Родители уехали на вечеринку. Отмечали что-то на фирме отца - он был генеральным директором. Надлежало явиться на праздник с женами и детьми. А вот и не получилось! Ружана не хотела одевать то дурацкое платье, которое подобрала мама.
Ружана прислушалась.
- Идем, дорогой. И не спрашивай в кого она такая...
- И в кого она такая упрямая? - зло бросил отец.
Мама, наверное, сейчас только любяще улыбнулась. Но ответила она как всегда нежно и ласково:
- В тебя милый. Знаешь, мне иногда кажется, что она твоя полная копия, только внешность моя... Хотя... Нет. Вот глаза у нее твои.
- Плевать! - Отец все еще злился. - Поехали!
Ружана злилась на отца. Мама бы поняла. А отец!.. Уперся и все! Упрямый осел! Да и она сама хороша! Ну, согласилась бы для вида... Так нет!
Девушка бродила по комнате, потом схватилась за расческу. Черные цыганские кудри, доставшиеся ей от мамы, было приятно расчесывать. И успокаивало это здорово.
В дверь позвонили. Ружана бросилась к двери. Распахнула ее. На пороге стояла рыжая маленькая девчушка. Серые глаза внимательно наблюдали за лицом Ружаны.
- Ты как? - быстро спросила девчушка.
- Слышала, как отец ругался?
- Да...
- Тась, ну что он такой упрямый? - Голос Ружаны жалобно дрогнул.
- Эх ты! А еще старше меня на целый год! И, подумать страшно, тебе целых тринадцать лет! Знаешь, я вот что думаю... Твоя мама права...
- Угу, у нас просто с отцом характеры одинаковые...
Девчонки посидели на кухне. Поиграли за компьютером. Поговорили. В десять часов Тасе пора было домой. И она ушла, посоветовав помириться с родителями.
- Я помирюсь, - клятвенно пообещала Ружана.
Телевизор вещал местные новости:
- В семь часов, было совершено вопиющее преступление, - радостно кричал молоденький репортер.
Ружана с интересом уставилась на экран. Родителей все не было. Двенадцать часов пробило, а они не возвращались. Ружана хотела дождаться их, помириться. А телевизор продолжал вещать:
- Именно здесь, легковую машину сбил пьяный водитель самосвала. Водитель самосвала не пострадал, а вот легковушка и ее пассажиры...
Ружана закричала - крупным планом было показано ветровое стекло легковушки и качающийся плюшевый медвежонок размером с ладонь, сшитый ее, Ружаны, руками.
Тут раздался телефонный звонок. Ружана бросилась к трубке.
- Алло? Кто это?
- Простите, можно мне поговорить с взрослыми. Это из милиции.
- Взрослых нет дома, - растерянно ответила девочка.
- Вы - Ружана?
- Да...
- Ваши родители погибли в автокатастрофе... Простите, что сообщаю вам эту прискорбную новость, но... Эй! Девочка! Ребята срочно скорую...
Ружана осела с телефонной трубкой в руке. Из ее горла вырывались полувсхлипы-полурыдания. Девочку всю трясло. Дальнейшее она помнила смутно.
Силуэты расплывались перед глазами. Но они были не важны. Важно было только одно слово, мечущееся в воспаленном рассудке. Виновна! И другого приговора она не могла себе дать. Они... Отец... Мать... Их жизнь... И их смерть... Они на ее совести. Этот груз лег на ее душу и на ее сердце.
- Девочка, Ружаночка, бедненькая моя, - прошептала тетя Зина. Она была их соседкой, матерью Таси и какой-то дальней родственницей. Про таких говорят - седьмая вода на киселе.
- Деточка, тебя тетя твоя двоюродная со стороны отца заберет. Поедешь с ней? - Голос дрогнул. Тетя Зина плакала. Ружана не видела этого, но понимала, что взрослая сильная женщина плачет от ее, Ружаны, горя.
Девочка слабо кивнула. Тася мягко обняла подругу за плечи. Увела в комнату Ружаны - вещи собрать.
