|
|
||
Глава 22. половина, ред.22/12/2012 Начало романа находится здесь 1633. Chapter 22 ... Флинтопедия ... Приложения ... 1633. Имена ... 1633. ToDoComm Предыдущая глава - 16 | ||
| Глава 22 | Chapter 22 | Примечания |
| -Улицы в хаосе, - сказала Ребекка, как только прошла сквозь парадную дверь дома американской делегации в Гааге. - Я никогда такого не вытворяла до (или 'на'?) моего интервью с принцами. | "The streets are in chaos," Rebecca said, as soon as she came through the front door of the U.S. delegation's house in The Hague. "I never even made it to my interview with the prince." | |
| Генрих Шмидт вошел после нее и закрыл дверь.- В любом случае, это, вероятно, не имеет значения. Согласно большинству слухов Фредерик Генрик покинул Гаагу вчера. По некоторым из них, он отправился по пути на север, пытаясь понять, что произошло. По другим, он отправился на юг или восток с целью укрепить голландские силы, обороняющие линию крепостей. | Heinrich Schmidt came in after her, and closed the door. "It probably doesn't matter, anyway. According to most rumors, Frederik Henrik left The Hague yesterday. On his way north, according to some, trying to find out what happened. Others claim he went south-or east-in order to bolster the Dutch forces guarding the line of fortresses." | |
| Ребекка вздохнула и потерла лицо. - Слухи, слухи - повсюду. Каждый угол наполнен кучками людей, спорящих и обменивающихся слухами. Кто знает, что произошло в действительности? | Rebecca sighed and rubbed her face. "Rumors, rumors-everywhere. Every corner is filled with knots of people arguing and exchanging rumors. Who knows what's really happening?" | |
| Гретхен нахмурилась. Джеф, сидя рядом с ней на кушетке, сделал глубокий вдох. - Ладно... Если Фредерик Генрих действительно прибыл... это наш лучший шанс услышать хоть кого-то, кто в курсе событий. | Gretchen scowled. Jeff, sitting next to her on a couch, took a deep breath. "Well . . . if Frederik Henrik's really gone . . . there went our best chance to get a hearing from anybody who'd listen." | |
| Ребекка обошла вокруг ближайшего стула. - Да, довольно справедливо. Когда она села, ее руки раздраженно хлопнули по подлокотникам кресла. - Чертовы голландцы и их одержимая узколобость. С тех пор как мы сюда прибыли, нас неизменно отодвигают в дальний угол, как арминиан (*). Как будто нас, по крайней мере, волнуют их тупые богословские споры. | Rebecca went over to a nearby chair. "Yes, true enough." As she sat down, her hands slapped the arm rests in a gesture of exasperation. "Damn the Dutch and their obsessive sectarianism! Ever since we got here, the burghers and the regents have had us pigeon-holed as 'Arminians.' As if we care in the least about their stupid doctrinal disputes!" |
(*) Арминианство - движение критиковавшее некоторые тезисы кальвинизма. Название произошло от имени голландского протестантского богослова Якоба Арминия. Уже после смерти основателя церковным властям, было подано представление-ремонстрация (манифест) движение получило название ремонстрантов. Их противники подали собственный манифест, и упоминаются как контрремонстранты. Учение ремонстрантов осуждено реформатским синодом в 1618-1619гг, последователи подверглись гонениям. |
| Генрих прислонился спиной к двери и холодно ухмыльнулся. - Кальвинсты, чего же ты еще хочешь? Если вы поддерживаете свободу совести, как это делаем мы, вы не лучше порождений сатаны, Ребекка. Арминиане - уже волки дьявола, одетые в овечьи шкуры. | Heinrich leaned back against the door and grinned coldly. "Calvinists, what do you expect? If you support freedom of conscience-as we do-you are no better than a spawn of Satan, Rebecca. Arminians-the devil's wolves already-dressed in sheep's clothing." | |
| Ребекка устало кивнула головой. - Арминианизм, выражаясь языком этого времени, был тем, что [строгие кальвинисты(?)] называли умеренным (?!!) течением в самом кальвинизме. Понятие очень расплывчатое, подпадающее под любые интеллектуальные стандарты, с тех пор как под эту этикетку попали столь разные люди и школы мысли как голландец Гроциус, сейчас в изгнании, или люди объединившиеся вокруг епископа Лода в Англии. | Wearily, Rebecca nodded her head. "Arminianism," in the parlance of the day, was what hardcore Calvinists called the moderate tendencies within Calvinism itself. The term was a vague one, measured by any objective intellectual standards, since it swept under one label such very different men and schools of thought as the Dutchman Grotius-now in exile-or the forces gathered around Bishop Laud in England. | (?) hardcore Calvinists |
