Смольников Алексей Алексеевич : другие произведения.

Белый Волк Вустершира

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Он - Волдемральт из Реддлштата. Монструм. Эти существа рождаются из тех, кто отказался от Царства Небесного, пожертвовав своей душой и возродившиеся на земле. Бессмертные войны, владеющие запретными знаниями Темной Магией Знаков. У них нет ни души, ни эмоций. У них есть только одно дело в этом мире - быть бездушными чудовищами, убивающих других чудовищ. Волдемральт не обычный монструм. Он действует против Кодекса Монструмов, хотя и не отрицает его. Он предан той, от которой его отделяет тусклые воспоминания и хрупкая грань между жизнью и смертью. В каждой битве есть победитель и побежденный. И пусть победа будет сопутствовать самому дерзкому. Волдемральту из Реддлштата. Монструму.

Белый Волк Вустершира

  

1

  
   Солнце не было видно. Голубизна зимнего неба скрывалась серой изорванным полотном облаков. Вместо света, небо низвергало на землю множество снежинок, гонимых порывами холодных северных ветров, подобно резвым жеребцам, подгоняемых спешащим извозчиком. Они кружились в быстром и неистовом ритме, рождая одинокий вальс в холодном морозном небе. Совершенное чувство грации и стати творило совершенство. Но однажды... все заканчивается. Снежинки падали в комья снега, где становились частью общей массы таких же снежинок, ставших единым целым. Большими сугробами, возвышающихся над землей, словно дюны в пустыне.
   Весь лес был запорошен снегом. Белая морозная корка заполнила пространство между деревьями, походя на толстое пуховое одеяло, накрывавшее землю. Щупальца веток и, вылезших из-под земли, корней пересекались и сплетались меж собой, становясь образами различных сказочных существ, что оживают лишь в тенях. Весь лес был больше схож с неким давно разрушенным храмом древней религии, память о которой разметали ветра истории.
   Лесная дорога, что тянулась ухабистой тропой меж хвойных деревьев, была расчищена. Копытами и колесами, путники и торговцы очищали себе путь к поселениям или тракту. Снег смешивался с грязью и оседал на подковах, подошвах и всем том, на что попадет, мокрым темным хлюпающим осадком. Но затем снегопад все возвращал все ха свои места, где грязь вновь обретало первозданный вид чистого слепящего снега.
  

2

  
   Снег хрустел под копытами жеребца. Породистый северный скакун перебирал шаги по рыхлой земле. На спине он держал седло и две сумки по боками. Но примечательней всего был не он, а его наездник.
   Одни говорят, что это был эльф с волосами цвета вороново крыла и кроваво-красными прядями. Иные же рассказывали про человека высокого, с волосами цвета крови и черными прядями. Третьи говорили, что это был просто путник без рода и без племени, а волос видно не было, так как на нем был капюшон. Но все как один сходились на тонких чертах лица и тяжелом угловатом подбородке. А еще глаза. Красные, с едва заметной зеленоватой дымкой и тонкими вертикальными зрачками, как у кота, а точнее, как у змея. Змея, ... выискивающего себе невинную жертву.
   Одет он был достаточно бедно, сходно со следопытом или наемником. Потрепанная серая гвардейская шинель, поверх чёрной безрукавки с капюшоном, перевязанной кроваво-красным кушаком и двумя ремнями. На руках -- наручи с серебреными шипами. На ногах -- шаровары и крепкие армейские сапоги на ремнях. Изогнутый меч висел в ножнах на спине, как обычно висит колчан стрел. Никаких украшений или знаков различия на нем не было. Но было нечто другое... Нечто дьявольское. Отталкивающее от себя даже воздух, подавляя и свет, и жизнь. Но притягивающее к себе тьму и смерть.
   Вдруг, вдали послышался тихий треск веток. Путник прислушался и напряг свой взор в сторону источника звука. Но ничего не увидел. Средь деревьев была лишь холодная белизна. Но чутье никогда его не подводило. Даже его нос раздирал запах опасности, который источал этот лес. Там что-то есть... В этом нет сомнения.
   Не бывало еще, чтобы в лесу или другой иной местности не было ни единой нечисти. На болотах, в горных пещерах, дремучих лесах, канализациях больших городов всегда найдутся трупоеды, падальщики, питающиеся гнилой плотью. Уж что говорить о гарпиях, летающих тварях, сидящих на вершинах гор. А бывают и еще хуже...
   Путник спустился с коня. Его раздирало любопытство. Что там в лесу? Оставив коня привязанным поводьями к первому попавшемуся дереву, он двинулся в глубь запутанных веток и высоких сугробов. Он шел мягко, едва касаясь снега под ногами. Казалось, что вес тела должен был заставлять проваливаться в снег, но он шагал уверенно, не оставлял следов. Путник словно парил над землей, как и пристало Ангелу Смерти.
   Внезапно он остановился. Его остановил тревожный запах. Стойкий и крепкий. Этот запах раздирал его носоглотку. Запах вражины. Чудища. Он узнал в нем арахнида. Огромное паукообразное существо, состоящее из туловища-жевала на четырех лапах, напоминающее прямые вертикальные клещи с едва заметными глазками-пуговицами. Эти чудища быстры и сильны, хоть и не очень умны. Ими движет простейший из инстинктов... Самый примитивным из них... Голодом. И эта машина для пожирания находилась прямо под ногами путника.
   Всадник медленно, без резких движений, сжал рукоять длинного меча и достал его из ножен на спине. Лезвие, чистое, похожее на заточенное по крям зеркало, было изогнуто, а навершие повторяло форму клинка. Путник несколько раз описал им "восьмерку", перед тем, как вонзить клинок прямо в снег. Красные глаза горели еще ярче. Меч вошел в снег по самую рукоять. Под ним образовывалось светло-зеленое пятно. Арахнид был под ногами путника. Он чувствовал это. Одновременно он знал и чувствовал и другое... Такие твари поодиночке не живут.
   Повернув взор в сторону странного шума, похожего на смесь рычания и писка, он заметил еще одного арахнида, выбравшегося из снега. Вмешательство путника нарушило их, обычное для зимы, состояние анабиоза. Чтобы не умереть от голода в виду миграции и спячки большенства животных, арахниды впадают в глубокую спячку, которая проходит в первый месяц весны. Только случаи, подобные этому, заставляют их проснуться раньше.
   Раскрыв свою пасть-клешни, чудище готовилась поглотить жертву. Но жертва сама бывает охотником. Свободной рукой, всадник с нечеловеческой скоростью выкручивал пальцы в странные комбинации, образуя странные символы. Сигилы. Тайные Знаки Белого Хлада. Тёмные искусства Великой Магии Кудзи. Возможность подчинять себе силы стихий и комбинировать их, создавая магией различные элементы природы и подчинение самого пространства-времени. И граница этой магии -- воображение чародея, владеющего этой техникой. Сейчас путник описывал сигил, означающий "Жинкшен кюа диао", или "Ментальный Удар". Его мизинец и безымянный палец были сжаты в ладонь, а остальные три были сложены в соколиную лапу, сжимая светящийся сгусток преломленного света. Он был "выброшен" из хватки чародея, отбросив арахнида прочь.
   Пока арахнид находился в состоянии полете, путник со всей силы выпрямил свободную руку в сторону чудища, где из рукава, с бешеной скоростью молнии, вылетела длинная тонкая цепь с изогнутым кинжалом на конце. Цепь обмотала туловище арахнида, казавшись бесконечно длинной. И как только путник потянул цепь назад, она разорвала паукообразное пополам. Хвост-Кинжал. "Бегущий по полям и горам", как на своем языке называют его островитяне, создавшие это оружие.
   Сугробы вокруг начали вздыматься и копошиться. Разум Улья, единое сознание всех арахнидов, дало сигнал о том, что гнезду в этом лесу угрожает смертельная опасность. А два трупа и капли зеленой крови с клинка всадника для них была громче, чем звуки боевого рога для берсерка или красной тряпки для быка. Арахниды начали оттряхивать от себя снег, готовясь к бою. Скоро утробное рычание паукообразных тварей перелилось в громкое хоровое пение, отдающееся эхом по всей долине. Путник не шелохнулся. Он смирно стоял, возвышаясь над арахнидом, сугроб коего стал курганом. У этих существ есть два слабых места: лапы и слабая нервная система. При расчленении, они умирали от обильного кровотечения, а при повреждении нервной системы, смерть наступала мгновенно.
   Меч описывал полукруги, двигаясь на все 360Њ. Всадник, не переводя дыхания, продолжал совершать как рубящие, так и колющие удары. Арахниды не успевали к нему приблизится, как клинок, в котором еще недавно можно было видеть свое отражение, лишал их конечностей, или пробивал себе путь в "мозг" через маленькие глазенки. Кровь чудовищ забрызгала путника, который едва успевал стирать ее с лица. Победа была за ним.
   Однако, в пылу сражения, путник не заметил, как один из арахнидов подобрался сзади и нанес удар. Острая лапа вошла в спину сверху и вышла в области легкого. Шинель и безрукавка порвались. Красная кровь сочилась из раны, смешиваясь со снегом и зеленой кровью насекомых. У путника перехватило дыхание. Но он ни стонал и ни кричал от боли. Его уста и зубы сжались, вместе с рукой, держащей меч. Он описал широкий круг над головой, отрубив сгиб лапы. С раной в легком, всадник молниеносно развернулся и сделал выпад в глаз арахнида, убив его. Чудища закончились.
   Окровавленный, с широкой раной в туловище, путник упал на колени. Он не отпускал меча. С тяжестью в дыхании, он смотрел на то кладбище чудовищ, которое создал. Свет в кошачьих глазах уходил. Путник схватил лапу арахнида, застрявшую в его теле, и потянул обратно. Обрубок вышел из спины, оставив зияющую рану. Путник упал на снег. Силы покидали его. Слишком много крови покинуло его тело. Но он не умирал. Собрав оставшиеся силы, он выкрутил пальцами новый сигил. Его кости начали стремительно вырастать вновь, пробитое легкое восстанавливаться вместе с кожей и мясом. Очень скоро на месте дыры было оголенная область, покрытая шрамами. С новым сигилом, восстановилась и очистилась одежда. Дыхание приходило в норму, хотя это было притворство. Тело напрягалось, как при дыхании, но нос и рот не создавали и иллюзии того, что воздух проникает или покидает легкие.
   Вдали послышался волчий вой. Путник поднялся на ноги. Он смотрел на лес и увидел большого волка с белоснежной шерстью вдали. Белый Волк. Воплощение Духов Лесов в одном материальном теле, что делает его вождем для обитателей леса, и волков с оборотнями в частности. Сам по себе это дух, которым движет какая-нибудь цель. Как и большинство призраков, они рождаются в месте сосредоточения человеческой грязи и пороков. Защитник леса. Хранитель всех его обитателей. Дар... и проклятье.
   Белый Волк приближался к путнику, а тот чувствовал, что за ним теперь следят десятки глаз телохранителей -- оборотней. Один неосторожный шаг... и очередной битвы не миновать. Путник присмотрелся и заметил голубые глаза. Они были пронзительны и смотрели прямо в душу. От такого взгляда дыхание перехватывало. Непонятная магия завораживала, притягивая к себе, делая рабом каждого, кто взглянет в эти очи, глубокие и чистые, как океан. Странник доселе не видел ничего подобного. Он странствовал по свету и видел множество людей и существ. Смотрел во множество глаз и видел многое: от страха и отчаянья, до низости и бесчестия. Но это... Это совсем иное. Путник поклонился в знак уважения:
   -- Приветствую тебя, Хранитель леса, -- сказал путник холодным замогильным голосом, пользуясь телепатией.
   -- И тебя приветствую, странник, -- ответил Волк, поклонившись в ответ. Девичий голос, прозвучавший в голове путника, был мягким и музыкальным. -- Что привело тебя в наши края?
   -- Я, вольный странник, что путешествует по свету. Моя работа заключается в защите людей от нечисивых сил, что вольно бродят по свету, сея разрушение.
   -- Твоя миссия, воистину, благородна. Вот только на наемника ты не похож. Но и Храмовником не назовешь тебя. И потому вопрос у меня -- кто ты таков?
   На эти слова, путник ответил проще всего. Он снял с головы капюшон и убрал меч в ножны на спине. У иноземца было похожее на череп лицо, а бледная, как мел, кожа делала его похожими на возродившийся из мертвых труп, коим, по сути, он и был. Длинные волосы цвета черного шелка, окропленного кровью, были собранны в хвост, из-под которых торчали острые кончики ушей, присущие эльфам. Его глаз, то ли кошачье, то ли змеиные, горели красным огнем с зелной дымкой, смотря будто на всех, и на каждого, в частности. Холод вокруг стал еще более сильным, чем обычно.
   -- Я Волдемральт из Реддлштата, -- ответил он. -- И я -- монструм.
   -- Монструм... Я слышала о вас. "Чудовища, убивающие других чудовищ". И твое имя мне известно. Одни зовут тебя Легендой, другие просто Цареубийцы... а вот эльфы...
   -- Эльфы прозвали меня Фаурэ Нартэ, Призраком Девяти. Святым воином-аватарой своих богов...
   -- Истинно. А что скажешь ты?
   -- Только то, что я сказал ранее... Странник, блуждающий по свету, уничтожая чудовищ. Я не гоняюсь за громкими титулами и не ищу дружбы или признательности со стороны людей. Я помогаю людям, и за это я снискаю только ненависть. Пока людям не будут угрожать чудовища, они будут делать все, чтобы гнать меня и убеждать себя в том, что во мне и мне подобных нет нужды. И это хорошо. Только так можно принимать те решения, которые необходимы. В этом заключается Госутоханта но норои.
   -- Мне тебя жаль... Воин-одиночка, способный только на убийство. Ни любви, ни тоски и никакой жалости к себе и другим. Жизнь без семьи, друзей...
   -- Таково мое Предназначение. Тот, кем я был раньше, отрекся от Небес и вернулся на землю. В оплату воскрешения, Создатель забрал душу и воспоминания. Тут не о чем жалеть. "Прежний я" сделал свой выбор.
   Больше Белый Волк ничего не сказал. Он просто повернулся... и ушел. На последок в его взгляде, а точнее "её", запечатлелось лишь одна мысль. Одна и очень простая. Она звучала достаточно банально: "Нам всем есть о чем жалеть, а особенно... о нашем выборе". Обычный человек не заметил бы этого... Проглядел бы... Не понял... Но глаза монструма видят то, что не ведомо даже острому эльфийским взору. И это впало в его душу, точнее в тот отголосок, который остался.
   Волдемральт вернулся на дорогу и не удивился, что его конь никуда не делся. Отличный жеребец. Превосходный скакун с повадками собаки. Пес по всем критериям, включая главный -- верность. Сев обратно в седло и надев капюшон, монструм заметил ворона с горящими изумрудными глазами. Ворон громко каркнул.
   -- И без тебя знаю, -- холодно улыбнулся монструм. -- Я идиот.
  

