, что он поднимался на ноги, я повзрослела лет на пять. Или восемь.
  'Держись крепче, демон'.
  Ответить Дэм не успел - мир для нас обоих перекувыркнулся через голову и лишь затем встал на место. Промахнувшийся Клык стоял в нескольких метрах от меня, пролетев по инерции дальше, и тяжело дышал. Да, в скорости он мало чем мне уступает, если не я ему. Разве что в вёрткости...
  'Дэм, - растерянно подумала я, - а я ведь совсем не умею драться...'.
  Демон хмыкнул.
  -Сейчас научишься.
  А потом время на размышление кончилось, и пришло время действовать. Вернее, уклоняться от града ударов, которые тут же обрушились сверху. Даже не знаю, что меня оберегало больше всего остального. Ставшее вдруг гибким как тростник тело? Послушная ярость, лежащая в ладонях маленькими файерболами? Может, и то, и другое. Но всё-таки больше берегло осознание того, что я уже мертва. Не было страха за жизнь, а значит, страшно не было вовсе. Не за что было бояться. А кто не боится умереть, тот не сможет проиграть. Так ведь ты меня учил, Змей, так?..
  Клык двигался как машина убийства. Никогда не видела в реальной жизни, чтобы человек атаковал с такой быстротой, силой и яростью. Впрочем, вряд ли кто-то видел и то, с какой ловкостью я уклонялась и отбивала все удары.
  Тело было похоже на воду, аморфную и податливую. Каждый удар, направленный мне в грудь или лицо - самые больные места, - я просто обтекала. Нападать возможности не было, такого шанса Клык не давал.
  Это было похоже на безумный танец, способный возникнуть лишь в голове неизлечимого шизофреника. Где я и где он - не различить.
  Снег подо мной совсем не проваливается, да я его и не касаюсь. Блок, блок, блок. Не знаю, больно мне или нет, потому что никакой боли не чувствую. Только вкус крови во рту растекается сладким сиропом. Откуда он там? Может, не успела закрыться...
  Клыку сложнее. Глядя на то, как тяжело ему выбираться из снега, в который он неизменно проваливается из-за массы собственного тела, я понимаю, что долго он так не продержится. Выдохнется. Демоны дали нам обоим нечеловеческие возможности, в реальной жизни такого нигде и никогда не увидишь. Но тела-то остались прежними, человеческими. И у них есть свой предел. И Клык к этому пределу гораздо ближе чем я. Вопрос только в том, кто из нас первым промахнется...
  Клык неудачно атакует, теряя равновесие, я тут же пользуюсь этим и бью его прямо в лицо. Удар - и сразу же отпрыгиваю в сторону. Клык сплёвывает на снег кровью, морщится. Ему больно, значит, вампир, в отличие от Дэма, не блокирует боль. Я лихорадочно соображаю, удастся ли пробить второй раз, так же, но натыкаюсь взглядом на злые, воспаленные глаза своего врага и замираю. Руки Клыка дрожат.
  Ти-ши-на... Она накатывает волной, оглушает, и я не успеваю уклониться от нечеловечески сильного удара в грудь. Те, кто бьют с такой силой, заранее подписывают противнику приглашение на тот свет.
  Хруст собственных костей доносится как будто издалека. Дэм мучительно охает, а потом вдруг совершенно по-человечески вскрикивает. Я понимаю, что шея у меня изогнута под неестественным углом. Не-ет, у живых людей она так не гнется...
  Бред. Какой бредовый сон. Пора просыпаться.
  Клык идёт ко мне, проваливаясь в снег толстыми тяжелыми подошвами. Почему я так странно смотрю на него, снизу вверх? Почему под правой щекой что-то мягкое и мокрое?
  'Потому что ты лежишь на снегу со сломанной шеей, ' - шепчет едва тлеющее сознание. Я смеюсь. Взахлёб. Ну так же не бывает, правда? Если сердце не бьётся, если шейные позвонки раздроблены, ты ведь уже больше не можешь смеяться, верно?..
  Кто-то вдалеке очень громко кричит. Похоже на голос Арка. Странно, так кричат перед смертью умирающие птицы, но он-то живой, зачем ему так кричать? Я вот молчу. И смеюсь. Смеюсь. Смеюсь.
  Разбуди меня, демон. Разбуди скорее!
  Клык смотрит на меня сверху вниз и тоже смеется. Наши голоса сливаются в один звук. А потом он размахивается и бьёт меня в лицо, прямо в переносицу. Мир вокруг сминается, как маленькая картонная коробочка, и я куда-то падаю...
  -Нет! Нет! Нет!
  Я снова на дне озера мыслей. И почему-то этому даже не удивляюсь. За последние полчаса я нарушила столько земных законов, что теперь мне нигде больше места и не найдется. Ничего странного.
  'Ну чего ты кричишь?'. Я удивительно спокойна. Что мне терять? Макс в безопасности, Арк тоже не пропадёт, и... Я сражалась за свою свободу. Я хотя бы попыталась.
  -Еще... Ничего... Не кончено! - голос у Дэма странный, какой-то булькающий, как будто он говорит с полным ртом жидкости.
  'Правда? А разве он меня сейчас не добил?'. Я уже не в силах определить, жива я или мертва на самом деле. Запуталась. Неудивительно. Надо абстрагироваться... Но надо ли?..
  Демон ничего не отвечает, лишь шипит рассерженной кошкой. Кажется, он упорно пытается чего-то добиться, но не получается. Не получается...
  Озеро начинает белеть и растворяться. Я пугаюсь, вцепляюсь руками в дно, зарываюсь в песок, но... В руках только снег. Горсть снега. А я его сжимаю. Рукой. Сжимаю рукой снег! Твою мать, я же снова в этом грёбанном мире!
  Кажется, так меня еще никогда не злили. Да дадут мне сегодня умереть по-человечески или нет?!
  'Демон, верни мне шею!'. Я не спрашиваю, просто знаю, что теперь это возможно. Что-то у него получилось, раз я здесь. Но что именно, мне не важно. А важно лишь то, что если мы теперь и уйдём отсюда навсегда, то только парой, а в идеале я отправлю этого чёртового кровососа в ад в одиночку.
  Клык стоит ко мне спиной, не очень далеко, но и не особенно близко. Идеально. Он что-то говорит Чёрным Псам, смотрящим на него со страхом, близким к паническому ужасу. Говори, говори, недолго тебе вещать осталось. Краем глаза я замечаю, что один, только один из Чёрных Псов смотрит прямо на меня. Нет, не Арк, который где-то вне поля зрения, а совсем еще юный парнишка, наверное, мой ровесник, если не младше. Прости, парень, но, кажется, я сейчас навсегда отобью у тебя охоту смотреть фильмы про зомби.
  'Дэм, ну чего там с шеей-то?!'.
  -Всё готово, моя капитан, - радостно возвещает демон. - Поворачивай.
  И я поворачиваю. Еще как поворачиваю. Дикий хруст, секундная режущая боль в области сонной артерии, и я смотрю в белёсое небо, покрытое редкими облаками. А справа от меня, вдалеке, раздаётся сначала дикий вскрик, а потом тихий звук, как будто кто-то упал на снег. Кажется, он еще и в обморок хлопнулся. Да, ты уж прости меня, парень.
  Чтобы подняться на ноги, мне требуется меньше секунды. Никакого самоанализа, плевать, что произошло с остальными частями тела. Я просто знаю, что снова могу драться. А теперь еще и способна убивать. Новый скилл. Подарок от локации 'С того света'.
  Клык медленно оборачивается на звук. Я не тороплю его, жду спокойно. Мне хватит и секунды, которую он обязательно подарит, помимо своей воли, конечно.
  И я её получаю - по-другому и быть не могло. Такого ужаса, который отразился на лице Клыка, я не видела еще никогда в жизни. И эта гротескно искаженная маска человеческого лица внезапно доставляет мне неизъяснимое наслаждение.
  Конечно, он не успевает заметить моё перемещение и даже не пытается блокировать удар. В его сознании я всё еще в категории окончательно поверженных врагов. Да, Дэм, наверное, без этой второй смерти у меня бы не было никаких шансов.
  Я не повторяю своей прежней ошибки. Едва отлетевшее тело Клыка касается снега, я уже нависаю над ним Дамокловым мечом. Наверное, если бы я была живой и сердце билось как ему положено, мне было бы немного жаль Клыка.
  Ведь я так вероломно его обманула, и его, и смерть, и всех остальных. Если поначалу он еще пытался сопротивляться, то потом уже больше не дергался, распластавшись по снегу под градом ударов окровавленной тряпкой из человеческой кожи.
  За всё. За всё. За всё. Злость разъедала душу, и чтобы хоть как-то её заглушить, я поднимала и опускала кулаки и ноги, поднимала и опускала. За всё. За всё. За всё.
  Остановилась только тогда, когда начала ощущать настоящую, живую боль в разбитых до кости кулаках. Медленно опустила вновь поднявшиеся для удара руки. Клык лежал на снегу, не двигаясь, и смотрел на меня. Он всё еще был жив. И просто смотрел. А я смотрела на него. И вдруг он улыбнулся, слегка скривив правую сторону губ. Даже это простое движение вызвало у него судорогу всего лица, но он упорно гнул её, пока не получилось некое циничное подобие улыбки.
  -С-с-с...па...си...бо...Ни...а...кри...с-с-с...
  Внутри всё окаменело.
  Это сказал Клык. Мой Клык. Человек.
  Медленно, очень медленно я опустилась рядом с ним на колени. Всё вокруг перестало иметь хоть какое-то значение - кладбище, Чёрные Псы, Арктур и весь прочий мир, отделенный от меня могильными оградками. Остались только Клык и я сама, держащая в руках его жизнь и решающая, жить ему или умирать.
  Я вгляделась в его глаза. Они были глубокого карего цвета. Никакой красноты. Только кровь из разбитого лба на ресницах.
  -Он там? Внутри?
  Клык закрыл глаза и снова открыл. Я поняла, что оказалась права, но он всё равно произнес:
  -Да...
  -Дэм, что мне делать? - я больше не считала нужным говорить про себя.
  -Выбирай сама, Ниа. Только сама.
  Я выдохнула. Клык посмотрел мне прямо в глаза, в самую глубину, и в его взгляде читалось изумление.
  -Ты...го...во...ришь...с...ни...м? Де...мон...те...бе...по...мо...га...ет?..
  Я чувствовала, что каждый слог давался ему с очень большим трудом, но понимала, что не в силах заставить его замолчать.
  Только лишь кивнула.
  -Он, - Клык закашлялся. Несколько капель крови попали на куртку. - Он...го...во...рит...я...боль...ше...не...ну...жен. Он...хо...чет...ме...ня...у...бить...
  Только произнеся это, он понял смысл своих слов, и на лице его отразился ужас, через мгновение сменившийся обреченностью.
  -Ну...что...же...я...за...слу...жил. Про...сти...ме...ня... ма...лень...ка...я...
  Я схватила его за плечи и склонилась над самым лицом.
  -Молчи! Просто молчи!
  Клык не стал сопротивляться. Он просто смотрел на меня, но с такой тоской и болью, что не будь моё сердце мёртвым, я бы расплакалась от одного этого взгляда, острой стрелой царапнувшего сердце.
  'Дэм, мы сможем его уничтожить? Совсем? Полностью?'.
  Демон ответил не сразу.
  -Ты уверена, что тебе это нужно?
  'Уверена!'.
  -А вот я не уверен... Постой, не протестуй! Ниа, ты даже не понимаешь, куда лезешь. Не ты с ним будешь сражаться, а я - твоими руками, и не думаю, что меня на это хватит. Я истощён, а он сейчас на пике силы.
  'Но мы же только что победили!'.
  -Ниа, это человеческий мир, и ты сражалась прежде всего с человеком. Пусть вам обоим силу давали мы, демоны, но вы оба были в своём мире. А там, где ты собираешься с ним драться, будет наша территория. Вернее, его. И поверь, он ни за что не захочет её оставить.
  Я задумалась на секунду.
  'А если оставить всё как есть и уйти прямо сейчас, Клык умрёт?'.
  Дэм не ответил.
  'Говори же! Ну!'.
  -Да, - неохотно произнес демон. - Умрёт.
  'Значит, я его не оставлю. Слышишь меня, дурацкий демон? Слышишь?!'.
  -Слышу, - донёсся до меня раздраженный ответ. - Ох и дура ты, Ниакрис. Ох и дура же...
  'Ты поможешь?' - у меня не было времени обижаться на Дэма. В конце концов, он не со зла. Вот только Клык с каждой секундой бледнел всё больше и больше.
  -Значит так, девочка, слушай меня внимательно. Будь готова к тому, что твой Клык, будь он трижды проклят, всё-таки умрёт. Будь готова, что ты умрешь сама. Будь готова, что вампир сначала уничтожит меня, а потом размажет тебя. Будь готова, что ты сойдешь с ума, застрянешь неизвестно где, а еще хуже, что он сумеет тобой овладеть и станет твоим новым хозяином, и никто и никогда тебе не сможет помочь. Ты готова ко всему этому?
  Мне было очень страшно даже просто представлять это. Но медленно закрывающиеся глаза Клыка пугали куда больше.
  'Я готова, Дэм'.
  -Тогда слушайся меня. Любого моего приказания, слышишь, любого! Ничему не удивляйся, ничего не бойся, не слушай его, что бы он тебе ни говорил, слушай только меня. И учти, если у меня останутся силы только на то, чтобы выпихнуть тебя и умереть, я это сделаю, и мне плевать на твоего Клыка.
  Я лишь качнула головой.
  -И... Я не знаю, будет ли это больно, и как это вообще будет, и что ты там увидишь. Не знаю. Такого, видишь ли, еще никто никогда не делал.
  По спине пробегают мурашки. Но это, кажется, единственное, что выдает мой настоящий страх.
  Главное - не оглядываться.
  Я склоняюсь над Клыком так низко, что кончики наших носов соприкасаются.
  -Ты мне веришь?
  Тоска в его взгляде становится еще глубже, но все-таки он отвечает:
  -Да...
  -Тогда доверься мне. Слышишь? Я вытащу тебя. Мы его убьем.
  В глазах Клыка появляется страх, он хочет что-то сказать, но я закрываю ему рот ладонью.
  -Верь мне. Просто верь. Всё будет хорошо.
  Клык смотрит на меня и замирает. Я убираю руку и касаюсь губами его лба. Словно на прощание.
  -Дэм, я готова.
  -Только я вот совсем не готов! Ладно, чёрт подери, закрывай же глаза, княжна...
  
  
  
  Глава 19.
  Третья сила.
  
  Когда останемся мы вдвоём,
  В меня не верить - спасенье твоё,
  Но на два голоса мы пропоём
  Отходную тебе.
  Узнай меня по сиянью глаз,
  Ведь ты меня убивал не раз,
  Но только время вновь сводит нас
  В моей ворожбе.
  Опавших листьев карнавал,
  Улыбка шпаги так небрежна.
  Дитя Анэма не прощает обид.
  Ты в западню мою попал,
  Твоя расплата неизбежна.
  Ты знаешь это - значит, будешь убит.
  (Канцлер Ги)
  
  Воистину, мне трудно объяснить, что случилось дальше. Я просто закрыла глаза, как велел демон, а потом открыла. Не было ни боли, ни чувства, что куда-то летишь, ничего вообще. Вначале даже показалось, что ничего особенно и не изменилось. Ровно до тех пор, пока я не открыла глаза и не уткнулась взглядом в кромешную темноту. Темноты я ждала меньше всего, поэтому от неожиданности вновь захлопнула веки. Через несколько секунд сквозь темноту закрытых глаз стало пробиваться приглушенное свечение. Тогда я решилась и таки снова медленно приоткрыла один глаз.
  И поняла, что нахожусь в каком-то лесу.
  Как в лесу?! Тут же только что ничего не было!
  Странно...
  Впрочем, если подумать логически, где я сейчас должна находиться? Если действительно логически, то нигде. В месте, которого не существует. Кажется, это что-то вроде аналога моего внутреннего омута, память, сознание, или что-то еще. Тогда всё вокруг рисует либо моё собственное воображение, либо воображение Клыка. Хм. Теперь понятно, почему сразу я попала именно в темноту - ведь место еще не было представлено сознанием.
  Я внимательно осмотрелась.
  Лес как лес. Страшный и тёмный. Под ногами - узкая дорожка, по бокам - непролазные кусты. А может, всё это нарисовано не мной, а тем, кто сейчас здесь всем управляет? Ведь идти-то больше некуда, кроме как вперед. К нему, стало быть.
  -Дэм! - тихонько позвала я. Тишина.
  Тут до меня дошло, что же это была за странность, которая вначале напугала даже больше темноты вокруг. Демон исчез, и ощущение его присутствия внутри тоже. От этого вдруг стало нереально страшно. Колени затряслись, ноги стали подгибаться. Чёрт возьми, прошло всего несколько часов, а я уже не могу представить себя одну, без его голоса в голове. Чёрт!
  Куда же он делся? Я оглянулась. За спиной была такая непроглядная тьма, что я до боли зажмурила глаза и резко повернула голову обратно. Ой-ей-ей. И как же это я собралась победить вампира, если он одним только этим местом нагнал на меня столько страху, что хочется бежать куда глаза глядят, лишь бы подальше отсюда? Да, кажется, я опять серьезно вляпалась.
  Но делать нечего. Дэма рядом нет, самой мне не выбраться, значит, надо идти вперед. Там, кстати, виднеется какой-то смутный, неяркий свет. Не желтый, но агрессивно красный. Не нравится мне всё это.
  Я пошла сначала медленно, но потом, вспомнив о состоянии Клыка, ускорила шаг. Чувство страха и чувство ответственности разрывали душу, перетягивая её взад-вперед. 'Кто, если не я?' - спрашивала ответственность. 'А почему именно я-то?' - парировал страх. Под эту непрерывную дискуссию я дошла до того места, где дорожка кончилась, и началась обычная трава. Я подняла голову и замерла. Впереди, на протяжении всей доступной видимости, клубился туман, такой тяжелый и мрачный, что на спине мгновенно выступили капли холодного пота. Я застыла на месте. Он там, внутри, в середине марева - чувствую. Ждёт. Но если я переступлю эту границу, то окончательно окажусь в его власти. Подпишу себе приговор.
  -Дэ-э-э-эм! - на глазах выступили слёзы.
  Нет ответа.
  Я сжала кулаки, закрыла глаза и зашептала:
  -Господь впереди на моём пути, а я позади. Спаси меня от всех зол на моём пути. Николай Чудотворец, дорожку освети. Аминь.
  А ведь никогда даже не предполагала, что знаю хоть какие-то молитвы. Впрочем, боюсь, от этого мракобесия даже 'Отче Наш' не поможет.
  Туман недовольно всколыхнулся.
  Я глубоко вдохнула и сделала шаг вперед.
  Картина изменилась так резко, что вначале перед глазами мелькнули лишь пятна расплывающихся красок, и только спустя мгновение они обрели чёткую форму. Я оказалась на небольшой полянке, полностью окруженной непролазными зарослями. Небо, угрожающе нависшее над самыми высокими деревьями, было иссиня-чёрного цвета, без единого проблеска. То, что поначалу казалось красным светом, было огненным кругом, опоясывающим полянку где-то за кустами. Лес горел, умирая страшной смертью. В спину мне дыхнуло обжигающим жаром - это огненный круг замкнулся в кольцо, отрезая выход.
  А в центре, прямо на пожухлой траве восседал тот, за чьей смертью я так безрассудно сюда рванулась. Вампир. Конечно, на настоящего вампира он вовсе не был похож. Да и вообще я не ожидала, что увижу истинный облик демона. В конце концов, мне его даже Дэм не показал. Это было что-то вроде гигантского чёрного клубящегося облака, с длинными отростками, пародирующими конечности. Никакого лица не было и в помине, и когда над поляной раздался голос, он исходил прямо из чёрного облака.
  -ТЫ ПРИШЛА.
   Честное слово, от язвительного ответа меня не удержал даже страх.
  -С ума сойти, какой ты логичный!
  Облако хрюкнуло. Наверное, у него тоже в какой-то мере имелось чувство юмора. Может быть.
  -Я ТАК ДУМАЮ, МОЕМУ... КОЛЛЕГЕ БЫЛО С ТОБОЙ ДОВОЛЬНО ВЕСЕЛО?
  -Да он вроде не жаловался.
  -ЖАЛКО ТОЛЬКО, ЧТО 'БЫЛО', ПРАВДА?
  В его интонации не было даже иронии, но меня всё равно до костей пробрало от ядовитости вопроса. Как будто знает, что больше всего на свете мне хочется броситься на облако с кулаками и заорать 'Где Дэм, отвечай, чёртова ты сволочь!'. Но ведь это бессмысленно. Что ему мои кулаки и мой крик? Что ему судьба Моего демона?..
  Господи, как бы мне тут окончательно не рехнуться, от страха и от невозможности всего происходящего. Милый Бог, честное слово, если выживу, добровольно сдамся в психушку на лечение... Но где же Дэм?!
  -ОН ТАМ.
  Одна из нелепых конечностей повела в сторону леса и огня.
  Или он и правда прочитал мои мысли, или это просто совпадение, но так или иначе, дело пахнет керосином. Ничего хорошего, в общем. Дурацкое такое совпадение.
  -АСССВИР... ЗАБЛУДИЛСЯ В СЕТЯХ, ГЛУПЕЦ, ДУМАЛ, ЧТО СМОЖЕТ ТЯГАТЬСЯ СО МНОЙ... В ОГОНЬ ЕМУ И ДОРОГА.
  Мне захотелось закричать. Громко-громко.
  Только не поддаваться. Только не верить ему. Не доверять.
  -А ТЫ ЗДЕССЬ. ЭТО Я ТЕБЯ ВЫВЕЛ. ПРИВЕЛ СЮДА...
  -И что тебе теперь, в ножки поклониться?! - заорала я, не выдержав. Я просто всегда ору, когда мне страшно.
  -НЕТ, ЗАЧЕМ ЖЕ, - облако усмехнулось. - ЛУЧШЕ СКАЖИ, ЗАЧЕМ ЯВИТЬСЯ КО МНЕ ХОТЕЛА.
  Он ведь и так это знает. Прекрасно знает. Но если я не буду играть по его правилам, всё закончится даже раньше, чем начнется. Поэтому я просто ответила:
  -Убить тебя...
  И вот тут облако захохотало. Больше всего это было похоже на гром, усиленный во стократ. Я зажала уши руками, упала на колени, вжимая ладони в ушные раковины, но для адского хохота преград не было. Лишь когда я подумала, что совсем потеряла слух, демон перестал смеяться.
  -ЛАДНО, НИАКРИС, НЕ БУДУ ТРАТИТЬ ТВОЁ ДРАГОЦЕННОЕ ВРЕМЯ. ДАВАЙ ПРОСТО ЗАКЛЮЧИМ СДЕЛКУ, И Я ТЕБЯ ОТПУСКАЮ.
  Мне показалось, что я ослышалась.
  -Сделку? С тобой?
  -НУ ДА. А ЧТО ТЕБЕ КАЖЕТСЯ СТРАННЫМ?
  -Я думала, ты меня убьешь...
  Демон снова засмеялся. Но на этот раз смех был негромким и... совершенно человеческим. Я вспомнила, что именно так смеялся Клык, в те моменты, когда был настоящим, и мне снова стало больно.
  -ДЕВОЧКА, ЕСЛИ БЫ Я ХОТЕЛ ПРОСТО УБИТЬ ТЕБЯ, ТО СДЕЛАЛ БЫ ЭТО СРАЗУ ЖЕ, КАК ТОЛЬКО ТЫ СЮДА ПОПАЛА.
  Вот теперь я действительно растерялась.
  -То есть... Ты... Ты не хочешь меня убивать... Нет!.. Ты не можешь! Не можешь меня убить!
  -С УМА СОЙТИ, КАКАЯ ТЫ ЛОГИЧНАЯ, - с долей сарказма произнес демон и снова разразился смехом. Надо же, злопамятный оказался.
  Наконец он отсмеялся.
  -В ОБЩЕМ-ТО ДА, ТЫ ПРАВА. Я НЕ МОГУ ТЕБЯ УБИТЬ. ПРОСТО НЕ СПОСОБЕН. ТЫ ЖЕ АЛТАРЬ... ТВОЙ ДЕМОН НАВЕРНЯКА ГОВОРИЛ ТЕБЕ ОБ ЭТОМ.
  -Но что это всё-таки значит? Он не сказал...
  -ПРАВИЛЬНО, ЧТО НЕ СКАЗАЛ. НЕ НУЖНО ОБЪЯСНЯТЬ ТАКОЕ ЛЮДЯМ, ДА И СЛОЖНО ЭТО. НО ЕСЛИ КРАТКО... ДЛЯ НАС ВСЕ ЛЮДИ - ЭТО ЧАШИ. ИЗ НИХ МОЖНО ПИТЬ. ПИТАТЬСЯ. А ТЫ - АЛТАРЬ. АЛТАРИ СВЯЩЕННЫ. ЕСЛИ ВЫПЬЕШЬ ИЗ НЕГО, ПРИ УСЛОВИИ, ЧТО У ТЕБЯ ДОСТАНЕТ СИЛ ПОДЧИНИТЬ И РАЗБИТЬ АЛТАРЬ, - УМРЕШЬ ОТ ПРОКЛЯТИЯ, КОТОРОЕ НА ТЕБЯ ПАДЕТ. ВПРОЧЕМ, АЛТАРИ В ВАШЕМ МИРЕ НЕ РОЖДАЛИСЬ ДОВОЛЬНО ДОЛГО. МНОГО ЛЕТ. МЫ ДУМАЛИ, ЧТО БОЛЬШЕ ВАС НА ЗЕМЛЕ И НЕ ПОЯВИТСЯ. А ДО ЭТОГО ЦЕЛОЕ ПОКОЛЕНИЕ АЛТАРЕЙ УМЕРЛО, НЕ ДОЖИВ ДО СОВЕРШЕННОЛЕТИЯ - БУДТО ВЫКОСИЛИ. А УБИЛИ ОНИ СЕБЯ КАЖДЫЙ САМ. ТАКАЯ ВОТ ОСОБЕННОСТЬ - ЗЕМЛЯ ВАС НЕ ДЕРЖИТ.
  -Но тогда... Почему мы считаемся чем-то уникальным, священным? Разве мы не шлак? Не несъедобные отбросы?
  Вампир хмыкнул, оценивая разумность вопроса.
  -НУ В ЦЕЛОМ ТЫ ПРАВА. ДЛЯ ОБЫЧНЫХ...КХМ...ДЕМОНОВ ВЫ АБСОЛЮТНО НЕСЪЕДОБНЫ...
  -Но я так понимаю, есть еще необычные демоны?..
  -ИМЕННО. ТЕ, КТО НАМИ ПРАВИТ. ВЫСШИЕ, МЫ ИХ ТАК ЗОВЁМ. КСТАТИ, ИМЕННО ТАКОМУ ВЫСШЕМУ И ДОЛЖЕН БЫЛ СДАТЬ ТЕБЯ ТВОЙ НЕНАГЛЯДНЫЙ ДЕМОН. Я ТЕБЕ ДАЖЕ СКАЖУ, ЗАЧЕМ ОН ПРИШЕЛ ПЕРВЫМ. ЧТОБЫ ПОДГОТОВИТЬ ТЕЛО И РАЗУМ. ЕСЛИ БЫ В ТЕБЯ СРАЗУ ВСЕЛИЛСЯ ВЫСШИЙ, ТЫ БЫ СОШЛА С УМА И УМЕРЛА - БЕЗ ПОДГОТОВКИ И НЕОБХОДИМЫХ ПРЕОБРАЗОВАНИЙ. А СУМАСШЕДШИЙ АЛТАРЬ ИЛИ МЕРТВЫЙ АЛТАРЬ, ЭТО, ВИДИШЬ ЛИ, СОВСЕМ НЕ ТО. ЗАТО ТЕПЕРЬ ТЫ ПРАКТИЧЕСКИ ГОТОВА. ДА, ДЕВОЧКА, ЗА ТЕБЯ ЕЩЕ ВСЕ ВЫСШИЕ БУДУТ ДРАТЬСЯ. ВЕДЬ СТОЛЬКО ЛЕТ НИ ОДНОГО, А ТЕПЕРЬ ПОЯВИЛАСЬ ТЫ. НИКОГДА НА МОЕЙ ПАМЯТИ НЕ БЫЛО ЕЩЕ СТОЛЬ СИЛЬНОГО, СТОЛЬ МОГУЩЕСТВЕННОГО АЛТАРЯ В ВАШЕМ МИРЕ.
  Я молчала. Почему-то я совсем забыла, чем изначально была для Дэма, и чем продолжаю оставаться теперь. Работой. Всего лишь? Неужели и правда больше ничем?..
  -Он никому меня не отдаст...
  Вампир фыркнул в голос. И еще раз. И еще.
  -БЕЗУСЛОВНО, НЕ ОТДАСТ! НЕКОМУ ТЕБЯ ОТДАВАТЬ УЖЕ.
  Треск пламени усилился. Мне захотелось обернуться и снова громко позвать Дэма, но на грудь вдруг навалилась такая тяжесть, что я чуть не заплакала. Почему я? Почему всё это - именно со мной?..
  -ПОТОМУ ЧТО ТЫ АЛТАРЬ. ВЫ ПРИТЯГИВАЕТЕ К СЕБЕ ВСЁ ПЛОХОЕ, ОЧИЩАЕТЕ ЖИЗНИ ДРУГИХ, ДУМАЕТЕ ЛИШЬ О СМЕРТИ, НО ПРИ ЭТОМ ВЫ САМЫЕ МОГУЩЕСТВЕННЫЕ ЛЮДИ НА ЗЕМЛЕ, ОБЛАДАЮЩИЕ НЕВОЗМОЖНО БОЛЬШИМ ВНУТРЕННИМ ПОТЕНЦИАЛОМ. ЭТО ТВОЯ СУДЬБА, ДЕВОЧКА.
  Я вскинула глаза к небу, но оно было таким поглощающе-черным, что легче было смотреть на огонь.
  -ТАК КАК ЖЕ НАСЧЁТ СДЕЛКИ, НИАКРИС?
  -Чего ты хочешь от меня?..
  -ВСЁ ЗАВИСИТ ОТ ТОГО, ЧЕГО ХОЧЕШЬ ТЫ САМА. ТЫ ВЕДЬ ПРИШЛА СЮДА СПАСТИ ЖИЗНЬ МОЕЙ ЧАШИ?
  Сжимаю кулаки. Ногти впиваются в кожу - больно.
  -Да.
  -ТОГДА ВСЁ ПРОСТО. Я СОГЛАСЕН УЙТИ ПРЯМО СЕЙЧАС И БОЛЬШЕ НИКОГДА К НЕМУ НЕ ВОЗВРАЩАТЬСЯ.
  -А что взамен? Я?
  -НУ, НЕ ПРЯМО УЖ СРАЗУ, ТАК ВЕДЬ ТЫ НЕ СОГЛАСИШЬСЯ. Я ДАМ ТЕБЕ ВРЕМЕНИ ЧУТЬ МЕНЬШЕ, ЧЕМ ДО СОВЕРШЕННОЛЕТИЯ, А БОЛЬШЕ ТЕБЕ ВСЁ РАВНО НЕ ПОТРЕБУЕТСЯ, АЛТАРИ КРАЙНЕ РЕДКО ПЕРЕХОДЯТ ЧЕРЕЗ ЭТУ ГРАНИЦУ. ЖИВИ СПОКОЙНО, А ПОТОМ Я ПРИДУ И СДЕЛАЮ ВСЁ ГОРАЗДО НЕЖНЕЕ, ЧЕМ ЭТО ПРОДЕЛАЕТ С ТОБОЙ СМЕРТЬ.
  -Убьешь?
  -ДА НЕТ ЖЕ. ПРОСТО ОТДАМ ВЫСШЕМУ, НО ТАКОМУ, КОТОРЫЙ РАСКОЛЕТ И ВЫПЬЕТ ТЕБЯ НАИМЕНЕЕ БОЛЕЗНЕННО, ЧЕМ КАКОЙ ЛИБО ДРУГОЙ. КСТАТИ СКАЗАТЬ, У ТОЙ, КОМУ ПРОРОЧИЛ ТЕБЯ ТВОЙ ДЕМОН, ТЫ УМИРАЛА БЫ НЕСКОЛЬКО ЛЕТ В СТРАШНОЙ АГОНИИ. ОНА ЛЮБИТ ПОИЗДЕВАТЬСЯ.
  Я выдохнула.
  -И ВСЕ БУДУТ СЧАСТЛИВЫ. КЛЫК - СВОБОДЕН, Я - ВОЗНАГРАЖДЕН, ВЫСШИЙ - СТАНЕТ МОГУЩЕСТВЕННЕЕ, А ТЫ УЙДЕШЬ ЛЕГКО И ТОЖЕ СТАНЕШЬ СОВЕРШЕННО СВОБОДНОЙ. ПОВЕРЬ, К СОВЕРШЕННОЛЕТИЮ ТЫ НИ О ЧЁМ ДРУГОМ И ДУМАТЬ НЕ СМОЖЕШЬ. Я-ТО ЗНАЮ.
  Как ловко и складно. Как всё просто. Просто до боли. Мягко стелешь - жёстко спать...
  -А если я откажусь?
  Демон вздохнул вроде бы равнодушно, но я уловила в его вздохе и что-то другое.
  -ВСЕГДА ПОЖАЛУЙСТА. ТОГДА Я ПРЯМО СЕЙЧАС ДОПЬЮ ЧАШУ, ОН УМРЕТ, А Я ВЕРНУСЬ ТУДА, ОТКУДА ПРИШЕЛ. А ТЫ, МОЯ ДЕВОЧКА, ОСТАНЕШЬСЯ ЗДЕСЬ. ОХ И НЕВЕСЕЛО ЖЕ ТЕБЕ БУДЕТ, МИЛАЯ, ЖИТЬ В СОЗНАНИИ МЕРТВОГО ЧЕЛОВЕКА. НЕ ПОЗАВИДУЕШЬ.
  -Что?! Но как... Разве у мертвого есть сознание?!
  -ТЫ СТАНЕШЬ ИМ. В МЁРТВОМ ТЕЛЕ... ЧУЖОМ ТЕЛЕ! ЗДОРОВЫЙ РАЗУМ... СВОЯ БОЛЬ... ЧУЖИЕ ВОСПОМИНАНИЯ... ТЕМНОТА И МОГИЛЬНЫЕ ЧЕРВИ... НАВСЕГДА. НА ВСЮ ОСТАВШУЮСЯ ВЕЧНОСТЬ.
  У меня закружилась голова.
  -Ты врешь... Ты всё врешь... Не может такого быть! - я не слышала собственного шепота, потому что внутри всё падало и рушилось. Почему-то я знала, что он не играет со мной, не хитрит. Просто сухие факты. Голая статистика.
  -В ОБЩЕМ-ТО, ДЕВОЧКА, ВЫБОРА У ТЕБЯ И НЕТ.
  Он сказал это совсем просто, без насмешки. И всё же что-то в его словах добило меня окончательно. Я развернулась и побежала назад. Пожухлая трава перешла в каменную дорожку, бессчётные кирпичи замелькали под ногами. Чёрт, там же впереди пламя! Внутренне я хотела было затормозить, но тело не позволило этого сделать. Тот, кто остался сзади, был гораздо страшнее смерти в огне. Господи, куда я бегу?! Зачем?! Нельзя убежать из места, которого не существует...
  До стены огня оставалось лишь несколько метров. Я не знала, была ли она настоящей, или это такая же фикция, как и всё вокруг, но времени останавливаться уже не было. Да и смысла - тоже. Я закрыла руками лицо, ожидая последней волны огненного дыхания. Два метра... Один...
  И огонь расступился, пропустив меня в лес. Я не остановилась, лишь ускорила бег. Деревья, деревья, кусты... Я бежала в ту самую черноту, от которой убегала всю свою жизнь, и у которой теперь искала защиты. Спасения.
  -КУДА ЖЕ ТЫ БЕЖИШЬ, МОЯ ДЕВОЧКА?
  Этот голос... Он был везде. Каждое дерево говорило его голосом, каждый кирпич под ногами. Я зажала уши руками, продолжая бежать в неизвестность, но это не помогло.
  -ТЕБЕ НЕКУДА БЕЖАТЬ, НИАКРИС. ОТСЮДА НЕТ ВЫХОДА.
  ТЫ В МОЕЙ ВЛАСТИ, ПОНИМАЕШЬ, ТОЛЬКО В МОЕЙ.
  -Нет, нет, нет! - я закричала так громко, как только могла, но голос было невозможно заглушить.
  -Я ПОКАЖУ ТЕБЕ МОЮ СИЛУ... И ТВОЮ СЛАБОСТЬ. Я ПОКАЖУ ТЕБЕ ТО, ЧЕГО ТЫ БОИШЬСЯ БОЛЬШЕ ВСЕГО, ДЕВОЧКА. ЗАКРОЙ ЖЕ ГЛАЗА...
  Он засмеялся - тихо-тихо, но кровь внутри стала совсем ледяной. Деревья, деревья... Я не верю тебе, тварь, слышишь, не верю! Дэм, где же ты, Дэм, где ты?!
  Всё кончилось слишком внезапно. В один момент исчезло всё, будто стёртое мокрой тряпкой - лес, дорожка, пламя за деревьями. Мир, который никогда не был создан, вернулся в своё изначальное состояние. Я застыла на единственном кирпиче, который не исчез и повис в пустоте. А потом растворился и он тоже. Кувыркаясь, я полетела в темноту...
  
