Скородумов Владимир Владимирович. Взгляд на историю-15 Глобальная цивилизация

XV. Глобальная цивилизация

-- 15.1. Исламская революция в Иране

-- 15.2. Неокапитализм в Европе

-- 15.3. Америка при Рейгане

-- 15.4. Перестройка

-- 15.5. Демократическая революция в СССР

-- 15.6. Распад Советского Союза

-- 15.7. Крах Варшавского пакта

-- 15.8. Воссоединение Германии

-- 15.9. Распад Югославии

-- 15.10. Политическая и экономическая глобализация

-- 15.11. Америка на вершине могущества

-- 15.12. Австралия и Канада

-- 15.13. Европейский Союз

-- 15.14. Государства Евросоюза

-- 15.15. Неокапитализм в Японии

-- 15.16. Южная Корея

-- 15.17. Рыночный социализм в Китае

-- 15.18. Постсоциализм

-- 15.19. Россия при Ельцине

-- 15.20. Содружество Независимых Государств

-- 15.21. Постсоциализм в Европе

-- 15.22. Глобализация в третьем мире

-- 15.23. Латинская Америка

-- 15.24. Либеральные реформы в Индии

-- 15.25. Пакистан, Бангладеш, Непал и Цейлон

-- 15.26. Страны АСЕАН

-- 15.27. Южная Африка

-- 15.28. Демократия в Африке

-- 15.29. Арабо-израильское противостояние

-- 15.30. Арабские страны

-- 15.31. Распад Афганистана и война в Заливе

-- 15.32. Американо-мусульманская война

-- 15.33. Третья республика в Турции

-- 15.34. Эпоха Путина

-- 15.35. Глобальный крзис

Заключение

XV. Глобальная цивилизация.

Последняя часть этого сочинения посвящена событиям последних 30 лет. Писать об этом труднее, чем о любой другой эпохе. Во-первых, не удается отрешиться от эффекта присутствия, от субъективного отношения к происходящим событиям. Во-вторых, с 1990 иссяк поток сколько-нибудь серьезной литературы о современности, а СМИ либо ничего не говорят о событиях в мире, либо откровенно лгут. Основным источником информации стал Интернет, но это тоже очень специфический источник. В-третьих, анализ текущих событий по своей природе не может быть завершенным.

Обстановка в мире начала принципиально меняться в 1979. В этот год произошло два знаковых события - исламская революция в Иране и победа на парламентских выборах в Великобритании радикальных сторонников неокапитализма. С этого времени начинается демонтаж социального государства сначала в индустриальных странах Запада, а затем почти во всем мире. Процесс утверждения однополюсного неокапиталистического мира на месте двухполюсного совершился очень быстро, в течение 12 лет. Такая полная победа, включая развал Советского Союза, не была неизбежной, но, скорее всего, Россия в любом случае утратила бы значительную долю своего влияния в мире. Не к 1990, так к 2000 мир, вероятно, стал бы если не однополюсным, то "полутораполюсным", и в большей части неокапиталистическим. Так же неизбежна была и жесткая реакция на новый порядок, которая проявила себя прежде всего в исламском мире. До конца этой эпохи, похоже, еще далеко. За ее условную верхнюю границу в данной случае принят момент завершения работы (осень 2010).

Конец XX в. открыл новый, третий этап глобализации мира. На первом этапе, во времена европейского постсредневековья, были налажены постоянные связи между всеми мировыми цивилизациями, экономический и культурный обмен. На втором этапе, в XIX в. утвердилось мировое господство наиболее продвинутой европейской цивилизации. Прочие регионы попали от нее в политическую и экономическую зависимость, повсюду насаждались европейские порядки, культура, образ жизни. Теперь же идет разрушение всех прежде существовавших цивилизаций (в том числе и прежде всего европейской) и утверждение новой глобальной цивилизации. Корни ее в Америке, но отождествлять глобальную цивилизацию с американской или цивилизацией новой Европы все же нельзя.

Социально-экономическую основу нового мирового порядка составляет неокапитализм. Сам этот термин не имеет общепринятого определения. Этим словом одни авторы называют социальное государство 40х-70х в странах Запада, другие - возрождение свободного рынка, характерное для 80х. Здесь принято второе значение термина. В основе неокапитализма конца XX - начала XXI в. лежит несколько догм, сформулированных в работах американского экономиста Фридмана, главы чикагской школы. Это, во-первых, полная свобода предпринимательства с минимизацией государственного вмешательства в экономическую жизнь, во-вторых, свобода торговли между государствами с отказом от протекционизма и политики импортзамещения, в-третьих, сокращение денежной массы во избежание инфляции. Из этого третьего пункта следует с неизбежностью сокращение гарантированной зарплаты, социальных выплат, расходов на спасение окружающей среды, здравоохранение, образование, культуру, фундаментальную науку и пр. На практике во всех странах мира, особенно в богатых странах "золотого миллиарда", государство по-прежнему принимает на себя значительную часть этих расходов. Вообще, догмам неокапитализма в богатых странах следуют не так неукоснительно, как того требуют от остального мира.

Переход от социального государства к неокапитализму совпал в странах Запада с утверждением постиндустриального типа экономики. На данный момент в сфере услуг создается больше 2/3 ВВП и занято свыше 2/3 работающих граждан в подавляющем большинстве европейских стран, США, Японии и государствах-курортах. Для этих государств можно уже говорить о господстве постиндустриального способа производства, хотя грань здесь, конечно, очень условная. Рост сферы услуг определяется многими факторами, прежде всего возможностью получать более высокую норму прибыли и меньшей привязкой капитала к материальным ценностям. При этом не все области сферы услуг одинаково рентабельны. Для ведущих государств важнее всего финансовый сектор, с помощью которого здесь аккумулируются средства со всего мира. Менее важными, хотя все же очень рентабельными, являются сфера информатики, связь, рекламное дело, шоу-бизнес, затем туристский бизнес и вообще сфера развлечений, а затем уже традиционные области. Самая рентабельная часть постиндустриального сектора по всему миру находится под контролем западных корпораций, и в итоге его развитие означает усиление разрыва в доходах между странами золотого миллиарда и остальным человечеством.

Постиндустриальный сектор в части рентабельных предприятий плохо поддается государственному регулированию, и это способствовало победе неокапиталистических революций. С другой стороны, многие его сферы не поддаются и действию рыночных законов. Особенно это относится к интеллектуальной собственности, которую в мире Интернета и мобильника никак не удается защитить.

Индустриальный сектор дает на сегодня почти половину мировой продукции в денежном выражении и обеспечивает работой больше людей, чем постиндустриальный. Тем не менее, его роль в мировой экономике явно уменьшилась. Промышленное производство за 30 лет мало выросло в Западной Европе и Северной Америке, сократилось в России, Восточной Европе и многих странах Африки и Латинской Америки и существенно выросло в Азии, особенно в Китае. Сдвиг в размещении промышленности из Европы и Америки в Азию связан с меньшей доходностью материального производства по сравнению с самыми доходными секторами сферы услуг, с более тяжелыми условиями труда в промышленности, с последствиями для окружающей среды. Часть дохода, создаваемого в промышленности, перераспределяется в страны "золотого миллиарда" через прибыли владельцев транснациональных корпораций и, особенно, через высокие проценты по займам.

Аграрный сектор остается наименее доходным из трех основных секторов мирового хозяйства. В условиях чистого рынка должен наступить его упадок и массовый голод, тем более что население Земли неуклонно растет. В тех странах, которые буквально следуют рекомендациям теоретиков, сельскохозяйственное производство действительно сокращается, как в постсоциалистических странах, в большинстве стран Африки, Латинской Америки и Ближнего Востока. Однако все правительства, озабоченные благополучием своих народов, в том числе власти США, Японии и почти всех стран Евросоюза, игнорируют предписания сторонников свободного рынка и расходуют значительную часть государственных бюджетов на прямую поддержку своего сельского хозяйства. В результате именно эти государства выступают как основные экспортеры продовольствия на мировом рынке и спасают мир от голода. Те страны, в которых с аграрным сектором связано больше половины граждан, находятся в продовольственной зависимости от стран, где на земле трудится 3-10% населения.

С выходом на первый план постиндустриального сектора началось формирование глобальной цивилизации. Очевидны объективные условия для ее формирования - качественно новый этап развития мировой торговли, укрепление транснациональных корпораций, развитие средств транспорта и связи, развитие и демократизация международного туризма, спутниковое телевидение, Интернет, все прочие новшества, создающие обстановку "глобальной деревни" (название неудачное, но общепринятое). Очевидна и объективная необходимость совместно решать проблемы, угрожающие всему человечеству, такие как недопущение крупных военных конфликтов, перенаселение Земли, истощение природных ресурсов, экологическая катастрофа, возможные конфликты из-за освоения Мирового океана и космоса и пр. Однако при этом не пропадает ощущение, что формирование новых ценностей происходит по странному сценарию, и не все особенности нового порядка поддаются логическому объяснению, даже с точки зрения интересов золотого миллиарда.

Сама глобальная цивилизация с культурной точки зрения формируется на плохо состыкованной основе европейского модернизма и американского образа жизни. Под полное или частичное влияние новой цивилизации попадают, главным образом, люди, связанные по жизни с работой в постиндустриальном секторе или с паразитированием на нем, но далеко не все эти люди. Необратимому разрушению на данный момент подверглась, как представляется, только цивилизация новой Европы, а вот американская цивилизация оказалась более устойчивой в своих основах, хотя в Америке с постиндустриальным сектором связан еще больший процент населения.

На грани 50х-60х как реакция на беспредметность и элитарность модернизма появился постмодернизм. Постмодернизм демократичнее модернизма, обращен к массам, старается их развлечь, поразить воображение и при этом заставить думать. Он, как правило, скептически относится к традиционному мировоззрению и при этом не приемлет рационализм. Не берусь ни оценивать его (хотя лично мне он в меру симпатичен), ни давать обзор современной культуры. В сфере литературы можно назвать много имен - от Фаулза до Эко, от Коэльо до Мураками и представителей магического реализма. В архитектуре постмодерн отчасти сменил архитектуру стекла и бетона, поражает внимание причудливыми формами.

Для разговора о достижениях современной науки у меня, во-первых, недостает знаний, во-вторых, подведение каких-либо итогов еще преждевременно. Создается все же впечатление, что за последние 30 лет фундаментальная наука не совершила открытий такого же масштаба, как на протяжении любого другого тридцатилетия в последние столетия. Возможно, дело в эффекте близости, но не только. На протяжении последних 100-120 лет общая тенденция развития науки заключалась в концентрации исследований в крупных научных центрах, содержание которых требует огромных денег. Пока шла холодная война, обе стороны, а с ними и державы помельче, вкладывали в них соответствующие средства, чтобы не отстать от соперника. В условиях однополюсного неокапиталистического мира возобладал прагматичный подход - в науку по-прежнему вкладываются огромные средства, но главным образом на частной основе, и они распыляются по малобюджетным прикладным исследованиям в расчете на получение прибыли. Таким образом, оказались заморожены глобальные проекты предыдущих десятилетий от полетов в дальний космос до исследований психологии животных. Утрата внимания к фундаментальных исследованиям еще скажется на развитии человечества спустя несколько десятилетий.

Самыми крупными прорывами в технике последнего тридцатилетия стали компьютеризация и мобильная связь. Характерно, что в обеих областях массовое внедрение новой техники пошло почти сразу после того, как были найдены соответствующие технические решения. Создание первого персонального компьютера обычно приписывают молодым американцам Возняку и Джобсу и относят к 1976. В начале 80х производство было уже массовым, а в начале 90х компьютер стоял уже на каждом рабочем месте в офисе и в большинстве квартир в развитых странах. Персональный компьютер служит не столько для расчетов, как ранние ЭВМ, сколько для хранения информации, обмена ею, деловой переписки, развлечения, удаленного общения. В 1991-1993 заработала глобальная сеть Интернет примерно в том виде, в каком она теперь существует. Не меньшее влияние на образ жизни миллиардов людей оказало появление мобильной связи. Собственно, принципиально нового здесь ничего нет, но только в 70х-80х мобильная связь стала развиваться на коммерческой основе и после 2000 вошла в быт большинства жителей Земли.

Основные прорывы в бытовой и промышленной технике так или иначе связаны с развитием коммерческой электроники. Помимо компьютера и мобильника, массовое распространение получили быстро сменяющие друг друга типы видеоаппаратуры, микроволновые печи и кухонные комбайны, цифровая передача информации. Новым словом стали нанотехнологии, означающие переход электроники на уровень молекулярных структур. В медицине вошли в практику более совершенные методы диагностики, пересадка различных органов, использование генных исследований. В большинстве же случаев прогресс в технике имеет количественный характер, и притом не столь масштабный, как ожидалось в 50е-60е. Так и не достигнуто существенного прогресса в создании безотходных технологий, изучении и освоении космоса, создании искусственного интеллекта, лечении рака, получении новых источников энергии, создании электромобиля и эффективного аккумулятора энергии и на многих других направлениях, где ожидались главные прорывы.

Глобализация в современной форме уменьшила риск мировой ядерной войны, усугубила проблему роста социального неравенства и оставила в подвешенном состоянии проблемы демографического взрыва и экологической катастрофы. На грани тысячелетий темпы роста населения Земли несколько замедлились (до 1,5-2% в год). Это связано с резким ростом смертности и падением рождаемости в России и Восточной Европе, снижением рождаемости во многих странах Латинской Америки и Азии, с постоянным снижением рождаемости в Европе и, отчасти, Северной Америке. Китай, а за ним Корея, часть стран Юго-Восточной Азии, успешные страны Южной Америки и даже часть исламских стран сумели стабилизировать рождаемость на уровне 1,5-2% при невысокой смертности, что связано прежде всего с переходом этих регионов к индустриальному типу производства. По тому же пути гораздо медленнее идет Индия. Демографический рост остается запредельным в Африке, большинстве стран исламского мира и некоторых странах Латинской Америки. Перенаселение этих стран в условиях глобализации породило новую проблему - переселение их жителей в богатые страны. При этом иммигранты сохраняют многие прежние привычки и жизненные ценности, которые мало совместимы с образом жизни аборигенов богатых стран, и постепенно оттесняют местное население на второй план. К чему приведет этот потенциально очень опасный для обеих сторон процесс, пока сказать трудно.

Поворот в отношении к экологическим проблемам наметился еще в 60е. В Европе, Северной Америке и Японии предприняли усилия, чтобы сделать свои страны более пригодными для жизни и спасти то, что еще можно спасти. Переориентация экономики на сферу услуг с постепенным вытеснением индустрии, особенно грязных производств, в Азию тоже способствовала улучшению ситуации в продвинутых странах, но экологическая ситуация в мире в целом от этого ухудшилась. Больше всего говорят при этом о глобальном потеплении и озоновых дырах над полярными районами. Оба угрозы реально существуют, но, по-видимому, не являются самыми страшными из экологических угроз. Потепление только отчасти связано с деятельностью человека, вообще же является частью естественного длительного цикла колебаний климата. Более серьезными представляются другие проблемы - необратимая деградация дикой природы, истребление лесов (в мире ежегодно истребляют от 1 до 2% оставшихся лесов), недостаток воды (сегодня уже свыше половины пресной воды на Земле разбирается на бытовые, промышленные нужды и на ирригацию).

С победой неокапитализма государства ослабили национальный контроль над состоянием воздуха и воды. Киотский протокол 1997 ввел систему национальных квот на выброс парниковых газов и разрешил торговлю этими льготами, то есть превратил вредные выбросы в товар. Он мог бы слегка сдержать ухудшение экологической ситуации в мире, но часть ведущих загрязнителей, как США, не присоединилась к нему, другие, как Китай, Индия, Мексика, не взяли на себя конкретных обязательств. С 80х активизировались массовые неправительственные экологические организации. Часть из них, как Всемирный фонд дикой природы, пытаются действовать конструктивными методами, другие, как Гринпис и еще более радикальный Фронт освобождения животных, проводят шумные агрессивные акции, чтобы привлечь к себе внимание и парализовать оппонентов.

Характерной чертой рубежа II-III тыс. стал рост влияния международных организаций. В мире начала XXI в. ежегодно проводится свыше 4 000 международных конференций. Часть организаций, и межгосударственных, и самостийных, присваивают себе полномочия, которые принадлежали прежде только национальным правительствам. Через эти организации в международное и национальное право внедряются стандартные нормы, по происхождению европейские или американские. Эта система нелегитимного или полулегитимного права служит базой для дальнейшей глобализации мира.

15.1. Исламская революция в Иране.

Одним из событий, обозначивших конец биполярного мира, стала исламская революция в Иране. 8-9 января 1978 студенты медресе из числа сторонников аятоллы Хомейни подняли восстание в священном городе Куме. В ходе восстания погибло до ста человек. Эти события стали началом исламской революции. Массы народа выходили на улицы городов и под автоматным огнем шли на солдат, штурмовали административные здания, громили банки, кинотеатры, дорогие магазины, ночные клубы. Войска стреляли без колебаний, число погибших с каждым месяцем многократно увеличивалось, но люди твердо верили, что становятся мучениками за ислам и попадают в рай. Общее число погибших составляло по самым минимальным подсчетам 20 тысяч человек. В рядах демонстрантов были полулюмпенизированные жители больших городов, торговцы, рабочие, собственники, даже многие интеллигенты. Деревня не принимала участие в революции, у нее были свои проблемы, но и там власть практически рухнула.

Переломом в ходе событий стали миллионные демонстрации в Тегеране 8 сентября 1978. К ноябрю власть окончательно утратила контроль над страной. Всеобщая забастовка парализовала нефтепромыслы, заводы, даже торговлю. Элита бежала из Ирана или пыталась перевести капиталы за рубеж, но и это было уже непросто. Даже в армии шах мог теперь твердо положиться только на гвардейцев и десантников. Часть генералов советовала шаху уничтожить Тегеран и другие большие города с воздуха, Картер советовал пойти на уступки, а сам шах постоянно колебался от уступок к ужесточению политики, менял министров, давал и отбирал политические свободы. В конце декабря он призвал к власти демократа Бахтияра, много лет просидевшего в тюрьме, и 16 января 1979 бежал из Ирана.

Бахтияр пытался успокоить Иран и превратить его в демократическую республику, но не имел в стране никакой опоры. Генералы-монархисты игнорировали правительство и продолжали расстреливать демонстрантов. Хомейни объявил демократов слугами Сатаны, а массы народа верили только духовенству. 1 февраля Хомейни торжественно вернулся в Иран и назначил новое правительство во главе с лояльным ему исламским либералом Базарганом. Депутаты меджлиса из монархистов, высшие чиновники, финансисты, даже многие министры и генералы спешили выразить преданность Хомейни. 9 февраля отряды левых боевиков вступили в бой с шахской гвардией. Хомейни не желал победы левых, но сотни тысяч его сторонников стихийно присоединялись к восставшим, а гвардейцам тоже уже надоело бессмысленное истребление своего народа. 11 февраля войска прекратили сопротивление и признали новую власть. Почти все представители прежней элиты оказались в тюрьме и в большинстве были казнены по приговорам исламских трибуналов. Особенно беспощадно расправлялись с бехаитами. Сам Хомейни, задним число благословивший восстание, стал бесспорным вождем народа, получил титул имама и удалился в Кум. Оттуда он десять лет руководил Ираном, изрекая руководящие истины.

После победы революции Иран считался исламской республикой, фактически же представлял собой теократию. В первые месяцы реальная власть принадлежала ревсоветам при мечетях, которые проводили политику по своему усмотрению. Улицы патрулировали верные духовенству отряды стражей исламской революции, отряды левых боевиков, члены других организаций, часто вступавшие в стычки между собой. Назначенные и самозваные трибуналы выносили приговоры по своему усмотрению. Женщина без паранджи, а тем более в мини-юбке теперь рисковала быть избитой толпой, а то и получить смертный приговор.

В самом высшем духовенстве не было единства. Любимец Тегерана аятолла Талегани склонялся к социалистическим идеям, большинство его коллег было настроено консервативно, осторожные политики сталкивались с приверженцами мировой исламской революции. Правительство Базаргана было парализовано и революционной анархией, и противоречивыми указаниями из Кума. В этих условиях режим спас непререкаемый авторитет Хомейни. Престарелый имам (ему уже исполнилось 79) стал на сторону консерваторов, сдерживал исламских радикалов и позволял им при этом совершать акции против сторонников старого режима, либеральных интеллигентов и левых. В течение 1979 были разгромлены одна за другой светские левые партии, их активисты перебиты или отошли от политики, Талегани внезапно умер. Сторонники Хомейни создали Исламскую республиканскую партию. Ревкомы и трибуналы постепенно поставили под контроль. Корпус стражей исламской революции был преобразован в хорошо вооруженное воинское соединение, гвардию режима.

Исламская революция прервала продуманную и успешную поначалу попытку модернизации исламской страны из-за неприемлемости для исламского мира самой идеи модернизации по западным образцам. Она стала первым крупным проявлением феномена возрождения исламского суперэтноса. Некоторые черты роднили ее с фашизмом, как вражда к демократии, культ непогрешимого вождя, антиинтеллектуализм, стремление к мировому господству, сужение сферы рыночных отношений при сохранении частной собственности. Однако социальный идеал был обращен в прошлое, к временам раннего ислама VII в. Вожди и участники революции искренне считали себя на службе у Бога в борьбе против сатанистов, защитниками веры против бездуховного современного мира. При этом многие конкретные решения подсказывались скорее исламским модернизмом, чем обращением к истории.

В июне 1979 правительство декларировало национализацию банков и крупных предприятий. Реально конфискации подверглась собственность лиц, связанных с прежним режимом и только позже, в первой половине 80х, была национализирована почти вся современная промышленность. Вводилось плановое хозяйство, государство получило возможность вмешиваться в процессы ценообразования и снабжения. В деревне сделали попытку провести новую аграрную реформу за счет уцелевших поместий и государственных земель. Мусульманское духовенство сопротивлялось этой реформе и сорвало ее. В целом социальная политика была ориентирована на городские низы. Они получали пособия через мечети, продукты по низким ценам, неграмотных учили в школах при мечетях. Промышленные рабочие и, отчасти, земледельцы оплачивали эту политику и стали жить хуже, тем более что производство в годы революции сократилось вдвое. Однако почти все слои населения получили свой выигрыш от изменения социальной политики. Рабочим повысили зарплату, государство контролировало цены, предоставляло беспроцентные ссуды (банковский процент был запрещен), взяло на себя коммунальные расходы и оплату недорогого жилья. Делались попытки ввести бесплатное медицинское обслуживание. Нефтяные доходы шли на строительство школ, больниц, дорог, новых жилых домов, электрификацию и газификацию деревень и городских окраин. Жесткий контроль со стороны духовенства и граждан обеспечивал целевое расходование этих средств.

В рамках борьбы за исламский образ жизни Хомейни запретил употребление вина, наркотиков и импортного мяса, западную музыку, кроме маршей, запретил шахматы и карты. Нарушителей этих правил и женщин, виновных в супружеской измене, забивали камнями на площадях. Восстанавливалась полигамия. Женщинам предписывалось носить чадру и темные платья, запрещалось раздеваться даже на пляжах. Постепенно их вытесняли из учреждений и предприятий. У мужчин вошли в моду бороды при строгой одежде полуевропейского типа. Реформа образования привела в 1980 к разгрому университетов и средних школ и перестройке их по новым правилам. При этом исламский режим сумел ликвидировать массовую неграмотность, в том числе среди женщин.

Конечной целью шиитских фундаменталистов была всемирная исламская революция, а главным врагом - США. Эмиссары Тегерана пытались поднять восстания в разных исламских странах, но везде терпели неудачу. Сказалось и то, что шииты повсюду, кроме Ирана, Ирака и Йемена, составляли меньшинство мусульман. 4 декабря 1979 хомейнисты захватили посольство США в Тегеране и объявили его сотрудников заложниками. США, естественно, прекратили все торговые связи с Ираном и заморозили его денежные средства, что усилило экономические трудности Ирана. Попытки освободить дипломатов провалились, их держали в плену до марта 1981. В дальнейшем, особенно после смерти Хомейни в 1989, власти Ирана отошли от политики экспорта исламской революции и смягчили свои выпады против Запада, но Америка, как и в случае с Вьетнамом, не простила своего поражения.

В сентябре 1980 иракский диктатор Саддам Хусейн начал войну с Ираном на предмет захвата нефтеносного Хузистана, населенного арабами. США, СССР и большинство арабских стран с оговорками поддержали Ирак. Американцы даже ввели в Персидский залив свой флот и уничтожали персидские корабли и самолеты. В первые месяцы войны арабы захватили часть Хузистана, однако Иран быстро оправился от неудач. Был объявлен газават, на фронт бросили гвардию и корпус стражей революции, вооружили несколько миллионов добровольцев, включая даже подростков. Не считаясь с огромными потерями, персидская армия в 1981 выбила арабов со своей земли. Теперь Хомейни выдвинул неприемлемые для противника условия мира. Бои в приграничной зоне с переменным успехом продолжались до 1988. На иностранцев жуткое впечатление произвели массированные атаки персов, когда десятки тысяч атакующих шли, не останавливаясь, на вражеские укрепленные позиции и гибли до последнего человека. Ирак разжигал восстания в Иранском Курдистане, Иран поддерживал восстания иракских курдов. Только в 1988 был заключен мир на условиях статус-кво. Число жертв оценивают в 300 тысяч со стороны Ирана и 120 тысяч со стороны Ирака.

Завоевания исламской революции были закреплены конституцией, изданной в декабре 1979. Иран стал исламской теократией с элементами демократии. Высшим лицом в государстве стал духовный лидер, рахбар, избираемый пожизненно высшим духовенством. Первым рахбаром стал, конечно, Хомейни, человек жесткий, крайне ограниченный во взглядах, не знакомый с мировой культурой, но подлинный вождь своего народа, человек честный и глубоко верующий, умелый политик и неплохой администратор. Высшее духовенство составляло Наблюдательный совет, стоявший над выборными светскими органами - парламентом и президентом. Первым президентом с согласия Хомейни стал умеренно левый исламский демократ Бани Садр. Уже в середине 1980 он вступил в конфликт с Наблюдательным советом, в 1981 был отстранен от власти и бежал. Светская власть перешла к послушным Хомейни активистам Партии исламской революции.

20 июня 1981, в день отставки Бани Садра, боевики партии моджахединов (левые исламисты) подняли восстание в Тегеране. Это была последняя попытка придать исламской революции социалистический характер. Восстание было легко подавлено. При участии массы горожан начались массовые аресты и казни моджахединов и банисадровцев, а заодно и других левых. Моджахедины, опираясь на поддержку враждебного Ирану иракского режима, начали массовый террор. В ближайшие 2-3 года в ходе терактов погибло до 20 тысяч человек, в том числе президент, два премьер-министра, все руководство ПИР, многие министры и депутаты, а в большинстве - обычные граждане. Власть отвечала беспощадными репрессиями и физически истребила моджахединов. В дальнейшем началась сложная борьба внутри руководства правящей партии (до ее роспуска в 1987), в Наблюдательном совете, правительстве и корпусе стражей революции. Престарелый Хомейни каждый раз выступал против самого активного на тот момент публичного деятеля, добивался его отстранения или покаяния и тем обеспечивал сохранение единства власти.

После смерти Хомейни в 1989 пост рахбара достался его сподвижнику Хаменеи. Главную роль в государстве стали играть светские выборные органы, хотя рахбар и Наблюдательный совет следят за их действиями, отклоняют нежелательных кандидатов, иногда препятствуют принятию законов. В 1989-1997 пост президента занимал близкий к Хомейни аятолла Хашеми-Рафсанджами, который считался исламским прагматиком. Следующие два срока президентский пост занимал Хатами, имеющий репутацию исламского либерала. Хашеми-Рафсанджани и Хатами свели к минимуму репрессии, ввели основные политические свободы, ослабили информационную изоляцию Ирана, постепенно ослабляли контроль над бытом граждан, изменили экономическую политику в сторону большей свободы рынка.

Реформы Хатами получили поддержку многих молодых горожан, которые выросли уже в мире Интернета и спутникового телевидения, а также предпринимателей новой формации. Однако большинство иранцев было недовольно новым курсом. Протесты вызывали рост социального неравенства, постепенное проникновение в Иран западных культурных влияний, а прежде всего попытки президента наладить политические связи с Западом и получить займы у МВФ. На выборах 2005 при поддержке духовенства победу одержал консервативно настроенный мэр Тегерана Ахмади-Нежад, очень популярный у людей среднего и малого достатка. Ахмади-Нежад мало изменил экономический и политический курс предшественников, но пошел на демонстративное обострение отношений с США и Израилем. На выборах 2009 он одержал новую убедительную победу. Либеральная и полулиберальная оппозиция попыталась при прямой поддержке западных стран совершить переворот в стиле "цветных революций", но сторонники президента легко сорвали его.

Революционная анархия 1978-1980, блокада со стороны США, рост социальных расходов привели к падению производства в годы революции почти в два раза. Затем началось быстрое восстановление, и в 1985-1986 Иран вышел на дореволюционный уровень экономического развития. При этом отрасли, работающие на потребление, росли быстрее, а высокотехнологичные предприятия в условиях блокады не могли выйти на прежний уровень 20-30 лет. Средние темпы роста экономики составляли от 10 до 15% в год. К 2003 по размерам ВВП Иран вышел на второе место в исламском мире после Индонезии, обогнав более населенные Пакистан и Турцию. Это был, безусловно, большой успех, который показал возможности консервативной альтернативы западному пути развития. С самого начала экономическому оживлению, а затем росту способствовали налоговые льготы для малого бизнеса, беспроцентные кредиты и общая ориентация политики на поддержку покупательной способности основной массы населения. При Хашеми-Рафсанджани и Хатами были облегчены экономические связи с зарубежьем и валютные операции, созданы свободные экономические зоны, прошла частичная либерализация цен на второстепенные товары. При этом государственное регулирование экономики в целом осталось в силе, как и система социальной поддержки малообеспеченных. В государственном секторе создается 70% ВВП Ирана, государству принадлежат почти все сколько-нибудь крупные промышленные предприятия. Частный бизнес преобладает в традиционном секторе и, в меньшей мере, в сфере услуг.

Исламская революция имела кровавый и разрушительный характер, как и большинство революций. Ее направленность в прошлое давала все основания называть ее реакционной и предрекать скорый крах. Эти прогнозы подтвердились в одном - новому Ирану крайне тяжело осваивать без посторонней помощи новые технологии. Технический прогресс за 30 лет имел место в тех отраслях, которые были открыты для внешнего мира, а ядерная и военная программы до сих пор лишь слегка сдвинулись от того уровня, на котором находились при монархии. Однако в целом исламский Иран успешно решает свои насущные проблемы, придерживаясь собственного пути развития. Видимо, эти успехи, доказавшие возможность консервативной альтернативы, лежат в основе той ненависти, которую питает к нему Запад, а совсем не полумифическая ядерная угроза (ведь никто не мешал Пакистану создать исламскую атомную бомбу, а между тем очевидно, что бен Ладен станет искать подходы к ядерному оружию в Пакистане, а не в Иране). Отношения Ирана с США и Западной Европой развиваются с переменным успехом от прямой конфронтации (провоцируемой обеими сторонами) до относительно нормальных контактов.

Вероятность прямого вторжения американцев в Иран представляется незначительной. Каждому реальному политику ясно, что это будет означать всенародную войну, огромные жертвы с обеих сторон, а полная победа здесь возможна только после тотального применения ядерного оружия. Тем не менее исключить такое вторжение, к которому призывают и произраильское лобби, и крайне правые круги в США, нельзя.

15.2. Неокапитализм в Европе.

Начало реформам неокапитализма положила Великобритания. На выборах 1979 партия тори (название "консерваторы" теперь почти не употреблялось) одержала победу над лейбористами. Премьер-министром стала жесткая агрессивная Маргарет Тэтчер (1979-1990), идейная сторонница социального неравенства. Ее целью был полный слом всех структур социального государства и утверждение свободы предпринимательства. Лейбористская партия, потерпев поражение, долгое время находилась в состоянии разброда, сначала склонилась к радикальному социализму, затем, наоборот, отказалась от социалистических лозунгов. От нее в 1981 откололась правая фракция, позже объединившаяся с либералами в Партию либеральных демократов.

Основой политики Тэтчер было сокращение государственных расходов (кроме военных) и приватизация государственной собственности. Среди бюджетных статей сильнее всего пострадали субсидии промышленности, что вызвало массовое закрытие нерентабельных предприятий, затем все социальные расходы. Сокращение расходов вместе с удорожанием кредита до 17% годовых поставило под контроль инфляцию, но вызвало самый сильный в XX в. спад в промышленности. Налог на прибыль снижался с 60 до 35%, высшая ставка подоходного налога - с 98 до 75%, и вообще снижались все прямые налоги, и взамен увеличивались косвенные. За десять лет было приватизировано 50 крупных компаний - примерно треть государственной собственности. Акции продавались малыми партиями, чтобы создать как можно больше новых собственников и мобилизовать их средства. В Англии появилось 12 миллионов новых акционеров, хотя для подавляющего их большинства доход от акций был только небольшой прибавкой к зарплате. Еще большее значение, чем приватизация, имел допуск частных фирм в отрасли, где прежде существовала государственная монополия.

Приватизация и сокращение государственного регулирования, в общем, не вызвали массового недовольства. Гораздо болезненнее общество реагировало на сокращение социальных расходов и изменение налоговой шкалы в пользу богатых. Сама Тэтчер откровенно не любила сограждан, и они платили ей тем же, даже если голосовали за ее партию. Однако Тэтчер очень эффективно защищала интересы английской элиты, и та до последней возможности удерживала ее у руля. Тред-юнионы в условиях массовых сокращений не смогли организовать сопротивление политике Тэтчер. В 1984-1985 целый год продолжалась стачка шахтеров. Обе стороны в ходе стачки охотно прибегали к насилию, и в конце концов жесткая позиция властей привела к их победе и закрытию большинства угольных шахт. Неудача стачки вызвала резкое снижение влияния тред-юнионов. Забастовок в Англии с 80х вообще стало намного меньше, чем в предыдущие десятилетия.

Критическим для правительства Тэтчер стал 1982, когда уровень жизни англичан существенно снизился, а никакого позитивного эффекта от реформ еще не наблюдалось. Подарком для тори стало аргентинское вторжение на принадлежавшие Британии Фолклендские острова в Южной Атлантике. Британский флот разгромил аргентинский даже при господстве аргентинцев в воздухе и отвоевал острова. В итоге на выборах 1983 тори получили меньше голосов, чем в 1979, но из-за особенностей британской избирательной системы значительно увеличили свою фракцию. На последующих выборах сохранялась та же тенденция - число голосов, поданных за тори, постепенно снижалось, но они сохраняли большинство в палате. Объективно англичане не только проиграли от реформ, но и выиграли от снижения инфляции и налогов, увеличения числа акционеров, роста зарплаты в новых отраслях, особенно в постиндустриальном секторе. В итоге за тори голосовали не только частные предприниматели (5% взрослых англичан), но и многие наемные работники.

Тэтчеризм стал законченным образцом неокапитализма, характерного для грани XX-XXI вв. Образцом для Тэтчер был мир свободного рынка, социального неравенства и политической свободы середины XIX века. Для идеологической чистоты эксперимента она даже иногда жертвовала экономической эффективностью, но, в отличие от российских реформаторов, никогда не пыталась разрушать старую систему ради разрушения. Конечно, в конце XX века было уже невозможно отказаться от системы социального страхования, от крупных концернов, от государственных вложений в экономику, но приоритеты политики изменились. В плане экономики главным достижением Тэтчер стал рост в постиндустриальном секторе (особенно в сфере финансов, рекламы, информатики) и появление нескольких десятков тысяч небольших высокотехнологичных предприятий новых отраслей. При этом закрылись или резко сократили производство не менее трети крупных предприятий. В целом подобная перестройка отвечала общей тенденции в экономике, и заслуга Тэтчер в том, что она ей помогла. Уровень жизни за 10 лет вырос на 10-15% при сильном социальном расслоении. Однако успехи тэтчеризма очень сильно преувеличены либеральной публицистикой. Место Британии в мировом табеле о рангах снизилось, производственный сектор за время ее правления почти не вырос, а ВВП рос в среднем на 3% в год, то есть на уровне предыдущих лет и ниже, чем у соседей.

Франция с ее сильными антикапиталистическими традициями не сразу повернула на путь неокапитализма. В 1981 президентом Франции был избран социалист Миттеран. На последовавших парламентских выборах социалисты получили 2/3 депутатских мест, разгромив и ОПР, и созданный д'Эстэном Союз за французскую демократию, и коммунистов. Эти выборы стали началом самого крупного в Европе со времен послевоенных революций социалистического эксперимента. В правительство социалиста Моруа вошло несколько коммунистов и представители других левых партий при преобладании левых социалистов.

Главной реформой социалистов стала национализация 11 крупнейших концернов и ряда других крупных компаний. В итоге государство стало контролировать 35-40% промышленного капитала, главным образов в энергетике, металлургии, химии, авиа- и автомобилестроении, электронике. Одновременно под контроль государства перешли все крупные банки. Пенсионный возраст снижался до 60 лет, рабочая неделя сокращалась до 35 часов, минимальный летний отпуск увеличивался до 5 недель, резко повышались все пособия, жилищные субсидии, минимальная зарплата. Все это вместе с выплатой компенсаций хозяевам национализированных предприятий и увеличением инвестиций в производство и науку потребовало огромных вложений и стимулировало рост налогов. Продолжались и либеральные реформы - расширение прав иммигрантов, смягчение наказаний, уменьшение полномочий префектов при расширении прав выборных советов в областях и департаментах.

Социалисты опоздали с реформами на семь лет. Их вполне возможная победа на выборах 1974 могла скорректировать ход событий во Франции и всей Европе. Теперь же, в условиях сложившегося мирового рынка капиталов, роста постиндустриального сектора, в условиях начавшихся неокапиталистических реформ в Англии и США их эксперимент был обречен. Ответом на национализацию и рост налогов стало массовое бегство капиталов за пределы Франции, прежде всего в Англию и США, где кредитные ставки были особенно высоки. Сокращение инвестиций при росте цен вызвало ухудшение ситуации в промышленности. В Восточной Франции иностранные рабочие поднимали бунты, громили учреждения. С 1983 часто менявшиеся правительства социалистов стали сворачивать дальнейшие преобразования. К концу 80х Французская социалистическая партия, как и подавляющее большинство социал-демократических партий, отказалась от социализма в традиционном понимании этого слова и стала толковать его как расширение разного рода свобод.

На выборах 1986 две либеральные партии, ОПР и СФД, получили вместе 150 новых мест в собрании, а социалисты потеряли около 100. Компартия быстро теряла влияние и превращалась во второстепенную партию, а на роль антисистемной оппозиции выдвигался правый Национальный фронт Ле Пена, объединивший противников иммиграции. Правительство лидера ОПР Ширака (1986-1988) провело приватизацию банков, 65 главных государственных концернов и 1 100 государственных предприятий. Около четверти акций купили крупные собственники, остальное распределили небольшими пакетами среди большинства французов. Власти отменили контроль над ценами и увольнениями работников, снизили прямые налоги и повысили косвенные, сократили (хотя и не так резко, как в Британии) социальные расходы. Все это вызвало массовые забастовки и демонстрации, но в целом французы, подобно другим европейцам, больше ориентировались теперь не на массовые совместные акции, а на поиск для себя лично более доходного и перспективного места. В дальнейшем при президенте Миттеране, успешно досидевшем до конца второго срока в 1995, чередовались правительства ОПР и Социалистической партии. Политика тех и других шла в русле неокапитализма, только ОПР действовала более решительно, а социалисты старались в большей мере сохранить социальные расходы.

В целом во Франции после неудачного социалистического эксперимента начала 80х утвердилась смягченная форма неокапитализма. Государство лишилось многих позиций в экономике, но оставалось крупнейшим собственником и инвестором. Уровень налогообложения оставался самым высоким в Европе, уровень социальных гарантий - одним из самых высоких. Общество деидеологизировалось, социальные и политические вопросы уже не привлекали особого внимания большинства французов, зато больше стали говорить о свободе частной жизни и правах меньшинств.

В Испании ситуация развивалась аналогично французской. В 1982 у власти надолго утвердилось правительство Социалистической рабочей партии во главе с Гонсалесом. В первый год оно национализировало ряд предприятий и изменило трудовое законодательство в пользу рабочих. Однако уже в 1983 социалисты должны были под давлением МВФ ввести режим жесткой экономии и начать приватизацию. Испанские социалисты, как и французские, стали наследниками либералов, переключившись на утверждение индивидуальных свобод и борьбу с церковью. Главной их реформой стало завершение федеративного переустройства Испании. Исторические области получили разную степень автономии. Баскские сепаратисты продолжали теракты, требуя полной независимости Басконии.

В ФРГ правительство Коля утверждало неокапиталистические порядки с большой осторожностью, стараясь не трогать существенные для избирателей социальные программы, хотя либералы внутри правительства настаивали на активном сломе социального государства. Еще медленнее неокапитализм внедрялся в Италии. Здесь христианские демократы в 1981 уступили пост премьера сначала республиканцу, затем социалисту. Коалиционное правительство социалиста Кракси (1983-1987) оказалось самым устойчивым в истории Первой республики и осуществило поворот к мягкой форме неокапитализма. Была отменена индексация зарплаты, сокращены некоторые социальные расходы, прекращены государственные инвестиции в промышленность и науку и ликвидированы многие ограничения предпринимательства. Реформы Кракси вызвали бурную реакцию большей части итальянцев, массовые забастовки и демонстрации. В результате, несмотря на нажим ЕЭС и МВФ, власти Италии до середины 90х не затронули основные статьи социальных расходов, не изменили трудовое законодательство и не приступили к приватизации госсектора.

Капиталистические реформы в Италии вызвали крах Первой республики. В конце 80х группа следователей, получивших чрезвычайные полномочия по расследованию преступлений мафии, выдвинула обвинения против нескольких десятков тысяч политиков и чиновников. В сложившейся обстановке большинство итальянцев поверило этим обвинениям, хотя многие из них со временем не подтвердились. Десятки депутатов, министры, два бывших премьера попали в тюрьму, сам Кракси бежал и умер в изгнании. Развалились почти все политические партии Италии, включая Христианско-демократическую и Социалистическую. Коммунистов обвинения не задели, но их партия под воздействием событий в Советском Союзе также развалилась натрое. К началу 90х вся старая политическая система Италии перестала существовать.

Неокапиталистические реформы прошли во всех странах Западной Европы. К концу 80х в дело включились органы ЕЭС, которые оказывали нажим на национальные правительства, чтобы привести их к новому стандарту. В Нидерландах и Бельгии реформы проходили последовательно, но осторожно, в духе Коля. Жесткий характер неокапиталистические преобразования приобрели в Португалии, Дании, Греции, Ирландии. Неокапитализм пришел даже в такие оплоты социального равенства, как Швеция, Австрия и Финляндия. Здесь остались в силе большинство социальных программ и принцип сближения доходов бедных и богатых, и реформы свелись к приватизации части госпредприятий и утверждению большей свободы бизнеса. Интересно, что реформы почти не затронули консервативно-буржуазную Швейцарию, где каждое серьезное изменение закона должно пройти через референдум. В Швейцарии в итоге сохранилась даже система государственных цен на основные продукты.

В течение 1980х в Европе на смену социальному государству пришло общество, в котором приоритетом снова стали интересы бизнеса. Движение в этом направлении продолжалось и на протяжении последующих десятилетий. В целом этот поворот был объективно обусловлен, во-первых, ростом постиндустриального сектора, который не поддавался традиционным методам государственного регулирования, во-вторых, развитием мирового рынка капиталов, в-третьих, слишком тяжелым грузом социальных расходов. Перемены благотворно сказались на росте сферы услуг и, в меньшей степени, на современном высокотехнологичном секторе промышленности, там, где не требовалось крупных инвестиций в НИР. Одновременно шел демонтаж традиционных отраслей промышленности. Общий рост экономики при этом скорее замедлился, причем там, где реформы шли особенно жестко, произошло даже падение производства в реальном секторе, а при мягком проведении реформ результаты обычно были наилучшими. В пятерке стран с самым высоким уровнем дохода на душу населения остались три страны, где устои социального государства сохранились лучше всего - Швейцария, Швеция и Финляндия. Старшее поколение приспосабливалось к переменам с трудом, для молодых они были естественными. В целом европейцы стали более предприимчивыми, настроенными на достижение успеха любой ценой, стали меньше интересоваться общественными делами и вообще миром за пределами их частных интересов. Конечно, это касается далеко не всех европейцев, но поворот был заметен. И все же демонтаж социального государства был далеко не полным. Во всех странах Европы сохранилось общедоступное образование всех уровней, доступная медицинская помощь, удобное жилье для всех или почти всех, пенсии в размере 70-90% от зарплаты, пособия по болезни и безработице выше нашей средней зарплаты. Особо богатые граждане стали платить меньше налогов, но нигде не меньше 35% дохода, а низкооплачиваемые налогов не платили или почти не платили. Отчасти сохранились и государственные дотации жизненно важным отраслям производства, в первую очередь сельскому хозяйству.

15.3. Америка при Рейгане.

Америка совершила поворот в неокапитализму под знаменами новых правых. Массовую базу этого движения составляли консервативные жители американской провинции. Они выступали за возрождение семейных ценностей, за усиление роли протестантских церквей, за эффективную борьбу с преступностью, с наркотиками, за здоровый образ жизни, против феминизма, за твердый индивидуализм, снижение налогов и возвращение к старым добрым дорузвельтовским временам. К движению новых правых примкнули монетаристы из чикагской школы Фридмана, сторонники жесткой финансовой политики, полной свободы рынка, ликвидации социальных программ. Те и другие сходились на вражде к малообеспеченным согражданам и к вашингтонской бюрократии, на необходимости обеспечить Америке мировое господство, а для этого уничтожить левое движение в мировом масштабе. За новым правым движением стояли хозяева корпораций, которые почувствовали возможность взять социальный реванш.

На выборах 1980 президент Картер, затравленный СМИ, потерпел полное поражение от республиканского кандидата Рейгана, бывшего киноактера, который занимал позиции на самом правом фланге новых правых. Рейган взял в правительство только двух человек из старой республиканской верхушки - вице-президента Буша и главу администрации Бейкера. Остальные главные посты заняли лидеры крайне правых - Риган, Уайнбергер, Миз, Кларк, разработчик экономических реформ Стокмэн. Сам Рейган плохо разбирался в большой политике, зато обладал талантом великого шоумена и умел говорить американцам то, что они хотели слышать. Рейган импонировал избирателям как типичный средний американец, одержимый личным успехом, малограмотный, жесткий, самоуверенный, упорный, добродушный, честный, склонный к простейшему решению сложных вопросов, искренний патриот своей страны. Сыграла роль позиция СМИ, дружно восхвалявших нового лидера. Однако поворот Америки к неокапитализму был обеспечен не личностью Рейгана, а объективными факторами. Недаром демократический конгресс одобрял с поправками все предложения президента-республиканца. Если бы Рейган споткнулся на ранних шагах политической карьеры, то в 80х такую же примерно политику проводил бы другой средний американец.

Конгресс по предложению Рейгана поэтапно снижал налоги на богачей и, в меньшей мере, на средний класс. Военные расходы при этом росли, что привело к росту дефицита бюджета. Военный заказ, игравший роль главного государственного регулятора производства, не только сохранился, но и увеличился. Возлагая надежды на рынок, Рейган в 1981 добился отмены контроля над ценами, ослабил контроль над качеством продукции и над природоохраными мероприятиями. Банковский процент резко возрос, что привлекло в Америку несколько сотен миллиардов долларов и одновременно затруднило их вложение в производство. В дальнейшем США значительно снизили ставку финансирования и при этом сохранили очень высокий процент по внешним займам.

В целом для американской экономики, кроме военной промышленности, первые два года реформ Рейгана были трудными, в основном из-за роста банковских ставок. В дальнейшем начался рост, особенно в постиндустриальном секторе - торговле, финансовом секторе, туризме, информатике, рекламном деле, шоу-бизнесе. Одновременно сокращалось производство в старых отраслях - металлургической, угольной, текстильной, станкостроительной. Общий рост был не очень большим, порядка 3-5% в год, причем доля третичного сектора (услуг) в объеме ВВП достигла 68%. Перестройка экономики сопровождалась ростом производительности труда, автоматизацией и компьютеризацией, снижением материалоемкости и энергоемкости продукции.

Большинство социальных программ и программ по защите окружающей среды при Рейгане были переведены в ведение штатов и при этом урезаны. Сильнее всего пострадали программы бесплатного здравоохранения и строительства дешевого жилья. Пенсионные расходы не были затронуты, пособия по безработице уменьшились незначительно, зато сильно урезали другие пособия по бедности. Заметно пострадали статьи расходов на образование. Профессиональную подготовку и фундаментальную науку передоверили частному бизнесу, который был заинтересован в быстроокупаемых проектах и соответственно расходовал средства. Отрицательно сказались реформы и на состоянии окружающей среды.

Усилиями правых американское общество преодолело опасный кризис национального самосознания, который поставил его на грань разрушения. Однако пропаганда традиционных ценностей не принесла особых результатов. Старая Америка с ее искренней религиозностью, простотой быта, традициями взаимопомощи возродиться уже не могла. Не удалось снизить уровень преступности. Зато утверждался здоровый образ жизни. Американцы в 80х стали заметно меньше курить и употреблять наркотики (по крайней мере, в обеспеченных слоях), больше занимались спортом. Сказалась здесь не столько пропаганда, сколько необходимость соответствовать новому стандарту, чтобы получить хорошую работу или преуспеть в бизнесе. Вопреки собственным убеждениям, лидеры новых правых закрепили равноправие по расовому и половому признаку. При этом негры и женщины, решившие сделать карьеру, делали ее легче белых мужчин - никому не нужны были обвинения в дискриминации.

Во внешней политике республиканцы поставили задачу добиться мировой гегемонии Америки и искоренить социализм во всех его проявлениях. Рейган постоянно говорил о необходимости уничтожить социализм, в 1982 объявил против него крестовый поход, затем в прямом эфире приказал нанести ракетно-ядерный удар по России - пошутил, как поспешили объяснить перепуганные советники. На пике новой холодной войны, в 1983-1984, мир, казалось, стоял на грани ядерного самоуничтожения. Дважды, в 1980 и 1984 были фактически сорваны Олимпийские игры в Москве и Лос-Анджелесе. Рейган с его слабым умом втайне мечтал об ударе по России, но его приближенные, не говоря уже о настоящих хозяевах Америки, сознавали последствия такого удара. Дело ограничилось взаимным запугиванием и гонкой вооружений. Американский военный бюджет вырос до 350 миллиардов долларов, шло полное обновление вооружений, разрабатывались фантастически дорогие новые виды оружия. В Америке такая гонка создавала новые стимулы для промышленности, а на более слабую советскую экономику ложилась неподъемным грузом. В этом, собственно, и заключался стратегический план окружения Рейгана, и план этот удался.

Из европейских союзников США особую позицию занимала только Франция. Тэтчер, наоборот, выступала самым верным союзником и даже отговаривала Рейгана от возможных компромиссов с Москвой. В рамках доктрины неоглобализма Америка напрямую вмешивалась в местные конфликты, чтобы не допустить новых успехов левых. США высадили десант на Гренаде, усилили помощь правым партизанам Никарагуа и душманам Афганистана, высадили войска в Ливане (где получили отпор и спешно отступили), бомбили Ливию, вмешивались в ход ирано-иракской войны на стороне Ирака. Сдерживающими факторами были возможность военного вмешательства СССР и недопустимость серьезных людских потерь среди американских солдат.

Политика неоглобализма получила поддержку большинства американцев. Они снова ощутили Америку вождем и учителем всего мира, а неудачи быстро забывались. Однако балансирование на грани ядерной войны вызывало беспокойство, особенно в больших городах. В Америке и Европе начались невиданные по масштабам антивоенные демонстрации. В Америке их пиком стала миллионная демонстрация в Нью-Йорке в июне 1982 под лозунгом сокращения вооружений. В Европе 1982-1983 демонстрации под теми же лозунгами собирали еще больше людей - до двух-трех миллионов. Тысячи пацифистов в Америке и Европе блокировали военные объекты, давали себя арестовывать и надеялись таким образом изменить общественное сознание. Успех не приходил, а после победы США в холодной войне пацифистское движение естественным образом сошло на нет.

Реакция американцев на внутренний курс администрации Рейгана была скорее положительной. Выиграли, конечно, в первую очередь крупные предприниматели, повысившие свою долю в национальном доходе, но выросли доходы и малого бизнеса, фермеров, рабочих новых отраслей и военно-промышленного комплекса, многих работников непроизводственной сферы. Пострадало, в первую очередь, дно общества, профессиональные безработные, во вторую - рабочие и служащие старых отраслей и малоэффективных предприятий, но здесь удар смягчался мобильностью американского общества, возможностью сменить профессию и место жительства. Забастовки при Рейгане постепенно становились менее частыми и массовыми. Американцы, как и европейцы, переходили от массовых действий в общих интересах к самостоятельному решению своих личных проблем. Радикальные антисистемные движения, столь активные в 60х-70х, сошли на нет, их активисты стали успешными чиновниками и бизнесменами. Негритянские бунты в Майами в 1984 и в Лос-Анджелесе в 1992 имели локальный характер. Демократическая партия в целом поддерживала курс республиканцев на неокапиталистические реформы и гонку вооружений, выступая с более умеренных позиций.

Рейган, слабый государственный деятель, стал долгожителем американской политики благодаря как успехам страны в его правление, так и своему таланту шоумена. Для американских избирателей со времен Кеннеди имидж кандидата значил гораздо больше его способностей, выборы превратились в шоу. СМИ, травившие Никсона или Картера за каждый пустяк, старательно замалчивали грубейшие ошибки и правонарушения Рейгана. В 1984, на пике экономических успехов, он был без проблем переизбран на второй срок. После этого избиратели стали уже уставать от его явных глупостей в прямом эфире, высокого уровня коррупции в правительстве и, самое главное, от слишком уж демонстративного предпочтения самым богатым, а самых богатых не любят даже в Америке.

