Вас не беспокоит Чарльз Дарвин? Совсем? Странно... А меня беспокоит... и даже очень!
Сын у меня ходит в школу. И почти всегда возвращается с кучей вопросов. Любознательный - весь в меня.
Так и вчера. Порадовал прямо с порога:
- А мы сегодня проходили теорию эволюции.
- Рад за тебя. Значит с естественным отбором теперь тебе всё ясно? - спросил я, и на всякий случай уткнулся в компьютер, чтобы показать, как я занят.
- В общем да. Только я вот не понял, как получилось, что рыбы превратились в животных?
- Эх, Кеша, сынок. Это же очень просто! Плавали они себе, плавали, а потом решили выйти на сушу, - я ненадолго задумался над причиной столь экстравагантного поведения рыб, но быстро нашелся. - Еда у них закончилась, а на берегу росли всякие фрукты: бананы там, мандарины. Кто перед таким устоит, а?
И заговорщически ему подмигнул.
- Пап, но они же рыбы! У них же ног нету!
- А что тебе разве учительница не говорила, что они выползали на сушу долгие миллионы лет и за это время... на их ластах образовывались мозоли и, в общем, эти мозоли со временем... превратились в ... копыта!
- Но, пап, у рыб же жабры! Они на воздухе сразу помрут.
- Дак я ж тебе позабыл сказать, что... они до этого миллионы лет высовывались из воды, чтобы поглядеть на эти бананы и прочие радости жизни. Ну и у самых любопытных жабры постепенно эволюционировали в легкие.
Все-таки понятно в кого у меня сын такой умный. Как выкрутился: любо-дорого! От воодушевления я, несмотря на всю свою занятость, уточнил:
- Еще вопросы есть?
- А вот птицы, - заторопился сынок, - они же из динозавров вывелись. Это что же, у них лапы превратились в крылья?
- Конечно! Миллионы лет, - завел я свою любимую песню, - у них передние конечности обрастали перьями, изменяли форму, пока и не превратились в крылья.
- Это-то я понял! Но вот эти миллионы лет, ну пока у них не было крыльев, они же еще не умели летать?
- Конечно! - не чувствуя подвоха, согласился я.
- Как же они ходили? И чем отбивались от хищников без передних лапок?
- Как-как, - передразнил я, пытаясь выиграть время и мысленно поминая Дарвина, его мать, а заодно и бабушку, - все эти миллионы лет... они... бегали ото всех! Очень сильно у них развились задние конечности! И прыгали они потому высоко, а потом планировали,... прыгали... и планировали...
- А чем же тогда они кушали?
Ай, Дарвин, ай молодец! Насочинял себе, а мне теперь за него расхлёбывай! На самом деле я, конечно, не так подумал и совсем не такими выражениями. Чего уж греха таить, такими выражениями я его вспоминал, что он, наверное, не раз в гробу перевернулся.
Ну что мне оставалось делать? Сел я на пол, заломил обреченно руки за спину, впервые радуясь тому, что они так и не стали крыльями. Ухватил тапок ступнями и попытался подтянуть его ко рту.
Получалось плохо!
Хорошо еще, что локтями можно было в пол упереться, а то с этими недокрыльями точно затылок бы себе разбил.
- Видишь как все просто! - невозмутимо пояснил я, кряхтя и безуспешно пытаясь ухватить тапок зубами, - задние лапы же у них остались! Садились они вот так на попу и лапками, лапками все в рот гребли.
- Копытами что ли?
- Да ты не меня путай! - раздражаясь все более, выкрикнул я. - У них к тому времени уже не копыта, а лапы были!
- Так они что же прямоходящие были? А чего же они тогда раньше, чем люди разумными не стали?
- Не судьба, сынок, - решил я не вдаваться в подробности, уставившись на сына непроницаемым взглядом. Прямо как старик Дарвин со своего портрета.
От ощущения собственной значимости я на мгновение забыл, что балансирую на пятой точке, потерял равновесие и со всего маху влетел клювом в пол. В ушах перезвон, губа разбита, но зубы вроде на месте. Вскарабкавшись на кресло, сунул я пальцы в рот - проверил, не шатаются ли. И тут меня как током ударило:
- А знаешь, сынок, каким образом появился клюв?
- Не-а.
- Ха. Как ты думаешь, есть с земли без рук? Тыкались они мордой о камни, пока все зубы себе не повыбивали. А нос очень скоро... в смысле за миллионы лет, от ударов так окостенел, что превратился в клюв.
Сын пощупал пальцами мой нос - не окостенел ли? Результат видно его не очень удовлетворил, поэтому он снова открыл рот:
- А, правда, что мы произошли от водных микробов?
Нет, все-таки не умеет он вовремя остановиться. Если уж сел на меня, так не слезет, пока всю душу не вытрясет. Гены, мать их. И я догадываюсь, чьи. Но тут уж ничего не попишешь - приходится держать ответ за всех.
- В общем, да! Только они называются не микробы, а инфузории, - сказал я и, не дожидаясь нового вопроса, пояснил. - Они сначала были маленькие, но самые ловкие и пронырливые из них пожирали всяких недотёп и становились все больше и больше. Неудачники вымирали, а эти приспосабливались пока и не превратились, собственно, в человека. Естественный отбор! Ясно тебе?
- Ага! Ты только скажи, а то я не понял, а этот отбор уже закончился?
- Ну, ты даешь сынок! Это же закон природы! Как же он может закончиться?
- Значит, я чтобы стать лучше тоже должен приспосабливаться. И ещё давить слабых?
Даже и не знаю, откуда во мне такие слова берутся, но не исключаю, что в этот момент старик Дарвин вертелся как пропеллер.
Ну, конечно, что-то я там наплел про то, что люди - это наивысшая стадия эволюции и что нас всё это не касается. Но сын слушал меня с плохо скрываемым недоверием. Хотя и помалкивал. Конечно, он ведь не дурак! Понимает: закон есть закон! И против него не попрешь! А я получается в его глазах двуличный болтун - сначала защищаю закон, а потом придумываю для людей всякие исключения.
А вы, значит, говорите, что старик вас не беспокоит? Да у вас, наверное, и детей нет?!