  Меньше всего я ожидала оказаться там, где в итоге очутилась, а именно, в собственном теле. Это произошло мгновенно: секунда, и я почувствовала, как на меня, прозрачную и невесомую, тугими бинтами легли кости, мышцы и кожа. Я сразу поняла, что это именно моё тело, потому что никакого дискомфорта при этом странном погружении не испытала. Но проверить, насколько я права, не было возможности - всё вокруг по-прежнему было погружено в кромешную темноту.
  Я пошевелила пальцами и ощутила под ладонью знакомую ворсистую ткань. Из такой же ткани сделано покрывало, лежащее у меня дома на диване. Как странно.
  Совсем рядом послышались шаги. Я вздрогнула и инстинктивно сжалась. Кто тут подкрадывается, кто охотится в темноте? Но вместо оглушительного звериного рыка я услышала голос мамы. Такой усталый и безэмоциональный, что у меня разом вспотела спина до самого спинного мозга.
  -Ань, к тебе пришёл Максим.
  Звук захлопнувшейся двери. Шум голосов вдалеке. Я моргнула и...
  ... и снова это проклятое ощущение, когда правда сходит на тебя неуправляемой снежной лавиной. Только на этот раз правда оказалась столь страшна и огромна, что из глаз, вне моего желания и контроля, разом брызнули слёзы. Из глаз, которые больше ничего не видели.
  Понимание ситуации пришло раньше, чем память тела. Как там говорил проклятый вампир? 'Я покажу тебе то, чего ты боишься больше всего. Твою слабость'. Боже, как точно и как больно. Самый большой страх... Неужели он у меня на лбу написан? Или от демонов невозможно скрывать такие вещи?..
  Ведь больше всего на свете я неизменно боялась лишь одной вещи - проснуться однажды и не увидеть солнца. Боялась того, что моё проклятие
  всё-таки вступит в полную силу. И вот теперь этот страх сбылся.
  В порыве неверия я схватила себя за руку и укусила изо всех сил. Зубы вошли в мягкую кожу, и рот наполнился вкусом собственной крови. Адская боль растеклась по ладони. Я в ужасе разжала челюсть, и вот тут-то память тела ко мне и пришла. Пустое пространство внутри мгновенно заполнилось миллионом воспоминаний. Их оказалось так много, что разглядеть что-то конкретное было невозможно, лишь отдельные картинки, будто листочки отрывного календаря, мелькали перед мысленным взором.
  Переход. Машина, несущаяся на бешеной скорости. Мокрый асфальт, не от крови - от дождя. Врачи сказали, счастливица, ни одного перелома, хорошо, что зацепило краем. Я слышу, как они говорят эти слова маме. Вокруг тепло и мокро... Всё болит и очень хочется спать. Но пора просыпаться. Делаю над собой усилие и открываю глаза. Как сильно болят ладони... Ничего не меняется. Подношу руки к лицу и ощупываю открытые глаза, тру их изо всех сил. Меня начинает тошнить, тело ведет в сторону. Темнота никуда не уходит... И я кричу. Кричу так, что у всех, кто находился в радиусе нескольких метров, напрочь закладывает уши. Я вскакиваю (чёрт его знает откуда, наверное, с кровати), и хочу куда-то бежать. Еще не понимая того, что бежать теперь больше некуда. С разбегу впечатываюсь во что-то большое и холодное, наверное, в стену. Удар такой неимоверной силы, что я снова теряю сознание и падаю на пол...
  Остальные картинки я в ужасе сминаю. Проклятая память бьет в самое сердце, мне снова хочется закричать, но я понимаю, что это невозможно. Тело больше не подчиняется. Я знаю, что оно моё, но мы будто по разные стороны баррикад. Человек ведь не думает о том, что хочет поднять руку, чтобы действительно её поднять. А мне теперь приходится делать именно так. Я, призрачная, настоящая, будто сама по себе, в холодном плену полумёртвого, вялого, равнодушного тела, которое больше ничего не ждёт и не хочет. Что же ты сделал со мной, проклятый вампир? Запихнул в ослепшую, полудохлую плоть... Как выбраться отсюда, как сбежать?! Как не сойти с ума?! Но ведь это не может быть реальностью, настоящей реальностью! Я... Я запуталась... Я не помню, где настоящее. Здесь не может быть настоящим, но почему же тогда мне так больно? Почему я чувствую боль и всё помню? Нет, нет, нельзя так думать, это неправильно. Нужно вернуться. Убежать отсюда. Но куда? На кладбище? Это невозможно. В сознание Клыка? Но как? КАК?! Здесь ничего этого больше не существует, я будто в прошлом. Никакого Клыка, никакого Арка, никакого...
  -Ань...
  Тихий голос неосторожным движением расколол тишину внутри меня на тысячу осколков. Максим. Макс. Он пришёл... Он здесь!
  -Привет...
  И я поняла, что не могу с ним разговаривать. Это было выше сил меня настоящей. Снова захотелось рыдать от беспомощности, но и это было невозможно. Тело выручило меня (как будто автопилот включился).
  Я заговорила, но... Это был чужой голос, чужие слова и мысли.
  -П-привет, Макс.
  У меня дрожат руки. Видит ли он это? Понимает, что со мной сейчас творится?.. Мне больше никогда этого не узнать. По-крайней мере здесь, в этом ужасном мире, созданном из одних лишь моих страхов.
  -Как ты?..
  Я улыбаюсь. Вернее, пытаюсь улыбнуться. Тело сопротивляется инициативе изо всех сил, и в итоге получается не улыбка, а какое-то жалкое подобие оскала. Настоящий Макс не любил, когда я так улыбалась ему. Он всегда спрашивал в такие моменты: 'Анька, Анька, ну что ж тебя так корёжит?'. А этот Макс... Этот промолчал.
  -Всё хорошо, - слова выдавливаются из горла с трудом, словно остатки пасты из пустого тюбика.
  -Я... Тут принес тебе кое-что...Смотри, - он спохватывается, почти проглатывает последнее слово, но оно всё равно долетает до моего слуха. Телу-то всё равно, а вот меня настоящую оно бьет под дых со всей силы. Я сразу же вспоминаю уже, казалось, забытое ощущение: когда падаешь на колени и отплёвываешься кровью.
  -Ну... Я... Это... Вот, - он что-то кладет мне в раскрытые ладони. Я вздрагиваю от холодного прикосновения к горячей коже.
  -Я тебе скинул новые аудиокниги... Как обещал...
  Но я не обращаю внимания на слова. Наконец до меня доходит, почему голос Максима показался мне с самого начала таким странным, таким неродным. Он говорил... со страхом. Я узнала эту интонацию. Моего лучшего друга тяжело было чем-то напугать, но если уж случалось, его голос всегда звучал именно так. Он что, боится... МЕНЯ?!
  -Макс, - тихо прошу я, с трудом ворочая непослушным языком, - дай мне руку.
  Он не сразу протягивает ладонь. Я не вижу, что там происходит на его лице, но уже чувствую, что ему не хочется этого делать. Когда же наконец рука ложится в мои ладони, она оказывается на ощупь холодной и покрытой мурашками. Я отталкиваю её чуть ли не с отвращением. Не к Максу - к самой себе. У настоящего Макса, которому я была дорога, руки всегда были тёплыми. В контраст с моими вечно холодными. Он говорил 'Я не дам тебе замерзнуть'. Говорил когда-то.
  Но это же не Макс! Не настоящий, ведь правда?.. 'Не существует, ' - шепчу я про себя, мысленно уже осознавая, что обманываться больше не получается. Я не знаю, как отсюда вырваться. Чёрт возьми...
  -Ань... Я это... Пойду наверное, - вот теперь страх в голосе проступил совершенно отчетливо, и, похоже, Макс и сам это понял, а потому заговорил еще быстрее. - Задали много... Понимаешь... Я зайду к тебе... Завтра... Или послезавтра... Еще принесу книжек...
  Слишком тяжело было это слушать. С трудом я выплюнула из горла маленькое, похожее на лезвие 'иди', и замерла, ощущая, как течёт по изрезанной гортани кровь. Еле слышное 'пока'. Хлопнувшая дверь. Тишина.
  Сил на истерику и борьбу с умирающим телом просто не было. Я застыла, пытаясь сохранить то хрупкое состояние, которое и равновесием-то было назвать смешно. Внутренние весы раскачивались, но я чувствовала, что еще немного - и они остановятся... И рассыплются в прах. И я просто сойду с ума. Проиграю. Даже не знаю, что это будет в большей степени, победа демона или моё поражение. Не хочу знать. Может, в тёплых волнах безумия я наконец-то найду то, чего не смогла найти в настоящей жизни - покой. Закрыть глаза, провалиться в темноту и больше никогда ни о чём не думать. Может, я уже сошла с ума? Может, это просто моя выдумка, а на самом-то деле я лежу, привязанная ремнями к кровати, а в вену мне снова колют что-то успокаивающее, лишающее воли, надежды и жизни?.. Откуда мне знать, что это - не так?
  За дверью вновь послышались шаги. Снова скрип двери.
  -Я в магазин. Ненадолго. Ань, пожалуйста, без глупостей. Всё равно не успеешь, - голос у мамы по-прежнему такой уставший, такой равнодушный, что сложно сказать, которая вещь задевает меня больше всего - волна холода, идущая от этого голоса, или последняя фраза, смысла которой я не понимаю.
  Тело медленно кивает. Я же молчу. Боюсь расплакаться. Откуда-то я помню, что мама ужасно устала от моих слёз.
  Снова шаги. Звук поворачивающегося замка. И снова тишина.
  Понимаю, что надо подниматься и что-то делать, но тело, предательское тело медленно сползает по спинке дивана и утыкается лицом в покрывало. Что ж ты делаешь, сволочь?! Ты же мне принадлежишь, ты же должно меня слушаться! Вставай, вставай, говорю!
  В мозгу высеченной из камня искрой вспыхивает один единственный вопрос.
  'ЗАЧЕМ?'.
  Он просто срезает меня под корень.
  Действительно, зачем куда-то бежать?
  Ведь мне... Мне некуда бежать.
  Есть только один честный ответ самой себе, и он очень прост: 'я не знаю, что мне делать'.
  Тело довольно улыбается, я чувствую напряжение мускулов, но не могу смириться с этой издевательской улыбкой.
  Так. Спокойно. Надо сесть и подумать. Если я до сих пор не сошла с ума, запутавшись в псевдореальностях и настоящих мирах, то почему это должно случиться теперь? В конце концов, именно умение трезво мыслить и оценивать ситуацию в конечном итоге меня всегда и спасало.
  Я снова сажусь на диване и яростно тру переносицу, чтобы лучше думалось.
  Проснуться бы. Открыть глаза - и ничего этого нет. Но ведь это не сон. Это вымышленная, чужая реальность, которая, в отличие от сна, так просто не отпустит. Я ведь уже кусала себя - и никакого результата. Боль тут не поможет. А что еще может помочь, не знаю.
  Я снова тру переносицу и понимаю, что больше думать о спасении просто нет сил. Что ж, подумаем о насущном.
  На ум снова пришли слова, которые мама бросила перед уходом. Почему она так сказала?.. В памяти этого нет. Я догадываюсь, что она имела в виду, очень смутно, но эта догадка пугает меня. Неужели?..
  Поднимаюсь на ноги и очень медленно, на ощупь двигаюсь к окну. Отодвигаю руками плотные шторы, тянусь к раме... И, коснувшись именно того, чего так боялась, отдергиваю ладонь. Чтобы прийти в себя, требуется несколько минут. Затем снова вытягиваю руку и осторожно ощупываю то, на что наткнулась. Решетка. Решетка на окне. Стоило вновь коснуться холодного металла, как в голове вспыхнули нужные воспоминания, и вместо смутных страхов наступило горькое понимание.
  Я вспоминаю, что руки у меня стянуты чем-то тугим и плотным. Нет, это не кожа. Я ощупываю их. Бинты. Тугие, в несколько слоев, так, что невозможно развязать. Мне не нужно вспоминать, зачем они на моих руках. Я уже вспомнила, что под ними. Страшные, длинные, кривые, уродливые шрамы, тянущиеся по всей длине вдоль обеих рук. Удивляться тут нечему, я же в мире собственных сокровенных страхов.
  Я ведь еще в семь лет дала такой зарок: если когда-нибудь случится самое страшное, жить слепой я не буду. Просто не смогу дышать в мире, палитра которого сужена до одного цвета, да еще и висеть вечным тяжким грузом на плечах собственной семьи. Кажется, здесь я не отступилась от своего зарока. И даже не единожды. Но уйти так и не смогла.
  Тенью я двигалась по комнате, обшаривая все поверхности, что попадались под мои будто проснувшиеся пальцы. Даже в настоящем мире у меня сильнее всех остальных чувств всегда было развито осязание, а здесь пальцы и вовсе превратились в маленькие рентгены. Я чувствовала ими всё, вплоть до микроскопических пылинок.
  Ничего. Пусто и чисто. НИКАКИХ ВЕЩЕЙ. Везде, где только можно - замки.
  И больше ничего.
  Я знаю, что плакать в этом мире бесполезно, но всё равно плачу. Как я жила здесь столько времени, в пустоте и темноте? И ведь знаю, что жила, по крайней мере, та часть моего сознания, в которой гнездится этот страх.
  Надо спасаться. Бежать отсюда. Да, бежать.
  Я медленно поворачиваюсь туда, где должно быть окно, надеясь, что слепота всё же неполная, и я увижу хоть какой-нибудь проблеск. Но нет. Ничего нет.
  Не позволяя поддаться панике, начинаю судорожно размышлять. Всё равно этого мира - нет. Главное не принимать всерьёз ничего, ни трусость Макса, ни мамину усталость, ни собственные шрамы. Всё это только в моей голове, этот мир состоит из меня самой. Что можно сделать с собственными мыслями? Убежать от них. Так, как я сделала бы это в реальности. Так, как всегда делаю, когда мне плохо.
  Не медля ни секунды, иду к входной двери. Конечно, она закрыта. Конечно, нигде нет ключей, а если и есть, то руками их найти не получается. Конечно, выхода нет. Но я больше не буду прогибаться под этот мир. Сейчас он подо мной хорошенько выгнется.
  Иду в ванную комнату. Если это мой мир, то сейчас всё получится. Если нет, то останется лишь перегрызть себе зубами вены. Это, конечно, тоже выход, но я всё-таки надеюсь, что у меня всё получится с первого раза.
  Аккуратно становлюсь на колени, залезаю руками под ванну и изо всех сил тянусь туда, где в настоящем мире должно лежать моё спасение...
  ЕСТЬ! Рывком вытаскиваю из-под ванны маленькую коробочку и чихаю от поднявшейся пыли. Ну и ну...
  В реальности я прятала здесь свой самый первый набор взломщика. Тут должны лежать старые отмычки, сломанные и несколько целых, кусочки пластилина с разными слепками разных ключей... И запасные ключи. Таки да. Открыв коробку и пошарив в ней пару секунд, я сразу же их нащупываю.
  Вот и всё, путь свободен. Я несусь к двери, уже не боясь на что-нибудь наткнуться. Страх отступил.
  Но внезапно застываю у самой двери.
  Ч-чёрт. Я даже не знаю, куда сейчас попаду. На мне лишь майка и старые джинсы. А что там сейчас, на улице? Какое время суток? Какая погода? Какое время года? Проблема, которую обычный человек решает парой шагов и простым выглядыванием из окна, становится для меня непреодолимым препятствием.
  Страх возвращается. Я сжимаю кулаки и морщусь, лишь бы снова не заплакать. Спокойно. Спокойно, Ниакрис.
  Делаю пару неуверенных шагов, утыкаюсь в вешалку. На ней почему-то висят сразу три куртки: лёгкая ветровка, тёплая толстовка, и осенний пуховик. Дрожащей рукой снимаю с крючка тёплую толстовку и натягиваю её прямо на майку. Становится жарко. Чёрт возьми, как сложно удержаться и не перепутать этот мир с настоящим. Очень сложно.
  Среди горы обуви отыскиваю старые кроссовки, остальную обувь узнать на ощупь не получается. Видимо, тут без вариантов. Кое-как натягиваю, с трудом зашнуровываю вслепую. Руки всё равно трясутся. Страшно.
  Как ни странно, ключ вошёл в замочную скважину сразу и повернулся как положено. Я вышла из квартиры, закрыла дверь, и тут у меня задрожали еще и ноги. Пришлось опереться на стену, чтобы не упасть. Теряю несколько секунд, затем открываю вторую дверь, закрываю и только тут понимаю, что всё-таки вырвалась из клетки. Всё-таки вырвалась. И попала в гораздо большую клетку под названием 'целый мир'. Для меня теперь всё едино.
  Медленно, стараясь не дрожать, подхожу к лестнице, вцепляюсь в перила и начинаю спускаться. Ноги движутся тяжело, с трудом. Я очень боюсь оступиться, упасть и потерять сознание. И потом очнуться привязанной к кровати.
  Вдруг за спиной раздаются шаги, быстрые, похожие на дробный стук копыт. Я пугаюсь так, что в самом деле чуть не падаю. Вцепляюсь в холодный металл, замираю, съеживаюсь. Только не мама, только не мама... Господи, ну пожалуйста...
  -Ой, у вас весь рукав белый!
  Голос принадлежит ребенку. Девочка. Незнакомый голос. Маленькая ладонь (даже через одежду чувствую кожей, что маленькая и тёплая) несколько раз с силой проводит по толстовке, будто счищая что-то. Совсем забыла, толстовка ведь чёрная, а я прислонилась к стене. Как просто забыть о такой мелочи, если ты слепая.
  -Вот и всё!
  Ребенок бежит вниз, прыгая через ступеньки. Я шепчу 'спасибо', но она уже далеко, она не слышит. Внутри всё обрывается, комкается. Меня снова ткнули носом в свой страх. В свою неполноценность. Что это, задумка демона или просто такая нелепая, грубая случайность?..
  Я спускаюсь. Не знаю, долго или не очень. В моей темноте нет времени. Она бесконечна.
  Медленно, на ощупь - к железной двери. Спотыкаюсь о порожек, через который в реальном мире никогда не спотыкалась. Чуть не падаю. Кусая губы, нащупываю кнопку. Нажимаю.
  В лицо бьет волна холода. Выйдя из подъезда и прислонившись к стене, сразу понимаю, что с одеждой не угадала. На улице зима.
  Но куда мне идти? Куда? Куда? КУДА?!
  -Аня!
  Мамин голос бьет стрелой в самую середину груди. Я отшатываюсь, ударяюсь затылком об дверь...
  -АНЯ!
  Голос приближается. Мама бежит ко мне, я вижу это как наяву. Но мне бежать некуда.
  -ДОЧКА!
  Смыкаю веки так плотно, с такой силой, что темнота трескается пополам. И где-то там, на изломе, мне мерещится что-то смутное, неясное... Будто свет в конце тоннеля.
  Как это некуда бежать?! Только бежать теперь и остается!
  И я срываюсь с места. В противоположную от маминого голоса сторону. Туда, где мне через эту непроницаемую тьму померещилось нечто, похожее на накрытый грязным стаканом маленький огонёк.
  Внутри больше нет страха перед темнотой. Мне не страшно упасть или потерять себя в ней. Я больше не боюсь, потому что знаю - скоро всё кончится. Не знаю как, но кончится.
  -АНЯ!
  Ноги бегут по снегу, почти не проваливаясь. Скрип-скрип - скрипит под ногами утрамбованный снег. Я не чувствую холода, но чувствую опускающиеся на кожу снежинки. Я убегу отсюда.
  -АНЯ!
  Визг тормозов бьет по ушам, оглушает, начисто лишает слуха. Сильный удар слева, пришедшийся по всему корпусу, ломает все кости, разрывает внутренние органы. Я не кричу - мне уже нечем. Мертва. Игра окончена.
  Теперь я знаю, какой бывает настоящая боль, от которой по-настоящему умирают.
  -АНЯ!
  Этот страшный крик - последнее, что я забираю у придуманного мира, которого больше не существует, прежде чем исчезает темнота, прежде чем исчезает боль, прежде чем исчезает всё...
  