В эпоху Рейгана под консервативными лозунгами прошла очередная модернизация Америки, причем прошла она под руководством откровенно глупого президента. Такое возможно, вероятно, только в США с их традицией разделения властей. Для начала предложения Рейгана направлялись на доработку профессиональным сотрудникам его аппарата и там дорабатывались до неузнаваемости. Затем обе палаты конгресса вносили многочисленные поправки в законопроекты. То, что все-таки наломал центр, старались исправить власти штатов, и у них были для этого законодательные и финансовые возможности. В результате реформы прошли с небольшими потерями для страны. При Рейгане Америка вошла в постиндустриальную эпоху, изменила структуру экономики, повысила степень своего влияния на ситуацию в мире, американская нация преодолела кризис самосознания, улучшила свое физическое здоровье. Ценой этого был рост социальной дифференциации, бедные стали беднее, богатые - значительно богаче.

15.4. Перестройка.

Брежнев умер в ноябре 1982 в возрасте 76 лет. Пост генсека достался тяжело больному Андропову, 15 лет возглавлявшему госбезопасность. Андропов видел выход из системного кризиса в обновлении кадров и наведении дисциплины на производстве. Он начал заменять одряхлевших высших чиновников на более молодых, повел публичную борьбу с коррупцией, во внешней политике ужесточил конфронтацию с США. В обществе, 20 лет не знавшем перемен, это породило большие надежды, Андропов пользовался популярностью. Видимо, политика Андропова не смогла бы решить ни одну из главных проблем, стоявших перед страной, но она расшевелила общество и аппарат и подготовила их к началу реформ. После смерти Андропова в феврале 1984 его посты занял также смертельно больной Черненко, сохранивший курс Андропова и проживший после назначения только год.

В марте 1985 генеральным секретарем ЦК КПСС стал Михаил Горбачев, самый молодой на тот момент член Политбюро (55 лет). Правительство через короткое время возглавил технократ Рыжков, Верховный Совет возглавил Громыко, вторым человеком в ЦК стал Лигачев. Горбачев осознавал необходимость существенных реформ для выхода из системного кризиса. Он был человеком публичным, что представляло уникальный случай для тогдашнего высшего руководства, убежденным противником насилия, умел привлекать людей, но больше думал о своем имидже, чем о последствиях принимаемых решений. С первых дней Горбачев заговорил о необходимости обновления социализма с целью ускорения развития. Несколько позже его курс назвали перестройкой.

Понятие перестройки постепенно меняло свое содержание. Советники Горбачева из числа либеральных интеллигентов толкали его в сторону все более радикальных реформ. Сами по себе преобразования в середине 80х были явно необходимы - государственная экономика исчерпала потенциал развития, не работали стимулы к труду, стагнировало сельское хозяйство, нарастало технологическое отставание от Запада, старая идеология потеряла связь с реальностью и утратила способность воздействовать на массы, СССР проигрывал холодную войну и неизбежно должен был потерять свою сферу влияния в Европе. Именно осознание неизбежности перемен заставило старцев из ЦК проголосовать за реформатора Горбачева. Другое дело, что деятельность Горбачева и его советников стала классическим примером того, как нельзя проводить реформы.

Горбачев на протяжении всей своей деятельности начинал крупномасштабные преобразования в разных областях и охладевал к ним, прежде чем можно было ожидать каких-либо результатов. Почти все реформы 1985-1986 шли в русле старой командной системы управления. В первый год его правления были вложены огромные средства в развитие машиностроения. Следовало, видимо, или отложить этот дорогостоящий проект, или уж годами дожидаться эффекта, но вместо этого программу свернули на второй год, успев только истратить деньги. Такая же судьба ждала начатую по инициативе Лигачева антиалкогольную кампанию, которая лишила бюджет четвертой части доходов. Горбачев все время перестраивал работу хозяйственных ведомств, объединял и разделял их и, не дожидаясь результатов, начинал новую перестройку. Несколько месяцев шла шумная и безрезультатная кампания по укреплению производственной дисциплины, такими же преходящими оказались меры по усилению контроля качества продукции. Однако личная популярность Горбачева в обществе, уставшем от неподвижности, была исключительно высока, его рейтинг держался до 1989 на уровне 80-90%.

В социально-экономической сфере первоначально был принят курс на сохранение монополии государственного сектора. В рамках этого курса развернулась кампания по борьбе с нетрудовыми доходами. В разгар этой кампании в 1986 вышло противоположное по духу постановление о легализации частного сектора под видом кооперативов. Кооперативы, фактически мелкие частные предприятия, должны были по замыслу реформаторов восполнить бреши государственного сектора в производстве товаров потребления и в сфере услуг. На практике кооперативы под видом производства занялись перепродажей дефицитных товаров, тем более что уровень налогов был одинаков для производства и торговли. Были сняты ограничения на заработки рабочих, началась реализация крупных социальных программ, брошенных затем на полпути.

В ходе многочисленных поездок за рубеж Горбачев формировал свой новый имидж как политика открытого, готового к далеко идущим переменам. На Западе он стал еще популярнее, чем на родине. Горбачев и новый министр иностранных дел Шеварднадзе возобновили переговоры с США по вопросам разоружения и вывели их из тупика ценой односторонних уступок. В 1987 было достигнуто соглашение о ликвидации советских и американских ядерных ракет средней дальности и поля боя, затем заключены договоры о сокращении стратегических вооружений и общего уровня вооружений в Европе. Во всех случаях СССР шел на более масштабные сокращения вооружений, чем его партнеры. Отчасти это объяснялось неподъемным бременем вооружений для советской экономики, отчасти стремлением любой ценой наладить хорошие отношения с Западом, отчасти прямым предательством либеральных советников генсека (не всех, конечно). В 1988 началось общее резкое сокращение вооруженных сил СССР. Советские войска покидали Афганистан, Монголию и, отчасти, Центральную Европу. Ответные уступки Запада были больше словесными. Однако нельзя не признать, что новая политика СССР снимала угрозу ядерной войны и открыла короткую эпоху беспрецедентного доверия в международных отношениях. Доверяли Западу зря, дальнейшее ослабление России позволило ему взять назад все свои обязательства.

Идеологическая основа горбачевских реформ формулировалась в расплывчатых понятиях нового мышления, перестройки и гласности. Новое мышление предлагалось как новая система международных отношений с отказом от политического и идеологического соперничества, разоружением, созданием в перспективе международных органов власти. В условиях наступления неокапитализма новое мышление выродилось в поэтапную капитуляцию России перед Западом без встречного движения. Понятие перестройки эволюционировало сначала в сторону социализма с человеческим лицом, затем демократического социализма, затем либерализма. Гласность понималась как максимально полное и объективное освещение в СМИ сегодняшней обстановки и фактов истории. В области истории Горбачев и его идеологи сосредоточили удар на Сталине, обвинив его во всех бедах Советского Союза. Прошла официальная реабилитация всех жертв сталинской эпохи. Для либералов десталинизация стала удобным способом разрушения коммунистической идеологии, и так уже сильно подорванной самой жизнью.

Перестройка породила неумеренные надежды на скорое улучшение жизни всех слоев общества. Между тем положение скорее ухудшалось. Запуск экономических и социальных программ Горбачева, особенно машиностроительной программы, потребовал огромных расходов, средств на которые не было, а доводить их до конца не стали. В то же время антиалкогольная кампания и снижение мировых цен на нефть уменьшили почти вдвое доходную часть бюджета. Советский Союз преследовали природные и рукотворные катастрофы. Началось стремительное обмеление Аральского моря, которого лишили воды великие среднеазиатские каналы. 25 апреля 1986 взорвался реактор Чернобыльской АЭС, и радиоактивное облако накрыло четверть Европы. Шестьсот тысяч человек в зараженной зоне работали над ликвидацией последствий аварии, и не менее 30 тысяч из них умерли от лейкемии.

Сильнее всего Горбачев был в аппаратной борьбе и старался решить проблемы привычными методами. В 1985-1986 были заменены почти все секретари обкомов и министры. Ушло в отставку большинство членов Политбюро брежневско-андроповского состава. Осенью 1988 Горбачев сместил своего союзника Громыко и сам возглавил Верховный Совет. Либеральное крыло Политбюро составляли Шеварднадзе и главный идеолог Яковлев. Либералы это были своеобразные - Шеварднадзе в 70е прославился расстрелами подпольных дельцов, которых теперь защищал, а Яковлев тогда же требовал предельно ужесточить цензуру, возмутил этим даже Брежнева, теперь же покаялся и стал продвигать либералов на посты редакторов СМИ, зато требовал расправ со сталинистами. На консервативных, ортодоксально-коммунистических позициях стоял Лигачев. Весной 1988 в прессе развернулась открытая полемика между Лигачевым и Яковлевым, и в конечном счете Яковлев при поддержке Горбачева заткнул рот оппоненту.

Первые признаки политической либерализации появились в конце 1986, когда началась массовая реабилитация диссидентов. В январе 1987 на пленуме ЦК Горбачев впервые более или менее внятно сформулировал концепцию реформ и добился ее одобрения консервативным большинством. Были одобрены идеи альтернативных выборов, политических свобод, независимости СМИ, признания мелкой частной собственности. В общих чертах была сформулирована идея социалистического рынка, одобренная на следующем пленуме в июле 1987. В целом программа напоминала идеи чешских реформаторов 1968 и имела так же много слабых мест. Партийный аппарат был настроен оппозиционно, но внешне сохранял лояльность генсеку. Горбачевские идеи пытались тихо саботировать. В ответ Горбачев и Яковлев все больше склонялись к мысли создать противовес консерваторам в форме выборных органов власти.

Большая либерализация началась с бурных дискуссий в прессе. Большинство СМИ при поддержке Яковлева заняло либерально-коммунистические позиции. Весной 1987 началось создание перестроечных клубов. Они были малочисленны, объединяли околотворческую интеллигенцию Москвы и Ленинграда, журналистов, историков, экономистов, но о них постоянно говорили в печати. Среди либеральных лидеров первого поколения выделялись Андрей Сахаров, Гавриил Попов, Юрий Афанасьев. Постепенно, к концу 1988, перестроечные клубы, а за ними и значительная часть интеллигенции стали склоняться к антикоммунизму. При этом отказ от коммунистической системы ценностей не сопровождался ни возвращением к христианской морали, ни подлинным усвоением принципов западной демократии, ни попыткой создать новую позитивную систему ценностей, а сводился к отрицанию существующего строя. Единственными ценностями массы псевдодемократов (хотя были в этих клубах и настоящие демократы, и поначалу их было немало) стали примитивный эгоизм, вседозволенность, стремление к успеху и обогащению любой ценой, то есть пародия на либерализм.

В 1988 в стане оппозиции появилась по-настоящему сильная фигура, бывший секретарь Московского обкома Борис Ельцин, поссорившийся с товарищами по ЦК. Из всех лидеров демократов только Ельцин, пожалуй, и имел шансы стать вождем революции. На первом этапе его выступления шли в ортодоксально-коммунистическом духе (равенство, борьба с привилегиями, дело вместо слов), но популярность Ельцина заставила демократов обратить на него внимание и привлечь в свой лагерь.

Экономическая реформа началась в 1987 и вошла в полную силу в 1988. Ее главными проводниками были Рыжков и секретарь ЦК Слюньков. За образец они взяли успешные реформы в Китае. Реформа предусматривала сокращение числа плановых показателей, постепенный переход к свободному ценообразованию, сдачу части производств в аренду трудовым коллективам, выборность директоров предприятий, зависимость зарплаты рабочих и служащих от уровня прибыли предприятия, переход от государственных инвестиций к банковскому кредитованию и от централизованного снабжения к рыночному обращению товаров. Разрешалось привлекать иностранный капитал, создавать малые коллективные (фактически частные) предприятия, выпускать акции. В деревне с 1988 разрешалось брать в аренду колхозные и совхозные земли и создавать, по сути, фермерские хозяйства.

Разумные на бумаге реформы Рыжкова-Слюнькова провалились. Колхозники не имели средств и техники, чтобы поднять частное хозяйство, да и отвыкли уже от индивидуального труда. Директора предприятий спешили перевести в малые предприятия самые доходные производства, в результате чего положение на основном производстве ухудшалось. Тот факт, что большая часть цен регулировалась государством, а меньшая была уже на свободе, привел к исчезновению многих товаров из продажи. В 1989 торговля частично переходила на карточную основу. Бюджет был полностью разбалансирован, средств для новых инвестиций не было. Вышли из подполья мафиозные кланы, прибиравшие к рукам торговлю и даже промышленность. Справиться с ситуацией можно было бы, вероятно, только в условиях сильной власти, как в Китае, но в России реформа шла в прямо противоположном направлении. Партийный аппарат был уже лишен рычагов прямого управления, государственный находился в процессе перестройки и раздирался фракционной борьбой. Многие руководители нового поколения, особенно комсомольские секретари, сами ударились в криминальный бизнес.

Перестройка в том виде, в каком она имела место, не была неизбежной. В 1985, да и позже, могли взять верх консерваторы-ортодоксы. Их победа привела бы к замораживанию существующих порядков (или косметическим реформам по образцу Андропова). Проблемы не были бы решены, экономика застыла бы на уровне начала 80х или росла бы небольшими темпами, гонка вооружений все равно была бы проиграна, потеря сфер влияния в Европе тоже была бы неизбежной, нарастал бы разрыв между идеологией и практикой с соответствующей потерей влияния партии на народ (разве что власть рискнула бы оживить призрак сталинизма). Со временем все равно пришлось решать бы накопившиеся проблемы. Однако уцелел бы Советский Союз в старых границах, не случилось бы обвального падения производства и уровня жизни, Россия не стала бы полуколонией США. Реформы Горбачева были в принципе оправданы, но проводились до безобразия непродуманно, хаотично и непоследовательно. Часть из них была обречена изначально, часть могла бы дать положительный эффект при условии доведения до конца, но все они были брошены на полпути и в результате ухудшили положение страны. В итоге к 1988 в СССР сложилась классическая революционная ситуация - экономический кризис и полное бессилие власти при росте общественной активности. Тем не менее, и теперь 1987-1989 вспоминаются как сплошной праздник свободы, как годы рождения недолговечной российской демократии, как время надежды на прочный мир на Земле.

15.5. Демократическая революция в СССР.

В июне 1988 конференция КПСС приняла проект политической реформы, разработанный Лукьяновым. Безвластный Верховный Совет заменялся Съездом народных депутатов. 1 500 его депутатов избирались на альтернативной основе, хотя допускались и безальтернативные выборы, 750 назначались от общественных организаций, то есть представляли корпорации. Съезд получал всю полноту власти с правом изменения конституции и избирал из своего состава постоянно действующий Верховный Совет. По мысли Лукьянова и Горбачева, парламент должен был стать опорой реформаторов в противовес ЦК КПСС. Они не учли два фактора - во-первых, парламент как орган власти не имел в России авторитета и не мог стать настоящей опорой, во-вторых, выборы означали легализацию антисистемной оппозиции, которая и так уже контролировала значительную часть СМИ. Несмотря на ряд недемократических положений проекта, с его принятием Россия вступила в эпоху недолговечной демократии.

Выборы 25 марта 1989 показали рождение в России нового общества. Во всех крупных городах и промышленных центрах победили либеральные и полулиберальные кандидаты, а в случае безальтернативных выборов кандидаты КПСС не получали необходимого большинства. Провалилась на выборах примерно шестая часть секретарей обкомов (по Российской Федерации около четверти). Опальный Ельцин, избиравшийся по Москве, получил 90% голосов. В целом оппозиционные кандидаты составили 25-30% депутатского корпуса. Со дня выборов перестройка как революция сверху стала перерастать в революцию снизу. Сначала она шла под лозунгами демократического социализма - парламентская республика, социальная справедливость, регулируемый рынок - и уже позже на место всех этих лозунгов пришел свободный рынок.

25 мая 1989 открылся первый Съезд народных депутатов. Три недели вся страна следила за его ходом в прямом эфире. Даже вполне лояльные депутаты говорили о критической обстановке, а радикалы во главе с Сахаровым напрямую обвиняли во всем КПСС и лично Горбачева. При голосовании они оказывались в меньшинстве, но благодаря прямому эфиру завоевали симпатии зрителей. Сам Горбачев на всю страну показал себя слабым руководителем, а этого в России не прощают. В дальнейшем Лукьянов сумел взять под контроль работу Верховного Совета и последующих съездов депутатов, сколотил лояльное большинство депутатов, наладил законодательную работу. Либеральная оппозиция во главе с Сахаровым (он умер в конце 1989), Собчаком, Поповым и Афанасьевым объединилась в Межрегиональную группу. К концу 1989 на либеральные позиции окончательно перешел и Ельцин. Для оппозиции он стал настоящим подарком - никто из возглавлявших ее московских и ленинградских интеллигентов не смог бы стать вождем революции. Ельцин же был создан таковым - прирожденный разрушитель, человек сильный, жесткий, достаточно храбрый, умевший доводить свои решения до конца, подчинять окружающих, говорить народу то, что люди хотели слышать. Даже запои Ельцина не казались избирателям грехом, а лживость считалась естественной для политика.

Экономическая ситуация в стране в 1989-1990 стремительно ухудшалась. Падение производства еще не началось, но многие товары первой необходимости исчезли из продажи. Бюджетный дефицит составил в 1989 10% ВВП, в 1990 приблизился к 20%. Местные власти, особенно в республиках, используя слабость центра, перестали считаться с его указаниями и перечислять налоги, что усугубляло трудности. Весной 1990 вице-премьер Абалкин представил проект экономической реформы. Она была рассчитана на 5 лет и предусматривала акционирование 2/3 предприятий, создание коммерческих банков и бирж, постепенный переход от дотаций к кредитам, постепенное же освобождение цен, словом, переход от чисто плановых методов управления экономикой к дирижизму. Реформу утопили в разговорах, но при первых слухах о ней покупатели смели остатки товаров с полок магазинов.

Чтобы заткнуть бюджетную дыру, Горбачев обратился за помощью к Западу. К этому времени Шеварднадзе и часть политических советников генсека уже откровенно вели дело к развалу государства и оказывали соответствующее давление на Горбачева. США выставили неформальные условия помощи - вывод советских войск из Центральной Европы, где летом-осенью 1989 начались демократические революции, отказ от любых репрессий против оппозиции, включая национал-сепаратистов, активизация рыночных реформ. На встрече с президентом США Бушем на Мальте в конце 1989 Горбачев по настоянию своих советников негласно принял эти условия. Помощь поступила в виде займов под высокие проценты. С этого времени Россия, подобно странам третьего мира, попала в финансовую зависимость от Запада. Вершиной односторонних уступок Горбачева и Шеварднадзе стал Парижский договор 1990 о сокращении вооружений в Европе, по которому СССР без серьезных ответных уступок уничтожил около половины своих танковых дивизий и авиации, а большую часть уцелевших войск вывел за Урал. При этом в советскую квоту включили войска бывших союзников СССР, которые на момент заключения договора уже перешли на сторону НАТО.

В самом Советском Союзе ослабление власти вызвало рост сепаратизма. Самые массовые формы он принял в Прибалтике, всегда тяготевшей к Европе. С 1988 все три прибалтийские республики сотрясали массовые митинги под лозунгом самоопределения. Центр, как всегда, проявил полную беспомощность, и на сторону сепаратистов стала переходить местная партийная элита. В 1988 Эстония объявила о приоритете республиканских законов над федеральными. В декабре 1989 Литва в одностороннем порядке провозгласила независимость, за ней последовали Латвия и Эстония. В Москве этого не признали, но толком и не отреагировали. Между тем сепаратисты Латвии и Эстонии выдвинули новые требования - выселение русскоязычного населения или лишение его гражданских прав, отмена действия всех законов, принятых с 1940 по 1989, возвращение собственности прежним владельцам, пересмотр границ за счет Российской Федерации.

В 1987 начались армяно-азербайджанские столкновения в спорном Карабахе. В 1988-1989 они привели к массовым убийствам армян в Азербайджане и азербайджанцев в Армении, потоку беженцев в обоих направлениях, взаимной блокаде двух республик. В апреле 1989 грузинские сепаратисты подняли восстание в Тбилиси, подавленное войсками. В Грузии и Армении на почве этих событий поднялась волна сепаратизма, которая закончилась победой националистов на республиканских выборах в 1990. В Баку националисты попытались поднять восстание в январе 1990. Оно приобрело довольно массовый характер, сопровождалось новыми армянскими погромами и было подавлено военной силой. В 1989 произошли кровавые столкновения на этнической почве с сотнями жертв в Ферганской долине, в мае 1990 - такая же страшная резня в Южной Киргизии. И все же, если не считать Прибалтики и Грузии с Арменией, национальное движение до лета 1991 захватило только часть околотворческой интеллигенции и студентов. Либерально-националистический союз Рух, возглавивший сепаратистское движение на Украине, даже в 1991 имел поддержку только 15% населения, почти исключительно в Галиции. Однако нараставшие бытовые трудности и бессилие центральной власти добавляли популярности сепаратистам.

Резкое ухудшение экономического положения и завышенные ожидания накалили обстановку и в коренной России. С 1989 начались крупные забастовки, включая всеобщую стачку шахтеров. Массовые волнения привели к отставке партийных руководителей десятка областей.

Европейские революции 1989 вдохновили оппозицию и придали ей более радикальный характер в духе агрессивного либерализма. В то же время экономический кризис, бессилие власти, рост сепаратизма и, особенно, революции в Центральной Европе заставили сплотиться коммунистов, кроме либерального крыла партии, на почве укрепления центральной власти. В противовес разваливавшейся КПСС в ее рамках возникла Российская компартия, стоявшая на сталинистских позициях. В парламенте сформировалась фракция Союз, объединявшая около 500 депутатов и критиковавшая Горбачева с позиций централизма. Однако привычка к жесткой партийной дисциплине и опасение неконтролируемого развития событий заставляли большинство функционеров голосовать за Горбачева, который, в свою очередь, терял контроль над ситуацией в стране.

В декабре 1989 Горбачев выступил с программной статьей, предложив КПСС новую идеологию, смесь социал-демократических и чисто либеральных идей. Даже такие сподвижники генсека, как Рыжков и Лукьянов, сочли эти шаги слишком радикальными и отказали в поддержке. На пленуме ЦК 4 февраля 1990 большинство выступавших обвинило Горбачева, Яковлева и Шеварднадзе в развале государства, но вокруг Кремля бушевал трехсоттысячный митинг демократов, и пленум проголосовал за предложения Горбачева. Была окончательно легализована многопартийность, органам КПСС запретили вмешиваться в вопросы экономики и напрямую давать указания государственным органам. XXVIII съезд КПСС летом 1990 окончательно демонтировал старую структуру партийных органов, а новая находилась в состоянии постоянной реорганизации. Ельцин и другие либералы заявили о выходе из КПСС.

В марте 1990 третий съезд народных депутатов избрал Горбачева на только что созданный пост президента СССР и вручил ему широкие полномочия. В принципе президентство могло стать противовесом анархическим и сепаратистским тенденциям. Однако мягкий, говорливый и уступчивый президент в условиях революции только способствовал дискредитации центральной власти и ускорению развала. Горбачев требовал для себя все новых полномочий за счет других органов власти и не использовал эти полномочия, создавал и ликвидировал новые властные структуры, издавал указы и либо отменял их, либо не мог обеспечить их исполнение.

Катастрофические результаты перестройки особенно впечатляют на фоне успешных реформ в Китае. Там такие же коммунисты-реформаторы, не помышляя о политическом плюрализме, сосредоточились на насущных проблемах и уверенно выводят Китай в сверхдержавы. Однако в Китае 99% населения не испытывало никакой потребности в политической свободе. Традиции же России, несмотря на весь ее монархизм, совершенно иные. Разбуженное полулиберальными реформами российское общество хотело высказаться и не успокоилось бы, не получив такую возможность. Другое дело, что даже в условиях революции можно было, выпустив пар в форме выборов, митингов, политических дискуссий, потока новых книг и фильмов, определить действительно насущные задачи в качестве приоритетов реформы и сплотить на этой базе пассивное большинство именно на демократической основе. Вместо этого реформаторы игнорировали реальные проблемы страны, лавировали и интриговали, шли на новые уступки либералам и сепаратистам, сдавали по первой просьбе позиции России ее противникам, и в этом, конечно, их вина. Но не меньшая ответственность лежит на всем обществе, охваченном бездумным революционным нетерпением.

15.6. Распад Советского Союза.

В марте-апреле 1990 в СССР прошли выборы в республиканские и местные Советы. Они продемонстрировали новый сдвиг избирателей вправо. За сепаратистов проголосовало большинство избирателей в Прибалтике, Грузии, Армении и Галиции, за либералов - почти все крупные города России и ее северные области. Московский Совет возглавил идеолог демократов Попов, Ленинградский - главный парламентский оратор Собчак. Демократы в Верховном Совете России отличались от коллег из союзного парламента радикальным антикоммунизмом, а коммунисты - ортодоксальными взглядами. Наступил короткий период расцвета российской демократии, перераставшей в анархию. Перестройка же как попытка построить сверху гуманный демократический социализм потерпела очевидное поражение.

В Верховном Совете Российской Федерации сложилось равновесие сил либералов, объединенных во фракцию "Демократическая Россия", и коммунистов. В ходе долгой борьбы большинством в 4 голоса (535 из 1060) главой Верховного Совета был избран Ельцин. Ельцин и его окружение, получив власть в России, сделали ставку на развал союзных органов власти и передачу их полномочий республиканским. 12 июня 1990 была принята декларация о государственном суверенитете России. Она ставила российские законы и органы власти выше федеральных. Бездействие Кремля подтолкнуло остальные республики к таким же шагам. В течение июня-июля 1990 во всех республиках были приняты аналогичные декларации, что при условии их исполнения означало распад союзного государства. Вслед за тем свой суверенитет провозгласили все автономии, некоторые области, районы, города и села. Местные власти перестали выполнять распоряжения сверху, издавали свои законы, прекращали перечислять в центр налоги, переводили в свое ведение предприятия, перехватывали грузы на своей территории.

В начале 1991 Литва, Латвия, Эстония, Грузия и Армения провели референдумы, давшие большинство сторонникам независимости. В остальных республиках огромное большинство населения (от 75 до 95%) было еще против развала страны. Типичной была ситуация на Украине. Здесь глава Верховного Совета Кравчук, еще год назад занимавший пост главного коммунистического идеолога, заговорил об украинской самостийности, не порывая окончательно с Москвой. Раздачей должностей и госимущества Кравчук привлек на свою сторону многих представителей партийной и хозяйственной элиты. Он не притеснял русских, но поощрял деятельность националистов фашистского типа и антирусскую пропаганду в СМИ, настаивал на поправках к союзным законам, менявшим их смысл, и, добившись поправок, выводил Украину из их действия. Подобную политику, только менее явно, проводили и другие республиканские лидеры, в подавляющем большинстве первые или вторые лица местных компартий. Собственно, КПСС после своего XXVIII съезда окончательно развалилась как единая эффективная организация. Ее центральные и местные вожди стремились в условиях развала ухватить лично для себя кусок пожирнее.

Экономическая и социальная ситуация в 1990-1991 ухудшалась с каждым месяцем. В городах не хватало продуктов, предприятия останавливались без топлива, сырья и комплектующих, транспорт работал с перебоями. Рубль как средство платежа уступал место прямому продуктообмену. Законы в условиях парада суверенитетов не соблюдались, преступность вышла из-под контроля, самые доходные объекты госсобственности выводились из ведения государства под видом аренды и совместных предприятий. В союзных и российских органах шли бесконечные дискуссии о путях экономической реформы. Особенно нашумела программа Явлинского и Шаталина, предусматривавшая переход к свободному рынку всего за 500 дней (хотя она все же была лучше продумана, чем осуществленная на практике реформа Гайдара). В начале 1991, когда пост союзного премьера занял министр финансов Павлов, было проведено общее повышение цен в 3-4 раза при небольшом увеличении зарплаты, был принят закон о сдаче в аренду плохо используемых земель, началась частичная приватизация торговли и бытового обслуживания, создание инфраструктуры рынка - коммерческих банков, бирж, холдинговых компаний. На уровень жизни большинства эти меры, в общем необходимые, повлияли отрицательно и дополнительно обострили ситуацию.

Революция 1989-1993 в негативном плане выдвигала лозунги радикального антикоммунизма, в позитивном - свободного рынка и президентской демократической республики, в цивилизационном - слияния с западной цивилизацией. Уже в этом были ее слабости. Рынок понимался в упрощенной интерпретации, заимствованной у Маркса, только в положительном истолковании; лозунг неограниченной демократии сочетался с монархической идеей сильной президентской власти; идея волевого перехода в другую цивилизацию вообще не имела смысла. Предполагалось до основания разрушить социалистическое общество и в несколько лет или месяцев построить на его месте рыночный рай, и все это на фоне лютой ненависти к инакомыслящим. По духу, но не по цели рыночные большевики конца XX века были наследниками коммунистических большевиков начала века. Зимой 1990-1991 демократическая пресса уже открыто призывала к крови. Опорой рыночных большевиков была интеллигенция, особенно творческая и околотворческая, хотя они нашли многочисленных сторонников во всех слоях городского общества.

17 февраля 1991 Ельцин открыто отказался признавать Горбачева президентом и призвал передать власть хунте из представителей республик. В Москве бурлили митинги разной направленности. Только 22-25 февраля прошли три массовых митинга (два демократических и один коммунистический) с участием 300-400 тысяч человек. В марте 1991 левая оппозиция попыталась сместить Ельцина с поста председателя Верховного Совета России, но он переиграл ее и добился создания поста президента России. На выборах 12 июня 1991 он удержал убедительную победу, получив 57% голосов. Пожалуй, это были единственные выборы в истории новой России, честность которых не оспаривалась. После выборов Ельцин как президент получил новые полномочия и использовал их для дальнейшего разрушения союзных органов власти.

Референдум 17 марта 1991 дал 76% голосов за сохранение СССР. Это позволяло поставить на место сепаратистов и их союзников, российских либералов. Однако для этого пришлось бы пойти на принудительную унификацию законов, роспуск мешавших этому местных органов власти, репрессии против сепаратистов и либералов - словом, закончить эксперимент с неограниченной демократией. На это Горбачев и его приближенные не могли согласиться. Вместо этого они повели переговоры с республиканскими лидерами о заключении Союзного договора. Этот договор должен был оформить перераспределение полномочий между центром и регионами. Часть республиканских лидеров проигнорировала переговоры, а остальные, особенно Ельцин и Кравчук, потребовали признать приоритет республиканских законов над федеральными, передать в республики контроль над налоговой, таможенной и кредитной системой, частично над силовыми структурами. Это означало бы конец федеративного государства. Тем не менее, Горбачев к началу августа капитулировал и назначил подписание такого договора на 20 августа, а Кравчук с ведома Ельцина все равно отказался подписывать документ. Из республиканских лидеров достаточно последовательную централистскую политику занимал до самого конца президент Казахстана Назарбаев, имея в виду и личную карьеру.

В ночь с 18 на 19 августа 1991 высшие чиновники СССР, включая вице-президента, премьер-министра и глав всех силовых ведомств, изолировали Горбачева на даче в Крыму и создали правящую хунту ГКЧП. Версия о причастности к путчу Горбачева не находит подтверждений. Хунта объявила чрезвычайное положение, ввела в Москву войска, но не применяла силу, вообще не пыталась как-то помешать Ельцину и его сторонникам. По призыву Ельцина до 70 000 человек окружили Белый Дом, резиденцию российского правительства, который стал штабом правой оппозиции. Защитники Белого Дома рисковали жизнью - неизвестно, как могли бы обернуться события. Найдись в хунте хотя бы один человек, готовый, подобно Ельцину, пролить чужую кровь, и революции мог прийти конец, тем более что сопротивление путчу за пределами Москвы, даже в Прибалтике, было очень слабым. Однако все члены ГКЧП прошли школу Горбачева и боялись силовых решений. Для Ельцина же настал его звездный час. Он объявил себя высшей властью в стране и с танка обратился к народу с призывом к сопротивлению. К концу первого дня, когда беспомощность путчистов стала очевидной, на сторону Ельцина стали переходить местные власти, хозяйственные руководители, даже многие генералы, увидевшие сильного лидера. На третий день, после случайной гибели трех человек, хунта капитулировала и вывела из Москвы войска. К вечеру 21 августа вся власть перешла к российскому руководству, члены ГКЧП были арестованы, несколько видных деятелей старого режима погибли (по официальной версии, покончили с собой).

Нелепый путч 19 августа ускорил победу антикоммунистической революции и крах тысячелетней державы. Вернувшийся в Москву Горбачев оказался пленником Ельцина и восставших москвичей. Он послушно завизировал все предложенные указы, в том числе о запрещении КПСС и конфискации ее имущества, о роспуске Съезда народных депутатов, о назначении на все ключевые посты ставленников Ельцина. Однако республиканские лидеры, которые мирились с мягкой властью Горбачева, тут же взбунтовались против жесткого Ельцина. В течение 26 августа - 5 сентября все республики, кроме России, Казахстана и Киргизии, провозгласили свой полный суверенитет, фактически независимость. Во главе большинства новых государств встали бывшие секретари компартий, да и сам Ельцин заседал еще недавно в Политбюро и считался там ортодоксом. В Таджикистане сразу же развернулась гражданская война между бывшими коммунистами и блоком демократов и исламистов, кровавая борьба за власть началась в Грузии, Армения и Азербайджан вступили в полномасштабную войну между собой, исламисты взяли власть в Чечне, а от Грузии и Молдавии отвалились национальные окраины.

После победы приближенные Ельцина два месяца делили власть и собственность при полной пассивности своего шефа (много говорили о его очередном запое, что вероятно, но не доказано). В эти месяцы из ничего создавались миллиардные состояния, предприятия мирового значения переходили под контроль заведомых жуликов, генералы и прапорщики распродавали оружейные склады. Спад производства был невелик - 10% по итогам года, но товары не доходили до потребителя, цены выросли в среднем в 10 раз, и при этом за каждым попавшим в магазин продуктом выстраивались многочасовые очереди. Рыночные большевики решали между тем одну задачу - урвать побольше власти у Кремля. В обмен на каждую дотацию центру от него требовалось ликвидировать одно из союзных ведомств. Так прекратили свое существование все союзные министерства, КГБ как единый орган, Совет министров. Наконец, в октябре 1991 Ельцин объявил о создании нового российского правительства под своим личным руководством. Решающую роль в нем играли молодые рыночные большевики Гайдар, Бурбулис, Полторанин и Чубайс. Общий курс был взят на переход к нерегулируемому рынку методом шоковой терапии, первой задачей - освобождение цен.

1 декабря 1991 Украина, полгода назад проголосовавшая за сохранение СССР, высказалась на новом референдуме за независимость. На этом решении сказалось и начало шоковых реформ в России. 8 декабря на совещании в Беловежской Пуще лидеры России, Украины и Белоруссии объявили о роспуске СССР. На его месте создавалось Содружество независимых государств - объединение типа Британского содружества, без единых органов власти и законов. Россия признавала как факт условные границы между республиками, принимала на себя долги СССР, ядерное оружие и место в Совбезе ООН. По проекту Ельцина-Бурбулиса предполагалась координация внешней, военной, валютной и таможенной политики в рамках СНГ, но Кравчук, вернувшись в Киев, внес в договор односторонние поправки, менявшие его смысл. 21 декабря к договору присоединились Казахстан, Узбекистан, Таджикистан, Киргизия, Азербайджан, Молдавия, Туркмения и Армения. 25 декабря 1991 Горбачев после вялого сопротивления сдал Ельцину все свои полномочия. В общем-то, Беловежские соглашения были формальным актом, Советский Союз умер уже в августе 1991.

Революция 1989-1993 стала самой мощной антикоммунистической революцией в истории. События 19-21 августа 1991 были ее кульминацией. Она, как и современные ей революции в Центральной Европе и на Балканах, проходила в духе классических революций XIX в. (рынок, демократия, нация), с одной поправкой - российские революционеры откровенно стремились к ущемлению интересов своей нации. Итогом стал развал тысячелетнего государства на слабые нежизнеспособные искусственные образования. Эти государства только сейчас, через 20 лет, начинают обретать какую-то жизнеспособность. Отчасти развал был подготовлен политикой коммунистов, которые давали экономические, культурные и административные льготы малым этносам. Однако в целом в Советском Союзе, как и в Российской империи, шел скорее процесс укрепления единого суперэтноса, и развал его не был неизбежен, ни даже закономерен. Подавляющее большинство граждан СССР ощущали свое единство. Их объединяли межэтнические браки, общая история, общее экономическое пространство, схожий уклад жизни, близкий менталитет, и все это не пропало даже после развала. Не был связан развал и со сменой социального строя, единое государство могло сохраниться при любых порядках. Запад, конечно, с одобрением взирал на происходящее, но активно не вмешивался, опасаясь возможной ядерной катастрофы. Крах государства стал результатом действий политической и культурной элиты всех народов Советского Союза, которая использовала революцию, чтобы урвать свой кусок, при пассивности массы народа.

Если обратиться к истокам перестройки, то реформы были не неизбежны, но необходимы. Без реформ Россия оказалась бы в изоляции от внешнего мира, проблемы загонялись бы вглубь, и в дальнейшем за их решение пришлось бы платить еще дороже, если такое возможно. Беспорядочный характер перестройки был во многом следствием субъективных причин, но в оправдание Горбачеву можно сказать, что сама задача реформирования окостеневшего общества эпохи застоя была необычайно трудна даже для более толкового политика. Провалив реформы сверху, реформаторы попытались поднять революцию снизу. Тут по российской традиции на первый план вышли ультрарадикалы, довершившие дело развала. В распаде же СССР главную роль сыграла уже новая элита, предавшая свою страну под тоскливое молчание подданных. Кто виноват, если мы сами выбрали себе в вожди худших представителей нации, не имевших понятия о Родине, о долге, о чести, о порядочности, а только о наживе и карьере. Однако и все мы проявили тогда равнодушие к судьбе государства. В результате мы оставляем потомкам ослабленную обедневшую страну. Страну, лишенную почти всего промышленного и научного потенциала, созданного трудом шести поколений, потерявшую половину населенной территории с десятками миллионов соотечественников, попавшую в сферу влияния США.

15.7. Крах Варшавского пакта.

С началом перестройки в СССР в Варшавском пакте произошел раскол. Польское и венгерское руководство охотно пошло на либерализацию экономики и культуры, введение элементов плюрализма в политической жизни, ослабление жесткого идеологического контроля. Наоборот, румынский диктатор Чаушеску пресекал все попытки либерализации и ценой огромного напряжения сил страны расплатился по внешним долгам. Болгарское руководство подражало всем ранним реформам Горбачева, пока дело не дошло до реальной демократизации. В Праге же и Берлине власти наотрез отказывались от перестроечных реформ. Горбачев всячески поощрял либеральные группировки в компартиях, давил на ортодоксов, по непроверенным данным даже поощрял диссидентов, но его действия не имели решающего значения, они только, может быть, немного ускорили взрыв.

В Польше в 1988 было сформировано правительство либерального коммуниста Раковского, который выдвинул план либерализации экономической жизни. Ярузельский и Раковский решили пойти на соглашение с подпольной Солидарностью и получить ее поддержку в проведении экономической реформы в обмен на демократизацию политической жизни. В апреле 1989 на переговорах "круглого стола" было достигнуто соглашение о проведении свободных выборов с участием Солидарности. При этом Солидарность соглашалась не выставлять своих кандидатов в 60% округов по выборам в нижнюю палату, сейм, но в этих округах выдвигалось по несколько альтернативных кандидатов от разных фракций ПОРП и ее союзников.

Выборы 4 июня 1989 стали триумфальными для Солидарности, показали всеобщее недовольство старым режимом. Представляется, что, если бы Ярузельский не пошел на свободные выборы, то при подобных настроениях в Польше он через год-другой все равно бы утратил контроль над ситуацией. В верхней палате, сенате, Солидарность завоевала 100 мест из 100, в сейме победила во всех округах, где выставлялись ее кандидаты, а в прочих округах победили ее сторонники из правящих партий. Малые партии и либералы из ПОРП перебежали на сторону победителя. Премьер-министром стал советник Валенсы Мазовецкий, либеральный католик, а роль сильного человека правительства играл ультралиберал Бальцерович. Сейм исключил из конституции все упоминания о социализме, провозгласил многопартийность и неограниченные политические свободы, превратил Польшу в полупрезидентскую республику с прямыми выборами президента. Польша была потеряна для СССР, и вернуть ее не удалось бы теперь даже силой. Польская парламентская революция показала всю глубину недовольства социализмом в Центральной Европе и стимулировала революционный процесс в соседних странах.

В Венгрии либеральные коммунисты совершили внутрипартийный переворот в мае 1988, отстранив Кадара. Триумвират либеральных коммунистов, Немет-Ньерш-Пожгаи, разрешил создание крупных частных предприятий, куплю-продажу земли, отменил дотации убыточным предприятиям. Естественное снижение уровня жизни вызвало волну забастовок и демонстраций, направленных, однако, не против либерализации, а против надоевшего режима. В начале 1989 были приняты законы о многопартийной системе и неограниченных свободах, открыта граница с Австрией, причем через нее хлынули и граждане других стран Варшавского пакта. В сентябре 1989, на переговорах "круглого стола", которые шли под впечатлением от событий в Польше, было принято решение о превращении Венгрии в парламентскую республику и скорейшем проведении свободных выборов. Референдум одобрил эти соглашения почти единогласно. Правящая ВСРП развалилась, на ее развалинах образовалась партия социал-демократического типа. В случае Венгрии коммунисты-реформаторы сознательно развалили режим изнутри, и в этом их безоговорочно поддержало не менее 90% венгров.

Чехословацкие лидеры пытались сохранить ортодоксальный социализм и противостоять давлению с Востока и Запада, но это оказалось невозможно. 17 ноября 1989 в Праге начались многотысячные демонстрации под лозунгом демократии. Потом говорили о провокациях, но никакие провокации не могли сделать это движение всенародным. На площадях Праги каждый день собиралось до 700 000 человек, почти все население столицы. Защищать режим не хотели ни военные, ни полицейские, ни большинство партийных функционеров. Эти события получили название бархатной революции. 25 ноября все руководство Чехословакии ушло в отставку. Компартию покинуло до 90% ее членов. Назначенные старой властью депутаты парламента дружно проголосовали за многопартийность, открытие границ, ликвидацию службы безопасности, национализацию имущества компартии, назначение либерального правительства. Президентом демократической Чехословакии стал писатель-диссидент Гавел, правый либерал. В правительстве уже в начале 1990 тоже возобладали правые либералы во главе с Клаусом.

С первых месяцев бархатной революции началось противоборство между чешскими и словацкими политическими лидерами. Словаки старались выйти из подчинения Праге, чешские политики считали Словакию экономическим балластом. Уже в 1990 большая часть полномочий федеральных органов перешла в ведение республик, в 1992 работа центральных органов оказалась парализована. Процесс завершился в ночь на 1 января 1993 разделом Чехословакии на два государства. 80% населения обеих республик и даже большинство депутатов выступало за сохранение единства, и вопрос решили давление США и амбиции политиков. В оправдание их можно сказать, что Чехословацкая республика с момента образования была несколько искусственным образованием. Исторически, экономически и культурно Чехия и Словакия были связаны друг с другом не больше, чем с другими странами центральноевропейского культурного круга.

На Балканах революции начинались как внутрипартийные заговоры. В Румынии заговор возглавили опальные коммунистические политики Илиеску и Мазину. 20 декабря 1989 во время официального митинга в Бухаресте начались волнения, спровоцированные участниками заговора. Приближенные-заговорщики уговорили Чаушеску покинуть Бухарест, а за пределами столицы схватили его и расстреляли. В Бухаресте начались кровавые столкновения, в ходе которых погибло свыше тысячи человек. Эти бои списали на сопротивление наемников Чаушеску, но, скорее всего, бились между собой отряды Илиеску и Мазину, и Илиеску взял верх. В последующие месяцы обойденные заговорщики и либералы-оппозиционеры регулярно поднимали восстания против правящей хунты и терпели неудачи. Против либеральной оппозиции Илиеску часто использовал отряды шахтеров из провинции. Хунта Илиеску запретила компартию, провозгласила политические свободы и назначила многопартийные выборы.

В ноябре 1989 внутрипартийная оппозиция в Болгарии сместила Живкова и провозгласила демократические реформы в духе Центральной Европы. Вскоре верхушечный переворот и здесь перерос в революцию. Румыния и Болгария, как и Польша, стали полупрезидентскими республиками с сильной властью всенародно избранного президента. К 1992 завершилась смена власти в Албании, причем в роли демократов здесь оказались те партократы, которые раньше других успели отмежеваться от старого руководства. Даже Монголия после развала СССР поспешила провозгласить демократизацию и отказ от социалистических принципов.

Антикоммунистические революции в Центральной Европе и на Балканах были революциями в духе XIX в. - демократическими, национальными и рыночными. Революции в Польше, ГДР, Чехословакии и Венгрии имели поистине всенародный характер. Старый режим дискредитировал себя во всех слоях общества, включая армию, полицию и бюрократию. В результате либеральные коммунисты, вставшие на путь демонтажа режимов, достигали результата без всякого сопротивления, а ортодоксы повсюду наталкивались на стену неповиновения. Результат был примерно одинаков и в тех странах, в которых руководство пошло по пути перестройки, и в тех, где оно старалось сохранить старые порядки. Компартии к 1990 самораспустились, частично преобразовавшись в партии социал-демократического типа. Социалистического в их лидерах было немного, по сути это были именно бывшие коммунисты, сменившие лозунги на прямо противоположные. Коммунистам старого типа запретили занимать государственные должности. Процветали доносы, вообще характерные для политической культуры Центральной Европы. После нескольких недель праздника свободы наступали годы жестких будней модернизации. Однако при этом новая политика реально пользовалась поддержкой большинства избирателей.

В первой половине 1990 повсеместно прошли выборы. В Польше президентом стал Валенса, типичный народный вождь, склонный к авторитарным методам управления. Министры унижались перед Валенсой или уходили в отставку, правительства часто менялись. В Чехии на выборах победила Гражданская демократическая партия во главе с Клаусом, сторонником народного капитализма и сохранения чешских национальных традиций. Такие же умеренные либералы победили и в Венгрии. На второе место с большим отрывом от лидера в обеих странах вышли бывшие коммунисты, в Чехии даже сохранившие название и отдельные старые лозунги. Чехия, Венгрия и Словакия стали парламентскими республиками в самом чистом виде. В Румынии и Болгарии победили правящие партии экс-коммунистов. Либеральная оппозиция попыталась их свергнуть путем силовых акций. В Болгарии она добилась успеха в середине 1990, в Румынии была разгромлена отрядами шахтеров.

В Польше правительство Мазовецкого-Бальцеровича провело экономическую реформу по плану американских советников из чикагской школы. Главное внимание уделялось финансовой стабилизации. Ликвидировались контроль над ценами, все дотации промышленности и сельскому хозяйству, ограничивался рост зарплаты. Одновременно вводилась полная свобода хозяйственных и валютных операций, была ликвидирована система планирования. Инфляция в первый год перевалила за 1000%. Затем она стала быстро снижаться, зато производство сократилось на 20%, снизился и так невысокий уровень жизни. Относительному успеху (или, по крайней мере, не слишком сильному разрушительному эффекту) реформы содействовали три фактора. Во-первых, в Польше существовал уже частный сектор в торговле и сфере услуг, а в сельском хозяйстве он давал 90% продукции, и там разрушения были минимальны. Во-вторых, западные страны простили Польше 30 миллиардов долларов внешнего долга и вложили новые средства. В-третьих, массовые акции протеста заставили сохранить многие социальные гарантии. Это смягчило удар по покупательной способности населения и, соответственно, по производству. Когда Гайдар и товарищи в России попытались повторить польский опыт, это привело к полному краху экономики.

В Чехословакии и Венгрии финансовая стабилизация и ликвидация планового хозяйства проводились в несколько замедленном темпе и тоже с сохранением многих социальных гарантий. В Румынии и Болгарии пошли, как и в Польше, на шоковую терапию, только не сразу (в Румынии в конце 1990, в Болгарии в 1991). Повсюду часть объектов собственности возвращали потомкам прежних хозяев. В Чехословакии основным путем приватизации стала раздача именных чеков-ваучеров, сделавших каждого гражданина совладельцем одного из предприятий. Во всех странах от Польши до Болгарии приватизации подвергались в первую очередь малорентабельные предприятия и только по реальной стоимости, что обеспечило приток денег в казну. Только в Венгрии пошли по пути скорейшей продажи главных предприятий западным фирмам.

Все постсоциалистические страны стояли перед одинаковыми проблемами. Прежде всего, не было свободных капиталов для развития частного сектора и эффективной приватизации. Затем, структура их хозяйства явно устарела, товары не могли найти спроса на внешнем рынке, тем более, что он был давно поделен, а внутренний рынок сокращался. Новые займы у МВФ под высокие проценты только ухудшали ситуацию. Все новые демократии проводили реформы под давлением экспертов МВФ, с упором на финансовую стабилизацию, а советы МВФ еще никого не довели до добра. Итогом реформ повсюду стало сокращение производства и падение уровня жизни. В Центральной Европе падение составило 20-25%, на Балканах - 50%. Среди положительных эффектов реформ можно отметить развитие постиндустриального сектора экономики и повышение качества продукции с учетом требований западного рынка. В целом за первые годы реформ был создан более или менее действенный хозяйственный механизм рыночного типа.

Все демократические правительства были ориентированы на Запад, прежде всего на США и Германию. В первую очередь следовало добиться вывода советских войск. В Москве охотно пошли навстречу и уже в 1991 завершили вывод своих армий (из Польши в 1993). При этом войска выводились в чистое поле, значительная часть военного имущества была потеряна или разворована. Варшавский пакт и СЭВ были ликвидированы в 1991. После вывода советских войск бывшие члены пакта подали заявки на вступление в ЕЭС и НАТО.

Антикоммунистические революции 1989 были революциями всей нации в Польше, Чехословакии, Венгрии и ГДР и революциями активного меньшинства в Румынии и Болгарии. Как всякие революции, пусть бескровные (за исключением Румынии), они привели к многолетним трудностям и разрушили многие прежние достижения. Однако очевидно, что для стран Центральной Европы это стало возвращением на тот путь развития, к которому они стремились, путь сближения с Западной Европой. Ни чехи, ни поляки, ни венгры, несмотря на все трудности постсоциалистической эпохи, в массе своей не проявляли и не проявляют особой ностальгии по старым порядкам, слишком чуждым их исторической традиции. Россия в итоге этих революций лишилась сферы своего влияния в Европе. Представляется, что удержать эту сферу в 1990е было бы невозможно, независимо от того, кто находился бы в Кремле. У Советского Союза даже в лучшие времена не хватило бы сил задавить всенародное восстание сразу по всей Центральной Европе, тем более что неокапиталистический Запад тоже не стал бы пассивно наблюдать за развитием событий. Другое дело, что мы могли бы, вероятно, уйти из Европы на своих условиях, в Кремле же предпочли безоговорочную капитуляцию.

15.8. Воссоединение Германии.

Руководство ГДР больше всех опасалось перестройки и старалось идеологически изолироваться от Москвы, но эта идея была изначально обречена. Большинство граждан республики стремилось к воссоединению с Западной Германией и теперь увидело шанс на осуществление этой идеи. Визит Горбачева в Берлин 6 октября 1989 стал сигналом к массовым выступлениям оппозиции. 9 октября на улицы Лейпцига под лозунгами перестройки и демократии вышли 100 тысяч человек. В несколько дней движение охватило все главные города ГДР, на улицы выходили в общей сложности уже миллионы. Зазвучал лозунг единства Германии. Хонеккер уже не надеялся на силовые структуры, обратился за помощью в Москву и получил закономерный отказ.

18 октября 1989 на пленуме ЦК СЕПГ Хонеккер и его ближайшие сподвижники получили отставку. Новое руководство продержалось только несколько дней. Уже 2-3 ноября начались массовые отставки членов ЦК, 6 ноября ушло в отставку правительство. Из остатков СЕПГ образовалась левосоциалистическая Партия демократического социализма. Новое руководство во главе с опальным функционером Модровым и адвокатом Гизи провозгласило политические свободы, многопартийность, снятие бюрократических ограничений в экономике. Однако ситуация уже не контролировалась властями. В Берлине и на местах митинговали сотни тысяч людей, толпы громили офисы правящей партии и политической полиции. 9 ноября, после неопределенного обещания открыть границу, огромная толпа прорвала участок Берлинской стены и хлынула на улицы Западного Берлина. В ближайшие недели стена была демонтирована, а граница между Германиями открыта на всем протяжении.

На протяжении зимних месяцев миллионы немцев перемещались через открытую границу, встречались с родственниками, узнавали вторую половину своей страны, а спекулянты делали состояния на разнице в ценах в ГДР и ФРГ. Еще до Нового года в ФРГ успели побывать практически все граждане ГДР. Все политические силы обеих Германий выступали за ее единство, но христианские демократы по обе стороны границы призывали к немедленному присоединению ГДР к ФРГ, а социал-демократы - за поэтапный процесс при взаимном сближении. Этот вопрос стал главным в политической жизни Германии, причем большинство ждать не хотело. На апрельских выборах 1990 в ГДР христианские демократы с ближайшими союзниками получили 48% голосов. Новое коалиционное правительство без участия ПДС обратилось с просьбой о присоединении к ФРГ.

18 мая 1990 ФРГ и ГДР заключили валютный, экономический и социальный союз. В ГДР получила хождение западногерманская марка, правительство ФРГ взяло на себя финансирование расходов ГДР, а ГДР в спешном порядке переделывала законы под западногерманские. 17 июня парламент ГДР официально признал верховенство органов власти ФРГ. Однако объединение Германии не могло совершиться без согласия четырех держав-оккупантов. На шестисторонних переговорах Шеварднадзе внезапно для самих немцев согласился от имени СССР на немедленное объединение Германии без всяких условий, а Горбачев утвердил это решение. Остановить процесс воссоединения Германии было, конечно, невозможно, да в тех условиях уже и не нужно для России, но в Кремле отказались от встречных уступок со стороны Германии и США, и это уже граничило с предательством. 12 сентября 1990 в Москве был подписан договор между СССР, США, Британией, Францией, ФРГ и ГДР о прекращении оккупации Германии, в котором она рассматривалась как единое государство. Были ликвидированы все ограничения суверенитета Германии, советские и французские войска покидали ее территорию (американские и британские оставались), а Германия сокращала свою армию за счет соединений Востока и еще раз подтверждала нерушимость послевоенных внешних границ.