3

  
   И вот монструм уже продолжал скачку. Он передвигался медленно, ибо торопится ему было некуда. Большинство дорог замело, а на трактах стали часто появляться разбойники. Это была единственная тропа, на которой было спокойно передвигаться. Все чаще его посещали мысли о Белом Волке. Он видел перед глазами "её" прямой взгляд. Снова и снова, в его голове звучали слава из этих глаз. "Нам всем есть о чем жалеть, а особенно... о нашем выборе". В глазах начали мелькать образы. Бегство по лесу в ливень, весла на галере, гладиаторская арена. Кто же он? Эльфоподобный... Беглый раб... Госутоханта... Кем он был? И кем он стал? Даже после тех лет, проведенных среди себе подобных в Дозё Монсута? Свой, среди чужих... Чужой, среди своих...
   Ворон опять сел на плечо. Он прокаркал несколько раз, прямо окало уха Волдемральта:
   -- Что еще? -- устало спросил монструм у ворона.
   В ответ послышалось только карканье.
   -- Скажи мне то, чего я не знаю. Если даже на ней проклятье и, я подчеркиваю слово "и", его можно снять, кто сказал, что она согласится?
   Ворон каркнул еще раз.
   -- Это я та их плохо знаю?! Женщин легче всего понять. Сначала они тебя завораживают, стараются делать из тебя своего послушника, а, в конечном счете, делают из твоего тела каноэ и спускаются вниз по реке, где ты благополучно тонешь. А она спокойно идет по бережку с улыбкой, выискивая себе новую жертву...
   В ответ ворон повторно каркнул и взмыл в неба. Волдемральт улыбнулся, смотря как его верный друг летит все выше и выше, сверкая своими глазами вдали.
   -- Ну ладно, -- сказал монструм, сильнее пришпорив коня. -- Проверим твою теорию.
   Через какое-то время, всадник заметил дым среди деревьев. Он пришпорил коня и поскакал быстрее в сторону дыма. На том месте он заметил деревню. Точнее, в конце дороги он заметил частокол и деревянные ворота, по бокам которых висели факелы. Редко встретишь поселение в дремучем лесу, которое не побрезговало таким видом самообороны. И факелы висели не только у ворот, но и через каждые десять кольев вокруг всей деревни. Это увеличило любопытство монструма.
   Подъехав ближе, всадник обратил внимание и на то, что на деревьях, в ста шагах от ворот, висели кресты и фиалы со святой водой. Это было не удивительно. Суеверные крестьяне часто прибегают к подобного рода вещам, веря в то, что это отпугивает зло. В этом была доля правды, но есть и такие твари, против которых это действует лишь частично. И эти селяне понимали это. На частокол вылили расплавленное серебро. Чистый металл всегда был лучшим оружием против нечисти. Монструм подъехал вплотную к воротам. Он заметил что и они были покрыты серебренными шипами. На одном из них он заметил небольшой ошметок шерсти. Он аккуратно снял его с шипа и внимательно осмотрел. Шерсть жесткая, собачья или даже волчья. Волдемральт принюхался к ошметку, от чего его любопытство разгорелось еще больше. Запах волка смешивался с запахом человека. Это значит, что...
   -- Эй, ты! Ты чё там делаешь?! -- крикнул сверху часовой с заряженным мушкетом в руке.
   -- Ничего такого, чтобы заслужить пулю в голову, добрый господин, -- ответил монструм, смотря вверх. Часовой был человеком, но кое-что другое смущало его. От часового злостно несло перегаром. -- Разве гостей так встречают?
   -- Смотря каких! Разный народ бывает! И большинство -- это разные негодяи, разбойники, да и наемники разные бывают!
   -- Я так похож на наемника?
   -- Скорее на бродягу или дезертира из Гвардии? Только не могу понять к кому из двух ты относишься?!
   -- Я из тех, кто старается следовать своему пути, обходя стороной неприятности! Но мне кажется глупо говорить об этом в месте, где люди отделяют себя от остальных частоколом, облитом серебром! Я не напрашиваюсь в вашу обитель, но прошу хоть милосердия для моего коня. Мы уже без малого два дня без остановке скачем! Я могу обождать и за воротами!
   -- Ладно-ладно! Подожди минутку!
   Монструм спустился со своего коня, от чего тот почувствовал значительное облегчение. И дело было не в тяжести седока, но в нем самом. Жеребец заржал и начал брыкаться, но всадник быстро схватил его за узды и начал гладить по шерстке, чтобы успокоить. Конь не успокаивался, пока всадник не описал пальцами сигил прямо перед его глазами. Он делал это так быстро, что нельзя было уловить движение когтистых фаланг. В очах жеребца блеснула фиолетовая вспышка и он в момент успокоился.
   Тем временем, часовой неспешно спускался с лестницы к воротам. Голова еще болела, но пустить путника стоило. Не часто гости бывают в этих краях, да и вид у чужеземца быль отнюдь воинственный. Если он искусный воин, то может он поможет им с напастью, что терроризирует деревню. Сняв балку с ворот, часовой потянул за кольцо на двери. Та со скрипом сдвигалась с места, пока через проем не мог пройти всадник и его конь. Как только они прошли, крестьянин начал запирать ворота обратно.
   Монструм присмотрелся к часовому и тут же понял кто он по сути. Простой селянин. На вид 60-70 лет от роду, хотя тот сам и не помнил, когда родился. Морда была красной от алкоголя, а седые борода и волосы были взъерошены, как от бурной ночи. Вчерашним вечером, перед караулом, он достаточно много выпил в местной таверне, чтобы теперь страдать от сильного похмелья. Монструм легко узнал все, что ему нужно было, изучив разум крестьянина. Часовой почувствовал, как холод прошелся по всему его телу, а в мыслях всплывали воспоминания давних потерь и неудачь. Все самые плохие воспоминания и мысли заполняли его разум, как будто все остальное выкачили без остатка.
   -- Что то не так? -- спросил монструм.
   -- Нет-нет... Просто... Что-то тут... похолодало, -- дрожещим голосом ответил часовой.
   Это был не просто холод. А сама атмосфера, окружающая монструма. Аура Страха. Он был лишен души, источника тепла и света у всякого живого существа. Квинтэссенция самой жизни. Противное этому порождает только антижизнь. Холод, отчаянье, отсутствие всяких эмоций. Такова плата за возвращение в мир живих.
   Сила, скорость, неуязвимость, способности к мощнейшей магии мира -- чем выше сила, тем выше плата за нее. Монструмы приняли это. Но покидают они Царство Небесное только на волне сильнейшего чувства. Нечто настолько сильное, что создает неразрывную связь между мертвыми и миром живых. Но главная шутка Господа заключается в том, что с душой он забирает и память. Ибо если человека вернула только жажда мести, то нет в этом ничего достойного и должен он следовать иной цели -- быть чудовищем, что убивает других чудовищ.
  

