Данная работа, носящая во многом описательный характер, посвящена истории наиболее влиятельных политических партий французской революции, в той или иной степени повлиявших на общественно-политическую жизнь Франции.
Заранее оговорюсь, что речь здесь пойдёт не только о политических партиях в буквальном смысле этого слова, но и о тех силах, которые руководили страной, не будучи при этом единой организацией.
Проблемную часть работы составляет поиск причин и закономерностей политической судьбы рассматриваемых партий, связь их краха с общим ходом революции.
Все источники, использованные в работе: "Воспоминания женщин о походе на Версаль", речи Робеспьера, выдержки из "Декларации прав человека и гражданина" взяты с сайта www.liberte.newmail.ru.
Литературой по данной теме мне служили: "История французской революции" Томаса Карлейля, "Французская революция" Альбера Матьеза, "Марат" А. Манфреда и выдержки из декретов революционного трибунала под редакцией Тарле.
Первая из представленных книг является одной из классических работ на тему революции, его труд, созданный спустя небольшой срок после окончания событий во Франции был признан общественными деятелями всего мира. В частности, Герцен называл Карлейля человеком "таланта огромного". Помимо масштабности работы (она охватывает всю историю Французской Революции) её плюсом можно считать относительно объективный подход автора, не находящегося, подобно Манфреду, в сетях политических предубеждений.
Книга Альбера Матьеза во многом схожа с предыдущей. Масштабность повествования соседствует у него с философскими рассуждениями на тему "причин возникновения недовольств и революций в одной отдельно взятой стране".
Очевидно марксистская позиция Манфреда по отношению к событиям во Франции - пожалуй единственный заметный недостаток его работы, для меня его книга представляла большой интерес, играя роль изображения революции изнутри, с позиции конкретного революционера, коим являлся Марат.
Моя работа не разделена на главы, система её разделения связана с хронологической сменой у власти политических сил. Анализ и поиск причин их краха - тема, так или иначе присутствующая в рассказе о каждой партии.
"Французская революция - это открытое восстание и насильственная победа вырвавшейся на свободу анархии против разложившейся, исчерпавшей себя власти".
Учредительное собрание.
Сам смысл изменения названия этого государственного органа, был связан с новой миссией, на него возложенной: "учредить новый государственный строй - выработать его конституционные основы". Однако изначальный энтузиазм его создателей, вдохновлённых идеями Вольтера и Монтескьё, вскоре очевидно становится неуместным. Карлейль называет членов собрания "доктринёрами", подчёркивая ту огромную разницу между созданием и принятием конституции и самой возможностью жить по ней. "Национальное собрание приняло название Учредительного, как будто его миссией и задачей было учреждать, созидать, и оно стремилось к этому от всей души; однако судьбой, самой природой вещей ему были предопределены задачи, прямо противоположные". "Да как и могло быть иначе, когда за либеральными указами же следовали реакционные меры, внушённые чисто феодальным духом, причём эти меры в противоположность первым проводились в жизнь".
Важнейшими законами, принятыми Учредительным собранием были решения в ночь 4 августа, "ночь чудес". В обсуждении проектов отмены сословий, принятие налогов для каждого гражданина государства занимались такие люди, как Мирабо, герцог Орлеанский, аббат Сиейес (один из главных разработчиков будущей роялистской конституции), Барнав и даже Максимилиан Робеспьер, чьё возвышение прошло именно через собрание. "На сцену выступила партия американцев, англоманов или патриотов, находившая своих сторонников не только среди высшего дворянства, высшей буржуазии, но и среди судебных советников, вроде Дюпора и Фрето. Её вожди собирались у Дюпора или Лафайета". Всего двенадцать сотен "красноречивых ораторов в Ноевом потопе". Более структурированной программой стала "Декларация прав человека и гражданина" 26 августа, предложенная начальником Национальной гвардии Лафайетом. Интересна точка зрения создателей декларации на причины общественных бедствий: "полагая, что невежество, забвение прав человека или пренебрежение ими являются единственной причиной общественных бедствий и испорченности правительств". Созданная в духе просветительских ценностей, декларация провозглашала, в частности, неприкосновенность частной собственности (вопрос, ставший в дальнейшем одним из важнейших): "Так как собственность есть право неприкосновенное и священное, никто не может быть лишен ее иначе, как в случае установленной законом явной общественной необходимости и при условии справедливого и предварительного возмещения".