3 октября 1990 произошло официальное воссоединение Германии. На всю страну распространилось действие конституции и всех законов ФРГ. Территорию бывшей ГДР разделили на пять автономных земель, десять земель осталось в границах бывшей ФРГ, и шестнадцатой землей стал единый Берлин. Процесс переноса столицы из Бонна в Берлин затянулся до 1998. На общегерманских выборах 2 декабря 1990 полную победу одержал Христианско-демократический союз, а самые большие потери понесла партия зеленых.

Гельмут Коль по праву вошел в историю как объединитель Германии, новый Бисмарк, но по масштабу личности уступал своему предшественнику, да и не может современное правовое государство породить сильного государственного деятеля. Эпоху ГДР признали юридически ничтожной, почти все офицеры и чиновники старого режима были уволены, многие попали под суд за исполнение действовавших в ГДР законов. Шла бесконечная волна политических доносов и процессов, и в конце концов дело возбудили и против Коля. В Германии тогда говорили: "Хотели справедливости, а получили правовое государство". Восточные немцы с трудом делали карьеру в объединенном государстве. Даже в восточных землях почти все чиновники, офицеры, менеджеры, инженеры были выходцами с Запада, хотя они крайне неохотно выезжали на новое место службы.

В основе экономической политики всех правительств объединенной Германии лежал принцип ускоренного вхождения восточных земель в свободный рынок при сохранении большинства социальных гарантий. В итоге пошли по простейшему пути ликвидации почти всех крупных предприятий Восточной Германии под предлогом их нерентабельности. Отчасти дело объяснялось структурной и технологической отсталостью Востока, низким качеством продукции, отчасти стремлением западных компаний избавиться от конкурентов. Уцелели, в основном, сравнительно небольшие предприятия, возвращенные довоенным владельцам. Такая политика вызвала резкий рост безработицы. Ее пик в общегерманских масштабах пришелся на 1997-1998 (11% в масштабах всей Германии и почти 50% в восточных землях). Тем не менее, Германия после краха СССР стала третьей (теперь пятой) промышленной державой в мире и первой в Европе. Германии открылись восточноевропейские рынки. Взамен закрытых гигантов было создано около 500 тысяч малых предприятий, в основном в непроизводственной сфере.

Объединение Германии потребовало вложения огромных средств. За 10 лет 90 миллиардов в пересчете на евро ушло на перестройку промышленности, 130 миллиардов на создание новой инфраструктуры, свыше 300 миллиардов на пособия по безработице и другие социальные программы, а всего свыше полутора триллионов евро. Под угрозой бюджетного дефицита Коль в 1996 перешел от умеренного монетаризма к радикальному. Снижались дотации на развитие восточных земель, борьбу с безработицей, здравоохранение, образование, выросли налоги. Приватизации в западных землях подверглась часть железных дорог и других объектов инфраструктуры.

В 1989-1990 немецкий народ и его правители перечеркнули линию Аденауэра, направленную на раскол немцев. В то же время конкретный ход воссоединения стал во многом продолжением той же самой линии Аденауэра. Формально немцы получили равные права, размеры социальных выплат были одинаковы, но на Востоке была ниже зарплата, выше безработица, хуже экологическая обстановка и качество жизни в целом. Объединение проводилось без учета реальной обстановки на Востоке, определялось стремлением к скорейшему утверждению либеральных ценностей. Между тем, 45 лет раздельного существования изменили стереотип поведения двух половин народа в разных направлениях. Западные немцы считали осси консервативными, ленивыми по немецким меркам, неаккуратными людьми, склонными больше получать, чем создавать. Восточные немцы обвиняли весси в дискриминации, развале восточной экономики, были недовольны крушением всей старой системы ценностей. Только теперь, через 20 лет, и то с оговорками, можно говорить о достижении подлинного единства немецкой нации.

15.9. Распад Югославии.

В Югославии развал старого общественного строя начался еще раньше, чем в СССР. Этому способствовали, помимо общих причин, неудачная модель рабочего самоуправления и режим коллективного руководства страной со стороны лидеров шести республик. В середине 80х экономика пришла в состояние развала, инфляция превысила 100%, а к концу десятилетия перевалила за 1000%. Обращение к МВФ за новыми займами только ухудшило ситуацию. Попытки провести в 1988-1990 экономическую реформу в духе свободного рынка не дали результатов, отчасти из-за того, что экономический кризис дополнился политическим. Лидеры шести республик, в первую очередь Словении и Хорватии, с 1989 игнорировали работу союзных органов власти. Последний съезд Союза коммунистов Югославии в январе 1990 даже не смог завершить свою работу. На местах начались бунты против коррумпированного руководства и межэтнические столкновения, которые поощрялись самими республиканскими лидерами. В общем-то, межэтнические отношения в Югославии всегда были напряженными, и только крайне жесткий режим Тито удерживал подданных от новой резни. Представляется, что крах югославского социализма и распад страны были неизбежны независимо от хода событий в СССР, и это подтверждает системный характер кризиса социализма в Европе.

В 1990 после республиканских выборов к власти во всех шести республиках пришли националисты, в большинстве своем недавние коммунистические функционеры. Главой Сербии стал национал-социалист Милошевич, главой Хорватии - генерал Туджман, не скрывавший расистских убеждений. Из армии шло массовое дезертирство солдат и офицеров в формировавшиеся национальные войска. Дело осложнялось тем, что, за исключением Словении, этнические границы не совпадали с административными. С марта 1991 в сербских районах Хорватии развернулись жестокие бои между сербскими и хорватскими боевиками, и в очередной раз обострилась обстановка в сербском крае Косово, населенном преимущественно албанцами. 26 июня 1991 Хорватия и Словения провозгласили независимость (в Словении после референдума, в Хорватии простым решением руководства). Осенью 1991 независимость провозгласила Македония. В Боснии мусульманская фракция местного парламента провозгласила создание независимого государства, а сербская и хорватская фракции высказались за присоединение Боснии соответственно к своим республикам. К исходу 1991 в составе Югославии остались только Сербия и Черногория.

В Хорватии сербские войска вели наступление до ноября 1991 и имели шансы одержать полную победу, но Милошевич по требованию западных держав прекратил помощь хорватским сербам и заставил их отступить. Самоуправляемые анклавы сербского населения сохранялись до 1995, когда они были уничтожены хорватской армией. Всего хорватская война привела к гибели 30 тысяч человек и изгнанию 500 тысяч сербов. В Хорватии сначала установился откровенно расистский режим генерала Туджмана, а после его смерти в 1999 режим стал эволюционировать в либеральное государство европейского типа. Милошевич в Сербии установил менее жесткий, но тоже недемократический режим.

В Боснии трехсторонний межэтнический конфликт перерос в полномасштабную войну к весне 1992. Мусульмане удерживали Сараево и еще несколько анклавов, а большую часть Боснии контролировали сербы. Победа сербов была неизбежна, когда в войну напрямую вмешался блок НАТО. Поводом стали массовые убийства по этническому признаку. Все стороны конфликта действительно вели войну со страшной жестокостью, массами истребляли пленных и мирное население, но западные СМИ и политики с удивительным единогласием обвинили в военных преступлениях одних только сербов. Войска ООН взяли под защиту осажденный Сараево, а авиация НАТО три года уничтожала с воздуха сербские войска. Милошевич отказался поддержать боснийских сербов (хотя неформальная помощь из Сербии продолжала, конечно, поступать), но на Западе обвинили в преступлениях и коренную Сербию и ввели против нее в 1992 жесткие санкции. Специально созданный в Гааге международный трибунал судил только сербов, практически не принимая во внимание их иски и свидетельства, и только к концу первого десятилетия XXI в. слегка изменил свою позицию. В 1995 боснийские сербы и хорваты капитулировали и признали власть мусульман при гарантиях безопасности для этнических меньшинств. Число жертв войны в Боснии не установлено, но составляет не менее 100 тысяч.

Покончив с боснийскими сербами, НАТО взялось за коренную Сербию. Кровавые бои между сербской армией и албанскими боевиками в Косово стали поводом для начала авиаударов по Сербии. С марта по июнь 1999 Сербия подвергалась массированным ударам авиации НАТО, ее инфраструктура была почти полностью разрушена. На вторжение по суше американцы не решились, справедливо опасаясь огромных потерь, но Сербия не выдержала воздушного террора и капитулировала. В Косово вошли войска НАТО, сербское население оттуда бежало, а в 2008 косовские албанцы провозгласили независимость своего края. Черногория под давлением НАТО тоже отделилась от Сербии, фактически после переворота в 1997, формально в 2002. В октябре 2000 после массовых беспорядков в Белграде Милошевич сдал власть либеральной оппозиции. Прозападное правительство Джинджича установило жесткий антинациональный режим и срывало все попытки провести новые выборы. Милошевича, его главного оппонента Шешеля (самого популярного сербского политика), лидера боснийских сербов Караджича и других национальных лидеров сербов выдали трибуналу в Гааге (вину ни одного из них трибунал доказать не смог, но Милошевича довели до смерти в камере, а остальных продолжают держать под арестом). В 2004 в Сербии все-таки состоялись выборы, на которых крайние либералы потерпели полное поражение, уступив место блоку умеренных либералов и социалистов.

В югославском конфликте, как и во всех войнах, каждая сторона была права по-своему, и все совершали преступления во имя своей правды. Америка и Европа вмешались в конфликт не столько для защиты своих интересов, сколько ради того, чтобы продемонстрировать силу, а Сербию выбрали как объект экзекуции из-за отсутствия у нее союзников. Либерализм проявил себя в этой истории во всей красе в том, что касается объективности подхода, правдивости, уважения к человеческой жизни, продуманности решений (Босния стала полигоном для исламских боевиков, а Косово - главной базой наркоторговцев в Европе), но такой уж он и есть, либерализм.

15.10. Политическая и экономическая глобализация.

С крушением мировой системы социализма наступила эпоха однополюсного мира. Практически все государства в той или иной мере теперь согласовывают внешнюю и внутреннюю политику с указаниями Америки. Американские эксперты от имени ООН или от своего имени составляют рейтинги соответствия разных стран установленным в Вашингтоне критериям, и несоответствие этим критериям может повлечь санкции. Идеологией нового мира стал неокапитализм. Социал-демократия и, в меньшей мере, христианская демократия приняли ценности неокапитализма и отличаются от ортодоксального либерализма оттенками. Марксизм и большинство националистических учений превратились в маргинальные идеологии. Сейчас только несколько государств, как Иран и Венесуэла, позволяют себе занимать антиамериканскую позицию, и еще несколько, как Китай, отстаивают свои интересы, стараясь при этом не пересекать дорогу Америке.

Американская гегемония осуществляется прежде всего путем экономического диктата, воздействия со стороны СМИ, давления через послушных мировому центру политиков. Прямые интервенции Америка устраивала за прошедшее двадцатилетие 10-15 раз (считать можно по-разному). Ее в этом поощряет отсутствие конкурирующего центра силы, а сдерживает нежелание нести даже минимальные людские потери. Для других государств использование силы без санкции США запрещается (некоторым исключением остается Израиль). Очевиден факт, что США используют свое лидерство в собственных интересах и в формах, задевающих интересы всех остальных государств. С другой стороны, без американского контроля мир могла бы (хотя и необязательно) захлестнуть волна локальных конфликтов.

В первой половине 90х Америка безраздельно диктовала свою волю ООН. В этот период ООН была простым инструментом Америки по наведению нового порядка в мире. С конца десятилетия США стали действовать в обход ООН. Со времени войны в Косово в 1999 они практически вывели себя из сферы международного права. Сохранилась практика ежегодных встреч лидеров семи самых богатых государств, большой семерки, которые имеют консультативный характер. С 1995 на них в качестве неполноправного члена стали приглашать Россию, а с 2008 семерка стала переформатироваться в двадцатку с участием самых крупных государств периферии. Крупные бизнесмены и либеральные экономисты ежегодно встречаются на конференциях в Давосе и согласовывают там курс на дальнейшую экономическую либерализацию. Наряду с этими легальными органами явно существуют какие-то неформальные центры принятия решений. Что это за центры, не знаю, гадать не хочу. Ясно только, что это никакие не масоны, они свою роль давно отыграли.

В основе экономической политики почти всех стран современного мира лежат принципы неокапитализма, сформулированные в "Вашингтонском консенсусе". Этот термин появился в 1989. Запад, а через два-три года и Восток, признал основные догмы чикагской школы - свобода торговли, свобода предпринимательства, свобода передвижения капитала, жесткая борьба с инфляцией, снижение налогов и социальных расходов, приватизация госимущества. Собственно, в капиталистическом мире эти правила внедрялись с 1979-1980, теперь же были признаны повсеместно. Нарушители этих правил считаются врагами мирового экономического порядка и не могут рассчитывать на поступление капиталовложений. Практика показывает разрушительное воздействие этих принципов на производственный сектор при благотворных последствиях для непроизводственного, в первую очередь для краткосрочных финансовых операций.

Формальным организатором мировой экономики служит Всемирная торговая организация (ВТО). Она была создана в 1994 на базе ранее существовавшей организации ГАТТ. Основной функцией ВТО является распространение и охрана принципа свободной торговли между государствами при минимальных пошлинах и запрете на предоставление преимуществ национальным фирмам. Страны-участницы ВТО обязаны предоставить друг другу режим наибольшего благоприятствования в торговле. Естественно, что данная система выгодна опять же богатым странам, однако перспектива остаться в экономической изоляции вынуждает практически все государства бороться за вступление в ВТО. Новые страны-участницы должны выполнить комплекс условий по соответствию их законодательства и хозяйственной практики нормам свободного рынка, причем любое из ранее вступивших государств может заблокировать принятие нового члена. В настоящее время в ВТО вступили Ў государств. Китай вступил в нее в 2001 после многолетнего упорного торга по каждому пункту входных условий. Россия выполнила заранее все, причем явно завышенные входные условия, но в ВТО ее так и не приняли. Трудно сказать, так ли уж это нам нужно.

Если ВТО обеспечивает рыночную глобализацию с точки зрения свободы торговли, то Международный валютный фонд контролирует соблюдение прочих ее экономических и социальных аспектов. Формально он является учреждением ООН, фактически с момента своего создания находился под контролем США. МВФ предоставляет кредиты государствам-участникам под высокие проценты и с обязательным соблюдением выставленных им условий. Условия эти, практически стандартные для всех государств, лежат в духе Вашингтонского консенсуса, причем сформулированы они были задолго до 1989. Всегда звучат требования свободы экспорта капитала, сокращения или ликвидации социальных расходов и дотаций производственному сектору, приватизации, сокращения государственного регулирования экономики. Если членство в ВТО ведет и к негативным, и к позитивным последствиям в зависимости от конкретной ситуации, то действия МВФ практически всегда приводят к негативным результатам в долгосрочном плане. Еще, кажется, не было ни одного случая, когда выполнение условий фонда привело к экономическому росту, зато неизбежно следует сокращение доходов должника и необходимость новых займов у МВФ.

Финансовые пирамиды МВФ и частных банков позволили организовать переток средств из среднеразвитых и слаборазвитых стран в центры финансовой мощи. После краха советского блока началось массированное перекачивание средств также из России и ее соседей. Общий переток средств из стран периферии в США и Западную Европу составляет 200-300 миллиардов долларов в год. 30-50% этой суммы составляют платежи по займам. Далее, правительства и фирмы-экспортеры по завершении финансовых операций на мировых биржах оставляют средства в западных банках, где они работают на экономику Запада. Наконец, предприниматели и высшие чиновники с мировой периферии, к которой теперь относимся и мы, предпочитают переводить свои капиталы в богатые стабильные страны. Именно за счет этих механизмов в первую очередь финансируется быстрое развитие постиндустриальных стран. Механизм имеет изъяны, схожие с изъянами экономического механизма 1920х. Общими дестабилизирующими факторами тогда и теперь являются нерегулируемый характер экономики, который приводит к периодическому перепроизводству товаров и услуг, очень большой объем продаж в долг и других спекулятивных операций, неподъемный объем внешних долгов, неконтролируемая игра на бирже. Результатом стали регулярные экономические кризисы эпохи 1980-2010, периодические дефолты в разных странах и, наконец, глобальный кризис 2008.

Постиндустриальный сектор быстро растет во всех странах мира, но обладает разной степенью доходности. В бедных странах расценки на труд в сфере услуг много ниже, чем в богатых, но, в отличие от товаров, услуги не удается экспортировать. Результатом стало постепенное вытеснение промышленного производства в страны с низким уровнем зарплат, как Китай и Индия, и концентрация высокодоходных отраслей постиндустриального сектора в богатых странах. В настоящее время около 60% крупнейших корпораций в мире специализируются в первую очередь на сфере услуг (финансы, связь, информатика, туризм, транспорт и пр.). В то же время в этой сфере сохраняется и большое число небольших предприятий с разным уровнем доходности. В первую очередь это относится к торговле, туризму, интеллектуальным услугам.

Вытеснение промышленного производства в Азию создало новые центры накопления капиталов. Отчасти этот вопрос решается богатыми странами путем изъятия доходов промышленности через финансовый сектор, отчасти благодаря деятельности транснациональных корпораций. Транснациональные корпорации контролируют в последние годы 50% мирового промышленного производства и 70% экспорта. Основная часть чистой прибыли поступает, естественно, на родину крупнейших акционеров ТНК. Однако за последнее десятилетие часть промышленных гигантов стала переходить под контроль азиатских и латиноамериканских бизнесменов, которые через дочерние фирмы стали скупать и головные предприятия ТНК в Европе. Этот процесс идет и в США, но там стараются обеспечить национальный контроль над собственной промышленностью.

По итогам последнего тридцатилетия картина размещения производства на Земле значительно изменилась, причем размещение это стало менее равномерным. Еще менее равномерным стало размещение центров фундаментальной науки. Разрыв в доходах богатых и бедных стран стал больше, чем когда-либо, по крайней мере, с тех пор, как ведется международная статистика. На 2005 разрыв в среднем уровне доходов на душу населения в "первом" и "третьем" мирах ("второй" мир исчез в 1990-1991) составил 15:1. Еще сильнее социальные контрасты внутри стран бывшего второго и третьего мира, причем эти контрасты в последние десятилетия неуклонно растут. Существующая международная статистика по сопоставлению 10% или 20% верхних и нижних, с одной стороны, сознательно смешивает элиту с состоятельной частью среднего класса, с другой, выделяет из категории низкооплачиваемых ее люмпенизированную часть. Такой подход искажает картину. Соотношение доходов между 1% наиболее состоятельной части населения и 50% наименее состоятельной, то есть между элитой и малооплачиваемой половиной трудящихся, в пределах бывшего второго и третьего мира составляет до 100:1.

Стагнация или даже снижение доходов населения на периферии глобальной цивилизации сопровождается распространением единого стиля жизни. Он утверждается через телевидение и Интернет, вызван распространением единообразных технологий, созданием мирового рынка товаров. Массовое распространение даже в бедных странах получили различные бытовые приборы, Интернет, мобильная связь, стандартная одежда, единообразные закусочные типа "Макдональдсов". Школы переходят на программы, в которых главное внимание уделяется английскому языку и информатике, а проверка знаний ведется через тесты. В целом уровень образования снижается в большинстве стран, кроме новых индустриальных стран Азии. Вместе с тем в мире стало меньше неграмотных, возрос интерес к точному знанию в ущерб общим рассуждениям. По всему миру, особенно среди молодого поколения, распространяется культ развлечения, стремление к самовыражению любой ценой.

Неокапиталистические реформы не вызвали отторжения в странах Запада во многом потому, что там были уже решены основные социальные проблемы. Средний рабочий и служащий готов был согласиться с ростом доходов богачей, так как ему самому был уже гарантирован достойный уровень жизни. Отсюда, от гарантированных прав трудящегося большинства, и повышенное внимание к защите прав различных меньшинств - национальных, религиозных, социальных, сексуальных и прочих, к больным и инвалидам, к правам женщин, правам детей, даже правам животных.

Права меньшинств гарантируются понятием политкорректности. Это своего рода пакт идеологов, запрещающий публично задевать представителей различных меньшинств. Нарушители его не допускаются в органы управления и к средствам информации, подвергаются травле, в ряде случаев могут попасть в тюрьму. По существу, это форма жесткой либеральной цензуры. В перспективе политкорректность ведет к тоталитарному перерождению либерального общества. В тоже время она оберегает общество от конфликтов, приучает к терпимости. Самыми уязвимыми моментами политкорректности выглядят, во-первых, искажение реальной действительности в пользу надуманных либеральных догм, а искажение информации гарантирует неверные решения, во-вторых, разоружение западного, особенно европейского, общества перед более агрессивными цивилизациями, в-третьих, заведомо безуспешная попытка навязать свое видение мира людям других наций, перед которыми стоят совсем другие проблемы.

Контроль над гражданами осуществляется через доведенную до совершенства и управляемую явно из единого центра систему СМИ. Почти все средства информации, имеющие выход на миллионы зрителей или читателей и определяющие точку зрения большинства, проводят одну линию в русле классического либерализма - свободный рынок, блага неравенства, политические свободы, культ личного успеха и самоутверждения, единство цивилизации, защита меньшинств. Глубоко вникать в проблемы у большинства нет ни времени, ни желания, и предлагаемая точка зрения принимается на веру. Конечно, эта политика не прошла бы при коренном расхождении либеральной линии с непосредственными интересами массы европейцев и американцев, но такого расхождения нет. Граждане Европы и США имеют достойный доход, систему социальной защиты, свободное время и возможность проводить его по своему желанию, доступ к массе развлечений, относительную безопасность, а это предел того, к чему стремился средний человек в земной жизни во все времена. Противники глобализации отсечены от политики и законами против экстремизма, и системой СМИ, и, главное, настроениями большинства. За пределами золотого миллиарда преобладают другие настроения, и там иногда побеждают политики, заявляющие себя противниками рыночной глобализации, но, став у руля, они, как правило, вынуждены принимать навязанные правила игры.

Системную оппозицию глобализации в странах золотого миллиарда представляет движение антиглобалистов. Движение объединяет людей разных наций и классов по негативным аспектам. Люди выступают против рынка, неравенства, загрязнения среды, американской гегемонии, потребительских ценностей, информационной диктатуры, разрушения семейных традиций и пр. Отсутствие единой позитивной программы делает сомнительными шансы антиглобалистов на успех. Несколько раз в году радикальные антиглобалисты съезжаются к месту проведения международных конференций и устраивают бурные демонстрации с почти обязательным разгромом "Макдональдса". В самые последние годы акции антиглобалистов стали, как будто, менее массовыми и бурными - возможно, движение прошло свой пик.

Глобализация в принципе является объективно назревшим процессом и несет позитивные перемены. Прекратилось глобальное ядерное противостояние, налицо тенденция к гуманизации и демократизации общества, взаимопониманию народов. Однако нынешняя рыночная глобализация несет с собой пороки, которые вряд ли удастся искоренить. Рынок хорошо проявляет себя в сфере создания конкурентной среды, развития человеческой активности, способствует росту производства потребительских товаров и многих видов услуг. Однако он может только усугубить проблемы с отдаленными по времени последствиями, неприменим в вопросах экологии, охраны здоровья, образования, фундаментальной науки, воспитания в человеке гражданина, в вопросах государственного управления, социальной защиты и многих других. Нет особых успехов и в решении проблем, которые теоретически разрешимы в рыночных условиях - демографической, продовольственной, энергетической, сырьевой, урбанистической и других. Фактически нынешняя глобализация в первую очередь решает проблемы узкого круга финансовых спекулянтов и их обслуги.

15.11. Америка на вершине могущества.

После 1991 Соединенные Штаты Америки лишились соперников на планете. Они выпускают 22-24% промышленной продукции Земли, создают до 30% общего продукта, внедряют около 40% научных разработок, располагают большей половиной ядерного потенциала Земли. По экономической мощи и экспорту продукции они чуть отстают от единой Европы, и к ним приближается Китай, в военном плане должны считаться с сохранившимся ядерным потенциалом России и растущей мощью Китая. По совокупности же экономических, военных и политических факторов соперников Америке нет, и не будет еще лет двадцать, не меньше. Она определяет основы внешней и внутренней политики почти всех государств мира. Во внутренней политике для вассалов обязательными считаются соблюдение принципов свободного рынка и политической демократии, причем под демократией понимается победа на выборах партий, ориентированных на союз с США и опять же на свободный рынок. Все это вызывает справедливое недовольство. Однако вряд ли любая держава в любую эпоху, оказавшись в роли мирового гегемона, вела бы себя уважительно по отношению к прочим народам.

Внешнеполитический курс Америки при республиканских и демократических президентах отличается в деталях. Время от времени они идут на военные акции против сравнительно слабых режимов, отказавших в повиновении. Можно вспомнить войну против Панамы 1989, войны с Ираком 1991 и 2003, поход в Сомали в 1993, оккупацию Гаити в 1994 и 2004, периодические бомбардировки Ливии и Судана, многолетнюю воздушную войну в Боснии, бомбардировки Сербии с оккупацией Косово в 1999, войну в Афганистане 2001 и ряд более мелких акций. Общей чертой всех этих военных акций является стремление свести к минимуму человеческие жертвы среди американцев, уничтожать противника на расстоянии. Так в Сомали США поспешили вывести войска после единственного боя, стоившего жизни 96 американцам. В отношении России все американские президенты стремились к предельному ослаблению недавнего соперника при внешне доброжелательном отношении, старались навязать России некомпетентных правителей, непригодные для исполнения законы, до конца разрушить экономический и военный потенциал. В этом они достигли больших успехов. Винить американских политиков за это нельзя, так они понимают интересы своего народа, а вот российские политики, помогавшие им, должны бы вообще-то ответить. В целом заметно стремление США все больше отходить от участия в работе международных организаций в пользу односторонних действий. США предприняли половину своих военных акций без санкции ООН, отказались признать юрисдикцию международных судов в отношении своих граждан (хотя настаивают на подсудности им всех прочих), не подписали Киотский протокол об ограничении выбросов в атмосферу, при необходимости игнорируют решения ВТО. Это опять же позиция сильного, разрушающая международное право. Единственной новой международной организацией, помимо ВТО, которую создала Америка, стал экономический союз НАФТА, оформленный в 1994 в составе США, Мексики и Канады.

На выборах 1988 победил наследник Рейгана Буш-старший, умеренный консерватор. Буш в условиях распада СССР начал сокращение военного бюджета и одновременно урезал дополнительно социальные программы. В отличие от Рейгана, Буш усилил контроль над экологией, ввел новые нормы, сокращавшие допустимые объемы промышленных выбросов в атмосферу и автомобильных выхлопов. Все американцы получили гарантии бесплатного среднего образования, вводилось государственное страхование вкладов в банки и страховые компании, была введена программа поддержки малых предприятий. Все это требовало больших средств, а война в Ираке 1991 и банкротства возникших в эпоху Рейгана дутых фирм ухудшили экономическую ситуацию, привели к спаду производства и дефициту бюджета. На выборах 1992 соперничали всерьез три кандидата - Буш, демократ Клинтон и миллиардер Перо, основавший Партию реформ. Победу с 43% голосов одержал Клинтон.

Ведущими фигурами администрации Билла Клинтона (1993-2001) были его друг бизнесмен Райх, министр финансов Бентон, и прежде всего жена Билла Хилари, игравшая первую роль в семейном тандеме. В администрации было уже немало женщин и негров, уступка феминистскому и негритянскому движениям. Главной целью Клинтон поставил профицит бюджета и добился своего к 1998. При снижении военных и административных расходов были повышены расходы на высшее и среднее образование, здравоохранение, переподготовку кадров, развитие науки и малого бизнеса. Удалось нанести сильные удары по мафии, ее контроль над теневым сектором экономики уменьшился, да и сам этот теневой сектор в условиях почти полной свободы бизнеса сократился. Успехи администрации Клинтона очевидны, хотя в этом сыграли роль не столько выдающиеся качества чиновников, сколько благоприятные объективные факторы.

1990е стали, возможно, самым благополучным временем в истории Америки. Однако сам рост благополучия играл против демократов, опиравшихся по традиции на небогатых американцев. С 1994 до 2006 республиканцы прочно удерживали большинство в конгрессе. Они сосредоточились на требовании снижения налогов, на защите традиционных ценностей, на критике либерального отношения к сексменьшинствам. По этим пунктам республиканцы получали поддержку большинства сограждан, особенно из среднего класса. Клинтон, в свою очередь, блокировал решения конгресса с помощью вето. В 1996 он был избран повторно, но затем чуть не попал под импичмент за половую связь с сотрудницей. На выборах 2000 соперничали вице-президент Гор от демократов и сын предыдущего президента Буш-младший от республиканцев. Гор получил больше голосов, но Буш после бесконечных пересчетов в ключевом штате Флорида добился через суд признания своей победы и стал вторым президентом США, избранным голосами меньшинства.

Буш-младший (2001-2009) считался, в отличие от отца, исключительно глупым президентом, самым глупым в истории США, хотя вряд ли это мнение справедливо. Бесспорно, что он человек крайне недальновидный, упрямый, неуклюжий и при этом лично честный, похожий на переиздание Рейгана, только с хорошим образованием. Реальная власть сосредоточилась в руках группы крайне правых политиков - вице-президента Чейни, военного министра Рамсфелда и его зама Вулфовица, советника по национальной безопасности Райс (первой черной женщины в правительстве). Буш начал со значительного снижения налогов на богатых и одновременно увеличил военные расходы. В результате с 2002 Америка снова стала жить по дефицитному бюджету. Вдобавок вскрылись махинации руководства ряда крупных компаний, пошла череда банкротств. Сложилась парадоксальная ситуация - республиканцы, ярые сторонники монетаризма, открыли дорогу инфляции. Буш снизил также социальные расходы (предполагалось перевести их в сферу церковной и частной благотворительности) и расходы на охрану среды. В 2004 он с трудом, но теперь уже без махинаций, переизбрался на второй срок.

В 80е завершился процесс превращения политической борьбы в телевизионное шоу. По сути, итоги выборов в Америке, и не только в Америке, теперь зависят от того, как кандидат сумеет подать себя через СМИ. В меньшей мере это относится к выборам в конгресс и собрания штатов, хотя и там имидж кандидатов играет большую роль, чем политические взгляды. Недаром в центре политической борьбы конца 90х оказался ничтожный эпизод личной жизни Клинтона, который чуть не привел к его импичменту, хотя страшные политические провалы и самого Клинтона, и его предшественников и преемников не вызвали особого интереса.

В 2003 из 280 миллионов американцев 37 миллионов составляли иммигранты из Латинской Америки, в первую очередь из Мексики, 35 миллионов - негры, 12 миллионов - иммигранты из Азии. Эти три категории граждан Америки составляют особые анклавы, плохо совместимые с ядром общества. В наименьшей степени это относится к неграм, которые в общем интегрировались в американское общество. Негры благодаря негласным привилегиям составляют непропорционально большой процент политиков, шоуменов, адвокатов и очень скромный процент бизнесменов. В то же время порядка 30% черных американцев составляют устойчивое дно общества, а часть негритянского среднего класса (меньшая часть) поддерживает радикальные антисистемные движения. Значительно хуже интегрируются в американское общество азиаты и латиноамериканцы, особенно мексиканцы. Многие из них прибыли в США нелегально и заняты на относительно тяжелых и непрестижных работах. Постепенно мексиканцы становятся большинством в юго-западных штатах и даже вытесняют оттуда англоязычных американцев. Так изменил свой характер Лос-Анджелес, Майами стал городом кубинских иммигрантов.

В основе экономической политики всех американских правительств лежат принципы свободного рынка и минимизации госсобственности. Монетаристский подход с упором на борьбу с инфляцией реально соблюдался только при Клинтоне. При остальных президентах он играл роль обязательного неисполнимого лозунга. Сравнительно низкий уровень инфляции, благоприятные для бизнеса условия, поддержка реального сектора, политика принуждения в отношении стран-должников способствовали притоку в Америку долгосрочных инвестиций и оттоку спекулятивного капитала за рубеж (затем он возвращается в Америку с процентами). Существенную роль играет антимонопольное законодательство, направленное, в отличие от российской практики, на защиту потребителя. Крупные корпорации (по американской статистике - свыше 500 занятых) преобладают, выпускают 55-60% товаров и услуг, но ни одна из них, за исключением корпорации Гейтса, не в состоянии диктовать уровень цен и вообще ситуацию на рынке. Подоходный налог составляет от 10 до 33% по прогрессивной шкале. Слабыми сторонами американской экономики являются необеспеченный характер эмиссии доллара, отсутствие гарантий против перегрева экономики и, особенно, ориентация на кредит, потребление и производство в долг, то есть типичные черты свободного рынка. Эти факторы и привели в 2008 к сильнейшему за последние 75 лет экономическому кризису.

Общий рост американской экономики в благополучные 90е составлял 3-4% в год. 78% ВВП создается в США в сфере услуг, в ней занято 75% работающих. Около 20% американцев работают по большей части у себя дома через Интернет. По числу пользователей Интернета и по степени компьютеризации общества вообще Америка уверенно лидирует среди всех стран мира. В последние 20 лет самыми быстрыми темпами росли объемы услуг в финансовой сфере, информатике и связи, здравоохранении, сфере рекламы и юриспруденции. В этих сферах сейчас действует около половины самых доходных фирм.

Среди отраслей промышленности выделяются прежде всего электроника, химия, биотехнология, авто- и авиапромышленность, приборостроение, фармацевтика, военные отрасли. Добыча сырья была отчасти заморожена, чтобы сохранить природные ресурсы. США в 2000-2002 производили почти 30% мировой промышленной продукции, затем их доля снова стала снижаться. Новым явлением стала ориентация многих фирм на экспорт. В 1970 США экспортировали только 10% продукции, в 2002 - почти 30%. В то же время торговый баланс Америки оставался дефицитным и перекрывался за счет импорта капиталов. Особенно ухудшилось положение американской промышленности после вступления Китая в ВТО и снятия большинства ограничений на импорт китайских товаров. США вопреки правилам ВТО ввели новые защитные пошлины для своих производителей тканей, стали, автомобилей и многих других видов продукции. Высокотехнологичные отрасли пока могут сами защитить себя. По экспорту продукции сельского хозяйства США уверенно лидируют, но в развитых странах их продукцию покупают неохотно из-за высокой доли генномодифицированных продуктов. В этой сфере власти США также прибегают к давлению на партнеров, на этот раз для поддержки своих экспортеров.

Несмотря на свободу предпринимательства, доля людей наемного труда составляет в Америке порядка 90%. Начиная с Клинтона, в США окончательно возобладала уже утвердившаяся в Европе производственная демократия, участие рабочих и служащих в советах предприятий. 2/3 американцев на рубеже тысячелетий жило в своих коттеджах, 2/3 школьников продолжали учебу в вузах. Число миллионеров в США приблизилось к восьми миллионам, то есть почти 80% от количества долларовых миллионеров на Земле. Всего в стране 17 миллионов предпринимателей, то есть около 12% работающего населения, но для некоторых бизнесменов бизнес - только побочное занятие. На другом полюсе - около 10 миллионов профессиональных безработных и бомжей. За 20 лет в Америке появилось 20 миллионов новых рабочих мест, в основном в сфере услуг. В целом социальные контрасты в Америке остаются несколько сильнее, чем в Западной Европе, но несопоставимы с российскими, индийскими или бразильскими.

В отношении социальных выплат продолжались традиционные колебания. Республиканцы старались их частично урезать, демократы - увеличить. Самые бурные дискуссии шли вокруг системы общедоступного медицинского страхования - уж больно большие здесь крутятся деньги. Однако эти колебания в политике принципиально не меняли уровня социальной защищенности американцев. Самая финансовоемкая часть социальных выплат, пенсии по старости, составляют в Америке около 90% зарплаты, и при этом на них расходуется только 7% ВВП. Во многом это обусловлено сравнительно молодой возрастной структурой американского общества, превышением рождаемости над смертностью, иммиграцией молодых трудоспособных людей, причем американцы стараются пускать к себе людей с востребованной специальностью и хорошим здоровьем.

Начиная с 80х, Америку охватило стремление к здоровому образу жизни. Большинство американцев бросили курить, стараются сбросить вес, заниматься спортом, без конца консультируются у врачей и психоаналитиков. Система здравоохранения США, очень дорогая, в то же время является одной из самых эффективных. Заметным явлением стало повышение образовательного уровня при сохранении узкоспециализированного прикладного образования. Специалистов широкого профиля Америка предпочитает привлекать из стран с другими традициями образования - из России, Китая, Кореи, Японии, Индии, из Европы. Финансирование образования и науки идет наполовину за счет средств бизнеса, что и определяет прикладной характер учебы и исследований. Начиная с середины 90х можно отметить снижение уровня организованной и уличной преступности. Однако в условиях почти поголовного вооружения граждан американские спецслужбы оказались бессильны перед бессмысленными убийствами со стороны спятивших людей. Самым страшным терактом до 2001 был устроенный маньяком-одиночкой взрыв административного здания в Оклахоме в 1995, когда погибло 200 человек. Американцы продолжают казнить убийц, несмотря на протесты европейцев и своих правозащитников.

Либеральная идея в Америке, как и в Европе, сосредоточилась не только на демократии и свободном рынке, но и на идеях бытовой и сексуальной свободы. Политкорректность здесь редко доходит до уголовных преследований за нелиберальные высказывания, но конформистское американское общество применяет более эффективный метод всеобщего бойкота. Следует признать, что политкорректность способствовала сплочению расово разнородного американского суперэтноса и смягчению противоречий в обществе. Феминизм доходит в Америке до утрированных форм даже по сравнению с Европой. В то же время такие идеи либералов как поощрение гомосексуализма, однополые браки, эвтаназия, запрет на публичные богослужения прошли только в отдельных штатах. Правда, число этих штатов растет.

Америка в целом остается очень религиозной страной. 70-80% американцев ходят по воскресеньям в церковь, почти все граждане искренне верят в Бога. По сути, между либералами и консерваторами сложился консенсус - либералы избегают нападок на церковь, а консервативная Америка приняла идеи политкорректности, расового и полового равенства, свободы личной жизни человека. Очень сильное влияние на идеологию и даже быт Америки оказывает иудаизм, хотя евреи составляют только 2% населения, и почти половина их сосредоточена в Нью-Йорке. Почти столько же в Америке черных мусульман, которые превратились теперь в главное антисистемное движение. Лидер черных мусульман Фарра-хан на пике своей популярности в 1995 организовал миллионный мирный марш на Вашингтон.

Американская цивилизация имеет ряд уязвимых мест. Во-первых, это культ личного успеха, нерегулируемого рынка, личной свободы. Как и любые культы, кроме культа Бога, он делает общество слепым и может завести его в тупик. Во-вторых, американцы при всем своем патриотизме очень не любят жертвовать чем-либо для своей страны, пока не окажутся на грани пропасти. В-третьих, это само положение мирового гегемона. Гегемон всегда вызывает общее раздражение и рано или поздно оказывается в изоляции, а бороться со всем миром Америка с ее 4-5% населения Земли просто не в состоянии. Однако свои позиции Америка будет удерживать еще долго. На фоне распадающейся европейской цивилизации она выглядит обществом, сохранившим свои цивилизационные особенности. Американцы сумели создать процветающую экономику (причем, в основном, своим трудом), обеспечить достойный уровень жизни для подавляющего большинства сограждан, сохранить при этом свою, пусть невысокую, культуру, умеют ценить свою страну и в случае крайней необходимости защищать ее. Это противник, но противник, которого можно уважать и нельзя недооценивать. Вообще-то, конечно, американская гегемония всерьез угрожает безопасности России, но и полный уход Америки с мировой арены в результате краха (очень маловероятного) или самоизоляции (в принципе возможной) нам тоже не очень нужен. Кому тогда придется бороться с исламским экстремизмом? Защищать Европу от угрозы с Юга? Выступать противовесом Китаю после превращения его в сверхдержаву? Опять все нам? Не выдержим.

15.12. Австралия и Канада.

Австралия, Новая Зеландия и Канада остаются формально доминионами Великобритании, хотя больше ориентируются на США. В Австралии либералы и лейбористы чередуются более или менее равномерно, в Новой Зеландии преобладают лейбористы. Здесь утвердился неокапитализм в том, что относится к методам управления экономикой, при активном вмешательстве государства в социальную жизнь. Социальная дифференциация в этих двух странах невелика, во всех классах принято демонстрировать простоту быта и близость к природе. Переход к постиндустриальному обществу не завершился, но, видимо, является делом ближайших лет. Сельское хозяйство, недавняя основа экономики всех трех доминионов, теперь дает им только 3% дохода, хотя они остаются крупными экспортерами зерна, мяса, шерсти и другой сельхозпродукции.

Канада в 1994 вступила в экономическое объединение НАФТА с США и Мексикой, что еще сильнее привязало ее экономику к американской. На выборах 1984 полную победу одержали консерваторы во главе с Малруни. С этого времени произошел поворот Канады к неокапитализму, хотя отдельные шаги в этом направлении предпринимало уже правительство Трюдо. До 1993 у власти стояло правительство Малруни, в 1993-2006 - либералы во главе с Кретьеном, затем снова консерваторы. Возмущающим фактором канадской политической жизни были сепаратистские настроения в провинциях, особенно во франкоязычном Квебеке. Самый серьезный кризис имел место в 1995, когда свыше 49% жителей Квебека высказались на референдуме за отделение от Канады.

Неокапиталистические реформы в Канаде свелись прежде всего к сокращению бюджетных расходов и частичной распродаже госсектора (всего продали 26 компаний). В то же время в руках государства остался крупный кусок собственности, и оно сохранило за собой ответственность за многие статьи расходов, в том числе за развитие Канадского Севера. Социальные расходы также остались на высоком для современного мира уровне, здравоохранение и образование финансируются, в основном, за счет государства. В итоге уровень жизни в Канаде почти не уступает американскому при меньшей дифференциации доходов. На рубеже тысячелетий Канада превратилась в постиндустриальное общество (73% ВВП в сфере услуг при 3% в сельском хозяйстве и 24% в промышленности). Проблемами остаются привязанность к американскому рынку (что и сказалось с началом кризиса 2008) и постепенное обезлюдение провинции, и прежде почти необитаемой.

В цивилизационном отношении Канада и Австралия ближе к Америке, чем к Европе, причем это сближение усиливается на протяжении всего последнего столетия. В Австралии существенным фактором этого стало ослабление запретов на иммиграцию из Азии. Не берусь судить, насколько современные процессы глобализации разрушили основы местной традиции.

15.13. Европейский Союз.

В последние годы XX в. процесс объединения Европы пошел ускоренными темпами. В 1994 в Европейское сообщество вступили Швеция, Австрия и Финляндия, в 2004 - Польша, Венгрия, Чехия, Словакия, Литва, Словения, Латвия, Эстония, Кипр и Мальта, в 2007 - Румыния и Болгария. Вне ЕС из протестантских и католических стран Европы остались только Швейцария, Норвегия, Хорватия, Исландия и микрогосударства. По экономической мощи Евросоюз сравнялся с США, превзошел их по числу жителей (500 миллионов в настоящий момент), но в политическом отношении не может с ними конкурировать из-за военной слабости и отсутствия единой внешней политики.

Решающим шагом в сплочении Европы стал Маастрихтский договор 1992. ЕЭС получило официальное название Европейского Союза. Столицей его стал Брюссель. Законы ЕС получили верховенство над национальным законодательством государств-участников. Маастрихтский договор перераспределил полномочия от совета глав правительств ЕС, где решения принимаются единогласно, к Европейскому парламенту и Комиссии Сообщества (совету министров). Договор обязал страны ЕС унифицировать основы законодательства по финансовым, торговым, социальным, налоговым, транспортным и другим вопросам. Снимались последние ограничения на передвижение людей, товаров и капиталов в рамках Евросоюза. Вступали в силу Шенгенские соглашения 1985 о создании единой визовой системы. К 1998 почти все государства Евросоюза, кроме Британии и Ирландии, перешли на единую визу, а позже к Шенгенской зоне присоединились Швейцария, Норвегия и Исландия.

Амстердамский договор 1997 ввел в Европе единое гражданство в дополнение к национальному и создал основы общей полиции. В 2001 был подписан новый договор в Ницце, который закрепил интеграционные процессы и практически ликвидировал право вето отдельных государств на решения ЕС. Самым важным в эти годы был вопрос о введении единой валюты. Страны, вступившие в единую валютную систему, передавали часть своего суверенитета в финансовой сфере в пользу европейского Центробанка, должны были ограничить дефицит бюджета 3% ВВП, государственный долг - 60% ВВП и выполнять ряд других условий. В 2002 большинство стран ЕС перешли на единую валюту евро. После первоначальных трудностей евро с 2003 показал устойчивый рост курса по отношению к доллару. Жесткие правила для участников зоны евро способствовали этому росту. Из старых членов ЕС свои валюты сохранили только Британия, Швеция и Дания. Новые члены за редким исключением не могли выполнить требования ЕС и остались при своих валютах. На данный момент процесс экономической интеграции Европы, по крайней мере ядра Евросоюза, представляется уже необратимым, отказ от евро в пользу национальных валют - для большинства стран нереальным. Повернуть этот процесс вспять может только глобальная катастрофа.

С быстрым ростом числа членов ЕС проявилось противоречие между расширением союза и процессом интеграции. Новые члены ЕС с трудом подтягиваются до уровня старой Европы. Самым активным сторонником и расширения, и интеграции являлась Франция, однако, когда противоречие стало очевидным, французы стали выступать за замедление расширения ЕС. Британия отличается особым стремлением сохранить национальные суверенитеты, а Германия старается сочетать расширение ЕС (в новых странах-участниках преобладает немецкое влияние) и процессы интеграции. США давят на ЕС в духе поощрения территориального расширения, требуют приема в ЕС Турции, и при этом настороженно относятся к более тесной интеграции.

Параллельно расширению ЕС шел процесс расширения НАТО. В 1994-2002 в НАТО были приняты Польша, Чехия, Венгрия, Словакия, Румыния, Болгария, Словения, Литва, Латвия и Эстония. Прием в НАТО предшествовал приему в Евросоюз, при этом часть членов Евросоюза (Швеция, Австрия, Финляндия, Ирландия) остаются вне НАТО, а США Канада, Турция и Норвегия с Исландией остаются членами НАТО, но не Евросоюза. Кроме того, структуры ЕС пересекаются со структурами Совета Европы, ОБСЕ и других международных организаций.

Процесс интеграции Европы решили увенчать принятием единой конституции. Проект конституции вводил пост президента, избираемого советом глав правительств, и ликвидировал принцип обязательного представительства всех государств в Европейском правительстве. Однако на референдумах там, где они проводились, избиратели в большинстве случаев (в том числе во Франции) отвергли конституцию. Сказались неприязнь большинства европейцев к процессу разрушения национальных традиций, которым с удовольствием занимается европейская либеральная элита, недовольство ростом цен с переходом на евро, бесконтрольной иммиграцией из бедных стран в богатые и другими последствиями создания единой Европы. Тогда конституцию заменили идентичным ей Лиссабонским договором и передали его ратификацию в парламенты, чтобы проигнорировать мнение избирателей. Референдум по Лиссабонскому договору провела только Ирландия, отвергла его, но под давлением остальных членов ЕС все-таки ратифицировала. С 2009 Лиссабонский договор вступил в силу, был избран первый председатель ЕС. Межгосударственный союз окончательно превратился в конфедерацию.

Высшим органом Евросоюза считается однопалатный парламент, который формирует бюджет, утверждает министров и ратифицирует основные решения органов ЕС. Текущие вопросы решает правительство ЕС под названием Европейской комиссии. В то же время параллельно действуют советы в составе отраслевых министров стран-участниц ЕС. Их решения часто не совпадают с мнением Европейской комиссии, что влечет за собой длительные переговоры и согласования. В целом наднациональные органы постепенно отвоевывают позиции у национальных, а в самих органах ЕС растет значение международной бюрократии. Это не всегда укрепляет единство, так как некоторые решения наднациональных органов просто неприменимы в отдельных государствах или ведут к бессмысленному ухудшению ситуации. Действуют также несколько европейских судов - Европейский суд, суд аудиторов, суд по правам человека. В общем, до создания четкой структуры управления Евросоюзом еще далеко, а принудить государства-участники к выполнению неугодных им решений можно только путем давления на их правительства.

Первым председателем Еврокомиссии в 1985-1995 был французский социалист Делор, много сделавший для укрепления Евросоюза. Затем этот пост занимали люксембуржец Сантер, итальянец Проди и с 2004 португалец Баррозу. Европарламент избирается прямыми выборами на партийной основе. Депутаты объединяются в международные фракции, которые носят название европейских партий. Ведущую роль и в Европарламенте, и в Европейской комиссии играют либералы и примыкающие к ним социалисты. Правоконсервативные партии в большинстве своем скептически относятся к делу интеграции и расширения ЕС, их избиратели часто игнорируют европейские выборы, и, соответственно, их роль в европейской политике незначительна.

С середины 90х Франция и Германия стали создавать совместные воинские части как основу единой европейской армии. Большого развития этот процесс до сих пор не получил. С 1999-2000 достигнута координация действий полицейских и судебных органов. Дальше всего продвинулся процесс создания единой таможенной и пограничной службы. В целом же вопросы безопасности - самое слабое место Евросоюза. Этому способствует и рыхлость его структуры, и нежелание европейцев рисковать своей жизнью в военных и полицейских операциях, и, особенно, приоритет индивидуальных прав человека над интересами общественной безопасности - принцип, ставший уже абсолютом для жителей всех европейских стран.

Основой экономической политики ЕС признан свободный рынок при сохранении налоговых регуляторов. Европейские органы оказывают давление на страны ЕС на предмет снижения налогов на бизнес и унификации налоговой системы. Средний уровень налогообложения доходов в ЕС составляет 40%. Отступление от рыночных механизмов допускается в аграрной политике. Здесь отдельные государства и ЕС в целом проводят политику защиты своих фермеров через систему дотаций и запретительных пошлин. Вопрос о распределении общеевропейских аграрных дотаций всегда был одним из самых конфликтных в ЕС. Другой спор касается взносов в единый бюджет. Британия сумела по обоим вопросам добиться наиболее выгодных для себя решений, а самыми ущемленными оказались новые члены ЕС.

Интеграция Евросоюза и политика умеренного монетаризма способствовали стабильному развитию Европы. Темпы роста с момента объединения составляют около 3%, что немного, но больше, собственно, и не требуется. Прирост ВВП идет за счет сферы услуг. Основные экономические центры Европы находятся на линии Роттердам-Генуя, ставшей осью новой Европы. Здесь находятся обе столицы ЕС Брюссель и Страсбург, быстрорастущие Штутгарт, Франкфурт, Мангейм, Лион, Гренобль, Турин. Начали формироваться европейские научные центры. На базе французской космонавтики создана европейская. В 1990 открылся тоннель под Ла-Маншем. Промышленное производство по многим натуральным показателям сокращается. Трудоемкие и экологически вредные производства транснациональные корпорации переводят в Китай, Индию, Турцию и другие азиатские страны. С середины 2000х процесс сокращения европейской промышленности ускорился. Ее спасают только привычка европейцев к качественной и безопасной продукции, что дает возможность ограничивать импорт. Растет доля малых предприятий.

1990е стали временем активной унификации европейского законодательства. Унифицировались технические, экологические, медицинские нормы и стандарты, причем по максимально жестким образцам. Были согласованы юридические процедуры, законы о правах и обязанностях граждан. После 2000 началась ускоренная унификация трудового законодательства в духе умеренного монетаризма. Почти все страны Европы отказались от строгих ограничений рабочего дня (с условием добровольности переработок и повышенной оплаты сверхурочных), развернулась кампания за повышение пенсионного возраста. При этом европейские бюрократы должны считаться и с волей избирателей, и с позицией все еще сильных профсоюзов.

Образ жизни европейцев теперь мало отличается от американского. И здесь господствует культ удовольствия, реклама навязывает ненужные приобретения, стало престижным как можно чаще менять вещи, дома и друзей. Резко ухудшился уровень образования (из школ исчезают даже такие предметы, как математика). Серьезную жизнь большинство европейцев начинают после 30 лет, а до этого ищут пути самовыражения. Около трети пар не фиксируют браки, а фиксированные браки с вероятностью около 60% завершаются разводами. Однако есть и серьезное отличие от США - распад национальной традиции как таковой под давлением ультралиберализма. Либерализм в Европе не только официальная догма, как в США, он стал основой поведения европейцев. Он разрушает связи между людьми и делает общество предельно уязвимым перед любой угрозой, но он же сделал европейское общество предельно толерантным, гуманным, спокойным и при этом свободным.

Распад национальных традиций в Европе идет параллельно упадку религии. Рост атеизма коснулся прежде всего протестантских стран. В католических странах, кроме Франции и Чехии, верующие составляют большинство, но и здесь успехи атеизма очень заметны. После смерти папы Иоанна Павла II, связанного с правыми либералами, в СМИ развернулась массированная международная кампания по дискредитации католической церкви. Только в католических Польше и Португалии и православных Греции и Румынии 90% жителей сохранили христианскую веру и соблюдают церковные правила.

В культурной жизни господствует массовая культура (собственно, не культура, а способ не совсем уж бездумного отдыха). Часть интеллигенции пытается в противовес постмодерну возродить модернизм в форме неомодерна, без больших успехов. Надо сказать, что власти Европы прилагают максимум усилий для активизации культурной жизни - открывают новые музеи, устраивают международные театральные и музыкальные фестивали, пытаются как-то оживить художественную традицию.

С начала 90х нормальным явлением стало переселение европейцев за пределы национальных границ. Обычным делом стали смешанные браки. Европейский суперэтнос стал получать биологическую основу, и вероятность его распада на враждующие этносы представляется теперь крайне маловероятной, хотя, как показал пример СССР, не невозможной. Это тоже признак разрушения европейской цивилизации нового времени, которая была союзом национальных культур.

Число иммигрантов из других регионов составляет в разных районах Европы от 5 до 20%, в крупных городах - до 40% населения. Во многих городах большинство детей рождается сейчас в семьях иммигрантов. Вслед за легальной иммиграцией Европу захлестнула нелегальная. Власти не могут с ней справиться, применять силу не хотят, и по прошествии какого-то времени дают пришельцам легальный статус. К традиционным поставщикам иммигрантов - Африке, Ближнему Востоку, Южной Азии - прибавились Восточная Европа, Восточная Азия и Южная Америка. Однако иммиграция из этих регионов все же уступает по масштабам иммиграции из традиционных центров. Китай или Бразилия находятся слишком далеко, и добраться нелегально до Европы из этих стран непросто, а в отношении русских нормы политкорректности соблюдаются слабее, с ними поступают жестче, чем с неграми или арабами, и к тому же рождаемость в русских семьях тоже невелика. Можно говорить о колонизации Европы азиатами и африканцами, что при крайне низкой рождаемости в семьях коренных жителей (везде уровень рождаемости ниже уровня смертности) может в XXI в. изменить ее расовый облик. В экономическом плане Европе сегодня уже не обойтись без иммигрантов, которые исполняют непрестижные работы. Общественное мнение Европы, формируемое СМИ в духе политкорректности, осуждает любые формы неприязни к мигрантам. Сами же иммигранты лучше европейцев сохраняют свою культурную самобытность и не всегда даже знают язык новой родины. Политизированная их часть поддерживает исламских экстремистов.