  
  Но почти так же больно, как умереть, оказалось упасть. И не менее больно - осознать, куда именно я вернулась. Не в свою память и не в реальный мир, а в то самое поганое место, где вся власть надо мной была сосредоточена в лапах этой мерзкой твари.
  Я упала на траву, а показалось - на раскалённые копья. Слишком быстро, слишком больно... Только что меня рывком выдернуло из одной реальности, а теперь я, кажется, разбила лицо уже о другую. И, по-моему, сломана какая-то кость. Чёрт возьми, как больно... Когда же всё это кончится?!
  На дрожащих руках я медленно поднимаюсь над пожухлой травой, запрокидываю лицо, пытаясь загнать хоть немного воздуха в сплющившиеся от удара лёгкие...
  ... и получаю пощёчину такой силы, что отлетаю обратно на каменную дорожку. От мгновенной смерти спасает лишь то, что умереть мне, видимо, не позволяют. Я уже не пытаюсь ни встать, ни шевелиться, перестаю даже моргать. Всё, Аня. Приехали.
  -ЧЁРТОВА ДЕВКА! КАК?! КАК У ТЕБЯ ПОЛУЧИЛОСЬ?!
  Я лежу молча, распластавшись на камнях и глядя в ту сторону, где теперь бесновался вампир. Внутри всё звенит и гудит от пощёчины, и этот звук ужасно похож на звон разбитого стекла. Мне хочется плакать, но внутри, похоже, не осталось ни слёз, ни крови, вообще никакой жидкости. А, нет, кровь, кажется, еще осталась. Иначе что же это вытекает из открытого рта прямо на асфальт?..
  -ДРЯНЬ! ДРЯНЬ! ДРЯНЬ ПРОКЛЯТАЯ!
  Не проклятая, а проклятая... Это слово что-то задевает в памяти, но воспоминание, мелькнув, тут же исчезает. Надо было оставаться в темноте. Чего я добилась, вернувшись сюда? Пиррова победа...
  -ДУМАЕШЬ, ПОБЕДИЛА, ДУМАЕШЬ, ОБХИТРИЛА МЕНЯ, ДА?! КАК ЖЕ! Я ЗАСУНУ ТЕБЯ ОТРАТНО, СЛЫШИШЬ, АЛТАРЬ ПРОКЛЯТЫЙ! БУДУ ЗАПИХИВАТЬ ТЕБЯ ТУДА СТОЛЬКО РАЗ, СКОЛЬКО ПОТРЕБУЕТСЯ, ПОКА ТЫ НЕ ВЗВОЕШЬ ОТ УЖАСА И НЕ БУДЕШЬ НА КОЛЕНЯХ УМОЛЯТЬ МЕНЯ О ПОЩАДЕ! НУ ЖЕ, ПРОСИ ПРОЩЕНИЯ И ДАВАЙ СВОЁ СОГЛАСИЕ, И ТОГДА ВСЁ ЭТО ПРЕКРАТИТСЯ!
  Я знаю, что надо соглашаться. Сопротивление бесполезно. Я так устала... Даже восемнадцать лет жизни - это слишком много, куда мне столько? Но почему же я не могу и не хочу ответить 'да' своему мучителю прямо сейчас? Не знаю. Так больно и так хочется спать... Я на исходе.
  Но демон, кажется, принимает молчание за неповиновение. Пыльное облако с красными прожилками тотчас нависает надо мной, и всё заволакивает дымом, пропитанным запахом огня.
  -ЗНАЕШЬ, ЧТО Я СДЕЛАЮ? - вкрадчиво шепчет он мне на ухо. - Я ВЕРНУ ТЕБЯ ТУДА СНОВА, СЛЕПОЙ. А ЕЩЕ ПАРАЛИЗОВАННОЙ. ЭТО ВЕДЬ ПРОСТО, В ТОЙ АВАРИИ, КРОМЕ ГЛАЗ, ТЕБЕ МОГЛИ ПОВРЕДИТЬ ЕЩЕ И НЕРВНЫЕ ОКОНЧАНИЯ. ТОЛЬКО ПРЕДСТАВЬ, ТЕМНОТА И ПОЛНАЯ НЕПОДВИЖНОСТЬ. А ДАЛЬШЕ Я БУДУ ПОСТЕПЕННО ОТБИРАТЬ У ТЕБЯ ВСЁ. ПО КАПЛЕ. СНАЧАЛА СЛУХ, ПОТОМ И ГОЛОС. А ПОТОМ ТВОИ ЧУВСТВИТЕЛЬНЫЕ ПАЛЬЦЫ. СТАНЕШЬ ЖИВЫМ КАМНЕМ, ДЕВОЧКА, КАКОВО ТЕБЕ БУДЕТ? КАК ЖЕ ЭТО СТРАШНО, НИАКРИС, ОЧЕНЬ СТРАШНО... ДОСТОЙНЫЕ СТРАХИ. ИДИ ЖЕ К НИМ НАВСТРЕЧУ. В ИХ ОБЪЯТЬЯ.
  Трава начала расплываться, плавиться и белеть. Я поняла, что еще немного, и бухнусь в неё, как в молоко, и утону, а вынырнув, окажусь в той самой недвижимой тьме.
  И даже страха уже не осталось. Меня ведь предупреждали...
  Не у всех сказок должен быть хороший конец.
  'Прости меня, Дэм. Я должна была слушать тебя. Прости'.
  Трава стала жидкой и мокрой, и я поняла, что от псевдосвободы остались лишь считанные секунды. Да и к чёрту. Не нужна она мне. Теперь я буду гореть в аду. В тёмном и пыльном аду, где нет ни единой огненной искры. Долго-долго.
  
  
  
  
  Глава 20.
  Последнее противостояние.
  
  Я любил и ненавидел,
  Но теперь душа пуста.
  Все исчезло, не оставив и следа,
  И не знает боли в груди осколок льда...
  (Ария)
  