Александра посмотрела в след племяннице и тяжело вздохнула. Девчонка еще. Маленькая. Но сильная... Или не поняла еще?
- Она не слезиночки не пролила, - прошептала Зинаида.
Александра посмотрела на заплаканное лицо родственницы. Вспомнила, как сама проплакала час после известия и горько вздохнула.
- Как с квартирой быть? - Зинаида не могла говорить громко. Только шептала. - Я присмотреть могу если что...
- Присмотри. Ружана потом сама решит, как с квартирой быть. А сейчас, пока она несовершеннолетняя, квартиру будем сдавать. Я... я бумаги принесу, чтобы квартиранты на книжку сами деньги ложили... Или лучше ты. Хорошо?
- Хорошо, - кивнула Зинаида и с тоской посмотрела на что-то за спиной Александры.
Та невольно оглянулась. На стене висела фотография. Родители Ружаны. Возможно, это последнее что у нее останется от них. Александра вздохнула и бережно сняла со стены фотографию, решив повесить ее в новой комнате племянницы.
Дни сменялись днями, а Ружане было все равно. Тетка - элитная бизнесвумен - была обеспокоена состоянием племянницы. По советам психологов она поменяла для девочки все, что можно было поменять. Перевела в другую школу. Обставила для нее детскую, очень уютно по-домашнему, но не так как было у Ружаны до того страшного случая. Подарила котенка.
Маленький, черный, как уголь, котенок получил имя Демон. Он и правда был маленьким демоном. И он был единственным лучиком света в жизни хрупкой тринадцатилетней девчушки.
Но и он растворился в непроглядной тьме - котенок сбежал, когда Ружана забыла закрыть дверь.
Девочка теперь все забывала... Или ей было все равно? Этого Александра не знала. Но она прекрасно понимала одно: если малышку не расшевелить, она так и проживет в апатии месяцы, а может и годы.
Ружана сидела на кровати и скользила взглядом по строчкам не вникая в смысл написанного. Потом посмотрела еще раз на ровные ничего не значащие строчки и убрала книгу в сторону.
Ее по-прежнему донимала только одна мысль. Виновна!
В комнату мягко вошла тетя. Она замерла, и руки грациозно вспорхнули и сложились на груди.
- Как вы это делаете? - тихо спросила Ружана.
- Что?
- Двигаетесь так... грациозно... волшебно... Не знаю...
- Я училась танцевать. Хочешь, тебя запишу в кружок танцев? - В голосе тети Саши звучит столько надежды, что Ружана невольно кивает. - Замечательно! Сейчас! Я только позвоню и мы поедем покупать все необходимое!
Александра была на седьмом небе от счастья. Еще бы! Племянница наконец-то оттаяла! Хоть немного, но все же!
Позавчера они три часа проходили по магазинам, и девочка несколько раз улыбнулась! Это было достижение...
Звонок телефона нарушил тишину квартиры.
- Алло? Кто говорит?
- Привет. Это я. Ну, Галка!
- А, Галя, не узнала - богатой будешь!
- Я по поводу девочки.
- А что случилось?
- Ничего, но она зажатая очень. Больно ей слишком. Ничего, я такую ей программу подберу, что на боль времени не останется! Все получится! Саш, ты только поверь мне! Все!
Прошло два месяца, а Ружана почти и не вспоминала об горе. Нет, оно было всегда рядом с ней, но... Задания в школе и сложная программа в танцевальном кружке отнимали у девочки все ее время.
Быстрые и головокружительные танцы заставляли ее забыть обо всем. И в эти короткие часы она была счастлива! А потом боль возвращалась. Притупленная временем, но возвращалась... И эти мгновения были хуже всего, ведь именно тогда Ружана считала себя недостойной даже этих кротких мгновений счастья... Ведь она была виновна...
Александра зашла в комнату к племяннице. Глаза на мокром месте. А подушка опять в слезах.
- Плакала? - вздыхает Александра.
- Да, - шепчет девочка. Она смотрит на тетю, как будто хочет ей то-то рассказать. - Это я...