Сильными сторонами ЕС представляются необратимый уровень экономической интеграции, экономическая мощь, высокий уровень жизни, сравнительно небольшая социальная дифференциация, отсутствие межнациональной вражды. Самыми слабыми сторонами являются рыхлость политической структуры, неспособность защитить себя, а также излишняя жесткость финансовой политики. Думаю, распад ЕС маловероятен, а если он все же произойдет, вряд ли это будет возвращение к прежде существовавшим национальным государствам. Исключением могут стать периферийные страны.

На данный момент (2010) представляется, что распад европейской цивилизации нового времени приобретает необратимый характер, хотя она, конечно, сохранится местами в качестве реликта. Европейцы все больше превращаются в представителей космополитической глобальной цивилизации. Европа, духовная родина глобальной цивилизации, стала ее первой жертвой. Можно связать это с утверждением постиндустриального способа производства, но в США и Японии он играет не меньшую роль, а краха местных культур там пока не наблюдается. Как бы ни относиться к новой глобальной цивилизации, для всего мира такой поворот событий может обойтись очень дорого. Даже поклонникам нынешней модели глобализации хорошо видны ее пороки, которые в лучшем случае вызовут сильнейшие кризисы развития, в худшем - крах нынешней модели с возвращением (скорее всего, временным) к миру противостоящих государств. В этом случае может наступить конец Европы, а ведь она остается и сегодня главным двигателем модернизации, родиной большинства научных открытий и культурных новшеств, да и жалко ее вообще-то.

15.14. Государства Евросоюза.

Из государств старой Европы богаче всего была политическая жизнь Италии. В 1993 с введением новой системы голосования формально началась история Второй республики. Главная наследница развалившейся компартии, Партия демократических левых сил (ПДЛС), перешла на правосоциалистические позиции. В 1992 свыше 10% голосов на выборах получила новая партия Лиги Севера во главе с Босси. Она выступила за отделение Северной Италии от Юга, который только тянет Север назад. В 1994 развалились обе ведущие правительственные партии, Христианско-демократическая и Социалистическая, а Итальянское социальное движение преобразовалось в Национальный альянс, который снял лозунги государственного регулирования. Таким образом, экс-фашисты вслед за экс-коммунистами приняли, в основном, ценности либерального общества. В том же году прошли парламентские выборы, на которых первое место заняла только что созданная партия Форте Италия, созданная медиамагнатом Берлускони. Миллиардер с разносторонними интересами, масон, человек очень энергичный, импульсивный, скандальный, неразборчивый в средствах наживы и политики, Берлускони выглядит как законченный образ итальянского буржуа.

Берлускони при поддержке Лиг Севера и Национального альянса сформировал правительство и приступил к реформам в духе радикального монетаризма. Проекты разрушения системы социальной защиты вызвали уже через полгода раскол коалиции, союзники покинули Берлускони, и в начале 1995 он вышел в отставку. В 1996 центристы-либералы создали партию Олива и получили относительное большинство на выборах 1996. До 2001 существовали коалиционные правительства Оливы, ПДЛС, Партии коммунистического возрождения и мелких центристских партий. В 2001 на выборах вновь победил блок Форте Италия и Национального альянса (Лиги Севера воздержались от участия в общеитальянских выборах, поддержав при этом правый блок). Берлускони стоял у власти до выборов 2006. На этих выборах снова победила леволиберальная оппозиция, и было сформировано правительство лидера Оливы Проди. Раскол в коалиции вызвал в 2008 его отставку и досрочные выборы. К этим выборам Италия пришла в рамках двухпартийной системы. Форте Италия объединилась с Национальным альянсом в правую партию Народ свободы, а Олива, ПДЛС и другие либеральные и полулевые партии создали Демократическую партию либерального образца. Из значительных независимых партий уцелели Лиги Севера и Партия коммунистического возрождения. На выборах победил блок Народа свободы и Лиг Севера, и Берлускони в третий раз сформировал правительство (кстати, никогда его партия не получала больше 28% голосов, остальное добирали союзники).

Разрушение политической системы Первой республики произошло в результате недовольства итальянцев ее нестабильностью, коррупцией, господством олигархии. Однако во Второй республике все эти пороки господствуют в еще более явном виде. Обе коалиции, праволиберальная и леволиберальная, проводят политику в духе монетаризма, приватизации государственной собственности и постепенного сокращения социальных гарантий, как и рекомендуют общеевропейские органы в Брюсселе. Разногласия касаются методов демонтажа социального государства и конкретных статей бюджетных расходов, подлежащих сокращению. Второй пункт разногласий - вопрос о квотах для иммигрантов, но и здесь политика двух коалиций различается скорее в акцентах. Третий пункт разногласий - поддержка американских военных акций за рубежом (Берлускони поддерживает их более активно, чем Проди). Наконец, страсти кипят вокруг личности Берлускони, который не стесняется нарушать законы ради личной наживы. Самая важная реформа, предложенная Берлускони и Босси, проект превращения Италии в федеративную республику, была отвергнута в ходе референдума 2006.

Из крупных государств Евросоюза Италия сохранила наибольшее своеобразие. Здесь всерьез идет политическая борьба (хотя с мнением избирателей считаются только в день выборов), сохранились сильные профсоюзы, часто происходят забастовки. Сохраняются сильные этнические различия между Севером и Югом. К этому добавляется особая острота вопроса об иммиграции - Италия первой принимает на себя поток нелегальных мигрантов из исламского мира. В быту итальянцы сохранили больше традиций, чем любой другой крупный народ Европы (кроме поляков). Для итальянской экономики период Второй республики с ее хаотичными реформами и нестабильностью стал тяжелым временем, она пришла к нулевому росту.

В Англии железная леди Тэтчер в 1990 проиграла внутрипартийные выборы своему сподвижнику Мейджору. Его правительство оставалось у власти до 1997. Мейджор изменил стиль правления Тэтчер, подчеркивал свое уважение к рядовым англичанам, смягчил социальную политику тэтчеризма, уделял больше внимания производственному сектору. Все это было попыткой, и довольно успешной, придать неокапитализму человеческое лицо. Во внешней политике Мейджор сближался с другими ведущими странами ЕС и перестал торпедировать их инициативы. Он выиграл выборы 1992, но проиграл лейбористам в 1997. Лейбористская партия во главе с Тони Блэром получила 2/3 мест в парламенте. Началось самое долгое в истории Англии правление Лейбористской партии.

Блэр еще до победы 1997 очистил партию от левых социалистов и покончил с влиянием профсоюзов. Лейбористская партия превратилась, по существу, в разновидность либеральной. Блэр продолжил приватизацию, содействовал перестройке экономики в постиндустриальном духе, постепенно сокращал социальные расходы. Самой важной политической реформой стало упразднение пожизненного пэрства (1999). Согласно этой реформе палата пэров будет пополняться за счет лиц, избранных на косвенных выборах или назначенных пожизненно за особые заслуги перед обществом. В 1994, еще при Мейджоре, была расширена автономия Шотландии и Уэльса, а правительство Блэра дополнительно расширило автономию и закрепило ее референдумом 1997. Стормонтский договор 1998 восстановил автономию Ольстера как части Великобритании. В 2007 Блэр передал полномочия премьера своему ближайшему сподвижнику Брауну. После выборов 2010 было сформировано первое после 1945 коалиционное правительство консерваторов и либеральных демократов. Во внешней политике все английские правительства следовали за Вашингтоном и поддерживали американские начинания.

Британия упорнее всех европейских стран отстаивала перед органами ЕС свою особость. Так она сохранила свою валюту, свой визовый режим, отвергла многие основополагающие европейские законы, особенно в социальной области. При этом она не смогла сохранить традиционный образ жизни и сильно американизировалась. Английский капитализм со времен Тэтчер приобрел более жесткий характер, чем на континенте. Роль Британии в мировой экономике снижалась и при Тэтчер, и при Мейджоре, и при Блэре. Из промышленной и торговой державы Британия к началу XXI в. превратилась в страну финансовых и развлекательных компаний, предприятий связи и информатики, небольших автоматизированных производств. Уровень жизни остается на уровне среднеевропейского при довольно большом разбросе доходов между гражданами. На хорошем уровне сохраняются системы образования, здравоохранения, поддержки семей с детьми.

Во Франции президента Миттерана в 1995 сменил лидер праволиберальной партии ОПР Жак Ширак. Он оставался президентом до 2007, когда его сменил товарищ по партии Саркози. Правительства попеременно, обычно через четыре года, формируют праволиберальные и леволиберальные коалиции. Таким образом, и во Франции стало складываться подобие двухпартийной системы при минимальных различиях между главными партиями. Роль второй партии досталась социалистам, которые постепенно отказались от собственно социалистических лозунгов. Политика обеих коалиций идет в духе умеренного монетаризма. Коммунистическая партия к началу 90х практически развалилась (лучше уцелели мелкие левые партии троцкистского и анархистского направления). Роль главной антисистемной оппозиции перешла к Национальному фронту Ле Пена, сделавшему главную ставку на борьбу с иммиграцией. На выборах 2002 Ле Пен составил серьезную оппозицию Шираку, оттеснил на второй план социалистов, но затем соединенными усилиями всех системных партий, общественных организаций, СМИ, бизнеса, его удалось задвинуть на задний план политической жизни.

Все французские политики, даже проамерикански настроенный Саркози, стараются дистанцироваться от действий США и поддерживать тесный союз с Германией. К этому союзу пытается периодически примкнуть и Россия, но европейские политики всех наций и большинство их избирателей относятся к России негативно, так что прочного союза здесь быть не может. В то же время либеральные принципы и экономическая необходимость заставляют привлекать во Францию иностранных рабочих. Этого курса придерживается даже Саркози, построивший предвыборную кампанию на лозунге ограничения иммиграции. В итоге французы уже боятся заходить в некоторые кварталы собственных городов, растет преступность, периодически происходят теракты и захваты заложников. Начало массовым бунтам молодых мигрантов в Европе положили восстания негритянской и индийской молодежи во всех крупных городах Англии в 1981. К концу 80х они стали обычным явлением для Англии и перекинулись во Францию. Пик расовых бунтов во Франции пришелся на 2007, сразу же после победы Саркози на выборах.

Как и везде, монетаристские реформы привели во Франции к снижению темпов роста с переводом капиталов из производственного сектора в сферу услуг. Тем не менее, Франция сумела сохранить часть промышленных мощностей, сельское хозяйство и систему фундаментальной науки. Сохранился высокий уровень расходов на образование и медицину, хотя качество образования быстро снижается. Во Франции, Италии и Польше сохранились остатки классового самосознания, здесь частым явлением остаются забастовки. Во Франции это привело к сохранению почти всех социальных гарантий, которые остаются довольно тяжелым бременем для бюджета.

Для Германии после воссоединения главной проблемой стала модернизация восточных земель. В частности, в восточных землях был модернизирован по западным стандартам почти весь жилищный и дорожный фонд. Эта модернизация с ликвидацией старых промышленных предприятий Востока потребовала огромных вложений, вызвала массовую безработицу в восточных землях и недостаток инвестиций в западных. Социальные проблемы в Германии остаются значительнее, чем в других ведущих странах Европы. В то же время Германия сохранила мощную многоотраслевую промышленность, которая создает свыше 30% ВВП (в среднем по Европе - около 20%). Сказались огромный запас прочности, накопленный германской экономикой, высокая техническая грамотность немцев, традиции добросовестного интенсивного труда, проникновение немцев на рынки Центральной Европы и России. Германия и Франция составили политическое и экономическое ядро единой Европы.

Правительство Коля стояло у власти до 1998. В Социал-демократической партии в эти годы усилилось и затем потерпело поражение движение харизматического лидера Лафонтена, выступившего против потребительских ценностей, иммиграции, культа свободы ради свободы. После разгрома Лафонтена СДПГ окончательно перешла на позиции неокапитализма. После выборов 1998 было сформировано правительство Шредера в составе социал-демократов и зеленых - зеленые тоже превращались в системную партию. Это был единственный в истории ФРГ случай полной смены правительства по итогам выборов. В 2005 ХДС и СДПГ составили широкую коалицию во главе с лидером ХДС Ангелой Меркель, в 2008 социал-демократов в этой коалиции сменили либералы. На роль третьей силы выдвигается Левая партия, созданная функционерами бывшей СЕПГ и левыми социал-демократами. Меркель несколько выделяется на фоне политиков современной Европы - она старается сдерживать сокращение социальных расходов, инициировала введение экологического налога, осторожно отстаивает христианские ценности.

В Испании у власти в 1982-1996 стояло социалистическое правительство Гонсалеса, в 1996-2004 - правительство правоцентристской Народной партии во главе с Аснаром, в 2004 вернулись к власти социалисты с Родригесом Сапатерро. Основные разногласия касаются темпов сокращения социальных расходов, процесса внедрения новых свобод, как свобода однополых браков, эвтаназии и пр., борьбы с религиозным образованием, а также мер по борьбе с баскским сепаратизмом. Баскские сепаратисты в Испании, как и Ирландская республиканская армия в Британии, по-прежнему прибегают к актам массового террора. 11 марта 2004 исламские экстремисты совершили самый страшный теракт в истории Европы - взорвали бомбы на вокзалах Мадрида, погибло свыше 200 человек.

Нет смысла излагать политическую историю малых государств старой Европы. Самый большой интерес за пределами национальных границ вызвали этнические конфликты в Бельгии между фламандцами и валлонами. В последние годы часть фламандских партий всерьез ставит вопрос о разделе Бельгии на два государства в составе ЕС. Шумную кампанию вызвала победа австрийских либерал-националистов во главе с Хайдером на выборах 1999. Хотя Хайдер и в мыслях не покушался на либеральные ценности, его правительству объявили европейский бойкот и угрожали исключением Австрии из ЕС, пока конфликт не угас естественным путем. Как бы ни относиться к партии Хайдера, этот конфликт показал границы европейской демократии, которая признает победу только проверенных политиков. Интересны также события в Швеции, где социал-демократы отстояли свою модель социального государства, включая даже коллективное владение рабочими коллективами частью акций предприятия.

С 70х Европа вступила в эпоху, которую идеологи либерализма назвали постисторией, эпоху без войн, переворотов, восстаний, эпоху правления на основе консенсуса ведущих партий. Другое дело, является ли это действительно последней эпохой в истории Европы, или только временной передышкой. Все ведущие партии современной Европы действуют в рамках неокапитализма, в основном в его умеренной интерпретации. Выборы не превратились в шоу, как в США, но предвыборные дискуссии ограничиваются второстепенными вопросами, а после выборов партии сближают свою позицию с заранее согласованной средней линией. Избиратели в принципе могут взбунтоваться, но избирателям это тоже не нужно. Такая система, отвечающая характеру постисторической эпохи, выдвигает и соответствующих политиков. Даже самые крупные фигуры современной Европы - активный реформатор Блэр, осторожная и порядочная Меркель, пробивной Берлускони, жесткий Саркози - люди очень заурядные, еще более заурядные, чем политики-адвокаты XIX века. В спокойную эпоху такие правители являются благом и для подданных, и для соседних народов. Проблема в том, что европейские правители, как и американские, занимаются только текущими вопросами, не пытаясь просчитать варианты будущего, а если и пытаются, то это никак не сказывается на их деятельности.

15.15. Неокапитализм в Японии.

Япония повернула к неокапитализму после выборов 1980. Социальные функции государства были в Японии очень слабыми, и главной преградой на пути неокапитализма были традиции японского предпринимательства. Японские реформаторы 80х-90х видели свою задачу в распродаже госсектора, сокращении административных расходов, ликвидации патриархальных традиций в фирмах (включая пожизненную занятость), реструктуризации экономики с усилением непроизводственных секторов. Главной целью стало сокращение бюджетного дефицита и повышение курса иены. Во многом такой курс был принят под давлением американского союзника. При этом основы механизма государственного регулирования экономики остались в неприкосновенности, высшая ставка подоходного налога осталась на уровне 70%, безработицу сдерживали путем общественных работ.

Главную часть программы правых реформаторов выполнили правительства Судзуки (1980-1982) и Накасонэ (1982-1987). Самыми болезненными мерами стали резкое сокращение субсидий сельским хозяевам, главной социальной опоре Либерально-Демократической партии, и приватизация убыточных железных дорог. Экономические реформы либералов вызвали массовые акции протеста со стороны профсоюзов. Они достигли своего пика в 1983-1985, но Накасонэ не обращал на протесты внимания. Улучшение экономической ситуации в середине 80х позволило ему одержать крупную победу на выборах 1986. В 1989 умер старый тэнно Хирохито, воспитанный еще как живой бог. Его наследник Акихито стал уже демократическим монархом европейского типа. Во внешней политике предполагалось отказаться от навязанного Японии пацифизма и создать сильную армию, но так, чтобы не бросать вызов Соединенным Штатам. Япония резко увеличила военные расходы, в 1991 послала свои войска в Персидский залив, активизировала кампанию за возвращение части Курильских островов.

В последнее двадцатилетие XX в. экономические механизмы Японии существенно изменились. Причиной этому была не только деятельность реформаторов, но и в первую очередь объективный фактор - японская экономика достигла пределов своего развития на путях внешней экспансии, продажи дешевых качественных товаров за счет сверхэксплуатации работников. Под воздействием внешних и внутренних факторов японская экономика перестраивалась на удовлетворение внутреннего спроса, на преимущественное развитие непроизводственной сферы, на развитие собственной научно-технической базы. По затратам на науку Япония к 2000 вышла на второе место в мире, хотя место японцев в фундаментальной науке осталось очень скромным. Переориентация экономики на внутренний рынок была немыслима без существенного повышения зарплаты. Зарплаты в Японии в последние 30 лет растут очень быстро и практически достигли европейского уровня. Это, в свою очередь, вызвало спад забастовочного движения. В самих фирмам система пожизненного найма и другие патриархальные традиции к концу XX в. стали сдавать позиции в пользу американского принципа конкуренции работников, но далеко не исчезли.

Рост зарплаты позволил японцам лучше питаться, покупать разнообразную бытовую технику, вызвал бум жилищного строительства. Японские рабочие и служащие стали проводить отпуска в Европе. При этом сохранялся негласный бойкот импортных товаров. Японские служащие, формально обладая всеми правами европейских, в то же время вкладывают часть своих доходов в фирму, перерабатывают рабочие часы, не используют часть отпуска. Все это считается делом добровольным, но нонконформист не имеет шансов на карьеру. Компенсацией за это служат гарантии от увольнений, гарантированный рост зарплаты и другие пережитки системы пожизненного найма.

Темпы роста японской экономики упали до 5% после кризиса 1974 и больше уже не поднимались до прежних отметок. Неокапиталистические реформы, рост курса иены (во многом продиктованный американцами), переориентация на внутренний рынок не способствовали ускорению развития. После 1990 японская экономика вошла в состояние длительной стагнации. В 1991, после развала СССР, Япония оказалась на втором месте в мире по объемам ВВП и промышленного производства, позже уступила его Китаю. Для 1990х-2000х характерна перестройка японской экономики на постиндустриальной основе. По степени компьютеризации общества Япония практически не уступает США. Япония может считаться постиндустриальной страной, сохранившей мощный индустриальный сектор (27% ВВП). Япония занимает первое место по производству высокотехнологической продукции - бытовой электроники, станков-автоматов, роботов, кораблей, второе место по производству стали, автомобилей, химической продукции. Сильной стороной японской экономики является отсутствие внешнего долга.

Позиции Либерально-демократической партии после 1990 оказались серьезно ослаблены. Социалистическая партия к началу XXI в. превратилась из второй по значению партии в третьестепенную организацию. Вообще, все левые партии Японии после гибели СССР либо развалились, либо потеряли большинство сторонников. Зато в начале 90х появилось несколько новых центристских партий, частью отколовшихся от ЛДП, частью образованных молодыми политиками, не допущенными в круг правящей олигархии. В 1998 они объединились в Демократическую партию, ставшую главным соперником либерал-демократов. Принципиальных расхождений между либерал-демократами и демократами не наблюдается, демократы даже более активно отстаивают меры в духе неокапитализма.

После выборов 1993 либерал-демократы впервые с 1948 вынуждены были уступить власть малым соперникам. Три года Японией правили неустойчивые коалиционные правительства Народной партии, социалистов и партий Комэйто и Синсэйто. В 1996 либерал-демократы взяли реванш на выборах, а Социалистическая партия с этого времени отошла на третий план. Из премьер-министров этого времени выделяются Хасимото (1996-1998) и Коидзуми (2001-2006). Коидзуми обеспечил своей партии триумфальную победу на выборах 2006, после чего ушел в отставку. На выборах 2009 демократы получили почти Ў мест в нижней палате. Судя по всему, ныне существующее демократическое правительство неспособно выполнить свои предвыборные обещания и быстро теряет популярность, не успев сделать ничего фундаментального.

В целом роль Японии в мировой экономике и политике на протяжении последних 30 лет скорее снижалась. Сыграли роль советы американских партнеров, ускоренное развитие восточноазиатских соседей (в значительной мере их рост происходил за счет японских капиталовложений), невыгодная для страны политика укрепления иены, снижение конкурентоспособности японской продукции за счет роста зарплаты. Однако и без того Япония к 1980 исчерпала возможности для ускоренного роста, достигла естественного потолка своего влияния. Быстрый рост доходов изменил образ жизни японцев, их отношения на работе, в семье, на улицах. Изменения в образе жизни японцев на грани тысячелетий сопоставимы с эпохой Мэйдзи и эпохой Макартура. Однако это все же не привело к разрушению основ японской цивилизации, к победе глобальных ценностей, как в Европе. Япония остается страной со своеобразной культурой, с низким уровнем преступности, с лучшей в мире системой образования, с самым продуманным подходом к экологическим проблемам, страной-лидером в создании безотходных технологий. Еще раз хочу сказать, что бессмысленно и вредно копировать конкретные решения японцев, но можно восхититься их умением сочетать в нужных пропорциях модернизацию и традицию, умением, которое они демонстрируют уже полторы тысячи лет.

15.16. Южная Корея.

В Южной Корее рост новых общественных слоев, рожденных стремительным экономическим рывком, заставлял власти считаться с ними, а эти слои, как и повсюду, выступали за демократию. В 1985, в условиях общего усиления либеральных тенденций в мире, в городах возобновились массовые антиправительственные демонстрации. В 1987 генерал Чон Ду Хван сдал власть своему сподвижнику Ро Дэ У, который прекратил репрессии и обеспечил свободу деятельности оппозиции. В 1993 Ро Дэ У проиграл свободные выборы лидеру оппозиции и позже вместе с Чон Ду Хваном попал под суд за нарушения прав человека. В дальнейшем на каждых последующих президентских выборах побеждал более либеральный кандидат вплоть до 2007, когда власть вернулась к правившей до 1993 группировке. Все правительства 1990х-2000х говорили о свободном рынке и приняли ряд мер в пользу поощрения малого бизнеса, либерализации импорта, приватизации банков, сокращения государственных расходов. Однако основой экономики остаются крупные замкнутые концерны-чэболи, и сохраняются сильные рычаги государственного регулирования. Рабочие после бурных события конца 80х получили значительное повышение зарплаты и сокращение рабочего дня с 56 до 48 часов.

Темпы экономического роста Южной Кореи сократились до 6% в год, экспортная ориентация стала уступать место ориентации на внутренний рынок. При 50 миллионах населения Южная Корея по объему ВВП занимает четырнадцатое место в мире и четвертое в Азии после Китая, Японии и Индии. Несмотря на быстрый рост сферы услуг, Корея остается преимущественно индустриальной страной (второе место в мире по производству судов, третье по производству телевизоров, пятое по производству автомобилей). Уровень жизни за последнюю четверть века заметно вырос (примерно до половины японского). При этом наблюдатели отмечают застой в культурной жизни, примитивный характер развлечений, упадок традиционных религий и необычайную на фоне любой другой страны приверженность многих корейцев компьютерным играм.

Обе Кореи попытались создать атомную бомбу, но на Юге в условиях гласности секрет вышел наружу, и работы пришлось прекратить, а на Севере бомбу все-таки довели или почти довели. Сам факт, что в Северной Корее сумели создать атомную бомбу (в небольшой нищей стране это невозможно по определению, нужен определенный порог свободных ресурсов), опровергает сказки либеральной прессы о массовом голоде в Северной Корее, хотя по уровню жизни она отстает от Южной на порядок, по объему производства - в 4-5 раз. После смерти в 1994 Ким Ир Сена власть в Северной Корее в соответствие с монархическим принципом перешла к его сыну Ким Чен Иру. И при Ким Ир Сене, и при Ким Чен Ире сохранялся ортодоксальный социализм с централизованным распределением всех жизненных благ.

15.17. Рыночный социализм в Китае.

С 1981 Дэн Сяопин стал первым человеком в руководстве Китая, хотя формально занимал только пост председателя Военного совета. В дальнейшем подобное распределение функций стало традицией. Китаем отныне правил коллектив партократов. При очередной ротации пост председателя республики доставался уважаемому старцу, посты генерального секретаря ЦК и премьер-министра - энергичным руководителям из первого ряда партийных олигархов в возрасте 50-60 лет, а прежний генсек переходил на пост председателя Военного совета или главного партийного советника, наблюдая оттуда за происходящим и вмешиваясь по мере необходимости. В руководстве 80х премьер-министр Чжао Цзыян и, особенно, генсек Ху Яобан выступали за ускорение рыночных реформ и введение элементов демократии. Дэн Сяопин и главный автор экономических реформ Чэнь Юй считали это угрозой стабильности Китая. Отход от социализма, по их мнению, был чреват новой революцией, развалом Китая и его подчинением Западу.

В целом режим партократов-реформаторов по меркам Китая отличался гуманностью и даже либерализмом. Прекратились массовые казни, появились зачатки интеллектуальных свобод, исчез повседневный контроль за поведением подданных. Люди с современным образованием получили надежду на демократизацию. В 1986-1987 в городах долины Янцзы происходили студенческие волнения под лозунгом демократии. Это стоило поста Ху Яобану, поддержавшему студентов. На его пост переместили Чжао Цзыяна, а премьером сделали сторонника жесткой линии Ли Пена. 17 апреля 1989 начались массовые студенческие волнения в Пекине. Студенты заняли центральную площадь Тяньаньмэнь и потребовали политических свобод и проведения выборов. Студентам выразили сочувствие некоторые высшие чиновники, в том числе столичные генералы и сам Чжао Цзыян. Вряд ли восстание 1989 могло бы победить - очень уж малая часть китайцев проявляла интерес к лозунгу демократии. Решающей могла стать поддержка со стороны части партократии по советскому образцу, но именно советский опыт заставил китайских правителей действовать со всей жесткостью. Ли Пен при поддержке Дэн Сяопина перебросил в Пекин войска из Маньчжурии и в ночь с 3 на 4 июня разгромил студенческий лагерь. Погибло не менее 300 студентов, потери были и среди солдат. Чжао Цзыян и другие сторонники либерализации были смещены с постов.

После 1989 Китаем правил триумвират - новый генсек Цзян Цзэминь, премьер Ли Пен и его зам Чжу Жунцзи, позже ставший премьером. Им оказывал поддержку престарелый Дэн Сяопин. После короткого периода притормаживания экономических реформ новое руководство снова настроилось на рыночные преобразования, уничтожая в зародыше все попытки поднять вопрос о демократии. Сколько-нибудь серьезных политических волнений Китай после 1989 не знал. В 2001-2003 произошло постепенное обновление высшего эшелона власти. Цзян занял пост умершего в 1997 Дэна, генсеком с 2002 стал сторонник той же линии Ху Цзиньтао, премьер-министром - Вэнь Цзябао.

В китайской экономической реформе поражает прагматизм, который и определил ее успех. Основой реформ стало постепенное развитие частного предпринимательства. На первом этапе речь шла о создании небольших предприятий в сфере местной промышленности и сферы услуг. Именно эти предприятия, частные и кооперативные, позволили резко увеличить объемы производства и заработать начальный капитал их владельцам. С 1997 ограничения для частных предпринимателей в промышленности были практически сняты. При этом государство и посредством налогов, и путем прямого нажима направляло капиталы именно в производственную сферу. Сразу после 2000 в Китае появились промышленники-миллионеры, затем миллиардеры. Поощряется вступление таких промышленников в Коммунистическую партию. С начала 90х в Китай хлынул иностранный капитал, привлеченный низкими налогами, минимальной зарплатой рабочих и политической стабильностью. К 2002 объем прямых иностранных капиталовложений в промышленность достиг 560 миллиардов долларов. В 2005 частный капитал был допущен в банковскую сферу и закрытые прежде для него отрасли тяжелой промышленности (кроме военной промышленности, металлургии и транспорта).

Массовой приватизации Китай не знал. Постепенно государственные предприятия переводятся на коммерческую основу, освобождаются от ограничений в хозяйственной деятельности. К концу 80х основная масса предприятий уже работала на коммерческой основе, но процесс этот еще не завершен. В начале 2000х прошло акционирование многих государственных предприятий, при том, что контрольный пакет акций оставался за государством. Процедуре банкротства были подвергнуты некоторые убыточные предприятия, не имеющие существенного значения для экономики. В целом доля государства в производственном секторе в последние годы снизилась до 20% благодаря тому, что темпы роста в частном секторе значительно выше. Это и неудивительно - в частный сектор входят прежде всего предприятия, ориентированные на насыщение китайского и зарубежного рынка, в государственный сектор - крупные заводы базовых отраслей, необходимые для успешного развития экономики, но при этом не дающие большой прибыли.

Темпы роста китайской экономики в 1980-2010 составляли от 8 до 15% в год, темпы роста промышленного производства - от 12 до 18%. Китайское руководство в духе дирижизма старается регулировать темпы роста, увеличивая или уменьшая объемы государственных вложений в экономику, причем чаще приходится сдерживать чрезмерный рост. Около 2003 (методики подсчета отличаются) Китай по объему ВВП вышел на второе место в мире, по экспорту и натуральным показателям промышленности выходит на первое место. Главными статьями китайского экспорта являются одежда, обувь, игрушки и несложные бытовые товары. По этим категориям Китай уже завоевал мировой рынок. С конца 90х начался массовый экспорт стали, автомобилей, простой электроники. Завоевать рынок помогает очень низкая себестоимость китайских изделий за счет низких налогов, экономии на зарплате, технике безопасности и экологических мероприятиях. Низкое качество китайской продукции имеет значение только для самых обеспеченных потребителей. В последнее десятилетие началось ускоренное развитие высокотехнологичных отраслей и производства программного обеспечения. В новых отраслях главную роль играют иностранные инвесторы, государство и крупнейшие китайские предприниматели, сделавшие деньги на простой продукции. Севернее Пекина создается аналог Кремниевой долины Калифорнии, на Среднем Янзцы построена крупнейшая в мире ГЭС "Три Ущелья", Китай имеет уже свыше 50 атомных электростанций, в 2007 в космос поднялся пилотируемый китайский космический корабль, и объявлено о подготовке экспедиции на Марс.

К середине 80х Китай достиг самообеспечения сельскохозяйственной продукцией. При этом земля так и осталась в собственности государства при возможности бессрочной ее аренды для нужд производства. Во внутренних провинциях село ориентируется на самообеспечение и насыщение рынков ближайших городов, во внешних быстро развивает производство на рынок. Соответственно, в приморских провинциях и на Юге средний доход значительно выше при сильной имущественной дифференциации. С начала 90х в деревне появилась зажиточная прослойка "мастеров урожая", которые используют машинную технику и современные технологии. Государство, официально разрешив с 2003 переселение из села в город, всеми силами старается сдержать этот процесс. Доля городского населения в Китае остается одной из самых низких в мире, порядка 20%. Избыточное сельское население с конца 70х стало поглощаться малыми предприятиями, возникающими в сельской местности. Эти предприятия, многие из них кооперативные, отличаются технической отсталостью и низким качеством продукции, но дают значительную часть китайского экспорта и большую часть продукции на местный рынок.

Формально Коммунистическая партия остается привержена марксизму-ленинизму в интерпретации Мао Цзэдуна, фактически с начала 80х перешла на чисто прагматические позиции. Государство сознательно отдает приоритет решению производственных проблем над социальными. Малообеспеченные семьи получают от государства только самый минимальный гарантированный доход, бесплатное образование и медицинскую помощь. Система пенсий и пособий развита в Китае хуже, чем в любой другой крупной стране мира. Разброс доходов в социалистическом Китае выше, чем в Западной Европе и ниже, чем в России и большинстве средне- и слаборазвитых стран. Государство жесткими мерами продолжает сдерживать рост населения. Семьи, имеющие больше двух детей, фактически лишаются всех прав. В итоге население Китая растет только на 1% в год. Жесткие меры, вплоть до расстрелов высших чиновников, применяют для борьбы с коррупцией, но тут результаты гораздо слабее.

Социальной базой китайских реформаторов являются средние и мелкие предприниматели, рабочие и служащие современных предприятий, лица свободных профессий, "мастера урожая" - китайский средний класс. Элиту составляют крупные предприниматели, менеджеры, высшие чиновники, часто связанные между собой деловыми и семейными узами. С другой стороны, масса малообеспеченных жителей города и деревни тоже абсолютно лояльна власти, хотя бы потому, что при неконтролируемом развитии рынка их положение было бы много хуже. В целом уровень жизни при сильных различиях между городом и селом, Югом и Севером, приморскими и внутренними провинциями заметно растет. В средних по достатку семьях появились холодильники, телевизоры, мобильники, компьютеры с Интернетом, в более зажиточных - автомобили. Городской Китай стал одеваться по европейской моде. Особенно заметными стали сдвиги примерно с 2005, когда уклад жизни стал меняться буквально с каждым годом, даже в условиях мирового кризиса. В то же время быстрые перемены в быту касаются примерно половины китайских семей. Во многих селах Северного, отчасти и Южного Китая главным признаком достатка все еще остается велосипед или радиоприемник.

В целом Китаю удался опыт по созданию рыночного социализма. Однако при этом сохраняются научно-техническая отсталость, низкие стандарты жизни, крайне низкое качество массовых изделий. Многие изделия китайской промышленности просто опасны для потребителя. Китай страдает от хищнического отношения к природе и к человеку, произвола предпринимателей и чиновников, возрождения исчезнувших было наркоторговли, проституции, похищения женщин и детей, от продажи испорченных продуктов и лекарств. Природа Китая загублена, как видно, необратимо. По степени загрязнения воздуха Пекин занимает первое место среди больших городов всего мира. Слабо решаются жилищная и транспортная проблемы.

В постиндустриальном мире Китай остается державой индустриального типа. Он снабжает дешевыми товарами низкой и средней сложности весь мир и позволяет богатым странам сосредоточиться на более прибыльной сфере услуг. Сильной стороной китайской модели остается ее независимость от мировых финансовых центров. Со временем китайская партийная олигархия может ликвидировать научно-техническое отставание от передовых стран, заняться решением социальных проблем, жесткими дисциплинарными мерами восполнить отсутствие моральных тормозов у предпринимателей.

Основным соперником и партнером Китая стали США. За последние 20 лет отношения несколько раз обострялись, но обе стороны старались возможно быстрее сгладить конфликт. Китай никогда не конфликтовал с США (как и с другими странами) по вопросам, непосредственно не затрагивающим его интересы, но по жизненно важным для него проблемам стоял насмерть. Так он отстоял свои условия вступления в ВТО и в 2001 стал ее равноправным членом. Отношения с Индией осложнялись китайско-пакистанским союзом и тибетским вопросом, отношения Китая с Россией оставались достаточно хорошими. Основной потенциально опасный пункт российско-китайских отношений - китайская эмиграция. В Россию переселилось, по разным подсчетам, от трехсот тысяч до трех миллионов китайцев, которые сохраняют связи со своей родиной.

В 1997 Британия передала Китаю Гонконг. По условиям соглашения здесь сохранились почти в неприкосновенности старые порядки, сохранились все частные предприятия, действует самая льготная в мире система налогов на бизнес. В 1999 на таких же условиях под власть Китая перешел Макао. Подобные условия Китай предлагает и Тайваню. Между тем на Тайване после смерти в 1975 Чан Кайши начался поворот к демократии. Демократы, в отличие от гоминдановцев, выступают за придание Тайваню статуса независимого от Китая острова и отвергают всякие переговоры с Пекином об объединении.

Растущая мощь Китая вызывает озабоченность США. Справиться с Китаем путем войны или экономической блокады теперь уже вряд ли возможно, и в Вашингтоне ставят на ослабление или даже распад Китая в ходе демократизации. С середины 1990х на Западе сделали ставку на секту Фаньлунгун - квазирелигиозное образование, подобное популярным в Америке сайентологии и мунизму. Китайские власти ответили запрещением секты и массовыми репрессиями против ее членов. В то же время КПК несколько ослабила идеологический нажим в неполитических вопросах, допустила определенную свободу творчества, освободила подданных от обязательных идеологических заклинаний и восхвалений в адрес вождей.

При всех различиях между разными провинциями коренного Китая угрожающих противоречий здесь не наблюдается. Характерно, что практически все видные политики Китая за последнее столетие - выходцы с более динамичного Юга. Поощряется переселение этнических китайцев в Тибет и Восточный Туркестан. В 2006 была завершена железная дорога в Тибет - одно из крупнейших в мире сооружений последнего десятилетия. Вообще-то, Тибет никогда не был частью империи, уклад жизни и культура тибетцев коренным образом отличаются от китайских, они имеют все основания стремиться к независимости и получают поддержку США, Европы и Индии. Почти ежегодно в Тибете происходят волнения, самые массовые - в 2008. В Восточном Туркестане (Синьцзяне) исламские экстремисты периодически устраивают локальные восстания и массовые теракты против китайских солдат и переселенцев.

Если не случится глобальной катастрофы, в 2020-2025 Китай должен догнать США по объему ВВП и в ближайшее после этого десятилетие сравняться с ними по военной мощи и развитию высокотехнологичных отраслей. Тогда он сможет предложить свой вариант глобализации, основанный не на либеральных ценностях, а на прагматизме и дисциплине. Трудно сказать, будет ли такой вариант глобализации более привлекательным, чем нынешний. В то же время рост современного сектора при неизбежно растущей открытости Китая может породить демократическое движение. Демократия же в условиях Китая может привести и к распаду страны на полунезависимые образования, и к возвращению тоталитарно-эгалитарного режима, и к победе агрессивных националистов, и к утверждению дикого капитализма. Этот вариант в китайских условиях, пожалуй, самый страшный. Китай лишен религиозной этики, влияние конфуцианской этики за последнее столетие ослабело. Теперь только сильная власть заставляет самых бессовестных держаться в каких-то рамках (а при диком рынке процветают, как известно, самые бессовестные). С победой, не дай Бог, дикого капитализма китайский предприниматель сможет уже совершенно свободно травить покупателя, истреблять конкурента, заводить себе рабов, выбрасывать в воду и воздух самые ядовитые отходы. Сильный тоталитарный Китай вызывает настороженное отношение всех прочих народов, но либеральный Китай, по крайней мере, в ближайшее столетие, может поставить под угрозу само существование жизни на Земле. Утешением служат слабые шансы либералов взять власть в Китае.

15.18. Постсоциализм.

Крушение государственного социализма произошло на грани 80х-90х практически во всем мире. Жесткие режимы рушились почти без сопротивления под всеобщее ликование граждан, о чем многие из них вскоре пожалели. Миллионные партии рассыпались за несколько дней. Самые беспринципные коммунистические руководители превращались в антикоммунистов и сами норовили возглавить революции наряду с бывшими оппозиционерами. Коммунисты остались у власти в Китае, Вьетнаме, Северной Корее, на Кубе, в Анголе и Мозамбике, вновь брали власть в разных странах, но почти везде приняли курс рыночных реформ. Одномоментность крушения системы говорит, конечно, о наличии внешних факторов, имело место и предательство функционеров. Однако массовость антикоммунистических революций, отсутствие сопротивления снизу, сам факт повсеместного предательства верхушки доказывают, что революции эти назрели в силу внутренних факторов. То, что на улицы выходило меньшинство граждан, что многие победы революций были результатом закулисных интриг, что имело место иностранное вмешательство, характерно, собственно, для всех революций всех времен.

Жесткий государственно-социалистический режим сохранился после 1991 только в Северной Корее и на Кубе. Сам факт его сохранения в условиях внешней изоляции говорит о каких-то потенциях этого строя, но теперь он превратился в маргинальное явление. Китай, Вьетнам, социалистические страны Африки пошли по пути создания регулируемой рыночной экономики с сохранением более или менее сильной власти прежнего образца. Либерализация здесь не пошла уже в силу отсутствия сколько-нибудь значительного числа ее сторонников, модернизация шла в рамках индустриальной (в Китае) или аграрной (в прочих странах) экономики. Напротив, для Центральной Европы всесторонняя либерализация выглядела естественной и практически неизбежной. Что касается Советского Союза, Балканских стран и Монголии, то здесь варианты развития во многом зависели от субъективных факторов. В этих странах европейская политическая культура присуща только части интеллигенции и совсем уж небольшим группам граждан в других общественных слоях. Для остальных либерализация стала лозунгом разрыва с надоевшей системой. То, что события пошли по пути псевдолиберализации, было следствием массового недовольства существующим положением. Власть сначала пришла в состояние маразма последних лет застоя, утратила способность модернизировать свои страны, затем под лозунгом модернизации сама стала разваливать все, что только можно, и утратила остатки былого авторитета. В результате массы на короткое время (1989-1991) приняли лозунг либерализации и своими действиями, а чаще бездействием, разрушили и старый строй, и, как в случае России, свою страну. Речь дальше пойдет в основном о странах, взявших курс на либерализацию или псевдолиберализацию.

После победы революций в постсоциалистических странах прошли радикальные рыночные реформы. Под давлением МВФ и американских советников из чикагской школы реформы шли по принципу шоковой терапии - быстрых радикальных изменений в духе монетаризма без оглядки на социальные последствия. Прежде всего, снимался контроль над ценами, ликвидировались система государственного регулирования экономики и все виды дотаций производству, резко сокращались социальные расходы. Повсюду шла достаточно быстрая приватизация госсобственности, распускались сельские кооперативы. В итоге через несколько лет повсюду утвердился неокапитализм, иногда в карикатурных формах, как в России. Сам выбор монетаристского метода был в корне неудачен. Монетаризм может дать результаты в условиях инфляционной экономики, экономики перепроизводства, а в бывших странах государственного социализма наблюдалось прямо противоположное явление, всеобщий дефицит и недопроизводство. Соответственными были и результаты реформ.

Неокапиталистические реформы вместе с разрывом старых хозяйственных связей привели к спаду производства примерно в два раза на протяжении 90х. Падение производства было менее резким и продолжительным в странах Центральной Европы. Самый резкий спад имел место там, где реформаторы действовали особенно бездумно и бесконтрольно, ориентируясь на идеологическую чистоту эксперимента, как в России. Здесь спад затронул все отрасли. В других случаях пострадали, главным образом, базовые отрасли промышленности, особенно тяжелой промышленности, и сельское хозяйство. Старые и вновь созданные предприятия с трудом находили место на мировом рынке по ряду причин. Во-первых, в ходе революций, реформ, передела границ были разрушены хозяйственные связи и утеряны старые рынки. Во-вторых, долго существовавшие в условиях полуизоляции страны бывшего СЭВ с трудом осваивают мировые стандарты качества и дизайна. В-третьих, даже освоившие новые стандарты предприятия с трудом находят себе нишу на уже поделенном мировом рынке. Низкая цена рабочей силы снижает издержки производства, но этот эффект нивелируется сверхдоходами новых собственников и посредников. Наконец, международный финансовый капитал выкачивает из постсоциалистических стран огромные средства. Тем не менее, примерно с 1996 для стран Центральной Европы, с 2000 для бывшего СССР спад производства сменился периодом частичного восстановления экономики. В Центральной Европе прежний объем ВВП был достигнут уже к началу 2000х, правда, за счет непроизводственной сферы. На постсоветском пространстве на уровень 1987 удалось выйти в 2003-2008, причем Россия вышла на него одной из последних. Рост шел во многом за счет полувиртуальных показателей сферы услуг. В натуральных показателях дореволюционный уровень на данный момент достигнут (в границах СССР) только в Казахстане, Белоруссии и Узбекистане, то есть там, где реформы проводились особенно осторожно.

В ходе реформ и последующего развития произошел, во-первых, значительный отток капиталов из постсоциалистических стран Европы (кроме восточных земель Германии), во-вторых, переток капиталов из промышленности и сельского хозяйства в непроизводственную сферу. Модернизация, собственно, и происходит за счет ее развития. Сегодня уже подавляющая часть молодежи в постсоциалистических странах не мыслит своего будущего на производстве. Сдвиг в структуре экономики заметен повсюду, и больше всего там, где реформы были наиболее радикальны (за счет разрушения производственного сектора). Постсоциалистические страны остаются за пределами золотого миллиарда, поставляют ему сырье, простые товары, служат поставщиком дешевой рабочей силы и объектом финансовой эксплуатации. В самом производственном секторе наблюдаются разные тенденции. В странах Центральной Европы произошло обновление его структуры, внедряются новые технологии. В прочих государствах, наоборот, разрушению подверглись в первую очередь высокотехнологические отрасли, и выросла роль сырьевых. В целом, несмотря на определенные позитивные результаты структурной перестройки, разрушительные ее последствия все еще явно преобладают над созидательными.

Спад производства привел, естественно, и к падению уровня жизни. При этом произошло резкое расслоение общества на круг новых богачей (в пределах 5% семей) и основную массу низкооплачиваемых работников. Если в Западной Европе и США человек, имеющий постоянную работу, почти всегда входит в состав среднего класса, то в постсоциалистических странах бедными являются именно трудящиеся массовых специальностей. За последнее десятилетие и на постсоветском пространстве, и в Центральной Европе уровень жизни стал повышаться за счет восстановления экономики, и на данный момент можно считать, что он достиг дореволюционных значений (для среднего гражданина). При этом структура доступных благ изменилась. Люди стали питаться и одеваться разнообразнее, но скуднее, чем при государственном социализме. Менее доступны по цене, хотя более качественны стали массовые услуги. Люди стали меньше отдыхать. Зато в быту появилась новая, прежде принципиально недоступная техника, почти исчезли дефицит и очереди, развилась индустрия развлечений.

Крах государственного социализма привел и к краху марксистско-ленинской идеологии, которая, собственно, еще раньше продемонстрировала неумение давать верные прогнозы и превратилась в набор официальных лозунгов. Сегодня даже люди, недовольные новой жизнью, в большинстве отошли от идей марксизма. Для молодых новые либеральные и псевдолиберальные ценности вполне естественны, и жить в прежней системе они уже не смогут. В основе новой идеологии лежит свобода личности, часто доведенная до абсурда, до свободы преступлений (в 90е это даже возвещали через СМИ, затем одумались). Естественно, так понятая свобода обернулась полным распадом социальных и ослаблением семейных связей, ростом преступности. В России и большинстве ее соседей экономика приняла криминализированный характер. Законы рынка здесь плохо действуют не только из-за высокой степени монополизированности экономики и нелиберальных национальных традиций, но и благодаря действиям мафиозных структур, захвативших контроль над рынком. Государство же с его концепцией невмешательства в экономическую жизнь бессильно перед мафией, а отчасти интересы высших чиновников переплетены с мафиозными.

Революции шли под лозунгом демократии, повсюду были приняты более или менее демократические конституции. Однако в первые же годы почти везде утвердились авторитарные или полуавторитарные режимы, что неудивительно при слабых демократических традициях в условиях резкой социальной ломки. Полноценная демократия утвердилась только в Чехии, Венгрии и Словении. В дальнейшем, по мере сближения европейских стран с Евросоюзом формальные положения демократических конституций стали выполняться более строго. И демократические, и авторитарные режимы (кроме белорусского и, на первых порах, сербского) находятся в зависимости от США и подчиняют им свою политику. Характерной особенностью политической жизни 2000х стали "цветные революции". В ходе этих революций проигравшая на выборах сторона заявляет о своей победе и, в случае получения поддержки из Вашингтона, добивается капитуляции правительства и передачи ей власти.

Перечисленные явления характерны в той или иной мере для всех постсоциалистических государств Европы и постсоветского пространства. Во многом они определяются объективным ходом либеральных революций. Однако это не снимает ответственности с правителей, которые не только не попытались смягчить негативные последствия развала старой системы, но и сознательно нагнетали ситуацию, чтобы побыстрее разорвать с прошлым.

15.19. Россия при Ельцине.

Правительство Ельцина-Гайдара (1991-1992) поставило главной задачей проведение в России радикальных реформ в духе рыночного большевизма. Прямое участие в разработке реформ принимали американские советники чикагской школы. Реформа проводилась как эксперимент по проверке на практике теоретических догм монетаризма. Члены правительства принадлежали к одному кругу - молодые (около 35 лет) теоретики, убежденные в превосходстве чистой теории над практикой, в общем, типичные интеллектуалы. Одни из них были искренне убеждены в необходимости разрушить до основания старый мир, чтобы построить рыночный рай, другие действовали в интересах США, третьи просто были озабочены собственным обогащением в наступившем хаосе. Мотивы эти часто переплетались.

Первым шагом правительства в декабре 1991 стало освобождение цен. Цены, которые и без того быстро росли, за полгода поднялись в 20-30 раз. Всего за 1991-1993 цены выросли в тысячу раз. С апреля 1992 была введена свободная торговля всеми видами товаров, свобода предпринимательской деятельности, началась приватизация или сдача в аренду предприятий торговли и бытового обслуживания. В России стали возникать частные банки, акционерные общества, торговые, промышленные и финансовые фирмы. Первоначальный капитал этих фирм имел криминальный характер или появился в ходе присвоения государственной собственности. Собственно, другого пути первоначального накопления в России не было. Стать богатым за счет своего труда ни у кого не было ни времени, ни возможности. Иностранный капитал в Россию не спешил - наоборот, шел массовый отток капитала. Оставалось два пути накопления - ограбление своего государства и ограбление своего народа. Эти два пути новая российская элита использовала в полной мере при активной помощи правительства.

Новое российское государство отказалось от регулирования бизнеса. Законодательная база рыночного порядка была очень слаба и создавалась в спешке. Старые и новые законы, указы, местные распоряжения противоречили друг другу. При этом многие указы представляли собой копию американских или европейских законов, принципиально невыполнимых в условиях России. Это подпитывало обычное для России неуважение к закону. Итогом стала анархия, которую рыночные большевики считали свободой торговли. Место государства заняли криминальные структуры, бравшие дань с предпринимателей и выполнявшие заказы по уничтожению конкурентов. Криминал в значительной мере подчинил бизнес и обеспечил громадный перевес доходов посреднических фирм над доходами производителей.

Главной заботой реформаторов было сдерживание инфляции. Правительство пошло по простейшему пути - уменьшило оборот денежной массы до самых низких показателей в мире. Результатом стали переход к бартеру, превращение доллара во вторую валюту (объем долларов в обращении в 1992-1994 превысил объем рублей), крах системы взаимных платежей. Вклады населения в банках и стоимость имущества предприятий обесценились в сотни раз. Были прекращены инвестиции в производство, многократно сократились расходы на образование, здравоохранение, науку, культуру, социальную защиту. По закону зарплата и пособия подлежали индексации, но при росте цен в 1000 раз зарплата в госсекторе и на большинстве предприятий выросла в 200-300 раз, пенсии - в 100-120 раз. На многих государственных и частных предприятиях зарплату просто не выплачивали или выплачивали натурой. Эта система невыплат оставалась нормой до 1998-1999. При этом забастовки в условиях общего спада производства и массовых увольнений были крайне редким явлением.

Приватизация началась в августе 1992. По закону она должна была пойти по чешскому образцу через именные чеки-ваучеры, но автор программы приватизации Чубайс добился превращения ваучеров в анонимные бумаги. Это обернулось грандиозной аферой. Ваучеры передавались гражданами в чековые фонды, которые в массе своей тут же лопнули и передали ваучеры за бесценок людям, связанным с новой властью. В течение 1993-1994 за эти сменившие хозяев ваучеры было приватизировано около половины российской промышленности. Затем наступил период залоговых аукционов, когда оставшиеся в руках государства предприятия передавались финансовым группам якобы за долги, и тоже по цене во много раз ниже реальной. В итоге приватизации государство лишилось почти всей своей собственности и подавляющей части доходов, практически не пополнив казну. Конечно, продать заводы в России по реальной цене было невозможно из-за отсутствия капиталов, а сохранение их в руках государства противоречило монетаристской теории, но новые владельцы, обычные проходимцы, в большинстве просто распродали фонды предприятий и довели их до банкротства. Только в конце 90х новые собственники научились извлекать из своей собственности регулярный доход.

В руках государства к середине 90х оставались военные предприятия, естественные монополии, часть акций крупных заводов, система образования и здравоохранения, научные институты. Эти предприятия также были переведены на коммерческую основу. Надо сказать, что в первые годы реформ еще сохранялись пережитки старой системы. Школам и поликлиникам не хватало денег, но образование и здравоохранение были в целом еще бесплатными. Расходы на науку сократились в 20-30 раз, но НИИ еще работали. Даже в крупных городах сохранялись еще общедоступные по цене столовые, на среднем уровне росли цены на жилье и транспорт, формально сохранялась вся система социального страхования. В дальнейшем власть шла по пути ускоренного роста цен на услуги и сокращения расходов на социальные нужды.

Экономические реформы подкреплялись массированной пропагандой через СМИ. Телевидение и радио попали под жесткий контроль правительства. В прессе и литературе сохранялся плюрализм. Телевидение вело пропаганду в духе рыночного большевизма, травило оппозицию и пыталось поддержать сильно упавший рейтинг Ельцина. Пропагандировалась идея личной выгоды как главной жизненной цели человека и мерила его как личности. Это способствовало падению моральных устоев, распаду социальных связей, обесценению человеческой жизни. Процесс этот, естественно, шел быстрее в крупных городах, особенно в Москве, куда стекались все претендовавшие на быстрое личное возвышение. Уклад жизни в провинции гораздо дольше сохранял консервативные советские черты, отчасти сохраняет их и сейчас. Вообще, либералы так и не смогли уничтожить человеческое в душах. С середины 90х индивидуалистические лозунги начинают выходить из моды, снова возрождается патриотизм. Больше половины русских в 90е вернулись к православию, часто поверхностно и, тем не менее, искренне.

