Водоворот
Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
|
|
|||||
| |||||
|
|
|||||
| |||||
|
5 апреля. После обеда 5 апреля. Ближе к полднику 5 апреля. Вечер 6 апреля. Утро 6 апреля. После обеда 6 апреля. Время полдника 18 апреля. Обед 18 марта. Вечер 21 марта. Вечер 30 марта. Вечер 31 марта. Утро 1 апреля. Вечер 5 апреля. После обеда 1 мая. После завтрака 1 мая. После ужина 2 мая. После ужина 24 мая. После обеда 9 июня. После обеда 15 июня. После обеда 20 июня. Время полдника 20 июня. Вечер 21 июня. Три часа ночи 21 июня. 4 часа утра 21 июня. Час дня 21 июня. После ужина 24 июня. После завтрака 30 июня. 3 часа ночи 30 июня. После обеда 17 сентября. Эпилог 5 апреля. После обеда― Ну, так что, теперь мы можем остановиться? ― красивая женщина, на вид которой можно было едва дать лет двадцать пять, потянула за локоть своего спутника. ― Потерпи, дорогая, осталось двести метров до станции, там мы точно будем в безопасности. Женщина согласно кивнула и потянула мужа в сторону ничем не примечательной пагоды на небольшой площади, в которую упиралась улица. Тот плотнее перехватил ручку небольшого саквояжа и, бросив ещё один тревожный взгляд через плечо, поспешил за женой. Их безумная гонка началась несколько часов назад, когда Дэниела внезапно подбросило на кровати, одновременно вырывая из сна. ― Перри, проснись! Скорее! ― повторять два раза не требовалось. Они уже давно жили в режиме постоянного ожидания нападения, и Пераспера, моментально проснувшись, тут же начала собирать золотистые волосы в хвост. Перехватив жадный взгляд стоящего у кровати супруга, она, улыбнувшись, ещё раз качнула высокой грудью. Тот несколько секунд завороженно следил за колебаниями, а потом, встряхнув головой, простонал: ― Черти меня задери! Жена потянулась к нему, полностью выскальзывая из-под одеяла и, нежно поцеловав в губы, прошептала: ― Ты так огорчаешься, будто мы вчера даром время теряли! ― Ты у меня красивая! ― ответил Дэниел, гладя её спину, уделяя особое внимание самому её низу. ― Уже сегодня мы будем дома, и ты мне расскажешь про это подробнее, хорошо? ― она ещё раз поцеловала мужа и, словно размывшись по комнате, начала собираться. Через три минуты они уже пробирались по скрипучей лестнице в сторону крыши, поскольку, по ощущениям Дэниела, внизу их ждала опасность. Точнее, его ощущения говорили ему, что, спустись они вниз, его жена погибнет. Помимо владения базовым набором обычного волшебника, Дэниел был предсказателем, хотя и не очень сильным. Это означало, что для того, чтобы увидеть будущее, ему не всегда нужно было глядеть в Хрустальный Шар, а ощущение происходящего иногда приходило вот так, внезапно, без медитации. С момента, как два года назад началась эта война, его способности не раз спасали жизнь ему самому, жене и дочерям. Вот, и перед этой поездкой ощущение грядущих неприятностей принудило его оставить девочек под защитой родового замка, а этим утром выбросило из постели. Теперь, когда доза адреналина усилила его способности и до невозможности обострила чувства, он, практически не пользуясь глазами, вёл бесстрашно скачущую за ним жену про крышам, лестницам, улочкам и балкончикам старого Шанхая. Они уже видели сияющие и днём, и ночью руны на пагоде здания стационарного портала, который должен был переправить их во Франкфурт, когда красная лампочка тревоги, мигавшая в его голове, потухла. Дэниел резко остановился, и Пераспера, врезавшаяся в него на полном ходу, недовольно зашипела, потирая ушибленный нос. ― Что такое, дорогой? ― Опасности больше нет, ― с тревогой глядя по сторонам, произнёс он. ― Тогда чего ты боишься? ― Того, чего не понимаю. ― Может, ты не чувствуешь? ― Чувствую. Но опасности больше нет. Как отрезало! Тут земля у них под ногами дрогнула, а ещё через несколько секунд порыв ветра взметнул пыль у них под ногами и понёс вдоль по улочке в сторону станции. ― Это какой-то... ― восхищённо пробормотал Дэниел, глядя в сторону, откуда пришёл толчок. ― Ну, так что, теперь мы можем остановиться? Тёплое апрельское солнце светило за окном. Снег уже давно стаял, так же быстро весенняя слякоть начала подсыхать. Лужайки были покрыты молодой зелёной травкой,которая местами пробивалась даже сквозь кирпичную крошку дорожек. Стайки воробьёв дрались за одни им видимые крошки и семечки, с голых деревьев надменно каркали вороны. Дафна Гринграсс стояла в коридоре Хогвартса, глядя в залитое солнечным светом окно невидящим взглядом. На лужайке замка играли первокурсники, устроив кучу-малу, но шум и гомон не пробивались снаружи сквозь толстые стены и многослойные окна. Тишину нарушил быстрый топот, который приближался из соседнего прохода. Шум шагов стал совсем громким, и из-за угла с заносом в повороте вылетел взъерошенный юноша в цветах Гриффиндора, размахивая мантией, как крыльями. Вписаться ему не удалось, и со смачным треском он влетел в стену рядом с Дафной, отскочил от неё, как мячик, и понёсся было дальше. Снова отвернувшись к окну, она услышала лишь пару шагов, а затем нарушитель спокойствия остановился. Она почувствовала его взгляд на себе. ― Если ты пялишься на мой зад, Поттер, то у тебя ничего не выйдет, ― холодным тоном произнесла она. ― Мантия очень хорошо всё скрывает... ― Ну, в некоторых случаях, действительно, лучше прятать с глаз долой... ― Что ты сказал? ― Было бы, что разглядывать! ― хмыкнул Гарри. Вот, прилип!― с досадой подумала она. ― Ты куда-то шёл, Поттер! ― Уже нет. Она резко обернулась и, наконец-то, встретила взгляд его зелёных глаз. ― Что так? ― Что ты здесь делаешь, Гринграсс? ― О, я польщена! Чудо-Мальчик знает, как меня зовут! Придётся теперь от фанаток прятаться! ― от лица Снежной Королевы по-прежнему веяло холодом. ― Так я, что, угадал? Ты и вправду Гринграсс? Ну и дела! ― Гарри картинно восторгался ситуацией. Дафна усилием воли задавила попытку уголка рта оттянуться кверху. Не хватало ещё, чтобы мне начали нравиться шутки полукровки из Гриффиндора! ― Да уж, Поттер, не у каждого имя на лбу написано! Ха-ха, в точку! Ничего ж себе! Да он меня сейчас на куски разорвёт!― подумала она, увидев, как его лицо стало мертвенно-бледным. Поттер задержал дыхание, стиснув кулаки так, что костяшки побелели, а потом выдохнул, и Дафна с удивлением заметила, как его лицо разглаживается и возвращает себе безмятежность, а губы растягиваются в открытую улыбку: ― Кстати, не ты, случаем, забрасываешь меня любовными посланиями, подписанными Твоя Д.? ― Ах, Поттер, Поттер! ― устало вздохнула она. ― Твоя Д.означает Твоя Дурочка, то есть, могло прийти от любой из твоих поклонниц! Чёртов фан-клуб имени меня!― подумал Гарри, и едва слышно процедил сквозь зубы: ― Гадюка! ― Тупица! ― отозвалась она раньше, чем он закончил, и равнодушно посмотрела на него своими бездонными озёрами. Гарри чуть не поперхнулся. Она даже на полсекунды не дала ему оставить за собой последнее слово. Он вздохнул, словно выпуская пар: ― Ну, а теперь, когда мы представились друг другу... ― Поттер заметил тень лёгкого разочарования, пробежавшую по лицу собеседницы, когда он применил этот дешёвый трюк, более соответствующий по уровню детскому саду, и опять мысленно чертыхнулся. ― Что ты здесь делаешь, Гринграсс? ― Ты уже спрашивал! ― А ты так и не ответила! Она снова отвернулась к окну: ― Я тебе ничего не должна, Поттер! ― Могла бы из вежливости! ― Мерлин! ― Дафна картинно закатила глаза к небу. ― Я дошла до того, что мне гриффиндорец напоминает о приличиях! ― перестав кривляться, она добавила тем же безмятежным тоном. ― Стою, никого не трогаю, в окошко гляжу! ― И что там, в окошке, Гринграсс! Что сегодня показывают? ― Во дворе ничего особо интересного не происходит, ― вяло проговорила она. ― Зато чуть подальше какие-то придурки в красных плащах на мётлах кататься учатся. Надо предупредить мадам Помфри, чтобы ждала пополнение! Гарри с тоской поглядел на кружащихся в небе товарищей по команде, у которых как раз в этот момент была тренировка. Вот, Рон в очередной раз свалился с метлы, и Анджелина привычно поймала его на Левикорпус. Поттер подошел к окну, у которого стояла Гринграсс, и опёрся о подоконник так, чтобы оказаться рядом с ней, и Дафна невольно обратила к нему свой взгляд. Знаменитый шрам на лбу, очки, непослушные тёмные патлы, упрямо сжатые губы и зелёные глаза. Он таким же образом разглядывал девушку, которую впервые видел так близко. Тонкий прямой нос, нежные губы, синие глаза, строго на него глядящие, идеально уложенная пышная золотистая грива волос... ― Что? ― Не обращай внимания! ― Что?! Поттер криво улыбнулся: ― А ты ― ничего, Гринграсс! Не совсем, конечно, в моём вкусе... ― Знаешь, Поттер... ― усмехнулась она, ― я рада! ― Чему? ― изумился он. ― Тому, что ты с утра почистил зубы! А то мне было бы ещё труднее терпеть тебя так близко! ― Ха! ― усмехнулся Гарри. Их лица находились совсем рядом, и говорил он тихо. Со стороны это походило на дружеское общение давних знакомых, ― привалившийся к подоконнику Поттер и стоявшая вплотную лицом в к нему Гринграсс. ― Королева чистоплюев вернулась! Давненько я Вас не видел, Ваше Величество! ― Не льсти себе, Поттер, такие подданные мне не нужны и пучок за пятачок! ― Не дождёшься, Гринграсс! ― Отвали, Поттер! Ты мне ауру топчешь! ― Оттопчешь тебе... змея! ― Всё сказал? ― Дафна перевела взгляд за окно, игнорируя Гарри. ― Что ты здесь делаешь, Гринграсс? Она недовольно на него посмотрела и снова уставилась в окно: ― Шел бы ты уже... куда шёл! ― Я не отстану, Гринграсс! Дафна недоуменно выкатила на него глаза: ― Да кто, ты, собственно, такой? По какому праву ты... ― Где Заноза, Гринграсс? Почему я не видел её за завтраком и обедом? ― вдруг спросил он. Дафна, только что воплощавшая собой надменность и холодность, мгновенно превратилась в разъярённую фурию. Ухватившись обеими руками за ворот, она рывком притянула его к себе, крича практически в лицо: ― Что ты знаешь про Асторию, мерзавец! Отвечай, чёртов неудачник! Гарри разогнулся, и Дафна, крепко державшая его, невольно приподнялась на цыпочках. Он схватил её за запястья, отдирая от себя, но она вцепилась в него мёртвой хваткой. Тогда Поттер склонил голову и чмокнул её в губы, отчего она сразу его оттолкнула, успев попасть ладонью по щеке: ― Ах, ты, гадкий... ― И нечего так орать, Гринграсс, у меня отличный слух. Был... ― Поттер демонстративно поковырял в ухе. ― Я ничего не знаю про твою сестру. Да что с тобой? Угомонись! ― увернувшись от её когтей, которыми она выстрелила ему в лицо, он схватил её за руки и развернул к себе спиной, крепко прижимая, после чего ему пришлось уворачиваться от её каблуков, которыми она пыталась попасть по его стопе и голени. ― Да успокойся же! Дафна, затихла и откинула голову на его плечо, заглядывая в глаза: ― Ну, что ты за человек такой? Зачем ты суёшь в это свой нос? Пусти! Она похлопала его по руке, и Гарри послушно разомкнул захват. Она опять отвернулась к окну, глядя за горизонт. ― Может, всё-таки расскажешь? Она заболела? Что случилось? ― Не твоё дело, Поттер! ― тихим голосом сказала она. ― Я не собираюсь давать тебе повод для насмешек и сплетен! Иди, куда шёл! ― До чего же вам, змеям, трудно живётся! Вы даже нормальное человеческое отношение... ― Мне не нужно никакое отношение от полукровки, Поттер. То, что моя сестра таскается за тобой... Оставь меня! ― Не таскается, а изводит! Ей отчего-то кажется, что тебе обязательно нужен парень, и что этим парнем достоин быть только я... ― Да? ― прищурилась Дафна. ― А мне она всё рассказывает, какой замечательный Лев пропадает, обделённый женским вниманием! Знала бы я, что она это про одного известного бабника, а не про Длиннопопа... ― Ты чего-то не понимаешь, Гринграсс... Слухи о моих достижениях на этом поприще, мягко говоря, преувеличены. ― Преувеличены? А кто Чо всё время в Башню таскал? А клинья подбивал к француженке, как её... Поттер задохнулся было от негодования по поводу такой неожиданной интерпретации его шапочного знакомства с Делякур, но быстро сообразил, что другого такого шанса ему не представится: ― Ну, Гринграсс, ты, что, не понимаешь, что ли? У неё же здесь ― во! ― ладонями с широко расставленными пальцами он показал, какое именно во. ― А сзади ― во! Э-эх! ― он с отчаянием махнул рукой. ― Разве ж ты поймёшь? ― Нет, Поттер, не пойму! ― досада на лице угловатой Гринграсс при упоминании выпуклостей Флёр явно пробивалась сквозь её ледяную маску, и ему сразу стало понятно, что выпад достиг цели. ― Конечно, не поймёшь! Со спермотоксикозом шутки плохи! Тут Дафна покраснела и прикусила губу, бросив на него полный смущения взгляд. Его довольная физиономия моментально вернула ей самообладание: ― Надо же, совсем забыла, что вы, львы, склонны молоть чепуху, смысл которой непонятен даже вам. Однако, туше, Поттер! ― Один-один, сударыня! ― лёгкий кивок головой должен был обозначить церемонный поклон, на который Дафна дрыгнула ножкой, изображая столь же изысканный книксен: ― Ну, положим, с формами мадемуазель мы разобрались, а что же было столь притягательно в нашей восточной коллеге, которую, уж точно, в темноте на ощупь от сосновой доски не отличишь? ― Всё тот же спермотоксикоз, Гринграсс! ― встретив её снисходительный взгляд, Гарри пояснил: ― Ну, она же временами шевелится! ― Кто? ― Чо! На пару десятков секунд Дафна ушла в себя, пытаясь осознать глубинный смысл этой фразы, а потом её ледяная защита вновь дала трещину: ― Ф-фу-уууу, как пошло, Поттер! И, к тому же, недостойно джентльмена! ― Брось, Гринграсс! Если бы я не был джентльменом, я бы совсем по-другому отозвался бы о девушке, вышедшей на тропу охоты за британской пропиской, легко забывшей погибшего претендента и нашедшей себе нового чемпиона. ― Тебе претит расчёт в браке, Поттер? ― приподняла она бровь. ― Претит? О, нет, ничего не имею против. Главное, чтобы этот расчёт не касался меня никоим образом. Еле, между прочим, отмахался! ― Ты ещё скажи, что не воспользовался ситуацией! ― В каком смысле? ― Гарри озадаченно вытаращил глаза, а потом просиял, осознав, о чём она говорит: ― Ты о сексе, что ли? Ну да, был у нас секс! ― и, смеясь, добавил, увидев, как Дафна раздражённо поджала губки: ― Мозги она мне трахала. А потом выносила. Трахала ― и выносила! Трахала ― и выносила! Гринграсс с удивлением обнаружила, что испытала облегчение от его слов: ― Так ты теперь безмозглый, Поттер? ― довольно улыбнулась она. ― Ага! ― с дебильным выражением на лице тот закивал головой. ― Как мозгов не осталось совсем, за дело взялся инстинкт самосохранения, и всё получилось, как нельзя лучше! ― Она тебя бросила, Поттер! ― уничтожающе заявила Дафна. ― Точно! ― радостно оскалился Гарри. ― Бросила. И сердце разбила. И теперь я такой несчастный! ― он приблизил губы поближе к девичьему ушку и прошептал заговорщицким тоном: ― Тс-сс! Главное, чтобы она в этом не сомневалось, а то ― такой труд насмарку! Он отстранился и перестал улыбаться: ― Где моя маленькая тень, Гринграсс? У неё контрольная скоро, и я обещал ей помочь подготовиться. ― Я тебе уже сказала, что это ― не твоего ума дело! ― опять нахмурилась она. Поттер усмехнулся: ― Ты делаешь из этого такой секрет, будто её украли и держат в заложниках, шантажируя твоего отца. Дафна изумлённо на него посмотрела, потом нахмурилась и прикусила губу: ― Так вот, почему... Он схватил её за плечи: ― Что ― почему? ― Гринграсс отвела взгляд и попыталась вырваться, но он крепко её держал, не пуская. ― Её, что, и вправду похитили? Она перестала вырываться и посмотрела ему в глаза: ― Отпусти меня! Сейчас же! ― Гарри разжал руки и поднял в знак примирения. Дафна снова отвела взгляд к окну: ― Я ничего не знаю. Я не видела её вчера после завтрака и сегодня весь день. Ночевать она не приходила. ― Что сказал напыщенный индюк? ― Снейп меня выслушал, сказал, что ему нужно что-то проверить, а потом нашёл меня и попросил не волноваться, ― Поттер открыл было рот, но она продолжила раньше, чем он успел задать свой вопрос: ― И, да, я написала отцу, и тот в ответном письме порекомендовал примерно то же самое. Он несколько секунд размышлял над сказанным ею. ― Ну, я пошёл! Пока! ― он развернулся и собрался было идти, но Дафна успела схватить его за руку: ― Ты куда? Поттер удивлённо посмотрел на неё, потом на своё плечо, за которое она ухватилась, потом опять на неё. Несмотря на прозрачный намёк, хватки она не ослабила. ― И это твоё нормальное человеческое отношение, полукровка? Он усмехнулся: ― А чего ты ожидала? Мы ж не графьё какое, академиев не заканчивали. А теперь, если не возражаете, Велич-сво, я пойду. Куры у меня не доены, понимаете ли! Она ещё крепче в него вцепилась: ― Ты что-то знаешь, Поттер? Я же по глазам вижу, что ты что-то смекнул. Скажи мне, что это? Гарри попытался отодрать её руки от себя: ― Мне нечего тебе сказать, Гринграсс. По крайней мере, ничего такого, что могло бы тебя заинтересовать... Ты со мной тут треплешься, прости меня, о бабах, а Заноза где-то там в беде! Отцепись от меня, мне нужно идти! ― Прости... ― Прости? Да ты совсем с катушек съехала! Это твоя сестра, а ты... Она снова попыталась дать ему пощёчину, но Гарри поймал её руку, и Дафна задёргалась, как в капкане. Субтильный на вид Поттер крепко держал её, и Гринграсс просто прижалась к нему, тяжело вздохнув: ― Ты ― гадкий! ― он ничего её не ответил на это заявление, и она продолжила: ― Первый раз за сегодня я смогла пять минут о ней не вспоминать. Нужно же было это всё испортить! ― она опять вздохнула. ― Так, что пришло в твою бестолковую голову? ― А что будет, если ты мне не поверишь? ― Это моя сестра, Поттер! ― Ну, ладно... Руки-то отцепи, никуда я не денусь... Она отпустила его, глядя в глаза: ― Что это... Гарри? ― и зажала себе рот, осознав, что только что назвала Поттера по имени. Он понимающе усмехнулся. Дафна решительно повторила: ― Что это, Гарри? ― Ну, хорошо... Дафна! ― от этого она вздрогнула, что не укрылось от глаз Поттера. ― Дафна, Дафна, Дафна, Дафна, Дафна! ― выпалил он. ― Гарри, Гарри, Гарри, Гарри! ― подхватила она, и оба довольно заулыбались. ― Ну, ладно, говори уже! ― В прошлые выходные я видел в Хогсмиде двоих Пожирателей! ― Ах, опять эти твои... ― она было презрительно скривилась, а потом увидела, как Гарри поскучнел и натянул на себя маску безразличия. ― Прости, Гарри, я не хотела. Мне сейчас уже всё равно, во что верить. Если так надо, то я и в Пожирателей могу поверить, только бы вернуть сестру! В его глазах бушевало яростное зелёное пламя, а лицо было искажено гневом. Он отодвинул её от себя и встряхнул за плечи: ― А мне, Гринграсс, совершенно плевать, во что ты веришь и во что ― нет! ― прошипел он ей в лицо. ― Я найду твою сестру. Не вздумай за мной тащиться! Поняла? ― Ступефай! ― послышался звонкий девичий голос. Уклоняясь от заклинания, Гарри толкнул Дафну от себя и пригнулся, доставая палочку: ― Экспелиармо! ― и зловеще улыбнулся, увидев новое действующее лицо. Новоприбывшая, лишившись палочки, и не думала отступить, и приближалась к нему, явно намереваясь выцарапать глаза: ― Не думай, Поттер, что палочка у тебя в руке чему-то поможет. Моргалки я тебе всё равно выцарапаю. Дафна, становись-ка мне за спину, сейчас я этому полукровке нос на задницу натяну! Гарри, по-прежнему злобно улыбаясь, словно меч, крутанул палочку в руке, потом чужую в другой и, качнув голову до предела в стороны так, чтобы хрустнули позвонки, ― крак! крак! ― плавно потёк слегка согнутой правой ногой назад, выставив левую левую носком вперёд, отводя правую руку с палочкой назад-вверх так, чтобы она смотрела на соперницу и выпрямляя левую руку так, чтобы чужая палочка смотрела перпендикулярно, как бы защищая. Нападающая презрительно хмыкнула и достала из-под мантии тусклое золотое колечко, которое немедленно надела на мизинец и выставила раскрытую ладонь вперёд, громко крикнув: ― Кольцо Всевластия! Неси мне мою палочку, раб! Поттер скукожился и сгорбился, став в полтора раза ниже и поковылял к девушке, протягивая ей палочку и причитая тоненьким голоском: ― Поттер плохой, плохой! Хозяйка накажет Поттера? Шатенка запрокинула голову и демонически захохотала: ― Ты ещё не заслужил моего наказания, раб! Гарри выпрямился, и теперь оба улыбались, весело глядя друг на друга. Стоящая рядом Дафна ошалело переводила взгляд с одного на другого. ― У-шу, Поттер? ― Кольцо Всевластия, Паркинсон? Панси взглянула на Гринграсс: ― Скажи мне, этот мужлан не шалил? Вдвоём мы его быстро уроем! Дафна, наконец, оправилась от шока. Она подошла к Поттеру и, положив руки ему на грудь, обернулась к Паркинсон: ― Ничего страшного, Панси, слегка повздорили, но теперь всё в порядке. Та навела палочку на ошарашенного Гарри: ― Дафна, не трогай это, заразишься ещё чем-нибудь! ― Не переживай, я справлюсь! ― и Гринграсс прижалась к нему всем телом, обнимая. Поттер сначала подёргался, пытаясь вырваться из захвата, а потом, подняв руки, выразительно вытаращил глаза и покрутил пальцем у виска, после чего со вздохом пристроил руки на её талии. Паркинсон усмехнулась и вкрадчиво поинтересовалась: ― Дафна, дорогая, а что это вы тут делаете? Гринграсс, как раз в этот момент с интересом слушавшая, как в его груди стучит сердце, не отрываясь, бросила ей через плечо: ― Не видишь, что ли, у нас ― свидание! ― Свида-а-ание! ― протянула Панси, а Поттер скорчил ей рожу, которая должна была означать ну, что мне с ней делать?. ― Не верю! ― Твоё дело! ― Докажи! ― Мне не нужно ничего доказывать! Мой парень меня обнимает... ― Поттер тут же оторвал от неё свои руки и сделал попытку убежать, но она их поймала, уложив обратно себе на талию, и, глядя ему в глаза, нахмурила брови, настаивая на своём: ― Обнимает! Паркинсон откровенно веселилась, глядя на её потуги: ― Не очень убедительно. Пусть, он тебя поцелует, тогда ― поверю! Нахмурившись, Дафна глядела на стоящего с открытым ртом Гарри. Тот отклонился назад всем корпусом и отвернув лицо в сторону. Не дождавшись никакой реакции, она шёпотом его упрекнула: ― Ну, что стоишь, как дурак? Целуй уже! ― М-м! ― он протестующе замотал головой, плотно сомкнув губы. ― Пару минут назад тебя и уговаривать не пришлось! Время идёт, а эта стерва так просто от нас не отвяжется! Она подтянулась на нём и, с силой потянув за шею и приложилась к упрямо закрытому рту. Гарри таращил глаза, а Панси за спиной перемежала сдавленное хрюканье с откровенным хихиканьем. Дафна почувствовала внезапный приступ злости на тупого гриффиндорца, не желающего ей подыграть даже самую малость. По-прежнему подтягивая его к себе, она отклонила голову и раздражённо прошипела: ― Понятно, отчего Чо тебя послала. Если это ― всё, на что ты способен... М-мм! Поттер не дал ей договорить, впившись в её губы поцелуем, и Гринграсс лишь успела прикрыть глаза и вдохнуть немного воздуха прежде, чем подвергнуться неожиданному натиску молодого человека. Так вот ты какой, французский поцелуй!― успела мелькнуть мысль на задворках ускользающего сознания. Ноги предательски подогнулись, и она чуть было не рухнула на пол, утянув с собой крепко держащего её Гарри. Оглядев из-под опущенных ресниц коридор, она оттолкнулась от него, что с первой попытки ей не удалось. Поттер её выпустил, аккуратно придерживая за руку, и Дафна нетвёрдой походкой направилась к стене, балансируя широко расставленными руками. Наткнувшись на стену, она прислонилась к ней плечом и застыла, с мечтательной улыбкой трогая губы кончиками пальцев. Гарри переглянулся с Паркинсон и смущённо развёл руками. ― А хватать меня за зад я не просила! ― раздался задумчивый голос стоящей к ним спиной Дафны. Панси выпучила глаза и закивала, показывая на подругу, мол, когда успел, я же всё видела. Гарри опять развёл руками и пробормотал под нос: ― Охота была... руку только отшиб... ― Ну, что за детский сад? ― всплеснула руками Паркинсон. ― Ну, кто так целуется? Вот, как надо! ― она захватила его голову в кольцо рук и, притянув к себе, впилась жарким поцелуем. Гарри сначала покраснел, а потом, поняв, что в ситуации есть некое очарование, схватил её в охапку, поддаваясь натиску. В течение нескольких минут они провели, сплетясь языками, а потом Панси резко завырывалась. Поттер отпустил её, и она отшатнулась, тяжело дыша: ― Ну, Поттер, ты и даёшь! Я так понимаю, что то, чем ты упирался в моё бедро ― отнюдь не волшебная палочка, не так ли? А, во-вторых, как Дафна уже сказала, ― она подошла к нему и, потянув его ухо к себе, крикнула, оглушив его: ― Хватать меня за зад я не просила! ― Панси, может, хватит уже? ― от голоса вернувшейся Снежной королевы, казалось, воздух в коридоре стал холоднее. Если бы ещё лицо не светилось красным, как свёкла! Она подошла к Гарри и, взяв его под руку, потянула в сторону лестниц. ― Пойдём, милый, найдём уголок, где нам никто не помешает! Поттер, ожесточённо трущий оглохшее ухо, нахмурился и отцепил её руку: ― Я тебе, по-моему, ясно сказал, чтобы ты за мной не шла! ― произнёс он едва слышно. ― Прости меня, Гарри! ― с мольбой в голосе зашептала она. ― Я тебе верю. Пожалуйста, возьми меня с собой! Он кивнул, и Гринграсс опять взяла его под локоть, как будто боясь, что он, всё-таки, от неё сбежит. В этот момент Поттер вдруг понял, что второй его локоть тоже занят. ― Паркинсон! ― прошипел он. ― Что тебе надо? Та обворожительно улыбнулась, захлопав ресничками: ― А я ― с вами! Из-за Гарри показалась Гринграсс: ― Панси, оставь нас, ты нам свидание испортишь! ― Нет, ну, поглядите, люди добрые, как за зад хватать, так он ― первый, а как на свидание позвать ― так обломись, Панси! ― Паркинсон! ― Я иду с вами ― и точка! Гарри попытался было безнадёжно развести руками, но на них уже висели две змейки. Тогда он попытался уткнуться лицом в раскрытую ладонь, но тоже без особого успеха. Он посмотрел на Дафну: ― Сама с ней разбирайся! ― и потащил обеих в сторону покоев Гриффиндора. ― Поттер, а куда это мы идём? ― спросила шатенка ― Мне нужно кое-что взять в своей комнате, ― буркнул он. Девушки синхронно отпустили руки. ― А обойтись без этого ― никак? ― Нет, ― с совершенно идиотским выражением на лице осклабился юноша. ― Мы же на свидание идём, и я просто уверен, что мне нужно кое-чем запастись! ― и он с намёком подмигнул своим спутницам. ― Ты о чём? ― опешила Панси, ужаснувшись пришедшей ей в голову мысли. ― Главное в нашем деле, ― голосом лектора произнёс Поттер, подняв кверху указательный палец, ― предохраняться! Вы же не хотите... незапланированных... последствий?! Дафна почувствовала, что лицо её горит. Этот несносный гриффиндорец над ними издевается! И, хотя она совершенно точно знала, что он совсем не за этим спешит к себе в комнату, тем не менее, само обсуждение темы привело её в необычайное смущение. Она повернула голову и увидела, что Панси, красная как рак, стоит, вытаращив глаза и прикрыв в ужасе рот обеими ладошками. Здорово её пробрало!подумала Гринграсс. Ай, Поттер, молодец! Глядишь, и отвяжется теперь! ― Ну, что, дорогая! ― обратился к шатенке Гарри, ― Ты с нами, я надеюсь? Давно мечтал заняться этим сразу с двумя слизеринками! Та поперхнулась и закашлялась, а Поттер, как галантный кавалер, подошёл к ней вплотную и участливо заглянул в глаза: ― По спинке постучать не надо? ― Я тебе сейчас постучу, наглец, я тебе так постучу! ― Так, ― грустно сказал Гарри, ― эту вычёркиваем! ― он обернулся к Дафне: ― ну, хоть ты-то не передумала? А то будет, как вчера! ― А что вчера было? ― повелась она на провокацию. ― А вчера, ― он грустно развел руками, ― я достал свой набор по уходу и весь вечер в одиночку полировал свою палочку, ― он подмигнул, заставив её покраснеть до корней волос. ― Если ты, конечно, понимаешь, о чём я. ― добавил он, с удовольствие любуюсь двумя ярко-красными девичьими личиками. Дафна помотала головой, отгоняя наваждение: ― Нет, я не передумала! Я ― с тобой! ― Я ― тоже! ― решительно сказала Панси. Поттер всплеснул руками: ― Паркинсон, ты, хоть, понимаешь, на что подписываешься? Это не игрушки, обратно дороги не будет! Она опять покраснела и кивнула: ― Я ― с вами! Гарри и Дафна синхронно закатили глаза и простонали. ― Ну, ладно... Давайте сделаем так... Вам в башню со мной идти, наверное, не следует, ― девушки кивнули. ― Я пойду сам, а вы пока дойдите до подземелий и наденьте... что-нибудь этакое... ― он поболтал рукой в воздухе, ― подобающее! Через полчаса встречаемся... на первом этаже у лестницы. Дафна подошла к нему вплотную и тихо спросила, глядя снизу вверх: ― Ты, ведь, не уйдёшь без меня? Поттер помотал головой: ― Нет, не уйду. Не опаздывай! И это... ― он остановил развернувшуюся было Гринграсс: ― Учти, это может затянуться надолго! ― и он опять с удовольствием подмигнул покрасневшей Панси. 5 апреля. Ближе к полдникуДэниел, прижавшись к свернувшейся калачиком жене, коснулся губами кожи у неё за ушком: ― Я люблю тебя! Его рука, скользнув вдоль бедра к талии, прошлась по упругому животику и вновь сместилась на бедро, но уже на внутреннюю его сторону, и настойчиво сжала. ― Что, опять? ― с наигранным испугом простонала Перри. ― Ты была сегодня восхитительна! ― он приник губами к её шее, постепенно смещая осмелевшую руку вверх по бедру. ― Вот, на этом месте поподробнее! ― нетерпеливо выдохнула жена. В их паре именно она была бойцом. Он был великолепен в удержании щита, но его ударная мощь была весьма ограничена. Пераспера же, как и любая тёмная ведьма из чистокровной семьи, была способна жалить, как настоящая змея. Она изобретательно и непредсказуемо атаковала, обильно используя фирменные родовые и новоизобретённые заклинания, но в пылу схватки быстро заводилась и теряла осторожность. Прикрывающий, придерживающий и твёрдой рукой уводящий с линии огня муж был ей столь же необходим, как и она ему, не способному в бою применить ничего сильнее Экспелиармоса или Ступефая. Чувство опасности вновь дало о себе знать, когда они оказались во Франкфурте. Портал в Лондон находился в соседнем зале, и супруги, не мешкая, влились в поток отправляющихся в Англию. Когда до манящей голубизны портала оставался десяток метров, Дэниел вдруг почувствовал дуновение смерти. Смерти его жены, поскольку свою смерть предсказать не мог никто. С каждым шагом ощущение становилось объёмнее и красочнее. Поняв, что ему было нужно, мужчина, перехватив жены за локоть, выдернул её в сторону и потянул в угол огромного зала станции. ― Всё так плохо? ― понимающе спросила она, когда они оказались достаточно далеко от лишних ушей. Муж с тоской посмотрел в сторону портала: ― В Лондон нам нельзя. Оставаться здесь ― тоже. Через пятнадцать-двадцать минут здесь будут Пожиратели. Женщина побледнела: ― Какие у нас варианты? ― Нам обязательно нужно добраться домой. Если за нас принялись всерьёз, то поместье будет атаковано в ближайшие дни, если не часы. Я даже не представляю, как нам связаться с девочками. Это было самое неприятное. Связи не было никакой. Единственный, кто от них, загнанных в угол и проигрывающих схватку за схваткой, ещё не открестился, был друг Дэйв, и он теоретически мог бы, по крайней мере, издали посмотреть на поместье, чтобы понять, напали на него, или ещё нет. К несчастью, даже весточку ему было не отослать, поскольку здесь, во Франкфурте, они были совсем одни. ― Думай, любимый, думай! ― Мы могли бы попытаться переместиться в Париж... ― На этой станции портала нет! ― Ничего, тут недалеко... Нам нужны маггловские деньги... ― А, чтобы купить их, тебе нужно идентифицировать себя! При мысли об обмене денег Дэниел почувствовал, как его кольнуло болью предсказания. Она заметила, как он поморщился: ― Деньги менять нельзя? ― Можно, но нас обнаружат. Ничего страшного, не бойся! Пераспера ласково улыбнулась: ― С тобой, любовь моя, мне ничего не страшно! Муж притянул её к себе и крепко обнял: ― Я знаю, милая! Ты бесстрашно защитишь меня от всех злодеев, которые встретятся нам на пути! Она хихикнула, отстраняясь: ― Пойдём уже, беззащитный мой! Обменяв деньги, они вышли из здания станции и торопливым шагом направились к трамвайной остановке, которая находилась сразу за углом. Среди бывших студентов Слизерина было мало таких, кто совсем не разбирался в хитросплетениях маггловской жизни, и воспользоваться общественным транспортом было в порядке вещей, что сильно отличало их, к примеру, от выпускников Гриффиндора, которые и в волшебном мире берегов туманного Альбиона разбирались с трудом. Трамвай подошёл буквально через пять минут, и супругам не пришлось долго ждать. В тот момент, когда мелодичный женский голос объявил следующую остановку, и двери уже были готовы закрыться, в вагон втиснулась группа стриженых наголо подростков. Татуировки на затылках, чёрная клёпаная кожа, покрытые шипами костяшки перчаток делали их вид весьма угрожающим. Однако, местные жители не обращали на молчаливую компанию никакого внимания. Пераспера же, наоборот, подобралась, как кошка перед прыжком и стала проверять, удобно ли расстёгивается чехол для палочки на предплечье. Муж тихонько тронул её руку и улыбнулся, когда она на него взглянула: ― Ещё нет, ― шёпотом сказал он. ― Когда приедем... Она поняла и кивнула, расслабляясь. Обхватив руками плечо Дэниела, она глядела в окно на просыпающийся город за окном. Потом, прижавшись носом к его спине, с улыбкой наблюдала за скинхедами, которые всполошились при появлении в трамвае двух пожилых фрау. Сидевшие подростки разом вскочили со своих мест, а двое помогли старушкам добраться до сидений. Пераспера даже успела задремать, когда супруг нежно погладил её макушку, и теперь сонно хлопала глазами, вырванная в реальность из сладких объятий дрёмы. ― Дорогая, приготовься! Пераспера снова нащупала палочку и, ухватившись за локоть мужа, направилась к выходу. Она с тревогой следила краем глаза за компанией бритоголовых, сошедших вместе с ними, но те сразу отвернули в другую сторону и скрылись за углом. Редкие прохожие разошлись по своим делам, и они остались на пустынной улице в центре делового района одни. Услышав сзади шорох, супруги одновременно обернулись и увидели двух мужчин в чёрных балахонах и серебристых масках. С противоположной стороны тоже раздался топот. ― Экпалиармо! ― прошептал Дэниел и резко развернулся, заслоняя жену: ― Протего! Дёрнув её за талию, он сместился в сторону, пропуская мимо Аваду, которая тут же нашла себе цель среди нападавших. Пераспера тем временем беспрестанно кидала то в одну, то в другую сторону заклинания. Ещё рывок ― и выпущенная одним из Пожирателей Сектумсемпра врубается в грудь его товарища напротив. Третий, которого зацепила Перри, с перерубленной ногой катается по асфальту, безмолвно крича от боли, пытаясь остановить кровь. ― Протего Максима! ― лишившийся в самом начале палочки Пожиратель бросился на них с мечом, и Дэниел, поставив щит, быстро шагнул в его сторону. Атаковавший, от которого активный щит буквально оторвал кусок тела с рукой, в которой было зажато оружие, бесполезным куском плоти свалился на землю. Последний из нападавших увидев, как быстро полегли его товарищи, стал отступать, бросая в супругов заклинания, которые Дэниел легко отбивал. Попасть в петляющего, как удирающая от стаи гончих лисица, Пожирателя было нелегко, и Пераспера, до крови прикусив губу, веером выпустила с десяток Ступефаев, один из которых и зацепил незадачливого беглеца. Дэниел в очередной раз поразился твёрдой руке жены, которая с тридцати метров небрежно запустила Редукто, отделяя голову Пожирателя от плеч. Двоих раненых он добил сам, подняв их высоко в воздух Левикорпусом и отпустив. Тяжело дышащая Пераспера, у которой череда заклинаний отобрала послидние силы, с бледным лицом стояла рядом, её трясло от вида размазанных по асфальту ошмётков плоти и расчленённых трупов. Он подошел и обнял её, крепко прижимая: ― И после всех этих боёв ты никак не можешь привыкнуть? ― Помоги мне Мерлин никогда не привыкнуть! ― глухо оторвалась она ему в плечо. ― Пойдём, любимая! ― заслонив собой кровавую сцену, он повёл её к станции с порталами. Больше им пока ничто не угрожало. Панси стояла перед своей кроватью, уперев подбородок в кулак, и пыталась сделать выбор. Дафна, уже давно надевшая под мантию охотничий костюм, и теперь набиравшая в безразмерную сумку всё, что по её мнению, могло пригодиться в походе, присела, глядя на подругу. ― Панси, что ты стоишь? Я выхожу через пять минут! ― Ты мне можешь дать совет? ― спросила погружённая в раздумья Паркинсон. ― Вот, смотри, чёрный комплект почти ничего не скрывает, к тому же, к нему есть пояс и чулки. Красный мне очень идёт, но слишком уж консервативный, одни трусы чего стоят. А чёрный с розовым, конечно, совершенно дурацкого цвета, зато в нужных местах можно просто развязать шнурок... Как ты думаешь? А, вот, ещё есть замечательное совершенно прозрачное боди, вот, смотри... Дафна облокотилась о спинку кровати, прикрыв лицо ладонью. ― Панси, ― тихонько позвала она. ― Панси, мы не трахаться идём! Паркинсон удивлённо уставилась на неё: ― Ну да, я знаю! ― Знаешь? ― Конечно! Трахаться! Какое... неприличное слово! Конечно, мы идём заниматься любовью! ― прижав красные кружевные трусы к груди, она мечтательно смотрела через окно в даль синего неба. ― И я хочу, чтобы мой первый мужчина навсегда меня запомнил! Гринграсс опять уткнулась в ладонь, качая головой: ― Панси! Никакого секса, никакой романтики, никаких кружевных трусов, поцелуев или даже объятий! Мы идём... там может быть опасно... Ну, ты же знаешь Поттера и то, как он влипает то в одно, то в другое? ― Паркинсон кивнула. ― Так вот, сегодня он опять влип! ― А при чём тут ты, Дафна? ― При том, что он влип в мои проблемы! Панси упёрла руки в боки: ― Рассказывай! ― Нет времени, мне пора идти! ― Нет уж, я с тобой! ― Ты же даже не собиралась! Панси усмехнулась, распахивая мантию, под которой внезапно оказался точь-в-точь такой же костюм, как у подруги, только не болотно-коричневого, а болотно-зелёного цвета. ― Но как? ― спросила донельзя удивлённая Дафна. ― Элементарно, Ватсон! Я всё ждала, когда вы прекратите свою дурацкую игру. По тебе же видно, что ты сама не своя! ― Но ты же краснела по-настоящему! ― Делов-то! Представила, что стою перед ним полностью голая, вот и вся недолга! ― Мне, всё равно, не хотелось бы, чтобы ты с нами шла! Паркинсон хихикнула: ― Вот, теперь я вижу, что ты всерьёз положила на него глаз. Хочешь его себе оставить? ― Нет-нет, ― покраснела Дафна. ― Просто... Просто ты ― нежная и избалованная принцесса... ― Совсем, как ты! ― закончила за неё Панси. ― Пойдём, по пути расскажешь. Париж встретил их неожиданно хорошей погодой. Нагретый за день город был неожиданно тёплым по сравнению с хмурым Франкфуртом. Пераспера подставила лицо навстречу весеннему солнцу, раскинув руки и зажмурившись: ― Ах, как я люблю Париж! ― мечтательно промурлыкала она. ― Любимый, пригласи меня в ресторан! Дэниел строго посмотрел на неё. ― Я знаю, дорогой, знаю, что нам нужно спешить к девочкам, но, если не есть, у нас не будет сил сражаться! ― он хитро улыбнулся, и она пихнула его локтем в бок: ― Нет, каков наглец! Я, выходит, легкомысленная мать, а он ― заботливый отец! ― Не бери в голову, любимая, я просто шалю! Однако, нам сначала стоит озаботиться транспортом. ― Да, милый, ты прав! На чём поедем? ― На поезде, конечно! Женщина затормозила, разворачивая его к себе: ― Опять шуточки? Алё, гараж! ― она помахала рукой перед его глазами. ― На каком поезде? Ты про Лужу забыл? Дэниел притянул жену к себе, находя её губы: ― Есть многое на свете, друг Горацио!... Потерпи немного, любовь моя, и я прокачу тебя на паровозе! Пока идём к вокзалу, наслаждайся суетой парижских улочек! В ответ она подтянулась на его шее и повисла, изящно подогнув ножку, бурно, по-французски, возвращая его поцелуй. ― В общем, он сказал, что в прошлые выходные видел в Хогсмиде двоих Пожирателей Смерти. Паркинсон кивнула: ― Интересно, не они ли приложили к этому руку... Дафна с изумлением посмотрела на неё, и Панси усмехнулась: ― Дай-ка я угадаю, о чём ты думаешь! Нет, Дафна, возвращение Тёмного Лорда и Пожирателей ― не такой уж и большой секрет! Постой, ты не в курсе? Надеюсь, ты не сказала Поттеру, что не веришь в бредни про Тёмного Лорда? ― Панси легко отслеживала ответы на свои вопросы на лице подруги. ― Сказала? Ну, и дура, что я могу сказать! У него это, к слову, больная тема. В буквальном смысле этого слова. Попроси как-нибудь показать его предплечье... Ну, это ― потом.. Запомни, Поттер, если иногда и врёт, то только по мелочам либо по необходимости. Заметила, что в разговоре со мной, когда он говорил, что ему нужно кое-что прихватить с собой, он не сказал ни слова неправды? Как раз в этот момент они дошли до условленного места и заоглядывались в поисках Гарри. ― В общем, хочешь, не хочешь, а я ― с тобой. Пусть я и изнеженная принцесса и плачу над каждым сломанным ногтем, но я ещё и ведьма. Пробегавший мимо первокурсник чуть было не врезался в них, вырвался из рук Панси и, извинившись, побежал дальше. Дафна с удивлением обнаружила в своей руке записку. Двигайся по коридору левого крыла до первого поворота налево. Я там жду за углом. Молния. ― Молния? ― не поняла Дафна. ― Шрам у него на лбу, ― небрежно бросила через плечо Панси, двигаясь в указанном направлении. Дафна поспешила за ней. ― И, заодно, маггловский супергерой. Кстати... Давай ещё немного поиграем в ту игру, хорошо? Не говори Поттеру, что я знаю, куда мы идём, я сильно рассчитываю его ещё помучить! Юноша ждал их в тёмном коридорчике. Появление Паркинсон не оказалось для него сюрпризом, он и не ожидал, что она так быстро отступит. ― Так... ― он оглядел из придирчивым взглядом, ожидаемо усмехнувшись, увидев ажурные чулки и туфельки Панси, под которые та замаскировала штаны и сапоги охотника. ― Подготовились, значит! ― Ага! ― жизнерадостно захлопала ресницами Паркинсон, включив режим блондинки. ― Только, не могли определиться между красным, чёрным и розовым! ― И что решили? ― с прищуром поинтересовался Поттер. ― Решили ничего не надевать! ― обворожительно улыбнулась шатенка. Вот, и пойми теперь, кто с кем играет!мрачно подумала Дафна, гладя на покрасневшего Поттера, а вслух спросила: ― Ну, что, Гарри, у тебя есть план? ― У меня есть план, ― подтвердил тот. ― Отличный план, замечательный! Целый мешок превосходного плана! ― Панси хихикнула в кулачок. Помоги мне, Мерлин! И этот блондинку включил! Казалось бы, блондинка-то ― я! ― Я тебя спрашиваю, уже понятно, что делать будем? ― Дафна в нетерпении притопнула ножкой. ― Ну да, ― Поттер стал серьёзным. ― Я поговорил с одной дамой... ― С какой? ― С Серой... Не перебивай, Паркинсон! ...Она указала мне, где именно нам стоит заняться... ― он посмотрел на Панси, и та с готовностью мило покраснела, вдобавок невинно хлопая ресничками. ― В общем, ищем проход, а там сориентируемся. Он повернулся и двинулся в темноту коридора. Девушки пошли вслед за Гарри, потом все трое свернули, ещё раз и ещё, спустились вниз... В конце концов, Гринграсс и Паркинсон потеряли счёт развилкам, лестницам и поворотам и решили, что они уже совсем заблудились. ― Ну, вот! ― выдохнул Поттер. ― Дальше я дороги не знаю, так что есть шанс потеряться. Дафна полезла в свою сумку и молча достала оттуда пергамент, украшенный стилизованной восьми-лучевой розой ветров и линейкой масштаба. Едва глянув на него, он радостно улыбнулся: ― Здорово! Сейчас выйдем, и сразу активируй! ― он положил руку на стену, зачем-то ласково погладил её и прошептал: ― Дэме, дэме! Аперидолор! Огромные каменные блоки, которыми была выложена стена подземелья, бесшумно разошлись, и на них дохнуло холодом из открывшейся пещеры. Поттер вопросительно посмотрел на девушек. Дафна, по привычке, излучала ледяное равнодушие, а Панси, улыбнувшись, протянула ему руку. Увидев это, Дафна недовольно поджала губы. Поттер взял обеих за руки и провёл через проход. Девушки невольно подивились толщине древних стен, которая в этом месте достигала десятка метров. Когда они вышли в пещеру, проход за их спиной так же бесшумно схлопнулся, и они оказались в кромешной тьме. Дафна поёжилась и прижалась к юноше. ― Люмос! ― раздался голос Панси, и тьму развеяло шариком света. ― Погаси сейчас же! ― накинулся на неё Гарри. Та испуганно отпрянула, но свет погасила. ― Почему? ― Потому, что с люмосом ты видишь только то, что он освещает. То есть, твои враги видят тебя, а ты их ― нет! Погоди, ― сказал он уже спокойнее. ― Сейчас глаза привыкнут, и мы сможем видеть. Стены этих пещер покрыты волшебным грибком, который испускает свет. ― По поводу стены ничего рассказать не хочешь? ― Это очень просто, ― по голосу Гарри было слышно, что он улыбается. ― Надо погладить стену и попросить открыться. Заклинание вы слышали. Слышали? Открыть может только ученик Хогвартса. Давайте, пока глаза адаптируются к темноте, я вам расскажу, что нужно делать. Итак, во-первых, за руку меня не держать, как бы ни хотелось! Случись что, мне нужны будут обе руки. Если так уж нужно, меня можно держать за плечо. Второе. В случае малейшей опасности либо прячетесь за выступ в скале, либо падаете носом в землю. Помните ― грязный нос выглядит лучше, чем оторванная голова. В третьих, если я поднимаю кулак, то нужно застыть на месте и не дышать. Если поднимаю два пальца ― опасность, сразу прятаться. Понятно? Постепенно девушкам стало видно призрачное голубоватое сияние, тускло очерчивающее стены и своды пещеры. На его фоне было видно, как Поттер размахивает руками, показывая те самые жесты. ― Ну, раз понятно, Дафна, давай уже активируй карту, и пойдём! Гринграсс приложила развернула артефакт и произнесла заклинание. Сей же час на чистом листе пергамента появились очертания стен пещеры, в которой они находились, с точкой, обозначавшей положение карты на ней самой. ― Здорово! ― восторженно пробормотал Поттер. ― Уже семьсот лет, а работает, по-прежнему, как часы! ― в темноте пещеры отчего-то никому из них не хотелось повышать голос. ― Ты ошибаешься, Гарри! ― ответила она. ― Моя семья не настолько богата, чтобы хранить настоящую карту Марко Поло. К счастью, есть мастер-артефактор, который может изготовить не хуже. Цена, конечно, кусается, но и предмет-то не очень востребован. ― А, так это ― реплика? ― приуныл он. ― Ну, ничего, главное, чтобы работала исправно! ― А что дальше? ― Ах, да, я и забыл! ― он что-то достал из кармана. ― Ты принесла расчёску? ― А зачем? А это что? ― сунула свой любопытный носик Панси. ― А, это? Портативный масс-спектрометр, совмещённый с газоанализатором, магическим образом без потери функциональности трансфигурированный в рубиновый кулон! ― Что? ― изумилась Дафна. ― Поттер! ― сказала Панси, хихикнув. ― Если ты сможешь повторить всё это ещё раз, то я тебя поцелую. А, если ты знаешь значение хоть одного слова из произнесённой тобой белиберды, то тебя поцелует ещё и Дафна! ― А если не смогу? ― А если не сможешь, тогда ты целуешь нас! ― Что так, что этак ― я попал! ― пробормотал он себе под нос. ― Ну, ладно, хватит шутки шутить! Дафна, дай, пожалуйста, расчёску! В темноте было плохо видно, что именно он проделывает, но в какой-то момент послышался щелчок закрываемой крышки, и возникла маленькая красная точка. Гарри сдвинулся на метр в сторону, и вместо точку появилась черта, указывающая от входа пещеры вглубь. ― Ну, вот, теперь остаётся только идти вперёд, ― сказал он, возвращая расчёску хозяйке. ― Помните, что я говорил? И, ещё, палочки держите наготове, только в меня случайно не запулите чем-нибудь! ― Ну, о чём тебе говорят твои чувства? ― отпив кофе и изящно промакнув губы салфеткой, Пераспера откинулась на спинку стула и улыбнулась мужу. Тот, как раз, закончил с бефстрогановом, и ему не пришлось отвлекаться от еды, чтобы ответить. ― Мои чувства, любовь моя, говорят мне, что моя жена ― самая красивая женщина на свете! Она благосклонно приняла комплимент: ― Это я знаю, но ты не забывай почаще повторять, мне нравится! И, всё-таки? ― Нас потеряли, дорогая. Пока потеряли. Скорее всего, они решили не гоняться за нами по всей Европе, а дождаться, когда мы появимся в поместье. Перри помрачнела: ― И уже там... ― Да. Странно, но я не чувствую, что девочкам что-то угрожает. ― Ты же знаешь, что от предсказателя можно закрыться... ― Можно ослепить предсказателя на время... Это ― совсем другое. До поезда оставался ещё час. Вдоволь насладившись восторгом жены, мимо которой каким-то чудом прошла стройка под Ла-Маншем, Дэниел с огорчением обнаружил, что на лондонский экспресс самый настоящий аншлаг. С большим трудом ему удалось почти без применения магии убедить кассира отдать бронь, но, всё равно, поезд, на котором они ехали, отправлялся только через три часа. Супруги, не торопясь, прошлись по улочкам в окрестностях вокзала, и нашли небольшой уютный ресторанчик буквально в десяти минутах ходьбы от Гар дю Норд, в котором подавали что-то более похожее на еду, чем традиционные парижские изыски импрессионистов, съевших собаку на приготовлении меню для кроликов. ― Десерт? ― снова появился предупредительный официант. Им повезло, что они попали сюда под конец рабочего дня, когда публика ещё не хлынула дружным потоком, и официант обслуживал единственную пару англичан, очевидно, по его мнению, дожидавшихся своего поезда. От Дэниела не ускользнуло, с каким преувеличенным вниманием официант обслуживал его жену, и про себя усмехнулся, не без самодовольства жалея незадачливого ухажёра. ― Да, пожалуй! ― с улыбкой ответила Пераспера. ― У нас традиционно крем-брюле, милфой, крем-фойе, лимонные суфле, эклеры с шоколадом и русские блины с красной икрой. ― О, как интересно! Мне, пожалуйста, блинов! ― Будет исполнено. Мсьё? ― Я, пожалуй, отведаю вашего крем-фойе с кофе! ― Всенепременнейше! Через минуту всё будет готово! ― Как же, через минуту! ― пробурчал вслед ушедшему официанту Дэниел. ― Даже в пустом ресторане у него это займёт, минимум, минут пятнадцать. Это неотъемлемая часть французских кулинарных традиций! Кстати! ― посмотрел он на жену. ― Что это тебя на солёненькое потянуло? ― Дорогой, хотя бы ради приличия не делай такие испуганные глаза, задавая подобные вопросы. И не волнуйся. Пока, ― она сделала выразительное ударение на слове пока, ― пополнения у нас не предвидится! ― и она хихикнула, когда муж картинно вытер воображаемую испарину со лба и ослабил несуществующий галстук на горле. ― Да расслабься ты, блины с икрой ― это вкусно! Несмотря на то, что грибы слегка светились, света они давали ровно столько, чтобы видеть, куда уходят изгибы и ответвления подземелья. Всё равно, путникам приходилось ступать осторожно, поскольку, мало того, что пол пещеры был неровным, так они ещё и не видели, куда ступать. За час, судя по самостоятельно светящейся карте, они успели пройти около двух с половиной километров. Завидев в сумраке коридора неясную тень, Гарри моментально поднял кулак и чуть не оказался сбит с ног налетевшими на него девицами. ― По... ― единственное, чем он смог спасти ситуацию ― точно разглядеть в полутьме ротик Панси, собравшейся было его спросить, какого чёрта он путается под ногами, и сразу закрыть его ладошкой. Тем временем, тень приближалась, вырастая в размерах. Поттер достал из кармана мантию-невидимку, накинул её так, чтобы накрыть всех троих, а потом, прижав к себе девушек, плотно притиснул их к стене, загораживая собой. ― Ни звука! ― прошептал он, услышав возмущённый писк. Подростки замерли, стараясь не дышать. На фоне тусклого сияния мха девушкам всё чётче становилась видна огромная туша тролля, несущего свою дубинку по коридору. Уже отчётливо стала слышна его тяжёлая поступь и хриплое дыхание, и дубинка временами с глухим стуком задевающая свод пещеры. Дойдя до того места, где они стояли, вжавшись в стену, тролль остановился. Его уродливая голова повернулась в их сторону. Глядя на него, Дафна поневоле порадовалась, что Поттер крепко прижимает её к себе, поскольку почувствовала, что ноги её больше не держат. Первый в своей жизни раз Гринграсс видела тролля, да, к тому же, так близко, и от всей души надеялась, что и в последний. Мерзкая морда с кабаньими клыками и рылом, красные угольки светящихся в темноте глазок, которые, казалось, видели её даже под мантией, обвисшие уши, напоминающие обрывки крыльев нетопыря, лысая зелёная голова, толстый, как бочонок, живот, способный вместить не только их троих, но и ещё парочку взрослых в придачу, длинные руки до колен, короткие кривые ножки... Ужас в ней боролся с отвращением, и она закрыла глаза, пытаясь хоть на миг отогнать от себя видение жуткого создания. Поттер, почувствовав её дрожь, подул ей на макушку, чтобы хоть как-то поддержать бедняжку. Казалось, хуже уже не будет. Однако, тролль, пару раз вдохнув воздух своим зелёным рылом, двинулся дальше, оглушительно при этом выпустив ветры, и их обдало волной смрада. Пока Дафна сражалась со рвотными позывами, Паркинсон что-то неслышно колданула, и вонь исчезла. Тролль опять остановился и развернулся к ним, настороженно фильтруя воздух своим пятаком. Видимо, он почувствовал сплетённое Панси заклинание. Школьники замерли, ещё сильнее прижимаясь к стене. Наконец, зелёный гигант опять отвернулся и потопал вдоль по коридору. Дафна почувствовала, что у неё кружится голова и стучит в висках. ― Дыши! ― шепнул ей Поттер. Вдохнув, она осознала, что была настолько охвачена ужасом, что даже забыла набрать воздуха в лёгкие. Тень чудовища уже исчезла в ближайшем отвороте коридора. Паркинсон двинула юношу локтем в бок, отталкивая от себя: ― Ну, что вцепился, как клещ? Только и знаешь, что девушек по углам тискать! ― Бр-рр! ― пробормотала Дафна. ― Ну и мразь! ― Что? ― не понял Гарри. ― Мерзкое отвратительное чудовище! ― Ты что говоришь-то? ― Да меня от одного запаха чуть не стошнило! Гарри надулся, как индюк, аккуратно сложил мантию-невидимку и убрал её в рюкзак: ― Я тебя, собственно, с собой не звал. Ты сама на меня повесилась. Не нравится запах ― давай, я тебя отведу обратно! ― Да ничего, уже прошло. Я, просто, надеюсь, больше такого не повторится. ― Запах ей не нравится! Поглядите на неё, принцесса нашлась, раскудрыть меня через коромысло! ― Поттер! ― решила вмешаться Панси, с кривой ухмылкой выслушивавшая из тихую перепалку. ― Ну, ты даёшь! ― Что, и тебе запах не нравится? ― Запах тролля, Поттер, не твой! Ты, конечно, тоже не одуванчиками пахнешь, но Дафне, по-моему, до этого нет дела. Гринграсс согласно кивнула, а потом хихикнула: ― Панси, немного деодоранта и тебе не помешало бы! ― Ага, а от тебя несёт не потом, а нежным ароматом фиалок! ― Ничего непоправимого! ― Дафна вздёрнула носик и махнула палочкой, укутывая всех троих искрящимся фиолетовым облачком. Он чихнул. ― Как кот, которого насильно запихнули в ванну! ― прокомментировала Паркинсон. Потом она заметила, как юноша достал из кармана артефакт с рубином: ― Поттер, далеко нам ещё пилить? ― Я тебе уже говорил, что эта штука не показывает, как далеко, она лишь ищет след. ― А что мы ищем, Поттер? ― она вспомнила, что в эту игру они ещё не доиграли. ― Дорогая, мы ищем место, где, кроме нас, будет лишь темнота, которая, как известно, лучший друг молодёжи. ― Мне кажется, что уже достаточно темно! ― Ну, если ты так считаешь, ― Гарри развернулся и неуловимым движением убрал палочку, ― иди же ко мне, чертовка! Панси, отшатнувшаяся было от такого неожиданного напора, решила, что роль нужно отыграть до конца, и придвинулась к нему. Он обнял её за талию, и Паркинсон, повиснув на его шее, подставила ему уста для поцелуя. Язык Гарри раздвинул их сочную мякоть, и она ещё крепче притянула его к себе, жадно кусая его губы. Руки Поттера опустились ниже, правой он сжал упругую ягодицу, а левой гладил другую. Потом, осмелев, он переместил руку выше. ― Так мы не договаривались! ― Панси попыталась оттолкнуть его, но лишь дала его простор к действию, а его губы снова нашли её. ― Хорошо, хорошо! ― ещё сильней упёрлась она, буквально отдирая его от себя. ― Что ― хорошо, дорогая, Когда я делаю так или так? ― при этом он продолжал и гладить, и сжимать. ― Хорошо, я сдаюсь, ты выиграл! ― наконец-то она вырвалась, и теперь тяжело дышала. ― Кто же знал, что ты мою грудь лапать начнёшь?! ― А я всегда так делаю! ― простодушно признался Поттер. ― То есть, против попы ты ничего не имеешь? ― он шагнул к ней, примериваясь. ― Убери от меня свои грабли, похотливое чудовище! ― зашипела Паркинсон. ― А жаль! ― сказал Гарри, пряча руки за спину. ― Что жаль-то? Там и лапать-то нечего, что сзади, что спереди! ― заметила хихикавшая всё это время Дафна. ― Ах, нечего? И это я слышу от супового набора по имени Дафна Гринграсс? Вот, смотри! ― Панси распахнула мантию, выставив грудь вперёд. ― И смотри, что у неё! ― Боюсь, дамы, ― грустно произнёс Поттер, ― что при таком освещении визуальную экспертизу я провести не смогу, поэтому предлагаю сразу перейти к тактильной! ― Давай, проводи эту свою... тактильную! Мерлин, и за что мне такое наказание?!!закатила глаза Гринграсс. 5 апреля. ВечерНу, конечно же, в Лондоне шёл дождь. Впрочем, сказать шёл― значит, польстить этому убогому порождению английской погоды. Скорее уж, стоял. Или полз. И, уж точно, никуда не шёл. Мигом продрогнув до самых костей, Дэниел с тем тёплым чувством, которое бывает у каждого возвратившегося домой путешественника, машинально наложил на них обоих согревающие заклинания и высушил одежду. ― Ну, что, ― спросила всё ещё кутающаяся в пальто Пераспера, ― какой у нас план? При слове планДэниел поморщился: ― Солнце моё, ты же знаешь, до чего я не люблю этого слова! ― Прости, милый! ― зябко передёрнулась женщина. ― И, всё же? ― Прежде всего, нам нужно сменить внешность. Потом мы свяжемся с Дэйвом... ― Как? ― Я не знаю. Я вижу нас в его компании, только место какое-то незнакомое... Вообще, всё смутно пока... ― он оглядел жену оценивающим взглядом: ― Ищут нас двоих. Переоденем тебя мальчиком... ― О! ― промурлыкала Пераспера. ― Так мы будем играть в переодевание! И часто тебя посещают фантазии с хорошенькими мальчиками? ― Извращенка! ― недовольно буркнул он. ― Меня посещают фантазии только с хорошенькими девочками в твоём лице. ― Ну, хорошо! ― она провела коготками по его щеке. ― Когда это всё закончится, обязательно воплотим какую-нибудь из них! Они остановились у витрины магазина готовой одежды. Пераспера многозначительно посмотрела на мужа и потащила его за руку вовнутрь. Поход за покупками, как ни странно, прошёл достаточно быстро, не считая финальной стадии, когда Пераспера, желая немного расслабиться и, заодно, развеять мужа, завела того в отдел нижнего белья, где продемонстрировала супругу несколько особо понравившихся ему образцов. Под конец, поймав жадный взгляд мужа, она быстро свернула показ мод и, отдав тому ворох покупок, поспешила на кассу. Пока они шли, Дафне пришло в голову, что она знает заклинание, которое должно было им помочь в их походе. ― Ты знаешь, Гарри, я кое-что вспомнила, ― и сделала многозначительную паузу. К тому моменту Поттер, и без того замордованный в последние несколько дней, уже настолько был измотан походом и непрекращающимися пикировками с несносными девицами, что был почти не в состоянии сдерживать раздражение: ― Я должен за тебя сразу порадоваться или сначала ты желаешь излить на меня глубины своего сознания? ― злобно рыкнул он. ― Гарри, стой! ― Дафна резко дёрнула его за руку, развернув к себе. Не успел он открыть рот, как она обхватила его, плотно прижавшись. Он опустил руки ей на плечи, а потом погладил по спине и шепнул на ухо: ― Ну, что ты опять ко мне липнешь? ― он помолчал, прижавшись щекой к её макушке. ― Прости меня, я веду себя, как последний... ― Я тоже устала, и Панси устала, и улыбается она через силу. Может, нам стоит... ― Нет, Дафна, ещё рано, нам нужно дойти так далеко, как мы сможем! Надо же, сколько мы уже здесь гуляем, а её волосы по-прежнему пахнут фиалками. Волшебство, да и только! М-мм, хорошо-то как! ― Я вам не мешаю, голубки? ― устало спросила побледневшая Паркинсон. Гарри потянулся к ней, зацепил за мантию, притянул, обняв, и почувствовал, как она буквально повисла на нём. Он осторожно разжал руки Дафны и плавно опустил Панси на землю, одновременно зажигая едва светящийся люмос. Потом он достал из-за спины свой рюкзак, и из него появились две мягкие подушечки для сидения. Одну положил у ног Дафны, а вторую ― рядом с Паркинсон. Он присел и взял Панси на руки, осторожно поместив её на подушечку, за что удостоился её смущённой улыбки. Дафна уже сидела рядом. Он просто присел на пол пещеры перед ними и стал доставать из рюкзака на уже вытащенный раскладной столик запасённый провиант, ― несколько бутербродов, фрукты и двадцатилитровую бутыль с водой с краником на боку. Порывшись ещё немного, выудил двухлитровый термос с чаем и несколько одноразовых стаканов. Ещё подумал, и достал пару одеял, которые накинул девушкам на плечи. Немного отошедшая Панси, заговорщицки прикрыв рот ладошкой, громко прошептала Дафне: ― Мой отец себе рюкзак с зачарованием одновременно и на объём, и на вес позволить не может. Либо на то, либо на другое. ― А мой вместо подобного саквояжа купил виллу на Канарах. ― Вот она, голытьба-то гриффиндорская! ― Ага, сам в обносках, а на плече ― гоблинской работы рюкзачок! ― Фу, пижон! ― Точно, эпатажный! Гарри ласково погладил потёртую ткань предмета обсуждения: ― Сириус рассказывал, что отец купил мне этот рюкзак на мой первый день рождения... Девицы закрыли рты и потупились, не глядя друг на друга. Поттер поставил на столик стаканы и налил горячего чая, после чего, подняв бутыль с водой, поднёс её сначала одной, а потом другой девушке, чтобы те сполоснули руки и лицо. Поставил воду, умылся сам и, достав из поклажи полотенца, протянул два Панси с Дафной. Минут пять все сосредоточенно жевали. Девушки, вгрызающиеся в бутерброды, экспрессией напоминали кроманьонцев, наконец-то заваливших мамонта. Поттер ел по-походному спокойно, не торопясь. ― Гарри, Панси мне что-то рассказывала про твоё предплечье... Паркинсон поперхнулась, прикрыв рот ладошкой и с преувеличенным вниманием стала разглядывать свод пещеры, игнорируя тяжёлый взгляд, который вперил в неё Поттер. ― Что она тебе рассказывала? ― поинтересовался он, не сводя глаз с Панси. ― Ничего. Сказала, что Пожиратели у тебя ― больная тема и посоветовала взглянуть на твоё предплечье. ― Грамотный развод! ― одобрительно кивнул Поттер. ― В каком смысле? ― Панси хочет, чтобы мы с тобой встречались. Я протяну тебе руку посмотреть, ты её схватишь, я схвачу тебя, поцелуи, все дела, дети и домик в деревне. Ты согласна? ― Это, что, предложение? ― опешила Дафна. ― Для тебя, ничтожество, я Паркинсон, понял? ― разозлённая Панси угрожала ему выколоть глаз бутербродом. Он в страхе сглотнул, понимая, что его жизнь висит на волоске и закивал: ― Я всё понял, Панси, то есть, Паркинсон! Больше не повторится, Панси... Паркинсон... Панси, Панси, Панси! ― с решимостью берсерка он зажмурился, ухватив её за руку, и откусил большой кусок её бутерброда. ― Ва-ва! ― торжествующе промычал он, пережёвывая добычу. Глядя то на прожорливого варвара, то на огрызок своего бутерброда, она была готова расплакаться. Гарри перестал улыбаться и быстро проглотил откушенное: ― Ну, ну, погоди, не огорчайся! ― он полез в рюкзак, достал ещё несколько бутербродов, пачку печенья и коробку эклеров, выкладывая это всё перед Паркинсон. Та капризно надула губки, задрала носик и показала пальчиком на коробку с пирожными. ― Ну, и правильно, а то, не дай Мерлин, похудеешь! ― одобрила её выбор подруга. ― Тебе, Дафна, ― вздохнула Панси, ― хорошо с твоими мослами! ― она подхватила столовый нож и, отрезав себе половину эклера, предложила вторую Поттеру. ― Панси, ты дура! ― продолжила подзуживать Гринграсс. ― Вторую надо было тоже самой съесть. Ведь два раза по пол-эклера ― это не то же самое, что один целый! Паркинсон опять вздохнула и отдала Гарри вторую половину. ― Ось цэ ― гарно! ― прокомментировала Дафна. ― Глядишь, откормим шкелетика-то! ― она пристально поглядела на Поттера: ― Так что там с предплечьем? ― Амбридж его мучила, ― хмуро ответила за него Панси. ― Чтобы не распространял ложных сведений о Пожирателях и этом... Да ладно, Поттер, покажи ей. Всё равно, ведь, узнает! Гарри со вздохом закатал рукав, обнажая шрамы на коже, которые складывались в буквы: Врать ― нехорошо! ― Я... я не знаю, что сказать! ― пролепетала Гринграсс, одной рукой в ужасе прикрыв рот, а другой потянувшись к шрамам. ― А ты пожалей его, пожалей! ― подсказала Панси. ― Тебе всё равно ничего не светит! Дафна подняла глаза, чтобы встретить внезапно ставший пустым взгляд Поттера. Она отдёрнула руку. Да уж, подруга плохого не посоветует! ― Я... в другой раз, наверное... Может быть... ― с каждым её словом глаза юноши теплели. ― А что это вы, дорогие слизеринки, меня уже делите? ― А что, нельзя, Поттер? ― язвительно спросила Паркинсон. ― Неужто, ты для нас слишком хорош? ― Если, Панси, я повторю, если мой рассудок когда-нибудь решит окончательно покинуть меня и я решусь завести шашни с девушкой из Слизерина, то выбора между вами я делать не буду! ― с ленцой протянул Поттер. ― Одна змея, две змеи ― концептуально, разницы никакой. Всё равно, своей смертью я не умру. ― Не умрёшь! ― зловеще сказала Дафна. ― Вдвоём мы устроим тебе долгую жизнь, полную мучений, гнусное чудовище Магнусен! Когда, наконец, еда была уничтожена, а чай допит, Гарри спросил у Гринграсс: ― Ты мне что-то хотела сказать! ― А, ну да! ― та раскраснелась от горячего чая, и теперь обмахивалась ладошкой: ― Фух! Папа мне как-то давно показывал, но с тех пор я почти забыла его, а теперь, вот, вспомнила! ― она скинула с плеч одеяло, достала палочку и взмахнула ей: ― Экспекто Умбра! Из её палочки вырвалась белёсая тень, которая взлетела над ними и понеслась по проходу в направлении, куда показывала палочка Дафны. Довольно быстро темнота скрыла её. ― У меня получается выпустить его на сто метров. Это такой наблюдатель, который, держится впереди, но, встретив живых существ, возвращается к создателю и предупреждает его писком до тех пор, пока тот его не развеет. ― Интересно. А люмос к нему приделать нельзя? ― Папа мне говорил, что есть модификатор заклинания, но его я вспомнить не смогла. Извини. ― Да что ты, Дафна, это же и так здорово! Хотя, с люмосом было бы интереснее, мы бы реально ускорились. А то плетёмся в темноте с черепашьей скоростью! ― Там не люмос был, а другое заклинание, которое могло и запускать огонёк, движущийся на небольшом расстоянии, и модифицировать Умбру. ― Я знаю, я знаю! ― Панси тянула руку, словно на уроке в школе. Поттер задрал нос, сделал надменное лицо и презрительно опустил уголки губ: ― Хороший ответ, Гринграсс, можете садиться! Сто пятьсот баллов Слизерину! А теперь послушаем, как выучила урок эта сторонница дружбы со всякими грязнокровками, как вас там... ― Паркинсон, профессор! ― Да, да, Паркинсон... Отвечайте! ― Профессор, ― та смущённо опустила глазки. ― Заклинание называется Стеллум, и движение при этом примерно такое, ― она взмахнула палочку, бросая вперёд тусклый шарик света: ― Стеллум! ― Неплохо для забывшей гордость Слизерина отступницы. Минус двадцать баллов Гриффиндору! ― За что, профессор? Я же из Слизерина! ― За то, что они там все тупые в этом Гриффиндоре! Садитесь! Парсинсон, улыбаясь, глядела на Гарри. Дафна, которая уже попривыкла к странной манере общения этой парочки, тоже улыбалась, вживую представив их декана, рассуждающего о тупости и никчемности гриффиндорцев. Запущенный светлячок отлетел на пару десятков метров и там тусклым светом освещал коридор. ― А ярче можно? ― Я специально тусклого сделала, чтобы он нас не ослепил. Гарри взмахнул палочкой, создав ещё один люмос, который постепенно разгорался от совсем тусклого до нормального. Потом он запустил яркий Стеллум, который повис рядом с тем, что создала Панси, и уже давал на отрезке перехода достаточно света, чтобы видеть мельчайшие детали. Дафна наколдовала светящегося Умбру, который полетел далеко вперед и повис там световым пятном. ― Ну, что, пойдём? Девушки кивнули. Поттер быстро собрал пожитки в рюкзак, собрал в кучку мусор и произнёс заклинание. Мусор истаял тонкой чёрной дымкой на глазах у изумлённых зрительниц. ― Смотри-ка, Панси, у Поттера тоже есть семейные секреты! ― Это не я, это Гермиона придумала. ― Грязнокровка? Ха-ха-ха! Ну, что ж, Дафна, когда мы завоюем мир и сделаем Поттера нашим персональным рабом, мы знаем, кто будет убирать мусор! ― У меня такое ощущение, что я уже ваш персональный раб, ― пробормотал он, запихивая в рюкзак бутыль с водой. ― Я всё слышала, Поттер! ― Панси привстала со своего сиденья, а потом, охнув, упала обратно. Гарри успел схватить её за руку, чтобы она не запрокинулась назад. ― Паркинсон, больше так не делай! ― Что? Почему? ― Потому, что, если ты шлёпнешься, я не удержусь и заржу! Очень неприлично получится! ― он осторожно отпустил её руку, убедившись, что та приняла устойчивое положение, и ирония на его лице сменилась тревогой. ― Что с тобой? ― Да ничего! ― буркнула она. Дафна хихикнула в ладошку: ― У неё сапоги новые... ― Ты позволишь? ― Никаких вольностей, раб! ― и Панси вытянула ножку, положив её к нему на колени. Он расстегнул и осторожно стянул сапог. На свет показался промокший от крови носок. ― Паркинсон, у тебя все дома? Ты, что, всё это время молча терпела? ― Да уж, Панси, твоя фамилия, случаем, не Поттер? ― мурлыкнула Дафна. Панси и Гарри залились краской. ― Дафна, по-моему, это уже слегка через край! ― недовольно пробурчала Паркинсон. ― Чтобы я да на этой змее женился? Да ни в жизнь! ― заявил Гарри, аккуратно снимая местами присохший носок. ― Осторожнее, Гарри! ― прошипела Паркинсон. ― А то я по-настоящему обижусь... Ай! ...И скажу нет, когда ты будешь стоять передо мной на коленях! ― Не когда, Паркинсон, а если. Если вдруг меня настолько сильно по голове ударят. ― Правда? А я подумала, что ты уже ударился. И подновляешь травму каждое утро. ― Помешательство у меня от постоянного воздействия змеиного яда! ― он вздохнул и вновь достал из рюкзака бутыль с водой, чтобы ополоснуть кровь с израненной ножки Панси. ― Извини, просто, немного не ко времени шутка... ― Всё равно, края не теряй! ― Это ещё что! Он мне сегодня сказал, что, кроме меня, все девушки в школе ― крокодилы! ― Дафна, дорогая! ― Поттер опять отвлёкся от раненой, начал рыться в своём рюкзаке, засунув в него руку целиком, достал оттуда ещё один бутерброд и протянул его Гринграсс. ― Вот, покушай ещё! ― Зачем? ― возмутилась было та. ― А затем, ― прорычала Паркинсон, ― что иногда лучше жевать, чем говорить! ― А шоколадки там нет? ― с детской непосредственностью спросила Дафна. Её спутники вздохнули, закатив глаза. Поттер, закончив промывать ранки, достал из рюкзака флакон с мазью, которую ловко нанёс на повреждённые места. ― Продолжай, Поттер! ― промурлыкала Панси. ― Когда мы тебя сделаем нашим рабом, будешь ответственным за массаж наших нежных лапок. ― Да запросто! ― сказал Гарри, аккуратно ухватился за один из пальчиков и дёрнул его так, что раздался хруст. ― Ай! ― вскрикнула было Паркинсон, а потом глаза её округлились: ― Ух, ты, здорово! А ещё так можешь? ― Это была демо-версия, Паркинсон! Остальное ― за соответствующую плату! ― Говорят, гриффиндорские львы ― щедры и благородны! ― между делом заметила Дафна. ― Клевета недоброжелателей! ― отмахнулся Поттер. ― Мы все, как один ― крохоборы и полукровки! ― Ну, положим, не все... ― Ах, да, я забыл грязнокровок и предателей крови. В общем, благородия у нас все в Слизерине! Пока школьники вяло переругивались, раны Панси затянулись. Она достала пару чистых носков и надела сапожок, доверив Гарри заняться другой ногой. ― Ну, вот, получилось, ― сказал он, когда вторая нога была залечена и переобута. ― А больше ты нигде не натёрла? А то я мог бы и там полечить! ― Ф-фу, пошляк! Дафна, ты можешь поверить, что человек с такими грязными мыслями попал в Гриффиндор? ― Легко! ― с каменным лицом отозвалась Гринграсс. ― А куда же ещё может попасть неотёсанный деревенщина без воспитания, манер, ума и чести, да ещё и полукровка? Гриффиндор, однозначно! ― Уже поздно! ― с сожалением сказал Дэниел, выходя из закрывающегося магазина в промозглый вечерний мрак, с которым безуспешно пытались бороться слабые шарики свечения уличных фонарей. ― Боюсь, до Дэйва мы сегодня уже не доберёмся! Жена прижалась к его руке, свободной от покупок, трогательно пряча нос в рукаве. Она понимала, что к Дэйву они, действительно, сегодня не попадут. По едва заметному нетерпению, исходившему от Дэниела, она чувствовала, что он прикидывает, где находится ближайшая гостиница. Пусть, даже и с клопами. Дрожь его руки в её захвате, говорила о том, что он уже предвкушает в красках следующий сеанс примерки новых покупок уже в такой обстановке, где ничто не будет заставлять его напряжённо прикрываться попавшейся под руку в магазине диванной подушечкой. Она ощутила, как предвкушение захватывает и её, тёплой истомой разливаясь по телу. ― Помнишь то уютное местечко в Косом? ― подсказала она. ― О, нет, магический Лондон мы будем обходить издалека, дорогая! Именно там нас легче всего найти! А жаль, тот маленький трактир в средневековом стиле, действительно, был идеальным местом для их романтических вылазок, которые они время от времени предпринимали, чтобы вдали от семейных забот спокойно и вдумчиво напомнить другу другу о самом ценном, что у них есть. Не считая детей, конечно. ― Один мой коллега как-то упоминал небольшую гостиницу совсем неподалёку. Нам даже не потребуется брать такси. ― Ты ему доверяешь? ― Это было слишком давно для того, чтобы приготовить засаду. Не волнуйся, любимая. ― Всё, что меня волнует, дорогой, это крепкие ли там стены! ― она с намёком посмотрела мужу в глаза. ― Пойдём уже! ― Пераспера почувствовала, что и голос его начинает дрожать. Действительно, стоит поспешить, поскольку то платье, что на ней надето, было одним из любимых, и она прекрасно помнила те лоскутки, в которые обычно превращается её одежда... ― Да, милый, скорее! Платье удалось спасти, хотя последние метры до гостиницы пришлось буквально лететь. Пераспера с блаженной улыбкой наблюдала усилиями мужа задавить нетерпение, когда им открыл дверь заспанный консьерж и вручил ключи от комнаты. Однако! Оказывается, пока она в магазине выбирала себе мальчишескую одежду по размеру, муж успел позвонить в гостиницу и снять номер! Заведение оказалось очень милым, в духе викторианской эпохи с резной мебелью, лестницей с перилами красного дерева, множеством блестящих латунных штуковин и фарфоровых статуэток на полках. Отчего-то подумалось, что именно в таком месте должен был жить какой-нибудь Филиас Фог. Постояльцев, кроме них, не было ― не сезон, так что, её волнения по поводу шумоизоляции были напрасными, особенно, после того, как консьерж пару раз преувеличенно громко что-то переспросил у Дэниела, приставив ладонь к уху. А потом ― дикая и необузданная стихия, в которую они оба на время превратились, совершенно забыв и об опасности, следовавшей за ними по пятам, и о волнениях, и обо всём на свете... Дэниел, прижавшись к свернувшейся калачиком жене, коснулся губами кожи у неё за ушком: ― Я люблю тебя! Его рука, скользнув вдоль бедра к талии, прошлась по упругому животику и вновь сместилась на бедро, но уже на внутреннюю его сторону, и настойчиво сжала. ― Что, опять? ― с наигранным испугом простонала Перри. ― Ты была сегодня восхитительна! ― он приник губами к её шее, постепенно смещая осмелевшую руку вверх по бедру. ― Вот, на этом месте поподробнее! ― нетерпеливо выдохнула жена. ― Дорогие дамы! ― Поттер, внезапно остановившись, разглядывал короткий боковой проход, в тупике которого сейчас метался его светящийся Умбра. ― А не пора ли нам встать на ночлег? ― Поттер, если ты рассчитываешь допустить какие-то вольности со своей стороны... ― Дорогая... Хм! Нет! Дражайшая леди Паркинсон, да не омрачит холодный ветер реальности полёт Вашей мечты на просторах Ваших фантазий... ― Во, заливает! ― толкнула подругу в бок Дафна. ― А ты говоришь ― Гриффиндор, Гриффиндор! Мы ещё сделаем из него человека! ― Ты что это пытаешься сказать, Поттер? ― Я где-то читал о научном исследовании, проведённом группой наших маггловских соотечественников из академических кругов... ― Ну и?... ― Результат была таков, что, вопреки расхожему мнению, напрасные мечты приводят к депрессии и подрывают иммунную систему. ― Подрывают что? ― Нет, из него определённо выйдет толк, если он попадёт в хорошие руки! ― добавила свои пять пенсов Дафна. ― О, Мерлин, позволь мне, наконец проснуться! ― закатила глаза Панси. В самом тупичке обнаружилась неглубокая ниша, куда они, как раз, могли поместиться на ночь. Поттер подумал было, что стоит его загородить иллюзией, но слизеринки его убедили, что его уровень мастерства не настолько высок, и магическая иллюзия непременно привлечёт внимание более сильного мага. Из своего рюкзака Гарри достал пару надувных матрасов и пару ватных. Девушкам он предложил надувные, рассчитывая оставить тряпичные себе, но те выступили единым фронтом против этого предложения, предложив ватные положить поверх надувных. Так они и сделали, а потом, усевшись поверх мягкой постели, стали спорить, кто будет спать с краю. ― Ну, ладно, я могу спать рядом, сидя у стены! ― раздражённо выдохнул Поттер. ― Гарри, ты должен хорошенько выспаться и набраться сил! ― увещевала его Дафна. ― Но нам же будет тесно втроём на двух матрасах! ― Ты, что, боишься тесноты? ― нет, тесноты он не боялся. ― Дафна, он, по-моему, нас боится! ― Точно! Погляди, гриффиндорский лев испугался двух маленьких беззащитных змеек! ― Может, им стоит герб поменять? Зайчик, там, или мышонок? ― Ну, не лев, уж точно! ― Да уж, змейки нашлись. Василиски... с глазищами! ― буркнул он, глядя на девушек. Пара небесно-голубых озёр и пара зелёных омутов... Мерлин, за что мне этот прижизненный ад? ― Трёх одеял нам хватит? ― По мне, так хватит и одного! ― ехидно сказала Панси. Как там Сириус говорил? Чтобы Авада сработала, нужно очень сильно хотеть кого-нибудь убить! Тс-с, не думать об этом, чёрт его знает, на то она и спонтанная магия, чтобы карась не дремал! ― А вам с Дафной одеяла не нужны? ― Поттер, ну, ты глупый, что ли? Мы с Дафной всё равно к тебе под одеяло заберёмся! А я даже аппарировать ещё не научился! Впрочем, чёрта с два отсюда аппарируешь! Насильно всучив им по одеялу, Гарри сменил Умбру на призрачного, повесив его у входа в проход, и погасил люмос. Девушки за спиной возились, укладываясь. Поттер с минуту подождал и улёгся с краю, повернувшись лицом к проходу. Почти сразу по его рёбрам поползла тонкая ладошка. Он вздохнул, приподнимая руку, позволяя Дафне обвить его и прижаться к спине. Накрыв её ладонь, лежащую на его груди, Гарри почувствовал, что она дрожит. ― Тебе холодно? ― шепнул он. ― Нет, это нервное. Я боюсь за сестру, ― раздался шёпот в ответ. ― Ты лучше за себя бойся, когда обнимаешься с этим похотливым животным! ― ещё одна ручка ткнулась ему в бок рядом с первой, и Поттер, приподняв локоть, положил поверх неё свою ладонь. ― Паркинсон, признайся лучше, что не смогла устоять перед соблазном! ― Ха-ха, соблазном! Ты себя в зеркало видел, красавчик? По тебе можно устройство скелета изучать, а ты девушек соблазнять собрался! ― Ну, если альтернатива ― это Кребб, то я ― пас! ― Поттер, мы же договаривались! ― обиделась Панси. ― Прости, занесло! ― Ладно, проехали! ― О чём вы договаривались? ― поинтересовалась Дафна. ― Паркинсон никогда не упоминает моих родителей, а я ― компанию уродов, в которой она вынуждена обретаться, включая хорька и двух горилл. Гарри почувствовал, что прижавшаяся к его спине Дафна трясётся от смеха: ― Ты что? Она хихикнула: ― Если б вы знали, до чего я вам благодарна! ― За что? ― За то, что весь день вместо того, чтобы думать о сестре, я слушала ваши бесконечные невыносимые склоки и даже в них участвовала. И сейчас, стоило мне упомянуть её, вы умудрились на ровном месте устроить свару. Кстати, Гарри, ― прошептала она. ― Как вы дошли до жизни такой? Почему вы так... общаетесь? Поттер молчал, и Гринграсс даже подумала, что он уже уснул, как от него послышался ответ: ― Мы же всегда так общались. Ты просто не обращала внимания. Я что-нибудь скажу. Она что-нибудь скажет. Всем хорошо. ― Ну да, я, слушая вас, всегда ожидаю, что дело закончится трупом. ― Просто, невнимательно слушаешь. Это у нас с Панси ритуал такой. ― Я тебе не Панси, грязнокровка! Для недоумков из Гриффиндора я ― Паркинсон! ― Ты только собственным ядом не захлебнись, змея! Ну, ладно, давайте, наконец, спать! 