- Я вижу, что это ты. - Александра улыбается и садится рядом с племянницей. - Что случилось?
Голос Ружаны дрожит и время от времени срывается. Она не плачет. Она просто говорит то, что по ее мнению правда.
Тетя внимательно смотрит в темно-синие глаза.
- Ты правда так считаешь?
- Да... Я... Я во всем виновата...
- В этом никто не виноват! А если и виноват, то пьяный водитель, а не ты! Уж точно не ты! Глупая! Да что же это такое! Пойми, наконец, что это просто авария! Такое с каждым может случиться... Пойми... - Голос Александры прерывается всхлипами.
Девочка прижимается к ней и вот уже двое в комнате плачут навзрыд.
- Тетя Саша, а-а т-ты, правда, так сч-читаешь? А-а?
- А как еще? Твои мама и папа очень бы огорчились, если бы узнали, что ты винишь себя...
- Правда? - Голос девочки немного окреп.
- Да... А как иначе? - улыбка скользнула на лицо тети.
Александра покрепче обнимает племянницу. Та снова плачет. Но теперь это уже слезы облегчения. Она не виновата. Но все равно, эта боль останется с ней. Притупившись со временем, она почти исчезнет. И только воспоминания будут возвращать ее. Но душа и сердце уже не будут разрываться на части. И горечь перестанет терзать...
Психолог, сняв тонкие очки, трет переносицу. Такого сложного случая у нее еще не было. Подумать только, винить себя в том, что не совершала, с такой силой!
Вот она сидит перед ней. Маленькая, но сильная.
- Ну что? Как дела?
- Я не виновата...
- Не виновата?.. Но ты же говорила, что...
- Я знаю, но я была не права... Просто было слишком больно, слишком горько. И эта ссора...
- Значит, ты больше не считаешь себя виноватой?
- Наверное, нет. Просто, когда совесть выносит тебе такой приговор трудно отпереться, трудно поднять голову и ответить. Этот приговор всегда тяжел и жесток, ведь более сурового и неотступного судьи, чем твоя собственная совесть нет и быть не может.
Психолог трет переносицу. Права. Хрупкая маленькая девочка понимает истину, которую не сразу понимает даже взрослый человек, а она права. Совесть - есть самый жестокий судья.
Лисенок.
Все было как всегда. Утро. Первый урок уже пошел, а второй еще не начинался. Витька огляделся по сторонам. Его шумный класс переваривал очередную новость. А две подружки-сумасбродки донимали Тасю. Донимали все из-за того же: рыжие волосы откровенно-огненого цвета, веснушки, которые уже почти исчезли, и мягкий, добрый с оттенком робости нрав.
А может, Светик с Лизон доставали Тасю из-за понимания ее красоты? Несмотря на тонны косметики, подружки не выглядели абсолютными красавицами. До Таси им тоже было далеко. Черты у девчонки точеные, будто и не человек вовсе, а статуя, выполненная искусным скульптором. А глаза? Серые с серебряными оттенками... Не у одного человека Витька больше не видел таких глаз.
Лизон мягко потянулась и дернула Тасю за огненный локон. Таисию, мысленно поправил себя Витька. Правда, всё равно все, кроме строгой литераторши, звали девушку Тасей.
- А говорят, что у рыжих волосы жесткие, как проволка. А у тебя мягкие. Скажи, секрет.
- Да, Тасечка, скажи, - эхом отозвалась Светик и тоже дернула рыжий локон.
В глазах Таси появилось отчаяние. Хрупкие плечи ссутулились. Витька понял: сейчас сорвется и расплачется, а подружки-сумасбродки, ехидно посмеиваясь, будут всем рассказывать о мягких огненных локонах.
- Да отстаньте вы от нее, - лениво сказал Витька. - Ну разревется опять... Какой от этого прок? Хватит ее уже донимать.
- А ты что ее всегда защищаешь? Влюбился что ли? - Лизон сегодня как белены объелась.
