Николай сделал глоток и почувствовал тёрпкий приятный вкус. День был тяжёлым. Теперь подошло самое время отдохнуть. Он пододвинул стул поудобнее, и стал смотреть на девятиэтажку, что хмуро смотрела на него. Она кипела и бурлила жизнью. При чём, жизнь эта в каждом окошке, словно бы в отдельном мирке, разворачивалась своя собственная. Такая одинаковая и разная. Местами похожая, а порою - совсем нет.
Вот женщина нервно курит, стоя на кухне. Видать, она снова поругалась с мужем. Вновь сорвалась. Она отлично знает что тот давно уже ей изменяет. Но измену терпит, потому как помнит - у неё двое детей от этого мужчины. Не стоит торопиться бить посуду, устраивать скандалы. Она не глупая, а потому знает, что худой мир краше доброй войны. И она терпит. Ей нужна семья. Какая-никакая, но семья.
По соседству - мужчина. Вышел на балкон и непонятно куда глядя, стал почёсывать голое пузо. Один пожилой автор в своей детской книжке писал что на пенсии жизнь только начинается. У этого старика всё почти так и было. Конечно, живи он лишь на свою мизерную пенсию, было б чертовски плохо.
Но всё вышло не так. Ему помогают дети. Он не чувствует одиночества, несмотря на смерть жены. Сыновья частенько к нему приходят. Да и телефон - вещь хорошая. Выходит, что они общаются почти каждый день.
Николай посмотрел правее - девочка лет семи-восьми развешивает бельё. Он частенько видел её с мамой и маленькой сестрёнкой. Девочка, очевидно, была примерной. Это становилось понятно при первом же брошенном на неё взгляде. Видать, сейчас она выучила все уроки и помогала маме по хозяйству. Впрочем, мама скоро вернётся с работы. И к тому времени она почти что всё сделает сама. Примерный ребёнок. Именно таких часто родители приводят в пример своим чадам бездельникам, даже не подозревая сколь тяжелые психологические процессы происходят в душе девочки. Позже, в подростковом возрасте, она будет испытывать трудности в общение со сверстниками, стыд за маму, за папу (который ушел из семьи когда родилась сестренка).
Этаж ниже. В глаза бросается безумный синий халат с белыми лилиями. Полная женщина развешивает бельё. Ей недавно было пятьдесят. Радости быть матерью она не познала. Но, невзирая на свой возраст и полноту она считает себя привлекательной, симпатичной. Порой, как она едет в автобусе, ей немного неприятны брюзгливые взгляды молодых людей, пробирающие до самой спины. Злые они, замкнутые, еще ничего не понимающие в жизни. Не желающие задумываться о том, что придет то время, когда и их молодость уйдёт, когда им придется ловить на себе неприязненные и холодные взгляды, словно бы говорящие: "Ну вот куда ты едешь в час-пик, а? Своими маслами заняла треть автобуса, толстуха".
Взгляд Николая невольно падает вниз, в колодец двора. Там, у качель, копошатся дети. Их крики разносятся по двору, словно бы по колодцу. Маленькие тонкие деревца не могут обнять своими ветвями разносящихся по всему двору крика, шума, гама, схоронить их в своих тоненьких веточках. На той стороне проспекта, где домам уже пошёл второй-третий десяток лет уже успели вырасти тополя, дубы, орехи и клёны, что создают иллюзию комфорта, уюта. А тут, среди совсем недавно выросших многоэтажек уют пока не появился. В доме Николая только недавно появились все коммунальные услуги. Позавчера стали вывозить мусорные контейнеры. Полгода назад запустили лифт.
Это заставило Николая убедиться в том, что одно дело - начать строиться, другое - окончить, третье - заселиться в только построенный дом. Ну, а если удастся сделать его уютным, комфортным, если выйдет добиться всех необходимых удобств, выдержать соседей, что долго-долго ещё будут делать ремонты, подыскивать прорабов и плиточников, выбирать обои и кантики - вот тогда уж можно счесть себя героем, повидавшим и пережившим вся и всё.
Но Николай ещё далёк от того победного дня. Сейчас он только смотрел на почти полностью заселённый дом напротив, что был сдан почти пять лет назад. Его дом
оставался полупустым. Днём он был переполнен халтурщиками, а вот ближе к вечеру, когда те расходились по домам - было пустынно и грустно.
Впрочем, Коле было грустно вовсе не из-за строителей. Он просто отказывался себе в этом признаваться.