6 апреля. Утро― Кто там? Сразу, как в дверь постучали, Дэниел рефлекторно схватил палочку, краем глаза заметив, что жена сделала то же самое, и только после этого задал свой вопрос. ― Завтрак и газета, сэр! ― раздался из-за двери скрипучий женский голос. Пераспера начала лихорадочно заматываться в одеяло. Полностью упаковавшись, она взмахнула палочкой, распространяя по комнате фиалковый аромат, укрыла палочку одеялом так, чтобы убойное заклинание можно было соткать прямо из-под него, и кивнула мужу. ― Войдите, пожалуйста! Дверь распахнулась, и в номер, толкая перед собой тележку с завтраком, зашла сморщенная старушка в классическом чепчике. ― Расслабься, дорогая! ― шепнул Дэниел, похлопав жену по руке. ― Доброе утро, мистер Поттер, миссис Поттер! ― проскрипела горничная, открывая посуду с завтраком и демонстрируя содержимое: ― Яичница с беконом, пудинг, овсянка и тосты с повидлом! Традиционный английский завтрак, именно так, ка предпочитают наши постояльцы! Апельсиновый сок и газета! ― женщина выпрямилась настолько, насколько позволяли её годы, и спросила: ― Ещё что-нибудь, сэр? ― Кофе? ― с надеждой спросил мужчина. ― Не держим! ― отрезала горничная. ― Тогда... Больше ничего не нужно, миссис... ― Мисс Марпл, сэр! ― с видом оскорблённой невинности отчеканила старушка. ― О, простите, мисс Марпл! Та поджала губы и добавила: ― Если Вам что-то понадобится, то либо позвоните в колокольчик, либо воспользуйтесь аппаратом! ― она протянула обтянутую кожей руку в сторону огромного бакелитового телефона, стоявшего на тумбочке возле кровати. ― Да, спасибо! Горничная вышла, и Дэниел обернулся к жене, сосредоточенно кусающей губы: ― Ну, прости, милая... ― виновато начал он. ― Поттер, Дэниел, Поттер? ― с нажимом спросила она. ― Мистер и миссис Поттер? ― Прости, в тот момент почему-то вертелось в голове... ― он сделал ещё одну попытку оправдаться. ― Поттер? Первое, что тебе пришло в голову, было имя моей погибшей подруги? Поттер? ― Прости, любимая... ― И это ― при том, что про их сына ты за всё это время даже ни разу не вспомнил! ― Хватит! ― спокойно произнёс он, и жена умолкла, отворачиваясь к окошку. ― Ты несправедлива ко мне! Пераспера повернулась к нему и, взяв его лицо в ладони, быстро поцеловала. ― Ну, тогда и ты прости меня. Ты же знаешь... ― Давай завтракать! ― перебил её Дэниел, не позволяя углубляться в мрачные мысли. Он вскочил, заворачиваясь в халат, и занялся снедью на тележке. Он разгладил одеяло вокруг жены, поставил на него раскладной столик, подал ей приборы и поставил блюдо с завтраком, сняв с него крышку. ― М-да! ― пробормотала Пераспера, разглядывая содержимое тарелки. ― Не Париж, конечно! На протяжении веков традиционный английский завтрак, как собственно, традиционный английский обед и традиционный английский ужин вёл борьбу с традиционной лондонской погодой по яркости и богатству ощущений, то проигрывая её, пробуждая в традиционных английских поварах неуместное континентальное фрондёрство, то отыгрывая обратно в те редкие дни, когда традиционному английскому ветру удавалось разогнать облака в традиционном лондонском небе. ― Дорогой!... ― начала было Пераспера, скорчив недовольное личико, которое тут же просветлело, едва она увидела стеклянную баночку, только что выуженную мужем из саквояжа, которую тот протягивал ей. ― Спаситель! ― заломила руки она. ― На том и стоим! ― усмехнулся Дэниел, с негромким хлопком откручивая крышечку у банки фуа-гра. Он подал баночку жене, а потом достал из того же саквояжа небольшой термос. ― Это то, о чём я думаю? ― благоговейно спросила супруга. ― Это ― кофе по-турецки, а совсем не то, о чём ты думаешь! ― не упустил шанса вставить шпильку муж. ― Пошляк! ― надула губки Пераспера, подставляя фарфоровую чашечку. ― К сожалению, время можно только замедлить, а остановить ― нельзя. Так что, ― горестно вздохнул он, ― этому кофе ― целых пять минут! ― Фу! ― отвернула носик жена. ― И кто теперь будет пить эти помои? ― А я и не заставляю! ― Дэниел остановился, не заполнив чашки жены и наполовину. ― Не трожь птичку! ― свирепо выкатила глаза она, и муж испуганно продолжил наливать ей дымящийся напиток. Потом он расположился у неё в ногах лицом к столику, взял один из принесённых поджаренных кусочков традиционной английской булки, аккуратно намазал его тонким слоем гусиной печёнки и подал Перри. Следующие путь минут они провели в молчании, работая челюстями, бросая время от времени друг на друга то озорные, то влюблённые взгляды. Наконец, всё съедобное было уничтожено, до невозможности кислый апельсиновый сок выпит, маггловская газета прочитана, и почти нетронутый традиционный английский завтрак убран обратно на тележку. Пераспера лукаво посмотрела на мужа и похлопала по постели рядом с собой: ― Ну, мистер Поттер... В ответ тот грустно вздохнул. Она повторила вздох мужа. ― Я знаю, милый, извини! ― сверкнув белизной кожи, Пераспера выскользнула из-под одеяла, чмокнула мужа в щёку и упорхнула в ванную, оставив его истекать слюной и проклинать чёртова врага, из-за которого у них нет даже времени на личную жизнь. Ну... почти нет, если не вспоминать вчерашний вечер... Или позавчерашний... Или вечер до того... Дэниел со вздохом окутался облачком очищающей магии: Душ-то занят! Хотя, можно и присоединиться! Ага, и задержаться ещё на два часа!― он оделся и направился вниз. Чувство, что нужно спешить, теперь уже не отпускало его. Внизу у конторки скучал отставной подполковник времён индийской кампании. Или даже столетней войны. По крайней мере, создавалось ощущение, что только роскошные бакенбарды и держат дух в этом теле. Какой-то гериатрический институт!― подумал Дэниел. ― Доброе утро, любезнейший! ― А, мистер Поттер! ― прошамкал дух прошлого, заставив Дэниела в очередной раз проклясть свою изобретательность, побудившую его назваться именно этим именем, когда он бронировал номер. ― Зовите меня Джеймс, мистер... ― Кэткарт, Джордж Кэткарт к Вашим услугам, сэр! ― Мы зовём его Велингтон! ― проскрипела пробегающая мимо горничная. ― Он всегда первый в туалет! Старичок закашлялся от негодования. Дэниел терпеливо ждал, пока тот закончит. ― Поттер, Поттер... ― портье начал слезать со стула, и Дэниел невольно бросил взгляд в сторону ячеек с почтой, с удивлением обнаружив небольшой пакет в ячейке их номера. Кэткарт, наконец, доковылял до шкафа и, щурясь, стал разглядывать маркировку ячеек. Быстро сдавшись, он поковылял опять к конторке и, порывшись в ящике, добыл оттуда пару очков с какими-то жуткими диоптриями, которые сразу и нацепил. Сделав пару шагов, он врезался в стул и жалобно закряхтел, возвращаясь обратно к конторке. Вторая пара очков оказалась с бифокальными линзами, и старичок первым делом испытал их, сначала задрав подбородок, а потом наклонив голову вперёд. Эти, похоже, подошли лучше, поскольку на этот раз портье удалось доползти до ящичков, не убившись о мебель. Он снова принялся их разглядывать, шевеля губами. ― Вам помочь, любезнейший? Кэткарт вздрогнул и попятился, обернувшись: ― Вы кто? ― потом его лицо озарил свет понимания: ― Ах, да, Поттер! Поттер, Поттер... ― он рассеянно посмотрел на шкаф: ― Знавал я одного Поттера... Служил у нас в полку! Случаем, не Ваш родственник? Рябой такой, маленький... ― Нет, не мой! ― открестился Дэниел. ― И даже не однофамилец! ― пресёк он дальнейшие расспросы. ― Поттер, Поттер... А, вот, нашёл! ― наконец-то слабые глаза портье наткнулись на нужную ячейку. ― Вам пакет, мистер Поттер! И дёрнул же меня чёрт!― опять скривился Дэниел. Взяв пакет, он внимательно осмотрел его и даже потряс у уха. Любопытный Кэткарт уже стоял рядом, вытянув шею в ожидании вскрытия. ― Откуда это? ― Какой-то юнец прибегал с утра, сказал, что он посыльный от мистера... Чёрт, забыл! Библейское такое имя... ― От Дэйва? ― Точно, точно, от мистера Дэйва, ― портье продолжал следить за свёртком. ― Прошу прощения, любезнейший! ― намекнул Дэниел. ― Ничего, ничего! ― ответил старичок, только что не облизываясь в предвкушении. ― Хм! Хм! ― выразительно прочистил он горло. ― Аннабель, воды мистеру Поттеру! ― громко сказал портье, всё так же отрывая взгляда. Черти тебя дери, старый сплетник!― выругался про себя Дэниел, развернулся и пошёл к лестнице. В номер мне точно идти не стоит, вдруг, там ловушка! Зайдя за угол, он быстро положил посылку на пол и взмахнул палочкой: ― Протего! Спекиалис Ревелио! Ничего. Содержимое бандероли никак себя не проявило, да и не чувствовал он никакой угрозы. ― Мистер Поттер, ну, куда же Вы пропали? ― прошамкал приближающийся старческий голос. Дэниел схватил пакет и почти бесшумно двинулся вверх по лестнице. Когда он вернулся в номер, Пераспера уже вышла из душа и просушила волосы, и теперь, поставив ногу на стул, эротично натягивала чулок. Чёрт меня задери!― мысленно простонал он. Да она меня ждала! Демонстративно прикрыв глаза ладонью, что вызвало сдавленный смешок жены, он прошёл к столику, на котором лежал нож для писем. В бумагу была завёрнута коробочка, а в коробочке лежал телефон. ― Что там? ― вытянула голову супруга. Он помахал перед ней обновкой. ― А, мобильник! Откуда? ― Портье сказал, что от Дэйва! ― От Дэйва? ― улыбнулась Пераспера. ― Как же он нас нашёл? Да ещё и под такой фамилией? Супруг побледнел и с опаской посмотрел на телефон в руке. ― Дай-ка сюда! ― она скользнула к нему и двумя пальчиками выхватила из руки телефон. Всмотрелась в экран, нажала несколько кнопок, улыбнулась, хмыкнула, нажала ещё кнопку и поднесла телефон к уху: ― Алло! Дэйв! Здравствуй, дорогой! Ну, здорово! Как ты? Мы? Чудесно! Домой, вот, спешим! Не подскажешь? Ага, запомню! Хорошо, хорошо! Я думаю, минут сорок... Я тебе позвоню, когда мы там будем. Да вот, ещё, скажи мне, как звали того Пожирателя, которого Дэйв пнул восемь лет назад так, что тот пять метров летел по воздуху? Правильно, не пять а семь. Рекс? А какой породы он был? А что Дэйв при этом сказал? Правильно, низко полетел, к дождю. Ага, пока, пока! ― Перри нажала ещё кнопку и отдала ему: ― В телефоне ― единственный номер, Дэйв сказал, что знает один камин, которым мы сможем воспользоваться, дал адрес. Проверку на вшивость прошёл. Ты готов? Помоги мне с платьем, пожалуйста! Теперь, когда у них появились чётко очерченные временные рамки, её игривость, как рукой, сняло. Упаковывая немногочисленные пожитки, Дэниел украдкой любовался, как жена заканчивает наряд точными скупыми движениями, успевая при этом, схватив какую-нибудь мелочь, бросить её в его сторону. ― Всё, пойдём! Старичок портье даже не успел до конца раскрыть рот, как мистер и миссис Поттер пронеслись мимо, оставив после себя на конторке несколько бумажек в оплату постоя и чаевые. На улице их уже ждало вызванное с того же телефона такси, и ещё через тридцать минут они были на месте. Пераспера огляделась, выискивая нужный дом, и указала мужу на здание, волшебным образом втиснувшееся между соседями, как только она о нём подумала. Дэниел постоял минуту, включив свою паранойю на полную мощность, но так ничего и не почувствовал. Он кивнул жене и, взяв её за руку, повёл к дому. У двери он ещё раз прикрыл глаза, пытаясь уловить хоть немного беспокойства, и, не дождавшись, нажал фаянсовую кнопочку звонка. Почти сразу же дверь покрылась едва заметной плёночкой щита, и в глубине дома послышались тяжёлые шаги. Дверь распахнулась, и на пороге показался столь знакомый супругам аврор с вечным загаром. ― Кингсли, ― мрачно задрал нос Дэниел, задвигая жену за спину. ― Дэниел! ― кивнул в ответ потомок Отелло. ― Перри! ― Я не знал... ― Я помогаю Дэйву, ты не подумай! ― пресёк его излияния аврор. ― До твоих дел с Пожирателями мне дела нет! Ага, своя рубашка ближе к телу!― мысленно поморщился волшебник. У Дэйва было что-то спрятано в сейфе, что позволяло тому время от времени пользоваться услугами полицейского, с энтузиазмом выполняющего все поручения нового Министерства, но что именно ― Дэниел не знал. Несмотря на рычаг влияния, друг, тем не менее, никогда не требовал от аврора ничего, иногда мягко просил и никогда не огорчался возможному отказу. Вот, и сейчас аврор Кингсли Нагель ничем не рисковал, пуская к своему камину добропорядочного гражданина, пусть даже и находящегося в состоянии горячей войны с человеком, к которому Министр Магии каждый месяц приезжал за зарплатой. ― Дэйв! ― взвизгнула Перри, бросаясь на шею жгучему черноволосому красавцу, неслышно появившемуся из коридора. Тот чмокнул её в щёку и спустил на землю. ― Рад вас видеть, дорогие мои! ― протянул он свою крепкую руку Дэниелу. Дэниел знал Дэйва ещё с Хогвартса, где последний учился на два курса старше. Не то, чтобы они были так уж знакомы, скорее, невольно сталкивались постоянно в подземельях Слизерина. Потом Дэйв закончил школу и устроился работать в Министерство Магии, где внезапно прорезавшиеся напор и деловая хватка помогли ему быстро продвинуться по служебной лестнице. К тому моменту, как Дэниел закончил обучение в Хогвартсе, Дэйв уже стал самым молодым в истории Директором экономического отдела. Отец Дэниела передал сыну в руки одно из направлений семейного дела, и свежий выпускник быстро себя проявил, продвинув бизнес в совершенно неожиданном направлении, добившись весьма внушительных успехов. Перейдя на новый уровень, он стал частым гостем в Министерстве, точнее, в экономическом отделе, добиваясь поблажек и преференций в обмен на инвестиции в благополучие министерских работников. Пока в один прекрасный день не столкнулся с Директором. Дэйв, несмотря на пресловутое факультетское братство, первым делом, отчитал предпринимателя за его излишнее внимание к частной жизни сотрудников Министерства, а потом предложил переработать модель так, чтобы интересы Министерства не страдали, в качестве дополнительной мотивации организовав совместную экскурсию в Азбакан. Ему показалось, что это было бы неплохой шуткой в отношении зарвавшегося дельца. Из Азбакана они вернулись оба бледные до синевы и сразу же закатились в ближайший бар. Через три дня поднявшие тревогу подчинённые смогли обнаружить Директора, храпящего в обнимку с бутылкой в компании Дэниела. Однако, чудовищная демонстрация возможностей Министерства впечатлила бизнесмена, и он внял предупреждениям своего нового приятеля, который постепенно становился для него другом. Его стали приглашать в дом, где к тому моменту уже образовалось уютное семейное гнёздышко, свитое красавицей Пандорой. Дэйв очень гордился своей молодой женой, зеленоглазой испанкой королевских кровей, и до безумия обожал её, всем своим видом показывая, что он теперь ― самый счастливый человек на свете. Вот у них в доме Дэниел и был представлен Пераспере. В тот вечер он пришёл к Дэйву довольно поздно, около девяти, но было это вызвано необходимостью проконсультироваться по важному вопросу. Пандора, приветливо с ним поздоровавшись, сразу проводила его в гостиную. Войдя, Дэниел сначала остолбенел, а потом в нарушение всех правил этикета уселся при дамах, да ещё и на клавиши рояля. Перед ним стоял Ангел. Белокурые локоны, падающие из-под чёрной шляпки, обрамляли правильные черты лица дивной красоты, которую не могла скрыть даже ниспадающая чёрная вуаль. Строгое чёрное платье грациозно обтягивало тонкую фигурку, и воспалённое сознание Дэниела уже невольно пририсовало ей белоснежные крылья, раскрывающиеся за спиной, напрочь отказываясь видеть развевающуюся занавеску траурной вуали. Мир уходил из-под ног, и пространство заполняла бескрайняя синева её глаз. ― Дэниел, позволь тебе представить мою близкую подругу Перасперу. Пераспера, это наш друг и вообще хороший человек Дэниел! Его губы автоматически пробормотали положенное: ― Мне очень, очень приятно познакомиться! ― вот, что значит вбитое в печёнки воспитание! А сознание при этом витало где-то высоко в облаках. ― Сожалею, что раньше не удостоился чести... ― рот продолжал говорить, но сам Дэниел мог только смотреть и впитывать в себя её образ. Польщённая вниманием, она улыбнулась и приподняла вуаль, открывая лицо, а Пандора продолжила: ― Отец Перри отдал её замуж за отца Дэйва, когда ей было шестнадцать. К сожалению, ― тут она поджала губы, обозначая сарказм, вложенный в последнее слово, ― мой свёкор не прожил и минуты после того, как священник объявил их мужем и женой. Ходили, кстати, очень неприятные слухи, но расследование показало, что барон умер по естественным причинам ― от разрыва сердца. Конечно, в его сорок семь это не совсем обычный случай, но ни магии, ни ядов в его теле не было обнаружено. Ну и, разумеется, зрелище безутешной вдовы не оставляло места сплетням. Завтра, как раз, заканчивается трёхлетний траур, и Пераспера, наконец, сможет выйти в свет. ― Вы ошибаетесь, дорогой Дэниел! ― вдруг обратилась к нему Пераспера. ― До замужества и траура я училась в Хогвартсе на курс младше вас. ― Я никогда не... Не поверю, что я... ― замямлил молодой человек. ― Когда вы посмотрите на нашу дочь в шестнадцать лет, вы мне поверите! ― улыбнулась она. ― Я... я обязательно приду посмотреть! ― ответил на автомате Дэниел, вызвав смех друга и его жены. Они ещё что-то говорили, но он по-прежнему ничего не слышал, лишь что-то отвечал, как правило, невпопад. Потом Дэйв с супругой оставили их одних, а Пераспера осталась с Дэниелом, всё так же улыбаясь его взгляду. Когда он, наконец, очнулся, за окном разгорался рассвет. Огонь в камине угас, свечи прогорели, лишь небесно-чистые глаза сидящей напротив красавицы, казалось, так и лучились светом. Дэниел вскочил и заметался по комнате. ― Дэниел, я вам уже надоела? ― обиженно спросила Пераспера. ― Вы устали на меня смотреть? Он остановился напротив неё: ― Никогда! ― заявил он и вновь метнулся в угол, чтобы ещё через секунду остановиться перед ней: ― Скажите, Пераспера, вы верите... ― В любовь с первого взгляда? Да! Верю! ― пылко ответила она ему, и смутилась собственной горячностью. Она отвела глаза в сторону и сказала: ― А мы не могли бы перейти на ты? И вы могли бы называть меня Перри! ― Подождите... ― он потряс рукой ладонью вниз, как бы её останавливая. ― Подожди здесь. Пожалуйста! Я вернусь. Через минуту. Или пять. Не уходи, пожалуйста. Я сейчас... ― прежде, чем она успела возразить, он бросил порошок в камин и оказался в доме отца. Там он, напрочь забыв про прислугу и домовых, огромными прыжками понёсся наверх к родительской спальне, где стал барабанить в дверь, крича: ― Папа! Папа! Просыпайся! Дело жизни и смерти! Скорее же! Так он продолжал до тех пор, пока дверь не открылась и оттуда не показался его отец в пижаме, зевающий и протирающий глаза. Наткнувшись на Дэниела, он первым делом отвесил тому подзатыльник, а потом, ещё раз зевнув, спросил: ― Какого чёрта, сын! Ну, боггарт-то со мной, от меня не убудет, но ты же и маму разбудил! Ты знаешь, который час? ― Папа, я потом попрошу прощения, я сейчас мне нужно две вещи. Пожалуйста! Отец посмотрел на своего сына, подпрыгивающего от нетерпения: ― Ну, что там тебе нужно? Рассказывай! ― проворчал он. ― Мне нужно фамильное кольцо и твоё благословение, папа! ― выпалил Дэниел. ― Благословение? ― из-за двери показалась голова матери. ― Мальчик с вечера собирался навестить своего друга Дэйва! ― добродушно пояснил жене глава семейства. ― И? ― она всё ещё не могла понять в чём дело. ― И познакомился там с Перасперой. Так? ― спросил он сына. Тот кивнул. ― Ну, с Перасперой, помнишь ту хорошенькую куколку, которую старый безумец, её отец, отдал этому любителю малолеток? ― Ха! ― наконец-то отозвалась мать. ― Она же этого хрыча и убила! ― Мама! ― строго сказал Дэниел. ― Выбирай, пожалуйста, выражения, когда говоришь о моей будущей жене! ― А она согласится? ― проворчал вновь появившийся из спальни отец, подавая сыну инкрустированную шкатулку. ― Папа! А тебе самому посмотреть лень? Отец на десять секунд прикрыл глаза, а потом порывисто обнял сына: ― Благословляю тебя, чадушко моё! Ступай! В пять минут Дэниел, конечно, не уложился. Когда он вернулся, она стояла у окна, напоминая ему уже грустного ангела, который опустил крылья от тоски. Она сразу обернулась, расцветая, а потом, увидев шкатулку в его руке, протянула руку, чтобы остановить: ― Нет, постойте... Постой! Не торопись, ведь ты меня ещё совсем не знаешь... Упрямо склонив голову, молодой человек подошёл к ней, взял руку в свою по одному поцеловал все тоненькие пальчики, а потом прижал её ладошку к груди, где билось готовое выпрыгнуть сердце: ― Я знаю, что отныне это ― твоё. Навсегда! Делай с ним, что хочешь! ― он встал на колено и продолжил: ― Ты ― самая красивая девушка, которую я видел; я тебя люблю до безумия, до беспамятства. Отныне ты ― смысл моей жизни, моя путеводная звезда, моя радость и моя боль. Я счастлив просто от того, что встретил тебя, и сияние твоих глаз навсегда зажгло огонь в моей груди. Прошу тебя, подари мне радость, отдав мне своё сердце, и окажи честь, отдав мне руку! Ошарашенная Пераспера смотрела на него, только что не раскрыв рот в удивлении и восторге. Молодой человек одной рукой открыл шкатулку и достал оттуда изящное колечко большим камнем, который, едва он поднёс её кольцо, налился голубым светом. ― Постой! ― выдохнула Пераспера, пытаясь отобрать руку обратно. ― Не так быстро! ― и сразу поспешила успокоить. ― Сначала ты должен обо мне знать. Не спорь, пожалуйста! ― остановила она его протест. ― Так надо! ― она повела другой рукой в сторону дивана, куда сама и присела. Дэниел примостился рядом, всё так же не отпуская её ладошку. ― Я хотела рассказать тебе о своём замужестве... ― его лицо дрогнуло, и она смягчила тон: ― не надо готовиться к худшему, не всё так страшно! Мой отец был... Он, кстати, жив где-то... Наверное... Он был эгоистичным мерзавцем. Типичный жиголо по-английски. Женившись на деньгах, он сразу начал вести разгульную жизнь. Мать свою я даже не помню, она умерла, когда я была совсем маленькой. Может, и не без помощи отца. Росла я под опекой горничной. Когда пришла пора отдавать меня в Хогвартс, особняк матери уже был заложен, а счёт в банке ― пуст. Отправив меня в школу, отец сразу же уволил горничную и вычеркнул меня из жизни. Точнее, я так думала. На каникулы и праздники я либо набивалась в гости к подругам, либо оставалась в замке. А потом по окончании пятого курса меня поставили в известность, что моя учёба закончена, и у меня теперь есть будущий муж, который как-то заметил меня, навещая сына, навёл справки и выкупил долги моего отца. А потом, получается, купил за эти долги меня. Ты должен знать, Дэниел! ― она строго посмотрела ему в глаза. ― Я убила эту мразь раньше, чем он посмел коснуться меня, но даже его лобызания на свадьбе я не могла отмыть потом в течение месяца. А ещё... ― она замялась. ― Ты знаешь, Дэйв ― очень хороший человек, он мне ― как старший брат. Он поддержал меня в трудную минуту, и я ему должна. Хотя, он продолжает меня уверять, что мой долг перед ним ― только из-за того, что я добралась до мерзавца раньше, чем это сделал он. А теперь, ― Пераспера сделала паузу, подчёркивая серьёзность задания, ― если ты действительно хочешь этого, то тебе надо сделать всё правильно... ― Я понял, любовь моя. ― ответил Дэниел. ― Но сначала мне нужно одно слово. Произнеси его, пожалуйста! ― Да! ― просто сказала она, и Дэниел, взяв её левую руку, надел на неё колечко, а потом, притянув Перри к себе, коснулся губами её уст. ― Кхм-хм! ― раздалось из-за спины. Не отпуская синеглазое сокровище из рук, Дэниел повернул голову, чтобы увидеть стоящего на пороге гостиной Дэйва, который выглядел весьма рассерженным. За его спиной пряталась Пандора, очевидно, от страха укрывшая лицо в ладонях. ― Дэйв, ничего, что я к тебе спиной сижу? ― пробормотал Дэниел. ― Нет, вы только поглядите, каков негодяй! ― гневно заорал хозяин. ― Воспользовавшись моим гостеприимством, этот наглец вознамерился обесчестить мою любимую мачеху! Но я не таков! Я не дам втоптать в грязь доброе имя моей семьи! К барьеру, мерзавец! Дэниел поглядел на любимую и потянул её за руку на пол, так, чтобы они оба оказались на коленях перед разъярённым поборником морали. ― Милостивый государь, я ещё молод и так много мог бы успеть. Не могли бы мы уладить это дело каким-нибудь другим способом? Дуэль ― это так брутально! Всё это время Пераспера смотрела ему в рот, согласно кивая, а потом перевела жалобный взгляд на пасынка. Тот задумчиво почесал подбородок, грозно нахмурив брови и устремив глаза к потолку, не обращая внимания на сдавленное хрюканье откуда-то из-за спины: ― Ну, не могу же я просить несчастную бедняжку сохранить тебе жизнь, пожертвовав своей свободой и связать себя узами брака с таким ничтожеством! Дэниел с мольбой на лице обернулся к Пераспере и, сложив перед собой руки, умоляюще ими потряс. Та вздохнула и обратилась к Дэйву: ― Любимый мой пасынок! Мне претит мысль о том, что человеческая жизнь, пусть даже и жизнь такого нахала, может быть безвозвратно потеряна только потому, что я не нашла в себе сил пожертвовать собой ради её спасения! Посмотри на него! ― она повела в его сторону руками. ― Он ещё молод и так много мог бы успеть! ― Дэниел согласно закивал, подтверждая, что, действительно, мог бы. ― Пусть моя молодость будет платой за его никчемное существование! Из-за спины Дэйва раздавались истерические всхлипы. Он обернулся к жене и участливо спросил: ― Мы тебе не мешаем, дорогая? ― хрюкнув, Пандора замотала головой. ― Ну, и хорошо! Он подошёл к стоящей на коленях парочке и подал им руки, поднимая на ноги. ― Сестрёнка, ты, правда, хочешь замуж за этого проходимца? ― улыбаясь, спросил он. ― Ты же его встретила восемь часов тому! Пераспера обняла руку жениха, со счастливым лицом к нему прижавшись: ― У меня не было ни единого шанса! Сначала ты так часто и подолгу расхваливал мне его заочно, а потом я его вчера увидела... ― Надо согласиться, ― заметил хозяин, ― более дебильной рожи, чем вчера у Дэниела, я не встречал даже в Мундо! Я всё со страхом ожидал, что он слюну пустит! Ну, как в такого молодца да не влюбиться! Дэйв, что скажешь? ― А что я могу сказать, друг? Я по-настоящему счастлив! ― Ну, и хорошо! ― опять повторил Дэйв, а потом, разом посерьёзнев, приступил к официальной части: ― Желаешь ли ты обручиться с моей подопечной, Дэниел? ― Да, желаю! ― капля крови из его запястья повисла в воздухе ― Как опекун и глава семьи я подтверждаю помолвку! ― капля крови Дэйва повисла рядом с первой. ― Свадьба состоится... ― он посмотрел на лицо Перасперы, что-то на нём читая, потом посмотрел на часы, ― через три часа в... ― теперь он посмотрел на Дэниела, ― особняке твоего отца. ― две капли слились в одну и вспыхнули, закрепляя сделку. ― Как опекун невесты, я беру на себя организационные вопросы. И, естественно, буду посаженным отцом с одной стороны и шафером с другой. Так, всё, разбежались! С того дня Дэниел и Пераспера не расставались ни на час. Дело Дэниела выросло настолько, что даже его отец не гнушался обратиться к нему за советом. Дэйв уже дорос до помощника министра, причём, настолько непотопляемого, что ни одно правительство за последние пять лет без него обойтись не смогло. Да и как обойтись без человека, реально держащего в руках все нити управления экономикой и хозяйством магического мира? В пределах, конечно, Великобритании... Изо сна его вырвало тихое попискивание над ухом. Гарри прошептал заклинание, чтобы развеять Умбру, и носик, касавшийся его губ, сморщился от щекотки. Когда она уже успела сюда переползти?!возмутился юноша, сразу опознав девушку по тонкому аромату от её волос. Он протянул руку за спину, чтобы проверить, где вторая слизеринка. ― Нет, ну что за человек! ― раздалось сзади возмущённое шипение. ― Что, Поттер, не успел проснуться, и сразу Дафну за зад хватать? ― прошептала Панси ему в подбородок. ― Тебе, Панси, смешно, а каково мне просыпаться от того, что мою попу кто-то тискает! ― Слушай, Поттер, что ты там искал? ― Он не искал, Панси, он всё сразу нашёл и целенаправленно щупал! ― Интересно, в Гриффиндоре все такие озабоченные? ― Панси, будь снисходительна! Гарри ещё ангел по сравнению... ― Точно, у рыжего Уизли каждый раз такое выражение на лице, будто он готов изнасиловать всю школу во главе с Дамби! ― Начиная с Дамби, Панси, начиная! ― Так, замолкли обе! ― шикнул на них Поттер. ― У нас гости! ― Поттер, я меня, что ли, лапать не будешь? ― Нет, ты сегодня на сухом пайке! ― Видела, Панси? Как верблюд, одну ягодицу помацал, и теперь целую неделю может без еды обходиться! ― Нет, Уизли бы так не смог! Для него от завтрака до обеда дотерпеть ― пытка! ― Девушки, милые, хорошие, прошу вас, пожалуйста, заткнитесь! В проходе, от которого отходил их закуток, показался свет. Панси змейкой извернулась, прижавшись к Поттеру спиной, а Дафна подбородком опёрлась о его плечо. Все трое, затаив дыхание, смотрели и ждали, кто появится из-за угла. Наконец, показался яркий люмос, освещавший всё вокруг на десяток метров, и две фигуры в чёрных балахонах и масках. Чуть сзади шла ещё одна такая же фигура, ведущая за собой девочку в ошейнике, к которому за спиной короткой цепочкой крепились наручники, заламывая кисти к лопаткам. Паркинсон чуть не оглохла от скрипа зубов Гарри. ― Астория! ― прежде, чем это у неё вырвалось, Дафна успела уткнуться ему в плечо, так что он не услышал, а почувствовал, что она сказала. Пожиратели чувствовали себя уверенно и не заглядывали в мелкие закутки вроде того, в котором сейчас прятались школьники. Они двигались уверенным шагом в том направлении, откуда подростки пришли, не прячась и не осторожничая. Тот, что шёл последним, внезапно повернул голову в направлении Гарри и слизеринок и остановился, что-то сказав своим спутникам. Те замерли, тоже напряжённо вглядываясь в темноту. Поттер за какую-то секунду достал и развернул мантию-невидимку, укрывая всех троих. Один из Пожирателей выпустил такого же светлячка, какой им показала Панси, тот долетел до тупичка и замер у стены. Ничего не обнаружив, Пожиратели расслабились, и свет погас. Они завернули в закуток и остановились, сбрасывая поклажу. Тот, что вёл Асторию, судя по всему, главарь, дёрнул за поводок её ошейника, практически уронив девочку на колени, что заставило её издать сдавленный хрип из-за натянувшейся на спине цепочки. Теперь, когда они оказались в одном коридоре с подростками, было хорошо слышно, что они говорят. ― Мне нужно связаться с хозяином, ― сказал главарь. ― Мы договорились, что около семи утра он передаст дополнительные инструкции, ― главарь достал палочку и запустил бестелесного патронуса, который немедленно прошёл сквозь стену. Пожиратели скинули сумки с поклажей на землю, останавливаясь на отдых. На свет появились свёртки и ёмкости с едой и питьём. Пожиратели сняли маски, и оказалось, что главарь― украшенный шрамами мужчина за сорок, а его подручные ― мужчина и женщина лет тридцати. Закуска Пожирателей мало отличалась от содержимого рюкзака Поттера, ― бутерброды, выпечка, фрукты и ветчина. Пока явно проголодавшиеся помощники вгрызались в нехитрую снедь, главарь лениво откусывал от бутерброда. Заметив взгляд девочки, он, издевательски усмехнувшись, оторвал кусок и бросил перед ней на землю. Та начала плакать, и главарь шлёпнул её по лицу. Гарри опять скрипнул зубами и стал вылезать из-под накидки, игнорируя тихое шипение хватающихся за него девушек. ― Тише ты, Кунин, товар попортишь! ― равнодушно сказала Пожирательница. Главарь загоготал и ещё раз ударил Асторию: ― Ничего, научим её, как нужно себя в приличных домах вести прежде, чем она попадёт к хозяину. Пусть радуется, что я сегодня добрый и Круциатусом не пользуюсь! В то время, как Дафна пожирала глазами главаря, выдумывая ему всевозможные муки, Панси следила за Поттером, который, наконец-то, выбрался из-под мантии-невидимки и теперь поправлял её, чтобы полностью скрыть под ней девушек. Потом он пошевелил губами, накладывая на себя дезиллюминационные чары, и превратился в почти неразличимый силуэт. Сначала Панси отслеживала, как он направлялся в сторону врагов, но потом, моргнув, упустила его из вида и не смогла опять найти. Он, практически, испарился в окружавшем их полумраке. Тем временем, к главарю прибыл Патронус от мистического хозяина. Тот выслушал его, злорадно улыбаясь: ― Хозяин приказывает от девчонки избавиться! ― Каналья! ― воскликнул его помощник, невысокий кривоногий брюнет с усиками. ― Мы напрасно таскались с ней два дня! Три тысячи чертей! Надо было сразу прибить! Хочешь, я отрублю ей голову? ― Не кипятись, Дарт! Хозяин не сказал, что нам нельзя немного поразвлечься! ― он потянулся к Астории и, взяв её за подбородок, повернул лицом к товарищу: ― Смотри, какая милашка! ― Кунин, я на это не подписывалась! ― с угрозой в голосе сказала женщина. ― Просто, убей её! ― Заткнись, Одора! Тебя забыл спросить! Иди, в коридоре сторожи, если ты такая нежная! Пожирательница вскочила, со злостью пнув камень перед собой, и, завернувшись в мантию, направилась за угол. Астория испуганно вжалась в стену, пытаясь с ней слиться. Главарь грубо схватил её за руку и потянул: ― Иди ко мне, малышка... ― Экспелиармо! Ступефай! ― Поттер, проявившийся из невидимости у входа в закуток, послал в главаря заклинание, от которого тот с шумом врубился в стену. ― Редукто! ― помощник моментально бросил в Гарри атакующее заклинание. ― Протего! ― Поттер скрылся во внешнем коридоре, уходя в ту сторону, куда они шли вчера. ― Редукто! Дарт, ловко увернувшись от заклинания, запущенного Гарри, бросился за тем в погоню, придерживая на голове дурацкую чёрную шляпу. Из-за угла появилась Одора и поспешила к раненому предводителю. Тот сидел, привалившись к стене, крепко держа девочку за руку. Лицо его от столкновения со стеной превратилось в сплошную кровавую маску. ― Беги, помоги ему, дура! Я узнал мальчишку, это ― Поттер! Живым не брать, просто убейте! Лорд будет очень рад! Ни слова не говоря, женщина поспешила вслед товарищу. Шум от ударов заклинаний постепенно удалялся. ― С ним ничего не случится? ― прошептала Дафна. Не ответив, Паркинсон откинула мантию, встала и направилась к главарю Пожирателей. Когда тот увидел Панси, входящую в круг света, он открыл рот, чтобы закричать. ― Петрификус! Силенсио! ― мгновенно среагировала Паркинсон, заранее доставшая палочку. Предводитель замер с открытым ртом, возмущённо вращая глазами. ― Хотел её изнасиловать, тварь? Круци... ― Нет! ― подоспевшая Дафна схватила её за руку с палочкой. ― Только не Непростительное! ― Некоторые простительныеничем не лучше! ― ответила Паркинсон с кривой ухмылкой. Дафна подбежала к сестре и присела, обнимая всхлипывающую девочку: ― Всё хорошо, малышка, я с тобой! Астория что-то попыталась прошептать ей пересохшими губами, но у неё не получалось. ― Что вы с ней делали? ― закричала Дафна на Пожирателя. Тот не ответил, по-прежнему сидя с открытым ртом. ― А ты знаешь, ты права. Есть заклинания похуже непростительных, ― сказала Дафна, вставая с корточек и подходя к главарю: ― Любишь, значит, маленьких девочек? ― она пинком откинула в сторону одну его ногу, потом другую ― в другую сторону. ― Ничего, это лечится! ― девушка тщательно прицелилась палочкой, не обращая внимания на выпученные глаза Пожирателя. ― Редукто! Даже Петрификус не смог удержать выгнувшегося от боли мужчину. Глаза его закатились, а по разорванным штанам в паху начало расплываться кровавое пятно. Ярость Дафны сменялась растерянностью по мере того, как к ней приходило осознание содеянного. Её лицо стремительно начало зеленеть. Именно в эту минуту в закуток вбежал Гарри. Увидев раненого главаря, он сначала впал в ступор, а потом, глядя на оторопевшую Гринграсс, так и стоявшую с протянутой палочкой, понимающе улыбнулся: ― Ну, вас на минуту нельзя оставить! Редукто! ― заклинание разворотило грудь Пожирателя, избавляя его от мук. Поттер подошел к Астории, измученное личико которой сразу, как она его увидела, перекосило в попытке улыбнуться. Он присел перед ней на колени, ободряюще улыбнулся и принялся расстёгивать её оковы ― сначала давящий на горло ошейник, а потом ― наручники на затёкших запястьях. Отбросив в сторону мерзкие железки он осторожно дотронулся до её щеки и слегка оттянул вниз веко. ― Акцио рюкзак! ― из тупичка к нему прыгнул заплечный мешок, из которого он вытащил литровую бутылку воды, открыл её и протянул девочке. Астория ухватилась за бутылку, которую Поттер предусмотрительно продолжил держать на весу, и принялась жадно глотать. В течение нескольких секунд бутылка опустела. Гарри потянул её, но девочка вцепилась в посудину и не отпускала. Тогда Гарри просто оставил бутылку ей, доставая ещё одну из рюкзака. На вторую времени у Астории ушло вдвое больше, и она, наконец, смогла оглядеть собравшихся осмысленными глазами, на которых из-за внезапно поступившей в организм массы воды выступили слёзы. ― Гарри... Ты пришёл меня спасти! ― прошептала она и закашлялась. ― Тише, тише! ― успокаивающим голосом сказал он. ― Твоя сестра пришла тебя спасти, Тори! Она так волновалась, что собрала спасательную команду. Не волнуйся, теперь всё будет хорошо! Кстати, о команде... Дафна, очнись! ― крикнул он в сторону старшей Гринграсс, всё ещё невидящими глазами уставившейся на мёртвого скопца. ― Потом попереживаешь за этого гада! Пора уходить! ― Поттер, а что случилось с Пожирателями? ― спросила молчавшая до сих пор Панси, прислушиваясь к приближающемуся шуму потасовки. ― В тролля влетели. Повезло. Пожиратели теперь бьются, а я убежал, ― он вскочил и понёсся к тупику. ― Вы собрались? Нам пора делать ноги, причём, в темпе! ― Меньше, чем за минуту собрав немногие вытащенные из рюкзака предметы, он закинул рюкзак за плечо и вернулся к девушкам: ― Ну, двинули? ― Астория помотала головой, и её глаза заблестели от проступивших слёз. ― Не волнуйся, мы тебя понесём. ― Мы? ― изумилась Паркинсон. ― Сначала ― я, а потом посмотрим, ― Гарри присел перед Асторией и протянул к ней руки: ― Ты позволишь? ― девочка просияла и восторженно кивнула, и он, подхватив её на руки, поднялся и пошёл по коридору в сторону Хогвартса. Дафна и Панси поспешили за ним. Паркинсон наколдовала светлячка, который летел почти над самым полом в нескольких метрах впереди, так что Гарри было видно, куда он ступает, но при этом сами школьники были не так освещены. ― Мы сюда зачем пришли? ― ни с того, ни с сего спросил Поттер. ― А зачем? ― недоуменно переспросила Гринграсс. ― За сексом, за чем же ещё! ― радостно объявила Панси. ― Только, кое-кто решил сачкануть и храпел всю ночь! Подумать только, рядом ― две красивые дувушки, а он такие басы выводит!.. ― Сейчас будет нам всем секс, не отмашемся! ― мрачно перебил Поттер. ― Мы пришли спасать Асторию! ― Да что ты говоришь! А я думала ― за сексом! Ну, и?.. ― И то, что будет глупо всем попасться или хуже того... ― Что ты предлагаешь, Гарри? ― спросила Дафна, которой, вдруг, не понравилось то, на что намекал юноша. ― За нами будет погоня, как пить дать. Кто-то должен остаться позади и задержать преследователей! ― И кто же это будет? ― с усмешкой спросила Панси. ― Я не знаю. Я, как видишь, несу Асторию. Мне кажется, что остаться должен кто-то из вас. Вот, к примеру, тебя, Паркинсон, никто не звал, поэтому ты и должна быть в арьергарде. Та чуть не задохнулась от возмущения: ― У тебя, Поттер, что, крыша, совсем того?... ― Что ― того? ― Ту-ту! Уехала! Кто тут у нас мужчина, в конце концов? ― Ну, не хочешь ты оставаться, пусть тогда Дафна! Та, услышав своё имя, только зашипела: ― Какого чёрта, Гарри? Я такие слова, разве что, от Хорька ожидала бы... ― Ну, хорошо... ― Поттер, остановившись, присел на одно колено, посадив на другое свою ношу, чтобы перехватить её на другую руку. ― Кто, по-вашему, должен остаться? Подруги замолчали в нерешительности. Гарри улыбнулся: ― Ха-ха, сами оставаться не желаете, но при этом вам кажется, что, сказав, что это должен сделать я, вы поступите недостойно? Дафна нерешительно кивнула. ― Достоинство тут ни при чём. Есть целесообразность. Попасться одному или попасться всем. Я вас сюда не тащил, ни одну, ни другую, ― Поттер встал и зашагал дальше, увлекая за собой спутниц. ― Скажите мне, что это не так! Не скажете? Ну, и хорошо... Так вот, целесообразность состоит в том, что остаться должен тот, кто сможет задержать погоню или, при удаче, отбиться от неё. Но это всё бесполезно, если остальные вдруг надумают вернуться ему на помощь. Если я останусь, вы должны мне пообещать, что не вернётесь. Только, быстрее! Времени на раздумья не осталось совсем! Переглянувшись, девушки кивнули. ― Ты прав, Гарри, ― нехотя произнесла Гринграсс, ещё не веря, что он действительно заставит их уйти. ― Мы обещаем, что не вернёмся. Шум схватки позади них нарастал. Дафна сотворила Умбру, и тот почти сразу прилетел обратно, тревожно пища. Что-то ещё раз громко бабахнуло за поворотом, потом всё стихло на некоторое время, а потом раздался протяжный женский вопль, от которого застыла кровь в жилах. ― Значит, они меньше, чем в сотне метров от нас. ― прокомментировал Гарри, пытаясь при этом не сбить дыхание. ― Запусти ещё одного на пятьдесят и, если не вернётся, запусти к нему яркого светляка. Он нас будет укрывать своим светом. Дафна согласно кивнула и взмахнула палочкой. ― Всё, сейчас руки отвалятся! ― пробормотал Поттер. ― Вингардиум Левиоса! ― Астория повисла в воздухе, удерживаемая заклинанием, и он понёс её, управляя её полётом палочкой. ― Ну, ты даёшь, Поттер! Даже километра не пронёс маленькую девочку! ― Не такая уж она и маленькая! ― всё ещё тяжело дыша, ответил он. ― Да и я не такой уж крупный! ― Зато жилистый! ― отрезала Паркинсон. ― Гарри, а как ты её левитируешь? Левиоса же не предназначена для переноски на расстояния. ― Да глупости это ― предназначена, не предназначена... Всё зависит от силы и практики. Я, к примеру, много тренировался. Тем временем, вернулся второй Умбра. Школьники обернулись, чтобы в круге света увидеть постепенно настигающего их тролля. ― Так, быстро все... Панси, усаживай Асторию себе на спину, потом поменяешься с Дафной... ― Панси? ― возмутилась было шатенка. ― Опять ты... ― Нет времени, Панси. Вот, возьмите рюкзак и мантию-невидимку, ― он вздохнул. ― Мне нужно, чтобы вы обе мне пообещали, что пойдёте вперёд, не взирая ни на что. ― Мы же пообещали! ― Поклянитесь, что не будете из-за меня задерживаться, пока не донесёте Асторию до больницы. ― Увидев протест на лицах спутниц, он настойчиво повторил: ― Поклянитесь! На Крови! Быстрее, время уходит! Девушки кольнули себя палочками, выдавив по капле крови, и произнесли слова Клятвы. ― Я, Дафна Гринграсс, клянусь своей магией, что не вернусь, пока Астория не окажется в больнице! Паркинсон повторила клятву. ― Перед тем, как открыть стену, укройтесь под мантией. Скорее всего, вас там будут ждать! ― Вас? ― не поняла Паркинсон. ― Не тупи. Пока, Панси! Дафна, Астория, пока! И он остановился, поворачиваясь к троллю. Гринграсс попыталась было затормозить, но тут же её грудь и голову пронзило острым уколом боли. Она ускорила шаг, поняв, что только что произнесённый обет не позволит им задерживаться ни на секунду. Гарри поскакал к чудовищу, левитируя в его направлении попадающиеся камни. Тот успевал частично отбивать их дубиной, частично уклоняться, но некоторые, всё равно, ударялись в его толстую шкуру, заставляя чудище недовольно хрюкать. Приблизившись к нему, Поттер его обогнул, с трудом увернувшись от дубины, и проскочил мимо. Тролль, отмахиваясь своим оружием от камней, теперь летящих со спины, неуклюже развернулся и потопал за источником раздражения, примериваясь, как бы его поскорее прихлопнуть. Девушки не успели пройти и пару сотен метров, как стены тоннеля содрогнулись, и их нагнало облако пыли. Они попытались было остановиться, но неумолимая сила Клятвы погнала их вперёд. Дафне показалось, что она услышала всхлипывание со стороны Панси, но она отогнала эту мысль. С чего бы Принцесса Слизерина стала переживать по поводу какого-то там гриффиндорца, пусть даже и Чудо-Мальчика? На выходе их, действительно, ждали. К счастью, Малфой и его гориллы уже открыли проход в стене, очевидно, ожидая троицу Пожирателей, иначе бы они насторожились, откройся проход самостоятельно. Девушки даже перестали дышать, пока крались мимо них. Астория, повисшая на спине Дафны, совсем не помогала маскировке. Тем не менее, им удалось проскочить, и дальше они прибавили шаг, спеша к мадам Помфри. Выйдя из потайного коридора, они смогли, наконец, убрать мантию и, не скрываясь, припустить бегом. Они жутко устали от долгого перехода в пещерах, и в больницу прибежали уже на последнем дыхании. Мадам Помфри, увидев их запылённые измученные лица, первым делом решила, что именно они нуждаются в помощи, но Дафна и Панси, отбившись, обратили всё-таки её внимание на Асторию. Осмотрев девочку, целительница, помимо синяков от побоев, сильного обезвоживания и общего упадка сил, не обнаружила ничего серьёзного, дала больной ещё воды, покормила и обработала ссадины и синяки, после чего опять вернулась к старшим девушкам. ― Мы в порядке, не волнуйтесь! ― уверила её Гринграсс. ― Я в порядке. Разве что, что-нибудь для быстрого восстановления сил не помешало бы, ― добавила Паркинсон. Мадам Помфри подозрительно на неё посмотрела: ― Вы куда-то спешите, мисс Паркинсон? Вы в курсе, что стимуляторы в долгосрочной перспективе вредят здоровью? ― Тем не менее, не могли бы Вы дать мне нужное снадобье? Мне действительно нужно спешить, и мне нужны силы. ― А ваш декан в курсе, молодая особа? ― Да! ― твёрдо ответила Панси, глядя колдунье в глаза. ― Профессор Снейп в курсе нашей ситуации. ― Ну, ладно... ― мадам Помфри достала из шкафчика флакон с зельем и подала Паркинсон. ― Спасибо, мадам Помфри, я Вам очень благодарна! ― поклонившись, она выскользнула за дверь. Гринграсс в непонимании посмотрела ей вслед, а потом натолкнулась на взгляд Астории. Та одними глазами показала ей на дверь, выразительно их вытаращив. Поняв, что от неё требуется, Дафна повернулась к целительнице, открыв было рот, но натолкнулась на протянутую её руку с ещё одним флаконом в ней. Поблагодарив за снадобье, она выскочила вслед подруге только за тем, чтобы увидеть полу мантии Паркинсон, скрывшуюся за углом. ― Панси, подожди! Не дожидаясь ответа, она побежала вслед за подругой, на ходу глотая сладкое зелье со вкусом апельсина. Добежав до угла, Гринграсс обнаружила, что подруга тоже бежит. ― Панси! ― крикнула девушка. ― Стой! Та, наконец, обернулась, остановившись, и, увидев Дафну, помотала головой. ― Да стой же! Подожди меня! Шатенка развернулась и пошла прочь. Гринграсс бегом догнала её и пошла рядом: ― Ты куда? Панси обернула к ней своё бледное лицо, ничего не отвечая. ― Но ― почему? Это же я ему должна за жизнь сестры, а не ты! ― Должна ― не должна... Что за бред! С меня хватит! И как только я позволила себя убедить дать эту дурацкую клятву! ― Но, ведь, он всё правильно сказал... ― Втроём мы отбились бы от этого тролля! ― Может, он и сам отбился! ― Дафна, сама подумай, ты видела Хорька в больнице? Если бы Га... Поттер появился у прохода, он бы точно их всех покалечил! ― Ой... И правда... У тебя есть план? ― Я одна не справлюсь... Одно дело ― идти в страшное подземелье с Поттером и совсем другое... ― Я ― с тобой! ― решительно заявила Дафна. Панси резко остановилась, разворачивая её лицом к себе: ― У тебя в больнице лежит сестра, которую только сегодня пытались убить, и не факт, что опять не попытаются. Ты не владеешь ни одним боевым заклинанием и только одним защитным... Гринграсс шагнула вперёд и обняла подругу: ― Говори, что хочешь, я тебя одну не отпущу! Ты мне дорога, как память! ― Ой, да ладно тебе! ― улыбнулась Панси, обнимая Дафну в ответ, а потом отстранилась и серьёзно продолжила: ― Спасибо! Я за всей этой морокой уже и забыла, что у меня есть ты! Она протянула Дафне руку, и они вышли в двор замка. ― Что мы тут делаем? Я думала, что нам нужно вернуться в подземелье! ― Я же тебе сказала, что одна туда не пойду. И с тобой. Мы тому троллю на один зуб! В общем, если нет Га... Поттера, то нам нужен кто-то вроде него. Кто-нибудь, кто знает, что делать с троллем! ― Панси! ― теперь Дафна дёрнула подругу за руку, останавливая. ― Если ты имеешь в виду Уизли, то зря ты это. Он ― совсем не тот, за кого его принимают... ― Но Га... Поттер не стал бы дружить, с кем попало! Я уверена, что он нам сможет помочь! ― Ой, ты сейчас такая простодушная дурочка! ― с умилением в голосе сказала Гринграсс. ― Я даже не разберу, кто из нас блондинка! ― Да ладно, пойдём! ― Панси хмуро потянула Дафну на выход. Как она и ожидала, Рон сидел под деревом, устроив себе разгрузочный перекус между обедом и ужином. Девушек привычно передёрнуло от зрелища того, как рыжий обеими руками заталкивает в рот половинку курицы вместе с костями. ― Каждый раз, глядя на него, я думаю, что невозможно принимать пищу более отвратительным способом, ― пробормотала Паркинсон. ― И каждый следующий раз он убеждает меня в ограниченности моей фантазии. Какой-нибудь учёный мог бы сделать карьеру и имя на изучении застольных манер младшего Уизли! ― Такое ощущение, что он пытается что-то сказать всему миру! ― Ты думаешь, движения челюстями ― это азбука Морзе? Смотри, три коротких, три длинных, снова три коротких... ― Нет, это, скорее, протест! Он невербально бросает вызов. Уизли ― предатели крови, и младший на этом пути ушёл дальше всех. Можно ли сильнее отрицать аристократизм, чем жрущий Уизли? В этот момент взгляд Рона остановился на разглядывающих его девушках, и он попытался что-то недовольно сказать, отчего полупережёванная масса поползла из его рта наружу. Слизеринки, с трудом подавив тошноту, дружно отвернулись, прикрыв глаза руками. ― Дафна, забодай тебя единорог, обязательно было задавать этот вопрос? ― Проклятье, мои глаза! Я их уже закрыла, а эта картинка по прежнему в них стоит! ― Хочешь, я тебе их выколю? ― Я уверена, что Тёмного Лорда победит жующий Уизли! Волдеморт просто заавадит себя! ― Не только себя. Он милосердно уничтожит весь мир, пытаясь избавить человечество от мучений! ― Панси, я поняла! Тёмный Лорд уже встречался с Уизли! ― Точно! Как я сама не сообразила! Он хороший, добрый человек, настоящий рыцарь, стремящийся помочь жертвам рыжего! А Дамблдор, наоборот, хочет, чтобы люди жили в муках! Как ты думаешь, меня ещё можно спасти, стерев мне память? ― Вряд ли. Слишком сильны негативные эманации. ― Фто вы там фуфукаетесь? ― раздалось сзади. Девушек опять передёрнуло. ― Надеюсь, он не станет к нам подходить! ― О, Мерлин, он ещё жуёт, хвосторогу на его дом! ― Уизли, Поттеру нужна помощь! ― крикнула Панси. ― Хе! ― раздалось из-за спины. ― Хе! И чо? ― Хе, хе, и чо!― закатив глаза, вполголоса покривлялась Дафна. ― И ниччо, чётко всё так, пацан! ― она остановила пробегавшую мимо третьекурсницу с Когтеврана: ― Девочка, вон тот рыжий под деревом ещё жрёт? ― девица бросила взгляд в указанном направлении, выпучила глаза, надула щёки и, прижав обе руки ко рту, бросилась прочь. ― Похоже, жрёт! Что делать будем? ― А что нам делать? Ждать будем! Деваться, всё равно, некуда! Ещё через минуту девушки отдали должное методу Уизли. С его техникой поглощения пищи еда заканчивалась с рекордной скоростью. Услышав означающий окончание сытной трапезы трубный звук, переливами напоминающий фанфары королевского кортежа, девушки опять содрогнулись от отвращения и, на всякий случай прикрывая глаза ладонями, обернулись. ― Что это, Дафна? ― тихонько спросила Паркинсон ― Ты не хочешь этого знать! ― прошипела в ответ подруга. ― Просто забудь! ― Забудешь такое! Похоже на какой-то соус... ― Ты про то, что на подбородке, или про то, чем изляпана мантия? ― По-моему, на штаны и ботинки тоже попало... ― Это ― слюни, Панси! Слюни, перемешанные с едой. Рот у Уизли оказался слишком маленький, вот и выдавилось обратно! ― Замолкни, мои уши сейчас отвалятся! Вместе с глазами! ― Ты сама спросила! К тому же, почему я одна должна страдать! ― Ну, чо, свистульки! ― выковыряв мизинцем что-то из зубов, Рон внимательно это осмотрел, а потом засунул обратно в рот. ― Чо вы там базарили про моего кореша? ― тот же мизинец отправился в ноздрю. Побледневшие девушки попятились. ― Н-ничего! ― затравленно проблеяла Паркинсон. ― Мы просто пошутили! ― Панси, что это? ― прошептала Дафна, зачарованно глядя на палец Уизли, появившийся из ноздри. ― А-а-а! ― завизжала Панси, увидев, как палец направляется в рот. ― А-а-а! ― присоединилась к ней подруга. Не сговариваясь, они подхватили юбки и рванули прочь, не разбирая дороги. 6 апреля. После обеда― Слушай, Дэниел, тут такая штука... ― друг выглядел немного виноватым. ― Я, похоже, маху дал, ― он почесал свою иссиня-чёрную шевелюру. ― Понимаешь, вчера мне по почте пришла посылка, в которой была шкатулка с двумя кольцами и запиской Моим девочкам. Я подумал, что от тебя, и передал твоим через камин. А потом мне на глаза попался один из контрактов, в котором ты прописью вносил сумму, и я понял, что почерк-то не тот. А сегодня такая же посылка пришла моей... Я, конечно ей отдал, ― девка-то взрослая, ― а она возьми да открой в моём присутствии. А там не просто записка, а небольшое письмо, и тут у неё слёзы полились. Я даже не успел глазом моргнуть, как она колечко нацепила, и оно сразу исчезло. А письмо она поцеловала и сожгла. ― Каков наглец! ― рявкнул Дэниел. ― Ты уж меня прости, что проглядел! ― Да ладно, тут любой проглядел бы! ― Дэниелу ужасно хотелось стукнуть кулаком по стене, но в чужом доме такого творить не стоило. ― Что же нам теперь, их корреспонденцию просматривать? ― Не думаю. ― задумчиво отозвался Дэйв. ― Случай-то исключительный! Я дочь порасспросил, так она мне сообщила, что колечко не простое. Автор письма утверждает, что они дают полную защиту от Непростительных и ослабляют почти все боевые. Дэниел присвистнул: ― Ого! Сколько же они должны стоить? ― Не дороже жизней твоих дочерей! ― отрезал Дэйв. ― Сестрёнка, а ты что улыбаешься? ― изумлённо спросил он Перасперу. ― Мне этот мальчик всегда нравился! ― ответила Пераспера. ― Я рада, что в нём не ошиблась! Дэниел что-то недовольно пробурчал под нос. ― Это несущественно, дорогой! ― отрезала Перри. ― Эту мораль нам навязало христианство, которое, позволь тебе напомнить, сжигало нашу сестру на кострах по всей Европе. Древние традиции были совсем другими. ― То есть, ты считаешь, что я, к примеру... ― Только, если найдёшь ещё одно такое же золото, как я! ― отрезала она. ― Кстати, Дэйв! ― поспешил перевести тему Дэниел. ― Как тебе пришла в голову эта идея с телефонами? И как ты нашёл нас в гостинице? ― встретив ничего не понимающий взгляд друга, он стукнул себя кулаком по лбу: ― Ах ты чёрт! ― Теряешь квалификацию, дорогой! ― язвительно заметила Перри. ― Дэйв, если ты его встретишь этого негодяя, не трогай его. Он ― мой! ― Чёрта с два! У меня к нему тоже немало вопросов! ― Дружище, а у меня к нему вопросов ровно в два раза больше! ― А мне ещё сестрёнка должна! ― напомнил Дэйв. ― Стоп, стоп! ― остановила их перепалку Пераспера. ― Нас время поджимает! Мужчины спохватились и озадаченно переглянулись. ― Да, вот ещё... ― опять подал голос Дэйв. ― Я пробовал провести племяшек к себе, и у нас ничего не получилось. Твой камин заблокирован в обратную сторону, и аппарация в твоём замке не работает. Если ты сейчас туда отправишься, то вернуться не сможешь... ― Значит, уже началось! ― прошептала Перри. ― Дэйв! ― проглотив комок в горле, просипел внезапно побледневший Дэниел. ― У нас только что изменился план. Ты с нами не идёшь. ― Как это, не иду? ― возмутился друг. ― Ты, что, думаешь... ― С нами ничего не случится! ― усталым голосом произнёс Дэниел. ― А ты, если пойдёшь ― умрёшь! ― он взглянул другу в глаза. ― Просто поверь мне! Пока он бросал в камин щепотку порошка, Пераспера чмокнула Дэйва в щёку на прощанье: ― Ну, не волнуйся ты так, слышал же, с нами ничего не случится! ― Это с вами! ― обречённо вздохнул тот. ― Про себя же он ничего сказать не может! Пришли в себя они в каком-то переходе замка. Тяжело дыша, девушки приводили себя в порядок, поправляя растрёпанные волосы и одёргивая одежду. ― Фу-х! ― выдохнула Панси. ― Никогда так быстро не бегала! ― Даже от того тролля! ― добавила Дафна. ― Я теперь понимаю, отчего тролли боятся Уизли! ― А я знаю, как он их убивает! ― бросив взгляд через плечо подруги, Гринграсс осеклась и, вытаращив глаза, стала выразительно кивать Панси. Обернувшись, та увидела стоявшую в пяти метрах от них МакГоннал. Декан Гриффиндора, привычно сложив руки перед собой, бесстрастно наблюдала за девушками, которые, толкая друг дружку локтями и потупив глазки, заканчивали восстановление нормального вида. ― Ну-с? ― спросила она, дождавшись, когда те будут готовы участвовать в разговоре. ― Вы в своём уме? Да за такие выбросы стихийной магии, пусть даже и в стенах школы, Министерство на нас всех собак спустит! ― Мы просто... ― пролепетала Панси и получила от подруги тычок в бок. ― Уизли опять жрал во дворе школы, профессор! ― заявила Дафна. Её слова произвели неожиданный эффект. МакГоннал передёрнуло, потом она покраснела, позеленела и побелела, после чего устало ссутулилась и прикрыла ладонью глаза. ― Минус тридцать очков Гриффиндору! ― глухо произнесла декан. Потом, встрепенувшись, она заинтересованно посмотрела на школьниц: ― И долго вы за этим наблюдали? ― Минуты три... Остальное время мы ждали, отвернувшись. ― Пятьдесят очков Слизерину! За стойкость... ― она нахмурилась: ― и стоило себя так мучить? Вы, когда бежали, ускорились стихийной магией и умудрились обогнать ловца на метле, гнавшегося за снитчем. ― Да уж! ― Дафна с удовлетворением разглядывала сапоги из драконьей кожи, которым такая нагрузка оказалась нипочём. ― И куда, позвольте спросить, вы так вырядились? ― повысила голос Минерва. Девушки озадаченно поглядели на неё, а потом ― друг на друга. Одними губами Паркинсон беззвучно проговорила: ― И что делать? ― Ты сама сказала, что нам нужна помощь! ― шёпотом ответила ей Дафна. ― А она-то тут при чём? ― Панси скосила глаза в сторону МакГоннал. ― При том! ― ещё более громким шёпотом ответила подруга. ― Ты ей скажи! ― потребовала Паркинсон. ― Сама скажи! ― не сдавалась Дафна. ― А почему я? ― А почему я?!! ― Барышни слизеринки! ― окрикнула их декан. Девушки повернулись к ней, потупившись в пол. Подумав, Панси пихнула Дафну локтем в бок. Та в ответ пихнула подругу. Тогда Панси наступила Дафне на ногу. ― Прекратить! ― зазвенел голос МакГоннал в пустом коридоре. Школьницы испуганно втянули головы в плечи. Дафна наступила на ногу Панси. ― Мисс Гринграсс! ― Это не я! ― отозвалась слизеринка. ― Это всё Панси! ― Мисс Гринграсс, я к Вам обращаюсь! Что такое случилось, что вы обе пропустили ужин, завтрак и обед, а потом отправились к Уизли, от которого вам что-то нужно было настолько, что вы даже согласны были терпеть его застольные манеры? ― МакГоннал спохватилась, прикрыв рот рукой, и заговорила уже тихим голосом: ― Стоп! Мистера Поттера тоже не было. Он пропал вместе с вами. ― она хихикнула. ― Бред какой-то. Поттер и две слизеринки. ― декан помотала головой. ― Ну, допустим, Поттер и две слизеринки. Две слизеринки и Поттер. Что получится, если к двум слизеринкам добавить Поттера? ― она закатила глаза. ― Бу-у-ум!!! Вот, что получится! Однако, школа ещё на месте. Значит ― что? И они пошли за Уизли... Уизли умеет играть в шахматы... Значит ― что? Значит, они играли в шахматы на раздевание, и Поттер проиграл... Нет, не то, бред какой-то... Стоять! Пока Минерва МакГоннал общалась с самым приятным собеседником, девушки тихонько на цыпочках двинулись было прочь. ― Подойдите ко мне обе! ― девушки, нерво переглядываясь, повиновались. ― Мисс Гринграсс, я назначаю Вас ответственной за предоставление мне полной информации по поводу того, где сейчас Гарри Поттер, в каком он состоянии и какие именно события привели его и вас к этому. Десять секунд. ― В подземельях снаружи замка. Не знаю. Это тайна. ― оттарабанила Дафна. ― Так, давайте по порядку важности. В каком он состоянии, предположительно? ― Он до сих пор не появился, ― отвела она глаза. ― Значит, двигаться он не может. На нас напал тролль и... ― Понятно! ― оборвала её декан. ― Как вы оказались в подземелье с троллем? ― Я не могу Вам сказать, профессор... Я не знаю, что случится, если кто-то узнает... ― Что узнает? ― Я не могу Вам сказать, профессор! ― Ну, хорошо... Я никому не выдам Вашей тайны. Обещаю! ― Вы не должны предпринимать ничего, что может поставить этот секрет под угрозу. Вы не можете наказать тех, кто замешан в происшедшем. ― Почему? ― МакГоннал махнула рукой. ― Хорошо, я обещаю! ― Моя жизнь и жизни моих близких могут оказаться в опасности. ― Я поклянусь на крови, чтобы обезопасить секрет от Легименции, ― Минерва взмахнула палочкой, и капля крови вспыхнула в воздухе, пока она произносила слова Клятвы. ― Мою сестру позавчера похитили, профессор! ― Асторию? Кто? Где? Идёмте скорее! ― Она уже в безопасности, профессор! ― остановила её Дафна. ― Её похитили Пожиратели, ― в ответ на протестующий жест декана она быстро добавила: ― Мы все трое их видели своими глазами! Это не выдумки Гарри! ― Гарри? ― усмехнулась МакГоннал. ― Это месть за то, что он зовёт меня Дафной? ― злобно оскалилась Гринграсс. ― Так что с Асторией? ― напомнила профессор. ― Почему Вы не обратились к своему декану? ― Я обратилась, а он попросил меня не волноваться понапрасну. Теперь я думаю, что он что-то знал. К несчастью, в самый последний момент похитители получили приказ её убить... ― Откуда Вы знаете? ― Мы подслушивали из укрытия. Декан перевела взгляд на Паркинсон, которая усердно закивала. ― А мистер Гринграсс? ― От него был примерно такой же ответ. Скорее всего, Асторию похитили, чтобы чего-то добиться от него, а потом переговоры сорвались... ― Дафна всхлипнула, и Панси порывисто обняла её за плечи. ― Эти мерзавцы также собирались изнасиловать её! Профессор, нам нужно идти искать Гарри! ― Успокойтесь, мисс Гринграсс! Как далеко, по Вашим предположениям, он застрял? В ответ Дафна молча достала из-за пазухи карту, на которой красным цветом мерцала звёздочка. ― То есть, вы добирались сюда примерно два с половиной часа... ― Три с половиной! ― Ах, ну да, вы же спасли Асторию! ― Гарри спас! ― Ну, конечно, без него здесь все девушки так не спасёнными и доживут до старости и умрут со скуки! ― недовольно поджала губы МакГоннал. ― Пять минут ничего не изменят. Либо он жив, либо ― нет. Теперь всхлипывать пришла очередь Панси. Дафна с укором посмотрела на Минерву: ― Он жив, профессор! ― и она выразительно вытаращила глаза, показывая на Панси. ― Гарри очень живуч, это правда! ― согласилась МакГоннал. ― Продолжайте! Не найдя отклика у взрослых, Вы обратились за помощью к Поттеру? Что навело Вас на мысль об этом? ― Да не обращалась я к нему! ― скривилась Дафна. ― Кто же знал, что Чудо-Мальчик способен учуять несправедливость через стены и переходы замка? Я просто переживала за сестру, стоя у окна, а он пробегал мимо... ― Ну, дальше понятно! А мисс Паркинсон? ― А мисс Паркинсон, ― саркастически ответила Дафна. ― Настолько запала на мистера Поттера... ― Дафна! ― Панси попыталась отвесить подруге подзатыльник, но та увернулась и продолжила, прикрывая голову: ― ...Что не смогла отпустить мистера Поттера с другой девушкой в таинственные и романтические тёмные подземелья! Ой! ― Паркинсон всё-таки дотянулась до подруги, опять превратив её волосы в копну сена. ― Понятно... ― усмехнулась МакГоннал, разворачиваясь. ― Идёмте! ― Куда? ― заспешили девушки за стремительно шагающей по коридору МакГоннал. ― Спасать вашего спасителя, куда же ещё? ― ответила та, не оборачиваясь. ― Профессор, но кто же будет спасать спасателей спасителя? ― Последнее предупреждение, мисс Гринграсс! Кстати, где ваши мётлы? ― В чуланчике Слизерина! ― ответила Паркинсон, сердце которой рвалось наружу от радости. ― А зачем? Всё так же, не оборачиваясь, декан выразительно постучала себя указательным пальцем по макушке. ― Ну вот, а я летаю не очень хорошо! ― огорчённо протянула Дафна. ― Ты оставайся! ― шепнула ей подруга. ― Вот ещё! И упустить такого парня? Они остановились у входа в подземелья Слизерина. ― Оставьте мне карту и поспешите за мётлами. Я буду здесь, ― одежда Минервы начала самостоятельно меняться на походную. ― Вот, класс! ― восхитилась Дафна, спеша за Панси в сторону чуланчика. ― Мне бы так скорее научиться! Ну, что ты на меня дуешься? Панси, обернувшись, смерила её тяжелым взглядом: ― Мне, всё-таки, стоило с тобой поговорить прежде, чем ты начала отпускать свои идиотские шуточки про то, кто на кого запал! ― Ну, так и поговори! ― Сейчас не время! ― Паркинсон увернулась от подруги, попытавшейся схватить её за руку, и зашла в чуланчик. ― Давай скорее! Взяв мётлы, они бегом направились к месту встречи с МакГоннал. Та тоже держала в руке две метлы. На одной из них было написано Молния-2000. Она и вправду считает, что он ещё жив!радостно подумала Панси. ― Профессор, я хотела Вас предупредить... ― Мистер Филч уже обо всём позаботился, мисс Паркинсон! ― О чём? ― О Малфое и компании,. ― увидев изумлённые лица девушек, она снисходительно улыбнулась: ― Вы же сами мне рассказали про подземелье, вход в которое, как я знаю, открывается только школьникам, и попросили не наказывать виновных. Вот, я и отправила мистера Филча за студентами, которые болтаются там, где им не положено. Панси оставалось лишь кивнуть. Поспевать за на удивление быстроногой МакГоннал было не так уж просто, и обе девушки уже запыхались, спеша за ней по коридорам, лестницам и поворотам. ― Открывайте! Нет, стойте! ― опомнилась она. ― С той стороны может кто-нибудь оказаться. Давайте, отойдём в сторону! Дафна приложила руку к стене и зашептала заклинание. Декан улыбнулась: ― Давно я не была здесь! Такое завораживающее зрелище! ― её глаза блестели от восторга. ― Впрочем, всё, что связано с этим замком, завораживает! ― добавила она шёпотом, поскольку проход уже совсем открылся. С этой стороны в тьме пещеры ничего не было видно. Дафна осторожно запустила светящегося Умбру, который полетел вперёд, показывая, что путь свободен. Панси запустила светляка, который улетел на пару десятков метров. ― Чисто! ― удовлетворённо сказала МакГоннал. ― Пятьдесят очков Слизерину за светлячков! Ну, по коням? Все трое оседлали мётлы и приготовились было лететь, как Гринграсс кульком свалилась на землю. ― Дафна! ― с укором воскликнула Панси. ― Ничего, ничего, я сейчас! ― забормотала та, снова усаживаясь на метлу. ― Поехали, что ли, потихонечку? Следующие четверть часа девушки впоследствии вспоминали с содроганием. Летели они не очень быстро, по крайней мере, не так быстро, как Поттер гонял на своей метле, но в ограниченном пространстве коридора пещеры с летящим впереди светляком, высвечивающем острые стены, с крутыми поворотами и углами, одно соприкосновение с которыми грозило тяжёлыми последствиями, подругам казалось, что они играют в гонки со смертью, и та их уже почти догнала. Внезапно Умбра впереди них упёрся в преграду и заметался, не находя выхода. Пролетев от стены до стены, он развернулся и понёсся навстречу спасательной команде. Все трое тут же начали тормозить, благо, скорость, и вправду, была не очень высока. Вот, и светляк тоже упёрся и повис, освещая стену завала. МакГоннал слезла с метлы и отставила её вместе с метлой Гарри в сторону. ― Так-так, что у нас здесь? ― она критически оглядела завал, даже пнув один из крупных камней. ― Хорошо завалило, качественно! Девушки дружно вздрогнули и, завизжав, отпрыгнули в сторону, когда камень, который она пнула, пошевелился, разогнул ручки-ножки, открыл глаза и похлопал ушами, превратившись в существо, до боли похожее на домового эльфа. Попрыгав и помахав руками, эльф ухватился за другой камень и принялся откатывать его в сторону. В ярком круге света светляка МакГоннал плясала с палочкой в руке, выбирая наиболее крупные камни и превращая их в различных неведомых созданий, которые бодро разбирали постепенно уменьшающийся завал. Когда наверху между камнями и потолком показался небольшой просвет, Паркинсон рванула было по склону, спотыкаясь и падая. ― Мисс Паркинсон! ― прозвучал строгий голос декана. ― Потерпите ещё пять минут, пожалуйста, и ведите себя, как леди! ― Но я не могу! ― та в нетерпении запрыгала на склоне, и камень под её ногами превратился в кресло, принявшее слизеринку в себя и понесшее обратно на твёрдый пол. ― Ещё немного, мисс Паркинсон! ― сочувственно сказала женщина. Всё больше камней, превращаясь в рукастых помощников, включались в работу, а те, что были трансфигурированы первыми, уже отходили к стенам вглубь прохода, оседая на землю и каменея. Как и обещала МакГоннал, меньше, чем через пять минут в завале образовался достаточно широкий проход, через который сквозняк тянул тяжёлый трупный запах, наводивший компанию на неприятные мысли. Декан осторожно прошла завал, и первое, что обнаружили последовавшие за ней девушки, был огромный труп тролля, почти перегораживающий своей тушей проход. Каменные рабочие тут же принялись тянуть труп в сторону и прочь от обвала, отчего школьницы смогли разглядеть страшные раны тролля. Одна его рука была полностью отрублена, на другой не хватало кисти, живот был пробит в нескольких местах, торс разрублен от плеча до груди, а голова была смята, как целлулоидный шарик для пинг-понга. На том месте, откуда слуги убрали труп, осталась лужа из крови, мозга и содержимого желудка чудища. ― Интересно, кто это его так? ― ни к кому не обращаясь, спросила МакГоннал. ― Это я его... ― прохрипел тихий голос от стенки. ― Отп... Здравствуйте, профессор! Панси тут же бросилась туда и обнаружила лежащего на спине Поттера, прижимающего левую руку к правому боку. ― Поттер! Живой! ― она уселась перед ним на колени, не зная, что делать. ― Ага! А ты уж было понадеялась! ― неудачно пошутил Гарри. Прежде, чем сама поняла, что делает, она наотмашь ударила его по щеке: ― Никогда! Никогда так не говори! Слышишь? ― она в смятении закрыла лицо руками, а потом нагнулась к нему, обнимая. ― Панси! ― просипел тот. ― Панси! ― Мисс Паркинсон, у мистера Поттера, судя по всему, сломаны рёбра и, насколько я могу отсюда видеть, правая рука. Он Вам пытается сказать, что, хотя ему и приятны Ваши знаки внимания, тем не менее, боль, которую он испытывает, не позволяет ему в полной мере насладиться моментом. ― А? ― Панси отстранилась, и Гарри облегчённо выдохнул. ― Ой, прости! ― она стала примеряться руками, тщетно пытаясь понять, что она может сделать. ― Мисс Паркинсон, позвольте мне! Мисс Гринграсс, подойдите ближе, чтобы лучше видеть! Очень жаль, что целительство у нас не преподают в достаточном объёме. Считайте, что у вас будет урок. ― профессор уселась на колени рядом с подвинувшейся Панси. ― Итак, первым делом нужно оценить повреждения. При этом, безусловно, самым важным источником информации является ― что? Мисс Гринграсс? ― Сам больной, я думаю! ― Правильно. Но, поскольку мы с вами на уроке, то задачу усложним и больного спрашивать не будем! ― она строго посмотрела на открывшего было рот Поттера. Тот безнадёжно закатил глаза. ― Таким образом, какие способы оценки нам доступны? Мисс Паркинсон? ― размеренный тон и спокойные вопросы МакГоннал постепенно делали свой дело, и девушки, поначалу испытавшие шок от лицезрения раненого Гарри, перестроились на деловой лад и включились в процесс. ― Посмотреть, пощупать и просканировать магически! ― ответила Панси. ― Я имела в виду только доступные методы, мисс Паркинсон. ― Ну, тогда ― только посмотреть и пощупать. ― Мисс Паркинсон, я понимаю, что целительство не входит в Вашу программу, но, хотя бы, английский Вы должны знать? Какой терминологией мы пользуемся? ― Я не знаю, профессор... ― растерянно сказала слизеринка. ― Посмотреть― это визуальный осмотр... ― А! Понятно. ― А пощупать? Смелее, мисс Паркинсон! Мисс Гринграсс, поможете? ― Тактильный! ― Отлично, мисс Гринграсс! Мисс Паркинсон, отчего Вы так покраснели? Шатенка наклонилась, глядя в глаза Поттеру, и погрозила ему кулаком: ― Ну, гадёныш, выздоровей мне только! Ты у меня на одни лекарства работать будешь! Тактильный осмотр ему подавай! Профессор МакГоннал тоже залилась багрянцем: ― Мисс Паркинсон, я правильно поняла, что мистер Поттер уже предлагал Вам провести тактильный осмотр? Панси покраснела ещё сильнее, словно решив не уступать в оттенке красного учителю: ― Нет-нет, профессор, он обычно не спрашивает... ― Ой, дура! ― отвернулась в сторону Дафна, зажав рот руками, чтобы не заржать. ― Мистер Поттер! ― повысила голос МакГоннал. ― Профессор, я не то хотела сказать! ― Когда это закончится, я желаю видеть вас троих у себя в кабинете! Понятно? Мистер Поттер, не пытайтесь тут больным прикидываться, Вам всё равно никто не верит! ― накричавшись, декан взяла себя в руки и уже спокойно продолжила: ― Кто мне скажет, на какие стадии разбивается визуальный осмотр? Мисс Гринграсс? ― Поверхностный и углублённый! ― Хорошо, мисс Гринграсс. Мисс Паркинсон, я уже боюсь Вас спрашивать о чём-либо, но, всё же, рискну. О чём Вам говорит поверхностный осмотр? ― У Поттера явно сломана правая рука, судя по тому, что предплечье изогнуто между локтем и запястьем. Крови нет, значит ― закрытый перелом. Судя по тому, что он лежит в неудобном положении, у него либо переломаны обе ноги, либо позвоночник, ― голос Панси дрогнул. ― Так, отлично! Мисс Гринграсс? ― Гарри избегает двигать правой рукой, так что, скорее всего, сломана правая ключица. Также, затруднённое дыхание говорит о том, что сломаны несколько рёбер. Опять же, отсутствие крови изо рта говорит о том, что лёгкие только придавлены, но не пробиты. Сломаны именно ноги, а не позвоночник, поскольку пальцы на ногах шевелятся, ― Дафна успокаивающе погладила подругу по плечу. ― Отлично, мисс Гринграсс. Дополнительный осмотр нужен? ― Подробный визуальный и тактильный? Будем раздевать и щупать Гарри? МакГоннал опять покраснела: ― Нет-нет, сами щупайте! То есть, ― остановила она девушек, радостно потирающих руки, ― я хотела сказать, что мы оставим это Мадам Помфри! ― Правильно, профессор! Уж она-то точно там ничего нового для себя не найдёт! А, может, всё-таки пощупаем? ― Держите себя в руках, мисс Гринграсс! Кто мне расскажет, какую первую помощь мы должны оказать мистеру Поттеру? Мисс Паркинсон? Искусственное дыхание не предлагать! ― Хм! ― осеклась Панси, у которой МакГоннал буквально сорвала слова с языка. ― Тогда даже и не знаю... Хм! Мы можем наложить эти... Как их? Колёса! ― Не колёса, а шины! ― Отлично, мисс Гринграсс! Из чего мы сделаем шины? Мисс Паркинсон? Панси наморщила лобик, а потом поймала взгляд Поттера, показывающего глазами в сторону кучи камней. ― Что? Из камня? ― возмутилась она и пробормотала себе под нос: ― Дурак, что ли? ― Отлично, мисс Паркинсон! ― воскликнула МакГоннал. ― Именно из камня! Ну же, приступайте! Обе! Расслабьтесь, не торопитесь, делайте всё спокойно и помните, что, чем дольше мистер Поттер здесь лежит, тем больше шанс, что и руку, и обе ноги ему придётся ампутировать. Обе девушки укоризненно посмотрели на профессора. ― Ну же, работайте! Трансфигурация сама собой не случится! 6 апреля. Время полдникаВ преддверии штурма в замке царила тишина. На лужайке в парке, там, где проходила линия замковой защиты, кучковалось несколько колдунов в серебристых масках, судя по всему, Пожиратели из Ближнего Круга. Они деловито сверялись с какими-то свитками, а один из них, судя по всему, начальник, размахивал руками, что-то показывая остальным. Насколько Дэниел мог судить ― узловые точки щита и план атаки замка после его падения. В том, что щит падёт, он не сомневался ― два или три десятка сильных магов совладают с ним за несколько часов. Пробьют дыру, потом в неё ворвутся диверсанты и уничтожат расставленные на башнях хрупкие кристаллы, которые из-за специфики использования прикрыть не было никакой возможности. Дэниел поглядел на солнце. Время чаепития. Дочери были бодры и веселы и рвались в бой. Напрасно Дэниел пытался их уговорить спрятаться и не отсвечивать ― в какой-то момент жена, сверкнув глазами, ласковым голосом сказала ему, что он не сможет вечно быть при них нянькой. Умом он это и сам понимал, но сердце отказывалось. Он расспросил их про кольца. Выяснилось, что кольца по свойствам такие же, как у их подруги, и тоже сразу исчезли из вида. Он даже попробовал их нащупать, но не смог, хотя девушки легко снимали их, показывая, и снова надевали. При воспоминании от том, что они сделали после этого, он опять заскрипел зубами. Нет, всё-таки, что бы там ни говорили, а цвет волос оказывает влияние на способ мышления. Глупые девицы не придумали ничего лучшего, кроме как поливать друг дружку Круциатусами и Империусами в течение нескольких минут. Хвала Мерлину, догадались Аваду не пробовать. В ответ на его ругательства Пераспера спокойно заметила, что, попади подобное в руки, к примеру, ему и Дэйву, то игры шатена Дэниела и брюнета Дэйва легко бы и до Авады дошли, и даже совсем для этого не нужно родиться блондинкой. Вот, как она всегда умудряется всё перевернуть с ног на голову своей женской логикой! ― Пап, там этот козёл портянкой машет! Козлом девушки сразу окрестили главного, поскольку у него из-под маски торчала клиновидная бородка сантиметров тридцать длиной. Дэниел его знал, это был оборотень Вомишир, пренеприятнейший тип, прославившийся тем, что через него, да ещё и обернувшегося, проходили все рабыни его хозяина, и выживала лишь половина. Все выжившие сходили с ума. Отец семейства выглянул в окошко и увидел Вомишира, размахивающего белым флагом. Было не очень понятно, зачем им вести переговоры, так как с точки зрения грубой силы нападающим разговаривать было не о чем, но мужчина решил, что ничего страшного не случится, если он выслушает, что ему предложит бандит. ― Папа, ты там поосторожнее! ― подала голос младшая. Не удержалась. Дэниел ласково ей кивнул, поймав понимающий взгляд жены, и отправился на выход. Козёл ждал его, стоя вплотную к барьеру. ― Что тебе надо, Вомишир? ― спросил Дэниел. Пожиратель вздрогнул, выматерился и, сорвав маску, бросил её на землю, показав свой рыхлый нос и маленькие глазки. Девочки, как ни странно, своим прозвищем попали в цель, поскольку барон Вомишир оборачивался в не в волка или медведя, а в плотоядного козла. Дэниел где-то вычитал, что его племя раньше обитало в горах Кавказа, но христианство, заняв те земли, быстро привело популяцию этих сатиров на грань вымирания. Похоже, Вомишир оказался одним из последних представителей своего племени. ― Не то важно, чего я хочу, а то, чего хочешь ты, ― проскрипел Пожиратель. ― И чего же я хочу? ― с любопытством спросил хозяин замка. ― Жить ты хочешь, вот чего, ― ухмыльнулся козёл. ― Хозяин великодушен и готов подарить тебе жизнь. ― Ну, готов ― пусть дарит. Что вы здесь делаете, в таком случае? ― Хозяин великодушен, но не всепрощающ. Ты отдашь то, что принадлежит Хозяину. С процентами. И свободен. ― Что же должен отдать? ― внутренне закипая, поинтересовался Дэниел. ― Девчонку. А проценты ― её сестра и мать. Я думаю, они неплохо послужат нашему делу, скрашивая досуг солдат нашей армии. Ну, и мой тоже. Дэниел внезапно успокоился. Он-то легко может снять щит. Достаточно ударить кулаком в эту ненавистную рожу. Или даже магией. А дальше? Козёл, несмотря на свою убогость, без напряжения может положить их всех, не прибегая даже к Непростительным. Видать, не так всё у них просто с щитом складывается, если даже такой сильный козлун... колдун так дёшево его провоцирует. Дэниел прикрыл глаза, сосредотачиваясь, а потом открыл их вновь и оглядел деловито готовящихся к штурму нападающих: ― Маловато вас что-то, ― сказал он, смачно зевнув. ― Отсюда сегодня никто не уйдёт. Семнадцать человек можно будет опознать только по родимым пятнам, одного вообще не соберут. А что до тебя, Козёл, ― тут Дэниел невольно отшатнулся от яростно бросившегося вперёд собеседника, на мгновение забыв про щит между ними. ― Видишь, вон тон кустик? В двух метрах левее будет валяться твоя тупая кочерыжка, оторванная от тела. Видишь клумбу с тюльпанами? Справа от неё будет лежать правая половина твоего тела. Остальное ― фрагментарно, ― он опять повернулся к оборотню. ― Тяжело нам придётся, Вомишир, ох как тяжело! Думаешь, так просто целый день граблями в траве куски мяса собирать? Пожиратель попытался зарычать, но получилось нечто, больше похожее на блеяние: ― Ты труп! Понял? А шлюх своих, если они тебе дороги, лучше сам удави. Хозяин уже приготовил клетки, где я буду из навещать! ― и он, согнув руки в локтях, подёргал тазом взад-вперёд. Дэниел нарочито спокойно развернулся и степенно пошёл обратно в замок, пытаясь унять предательскую дрожь в коленях. Бородатый урод точно знал, куда бить, и Дэниелу стоило неимоверных усилий не сорваться и не уничтожить весь их план обороны. Мужчина закрыл за собой дверь и сполз по стене, давая ногам необходимую разрядку. Неведомо откуда взявшиеся любящие руки обняли его, а мягкие губы подарили тепло поцелуя: ― Ну, и зачем пошёл, глупый? ― спросила Пераспера, слышавшая всё через амулет. ― Стресс, ― устало ответил ей муж. ― Мне нужен был стресс. Я его получил. Я всё видел. ― Так плохо? ― спросила она. ― Первое, что я увидел ― вас троих с граблями в полуденном солнце. Вы смеётесь и шутите, хоть и заняты уборкой разлетевшихся по траве ошмётков Пожирателей. А потом ― ночная бойня, которая этому предшествовала. Я не знаю... Ты у меня молодец и вообще умница, но до тех волков снаружи... Да ещё и в ошмётки. Их там человек двадцать-тридцать! Перри успокаивающе погладила его по голове: ― Главное, что это были их ошмётки, милый. Мы будем сражаться! ― она поднялась с корточек и потянула мужа, помогая встать. ― Пойдём, я объясню план обороны. План был прост ― баррикады у входа с возможностью быстро уйти внутрь, они, как всегда, работают в паре, а девочки прикрывают с флангов. Была надежда, что сработает пара стационарных ловушек. Она была спокойна и деловита, разъясняя дочерям, что делать и чего не делать: ― Только дальнобойные заклинания ― Редукто, Сека, Бомбарда, Ступефай... Не забывайте про арбалеты. Чуть что ― сразу ставьте щит. При угрозе близкого контакта ― назад в замок, мы с папой прикроем. Вы сказали, что уже взрослые ― продемонстрируйте ответственный подход к бою. ― она оглядела серьёзных и притихших сестёр, придирчиво проверяя амуницию ― охотничьи костюмы, защитные шлемы, пояса с лекарствами и бинтами, амулеты... ― Понятно? ― дочери кивнули. ― Кольца свои надели? ― Мы их и не снимаем! ― улыбнулась старшая, спрятав руки за спину. ― Хорошо. Теперь ― ужинать и ― по постам. С момента, как они начнут, у нас будет, минимум, пара часов до пробоя щита. Бу-ум! Почти сразу замок вздрогнул, как от удара огромной кувалды все выглянули в окошко, которое в момент включения защиты превратилось в бойницу. В лучах вечернего заката в воздухе расплывалась огромная голубоватая клякса потревоженного щита. Один из полутора десятков Пожирателей, полукругом собравшихся в одном месте, поднял палочку, и вслед за яркой вспышкой последовал ещё более мощный удар, чем первый. Бу-ум! Пераспера грустно вздохнула, и Дэниел прижал её к себе, обняв за плечо. ― Мам, а почему мы ждём, пока они пробьют щит вместо того, чтобы самим напасть? ― спросила младшая дочь. ― Энергия не берётся из воздуха, ― помедлив, начала объяснять Перри. ― Пока они проделают дыру, примерно пятеро из них будут совсем без сил, а остальные ― выжаты, минимум, наполовину. Защита замка восстанавливается быстрее, чем маги, и им приходится бить попеременно и в высоком темпе. Представляешь, два часа Бомбардой лупить в одну точку? ― она замолчала, не желая упоминать, что любой из атакующих, даже совершенно обессилевший, сможет уничтожить всю семью за пару минут. Дочь это почувствовала и погладила мать по плечу: ― Не волнуйся, мамочка, с нами всё будет хорошо! ― Хотелось бы, доча! ― прижала её руку к себе Пераспера. Из-за начавшегося штурма ужинали, практически, по-походному. Домовым было приказано спрятаться, и оттого ужин состоял из овощных салатов, сыра, буженины и чая. В середине стола стоял артефакт управления щитом, похожий на половинку мыльного пузыря диаметром около метра, отображающий состояние защиты. С каждым Бу-ум!