Смеклоф Роман : другие произведения.

Ценности

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Не просто добраться до Страшного суда, особенно когда руки в крови, а грехи тянут на высшую меру. Удастся ли "ГГ" избежать наказания, обмануть контролёров и того, кто ведёт состав в неведомую даль.
[]
  
  Роман Смеклоф.
  

Ценности

      

     Жить хотелось до ужаса, а высокий тёмный силуэт выглядел настолько комично, что внушал ещё больше страха. Чёрный плащ с капюшоном не скрывал горящих провалов глаз и оскаленного в ухмылке черепа. А блеск лезвия косы одним видом мог развалить надвое.

- Пришла твоя пора.

- Нет! - вскрикнул он. - Почему именно сейчас. Я ведь только жить начал! Я сделал что-то не так? Я исправлюсь. Я готов отдать всё. Только отпусти меня.

- Взятку предлагаешь, Пустовский? - грустно спросила смерть.

- Нет. Хочу отдать всё нажитое нечестным путём и жить по совести.

     Голый череп раскрылся, издав нечленораздельный звук.

- То есть ты, Леонид Андрианович, всё осознал, понял, и просишь ещё один шанс?

- Да! Не в деньгах счастье. Все эти миллионы пустой звук.

     Смерть ещё раз скрипнула и, поставив косу в угол, прошла в номер.

- Любопытно, - сообщила она, осматривая обстановку. - Президентский люкс?

     Пустовский затравленно кивнул, незаметно сдвинув под кровать початую бутылку шампанского Crystal, и нервно почесал отросшую щетину. Подтяжка прошла удачно, но мешки под глазами остались, придавая лицу еще большую схожесть с заевшимся грызуном.

- Отпустить я тебя не могу, - задумчиво проговорила смерть. - Я же не прокурор, я так сказать, группа захвата, - череп щёлкнул жёлтыми зубами. - Однако могу предложить тебе длительную доставку.

- Что это означает? - уточнил Леонид Андрианович, невольно приблизившись.

     Он повидал на своём веку достаточно и не испытывал сильного пиетета перед трупами, скелетами и прочими мерзостями. Взбираясь на свою золотую гору, он многих закатал в её фундамент.

- Обычно, - протянула смерть, щёлкнув костяшками пальцев. - Я взвешиваю богатство человека, и чем его больше. Тем быстрее он попадает на высший суд. Но если ты всё отдашь заранее, мне нечего будет измерять, и ты отправишься к расправе так неспешно, как это только возможно. Желаешь получить отсрочку?

     Решив, что уж лучше так, чем сразу в адское пекло, Пустовский отчаянно закивал. Он понимал, что попадёт в преисподнюю, поэтому надо было использовать любой шанс. Ведь за время длительного пути может произойти всякое, а там, куда он отправляется, деньги всё равно не понадобятся.

- Кровью подписываться? - уточнил он.

- Не стоит, - разрешил череп. - Достаточно твоего слова. Скажи, что хочешь ничем не владеть! Совершенно!

- Хочу совершенно ничем не владеть, - торопливо повторил Пустовский.

     Смерть усмехнулась, клацнув челюстями, и президентский номер растворился в серой дымке.

     Леонид Андрианович почувствовал, что вместе с гостиницей пропали все его вещи, даже последняя золотая коронка, с которой он всё никак не решался расстаться, таинственным образом улетучилась изо рта.

     Из тумана показался край платформы. Облупившаяся штукатурка кусками свисала с бетонных плит. Ржавые перила тянулись на площадку, окаймляя невысокую истёртую лестницу.

- Тебе на перрон, - подсказала смерть. - Поторопись!

     В подтверждение её слов раздался паровозный гудок.

     Прикрыв наготу рукой, Пустовский вскарабкался по ступеням, и выбежал на платформу. Бесконечный поток людей вплывал в поезд. Горящее красными буквами табло сообщало: "Рождение - Страшный суд".

     Подключив локти, Леонид Андрианович пробился через толпу, не обращая внимания на возмущенные крики и охи, и забрался в вагон. В тамбуре воняло потом, мочой и табаком. Ноги стыли на холодном полу.