- Мм... Нет... Слышь, Тась, а может и правда влюбиться в тебя? - Усмешка скользнула по губам Витьки.
Лизон и Светик ехидно рассмеялись - значит, рассказывать сегодня будут не о Тасе, а о нем. Витька спокойно отвернулся. А Тася? Тася, ссутулив хрупкие плечи, закусила и без того потрескавшуюся губу.
Ну за что? - думала Тася. - За что они так со мной? Нет, ну ладно Лизон и Светик! А Витька?! За что он на меня ополчился?
Тася так расстроилась, что пропустила вопрос Марии Михайловны.
- Таисия! - вырвал ее из задумчивости голос учительницы литературы. - Может, ты ответишь нам на вопрос? А то я слышала только один нормальный ответ.
- Знаете, - начала Тася, лихорадочно ища какую-нибудь подсказку на доске или в закрывающихся тетрадях. - Я не согласна.
- Тебе не нравится главный герой? - Выщипанная бровь учительницы поползла вверх.
Тася облегченно вздохнула:
- Нет. Ну, конечно, у него есть положительные качества, но найдите мне такую лупу, с которой можно их разглядеть!
Минуту над классом висело молчание. Мария Михайловна сосредоточенно думала, а потом с отрешенным видом кивнула:
- Ты права, Таисия... Садись... Пять. А что до вас, Елизавета, ты превозносила положительные качества героя, начисто забыв об отрицательных. Поэтому, только четыре...
Лизон зло посмотрела на Тасю. И в этот миг прозвенел звонок.
- Тась, - Витька подошел к девушке. - Лизон была нужна эта пятерка. А так у нее выходит трояк. Ты же знаешь, какая она. Легко может темную устроить. Я тебя после школы провожу? Хорошо?
Он был уверен, что Тася, испуганно вжав голову в плечи, согласится. Но девчонка проявила ослиное упрямство и очень сильно удивила Витьку, предыдущие девять лет этого упрямства он не замечал.
- Нет, Вить. Правда, провожать не надо. Мне еще в библиотеку надо, - отнекивалась Тася, несколько зло поглядывая на потенциального спасителя.
Тася просидела в школьной библиотеке до шести часов и была выпровожена из нее библиотекарем.
- Девочка, домой пора. Все-таки последний день учебы. Каникулы осенние завтра, - вещала пожилая дама, сочувственно глядя на девушку.
Тасю воротило от этой заботы. Все так жалеют ее. А ей не надо их жалости! Ей надо, чтобы ее в покое оставили! Но она всегда была слабая, не могла защитить себя... Раньше рядом была Ружана. Сестра. Нет, не родная, так, седьмая вода на киселе. Но она единственная по-настоящему переживала за Тасю. И что с того, что Ружана была на год старше? Она была Тасе сестрой, старшей, любимой. Счастье кончилось в пятом классе, когда Ружана, после смерти родителей, переехала из квартиры напротив к более близкой родственнице. Теперь они только созванивались. Но Тася ни разу не пожаловалась Ружане. Понимала: той самой не просто, чтоб еще о ее бедах заботиться.
Тьма уже опустилась на улицы. Фонари горели. Было тихо. Тася брела, запинаясь время от времени. Воспоминания были то хорошими, то не очень.
- Эй, парень, ты бы лучше по-хорошему отдал!
Тася обернулась. В переулке, в двух шагах от улицы двое зажали худощавого жилистого парня. Тот внимательно смотрел на противников, явно прикидывая, как их побыстрее вырубить.
Плевать! - решила Тася. Но тут один из бандитов ехидно ухмыльнулся - прямо как Лизон - в его руке, заведенной за спину, хищно блеснул нож.
Они же его зарежут! - мелькнула мысль, и Тася, не думая о последствиях, бросилась в переулок.
- Эй! Вы что делаете! Не смейте! Отпустите его! - Голос был звонкий, быть может, даже красивый.
Вадим бросил взгляд на подбежавшую девушку. Маленькая, хрупкая, как воробушек. Рыжие волосы растрепаны, глаза сверкают.
