Гэблдон Диана : другие произведения.

3. Написано кровью моего сердца

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  ПОД МОЕЙ ЗАЩИТОЙ
  
  КОЛОКОЛ ПРЕСВИТЕРИАНСКОЙ ЦЕРКВИ в двух кварталах от нас прозвонил половину второго, и мой живот вторил ему, напоминая, что - что и с одной стороны, и с другой, как ни крути, - я не выпила с утра даже чаю.
  Дженни уже успела перекусить вместе с Марсали и детьми, но объявила себя вполне готовой расправиться с яйцом, если хоть одно в доме найдется - поэтому я послала миссис Фигг посмотреть, не найдется ли что на кухне, и минут через двадцать мы уже уплетали - впрочем, в самой изящной манере, - яйца всмятку, жареные сардины, и даже, в отсутствии пирожных, оладьи с маслом и медом, каких Дженни никогда раньше и не видывала, но за которые принялась с величайшей готовностью.
  "Вы только посмотрите, как они впитывают сладость!"- восклицала она, нажимая на слегка губчатую оладью вилкой, а затем отпуская ее. "Это вам не какая-нибудь пресная лепешка!"
  Она пугливо оглянулась через плечо, потом наклонилась ко мне, понизив голос: "Как ты думаешь, она может показать мне на кухне, как их готовить, если я ее попрошу?"
  
  Неуверенный стук в поврежденную дверь передней прервал ее, и, когда я обернулась, чтобы посмотреть, кто там, дверь распахнулась и длинная тень упала на цветной холст ковра, предшествуя своему владельцу.
  Юный британский субалтерн заглянул в гостиную, покосившись в замешательстве на обломки в фойе.
  "Подполковник Грей?"- спросил он с надеждой, переводя взгляд с меня на Дженни .
  "Его светлости сейчас нет,"- сказала я, стараясь, чтобы это прозвучало сдержанно.
  Я задавалась вопросом, сколько еще раз мне придется так отвечать, - и кому.
  "О" - Молодой человек продолжал смотреть на нас в замешательстве.
  "Не могли бы вы сказать мне, где он, мэм? Полковник Грейвс ранее отправил сообщение, с просьбой к подполковнику Грею немедленно явиться к генералу Клинтону, и генерал, э-э, уже интересовался, почему подполковник еще не прибыл."
  "Ах,"- сказала я, бросив косой взгляд на Дженни. "Ну... Боюсь, Его светлость был довольно срочно отозван, еще прежде, чем получил сообщение полковника."
  Это, должно быть, была та самая бумага, которую Джон получил за несколько минут до драматического явления Джейми из его водной могилы. Он едва взглянул на нее, но потом сунул непрочитаной в карман бриджей.
  На это солдат ответил тяжелым вздохом, но был все так же неустрашим:
  "Да, мэм. И если вы укажете мне, где искать Его светлость, я отправлюсь за ним туда. Я действительно не могу без него вернуться, знаете ли."
  Он послал мне горестный взгляд, хотя и с оттенком очаровательной улыбки. Я улыбнулась в ответ, уже с некоторыми признаками паники под ложечкой.
  "Мне очень жаль, но я действительно не знаю, где он сейчас находится,"- сказала я, вставая, в надежде оттеснить его назад к двери.
  "Но, мэм, если вы просто скажете мне, куда он отправился, я пойду искать в указанном направлении,"- он упрямо стоял на своем.
  "Этого он мне не сказал."
  Я сделала к нему шаг, но он не отступал. Это уже грозило перерасти из простой нелепости во что-то более серьезное.
  Я мимоходом встречалась с генералом Клинтоном на балу-Mischianza несколько недель назад - Боже, неужели прошло всего несколько недель? казалось, с тех пор минула целая жизнь - но, хотя в то время он был со мной довольно сердечен, я не думала, что к моим жалобам он отнесется с пониманием, даже из любезности. Генералы, как правило, придерживаются чрезвычайно высокого мнения о собственной значимости.
  
  (Nolle prosequi - латинский юридический фразеологизм и правовой принцип, используемый в странах общего права, обозначающий отсутствие намерения обвинителя осуществлять уголовное преследование; может быть выражен посредством фразы "не обвиняю")
  
  "А вам известно, что Его светлость уже оставил действительную службу?"- сказала я, в слабой надежде выпроводить наконец молодого человека прочь.
  Он выглядел удивленным.
  "Да, так и есть, мэм. Но сегодня полковник послал ему особое уведомление, в утреннем сообщении."
  "Как же так? Он не мог этого сделать...э-э, разве он может? "- спросила я, и внезапный страх пополз вверх по моему позвоночнику.
  "Делать что, мэм?"
  "Просто... вот так просто сказать Его светлости, что его комиссия активна?"
  "О нет, мэм,"- заверил он меня. "Это командир полка подполковника Грея вновь призвал его на службу. Герцог Пардлоу, мэм".
  "Иисус Х. Рузвельт Христос,"- сказала я, рухнув в кресло.
  Дженни схватила салфетку, чтобы заглушить то, что, по всей видимости, было смехом; двадцать пять лет назад она точно так же слышала, как я это говорю. Я взглянула на нее, но у меня не было времени пикироваться еще и на эту тему.
  "Все в порядке,"- сказала я, вновь оборачиваясь к молодому человеку и сделав глубокий вдох. "Лучше я сама пойду с вами, чтобы увидеть генерала."
  Я снова поднялась на ноги, и только в этот момент поняла, что, изумленная сменой всех этих явлений, я все еще была одета в ночную рубашку и халат.
  "Я помогу вам одеться,"- сказала Дженни, поспешно вставая. Она послала солдату очаровательную улыбку, и жестом указала на стол, уставленный тарелками с тостами, джемом, и целым блюдом дымящейся лососины. "Можешь перекусить, пока нас ждешь, парень. Нет смысла переводить хорошую еду."
  
  ***
  ДЖЕННИ ВЫСУНУЛА ГОЛОВУ в коридор и прислушалась, но тошнотворный звук вилки, скребущей по фарфору, и голос миссис Фигг снизу показали, что солдат ее приглашение принял. Она прикрыла за собой дверь.
  "Я иду с тобой,"- сказала она. "Город полон солдат; ты не должна выходить в одиночку."
   "Я могу..."- начала я, но затем остановилась, уже не уверенная.
  Большинство британских офицеров в Филадельфии знали меня как Леди Джон Грей, но это вовсе не значило, что солдаты низкого ранга и рядовые разделяли то чувство уважения, которое обычно вызывало это гордое звание.
   К тому же, сейчас я чувствовала себя самозванкой, а это было совсем некстати; этого ни в коем случае нельзя было показать.
  "Спасибо,"- резко сказала я. "Буду рада твоей компании." Чувствуя неуверенность во всем, кроме собственного убеждения в том, что Джейми вернется, я все же была рада любой моральной поддержке - хотя и спрашивала себя, не стоит ли предупредить Дженни о необходимой осторожности, когда я буду разговаривать с генералом Клинтоном.
  
  "Сама я не пророню ни слова ,"- заверила она меня, с легким кряхтением затягивая на мне шнурки. "Думаешь, мы должны рассказать ему, что случилось с лордом Джоном?"
  "Нет, определенно нет,"- ответила я, с силой выдыхая воздух. "Уже достаточно туго."
  "Ммм..." Она была уже глубоко в шкафу, перебирая мои платья:
  "Как насчет этого? Тут глубокое декольте, а ваши грудки еще очень хороши, мадам."
  "Но я не собираюсь соблазнять этого мужчину!"
  "А как-же, собираешься,"- как ни в чем не бывало сказала она. "Или, по меньшей мере, отвлечь его. Если только не собираешься рассказать ему правду, я имею в виду." Ее гладкая черная бровь поднялась.
  "Если бы я была Британским генералом, и мне бы сказали, что один мой крошечный полковник похищен огромным свирепым Горцем, думаю, я могла бы понять это превратно."
  Я была не в силах противоречить потоку ее рассуждений, поскольку, ерзая плечами и извиваясь, прокладывала себе путь сквозь янтарные шелка, с кремовыми кантами по швам и кремовыми рюшами и лентами у выреза лифа.
  "О, да, это уже хорошо,"- сказала Дженни, завязывая шнурки и отступая назад, чтобы на глаз оценить - и одобрить,- достигнутый нами эффект. "Ленты того же цвета, что и твоя кожа, поэтому шея выглядит даже длиннее, чем она есть на самом деле."
  "Можно подумать, последние тридцать лет ты провела, работая в салоне портнихи или в борделе, а не на ферме,"- заметила я - нервозность все время заставляла меня с ней пререкаться.
  Она фыркнула.
  "У меня три дочери, девять внучек, и примерно шестнадцать племянниц и двоюродных племянниц со стороны сестры Яна. Часто это значит намного больше, чем вещи такого рода."
  Это меня рассмешило, и она усмехнулась в ответ.
  Потом я глотала слезы, так же, как и она - мысли о Брианне и Яне, наших Заблудших, пришли к нам внезапно и одновременно, - а потом мы обнимались, крепко прижавшись друг к другу, вместе превозмогая наше горе.
  "Все хорошо,"- шептала она, отчаянно меня обнимая. "Вы не потеряли свою девочку. Она все еще жива. И Ян все еще со мной. Он никогда меня не покинет."
  "Я знаю,"- сказала я, давясь слезами. "Знаю." Я отпустила ее и выпрямилась, смахивая слезы пальцем и вздыхая.
  "Есть у тебя носовой платок?"
  На самом деле, он был у нее в руке, но она полезла в карман на поясе, и достала другой, свежевымытый и сложенный, и передала его мне. "Я же бабушка,"- сказала она, и энергично высморкалась. "У меня всегда есть запасной носовой платок. Или три. Теперь, что касается волос? Ты не можешь выйти на улицу в таком виде."
  