  Вспышка света оказалась столь сильной, что и трава, и окровавленные камни под щекой, и пылающие деревья за спиной, - стёрлось всё, осталось лишь небытие, тёмное и пустое.
  Теперь я лежала прямо на пустоте. Точнее, висела в ней. Но придуманный мир не исчез полностью. Взрыв уничтожил лишь половину, и сейчас я смотрела на вторую его часть, нетронутую, но покрывшуюся толстым слоем льда. Как будто там остановилось время. Даже вампир застыл единым монолитом, недвижимый и теперь совершенно не страшный. Спереди от него еще оставалось несколько метров выжженной травы, а дальше была лишь чернота. Как будто картинку напополам разорвали.
  -Ниакрис...
  Сначала показалось, что воображение решило сыграть со мной очень злую шутку. Злой она была еще и потому, что голос донёсся откуда-то сзади, со спины, а мне по-прежнему было больно даже моргать, не то что оборачиваться.
  Но вот что-то мягко коснулось плеч, потянулось дальше, и в конце концов обвило тело полностью. Меня подняли, перевернули, и я уткнулась во что-то пушистое, пахнущее дождем и утренним туманом...
  Собрав все оставшиеся силы, я отстранилась. Нужно было увидеть, убедиться, что это не игра сломавшегося воображения, а самая что ни на есть реальная реальность, вложенная в реальность несуществующую.
  Вот так я увидела Дэма в первый и последний раз.
  Он был чем-то похож на вампира, но при этом различия были куда заметнее, чем сходства. Дэм имел более чёткую форму, с отчётливо выделенными конечностями, головой и даже слегка проступающими глазами, похожими на две маленькие ямки. Хотя по форме он, как и вампир, всё равно напоминал облако, но структура его была более плотной, и состоял он не из тумана, а словно из какого-то странного вида шерсти, очень мягкого и прочного. Вампир имел сероватый оттенок с красными прожилками, а Дэм светился мягким голубым светом. И от него пахло не серой и дымом, а ранним утром. Я вдруг вспомнила, что еще имеет подобный запах - море на рассвете...
  -Т-ты? Д-дэм? Жив-вой?..
  -Прости меня, милая, - и Дэм снова прижал меня к себе.
  И я не выдержала. Всё, в чём он был и не был виноват, я простила разом. Слёзы градом покатились из глаз. Стальной стержень, который гнулся и гнулся всё время с тех пор, как я дала Каре обещание вернуть подвеску, наконец переломился надвое. Я обхватила Дэма руками, вцепилась в него и завыла, заорала, совершенно по-звериному. Раненный зверь. Загнанный зверь. Всё плохое, вся боль, весь гнев, ненависть, вся эта гниль литрами вытекала из организма вместе со слезами, которыми я заливала своего демона. А демон, ни говоря ни слова, лишь крепче прижимал меня к себе и качал, качал, качал на руках, словно маленького ребёнка...
  Кажется, так прошла целая вечность.
  Наконец я снова обрела дар речи.
  -Дэм... Он... Отправил меня... Ослепил... Я - Алтарь... Велел отказаться, - слова полились бессвязным потоком, перемешиваясь с икотой.
  Дэм снова крепко прижал меня к себе.
  -Я знаю, Ниа, знаю. Я всё видел. Именно за это и прошу у тебя прощения, - он судорожно вздохнул, совершенно как человек. Как я.
  -Ты был рядом? Но где?
  Я не сердилась на него, не злилась. Чувствуя, как нежно обнимают меня прозрачные пушистые (лапы?) конечности, я понимала, что всё сделанное Дэмом было только ради нашей общей победы, а не ради издевательства надо мной.
  -Вне пределов его досягаемости. Я всё слышал, маленькая. Глупец... Думал, что всемогущий, а проиграл на своей же территории. Потому что хоть и сильный, а всё равно глупый. Потому что не своё место занял, слишком высоко замахнулся. Вскарабкался на трон, а усидеть не смог, потому что не знает, как правильно нужно сидеть.
  Дэм говорил, и его мягкое голубое мерцание разгоралось всё ярче и ярче. Наверное, он так сердился.
  -На самом деле, это ты выиграла поединок, а не я. Если б не ты, Ниакрис, мне бы никогда с ним не справиться. Он хоть и глупый, но осторожный. Чёрт возьми, если бы я мог предупредить тебя, подготовить... Но я и сам не знал, ни малейшего понятия не имел, что нас будет тут ждать. А он сразу заметил тебя и выманил. Мне надо было вступиться, знаю, но тогда бы он уничтожил нас обоих. А так, пока он... Отвлекался на тебя, я сумел ударить в спину и лишить его почти половины силы. Разом забрал всё накопленное.
  -Я не сержусь, Дэм. Раз так было нужно, - какая-то часть сознания отказывалась верить, что я говорю так после всего, что со мной тут сделали, но это всё равно было правдой. Так ведь всегда и бывает: кто-то пешка, а кто-то передвигает фигуры по доске. Но победа-то в итоге достается и тому и другому. При условии, что пешка выживет.
  -Подожди, Дэм... Ты сказал - половину силы? То есть, он еще не мёртв?
  Со страхом смотрю на покрытую тонким слоем льда часть поляны. Так обычно выглядят стеклянные шарики с фигурками, которые встряхнёшь - и внутри пойдет снег. Никакого различия. Только тут внутри разрушительной силы демон.
  -Нет, девочка моя, демона убить не так-то просто. Тем более, такого отожравшегося, - Дэм, кажется, улыбается. - Ты молодец, уже практически уничтожила его. Теперь тут работа только для меня.
  -Я? Но причём тут я?
  -Если бы не ты, мой удар никогда не попал бы в цель, - просто отвечает он.
  Дэм аккуратно опускает мои ноги на зем... То есть на пустоту. Я встаю, выпрямляюсь и смотрю на него, впитывая в память каждый сантиметр пушистой поверхности.
  -Ты хочешь, чтобы я ушла?
  -Я боюсь, что не смогу защитить тебя, если ты останешься. Да и потом, два сцепившихся демона - что может быть разрушительнее для человеческого сознания? Смерть для вас, людей, еще не самое страшное в таком случае, а вот сойти с ума далеко не так приятно.
  Не знаю, шутит Дэм или говорит серьезно, но понимаю, что и в самом деле придется уйти. Внутренне я не хочу этого, почему - не знаю и сама. Мне кажется, что больше я его не увижу.
  -Кто знает...
  Поднимаю глаза и вижу, что Дэм внимательно на меня смотрит.
  -Не уходи, - говорю я то, что тяжелым камнем лежит на душе. - Не оставляй меня.
  Кажется, еще немного, и снова сорвусь в слёзы. Просто... Слишком сильное предчувствие.
  -Иди, Ниа.
  Стою на месте.
  -Ты должна помочь мне. Там, в реальности. Иначе не справлюсь.
  Вскидываю голову:
  -Что? Как?
  -Когда я отпущу время, держи Клыка как можно крепче. У тебя получится, он сейчас совсем слабый. Смотри, чтобы он как можно меньше дергался. Чем более неподвижным он будет, тем меньше вероятность, что кто-то из нас повредит что-то важное. Хотя... За вампира не ручаюсь.
  Он вздохнул.
  Клык! Ах да, чёрт, я же из-за него сюда забралась и уже успела об этом позабыть. Нет. Надо идти до конца. И я пойду. Только...
  -Дэм, можно обнять тебя?
  Он молчит, лишь голова опускается совсем низко. И он тоже предчувствует...
  Делаю шаг и крепко смыкаю руки вокруг мягкого пушистого тела.
  Долг. Проклятое чувство долга. Мы в ответе за тех, кого чуть не прибили.
  В стороне, там, где лёд, что-то хрустнуло. Дэм тут же поднимает голову и всматривается в неподвижного вампира. По льду поползла трещина...
  -Ниа, беги! Прямо, в темноту! И не оглядывайся, только не оглядывайся!
  Дэм бросается туда, где лёд уже в самом деле трескается.
  Я медлю.
  -Помоги! Помоги Клыку, без тебя мы не справимся!
  И я разворачиваюсь и снова бегу во тьму. Теперь уже не страшно, а в голове лишь одна мысль - успею, не успею? Как странно бежать в полной темноте, ступать в пустоте и не падать, и не ломать кости...
  За спиной раздается оглушительный рёв. Хочется оглянуться, но я продолжаю бежать, так, как велел Дэм. И через пару секунд темнота начинает медленно белеть. Мутный туман расплывается перед глазами, и вдруг в одно мгновение темнота исчезает, и меня ослепляет волной белого цвета. Я жмурю глаза, кручу головой, отплёвываюсь, захлёбываясь в резком свете, и только потом картина перед глазами фокусируется, и я вижу перед собой расплывчатой, нечёткой старой фотографией лицо Клыка, которое белее снега под его головой. Он смотрит на меня с невообразимой смесью множества чувств сразу: со страхом, даже с ужасом, с неверием, с жалостью и еще... Со счастьем.
  -А-ня... Ань-ка, - шепчет он едва слышно.
  Чёрт возьми, на каком я свете? Голова идёт кругом, всё плывет. Я уже не понимаю, где нахожусь.
  -Я всё видел, - всё так же тихо произносит Клык. - Тебя и... Его... Их.
  Слова разбираются с трудом. Я дергаюсь, белый снег расплывается, и всё вдруг в один момент заволакивает темнотой с запахом огня. От неожиданности дергаюсь еще сильнее и снова выныриваю в мир белого цвета.
  Вот как, значит. Пока всё это дерьмо не кончится, меня будут держать оба мира. Надо бы поменьше двигаться, чтобы не сойти с ума, но разве это возможно?..
  -Ань, - снова начинает Клык, но из меня глухим стоном вырывается:
  -Помолчи...
  И он замолкает. Пару секунд вглядывается в меня, неподвижный, как статуя, и я расслабляюсь и совершенно забываю о том, для чего я здесь... И не успеваю остановить Клыка, когда он вдруг резко дергается и рывком поднимается c земли в полусидящее положение. И от этого быстрого рывка что-то происходит в его голове, то, от чего предостерегал демон, и Клык начинает кричать. Страшная это была картина.
  Не в силах или не в состоянии даже поднять руки, чтоб обхватить ими голову, в которой теперь творилось что-то ужасное, он сидел на снегу и кричал. Долгий, протяжный, тягучий как густое масло вопль камнем разбился о барабанные перепонки, и я поняла, что если он сейчас не замолчит, то убью или его или себя. Толкнув его, я навалилась сверху и прижала к земле, закрыла рот ладонью. Крик стал звучать глуше, но заставить его замолчать совсем я не могла. У него не было сил, чтобы сопротивляться и сбросить меня, но кричать он по-прежнему не переставал.
  Меня снова качнуло в пропахшую огнём темноту. Там, вдалеке, на мёртвой поляне полумертвого разума шла настоящая битва. Я видела лишь две волны - огненную и лёдяную. Лёд... Он использует лёд, созданный Дэмом, против него же самого. Холод ведь его стихия... Значит, Дэм - это огонь.
  Меня снова вытянуло обратно. Не обращая внимания на то, что почти ничего не вижу, я, вдруг убрав ладонь с губ Клыка, наклонилась к нему и заорала:
  -Заткнись! Заткнись сейчас же!
  Клык перестал кричать. Его трясло мелкой дрожью, лоб был горячий, а щеки холодны и так же мертвенно-бледны, как руки.
  -Аня, убей меня! Я... Не... Могу... Больше...
  Если бы я только что не вернулась из мира, в котором были воплощены все мои самые ужасные страхи, то, наверное, смогла бы его пожалеть.
  -Аня...
  Я не выдержала. Схватила его за грудки, вжала в снег и закричала прямо в лицо:
  -Заткнись! Заткнись, мать твою! Ты же Клык, чёрт возьми, соберись, блин, сейчас же! Больно тебе?! Страшно?! Да ты ни хрена не знаешь, что такое больно и страшно! Знаешь, где я сейчас была, знаешь, куда он меня отправил и что со мной сделал?! Ни хрена ты не знаешь! И это всё лишь затем, чтобы спаси твою грёбанную задницу! А ты хочешь сдохнуть! Хочешь - пожалуйста, но только не здесь и не на моих руках, понял, сволочь?! Не после всего того, на что я пошла ради тебя!
  Наверное, эти слова очень странно звучали со стороны. Я понимаю. Потому что на самом деле в ту минуту не могла определиться, какие же всё-таки чувства испытываю к Клыку - ненавижу его или люблю, балансируя на тонкой грани между, застыв на том самом шаге, что от любви до ненависти. И которого из них - настоящего, или того, что привыкла видеть каждый день?..
  Клык замер. Он больше не кричал, только смотрел широко раскрытыми глазами, покрытыми мутной плёнкой боли.
  Да знаю, что больно, ну потерпи же немного...
  -Ниакрис...
  Я вздрогнула. Голос у Дэма был хриплый и отрывистый, как будто его душили и он задыхался.
  -Помоги мне, Ниа...
  Кажется, он действительно задыхается.
  -Что? - закричала я, не требуя объяснений. - Что мне сделать?!
  -Ослабь его, - демон уже перешёл на шёпот. - Сделай тело слабее.
  -Ударить?!
  -Нет... Что-то сильнее...
  И он пропал. Я попробовала позвать его снова, но Дэм больше не отзывался. И темнота больше не пускала.
  Разум судорожно заметался в лихорадочных поисках решения. Ослабить тело? Не ударом, это слишком слабо. Сильно ударить? Всё равно будет тот же эффект. Но что же тогда, что?!
  Чёрт возьми, кровь! Если пойдёт кровь, тело станет слабее. И не умрет при этом. Мне нужен нож!
  Но ножа не было. Я подняла глаза и не увидела никого вокруг, кроме нас двоих. Не потому, что никого не было, а потому, что перед глазами дальше двух метров по-прежнему висело лишь молочно-белое марево. Закричать? Нет. Они всё равно не поймут, долго объяснять. Так что же мне, зубами теперь перегрызать?!
  Наверное, я действительно стала хуже соображать после всего, что сегодня произошло. Потому что на то, чтобы вспомнить о лезвии, ушла целая минута. На то, чтобы достать его из кармана - еще секунд пять.
  Я снова наклонилась к Клыку.
  -Ты мне доверяешь?
  Он кивнул. Сразу.
  -Полностью? На все сто?
  На этот раз кивок задержался, но лишь на пару секунд.
  -Тогда доверься мне полностью.
  Я закатала рукав его куртки и склонилась над рукой, внимательно её осматривая. Кожа была настолько бледной, что через неё проступала вся карта вен. Главное, не задеть их, иначе своими руками убью того, кого сейчас так упорно спасаю.
  -Аня...
  Я быстро вскинула голову, испугавшись, что Клык снова решил подняться. Но он лежал неподвижно, так же, как я ему приказала.
  -Ты убьешь меня?
  Меня чуть не подбросило вверх от такого вопроса.
  -Мы это, по-моему, только что обсудили, - проговорила я сквозь зубы, тщательно ощупывая руку. Она была влажная и ледяная на ощупь.
  -Ты хочешь ему помочь?
  -Да, - сказала я еще глуше. Говорить отчётливее было трудно, потому что зубами держала лезвие, боясь уронить его в снег и потерять.
  -Ты лучше убей меня, - вдруг снова попросил Клык, но голос на этот раз был спокоен и почти безэмоционален. Но меня эта просьба окончательно вывела из хрупкого равновесия, и я потянулась было к его лицу, чтобы ударить с размаху ладонью, но... Не смогла. Потому что увидела...
  Взгляд Клыка был ужасной смесью спокойствия и боли, он смотрел, не отрываясь, куда-то сквозь белёсые облака над кладбищем, а по вискам, с левой и правой стороны, сбегали вниз две прозрачные дорожки. Он плакал.
  -Что ты несешь?.. - спросила я со страхом, склоняясь над ним так низко, чтобы почувствовать дыхание, понять, что он еще жив.
  Он перевёл взгляд на меня, и спокойствия в глазах разом стало вдвое меньше, чем боли.
  -Я вспомнил. Всё вспомнил. Все те страдания, которые причинил тебе. Тот я... И теперь не могу ни оправдать себя, ни найти наглости, чтобы просить прощения, которое всё равно не покроет и сотой доли того, что натворил. Я только хочу умереть и попасть в ад.
  Самым страшным было то, что я узнала в нём себя несколько часов назад, там, на крыше. Даже взгляд у нас, наверное, был одинаковый.
  'Я только хочу умереть и попасть в ад'.
  Неужели мы теперь сравнялись с тобой, Клык? То ли я поднялась до твоего уровня, то ли ты опустился до моего. Или наоборот?..
  Не медля больше ни секунды, я вернулась к его руке, левой ладонью натянула кожу на боковой стороне чуть ниже локтя и, слегка отведя руку, ударила лезвием так быстро и точно, как всегда наносила подобные удары себе самой.
  Глубоко, но не смертельно, именно так, как нужно. Кровь сразу просочилась на кожу тонкой полоской, затем полоса увеличилась, а потом кровь потекла вниз по руке и коснулась снега. Она всё текла и текла, а мы оба смотрели на неё: я - со страхом, но не за Клыка, а за Дэма, который по-прежнему не подавал признаков жизни; Клык же глядел на кровь заворожено, как на какое-то волшебство; да и остальные, должно быть, тоже смотрели на нас, но как именно, я не хочу даже и думать.
  Голова вдруг закружилась. Уже наученная горьким опытом, я мгновенно расслабилась, позволяя темноте войти в себя легко, как опытному любовнику. Даже тьма сейчас была для меня желанной, потому что не давала видеть то, что было выше моей логики и понимания, а именно раскаяние Клыка.
  Темнота оказалась горячей, почти раскалённой, как воздух в нагретой печи. Вдалеке уже не было ни огненных, ни ледяных волн. Темно, пусто, и очень жарко. Меня вдруг обдало струей горячего воздуха, как будто что-то невидимое и очень горячее бросилось из ниоткуда прямо ко мне.
  -Девочка моя!
  -ДЭМ!
  Я завертелась вокруг своей оси, пытаясь найти его взглядом, но везде по-прежнему была лишь непроглядная тьма.
  -Ты спасла нас, маленькая. Меня и Клыка.
  -Мы победили, Дэм? Мы победили?!
  -Почти. Мне нужно поговорить с тобой.
  В его голосе появилось что-то такое... Очень странное.
  -Послушай, я скажу очень быстро. В общем, я не способен уничтожить его здесь, на этой территории. Он слишком сильный. Могу только прогнать в наш мир, но нет гарантии, что он не вернется сюда и не добьет твоего Клыка окончательно, и не факт, что у кого-то снова получится его спасти, а меня и тебя рядом наверняка не будет. Хотя он может и не прийти. Побояться.
  Я не колебалась в выборе следующего вопроса.
  -Как его можно уничтожить совсем?
  -Нужна другая территория, Ниакрис. Та, где он не будет хозяином.
  И снова я поняла всё сразу.
  -Тебе нужен мой разум?
  -Другой не подойдёт. Я мог бы взять любого из этих ребят, да только они умрут через пару секунд, стоит хоть кому-то из нас двоих в них войти. Они не Алтари, а подходящую Чашу так просто за пару секунд не слепишь.
  -Значит...
  -Ниа, я не хочу этого делать! Не хочу больше причинять тебе боль, хватит! - вдруг взмолился демон. - Прошу, позволь мне просто забрать его в другой мир, я попробую убить его там или отдать на суд остальных или что угодно... Это ведь будет ужасно, Ниа, не заставляй меня!
  -Прости, Дэм, - спокойно сказала я. - Но я тебя всё-таки заставлю.
  -Почему ты идёшь на это? Неужели так любишь его?!
  -Нет, - ответила я еще спокойнее. - Потому что мне меньше всех на свете есть что терять. Фактически, мне терять совершенно нечего. Ведь я уже мертва, помнишь? - и показала на своё сердце.
  Молчание было оглушительным и очень долгим. Но когда демон снова заговорил, голос его был хоть и твёрдым, но всё равно слегка дрожащим. Он пытался подражать мне, но получалось не очень хорошо.
  -Тогда... Иди сейчас к нему. И жди, когда сама поймешь, что пора.
  -Как я узнаю, что вы внутри, Дэм?
  -Ты сама пустишь нас. Ты же Алтарь, Ниа, в твой разум нельзя просто так перепрыгнуть. Только через добровольный физический контакт.
  -ЧТО?! - я испуганно отшатнулась.
  -Не такой серьезный, как ты подумала, моя девочка, - горько усмехнулся Дэм. - Просто прикоснись к нему губами, к его губам, уху или носу. Эти телесные дыры самые близкие к голове, и мне не придётся проходить сквозь кожу. Если так - ему было бы очень больно.
  -Так и сделаю, Дэм, - ответила я, выныривая из темноты на заснеженную поверхность. Белый цвет уже не слепил.
  Я была спокойна и так сосредоточена, как никогда не бывала прежде.
  Руки не дрожали, сердце билось ров... то есть, оно вообще не билось. Тем лучше.
  -Аня!
  Я медленно перевела взгляд на Клыка, будто только теперь вспомнила о его существовании. Он по-прежнему лежал неподвижно и лишь всматривался в меня, морща брови. Лицо как будто бы стало не таким бледным...
  Но ведь это еще не победа. Вампир вернётся, я знаю. Если сейчас в последний раз поступлю не по совести, а по желанию, он вернется и добьет Клыка. После всего, что тут произошло, я не могу этого допустить.
  Я подобралась к Клыку поближе. Теперь его голова лежала рядом с моими коленями, а я нависала над ним сверху. И тоже внимательно его разглядывала. Словно видела в первый раз.
  -Ты говорила... С ним? Что он... Сказал? - медленно произнес Клык. Слова по-прежнему давались ему с трудом.
  Я смотрела на него ласково. Первый раз в жизни смотрела на Клыка и улыбалась. А еще мне очень хотелось плакать. Только я не знала отчего и потому не плакала. Плохая это привычка - плакать без причины.
  -Всё будет хорошо. Всё уже хорошо, Клык, - тихо сказала я ему.
  Он не поверил. Покачал головой.
  -Что ты задумала?
  Я положила левую ладонь ему на голову и легонько провела по волосам.
  -Я уничтожу его. Совсем. Навсегда.
  -Ты?..
  -Не только я. Мы вместе. Втроем. Ты просто слушай меня, и всё пройдет очень быстро. Доверься мне в самый последний раз.
  Целую минуту Клык смотрел на меня молча. Взгляд его выражал такую сложную смесь чувств, что словами их передать очень трудно.
  -А тебе не будет больно? - вдруг подозрительно спросил он.
  Я мысленно перекрестилась и вложила в нежную улыбку всё актерское мастерство, на которое только была способна.
  -Разве что совсем капельку.
  Он вздохнул. Кажется, поверил.
  -Что ты хочешь сделать?
  Я покачала головой.
  -Плохой вопрос. Спроси по-другому.
  -Ладно... Что я должен делать?
  Я улыбнулась ему в последний, третий раз.
  -Просто закрыть глаза и расслабиться. Это несложно.
  Очень тяжело было вынести его взгляд, в равной степени состоящий из доверия, недоверия и страха. И первый раз в жизни это был страх не за себя.
  А за меня.
  Очень медленно Клык всё же закрыл глаза. Кулаки его сжались, то ли от страха, то ли он ждал, что ему самому сейчас придётся драться с вампиром. Нет, милый, всё проще, гораздо проще.
  Я набрала в лёгкие побольше воздуха, бесшумно выдохнула, склонилась над ним и, не позволяя себе выбирать, быстро коснулась губами его губ.
  И в ту же секунду, стоило только нашим губам соединиться, как что-то юркое, черное скользнуло внутрь моего рта, будто две маленькие почерневшие от копоти саламандры. Сначала я даже не поняла, что произошло, лишь отпрянула от Клыка, пытаясь понять, что делать дальше. Чёрные ленточки заметались в ротовой полости так быстро, что я даже не успевала прижимать их языком. Спустя пару секунд я поняла, что те точки, которых они касаются, немеют. А через десять секунд уже не чувствовала их прикосновений, потому что перестала чувствовать что-либо вообще. Тут было еще не страшно. Я попыталась их выплюнуть, попыталась напрячь мышцы рта, но ящерки описали круг почёта по последним чувствительным точкам и вдруг скользнули вниз.
  Мне показалось, что в горло разом высыпали не меньше ящика маленьких раскалённых лезвий. Я схватилась за шею, закашлялась, вновь пытаясь их выплюнуть, но безуспешно. Ящерицы начали увеличиваться в размерах, я почувствовала, как шея раздувается под ладонями, воздух в лёгких кончился, и я согнулась, стоя на коленях, понимая, что сейчас умру, умру по-настоящему, потому что дышать было больше нечем. Перед глазами поплыли синие круги...
  И когда я поняла, что круги сейчас начнут увеличиваться в размерах, пока весь мир не станет иссиня-чёрным и совершенно мёртвым, ящерицы выросли еще на один миллиметр, и... Провалились в лёгкие.
  А в следующий момент моё тело будто распалось на две части. Огонь и лёд. Две стихии ползли по телу, обвиваясь вокруг органов, скручивая суставы, сдавливая кости. Ледяная... уже не ящерица, змея, виноградной лозой обвила позвоночник и начала его сдавливать. Я услышала, как хрустят мои собственные кости. Огненное кольцо замкнулось вокруг сердца, сжигая его самым настоящим огнём.
  Они дрались. Демон защищал сердце, а вампир пытался убить меня, сломав позвоночник. Но в моём теле Дэм был сильнее, и вот уже огненный змей обвил позвоночник, не позволяя ледяной змее сомкнуть свои кольца сильнее.
  Я потерялась в жидкой боли, растекшейся по всей физической стороне моего существования. Поднялась на ноги - нет, меня подбросило на ноги, какой-то четвертой, внеземной силой, та, что сильнее и боли, и смерти, и даже жизни.
  Я стояла, заживо сгорая изнутри и одновременно умирая от лютого холода, и даже не плакала, лишь смотрела на свои скрюченные пальцы, а внутри них хрустели кости, на запястьях наливались синевой вены, готовые лопнуть от такого давления...
  От смерти спасало только одно - то, что по всем земным законам, по всем канонам логики я была уже мертва, безнадежно и окончательно. Только я одна на всей Земле могла подойти для такой роли, роли ристалища для двух бьющихся насмерть демонов, и волею случая нашлись и демоны и повод для хорошей смертельной драки. Но даже я не смогу выдержать такое долго.
  Я схожу с ума...
  Руки сами вцепились в лицо, и я закричала. Казалось, меня сейчас просто сложит пополам, нечто переломит об колено мой позвоночник, кровь хлынет горлом, и я просто упаду, упаду на снег старой тряпичной куклой, отыгранной картой, расплавленной монетой, мёртвым телом, беспокойным духом... Если только... Это сейчас... Не... Кончится...
  Что-то ткнуло меня с размаху в землю, и я подумала, что падаю, чтобы больше никогда не подняться, но тело скорчилось на коленях, я уперлась руками в снег и закашлялась до темноты в глазах, а из горла вылетало, выходило то, чего там никогда не должно было бы быть, вытекала боль, выдавливаясь по каплям, по комочкам...
  И всё кончилось.
  С последней каплей, вытекшей изо рта, я поняла, что всё кончено. Дэм победил. Вампира больше нет. Я опустила взгляд и увидела на снегу пепел. Всё, что осталось от вампира. Крупные хрупкие хлопья, такие бывают, когда сжигаешь скомканную бумагу. Только этот пепел был красным и мокрым. Омытым в моей крови. Так вот что это такое капало...
  -Аня! Анька!
  Я повернула голову в ту сторону, откуда шёл голос. Клык стоял в паре метров от меня, тоже на четвереньках, будто хотел подползти, но никак не мог собраться с силами. На сей раз я просто отвернулась. Даже предполагать не хотелось, что там сейчас такое в его глазах.
  -Аня...
  Больше всего хотелось расслабить напряженные руки, держащие тело, упасть лицом в снег, прямо в окровавленный пепел, и умереть. Окончательно и бесповоротно. Просто закрыть глаза и навсегда провалиться в темноту, в которой не будет самоосознавания.
  -Аня!
  Никакой радости от победы.
  Спустя секунду я поняла, почему это так.
  Сердце по-прежнему молчало. Не билось.
  Я всё та же логическая заноза многострадального мира, маленькая расчетная ошибка мировой матрицы, меня по-прежнему НЕ ДОЛЖНО существовать.
  Почему? Почему, Дэм?.. Ведь ты же сказал, ты же обещал, что если мы победим, сердце забьется вновь! Или нет?..
  -Маленькая...
  На меня снова повеяло теплом.
  -Где ты, Дэм? - устало спросила я вслух. После всего, что видели эти ребята, нет смысла разговаривать с демоном про себя. Теперь уже без разницы.
  Ребята... Я подняла взгляд и вдруг увидела всё и всех. Молочная пелена исчезла, я снова видела весь мир, как прежде. Видела ржавую ограду старого кладбища и всех мальчишек из Чёрного Воинства, которых уже не боялась ни капли. Да я, кажется, больше вообще ничего не боялась.
  Я не стала смотреть им в глаза. Незачем. Достаточно того, что они были здесь всё это время и всё видели.
  -Я здесь, Ниа...
  Я поднялась на ноги и вдруг увидела то место, над которым висел Дэм. Его самого не было видно, но воздух там будто плавился, расплывался кляксой, искажая реальность.
  Клык тоже смотрел на это место. А остальные смотрели на меня, пытаясь понять, с кем я говорю. Но меня сейчас не интересовала ничья реакция.
  -Мы победили, Дэм? - спросила я, медленно подходя туда, где он должен был находиться. - Мы ведь убили вампира?
  -Да, моя маленькая княжна. Мы победили.
  -И Клык будет жить? - я позволила себе улыбнуться.
  -Будет. Парень, слышишь, ты ей жизнью обязан. Ей, а не мне. Она теперь твой ангел-хранитель, вторая мать. Сделай так, чтоб она стала счастливой. За всё, что было и чего не было.
  Я поняла, что Клык тоже слышит Дэма, но не стала оборачиваться, чтобы посмотреть на его реакцию. Меня куда больше обеспокоили слова демона, чем тот, к кому он обращался.
  -Дэм, почему?.. - спросила я с горечью в голосе.
  Он понял.
  -Оно будет биться, Ниакрис. Снова будет. Нужна только малость. Самая малость.
  -Какая, Дэм?..
  -Я должен уйти.
  Небо камнем упало с большой высоты. Я осела в снег.
  -НЕТ!
  -Ниа, милая, - голос демона стал умоляющим, - вся защита, которую я навел на тебя, мёртвое сердце, нечувствительность к холоду, всё это исчезнет, только когда я покину тебя и этот мир. Я знал это еще тогда, когда наводил всё это, но не стал тебе говорить, потому что подумал, что, когда придет время, ты воспримешь это спокойно, даже с радостью...
  -Я ПРОСТО ТОГДА ЕЩЕ НЕ ЗНАЛА, НАСКОЛЬКО ТЫ МНЕ ДОРОГ!
  Голос сорвался на крик, по лицу потекли слёзы. Нет, нет, НЕТ!
  -Девочка моя, ведь иначе сердце...
  -К ЧЁРТУ СЕРДЦЕ! ПУСТЬ ОНО НЕ БЬЕТСЯ! ПУСТЬ Я НЕ ЧУВСТВУЮ ХОЛОД! ЧТО УГОДНО, ДЭМ, ТОЛЬКО НЕ УХОДИ, ТОЛЬКО НЕ БРОСАЙ МЕНЯ!
  Слёзы душили сильнее, чем два сражающихся демона. Я не могла, просто не могла представить себе, как это - снова остаться одной, в оглушающей пустоте, посреди грызущего одиночества, наедине с собой... Я ведь только-только перестала чувствовать себя одиноко, вот в эти несколько часов, что мы сражались с демоном бок о бок, я только-только познала счастье быть не одной в своей пустоте-омуте, а теперь... Теперь... Да пусть он хоть Высшим демонам меня отдаст на съеденье, всё равно, лишь бы с ним, только с ним!
  Дэм услышал мои мысли и ухватился за них, как за соломинку.
  -Ниа, я уйду в свой мир, и сделаю всё, чтобы ни один Высший демон не добрался до тебя. Я никому тебя не отдам, слышишь, буду сражаться. Ты должна жить! Я делаю это потому, что хочу, чтобы ты ЖИЛА, по-настоящему, по-человечески, чтобы пережила своё восемнадцатилетие!
  Я заплакала еще сильнее.
  -Нет, Дэм, нет, я не хочу, мне не надо жизни, только не оставляй меня одну! Я не смогу так больше! К чёрту жизнь, я ведь умерла еще ночью, там, на крыше, мысленно сделала тот шаг, я ведь уже мертва по-настоящему, а это всё так, фарс нелепый, этого нет, не должно быть! Не оставляй меня, прошу!
  -Ниа, - взмолился демон, но я вдруг закричала:
  -Возьми меня с собой, Дэм!
  Все вздрогнули. Вздрогнул воздух там, где висел демон, вздрогнул Клык, и Арк, и все остальные. Но мне не было до них никакого дела.
  -Что?..
  -Забери меня с собой, слышишь?! В свой мир! Уйдем вместе!
  -Ниа, - со страхом прошептал демон, - да как тебе только в голову такое пришло... Это же хуже смерти... Это ведь другой мир, даже не противоположный, ДРУГОЙ, созданный ИНАЧЕ...
  -Дэм, - зашептала я страстно, не слушая его слов, - я уже десять раз прошла через смерть, мне не страшно, адом клянусь, я через всё пройду, через чертей, через сумасшествие, через вывернутое наизнанку тело, откажусь от всего, только ЗАБЕРИ МЕНЯ ОТСЮДА! - кажется, я снова начала кричать.
  -Нет, Ниа, нет, не проси меня, я же не могу...
  Он вдруг замолчал. Резко.
  Мне не надо было дважды объяснять, что означали эти слова. Я всё поняла и так. Теперь мы связаны одной нитью. И если я настою, Дэм уже не сможет отказать. Просто не сможет. По законам логики его мира.
  Я поднялась на ноги и пошла к нему, протягивая руки.
  -Я уйду с тобой, Дэм, слышишь! Не останусь здесь!
  Он в ответ лишь глухо застонал. Я поняла, что была права.
  Подойдя вплотную, положила руки ему на пушистые плечи. Я не видела их, но прекрасно чувствовала.
  -НЕТ, НИАКРИС, НЕ НАДО! Ты жить должна! Не надо тебе, только не в этот ад...
  -Пусть в ад, - зашептала я еще сильнее, не чувствуя онемевшим лицом слёз. - Забери меня в ад, Дэм, забери, я не хочу больше быть одна, ты мой друг, забери меня...
  Меня оглушил раздавшийся вокруг крик. Я только спустя пару секунд поняла, почему все они закричали. Когда посмотрела на свои протянутые руки и увидела, как они стали бледнеть и расплываться, будто плавиться над костром.
  -Нет! - снова застонал Дэм. Но ничего поделать не мог.
  Это моё решение, самое последнее и самое искреннее. Я оказалась права. И теперь ухожу. С Богом или с Чёртом, но ухожу. Навсегда.
  ... Что-то обвилось вокруг моей шеи, сдавило и потащило назад, прочь от Дэма. От неожиданности я даже не сразу пришла в себя и воспротивилась происходящему.
  Только оказавшись уже в целых трёх метров от демона, я уперлась ногами в снег и попыталась понять, что происходит.
  Это был Клык.
  Окровавленный, по-прежнему бледный, с белыми ногтями, он вцепился в меня мертвой хваткой, обхватив руками и оттаскивая от демона. Сообразив наконец, чего он добивается, я попробовала отпихнуть его и быстро вернуться назад к Дэму, чтобы закончить начатое и всё-таки уйти.
  Не тут-то было.
  -Какого чёрта ты творишь?! - заорала я на него, яростно отпихиваясь и отбрыкиваясь. - Отпусти меня сейчас же, сейчас же, мать твою!
  Но Клык как не слышал, он оттаскивал меня всё дальше и дальше...
  -Не пущу! - вдруг закричал он. - С ума сошла! К ним, к демонам этим соваться?! Ниа, ты жить должна, здесь, с нами, как человек, слышишь?!
  Но меня переклинило.
  -Отпусти меня, я сказала! - я заорала с такой силой, что тут же охрипла, и дернулась так резко, что протащила Клыка вместе с собой на целый метр вперед. Фиг тебе, а не жизнь здесь!
  Что-то с силой врезалось в меня слева, и я чуть было не полетела на снег, если бы меня не удержали теперь уже четыре руки. Четыре?!
  Это был Арк.
  Я просто взвыла от отчаяния. С Клыком бы я еще справилась, но с двумя этими медведями разом?!
  -Тебе-то я зачем, господи? - закричала я, чуть не плача. - Арк, хоть ты отпусти, мне это нужно, понимаешь, нужно!
  -Нет, Аня. Нет, - только и сказал он и сжал меня так крепко, что я чуть не задохнулась.
  -Дэм! - закричала я. - Не оставляй меня, пожалуйста, ну пожа-а-а-луйста-а-а...
  Демон заговорил, и я поняла, что голос его стал звучать тише, а сияние поблекло.
  -Маленькая моя, не надо кричать. Ты же видишь, что нужна здесь.
  Я заплакала.
  -Нет, я хочу с тобой, вместе!
  -Я не имею на это никакого права. Прости, маленькая княжна.
  Я плакала всё сильнее и сильнее, с каждым его словом, осознавая всю безысходность своего положения.
  -Не плачь, Ниакрис. Обещаю, что буду смотреть за твоими снами, и всё равно всегда незримо присутствовать рядом. А сейчас я отправлюсь в свой мир и сделаю так, чтобы ни один демон, ни Высший, ни Низший, больше не добрался до тебя. Даже если мне придется умереть или что-то еще похуже, я тебя защищу.
  Я протянула к демону руки.
  -Дэ-э-э-эм...
  -Как только я исчезну, твоё сердце снова будет биться, Ниа. Ты снова будешь живой, и сможешь начать всё сначала.
  Всё тише и тише...
  Я забилась в руках Клыка и Арка так сильно, что они начали сдавать позиции. Ну же, еще чуть-чуть и выпустят...
  Что-то врезалось в меня в третий раз, на этот раз справа.
  Я чуть не закричала во весь голос, но повернувшись и увидев, кто меня обхватил, почувствовала, что крик застрял в горле.
  Это был... Макс.
  С ног до головы покрытый засохшей кровью и пылью, он, едва держась на ногах, произнес, глядя мне в лицо:
  -Аня, не оставляй меня...
  Я перестала дергаться. Просто смотрела на него в оцепенении.
  -Ниакрис!
  Я медленно повернула голову в сторону Дэма.
  -Прощай, моя сильная девочка. Я буду иногда навещать тебя во сне. Ты только выживи и стань счастливой. По моей последней просьбе. Ладно?..
  Он вдруг вспыхнул ослепительным сиянием, рассыпавшись миллионами искр, разом растопивших снег на том месте, над которым он висел. Я не отводила глаз. Смотрела, как он уходил.
  А когда последняя вспыхнувшая искра коснулась снежного покрова, и всё вдруг разом стало пустым и тихим, поняла, что Дэма больше нет. Демон ушёл.
  Я оцепенела. Кожа и глазные яблоки будто покрылись толстым слоем льда.
  Шесть рук отпустили тело.
  Я стояла в кругу, безжизненно глядя вперед, а они смотрели на меня, боясь прикоснуться, боясь сказать хоть слово.
  Сердце молчало.
  Я сделала шаг вперед. Не знаю, зачем, теперь некуда было идти, не к чему стремиться, внутри было пусто и холодно, а тело по-прежнему оставалось мертвым. Сколько еще пройдет секунд, прежде чем я упаду замертво и стану счастливой?
  Шаг. Еще шаг.
  Они не останавливали меня.
  Еще один шаг. И еще.
  Я не оставляю следов на снегу. Я - призрак.
  Ржавые ворота кладбища показались отсюда вратами в рай... Или в ад, мне, в общем-то, без разницы, хуже ада, чем внутри себя самой, нет и никогда не будет. Человек, который изобретет что-то ужаснее и тяжелее внутренней пустоты, займет место Люцифера, не иначе.
  Я шла и шла.
  До ограды осталось всего ничего, только руку протянуть. Я коснулась пальцами ржавого металла и поняла, что чувствую ХОЛОД. Всё взаправду. Он ушёл. Я осталась. И победила.
  Я хотела закричать, но силы кончились. Снег под ногами сделался жидким и горячим, а облака на небе разошлись, и лучи закатного солнца окрасили старое кладбище в нежный сиреневый цвет.
  Я посмотрела на запад, туда, где в этот момент заходило солнце.
  Ничего уже не исправить.
  Я буду жить, Дэм.
  Спасибо тебе.
  Спасибо за всё.
  Краски расплылись, и я поняла, что падаю, а сознание гаснет. Я упала прямо в сугроб мягкого снега и почувствовала, какой он ХОЛОДНЫЙ.
  И как только тело коснулось земли, вернее, с силой ударилось об неё, сердце стукнуло в первый раз, потом второй, третий... И забилось снова.
  Я закрыла глаза и потеряла сознание, в последний раз на сегодня провалившись в настоящую темноту.
  
  
  
  
  Глава 21.
  То, что хуже смерти.
  