| Но эта неопределенность была преимуществом строгих кальвинистов в Объединенных Провинциях. Под официальной теологией скрывались конкретные материальные интересы, и, по крайней мере, в действительности на кону были столь же политические и экономические вопросы, сколь и богословские. Бастионами строгого кальвинизма в Голландии - контрремонстрантов, как они назывались, были такие города как Гарлем, Лейден и Утрехт: в основном, промышленные города, чье процветание во многом зависело от торговли текстилем. Состояние вражды с Испанией работало в их интересах, поскольку голландская блокада фламандского побережья и контроль выходов из Рейна обеспечивали их защиту от фламандских и брабантских конкурентов в Испанских Нидерландах. И поэтому они были враждебны любым течениям, которые наряду с богословскими соображениями, указывали на возможность компромисса с Испанией. | But that very vagueness was an advantage to the hardcore Calvinists in the United Provinces. Under the official theology lurked hard-headed immediate material interests; and the real issues at stake were at least as much political and economic as they were religious. The bastions of hardcore Calvinism in Holland-the Counter-Remonstrants, as they were called-were in such towns as Haarlem and Leiden and Utrecht: manufacturing towns, basically, whose prosperity depended largely on the textile trade. A state of hostility with Spain worked to their advantage, since the Dutch blockade of the Flemish coast and their control over the outlets of the Rhine served to protect them against their Flemish and Brabantine competitors in the Spanish Netherlands. And thus they were hostile to any tendency within the United Provinces which, along theological lines, suggested the possibility of a compromise with Spain. | |
| В свою очередь, арминиане в Голландии имели схожие материальные основания. Оплотами арминианства были основные портовые города - Роттердам и Амстердам, вместе с небольшими городами Дордрехтом, Алкмаром и Делфтом. Благополучие этих городов держалось на торговых перевозках и рыбе, и продолжение боевых действий в 1621 году после истечения Двенадцатилетнего Перемирия было для них тяжким бременем. Прекрасно для производителей текстиля - или Зеландских торговцев, зависящих от внутренней торговли- [to wax hot and eloquent about the Anti-Christ and the devious ways of Popery]. Это не их суда были захвачены каперами из Дюнкерка, которых поддерживала Испания, и не их торговля с Иберией и Левантом была уничтожена, и страдал не их промысел сельди. | For its part, Arminianism in Holland had an equally material underpinning. The strongholds of the Arminians were the major port cities-Rotterdam and Amsterdam, along with the smaller towns of Dordrecht and Alkmaar and Delft. These cities depended for their prosperity on the carrying trade and fishing, and for them the continued state of hostilities since the end of the Twelve Years Truce in 1621 had been a major burden. Fine for the manufacturers of textiles-or the Zeeland merchants who depended on the inland trade-to wax hot and eloquent about the Anti-Christ and the devious ways of Popery. It wasn't their ships which were seized by the Spanish-backed privateers operating out of Dunkirk; nor was it their trade with Iberia and the Levant which had been destroyed; nor was it their herring fisheries which were suffering. | (?) to wax hot and eloquent about the Anti-Christ and the devious ways of Popery. |
| Сложный клубок многолетнего политического перетягивания канатов между разными уровнями голландского управления, состоял из: противостояния Голландии всем остальным шести провинциям; между городскими советами и Голландским правительством и Генеральными Штатами; продолжающийся конфликт между торговыми олигархами, преобладавшими в городских советах, и знатью, преобладающим слоем в большинстве сельскохозяйственных районов. | Complicating the mix was the long-standing political tug-of-war between the various levels of Dutch government, which was a complex entity: Holland versus the other six provinces; between the town councils and the States of Holland and the States General; the ongoing conflict between the merchant oligarchs who dominated the town councils of Holland and the nobility who were still the dominant class in the more agricultural areas. | |