4

  
   Деревня Вулффэнг представляла из себя обыкновенное поселение, какие можно было найти в любой точке Империи. Двух, а то и трехэтажные деревянные дома с черепичными крышами стояли тесно друг к другу, словно это одно строение. Вся деревня походила на разрезанный пирог, в котором куски находились в равном удалении друг от друга. В центре деревни стоял помост, служащий для публичных выступлений или публичных казней. Еще там располагалась маленькая церковь с каменной оградой и большая таверна, над дверьми которой висела волчья голова. К таверне еще прилагалась и конюшня. Через дорогу от таверны стояла кузня, из трубы которой поднимался густой черный дым.
   Волдемральт шел вдоль домов, держа своего коня за узды. Он смотрел на окна домов, которые закрывали ставни, только он проходил мимо них. Все двери были закрыты, но в некоторых проемах было видно поминальные свечи и лежащие тела тех, кому они должны "освещать путь на тот свет". Таких домов было семь. Отчаянье пропитывало это место, как медленный яд пропитывает и выедает кожу. Везде слышен плачь, дети не высовывают носа из дому. Снег накрывал и крыши, и улицы, обращая дома в огромные заснеженные холмы, из-под которых еще виднелись окна и двери на деревянных стенах.
   Подойдя к конюшне, к монструму тут же подбежал мальчишка-конюх. Пареньку было не более лет пятнадцати, зеленоглазый, светловолосый, хорошо сложенный. Иноземец вытащил из-под мантии маленький кашель и взял оттуда горсть серебренных монет. Здесь это самая лучшая валюта для этих мест. Паренек молча принял коня за узды и повел его в стойла.
   -- Парень, -- крикнул монструм, бросая пареньку серебренную монету. -- Отведи его к кузнецу. Пусть подкует. А сам накорми его и почисть. Мальчишка сухо кивнул и повел коня в сторону кузнецы.
   Из-за стен можно было услышать громкие споры местных о том, что делать. И это переплеталось со звуками сталкивающихся чарок и разбитой посуды. Монструм подошел к доске объявлений, где висели различные сообщения о найме на работу и локальные обьявления от владыки этих земель, разносимых его эмиссарами. Большенство листовок уже пожелтели и стали нечитабельны. Те же, что можно было прочесть, были полны бредовых предложений и грамотических ошибок. Что уж считать "королевский указ", подписанный крестиком. Полный бред. Что только не придумают местные, чтобы "вознаграждаться за ратный труд бесплатным боченком эля и ночью с прекраснейшей из девиц в том населенном пункте, где читается данный указ". И смех... и грех...
   Внезапно монструм почувствовал, как кто-то приближается. Запах приобретал нотки настороженности. Рука так и тянулась, чтобы создать сигил, но интуиция отговаривал. Он чувствовал, что это опасность только в том случае, если спровоцировать. И тут прозвучала вещь, которая успокоила его в тот же момент. Ворон в очередной раз каркнул.
   Обернувшись, Волдемральт увидел, как ворон сидит на запястье молоденькой девушки в красном плаще. Он клевал горсть зерна с ее ладони, и она нежно поглаживала его, словно кота. Девушка воистину была прекрасна. Светло-русые пряди волос лежали на хрупких плечах. Лицо было аккуратным и милым, словно у ангела. А еще и глаза. Эти глубокие, подобно океану, очи. Они завораживали. Проникали в самую душу. Не девушка, а Совершенство. Посмотрев на монструма, смотря прямо ему в глаза, она улыбнулось. Дыхание перехватывало. Эта улыбка. Белые зубы, словно чистый мрамор. Истинно ангел.
   -- Славная птица, -- сказала она, до боли знакомым голосом.
   -- Да уж, -- сухо ответил монструм, но стараясь выразить хоть какую-то эмоцию на лице. Тщетно. -- Вороны благородны, но хитры, как лисы.
   Ворон продолжал клевать зерно, но от слов монструма он чуть не поперхнулся. Девушка оценила шутку, и ее даже не смущала кривая ухмылка на лице Волдемральта. Не удивление, она не дрожала. Девушка не была похоже на других людей. В ее глазах не появлялся страх, она не чувствовала холода. Сама собой она отрицала существование Ауры Страха. Даже наоборот. Сквозь ту непроницаемую корку бездушного холода, он начал чувствовать, или казалось, что чувствует, тепло. Его настораживало не столько ощущение теплоты, как ощущение в принципе. Монструмы не чувствуют ничего. Ни боли, ни температур, и вообще ничего, не считая обычного осязания. Но сейчас все было иначе.
   -- Ох, извените, сир, -- с неловкостью в голосе сказала девушка. -- Я забыла назваться...
   -- Это ничего, юная мисс, -- подхватил монструм, намекая на то, что он и сам принебрег правилами знакомства.
   -- И все же. Меня зовут Кетрин, а вы...
   -- Волдемральт.
   -- Интересное имя... Вы не отсюда?
   -- Могу сказать, что точно не с Альбиона, -- с прежней сухостью отвечал Волдемральт.
   Они долго смотрели друг на друга. Молча. Не говоря друг другу ничего. Он смотрел в ее глаза. Он не мог от них оторваться. Все внутри его словно взбунтовалось. Проснулось от векового сна. Что это было? Эмоции? Невозможно. Волдемральт бездушен и не способен на эмоции. Но что тогда? Даже если представить... Если на мгновение задуматься... Не любовь ли это? Та, что проносится с первого взгляда? Немыслемо. Любовь -- иллюзия, причуда восприятия. Тщетная попытка слабого человека оправдать свое жалкое существование. За свою жизнь он видел, как эта самая любовь становилось причиной несчастий. Если, веря магам и друидам, любовь -- это сильнейшая магия этого мира, то это самая сильная магия разрушения, оставляющая целые царства в руинах. Чувств нет. Есть только иллюзия.
   Доев зерно, ворон несколько раз каркнул и взмыл вверх, кружась над головами девушки и монструма. Она смотрела на птицу и восхищалась ею:
   -- Правда он удивителен.
   -- Возможно, -- ответил Волдемральт, тоже присмотревшись за полетом ворона.
   -- Вороны прекрасны, -- продолжила Кетрин. -- Они вольно летают в любые края, минуя границы, оставляя все позади. Им не интересно что там, под облаками. Им не нужны стаи. Они истинно свободны...
   -- Свободны отчасти. Ведь именно воронов часто используют в качестве почтовых птиц. Да и то же самое можно сказать о соколах или голубях.
   -- Нет-нет, Волдемральт. Соколы часто смотрят на землю, выискивая добычу, а голуби держатся стай. Вороны же сохраняют нейтральность...
   -- Нейтралитет, моя милая Кетрлин, девственный рай для подлецов, ищущих личную выгоду. Уж поверьте мне. Рано или поздно, приходится выбрать сторону.
   -- И какую сторону выбрали вы? -- спросила Кетрлин, смотря теперь прямо на Волдемральта.
   -- Извините?
   -- Вы говорите, что нейтралитет -- рай для подлых. Но в вас я подлости не вижу, или вы ее очень тщательно скрываете. Из этого вытекает логичный вопрос -- Какую сторону выбрали вы?
   -- Самую правильную. Ту, где я стою между людьми и теми, кто им угрожает.
   -- Я не прогадала. Подлости в вас нет. Только тепло, что живет глубоко под снегом.
   А затем она развернулась и ушла. Он смотрел на нее. Фигуру в красном плаще, что выделялась в зимней белезне. Тепло уходило вместе с ней. Мысли и чутье монструма приходили в норму. Он пришел в себя. Рассуждения о любви и чувствах покидали его разум. Только одно теперь имело смысл. Он -- монструм, госутоханта. Чудовище, призванное убивать других чудовищ.
   Ворон, сидящий на доске объявлений, гневно каркал. Этот точно никогда не позволит Волдемральту собраться с мыслями. Будь он человеком, ворон бы мог быть его личной совестью.
   -- Ну что еще?
   Ворон издал гневное "Карр!"
   -- Я знаю, кто это был. Ее выдавали глаза. И сразу "нет". Я не читал ее мысли.
   И снова "Карр!"
   -- Не знаю. В ней что-то... Что-то...
   "Карр! Карр!"
   -- Именно это, друг мой. Именно это.
  

5

  
   Когда иноземец открыл двери таверны, ему в лицо ударил дым от табака и аромат алкоголя. Перед ним открылась дивная картина. На ней с десяток взрослых мускулистых мужиков перекрикивали и спорили между собой похуже бабок на базаре. Парочка краль и трактирщик из кожи вон лезли, чтобы удовлетворить их потребность к элю или водке. Каждому свое. На высоком резном стуле сидел старик, с головой лысой, как колено, а покрытые волосами предплечья были белыми, как снег. Он сидел задумчиво, опираясь на спинку стула и покуривая трубку. Пуская дым из ноздрей и краешков рта, он подавал сам себе знак, что вся эта мишура бесполезна. Все были так увлечены спорами, что не заметили прихода чужеземца. Он незримой черной тенью прошел мимо к стойке, где стоял трактирщик. Старик заметил это, и, подозревая неладное, поднял руку, чтобы все заткнулись.
   -- Ты! -- крикнул старик. -- Ты кто такой и как здесь очутился?
   -- По делам, -- сухо ответил чужеземец, положив на стойку пару серебреных, чтобы ему принесли эля.
   -- Какие дела могут быть в нашей удаленной обители? -- поинтересовался старик, поднявшись со стула.
   -- Я просмотрел вашу доску объявлений, и заметил, что ничего стоящего там нет.
   -- Смелое заявление, -- выплюнул кто-то из селян. -- Вот только нам тут не нужны "крутые", думающие, что он тут явился и "расступись, братва". И в помещение не принято ходить в капюшоне. Ты не баба в церкви. Иль ты урод какой... Дай гляну...
   Только он потянулся к капюшону монструма, как тот молниеносно схватил его за кисть руки. Ледяная длань сжимала ее все сильнее и сильнее. По залу пронеслись звуки хрустящих костей. Медленно, косточка за косточкой. Очень скоро эти звуки приглушил пронзительный крик. Крестьянин, здоровый лесоруб, что хотел проверить на вшивость новоиспеченного путника, теперь сгибал ноги и едва не мочился он нестерпимой боли костей, становящихся мукой под кожей.
   -- Довольно, -- сказал староста. -- Ты его уже проучил, а ему еще работать. Довольно!
   -- Прости... -- сквозь слезы проскулил лесоруб. -- П-п-п-пожалуста...
   Именно этого Волдемральт и ждал. Простого извинения. Селяне были невежды. Они не знали кто он, но уже восприняли за слабака в своих глазах. Но перед тем, как кого-нибудь задирать, если этот человек не из местных кругов, то лучше не трогать его. Ведь не знаешь точно... кто скрывается в тени капюшона. Селянин, что теперь придерживал сломанное запястье, дважды подумает перед тем, как открыть свой рот. Волдемральт несколько минут смотрел на недотепу. Но затем выкрутил пальцами сигил и направил два пальца в сторону сломоного запястия. Послышался хруст. Запястие лесоруба стало... как новое. Кости были целы, и даже шрамы, от отрубленных и пришитых обратно пальцев, исчезли. Прямо как новая.
   -- Впечатляет, -- усмехнулся староста, отперевшись спиной к стойке. -- Уоррен один из лучших дровосеков округа. Хорошо, что вернул ему полноценные пальцы...
   -- Ерунда, -- сухо ответил Волдемральт. -- Если бы он помалкивал, то не пришлось бы ломать руку.
   -- И насолил, и помог. Кто же ты? Просто бродячий чародей, или... кто-то еще?
   -- Тот, кто вырезал недалеко гнездо арахнидов.
   -- Арахнидов? -- удивился староста. -- Так это из-за тебя был поднят крик на всю округу. Эти твари нам крупно подпортили жизнь в том сезоне. Просто сказать "спасибо" или... предпочитаешь "натуру".
   -- "Спасибо" будет достаточно.
   -- Чудесно, но ты так и не ответил на главный вопрос нашей беседы.
   -- Слово "госутоханта" вам что-нибудь говорит?
   -- Говорит..., -- спокойно сказал староста, подняв два пальца над головой. Знак для трактирщика, чтобы принес две кружки, -- ...и отвечает на все последующие вопросы. И ты прав. Кроме тех арахнидов в лесу, больше работы тебе не найти.
   -- А оборотни?
   -- Оборотни? Их лучше не трогать. Еще несколько лет назад может быть и стоило, но теперь мы в мире с "волчьим народом".
   -- Как вы этого добились? -- заинтересовался монструм, повернувшись спиной к стойке и передав кружку с элем старосте. -- Оборотни не луговые собачки. Они может и не такие животные, как их старается описать Цероквь, но дружелюбие у них не процветает.
   -- Пёс его знает, -- пожал плечами староста. -- Я еще молодым охотником был, как мы частокол построили и серебром облили. Волки в лесах друг другу глотки рвали, а мы старались обходить чащобу стороной. А однажды их война просто закончилась. Охота и вырубка возродились и стали приносить прибыли. Волки даже стали приносить нам часть добытой ими дичи прямо к нашим воротам. Даже помогают нашим, коль заблудятся в лесах.
   -- И даже не задумывались, от чего такая заботы?
   -- Знаете как говорят: "Дареному коню в зубы не смотрят". Выпьем за это!
   -- Что верно, то верно. Вот только Церковь может прознать об этом. А зная их методы и рвение некоторых членов Инквизиции, это место может превратиться в груду углей.
   -- Но, хвала Богу-Императору, они об этом никогда не знают.
   В этот момент двери таверны бешено распахнулись. В помещение вбежал взьерошенный молодой человек в черной рясе и с большим крестом, висящем на небольшой цепи. Священник. Глава местного прихода, ревностно относящийся к своей должности. Он встал послреди таверны, тяжело дыша и едва не падая от усталости. Холодные глаза, полные праведного гнева и неистового страха, пристольно смотрели прямо на старосту.
   -- Радуйся, накаркал, -- сплюнул староста. -- Вот тебе и Церковь...
   -- Ты! -- сквозь зубы прошипел священник. -- Я предупреждал тебя... Я всем вам говорил! Этим тварям нельзя доверять!
   -- Что случилось? -- вступился Волдемральт, встав прямо между старостой и священником.
   -- А ты еще кто такой?!
   -- Он монструм, -- ответил староста, подойдя ближе.
   -- Монструм? Еще одну безбожную тварь пригрел?! Может ты еще ему заплатишь, чтоб некроманта нашел?! Чтоб вернул твоего сынка-еретика, да его невесту-ведьму?!
   -- Стой, -- Волдемральт поднял руку перед лицом стоящего сзади старосты. -- Так что приключилось, служитель культа?
   -- А то, что эти вонючие полузвери-полулюди напали на одну из местных. Вот что случилось!
   Монструм и староста переглянулись. Для обоих это было неожиданно. Волдемральт просканировал разум священника. Гнев в нем был настолько сильным, что образы получались расплытыми и хаотичными. Но одно он все же уловил. Тело. Растезанное тело мертвой девушки. На лице ее застыло выражения испуга. Все было залито кровью. Одежда порвана, а плоть покрывалась укусами и местами, где вырвали целые куски мяса. Шея разодрана в клочья, артерии еще кровоточили, хотя большую часть крови поглотил снег. Живот и грудь были вспороты, даже скорее порваны, а потраха разбросаны вокруг. Анализируя это, монструм понял, что такое не мог оставить оборотень.
   -- Где тело девчонки сейчас? -- спросил староста.
   -- Ее перенесли в церковь. Вот только этого урода... (священник указал пальцем на Волдемральта) ...лучше вообще убрать отсюда.
   -- Теперь он уйдет только тогда, -- гневно начал староста, -- когда я скажу. В силу сложившихся обстоятельст, монструм нам пригодится.
   -- Врят ли, --огрызнулся священник, передовая свиток пергамента со вскрытой печатью.
   Староста принял свиток и развернул его. То, что там было написано, не понравилось ни старосте, ни монструму:
   "Приветствую вас, святой отец.
   Мне известно о том, что творится в Вустершире. Меня крайне огорчает то, что ваша паства принимает помощь от столь мерзопакостных созданий, как оборотни. Мне известно о том, что ведет их некое сверхъестественное существо, известное как Белый Волк, отродье магии друидов. Хоть я и не могу оказать вам соответствующей помощи, т.к. большенство средств уходит на подготовку грядущей войны с восточными безбожниками, я отправил письмо рейхсинквизитору Генриху Вирту, на что тот ответил, что в ваши края отправлен один из лучших служителей Господа Нашего обер-инквизитора Франсуа Дилий, что верно служил Церкви и Империи долгие годы. И хотя его место подле своих братьев в Капитуле, он лично выдвинул прошение отправиться к вам. По расчетам, он должем прибыть в Вустершир к ближайшему полнолунию. Удачи вам, и да поможет вам Создатель!