- Болеть без денег, не стоит даже на том свете, - пробормотал Пустовский, и безошибочно выделив среди оборванцев безобидного интеллигента в очках, прижал его к стене.

- Что вы себе позволяете, - возмутился тот.

     Леонид Андрианович не озаботился ответом. Ухватившись за ворот, стукнул очкарика головой о стену, добавил коленом в пах и стянул с него рубашку. Быстро накинув грязную сорочку, он стащил с бессознательной жертвы штаны и плотоядно посмотрел на ботинки.

     Поезд тронулся, закачавшись, но переодевание не заняло много времени. Ему никто не мешал. Остальные пассажиры не обращали на наглый грабеж совершенно никакого внимания.

     Обувшись, Пустовский с трудом застегнул пуговицы на животе и, пнув всё еще лежавшего в отключке интеллигента, прошёл в вагон. Он уже лет двадцать не был в электричках, поэтому с любопытством осмотрел два ряда деревянных скамей и пёструю толпу. Большинство отводило глаза, но некоторые попутчики держались борзо и даже надменно. Леонид Андрианович отвык, что на него смотрят сверху вниз. По спине пробежал тоскливый холодок. Опять всё начинать сначала. Долго и упорно карабкаться вверх по дороге, пиная тех, кто не успел с неё убраться.

- Кто главный? - как можно спокойнее спросил он.

     Пассажиры заинтересовано осматривались, тоже задумавшись над простым вопросом.

- Здесь все равны, - глухо выговорил старик из угла. - Командуют контролёры.

- И когда их ждать? - заинтересовался Пустовский.

- Когда придут, узнаешь.

     Леонид Андрианович хмыкнул и, растолкав попутчиков, уселся у окна напротив старика.

- Давно здесь, дед?

- Очень, - страдальчески протянул тот.

- А что выйти не можешь?

- Куда?

     Пустовский повернулся, посмотрев в окно. За стеклом тянулась непроницаемая пелена тумана.

- Да ладно, - не поверил он. - Мы же на Высший суд едим.

     Старик болезненно захихикал в ответ.

- Правосудия не будет, - взвизгнул он. - Мы уже приговорены!

- Заткнись! - разозлился рослый мужик, отвесив деду звонкую затрещину.

     Кто-то сказал "Что старших обижать нельзя!". Кто-то возразил. В ход пошли кулаки.

     Леонид Андрианович отстранённо смотрел на потасовку, раздумывая над словами старика. Его отвлёк только захрипевший динамик.

- Нарушающие общественный порядок будут наказаны, - сообщил бесстрастный голос.

- Слыхали уже, - пробормотал под нос Пустовский.

     С противоположной стороны вагона раздались стоны и неразборчивая ругань.

- Началось, - пропыхтел дед, прикрываясь руками.

     Леонид Андрианович залез на скамейку, чтобы увидеть, что происходит у дальних дверей. Через пассажиров, разбрасывая не успевших убраться с дороги, продвигались высокие мужчины в синей форме с массивными бляхами на груди.

- Спецконтроль, - прочитал Пустовский крупные буквы, под которыми блестела улыбающаяся рожица с острыми зубами.

     Полный мужчина, замешкавшийся в проходе, получил удар локтем в лицо и, выплюнув кровавую кашу, упал между скамьями. Дерущиеся попытались разбежаться в стороны, но контролеры не оставили им шанса на спасенье. Одного ухватили за руку, резким движением выдернув её из плечевого сустава. Второго и третьего прижали к полу, охаживая по ребрам дубинками и ногами.

     Сглотнув, Леонид Андрианович спрыгнул на пол, и повернулся к окну. В пролетающем тоскливом тумане мелькнули серые лица. Он мог бы поклясться, что видел их раньше. Они приходили во снах, обещали отомстить, но тогда он лишь посмеивался, хоть и просыпался в холодном поту. Теперь ему стало не по себе. Рот сковало горьким привкусом металла.

     Крики за спиной превратились в сдавленные стоны, а потом в неразборчивые стенания. Пустовский почувствовал мерзлый сквозняк. Сзади приблизился контролёр. Огромная фигура склонилась над стариком.

- Понял, зачем жил? - жестко спросил мужик в униформе.

