Аннотация: Конкурс: Свободное творчество - 2016: Ярость идеи. Красота бывает такой разной: удивительной, таинственной, манящей, опасной. А бывает с привкусом табачной горечи и терпким запахом вишни...
Полыхнул маленький, ручной огонек, раздалось легкое шипение, а затем потрескивание зажигаемой бумаги и набитого в нее табака. По комнате моментально распространился совсем невесомый аромат вишни. Медленно тлея от каждой затяжки, сигарилла дарила все больше дыма, заполняя им небольшое помещение, постепенно окутывая нас своей вишневой магией.
Пожалуй, все собравшиеся в этой комнате были любителями покурить, однако в данный момент такая роскошь была позволена только одной персоне, и она как раз сидела напротив нас, мягко обволакивая бумажную трубочку своими губами, и только одно это вызывало пронзительное искушение. А мы, как завороженные, любовались этим невероятным действом.
Была в женщине, сидящей напротив какая-то непостижимая, что называется, кошачья грация: движения - нечеловечески плавными, без намека на угловатость и резкость. Долгое созерцание этой фемины точно убаюкивало нас. Каждый ее вдох - обнадеживал. Каждый ее взгляд, которым она одаривала поочередно каждого из нас, непременно сквозь полуопущенные веки, будоражил архаические инстинкты.
Легкое колыхание ветерка (откуда в замкнутом помещении с закрытыми и плотно занавешенными окнами ветер?) обнажило полупрозрачную кожу шеи, испещренную тонкими, еле заметными, голубо-лиловыми венами. Бросив быстрый взгляд на присутствующих в комнате, стало ясно, что не только мне стоило больших усилий сдерживать свои желания. Сжатые кулаки Тони, напрягшиеся желваки Льюиса, раздувающиеся ноздри Саймона весьма красноречиво говорили об их желании, одном на троих... на четверых.
Сложнее всего приходилось Льюису. До сегодняшнего дня он был женат вот уже десять лет на прекрасной женщине Мэридит, подарившей ему очаровательных большеглазых, розовощеких близнецов. Откуда мне это известно? Когда мы встретились, он практически сразу показал фото своего семейства: всегда носил их с собой, в секретном отделении бумажника. С небольшой затертой фотокарточки, лучезарно улыбаясь, смотрела светловолосая женщина, с глубокими карими глазами, обнимающая за плечи двух светловолосых малышей в синих комбинезончиках. Можно было сказать, что его жена просто красива. Но по ее, пронизывающему смотрящего, взгляду становилось очевидным, что к женщина ,тому же, и умна, а таким, как правило, не изменяют.
Но все же жажда прикоснуться к тайне, а может быть, банальное любопытство, сыграли с Льюисом злую шутку, и сейчас он сидел прямо напротив воплощения мистерии, которая поддразнивала его, многообещающе обхватывая нежными губами фильтр сигариллы. Еще одна затяжка, и новая порция вишни мягко окутала всех четверых, сидящих напротив нее, мужчин.
Теперь же мой взгляд оказался прикованным к Саймону. Какой профиль, сколько ярости в глазах! Неудивительно, что даже леди готовы были сдаться ему без, столь необходимых каждому мужчине, завоевательных походов. Он привык к легкой добыче - баловень судьбы. К тому же являясь чуть ли не единственным наследником процветающего аристократического рода, Саймон Эдмунд Филипп мог позволить себе все и даже больше. В чем он преуспевал. Но то было в прошлой жизни...
А что теперь? Теперь в его глазах бушевало желание вперемешку с негодованием: женщина скручивала его волю в тугой узел одним только прикосновением губ к трубочке из табачной бумаги...
Удивительно, как терпкость табака, смешанная с обещающей сладость вишней, будоражила наше воспаленное воображение. Хоть мне это действо уже казалось слишком затянувшимся. Но... Вдох - и грудь, охваченная черным кожаным лифом плотно обтягивающего платья, дразняще медленно поднималась вверх. Выдох - безропотно опускалась, обещая быть слабой и покорной.
Какие выверенные движения, какая интимность. Напряженная атмосфера в комнате, с каждой минутой все больше смешиваясь с ароматом её сигариллы, плотно опоясывала каждого присутствующего...
Хм... Тони... "Крепкий орешек"... Его не интересовали женщины в принципе, как объект почитания - в частности. Как же он оказался в душном, замкнутом помещении, пропитанном вишней и желанием? Не знаю наверняка, но мне подумалось, что он игрок. Он и сам смог бы умело расставить капканы, если бы внезапно не оказался жертвой чьей-то тонкой игры. Азарт в его крови, смешавшись с запахом вишневого табака, теперь взывал к низменным инстинктам...