  В спину удар, может и проще,
  Мне ли тебя учить?
  Лживый угар - это же, в общем,
  Твой безотказный щит.
  Я разливаю боль без угрозы,
  Выпей со мной до дна.
  Что ж ты боишься? Кровь или слезы -
  Это лишь сорт вина.
  (Кэналлийский Воронёнок)
  
  Я очнулась в комнате Макса, на его кровати. За окном светало, тонкие лучи, не встречая на пути никаких преград, медленно двигались по комнате. Я приняла вертикальную позицию, оглядывая тело и проводя краткий самоанализ. Сердце билось привычно, так, как будто никогда и не останавливалось. Тогда я положила левую ладонь на абажур маленькой металлической лампы, стоящей на тумбочке возле кровати. Холодно. Значит, по-прежнему чувствую. Снова живу и заново ощущаю.
  Я была одета так же, какой и уходила отсюда. Майка, брюки... А рядом - моя куртка. Боги всемогущие, кто же это её отыскал?.. Будь я проклята, если знаю правильный ответ...
  Солнце постепенно входило в силу. Яркое и ослепительное зимнее солнце... Сколько времени я была без сознания? Ночь? Или это рассвет уже следующего дня? Нет, не может быть, я всё же уверена, что прошло только 12 часов, а не 24. Чувствую.
  Я не пыталась ни о чём вспоминать. Будто зарок себе дала во сне - даже мысли не допускать. Я чувствовала пустоту внутри, но эта пустота была обманчива. Стоило бы лишь слегка ослабить напряжение, окунуться в недалекие воспоминания и нырнуть до самого дна, как я бы наверняка не выдержала и снова побежала на крышу. Но ведь этого больше не повторится - никогда. Я же обещала Дэму.
  В квартире было тихо. Где же Максим?.. Я на цыпочках вышла в коридор, огляделась, прошла вперед. В 'моей' спальне его не было. Макс лежал в зале, на диване, раскинув руки и уткнувшись лицом в подушку. Одежда была такой же, как и у меня, грязной, но следов крови на теле уже не было. Надо бы и мне умыться...
  Тихонько вышла из зала, прикрыла за собой дверь и пошла в ванную. Ступив на холодный, выложенный плиткой пол, я глянула на себя в зеркало и подумала, что не помешало бы ополоснуться полностью.
  Тёплая вода не забрала с собой тяжелые мысли, но позволила поверить в то, что всё действительно кончилось. Надо же, все остались живы. Кроме моей души. Хотя и она вовсе не умерла, нет. Рано еще такими словами бросаться. Просто она как будто замерзла изнутри, и даже струя огненной воды, обтекавшей тело, не могла её согреть.
  Так иногда бывает. Когда случается что-то плохое, сознание резко выставляет защитный барьер, не давая плохим мыслям вступить в полную силу и овладеть тобой. Всё плохое где-то там, за стеной. А ты словно цепенеешь, впадаешь в анабиоз. От того, что всё плохое совсем рядом. От того, как сильно веет холодом от этой стены между вами...
  Я выключила воду и быстро вытерлась, не давая себе замерзнуть окончательно.
  Потом разберусь со всем этим. Не сейчас. Потом вспомню о Клыке, о Дэме, о Максе и об Арке. Воскрешу в памяти то, сколько раз умирала и возвращалась на землю за один-единственный вечер. Только это всё потом. Не сейчас.
  Я подумаю об этом завтра. Или послезавтра. Или через пару сотен лет.
  Солнце уже полностью показалось из-за горизонта. Я взяла куртку с кровати, накинула её на плечи и тихо вышла из квартиры. В подъезде было очень холодно. Я поежилась. Это ощущение холода ранило больнее самого острого ножа, напоминая вновь и вновь о том, что ничего уже не вернуть.
  ХВАТИТ. Хватит об этом думать. Забудь.
  Я плотнее запахнула куртку, но застегивать не стала - всё равно до дома через подъезд перебежать.
  И пусть хоть сегодня всё будет действительно хорошо.
  
  По дороге в школу я ни о чём не думала. Это было ужасно странно и непривычно. Обычно голова полнилась всевозможными мыслями, перехлёстывавшими через край, а сейчас... ничего. Я просто запретила себе о чём-либо думать, понимая, что стою к пропасти еще слишком близко. Пройдет много времени, прежде чем я смогу хоть немного от неё отодвинуться.
  Наверное, это может показаться странным - то, что после всех событий прошлого вечера я топаю сейчас именно в школу, а не сижу дома, или что-то еще. Но сказать по совести, мне больше некуда было деть себя. Надо занять голову - чем угодно. Если останусь дома, страшные мысли, как мыши, всё-таки прогрызут дыру в стене. И у Макса я тоже не могла остаться. Я, кажется, вообще больше не смогу смотреть ему в глаза.
  А в школе бояться некого. Теперь, надо думать, именно меня там будут не то, что бояться, а просто обходить стороной, как опасную сумасшедшую. Что ж, мне только лучше.
  А еще в школе есть Кара. Да. Вот кто мне сейчас нужен. Вот кто может меня отвлечь и возможно даже заставить улыбнуться.
  Входя в школьные ворота, я чуть было не остановилась и на автомате едва не повернула обратно. Почти вся компания Чёрного Воинства, хотя и в гораздо меньшем составе, чем на кладбище, собралась у крыльца и, притоптывая от холода, что-то обсуждала, собравшись в круг. Ну не бывает таких совпадений.
  Я закрыла глаза и вздохнула. Всё, теперь это больше не ко мне. Хватит, ребята, я с вами со всеми еще вчера по долгам расплатилась.
  И я пошла к крыльцу, вспоминая, как еще несколько дней назад шла точно так же, а потом над моей головой разбилась вдребезги бутылка, и всё закрутилось, и... И я снова иду вперед к школьному крыльцу. Жизнь любит возвращаться на круги своя. За этими мыслями я почти забыла о парнях, но они обо мне, похоже, не забыли. Стоило поравняться с ними, как круг разомкнулся, все они разом уставились на меня, а вперед вышел... Хм, кажется, я знаю этого парня. Невысокий, коренастый и с жёсткими руками. Он хороший друг Арка, я часто видела их вместе. Да, точно. Его зовут Тимур. Значит, ты у нас теперь новый глава государства? Добро пожаловать. А я вот маленькая княжна Ниакрис Т'а - Моро. Ваша вечная головная боль. Приятно познакомиться.
  Тимур открыл было рот, будто хотел окликнуть меня, но я, не поворачивая голову в сторону, быстро прошла мимо, поднялась по ступенькам и скрылась в здании школы. Они за мной не пошли. Слава Богам... Я постояла пару минут в вестибюле, успокаиваясь, а потом побежала по лестнице, спеша на первый урок.
  Самым ужасным было то, что Кары в классе не оказалось. Не пришла она и на второй урок, и на третий. Я сидела, сомкнув пальцы в замок, низко опустив голову, и пыталась понять, где же она может быть. На мобильный Кара тоже не отвечала.
  Когда я шла по коридору после третьего урока, погруженная в свои мысли, меня окликнули по имени. Я обернулась на автомате... и застыла. Спускаясь по лестнице, ко мне быстрыми шагами приближались Тим и примерно половина из тех ребят, которых я видела сегодня утром возле крыльца. Самым первым, инстинктивным импульсом было резко сорваться с места и убежать. Но я вспомнила вчерашний вечер - поверхностно, не касаясь самых больных мест - и осталась стоять на месте. Они остановились в метре от меня, не желая или не решаясь подойти ближе. Я стояла и молча смотрела на них, они смотрели на меня. Вдруг Тим нарушил тишину.
  -Княжна, нам надо поговорить, - быстро сказал он, будто опасаясь, что передумает и не скажет этих слов. Голос у него был совсем иной, не такой хриплый, как у Клыка, и не такой мягкий, как у Арктура. Я посмотрела ему в глаза и открыла было рот, чтобы ответить...
  Прозвенел звонок. Я будто вынырнула на поверхность из своего оцепенения, вспомнила, что следующим уроком химия, а химичка просто ненавидит, когда опаздывают, и понеслась по коридору, разом забыв о ребятах из Черного Воинства. Они так и остались стоять, глядя мне вслед.
  Ничем особенно тяжелым меня сегодня не грузили, но после седьмого урока я поняла, что едва могу стоять на ногах от усталости. А ведь сегодня еще и моя очередь дежурить, вот чёрт. И Кары нету... Хотя она всё равно никогда полы не моет.
  В школе почти никого не осталось, первая смена уже ушла, а для второй еще было слишком рано. Никто не подгонял меня и не жаловался на испорченный маникюр. В классе стояла удивительная тишина. Я наслаждалась ею. Наконец с уборкой было покончено, осталось только сходить и помыть руки. Я закрыла дверь кабинета и пошла к лестнице, чтобы спуститься на первый этаж и вымыть руки там. Скоро приду домой и лягу спать, и буду спать долго-долго...
  -ТЫ!
  Крик прошёл сквозь меня навылет, совсем как пуля. Я обернулась...
  И вздрогнула.
  Возле стены, в темном углу коридора стояла Карина.
  Губы невольно расплылись в улыбке, когда я подумала, что она снова будет смешно ругаться на меня за что-нибудь. Моя Кара, ты, наверное, опять волновалась, что я вчера не брала трубку?
  Но улыбку стёрло с лица мокрой и холодной тряпкой, как только она сделала шаг вперед и выступила на свет. Я увидела её выражение лица.
  Вот так смотрят на человека только в одном случае - если больше всего на свете желают его убить. И немедленно.
  -Кара... Что случилось?.. - заговорила я, медленно пятясь назад. Мне вдруг стало очень-очень страшно.
  Такие лица, какое было сейчас у неё, я много раз видела на фотографиях психически больных людей. Больных и опасных для общества.
  Она вдруг пошла прямо ко мне широкими шагами. Безумное выражение застыло на лице, словно уродливая маска. Мне захотелось убежать, немедленно, но как, как я могла убежать от человека, которого считала своим лучшим другом, своей... сестрой?..
  Она остановилась в полуметре от меня, совсем рядом. Вблизи её выражение лица оказалось еще более страшным. А я-то думала, что больше никогда ничего не буду бояться...
  Вдруг Кара заговорила.
  -ТЫ! - произнесла она тихим, звенящим от напряжения голосом. - ТЫ!
  Мне вдруг захотелось подойти и обнять её. Я же очень её любила, мою Кару, и просто не могла спокойно стоять на месте, когда она в таком состоянии. Не обращая внимание на страх, я потянулась к ней, но внезапно она выкрикнула мне в лицо со всей ненавистью, которая, похоже, успела накопиться в её душе:
  -Какого чёрта ты до сих пор не сдохла, тварь?!
  И заплакала.
  ...
  Я стояла будто вмороженная в огромную глыбу льда, не в силах пошевелиться. Пол под ногами начал плыть. Совершенно то же самое ощущение, как тогда, на кладбище. Я вцепилась в подоконник, боясь, что и он сейчас потечет расплавленным воском сквозь пальцы.
  Нет. Она ведь это не мне. Это кому-то другому, сзади...
  -Кара...
  -Тварь, тварь, тварь! - снова закричала она, сжимая кулаки и трясясь всем телом, и вдруг размахнулась и со всей силы влепила мне по лицу звонкую пощёчину.
  Мир поплыл.
  -Кара, - прошептала я пересохшими губами, - Кара, ты что?..
  -Я что?! Я ЧТО?! - щеки у неё побелели от гнева. - Ты всё испортила мне, мразь поганая, ВСЁ!
  Она вцепилась в мои плечи и прижала меня к подоконнику (откуда только силы взялись?). А я стояла всё так же, с опущенными руками и горящей от удара щекой, не в силах пошевелиться, и смотрела на неё.
  И тут Кару прорвало.
  -Ты понимаешь, ты хоть понимаешь, тварь, что он теперь на мне не женится?! Он обещал, что полюбит меня, как только умрешь ты, потому что пока ты жива, он любит тебя, а ты его не любишь, и он тебя за это ненавидит!
  Что-то вспыхнуло внутри и тут же погасло.
  -Ты о ком, Кара? О Клыке? - спросила я тихо.
  -А, не делай вид, что не понимаешь, сволочь! Это из-за тебя он не мог быть со мной! Он за тобой хвостом бегал, ты им вертела, как хотела, а я, я-то его любила, по-настоящему!
  Слёзы полились из её глаз градом.
  Я же стояла, недвижимая, чувствуя, как по внутренней пустоте змеятся трещины. Бегал хвостом? Вертела? Я? Что за бред?..
  -Я, я ему призналась в любви, а он сказал, что из-за тебя не может жить спокойно, и сказал, что если мы вместе убьем тебя, то тогда он будет со мной, со мной, СО МНОЙ!
  Вот тут я всё и поняла. Вампир проклятый, какой же ты выродок. Это ведь не Клык говорил те слова этой дурёхе, нет. Не он её так бездушно использовал в своём плане. Я-то знаю теперь, каков Клык настоящий. Я видела.
  -Так это ты придумала... с подвеской? - спросила я еще тише.
  На её лице сквозь слёзы проступила зловещая ухмылка.
  -Конечно! Он меня поцеловал за то, что я так придумала! Он еще не поверил, что сработает, а я сказала, что ты как чокнутая мать Тереза, всегда ведешься на мои слёзы, так ты и повелась! А остальную работу он обещал доделать сам, и закопать тебя на старом кладбище, а потом уехать из этого проклятого города вместе со мной!
  Невидимые глазу трещины внутри пустоты раскололись. Мне показалось, что под майкой, прямо по груди, течёт кровь.
  Так вот что это было за странное чувство, которое волной исходило от Кары, когда я обнимала её под лестницей. Ненависть. Разве могла я догадаться, что это - ненависть, и к кому?.. Ко мне. Я обнимала её, а она уже тогда хотела свернуть мне шею.
  Кажется, меня сейчас вывернет наизнанку, всеми внутренними органами наружу. К горлу подкатила волна тошноты.
  Я посмотрела ей в глаза, полные ненависти, и сказала:
  -Прости.
  -ЧТО?! Ты смеешь просить прощения?! За то, что сломала мне жизнь?! Сдохни, тварь, и тогда я тебя прощу!
  -Прости за то, что не уберегла тебя, девочка, - договорила я, глядя ей прямо в глаза. Она снова размахнулась и влепила мне пощёчину по второй щеке.
  Я не была способна даже отвернуться. Грудную клетку распирало от крови, а горло - от желчи. Я должна уйти. Должна... Уйти...
  Я попробовала повернуться...
  -Никуда ты не пойдешь! - завизжала вдруг Кара на самой высокой ноте. - Я... Я... Я сама тебя убью!
  Я даже не вздрогнула от этих слов.
  Даже с мёртвым сердцем, не бьющимся сердцем, я была более живой, чем сейчас.
  Кара, не надо. Ты же моя сестрёнка. Я же всегда тебя берегла. Я же люблю тебя...
  -Я же люблю тебя! - крикнула я ей.
  Она засмеялась, зло, как рассерженная дьяволица.
  -ДУРА! - и снова ударила прямо в лицо.
  Я почувствовала, что из носа потекла кровь. Она и в самом деле меня так убьет.
  А я... Что я? Я не могу поднять на неё руку. Даже сейчас. Даже после этих слов. Не могу так просто отказаться от того, как она была мне дорога...
  Пусть убивает.
  Я больше ни во что не верю и ничего не хочу.
  Кара снова схватила меня за плечи и со всего размаху ударила спиной об стену. Затылок будто раскололся. Ярость всегда придает человеку сил.
  Еще пара таких ударов, и меня можно будет засовывать в целлофановый пакет. Лучше бы я вчера шагнула с крыши.
  Кара занесла руку, снова целясь мне в лицо. Надо же, прямо так, как я учила. Запомнила, ты погляди-ка. Если резко ударить человека в нос, направляя удар с силой, носовая кость и хрящ могут войти в мозг, и это означает мгновенную смерть. Что ж. Мне уже всё равно.
  Бей.
  -КАКОГО ХРЕНА?! - вдруг заорал кто-то за её спиной.
  А потом Кара отлетела от меня и с силой ударилась о стену. Так, что, кажется, потеряла сознание. Во всяком случае, после того, как она молча сползла по стене с закатившимися глазами, на ноги потом снова не вскочила.
  Передо мной стоял красный, запыхавшийся Макс.
  Пару секунд он смотрел куда-то сквозь меня, а потом взгляд сфокусировался на моём лице, на струйке крови, текущей из носа, на горящих щеках...
  -АНЯ! - охнул он. И протянул руки, будто хотел прижать меня к себе. Я отстранилась.
  Много вопросов я бы могла задать ему, например, что он здесь делает. Многое могла ему сказать. Например, что после всего, что произошло с ним по моей вине, я не стою того, чтобы спасать мне жизнь. Или попросить прощения.
  Но в ту минуту казалось, что я уже больше ни с кем никогда не буду говорить.
  -Анька, что случилось?! Что произошло?!
  Он хотел схватить меня за плечи, развернуть к себе, посмотреть в глаза, но я лишь медленно наклонилась, подняла с пола рюкзак, упавший с плеча, и так же медленно пошла к лестнице. Он догнал меня. Остановился передо мной.
  -Анька, ну скажи же хоть что-нибудь!
  Я не смогла посмотреть ему в глаза.
  -Пожалуйста... Отведи меня домой, - только и сказала я еле слышно.
  Макс не стал больше ни о чём спрашивать. Он крепко сжал в своей ладони мою ладонь, да так и не отпускал её до самого дома.
  
  
  
  
  Глава 22.
  Недосказанное и неуслышанное.
  
  Я лежу в тишине, кричи или не кричи.
  Мои веки ни холодны и ни горячи.
  И язык отчаянья мне неведом.
  (В. Полозкова)
  
  Вся следующая неделя просто выпала из памяти. Я вошла в квартиру, прошла в свою комнату, легла на кровать, не раздеваясь, и провалилась в забытье. А когда проснулась вечером, мама заглянула в комнату, увидела моё лицо и бросилась за градусником. Ртутный столбик показал 40,2.
  Мама в ужасе бегала по квартире, не зная, за какое лекарство схватиться, а я лежала на кровати всё в той же позе, на спине, закрыв глаза и скрестив руки на груди. А внутри что-то отслаивалось, отмирало.
  Мама вбежала в комнату и в сердцах скинула мои скрещенные руки с груди.
  -Прекрати! - закричала она. - Ты как покойник лежишь!
  У меня не было сил что-то объяснять. Да я и не собиралась этого делать.
  -Прости, дочка, - мама склонилась надо мной, трогая пылающий лоб. - Горло болит? Голова? Насморк? Где ж ты такую заразу подцепила?!
  -У меня ничего не болит, мама, - сказала я и отвернулась на бок, делая вид, что заснула.
  Говоришь, не болит? Лжешь, княжна, как пить дать. Внутри-то всё вспухло от воспаленных ран, от гнилой крови. Только эту болезнь мне ни один доктор не вылечит.
  ... Температура держалась неделю. Мама упорно впихивала в меня лекарство за лекарством, опустошив половину ближайшей аптеки. Без толку. Врачи разводили руками. У меня ведь и в самом деле ничего не болело. Просто ртутный столбик упорно, день за днём показывал - 40, 39, 40, 39...
  Я уже не засыпала, а проваливалась куда-то, падала в темноту, теряла сознание. Мама говорила, что я стала кричать во сне каждую ночь, но я этого не помню. Вспоминаю только, что половину суток плавала в какой-то мутной, тягучей жидкости чёрного цвета, в разы хуже привычной темноты, а остальную половину лежала на спине, скрестив руки на груди и глядя в потолок, не в силах ни шевелиться, ни говорить, ничего. За неделю я, кажется, едва съела пару тарелок супа.
  А еще я не плакала. Просто смотрела в потолок и всё.
  Я обещала Дэму, что буду жить, но с каждым днём всё больше и больше уверялась в том, что будет очень сложно сдержать это обещание. Отныне мне хотелось лишь трёх вещей: НЕ СУЩЕСТВОВАТЬ, НЕ ДЫШАТЬ,
  НЕ ДВИГАТЬСЯ.
  Чтобы возродиться, надо умереть.
  В ту неделю я полностью познала истинный смысл этой фразы на собственной шкуре.
  
  Болезнь закончилась так же внезапно, как и началась. Примерно через неделю я проснулась рано утром, потрогала лоб и поняла, что чёрти, кажется, наконец-то выключили свою адскую горелку внутри и ушли на перекур. Кожа была прохладной и слегка влажной.
  Слабость была просто невыносимой. Если до разговора с Карой я чувствовала себя полностью опустошенной, то теперь мне казалось, что я вообще существую лишь в качестве телесной оболочки, которая больше никогда и ничем не сможет наполниться.
  Конечно, внутри совсем ничего не зажило. И я понятия не имела, сколько лет понадобится памяти, чтобы я смогла вспомнить об этом разговоре без внутренних судорог, без того, чтобы старые шрамы вскрывались и сочились сукровицей, а то и новой кровью, разъедая едва зажившие воспоминания. Будь это гнойная рана на коже, я бы с радостью прижгла её раскаленной кочергой. Но она, к сожалению, находится на более высшей материи, которая простой кочерге не доступна.
  Кажется, сегодня выходной. Я села в кровати, держась рукой за спинку, дотянулась до мобильника и проверила по календарю - так и есть, суббота.
  Господи, надо снова начинать жить. И когда только это издевательство уже закончится?..
  Стоп. Я не должна так думать. Пусть Кары у меня больше нет и не будет (и лучше думать, что никогда и не было), но ведь есть Максим. Какое право я имею забывать о нём, после всего, что произошло?
  Я поднялась с кровати и начала медленно одеваться.
  Теперь всё пойдет по-другому. Теперь я начну думать головой и буду беречь Макса. Именно так, это я должна его беречь, а не он меня. Ведь кроме него у меня больше никого нет. Если потеряю еще и Максима, то тогда да, действительно, на дальнейшем существовании можно ставить большой и жирный крест. Одна я просто не выживу.
  Вот что... Надо бы позвонить ему. И поговорить обо всем - подробно, обстоятельно. А еще лучше зайти, но предварительно всё-таки позвонить.
  И я решительно набрала номер.
  -Да? - голос у Макса был спокойный, как всегда, с еле заметной ленцой.
  -Здравствуй.
  В трубке проскочило трёхсекундное молчание.
  -Аня? Ты?.. - спросил Макс совершенно изменившимся голосом.
  -Да, Макс. Это я.
  -Ты, - он как будто не мог подобрать слов, - ты выздоровела? Я... Я звонил, но твоя мама сказала, что тебе совсем плохо. Ань, что с тобой было?
  -Не знаю, Макс. Правда, не знаю.
  -Это всё из-за этой шлюхи, - вдруг резко сказал Максим. - Я ведь тебе всегда говорил, что она гнилая. А ты пригрела змею на груди...
  -Макс, не надо, - я закрыла глаза и судорожно вдохнула. Макс тут же замолчал.
  -Прости, Ань. Больше не буду.
  Я тряхнула головой, отгоняя подступавшую слабость.
  -Мне надо поговорить с тобой.
  -Поговорить? Сейчас?
  -Да, если можно.
  Еще одно трёхсекундное молчание.
  -Хорошо. Приходи тогда.
  Я молча повесила трубку. Какой-то не такой был у Макса голос. Когда я ему звоню и предлагаю прийти, он ведь всегда радуется. Всегда. А сейчас радости в голосе не было, скорее задумчивость и что-то еще... я не успела понять, что именно.
  Мама, конечно, не хотела меня никуда отпускать и пыталась загнать обратно в постель. Только после трёхкратного измерения температуры, многократного ощупывания лба и множественных заверений в том, что я прекрасно себя чувствую, они смилостивилась и всё-таки разрешила пойти. Наверное, она просто была рада, что я больше не лежу в одной позе, как в гробу, и не смотрю в одну лишь точку, а снова двигаюсь, говорю и даже немного улыбаюсь.
  И всё-таки слабость, оставшаяся после высокой температуры, давала о себе знать, так что одевалась я долго. Так долго, что, выйдя на улицу, увидела вместо выглянувшего было утром солнышка затянутое серыми тучами небо. Да так и до снегопада недалеко...
  