на пузыре вспыхивала такая же клякса, как на щите снаружи, только меньшего размера. Часть пузыря, уже сменила цвет с жёлтого на оранжевый, пройдя до этого фазы от прозрачного к фиолетовому, голубому, синему и зелёному. Пераспера поглядела на часы: ― Пятнадцать минут осталось. Никому отлучиться на минутку не нужно? Потом не до этого будет! Девушки, взявшись за руки, весело убежали. Дэниел взял руки жены в свои и поднёс их к губам: ― До чего же я тебя люблю, Пераспера! Нас штурмует компания больных на голову вурдалаков, а я счастлив, как мальчишка, глядя в твои глаза! ― Мне очень повезло, Дэниел, что я встретила тебя! Не представляю себе, как бы я жила! Тихонько прокравшиеся обратно дочери с восторгом смотрели на родителей, которые целовались, как после долгой разлуки. ― Как ты думаешь, ― шепнула младшая, ― может, сами пойдём Пожирателей крошить, а они пусть с большей пользой время проведут? ― Хоть кому-то повезёт! ― вполголоса отозвалась старшая. Родители нехотя отстранились друг от друга, по прежнему с любовью глядя в глаза. ― Вот, не понимаю, отчего именно папа, так любящий маму, не может смириться с тем, что мы тоже кого-то можем любить? ― прошептала старшая. Точка на пузыре стала красной и замигала, а пузырь при этом тихонько запищал. ― Так! ― вскочила Пераспера. ― Вперёд, по коням! Они выбежали наружу, занимая позиции. Для родителей ― укрытие по центру, для дочерей ― два с флангов, и к каждому вела невысокая стена, за которой можно было передвигаться на четвереньках. Там уже были разложены арбалеты. Выпущенный Паресперой светляк понёсся к пролому в щите и там завис, освещая Пожирателей, тоненькой струйкой просачивающихся в трещину. Вот, прошли трое и Бу-ум!один из оставшихся позади ударил в быстро зарастающую дыру. Ещё трое ― Бу-ум!Нападающим придётся оставить несколько колдунов снаружи, иначе все не смогут пройти. Хотя ― нет, вот предпоследняя тройка проскочила, снова удар, и оставшиеся тоже забегают под купол. Пожиратели, охватывая защитников полукольцом, двинулись к их баррикаде. ― Любовь моя! ― прошептала Пераспера. ― Что, милая? ― Меня терзают смутные сомненья! ― Мне тоже страшно, дорогая! Внезапно земля между двух атакующих взорвалась, и оттуда взметнулся вверх устрашающего вида цветок, похожий на огромный рот на стебле. Прежде, чем несчастные успели что-то сообразить, ужасная пасть обрушилась на них сверху, перекусывая пополам сразу обоих. Цветок захлопнулся, и длинный иголки, которыми он был полностью покрыт снаружи, веером брызнули в стороны, заставив Пожирателей вместо атакующих заклинаний выставить телесные щиты, жрущие в несколько раз больше энергии, чем защищающий только от магии Протего. Несколько неудачников, либо поставившие обычный Протего, либо попытавшиеся атаковать кровожадный цветок, катались по земле, утыканные иголками, вереща от боли. Между ними метался субтильного вида Пожиратель, видимо, лекарь, который пытался как-то облегчить страдания раненых, попутно выдёргивая ядовитые иголки и смазывая поражённые места лечебной мазью. ― Минус два! ― сказала Пераспера, показывая на по-прежнему стоящие на лужайке две пары ног с частью туловища. ― Минус четыре! ― Дэниел указал на два тела, лежащих по разные стороны скучившихся бандитов. Одно из них было намного ближе к замку, всего в тридцати метрах, видать, Пожиратель очень спешил в позициям обороняющихся. Как бы то ни было, супруги имели прекрасную возможность его разглядеть. ― Такое ощущение, что его голова разорвалась изнутри, смотри, часть челюсти ― на месте! ― вполголоса заметил Дэниел. ― Не очень похоже на атаку Росянки Багровой. ― М-да, какая-то чертовщина! ― отозвалась жена. ― Может, это другой подвид? ― Не знаю. Теперь уже поздно гадать. Главное, что они уже полностью окупили затраченные... Раздался сухой щелчок арбалета, и голова лекаря, на секунду вышедшего за зону покрытия телесными щитами, взорвалась, разбрызгивая куски плоти и кровь на находящихся рядом Пожирателей. Дэниел строго посмотрел на старшую дочь, в изумлении разглядывающую арбалетный болт. Не то, что дистанция была слишком большой ― теоретически, и с пятидесяти метров в яблоко попадать можно, но голова-то взрываться точно не должна была. ― Всё правильно, ― прошептал Дэниел. ― Выстрел в корпус лишь задержит мага ненадолго, а вот в голову... С момента нападения гигантского цветка прошло минуты три, не больше. Оставив раненых под прикрытием, бандиты под руководством Вомишера сбились в кучку, окружённую парой щитов. Дэниел признал такой построение разумным, особенно, в свете ещё пары Росянок, посаженных, как раз, у них на пути. Пожиратели двинулись вперёд, и сразу же два цветка, выпрыгнув из земли, заклацали усеянными зубами створками лепестков о щиты. Пераспера тут же выпустила по нападающим несколько Ступефаев, подавая пример мужу. Каждые пять секунд от щитов отскакивала пара арбалетных стрел. ― You are yet to pay for Sevastopol, beyatch! ― азартно орала младшая на непонятном языке, нажимая спусковой крючок. ― We are not many, but our shirts have stripes! There is no fallback, Moskow is behind! ― Что это она? ― не отрываясь от боя, спросил Дэниел. ― У них в группе на последнем курсе учился мальчик из России. Научил. ― с усмешкой ответила Пераспера. Время атаки хищного растения вышло, и цветок втянулся под землю, так и не сумев пробить щиты. Однако, торжествуя уход монстра, один из Пожирателей невольно высунулся за край щита и тут же получил арбалетную стрелу от младшей и Сектумсемпру от Перасперы. Дэниел мог поклясться, что болт вошёл в шею, а Сека почти оторвала руку, но отчего-то опять взорвалась голова. Нападающие, наконец, вспомнили, зачем они здесь собрались и, разозлённые гибелью ещё одного товарища, осыпали баррикаду градом Бомбард. К счастью, силы колдунов были основательно подорваны пробиванием защиты, а потом ещё и противостоянием с Росянками, и ударные заклинания лишь слегка встряхивали двадцатитонную гранитную плиту, за которой укрылись супруги. Стенки, за которыми прятались девочки, были несколько меньше, но они были вмурованы в продолжение фундамента замка, и сдвинуть их Пожиратели не смогли бы даже со свежими силами. Тем не менее, нападающие неотвратимо наступали, пытаясь, впрочем, не очень активно, зацепить кого-нибудь из защитников заклинанием, но больше внимания они уделяли щитам и постепенному продвижению вперёд, чтобы, достигнув баррикады, лишить хозяев их последней защиты. Последний цветок рос в десяти метрах от укрытия, и, когда он напал на Пожирателей, Пераспера поняла, что пора перебираться вовнутрь. Она обернулась к мужу, чтобы скомандовать передислокацию, и увидела, что тот сидит с прикрытыми глазами. Женщина отвернулась и продолжила осыпать заклятьями щиты, о которые билась голодная Росянка. ― Любимая... ― тихо сказал Дэниел. ― Что, милый? ― Нам нужно развернуть щит. ― Зачем? ― удивилась Пераспера. ― Я не знаю. Не хватает данных. Я только вижу, как иду его разворачивать, а потом этих всех, ― он кивнул в сторону Пожирателей, ― больше нет. ― Давай, только быстро! Дэниел на корточках направился к двери, открыл её и проскочил внутрь, не захлопнув. Иллюзия защищённости в стенах замка сыграла с ним плохую шутку ― он разогнулся и в этот самый момент один из пожирателей, воспользовавшись его беспечностью, ударил Ступефаем ему в голову. Дэниела отбросило к стене и он сильно приложился лбом, мешком свалившись у стены. ― Девочки, назад! ― скомандовала Пераспера и, убедившись, что дочери её услышали, поспешила на подмогу мужу. Девушки, как и было оговорено ранее, встали на четвереньки и двинулись к двери. Как раз в этот момент, как назло, Росянка отработала ресурс и скрылась в земле, оставив Пожирателей в покое. Старшая из сестёр доползла до окончания бруствера как раз в тот момент, когда младшая уже шмыгнула в дверной проём и выглянула обратно, подзывая. И тут же из-за дальнего угла баррикады показался Вомишир, моментально бросивший в дверь Ступефаем. Дверь, хлопнув младшую по голове, отбросила ту внутрь, но ещё раньше Козёл крикнул: ― Экспелиармо! ― ловя на лету отобранные у старшей арбалет и палочку. Она было испуганно вжалась в стену, но Пожиратели уже оказались рядом. Трое с деловитым видом выстрелили по Колопортусу в захлопнувшуюся дверь, чтобы уж наверняка, намертво запирая, а остальные, укрывшись щитами, нарочито медленно подходили к её укрытию. Голос Вомишира прозвучал ласково, почти нежно: ― Не бойся, малышка, тебе нечего бояться. По крайней мере, сейчас, ― он подходил всё ближе и ближе, а потом остановился в пяти метрах от неё: ― Сначала мы соберём остальных... Твою сестру, осмелившуюся нарушить волю Хозяина, твою мать, в своё время подло убившую одного из ближайших соратников Тёмного Лорда. Твой отец нам не нужен, так что, когда он вернёт Хозяину то, что ему принадлежит по праву, то может убираться на все четыре стороны. А потом я посажу тебя в клетку и буду навещать по нескольку раз в день, а потом ты, если доживёшь до этого момента, будешь вздрагивать от звука моих шагов или даже ходить под себя. Вот, тогда ты будешь меня бояться... ― он протянул к ней руку. Земля содрогнулась, когда на землю упало огромное и чёрное нечто, отделив девушку от атакующих. Пожиратели моментально обрушили на гигантского зверя поток заклинаний, но тот легко взвился в воздух, запрыгнув за гранитный блок баррикады. Толпа нападающих бросилась за ним, огибая укрытие с обеих сторон, а Вомишир, направив на девушку палочку, просто сказал: ― Авада Кедавра! С ужасом она наблюдала сначала, как в неё с мерзким шипением ударяет зелёная молния и, не причинив вреда, просто растекается по одежде, а потом ― как на шее Козла сзади схлопывается огромная пасть с острыми клыками, после чего зверь подкидывает носом голову оборотня в воздух и, как опытный футболист, в одно касание запуливает её лапой в сторону лужайки. Труп Пожирателя начал медленно заваливаться назад, а чудовище, одним прыжком подскочив ближе, сильно боднуло девушку лбом, отбрасывая её в самый дальний угол укрытия. Спрятавшись в тени, старшая, борясь с тошнотой, попробовала высунуться, чтобы посмотреть, что будет дальше, но тут же перед ней возникла страшная морда с зелёными кошачьими глазами, распахнула пасть и рыкнула так, что волосы девушки разметало в стороны. Испуганно она шмыгнула за бруствер, сворачиваясь на земле калачиком и пытаясь закрыть уши, чтобы не слышать предсмертных воплей Пожирателей, свиста и воя и ударов заклинаний, гневного рычания раненого зверя, лязга костей и зубов... Время от времени раздавался вовсе непонятный звук ― сначала тихий, почти неслышный в шуме хватки щелчок, а потом ― такое же громкое хлюпанье, с которым взрывались головы нападавших. Наконец, не прошло и трёх минут, как всё стихло. Высунув лишь макушку из-за укрытия, девушка увидела в лунном свете в пятидесяти метрах от себя силуэт огромной, метров полутора в холке, кошки с роскошной гривой, на трёх ногах хромающей в сторону дальних кустов. Чудовище, почуяв её взгляд, повернуло голову, блеснув глазами, и тихонько рыкнуло, словно прощаясь. Поняв, что бояться больше, действительно, нечего, она осторожно, не обращая на мощные удары, которыми её мать осыпала дверь с той стороны, выползла из-за укрытия и поковыляла в сторону побоища, держась за ушибленное мягкое место. Она растерянно оглядывала залитую кровью Пожирателей лужайку, усыпанную телами Пожирателей, головами Пожирателей, руками Пожирателей, ногами Пожирателей, внутренностями Пожирателей и даже в паре мест ― содержимым внутренностей Пожирателей. Она быстро с собой совладала, и уже бесстрастно взирала на весь этот бардак, грустно думая о том, что от граблей завтра будут мозоли, когда на неё налетела младшая, обняв и прижавшись, которая со счастливым лицом объявила спешащим за ней родителям: ― Вот, а я говорила, что сестрёнку лучше не злить! Буквально в паре сотен метров от них в кустах лежал израненный зверь. Глубокие борозды, которые пропахали в его теле Секи врагов, уже затянулись корочкой, но лапа, висящая на развороченном Бомбардой плече, приносила адские мучения. Самое постыдное ― пол-хвоста потерял. Ну, ничего, хвост ― не голова. Тяжёлые раны и кровопотеря почти полностью лишили зверя сил. Лечение было совсем близко, нужно лишь было превратиться обратно, но превратиться он не мог из-за ран. Зверь прикрыл глаза. Помощь уже рядом. Кусты бесшумно раздвинулись, и на проплешину со зверем вышел среднего роста азиат. Не очень молодой, поджарый, резкий и по-кошачьи грациозный. Он был одет в чёрные китайские чешки, чёрный сюртук и такого же цвета штаны. В руках он нёс замотанное в чёрные тряпки оружие, в котором намётанный глаз мог узнать русскую СВУ с ночным прицелом. Из-за плеча выглядывал приклад ещё одной такой же. Азиат оглядел тушу зверя критическим взглядом и начал избавляться от амуниции, при этом бормоча: ― Бёрно тебе? Бёрно, я видера! Дулак потому сто! А дулак потому сто мородой! Гнев в битва ― нерзя! Гнев дерай битва в длака! Мучайся тепель однако! Ха-ха! Длака ― однако! Ли Джен Фан стихи сочинира! А ты, я видера, застляра! Однако я тебя помогать. Маро-маро сиры добавить! ― он присел на корточки, приложил ладони обеих рук к потрёпанному боку животного, жалобным взглядом глядящего на него, и прикрыл глаза. Вены на его шее вздулись, а зверь сначала задышал легче, а потом начал превращаться в человека. ― Вот, и винтовка блёсира! Халёший винтовка, а ты блёсира. Плопар бы винтовка. Одна холосё ― кошак влаг отврекра, и сталый лаоши им башка стлеряра ― чпок, чпок! ― коротышка изобразил чпок, чпок. ― Как в тиле. И порезно и мородость вспомнира. Тебе сто быро сказано? Сидеть в уклытии и влагов чпок-чпок. А твой скорко начпокара? Пять? Тли тысячи челтей! Он продолжал своё бормотание, а анимаг, наконец, закончил превращение, но по прежнему лежал без движения, тяжело дыша. Набравшись сил, он с трудом сел и затем встал, покачиваясь от слабости. Китаец тоже встал и оказалось, что анимаг выше его чуть не на голову. Азиат ещё с минуту снизу вверх насмешливо смотрел на молодого человека, а потом скомандовал: ― Ну, всё! Пображка кончирся! Смилна! Анимаг рефлекторно вытянулся, разворачивая широкие плечи. ― Пола уходить! Надегайся! К ногам молодого человека упала обычная военная форма чёрного цвета. Он сразу же начал одеваться, только пробормотав: ― Мастер Ли, а перекусить у Вас не найдётся? Эта форма столько энергии жрёт! ― Моя видера, сто он злёт! Ты никого не созлал? ― Вроде нет. Я не всё помню, что происходило. ― Тлениловаться однако надо! Стобы помнить! Позол, торко тлоих полвара! Сталый лаоши остарных чпок-чпок! Иначе мёлтвый твой башка быр бы! ― Да они там все волки прожжённые были, даже пара оборотней, помимо этого... Козла! ― Неумейки торко! Тли часа стенка дорбири! ― они, как раз, подошли к щиту, и китаец пальцем нарисовал на нём большой прямоугольник, похожий на дверь, после чего толкнул его от себя и вышел наружу. Молодой человек последовал за ним, а азиат закрыл проход, который сразу истаял, как его и не было. ― Тли часа! ― ещё раз повторил китаец. 18 апреля. Обед― Ты что такой довольный, дружище? ― и действительно, в течении всех утренних классов обычно мрачный Рон сиял, как медный котёл, и даже мурлыкал что-то себе под нос, потираю руки. К обеду любопытство Гарри стало совсем невыносимым. ― А чо! ― подмигнул друг. ― Всё пучком, братан! ― Что именно? ― не понял Гарри. ― Такую лахудру сегодня захомутал! ― причмокнул губами рыжий. Гермиона моментально свернула ушки в трубочку и уставилась в невесть откуда взявшуюся книжку. ― Ты, пацан, зацени, пошкандыбал я после захода в гальен, а там темень, хоть фары коли. Ну, в натуре, дрючку там заарканил. Зачётная такая тигрица, я её за станок взял, буфера покрутил, мочалку мацнул, чую ― течё-о-от тюлечка, я уже свайку достал, чтоб задуть, да соскочила коза. ― он расстроенно ударил ладонью о ладонь. ― Ниччо, будет лафа ещё! Гарри, привычно пропускающий мимо ушей бессвязный бред друга, тем временем, прислушивался, как сидящая чуть дальше Джинни гневно нашёптывала Луне: ― Представляешь, из темноты такие ручищи, и сразу за зад и за грудь хватать, больно так! И язык мне в рот, я от его мерзких слюней чуть не задохнулась, а потом он меня ещё и между ног схватил. И слышу ― как молния расстёгивается, и что-то горячее мне в руку ткнулось! Такая мерзость! Чудом я вырвалась и убежала! Поттер чуть не подавился, в гневе сжав кулаки. Какой-то подонок пытался изнасиловать Джинни прямо в школе! ― Ты что, Гарри? ― озабоченно спросила Гермиона, глядя в его белое, как мел, лицо. Поттер вдохнул сквозь зубы и выдохнул. ― Какая-то скотина напала на Джинни! ― процедил он. ― Э, братан, зацени чо в вайере навафлали! ― радостно оскалившись, Рон протягивал ему свежий выпуск Пророка. Где он этому научился? Звучит, как австралийский, но почему я ни слова не понимаю? На первой полосе были помещены колдограммы Пожирателей, с которыми Гарри и слизеринки столкнулись в пещере. Плотоядно ухмыляющийся урод в шрамах, женщина, сморщившаяся, будто от неприятного запаха, и носатый мужик с усами и в чёрной шляпе. КРОВАВАЯ ДРАМА В ПОДЗЕМЕЛЬЯХ ХОГВАРТСА Хм... Отделы Контроля за Магическими Существами и за Запретной Магией. Похоже, тот ещё клоповник! Интересно, не шутники ли из Аврората скормили уроду его член? А тролль, видать, нашёл запах своей мечты!― подумал Поттер, откладывая газету. Иногда создаётся впечатление, что Рита пишет очень тонкую и злободневную сатиру! Выходя с обеда, Гарри привычно выцепил в толпе школьников знакомую светлую головку. Он вопросительно посмотрел на девушку, и та глазами показала ему в сторону двери ближайшего к обеденному залу класса. Зайдя туда, он уселся на первый попавшийся стол и приготовился ждать. Дафна, в свою очередь, покидать место, где она стояла, не спешила. Дождавшись, пока толпа схлынет, она прошлась сначала в одну сторону, потом в другую, чтобы убедиться в отсутствии лишних глаз, и лишь после этого прошмыгнула в класс. Поттер улыбался, глядя на неё. ― Что смешного? ― она обернулась, пытаясь понять, что не так с одеждой. ― Ничего, просто, давно тебя не видел. ― Я тоже, ― она нетерпеливо кивнула. ― Панси нужно было с тобой поговорить. ― Панси? ― Паркинсон, моей подруге! ― Ну, ты уж совсем из меня дурака не делай! ― продолжал улыбаться он. ― Куда мне! Основную работу ты проделал ещё до нашей встречи! ― Видишь, к нашей встрече я готовился всю жизнь! ― не растерялся Гарри. ― В общем, ― перебила его мысль Гринграсс, ― она тебя ждёт через пятнадцать минут в кабинете правого крыла четвёртого этажа. Я тебя провожу! ― Благодарю за компанию! ― Мантию накинь! Дафна осторожно выглянула, проверив коридор, а потом вышла и направилась в сторону лестниц. Гарри, скрытый под мантией-невидимкой, следовал за ней. Следуя за скользящей по коридору слизеринкой, он пытался понять, что именно понадобилось Паркинсон, но ничего интересного ему в голову не приходило. С момента их отчаянной вылазки в подземелья прошло уже две недели, и, казалось, в их отношениях ничего не изменилось, ― всё та же ежедневная порция ядовитых шпилек при свидетелях, сопровождаемая весёлыми искорками в глазах. Временами юноша подумывал, не приснилось ли ему участие Паркинсон в той авантюре, её тёплое дыхание под боком, боль в глазах, когда он остался уводить тролля в сторону и паника, смешанная с радостью, когда его нашли. Вот, наконец, всё и прояснится. ― Мы пришли! ― Гринграсс показала на открытую дверь пустого класса. Гарри с полупоклоном сделал приглашающий жест, на что она лишь фыркнула: ― Пижон! ― Почему? ― захлопал глазами Поттер. ― Я, всего лишь, проявил учтивость! ― Потому, что ты ― гриффиндорец! ― злорадно выпалила Дафна. ― И что? ― И то! ― безапелляционным тоном отрезала она. ― При распределении достоинств Слизерину достались манеры, Когтеврану ― ум, а Хаффлпаффу ― верность. ― А Гриффиндору? ― обиженно оттопырив губу, заныл Гарри. ― А Гриффиндор в этот момент спал после сытного обеда. Поттер улыбнулся. На Паркинсон, ни Гринграсс определённо не давали расслабиться в своём присутствии. ― Я, на самом деле, тоже хотела с тобой поговорить, ― всегда надменно-презрительная Дафна вдруг потупила глазки. ― Мне нужно тебе сказать... Я должна... ― Ты мне ничего не должна. ― Не перебивай, чёрт тебя задери! ― глаза Гринграсс полыхнули гневом, когда она бросила на него взгляд. ― Мне и так трудно сказать что-то подобное, а тут ещё ты! ― Прости, я не со зла! Хочешь, я выйду, чтобы тебе было удобнее говорить? ― с излишним участием поинтересовался Гарри. ― Да ладно уж! ― буркнула она. ― Оставайся! Всё, что я могла и хотела сказать стене, я уже сказала. ― она опять подняла на него глаза. ― Осталось то, что я должна сказать тебе. Я должна! Я не ожидала, что кто-то сможет помочь вот так запросто... Практически, первому встречному... ― Дафна, не была бы такая хорошенькая, неизвестно... ― Правда? ― наклонив голову на бок, тоненьким голоском произнесла она, а потом опомнилась: ― Прекрати пытаться обратить это в шутку! ― закричала она. Не получив ответа, она немного помолчала, собираясь с мыслями. ― Отец мне потом рассказал, что именно произошло. К сожалению, не все последствия удалось предотвратить... ― Гринграсс сдула с лица непослушную прядь волос: ― Или тебе не интересно? Приняв молчание за приглашение продолжить, она стала рассказывать: ― Отец рассказал, что к нему припёрся Люциус Малфой с Пожирателями и заявил, что Астория ― у него. Он потребовал немедленно заключить брачный договор Астории с его сыном, а не то... Отец сначала было ему не поверил, а потом он получил известие от меня и от Снейпа в подтверждение слов Малфоя. Он пообещал, что всё будет в порядке и согласился на условия Малфоя. В общем, через два года, когда Тори исполнится шестнадцать, состоится свадьба. ― Но мы своими ушами слышали, что Пожиратели собирались её убить! ― Да. Отец был вне себя от ярости, когда я ему это рассказала. В разговоре с ним я кое о чём умолчала... Ты мне должен кое-что пообещать! ― Да ты с дуба рухнула! ― выкатил глаза Поттер. ― Просто не рассказывай, и делов-то! ― Я не могу всё держать в себе! Пожалуйста, Гарри! ― Ну, хорошо, ― он устало махнул рукой. ― Что я должен пообещать? ― Что ничего не предпримешь по поводу того, что я тебе расскажу. ― Хорошо. Обещаю, что в течении недели ничего не предприму! ― Гарри! ― топнула она ногой. ― Ладно, твоя взяла. Обещаю, что в течении двух месяцев... ― Пяти лет... ― она уже цедила слова сквозь зубы, готовая взорваться. ― ...Двух! ... Двух лет я ничего не предприму! А почему, кстати? ― Потому, что Малфой убьёт папу. И маму тоже убьёт. Пожалуйста! Поттер кивнул, соглашаясь. ― Астория мне сказала, что её выкрал Драко с дружками. Не с теми, что гориллы, а с теми, что дружки. ― Нотт и Забини? ― Да. Так вот, они связали её Инкасеросом и заткнули рот. А потом Малфой попытался её изнасиловать... ― заметив, как глаза Гарри загорелись гневом, а сам он дёрнулся, поднимаясь со стула и пробормотав Так вот, кто!..., она поспешила предупредить его: ― Ты обещал мне, Гарри! Сядь! ― она с мольбой смотрела на раздувающего ноздри юношу: ― Пожалуйста! Поттер сел, в ярости сжимая кулаки и что-то бормоча себе под нос. Дафна слабо улыбнулась: ― Давай, я лучше продолжу, может, тебя дальнейшее утешит. У Хорька возникла проблема с, так сказать, ключевым элементом плана. По словам сестры, он бегал вокруг, хныкал, матерился и кричал, что более отвратительного зрелища, чем девчонка без трусов, он в жизни не видал. А потом он встал на четвереньки, вывалил на пол завтрак и приказал Нотту, чтобы тот сделал это. Нотт мужественно стянул с себя штаны, поглядел на Хорька со спущенными штанами и на четвереньках, а потом заплакал и стал жаловаться Малфою, что всегда мечтал, что его первый раз будет с Драко, и ни с кем другим! ― Ахтунг! ― глаза потрясённого Поттера были размером с гинею. ― Два ахтунга, Гарри! ― для пущей доступности Дафна показала число пальцами. ― Два! ― Ахтунг! ― просипел он. ― Не роняй больше мыло в душевой! ― зачем-то предупредила она. ― Ахтунг! ― Всё, хватит причитать! Не они первые, не они последние. Про трехсот спартанцев слышал? А про Эдуарда Второго Плантагенета? А про Фредди Мёркури? ― она заправила за ухо растрепавшиеся волосы. ― На чём я остановилась? Так вот, Забини, увидев эту трогательную сценку, двинул в челюсть Хорьку, который уже полез было к Нотту с поцелуями, развязал Асторию, попросил её одеться и снова связал. Потом они передали сестру Пожирателям в подземелье. Бандиты унесли Тори в какой-то свой лагерь уже на поверхности и там ждали дальнейших инструкций. Астория рассказывала, что её иногда били, совсем не давали есть, пить и спать, а та женщина неоднократно отгоняла от неё их предводителя. Похоже, любитель малолеток попался... ― Ты совершенно правильно его... ― слабо улыбнулся Поттер, всё ещё сжимая кулаки. ― И не говори! Хотя, я потом ещё несколько дней не могла есть сосиски с кетчупом!... ― Дафну передёрнуло. ― В какой-то момент они получили инструкцию возвращаться, и остальное мы знаем. ― Мы по-прежнему не знаем, почему её хотели убить... ― Я же тебе сказала, по видимости, это как-то связано с Хорьком! ― ...И, главное, чем именно она так ценна, что Малфой-старший отряжает экспедицию и группу захвата! Дафна осеклась, раскрыв рот, в изумлении глядя на Гарри, а потом, справившись с эмоциями, проговорила: ― Знаешь, папа тоже задавался этим вопросом. Как он сказал, по его ощущениям, Малфой стал жертвой какой-то провокации, предназначенной натравить его на нашу семью. Поэтому я и прошу тебя быть осторожным... ― Про Хорька ещё кто-нибудь знает? ― Никто. Вообще никто. Я только сказала Панси, поскольку ей приходится терпеть его каждый день... Пусть хоть знает, с чем дело имеет. ― Хорошо, ― кивнул Поттер. ― Ещё я хотела попросить, ― Дафна уселась на стул за партой впереди так, чтобы глядеть ему прямо в глаза. ― Или спросить... Уж не знаю... Я вообще не знаю, как такие вещи говорить... ― Перестань ты теребить свою мантию! ― усмехнулся Гарри. ― Как гадости говорить, так никаких заминок. Я уже заранее могу сказать, если ты мнёшься и слова подбирать начинаешь, значит ― какой-нибудь комплимент. Что на этот раз? Про мою мужественную красоту или про мой острый ум? ― Скорее, уж про твою бескрайнюю скромность! ― снисходительно произнесла она, а потом, вдруг, выпалила: ― Гарри, ты можешь быть моим другом? ― её глаза тут же выкатились, она покраснела и зажала рот обеими руками. Поттер развернулся к ней всем корпусом, с любопытством наблюдая за её переживаниями. Дафна успокоилась, опустила руки и уже смотрела на собеседника с вопросом. Потом как-то поскучнела и со вздохом отвела глаза. Он тут же потянулся и схватил её руку: ― Как же я смогу дружить с такой красивой девушкой? ― А ты, что, на свидание рассчитывал? ― она обрадовалась, получив ответ, и мгновенно включилась в игру. ― Со мной? Обломись! Да ни в одном страшном сне... ― Ну, нет, так нет! ― легко согласился Гарри, с удовлетворением отметив, как Гринграсс при этом прикусила губу. ― Значит, будем дружить! ― Кстати, если уж ты сам заговорил о свидании... ― она не отпускала его руку, пытаясь ещё что-то сказать, но тут у входа раздался стук каблучков. ― Панси! ― Дафна помахала той рукой, которую только что держал Поттер. ― А вот, и ты! Ну, я пошла! ― она встала и, бросив на него долгий взгляд, вышла из класса. Паркинсон так и стояла у входа, скрестив руки на груди. ― А ты, Поттер, как я погляжу, даром времени не теряешь! Идёшь на встречу с одной девушкой, по пути охмуряешь другую... Что ты улыбаешься? Ну, вот, что ты улыбаешься? Гарри пересел на соседний стул и похлопал рукой по освободившемуся месту: ― Присаживайся, Панси, я тебе уже и местечко нагрел! Она села, недовольно бурча: ― Местечко он нагрел, видите ли! Что или кого ты ещё собирался нагреть, пока я не пришла, животное? Что ты делаешь? ― почти с ужасом воскликнула она, когда её рука отправилась в полёт к губам Поттера. Поцеловав, тот приложил её ладонь к щеке: ― Можно, я тебе что-то скажу? ― Можно! Если, конечно, это ― что-то приличное! Гарри вздохнул: ― Я очень, очень рад тебя видеть, Панси! ― Ты меня каждый день видишь! ― И каждый день я очень, очень рад видеть тебя! Паркинсон, не мигая смотрела ему в глаза. Гарри потянулся рукой к её шее, сам наклоняясь вперёд. Панси, было, подалась ему навстречу, а потом упёрлась: ― Держи свои грязные хваталки при себе, похотливое чудовище! ― Но я... ― При себе! ― она наклонилась ещё, подставляя ему губы. Он приник к ним сначала нежно, а потом более настойчиво, пытаясь отсутствие практики компенсировать напором. Она на секунду отстранилась, останавливая его, чмокнула его в губы и начала тихонько покусывать их и сжимать своими. Поттер сразы понял, что нужно делать, и включился в игру. Панси нежно провела по его губам язычком, а потом запустила его между губ Поттера ему в рот. Ещё через минуту они были похожи на двух пустынных скитальцев, пытающихся напиться из наконец-то найденного источника. Когда у неё кончился кислород, Панси оторвалась, чтобы перевести дыхание, глядя прямо в глаза Поттеру так, что носы из соприкасались. Он улыбнулся в ответ на её улыбку, и она прикрыла глаза, приглашая его снова продолжить игру. Наконец, слизеринка почувствовала, что её горло совсем пересохло. Похоже, у Гарри была такая же проблема, поскольку он, ни говоря ни слова, достал из лежавшей перед ним на парте сумки воду и предложил её Паркинсон. Пока они по очереди отхлёбывали из бутылки, девушка грустно разглядывала его, ещё раз продумывая разговор. Поттер, похоже, что-то прочёл в её глазах, и лицо его посерело. Не давая ему инициативы в разговоре, Панси решила поторопиться: ― Поттер... ― Нет! ― перебил он её, упрямо глядя в глаза. ― Но... ― Я сказал ― нет! Давай, ты просто помолчишь ещё немного! ― он подвинул свой стул так, чтобы она оказалась между его коленей и обнял девушку, прижимая к себе. Она вздохнула, придвигаясь, и затихла. Гарри прижался щекой к её макушке и прикрыл глаза... ― Я себе попу отсидела! ― вырвавшее его из забытья заявление Панси в заползающих в класс с улицы сумерках было настолько неожиданно, что Поттер чуть не свалился со стула. Он оторвал её от стула, затаскивая к себе на колени. Паркинсон поёрзала, устраиваясь поудобнее, а потом Гарри почувствовал не шее, куда она уткнулась носом, горячую влагу. ― Рассказывай! ― шепнул он ей. Девушка судорожно вздохнула: ― В общем, я помолвлена, и у же давно. Мне ещё года не было... Он запрокинул голову и зажмурился. А счастье было так близко, так возможно! Панси отстранилась, подняв на него свои покрасневшие глаза: ― После этих событий с Асторией папа мне поведал... Что ты молчишь? ― А что мне делать? Плакать? Смеяться? ― зло спросил он. Она упёрлась ему в грудь, пытаясь вырваться. Гарри, тем не менее, крепко её держал: ― Прости, Панси! Прости! Мне не стоило устраивать истерику... ― девушка надулась и демонстративно сложила руки на груди. ― Мне, просто, кажется... ― он внимательно поглядел ей в глаза: ― А, знаешь, чёрт с ним! Какая разница, что мне кажется... ― Нет уж, продолжай, раз начал! ― Ты меня бросаешь? ― перевёл тему Поттер. Панси отвела глаза и молча кивнула. ― И этот поцелуй ― это всё, что у нас когда-либо будет? Девушка аккуратно высвободилась и встала, оправляя юбку и мантию. ― И кто же этот козёл? Она строго посмотрела на Гарри: ― Это человек, за которого я сосватана по нашему обычаю. Не по свое воле, конечно. Я выйду за него замуж, когда мне исполнится восемнадцать, и проживу с ним всю жизнь. И буду ему верна. И, наверное, даже когда-нибудь научусь его любить, ― она склонила голову набок. ― Может быть... Если повезёт... Так вот, ты, ― девушка ткнула Поттера пальцем в грудь, ― если ты уважаешь меня хоть немного, будешь о моём женихе говорить почтительно! ― Даже если это ― Крабб? ― Даже если это ― Крабб! ― Даже если это ― Гойл? ― Даже если это ― чёртов мужеложец Нотт!!! Поттер заткнулся, разглядывая едва заметную трещину на потолке. ― Кто он, Панси? ― А почём я знаю? Мои родители поклялись, что имя моего будущего мужа они раскроют только когда мне исполнится восемнадцать, ― она нахмурилась, разглядывая доски пола. ― Точнее, мне покажут моего мужа, когда меня будут выдавать замуж, поскольку моя свадьба назначена на мой восемнадцатый день рождения. Гарри поперхнулся: ― С ума сойти! Бред какой-то! ― Ты-то что переживаешь? ― недобро посмотрела на него слизеринка. ― Это же не тебя будут продавать, как кота в мешке! ― Откуда ты знаешь? Кстати... ― он грустно усмехнулся. ― Если я что-то понимаю в своей жизни, то именно меня ты должна в итоге встретить у алтаря! Не перебивай! Сначала, конечно, мы пройдём через испытания. Ты, пролетая над маггловским городом, свалишься с метлы и проведёшь полгода в коме в маггловской больнице. Там тебя увидит какой-то богатый мерзавец, который тебя выкрадет и будет держать у себя в поместье. Тем временем, вся твоя родня будет тебя искать тебя, а я, нечаянно угодив в незнакомый портал, окажусь в какой-то колорадской глуши без палочки и без еды, откуда буду ползти, собирая воду из лопухов и питаясь личинками комаров и колорадского жука. В самом центре пустыни Сонора я встречу великого мага и отшельника из племени Пиу-Пиу, который прожил в уединении тысячу лет. Он научит меня таинствам магии и тому, как в тёплой земле находить червяков и жуков. Тем временем, злодей, отчаявшись покорить, решит принести тебя в жертву Тёмной Ллос, чтобы получить власть над женщинами и Человеком-Пауком. Когда его кинжал уже будет занесён над твоей обнажённой грудью, я материализуюсь рядом, просветлённый и постигший мудрость, бритый налысо и не мывшийся несколько месяцев, с татуировкой на голове в виде стрелки и в обрывках одежды. Я спасу тебя в самый последний момент, отправив злодея вместо тебя в чертоги Королевы Пауков, и ты уже соберёшься меня поцеловать, но в этот момент с гор слетит Птица Рух и унесёт тебя в своё гнездо... ― словесные излияния Поттера прервало тихое хрюканье. Паркинсон, усевшаяся на стул рядом с ним, согнулась к коленям и, спрятав лицо в ладонях, всхлипывала, отчего её плечи каждый раз вздрагивали. Он нерешительно тронул её, отчего она опять хрюкнула: ― Панси, ты что, Панси? Девушка распрямилась, обращая к нему счастливое лицо: ― Ты знаешь, Поттер, за что я тебя лю... за что ты мне нравишься? За то, что ты всегда знаешь, что сказать девушке, чтобы поднять её настроение! ― Ну да, трагедия жизни одного ― всегда повод посмеяться для другого! ― буркнул он. ― Да ладно! Какая там трагедия! ― улыбнулась было Панси, но улыбка её поблекла, когда она осознала горечь в словах юноши. ― О чём ты? ― Ты знаешь такое выражение живёт, как в сказке? ― Ну... ― Врагу не пожелаю. С тобой когда-нибудь что-нибудь случалось? ― Вот, тролля встретила! ― А до этого? ― Ну... ― Именно. С тобой ничего не случится. Пока. Пока ты от меня держишься подальше. А моя сказка, судя по всему, минимум, до конца школы расписана. Поэтому ― всё правильно. Если мне понравилась девушка, значит, у неё есть жених. Чтобы Гарри Поттер ни на минуту от пафосного превозмогания не отвлекался! ― Что ты сказал? ― Пафосное превозмогание ― это... ― Я тебе и вправду нравлюсь? Поттер грустно посмотрел на неё, а потом хлопнул себя по коленям и решительно встал, подавая девушке руку: ― Отбой был полчаса назад, а мне ещё заботиться о твоей чести. Пойдём! Мы с Мантией проводим тебя до Слизерина! 18 марта. ВечерДвое мужчин шли по ярко освещённому проходу тесного подземелья. Камни стен, от которых так и веяло древностью, тем не менее, выглядели чистыми, как будто каждое утро по ним проходили заботливой рукой с щеткой в ней. Это, да ещё яркий, ровный свет, заполнявший коридоры, полностью убивало зловещую атмосферу, традиционную для подобных мест. Тот, что пониже, с головой, замотанной бинтом, остановился у одной из низких дубовых дверей: ― Здесь! Более высокий, у которого куртка была перекинута через замотанное бинтами левое плечо, открыл зарешеченное изнутри смотровое окошко и заглянул в камеру. Найдя то, что искал, он удовлетворённо кивнул и принялся стаскивать с себя увешанный смертоносного вида железяками пояс. Сложив его на руки спутнику, он проделал то же самое с курткой. Взяв у охранника невзрачный камень, от стал водить им вдоль рубашки и штанов. Когда амулет загорелся красным у отворота сапога, мужчина вытащил оттуда небольшой нож и присоединил его к поясу и куртке. Отдав также и амулет, он отодвинул тяжёлый засов и зашёл вовнутрь, зажигая свет. Дверь за ним закрылась, и послышался шелест задвигаемого на место засова. Посреди камеры на мягком полу покоился большой мяч диаметром около семидесяти сантиметров. Мужчина пристроился на него сверху, приплющив шар своим весом, и поёрзал в поисках точки равновесия. Мягкие стены камеры, уголок уборной и кровать с лежащей рядом охапкой одежды ― вот и всё нехитрое убранство. На кровати, разметав волосы и конечности, лицом к стене лежала женщина. Визитёр равнодушно смотрел на изгибы её тела, ягодицы, ноги, узкую талию и сильную спину, признавая, что всё это было бы восхитительным, особенно, для её возраста. Если, конечно, забыть о чудовище, живущем внутри. Узница сдалась первой. Она перевернулась на спину, соблазнительно потягиваясь, отчего взгляд мужчины машинально переместился было на её крепкие груди, но потом он отвлёкся на свежий шрам на её правом боку под рёбрами. Увидев, что её соблазны пропадают втуне, женщина села и зевнула, прикрыв рот ладошкой, и её грудь опять подпрыгнула. Визитёр снисходительно улыбнулся. ― Надо же, какая выдержка! ― спокойно проговорила женщина, собирая обеими руками волосы цвета медной проволоки в хвост на затылке. Мужчина подобрал с кучки одежды резинку и протянул ей. ― А вы лакомый кусочек, юноша! Я вас знаю? ― В своё время я был вынужден посещать ваш класс и пялиться в кусок мутного стекла... Женщина внимательно вгляделась в его лицо, а потом кивнула: ― Тебя и не узнать, мой мальчик! Сменил внешность, заматерел... Неплохой торс, кстати! ― он согласно кивнул в ответ на её слова. ― Теперь я понимаю, что соблазнить тебя можно и не пытаться! ― Боюсь, подобная миссия для вас может оказаться выполнимой лишь при очень специфических начальных условиях, ― улыбнулся он. ― Несмотря на ваш неплохой торс. ― А ты учишься, мой мальчик! ― она встала перед ним, нисколько не стесняясь своей наготы, и, повернувшись к нему спиной, нагнулась, выуживая из охапки одежды простые хлопчатобумажные трусы. ― Ты не сказал, что это в принципе невыполнимо! ― внезапно она шагнула к нему, попытавшись обнять, но визитёр толкнулся ногами назад, вскакивая на ноги и оставляя между собой и ней мяч, на котором сидел. ― Трусы не потеряйте! ― он продолжал улыбаться. ― Какие замечательные рефлексы! Жаль, что основной не работает! ― она решила таки надеть нижнее бельё, и теперь вертела в руках лифчик, призывно потряхивая аккуратными полушариями грудей. ― За основной не волнуйтесь, к вам он никакого отношения не имеет! ― И, всё-таки, тебя так легко просчитать! ― Вы одевайтесь, не останавливайтесь! ― он снова уселся на мяч. ― Если бы всё было так просто, мы бы с вами здесь не сидели. И вы бы не метались в бесплодных попытках подложиться под меня, чтобы получить шанс сбежать. ― Ну-ну, не торопись, мальчик мой! Ещё не вечер! ― она натянула, наконец, платье и уселась на кровать, подогнув ноги. ― Вы знаете, ― лицо мужчины стало серьёзным. ― Мне не хотелось бы, чтобы вы смущали персонал всем этим непотребством, пытаясь выбраться отсюда. Всё равно, не получится. Я подсадил вам мозгошмыга, который будет удерживать вас в пределах этой камеры. Если он умрёт, то и вы умрёте. ― Ха. Ха. А-ха-ха-ха! ― узница расхохоталась, запрокинув голову. ― Ну-ну, мальчик мой, тебе почти удалось! Ты с таким серьёзным лицом повторил бред этой чокнутой... ― Уж вам-то, как никому, должно быть ясно, что сумасшествие иногда под собой скрывает что-то иное, ― перебил её собеседник. Женщина осеклась, задумавшись, а потом улыбнулась и погрозила ему пальчиком: ― Ай-яй-яй! Как нехорошо! Ты меня опять почти поймал!... ― Альберт! ― крикнул визитёр. Дверь камеры распахнулась. ― Вперёд! ― предложил он женщине. ― Выходите в коридор! Дальше вас, естественно, не пустят, но и за дверь вы выйти не сможете! ― Ха. Ха! ― она усмехалась уже, скорее, нервно, вставая с кровати. Узница прошла к двери и высунула было голову в проём, как её затылок прожгло жуткой болью, а голова как будто раскололась на тысячу осколков. Ощущения сменялись от убийственного жара до смертельного холода, по голове то стуча кузнечный пресс, то впивались сотни игл, то адская бормашина пыталась проделать в ней дыру. Ухватившись за виски обеими руками, скорчившись, она вползла обратно в камеру, постепенно отходя от случившегося с ней кошмара. Мужчина присел перед ней на корточки и, усмехаясь, протянул руку к её голове. Округлившимися от ужаса глазами женщина увидела, как на его руку сползло что-то серебристо-мерзкое с белёсым брюшком и сотнями маленьких лапок на нём. С обоих концов до ужаса похожего на двадцатисантиметровую многоножку существа торчали мерзкие щупальца или усики. Что-то прострекотав, мерзость сползла обратно ей на волосы, и она, после ещё одного укола боли, почувствовала шевеление мерзких лапок прямо под черепной коробкой. ― А-аааа! А-аааа! ― узница с криком подпрыгнула и, пытаясь разодрать себе голову, забилась в угол кровати, где продолжила визжать от страха. Наконец, её вопли сменились тоскливым подвыванием, а потом и то стихло. Безучастным взором женщина смотрела в пол, время от времени ударяя головой в мягкую стену. ― Многие отдали бы всё, что у них осталось за то, чтобы увидеть эту сцену, ― печально проговорил мучитель. ― К счастью, я не вхожу в их число. Я говорю к счастью, имея в виду, что я не так уж много и потерял, если сравнить меня с другими. Всего-то ― всю свою семью... ― он посмотрел на женщину, безумный вид которой был ему более привычен: ― Не обращайте внимания на мозгошмыга, ― её лицо опять исказила маска ужаса. ― Это ― всего лишь зверушка покрупнее в компанию к тараканам в вашей голове. Он не даст вам выйти за пределы этой комнаты или причинить кому бы то ни было вред. Он не будет есть ваш мозг, на это есть я. ― Да, я, похоже, сильно недооценила тебя! ― голос узницы звучал глухо. ― Твой психопортрет оказался в корне неверным. ― Не я такой ― жизнь такая! ― развёл руками визитёр. ― А кто, скажите, виноват в том, что у меня жизнь такая? ― Да что ты знаешь? Твой прадед... ― Проклятье вашего рода состоит в том, что в дополнение к этой страшной силе вы получаете отсутствие тормозов или ограничений. Вести войну с детьми... ― Эти дети вырастут и станут... Ты, вот, вырос! ― Да, я вырос. Вам жаль, наверное, что меня не задавили тогда? Делов-то ― за ноги да об стену! ― Когда я гляжу на ваши лица, лица мерзких крысёнышей, я вижу, чем вы станете. Да, за ноги ― да об стену! Избавить мир от мерзких выродков вроде тебя и твоих подружек... ― Ну, вот, уже и разговор завязался! Продолжайте! ― Я тебе ничего не скажу! ― Я вам только что показал мозгошмыга, ― женщина задрожала. ― Вы хотите, чтобы я показал Вам ваш собственный мизинец в ожерелье у меня на шее? Вы уже закончили мой новый психопортрет? ― Что я тебе должна рассказать? ― Помните Шахерезаду? Узница недовольно поджала губы: ― Пока я буду рассказывать интересные сказки, ты ничего не будешь мне отрезать? ― она попыталась улыбнуться: ― В тех сказках Шахерезада не только сказки рассказывала! Мужчина закатил глаза: ― Ну, Вы даёте! Откуда такая озабоченность? Хотите, накуплю вам резиновых игрушек разного размера, калибра, формы и конфигурации? Чтобы вы ни в чём себе не отказывали? А по праздникам могу вам осла приводить! Женщина молчала, собираясь с мыслями: ― Зачем ты это всё делаешь? Я же знаю, что ты внутри ― не такой! Ты ― светлый и чистый мальчик, всегда готовый вступиться за слабых и обиженных! ― Ошибаетесь. Я ― из тех, кого вы готовы, ― нет, даже не раздавить и уничтожить, ― а просто бросить на жернова судьбы, как расходный материал, мелкую плату за деньги и власть. В данном случае я, всего лишь, паладин общего блага, ― он усмехнулся и сполз вниз, укладываясь на мяч спиной. ― Рассказывайте! ― Начну с того, что искусство предсказания ― совсем не то, чему вас учат в школе... ― Это я заметил! ― Либо слушай, не перебивая, либо выметайся вон! ― Либо отрежу вам палец! ― Кхм... Если ты будешь так часто применять эту угрозу, то она потеряет смысл! ― усмехнулась она. Он встал, подошёл к так и оставшейся открытой двери и взял из рук охранника серебристый кинжал, усеянный рунами. ― Дайте-ка мне руку! ― сделав быстрый шаг к пленнице, он схватил её за запястье, потянул на пол и прижал руку коленом. ― Пусти! Пусти меня сейчас же! ― закричала она, пока он аккуратно отгибал мизинец, примеряясь кинжалом. ― Пусти! А-ааа! А-ааааа! ― Ну, ладно, только сегодня я такой добрый! ― он отпустил её, и она, рванувшись назад, упала. ― Н-да, синяк, похоже, останется! ― Вырастила я зверя... ― тяжело дыша, она забралась обратно на постель. ― Что посеешь... ― усмехнулся он, вновь усаживаясь на шар. ― Продолжайте! Я не буду вас перебивать по мелочам. ― Ну... Вот... А-шш! ― она потирала покрасневшее запастье, на котором, похоже, действительно будет синяк. ― Больно-то как! Помимо, собственно, предсказателей, есть ещё и прорицатели... ― А в чём отличие? ― Лучше с самого начала расскажу. ― окончательно успокоившись, она откинула растрёпанные волосы назад и уселась на кровати по-турецки. ― Обычный маггл подсознательно пользуется своим мозгом, чтобы совершать интуитивные поступки и умозаключения. Объяснить они это не могут, говоря при этом о каком-то шестом чувстве. У любого мага работа подсознания в десятки раз интенсивнее, и, соответственно, объёмы обрабатываемой информации. С использованием особых методов медитации даже у не очень одарённого в предсказаниях мага концентрацию подсознания можно усилить настолько, что отдельные, поддающиеся расчёту события становятся очевидными. ― Так вот, зачем хрустальный шар? ― Правильно. Это медитативный резонатор, позволяющий твоему подсознанию работать со стопроцентной эффективностью. Но, помимо обычных магов есть ещё и предсказатели. Это ― те, кто способен всю эту адскую работу проводить средствами целого мозга, а не только его подсознательной части. ― Это врождённое умение или можно развить? ― Развить можно, но это займёт очень много времени и сил. С уровня простого мага до слабого предсказателя ― десятки лет упорных тренировок. В итоге, в большинстве случаев первым реальным предсказанием, как ни странно, была собственная скорая смерть. Одарённые, как ты понимаешь, бывают разной силы. Сильнейшие могут по нескольким косвенным признакам предугадать события, отдалённые на несколько месяцев в будущее, а при полной информации ― на десятилетия и столетия. Сам понимаешь, при всех способностях размер мозга ограничен, и на просчёт таких предсказаний уходят годы. Предсказатель может потратить всю жизнь на расчёт единственного события, которое произойдёт через тысячу лет или более... ― А вы себя как оцениваете? ― Предсказатель я сильный, но и только. Бывают сильнее. Я же ― прорицательница! ― Вы мне обещали рассказывать по порядку. ― Да. Прорицатели ― это те, которые способны просчитывать воздействие на настоящее таким образом, чтобы добиться определённых событий в будущем. ― И как это работает? ― Тебе это тоже доступно. С помощью хрустального шара, конечно, поскольку ты в моём ремесле ― полный ноль! Способность к прорицанию нуждается в развитии. То есть, безусловно, нужно быть одарённым, но и это не поможет без специального обучения. Сразу предупреждаю ― я тебя учить не буду, пусть хоть эта штука в голове съест меня изнутри!!! ― Я же вам уже сильнее навредить не смогу! ― Это вопрос гордости. ― Ну-ну. На самом деле, у меня, и вправду, другие приоритеты, так что наши с вами желания в данном случае совпадают. ― Начинающий прорицатель выстраивает в голове вероятную реальность, а потом анализирует её, добавляя разные начальные воздействия. Убить, там, к примеру кого-либо ― как всё изменится. Иногда начальный толчок осуществим только в реальности, если прорицатель не умеет сразу построить абстракцию. В итоге, спустя годы интенсивных тренировок подсознание перестраивается так, что, создав в себя в голове вероятное будущее, прорицатель оказывается сразу, без перебора осознать, какое воздействие требуется. И, чем более детально проработано будущее, тем труднее выбрать решение, приводящее к нему. Иногда приходится разбивать задачу на множество кусков... ― Ну да, последовательное приближение с линейной интерполяцией для более быстрого нахождения корней! ― Что? Что за бред? ― Ничего, забудьте! ― Я могу прекратить дозволенные речи? ― Хорошо. Сегодня вам не отрубят голову! ― Уверяю тебя, моя голова слишком ценна для тебя! ― Не настолько, как вы думаете! Видите ли, в прорицании вы ― мастер экстра-класса, но в криптографии... ― Ты, что, смог прочесть мои заметки? ― Да. ― Уйди, пожалуйста! Гарри, сидящий на бревне перед костром, бесцельно ворошил дрова палкой. Гермиона пустым взглядом смотрела на пламя, из которого взлетали искорки, сразу устремляясь ввысь и резко исчезая в темноте ночи. Рон, только что опять доевший последние припасы, вместо того, чтобы, как обычно, начать крутить ручки своего приёмника, чем он занимался целыми днями и вечерами, набросил куртку и куда-то умотал. До Поттер только лишь донеслось что-то про лужайку и козу. Гарри, уже немного привыкший к его странной манере выражаться, уже знал, что коза ― это очередная девушка, и даже немного позавидовал другу, решившему сбросить напряжение. Сам-то он в результате всех их похождений уже который месяц сидел на голодном пайке, что уже начало тяготить. И что это Гермиона на него так странно глазами блестит? ― Рон сказал, что мы должны быть вместе, ― ни с того, ни с сего ляпнула Гермиона. ― Я и он. ― Что, прямо так и сказал? ― недоверчиво улыбнулся Гарри. ― Скажем так, смысл его фразы сводился к тому. Гермиона не стала пояснять, что объяснения Рона сводились к тому, что молодая плоть играет, бурлит и требует разрядки, а тут прямо перед носом Герми без дела слоняется. Всё это, понятное дело, сопровождалось соответствующими жестами, так что к концу полутораминутного монолога, состоящего из жуткой смеси кокни, ругательств, дёрганий тазом и прочих неприличных жестов, подруга покраснела, как рак, и вытолкала Рона, который уже начал тянуть её к себе, из палатки. ― Дело молодое... ― сказал Гарри. ― Тебе, что, всё равно, что со мной будет? ― вскинулась Гермиона. ― А если он меня изнасилует? ― Рон? ― улыбнулся юноша. ― Не говори глупостей! Рон ― честный и благородный! ― Да чёрта с два, благородный! У него только и мыслей ― пожрать да потрахаться! ― Нормальное состояние молодого организма! ― отмахнулся Поттер. ― Он безобиден, как ягнёнок! ― А ты туп, как баран! ― заорала Гермиона. Гарри поморщился и приложил руку ко лбу, пытаясь унять боль в горящем от боли шраме: ― Я ― не туп, Герми! ― Не называй меня так! ― Вы с Роном ― мои первые и самые близкие друзья, первое светлое моё воспоминание. Рон никогда не перестанет быть моим другом. Даже если он убьёт кого-нибудь, я всё равно не отвернусь от него. Я вполне реалистично отношусь к его... эксцентричным выходкам. Но, знаешь... Если ты винишь его в чём-то, то вини и меня. Я, как его друг, не справился и не помог... ― Чему не помог? ― Ты же видишь, как он изменился? С ним что-то случилось, а я этот момент пропустил... Ругай и меня тоже. ― Тогда мне, что, и себя ругать? ― буркнула она. ― Видишь, ты уже начала понимать! Где-то вдали раздалось жалобное блеяние козы. 21 марта. Вечер― У меня возник вопрос... ― Да? ― Как вы умудрились убить и покалечить столько людей в одиночку, когда мы пытались вас взять? ― Я же тебе говорила, что я сильный предсказатель. Когда расчёт идёт на секунды, я могу предсказать что угодно. ― Отчего же тогда вы не предсказали нападения и не предсказали, чем оно для вас закончится! ― Я до сих пор бьюсь над этой проблемой! ― Могу вам помочь. ― Да ну! ― Ну да! Всё просто. Вы не можете принять в внимание факторы, которые не существуют в вашем воображении! ― Ты о чём? ― Вы же не верили в мозгошмыга? ― Не упоминай эту мерзость! Достаточно, что она живёт у меня в черепушке! ― Не стоит биться головой о стену! Перестаньте! Ну перестаньте же! Именно на этот случай она и обита войлоком. ― Во что я ещё не верю? ― В наргла. ― Опять зверушка из зоопарка блаженной... ― Нет. Нарглы постоянно возле нас. Обычно они полностью отделены от нашей реальности, путешествуя по её изнанке. Но иногда они появляются на её поверхности. ― И что же заставляет их так делать? ― Я Вам не скажу, вдруг... Я сказал ― вдруг! ... Мне придётся вновь вас отлавливать... Зато, я могу сказать вам, что они делают. Наргл приклеивает вас к реальности. Пока он рядом, вы не способны видеть будущее. ― Он блокирует способности предсказателя? ― В каком-то смысле, да. К сожалению, он смылся, когда мы появились, и вы вновь прозрели. ― Поверь мне, это ― не очень сложно, переместиться на пару сантиметров, когда из ствола пистолета вылетает пуля. А уж какая-нибудь Сектумсемпра оставляет просто бесконечное время для реакции. ― Ну да! К тому же, вы ещё и в прекрасной физической форме! ― Я знала, что ты на меня глазел! И не стыдно тебе? ― Не-а! Это же вы себя выставили, как на витрине в дешёвом борделе! ― Ах, ты, паршивец! Я тебя заставлю... Ай, ай, ай, ай! Пусти, мне больно! ― Если вы хотите, чтобы я, по крайней мере, изображал уважение, ведите себя, хотя бы, прилично! ― Ну, ладно, может, мне ещё и прощения за ту демонстрацию попросить? ― Моего отношения к вам это не изменит, но изменит моё поведение. ― Хорошо... Я прошу прощения за мою выходку с выставлением себя в непотребном виде и попытку тебя соблазнить. Я вела себя недостойно. Клянусь, что более ни словом, ни делом я не напомню об этой неприятной истории. ― Извинения приняты... На самом деле, в ходе своей подготовки я уже встречался с методиками медитации, созвучными с предсказательскими. Теперь мне более понятно, на чём они основаны, и как это всё должно работать в связке. Спасибо вам за демонстрацию того, как предсказание используется в бою! ― Не думай только, что я буду тебя учить! ― Не сотрясайте воздух понапрасну! Вы не осознаёте глубины той пропасти, которая нас разделяет и которая делает в принципе невозможными подобные отношения. ― Как зелен этот виноград! ― Утешайте себя, как вам угодно! ― Кстати, об этом... ― Не могу поверить! Вы, оказывается, умеете краснеть! ― Ладно, забудь! ― Простите, не мог справиться с соблазном! Что вы хотели? ― Ты упоминал о товарах из особого магазина... Попробуй только мне сказать, что я покраснела ещё сильнее! ― И не подумаю! Я принесу вам каталог. К сожалению, мне придётся ворваться в вашу личную жизнь, лично проверив все покупки... ― На себе? ― Ха-ха! Смешно! На предмет наличия среди них чего-нибудь, что можно использовать, как оружие! ― Я не понимаю, ― сказал Гарри, ― что ты на меня взъелась? Уже третий день ничего, кроме ругательств, я от тебя не слышу! Что я тебе сделал? ― Ты? ― почти сразу же начала кричать Гермиона. ― В том-то и дело, что ничего! Мало того, что я вас обоих кормлю и пою, хотя эту бездонную прорву, ― тут она от души пнула Рона, храпящего на траве у костра, отчего тот лишь сильнее всхрапнул и перевернулся на другой бок, ― всё равно не накормишь... Мало того, что я уже не помню, когда последний раз принимала ванну, мало того, что этот зоофил уже каждый вечер пытается залезть мне в трусы... Ещё и ты... ― Что ― я? ― спросил Поттер, с кривой улыбкой потирая шрам. ― Что я сделал? ― Ты? Я тебе уже сказала, что ничего, ― вдруг успокоилась она, перейдя на нормальный тон. ― Я уже не знаю, что мне сделать, чтобы ты, наконец, обратил на меня внимание. Начать ходить перед тобой голышом? Забраться к тебе в спальный мешок? Может, действительно, отдаться Уизли? Может, это тебя расшевелит? ― На что? ― удивился Гарри. ― На что? На что?!! ― её голос задребезжал было фальцетом. ― Ты, что, слепой? А? Как ты можешь не замечать моей настойчивости? ― О чём ты говоришь, Гермиона? Мы с тобой друзья... ― Ха, друзья! ― перебила она его. ― Последние два года в школе я тебя почти не видела! То ты на переменке болтаешь с младшей Гринграсс, как ты там её зовешь... ― Заноза... ― улыбнулся Поттер. ― То ты молча сидишь у озера со старшей. Причём, просто сидишь, я много раз проверяла! ― Постой-постой, ты, что, следила за мной? ― возмутился он. ― Не переводи тему, Гарри!!! ...То ты лаешься с этой... Паркинсон, да так, что только шерсть в стороны летит! Вот, какой я тебе друг! Обо мне ты вспоминаешь, только чтобы обсудить Сам-знаешь-кого! Или пристроить это! ― она ещё раз пнула тело под ногами. ― Кстати, не знаешь, откуда он первач притащил? Нам есть нечего, причём, из-за него же, а он откуда-то самогон таскает!... А вечером ты выбираешь очередную смазливую фанатку из своего клуба и уводишь её звёзды считать, как ты говоришь. Всё, Гарри, хватит! Я тоже хочу считать звёзды! ― Зря ты скандалишь, Гермиона! ― с грустной улыбкой сказал Поттер. ― Ничего у нас с тобой не получится! Я, конечно, понимаю, что моё поведение иначе, как распущенным, трудно назвать, но... Ты ― это ты, и у меня для тебя всегда будет особое место в сердце. А эти... ― он махнул рукой за спину. ― Это плохо, очень плохо, что их так много, я знаю, что это недостойно, но... Может, я смогу забыть... ― он опять начал тереть шрам, а Гермиона подошла к нему и селя рядом, обняв: ― Расскажи мне, Гарри! Если я не могу быть никем, кроме как другом ― расскажи мне, как другу! ― Ха! Там всё не так уж просто! Предупреждаю! ― обернулся он к ней. ― А у тебя всегда непросто! ― ткнула его кулачком в бок Гермиона. Он задумался ― Ну... Закончилось, собственно, всё, практически, в тот же день, когда и началось... Хотя, нет, вру, началось всё-таки раньше... Помнишь, меня два года назад в апреле в больнице держали? ― Что-такое припоминаю. Ты ещё отказывался рассказать, кто тебя так поломал. ― Мы со слизеринками пошли погулять по подземельям. ― С какими слизеринками? ― нахмурилась Гермиона. ― Ты их сама только что всех перечислила, Панси, Дафна и Астория. Ну, и влипли в приключения... ― Погоди, не пойму... ― после того, как Гарри назвал ей имена, она чуть не прокусила себе губу. ― Что значит пошли погулять? Это же опасно! Повыпендриваться решил? ― Да нет! ― замахал руками Поттер. ― Ты же знаешь, как я все эти приключения люблю! Нет, просто... Образовались некоторые проблемы, о которых я дал Клятву молчать. И так оказалось, что... ― Что кроме Чудо-Мальчика не нашлось никого, что бы оказался в состоянии решить проблемы беззащитных змеек! ― буквально истекая ядом, закончила за него Гермиона. ― Ну, конечно же! С этим понятно, продолжай! ― И так случилось, что я до неё дотронулся... ― Дотронулся? Ах, как романтично! ― Гарри бросил на неё быстрый взгляд, и она прикусила язык. ― Она меня поцеловала... И меня, как током ударило! ― И так ты, бедненький, с тех пор ударенный и ходишь! ― погладила она его по голове. ― А потом? ― А потом я выписался из больницы... ― Ай-яй-яй, как сильно ударило! ― сокрушённо покачала головой Гермиона. ― ...И мы встретились... ― О, свидание со змеёй ― это круто! ― авторитетно заявила она. ― А потом она мне сказала, что её ещё маленькой сосватали. И встречаться мы не можем! ― Ну и? ― Ну, и всё! ― И всё? ― И всё! ― Ну, вот, а я ожидала, что, действительно, всё сложно будет! ― Сложность ― не в том! ― ухмыльнулся Гарри. ― А в чём же? ― Сложность, моя дорогая Гермиона в том, что я люблю другую! Она непонимающе похлопала ресницами: ― Ну, нормально, одну полюбил ― другую разлюбил, что тут такого? ― Да нет, Герми, не разлюбил, в том-то и дело! ― А вот это уже интереснее. То есть, когда тебя бросила одна, ты тут же влюбился в другую... ― Не тут же... ― Ну, потом... ― Я в них одновременно влюбился! Гермиона ошарашенно смотрела на друга: ― Что, вот так в один момент ― и р-раз, обеих залюбил? ― Ага! ― повесил голову Поттер. ― Причём, до смерти! ― Гарри! ― заглянула она ему в лицо. ― Да тебя в кунсткамеру надо поместить! Как двоелюбца! Ну, и? ― А она, выходит, тоже сосватана. ― Ах, незадача! ― картинно вздохнула она. ― Ах, какой кошмар! А, какое несчастное дважды разбитое сердце! ― Да ну тебя! Мне отнюдь не смешно! ― Ой, бедненький, дай, я тебя пожалею! ― сюсюкая, потянулась она к нему губами. ― Ну, пожалей, пожалей! ― сдался Гарри, стоически принимая её издевательства. Гермиона положила голову ему на спину, приговаривая: ― Бедный ты, бедный! Никто-то тебя не любит! Он скривился: ― Самое обидное, что это ― не так! ― Зря ты себя так настраиваешь, Гарри! Почему же тогда вторая тебя отшила? ― Я же тебе сказал. Потому, что она тоже сосватана! Гермиона залилась звонким смехом, вынудив Поттера поморщиться, а Рона ― завозиться во сне: ― Ну, ты даёшь! Ой, не могу! Ты что, специально их выбираешь? Ой, держите меня семеро! Едва она отсмеялась, Гарри бросил ей через плечо: ― Хочешь, я тебя добью? ― Бесполезно! Меня теперь уже ничем не прошибёшь! ― безапелляционно заявила она ― А на спор? ― Ну, давай! ― это она уже произнесла с изрядной долей скепсиса. ― Вот, слушай. Кажется, мне третья тоже нравится! Гермиона в изумлении открыла рот: ― Мелкая, что ли? ― Шестнадцать лет ― не совсем мелкая. А в некоторых местах... Ты, лучше послушай дальше. Спорим, ни за что не до догадаешься? ― Почему ― не догадаюсь? ― хмуро спросила Гермиона. ― Вполне себе догадаюсь. Она тоже сосватана, не так ли? ― Сдаюсь! ― кивнул Гарри. ― Именно так. Сосватана. ― Бедный ты, бедный! А знаешь, у меня есть теория... ― По поводу? ― хмыкнул Поттер. ― Ты их любишь, пока это безопасно. ― Что ты имеешь в виду? ― Ну, пока они сосватаны за кого-то, ты можешь хоть десять любить без ущерба для себя. Удобно, согласись. И переживания любовные есть, и головной боли от близких отношений нет... Кругом одни плюсы. А в койку можно фанаток таскать! ― Ну, ты даёшь! ― Я даю? Это ты, кобель, своим распутством опошляешь то, что называешь любовью! Гарри разогнулся, заставив Гермиону его отпустить, и повернулся к ней, внимательно глядя в глаза. ― Что? ― Не ожидал! ― От меня? Ты думаешь, я только в заклинаниях копаться умею? ― Ты ― умница, Герми! ― Не называй меня так! ― Хорошо, не буду. Ты ― дура, Герми! ― Не называй меня Герми! Что сказать-то хотел? ― Ты права. Я действительно плюю себе в душу. Всё, никаких фанаток! ― А, может, одна-последняя, малюсенькая-малюсенькая?! ― подпрыгивая на месте, Гермиона показывала, какого размера будет последняя фанатка. ― Я пошёл спать! ― хлопнув себя по коленям, заявил Гарри и поднялся с бревна. ― Я ― с тобой! ― Я же тебе сказал... ― Гарри! ― на её лице была написана мольба. ― Он меня сегодня точно изнасилует! ― От этого ещё никто не умирал! ― и поправился, взглянув на её лицо: ― Прости, дурацкая шутка. Ну, правда, прости! ― Так и быть! ― ответила она. ― Но только если ты меня поцелуешь. С языком! ― Я тебя зааважу, заучка чёртова! ― Индюк! ― Курица! ― Тупица! ― Ладно, пойдём, Герми. Только предупреждаю ― при первом же поползновении вытолкаю взашей! 30 марта. Вечер― Мне хотелось бы знать, как далеко уйдёт то, что я тебе рассказываю. ― Не думаете же вы, что я побегу с разоблачениями в Пророк? Я считаю, что информация ― такие же деньги и оружие, как и всё остальное. ― Рано же ты повзрослел! ― Я не готов выслушивать это от женщины, по вине которой это случилось. ― Прости. Я хотела тебе рассказать о своём пра-пра-прадеде... ― Почему именно о нём? ― Он был маглорождённым. Мелким помещиком. ― Основатель рода? ― Да, основатель. Как это нередко случается, в нём внезапно открылись способности к магии, однако, стихийных выбросов у него не случилось. Он, вообще, обычной магии не обучался и никогда не пользовался. О том, что он маг, стало известно, лишь когда у его сына случился выброс магии, но произошло это уже после смерти основателя. Как уже понятно, пра-пра-прадед был предсказателем средней силы, и лишь к тридцати годам он научился прорицанию, но после этого его состояние постепенно начало выправляться. К изначальным десяти гектарам земли он прикупил ещё сорок, добавил слуг и овец, заменил убогий холодный домишко постройки времён короля Артура новым тёплым. Его хозяйство уже не балансировало на грани разорения, он имел на счету в банке пятьсот фунтов, и перед ним открывались широкие перспективы. А потом он провернул эту аферу... Ты должен понять, что эта история передавалась из уст в уста на протяжении пяти поколений. Это то, на чём я выросла. С детства для меня не было сокровеннее мечты, чем скакать по вантам с саблей наперевес и мчаться под парусами навстречу горизонту. Мой отец же мне с детства твердил, что лучшая битва ― за столом с пергаментом, на котором вычерчен план падения твоих врагов. И месть, как блюдо, которое подают холодным... И вот, как оно вышло! Проклятое золото! Как оно сгубило мою семью, так потом погубило и твою и погубит любого, кто к нему прикоснётся! Так вот, героическое приключение приключение... В портовых городках Англии середины XVIII века постоянно бродили истории о пиратах, их сокровищах, картах с крестиками на них и прочей чуши. И вот, как-то пра-пра-прадед сидел в портовом кабаке, где, помимо эля, он ещё и пользовал шлюх, и краем уха слушал историю чахоточного забулдыги в морских наколках. Поначалу он привычно отмахнулся от очередной сказки о сокровищах, более уделяя внимание своей руке, как раз нащупавшей округлости трактирной потаскушки, сидевшей у него на коленях, а потом... На него накатило. Основатель увидел россыпи золота у себя в руках. Он увидел в точности цепочку действий, которые должен предпринять, чтобы подтолкнуть события к желаемому результату. Он, прихрамывая, пришёл к старой цыганке, гадавшей морякам в порту, одетый в пиратский треух и белую рубашку с приколотым на груди красным бантом. На следующий день цыганка нагадала знаменитому капитану корсар, что его убьёт его собственный одноногий старший помощник. Пьяный капитан ворвался в таверну, которую содержал его боцман со смешным прозвищем, ― точно не помню, что-то вроде Кебаб, ― и набросился на последнего с абордажной саблей, которую тот отбил своей тростью, после чего сделал из капитана шашлык, нанизав его на свой кортик. Умирающий вполне отчётливо пробормотал что-то про карту, которую никто никогда не найдёт. Ещё когда капитан заходил в трактир, из окна комнаты в трактире напротив его увидел чахоточный, решивший, что капитан ищет именно его. Сидевший у крыльца кабака слепой нищий слышал, как убегавший, кашляя, что-то бормотал о неведомой карте. Чахоточный остановился в небольшом трактире за городом, который стоял на земле пра-пра-прадеда. Пираты быстро, в течение пары месяцев, выследили и убили его. Не найдя карты, они заподозрили мальчишку ― сына трактирщицы, который, как раз, сбежал накануне. На следующий день основатель, вырядившись в лучшее платье, отправился в порт нанимать корабль. Первым делом он, изображая растяпу и болтуна, заявился в трактир боцмана и заявил, что ему нужна команда для секретного похода за сокровищами убитого капитана. Вся команда боцмана, включая и его самого, тут же нанялась на корабль. После отплытия пра-пра-прадед продолжал совершать поступки глупого человека, что привело к гибели половины, как к тому моменту стало уже понятно, пиратов. Причиной появления, собственно, Кебаба на корабле, куда он нанялся судовым поваром, явилось то, что он был единственным, кто знал, где находится проклятый остров. Когда корабль прибыл на место назначения, противоборствующие части команды продолжили планомерное истребление друг друга. Пра-пра-прадед бегал от одних к другим, не давая угасать конфликту. На острове обнаружился человек, знавший, где именно находятся сокровища. Пираты несколько лет назад оставили его одного умирать на острове, но он каким-то чудом выжил. Над изготовленной пра-пра-прадедом картой, которую тот подсунул пиратам, он только посмеялся. К тому моменту, когда корабль, гружёный золотом так, что сидел в воде по самые пушечные порты, поднял якорь и распушил паруса, направляясь обратно в Англию, на борту, включая пра-пра-прадеда, повара и мальчишку, оставалось семь человек. В один день мальчишка играл с духовой трубкой, подаренной ему островным найдёнышем. Никто, включая стрелка, не заметил, как Кебаб вывалился за борт, пытаясь вытащить что-то из шеи. Шампур, наверное. Самого найдёныша арестовали и повесили сразу по прибытии в порт, слишком много грехов за ним водилось. Капитан корабля и последний оставшийся в живых матрос повздорили тем же вечером из-за шлюхи в кабаке и вспороли друг другу животы. Путешествовавший с ними доктор через два дня заразился лихорадкой от больного, которого поспешил навестить, и не протянул и недели. Мать разбогатевшего мальчишки сбежала с любовником, обобрав сына и перерезав ему горло. Как добропорядочный гражданин, основатель способствовал скорейшей поимке голубков и торжеству правосудия через повешение. Таким образом, никого из участников истории в живых не осталось, и очень быстро люди забыли, что был такой поход за сокровищами, и чем он закончился. За малую часть найденного пра-пра-прадед купил замок в глуши и набил подземелья несметными богатствами. Взял себе в жёны двенадцатилетнюю дочь разорившегося вассала, быстро обрюхатил её... Однажды, когда он гулял по крепостной стене, прямо ему на нос нагадила пролетавшая птица. Пра-пра-прадед вскинул голову и, оступившись мимо края, пролетел вниз головой пятнадцать метров. Мозги со скал отскребать никто не стал, так его и похоронили в закрытом гробу. ― А дальше? ― На сегодня ― всё! ― Интересно, кстати, сидя здесь, вы что-нибудь видите? ― Нет, мой мальчик. Я ничего не вижу. Не знаю, стоит ли винить в этом мерзость, живущую у меня в голове, да и стоит ли винить... ― Что вы имеете в виду? ― Может, ты не поверишь, но я отдыхаю. Мне хорошо. Впервые с тех пор, как я перестала писаться в постель, я не строю планы, не просчитываю ходы... Я просто дышу, ем, сплю... Рассказываю тебе сказки на ночь. Кстати, не желаешь остаться? ― Благодарю за предложенную честь... ― Хороший мальчик! Я же знаю, что у тебя давно никого... ― Вы знаете, скажи я года три назад, что вас совершенно не касается моя личная жизнь или её отсутствие, я бы даже не знал, насколько я не прав. Я рад, что сегодня мои слова будут обоснованным результатом тяжёлого труда в течение этих лет. ― Немного витиевато, на мой вкус. Мог бы просто послать. ― Ну, что вы! Мне ещё предстоит возвращаться в светскую жизнь, так что практика построения фраз ― очень важна. Тем не менее, для того, чтобы скрасить ваше одиночество, могу предложить вам сделанную секретаршей одного моего врага подборку дамских романов. ― А свою секретаршу подставлять под микроскоп не хочешь? Боишься, что у меня появится ниточка к тебе? ― Ну вот, вы же сами всё понимаете! Услышав шум в тупичке рябом со входом в подземелья Слизерина, Панси поторопилась. В конце концов, её обязанность, как старосты, заключалась и в поддержании порядка тоже. Послышался звук удара, и кто-то вскрикнул. ― Твой отец сделал большую ошибку, отказавшись спонсировать Тёмного Лорда! ― это явно был голос Драко. ― Жаль, что чпокнуть тебя нельзя, друг Блейз обидится. Невеста, как-никак. Но ты же не откажешься поиграть не флейтах Винса и Грега? Грег, дружище, не сдерживайся! Только по лицу больше не бей! Ещё удар, звук падения и рыдания. ― Экспеллиармо! ― Паркинсон влетела в закуток, сразу лишив палочек всех, находящихся в нём. Глазам ею предстала скрючившаяся на полу у стены плачущая Дафна, схвативший её за волосы Драко и расстёгивающие штаны Краб с Гойлом. На правой скуле Гринграсс расцветал красным синяк. Наставив на них палочку, Паркинсон закричала, с трудом не давая выход бушующей в ней ярости: ― А ну отошли от неё, уроды! ― гориллы Малфоя потянулись было за палочками, а сам Драко, побледнев ещё сильнее, чем обычно, отпустил волосы Гринграсс и потянулся под мантию. ― Руки всем поднять! Я сказала ― поднять! ― взвизгнула она, увидев, что рука Малфоя скрылась под мантией. ― Кастиго Вербум! Драко выгнулся и задёргался, издавая похожие на птичий клёкот звуки, по штанам его расползалось мокрое пятно. Винс и Грэг вытянули руки вверх, как можно выше, и засеменили настолько быстро, насколько позволяли спущенные до колен портки, вдоль стеночки прочь от него. Дафна увидела лужу у ног Малфоя и постаралась отодвинуться подальше. Панси, опешив от эффекта, вызванного заклинанием, опустила руку. Драко рухнул на пол и задрожал, поскуливая. ― Какая мерзость! ― раздалось над ухом Паркинсон. Она подпрыгнула от неожиданности и чуть не выронила палочку. ― Профессор Снейп! ― облегчённо выдохнула она. ― Профессор, профессор! ― одновременно заныли Винс с Грегом. ― А она... ― Молчать! ― коротко бросил Снейп, уже сделавший правильные выводы. ― Краб и Гойл, бегом марш в больницу! ― Профессор! ― вкрадчиво сказал Гойл. ― Но мы ― не ранены! ― Пока... ― Снейп выразительно посмотрел на Панси: ― Два заклинания! Без зверств! ― Я без крови, профессор! ― кивнула Паркинсон и навела палочку сначала на Краба, а потом на Гойла: ― Брахиам Эмендо! Брахиам Эмендо! Правые руки обоих похудели вдвое и повисли, как плети, растянувшись чуть не до колена, и они заорали от боли и страха. Северус закатил глаза к потолку. ― Кваетус! ― устало заткнул об вопли Винса и Грэга. ― Я сказал ― в больницу! ― и те, каждый подхватив лишённую костей конечность в левую, посеменили на выход. Не уйдя и на десять метров, Краб запутался в спущенных штанах и упал, заваливая Гойла. Снейп помотал головой и закрыл лицо ладонью. Краб с Гойлом, помогая друг дружке, поднялись и стали пытаться натянуть штаны. ― Не желаете им помочь, мисс Паркинсон? ― поинтересовался Снейп. ― Нет-нет, спасибо, профессор, мне и отсюда неплохо видно! ― отозвалась Панси. ― Интересно, они сами догадаются? ― Конечно, профессор! Несмотря на обманчивую внешность, Винс и Грэг ― очень умные ребята! Они продолжили наблюдать, как сладкая парочка продолжает путь. Навернувшись ещё два раза, они дружно стянули штаны и, уже без помех, поспешили прочь. ― Вот, профессор, я же говорила! ― с укором в голосе сказала Паркинсон. Снейп повернулся к Дафне: ― Мисс Гринграсс, я бы настоятельно рекомендовал вам тоже сходить в больницу! ― после этого он Левикорпусом поднял дурно пахнущего и всё ещё ноющего Драко и, стараясь держать его подальше от себя, куда-то поволок. Панси подошла к подруге и подала ей руку: ― Пойдём в больницу, Дафна, раз Снейп сказал! 