- Я не знаю, - жалобно протянул дед.

     Контролёр усмехнулся. Будто вгрызлась в металл работающая болгарка.

- Ты уж постарайся, - безучастно добавил он, и старик заплакал.

     Леонида Андриановича передёрнуло.

- А у тебя билета нет, заяц? - обратился к нему мужик в униформе.

- Я не знал что...

- Зато я знаю. Даром никто не ездит, отработаешь!

- Сколько? - не поднимая глаз, уточнил Пустовский.

- Всю дорогу.

- А долго мне ехать?

     Контролер снова скрипнул металлическим скрежетом.

- Ты заключил сделку на всю сумму. Один рубль, один километр.

- Мне что теперь до солнца здесь трястись? - удивился Леонид Андрианович.

- Чуть дальше, - сухо сообщил мужик в униформе. - До солнца сто пятьдесят миллионов километров, а тебе сто пятьдесят два, плюс триста тысяч и ещё по мелочи.

     Пустовский моргнул глазами, боясь посмотреть в лицо контролёру.

- Идём, работа ждет, - гаркнул тот.

     Они вышли в пустой тамбур.

- Тут, один очкарик обделался. Надо помыть, - скомандовал мужик в униформе, пнув жестяное ведро с серой водой и рваной тряпкой. - Приступай. Через час проверю. Останется хоть пятнышко, будешь языком долизывать!

     Хлопнув дверью, он ушёл в другой вагон, а Леонид Андрианович наклонился. Он вырос в бараке на окраине Нижнего Новгорода без матери, с отцом алкоголиком, и прекрасно знал, что такое тяжелая физическая работа, и что бывает, когда её не выполняешь вовремя. Руки забыли, неловко подняв тряпку и забрызгав штаны, но голова помнила. Встав на колени, он собрал грязь и сбросил в ведро. Пустовский увидел достаточно, и проверять на что еще способны контролёры, пока не собирался.

     Дрожа от омерзения, он додраил пол и, вылив грязь за дверь между сцепкой, вернулся в вагон. Его место у окна уже заняли. Здоровый лоб с нависшими бровями, хмуро глянул на него, и процедил сквозь зубы:

- В угол, шавка безбилетная.

     Леонид Андрианович на конфликт не пошёл. Сев на корточки у стены, он посмотрел на старика.

- Прыгать пробовал?

     Тот испуганно покосился в ответ, быстро кивнув.

- Двери легко открываются, - прошептал он, - но там ничего нет. Падаешь, падаешь. Очень больно, будто кожу обрывает. Голова кружится, и сознание теряешь. А когда приходишь в себя снова оказываешься в поезде, только в последнем вагоне. Потом приходят контролёры...

     Деда передёрнуло.

- Ясно.

     Пустовский вытер влажные руки об штаны и почесал нос.

- А жрать когда дадут?

- Никогда, - замотал головой старик.

- Мы же сдохнем, - невесело усмехнулся Леонид Андрианович.

- Мы уже сдохли!

     Пустовский закрыл глаза. Образина с косой его обманула. С поезда не соскочишь, а через сто пятьдесят миллионов километров он всё равно приедет на собственный суд. Усталый, сломленный и на всё согласный. Может в этом и задумка?

     Несмотря на голод и невесёлые мысли Леонид Андрианович начал дремать. Под закрытыми веками в черноте загорелось слово "покайся" и выскочившие из тьмы челюсти клацнули перед носом. Вздрогнув, Пустовский подскочил. В душном вагоне висела пронзительная тяжелая тишина.

     Зато у двери хищно оглядывая зал, стоял контролёр. Увидев Леонида Андриановича, он призывно мотнул подбородком.

     Пустовский поднялся, торопливо приблизившись.

- Ещё дело к тебе есть, - сообщил мужик в униформе. - Идём!

     Они вышли в тамбур, и контролёр притянул Леонида Андриановича к себе, приобняв за плечо.

- Хочешь скостить километраж? - зашептал он на ухо.

- Конечно.

- У нас в тысяча семьдесят пятом вагоне недостача. Перейдешь, десять тысяч сброшу.

- А что там?

- Где? - удивился контролёр.