  К тому времени, как мы расчесали мне волосы и соорудили из них нечто, напоминающее прическу, забранную в сетку и благопристойно удерживаемую шпильками под широкополой соломенной шляпкой, я имела уже приблизительное представление о том, что буду говорить генералу Клинтону.
  "Придерживайтесь правды, насколько это возможно". Это было первым принципом успешной лжи, хотя прошло уже немалое время, с тех пор, как я была вынуждена использовать его впервые.
  Итак. Посыльный пришел за лордом Джоном - это первое, - принес записку,- именно это он и сделал.
  Я понятия не имела, что было в записке - тоже сущая правда.
  Лорд Джон ушел вместе с посыльным, не сказав мне, куда они идут. Технически верно - разница в том, что это был уже другой посыльный.
  Нет, я не видела, в каком направлении они ушли; нет, я не знаю, были они верхом, или отправились пешком - но это нетрудно проверить: верховая лошадь лорда Джона содержится в платных конюшнях Дэвисона на Пятой улице, в двух кварталах от нашего дома.
  Звучало неплохо. Если бы генерал Клинтон решил сделать запрос, я была достаточно уверена - скоро он обнаружит, что лошадь все еще в стойле и, таким образом, сделает вывод, что Джон находится где-то в городе. Тут, по-видимому, он потеряет интерес ко мне, как к источнику информации, и отправит солдат по всей округе, обследовать места, кои предположительно может посещать такой человек, как лорд Джон Грей.
  И если повезет, к тому времени, как генерал исчерпает все возможности, предложенные ему Филадельфией, Джон вернется - и сможет сам ответить на его чертовы вопросы.
  
  "А как насчет Джейми?"- спросила Дженни, ее лицо выказывало некоторые признаки беспокойства. "Он, разумеется, не вернется в город снова?"
  "Надеюсь, что нет." Я едва могла дышать, и не только из-за плотной шнуровки. Я чувствовала, как колотится сердце под косточками корсета.
  Прищурив глаза, Дженни посмотрела на меня долгим изучающим взглядом и покачала головой.
  "Нет, ты так не думаешь,"- сказала она. "Ты думаешь, что он явится прямо сюда. За тобой. И ты права. Так и будет."
  Она размышляла еще долю секунды, нахмурив брови.
  "Лучше я останусь здесь,"- резко сказала она. "Если он вернется в то время, как ты будешь у генерала, он должен будет узнать, каково положение вещей. И я не уверена, что та, на кухне, не нанесет ему удара своей вилкой для тостов, как только он замаячит у нее в дверях, без предварительного уведомления."
  Я засмеялась, слишком легко предугадывая ответ миссис Фигг на внезапное появление Горца в ее владениях.
  "Кроме того,"- добавила она, - "кто-то должен расхлебывать всю эту кашу... а я имею немалый опыт по этой части."
  
  ***
  ЮНЫЙ СОЛДАТ встретил мое запоздалое появление с облегчением; он и в самом деле не стал хватать меня за руки, не суетился вокруг меня на тротуаре, а твердо предложил мне свою руку, и зашагал в таком темпе, что вскоре мне пришлось перейти на рысь, чтобы от него не отставать.
  К счастью, это было совсем недалеко от особняка, где устроил свою штаб-квартиру Клинтон; но день был жарким, и я прибыла, влажная и задыхающаяся, с волосами, выбившимися из-под соломенной шляпки и приклеившимися к моей шее и щекам, и струйки пота, щекоча, свершали свой медленный извилистый путь вниз по моей груди.
  Избавившись от меня в просторном паркетном зале фойе, мой эскорт - со звучным вздохом облегчения,- препоручил меня другому солдату, и теперь у меня было время, чтобы стряхнуть пыль со своих юбок, расправить и вновь закрепить шляпку, и осторожно промокнуть лицо и шею дамским кружевным носовым платочком.
  Я была в достаточной мере увлечена этим занятием, так что прошла еще минута, прежде чем я узнала человека, сидевшего в одном из маленьких золоченых креслиц на другом конце фойе.
  "Леди Джон,"- сказал он, вставая, когда увидел, что я его заметила. "Ваш покорный слуга, мэм." Он слегка улыбнулся, хотя ни намека на сердечность не было в его постном взгляде.
  "Капитан Ричардсон,"- решительно сказала я. "Как мило."
  Я не предложила ему руки, и он не поклонился.
  Не было никакого смысла пытаться сделать вид, что мы были кем угодно, только не врагами - и вполне искренними.
  Он считал наш брак с лордом Джоном опрометчивым и поспешным, выспрашивая Джона, нет ли у него, Джона, никакой личной во мне заинтересованности - в то время как он, Ричардсон, уже рассматривает возможность моего незамедлительного ареста, по подозрению в шпионаже, и распространении крамольных материалов.
  Оба обвинения были совершенно справедливы - но в то время Джон ничего об этом знать не мог, и он взял с Ричардсона слово отказаться от своих намерений, вежливо сообщив ему, что - нет, личной заинтересованности не было, и это так же верно, как и официальное объявление о бракосочетании, вот насколько далеко все зашло,- и два часа спустя я уже стояла в его гостиной, оцепеневшая от шока и горя, механически повторяя, "да, я...", в ответ на вопросы, которых и не слышала, и не постигала.
  
   В то время я едва ли слышала имя Ричардсона, не говоря уж о том, что не знала его в лицо.
  Джон представил меня ему - с некой холодной формальностью, - когда Ричардсон подошел к нам на Mischianza, огромном бале, устроенном для британских офицеров лоялистскими дамами Филадельфии месяцем раньше. И только потом он рассказал мне об угрозах Ричардсона, с кратким наставлением, как избежать внимания этого парня.
  "Ожидаете генерала Клинтона?"- спросила я равнодушно.
  Если так - я, без сомнений, должна была тихо выскользнуть из здания, и удрать через заднюю дверь, пока он будет располагаться в генеральских апартаментах.
  "Да,"- ответил он, добавив любезно - "но вы непременно должны пройти впереди меня, леди Джон. Мое дело может и подождать."
  Это было предупреждение, мягкое, но зловещее - и в ответ я просто вежливо склонила голову, с уклончивым "Хмм..."
  Меня вдруг осенило - и это было похоже на начинающийся приступ желудочного расстройства, - что мое положение по отношению к Британской армии в целом, и капитану Ричардсону, в частности, было на грани значительной переоценки.
  Как только станет известно, что Джейми не мертв, я больше не была бы леди Джон Грей. Я снова была миссис Джеймс Фрейзер - и в то время, как для меня это было, разумеется, поводом для экстатической радости,- но также снимало какие-либо ограничения с капитана Ричардсона, с его низкими притязаниями.
  Прежде, чем я смогла придумать что-нибудь разумное, чтобы ответить этому человеку, явился долговязый молодой лейтенант, известив меня о приглашении в приемную генерала.
  
  Гостиная, превращенная в главный офис Клинтона, теперь была в состоянии организованного беспорядка, с упаковочными ящиками, подпирающими одну стену, и голыми флагштоками, связанными между собой, как пучки хвороста, у другой; военные знамена, которыми они обыкновенно щеголяли, были уже свернуты, и капрал возле окна быстро рассовывал их по аккуратным пакетам.
  Я слышала - да весь город, наверное, слышал,- что Британская армия снимается из Филадельфии. Очевидно, делали они это в спешке перед отправкой.
  Еще несколько солдат, переносивших вещи, сновали по комнате туда-сюда, но двое мужчин сидели, по одному с каждой стороны стола.
  "Леди Джон,"- сказал Клинтон, глядя на меня удивленно, но все же поднялся из-за стола и подошел, склонив голову, к моей руке. "Ваш покорный слуга, мэм."
  "Доброго вам дня, сэр,"- ответила я.
  Сердце мое забилось быстрее, и ускорило свой бег еще больше при виде человека, который поднялся со стула, и стоял позади генерала.
  Он был в форме, и выглядел поразительно знакомым - но я почему-то была уверена, что никогда не видела его раньше. Но кто же...?
  "Мне очень жаль, что потревожил вас, леди Джон. Я надеялся сделать вашему мужу сюрприз,"- говорил генерал. "Но, как я понимаю, он сейчас не у себя дома?"
  "Э-э... нет. Его нет."
  