31 марта. Утро― Ты желаешь послушать, что случилось дальше? ― Вы упоминали моего прадеда и мою семью... ― Всему свое время, мой мальчик! Так вот, через две недели после того, как основатель умер, его жена-ребёнок умерла при родах. Следующему пра-пра-прадеду назначили деда по матери в опекуны. Тот, естественно, был совершенно не в курсе содержимого подземелий, а собственных денег у него было немного. Благо, предусмотрительность погибшего случайной смертью основателя в какой-то момент надиктовала ему необходимость создания счёта в банке, на доход с которого опекун и жил. Ребёнок при этом был заброшен, содержался впроголодь, а замок ветшал. В один прекрасный день пьяный дед опять ломал рёбра внуку, как с неба сорвалась молния и сразила его наповал. Правда, злые языки утверждали, что молнию зелёного цвета выпустил избиваемый ребёнок. Как бы то ни было, дитя объявили святым, а в опекуны было назначили местного пастора. Через пару дней в замок приехал какой-то мужчина в чёрном балахоне, поговорил немного с больным мальчиком и уехал. А ещё через пару дней замок пропал. У моего пра-пра-прадеда началась совсем другая жизнь. Сначала он, конечно, оказался в приюте для полукровок, а он был именно сын мага и маггловской женщины. Точнее, маггловской девочки, называть несчастную женщиной даже у меня язык не повернётся... А потом его отправили учиться в школу для волшебников, где он учился магии и тому, чего с её помощью можно достичь. Вернулся домой он уже совершеннолетним, часть богатств, найденных в глубине подземелий потратил на оборудование защиты замка, обустройство и закупку домовых и спокойно зажил, почти никого не трогая. Естественно, с его врагами случались какие-то совершенно не имеющие к нему отношения неприятности, но, в целом, несколько поколений моих предков, сидевших на пиратском золоте, ничем примечательным, кроме собственной смерти, себя не проявили. Тот пра-пра-прадед катался на лодке по озеру возле замка. Вылетевшее из уключины весло ударило его в лоб, и он отшатнулся, упав за борт. Когда он попытался забраться в лодку, та перевернулась, ударив его по голове другим бортом. Отпустив лодку, он сразу пошёл ко дну из-за тяжёлых сапог. Пытаясь из снять, он согнулся, и палочка, которую он хранил в отвороте рукава, пробив глазницу, воткнулась ему в мозг. Его старшая дочь покончила с собой, когда её бросил охотившийся за приданым красавчик-офицер. Через два дня после этого офицер на тренировке слетел с коня и подвернул ногу. Встав, он оступился и попал под саблю товарища. Среднюю дочь изнасиловали и убили беглые каторжники, которых нашли почти сразу же на берегу речки неподалёку, так исклёванных воронами, что определить, от чего они умерли, не представлялось возможным. Младший сын, напившись, среди ночи вывалился за борт корабля, на котором направлялся в Америку, и рёбрами повис на якоре. Его обнаружили, только когда у Гренландии пополняли запасы воды. Следующего предка на его собственной мануфактуре затянуло под ремень механизма. Его сына убило разорвавшимся в время стрельб ружьём, а сына того разрезало пополам разбившимся во время грозы стеклом огромного окна... Его сестра, кстати, в ту же грозу развлекалась с пастухом на сеновале и, спасаясь от дождя, спрыгнула на грабли, на которых лежали вилы. Собственно, те вилы и отправили её на тот свет. ― М-да, интересная закономерность. ― Есть среди предсказателей такое суеверие... ― Невозможно предсказать собственную смерть? ― Да. Но вернёмся к нашим баранам. А предки наши, воистину, были бараны! И вот, уже время, когда жили мой дед и твой прадед. Не тот, что волшебник... ― У нормального человека, вообще-то, прадедов должно быть четыре! ― Какое виртуозное владение арифметикой! Ну да, двое твоих прадедов были магами и двое ― магглами. Тот, о ком я говорю, был магглом по имени Свансон. Так понятно? ― Да. ― Ну вот, мой дед учился в Хогвартсе на одном курсе с дедом твоего врага. Мой ― на Когтевране, тот же был слизеринцем. И ещё там же, на Слизерине, учился дед твоего того, кого ты защищаешь. Что-то они там не поделили. Как водится, девицу с Хафлпаффа. Было дело, кстати, на последнем курсе. Девица благоволила когтевранцу, но была помолвлена со слизеринцем. Тогда когтевранец составил план, как он сможет добиться близости от дамы своего сердца. К несчастью, другой слизеринец оказался в состоянии просчитать план и поставить приятеля в известность. Слизеринец сыграл на опережение, изнасиловав суженную. Когда родственники девушки потребовали наказать слизеринца, который, к тому же, был сыном влиятельного человека, аврорат отказался принимать на себя ответственность и передал дело в Визенгамот. Визенгамот почти единогласно постановил, что слизеринец был в своём праве. Тогда когтевранец составил другой план, к тому же, принимавший во внимание способности второго слизеринца. В общем, так получилось, что отскочившая от щита во время ЗОТИ Сектумсемпра попала насильнику прямо в детородный орган, а целительница из больницы, как назло, в тот день оказалась в Министерстве. По несчастному стечению обстоятельств время было упущено, и орган навсегда остался отдельно от остального тела. Так его и похоронили в табакерке. Орган, то есть. Тем не менее, второй слизеринец сразу понял, откуда пришла беда, и рассказал об этом своему приятелю-скопцу. Тот, окончив школу, составил свой план, вполне простой по сути, ― через три года после акта, так сказать, членовредительства нанял боевиков и атаковал замок. Как водится, мой дед не смог предсказать своей смерти. В полностью разграбленном замке осталась моя бабка с годовалым ребёнком на руках. Командиром маггловских боевиков был твой прадед. Так же, было известно, что на моего деда указал дед твоего подзащитного. Когда мой отец подрос, он составил масштабный план по уничтожению трёх семейств и продажных членов Визенгамота... ― Так они же к тому времени все умерли... ― И их семей тоже. ― Святой Единорог, у меня голова кругом идёт! ― Отчего же? ― От запредельного идиотизма происходящего! Это же насколько ударенным на голову нужно было быть всем участвующим сторонам, чтобы устроить такую бойню. ― А ты? Ты бы не разрушил весь мир ради прекрасных глаз любимой? Молчишь? А я знаю, что разрушил бы! Впрочем, оно ведь и так происходит. В этот самый момент, не правда ли? После завтрака у Паркинсон оставалось десять минут на то, чтобы успеть заскочить в больницу навестить подругу. Та, всё ещё бледная, сидя в кровати, доедала свой завтрак с выражением меланхолии на лице. Увидев подругу, Дафна приветливо улыбнулась, отставляя недоеденный пудинг в сторону. ― Ну. как ты? ― спросила Панси, усаживаясь на краешек кровати. ― Ничего, ― пожала плечами Гринграсс. ― Могло быть и хуже. После того, как Хорёк попал мне в глаз, я из-за шока не почувствовала последствий ударов Гойла в живот... Когда накануне Панси дотащила уже потерявшую сознание подругу, заляпанную в крови, идущей изо рта, до больницы, мадам Помфри после быстрого осмотра сказала, что большой ошибкой было идти в клинику на своих двоих... Разрыв селезёнки, отёк печени и правого лёгкого, ушиб сердца, пара сломанных рёбер... Дафна резким движением схватила подскочившую побледневшую Паркинсон за руку: ― Спокойно, всё в порядке! Ты ― молодец! Хорошо их... Жаль, Хорёк ушёл. А ещё ― мадам Помфри минут двадцать орала утром на Снейпа по поводу происшедшего... ― она хихикнула, сбрасывая свою бесстрастную маску. ― Иногда я разделяю, скажем так, ироничное отношение некоторых гриффиндорцев к нему... ― она мечтательно уставилась в потолок: ― А знаешь, мне иногда сны снятся... ― Какие сны? ― насторожилась Панси. ― Разные... Только, вчера плохой приснился... ― нахмурилась Дафна. ― Его поймали Пожиратели. ― Кого? Снейпа? ― Панси, не тупи! ― Гринграсс выразительно вытаращила глаза: ― Его! Паркинсон тоже нахмурилась. С некоторых пор сны подруги начали сбываться, вот, только, ей требовалась сильная встряска, чтобы этот дар начал работать. ― И что? ―- напряжённо спросила она. ― Что с ним? ― Я так и не поняла. Зато, сегодня, когда, наконец, под утро заснула... ― её лицо озарилось мечтательной улыбкой. ― Ну же, что, не томи! ― нетерпеливо дрыгнула ножкой Панси. ― Ну, сначала... ― Гринграсс запнулась и покраснела. ― Что, что? ― Паркинсон аж подпрыгнула. Потупившись и отведя глаза в сторону, Дафна тихим голосом произнесла: ― Сначала я видела вас... ― и опять замолкла. ― Кого? А, нас! Ну и? Ну же, ну! ― Панси принялась теребить подругу за рукав. ― Па-анси! ― Дафна ещё сильнее смутилась и добавила почти шёпотом: ― Панси, у тебя есть родинка над правой ягодицей у копчика? Паркинсон открыла рот, заливаясь краской. Потом она вскочила с кровати, приговаривая: ― О, Мерлин! О, святой единорог! О, Мерлин! ― и забегала по комнате, обмахиваясь ладошками. Потом уселась обратно, по прежнему махая одной рукой: ― Ф-фух! Предупреждать надо! И что? Что ты ещё рассмотрела? ― Больше, чем мне хотелось! ― пожаловалась Дафна. ― Это был очень долгий и подробный сон. В красках и со звуковым сопровождением! ― тут обе девушки начали краснеть одновременно. ― Мне ужасно хочется забыть, что я видела, но ― никак! ― она аккуратно сложила руки на коленях. Паркинсон, глядя в никуда, глотала воздух ртом. ― Да что ты беспокоишься, тебе это ужасно нравилось! ― тут Панси стала уже свекольного цвета и вскочила опять. Пару минут она бегала по комнате, стеная и причитая, а потом внезапно остановилась, и краска схлынула с её лица: ― Так это значит... Мы, значит... Значит, мы... ― бессвязно забормотала она. ― А потом я видела нас. ― безжалостно перебила её Дафна ― Кого это нас? ― машинально переспросила Панси. ― Его и меня! ― девушки, глядя в глаза друг другу, начали медленно краснеть по-новой. ― Ах, кобель! ― первой опомнилась Паркинсон. ― Это ― точно! ― отозвалась подруга. ― А мы с тобой ― дуры! ― Именно! ― с энтузиазмом согласилась Панси. ― Мы с тобой должны действовать сообща! Никакой фривольности с этим... мужланом! ― решительно рубанув рукой воздух, она закусила губу и отвернулась. ― Панси! ― позвала Гринграсс. ― М-м? ― не поворачиваясь, ответила погружённая в свои мысли подруга. ― Панси, я уже всё видела! ― с укором сказала Дафна. ― Так что, не зарекайся! Ещё через пару минут Паркинсон спросила, глядя в окно: ― Ну, и как тебе... Когда вы... ― Панси! ― жалобным тоном протянула Гринграсс. ― Отстань! ― А ещё что-нибудь видела? Кроме моего... нашего падения? ― А ещё, ― Дафна подняла голову, ― я видела, как умер Гойл! Опешив, Панси закрыла рот руками. ― Огромный чёрный зверь с зелёными глазами и длинными клыками выпрыгнул на него из темноты и за один клацоткусил ему голову! Паркинсон округлила глаза от ужаса: ― К-как это ― от-ткусил? ― спросила она, запинаясь. ― А так, клацзубами ― и нет головы! ― Какой ужас! ― в прострации покачала головой Паркинсон. ― И не говори! Ам― и съел Колобка! 1 апреля. Вечер― Что ты хочешь, чтобы я тебе рассказала на этот раз? ― Вы не закончили историю про моего прадеда. ― Да. Разграбленный замок моей семьи... Моя бабка очень любила моего деда, и единственное, что удерживало её на этом свете после того, как его истерзанный труп был вывешен на распахнутых ветром воротах родового гнезда ― мой отец, тогда ещё пускавший слюни... Это было тяжелое время. Хотя, казалось, мы живём отдельно от магглов, но, тем не менее, кризис, охвативший весь мир, отразился и на нашем существовании. Как ты понимаешь, враги выгребли всё подчистую, и бабке приходилось браться за любую работу, чтобы раздобыть хоть немного пропитания. Как ни странно, но и в этом жестоком мире нашлась добрая душа, приютившая бедняжку. Хотя, конечно, приютившая― это сильно сказано. Жене главы одного из тогдашних семейств понадобился управляющий... ― Кто-то, кого я знаю? ― Не торопись... В общем, у бабки появился вполне приличный доход и работа, которая, в отличие от мойки посуды в кабаках, требовала знаний и умений... Мой отец проводил дни в играх с наследником рода. Древнего и богатого рода... В один день самому главе попалась на глаза красавица, заправлявшая делами в замке, и он начал правдами и неправдами склонять её к близости. Долго ли, коротко ли склонял, но в один проклятый день терпение его лопнуло, и он застал неуступчивую красавицу врасплох и изнасиловал её. И ещё раз, и ещё. В конце концов, она сдалась и в течение пары лет удовлетворяла прихоти хозяина, пока в один прекрасный день всё не раскрылось. Хозяйка бросила мужа и с детьми поселилась в нашем замке, ибо уже давно сдружилась с бабкой. Сын хозяйки по достижении совершеннолетия отказался от отца и от всего рода и проклял свою кровь... ― Предатели крови? ― Да, те самые... Кровь там, надо сказать, и вправду, была дурная. Мужчины в роду отличались вспыльчивостью, нетерпимостью, отвратительными манерами и, к тому же, частенько заканчивали свои дни на плахе, попавшись на изнасиловании. Женщины славились распутством, даже бешенством своего рода. Одна из наследниц в XVII веке устраивала массовые оргии, никогда не носила одежд и совокуплялась со всеми твёрдыми предметами, за что её в конце концов сами маги сожгли на костре. Такие вот дела. Да что ты краснеешь, как девица? Я, между прочим, не рассказываю ничего такого, что ты не мог бы прочитать в Хрониках. Неудивительно, что они пытаются откреститься от своего рода, как могут. Хе-хе, кровь не обманешь! ― М-да, досталось же вашей семье! ― А ты поражаешься жестокости моих планов! Это, кстати, не мои планы. Да, ещё забыла сказать. Тот хозяин замка тоже погиб совершенно нелепо... Провалился в канализационный люк и ударился при падении головой, потеряв сознание. Обглоданный крысами скелет, найденный через двадцать лет, опознали по родовому перстню, который магией был прикован к останкам, и волосам фирменного родового цвета. Как бы они не желали отречься от прошлого, но дети у любого из них всегда будут рождаться с такими волосами. Ну, и со всеми остальными родовыми заморочками. Не смотри на меня так, я тебе только правду рассказываю, можешь у своей мерзкой зверушки спросить! ― Это теперь ваша зверушка! ― Будь ты проклят! И эта полоумная с её зоопарком! ― Не кипятитесь! Альтернативой было бы подстроить вам какой-нибудь несчастный случай с гарантированным уничтожением мозга. Например в момент, когда вы гуляете по крепостной стене, левитировать вам на нос капельку птичьих экскрементов и, когда вы отвлечётесь, слегка подвинуть ногу. Или той же левитацией отправить вам весло в лоб, когда вы катаетесь на лодке... ― Да что ты такое говоришь? ― Раз уж вы упомянули зоопарк... ― Ты хочешь сказать... ― Да. Лавгуды в течение многих веков пользуются своими уникальными способностями по управлению существами с изнанки мира. Вовремя вытащенный оттуда наргл способен дать атакующему достаточно времени, чтобы воспользоваться обстоятельствами. ― Как это чудовищно! ― Чудовищно ― это организация планомерного истребления магов и их семей, чтобы отомстить за отдавленную почти сто лет назад мозоль. ― Не забывай про изнасилованную девушку! ― Вы мне ещё про слезинку ребёнка напомните! Вы ничем не лучше старого п... С его общим благом. Только тот был готов положить одну или несколько невинных жертв, чтобы гипотетически кому-то там в отдалённом будущем лучше жилось, а вы готовы вырезать тысячами за одну невинную жертву в прошлом. ― Хватит мне читать мораль! В конце концов, я почти вдвое старше тебя! ― Вы об этом вспоминайте, когда мне непристойности предлагаете! Ну, ладно, давайте, лучше про наших родственников. ― Хорошо... Начну с маггла Свансона. Во время нападения на замок он отличился беспредельной жестокостью. Собственно, он и с моим отцом хотел поступить, как ты рассказывал... За ноги... Ты думаешь, я это придумала? Я знаю, где можно взять воспоминания очевидцев о штурме. Запасись только тазиком и полотенцем, а лучше вообще это всё смотреть в обнимку с унитазом. От моей бабки его оттащили, когда он порвал на ней всю одежду и уже забирался сверху... Всем раненым он приказал выпустить кишки. Мой отец всего этого помнить не мог, но увиденное тогда годовалым ребёнком так его потрясло, что он страдал энурезом до восьми лет. По иронии судьбы, Свансон после штурма был покрыт царапинами, и в одну из попало содержимое кишечника какой-то из жертв. В общем, дальше понятно ― ранку вовремя не промыли, как следствие ― заражение крови и мучительная смерть в течение нескольких дней. После возвращения в родовой замок моя бабка, побитая жизнью и сломленная, завещала моему отцу все свои воспоминания. Когда он ещё учился в Хогвартсе, он начал составлять план. Точнее, План с большой буквы. Дед и прадед, нужно сказать, уже успели сделать пару закладок, так сказать, в наследство будущим поколениям. Прадед умудрился устроить так, что один сильный светлый волшебник заразился христианством. Дед устроил встречу некоего маггловского дворянина с лесной ведьмой. Злые языки говорят, что ведьма опоила маггла приворотным зельем, но в реальности всё было иначе. Невзрачный помещик в годах встретил ослепительной красоты девушку и влюбился. Получив отпор и осознав, что так просто он её на получит, он обратился за помощью к другому колдуну, который подарил магглу амулет, который полностью подавлял магию ведьмы. Силой получив в свой дом игрушку, он удерживал её там в течение долгих трёх лет, пока амулет внезапно не сломался. Вновь обретя свою мощь, ведьма убила своего мучителя и сбежала. Оставшегося после неё ребёнка родственники маггла отдали в приют, как бесовское отродье. ― Интересно, у вас какие-нибудь светлые истории есть? ― Нет, мальчик мой! А ты, что, думаешь, что попал в сказку? В каком-то роде оно так и есть, только сказка эта ― кошмар! ― А как же волшебство, чудеса?... ― Владение которыми порождает ощущение превосходства и вседозволенности? После чего кучка посредственных колдунов мнит себя вершителями судеб человечества? И готова убивать и насиловать без разбора просто потому, что им можно? ― Я, кажется, знаю, о чём вы... ― Сильнейший маг современности― вот, как мы называем Волдеморта, совершенно забывая добавить в пределах Великобритании. В той же Франции наберётся, минимум, пара десятков Магистров, которым Тёмный Лорд пришёлся бы на один зуб. А видел бы ты китайских колдунов!... ― Я видел. ― Что? С ума сойти! Расскажи! ― Не сейчас. Вы не упомянули русских. ― О, да, русских лучше не упоминать. Иначе они придут. ― И что будет? ― Будет всем бо-бо. Когда французские маги поддержали вторжение в Россию какого-то мелкого выскочки... Его ещё потом в сортире замочили... ― Не замочили, а победили, и не в сортире, а в битве при Ватерлоо. Это название места, а не туалет. ― Без разницы... Они там обидели кого-то из магических существ из русских лесов... Пятёрка русских колдунов вынесла почти половину французских Магистров и полста магов уровня нашего тёмнолордского страшилища. По слухам, на прощание они провели какой-то страшный колдовской ритуал, включающий окунание сапогов в Сену, и она навеки стала грязной вонючей речушкой... ― Ну, вы даёте! Это вы, что, опять европейскую нечистоплотность на диких варваров валите? Нечего нечистоты в реку сбрасывать! ― Может, про Сену и неправда, а вот то, что вейлы и великаны у нас именно после этого появились... Но мы отвлеклись! Итак, когда мой отец приступил к выполнению своих планов, ему стоило лишь активировать эти закладки. Сирота уже был готов, чтобы встать на сторону зла, ему лишь потребовался небольшой толчок, который заключался в том, что его мать, которая до этого уже провела десять лет в Азкабане, Визенгамот в расширенном составе единогласно приговорил к поцелую дементора. Он начал учиться тёмной магии и собирать сторонников. Когда началась Первая война, светлый волшебник уговаривал соратников не действовать опрометчиво, поскольку каждый вставший на путь зла заслуживал второй шанс. В итоге, ряды тёмных магов полнились, а светлых волшебников выкашивали сотнями. Когда мой отец закончил школу, он женился на дочери подруги моей матери... Той самой подруги... ― То есть, вы в родстве с... ― Ну да! ― Это заставляет взглянуть на вашу... неугомонность... с другой стороны! ― В моей, как ты сказала, неугомонности, ― а я бы это назвала грубее, ― отчасти виноват и ты! ― Я?!! Я-то тут при чём? ― При том, что, когда я проводила сутки напролёт, строя планы, посторонних мыслей у меня не было. Теперь, с другой стороны, мне всё труднее и труднее с каждым днём. Я чувствую, что ещё неделя ― и я соглашусь на осла! ― Ну, тогда подождём ещё неделю! ― Лучше убей меня! ― Я не обещал, что вам будет легко. ― Уйди, пожалуйста! Гермионе не спалось. Стресс давал о себе знать, и она ворочалась, по новой переживая прошедший день. Страх перед опасностью постепенно отступал, и она вдруг осознала, что начинает испытывать благодарность к Беллатрисе. Чем бы та ни руководствовалась, выбирая Гермиону на роль жертвы, но ей было понятно ― это лучше, чем попасть в лапы Фенриру. Про предводителя оборотней ходили разные слухи. Самый жуткий из них ― оборотень любит насиловать своих жертв в зверином обличье, обгрызая мясо с плоти. Может, от такой участи вольно или невольно и спасла Гермиону Пожирательница. Может, не до конца безумие разъело её мозг. Определённо, Грейнджер в любой момент между Фенриром и Круциатусом выбрала бы последний. Да что там, даже Аваду бы предпочла этому нечёсаному и немытому монстру с сальными глазками и грязными обкусанными когтями! Нет, заснуть не удастся! Гермиона выбралась из-под одеяло и надела свитер с брюками, надеясь, что ей удастся разыскать Гарри в доме. Не удалось. Поттер нашёлся снаружи, на крыльце Ракушки. Увидев продрогшую Грейнджер, он распахнул куртку, и она благодарно прижалась к нему, обвив руками его худые рёбра. Ей тут же стало тепло, как только Гарри запахнул куртку и притиснул её к себе. ― Ну, что тебе не спится? ― ласково пробурчал он торчащей из-под куртки головке с беспорядочной копной волос на ней. ― Я всё думаю... ― Зря ты это! Думать ― вредно, от этого ― морщины на лице! ― улыбнулся Гарри. ― Вот, сегодня я могла умереть! Так и не узнав, каково это... В смысле, я, в общем, про секс говорю! А ты... ― укорила Гермиона друга. ― Три ночи в одном спальнике ― и ничего, как будто меня там и нет! Поттер долго молчал, глядя в темноту ночи, и ей начало казаться, что он вовсе не станет отвечать. ― Скажи мне, Герми, что мы делаем? ― Я не понимаю твоего вопроса. Сидим на крыльце и обсуждаем... ― Твой зуд обсуждаем! Ну, в общем, что мы делаем? Выживаем? Скрываемся от Пожирателей? ― И это ― тоже! ― медленно сказала она. ― Но мы ― сражаемся! ― Вот! ― кивнул Поттер. ― Мы воюем, причём за своё будущее... За то, чтобы мы могли жить счастливо. Если же думать о том, что мы завтра умрём, то и никакого будущего у нас нет. Скажи мне, ты любишь меня? ― Дурацкий вопрос! Конечно! ― Я тебя тоже люблю. Ты не ответила на мой вопрос. ― Ну... ― протянула Гермиона. ― У тебя ноет сердце, когда ты меня не видишь и сладко стонет, когда встречаешь? А после разговора со мной тебе хочется биться головой о стену от того, что ты опять не сказала самого главного? ― Нет и нет. ― Тогда ― какого чёрта, Герми? Гермиона потёрлась ухом о его грудь: ― А ты, Гарри? Ты всё это испытываешь? ― Да, я всё это испытываю. И не могу позволить тебе совершить глупость с тем, чтобы завтра ты встретила по-настоящему любимого человека и прокляла меня за содеянное. Ты ― мой друг, и я не могу потерять тебя по такому незначительному поводу. ― Незначительному? Я готова поспорить, что ты жизнь бы отдал за одну ночь... ― С любимой, Герми, с любимой! Она замолчала, переваривая сказанное, а потом тяжело вздохнула. ― Не волнуйся, подруга, встретишь ты ещё своего принца! И посадит он тебя на коня, и увезёт в замок на горе, и сделает своей принцессой. Не всё нужно брать здесь и сейчас! ― А что ты здесь сидишь? Тоже не спится? Поттер кивнул. ― Да. Переживаю. ― За змеюк своих волнуешься? Он хмыкнул: ― Ты же знаешь, в каком гадюжнике они обитают! Давай, не будем об этом! И так на душе погано! ― А о чём? ― Да хоть о Роне! Гермиона скривилась: ― А что ― о Роне? ― Переживал он за тебя, вот что... Всякими неприличными словами ругался... ― Это он не ругался, он неприличными словами разговаривает! ― Я про то, что он ― хороший друг, и всерьёз за тебя переживал... ― Он дурак и совершенно не следит за языком. Из-за него этот гоблин чуть было не обиделся! ― возразила Грейнджер. ― И что бы мы тогда делали? А что, если бы он что-нибудь важное сболтнул Пожирателям? Или хуже того ― накинулся бы на меня в той палатке? ― Я же тебе сказал, Гермиона ― если Рон сделает что-то плохое, то я сам его убью, но другом моим он быть не перестанет! 5 апреля. После обеда― Опять ты! ― Я ― ненадолго! ― Постарайся не шевелиться... Меня возбуждает всё, что шевелится! ― Я мог бы помочь... ― Наконец-то, ты решился! Иди же ко мне! ― Что вы делаете? Я не это имел в виду! Оденьтесь сейчас же! А то мозгошмыга достану!.. Вот, так лучше. Так вот, я мог бы помочь... ― Чем ещё ты мне можешь помочь? ― Ваше... как вы сказали, бешенствозавязано на магию. К тому же, из-за вашей магии вы заперты в этом помещении... Если у вас не будет магии... ― Ты мне предлагаешь отказаться от того, чем я являюсь? ― Вы мне сами говорили, ― морские просторы и солёный ветер, уносящий корабль за горизонт! ― Ха-ха, ты всё-таки заразился от старого маразматика! ― Ошибаетесь. Я не дам вам второго шанса. Я предлагаю вам первый. Тот, которого у вас никогда не было. ― С чего бы такая доброта? ― С того, что шесть лет назад в этот самый день я получил свой первый шанс. Считайте, что у меня сегодня День Рожденья. ― А лишение меня магии ― праздничный торт? ― Как Вы понимаете, предложение в силе только сегодня. Нового от вас я ничего не узнаю, оставлять вас гнить в темнице почти столь же опасно, как и отпускать на свободу. ― Ты меня убьёшь? ― Я не палач. Всё, что я сделаю ― перестану стоять на пути тех, кто действительно хочет мести. ― Ну да, искусство совершать грязные поступки, на замарав белоснежно чистых ручек. ― Не драматизируйте, свет на вас клином не сошёлся, да и у меня есть другие дела. Мне по-прежнему предстоит развязать клубок проблем, созданных вашим последним вмешательством. Что касается желания убить вас... Я понимаю и разделяю боль тех, кто жаждет вашей крови. Даже тех из них, которые являются моими смертельными врагами. Даже ребёнок по имени Том Риддл не заслужил того, на что его обрёк ваш дед, старательно направляя его жизнь в уготованную ему колею. ― Я согласна. ― С тем, что не заслужил? ― И с этим тоже. Я согласна лишиться магии. Есть вещи и похуже. ― Это да. Я слышал рассказ про чудовище настолько жестокое, что собственные сподвижники насадили его рёбрами на якорь и так волокли за бортом от Англии до Гренландии, пока рыбы обгладывали его живого. Панси поджидала подругу у выхода из больницы. Она уже успела забежать внутрь, узнать, что Дафну выписывают, и она сейчас на осмотре, выйти наружу и сделать пару кругов вокруг здания. Теперь она притоптывала и чуть ли не подпрыгивала от нетерпения. ― Дафна! Дафна, Дафна, Дафна, Дафна! ― бросилась она на шею Гринграсс, едва та появилась в дверях. ― Дафна, Дафна! ― Панси, Панси! ― огрызнулась Дафна. ― Да перестань же! ― подруга надулась, и Гринграсс сменила тон: ― Ой, прости, не хотела тебя обидеть! Что-то меня Помфри сегодня достала! Нагнись, кашляни, подыши в трубочку... Как будто ей делать нечего! ― Я так рада, что ты выздоровела! ― как ни в чём ни бывало, продолжила Паркинсон. ― А на мадам Помфри не ругайся, она же тебя, практически, с того света вытащила, да ещё и в одиночку. Кстати, папе удалось крупно насолить Малфою за происшедшее. Дафна вопросительно на неё посмотрела. Как-то не верилось, что есть способ досадить могущественной правой руке Тёмного Лорда. ― О чём ты говоришь? ― спросила Гринграсс. Панси усмехнулась: ― До Тёмного Лорда дошла информация о том, что Малфой с Крабом и Гойлом вместо того, чтобы ловить Поттера, нападают на дочерей чистокровных семей. Причём, это было доложено ему как раз в тот момент, когда он прибыл по вызову в Малфой-мэнор и нашёл там лишённых палочек Малфоев, оторопело провожающих трансгрессирующего Поттера. ― Постой... ― Дафна нервно сглотнула. ― Так он... спасся? ― Ну да! Я же сказала ― трансгрессирующего! Так вот, вчера я подслушала Хорька... ― Погоди! ― Дафна остановилась и отвернулась, подняв к небу внезапно покрасневшие глаза. Панси обняла её сзади: ― Ты не думай, я тоже переживала. Пока не вспомнила про родинку. Значит, с ним ничего не случится, пока мы не... Дафна недовольно толкнула её локтем: ― Это ты меня так утешаешь? Напоминая, что мой парень будет заниматься этим с тобой? ― С чего бы это ― твой? ― задрав нос, спросила Панси. ― А с того... У тебя же ― жених! ― Ну и что? ― допытывалась Паркинсон. ― У тебя, между прочим ― тоже! ― А то... ― Дафну начало охватывать раздражение по мере того, как заканчивались аргументы. ― Мне Гарри, между прочим... ― тоном, каким девочки обычно хвастаются новыми куклами. ― Гарри? ― чуть не сквозь зубы прошипела Гринграсс. ― Ну да, Гарри, а что? Ты сама-то как к нему обращаешься? ― отвлеклась Панси, а потом вновь переключилась на прежний тон: ― Так вот, Гарри мне сказал, что по законам какого-то там жанра таинственным женихом должен оказаться непременно он! ― Правда? ― хмыкнула Дафна. ― А что он ещё тебе сказал по законам жанра? ― Остальное звучало, скорее, как бред! ― Вот, ― просто подытожила Гринграсс. ― По крайней мере, ― язвительно сказала Панси, ― имени своего жениха я не знаю, и это вполне может оказаться Гарри! А вот ты... ― Да уж! ― с кислой миной на лице простонала Дафна. ― Представляешь, этот козёл припёрся ко мне в больницу с цветами и, практически с ходу, заявил, что, в силу сложившихся обстоятельств, вполне готов начать принимать супружеский долг авансом. Прямо на больничной койке. Он готов сделать мне это одолжение. Так и быть. ― А чего ты ожидала? Что Забини Хорьку морду пойдёт бить? Наоборот, с него вполне бы сталось тебя ему подложить, не будь Хорёк тридварасом. Дафна скривилась: ― Спасибо тебе, лучшая подруга, за напоминание! А то я на минуту отвлеклась от мыслей об уготованном мне светлом будущем! Панси крепче обняла Гринграсс: ― Прости, я дура! Ты знаешь, я же тебе желаю только добра! ― она обошла Дафну, оказавшись с ней лицом к лицу: ― Послушай, когда ты его увидишь в следующий раз... ― Забини? ― Да какой, к чёрту, Забини? Гарри! Когда ты его увидишь в следующий раз, то затащи его в какой-нибудь укромный уголок... ― И поступиться честью семьи? ― криво усмехнулась Дафна. ― Честь твоей семьи всё равно будет втоптана в грязь благодаря союзам, которые вынужден был заключить твой отец! Не спорь! ― То есть, ты мне его отдаешь? Вот так, без боя? ― Даже не думай! ― отрезала Панси, а потом, смягчившись, добавила: ― Мы с тобой всю жизнь вместе, а его я знаю... Да совсем не знаю! К тому же, ты сама видела мою родинку!... ― от этих её слов Гринграсс опять скривилась. ― И я просто уверена, что буду с ним! ― Ну, ладно... Расскажи мне про Хорька! ― поспешила сменить тему Дафна. ― Хорёк хныкал Нотту и Забини, как его и его родителей унизил Поттер, отобрав палочки, и как долго Лорд держал их под Круциатусом. Наш Драко, похоже, опять обделался, поскольку Лорд его выкинул с глаз долой. А ещё он сказал, что его мать Лорд хотел отдать Фенриру... ― тут Дафна вздрогнула, что не укрылось от Паркинсон: ― Что? Что это значит? ― Это значит, что лучше быть изнасилованной десятком придурков типа Гойла и Краба, чем попасть в лапы Фенриру! ― Ух, ты! ― распахнула глаза Панси. ― Какая жуть! А Люциус сказал, что не против, если это вернёт расположение Тёмного Лорда! ― Не против чего? Чтобы его отдали Фенриру? ― Не против того, чтобы Нарциссу отдали Фенриру. ― Какая мразь! ― выругалась Дафна. ― Впрочем, чего ещё от него можно ожидать! И что? Отдали? ― Нет, Беллатрисса не позволила. Пообещала всем присутствующим перерезать горло и начать с Малфоя-старшего. Насколько я поняла из того, что мямлил наш блондинчик, Люциус, похоже, тоже обделался, поскольку Тёмный Лорд вышвырнул и его... ― Есть в нём это. Воевать горазд только чужими руками и только с беззащитными. Настоящий английский джентльмен! ― Дафна бесстрастно поглядела на подругу: ― И что нам теперь делать? ― Что, что? Ждать, вот что! ― Панси прикусила губу от фатальности происходящего: ― Если бы не эти дурацкие брачные контракты... Можно было бы уехать в Европу или дальше... А так... В день, когда женишки потребуют своего... Магия Клятвы возьмёт жизни. ― Я начинаю думать, что лучше смерть, Панси! ― Я тоже! ― едва слышно отозвалась Паркинсон. 1 мая. После завтрака― Присаживайтесь, пожалуйста, хозяин придёт через минуту! ― стройная секретарша в офисном комплекте из блузки с кружевным воротником и обтягивающей юбки до колен изящно протянула руку, приглашая гостя в кабинет, с трудом при этом сдерживаясь, чтобы не облизнуться. Гость был одет в строгий серый костюм, не способный, однако, скрыть его высокого роста и широких плеч. Глаза его были спрятаны за солнечными очками. Дождавшись, пока молодой человек усядется, секретарша, вызывающе покачивая бёдрами, вышла, оставив дверь открытой. Ещё полминуты спустя в дверь ворвался энергичный мужчина и сразу направился к визитёру, который поднялся ему навстречу. Хозяин протянул руку: ― Здравствуйте, меня зовут... ― Я знаю. Дэниел, ― гость пожал протянутую руку и, обойдя мужчину, направился к двери. ― Я не буду на вас работать. ― Но почему? ― растерянно развёл руками хозяин, двинувшись вслед гостю. ― Обратитесь в агентство, они подыщут другой вариант... ― равнодушно произнёс тот, выходя в приёмную. ― Но, мне сказали, что вы ― лучший. Мне нужен лучший. Стойте! ― голос хозяина прогремел, заставив здание вздрогнуть. Гость развернулся, чтобы увидеть тонкую деревянную палочку, направленную ему в лоб. Он зловеще усмехнулся: ― Я где-то слышал, что предсказатель не может увидеть собственную смерть... ― Постойте! ― подала голос секретарша, успевшая за это время куда-то дозвониться по телефону, и протянула гостю трубку. Тот взял предложенный предмет, поднёс его к уху, минуту молча послушал и вернул обратно. ― Похоже, мне придётся остаться. Хозяин пригласил его обратно в кабинет. Мужчины сели, и Дэниел с минуту молча рассматривал гостя: ― Почему вы не хотите... ― Я думаю, ― прервал его визитёр. ― Нам стоит поговорить о деле. Хозяин недовольно поджал губы, но, тем не менее, взял со стола несколько фотографий: ― Мистер... ― Баратоли, Фабио Баратоли. ― Меня зовут Дэниел. ― Я знаю. Можете звать меня Фабио. ― Итальянец? ― Ваш заказ содержал в себе предполагаемую зону активности, и моё руководство решило, что лучше направить на работу местного. ― Однако, вы не похожи на итальянца! Фабио усмехнулся, отметив, как непроизвольно вздулись желваки хозяина:: ― Это вы ещё не слышали, как я пою серенады... Дэниел побагровел от неуместности этой шутки, но быстро взял себя в руки: ― Ваш английский сделал бы честь выходцу из высшего общества. ― Уверяю вас, мой, как и ваш, ― результат тренировок. Отличие лишь в том, что вы тренируетесь всю жизнь. Мужчины некоторое время продолжали изучать друг друга. Паузу прервал хозяин: ― Так вот, мистер Баратоли, моя старшая дочь, ― он передал фотографию, ― со своей подругой, ― ещё одна фотография, ― и моя младшая дочь проведут лето на моей вилле в Римини. Они все, конечно, уже девушки взрослые, но мне хотелось бы, чтобы кто-нибудь за ними присмотрел. ― Какова вероятность того, что мне придётся действовать? ― Вероятность того, что эти шестнадцать недель обернутся для вас внеплановым отпуском, ничтожно мала. ― Вы уже знаете, чему я буду противостоять? ― На этот раз элитных наёмников не будет. По моей информации, у заинтересованного лица более нет финансовых возможностей выступать заказчиком, ― Дэниел протянул гостю папку с документами. Тот приоткрыл её, равнодушно скользнув взглядом по фотографиям и сразу захлопнул. ― Разве что, с десяток самых дешёвых исполнителей. ― Насколько я понимаю, я должен убедиться, что эти люди никогда вас более не побеспокоят? ― Это ваша главная задача. Жизни моих дочерей и жизни лиц на фотографиях. ― Агентство в курсе того, по какому профилю вы меня собираетесь использовать? ― Естественно! ― Хорошо. ― Вы не хотите меня уверить, что с голов моих дочерей не упадёт ни один волосок? ― С чего бы? Здоровый человек теряет до сотни волос в день. ― Вы знаете, о чём я! ― Ничего не могу гарантировать. С неба может упасть метеорит, амеры развяжут ядерную войну или у меня слетит крыша. Всё может случиться. ― Я не советую вам шутить на эту тему! ― Хорошо... ― гость сжал челюсти, и создалось ощущение, как будто мысли в его коротко стриженной голове перекатывались прямо под кожей. ― Римини, Римини... Так... Говорю я только по-итальянски. Кроме того, я... Я ваш садовник... И плотник. В общем, на все руки... Инвентарь у вас есть? ― Надеюсь, не тремя щелбанами будем рассчитываться! ― пробормотал хозяин, глядя на жилистые руки Фабио. ― Простите? ― А, нет, ничего! Инвентарь есть, как и сарай с инструментами, ― встрепенулся хозяин. ― Можете делать, что хотите, вашу легенду я озвучу. Вот билеты на самолёт, в аэропорту вас будет ждать лимузин, там же вы должны встретить девушек, вот номер их рейса, ― он встал и протянул садовникуруку. ― Приятно было познакомиться! ― Да уж, очень приятно! ― пробормотал визитёр сквозь зубы, выходя из кабинета. Панси была уже на подходе к Большому Залу, когда её сердце вдруг замерло, а потом забилось быстрее. Она оглядела толпу, постепенно просачивающуюся через двери, и нашла, наконец, источник своего возбуждения ― в дорожной одежде, очках и со шрамом на лбу. Она замерла посреди потока, глядя на Поттера и перенося тычки и толчки. Гарри повернул голову, мазнув взглядом по толпе, а потов вернулся к сверлящим его зелёным глазам, и почувствовал, как его губы сами собой, несмотря на перипетии последних дней, растягиваются в дурацкую улыбку. Убедившись, что он на неё смотрит, Паркинсон развернулась и стала прокладывать себе путь на выход, против потока. Гарри устремился вслед за ней, с не меньшим трудом расталкивая стремящихся попасть в Большой Зал школьников. Он нагнал её во второстепенном коридорчике, где она с сияющими глазами ждала, прижав руки к груди. Он тут же притянул её к себе за талию, вызвав довольную улыбку: ― О, посмотрите, гриффиндорец! Ты до сих пор не лопнул от гордости? ― Прекрасные дамы ― вперёд! Я лопну, только когда ты задохнёшься от собственного коварства! ― Фу, какая банальность, Поттер! Неужели все остроты в запасниках Гриффиндора столь же избиты? Он ничего не ответил, весело улыбаясь девушке. Только она привстала на цыпочки, прикрывая глаза и потянувшись губами, как их грубо прервали: ― Ну, ну, поглядите, кто у нас тут! ― раздался приторный голосок Малфоя. ― Поттер опять обижает наших девушек! ― Слизерин ― вперёд! ― гаркнули Гойл с Краббом. ― Героям ― слава! ― Малфой, отвали! ― процедил Поттер. ― Панси, Панси, ― осуждающе помотал головой Драко. ― Как же мне больно видеть цветок Слизерина в таком неподобающем окружении! ― Драко, а не пошёл бы ты! ― скривилась Паркинсон. ― Иду, иду! ― кривляясь, поднял тот руки, а потом подвинулся ближе и вполголоса проговорил: ― Ох, Паркинсон, как бы тебе не пожалеть потом! ― Отвали, тебе сказали! ― повысил голос Гарри. Малфой кивнул своим гориллам и развязной походкой направился по своим делам. Панси презрительно сморщилась: ― Ещё будут тут всякие за меня заступаться! ― Гриффиндор! Тысячу лет к услугам Прекрасных Дам! ― Поттер склонил к ней своё лицо, но она с сожалением отстранилась: ― Нам пора! ― и каверзно улыбнулась: ― Да и над манерами стоит ещё поработать! Он горестно закатил глаза: ― Проклятье на мои старые кости! Опять отработка! ― он жалостливо посмотрел на Паркинсон, ― Только не после ужина, пожалуйста! ― Именно после ужина! ― твёрдо сжала губы слизеринка. ― Найди меня, пожалуйста! ― шепнул Гарри. ― Я буду занят, но, может быть... ― Обязательно! ― она подтянулась на его шее и всё-таки достала до губ. Не сводя глаз с Поттера, Панси исчезла за поворотом. 1 мая. После ужинаВ аэропорту Римини, действительно, ждал лимузин. Ключи для него хозяин оставил в службе аэропорта, куда Фабио и направился по инструкции нанимателя. В бардачке лимузина, помимо необходимых документов, также нашлась пара кредиток на его имя и толстая пачка наличных. До самолёта с объектамиоставалось ещё два часа. Мужчина расположился в салоне лимузина, закрытом от посторонних взглядов тонированным стеклом, достал из чемодана кожаную сумочку с инструментом, пистолет из оставленной в багажнике тяжёлой сумки и приступил к его чистке. Там же в сумке нашёлся калибратор прицела, который был немедленно вставлен в дуло. Проверив прицел и зарядив пистолет, Фабио убрал его в кобуру под мышку. Потом настала очередь штурмовой винтовки, только магазин к ней пристёгивать не стал и оставил в багажнике. Пара ножей с лезвиями, сплошь покрытыми тускло мерцающими узорами, была убрана в ножны на голенях, ещё один, побольше, ― в чехол за спиной над поясом. Проверив, что палочка в держателе на запястье легко и быстро прыгает в руку волевым усилием, Фабио посмотрел на часы. Пора. В здании аэропорта он быстро нашёл сообщение о прибытии самолёта и направился к выходу пассажиров. Там, достав табличку, на которой было написано заранее оговорённое кодовое слово, он встал напротив потока прибывших и принялся выглядывать своих подопечных. Вот они ― две блондинки и шатенка, в разноцветных сарафанах, в шляпках и солнечных очках. В отличие от остальных пассажиров, они явно никуда не торопились, да и перелёт в первом классе был значительно более комфортным, чем у замученных жарой пользователей эконома. На расстоянии ему не было слышно, о чём они переговариваются, но общий смысл разговора он мог улавливать и по губам. ― Я не понимаю, зачем было нас посылать в эту дыру? ― спрашивала шатенка в сатиновом платье, покрытом розами. ― Папа говорит, что вилла стоит пустая круглый год, и что нам нужно ею пользоваться, ― отвечала ей та из блондинок, что была чуть повыше. ― Малая, не суйся!... ― оборвала её другая блондинка, в платье с лилиями. ― Ну, что ты переживаешь? Берег моря, собственный пляж, позагораем, отдохнём... ― Позагораем? Наружу посмотри! ― нахмурилась шатенка. ― Папа сказал, что дождь через два дня закончится! ― опять вмешалась младшая. ― Малая!... Нам, всё равно, нужно время на акклиматизацию. Не волнуйся, подруга! Сидела бы сейчас у себя в особняке... ― У отца! И вообще, я же на работу хожу, не то, что некоторые! ― А я считаю, что летом можно от учёбы и отдохнуть! ― А я не могу без дела сидеть... Ты же знаешь! ― Ох, подруга, сгоришь ты... ― с укором покачала головой старшая из сестёр. ― Да иди ты... ― Ой, смотрите, это, что, наш водитель? Ух ты, какой лапочка! ― распахнула глаза младшая. ― Малая, слюни подбери! И перестань так пялиться на хм... действительно... ― Интересно, это тоже твой отец расстарался? Всё никак не бросит свои попытки! ― саркастично улыбнулась шатенка. ― Папа просто заботится о вас обеих! ― Я не сомневаюсь, что они с моим сговорились! ― Здравствуйте, мы... ― Бон жорно, синьоре! ― показал все тридцать два зуба Фабио. ― Бон жорно, конечно! Приветики! ― присела в шутливом книксене младшая. ― Бон жорно! ― повторил Фабио. ― Вы сможете получить наши вещи? ― спросила старшая. ― Нон капишо, синьорина! ― Вы, что, по-английски совсем говорить не умеете? ― решилась сломать языковой барьер шатенка. ― Нон капишо, синьорина! Ио нон парло инглесе! ― А по-английски? ― опять поинтересовалась она. ― Инглесе ― нон! Парло итальано! Скузи! Скузи! ― Дай ему просто наши талоны, сам сообразит! ― нахмурилась старшая. ― Пер фавор, синьоре! ― сделал пригласительный жест Фабио. ― Он, что, нас с собой за чемоданами потащит? ― вполголоса поинтересовалась старшая. ― Логично, он же не знает, как они выглядят! ― так же из-под ладошки ответила шатенка, увлекая подругу вслед мужчине. ― Слушай, ну и спина! Да мы за ним втроём спрячемся! ― облизнулась на идущего впереди Фабио младшая. ― Втроём ― не втроём, но спина ничего такая! Рельефненько и со вкусом! ― в тон ей ответила шатенка. ― Жаль, солнечные очки так и не снял! ― Ну, вы и потаскушки обе! ― осуждающе покачала головой старшая. ― Так это же Италия... Серенады, жгучие брюнеты, кипарисы... Романтика! ― Малая, откуда ты эту чушь берёшь? ― Я, как истинная леди, всегда вожу с собой парочку любовных романов! ― Парочку! Понятно, откуда у неё столько чемоданов! Что меня больше всего удивляет, что парня себе так и не завела! ― усмехнулась шатенка. ― Ой, какие вы обе буки! У самих, будто, штабеля любовников! ― Малая, закрой рот! И челюсть подбери! ― Ну, смотрите же, смотрите, как он чемоданы ворочает! Будто они из воздуха сделаны! ― Вот интересно, и при таком подходе к вопросу ― ни одного парня! ― вставила шпильку шатенка. ― Да ладно вам бухтеть, я, похоже, нашла мужчину своей мечты! ― Твой отец его уволит, а потом заавадит. Или наоборот! ― Она права, не вздумай! ― кивнула старшая. ― Ой, ну, да ладно! Нет, ну посмотрите, какой бицепс! ― Малая! Фабио погрузил чемоданы на тележку и поманил девушек в сторону парковки. Там он усадил их в кондиционированную прохладу салона лимузина, а сам принялся укладывать поклажу в гигантский багажник. Закончив укладывать багаж, он захлопнул крышку и увидел стоящую перед ним младшую из сестёр. Она серьёзно смотрела ему в глаза, а потом сказала: ― Я очень, очень рада тебя видеть! ― и, развернувшись, подошла к двери, ожидая, пока молодой человек её откроет. Панси Паркинсон металась по своей комнате, как тигрица в клетке. Как, как она могла так нелепо попасться? Сколько раз её предупреждал Блейз, ― не поворачиваться спиной к Хорьку. Сегодняшняя его выходка превзошла все остальные. И, хотя никто не видел его Империуса, результаты были слышны и видны всем. И вся школа, кроме большинства слизеринцев, все, как один, наставили не неё свои палочки. А Поттер... За что ей этот взгляд?!! Конечно, после того, что произошло на собрании, искать его бесполезно! Панси показалось ниже её достоинства идти туда, заведомо зная, какой приём ей уготован, ждать, надеяться... Она удалилась в подземелья Слизерина, где сразу принялась рвать и метать. Больше всего ей хотелось найти Хорька, но тот явно заполз в какую-то норку и не высовывался. Худой юноша в очках и походной мантии быстрыми шагами шёл по опустевшим коридорам Хогвартса, периодически пиная стену и чертыхаясь. Вечер, судя по всему, не удался. Чёртовы Пожиратели, чёртов Хорёк со своими гориллами, чёртова Диадема, чёртовы вытекшие мозги Снейпа, которые жгли его карман. Особенно удручало собственное малодушие, не позволившее оставить Малфоя и Гойла в огне, и утеря Комнаты-по-Вызову, что решительно ставило крест на возможности затащить туда какую-нибудь когтевранку! Мня-м! Он опять остановился, чтобы пнуть стену. Пнув, он задумался, а потом, видимо, придя к какому-то важному решению, ещё несколько раз ожесточённо стукнул ногой так, что от стены стали отскакивать искры резидентного заклинания. Гарри постоял, восстанавливая дыхание, а потом принялся за стенку уже всерьёз. Наконец, поняв, что так просто новую Комнату-по-Вызову ему не создать, он успокоился, оправил одежду и направил стопы к кабинету Дамблдора. Столкнувшись на углу с девушкой из Слизерина и чуть не опрокинув её, он, буркнув что-то себе под нос, понёсся дальше. Дафна сначала с изумлением глядела ему вслед, а потом, опомнившись, когда он уже скрылся за поворотом, припустила следом. За поворотом Поттера не оказалось, и Дафна, огорчённо вздохнув, отправилась проверять все двери подряд в поисках. Ещё через полчаса бесплодных попыток его найти она наконец-то оказалась у приоткрытой двери в кабинет директора. Горгулья у входа недовольно покосилась на неё, но ничего не сказала, и она бочком проскочила вовнутрь, не сводя глаз с каменного стража. В кабинете за столом перед Омутом Памяти сидел Гарри, глядящий сквозь стену куда-то за горизонт. При появлении Дафны он перевёл невидящий взгляд на неё. Дафна ужаснулась тому, что прочитала в его глазах. Так выглядят идущие на смерть. Пустота и обречённость были написаны на его мертвенно-бледном лице. Совершенно не задумываясь о том, что делает, Гринграсс стремительно обогнула стол и обняла Поттера сзади, уткнувшись ему в шею. ― Гарри, милый, что с тобой? Что случилось? Поттер нервно хихикнул: ― Я должен уничтожить крестражи, Дафна! Все крестражи, понимаешь? Она недоуменно отстранилась от него: ― Н-нет, не понимаю. ― Хи-хи! ― опять хихикнул он. ― Как, однако, меня тщательно готовили к этому моменту! Специально, чтобы мне было нечего терять, и я в нужный момент, не дрогнув, сделал этот шаг. Гибель родителей, детство у Дурслей, постоянные приключенияв школе, смерть Сириуса... Я должен был пойти туда, как ягнёнок на заклание... Старик Альбус должен собой гордиться! Волди убивает меня, а Дамби убивает Волди! Если бы он сам не попал в ловушку собственной самонадеянности. И если бы... ― он повернулся к Дафне, глядя ей в глаза: ― Понимаешь, я не хочу умирать. Мне есть, для кого жить. Она поднесла лицо к его так близко, что уперлась в него лбом: ― Для кого? Не скажешь? ― Не так всё просто, ― покачал он головой. ― Тебе не понравится то, что я скажу! ― Вот как! ― Дафна резко разогнулась и теперь глядела на него сверху вниз: ― Значит, все эти молчаливые посиделки, вздохи при луне, робкие касания ― это всё была забава? Игра? Раньше, чем она успела развернуться, Гарри схватил её за руку, тоже вскакивая: ― Да постой ты! ― он потянул её к себе, пытаясь обнять. ― Оставь меня! ― она боролась, пытаясь вырваться, но Поттер постепенно притягивал её всё ближе. ― Ты жалок! ― Это ― правда! ― согласился он, прижав, наконец, к себе упирающуюся Дафну. ― А ещё я хочу всего сразу. ― Вот и хоти... Где-нибудь подальше от меня! ― она сделала попытку отдавить ему ногу, и Гарри, зашипев от боли, продолжил терпеть стоящую на его ботинке Гринграсс. ― И тебя я тоже хочу, Дафна! ― Да, ты мне ещё скажи, что любишь меня! ― ткнула она ему локтем под рёбра. ― Кха! ― выдохнул Поттер. ― Да, я люблю тебя! ― сдавленно прокряхтел он. ― Ты шутишь? ― услышав признание, она стала вырываться ещё сильнее. ― Не шути так, я тебе этого не прощу! ― А я не шучу. Перестань дёргаться! ― вдруг рявкнул он. Дафна затихла, отвернувшись. ― Посмотри на меня! Прошу тебя, посмотри! ― дождавшись, когда она переведёт на него взгляд своих голубых озёр, он продолжил: ― Я тебя люблю, Дафна! Она встала на цыпочки, потянувшись к нему губами. Гарри склонился, встретив её поцелуй на полпути. Когда у Дафны кончилось дыхание, она с сожалением оторвалась от Поттера. ― А ты, Гарри, неисправим! ― усмехнулась она. Юноша отдёрнул было руку, которую уже успел поместить на её зад, но она тут же прижала его предплечье локтем. ― Но мне это нравится! Только не пойму, если всё так, то о чём ты говорил? Он виновато опустил глаза: ― Ты ― не единственная, Дафна! В этой момент Гринграсс почувствовала щекотку в правой руке. С изумлением она подняла её к носу и принялась с любопытством разглядывать зелёные искорки, скачущие между пальцев. ― Что значит ― не единственная? ― вкрадчиво спросила она, с трудом сдерживая клокочущую в душе обиду и ярость. ― Я же говорил, что тебе не понравится! ― вздохнул Поттер, отодвигая от себя ошарашенную девушку. ― Прости, что я водил тебя на свидания, зная,что ты никогда не будешь моей. Прости, что я желал довольствоваться тем малым, что мне осталось от общения с тобой до того момента, как ты выйдешь замуж за другого. Прости, что не смог безнадежно, без единого шанса на взаимность любить лишь тебя одну. ― он, наконец,смог отодвинуть её в сторону и попытался обойти. ― Прости, но сейчас мне нужно идти. Прости. К этому моменту Дафна осознала, что зуд в руке прошёл вместе со злостью, а Гарри сейчас навсегда растворится в ночи. Она отчаянно ухватилась за него обеими руками, пытаясь сохранить остатки достоинства хотя бы в речах: ― Стой! Я тебя не отпускала! Он обернулся, аккуратно освобождаясь от её захвата, и склонил голову: ― Простите, Величество, недостойного слугу своего, коий вынужден удалиться, дабы видом неказистым не порочить взора монаршего! Она обречённо отпустила Поттера и прошептала в уходящую спину: ― Что, вот так и уйдёшь? Он, однако, услышал этот вопль отчаяния и остановился, обернувшись к ней: ― А что ты хотела? ― тихо спросил он. Снова раскрыл было рот, но не стал продолжать. ― Почему ты такой злой? Что я тебе сделала? ― Послушай... ― осторожно начал Гарри. ― То, что я тебе сказал... Я не смогу изменить себя. Я люблю тебя и люблю другую. И никогда не буду счастлив без одной из вас... ― Кто она, Гарри? ― перебила Дафна. ― Я не смогу быть счастлив, Дафна! ― проигнорировал её настойчивость он. ― Ты выйдешь замуж... ― А, может, я не хочу? ― подняла она на него свои глаза. ― Тогда ты умрёшь. Магия Клятвы, данной твоим отцом, убьёт тебя! ― Мне всё равно! ― вдруг закричала она. ― Если мой отец дал клятву, ту пусть он и выходит замуж! Я хочу быть с тобой! Здесь и сейчас! ― она осеклась и, покраснев, опустила голову: ― Прости, что-то я разнервничалась! Поттер улыбнулся и, подойдя к ней, осторожно взял её руку и поднёс к губам: ― Я готов повторять это бесконечно ― я люблю тебя, Дафна! Она повисла у него на шее, откинув голову, чтобы видеть его лицо: ― А я люблю тебя! ― она судорожно сглотнула, решившись. ― У нас ещё есть время! ― он поднял бровь, вопросительно глядя на неё. ― Где здесь личные апартаменты? ― Гринграсс взяла его за руку и потащила в сторону покоев директора. Гарри хихикнул. ― Что? ― Неслыханное кощунство ты затеяла! Они вбежали в спальную комнату, и Дафна с ходу трансфигурировала покрывало и подушки в новое постельное бельё. Гарри схватил её в охапку, прижав к себе: ― А как же девичья честь, Дафна? Она высвободила руку и взъерошила его волосы: ― А зачем она мне без тебя, Гарри? 2 мая. После ужинаТри девушки сидели на террасе с видом на море. Хотя по-прежнему накрапывал дождь, тем не менее, открывавшийся вид оказался настолько замечательным, что они не удержались от соблазна позавтракать вне защищённых стен двухэтажного особняка. Молчаливый Фабио, попытки разговора с которым неизменно упирались в его нон капишо, по указанию горничной раскрыл над террасой огромный тент, встроенный прямо в стену дома и разворачивающийся специальной лебёдкой, и принёс несколько обогревателей. Укутанные в пледы молодые леди сидели в креслах, грея ладошки о тяжёлые глиняные кружки. ― Вот, такая погода лучше соответствует моему настроению! ― удовлетворённо выдохнула тёмноволосая девушка с зелёными глазами. ― Да, хватит, подруга, сколько можно! ― ответила ей старшая из сестёр-блондинок. ― Сколько? Я тебе точно могу сказать, сколько. Через два месяца четыре года будет! ― Вот, и пора бы уже начать что-то делать! Под лежачий камень вода не течёт! ― Лежачий? Да я только и делаю, что ищу... Хоть какой-нибудь след, хоть зацепку! ― Не в этом смысле... ― Ты сначала себе это скажи. Или, вон, малой! ― А я-то тут при чём? Мне и так хорошо! ― младшая из сестёр проводила взглядом мускулистую спину садовника в промокшей рубахе. ― Да уж, я вижу! А что, Бьянка, ― обратилась она к замершей в ожидании горничной, ― Какие у вас тут есть развлечения? ― Кхм... ― почтительно кашлянула в кулак служанка. ― Женская часть прислуги, к примеру, после завтрака обычно собирается на балконе с видом на сад. ― Правда? ― заинтересованно спросила старшая. ― И что там происходит? ― Там садовник с голым торсом подстригает кусты, ― лениво поведала младшая. ― Правда, Бьянка? Горничная согласно кивнула: ― Точно так, синьорина, вот только сегодня из-за дождя представление, похоже, отменяется! ― она разочарованно закатила глаза. Старшая мысленно закрыла лицо ладонью: ― А помимо голого торса Фабио развлечения имеются? ― Нет, синьорина, на вилле больше ничего нет. Конечно, у нас собственный спуск к морю, два километра пляжа и даже небольшая бухта. И всё ― под скрытием! ― Что значит ― под скрытием? ― поинтересовалась шатенка. ― Вы разве не скрываете свои дома от вакуос? ― Вакуос? ― переспросила старшая. ― Как этто по-онглиски?... ― нарочито коверкая произношение, задумалась Бьянка. ― Как вы называете тех, кому Зороастр не дал умения? ― Зороастр? Горничная подобралась, как на экзамене по истории магии: ― Зороастр спустился к Сердцу Мира и принёс в наш мир магию. Также, он написал первые труды, систематизирующие применение магии. ― Я помню несколько тяжеленных книг в библиотеке моего отца... ― задумчиво произнесла шатенка. ― Копии, причём, не самые первые! ― ответила Бьянка. ― Зороастр написал всего пять книг. ― Интересно было бы взглянуть... ― пробормотала старшая, и продолжила, снова обращаясь к горничной: ― Не способных к магии мы называем магглами, ― и, заметив тень улыбки на лице Бьянки, спросила: ― Что в этом смешного? ― Простите, синьорина, это было непозволительно с моей стороны! Больше не повторится! ― опустила голову горничная. ― Я, всё-таки, желаю знать! ― продолжала настаивать девушка. ― Бьянке показалось забавным, что снобизм из англичан так и прёт даже в ситуациях, когда к этому нет никаких оснований, ― снова оторвалась от созерцания окрестностей младшая. ― Например, являясь самой слабой в магическом плане нацией, мы ― единственные, кто по отношению к неспособным использует уничижительный термин. Кстати, даже американцы называют не-магов альтернативными колдунамиили имеющими проблемы с магией. ― Американцы и дураков называют альтернативно одарённымиили имеющими проблемы с интеллектом, ― незамедлительно отозвалась шатенка. ― Ну, хватит! ― прервала начинающийся трёп старшая из сестёр. ― Так что там с сокрытым? Мы, конечно, используем подпространственные техники, но только на малых объёмах. А вы мне говорите, что один только пляж ― два километра... ― Не примите за дерзость, синьорина, но ваша сестра уже упомянула, что европейские и, особенно, азиатские школы ― несколько хм... дальше продвинулись в изучении и использовании магии. Общая площадь нашего сокрытого ― около полутора тысяч квадратных километров. ― Вот это ― да! ― почти синхронно выдохнули девушки. ― Поддержание сокрытого и защитного купола виллы требует почти непрерывного присутствия двух магов в радиусе трёхсот метров от накопителя. Тем не менее, ваш отец может себе это позволить. Когда вилла не используется вашей семьёй, он отправляет кого-нибудь из сотрудников сюда в командировку... ― А что за защитный купол? ― Недавняя разработка индийских мастеров. Полностью непробиваем, ― и, прежде, чем старшая успела раскрыть рот для следующего вопроса, горничная добавила: ― Запрещён к экспорту в слаборазвитые страны и в Англию в том числе. ― И много такого... запрещённого? ― обиженно спросила шатенка. ― Вы спрашивали про развлечения, синьорина! ― обратилась к старшей Бьянка. ― В Римини неподалёку есть пара танцплощадок и несколько баров. Кроме того, днём можно ходить на экскурсии, и в этом вы не ограничены одним лишь Римини. К сожалению,по некоторым причинам вам придётся пользоваться наземным транспортом. ― Ну, что, девчонки, махнём на дискотеку? ― с энтузиазмом спросила младшая. Дафна осторожно, чтобы не услышала мадам Помфри или кто-то из её помощников, пробиралась по коридору больничного крыла, заглядывая во все подряд палаты, но всё никак не могла найти его. Из последних сил она дотащила Трейси в больницу и, убедившись, что с той ничего серьёзного не случилось, отправилась на поиски. Она уже знала, что он выжил, но противоречивые сплетни выдавали множество версий, включая и совершенно невероятную историю со спасением после Авада Кедавра. Пытаясь унять боль в сердце, она открывала дверь за дверью, чтобы быстро оглядеть очередную комнату и сразу закрыть. Наконец, ни одна палата не осталась неосмотренной, а Гарри так и не нашёлся. На полпути назад она снова заглянула в ту комнату, в которой заметила спящую на стуле Панси, увидев которую в первый раз, она даже не обратила внимание на замотанного в бинты больного, лежавшего на кровати. Это, собственно, было единственное помещение, содержимому которого она не уделила достаточно внимания. Дафна тихонько открыла дверь и шагнула внутрь. Паркинсон по-прежнему дремала, прислонив голову к стене. Дафна тихонько прокралась к больному, чтобы рассмотреть его или её, до конца надеясь, как скверно это ни звучало, что под бинтами, покрывавшими бесчисленные раны и ожоги, всё-таки подруга Панси Милисента. К сожалению, у Милисенты нет шрама на лбу в виде молнии... Проигнорировав скатившуюся по щеке слезу, Гринграсс присела на кровать, думая лишь о том, что ни одного живого клочка кожи на нём нет, кроме проклятого шрама, и ни взять за руку, ни обнять любимого она не может. Дафна склонилась и осторожно коснулась губами лба Поттера, и в этот момент, вдруг, осознала, что Панси уже не спит, а внимательно не неё смотрит. Паркинсон, не отрывая взгляда от неё, похлопала ладошкой по стулу рядом с собой. Та вздохнула и, обойдя кровать, уселась. ― Ты что здесь делаешь? ― прошептала, точнее, прошипела Панси. ― Как раз это я хотела спросить у тебя, ― в пол-голоса ответила Дафна. ― Жду, когда проснётся, чтобы отомстить за Тёмного Лорда! Зааважу гадёныша к чертям собачьим! ― Панси, не шути! ― Гринграсс потянула из рукава палочку. ― Я стерегу свою добычу! ― подруга показала Дафне клыки и коготки. ― Мою добычу, Панси, мою! ― расслабилась Гринграсс ― Да ну! ― зашипела та. ― Вы же просто друзья! ― Больше нет... ― Если Вы сходили на пару свиданий и целовались в укромном местечке, это ещё ничего не значит! ― Да уж, ― снисходительно улыбнулась Дафна. ― От этого похотливого животного одними лишь поцелуями не отделаешься! ― Что значит?... ― глаза Паркинсон округлились, и она зажала себе рот обеими ладонями. ― Так вы... Дафна кивнула, на что Панси одобрительно хихикнула: ― Ну, ты и потаскушка! ― она ткнула подругу кулаком в плечо. ― А как же ― никаких ца-ца, пока нет кольца? А как же твой жених? Гринграсс невидящим взглядом уставилась перед собой: ― Вчера мне казалось, что сегодня может и не быть. Какие, к чертям, кольца, Панси? А жених... Днём отец мне прислал гневное письмо по поводу разорванной помолвки... ― Вчера? ― мрачно переспросила Панси, толком не дослушав подругу. ― Вчера? ― она отвернулась, раздувая ноздри и нервно постукивая коготками по подлокотнику, как кошка, в ярости размахивающая хвостом. ― Вот же, боггартово дерьмо! Так вот, ты откуда вернулась на рассвете!!! ― Прости, Панси! ― За что? За то, что соблазнила моего парня? Обращайтесь ещё! ― Он не твой! ― Мой! ― прошипела Паркинсон, повернувшись к подруге. ― Мой, и мне до лампочки, что у вас там произошло! ― А как же твоя помолвка, дорогуша, из-за которой ты разбила ему сердце два года назад? ― К чертям собачьим эту боггартову помолвку! Он чуть не умер... До сих пор не понимаю, как! И так просто я тебе его не уступлю! ― Это, что, вызов? ― надменно задрала нос Дафна. ― Это ― война, сестрёнка! ― потерла руки Панси. ― Ну, ― насмешливо протянула Гринграсс, ― скорее, не война, а избиение младенцев. ― Отчего это? ― Оттого, Панси, что у меня, в отличие от тебя, есть убойная супер мега дубинка! Настоящий Молот Войны! ― Ты про что это?... ― озадаченно посмотрела на неё Паркинсон, а потом кивнула, осознав: ― А, ты постель имеешь в виду? ― Я рада, что ты догадалась сама! ― Ну, это можно исправить... ― Панси с невинным видом рассматривала лепнину на потолке. ― Ты не посмеешь! ― прошипела, сузив глаза, Гринграсс. ― А ты попробуй меня остановить! Дафна набрала воздуха в лёгкие, чтобы ответить нахалке, досчитала до десяти и выдохнула: ― Ну, война ― так война! После пары минут молчания Панси нарушила тишину: ― Ты знаешь, я в какой-то степени рада, что вы... ― Отчего? ― Он сегодня словил таки Аваду. А до этого несколько Редукто по касательной, Инсендио, ещё Круциатусов по мелочи. Не сдохни старый маразматик в прошлом году, я бы самолично запихала его вонючую бороду в его вонючий... ― Панси! ― И не посмотрела бы, что он ― величайший волшебник современности! За то, что из-за пьяного бреда тупой наркоманки и никому не ведомого общего благанеподготовленный мальчишка должен убивать Тёмного Лорда! ― Панси! ― Дафна погладила подругу по плечу. ― Ты представляешь? ― та обернулась, глядя ей в глаза. ― Он словил Аваду и должен был... ― у Паркинсон как будто ком в горле застрял. ― В общем, я рада за него... за вас. Ну, да ладно. Скажи лучше, как это было? ― Ну, как... Сначала мы немного поцапались, потом он признался мне в любви, потом мы нашли комнату комнату с кроватью... Ты, что, не ревнуешь? ― Я? Ха-ха! Я завидую, Дафна, просто завидую. Ревновать? После того, как мы с тобой обещали друг дружке делиться всеми игрушками? ― Нам по шесть лет было! К тому же, Гарри ― не игрушка! ― Клятве Крови нет дела до возраста. Слово было произнесено. А я формулировку точно помню. Что моё ― то твоё... ― Так мы же про куклы обещание давали! ― В нашей клятве слова куклыне было! ― мрачно заметила Панси. ― Хочешь проверить, действует ли на парней? 24 мая. После обеда― Здравствуй, Фабио! ― Здравствуйте, маленькая синьорина! ― Какая же я маленькая? Я, между прочим, на три сантиметра выше своей сестры! ― Высокая маленькая синьорина! ― Как тебе мой итальянский, Фабио? ― Я горжусь, что моя родина столь прекрасна, что заслужила Ваши усилия по изучению её чарующего языка. ― Почему бы тебе не обращаться ко мне на ты? ― Было бы невежливо так обращаться к дочери хозяина, синьорина. Даже к маленькой. ― Может, ты перестанешь на минуту видеть во мне дочь хозяина? К тому же, маленькую? Фабио разогнулся и опёрся на лопату, воткнув её в рыхлую землю: ― Прислуге, кроме горничных, строго запрещено общаться с хозяевами! ― Да ну, что ты такое говоришь?... А чем ты занимаешься? Садовник осмотрел вскопанную землю: ― Если бы я шёл мимо и увидел садовника, занимающегося тем же, я бы наверняка спросил себя: Смотри, Фабио, чем занимается этот чудак? Этот чудак с лопатой?переспросил бы я. Ну да, тот самый! Я точно не знаю, чем он занимается, Фабио!сказал бы я. Ну, хоть догадки-то есть?упрямо спросил бы я себя. Зато, я точно знаю,сказал бы я, чем этот чудак не занимается! И чем же, Фабио?спросил бы я. Этот чудак больше не вскапывает клумбу! Звонкий смех зажурчал над лужайкой: ― А ты проказник, Фабио! Дерзкий проказник! Фабио виновато потупил взор: ― Какое счастье, синьорина, что хозяин уже в третий раз в этом году поклялся больше слуг не пороть! Девушка снова рассмеялась. Выйдя из поезда, Поттер не сразу заметил Дафну, которая тоже пыталась найти его в тоненьком ручейке прибывших из Хогвартса. Ему пришлось задержаться в больнице ещё на несколько дней после того, как основная масса школьников покинула замок. Обе Гринграсс были вынуждены уехать вместе со всеми, и Гарри откровенно скучал в последние дни. До этого каждый день приходила либо Дафна, либо Астория, либо обе сразу, и девушки развлекали его сплетнями и новостями. Пару раз Тори приносила что-нибудь вкусненькое из магазина сладостей в Хогсмиде, а Дафна снабжала свежими выпусками Придиры. Пророк, как она говорила, окончательно упал в её глазах, потеряв связь с реальностью и встав на защиту уцелевших Пожирателей, обвиняя защитников Хогвартса чуть ли не в геноциде чистокровных волшебников. Астория приносила с собой учебники, раскладывала их на больничной койке и вместе с Гарри готовилась к экзаменам. Дафна просто приходила и о чём-нибудь рассказывала, иногда молчала, мечтательно глядя в окно, иногда гладила его по голове. Дважды он просыпался ночью оттого, что кто-то держал его за руку. Он не был точно уверен, но ему казалось, что он чувствовал фиалковый аромат духов Панси. Однажды пришла Гермиона и сразу присоединилась к Астории, зарывшейся в книжки, а потом пару часов спустя убежала, так толком с ним и не поговорив. Кого он ни разу не видел, так это своего лучшего друга. Девушки на расспросы пожимали плечами и быстро переводили тему разговора. Ну, хоть жив ― и ладно! Наконец, Гарри разглядел Дафну. Она стояла у выхода с перрона, как бы безучастно глядя куда-то вдоль поезда, но Поттер, уже немного изучивший повадки Снежной Королевы, подметил слегка напряжённую шею и теребящие юбку лёгкого летнего платья пальчики. Он хотел было её позвать, но ему вовремя попалась на глаза пара скользких типов в одинаковых потасканных жилетках, рукавах с заплатами на локтях и помятых котелках, один из которых тащил за собой колдограф на треноге, а другой нервно тискал в руках замусоленный блокнот с самопишушим пером. Гарри подошёл к девушке почти вплотную и тихонько сказал: ― Дафна, это я! Выдержка Гринграсс была поразительной. Она не встрепенулась, не закрутила головой, не запрыгала от радости, а лишь спросила, прикрыв рот ладошкой, будто зевая: ― Ты от этих прячешься? ― понятное дело, что под этимиимелись в виду репортёры, как раз разворачивающие свою технику. ― Точно, от шакалов! ― ответил он. ― Пойдём? ― У куда? ― спросила она. ― В Котёл, а там посмотрим! Она согласно кивнула и величественно зашагала на выход. Гарри позволил себе отстать, отдавая дань фигурке Дафны, которая за последние полгода как-то внезапно перестала быть угловатой и нескладной и буквально расцвела, превращаясь в эффектную во всех отношениях красотку. Воспоминания той ночи нахлынули, заставив его споткнуться и сглотнуть слюну. В Дырявом Котлев первую очередь он, улучив момент, закрылся в туалете, оставив спутницу скучать за столиком. Дафна невольно вздрогнула, когда за её столик забрался розовощёкий блондин в узких прямоугольных очках, с патлами до плеч, да ещё и в маггловской футболке в цветах Барселоны. Прежде, чем она успела возмутиться, юноша улыбнулся ей такой знакомой улыбкой. ― Ну и ну! ― только и смогла произнести она. ― Прекрасная маскировка! Даже я тебя в упор не узнала, что уж говорить о каких-то там щелкопёрах! А шрам куда дел? ― А, ерунда, закрасил макияжем! Дафна хихикнула, представив себе Поттера, пудрящего носик перед зеркалом в женском туалете. Тем не менее, грим оказался весьма действенным ― и никаких следов колдовства, ― Гарри, похоже, неплохо подготовился. Поймав её мечтательный взгляд, он спросил: ― Скажи мне, ты не против, если я угощу тебя завтраком? ― Гарри, сейчас уже почти пять часов. Время чай пить, а не завтракать! ― увидев его сосредоточенный взгляд, Дафна на секунду задумалась, а потом разочарованно кивнула: ― А-аа, так вот, ты о чём! ― она снисходительно усмехнулась: ― Ты, что, всерьёз решил, что мы теперь с тобой в таких отношениях? А тебе не приходило в голову, мой дорогой Поттер, что мне, к примеру, то, что между нами произошло в ту ночь, могло показаться ошибкой? А подобное развитие событий ― тупиковым? Особенно, в свете твоих гениальных признаний. Ну, помнишь, в которых ты мне рассказывал, что одной девушки тебе мало? Поникший Поттер не знал, куда девать глаза, проклиная всё на свете. Слова Дафны настолько выбили его из колеи, что он даже не задался вопросом, зачем она встречала его на вокзале и что делает сейчас, сидя с ним за одним столиком в трактире. Полуприкрыв глаза, он пытался прогнать душивший его гнев в то время, как она откровенно развлекалась, глядя на его потуги перепыхтеть паровоз. ― Мне казалось, что ты сказала... ― процедил он. ― А-ах! ― изящно крутанув кистью, отмахнулась Гринграсс. ― Подумаешь, любовь-морковь! Кому это интересно? На Слизерин так просто не попадают, Гарри! Когда Шляпа решает, куда тебя направить, нужно всерьёз ставить власть и богатство превыше всего! Её слова дали Поттеру время немного успокоиться и собраться с мыслями: ― Ну-ну! ― насмешливо сказал он. ― Удачи тебе на этом поприще! От всей души! Ну, а я, как уже не раз было говорено, голь перекатная... Он умолк на полуслове и стал задумчиво разглядывать девушку. Она хотела было сказать, что голь перекатнаяне совсем соответствует богатству и славе, но вдруг поняла, что ещё слово ― и все её радужные планы на это день, как выражается Гарри, накроются медным тазом. Однако, и сдавать позиции так просто ей не хотелось. Она опять улыбнулась и встряхнула золотистой гривой: ― Что сидим, кого ждём? Он встал, подавая ей руку, и направился к стойке трактирщика. Там он достал из своего рюкзака несколько золотых галлеонов и, сказав пару слов бармену, положил их на стол. Тот дёрнул рукой, и галлеоны чудесным образом исчезли, а вместо них появилась пачка неопрятных цветастых бумажек. Бармен учтиво кивнул, а Гарри, подхватив бумажки, небрежно запихнул их в карман штанов, после чего опять взял её за руку. Выйдя в город, Дафна замерла в нерешительности, но Поттер тут же, не говоря ни слова, потащил её в сторону реки. Её возмутила было такая бесцеремонность, но стоило отдать должное Поттеру ― так её за руку ещё никто не таскал. ― Слушай, а почему ты не переоделся на вокзале? ― спросила она раньше, чем сама поняла, почему. ― Всё равно сюда заходить нужно было, чтобы взять маггловских денег, ― ответил он, подтверждая её догадку. ― А зачем? Они уже почти дошли до Трафальгарской площади, и Гарри резко остановился у цветочного ларька на углу с Данкэннон. Там он минут пять мучил ларёчницу набирая цветов в букет и временами по каким-то одному ему видным деталям сверяясь с выражением лица Дафны. Наконец, когда ей показалось, что букет, и вправду, получился вполне достойным, он отобрал цветы у продавщицы и торжественно преподнёс букет своей спутнице, быстро поцеловав её в губы. Она открыла было рот, но Гарри лишь улыбнулся и помотал головой, доставая из кармана бумажку, чтобы отдать за цветы. В тот момент, когда он отвернулся, чтобы заплатить, она не удержалась и зарылась лицом в бутоны роз, вдыхая их аромат. Повернувшегося обратно Гарри встретил взгляд её смеющихся глаз, утопающих в цветах. Не в силах устоять перед этим зрелищем, он шагнул к Дафне, прижав её к себе: ― Мне просто захотелось подарить тебе цветы. Ни для чего, ни почему... Не для того, чтобы что-то получить взамен. Я ещё никому не дарил цветов. Оказывается, это ― так приятно! Она задвигала локтями, вырываясь: ― Ты прав, ― с натугой в голосе сказала она, раздвигая его руки, ― если ты мне подарил цветы, то это ещё не значит, что можно распускать руки! Ларёчница хихикнула, а Дафна, высвободившись, бесстрастно глядела в сторону толп, оккупировавших площадь. Поттер закатил глаза, потрясая руками, а потом тяжело вздохнул. Вечер обещал быть томным. ― Могу ли я надеяться, что предложенный мною локоть не будет рассмотрен, как посягательство на дипломатическую неприкосновенность Её Величества? ― пролебезил он, картинно выгнувшись и протянув спутнице руку для опоры. ― Над благоговением в голосе нужно поработать! И придыхания немного добавить! ― не поворачиваясь, посоветовала она. ― Могу ли я... ― ещё более заискивающим тоном начал он. ― Можешь даже руку мне дать! ― отрезала слизеринка. ― А Наше Величество, так и быть, рассмотрит твою нижайшую просьбу! ― она повернула к нему голову и протянула ладошку: ― Ну, уже возьмёшь, или мне ногой топнуть? Гарри вытянулся, щёлкнул каблуками и снова взял её за руку. Девушка ему благосклонно кивнула и развернулась, позволяя ему вести. В этот самый момент какой-то подвыпивший турист с рёвом бросился на лужайку, полностью покрытую голубями, и, как назло,вся стая вспорхнула в их сторону. Дафна было уже зажмурилась, приготовившись к худшему, но лишь услышала многократное потрескивание щита, уничтожаюшего летящий в них птичий помёт. Открыв глаза, она послала одобрительную улыбку Поттеру, успевшему так быстро и незаметно прикрыть их. Они перешли площадь и направились по Нортамберланд к Темзе. ― Я хотел бы по возможности избегать контактов с магическим миром, ― вдруг начал он. ― Это к вопросу, зачем мне маггловские деньги. Что-то нехорошее назревает, я чувствую. И лишний раз мне отсвечиватьне стоит, ― после этих слов Дафна заулыбалась. ― Думаешь, я напрасно паникую? ― Напротив! ― хитро склонила она голову. ― Я знаю, что не напрасно! Не просто назревает, на тебя уже идёт охота! ― торжествующе выпалила она. ― Судя по тому, как ты веселишься, имеется в виду что-то неприличное! ― с кислой миной заключил Поттер. ― Ага! ― радостно кивнула она. ― Ты, что, Пророксовсем не читаешь? ― он помотал головой. ― Ну, тогда слушай! Во-первых, ты теперь ― победитель Тёмного Лорда и сильнейший маг современности! ― защебетала она. ― Во-вторых, догадайся, кто самый завидный жених Англии? В третьих, Министерство объявило, что миссис Поттер, какая бы девушка ей не стала, достанется приз в сто тысяч и свадебное путешествие на Лазурный Берег. Ты меня слушаешь? Лицо Гарри просияло от новой мысли. Слизеринка вырвала свою руку из его и остановилась, рассерженно зашипев: ― Ну, ну, попробуй! ― Что? ― сделал он невинное лицо. ― Попробуй, скажи это! ― Да что?!! ― он включил дурачкана полную. ― Скажи, что знаешь, как утешиться, если я тебя отошью! Только попытайся! Поттер посмотрел на неё серьёзно и грустно: ― Нет, Дафна, я уверен, что даже тысяча поклонниц в моей постели не смогут меня утешить в таком случае, ― он горестно покачал головой. ― Может, даже и пытаться не стоит? ― Ах, ты... ― зашипела было она, а потом задумалась на секунду и тряхнула головой: ― Уел. Когда они ступили на гранит набережной, Дафна вдруг зашла вперёд, перегородила дорогу и упёрлась ладонью ему в грудь. Изумлённый Поттер сразу же остановился, озадаченно не неё глядя. ― Я до сих пор злюсь на тебя, Гарри! ― сердито сказала она. Он продолжил молчать, мысленно перебирая, за что именно на него можно злиться. По всему выходило, что много за что. ― Что молчишь? ― Э-ээ... ― растерянно пробормотал он, лихорадочно соображая, что сказать. ― Виноват? ― Конечно, виноват! Зачем ты полез на Тёмного Лорда? Поттер почувствовал, что его охватывает раздражение. Похоже, цвет волос всё-таки влияет на способ мышления. Или все девчонки такие? Ну, как этой... блондинке объяснить? А потом она продолжила, и от её слов он покраснел до кончиков волос. Было стыдно, особенно из-за того, что произнесла она это в сторону, едва слышно, почти неразличимым в уличном шуме шёпотом, который лишь чудом донёсся до его ушей: ― Я чуть не умерла от страха, чурбан бесчувственный! В руках у него зачесалось. Он шагнул вперёд, она ― назад. ― Стой! ― он поймал её руку и притянул, не обращая внимания на вялую попытку загородиться букетом. ― Стой! Мне нужно тебя задушить! ― Не в объятьях, я надеюсь! ― она с вызовом задрала носик. ― Именно! ― он, наконец, охватил Дафну кольцом рук, вырвав у неё облегчённый вздох. ― Тише ты, цветы раздавишь! ― Ну, и боггарт с ними! ― Гарри, наконец, сделал то, о чём мечтал с того самого момента, как выглядел её светлую головку на вокзале ― зарылся носом в копну волос. Она высвободила одну из прижатых к телу рук и обвила её вокруг его торса, прижимаясь. Простояв так несколько минут, она вырвалась и зашагала в сторону Вавилонской Башни. Букет, на который ещё при покупке Поттер наложил заклинание, сразу расправился, как ни в чём не бывало. Гарри шёл рядом с ней, разглядывая её, встречных, набережную и сомнительную достопримечательность в виде дурацкого колеса обозрения на другом берегу и размышляя, какая муха укусила Снежную Королеву. Удачей было то, что на возвращение Гарри из Хогвартса выдался тёплый солнечный день. В какой-то момент Дафна даже пожалела, что не взяла шляпку, хотя от зонтика, о необходимости наличия которого даже в солнечный день знает каждый лондонец, Поттер её сразу избавил, забросив его в свой рюкзак. Она глядела на его лицо, свободное от гнёта забот и печалей, и понимала, отчего ему так хочется хоть на время вырваться из волшебного мира, который, хоть и подарил ему друзей и приобщил к чудесам, но, тем не менее, не уставал подвергать его испытаниям. Она опять подметила, как суждения Поттера о происходящем созвучны тому, что говорит её отец. А глава семейства Гринграсс, как раз, был уверен, что война ещё не закончилась, что последователи Волдеморта успели опутать Англию цепями заговора, что и на этот раз мало, кто из Пожирателей будет наказан, а вот невиновные вроде достопамятного Блэка ― это более вероятно. Дафна обнаружила, что стоит у перил моста и смотрит на ребристую под порывами лёгкого ветра поверхность воды. С обеих сторон возвышались башни Тауэрского моста. А этот наглец отчего-то прижимает её к перилам со спины, обвив руками и щекоча носом ушко, чего уж ему вообще никто не разрешал. ― Скажи мне, Гарри... ― начала было она. ― О, очнулась! ― усмехнулся он ей в ухо. ― Я уж подумал, что мы с тобой больше не разговариваем... ― Не нарывайся! ― тем же тоном перебила она. ― Да я полчаса с тобой заговорить пытаюсь, а ты всё под ноги смотришь да хмуришься! ― Скажи мне... ― от того, как он к ней прижался всем телом, голос отчего-то не хотел слушаться, и ей стоило неимоверных усилий звучать по обыкновению бесстрастно. ― Что дальше? Он молчал минут пять, и ей показалось, что он вовсе не ответит, когда губы у её уха вновь шевельнулись: ― Дальше ― что? Дальше ― я, или дальше ― ты, или дальше ― мы? ― Можешь сам выбрать, ― хорошо, что ему не видно, как горит её лицо. И в горле пересохло, что, впрочем, немудрено ― полчаса пешком под летним солнцем. Чудом оказалась невесть откуда взявшаяся бутылка воды. То есть, бутылку вполне определённо достал из рюкзака Поттер, но откуда он узнал? Впрочем, мог просто достать для себя и, естественно, сначала предложить ей. Всё равно ― чудо! Она глотнула немного и вернула ему: ― Спасибо! ― На здоровье! ― он выгнулся, чтобы через плечо положить бутылку в рюкзак. Поняв, что помогать с выбором она не собирается, Гарри решился: ― Я хочу, чтобы ты была со мной! ― Как ты это сформулировал... ― помедлив, отозвалась она. ― Я устала... Далеко отсюда до твоего дома? Если, конечно, ты меня пригласишь... ― Пойдём! ― коротко кивнул Поттер и потянул было её за талию, но Дафна не поддалась. Он сначала было уставился на неё в непонимании, а потом, смекнув, изобразил вычурный поклон времён Ренессанса: ― Не соблаговолит ли достопочтенная... ― Соблаговолит! ― жеманно подала она ему руку. Он руки не принял, а, шаркнув ногой, продолжил: ― Не удостоит ли сиятельнейшая... ― Удостоит! ― нахмурила она брови. ― Не... ― Сейчас ногой топну! ― перебила она, повысив голос. Гарри взял её за руку и притянул к себе, глядя в глаза: ― А я тебе так и не сказал, до чего же я рад тебя видеть! Лафна глядела на него несколько секунд, а потом отвела глаза: ― Я тоже... ― и она вновь посмотрела на него: ― Но это ещё ничего не значит! ― А целоваться на мосту? ― Гарри приблизил к ней своё лицо так, что почти касался носом её носика. ― Меня здесь нет! ― заявила Дафна, прикрывая глаза. Потом открыла один, добавила: ― Только без рук! ― и снова закрыла. Он не стал дожидаться второго приглашения и осторожно коснулся губами её уст. Она слегка приоткрыла рот, отвечая на поцелуй, и впилась в его губы, притягивая его голову рукой и с наслаждением отмечая, как его руки обхватывают её, прижимая и приподнимая. Какого шипохвоста я не сделала этого сразу, как его увидела? Плевать на народ на вокзале, плевать на репортёров, плевать на всё! На улицу Гриммо они пришли, крепко держась за руки. Дафна время от времени украдкой бросала взгляд на Поттера, по лицу которого блуждала мечтательная улыбка, от чего её собственное лицо принимало такое же выражение. А ещё она думала о том, что Панси права, и делить гриффиндорца им придётся. С другой стороны, как это возможно чисто технически? Жене говорю, что иду к любовнице, любовнице ― что иду к жене, а сам ― на чердак и ― работать, работать, работать? И захочет ли Чудо-Мальчик, а теперь ещё и Герой, Победитель Тёмного Лорда намертво связать свою судьбу с одной вместо того, чтобы, как он недавно сказал, утешаться с тысячей поклонниц. Дафне отнюдь не хотелось быть одной из тысячи. Да, что там, даже быть одной из двух ей совсем не хотелось. Хотелось быть единственной и неповторимой. Нет, конечно, она и так была единственной и неповторимой, но ей нужно было, чтобы её избранник тоже помнил об этом. Кстати, об избраннике... Она остановилась, вынудив Гарри остановиться с нею. Он вопросительно не неё смотрел, а она набиралась решительности вывалить на него новость. Опять же, крутить безнадёжный, ни к чему не обязывающий роман с чужой невестой ― это одно, а вот если тебе навязывается девушка, которую уже и замуж-то никто не возьмёт... Почему я так плохо о нём думаю?