Однако не решены были важнейшие и первостепенные проблемы, стоящие перед государством в то время. Глубокий экономический кризис, отставка опального министра финансов Неккера, волнения в самом Париже привели к скорому голоду и очередному выступлению санкюлотов. "Если анархия действительно имела место, то в большей мере ответственно за то было Национальное собрание, ибо оно ничего не сделало, чтобы удовлетворить законные требования крестьян". Матьез ссылается на интересное наблюдение Малле Дю Пана: "Характер публичных споров изменился. Вопросы о короле, деспотизме и конституции являются лишь второстепенными. Война идёт между третьим сословием и двумя остальными".
5-6 октября состоялся знаменитый поход женщин в Версаль. "Комиссия, расследующая события октября 1789 года, уже допросила много женщин, кто [в них] участвовал. Большинство отрицало любую роль в насилии, но они объясняли смесь политических и экономических поводов, упоминая высокую цену на хлеб и их желание объяснить ситуацию Национальному Собранию".
Требования, выдвигаемые женщинами были далеки от политических. В дальнейшем стало очевидно, что санкюлотов больше интересует не политическая сторона вопроса и не просветительские цели, а реальные революционные перемены к лучшему, причём в самом прямом смысле: больше хлеба, возможность получить землю в пользование в результате всеобщего уравнения. "Кое-кто из этих женщин просил 4-фунтового хлеба по 8 су и мяса по той же цене".
Большое недовольство выдвигалось также в связи со спекуляциями цен на хлеб, требование "твёрдых цен" было одним из самых настойчивых: "она, свидетель, призвала к тишине, затем она сказала, что им не хватает не хлеба, а [твердой] цены, по которой женщины хотят его иметь". "Восстание было направлено не только против феодального режима, но и против скупщиков хлеба, против налогов, против дурных судей".
Несмотря ни на что, любовь и вера в короля была абсолютной, и он её тщательно поддерживал: "Его Величество ответил им, что он страдал по меньшей мере столько же, сколько они, видя их испытывающими такие лишения, и что он заботился, насколько был способен, чтобы предотвратить голод". Король, однако, уже очевидно утратил контроль над ситуацией и был беспомощен в подобных вопросах, один из его министров, Сен-При отозвался об этом так: "Когда вы имели одного короля, вы имели хлеб, теперь, когда вы имеет их 1200, идите и просите их об этом".
Дальнейшие события в течение ближайшего года подтвердили во многом внешний и показной характер Учредительного собрания, принявшего много законов, увеличивающих гражданские свободы, но так и не разрешающие глубокий государственный кризис. Среди важнейших постановлений следует отметить: 1789 год - 21 октября: введение военного положения в Париже и запрещение собраний; 1789год - 1 декабря: введение смертной казни посредством гильотины "как более гуманной"; 1790 - 15 января: принятие нового административного деления Франции на департаменты, дистрикты, кантоны и коммуны; 1790 год - 15 марта: отмена личных феодальных повинностей и феодального наследственного права; и, наконец, к юбилею взятия Бастилии - провозглашение Франции конституционной монархией. Власть собрания оставалась под большим вопросом, во многом держась на непререкаемом авторитете его лидеров, поэтому смерть Мирабо 2 апреля 1791 - серьёзно подорвала силы властей. "Демократическая идея никогда не имела большинства в учредительном собрании. До самого своего конца оно являлось чисто буржуазным собранием, и по буржуазному плану оно преобразовало Францию".