  Незнакомец - это был полковник от инфантерии, форма выглядела на нем особенно щегольской из-за чрезмерного обилия на ней золотого шитья, - слегка приподнял бровь. Этот внезапно знакомый жест, и все выражение его лица несколько прояснило ощущения в моей голове.
  "Вы не родственник лорда Джона Грея?"- выпалила я, глядя на него.
  Это должен быть он.
  Мужчина носил собственные волосы, так же, как это делал Джон, хотя его были темными, и под пудрой.
  Даже форма головы - прекрасно вылепленной, с высоким лбом - была та же, что и у Джона, и так же широк был разворот его плеч. Черты лица были те же, что и у Джона, но само лицо было cильно обветренным и худым, отмеченным резкими морщинами, вырезанными на нем долгой службой и грузом командирских обязанностей.
  Мне даже не нужна была военная форма, чтобы сказать - на протяжении всей своей жизни он был солдатом.
  Он улыбнулся, и лицо его вдруг преобразилось. Кажется, он заодно обладал и очарованием Джона, ко всему прочему.
  "Вы весьма проницательны, мадам,"- сказал он, и, шагнув вперед, плавно взял мою вялую руку у генерала, и поцеловав ее кратко, в континентальной манере, выпрямился вновь, с интересом меня разглядывая.
  "Генерал Клинтон сообщил мне, что вы жена моего брата."
  "О,"- сказала я, с трудом восстанавливая свои умственные способности. "Тогда вы, должно быть, Хэлl! O-о-о... Прошу прощения. Я имела в виду... извините, разумеется, я знаю, что вы герцог, но боюсь, что еще не помню вашего титула целиком, Ваша светлость."
  "Пардлоу,"- сказал он, все так же держа меня за руку и улыбаясь. "Но мое христианское имя Гарольд; пожалуйста, используйте его, если хотите. Добро пожаловать в семью, моя дорогая. Я понятия не имел, что Джон женился. Насколько я понимаю, мероприятие состоялось совсем недавно?"
  Говорил он с большим радушием, и - я это знала наверняка, - без излишнего любопытства, скрываемого обычно за хорошими манерами.
  "Ах,"- уклончиво ответила я. "Да, недавно."
  До сих пор мне как-то не приходило в голову задаться вопросом, писал ли Джон, чтобы известить обо мне свою семью; если так, то они едва получили письмо сейчас. Я даже не знала, кто были все эти члены семьи, хотя я и слышала о Хэле - он был отцом племянника Джона, Генри, который...
  
  "Ах да, разумеется, вы приехали, чтобы повидаться с Генри!" - воскликнула я. "Он будет так рад видеть вас! Он чувствует себя очень хорошо,"- заверила я его.
  "Генри я уже видел,"- заверил меня герцог в свою очередь. "Он с большим восхищением говорил мне о мастерстве, с коим вы удалили часть его кишечника и воссоединили остатки. Однако он был куда более оживлен, чем я привык видеть моего сына - и мою дочь... "- губы его на мгновение плотно сжались; по-видимому, Дотти уже информировала родителей о своей помолвке -"И порадовался тому, что я снова смогу встретиться с моим братом - на самом деле, это и есть тот долг, который позвал меня в Америку. Мой полк недавно высадился в Нью-Йорке".
  "О,"- сказала я. "Э-э.. как мило." Джон явно не знал, что его брат, не говоря уж о его полке, прибудет сюда, и так скоро. В голову мне полезли смутные мысли, что теперь придется задавать вопросы и выяснять все, что будет в моих силах, о генеральских планах - но, похоже, сейчас было еще не время, и не место.
  Генерал вежливо кашлянул.
  "Леди Джон - вам, случайно, не известно местонахождение вашего мужа, на данный момент?"
  
  Шок, испытанный мною при встрече с Гарольдом, герцогом Пардлоу, совершенно стер из моей памяти причину моего здесь присутствия, но этот вопрос с ходу привел меня в чувство.
  "Нет, боюсь, я этого не знаю,"- ответила я как можно спокойнее. "Я уже говорила вашему капралу. Посыльный прибыл несколько часов назад, с донесением, и лорд Джон отправился с ним. Он не сказал, куда они собираются, увы".
  Губы генерала покривились.
  "В самом деле,"- сказал он, все еще вежливо,-"Он не сказал. Полковник Грейвс отправил гонца с запиской, информируя лорда Джона о его повторной комиссии, и направив его немедленно сюда. И он не сказал."
  "Ах,"- ответила я легкомысленно. Мне казалось, обстоятельства позволяли мне продолжать это маленькое представление, что я и сделала. "Боже мой. В таком случае, он ушел с кем-то еще."
  "Но вы не знаете, с кем?"
  "Я не видела, как он ушел,"- сказала я, аккуратно избегая вопроса. "Боюсь, он не оставил ни записки, ни даже слова о том, куда он вынужден был отправиться."
  Клинтон поднял густую черную бровь и взглянул на Пардлоу.
  "Полагаю, в таком случае он вернется в ближайшее время,"- сказал герцог, пожимая плечами. "Дело не так уж срочно, в конце концов."
  Генерал Клинтон выглядел так, будто отнюдь не разделял этого мнения, но, быстро взглянув на меня, ничего не сказал. У него явно было мало времени, чтобы тратить его попусту - и, учтиво раскланявшись, он пожелал мне хорошего дня.
  Я с готовностью удалилась - впрочем, чуть задержавшись, чтобы еще раз уверить герцога в том, что была рада с ним познакомиться, и спросить, куда его брат мог бы отправить записку?
  "У меня есть номер в Kингс Aрмс,"- сказал Пардлоу. "Могу ли я..."
  "Нет, нет,"- поспешно сказала я, чтобы предотвратить предложение повидаться у меня дома. "Все в порядке. Благодарю вас, сэр."
  Я быстро поклонилась генералу, потом Хэлу, и направилась к двери, в водовороте юбок - и эмоций.
  Капитана Ричардсона в фойе уже не было, но у меня было слишком мало времени, чтобы задаваться вопросом, куда же он ушел.
  Я улыбнулась, быстро кивнула солдату у двери, и выскочила на открытый воздух, дыша так, словно только что вырвалась на волю из батискафа.
  Что теперь? - размышляла я, уворачиваясь от столкновения с двумя маленькими мальчиками с обручем, которые гнали его вдоль улицы, путаясь под ногами у солдат, тащивших свертки и мебель в большой фургон. Должно быть, ребятишки были детьми кого-то из офицеров Клинтона, поскольку солдаты сносили их возню довольно терпеливо.
  
  Джон довольно часто рассказывал мне о своем брате, и при этом особо отмечал склонность Хэла к беспощадному своеволию. Не хватало только, чтобы в нынешнюю ситуацию вмешался любитель сунуть нос в чужие дела, со вкусом к применению власти.
  На бегу я подумала, в хороших ли отношениях Уильям со своим дядей; если да, то, возможно, Хэла удастся отвлечь и найти ему лучшее применение, в смысле - но нет, нет... разумеется, нет. Хэл ничего знать не должен - пока что, по крайней мере - о Джейми. Но ведь он с Вилли и двух слов не успеет сказать, не узнав... если только Уильям захочет об этом говорить. И тогда...
  "Леди Джон."
  Голос за спиной на мгновение меня остановил, но этого оказалось достаточно, чтобы меня настиг герцог Пардлоу.
  Он крепко ухватил меня за руку, заставив остановиться.
  "Вы весьма неумелая лгунья,"- отметил он, глядя на меня с интересом. "О чем же вы лжете, хотелось бы знать?"
  "Обычно я делаю это лучше, особенно когда предупреждена заранее,"- отрезала я. "Хотя, как это часто бывает, в данный момент я никогда не вру."
  Это заставило его рассмеяться. Он наклонился, пытаясь рассмотреть мое лицо поближе.
  Глаза у него оказались светло-голубыми, как у Джона, но темнота бровей и ресниц придавала им вид особенно проникновенный.
   "Возможно, и нет,"- сказал он, все еще глядя удивленно. "Но если вы даже не врете - вы, тем не менее, не говорите мне всего, что знаете."
  "Я вовсе не обязана говорить вам все, что знаю,"- сказала я с достоинством, пытаясь получить свою руку обратно. "Пустите."
  Он отпустил, неохотно.
  "Прошу прощения, леди Джон."
  "Конечно," - кротко сказала я, и попыталась обойти его кругом.
  Он с неожиданной резвостью встал передо мной, перекрыв мне дорогу.
  "Я хочу знать, где мой брат,"- сказал он.
  "Я сама хотела бы это знать,"- ответила я, украдкой пробуя проскользнуть мимо него.
  
  "Куда вы идете, могу ли я спросить?"
  "Домой". У меня возникло странное чувство - я по-прежнему называла "своим" дом лорда Джона,- но у меня не было никакого другого.
  Нет, был - сказал маленький, чистый голос в моем сердце. У тебя есть Джейми.
  "Чему вы улыбаетесь?"- спросил он, пораженный.
  "Мысли о возвращении домой, и возможности снять с себя наконец эти туфли,"- сказала я, поспешно стирая улыбку. "Они меня убивают."
  Его рот слегка дернулся.
  "Позвольте мне, по крайней мере, предложить вам свой портшез, леди Джон."
  "О, нет, действительно не стоит..."
  Но он уже достал из кармана деревянный свисток, и пронзительно свистнул, дав сигнал двум приземистым, мускулистым парням - должно быть, родным братьям, таково было их сходство друг с другом,- и они рысью выскочили из-за угла, с креслом, установленным между ними на перекладины.
  "Нет, нет, это совершенно излишне,"- запротестовала я. "Кроме того, Джон говорил, вы страдаете от подагры; вам самому оно может еще понадобиться."
  Это ему уж совсем не понравилось; глаза его сузились, губы поджались.
  "Я обойдусь, мадам,"- коротко сказал он, и, ухватив меня за руку снова, потащил к носилкам, и затолкал внутрь, сбив при этом шляпку мне на глаза.
  "Дама находится под моей защитой. Отвезите ее в Кингс Армс,"- приказал Траляля и Трулюлю, захлопывая дверцу. И прежде, чем я успела выкрикнуть "Прощайся с головой!" - мы на огромной скорости уже тряслись по Хай-стрит.
  Я ухватилась за ручку дверцы, собираясь спрыгнуть, пусть даже ценой синяков и порезов, но ублюдок щелкнул снаружи задвижкой, и я не смогла добраться до нее изнутри. Я кричала носильщикам остановиться, но они игнорировали мои вопли, топоча по булыжнику так, будто несли новости из Экса в Гент.
  Тяжело дыша от ярости, я откинулась на спинку кресла и рванула с себя шляпку. Что это Пардлоу себе думает, он в своем уме?
  Из того, что рассказывал Джон, а также из высказываний детей нашего герцога о своем отце, мне было совершенно ясно: он привык добиваться своего своими собственными методами.
  "Ну, это мы еще посмотрим, ад кровавый,"- пробормотала я, вытаскивая длинную, с жемчужной головкой, булавку из полей моей шляпы. Сетка, в которую были заправлены мои волосы, оторвалась; я выбросила ее наружу, и взмахнула распущенной гривой над моими плечами.
  