С уважением,

Архиепископ Королевства Альбион

Валериус Грох"

   -- Что вы наделали? -- сказал Волдемральт таким тоном, что будь у него эмоции, это был бы "гнев". -- Вы хоть знаете, кто этот Дилий?
   -- Он инквизитор, а остальное -- детали, -- гордо сказал священник.
   -- Интересно, будет ли деталью то, что этот человек, не маргнув, перережет вам горло и сожжет всю деревню вместе с жителями?!
   -- А вам знаком этот Дилий? -- поинтересовался староста.
   -- Лично нет, но среди монструмов его прозвали "Гоеддзя Агама". Настоящий мясник. За Священным Писанием скрывается жестокий и беспощадный садист. Будь его воля, по землям Огайрата давно бы прошлась бы волна геноцида. И все во имя Господа Создателя.
   -- И вы ему поверите?! -- резко вступил в разговор священник. -- Этому нелюдю?! Лучше дождаться инквизитора, чем вверить наши судьбы этому... этому...
   -- Закрой пасть, набожный засранец! -- выкрикнул из толпы тот самый лесоруб, который продолжал разглядывать свою восстановленную руку. -- Твои инквизиторы не совали носа на Альбион, черт знает сколько лет! А этот парень только что показал, что дай ему спицу, то он ею отымеет всю Преисподнюю вдоль и поперек. Поднимем чарки за монструма!
   -- За монструма! -- хором раздалось по таверне, а каждый у кого был хоть и полулитровый бурдюк в руке залпом осушил его. Волдемральт был признателен этому жесту. Редко когда простой народ принимает ему подобных положительно. В основном бросаются гнилыми яблоками. Таково бремя Госутоханта но нори. Быть вечно гонимым и слышать только ругань и брань в свой адрес. В поведении священника отображалось отношение Церкви и всего западного общества к монструмам. Но жители Вулффэнга были не из таких. Многие из тех, кто живет в окружении непроходимых лесов полных нечисти, привыкли полагаться на самих себя. Призванные их защищать рыцарям из Ордена Храмовников или служители Инквизиции обходят такие места стороной. И только вороны часто пролетают над такими местами, чтобы опуститься и питаться потрохами убитых. Монструмы -- вороны, которые не обходят стороной опасные места, а наоборот. Такие местности как Вустершир притягивает их, как мощный магнит притягивает железо. Вороны, которые собирают в свой клюв не только потроха, но и звонкие куски драгоценных металлов. Медь... Серебро... Золото.
   Волдемральт допил свою кружку и двинулся к выходу. В след он услышал один вопрос:
   -- Монструм! А что такое этот... Гоезя Агама?!
   -- Гоеддзя Агама, мистер Браун. На континентальном диалекте Островной Империи, это означает "Выродок Дьявола".
  

6

  
   В кузнице было душно, дышалось тяжело, под потолок взлетали искры и горячий дым, кузнечные мехи неистово нагнетали в горн воздух. Докрасна раскалились кирпичи горна, ревел древесный уголь, через который нагнетался воздух. Звонкий удар молота об раскаленное железо выбрасывали густые облака искр, похожие на раскаленные пушинки одуванчиков, разлетающиеся в вихре.
   Кузнец был высоким мускулистым юношей, весь красный и вспотевший от жара печи. Волосы у него чернее угля, а лицо само будто отлито из стали. Молот держал он крепко. В его руке это оружие труда становилось скорее мотлотком скульптора, который превращал безжизненный кусок мрамора в живой шедевр искуства. Работа кипела. Казалось что маленькая кузнеца, построенная еще двергрским мастером, стала жарче чем пещера, наполненная драконьим огнем.
   Сзади послышался скрип двери. По голой и потной от жара спине кузнеца пробежался легкий холодок. Посмотрев назад, он заметил господина в потрепанной гвардейской шинели. Даже когда дверь закрылась, холод продолжал присутствовать в помещении. По крайней мере, так казвлось юноше.
   -- Я могу вам помочь, сэр? -- спросил кузнец у беловолосого, лишь потом заметив его кроваво-красные глаза змеи.
   -- Я просил конюха привести сюда своего коня, чтоб его подковали. Работа сделана?
   -- Я еще только удалил старые подковы. Новые будут готовы завтра.
   Волдемральт осмотрелся вокруг. На стенах весели подковы, сковортки, чапильники и прочая утварь. На удивление простые вещи были сделаны с таким усердием и долей художественности, что по качеству и красоте ничем не уступали тому, что продают на Святоградском "Привозе". Это вызывало восхищение.
   -- Хорошая работа, -- хоть и сухо, но с ноткой впечатления, сказал монструм. -- Это все ты сделал?
   -- Да, сэр. Мастер Митчелл работает над более сложными заказами, что идут на продажу в города, а я занимаюсь местными распоряжениями.
   -- Это мастер Митчелл -- двергр?
   -- А кто еще?! -- выкрикнул кто-то достаточно грубым говором из тени. На свет вышал невысокий человек с густой бородой, сплетенной в толстые косы. Лицо было грубым и квадратным, как цельный кусок гранита. От двергра несло перегаром, какой бывает от человека выпивающего по несколько бочек пива и водки одновременно. Одет он был в простоватый наряд из рубашки и штанов на подтяжках. По походке его можно было спутать с цирковым карликом, если бы не тот факт, что руки и ноги были пропорциональны его телу. -- В чем дело, уважаемый?!
   -- Ни в чем, -- ответил Волдемральт. -- Просто осматриваюсь. Я оставлял тут коня на перековку, но, по словам вашего ученика, он будет готов завтра.
   -- Роберт, песий сын, опят отлыневаешь от работы! -- голос Митчелл повысился до грубого тенора. -- Если человек просит сделать работу срочно, и если он хорошо платит, то ты должен задницу разорвать, но сделать это быстро и качественно!
   -- Я просто попросил перековать. Я еще задержусь сдесь, поэтому обойдемся от ненужной спешки.
   -- И, раз на то пошло, то как вас звать, сэр?
   -- Волдемральт из Реддлштата, монструм Братства Ворона.
   -- Во как?! Не часто вашего брата увидешь в нашем захолустье. Я Байрон Митчелл, мастер Оружейной Гильдии Остенгарда. А этот недоумок Роберт Мосс, мой подмастерья. И хоть умом он не блещит, зато с молотом работает лучше всех.
   -- Вы из Остенгарда? Что делает мастер гильдии так далеко от Северных Гор?
   -- Прибыл сюда много лет назад с караваном. Помог обустроить то убожество, которое они помели назвать "кузней", но после пары бутылей непохого кметского самогона, я остался сдесь, а мой караван ушел дальше.
   -- Просто так вас оставили?
   -- Правила торгового каравана очень просты: "За теми, кто отстал, не возвращаться."
   -- Как у пиратов, -- усмехнулся Роберт, но улыбка тут же пропала, когда Митчелл поднял взгляд в его сторону.
   -- Умничать вздумал?! Пойди лучше делом займись!
   Отношение Малых Народов к работе заслуживает уважения. Двергры, жители гор которые по древности своего существования уступают только эльфам, славились рудокопным, оружейным и алхимическим мастерством, что уж говорить о магии Древних Рун и военному делу. Как говорят те, кто хоть раз видел двергров в битве: "Хорошо, что они на нашей стороне." Взявшись за работу, эти низкорослые плотные мужычки, будут делать ее, пока не дойдут до совершенства. Пажики же, полурослики с Зеленых Холмов, что у подножья Северных Гор, столь же упорны, но более миролюбивы. Это безбородые улыбчивые человечки, чуть ниже метра ростом, с большими ступнями, для которых не нужна обувь. Они открыты душой и предпочитают шумное веселое застолье, чем хмурые светские рауты. Собирая богатые урожаи и делая изысканные вещи, эти ребята превосходят в торговле и веселье всякого торгаша-таухида. На войне эти ребята являются превосходят всех в ведении пертизанской борьбы и разведке. Их рост позволяет им незаметно проникать в любую крепость, а память настолько хороша, что они могут запомнить каждую травинку в местности, за которой они следили.
   -- Еще что-нибудь, господин Волдемральт?
   -- Просто Волдемральт. Ничего больше.
   -- Хоть и говорят, что у Госутоханта в глазах кроме пустоты души не видно, я могу сказать, что в вас интересует что-то, что связано с деревней, но никак не с кузней.
   -- Вы правы, мастер Митчелл. Мне показалось, что местный кузнец может рассказать что-нибудь о деревне то, что не скажут другие.
   -- Меня? -- рассмеялся двергр. -- Вы же монструм. Чародей. Способность к чтению мыслей вы получаете вместе с возвращением с того света. Просканируйте деревню и узнаете, что вам надо.
   -- Все, да не все. Сканирование дает только поверхностный эффект. К тому же, у Малых Народов врожденный иммунитет к магическому воздействию. Не так ли?
   -- Это верно. Только разговор на сухую не идет. Выпьете?
   -- Нет, спасибо. Я уже испробовал эля в местной таверне...
   -- Таверне? -- голос у Митчелла был такой, словно Волдемральт его любимую собаку убил. -- В этом годюшнике кроме ослиной мочи ничего не подают. А у меня остался хороший бурдюк с крепкой кметской водкой. Еще отказываетесь?
   -- Спасибо, но я предпочту отказаться.
   Хоть и с обиженным лицом, Байрон повел за собой монструма в небольшой погреб под кузней, где вдоль стен стояли полки с соленьями и маринованными овощами. По середине стоял длинный стол, за которым легко бы уселись не менее дюжины человек. На столе стоял золотой канделябр в пять свечей. С одной из полок двергр взял пару небольших граненых стаканов и бутыль с жидкостью, напоминающей виски. Хотя и понимал, что Госутоханта все равно не выпьет. Из-за своих особенностей организма, монструмы не пьянеют и невосприимчивы к воздействию алкоголя или иных токсичных субстанций. Хотя прочувствовать вкус они могут, но не более.
   Усевшись за стол, Митчелл налил себе полный стакан виски. Второй он тоже наполнил и передвинул в сторону Волдемральта. Если захочет, выпьет.
   -- Так что вы хотите узнать, Волдемральт? -- сразу начал Байрон, осушив свой стакан.
   -- Как я понял, караваны тут ходят часто, а вы не воспользовались не одним из них, чтобы вернуться домой. Почему?
   -- Решили больше узнать обо мне прежде чем переходить к делу. Ну ладно... В Остенгарде у меня осталась жена и пятеро детей. Моя родня одна из самых почитаемых в гильдии, так что без денег они бы не остались. А мне просто надоело смотреть вверх и видеть каменную глыбу. Под голубым небом... как-то...
   -- Живее?
   -- Именно.
   -- И как долго вы наслаждаетесь "живым" небом?
   -- Уже и сам не помню. Ты же знаешь, что жизнь "малых северян" дольше человеческой. Одна жизнь человека эквивалентна восьмой части нашей. Старейшие из нас помнят, как люди преодолевали междоусобицу после Исхода Повелителя Облаков. А под горами время размывается, как рисунок на песке после прилива. Кровь у нас всех красная, но течет она у каждого по-своему.
   -- И как, по вашем, она течет у госутоханта?
   -- Мне не доводилось видеть раны монструмов, но уверен, что не отличается от остальных.
   -- А раны оборотней? Вам ведь доводилось видеть, как серебро оставляет свои следы на коже вервульфов. Если конечно они не используют шипы на воротах, как чесалку для спины.
   По стакану пошли трещины. Но странно, что он не разбился. Обычно у двергров железная хватка, обращающая камень в порошок. А тут просто трещины по стеклу. Нервничает.
   Ложь -- квинтэссенция любой игры. Никто никогда не отроет свои карты сразу. Никто не скажет, какой ход ты хочешь предпринять. Сказать точно, какая фигура пойдет следующим. Какой бы человек не был честным и благородным, он все равно лукавит. Рыцари хитрят на турнирах, чтобы получить больше призовых денег. Вельможи лукавят при дворах ради высоких постов при знатных лордах. Короли лукавят и изворачиваются, ради новых земель и богатств, идя в бессмысленные походы на соседей, или заключают с ними кровные союзы, превращая своих родных в рабов своей власти. Только мертвые и Ангелы кристально чисты. Но насчет полседних есть сомнения. Ни Волдемральт, ни Байрон не были исключением из правил. Двергр обманул монструма о своем прошлом и настоящем, а монструм солгал двергру о том, что не может читать мысли у тех, кто имеет иммунитет от магии.
   На самом деле Байрон Митчелл был не знатным членом Гильдии, а простым армейским механиком из обедневшей семьи землекопов. Жена у него действительно была, если считать шлюх из надземных форпостов, родивших от него ни одного бастарда. А долги за карты и кости нарисовали ему на голове четкую мишень для каждого Охотника за Наградой на континенте. Вот и пришлось пересекать море и зарыться как мышь здесь, на Альбионе, в местность к северу от королевских земель, где хороший кузнец цениться, а представители системы правосудия не имеют такой власти, как в родных краях.
   -- Не смотрите на меня так. Мне любопытно, куда же вы спускали серебро?
   -- Часть из него все же ушло на стену, -- с мнимой спокойностью отвечал двергр, -- но шипы я покрывал просто чистым железом. От духов помогает.
   -- А еще от леших и слабых бесов. Но железо бесполезно против... рейфа, например, или взрослую химеру...
   -- А вы, хоть раз, видели рейфа или химеру в заснеженном лесу? Я тоже. Хотя, честно признаться, я и химеру в жизни не видел. Мы на Альбионе. Самое страшное здесь -- дикари на севере и Высшие Лорды.
   -- Политика, мой дорогой двергр, меня интересует в последнюю очередь. Меня интересует только то, что вы можете рассказать о девушке в красном плаще.
   -- Красном плаще, говорите... Хм... А зачем вам?
   -- Любопытство...
   -- Что ж, если хотите послушать хорошую историю и получить дельный совет, заплатите.
   -- И чем же? Золотом?
   -- Золото меня не интересует. А вот ваш меч... вот ценный экземпляр. Выкован из сердце умершей звезды, что упал на землю. Закален в пламени подземного ядра и крови вам подобных. Дайте лишь подержать его.
   -- И зачем вам это?
   -- Любопытство...
   Волдемральт встал со стула и достал из ножн за спиной меч. Ловким движением руки, он подбросил его в воздухе и схватил за острие. Митчелл взлся за рукоять и внимательно посмотрел на металл. В нем он увидел свое отражение. Отражение старого, спившегося двергра. Рукой он прошелся вдоль клинка, будто гладил шерстку любимой собаки. Монструм почувствовал небольшое возмущение. Двергр явно что-то делал. Чуть фыркнув от того, что порезал ладонь лезвием меча, он бросил оружие обратно его хозяину. Волдемральт усмехнулся и вернул оружие обратно в ножны.
   -- А вот теперь, господин лебенгест, присаживайтесь и не отказывайтесь от питья. Рассказ будет долгим...
  