Реформы Гайдара вывели Россию из того катастрофического состояния, в котором она находилась в конце 1991. Рубль постепенно стал платежным средством, полки магазинов наполнялись товарами, исчезали очереди, формировалась рыночная инфраструктура. Однако разрушительные последствия реформ, проведенных по самому примитивному сценарию, оказались гораздо ощутимее. Главные проблемы - дефицит внешних инвестиций и современных технологий, структурная отсталость экономики, слабые стимулы к труду - только усугубились. Приватизация привела к резкому падению доходов государства. Дефицит бюджета покрывался займами у МВФ под высокие проценты. МВФ требовал все более жесткой монетаристской политики, которая, в свою очередь, разоряла государство. Параллельно шел отток капиталов новых собственников за рубеж. Объем капиталов, вывезенных в 90е из России, оценивается в 200-300 миллиардов долларов.

Промышленное производство в 1991-1998 упало в 2,5 раза. Практически были уничтожены (сокращение в 10-500 раз) станкостроение, сельскохозяйственное и транспортное машиностроение, электроника, легкая промышленность. Меньше пострадали сырьевые и полусырьевые отрасли, как добыча топлива, металлургия, бумажная промышленность, производство удобрений. В потребительских отраслях часть предприятий также смогла перестроиться по мировым стандартам и остаться на плаву. Рост показала только пивная и водочная промышленность.

Причины спада были не только в сознательных действиях правительства. Сказались распад хозяйственных связей в ходе революции и развала СССР, тепличные условия советской эпохи, которая позволила забыть о мировых стандартах. Сам чисто рыночный подход делал непроизводственный сектор более выгодным, и капитал направлялся в торговые и коммерческие операции. С середины 90х 70-80% чистой прибыли оставалось у торговцев, посредников, финансистов и курирующих их рэкетиров, а производители едва сводили концы с концами. Наконец, новые собственники просто не умели на первых порах обращаться с производством, видели в нем только инструмент для скорейшего получения максимальной прибыли и не заботились об обновлении техники и технологии, о стимулах к труду у работников. Итогом стала деиндустриализация России. По валовому объему производства Россия была отброшена к уровню начала 60х, по структуре - к началу XX в. Почти вдвое выросла доля сферы услуг, однако эти предприятия в условиях России были во многом паразитической надстройкой над производственным сектором.

В сельском хозяйстве производство также сократилось в 2,5 раза. Особенно сильный спад имел место в животноводстве, менее резкий - в земледелии. В 1992 была формально признана частная собственность на землю. Колхозы в 1992-1994 были преобразованы в паевые хозяйства и в большинстве своем развалились. Большая часть продукции поступала с небольших приусадебных участков сельских и городских жителей. На слабоосвоенных землях было создано около 800 000 фермерских хозяйств, но большинство из них не смогло подняться в отсутствие государственной поддержки.

К середине 90х Россия по величине ВВП сдвинулась со второго на четырнадцатое место в мире, по уровню жизни оказалась в конце первой сотни, по продолжительности жизни - во второй сотне. По объему и структуре потребления российский город оказался отброшен к 1950. По европейским стандартам свыше 80% населения оказалось за чертой бедности. При этом в числе бедных оказались в первую очередь люди, трудившиеся в полную силу, а также все пенсионеры и почти все семьи с детьми. Большинство россиян перешли на двухразовое питание, донашивали старую одежду и обувь, перестали покупать мебель, бытовые приборы, ездить в отпуска. Продолжительность жизни уменьшилась на 10 лет, смертность превысила рождаемость на миллион в год. В городах появилось несколько миллионов нищих и до четырех миллионов беспризорных. Некоторый рост уровня жизни начался только в 1995, затем он снова упал в 1998-1999, и устойчивый рост начался с 2000.

На другом социальном полюсе оказались "новые русские" - около миллиона успешных предпринимателей. Собственно русских среди них было около 30%, остальные - грузины, чеченцы, азербайджанцы, армяне, евреи и татары. Верхушку новых русских составляли несколько десятков олигархов, составивших миллиардные состояния за счет почти бесплатной приватизации госсобственности. За немногими исключениями новые русские были люди малообразованные, жестокие, жадные, не имевшие моральных принципов, часто связанные с криминалом. Даже коммерческими талантами выделялись не все - олигарх N 1 Березовский сумел разорить попавшие ему в руки процветающие предприятия. Не уверенные в будущем, новые богачи спешили демонстративно потратить деньги или перевести их за рубеж. Однако нельзя не признать, что это была самая энергичная и мобильная часть общества, и со временем выжившие научились работать по-современному и прилично себя вести.

С середины 90х в городах стал формироваться новый средний класс. В Москве и нефтегазовых регионах он составил к 1998 свыше половины населения, в других крупных городах - 10-30%. В состав среднего класса вошли некрупные предприниматели, работники банков и предприятий сферы услуг, рассчитанных на состоятельных людей, верхние и средние слои чиновников, околотворческая интеллигенция, рабочие успешных предприятий. Объем потребления этого слоя людей не вырос с застойных времен, но ассортимент доступных товаров и продуктов увеличился. Число легковых автомобилей к концу 90х удвоилось, каждая пятая семья в крупном городе имела компьютер, примерно такой же процент мог позволить себе отпуск за рубежом.

Экономическая политика правительства вызвала падение рейтинга демократов и раскол в Демократической России. Уже в январе 1992 с критикой правительства выступили спикер парламента Хасбулатов и вице-президент Руцкой. Против рыночных большевиков выступили группы национал-демократического и социал-демократического направления. Новый оппозиционный блок получил поддержку большинства депутатов Верховного Совета России. Он выдвинул лозунги частичного восстановления СССР, защиты национальных интересов России, парламентской демократии, регулируемого рынка, сильной социальной политики, борьбы с коррупцией и преступностью. Легализованная Коммунистическая партия во главе с Зюгановым не примыкала к этому блоку, но выдвигала схожие лозунги. В общем, лозунги оппозиции отвечали национальным интересам России и были частично выполнимы, но даже многие россияне, недовольные властью, не верили лидерам оппозиции и традиционно плохо относились к парламенту как к бестолковой говорильне.

Ельцин в феврале 1992 выдвинул идеи роспуска действующего парламента, превращения России в президентскую республику с минимальными полномочиями парламента, исключения из конституции статей о социальных правах. Интересно, что при этом сторонники Ельцина сохранили название демократов, а противников обвиняли в фашизме. Рейтинг самого Ельцина в эти месяцы быстро падал. Сказалось не только обвальное падение уровня жизни (в общем, неизбежное во время революции), но и явно проявившиеся личные недостатки Ельцина, его неадекватность, грубость, лживость, алкоголизм, низкая работоспособность.

10 декабря 1992 Ельцин сделал первую попытку сорвать работу парламента, но против него выступило 90% депутатов и часть министров. В порядке компромисса президент назначил премьером газопромышленника Черномырдина (1992-1998). 20 марта 1993 Ельцин издал было указ о лишении парламента полномочий с передачей их президенту, но снова не нашел необходимой поддержки, а парламент не смог вынести президенту импичмент. Референдум о доверии президенту принес ему небольшое большинство. Сказались входившие уже в норму фальсификации, но в еще большей мере - непопулярность идеи парламентаризма в России.

21 сентября 1993 Ельцин объявил о роспуске парламента и предстоящем принятии новой конституции. По действовавшему закону это означало автоматическое отрешение президента от должности. Часть депутатов во главе с Хасбулатовым и Руцким собралась в Белом Доме, который окружило около 20 000 сторонников демократии, а также левых и правых радикалов, противников Ельцина. Ельцин снова проявил свое умение действовать в экстремальных ситуациях. Он не стал повторять ошибок ГКЧП и начал военную блокаду Белого Дома с отключением всех коммуникаций. Телевидение в фашистском духе вело антипарламентскую пропаганду, сосредоточивая удар на чеченце Хасбулатове. Либеральные интеллигенты, для которых бессильный Горбачев был кровавым тираном, теперь дружно призывали к истреблению депутатов и прочих инакомыслящих. Лишь единицы из числа известных либералов воздержались от участия в этом безобразии. Основная масса населения осталась равнодушна к противостоянию властей. Президента активно не любили, но идея господства депутатов была не более популярна, тем более что многие парламентарии сами плохо верили в свои лозунги.

3 октября был открыт огонь по толпе у Белого Дома. Руцкой поддался на провокацию и призвал толпу штурмовать мэрию и телецентр. У телецентра демонстрантов окружили и расстреляли, убив около 200 человек. Утром 4 октября танки открыли огонь по Белому Дому и принудили депутатов к капитуляции. Всего в ходе столкновений 3-4 октября погибло, по разным данным, от 150 до 2 000 человек (самая вероятная цифра - около тысячи), причем со стороны войск были только случайные жертвы. По версии оппозиции, очень много жертв было ранним утром 4 октября, когда танки раздавили палаточный городок у Белого Дома. В ближайшие дни были арестованы лидеры оппозиции, закрыты оппозиционные газеты, распущены местные Советы, реорганизованы Конституционный суд и Центризбирком. Западные державы и их союзники дружно поддержали выгодный для них переворот. Сегодня уже не вызывает сомнений закономерность победы Ельцина, а его оппоненты в случае своего маловероятного успеха приняли бы в общих чертах ту же линию. Демократия в России 1993 была практически обречена.

12 декабря 1993 вступила в силу новая конституция. Формально Россия стала полупрезидентской республикой с прямыми выборами президента, очень широкими его полномочиями и двойной ответственностью правительства. Фактически власть президента оказалась ничем не ограничена. Он не может быть смещен, может распустить парламент, назначает всех чиновников, министров и судей, издает указы для заполнения пробелов в законодательстве, имеет право вето на решения парламента. Нижняя палата парламента избирается, верхняя назначается губернаторами и местными выборными органами, сами губернаторы в 1993-2004 избирались. На практике выборы уже к 1994 выродились в борьбу денежных мешков, что дискредитировало саму их идею, а президент имеет реальные возможности корректировать итоги выборов в свою пользу. По сути, в России установилась мягкая диктатура с сохранением политических свобод, многопартийности, элементов федеративного устройства. После 1993 Ельцин избегал прямых репрессий против своих оппонентов.

Переворот 1993 стал завершением антикоммунистической революции 1989-1993. Она начиналась как демократическая революция, и как таковая потерпела полный крах. Демократия в России всегда была не эффективным способом управления, а возможностью выразить недовольство властью. Когда старая власть была уничтожена, от демократии за ненадобностью отказались, и особых протестов это не вызвало. Как рыночная революция завершилась полной победой, социальные аспекты были забыты в самом начале, национальных задач революция и не выдвигала (скорее, антинациональные). В целом революция 1989-1993 стала едва ли не самой страшной катастрофой в истории России. Переворот же 1993, как бы к нему ни относиться (а я лично отношусь очень плохо), открыл дорогу для последующей стабилизации, наступившей уже после Ельцина.

На выборах в Думу 12 декабря 1993 радикальные рыночники, объединенные в партию Демократический выбор России, получили только 15% голосов. На первое место с 25% вышла Либерально-демократическая партия Жириновского. Жириновский, менявший свои лозунги по нескольку раз в день, в целом имел и имеет репутацию полуфашиста, внешне враждебного власти, фактически лояльного ей. На следующих выборах 1995 относительное большинство получили коммунисты, а демократы Гайдара вообще не попали в парламент. Роль либеральной оппозиции в 1993-2003 играла партия Яблоко во главе с Явлинским. В первых двух думах прочного большинства так и не сложилось. Это позволяло исполнительной власти вести сложную игру, частично игнорировать решения парламента. Однако ясно выраженное недовольство избирателей заставило Ельцина прекратить пропаганду рыночного большевизма и уволить министров-радикалов.

После 1993 министры и чиновники менялись часто, министры финансов держались не свыше полугода. Сам Ельцин понемногу отходил от регулярного участия в управлении, все больше пил, с 1996 постоянно болел. Реальная власть переходила к "семье" президента, в состав которой входили его близкие родственники, часть олигархов как Березовский и Абрамович, несколько постоянно действующих сановников во главе с Чубайсом, кое-кто из личных банкиров и журналистов.

В окружении президента можно выделить две группировки. Связанные с МВФ ультралибералы во главе с Чубайсом и нижегородским губернатором Немцовым выступали за отмену социальных гарантий, прогрессивно-подоходного налога, всех пережитков государственного контроля над коммерцией, за дальнейшее ослабление силовых структур. Сильным человеком этой группы был генерал Лебедь, связанный с Березовским, но имевший при этом репутацию националиста и полуоппозиционера. Другая группировка (мэр Москвы Лужков, начальник президентской охраны Коржаков, министр обороны Грачев, министр внутренних дел Куликов, министр иностранных дел в 1994-1998 Примаков) выступали за восстановление сильного государства. Они предлагали ввести элементы регулируемого рынка, начать реинтеграцию ядра бывшего СССР, занять более независимую позицию на международной арене, бороться с сепаратизмом. Это был путь превращения антисистемы в новую систему. В 1996 Лебедь и Чубайс сумели нанести удар по противнику, добились отставки всемогущего Коржакова и Грачева, но равновесие двух группировок сохранилось.

На выборах 1996 Зюганов, по официальным данным, в первом туре отстал от Ельцина на 3%, во втором - на 13%. Судя по итогам всех независимых подсчетов, он победил в обоих турах, но отказался от борьбы, опасаясь нового переворота. Нет сомнений, что Ельцин не признал бы своего поражения и не допустил передачи власти сопернику. Однако, при всех поправках на фальсификации, откровенное холуйство СМИ, угрозу переворота, выборы показали и нежелание доброй половины избирателей возвращаться к старым порядкам. В 1995-1996 люди уже смирились с новым строем, который имел привлекательные стороны даже для малообеспеченных. Исчезли очереди, ушел в прошлое дефицит, можно было свободно менять профессию и демонстрировать свои убеждения, для многих привлекательны были необязательность труда и свобода коммерции.

По конституции, и старой, и новой, Россия являлась федеративной республикой. Фактически региональные власти располагали теми полномочиями, которые сумели добыть в период парада суверенитетов. В 1992-1993 Ельцин по проекту своего советника Шахрая пошел на заключение двусторонних соглашений между центром и регионами, которые предоставляли регионам разную степень автономии. Национальные республики в целом получили больше прав, чем области с русским населением. Таким путем удалось преодолеть угрозу частичного распада России.

Чечня отделилась от России осенью 1991 и превратилась в очаг разбоев, рабовладения, наркоторговли и терактов. Чеченские боевики почти ежедневно устраивали теракты или бандитские разборки в самой России, захватывали в рабство людей на нашей территории. Осенью 1992 чечено-ингушские отряды попытались захватить Владикавказ. В декабре 1994 после серии терактов и какой-то дворцовой интриги Ельцин отдал приказ на военную операцию в Чечне. Первая чеченская война показала резкое падение боеспособности российской армии. Чеченцы же поднялись на войну как один. После жестоких боев русские войска весной 1995 взяли полуразрушенный Грозный и другие чеченские города и столкнулись с партизанской войной. Чеченские террористы устраивали массовые теракты в российских городах. Так в июне 1995 террорист Басаев захватил больницу в Буденновске и устроил резню заложников, затем последовал рейд чеченцев на Кизляр с захватом роддома. Западные державы и русские либералы дружно поддержали чеченцев и требовали вывода российских войск из Чечни. Из Кремля то отдавали приказ наступать, то после достигнутых успехов заставляли войска отступать. В августе 1996 Лебедь от имени больного Ельцина договорился с сепаратистами о признании независимости Чечни и выводе войск, оставив на расправу русских пленных и русское население. Чечня снова превратилась в очаг бандитизма и терактов.

Во внешней политике режим Ельцина до 1995 полностью поддерживал США. США и ЕС поддерживали режим Ельцина против его оппонентов, но полностью игнорировали национальные интересы России. Собственно, и в прежние времена антикоммунизм Запада был формой удушения России, теперь же этот курс стал более открытым. США и ЕС аннулировали или перетолковали соглашения по разоружению, настояли на вхождении в НАТО бывших стран Варшавского пакта, препятствовали сближению России с другими республиками бывшего СССР, сохранили в силе все ограничения для российского экспорта, не приняли Россию в ВТО, практически отказали в производственных капиталовложениях. С 1995 Ельцин и его окружение начинают более нервно реагировать на политику окружения России, но реальных возможностей повлиять на ситуацию у них уже не было. В итоге Россия оказалась многократно ослабленной и почти полностью изолированной на мировой арене, то есть была отброшена к ситуации XVII в.

Главными экономическими задачами правительства стали приватизация в плане раздела госимущества между надежными олигархами и финансовая стабилизация. Чтобы закрыть дыру в бюджете, было выпущено огромное количество долговых обязательств под высокий процент. Между тем доходная часть бюджета быстро сокращалась из-за приватизации, экономического спада и падения цен на нефть. В марте 1998 выплаты по долгам превысили всю доходную часть бюджета, а в августе 1998 был объявлен дефолт.

Дефолт в России был одним из самых крупных эпизодов в череде финансовых катастроф 1990х - начала 2000х. В большинстве подобных случаев МВФ давал государству-банкроту огромный заем (который, правда, в конечном счете только ухудшал ситуацию), в случае же России ограничился займом в пять миллиардов долларов, который в два дня пропал неведомо куда. 17 августа 1998 правительство либерала Кириенко отказалось производить выплаты по долгам, то есть объявило банкротство. Рубль за несколько дней обесценился в три раза, потом в пять раз, соответственно выросли цены, обанкротилось большинство банков. Положительной стороной дефолта стало повышение конкурентоспособности российских предприятий в условиях дешевого рубля.

Ельцинская "семья" после дефолта думала о новом перевороте, но обнаружила отсутствие всякой опоры в стране. В элитных частях открыто обсуждали планы похода на Кремль, недавние сподвижники президента громко требовали его отставки. Новый премьер Примаков сформировал правительство из лояльных президенту технократов и представителей всех главных партий. За восемь месяцев это правительство смогло стабилизировать политическую обстановку, возродить банковскую систему, стимулировать экономический рост (причем в условиях низких цен на нефть). Попытка начать реальную борьбу с коррупцией в самых осторожных формах вызвала бешеную реакцию в СМИ и в Кремле, и вскоре олигархи уговорили Ельцина убрать премьера.

Антикоммунистическая революция и правление Ельцина стали катастрофой для России. Россия лишилась половины населенной территории. За ее рубежами осталось 80 миллионов восточных славян, из них 20 миллионов собственно русских. Население самой России сократилось за 10 лет на 10 миллионов. Из сверхдержавы Россия превратилась державу второго ранга. Была разрушена создававшаяся 100 лет индустриальная база, доходы бюджета сократились в 10 раз, социальные контрасты напоминали XIX век. Ельцин в конце правления сознавал необходимость наведения порядка, но, во-первых, умел только разрушать, во-вторых, не имел уже должного авторитета для смены курса. Однако нельзя все беды России списывать только на ее зловредных и бестолковых правителей. Спад производства был следствием не только реформ, но прежде всего разрыва хозяйственных связей в ходе развала Союза. Российская экономика на мировом рынке имела заведомо слабые позиции. На ослабленное государство оказывалось сильнейшее давление из-за рубежа в духе радикализации реформ, и с этим давлением в какой-то мере пришлось бы считаться любому правительству. Наконец, само общество утратило за годы Советской власти способность отстаивать свои интересы и позволило совершить разрушительный эксперимент.

15.20. Содружество Независимых Государств.

В Содружество Независимых Государств, созданное в декабре 1991, вошли все республики бывшего СССР, кроме Литвы, Латвии и Эстонии (Грузия была членом СНГ в 1993-2008). Все государства СНГ, включая РФ, рассматривали содружество не как основу для реинтеграции исторической России, а как форму поэтапной ликвидации того, что от нее еще оставалось. Малые страны не хотели поступаться даже долей суверенитета, а правители России опасались, что попытки интеграции затормозят процесс радикальных реформ в России. Единых органов с реальными полномочиями СНГ не имело. За первые 10 лет существования лидеры СНГ заключили около 1000 соглашений, из которых вступило в силу только 7, да и те выполнялись плохо. Уже в 1992 все республики создали свои армии на базе расположенных на их территории советских соединений, в 1993 окончательно развалилась единая валютная система, к 1994 размежевались таможенная и пограничная службы. Много усилий для развала СНГ приложили США и ЕС.

Уже в конце правления Ельцина Россия потеряла интерес к существованию СНГ, которое с тех пор существует номинально. В 1997 Россия и Белоруссия приняли решение о создании государственного союза, но Путин, придя к власти, похоронил этот проект. Тогда же стал оформляться политико-экономический союз России, Казахстана, Киргизии, Белоруссии, Таджикистана и Армении. Внутри этого слабого союза формируется более тесное объединение России, Казахстана и Белоруссии. Другой, проамериканский, союз создали Украина, Узбекистан (до 2005), Азербайджан, Молдавия и Грузия. Страны СНГ часто меняют свою позицию по вопросам интеграции, стараясь получить максимум преференций со стороны России, не поступаясь при этом ни граммом суверенитета.

Во всех странах СНГ утвердились авторитарные или полуавторитарные режимы. Большинство избирателей во всех республиках бывшего СССР имели довольно слабое представление о демократии, опыт горбачевского парламентаризма не вдохновлял, проблемы выживания заслоняли абстрактные идеи демократического общества. Новые вожди вышли, за малым иключением, из среды партократов. В 1992 в 12 из 15 республик бывшего Союза президентами были бывшие секретари компартий или другие представители прежней элиты. Все эти бывшие партийные деятели стали ярыми националистами и антикоммунистами. Повсюду, кроме Туркмении, были формально провозглашены политические свободы, многопартийность и свободные выборы. Фактически везде, включая Прибалтику, выборы или просто были прикрытием диктатур, или же мнение избирателей постоянно грубо игнорировалось. Перевороты, иногда в явной, иногда в полуконституционной форме, имели место в России, на Украине, в Белоруссии, Грузии, Азербайджане, Армении, Киргизии, Таджикистане, Молдавии, Литве. В Узбекистане, Казахстане и Туркмении прочно держались диктатуры, а в Латвии и Эстонии утвердились откровенно расистские режимы.

В экономическом плане все страны СНГ уже на стартовой позиции были предельно ослаблены развалом многовековых хозяйственных связей. Самыми прочными выглядели позиции России, располагавшей половиной промышленного потенциала и большей частью энергоресурсов, но именно в России особенно разрушительно похозяйствовали реформаторы. В прочих странах СНГ реформы прошли, как правило, по более умеренному сценарию. Цены были раньше или позже приведены в соответствие с законами рынка, но поэтапно, а для наиболее важных товаров сохранилось государственное регулирование. Обвальная приватизация прошла только на Украине. В Белоруссии государство сохранило в своих руках крупную промышленность, что обеспечило ее выживание, в Казахстане и Узбекистане передавало управление (но не владение) заводами иностранным компаниям. Радикальная аграрная реформа с разделом колхозных земель прошла только в Узбекистане и Туркмении. Следствием ее было резкое падение урожаев технических культур и рост производства продовольствия.

Сравнительно мягкий ход реформ в большинстве стран СНГ компенсировался более болезненными, чем в России, последствиями распада хозяйственных связей, и общий итог был примерно тем же. Сокращение производства произошло в среднем в 2-2,5 раза, причем сильнее в высокотехнологичных отраслях и слабее в экспортно-сырьевых. Меньше всего сократилось производство в Белоруссии, затем в Узбекистане, затем в Казахстане. Сильнее всего пострадали Грузия, Армения и Молдавия - здесь падение было обвальным уже в силу мизерных внутренних рынков. Эти три республики, а также Таджикистан и Киргизия явно пока не состоялись как государства, способные к самостоятельному выживанию. Внешний долг был в первый момент нулевым (все долги взяла на себя Россия), затем начал расти. Рост богатств олигархии на фоне обнищания большинства, коррупция, бандитизм процветали и процветают повсюду, но в целом обратно пропорционально степени радикальности реформ. На этом фоне можно объективнее оценивать деятельность российских реформаторов. Конечно, они сделали все возможное, чтобы обострить ситуацию, но общий ход экономического развития после распада СССР был, видимо, предопределен. Даже Белоруссии, сохранившей в максимальной степени старые порядки, не удалось избежать падения производства и резкого снижения уровня жизни.

После спада производства в 90е началось его постепенное восстановление. Оно началось в Белоруссии, Узбекистане и Азербайджане в 1996, в Казахстане в 1997, в Грузии и Таджикистане в 2000, то есть в среднем раньше, чем в России, несмотря на отсутствие нефтедолларов. В целом сейчас по СНГ достигнут дореволюционный объем ВВП. Этот рост не означает восстановление прежнего относительного благополучия. Во-первых, значительная часть дохода, как и в России, достается узкому кругу олигархов. Во-вторых, рост достигнут в основном за счет сферы услуг при снижении объемов в производственном секторе, а сфера услуг на постсоветском пространстве на сегодня отчасти паразитирует на реальном секторе. Тем не менее, очевидны определенные успехи на пути модернизации экономики, приспособление ее к требованиям мирового рынка, подъем уровня жизни.

Политическая жизнь большинства государств СНГ богата событиями, но они не меняли принципиально хода истории. Особый интерес представляют события на Украине, без которой немыслима реинтеграция России. Первый президент Кравчук (1991-1994), бывший главный идеолог компартии, ставший национал-либералом, лавировал между различными фракциями парламента. Постепенно выстроилась система полупрезидентской республики с двойной ответственностью правительства и назначением всех властей из центра. Крым первоначально получил автономию, которую постепенно свели на нет. В противовес русскому населению Крыма власти поощряли крымских татар, немногочисленных, но крайне агрессивных. Идея воссоединения Украины с Россией была объявлена уголовным преступлением. В то же время русское население не подвергалось дискриминации, за исключением ограничения сферы действия русского языка.

После министерской чехарды первых месяцев независимости украинское правительство возглавил крупный промышленник Кучма. К этому времени на Украине начался быстрый рост цен. Разрыв связей особенно больно ударил по Украине с ее тяжелой промышленностью. Надежды украинцев на экономическое процветание без России не оправдались, сохранилась очень сильная зависимость украинской экономики (как и всех экономик СНГ) от российской. Кучма отменил контроль над ценами, стал брать займы у МВФ, начал приватизацию (обычно заводы передавались в собственность их руководителей или связанных с правительством деятелей), и вообще повел политику в духе монетаризма.

Неудачная экономическая реформа Кучмы и Кравчука взорвала Украину. В июне 1993 началась всеобщая забастовка шахтеров. Через несколько дней в нее включились рабочие всех крупных предприятий Украины. Общими лозунгами были отставка президента и парламента и укрепление связей с Россией. Власти утратили контроль над положением и в середине июня назначили новые выборы. В парламенте при общем успехе коммунистов и социалистов не оказалось прочного большинства, а президентом в 1994 стал Кучма, заявлявший себя сторонником дружбы с Россией.

Став президентом, Кучма продолжал политику Кравчука более жесткими методами. Стали закрываться русские школы, госаппарат заполнялся уроженцами Западной Украины, сохранялась линия на развал СНГ. Правительства менялись каждый год. Бандгруппировкам нанесли сильные удары, но государственный аппарат был поражен коррупцией. Как и в России, власти не считали для себя обязательными ими же изданные законы, как и в России, законы издавались под западную копирку, без учета реальной обстановки, и, как и в России, их мало кто выполнял. В середине 1995 Кучма подкупил часть депутатов и добился передачи президенту чрезвычайных полномочий. После нового успеха коммунистов на выборах 1998 президент в 1999 отстранил левых депутатов от участия в работе парламента, разгромил офисы их партий и запретил официальное употребление русского языка. Однако удар по левым обернулся усилением праволиберальных и правонационалистических партий во главе с Ющенко и Тимошенко. Вначале они поддержали президента, но с 2001 начали с ним борьбу.

Украинцы, собственно, изначально были этносом полуискусственным, состоящим из ряда этнических групп. При этом из 50 миллионов жителей Украины ядро украинского (малороссийского) этноса составляют около 10 миллионов жителей близких к Киеву среднеднепровских областей. Население Восточной и Южной Украины говорит на русском языке и отождествляет себя с русскими даже сегодня. Галичане этнически ближе к полякам, чем к собственно украинцам, в Закарпатье не признают своей общности с галичанами, и так далее. Все правители Украины, кроме Януковича, опирались на западенцев, в основном галичан, враждебных к России. Уроженцы Запада (15% населения) имеют преимущества на госслужбе, их в первую очередь набирают в силовые структуры, языковая реформа проводится с ориентацией на галицийское наречие. При этом на Юге и Востоке основная масса населения была всегда настроена на воссоединение с Россией или, по крайней мере, на сближение с нею. Налицо явный раскол еще не сформированной нации. Вместе с тем идея реинтеграции с Россией по мере становления Украины как государства постепенно становится менее популярной, особенно в приднепровском ядре и, конечно, на Западе. На Украине все же до недавнего времени сохранялось больше социальных гарантий, чем в России, она избежала кровавых конфликтов вроде чеченского, разгула терроризма и преступности, совсем уж дикой приватизации, сохранила больше элементов демократии.

На выборах 2004 победил ставленник Кучмы Янукович, сделавший основным лозунгом сближение с Россией. Кандидат национал-либеральных партий Ющенко, получивший большинство в западных областях и Киеве, объявил о своей победе и был приведен националистами к президентской присяге. В Киеве началось длительное противостояние "оранжевых" сторонников Ющенко и Тимошенко и "синих" сторонников Януковича. Они попеременно при большей активности оранжевых митинговали на Крещатике, осаждали и захватывали правительственные здания. Главную роль в событиях играла неукротимая, не признающая неудач Тимошенко. Результат определили три фактора - капитуляция Кучмы, который не захотел дать приказ о пресечении силовых акций оппозиции, невнятная позиция российского руководства и, самое главное, мощное давление со стороны США и ЕС. В конце концов, состоялось переголосование, которое проходило под давлением национал-либералов и дало нужный результат. Все голосования показали примерное равенство сил двух кандидатов, раскол Украины пополам по географическому признаку.

События 2004-2005 получили название оранжевой революции и стали образцом для "цветных революций" по всему миру. Эти революции означают захват власти партией, проигравшей на выборах, который возможен при сочетании двух условий - поддержки со стороны США и достаточно большого числа сторонников, хоть как-то сопоставимого с числом сторонников реального победителя. Особенностью украинской оранжевой революции был водораздел по принципу отношения к России. Оба враждебных лагеря возглавлялись представителями олигархии, в них были свои либералы, социал-демократы, консерваторы, марксисты, а разделял их российский вопрос.

В январе 2005 Ющенко стал президентом, Тимошенко возглавила правительство. Были ограничены полномочия президента в пользу правительства. Началось изъятие некоторых приватизированных предприятий и их повторная приватизация в пользу победивших групп олигархов. Были повышены все пенсии и пособия при том, что налоги не повышались, и общий курс на свободные рыночные отношения остался неизменным. Результатом стало разбалансирование бюджета с быстрым ростом цен. От Европы Украина, естественно, серьезной помощи не дождалась, прокормить 50 миллионов никто бы и не смог. Рейтинг Ющенко, классического либерала, быстро падал, и Тимошенко, использующая по обстановке либеральные, социалистические и фашистские лозунги, повела против него борьбу. Осенью 2005 Тимошенко пришлось уйти в отставку. За последующие четыре года дважды проходили парламентские выборы, четыре раза полностью обновлялся состав правительства, все ведущие партии по несколько раз поменяли союзников. На выборах 2010 убедительную победу одержал Янукович. Серьезных поворотов в политике пока не произошло, за исключением улучшения отношений с Россией.

В Белоруссии в 1994 пришел к власти сторонник жесткой социалистической линии Лукашенко. Он принял радикальные меры по борьбе с коррупцией и преступностью, изменил ход приватизации. Экономическая структура Белоруссии до сих пор напоминает советские времена - уцелела тяжелая промышленность при сохранении большого числа убыточных предприятий и сильного государственного сектора (66% ВВП в 2000). Белоруссия отличается низким уровнем цен и зарплат, относительным порядком на улицах, низким уровнем преступности. В 1996 Лукашенко сам назначил новый парламент, установив режим личной власти. В дальнейшем он регулярно проводил выборы, неизменно получая 70-80% голосов. Во внешней политике Белоруссия выступала примерно до 2004-2005 главным автором интеграционных проектов, но сталкивалась с враждебностью российских либералов. И для Белоруссии, и для Украины характерен почти бескровный ход их постсоветской истории. Положение в Белоруссии может служить образом того, как мог бы выглядеть СССР лет через 20 после победы ГКЧП, хорошо уж это или плохо.

В Узбекистане президент Каримов, бывший первый секретарь ЦК, проводил ту же политику, что и Лукашенко. Формально в Узбекистане утвердилась многопартийная демократия, фактически Каримов с 1991 жестко удерживает власть, не встречая массового противодействия. Реальную оппозицию представляют исламисты, которые устраивают теракты и пытаются поднять восстания в Ферганской долине. Самыми мощными были волнения 2005, после которых Узбекистан изменил прежнему союзу с США (американцы поддержали восставших) и сблизился с Россией. В Узбекистане была приватизирована сфера обслуживания, подверглись разделу земли колхозов, а крупные промышленные предприятия остались в руках государства или переданы в управление иностранным компаниям. Подобную политику проводят и правители Туркмении. В Узбекистане проводится линия на сокращение посевов хлопка и других технических культур и замену их продовольственными культурами.

В Казахстане президент Назарбаев, тоже бывший первый секретарь, правит с 1991. Экономическая политика пошла по пути приватизации небольших предприятий и сдачи в управление иностранцам крупных объектов, неподъемных для выкупа казахскими гражданами. Стабильная политика в сочетании с низкими зарплатами и дешевым сырьем привлекла в Казахстан значительные капиталы из-за рубежа, которые вместе с государственными капиталовложениями стали основой быстрого роста последнего десятилетия. Назарбаев постоянно выступал за более тесные отношения в рамках СНГ, на официальном уровне гарантировал равноправие русских (но не русского языка, на котором говорит половина населения). На практике, как и везде, идет процесс выдавливания русских из республики. В Киргизии аналогичный режим Акаева был свергнут в ходе массовых бунтов 2005 ("тюльпановая революция"). Затем последовало еще несколько острых кризисов, которые закончились особенно кровавыми разборками 2010. Таджикистан уже в 1991 оказался охвачен кровопролитной войной между правящей группировкой и блоком исламистов и демократов (разумеется, в нем преобладали исламисты). Гражданская война в Таджикистане оказалась самой кровавой в истории СНГ и завершилась в конце 1992 интервенцией узбекских войск, которые вернули к власти старую элиту. Официально примирение сторон совершилось в 1997. Таджикистан остается самой нищей страной бывшего Союза, неспособной к самостоятельному выживанию.

Армения и Азербайджан в 1991 развернули полномасштабную войну за Карабах. К 1993 армянская армия победила и захватила, помимо Карабаха, 20% территории Азербайджана. В Азербайджане в ходе этой войны и после нее произошла серия переворотов, в итоге которой у власти утвердился клан бывшего первого секретаря Алиева. В Армении серия переворотов имела место позже и в менее откровенных формах. В Грузии, помимо мелких путчей и локальных гражданских войн, произошло две полномасштабные "революции" - свержение первого президента Гамсахурдиа в 1992 с последующим приходом к власти Шеварднадзе и свержение Шеварднадзе в 2004 с приходом к власти Саакашвили. Все грузинские правители пытались силой вернуть под свою власть отпавшие территории Абхазии и Южной Осетии и терпели сокрушительные поражения. Самой кровопролитной была война Грузии с Абхазией в 1992-1993, самой известной - короткая война Грузии с Россией за Южную Осетию в 2008. Из всех государств СНГ Грузия показала наибольшее падение ВВП - в 4 раза с 1990.

Прибалтика осталась вне СНГ. В 2003 три Прибалтийские республики вступили в НАТО, в 2004 - в ЕС. Рыночные реформы прошли здесь по радикально-монетаристскому сценарию, но положение смягчалось масштабной помощью Запада и массовой контрабандой российских товаров, которая продолжалась до укрепления границы в конце 90х. Литва признала равноправие русского населения, Латвия и Эстония отказали русским в элементарных гражданских правах. По сути, режимы здесь приобрели чисто расистский характер и стали смягчаться только после присоединения к ЕС.

Еще в СССР проводилась нехарактерная для империй политика поощрения местных элит в ущерб русской и национальных языков в ущерб русскому языку. Однако и в 1991 русский язык оставался главным разговорным языком для подавляющего большинства населения Белоруссии и Молдавии, большинства жителей Украины и Казахстана, доброй половины населения Киргизии, Эстонии, Латвии, 15-30% населения других республик. Элита новых государств повела войну с русским языком и с русскими как этносом. Русский язык остался государственным только в Белоруссии, допускается к официальному применению в Казахстане и Киргизии. Для правителей и интеллигентов-гуманитариев окончательный отрыв от России был единственным способом сохранить свои привилегии, а массам внушалась идея поживиться за счет русских. В условиях общего обнищания такие идеи воспринимались с полным пониманием. В Средней Азии, Казахстане, Закавказье и Прибалтике русским создавали невыносимые условия существования и вынуждали уезжать, причем чаще всего инициативу проявляли рядовые граждане при бездействии властей.

Всего в Россию вынуждены были уехать 7-8 миллионов русских и русскоязычных граждан. Вслед за русскими в Россию двинулись иноэтнические мигранты из бывших республик. Для соседей России эмиграция очень важна в плане решения проблем безработицы и притока средств, заработанных мигрантами. Для России же здесь больше проблем, чем выгод, прежде всего в силу конкуренции дешевой рабочей силы и высокой преступности среди иммигрантов, причем национальные общины умеют укрыть преступника из своей среды.

Двадцатилетнее разделение старой России на новые республики оказало умеренное влияние на образ жизни их граждан. Прибалты, конечно, стараются стать настоящими европейцами, хотя это им пока удается не очень хорошо. В Средней Азии, кроме Казахстана и Северной Киргизии, заметно усиление исламских традиций, несмотря на противодействие властей. В целом же российско-советский суперэтнос сохранил единство и после развала государства. В Белоруссии, на Украине, в Молдавии, в Казахстане уклад жизни сохранил даже больше советских (или, другим языком, староимперских) черт, чем в российских столицах.

В первые годы после распада СССР его составные части представляли собой нежизнеспособные обрубки. В большинстве случаев идея независимости была не объективной потребностью, а способом переделить власть и собственность в пользу местной партийной элиты и национальной интеллигенции. В 1992-1996 реинтеграция не вызвала бы серьезного противодействия нигде, кроме Прибалтики, но российская элита не имела ни желания, ни сил заняться этим. Западные державы тоже стояли на страже нового порядка и постарались бы любым способом пресечь изменения. В начале XXI в. большинство республик уже сложились как государства и не имеют прежней потребности в реинтеграции. К тому же целое поколение выросло в условиях новых границ, разных законов, идеологических систем, государственных языков. Воссоединение старой России (конечно, только абсолютно добровольное, в противном случае оно чревато новой катастрофой) по-прежнему остается делом очень желательным с точки зрения и русского, и украинского, и казахского народов, но вероятность такого хода событий уменьшилась. Многое, видимо, будет зависеть от общего хода событий в мире. В случае глобального обострения обстановки, если оно всерьез затронет США и в минимальной степени Россию, наши соседи могут пойти на воссоединение. Спокойный же ход событий позволит им сохранить прежний порядок и потихоньку доить Россию.

15.21. Постсоциализм в Европе.

Бывшие советские союзники в Европе развивались примерно в том же духе, что и республики бывшего СССР, но с меньшими потерями. Сказалось сохранение части рыночной инфраструктуры в период социализма, помощь Евросоюза, сохранение некоторых демократических традиций, несколько другой менталитет граждан. В НАТО Польша, Чехия, Венгрия и Словакия вступили в 1999, Румыния и Болгария - в 2007. В Евросоюз первая четверка вместе со Словенией вступила соответственно в 2004, Румыния с Болгарией - в 2008. В обоих объединениях эти страны занимают проамериканскую позицию и получили от американцев одобрительное наименование новой Европы в противовес старой Европе - Франции, Германии, Италии.

Экономические реформы 90х проводились повсюду в духе радикального монетаризма. Это касалось и успевших влезть в долги Польши и Венгрии, и Чехии, не имевшей до 1989 внешнего долга и располагавшей сравнительно конкурентоспособной промышленностью, и Румынии с Болгарией. В Польше при этом сразу после отставки коммунистического правительства началась реформа в духе "шоковой терапии", в Чехии был принят более мягкий вариант преобразований, Венгрия заняла промежуточную позицию. Румыния и Болгария с их слабыми экономиками оттянули самые болезненные преобразования на середину 90х, но проводили их достаточно жестко. При этом почти везде при жестких мерах по борьбе с инфляцией власти стимулировали создание малых предприятий и перестройку крупной промышленности. Это выгодно отличало реформы в Европе от российских, где власть просто давила производство ради финансовой стабилизации. Приватизация также шла постепенно, по мере появления на рынке реальных покупателей собственности. Везде власти старались поддержать доходы населения не на прежнем, но на приемлемом уровне. Соответственно, последствия реформ в Европе были менее разрушительными, чем на территории бывшего СССР, спад был менее резким и быстрее сменился подъемом.

Реформы достаточно быстро создали рыночную инфраструктуру и ликвидировали дефицит товаров. Появилось несколько миллионов малых предприятий, в основном в сфере услуг. Промышленность перестраивалась под западный рынок. Вместе с тем проникнуть на этот рынок оказалось очень трудно, он был уже поделен. Предприятия, и приватизированные, и неприватизированные, ориентировались на сократившийся внутренний рынок и увеличивали норму прибыли двумя способами - повышали цены или сокращали производство. Везде наблюдался всплеск преступности и коррупции, хотя и не в наших масштабах, везде быстро росло социальное расслоение. Наименьшим оно было в Чехии, которая повела реформы по пути народного капитализма, с максимальным участием в прибылях всех граждан, наибольшим - в Румынии, где ситуация напоминала Россию. Во всех странах было принято достаточно эффективное антимонопольное законодательство, которое смогло ограничить произвольный рост цен. Опять же при сравнении с российским антимонопольным законодательством видно, что российское охраняет только интересы казны, европейское - интересы потребителя. Экономический спад в Центральной Европе сменился подъемом в 1994, на Балканах - в конце 90х. Во второй половине 90х уже повсюду резко сократилась инфляция. Новый этап реформ конца 90х был сосредоточен на перестройке социальной сферы с советского образца на западноевропейский. В целом граждане бывшего соцлагеря испытали в 90е и падение уровня жизни, и социальную несправедливость, и дискомфорт в условиях нового жесткого мира, но не в таких масштабах, как мы.

В Польше первый некоммунистический президент Валенса игнорировал в хамской манере министров и парламент. Ситуация была предсказуемой - амбициозный необразованный народный вождь на высшем посту превращался в диктатора. Однако в Польше не нашлось бы ни одной воинской части, готовой расстрелять парламент, как в Москве, и ни одного чиновника, готового подчиняться после этого президенту. Выборы 1991 принесли сокрушительное поражение Солидарности. На первый план выдвинулись две умеренно левые партии - Социал-демократическая, созданная перестроившимися коммунистами во главе с Квасьневским, и Крестьянская. Валенса вел с ними войну, постоянно увольнял министров, пытался ввести режим личной власти и в конце концов растерял свой авторитет. Левые правительства 1993-1997 смягчили монетаристские реформы, но не отказались от них совсем. Именно на период их правления пришлась приватизация главных промышленных предприятий. Президентские выборы 1996 Валенса проиграл Квасьневскому, отказался было сдавать власть, но столкнулся с всеобщим неприятием и вынужден был уйти из политики.

После 1996 в Польше сложилась европейская модель государственного устройства с несколько большей ролью всенародно избираемого президента. Политический курс определяется правительством, которое опирается на большинство в сейме. При этом правительства из-за нестабильного большинства меняются каждый год-полтора. Каждые выборы в сейм показывают смену симпатий избирателей на прямо противоположные. Характерно, что не только правящая партия всегда терпит поражение на очередных выборах, но и сам спектр партий при каждых новых выборах меняется больше чем наполовину - старые партии разваливаются, переформировываются, политики-аутсайдеры создают новые и добиваются успеха. Такая нестабильность много говорит об отношении большинства поляков к общему политическому курсу верхушки и к власти как таковой. Левые партии потерпели поражение на выборах 1997, уступив место либералам. На выборах 2001 потерпели сокрушительное поражение уже либералы, и к власти вернулись левые. При этом усилились позиции крайне левой Сельской Солидарности и консервативно-католических партий. На выборах 2005 победу одержала консервативная партия Право и Справедливость, а ее лидер Качиньский тогда же был избран президентом и оставался им до своей гибели в 2010. Качиньский и его брат, возглавивший правительство, сделали основой политики сохранение католической веры и традиционных моральных ценностей, в чем их поддерживало подавляющее большинство поляков. Поляки вообще резко выделяются в среде либеральных европейцев своей глубокой, почти средневековой религиозностью, прочностью семьи, консерватизмом привычек, всем образом жизни. В 2007 либералы отобрали у консерваторов большинство в сейме, а в 2010 победили и на президентских выборах.

Старая Солидарность перешла на либеральные позиции и рассыпалась уже к середине 90х. Ей на смену пришла левопопулистская Рабоче-крестьянская Солидарность и более радикальная Сельская Солидарность. Нормальным явлением в Польше оставались массовые стачки, демонстрации с использованием силы, захваты и погромы учреждений, блокада дорог. В 1999 войска в центре Варшавы бились с пятидесятитысячной толпой, штурмовавшей сейм с требованием отставки правительства. В 2001 шахтеры буквально разнесли правительственный центр Варшавы. Многочисленные забастовки и акции протеста сдерживали темпы модернизации Польши и при этом не позволили ликвидировать систему социальных гарантий, в том числе бесплатное образование всех уровней. С середины 2000х акции протеста стали менее бурными из-за постепенного повышения уровня жизни и стабилизирующей политики Качиньских.

Чехия на фоне Польши отличалась меньшими темпами и более гуманными формами реформ, торжеством либеральной демократии. Приватизация прошла в духе народного капитализма, через именные ваучеры, причем каждый чех реально получил долю в приватизируемой собственности. Чехи очень легко приняли либеральные ценности современной Европы. Классовая борьба здесь проходила в мирных формах, как во всей Европе. У власти сменяют друг друга Гражданская демократическая и Социал-демократическая партии, фактически заключившие соглашение о разделе власти. Коммунистическая партия в первые годы реформ была довольно популярна, затем превратилась в маргинальную силу. Единственным событием, выходящим за рамки демократии, было формирование правого правительства меньшинства в 2006 под давлением улицы, в духе цветных революций. Крупнейшей политической фигурой независимой Чехии остается бывший премьер и автор программы приватизации, а нынешний президент Вацлав Клаус. Клаус известен как умеренный консерватор, сторонник народного капитализма и противник интеграции Европы.

В Венгрии также утвердилась парламентская демократия, но ситуация была менее стабильной, напоминающей польскую. У власти сменяли друг друга в разных комбинациях социалисты (бывшие коммунисты), либеральные демократы и правоконсервативная партия ФИДЕС. При этом правительственная партия, как правило, теряла почти все места в парламенте на ближайших после победы выборах и восстанавливала позиции на следующих выборах. Политика всех правительств независимо от состава отличалась незначительно, как и в Польше и Чехии. Различались детали проведения рыночных реформ и отношение к защите прав венгерской диаспоры. В 2008-2010 Венгрия пережила свою затяжную цветную революцию в форме уличных акций правых активистов, которые завершились падением социалистического правительства.

В Румынии и Болгарии в первые годы после революций стояли у власти правительства бывших коммунистов, объявивших себя антикоммунистами. В Болгарии либералы прорвались силой к власти в 1991, провалили реформы и уступили место социалистам, которые тоже провалили экономическую политику. С 1997 либералы и социалисты стали регулярно сменять друг друга у власти и проводить сходную политику. В Румынии первый посткоммунистический президент Илиеску правил до 1996, когда уступил власть либералам. Радикальные рыночные реформы начались еще в 1990, при Илиеску, продолжились при либералах и привели к обрушению слабой румынской экономики и гибели почти всей крупной промышленности. В 2000 к власти вернулся Фронт национального спасения, позиционировавший себя теперь как социал-демократию, в 2004 вернулись либералы, тут же вступившие в склочную борьбу между собой.

Классовая борьба происходила в наиболее мирных формах в Словакии и Чехии. В Венгрии дело доходило до национальных стачек и баррикадных боев, но жертв не было. В Румынии шахтеры регулярно совершали походы на Бухарест с разгромом центральных кварталов, сначала по призыву Илиеску против его врагов, потом против Илиеску, затем против либеральных министров. Последний поход в конце 1999 был расстрелян армией, причем правительство задолго подбирало самые надежные части. Самая резкая реакция на рыночные реформы имела место в Албании, где демократы из бывших партийных функционеров создали самый настоящий мафиозный режим. Всеобщее восстание 1997 переросло в гражданскую войну и смело правящий режим. Новая власть проводила рыночные реформы уже цивилизованными европейскими методами.

Только в Чехии и Венгрии после революций утвердилась парламентская демократия. Польша, Румыния, Болгария и Албания стали полупрезидентскими республиками. Сначала режимы там имели авторитарные черты, затем утвердилась реальная демократия. Особый случай представляла Словакия, где избиратели проявляли одновременно консервативные и социалистические симпатии. Здесь, как и в подобных республиках в Литве и Молдавии, в условиях формальной демократии национал-либеральная элита периодически поправляла волю избирателей в нужном ей направлении, причем в Молдавии делает это постоянно. Вступление в Евросоюз пресекло авторитарные тенденции в постсоциалистических странах Европы, тем более что социальные конфликты к этому моменту стали угасать, и положение либеральной элиты упрочилось.

Вступление в Евросоюз оказало на страны новой Европы двоякое воздействие, С одной стороны, уцелевшие сравнительно эффективные предприятия и сельхозимения получили емкий рынок сбыта и поправили свое положение. Западные фирмы выводят на Восток часть промышленных предприятий, что привело к росту доли промышленности в национальном доходе Центральной Европы. Предприниматели Западной Европы охотно нанимают рабочих с Востока, ибо им можно меньше платить, и все равно будут довольны. Европейские хартии не позволяют слишком уж занижать зарплату в новой Европе, нарушать социальные права работников, покушаться на демократию. С другой стороны, жесткие финансовые нормы Евросоюза трудновыполнимы для слабых экономик Востока. Ряд отраслей, еще не оправившись от реформ, теперь получили новый удар со стороны западноевропейских партнеров. Растут цены при более низкой зарплате. Народы Польши, Венгрии, Румынии, Болгарии, Словакии, Прибалтики ощущают свою чужеродность в либеральной космополитической Европе. Впрочем, недовольство взаимно - Евросоюз тоже испытывает массу сложностей от приема в свои ряды Польши, Румынии, Прибалтики и даже Венгрии. Румынские цыгане, не признающие никаких законов, хлынули в Италию и Францию и сразу увеличили вдвое число убийств, изнасилований и похищений людей.

В целом постсоциалистические страны Европы миновали фазу острого кризиса модернизации и вступили на путь стабильного неокапиталистического развития. Для Западной Европы это близкая периферия, зона размещения второстепенных, но все же важных производств. Непроизводственный сектор, хотя и увеличил свою долю в ВВП, уступает по значению производственному. Почти полностью интегрировалась в европейский уклад Чехия и, отчасти, Венгрия. Остальные страны все еще ощущают в единой Европе свою чужеродность. Хорошо заметно это в Польше, которая, с одной стороны, сохранила больше всего черт ушедшей Европы прежних веков, с другой - по всему укладу жизни ближе к нелюбимой России, чем к современной Европе.

15.22. Глобализация в третьем мире.

С превращением мира в однополюсный малые страны лишились возможности выбирать между старшими партнерами. Теперь все они должны были следовать в фарватере политики США, брать займы у МВФ и выполнять его условия. Сам второй мир стал теперь частью третьего. Такие организации, как Движение неприсоединения, потеряли прежнее значение. Повысилась роль тех региональных организаций, которые ориентировались в первую очередь на экономическое сотрудничество. Среди них выделяются АСЕАН в Юго-Восточной Азии и МЕРКОСУР в Южной Америке.

Превращение мира в однополюсный не прекратило межгосударственные и внутригосударственные конфликты за пределами стран золотого миллиарда. Наоборот, во многом они стали более затяжными и кровавыми. В основе их теперь лежит не идеологическое противоборство, а этнические или конфессиональные конфликты. Уже с 70х ООН и отдельные государства-посредники стали вмешиваться в ход этих конфликтов, принуждая стороны заключать перемирия и приступать к переговорам. Как показала практика, в подавляющем большинстве случаев это приводило к затягиванию конфликтов, превращению их в вечную бессмысленную войну. Сторона, терпящая поражение, использует перемирие для ухода из-под удара, перегруппировки сил, и уже через несколько часов, дней или недель возобновляет войну, а затем все повторяется сначала. С превращением мира в однополюсный США стали использовать подобную практику миротворчества реже, лишь когда она соответствует их курсу на затягивание данного конфликта. В других случаях они вмешиваются военной силой, сами или через младших союзников, и тут действуют, конечно, без всяких временных перемирий.

С прекращением холодной войны США взяли курс на поощрение формальной демократизации всего мира. В странах Азии, Африки и Латинской Америки действительно резко сократилось число откровенных диктатур, наследственных президентских республик, однопартийных демократий. Из двухсот государств сегодня не наберется и 20, где не проводились бы многопартийные выборы на альтернативной основе. Несомненный успех демократизации во многом сводится на нет тремя факторами. Во-первых, в странах, где в наличии этнические противоречия, низкий уровень доходов, огромное социальное неравенство (а оно только растет в современном мире), демократия оказывается малоэффективной и ведет к дестабилизации режимов. Во-вторых, США и их союзники следят за тем, чтобы итоги выборов соответствовали их интересам, в противном случае используют механизм цветных революций, то есть переворотов в пользу проигравшей на выборах стороны. Реже они санкционируют прямой разгром парламентской демократии как в Алжире 1992 или в России 1993. В-третьих, независимо от итогов выборов небогатые страны остаются в зависимости от стран золотого миллиарда и следуют выбранным для них курсом.