  Мы свернули на Четвертую улицу, которая была вымощена кирпичом, а не булыжником, и тряска стала меньше.
  До тех пор ехавшая, вцепившись в сиденье, я смогла отпустить хватку и возилась с окном.
  Если бы только я смогла его открыть, если бы мне удалось дотянуться до фиксатора - тогда, даже если дверь распахнется и я вывалюсь на улицу, можно было положить конец отвратительным махинациям герцога.
  Окно работало по принципу скользящей вверх-вниз панели, и не было никакой защелки, с помощью которой я могла получить над ним контроль; единственным способом его открыть было, вставив кончики пальцев в неглубокую канавку на одной стороне, толкать его изо всех сил вверх.
  Я мрачно пыталась это сделать, несмотря на возобновившуюся скачку, когда услышала срывающийся голос герцога, и мы остановились где-то на пол-пути к месту, название которого он выкрикнул носильщикам.
  "Сст... стоп. Я не могу..."
  Его слова затихли, носильщики дрогнули и перешли на шаг; потом вовсе остановились, и я прижалась лицом к внезапно ставшему неподвижным окну.
  Герцог стоял посреди улицы, с кулаком, крепко прижатым к жилету, и с трудом дышал. Лицо его побагровело, губы стали синими.
  "Опустите меня, откройте эту чертову дверь, сейчас же!"- крикнула я через стекло одному из носильщиков; тот оглянулся на меня через плечо, с явной тревогой на лице.
  Они так и сделали, и я, взметнув юбки, выбралась из портшеза, успев приколоть булавку в кармане, с изнанки - как не раз делала это до сих пор. Возможно, она мне еще пригодится.
  "Садитесь, черт вас дери,"- сказала я, добравшись до Пардлоу.
  Он покачал головой, но позволил мне подвести себя к креслу, где я заставила его сесть; мое чувство законного удовлетворения при таком повороте событий было несколько омрачено опасениями, что он, того и гляди, попросту умрет.
  
  Первая моя мысль - что у него острый сердечный приступ, - исчезла в тот момент, когда я прослушала его дыхание, или, скорее, попыталась. Характерные хрипящие вдохи человека, мучимого астматическим приступом, были очевидны - но я схватила его за запястье, и на всякий случай проверила пульс. Бьется сильно, но устойчиво; он вспотел, но это была нормальная испарина, вызванная скорее жаркой погодой, а не внезапным выделением липкого экссудата, которым часто сопровождается инфаркт миокарда.
  Я коснулась его кулака, все еще прижатого к груди.
  "Здесь у вас болит?"
  Он покачал головой, трудно закашлялся, и убрал руку.
  "Нужны таблетки б-б..."- выдавил он, и я увидела в жилете кармашек, куда он попытался добраться.
  Засунув в него два пальца, я вытащила маленькую эмалевую коробочку, в которой оказалась крошечная закупоренная пробирка.
  "Что это... а, неважно."
  Я вытащила пробку, понюхала - и громко чихнула, - от паров аммиака, неожиданно ударивших мне в нос.
  "Нет," - твердо сказала я, закрывая пробку и заталкивая флакон и коробку к себе в карман. "Это не поможет... Надуйте губы и выдохните."
  
  Глаза у него уже вылезали из орбит, но он это сделал; на своем потном лице я почувствовала легкое движение воздуха.
  "Верно. Теперь расслабьтесь и не дышите, просто ждите - оно придет. Выдыхайте на счет четыре. Раз, два, три, четыре. В два приема, в том же ритме. Выдыхайте, три-четыре - пусть придет, раз и два. Да, хорошо. Теперь не волнуйтесь; вы вовсе не собираетесь задохнуться; можете продолжать делать это в течение всего дня."
  Я ободряюще ему улыбнулась, и он сумел кивнуть мне в ответ.
  Я выпрямилась и огляделась вокруг: мы были совсем рядом с Локаст Стрит, и аптека Петермана была не больше, чем в двух кварталах отсюда.
  "Вы,"- сказала я одному из носильщиков - "бегите в аптеку, и принесите нам кувшин крепкого кофе. Он заплатит,"- добавила я, махнув рукой в сторону герцога.
  Мы начинали собирать толпу.
  
  Я продолжала настороженно озираться; мы были достаточно близко от операционной доктора Хебди, и в любой момент он мог выйти посмотреть, в чем проблема - а это было последнее, что я хотела бы видеть,- как шарлатан материализуется, с ланцетом наготове.
  "У вас астма,"- сказала я, вновь обращая свое внимание на герцога.
  Я опустилась на колени, чтобы заглянуть в его лицо, когда следила за его пульсом. Он был заметно лучше, медленнее, но я подумала, что только так я смогу вовремя заметить странное состояние, которое у врачей называется "парадоксальный импульс"- явление, которое иногда наблюдается у астматиков; при этом частота сердечных сокращений ускоряется во время выдоха, и падает во время вдоха. Не то, чтобы у меня были какие-то сомнения, но... "Вам это известно?"
  Он кивнул, все еще поджимая губы и выдувая воздух.
  "Да,"- коротко выдавил он, прежде чем вдохнуть снова.
  "Вы обращаетесь к врачу по таким поводам?"
  Кивок.
  "Он и в самом деле рекомендует вам нюхательные соли, sal volatile, при таком случае?" Я махнула рукой в сторону флакона в моем кармане.
  Он покачал головой.
  "Только при обмороках,"- выдавил он. "Все, что у меня есть с собой."
  "Ну разумеется." Я положила руку ему под подбородок и запрокинула голову, разглядывая его зрачки - они были в норме.
  Я чувствовала, что спазмы утихли, и он тоже; плечи начали опадать, и с его губ исчез синюшный оттенок.
  "Не хотите же вы их использовать, когда у вас приступ астмы; кашель и слезотечение сделают вам еще хуже, только усиливая мокроту."
  
  "Долго вы еще будете дурака валять, стоя столбом возле больного? Живо бегите и вызовите врача, парни!" - услышала я резкий голос женщины в толпе позади меня.
  Я сделала гримасу, и герцог это заметил; он вопросительно поднял брови.
  "Вы не хотите этого врача, поверьте мне." Размышляя, я встала и оглядела толпу.
  "Нет, нам не нужен врач, большое спасибо,"- сказала я, очаровательно, насколько это было возможно. "Это было простое несварение - он съел что-то не то. Сейчас он в совершенном порядке. "
  "По мне, так он не выглядит слишком бодро, мэм,"- сказал другой голос, с сомнением. "Я думаю, нам лучше вызвать врача."
  "Да пусть себе умирает!" - раздался крик откуда-то сзади, из толпы. "Чертов лобстер!"
  Странное волнение пробежало сквозь толпу, и я вновь почувствовала страх, где-то под ложечкой.
  До сих пор они не думали о нем, как о британском солдате, для них это был просто забавный спектакль. Но сейчас...
  "Я позабочусь о докторе, леди Джон!"
  К моему ужасу, мистер Колфилд, известный в городе консерватор, пробивался к нам через толпу, ловко орудуя тростью, увенчанной тяжелым золотым набалдашником. "Прочь, вы, паршивые оборванцы!"
  Он нагнулся, чтобы заглянуть в паланкин, и приподнял шляпу, обнаружив там Хэла.
  "Ваш слуга, сэр. Помощь прибудет незамедлительно, будьте уверены!"
  Я схватила его за рукав.
  Толпа, слава Богу, разделилась. Несмотря на свист и злобные выкрики, направленные на Пардлоу и на меня, здесь были и несогласные, из лоялистов (или, возможно, просто людей здравомыслящих, кому и в голову не приходило, что нападение на больного на улице может быть частью их политической философии); их голоса пробивались сквозь шум толпы с разумными протестами, но отнюдь не с оскорблениями.
  "Нет, нет!" - воскликнула я. "Пусть кто-то сходит за доктором, пожалуйста. Но я не смею оставить Его светлость здесь одного, без защиты!"
  "Его светлость?"
  Колфилд моргнул, и, бережно достав пенсне в золоченой оправе из маленького футляра, водрузил его на нос и наклонился, чтобы заглянуть в кабину к Пардлоу, который кивнул ему с большим достоинством, хоть и продолжал старательно исполнять свои дыхательные упражнения.
  "Герцог Пардлоу,"- поспешила сказать я, все еще цепляясь за рукав Колфилда.
  "Ваша светлость, позвольте представить вам господина Финеаса Грэма Колфилда?"
  Я быстро помахала рукой где-то между ними, но тут же, заметив, что наш носильщик галопом возвращается с кувшином, бросилась к нему, надеясь добраться до него прежде, чем он услышит вопли толпы.
  "Спасибо,"- сказала я, тяжело дыша, и выхватила у него кувшин. "Мы должны увезти его, прежде чем толпа совсем... озвереет,"- оговорилась я, услышав как - хрясь! - брошенный булыжник отскочил от крыши носилок. Мистер Колфилд присел.
  