| Возможно, что предопределяющей все остальное была роль дома Оранских, первого среди знатных семейств Объединенных Провинций. Летом 1618 года, Мориц Нассау - штатгальтер Голландии и Зеландии, а также принц Оранский, при поддержке строгих кальвинистов, провел то, что является государственным переворотом. Существующая власть во главе с Олденбарневельтом и Глотиусом была свергнута. Олденбарневельт был казнен, а Глотиус посажен в темницу. | Overriding everything else, perhaps, was the role of the House of Orange, the premier noble family of the United Provinces. In the summer of the year 1618, Mauritz of Nassau-the stadtholder of Holland and Zeeland provinces as well as the prince of Orange-had carried through, with the support of the hardcore Calvinists, what amounted to a coup d'état. The existing Arminian regime led by Oldenbarnevelt and Grotius had been overthrown. Oldenbarnevelt had been executed, and Grotius cast into prison. | |
| В течение следующих семи лет, до самой своей смерти в 1625году, Мориц обладал величайшей личной властью в Объединенных Провинциях, чем любой человек с тех пор, как в 1584 году был убить его отец, Вильгельм Молчаливый. Он использовал эту власть, чтобы укрепить позиции строгого кальвинизма по всей стране. Однако, к моменту его смерти жестокость контрремонстрантов вызвала великое волнение, и под его преемником Фредериком Генрихом маятник качнулся в другую сторону. Сводный брат Морица, если ему и не хватало какого-то военного шарма других отпрысков династии Оранских, в полной мере обладал политической ловкостью и мастерством своего прославленного отца, Вильгельма Молчаливого. Так что, постепенно, но уверенно, он работал над более взвешенным балансом сил между разными группировками голландского общества. | For the next seven years, until his death in 1625, Mauritz had wielded greater personal authority in the United Provinces than any man since his father William the Silent had been assassinated in 1584. He had used that power to entrench the forces of hardcore Calvinism throughout the country. By the time of his death, however, the rigidities of the Counter-Remonstrants had produced a great deal of unrest, and under his successor Frederik Hendrik the balance had begun swinging the other way. Mauritz's half brother, if he lacked some of the martial glamour of other members of the illustrious House of Orange, possessed in full measure the political adroitness and skill of their great father William the Silent. So, steadily but surely, he had worked toward a more even balance of power between the various factions of Dutch society. | |
| И так же неуклонно, к подписанию долгосрочного соглашения с Испанией. Для запуска усилий к началу переговоров и достижения приемлемого компромисса с испанскими Габсбургами, Фредерик Генрих использовал славу своей победоносной осады города Хертогенбос, которая стала сенсацией; первое по-настоящему серьезное поражение для испанских сил в Европе со времен похода Непобедимой Армады 1588 года. | And, just as steadily, toward achieving a long-lasting settlement with Spain. Frederik Hendrik had used the prestige of his victorious siege of 's-Hertogenbosch in 1629-which had caused a sensation; the first really major defeat for Spanish arms in Europe since the Great Armada of 1588-to launch an effort to reach out and achieve an acceptable compromise with the Spanish Habsburgs. | |
| Прокрутив эту историю в своей памяти, Ребекке пришлось сдерживать свой гнев. Были времена, когда всю европейскую историю этой эпохи можно было уложить в одну фразу любимого ее отцом Шекспира: 'В ней много шума и страстей, лишь смысла нет' (*) | As she reviewed this history in her mind, Rebecca had to control her own anger. There were times, she thought, when the history of Europe in her era could be summed up with a phrase from her father's beloved Shakespeare: sound and fury, signifying nothing. | (*) В.Шекспир, 'Макбет', акт 5, сцена 5, перевод. М.Лозинский. |
| Ничего кроме смерти и разрушения, разрывающих на части континент, и оставляющих миллионы жертв на своем пути. И никаких причин кроме узких и мелких интересов разных фракций в европейском обществе, управляющем этими землями - одинаково мелких как со стороны голландских купцов, так и каких-либо германских князей. | Nothing beyond death and destruction, that is, tearing a continent apart and leaving millions slaughtered in its wake. And for no reason beyond the narrow and petty interests of the various factions in European society which ruled the lands-just as petty, on the part of Holland's merchants, as any princeling of Germany. | |
| Уже много месяцев, с декабря 1632 года, голландские и испанские представители вели переговоры о новом мире. Весной 1633, казалось, что соглашение складывается - и складывается очень удачно, все вопросы решены, в долгосрочных интересах обеих сторон независимой и испанской частей Нижних Земель. Во всяком случае, для Соединенных Провинций даже более благоприятно, чем для габсбургских провинций на юге. | For months now, since December of 1632, Dutch and Spanish representatives had been negotiating a new peace. By the spring of 1633, it had appeared that a settlement was in the making-and a very good one, all things considered, from the long-term interests of both the independent and Spanish portions of the Low Countries. If anything, even more favorable to the United Provinces than to the Habsburg provinces in the south. | |