Постепенно набирая силу, к власти движется другая партия, якобинская, чтобы рассказать о которой, необходимо несколько вернуться назад.
Якобинцы.
Ещё со времён ночи чудес в составе Учредительного собрания были люди, настроенные по отношению к реформам более жестко и более радикально. Позиция этих людей получала изначально большую поддержку парижской толпы, ждавшей от реформ быстрых и конкретных перемен. Однако изначально, новая партия - вполне лояльный власти общественный кружок: "Клуб бретонских депутатов поместился теперь в библиотеке якобинского монастыря на улице Сен-Оноре, в двух шагах от манежа, где заседает Национальное собрание. Он называется "Общество друзей конституции". Он открыт не только для депутатов, но и для зажиточных буржуа, которые допускаются по избранию". Клуб становится столь популярным, что вскоре не может вместить всех желающих, основываются его региональные отделения и: "к концу 1790 года число членов превышает уже тысячу. Клуб ведёт переписку с клубами, основанными в главных городах и даже в местечках".
В начале 90-ого клуб начинает обретать реальную силу, "Лафайет остерегается пренебрегать им. Он записывается в число членов клуба". Одгако чем дальше, тем больше позиция клуба приближается к радикальной санкюлотской, и удаляется от властной. Камилл Демулен писал о якобинцах так: "Это не только великий инквизитор, устрашающий аристократов, это вместе с тем великий контролёр, который устраняет все злоупотребления и приходит на помощь всем гражданам". Карлейль считает, что это "стремление к соединению - централизующее начало, которое начинает снова действовать в обветшалом, треснувшем общественном организме".
Неудавшийся побег короля с семьёй из Франции - ещё один симптом будущих событий, король опасается за свою жизнь и жизнь своей семьи. Короля опознают и депортируют обратно около почтовой станции Варенн. Его не было всего пять дней: в понедельник ночью король бежал, в субботу вечером - возвращается, однако "как много сделано им в течение недели для королевской власти!". Авторитет королевской семьи подорван, сама формулировка "король - контрреволюционер" теперь оказывается возможной, монарх находится под стражей в своём замке в Тюильри. Одним из первых за низложение короля выступает видный член кружка якобинцев Максимилиан Робеспьер.
Важнейшее событие, ставшее катализатором дальнейших перемен - расстрел на Марсовом поле 17 июля 1791-ого. Выступление народа рядом с новым "Алтарём отечества" породило неадекватно жёсткую реакцию со стороны властей: Национальная гвардия подавила мятеж самым кровавым образом. Карлейль выделяет это событие как разрыв отношений между крупной буржуазией и народной частью третьего сословия. До сих пор выступавшие вместе, здесь они оказались по разные стороны конфликта. Консерваторская позиция буржуазии стала поддержкой Учредительному собранию и монархическому клубу кордильеров, вместе с умеренными фейянами - сторонниками конституционной монархии; санкюлотская же часть - поддержала якобинцев.
Последней и важнейшей задачей собрания оставалось принятие конституции, что и произошло в сентябре 91-го. Казалось само это магическое слово "конституция" на время консолидировало общество, которое целиком находилось в ожидании будущих чудес. Изменений, по большому счёту, она не принесла, её основной задачей была фиксация нынешней властной структуры, и создание постоянных совещательных и законодательных органов, вместо нынешних временных. Таким органом стало Законодательное собрание. "Оно имеет свою правую и левую стороны, одну менее, другую - более патриотическую; аристократов здесь уже нет более; оно волнуется и говорит, слушает доклады, читает предложения и законы: исполняет в продолжение сезона свои функции, но история Франции, как оказывается, отражается в нём редко или почти никогда".