  "Эй!"- закричал чейрмен, в бешенстве от этого нападения на средство его существования. "Прочь отсюда, вы все!"
  Он направился к толпе, сжав кулаки, и я схватила его за фалды свободной рукой.
  "Забирайте его - и ваш стул, - и бегите!"- сказала я, убедительно, как это только было возможно. "Везите его к... нет, только не в Кингс Армс; это место было известно как оплот лоялистов, что могло лишь распалить наших преследователей. К тому же я не хотела оказаться во власти герцога, попав туда вместе с ним.
  "Везите нас к номеру семнадцать, по Честнат-стрит!"- быстро сказала я, и, покопавшись одной рукой в кармане, выхватила монету и сунула ему в руку. "Живо!"
  Он, без долгих размышлений, взял монету и бегом, со стиснутыми кулаками, направился к носилкам, и я побежала вслед за ним, быстро, как только позволяли мои красные Марокканские каблуки, прижимая к груди кувшин с кофе.
  Его номер был нашит на рукаве: Тридцать девять.
  
  Целый град камней осыпал наш седан, и второй носильщик, номер Сорок, быстро моргая, как будто это был пчелиный рой, кричал в толпу - "Проваливайте!" - повторяя это снова и снова.
  Мистер Колфилд, поддерживая его в более изящной манере, кричал "Прочь!" и - "Оставьте нас немедленно!" - подчеркивая слова тычками трости в самых смелых из ребятишек, шнырявших вокруг в надежде получше рассмотреть представление.
  "Сюда,"- выдохнула я, опираясь на кабинку.
  Хэл был все еще жив, но уже еле дышал.
  Он поднял на меня брови, и кивнул в сторону толпы снаружи. Я покачала головой, и сунула кофе ему в руки.
  "Пейте это,"- удалось выговорить мне, - "и продолжайте дышать."
  Хлопнув дверью носилок, я защелкнула фиксатор в прорези, с мгновенным мстительным удовольствием, и выпрямилась, обнаружив рядом с собой старшего сына Фергюса, Жермена.
  
  ***
  "У ВАС СНОВА НЕБОЛЬШИЕ ПРОБЛЕМЫ? Все вам неймется, Grand-mère?" - спросил он, ничуть не смущаясь летевших в нас камней, дополненных теперь комьями свежего навоза - те со свистом пролетали мимо наших голов.
  "Можно сказать и так,"- ответила я. "Неймется..."
  Но прежде, чем я смогла договорить, он развернулся, и крикнул в толпу на удивление громко:
  "Это моя бабушка! Если вы коснетесь хоть одного волоса на ее голове, я..."
  Несколько человек в толпе засмеялись, и я подняла к своей голове руку.
  Я совершенно забыла о потерянной шляпе, и теперь волосы у меня стояли дыбом, словно шляпка огромного гриба, словно темное грозовое облако вокруг головы - что никак не вязалось с моим потным лицом и мокрой шеей.
  
  "Да я вас самих посмуглеть заставлю!"- вопил Жермен. "Да, я имею в виду вас, Шеки Лоуи! И вас тоже, Джо Грум! "
  Два мальчугана-подростка заколебались, переминаясь с ноги на ногу, с комьями грязи в руках. Очевидно, они неплохо знали Жермена.
  "А моя бабушка скажет вашим папашам, что вы тоже в этом участвовали!"
  Это решило вопрос - мальчишки отступили на шаг, побросав свои комья на землю, и пытаясь выглядеть так, будто не имели ни малейшего представления, откуда они вообще родом.
  "Пойдемте, Grand-mère,"- сказал Жермен, схватив меня за руку.
  Наши носильщики, неуклюже ссутулившись, взялись с обеих сторон за свои рукояти и подняли портшез.
  Мне никак не удавалось идти с ними в ногу, в марокканских туфлях на высоких каблуках. Я сбросила их, как только увидела пухлого доктора Хенди, пыхтящего нам навстречу, в кильватере задиристой тетки - той самой, что предложила его вызвать, и которая в настоящее время плыла к нам на всех парусах, подхваченная легким ветром собственного героизма, с лицом, пылающим благородным триумфом.
  
  "Благодарю вас, мистер Колфилд," - поспешно сказала я и, подхватив обувь одной рукой, последовала за портшезом, уже не в силах удерживать свои юбки навесу, подальше от грязных булыжников - но не слишком этим обеспокоенная.
  Жермен слегка приотстал, и делал какие-то угрожающие жесты, чтобы обескуражить погоню - но по звукам, доносившимся из толпы, я могла смело предположить, что их кратковременная враждебность уже превратилась в развлечение - и, хотя свист еще преследовал нас, ни одного метательного снаряда не было пущено в нас из толпы.
  Носильщики немного сбавили скорость, когда мы свернули за угол, и я смогла добиться прогресса на плоском кирпичном мощении Честнат-стрит, вышагивая рядом с креслом.
  Хэл, выглядывавший через боковое окно, выглядел теперь значительно лучше. Кофейник стоял на сиденье рядом с ним, очевидно, пустой.
  "Куда мы направляемся, мадам?" - крикнул он через окно, когда меня увидел.
  Насколько я могла слышать, под мерный топот башмаков, и сквозь оконное стекло, голос его также звучал значительно тверже.
  
  "Не волнуйтесь, Ваша светлость,"- крикнула я в ответ, трусцой поспешая рядом с ним. -"Вы под моей защитой!"
  
  
  НЕПРЕДНАМЕРЕННЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ НЕПРОДУМАННЫХ ДЕЙСТВИЙ
  
  ДЖЕЙМИ ПРОДИРАЛСЯ СКВОЗЬ заросли ежевики, не обращая внимания на великолепные ягоды и на хлещущие по лицу колючие ветки.
  Он готов был растерзать, растоптать ногами все, что могло ему встретиться по пути.
  Он еще колебался - не более мгновения,- когда добрался до двух лошадей, стреноженных и пасущихся на опушке. Потом развязал обеих и, хлестнув кобылу по крупу, отогнал ее, фыркающую от негодования, подальше в кусты.
  Даже если никто не удерет со второй лошадью, прежде чем милиция отпустит Джона Грея на все четыре стороны - Джейми в любом случае не собирался облегчать мерзавцу задачу добраться обратно в Филадельфию. К тому же - то, что должно там решиться, осуществить будет легче без таких осложнений, как личное присутствие Его светлости.
  
  И что я буду со всем этим делать? - подумал он, вонзив каблуки в конские бока и натягивая поводья, чтобы повернуть ее мордой к дороге.
  С некоторым удивлением он заметил, что руки у него трясутся, и крепче стиснул кожаную уздечку, чтобы это прекратить.
  Суставы правой руки дернулись, и белесая вспышка боли, там, где у него не хватало пальца, пробежала вверх по руке, заставив его зашипеть сквозь зубы.
  "Зачем, дьявол тебя раздери, ты мне все это рассказал - ты, крошечный идиот?"- сказал он себе под нос, пуская лошадь в галоп. "И что, ты думаешь, я теперь сделаю?"
  А то, что он чертовски хорошо мне ответил.
  Джон не сопротивлялся; даже не отмахивался. "Иди, и убей меня,"- сказал этот маленький мудак.
  Новый всплеск ярости свел руки Джейми судорогой, когда он мучительно ясно представил себе, как именно мог бы это сделать.
  Интересно - пошел бы он дальше, если бы рядом не оказался этот зассанец Вудбайн со своей милицией?
  
  Нет, этого он делать не стал бы.
  
  Даже сейчас, когда он так жаждал хоть на мгновение вернуться туда, и вытрясти из Грея всю душу, он начинал сам себе отвечать на свой вопрос; все возможные причины и доводы мучительно прокладывали путь к его рассудку сквозь туман ярости.
  Почему Грей все ему рассказал?
  Ответ был очевиден: именно по этой причине он и ударил его, чисто рефлекторно - и именно поэтому дрожал сих пор.
  Потому что Грей сказал ему правду.
  "Мы оба трахали вас."
  Он часто и глубоко задышал; голова у него закружилась - зато трястись он перестал.
  Тогда он поехал немного медленней; уши у коня были отведены назад, и нервно подергивались. "Все в порядке, а bhalaich,"- сказал он, все еще тяжело дыша, но уже гораздо спокойнее. "Все в порядке..."
  Он подумал, что сейчас его, пожалуй, вырвет - но с этим ему удалось справиться, и он откинулся в седле, и сел поустойчивей.
  
  Он все еще мог его коснуться - этого ободранного, саднящего места, которое Джек Рэндалл оставил в его душе.
  А ведь он думал, что время хорошо затянуло его шрамами, и что теперь он в безопасности - но нет, чертов Джон Грей сорвал их, и открыл рану всего четырьмя словами. "Мы оба трахали вас."
  И он даже не мог его за это винить - не следовало, во всяком случае, подумал он,- но сама эта причина упорно будила в нем ярость, хотя он прекрасно знал, насколько слабым оружием была эта причина против его призраков.
  Грей не мог себе даже представить, что эти слова с ним сделали.
  Хотя сама причина тоже имела и смысл, и цель.
  Именно она напомнила ему о втором ударе. Первый был просто слепым рефлексом; второй не был.
  Эта мысль тоже принесла с собой и гнев, и боль - но совсем другого сорта.
  
