Смирнова Алиса Александровна : другие произведения.

Пролог

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Шамбала - мифологическая страна, располагающаяся где-то на территории Тибета. Ее искали в прошлом, далеком и совсем недавнем...Ее искали Гитлер и Сталин... Ее ищут сейчас...Шесть ученых и военный...Весь мир. А их проводник- сумашедший ученый, без имени и без прошлого... Что их ждет на пути в Шамбалу?..немного доделанная глава
  Скальпель. Проект Шамбала.
  Хаос, Хаос, о милый юноша, милая девушка, ангел отчаяния, влюбленные, друзья и прочие игрушки... Хаос, Хаос.
   Доволен.
   Роджер Желязны "Доннерджек"
  
  Шурх, шурх...зеленая травинка щекочет носик...шурх...маленькая мышка привстала на задние лапки и, втянув воздух, принюхалась... внезапно сорвалась с места. Мимо давнишнего беличьего схрона, вниз, туда, откуда так сладко тянет едой...в маленькую норку под корнем старой сосны...вниз, вниз, вниз!
  Странный запах...Что? Какая странная норка!
  Дзвень! Тонкая стрела вонзается в мышь...ее поднимают за хвост, осматривают и чей-то голос произносит:
  -Надо же, как повезло! Доктор давно просил материалов для исследований!
  Шаги и голоса удалялись...
  Если бы мышка была в сознании, она бы удивилась, зачем в норе, блестящей и холодной, столько двуногих в форме?
  
  На сверхсекретной базе "Уран" начиналось утро. Шел 1950 год.
  