  Домофон я открыла своим ключом, уже по привычке не став звонить. В конце концов, ведь именно для этого Макс мне и дал ключи.
  Он открыл дверь так быстро, что я даже не успела коснуться звонка.
  Вот я и увидела снова моего единственного лучшего друга...
  Макс стоял на пороге в футболке, шортах и тапочках, совсем не вздрагивая от гулявшего по подъезду сквозняка. Секунду он смотрел на меня, узнавая, а потом перешагнул через порог и крепко обнял. У меня не хватило ни сил, ни смелости даже просто поднять руки. Так мы и стояли несколько минут, прижавшись друг к другу, пока я наконец не отстранилась легонько, чтобы посмотреть ему в лицо. Глаза всегда были для меня зеркальным отражением человеческой души.
  Но Макс, вместо того, чтобы ответить на мой взгляд, взял меня за руку и повел в квартиру, и почему-то не в зал, где мы обычно сидели, а на кухню. Зайдя туда, я поразилась тому факту, что на столах не было никакой грязной посуды. Невозможно. Макс - и мытье тарелок? Обычно этим занимаюсь я...
  -Ань, будешь чай?
  Я покачала головой. Чем-чем, а чаем мама меня предостаточно пичкала всю неделю.
  -Ладно, - голос Максима внезапно принял серьезный тон. - Обойдемся без чаев. Ань, прошу, разреши кое-что спросить у тебя?
  -Про Кару?
  -Да. Понимаешь, в школе много чего говорят. Кто-то услышал, как она кричала, ну и понеслось... Все говорят, что она влюбилась в Клыка, а он...
  -А он сказал, что полюбит её только после того, как они меня убьют, - горько усмехнулась я.
  -Вот мрази чёртовы, - кулаки у Макса непроизвольно сжались.
  -Не оба, Макс, - я покачала головой, - Клык тут не причём. Понимаешь, это был... не настоящий Клык.
  Глаза у Макса широко раскрылись.
  -Как это - не настоящий? - только и смог спросить он.
  Я вздохнула.
  -Я не смогу тебе сейчас этого объяснить. Пока просто поверь на слово.
  Теперь вздохнул уже Макс.
  -Не знаю, о чём ты, Ань, да и поверить на слово тут очень сложно, но... я верю тебе. Получается, эта шлюха виновата одна?
  -Она не шлюха, Макс. Просто глупая и наивная. Кара совсем жизни не знает. Настоящей жизни. Такой, какой знаем её я или ты.
  У Максима чуть глаза на лоб не полезли.
  -Ты что, защищаешь её? Она хотела тебя убить, а ты её защищаешь?! Ань, честное слово, ты или святая или...
  Сердце судорожно сжалось. Я положила ладонь на грудь, стараясь не показать, как это больно. Не хочу, чтобы он вокруг меня сейчас суетился. Надо поговорить...
  -Макс, не надо больше о ней. Пожалуйста.
  Он всё-таки заметил. Подскочил со стула и метнулся ко мне. Я отстранила протянутые руки.
  -Я больше не буду, Ань. Теперь точно. Только скажу, что...
  -Что?
  -Ты её больше не увидишь. Она уехала вместе с родителями, и документы они из школы забрали.
  -Куда? - встрепенулась я.
  -Не знаю, - хмуро посмотрел на меня Максим. - А знал бы, всё равно не сказал. Не надо тебе об этом думать.
  Я задумчиво посмотрела на него, давая сердцу время успокоиться.
  -Наверное, ты прав. Не будем о ней больше.
  -Не будем, - согласился Макс.
  -Можно тогда теперь мне сказать?
  Он посмотрел на меня слегка удивленно. Кажется, он тоже хотел о чем-то поговорить. Но я опередила.
  -Говори, конечно, какие вопросы!
  -Макс, я, - в горле вырос ледяной ком, а сердце снова сдавило болью, - я знаю, что меня нельзя простить, но я прошу прощения.
  Он удивленно вскинул взгляд.
  -Анька, солнце моё, ты о чём?!
  Кажется, искренне не понимает. Я еле сумела заговорить снова. Ледяной ком вины всё разрастался и разрастался внутри, заполняя собой горло, лёгкие, заставляя холодеть руки.
  Вдруг я сорвалась с места, подбежала к нему и уткнулась лицом в колени.
  -Макс, пожалуйста, прости! Это всё из-за меня! Из-за меня они чуть тебя не убили, из-за моей дурости! - я захлёбывалась словами. - Разве я могла предположить, что они посмеют тебя тронуть, чтобы добраться до меня?! Макс, я дура, такая дура, надо было тебя слушать, наплевать на Кару, ты был прав, а я дура, это всё только из-за меня!
  Макс, очнувшись, схватил меня двумя руками под рёбра, поднял, усадил к себе на колени и обхватил так крепко, что я больше не смогла произнести ни слова. Медленно таявший ледяной ком оказался на вкус очень солёным.
  -Не смей! - твёрдо сказал он, хотя голос слегка подрагивал. - Не смей себя ни в чём обвинять! Аня, слышишь меня?! Ты ни в чём не виновата. НИ В ЧЕМ ВООБЩЕ. Я прошу, прекрати вечно брать на себя чужую вину за всё плохое, что случается вокруг тебя. Ну-ка посмотри на меня!
  Я подняла лицо и прижалась лбом к его лбу, глядя в глубокие глаза. Они были полны слёз, но Макс не плакал. Наоборот, говорил всё твёрже и твёрже.
  -Анька, пойми, ты же действительно так не выживешь. Упадешь под грузом своей и чужой вины и больше не встанешь. Я знаю, что ты такая и есть, не дура, нет, святая, но не надо быть такой, пожалуйста. Святые люди не в чести в наше время. Это раньше у святых просили благословения, почитали и верили им во всём. А теперь по таким, как ты, будут идти ногами, давить своей тяжестью, втаптывать в землю. Никому сейчас святые не нужны. Ань, прошу, пообещай мне, что изменишься. Я хочу, чтобы ты была счастлива, а так ты никогда не станешь счастливой.
  Я уткнулась ему в щёку.
  -Обещаю, Макс, обещаю. Я изменюсь, правда. Честное слово, изменюсь. Ты больше не будешь из-за меня расстраиваться. Я буду тебя беречь, Макс...
  Он вдруг резко отстранил меня.
  -Что ты сказала?
  -Я буду беречь тебя, - повторила я, глядя ему прямо в глаза.
  И тут Макс заплакал.
  Я не увидела его слёз, он закрыл лицо руками и уткнулся лбом мне в плечо, но по судорожно вздрагивающим плечам я поняла, что он действительно плачет.
  -Анька, - глухо произнес Макс из-за ладоней, - какой же я дурак, какая сволочь... Прости меня, Анька, прости... Зачем я это сделал, зачем согласился... Дурак, дурак, дура-а-ак...
  Я смотрела на него, не в силах даже пошевелиться.
  -Макс... Ты чего?..
  Он отнял руки от лица и посмотрел на меня. Щеки были мокрые от слёз.
  -Ань...Мне ведь тоже надо поговорить с тобой.
  Я придвинула рукой стул и пересела на него.
  -Так говори, в чём проблема?
  -Я боюсь, - глухо сказал Максим.
  -Чего?!
  -Того, - он замолчал, не зная, как лучше выразиться, - того, что если и я тоже, то ты... Ты просто... Замертво упадешь, наверное.
  -Что?.. - я никак не могла понять, о чём речь. - Что ты тоже? Что, Макс?!
  -Ладно, - вдруг произнес он более твёрдым голосом. - Не смогу я больше оттягивать. Ань, мне придется кое-что рассказать. Только прошу, не ненавидь меня слишком сильно. Я очень этого боюсь. Что ты потом всю оставшуюся жизнь будешь меня ненавидеть.
  Начавший было таять внутри ледяной ком снова стал подмерзать от нехорошего предчувствия.
  -В общем, я всё скажу.
  Я молча смотрела на него.
  -Рассказывать-то, в общем, особо нечего. Ты ведь знаешь, что мои родители со своей работой по всему миру мотаются. Хорошо, если несколько раз в год с ними вижусь. А теперь... Короче, они занялись какими-то там исследованиями, и им предложили постоянную работу в одном крупном университете, в Америке. Соответственно, и жить при нём. Они уже где-то полгода там болтаются, и мать полгода уговаривала меня переехать к ним. Но я не соглашался. На кой мне сдалась эта Америка, я хотел быть тут, с тобой. А несколько дней назад мать позвонила и сказала, что если я останусь тут, то вообще им больше не сын, и буду сам выкручиваться, как хочу, сам себе на жизнь зарабатывать. Поругались, короче. Я подумал еще, ну и хрен с ним, выкручусь, у меня есть ты, а мы вместе и не с такими проблемами справлялись. А потом... В общем, она позвонила вчера вечером. Сказала, что дает мне последний шанс, что все документы готовы, что она больше не может без своего ребенка, хочет, чтобы всё было как в нормальной семье. А я... Я был в таком состоянии... После всего этого дерьма... В общем, я согласился. Ань, не знаю, как и зачем, но согласился. А теперь... Понимаю, что всё, пути назад нет. Ань, я... Я не знаю, что делать... Что я наделал!
  Он схватился руками за голову.
  Я смотрела на него, по-прежнему не двигаясь.
  Если бы мне услышать эти слова неделю назад или больше, до того, как всё это произошло, я могла бы сказать, что сейчас внутри всё рушилось, что мир обратился в пепел, что кровь застыла в венах, что мне хотелось разрыдаться и бить кулаками в стену от бессилия.
  Но ничего этого не было.
  Всё уже было разрушено, и сгорать больше было нечему.
  Кровь не застыла, потому что внутри не чувствовалось ни крови, ни сердца, ничего внутри не было, одна лишь тонкая внешняя оболочка.
  Я даже не заплакала, потому что плакать больше было нечем.
  И дышать тоже нечем. Утреннее желание жить вдруг показалось ужасной глупостью. Таких, как я сейчас, только в гроб кладут и зарывают в землю. Логическая ошибка. Сердце вернулось, а ничего не изменилось. Нельзя в нашем мире умирать безнаказанно.
  Я вспомнила о том, что хотела сказать Максу, самую главную вещь, за которой пришла сюда. Но какой теперь в этом смысл?..
  -Макс, я...
  Слово 'тебя' я произнесла так тихо, что едва услышала сама.
  А последнее слово - 'люблю' - не стала произносить. Оно застряло в горле, как маленькое лезвие, причиняя страшную боль, но я сделала огромное усилие и заставила его упасть вниз, в бездонную пропасть, где хранились все несказанные мной слова. Мне ведь к боли не привыкать.
  Он вскинул на меня глаза, услышав своё имя. Слёзы всё еще текли по его щекам.
  -Ань, я позвоню ей, прямо сейчас! Я скажу...
  Правая рука задрожала, но я накрыла её левой ладонью и заставила замереть. Всё правильно. Всё, что ни делается, только к лучшему. Не для меня, конечно, а для него, пусть он этого еще не осознает. Но я мудрее и знаю, что это так.
  Макс никогда не будет счастлив со мной. А я никогда не сумею его уберечь.
  Я должна сейчас думать не о себе, нет, ни единой мысли о себе, а только о нём. О другом человеке, а не о собственных дурацких чувствах. Он прав. Права его мать. Если любишь человека, то главное, чтобы он был счастлив, иначе это никакая не любовь. А рядом со мной невозможно быть счастливым. Я всем приношу только несчастья, как дурная примета. Он должен уехать, должен начать жизнь сначала.
  Я сыграю. Последний раз в жизни сыграю так, как умею. Хоть один раз сделаю для него что-то хорошее, сделаю его по-настоящему счастливым. Я отпускаю тебя, Макс. Со временем ты забудешь меня, а твои раны зарастут и покроются новым слоем кожи. Всё будет хорошо, мой друг. Я больше не позволю тебе ошибиться.
  -Нет.
  Я поднялась со стула.
  -Нет, Макс, ты не будешь отказываться.
  Я сжала за спиной кулак, впиваясь ногтями в кожу, чтобы голос не дрожал.
  -Прошу, послушай меня. Собирай вещи и уезжай. Ты должен поехать. Так будет лучше для тебя.
  Он тоже поднялся со стула и хотел подойти ко мне, но я вытянула руку, отстраняясь.
  -Нет, Макс, не надо. Выслушай. Я говорю всё это не с обидой и не из самопожертвования. Ты ведь и сам понимаешь, так только лучше. Пожалуйста, езжай и не думай обо мне. Со мной всё будет хорошо, у меня большой запас прочности. Я из всяких передряг выбиралась и ничего. И если буду знать, что тебе там хорошо, то стану только счастливее.
  -Аня, - Макс вглядывался в меня, пытаясь понять, серьезно ли я всё это говорю. - Ань, но это же НАВСЕГДА. Понимаешь, НАВСЕГДА.
  Я сунула руку в карман, вытащила ключи от его квартиры и положила их на стол. Макс уставился на них, потом снова на меня.
  Еще один судорожный вдох. Покрепче вцепиться в кулак.
  -Прошу тебя, уезжай. Не нужно ничего, ни писем, ни звонков. Это моя просьба, Макс. Ты забудь меня, а я забуду тебя. Письма - это всё глупость, незачем тревожить память. Её не трожь, она и забудется сном, как котёнок. Надо уметь быть сильными, уметь начинать всё сначала. Сжать себя в кулак и писать с чистого листа. Уезжай. И стань ради меня счастливым, слышишь? Это всё, что мне нужно знать, и я клянусь тебе, обещаю, что не буду тосковать, что тоже буду счастливой. Пусть это будет первый раз в жизни, когда мы оба поступим по уму, а не по сердцу. Сердце глупое, Макс. Оно ошибается, оно может замолкнуть в самый неподходящий момент. Не верь ему. Сожми его покрепче, чтоб не рыпалось, и уезжай. Ради меня. Ради нас двоих.
  Кажется, я еще никогда в жизни настолько не верила в собственную ложь.
  Макс стоял, как громом пораженный.
  -Аня...
  Я подошла к нему, поднялась на носочки, чтобы дотянуться до лица, и поцеловала в губы. Легко, едва коснувшись.
  -Обещай, что уедешь как можно скорее, станешь счастливым и больше никогда меня не вспомнишь.
  -Аня... Нет!
  Он отступил на шаг. Но не отступилась я.
  -Обещай, или убьешь меня своим 'нет'.
  -Аня, - по его лицу снова потекли слёзы. - Анька... Я... Обещаю...
  Я развернулась и пошла к двери. В прихожей в отражении зеркала увидела стоящие на диване сумки и пустые открытые чемоданы.
  Я обулась и застегнула куртку.
  -Прощай, Макс. Будь счастлив.
  -Аня! - вдруг крикнул Максим. - АНЬКА, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!
  Но я уже захлопнула дверь с другой стороны.
  
  
  
  
  Глава 23.
  Тонкая красная линия.
  
  Только даром судьба ничего не дает...
  Не проси - не допросишься вечных наград.
  Я не знаю когда, но однажды уйдет
  И оставит меня мой защитник, мой брат.
  Кто тогда поспешит на отчаянный зов?
  Но у края, в кольце занесенных мечей,
  Если дрогнет душа, я почувствую вновь
  Побратима ладонь у себя на плече.
  (М. Семёнова)
  
  ... А снег, наверное, тоже бел, а ты замёрз и совсем не пел...
  ... А снег растает завтра к утру, и сердце моё съедят на пиру...
  Только эти переделанные строки и вертелись в голове. Больше мыслей не было.
  Я стояла, прислонившись к фонарному столбу, и смотрела на падающий снег.
  До снегопада действительно оказалось недалеко.
  Чтоб я самой себе всю жизнь так врала, как лгала сейчас, глядя в глаза Максу!
  Нет, я не жалею о том, что сделала. Не жалею, что столь безжалостно разрубила эту нить привязанности прямо у него на глазах. Честно говоря, не знаю, как у меня хватило духу это сделать, наверное, помогло только одно - мысль, что если он уедет, то такое, что произошло с ним из-за меня, больше никогда не повторится.
  Пока я стояла напротив него и думала об этом, лживые слова давались легко. И лишь одно в них действительно было правдой.
  'Макс, я хочу, чтобы ты был счастлив'. А для себя мне уже ничего не надо. Меня больше нет. Нас больше нет. Он не сумел, боялся быть смелым, а я не смогла. Как всегда. Не успела.
  Но теперь больше некому лгать. Я осталась наедине с собой, и это замечательное умение - лгать другим, что всё хорошо - уже никак не поможет.
  Посмотри себе в глаза, девочка. Посмотри и скажи, зачем тебе жить дальше.
  Я ведь хотела выжить и стать счастливой, правда. Обещала Дэму. Но когда давала это обещание, думала, что в мире есть по крайней мере два человека, на чьи плечи я могу опереться.
  Сначала не стало Кары. А теперь ушёл Макс. Карина - чёрт с ней, но Максим... С ним я чувствовала себя воином в доспехах и с двуручным мечом. А теперь всего этого у меня нет. Невооруженный воин - мёртвый воин.
  Тебя убьет первая же стрела, девочка, так зачем мучиться?..
  Я оттолкнулась от фонарного столба и побрела через сугробы. Хотелось бежать, бежать прочь, так же, как всегда это делала, но проклятая слабость сковывала по рукам и ногам, делала дыхание тяжелым, а конечности свинцовыми. Ничего. Я всё успею. У меня впереди вечность, и спешить больше некуда.
  Я шла через сугробы, оскальзываясь и чуть не падая, натыкаясь на деревья, утопая в снегу. Не помню, где шла, какой дорогой, я смотрела лишь под ноги, но видела там не утоптанный снег, а осколки собственной жизни. Неужели не получилось привыкнуть к этой мысли за все пятнадцать лет? Такие, как я, не могут быть кому-то нужны. Такие, как я - это ошибка, которой существовать не должно. Я устала выбираться из этой пропасти. Это бесполезно, я не могу убежать от самой себя. Я же себя ненавижу, всю свою внутреннюю сущность, за то, что вот такая, беспомощная, бесполезная, за то, что не в силах измениться. Замкнутая и нелюдимая. Про которую даже родная мать сказала однажды в сердцах 'Да что ж за чудовище такое я вырастила?!'.
  Ветка больно хлестнула по лицу. Я подняла глаза и увидела перед собой ровный ряд деревьев, с которых начинался лес.
  Вот это да. Сколько же я прошла, если умудрилась уйти так далеко... И даже не заметить дороги.
  Я вошла в лес.
  Тут была тропинка, узкая, из цепочки следов, но всё-таки была. Иногда люди ходят по ней к роднику за водой. Но если снег и дальше будет идти с такой силой, скоро её засыплет.
  Я пошла по дорожке вперед. Как приговоренная к смертной казни, навстречу своей деревянной плахе.
  Я всё шла и шла, надеясь, что деревья наконец-то сомкнутся над головой, и скроют от меня серое небо. Почему-то было очень стыдно за свою слабость именно перед небом.
  Но лес не становился гуще. Приди я сюда летом или осенью, ветви давно бы уже скрыли меня и от неба, и от солнца, но сейчас властвовала зима, и деревья стояли в тишине, мёртвые и безмолвные, едва касаясь друг друга голыми ветками.
  У меня будет красивая гробница.
  Я подошла к ближайшему дереву и прижалась к нему всем телом. Нежность. Вот моя самая главная потребность. Нежность и быть кому-то нужной. А теперь меня больше никто и никогда не обнимет.
  Хотела прыгнуть с крыши... Глупая. Зачем нужна эта показуха? Раньше люди уходили умирать так, чтобы никто не видел их смерти. Это правильно. Умирать нужно наедине с самой собой, а не под аккомпанемент чужих криков.
  Я расстегнула куртку, сняла её и бросила в снег. Было ужасно холодно, но я ни разу не дрожала.
  Вот она, эта линия, настоящая линия. Мне даже не нужно себя уговаривать, я и так всё знаю. Тогда я металась между желанием жить и отсутствием выхода, а теперь мне плевать на всё, я пришла сюда только за одним - за смертью.
  Я хочу замерзнуть насмерть. Ночи теперь безумно холодные, и даже если
  к утру меня найдут, успею окоченеть. Если понадобится, сниму с себя остальную одежду, так у меня вообще не останется ни единого шанса. Теперь я только рада этому. Не хочу ни спасаться, ни искать выходы. Только бы всё закончилось поскорее.
  Я прислонилась к дереву и по привычке сунула руки в карманы джинсов. Правый кулак наткнулся на что-то острое, от неожиданности я резко выдернула ладонь. На правой костяшке заалел тонкий длинный порез.
  Не может быть...
  Точно. Я же оделась в первое, что попалось под руку. Это же джинсы Максима. Те, в которых я была на кладбище. Те, в кармане которых осталось лежать лезвие.
  Дрожащими руками я вытащила его, сжимая, словно великую ценность. Небо, всемогущее небо, в первый и последний раз ты услышало мои молитвы. Спасибо тебе за это. Скоро я поднимусь к тебе, небо. Посмотрю на тебя в последний раз и пойду своей дорогой туда, где меня уже ждут.
  Я сжала лезвие еще крепче. Какое счастье, что можно умереть так быстро. Большое человеческое спасибо тому, кто придумал и создал лезвия.
  Буду резать поперёк. На длинный продольный разрез не хватит духу, а вот поперёк смогу резануть глубоко и резко, уж этот-то скилл прокачан по полной программе.
  Выделываться тут не перед кем, это не сообщество анонимных самоубийц 'Кто круче?'. Главное - перерезать вены. Если сумею, то кровь будет течь и течь, а остановить её нечем, и до города добежать тоже не успею. А значит, не успею ни передумать, ни испугаться. И никто не сможет меня остановить. Кровь вытечет, а холод довершит начатое. Это будет самая прекрасная смерть, которую только можно пожелать. Вот они какие на самом деле, эти бабочки в животе, с острыми заточенными крыльями.
  Я закрыла глаза. Вздохнула.
  'Макс, я люблю тебя. Мам, пап, вас я тоже люблю. Только воспитайте брата так, чтобы он не был похож на меня. И не плачьте сильно, я этого не стою'.
  Слегка отвела руку в сторону, размахнулась, и, всадив лезвие в кожу на половину глубины, резко провела им по венам.
  Невозможно описать то, что я почувствовала. Живым людям и тем, кто никогда не был на моём месте, этого не понять. Меня поймут лишь самоубийцы, умершие или спасенные. И хоть мы и трусы, хоть и бежим от того, что нам навязывает проклятое общество - от собственной набившей оскомину жизни, всё же мы в чём-то смелее живых, ведь не у каждого хватит духу переступить через себя, через инстинкт самосохранения. Переступить и осознанно перестать быть тяжким грузом на плечах у других людей, если у тебя самого нет больше сил бороться с тенью.
  Кровь вытекала тонкой струей. Это было очень красивое зрелище, правда. Она текла толчками, пульсируя, становясь всё темнее и гуще, почти чернея, падая в снег тяжёлыми каплями. Холод впился в рану, высасывая проклятую жизнь каплю за каплей. Я не ощущала никакой боли, только улыбалась и чуть ли ни смеялась, чувствуя, что долгожданная свобода уже близко, свобода от себя, от этих страшных оков, и неважно, где я окажусь - в темноте ли, в компании червей или на адской сковородке, - неважно, я всё равно буду чувствовать себя более свободной чем здесь. Сумасшедшая, больная идиотка. Мир, не плачь, скоро я освобожу тебя от своего присутствия.
  Я держала руку всё так же, на весу, глядя на капающую кровь. Весенняя капель может быть разной.
  Перед глазами поплыли тёмные круги. Снег внезапно стал серым, потеряв свой яркий насыщенный цвет. Я улыбнулась из последних сил. Скоро всё закончится...
  Держать руку на весу стало слишком тяжело, да и держаться на ногах - тоже. Я прислонилась плечом к стволу дерева и поехала вниз, чувствуя, что краски уходят всё быстрее и быстрее. Белая рука с зияющей алой раной безвольно свесилась вдоль тела. Боги, как же хочется спать...
  
  -АНЬКА!
  
  Я вздрогнула всем телом, но других эмоций испытать не смогла - жизни на это уже не осталось. Я даже не узнала голоса.
  Пока я сползала всё ниже в снег, а краски вокруг терялись и растворялись, за спиной яростно заскрипели приближающиеся шаги. Кто-то бежал ко мне изо всех сил.
  Не успеешь...
  Чьи-то сильные руки схватили меня за холодные и белые плечи, но было слишком поздно. Кажется, я успела умереть.
  
  
  
  Глава 24.
  Братья по оружию.
  
  Что будут стоить тысячи слов,
  когда важна будет крепость руки. (с)
  
  Смерть оказалась похожа на звёздное небо, именно такое, которое можно увидеть только за городом, где нет бесчисленной армии фонарей и прожекторов. Ночное небо, усыпанное звёздами, одновременно и холодное и тёплое - смотря что ты чувствуешь сам. Если тебе хорошо и тепло, оно согреет, если холодно, заморозит нежную душу до смерти.
  Я шла по Млечному Пути, касаясь звёзд, раздвигая руками кометы и щурясь от яркого света луны. Ни боли, ни памяти, ни сожаления. Тем, кто приходит сюда, уже поздно о чём-то жалеть. Остается только идти вперед, по тонкой белой линии, за самый горизонт. Туда, где будет ждать Посмертие.
  -Ниакрис!
  Замираю. Оборачиваюсь на призрачный голос.
  За спиной, в нескольких шагах, на застывшей комете сидит демон.
  Он так прозрачен, что его почти и не видно в этой предсмертной темноте. Только глаза (где же я их видела?..) ярко поблескивают в свете звёзд.
  -Что ты здесь делаешь?!
  -Хороший вопрос, - смеется Дэм. - О том же самом могу спросить и тебя.
  -Дэм, я что... умерла?
  Он тихо смеется.
  -Ни за что. Это просто сон. Я уж теперь тебя крепко держу, моя девочка.
  -Держишь?
  -Ты слишком быстро бегаешь, милая. Еле успел тебя подхватить.
  -Господи, да зачем?!
  -Не только я. Тебя успел схватить и кое-кто еще.
  -Кто?
  -Узнаешь. Когда проснешься.
  Комета раскачивается в такт его плавным движениям.
  -Чёрт возьми, Дэм! Мне стало бы легче!
  -Тебя бы больше не было, княжна. Но уйти не значит сбежать. Твоя судьба так просто тебя не отпустит. Уйдешь - начнешь опять. Сначала. Как у Блока.
  Мысль о том, откуда демону может быть известна фамилия русского поэта, исчезает раньше, чем появляется.
  -И что же мне делать?..
  -От смерти может спасти только жизнь, девочка. Думай.
  Молчу. Обдумываю его слова.
  -И всё же зачем ты пришёл ко мне, Дэм?
  -Я хотел бы обнять тебя, если б мог.
  -Дэм...
  -Что, моя маленькая светлая княжна?
  -Я Всетемнейшая.
  -Но это ничуть не мешает тебе быть светлой.
  -Дэм...
  -Что?
  -Я очень плохая?
  -Ты святая.
  -Но это ничуть не мешает мне быть плохой. Я же опять всё испортила. Сделала всем больно.
  -Ты сделала так, как посчитала нужным. Ни больше, ни меньше. Не вини себя.
  -Я одна, Дэм. Одна. Их больше нет рядом. По моей вине. И... Я не хочу, чтобы они возвращались. Я знаю, что ничего не изменится. Ни я, ни они.
  -Значит, пришло время делать шаг вперед.
  -У меня нет ног. Я же моральный инвалид. Забыл?
  -Ползи. Потихоньку.
  -Люди будут надо мной смеяться. В нашем мире никто не жалеет инвалидов. Хорошо еще, когда по рукам не ходят.
  -Ниа, твоё проклятье отталкивать людей еще и твой дар. Отталкивать ведь можно и тех, кто норовит перемолоть твои пальцы в костяную пыль.
  Молчу.
  -Дэм... Когда я буду счастлива?
  -Когда пожелаешь.
  -Нет. Когда умру. Наконец-то умру. Ты знаешь, каково это, когда плачет твоя собственная душа?
  Он качает рукой - как будто грозит мне пальцем.
  -Это больно. Но этим и выживешь.
  -Что?
  -Потом поймешь, княжна. Не думай о смерти - она подождет.
  -Сколько мне осталось, Дэм?
  -Не могу сказать.
  -Всё плохо?
  -Забудь эти слова. Ты ведь святая, Ниа. Крылья тебя удержат.
  -Обними меня, демон.
  -Не могу. Но обещаю, что к Посмертию мы пойдем вместе. Я буду держать тебя за руку.
  -Спасибо...
  Он будто медлит.
  -Мне пора, маленькая княжна.
  -Ты еще придешь?
  -Приду. Обещаю. А теперь твоя ночь на исходе, девочка. Пора просыпаться.
  И всё вокруг взрывается мириадами, россыпью маленьких, острых, холодных, неподвластных ни времени ни разуму звёзд...
  Открываю глаза.
  