  "У меня была плотская связь с твоей женой."
  "Ах ты, мудак,"- прошептал он, натягивая поводья с инстинктивным свирепым усилием, которое заставило лошадь испуганно вздернуть голову.
  "Почему? Зачем ты мне все это говоришь - ты, мудак!"
  
  И второй ответ пришел с опозданием, но так же ясно, как первый: потому, что она расскажет мне все сама - ей не хватило всего минуты.
  И Грей это отлично знал. Он думал, что, если я совершу насилие, когда это услышу - лучше я сделаю это с ним...
  Да, она бы рассказала.
  Он сглотнул.
  И она это скажет. Но что он сам может сказать - или сделать,- в ответ, если такое случится?
  Он затрясся снова, и случайно натянул поводья - лошадь тут же пошла чуть ли не прогулочным шагом, мотая головой из стороны в сторону, и принюхиваясь.
  Это не ее вина. Я это знаю. Это не ее вина.
  Они думали, что он мертв.
  
  Он и сам знал, как выглядит эта бездна; он жил в ней долгие, долгие годы. И хорошо понимал, что могут сделать с человеком отчаяние и крепкие напитки. Но его воображение - или его отсутствие...
  Как все это случилось? Где?
  Знать, что это произошло, было само по себе мучительно; но не знать, как и почему это случилось с ней, было почти невыносимо.
  Лошадь остановилась; поводья лениво обвисли.
  Джейми Фрейзер сидел посреди дороги, закрыв глаза - и просто дышал, пытаясь ни о чем больше не думать, пытаясь молиться...
  Все доводы были исчерпаны; молитвы - еще нет.
  
  Разуму потребовалось некоторое время, чтобы расслабиться, понять, и умерить свое злое любопытство, свое страстное желание знать.
  Немного передохнув, он почувствовал, что мог бы продолжить путь, и снова собрал поводья.
  Все это может подождать.
  Но он должен был повидать Клэр, прежде чем сделает что-то еще.
  Просто теперь он понятия не имел, что он скажет - или сделает, - когда ее увидит; а ему необходимо было увидеть ее, с той же силой жестокой необходимости, какую может чувствовать человек, выброшенный за борт, в море; высаженный насильно на пустынный берег, без пищи и воды, на долгие недели и месяцы - до самого конца.
  
  ***
  КРОВЬ У ДЖОНА ГРЕЯ стучала в ушах так громко, что он едва слышал дискуссию среди своих похитителей, которые - приняв некоторые элементарные меры предосторожности, и связав ему руки перед собой, - сбились в кучку за несколько ярдов поодаль, и принялись горячо и злобно шипеть друг на друга, как стая гусей на скотном дворе, бросая иногда враждебные взгляды в его сторону.
  Его это не заботило.
  Он ничего не мог видеть левым глазом, и был уже совершенно уверен, что печень его разрушена - но даже это его не заботило тоже.
  Он сказал Джейми Фрейзеру правду - всю чертову правду, - и сейчас испытывал то же неистовое созвездие чувств, которые сопутствуют победе в бою: от глубокого, пронизывающего до костей, облегчения от того, что вы живы, от головокружительного всплеска эмоций, которые сначала несут вас на гребне волны, как будто вы отчаянно пьяны, а потом угасают, и оставляют вас, ошеломленного и легкомысленного где-нибудь на берегу... и до абсолютной неспособности рассчитать стоимость победы позже.
  Колени его пережили примерно ту же гамму пост-боевых ощущений - и наконец сдались.
  Без лишних церемоний он уселся в кучу листьев, и закрыл здоровый глаз.
  
  После короткого забытья, во время которого ничего существенного, кроме постепенного замедления ритма сердца, не случилось, барабанная дробь в ушах стала стихать, и он заметил, что кто-то зовет его по имени.
  "Лорд Грей!"- произнес чей-то голос снова, на этот раз громче, и достаточно близко - он почувствовал на лице теплый зловонный порыв табачного дыхания.
  "Мое имя не Лорд Грей,"- сказал он сердито, открывая глаз. "Я уже говорил вам."
  "Вы сказали, что вы лорд Джон Грей,"- сказал его собеседник, досадливо морщась сквозь кустики седых спутанных волос на лбу и щеках. Это был тот самый крупный мужчина в грязной охотничьей рубашке, который обнаружил их с Фрейзером первым.
  "Ну я. И если ты, черт возьми, хочешь поговорить со мной, изволь обращаться ко мне "милорд", или просто "сэр"- если тебе так больше нравится. Чего ты от меня хочешь?"
  Человек немного попятился, глядя на него возмущенно:
  "Ну, если вы так просите, сэр - прежде всего мы хотели бы знать, не ваш ли это старший брат, генерал-майор Чарльз Грей?"
  "Нет."
  "Нет?"- Неопрятные брови мужчины сошлись на переносице. "Но вы знаете генерал-майора Чарльза Грея? Разве он с вами не в родстве?"
  "Ну... да. Он..." Грей попытался вычислить точную степень родства, но сдался и махнул рукой. "Кузен какой-нибудь."
  Теперь те, кто вглядывался в него сверху, удовлетворенно загудели.
  Человек по имени Вудбайн присел рядом с ним, с квадратиком сложенной бумаги в руке.
  "Лорд Джон,"- сказал он более или менее учтиво. "Вы сказали, что в настоящее время вы не держите активной комиссии в армии Его Величества?"
  "Все верно." Грей подавил непрошеный зевок.
  Волнение в его крови угасло, и единственное, чего бы он сейчас хотел, было немедленно где-то прилечь и поспать.
  "Тогда не могли бы вы объяснить, что означают сии документы, милорд? Мы нашли их у вас в штанах."
  Он тщательно развернул бумаги, и держал их прямо под носом у Грея.
  Джон посмотрел на них действующим глазом.
  Записка, лежавшая сверху, была от адъютанта генерала Клинтона: короткое уведомление Грею о необходимости явиться к генералу при первой же возможности.
  Да, он ее уже видел, хотя едва успел взглянуть на нее, перед апокалиптическим явлением воскресшего из мертвых Джейми Фрейзера, в результате которого совершенно упустил ее из виду.
  Несмотря то, что произошло с ним с тех пор, он не смог сдержать улыбки.
  Живой. Кровавый человек был жив!
  
  Тогда Вудбайн отложил записку в сторону, открыв бумагу, лежавшую прямо под ней: документ, который пришел вслед за запиской от Клинтона.
  Маленький кусочек бумаги, скрепленный красной восковой печатью, мгновенно был им опознан; это был патент на офицерский чин, подтверждающий его назначение и полномочия, и действительный для его персоны на все времена.
  Грей недоверчиво на него поморгал - паучьи каракули военного писаря расплывались у него перед глазами...
  Но то, что было написано в самом низу, ниже подписи Короля, выглядело совершенно иначе, на этот раз исполненное размашистым, самоуверенным, и слишком узнаваемым почерком.
  "Хэл!"- воскликнул он."Сволочь!"
  
  "...Говорю вам - он был солдатом," - сказал маленький человечек с потрескавшимися очками, с жадностью разглядывая Грея из-под полей вязаной шляпы с призывом "УБЕЙ!", который Грей находил весьма неприятным.
  "И не только солдат, нет; он шпион! В чем дело - ведь мы могли бы повесить его без суда и следствия, сию же минуту?!"
  За этим последовал общий всплеск энтузиазма, явно одобряющий подобныйй курс действий - который с трудом подавил капрал Вудбайн, вставший с ним рядом, и принявшийся вопить громче, чем все сторонники немедленного исполнения приговора, вместе взятые - пока те нехотя не отступили, бранясь и бормоча себе что-то под нос.
  
  Грей сидел, зажав скомканную бумажку патента в связанных руках, и сердце у него бешено колотилось.
  А ведь они действительно могут его повесить, к чертям собачьим...
  Хоу то же самое сделал с Континентальным капитаном по имени Хейл, не далее чем два года назад, когда Хейл был пойман при сборе разведданных, одетый во все гражданское - и повстанцам не нужно было искать шанса лучше, чтобы нанести ответный удар.
  Уильям присутствовал тогда и при аресте Хейла, и при исполнении приговора, и дал Грею краткое изложение событий, совершенно шокирующее в своей наготе.
  Уильям. Иисусе - Уильям!
  С тех пор, как он оказался захваченным ситуацией врасплох, Грею впервые пришла в голову мысль уделить внимание своему сыну.
  Они с Фрейзером удрали тогда на крышу, и смылись из дома, спустившись вниз по водосточной трубе - и бросили Уильяма одного, едва державшегося на ногах от шока только что совершенного им открытия, в коридоре на втором этаже...
  Нет, не одного. Клэр тоже была там - и мысль о ней снова придала ему сил.
  Она сможет поговорить с Вилли, успокоить его, объяснить - ну, возможно, не объяснить, и даже не успокоить, - но по крайней мере, если в ближайшие несколько минут Грей будет повешен, Уильяму не придется пережить это в полном одиночестве.
  