Сама жизнь законодательного собрания была видна и проходила где-то внутри его, где происходили постоянные ссоры между по-разному настроенными депутатами. Можно также отметить фантастическую скорость принятия решений: если отмечали чрезмерно большую скорость принятия резолюций учредительным собранием, то законодательное действовало в среднем в 3 раза быстрее. Причиной их неудачи во многом крылись в недостатках только что принятой конституции, которая должна была соединить старые государственные правила и новые гражданские права. Однако, как пишет Карлейль, старые привычки Франции отжили, её новые права и силы ещё не определились". Попытки как-то упорядочить систему власти наталкивалась на волну возмущения - объектом критики стал декрет об избирательной системе, согласно которому, для избрания в собрания вводился имущественный и налоговый ценз.
При отсутствии внутренней стабильности, власть собрания была очень шаткой, поэтому революционный лозунг, выдвинутый лидерами Жиронды - департамента якобинского клуба, названной так по одноимённому району Бордо, - "Мир хижинам, война дворцам!", был воспринят с энтузиазмом представителями всех партий.
Фейяны, во многом потерявшие свой авторитет из-за постоянных обвинений в связи с "белой" эмиграцией, ничего не могли возразить, а вот сторонники Лафайета надеялись на начало крупной войны. "Война должна была дать им командование, а победа - обеспечить влияние и власть".
20 апреля кабинет объявил войну Австрии, что стало началом длительного периода Революционных войн, ход которых серьёзно влиял на внутриполитическую обстановку во Франции.
Начало войны ознаменовало всё больший уход от прежней законности и переход на законы нового, революционного времени, несовместимого с самим понятием законности. Робеспьер говорил об этом так: "Но надо сознаться, что до этого самого момента нами руководили, в столь бурных обстоятельствах, скорее любовь к добру и понимание нужд отечества, чем какая-нибудь ясная теория и точные правила поведения, которые мы даже не имели времени наметить".
Король, собравший в руки остатки собственной власти, попытался повернуть ситуацию в свою сторону, отправив в отставку кабинет министров, (такое право оставалось за ним по конституции). Это спровоцировало серию народных выступлений, первое из которых: 20 июня 1792-ого около Тюильри удалось погасить, но второе подобное же выступление 10 августа привело к фактическому перевороту: аресту короля (состоявшемуся в Законодательном собрании, символе новой законности!) и передачи его в руки коммуны. Тогда же было принято решение об отмене роялистской конституции и создании новой, республиканской; этой задачей должен был заняться конвент. Во главе правительства стал очень популярный якобинец, обладавший харизмой, сравнимой с робеспьеровской - Дантон. Однако параллельно большой авторитет двух лидеров коммуны - Эбера и Шометта уравновешивал симпатии толпы. Таким образом, как это ни странно, более консерваторской можно было считать позицию жирондистов ("жиронда - партия, придерживающаяся принципа законности, отклоняла все революционные меры"), фейяны окончательно исчезли с политической сцены, многие из них погибли 2-5 сентября, в ходе народного террора, "сентябрьских убийств".
Формирование Национального конвента, открывшегося 21 сентября и ставшего республиканским аналогом Учредительного собрания из жирондистов и монтейньяров (от фран. "монтейн" - гора, участники его находились сверху, в амфитеатре здания, где заседал конвент), прямых преемников политических взглядов коммуны, стало знаковым моментом в партийной истории революции; необходимо проанализировать причины такого хода событий.
Матьез отмечает: "Коммуна и сменившая её Гора представляли низшие классы (ремесленников, рабочих), страдавшие от войны и её последствий: дороговизны, прекращения производства, неустойчивости заработной платы. Собрание и его наследница Жиронда представляла промышленную и земледельческую буржуазию, стремившуюся защитить свою собственность от ограничений, обложений, конфискаций". Люди, поддерживающие Жиронду, сами ещё недавно были активной частью революционного движения. Эффект "полевения", радикализации взглядов становится движущей силой революции. По ходу от него отделяются те слои населения, чей радикализм в конечном счёте оказывается исчерпан. "Революция могла прийти только сверху", она и пришла оттуда, поддержанная далеко не только санкюлотами. Но, со временем выяснилось, что настоящим революционером является лишь тот, кто способен дойти в своей революционности до конца. Представители Учредительного собрания видели концом революции роялистскую конституцию ("Когда после народного восстания 14 июля революция победила, когда Мирабо в результате этой победы стал признанным главой революции, тогда, по его мнению, революция должна была остановиться"), жирондисты - победу революционного дела, в тогдашнем его положении, по всей Европе, а монтейньяры уже пересекают рамки традиции, провозглашая республику, вместо монархии роялистов, и пересматривая права собственности, вместо её жирондистской неприкосновенности. Манфред пишет об этом так: "Кто знает, долго ли пожелает француз ограничиваться тем кругом идей, за пределы которого ему следовало бы уже давно выйти"?