  
  Первое, что я почувствовала (даже раньше, чем что-либо увидела), была тонкая, звенящая боль. В левой руке, рядом с запястьем, в том самом месте, в котором...
  Значит, и правда жива, раз чувствую боль.
  Но где я, чёрт возьми?
  Незнакомая комната.
  Ну, хотя бы не морг, уже неплохо. Правда, в морге очнуться было бы значительно веселее. Или, скажем, в крематории, прямо перед печью. Очнуться и заорать... Тьфу, что за мысли такие дурацкие! Не с того новую жизнь надо начинать, не с того.
  Как ни странно, внутри не было никаких сожалений по поводу того, что я осталась жива. Радости, впрочем, тоже не наблюдалось. В груди было тихо и пусто, но это была не та пустота, которая заставила меня сжать в кулаке лезвие. Совсем другая. Больше похожая на покой.
  Я приподнялась на локтях. Кто-то уложил меня на диван и заботливо укрыл тёплым ватным одеялом. В нём было так уютно и тепло лежать, что даже двигаться не хотелось. Всё портила только тонкая, похожая на трепещущую струну боль в запястье. Но она же и стимулировала не лежать, а как-то действовать. Надо, наверное, посмотреть, что там с рукой... Страшно.
  Чёрт подери, умирать не боялась, а смотреть теперь боюсь. Уж не блондинкой ли я была в прошлой жизни?
  Комната выглядела очень красиво. Мягкая и уютная. Напротив моего лежбища стоял еще один большой диван, между ними - журнальный столик, на нём - ваза с незнакомыми синими цветами. На полу пушистый ковёр, а вдоль стен, сколько хватит глаз, шкафы, шкафы, шкафы и все с книгами. От этого зрелища у меня случился моральный катарсис. Я, как завороженная, вела взгляд вдоль прозрачных стёкол, за которыми стояли тысячи книг, пока не дошла до дверного проёма.
  Если б я не лежала на диване, то точно бы упала.
  Потому что в дверях, скрестив на груди руки и хмуро глядя прямо на меня, стоял Арк.
  Я остолбенела. Кажется, я готова была подумать хоть на самого Мастера Йоду, но чтоб на Арктура!..
  Он вдруг оттолкнулся от двери, опустил руки и пошёл большими шагами ко мне. Выражение лица у него при этом было такое, что я пискнула и хотела было накрыться одеялом с головой, но не успела. Арк за секунду оказался рядом с диваном. Наклонился... И с размаху залепил звонкую пощёчину.
  Я упала на подушку.
  По-моему, это уже стало традицией.
  Было даже и не больно, но почему-то очень обидно.
  -За что? - прошептала я, еле сдерживая слёзы.
  Это я спросила зря.
  -За что?! - Арк побелел от гнева, совсем как я в минуты ярости. - ЗА ЧТО?! Ты еще спрашиваешь?! Да я бы тебя... Вот этими руками... ПРИДУШИЛ БЫ!
  Он отвернулся, сжав кулаки до боли. Я натянула одеяло до самого носа и теперь испуганно на него смотрела. Никогда бы не подумала, что Арк способен так злиться... Но из-за чего?
  Неужели из-за меня?..
  Стоп.
  Если я здесь... И он здесь... Выходит... Это ОН меня спас?!
  -ДА Я ЧУТЬ НЕ ПОСЕДЕЛ, ПОКА ТЕБЯ, ОБЕСКРОВЛЕННУЮ, ИЗ ЛЕСА НА РУКАХ ТАЩИЛ! Думал, если не донесу, не успею, никогда себе не прощу...
  Он вдруг резко сел на корточки, и его лицо оказалось прямо напротив моего. Я больше его не боялась.
  -Аня, - тихо произнес Арктур полным боли и горечи голосом, - кто, ну кто тебя, дурёха ты рыжая, научил все проблемы в жизни решать с помощью самоубийства?! Я знаю, что жизнь у тебя нелегкая, но ведь у кого она простая? Разве так можно, все беды перечеркивать лезвием по венам и полётом с крыши?!
  Я вздрогнула так, как не вздрагивала, пожалуй, еще никогда за всю жизнь.
  -Откуда ты знаешь про кры...
  И тут до меня дошло. Всё разом. Из глаз потекли слёзы.
  -Арк... Так это... там, внизу... был... ТЫ?! Ангел-хранитель?!
  Он посмотрел на меня и просто ответил:
  -Да. Я.
  Я закрыла глаза ладонями. Мир медленно, но верно перестраивался с ног на голову.
  -Арк, зачем? - еле слышно прошептала я. - Ну серьезно, зачем? Какой тебе в этом прок? Кто я для тебя, что тебе моя жизнь и мои проблемы? Не понимаю.
  Он поднялся на ноги, подумал немного и уселся рядом со мной.
  -Ань, я ведь не врал тогда, на кладбище.
  -Относительно чего?
  -Ну, почему вдруг решился наконец противостоять Клыку. Тут много причин, и все они практически равновесные. Хотя смерть Сэма, конечно, весомее всего остального, - Арк прикрыл глаза, произнося имя брата, - но есть и еще две причины. Ты и Лиля. Одну я не уберег и этим наказал себя на всю оставшуюся жизнь. Хотя мог уберечь. Мог спасти. Слабак чёртов.
  -А я, Арк, - осторожно спросила я, - я-то тут причём? Сэм был твоим братом, а Лиля его девушкой, но я-то тебе никто...
  -Дурёха рыжая, - вдруг ласково сказал он и потрепал меня рукой по волосам, - никто она мне... Ну и что, что никто? Я бы себе никогда не простил, если б и тебя тоже не уберег от этой мрази.
  -Арк, - начала я прерывающимся голосом, - послушай, я бы хотела сказать тебе спасибо, но даже не знаю... Не могу... Не хватает...
  И я замолчала, не в силах выразить всё то, что металось сейчас в душе.
  -Вот что, Анька-дурёха, - сказал Арк, поднимаясь с дивана и беря меня за плечо, - поговорим попозже. Давай-ка я тебя покормлю. Крови ты потеряла много, надо восстанавливать силы.
  Вот тут я снова вспомнила про свою руку и наконец-то осторожно вытащила её из-под одеяла. Запястье было туго забинтовано.
  -Давай-ка перевяжем, - сказал Арк, осторожно взял мою руку в свою и начал снимать бинт. - Сейчас я чистую повязку положу, а потом тебе придется менять еще много раз, так что смотри внимательно и запоминай.
  Последний слой бинта соскользнул с кожи, и я увидела свою покалеченную руку. Никаких уродливых шрамов, никакой крови, никаких ужасных вещей, от чего можно было бы передернуться. В том месте, где я прорезала кожу, осталась лишь тоненькая тёмная полоска толщиной в волос, часто и аккуратно зашитая белыми, как снег нитками. Я смотрела на неё, как на восьмое чудо света.
  -Арк, - прошептала я одними губами, - ты что, в больницу меня возил? Как так?..
  Просто однажды я видела фотографии рук неудавшихся самоубийц с перерезанными венами. Врачи таких очень не любят. Ни о какой аккуратности не идёт и речи, обычно такие раны зашиваются грубо и некрасиво, чтоб потом на руках остались уродливые шрамы. Как клеймо. Чтоб человек всю жизнь помнил. Чтоб другие знали, кто перед ними. А здесь... когда всё заживет, на коже останется лишь тоненькая белая полоска. А ведь у меня руки и без того белые, её даже не будет заметно. Как так?..
  -Тебе очень повезло, - улыбаясь, проговорил Арк, - ну просто очень повезло, что до десятого класса включительно я больше всего на свете мечтал стать хирургом.
  -ЧТО?! - я почувствовала, что мир не просто переворачивается, но уже вертится, как сумасшедший. - Так это... ТЫ зашивал?! ТЫ?!
  Он только кивнул. Я откинулась на спинку дивана, не в силах произнести ни слова. Внутри всё действительно двигалось и переворачивалось.
  -Всё, всё, пошли кушать, - продолжая улыбаться, сказал Арк, взял меня за руку и повёл на кухню. Там уже ждали чашка горячего шоколада и тёплые блинчики с творогом. Только увидев всё это великолепие, я поняла, как сильно проголодалась.
  -Я смотрю, смерть пробуждает аппетит, - засмеялся Арктур, наблюдая за тем, с какой скоростью я поглощаю блинчики. Я и правда перешла уже на третью космическую, запихивая в рот сразу два кусочка. Никогда в жизни так есть не хотелось.
  -Па-ши-бо, - произнесла я с набитым ртом и чуть не подавилась, благо Арк вовремя хлопнул по спине.
  Наконец я закончила приём пищи и прислонилась к спинке стула. Внутри разливалось такое тепло и умиротворение, какого я, кажется, еще ни разу не ощущала. Всегда бы так...
  Арк сел рядом и внимательно посмотрел на меня. Потом заговорил.
  -Ань, можешь оказать мне одну услугу?
  Я вопросительно глянула на него.
  -Мне нужно кое-что знать, а кроме тебя, боюсь, этого больше никто не расскажет.
  -Да?..
  -Я о том, что произошло на кладбище.
  -Я знала, что ты спросишь, - пожала плечами я. - Но не думаю, что ты сможешь мне поверить.
  -Смогу, Ань, - твёрдо сказал Арктур. - Ты только правду расскажи, а я поверю.
  Ты знаешь, никто из нас до последнего не понимал, что происходит. Мы видели, что у вас какой-то свой, внутренний поединок, но не понимали, что вы делаете. И только потом, когда ты закричала... Когда стала обращаться к кому-то и просить забрать тебя отсюда... Мы увидели. Такие слабые очертания, как будто воздух над костром трепещет. А потом ты подбежала, протянула туда руки и они... стали растворяться в воздухе. Мы все это увидели, Ань. И все поверили. Невозможно было не поверить. Скажи мне, я прошу тебя, это ведь было на самом деле?
  -Да.
  -И кто это был? К кому ты обращалась?
  Я помедлила и неохотно произнесла:
  -К демону.
  Арк охнул.
  -Не веришь?
  -Верю. Верю, Ань. Это ведь не ваш поединок был на самом деле, да? Это ведь они дрались?
  -Да. Они.
  Арк встал со стула и заходил по кухне.
  -Я ведь знал... Я всегда подозревал, что с Клыком что-то не так. Конечно, так далеко, в существование посторонних сил не забирался, но всё же... догадывался о чём-то подобном. Выходит, во всем, что творил Клык, виноват не он сам, а демон?
  -В большей степени да. Он управлял его разумом.
  -Погоди, - Арк вдруг резко остановился и посмотрел на меня, - но ведь... и в тебе тоже был демон. Почему же ты не стала такой, как он? Не стала зверем?
  Я вздохнула.
  -Мой демон был другим. Не таким, как его, и пришёл он с другой целью. Он мной не питался.
  -Что значит, - Арк пытался собрать в голове единую картинку, - другой? Они разные бывают?
  Я снова вздохнула и показала на стул.
  -Садись.
  Арк покорно сел.
  -А теперь слушай и не перебивай. Мне и так очень сложно обо всём этом вспоминать.
  И я заговорила. Рассказала всё, начиная с того, как услышала у себя в голове чужой голос, и закончила тем, как Дэм ушёл, оставив меня на кладбище. О том, что он приходил сегодня во сне, умолчала. В конце концов, это не так уж и важно.
  Арк и правда слушал молча, то глядя на меня, то отводя глаза в сторону, будто думая о чём-то своём. Когда я закончила, в кухне еще несколько минут висела звенящая тишина. Наконец Арк повернулся ко мне, снова посмотрел в глаза и произнес:
  -Сильно.
  -Ты мне не веришь?
  -Верю, - он накрыл мою ладонь своей. - Каждому слову верю. Просто... не знаю, как уложить всё это в голове.
  Он покачал головой, будто отгоняя непрошенные мысли.
  -Кажется, я теперь понимаю, почему ты и на крышу пошла, и с лезвием в лес побежала. Будь я тобой, сам бы, наверное, в петлю полез...
  Я молчала. Слушала.
  -Правильно говорили древние, не суди о человеке, пока не наденешь его обувь и не пройдешь тот же жизненный путь. Демоны... Алтарь... Кладбище... Нет, Анька, я больше тебя не осуждаю, прости. Но я по-прежнему рад, что всё-таки сумел тебя уберечь. Мне кажется, теперь твоя жизнь пойдет по-другому.
  Я невесело усмехнулась.
  -Только вот хочу у тебя еще спросить. Ты кричала тогда на кладбище 'Забери меня в ад, я не хочу больше быть одна!'. Я запомнил. Неужели ты одна, Ниа? Разве нет у тебя...
  -Нет! - я ударила кулаком по столу и опустила голову. - Никого больше нет, Арк. Кары нет, Макса нет. А больше никого никогда и не было.
  -Про Кару я знаю, - тихо сказал он, гладя меня по руке, - но Макса-то почему нет?
  -Он уезжает, - отрывисто произнесла я. - Насовсем. Навсегда.
  -Куда? - глаза у Арка раскрылись от удивления.
  -Какая разница?! - закричала я. - Нет его больше! И не спрашивай меня, не спрашивай! Я бы всё равно не смогла больше быть с ним рядом! Не простила б себе, - в глазах защипало. Я накрыла глазницы руками, погружаясь в прохладную темноту.
  -Анька, - тихо прошептал Арк, - что же мы наделали... Почему я раньше всё это не прекратил? Чего ждал? Дождался. Идиот... Хотел побольнее его ударить. Ударил. И по тебе рикошетом. Дубина...
  -Арк, ну причём тут вы? - устало сказала я. - В жизни так много поворотных моментов, когда думаешь потом 'Вот если бы я так, а не иначе!'. Но судьба-то не дура. Раз всё именно так произошло, значит, так оно было и нужно. Ведь для Макса я сделала только лучше. Я знала это, когда велела ему уезжать и не возвращаться. А я... Что ж, раз ты меня спас, придется привыкать. Я привыкну, Арк. Я же сильная, - последние слова я произнесла с такой тоской, что Арк крепко взял меня за плечо и придвинул к себе. Я уткнулась ему в грудь.
  -Ну и делов мы все наворотили, - задумчиво проговорил он. - Ничего, Аньк, ничего. Всё наладится. Я побуду с тобой, пока всё не выстроится заново. Только и мне потом придется уехать. К сожалению...
  -Куда, Арк? - тихо спросила я.
  -Тоже в другую страну, - он горько усмехнулся. - К девушке...
  Я вдруг улыбнулась.
  -У тебя есть девушка, Арк?
  Он посмотрел на мою улыбку, понял, что я улыбаюсь искренне, и тоже несмело приподнял уголки губ.
  -Да, есть. Её зовут Мэй Ланьфан...
  -Ого, - мою улыбку растянуло до ушей. - Вот это да! Она японка?
  -Нет, китаянка. Анька, ты правда не расстраиваешься? Правда?..
  -Что ты, Арк, - тихо сказала я, улыбаясь, - разве я могу...Это же так здорово! Передай, пожалуйста, Мэй, что ей очень, очень повезло, что у неё есть ты. Я бы сказала сама, да не знаю, как это будет по-китайски.
  Он вдруг схватил меня за плечи, развернул к себе и посмотрел прямо в глаза, в самую душу. Даже Клык никогда не смотрел на меня так.
  -Ань, послушай меня. Никогда больше не смей убегать из жизни! Никогда! Я знаю, что ты думаешь о себе, всё знаю. Что ты одна, и никого рядом нет, и что как будто ты отталкиваешь людей, и что ты некрасивая, и никто никогда тебя не полюбит, я вижу в тебе все эти мысли. Вижу и то, что Макс всегда пытался тебя переубедить, но так и не смог... Так вот теперь ты послушай меня! Это всё неправда. Ты прекрасный человек, всё равно что святая, девочка. И сильная. И очень, очень красивая. Клык ведь мучился не только потому, что его пытал демон, заставляя причинять тебе зло. Он ведь любил тебя, настоящий Клык любил тебя по-настоящему, я видел это. И он мучился, потому что знал, что недостоин тебя, ты слишком прекрасная, слишком светлая, слишком гордая... Ты выше нас всех. Анька, я бы и сам согласился быть с тобой, всю оставшуюся жизнь, быть рядом, любить и оберегать, но знаю, что мне нельзя так говорить, ведь я люблю Мэй. Но если б её не было в моей жизни, я бы ни секунды не раздумывал; поверь, я бы остался с тобой и никогда, слышишь, никогда в жизни не отошел бы ни на один шаг. Видишь, Анька, ты не такая, как думаешь о себе. Ты слишком плохо думаешь о себе и слишком хорошо о других, так нельзя. Послушай меня, рыжик, всё изменится, обещаю, я чувствую, что скоро твоя жизнь станет совсем другой. У тебя будет тот, кто сможет сберечь тебя лучше любого из нас, и ты забудешь обо всем, что произошло, и никогда тебя больше не понесет на крышу, и никогда ты не будешь думать о смерти. Ты веришь мне, рыжик? Я предсказываю. Веришь?
  -Верю, - только и сумела выдавить я из себя. Его слова обрушились на меня потоком холодной воды, и я никак не могла прийти в себя и нормально их осмыслить.
  -Да, кстати, рыжик, - продолжил Арк, улыбаясь. - Тут с тобой еще кое-кто хотел поговорить. Очень хотел. Но ты же шустрая и очень быстро бегаешь, так что они не успели за тобой.
  -Они?..
  -Да, они. Им очень нужно с тобой поговорить, Анька. Я бы сказал всё и сам, но, думаю, тебе лучше услышать это от них самих. Могу я их позвать?
  -Позвать?..
  -Надеюсь, тебе не будет слишком неприятно увидеть некоторых из тех, кто был вместе с нами на кладбище. Они просили передать, чтобы ты не сердилась и позволила поговорить с тобой. Это те, кто сражался на нашей стороне, княжна.
  Я вдруг поняла, о ком он.
  -Ты про... Тимура? И остальных? Да? Они... Помню, подходили ко мне... в тот день, когда... Пару раз... Но я думала, опять какая-нибудь гадость, - сказала я смущенно.
  Арк засмеялся.
  -Нет, Ниа, ничего плохого они тебе сказать не хотели. Наоборот, думаю, ты очень удивишься, когда их услышишь. Я вот и вовсе чуть не упал, - он усмехнулся. - Так могу я их позвать? Они в подъезде ждут.
  -Да, конечно...
  Что же им от меня нужно, ребятам из Чёрного Воинства?.. Я мысленно вернулась к двум нашим встречам и попыталась вспомнить их лица. Почему же я тогда не обратила внимания? Они ведь хотели поговорить со мной... Но о чём?.. О чём нам теперь говорить?
  Арк вышел в коридор и открыл входную дверь.
  -Поднимайтесь! - крикнул он в подъезд. - Анька пообещала сильно вас не бить!
  Я улыбнулась. И почему только раньше его не было в моей жизни?..
  На лестнице послышались тяжелые шаги.
  Сначала вошёл Тим, а за ним еще пятеро парней. Они не увидели меня за полуприкрытой дверью, зато я прекрасно разглядела каждого из них. Зачем они пришли? Зачем им я? Не понимаю... Извиниться? Почему же так торжественно? Можно и проще. Я не злюсь...
  -В комнату идите, - велел им Арк. Отправив ребят, он открыл дверь и подошел ко мне.
  -Иди, Ань. Они ждут тебя.
  -А ты? - вскинулась я.
  -Я подожду тут, - улыбнулся он. - Они пришли к тебе.
  -Ты уже знаешь, что им нужно? - покачала я головой. - Знаешь ведь...
  -Знаю. Время и тебе узнать тоже. Иди, рыжик.
  Я потихоньку, на носочках пошла в комнату и на пороге появилась так тихо, что сразу они меня не заметили. Зато я сумела рассмотреть каждого.
  Тимур сидел на диване, на том самом месте, где я сегодня очнулась. Было видно, что он очень напряжен, да и все остальные тоже. Ребята молчали и сидели, уставившись на свои колени и изредка переглядываясь. Рядом с Тимуром примостился худенький паренек, из тех, кто пришёл в Чёрное Воинство совсем недавно. Кажется, это его я напугала своим воскрешением на кладбище. У третьего парня были светлые волосы, доходившие почти до плеч. Его я тоже узнала сразу. Когда Арк щёлкнул пальцами, он первым вышел из ряда. На секунду раньше, чем другие. Узнала я и четвертого мрачного паренька, одетого в чёрную майку и чёрные джинсы. Он учился со мной в параллельном классе. Кажется, его звали Грэйв. Пятого я видела лишь мельком и имени его не знала точно. А шестого... Шестого я узнала лишь по одному единственному мазку памяти - это даже нельзя было назвать полноценным воспоминанием. Шестым был не кто иной, как Клем.
  Я глубоко вдохнула, до самых кончиков пальцев ног, и вошла в комнату.
  Они разом подняли на меня глаза и вздрогнули, так тихо я появилась.
  Тимур поднялся на ноги первый, за ним - все остальные. Какие же они всё-таки большие и сильные...
  -Ниакрис...
  Я покачала головой и улыбнулась.
  -Ниакрис я была там, на кладбище. А здесь я просто Аня. Анька обычная.
  -Необычная, - вдруг тихо сказал Грэйв. Они не обернулись к нему с удивленными взглядами. Лишь кивнули.
  -Ань, иди к нам, - сказал Тим. - Садись.
  -Раньше вы меня как-то не особо баловали вежливостью, - я не хотела этого говорить, но слова сорвались с языка сами. Они опустили головы. Я прошла по комнате и села на диван между Тимуром и самым младшим пареньком.
  -Не надо, ребят. Всё в прошлом. Я не злюсь.
  -Ань, - заговорил Тим. - Мы все хотели извиниться. Не шестеро человек - все. Всё, кто дрался на вашей стороне, с тобой и Арком. Мы бы сделали это намного раньше, но Арк просил нас подождать до того вечера... Правда, он и сам уже об этом пожалел.
  Я хотела было перебить его, но Тимур коснулся моей руки, прося не делать этого.
  -Анька, выслушай только, нам всем это очень важно. Я знаю, что за все эти годы просто нельзя просить прощения - это глупость, такое не прощается. Но мы должны тебе сказать. Знаешь, когда Клык нас всех учил правильной жизни, в его понимании правильной, всё это казалось так легко и классно, быть вот таким уродами. А потом в его жизни появилась ты. И в нашей тоже. И знаешь, это было - как в холодную воду упасть. Я смотрел на тебя и думал - такая маленькая, одна, беззащитная, и так крепко стоит на ногах, так яростно дерется за своё право, за жизнь, за саму себя, за друзей. Одна - против целой армии, против всего мира. Никогда не верил, что один может быть воином в поле, а увидел тебя и понял - может, еще как может. Сначала стало стыдно за себя, а потом я понял, что не один такой. Ты стольким из нас глаза раскрыла, что даже представить себе не можешь. Как с небес на землю спустилась, да заодно спустила и нас всех. Арк первым это понял, и тогда он начал собирать сопротивление. Но мы пошли не за ним. За тобой, Анька.
  -За тобой, - повторили все шестеро в один голос.
  Это было уже даже не холодной водой из душа, это было как вниз со скалы в ледяных водах водопада. Я молча переводила взгляд с одного на другого, не в силах вымолвить ни слова.
  Тим поднялся на ноги и встал прямо передо мной. Остальные немедленно поднялись вслед за ним, и все шестеро выстроились в ряд. И Тим заговорил снова:
  -Анька, мы ведь пришли не только за бессмысленными извинениями и дурацкими формальностями, нет. Мы хотели попросить тебя кое о чём. Все. Все пятьдесят семь человек. Только пожалуйста, не подумай, что мы шутим или издеваемся. Для нас это очень серьезно и важно. Прошу, разреши мне сказать.
  Говорить я была не в силах, только кивнула.
  Тим набрал в лёгкие воздуха и выпалил на одном дыхании:
  -Мы хотим, чтобы ты заняла место Клыка.
  А вот это уже были даже не душ и не водопад. Это была целая скала, рухнувшая откуда-то сверху, с небес. Я сидела и не была способна даже вдохнуть, потому что воздух застрял в лёгких и в горле.
  -Чего?..
  -Мы хотим, чтобы ты заняла место Клыка, - громче повторил Тим, и все остальные кивнули, подтверждая его слова. - Чтобы ты стала нашим вожаком.
  -Да, да, княжна, ты не ослышалась, - послышался от двери седьмой голос. Арк стоял в дверном проеме, скрестив руки, и улыбался. - Они хотят именно этого.
  Я переводила взгляд с одного на другого, пытаясь хоть откуда-нибудь выковырять подвох, но не могла. Они говорили серьезно. Говорили. Серьезно.
  По щекам потекли слёзы. Они увидели их, и во всех шести парах глаз промелькнул страх. Они бросились ко мне, окружили и взяли мои ладони в свои - все шестеро.
  -Аня, ты что? Обиделась? Анька, мы не издеваемся, серьезно. Мы хотим, чтобы ты стала нашим вожаком. Хотим идти за тобой.
  Я икнула.
  -Отстаньте от девочки, - засмеялся Арк. - Не видите, что ли, у неё шок.
  Я кивнула в такт его словам и спросила тихо (громче просто не была способна):
  -Ребят, вы что, серьезно?..
  -Именно это мы и пытаемся тебе доказать. Что серьезно. Серьезнее некуда.
  -Чтобы я... Я?! Вашим вожаком... Вместо Клыка?!
  Они кивнули. Взглянув на шесть сосредоточенных лиц, я наконец-то поняла, что они не шутят.
  -Ребята, я... Да вы что, с ума сошли, что ли? Я же... Я же... Чёрт возьми, какой из меня Вожак? Из МЕНЯ?!
  -Аня, - твёрдо сказал Тим. - Мы уже всё решили. И все твои отговорки продумали заранее. Так вот, мы тебя сами всему научим. Ты нам многое дала. Теперь наша очередь - возвращать долг.
  Я поднялась на ноги. Ноги едва держали, но я сделала над собой усилие, и они перестали дрожать.
  -Дайте мне несколько минут, - попросила я и отошла к окну, повернувшись к ним спиной.
  Вот так-так, Всетемнейшая княжна... Дожили мы с тобой до почётной старости. Всю жизнь я мечтала обрести наставника, а теперь Учителем просят стать меня, и кому? Пятидесяти семи парням, которых еще недавно я ненавидела больше всего на свете.
  Где-то минут десять я тщательно обдумывала ответ. Наконец, закончив, повернулась к ним. Все смотрели на меня, не отводя взгляда и ожидая решения.
  Я подошла, села на свободный диван напротив всех, чтобы видеть каждого. И заговорила:
  -В общем, ребята, я всё взвесила и теперь могу дать окончательный ответ.
  Они напряглись, внимательно глядя на меня.
  -Мой ответ - нет.
  В глазах всех шестерых появилось такое дикое разочарование, что я чуть было не сказала, что ошиблась. Но только сжала кулак покрепче и лишь качнула головой, подтверждая ответ.
  -Аня, - Тим поднялся с места, но я жестом велела ему сесть. Он тут же сел обратно.
  -А теперь послушайте меня, я же вас слушала.
  Они молча кивнули.
  -Так вот, ребята, вы даже представить себе не можете, как много значат для меня ваши слова. Но раз вы хотите идти за мной за мой характер, примите и это решение - оно часть моего характера, и далось мне очень нелегко, поверьте. Но это правильное решение. Одно, такое же нелегкое, я недавно уже приняла (я поморщилась, вспомнив о словах, сказанных Максу; всё-таки это воспоминание будет болеть еще долго, очень долго), а второе принимаю сейчас. Ребята, вы хотите идти за мной такой, которую увидели несколько дней назад на кладбище, но на самом деле я не такая. Вернее, не совсем такая. Это только часть меня. Вы не знаете меня настоящую, со всеми многочисленными проблемами. Но я знаю себя. Так вот послушайте. Я не смогу быть вашим вожаком. Просто потому, что у меня другая дорога. Я не умею вести за собой людей, но могу их только отталкивать. И боюсь, что однажды вы поймете это, разочаруетесь и отвернетесь. Я не лидер, нисколько. Разве что скрытый лидер, но это совсем другое. Так было, когда вёл вас Клык, а шли вы за мной. Вот это и есть скрытый лидер. Вы просите меня стать вожаком, но мне самой нужен наставник. Который позволит мне идти своей дорогой, одиночным путём. Всё так круто изменилось теперь. Я не знаю, куда идти мне самой, а вы просите вести за собой. Нет, ребята, я не возьму на себя такую ответственность. Вы теперь стали мне слишком дороги, чтобы я вас вот так подставила. И не нужно спорить, просто поймите - я знаю себя лучше, чем вы. И чувствую, что у меня должна быть другая дорога. Не эта. Но, честно сказать, сама еще не знаю, какой она будет.
  Я замолчала и перевела дыхание. В глазах снова стояли слёзы, но я не плакала. Этого еще не хватало.
  Они переглянулись. Кивнули. И Тим сказал:
  -Мы поняли тебя, Ань. И не обижаемся. В конце концов, мы сами виноваты, что так резко всё это на тебя вывалили, после всего, что произошло. Так нельзя. Но мы всё равно хотим сказать две вещи, и учти, что ты не имеешь права отказываться.
  Я улыбнулась.
  -Говори.
  -Мы хотим быть рядом, Ань. За всё то зло, которое причинили, защищать от того зла, которое встретится тебе на пути. На той дороге, которую ты выбрала. Так просто мы тебя не оставим, княжна, хочешь ты этого или нет.
  Я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться, так тепло вдруг стало от этих слов.
  -А второе... Анька, наша просьба остается в силе. Пусть пройдёт год или два, или больше, но мы будем ждать, когда ты вернешься. Может, ты передумаешь... Не качай головой, не надо. Это уже наше решение, а не твоё. Мы будем ждать тебя вечно, Ниакрис. Возвращайся. Возвращайся домой.
  Я встала. В душе творилось что-то такое, чего никогда в ней раньше не было. Они тоже встали и подошли ко мне. Я была такой маленькой и худенькой по сравнению с ними, что не смогла удержаться от улыбки. Они тоже заулыбались, глядя на меня. Я протянула руки вперед, и каждый из них стиснул мои ладони так крепко, что я поняла - больше никогда не упаду. Спасибо, что удержал, Арк. Спасибо, что не дал уйти, Дэм.
  Я закрыла глаза, глубоко вдохнула и поняла, что вот теперь моё сердце забилось по-настоящему.
  Жизнь началась заново.
  