  "Мы берем его обратно в лагерь,"- говорил Вудбайн упрямо, уже в который раз. "Что хорошего в том, чтобы вешать его прямо здесь?"
  "Одним Красномундирником меньше? Вот это как раз по мне!"- парировал дородный бандит, тот самый душегуб в охотничьей рубашке.
  "Слушай, Гершон, я сейчас не говорю о том, что мы не должны его вешать. Я сказал - не здесь, и не сейчас."
  Вудбайн, обеими руками держа мушкет, глазами медленно обводил по кругу мужчин, фиксируя каждого ледяным взглядом.
  "Не здесь, и не сейчас,"- повторил он.
  Грей, восхищаясь силой характера Вудбайна, едва удержался от того, чтобы не покивать ему в знак согласия, или попросту не поддакнуть.
  "Мы заберем его с собой, в лагерь. Вы все слышали, что он сказал; генерал-майор Чарльз Грей ему родственник. Может, полковник Смит сам захочет его вздернуть - или даже решит отправить этого человека к генералу Уэйну. Вспомните Паоли!"
  "Помните Паоли!"- их нестройные голоса эхом откликнулись на призыв, и Грей вытер опухший глаз рукавом - слезы текли из него постоянно, и сильно раздражали кожу на лице.
  
  Паоли? Что за дьявол это самое - Паоли? И наконец - где, когда, и как он должен быть повешен?
  Правда, решив именно сейчас вопросов не задавать , он, когда они поставили его на ноги, пошел за ними без единого слова упрека.
  
  
  
  HOMO EST OBLIGATUM AEROBE
  "Человек есть облигатный аэроб" - ГИППОКРАТ
  
  
  К ТОМУ ВРЕМЕНИ, как номер Тридцать девять торжественно открыл дверцу кабины, лицо герцога опасно раскраснелось - и вовсе не от жары, подумала я.
  "Вы же хотели видеть своего брата, разве нет?" - спросила я, прежде чем он смог собраться с дыханием и высказать мне все, что было у него на уме. Я махнула рукой в сторону дома. "Это его дом."
  То, что в настоящее время Джона в доме не было, могло и подождать.
  Он бросил на меня выразительный взгляд, но его до сих пор мучила одышка, и он предпочел благоразумно отвести глаза в сторону, раздраженно отмахнувшись от помощи номера Сорок, когда выбирался из портшеза. Он заплатил носильщикам - весьма кстати, потому что у меня денег с собой больше не было, - и, натужно хрипя и посвистывая, поклонился и предложил мне руку.
  Я взяла ее, не желая, чтобы он свалился прямо у нас в палисаднике. Жермен, выскочивший из кабины без заметных усилий, последовал за нами на деликатном расстоянии.
  Миссис Фигг стояла в дверном проеме, с интересом наблюдая за нашим прибытием. Снятая с петель сломанная дверь лежала на паре козел рядом с кустом камелии, предположительно дожидаясь чьего-нибудь профессионального внимания.
  "Могу я представить вам миссис Мортимер Фигг, Ваша светлость?"- вежливо сказала я, кивнув в ее сторону. "Миссис Фигг, повариха Его светлости и его экономка. Миссис Фигг, это Его Милость, герцог Пардлоу. Брат лорда Джона."
  Я увидела, как ее губы образуют слова "Merde... Дерьмо на тосте!"- к счастью, совершенно беззвучно.
  Она проворно спустилась вниз по лестнице, несмотря на свои внушительные объемы, и взяла Хэла под другую руку, поддержав его, потому что он снова начал синеть.
  
  "Просто сложите губы трубочкой - и дуйте," - коротко бросила я. "Сейчас же!"
  Он произвел горлом безобразный удушливый звук и послушно принялся дуть, хоть и корчил при этом в мою сторону злобные гримасы.
  "Именем Превечного Святого Духа - что вы с ним сделали?"- спросила меня миссис Фигг осуждающе. "Похоже, он собирается здесь помереть."
  "...Зато потом я спасла его от избиения камнями, и от нападения толпы - с неоценимой помощью Жермена,"- добавила я, оглядываясь на Жермена, который широко ухмылялся у меня за спиной. А также поучаствовала в акте его похищения - но решила, что в подробности нам вдаваться не стоит.
  "И, кажется, собираюсь спасти ему жизнь снова,"- сказала я, останавливаясь на крыльце, чтобы самой немного отдышаться. "В какой спальне мы можем его поместить? Возможно, у Уильяма?"
  "Уилл..." - начал герцог, но потом судорожно закашлялся, приобретя неприятно пюсовый оттенок "блохи-в-обмороке".
  "Уи - Уии..."
  "Ах да, я совсем забыла,"- сказала я. "Разумеется, Уильям же ваш племянник, не так ли? Только сейчас его здесь нет." Я искоса глянула на миссис Фигг, которая коротко фыркнула, однако ничего не сказала.
  "Дуйте, Ваша светлость."
  
  Зайдя внутрь, я увидела, что по части восстановления порядка здесь был достигнут определенный прогресс.
  Мусор был собран в аккуратную стопку у дверного проема, и Дженни Мюррей сидела рядом с ней на оттоманке, выбирая из кучи мусора уцелевшие кристаллы упавшей люстры и бросая их в миску. Она подняла на меня бровь, и не спеша поднялась на ноги, отложив миску в сторону.
  "Чем тебе помочь, Клэр?"- спросила она.
  "Кипятку,"- сказала я кряхтя, пока мы маневрировали с Пардлоу в прихожей - подобно Джону, он был худощав и тонок в кости, но мужчина, тем не менее, крепкий - и усаживая его в кресло.
  "Миссис Фигг? Чашки, несколько чашек, и... Дженни, мою аптечку! Не теряйте ритма, Ваша светлость - выдох, два, три, четыре - не дышите. Теперь втяните воздух - у вас все получится, обещаю."
  
  Лицо у Хэла подергивалось и блестело от пота, и хотя он еще мог себя контролировать, я уже видела панические складки вокруг глаз, когда дыхательные пути у него были перекрыты.
  Я с трудом подавила в себе такое же паническое ощущение; никому из нас это помочь не могло. Дело в том, что он действительно мог умереть.
  У него был свирепый приступ астмы, и даже имей я доступ к инъекциям эпинефрина, да и ко всем службам Главного госпиталя, возможно, это все равно бы не помогло - в подобных обстоятельствах люди умирали часто, - или от сердечного приступа, вызванного стрессом и недостатком кислорода, или от простого удушья.
  Руки его были стиснуты на коленях, молескиновые бриджи сильно помяты и темны пота, и жилы на шее вздулись от напряжения.
  С трудом я разжала ему руку и сильно ее сдавила; нужно было отвлечь его от паники, затемняющей рассудок - если тот вообще у него имелся... и если это могло его спасти.
  "Смотрите на меня,"- сказала я, наклонившись и глядя ему прямо в глаза. "С вами все будет в порядке. Вы меня слышите? Кивните, если вы меня слышите."
  Ему удалось коротко мне кивнуть.
  Он все дул, и дул - теперь слишком быстро; вялая струйка воздуха едва касалась моей щеки. Я сжала ему руку сильнее.
  "Медленней,"- сказала я, голос мой был совершенно спокоен. "Дышите сейчас со мной. Сложите кубы кошелечком - и дуйте..."
  Свободной рукой я мерно отстукивала у него на коленке счет на "четыре" - медленно, насколько позволяла мне храбрость. Воздух в легких кончился у него где-то между двумя и тремя, но он продолжал старательно поджимать губы, сильно напрягаясь.
  "Не так быстро!"- резко сказала я, когда рот у него вдруг широко открылся, судорожно глотая воздух. "Пусть это происходит само собой; раз, два - выдох!"
  
  Я услышала, как Дженни торопливо спускается по лестнице с моей аптечкой. Миссис Фигг величественно удалилась - словно могучий порыв ураганного ветра,- по направлению к летней кухне, где у нее всегда кипел на огне котел с водой - да, вот она снова пришла, три чашки нанизаны ручками-петельками на пальцы одной руки, кастрюля с горячей водой, завернутая в полотенце, крепко прижата к груди другой.
  "Три, четыре - добавь пихты, Дженни - раз, два, выдыхаем, три, четыре - хорошо, горстку в каждую чашку - два, да, вот и вдох..."
  Все время удерживать его взгляд, заставляя его резко выдыхать - вот и все, что помогало мне держать его дыхательные пути открытыми. Если он потеряет свой ритм, он потеряет даже то небольшое давление воздуха, что еще сохранялось в легких; тогда дыхательные пути плотно сомкнутся, мгновенный коллапс, и - я с отвращением оттолкнула эту мысль, изо всех сил стискивая ему руку, и только продолжала непрерывно отдавать команды, в промежутках между монотонно повторяемым ритмом.
  Кроме проклятой пихты - что, кровавый ад, у меня есть еще?
  Не так уж много, был бы ответ.
  Корень Боумена, дурман - нет, слишком опасно, очень токсичен, и действует недостаточно быстро.
  "Нард, Дженни,"- отрывисто скомандовала я. "Корень - размолоть." Я указала на вторую чашку, потом на третью. "Два, три, четыре..."
  Большие горсти растолченной совместной пихты (меткое название - выглядели они просто кучкой миниатюрных палочек), были помещены в каждую чашку, и уже замачивались. Я хотела дать ему настой, как только он будет достаточно охлажден; но ее требовалось замачивать еще добрые полчаса, чтобы получить концентрацию по-настоящему эффективную.
  "Еще чашки, пожалуйста, миссис Фигг - раз, два, хорошо..."
  