Параллельно с учреждением конвента, а именно 17 августа приступил к работе революционный трибунал - его карательные функции и поиски "врагов народа" отчасти спровоцировали, а отчасти были непосредственными участниками "сентябрьских убийств".
Довольно быстро стало очевидно, что наибольшей народной поддержкой пользуются именно монтейньяры, в их руках было такое мощное оружие, как например, поддержка Жана - Поля Марата и его газеты "Друг народа". "Ещё недавно третье сословие сомкнутыми рядами шло против феодализма, а теперь одна часть третьего сословия - крупная буржуазия, "хорошо одетые господа", как писал Марат, - с помощью законодательства приобрела право применять оружие против "людей в лохмотьях", против простого народа".
Фактически за один сентябрь монтейньяры получили в свои руки всю власть в государстве, этому способствовали ещё два события: важнейшая победа 20 сентября революционной армии ДюМурье при Вальми, когда пруссаки были разбиты и войска французов вторглись в Бельгию и на левый берег Рейна. Всеобщий восторг и ликование были столь велики, что уже 22-го сентября, будто бы на волне всеобщего безумия, Франция была провозглашена республикой (ровно год спустя принят новый революционный календарь, подчёркивающий, что "всё теперь будет по-новому").
Первые же декреты нового конвента продолжали жесточайшую государственную политику, которую можно назвать террористической. 2 октября создаётся "комитет общественной безопасности", дирижировавший "охоту на ведьм"; 23 октября: декрет о предании казни всех возвращающихся эмигрантов, дальнейшие декреты цитируются по Тарле: "4 декабря 1792: декрет, гласящий о том, что каждый, кто предложит или попытается установить во Франции монархию или другое какое-либо правление, посягающее на власть народа, будет приговорен к смертной казни. 5 декабря: декрет, приговаривающий к смерти экспортеров зерна. 16 декабря: декрет, гласящий о том, что каждый, кто предложит или попытается сломить единство Революции, будет приговорен к смертной казни".
Имущественный вопрос также решался в эгалитарном республиканском духе: "Имущество приговоренных к смертной казни переходит к Республике, которая и будет заботиться о пропитании вдов и детей, если у тех не окажется другого имущества". Попытка полного уравнительства приводит к диктаторской позиции монтейньяров. "Всякий, кто будет уличен в составлении или печатании сочинений или статей, способных вызвать разложение народного представительства, восстановление монархии или какого-либо другого правления, посягающего на власть народа, будет препровожден в чрезвычайный трибунал и приговорен к смерти".
Всё это, однако не влияет на высокий моральный дух армии, набираемой сверхжёсткими рекрутскими наборами, которые также охраняются декретами: "Декрет, гласящий о том, что обвиняемые в препятствовании рекрутскому набору будут приговорены к смертной казни".
"Итак, Франция вполне закончила два дела: отбросила далеко за свои пределы непрошеных киммерийских гостей и в то же время уничтожила своё внутреннее социальное устройство, превратив его до мельчайших волокон в обломки и разрушение". Но на пути к полному разрыву с традицией власти находится ещё одно препятствие - король.