  ПРОЛОГ
  
  
  Полковник Андреев смотрел на хрупкого юношу-альбиноса сидящего на краешке стола.
  Он, небрежно закатав рукав и чуть-чуть прикусив губу, плавным движением профессионала вводил тонкую иглу шприца в вену. Доктор прикрыл глаза и в этот момент даже немного походил на человека... Но момент прошел, и вот перед полковником снова находился демон...холодный и расчетливый, безразличный и...гениальный.
  Легким движением вынув иглу, Доктор прикоснулся к стеклу. На прозрачной поверхности осталась капля- темная, похожая на густой сок вишни... Она матово блестела в оранжевом свете ламп, слегка трещащих, как сухие поленья. Полковник уже не раз наблюдал за ученым: его эксперименты обычно бывали пугающими даже для много повидавшего полковника...Он боялся альбиноса, хотя не признался бы в этом даже себе; он, герой войны и один из лучших офицеров - боится? Боится этого ученого? чушь! Но, тем не менее, он боялся. Он боялся этих алых глаз, того, как они холодно и ... расчетливо? смотрели на него...Казалось он изучает его, как ту белую мышь, что принесли сюда...И еще иногда казалось Андрееву, что краем глаза он видит взгляд, взгляд столь знакомый с войны, и столь не свойственный бесчувственному Доктору, что военный списывал его на воображение и старые раны - ненависть, нет, Ненависть, так на него смотрели лишь однажды, и он запомнил это навсегда - мать и ее ребенок, мертвый ребенок...и взгляд.
  Следя за замершим у микроскопа ученым, полковник не думал, лишь наблюдал. В этой, по - больничному стерильной комнате, было невозможно думать, казалось, что в этом чуть пряном воздухе мысли материализуются, выплывут чудовищами из подсознания и лягут у ног хозяина этого места...Нет, лучше стараться думать поменьше.
  Вдруг что-то неощутимо изменилось, пахнуло безумием, и Доктор согнулся, как будто бы от нестерпимой боли. Полковник было метнулся к нему...но замер. Когда тот, кого называли доктором Скальпелем, разогнулся и поднял свое лицо, полковник замер в ужасе. Искаженное как будто в гримасе боли и ненависти, полыхающие безумием глаза...А потом из щели, в которую превратились красивые, по-аристократичному тонкие губы юноши, вылетел звук, более похожий на клекот стервятника, на хрип умирающего, но не на человеческую речь...Любой, кто бы зашел сейчас в лабораторию, решил бы, что доктору плохо, но полковник знал - так любимец Сталина и гениальный ученый смеялся, смеялся от души... Он смеялся, безумец, и хриплый клекот и судороги горла были болезненными, как у умирающего. Клекот стервятника, почуявшего добычу, или карканье ворона, предрекающего беду...И он смеялся, гениальный безумец, гордый и беспринципный человек, человек, в глазах которого, казалось, пересыпались песчинками Время, слова, мысли, дни и ночи, золото и грязь, жизнь, обращающаяся черным вороном, и смерть, рожденная зеленым ростком...Смеялся негромко, но срываясь, хрипом ворона, отвратительным до дрожи и содрогания...
  -Господи помилуй,- прошептал идейный атеист и, подавив отвращение, подошел к Скальпелю. Тот не обращал ни малейшего внимания на Андреева, как будто бы был один.
  -Доктор, вам...хорошо?
  Смех как обрезали. Ученый поднял глаза на подошедшего. Половник отшатнулся, наткнувшись на холодное спокойствие еще недавно бесновавшегося Доктора.
  -Все хорошо, не надо...беспокоится...
  "А я и не беспокоюсь, работа такая"- говорили карие глаза Андреева.
  "Знаю"- отвечали рубины. Глаза...Офицер вспомнил, как он увидел их впервые.
  Это было на приеме у Сталина, только закончилась война и молодой полковник, герой, вернулся в Москву. Его вызвали к Самому для получения нового задания- охраны. Еще никогда военные не получали такого бесполезного занятия.
   Там он и увидел его. Перед Иосифом Виссарионычем дрожали все, а хрупкий блондин сидел на подлокотнике кресла, небрежно закинув ногу на ногу, болтая нечищеным ботинком и вертя как веточкой острым скальпелем. Его накрахмаленный ослепительно-белый халат совершенно не вязался с его остальным видом - лохматые пряди пепельно-снежных волос, неровно постриженные и всклокоченные после сна, пятно чернил на брюках...
  А потом блондин повернулся. На белом, как лист дорогой бумаги, лице, как два входа в бездну, горели глаза. Алые радужки, казалось, прожигают тебя, проходят во внутрь и расчленяют душу. Полковник не мог заставить себя не смотреть в эти глаза, он никогда не видел такой красоты...
  -Что, военный, влюбился?- смех, хриплый, как карканье. Гримаса, означающая, наверно, улыбку.
  ...и такого уродства.
  - Я рад, что вы уже познакомились.
  Уже прошло 5 лет. А полковник все еще не определился...
  -Здесь я закончил. Мне нужно отзвониться в Кремль. Поднимемся?
  -Все, что вам угодно.