7

  
   Ночь была темной. Луна над головой едва пробивалась сквозь густые облака, которые были подобно лоскутам толстой мешковины, которую лотали не раз и не два. Столбы деревьев не теряли своего вида в лунном свете, а наоборот, казались колоннами некогда величественного храма, которые обросли сорняками и лозой. Снег, на который падал лунный свет, переливался россыпью серебреной пыли.
   Волдемральт шагал спокойно. Не спеша. Он двигался плавно, грациозно. Просидя в подвале двергра до самого заката, он вслушивался в его историю. Историю о насчастной любви и великой жертве. О том, ... кто скрывается под шкурой Белого Волка Вустершира.
   Опустившись на одно колено, окало свежего следа, монструм глубоко вдохнул ледяной воздух ночи. Он вошел через нос и прошелся колким чувством самых легких. А вместе с ним и запах оборотня. Стойкий, свежий. Он был таким же четким, как аромат хлеба, только покинувшего печь. Перед глазами, для которых не существовало мрака, появлялись цветастые дымки и образы, олицетворявшие собой этот запах. Волдемральт поднялся с колена и продолжил свой путь во тьму ночного леса. Для него не существовало ночи как таковой. Даже в кромешном мраке холодных подземных глубин, где не обитает свет, для ока монструма все было столь же ясно, будто над головой полуденное солнце в ясном небе.
   Идя все дальше, он замечал, что запах прерывается. Он, то был не прерывен, то терялся среди деревьев. Чаще его перебивали чужие ароматы, оставленные обитателями леса. Тот, кому принадлежал запах, заметал следы. И делал это очень тчательно. Но не достаточно. От монструма невозможно уйти. Само чутье ведет его. Глазам мертвого ведомо то, что не ведомо глазу живого. Тот, кто не дышит, не отвлекается на воздух, не теряет нюха.
  
   Внезапно раздался волчий вой. Он прорезался сквозь тьму, разносясь эхом по лесу. Не было понятно, откуда он исходит. В деревне все люди немедленно заперлись за дверьми и ставнями домов, держа оружие на готове. Часовой на воротах зарядил мушкет серебренной пулей и приготовился к худшему. И только Байрон Митчелл просто сидел на лавке у своей кузни, делая редкие глотки из бурдюка с самогоном. Роберт стоял окало своего учителя:
   -- Учитель, -- обеспокоенно обратился Роберт. -- Слышите. Сегодьня что-то громко. Может вернетесь к печи. А то вдруг пойдут на нас...
   -- Они не пойдут, Боби, -- ответил двергр. -- Вой не для нас, а для него.
   -- Для него? Для монструма?
   -- Его самого. Чтобы он знал, где их искать. И он пойдет. Найдет их. Я ему все рассказал. Я заглянул в глаза Дьяволу, и чуть не остлеп. В них, я увидел его. Что он намерен сделать и что сделает. Ад -- всего лишь слово, а реальность гораздо, гораздо хуже. Все это было в его глазах. Монструмы, как и их мечи, закалены в адском пламени и крови грешников...
   -- Учитель, извините, но вы начинаете заговариваться.
   -- Вот и не слушай меня, парень. Просто помоги добраться до постели...
  

6

  
   Новорожденному рассвету исполнилось всего несколько минут, а люди уже собирались на площади. Их разбудили колокола церкви. Пастырь начал созывать людей, так как в его больном понимании это был величайший день в истории этого края -- приход имперского инквизитора. Хотя, для большенства людей, это эквивалентно приходу чумы.
   Гости не заставили себя долго ждать. Часовой, что предварительно распахнул ворота, уже стоял наверху, держа мушкет наготове. Он увидел, как по дороге скачат всадники в черных плащах с изображением двухглавого грифона на доспехах. Возглавлял колонну высокий рыцарь, закованный в тяжелые латы. Поверх них была наброшена черная туника с все с тем же двухглавым грифоном, что и на плаще. На шее висела широкая цепь с символом Имперской Церкви -- патриарший крест, с трехглавым орлом в центре, на котором вместо нижней поперечины был направленный вверх полумесяц, чьи концы указывали на звезду-гексаграмму на груди орла.
   Инквизитор и его свита прошли через ворота. Они шли ровным строем, словно на параде. Их холодные глаза были скрыты за забралами шлемов. Шлем инквизитора выделялся из всех, т.к. представлял из себя череп с выженными на нем молитвами и стихами из Священного Писания. Те, кто не вышел на улицу, старались держаться подальше от окон. Это власть, которую невозможно ни купить, ни унаследовать. Власть, которую приобретает инквизитор, когда вступает в один из трех капитулов. Это -- власть страха.
   Из всей кавалькады всадников выделялся только один человек, скачущий в самом конце. Он не был похож на других эльфов. Он не сторонился людей, не смотрел на них как на ошибку природы. Его самого никто и никогда не называл ублюдком, он не испытывал гонений, ему не приходилось выживать на улице. Он пришел из других краев. Его глаза переливались разными цветами и казались скорее самоцветными алмазами. Старец с лицом юноши, будто вырезанном из дерева и отшлефовано до идеальной гладкости. Острые уши выперали из-под коротких бело-фиолетовых волос с длинной челкой. На нем был длинный двубортный мундир белого цвета с красными швами. На погонах было два красных просвета. К седлу его коня был приторочен полуторный меч с рукоятью в виде двух сплетающихся змей с головами дракона, образующих гарду.
   Дойдя до площади, рыцари разделились, создав два круга: один распологался вдоль края площади, а второй образовался в центре. Всадники встали прямо в напроавлении людей, собравшихся на площади. В самом центре стояли инквизитор и эльф, уже спустившиеся со своих коней. Пастырь и староста вышли к ним из толпы.
   -- Милорд! -- воскликнул пастырь, возбужденный словно школьник, получивший высшую отценку. -- Приветствую вас в Вулффэнге! Я настоятель местной церкви, отец Лаврентий, а этот господин...
   -- Староста этой деревни Магнус Бенсон, -- перебил священника староста, не скрывая своего отвращения. Инквизитор снял свой шлем, показав окружающим свое "неприятное" лицо. Левая часть лица была покрыта таким глубоким ожогом, что виднелись обугленные кости. Целая часть головы вся была покрыта такими же письменами, что и его шлем.
   -- Я обер-инквизитор Франсуа Дилий из Ночного Капитула Священной Имперской Инквизиции, -- ответил инквизитор грубым, скрежащим голосом. -- Стоящий подле меня господин, Лорд-Экклезиарх Фульгрим.
   Волдемральт стоял в толпе и "слушал" мысли инквизитора и экклезиарха. Особенно экклезиарха. В мыслях Дилия не было ничего интересного. Простой тупой фанатик. Только из-за того, что он свихнувшийся садист и расист эго так боялись. "Выродком Дьявола" его сделали не дела, а этот примечательный шрам на лице. С Фульгримом все было сложнее.
   Экклезиархи -- военная аристократия и главная боевая сила Церкви. Воспитываются из сирот или бастардов священнослужителей в специальных монастырях близ Святограда. Экклезиархи проводят жизнь в рейдах, в ходе которых они ищут и, при необходимости, уничтожают инакомыслящих и запретные артефакты. В ином случае они забирают это с собой. Охотники на запретные знания, напрямую подчиняющиеся Вице-Кардиналу Имперской Церкви. Волдемральт чувствовал магию в Фульгриме, но залезть в его мозг он не торопился. С такой силой, он привлечет к себе внимание. Но затем экклезиарх сам посмотрел на монструма. Прямо в его глаза.
   Внезапно время остановилось. Волдемральт почувствовал, как земля из-под ног уходит. Перед глазами расплылось. Казалось, что его подбросило торнадо, неся его все выше и выше над облаками. А затем... буря успокоилась. Монструм пришел в себя. Хитрый черт. Попытался применить псионическое воздействие. Тщетно. Монструмы обладают сильным иммунитетом к вторжению в разум, ногр и их защита не непробиваема. Фульгрим попытался снова. Но теперь Волдемральт был готов. Пока староста и пастырь разговаривали с инквизитором, между двумя чародеями-телепатами происходила настоящая дуэль.
   Фульгрим предпринял новую попытку вторжения, но на сей раз монструм был готов. Он даже глазом не моргнул, как контратаковал. Его разум будто просочился через самоцветные глаза, глубоко во тьму души. В неясных образах был виден пожар и маленький испуганный эльфийский мальчишка, ищущий убежища. Все вокруг него источало пламя, крики и смерть. Черная фигура в костяной маске гналась за ним на бледном коне. А за тем все сменилось картинами долгих и усердных тренировок, доводящих до треска костей. Долгой и дикой охоты. Охоты, поглотившей всю его жизнь. Крал, обманывал, убивал. В конце концов, среди этих хаотичных ведений, были услышаны мольбы о пощаде.
   Волдемральт отпустил разум экклезиарха, и тот не сдержался, чтобы вытереть пот со лба. Поняв, что поведение эльфа привлечет к себе внимание, монструм сам вышел из толпы. Священник скривился, а староста чуть заметно улыбнулся и подошел ближе к Волдемральту:
   -- Кто этот господин? -- спросил инквизитор.
   -- Я Волдемральт из Реддлштата. Монструм Братства Ворона.
   -- Чертов выродок, -- гневно выплюнул отец Лаврентий. Только присутствие представителей Церкви сдержало старосту от того, чтобы дать кулаком в нахальную морду "святоши". Уловив его мысли, Фульгрим улыбнулся.
   -- Помолчите, -- вступился инквизитор. -- Если меня будет интересовать ваше мнения, я спрошу. Это ясно?!
   -- Д-да, сэр, -- испуганно ответил пастырь голосов виновного ребенка.
   -- Успокойтесь, Франс, -- со скрытым смехом в голосе сказал Фульгрим, держа руку на плече инквизитора. -- Не думаю, что святой отец хотел высказать невежество. Всем известно, как относятся к монструмам вдали от Святограда и других городов. Но раз член касты "истребителей чудовищ" здесь, то наши шансы на успех возросли.
   -- Но, ... разве Церковь допускает, чтобы ее верные войны сражались рядом с... этим.
   -- Святой отец, если вы не заметили, или плохо слышали, то Церковь, уже стоит перед вами.
   Никто не заметил, как это случилось. Ни того, как Фульгрим приблизился к нему. Ни как он вытащил меч из ножен. Даже для Волдемральта это было невероятно быстро. Для глаза монструма он просто на бегу обнажил клинок и описал острием дугу, горизонтальную шее пастыря. В мгновении ока. Из раны на шее, кровь начала стремительно сочиться. Из раны, изо рта. Отец Лаврентий захлебывался собственной кровью, которая стекала по его одежде и смешивалась со снегом под его ногами. Его взгляд замер в удивлении. Как мог верный слуга Господа так просто, без тени сожалений и раскаянья убить своего собрата по вере? Как такое может быть? Люди на площади были не менее удивлены. Кто-то вскрикнул. Кто-то даже обмочился со страха. Через секунду священник упал на колени, через минуту... упал в лужу собственной крови.
   -- Он бы все равно мешал, -- достаточно холодно сказал экклезиарх о своем поступке. Просто отошел, вытирая кончик надушенным батистовым платком. Клинок меча был из обсидиана. Весь покрытый рунами, светящимися фиолетовым дымом, камень. Уникальное оружие. Искусный артефакт, созданный древними мастерами цивилизации, которая давно сгинула в неистовом ветре истории.
  