"Заключённый в ограде Тампля", Людовик уже фактически сторонний наблюдатель, но его важность как символа традиционной власти нельзя приуменьшать. Это отлично понимают и монтейньяры.
Суд над Людовиком XVI, над Людовиком Капетом, как его теперь называют - это прежде всего торжество абсолютного равенства. Поэтому, по сути беспрецедентный процесс становится возможным и принятым парижскими санкюлотами. Но можно ли короля казнить? "Вопрос крайне спешный и трудный, и люди вертятся между его рогами; никто не может решить его, кроме Якобинского клуба и его сынов". "Неподкупный" Робеспьер уже обладает достаточной диктаторской властью и авторитетом, чтобы гильотинировать короля. Поэтому и формулировка обвинения ("заговор против свободы") и произвольный ход суда (следствие то удалялось на раздумье, то вдруг резко активизировало свои действия) никого уже не смущали - король был обречён.
Результаты голосования, впрочем, показали, что далеко не все готовы решиться на столь радикальный шаг. В этом можно заметить важный симптом, общество устало от гильотины, террор уже не кажется путём к чему-то, а самоцелью он не являлся никогда. Разницей всего в 1 голос победило решение о казни короля, велика была та часть конвента, которая проголосовала или за изгнание, или "с ходатайством о помиловании".
Казнь 21 января совершилась идеальным безличным орудием революции - гильотиной, и сопровождалась криками: Vive la Republique!
Это действо оказалось последним, совершившимся при всеобщем шумном согласии. После казни короля произошли многие внешне и внутриполитические изменения, которые совокупностью лишили монтейньяров власти.
Организованна была первая коалиция против Франции, участились выступления "бешеных", очередных крайне левых республиканцев-анархистов, призывающих к абсолютному имущественному равенству. И, наконец, главное, 10-14 марта началось крестьянское роялистское восстание в Бретани и Вандее. До самого конца революции, их так и не удалось погасить.
Причинами кризиса оказались чересчур радикальные меры, принятые партией власти. Одобренные санкюлотами Парижа, они были абсолютно не поняты остальной Францией, крестьянской, роялистской и традиционно католической. Вынужденный отзыв войск с фронтов для борьбы с мятежом помог Горе придумать себе новых врагов - жирондистов, затеявших всю эту кампанию. Их смещение и направленный против них террор сопровождается не менее резкими экономическими мерами. В течение двух месяцев, последовательно приняты законы о максимуме, о системе продажи зерна.
2 июня арестована вся верхушка Жиронды. С этого момента, названного "якобинским переворотом" начинается уже прямая и неприкрытая диктатура. Термин "революционная законность", оксюморон по сути, оказывается центральным в новой концепции власти. Робеспьер защищает её так: "Революционное правительство обязано оказывать честным гражданам покровительство нации, а врагам народа должно нести только смерть. Эти понятия достаточны, чтобы объяснить происхождение и природу законов, которые мы называем революционными. Те, кто называют эти законы произвольными или тираническими, - глупые или развращенные софисты, стремящиеся смешать противоположные вещи: они хотят подчинить одному и тому же режиму мир и войну, здоровье и болезнь, или вернее они хотят лишь возродить тиранию и хотят смерти родине. Если они ссылаются на буквальное выполнение конституционных сентенции - это лишь для того, чтобы безнаказанно их нарушать".
Устранение непослушных идёт полным ходом и лишь усиливается, во многом по тому, что разочаровавшихся в революции роялистов становится всё больше. Одной из таких оказывается Шарлотта Корде, убившая 13 июля 93-его года Марата - главного популяризатора власти. Случаи неповиновения становятся всё более частыми. Восстания вспыхивают в Лионе и Тулоне.
Важнейшим политическим событием становится принятие конституции 24 июня. Однако в силу "революционного порядка", она так и не вступила в силу.