― пришло вдруг ей в голову. Не слишком ли много коварства я ожидаю от выпускника Гриффиндора? ― Моя помолвка расторгнута! ― выпалила Дафна, внутренне ощетиниваясь и покрываясь бронёй в ожидании его ответа. К её сожалению, именно в этот момент прочитать что-либо на безмятежном лице Поттера оказалось совершенно невозможно. ― Ты меня слышишь? ― Да. По обоюдному согласию? ― поинтересовался он. ― Нет. Текст этого договора предусматривал порчу, так сказать, товара. Мой отец был очень недоволен, когда в утро Битвы за Хогвартс получил уведомление. Я, фактически, запятнала честь семьи и стала парией среди чистокровных. И опять она ничего не смогла распознать на его лице. Не отпуская её руку, Гарри встал на одно колено, глядя на неё снизу вверх: ― Мне трудно передать словами, до чего же я рад, ― он коснулся губами её руки. ― Я только мечтать мог о том, что какое-то чудо избавит тебя от этой жуткой кабалы. Дафна Гринграсс, ты выйдешь за меня замуж? Дафна почувствовала, что краснеет. Это было как в сказке про принца не белом коне... Она хихикнула. Брови Поттера удивлённо взметнулись вверх. ― Гарри, у тебя конь есть? ― спросила она, ещё раз хихикнув. Он неторопливо встал, и теперь она, наконец-то, смогла понять, что написано на его лице. Она бросилась на него, прижавшись всем телом и положив голову на грудь. ― Прости, прости! Я боялась... Тяжёлый вздох был ей ответом: ― Ты несправедлива ко мне. Я этого не заслужил! ― Ну, прости, пожалуйста! ― Хорошо, я тебя прощаю, ― согласился Гарри. ― Но учти, что с этой минуты у тебя начинается новая жизнь ― полный контроль с моей стороны и полное послушание с твоей! ― Да сейчас! ― немедленно отозвалась Дафна. ― Бегу, роняя тапки! Совсем с катушек от радости поехал! Показывай, где тут твой шалашик стоит! ― Да вот же он! ― махнул Поттер в сторону крыльца, возле которого они стояли. ― Только, ты уж не обессудь ― бедненько там у меня! ― он отворил дверь и пропустил даму вперёд. Пройдя прихожую с застывшим с недовольной миной домовым, она ступила на светлый ковёр в просторной гостиной, освещённой солнечным светом, пробивающимся сквозь изящный витраж окон. Дафна с любопытством разглядывала новое место. Прекрасно выбранная антикварная мебель из светлого дерева, светильники от Тиффани и светлая драпировка стен создавали необычайную атмосферу лёгкости и тепла. Последнее, что она ожидала увидеть в доме Поттера ― такую праздничную обстановку. Распахнув глаза, она на цыпочках подбежала к центральному столику, нежно гладя его поверхность с инкрустированными на ней бабочками и цветами. Её восторг был настолько велик, что она даже забыла о собственном волнении, с которым предвкушала приход сюда. ― Гарри... Что это? Откуда? Он замялся: ― Это ― не моё... То есть, моё, но... ― он развёл руками: ― Ты же знаешь, что после гибели Сириуса я стал наследником Блэков... Это ― часть наследия. ― Я думала, что здесь должно быть значительно более мрачно! ― Разведка донесла? ― склонил голову набок Поттер. ― Ну... ― теперь пришла очередь Дафны подбирать слова. ― Я... наводила... справки. Гарри подошел к ней вплотную и обнял за талию: ― Дафна Лейдон Гринграсс, ты, что, и вправду замуж собиралась? Она вздрогнула и попыталась вырваться, но он настойчиво прижимал её к себе. Она вздохнула и склонила голову: ― Отстань, противный! Девушка должна заботиться о своём будущем, в конце концов! ― Дафна, наконец, поборола своё смятение и снова взглянула ему в глаза: ― Не переводи тему! ― Это ты не переводи! ― усмехнулся Поттер. ― До того, как Сириуса упекли в Азбакан, тут так всё и было. Вернулся он оттуда, сама понимаешь, отнюдь не в радостном настроении, вот и поменял всё. А я, когда очнулся в больнице, понял, что с мрачностью пора кончать и отправил Кричеру письмо с просьбой вернуть всё, как было... Я уже видел это на картинке, но не представлял, что оно... ― он тоже положил руку на поверхность стола, не зная, как выразить то, что испытал при виде ставшей родной гостиной. ― Это, как я понимаю, ― с видом знатока стала объяснять Дафна, ― эклектика арт-деко, ампира и барокко, ― она показала на стоящие в двух углах секретеры с такой же инкрустацией и на обтянутые белой кожей диван и кресло, деревянные детали которых были оформлены в том же стиле. ― Я не уверена, что у королевы есть нечто подобное. Вот, посмотри, мебель из амбона, инкрустированная чёрным деревом, королевским, тюльпановым, слоновьей костью и перламутром. Если я что-то понимаю, набор был сделан Эдвардом Холмсом Болдоком, мебелью которого не гнушалась и королевская семья, около полутора сотен лет назад. Ты меня опять удивил, Гарри! ― И опять это ― не моя заслуга! ― скривился он. ― Хотя, я рад, что тебе здесь нравится. Значит, у меня есть шанс видеть тебя чаще! Она повернулась к нему и положила руки на плечи, обняв: ― А если я совсем не захочу уходить? В ответ Гарри ещё сильнее прижал к себе Дафну и нежно поцеловал. Привстав на носок, она активно ответила на его поцелуй, впиваясь в него и губами, и языком. Как же я по тебе соскучилась за эту неделю!― пронеслось у неё в голове в тот момент, когда её рёбра, казалось, готовы были треснуть от силы, с которой Гарри вжимал её в себя. Внезапно он напрягся и замер, неохотно отпуская её губы и разжимая объятья. Она отшатнулась, поймав взгляд ведьмы из портрета: которая смерила слизеринку недобрым взглядом и проскрипела: ― О, ещё одна грязнокровка! Ходють тут всякие! Дафна мгновенно справилась с накатившим отвращением, надев свою ледяную маску, развернулась к портрету и присела в безукоризненном книксене: ― Дафна Гринграсс к Вашим услугам, мадам... ― Вальпургия Блэк, мать предателя и крёстного этого грязнокровки! Ах, так ты чистокровная? ― проскрежетала ведьма. ― Дочка предателя! ― последнее слово она, практически, выплюнула. ― Предателя кого, леди Блэк? ― вскинула носик Дафна. ― Грязнокровки и самозванца, который провозгласил себя Тёмным Лордом? ― Могущественным Тёмным Лордом! ― Которого убила схватка с годовалым младенцем? ― надменно спросила Гринграсс. ― А-ха-ха, туше, леди Гринграсс! А Вам палец в рот не клади! ― она посмотрела на Гарри. ― Поттер, наконец-то кто-нибудь сделает из тебя человека! Наследничек! ― Вальпургия вжалась в портрет и застыла, обворожительно улыбаясь. ― Уф! ― несчастный наследничеквытер пот со лба. ― Я уж подумал, что сейчас начнётся! ― Сейчас и начнётся! ― с хитрой улыбкой сказала Дафна, опять повисая не его шее. ― Может, покажешь уже мне свою спальню, коварный похититель девичьих сердец? 9 июня. После обеда― Кошак ― Зубамищёлку! ― услышав звук в гарнитуре, садовник положил грабли, которыми методично собирал опавшие с деревьев листья и прочий растительный мусор, и спокойным шагом направился к сараю.― Кошак ― Зубамищёлку! ― Сейчас, всё брошу! ― пробормотал Фабио себе под нос. ― Кошак, тебя не понял, повтори! Фабио, спокойно зайдя в сарай, тут же закрыл за собой дверь на задвижку и поставил Полог Неслышимости: ― Зубамищёлк, замечание в личное дело! ― За что? ― обиделся голос на том конце. ― За неусидчивость. Про мою легенду помнишь? ― Да, но... ― Тебе меня на мониторе было видно? ― Да, но... ― Всё. Докладывай! ― Обнаружены следы гостей. Попытка вскрытия в шестом квадрате и следы наблюдения. ― Сколько, установили? ― Всего трое. ― Думаю, стоит добавить камер по периметру. Хотелось бы точнее знать, кто нам противостоит. И ещё, пару ночей я, наверное, поброжу по округе. Давненько я уже не разминался. Дафна лежала, забравшись на Гарри, и коготком вычерчивала фигуры на его груди, мурлыкая от того, как тот поглаживал ей спину от лопаток вниз до ягодиц, периодически царапая сразу же покрывающуюся мурашками неги кожу. То, что она испытывала в этот момент, можно было бы назвать счастьем. По крайней мере, так хорошо ей ещё никогда не было. Бездонными синими озерами она смотрела в глаза любимого, наслаждаясь его близостью. Заметив, как по её безмятежному лицу пробежало облачко, он встревожился: ― Что не так, милая? ― взъерошив ей волосы, спросил он. ― Ты мне так и не сказал... ― она капризно надула губки. ― Дафна, дорогая! ― начал он проникновенным голосом. ― Не торопись, дай мне вдумчиво разобраться в своих чувствах! ― Ах, ты, подлец! Ты уже две недели вдумчиво разбираешься, ― она вскочила было, но, поймав его жадный взгляд на своём теле, упала на него обратно, царапаясь и кусая. ― Сейчас я тебе что-нибудь оторву! ― потянулась она рукой. Поттер, не дожидаясь результата, перевернулся, приваливая её собой, и потянулся губами к шее у неё под ухом... Ещё через час Дафна, выйдя из ванной, остановилась в дверях, опираясь на косяк, и, крутясь в проёме, наслаждалась взглядом, которым Гарри пожирал её. Почувствовав, что ещё немного, и она сама на него набросится, она подхватила банный халат и завернулась в него, улыбаясь обиженному выражению на лице любимого. ― Скажи, Гарри, мы с тобой так и будем дни напролёт в постели проводить? Гарри! Гарри! ― она помахала рукой перед его завороженным лицом. ― Гарри! ― А? ― тот, наконец, включился, вникая в её последнюю фразу, а потом расплылся в неприличной улыбке. ― А почему бы и нет? ― он похлопал ладошкой по кровати рядом с собой, и Дафна со вздохом туда уселась. Поттер сразу же поместил свою вихрастую голову ей на колени, и она запустила пальцы в его волосы: ― Ну, Гарри, я же серьёзно, мне хочется с тобой не только этим заниматься. Вот, в театр меня мог бы пригласить... ― В театр!... ― блаженно протянул витающий в облаках Поттер. ― Ну, или в оперу! ― В оперу!... ― всё тем же тоном протянул тот. ― А ну его в оперу, этот театр! ― Я серьёзно! ― Гарри, которого дёрнули за нос, спустился с небес на землю и обиженно засопел. ― У тебя фрак есть? ― Фрак? ― Фрак, фрак! Такая маггловская одежда наподобие камзола, только чёрного и без отделки. К нему нужна жилетка и бабочка. ― Ф-фу, а просто камзол нельзя? ― Камзол нельзя, не поймут. ― Азиаты чёртовы! ― пробормотал Поттер. ― Вон, там, в шкафу посмотри! Дафна встала, на мгновение сверкнув прелестями под халатом, что вызвало у него обильное слюноотделение, и направилась к шкафу. ― Ого, да у тебя тут гардеробчик! ― она быстро пробежала рукой по одежде и сняла с планки вешалку с совершенно дико для Гарри выглядящим костюмом. Одна красная жилетка чего стоила. ― Вот, размерчик примерно твой, иди-ка сюда! Он вскочил с постели и направился было к Дафне, которая тут же покраснела и отвела взгляд в сторону: ― А ну, брысь в душ! И трусы надень? ― Зачем мне трусы? ― пробормотал Поттер, разворачиваясь. ― Мне и так неплохо! Тем не менее, он вернулся уже через пять минут чистый и пахнущий яблочным шампунем. Дафна не удержалась и притянула к себе его жилистый торс, прижавшись щекой к груди. Это было такое замечательное ощущение ― собственный, принадлежащий только ей гриффиндорец! С сожалением она оторвалась от Гарри и махнула в сторону висящего на плечиках фрака: ― Давай, надевай! Посмотрим, какой ты красивый! Чуда, к сожалению, не произошло. Гарри уже перегнал Сириуса в росте, но в обхвате был не столь широк, как взрослый мужчина. Штаны, не дотягивающие до щиколоток, сваливались, пиджак с непомерно короткими рукавами был столь же непомерно широк. Дафна с минуту озадаченно смотрела на это чудо, а потом изрекла, доставая палочку: ― Как ты думаешь, Гарри, что в нашем деле главное? ― Э-ээ... ― Главное ― чтобы костюмчик сидел! ― и она произнесла заклинание трансфигурации. Результат оказался ещё более плачевным. Штаны превратились в элегантные шорты, а фалды пиджака стелились по полу, как шлейф. Гарри почесал в затылке: ― М-да, тут без пол-литры не разберёшься! ― Я знаю, что делать! ― Дафна решительно потащила его из спальни. ― Куда? ― К портному! ― Ты к портному в халате на голое тело пойдёшь? Она хихикнула, сбросив с себя халат, и голиком подбежала к кучке одежды, выуживая оттуда свое бельё. Бросив взгляд на штаны Гарри, она опять хихикнула: ― Ты знаешь, я рада, что так тебе нравлюсь! ― быстро одевшись, она подошла к любимому и, привстав на цыпочки, чмокнула его в щёку: ― Ты мне тоже очень нравишься, Гарри Поттер! Только, никому не говори, хорошо? Пусть, это будет наш маленький секрет! Как назло, выбор светских развлечений в межсезонье был невелик. Китайцы гостили с Лебединым озером, но Дафна, бросив лишь один взгляд афишу с танцующими на руках танец маленьких лебедей балерунами, эту идею сразу забраковала. Опера была представлена Травиатойв национальной переработке конголезского национального театра с оркестровой ямой, забитой тамтамами, и героями и героинями в национальных костюмах. То есть, полуметровые оранжевые конусы, надетые на достоинства певцов и бусы на певицах. Остальную одежду составлял колоритный бодиарт и монументальный пирсинг. Наморщив носик, Гринграсс сказала решительное нетэкваториальному авангарду. В результате, мозг Гарри было решено подвергнуть атаке театром. Ничего особенного, всего лишь Гамлет, да и исполнители были почти свои. Через море. Северные таки товарищи, суровые. Норвежцы, в общем. Из тех, похоже, что с детства тренировались грызть край щита для достижения священного безумия. Естественно, Гамлетаони читали по-норвежски. А в чём отличие норвежского от английского? Ну, конечно, в первую очередь, в написании слов. Никаких там французских изысков, когда в слове из тридцати букв читаются всего четыре звука, причём, совершенно не соответствующие написанным буквам, никаких греческих букв, никаких дифтонгов и прочих прелестей орфографии, столь любимых каждым школьником. Нет, норвежская орфография столь же лаконична и сурова, как норвежские скалы, внезапно вырастающие у самого форштевня заблудившегося корабля, заставляя предсмертные вопли ужаса несчастных моряков застрять в глотке. С другой стороны, произношение... Как объяснял своим верным друзьям один герой Дюма, тот, что очень любил подраться: английский язык есть по что иное, как испорченный французский. Скорее всего, если бы какого-нибудь зрителя в зале спросили его мнение о норвержском, он бы высказался в том же духе. В общем, Гарри обнаружил, что он смотрит Гамлетана плохом английском, и ему это нравится. Когда зал начинал смеяться и рукоплескать в, казалось бы, самые неподходящие и полные драматизма моменты, актёры нет-нет, а вздрагивали, несмотря на то, что со дня премьеры прошли уже две недели, и у них было время привыкнуть к такой реакции. Вот, и сейчас монументальный, как базальтовый утёс у Северного моря, Гамлет, держащий в руке, судя по всему, череп питекантропа, горестно вещал: ― I от питання ― бути чи не бути. Продолжить ему не дали. Зал, несмотря на то, что спектакль начался давно, и к диалекту все уже привыкли, просто взорвался, услышав бессмертную фразу. Женщины бросали на сцену цветы, мужчины свистели и кричали Браво. Осоловевший Гамлет, сморщившись, поднял руку, прося тишины. Зал постепенно успокоился, и актёр продолжил: ― У чому бiльше гiдностi: скоритись Публика рыдала. Сведённые судорогами животы были уже не в состоянии дышать, и мощное ржание толпы быстро превратилось в столь же дружное хрипение. Гамлет на сцене закрыл лицо рукой, горестно качая головой от произведённого эффекта, а потом, когда отдельные зрители, отдышавшись, стали поднимать головы, произвёл контрольный выстрел: ― Офелiя! За мене помолися, На сцену грациозно, как танк Леопард, выбежала здоровенная валькирия в туфельках сорок седьмого размера. Легко, как бабочка, она вспорхнула Гамлету на руки, отчего тот издал натужный рёв, как олень во время гона и пропятился пару шагов, как штангист-тяжеловес во время рекордного рывка. Для усиления эффекта Гамлет, зафиксировав вес, изобразил на лице вымученную гримасу победителя. Публика неистово зарукоплескала. ― Что это с ними? ― вполголоса спросил Гарри. ― В предыдущие два выступления он её удержать не смог, ― обмахиваясь веером, пояснила Дафна. Вечер явно удался! Когда они вышли из театра, было уже темно, да ещё и смог начал окутывать улицы. Она тут же скользнула под плечо к Поттеру, поблёскивая оттуда своими голубыми глазами. Пройдя немного, они остановились на углу под фонарём, сразу укутавшим парочку жёлтым светом, как бы вырывая из тумана. Положив руки ему на грудь, она серьёзно посмотрела ему в глаза: ― Сегодня, пожалуйста, отведи меня домой! ― Так мы и идём домой! ― не понял он. ― В дом моего отца, Гарри! ― мягко пояснила Дафна. ― Зачем? ― Я ему зачем-то нужна. Ну, не огорчайся! Через несколько дней мы увидимся, не волнуйся! ― Хорошо, пойдём! 15 июня. После обедаДожди давно кончились, и уже вторую неделю сверкало солнце, жар которого прогонял лёгкий ветерок с моря. Вилла, спальным крылом обращенная к морю, буквально нависала над краем высокого утёса, на котором стояла, и вполне неплохо продувалась, так что жары девушки не испытывали. Их времяпрепровождение вообще не сильно отличалось от того, что было у них в Лондоне, ― чтение, изучение магии, практика с наставником, ― за одним маленьким но. И этим нобыла погода. Мягкий тёплый климат убаюкивал и лишал воли что-то делать и к чему-то стремиться. Поэтому с утра можно было забросить занятия и отправиться, к примеру, на море. Вниз вела извивающаяся гравийная дорожка, начинающаяся от лужайки перед задним фасадом виллы. На пляже стоял тент, зачарованный холодильник с напитками, и даже была отдельная холодная зона в тени, где можно было отдохнуть от жары. Песок на пляже был идеально просеян и вычищен, морское дно разровнено и облагорожено, а у пристани покачивалась небольшая парусная яхта, естественно, с магическим приводом. Старшая из сестёр бродила с книжкой по дорожкам сада, выискивая уютное местечко, кде можно было бы почитать Основные принципы трансгрессиибез того, чтобы её беспокоили слуги или подруги. За кустами она приметила покрытую виноградной лозой перголу, и, подумав, что там она сможет найти то самое укромное местечко, направила свои стопы в обход кустов. Когда она вышла из-за угла, она поняла, что место уже занято, и не кем иным, как садовником со звучным именем Фабио. Точнее, его смуглой спиной, на которой под кожей перекатывались бугры мышц. Что делал Фабио, девушке не было видно, и она подошла поближе, заодно пытаясь придумать, как будет оправдывать своё любопытство. Да что мне оправдываться? Это мой дом или нет?Подстегнув себя таким решительным образом, блондинка тихонько подкралась к садовнику, чтобы заглянуть ему через плечо. Только сейчас она заметила козлы, на которых покоился один из столбов перголы, подпорку в том месте, откуда столб был вынут и разобранные накладные панели у основания, назначенные прикрывать вмурованную в бетонное основание металлическую скобу, в которую и вставляется столб. Фабио, не отрываясь, бросил на девушку быстрый взгляд. Уже не таясь, она прошла под навес и села на скамейку, откуда ей открывался замечательный вид на столб сечением двадцать на двадцать сантиметров, над которым трудился садовник. А тот увлечённо наносил какой-то рисунок на ровную поверхность. Закончив рисовать, он повернул другой стороной вверх и снова принялся вычерчивать что-то га дереве, потом ещё раз и ещё. После этого он из стоящего рядом ящичка с ручкой достал похожий на обрезанную ложку с деревянной ручкой инструмент. Похоже, там, где ложка была обрезана, инструмент был остро заточен, поскольку Фабио, легко ковырнув брус, вырезал из него изрядный кусок. Он продолжил, и блондинка с удивлением обнаружила, что на дереве проявляется рельефный рисунок. Так вот оно, оказывается, как! Стыдно признаться, но, прекрасно разбираясь в старинной мебели, она до сих пор не имела ни малейшего понятия, как эта мебель изготавливается, в особенности, как получаются столь нравящиеся её резные детали. Было видно, что у садовника, или теперь уже плотника изрядно набита рука, поскольку метровой длины рисунок он закончил обрабатывать в течение десятка минут. Отложив резак, ― кажется, эта штука так называется, ― он достал флакон с жидкостью, в которой она легко узнала повсеместно применяемый магический консервант, и нанёс его на свежую резьбу. Резец, вот, как это называется! А не резак! Потом Фабио повернул столб на другую сторону и продолжил. Через полчаса, когда на столбе со всех сторон появилась резьба, изображающая виноградную лозу с листьями, садовник поднял его и понёс к месту посадку. Что более всего удивило девушку, так это то, что Фабио не пользовался магией для переноски. Похоже было, что ему просто нравится физический труд, и он не упускает возможности лишний раз поиграть мускулами перед хрупкой блондинкой. Жаль, что глаза его скрыты очками. Интересно, какие они? Фабио осторожно поместил столб в металлическую скобу и, придерживая его одной рукой, другой в дырки в скобе вставил толстый болт, который вышел с обратной стороны. Навинтив гайку, он поставил столб вертикально так, чтобы гнездо для его шипа, сделанное в горизонтальной балке, оказалось точно над ним. И тут девушка увидела, наконец, использование магии в работе. Очевидно, Фабио было лень забираться не лестницу, и он просто протянул руку в сторону балки, отчего последняя приподнялась ещё на несколько сантиметров, позволив упасть стоящей под ней подпорке. Пока та падала, садовник успел мягко опустить балку и махнуть в сторону деревяшки, поймав её почти у земли. И всё это ―- без палочки! Аккуратно положив её на траву, он улыбнулся старшей, которая замерла с выпученными глазами. Опомнившись, та захлопнула рот и улыбнулась в ответ. Фабио подошёл к кусту, где в тени лежала запотевшая десятилитровая бутыль с пенистой жидкостью, похожей на тёмное пиво. Откуда-то достав пол-литровую кружку, он взял бутыль за горлышко и знаком предложил девушке. Надо сказать, что холодный напиток выглядел выглядел соблазнительно, но пиво ей принципиально не нравилось. ― А что это? ― спросила она, скорее, для проформы, поскольку за время, что они провели здесь, строптивый итальянец всем показал, что по-английски он отказывается понимать даже простейшие даи нет, и подругам приходилось пользоваться итальянскими сии но. Язык сломать можно! Садовник поставил кружку на скамейку рядом с ней и стал наливать напиток, который сразу начал так вкусно пениться, что блондинка невольно сглотнула. Налив, он протянул кружку ей: ― Пожолста! Проба! ― её глаза чуть не округлились опять, поскольку это был первый раз, когда Фабио попытался что-то сказать по-английски. Пахнет, вроде не пивом, запах пива ни с чем не перепутаешь. Была ― не была! Она зажмурила глаза и осторожно пригубила. Вкусно! И совсем не пиво! Даже немного сладко! ― Что это? ― спросила она ещё раз. ― Кавас! ― ответил довольный садовник. ― Что? ― переспросила она. ― Кавас! ― повторил тот. ― Руски! ― и он сделал движение, будто стакан в себя опрокинул. ― Понятно! ― улыбнулась она, беря прохладную кружку в обе ладони. ― Кавас, который пьют русские! Фабио налил себе до краёв в другую кружку, почти залпом осушил её и двинулся к дощечкам, которые должны были замаскировать металлическую скобу в основании столба. Старшая, блаженно потягивая холодный напиток и периодически приговаривая себе под нос Кавас!, совершенно забыв про книгу, продолжила смотреть, как садовник ставит подпорку у следующего столба, вынимает его из скобы и кладёт на козлы. Настроение было ― хуже некуда. От светловолосой ведьмы не было вестей уже который день, а сама она просила ей не писать, чтобы не дразнить отца понапрасну. С мистером Гринграссом Гарри уже встречался два года назад, когда ему прислали письмо на гербовой бумаге с приглашением посетить особняк в Лондоне. Поттер тогда пребывал в состоянии жутчайшей депрессии после потери крёстного, и два дня, проведённые в гостях, самым благоприятным образом повлияли на его настроение. Астория, как бабочка, порхала вокруг, не обращая внимания на неотступно следовавшую за ним Дафну, а их мать глядя на торчащие кости подростка, всё норовила его чем-нибудь накормить. Сам мистер Гринграсс, конечно, был сдержан в выражении своей благодарности, зато леди была необычайно приветлива и похоже было, что помимо признательности за спасение дочери она ещё испытывает к Гарри обыкновенную симпатию. Отца Дафны, однако, проняло то, что Гарри отказался от подарка, который Гринграсс ему предложил. Гарри тогда вскочил страшно оскорблённый, и тот поспешил извиниться за то, что он так недооценил Поттера. Теперь же он, со слов Дафны, был вне себя от ярости от того, как Гарри злоупотребил его довериеми обещал пришибить наглеца при встрече. Да ещё и эта погода... Ни льёт, ни капает, а, выйдя на улицу, промокаешь насквозь. И холодный такой ветерок с Темзы... В какой-то момент стало настолько дурно, что Гарри решил испробовать ранее не испробованный способ времяпрепровождения, для чего и закатился в Дырявый котёл. Бармену было до лампочки, что он ― сам Гарри Поттер, ему были интересны лишь золотые галлеоны в его кармане. Поэтому служитель штопора и бокала лишь подозрительно сощурился в ответ на просьбу налить чего-нибудь покрепче: ― А восемнадцать тебе уже есть, парень? Гарри закатил глаза к небу: ― Ну, почему, когда нужно убивать Волдеморта, возраст не спрашивают, а когда человеку хочется выпить... ― Потому, парень, что спиртное не придёт к тебе ночью авадить твою семью! ― со смешком ответил бармен, не переставая протирать бокалы. Поттер достал из кармана галлеон и бросил его на стойку. Монета исчезла где-то в воздухе, а вместо неё перед Гарри материализовалась стопка с какой-то вонючей жидкостью. Он с подозрением её понюхал: ― Это что? ― Огневиски, что же ещё? Хотел выпивки? Вот она! ― Да этой гадостью только клопов морить! ― в сердцах выругался Поттер. ― А что ты хочешь? Мужчиной становятся через страдания! ― философски заметил бармен. ― А что-нибудь не столь... ― Гарри с отвращением отодвинул от себя стопку, ― страдальческое есть? ― Ну, давай попробуем это... ― бармен достал из-под прилавка едва початую бутылку с совершенно прозрачной вязкой жидкостью и плеснул её в чистую стопку: ― Вот, понюхай! Поттер понюхал. Жидкость ничем не пахла. Он потянулся губами, но бармен успел перехватить его руку: ― Э-ээ, нет, постой, так дела не делаются! ― он достал палочку и кусочек чёрствого ржаного хлеба. Хлеб он на блюдечке пододвинул Гарри: ― Слушай сюда! Стопку опрокидываешь в себя и сразу глотаешь. Потом нюхаешь, ― запомни, нюхаешь, ни в коем случае не откусываешь, ― хлеб. Голова повёрнута строго в мою сторону, ни влево, ни вправо! Потом ― резкий выдох. Понял? ― Гарри кивнул. Бармен двинул к нему стопку, сделал шаг назад. Поттер запрокинул голову, закидывая в себя прозрачный столбик, и сразу поднёс к носу кусочек хлеба. ― Протего Тоталум! ― сказал бармен. Глаза Гарри выпучились, они выскочили из орбит и надулись, став сантиметров по пятнадцать в диаметре. Потом из его ушей пошёл пар, а глаза сдулись и встали на место, но надулись уже щёки и так, что за каждой можно было спрятать по футбольному мячу. ― Не держи в себе! ― посоветовал бармен. ― А то ― разорвёт! Поттер собирался лишь приоткрыть рот, но он сразу распахнулся так, что туда легко можно было бы запихать Кричера, и из него вырвался столб пламени сантиметров сорока в диаметре. Пламя било в щит, поставленный барменом, в течении десяти секунд. Если бы опытный работник общепита не выставил защиту, от него бы остались одни угольки. Как, впрочем, и от всего трактира. ― Круто! ― резюмировал Гарри. Он закашлялся, и бармен протянул ему ведёрко со льдом. При очередном спазме он выплюнул шарик огня размером с теннисный мяч себе на ладони и сразу же начал его подкидывать, обжигаясь. ― Брось! ― мягко сказал бармен, качнув ведёрком. Поттер тут же бросил шарик огня туда и принялся дуть на ладони, на которых уже вспухали волдыри. Бармен осуждающе покачал головой и стал накладывать на руки Гарри исцеляющее заклинание. ― Что... Кхе! ― ему показалось, что в нём ещё остался огонь, и он ещё раз кашлянул в кулак. ― Что это было? ― Русские иногда завозят, ― бармен убрал ведёрко сразу, как из него перестал валить пар, и вернулся к протиранию бокалов. ― Что с них возьмёшь? Азиаты! ― он с тоской поглядел куда-то в даль. ― А можно ещё чего-нибудь... русского? ― попросил Гарри. ― Можно, конечно! ― согласился бармен, доставая поднос со стопками и бутылку обычной замороженной водки. ― Галлеоны доставай! Плеча Поттера кто-то коснулся: ― Здравствуй, Гарри! Он обернулся. Перед ним, лучезарно улыбаясь, стояла Панси Паркинсон собственной персоной в сопровождении какого-то парня. Увидев её он понял, как по ней скучал и до чего же зол на неё, что она не нашла его в ту ночь. А ещё он понял, что смазливый хлыщ, со скучающим видом прикрывающий рот ладошкой у неё за спиной, ему отнюдь не нравится. То есть, настолько не нравится, что рука сама собой начинает искать рукоять парабеллума. ― Привет, Панси! Привет, Девис! ― кивнул он хлыщу и вернулся к своим баранам... то есть, стопкам. ― А я тут не одна! ― опять подала она голос. ― Я заметил! ― буркнул в стопку Поттер. ― Я бы с тобой посидела, но, как видишь, мне пора идти! ― сообщила она. ― Ага, иди! ― не поворачиваясь, согласился он. ― Я не понял, куда идти? ― возмутился хлыщ. ― Мы же только пришли! Паркинсон обворожительно улыбнулась и уселась на стул рядом с Поттером, кивнув бармену на стопку с водкой: ― Мне того же, пожалуйста! ― Э-ээ... Панси! ― требовательно напомнил о себе хлыщ. ― Заткнись, Роджер! ― бросила она через плечо. ― Я не понял, что за шутки? ― возмутился Девис. ― Да ты кто такая? Да у меня под окном очередь из таких... ― он потянул было её за плечо, но его руку сбросил улыбающийся доброй улыбкой Гарри: ― Тебе же сказали ― заткнись! ― Ты на кого батон крошишь, мелочь пузатая! ― про пузатаяон, конечно, зря сказал, поскольку у Поттера и вместо пуза были кости. ― Парень! ― повысил голос внимательно наблюдающий за бесплатным спектаклем бармен. ― Заткнись! Девис бросил на Гарри злобный взгляд: ― Ничего, мы ещё встретимся... Когда свидетелей будет поменьше... ― и поспешил на выход. Поттер настороженно следил за Паркинсон, не понимая, что ей может быть от него нужно. Она под его взглядом неожиданно сама начала нервничать, ― достала из сумочки помаду, открыла её, снова закрыла, убрала, закрыла сумочку, достала палочку, убрала, достала из сумочки тряпочку для протирания палочки, зачем-то промакнула ею щёки, опомнившись, убрала, снова достала палочку... ― Паркинсон! ― подал он голос. Она опять ему улыбнулась, потом схватила принесённый ей стакан, отхлебнула и закашлялась. Только в этот момент Гарри заметил, что её руки слегка подрагивают, ― Что происходит, чёрт возьми? ― Подожди, я сейчас! ― слизеринка подхватила сумочку и устремилась в направлении туалета. Поттер помотал головой, прогоняя наваждение, и снова повернулся к своей стопке. ― Привет, Гарри! ― стоявшая сзади Панси опять обворожительно улыбалась, ― Можно, я присяду рядом? ― Иди к чёрту, Паркинсон! ― пробормотал Поттер, успевший принять ещё одну дозу успокоительного. Слизеринка поблекла и развернулась. ― Постой! ― он поймал её за руку и потянул назад, ― Садись и говори, что хотела. Только быстро! Панси, уже успокоившись, села рядом с ним, пристально глядя ему в глаза. ― Что? ― Прости меня! ― выдохнула она. ― За что? ― удивлённо смотрел на неё он. Извинения от этой змеи звучали, по меньшей мере, подозрительно. ― За то, что я сделала тогда... ― Паркинсон, кончай уже топтаться на месте! ― За мои слова на том обеде! Я... ― Ах, это! ― разочарованно протянул Гарри. ― Послушай! Меня его этот дурацкий эпизод волновал только до того момента, пока я не убедился, что МакГоннал тебя увела, и ― ты в безопасности. Просить прощения тебе не за что. Если это ― всё, то прошу меня извинить! ― он отвернулся к барной стойке, пригубив обжигающую жидкость. Продолжить ему не дали. ― Я с тобой ещё не закончила, алкаш недоделанный! ― рывком развернув его к себе, сидящая рядом разгневанная фурия клокотала, как Везувий за минуту до гибели Помпеи. Сердце защемило, когда Поттер увидел, наконец, перед собой до боли знакомую змею, для которой даже мысль об извинениях была хуже смерти. Он ласково ей улыбнулся: ― Недоделанный? Панси сдула с щеки непокорную прядь волос: ― Ну, это к слову пришлось, просто алкашне так бы звучало. Не отвлекай меня своими дурацкими улыбочками! ― рыкнула она на него, сверкнув глазами. ― За что ты на меня... Два месяца прошло! ― Да ну?! ― Ну, не два... ― неохотно признала слизеринка, ― Сорок пять дней дней... Можно подумать, не наткнись я совершенно, кстати, случайно на тебя здесь, это всё не продолжилось бы дольше! ― Что ― всё? ― Я одного не пойму, отчего вшивый гриффиндорец... ― Вшивый?! ― Не обращай внимания, просто речевой оборот... Отчего вшивый гриффиндорец вместо того, чтобы ползать у моих ног, воротит нос? Или Принцесса Слизерина уже недостаточно хороша? Поттер опять улыбнулся: ― С тех пор, как я Вас видел последний раз, Ваше Высочество, Вы стали ещё прекраснее! ― Ну вот, уже лучше! ― буркнула слизеринка, а потом, встрепенувшись, прошипела: ― Не переводи тему! Отвечай на вопрос! Поттер, нахмурившись, смотрел в свой стакан: ― Ты струсила, Панси! ― Я?! Да что ты знаешь?! ― Я знаю, что ты струсила и не пришла на свидание, Панси, а что ты там ещё себе надумала, что меня волнует, помимо твоей ценности и стаканности... Кхм... Целости и сохранности... Не имеют никакого отношения к действительности! ― под конец фразы он уже почти кричал, и бармен, до этого флегматично протиравший стаканы у дальнего конца стойки, спрятался за кассой. Она, растерявшись, пробормотала: ― Лев! Настоящий лев! Честный, благородный и глупый! ― и, повиснув на шее, впилась ему в губы страстным поцелуем. У ошеломлённого Гарри даже мысли не возникло сопротивляться. Напротив, справившись со своим удивлением от её напора, он притянул Паркинсон к себе и активно включился в процесс. ― Гарри! Ты что делаешь! ― раздался за их спинами возмущённый вопль. Он оторвался от Панси и картинно закатил глаза: ― Вот, только этого мне и не хватало! Чтоб тебя... Она хихикнула, и он снова потянулся к ней. ― Гарри! Отлепись от этой суки! ― Рон с силой дернул Поттера за рукав так, что тот чуть не свалился со стула. Убедившись, что она не пострадала от внезапного рывка, Гарри обернулся к другу, даже не пытаясь задушить рвущийся наружу гнев: ― Рональд! Какая встреча! ― Поттер знал, до чего его друг ненавидит обожаемого Молли американского актёра, в день начала президентской компании которого несчастному Рону не повезло уродиться. Издевательство сработало, так что и без того красный, как рак, Уизли ещё и запыхтел от негодования. ― Тебя, что, мамочка одного гулять отпустила? ― намёк на то, что мать Рона внимательно выспрашивает когда и с кем, иногда не пуская совершеннолетнего Уизли заниматься своими взрослымиделами, тоже не пропал втуне ― было видно, как побелели сжатые до предела кулаки рыжего. Тем не менее, Гарри решил сделать контрольный выстрел в нестабильную психику своего друга: ― И, что, не проверила, сделал ли ты уроки? С рёвом Ром бросился на него, как бык на тореадора, вперёд головой. Панси с визгом отскочила, а Поттер, заранее доставший палочку, срубил буяна Левикорпусом. Туша Уизли, потеряв последний контакт с мозгами и полом, пронеслась мимо них по воздуху и впечаталась головой в стойку бара. Услышав удар дерева по дереву и вопли друга, Гарри поморщился: ― Ой-вей! Таки, в столе будет вмятина! Овид списаменто! Панси заинтересованно спросила: ― А что это за овид? ― Сириус придумал. Затыкает рот тому, на ком применено. Заклинания отмены нет, развеивается через сутки. ― Жесть! ― Гарри? ― появлению ещё одного действующего лица он не удивился. Чему бы он действительно удивился ― это если спустя минут пять в баре не соберётся весь Хогвартс с Шармбатоном в придачу. Однако, как ни крути, а с лучшей подругой он действительно был рад увидеться. ― Гермиона! Привет! ― он обнял Грейнджер, улыбнувшись поджавшей губки Панси. ― Это ты с собой привела? ― отпустив её, он кивнул на висящего в воздухе и вращающего выпученными глазами Рона. ― Нет! И не ты? ― она подозрительно посмотрела на него. ― А эта что тут делает? ― она, наконец-то, разглядела наслаждающуюся спектаклем слизеринку. ― Грейнджер! ― кивнула ей та. ― Паркинсон! ― ответила Гермиона. ― И, всё-таки, что ты тут делаешь? ― Ой! ― всплеснула руками Панси, ― Так много всего делаю, что даже и не перечесть. Последнее, что я помню, ― она скорчила хитрую рожицу, ― целовалась! ― С кем?!! ― удивление на лице подруги было столь велико, что Гарри, уже остывший после стычки с Роном, расхохотался, и через секунду к нему своим сдержанно-мелодичным смехом присоединилась Панси. ― Ну, не с Роном же! ― Ну, не с Уизли же! ― они поглядели друг на дружку и опять рассмеялись. ― Гарри! ― топнула ногой Грейнджер, ― Ты с ней целовался? ― А почему бы и нет? ― Поттер подошёл к Паркинсон и притянул её к себе за талию, а та собственнически закинула руки ему на плечи. ― Привлекательная, умная девушка попалась в ловушку моего безграничного обаяния... Кто я такой, чтобы не спасти беззащитную красотку из капкана? Беззащитная красотка щипнула спасителя за бок, Гермиона покраснела, а Панси хихикнула. Гермиона открыла было рот, чтобы что-то сказать, но тут в баре появились ещё два действующих лица. Гарри хлопнул себя ладонью по лицу, поскольку ситуация начала походить на действие в дешёвом спектакле: ― Да, давайте сюда ещё всё Министерство приведём! ― пробормотал он себе под нос. ― Что здесь происходит? ― рявкнул затянутый в шутовское трико аврор, явно пытаясь напугать веселящуюся молодёжь. Тесные лосины небесно-голубого цвета обрисовывали малейшие детали мужского естества, отвлекая внимание от сверкающих позументов обтягивающего лилового верха. Стоящая рядом с ним Тонкс, предусмотрительно завернувшаяся в мантию, скрывающую её балаганный наряд, закатила глаза и помотала головой, что-то беззвучно прошептав. ― Привет, Тонкс! ― Гарри радостно обнял Нимфадору, успевшую треснуть напарника по руке, в которой тот уже поднимал палочку. ― Привет, Щеночек! ― ласково ответила та и поцеловала его в щёку, отпустила Поттера и шагнула к Гермионе. Ошеломлённый аврор возмущённо наблюдал за обнимашками-целовашками, периодически подёргивая палочкой. ― Вот, Мервин, смотри, как всякий уважающий себя аврор должен приветствовать Героев! ― Весело сказала Тонкс. Мервин, засмущавшись и потупив глаза, широко расставил руки и шагнул к Гарри. Тот ловко увернулся: ― Убери свои грязные лапы, извращенец! Вот, с ним обнимайся! ― выпучивший глаза Уизли без толку пытался открыть рот, чтобы крикнуть, что он тоже не такой, но объятья и лобызания аврора оказались неотвратимы, как цунами. Когда Мервин с ним закончил, по лицу Рона текли слёзы, увидев которые, Тонкс опять закатила глаза и буркнула: ― Нашёл, наконец, своё счастье! ― и, посмотрев на напарника, скривилась и добавила: ― А этого, похоже, придётся в почётный караул перевести. Понабрали тут!... ― Она опять перевела взгляд на Рона: ― Приставал или драться лез? ― Драться... ― озадаченно подтвердил Гарри. ― Понятно! Сегодня, кстати, рекорд установил, мы его пятнадцать минут назад отпустили! ― Во, даёт! А что это с ним? ― Да, кто ж его знает! ― Звёздная болезнь! ― подала голос молчавшая до этого Гермиона и раздражённо отвернулась в сторону. Панси, до этого совсем не участвовавшая в общении, вопросительно посмотрела на Гарри. Тот спохватился: ― Три тысячи чертей, где моя чёртова учтивость, задуши меня смеркут! Тонкс, позволь представить тебе Панси Паркинсон! Панси, это Нимфадора Тонкс, нынешний глава аврората, вдова Римуса и мать моего крестника. Ну, и, конечно, тоже мой друг. Дамы церемонно присели в книксене: ― Приятно познакомиться! ― Приятно познакомиться! ― выпрямившись, Тонкс внимательно оглядела Панси: ― Я много о вас слышала, мисс Паркинсон! ― Надеюсь, только плохое? ― Увы, мисс... ― Панси, если Вам не трудно! ― Тогда ― на тыи Тонкс, хорошо? Так вот, Панси, из этого источника, ― она ласково потрепала Гарри по макушке, ― плохого, боюсь, о тебе мы не услышим... ― Надо же, какая досада! Стараешься, зарабатываешь репутацию, и всё под конец оборачивается пшиком, наталкиваясь на таких твердолобых, не способных по-настоящему оценить сумрачный гений! ― Панси подхватила под руку блаженно улыбающегося Гарри, который чувствовал, как внутри него разливается тепло. Ещё бы, четыре стопки Пшеничной― это не шутки! Тонкс ещё раз потрепала его волосы: ― Ну, мы пошли! Мервин, пакуй клиента и ― за мной! Гарри подошёл к другу и с доброй улыбкой вполголоса сказал ему: ― Если ты, козёл, ещё раз назовёшь при мне девушку, мою или не мою ― неважно, сукой, я тебе яйца оторву и заставлю съесть, понял? ― Убедившись, что тот понял, он махнул напарнику Тонкс: ― Забирайте! Напарник и на этот раз не стал долго думать, а, схватив Рона за руку, потянул его вслед Тонкс, как воздушный шарик. Паркинсон оценивающе посмотрела на аврора и протянула: ― Чего-то ему не хватает! ― У Вас нет сахарной ваты? ― спросил Гарри бармена. Тот лишь покачал головой. ― Ты знаешь, Панси, если сюда сейчас ворвутся грабители в масках или шайка хулиганов, то сразу начинай танцевать и петь, а я подхвачу! ― Зачем? ― спросила опять оставленная за бортом Гермиона. Поттер снисходительно на неё посмотрел: ― Это ― Болливуд, детка! ― он взял Панси за руку и потянул её за столик в зале, кивком позвав за собой Гермиону. Они выбрали наименее освещённую кабинку, поскольку Гарри внезапно вспомнил о необходимости прятаться от журналистов, и расселись, причём Паркинсон ненавязчиво оттёрла Грейнджер и уселась рядом с Гарри, предоставив той занять место напротив. ― Что у тебя случилось с Роном? ― спросил он Гермиону. ― Это, Гарри, не так важно, как вопрос о том, что случилось с самим Роном. ― ответила та, кусая губы. ― Ну, хорошо, что случилось с Роном? ― Как я и сказала ― звёздная болезнь, ― спокойно сказала Грейнджер, ― Представь, Волдеморт убит, министр убит, ты ― в больнице, толпа Пожирателей ― трупы, примерно такая же кучка со стороны защитников Хогвартса. Полная неразбериха, паника... И тут Пророкпубликует интервью Рона с Ритой Скитер, в котором он правдиво рассказывает, как терпеливо в течение многих лет шлифовал твой характер и, практически, лично готовил тебя к решающей битве твоей жизни... ― #$&!!! ― Именно! Недоедал ночами, мирился с твоим дурным нравом, учил правилам хорошего тона. Ха-ха! Правилам хорошего тона! В общем, общая мысль такова, что, если бы не Рон Уизли, то и Победы бы никакой не было! Ты не пойми меня неправильно, ― быстро затараторила она, увидев, как у Гарри раздуваются ноздри. ― Рон ничего такого даже близко не говорил, но он дал интервью, и Рита, ну ты знаешь, какая она... ― #%$%&!!! ― Я бы выбрала другое слово, но это тоже вполне вписывается в её характеристику. Самое-то смешное началось потом. Рон купил сотню экземпляров газеты с его колдографией на первой странице, и всем её раздавал, не опровергая, при этом, ни единого слова из статьи. Потом он организовал фан-клуб себя. Купался в славе и дарил автографы девушкам на обнажённых си... прелестях. И за три недели, что ты валялся в постели, ни разу тебя не проведал! ― Да я и после того его не видел. Ни весточки, ничего. А тут... Что это он на нас набросился? ― Вчера я его с Чо сняла. В буквальном смысле. Хотя, конечно, вру, не сняла... ― Гермиона вздохнула, и Гарри осторожно взял её за руку. ― Я и раньше знала, что Рон... Направо и налево... В общем, по окончании школы я получила доступ к своему доверительному фонду, и у меня появились деньги, чтобы снять квартиру, точнее, студию в Косом... А Рон напросился ко мне жить, ему Молли, видать, совсем жизни не даёт! Ну, вот, пять дней назад прихожу домой ― а там на постели, на моей постели мелькают конопатые ягодицы Рона под аккомпанемент Чо, кавайным голоском кричащей Кончи в меня, Герой, кончи! Сделай мне ребёночка!. Я думала, что с ума сошла. А тут этот... чудак ещё оборачивается ко мне, заметь, не останавливаясь, и пьяным голосом кричит, чтобы я ему поесть приготовила, пока Победитель Волдеморта отдыхать изволят... У меня в глазах потемнело, и я открыла портал с кровати на улицу, куда он с этой... замечательной девушкой и отправился. ― Портал? Открыла? ― с жадным интересом спросил Поттер. ― Заклинанию научишь? Гермиона иронично покосилась на него: ― А кто тебе сказал, что это было заклинание? Панси с восхищением протянула: ― Здорово! Стихийная магия! Гермиона с осуждением покачала головой: ― Тебя бы так довести, Паркинсон! ― Мне, Грейнджер, не светит. Я недоумков не то, что в свою постель не пускаю, а даже близко и на пушечный выстрел. ― А кого же ты пускаешь? ― сузила глаза Гермиона. ― К твоему сведению, я с этим придурком не спала! ― Тебе адреса для любовных писем дать или рекомендации по выбору партнёра? Ах, да, я забыла, ты же у нас заучка. Книжку тебе нужно посоветовать... Телефонный справочник Лондона пойдёт? Там Уизли точно нет! ― Ты её сама уже всю перепробовала или пару номеров в спешке пропустила? Покрасневший Гарри сидел, зажав уши руками, пока не додумался поставить Полог Неслышимости. С чего это его так покоробили разговоры о гипотетических любовных приключениях Паркинсон? Он отвернулся к окошку, размышляя, до чего причудлива судьба своими непредсказуемыми вывертами, а особенно ― о неустроенности Гермионы. По поводу своего потерянного друга он не особо расстраивался; в последний год в нём крепло ощущение того, что Рон рядом с ним только для того, чтобы отсидеться в кустах в время очередной заварушки, а потом выйти к моменту раздачи печенек. Он ясно помнил, что в время Битвы Семи Поттеров видел только пятерых, да и в ходе боя за Хогвартс друга куда-то запропастился. Ну, да и ладно, Мерлин ему судья. Гораздо больше он волновался за Гермиону. Поттер машинально потянулся, чтобы взять её за руку, как обнаружил, что там уже рука Паркинсон. Та улыбнулась и что-то ему сказала с язвительным выражением на лице. Гарри махнул палочкой, прогоняя Полог. От неё это движение не укрылось: ― Не слушал, что ли? Это правильно! Я тебя спросила, не решил ли ты на троих развлечение устроить, раз уж девушки слегка выпили? Тут он заметил, что слизеринка и гриффиндорка уже перестали мериться размером достоинств и числом гипотетических любовников, а вполне дружелюбно общаются, держась за руки. А Гермиона после вопроса Панси отчего-то выжидательно на него смотрит. Не сдалась, значит, ещё! ― Нет, Паркинсон, я думаю, что буду только помехой вашему нежному девичьему счастью. Благословляю вас и ступайте, здесь наверху есть комнаты! Девушки густо залились краской. Нет, от Гермионы Поттер другого и не ожидал, а вот Панси удивила, ещё и добавив локтем в рёбра. Гермиона поднялась со своего места, тем самым вынудив его тоже вскочить, и улыбнулась: ― Вот, Гарри, за это я тебя и люблю. Знаешь, как девушку утешить. И тебе спасибо, слизеринка, хоть я тебя и не рассчитывала здесь увидеть! ― Мне-то за что? ― За язык твой раздвоенный! ― хихикнула Грейнджер. ― Ну, я пошла! ― Постой, ― остановил он её. ― Ты куда? ― Я ― домой. Я же тебе сказала, что живу теперь здесь, в Косом. ― А вообще? ― не отставал он. ― А вообще... Вообще на свете много книг, которые я ещё не прочитала. ― И? ― Пиши мне, Гарри, ― похлопала она его по груди. ― Не забывай, ― и, отвернувшись, пошла на выход в Косой переулок. ― А ты жесток, Поттер! ― вздохнула Панси. Гарри сел, и она прижалась к нему, обхватив руку. Он аккуратно вырвался из захвата и отодвинулся, насколько позволяло не очень широкое сиденье. Улыбка, которую Паркинсон заморозила на своём лице, постепенно стекала с её лица, превращаясь в хищный оскал. ― Ты что это, Поттер? ― прошипела она. Он покачал головой: ― Ничего не получится, Паркинсон! ― Почему? ― сквозь зубы выдавила она. ― Потому что, ― ответил Поттер. ― Почему? ― настойчиво спросила она. ― Кое-что произошло, ― нехотя сказал он. ― Не одна ты в ту ночь проявила слабость. ― Да, давай, теперь всё на меня свалим! ― съязвила она. ― Умоляю тебя! ― поморщился Гарри. ― Давай, без вот этого! ― Без чего? ― Без сцен! ― он помолчал. ― В общем, в тот вечер произошло нечто, чего теперь не исправить... ― Кто-то умер? ― Панси! ― с осуждением покачал головой он. ― Нет. Я кого-то встретил... ― Малфоя, я надеюсь! ― Панси добавила ещё яда в голосе. ― Тьфу на тебя! Нет, девушку... ― И что, любовь с первого взгляда? ― Нет... Не совсем... ― Ну, тогда что такое непоправимое случилось? ― Мы провели ночь вместе... ― Катались на мётлах или искали дорогу в покои Гриффиндора? ― Я понимаю твоё негодование, Панси, но... ― Что ― но? ― она вскочила, сверкая глазами. ― Да сядь же ты! Паркинсон, вместо того, чтобы усесться обратно, села напротив, так что теперь их разделял стол: ― Можно подумать, это твоё первое постельное приключение! ― Нет, ― ответил он. ― Это не было постельное приключение. Это была любовь. ― Любовь, ― сказала она горько. ― Любовь! А я... ― А ты ― струсила, ― он посмотрел ей в глаза. ― И подумала на меня плохо. ― А ты и рад был... Утешиться! ― Я не желаю оправдываться, ― он откинулся на спинку скамейки. ― Ты всё равно не можешь быть моей. Что мне делать, Панси? ― Что? Об стену убиться, идиот! Ярость клокотала в ней, как готовое взорваться зелье в котле Нелвила. Стиснув зубы, она с глубоко дышала, пытаясь успокоиться. Когда на её лицо вернулось её обычное иронично-высокомерное выражение, она добавила: ― Ты знаешь, Поттер, мне кажется, что тебе стоит меня поблагодарить, что я не пришла. Ты что, думаешь, у нас бы с тобой чем-нибудь кончилось? Ты же не предполагаешь всерьёз, что я тебя на свидание позвала? О, нет, мы с Драко хотели тебя немного разыграть, но, к сожалению, у него оказались другие дела... Поттер при этих словах улыбнулся, вспомнив, чем именно был занят Малфой в тот вечер. ― Что ты скалишься, Поттер? ― Ничего, как-нибудь потом расскажу!... Ты знаешь, мне хочется ещё выпить. Присоединишься? Панси мрачно кивнула, соглашаясь. Ещё через полчаса Гарри прижимал к себе Паркинсон за талию, а она при этом глупо хихикала. Заказанная бутылка Пшеничнойбыла уже наполовину пуста. ― Врёшь ты всё, Поттер, нет у тебя никакой девушки! ― А вот, и есть! ― Ха-ха, тогда скажи, как её зовут? ― Не скажу! ― Я её знаю? ― Паркинсон, ты, что, пьяна? ― Я? Да! А ты, что, хочешь воспользоваться моей беспомощностью? ― захлопала глазками Паркинсон. ― Никогда! ― с пафосом сказал юноша, ударив себя в грудь. ― Герой! ― восхищенно сказала она, а потом хитро улыбнулась. ― Ты, просто, не знаешь, что делать! ― Панси, я, хоть и пьян, но не настолько, чтобы меня на слабовзять! ― Ну, за это надо выпить! Будь здоров! ― Будь здорова! Фу, ну и гадость, всё-таки! ― Ага, гадость! ― Ты меня, что ли, споить пытаешься? ― А правда, что у меня грудь маленькая? ― У тебя хорошая грудь... Красивая! И размера ― как раз, как я люблю! ― Убери руки, развратник, люди смотрят! ― Не смотрят, я Полог поставил, ещё только мы сюда сели! ― Хотя бы поцелуй девушку, если уж лапаешь! Поттер в видимым усилием отлепил руку от груди Панси и обхватил ладонью её шею, большим пальцем поглаживая щёку. Она не выдержала и сама прилипла к его губам, запуская язык ему в рот. Гарри с шеи передвинул руку ей за спину, сильнее к себе притягивая и притискивая. Паркинсон закинула ноги ему на колени, и Поттер перенёс руку на её бёдра, сжимая их и поглаживая. Когда его ладонь забралась ей под юбку, девушка оседлала его колени, не прекращая поцелуев. Гарри обеими руками схватил её ягодицы и, сильно сжав, потянул на себя, отчего она выгнулась, запрокинув голову и застонала. ― Скорее, неси меня уже в чёртовы номера! ― горячо прошептала она ему на ухо. ― У меня есть идея получше... ― он трясущимися от нетерпения руками бросил на столик пару монет и аппарировал. В кабинете зельеварения, оборудованном в подвале, стояла деловая тишина, время от времени прерываемая звоном флаконов и шипением зелий. Две подруги, экипированные по высшему разряду, ― тяжёлые плащи из толстой драконьей кожи, маски из магического стекла со встроенными артефактами автономного дыхания и зачарованные перчатки до локтей и сапоги, ― спокойно и деловито практиковались в изготовлении препарата, который их местный наставник, усмехнувшись, отнёс к какому-то классу В, и который в специализированной лавке а Косом Переулке предлагался за девятьсот галлеонов порция. Зелье было очень востребовано волшебниками в возрасте, у которых вместе с грушевидностью фигуры образовывалось сползание шевелюры с макушки вниз. То самое, что средневековые монахи искусственно создавали себе ещё в молодом возрасте, чтобы старшие товарищи не чувствовали себя обделёнными их главным распорядителем. Причёска, к слову, именовалась тонзурой. Ингредиенты для зелья были вполне дешевы, но приготовление состояло из пяти десятков этапов, каждый из которых требовал совершенно особых условий. К примеру, тринадцатый день после новолуния и юго-восточный ветер на стадии номер шесть. Опять же, выверенные до песчинки количества составляющих и до долей секунды ― время каждой стадии. Поневоле приходилось пользоваться артефактом замедления времени, применение которого обещало головную боль и тошноту следующим утром. Зато выход был поистине королевским ― из малого котла, в котором надлежало приготовлять зелье, получалось сто тридцать семь порций. В общем, день кропотливой работы давал вполне неплохой доход. Раз в месяц. Наконец, девушки завершили последнюю стадию. Теперь оставалось лишь убедиться, что всё было сделано правильно. Каждая достала пипетку и, взяв немного драгоценного состава, капнула на заранее приготовленного слизняка. Пару секунд ничего не происходило, а потом оба слизняка покрылись длинными густыми волосами. ― Наконец-то! ― голос блондинки звучал глухо из-за маски. ― Уже пятая попытка! Кто же мог знать, что проект, предложенный папой, окажется таким сложным?!! ― Ему, вроде, результаты ещё не требуются! ― хихикнула шатенка. ― Зато мы с тобой ― молодцы! Шесть часов непрерывной концентрации без права на ошибку! ― А ещё, ― добавила блондинка, ― папа сказал, что, за вычетом компонентов зелья и расходов на использование лаборатории весь доход от продажи пойдёт нам в качестве карманных денег! ― Наконец-то я смогу купить себе ту сумочку! ― мечтательно закатила глаза подруга. Обе принялись методично и споро фасовать продукт по заранее приготовленным изящным флаконам с оскалившимся Йети на этикетке. ― Слушай, я чего-то не понимаю! ― вдруг начала блондинка. ― Мы, что, единственная страна, где пользуются палочками? Шатенка задумалась: ― Да нет же! Вот, к примеру, Болгария, Эстония и ещё, по-моему, Гондурас используют палочки. Остальные страны ― лишь когда ситуация того требует. Китайцы и русские пользуются посохами, арабы и персы ― фамильярами, японцы ― вообще всем, что под руку попадётся, иногда даже просто листками бумаги, на которых пишут необходимое заклинание... ― Откуда ты всё это знаешь? ― Пока ты с задумчивым видом бродишь по саду с книжкой, я пытаю Бьянку насчёт местных традиций. Оказывается. мы знаем так мало! Слушай! ― вдруг спохватилась шатенка. ― Луна уже почти полная! Пойдём, что ли, на мётлах полетаем? ― Голышом? ― спросила подруга. ― Не, ― смутилась девушка, ― голышом я не пойду! Тут много человеческой прислуги! Один этот похотливый... Как его? Такой, с сальными глазками... ― Ты дворецкого имеешь в виду? Отец его сегодня уволил по моей просьбе! ― А другие? ― Ну, ладно! ― примирительно сказала блондинка. ― Наденем шляпы и мантии. Так даже интереснее будет! ― Малую возьмём? ― А куда же мы без неё? Панси проснулась от режущего глаза света. Попытка прикрыть глаза вернула ей ощущения. Она лежала на боку на не разобранной кровати, сзади притиснутая мужским телом, одна рука которого крепко держала её за грудь, а другая покоилась на бедре. Её собственная рука за спиной обнимала мужчину. Вся одежда была на месте. Чёртов гриффиндорец, который даже упившись до посинения готов охранять мою девичью честь, задери его мантикора! Чёртова девичья честь, из-за которой я его упустила! Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт! Из её глаз полились слёзы, обильно орошая подушку. И, что, всё? Полапал, поцеловался, и ― обратно к Дафне? Мерзкий лицемер! С трудом сдерживаясь, чтобы не зарыдать в голос, она откинула лежащую не ней руку. Поттер, не просыпаясь, откинулся на спину. А в грудь-то вцепился! Одно утешение ― грудь ему, похоже, и вправду нравится! Гадкое похотливое животное, кобель недоделанный! Осторожно высвобождаясь, она выползла из кровати. И что мне теперь делать? Если я ему не нужна? Если он меня так бездушно отверг? Слёзы полились ещё сильнее. Гарри, который, перевернувшись, остался лежать с запрокинутой головой, звучно захрапел. Спишь, скотина? И дела тебе нет до моих страданий! Ужасно захотелось достать палочку и сотворить что-нибудь по-слизерински безобразное. Панси вышла из спальни, аккуратно прикрыв за собой дверь и пошла искать выход. Спускаясь по лестнице, она увидела дверь в чуланчик, в котором явно должны были быть мётлы. Только свист ветра в лицо, только адреналин при перегрузках могли заглушить горечь и обиду. Открыв дверь и обнаружив там средства передвижения, Паркинсон выбрала любимую Молнию Поттера, ласково погладив её рукоять. Она ещё постояла, ожидая, что любимый, обнаружив её уход, бросится вниз по лестнице, будет её просить и уговаривать, но она всё равно останется непреклонной... Утерев слёзы с лица, Панси вышла за дверь и оседлала метлу. 20 июня. После обеда К садовнику, на корточках пропалывающему цветочную клумбу, неслышно подкралась девушка. Точнее, это ей казалось, что неслышно. ― Доброе утро, маленькая хозяйка! ― не оборачиваясь, сказал Фабио. ― Здравствуйте, Фабио! ― ответила девушка, уже на таясь. ― Почему вы ко мне на вы, маленькая хозяйка? ― Сколько тебе лет, Фабио? ― Вы ― хозяйка, и я не должен проявлять фамильярности в общении! ― ответил молодой человек, рукой в перчатке приподнимая полу широкой шляпы, чтобы на неё поглядеть. ― И тебе не нравится, когда я обращаюсь к тебе на ты, не так ли? ― Вы можете обращаться ко мне, как угодно, маленькая хозяйка, я же буду обращаться к вам, как мне велит моё достоинство и воспитание, ― почтительно кивнул садовник. ― А если бы я приказала обращаться ко мне на ты? ― Я же сказал, маленькая хозяйка, достоинство и воспитание! ― развёл руками Фабио. ― А если бы я попросила? Садовник стянул перчатку с одной руки и протянул её в сторону своего сарайчика. Почти сразу же в руку влетела бархатная подушечка для моления, какую подкладывают в церкви на жёсткую скамью. Он положил подушечку рядом с собой на дорожку и жестом пригласил блондинку воспользоваться предметом. Та села, аккуратно разместив коленки на подушке и прикрыв их подолом сарафана. Садовник с улыбкой наблюдал за ней, а когда она разместилась, кивнул ей, глядя на неё сверху: ― Просите! Девушка хихикнула, показав не подушечку: ― Фабио, а как так получилось, что дочь твоего хозяина на коленях просит тебя? ― Я не знаю, маленькая хозяйка! Может, я ― очень хороший садовник? ― робко предположил молодой человек. ― Ты проказник, Фабио, а не садовник! ― рассмеялась блондинка. ― Ты выполнишь мою просьбу? ― Для меня это будет большая честь! ― серьёзно кивнул он. ― Может, даже слишком большая, но я надеюсь, что справлюсь! ― Я в этом просто уверена! А ты не ответил на мой вопрос! ― погрозила она пальчиком. ― Какой вопрос? ― Я тебя спросила, сколько тебе лет! Садовник молча продолжал выдёргивать из земли между цветков тонкие стели сорняка и складыватьиз на кусок брезента рядом с собой, а девушка всё ждала ответа. ― Мне скоро будет двадцать два. ― Я могу тебе помочь? ― она показала рукой на клумбу. ― А как я объясню хозяину выдерганную клумбу цветов? ― спросил он, улыбаясь, при этом протягивая ей другую пару перчаток, её размера. Причём, перчатки опять прилетели без каких-то заклинаний, как бы сами собой. ― Ух, ты! ― восхитилась девушка. ― А как это у тебя получается? ― Очень просто! ― смутился садовник. ― Всего лишь, немного волшебства! Она оторвалась от прополки и погрозила ему пальцем, а потом спросила: ― Расскажи мне о себе, Фабио, пожалуйста! ― Моя жизнь не столь интересна... ― заметив нахмуренное лицо девушки, он поспешил продолжить: ― Как может показаться со стороны. ― Если не хочешь ― не рассказывай! ― прервала затянувшееся молчание блондинка. ― Я не стану... ― Ты знаешь, что такое ― быть избранным? ― вдруг спросил молодой человек. Она неуверенно помотала головой. ― Это когда некто ― боги, судьба, неважно ― ставит тебя в такое положение, что от твоего выбора зависят жизни. ― Чьи жизни? ― Иногда ― просто близких, иногда ― целого мира. Гильгамеш, например... Зороастр... ― Ну, ты сказал! ― хихикнула девушка. ― Гильгамеш! ― Чтобы разрушить мир, не нужно армий, достаточно одного человека, коснувшегося божественной силы. Чтобы остановить такого человека, достаточно лишь остановить одного человека. ― Я ничего не понимаю! ― Твой отец стоит на пути того, кто мог бы принести в этот мир зло. Если его не станет ― мир погибнет. Если не станет кого-то из его семьи ― погибнет твой отец. ― А при чём здесь ты? ― Я? ― садовник выдернул очередную травинку. ― Я всего лишь пропалываю дурную поросль. ― Это иносказание? Он лишь неопределённо пожал плечами. ― Как-то всё мрачно получается! ― Разве? ― удивился он. ― Оглянись вокруг! Ты сидишь под красивейшим в мире солнцем Италии в прекрасном саду у прекрасного моря. Ты сама ― прекрасна! Мрачно ― это когда всего этого нет. Ни солнца, ни Италии, ни сада... ― Ни меня? ― улыбнулась девушка. ― Ни тебя, ― серьёзно кивнул он. ― А как ты стал таким... ― она помахала зажатым в руке пучком травы. ― Рассудительным и... сильным? ― А я в армию пошёл, как мне восемнадцать исполнилось... ― А дальше? ― Два года, проведённые в парашютных войсках, кого угодно сделают... рассудительным и сильным. ― А потом? ― Потом? Потом я занялся прополкой! Вход в пещеру долго искать не пришлось ― амулет, наконец-то взявший след, довольно точно вывел Поттера на место, проведя между многочисленных ловушек, замаскированных мхом и туманом. Он стоял у небольшого возвышения посреди обширного болота, которое, скорее, напоминало вход в секретный бункер. По крайней мере, другого объяснения появлению пещеры в заболоченной местности он придумать не мог. Странно было, что сам вход никак не охранялся, но, с другой стороны, Гарри понимал, что то, что ему удалось невредимым пройти полный ловушек лабиринт в тумане ― это большая удача. Сапогу, которым он задобрил Прожорливого Бога Липкой Трясины ещё в начале пути, сразу была подобрана замена во всё том же рюкзаке, который ему купил отец. Гонка началась два дня назад, когда к нему в дом практически вломилась мрачная Дафна. С порога отодвинув Поттера в сторону, она молча прошла в гостиную, заглянула на кухню и остановилась у лестницы. ― Где она, Гарри? ― напряжённо спросила она, глядя вверх в сторону второго этажа. ― Кто? ― удивился он. ― Панси! Где Панси? ― она повернулась, зло на него глядя. ― Не понял! ― возмутился он. ― Она была с тобой три дня назад и с тех пор её никто не видел. Гермиона сказала, что оставила вас в Котле, а бармен сказал, что вы куда-то аппарировали... ― Гермиона? ― опять удивился Поттер. ― Да, да, Гермиона! Мистер Паркинсон начал искать дочь вчера, когда она вторую ночь подряд не дала о себе знать. Она, конечно, совершеннолетняя, семнадцать ей уже есть, но он всё равно к ней относится, как к маленькой девочке. Три дня назад Милисента подписала её на свидание с Роджером Девисом, хотя Панси и была против. В общем, этот прощелыга за ней зашёл и увёл на свидание. Когда отец потребовал его дать отчёт, Роджер сказал, что Панси его сразу послала, как увидела в Дырявом Котлетебя. Что происходит, Гарри? ― он шагнул было к ней, чтобы обнять, но она зло остановила его: ― Не прикасайся ко мне! ― зябко обхватив плечи руками, она потребовала: ― Я жду! Гарри понял, что его самого начинает трясти. От злости на Дафну, которая уже придумала невесть, что, и от страха за Панси, бесследно исчезнувшую. Причём, с каждой секундой паника при осознании того, что он может её более никогда не увидеть, охватывала его всё сильнее. Стоящая рядом Дафна пока ещё не понимала, что происходит, и смятение Поттера, чуть не рвущего на себе волосы, приняла за следы раскаяния. ― Так где она, Гарри? В нашей спальне? Или в другой? Ты теперь в каждую из двенадцати своих спален по девушке приведёшь? ― вскипела она. На Гарри её истерика подействовала отрезвляюще. Он сделал шаг вперёд и поймал брыкающуюся девушку в свои объятья. ― Я люблю тебя, Дафна! ― сказал он ей на ухо. ― Всегда помни об этом! Отпустив её, он развернулся и вышел на улицу. Сзади хлопнула дверь, и догнавшая его Дафна схватила его за руку, пытаясь не отстать от его размашистого шага: ― Ты, что, не знаешь, где она? Она пропала, да? Что происходит, скажи мне, пожалуйста! Гарри остановился и взял её за плечи, глядя в глаза: ― Послушай, я был сильно пьян. Настолько, что с трудом себя контролировал. В какой-то момент мы аппарировали в спальную, а потом... ― Что ― потом? ― напряжённо спросила она. ― А потом она плакала оттого, что я ― не с ней, а я гладил её по голове, пока она не заснула. А когда я проснулся, её уже не было! ― Ты поступил, как свинья, Гарри! ― медленно произнесла Дафна. ― Если она погибнет, я тебе этого никогда не прощу! Поттер всплеснул руками и потащил её дальше по улице. То она злится при мысли, что он переспал с Панси, то упрекает его в том, что не переспал... В доме не было телефона, а ему нужна была помощь магглов. Пинкертон, вроде как, был вполне уважаемой конторой, которая ему могла помочь. В агентстве его попросили подробно описать пропажу, и Дафна оказалась очень полезной, когда попросила бумагу и карандаш и за пару минут нарисовала отличный портрет подруги. Записав дату исчезновения, агент, который с ними общался, сразу же начал кому-то названивать, а его помощница предложила им пока вернуться домой, чтобы не толкаться в конторе понапрасну. Гарри спросил, нельзя ли ему взять телефон взаймы, и помощница выдала ему нераспечатанный пакетик с одноразовыммобильным аппаратом. Потом они вернулись на Гриммо, и Поттер попытался воспроизвести действия Панси в доме. Его глаза так же, как и её ранее, наткнулись на чуланчик, в котором он не обнаружил одной метлы. ― Что? В чём дело? ― озабоченно спросила Дафна в сердцах всплеснувшего руками Гарри. ― Молния! Она взяла мою старую Молнию! ― Ну, и что? ― А то, что там ресурс полностью выработан! Ещё через пару часов, которые они, не двигаясь, в обнимку просидели на диване, зазвонил телефон. ― Алло, мистер Поттер? ― Да, это я! ― Вам звонит агент Смит из Пинкертона. ― Да-да, я слушаю! ― Два дня назад в середине дня в больницу Бордерс в Мелроуз поступила девушка в состоянии средней тяжести, без сознания, с многочисленными ушибами и переломами. Мы послали им факс с Вашим рисунком, и они подтвердили, что девушка в госпитале и девушка на рисунке ― это одно лицо. Я могу прислать Вам подробную информацию и счёт за услуги с нарочным. ― Мне удобнее самому зайти к вам. Буду через пять минут! ― он вытащил из чуланчика ещё одну метлу и поглядел на Дафну: ― Вернусь через десять! Жди! ― он вышел за дверь и, не таясь, взмыл в небо. Когда он вернулся, Дафна уже была облачена по-походному. Он мягко тронул её руку: ― Любимая, я сам! ― Ты думаешь, тебе удастся так легко от меня отвертеться? ― мрачно спросила она, пытаясь поймать его взгляд. ― Нет, не думаю! ― грустно ответил он. ― Но мне с ней нужно объясниться, и твоё присутствие ничему не поможет. Прошу тебя, ― он сам взглянул ей в глаза. ― Останься! Британия ― маленькая страна. Что такое ― триста километров на север на современнейшей метле со сдвоенным кристаллом, ивовыми прутьями и черенком из жёлтого бразильского ипе? Ещё только успело стемнеть, как Гарри входил в больницу Бордерс. Улыбающаяся девушка на стойке регистрации лишь развела руками. ― Да, такая пациентка я нас была. Но ещё вчера мы дали объявление в газеты, как мы всегда делаем, когда к нам поступают больные без сознания, которых мы не можем идентифицировать, и сегодня за ней явился родственник. ― Кто? ― спросил Поттер хриплым голосом. ― Я не вправе давать Вам такую информацию! ― Да не родственник он ей! ― заорал он, чувствуя, как шрам на лбу начинает болеть. ― Кому вы её отдали? ― Мы провели необходимую процедуру опознания и тщательно проверили документы. Если Вы будете себя так вести, я вызову полицию! ― спокойно ответила медсестра. ― Петрификус Тоталус! ― сказал Гарри, достав палочку, и девушка послушно замерла. Оглядевшись и обнаружив, что больше никого рядом нет, он обошёл стойку и заглянул в монитор. ― Окснам, Окснам, что-то я такое слышал... ― пробормотал он, закрывая карточку Панси на компьютере и выходя из-за стойки. ― Обливиэйт! Когда он открывал выходную дверь, медсестра за его спиной спокойно стучала по клавишам. Выйдя, он достал телефон и начал набирать номер аппарата, который оставил Дафне. ― Алло! ― Кто это? ― раздалось в трубке. ― Что за чертовщина?! ― Дафна, это я, Гарри! ― Докажи! ― У тебя родинка под правой... ― Хм! ― кашлянула девушка. ― И совсем не нужно на весь мир об этом... Ой, а я тут перепугалась! Эта штука сначала тренькала, а потом я, как ты и сказал, нажала зелёненькую кнопочку, а оттуда голос страшный-страшный! Твой, в общем! ― Панси здесь нет! ― Как ― нет? Тот маггл же сказал... ― За ней явился некто Окснам и, сказавшись родственником, забрал её. ― Что-то знакомое... Мне нужно у папы спросить! ― Можешь спросить у мистера Паркинсона? ― Ты, что, боишься моего папы? ― картинно удивилась Дафна. ― И правильно делаешь, если он сказал, что голову тебе открутит ― то так и сделает! ― Дафна! ― Как мне с тобой связаться? ― Сейчас закончим разговор, и ты нажмёшь красную кнопочку. Потом, когда нужно будет мне позвонить, нажмёшь зелёную и через две секунды ― ещё раз зелёную. На бумажку запиши! ― Ты меня, что, за дуру принимаешь? ― возмутилась Дафна. ― Уже записала и три сердечка рядом пририсовала! Всё схвачено! Между больницей и парковкой для автомобилей была довольно-таки большая лужайка, и Гарри улёгся прямо на траву, наложив на себя невидимость. Ещё через сорок минут раздался звонок. ― Гарри! Гарри! ― Да! ― ответил он. ― Гарри! Гарри! ― Ты трубку к уху поднеси! ― крикнул Поттер что есть мочи, спугнув стаю гусей, спавших неподалёку. ― Гарри, ты меня слышишь? ― раздался вопль из трубки. ― Да слышу, слышу! ― ухо так болело, что ему пришлось переложить трубку к другому, молясь, чтобы хоть это уцелело. ― О, наконец-то! А то я подумала, что эта штука не работает! ― обрадовалась Дафна. ― Трубку у уха нужно держать! ― с трудом удержался от ругательств Гарри. ― Что ты выяснила? ― Всё плохо! ― огорчённо сказала Дафна. ― Этот Окснам ― страшный человек! Такой же больной на всю голову, как Сам-знаешь-кто, и не менее могущественный! Мистер Паркинсон с папой набирают отряд, но надежды мало. ― А почему я никогда о нём не слышал? ― В какой-то момент он понял, что силы, которую он получит в результате изучения магии и тренировок, всё равно слишком мало, и тогда он стал искать рецепт Силы в древних книгах. Знаешь, там, жертвы, девственницы... Я боюсь, Гарри! Уж лучше бы ты с ней всё-таки... ― Это мы всегда успеем! ― не подумав, ляпнул Поттер, и ему тут же пришлось не только отстраниться от телефона, но и зажать его между коленей, чтобы не оглохнуть. Когда аппарат перестал надрываться, он опять поднёс его к уху: ― Всё? ― спросил он. ― Я только хочу добавить, что, не воспринимай это, как пустые угрозы. Если я тебе что-то пообещала, то я это выполню! ― Гарри не стал переспрашивать, что именно она ему пообещала открутить, предпочитая оставаться в счастливом неведении. ― Но почему ― Панси? ― Ну, он же ― чистокровный! ― естественно! Все чистокровные в Британии знают друг друга. Увидел в газете фотографию, вспомнил, что она ещё не замужем, и понял, что это ― как раз идеальная жертва для ритуала. ― Ты знаешь, где он живёт? ― Большой черный замок на юго восток в двадцати... Стоп! Ты, что, очумел? Он же тебя по стенке размажет! Ему больше трёхсот лет! Не пущу! Гарри замолчал. Дафна права. Он не мог, не имел права погибнуть и оставить её одну. ― Послушай, любимая! ― Не пущу! ― уже рыдала она. ― Послушай! Я никогда не позволю тебе жить с трусом, так и знай! Даже если этим трусом буду я! Ты меня слышишь? ― Да, слышу! ― сквозь слёзы ответила она. ― Я люблю тебя, Гарри! ― Я тоже люблю тебя! ― он нажал красную кнопку на аппарате и вытер влагу с лица. Ночь была безлунной, и искать замок, пусть даже и большой, в кромешной тьме было полнейшим безумием. Однако, он сел на метлу и неспешно полетел на юг. Когда, по его прикидкам, он пролетел двадцать километров, Гарри осторожно снизился, вызвав Люмос. Когда буквально в метре под ним показалась вода, он резко дёрнул вверх и чуть не свалился, но смог выправить метлу и дотянуть до земли. Там он устроился на ночлег в ожидании напряжённого дня. Следующее утро началось с открытий. Он обнаружил себя посреди маленького ― метров восемь в диаметре ― островка посреди небольшого пруда. Пуд находился в прогалине между двух небольших рощиц, а с севера колосилось овсяное поле. В просеке, уходящей на юг и далее изгибающейся, над деревьями виднелась чёрная башня. Поттер быстро умылся и затолкал в себя бутерброд, после чего сел на метлу и полетел в сторону замка. Когда он пролетел через лесок, он увидел стоящую посреди большого открытого пространства крепость. Она как будто была сделана из обсидиана, настолько гладкими и чёрными выглядели стены. Юноша заложил вираж с набором высоты, облетая замок по большой дуге, чтобы не врезаться случайно в защитный купол. Ни души. Он приземлился со стороны ворот в пятистах метрах от стен, спешился, затолкал метлу в рюкзак и направился в сторону приветливо распахнутых створок. Четыреста метров. Триста. Двести. Сто. Напрягала мёртвая тишина и отсутствие щита у замка. Восемьдесят метров. Через открытые ворота уже можно было разглядеть пустой двор. Пятьдесят. Всё тихо. Ни звука. Он вошёл во двор и остановился. Тихо. Двор выложен брусчаткой того же чёрного камня. Если бы не играющие солнечные блики, то было бы совсем темно и страшно. В дальней от ворот стене виднелась арка. Странно. Когда Поттер облетал замок, никаких ворот помимо главных он не обнаружил. Ну, конечно, по меркам Англии замок был большой ― около сотни метров в поперечнике. Половину территории занимали постройки вместе с центральным укреплением, а половину ― двор, предназначавшийся для размещения защитников, оборонительных сооружений и материалов. Вот, по этому двору сейчас и шёл Гарри к дальней стене, точнее, к арке в ней, которая изнутри была подсвечена каким-то зеленоватым светом. Уже на подходе к ней стало видно, что свечение идёт от остатков солнечного света, пробившихся сквозь густой туман и отражённых мхом, покрывающим землю. Точнее, не землю. Зайдя под арку, Поттер понял, что перед ним ― затянутое туманом болото. Лужи трясины зловеще чернели между зелёных кочек, а в полутора метрах над этим висела густая пелена тумана. Какая-то сказочная нереальность была в этом, особенно, учитывая, что, по его прикидкам, здесь должна была быть стена, а за ней ― заросший клевером луг. Гарри осторожно ступил на дрогнувшую под его весом кочку и достал из рюкзака метлу, здраво рассудив, что ехать ― лучше, чем идти, а лететь ― лучше, чем ехать. Когда он её попытался активировать, метла бесполезным куском дерева упала ему под ноги. Однако, идти, да ещё и по болоту ― хуже, чем лететь! Используя метлу, как щуп, он осторожно двинулся вглубь болота, всё дальше уходя в туман. Через пару часов он остановился и хлопнул себя ладонью по лбу, после чего отложил метлу и стащил с плеча рюкзак. Он достал оттуда поисковый артефакт в виде рубинового кулона и радостно обнаружил на нём красную точку, которая, к его сожалению, указывала прямо в топь. Поттер с щелчком повернул рубин в креплении, и вместо точки возникла стрелка, направленная вдоль дорожки из кочек, по которой он шёл. Теперь он мог передвигаться быстрее, поскольку артефакт показывал, куда можно ставить ногу и куда нет, а, кроме того, показывал проход в этом лабиринте. То, что кулон среагировал на вставленный в него волос Паркинсон, означало, что Гарри на верном пути. В этом тумане совершенно не было времени, оно там просто не существовало. Когда Гарри потерял счёт поворотам и изгибам и уже с трудом волочил ноги, он остановился на кочке, достаточно большой, чтобы лечь и вытянуть уставшие конечности, достал из рюкзака спальный мешок и залез в него, сразу забывшись тревожным сном. Снилась ему Панси, отчего-то с торчащими вверх усиками, как у насекомого, каким-то тоненьким хоботком и с прозрачными крылышками. Сначала она просто прогуливалась по лужайке. Потом, чуть не ломая коготки, руками выковыривала из земли огромный золотой самородок. Потом была какая-то шумная вечеринка, как Гарри показалось, на День Рождения Панси. Там были и слизеринцы, одетые в жёсткие коричневые фраки, и гриффиндорцы, все какие-то маленькие и мохнатые, и когтевранцы, тоже маленькие, но в серебристых доспехах... Какие-то подарки... Профессор Спраут с большой склянкой золотистого зелья... Дафна, надменная и ослепительно красивая, с огромными узорчатыми крыльями... Потом Панси бьётся в какой-то огромной паутине, пытаясь освободиться, но лишь сильнее запутывается. К ней подбирается отвратительного вида старикан с бульдожьим лицом и бакенбардами. У старикана шесть очень длинных ног, заканчивающихся не ступнями, а острыми клинками, растущими прямо из плоти. В руке он держит чёрный кинжал, лезвие которого покрыто рунами, из которых сочится тьма, а гарда сделана в форме паука, который расправил лапки и уже готов их вонзить в жертву вслед за лезвием. Паркинсон уже не может шевелиться, опутанная паутиной, как верёвками, и палач, приблизившись, рвёт на ней одежду, обнажая грудь, и со зверской ухмылкой направляет туда своё страшное жало. Гарри кричит и, размахивая какой-то саблей, отрубает ему руку, а потом закалывает точным ударом в торс. Потом ― Панси в белоснежном платье, в фате. Неимоверно красивая и счастливая, и он подходит к ней и тянется губами... На месте Панси оказывается огромная полупрозрачная белёсая с зелёным оттенком тварь с такого же цвета длинными спутавшимися волосами и бесцветными глазами, беззубым ртом , огромными длинными руками, сморщившейся оттянутой вниз когда-то женской грудью, торчащими рёбрами и впалым животом и... отвратительным паучьим брюхом, прикреплённым к круглому тазу с растущими из него тонкими, как палки паучьими ногами числом восемь штук. Тварь ловит Гарри одной рукой за шею и тянет головой вперёд к неожиданно широко распахнувшейся бездонной пасти, явно не собираясь останавливаться на откусывании головы. Откуда-то слышится жалобный птичий клёкот. Отчаянно упираясь руками и ногами в края бездны, Гарри закричал.. И проснулся, чувствуя, как сердце готово выпрыгнуть из груди вслед за легкими, бешено закачивающими кислород в организм. Это что же я такое вчера курил?