- В тысяча семьдесят пятом вагоне, - нервно повторил Пустовский.

- Мстители. Всю жизнь посвятили этому глупому чувству.

- Но я же...

- Да перестань. Помнишь, как Пантелея в горящей машине бросил?

- Нет, - с дрожью протянул Леонид Андрианович.

- Да не бреши. Он у тебя бабу увёл, а когда вы от ментов удирали и перевернулись, ты вылез, а он не смог. Так ты вспомнил о том случае с бабой, и бросил его умирать.

- С чего вы взяли?

- Я о тебе всё знаю. Ты даже сам может чего уже не помнишь, а я помню, - контролёр растянул рот в широкой улыбке. - Ты для меня открытая книга.

- А десять тысяч километров это много? - сжав непослушные губы, спросил Пустовский.

- Дней двадцать, а то и больше, - охотно разъяснил мужик в форменной одежде.

- Миллион разделить на пятьсот. Две тысячи. И умножить на сто пятьдесят. Триста тысяч, - забормотал Леонид Андрианович и, задумавшись, вскрикнул. - Мне ехать в этом поезде триста тысяч дней?

- Да ерунда. Всего-то восемьсот двадцать два года.

- Двадцать дней? - нервно переспросил Пустовский.

     Его глаза блеснули, а контролёр, наморщив подбородок, кивнул.

- Двадцать лет, - нагло выдал Леонид Андрианович.

- Ха.

- Восемнадцать? - не так уверенно предложил он.

     Мужик в униформе недобро сощурил глаза.

- Двенадцать?  - Пустовский сжался, ощутив, как похолодало в тамбуре.

     По дверным стеклам пополз узор из инея, а вместе со следующим словом, изо рта вырвалось облачко пара.

- Десять!

     Контролер ткнул его огромным кулаком в грудь, и проговорил:

- На первый раз дам два года. Не хочу портить отчётность по вагонам. Но если будешь борзеть, в следующий раз сброшу с поезда. Знаешь, что случается с теми, кто выпадает?

     Леонид Андрианович отчаянно замотал головой.

- Попадают в последний вагон. Пошёл!

     Схватив Пустовского за шиворот, мужик в форменной одежде распахнул дверь и вытолкал его в другой тамбур. Не останавливаясь, протащил через битком набитый народом вагон, брезгливо пробормотав "завистники", и пошёл дальше.

     Леонид Андрианович едва успевал переставлять ноги. Мимо пролетали серые люди и облупившиеся скамьи. Снизу тянулся грязный пол, а над головой мерцал бледный свет. Он не успевал рассмотреть пассажиров или увидеть отличия между вагонами. Откровенно говоря, ему было плевать и на то, и на другое. Его изводила одна единственная мысль "Как уменьшить время ещё больше?". Он понял, что путешествие длиной в восемьсот лет, само превратится в настоящий ад. К горлу подступил ком.

     Контролер сдвинул дверь и ворвался в очередной тамбур. В углу у заиндевевшего стекла вздрагивая, курил щуплый мужчина.

- Откуда у него сигареты? - жадно спросил Пустовский.

- Он не мёртвый, - усмехнулся мужик в форменной одежде, отпустив Леонида Андриановича. - Писатель. Приходит сюда за новыми образами. У нас договоренность, - он ещё сильнее ощерил крепкие жёлтые зубы. - Он пропагандирует наши идеи, а мы ему покровительствуем.

     Писатель смял бычок, бросил на пол, и задумчиво прошёл мимо. Он не успел выйти, его оттолкнул другой пассажир, выскочивший из вагона.

- Дайте жрать! - яростно выкрикнул он. - И табака! Я так больше не могу, что за скотские условия! Сортира нет. Все ходят под себя! Они голодные, как звери!

     Контролер нахмурился. Пустовский скорчился, так пахнуло от него мёртвой стужей и пробирающей до костей тоской. Сжались до хруста суставов огромные кулаки.

     Писатель задержался. Заинтересованно разглядывая зарождающуюся трагедию. Он даже достал ещё одну сигарету, но так и не прикурил, отстранённо вертя между пальцами зажигалку.

     Протестующий пассажир упрямо сжал губы. Осунувшееся лицо выражало безысходную решимость.