Действия Робеспьера идут по трём направлениям: экономические преобразования, завязанные на "твёрдые цены" 90-ого года окончательно убивают экономику, открывая мощный "чёрный рынок"; глава армии Карно, "творец победы" собирает неслыханно большую армию - 1.200.000 человек для противостояния следующим коалициям; и наконец, Робеспьер уничтожает двух своих политических врагов: Эбера и Дантона, с их партиями.
Робеспьер чувствует опасность прежде всего в революционном законе радикальности, где побеждает самый левый. Обвинив эбертистов в выступлении против "снисходительных", он казнит руководство коммуны. С другой стороны, несколько позже уничтожается и партия некогда очень популярного в Париже Дантона. В апреле 1794-ого, казнь бывшего соратника, Дантона ведёт за собой ужесточение террора. "Преследовать преступных сочинителей коварных систем, покровительствовать патриотизму, даже в его ошибках; просвещать патриотов и беспрестанно подымать народ до уровня его прав и его судьбы. Если вы не примете этого правила, вы всё потеряете". Робеспьер, говоря это, ошибался. Именно подобные действия привели его к формированию заговора Барраса, Тальена, умеренного крыла якобинцев (и Карно, стало быть - армии). 27 июля 1794-го подвело черту под историей власти якобинцев над Францией. Уже на следующий день упраздняется коммуна и гильотинируют Робеспьера. С 11 ноября якобинский клуб оказывается официально закрыт.
Приход к власти термидорианцевявление для Французской революции нетипичное. Их действия по упразднению всех якобинских властных структур - это стремление прекратить террор и вернуться к традиционным ценностям.
В этом и особенность новой власти - возвращение к чему-то устоявшемуся, не поддавшемуся якобинскому разрушению. Речь пока не идёт о Реставрации, однако, например, замена "культа высшего существа" на католичество проходит безболезненно. Становится очевидно, что в своём стремлении к свободе, якобинцы дошли до полного её отрицания - диктатуры. Поэтому, термидорианцы - это скорее промежуточный вариант, начало движения к новой, не революционной законности. Роялистские настроения пока подавляются (5 октября 95-го: расстрел демонстрации за Реставрацию), но к приходу сильной, харизматической личности, которой оказывается Наполеон, термидорианская партия, по сути никогда не представлявшая из себя единое целое, без малейшего сопротивления передаёт власть в его руки.
Приоритетом для общества оказывается мир и порядок, в противовес прошлому хаосу. "Гражданин Бонапарт "выбран единогласно командиром военных сил Франции"; усмиренные секции волей-неволей должны разоружиться: священное право восстания отменено навеки!".
Библиография и примечания.
--
Т. Карлейль / "История французской революции" / изд. "Мысль" / г. Москва / 1991 год.
--
А. Матьез / "Французская революция" / изд. "Феникс" / г. Ростов-на-Дону / 1995 год.
--
А. Манфред / "Марат" / серия "ЖЗЛ", изд. "Молодая гвардия" / г. Москва / 1962 год.
--
Речи Робеспьера: "О революционном правительстве" и "О принципах политической морали" / www.liberte.newmail.ru
Выбор учредительного собрания в качестве первого примера политической полновластной силы связан с тем, что и Генеральные штаты и Национальное собрание, существовавшие до 9 июля 1789 -ого года, реальной власти не имели, что во многом и стало катализатором военного бунта.
В рамках рассказа о якобинцах будут упомянуты различные партии, возможно требующие отдельного рассмотрения, однако в целом произошедшие и вписывающиеся в концепцию действий якобинского клуба и зачастую из него произошедшие (например, Жиронда).
Матьез - "Французская революция"/ с.104
Матьез - "Французская революция"/ с.105
Матьез - "Французская революция"/ с.105
Матьез - "Французская революция"/ с.105
Карлейль - "История французской революции"/ с.206
Карлейль - "История французской революции"/ с.294
Карлейль - "История французской революции"/ с.303
Карлейль - "История французской революции"/ с.308
Матьез - "Французская революция"/ с.175
Робеспьер - "О принципах политической морали"/ с.1