- Эй, ты! А ну! Брысь отсюда! - Приятель - сама вежливость.
- Отпустите его. - Голос стал жалобным, даже умоляющим, но требовательные нотки проскальзывали в словах.
- Я сказал: прочь! - Саня коротко размахнулся и отвесил девчонке пощечину.
Волосы взметнулись рыжим вихрем. Парень, которого они решили грабануть дернулся, издав порцию ругательств. Саня ухмыльнулся: он этого и ожидал. А девчонка снова смотрела на них двоих. Рыжие волосы разметались. Губа кровоточит, но девчонка не замечает этого, и алая кровь медленно спускается все ниже по подбородку. А серые глаза смотрят с такой ненавистью, что становиться страшно.
- Сань, пошли отсюда! - Вадим решил не рисковать. - Благодари спасительницу парень.
Саня кивнул и, незаметно спрятав нож в карман, пошел следом за Вадимом.
Влад проводил бандитов взглядом. Девчонка стояла рядом. Маленькая, взъерошенная. Влад достал платок и вытер кровь.
- Эх, глупая! Зачем ты вмешалась? Целее была бы.
- У них нож был, - тихо ответила девчонка, не поднимая глаз.
Влад замешкался, решая говорить или нет, что справился бы даже с ножом. Не зря же он десять лет в секции занимался.
- Ну, это все меняет, - наконец протянул он.
- Ты что? Совсем не понимаешь?! Они бы тебя зарезали! - В голосе прозвучало отчаяние. Девушка вскинула лицо, глядя Владу прямо в глаза.
Влад вздрогнул. Серые затравленные глаза. Как знакомо! Только тогда глаза были не серые. И принадлежали они лисенку в зоопарке. Маленький рыжий затравленный лисенок: и тогда, двенадцать лет назад, и сейчас.
- А ты-то, лисенок, зачем вмешалась? Ну, зачем?
- Я за тебя испугалась...
- Храбрый лисенок, - пробормотал Влад.
- Я не храбрая. Я и за себя испугалась. Я вообще испугалась... - Голос дрогнул, но слез не было.
- Ты храбрая. Очень добрая и храбрая, - нежно сказал Влад. Перед его глазами все еще стоял рыжий маленький лисенок.
- Правда?
- Да... Только ты еще этого не понимаешь. А хочешь, научу быть сильной? Не ломаться, если пытаются волю сломать или унизить.
- Хочу, - всхлипнула девчушка. - Меня Тасей звать.
- А я... - Влад замялся. - Зови меня Игорем. А теперь, давай домой провожу, спасительница.
Как ни хороши каникулы, они имеют обыкновение кончаться. И сейчас Витька смотрел на двух подружек-сумасбродок, ждущих Тасю. Наконец та вошла в класс. Витька привстал с места, а Светик и Лизон заступили дорогу Тасе.
- Вам что-то надо? - Голос Таси спокойный, стальной. Совсем не похожий на ее голос. И Тася совсем не похожа на прежнюю Тасю.
- Что? У нас голосок прорезался? - Лизон прищурила глаза.
- Борзеешь? - Светик оскалила зубы в усмешке.
- Что? - Темно-рыжая бровь взлетела. - Мне от вас ничего не надо. Вы просто стоите на моем пути. Прочь, и тогда я не имею к вам претензий. - Голос сухой, тихий, но в нем чувствовалось предупреждение: не тронь, хуже будет!
Ошарашенные Светик и Лизон разошлись в разные стороны. Тася прошла с видом королевы.
- Лиз, - позвала Светик. - Это кто?
- Не знаю... Но точно не Тася...
Прошло полгода, и на дворе уже середина апреля. Тася сидела на скамье в школьном дворе, складывая в ранец учебники и тетради. К ней подсел Витька.
- Ты изменилась...
- Да? - Тася прищурила от солнца серые глаза.
- Ну не сейчас. Полгода уже. У тебя стальной стержень внутри появился. И глаза стальные стали.
- А раньше, какие были? - Тася рассеянно посмотрела на одноклассника.