  
  
  Глава 25.
  Последний закат.
  
  Тебя я знаю вдоль и поперёк.
  Итог-
  С такой враждой не надо и любви...
  Живи
  Сто лет. Удач тебе и благ,
  Мой враг.
  (М. Семенова)
  
  В судьбе каждого из нас порой бывают такие моменты, когда жизнь вдруг резко разворачивается на 90 градусов. Именно на 90, потому что повернувшись на 180 градусов, ты идешь назад, а на 360 - возвращаешься в итоге к прежнему пути. Но развернувшись на 90 градусов, ты наконец замечаешь то, что всегда было рядом, просто ты этого не видел, сконцентрировавшись лишь на одном-единственном выбранном пути. И стоило мне всего лишь посмотреть в другую сторону, как я смогла увидеть других людей, другие мечты и возможности. Которые, на самом деле, всегда были рядом, практически под рукой. Закрывая дверь за твоей спиной, Господь Бог непременно откроет другую - впереди. Надо лишь найти в себе силы отвернуться от прошлого и смело посмотреть в глаза будущему. Кажется, у меня почти получилось это сделать.
  Не могу сказать, что моя жизнь изменилась совсем уж полностью. Во многом я осталась прежней - такой же упрямой, непокорной и своенравной в своих суждениях. Моё мнение о том, что все самые тяжелые раны ты должен наносить себе сам, чтобы потом не было так больно, тоже осталось прежним. Но внутренняя тьма перестала быть совсем уж безнадежной. И хотя я еще не повернулась к свету, но уже осознала, что он есть в моей жизни. Так же, как есть в жизни каждого человека.
  
  Поскольку, по утверждению царя Соломона, в жизни не существует ничего вечного, то и зима в конце концов взялась то ли за ум, то ли за совесть, и уступила место весне. Весна шла медленно, осторожно ступая то по земле, то по остаткам снега, глубоко вдыхая разом посвежевший воздух. И рядом, нога в ногу с весной шла я.
  Удивительно спокойная это была весна. Никогда еще новое время года не вступало в мою жизнь с таким умиротворением. Я стала гораздо реже вспоминать про Кару. И когда общие знакомые передали, что на новом месте она устроилась довольно-таки неплохо и уже успела обзавестись целой вереницей-свитой подружек, я только искренне порадовалась за неё. В конце концов, каждый из нас успокоился, обретя друзей по своему уровню (об этом я, правда, размышляла с неким злорадством, но, думаю, мне простительно).
  Уехал и Макс. Мне была известна дата его отъезда, но провожать его я не пошла. Долгие проводы - лишние слёзы, это вовсе ни к чему тем, кто расстается на всю оставшуюся жизнь. Может, кто-то и осудит меня за то, что я так с ним поступила, но я не жалею об этом до сих пор. Иногда нужно уметь расставаться, чтобы начать жить заново. К тому же, мне не хотелось быть камнем преткновения в его отношениях с родителями. Я и так забрала у них сына на довольно большое количество лет, теперь же пришла пора платить по долгам. Макс сдержал своё обещание и почти месяц не звонил и не писал мне. Но однажды ночью я проснулась от вибраций мобильного телефона прямо над ухом. На экране высветилось семь неотвеченных вызовов с незнакомого номера. Телефон зазвонил снова. Я вздохнула и нажала на кнопочку ответа. Да. Это был Макс. Мы долго говорили с ним в ту ночь, кажется, несколько часов. Под утро я выронила телефон из сонной руки и заснула, улыбаясь. Это и был наш последний в жизни разговор. Но о чём он был - пусть останется моей тайной.
  Не видела я больше и Клыка. Первое время всё хотела спросить у Арка, куда он подевался, но было как-то не до того. У нас нашлось столько общих тем для разговоров, что вспоминать о прошлом оказалось совершенно некогда. Надо сказать, Арк был ужасно похож на Змея - немного внешностью, и практически во всём характером. Иногда, оставаясь с ним наедине, я брала его за руку, закрывала глаза и слушала голос - и мне казалось, что мой друг, мой наставник снова вернулся ко мне, чтобы встать за моей спиной незримым демоном-хранителем... и это были одни из самых счастливых моментов в моей жизни.
  
  Я долго не выбиралась погулять в одиночку, так, как часто бывало раньше. Теперь же со мной всегда были вместе либо Арк, либо ребята из Чёрного Воинства. Но однажды апрельским утром я проснулась и поняла, что хочу немного побыть одна, наедине со своим мыслями. Придя к этому выводу, я немедленно поднялась с постели, оделась и тихо вышла на улицу, стараясь никого не разбудить.
  Было раннее утро. Солнце, впрочем, уже показалось из-за горизонта и вовсю пыталось согреть мне спину своими пока еще прохладными лучами. Дорога была хорошей. Земля всё еще оставалось твёрдой и замерзшей, а там, где уже появилась первая грязь, можно было пройти по снегу. В воздухе висела такая сладкая, спокойная тишина, что я, достав было из кармана плеер, немедленно убрала его назад. Идти было легко. Я вдруг вспомнила, что именно этой дорогой когда-то очень давно, еще зимой шла на кладбище. Закрыла глаза, вдохнула, воскрешая воспоминание из омута памяти... И решила - пойду туда. Нельзя страшиться прошлого, если хочешь прямо смотреть в глаза будущему.
  Шагая по дороге, я мысленно сравнивала два пути, накладывая воспоминания друг на друга. Боже мой, неужели прошло лишь несколько месяцев? Всего лишь месяцев... А кажется, будто много лет. Я стиснула веки так крепко, как только могла, и в памяти всплыло белое пятно занесенного снегом двора где-то внизу и много-много метров высоты. Кто ты? Ангел-хранитель...
  Не прыгай, девочка. Не надо так резко.
  Дойдя до старого кладбища, я не стала заходить внутрь, в ворота. Снег там лежал еще нетронутым, и не хотелось топтать его, нарушая целостность. Я сжала в ладонях ржавые колья покосившейся старой ограды. Теперь они вовсе не кажутся такими уж холодными...
  Вон к тому камню был привязан Макс. Вот у того памятника я умерла, когда Клык свернул мне шею. А вон на том самом месте остановилось сердце.
  Я немного скучаю по своей исчезнувшей силе. Но она досталась мне слишком дорогой ценой, чтобы желать заполучить её вновь.
  Так быстро возвращаться домой не хотелось, а мыслей, куда идти дальше, особо не было. Тут только заброшенные дома рядом... А впрочем, что тут думать, пойду туда.
  Я вернулась назад к перекрестку и пошла другой дорогой. Когда-нибудь люди достроят эти дома, и лазать здесь больше не придется. Ну, по крайней мере, у меня останутся воспоминания... А ведь где-то здесь мы с Клыком, считай, и познакомились. Дом Встречи С Клыком... Давно я там не была. Кажется, целую вечность. Надо зайти, на кладбище ведь побывала...
  Еще на подходе к дому я поняла, что там кто-то есть. На крыше. Человек сидел ко мне боком, низко склонив голову, с накинутым сверху капюшоном. Он сидел на самом краю, поэтому я сумела его разглядеть. Кто же это, интересно, такой? На моей крыше... Хм. А поднимусь-ка я туда по своему пути, да посмотрю осторожно. В конце концов, убежать успею всегда, а уж спрятаться среди этих домов сумею так, что меня сами посланники Люцифера не отыщут. Ну-ка...
  Надо же, не потеряла навыков за столько времени.
  Я двигалась медленно, осторожно и практически бесшумно. Когда высота над землей увеличилась до нескольких метров, в животе стало слегка прохладно, но одновременно проснулся былой азарт, и ток крови стал гораздо быстрее... Я замерла на секунду и осторожно выглянула из-за края крыши. И в это же мгновение сидящий на крыше парень поднял голову. На коленях у него лежала раскрытая книга. Наши взгляды встретились.
  Под ногами раздался не предвещающий ничего хорошего хруст, и я поняла, что падаю вместе с кирпичом, на котором стою. Мы среагировали одновременно. Я подалась наверх так резко, как только смогла, и схватилась обеими руками за край. Парень за секунду оказался рядом, схватил меня за руки и быстро втащил на ровную поверхность. Мы оба поднялись на ноги, не отрывая друг от друга взгляда, и оказались лицом к лицу.
  -Больше никогда не смей так делать! - вдруг произнес Клык срывающимся голосом и, обхватив меня руками, прижал к себе. Я почувствовала, как дрожат его руки от столь резкого и внезапного напряжения.
  Не знаю, сколько прошло времени, но никому из нас не хотелось размыкать этих объятий. Наконец я решила, что раз уж сумела выйти победителем в одном поединке, то покажу свою силу и в этом - и мягко отстранилась. Клык медленно и неохотно опустил руки.
  Я посмотрела вниз, на то место, с которого так быстро вскочил Клык, спасая меня от падения. На холодной плите лежала расстеленная куртка, сам же Клык был одет в тёплую толстовку. В такой не замерзнешь.
  Сделав пару шагов, я уселась на куртку и поджала под себя ноги. По ним разливалась приятная тяжелая усталость. Давненько я уже так не прогуливалась, совсем отвыкла от нагрузок...
  Клык немедленно уселся рядом. Несколько минут мы молчали, потом я протянула руку и указала на отброшенную книгу.
  -Что читаешь?
  Он поднял томик, аккуратно закрыл и положил мне на колени.
  Иар Эльтеррус. Вера Изгоев.
  -Фантастика?
  -Это единственное, что меня теперь спасает, - тщательно скрывая грусть, ответил Клык.
  Я развернулась боком и в упор посмотрела на него.
  -Почему ты не приходил?
  Он только руками развел.
  -Да разве я мог, Ниа? После всего, что...
  -Сразу после и не стоило, - перебила я его. - А потом? Хотя бы через месяц?
  -Разве тебе это было нужно?
  -Речь не обо мне, - твердо сказала я. - А о тебе. Тебе - было нужно. Разве это выход - бросить учёбу, оставить всё Чёрное Воинство и запереться дома? Разве так нужно себя лечить?
  -Откуда ты знаешь? - глаза у Клыка расширились от изумления.
  -Арк рассказал. Вкратце. А ему - ребята. Наши парни знают всё. И тебя они тоже хорошо знают.
  -Я знал, что Арк будет о тебе заботиться, - задумчиво произнес Клык. - Но Ань, разве мог я показаться на глаза тебе и им, после всего, что натворил? Это просто немыслимо.
  -Мыслимо, Клык, мыслимо. Я-то всё знаю про твоего демона. Где он был, а где ты. Правду знаю. И я её рассказала остальным парням.
  Клык недоверчиво глянул на меня.
  -Хочешь сказать, они поверили?
  -Знаешь, не думаю, что они бы не поверили в чём-то тому человеку, которому предложили занять твоё место.
  Если бы Клык сидел с краю, а не я, то он бы сейчас точно упал вниз.
  -Тебе?! - он развернулся ко мне всем телом. - Они?! Моё место?! Ну Анька... Ну ты даешь...
  -Что?
  -Чёрт возьми, да они никогда в жизни меня так не боготворили, как боготворят тебя, раз попросили о таком! Погоди, - он вдруг внимательно глянул на меня, - а ты, похоже, отказалась... Так?
  -Так, - кивнула я. - Я же одиночка, Клык. Такие вещи не по мне.
  -И они тебя так просто отпустили?!
  -Нет, конечно. Я пообещала, что всегда буду рядом, а новым командором пусть будет Тим. А я уж лучше останусь Серым Кардиналом.
  -Тим? Хороший выбор, - протянул Клык. - Но как же Арк? Почему не он?
  Я пожала плечами.
  -Он уезжает скоро. К своей невесте.
  -К Мэй? - вскинулся Клык. - Значит, у них всё хорошо? Слава Богу, - он помолчал. - Надеюсь, он сможет когда-нибудь простить мне Сэма... Надеюсь, каждый из вас сможет меня когда-нибудь простить. Хотя бы на каплю. Сейчас я просто не имею права даже просить об этом.
  Я не стала отвечать. Когда человек произносит при тебе такие вещи, они обычно ответа не требуют.
  Снова тишина. Какие же они всё-таки разные. С Арком мне легко говорить, а с Клыком - легко молчать. Надо же... Не перестаю удивляться, как переменчива человеческая судьба. Как внезапно два злейших врага вдруг стали самыми близкими людьми.
  -Клык, расскажи мне о демоне, - вдруг попросила я. Слова вырвались сами. Наверное, я слишком долго держала этот вопрос в себе.
  Он совсем не удивился. Наверное, слишком долго держал в себе ответ.
  -Что ты хочешь знать, Ниа? Спрашивай.
  -Тогда, на кладбище, Дэм сказал мне, что на тот момент твой демон был в тебе уже много лет. А еще он сказал, что это невозможно. Ведь демоны живут в человеке несколько лет, съедают его, оставляя немного, а потом перебираются в другое тело. Убивать по их законам запрещено. Как же так получилось, что твой вампир тебя и не убил и одновременно так долго жил внутри?..
  Я искоса глянула на Клыка и увидела, что лицо его посерело.
  -Можешь не говорить, если не хочешь, - тут же добавила я.
  Он вздохнул.
  -Да нет, Ань, для тебя это не тайна, просто... Это такой скелет в шкафу, что и шкаф под его тяжестью уже давно треснул...
  Я взяла его руку в свою.
  -Расскажи. Я пойму.
  -Ты меня после этого, наверное, вообще зверем будешь считать... Нет, нет, не возражай, сначала послушай. Поймешь сейчас, почему я так говорю.
  Он замолк на секунду.
  -Анька, ты же знаешь, что у меня нет матери?
  -Знаю, - осторожно сказала я.
  -Так вот... Понимаешь, кажется, это я её убил. То есть, не убил, в смысле, не сам... Чёрт! Ладно, слушай. Моего отца ты тоже знаешь. Характер у него зашибись - в прямом смысле слова, людей он зашибает только так. Знаю, это мерзко, но проще пути добиться того состояния, какого достиг он, нет. Когда я был помладше и еще ничего не понимал, я хотел быть на него похожим. Но теперь, если пойму, что начинаю вдруг на него походить, лучше придушу себя. А моя мама... Она была такой... Ну, совсем как ты, неимоверно красивой, очень гордой и свободолюбивой. И еще доброй. В отличие от отца она была просто ангелом. Когда они познакомились, отец полюбил с такой силой, что под её влиянием почти перестал быть зверем. Но надолго его не хватило. Со временем прошлое стало затягивать всё больше и больше, и в конце концов он снова стал прежним. Мама ужаснулась, когда поняла это. Поняла, с кем связала свою жизнь. Сначала она пыталась его переделать, но не получилось. Он посчитал, что она уже принадлежит ему, и нечего ей командовать и указывать, как ему жить. Тогда мать захотела уйти. Забрать меня с собой и уйти. Он ей встал поперек дороги. Было много ссор, скандалов, криков... И в конце концов он разрешил ей уйти, только без меня. Мне тогда было лет шесть. Тогда мама обняла меня, шепнула, чтобы я перед сном заглянул к себе под подушку, поцеловала и ушла. Я был в шоке. Сразу же забыл её просьбу, потому что думал - как, она меня оставила? Мама меня бросила? А отец взял меня на руки, усадил на колени и, глядя прямо в глаза, начал говорить, что я ей совсем не нужен, что она меня ненавидит, что была только рада избавиться от обузы. Когда он поставил меня на пол и шлепком отправил спать, я был полон ненависти к маме по самую макушку. А ночью мне приснился сон. Странное существо качало меня на руках и повторяло все слова, сказанные отцом. А потом оно наклонилось ко мне и сказало 'Хочешь, чтобы она умерла? Чтобы ей было так же больно, как больно она сделала тебе?'. И я, словно загипнотизированный, ответил 'да'. Утром, когда я проснулся, сон успел забыться. Зато я вдруг вспомнил мамину просьбу и полез под подушку. Там лежал конверт. Я открыл его и начал читать. Мама очень хорошо научила меня читать, а то письмо написала прописными буквами, чтобы мне было легче. Она писала в нём, чтобы я набрался терпения и немного подождал, что она совсем скоро заберет меня у отца, что у неё есть план. Что она меня любит и будет думать обо мне каждую секунду до нашей встречи. Я сидел и перечитывал письмо, раз за разом. Всё утро я сидел и перечитывал письмо, обводя взглядом каждую букву. А потом ко мне в комнату зашёл отец и бросил на кровать газету. Я не смог прочесть, что там было написано, но зато увидел фотографию мамы. Она как будто лежала в кровати и спала. 'Твоя мать умерла сегодня ночью, - сказал мне отец. - В гостинице. От сердечного приступа. Во сне'. Это всё, что он сказал. И ушёл. Каждый год в этот день он берет в руки пистолет и прикладывает к виску. И держит его так долго-долго, несколько часов. Но выстрелить до сих пор не смог. Не хватает силы воли. Но когда-нибудь, наверное, хватит... А мне в следующую ночь снова приснилось то существо. Оно сказало: 'Твоя просьба выполнена. Теперь ты у меня в долгу'. И этот долг я отдавал ему до тех пор, пока ты несколько месяцев назад не забрала у меня демона и не уничтожила его.
  Я смотрела на него и молчала.
  Не суди о человеке, пока не наденешь его обувь и не пройдешь тот же жизненный путь.
  -Я ведь тоже иногда думал - почему он живет во мне так долго? И почему я до сих пор не умираю... Наверное, всё просто. С той самой ночи до сегодняшнего дня я считаю себя виновным в маминой смерти. Неисчерпаемый ресурс вины. Демоны питаются подобными вещами. Он забирал мою вину, съедал её, а взамен отдавал ненависть. Много ненависти. Ко всему роду человеческому.
  Он помолчал немного.
  -А потом, Анька, я увидел тебя. Это, знаешь, было словно из комы выйти, очнуться от летаргического сна. Вот тогда я в первый раз смог ему воспротивиться. Но слабо. Ты помнишь, в какие-то моменты я становился настоящим. И тогда радовался каждому мгновению, проведенному с тобой рядом. Я хотел, мучительно хотел рассказать тебе, что я и есть такой настоящий, и не издеваюсь над тобой, но не мог найти слов. 'Во мне живет демон' - это даже сейчас звучит смешно. И я просто молча радовался. Но за это приходилось расплачиваться, и не мне, чёрт возьми, а тебе. Демон всегда неизменно брал верх, и тогда ненависти становилось в два раза больше. И чаще всего выливалась она именно на тебя. Я сидел в самом дальнем углу своей души, куда он меня запихивал, смотрел на всё, что он с тобой творит и молился лишь, чтобы он тебя не убил. А он со временем пригляделся к тебе и тоже, как и я, понял, какая ты на самом деле. Какая сильная. Он рассказал мне, что ты Алтарь, и сказал, что желает тебя заполучить всеми правдами и неправдами. И я, как это ни мерзко звучит, начал тоже хотеть тебя получить. По его приказу.
  -Так вот откуда это 'ты придешь ко мне сама', - проговорила я задумчиво. - Чтобы перейти в другую Чашу, нужен физический контакт. Помнишь ведь, как я тебя поцеловала на кладбище, чтобы забрать их обоих? Чем глубже контакт, тем надежнее и крепче связь. Секс - самый глубокий из всех физических контактов. Но в случае с Алтарем, не с Чашей, есть одно 'но'. Этот контакт должен быть только добровольным. Вот почему Дэм сказал - впустишь, только когда захочешь сама. Твой демон здорово просчитался, Клык. Ему нужно было брать не ненавистью. А любовью. Вот тогда бы я в самом деле к тебе пришла, и он бы...
  -Какое счастье, что он просчитался, - произнес Клык. И обнял меня. А я обняла его.
  -А ведь ты тоже от меня уедешь, - вдруг сказала я, закрывая глаза.
  -Откуда ты знаешь? - тихо спросил Клык, не размыкая рук.
  -У тебя сердце бьется слишком часто. Если бы ты знал, что сможешь обнимать меня так всю жизнь, оно билось бы спокойнее.
  -Ань... Я много думал. Очень долго и очень много. Знаешь, если бы я решал только за себя, то остался бы. С тобой. Навсегда. Но я решаю за нас обоих. Целый месяц я закрывал перед сном глаза и вспоминал всё то зло, которое причинил тебе. Думал, как сильно многими вещами искалечил твою жизнь. И понял, что не имею права после всего на такое счастье, как быть с тобой. Твои руки должен держать другой человек. Тот, при взгляде на которого у тебя не будет таких ужасных и мерзких воспоминаний. Я не смогу обнимать тебя, видя в твоих глазах образы прошлого. А они будут. Память - гадкая штука... Ты ведь знаешь это. Лучше прожить всю жизнь одному, но сохранить в памяти ту улыбку, которой ты сейчас улыбаешься...
  Я и правда улыбалась, глядя на облака, и вспоминала, что несколько месяцев назад точно так же принимала решение за другого человека, думая о его, а не о своём благе. Всё возвращается сторицей. Может, это и к лучшему.
  -Это твой выбор, Клык, я не имею права тебя осуждать.
  Мы опять немного помолчали.
  -А куда ты потом отправишься?
  Клык задумчиво покачал головой.
  -На Алтай. Это мамина родина, она там выросла. Хочу узнать всё о её жизни.
  И пожить немного там, где она росла, у родственников. Они уже сообщили, что примут меня с огромной радостью.
  Он задумался.
  -А потом... Потом хочу заняться чем-нибудь нужным и полезным. Пока не знаю, чем именно. Мама оставила мне небольшой капитал. Деньги отца я трогать не буду, ни копейки. А вот мамины деньги вложу в какое-нибудь хорошее дело и буду его развивать дальше. Сам. Надеюсь, что поездка на её родину поможет мне понять, как нужно жить дальше. Будь она жива, то подсказала бы...
  Я крепко стиснула его плечо руками.
  -Всё будет хорошо. Веришь?
  Он улыбнулся.
  -Если ты так говоришь, то да. Верю.
  -Сколько у нас еще есть времени, Клык?
  -Не знаю... Месяц, может, чуть больше.
  -Ты думаешь о том же, о чём и я?
  -Да, - он посмотрел на меня. - Нам нужно о многом поговорить, Ниа.
  -О многом, - кивнула я.
  -И целый месяц я не отпущу тебя ни на шаг.
  -Не отпускай.
  -А потом, можно я буду тебе иногда звонить?
  -Можно.
  -И еще я хочу когда-нибудь увидеть фотографию твоих детей рядом с тобой. Чтобы они были похожи на тебя. Сделаешь для меня такое фото?
  -Сделаю.
  На ноги мы поднялись одновременно.
  -Давай сегодня встретим здесь закат.
  -Как в первый раз.
  -Кроваво-красный.
  -Цвета крови.
  Клык спустился вниз первый, я скользнула за ним следом, но он всё равно поймал мои руки в свои и легко поставил на землю.
  -Я люблю тебя, Ниакрис.
  -Я люблю тебя, Клык.
  Мы ушли по дороге вместе, крепко взявшись за руки.
  А закат в тот день и правда был кроваво-красным. Ярко, до боли алым. Словно впервые пролитая в жизни чужая кровь.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"