| Но контрремонстранты уперлись, и к моменту прибытия Ребекки с делегацией Соединенных Штатов в Голландию, процесс переговоров рухнул (обломался, п.зашли в тупик). Строгие кальвинисты уверились, что при французской поддержке, голландцам нет нужды заключать какие-либо соглашения с Испанией, также Испания вышла из переговоров и вернула на флот дона Антонио де Окендо. И все же строгие кальвинисты были уверены, что Франция под Ришелье как обычно, будет готова поддержать их против традиционно враждебных Габсбургов. | But the Counter-Remonstrants dug in their heels, and by the time Rebecca and the U.S. delegation arrived in Holland the talks had already collapsed. The hardcore Calvinists had been certain that, backed by France, the Dutch had no need to make any settlement with the Spanish, and so Spain had withdrawn from the talks and turned to its fleet and Don Antonio de Oquendo. And still the hardcore had been confident, for Richelieu's France, as always, had stood ready to support them against its traditional Habsburg enemies. | |
| Теперь же, казалось, что их маленький мир перевернулся кверху дном. Война за мантуанское наследство между Францией и Испанией закончилась двумя годами ранее, освобождая до сих пор значительные силы испанской империи для отправки в Нижние Земли. И если носившиеся по Гааге слухи были правдой, и Франция отложила свой давние ссоры с Испанией, и повернула против своих голландских союзников... | Now, it seemed, their little world was being turned upside down. The Mantuan War between France and Spain had ended two years earlier, freeing up the still-great strength of the Spanish empire to be brought to bear once again on the Low Countries. And if the rumors sweeping The Hague were true, and the French had set aside their long quarrel with Spain and turned against their Dutch allies . . . | (?) freeing up the still-great strength of the Spanish empire to be brought to bear once again on the Low Countries |
| Джеф сказал ей: - Посеешь ветер, пожнешь бурю, ага? | Jeff said it for her: "Sow the wind, reap the whirlwind, huh?" | |
| - Да, - ответила она, почти проглатывая слова. - Проклятие! Едва только мне наконец удалось продраться сквозь все препоны и добиться встречи с самим принцем Оранским! | "Yes," she said, almost biting the word off. "Damnation! Just when I'd finally managed to cut my way through all the obstacles to get my first meeting with the prince of Orange himself!" | |
| Раздражение заставило ее вскочить. - Хватит. Что сделано, то сделано. Пока ситуация не успокоится, нам нет дороги к Фредерику Генриху. И я не вижу смысла в каких-либо дальнейших 'дискуссиях', - почти с усмешкой сказанное слово, - с упертыми чиновниками, каждая великолепная богословская фраза не более чем прикрытие их жадности. Так, что нам делать дальше? | Exasperation drove her to her feet. "Enough. What is done is done. Until the situation settles down, there will be no way for us to meet with Frederik Hendrik. Nor do I see the point in any further 'discussions' "-the word was almost sneered-"with bigoted officials whose fine theological phrases are no more than a cover for greed. So-what should we do next?" | (?) Exasperation drove her to her feet. |
| На мгновение воцарилась тишина. Затем Генрих, отталкивая(?) себя прочь от двери, решительно сказал: Для начала, убираться из Гааги. Я не разделяю твою уверенность, что ситуация как-либо 'утрясется', Ребекка. Если Франция действительно переключилась с лояльности, и также Англия, что имеет смысл, учитывая послание, которое мы получили от Мелиссы прошлой ночью - тогда я думаю, что голландцы стоят перед лицом катастрофы. | For a moment, there was silence. Then Heinrich, pushing himself away from the door, said forcefully: "Get out of The Hague, for a beginning. I do not share your confidence that there will be any 'settling down' of the situation, Rebecca. If the French have really switched allegiance and the English are in it also-which makes sense, given the message we just got from Melissa last night-then I think the Dutch are facing disaster." | |
| - Они продержались более 50 лет, - возразил Джеф. | "They've held out for over fifty years," protested Jeff. | |
| Но это было слабое подобие протеста. Даже его жена не согласилась с ним. - Не глупи, Джеф. - сказала Гретхен. - Без Франции за спиной, выживание голландцев зависит только от одного их флота. | But it was something of a feeble protest. Not even his wife agreed with him. "Don't be foolish, Jeff," said Gretchen. "Without France to back them up, the Dutch survival depends on their fleet alone." | |