подумал Поттер, пытаясь отдышаться. Кошмарные картинки отказывались выветриваться из головы, вновь и вновь всплывая яркими видениями. Отчего-то ему было плохо. Может, эти грибы, что растут на каждом встреченном пеньке? Кряхтя, словно старый дед, Гарри выбрался из спальника и сложил его. Чёрная вода трясины не вызывала доверия, и он достал воды из рюкзака, чтобы умыться и попить. Ощущения, что он спал или отдыхал, не было. Он закинул рюкзак за спину, взял в одну руку бутерброд, в другую ― бутылку воды и кулон и побрёл дальше, почти немедленно потеряв счёт времени. Очнулся он только тогда, когда перед ним вырос тёмный зев пещеры. Стрелка показывала туда, и где-то там его ждала Панси. Не могла не ждать. Каким-то шестым чувством он знал, что она верит, что он придёт за ней. В пещере, как ни странно, было вполне сухо. Поттер послал было вперёд светляка, который освещал путь впереди и должен был предупредить об опасности, но, разглядев в конце довольно длинного уходящего вниз коридора свет, быстро его потушил. Идти сразу стало тяжелее, и он быстро пожалел, что не может видеть в темноте. Чтобы ступать тихо, ему приходилось практически ползти, ощупывая каждый камешек. Наконец, он дошёл до того места, откуда ему открывался вид на огромный зал с расставленными по стенам светильниками и люстрой под потолком. Пол зала был покрыт трещинами. Внимательно приглядевшись, Гарри осознал, что это не трещины, а какой-то непонятный узор, настолько правильными и изящно очерченными были эти канавки в чёрном камне. Посреди зала в окружении четырёх светильников стоял каменный монолит, изрезанный всё теми же бороздами, который выступал из пола где-то на пол-метра. Над монолитом склонилась какая-то фигура в балахоне. Оттуда раздавался непонятный звон и скрипы. Чуть дальше камня стояла нелепая статуя из того же обсидиана, выглядевшая выше пояса, как крепко сбитая женщина с тяжелой грудью и искажённым звериным оскалом лицом. Ниже пояса был непонятный шар, окружённый отходящими от пояса... паучьими ногами. Волосы его зашевелились, и он почувствовал, как ночной кошмар оживает вновь. А заодно и та лапша, что он вешал тогда в апреле на нежные ушки любимой змейки. Так вот ты какая, Ллос!несмотря на то отвращение, что вызывала у него богиня, он почтительно склонил голову, невзирая на то, что вряд ли статуя ― а тем более уж богиня ― могла его видеть. Фигура в балахоне разогнулась, обошла камень и направилась к проходу в дальней стене зала. На столе, очевидно, на алтаре, лежала обнажённая Панси, растянутая на столе за руки и за ноги цепями, которые были закреплены в кольцах в полу. То, что она была жива, не вызывало сомнений ― грудь её мерно вздымалась в такт дыханию ― но лежала она неподвижно и, очевидно, была без сознания. Нашел!Гарри охватила такая радость, что его усталость сняло, как рукой. Приготовив палочку, он стал ждать, пока палач удалится и, наложив на себя дезиллюминационные чары, двинулся к столу. Стараясь не обращать внимание на Паркинсон, которую он впервые видел без одежды, он принялся изучать кандалы, в которые она была закована. В каждом из углов стола было просверлено отверстие, через которое проходила цепь, словно якорная ― на корабле. К цепям крепились древнего вида кольца, скреплённые болтами и гайками. Только сейчас сообразив, что Паркинсон не было нужды лежать совсем не укрытой, он достал из рюкзака одеяло и бросил на неё сверху. Покопавшись в своей безразмерной поклаже, он отыскал два разводных гаечных ключа и принялся прилаживать их к гайкам наручников, стараясь как можно меньше шуметь. Туго затянутые гайки не сразу поддались, но великий бог Архимед сегодня был на его стороне, и он, с трудом стронув гайку с места, дальше уже открутил её пальцами, чуть не упустив её в самый последний момент. После этого он отвинтил гайку с другой стороны, освобождая руку и машинально отмечая, каким варварством было заключить эту нежную кожу на запястьях в грубое железо кандалов. Гарри положил её ручку поверх одеяла вдоль тела и занялся следующей. Когда та тоже была освобождена, он достал палочку. ― Эвернейт! ― шепнул он, одновременно кладя ладошку на рот Панси. Её веки дрогнули, она попробовала было встать и вырваться, мыча ему в ладошку. ― Панси! ― позвал он. ― Панси, это я! Не шевелись, сейчас я тебя освобожу! Она повернула глаза в его сторону и кивнула. ― И ни звука, поняла? ― предупредил он вопрос, который она хотела задать. Паркинсон опять кивнула. Гарри достал из рюкзака комплект одежды и положил рядом с ней: ― ты помнишь, что с тобой случилось? Можешь мне рассказать вкратце? ― Сломалась метла, ― прошептала она. ― Я врезалась в дерево. Было очень больно. Очнулась, когда меня вывозил из больницы этот гадкий тип. Я не могла ничего сказать, да и эти дурацкие маггловские белые доспехи... ― Муфлиатис! ― шепнул Поттер. ― Наверное! Он вылечил мои переломы... ― Что он с тобой сделал? ― напряжённо прошептал он. ― Ничего такого! ― прошептала она. ― Ему для ритуала нужна девственница. Он молча сжал её руку: ― А что за ритуал? ― Не знаю! Он меня чем-то усыпил! Что это? ― она кивнула на одежду. ― Я, что, без одежды? ― с удивлением Гарри увидел, что она заливается краской. ― Ты, что, гадёныш, видел меня голой? ― закусив губу, она отвернулась. ― Панси, не сейчас! Ты одевайся, а я пока освобожу твои ноги! ― он двинулся к другому концу алтаря. ― Не подглядывай! ― шепнула она. Гарри вернулся к ней и совершенно неожиданно с чувством впился ей в губы. ― Что это, Поттер? ― с сожалением отпустив его губы, зашипела она, когда он оторвался. ― Ты ― восхитительна, Панси! ― прошептал он, тронутый её стеснительностью, и снова двинулся к её ногам. Быстро управившись с кандалами, он подождал, пока она оденется в одежду и подал ей руку, помогая встать с обсидианового монолита. Он хихикнул от того, как нелепо его походная одежда сидела на Паркинсон, но выбирать было не из чего. Хорошо, хоть ботинки удалось более-менее плотно. Панси поёрзала, приноравливаясь к непривычному для неё нижнему белью. ― А палочка твоя где? ― шепнул Гарри. В ответ она лишь пожала плечами. ― Ну, и чёрт с ней! ― он достал из рюкзака небольшой дамский кинжал, скорее, напоминающий перочинный ножик и отдал его Панси, взял её за руку и повёл на выход, сам при этом пятясь, чтобы видеть проход, куда ушёл тип в балахоне. Тихонько, стараясь не шуметь, они дошли до входа в ведущий коридор, и Поттер сделал шаг в него. Девушка внезапно остановилась. ― Ты что, Панси? ― спросил он её. ― Всё! ― просто ответила она. ― Что ― всё? ― Я дальше идти не могу! Что-то меня не пускает? ― она вымученно улыбнулась. ― Ты иди! ― Ты что говоришь? У тебя, что, крыша поехала? ― возмутился Гарри таким громким шёпотом, что его эхо заплясало по круглому залу. Он зашел обратно и двинулся в сторону чёрной статуи, забирая вправо, чтобы загородиться ею от прохода. Паркинсон догнала его, остановила и прижалась к груди: ― Я знала, что ты придёшь... ― только и сказала она. ― Это же ― я! ― шепнул он ей. Панси энергично закивала головой, не отрываясь от его груди. Взявшись за руку, они зашагали к проходу. Беспрепятственно достигнув его, они прошли через него в коридор, более похожий на подземелье, особенно тем, что по обе стороны располагались клетки для узников, которые в настоящее время были пустыми. Лишь в четвёртой справа в углу темнела какая-то масса, которая зашевелилась, когда они приблизились. Панси переместилась за левую руку Поттера, прячась за него. Гарри ткнул палочкой в замок клетки, открывая его и ступил назад, держа палочку наготове. Теперь стало ясно, что в клетке ― человек, но был он, скорее, похож на гимнаста в сине-красном облегающем трико с маской на голове, на которой были нарисованы продолговатые белые глаза. На красную часть костюма, покрывающую голову, плечи, грудь, кисти и ступни, были нанесены чёрные жилки паутины. Поттер подошёл к каменному столбу посреди коридора и начал биться о него головой. ― Ой, дурак! Ну, надо же! ― шептал он. ― Захотелось перед девчонкой повыпендриваться, напридумывал ужасов! Ой, дурак! От этого увлекательного занятия его оторвала Паркинсон: ― Прекрати истерику! Кто это? ― Это? ― он поднял голову и посмотрел на акробата. ― Здравствуй, Питер! Бывший узник, уже покинувший гостеприимные стены своей клетки, присел и стал оглядываться по сторонам: ― Я не Питер! Откуда... ― Меня зовут Гарри! ― протянул ему руку Поттер. ― Это ― Панси... ― Меня зовут Паркинсон! ― с вызовом бросила та новому знакомому. ― Ты ― свободен! ― продолжил Гарри. ― Сам выход найдёшь? ― Э, нет! ― возразил акробат. ― Я не оставлю двух детишек без защиты! Вы идите на выход, а я разберусь с Драуком... ― Панси не может выйти! ― возразил Поттер. ― Кто такой Драук? ― Этот мерзкий маньяк себя так называет... ― с лестницы, которой заканчивался коридор, послышалось цоканье множества маленьких коготков по камню. Питер тут же прыгнул на потолок, непонятно, каким образом удерживаясь там. Гарри спрятался за колонной, задвинув Паркинсон себе за спину. С лестницы спустился тот самый тип в балахоне. Почти сразу же рядом с ним в пол ударила толстая белая нитка и тут же убралась. Едва уловимым движением Драук сдвинулся в сторону, пропуская мимо вторую такую же, а потом сбросил свою накидку. На несколько секунд Гарри полностью забыл о смертельной опасности, о Питере, который пытался атаковать и о Панси за спиной. ― Ну, и урод! ― воскликнула она. Посмотреть, действительно, было на что. Их взорам предстало то самое существо, которое нападало на Панси во сне Гарри ― широколицый старикашка с бакенбардами и чёрным хитиновым торсом, прикреплённым к тазу, из которого выходят шесть паучьих ног и толстое блестящее брюшко. В одной из рук Драук держал чёрный клинок, тоже виденный Гарри во сне, только вот гарда была, скорее, похожа на нормальную гарду. Размахивая клинком, монстр легко отбивал нити, которые в него посылал акробат. ― Сектумсемпра! ― взмахнул палочкой Поттер. ― Редукто! Редукто! Чудовище даже не сделало попытки защититься. Заклинания, попадая в него, казалось, не оказывают совсем никакого эффекта. В какой-то момент Драук повернулся в сторону идущего на него юноши и направил на него отверстие на своём брюшке. ― Протего Тоталус! ― закричал Гарри, но толстая струя быстро застывающей белой жидкости, проигнорировав заклинание максимальной защиты, ударила в него, отправляя в полёт к ближайшей стене. Больно ударившись о камень, он обнаружил себя пришпиленным со всех сторон к стене этой самой вязкой субстанцией. Рука с палочкой тоже оказалась погребена. Питер, скача по стенам, как заяц, приземлился за столбом рядом с Панси, которая замерла от ужаса, глядя на Поттера. ― Паркинсон! ― потормошил он её. ― Паркинсон, сделай ладони лодочкой и закрой глаза! На полном автомате она сделала, как он просил. Питер поднял свою маску, оказавшись под ней вполне приятным молодым человеком, и смачно плюнул ей в ладони, за один раз целиком заполнив весь объём. Тут она, почуяв неладное, с ужасом посмотрела на свои руки и чуть не разжала ладони, чтобы избавиться от тошнотворного продукта. ― Нет! ― удержал её кисти Питер. ― Иди, освобождай его! ― И прыгнул навстречу приближающемуся чудовищу. Держа ладони подальше от себя, Панси поспешила к размазанному по стенке любимому с брезгливым выражением на лице. Дойдя, она плеснула этой гадостью на белую массу, заодно ещё и вытерев руки о неё. Субстанция начала размягчаться и опадать, освобождая Поттера. Её почти хватило, только правая рука осталась зафиксированной в кисти. Панси достала из-за пояса надаренный Поттером ножичек и, профессионально крутя его между пальцев, спросила Гарри, вплотную придвинув лицо к его: ― А знаешь, что делает волк, попавший в капкан? ― наслаждаясь промелькнувшим на секунду в его глазах ужасом. Она аккуратно отпилила не очень легко режущуюся массу от стены и потом, крепко прижав его руку к себе, принялась освобождать рукав, с улыбкой глядя Поттеру в глаза. Он схватил её в охапку и вместе с ней прыгнул в сторону, уклоняясь от очередного плевкаиз брошка Драука. Последний только что закончил упаковыватьакробата и двигался на забившуюся в угол парочку. Бросив быстрый взгляд на Питера, Гарри увидел, что тот уже выгрыз отверстие в своей маске и усердно плюёт на окутавшую его субстанцию. Гарри вскочил и побежал в сторону от восьмилапого монстра, с трудом увернувшись от очередной порции клея, ударившей в стену как раз между ним и Паркинсон. Пришла пора придумать, чем достать нечувствительного к магии Драука. ― Акцио дверь! ― крикнул он на бегу, открывая дверь в клетку, рябом с которой стояло чудовище. Дверь с силой ударила в Драука, отбрасывая его к противоположной стене. Под ноги Гарри откатился чёрный клинок, который он тут же зажал в левой руке. Питер, быстро освободившись, уже скакал, как ни в чем не бывало, по стенам и потолку. Испорченную маску он снял за ненадобностью. Злобно сверкнув двумя парами глазок, старичок-паучок выстрелил в Панси, которая пыталась найти укрытия, пробираясь вдоль стенки. Удар застал её врасплох, и она бессильно замерла, пришпиленная к камню. Поттер сообразил, что стрелять слишком часто Драук не может и рванул к ней на помощь. Монстр танцевал на месте, уклоняясь от нитей Питера, а потом, выждав момент, выпустил из обоих запястий такие же, только с петлями на конце, ловко накинув их на голову акробата. Тот попытался было плюнуть, чтобы растворить их, но его горло уже было слишком сильно сжато. Драук накинул ещё пару петель на шею, тоже стянув их, потом пару на запястья и потащил задыхающегося Питера к себе. Поставив его на колени, он накинул на горло ещё одну нитку, взяв её обеими руками, перехлестнул ещё раз и начал душить. Акробат, до этого ещё как-то удерживавший петли от удушения, стремительно побагровел и начал хрипеть, пока его мучитель со злобной усмешкой стягивал петлю всё сильнее. Гарри, пытавшийся чёрным клинком освободить Паркинсон, услышав хрипы своего союзника, обернулся. Драук стоял к нему боком в каком-то десятке метров, но был вне досягаемости движущихся предметов. Можно, конечно, было попытаться развалить колонну Бомбардой, но неизвестно, подействует ли магия, и не обвалится ли потолок от такого вмешательства. Он оставил Панси и бросился на помощь задыхающемуся Питеру, обходя монстра так, чтобы не попасться на вид его многочисленным глазкам. Вот, остаётся ещё метр... Он не смог заставить себя ударить в спину даже такому отвратительному созданию, сделал ещё шаг, появившись перед донельзя удивлённым Драуком, и со всей силы загнал клинок ему в грудь так, что пробил её насквозь. ― Проверни! ― просипел акробат. Прежде, чем Гарри успел осознать умом, что тот предлагает сделать, руки сами повернули рукоять. Гарда внезапно пришла в движение, и плетёная вязь на ней превратилась в восемь паучьих лапок, которые тут же глубоко вонзились в свою жертву, кромсая плоть и высасывая жизнь. Драук повернул к нему своё лицо: ― Дурак... Девка уже... посвящена... Не спасёшь... Убей! ― прошипел он из последних сил. Юноша испуганно отдёрнул руку, когда вокруг клинка начало собираться облачко тьмы, как бы стягиваясь со всего тела заваливающегося на пол монстра. С толчками, как бы глотая, кинжал втягивал в себя эту тьму, переливаясь всеми оттенками чёрного, одновременно иссушая хитиновое тельце Драука. За какой-то десяток секунд только что грозившее убить их чудовище превратилось в хрупкие останки, готовые рассыпаться при первом прикосновении. Рядом по-прежнему задыхался Питер. Очнувшись, Поттер вытащил из того, что раньше было монстром, клинок, который уже сложил свои страшные лапки, и повернулся к союзнику, намереваясь перерезать петли, стягивающие его шею, то тот, увидев кинжал, ещё сильнее вытаращил глаза и забился в испуге, заслоняясь вытянутой рукой. Поглядев на зажатое в руке оружие, Гарри сообразил, что это ― совсем не то, что стоит подносить к чьему бы то ни было горлу. Заранее морщась, он протянул руку и, чуть не насильно разжав рот Питера, запустил туда два пальца, пытаясь надавить на слюнные железы и добыть хоть немного растворителя. Когда у него это получилось, он сразу размазал полученный продукт о затянутую на горле совсем посиневшего акробата паутину, отчего петли сразу начали таять и отваливаться. Сорвав остатки нитей с шеи, Питер, сделав пару вдохов, тут же начал отплёвываться. ― Придурок, руки мыл? ― крикнул он Поттеру. Тот, брезгливо держа два пальца в стороне, спустил на пол рюкзак и достал оттуда бутылку воды, которую тут же бросил акробату. Ещё одну он достал себе и принялся поливать свою руку, пытаясь отмыться. При этом он следил за Питером, который, прополоскав рот и напившись, подошёл к Панси. ― Паркинсон, закрой глаза! ― вежливо посоветовал тот. Она зажмурилась, и он начал прицельно плевать в какие-то только ему видные точки на сковывающей её массе. Клей стал расплываться, освобождая девушку. Как раз в тот момент, когда она, наконец, отлипла от стены и начала падать, её мягко ухватил за руку Поттер, сразу прижав к себе. Акробат внимательно за ними следил. ― Ну, что, найдёте выход? ― спросил он. ― Да, тут недалеко! ― пожал плечами Гарри. ― У этого... ― Питер кивнул в сторону хитиновых останков, ― наверху были лаборатории, в которых он ставил опыты... Там есть образцы моей крови. Мне нужно всё уничтожить! ― Успехов! ― кивнул Поттер. ― Пожалуйста! ― уже отойдя от них, обернулся акробат. ― Не говорите никому, что меня видели! Поттер кивнул вслед Питеру, уходящему вверх по лестнице. ― Ну, что, пойдём? ― спросил он Панси, которую продолжал сжимать в кольце рук. ― Выход ― здесь! ― кивнула она в сторону, куда ушёл их неожиданный союзник. Гарри взял её за руку и повёл в указанном направлении. Когда он занёс ногу над ступенькой, Паркинсон замерла. ― Что такое, Панси? ― спросил он. ― Я... Мне не пройти! ― на её глазах проступили слёзы. ― Что-то меня держит! Гарри потянул её за руку и заметил, как из воздуха там, где проходила воображаемая линия порога, сгустилась какая-то тонкая, почти невидимая паутина чёрного цвета. ― Пойдём на тот выход! Почти бегом они преодолели не очень большое расстояние, подошли к проходу и... Паркинсон снова застряла. ― Он что-то говорил про какое-то посвящение... ― сказал Поттер, разглядывая точно такую же едва видимую чёрную паутину, удерживающую Панси. ― Я ничего на знаю ни про какое посвящение! ― раздражённо бросила она. ― Я почти всё время была без сознания. ― Хм... ― он смотрел на экран телефона, который только что вытащил из кармана. ― Сигнала нет. И я не уверен, что сигнал есть снаружи, ― он хлопнул себя кулаком по лбу. ― Чёрт, как же я не догадался попросить Питера позвать на помощь! Гарри спустился по лестнице и направился к жертвеннику в середине зала. Панси поспешила за ним: ― Стой, куда? ― она попыталась ухватить его за рукав, но он и сам остановился, отчего она с размаху на него налетела и сразу же оплела руками по бокам: ― Почему ты не можешь сам пойти за помощью? ― Потому, Панси, ― Гарри высвободился и за руку повёл её к алтарю. ― Я не уверен, что ты опять никуда не денешься. А потерять тебя опять я не хочу! ― Какие громкие слова! ― язвительно заметила она. ― Стоило думать о том, как меня не потерять до того, как меня потерять! ― закончив эту тираду, она нахмурилась и, шевеля губами, начала проговаривать её про себя, чтобы понять, всё ли правильно она сказала. ― В общем, я от тебя не отойду и на шаг, ― оторвал её от этого занимательного занятия Поттер. ― Вместе попытаемся найти выход отсюда. ― А если я отсюда никогда не смогу выйти? ― с вызовом спросила Панси. ― Тогда мы навсегда здесь останемся, ― равнодушно пожал он плечами. ― А как же безутешная Дафна? ― с тайным садистским удовлетворением она поняла, что её стрела попала в цель, когда лицо Гарри болезненно исказилось. ― Ты знаешь... Мне кажется, что безутешная Дафна спустит меня с лестницы, если узнает, что я оставил тебя одну в этой темнице. И будет права, между прочим! ― А ты ей не говори, что меня нашёл! ― на сдавалась Панси. Поттер, разворачивающий на жертвенном столе скатерть с заклинанием для само-сервировки и последующей утилизации отходов, лишь удивлённо на неё посмотрел, но ничего не сказал. ― Скажи мне, Поттер... ― Панси, жующая бутерброд с чёрной икрой и запивающая его горячим душистым чаем, налитым из странного медного термоса с трубой сверху и с краником, запнулась. ― Гарри... Скажи мне, что это за Питер? Он вполне ничего такой! ― добавила она игривым тоном. ― Человек-Паук, ― мрачно буркнул в ответ Поттер. ― Человек-Паук? ― хихикнула она. ― Это же комикс! Откуда он здесь? Нет, я понимаю, мы ту все волшебники и все дела, но Человек-Паук... Это, по-моему, через край! ― Откуда я знаю, может, этот Окснам нашёл способ проникнуть в другие миры, ― ответил он. ― Алтарь Ллос же у него зачем-то есть? ― Ллос? ― развеселилась она. ― Человек-Паук? Ха-ха-ха! Нам ещё птицы Рух для комплекта не хватает и тебя, поедающего жуков. ― Смотри, накаркаешь! ― покачав головой, Гарри принялся убирать импровизированный стол, скатав скатерть прямо со всем содержимым. Как и обещала инструкция по эксплуатации, в свернутом виде она опять превратилась в кусок красивой ткани с бахромой. ― Я думаю, что на сегодня достаточно приключений, ― сказал он, доставая спальные мешки и матрасы из своего рюкзака. ― А зачем это ты достал два спальника? ― с подозрением спросила Панси. Он, не говоря ни слова, развернул их и, сцепив молнии двух спальных мешков, превратил их в один большой. ― Посмотрите-ка, у него уже всё предусмотрено! Над местом для ночлега пришлось установить ещё и палатку, поскольку светильники в зале отказывались гаснуть. Они залезли в спальный мешок, и некоторое время лежали в тишине. Потом Панси, голова которой привычно покоилась на руке Гарри, почувствовала, что тот к ней повернулся. ― Гарри, ты что делаешь? ― спросила она, почувствовав поцелуй на своей шее. ― Угадай с трех раз! ― буркнул он, целуя её чуть ближе к уху и руками залезая ей под одежду. ― Гарри! ― позвала она. ― Гарри! ― не добившись он него никакого отклика, она оттолкнула его от себя и села, крича: ― Гарри! ― Ну, что? ― спросил он, зажигая Люмос. ― Я тебе ничего такого не дозволяла! ― зло сказала Панси. ― Надо же, а тогда в кабаке только что не изнасиловать меня пыталась, ― возразил он. ― Вот, тогда и надо было воспользоваться моментом! ― Но я.... ― Не мог? Чувство долга мешало? Верность? А куда теперь делась твоя верность? ― всё сильнее распалялась она. ― Всё, про Дафну уже забыл? Тут уже Гарри не выдержал и тоже вскочил, тряся её за плечи: ― Да я чуть тебя не потерял, понимаешь? Навсегда! Я не могу тебя потерять снова! Она отвернулась и внезапно тихим голосом произнесла: ― И поэтому ты решил сжалиться надо мной и дать мне то, чего я от тебя хотела? Кинуть голодной собаке кость? Подачку мне сделать решил? ― она посмотрела ему в глаза: ― Мне не нужна твоя жалость и не нужны твои подачки! ― и она яростно закричала: ― Клянусь, пока стоит этот мир, я не буду твоей! Едва заметный толчок пронёсся по каменным плитам, воздух на секунду загустел и снова вернулся в своё нормальное состояние. Палатку будто сорвало ветром, исчезли и матрасы со спальниками. Несколько секунд, казалось, ничего не происходило, а потом с находящегося высоко над ними свода зала начали падать каменные блоки, не долетая до них и растворяясь в воздухе, обнажая тёмное небо, расчерченное яркими полосами. С ужасом прижавшись к Гарри, Паркинсон поняла, что это звёзды, с бешеной скоростью несущиеся по небосклону. Свод обвалился полностью, оставив вокруг площадки зала лишь обгрызенные на высоте двух метров стены. Становилось всё холоднее, и в выемку в холме, которая образовалась в результате обрушения купола, постепенно начал заползать даже не туман ― какие-то бесформенные хлопья плотной взвеси в воздухе. Сначала они покрыли склоны выемки, переползли через стены и затопили собой площадку зала, а потом стали громоздиться всё выше, закрывая собой небо. Эта субстанция излучала очень слабый свет, так что Панси могла видеть находящееся рядом лицо Поттера, но уже на расстоянии вытянутой руки этот туман закрывал собой всё. Ещё один толчок пронёсся мимо них, всколыхнув студенистую массу, и Панси поняла, что они прибыли... ― Что это было? ― спросила она, ощущая, как слова вязнут в воздухе. ― Я думаю, ― донёсся издалека голос почти прижавшегося к ней Поттера, ― что это был конец. ― Конец чего? ― спросила она, не решаясь поверить в ту ужасную правду, которую и сама уже знала. ― Конец мира, Панси! ― ответил он. ― Что бы ни случилось, не отпускай моей руки! Они поднялись и наощупь двинулись вдоль площадки, пытаясь найти выход. Довольно быстро они обнаружили участок вокруг жертвенника, над которым туман освободил полусферу высотой около десяти метров, в которой можно было и видеть друг друга, и слышать без помех. Паркинсон тут же порывисто прижалась к Гарри, с силой стиснув его торс. Он же нежно гладил её по голове. ― Тут была статуя? ― нервно оглядываясь по сторонам, спросила она. ― Да, ― сказал он. ― Чертовщина какая-то. Хотя, логику в этом всём искать сложно. Они двинулись к стенам зала и вдоль них добрались до входа. Там же нашлись ступеньки, по которым Гарри двинулся было вверх, но почувствовал, что Паркинсон остаётся на месте. ― Я по-прежнему не могу отсюда выйти! ― сказала она, зная, что он даже не сможет её услышать. По дрожи его руки она поняла, что он хохочет. Подождав, пока его истерика прекратится, она потянула его искать второй выход. Они обошли вдоль стены всю площадку, потом попали в темницу и добрались до второй лестницы. Чары прочно удерживали Панси внутри её темницы. На обратном пути, двигаясь вдоль другой стены, Гарри нащупал в стене разлом и попытался вытащить её туда, но клетка работала и в отсутствие стен. Когда они вернулись обратно к алтарю, оба выглядели подавленными. ― Чёрт! ― выругался в сердцах Поттер. ― Что ещё? ― спросила Панси. ― Моего рюкзака нет! Эта новость её, как ни странно, привела в состояние умиротворения. Значит, они не будут мучиться долго. Паркинсон показала на висящий за поясом Гарри кинжал Драука: ― Надеюсь, ты знаешь, как этим пользоваться? ― Нет! ― испугавшись того, что она пыталась ему сказать, он, как бы защищаясь, выставил вперёд руку. ― Даже не думай об этом! ― Гарри! ― она повысила голос: ― Ты должен будешь!.. Не сейчас, позже! Прошу тебя! ― Вот, позже об этом и поговорим! ― ответил он. Они легли, прижавшись друг к другу и завернувшись в его мантию. Несмотря на обстоятельства, Паркинсон где-то на задворках сознания пребывала в восторге и неге от его объятий. ― Какой же ты, всё-таки, дурак!― подумала она, засыпая. ― Какая же я дура! Из сна их вырвал какой-то скрежещущий звук, донёсшийся сверху, совершенно невозможный, как им показалось, в этом покрывшем землю киселе. Панси подняла голову и вопросительно поглядела на проснувшегося Поттера. Скрежет раздался снова, теперь уже с другого направления. И ещё раз. Создавалось ощущение, что что-то над ними перемещается в тумане над ними, облетая площадку по кругу. Гарри, несколько секунд глядевший в никуда отрешённым взглядом, вдруг вскочил на ноги, испугав её, и посадил вплотную к алтарю, используя его, как укрытие. Потом он выхватил палочку и присел на корточки рядом с ней, прикрыв своим телом. ― А ну отпусти меня! ― зашипела она. ― Тише! ― сказал Поттер. ― Палочка есть только у меня. Не бойся, я тебя в обиду не дам! Она было попыталась его отодвинуть, но со вздохом признала, что он прав, и, что бы на них не напало, только у него есть шанс защититься. Временами доносящийся скрежет становился всё громче, и вдруг, всколыхнув массу тумана, из него на площадку вынырнула огромная птица, при виде которой у Панси расширились глаза. Огромная, метров шести высотой, тварь видом своим напоминала белого орла-переростка. Лапы, казалось, способны были удержать слона, а клюв мог легко вместить человека. ― Ступефай! ― закричал Поттер, направляя палочку на птицу. ― Редукто! Ступефай! С таким же успехом он мог бы размахивать вантузом, поскольку заклинания не сработали. Было похоже, что магия вообще отсутствует в этом странном когда. Поняв это, Гарри убрал палочку и, выхватив паучий кинжал, тут же бросился на птицу, приготовившуюся было пригвоздить его своим огромным клювом. Клюв ударил в то место, где он стоял буквально мгновением раньше, а Поттер, в свою очередь, подскочил к ноге птицы и, как зубочисткой, ткнул в неё кинжалом. Чудовище недовольно дрыгнуло ногой, и он отлетел в туман. Подавив рыдание, Панси бросилась было вслед за ним, но страшная птица преградила ей дорогу. ― Панси, прячься за алтарь! ― раздался крик Поттера. Сам он уже, прихрамывая, появился из тумана. На его боку расплывалось кровавое пятно. Он снова бросился на птицу, но та, боднув его клювом, швырнула на камень алтаря. Раздался хруст, и Панси увидела, что обе ноги его изогнуты там, где не должны бы изгибаться, а одна из штанин пропорота торчащей костью. Захлёбываясь слезами, Паркинсон бросилась к Поттеру, который, выплёвывая кровь на каждом слове, нашёл в себе силы прохрипеть: ― Панси, прячься в тумане, я её задержу! Оглушительно закричав, птица подняла клюв, намереваясь добить свою жертву. Панси закрыла собой Поттера, вытянув перед собой руки: ― Не трогай его! Пожалуйста! Ведь тебе нужна я! Не трогай!!! Чудовище, как бы раздумывая, повернуло голову набок, рассматривая Паркинсон одним глазом. Панси села на колени перед Поттером, который судорожно пытался ухватить её непослушными руками, сняла с себя мантию и, скатав её, приложила к истекающей кровью дыре в его боку, прижав сверху его рукой. Она наклонилась к нему и поцеловала. ― Прощай, моя любовь! Помни меня! Она погладила его по щеке и повернулась к птице, которая, словно ждала этого, тут же осторожно, чтобы не поранить, ухватила её своей лапой и взмыла вверх. Гарри, по щекам которого текли слёзы, сумел лишь раскрыть рот в беззвучном крике отчаяния. 20 июня. Время полдникаЗа окном лимузина бойко мелькали бело-красные столбики ограждения. Шатенка нажала на кнопку вызова, и толстое стекло, разделяющее кабину водителя и салон, поползло вниз. ― Скажи-ка, Фабио, отчего мы не могли просто аппарировать в городок? ― спросила она. Садовник-водитель всплеснул обеими руками прямо перед входим в очередной поворот, заставив девушек побледнеть: ― Нон капишо, синьорина, скузи! ― Тебе же папа уже объяснял! ― ответила за него старшая из сестёр. ― В Европе, особенно, в Италии и Испании, свирепствует Инквизиция. За применение магии в городской черте вне скрытых зон могут и на костре сжечь. Поэтому маги и живут на выселках. ― Да что ты волнуешься? ― подключилась младшая. ― Да нас после таких гонок в космонавты возьмут без предварительного отбора! ― Жить хочу, вот и волнуюсь, ― проворчала шатенка. ― А так ― ничего. Она уже мысленно проклинала свою настойчивость, благодаря которой Бьянка, выделив им в сопровождающие садовника, отпустила их развеяться в город. Изначально план был побродить по историческому центру и пройтись по магазинам с одеждой, но против второго возразил сопровождающий, что-то так резко ответивший горничной, что та покраснела вместе с оперативно выучившей итальянский младшей из сестёр, а на первое не осталось времени, поскольку та же самая младшая, узнав, кто будет их сопровождать в поездке, тут же превратилась в маленький вихрь в поисках нарядного платья, а потом заперлась у себя в комнате на два часа, как она выразилась, наводить марафет. В результате выбраться они смогли часам к пяти. Теперь вот эта дорога... Римини оказался весьма живописным городком, и девушки с удовольствием провели следующие три часа, разглядывая местные достопримечательности в старом городе. Сопровождающий их Фабио маячил где-то поблизости, соблюдая при этом дистанцию в десяток метров, как минимум. По младшей из сестёр было видно, что она недовольна тем, что садовник не взял её под ручку во время прогулки, и она усиленно крутила задом при ходьбе, подманивая дичь. Когда солнце село за холмы, выкрасив небо в оранжево-сиреневые тона, девушки поняли, что страшно устали. Старшая из сестёр вдруг резко затормозила. ― Ты что, подруга? ― участливо спросила шатенка. ― Всё, я не могу больше пройти и метра. Чёртова брусчатка! Совершенно невозможно ходить на каблуках! ― Нечего шпильки было надевать! ― прокомментировала младшая. ― Тебя же Бьянка предупреждала! ― она повернулась куда-то в толпу и помахала рукой. Через несколько секунд к ним присоединился Фабио. Младшая что-то начала ему объяснять, на что он, бурно жестикулируя, ответил, произнося слова так быстро, что девушка застыла с ошарашенным выражением на лице. ― Погоди, Фабио! ― сказала она по-итальянски. ― Я так быстро ни одного слова не понимаю! ― Я сказал, ― начал он уже медленнее, ― что разделиться мы не сможем, поскольку мне приказано постоянно держать вас всех в поле зрения. Поэтому у нас, ввиду усталости синьорины, есть два варианта ― либо мы садимся в машину и едем обратно в поместье, либо вы зайдёте в ресторан, к примеру в этот, ― он махнул рукой в сторону дорогого заведения общепита через дорогу от них, ― и там вы проведёте время и наберётесь сил. Младшая пожала плечами: ― Ну, ресторан ― так ресторан... ― Что он тебе сказал, малая? ― поинтересовалась её сестра. ― Сообщил, что у нас очень голодный вид! ― ответила младшая. Вопреки её ожиданиям, Фабио не присоединился к ним в ресторане, а уселся с самого краю стойки бара, откуда ему было хорошо видно не только девушек, но и всё заведение. Всё время, пока они весело щебетали в ожидании заказа и были заняты ужином после его прибытия, Фабио спокойно попивал местную минералку. Глаза его были привычно скрыты за тёмными стёклами очков. Закончив ужинать, девушки по очереди решили посетить дамскую комнату. Сначала попудрить носик сходили сёстры, и младшая на обратном пути остановилась перекинуться несколькими фразами с Фабио. Потом мимо них нетвёрдой походкой двинулась шатенка. Она с улыбкой отметила, как попытки младшей флиртовать с Фабио разбиваются о благожелательную отстранённость последнего, и тут же наступила кому-то на ногу. ― Скузи! ― машинально воспроизвела она любимое слово садовника, с трудом удержавшись от того, чтобы не добавить нон капишоили синьора. ― Братан, зацени, зачётная тёлка! ― донеслось ей в спину. Остановившись, как вкопанная, она обернулась и посмотрела на говорившего. Им оказался хорошо сложенный брюнет, казалось бы, только сошедший с обложки дамского романа ― слегка изогнутые тонкие губы, такой же тонкий прямой нос, пронзительные чёрные глаза и чёрные же волосы, собранные на затылке. Начищенные ботинки с пижонскими длинными носками, чёрные брюки и гавайская рубаха. Почувствовав, что её сейчас стошнит, шатенка в панике бросилась в туалет. ― Фабио, неужели тебе не скучно? ― Нет, маленькая хозяйка. Для меня нет большего удовольствия, чем умиротворённо любоваться тремя прекрасными фиалками. ― Фиалками? ― Фиалка ― мой любимый цветок, ― кивнул Фабио. ― Почему именно фиалка? ― Почему кому-то нравится что-то? ― пожал плечами Фабио. ― Кому-то нравятся розы, кому-то ― орхидеи, а я без ума от фиалок! ― А что бы ты мне подарил? ― Тебе? ― девушке показалось, что садовник внимательно осматривает её, что-то прикидывая. ― Ты знаешь, мне никто никогда не дарил цветов! ― вдруг с совершенно серьёзным лицом пожаловалась она. ― Молодые люди в вашей Англии не очень-то галантны! ― У меня был и остаётся только один молодой человек, ― тихо сказала она. ― И то ― всего на один вечер и одну ночь, ― она было радостно распахнула глаза, когда Фабио вдруг крепко сжал её плечи в своих ладонях, но тут же огорчённо вздохнула после того, как он, отодвинув её в сторону, очень быстро двинулся в сторону туалета. Девушка весело улыбалась своему отражению в зеркале туалетной комнаты. Всё-таки, сменить обстановку, вырвавшись на эту гулянку, было прекрасной идеей. И подруги отдохнули на славу. Жаль только, что не было рядом кого-то милого и любимого, но эту проблему, похоже, и время не исправит. Привычным движением губ разровняв помаду, она ещё раз бросила взгляд в зеркало, проверяя, можно ли ещё к чему-то придраться, подхватила с диванчика сумочку и почти вприпрыжку направилась к двери. Дверь начала открываться навстречу, и шатенка машинально посторонилась, освобождая дорогу. Взгляд зацепился за чёрные начищенные ботинки с длинными носками и, поднимая глаза, она на автомате начала доставать палочку... ― Экспелиармо! ― глухо прозвучал голос из-под серебристой маски, которую уже успел нацепить тот незнакомец из бара, и её палочка устремилась к Пожирателю. Он, не глядя, отбросил палочку в угол и, убрав свою, шагнул к девушке. Когда она бросила ему в лицо свои когти, он лишь с усмешкой отбил из в сторону и, увернувшись от пинка в пах, сильно толкнул её. Девушка упала, стукнувшись головой о ножку диванчика. Пожиратель навис над ней, грубо схватил волосы в пятерню и затащил на диванчик: ― Ну, чо, шалава, втюхалась? Ща мы тебе крылышки-то помнём! Шатенка опять попыталась его исцарапать, и мужчина грубо ударил её. Раз, другой, третий. ― Чо, опухла, мочалка? Не возбухай, а то опять пачку выпишу! Придавив сверху коленом, он двумя руками разорвал блузку у неё на груди, а потом одним движением сорвал лифчик и больно ухватил за грудь: ― А чо, сиськи зачётные! Втиснув колено между её ног, он развёл их, задирая на ней юбку, одновременно распахивая балахон на животе и расстёгивая ширинку. Ну вот, всё и пропало!― мелькнуло у ней в голове. Дверь туалетной комнаты вновь распахнулась, и рыдающая девушка сквозь слёзы увидела Фабио. Садовник бросил быстрый взгляд на неё и шагнул к Пожирателю. Тот только начал к нему поворачиваться, пытаясь натянуть полуспущенные штаны и одновременно достать из их же кармана палочку: ― Ты пацан, вали, пока... В воздухе сверкнула сталь, и колдун начал заваливаться назад. Из его груди торчала рукоятка ножа. Фабио, не обращая внимания на упавший труп, с озабоченной миной на лице бросился к девушке, что-то повторяя по-итальянски. Что-то заботливое и успокаивающее. Шатенка села, запахивая блузку и чувствуя, что шок и оцепенение проходят, и на смену приходит истерика. Душа рвущийся наружу смех, она просипела: ― Ну, ты даёшь! В самый последний момент! А где белый конь? ― Нон капишо, синьора! ― услужливо напомнил садовник. ― Капишо, нон капишо! ― передразнила его. ― Очки бы снял уже! ― она потянулась было убрать надоедливый аксессуар, непроизвольно отпустив моментально разошедшиеся края загубленной блузки. Фабио уклонился, деликатно кашлянул в кулак и вскочил, отворачиваясь: ― Скуза, синьора, скуза! Всё так же не глядя на неё, он шагнул к телу на полу, выдернул нож, оказавшийся изящным кинжалом с покрытым рунами лезвием, и тщательно вытер его о мантию колдуна, мурлыкая себе под нос какую-то песенку. Потом он рванул с Пожирателя маску и замер, замолчав. Почувствовав, что воздух в помещении буквально завибрировал от напряжения, девушка любопытно вытянула голову, пытаясь увидеть, что заставило садовника затихнуть, но его плечи заслоняли ей обзор. ― Ви конданнаре! ― вдруг произнёс он тихим голосом. ― Перче каццо лхаи фатто! Он рухнул на колени, схватил Пожирателя за плечи и начал трясти его, яростно повторяя: ― Фоттуто идиота! Сукьякацци! Фильо ди путтана! Сгорбившись, Фабио сидел рядом с трупом, что-то шепча. Девушке было видно, как он протянул руку, похоже, чтобы закрыть тому глаза. Кто же это такой? Она встала и подошла к садовнику, с каждым шагом узнавая того, кто лежал на полу. Заклятье изменения внешности спало, и ей были видны толстые губы и нос, конопатое лицо... Волосы... Она в ужасе закрыла рот ладонью, только сейчас узнав покрытый рунами кинжал. Не может быть! Сукин ты сын! Не может быть! Она встала на колени рядом с Фабио, прижав к себе его голову, не обращая внимания ни на опять распахнувшуюся блузку, ни на слёзы, капающие на стриженую макушку молодого человека. ― Мне жаль! ― прошептала она. ― Бедный мой, бедный, мне так тебя жаль! Он очнулся резко, будто его внезапно включили. Боль была страшная, настолько страшная, что сразу захотелось опять потерять сознание. Левая рука присохла к пропитавшейся кровью мантии, что Панси использовала в качестве давящей повязки. Взгляд на переломанные ноги вызвал тошноту. Гарри закрыл глаза, и в его голове крутилась только одна мысль ― он потерял Панси. Он её потерял навсегда. Потому, что неизвестно, куда её унесла кошмарная птица, и где её искать, а главное ― как. Дыра в боку не оставляла надежды на светлое будущее. Он и сам начинал чувствовать, что пальцы рук холодеют, ног он уже давно не чувствует, а сознание куда-то плавно утекает. Он дёрнулся и заорал он новой волны боли, прокатившейся по его ранам. Из тумана выползла жуткая тварь. По-настоящему жуткая. Столь мерзкого и отвратительного существа он ещё не видел. Она чем-то походила на ту статую богини, что тут раньше стояла, но при этом была белой, почти прозрачной, как молочный кисель. Она ползла на восьми тонких ножках, сходящихся к тазу, к которому крепилось брюшко, некогда круглое и упругое, а теперь висящее сдувшимся воздушным шариком, заполненным просвечивающими сквозь стенки внутренними органами. Вверх от таза отходил истощённый торс с торчащими рёбрами и грудями, выглядящими как две болтающиеся у пупа тоненькие сосиски. Руки, такие же тощие, как и лапы, и голова с морщинистым обвислым лицом, жидкими спутанными седыми волосами и совершенно прозрачными бесцветными глазами. Да и вся она казалась будто сотканной из этого студенистого тумана, из которого она появилась. Или из сна, в котором он её видел. Тварь потянулась к Гарри своей рукой, кисть которой оказалась неожиданно большой. Дёрнувшись ещё раз, он снова заорал, отодрал левую руку вместе с повязкой от раны и, крича от накатывающих волн боли, пополз в сторону, оставляя на камне жирную полосу крови. Через два метра в голове у него взорвалось, и он потерял сознание. Вновь очнувшись, он понял, что ещё жив, вопреки всему. Он обнаружил себя лежащим на спине. Боли не было, а над головой плескался белый туман. Сил поднять голову не было, но у него получилось повернуть её направо, и он увидел край столешницы алтаря, на котором он каким-то чудом оказался. С трудом он повернул голову налево и сразу же забился в панике. Слева от него сидела? Стояла? Слева оказалась та самая кошмарная тварь. Она протянула руку, и Гарри заорал от ужаса, увидев, как тошнотворного вида пальцы подбираются к его шее. Тварь приподняла ему голову и подложила под неё свёрток, в котором он узнал пропитанную его кровью мантию Панси. Наконец-то он смог оглядеть себя. Он оказался весь освобождённым от одежды и замотанным в паутину. Слой паутины на ногах был особенно толстым, образуя своеобразный гипс. На боку перевязка утолщалась там, где у него ранее была рана. ― Она меня откормит и съест!― пронеслось в мозгу. Тварь покачала головой. ― Она, что, слышит мои мысли?― тварь кивнула, подтверждая его догадку. ― Это опять сон!― он закрыл глаза. ― Мне нужно скорее проснуться! Он изо всех сил зажмурился, а потом вспомнил, что приключилось с Панси, и из его глаз полились слёзы. Единственное, что он мог сделать в этот момент ― плакать о своей потере, поскольку даже пошевелиться не мог и от слабости, и оттого, что его спеленали, как муху. Когда он открыл глаза, тварь по-прежнему сидела рядом. У неё в руке серебром паутины блестел какой-то свёрток. Гарри пригляделся и опознал в свёртке какого-то грызуна-паразита вроде крупной крысы. Тварь полоснула острым когтем по кончику свёртка, и оттуда выдавилось немного бурой пасты, похожей на вишнёвый мармелад Поттер сразу понял, что за этим последует и с трудом удержал рвотный позыв. Тварь внимательно на него поглядела, а потом протянула руку и дала ему крепкого щелбана, увернуться от которого у него не было никакой возможности. Он вдруг понял, что ему совершенно без разницы, что есть ― крысу, переваренную паучьим соком внутри кокона, или настоящий вишнёвый мармелад. Тварь осторожно поднесла тюбикк его губам и выдавила немного пасты. На вкус это было не так и плохо ― как тушёнка Спам, которой его кормил Дурсль по праздникам, только значительно более сочно и менее солёно. Он быстро проглотил порцию и с готовностью открыл рот. Тварь выдавила ещё. Таким образом она скормила ему половину тюбика, а потом, покачав головой, одним махом опорожнила кокон себе в рот. Гарри равнодушно наблюдал, как красно-коричневая масса подкрашивает тёмным горло, пищевод и желудок в её полупрозрачном теле. Он попробовал было задать вопрос вслух, но горло отказывалось его слушаться, и он лишь смог просипеть. ― Как давно я здесь?― спросил он про себя. Тварь коснулась его лба, и перед ним мелькнуло солнце. Шесть раз. ― Ты меня вылечила?― спросил он очевидное. Тварь кивнула. ― Ты ― Ллос?― задал он ещё один вопрос. Она пожала плечами. Перед его глазами начали мелькать картинки с пугающей быстротой. Сказочной красоты светловолосая женщина. Даже не женщина. Звёздная пыль. Нечто. Нечто светлое, заполняющее собой вселенную. И надвигающаяся тьма. И другие такие же, наблюдающие, но не вмешивающиеся. Спокойные и властные, как она. И знание, что вмешаться никак нельзя. Тьма и Свет выбирают Арену. Целую планету, на которой гибнут странные существа, похожие на людей, высокие, стройные и гибкие. Гибнут другие существа ― приземистые, неповоротливые и отвратительные. Гибнут миллионами. И Свет не выдерживает. Обнажив сотканное из света копьё, она бросается на Тьму и повергает... Его? Её? Развеивает в небытие. Тогда те, кто наблюдали, становятся Судьями. Наказание. Красивая женщина в теле паука. Ссылка надзирателем на маленькую планету. Не способным ничего изменить, а лишь способным одаривать особыми умениями отличившихся. Отметившихся реками крови, пролитой на её алтарь. Неведомый колдун, набравшийся достаточно могущества, чтобы притянуть её к себе через миры и галактики. Колдун, убитый её же клинком, с готовностью выпившим его кровь и плоть так же, как до этого выпивал кровь её жертв. Другой колдун ― жалкий и мелочный, но горящий жаждой мести, нашедший способ впустить в мир могущественное зло, которое одномоментно выкосило её законную пищу ― людей. Века запустения и разрухи, века, в течение которых Земля не видела человека. Белый туман, пришедший откуда-то со звёзд и укутавший Землю, как ватой. Та, последняя жертва, кровь которой она так и не получила. После которой она, опустошённая ритуалами и запертая в подземелье, смогла лишь наблюдать, как зло миллионами пожирает людей. Она ещё может спасти Землю. Ей нужна ещё одна жертва. Та самая, что она не получила в день, когда он убил колдуна. Она потратила последние силы на то, чтобы принести их сюда, в это время. ― Жертва!― подумал он. ― Ей нужна Панси! Она хочет, чтобы я убил Панси! Да чёрта с два! Дырку тебе от бублика Перед ним появилась картинка с переплетёнными на алтаре телами. Помимо убийства, есть другой способ. ― Я не могу этого сделать!― ему хотелось закричать в лицо мерзкого создания. И тут до него вдруг дошло. Тварь потребовала от него Панси. Значит, Панси ― жива! Жива! Панси ― жива! Он не мог запрыгать от восторга, но внутри у него всё ликовало. Она ― жива! Ему есть, для чего жить! Ему есть, для кого нагибать этот проклятый мир! Получив ещё одну картинку, он мысленно кивнул: ― Хорошо. Я её приведу. Но как я её найду? Тварь достала ещё один завтрак космонавта. В течение нескольких следующих дней, пока он выздоравливал, они вели разговорыо том, что Гарри предстоит сделать, если он вернётся обратно. Тварь сразу объяснила, что она не может вмешиваться в события, но в силах Поттера, воспользовавшись послезнанием, их предотвратить. Как оказалось, ключевой фигурой в уничтожении мира был Люциус Малфой, который, начав с междоусобицы с Гринграссом и одержав в ней верх, каким-то образом получил доступ к древним манускриптам, в которых нашёл описание обряда, который обещал проводившему его полное уничтожение всех врагов. Тварь показала Гарри картинки обряда и то, что произошло поле этого. Малфой, кинжалом вспоровший животы десяти жертвам, уложенным в пятиконечную звезду, прокричал какое-то заклинание, и в центре звезды открылся портал, из которого выплыла бесформенная масса, переливающаяся всеми цветами радуги. ― Активная протоплазма!― прогрохотало в воздухе. ― Мне нравится активная протоплазма. Что мне делать, о, вызвавший? ― Убей всех этих людей!― показал направление Малфой. Чудовище двинулось в указанном направлении, пожирая всех, кто оказывался у него на пути. Несколько недель потребовалось ему на то, чтобы все эти людина Земле, кроме Малфоя, отдавшего безумный приказ, исчезли. Выполнив задание, монстр исчез в портале, а Малфой после этого покончил с собой. Единственным способом предотвратить это была смерть Люциуса. Тварь показала Гарри несколько разных вариантов прошлого, начав с того, что было после того, как он не вернулся из того подземелья. Тогда очень быстро была убита Дафна, и так потерявшая волю к сопротивлению из-за своей утраты, потом ― попавшая к Малфоям Астория, потом их мать умерла от горя, и за ней ― её муж, отец Дафны и Астории. Или Гарри возвращался один, но Астория попадала к Малфоям, тогда Дафна оказывалась убита вместе с Гарри, после чего ― старшие Гринграссы. Или Гарри возвращался с Панси и его убивали Пожиратели. Очень быстро после показа разных вариантов Поттер понял, что Астория важна так же, как важна Дафна и Панси. Астория не должна попасть к Малфоям, а сам он должен исчезнуть. Любой вариант, при котором он оставался либо в Лондоне, либо даже с одной из девушек, приводил к его смерти. Смерть любого из Гринграссов, Панси или Гарри приводила к Малфою, взрезающему животы десяти жертвам. Через пять дней после своего пробуждения Поттер в первый раз пошёл. Рана на боку зажила давно и без следа, и теперь тварь осторожно сматывала гипсс ног, запасливо пряча нитку паутины обратно себе в брюшко. Хотя он и откормился немного на крысах и мышах, которые исправно попадались в её ловушки, тем не менее, его изрядно шатало, когда он встал и попробовал сделать первые шаги. Понемногу он освоился, и к вечеру уже вполне уверенно наматывал круги по пятачку вокруг алтаря. Назавтра, скормив ему очередную крысу, тварь указала ему встать на колени рядом с жертвенным столом. Сама она подползла к столу с другой стороны. Она простёрла руку над алтарём, и пространство между её ладонью и поверхностью стола заволокло тьмой. Тьма начала сгущаться, собираясь к центру, и на алтаре сформировался глаз. Настоящий круглый глаз, словно только что выдранный из живого человека. Тварь переместила руку, и снова тьма начала сгущаться, превращаясь в маленького, буквально пяти сантиметров длиной, черного котёнка. Она повторила процесс ещё четыре раза, и на столе оказались прозрачные, практически бестелесные шарики. В одном горел огонь, в другом плескалась вода, в третьем кружились микроскопические снежинки, а четвёртый был покрыт изнутри сеточкой молний. ― Это что ― магия? ― спросил Гарри, глядя на шарики. Тварь утвердительно кивнула. Гарри потянулся было к шарику с огнём, но она сразу же прикрыла из своей лопатообразной ладонью. ― Я не понимаю! ― сказал Гарри. Она показала ему на глаз и на котёнка. Поттер протянул руки и взял в них указанные предметы. Котёнок тут же начал шевелиться в кулаке. ― Вот, а теперь что? ― тварь указала на его рот. ― Съесть? ― удивился он. ― И этого? ― разжав кулак, он показал котёнка, который умильно умывался на его ладони. ― Да ни за что! Она взяла его за руку и поднесла ладонь ко рту, приоткрыв последний пальцами другой руки. С ужасом он наблюдал, как котёнок тут же залез ему в рот, немного там повозился, а дальше, судя по всему, отправился исследовать глотку и пищевод. Так и сидя с открытым ртом, Гарри жалобно смотрел на тварь. Она показала на его другую руку. Он поднёс глаз ко рту и затолкал его, сразу почувствовав, как тот тоже скользнул в горло. Потом тварь показала на шарики и подняла кверху указательный палец. Не раздумывая, Гарри взял столь понравившийся ему шарик с огнём и тоже его проглотил. Она сразу же развеяла три оставшихся щелчком пальца. Он проводил чёрную дымку, которой они истаяли, с некоторым сожалением, справедливо при этом рассудив, что и одного умения должно вполне хватить. Не понятно, для чего, но хватить ― должно. В какой-то момент ему начали чудиться тени вокруг. В плотном тумане ему показалось, что она видит руины стен подземелья. Он попытался отмахнуться от этого видения, и призрачные силуэты пропали. ― Что это было? ― вслух спросил он, но ответа не получил, поскольку тварь куда-то уползла. Он снова подумал о стенах, и туман вдруг дрогнул и стал прозрачным, как воздух, и Гарри стали видны руины до мельчайших деталей. Он подошёл к проходу в стене и выглянул за него. Его глазам предстала унылая картина бескрайнего болота, которое было на месте некогда зелёного луга в Окснаме. Картина была настолько отвратительно, что ему сразу расхотелось это видеть. Тотчас же он оказался окружённым густым вязким туманом. ― Похоже, это и был тот самый глаз!― подумал Гарри. ― А интересно, что он ещё может видеть?― подумал он. Картинка изменилась, и ему стали видны миллионы красных точек и силуэтов побольше, движущихся вокруг ― Еда?― подумал он. ― Может, что-нибудь покрупнее?― мелкие точки исчезли, оставляя лишь более крупные, а потом и те убрались, когда он подумал, что размер всё ещё мелковат. В каких-то десяти метрах от него с другой стороны стены к нему приближалась крыса, по крайней мере, именно за крысу он принял этот силуэт. ― Неплохо! ― сказал он вслух, и крыса, развернувшись, дала стрекача. Туман стал прозрачным, и Гарри пошёл к алтарю. ― Интересно, а то означала фигурка котёнка? Может, я смогу превратиться в кота? Вот, было бы здорово! Он наморщил лоб, пытаясь представить себе, как он трансфигурирует в чёрного кота. Ничего не получалось, по крайней мере, внешне ничего не изменилось. Алтарь стоит там же, где стоял, туман всё такой же прозрачный. ― Может, я неправильно понял?― подумал он, сел на хвост и озадаченно почесал за ухом задней лапой. Целый день вернувшаяся тварь объясняла ему, как пользоваться новыми способностями. Между делом он отметил, что её способ передачи информации идеально подходит для обучения, поскольку она могла не только показать ему эффект, но и передать ощущения, которые нужно было в себе вызвать для получения оного. К утруон уже легко обращался с огнём, научившись на ладони создавать небольшой огонёк, делать из руки огнемёт, посылать взрывающиеся огненные шары, стену огня и вызывать огненный дождь по площади. Также, очень чётко видеть на большом расстоянии, сквозь стены и вглубь земли. И превращаться в небольшого котика ростом со взрослого человека, у которого изо рта торчали два огромных клыка. А ещё по желанию превращать руку в лапу, выдвигать клыки или даже размахивать хвостом. Убедившись, что он усвоил все уроки, тварь устроила Гарри отвальную, в буквальном смысле до отвала накормив его тюбиками, а потом угостила его ещё одним щелбаном. Гарри почувствовал, что у него в голове словно появилась точка, указывающая направление. Тварь кивнула ему и, повернувшись спиной, поползла прочь. Он вышел за стены, превратился в зверя и вприпрыжку понёсся по болоту к одному ему видимой цели, своим третьим глазом выбирая для прыжков только те кочки, что были в состоянии его удержать. 20 июня. ВечерДевушка осторожно пробиралась к подругам, лавируя между столиков, переступая через ноги и уклоняясь от встречных. Хотя, с последним проблем не было, подвыпившие посетители клуба, резонно опасаясь попасться под руку, издалека обходили Фабио, с каменным лицом поддерживающего её под локоть. Вот, и столик, за которым девушки устроились. Старшая из сестёр моментально оценила повреждения, которые понёс наряд её подруги, ― помятую юбку, завязанную узлом на груди блузку и пропавший куда-то лифчик, ― и зло уставилась на садовника: ― Этот козёл к тебе приставал? Что он с тобой сделал? ― козёлпривычно пропускал английскую речь мимо ушей, мрачно разглядывая окружающую обстановку сквозь тёмные стёкла очков. ― Успокойся! ― устало произнесла шатенка. ― Всё в порядке. ― она поёжилась, как от холода. ― Я хочу домой. Фабио, отвезёшь меня? ― Что значит ― отвезёшь? А мы, что, здесь останемся? ― Вам совершенно нет необходимости уходить! Веселитесь! ― Нет уж! Я тебя не брошу. Что там произошло? ― Пожиратель... ― девушка судорожно сглотнула. ― Если бы не Фабио... Блондинка нахмурилась: ― Да я уже поняла, что он у нас герой! Правда, Фабио? Герой? А, ты всё одно ничего не понимаешь! Малая, собирайся! ― она достала из кошелька несколько купюр, бросила их на столик, и, подхватив подругу, потащила её к выходу. Младшая сестра, встав перед Фабио, пристально посмотрела в его скрытые очками глаза. Садовник приглашающе протянул руку в сторону выхода: ― Синьорина? Девушка, усиленно крутя попкой, поспешила за остальными, убедившись, что Фабио следует за ней. У выхода они ещё несколько минут ждали, пока служащий подаст им лимузин со стоянки. Фабио предупредительно распахнул перед подругами заднюю дверь, но шатенка, пропустив вперёд сестёр, остановилась, глядя в упор на садовника. Тот захлопнул дверцу и открыл переднюю, на месте рядом с водителем. Девушка забралась в машину, и Фабио, закрыв за ней дверь, отправился к своей. С заднего сиденья блондинка громким шёпотом пыталась выяснить у подруги причину такой расстановки. ― Тише ты! ― шикнула на неё младшая сестра и хихикнула: ― Не видишь, у неё любовь! ― Какая-такая любовь? ― недоуменно отозвалась старшая. ― К нашему садовнику, что ли? ― Вот, увидишь, она к нему ночевать отправится! Девушка на переднем сиденье, тем временем, нашла кнопку управления толстым стеклом, отделяющим кабину водителя от салона, и то поползло вверх, вызвав ещё большее недоумение её подруги. Садовник сел рядом, покосившись на поднятую загородку, пристегнулся и плавно тронул машину. ― Ты можешь снова снять очки! ― сказала шатенка. ― Никто не увидит! Молодой человек послушно снял очки, засунув их в нагрудный карман, и бросил взгляд на девушку. ― Ещё болит? ― спросил он по-английски, проводя обратной стороной ладони по её щеке. ― Нет, ты чудесно все залечил! Спасибо! ― она повела головой, прижимаясь к его руке. Он замолк, напряжённо глядя вперёд. ― Ты как? ― спросила она. ― Сама-то как думаешь? ― Так плохо? ― он молча кивнул, глядя на дорогу. Шатенка положила руку на его предплечье и слегка сжала: ― Я с тобой. Не волнуйся! Он слабо улыбнулся её словам: ― Ты всегда со мной, ты же знаешь... ― Нет! ― перебила она. ― Я не знаю! Я тебя чёрт знает, сколько не видела! Дальше они ехали молча, хотя руки девушка не убрала и продолжала теребить руку молодого человека, пока он не взял ладошку девушки в свою. Девушка почувствовала жар и поняла, что мысли её страшно далеки от превращённого её спутником в труху рыжеволосого трупа в туалетной комнате; наоборот, все её думы были сосредоточены в этой самой ладошке, которую сидящий рядом молодой человек нежно массировал большим пальцем. ― Малая, ты как думаешь, что они там делают? ― Не целуются, это точно. Слишком быстро едем! В темноте за окном трудно прикинуть скорость, но по ощущениям в поворотах и по едва слышному повизгиванию покрышек можно было предположить, что водитель выжимает из бронированного лимузина всё, на что тот способен. ― А хорошо, что за окном темно... ― Ага, мне днём и медленно-то страшно в этих местах ездить! ― На всякий случай, достань палочку! ― Зачем? Левитировать? ― Нет, щит выставить, если с обрыва упадём. Сёстры достали палочки и пристегнули, наконец-то, ремни безопасности. Еще через пятнадцать минут гонки автомобиль начал замедляться и остановился. ― Приехали, что ли? ― Ждём, когда ворота откроют. Лимузин уже плавно тронулся и покатил по дорожке к дому. Затормозив у крыльца, Фабио вышел из машины и сначала распахнул переднюю дверь, подавая шатенке руку. Та приняла её и, выйдя из машины, прижала к груди: ― Я не оставлю тебя сегодня! Опять он надел эти чёртовы очки, и мне не видно его глаз! Ну, не молчи же! ― Оставь окно открытым и дай мне пятнадцать минут! ― Ни секундой больше! Мне ещё душ принять и надеть что-нибудь... неприличное! ― Договорились! Фабио осторожно освободился от её захвата и направился к задней двери. Сёстры, буквально выскочив из салона, тут же скрестили подозрительные взгляды на своей подруге. Та спокойно встретила их любопытство: ― Что стоим? Кого ждём? ― и направилась к двери, открытой дворецким. ― Честно говоря, я очень устала и хочу спать! ― Постой! ― остановила её подруга. ― Ты же сама не своя! ― Ага, не своя! ― радостно улыбнулась младшая сестра. ― Да погоди ты! ― отмахнулась старшая и вновь обратилась к подруге, практически, бегом несущейся в свою комнату: ― Хочешь, я... мы с тобой побудем? ― Нет, нет, всё хорошо! ― шатенка забежала в свою комнату и сразу прикрыла за собой дверь, лишь только высунув носик наружу: ― Не волнуйся за меня! Спокойной ночи, чмоки! ― она захлопнула дверь, запирая её изнутри и привалилась к ней спиной, переводя дыхание. ― Что это она? ― недоуменно спросила старшая. ― Ты, сеструха, иногда такая слепая! ― опять хихикнула младшая и, оценив непонимание, написанное на лице сестры, добавила. ― Какому-то парню сегодня повезёт! ― Какому? Садовнику, что ли? ― Да не садовнику! ― А кому? ― изумлённо спросила старшая. ― Ой, сестрёнка, ты у меня временами такая блондинка! Неужели ты не видишь? ― она безнадёжно вздохнула и всплеснула руками. ― Ладно, пойдём уже, что ли, на кухню! ― А зачем на кухню? ― Мороженое жрать! Заснуть сейчас у меня точно не получится! ― Почему? ― блондинка по-прежнему ничего не могла понять. ― Болеть буду. Переживать! ― За кого? ― Интерсегодня с Челсииграет... ― О, я тоже хочу! Младшая вздохнула и развела руками. Выйдя из ступора, шатенка подбежала к окну, чтобы убедиться, что оно открыто, а потом в панике заметалась по комнате между комодом и ванной, готовясь к приёму гостя. Тщательно, но быстро помылась, опрыскала себя любимыми духами, надела давно дожидавшееся именно такого случая бельё, пеньюар сверху, растрепала волосы. Откинула с постели одеяло и взбила подушки, а потом выключила свет и улеглась, приняв самую соблазнительную позу. Подумав, повернулась, приняв другую, не менее соблазнительную позу. Взяла с тумбочки расческу и причесалась. Потом опять сменила положение и снова растрепала волосы. Потом, извертевшись, натянула на себя одеяло и свернулась калачиком, проклиная всё на свете. Когда девушка уже готова была расплакаться, в окно, сквозь которое комнату заливало лунным светом, бесшумно скользнула тень. Она подскочила и села на кровати, недовольно глядя на молодого человека, который, идя к ней, сдирал с себя одежду: ― Я тебя так долго ждала! ― с упрёком произнесла она. ― Ровно пятнадцать минут, милая! Она вздохнула, скользя ладонями по его рукам, плечам, спине, повисая на нём, прижавшись всем телом: ― Дурак ты, всё-таки! Я тебя так долго ждала! ― и довольно пискнула, придавленная сверху. Через пару часов мерного галопа он понял, что силы на исходе. Сначала, рванув к цели изо всей мочи, он с непривычки запыхался, и ему пришлось полежать несколько минут, высунув язык и восстанавливая дыхание. Потом он ещё несколько минут лакал болотную воду, походя сметая с илистого дна мелкую живность широким шершавым языком. Потом он снова поскакал, но уже не так быстро, и постепенно выработал крейсерский режим, который позволял ему делать километров шестьдесят-семьдесят в час, не выдыхаясь при этом. Он остановился и поглядел по сторонам. Ничего. Болота с мелочью вроде тритонов и лягушек, которая всё равно не могла его насытить, давно кончились и теперь он стоял посреди поросшей мхом пустоши на краю того, что раньше, когда белый туман ещё не укрыл землю от солнца, было лесом. Вдали между деревьев ему виделось несколько силуэтов, которые выглядели достаточно крупными и аппетитными. Гарри трансфигурировал в человека и сел на землю в ожидании, тихонько посвистывая. Силуэты не спешили приближаться и кружили в отдалении, очевидно, занятые своим делом. Он тоже не спешил. Земля вокруг буквально кишела червями и жуками, и один удар кошачьей лапы, в которую он превратил руку, вывернул на поверхность множество аппетитной закуски. Гарри мысленно благодарил Белёсую Тварь, которая щелчком по лбу начисто лишила его брезгливости, в иной ситуации помешавшей бы ему методично выковыривать из почвы сочных червяков и личинок и находить хрустящих жуков. Наконец, его заметили. Прелесть его нынешнего облика была в том, что худой человек не нёс в себе угрозы потенциальным лесным хищникам, в отличие от чёрного котёнка весом в полторы тонны. Силуэты разошлись в стороны, охватывая Гарри полукругом и начали постепенно приближаться. Они пару раз уже мелькнули между обглоданных стволов деревьев, и он смог опознать в них что-то, похожее на помесь росомахи и волка. То есть, довольно крупные звери на коротких ножках, которые позволяли им на бегу отлично видеть в небольшой ― до метра ― просвет между землёй и туманом. Поттер насчитал около пятнадцати особей. Если каждая весит хотя бы по тридцать килограмм... В общем, кошака своего он накормит до отвала. Всё так же лузгая жуков, как семечки, Гарри ждал. Атакующие тоже не торопились. Несколько остались в засаде ― как он понял, самки с детёнышами, а остальные, резко ускорившись с дистанции пятьдесят метров, ринулись в атаку. Дождавшись, пока первые приблизятся на расстояние в десяток метров, он трансфигурировал в зверя и прыгнул вверх с таким расчётом, чтобы приземлиться ближе к последним из нападающих. Одного от нут же оглушил лапой, второй был перекушен пополам за один укус, и он сразу начал жевать то, что попало в рот. Третий был вспорот ударом когтей. Всё произошло за какие-то доли секунды, и звери даже не успели издать ни звука, как он опять взвился вверх, в туман. Едва он вступил в схватку, как в нём сработал какой-то переключатель. Он уже ничего не соображал, и лишь одна мысль, одно желание стучалось в толстую стенку его кошачьей черепушки ― убивать! Он стрелой метался от одного зверя к другому, круша, разрывая на части, вспарывая животы и откусывая головы. При этом он не забывал закинуть в рот кусок очередной тушки, которая, наполовину пережёванная, вываливалась на следующую жертву. Красная пелена застила ему глаза. Покончив с атакующими, он сожрал двоих из них, перетирая кости в труху вместе с мясом своими мощными челюстями, а потом стрелой бросился в сторону тех, что остались сзади, потому, что они были ещё живы. Вот, он приземлился рядом с двумя особями покрупнее и тремя совсем маленькими, и одна из самок бросилась на него в безнадёжную атаку, тут же с визгом отлетев в сторону от удара лапой. Вторая закрыла собой детёнышей и оскалилась, прикованная на месте ужасом и долгом. ― Не-е-ет!― где-то в глубине мозга огромной кошки раздался вопль отчаяния. Гарри остановился, опустил лапу и втянул пятнадцатисантиметровые когти, озадаченно разглядывая мягкие розовые подушечки. Угар схватки постепенно проходил, и он вновь обрёл способность мыслить. Последняя самка, поняв, что он не будет на неё нападать, захлопнула пасть и шагнула назад, почти садясь на пищащих от страха детёнышей. Он негромко рыкнул и пошёл к той, что угодила под удар его лапы. Она была без сознания, но ещё дышала. Он втянул длинные клыки, осторожно поднял её зубами за шкирку и отнёс к выводку. Положив свою ношу там, он запрыгал обратно на место побоища, откуда так вкусно пахло кровью. Стараясь не вдыхать дурманящий запах, он нашёл живого ещё самца и понёс его к остаткам стаи. Закончив гуманитарную миссию, он вернулся и устроил себе пиршество, в первый раз с момента попадания сюда и своего ранения наевшись досыта. Когда он проснулся, оставшиеся звери уже исчезли. То ли они ушли, то ли их съел кто-то более многочисленный и сильный ― его не волновало. Он пришёл сюда за Панси. То, что удалось набить желудок, было приятным дополнением к миссии. Не радовало внезапно обнаруженное помутнение рассудка в битве. С этим нужно было что-то делать, но что ― он не знал. Он встал, добежал до ближайшей речушки, где, наконец, нашёл воду не чёрную, а просто мутную, и с удовольствием вылакал пару вёдер. Перепрыгнув водную преграду, он поскакал дальше, куда показывала указующая стрелка в его голове. Место он узнал сразу, ещё только в предместьях. Поняв, где он находится, он набрал скорость, огромными прыжками перепрыгивая прямо через руины домов, заранее зная, куда его ведёт Белёсая Тварь. Перепрыгнув через то, что раньше было каменной оградой, а теперь было лишь полоской кирпича рядом с развалинами особняка, он резко затормозил, сразу найдя свою цель. Небольшой кусок камня, изящно отёсанный и отшлифованный, который каким-то чудом пощадило время. Выгравированное на нём лицо любимой. Панси Паркинсон которая не любила, когда её звали Персефона 6.8.1980 ― 20.6.1998 Он присел рядом на корточки и провёл ладонью по верхнему краю камня, стряхивая пыль. Перед его глазами встало видение её родителей, печально стоящих у этого камня. Он встряхнул головой и понял, что цель его сменилась. И опять он знал, куда его ведут. Похоже, Тварь догадывалась о том, что её картинки могут оказаться недостаточно убедительными, и решила устроить ему выезд на природу. Чтобы прочувствовал, как следует. Гарри обернулся и поскакал, хотя тут и пешком было недолго. А вот и знакомый садик и в нём, отчего-то, пять надгробий. Сердце его сжалось при мысли, что Дафна уже была не одна, когда он её оставил. Два надгробия без имён и без дат. Похоже, что их ставили чиновники из Министерства, желавшие поскорее покончить с этим. Мистер Гринграсс ― 12.1.1999 Миссис Гринграсс ― 12.1.1999 ... И умерли в один день. Через полгода после его исчезновения. Неужели настолько была важна его жизнь для выживания этих людей? Он коснулся надгробий, и перед ним встала картина ― превратившаяся в бледную тень и состарившаяся миссис Гринграсс, с палочкой передвигающаяся по дому. Седой, как лунь, мистер Гринграсс, рыдающий над телом жены... Астория Гринграсс 1.7.1982 ― 1.7.1998 Гарри коснулся камня, и перед ним возникли картины свадьбы, если это можно так назвать, Астории. Бледная невеста в фате, задающий ей вопрос чиновник Министерства, проводящий обряд. Её гордо вскинутая голова и ответ, после которого она падает бездыханной. Отданная ненавистному ей человеку в день своего шестнадцатилетия. Дафна Гринграсс 31.3.1980 ― 19.10.1998 Зная, что он увидит, он коснулся камня. И увидел Дафну, безостановочно льющую слёзы. А потом ― Гойла в окружении Пожирателей в масках, камнем добивающего истерзанное тело в переулке маггловского Лондона. Ускользающее сознание успело зафиксировать, что он опять превратился в зверя. Потом были какие-то стены и заборы, которые он просто прошибал лбом, разбегающиеся в страхе стаи местных животных, похожих одновременно на крыс и на собак, и, наконец, прохладные воды Темзы, в которые он нырнул и замер, позволив воде сомкнуться над ним. Очнулся он в том же садике неведомо, каким образом оказавшись в нём. Он посмотрел на камень на могиле Дафны, чувствуя, как ярость снова заполняет его. Теперь ему было понятно, зачем Белёсая Тварь направила его сюда. За мотивацией. Он должен спасти Дафну. Он должен спасти Асторию. А кто же пятый? Гарри Поттер 31.7.1980 ― 20.7.1998 У него как камень с души свалился от осознания того, что, по крайней мере, Дафна не была беременна и его ребёнок не погиб вместе с ней. Превратившись в зверя, он двинулся к своей последней, как он надеялся, цели. Время, казалось, пощадило Биг Бен. Крыши, правда, не было, как не было и часов. Его цель была там, где зиял чёрным глазом проём для циферблата. Гарри медленно зашёл вовнутрь. Лестницы не было. Раздумывать долго он не стал, и просто запрыгнул на торчащий метрах в шести над ним кусок перекрытия, как раз достаточный, чтобы на нём уместились четыре лапы и хвост. Посыпалась каменная крошка, но балка выдержала. Он высмотрел окошко ещё в четырёх метрах выше, в которое, в принципа, должен был пролезть, и прыгнул туда, чуть при этом не промахнувшись и с трудом удержав равновесие. На следующем прыжке он уже промахнулся без чуть, и свалился вниз, отчаянно крутя в полёте хвостом и лапами. Обошлось. Он падал ещё два раза, причём, в последний раз ― когда до площадки с часами оставался последний прыжок. Раскачиваясь перед тем, как прыгнуть, он позорно оступился и полетел, едва не зацепившись по пути за торчащую ниже балку. Каждый раз приходилось начинать снова, но очередное восхождение проходило быстрее, поскольку он скакал, уже почти не задерживаясь, заранее зная дорогу. Последний прыжок был для него самым страшным ― всего три метра вверх, но ― восемь вперёд, после чего он попадал на Т-образное пересечение трёх балок шириной сантиметров сорок каждая. И всё это ― в более, чем тридцати метрах от земли. Чтобы попасть на площадку, нужно было пройти по центральной ещё с десяток метров. Он добрался до последнего уступа и сел, раскачиваясь и раскручивая внутреннюю пружину, прицеливаясь и подбираясь. Полуторатонная туша взмыла в воздух, обрушивая уступ и лишая Гарри надежды на ещё одну попытку, он пролетел по воздуху, выходя к балке по касательной, мягко принял вес на лапы и побежал по балке, гася горизонтальную скорость. Целью его путешествия было огромное гнездо, свитое, точнее, сложенное из строительного мусора и тряпок, которые орёл-переросток собирал по всему городу, в углу рядом с огромным проёмом для циферблата. Внимательно оглядев окрестности, Гарри подошёл ближе и заглянул вовнутрь. В гнезде лежало яйцо. Панси нигде не было. Яйцо было большое, около полуметра длиной и сантиметров сорока в диаметре. Он залез в гнездо и, превратившись в человека, попробовал его поднять. Килограмм двадцать, не меньше. Тяжело, конечно, но ― терпимо. Гарри потащил было яйцо к краю гнезда, но тут же понял, что яйцо должно оставаться там, где было ― указующая стрелка в его голове упрямо показывала на центр гнезда. А Гарри, соответственно, должен оставаться с ним. Положив яйцо на место, он опять трансфигурировал и, обернувшись вокруг яйца, заснул. Проснулся он от какого-то непонятного постукивания прямо ему в ухо. Гарри поднял голову и огляделся. Ничего. В этот момент из яйца снова раздалось постукивание. Он с недовольным ворчанием встал и отодвинулся от него, внимательно следя за происходящим. Стук из яйца участился, а потом на нём появилась трещинка. Гарри осторожно просунул в неё острый кончик когтя и покачал пытаясь расширить. Стук изнутри яйца не утихал, и очень быстро оно покрылось сетью трещинок. Поттер удалось таки подцепить кусочек оказавшейся очень толстой скорлупы, и почти сразу яйцо практически развалилось на глазах, явив ему белого пушистого цыплёнка, если можно было так назвать эту птицу с крючковатым носом размером с небольшого страуса. Цыплёнок сначала ошарашенно озирался по сторонам, а потом, разглядев перед собой милого чёрного котёнка, вдруг начал истошно вопить, переходя в ультразвук. Гарри, нежные уши которого такой пытки выдержать не могли, сначала упёрся мордой в дно гнезда, лапами укрывая уши, а потом, отчаявшись, рефлекторно трансфигурировал. На удивление, птица сразу замолкла, разглядывая возникшего перед ней человека. Некоторое время она сидела, нахохлившись, а потом раскрыла клюв, задрала голову и сказала: ― Чив! ― и, посмотрев на Гарри одним глазом, добавила специально для тех, кто не понял: ― Чив! ― Ты, что, жрать хочешь? ― спросил он. ― Чив! ― сказала птица. Он огляделся по сторонам и принялся собирать наиболее крупных жуков, которых мог найти в гнезде. Набрав две полные пригоршни, он протянул жуков цыплёнку. Тот посмотрел на еду и клюнул. Руку Гарри пронзило ужасной болью, и от вида крови, фонтаном брызнувшей из ладони, он непроизвольно трансфигурировал, а птица, сразу оторвавшись от жуков, начала истошно вопить. Он был вынужден закрыть уши и упасть мордой в гнездо, одновременно вновь превращаясь в человека. Птица тут же, как ни в чём не бывало, принялась подметать разбегающихся жуков, а Гарри с удивлением смотрел на свою ладонь, на которой опять не было ни царапинки. Птица наелась и степенно вышагивала вокруг. Гарри видел, что его цель перемещается вместе с нею, но не мог понять, что он него требуется. Он осторожно погладил её, а потом, осмелев, взял на руки. Указующая стрелка в голове тут же развернулась, давая направление за горизонт. По его прикидкам, обратно в Окснам, к алтарю и Белёсой Твари. Он не знал, зачем твари птица, но точно знал, что ей нужна и Панси, и верил, что в конце концов Тварь ему покажет, где её найти. Оставалась только придумать, как отсюда спуститься. И думать даже не стоило о том, чтобы делать это в форме животного ― глупая птица верещит так, что его моментально выбывает обратно в человеческий облик. К счастью, Тварь, похоже, знала, что ему предстоит, и немного подготовила его. Рюкзак из непромокаемой паутины помимо других полезных вещей также нёс в себе верёвку из той же паутины, лёгкую и гибкую, но его чёрный кинжал упорно отказывался её резать, так же как не смог поджечь её его огонь. Гарри с трудом вылез из гнезда, машинально отметив, что стрелка в голове опять показывает на гнездо, а точнее, на его жильца, подошёл к краю площадки и размотал верёвку вниз. Она легко достала и ещё половина мотка осталась у него на плече. Он обмотал верёвку вокруг себя и стал разматывать второй конец, который, как оказалось, тоже достал. Отлично. Ему было жаль расставаться с лёгкой и прочной снастью, и возможность оставить свободным второй конец, за который можно было бы освободить верёвку, его сильно порадовала. Он нашёл торчащий из земли кусок арматуры, который должен был удержать его вес, если судить по тому, что загнуть его в нужном направлении у него не получилось, как он ни пыхтел. Пришлось перекидываться в зверя, загибать прут и превращаться обратно в человека, чтобы привязать к нему верёвку. Проделав всё это, Гарри занялся самым сложным делом ― предстояло уговорить птицу полезть в рюкзак. Оказалось ― ничего страшного. Странное создание стоически терпело, пока он заворачивал его в постиранную в болотной воде и высушенную мантию, оставшуюся о Панси, а потом запихивал свёрток в рюкзак, слегка только повозмущавшись, когда он затянул горловину. Мелькнула мысль ― превратиться в зверя и донести в зубах, но он не был уверен, не почувствует ли птица изменившийся запах. Он закинул рюкзак за спину и стал примеряться к верёвке. Когда он был в последний раз у Дурслей, Гарри краем глаза зацепил передачу по телевизору, где несколько придурков спускались по верёвке с отвесной скалы. Они пропускали верёвку за спиной и над локтями, создавая достаточно трения, чтобы удерживать тело неподвижным, а потом, толкаясь от стены, скачками перемещались вниз. Ключевой момент был в том, что те скалолазы были