  Ученый подошел к столу, небрежно проведя рукой по разброшенным бумагам, остановился у ряда разнообразных склянок и пробирок, наполненных где-то прозрачной, а где-то мутной, даже с тяжелым осадком, жидкостью... Его тонкие и изящные, как у художника или музыканта, пальцы скользили по стеклу, как будто играя никому кроме не слышимую мелодию, странную, рваную... Он перебирал их, одну за другой, казалось, он что-то искал, искал среди стекла, а не найдя, среди стоящих ровными рядами книг...
  А полковник невозмутимо наблюдал, уже не пытаясь понять, о чем думает этот невозможный человек. Он давно отбросил попытки понять Доктора, он знал, что если кто и сможет понять его, то это будет точно не он, Андреев был слишком нетерпелив, слишком импульсивен - он не мог ждать...да и определиться, хочет ли он узнать тайны, скрываемые за ледяными рубинами глаз.
  "Да, все, что вам угодно... Вы знаете, что я сделаю все, все, что Вы прикажете, и отлично этим пользуетесь... я так и не знаю, как к вам...к тебе...к вам относится. Боятся? Ненавидеть? Жалеть? Восхищаться? Не знаю..."- думал Василий Сергеевич Андреев, полковник и личный охранник безумного в своей гениальности ученого. Он отстранено наблюдал, как доктор собирает свой чемоданчик, черный и блестящий, - без него он никуда не ходил - как заправляет в петельку неизменный скальпель, как белую гвоздику при царском дворе, как подходит к сейфу и достает одну из своих непонятных простому вояке вещиц...эта была похожа на пульт.
  Доктор, натянув на хрупкие запястья тонкие перчатки (такие носили хирурги на операциях, но альбинос носил их всегда), повернулся к полковнику и, слегка приподняв брови, произнес чуть слышно:
  -Я готов. Идем?
  -Конечно.
  Легкий щелчок двери. Бесконечна вязь коридоров. Люди- ученые и военные, идущие по ним, радостно улыбающиеся светловолосому военному.
  -Здравствуйте, полковник.
  И внезапно расширившиеся зрачки. Шаг назад.
  -Здравствуйте, Доктор.
  -Здравствуйте,- голос, холодный и бесчувственный, такой же, как блеск его скальпеля.
  Слыша его голос, понимаешь, почему его боялись все: от простых солдат до действительно высоких чинов...Он был холодным и невозмутимым, тихим и слегка звеняще-хриплым, как лед под тяжелыми военными сапогами...
  Тонкие пальцы набирают код на экране. 29-12-1534. Доктор шутил, что это день его рождения. Практически смешно.
  Дверь лифта захлопывается, а кабинка, обитая деревом, поднимает их вверх. Доктор в нетерпении настукивает простенький мотивчик на панели из дерева. Это было бы невыносимо, если бы полковник не привык уже к постоянному напряжению, плотной вуалью окутывавшем фигуру ученого.
  Стук-стукстук-стук.
  Наверху был вечер. Вечер в тайге особенно прекрасен, весь в сиренево-синем сиянии теней и желтовато-оранжевом сиянии закатного солнца...Смутные тени деревьев, шуршание травы и скрип сосен - все сливалось в бесконечный калейдоскоп, и именно здесь нескладная фигура в белом плаще казалась единственно верной...Еще одна загадка тайги.
  Доктор размашистым шагом уходил прочь от основной станции к небольшому грузовичку с телефоном, соединенным с Москвой.
  -Раз, два, три, четыре,- напевая старую детскую песенку, Скальпель отсчитывал шаги и ласково поглаживал пульт,- пять!
  Невесомое касание пульта.
  -Вышел зайчик погулять, Пиф-паф!- щелчок пальцами,- Ой-ей-ей!
  Взрыв. Летящие осколки, развороченная земля...Пламя, вырывающееся из-под земли, взлетает вверх, перескакивает на сосны...
  -Умирает зайчик мой...
  Зарево пожара, охватывавшее уже высокие сосны, взлетающее в небо сверкающими искрами, опадающее на твердь белым пеплом...Огромная стена пламени ослепляет полковника, оглушает его...и как ужасно бы это не звучало-завораживало.
  -Красиво, правда?- спокойный голос.
  Доктор стоял, окутанный ровным алым сиянием пламени, как древнее божество огня и войны с торжествующей улыбкой-оскалом на губах.
  "Красиво? Он безумен! Какое красиво! Там же были люди!". В голове Андреева проносились люди, лица, улыбки... "Там же люди!". И как бы ни был прекрасен он в зареве пожара, полковник не мог не испытывать отвращения к этому человеку...нет, к этому существу.
  -Ты псих! Убийца! Это отвратительно!
  Он поднял глаза и замер. Он снова замер, пораженный красотой убийцы. Но в радужках цвета вишен в мамином саду надежда и восхищение сменяются разочарованием, холодным равнодушием, которого он не видел со времен первой встречи.
  И Доктор искривил губы, процедив:
  -Я ненавижу военных.
  В последнюю секунду своей жизни полковник увидел лишь то, как в алых безднах расцветают сполохи пламени.
  И единственной мыслью человека, которого при жизни звали Василием, было - как прекрасно...
  
  -Господин Джугашвили,- томным голосом, растягивая гласные, сказал Доктор, сидя на переднем сидении военного грузовичка и прижимая плечом к уху резную трубку,- ваше задание выполнено.
  А потом, повесив трубку и оправив халат, он вытер скальпель о полу и произнес:
  -Я разочаровался в вас, полковник...
  И остался ждать вертолета и смотреть, как белые хлопья пепла падают на мертвенно-бледное и счастливое лицо полковника ...Как лепестки вишен...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"