Очередное облако зависает над нами, предрекая скорую победу самой невероятной женщины из всех когда-либо существовавших.
В этот момент мой взгляд в последний раз останавливается на мужчинах. Они уже не скрывают своего восхищения за раздувающимися от негодования ноздрями, не пытаются сдержаться, вцепившись побелевшими от напряженными пальцами в подлокотники кресел. Похоже, что они уже расслабились и начинают получать удовольствие от сладкой магии происходящего.
Однако, жизнь сигариллы не вечна, как, впрочем, жизнь любого существа...
Опустив подпаленный фильтр в пепельницу, женщина оправляет свое черное платье - мы следим за ней неотрывно, боясь нарушить благоговейную тишину. В безмолвии она поднимается со своего кресла, демонстрируя невероятные, нечеловеческие изгибы. Запускает тонкую кисть в копну смоляных волос, убирая опавшие на лоб пряди. Перед нами невероятное лицо: опасное и притягательное. Веки все еще полуопущены, полные губы только слегка приоткрыты - не позволяют заглянуть в черноту ее внутреннего мира. Фемина неспешно разворачивается, предоставляя нам возможность оценить мягкость ее линий и кошачью грацию.
Повинуясь магии терпкой вишни, мы мгновенно встаем и двигаемся вслед за ней, за ее манящими округлостями.
Женщина оборачивается только раз - играючи улыбаясь, открывая полную загадок занавесь, за которой прячется дубовая дверь. Приглашающим жестом она впускает мужчин в свою обитель. Я уже делаю шаг ей навстречу, как прямо перед моим носом дверь многозначительно захлопывается, а затем закрывается на ключ.
Странно... Чем худощавый молодой человек ей не угодил? Волосы, возможно, длиннее, чем требует того современная мода? А может быть так заметна верхняя одежда с чужого плеча? Остается только мучиться догадками, пока наслаждение проплывает мимо меня вишневым облаком...
Из-за стенки слышатся тихие стоны, шорох простыней, а затем дикие, душераздирающие вопли. Прислоняюсь ухом к стене, чтобы хоть что-нибудь расслышать. Руки цепенеют от ужаса, чувствую себя неподвижной скульптурой. Сердечная мышца пропускает удар за ударом. Через минуту крики усиливаются. Мужские. Разрывающие душу крики. Снова и снова. Нет, это уже не крики. Это рев! Точно! Так ревет умирающий хищник, сообщая своей стае о приближающейся кончине...
Повезло ли мне? Не знаю... Странное, неведомое желание растет внутри с каждой секундой: я хочу быть там, хочу видеть все собственными глазами. А вместо этого только еще сильнее врастаю в стену, силясь слиться с происходящим внутри загадочной комнаты.
***
Не знаю, сколько проходит мгновений, прежде чем воцаряется абсолютная тишина. С трудом заставляю себя отойти от стены, но ноги не хотят слушаться. В изнеможении приваливаюсь к креслу, где совсем еще недавно, искушая нас, своей обманчивой сладостью, сидела прекраснейшая из женщин.
Раздается скрежет замочной скважины и на пороге появляется она - настолько прекрасная в своей демонической порочности, что даже кровавые разводы совершенно не портят ее восхитительного лица. Так и хочется к ней прикоснуться, почувствовать, разделить ее удовольствие...
В выразительном молчании она подходит ко мне, не отводя сытого и многообещающего взгляда, обхватывает цепкими, пальцами мой подбородок, мгновенно окрашивая его в кроваво-ржавый цвет, и прикасается своими губами к моим, жадно требуя отдачи. Что я могу?
Ведь она - моя госпожа. Ради нее я готова на любые жертвы и даже изнывать от тоски, пока она утоляет свою животную жажду за закрытой дверью.
Я привела ей этих мужчин и буду приводить еще не одну сотню раз - это ее сладкая пища, ее единственная возможность быть со мной. И только теперь, когда она обуздала свой голод, мы можем соединиться в едином на двоих порыве экстаза...
Успокаиваю пульс, перевожу дыхание после поцелуя... Краем глаза замечаю, как в самой таинственной комнате нашего дома по стене медленно стекают вязкие багряные подтеки, напоминающие приторный вишневый сок.
А терпкий аромат ее сигарилл, окутывая мягкой дымкой, бережно скрывает нас от всего мира.