Страны с относительно низким уровнем доходов можно условно разделить на несколько категорий. На первом месте находится группа стран, создавших многоотраслевую обрабатывающую промышленность, ориентированную на экспорт - Китай, Индия, Таиланд, Малайзия, Индонезия и другие. Они находятся в зависимости от конъюнктуры мирового рынка, отдают часть доходов транснациональным корпорациям, выплачивают внешние долги, структурно их экономика является отсталой по современным понятиям, но именно они превратились в лидеров современного развития с точки зрения темпов и устойчивости роста. В странах второй группы преобладают постиндустриальные отрасли, прежде всего туризм и банковское дело, как на Багамах, Мальдивах, Кипре. Структура их ВВП близка к структуре западных стран, они богаче своих соседей, но в наибольшей степени зависят от ситуации на мировых рынках. Третья группа - экспортеры стратегически важного сырья, прежде всего энергоносителей, но не только. Их положение чуть более устойчиво, чем положение стран второй группы, но при этом они разбазаривают свои ресурсы. Четвертая, кризисная группа - страны, создавшие в свое время импортзамещающую экономику, а затем разрушившие ее под давлением МВФ, такие как Россия, Аргентина, Бразилия, Украина, Филиппины, ЮАР, Мексика и др. Они до сих пор не могут выбраться окончательно из кризиса 80х-90х.

Пятая и самая бедная группа - аграрные страны, неспособные обеспечить себя продовольствием и живущие во многом за счет растущего внешнего долга. К ним относится, в частности, большинство африканских стран. Ни одна из чисто аграрных стран не превратилась в крупного экспортера продовольствия. В большинстве случаев сельские жители здесь обеспечивают продовольствием только собственные семьи, причем в неурожайные годы этих продуктов не хватает. На экспорт идут тропические плоды и технические культуры. МВФ настаивает на расширении их производства, чтобы сократить дефицит торгового баланса, но именно технические культуры быстро разрушают слабые тропические почвы. Это приводит к экологическим катастрофам и дальнейшему сокращению производства продовольственных культур.

В целом в бывшем третьем мире можно выделить три большие зоны с разными путями аграрного развития. В большинстве стран Латинской Америки и Ближнего Востока сельское население сокращается, люди массами переселяются в города, там находят какую-нибудь работу или превращаются в люмпенов, а дефицит продовольствия пополняется за счет экспорта. В Африке и некоторых азиатских странах основная масса населения по-прежнему связана с сельским хозяйством, и аграрный сектор остается главным для экономики. Объем ВВП и уровень жизни в этих странах самые низкие в мире, хотя тут надо делать скидку на дешевизну жизни и самообеспечение сельских семей самым необходимым. В таких странах, как Индия, Китай, Таиланд, Вьетнам, Бирма, Бангладеш, Филиппины, с сельским хозяйством по-прежнему связано от 40 до 75% населения, но доля аграрного сектора в ВВП гораздо ниже. Это связано с заниженными ценами на традиционные продукты питания и низкой производительностью труда в деревне. В этих странах власти стараются удержать побольше людей в деревне, предоставляют аграрному сектору субсидии, поощряют создание в деревне небольших промышленных предприятий. В целом этот путь при существенных затратах создает меньше всего социальных и экономических проблем.

Темпы роста населения на грани тысячелетий существенно сократились. На территории СССР и его бывших союзников население сокращается, если не считать Среднюю Азию. Существенно, до 1-1,5% в год сократились темпы роста населения в большинстве стран Латинской Америки, Юго-Восточной Азии, Индии, ЮАР и даже в части исламских стран, как Индонезия, Иран, Турция, Марокко. Снижение рождаемости характерно и для кризисных, и для успешных стран и, если не считать России, явно связано с последствиями глобализации и урбанизации. Очень высокая рождаемость сохраняется в большинстве арабских стран, почти во всей Африке и в самых бедных странах Центральной Америки и Азии. Продолжительность жизни во многих слаборазвитых странах выросла до 70 и более лет, побеждены самые страшные в прошлом болезни, многократно снизилась детская смертность. С другой стороны, появились новые болезни, как СПИД. Развитие средств транспорта и открытие границ делает возможным молниеносное распространение новых смертельных болезней, к которым у людей нет иммунитета. Теоретически это может создать угрозу быстрого, до разработки лекарств, вымирания человечества.

Темпы урбанизации на Юге продолжают расти. Большая часть новопоселенцев по-прежнему концентрируется в столицах и крупнейших городах. На 2009 рубежа в 10 миллионов жителей достигли 14 городов - Мехико, Шанхай, Карачи, Токио, Стамбул, Бомбей, Буэнос-Айрес, Дакка, Манила, Дели, Москва, Сеул, Киншаса, Сан-Паулу. Отметки в 5 миллионов достигли еще 17 городов, в том числе 9 в Азии, 4 в Южной Америке и 2 в Африке, а также Нью-Йорк и Лондон. Трущобы прежнего типа в XXI в. стали редкостью, поселенцам достается относительно современное, хотя перенаселенное жилье. С работой в новом веке стало еще труднее из-за кризиса в промышленном секторе. Отсюда огромный, особенно на Ближнем Востоке и в Латинской Америке, процент нищих тунеядцев, люмпенов, торговцев никому не нужным товаром. Часть новых горожан, получивших какое-то образование, находит работу в новых отраслях сферы услуг.

Индустриальный сектор поглощает в новых условиях сравнительно небольшую часть работающих. Даже в таких индустриальных странах, как Малайзия и Таиланд, число занятых в промышленности не превышает 15-20% работающего населения. При этом общее число занятых по найму и число собственников в Азии примерно сопоставимо с небольшим перевесом служащих, в Африке преобладают хозяева (в основном крестьяне-общинники), в Южной Америке - наемные работники. В промышленности почти повсюду пострадали импортзамещающие производства, и выросло производство в экспортных отраслях. На такой политике настаивают МВФ и стоящие за ним финансовые центры. Собственно, созданные в 30е-60е предприятия в любом случае устарели к концу XX в. и нуждались в коренной реконструкции, смене оборудования и ассортимента продукции. Средств на это в новых условиях не оказалось. На место старых заводов приходят некрупные предприятия новых отраслей, встроенные в международные производственные системы как один из удаленных цехов.

Для всех государств современного мира за пренебрежимо малым исключением характерен рост доли сферы услуг в ВВП. При этом доля занятых в сфере услуг везде существенно меньше ее доли в ВВП, что говорит, во-первых, о завышенных нормах прибыли в этой сфере, во-вторых, о более высокой оплате работающих, и только, в-третьих, о более высокой реальной производительности труда. Туризм, транспорт, отчасти связь и некоторые другие отрасли сферы услуг увеличивают при этом богатство нации. Большинство же отраслей сферы услуг в периферийных государствах не производят продукта как такового и в значительной степени паразитируют на реальном секторе. При этом большая доля прибылей выкачивается за границу. Тем не менее, развитие всей сферы услуг приносит и несомненный положительный эффект. Экономика встраивается в современный рынок, появляются новые технологии, миллионы людей приобретают новые знания и новые трудовые навыки, полезные в нынешнем мире.

Общим итогом глобализации для бывшего третьего мира стали перестройка экономики с ростом сферы услуг и сокращением или модернизацией реального сектора, рост социального неравенства, рост таких показателей, как продолжительность жизни и грамотность, большая информированность общества, его формальная демократизация. Индустриальные и аграрные страны превратились в придатки постиндустриального в основе своей золотого миллиарда. Быт людей меняется даже в глухих поселениях Африки и Новой Гвинеи. Даже идеолог исламских экстремистов выразился в том духе, что "мы ненавидим ваши разрушительные идеи, но пьем вашу кока-колу, ибо она восхитительна на вкус". По всей видимости, в случае провала нынешнего варианта глобализации уже не произойдет возврата к бытовой и информационной замкнутости народов.

15.23. Латинская Америка.

В апреле 1982 аргентинская хунта высадила десант на принадлежавшие Британии Фолклендские острова и проиграла морскую войну с Британией. Волна всеобщего возмущения смела хунту. После этого правые офицеры в Аргентине еще не раз пытались совершить переворот, но терпели поражения. На выборах 1983 победил радикал Альфонсин, близкий к европейским социал-демократам. Альфонсин начал широкие социальные реформы и затеял перенос столицы в Патагонию. Реформы требовали денег, а капиталы уходили в США, внешний долг за счет процентов вырос до 50 миллионов долларов, инфляция достигла 4 000%. В год происходило по четыре-пять всеобщих стачек с 5-6 миллионами участников. К концу 80х Аргентина, бывший лидер экономического развития Латинской Америки, оказалась на грани катастрофы. В 1988 Альфонсин досрочно ушел в отставку, и в 1989 президентом был избран хустисиалист Менем.

Менем, араб-христианин, масон с привычками каудильо, сумел создать себе имидж аргентинского супермена и оставался на посту 10 лет. Он порвал с традициями перонизма и начал реформы в духе неокапитализма. Ведущую роль в экономических реформах играл министр экономики Кавалло. Были резко сокращены государственные расходы, сняты все ограничения на импорт и на рост цен при замораживании зарплаты, введена новая валюта, жестко привязанная к доллару. Почти вся госсобственность была приватизирована, а средства пущены на уплату процентов по внешнему долгу, который, тем не менее, еще удвоился. Эти меры на время остановили инфляцию, стимулировали рост в экспортных отраслях, но все остальные отрасли пришли в упадок, а 2/3 населения Аргентины оказалось на грани голода. Менема спасала позиция связанных с Хустисиалистской партией профсоюзных лидеров, которые сдерживали забастовки (правда, голодные бунты сдержать, конечно, не смогли). В конечном счете, за издержки реформ Менема пришлось расплачиваться уже его преемникам, а вот Кавалло попал под суд.

В Бразилии правившие 20 лет генералы сами решили уйти из политики. В 1985 они сдали власть гражданскому либералу Сарнею. Ведущую роль в правительстве играла партия Бразильское демократическое движение. Либерально-демократический блок завершил демократизацию политической жизни и провел ряд социальных реформ. Однако главной проблемой, как и везде в Латинской Америке, был экономический кризис, вызванный нехваткой средств. Власти заморозили цены и зарплату и ввели новую валюту, что дало временный эффект. Однако проценты по внешнему долгу увеличили его до 120 миллиардов, и это стало для бразильского бюджета непомерной ношей. К 1989 инфляция выросла до 1 500%. По сути, Бразилия пришла к государственному банкротству. Забастовки, в которых участвовало до 9 миллионов человек, не позволяли дальше урезать социальные расходы.

На выборах 1989 победил молодой праворадикальный предприниматель Коллор ди Меллу, причем победил голосами бедных. Ди Меллу и его американские советники из чикагской школы, те самые, что чуть позже помогали Гайдару, начали энергичную ломку бразильской экономики. Они заморозили зарплату и банковские вклады, отменили все ограничения на импорт, отказались от финансовых обязательств государства, кроме выплат по внешнему долгу. Началась приватизация государственных предприятий, причем, как и в других странах Латинской Америки, она сопровождалась грандиозными аферами. В итоге масса бразильцев осталась без средств, рынок сократился, соответственно сократилось производство, и казна перестала получать налоги - все, как у нас. В 1992 конгресс почти единогласно вынес решение об импичменте ди Меллу.

Сменившее ди Меллу временное правительство скорректировало экономическую реформу в духе умеренного либерализма. В 1994-2002 президентом был социал-демократ Кардозу, опиравшийся на блок социал-демократов, либералов, трабальистов и демократов. В основе экономической политики лежали приватизация госсектора и упрощение системы налогов с целью стимулировать частные вложения. Новая политика способствовала снижению инфляции и возобновлению экономического роста. Ценой ее были увеличение внешнего долга до 200 миллиардов, рост импорта в ущерб бразильской промышленности и усиление социальных контрастов. Из 160 миллионов бразильцев на грани тысячелетий 40 миллионов ориентировались на европейский образ жизни и 40 миллионов жили в полной нищете. Дело кончилось финансовой катастрофой 1999.

Все правительства Бразилии, начиная с генерала Фигейреду, пытались провести аграрную реформу. Основным ее направлением стало распределение между крестьянами необработанных государственных и частных земель. Бразилия имеет огромный фонд таких земель, но большую часть их составляют лесные и саванные территории со слабыми почвами, которые быстро истощаются. В основном шло распределение государственных земель в Амазонии и на Бразильском нагорье. Было распределено за выкуп также около половины земель крупных фазенд. Фазендейро часто силой удерживают подлежащую распределению землю, а крестьяне и батраки, со своей стороны, силой захватывают не подлежащие переделу земли. С 90х, с началом либеральных реформ, начался поворот в аграрной политике от перераспределения земель к изменению структуры сельского хозяйства. Власти стали поощрять (косвенными методами, без крупных вложений) диверсификацию сельского хозяйства, возделывание востребованных на рынке культур - сои, кукурузы, сахарного тростника, апельсинов, кофе. В целом, несмотря на потери в период реформ, Бразилия осталась на восьмом месте в мире по объему ВВП, опередив на время Россию.

Демонтаж диктатур произошел и в других странах Южной Америки. В 1984 ушел военный режим в Уругвае. В 1989 под мощным нажимом чилийской общественности, к которой присоединилась даже часть генералов, ушел в отставку Пиночет. На выборах в Чили победили христианские демократы, позже вступившие в блок с социалистами. Гражданские правители смягчили монетаристскую политику, повысили зарплату и все виды социальных пособий, сохранив общий курс на свободу рынка. Сейчас Чили, пожалуй, самая благополучная страна Латинской Америки, хотя и здесь есть проблемы внешнего долга, массовой бедности, слабого развития высокотехнологичных отраслей. В 1989 была свергнута диктатура Стресснера в Парагвае.

Единственный случай возврата к диктатуре представляло Перу. Здесь после провального правления апристов в 1990 президентом был избран японец Фухимори, сторонник монетаристских реформ. Фухимори разогнал конгресс и установил жесткую диктатуру. Он сумел методами террора справиться с чудовищно жестокими левыми террористами во главе с Гусманом. Реформы привели к гибели многих производств и отбросили 80% перуанцев за черту нищеты. В июле 2000 Фухимори подавил массовое восстание в Лиме, но уже в сентябре оказался в полной политической изоляции и бежал. Падение Фухимори окончательно подвело черту под эпохой правых диктатур в Латинской Америке. С этого времени в Перу чередовались умеренно левые правительства.

В Колумбии также проводились монетаристские реформы и рос внешний долг, но здесь экономическая ситуация оказалась не такой катастрофической, как в других странах континента. У власти регулярно сменяют друг друга либералы и консерваторы. Часть партизанских группировок отказалась от вооруженной борьбы и перешла на легальное положение, часть продолжает войну в джунглях. Основной антисистемной силой в Колумбии стала наркомафия. С ней идет при американской поддержке настоящая война, причем многие политики состоят в доле с наркобаронами.

Демонтаж диктатур с периодом последующей политической нестабильности имел место также в Боливии и Эквадоре. В Венесуэле президенты 90х избирались под социал-демократическими лозунгами, но под давлением США вынуждены были проводить монетаристские реформы. Ответом были массовые голодные бунты, стихийные восстания, забастовки, попытки военных переворотов.

В центральноамериканской зоне самыми громкими событиями новой эпохи стали война в Панаме и революция на Гаити. В 1989 американские войска после серии взаимных провокаций вторглись в Панаму и свергли враждебный им режим генерала Норьеги. На Гаити диктатура Дювалье-младшего была свергнута в ходе массового восстания 1986, одной из первых цветных революций. Начался бесконечный период неконтролируемого насилия, переворотов, голодных бунтов. Дважды, в 1994 и 2004, американцы устраивали военные интервенции с целью установить приемлемый для них минимальный порядок. За этот период Гаити, и так беднейшая страна Америки, опустилась на одно из последних мест в мире.

Конфликт в Центральной Америке пошел на убыль после подписания в 1987 многостороннего соглашения. Центральноамериканские государства приняли на себя обязательства по примирению с вооруженной оппозицией и проведению свободных выборов. В Никарагуа марксисты уже в 1990 сдали власть консерваторам. В остальных государствах остались у власти правые режимы, но террор пошел на убыль, левые партии были легализованы и на протяжении 90х прекратили герилью. Это не прекратило совершенно конфликтов в деревне. Они обусловлены нищетой сельских жителей и враждебностью между крестьянами-индейцами и испаноязычными горожанами. С 1994 индейское восстание охватило штат Чиапас в Южной Мексике.

В Мексике Институционно-революционная партия с 1982 под давлением МВФ проводила реформы в духе монетаризма. Сокращались государственные расходы, отменялись контроль над ценами и ограничения на импорт, началась приватизация мощного государственного сектора. Доходы от приватизации шли на развитие производства и инфраструктуры, но доходы эти были разовыми, а регулярную прибыль государство теряло навсегда. За 1989-1992 в частный сектор перешло Ў государственных предприятий. На первых этапах акции приватизируемых предприятий переходили в руки мелких акционеров, а с середины 90х к акционированию уже имел доступ только узкий круг мафиози, коррупционеров и международных спекулянтов. С 1992 крестьяне-общинники получили в собственность свои участки земли. Итогом реформ стал дефолт 1994, из которого Мексика вышла путем получения 50 миллиардов долларов от МВФ под высокие проценты. Долг вырос до 160 миллиардов.

В целом к началу 90х в Латинской Америке, кроме Кубы, утвердилась формальная демократия. Все государства являются президентскими республиками, и только в Аргентине и Перу посты президента и премьер-министра разделены при подчинении правительства президенту. В Бразилии, Мексике, Аргентине и Боливии более или менее утвердилась провинциальная автономия. Повсюду проводятся выборы на альтернативной основе с участием антисистемных движений. Однако даже антисистемные партии, а тем более конструктивная оппозиция, придя к власти, вынуждены проводить политику под диктовку из Вашингтона. Граждане, разочаровавшись в действенности голосования, обращаются к другим методам воздействия на власть. Забастовки часто принимают всеобщий характер, идут под политическими лозунгами и сопровождаются актами насилия, которых в Европе не было с XIX в. Происходят голодные бунты, массовые бурные демонстрации, аграрные волнения, не ушла еще в прошлое герилья. Достигнутая относительная стабильность не имеет корней из-за слабости среднего класса.

Двадцать лет монетаристских реформ нанесли серьезный ущерб экономике. 80е-90е считаются для Латинской Америки потерянными годами. Объем производства в реальном секторе в 2010 сопоставим с уровнем 1980 при том, что население выросло в среднем на 20-30%. Успехом можно считать прежде всего финансовую стабилизацию. Сегодня уже ушла в прошлое четырехзначная инфляция. Большинство стран Латинской Америки справляются с выплатами по внешнему долгу, хотя у них нет шансов выбраться из зависимости. В 80х, когда были резко увеличены проценты по кредитам, а спекулятивный капитал отхлынул из региона, раздавались голоса в пользу отказа от уплаты процентов по долгам. В другой обстановке эти призывы могли иметь шансы на успех, но ослабление позиций СССР, а затем его распад оставил Латинскую Америку один на один с могучим соседом, и пойти на конфронтацию она не решилась.

Сильнее всего пострадали базовые отрасли промышленности и производства средней сложности - все то, что с огромными жертвами создавалось в 30х-70х. Они лишились средств на необходимую реконструкцию и сократили производство. Правда, масштабы катастрофы в этих отраслях несопоставимы с тем, что произошло в России. Взамен выросло большое число малых предприятий, ориентированных на экспорт. Часть этих предприятий встроена в производственную систему ТНК, часть заполняют существующие на мировом рынке лакуны, нередко криминальные. Вообще, заметная часть компаний здесь связана с криминальным бизнесом - производством и торговлей наркотиками, оружейным бизнесом, информационным пиратством, обслуживанием проституции и игорного бизнеса, подделкой известных брендов. Бразилия сохранила часть позиций в производстве электроники, кораблей, в общем машиностроении. В 1992 здесь вошла в строй крупнейшая в мире на тот момент ГЭС Итайпу. Бразилия стала важным центром научных исследований, в том числе в деле создания альтернативных источников топлива. В целом же уровень наукоемкости латиноамериканского производства очень низок, на один-два порядка ниже европейского.

Вопрос о переделе земель к концу столетия утратил прежнюю актуальность. Во-первых, избыток сельского населения отхлынул в города; во-вторых, в годы зеленой революции значительно повысилась производительность именно в крупных хозяйствах; в-третьих, многие сельские жители предпочитают теперь работать за зарплату, а не жить в нищете на своих участках под вечной угрозой неурожая или банкротства. Сельское хозяйство региона нуждается прежде всего в технической и структурной модернизации. У государств нет на это средств, и они передоверили дело рынку. Рынок же, естественно, обратил внимание прежде всего на востребованные на мировых биржах товары. Особо высокую прибыль дает выращивание коки для нужд наркомафии, и в этом производстве заняты многие миллионы жителей Мексики, Колумбии, Перу, Боливии, Бразилии и других стран. В целом для прошедшего тридцатилетия характерен умеренный рост производства сельхозпродукции (ниже темпов роста населения) и его диверсификация. Несколько повысился и уровень жизни сельских жителей.

Отраслевая структура экономики за время монетаристских реформ существенно изменилась. Доля сельского хозяйства в ВВП варьируется от 4% в Мексике до 20% в Гватемале, тогда как полувеком раньше она почти повсюду превышала 50%. Правда, это произошло не только за счет роста других отраслей и оттока людей в города, но и за счет низких цен на традиционные сельхозпродукты. В сельском хозяйстве той же Мексики занято 20% населения, в Бразилии - 22%, в Гватемале - больше половины. В Аргентине и Уругвае, где аграрный сектор перешел на интенсивные рельсы, доля аграрного населения составляет 9%, а доля сельского хозяйства в ВВП - 11%. Чисто аграрных стран в регионе почти не осталось. Доля промышленности в ВВП варьируется от 35% в Аргентине до 19% в Гватемале, доля занятых - соответственно от 27% в Аргентине до 15% в Гватемале. Доля сферы услуг составляет от 73% в Бразилии до 59% в Гватемале, доля занятого населения - соответственно от 55% до 35%. Опять же заметно превышение доли услуг в ВВП над долей их в занятости, то есть завышенные цены на услуги и полупаразитический характер этой сферы. Интересно и то, что даже в самых бедных странах доля услуг сопоставима с европейской, хотя сопоставить экономики просто невозможно. В целом на континенте сформировалась многоукладная экономика, которую можно с оговорками охарактеризовать как депрессивную. Это напоминает ситуацию в России и других странах СНГ. Почти во всех странах региона теневой сектор дает от 20 до 40% ВВП.

В ходе реформ 80х-90х выдвинулась новая элита, прежде державшаяся в тени - коммерсанты, связанные с американскими фирмами, а также спекулянты, коррупционеры, наркодельцы, бандиты. Промышленники, финансисты, инженеры, ученые, составляющие основу элиты развитых стран, в Латинской Америке редко могут прожить и вести дела на законные доходы. Ослабела традиционная земельная олигархия. Средний класс в значительной части перешел в низы, что по определению лишает режимы политической стабильности. Практически во всех странах Латинской Америки около половины населения живет ниже достаточно низкого официального порога бедности. Доходы на душу населения в 80х-90х снизились в среднем на 25-30% и незначительно выросли в последующее десятилетие. Нельзя сказать, что от реформ выиграли только воры и бандиты. Выросли доходы хозяев и служащих предприятий новых отраслей, работников современного сектора сферы услуг, части сельских жителей. Однако эти люди составляют все же меньшинство населения, и положение их крайне неустойчиво.

По сути, в Латинской Америке победил криминальный капитализм в формах еще более страшных, чем в России. Криминалитет контролирует до половины экономики. В связях с наркомафией отметились видные политики почти всех государств и всех политических направлений, президенты по крайней мере шести республик. Значительная часть граждан перешла к криминальному образу жизни, тем более что для Латинской Америки всегда были характерны неуважение к закону и низкая цена человеческой жизни. Банды наркоторговцев контролируют обширные районы на территории Колумбии, Боливии и Перу, устраивают многодневные побоища с десятками и сотнями жертв на улицах бразильских и мексиканских городов. Мексика сегодня лидирует в мире по числу убийств и похищений, здесь регулярно находят захоронения сотен замученных людей.

Темпы роста населения снизились до 1,7% с более низкими темпами в странах Южного конуса и более высокими в Центральной Америке. Значительная часть новых граждан остается невостребованной. Избыток населения концентрируется в крупных городах. В большей части стран в столицах живет от 20 до 50% населения.

Единственным государством, не включившимся в процессы либерализации, стала Куба. После 1990 она лишилась советских дотаций, поставок, рынков сбыта, а США не снимали блокаду. ВВП Кубы сократился вдвое. Однако сколько-нибудь массового возмущения не наблюдалось, вероятно, под впечатлением итогов либеральных реформ на континенте. Фидель правил Кубой до 2008, когда формально сдал дела младшему брату. В 90х была разрешена частная торговля, появились небольшие частные предприятия, но сохранилась вся прежняя бесплатная система социального обеспечения. Сегодня кубинские школы и больницы, конечно, уже не впечатляют так, как в 60х, когда они были образцом для континента, и вообще кубинский режим теперь превратился в маргинальный.

С 1998 лидером антиимпериалистов стал президент Венесуэлы полковник Чавес. Чавес провозгласил "боливарианскую" революцию и "социализм XXI века". Социализм по Чавесу означает прежде всего социальную справедливость. За счет доходов от нефти и других экспортных товаров были увеличены все виды пособий, ликвидированы трущобы, образование стало более доступным, ведется борьба с преступностью. Ради получения средств на социальные программы Чавес в 2006-2008 установил контроль над добывающими отраслями, металлургией, компаниями связи и другими наиболее монополизированными секторами экономики. Чавес называет США главным врагом и старается задеть их в каждом выступлении. Элита, интеллигенция и рабочие-нефтяники находятся в оппозиции этому курсу, но большинство населения оказывает Чавесу восторженную поддержку. В 2002 группа офицеров при поддержке США подняла путч, захватила президента, но массовое восстание столичного населения смело хунту в два дня. Вернувшись к власти, Чавес усилил антиамериканскую риторику и попытался создать блок стран, враждебных США. Американцы же, столкнувшись с неудачей путча и единой позицией латиноамериканских государств по этому вопросу, стали избегать прямого грубого вмешательства в дела соседей.

Пример Венесуэлы вдохновил антисистемную оппозицию в других странах региона. В 2006 радикальные антиимпериалисты пришли к власти в Эквадоре. В том же году президентом Боливии стал индеец Моралес, получивший известность защитой плантаций коки. Моралес в духе Чавеса начал перераспределение доходов от экспортных отраслей в пользу бедной части населения, по преимуществу индейцев, и это вызвало всплеск сепаратизма в восточных провинциях Боливии, населенных белыми и метисами. В Никарагуа вернулись к власти сандинисты. Эти пять государств, включая Кубу, составляют ядро тотальной оппозиции американскому господству. Легко заметить слабости их позиции - преобладание негативных лозунгов, упор на распределение, слабое внимание к развитию производства, явную демагогичность призывов. Однако народы, замученные либерализацией, еще не отказали в поддержке ни одному из антиимпериалистов. США, в то же время, отвлечены другими проблемами - сначала конфликтом на Ближнем Востоке, затем экономическим кризисом.

В Бразилии на выборах 2002 победил лидер Партии трудящихся Лула да Силва, в недавнем прошлом анархист и организатор крупнейших забастовок. В конгрессе Партия трудящихся не имеет прочного большинства, опираясь в необходимых случаях на поддержку социал-демократов, демократов, социалистов, коммунистов, либералов. Лула пришел к власти под лозунгами перераспределения доходов в пользу бедных, радикальной аграрной реформы, передачи предприятий под управление трудящихся. На практике он стал проводить прагматичную политику, стараясь укрепить экономическое положение Бразилии. Социальные реформы свелись к выдаче минимальных пособий всем семьям, расширению прав производственных советов, реформе системы образования с целью сделать ее более доступной. Зато президент сумел привлечь в Бразилию капиталы, оживить работу производственного сектора, восстановить или создать ряд высокотехнологичных производств. Лула поддерживает движение антиглобалистов, организует в Бразилии различные альтернативные международные форумы, но с США старается поддерживать ровные отношения. Итоги его правления можно считать умеренно успешными. Он сумел избраться на второй срок, а в 2010 обеспечил избрание своей сподвижницы Дилмы Русефф.

В Аргентине монетаристские реформы Менема-Кавалло привели с 1998 к резкому ухудшению экономического положения. В декабре 2001 был объявлен дефолт. 19 декабря многотысячные толпы начали громить магазины и банки, штурмовали президентский дворец и здание конгресса. Власть рухнула, за полгода сменилось шесть признанных официально президентов, и все это время продолжались голодные бунты. Аргентинская революция 2001 вслед за российским дефолтом 1998 показала полный провал реформ по рецептам МВФ. В 2003 президентом выбрали лидера отколовшегося от хустисиалистов Фронта Победы Киршнера. В 2007 президентом стала его жена. Политика Киршнеров идет в целом в духе да Силвы - сдержанные отношения с США, обеспечение минимального жизненного стандарта для всех граждан (в Аргентине он выше, чем в Бразилии), поддержка национального бизнеса при признании принципа свободы капитала.

Политику бразильского образца проводят лидеры многих других государств Латинской Америки. В Перу это президенты Толедо (2001-2006) и Гарсиа Перес (с 2006). В Чили в 2000-2010 у власти стояли социалисты, в Уругвае в 2004 победил социалистическо-коммунистический блок. Даже в Колумбии, где у власти осталась старая либерально-консервативная олигархия, экономическая политика проводится в том же духе прагматизма.

Среди немногих стран континента, сохранивших после 2000 чисто либеральный курс, выделяется Мексика. В 2000 Институционно-революционная партия впервые проиграла выборы. Президентом стал лидер либеральной Партии национального действия Фокс. ИРП сохранила и сохраняет относительное большинство в конгрессе. На выборах 2006 больше всего голосов получил левый кандидат Лопес Обрадор, но ПНД посчитала голоса в свою пользу. Попытки добиться пересчета голосов по сценарию цветных революций не удались - США твердо поддержали либерала Кальдерона. Время правления Фокса и Кальдерона стало для Мексики тяжелым периодом. Идут монетаристские реформы, демонтирована система социальной защиты, темпы роста экономики снизились, преступность достигла чудовищных масштабов, сопоставимых с революционным периодом 1910х-20х. Для небогатых мексиканцев многие проблемы смягчаются возможностью эмигрировать в США. Успехом Фокса можно считать урегулирование отношений с индейскими этносами, которые получили автономию.

Согласование политических позиций американских государств осуществляется в рамках ОАГ. Экономически все они ориентированы в первую очередь на США. Мексика с 1994 вошла в экономическое объединение НАФТА вместе с США и Канадой. Это облегчило мексиканскую эмиграцию в США и приток американских капиталов в Мексику. Среди региональных союзов наибольшую активность показал МЕРКОСУР, объединивший Бразилию, Аргентину, Уругвай и Парагвай. Бразилия пытается стать региональным лидером, сдвиги в этом отношении есть, но связи любого латиноамериканского государства с США все же крепче, чем с любым из соседей.

Монетаристские реформы в целом принесли Латинской Америке больше ущерба, чем успехов. Главными проблемами континента остаются неоплатный внешний долг, который приводит к катастрофическому оттоку средств, криминальный характер капитализма, массовая бедность населения, технологическая отсталость. Все эти проблемы, кроме, может быть, последней, только усугубились в период либеральных реформ. Однако реформы не привели все же к такому развалу, как в России. Сказались, во-первых, менее радикальный характер преобразований (никто не пытался провести тотальную ломку всех структур), во-вторых, активное сопротивление граждан. Тем не менее, даже радикальные противники свободного капитализма сильно ограничены в своих действиях. Освобождение континента от зависимости, превращение в самостоятельный центр силы может произойти, вероятно, только в случае резкого ослабления позиций США на мировой арене. В общем-то, США сами заинтересованы иметь под боком не склад дешевого сырья, а сильного надежного продвинутого партнера, способного удвоить силы Америки в критической ситуации. Однако это потребует перестройки отношений на равноправной основе и вложения огромных средств без расчета на сверхприбыль, а к этому Америка не готова.

15.24. Либеральные реформы в Индии.

В 1984-1989 премьером Индии был Раджив Ганди, представитель третьего поколения династии Неру-Ганди. Поклонник европейской цивилизации, дилетант в политике, он не желал власти и не был готов к ней, но общий итог его правления оказался скорее позитивным. Раджив много внимания уделял внешней политике и пользовался большим авторитетом за рубежом. За годы его правления была завершена аграрная реформа с передачей земель помещиков арендаторам. Впервые правительство активно занялось экологическими вопросами и добилось некоторых успехов. Раджив отличился быстрым прекращением сикхских погромов 1984. В последующий год он попытался достичь компромиссного урегулирования самых сложных национальных проблем, но достигнутые соглашения оказались краткосрочными. Газеты много писали о коррупции в правительстве младшего Ганди. Сам премьер ничего не крал, но не умел пресечь воровство приближенных. Собственно, в Индии чиновники воровали со дня обретения независимости, однако Неру искренне боролся с коррупцией по мере сил, Индира знала, когда и от кого пора избавляться, а дилетант Раджив постоянно попадал в скандальные ситуации.

Главным итогом правления Раджива Ганди стала экономическая реформа. Ее разработчиком стал либеральный экономист Манмохан Сингх. Главная ставка была сделана на привлечение частного капитала, в том числе иностранного. Снимались многие бюрократические ограничения на создание частных предприятий. Для иностранного капитала открыли большинство закрытых прежде отраслей, разрешили вывоз прибылей. Снижались налоги и многие ограничения на импорт. При этом премьер отверг проекты сокращения социальных расходов, массовой приватизации, банкротства госпредприятий, массированных займов у МВФ. Частный капитал всеми силами старались направить в производство, в первую очередь в высокотехнологичные отрасли.

Экономическая реформа при всех своих успехах принесла и издержки для широких слоев населения, а, главное, подорвала образ ИНК как партии бедных. В то же время растущий новый средний класс был недоволен династическим характером власти, коррупцией, непрерывными индусско-мусульманскими столкновениями. На выборах 1989 ИНК лишился абсолютного большинства в парламенте. Наступила эпоха коалиционных правительств и правительств меньшинства. Лидер либеральной партии Джаната дал Виштванатх Пратап Сингх сформировал правительство в коалиции с правой Бхарата джаната партии (БДП, наследница Джан сангх), коммунистами и региональными партиями. Общее направление политики не изменилось. Уже в 1990 коалиция развалилась. В ходе предвыборной кампании 1991 Раджив Ганди был убит тамильской террористкой-смертницей. Эти выборы ИНК выиграл, но не получил абсолютного большинства. Председателем партии выбрали вдову Раджива, итальянку Соню. От поста премьера она благоразумно отказалась.

В 1991-1996 правительство меньшинства возглавлял конгрессист Нарасимха Рао. Оно опиралось на поддержку региональных партий. Сильным человеком правительства был Манмохан Сингх. К моменту сформирования правительства Индия была близка к дефолту. Нарасимха и Манмохан активизировали экономическую реформу. Были доведены до конца начатые при Радживе преобразования, с 1993 разрешено создание частных банков, началась приватизация части государственных предприятий, но вообще приватизация проводилась с большой осторожностью. Девальвация рупии повысила конкурентоспособность индийских товаров. Реформу поддержали все крупные индийские партии от коммунистов до БДП. Существенным успехом правительства стало принятие закона о наделении общинных советов (панчаятов) полномочиями местных властей.

Либеральные экономические реформы, даже осторожные, по самой своей природе приносили прямую выгоду меньшинству. Между тем даже в период социалистического курса классовая борьба в Индии проходила в очень острых формах. Крупные забастовки с сотнями тысяч участников, с захватами и разгромом предприятий, массовыми арестами и стрельбой остаются в Индии обычным явлением. Такое же частое явление - расстрел демонстраций с десятками и сотнями жертв. В этом смысле в Индии еще продолжается европейский XIX век. С 1993 активизировались партизаны-наксалиты из числа радикальных коммунистов маоистской направленности. Зона их действия охватывает восточные и, отчасти, центральные штаты от Ассама до Тамилнада, то есть бедную часть Индии. Отряды наксалитов общей численностью до 30-40 тысяч человек контролируют ряд труднодоступных сельских районов и опираются на поддержку земледельцев. Иногда они совершают массовые теракты, в том числе и против рядовых граждан.

На протяжении 80х и далее нарастал накал межконфессиональных конфликтов. В Пенджабе пик террора пришелся на 1988. После этого главным очагом нестабильности стал Кашмир, где при поддержке Пакистана активизировались сепаратисты-мусульмане. Столкновения между индуистами и мусульманами происходили практически по всей территории Индии. В 1992-1993 толпы народа со всей Индии осаждали мечеть в Айодхье, чтобы разрушить ее и построить на этом месте храм Рамы, уничтоженный мусульманами еще в XVI в. Осаду возглавлял один из лидеров БДП Адвани. Мечеть защищала целая дивизия, погибли тысячи людей, но в итоге мечеть разрушили до основания. Жестокие столкновения с тысячами жертв имели место в Гуджарате в 2002. Мусульманские экстремисты, со своей стороны, устраивали массовые теракты по всей территории Индии. Особенно жестокими были теракты в Бомбее в 1999, 2001 и 2006. 13 декабря 2001 исламские боевики атаковали здание парламента в Дели с целью перебить депутатов. В ноябре 2008 небольшая группа исламских боевиков захватила группу зданий в деловом центре Бомбея и удерживала их около суток, истребив массу заложников.

На фоне террора (хотя он никогда не определял уклад жизни в Индии) вырос авторитет БДП. Эта партия ставит целью национальное сплочение индийцев на базе древних индуистских традиций, без деления на этносы и касты. В экономической сфере БДП выступает за приватизацию и свободу рынка при минимальных заимствованиях из-за рубежа. Выборы 1996 показали резкое падение популярности ИНК. В последующие два года сменялись неустойчивые коалиционные правительства либерального толка. Четырежды за три года проводились всеобщие выборы. Наконец, в 1998 было сформировано коалиционное правительство во главе с умеренным лидером БДП Ваджпаи. Ваджпаи оставался премьер-министром до 2004.

Во время правления Ваджпаи продолжался быстрый экономический рост. Однако на выборах 2004 БДП потеряла 1,5% голосов в пользу основного соперника, ИНК. В условиях мажоритарной системы этого оказалось достаточно, чтобы лишиться большинства в парламенте. Лидер ИНК Манмохан Сингх сформировал коалиционное правительство и остается у власти до сих пор (2010). На выборах 2009 ИНК дополнительно укрепил свои позиции за счет БДП. Третью позицию устойчиво занимают коммунисты. Все главные партии Индии придерживаются, по существу, одинаковой позиции в главных вопросах развития страны. Разногласия касаются частных вопросов в сфере экономической либерализации, поддержки малого бизнеса, социальной политики, смягчения кастовых различий, путей достижения национального единства.

Либерализация в Индии проводится без участия МВФ, что положительно сказалось на ее эффективности. Упор делается на снижение налогов, постепенную либерализацию экспорта и импорта, уменьшение прямого государственного вмешательства в дела бизнеса. При этом государство сохраняет экономические рычаги, при помощи которых поощряет капиталовложения в производственный сектор, в первую очередь в электронику и другие высокотехнологичные отрасли. Приватизация 90х была ограниченной, но доля государственного сектора значительно уменьшилась за счет роста производства в частном секторе. На данный момент у государства остались естественные монополии, энергетика, большая часть военных, металлургических и авиационных заводов. Государство вкладывает средства в развитие новых технологий, строительство дорог, ирригацию. Инфляцию удалось сдержать на небольшом уровне. Внешний долг вырос до 100 миллиардов долларов, что ощутимо, но терпимо для индийской экономики.

Темпы роста ВВП в 1990х составляли 7-8% в год, в 2000х превысили 10%. По объему ВВП Индия вышла на четвертое место в мире и имеет шансы обойти Японию. Быстрее всего росло промышленное производство - на 12-13% в год. Экономическим успехам способствовали вложения предыдущих десятилетий, последовательная политика в деле привлечения капиталов, хороший уровень подготовки специалистов. Преобладают трудоемкие отрасли, хотя имеются и сотни современных высокотехнологичных производств. По производству электроники и тканей Индия занимает второе место в мире, по производству удобрений - третье. По производству компьютерных программ Индия занимает второе место, и в самих США треть программистов - индийцы. Бангалор превратился в один из крупнейших научных центров планеты. Индия создала баллистические ракеты и запустила беспилотные космические корабли. Конечно, нельзя переоценивать продвинутость индийской экономики. Больше половины промышленных рабочих занято на небольших предприятиях полуремесленного типа с примитивным оборудованием.

Индустриальной страной Индию все еще трудно признать, так как основная масса населения связана с сельским хозяйством. В сельском хозяйстве Индии занято 67% населения, в то время как его доля в ВВП - только 24%. Это объясняется тем, что больше половины хозяйств остаются полунатуральными, производят продукты для собственного потребления. Такая ситуация характерна для многих стран Тропической Азии - сочетание развитой индустрии, дающей основную часть национального дохода, и мелких хозяйств в деревне, с которыми связано большинство населения. В 80е Индия вышла, надо надеяться, навсегда, из череды периодических голодовок. Самообеспечение продовольствием колеблется в пределах 80-90%. Сельскохозяйственная политика предусматривает поощрение экспортных культур - чая, фруктов, овощей, хлопка, специй, джута. Власти стараются решить проблему аграрного перенаселения созданием сельских предприятий, но эта практика получила гораздо меньшее развитие, чем в Китае. Другой выход из положения, которым пользуются чаще, это ограждение мелких хозяйств от разорения.

Социальные контрасты в ходе либерализации, разумеется, не стали меньше. В Индии выделяются несколько десятков сверхбогачей, владеющих транснациональными корпорациями. Около 100 миллионов населения из миллиарда ориентируется на европейский жизненный стандарт, хотя и не всегда его достигает. Такие семьи могут позволить себе компьютеры, автомобили, холодильники, поездки в отпуск за границу. В ходе реформ вырос уровень жизни 50-60% населения. Теперь уже в большинстве семей знают, что такое покупная одежда и мебель, обувь, простая бытовая техника, велосипеды - то, что еще в 60е считалось признаком богатства. Грамотность выросла до 50%, продолжительность жизни - до 65 лет. Последняя вспышка чумы имела место в 1994 и обошлась почти без жертв. В то же время 35% населения живет ниже уровня нищеты. Основные контингенты бедняков - жители глухих сельских районов с полунатуральным хозяйством, сельскохозяйственные рабочие из низших каст и обитатели городских трущоб без постоянных источников существования. Бедность смягчается относительно низкими потребностями человека в условиях тропиков, отсутствием у массы индийцев страсти к потребительству и общинной солидарностью. Касты в Индии сохраняются, но утрачивают замкнутый наследственный характер.

Социальные контрасты дополняются контрастами территориальными. Основные точки роста сосредоточены в Западной Индии, тогда как Восточная остается зоной бедности. Либерализация только усугубила эту проблему. Она обострила и экологическую ситуацию, хотя кое-что в Индии все-таки делается. Темпы роста населения сократились до 1,6%, но индийская экономика не может переварить и такой рост, а земля Индии уже становится тесной для миллиарда людей. Демографический рост пожирает часть плодов роста экономического, плодит бедность и обостряет этническую обстановку (рождаемость у мусульман выше, чем у индуистов). Вражда между индуистами и мусульманами тоже может привести к страшным последствиям вплоть до ядерной войны. Наконец, не изжита угроза сепаратизма. Региональные лидеры в Индии популярнее федеральных и часто диктуют им политику.

В XXI век Индия вступила как одна из крупнейших и при этом самых бедных держав мира. Ее успехи, прежде всего в экономике, очевидны. В обозримом будущем Индия, вероятно, официально обретет статус великой державы, но вряд ли станет сверхдержавой, способной соперничать с Китаем и США. Слишком велик груз собственных тяжелых проблем - демографических, экологических, массовой бедности, неграмотности, социальных и кастовых противоречий, национальных и религиозных конфликтов, возможной ядерной войны. Совокупность этих проблем может поставить под угрозу само существование государства, как это было в 1940х, а решаются эти проблемы очень медленно или вообще не решаются.

15.25. Пакистан, Бангладеш, Непал и Цейлон.

В 1988 диктатор Пакистана Зия уль-Хак погиб в авиакатастрофе. На прошедших всеобщих выборах победила Партия пакистанского народа во главе с дочерью покойного премьера Беназир Бхутто. За последующие 11 лет сменилось четыре правительства. Дважды, в 1988-1990 и 1993-1996 правительство возглавляла Бхутто и дважды, в 1990-1993 и 1996-1999, лидер Мусульманской лиги Наваз Шариф. Смена власти проходила по одному сценарию - президент при поддержке армии распускал высшие органы власти, брал управление на себя, через короткое время назначал выборы, и на них побеждала партия, недавно находившаяся в оппозиции. С демократией такой ход событий имел мало общего, тем более что гражданские политики завоевывали голоса не столько с помощью предложенных программ, сколько опираясь на поддержку сильных людей на местах. ППН пользовалась подавляющей поддержкой в Синде, Мусульманская лига - в Пенджабе. В 1998 Пакистан испытал свою атомную бомбу, что круто изменило ситуацию в регионе и, в перспективе, во всем мире.

Для всех гражданских правительств Пакистана были характерны коррупция и неумение справиться с волной насилия. Исламизация 80х спровоцировала столкновения между шиитами и суннитами. Шииты требуют и периодически добиваются освобождения от уплаты исламских налогов в казну, сунниты отвечают погромами и массовыми терактами против шиитов. В Карачи много лет не прекращались побоища между коренным населением огромного города и переполнившими его мигрантами из Бангладеш, Афганистана и Индии. Периодически происходят теракты против христиан и членов секты ахмедие. Афганские земли на северо-западной окраине Пакистана контролируются местными родовыми вождями и командирами боевиков из Аыфганистана.

В 1999 командующий армией генерал Мушарраф совершил переворот и стал военным диктатором. В первое время он опирался на исламистов. С началом американо-исламистской войны 2001 Мушарраф поддержал американцев и вступил в конфликт с радикальными исламистами. Основная часть пакистанской элиты поддерживает исламистов и, вполне вероятно, со временем кто-то найдет способ передать им атомную бомбу. Мушарраф сумел навести в Пакистане, за вычетом афганских земель, очень относительный порядок. В 2007 имело место восстание радикальных исламистов в Исламабаде. В 2008 Мушарраф ушел в отставку и передал власть гражданскому правительству. На выборах победила ППН. Она попыталась восстановить контроль над землями афганских племен вдоль границы, но без особого успеха.

Все правительства Пакистана с 1985 проводят политику умеренного монетаризма. При этом большинство предпринимателей придерживаются принципов исламской экономики, которые включают запрет на получение процентов, на прямую спекуляцию и на азартные игры. Внешний долг начал расти с середины 90х, а затем резко возрос со второй половины правления Мушаррафа. За этот счет Пакистан поддерживал свои точки роста, создал ракеты и атомную бомбу. Однако величина этого долга умеренна на фоне других среднеразвитых стран. В руках государства, несмотря на частичную приватизацию последних 20 лет, остаются половина крупной промышленности и почти вся инфраструктура.

В ВВП Пакистана доля сельского хозяйства составляет 20%, промышленности - 25%, а сферы услуг - 55%, при том что реальной пользы развитию эта сфера почти не приносит. В этом смысле Пакистан сближается с тремя депрессивными регионами современного мира - Россией с ее окружением, Латинской Америкой и арабским миром (за вычетом нефтеносной Аравии). Однако темпы роста пакистанской экономики на протяжении последних 30 лет устойчиво составляют около 7% в год. Высокие темпы объясняются приоритетом реального сектора экономики, отказом от рецептов МВФ и значительной безвозмездной помощью от богатых арабских стран. Значительная часть населения, особенно на окраинах, ведет полунатуральное хозяйство традиционного типа. В глухих районах реальной властью обладают местные сильные люди от помещиков до разбойников. Здесь до сих пор похищают и продают в рабство людей, как, впрочем, и в современной России.

В Бангладеш все правительства проводят политику в духе монетаризма. Последствия ее были в Бангладеш ограниченными. Удалось создать отдельные современные предприятия, но они не могут решить проблему общей страшной нищеты и перенаселенности. Бангладеш остается типичной аграрной страной, страной крохотных полунатуральных хозяйств. Население достигло уже 130 миллионов и просто не помещается на небольшой территории страны. От тотального голода Бангладеш спасает гуманитарная помощь. Из удачных проектов отмечена работа исламских банков, которые дают беспроцентный кредит на развитие малого бизнеса в реальном секторе экономики.

В 1982-1990 в Бангладеш правил генерал Эршад. Он делал упор на радикальные рыночные реформы, умеренную исламизацию и подавление оппозиции при легальном существовании политических партий. Оппозицию составляли две крупные партии под руководством вдов прежних президентов Муджибура Рахмана и Зиаура Рахмана. Эти партии совместно или попеременно организовывали массовые кампании протеста, забастовки, демонстрации. Коррупция, репрессии и, особенно, малоудачные рыночные реформы создавали массовую базу для этих протестов. В 1990 всеобщая стачка и студенческие восстания смели режим Эршада. Бангладеш превратилась в парламентскую республику, одну из немногих в исламском мире.

Последующее двадцатилетие истории Бангладеш заполнено борьбой двух соперниц, лидера Народной лиги Хасины Вазед (вдовы Муджибура) и лидера Националистической партии Халеды Зиа (вдовы Зиаура). В 1991-1996 премьером была Халеда. Основным ее успехом считается развитие системы образования, особенно женского. Хасина в это время устраивала массовые кампании протеста с целью добиться отставки правительства. В 1996 Хасина победила на выборах и правила до 2001. Теперь Халеда поднимала своих сторонников на акции протеста, а Хасина подавляла их. В 2001 ситуация снова поменялась на полярную. В акциях протеста участвовало много горожан, в основном безработных или малообеспеченных, деревня же была мало затронута всеми этими событиями. В 2007 генералы совершили новый переворот, отстранили обе партии и правили до 2009. В 2009 прошли выборы, на которых победила Народная лига. Найти принципиальное отличие в деятельности двух партий довольно трудно с учетом скудости дельной информации.

В Непале, одной из самых слаборазвитых стран мира, на грани веков разразилась последняя на данный момент коммунистическая революция. В 1990 Коммунистическая партия и демократическая партия Непальский конгресс совместно подняли восстание против монархии и заставили короля принять либеральную конституцию и созвать парламент. Две партии-победительницы стали править Непалом, то совместно, то попеременно. Радикальные коммунисты в 1996 подняли восстание в Западном Непале и через два-три года контролировали уже около половины страны. Монархия, лишившись традиционной легитимности, не смогла устоять. В 2001 король Бирендра со всей семьей погиб во дворце (вероятно, в результате замаскированного дворцового переворота), в 2005 последний король предпринял неудачную попытку разогнать парламент и в 2007 был вынужден отказаться от власти. На выборах 2007 победили радикальные коммунисты, которые контролировали к этому времени уже большую часть Непала. В 2008 Непал стал республикой под управлением коммунистического правительства. Характерно, что коренного изменения социально-экономической политики после этого не произошло.

Цейлон, он же Шри Ланка, самое богатое и продвинутое государство Южной Азии, переживал этнический конфликт между сингальским большинством и тамильским меньшинством. Военные действия сопровождались массовыми терактами, особенно жестокими со стороны тамилов. Общее число жертв конфликта превысило 70 000 человек. Только в 2009 правительственные войска разгромили армию тамилов.

Ведущее государство региона, Индия, в 90е усилила свои позиции на международной арене, но ее влияние на соседей уменьшилось. Индия лишилась могучего союзника в лице СССР и взамен стала улучшать отношения с США и Китаем. США заинтересованы в хороших отношениях с Индией, во-первых, в силу ее экономической значимости, во-вторых, на случай победы в Пакистане исламских экстремистов, но не менее заинтересованы в поддержке стабильного дружественного им режима в Пакистане. По своим ресурсам Индия и Пакистан несопоставимы, однако Пакистан лучше умеет мобилизовать наличные ресурсы и получает масштабную поддержку извне, от арабских стран, Китая и США. Пакистан активно поддерживает сепаратистов Кашмира и Пенджаба. В 1999, после крупного вторжения сепаратистов в Кашмир с территории Пакистана, и в 2001, после террористической атаки на индийский парламент, Индия и Пакистан находились на грани большой войны. Она не состоялась, видимо, только из-за наличия у обоих государств атомной бомбы.

Все государства Южной Азии в 1980-2010 проводили экономическую политику в духе неокапитализма. Социалистические лозунги повсюду были свернуты. При этом советы МВФ отвергаются, реформы идут не ради реформ, а с целью активизировать развитие реального сектора экономики. Только Бангладеш, целиком зависимая от внешней помощи, не может игнорировать рецепты МВФ, но и здесь существует альтернативная экономика. По темпам экономического роста лидирует Индия, за ней идет Пакистан, затем Цейлон, Непал и Бангладеш, то есть разрыв по региону усиливается. Однако в целом Южная Азия развивается в последние десятилетия успешно и показывает темпы много выше средних по планете.

Политическое развитие стран Южной Азии включает как неотъемлемую часть проявления насилия, и сверху, и снизу. Парламентская демократия британского образца служит во многом прикрытием господства наследственных кланов. Эти кланы опираются на сильных людей на местах. Наследственные кланы правили в Индии (династия Неру-Ганди), в Пакистане (династия Бхутто), в Бангладеш (кланы двух Рахманов), в Шри Ланке (династия Бандаранаике-Кумаратунга). Собственно, такая форма правления, как и влияние региональных политиков, лучше соответствует местным политическим традициям, чем демократия в полном смысле слова. Тем не менее, с ростом нового среднего класса во всех странах региона стали все-таки лучше ощущаться элементы реальной демократии.

15.26. Страны АСЕАН.