- На меня напали! - обвиняюще выкрикнул он, выставив перед собой руку. - Попутчики откусили два пальца, - его голос дрогнул, обезображенная ладонь затряслась. - Сделайте что-нибудь! Накормите их! Меня же сожрут!

     Мужик в форменной одежде устало вздохнул.

- Каждый раз находится нетерпеливое, крикливое ничтожество, - грустно сказал он. - Когда же вы уже выродитесь и закончитесь.

     Леонид Андрианович невольно попятился, столько в тихих словах прозвучало отчаяния.

     Пассажир хотел что-то добавить, но контролер схватил его за челюсть. Раздался хруст, и между пальцами потекла вязкая жидкость, и пробился визгливый всхлип.

     Писатель сосредоточенно чиркал в блокноте, периодически потирая красные глаза.

     Мужик в униформе сделал два шага, волоча за собой дрожащего пассажира, и сдвинул одну из створок дверей. Снаружи клубился густой туман. Серые щупальца потянулись к поезду, ожидая подношения. Они нервно трепетали, то сжимаясь, то увеличиваясь в размерах.

     Пустовского передернуло. Мгла за обшивкой вагона была живой.

     Контролёр сместил руку, перехватив жертву за горло, и брезгливо скривив губы, толкнул. Возмущенный пассажир вцепился в створку, пытаясь удержаться. Из окровавленного рта доносились жалобные причитания.

     Писатель быстро строчил в блокноте, облизывая сухие губы. В остекленевших глазах, словно строки в текстовом редакторе мелькали предложения. Страдания обычного человека краеугольный камень литературы. Бездонные закрома сюжетов.

     Мужик в униформе зачарованно смотрел на трепыхания пассажира. Тот старался влезть обратно в вагон, но туман тянул его в пустоту, а тонкие пальцы соскальзывали с оледеневшей обшивки двери.

- Ну!

     С каждым движением чувствовалось, что ещё чуть-чуть, и он сдастся. На лице застыла перемешанная с кровью пена, а взгляд становился всё более отсутствующим и испуганным.

- Ещё увидимся! - гаркнул контролёр и резко ударил цепляющегося пассажира ногой в живот.

     Тело стремительно улетело в серое марево. Двери съехались, стукнувшись друг об друга.

     Леонид Андрианович отвернулся. Казалось, сейчас, как в глупом американском кино в стекло снаружи ударит фонтан крови.

- Я хочу быстрее приехать, - сказал он.

- Что? - мужик в форменной одежде моментально оказался рядом. - Хочешь за ним?

- Нет, - Пустовский резко замотал головой. - Должен быть официальный способ? Чтобы не на год, два. Даже не на десять-двадцать, а на восемьсот двадцать два года?

- Хочешь пойти честным путем? - удивился контролёр. - Не ожидал. Думал на осознание этой простой истины у тебя уйдёт пару лет, но ты видимо смышлёный.

     Он весело кивнул писателю.

- Я осознал, - подтвердил Леонид Андрианович, согласно мотая головой.

- Хорошо, тогда выбирай!

     Тамбур раздвинулся. Вместо одной двери в следующий вагон появились две совершенно одинаковые. Пустовский чуть не спросил, как можно выбирать из похожих как две капли воды путей. Принимать наугад судьбоносные решения он не привык. Стоит всё как следует проанализировать.

     Неожиданно под потолком вспыхнуло табло, и потянулась бегущая строка. Подробно, но очень сухо перечислялись события тридцатилетней давности. Как Леонид Андрианович, тогда ещё просто Лёнька, запер школьного друга в туалете и поехал вместо него на математические соревнования. Он победил тогда, и это помогло ему поступить в институт.

- Иди в другую сторону. Ты должен избежать всей лжи, - строго заявил мужик в униформе.

     Пустовский открыл правую дверь и перешёл к следующей развилке. В ВУЗ он всё равно поступил, объяснила бегущая строка, только на другой факультет не такой престижный. Остро встала проблема с общагой, но свободных мест не было. Тогда уже не просто Лёнька, а Леонид вложил своих товарищей по комсомольской ячейке. Это помогло ему не только получить койку, но и стать секретарём районного комитета ВЛКСМ.