- Серебряные.
- Серебро?
- Да. А теперь к серебру добавили сталь... Сплав очень интересный, но слишком чужой. Я все вопросом задаюсь: что тебя так поменяло?
- Нет. Не поменяло. Просто я стала сильней.
- Но все же?
- Какая разница?
- Ответь... Кто тебя так поменял?..
- Смешно конечно все тебе рассказывать, но... Ты ведь не выдашь. Не такой ты человек... Он представился Игорем... Он называл меня лисенком и помогал становиться самой собой... Он знал обо мне все. Я о нем - ничего... Только я уже полгода его не видела и не слышала. Как прошли каникулы - ни слуху, ни духу... Только знаешь, мне все еще кажется, что вот-вот раздасться телефонный звонок и прозвучит его голос: "Привет, лисенок". Или окликнет меня на улице: "Куда торопишься, лисенок?"
Они молчали. Тася рассеянно смотрела на забор. Витька разглядывал одноклассницу, будто видел впервые в жизни.
- Ты влюбилась...
- А? Да. Наверное.
Тася встала и пошла домой. Около дороги столпились одноклассники. Лизон и Светик, переставшие ее доставать, восторгались громко, нет, очень громко. В этой толпе раздавался знакомый голос. Тася усмехнулась и покачала головой. Голос Игоря мерещится. Прав Витька, влюбилась. Тася пошла дальше.
Влад уже полгода не виделся с Тасей. Но у него была ее фотка.
- Совсем чокнулся... - пробормотали рядом.
Влад оглянулся. Его лучший друг - Олег - не разделял его взглядов на жизнь.
- Ты ее любишь? - в лоб спросил Олег и требовательно ткнул в лицо на фото.
- Наверное.
- Так иди к ней! Сам говорил, что потерял одну девушку. Так не теряй вторую! Борись за нее и наплюй на остальных!
- Ты считаешь?..
- Борись... Я за свою синеглазую дикарку борюсь... Борись и ты!
И Влад решил бороться. Мотоцикл пофыркивал, а около него столпился народ. Две чрезмерно активные девчушки, которые, как он думал, и были Лизон и Светик, атаковали его своими восклицаниями. Влад время от времени отвечал. Впереди мелькнули рыжие волосы. Нет, ошибиться нельзя. А вдруг это не она?
- Кто это? - Он кивнул блондинке.
- Где?
- Вон там. Рыжая.
- А... Это Тася. Ну... Она...
- Я знаю... Эй, лисенок! Куда спешишь?
Тася обернулась. Влад соскочил с мотоцикла и бросился к застывшей девчонке.
- Лисенок, - прошептал он, подхватывая ее.
- Игорь...
- Меня зовут Влад. Лисенок, слышишь?
Она молчал, улыбаясь. За спиной послышался разочарованный вздох, и блондинка заметила:
- Жаль, такой парень.
- Но с Тасей связываться опасно, - отозвалась подруга.
А Тася села на мотоцикл позади Влада
- Почему? - прошептала Тася.
- Надо быть самим собой и быть рядом с любимыми.
- Я эту истину знаю уже давно. Ты меня ей научил, - ответила Тася.
Ветер развивал огненные волосы, и мотоцикл несся вперед, унося их в неизвестность.
Хроники одних суток.
Полдень...
Солнце припекало вовсю, и было незаметно, что уже конец сентября. Но безукоризненно-золотые листья срывались с насиженных мест и отправлялись в первый и последний полет. Множество таких же золотистых корабликов уже плавало по пруду. Пруд был любимым местом многих жителей этого города. Он походил на знак бесконечности, и в самом узком своем месте два его берега соединялись нешироким деревянным мостом. А на мосту были двое.