Регион Юго-Восточной Азии на грани XX-XXI вв. был и остается одним из самых динамичных районов мира. В 1997 по странам региона сильно ударил финансовый кризис, затормозивший на несколько лет их развитие, но к 2000 его последствия были в целом преодолены. В 1995-1999 в АСЕАН были приняты Вьетнам, Бирма, Лаос и Камбоджа. Политическое сотрудничество ограничивается своего рода декларацией о ненападении. Более активной интеграции ждать и не приходится. В регионе сосуществуют, по крайней мере, четыре крупные цивилизации, которым тяжело будет ужиться в рамках союза, подобного ЕС. В то же время в экономическом плане АСЕАН занимает третье место среди региональных объединений после ЕС и НАФТА и успешно отстаивает свои интересы. Модернизация происходит в условиях авторитарных или авторитарно-олигархических режимов. Только Индонезия после революции 1998 повернула было к реальной демократии.

Режим Сухарто успешно модернизировал Индонезию при активном привлечении иностранных займов вплоть до кризиса 1997. За это время Индонезия вошла в первую двадцатку индустриальных государств, на какое-то время даже обогнала Россию, до 90% населения выбралось из нищеты. Финансовый кризис, спровоцированный действиями международных биржевых спекулянтов, резко изменил ситуацию. Курс рупии упал сразу в 6 раз, соответственно выросли цены, закрылось до половины предприятий, 40% населения осталось за довольно низкой чертой бедности. Весной 1998 в городах Индонезии начались массовые волнения. Толпы голодных громили магазины, по традиции били китайцев и осаждали правительственные здания. 14 мая бунты переросли в восстание. 15 мая войска, убив около 500 человек, овладели центром Джакарты, но уже восстали другие города, а против президента выступили мусульманские лидеры и часть генералов. 21 мая 1998 Сухарто ушел в отставку, президентом стал его сподвижник Хабиби. Система жесткого управления развалилась. Хабиби был вынужден назначить свободные выборы, разрешить свободное создание политических партий, ограничить использование армии в случае беспорядков, пообещал поэтапно ввести прямые выборы президента и всех депутатов законодательных органов (этот процесс завершился только в 2009). Процесс демократизации шел во многом стихийно и хаотично, как и положено во времена революций. Образовалось три Демократические партии, претендующие на наследие Сукарно, и четыре примерно равные по влиянию исламские партии.

В 1999 депутаты, избранные еще при Сухарто, избрали президентом лидера мусульманской партии Нахдатул Улама Вахида. Вахид главное внимание обращал на отстранение от власти сторонников прежнего режима, выход из экономического кризиса и борьбу с волной сепаратизма на окраинах. Он действовал решительно и энергично, но не смог быстро выправить ситуацию. В 2001 Вахид попытался распустить парламент, не нашел в этом поддержки и ушел в отставку. Президентом стала дочь Сукарно Мегавати Сукарнопутри. Сукарнопутри сделала ставку на гибкость в отношениях с оппозицией, частичные уступки сепаратистам, исламистам, недовольным сторонникам старого режима.

К концу правления Сукарнопутри ситуация несколько стабилизировалась. Этому способствовал и естественный выход Индонезии из экономического кризиса. В это же время активизировались исламские радикалы. В 2002 они устроили страшный теракт на Бали, убив около 200 австралийских туристов, затем последовали новые теракты. В 2003 на улицы Джакарты под лозунгом войны с США вышли около миллиона человек. В 2004 состоялись первые прямые президентские выборы. На них победил кандидат одной из трех Демократических партий генерал Юдойоно, до этого работавший со всеми тремя президентами и вовремя уходивший от них. Юдойоно снова сделал ставку на жесткие методы борьбы с сепаратистами и исламскими радикалами, подчеркивая при этом свою преданность исламу. Он остался у власти на второй срок при том, что в парламенте нет устойчивого большинства.

Сразу после отставки Сухарто на окраинах начались восстания под лозунгом отделения от Индонезии. В общем, это было неизбежно во время революции в стране с двухсотмиллионным населением, населенной почти тысячью этносов, причем ни один из этих этносов не составляет свыше четверти населения. Уже в 1999, после кровавой резни между мусульманами и христианами, отделился Восточный Тимор. На Молукках сепаратизм получил новый толчок после страшной резни христиан, когда погибло около 20 тысяч человек. Поднялись на войну папуасы на Новой Гвинее, сторонники независимости Аче на Северной Суматре, часть племен Сулавеси и некоторых других островов. Тем не менее, центральные власти к 2004-2005 в целом овладели ситуацией, признав независимость Тимора и дав автономию Новой Гвинее и Аче. В целом Индонезия выдержала экзамен на прочность. Все-таки за годы независимости сформировалось прочное ядро индонезийской нации из близких друг к другу этносов Явы и Южной Суматры, а представители этого ядра расселились по всем островам и стали опорой центра на местах.

Экономическая стабилизация в Индонезии была достигнута к 2000 ценой новых крупных внешних займов. В результате внешний долг к 2009 вырос до 150 миллиардов долларов, и на его покрытие уходит большая часть доходов от экспорта. Индонезия занимает шестнадцатое место в мире по объему ВВП (четвертое по численности населения). Экономическая политика новых властей идет, в основном, в духе Сухарто. Приоритет отдается производству, в первую очередь промышленности, причем не только экспортным, но и импортзамещающим отраслям. Так, Индонезия построила огромные металлургические, нефтеперерабатывающие и химические заводы. Большая часть этих предприятий контролируется государством. Частные, в основном китайские, предприниматели владеют малыми и средними предприятиями в текстильной, электронной и других отраслях, работающих на частного потребителя. Одежда и электроника стали главными статьями индонезийского экспорта. По китайскому образцу Индонезия старается развивать сельскую промышленность, чтобы решить проблему аграрного перенаселения.

Кроме Индонезии, в первую тридцатку государств по объему ВВП входят Таиланд и Малайзия. Малайзия, по которой кризис тоже ударил очень больно, прошла его без серьезных экономических потрясений. Сегодня Малайзия и Сингапур - уже вполне сформировавшиеся промышленные страны, располагающие сложными производствами. В Таиланде участие государства в экономике менее заметно, чем в Индонезии и Малайзии. Большая часть ВВП Таиланда формируется в промышленности, но свыше половины населения занято выращиванием риса. Таиланд - одна из немногих азиатских стран, экспортирующих продовольствие в больших масштабах. Здесь тоже создается сельская промышленность, но в меньших масштабах, чем в Китае и Индонезии. Таиланд превратился в крупного экспортера бытовой электроники. Крупная ставка делается на развитие туризма, в том числе сексуального - в общем, зарабатывают, как могут. Нельзя не отметить, что постепенно Таиланд ликвидировал неграмотность, вывел из нищеты 94% населения, ликвидировал пережитки рабства и самые страшные городские трущобы, то есть доходы от экспорта идут не только на оплату долгов и на счета бизнесменов, но и на социальное развитие в интересах всех таев. Ведется освоение малонаселенных окраин государства.

В 1992 волна революций докатилась и до Таиланда. Студенты, поддержанные массой горожан Бангкока, заставили военное правительство передать власть победившей на выборах Демократической партии. В 2000 верхняя палата таиландского парламента стала выборной. Генералы возглавляют большинство политических партий Таиланда, однако былого единства в военной верхушке уже нет, отдельные военные группировки блокируются с гражданскими политиками.

В 2001 под прямым давлением США ушел в отставку многолетний премьер-министр Малайзии Мухаммед, посмевший выступить с открытой критикой глобализации. В том же году в Таиланде победила на выборах левая политическая группировка, возглавляемая бывшим полицейским генералом Чинаватом. Правительство Чинавата ослабило финансовую зависимость Таиланда от Запада и проводило политику в интересах провинции, в основном сельских жителей. В 2006 произошел военный переворот, но на выборах 2008 победили снова сторонники Чинавата. Столичные жители начали кампанию неповиновения победителям в духе цветных революций, потребовали отстранить от участия в выборах сельское большинство. Генералы снова свергли и арестовали победивших на выборах политиков. Тогда из провинции в Бангкок двинулись сторонники Чинавата. Столкновения между краснорубашечниками (сторонники Чинавата) и желторубашечниками (его противники) продолжаются до сих пор, периодически затухая и снова обостряясь.

Филиппины пережили цветную революцию еще в 1986. Тогда проигравшая на выборах либеральная коалиция вывела своих сторонников на массовые демонстрации, получила поддержку США и части генералов и заставила уйти в отставку диктатора Маркоса. Президентом стала демократка Акино, вдова убитого при Маркосе политика. Новые власти конфисковали собственность сторонников Маркоса и разделили ее между представителями старой олигархии. Правительство Акино раздиралось противоречиями, пережило десяток военных путчей, и один из них удалось подавить только силами американской авиации. Продолжались и продолжаются партизанские действия коммунистов и сепаратистов-мусульман на южных островах. После Акино власть осталась в руках олигархии. Когда на выборах 1998 победил популист, олигархия при поддержке извне свергла его и посадила в президентское кресло Глорию Арройо из старого олигархического клана Макапагалов. Арройо проиграла и выборы 2004, но осталась у власти до 2010, когда к власти вернулся клан Акино.

Во Вьетнаме сохраняется жесткая коммунистическая диктатура китайского типа. Экономические реформы с начала 80х пошли по китайскому образцу, в духе регулируемого социалистического рынка. Реформы проводились поэтапно и не закончены до сих пор. Предприятия перешли на хозрасчет, кооперативы были распущены, цены с 1992 стали свободными, отменены карточки, разрешен свободный доступ иностранного капитала. США, не простившие вьетнамцам своего поражения, продолжали бойкот, но во Вьетнам хлынул капитал из стран Восточной Азии. Темпы роста ВВП в это тридцатилетие составили 8-10% в год, темпы роста промышленности еще выше. Вьетнам стал первым в мире экспортером риса, создал основы промышленности и вывел из состояния крайней бедности примерно 60% населения. Из-за низкого стартового уровня сохраняются отставание Вьетнама от соседей, аграрный в основе характер экономики.

Лаос развивается синхронно Вьетнаму. В Камбодже в 1989 было достигнуто соглашение о национальном примирении. Вьетнамские войска покинули страну, большинство вооруженных отрядов оппозиции под давлением извне прекратили борьбу, и были проведены свободные выборы. В 1993 была восстановлена конституционная монархия. После серии переворотов и перевыборов у власти утвердились бывшие коммунисты вьетнамской ориентации.

Весной 1988 начались массовые демонстрации демократов против диктатуры Не Вина в Бирме. За три месяца уличных стычек погибло пять-шесть тысяч человек. К августу режим Не Вина рухнул, его функционеры бежали или примкнули к демократам, было объявлено о проведении свободных выборов. 18 сентября 1988 армия совершила новый переворот и потопила в крови выступления демократов. На выборах 1990 80% получили демократы во главе с Су Чжи, дочерью Аун Сана, но военные отказались созвать избранный парламент и арестовали его депутатов. Бирма остается единственной страной региона, где продолжается полномастшабная гражданская война, хотя ее размах уже не тот, что в 1940х и даже в 1990х. Против военного режима воюют демократы, коммунисты и ополчения малых этносов. С 1992 военный режим возглавил генерал Тан Шве. Новая власть приказала называть Бирму Мьянмой (другая транскрипция слова "Бирма"), ликвидировала элементы национальной автономии окраин и приступила к либерализации экономики с приватизацией госсектора. Экономика Бирмы за последние 20 лет оживилась.

Юго-Восточная Азия представляет собой быстроразвивающийся регион с населением почти 600 миллионов (Индонезия - 235 миллионов, Филиппины - 90, Вьетнам - 85, Таиланд - 65, Бирма - 47 миллионов). Темпы роста экономики существенно превышают среднемировые, держатся на уровне 6-8% в год. Самые высокие темпы во Вьетнаме и Таиланде, самые низкие - на Филиппинах и в Индонезии. При этом страны развиваются по индустриальному пути с упором в большинстве случаев на развитие экспорта. Темпы роста промышленности во всех случаях выше темпов роста ВВП. Сингапур, Малайзию и, с оговорками, Индонезию можно причислить к индустриальным странам. Таиланд и, отчасти, Вьетнам относятся к группе стран индийского образца, то есть главную роль в экономике играет промышленность, но основная масса населения занята в сельском хозяйстве. Филиппины в какой-то мере сближаются со странами депрессивного типа, то есть сфера услуг дает здесь большую часть ВВП, но при этом лежит на остальной экономике тяжелым грузом. Бирма, Камбоджа и Лаос остаются в основе своей аграрными странами. В целом экономические успехи региона, который в XIX веке находился на стадии примитивных аграрных деспотий, впечатляют. Оборотной стороной успехов стало резкое ухудшение экологической ситуации. Только в самые последние годы в регионе стали приниматься меры по спасению природы, но они не могут компенсировать деградации среды обитания.

Практически все государства региона, вопреки советам МВФ, проводят политику смягчения социальных противоречий. Число неграмотных сократилось до 10-20% населения, а в Таиланде, Сингапуре, во Вьетнаме и на Филиппинах неграмотность практически ликвидирована. Число бедных по местным стандартам бедности сократилось до 5-30% населения (хуже всего положение во Вьетнаме и Лаосе), продолжительность жизни выросла до 70 лет. Жизненный стандарт многих горожан теперь включает обычный набор потребительских ценностей Запада, хотя, конечно, потребности людей в пище, одежде, жилье здесь много ниже, чем в Европе. В то же время разрыв между более или менее имущими кругами (а к ним относится и часть трудящихся, занятых на современных предприятиях), и значительной массой малоимущих остается большим. Сохраняется проблема культурного разрыва с прошлым, который ведет к моральному нигилизму. Отсюда во многом лютая жестокость во время этнических и политических разборок, разгул пиратства, ночные разбои на улицах, коррупция, расцвет проституции, эпидемия СПИДа, жесткие формы эксплуатации рабочих.

15.27. Южная Африка.

Крупнейшим событием новой эпохи в Африке стал демонтаж апартеида в Южно-Африканской Республике. В 80е стала уже очевидной экономическая неэффективность расистского режима. С другой стороны, восстания негритянской молодежи в городах не удавалось остановить ни репрессиями, ни уступками. После начала перестройки в СССР западные державы утратили прежний интерес к ЮАР как к важнейшему бастиону борьбы против советского влияния. Последний белый президент ЮАР Де Клерк (1989-1994) взял курс на поэтапную передачу власти черному большинству при условии гарантий для белого меньшинства. В 1989-1991 были отменены все законы расистского характера, ликвидированы вассальные бантустаны, отменены все ограничения политических свобод. В ответ Африканский национальный конгресс прекратил вооруженную борьбу. Его лидер Нельсон Мандела сразу после выхода из многолетнего заключения вступил в прямые переговоры с Де Клерком.

1990-1993 были заполнены сложной политической борьбой между партиями и внутри каждой партии. К 1992 Де Клерк и Мандела договорились в принципе о создании нерасового государства с жесткой централизованной властью. При этом белому меньшинству гарантировались сохранение собственности, безопасности и равных прав с черными. Марксист Мандела заявил о приверженности его партии принципам свободного рынка. С большим трудом Де Клерку удалось получить поддержку своей партии, а Манделе с еще большим трудом удалось уговорить соратников отказаться от террора против белых. Зато против соглашения выступила часть племенных вождей, опасавшихся, что в новом централизованном государстве всю власть возьмет самый многочисленный этнос коса. Вождь зулу Бутулези заявил о непризнании соглашения и вступил в блок с белыми консерваторами на базе борьбы за федеративное государство. В 1993-1994 имели место массовые побоища между коса и зулу.

В 1993 парламент, представлявший белое меньшинство и малые расы, передал власть переходному совету, в котором были представлены все главные партии. На выборах 1994 полную победу одержал АНК. Мандела стал первым черным президентом ЮАР и оставался на посту до 1999, когда обеспечил избрание своего сподвижника Мбеки. В дальнейшем позиции АНК усиливались, пока в 2006 он не добился большинства в 2/3 мест. Конституция 1996 разделила ЮАР на 9 провинций с незначительной автономией. Президент по конституции избирается парламентом, сам формирует правительство и располагает огромной властью.

И белые, и черные ждали от победы АНК резни белых и их массового бегства из Южной Африки. Так оно, вероятно, и было бы в случае вооруженной победы черных. Черные экстремисты уничтожили за последние 16 лет несколько тысяч белых фермеров, часто вместе с семьями, и почти всегда остаются безнаказанными. Однако в целом правительству АНК удалось сохранить мир между расами и удержать от бегства белое население. Пять миллионов белых получают и сейчас 50% доходов, на них держатся промышленность, современный сектор сельского хозяйства, информатика, финансовый сектор, серьезная коммерция.

В экономическом плане правительство Де Клерка использовало монетаристские методы вопреки прежней политике этатизма. Бывшие радикальные социалисты из АНК сохранили его курс. В 90е в ЮАР шел демонтаж механизма государственного регулирования, велась приватизация, сокращались социальные расходы. Правительству Манделы пришлось отказаться от аграрной реформы и ограничить социальные реформы выдачей минимальных пособий по бедности. Эти пособия получает почти половина жителей республики. Монетаристская политика способствовала снижению инфляции, росту экспортных отраслей (в основном сырьевых) и, особенно, сферы услуг, но нанесла сильный удар обрабатывающей промышленности. Тем не менее, ЮАР с 48 миллионами населения и сейчас производит 40% промышленной и 30% сельскохозяйственной продукции Африки. Проблемами ЮАР остаются резкие социальные контрасты, массовая нищета и неграмотность, высокий уровень преступности, эпидемия СПИДа.

Трудно сказать, можно ли говорить о существовании единой цивилизации Черной Африки, возникшей с распадом колониальной системы. Народы континента имеют много общего, проявляют признаки единого самосознания, но оно проявляется в основном среди малочисленной интеллигенции. К тому же континент несет такой груз проблем, что не может пока и мечтать о самостоятельной роли в мировой политике. ЮАР с ее относительно развитой экономикой считается еще самой благополучной страной Черной Африки, лидером ее экономического развития, представителем среди держав второго ранга. В целом континент с 80х погрузился в состояние жестокого кризиса. Реальная экономика стагнирует. В Африке больше половины населения находится ниже уровня нищеты, больше половины до сих пор неграмотно, средняя продолжительность жизни не превышает 50 лет, а рождаемость составляет порядка 40 человек на 1000 (прирост - 2,6-2,8% в год, самый высокий в мире), СПИДом в некоторых странах инфицировано до 40% взрослого населения. Быстрый рост населения ведет к деградации уязвимой африканской природы. Государственный аппарат большинства государств неэффективен и поражен коррупцией.

С завершением холодной войны в Европе, Америке и Азии был практически утрачен интерес к Африке. Развитые государства стали рассматривать ее скорее как обузу. Самым бедным странам периодически списывают долги и оказывают гуманитарную помощь, что не решает проблемы. Под давлением МВФ африканские государства еще в 80е отказались от социалистических экспериментов, сократили социальные расходы, отказались от национализации и импортзамещающих проектов и стали развивать экспорт. Социалистический эксперимент и здесь завершился неудачей, но и капиталистический не привел к успеху.

Большая часть населения Африки (от 50 до 85% населения по разным странам) занято в сельском хозяйстве. По-прежнему здесь преобладают небольшие хозяйства полунатурального типа, которые продают только часть своей продукции, чаще меньшую часть. Эти хозяйства в какой-то степени застрахованы от колебаний цен на мировом рынке. Однако такие деревенские семьи не могут позволить себе элементарных покупок, им часто недоступны образование и медицинская помощь, неурожай грозит голодом. Понятно, что в эпоху телевидения и Интернета сельская молодежь, получив хотя бы начальное образование, устремляется в города и там превращается в люмпенов или занимается мелкой, никому не нужной торговлей. Только меньшинству удается найти работу в новом секторе экономики или пристроиться на службу через соплеменника.

Монетаристские реформы привели к росту производства в горнодобывающей промышленности, отчасти в плантационном хозяйстве и, особенно, в сфере услуг. За счет сферы услуг рост ВВП, в 80е почти не превышавший нулевой уровень, в 90е составил 2%, а после 2000 превысил уровень в 3%, то есть чуть-чуть обошел темп роста населения. Однако этот рост во многом виртуален, реальное же положение большинства граждан продолжает ухудшаться. Создается замкнутый круг отсталости. В целом неокапитализм в Африке создал больше серьезных проблем, чем решил.

15.28. Демократия в Африке.

Бурные перемены в мире 80х-90х отозвались в Африке политической демократизацией. Практически повсюду, во многом под давлением извне, была восстановлена многопартийность. Со временем оппозиция смогла прийти к власти путем выборов примерно в Ў государств Черной Африки. Так, в Бенине и Замбии оппозиция победила в 1991, в Лесото, Мали, Нигере, Центральной Африке и на Мадагаскаре - в 1993, в Малави - в 1994, в Сьерра-Леоне - в 1996, в Сенегале - в 2000, в Того - в 2008, в Гане - в 2009. Даже в тех государствах, где остались у власти прежние партии, им пришлось официально допустить деятельность оппозиции и провести многопартийные выборы. За 30 лет в Африке произошло около 30 военных переворотов, но, в отличие от периода 60х-70х, военные, как правило, в течение года-двух проводили новые выборы.

Оборотной стороной африканской демократии, во многом навязанной извне, стал этнический характер большинства партий. Как правило, каждая партия отражает интересы племенной верхушки одного или нескольких сблокировавшихся этносов и борется исключительно за переход правительственных постов к своим соплеменникам. Проигравшие на выборах часто начинают кампанию протеста по типу цветных революций и опираются в этом случае на массу соплеменников, обитающих в столице. Такие кампании часто завершаются кровью, в лучшем случае - расстрелом протестующих, в худшем - кровавой межплеменной резней. Особенно участились такие события после 2004, после успешных цветных переворотов в Грузии и на Украине.

Наибольшее внимание в западном мире, который теперь очень мало интересуется Черной Африкой, привлекли события в успешных еще недавно странах, в Кот-д'Ивуаре и Кении. Кот-д'Ивуар, оказавшийся в неоплатном долгу у МВФ, к 2000 привел в полное расстройство свою экономику. В 1999 произошел военный переворот. В 2002 протесты против сфальсифицированных по мнению проигравшей стороны итогов выборов переросли в войну между Севером и Югом, которая продолжалась до 2007, под давлением Франции была прервана компромиссным соглашением и возобновилась в 2010.

В Кении, где еще при англичанах была создана сравнительно эффективная диверсифицированная экономика, ориентированная на экспорт, монетаристские реформы оказались не столь болезненными, как в большинстве африканских стран. Однако к началу 1990х и Кения столкнулась с проблемами неоплатного внешнего долга, роста преступности, экологического кризиса. Восстановление многопартийности привело прежде всего к обострению межэтнических конфликтов. В 2007 классическая цветная революция вылилась в резню между этносами кикуйю (их партия, вроде бы, победила на выборах) и луо (их партия проиграла). В 2008 конфликт закончился формированием временной коалиции, но подорвал процветавшую туристскую индустрию.

Как ни странно, с переходом к неокапитализму менее устойчивыми оказались те правительства, которые и прежде проводили этот курс, а бывшие социалисты в большинстве случаев удержались у власти, причем демократическим путем. Правда, им тоже пришлось пойти на реформы, продиктованные МВФ. Отличительной чертой этих реформ в Африке стало сохранение при всех режимах сильных позиций государственного сектора, несмотря на давление международных банкиров. Государству просто некому было продать свои предприятия, а закрытие их привело бы к полному экономическому краху. Так Танзания, образцовое государство африканского социализма, начала рыночные реформы еще в 1983-1984. В итоге Танзания влезла в неоплатные долги и осталась при этом одной из самых бедных стран Африки. Однако большинство граждан, которые вели полунатуральное хозяйство в рамках общины, мало почувствовали эти национальные проблемы. Танзания удержала на плаву свои немногочисленные промышленные предприятия и довела грамотность до 80%, что есть один из самых высоких показателей в Африке. В итоге оппозиция так и не сумела прийти к власти, хотя многопартийность здесь была введена еще в 1992.

Бывшие социалисты удержались у власти в Анголе, Мозамбике, Зимбабве, Конго, потеряли власть и снова вернули ее в Бенине. При этом везде проводились стандартные рыночные реформы. На Мадагаскаре, где итоги правления социалистов были особенно плачевными, они потеряли власть в 1993, затем снова возвращали и теряли ее. Последовало несколько путчей и цветных революций (последняя, самая бурная и успешная, в 2009). В Мозамбике коммунисты миром договорились с вооруженной оппозицией и победили ее на выборах. В Анголе коммунисты попытались так же договориться с врагами. После поражения на выборах оппозиция во главе с Савимби в 1998 возобновила гражданскую войну, в какой-то момент была близка к победе, но в 2002 потерпела поражение. И в Анголе, и в Мозамбике коммунисты проводят реформы китайского образца, направленные на создание рыночной экономики. Единственной страной Африки, где социалисты пытаются удержаться у власти силовым путем и сохранить прежний курс, остается Зимбабве.

В Эфиопии сталинистский режим Мариама рухнул в мае 1991. В Аддис-Абебу с боем вошли войска объединенной оппозиции. К власти пришла левая группировка, ориентированная первоначально на европейских новых левых и троцкистов, во главе с Зенауи. Старая феодальная и чиновная элита была истреблена почти поголовно уже при Мариаме и не смогла составить эффективной оппозиции левым. Эритрея в 1993 получила независимость и в 1998 даже попыталась оттяпать часть земель коренной Эфиопии. Остальные этносы Эфиопии получили автономию. Зенауи при необходимости жестко ограничивает деятельность оппозиции, но по сравнению с кровавым предшественником выглядит почти либералом. Экономическая политика ведется в китайском духе, ориентирована на развитие рыночных отношений при сохранении за государством ключевых позиций в промышленности и инфраструктуре. Новый режим оказался более эффективным и устойчивым, чем режим Мариама. Ушел в прошлое голод, Эфиопия усилилась в военном плане и в 2006-2009 оккупировала Сомали.

Сомали в ходе гражданской войны 1990-1991 развалилось на десяток государств. Одно из них стало базой океанских пиратов. Американские войска в 1992 высадились в Сомали, но после гибели в бою элитного батальона спецназа поспешили оставить страну. В 2006 в столичном регионе власть взяли радикальные исламисты. В том же году эфиопские войска взяли Могадишо и разбили сомалийских исламистов, но после ухода интервентов в 2009 Могадишо снова перешел под контроль исламских радикалов. Гражданские войны в крайне жестокой форме продолжались в Либерии в 1989-2003, в Сьерра-Леоне в 1990-2000, в Центральной Африке в 1996-2003. В Чаде бесконечная война продолжается до сих пор. Самые кровавые события с миллионом погибших на 13 миллионов населения разыгрались в маленьких Бурунди и Руанде. Здесь в 1993-1995 борьба за власть между бантуязычным этносом хуту (большинство) и нилотами-тутси (крупное меньшинство) приняла форму геноцида. Сначала хуту поголовно истребляли тутси, включая младенцев, затем более боеспособные тутси одержали военную победу и пришли к власти в обеих республиках.

В условиях общей нестабильности на роль региональных великих держав выдвинулись Нигерия и сравнительно небольшая Уганда. В Уганде в ходе гражданской войны 1985-1986 верх взяла левая группировка Мусевени. Мусевени постепенно удалось навести в стране элементарный порядок и прекратить межэтническую резню, хотя племенные конфликты продолжались до 2008. При формально демократическом режиме Мусевени прочно удерживает власть, легко побеждая оппозицию на выборах. Экономические реформы марксист Мусевени согласовывает с МВФ и при этом не разрушает окончательно государственный сектор. Уганда активно вмешивалась во внутреннюю борьбу в Кении, Руанде, Бурунди, Чаде, Центральной Африке и, особенно, в Заире-Конго.

В Заире диктатура Мобуту продержалась до 1997. Экономические реформы, начатые Мобуту в 1990 по требованию МВФ, окончательно лишили диктатора опоры в стране. Разнородные оппозиционные движения сплотились после появления в Заире вооруженных беженцев-тутси. В 1997 отряды тутси и заирской оппозиции при поддержке Уганды, Руанды и Бурунди разбили правительственные войска и 21 мая вошли в Киншасу. Заир был вновь переименован в Конго. Во главе государства встал Лоран Кабила, политик крайне левого толка, в прошлом сподвижник Че Гевары.

Кабила быстро разочаровал Запад, не дав ожидаемых привилегий горнорудным компаниям и установив довольно жесткий диктаторский режим. В 1998 он попытался отправить на родину отряды своих союзников-тутси. Тутси при поддержке части обделенных постами политиков начали войну против Кабилы и едва не взяли Киншасу. На стороне Кабилы выступили войска Анголы, Судана, Замбии, Зимбабве и Чада, на стороне мятежников - войска Уганды, Бурунди и Руанды. По сути, конфликт принял форму полномасштабной войны между коалициями африканских государств, причем она шла не только на территории Конго. Как и все войны в Африке, она сопровождалась резней, случаями каннибализма, чуть ли не поголовным изнасилованием захваченных женщин. Общее число жертв двух конголезских войн обычно оценивается в 3-4 миллиона, хотя, возможно, эти цифры преувеличены. В 2001 Лоран Кабила был убит, власть перешла к его сыну Жозефу, который в 2002 добился мира на условии амнистии, превращения Конго в федерацию и эвакуации отрядов тутси. В 2005 Конго стало федеративной республикой. Самая богатая ресурсами страна Африки остается одной из самых нищих стран мира.

В Нигерии генералы, правившие страной с 1983, под давлением МВФ пошли по пути неокапитализма. Это создало в Нигерии несколько точек развития, в основном в столичном регионе и в районе нефтеразработок. Основная часть нигерийцев (их всех 150 миллионов, пятая часть населения Черной Африки) погрузилась в еще большую нищету, чем до начала нефтяного бума. Периодически в Нигерии начинаются кровавые столкновения между мусульманами и христианами, причем инициаторами почти всегда выступают мусульмане. В нефтеносной дельте Нигера действуют сепаратисты. Формально генералы в 1999 передали власть гражданскому правительству, фактически контролируют ситуацию до сих пор.

Эксперименты по либерализации экономики и демократизации политического строя в государствах Черной Африки оказались, мягко говоря, малоудачными. Монетаристские реформы увенчались неподъемным внешним долгом, продовольственной зависимостью и обострением социальных и этнических противоречий. Демократизация, разумеется, обладает определенной самоценностью, создавая ощущение свободы, равноправия, влияния гражданина на власть. Однако в Африке как 1960х, так и 2000х эти ощущения иллюзорны. За борьбой партий стоит, как и прежде, борьба кланов за власть, за возможность расхищать государственные фонды. Если в эпоху диктатур 1965-1985 смена власти происходила путем военных переворотов, то теперь она решается при участии более широких слоев граждан, через цветные революции и гражданские войны. Вряд ли от этого гражданам стало легче. Однако очевидно и то, что в Африке тоже появляется новый средний класс, пусть и малочисленный, который в перспективе способен привести Африку к более или менее реальной демократии.

15.29. Арабо-израильское противостояние.

После 1973 арабо-израильское противостояние утратило военный характер. Только в Ливане, который до 1992 раздирался гражданской войной, да и потом не имел сильной центральной власти, сохранились палестинские военные базы. С этих баз чаще всего осуществлялись теракты на территории Израиля, а Израиль устраивал теракты против палестинцев и наносил по территории Ливана бомбовые удары. В 1978 и 1982 Израиль осуществил два широкомасштабных вторжения в Ливан, его войска доходили до Бейрута, но ликвидировать палестинскую общину в Ливане так и не удалось. Третье вторжение в 2008 оказалось неудачным. Довести войну до конца Израилю мешала сдерживающая позиция США, но без американской поддержки Израиль и не смог бы выстоять против всего исламского мира, даже с атомной бомбой.

В 60х-70х в Израиль хлынула вторая волна иммигрантов, в основном из мусульманских стран. Новые мигранты не были знакомы с социалистическими идеями сионизма, с европейской культурой, не обладали трудовыми навыками первых поселенцев. Третья волна хлынула в 80е-90е из СССР, Польши и Румынии. Только советские евреи составили четверть населения Израиля, а вместе с более ранними выходцами из России и Украины - не менее трети. Эти иммигранты в культурном отношении не уступали первопоселенцам, но были переполнены ультралиберальными идеями и вместе с представителями второй волны голосовали за правые партии. Самой сложной проблемой стало размещение приезжих на территории маленького государства. Земли для новых поселений нашли, конечно, на оккупированных в 1967 территориях, и это породило новые конфликты с арабами.

В 1977 социалистические партии Израиля впервые потерпели поражение на выборах. Правое правительство Бегина начало реформы в духе монетаризма, с сокращением социальных расходов и частичной приватизацией государственных предприятий. В дальнейшем левые и правые партии чередовались у власти, иногда создавали недолговечные коалиции. К концу 90х в частные руки перешло большинство государственных и профсоюзных предприятий, которые составляли основу экономики Израиля. В то же время сохраняется система колхозов-кибуцев, многие предприятия принадлежат профсоюзам, сохраняется сравнительно высокий уровень социальных гарантий, и вообще Израиль сохранил больше социалистических черт, чем, скажем, Китай, не говоря о России. В XXI век Израиль вступил высокоразвитой страной на стадии перехода к постиндустриальной экономике, но эта экономика во многом зависит от безвозмездной помощи США и международных еврейских организаций.

Самой серьезной проблемой для Израиля оказались оккупированные территории с многочисленным арабским населением. Население этих территорий дружно ненавидит Израиль и в то же время почти ничего не производит, вынуждено жить за счет гуманитарной помощи. В 1987 на палестинских территориях поднялось вялотекущее восстание, интифада. Его организатором выступила радикально-исламская группировка Хамас, в то время как ООП теряла позиции среди палестинцев. В этих условиях лидер ООП Арафат и премьер-министр Израиля Рабин в 1994 впервые пошли на мирные переговоры и заключили соглашение об автономии Арабской Палестины. Израильские войска покинули сектор Газа и часть Западного берега Иордана, где власть перешла к ООП, и при этом жестко контролируют поток грузов на эту территорию. Сам Рабин был убит еврейским террористом, но соглашение 1994 осталось в силе.

Создание Палестинской автономии не решило проблем ни Палестины, ни Израиля. Арабские анклавы, включая сектор Газа, совершенно нежизнеспособны в экономическом отношении. Газа стала новой базой для террора против евреев. С 2001 началась вторая интифада, которая слилась с волной терактов на территории Израиля. В ходе этих терактов за последние 10 лет погибло почти две тысячи евреев. После смерти Арафата под давлением США палестинские власти провели всеобщие выборы, на которых, как и следовало ожидать, победила Хамас. Верхушка ООП вступила в войну с выборными органами и получила в этом поддержку США и Израиля, а Хамас объявила о непризнании договоренностей с Израилем и продолжении интифады до полного уничтожения Израильского государства. Со своей стороны, Израиль проводит масштабные военные акции против арабов. В ходе самой крупной карательной экспедиции в Газу в 2008-2009 погибло около двух тысяч арабов. Вопреки условиям соглашения 1994 и последующих договоренностей, Израиль создает новые поселения в арабской зоне. В принципе, понять можно обе стороны, и выход из этого тупика не виден.

Еврейский народ, несмотря на свою малочисленность, создал цивилизацию, которая прочно занимает место в ряду цивилизаций второго ранга. При этом еврейская цивилизация после вступления в постиндустриальную эру сохранила свои основы, что удалось далеко не всем. Однако Израиль представляет собой меньшую часть этой цивилизации. По явно заниженным данным не менее 2/3 всех этнических евреев живет за пределами Израиля. Интеллектуальная и хозяйственная жизнь еврейского народа проходит в основном в рамках диаспоры. Главный центр еврейской диаспоры - США. Там живет больше евреев, чем в Израиле, там они контролируют значительную часть банков и СМИ, там находятся центры международных еврейских организаций. Евреи оказывают большое влияние и на политику Америки, и на весь образ жизни американцев, но у сверхдержавы есть и свои интересы. У Израиля начнутся большие проблемы, если в какой-то момент Америка не сможет защитить его в силу внутренних неурядиц или вовлеченности в другие военные конфликты.

Арабские государства, ослабленные либеральными экономическими реформами и распадом СССР, сейчас не представляют прямой угрозы для Израиля. Египет и Иордания заключили с Израилем формальный мир. При отсутствии договора между Израилем и Сирией военных действий между ними не было уже свыше 30 лет (хотя в Израиле не скрывают своей цели свалить нынешние режимы в Сирии и Иране). Однако изменения в арабском мире порождают для Израиля и новые проблемы. Нефть Аравии и огромный рынок Египта представляют для Америки слишком большой интерес, чтобы зациклиться на поддержке только одной стороны. С другой стороны, либерализация ослабляет позиции правящих режимов арабских стран, которые склонны искать примирения с Израилем, и порождает новые неуправляемые силы. Ответом на либерализацию стал рост исламского экстремизма. Он подпитывается и разрушительными социальными последствиями либеральных реформ, и реакцией на проникновение западных мод в исламский мир, и осознанием поражения в прямом противостоянии с Западом на государственном уровне. В арабском мире Израиль считают форпостом западного мира, хотя это и не совсем так. Противник Запада и Израиля теперь не имеет единого центра, по которому можно нанести сокрушительный удар, а значит и победить его военным путем невозможно.

15.30. Арабские страны.

Неолиберальные реформы, в основном экономического плана, с 80х затронули и арабский мир. Правда, приватизация здесь была сведена к минимуму. Нефтедобыча и доходы от нее во всех странах остались в руках государства. Страны, заявлявшие себя как социалистические - Египет, Алжир, Судан, Ирак, Сирия, Йемен, Тунис, Ливия - сохранили сильный государственный сектор. Основным направлением реформ стало утверждение принципа свободы коммерции, который должен теперь согласовываться только с нормами ислама, да и то это соблюдается не везде и не всегда. Государственные предприятия были сняты с дотации и переведены на коммерческую основу, что привело к закрытию или перепрофилированию многих таких предприятий. Была распущена часть кооперативов. За средствами арабские правительства обращались к МВФ и должны были выполнять его условия. Соответственно, быстро рос внешний долг за счет высоких процентов по краткосрочным займам. Повсюду резко сокращались социальные расходы, хотя в этом плане в регионе проявляли большую осторожность, чем в России, Восточной Европе или Южной Америке. Пришлось отказаться и от политики импортзамещения, развивать экспортные производства.

Как и везде, монетаристские реформы снизили темпы развития реального сектора экономики. Темп роста ВВП за вычетом нефтяного сектора в 1990-2010 составлял от 2 до 5% в год по разным странам, то есть либо незначительно превышал темп роста населения, либо даже отставал от него. При этом растет в основном сфера услуг, а в реальном секторе наблюдается застой или сокращение производства. Рост сферы услуг, кроме туристского бизнеса, означает в данных условиях перераспределение дохода от производителя к посреднику. Соответственно, масса населения арабских стран бросает землю, заводы, кустарные промыслы и заводит свой маленький бизнес. Несмотря на высокую рождаемость, сельское население в арабских странах в последние десятилетия растет незначительно, тем более что пригодные для обработки площади уже давно все освоены. Взамен происходит концентрация населения в немногих больших городах. Значительная часть их жителей ведет полупаразитический образ жизни. Успешными сторонами монетаристских реформ можно считать значительное снижение инфляции, оживление частной инициативы и переориентацию на мировой рынок с его высокими требованиями.

В ходе либеральных реформ арабы стали ближе к Западу благодаря потоку импорта, телевидению, Интернету, эмиграции в европейские страны. Молодое поколение в какой-то мере восприняло интернациональные ценности, не порывая при этом с прошлым. В то же время в бытовом плане исламский мир оказал самое жесткое противодействие глобализации. Сказался прежде всего консерватизм исламской цивилизации, принявшей раз навсегда освященный образ жизни. Арабский мир принимает отдельные бытовые новшества, но в целом относится к ним крайне настороженно и проверяет на совместимость с обычаем. Уже в 70е повсеместно стали отказываться от западных мод и переходить к традиционной одежде. Женщины снова одели паранджу, причем многие из них сами проявляли инициативу. Рождаемость в исламском мире за вычетом Ирана, Турции, Туниса и ОАЭ остается на самом высоком уровне. Этот регион уже давно перенаселен, но ограничения рождаемости не допускаются религией и традицией. При этом правительства, даже самые прозападные, в бытовых вопросах идут на максимальные уступки фундаменталистам.

Наибольшую враждебность к западной цивилизации проявляют студенты, небогатые торговцы и ремесленники, безместные выпускники духовных школ. Они стали массовой базой террористов. Главными организациями исламских террористов считаются Аль-Каида, Хезболлах и Хамас. В отношении Хезболлах и Хамас это определение не вполне справедливо - они устраивают теракты, но и занимаются организацией мирной жизни в контролируемых анклавах Ливана и Палестины, и занимаются этим весьма успешно. Аль-Каида и подобные ей организации, а их многие сотни, специализируются исключительно на терроре, в том числе и против подвернувшихся под удар мусульман. Взрывы с десятками и сотнями жертв происходят по всему миру от Аргентины до Китая, причем в последнее время большинство жертв - сами же мусульмане. В 1982 имел место первый массовый теракт руками девушки-смертницы, а после 2000 использование смертниц стало самым распространенным методом террора. Обращение с захваченными заложниками, чаще всего случайными людьми, тоже отличается исключительной жестокостью. Нередко их по много дней подряд держат со связанными руками и завязанными глазами, иногда годами не снимают цепей, издеваются, пытают. Надо сказать, что террор радикалов эффективен против западных правительств, особенно европейских, которые высоко ценят жизнь каждого своего гражданина. В арабских странах террор снизу встречает только террор сверху, что, однако, не останавливает террористов.

Первым громким терактом исламистов стало убийство президента Египта Садата на параде 6 октября 1981. Власть взял генерал Мубарак, который стоял на трибуне рядом с Садатом, но не пострадал. Мубарак продолжил курс Садата и в политическом, и в экономическом плане. По исламским террористам была нанесена серия ударов. Они ответили новыми терактами, в основном направленными против туристов, но к середине 2000х структура террористических организаций в Египте была разгромлена. Часть исламских радикалов перешла к легальной деятельности и смогла составить реальную оппозицию режиму даже в условиях крайне жесткого контроля над процессом выборов. В общем, радикалы в Египте не сумели пока взять власть в силу гибкой политики Мубарака, который сумел договориться с влиятельными духовными лидерами Египта, пойти им на уступки в культурно-бытовом плане и получить взамен поддержку.

В социально-экономическом плане Мубарак продолжал садатовскую политику инфитаха, то есть умеренной либерализации. К 90м экономическое положение Египта несколько улучшилось. Устойчиво росли экспортные производства в дельте Нила, развивался туризм, удалось остановить инфляцию. В 2005 началось исполнение грандиозного проекта освоения пустынных земель к западу от Нила (проект "Вторая Река"). Слабыми сторонами египетской экономики остаются непомерная и растущая зависимость от внешних займов, перекос экономики в сторону сферы услуг, зависимость от импорта важнейших продуктов и товаров, коррупция, социальное неравенство. Верхний Египет, живший хлебопашеством, переживает кризис, в то время как в Нижнем Египте производство растет. Каир превратился в город-паразит с населением в 15-20 миллионов человек. Большая часть его населения живет на государственные дотации или случайные заработки, осваивает под жилье кладбища, парки, древние гробницы, даже метро. В 1986 имел место бунт полицейских с разгромом богатых кварталов.

В Марокко малик (король) Хасан II и его наследник Мухаммед VI проводили политику, ориентированную на Европу, но с учетом роста влияния исламистов. Либерализация экономики сочетается здесь с поддержкой реального сектора. Марокко и Сирия, пожалуй, единственные арабские страны, где удалось сохранить и интенсифицировать многоотраслевое сельское хозяйство и удержать в деревне большую часть населения. Либеральные реформы и дружба с Западом воспринимаются в народе очень болезненно. С 1981 в крупных городах Марокко почти ежегодно происходили массовые волнения, вызванные ростом цен. Войска подавляли их с крайней жестокостью. Число жертв иной раз доходило до 600-700. В парламенте Марокко происходит сложная игра четырех сил - монархистов, либералов, социалистов и исламистов, причем первые три группировки в последнее время чаще всего вступают в блок против исламистов. В целом положение правящего режима в Марокко представляется относительно устойчивым. Он умеет сочетать репрессии и уступки в той самой пропорции, чтобы удержаться у власти.

Более жесткую позицию по отношению к исламистам заняло большинство экс-социалистических стран, прежде всего Ирак, Сирия, Алжир и Тунис. В Ираке диктатор Саддам Хусейн (1979-2003, фактически правил с 1968) ставил целью объединить арабский мир под своей властью или, по крайней мере, под своей гегемонией. Любая оппозиция - исламистская, либеральная, коммунистическая, сепаратистская - подавлялась с крайней жестокостью, как и интриги внутри правящего режима. Дополнительную сложность создавала рознь между правящим суннитским меньшинством и шиитским большинством, а также сепаратизм курдских племен. Однако Саддам добился больших успехов в деле создания импортзамещающих производств, поддержания социального равенства, развития образования и культуры, модернизации быта. В Сирии президент-социалист Хафез Асад, соперник Саддама, тоже предельно жестко подавлял восстания исламистов, но его режим был все же менее тоталитарным, допускал умеренную оппозицию. После смерти Хафеза в 2000 президентский пост перешел к его сыну Башару, который не желал власти, но принял ее и продолжил курс отца. Ирак и Сирия вместе с Ливией и Ираном выступали как непримиримые противники Израиля, и заработали крайне негативный образ в СМИ.

Радикальный марксистский режим в Южном Йемене раздирался кровавыми междоусобицами. В 1990 оба Йемена объединились в одно государство под властью президента Севера Салеха. В 1994 Юг попытался отделиться, потерпел поражение в гражданской войне и утратил автономию. Объединение Йемена - пока единственный пример интеграции в арабском мире.

Алжир успешно развивался до конца 80х в условиях умеренно-социалистического режима, но неэффективность государственного сектора и займы у МВФ сгубили и его. В конце 80х под давлением МВФ начался роспуск кооперативов, были сняты дотации промышленным предприятиям, урезаны социальные расходы. Реакцией на это стало быстрое усиление радикальных исламистов. Их лидер профессор Мадани выдвинул лозунг возрождения халифата. В созданный им Исламский фронт спасения вступило три миллиона человек из 9 миллионов взрослых алжирцев. На выборах 1992, первых многопартийных выборах за всю историю Алжира, ИФС одержал сокрушительную победу в первом же туре. Тогда армия с санкции правительства отменила итоги выборов, взяла власть в свои руки и арестовала всех активистов победившей партии. Запад приветствовал переворот, показав еще раз свое понимание демократии как торжества "наших". В общем, понять западных политиков можно - Алжир или Россия слишком важны стратегически, чтобы придавать значение воле их народов.

После ареста исламских политиков руководство борьбой перешло в руки исламских террористов. Радикалы развернули террор против всех светских деятелей Алжира. Этот террор перешел в поголовное истребление жителей деревень и кварталов, где наблюдается отступление от норм исламского быта. Войска со своей стороны также проводят карательные экспедиции с большой жестокостью. Число жертв гражданской войны в Алжире только за 1990е исчисляют в сто тысяч человек, и она не прекращается до сих пор. После 2003 масштабы террора несколько уменьшились - народ просто устал от резни. Во главе хунты после гибели всех ее первоначальных лидеров встал генерал Зеруаль, который пошел на некоторые уступки умеренным исламистам, не подпуская их к власти. В 1999 Зеруаля сменил президент Бутефлика. Кроме исламистов, борьбу с правительством с либеральных позиций ведут берберы Кабилии, которая с начала 2000х превратилась в зону неповиновения властям.

В отличие от Алжира правительства Судана, Йемена и Иордании пошли на соглашение с исламистами и допустили их во властные структуры. В Судане диктатура Нимейри была свергнута в ходе всеобщего восстания весной 1985. Демократизация 1985-1989 завершилась очередным военным переворотом 1989. Генерал аль-Башир, опиравшийся на исламистов, ввел прямое действие норм шариата и установил жесткий государственный контроль над экономикой. Ценой снижения экспорта удалось увеличить производство продовольствия. Исламизация вызвала обострение затяжного военного конфликта на Юге Судана. Война в нилотских районах завершилась заключением перемирия 2005 с признанием полунезависимого статуса Нилотии, но тем временем обострились конфликты между арабами и неграми в западных провинциях Кордофан и Дарфур. В Дарфурском конфликте все стороны совершали акты геноцида, но на Западе назначили виновным аль-Башира и официально объявили его военным преступником.

Самыми благополучными арабскими странами остаются, конечно, нефтяные княжества Персидского залива. При всех колебаниях цен на нефть они смогли создать валютные резервы, построить современные заводы, создать инфраструктуру, обеспечить высочайший уровень жизни всем коренным жителям и достойную зарплату иностранным рабочим. Везде в Заливе сохраняется жесткий контроль государства над экономикой, особенно нефтяным сектором, над общественной жизнью, поведением граждан и соблюдением ими исламских норм. Преступления караются с предельной жестокостью (за убийство в драке могут казнить всех ее участников, до ста человек, если это иммигранты). В Саудовской Аравии почти полностью сохранились ваххабитские ограничения в быту. Саудовская Аравия финансирует исламские группировки за рубежом. Финансирование террористов тоже идет из Саудовской Аравии, но на частном уровне.

В то время как весь мир пытается так или иначе перестроить быт, экономику, культуру, государственное устройство по американским образцам, в исламском мире идет обратное движение, к возрождению традиций минувших веков. Только в экономике арабам пришлось выполнить требования МВФ, и результат этого скорее отрицательный. Исламская цивилизация по природе своей не приемлет новшеств. Вернее, новшества допускаются при условии непротиворечия с нормами ислама, но допускаются крайне неохотно и на пользовательском уровне (так, идеологи террора разрешают использовать против неверных созданные врагами технику, оружие, Интернет и пр.). Такая цивилизация не способна к самостоятельному качественному прогрессу и в быстро меняющемся мире обречена на отставание. Отсюда агрессивность радикального исламизма, стремление полностью уничтожить врага, неспособность к малейшим компромиссам, потрясающая жестокость к своим, чужим и нейтралам. Запад с его стремлением переделать всех под себя провоцирует еще большую агрессивность. В его позиции есть рациональное зерно. Сохранение консервативной агрессивной цивилизации, неспособной к компромиссам, может в новых условиях погубить весь мир, путем ли ядерной войны, экологической катастрофы, демографического взрыва, экспорта нищеты или другими способами. В то же время Запад не способен победить хотя бы уже потому, что противник не имеет единого центра, который можно уничтожить, и в силу собственной неготовности жертвовать жизнями множества своих граждан в борьбе со смертниками-исламистами. Парадокс в том, что в случае глобальной победы исламистов (вероятность этого невелика, но исключить ее нельзя) развитие остановится, а уже порожденные трехсотлетним прогрессом проблемы будут накапливаться и, вероятно, приведут к катастрофе.

15.31. Распад Афганистана и война в Заливе.

Советские войска оставили Афганистан весной 1989. Просоветский режим сумел продержаться еще три года, даже тогда, когда не стало уже Советского Союза. Весной 1992 против него поднялась часть генералов, после чего крах стал неизбежен. 28 апреля 1992 в Кабул вошли отряды моджахедов. Была провозглашена Исламская республика Афганистан. Почти сразу победители схватились в борьбе за власть. Они вступали в разнообразные коалиции и старались выбить друг друга из Кабула и других главных городов. Афганистан фактически развалился на несколько десятков государств с постоянно менявшимися границами. Афганские племена воевали с таджиками, узбеками и хазарейцами, сунниты - с шиитами, сторонники халифата - со сторонниками светского правления. Царил голод, были заброшены многие обработанные земли, остановились почти все предприятия, главной отраслью экономики стало производство наркотиков.

В 1994-1995 в борьбу вступила новая сила - талибы, безместные выпускники многочисленных медресе, созданных в Пакистане для детей афганских эмигрантов. Движение Талибан пользовалось поддержкой Пакистана и, на первых порах, США. Хорошо организованные и отчаянно храбрые талибы били отряды враждующих полевых командиров. В 1995 они взяли Кандагар, в 1996 - Кабул, в 1997 добили независимые княжества Северного Афганистана, кроме владения Ахмад Шаха Масуда (он был убит в 2001). Лидер талибов шейх Омар провозгласил Афганистан эмиратом всемирного исламского халифата. На своей территории талибы вводили жесткий порядок, уничтожали наркоторговцев и бандитов, преследовали немусульман и шиитов, женщин без паранджи и мужчин без бород, ввели смертную казнь за множество проступков. Было введено огромное количество культурно-бытовых запретов, включая запреты на алкоголь, наркотики, телевидение, музыку, живопись, скульптуру, телевидение, компьютеры, шахматы, появление женщин в общественных местах. Политика талибов оказалась достаточно эффективной. Афганистан превращался в идеальное государство радикальных исламистов.

Иракский диктатор Саддам Хусейн отреагировал на крушение двухполюсного мира попыткой начать силовое объединение арабских стран. 2 августа 1990 Ирак без боя захватил Кувейт. Захват Кувейта вызвал всеобщее осуждение, в том числе и в арабском мире. ООН по предложению США ввела полную экономическую блокаду Ирака. В Саудовскую Аравию была переброшена треть американской армии и контингенты союзников, всего около 600 тысяч солдат. 16 января 1991 американская авиация начала тотальные бомбардировки Ирака. За месяц бомбежек были уничтожены все военные и военно-политические объекты Ирака, разрушена гражданская инфраструктура, иракская армия потеряла боеспособность. 28 февраля американские войска почти без потерь заняли Кувейт. Война в Заливе завершилась их полной победой. Эта победа, как и бомбежки Боснии и Сербии, убедили американцев в эффективности войны с воздуха, что им дорого обошлось в дальнейшем.

Разгром в Кувейте спровоцировал массовое восстание иракских курдов и шиитов. Восставшие поголовно вырезали сторонников режима и их семьи. Буш-старший не поддался давлению либеральных советников и правозащитников и отказался двинуть армию на Багдад для свержения Саддама. Решающую роль сыграло понимание трудностей сухопутной войны и роли Саддама в борьбе с радикальным исламизмом. Войска Саддама подавили восстания. США спокойно отреагировали на расправу с шиитами, но потребовали вывести иракские войска из Курдистана. Там образовалось фактически независимое курдское государство. США до 2003 продолжали блокаду Ирака и периодически подвергали его бомбежкам.