     Леонид Андрианович снова повернул направо. С каждым разом выбор становился циничнее, а его жизнь хуже. Ему напоминали о том, что он забыл, и больше никогда не хотел вспоминать. Его тыкали в ошибки, позор от которых нельзя было смыть или оправдать. Когда он добрался до последней, одной единственной двери не осталось ни сил и ни желания продолжать путь. Хотелось выпрыгнуть с поезда. Наложить на себя руки, сделать что угодно, чтобы прекратить эти муки, но весь ужас как раз и заключался в том, что пассажир не может остановить поезд.

- Давай! - пихнул в спину контролёр.

     Негнущиеся ноги отказывались идти, но Пустовский заставил себя сделать шаг.

     В тёмной комнате стояло два стула. На одном сидел невзрачный сухой человек с больным лицом, в котором Леонид Андрианович не сразу узнал самого себя. Его усадили напротив. Он мучительно всматривался в двойника. Тот выглядел ужасно. Стоило жить честно, чтобы превратиться в сорокалетнюю развалину? Пустовский опустил глаза.

- Что, не нравится? - спросила копия.

- Я не знаю.

- Всё ты знаешь. Не хочешь быть мной, правда?

- Не знаю.

- Жаль. Я надеялся, что мы договоримся, - протянул двойник. - Ты вроде хотел сойти с поезда.

- Как? - резко вскрикнул Леонид Андрианович, прямо посмотрев на собеседника.

- Ты должен быть готов к Высшему суду.

     Копия протянула руки, и Пустовский нехотя прикоснулся к ним.

- Что я должен делать? - спросил он.

- Признай ошибки. Никчемность своей жизни. То, что жил неправильно, не для того. Бессмысленно растрачивал отпущенное время на удовлетворение низменных желаний. Покайся.

- Я осознал, - с трудом выдавливая слова, проговорил Леонид Андрианович. - Увидев весь этот кошмар. Тебя. Я понял, каким безумцем был.

- Хорошо, - оскалив кривые зубы, жадно вымолвил двойник. - Продолжай!

     На Пустовского накатили отчаяние и страх. Ему действительно стало стыдно за собственные поступки и загубленные жизни. За бездарно прожитое время. За подлости и предательства. Он плакал и, глотая слова, исповедовался перед самим собой. Он вывернул душу и на некоторое время ему даже полегчало. Откинувшись на стул, Леонид Андрианович закрыл глаза, глубоко вздохнув.

     Покаяние выжало остатки сил, не дав новых. Он мог пересмотреть всю свою жизнь, может быть даже стать другим человеком, но одна крамольная мысль всё же мешала.

- Я могу сойти? - прошептал Пустовский.

     Двойник склонился к уху и тихо проговорил:

- Убей контролёра и на следующей станции можешь выходить.

     Леонид Андрианович сжал кулаки. Он никогда не отличался смелостью, просто в отличие от многих понимал, что если не ударишь первым, второго шанса уже не будет. Щёки подставляют слабаки, потому что не решаются взять на себя ответственность. Он попытался встать, но крепкие руки, опустили его обратно на стул.

- Что с ним делать? - спросил мужик в форменной одежде.

- В начало поезда.

- Как? - закричал Пустовский, распахнув глаза. - Почему? Ведь я понял.

- Да, но не изменился, и никогда не изменишься. О чём ты думал, до того как открыл свой поганый рот? - вскинулась копия.

- Я не понимаю, почему ты судишь меня, а не я тебя? - заорал Леонид Андрианович.

     Контролёр усмехнулся, сильнее надавив на ключицы. Пустовский зашипел от боли, он чувствовал, как хрустят кости и сжимаются внутренние органы.

- Думал, будет наоборот? - сухо спросил двойник. - Ты сильнее, богаче, хитрее, поэтому будешь судить? Это чушь. Главный тот, кто направляет поезд, остальные лишь едут, куда им скажут. Они, конечно, могут спрыгнуть, но это ничего не изменит. Ты отправишься в последний вагон, но если хватит упорства, когда-нибудь дойдешь до первого и увидишь того, кто стоит у руля...

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"