6

  
   Люди еще долго не могли придти в себя после произошедшего. Уже давно минул полдень, а тело мертвого пастыря лежало брошенным, как мешок навоза, за его родную церквушку. Но стоящие у каждого поворота всадники Инквизиции заставляли жителей деревни чувствовать себя, как в концентрационном лагере, окруженном надзирателями.
   Фульгрим ходил по дорожкам легкой непринужденной походкой, как если бы он гулял с любимой девушкой по набережной в Святограде. Его не сопровождали рыцари. Он, буквально, чувствовал себя как дома. Точнее, как узурпатор, захвативший замок и держащий в тени страха его обитателей. Один только вид рукояти его меча и воспоминания о том случае на площади, как любые мысли против экклезиарха тут же покидали голову. Что же до самого инквизитора, то он не покидал своих покоев в таверне, погрузившись с головой в молитвы.
   Единственный, кому не было дела до экклезиарха и его нахлебников, то это Волдемральт. Он сидел, на скамейке у кузни и просто смотрел на площадь, ведя тонкой веткой по снегу. Его рука спонтанно рисовала разные узоры, которые из хаотических превращались в сложенный рисунок. Очень... красивый... рисунок.
   -- Неплохо, -- сказал, присевший окало, староста, держа начатую бутылку виски в руке. -- Очень даже похожа.
   -- Даже не понимаю о чем вы, -- сухо ответил монструм.
   -- Ха-ха-ха, да все ты понимаешь, вот только никогда не признаешься... Что скажешь об инквизиторе и эльфе?
   -- Инквизитор -- обычный богобоязненный болван, который без молитвы и в сортир не сходит. С экклезиархом сложнее. Сильный псионик. Существо, обладающие сильным магическим потенциалом, в области головного мозга. Его трудно просканировать. Но он тут точно не просто так... Само по себе то, что эекклезиарх прибился к рядовому отряду Инквизиции, уже необычно.
   -- Что именно необычного?
   -- Экклезиархия и Инквизиция хоть и служат одной Церкви и одному Божеству, но согласия между ними не больше, чем между старыми супругами, которые вышли замуж не по любви и неоднократно изменяли друг другу. Инквизиторы нацелены на искоренение всякого зла, в любом его проявлении. Ну там... гильотина с посеребренным лезвием, дыба, иголки под ногти и так далее...
   -- А эти...Эк... к... эти, короче?
   -- Экклезиархия более туманная организация. Они скорее, что-то среднее между расхитителями гробниц, таксидермистами и ликвидаторами по найму. Притом, Вице-Кардинал их единственный и бессменный клиент. Они чаще берут с собой то, что любой инквизитор или храмовник предпочтет уничтожить. Они забирают это в свои Архивы под кафедральным собором или монастырем и изучают это, будто свора чокнутых алхимиков и чародеев, которым принесли свежий труп диковинного создания из дальних краев. И мне кажется, что наш экклезиарх здесь не просто так.
   -- То есть, охотник за шкурами на службе Церкви прибился к этому отряду ради шкур оборотней?
   -- Не просто оборотней... Одного... Очень ценного для них...
   Уходя, Волдемральт дорисовал свой рисунок на снегу, оставив ветку воткнутой прямо между досками скамейки. Староста еще немного посмотрел на уходящего монструма, после чего посмотрел на рисунок. Очень точно, ювелирно, было изображено женское милое лицо, которое ему было знакомо. Подняв глаза вверх, он заметил приближающегося Фульгрима. Экклезиарху лучше не знать этого. Староста провел ногой по рисунку, тут же стерев его без следа.
   -- Уже заливаете глаза с утра пораньше? -- язвительно спросил эльф.
   -- Поминаю одного ублюдка, которого зарезал другой ублюдок, -- отхаркнул староста.
   -- Как нетактично с вашей стороны так отзываться о слуге нашего Создателя...
   -- Оставьте ваш церковный бред для кисельных барышень в Империи. Тут народ обычный. Далекий от интриг и лизоблюдства, столь же обычных для вам подобных, как воздух для простого человека. Я пожил достаточно. Служил в Гвардии, кочевал из одного края в другой, видел всякую чертовщину. Так что фокусы какого-то вычурного эльфийского недоноска, воспитанного в спец-монастыре для бастардов, из-за того, что его мамаша трахалась с монсеньором, меня не пугают.
   Эти слова немного разозлили экклезиарха. Это было видно. Подергивающийся глаз. Рука, сильно сжавшая рукоять меча на поясе. Он был разъярен. Но убивать старосту он не собирался. Почему? Дерзость. Мало когда встретишь простого человека, которому не страшно лишиться головой за слишком развязанный язык. Особенно видя то, как легко "вычурный эльфийский недоносок" может, не моргнув глазом, вскрыть горло. Приятнее убивать человека, который настолько держится за свою никчемную жизнь, что мочится от одной мысли того, что однажды, лишний глоток воздуха и удар сердца будет дороже всякого золота. Вот, что такое настоящий адреналин и возбуждение -- чувство, что в твоих руках чья-то жизнь, и только ты решаешь, кому жить, а кому умереть. Это... очень повышает тонус.
   -- Дерзко... Очень нагло... И потому вы еще живы, господин староста.
   -- Если вы хоть пальцем тронете Белово Волка, милорд... Лучше сразу бегите из Вустершира. Иначе безопасности, вам и вашим... "коллегам", ... я вам не гарантирую.
   -- Будете мне мешать, насожу вашу голову на кол в Чейнбридже вместе с головой монструма...
  

7

  
   Солнце давно ушло. Его место заняла Кровавая Луна.
   Кроваво-красный диск полнолуния восходил на землей, подобно адскому оку. Облака облетали Луну стороной. Цвет свежей крови заполонил землю и отражался в снеге. Это явления является напоминанием о тех, кто сложил головы во время Великой Войны, когда Создатель спустился с небе и приняв тело одного из людских королей, стал Богом-Императором для смертных и бессмертных. В Великой сражении на Роковой Горе, он уничтожил Иглибиса, Темного бога Хаоса. Позже на том месте возник город Святоград, а Роковая гора была перестроена в Императорский Храм, где по сей день живут и властвуют потомки Бога-Императора, а точнее того короля, чье тело он принял. Со дня своего поражения, Иглибис постоянно дает о себе знать, поливая своей проклятой кровью полную луну каждые 13 лет. Это стало временем, когда силы зла находятся в зените своей силы. И так уже продолжается многие века.
   Врата были наглухо заперты. Ветер морозной ночи проносился меж домов и улиц неистовым порывом, будто резвые кони на царской охоте. Сосульки на крышах тряслись как от холода, только ветер их коснулся. Снег на земле поднимался и бросался во все стороны, окутывая холодом все вокруг. Из леса слышался вой. Именно он гонит ветер в сторону деревни, где тот запутывался и слетался, словно огромный змей в запутанном лабиринте. Этот вой является вестником скорой смерти тем, кто спрятался за частоколом. И это были не селяне, не те, кому они доверяли и не раз помогали. Это были чужие. Вторженцы в железных одеждах на конях. Их они убьют, если почувствуют опасность. Но им попался неизвестный запах, от которого веяло опасностью.
   -- Неспокойная ночка, да? -- язвительно сказал Фульгрим, встав окало стоящего на крыльце таверны Волдемральта.
   -- Вы ее такой сделали, -- с привычной сухостью ответил монструм.
   -- Сейчас будете рассказывать про "Гнев Духов Леса"? ... Не смотрите так. Я тоже знаком с легендами друидов...
   -- Я знаю, ... но сути это не меняет. Вы ворвались в среду, которую даже толком не понимаете. Даже для опытного Искателя Истины это перебор.
   -- Что именно? Убийство оборотней? Не вам меня судить. Вы, господин "из Реддлштата", монструм. "Чудовище, призванное убивать других чудовищ". По неизвестным причинам, Создатель выплюнул вас сюда, лишив памяти, но давший вам через магию часть своих могуществ. Это... уже просто несправедливость, когда "боги" ходят среди нас.
   -- Да... это несправедливо. Но справедливо ли то, что мы, зная, что никогда не смогут, пытаются сравниться с богами, а когда у нас ничего не выходит, то начинаем беситься и искать поводы для убийства. Вы же эльф, экклезиарх. Даже с примесью человеческой крови, но эльф. Народ, попытавшийся создать мост между землей и Небесами. И что тогда случилось? Столетия войны с людьми привели к тому, что, некогда доминирующая в этой части мира раса, стала не более чем нахлебниками у людей, а другие трусливо прячутся по лесам. Вот это -- мне кажется справедливостью. Те, у кого есть силы, те могут переходить границы, а те, кто считают, что она у них есть... разбиваются об эти самые границы, пытаясь их проскочить...
   -- Хм... Прямо нет слов, -- хлопая в ладоши, сказал Фульгрим, не скрывая насмешку ни в глазах, ни на лице. -- Забавно слышать такие рассуждения от "существа", которое само было эльфом в далеком прошлом. Задолго до вашего нынешнего "состояния". И удивительно видеть монструма-философа, жалеющего животных. А твари, которые за стеной, были людьми, но стали животными. Тупыми пожирателями... Как там говорится? Ах да, вспомнил: "Нет греха в убийстве зверя, в отличие от убийства человека".
   -- Тогда, где та грань, которая их разделяет?
   Оба вдруг отвлеклись от своих дебатов. Они почувствовали это. Разом. Несколько лучников из отряда инквизитора стояли на крышах. А один из них, патрулировавший место окало церкви, внезапно пропал. Монструм уловил мелкий стон среди домов. Жертва даже не успела и слова сказать. Ей перегрызли гортань. Без связок легкие подают только воздух, но не звуки. Зверь был в деревне. Сначала один рыцарь, а потом... вся деревня.
   Монструм двинулся на едва слышные звуки. Их слышал только он. Он чувствовал кровь и присутствие магии. Черной магии. Фульгрима за ним не было. Но и на крыльце он не стоял. От него осталась лишь дымка.
   И вот Волдемральт добрался до переулка, и то, что он увидел, было менее чем привлекательно. Нечто, очень массивное, сгорбилось над телом еще живого лучника, и жадно пожирала его. Было слышно чавканье и удары острых клыков. Бедолага лежал неподвижно, а кровь уносила его жизнь и смешивалась с грязью и подтаявшим снегом, на котором он лежал. Какая страшная смерть.
   Волдемральт сложил губы в трубочку и издал короткий свист. В этот же момент правая рука уже была сложена в "Жинкшен кюа диао". Сгусток преломленного света ударил прямо в спину каннибала. Существо сгруппировалось в развороте и встало на обе ноги. Единственное, что успел уловить Волдемральт, то это зеленый огонь, пылающий в глазницах. А затем существо стремительно взобралось на крышу и исчезло.
   Что это могла быть за тварь? Из какой бездны Преисподней она вылезла? Одно было точно -- это не оборотень...
  