одеты в перчатки, а у него перчаток не было. Гарри обмотал ладони концами мантии и проверил, крепко ли он держит верёвку. В принципе, в падении ничего страшного не было ― сорвавшись, он мог мгновенно трансфигурировать и приземлиться на четыре лапы ― но его беспокоила сохранность ноши за спиной. Еще раз проверив, крепко ли держится верёвка, он подошёл к краю и прыгнул вниз. Сначала он не мог правильно подобрать усилие, с которым нужно было сжимать верёвку, потом ― медленно опускался до следующей опоры для ног, потихоньку стравливая, а после этого спуск занял буквально десяток секунд. Несколько прыжков ― и он уже на земле. Дёрнув за свободный конец, он освободил свою снасть и принялся наматывать её на локоть. Потом он отрыл горловину рюкзака, откуда тут же появилась любопытная головка птицы, и уложил туда верёвку. Теперь ему очень хотелось пить, и стоило поискать источник. Проблема воды не вставала, когда он находился в животной форме. У зверя был поистине стальной желудок, легко переваривающий пойманных животных вместе с костями, и воду он лакал, откуда придётся ― заболеть он не боялся, а к отраве его не подпустило бы чуткое обоняние. Превращаясь обратно в человека, он не мог себе позволить пить из луж и болот, но Белёсая Тварь предусмотрела и это. Она дала ему с собой особую бутылку, которая, как и всё, выданное ею, было соткано из паутины. Бутылку нужно было окунуть в воду, неважно, в какую. Главное ― держать над водой горлышко, чтобы не дать воде попасть вовнутрь через него. Через некоторое время бутылка заполнялась кристально чистой водой ― очевидно, стенки каким-то образом фильтровали грязь, позволяя очищенной воде с необходимым комплексом солей проникнуть внутрь. Ближе к Брент Кросс он, как раз, прошёл мимо пруда и смог набрать воды. Птица снова раскричалась, требуя пищи. Гарри наловил жуков побольше и накопал червяков, чтобы хватило на ночь. Потом он привязал к птичьей лапе верёвку и лёг спать прямо на пригорке, где ловил насекомых. Проснувшись наутро, он застал птицу спящей, нахохлившись. Гарри ещё поел, набрал воды про запас и стал укутывать птицу, когда обнаружил в руке комочек белого пуха, очевидно, оторвавшегося от его питомицы. Он быстро нашёл на её спинке участок розовой кожи, откуда выпал пух, попытался было приделать на место, а потом, плюнув, просто замотал птицу и посадил. По его прикидкам, топать ему было около двух недель, хотя он и вышел на то, что когда-то в прошлом было дорогой А1, которая теперь уже потрескалась, местами просела и повсеместно заросла всё тем же мхом. Он шёл, пока мог, потом останавливался, кормил и поил птицу, добывал обоим насекомых и мелкую живность, искал воду, усаживал птицу в рюкзак и шел дальше, пока ноги не уставали совсем. Птица постепенно росла, и если вначале она весила килограмм двенадцать-пятнадцать, то через пару дней уже приблизилась к двадцати, не в последнюю очередь благодаря усиленному питанию. На третий день он заметил, что совсем было поначалу микроскопические покрытые пухом крылышки цыплёнка стали быстро удлиняться, а отдельные пальцы на лапах начали срастаться. Пух на голове потемнел и стал длиннее. На пятый день, когда он остановился у дорожного указателя с надписью Стамфорд, он заметил, что и лапы у птицы удлинились, но она по-прежнему прыгает на полусогнутых. На шестой, когда он прошёл Грантэм, Гарри сделал открытие, которое повергло его в глубокий шок. Пух с птицы облетал всё сильнее, но перья, тем не менее, не росли, и проплешины сверкали чистой розовой кожицей. Когда на грудке отвалился очередной клок, окончательно оголив всю левую сторону, под ним обнаружился сосок. Такой же тёмный сосок, как он уже видел совсем недавно, хоть в тот раз он усиленно заставлял себя на него не смотреть. Страшная догадка поразила его, и он начал лихорадочно снимать с себя куртку, рубашку и майку, чтобы последние два предмета надеть на ставшую внезапно столь драгоценной ношу. Вырядив птицу в своё бельё, он тут же прижал её к груди. ― Панси, милая моя! ― он не обращал внимания на текущие слёзы, благодаря судьбу за то, что та вернула ему любимую. Птица притихла и не шевелилась, несмотря на то, что он её только что не душил в своих объятьях. Гарри же размышлял, как так могло случиться, что Панси оказалась цыплёнком в яйце, и что же эта за загадочная птица, которая её утащила, а, самое главное, почему она не прилетает за своей добычей. На следующий день его любопытство было частично удовлетворено, хотя и не таким образом, как ему хотелось бы. В какой-то момент Панси-птица, которая уже помещалась в рюкзак только наполовину, начала дрыгаться у него за спиной и кудахтать. А потом с неба раздался крик. В этот раз благодаря своему третьему глазу он сразу смог увидеть огромного орла, по сужающейся спирали парящего в небе. Панси попыталась ответить родительницетаким же криком, но вышло лишь пищание. Птица в небе перестала кружить и камнем устремилась вниз, что, учитывая её размеры, выглядело устрашающе. Гарри зажег на ладони огонёк и приготовился защищаться. Пернатый монстр смог увернуться лишь от первых двух огненных шаров, а третий, начисто сметя перья с левого крыла, заставил чудовище шлёпнуться оземь и застыть бесформенной кучей. Гарри осторожно подходил к нему. Он подумал, что можно было бы покормить котика, поскольку мяса в этой твари должно было быть предостаточно. Но его подопечная разрушила его планы. Она начала биться в рюкзаке столь отчаянно, что ему пришлось её выпустить, и Панси-птица тут же, смешно семеня и сверкая совсем уже человеческими голыми пятками из-под его рубашки, побежала к чудовищу и сразу нырнула под уцелевшее крыло, жалобно пища. Сама птица, полежав немного, подобралась и подняла голову. Гарри тут же зажёг на ладони огненный шар. Он подходил всё ближе, а птица не атаковала, лишь глядя на него своим огромным жёлтым взглядом. Из-под крыла выползла Панси и встала перед нею, что-то жалобно квохча. Когда он до птицы осталось всего пять метров, он увидел, что из глаз Панси на пух на его лице скатываются слёзы. Она просила его. Гарри встал и погасил огонь, а потом, глядя в жёлтый глаз, показал сначала на Панси, а потом ― на себя: ― Она ― пойдёт со мной! ― потом он показал на птицу и на землю. ― Ты ― останешься здесь! Понятно? Птица задрала голову, заставив его отшатнуться, и издала жалобный клёкот. Тот самый, что ему снился, когда он шёл в Окснам. Жалобно пища, Панси повернулась к ней и опять забилась под крыло, лишь высунув наружу головку. Птица загнула голову и клювом погладила Панси, курлыкая в ответ на её писк. ― Пойдём, Панси! ― позвал Гарри. Птица приподняла крыло и подтолкнула Панси к нему. Гарри заботливо укутал её в мантию и положил в рюкзак. Пора было идти. 21 июня. Три часа ночи― Кошак ― Зубамищёлку! Код алый. Молодой человек осторожно снял с себя наполовину привалившую его девушку, которая во сне довольно зачмокала губами. Бросив на взгляд на её счастливое лицо, он не удержался и нежно дотронулся губами до её щеки, укутывая подругу одеялом. ― Кошак ― Зубамищёлку! Код алый. Он быстро оделся, стараясь не шуметь и вышел в окно на карниз, проклиная умника, построившего особняк на самом краю двухсотметрового обрыва. ― Кошак ― Зубамищёлку! Код алый, ― опять пробормотало в ухе. Дойдя до угла, он спрыгнул на землю с трёхметровой высоты и перекатился. ― Здесь Кошак. ― Код алый в третьем квадрате. Семнадцать. Без средств усиления. Ну да, средства усиления, то есть, современное маггловское оружие, отчего-то презираются магами Британии. А зря. ― Понял. Четыре минуты. Ваша готовность? ― Уже на местах. ― Без меня не начинайте! Бегом Фабио добрался до ближайшей захоронки и стал натягивать амуницию, ― ботинки, тяжёлые доспехи, каску, маску, прибор ночного видения. Пристегнул пистолет, спрятал палочку в чехол на рукаве, пробежал ладонями по многочисленным метательным ножам, упрятанным в кармашки доспехов, проверил гранаты, закинул за спину автомат и попрыгал. Убедившись, что не производит шума, он галопом понёсся в сторону указанного нападения. Сказать, что атакующие вели себя нелепо, было бы недооценкой их усилий в этом направлении. Глядя в оптический прицел на кучку колдунов в черных балахонах и серебристых масках, сгрудившуюся под люмосом у края защитного барьера, он только усмехнулся. Конечно, совсем беспечными они не были, и тройка магов попеременно укрывала тех, кто метал заклинания в защиту особняка, мощным групповым щитом, причём, так, что щиты перекрывались по времени. Раз в полторы минуты, потом три минуты на восстановление. Ого, где же они таких монстров откопали? А заказчик обещал, что будут лишь слабаки. ― Волк, что с рельсой? ― рельсовое ружьё было новейшей разработкой на стыке магических и маггловских технологий. Агентство, где как бы служил, а по сути, владел молодой человек, активно испытывало опытные образцы в боевых условиях. Управлявший ружьём маг выпускал разряд молнии, который использовался для разгона стальной болванки весом двести грамм в сторону цели до скорости в три километра в секунду, и щитом стабилизировал чудовищную отдачу. Конечно, выстрел танковой пушки мощнее, но и маг с рельсой― не танк. ― Готова. ― Начинаем. Наводчик дождался, пока щит на группе вновь сменится, и послал болванку в цель. Щит полыхнул, отбивая сплющенный кусок металла, и Пожиратели, сразу отвлёкшись от пробивания защиты, сгрудились полукольцом. Тут же в щит вонзился бронебойный из РПГ. ― Снайперы на щитовиков! ― пробормотал он. Снайперов с противотанковыми ружьями было всего трое, и всю группу они уничтожить не могли, но вот выбить сильных колдунов перед следующей стычкой было бы замечательно. Ещё раз пропела рельса, ударив в щит, который, наконец, погас, и тут же голова одного из щитовиковразлетелась, как арбуз. У стоявшего позади него Пожирателя оторвало руку по самое плечо, и один из товарищей сразу опустился рядом с ним, залечивая страшную рану. Выстрел гранатомёта расплющился о новый щит. Двое из Пожирателей размазались в воздухе и пропали из вида. ― Всем бояться! ― раздалось в ухе. Опять рельса, и ещё одному щитовикуснайпер размазывает мозги по траве. Фабио ясно видел два силуэта, стрелой несущиеся по траве, один ― к рельсе, а другой ― к одному из снайперов. Ещё лишь трансфигурируя, он понял, что первый уже слишком далеко, но второго он сможет достать. Ещё одна тень понеслась сквозь темноту наперерез оборотню. Он успел достать его, когда до снайпера оставалось лишь пятьдесят метров. Разорванное пополам тело ликантропа стремительно превращалось в половинки человека. Так же быстро он вернулся туда, где бросил автомат. ― Рельса вышел! ― раздалось в наушниках, как только он обернулся в человека. Фабио вскочил и под прикрытием кустов помчался вперёд. Мага с рельсовой пушкой убили или ранили, теперь щит придётся долбать из подствольников и ручных гранат. ― Мухобой вышел! ― молодой человек раньше, чем успел что-то почувствовать, подпрыгнул в воздух и уже в полёте увидел пролетевшую мимо Аваду. Приземляясь и перекатываясь, он выхватил палочку, зажав в левой руке пистолет. ― Сектумсемпра! Редукто! Сектумсемпра! ― напавший на него Пожиратель оказался столь быстр, что была видна лишь его тень, и легко уворачивался от вырывающихся из палочки Фабио заклинаний. Одна из пуль, всё-таки, зацепила его, перевернув в воздухе, отчего он, злобно зарычав, выпустил веером несколько Ступефаев и на несколько секунд спрятался за кустом, полагая, что садовник его не видит. Да тут каждый кустик вот этими заботливыми пальчиками перещупан! Фабио, отщёлкнув обойму, тут же перезарядил пистолет и, поставив на автомат, выпустил весь заряд в кусты, прекрасно различая силуэт врага через кусты. ― Вырвиглаз вышел, ― короткий доклад означал, что до одного из снайперов тоже добрались при том, что всё дальнобойщикименяли позицию после каждого выстрела. Получив семнадцать пуль в течении секунды, Пожиратель взвизгнул и прыгнул на боевика, выпустив длинные, как лезвия, когти. Ещё оборотень― мелькнуло в голове молодого человека в тот момент, когда он уже подныривал под врага, выставляя рунный кинжал. ― Двоих снял. Оборотни. ― коротко доложился он, вытерев с визора шлема кровь, потом подобрал отброшенный ради кинжала пистолет и побежал в сторону, где в последний раз отметился гранатомётчик, надеясь, что сумеет хоть как-то помочь. Оказалось, что поздно. Нашинкованный оборотнем в фарш боевик сжимал в отрубленных руках обрезки того, что раньше было гранатомётом. ― Третьего снял. Оборотень. Запридух лёгкий. ― прозвучал короткий доклад. Оборотень успел ранить второго снайпера. Пока Фабио перемещался, ещё двое бойцов подтянулись достаточно близко и начали закидывать противника гранатами. На бегу молодой человек увидел, как третьего щитовикаснял снайпер, и Пожиратели окутались коконами амулетной защиты. Один из колдунов, прикрытый напарником, воздел руки к небу и что-то произнёс. Почву ощутимо тряхнуло, и на защитников бросилась стена огня. ― Зубамищёлк вышел. Россомаха вышел, ― продолжал считать последний оставшийся снайпер. Ещё есть пулемётчик. ― Максимка! ― произнёс Фабио, и щиты Пожирателей окутались искорками пуль. Почти сразу же двое колдунов упали, лишившись голов. Кроме того, пуля на излёте зацепила и лекаря, метавшегося между ними, и тот, воя от боли, начал залечивать культю, которая только что была правой ногой. В пятидесяти метрах от Пожирателей Фабио упал в ирригационную канаву и достал автомат, заряжая подствольник, запоздало проводив взглядом ещё одну смазанную тень. Пулемётчик умолк, перемещаясь на новую точку. ― Всем ― бояться. Коала ― Кошаку, ― произнёс он, выпуская гранату. ― Коала, ― немедленно раздалось в ухе. ― Пеленг 63 дистанция 49, ― его собственные координаты отслеживались системой управления боем, и целеуказание было относительным. ― Отказ. Слишком близко. ― Пробный, огонь! ― раздражённо сказал он, вжимаясь в землю. ― Протего Тоталум! ― С неба раздался свист, а потом земля вздрогнула. ― Поправка 275-8. Шесть беглыми, потом отбой! ― произнёс он. ― Коала вышел, ― раздалось в ухе. ― Максимка вышел. Фабио скрипнул зубами, выпуская ещё одну гранату. Один из щитов, укрывавших атакующих, исчез, и головы сразу двух Пожирателей взорвались. Фабио перезарядил подствольник, перекатился на спину и выпустил в небо весь рожок. Тяжёлая туша, рыча, свалилась на него, вышибая дух. Правая рука превратилась в кошачью лапу, и выпущенные когти легко отделили голову оборотня от тела. Хорошо, что после смерти они снова оборачиваются в людей― мелькнуло в голове, пока он пытался спихнуть с себя фонтанирующий кровью труп. ― Коала, ― снова раздалось в ухе. ― Сукин сын! ― прошипел он. ― Поправка 275-8. Шесть беглыми, потом искать Максимку. Протего Тоталум! В воздухе опять раздался свист, и там, где находились оставшиеся Пожиратели, открылся филиал ада. Едва труп оборотня сорвало взрывной волной, Фабио перевернулся на живот, пытаясь закопаться. Мимо свистели осколки и летали куски земли. Долгих четыре секунды. Потом всё стихло, но ещё пару секунд сверху валились какие-то ошмётки. Едва Фабио поднял голову, как в него ударил Ступефай. Автомат остался там, откуда он начал свой полёт, но палочка никуда не делась. Сгруппировавшись, он приземлился и тут же откатился в сторону, пропуская мимо зелёную молнию и превратился, прыгая на спрятавшегося за пригорком колдуна, который поливал его заклинаниями. Раздался лязг зубов, и через полминуты Фабио, подобрав автомат, с колена разрядил подствольник. Ещё одного Пожирателя нашёл снайпер. Один из атаковавших, высокий колдун из, судя по маске, Ближнего Круга, взвалил на плечо лекаря. ― Живоглот! ― пробормотал молодой человек. ― В пути, ― снайпер менял позицию. ― Запридух! ― Здесь, ― послышалось в ответ. Щит опять упал, и высокий колдун немедленно аппарировал, но раненый снайпер успел и за миг до исчезновения Пожирателя отстрелил голову его ноше. ― Максимка лёгкий, ― раздался в ухе голос миномётчика. ― Максим вышел, ― ничего страшного, новый пулемёт нигерийскому бойцу со смешным именем Бамбама можно потом купить. Фабио вместе с Куницей ещё тридцать секунд продолжал поливать оставшихся Пожирателей из автомата, пока снайперы методично их отстреливали. ― Код фиалковый, ― проскрипел голос в ухе. Ага, посмейтесь ещё, шутники. Тем не менее, всё серьёзно. Девушки проснулись и рвутся наружу. Фабио ускорился в сторону своего домика. ― Бульдог, мне нужно десять минут. ― Есть! ― Чистильщики... ― Уже начали. ― Артефакты, по возможности... ― Чай, оно не в первый раз! ― перебил его главный мародёр. ― Остальное Песцом обработайте! ― Начальник... ― заныл голос в ухе. ― Отставить мусор в эфире! Доклад по потерям по мере поступления. Мухобой подтверждён двести. Забежав в домик, он на ходу сорвал с себя амуницию и поспешил в душ, поскольку в крови был вымазан с головы до пяток. ― Зубамищёлк тяжёлый, Россомаха ― двести. Быстро помылся, надел свежую одежду. ― Вырвиглаз тяжёлый. Теперь немного мускуса под мышки... ― Рельса тяжёлый. Бутылка... ― Коала лёгкий, Максимка тяжёлый, Куница лёгкий, Кролик лёгкий. ― Кто такой Кролик? У нас новый боец? ― Чёрный такой, пушистый... С ушками... Травку пожевать пришёл, осколком ухо оторвало! ― Шутник чёртов! Поймаю ― будешь китайскими палочками выгребную яму чистить, душара! По футболке расползалось красное пятно. ― Кошак ― лёгкий, ― пробормотал он в микрофон, трансфигурируя в зверя и обратно. На следующее утро, когда он проснулся где-то неподалёку от Ретфорда, его ждали ещё открытия. Первое, что она увидел после пробуждения ― глаза Панси. Такие, какими он знал их всегда ― нормальные человеческие глаза, самые красивые для него на свете. Она молча смотрела на неё, а он тонул в этих зелёных омутах, наслаждаясь этим зрелищем, которое, очевидно, было столь увлекательно, что он даже не заметил, что у неё больше нет клюва. Нормальный человеческий носик, рот, щёки... Только лишь лицо было свободно от пуха, да и то щёки и лоб были им частично покрыты, но потемневший пух сверху уже отрос, как волосы, доставая до шеи. Гарри не смог себя сдержать, он склонился и поцеловал её нос, щеки, лоб и легонько коснулся губ. ― Панси! ― ласково сказал он. Она раскрыла рот и сказала: ― Чив! ― Ты опять хочешь есть? ― спросил он. ― Чив! ― подтвердила она, не поднимая головы. Потом он заметил, что руки её ― совсем человеческие, только ещё сильно покрыты пухом. Она села на корточки, а потом встала, полностью выпрямившись. Его рубашка доставала ей до колен. Она уже вся выглядела, как человек, из птичьего у неё остался только пух и это её чив. Кроме того, она была сильно меньше прежней себя ― ростом она едва дотягивала до метра сорока, да ещё и худая была до невозможности. Он взял её за руку: ― Сейчас я кое-что сделаю, ты только не пугайся! ― Чив! ― ответила она. Гарри превратил другую руку в кошачью лапу. Панси открыла было рот, чтобы заверещать. ― Это ― я, Панси, не бойся! ― быстро сказал он, превращая руку в человеческую. Потом он ещё пару раз трансфигурировал её в лапу и обратно, и Панси, вроде как, успокоилась. Тогда он отпустил её, превратился в зверя и, не дожидаясь её визга, умчался в сторону, где заприметил какую-то достаточно крупную живность. Это оказалась группа похожих на кабанов животных, которые рыли земля в поисках червяков и насекомых. С ходу прибив троих, он как следует подкрепился, взял оставшуюся половину туши в зубы и пошёл туда, где оставил Панси, по пути пытаясь справиться с красной пеленой, что заволакивала сознание после охоты. Она сидела на земле, в страхе скрючившись, но, хотя бы, не визжала, а лишь часто-часто моргала. Он остановился, не доходя до неё десятка метров, выплюнул добычу на землю, прилёг рядом и прикрыл глаза, пытаясь унять зверя, который требовал убивать. Ещё через несколько минут у него получилось совладать с собой, и он трансфигурировал в человека. Кошачьей лапой он ободрал шкуру с туши кабана, снял мясо с костей, разрезал на относительно небольшие кусочки каждый примерно трёх сантиметров толщиной и сложил их на только что содранную шкуру, разложенную внутренней стороной кверху. Потом той же лапой он начал рыть землю в поисках глины или камней. На глубине около полуметра ему посчастливилось ― ну, как посчастливилось... коготь чуть не сломал ― найти достаточно большой и относительно плоский камень, который весил около тридцати килограмм. Закидав ямку, Гарри водрузил валун поверх перевёрнутой земли более плоской стороной кверху, отодвинул свежее мясо, отошёл к Панси и выпустил шар огня. Естественно, с первой попутки он переборщил, и валун раскололся на множество раскалённых осколков. Поттер вздохнул и отправился копать опять. Найдя ещё один камень, он не стал выпускать шар огня, а вместо этого выпустил из ладони струю пламени, как из огнемёта, постепенно нагревая булыжник, который сначала почернел, а потом начал краснеть от жара. Раскалив камень, Гарри его оставил и занялся комком глины, который ему удалось выловить в ходе последних раскопок. Он размял его и расплющил, пытаясь сделать подобие тарелки. Когда у него получился блин с неровными краями, он так же начал обрабатывать его огнём, поскольку где-то читал, что глиняные изделия подвергают обжигу. Вернувшись к слегка остывшему камню, он слал выкладывать на него мясо. Хорошо, что зверь, на которого он охотился, оказался достаточно жирным, и мясо не пригорало к камню, а то Гарри проблемой смазки горячей поверхности даже не озаботился. Поджарив с одной стороны, он, осторожно цепляя ломти когтем, перевернул их на другую. Панси, сидевшая до того на своём месте, почуяв запах жареного мяса, заволновалась и на корточках подобралась поближе, уже даже не пугаясь вида страшных когтей на кошачьей лапе. Любопытно заглядывая ему через плечо, она беспокоилась, переступала ногами и уже не переставая повторяла: ― Чив! Чив-чив-чив! Чив! ― явно требуя скорее её покормить. Гарри дошёл до тарелкии осторожно попробовал, остыла ли она достаточно. Убедившись, что он может взять её в руки без риска обжечься, он снял пару кусков мяса на тарелкуи, придерживая пальцам левой руки, полоснул когтями правой вдоль и поперёк, разрезая мясо на удобные кубики. Он ткнул когтем в кусочек, подул на него и протянул Панси. Та сначала было отшатнулась, поскольку страх перед кошкой в ней ещё не исчез до конца, но потом осторожно сняла мясо зубами и принялась с энтузиазмом жевать. Дав её ещё пару кусочков, Гарри отвлёкся на то, чтобы кинуть на сковородкуещё пару мясных ломтей. В итоге, Панси так и съела всё в одиночку. Гарри споил ей остатки воды и побежал набрать ещё, благо неподалёку он заметил относительно чистый ручеёк. Когда он вернулся и дал ей попить ещё, он попытался было посадить счастливо курлыкающую Паркинсон в рюкзак, но тут его подстерегало ещё одно открытие сегодняшнего дня ― в рюкзак она не помещалась никаким образом. Он мог бы, конечно, нести её на руках, но ― недалеко. Вместо ежедневных тридцати пяти-сорока километров скорость продвижения упала бы до жалких двух-трёх. Посадить её на плечи... Он посадил Панси себе на закорки и встал на четвереньки, превращаясь в зверя. Он ожидал, что она опять закричит, жестоко выбивая его из звериной шкуры, но лишь почувствовал, как маленькие пальчики проскальзывают глубже в мех, крепко цепляясь. Он сделал шаг, другой и потрусил плавным шагом, стараясь не раскачивать свою наездницу. Это в любом случае было быстрее, чем на своих двоих. А там, глядишь, Панси будет прочнее сидеть в седле, и он сможет перейти на рысь или галоп, огромными прыжками пожирая пространство на пути к цели. Цели они достигли через три дня. Панси, растущая буквально как на дрожжах, на ночь сворачивалась у него под боком, о чём-то курлыкая, а он бережно прижимал её к себе, гадая, станет ли она когда-нибудь прежней и будет ли говорить, а также о том, как много она сейчас понимает из того, что происходит. Когда перед ним посреди болота внезапно раскинулась впадина святилища, он остановился, отчего-то не решаясь войти туда в зверином обличье. Панси слезла, даже не чирикнув, и он трансфигурировал в человека. Он уже знал, куда именно ведёт его стрелка в голове. Когда они, взявшись за руки, зашли в руины зала, он сразу понял, что его догадка была правильной. Белёсой Твари была нужна её жертва. Он немного переживал, что, зайдя внутрь периметра стен, Панси опять не сможет оттуда выйти, но, как оказалось ― напрасно. С другой стороны, она совершенно избегала покидать пространство вокруг алтаря, а если ей и приходилось это делать, то ― на корточках. Сначала Гарри не понимал этого её стремления ходить на корточках, а потом вдруг сообразил, что он ― единственный в округе, кроме, может, самой Белёсой Твари, кто может видеть сквозь туман. Это его предположение продержалось ровно день ― пока он не позвал её к себе жестом, думая при этом о чём-то другом, и она не двинулась к нему, явно увидев его руку в тумане. В общем, как бы то ни было, но Панси предпочитала за очищенную от тумана полусферу вокруг алтаря не выходить. Дошли они в середине дня, и у него ещё оставалось время поохотиться. На болоте, конечно, ему было труднее добывать себе пищу, но он всё-таки смог выловить несколько крупных рыбин, чуть при этом не свалившись в омут. На вывалившемся из стены камне, обтёсанным неведомым мастером несколько веков тому назад, он поджарил добычу и покормил Панси. Потом они легли спать прямо на алтаре, и она практически сразу заснула, изредка курлыкая во сне. Гарри не спалось ― он чувствовал, что где-то вокруг бродить Белёсая Тварь, которой нужна Панси. Что ж, теперь он может её защитить. Усы, лапы и хвост. И огонь. Потом он всё-таки заснул, и ему начал сниться какой-то тягучий кошмар, в котором он приковывал Панси к алтарю, сдирал с неё одежду, ложился сверху... Тяжело дыша, он вскочил и чуть не упёрся лбом в мерзкую маску лица Твари. ― Ты что здесь делаешь? ― спросил он. У него в мозгу опять возникла картинка ― он наваливается на Панси, её рот раскрывается в крике... ― Ты что? ― спросил он. ― Ты что мне предлагаешь? ― вскакивая с жертвенника, он отмахнулся от ещё одной картинки, которую передала ему тварь. ― Изнасиловать? Панси? ― он пододвинулся вплотную к нависшей над ним Твари, оттесняя её от алтаря, снова отмахнувшись от картинки с зелёными лугами под голубым небом. ― А мне все равно! Я ради неё сам готов мир разрушить! ― Тварь послала ему другую картинку, с плачущей Дафной. ― А Дафна бы мне сама никогда не простила, если бы её жизнь была куплена такой ценой! Убирайся! ― крикнул он, набрав побольше воздуха в лёгкие. ― И ты ещё когда-то смела называть себя Светом! Убирайся! Тварь оступилась и осела, съёживаясь и складываясь, как мёртвый паучок. Гарри сначала отшатнулся, ожидая подвоха, но потом понял, что та больше не дышит. Не зная, где у неё в принципе может быть пульс, да и может ли быть в принципе, он осторожно приблизился и протянул руку к её шее, другой нащупав каротидную артерию на своей, чтобы знать, где искать. Пульса у твари не было. Он ощупал всю её шею, но так и не нашёл. Её глаза оказались слегка приоткрыты, и ему стало ясно видно, что взгляд её застекленел, и в глазах нет ни проблеска жизни. Он отступил на шаг, встал на колени и коснулся лбом пола, отдавая последние почести той, что когда-то была богиней. Гарри не решился похоронить её, по крайней мере, пока. Он осторожно поднял оказавшееся почти невесомым ссохшееся паучье тело и отнёс его к самой стене, дав себе слово позже из обвалившихся камней устроить усыпальницу. Всю ночь он не мог сомкнуть глаз, и лишь под утро дремота навалилась на него. Какая-то часть его сознания оставалась настороже, всё равно ожидая подвоха от Твари, и он урывками проваливался в сон, потом снова всплывая, вслушиваясь в вязкую тишину тумана. Проснулась Панси и потребовала еды. Он, улыбаясь скормил ей остатки вчерашнего рыбного пиршества и погладил по голове. Она уже почти вернулась к своему нормальному виду ― и ростом, и комплекцией, вот только движения и мимика у неё оставались по-птичьи угловатыми. ― Мой ты гадкий утёнок! ― со вздохом сказал он, ещё раз проводя рукой по её волосам, которые совсем стали волосами, ничуть не походя на птичий пух. ― Чив! ― ответила она и вдруг мягким, почти кошачьим движением, потёрлась головой о его ладонь. От неожиданности он даже убрал руку, внимательно разглядывая Панси. Нет, вроде, почудилось... Она снова выпучила глаза, как сова, и резко повернула голову в сторону, скосив на него глаз. Гарри собрал имеющиеся бутылки и пошёл за водой. Вернувшись, он застал Панси за очень занимательным занятием ― она держала в руках кусочек пуха и пристально его разглядывала. С утра у неё ещё оставался клок на шее, и он был совершенно не в курсе, много ли оставалось под рубашкой. Но, по виду, тот, что она сейчас держала в руках, был последним. Она повернула к нему голову: ― Гарри? ― спросила она. Не думая, что он делает, он, превратившись в зверя, прыгнул в её сторону, покрывая разделявший их десяток метров и превращаясь обратно при приземлении, и схватил её в объятья, сжав так, что она перестала дышать. ― Заду-у-ушишь! ― просипела она. Он отпустил её, отстранился, глядя ей в лицо, и снова обнял. ― Ты вернулась? ― тихо спросил он её. Она кивнула: ― Как хорошо, что ты меня нашёл! 21 июня. 4 часа утраОна проснулась от толчка, чуть не сбросившего её с широкой кровати. ― Что это было? ― вопрос ушёл в никуда. Подушка рядом была пуста Куда он умотал на этот раз?― в отчаянии подумала девушка и прислушалась. Откуда-то снаружи доносились толчки, но уже не такие сильные, а потом и они стихли. Понятно, куда! Защитничек...― с трудом встав, она дотянулась до халата и, надев тапочки заковыляла вниз. ― Если ты не найдёшь ключи через минуту, я высажу дверь Бомбардой! ― ещё на лестнице она услышала голос подруги, явно наседавшей на дворецкого. Так и есть! ― Хозяйка, и двери, и стены, и окна зачарованы. Пока держится защита, высадить дверь совершенно невозможно! ― А заавадить одного нерасторопного дворецкого? ― растрепанная подруга внушала нечеловеческий страх в розовом халатике и тапочках с ушками. ― Мастер Клод! Мастер Клод! ― к дворецкому спешила старшая горничная со связкой ключей. ― А, Бьянка! Спасибо! ― тот благодарно принял её ношу и пошёл к двери. ― Нет, ну, ты видела? ― обратилась блондинка к подруге. ― Полчаса тут ждём, пока они ключи ищут! ― Могла бы и в окошко вылезти! ― не удержалась от шпильки её сестра. ― Охота была ― ноги ломать! Сёстры выбежали на лужайку, оставив ковыляющую за ними подругу в одиночестве. Они вышли за кусты, и их взорам открылась живописная картина, ― посреди лужайки, разметав вокруг землю и траву, лежал, выворотив корнями землю, огромный дуб. На стволе, размахивая в воздухе бутылкой, сидел садовник, источая аромат двухнедельного запоя. ― Фабио, что здесь произошло? ― Нон капишо, синьора! Же не парле па англес! Ищ шпрехен энглиш нихьт! И, размахивая бутылкой, затянул какую-то жалобную итальянскую песню. Старшая сестра, поморщившись, пробормотала: ― И отчего я думала, что все итальянцы ― замечательные певцы? Этому, похоже, не одно стадо медведей по ушам прошлось! ― тут она заметила пришедшую с ними горничную, улыбавшуюся молодому человеку во все тридцать два зуба: ― Бьянка, что сие значит? ― Простите, синьора? ― переспросила та, поскольку как раз в этом момент садовник изображал из себя раненую белугу. ― Про что песня-то? ― крикнула ей на ухо блондинка как раз в тот момент, когда Фабио замолк, набирая воздуха побольше. ― Это песня о бедном рыбаке, который попал из Неаполя в бурное море. А его бедная девушка ждала на берегу. Ждала-ждала, пока не дождалась. Тогда сбросила с себя последнюю одежду и тоже бросилась в бурное море. И сия пучина поглотила ее в один момент. В общем, все умерли... ― хихикая, перевела горничная. ― Бред какой-то! И ничего смешного! ― девушка строго посмотрела на давящуюся от смеха сестру. ― Пойдём! ― она развернулась и решительным шагом направилась к дому, утягивая за собой младшую. Навстречу им попалась ковыляющая шатенка. Подруга пронеслась мимо неё, буркнув по пути: ― Ничего интересного, пойдём спать! Младшая сестра, оценив походку, на ходу улыбнулась и восторженно показала большой палец. ― Фиалки ушли, к Вам идёт трёхцветная, ― шепнуло в ухе. Наконец, девушка дошла до поваленного дуба. Увидев хромающую бедняжку, молодой человек бросился ей навстречу и подхватил на руки. ― Мой рыцарь! ― улыбнулась слегка придушенная девушка. ― Отнести тебя в дом? ― Сначала расскажи мне, что здесь произошло! И спусти меня с рук! Он хитро улыбнулся: ― А если я не хочу? ― Тогда ты садись, а я сяду к тебе на колени! Садовник присел на траву у ствола дуба, и девушка вдруг поняла, что он чертовски измотан. ― Как-то ты не очень бодро выглядишь! Надолго же тебя хватило! ― не преминула она уколоть любовника. Тот вымученно улыбнулся. Она прижалась к нему щекой: ― Мне нравится... ― Что? ― То, что ты сейчас не корчишь из себя Железного Человека. Но, хоть покрепче меня обнять у тебя силы остались? ― Да... любимая. ― Любимая? ― она отстранилась, чтобы заглянуть в его поблёскивающие в лунном свете глаза. ― Ты уверен? Он лишь кивнул в ответ. ― Этому я тоже рада. Сегодня, вообще, замечательный день, несмотря ни на что! ― Ты думаешь? ― Уверена! Ты ― мой! ― Ты выйдешь за меня? ― неожиданный вопрос заставил девушку поперхнуться. Она опять всмотрелась в его глаза. спросив с сарказмом: ― Серьёзно? А что, у меня есть варианты? ― Ну, хорошо, ― чуть помедлив, он переиначил вопрос: ― Ты хочешь выйти за меня? ― Дурак ты, всё-таки! ― Я бы хотел твоего формального ответа, отражающего именно твоё отношение к вопросу, ― улыбнулся садовник. ― Если ты так настаиваешь... ― она замялась и подняла голову, подставляя лицо лунному свету. ― Да, я хочу всегда быть с тобой. Нет, я за тебя не выйду... ― Почему? ― в его голосу звучало непонимание и обида. ― Потому, что! Вот, почему! Ну, ну, не обижайся! ― обхватив его голову ладонями, она с усилием повернула лицо к себе. ― Мы же съедим друг друга! ― Почему? Девушка склонила голову на плечо садовника: ― Пообещай мне, пожалуйста, что скажешь мне правду! ― попросила она тихим голосом, гладя его грудь. Получив в ответ кивок, она продолжила: ― Я тебе задам несколько вопросов... Ты должен на них ответить, понимаешь? ― опять кивок. ― Скажи мне, ты на меня злился? ― Да! Очень! ― глухо сказал молодой человек. ― Ты считал, меня виноватой, хоть отчасти? ― Нет. ― А отчего злился? ― Я на всех злился. На себя, на тебя... На нашу беспомощность в той ситуации. На неотвратимость нашего будущего. ― Ты по-прежнему считаешь, что поступил плохо? Он поглядел ей в глаза: ― Ты же знаешь, что у меня не было другого выхода? Знаешь? ― она кивнула. ― Ты же с Ней общалась, Она наверняка тебе показала... ― Да, показала. ― Ты мне тогда помогла... Распределить ответственность. Я должен был уйти! ― Я тебе сегодня уже говорила, что ты ― мой герой? ― Честно? Не помню. Девушка звонко рассмеялась. ― Не так серьёзно, милый! Скажи мне... Ты и я вместе... Я ведь помню, что ты мне тогда сказал. Это по-прежнему правда? ― Да, это по-прежнему правда, ― он улыбнулся, ― с небольшим дополнением. ― Ты имеешь в виду, что добавилась младшая? ― догадалась она. Он кивнул. ― В общем, так, любимый, ― она погладила его по груди. ― Либо всё, точнее, все, либо ― ничего, точнее, никого. Ты понимаешь, о чём я? ― А зачем это тебе? ― поинтересовался он. ― Затем, любимый, что ты ― мой. ― Любимый? ― спросил он. Она, кряхтя, поднялась и задорно ему улыбнулась: ― А ещё я кое-чему научилась! Он тоже с трудом встал, и она заметила, как он при этом опирается о дерево. ― Чему же? ― Да так, одному фокусу... ― картинно зевая, протянула она в тот момент, когда за её спиной выросли огромные ― метров четырёх в размахе ― белоснежные крылья. Он восхищённо открыл рот: ― А... полностью превратиться можешь? ― Полностью могу, но зачем? ― она коснулась пальчиком его носа, заворачивая обоих в крылья. ― Летать можно и так. ― Ты изменилась! ― В хорошую сторону или в плохую? ― Я хочу тебе что-то сказать честно и без утайки, ― тихо сказал молодой человек. Шатенка навострила ушки. ― Я люблю тебя! Она немедленно впилась в его губы глубоким влажным поцелуем. Почувствовав его руки у себя под халатом, девушка сначала было подалась навстречу, а потом решительно нашлёпала их: ― Убери руки, пошляк! ― она оторвалась от него, тяжело дыша. ― Сейчас ― никак! Давай, ты проводишь меня к себе. И ещё... У нас есть целительница? ― У нас в отряде есть лекарь... ― Не пойдёт. Ладно, сама найду, не волнуйся! Она сложила руки, а он подхватил её на руки и понёс к дому по мокрой лужайке, густо покрытой предрассветным туманом. Он сел, прислонившись спиной к алтарю, а она устроилась у него на коленях и провела рукой по седой пряди в его волосах, вздохнула и стала рассказывать, уткнувшись носом ему в шею: ― Я сначала думала, что тебя потеряла! Мне даже не боялась, что со мной произойдёт. Мне было всё равно. Ты был... ― Не волнуйся! ― он поцеловал её в макушку. ― Всё это теперь позади. ― Мне было не важно, что со мной будет. Я лишь молилась, чтобы ты выжил. ― Я выжил, милая! ― он прижал её к себе чуть крепче. ― Эта птица принесла меня к себе в гнездо и села сверху. Мне не было душно, а было тепло. Потом я заснула, а когда проснулась... Меня не было. Словно я растворилась. Я ощущала какие-то вибрации, и всё. А потом всё как-то постепенно поменялось. Я понемногу начала вновь ощущать себя, хотя по-прежнему меня окружала темнота. А ещё в какой-то момент я поняла, что я в какой-то клетке, да ещё и не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Я стала биться головой, пытаясь вырваться наружу, и клетка треснула, а я увидела самую кошмарную тварь, которую только могла себе представить. Нет, я теперь знаю, что это был чуждый мне страх, но я закричала, что было сил, и тогда я увидела тебя. Я хотела к тебе броситься, но оказалось, что я по-прежнему в клетке, только эта новая клетка была птичьим телом. Всё, что я могла делать ― это постоянно просить есть и пугаться до смерти каждый раз, как ты превращался в этого чёрного саблезубого льва. ― Льва? ― спросил Гарри. ― Ну да, пропорции у тебя львиные. Только, ты сильно больше обычного льва, весь покрыт длинным мехом и у тебя пушистый хвост. Готова поспорить, у тебя бы от львиц отбоя не было, ― хихикнула она. ― Потом, когда ты бился с птицей во второй раз, я почувствовала... ― Родство с ней? ― И это тоже, ― сказала Панси. ― В каком-то роде, но ещё... Она тогда пощадила тебя. Мне показалось... ― Что я должен отплатить тем же? ― Да. А потом ты превратился во льва, и я поняла, что уже вполне могу бороться со страхом и, как могла сидела тихо. А мою одежду ты в гнезде не нашёл? ― вдруг спросила она. Гарри помотал головой и вздохнул: ― Я вообще до какого-то момента не понимал, что это ― ты. Думал, что Твари... ― Твари? ― переспросила она. ― Потом расскажу. Я думал, что ей сначала зачем-то нужна птица, а потом она мне скажет, где тебя искать. ― А кто эта Тварь? ― спросила Панси. ― Сначала ты рассказывай. ― Да что тут рассказывать... Я уселась на тебя и поняла, и ты понёсся. А потом мы оказались здесь. А как ты понял, что я ― это я? ― С тебя пух облетал. ― И? ― И то, что я тебя в эту одёжку завернул уже после того, как понял, что это ты. Панси отстранилась и поглядела ему в глаза: ― Ты, что, наглец, опять меня голую разглядывал? Поттер хихикнул. ― Что ты смеёшься? Отвечай, когда я тебя спрашиваю! Он погладил её волосы, которые уже доставали до плеч, и снова притянул головку к своей груди: ― Ты ― прелесть, Панси! Потом Гарри рассказал ей про Тварь и про видения, умолчав, однако, о том, что ему нужно будет исчезнуть. Выслушав историю до конца, при этом несколько раз переспросив, когда он рассказывал ей про поедание жуков, она снова отстранилась от него с мрачным лицом. ― Ты что? ― спросил он её. ― Ничего! ― она опустила голову, разглядывая огромные ботинки Поттера, которые болтались на её ножках, словно клоунские башмаки. ― Я, просто, кое-что вспомнила. ― И что, если не секрет? ― поинтересовался он. ― Да так, одну дурацкую историю, которую я услышала в школе. ― Да? И что за историю? Она оторвалась от ботинок и зло посмотрела на него: ― Может, перестанешь прикидываться? Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Историю про то, как меня похитят, про птицу Рух, про Лаос... ― Ллос! ― автоматически поправил Гарри. Панси сощурилась, и в глазах её зажглись опасные огоньки: ― Это всё ― из-за тебя, Гарри, ― сказала она, вскакивая и нависая над ним со сжатыми кулаками. ― Я тебя сразу предупредил! ― он тоже вскочил, закипая. ― Рядом со мной ― опасно! Что, так трудно было развернуться и уйти?!! ― Да не могла я развернуться и уйти! ― выкрикнула Панси, сжав кулаки от злости, и даже подпрыгнув, как петух наскакивая на обидчика. ― Почему? Что в этом сложного? ― крикнул в ответ Поттер, чуть не в упор придвинув к ней своё лицо. ― Потому, что я люблю тебя, придурок! ― сузив глаза, заорала Паркинсон так, что у него зазвенело в ушах. ― А я жить без тебя не могу! ― заорал он в ответ. Ещё пару секунд они стояли друг напротив друга, хищно раздувая ноздри, а потом она прыгнула на Гарри, обвивая его одновременно руками и ногами, сбрасывая ботинки и жадно кусая его губы. Он ответил не менее яростно, лихорадочно сжимая её в объятьях. Оглянувшись, он развернулся и посадил Панси на алтарь. Она на секунду оторвалась, чтобы посмотреть, куда он её поместил, и, вернувшись к поцелую, расстегнула застёжку его мантии, сбросила её на землю, задрав майку, впилась в кожу когтями, оставляя глубокие кровавые борозды и издавая утробный кошачий рык. Гарри положил её на алтарь и стал помогать ей освободиться от одежды, забравшись на алтарь рядом с ней. Капельки их крови, смешавшись, скатывались в борозды на алтаре, которые совершенно незаметно для молодых людей вдруг засветились голубым светом. Свет заструился вдоль линий узора, пересекаясь с другими сверкающими дорожками и сходясь там, где лежало съёжившееся тело Белёсой Твари. Вокруг веретенообразного комка, как бы закрывшегося подогнутыми лапами, сначала возникло голубое сияние, а потом все полости и выступы начали окутываться голубым туманом, который становился всё более плотным, превращая останки паучихи в кокон. Под громкие вопли и стоны, доносящиеся от алтаря, кокон покрылся такими же световыми узорами, какими уже был украшен весь пол и все стены. ― Смотри, Гарри, как красиво! ― сказала Панси, высунув носик из-под мантии Поттера, которой они укрывались. ― Я видал и красивее! ― улыбаясь, ответил он, глядя ей в глаза. ― Ах, ты, дамский угодник! ― она потрепала его макушку. ― Как ты думаешь, что это? Её глаза расширились, и она вцепилась в плечо юноши, когда голубой узор стал пухнуть, расширяться, пускать побеги в камень и в туман, раздирая его в клочья, укутывая всё вокруг голубым узором, сплошным, как... небо! Перед ней было небо! Родное голубое небо! Они вернулись! ― Панси! Панси, что такое? Почему ты плачешь, Панси? Не отвечая, Паркинсон лила слёзы, глядя на облака. Гарри тоже повернул голову и чуть не подскочил на месте. Они действительно были дома! Он тут же прижал к себе Панси, чуть не задушив её от радости. Потом он сел, плотнее укутав подругу в мантию, и огляделся. То, что раньше было жертвенным залом, стало большой ровной площадкой из мрамора с голубыми прожилками. Алтарь тоже стал мраморным, внезапно приобретя, несмотря на массивность, некоторое изящество форм. Поттер повернул голову, ожидая вместо чёрной статуи... увидеть тонкой работы мраморное изваяние самой прекрасной женщины, которую он когда бы то ни было видел. Её белое одеяние было всё увито тонкими голубыми и золотыми прожилками, создающими дивный узор на её одежде. Казалось, что богиня улыбалась ему... Не отрывая от статуи взгляда, он встал с алтаря и подошёл к ней, почтительно склонив голову. В его голове пронёсся столь знакомый шторм образов и картинок. ― Силунэ? ― произнёс юноша. ― Значит, тебя зовут Силунэ? Спасибо тебе за всё! Спасибо, что помогла мне вернуть мою любимую! ― он склонился и коснулся губами слегка выставленной вперёд мраморной руки, которая совершенно неожиданно оказалась горячей, как живая плоть. В мозгу снова пронеслись картинки. Он обернулся. ― Панси! Иди сюда! ― позвал он. Девушка приподнялась, тщательно заворачиваясь в мантию, как в банное полотенце, и, придерживая её под мышками, подошла к нему. Гарри с горящими глазами прижал её к себе, держа за руку. ― Благослови нас, Силунэ! В воздухе раздался серебристый смех и как будто просыпалась золотая пыль, которая опала на молодых людей, как будто впитываясь в кожу и волосы. ― Гарри! ― провела по его волосам Паркинсон. ― Что? ― Твоя... твоя седина... она исчезла! Внезапно она покачнулась и сильнее ухватилась за него. ― Что такое? ― заботливо спросил он, глядя в распахнутые зелёные глаза любимой. ― Н-ничего, ― только и сумела прошептать она, пока перед её глазами мелькали образы, передаваемые ей богиней. Она всё сильнее мрачнела, а когда та закончила, упала на грудь Гарри, кусая губы. Знание того, что она должна сделать, давило на неё невыносимой ношей. Потом мир вокруг померк, и её сознание погрузилось во тьму. 21 июня. Час дняНа завтрак она не вышла. Ночные бдения справедливо потребовали своей платы в виде глубокого сна до полудня. Потом она встала и побрела в душ, чувствуя себя совершенно разбитой. Душ слегка исправил настроение, но физическое недомогание не ушло. Девушка улеглась обратно в постель и вызвала горничную. ― Доброе... Добрый день, госпожа! ― Здравствуй, Бьянка! ― Принести Вам завтрак? ― Да, пожалуйста! ― Маленькая госпожа просила принять её, когда Вы проснётесь. Будет есть мозг. Заноза! ― Передай ей, пожалуйста, чтобы она зашла. И ещё... ― Бьянка, направившаяся было к двери, вернулась обратно. ― Ты можешь найти Фабио? ― Госпожа, садовник совсем недавно уехал в город... ― Проведать раненых? ― не получив ответа на этот, в общем-то, несущественный вопрос, она задала другой: ― А когда вернётся? ― Скорее всего, к вечеру. Мастер Клод может сказать точнее. Если хотите, я спрошу. ― Не надо, спасибо, Бьянка! Горничная поспешила на кухню, а в комнату проскользнула младшая из сестёр. Увидев её, шатенка невольно улыбнулась: ― Привет, Почемучка! ― Привет, Задавака! ― высунула язык, зажмурив глаза, девица. ― Ну, ладно, рассказывай! ― Тш-ш! ― из коридора послышался голос подруги, зовущей сестру. Девушки затихли, и голос старшей стал было удаляться, ну тут, похоже, ей встретилась горничная. Шатенка развела руками, а блондинка поджала губы. Дверь приоткрылась, и в ней появилась голова старшей сестры: ― А, привет, проснулась? ― не озаботившись разрешением, она вбежала в спальную и залезла на постель к подруге. ― Ты где пропадаешь? Не заболела? ― Главное, чтобы не залетела! ― буркнула себе под нос младшая. Шатенка строго цыкнула на неё. ― Нет, правда, ты себя хорошо чувствуешь? Девушка мечтательно улыбнулась, потягиваясь: ― Я себя чувствую просто замечательно! И тебе, кстати, того же желаю! Блондинка нахмурилась: ― Я не могу так же... ― она гневно посмотрела на подругу. ― А ты? Как ты могла? После всех этих пафосных речей о чести и верности! Широко раскинув руки, шатенка опять изогнулась, потягиваясь: ― Если б ты знала, как мне хорошо! Старшая грустно посмотрела на неё: ― А ты знаешь, я рада за тебя! Наконец-то, хоть кто-то из нас... Подруга весело погладила её по руке: ― Спасибо тебе! Слушай, тут такое дело... ― она замялась, уткнув пальчик в одеяло. ― Мне нужна целительница. Блондинка кивнула: ― Хорошо, я спрошу у Бьянки, ― она нахмурилась: ― Что-то серьёзное? ― Да нет, ― рассмеялась подруга. ― Всё, в принципе, и само пройдёт, но хотелось бы, чтобы поскорее, ― она отвернулась к окну и пробормотала себе под нос: ― И так столько времени зря потеряно! Младшая, которая услышала её бормотание, грустно ей кивнула и вышла из комнаты. Она спустилась в холл и позвала горничную. ― Что вы хотели, синьорина? ― Нашей подруге нужна целительница, ― объяснила блондинка. ― Хорошо, ― кивнула Бьянка, ― я пошлю кого-нибудь в город. ― Ты не знаешь, где мне найти Фабио? ― спросила младшая. ― Что-то не так в саду? ― поинтересовалась горничная. ― Последствия ночной бури уже устранили. ― Да нет, у меня был вопрос по части опыления некоторых цветов. Особенно, фиалок, ― наткнувшись на непонимающий взгляд горничной, она добавила: ― Мне нужно срочно, безотлагательно увидеть нашего садовника. ― Синьорина, у нас сейчас недостаток персонала... Несколько человек на больничном, ещё несколько уволились... Я не могу отпустить вас без сопровождения, простите! ― Неужели никого нет, кто мог бы составить мне компанию и отвезти к Фабио? ― спросила блондинка. ― Ты же собиралась кого-то послать за целительницей? ― Я собиралась отправиться за ней сама, ― поджала губы горничная. Потом она устало вздохнула: ― Вы сможете собраться за пять минут, синьорина? ― Буду через три! ― младшая поцеловала опешившую горничную в щёку и вприпрыжку помчалась переодеваться. Когда она вернулась, Бьянка уже ждала её в холле в совершенно непривычном для горничной наряде ― облегающий костюм из рельефной ткани со множеством кармашков и с чем-то, напоминающим небольшую кобуру на бедре. ― Значит, так, ― сразу взяла быка за рога горничная. ― Слушаться меня беспрекословно. Если я скажу прыгать, то можно только спросить, как высоко. Понятно? ― блондинка кивнула. ― Пойдём! ― Бьянка махнула рукой и пошла на выход, не глядя, следует ли она за ней. Они дошли до гаража и сели в неприметную Альфа-Ромео. Бьянка проверила замок привязного ремня пассажирки и покатила к воротам. Невидимый охранник нажал на кнопку открывания, и ещё через минуту они неслись по извилистому шоссе. Едва дорога зашла в небольшую чащу, Бьянка резко ударила по тормозам и дёрнула рычаг ручного тормоза, разворачивая машину. Дорогу прямо перед ними пропахала красная молния заклинания, но машина уже развернулась в другую сторону и, пробуксовывая колёсами, начала разгоняться в обратном направлении. Ещё одна красная молния ударила в левое переднее крыло, вминая дверь и переднюю стойку в водителя и опрокидывая машину набок. Ещё через несколько секунд младшая, отплёвываясь стеклянной крошкой, увидела перед собой сапоги. Она подняла глаза на их хозяина, и гримаса отвращения перечеркнула её лицо. ― А, так ты меня узнала! ― обратился к ней седовласый мужчина сильно в годах. ― Это упрощает дело, ― он направил палочку на Бьянку, которая бессознательным кулем висела на ремне прямо над ней. ― Достань палочку двумя пальцами левой руки и положи у моих ног. Потом вылезай и не делай глупостей, ― он присел и улыбнулся, сверля её своими пустыми бесцветными глазами. ― Ты же знаешь, что я её удавлю, не раздумывая. Если хочешь, чтобы она жила... ― Да кто она такая, ― презрительно поморщилась девушка. ― Всего лишь, прислуга! ― Хорошая попытка, ― усмехнулся он. ― Смелая. Ещё раз ― и твоя... прислуга ― труп. Ты хорошо меня поняла? Она кивнула и выложила перед ним палочку. ― Так, а теперь отстёгивайся и вылезай. Постарайся не делать резких движений понапрасну. Это было трудно ― не делать резких движений, вылезая через разбитое лобовое стекло лежащей на боку машины из-под бессознательного тела горничной. Однако, её пленитель наблюдал за этим с не свойственным ему спокойствием. Когда она, наконец, вылезла и привела одежду в относительный порядок, он положил в машину кусочек пергамента, протянул ей руку и аппарировал. Горничная застонала и открыла глаза, пытаясь сфокусироваться на окружающей обстановке. Проснувшись, она сначала не поняла, где находится и было запаниковала, подумав, что все события последних скольких-то там дней были лишь сном, в чём-то ― дурным, а в чём-то ― прекрасным. Потом она поняла, что совсем без одежды. Следующее, что до неё дошло ― она в постели с мужчиной, который, как она определила по содержимому своей руки, тоже совершенно ни во что не одет. Она лежала, наполовину на него забравшись и закинув ногу. Потом он, кажется, тоже проснулся, потому что то, что она держала в руках, начало набухать и твердеть. Его рука, на которой она лежала, поднялась, провела вдоль её спины и крепко ухватила её за ягодицу. ― М-мм! ― сказала она и укусила его за плечо. Он дёрнулся от боли и ухватил её за другую ягодицу. Она опять застонала. ― Тебе, что ли, нравится, когда я хватаю тебя за попку? ― ещё сонным голосом спросил он. ― Да, и давно! ― ответила она. ― Очень давно! ― А где ещё тебе нравится, когда я тебя хватаю? ― спросил он, осторожно просовывая другую руку так, чтобы её грудь поместилась в его ладони, и нежно стискивая её. ― Да, здесь тоже нравится, ― она опять застонала и стиснула свою руку, потихоньку начав ей двигать. ― А что же ты так всё возмущалась? ― спросил он, водя пальцев вокруг её соска. ― Всё дурацкие приличия, будь они неладны! ― пробормотала она. Он потянулся к ней губами для поцелуя, а потом перевернулся, откинув её на спину, и рука его поползла с груди вниз по животу и к бёдрам, нежно, но настойчиво приникая между них. Она в нетерпении прикусила было губу, а потом, ухватив его обеими руками, буквально затащила его на себя и сцепила ноги у него за спиной, выгибаясь ему навстречу. Ещё через пару часов она, свернувшись рядом с ним калачиком, мечтательно глядела в потолок. ― Какое прекрасное утро! ― сказала она. ― Три часа вообще-то! ― отозвался он, гладя её спину. ― А число какое, ты знаешь? ― Не-а. ― Меня, вообще-то, ищут, а мы тут с тобой... При этой мысли лицо его помрачнело. Она почувствовала, как он глубоко вздохнул, и услышала, как его сердце сначала застучало быстрее, а потом начало замедляться, когда он на выдохе непроизвольно задержал дыхание. ― Ты сейчас подумал о Дафне, ― скорее, утвердительно, чем вопросительно, сказала она. ― Да. Мне нужно ей рассказать... ― Нет! ― возразила она. ― Это разобьёт её сердце! ― Она всё равно сразу поймёт, да и не собираюсь я её обманывать. ― В каком-то смысле ты её уже обманул. Он опять тихо, почти незаметно вздохнул. ― Я больше не смогу без тебя, Панси. Ни за что и никогда. ― Я знаю, любимый! Но если ты порвёшь с Дафной, то я сама тебя брошу, ― и тихонько добавила: ― Как бы я тебя ни любила. Он приподнялся на локте и удивлённо посмотрел не неё: ― Но если я буду с ней, то как я буду с тобой? Она развернулась и потянулась, как кошка, заставляя его любоваться собою. ― Не знаю. Придумай что-нибудь! Я тоже не собираюсь тебя терять! Мне пора домой. Надеюсь, что папа достаточно сильно обрадуется, чтобы забыть про ремень. ― Панси, ― округлил он глаза. ― Он, что, тебя ремнём порет? ― А что, ладошкой взрослую дочь по попе шлёпать? ― спросила она в ответ, потом несколько секунд наслаждалась его краснеющим от ярости лицом и наконец смилостивилась: ― Да шучу я, не волнуйся. Ну, сам подумай, можно ли такую хорошенькую девочку, как я, ― она сложила руки вместе, выдавливая вперёд стиснутые между ними шарики грудей, и часто-часто заморгала ресничками, ― да ещё и пороть? ― она мечтательно закатила глаза: ― Мой папочка меня просто обожает и сам кому хочешь горло перегрызёт. ― Ах, ты... ― Гарри прыгнул в её сторону, но она с визгом вскочила с кровати и попыталась спрятаться в шкафу. Он дернул дверцу на себя, отчего Панси, хохоча, вывалилась на него, тут же затолкал её обратно, залез сам и закрыл дверь изнутри. С минуту из шкафа доносились звуки борьбы, рычание и хихиканье, а потом ― приглушённый голос Панси, говорящей: ― Хм-м! В шкафу? Замечательная мысль! Ах-ха! ― потом послышался вздох, еле слышный писк, протяжный стон, и тяжёлый дубовый шкаф начал едва заметно раскачиваться. ― Какой у тебя большой... шкаф! К вечеру ей всё-таки удалось оторвать свои руки от Поттера, принять ― в четвёртый раз за день ― душ, одеться и, поцеловав ― ещё в течение одиннадцати минут, и благо, что рядом не оказалось какого-нибудь шкафа ― его на прощание, отправиться домой. Там были и мать с заплаканными глазами, и издёргавшийся отец, перевернувший в её поисках половину Англии. Она не смогла многого им рассказать, но в общих чертах про Окснама и Поттера она им поведала. ― Как ты думаешь, мистер Поттер примет нас или лучше пригласить его сюда? ― вдруг спросил мистер Паркинсон. Она подозрительно на него посмотрела, но мать сразу её успокоила: ― Мы хотели бы официально выразить нашу благодарность Гарри за твоё спасение... ― И предложение располагать нами, как только будет угодно, ― кивнул мистер Паркинсон. ― Он вернул нам тебя. Если ему нужен наш дом ― он его получит. Если ему нужны наши деньги ― ему достаточно сказать одно слово... ― А если ему нужна ваша дочь? ― перебила Панси. Мать потупилась, а отец сконфуженно кашлянул. ― Я хотела вам сказать... ― Это не имеет значения, ― протестующе протянула руку мать. ― Нет, ― упрямо наклонила голову Панси. ― Только это и имеет значение. Если говорить о благодарности, то... То я уже отблагодарила мистера Поттера за моё спасение и намерена продолжать благодарить его тем же способом всю оставшуюся жизнь. Родители оба покраснели, а отец побагровел: ― Я бы советовал тебе выбирать выражения, когда ты разговариваешь с матерью! ― прорычал он. ― Я люблю его, папа! ― спокойно сказала Панси. ― Два года я себя сдерживала, движимая чувством долга, которое мне предписывало покорно дожидаться дня своей свадьбы неизвестно с кем. Я честно думала, что выйду замуж и когда-нибудь полюблю этого чужака. Я была неправа. Услышьте меня, пожалуйста. Я никогда никого не полюблю, кроме Гарри. Миссис Паркинсон молчала, а её супруг, кашлянул в кулак, спросил: ― А в курсе ли ты, дочь моя... ― Ну ты, папа, и сплетник! ― хихикнула Панси, вновь заставив отца покраснеть. Увидев это, она примирительным тоном продолжила: ― Конечно, папа, в курсе. Она же моя лучшая подруга! ― И тебя это никак... ― Меня это очень печалит, папа. Но что я могу поделать, если даже красавица Дафна, от которой он без ума, не может заставить его позабыть обо мне. ― Ты у меня тоже красавица, ― заметил мистер Паркинсон. ― Я у тебя ― язва, каких поискать. Давай, пока забудем об этом... ― Нет, Панси, об этом нам никак не забыть, ― вдруг подала голос миссис Паркинсон. ― Через шесть недель тебе под венец... ― Но как же? ― растерянно сказала Панси. ― Ведь Дафна... ― Твой жених не отказался от тебя, ― ответила мать, глядя в сторону. ― Свадьба назначена на день твоего восемнадцатилетия, ― она встала и пошла к себе. Панси почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Стоило мчаться за тридевять земель на метле, попадаться в лапы к безумному колдуну, путешествовать на несколько столетий в будущее, переродиться птицей и соединиться с любимым, чтобы услышать... что жизнь кончена. Отец подошёл к ней и прижал её голову к своей груди. ― Не волнуйся, малышка. У тебя всё будет хорошо, просто не может быть иначе. Ты ведь мне всегда верила, правда? ― она кивнула под его большой заботливой ладонью. ― Тогда верь и сейчас. И ещё... Касательно мистера Поттера... Я к нему не питаю ничего, кроме глубокого уважения и безмерной благодарности. Если бы это было в моих силах, я бы завтра же отвел тебя под венец. Я рад, что ты удостоила своим расположением столь замечательного человека, и не вижу ничего плохого в том, что ты будешь удостаивать его своим вниманием и временем. Он ещё раз погладил её по голове и вышел. Когда она, наконец, высушила слёзы и размышляла о том, что означает фактическое благословение отцом возможного ― и, скорее всего, будущего ― её адюльтера, в дверь кто-то постучался. ― Да-да! ― машинально ответила она. Дверь открылась, к ней в комнату ворвалась Дафна и сразу бросилась к ней на шею. ― Дорогая моя! ― пропела она ей в ухо. ― Сокровище моё! Нашлась! Панси сжала подругу ещё крепче, чем та сжимала её: ― Прости меня, милая... Как я, дура, о тебе не подумала! Дафна оторвалась от неё и отстранилась на полметра, внимательно глядя в глаза: ― Скажи мне, только честно ― вы сделали это? Панси опустила глаза: ― Прости... Дафна не дала ей договорить и опять прижалась к ней: ― Наконец-то! Свершилось! А я-то уж подумала, что ты так девственницей и помрёшь! ― Фу! Типун тебе на язык! Погоди... ― Панси снова отстранилась, чтобы посмотреть на подругу. ― Я не поняла, ты, что, не против? ― Ах, Панси, ― вздохнула та. ― Если альтернатива этому ― навсегда тебя потерять... ― Я люблю тебя, Дафна! ― опять притянула её к себе Панси. ― Я люблю тебя, Панси! ― Ты только не подумай, я не в том смысле, ну, ты знаешь... ― Да и я девушка не очень прогрессивная! ― вздохнула Дафна. ― А жаль, я так надеялась! ― сказала Панси, одной рукой хватая Дафну за зад, а другой сжимая её грудь. ― А ну, убери грабли, дура! ― зашипела Дафна, а Панси, отдёрнув руки, удивленно на них посмотрела: ― И что мальчишки в этом находят? ― и она сокрушённо покачала головой ― Нет, не быть мне лесби, не быть! Дафна, которая сразу перестала сердиться, когда поняла, что Панси над ней подшутила, с интересом посмотрела на подругу: ― Расскажешь, как это было? ― Вот ещё! ― хмыкнула та. ― Ты же мне не рассказала тогда... ― Ну, хорошо, я тебе расскажу... ― Ничего не желаю слышать! ― скороговоркой выпалила Панси, зажав уши руками. ― Я когда про себя-то вспоминаю, и то стесняюсь! ― Больно ты нежная! ― а потом, вспомнив о чём-то другом, взяла Панси за руки и потупилась: ― Прости меня, Панси! ― А тебя-то за что? ― выпучила та глаза. ― За то... ― пояснила Дафна. ― Если бы я знала, что у тебя всё так серьёзно... ― То ― что? Стояла бы в сторонке и терпела? ― Я не знаю. Может, с самого начала... Знаешь, я же тебе тогда просто позавидовала... ― Когда? Когда мы по подземельям гуляли? ― Ага. Как он на тебя смотрел! ― Дафна мечтательно закатила глаза. ― Точно, ― подтвердила Панси. ― А я себе при этом твердила ― только бы не влюбиться, только бы не влюбиться! ― А вышло, что мы обе влипли! ― А знаешь, когда? ― спросила Панси. ― Когда он Асторию на руки подхватил? Я чуть не описалась от восторга! Такой вообще... Рыцарь в сияющих доспехах! ― М-м! ― помотала головой Панси. ― Значительно раньше. Когда ты сама к нему целоваться полезла. Я тогда на тебя поглядела и поняла ― пропали мы с тобой обе! ― Слушай, такой этот Поттер гад оказался! ― И не говори! Лучших девушек Слизерина окрутил! ― Кобелина! Причём, ― заметила Дафна, ― не только с нашего курса. ― Не поняла! ― насторожилась Панси. ― Это что, кто-то ещё на нашего Поттерчика претендует? Дафна отпустила, наконец, Панси, убедившись, что та жива и здорова, и уселась в кресло. ― Да что же это я! ― всплеснула руками Панси. ― Присаживайтесь, гости дорогие! ― и уселась сама в соседнее кресло. Дафна подождала, пока она устроится поудобнее. ― Те же помнишь, как ещё на четвёртом курсе Аське шибануло в голову, что она должна мне во что бы то ни стало найти мальчика. Она, кстати, и на более старших курсах выбирала. В какой-то момент даже пыталась мне этого сосватать... Ну, помнишь, он ещё погиб на Турнире Трёх Волшебников? ― Седрик что-то-там... ― Точно! Седрик... А фамилию мне никак не вспомнить. ― Да и чёрт-то с ним! ― Угу. Всё равно, он меня на три года старше был. Так вот, приходит она как-то ко мне и говорит, что все мы дураки. С нами на одном курсе учится человек, который, как минимум, не слабее чемпионов Шармбатона и Дурмштанга, да и нашего собственного тоже, а мы дружно от него носы воротим. Сказала ― и каким-то образом набилась к нему дружить. Точнее, поначалу она за ним просто везде ходила, как привязанная. Он было пытался от неё прятаться, но после того, как её пару раз наказали старосты за то, что она спала ночью в коридоре у входа в палаты Гриффиндора, он перестал от неё бегать. Кстати, с тех пор она и учиться лучше стала. Конечно, она при этом не забывала о своей миссии и не упускала случая проехаться Гарри по ушам по поводу своей замечательной умной и красивой сестрёнки... ― Это, что, у Тори ещё одна сестра есть? ― с удивлением спросила Панси. ― Пф! ― фыркнула Дафна. ― Не смешно! ...А потом она прибегала ко мне и рассказывала, какой он замечательный. В общем, дорассказывалась. Как тот торговец на базаре, который так хвалил свой товар, что передумал его продавать, мол, самому нужен. Сама понимаешь, что история с чудесным спасением только масла в огонь подлила. Как-то к ней захожу, а она носом в подушке лежит, которую от слёз уже выжимать можно. Почему, говорит, он на меня как на пустое место смотрит? А я ей возьми да ляпни, что она сама такая классная девчонка, что может себе любого парня выбрать. Она говорит, мол, любого не хочу, хочу только этого. Я ей говорю ― значит, этот будет твоим, главное ― не сдавайся. Потом, как от папы пришло известие о её помолвке, она вся такая серьёзная ко мне подходит и заявляет, что поклялась, что никому, кроме него, в жизни не позволит себя коснуться. ― Ну и дура, чёрт подери! ― Ты думаешь? ― сухо поинтересовалась Дафна. ― Она же умрёт! ― Панси побледнела, вскочила и начала метаться по комнате. ― Да сядь ты! ― раздражённо сказала Дафна. ― Мы и так себе места не находим. ― Да как я могу сидеть? ― спросила Панси и вдруг набросилась на подругу. ― Ты мне почему мне раньше про это не говорила? ― А что мне тебя зря расстраивать? Чтобы ещё и у тебя голова болела? Панси остановилась и укоризненно посмотрела на Дафну: ― Это, по меньшей мере, обидно! Как будто я тебе чужая! ― Прости! ― склонила голову Дафна. ― У меня эта история уже два года из головы не выходит. Словно какой-то таймер отсчитывает секунды до того момента, когда взорвётся бомба. ― Постой, а у неё же такой же брачный контракт, как на тебя был? Дафна поджала губы: ― Слушай, не напоминай мне об этом косяке моего отца. Когда я его спросила, чем он руководствовался, подписывая на это годовалую дочь, он ответил, что у него было чувство, что нужно сделать именно так. ― Да, но... ― Панси задумалась. ― А что бы было, если бы на тебя не было контракта? ― У папы есть теория, что кто-то толкает Малфоя на войну с Гринграссом... ― И им нужна заложница, ― кивнула Панси. ― Ну да, ― удивлённо посмотрела на неё Дафна. ― Значит, без контракта мишенью той истории стала бы я? ― Наверняка! ― удовлетворённо кивнула Панси. ― И всё же, скажи мне, у тебя был такой же контракт? ― Такой же, ― кивнула Дафна. Панси перестала, наконец, бегать и снова уселась, обняв себя руками и нервно раскачиваясь. ― Скажи мне... Теоретически, чисто теоретически... ― Теоретически ― да, ― вздохнула Дафна. ― Но практически... ― Мы должны его бросить. Обе. В один день. Дафна посмотрела на неё с ужасом, губы её задрожали: ― К-как б-бросить? Т-ты что т-такое говоришь? ― задыхаясь от обида проговорила она. ― И почему ты распоряжаешься моим... Панси склонилась к коленям, пряча лицо, и Дафна тут де сползла на пол, обнимая её: ― Прости меня, прости! Я дура, прости! Панси обняла её в ответ: ― Только он может это сделать, ты же понимаешь... ― Да, прости. Я не знаю, как смогу это пережить. ― Смотри на это по-другому, ― Панси отодвинула Дафну от себя и строго поглядела на неё. ― Просто подумай, сможешь ли ты с ним быть, зная, что в его силах было её спасти, и он этого не сделал? ― Если я его об этом не попрошу... ― Рано или поздно это всплывёт. Он тебе задаст прямой вопрос, и ты не сможешь соврать. И тогда он поймёт сам и сам уйдёт. Дафна кивнула: ― Он решит, что он виноват. ― Пусть он думает, что это мы виноваты! ― А получится? ― спросила Дафна. ― Ты пойми, если я... Если мы его навсегда потеряем, но спасти её не получится... ― Во-первых, не навсегда. Пусть попереживает некоторое время, а потом мы вернёмся и скажем, что его прощаем. ― Это правильно, ― кивнула Дафна. ― Я как-то не подумала, что виноватого в любом случае назначим мы. Но это не исключает того, что он физически не сможет... Он же правильный ― через край! ― В ночь на её шестнадцатилетие ― сможет, ― твёрдо пообещала Панси. ― Хорошо, ― согласилась Дафна. ― Будь по-твоему. ― Так... У нас, как я понимаю, десять дней? ― Девять... Последний ― для Аськи. ― Значит, девять... ― задумалась Панси. ― Как календарик составлять будем? Жребий кинем? Чур, я ― последняя! 21 июня. После ужинаМотоцикл, завывая двигателем, вылетел на широкую смотровую площадку на вершине скалистого утёса и с заносом затормозил. На скамейке на краю площадки рядом с сидящей девушкой стоял одетый в чёрное мужчина с длинными развевающимися бесцветными волосами. Яркий люмос, висевший рядом с ним, освещал изъеденное горем лицо человека, потерявшего всё и лишь мрачное пламя вендетты горело в его глазах. Девушка, напротив, была спокойна и даже с интересом смотрела разворачивающийся спектакль. Фабио, убедившись, что действующие лица в сборе, отогнал мотоцикл к обочине дороги и, заглушив двигатель, подошёл к ожидавшей его парочке. ― Ну, что ж... ― сказал он, встретив взгляд бесцветных глаз мужчины. ― Ну, что ж... ― отозвался тот. ― Я думаю, что синьорине следует отправиться домой, ― он взглянул в голубые глаза девушки и добавил, обдав её винными парами: ― Не так ли, хозяйка? ― А что мне мешает... ― надменно начал было светловолосый. ― То же, ― перебил его Фабио, широко улыбаясь, ― что помешало до этого. Ни за что не поверю, что вы хотя бы Круциатус не испробовали! ― Чёртов щенок! Что ты опять ухитрился припрятать в рукаве? ― процедил мужчина. ― Ха-ха, я знал, что вы оцените! ― рассмеялся Фабио. ― Ничего особенного, лишь милое колечко на пальчике, ― он снова повернулся к девушке. ― Синьорина, пожалуйста, идите по дороге вниз. Через пять минут или около того я вас догоню. Никакая опасность, помимо одиночества, вам не угрожает. Как я уже говорил, вам совершенно нечего бояться! ― Ты так уверен, что именно ты догонишь её? ― Да, синьор! Я сегодня бродил в лесу, и несчастная кукушка охрипла после того, как я попросил её накуковать, сколько лет я проживу. Так я её и не дослушал... Девушка поднялась со скамейки, приняв поданную Фабио руку, и прошла мимо него, на секунду коснувшись взметнувшимися волосами его щеки. Молодой человек почувствовал, как его лицо пыхнуло жаром, а в горле встал сухой ком. Светловолосый со снисходительной гримасой наблюдал за этим. ― Эх, ― сказал он, глядя вслед хрупкой фигурке, растворяющейся в темноте ночи. ― Кто бы мог подумать, что так всё повернётся! ― Вы о чём? ― рассеянно перешёл на английский Фабио, поглощенный тем же самым зрелищем. ― О тебе. О ней. О её сестре. О моём сыне, которого ты вчера... ― мужчина перевёл взгляд на врага: ― Кто бы мог подумать? И, тем не менее! ― Я решительно не понимаю, о чём вы говорите! ― хмуро заявил молодой человек. ― Я так понимаю, ты пришёл меня убить? ― перевёл тему светловолосый. ― Да. ― спокойно ответил Фабио. ― Вы ведь меня за этим позвали? ― А если я откажусь? ― Умирать? ― откликнулся садовник. ― Я как раз собирался спросить вашего согласия. ― Если я откажусь драться? ― Да, это доставит мне определённые проблемы... ― Фабио озабоченно потёр подбородок. ― Это будет трудно. ― Я хотел бы тебе что-то рассказать... ― Если это поможет вашему боевому духу... ― О, нет, не поможет! ― устало откликнулся мужчина. ― Но я, может, захочу пойти тебе навстречу. ― Убиться об стену? ― Что-то вроде того. ― Ну, давайте, присядем... ― Сними, наконец, свои дурацкие очки. Твоя подружка уже ушла, и тебе нет необходимости соблюдать конспирацию! Они сели, и старший погасил люмос, чтобы в последний раз насладиться светом звёзд и лунной дорожкой в море. Фабио терпеливо ждал, надеясь, что ему не придётся сегодня стать палачом. ― Эта бойня, что ты вчера устроил... ― Ага, как будто ваша банда пришла яблоки воровать! ― хмыкнул садовник. ― Это было бесчестно! ― Вы знаете, так у нас с вами разговор не пойдёт. Я, конечно, понимаю, что три десятка Пожирателей, атакующих особняк с двумя магами внутри, и лично Тёмный Лорд, запускающий Аваду в младенца ― это честно. Идите-ка вы... ― он вскочил, собираясь идти. ― Постой! Сядь! Мой сын погиб... так, что я и врагу не пожелал бы. ― Я вчера убил друга. Своими руками вонзил кинжал ему в сердце. Долгие годы он был единственным близким мне человеком... ― Ты знаешь, для меня ты никогда не был врагом. ― Кхе! ― поперхнулся молодой человек. ― Что вы пытаетесь этим сказать? ― О, нет, не думай, что я собираюсь давить на жалость. Напротив. Я хочу сказать, что ты был мусором под ногами, отбросом, мелким червяком, которого мне стоило раздавить в первый же раз, как я тебя увидел. Я часто жалел, что этого не сделал. Мой сын враждовал с тобой, я ― просто презирал, кроме того, у нас были вполне понятные разногласия по поводу устройства мира... ― И вашего места в нём! ― И моего места в нем, ― кивнул светловолосый. ― Это предсказание всё изменило! ― Какое предсказание? ― Безумная Трелони... ― Что? Как вы её назвали? ― Ты не считаешь её безумной? ― Ха-ха! ― рассмеялся Фабио безумным смехом. ― Считаю ли я гениальнейшего аналитика и стратега нашего времени безумной? Нет, конечно, человеческие жизни для неё ― ничто, и по жуткой циничности с ней мало кто сравнится. Ха-ха! В результате срабатывания одного из разработанных её семьёй безумныхпланов пали два величайших волшебника Англии, а сама она стала очень, очень богатой леди! ― Каких планов? ― не понял мужчина. ― Вы знаете, отец этой девушки, ― Фабио кивнул в сторону дороги, ― действительно, великий аналитик, хоть он обычно и принижает свои способности. Он эту комбинацию просчитал ещё в ходе предыдущей войны, и сумел выйти из неё с красавицей-женой из влиятельной семьи и очень хорошей прибылью. Вы, как мне помнится, тоже приподнялись неплохо. Трелони поняла, что её комбинации не достигли цели, и разработала новые. Было сделано предсказание, что Волдеморт вернётся, что будет Избранный, потом Избранного поместили в особые условия... Доверчивый старик Дамблдор был такой же фигурой на шахматной доске, как и Том Риддл, но настоящей целью было ваше и Дэниела, ― опять кивок в сторону дороги, ― уничтожение. За нечто ужасное, что сделал ваш предок и за ту помощь, что его предок оказал вашему. Собеседник сначала слушал его, не перебивая, а потом, буквально, взорвался: ― Что за чушь? Что за теории заговора? Хрупкая безумная предсказательница вертит великими волшебниками, как хочет? ― Лучший способ спрятать что-нибудь... ― усмехнулся молодой человек. Мужчина осёкся. ― Ну, ладно, предположим, интриги... Но предсказание-то ― сбылось! И то, про Волдеморта, и это, про меня и мой род! ― Может, наконец, ознакомите меня с текстом? Мужчина заговорил. По мере рассказа недоверие на лице садовника сменилось гневом, а потом он расхохотался. ― Что, что ты нашёл смешного в этом, наглый щенок? Смех молодого человека перешёл в истерику, и он со слезами на глазах отмахивался от рассерженного светловолосого. Наконец, он отсмеялся, вытер лицо тыльной стороной руки и уже серьёзно обратился к собеседнику: ― Вы, что, не видите? Вы, что, правда, не видите? Вас поимели и выбросили на свалку. Единственное ваше предназначение во всей этой истории ― умереть, захватив с собой побольше друзей и врагов. Вы лишь кажетесь такой фигурой на доске, размен которой обернётся обеим сторонам выжженной пустыней, а на самом деле вы ― такая же пешка. Мужчина вскипел: ― Да как ты меня смеешь оскорблять, ты, полное ничтожество, жалкая букашка, которая выжила только потому, что никто не потрудился её раздавить!... ― Именно так, ― Фабио никак не отреагировал на оскорбления. ― Никто не потрудился. В этом и состоял просчёт гениальнейшего стратега ― я был для неё жалкой букашкой. Однако, что-то не срослось. То ли это была та история шесть лет назад, то ли ещё что-то. Кстати, согласитесь, именно шесть лет назад всё пошло не так! ― Ты ещё будешь мне об этом напоминать? ― проскрежетал зубами светловолосый. ― То есть, не позднее, чем тогда, и случился просчёт. Может, просто случайность. Встретились два человека, которые никогда не должны были в такой ситуации встретиться, и всё пошло не так... ― Ты слишком о себе возомнил, чёртов выскочка! ― Это, кстати ― тоже в точу! Каким-то чудом пешка, ― а в масштабах разыгранной комбинации меня и пешкой-то назвать невозможно, ― превратилась в фигуру. Конечно, выскочка, а кто же ещё? ― Фабио с удивлением посмотрел на мужчину. ― И вот, этот выскочка катком прошёлся по рядам ваших соратников. Когда у вас с Дэниелом паритет закончился? ― Паритет? ― злобно процедил собеседник. ― Два года назад он уже был у черты. Если бы тогда не сорвалось! ― увидев усмешку молодого человека, он опешил. ― Так это был ты? Ты ему помог? Опять ты?!! ― Должен же я был защитить, что мне дорого... Да, я, наконец, смог вмешаться два года назад, только немного раньше, чем Вы думаете. ― Так это ты уничтожил засаду в Шанхае? ― Мне помогли, ― улыбнулся Фабио. ― Один бы я не справился. Дурацкие европейские правила под страхом смерти запрещают пользоваться настоящей магией в разборках между представителями отсталых стран, ― он взмахнул рукой, и с утёса в море полетел шар плазмы, который, врезавшись в воду, взорвался и поднял высокий столб воды. Как зачарованный, седовласый провожал его глазами. ― Не имей сто рублей... ― Что? ― Русские считают, что друзья полезнее денег! Ну, да не важно... Мы с вами о предсказании говорили... ― Хорошо, я тебя выслушаю. ― Ой, спасибо! Вы даже не знаете, какое одолжение вы мне делаете! ― Не зарывайся, щенок! ― А вы не повторяйтесь! Уж с вашим-то аристократическим, как вы сами это называете, воспитанием можно было бы и побогаче словарный запас иметь! Светловолосый, побледнев от ярости, стиснул кулаки так, что хрустнули суставы. Фабио опять улыбнулся. ― Так вот, вы мне сказали, что нам с вами делить было нечего. Вам, кстати, с Дэниелом ― тоже. И тут появляется предсказание, в котором вам очень косвенным образом сообщается, что, если вы не предпримете определённые враждебные шаги в отношении его семьи, то придёт карающая длань ― и вам конец. Кстати, заметьте, как тонко в интригу вплели меня ― я, как бы, второстепенное лицо, сопутствующее обстоятельство, но упоминанием меня мастерски создаётся иллюзия, что карающей дланью назначен именно я. Гениально, не правда ли? Меня бы просто прибили, и я даже не знал бы за что. ― Да, в какой-то момент мы начали прилагать активные усилия... ― Которые подстегнули активность Ордена, совсем уже было обратившегося в сборище пацифистов. Гениально! Мужчина поморщился: ― Поменьше налегай на веселящий газ, юнец! ― Да ладно! И вправду, ведь, как тонко нужно всё просчитать... Что мы имеем в итоге? Вы чуть не убиваете его дочь ― и убили бы, если бы не проклятая случайность! Как запасной вариант, весьма предусмотрительно навязываете ему кабальное соглашение, делая ещё один шаг к своей гибели. Потом, когда добыча всё-таки срывается с крючка, вы начинаете войну. Ирония состоит в том, что, если бы вы не были под воздействием предсказания, то этого бы не случилось, поскольку даже на этой стадии Дэниел был слишком слаб, чтобы начать боевые действия самостоятельно. Но сил в обороне, как вы понимаете, требуется несколько меньше, поэтому в течение следующих двух лет вы продолжали давить, и почти преуспели... Светловолосый закрыл глаза: ― Я не верю. Такого не может быть! ― Бросьте! Вы же знаете, что такое ложное предсказание! ― Предсказание, которое сбывается только потому, что его услышали... Знаю. Но не верю! Чтобы одна тварь легко и небрежно уничтожила десятки волшебников! Фабио смотрел на него с горечью в глазах: ― Вчера вечером я собственноручно убил человека, который многие годы был мне другом и, несмотря ни на что, даже на обстоятельства, при которых это произошло, он был мне дорог. В руку Фабио размытым движением впрыгнул кинжал, небрежно чиркнул по запястью и снова исчез, откуда появился. ― Клянусь Магией, что Сибил Трелони в самом деле разработала план с целью уничтожения богатых семей волшебников для совершения мести, приведший к гибели десятков магов и страданиям сотен! ― капля крови, не долетев до земли, вспыхнула в воздухе и исчезла. Раскрыв рот, собеседник смотрел на Фабио. ― Разрази меня гром! Тупица, какой я, всё-таки был тупица! И Том... ― Волдеморт был великим волшебником, но не аналитиком! ― Не смей... ― Нельзя быть первым абсолютно во всём. К сожалению, в истории с Трелони совсем недавно все кирпичики встали на места! Светловолосый был похож на воздушный шарик, из которого выпустили воздух. Казалось, он разом постарел и выглядел, как семидесятилетний старик. Он устало привалился к спинке скамейки, закрыв глаза. ― Хоть ты и враг... и уничтожил мою жизнь... по частям и целиком... Спасибо тебе... Я дам тебе то, о чём ты просишь... ― Ответьте мне на вопрос... ― Чего тебе ещё, щенок? ― Как мой друг оказался в лагере Пожирателей? Старый маг усмехнулся: ― Деньги, что же ещё... Власть... Тщеславие... Всё, как всегда! ― И только? ― Он кого-то там пытался изнасиловать, и ему грозил Азбакан. Я ему немного помог... Молодой человек кивнул, а потом вымученно улыбнулся: ― Вы не против, если я вас потороплю? У меня там девушка мёрзнет! ― Погоди... У меня есть просьба... ― Удовлетворена! ― перебил Фабио. ― Пожалуйста, поторопитесь! ― Но, ведь, ты даже не знаешь... ― Мы уничтожили эту гниду три месяца назад! Прорицательницы Сибил Трелони больше нет. Чистая правда, между прочим. Зато, появилась ненасытная светская львица, тайная дочь магната гостиничного бизнеса и большая поклонница парусного спорта. Старик выдохнул: ― Спасибо! Умоляю, расскажи, кто её?... ― Она убила семерых из моих бойцов и почти достала остальных, включая меня. Мне повезло засадить ей арбалетный болт в печень. Светловолосый довольно улыбнулся: ― Ещё раз спасибо! Минимум, пять минут мучительной боли... Если ты её, конечно, не добил! ― Я же сказал, что я не палач! К сожалению, место было глухое, а двое целителей погибли первыми. К тому же, мы потратили полтора часа на поиски анти-аппарационного артефакта, отчего чуть было не потеряли ещё троих, которые были тяжело ранены в схватке. Всё, что я смог сделать ― это наложить давящую повязку на рану. А потом мне удалось слегка её подлатать, и она дожила до появления лекаря. Глаза мужчины распахнулись: ― Полчаса агонии вместо пяти минут! Как, всё-таки, хорошо, что ты не палач! ― он поднял палочку, вызвав нервное движение Фабио. ― Не дёргайся ты так! ― Рефлексы! ― извинился молодой человек. ― С её тушки мы надёргали баснословной редкости артефактов... ― Тушки, надёргали! ― поморщился его собеседник, а потом распахнул глаза. ― Защиту от Непростительных? ― Нет, защита от Непростительных ― это подарок... От одной особы. Не местной, ― покачал головой Фабио. ― В общем, дёргаться мне, действительно, ни к чему! Мужчина царапнул себе запястье, выпуская кровь, что-то прочертил в воздухе палочкой и прошептал вполголоса заклинание: ― За полчаса... третье тебе спасибо! Зайди в Гринготс, если будет время... ― Наследничком меня решили сделать? ― хищно оскалился садовник. ― Вы в курсе, что это золото проклято? ― Что ты можешь знать? Проклятое золото было всё до последней монеты украдено из Гринготса через двадцать лет после того, как мой дед его получил. Дед этому факту, кстати, обрадовался! ― Так что же там? ― Там ― знание. Одна книга, в которой рассказывается, как получить Абсолютное Оружие, которое уничтожит всех врагов. Я потратил годы на расшифровку... Теперь это ― твоё. ― А вот за это ― спасибо! Уж я-то знаю, как это применить! Сжечь, если получится. Если не получится ― попросить помощи и всё равно уничтожить! Фабио опять постучал себя по запястью: ― Хотел бы Вам напомнить про мёрзнущую девушку, в одиночестве спускающуюся по ночному серпантину! Просто направьте на себя палочку и возненавидьте до Авады... ― Я уже ненавижу себя! А просто броситься со скалы нельзя? ― Нет. Во-первых, это вам не Рейхенбахский водопад, да и вы на Шерлока не очень похожи. Во-вторых, при падении с такой высоты вы, скорее всего, умрёте от разрыва сердца, а не от удара о камни. В третьих, есть шанс, что от удара о камни вы не умрёте, а получите сильные повреждения, и мне придётся тащить вас к лекарю, поскольку добивать раненного я точно не буду. В общем, сплошной геморрой. ― Будь по твоему... щенок! ― волшебник встал и подошёл к краю площадки, глядя на море. Потом он направил палочку себе на ладонь и прошептал заклинание. Зелёное пламя, вырвавшись из палочки, растеклось по руке, перекинулось на тело, уже опадающее на землю, и полностью растворилось в нём. Молодой человек деловито проверил каротидный пульс трупа, а потом отошёл на пару шагов и взмахнул палочкой: ― Алопекс Лагопус! Охваченное магией тело превратилось в пепел. Лёгкий ночной бриз сразу принялся за дело, сдувая прах с утёса в сторону моря. Фабио окинул оценивающим взглядом лунную дорожку в на безмятежной глади воды, величественные утёсы, поросшие итальянской сосной, закрыв глаза, вдохнул морской ветерок, шумно выдохнул и усмехнулся: ― Пижон чёртов! Девушка сидела, обняв колени, на большом камне в паре сотен метров вниз по дороге. Фабио увидел её издалека, так как не стал включать фары, рассчитывая, что лунного света будет достаточно для безопасной езды. ― Какой отсюда замечательный вид, ― она махнула рукой в сторону небольшой долины, занятой виноградником. ― Не правда ли, Фабио? ― Скуза, синьорина! Нон капишо! ― Ну, ладно, ― усмехнулась она, даже не пытаясь что-либо прочитать на его бесстрастном лице. ― Поиграем ещё немного в эту игру! Садовник снял с плеч кожаную куртку и подал её девушке. После того, как та ловко вдела руки в рукава и повернулась к нему, молодой человек заботливо застегнул молнию до самого воротника. Девушка положила ладонь на его грудь и прежде, чем он успел отстраниться, почувствовала дрожь его нетерпения. ― Бедненький! ― произнесла она по-прежнему по-английски. ― совсем истомился! Как же мы с тобой на мотоцикле вместе поедем? Фабио, изобразив на лице недоуменное непонимание, уселся на железного коня и похлопал по сиденью за собой. Девушка села и крепко прижалась к нему, пряча лицо на его спине и крепко обвив руками торс. Под правой гулко стучало сердце, и она подвинула ухо, чтобы лучше слышать его биение. ― Вот, обниму я тебя так, и что ты будешь делать? ― прошептала она. Дрова рубить!