Он улыбался палящим лучам солнца и ветру, играющему в ее волосах. Черные цыганские кудри разметались по лицу и плечам, не забыв смоляным платком укрыть спину. Она танцевала на широких перилах моста, смеясь его опасениям, но, ради его спокойствия, он крепко сжимал ее ладонь. Она смеялась, вырывая свою ладонь и вскидывая руки над головой. Широкие рукава взметались, а браслеты звенели. Солнце и ветер играли ее волосами. Он пытался снять ее с перил. Но она, щуря темно-синие глаза, легко уходила от его рук. Счастье переполняло его и легким звонким смехом срывалось с алых губ. Ему, наконец, удалось снять ее с перил, и он закружил ее в своих объятьях. Они смеялись - они были счастливы... А в кармане его джинсов лежала коробочка с обручальным кольцом.
Вечерний час заката...
Ружана была счастлива: Олег сделал ей предложение. Она его любила, как несбыточную мечту, но мечта исполнилась, и девушка боялась потерять любимого. На небе занимался закат. Они шли по парку. Олег щурился от последних лучей солнца и строил дальнейшие планы их дальнейшей жизни. Ружана смеялась. Все было так, как она мечтала.
- Эй! Закурить не найдется? - Голос был грубым, с хрипотцой. Незнакомец нарывался на драку, и он был не один.
Их было пятеро. Все явно выпили, и драка была явно любимым исходом посиделок накаченной пятерки. Хриплый косо ухмылялся и взглядом раздевал Ружану. Остальные разминались в предвкушении хорошей драки. Хриплый двинулся в сторону Ружаны. На плече его была наколка в виде свернувшегося дракона, машинально отметила Ружана и отшатнулась назад.
- Эй, красотка, прошвырнемся? - скаля белые зубы, проговорил хриплый.
- Отвали, парень. Она со мной, - отрезал Олег.
- Я должен отвалить? - Хриплый поднял одну бровь. - Я? Посмотрим, кто отвалит.
Ружана вырывалась из рук двоих верзил, сосредоточенно рвавших ее любимую кофту. Голос ее уже сорвался, но она все равно кричала, просила, звала на помощь. Олега тоже держали двое. А их главарь - хриплый - избивал его. Вот в его руке блеснул нож. Олег хрипло выдохнул, и взгляд его остекленел.
- НЕТ!!! - Нечеловеческий крик сорвался с губ Ружаны.
Хриплый обернулся в ее сторону. Подошел. Скаля зубы, он вытер нож об разодранный ворот ее кофты. Вдалеке послышался вой сирен.
- Валим! Менты!
И пятеро отморозков бросились в разные стороны.
Солнце почти село...
Два патрульных слабо переругивались. Им сообщили, что в парке происходит потасовка, но тут явно потасовкой и не пахло. Наконец один из них остановился:
- Все! Никакого криминала здесь нет. Пошли отсюда.
Второй замер, взгляд его застыл, и парень сквозь зубы бросил:
- Нет, говоришь?
Второй подошел ближе, и первый последовал за ним. На асфальте сидела девушка, поджав под себя ноги.
- Девушка, что случилось? - Голос первого дрогнул. И дураку понятно, что здесь случилось.
На милиционера из-за занавеси черных смоляных кудрей глянули темно-синие дикие затравленные глаза. Глянули и вновь опустились вниз. На коленях девушки лежала голова парня. Черты лица тонкие, красивые. Голубые глаза неподвижно смотрят на кроваво-красное пятно заката.
Девушка поправила разодранный ворот, оставив красные следы, и снова принялась поглаживать белокурые волосы, залитые алой кровью.
- Вызывай скорую, - тихо шепнул второй первому. Тот кивнул и отошел в сторону, с жалостью глядя на девушку и то, что осталось от ее любви.
А время близится к рассвету...
Ружана толком не понимала, что происходит. Какие-то люди увезли Олега, обработали ссадину, задавали какие-то вопросы. Она машинально отвечала. Потом ее куда-то везли. Завели в кабинет. Снова задавали вопросы. Она отвечала. Она не плакала. Истерики не было. Она понимала: Олега больше нет, но это ее не тревожило. Она даже припомнила про татуировку.
- Дракон говоришь? - Милиционер прищурился. Дождался ее кивка и задал следующий вопрос. - Опознать можешь?