7

  
   -- Все как сказал монструм, милорд, -- докладывал один из рыцарей. -- Горемыка лежит в переулке. В таком виде, его лучше хоронить в закрытом гробу.
   Дилий ничего не ответил. Просто стоял. Думал о том, что нужно делать. Он схватил один из факелов у входа в таверну и вышел на площадь, окутанную мраком. Кровавая луна скрылась за облака, из-за чего небо казалось кроваво-красным. Франсуа думал, что ему попадется оборотень. Человек-волк. Его долгожданный враг. Магия языческих богов Старой Религии, когда дикари прошлого падали на колени перед деревьями и ветром. Он чувствовал, что кто-то идет сзади. Холод прошелся по его вспотевшей от лат спине. Но обернувшись, он увидел лишь Волдемральта.
   -- Все еще думаете, что его так просто остановить? -- спросил монструм.
   -- Сила Истинного Бога направляет мою руку! И он не оставит меня перед лицом тьмы!
   -- Тем, что вы так дерете глотку, вы приманите эту тварь быстрее, чем запах трупа призовет стервятников на пир. И Создатель точно тут не поможет.
   -- Это ложь! ЕРЕСЬ!!! ВЕЛИЧИЕ БОЖЕСТВЕННОГО ВЛАДЫКИ НЕОСПОРИМО!!!
   -- Перестаньте орать, инквизитор, -- гневно прошипел подошедший староста. -- Вы таким рвением быстрее мертвецов с того света поднимете, чем Ангелов призовете. Волдемральт, что думаешь? Что это, если не оборотень?
   -- Точно сказать не могу, но уверен, что это тварь была мертва.
   -- Мертва? -- удивился староста. -- То есть, ... ее кто-то оживил?
   -- Не просто оживил. Тут применили некромантию. Очень мощную. Им управляют на расстоянии. Для этого нужен очень сильный чернокнижник. Или... Где экклезиарх?
   -- Я его не видел... -- староста оглянулся по сторонам. -- А это возможно? Что...
   -- Это еще большая ересь! -- разгневался еще больше Дилий. -- Обвинят служителя Церкви в черной магии! Да как ты смеешь, выродок!
   Инквизитор, поднял над головой широкий меч, но тут же он глотнул воздуха и посмотрел вниз. Из его груди торчала окровавленная рука. Староста прибывал в шоке от увиденного, но быстро пришел в себя и побежал к таверне. Слышались крики, и люди быстро вбегали в таверну, приняв ее как убежище. Когда некий вытащил руку из груди Франсуа Дилия, труп инквизитора тяжело упал. За его спиною стоял тот самый священник, что призвал его сюда. Но вместо взьерошенного святоши, перед стояла высокая рыжеволосая образина с желтой кожей. Его глаза были буквально залиты кровью, а зрачки сузились так, что напоминали две маленькие черные капельки в кровавом пруду. Пруда, на которм горело зеленое пламя. А небрежно зашитая рана на его шее струилась ядовито-зеленым дымом. Он жадно облизывал свои окровавленные пальцы и гнусно улыбался, показывая свои огромные клыки. Волдемральт обнажил свой меч, готовясь к схватке.
   -- Вкурно..., -- протяженно прорычала образина захлебывающимся голосом.
   -- Не думал я, что в такой глуши нарвусь на Потрошителя, -- сказал монструм, держа клинок наготове.
   -- Мне много сил потребовалось, чтобы сохранить свою легенду.
   -- И сколько ты так скрываешься? Век? Два?
   -- Намного больше. Сквозь эти места часто проходили караваны, а в них и парочку дураков найдется, чтоб полакомится. Облик священника легко помогает скрываться. Да и кто припомнит священника, если не часто ходишь в церковь.
   -- Хитро, но вопросы у меня остались...
   -- Ты по поводу Белого Волка?
   -- Нет, по поводу некроманта...
   -- Я, честно говоря, тоже был удивлен, когда этот наглый эльф сначала меня убил, а затем вернул к жизни. Если бы не "заклинание", он был бы первым, кто сдох бы сегодня...
   -- Как же ты говоришь? -- спросил монструм, указывая кончиком меча на его рану. -- Связки задеты, а мертвые не регенерируют.
   -- Это тоже заслуга нашего эльфа, -- рассмеялся Потрошитель. -- Не зная, что он там сделал, но петь, наверно, тоже смогу.
   -- Не сможешь..., -- Волдемральт описал "восьмерку" мечом и поднял меч над головой.
   -- Я ожидал этого... И каков твой план?
   -- Сначала отрублю тебе голову, а дальше как пойдет...
   Потрошитель бросился в атаку, словно дикий медведь, раскрывший свою окровавленную пасть и сверкнув горящими глазами. Волдемральт сделать секущий удар, но Потрошитель успел поймать клинок зубами. Они несколько секунд перетягивали между собой меч, пока монструм не бросил в противника "Ментальный Удар" и того не отбросило прочь на несколько метров. Потрошитель быстро пришел в себя, упав на обе ноги, а монструм поднял над собой меч в ожидании атаки. Как он и ожидал, человекообразное чудовище бросилось прыжком пантеры на него, но Волдемральт успел описать круг от головы до пят и обратно. Потрошитель упал на землю и заметил у себя глубокую рану от поясницы до ключицы. Потрошитель рычал и готовился к новому броску, а Волдемральт уже сложил пальцы, чтобы применить "Джурьоку". Сигил, предназначенный для сдерживания. И только Потрошитель сделал прыжок, как на лету в его шею вонзилась стрела. Она пронзила шею на сквозь, прямо в месте, где была зашита рана. Потрошитель громко и тяжело рухнул на снег, оставляя бурую кровь на снегу площади. Поднявшись на колени, Потрошитель пытался вытащить стрелу, но кровь продолжала наполнять его рот и невиданным потоком выплескивалась на землю. Он завыл от боли, а зеленая дымка в глазах начала угасать. Некроманты сильны и могут долго поддерживать жизнь в своих подопечных, но Смерть обмануть дважды невозможно. Волдемральт вонзил меч прямо в грудь истинного чудища, что наводила террор на Вулффенг. После чего описал вдоль шеи дугу, отрубив голову Потрошителю. Месть за Вустершир свершилась.
  

8

  
   Еще одна зарубка. Как и сказал местный следопыт, зарубки позволяют ему обходить норы трупоедов и гнезда арахнидов. Фульгрим вот уже без малого час идет по зарубкам, так ничего еще не нашел. Порой ему попадались оборотни, но они были скорее ориентиром. Ориентиром, который падал от ударов обсидеанового клинка. И чем больше их было, тем ближе он был к цели...
   Фульгрим провел в таверне не больше получаса после того, как почувствовал Потрошителя. Еще до заката, он вернулся в церковь Вулффэнга, чтобы возродить чудовище. Он был грязным и изодранным, точно стая росомах хотели сплясать на ней джигу. На самом же деле, дворовые собаки неплохо порезвились над телом. Отогнав их, экклезиарх провел Ритуал Возрождения Плоти и через секунду пастырь принял свой истинный облик и попытался напасть на Фульгрима. Некроманта защитило то, что зомби не могут напасть на мага, возродившего его. Он долго трясся перед экклезиархом, считая его своим личным проклятьем, словно раб, чувствующий всю тяготу издевательств хозяина. Фульгрим высказал все что думает о своей "зверюшке", что ему необходимо уничтожить как можно больше бойцов Инквизиции вместе с Дилием и держать монструма в деревне так долго, насколько это было возможно. Потрошитель-нежить мирно поклонился, скрывшись во тьме переулков, а экклезиарх, после беседы с Волдемральтом, телепортировался в сторону леса. У места, где ему пришлось свернуть шею следопыту, Фульгрим нашел первую зарубку когтями. Идя по ним он уходил все глубже и глубже в лес, где оборотни обычно оставляли дичь для селян ...
   Солнце за облаками и густыми ветками деревьев видно не было, но экклезиарх понимал, что уже скоро рассвет. Дорогие сапоги на его ногах покрывались грязью. Его, до селе белая одежда, становилась покрытой пятнами и рвались от веток, точно, как у бродячего оборванца. Тропа в снегах была расчищена, но не достаточно для удобного прохода. Но потом пейзаж изменился кардинально.
   Внезапно посреди леса открылась небольшая поляна. Снега не было, а была зелень и цветы. Облаков на небе не было, но жарко, по летнему, светило солнце. Казалось, что это место осколок рая, что упал на землю. И тут из-за деревьев появился Белый Волк.
   Белый волк сел перед экклезиархом и опустил голову. Внезапно поднялся ветер, несущий на своих порывах листву и лепестки, окружая собой Волка. Тут тело Волка начало расти, лапы сливались с шерстью. Так продолжалось, пока Фульгрим не увидел невысокую девице в плаще из огромной волчий шкуры, полностью скрывающий её тело. Она сняла с головы капюшон, который ранее был головой волка. Под капюшоном оказалось милое ангельское лицо с глазами цвета океана, а ее непослушные светло-русые волосы падали на плечи. Красива, но и в то же время опасна. Фульгрим держал руку на рукояти меча, и готовя губы, чтобы прошептать заклинание.
   -- Я бы не стал этого делать, -- сказал сухой голос из-за спины экклезиарха. Вместе с привычным холодом Ауры Страха, чувствовался холодок острия у макушки. Улыбка не покидала лица эльфа, но рука на рукояти сжалась еще больше.
   -- Что ж, не ожидал, что так быстро справишься.... Он растрепал или сам догадался?
   -- Сначала второе потом первой. Ты особо и не скрывался.
   -- И не зачем. Ты ведь в любой момент мог прочесть мои мысли... но не читал. Интересно знать почему?
   -- Тогда бы все остальное потеряло интерес. Только другое я не пойму... Почему Белый Волк? Зачем Вице-Кардиналу Хранитель Леса?
   -- А зачем Церкви вообще что-то, что не относится к их реликвиям? Большинство из них не более чем пустышки, как те, что возят на ярмарки для забавы. А это... (Фульгрим посмотрел на Белого Волка) ... это кладезь генетической мудрости. Представь, что будет, если человек получит такую же силу! Возможность беспрепятственно, не оглядываясь за свое плечо ходить по лесам, не боясь ни зверей, ни чудовищ! Люди могли бы стать богами!
   -- Так ты ничего и не понял, Фульгрим, -- спокойно продолжил Волдемральт, обходя экклензиарха, пока острие меча не соприкоснулось с подбородком. -- Чем больше смертный пытается сравнятся с богом, тем ближе он к тому, чтобы предаться забвению. Создатель сделал так, чтобы сохранить равновесие. Не допустить, чтобы люди потеряли то, что делает их истинными людьми. То, из-за чего часть Ангелов взбунтовалась и пала глубины Преисподней... То, за что стоит сражаться...
   -- И что же это?
   -- Жизнь... и её цель. Её... Предназначение. Того, что нет ни у Ангелов, ни у Демонов. Смысл их существования. Именно так был сотворен мир. Когда один из Ангелов пал на землю и погиб. Когда появилась Смерть, ... а вместе с ней и смысл жизни как таковой.
   -- Ты же монструм! Бессмертное существо, обладающее почти неограниченной силой! Что тебе знать о жизни и предназначении?!
   -- Таково бремя Госутоханта но нори. "Быть", а не "жить" чудовищем, убивающее других чудовищ. Мы никогда не познаем ни радости отцовства или теплоты светлых чувств. Нам не дано мечтать. Это наша Великая Жертва. Оставить все то, что делает нас людьми, чтобы быть хранителями равновесия этого мира. Потерянные... и проклятые. Живые призраки.
   -- Не знаю, как "живой", но, надеюсь, обсидиан от тебя даже призрака не оставит!
   Искры разлетелись вокруг, разгоняя тьму. В мгновение ока, когда лезвия звездного металла и чёрного стекла соприкоснулись, теплый пейзаж вновь сменился холодным полем, вокруг которого шныряли оборотни, наслаждаясь шоу в сторонке. Кетрин вновь приняла форму Волка и удалилась прочь.
   Волдемральт напряг всю силу, отбросив Фульгрима назад, решившись провести мощную контратаку из серии нескольких рубящих ударов. Просчитав действия монструма, экклезиарх согнул ноги в полуприсед, раскрутившись и отбыв удары. Ответным ходом эльфа была попытка атаки в сальто, но защита монструма была не слабее решительности оппонента. Волдемральт использовал ошеломляющую мощь и серии движений, не связанных друг с другом логически, движений, которые постоянно лишают противника нормальной возможности защищаться. Фульгрим же делала ставку на потенциал акробатики и мощь, заложенную в самом клинке. И действия были достаточно эффективны друг к другу. И все же, эльф начал тихо сдавать позиции. Монструмы, как таковые, не живут, и потому им даже не нужен воздух, чтобы дышать или переводить дух. Они не устают в привычном для человека понятии. Чувствуя, что бой ему не выйграть мечом, решился применить магию:
   -- Cyfiawnder trydanol! -- выкрикнул Фульгрим, и из его руки вырвались разряды молний. Монструм отклонил тело назад, сложив руку для "Жинкшен кюа диао", держа ее на одном уровне с головой. Но вместо "Ментального Удара", произошло нечто иное. Шквал молний слился в один поток и ударился в руку монструма. Фульгрим начал чувствовать, как силы покидают его еще больше, а Волдемральт просто смотрел на противника. "Геомиоли", или "Пиявка". Уникальный и очень сложный сигил. Он позволяет магу поглощать через направленное в него заклинание силу оппонента, умножая ее в заклинании, чей конец формулы был составлен. Безысходность сыграла свою роль. Экклезиарх сменил хват меча с переднего на обратный. Он хотел бросить меч в грудь монструма, словно копье. Но как только он разорвал связь заклинаний и бросил меч в своего врага, произошло то, чего он не ожидал.
   Это произошло одновременно. Почти синхронно. Перед Фульгримом возникла бело-фиолетовая вспышка, отбрасывающая разряды молний. В этот же момент он почувствовал жгучую боль между шеей и плечом, и тяжесть на груди. Его повалил Белый Волк. Он вцепился с невиданной яростью на экклезиарха, прогрызая ткань и плоть. Голос выдал неимоверный вопль боли, такой, что будто его можно было услышать по ту сторону океана.
   Так или иначе, но эльфу удалось вырваться из лап Белого Волка. Прихрамывая, он уходил все дальше и дальше от поляны во тьму леса. Он чувствовал гневный взгляд оборотней. Они окружили его. Эльф был весь в грязи, а белый мундир был уже весь красным от крови, которую было невозможно остановить. Это был конец. Но, как это обычно бывает, у негодяя остался последний козырь в рукаве. Он прошептал короткое заклятье, после чего на месте, где он стоя, появился черный дым, который рассеялся в мгновении ока. Телепортация. Последний вздох, на который он осмелился. Наверняка он попытался переместиться куда-нибудь в Империю. Но вряд ли Вице-Кардинал будет рад тому, что его лучший пес провалил задание.
   А тем временем, Кетрин, Белый Волк Вустершира, побежала к бездыханному телу монструма, приняв человеческое обличие. В его груди торчал кусок обсидиана, который дымился фиолетовым дымом, точно потухший факел. Пустив молнию обратно в Фульгрима, он попал в обсидиановый меч, который разбросил множества осколков. Он умирал, или просто потерял сознание. Вытаскивая осколок, который обжигал ее руки, она кричала: "Очнись! Проснись!" ...
  