Радикальные исламисты спокойно отнеслись к военному поражению Саддама, справедливо считая его едва ли не самым страшным своим врагом в арабском мире. Однако появление американских военных баз в Аравии стало поводом к кампании против неверных. Саудовский миллиардер Усама бен Ладен еще в 1984 создал террористическую организацию, преобразованную в 1988 в знаменитую Аль-Каиду, причем на первых порах получал помощь США. После войны в Заливе Аль-Каида превратилась в мощную силу с ячейками во многих странах, в том числе в среде мусульманской диаспоры в Европе и Америке. Началась череда кровавых терактов против американцев по всему миру. По требованию США Усама был объявлен на родине вне закона и перенес свою штаб-квартиру в Афганистан. С шейхом Омаром Усама легко нашел общий язык на почве борьбы за всемирный халифат.

Лобовая конфронтация между США и радикальными исламистами назревала неизбежно. Американцы при этом сами ослабили свои позиции непродуманными действиями. Их поддержка чеченских сепаратистов против России, албанцев Косово против сербов, боснийских мусульман против тех же сербов означала утверждение исламизма (не только ислама, но и баз исламских террористов) уже на территории Европы. Движение Талибан и Аль-Каида были детищами американских спецслужб в их борьбе против России. То, что, окрепнув, они обернулись против создателей, вполне закономерно. Что касается войны в Заливе, то здесь у американцев не было другого способа сохранить свое влияние. Зато грубой ошибкой стала организация военных баз в Саудовской Аравии на постоянной основе, уже когда всякая угроза со стороны Ирака миновала. Либералы (даже умные либералы, как Буш-старший) еще раз показали неспособность просчитывать последствия своих акций на несколько шагов вперед.

Главным девизом западного мира в надвигавшемся столкновении стала свобода во всех ее проявлениях. Исламский мир заявил главными ценностями верность Богу, справедливость, равенство и послушание. Трудно пока сказать, можно ли новый этап конфронтации считать решающей битвой - история знала уже грандиозные столкновения этих двух миров, и результаты их были различны. Примерно с 1920 исламский мир после долгого отступления снова стал теснить мир западный (христианским его уже не назовешь, это мир либеральный). При этом в таких странах, как Турция, Индонезия, Кения или Бангладеш, с их цивилизационными особенностями, народы тоже ощущают свою принадлежность к миру ислама, так же как американцы ощущают родство с европейцами. Европейские диаспоры в исламских странах стремительно усыхают и теряют автономию, в то время как мусульманские диаспоры в Европе, Америке и городах коренной России увеличиваются и проявляют все большую агрессивность, стремятся установить свои порядки и на новой родине. Запад безусловно превосходит мусульманский Восток в экономической и военной мощи, в способности совершать новые открытия и совершенствовать свою технику, но Восток имеет два сильнейших козыря - готовность людей умирать за свою веру и отсутствие военно-политического центра, который можно разгромить силой оружия.

15.32. Американо-мусульманская война.

11 сентября 2001 террористы-смертники из Аль-Каиды захватили четыре самолета с пассажирами и направили их на Нью-Йорк и Вашингтон. Два самолета врезались в башни Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, один в Пентагон, один, нацеленный на Капитолий, упал или был сбит. Здания ВТЦ были полностью разрушены, погибло почти три тысячи человек. Президент Буш-младший и все его подчиненные проявили в момент удара поразительную пассивность. Теории о причастности к теракту самих американских спецслужб, несмотря на массу неясностей в официальной версии, не кажутся убедительными. Подобный заговор в случае утечки информации означал бы политическую смерть не только президента, но и Республиканской партии, а избежать утечки в болтливой Америке при наличии десятков причастных к делу людей очень трудно. Скорее здесь проявились знакомое нам разгильдяйство, характерное для Америки не менее, чем для России, и порочные методы комплектации высшего звена управленческого аппарата. Вина за это лежит не только на Буше, который правил к тому времени полгода, но и на его предшественнике Клинтоне.

11 Сентября показало американцам уязвимость их страны в глобальном мире, даже в условиях полной гегемонии. Был ужесточен пограничный контроль, создан единый департамент безопасности, ограничено действие гражданских свобод. Буш объявил войну исламскому терроризму и объявил все страны, не поддержавшие Америку, ее врагами. Почти все государства Земли формально заявили о вступлении в антитеррористическую коалицию во главе с США. Противников США Буш включил в список стран-изгоев (этот список многократно корректировался в зависимости от политической ситуации). В отношении изгоев, по мнению Америки, не надо соблюдать принципы международного права. Собственно, международное право рухнуло еще в 1999, в ходе войны против Югославии, а начался этот процесс еще при Рейгане, но события 2001-2003 окончательно продемонстрировали независимость США от закона.

Первый, вполне предсказуемый удар Америка нанесла по Афганистану, главной базе Аль-Каиды. Американцы вооружили враждебных талибам полевых командиров Северного Афганистана и оказали им поддержку с воздуха. В октябре 2001 после массированных бомбежек американской авиации антиталибские отряды при минимальном участии американцев начали наступление на позиции талибов. 13 ноября они взяли Кабул, 16-25 ноября разгромили под Кундузом главные силы талибов. За отрядами Северного альянса следовали американские десантники. Пленные талибы поголовно уничтожались. Вожди талибов и Усама бен Ладен укрылись в горах Тора-Бора, а затем отступили в Пакистан. Первый этап войны завершился полной победой США при минимальных потерях американцев.

После войны в Афганистане остались войска НАТО с преобладанием американцев. Бои с остатками талибов и их сторонниками перешли в вялотекущую стадию. В оккупированном Афганистане были отменены исламские законы, введенные талибами. Формально Афганистан стал президентской республикой, фактически американским протекторатом. Президентом американцы назначили полулиберального аристократа Карзая. Фактически власть в провинциях перешла к полевым командирам и главам местных кланов, хотя Карзай лучше контролирует ситуацию, чем правительства 1992-1995. Афганистан снова превратился в главный центр производства наркотиков. Партизанская война, малозаметная в первый год, постепенно нарастает. До половины территории сейчас контролируется талибами, потери оккупантов составили около двух тысяч человек, потери афганцев - 50-60 тысяч. Талибы перенесли центр своей деятельности в пограничные районы Пакистана, населенные афганцами (в Пакистане этнических афганцев больше, чем в самом Афганистане, хотя понятие проживания для кочевников весьма условно). В 2005-2006 они установили контроль над большей частью территории афганских племен в Пакистане.

Исламские террористы ответили на вторжение в Афганистан новыми терактами. Самыми известными из них стали взрывы в австралийской туристской дискотеке на Бали в 2002 и взрывы на вокзалах Мадрида в 2005. В обоих случаях число жертв превышало 200 человек. Еще большими масштабами отличались теракты исламистов в России и, особенно, в исламских странах. Жестокость террористов по отношению к самим мусульманам поражает, но еще больше поражает то, что население мусульманских стран их поддерживает.

Первоначальный успех в Афганистане вдохновил Буша на превращение войны с террористами в войну на уничтожение всех недовольных американской гегемонией, не считаясь с международным правом. Собственно, сам Буш-младший выполнял в этой команде функции озвучки. Мозговым центром неоглобалистов стала группа чиновников во главе с вице-президентом Чейни, министром обороны Рамсфелдом и его заместителем Вулфовицем. Жертвой был выбран Ирак, хотя режим Саддама был злейшим врагом террористов. Сыграли роль и давление Израиля, и интересы американских нефтяных компаний, и деловые интересы самих приближенных Буша. Саддама ложно обвинили в поддержке террористов и наличии оружия массового уничтожения. Против войны с Ираком выступило около половины участников антитеррористической коалиции, включая Китай, Россию, Германию, Францию, Индию, Канаду, Бразилию, Индонезию, Турцию, Египет. По сути, это означало ее развал. Поддержали США Англия, Италия, Испания, Япония, Польша, Украина, Южная Корея.

20 марта 2003 трехсоттысячная американо-британская армия вторглась с территории Кувейта в Ирак. Иракская армия не смогла оказать организованного сопротивления. Наталкиваясь на жесткую оборону, американские войска обходили ее узлы и шли вперед. Уже 9 апреля они без боя вошли в Багдад, а к 1 мая оккупировали практически всю территорию Ирака. Семья Саддама погибла, сам диктатор и его министры были повешены победителями. На стороне США выступили курды, устроившие этническую чистку Северного Ирака от арабов. В занятых американцами районах шел тотальный грабеж военных складов, учреждений, предприятий, магазинов, музеев, больниц, учебных заведений. Американцы поощряли мародерство, хотя сами в нем вроде бы не участвовали. В итоге оружие иракской армии частично перешло в руки участников сопротивления, многие из которых были связаны с радикальными исламистами.

В результате Иракской войны на месте стабильного режима, враждебного исламистам, возник самый опасный в мире очаг терроризма. Созданное американцами марионеточное правительство не имеет реальной власти и не контролирует ситуацию. Оно опирается на шиитов при враждебном отношении суннитов, но и большинство шиитов настроено резко антиамерикански. Надежной опорой американцев были и остаются только курды. Иракский Курдистан получил фактическую независимость, президентом Ирака сделали курда. Несколько раз Ирак оказывался на грани распада на три государства.

Уже с мая 2003 террористы, в основном связанные с Аль-Каидой, почти ежедневно устраивали массовые теракты на улицах иракских городов с десятками и сотнями жертв. Весной 2004 против оккупантов одновременно подняли восстание сторонники Аль-Каиды и шиитские радикалы во главе с муллой ас-Садром. Американцев в эти месяцы спасла только рознь между шиитами и суннитами. В августе 2004 шиитские повстанцы оставили разрушенный Неджеф и вскоре заключили перемирие с оккупантами, а в ноябре пал центр суннитского сопротивления Фаллуджа. В 2006, после серии взрывов в шиитских и суннитских мечетях, началась резня между представителями двух конфессий, которая продолжалась два года. Всего в ходе иракской войны погибло около четырех тысяч американцев (из них только 150 в ходе самой военной операции) и не менее трехсот тысяч арабов. На Буша оказывалось сильное давление в пользу прекращения ненужной войны, но он теперь уже не мог отступить и проиграть войну. После 2008 обстановка в Ираке несколько стабилизировалась.

Дата начала войны с терроризмом, 11 сентября 2001, очень условна, как условно и название войны. Фактически полномасштабный исламский террор начался в первой половине 1980х (до этого он касался только Израиля и имел скорее этнический характер). В начале 1990х он охватил почти весь мир. Американцы сдерживали ответную реакцию жертв, пока террор не ударил по самим Штатам, да и сейчас оставляют право на ответные удары только за собой (с оговорками, за Израилем). Антитеррористический характер в какой-то мере война имела только на первом этапе, в ходе вторжения в Афганистан. Операция в Ираке улучшила положение террористов. Вообще, эта операция стала той ошибкой, которая хуже преступления с точки зрения интересов самой Америки. Выиграли от нее террористы, курдские сепаратисты, часть шиитской элиты (связанной с другим врагом США и Израиля, Ираном) и, конечно, американские нефтяные компании, получившие концессии в Ираке. Максимальный экономический выигрыш получила компания, в которую вложил средства вице-президент США Чейни. В то же время победоносная война в Ираке отвлекла американские силы от Афганистана, где резко активизировались талибы, а наиболее реальная опасность для Запада исходит именно из Афганистана, Пакистана и Саудовской Аравии. С другой стороны, Буш, совершив ошибку-преступление с развязыванием войны, в дальнейшем уже не мог ее остановить, не поставив под удар влияние Америки во всем мире. В этом смысле декларация об окончании войны 1 сентября 2010 не привела к ее реальному завершению - в Ираке остались 50 000 американских солдат.

Тактика американских войск в обеих войнах, и афганской, и иракской, сводилась к массированным ударам с воздуха и последующему наступлению через разрушенные линии обороны при минимальном соприкосновении с противником. Эта тактика дает хороший результат против регулярных войск и весьма слабый против партизан. В целом американские войска продемонстрировали прекрасное вооружение, хорошую техническую и физическую подготовку солдат и офицеров, грамотное планирование операций. В то же время действия американских политиков обесценили многие военные победы. В общем-то, даже при идеально грамотной политике вряд ли США смогут выиграть войну против противника, который не имеет единого центра сопротивления и не боится умирать. Америка не может выиграть войну и не может уйти из оккупированных стран. В этих условиях ей пришлось отложить планы ударов по Ирану и Сирии, несмотря на давление Израиля и произраильских СМИ. Война, кажется, переходит в стадию затяжного противостояния с грядущими обострениями в форме массовых терактов и ответных ударов по площадям.

15.33. Третья республика в Турции.

Военный переворот 12 сентября 1980 привел к утверждению в Турции жесткого военного режима. Репрессии подорвали позиции всех политических группировок, кроме исламистов. Исламисты имели массовую поддержку во всех слоях населения Турции, и эта поддержка с годами росла, невзирая ни на какие решения властей. Новая конституция официально закрепляла контрольные функции генералов, их право вмешиваться в политическую жизнь, запрет на деятельность партий, как-то нарушающих принципы кемализма. Президентом стал организатор переворота генерал Эврен. Всё это получило название Третьей республики.

Военное правительство 1980-1983, а затем и гражданские правительства взяли курс на либерализацию экономики, который в корне расходился с принципами кемализма. Главным проводником этого курса стал вице-премьер Озал, занявший в 1983 пост премьер-министра, а в 1989 - президента. В основе этого курса лежит приоритет частного сектора над государственным и экспортных отраслей вместе со сферой услуг над отраслями импортзамещающими. Особенностью турецких реформ было сохранение гиперинфляции, которая продолжалась до конца 80х. Другой особенностью стало сохранение государственного сектора. Он господствует в инфраструктуре, банковской сфере, тяжелой промышленности, энергетике и даже в текстильной и пищевой отраслях. Снижение доли государства пошло за счет создания новых частных фирм.

В целом итоги либеральной политики оказались для Турции вполне успешными. Рост ВВП за 30 лет составлял от 5 до 9% в год. Развивались современные отрасли промышленности средней сложности, улучшалась инфраструктура, частично было механизировано сельское хозяйство. Уровень грамотности вырос до 87%, из нищеты выбралось около 80% семей. На первое место стала выходить сфера услуг. В условиях Турции сфера услуг стала действительно важным источником доходов, в первую очередь туристский бизнес и мелкая, во многом спекулятивная торговля с постсоветскими странами. Однако часть сферы услуг висит на остальной экономике полупаразитическим грузом. Слабыми сторонами экономики остаются огромный внешний долг (до 70% ВВП), высокая безработица (до 15%), вялый приток иностранных капиталов и технологий. В 2000 долги привели Турцию к дефолту, из которого она вышла за счет новых огромных займов. В 2000х доля сферы услуг стала снижаться (с 62 до 56%), и расти доля реального сектора.

Тургут Озал на постах вице-премьера, премьер-министра и президента обеспечил относительное единство турецкого общества. Постепенно он преодолел сопротивление военных и добился проведения выборов, сначала без участия старых политиков, затем с их участием. На первых выборах полную победу одержала созданная им Партия Отечества. Сохраняя лояльность к военно-масонской элите, Озал постепенно ослаблял репрессии, расширял действие политических свобод, делал послабления религии, подчеркивал уважение и к западным, и к исламским бытовым традициям. Перевод Озала на пост президента, который по турецкой традиции имеет больше контрольно-конституционные функции, еще более ослабил влияние армии, но при этом и ослабил позиции его партии. На выборах 1991 победила Партия верного пути, созданная старым политиком Демирелем. Вечно оппозиционные курды, за которыми по-прежнему не признавали элементарных национальных прав, продолжали вооруженную борьбу, чаще всего в форме терактов. Их лидер Оджалан называл себя марксистом. Оджалан был арестован в 1999, но террор не прекратился.

На выборах 1992 крупную победу одержала исламистская Партия благоденствия. В 1993 правительство Турции впервые возглавила женщина, Тансу Чиллер из партии Демиреля. Реакция на это в турецком обществе была обратной той, что имела бы место в Европе, хотя сама Чиллер оказалась на редкость толковым политиком. Последовал ряд политических кризисов, и в 1995 правительство возглавил исламист Эрбакан. В ответ военные в 1997 отправили в отставку правительство, запретили Партию благоденствия и политическую деятельность ее активистов. Начался период сложных политических комбинаций, имевших целью не допустить исламистов к власти. Три светские партии то вступали в различные коалиции, то снова схватывались в попытке переделить власть. Избиратели между тем все в большем числе переходили на сторону исламистов. Очень высокий проходной ценз в парламент (10% собранных голосов), введенный по настоянию военных, сыграл теперь против них - светские партии одна за другой выпадали из парламента. Сошли со сцены сначала Партия верного пути, затем Партия Отечества и, наконец, Демократическая левая партия. На выборах 2002 созданная исламистами Партия развития и справедливости получила 2/3 мест.

Усиление исламистов было вызвано прежде всего объективными факторами. Либерализация усилила позиции бывших крестьян, нахлынувших в города, мелких и средних коммерсантов, то есть людей, наиболее приверженных традиции. Зато ослабло влияние европеизированных кругов - интеллигенции, организованной части рабочего класса, старой буржуазии. Под давлением ЕС и США генералам приходилось соблюдать элементарные нормы демократии, а масса рядовых избирателей была настроена происламски. Все политические силы Турции, от исламистов до армейской верхушки, были едины в стремлении ввести Турцию в Евросоюз, но о таком членстве не могло быть и речи, пока армия напрямую диктовала волю избирателям. Турецкие правители шли на уступки дипломатам ЕС, те выдвигали все новые требования. В европейских столицах понимали, что прием Турции в Евросоюз будет означать поток многих миллионов мигрантов, а турецкое правительство со временем станет претендовать на гегемонию в ЕС. Так появились требования прекратить репрессии против курдских сепаратистов, признать геноцид армян и покаяться в нем, признать гомосексуальные браки. Эти требования вызывают возмущение во всех кругах турецкого общества и ослабляют позиции кемалистов.

В 2002 ПРС сформировала однопартийное правительство, которое с 2003 возглавил ее лидер Эрдоган. Эрдоган сумел придать исламизму новый имидж, приемлемый и для основной массы вестернизированных сограждан. Поощряется внедрение религиозного образования, ношение мусульманской одежды, строительство новых мечетей, но при этом охраняются права тех турок, которые привыкли жить по западным стандартам. Уголовное и гражданское законодательство смягчаются в интересах обеих групп общества. Эрдоган активизировал переговоры по вступлению Турции в ЕС. В 2007 была сорвана попытка военно-масонской верхушки уничтожить правящую партию, в 2003-2010 раскрыт ряд военных заговоров, в 2010 референдум одобрил поправки к конституции, лишившие армию контрольных функций в политике. Либералы оказывают политике Эрдогана жесткое, порой истеричное противодействие, но каждые выборы или референдумы показывают ослабление их позиций.

За 30 лет существования Третьей республики Турция превратилась в крупную экономическую и политическую силу, претендующую на роль региональной великой державы. Турецкая цивилизация уверенно занимает место во втором ряду современных цивилизаций. В ней, как и прежде, сочетаются традиции, уходящие в византийское и более давнее прошлое, исламская основа и хорошо усвоенные заимствования у Европы и Америки. В последнее столетие исламская основа всемерно искоренялась, но по мере демократизации последних десятилетий она снова выходит на первый план, что в общем закономерно. Тот либерально-консервативный курс, которого придерживается нынешнее правительство, выглядит оптимальным с точки зрения интересов самой Турции, и для истории это главное. Для России же это чревато утратой влияния в тюркских республиках СССР и возможной активизацией сепаратистов в самой России.

15.34. Эпоха Путина.

4 августа 1999, в разгар политического кризиса в России, чеченцы вторглись в Дагестан. Для распадающегося режима Ельцина это оказалось настоящим подарком, сплотившим нацию. 10 августа премьер-министром был назначен бывший директор службы безопасности Владимир Путин, не замеченный ни в крупных финансовых махинациях, ни в уступках террористам во время первой чеченской войны. Войска на Кавказе получили возможность бороться с чеченцами в полную силу. После первых побед русских войск последовала серия взрывов жилых домов в Москве и других городах. Погибло целиком около ста семей, больше 300 человек. В сентябре российские войска перенесли военные действия на территорию Чечни. Наступление шло медленно, но успешно, со сравнительно небольшими потерями. В феврале 2000 пали Грозный и последние чеченские крепости в горах. Чеченцы перешли к партизанской войне. При этом Путин сумел переманить на свою сторону часть чеченских кланов-тейпов и опереться на них в деле строительства новой власти.

Вторая чеченская война переломила настроения в российском обществе в пользу нового премьера. На парламентских выборах 1999 коммунисты вышли на первое место, но утратили часть мест в Думе, ослабли позиции Жириновского, в Думу вернулись правые либералы. Главным событием стал успех проправительственной партии Единство, получившей 23% голосов. Сказались, конечно, подтасовки во многих регионах, неравные условия проведения кампании, массированное давление СМИ, но в первую очередь реальные симпатии избирателей к деловому честному премьеру. В новой Думе Единство привлекло на свою сторону независимых депутатов и созданное Лужковым и Примаковым центристское движение Отечество, получившее третье место. Этот блок обладал прочным большинством и со временем образовал на базе Единства партию Единая Россия. 31 декабря 1999 Ельцин отрекся от власти в пользу Путина под условием гарантий благополучия своей семьи и сохранения на постах ведущих деятелей прежней администрации. В условиях всеобщей радости от ухода Ельцина Путин одержал победу на президентских выборах 2000.

Приход Путина к власти означал поворот к превращению антисистемы рыночных большевиков в новую систему при сохранении основ режима. Этот процесс намечался уже при Ельцине, но буйный разрушитель не смог его реализовать. Теперь ему на смену пришел президент спокойный, в меру интеллигентный, способный доводить дело до конца, лично не виновный в массовых бедствиях 90х. Путин, воплощавший противоположность Ельцину, неизменно получал массовую поддержку. Министры и советники стали меняться крайне редко, даже в случае явных провалов. Постепенно, к 2004, лишилась позиций "семья" Ельцина, ушли с постов его ставленники, попали в опалу те олигархи, которые пытались играть особую политическую роль (при том, что позиции олигархов как класса заметно укрепились). Путин прекратил конфронтацию с парламентом, демонстрировал к нему уважение и постепенно полностью подчинил его. Новый стиль оказался гораздо эффективнее и с точки зрения интересов президента, и с точки зрения государственных интересов.

Постепенно режим Путина приобретал все более авторитарные черты. После 2000 Дума и Совет Федерации ни разу не попытались оспорить ни одно из предложений правительства. Выборы проходили и проходят под довольно жестким административным контролем. СМИ превратились из просто продажных в тупо-продажные и даже не пытаются это маскировать. Над областями в 2000 было создано семь федеральных округов во главе с назначенными сверху наместниками. Эта реформа позволила унифицировать местное законодательство и усилить контроль над губернаторами. С 2005 губернаторов стал назначать президент с утверждением через местные думы, которые ни разу не оспорили его предложений. Постепенно лишились постов все губернаторы эпохи Ельцина. Последним, в 2010, ушел мэр Москвы Лужков. Единая Россия превратилась в массовую партию с миллионным членством и очень низкой активностью функционеров. Собственно, авторитарные черты режима были заложены уже в конституции 1993. Разница в том, что Ельцин не мог в силу личной непопулярности установить контроль над обществом и компенсировал это шумными акциями, только ухудшавшими его позиции, а Путин в рамках законности довел дело до конца. Для подавляющей части населения эти авторитарные тенденции не имели особого значения. Демократия в России исчезла уже в 1992-1993, выборы окончательно превратились в фарс не позже 1996, а для большинства россиян сильный единоличный правитель всегда был предпочтительнее кучи олигархов.

Новым успехом Путина стала победа Единой России на выборах в Думу в 2003. Либералы всех типов не попали в парламент, представительство коммунистов сократилось. На выборах 2007 Единая Россия обеспечила себе большинство в 2/3 мест с правом менять конституцию. На президентских выборах 2004 Путин получил 70% голосов. К этому времени обозначились две группировки в составе его команды. Одну из них составляли либералы-рыночники - министр экономики (2000-2007) Греф, министр финансов с 2000 Кудрин, вождь правых Чубайс, главный разработчик реформ Козак, вице-премьер (2004-2008) Медведев. Другую группировку консервативного направления представляли министр обороны (2001-2007, позже вице-премьер) Иванов, мэр Москвы (1992-2010) Лужков, зам главы президентской администрации с 1999 Сурков. Четких границ фракций нет, люди часто меняют позиции. Сам Путин по своим симпатиям, по крайней мере высказанным вслух, тяготеет ко второй группировке, но реальную политику чаще определяет первая.

Сильная власть задавила ростки сепаратизма на окраинах России. Только Чечня осталась автономным полукриминальным образованием, теперь уже в составе России. Добиться большего вряд ли было возможно. Остатки чеченских сепаратистов при поддержке из-за рубежа продолжают партизанские действия и теракты во всех республиках северного Кавказа. Самой крупной их акцией стал налет на Нальчик в 2005. Продолжаются и теракты в разных регионах России. В октябре 2002 чеченцы захватили 800 заложников в театре в Москве, 1 сентября 2004 захватили школу в осетинском городе Беслане, взяв там 1200 заложников, в большинстве детей. В обоих случаях спецслужбы провалили операции по спасению заложников - в Москве погибло больше ста детей, в Беслане больше 400. Перелома в борьбе с террористами так и не наступило.

Во внешней политике Путин отказался от попыток возродить сверхдержаву и всячески избегал осложнять отношения с партнерами. Он отказался от баз во Вьетнаме и на Кубе, от объединения с Белоруссией, от попыток сдержать расширение НАТО, пошел на новые односторонние шаги в сфере разоружения. За всем этим стоит осознание слабости России, ее изоляции, неспособности к военному соперничеству с США. По мере возрождения экономического потенциала России удалось частично восстановить боеспособность армии и перейти к более уверенной дипломатии. В 2009 был заключен относительно равноправный договор с США об ограничении стратегических вооружений.

Запад относится к режиму Путина с откровенной недоброжелательностью именно по причине его успехов. Мотивируется это, как всегда, недемократичностью режима, хотя те же люди громко приветствовали расстрел Ельциным демократически избранного парламента. США и Евросоюз заблокировали вступление России в ВТО, дезавуировали в одностороннем порядке часть старых соглашений по разоружению и, самое главное, стали активно вытеснять Россию из ее последней сферы влияния в границах СССР. Путин, в свою очередь, активизировал связи с Китаем, с прежними союзниками СССР в Азии и Африке, стал более активно действовать по защите прямых российских интересов в ближнем зарубежье. Если быть реалистом, придется признать, что сверхдержавой России уже больше не стать, а вот статус державы первого ранга отстоять можно и нужно, через самоусиление, не вступая в конфликты.

Экономическая политика ведется по программе Грефа в духе монетаризма. Продолжилась приватизация, естественные монополии переводятся на чисто коммерческую основу, разрешены купля-продажа земли и коммерческое использование лесов. Если при Ельцине рыночные реформы проводились без достаточной законодательной базы, в анархо-криминальном духе, то теперь прочное большинство в парламенте позволило дать процессу законную основу и, соответственно, большую предсказуемость. Финансовые потоки постарались перевести из регионов в центр, оставив за регионами почти все финансовые обязательства перед населением. Бесспорным успехом правительства стал отказ от масштабных внешних займов и полная расплата с МВФ. Это стало одним из факторов финансовой стабилизации. Уменьшился внешний долг, инфляция сократилась формально до уровня в 10-15% (фактически до 20%), значительно выросли государственные доходы и расходы, создан третий в мире валютный резерв. С другой стороны, создание таких резервов, которые вкладываются в зарубежные малодоходные ценные бумаги, лишило российскую экономику необходимых инвестиций и сорвало ее структурную перестройку.

Об экономическом чуде в путинской России говорить не стоит. Весь период правления Путина до 2008 российская экономика показывала устойчивые темпы роста в 5-8%. Это чуть ниже, чем в среднем по постсоциалистическим странам, которые тоже стали выбираться из кризиса. К 2006-2007 объем ВВП в реальном исчислении примерно достиг дореволюционных значений. Россия вышла на седьмое место в мире по объему ВВП. Снизилась доля сельского хозяйства и обрабатывающей промышленности, особенно высокотехнологичных отраслей. С 2003-2004 реальный сектор стал показывать тенденцию к росту, но пока далеко не смог восполнить потери 90х. Рост в основном шел за счет топливных отраслей и сферы услуг. Рост сферы услуг был отчасти обусловлен запущенным ее состоянием в эпоху СССР, но при этом лег грузом на другие отрасли. В России растут те отрасли сферы услуг, которые реально не создают нового продукта и не приносят доходов из-за рубежа - торговля, посреднические, рекламные и финансовые услуги, операции с недвижимостью, телекоммуникации. В итоге доля сферы услуг достигла 58% в ВВП при ничтожной доле во внешнем балансе государства, что характерно для стран с депрессивной экономикой. Слабой стороной российской экономики является также вялый приток долгосрочных инвестиций при оттоке собственных средств за рубеж. Однако в целом сдвиги к лучшему в экономике за время правления Путина бесспорны.

Спорным вопросом является формирование в России постиндустриального общества. По некоторым показателям Россия приближается к этому рубежу. Не менее важно то, что в России отчасти сохранился интеллектуальный потенциал, который может позволить ей зарабатывать деньги на экспорте услуг. Однако используется он очень слабо, до половины получивших хорошее образование молодых людей эмигрируют на Запад, и сам уровень образования неуклонно снижается. Скорее, Россию следует все-таки отнести сегодня не к постиндустриальным странам, а к странам с разрушенной индустрией.

Контроль над парламентом позволил Путину и его советникам заняться кодификацией законодательства. В 2000-2007 были приняты новые кодексы почти по всем направлениям, в основу которых положены принципы свободного рынка и политического либерализма. Соответственно, утратило силу законодательство советского периода. Социальная политика направлена за защиту интересов богатых. В частности, в 2001 была отменена прогрессивная шкала подоходного налога - закон, немыслимый в XXI веке нигде, кроме постсоциалистических стран, и то лишь немногих. Среди других реформ выделяются замена социальных льгот на денежные компенсации, внедрение платного медицинского обслуживания, жилищно-коммунальная реформа, введение суда присяжных, перевод школьных экзаменов на систему тестов, ослабление власти офицеров в войсках. Как и при рыночных большевиках, многие законы представляют собой кальку зарубежных и, как таковые, либо неисполнимы, либо разрушительны. Наименее удачными следует признать реформы в сфере администрации, коммунального хозяйства и образования.

Социальное расслоение в эпоху Путина продолжает расти. Совокупный доход 1% самых богатых семей лишь незначительно меньше (по другим данным, даже больше) совокупного дохода 50% самых низкооплачиваемых граждан - ситуация, не имеющая аналогов в современном мире. Соотношение доходов 10% относительно богатых и 10% самых бедных составляет 17:1, что также выше, чем в любой европейской стране. Очень велик и географический разброс: средний доход работающего москвича в 3-5 раз выше дохода работающего провинциала, северные области богаче южных. Однако десятилетие экономического подъема способствовало росту реальных доходов всех слоев российских граждан, пусть и в разной мере. В целом реальные доходы массы населения выросли за десятилетие почти вдвое. В 2007 уровень жизни среднего трудящегося впервые превысил уровень 1984.

В отличие от уровня доходов, вопрос о качестве жизни является крайне субъективным, существующие методики очень условны. Для молодежи новые порядки являются уже естественными, старшее поколение привыкает к ним с трудом. По многим параметрам улучшение заметно даже для противников режима. Так, исчезли очереди, практически исчезло понятие дефицитных товаров, ушли в прошлое многочисленные искусственные бытовые трудности, потребление стало намного разнообразнее. Воцарилась духовная свобода, исчезла цензура, правда, без особо положительных последствий для литературы. Сегодня почти каждый гражданин России имеет мобильный телефон, около половины - компьютер, каждый четвертый - автомобиль. Вместе с тем люди стали меньше читать, меньше следить за здоровьем, больше страдать от стрессов. Серьезными социальными проблемами остаются превышение смертности над рождаемостью, нежелание молодежи работать в реальном ректоре экономики, снижение уровня подготовки школьников, низкий уровень городского благоустройства, высочайший уровень преступности, беспредел на дорогах. Конечно, в Москве и в большей части России социальные проблемы заметно отличаются, как отличается и весь уклад жизни. В провинции больше пьют, ниже доходы, но ниже и цены, отношения между людьми сохранили больше человечности, городская среда в большинстве случаев менее агрессивна. Телевидение при Путине отказалось от пропаганды крайнего индивидуализма и вспомнило о человеческой солидарности, о патриотизме, о православной церкви, стало даже поминать добром советскую эпоху. Символом компромисса между ценностями разных эпох стала государственная символика - трехцветный демократический флаг, советский гимн и герб времен империи.

Серьезной проблемой стала проблема миграции. За 20 лет в Россию вернулось 5-6 миллионов русских и около двух миллионов русскоязычных людей с утерянных территорий. Вслед этой миграции, иногда обгоняя ее, шла и идет миграция лиц других национальностей. Первую группу мигрантов составляют, главным образом, жители Закавказья (всего, по оценкам, около пяти миллионов, то есть свыше трети населения трех государств Кавказа), многие из которых разными путями получили российское гражданство. Часть этих мигрантов, разумеется, небольшая часть, взяла под контроль не менее трети крупного и мелкого бизнеса России, не меньшую долю криминального бизнеса. Вторая группа мигрантов - чернорабочие, преимущественно из Таджикистана, Молдавии, Казахстана, Украины, Узбекистана (по разным оценкам, от 4 до 15 миллионов, более низкие оценки кажутся более обоснованными). Они представляют собой самую неквалифицированную и низкооплачиваемую часть российских рабочих и в большинстве случаев не имеют нашего гражданства. Выходцы из Китая и соседних стран составляют третий поток (по официальным оценкам, около 300 тысяч, по другим - до 3 миллионов). Они оседают, главным образом, на Дальнем Востоке и живут обособленными общинами. Нынешний уровень миграции не представляет пока серьезной угрозы для России, но разные культурные и бытовые традиции порождают трения.

Для анализа постперестроечной России в плане истории цивилизаций время еще не пришло, пока можно только делать предположения. Политика всех перестроечных и постперестроечных правительств была нацелена на интеграцию России в западный мир, который либералы отождествляют с единственной цивилизацией. Даже во времена Петра Великого и Александра I вталкивание России в Европу не проводилось столь активно. Итогом этого процесса в случае его полного успеха может стать исчезновение русской цивилизации (вернее, превращение ее в реликт) и переход России в сферу формирующейся глобальной цивилизации. Признаки этого есть уже сейчас, но они затрагивают только небольшую часть русской молодежи, в основном людей, связанных с постиндустриальным укладом, и то далеко не всех. Даже большая часть русской элиты осознанно или неосознанно делает ставку не на растворение в глобальном мире, а на возрождение в новых формах Петербургской России или формирование новой русской демократической культуры. Однако основная масса русского народа сохранила самосознание советского суперэтноса, брошенного в условия дикого рынка и сумевшего выжить в нем. На данный момент представляется, что возрождение России состоится все-таки на основе советской цивилизации, сильно видоизменившейся, потерявшей прежние социальные ориентиры, но все еще живой. Хорошо это или плохо, но такой путь развития кажется сегодня самым вероятным.

Популярность Путина достигла пика в 2007-2008, на вершине экономического бума. Лично я никогда не голосовал ни за Путина, ни, тем более, за Единую Россию, но невозможно не замечать достоинств второго президента России, особенно на фоне его предшественника. Окружение пыталось выдвинуть Путина на третий срок, вопреки конституции, но он предпочел сделать преемником Дмитрия Медведева, представителя либерального крыла правительства. Медведев при поддержке Путина победил на выборах 2008, а Путин занял пост премьер-министра. Фактически большая часть властных возможностей осталась в руках Путина. Внутренняя и внешняя политика России практически не изменилась. Еще в августе 2010 вероятность открытого конфликта между Медведевым и Путиным представлялась мне крайне маловероятной. Теперь, через месяц, я уже в этом не уверен, но по-прежнему не представляю, как Медведев без поддержки Путина сумеет сохранить контроль над ситуацией в стране. Конечно, и Путин, и Медведев зависят еще и от олигархов, и от бюрократического монстра Единой России, который заставляет вспомнить о худших традициях эпохи застоя.

Судя по всему, эпоха Путина в 2010 еще далека от завершения, но можно подводить промежуточные итоги. В качественном плане никаких серьезных изменений по сравнению с эпохой Ельцина не произошло. Политика Путина сводится в главных чертах к институционализации нового строя, созданного революцией 1989-1993, к наведению порядка и расширению социальной базы режима. Настойчивость второго президента, его осторожность, умение доводить любое дело до конца сыграли важную роль в стабилизации режима. Эта стабилизация ускорила объективный процесс экономического оживления в России, облегчила адаптацию массы рядовых граждан к новому порядку. Конечно, сделанного недостаточно, чтобы обеспечить подлинное возрождение России. Необходимы структурная перестройка экономики, новый экономический рывок на этой базе, переход в средний класс минимум 60-70% населения, перестройка политики с учетом интересов этого среднего класса. Только на этой основе можно будет превратить Россию в мощную державу, способную устоять при любых потрясениях. Пока до этого далеко, и вообще плохо верится в способность нынешнего правительства изменить ситуацию, но без достигнутой при Путине стабилизации вряд ли возможно будущее возрождение России.

15.35. Глобальный кризис.

В 2008 произошло два события, серьезно изменившие ситуацию в мире - начало глобального финансового кризиса и избрание нового президента США. Демократическая партия выдвинула представителя левого крыла, негритянского политика Барака Обаму. Республиканцы выдвинули представителя самой агрессивной фракции Маккейна. Американцам пришлось выбирать между двумя разными концепциями развития. При голосовании Обама опередил Маккейна на 7% и стал президентом, причем за Обаму голосовала городская Америка, за Маккейна - сельская, за Обаму - Север, за Маккейна - Юг. Обаму подержали, конечно, негры, либералы и все приверженцы политкорректности, но этого было бы мало, если бы он не показал себя в дебатах умным, осторожным и грамотным политиком. На итогах сказалось, безусловно, и начало финансового кризиса.

Обама, первый черный президент Америки, замеченный и в симпатиях к антиглобалистам, и даже в связях с исламистами, на посту президента показал себя очень умеренным политиком. Самой важной реформой за первые полтора года правления стала реформа здравоохранения, которая вводит государственную страховку для малоимущих. США присоединились к ряду международных конвенций в области охраны природы, образования, прав человека. Более уступчивой стала внешняя политика, хотя в жизненно важных для Америки вопросах Обама твердо отстаивает ее интересы. Президент-либерал часто меняет свою позицию и даже берет назад уже принятые решения, напоминая этим Горбачева. Однако все страшилки американских и российских ультралибералов на тему американского социализма и развала Америки остались только в их воображении. Не оправдались и надежды левых на возвращение Америки к концепции социального государства в понимании 30х-70х. Тем не менее, даже очень осторожные действия Обамы по укреплению системы социальной защиты вызывают резкую реакцию республиканцев, которые созывают массовые митинги и тормозят прохождение законов через конгресс. Еще раз подтвердилась особенность Америки - консерваторы в американском понимании, сторонники старых моральных ценностей и величия Америки, выступают в социально-экономическом плане как ультралибералы, защитники неограниченной свободы рынка и социального неравенства.

Мировой финансовый кризис, первый кризис глобальной экономики, начался еще в 2007 с массовых банкротств в американской ипотечной системе, вызвавших цепную реакцию. Банки и другие финансовые структуры, ориентированные на будущий возврат средств под проценты, стали терять платежеспособность и закрываться. К весне 2008 кризис охватил все страны со свободной рыночной экономикой. К сентябрю 2008 стоимость ценных бумаг упала более, чем на треть. Летом 2008 цены на нефть упали в три раза. 15-18 сентября, а затем 6-8 октября 2008 на биржах произошел общий крах ценных бумаг. Началось сворачивание производства в реальном секторе, который во многом также ориентировался на продажу в кредит, под будущие доходы. Стоимость ценных бумаг к весне 2009, когда была достигнута низшая точка кризиса, упала в 2-4 раза (по разным торговым площадкам), промышленное производство в продвинутых странах сократилось на 10-30%. Однако в целом реальный сектор экономики пострадал меньше виртуального, и в основном это падение было отражением кризисной ситуации в финансовой сфере.

Главной причиной кризиса, на чем сходится, кажется, большинство специалистов, стал перегрев рынка ценных бумаг. Он ориентирован на получение доходов с еще не произведенных продуктов, соответственно, его легко разогреть и легко привести в состояние негодности. Неограниченный выпуск долларов для покрытия бюджетного дефицита США усугубил ситуацию. Более общей причиной является спекулятивный характер современной экономики, ее слабая связь с реальным сектором. Соответственно, капиталы перегоняются из страны в страну за несколько часов, в соответствие с сиюминутной конъюнктурой, и это лишает экономики устойчивости. Еще более глобальной причиной стало отсутствие какого-либо общественного контроля над капиталом, который мог бы придать капиталу устойчивость, заставить совмещать благо капиталиста и благо общества. В общем, либеральный мир еще раз после 1929, и, наверное, не в последний раз, наступил на старые грабли.

Американская администрация всерьез отреагировала на кризис еще при Буше, в середине 2008. Тогда по плану Полсона частным банкам было передано 800 миллиардов долларов из государственного бюджета. Эти меры помогли спасти американские банки от тотального краха. В обмен на это правительство получило возможность регулировать их деятельность, а в дальнейшем выкупило долю акций многих крупных банков. Обама и его советники сделали ставку на помощь промышленности, особенно автомобильной (за годы кризиса обанкротились лидеры мирового автопрома "Дженерал Моторс" и "Крайслер"), а также на увеличение социальных выплат для повышения покупательной способности населения. Это, в свою очередь, вызвало оппозицию твердых либералов, сторонников свободного рынка. Основной путь выхода из кризиса в США видят в массированных финансовых вливаниях, в контроле над банками с целью ограничить риски и в ограничении банковской прибыли.

Евросоюз проводит антикризисную политику в том же духе, что и США, но ограничивает меры государственного вмешательства. Ряд стран ЕС, в первую очередь Греция, Испания и Португалия, оказался на грани государственного банкротства, и их спасают крупные займы со стороны европейских органов. Еще тверже отстаивает принципы свободного рынка нынешнее руководство России, особенно министр финансов Кудрин. Российское правительство ограничилось плавной девальвацией рубля в 1,5 раза и финансовой помощью крупнейшим банкам на общую сумму почти 1,5 триллиона рублей. Средства эти были, в основном, переведены банками за границу. К весне 2009 падение производства достигло 22%, затем естественным образом прекратилось.

Индия, Бразилия, Иран, Турция и другие страны, где реальный сектор в 2000е рос ускоренным темпом, пострадали от кризиса сравнительно слабо и сохранили положительные темпы роста. Еще меньше кризис сказался на Китае. В разгар кризиса, когда началось сокращение производства в экспортных отраслях, китайское руководство вложило в реальный сектор 600 миллиардов долларов. Это остановило развитие кризисных явлений. На фоне общемирового спада темпы роста китайской экономики сохранились на уровне 9-10%, причем и в реальном секторе, и в сфере услуг. За два года кризиса Китай существенно сократил отставание от США, хотя до лидера ему еще далеко. Повторяется ситуация начала 30х, когда советская экономика совершила самый мощный рывок на фоне самого страшного мирового экономического кризиса. Оказалось, что внимание к реальному сектору и государственный контроль над капиталом и в постиндустриальном мире более эффективны, чем нерегулируемый рынок.

Далеко не завершившийся еще (хотя, вроде бы, пошедший на спад) кризис 2008 оказался самым глубоким со времен Великого кризиса 1929-1933. Нынешний кризис так и не толкнул правительства на существенное изменение экономической политики. Антикризисные меры сводятся в лучшем случае к устранению частных проявлений кризиса, финансовым вливаниям, к заботе о свободе международной торговли. С началом кризиса для координации международной экономической политики стали собираться представители Большой двадцатки. В эту двадцатку входят США, Евросоюз, Китай, Россия, Индия, Япония, Бразилия, Германия, Франция, Англия, Италия, Канада, Австралия, Мексика, Аргентина, Индонезия, Южная Корея, Турция, ЮАР и Саудовская Аравия. Саммиты Большой двадцатки в 2008-2010 свелись, по существу, к обмену мнениями и принятию общих деклараций. Похоже, для изменения экономической ситуации в мире потребуется еще не один глобальный кризис.

В самом начале упоминались одиннадцать направлений развития, характерных для всей совокупности цивилизаций последних тысячелетий. Повторю их: развитие представлений о Боге как о едином добром любящем существе; распространение на более широкий круг людей (от родовой общины к человечеству, а в будущем, возможно, и шире) представлений как о "существах одного с нами типа"; относительно большая безопасность для жизни и здоровья отдельного человека; более широкая и доступная информация о мире; технический прогресс как все более эффективные способы создания материальных ценностей; более разрушительная военная техника; рост объемов производства и потребления; рост числа людей на Земле; все более интенсивное воздействие на природу; более детальное разделение труда между личностями, профессиями и регионами; смена господствующих социально-экономических укладов - от присваивающего, охотничье-собирательского к постиндустриальному и далее. До самого недавнего времени устойчивое развитие по этим направлениям определялось взаимным воздействием цивилизаций друг на друга. Многие культуры погибали или заходили в тупик, развитие в рамках конкретных цивилизаций могло пойти вопреки общей тенденции, но, передавая накопленный опыт соседям, они стимулировали их развитие в общем для человечества направлении. Теперь ситуация меняется. Формируется глобальная цивилизация, которая пытается поглотить отдельные культуры или, по крайней мере, определяет пути их развития. В итоге ход истории в последующие столетия может пойти уже по иным законам, характерным не для совокупности цивилизаций, а для одной культуры-монополиста, и, соответственно, может измениться весь набор главных факторов развития. С одной стороны, это где-то даже необходимо. Такие постоянно действующие факторы, как демографический рост, все более интенсивное давление на природу, военно-технический прогресс, даже линейный рост потребления рано или поздно приведут планету к гибели, и эти процессы надо останавливать. С другой стороны, развитие цивилизации, не имеющей конкурента, может привести к прекращению действия факторов, необходимых для физического и духовного выживания людей, как это уже не раз случалось в истории.

Сегодня ясно, что сохранение полного суверенитета отдельных государств чревато общей гибелью человечества. Речь идет в первую очередь об угрозе войны с применением ядерного или еще более страшного оружия, о разрушении природы, о перенаселении Земли, о дефиците продовольствия, воды, топлива и сырья, об экспорте нищеты, об угрозе новых эпидемий, о контроле над преступностью и терроризмом, о бесконтрольных научных экспериментах, о проблемах, возникающих при освоении океана и космоса. В будущем появятся и новые глобальные проблемы, которые сегодня трудно предугадать. Решение всех этих проблем требует коллективных усилий и общепланетной дисциплины, обязательной и для отдельных народов, и для каждого человека. В то же время нынешний эксперимент по глобализации, основанный на идеях неограниченной свободы рынка и неограниченной индивидуальной свободы, только усугубляет большинство назревших проблем. Известно, что рынок хорошо решает одни задачи, неэффективен в решении других и играет разрушительную роль при решении третьих. Неограниченная личная свобода при всей ее привлекательности тоже имеет оборотную сторону, хотя бы в плане преступности и терроризма, а возможности отдельного человека в этой сфере постоянно растут.

Методы осуществления глобализации вызывают еще больше вопросов, чем ее заявленные цели. Совершенно очевидно, что сейчас она проводится в интересах узкого круга международных финансовых спекулянтов и связанных с ними лиц. Обеспечив дружественный нейтралитет населения стран золотого миллиарда, они не считаются с большинством человечества, что не может не вызвать ответную реакцию. На данный момент явный позитивный результат глобализации проявился по трем направлениям: предотвращение мировой ядерной войны, улучшение ситуации в здравоохранении и свободный обмен информацией, хотя этот пункт имеет и негативную сторону.

Наибольшую тревогу уже сейчас вызывают судьбы двух великих цивилизаций, русской и европейской. Цивилизация новой Европы, похоже, уже вступила на путь необратимого саморазрушения. Русская цивилизация сохраняет пока больший потенциал, но она за последние сто лет дважды подвергалась целенаправленному разрушению со стороны своих же правителей, и продолжает подвергаться атакам. В случае падения России шансы Европы на выживание окажутся нулевыми, но и в случае разрушения Европы (в результате наплыва чужеродных мигрантов, агрессии с Юга, американской оккупации или какого-либо другого фактора) шансы России на выживание резко уменьшатся. Да, мы очень разные и не любим друг друга, особенно европейцы русских. Европейцы, и их можно понять, опасаются соседства великого народа с чуждым им менталитетом, иными традициями, народа, умеющего постоять за себя. Русские с полным основанием могут предъявить Европе счет за столетия агрессий, подстав, оскорблений, дискриминации, эксплуатации, за поддержку всех разрушительных движений внутри России. Все так, и, тем не менее, мы обречены жить рядом или вместе погибнуть.

Россия за последние четверть века утратила почти все, что было достигнуто ценой огромных усилий и десятков миллионов жертв. В территориальном плане она оказалась отброшена к границам 1640. Вряд ли России когда-нибудь еще удастся добиться статуса сверхдержавы, но так ли он ей нужен? Сверхдержава - это не только большие возможности, но и колоссальный груз, который нам просто не снести. Задача России - путем самоусиления восстановить свой потенциал так, чтобы сделать невозможной агрессию против нее при любой ситуации. Надо восстановить свое влияние по периметру границ, по возможности вернуть на добровольной основе часть утерянных территорий, определить свой подлинный интерес, жестко отстаивать его и при этом не вмешиваться в конфликты, не затрагивающие напрямую интересы России или русского народа. Что касается вопроса о культурной основе новой России, то об этом говорить еще рано. Произойдет ли возрождение на основе видоизменившейся советской цивилизации, или возрожденных традиций Петербургской России или Московской Руси (что, разумеется, маловероятно), или некоей новой традиции, или на основе синтеза, покажет будущее. Главное, чтобы это возрождение состоялось.

Известно, что прогнозы имеют свойство никогда не сбываться. Тем не менее, невозможно удержаться от соблазна спрогнозировать дальнейший ход глобальной истории. Видимо, нынешний вариант глобализации, проводимый в интересах банкиров, обречен на провал. Возможно, его авторы успеют опомниться и скорректировать процесс с учетом интересов всех народов, но, как представляется, более вероятен крах затеи и новый этап противостояния цивилизаций. При этом из-за далеко зашедших процессов миграций и культурного обмена вероятно противостояние людей разных культур внутри сложившихся государств. Этот этап (можно спрогнозировать его на вторую четверть или середину XXI века) станет одним из самых опасных моментов в истории Земли и обострит все глобальные проблемы человечества. Не уверен, что так будет, но вероятность очень велика. Возросшая опасность общей гибели, вероятно, заставит народы достаточно быстро найти компромисс (до начала противостояния или в ходе его) и начать новый этап глобализации, теперь в интересах большинства. Естественно, такой подход не может не породить своих проблем, хотя бы подчинения богатых наций бедным и эксплуатации богатых со стороны бедных. Остается надеяться, что общие проблемы заставят все-таки участников процесса найти приемлемые для всех решения.

Рассмотрим благостный и при этом достаточно реальный вариант развития событий. Положим, спустя примерно сто лет человечество пройдет опасный участок своего развития, решит самые острые из сегодняшних проблем и при этом не успеет создать себе новых (что, разумеется, маловероятно). Безопасность обеспечивают международные силы в общих интересах, никого не дискриминируя. Удалось справиться с преступностью и терроризмом. Остановлен рост населения Земли, спасена и частично восстановлена природа, найдены новые источники ресурсов или разумный механизм эксплуатации того, что уже имеется. Экономическое развитие происходит в интересах и при участии каждого. Человечество совместно осваивает Мировой океан и космическое пространство. Прекратилась, надо надеяться, бессмысленная война с религией. В таком мире уровень жизни будет, возможно, ниже, чем сегодня в странах золотого миллиарда, но хочется верить, что люди станут добрее, умнее и бескорыстнее.

Итак, допустим, все сложилось. Однако единство мира несет в себе опасность, устранить которую невозможно. Как бы ни был идеально устроен новый мир, он в отсутствие альтернативных вариантов рано или поздно примет неверное решение и зайдет в тупик, чреватый в лучшем случае серьезными потерями, в худшем - общей гибелью. Больше того, идеально устроенные для своего времени общества всегда приходят в состояние застоя, и при отстуствии динамичных соседей из этого состояния не выйти. А соседей в глобальном мире не будет. Оптимальным представляется устройство, в котором международные органы жестко контролируют процессы, которые могут угрожать всему человечеству, а отдельные этносы и субэтносы могут выбирать свой путь развития во всем, что не затрагивает общих интересов, и принимать решения в локальных рамках. Такой вариант мог бы сочетать общую безопасность с поливариантностью развития, которая позволит избежать общего тупика. Однако хорошо известно, что оптимальный вариант не проходит почти никогда.

Где же все-таки выход? Похоже, что только собственным разумением человечеству трудно будет найти его, тем более что нынешние глобализаторы навязывают вместо прежнего культа разума культ наживы и культ развлечений. Конечно, люди в земной жизни нуждаются и в материальном достатке, и в релаксе, и это нормально. Надо только иногда вспоминать о том, что еще важнее любовь к Богу и к людям, по возможности ко всем людям. Трудно, по себе знаю, но другого пути нет. Бог уже не раз явно или незаметно помогал людям выйти на нужный путь и не раз, похоже, спасал от глобальной катастрофы. Надо только от него не отворачиваться. Когда-нибудь люди все-таки осознают, что наука и религия - не враги, а разные способы познания истины, что неверие по природе своей бесплодно, что все веры указывают человеку путь к Богу, если верующий сознает, что Бог есть источник и квинтэссенция добра. Думаю, и неверующий, способный к бескорыстному добру, есть человек Бога, только его путь - это путь вслепую. Я плохой христианин, почти никакой, и все же прошу Бога - спаси людей, всех людей, помоги им найти дорогу к Добру.

Оставить комментарий © Copyright Скородумов Владимир Владимирович Размещен: 28/06/2014, изменен: 05/03/2017. 472k. Статистика. Глава: История Скачать FB2		Ваша оценка:

Скородумов Владимир Владимирович : другие произведения.

Взгляд на историю-15 Глобальная цивилизация