| - Лучшего флота в ... | "Best fleet in-" | |
| - Не настолько лучшего, - проворчала она. - И если флот был разбит, Испания сможет преодолеть линию укреплений на фронтире. | "Not that much better," she growled. "And if the fleet is defeated, the Spanish will be able to get behind the line of fortifications at the frontier." | |
| -И я не думаю, что на данную минуту, - добавил Генрих, - испанская армия еще не стала лучшей в Европе. Их пехота, хотя бы. За 50 лет все благоприятствовало датчанам, политический ландшафт даже более, чем физический. Смена французского фактора в уравнении... | "And don't think for a minute," Heinrich added, "that the Spanish army isn't still the best in Europe. Their infantry, at least. For fifty years, everything has favored the Dutch-the political terrain even more than the physical. Change the French factor in the equation . . ." | |
| На мгновение Ребекка была отвлечена этой фразой. Она могла припомнить время, по правде, не столь давнее, когда Генрих Шмидт не стал использовать математический язык в своих метафорах. Это тоже было одним из множества маленьких штрихов, которыми несколько тысяч американцев начали преображать центральную Европу. | For a moment, Rebecca was distracted by the expression. She could remember a time-not so long ago, really-when Heinrich Schmidt would not have used the language of mathematics in his metaphors. That, too, was one of the multitude of little ways that a few thousand Americans had begun a transformation in central Europe. | |
| Ей придали решительности эта мысль и воспоминание о маленькой мантре мужа: Выиграть время, это все что нам нужно. Выиграть время, пока начатые нами маленькие изменения начнут сливаться в поток, который не возможно остановить. | She took courage from the thought, and remembered her husband's oft-repeated little mantra: Buying time, Becky, that's what we're doing. Buying time, until all the little changes we're making start merging into a river that can't be stopped. | |
| - Я не согласна, Генрих, - твердо сказала она. - Так-то, да. Нет никакого смысла здесь оставаться. Если война пойдет для голландцев плохо, Гаага тоже окажется под угрозой. Амстердам - это то, куда они отойдут (?). Лучше нам быстро туда добраться, пока дороги не заполонили беженцы. Но сперва передай сообщение от Мелиссы в Шотландию Джулии и Алексу. Надеюсь, выйдет к ним пробиться. Они должны быть сейчас в Эдинбурге. | "I do not disagree, Heinrich," she said firmly. "So-yes. There is no point remaining here. If the war goes badly for the Dutch, The Hague will be too exposed. Amsterdam is where they will fall back. Best we get there quickly, before the roads become flooded with refugees. But relay Melissa's message to Julie and Alex in Scotland first. Hopefully, it will get through to them. They should be in Edinburgh by now." | (?) Amsterdam is where they will fall back. |
| Генрих кивнул, взглянул на двух солдат, стоящих у дальней стены, и снова кивнул. Незамедлительно, поняв жест, они направились к двери. Это были два участника их команды, которые свободно владели голландским языком, на который они полагались(?), чтобы принять все требуемые практические меры. Они разберутся с задачей найма экипажей, необходимых для путешествия в Амстердам. | Heinrich nodded, glanced at two of his soldiers standing against the far wall, and nodded again. Immediately, understanding the gesture, they headed for the door. Those were the two members of their party who spoke fluent Dutch, and the ones they'd come to rely upon to make whatever practical arrangements were needed. They would see to the task of hiring the necessary carriages for the journey to Amsterdam. |
(?)who spoke fluent Dutch, and the ones they'd come to rely upon to make whatever practical arrangements were needed. (?)They would see to the task of... |
| - Нам придется оставить кого-то здесь, сказала Гретхен. - Двое из нас с радио, не Джимми, нам он потребуется для установки нового радио в Амстердаме, так мы сможем получать информацию о происходящем. | "We should leave someone behind," said Gretchen. "Two of us, with a radio-not Jimmy, we'll need him to set up the big radio again in Amsterdam-so we can keep informed of what's happening." | |
| - Меня, тут же ответил Джефф. - А также Франца или Якоба. | "Me," said Jeff immediately. "And either Franz or Jakob." | |
| Гретхен замерла на минуту, уставившись на своего мужа. Ее лицо казалось несколько бледным. | Gretchen froze for a minute, staring at her husband. Her face seemed to pale a bit. |
|