9

  
   -- Проснись..., -- послышался все тот же нежный музыкальный голос.
   Волдемральт открыл глаза и увидел ее. Кетрин сидела на кровати, и смотрела на его лицо. Её нежная рука скользила по его торсу, истерзанном шрамами. На ней не было волчьего плаща, а было облегающее красное платье с глубоким декольте. Оно подчеркивало её изящное тело, грациозное, как стать кошки. Её волосы были причесаны и аккуратно лежали на хрупких плечах. Воистину, трудно найти того мужчину, кто бы ни возжелал её.
   -- Сколько? -- хрипло спросил Волдемральт.
   -- Три дня, -- ответила чародейка
   -- Где мы?
   -- Маленькая хижина глубоко в лесу. Раньше тут жила целительница, моя бабушка, но потом она оставила эти места. Тут безопасно.
   -- Фульгрим... Инквизиция...
   -- Экклезиарх бежал. Телепортировался из леса. А инквизиторы ушли. Быстро смастерили гроб для командира... и покинули эти места.
   -- Им придется многое объяснить, -- сказал монструм, поднимаясь с кровати. -- Смерть обер-инквизитора это серьезный прокол. Вирт будет вне себя от этого. А Фульгрим... ты его покусала в Кровавую Луну, а значит теперь ему быть подопытной крысой. А это, ... обычно хуже простой смерти.
   -- Скажи, -- продолжила чародейка, встав за спиной монструма, и положив на нее руки. -- Там... на поляне... ты правда думаешь, что...
   -- Что смысл жизни определяется ее целью? Да. Зачем бродить по свету, если нет цели? Нет дороги, по которой ты должен идти? Даже если нет Предназначения, путь всегда должен быть. И как бы быстро мы не двигались навстречу вечности, мы всегда будем на середине. Ведь после нашей смерти, мы продолжим наш путь среди духов. Иное -- это забвение.
   -- И каков твой путь, ... Волдемральт из Реддлштата? -- мягко нашептала чародейка.
   -- Он один -- "быть... жить... чудовищем,... убивающее... других чудовищ". Госутоханта но нории. Этот разговор уже был...
   -- Был... есть... будет...
   -- Кэт...
   -- Воланд...
   Обернувшись, Волдемральт посмотрел в глаза Кетрин -- она была так близко к нему, и его влекло к ней, словно магнитом. Она обняла его за шею, прикоснулась губами к его губам; он положил руки ей на талию, притянул к себе. Поцелуи их были долгими, яростными; ей вдруг показалось, что они целуются не в первый раз -- таким знакомым казался вкус его губ, ощущения, которые она испытывала. Легкий холодок прошелся по ее телу. Холод Ауры Страха покидал Волдемральта, и, впервые за многие года Проклятья, монструм почувствовал тепло... Жизнь.
   Рука его поднялась, коснулась ее декольте, затем замерла. Она схватила его запястье и прижала его ладонь к своей груди. Окна в комнате запотели, а огонь на свечах трещал в неистовом такте, и когда пальцы Волдемральта коснулись влажной кожи чуть выше груди, Кетрин почувствовала, как его пальцы скользят по ключице и шее. Она опустила свою руку ниже, лаская его, и он едва слышно застонал. Кетрин слегка покачнулась, он тоже, и оба они закружились, словно в каком-то восхитительном танце
   Монструм шагнул вперед, увлекая ее в постель. Когда ноги ее коснулись края кровати, она медленно опрокинулась навзничь, потянув Волдемральта за собой. Пока они падали, Кетрин прижала его к себе крепче и, сделав резкое движение, к удивлению монструма, уселась на него. Она положила укозательный палец на его рот, чтобы он ни сказал ни слова, а затем повела им, нежно и ласково, все ниже и ниже...
   Сердце чародейки бешено колотилось в груди, готовясь выпрыгнуть. Она плавно провела рукой по краям платья, и то нежно соскользнуло с ее плеч, пока нагое тело не предстало перед Волдемральтом. Его руки плавно двигались кончиками пальцев от бедер до груди. Легкий холодок прошелся по телу чародейки, от чего каждый миллиметр ее кожи и каждая волосинка на ней были возбуждены. От нахлынувшей бури чувств, дыхание перехватило, и она не могла ничего сказать. Ее ногти просто впились в Волдемральта, покрывая его торс глубокими царапинами.
   И он резко прижался к ней, стиснула ее в объятиях; биение сердце в груди чародейки разгоняло кровь по венам с невероятной силой. Могучая волна обрушилась на Кетрин, затем отхлынула и унесла с собой все сложные, запутанные чувства и опасения, с которыми она боролась; ее просто увлекала первозданная стихия. В этот момент Волдемральт ощутил себя свободным. Свободным от проклятья. От чьего бы то ни было контроля. От себя. Сжимая Кэт в объятиях, он старался слиться с ней и единое целое, прикоснуться к каждой клеточке ее тела. Страсть захватила их обоих, и так они яростно двигались, ласкали, кусали друг друга, охваченные жаждой, которую нужно было удовлетворить, во что бы то ни стало.
  
   Конь был подкован. Все было на месте. Волдемральт пришел на рассвете в конюшню, чтобы забрать коня. Из дома в лесу он ушел тихо. Кетрин лежала и тихо сопела. Лишь поцелую в щечку. Вот что он оставил.
   Проходя мимо конюшни, монструм заметил Митчелла, сидящего на скамейке. Он выглядел достаточно трезвым для утреннего времени суток. Был одет в опрятный жилет и стетсон. На белом мундире сияла золотая звезда, на котором было написано: "ШЕРИФ ОСТЕНГАРДА. СЕРЖАНТ-МАЙОР". С улыбкой на лице, монструм подошел к двергру и присел окало него. Конь направился к воротам. Лицо Митчелла оставалось каменным, но его глаза пристально смотрели на монструма.
   -- Ну, вы и шельма, сержант, -- начал монструм. -- Подделать воспоминания -- высший пилотаж.
   -- Нас этому на первом курсе учат. Вдруг попадемся не тем ребятам. А с ними телепат.
   -- Мудро. И сколько вы так... работаете?
   -- Достаточно. И я не работаю. Я уже много лет как в отставке. А как узнал, что тут Потрошитель водится, то решил засесть. Двергр-кузнец, который не вылезает из бутылки... Никто и не заметил подвоха.
   -- И куда теперь?
   -- Не знаю... Может домой вернусь... Может здесь останусь... Привык я уже к местным... Да и... экклезиарх вряд ли оставит все так просто.
   -- У него и без этого места теперь проблем по горло. Но шериф тут не помешает.
   -- И еще... Кэт... ты и она...
   -- Да.
   -- Знаешь, ... а она ведь тебя любит. Помнишь, я задолжал тебе совет... Так вот он -- лучше объезжай Вустершир стороной.
   Волдемральт ничего не ответил. Не было нужды. Он знал это и так. Чувства чародейки были чисты. Но что может ей дать монструм? Ничего. Даже без чувств больно смотреть, как любимые умирают. Как страдают. Он не мог обрекать ее на тень будущего, которого у них нет и быть не может. Впервые Волдемральт почувствовал жизнь... а теперь отрекается от этого. Госутоханта но нории, будь оно проклято.
   Уезжая из Вустершира, Волдемральт держал при себе подарок шерифа -- два капсюльных револьвера одинарного действия типа "Патерсон". Уникальное оружие двергров, подогнанное под человеческую руку. Крепились на специальные механизмы в рукавах шинели, которые выпускали оружие прямо в руки владельца.
   Он не разу не обернулся. Ни разу. Кроме одного. Он повернулся и увидел ее. Кетрин Вустерширскую, Белого Волка. Непорочный ангел, с чистыми глазами... Больше он не оборачивался. Но кусок обсидиана, который она вытащила из его сердца, который теперь он носил на веревочке на шее, обжигал... Он еще вернется в Вустершир... Теперь ему есть зачем жить.
  
  
  
  
  
  
  
  
  

29

  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"