  Его ладонь в моей была скользкой от пота, однако он цеплялся за меня со всей силой, на которую был еще способен; я почувствовала, как трещат мои кости, и слегка повернула руку, чтобы облегчить боль. Он заметил - и немного ее отпустил.
  Я наклонилась, сжимая его руку в своих - и как бы невзначай воспользовалась возможностью положить пальцы на его пульс.
  "Вы вовсе не собираетесь умирать,"- сказала я ему тихо, но как можно настойчивей. "Я вам этого не позволю."
   Что-то похожее на улыбку скользнуло в этих по-зимнему острых голубых глазах, но сейчас ему не хватало дыхания даже помыслить о том, чтобы заговорить. Губы у него были еще синими, и лицо белее бумаги, несмотря на температуру.
  Первая чашка пихтового чая помогла ненадолго, тепло и влага сделали столько же, сколько и травы; "совместная пихта" (или эфедра) содержала адреналин (иначе эпинефрин), и была единственным, и действительно хорошим лекарством от астмы из тех, что были у меня в наличии; правда, в одной его чашке активных веществ было недостаточно, после десяти минут настаивания.
  Но даже это кратковременное облегчение помогло мне его стабилизировать.
  Рука шевельнулась, пальцы сплелись с моими, и он бессильно откинулся назад.
  
  Боец. Одного такого я уже знала, и когда увидела этого, то невольно улыбнулась.
  
  "Приготовишь мне еще три чашечки, Дженни, пожалуйста?"
  Если он будет пить их медленно - а он, в перерывах между вздохами, не мог сделать больше глотка,- и непрерывно, то мы вольем в него приличное количество стимулятора уже к концу шестой, самой концентрированной чашки.
  "И, миссис Фигг - что, если вы прокипятите еще три горсти пихты, и половину нарда с пинтой кофе, и с четверть часа дадите ей настояться?"
  Если сейчас он не умрет, я хотела бы иметь под рукой концентрированный настой эфедры; очевидно, это был у него не первый приступ, и - если он не станет последним,- когда-то может случиться следующий. Вполне возможно - в ближайшее время.
  Где-то у меня в подсознании все время тикали списки всех диагностических возможностей, и в настоящее время, когда я была почти уверена, что он собирается этот момент пережить, я наконец могла позволить себе обдумать их сознательно и подробно.
  
  Пот заливал струйками мелкие точеные кости его лица; и хотя первым делом я сняла с него мундир, жилет и кожаную портупею, манишка у него прилипла к груди, и штаны в складках паха были черны от влаги. Что было вовсе неудивительно - при такой жаре, в постоянном напряжении, и с огромным количеством выпитого горячего чая.
  Синюшный оттенок с губ уже исчез, не было признаков отека лица или рук, а на шее не было видно вздувшихся кровеносных сосудов, несмотря на его мучительные усилия.
  Я легко могла различить трескучие хрипы у него в легких, даже без стетоскопа - но грудного расширения он не показывал; торс у него был сухой и изящный, как у Джона, только несколько уже в груди.
  Уверена, это не было хроническим обструктивным легочным состоянием, здесь не было даже застойной сердечной недостаточности. Цвет лица, когда мы с ним встретились, был вполне хорош, и пульс у меня под пальцами звучал стабильно - быстро, без перебоев, никакой аритмии...
  
  Тут я очнулась, и поняла, что Жермен вертится рядом и все выглядывает у меня из-под локтя, с интересом разглядывая герцога, который ожил настолько, что сумел вздернуть в сторону мальчика бровь - хотя говорить по-прежнему не мог.
  "Ммм?" - спросила я, прежде чем возобновить подсчет вдохов, теперь уже автоматический.
  "Я только подумал, Grand-mère, о том..." - Жермен кивнул на Пардлоу, - "как его там, должно быть, обыскались. Может, лучше я отнесу кому-нибудь сообщение, чтобы они не посылали за ним солдат? Носильщики все равно им расскажут, разве нет?"
  "Ах..." Это была мысль.
  Он прав - генерал Клинтон, например, знал наверняка, что оставил Пардлоу в моей компании, и именно тогда его видели в последний раз.
  Я понятия не имела, с кем мог путешествовать Пардлоу - возможно, он был здесь в составе всего командования своего полка.
  Если так, поиски его люди начнут с минуты на минуту; офицер не мог исчезнуть со своего места надолго, без того, чтобы этого не заметили сослуживцы.
  И Жермен - паренек наблюдательный, каких мало,- был совершенно прав насчет носильщиков.
  Их номера означали, что они зарегистрированы Центральным агентством Чейрменов в Филадельфии; для сотрудников генерала было делом одной минуты найти номера Тридцать девять и Сорок, и узнать, куда они доставили герцога Пардлоу...
  Дженни, которая в тот момент выстраивала многочисленные чашки в боевой порядок, выступила вперед, опустилась с одной из них перед Пардлоу на колени и покивала мне - дескать, она сама проследит за его дыханием, пока я буду разговаривать с Жерменом.
  
  "Он велел носильщикам везти меня в Кингс Армс,"- сказала я Жермену, выводя его на крыльцо, где мы могли бы обсудить неслыханное. "А встретила я его в офисе генерала Клинтона в..."
  "Я знаю, где это, Grand-mère."
  "Полагаю, что знаешь. У тебя есть что-то на уме?"
  "Ну, я думаю..." Сперва он заглянул в дом, затем уставился на меня, в задумчивости прищурив глаза. "Как долго вы собираетесь держать его в плену, Grand-mère?"
  
  Итак, мои мотивы не ускользнули и от Жермена.
  Я ничуть не была удивлена; несомненно, он уже слышал о волнениях дня от миссис Фигг - к тому же, как это всегда с ним бывало, он знал, кем приходился нам Джейми, и, вполне возможно, что методом дедукции вычислил еще больше.
  Я подумала - что, если он успел повидать Уильяма? Если так, то он, вероятно, знал все.
  А если нет - то не было никакой нужды раскрывать это маленькое осложнение, пока не настала острая необходимость.
  "Пока не вернется твой дед,"- сказала я. "Или, возможно, лорд Джон,"- добавила я, в качестве запоздалой мысли.
  Я надеялась всем своим существом, что Джейми вернется очень скоро.
  
  Но может случиться и так, что он посчитает необходимым оставаться за пределами города, и отправит сюда Джона, с новостями.
  "В ту же минуту, как я отпущу герцога, он перевернет город ввех дном в поисках своего брата. Самонадеянно полагая - кстати сказать, - что в процессе оных не падет где-нибудь бездыханным."
  И самое последнее, чего бы я хотела - это спровоцировать их раскинуть невод, в который может попасться Джейми.
  Жермен в задумчивости поскреб подбородок - своеобразный жест для ребенка, который еще слишком молод для усов, но совершенно таким же образом, как делал это в жизни его отец,- и тут я наконец улыбнулась.
  "Может, это будет не слишком долго,"- сказал он. "Ведь Grand-père вернется обязательно; он дико обрадовался, увидев вас вчера вечером."
  Он широко улыбнулся, но затем заглянул через открытую дверь в дом, и снова поджал губы.
  "А что до него - вы же не сможете вечно его там прятать,"- сказал он задумчиво. "Но если бы вы отправили записку генералу, и другую - в Кингс Армс, о том, что Его светлость находится сейчас с лордом Джоном, они бы не стали начинать поиски сразу.
  И если позже кто-то сюда прийдет, и станет о нем расспрашивать - я считаю, вам стоит дать ему крошечный глоточек, после которого он будет держать себя тихо-тихо... и тогда вы могли бы сказать им, что он ушел. Или, может, стоит запереть его в чулане? Связать по рукам и ногам, и сунуть в рот кляп, чтобы он голоса не мог подать,"- добавил он свирепо.
  Надо признать, Жермен был человек весьма логичный, и даже глубокомысленный; это в нем было от Maрсали.
  
  "Отличная мысль,"- сказала я, снисходя до комментария к сравнительным достоинствам вариантов лишения Пардлоу всяких связей с внешним миром. "Позволь мне сделать это сейчас."
  Слегка задержавшись, чтобы быстро взглянуть на Пардлоу - которому сделалось лучше, хотя он по-прежнему сильно хрипел,- я взбежала наверх, и открыла письменный стол Джона. Это было делом одной минуты - смешать чернильный порошок, и написать две записки.
  Над подписью я немного поколебалась, но потом на глаза мне попался перстень Джона, лежавший на туалетном столике; у него просто не было времени его надеть.
  Мысль вызвала у меня некоторые угрызения совести; в ошеломляющей радости снова увидеть Джейми живым, а потом - в шоке от пришествия Уильяма, захвата Джона в заложники, и неистового исхода Уильяма из дома - Господи, где был Уильям теперь? - Джона я затолкала в самые потаенные глубины сознания.
  Тем не менее, сказала я себе, сейчас он был в совершенной безопасности.
  Джейми не позволит никакой беде с ним случиться, и как только он вернется в Филадельфию - но тут звон каретки часов на каминной полке прервал мои размышления, и я на них взглянула - было 4:00.
  
  "Время летит, словно птица, когда ты испытываешь радость и удовольствие," - пробормотала я себе под нос, и, нацарапав правдоподобное факсимиле подписи Джона, я зажгла свечу от углей в камине, накапала воска на сложенные записки - и с дьявольской улыбкой отштамповала их кольцом с полумесяцем.
  ...Возможно, Джон еще успеет вернуться до того, как записки будут доставлены адресатам.
  А Джейми, несомненно, будет со мной - как только ночная темнота сделает его возвращение безопасным.
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"