с усмешкой подумал садовник. Смотреть на то, как освещённая одной лишь луной дорога бросается навстречу ревущему мотоциклу, она не смогла ― упрямый Фабио, от которого и так устрашающе несло вином, ещё и наотрез отказался включать фары, мотивируя это тем, что ему и так неплохо видно. Мотоцикл бросало то влево, то вправо; при этом он так кренился, что водитель почти тёрся коленом об асфальт. Очень быстро девушка поняла, что мускулистость торса под её руками её уже не так волнует, как гладкость дороги под колёсами. И, вдруг, когда она уже было подумала, что страх всё-таки победил тошноту, гонка окончилась. Молодой человек выключил мотор, и мотоцикл бесшумно продолжил катиться вверх по склону к их вилле, быстро теряя скорость. Расчёт, несмотря на винные пары, оказался верным, и переднее колесо замерло в десятке сантиметров от ворот, когда Фабио начал привычно переругиваться с охранником. После того, как ворота открылись, садовник, отталкиваясь попеременно то одной ногой, то другой, так же бесшумно покатил к мраморному крыльцу. Девушка слезла и попыталась было снять куртку, но Фабио мягко придержал её руку: ― Нет, нет, оставьте себе! ― он улыбнулся. ― Спокойной ночи, синьорина! ― Спокойной ночи, Фабио! ― девушка махнула рукой вслед бесшумно укатывающему мотоциклу, прошла в дом, машинально поблагодарив придержавшего ей дверь дворецкого, и там застыла, кусая губы. ― Синьорина? ― дворецкий ждал за спиной, пока она сбросит куртку. Девушка помотала ему головой, развернулась и выбежала наружу, направляясь к домику садовника. Не постучавшись, она распахнула дверь и увидела его глаза, пристально глядящие на неё. Она подошла в нему, игнорируя вялые попытки увернуться или отстраниться, положила руки ему на плечи и сказала по-английски: ― Убери уже эту дурацкую бутылку, я же знаю, что ты трезв, как стёклышко. И хватит притворяться! На меня этот цирк с самого начала не действовал! Молодой человек молча отставил в сторону посудину с алкоголем. Точнее, с тем, что пахло алкоголем. Девушка расслабилась и улыбнулась: ― Я так рада была тебя увидеть! Где ты пропадал? Как тебя угораздило так... ― она помахала рукой в воздухе, ― измениться? Фабио тоже улыбнулся: ― Всё, что я тебе рассказал по поводу парашютистов ― правда, точнее, почти правда. ― Почти? ― Австрийский спецназ... ― Почему именно австрийский? ― Потому, что они войн не ведут... В ответ на это она понимающе кивнула: ― Ну, и чёрт с ним. А этим всем... ― она сделала рукой неопределённый жест, ― ты когда занялся? ― Пока был в спецназе, сдружился там с мастером рукопашки, который, к тому же, ещё и магом был подпольным. Очень сильным. Он меня сначала поднатаскал, а потом порекомендовал людей из агентства... Контракт с армией закончился, я перешёл в агентство и стал обучаться всему этому. У нас, кстати, в штате есть необычайной силы целитель, который меня избавил... от особых примет. ― А дальше? ― Ты же понимаешь, что у меня была задача... ― Защищать? ― Да. Я взял немного карманных денег в банке и целиком перекупил агентство... Это позволило мне получить значительную помощь... ― Почему ты пропал? Он горько усмехнулся: ― Потому, что мне было видение... Разруха и опустошение, если я останусь с вами. Мне до сих пор та ситуация кажется чудовищной нелепицей. Я знаю, что так надо было... ― Не мучай себя. Ты же видишь, я жива! И здорова, и весела! Посмотри на меня! ― она отошла на шаг, закружилась и упала ему на грудь. ― Если бы не ты... ― Только не надо из меня героя делать! ― Ты меня спас ― и точка. Не желаю слышать ничего другого! ― Моих переживаний это не отменяет. ― А моих? ― Прости меня... ― Ты виноват в том, что меня бросил... Нас бросил! А не в том, что себе надумал. И вообще, это я тебя соблазнила... Скажи мне... ― она провела пальчиком по его груди. ― Ты по мне хоть чуточку скучал? Или всё, что ты ко мне чувствуешь ― это раскаяние и сожаление? Садовник взял её за подбородок, чтобы взглянуть в синие озера. ― Ну вот, уже лучше! ― с облегчением выдохнула она, прикрывая глаза и подставляя губы. Гарри сидел в гостиной, разглядывая изящный серебристый клинок, в который превратился чёрный паучий кинжал. Часы пробили десять, а ответа всё не было. Он послал ей записку ещё в середине дня ― когда Панси убежала в душ, он смог выкроить минутку и отправить сову. Похоже, стоит смириться с тем, что между ними всё кончено. И Панси тогда тоже уйдёт. Почему нельзя было, как нормальному человеку, влюбиться в девушку. В одну. Зачем мне... столько? Через ещё пять минут он понял, что не в силах больше ждать и полез в камин, не обратив внимания не домашние тапочки на ногах. По месту прибытия его явно не ждали. ― Ау! ― позвал он. ― Есть кто... ― он суеверно проглотил живой, поскольку в глазах всплыла картинка с надгробьями во дворе. ― Кто здесь? ― раздался такой знакомый девичий голос, и в просторную библиотеку, где располагался камин, вбежала Астория. ― Гарри! ― взвизгнула она и запрыгнула на него, обхватив руками и ногами. ― Вернулся! Мама, папа! Гарри вернулся! ― К-хм! ― раздалось из-за её спины строгое покашливание. Астория украдкой поцеловала его в щёку и виновато слезла с Поттера, который лишь только развёл руками, увидев её родителей. Вспомнив о приличиях, он поклонился, только сейчас заметив тапочки на ногах. ― Чем обязаны столь неожиданному вторжению, молодой человек? ― спросил мистер Гринграсс, весьма недружелюбно сверкая глазами. ― Перестань, дорогой! Мальчик наверняка голоден! ― с улыбкой сказала миссис Гринграсс, а потом, спохватившись, прикрыла рот рукой. ― Ой, я не то хотела сказать! ― Я понимаю, милая, что ты хотела предложить гостю переместиться в более уютную обстановку, и нисколько не сомневалась в способности мистера Поттера самому купить себе еду, ― снисходительно проворковал мистер Гринграсс супруге. ― Хотя, и в последнем случае мы всегда будем рады видеть его у себя! ― произнёс он в сторону Гарри угрожающим тоном. ― Ой, знаете, я пойду, пожалуй, ― сделал тот шаг к камину. ― Мистер Поттер! ― повысил голос мистер Гринграсс. ― Позволю себе напомнить вам, что я спросил о цели вашего визита! ― Да я хотел просто доложиться, что, мол, жив и здоров, и Па... мисс Паркинсон ― тоже. ― Мне радостно слышать это, молодой человек, ― увидев, что Гарри смотрит на него с недоверием, он добавил, существенно смягчив тон, ― нет, мне правда радостно слышать, что и мисс Паркинсон, и вы живы и здоровы, но всё же... Почему доложиться ― мне? ― А кому? ― спросил Гарри. ― Насколько я в курсе, больше ни за мисс Паркинсон, ни за меня, кроме ей родителей и вас, ― он поклонился старшим Гринграссам, ― никто не волновался. Миссис Гринграсс оторвалась от локтя мужа и, подскочив к Гарри, ― на какое-то мгновение ему показалось, что она сейчас запрыгнет на него, как до этого Астория, настолько пластикой и мимикой дочь с матерью были похожи, ― обняла его, потрепав по макушке. ― Ты прав, Гарри! ― сказала она, хватая за локоть его, мотом мужа, а потом увлекая обоих в сторону гостиной. ― Мы действительно переживали за вас обоих, и я даже не смогу сказать, за кого больше. ― На пороге гостиной она остановилась, пропуская Поттера и мистера Гринграсс вперёд: ― Я пойду позабочусь о чае и о чём-нибудь к чаю. Дорогой, не позволяй Гарри скучать. И не убивай его слишком больно ― у нас отвратительная шумоизоляция, ― обворожительно улыбнувшись Гарри и похлопав глазками ― да она ещё и заноза, совсем как Астория ― миссис Гринграсс развернулась и направилась на кухню. ― Астория! ― позвала она за собой дочь, попытавшуюся спрятаться за дверной створкой в надежде услышать что-нибудь интересное. ― Ну, мам! ― Астория! ― добавив металла в голос, повторила она уже откуда-то из коридора. Астория, вздохнув, упорхнула вместе с ней, умудрившись сделать пируэт на старте. Мистер Гринграсс предложил гостю сесть и уселся сам в соседнее кресло. Гарри ждал. Ему уже давно стало понятно, что идея пойти искать Дафну в её собственном доме была полнейшим безумием, но... ― Для начала, ― заговорил мистер Гринграсс, ― я бы хотел чётко обозначить, мистер Поттер... ― Гарри, ― поправил тот. ― Что, простите? ― В нашу первую встречу вы любезно согласились обращаться ко мне Гаррии на ты. Могу ли я попросить вас продолжить эту славную традицию? ― С удовольствием, ― кивнул хозяин. ― Так вот, я сначала хотел бы чётко обозначить... Я тебе это сказал в прошлый раз, и с тех пор ничего не изменилось. После дочерей ты нам ― самый дорогой человек. Не менее дорогой, чем мой друг Паркинсон и его семья. Поэтому я и могу себе позволить иногда, может быть, говорить вещи чуть более нелицеприятные, чем позволил бы в отношении человека чужого... Вот, и сейчас я хочу тебя спросить ― о чём ты думал? Гарри поднял на него глаза, сразу поняв, о чём он спрашивает: ― Честно? Меня звал Волдеморт, чтобы убить, и я знал, что он меня убьёт. О чём я думал? О том единственно прекрасном, что останется в моих стекленеющих глазах ― о её лице. ― он вздохнул. ― Не знаю, о чём я тогда думал. Я в тот момент уже был трупом, просто ещё ходить мог... Мистер Гринграсс пристально посмотрел на него: ― Какая скотина! ― Простите? ― вскинулся Гарри. ― Да не ты! Тот, кто растил тебя, как ягнёнка, на убой! ― он потёр себе виски. ― Представляешь, как красиво бы получилось ― Волдеморт уничтожает последний крестраж, а Дамблдор в который раз спасает старушку Англию! ― Вы и про крестражи знаете? ― удивился Гарри. ― Как бы то ни было, а твоя беспечность сильно ударила по репутации нашей семьи, ― деликатно перевёл тему мистер Гринграсс. ― Думаете, репутация вашей семьи важнее счастья дочери? ― В смысле? ― Я о беспечных брачных контрактах... ― он осёкся, увидев, что мистер Гринграсс побогровел. ― Гарри, знаешь, почему я ещё жива? Точнее, почему мы все ещё живы? ― вдруг вмешалась миссис Гринграсс, которая как раз принесла чайный сервиз сопровождении несущей угощение Астории. ― Потому, что каждый раз, когда мой муж говорит мне: Прыгай!, я даже не трачу времени на вопрос как высоко. Увидев лицо мистера Гринграсса, она хихикнула и прикрыла рот ладошкой: ― Ой, я опять что-то не то... У Гарри вдруг появилось стойкое ощущение, что она это делает специально, чтобы сгладить неловкость текущего момента. ― Моя обожаемая супруга не пыталась пожаловаться на то, какой я тиран и деспот, Гарри. Дело в том, что я ― провидец. ― Это ― что, простите мне моё невежество? Навроде Трелони с её Хрустальным Шаром? Старшие Гринграссы, явно развеселившись, переглянулись, а мистер Гринграсс, улыбнувшись, покачал головой: ― Ах, если бы! Мне до Сибил Трелони, как... ― он щёлкнул пальцами, подбирая сравнение. ― Гарри говорит ― как до Китая раком! ― подала голос незаметно спрятавшаяся в уголке Астория. Миссис Гринграсс остолбенела от неожиданности. ― Именно, как до Китая... ― мистер Гринграсс запнулся, услышав сдавленный смешок жены. ― Гарри, как тебе не стыдно учить девочек таким выражениям? ― А он не учил, я подслушала, как они с Невиллом... ― Тори! ― с укоризной сказала её мать. ― Сколько раз я тебе говорила не повторять то, что говорят мальчики! ― В общем, Гарри, когда Дафне исполнился год, мне было видение, и я договорился о её брачном контракте. ― За человека, которому... ― Гарри покосился на навострившую ушки Асторию. ― Милая, я ещё кое-что забыла на кухне! ― поднялась с места миссис Гринграсс. ― Пойдём-ка! ― Ма-ам! ― с обидой в голосе сказала Астория, выходя из комнаты. ― Вы же в курсе того нападения? ― спросил Гарри, когда дамы ушли. ― Да, и я до сих пор не знаю, как мне благодарить Панси. ― Краба больше нет, ― вдруг сказал Поттер. ― Да, я в курсе. Ты помог? ― с интересов взглянул на него мистер Гринграсс. ― Разве что, немного. Это вообще больше походило на самоубийство. То есть, он хотел убить меня... ― У тебя нет нужды оправдываться. Это было до того, как ты в тот вечер... встретил мою дочь? ― Да, ещё до. ― Знаешь, что она мне рассказала? Она видела, как умрёт Гойл. ― Видела? ― Ну да. Она же моя дочь. Дар развивать она отказалась, но сны ей иногда снятся. ― И что же ей приснилось? ― Она сказала, что голову Гойла откусит огромный чёрный зверь с клыками, как у саблезубого тигра... Что? Ты что-то знаешь? ― он хищно подался вперёд, заметив, как Гарри вздрогнул и поморщился. ― Я? Знаю, ― врать он не хотел категорически. ― Но не скажу! ― Ну, ладно... ― с разочарованием протянул Гринграсс. ― Может, как-нибудь потом, ― поспешил успокоить его Гарри. ― Хорошо. ― Вы знаете, что будет с Асторией? Мистер Гринграсс задумался. ― Если ты спрашиваешь, вижу ли я, то мой ответ ― нет. Но по косвенным признакам я знаю, что с ней всё будет хорошо. ― По косвенным? ― Тебе никогда не говорили, что ты ― уникум? ― Ну вот, и вы туда же! ― всплеснул руками Гарри. ― Только я начал думать, что вы мне по-настоящему добра желаете! ― Не кривляйся! ― строго сказал Гринграсс. ― Мне достаточно, что Тори это делает не переставая. Ты ― действительно уникум. Я не могу видеть ничего, что с тобой происходит или пересекается. Словно тебя наглухо закрывает какая-то высшая сила. ― Я где-то слышал, что провидца можно ослепить, ― Гарри отчего-то не хотелось обсуждать тему вмешательства высших сил в судьбу очкарика со шрамом. ― Только на время и не избирательно. Когда я не могу предсказать чего-то, связанного с тобой, я по-прежнему вижу других... ― Ну, положим, я и вправду уникум. Но при чём тут Астория? ― При том, что за день до своего дня рождения она становится для меня невидимой. ― Встречается со мной? Мистер Гринграсс кивнул: ― Очевидно. А по моим наблюдениям, когда мои дочери с тобой, беда им не грозит. ― Это вы зря, ― пробормотал Гарри. ― Что, прости? Я не расслышал. ― Может, они из-за меня изначально в приключения и влипают. Вам такая версия в голову не приходила. Гринграсс отмахнулся: ― Да ну, чушь же! ― А про прикрытие от высшей силы ― не чушь? ― дождавшись озадаченного выражения на лице мистера Гринграсса, Гарри закончил: ― Вот, и думайте теперь. ― Это всё совершенно не важно, ― отмахнулся Гринграсс и строго посмотрел на Поттера: ― Гораздо больше меня интересует другой вопрос. ― А меня-то что спрашивать? ― пожал плечами тот. ― На колено я встал, в любви признался, вопрос задал. Ждём-с! ― А формальности? Гарри встал, прочистил горло, зачем-то потер тапочками о штанины, словно наводя лоск на штиблетах, и, щелкнув каблуками, оттарабанил с полупоклоном: ― Сэр, имею честь просить у вас руки вашей дочери и позволения на ней жениться с целью создания ячейки общества! ― подумал и добавил: ― Сэр! ― после этого он упал в кресло и, вытянув ноги, спросил: ― Ну, как? Мистер Гринграсс скептически помахал в воздухе ладонью: ― Ну, так... На троечку. Обувь неуставная, прогиб не по стандарту. Будем считать условно принятым. Клоун. ― Хм. А ответ? ― А что ― ответ? Пусть Дафна сначала согласится, а там посмотрим... Снова вернулись миссис и мисс Гринграсс, и они приступили к чаепитию. Гарри весьма озадачило, что Астория, казалось бы, ничуть не тяготится предстоящей через десять дней свадьбой, да и миссис Гринграсс не выглядела этим озабоченной. Потом он вспомнил слова мистера Гринграсса о том, что тот верит в удачливость Поттера, и мысленно покачал головой. Ничего, кроме бед и головной боли, эта удачливостьему пока не принесла. Словно угадав, о чём он думает, Астория жизнерадостно ему улыбнулась и принялась рассказывать, какие предметы она возьмёт в следующем году в школе, о своём новом Наборе юного зельевараи новых нарядах по поводу окончания учебного года. Гарри, который знал, что именно ответит она на вопрос Согласна?, и чем закончится свадьба, понял, что ему срочно нужно сбежать. А ещё лучше ― совершить набег на особняк Малфоев и всем там... пооткусывать головы. ― Гарри! ― спасение от мрачных мыслей пришло, откуда он уже и не чаял. Застывшая в дверях Дафна сначала, словно не веря, смотрела на него, а потом закрыла лицо руками и отвернулась. Увидев, что плечи её трясутся, он, позабыв про правила приличия, вскочил, даже не извинившись, и бросился к ней. Он обнял её и прижал себе к груди, гладя при этом по голове, и совершенно забыл, что они в комнате не одни. Она, всхлипывая, уткнулась ему в грудь, а он лишь только и смог, что тихо сказать ей на ухо: ― Прости! ― Доля моя такая! ― прошептала она в ответ. ― Сама выбрала! Когда он смог оторвать свои губы от её, он вдруг вспомнил о невольных свидетелях его бурной встречи с любимой. Он виновато оглянулся и увидел, что миссис и мистер Гринграсс медленно танцуют в дальнем углу комнаты, плотно прижавшись друг к другу, а Астория с восторгом и улыбкой за ними наблюдает. Гринграсс, явно заметив, что Гарри и Дафна вернулись в мир, вдруг закрутил партнёршу и отпустил в их направлении, сделал несколько быстрых шагов и поймал за талию, а она, выгнувшись и раскидав руки, повисла на его руке. Астория весело захлопала в ладоши и тоже присоединилась ко всем. Миссис Гринграсс встала, обняв руку мужа. ― Уже поздно... ― начал Гарри. ― Да, конечно, ― ответил мистер Гринграсс и повернулся к дочери: ― Дафна, мне нужно, чтобы ты вернулась к обеду. ― Папа, можно я... ― начала было она раньше, чем сообразила, что он ей говорит. Она опустила глаза, чтобы скрыть бушующую в них радость, и присела в книксене: ― Спасибо, папа! ― Не за что. Гарри, вверяю тебе самое ценное, как порядочному человеку. Миссис Гринграсс прыснула в ладошку. ― Действительно, что это я? ― исправился мистер Гринграсс. ― Надеюсь на порядочность козла, которого запускаю в огород. ― Он там всю капусту поест! ― опять хихикнула миссис Гринграсс. ― Именно, ― вдруг подняла указательный палец Дафна. ― Всю! Теперь хихикнула Астория. ― Так, ― нахмурился мистер Гринграсс. ― Кто-то собирался уходить! Гарри поклонился и повёл Дафну за собой к камину. ― Ты где была? ― шёпотом спросил он. ― У Панси, ― ответила она. ― Мы в картишки играли! ― Гарри! ― послышалось сзади, когда они почти дошли до камина. ― Аська! ― сказала Дафна, обернувшись. ― Ты что хотела? ― Ты можешь меня поцеловать? ― спросила Астория, подходя к ним. Дафна слегка отстранилась, вопросительно на него глядя. Он толком не знал, что делать. Астория подошла совсем близко, положила ему руки на плечи и необычайно для неё серьёзно поглядела ему в глаза. Он потянулся губами к её щеке, но она на полпути встретила его поцелуй, одновременно его обнимая и повисая не шее. Потом она его отпустила и попятилась, глядя на него и прижав пальцы к губам, пока не дошла до двери, где развернулась и пропала. Он ошеломлённо посмотрел на Дафну, которая с интересом наблюдала гамму чувств на его лице. ― Пойдём, любимый! ― сказала она, бросая порошок в камин. 24 июня. После завтрака― Хозяин, к Вам посетитель! ― длинноногая секретарша просунула свою хорошенькую головку в дверь. ― Кто? ― Синьор Фабио! ― Проси! Секретарша пропустила гостя в дверь и вышла. ― Что вы здесь делаете? ― спросил хозяин, даже не пригласив визитёра сесть. ― Я хотел сказать, что, собственно, всё закончилось, ― ответил гость, придирчиво выбирая себе кресло помягче. ― Неужто? ― с сарказмом в голосе спросил хозяин, ― Что же у нас именно закончилось? ― У нас, сэр... ― Не называйте меня так! ― А как мне вас называть? ― Можешь по имени, ― сказал Дэниел, неожиданно перейдя на ты. ― Мне это не очень удобно по нескольким соображениям. ― Приведи-ка мне хоть одно! ― тем же ядовитым голосом спросил мужчина. ― Ну, хотя бы... Ну, ладно, я понял... Дэниел. ― Вы мне хотели рассказать, что именно у нас кончилось. ― Ах, да! Враги, сэр... Дэниел! ― Какие враги? ― Все! ― Ты мне можешь толком объяснить? ― Нам удалось отбить попытку скрытного нападения двух пятёрок наёмников. Ну, точнее, они себя таковыми считали. Так, мусор, ничего особенного, у нас даже раненых не было. Потом одного Пожирателя в городе. В ту же ночь группа из семнадцати Пожирателей напала, пытаясь тупо пробить щит и уничтожить обитателей... ― Излюбленная тактика. Навалиться гурьбой на отдельный дом без особой защиты... ― Именно... Точнее, когда они считают, что защиты нет. Мы их всех перещёлкали, как куропаток, хотя и потери были. Настоящие. Мне ещё придётся с начальством обсуждать поправки в тактику... Всех положили, кроме спесивого урода... ― Ты напыщенного индюка имеешь в виду? ― Напыщенным индюком был Снейп. А этот был просто спесивый урод! ― М-да, мы ещё эту терминологию не обсуждали! Ну, и что дальше? ― Он не придумал ничего лучше, как на следующий день атаковать машину, в которой младшая ехала в город, и увести её с собой... Дэниел позеленел от злости: ― Я тебя, что, для того нанимал, чтобы ты мою дочь врагу отдал? ― Вы меня наняли против моей воли, даже не поинтересовавшись моими методами... ― Ты мне обещал, что ни один волос... ― И ни один не упал! Хозяин скрипнул зубами. ― Да ладно, ничего он ей сделать не мог. Вы же знаете! ― Ты про кольцо? ― Да, я про кольцо. К тому же, я ей дал что-то помимо кольца... Вот, вы мне скажите, у вас хоть однажды было видение, что с ними что-то случится? ― Да, давай, мои видения начнём обсуждать! ― На вопрос ответите? ― Кто здесь работодатель? ― Значит, не было таких видений, так и запишем... ― Куда запишем? ― В личное дело. В общем, со спесивым уродом я немного поговорил, а потом он сам себя заавадил. ― Просто так? ― изумился Дэниел. ― Ни за что не поверю! ― А что тут такого? У меня есть артефакт, защищающий от однократного попадания Авады, потом его нужно долго перезаряжать. А ему бы хватило первого. Несмотря на огрехи воспитания, соображает он иногда вполне прилично. ― Артефакт? Откуда? ― От прорицательницы. ― Откуда ты про неё... ― хозяин побледнел и слегка пошатнулся. ― Как ты с ней связан? Ты с ней работаешь? ― О, не волнуйтесь, ― улыбнулся Фабио. ― Я её отпустил! ― Как ― отпустил? Зачем? Она, что, была у тебя в руках? ― Дэниел расстроенно опустил руки. ― Да ты хоть знаешь, какое чудовище ты выпустил на волю? ― Я же вам сказал, что врагов у нас не осталось! ― Ты, что, поверил, что она не будет нам вредить? Да ты оглянуться не успеешь... ― Я провёл Большой Ритуал Очищения! Хозяин кабинета вздрогнул и потянулся к графину с водой. Залпом осушив стакан, он налил ещё и тоже выпил. ― Ну, ты даёшь! И она согласилась? ― С мозгошмыгом-то в черепушке? ― С мозго... Ха! Ха-ха! А-ха-ха-ха! ― от обилия новостей с Дэниелом случилась истерика. В течение нескольких минут он ничего не мог сказать, только булькал и хихикал. Наконец, немного успокоившись, он с довольным видом начал расспрашивать: ― Ты, что, провернул любимую шутку старика Лавгуда? И она купилась? ― Ну да, ― Фабио сиял, как начищенная рында. ― Даже пыталась себе голову о стенку разбить. Очень впечатлительная особа оказалась. ― Ну и?... ― Ну, магии я её лишил, да и отпустил... ― Пожалел, да? А она-то тебя не пожалела бы! ― В её в жизни всё решили за неё ещё до рождения. В известной степени, она была такой же игрушкой в руках своих предков. ― Не слишком ли ты сентиментален для человека, который только что пощёлкал, как куропатокдва десятка волшебников? ― Это была самооборона! ― улыбнулся Фабио. ― Ну, моя миссия успешно завершена. Счёт за услуги вам пришлют. ― Куда? ― остановил направившегося было к двери гостя мужчина. ― Твоя миссия, говоришь? О, нет, твоя миссия только начинается! Тебе надлежит вернуться в поместье. ― С чего бы? Ничего такого в договоре... ― Мне наплевать на чёртов договор! ― взорвался хозяин. ― Это ― твоя проблема, тебе её и решать! Убирайся вон! Фабио сел на стул у входа. Машинально хозяин отметил, что посадка гостя позволяет ему резко отпрыгнуть в сторону или достать оружие. ― Вы меня всё-таки узнали... ― Если б ты знал, гнусный слизняк, скольких усилий мне это стоило. Сколько средств я потратил, сколько связей задействовал, чтобы найти тебя, в конце концов. Чтобы сделать так, что твоё руководство, фактически, продало тебя мне... ― Зачем? ― Зачем? Ты обесчестил мою дочь, вот зачем. И сбежал. Четыре года безутешная бедняжка... ― Не такая уж она и безутешная бедняжка, ― пробормотал Фабио. ― Что ты сказал? Что ты там сказал? ― Я молчу, как рыба, сэр... Дэниел! ― Так вот, ты обесчестил мою дочь и... ― Которую? ― перебил гость. ― Что, прости? ― Я спросил, про которую дочь мы сейчас говорим? Хозяин ошарашенно посмотрел на визави, а потом вскочил и рванулся к нему, уронив попавшийся под ноги стул. Гость невозмутимо скользнул в сторону, неуловимым движением оказавшись по другую сторону стола. Хозяин навис над столом, сжав кулаки: ― Что? ― прошипел он, ― Что ты только что сказал? Которую?Так значит, мои догадки были верны? Гость пожал плечами: ― Как-то само так получилось... ― Да ты... мерзавец, кобель, распутник! ― Дэниел даже сам не понял, как ему удалось сделать такой прыжок через стол. Однако, Фабио как-то снова очутился по другую сторону, по-прежнему широко улыбаясь. ― Дай мне только до тебя добраться! Нет, каков наглец! Ни следа раскаяния! ― А в чём мне раскаиваться? ― не понял гость. ― Хотя бы, в своём исчезновении. Ответственности за свои поступки тебя родители не учили? ― Фабио побледнел, хрустнув зубами, и хозяин вдруг дал задний ход, ― Прости, ляпнул, не подумав. Это было низко. Ещё раз прошу прощения... ― Ответственность ― это хорошо, ― медленно проговорил гость, ― Но в тот момент я был слишком зол... ― Ты сбежал, как последний трус. Посмотри на себя в зеркало. Кого ты там видишь? ― Я думаю, что вы всего не знаете. ― Правда? ― хозяин прошёл обратно к себе в кресло, по пути приводя кабинет в порядок, ― А что там знать? Пришёл, увидел, наследил. Вскружил бедняжке голову, попользовался её наивностью, а потом выбросил, как грязную перчатку. Фабио сжал кулаки: ― Может, и вскружил... А остальное... Что она вам рассказала? ― Ты, что, идиот? Думаешь, я первым делом стал у неё подробности выспрашивать? Ничего она мне не сказала, даже о том, что это был ты, мне пришлось самому догадываться... Я лишь получил уведомление по почте, что в виду сложившихся обстоятельств брачный контракт пришлось расторгнуть. Ха, пришлось! С такой радостью я сообщил новость этому, как ты говоришь, спесивому уроду. Какое наслаждение я испытал в тот момент, увидев выражение его лица, ― он было мечтательно закатил глаза, но потом опять вспомнил о собеседнике. Так что произошло с моей дочерью? Может, просветишь? ― он заинтересованно поднял на гостя глаза. Тот побагровел: ― Вы это серьёзно? Чтобы я вам рассказывал... Хозяин махнул рукой: ― Извини, проверка на вшивость... ― Милорд, и за меньшее я мог бы вас вызвать... ― А, брось, после того, что ты натворил... ― Это не может служить оправданием той чуши, что вы несёте!... Вы знаете, как она на всё это смотрит? Я спас её. Опять. ― Спас? ― спросил Дэниел. ― А то, что мы четыре года, фактически, в осаде живём? ― Ну, не четыре! ― встрепенулся Фабио. ― Два ― согласен. А потом у вас всё начало становиться лучше Помните поездку в Шанхай?. А тот случай, когда вы вчетвером с женой и дочерьми, разбуженные среди ночи, уничтожили два десятка Пожирателей, каждый из которых, надо заметить, был сильнее вас всех вместе взятых? ― Что ты пытаешься мне сказать? ― То, что, пока вы шли к своей цели, я потихоньку двигался к своей... ― Ставя под вопрос безопасность моей семьи?!! ― Да успокойтесь вы, ничего бы с ними не случилось. По крайней мере, пока я был жив. Колечки, опять же... ― Ты хочешь сказать, что тайным благодетелем, приславшим моим дочерям могущественные артефакты, был, всё-таки, ты? ― Странно, что вы сами не пришли к такому выводу. Там же было написано Моим девочкам. Ну, вот, смотрите ― враги повержены, вы, фактически, на коне, или совсем рядом с конём... Ну, и я добился своих целей. ― Которые были... ― Смерть дегенерата, усыпавшего Англию трупами волшебников и магглов, к примеру. Его наследника. Выживших после войны наследников пары других семейств. Между прочим, минус три в Малом Совете, а это даёт вам... ― В общем, мальчик мой, дела обстоят следующим образом. Ты должен раз и навсегда решить эту проблему способом, достойным звания благородного человека. Иначе, обещаю тебе, твоё имя будет смешано с грязью. Имя твоего отца, напомню тебе, если твоё имя тебя не слишком волнует. Делай что хочешь. Если нужна моя помощь, ― обращайся! Фабио молчал в раздумье. Минуты через две он кашлянул в кулак: ― Скажите, у вас хорошая поддержка в Визенгамоте? Хозяин заинтересованно посмотрел на него: ― Достаточная, а что? ― Вы сможете провести новый закон? ― Какой закон? ― Точнее, даже не новый, а старый... Возвращение к тысячелетним традициям... Тысячелетней давности, точнее... ― К-хм... Я тебя правильно понял? ― Когда из-за постоянных войн волшебников осталось в несколько раз меньше, чем ведьм... ― У нас не война... ― На той неделе Англия моими стараниями потеряла, как минимум, три десятка колдунов... ― И ты, естественно, как патриот своей страны, не пожалеешь своего здоровья для исправления демографической ситуации, обеспечив максимальную... Хм... Площадь покрытия... Тебе не кажется, что такой подход будет, как бы это сказать... Чересчур ответственным? Я бы сказал, через край... ― Вы какую-то из своих дочерей любите меньше, чем другую? Не хотите объяснить ей, почему? Дэниел поджал губы: ― Это ― совсем не то! ― Вы позаботитесь о Визенгамоте? Мужчина обречённо вздохнул: ― Да. Позабочусь. ― У меня к вам ещё одно дело. ― Может, хватит на сегодня? ― Нет. ― Ну, что ты за человек? ― горестно сказал хозяин. ― Давай, выкладывай. ― Наш уже бывший злейший друг перед своей смертью сделал меня наследником... Дэниел закатил глаза: ― Великий Мерлин, за что ты меня так не любишь? ― он злобно зыркнул на Фабио. ― То есть, мне теперь ещё и это разгребать? ― Сэр... Дэниел, если не вы, то кто? ― А что, мне больше делать нечего, как взваливать на свои плечи многомиллионную благотворительность? ― он только что слюной не брызгал. ― Ну, ну, не говорите только мне, что с этого совсем ничего не поимеете! ― миролюбиво сказал молодой человек. ― Ну, с исчезновением конкурента во многих областях перспективы, действительно, будут весьма благоприятными, ― хозяин задумался. ― Но до этих проклятых денег я и пальцем не дотронусь! Ладно, иди уже! Нет, постой! ― он поднялся из-за стола и подошёл к гостю: ― Ты знаешь, наговорил я тебе... ― он виновато улыбнулся, но, увидев, что гость собирается ему возразить, осёк того: ― Не перебивай! Я знаю, что она не пережила бы... И я догадываюсь, как оно действительно было. Я тебе благодарен. И Пераспера тоже. И ещё... Передай девочкам, что нас скоро будет больше. Фабио морщил лоб, пытаясь понять, о чём речь, а потом лицо его разгладилось: ― Поздравляю. Девочка? ― Тебе, что, двух мало, кобель? ― буркнул Дэниел. ― Нет, говорят, пацан! ― Вы... позволите? ― молодой человек нерешительно распахнул руки и, дождавшись ухмылки хозяина, обнял того, похлопав по спине. ― Поздравляю... Папа... ― Спасибо... Иди уже! 30 июня. 3 часа ночиСначала Гарри не понял, отчего он проснулся. Глядя вверх, в темноту, он вдруг понял, что его плечо мокрое. А потом услышал всхлип. Он тут же повернулся на бок и прижал Панси к себе: ― Что такое, любимая? Она помотала головой, не ответив. Он погладил её по голове. ― Расскажи мне что-нибудь весёлое, ― шёпотом попросила она. ― Мне так сразу не придумать что-нибудь весёлое, ― ответил он. ― А у нас по-прежнему договор о ненападении? ― Ты про что? ― шмыгнула она носом. ― Я про то, что мне нельзя глумиться над Хорьком и компанией. ― О, нет! ― ответила она. ― Только не после того Империуса. ― Ну, хорошо, ― обрадовался Гарри. ― Помнишь, ты мне тогда в Котлесказала, что свидание назначила, поскольку вы с Драко хотели меня немного разыграть? ― Слушай, ну я же зла была до неприличия. Ты помнишь, куда меня это привело? ― Помню, любимая, ― он поцеловал её в лоб. ― И надеюсь, что когда-нибудь ты меня простишь... ― Да я тебя уже сто лет, как простила, глупый... ― улыбнулась она. ― И Дафна меня простит. ― Простит, не переломится, ― махнула она рукой. ― Так что ты про Хорька вспомнил? ― Да я тогда над ним шутку немного злобную сыграл... У Сириуса была книжка со всякими волшебными розыгрышами... ― Как и братьев Уизли? ― Если бы ты прочитала пару рецептов оттуда, ты бы не сравнивала так легкомысленно... В общем, то заклинание, хоть оно и было достаточно сложным, я всё же выучил. ― Что за заклинание? ― Мальчик превращается в девушку в костюме горничной, а девочка ― в мальчика в кожаных трусах... ― Постой-ка... ― она села на кровати, изумлённо на него глядя, а потом расхохоталась. ― Ну ты, Гарри, молодец! ― выдавила она сквозь смех. ― Одним выстрелом двух зайцев! ― Не понял! ― теперь уже удивился он. ― Да ну тебя! ― снова начала она давится смехом. ― Ну, не тупи! ― Да объясни же мне! ― начал сердиться он. ― Сам подумай. Малфой у нас кого любит? ― Ну, таких же, как он... Содомитов. ― Да нет же, Гарри! Парней он любит! Просто, когда он сам на парня чем-то похож, на него только такие же клюют. ― Ну и? ― Ну, и по школе в поисках парня мечется блондинка ― кстати, вполне ничего получилась. А парням ― не до неё, поскольку вокруг школы и по школе рыскают Пожиратели. Всем парням, кроме, разве что, какого-нибудь ну уж совсем озабоченного... ― Погоди... Я не хочу этого слышать! ― А придётся! ― Нет! ― он закрыл руками уши и начал бормотать: ― А-ла-ла-ла-ла-ла! ― Гарри! ― весело крикнула она ещё громче, чем он бормотал. ― Гарри! ― Ну, ладно, ― хмуро опустил он руки. ― Давай уже произнеси это вслух, и покончим с этим! ― Да, Гарри, ты правильно всё понял! Драко и твой лучший друг Рон сделали это! А Рон ещё несколько дней грустно вздыхал по заводной блондинке, которая согласилась на всё!Насколько я понимаю, которая согласилась на то, на что даже девушку, которая дала себя уговорить Уизли, так просто не раскрутить. ― О, Мерлин! ― горестно вздохнул он. ― Да ладно, не расстраивайся, ― сказала она, забираясь на него под одеялом. ― Лучше обними меня и придумай, чем мы могли бы заняться в три часа ночи голые в одной постели, раз уж мы всё равно не спим. ― Э... Постараться снова заснуть! ― сказал он, сжимая её ягодицы. ― Гарри! Я тебя сейчас покусаю! ― А так? ― отправил он в путешествие свои руки. ― Так уже лучше! Наутро её меланхолия не прошла. Молча, глядя в одну точку она ела свой завтрак. Попытки Поттера её расшевелить вызывали лишь вымученную улыбку. Они закончили пить кофе, и Панси направилась в прихожую. ― Я, честно говоря, надеялся, что ты сегодня останешься... ― сказал он, наблюдая, как она обувается и надевает шляпку. ― Что вообще происходит? Ты, случаем, не... Не беременна?― хотел спросить он, пока не сообразил, что даже толком не знает, как предохраняться. Он просто оставил этот вопрос на усмотрение обеих подруг, даже не задумываясь, что такая проблема может вдруг возникнуть. Да, он любит их обеих, и нет, детей ему пока не хочется. Он сам ещё толком не вырос из пелёнок, и одна мысль о том, что их нужно будет покупать для кого-то другого, привела его в состояние ступора. Панси, закончив поправлять шляпку, развернулась и хмуро посмотрела на него. ― Мы должны расстаться, Гарри! В первую минуту он даже не услышал, что она говорит, настолько все его мысли были заняты перспективой появления в доме множества маленьких копий его и Панси. Он лишь видел её хмурое лицо, и интерпретировал его выражение в соответствии со своими ожиданиями. Она, поняв, что её слова до него не дошли, взяла его за плечи и встряхнула. ― Что? ― спросил он. ― Ты слышал, что я тебе сказала? ― Что? ― Я сказала, что мы должны расстаться. ― Да, конечно, ― машинально согласился он, ещё толком не выйдя из круга, по которому бегали его мысли. ― Что? Что??? ― Моя свадьба ― через месяц. Никакого оповещения вроде того, что получила дафна, мне не присылали. Мне по-прежнему нужно выйти замуж согласно брачному контракту. ― Но... Почему? ― его мысли заметались в попытках осознать всю глубину происходящего. ― Мы, что, что-то не так сделали? Может, просто нужно больше? Пойдём прямо сейчас! ― он решительно потянул её за руку, но она вырвалась: ― Нет, Гарри, я уверена, что мы всё делали правильно. И, скорее всего, достаточно. ― Я не понимаю... ― и тут догадка озарила его лицо. ― Может, это я ― твой жених? Она грустно помотала головой: ― Мои родители не могут прямо сказать мне, кто мой жених. Но косвенно... Мой отец сказал, что ты, без сомнения, был бы достойным выбором, и он сам не может желать мне другого... А потом он практически одобрил, если я буду продолжать встречаться с тобой и после свадьбы... Его лицо посерело, и он, как подкошенный, рухнул в кресло возле зеркала, закрыв глаза ладонью. ― Я не могу на это пойти, Гарри. Я не смогу изменять своему мужу, кем бы он ни был. ― Я убью его, ― простонал он из-под ладони. ― Кем бы он ни был. ― И угодишь в Азкабан! ― Мне всё равно! Я не смогу... Она потрепала его по голове: ― Успокойся. Мы прорвёмся через это. Каждый из нас ― по отдельности. А тебе ещё нужно подумать о Дафне! Прощай, Гарри! Он встал и шагнул было к ней, но она, отступив, выставила перед собой ладонь: ― Мы уже попрощались, любимый! ― грустно сказала она. ― Прошу тебя, мне и так тяжело! Он согласно кивнул головой и опустил руки: ― Прощай, любимая! ― Прощай, милый! ― она открыла в дверь, собираясь выйти на улицу, но чуть не столкнулась с Дафной. ― Панси! ― холодно произнесла Гринграсс, пропуская её перед собой. ― Дафна, Астория! ― ответила Паркинсон, обходя сестёр. ― Доброе утро! ― Доброе! ― ответила Дафна, глядя на Поттера, не сводящего взгляда с уходящей вдоль по улице Панси. Она подождала, пока Астория зайдёт, и зашла сама, захлопнув за собой дверь, продолжая сверлить его взглядом. Поттер пригласил их в гостиную, но она, пропустив Асторию вперёд, сама остановилась на пороге, взяв его за локоть: ― Гарри, нам нужно поговорить! ― Хорошо, ― сказал он, чувствуя, сейчас ему придётся отвечать на неудобные вопросы по поводу того, что делала Панси у него в доме. Они прошли в кухню, и он предложил ей воды или чая. Дафна небрежно махнула рукой в знак того, что ей всё равно, и открыла было рот, чтобы начать допрос, но Поттер её остановил: ― Погоди!.. Дай мне собраться, ― ещё через минуту он понял, что долго оттягивать неизбежное не получится. ― Так получилось, что после того, как я нашёл Панси в том месте, мы... Он замолчал, не решаясь продолжить, а она опустила глаза в пол, словно переваривая услышанное. ― Я так и знала, ― сказала Дафна тихим голосом, ― что ничем хорошим это не закончится. ― Ты думаешь, мне стоило оставить её там на заклание? ― с угрозой в голосе спросил Гарри. ― Нет, я думаю, что ты мог бы и не прыгать на неё, как озабоченный бабуин! Или ты мне скажешь, что она сама тебя соблазнила? ― Нет... ― Нет? ― Я тогда чуть не потерял её навсегда... ― он откинулся на спинку стула, по-прежнему держа ладони на столешнице. ― Я люблю её. ― Т... ― Дафна чуть не задохнулась от возмущения. ― Ты понимаешь, что ты мне говоришь? ― она вскочила со стула. ― Да ты... Ты... Я не желаю тебя больше видеть! ― Постой! ― он встал, устремившись за ней, и поймал её раньше, чем она вышла с кухни. ― Дай же мне объясниться! ― Что тут объяснять? Ты ведёшь себя, как безответственный сопляк! Люблю ту, люблю другую!― лицо Дафны перекосило от негодования: ― Будь уже, наконец, мужчиной! ― она развернулась и пошла на выход. ― Дафна! ― позвал он её, когда она уже была готова открыть дверь. ― А Астория? ― Астория? ― вспомнив про сестру, Гринграсс на секунду задумалась, а потом, решительным шагом направившись к Гарри, за локоть затащила его на кухню. Она прошла обратно к своему стулу и уселась, демонстративно ожидая. Гарри сел напротив. Дафна достала зеркальце и поправила разметавшиеся волосы, а потом обратила свои голубые глаза на него: ― Это моя последняя к тебе просьба. Если тебе хоть чем-то дорого то, что было между нами, ты её исполнишь. Завтра Астория должна выйти замуж... За Хорька. Ну, ты и сам помнишь, при каких обстоятельствах это всё случилось... Она откажется это делать. ― Но ведь... ― возмутился было Гарри. ― Да, она умрёт, я знаю. Сядь! Он уже почти выбежал, и она повисла на его плече: ― Ты всё равно ничего не сможешь сделать! Сядь, я тебе говорю! Он привалился спиной к дверной раме, обречённо прикрыв глаза. ― Там одних телохранителей два десятка человек! Малфой же спит и видит... ― У меня есть пара сюрпризов в кармане! ― Гарри! ― её крик больше походил на визг. ― Хорошо, ― сглотнув ком в горле, сказал он. ― Что ты хочешь? ― После нас ты ― единственный дорогой ей человек. Может, даже более дорогой, чем семья! ― Что ты хочешь сказать? ― Я хочу сказать ― будь ты проклят, Гарри! Если б не ты... Вышла бы замуж за нелюбимого, как и положено выпускнице Слизерина и жила бы. Но ― нет, тебе же обязательно нужно было принестись на помощь! Спасти от злодеев, схватить на руки, сразиться с драконом! ― Троллем... ― машинально поправил он. ― Да какая разница! Она и до этого только о тебе и говорила, а после... Наивная дурочка! Не знает, с каким прохвостом угораздило связаться её сестру! ― голос Дафны дрогнул. Она приложила руку ко рту, успокаиваясь и продолжила тихим спокойным тоном: ― Всё, что мне нужно ― чтобы хотя бы на этот вечер её мечта исполнилась, а сказка стала явью. Просто побудь с ней, будь ласков, как обычно... ― она отвернулась в сторону. ― Дафна! ― негромко позвал её Поттер. ― А ты не находишь, что то, о чём ты меня просишь ― это низко? ― Низко? ― она вздрогнула, не поворачивая к нему головы. ― Я только прошу тебя с ней побыть! ― Я совершенно точно знаю, о чём ты меня просишь, любимая! И это ― низко! Особенно, с твоей стороны! ― В общем, так! ― она, наконец-то, смогла собраться и смотрела ему прямо в глаза. ― Не знаю, что ты там себе придумал, и знать не хочу! Меня от твоих больных фантазий уже начинает выворачивать наизнанку. Я тебе свою просьбу ― заметь, последнюю просьбу ― изложила. Всё, меня не провожай! Она вышла, хлопнув дверью, а Гарри подошел к выходу и положил ладонь на толстое витражное стекло, безнадёжно пытаясь что-то сквозь него разглядеть. ― А-а-а-а! ― вдруг закричал он и с силой ударил лбом в дубовую дверь. ― Гарри! ― послышался голос из гостиной. ― Гарри, что происходит? ― прибежавшая в прихожую Астория с тревогой смотрела на Поттера, потирающего лоб. ― Прости, Тори, не хотел тебя напугать! Провожал Дафну и стукнулся о дверь! ― вяло отмахнулся он, присаживаясь на стоящее в прихожей кресло. ― Прости ещё раз. ― Да, я так почему-то и подумала! ― серьёзно кивнула она, глядя на него. ― Что именно провожал и именно стукнулся. А то, что сначала был крик, а потом ― стук, так это у тебя дар предвидения прорезался! ― Ну, вот, видишь, как ты всё хорошо понимаешь! ― через силу улыбнулся он. ― Ты есть хочешь? Может, зайдём в персидский ресторан неподалёку? Я готов убить за чашку хорошего кофе по-турецки! А потом сходим в парк погуляем. Хорошо? Придя домой, Панси пыталась справиться с охватившим её отчаяньем. Ни мороженое, ни спиртное не оказалось в силах ей помочь, и она просто села на шкуру нунду, расстеленную перед камином, невидящими глазами глядя в холодный огонь. Когда рядом кто-то присел, она даже не повернула головы, заранее зная, что это совсем не тот, кого ей сейчас хотелось бы увидеть больше всего на свете. ― Я тебя ненавижу! ― подала голос Дафна через четверть часа. ― Я сама себя ненавижу! ― откликнулась Паркинсон. ― Мороженое будешь? ― Давай! Панси махнула в сторону стоящего рядом подноса с отвергнутыми ею антидепрессантами, предоставив подруге помочь себе самой. Дафна взяла столовую ложку и принялась выковыривать мороженое прямо из четырёхлитрового ведёрка, в котором оно продавалось. Ещё минут пятнадцать она посвятила этому полезному занятию, а потом отставила десерт в сторону: ― Ты знаешь, ещё не поздно! Мы можем вернуться и... ― Нет! ― перебила её Панси. ― Он должен уйти. ― Почему? ― с мольбой в голосе спросила её подруга. ― Почему? Разве нельзя, чтобы всё было... ― Ты думаешь, мне всё это легко даётся? Ты думаешь, я решила его оттолкнуть, чтобы он не достался тебе? ― глаза, которыми Паркинсон следила за всполохами пламени, превратились в злые щёлочки. ― Не думай обо мне так плохо! ― попросила Дафна. ― Я же знаю, как ты меня любишь! Панси кивнула: ― Ну и попались же мы с тобой! Как какие-нибудь пуффендуйки, страдаем по парню. ― Не просто по парню, а по законченному мерзавцу! ― апатично отозвалась Гринграсс. ― С чего бы это он ― мерзавец? ― оскорбилась Панси. ― С чего? ― подруга подняла не неё свои ясные глаза. ― Совратил двух девушек. Сначала затащил в постель меня, сказав, что жизнь коротка, потом после твоего спасения сделал тебя своим трофеем, не испытывая, заметь, никакого стеснения по этому поводу. То есть, настолько, что даже не счёл необходимым скрывать ни от одной из нас наличие другой... ― Дафна нахмурилась: ― Ну, скажи, что он хороший, продолжай его защищать! Паркинсон вздохнула: ― Он хороший, Дафна! И ты сама это прекрасно знаешь! ― Идиот! ― мрачно заключила Гринграсс. ― Только и знает, что кого-нибудь спасать! ― внезапно её лицо приняло озабоченное выражение, и она тронула Панси за плечо: ― А ты уверена, что он сделает всё... ― она замялась, не решаясь произнести вслух... ― Что буде в его силах, чтобы спасти твою сестру? ― наконец-то Паркинсон обернулась к подруге, изумлённо распухнув глаза: ― Ты, что, совсем с ним не знакома, что ли? ― Я... Я переживаю! ― опустила глаза Дафна. ― Я думаю, ты не о том переживаешь! ― строго посмотрела на неё Панси. ― Похоже, совсем ты, подруга, пропала! ― С чего бы это? ― с вызовом спросила та. ― Думаешь, я без него жить не смогу? ― Да ты уже не можешь! Посмотри на себя! Полведра мороженого за десять минут! ― Ну, не за десять!.. Кстати... Я тебе хотела что-то сказать... ― Это меня обрадует или расстроит? ― Добьёт, я думаю. По поводу твоего жениха... ― Да я и так знаю, ― махнула рукой Паркинсон. ― Что ты знаешь? ― с подозрением спросила Дафна. ― Что все эти их уловки в отношении того, что, мол, контракт был другой, и что-то не сработало ― чушь собачья. ― Ага! ― кивнула Дафна, снова потянувшись ложкой к мороженому. ― Единственная ситуация, когда ты с кем-то переспишь до свадьбы, и договор не будет аннулирован ― это когда... ― Именно! ― грустно кивнула Панси. ― Именно! 30 июня. После обедаТри девицы сидели на террасе, наслаждаясь обедом под прохладой навеса. Младшая остановила горничную, как раз принёсшую им кофе: ― Скажи-ка, Бьянка, ты не в курсе, куда это Фабио запропастился? Та почти незаметно поджала губки и ответила: ― Мастер Клод говорить, что Фабио ехать свой деревня к больной бабушка, ― и быстро добавила по-итальянски, ― Я ему даже собрала коноли в качестве гостинца. ― А когда вернётся? Горничная пожала плечами: ― Мастер Клод говорить, что бабушка сильно болен, и Фабио оставаться две неделя. Девушке стало трудно дышать. Он же обещал! Дал слово, что больше не оставит её! Принёс Клятву... Клятву! Осознав это, она постепенно начала успокаиваться. Если уж он принёс Клятву, то сдержит её. Или умрёт. А если он выберет смерть, а не её? Астория закусила губу. Дафна следила за душевными муками сестры, которые без промедления отражались на её хорошеньком личике. Неужто Аська, наконец-то, нашла своё счастье? Да без разницы, что он лишь садовник, или кто он там?... Не важно. Главное, что сестра, действительно, выглядела в последние дни искренне счастливой. ― Малая, ты что? ― та оглянулась, по-прежнему кусая губу, ― Ты, что, в садовника влюбилась? Сестра отвернулась к морю, чтобы Дафна не видела её лица. Понятно. Панси с едва заметной улыбкой наблюдала за переживаниями Астории, точно зная, что на этот раз он уже никуда не денется. Хотя и тут были варианты. Как наихудший ― Дафне может попасть шлея под хвост, от чего она закусит удила и откажется... И от своего счастья откажется, и Панси оставит ни с чем. Правда, неизвестно, о чём он говорил с Асторией. У Панси было предположение, что в той чехарде, которую она и Тори устроили ему в последние три дня перед отъездом, на разговоры времени у него совсем не оставалось. Куда же он пропал? Она знала, что он отправился на доклад к Гринграссу, а после этого нужно было ещё уничтожить какой-то страшной силы артефакт, и это дело могло оказаться очень опасным. Та, что заставила её расстаться с любимым четыре года назад, была очень категорична в этом отношении ― пока артефакт существует, покоя им не будет... ― Бонжорно, синьоре! ― Фабио! ― Астория чуть не вскочила навстречу шагающему к ним по террасе молодому человеку, но удержалась, вцепившись обеими руками в подлокотниками. Дафна с удивлением отметила, что разделяет радость сестры, может, и не столь бурно; да и Панси как-то слишком нарочито хмурится в кофейную чашку. Однако, внешний вид садовника вызывал недоумение. Дорогой отлично сшитый серый костюм, шикарный галстук. То ли больная бабушка умерла, оставив сказочное наследство, то ли... Непонятно! По-кошачьи грациозно он отодвинул стул и сел так, чтобы оказаться напротив них троих. Потом снял свои неизменные очки, положил их перед собой и оглядел девушек. Стало так тихо, что был слышен стрекот цикад и то, как далеко внизу нежно плещется прибой. Астория поглядела на подружек. Панси, наплевав на приличия, усердно сморкалась в салфетку. Дафна, не двигаясь, в упор на него смотрела. Он потянулся через стол и нежно смахнул с её щеки одинокую слезу, чего она, похоже, даже не заметила, продолжая во все глаза смотреть на того, кого они принимали за садовника. Панси, наконец, просморкалась и отвернулась в сторону, показывая, как ей это неинтересно. ― Какая же ты скотина! ― услышала Дафна свой голос. ― Что, прости? ― переспросил он на чистейшем английском. Паркинсон встала и подхватив под локоть Асторию, которая, как завороженная, ловила каждое слово, потащила её в дом. ― Я так понимаю, на этом месте я должна броситься тебе в объятья со словами Наконец-то, милый! Я так тебя ждала!― язвительно спросила Гринграсс, не обращая внимания на сестру и подругу. ― В идеале ― да! ― задумчиво кивнул молодой человек. ― А что, с этим могут возникнуть проблемы? Дафна не могла дать определения тому, что с ней творится, поскольку чувства её совершенно смешались. Горечь от того, что прошло целых четыре бесполезных года с их последней встречи, злость на обстоятельства, которые привели к их расставанию и ярость от того, что он сидел перед ней, как ни в чём не бывало, улыбаясь той самой улыбкой, что снилась ей чуть ли не каждую ночь. Только ради этой улыбки она и жила, и сражалась, а теперь её хотелось стереть эту улыбку с его лица. ― Ты думаешь, ты можешь пропасть неизвестно куда на всё это время, бросить меня. Бросить нас? А потом вернуться и затащить в постель мою сестру и мою подругу? Оставив меня на сладкое? Откуда я знаю, сколько женщин успело побывать в твоей постели за это время? ― Ровно столько же, сколько мужчин успело побывать в твоей... ― Да как ты смеешь? ― она почувствовала, как кровь прихлынула к её лицу, и ей тяжело дышать от охватившего её гнева. ― А как ты смеешь? ― спросил он и отвернулся в сторону. Дафна постепенно успокаивалась, а он продолжал молчать. ― Ну, хорошо, ― сказала она. ― Так и быть, я тебя прощу. И, может, даже подумаю о том, чтобы возобновить наши отношения. Но для этого тебе нужно очень сильно постараться. ― О, да! ― улыбнулся он. ― Я весь ― внимание! ― Сначала ответь мне на этот чёртов вопрос, ― раздражённо бросила она. ― Я ответил. ― Я ни за что не поверю, что за всё это время у тебя никого... ― А я никак не могу поверить, что ты отказываешь мне в доверии, осмеливаясь задавать такие оскорбительные вопросы, ― спокойно перебил он её. ― Или ты считаешь мои чувства ненастоящими? Карикатурными? ― Ну, хватит! ― отвернулась она в сторону, кусая губу. Ещё немного, и они всерьёз разругаются, и Панси её убьёт. А Аська поднимет и ещё раз убьёт. ― Так и быть, ты можешь встать на колено и попросить прощения. ― Я в затруднении, ― ответил он. ― В каком же? ― с любопытством взглянула она на него. ― Тут мне полагается уже бежать, роняя тапки, но я всё не могу решить, с низкого старта или с высокого. ― В этом я тебе не помощница. Умения занимать стартовую позицию, чтобы куда-нибудь сбежать, тебе не занимать, по моему исключительно скромному мнению. ― Пат, ― просто ответил он. ― И что делать? ― спросила Дафна. ― Ты можешь встать, подойти и присесть ко мне на колени. ― М-м-м... Заманчиво, конечно, ― склонила она голову, словно прицениваясь. ― А что мне за это будет? ― Это зависит, ― сказал он, склоняя голову в ответ. ― К примеру, если ты сядешь ко мне боком, то одной рукой я буду массировать твою попку, а другой буду гладить грудь. А если лицом ― то обеими руками схвачу за попку. Тебе решать! ― всем своим видом изображая безразличие, разъяснил он. ― Заманчиво, конечно, ― сказала она, поднимаясь. ― Но мне кажется, что нам стоит всё-таки встретиться на полпути! ― она протянула ему руку, поднимая со стула. Едва он встал и коснулся её плеч, она со вздохом упала в его объятья, оборачивая его руки вокруг себя, думая о том, какой глупостью было не броситься на него сразу, как только он снял эти чёртовы очки. Её кажущееся спокойствие дало трещину, заставив разрыдаться у него на груди. ― Ну, перестань, ― уговаривал он её, гладя по голове. ― Я же не железный. Перестань, я тоже сейчас расплачусь! ― Так тебе и надо! ― сквозь слёзы ответила она. ― Ты злой, злой! Бросил меня одну и пропал на четыре года! Я чуть не умерла от горя, когда ты исчез! Плохой Поттер, плохой! ― Я хороший, ― со слабой улыбкой ответил он, целуя её голову. ― Я хороший и пушистый! ― Ты ещё скажи, что ты белый и пушистый! ― всхлипнула она. ― Нет, не скажу. Я ― чёрный и пушистый. Совсем чёрный, но очень пушистый... ― Чёрный и пушистый? ― она отклонилась назад, удерживаемая им за талию, и достала платок, вытирая слёзы. ― Чёрный и пушистый? ― осведомилась она уже нормальным голосом. ― Знаю я одного чёрного и пушистого, но ты на него не очень похож. ― Милая, ― сказал он миролюбивым тоном. ― Рассказать тебе, как я откусил голову Гойлу? Она было замерла и открыла рот, а потом прыгнула на него, заваливая на траву. Усевшись на него сверху, она стала осыпать его поцелуями: ― Какой же ты гад, Поттер! ― шептала она ему. ― Какой же ты мерзкий, никчемный человечишка! Но сейчас я тебя заставлю отплатить сторицей за все мои мучения! ― она дёрнула его галстук и стала расстёгивать ворот рубашки. ― Погоди, милая, ― ответил Гарри. ― Может, стоит всё-таки ограничить аудиторию? ― и он показал на окна дома, в которых виднелись лица прислуги, а также Панси и Астории. ― Хорошо! ― тяжело дыша, согласилась она. ― У тебя есть тридцать секунд, чтобы куда-нибудь меня затащить, а потом мы сделаем это, где бы ни были, и плевать на аудиторию! Он рывком поднялся вместе с ней на руках и почти бегом потащил в сторону ближайших кустов, предоставив Дафне на ходу избавлять его от одежды. ― Что мы здесь делаем? ― спросила Астория, разглядывая дорожки парка. Гарри, погруженный в свои мысли, никак не отреагировал. Она терпеливо ждала, считая секунды. Триста двадцать шесть. Поттер, уперев локти в колени, с силой запустил пальцы в шевелюру, так, что его глаза растянулись к краям. Двести двенадцать. Он шумно выдохнул и откинулся на спинку скамейки, скрестив руки на груди. Сто семь. Он издал безумный смешок. Тридцать пять. Он повернул голову и встретился с ней глазами: ― Мы пытаемся осознать грандиозность ситуации, в которой мы оказались! ― сообщил Поттер. Тори тоже откинулась на спинку, складывая руки на колене. ― И как? ― спокойно спросила она. ― Получается? ― Нет, ― с кислой миной на лице ответил юноша. ― Не очень. ― Ты знаешь, ― сказала Астория, ― всё, что мне нужно ― чтобы ты побыл со мной до утра. Просто будь рядом. Как мой лучший друг, которым ты всегда для меня был. А потом... ― А потом ― что? ― оскалился Поттер. ― Знаешь, я понимаю, что сейчас не время, но вся эта ситуация... ― Когда тебя принуждают? ― Да, когда меня принуждают! Это выглядит именно так. Как шантаж. ― Хм... Надо же, шантаж... ― Астория смотрела куда-то вдаль. ― У меня несколько иная точка зрения. Гарри вопросительно посмотрел на неё. ― Я вообще всё не так себе представляла... ― Представляла? ― Гарри! ― улыбнулась Тори. ― Может, для тебя это и будет сюрпризом, но в какой-то момент каждая девушка начинает строить радужные планы на светлое будущее! ― С конями и принцами? ― улыбнулся он в ответ. ― А как же драконы? ― И драконами, и злодеями. Принц побеждает злодея, отрубает голову дракону, усаживает принцессу перед собой на коня и увозит в сторону заката... ― На коне я отвезу тебя в лес, а в лесу стоит Мерседес... А почему именно в сторону заката? ― Не знаю. Так красивее, а голову дракону лучше отрубать днём, а не ночью, так что восход как-то сам-собой отпадает... Может, тебе и кажется, что это ― блажь... ― С высоты моих умудрённых восемнадцати, ну, почти восемнадцати, твои шестнадцать вообще суетой кажутся! Астория опять улыбнулась: ― Были бы твои почти восемнадцать действительно умудрёнными, ты бы вспомнил, что Джульетте ещё четырнадцати не было, когда она умерла от любви... Не перебивай! ― остановила она Поттера, который открыл было рот. ― Мне тоже не было ещё четырнадцати, когда отец мне рассказал, на что он согласился в панике и в страхе за меня. Я тоже хотела умереть! Не перебивай! ― нахмурилась она. ― Я знаю, что всё это звучит так наивно и так по-девичьи, но я хочу сама решать, кого мне любить. И я решила! ― Ты решила и за меня тоже! ― Вот, видишь! ― опять улыбнулась Тори. ― Если бы ты был по-настоящему умудрённым, то знал бы, что за вас всегда решаем мы. Главное ― оставить любимому ощущение того, что это было его решение! ― Иногда за вас решают ваши отцы! ― хмуро сказал Поттер. ― Да, родители не так легко поддаются воспитанию, ― согласилась она. ― Наверное, закоснелость ума сказывается! ― Ты прелесть, Заноза! Астория смущённо потупилась: ― Я благодарна отцу за то, что он тогда принял это решение и подарил мне два года жизни в твоём обществе! Мне было хорошо... ― Быть моей маленькой тенью? ― он осёкся, увидев её грустное лицо. ― Я тогда была безумно влюблена. До чёртиков. Крышу мне снесло полностью! ― она с опаской потрогала голову, словно проверяя старую травму. ― Ты себе представляешь сопливую девчонку, по уши влюблённую в прекрасного рыцаря, который спас её от злодеев, убил тролля, подхватил на руки... Что ты улыбаешься? ― Коня забыла! ― Будем условно считать Панси конём! Оба рассмеялись, снимая неловкость. ― Мерлин, какой же дурой я была! ― подняла глаза к небу Астория. ― А ещё я очень испугалась. Хорька я и раньше боялась до жути, а с того момента... И тогда я поклялась, что буду только твоей, и ничьей больше! ― Надеюсь, не на крови? Она кивнула: ― Магия приняла мою кровь. Гарри прикрыл глаза, пытаясь унять злость на глупость девчонки, одной царапиной на запястье подписавшей себе смертный приговор, а она продолжила: ― Я же тебе сказала, крышу мне тогда снесло капитально. Приходила вечером в спальню и полночи плакала в подушку, а на следующий день вприпрыжку бежала тебя донимать... ― Прости меня, я был... ― Ты был замечательным, заботливым и терпеливым. ― перебила она. ― В ситуациях, где моя сестра уже топала бы ногами и ругалась на шести языках, ты с улыбкой продолжал отвечать на мои расспросы. Ты всегда был в курсе расписания моих уроков и контрольных и не забывал напомнить мне о пропущенном материале. У тебя всегда было время объяснить что-то. Ты был идеальным старшим братом! ― Только, тебе не нужен был старший брат, ― тихо вставил Поттер. ― А ты говоришь ― шантаж! ― внезапно сменила тему Тори. ― Месть ― это блюдо, которое надо подавать холодным. Я помучилась, теперь и ты немного пострадай. ― скорчив умильное личико, она подняла на него свои голубые глаза. ― Ладно? Ты, главное, не жалей меня, хорошо? Жалость я тебе не прощу! Гарри потянулся и взял её тоненькую ладошку. Сначала Астория, затаив дыхание, следила, как она исчезает в его руке, а потом, сняв шляпку, легла на спину и положила голову ему на колени. Когда Поттер запустил пятерню в её волосы, она блаженно закрыла глаза и отпустила мысли лениво течь вместе с волосами, оплетающими его руку. В голове остались только шум лёгкого ветерка, гомон детей на лужайке неподалёку, едва пробивающееся сквозь деревья парка дыхание большого города и солнечный свет на закрытых веках. Она почувствовала, что, буквально, тает под его пальцами. Он, улыбаясь, глядел на её безмятежное лицо. Даже её вопрос не смог сразу вырвать его из этого созерцания. Он понял, что шевельнулись её губы, и лишь тогда до него дошло, что она задала ему извечный девичий вопрос. О чём ты думаешь? ― А, что? Прости... О тебе, конечно! ― спохватился он. ― А что ― обо мне? ― О том, как ты мне дорога. ― А ещё о чём? Твоя рука напряглась. я почувствовала! ― Я завтра исчезну... Гринграсс дёрнулась и, распахнув глаза, несколько секунд буравила его взглядом. Потом снова закрыла глаза, спросив: ― Почему? ― Я не хочу сейчас говорить о своём долге и о твоей сестре! ― Она тебя обидела! ― кивнула своим мыслям Тори. ― Из-за меня! ― Да. ― согласился юноша. ― И, хоть я понимаю, что так нужно было... ― он замялся. ― Твой сердце истекает кровью! Поттер улыбнулся: ― Ты меня, похоже, как облупленного знаешь! ― А что о долге? ― О долге я даже и не могу говорить. ― Надеюсь, ты, как минимум, мир спасаешь, ― важно произнесла она. ― Почему? ― удивился он. ― Потому, что только спасением мира можно хоть как-то оправдать тебя в этом случае. Они оба опять замолчали, и Гарри загляделся на её уста. Словно почувствовав его взгляд, Астория облизнула их и снова спрятала язычок. Он наклонился, она открыла глаза и увидела, как он примеряется к её губам. Тори улыбнулась и, приподняв голову, потёрлась носом о его нос, а потом отстранилась, поднимаясь, подхватила шляпку и лёгкой походкой направилась в сторону раскидистого дуба, стоявшего неподалёку. Несколько секунд Поттер провожал глазами фигурку в сатиновом летнем платье, пытаясь сообразить, что это только что произошло, а потом поспешил следом. Она встала, прислонившись спиной к дубу, ожидая, когда он подойдёт вплотную и обнимет её за талию. ― Красивый вид со стороны, да? ― понимающе спросил он. ― Да! ― ответила Астория, своими сияющими глазами глядя на него. ― Представь, роскошный дуб, как на картинке, под ним ― девушка в светлом платье, а её возлюбленный уже склонился над ней и тянется губами к её губам цвета спелой клубники... Продолжить она не смогла, поскольку Гарри предложил ей более приятное занятие. Когда он оторвался, она мечтательно бросила взгляд в сторону уходящего солнца и произнесла: ― Ты даже не представляешь, какой счастливой ты меня только что сделал! Знаешь, мне большего и не нужно. Ты рядом и этот закат! ― Мне нужно! ― порывисто сказал Поттер. ― Мне нужно большее! Она, печально улыбаясь, помотала головой: ― Ты только испортишь всё своей жалостью! ― Нет! ― не согласился он. ― Это не жалость, Тори, взгляни мне в глаза! Я не решался даже себе в этом признаваться, ведь... ― Во-первых, я уже помолвлена и, во-вторых, я ещё мелкая? ― спросила она. ― Да! То есть, я не сказал бы именно так... ― Но подумал? ― Да! То есть... Не сбивай меня! ― попросил он. ― Я и сам собьюсь! Ты ― часть моей жизни. Ты ― часть того, что делает меня счастливым! Когда мне Дафна сказала, что ты умрёшь... ― он опять запнулся, пытаясь проглотить комок, вставший поперёк горла. Астория не стала ждать продолжения и снова поцеловала его. Через несколько минут Гарри с сожалением оторвался: ― Это не жалость, Тори. Это ― любовь! ― он крепче прижал её к себе и, убрав её волосы в сторону, приник поцелуем к её губам. 17 сентября. Эпилог― Признаюсь, Гарри, ты нас сильно удивил! ― сказал мистер Гринграсс, через окно глядя на оживлённо общающихся на лужайке загородной резиденции жён и дочерей. ― И даже в чём-то огорчил! ― добавил сидящий в кресле мистер Паркинсон. ― Ну, простите, ― развёл руками Поттер. ― Я опять забыл с вами посоветоваться! ― Вот, ты тут шутки шутишь, а не понимаешь всей ответственности политического момента! ― с укором произнёс Паркинсон. ― Да ладно, что там понимать! ― махнул рукой Гарри. ― Вырос я из этой песочницы! ― Песочница ― не песочница, а две трети золота и артефактов всего магического мира сосредоточено именно в Британии! ― сказал Гринграсс. ― И игнорировать этот вопрос никак нельзя. ― Это ― до той поры, пока очередной Фадж не допечёт гоблинов окончательно, и те не решат послать договора полуторатысячелетней давности к чёртовой бабушке, ― заметил Гарри. ― Вот, об этом мы с Дэйвом и заботимся, ― показал на друга мистер Гринграсс. ― Ничто не мешает, тем не менее, вам тоже поселиться здесь. ― Мы, Гарри, люди взрослые, и предпочитаем иметь собственный угол... ― задрав нос, начал мистер Паркинсон. ― А, бросьте, ― перебил его Поттер. ― Можно было бы уже понять, что всё золото и вся власть не стоят людей, которые тебе дороги. ― У тебя есть девочки... ― задумчиво произнёс мистер Паркинсон. ― А девочкамнужен не только я. Да и мне вы вовсе не чужие. Дэниел удивлённо вскинул бровь: ― То есть, ты согласен терпеть мой и Дэйва дурной характер... ― Дэниел, как мне вам объяснить... У меня никогда не было нормальной семьи. ― Ты меня уговорил, Гарри, ― кивнул мистер Паркинсон. ― Но давай не будем принимать окончательных решений. ― Давайте, не будем, ― широко улыбнулся Поттер. ― Мы могли бы поселиться здесь временно... Скажем, на три месяца. ― Тогда уж ― до весны. ― Почему? ― Потому, что возвращаться с юга Франции в Лондон в декабре... ― он поёжился. ― Договорились, ― мистер Паркинсон посмотрел на Гринграсса: ― Дэниел? ― А? ― встрепенулся тот, отрываясь от наблюдения за появившимся на лужайке домовым, который зачем-то позвал Дафну в дом. ― Да, да, конечно! К тому же, в этом климате Перри действительно будет лучше! ― ему совершенно не хотелось тащить жену, по которой ещё совершенно не было заметно, что она в положении, обратно в промозглый Лондон. К тому же, она не раз ему говорила, что во Франции ей нравится больше. ― Я закажу установку портала у вас в рабочем кабинете, ― сказал Гарри. ― Проблем с тем, чтобы ходить на работу в Министерство, у вас не будет. ― И всё равно мне не совсем удобно, ― покачал головой мистер Гринграсс. ― Я вас прошу. Пожалуйста, ― Дэниел кивнул, и Гарри сменил тему: ― Вы мне так и не похвастали своими успехами... ― На почве освоения малфоевских капиталов? Я думал, ты в курсе. ― Я в Англии не был с конца июня. Я думал, вы в курсе. ― Ну, хорошо, ― согласился Гринграсс. ― Сначала мы вполне официально, через Министерство вернули деньги всем, у кого Пожиратели реквизировали на нужды правого дела. ― Разумно. А как... ― Представляешь, в сейфах лежали бухгалтерские книги ― когда, у кого, сколько... Потом, опять же, по официальным каналам выплатили компенсации семьям погибших... ― Если кто остался в живых, ― мрачно кивнул Гарри. ― Да, если кто остался в живых. Остальное мы разделили между двумя программами. Первая ― интенсивный поиск магов среди магглов... ― Потому, что реальное соотношение ― один на тысячу, а не один на десять тысяч, ― вмешался мистер Паркинсон. ― Именно. Из этой программы вытекает вторая ― поскольку учеников у нас теперь будет в десять раз больше, мы расширили обучающую программу... ― В Хогвартс столько не влезет! ― скептически покачал головой Гарри. ― В этом году ― влезло. Мы только ищем одарённых до четырнадцати лет... ― А-а, понятно. То есть, школа теперь полна мелкоты! ― улыбнулся Поттер. ― Да, по четыреста учеников на первом, втором и третьем курсе. Мы начали работы по расширению самого замка, и в итоге три тысячи школьников должны вместиться. Естественно, мы набрали преподавателей ― особенно охотно идут преподавать недавние ученики... ― Да, Астория тоже рвалась... ― Я знаю. Пришлось ей объяснять, что преподаватели живут тоже в школе... ― А что с преподаванием маггловских предметов? ― Ах, да. Мы открыли немагическую начальную школу в Лондоне для детей магов и тех магглорождённых, которых удаётся выявить до поступления в Хогвартс. И ещё организовали детский сад и ясли при ней же. Получилось заведение не меньше, чем Хогвартс и с ещё большим штатом преподавателей. Детей учат читать, писать, считать, дают основы математики, физики и литературы... ― Бедняга Люциус наверняка клянёт меня на все лады, сидя в аду на сковородке! ― рассмеялся Гарри. Снаружи кабинета раздались шаги, потом двери резко распахнулись, и в комнату ворвалась Дафна. ― Гарри! ― грозным голосом сказала она, направляясь к Поттеру. ― Да, любимая! ― улыбнулся он, нисколько не смутившись её напору. ― Гарри, дорогой, скажи мне по дружбе, если, конечно, мы с тобой всё ещё друзья ― кто такая Габриэлла? ― Э-мм... Может, Габриэль? ― с надеждой спросил он. Мистер Паркинсон, деликатно кашлянув, встал и подошёл к окну, присоединившись к мистеру Гринграссу. ― Ну, пусть Габриэль! Что это за девица и почему она желает тебя видеть? ― Помнишь Турнир Трёх Волшебников? Габи ― младшая сестра Флёр Делакур. ― Габи? ― Ну да. Она подала заявку на вакансию в нашем агентстве, и я взял её на работу. ― Гарри! ― зашипела Дафна, утаскивая его за локоть на выход. ― А почему она ― хорошенькая? ― Как ― почему? ― невозмутимо ответил он. ― Зачем мне нанимать страшненькую? ― Гарри... ― двери за ними захлопнулись, и из коридора ещё были слышны приглушённые голоса и непонятная возня, а потом хлопнула дверь неподалёку, и всё стихло. ― По-моему, он ей сказал: Меня так заводит, когда ты меня ревнуешь!― прокомментировал мистер Паркинсон, наблюдая, как всё тот же домовой уводит с лужайки Панси, поскольку к нежданной гостье, похоже, так никто и не вышел. За Панси увязалась Астория, а миссис Паркинсон помахала рукой мужчинам. ― Дэйв! ― скривился мистер Гринграсс. ― Я предпочитаю не задумываться о подробностях личной жизни своих дочерей. Мне достаточно того, что они счастливы. ― Напрасно! ― мистер Паркинсон прошёл к своему креслу и снова уселся. ― Если бы ты уделял внимание, ты бы заметил, насколько они счастливы. ― И насколько? ― скептически заломил бровь Гринграсс. ― По-моему ― безмерно, ― констатировал факт Паркинсон. ― Кстати, ― задумчиво покачал он порт в рюмке, ― ты сталкивался с этим Делакуром? Как он? С ним можно вести дела? ― Да, он удачливый предприниматель и надёжный партнёр. Он сейчас руководит отделом во французском Министерстве. А что? ― Дэниел повернулся и увидел хищное выражение на лице старинного друга. ― Нет, Дэйв! Нет! Даже не думай об этом! Нет! ― Папа, там было так ужасно! ― по щекам младшего Малфоя текли слёзы. После того, как его вышибли из тренировочного лагеря, он встретил весьма прохладный приём дома. Его отец, развалившись в кресле, жёстко пресекал попытки матери приласкать своего птенчика. ― Перестань уже ныть, чёртов идиот! ― Дорогой, пожалуйста, не трогай ребёнка, ему так тяжело дались эти два месяца! ― От двух месяцев физических упражнений никто ещё не умирал! Если бы тогда он сделал всё, как надо! Этот болван даже не нашёл в себе сил лишить иллюзий девчонку, когда она была у нас в руках! ― Не стоило принуждать несчастного мальчика к тому, что ему противоестественно! К тому же, он тогда был влюблён! ― В тот раз у нас сорвалось, но был ещё шанс... Если бы только она попала к нам в дом! Тогда я, хотя бы, отдал её слугам... ― Одна мысль о женитьбе доставляла нашему малышу невыносимые страдания! Ты даже не представляешь, какие мучения принёс бы ему брак, как он страдал бы от близости с женщиной! ― Я? Не представляю? Цисси, ты, действительно, самовлюблённая слепая дура! ― Что ты такое говоришь, Люциус? Я не понимаю... ― Ты помнишь пророчество? Ты его дословно помнишь? ― Ну да... Когда Тот-Который-Выжил сорвёт нежный цветок с зелёной лужайки, на дом первой страсти его врага опустится проклятье, и никто его не переживёт, и уйдут с проклятым многие его слуги!Первой страсти... Так вот, оно, что! Первой страсти! ― Нарцисса, вдруг, осознав каждое слово, изумлённо распахнула глаза, а потом, запрокинув голову, расхохоталась безумным смехом, заставив мужа, напуганного внезапно вставшим перед глазами образом её сестры, поёжиться в кресле. ― Да, первой страсти! Если бы ты знала, как мне было противно, как сказал мой отец, отдавать долг роду. Все эти твои мерзкие прикосновения, твоё отвратительное тело... Ты должен мне Наследника!Чёртов старикан угрожал лишить меня всего! ― Так вы с Томом... А-ха-ха! Ну, что ж, дорогой, у меня для тебя тоже есть сюрприз... ― Ты хочешь сказать, что мой сын... ― О, нет, дорогой, он ― твой. Настолько твой, что даже не передать... Удивляюсь, ― помотала она головой, ― как я могла быть такой слепой! Так вот, Люциус, о твоих планах... ― Говори уже быстрее! ― Ха-ха! Нет уж, мне хочется насладиться моментов в полной мере! Так вот, о твоих планах. Видишь ли, дорогой, тебе никогда не приходило в голову, что нежный цветок на зелёной травене был единственным? ― Что ты имеешь в виду? ― У Гринграсса две дочери, тупица! ― Ну, и что? Старшая потеряла девственность ещё в начале пятого курса! ― С кем, дорогой? ― С Ноттом, конечно! ― С тем самым Ноттом, который прислал валентинку нашему сыну и полгода упорно добивался его любви? Или есть ещё какой-то Нотт? ― Так ты хочешь сказать... ― Я хочу сказать, что её контракт с Забини был автоматически расторгнут в ночь перед Битвой за Хогвартс. И у меня есть вполне неплохая догадка, кто именно сорвал этот нежный цветок! Люциус сидел, уткнувшись лицом в ладони. ― Драко, это правда? Про Нотта? ― Тео так хвастал, ― всхлипнул младший Малфой, ― своей победой над этой сукой! Он совершенно разбил мне сердце! ― Когда ты узнал? ― Когда мы выкрали Асторию, я, как ты сказал, попытался... Пока она была без сознания... Меня стошнило! Тогда я попросил Тео. А он сказал, что он любит только меня... ― рыдания помешали ему продолжить. ― Какая трогательная история! ― весело сказала Нарцисса. ― Что самое трогательное, так это то, как твой отец все эти годы велел тебе быть мужчиной! Какое лицемерие! ― Она опять расхохоталась. ― Надо же, в тренировочном лагере из него сделают мужчину!А из тебя, Люциус, кто сделает мужчину? ― Заткнись! ― он вскочил, бешено сверкая глазами. ― Правда глаза колет? Какой ты грозный, душечка! Да в вашей компании, похоже, единственным мужиком была моя сестра! Подумать только, знаменитый Тёмный Лорд ― обычный... ― Заткнись! ― упоминание о Волдеморте превратило старшего Малфоя в берсерка. ― Авада Кедавра! ― крикнул он, в бешенстве кидая заклинание в жену. ― Мама! ― бледный юнец бросился к упавшему с глухим стуком телу Нарциссы. ― Мама... Люциус Малфой стоял, глядя на тело жены невидящими глазами и шептал: ― Что ты знаешь, мерзкая тварь! Я так его любил! |
|