Лена. Дело в ней. Впрочем, она уверена что всё наоборот. Мол, причина всех причин - Лёша. Трудно разобраться. Да и желания нет особого. Она узнала про Алёшу. И ушла. Мол якобы навсегда. Зачем? Почему? Видимо, возомнила в Коле сволочь. Если Николай не распространялся о своём предыдущем браке, то стоит ли воспринимать это как подлость, опасность для их нынешней семье или предательство? Он попробовал спросить ее об этом. Но толкового внятного ответа получить так и не удалось.
Вот странная штука - жизнь. Выходит, что приличной зарплаты, что он приносил в дом мало. Выходит, что семья держится не только на крепкой финансовой основе.
Он думал об этом, невольно глядя на дома в округе и переполнялся завистью к тем людям, которые могут прийти вечером домой: в свою семью. Николай находил их счастливыми. И сейчас он завидовал им, матерясь, запивая свою печаль пивом и вспоминая статистику, гласящую что две трети всех молодых семей разводятся именно из-за денег (точнее, их отсутствия). Видимо он оказался третьей третью. Двадцать девять лет и уже две разрушившиеся семьи лежали за спиной. Оглядываясь назад, хотелось вернуть те ушедшие счастливые моменты, что ушли от него навсегда.
Скоро придут собутыльники. Им нравится такой друг как Николай. Николаю такие люди были раньше пренеприятны. Теперь все изменилось. Находясь с ними, его собственные печали казались несерьезными, незначительными. Коля радовался, что он не такой как эти работяги, пашущие без особых надежд и перспектив. Перспектив у этих людей не было вовсе не потому что они не имели образования или желания трудится. Просто в них не хватало предприимчивости, суетливости. Торжествовала некая инфантильность. Каждый, как Санька, так и Мирон, Сергей, хотели бы, чтоб их жизнь в один прекрасный день изменилась. Но делать что-то для таких перемен никому из них, наверное, просто не приходило в головы. И тем не менее именно за эту недалекость и беззаботность Николаю нравились эти люди.
Да и они любили его, радовались при каждой с ним встрече. Наверняка, потому что он умел слушать и почти что не говорить о своих проблемах, словно бы забывая или не имея их. Быть может, из-за того, что у него частенько отыскивалось что-то вкусное и можно было заночевать. Да и без заслуг (просто так) не любить человека, что владеет уютной трехкомнатной, в "новостройке" просто нельзя.
Больше всех, как и всегда, страдал ребенок. Алешка жил с мамой. Папу мог видеть один или два раза в месяц. Они вместе проводили день. Папа словно старался купить его ласку, внимание, расположение, балуя разными игрушками, аттракционами, вкусностями и безделушками. Он скучал за папой. Мама просто обходила того в разговорах, будто не признавая его существование.
Мальчонка ходил в школу и очень тяжело переносил неполноту своей семьи. Он страшно не любил английский язык. Не любил не потому что у него не выходило говорить или он не справлялся с программой, а из-за того, что именно Ирине Леонидовне (учительнице английского) чаще всего нужно было рассказывать про свою семью, бабушек, дедушек, родителей. Алешка, сидя в своем третьем классе был влюблен. Но про это он вряд ли кому-нибудь осмелился бы рассказать. Просто потому что он ждал от любого взрослого насмешки. А в то же время Оле он тоже нравился.
Как-то она пригласила его к себе в гости. Мальчишка был воспитанным, а потому обедать у одноклассницы было как-то стыдно, боязно. Но он согласился. Радостно было посмотреть как живет Оля, на ее сиамского кота (он так понял что это такая порода) с синими глазами. Звался он Германом. Этот кот был любимцем Олиной бабушки. Девочка даже как-то сказала, что бабушка любит кота больше всех на свете. Но она не ревновала. Оля немного боялась Германа. Еще в первом классе она часто приходила с поцарапанными руками, а как-то даже и с лицом. У нее до сих пор остался маленький след от когтя на левой щечке. Вот тогда-то Олины родители и уговорили бабушку отрезать коту когти. Оля потом рассказывала о том, что кот болел после операции, что потом он, как будто бы разучился ходить и долгое время смешно и неумело перебирал лапами по полу. Но зато после - он перестал царапаться. Стал еще больше сердитым. Мог очень крепко укусить.
Кота Алеша увидел. Равно как и бабушку. Она мальчику не понравилась. Холодная сердитая старушка с огромной родинкой над правым колючим глазом. От ее волос, одежды, тела шел запах сигарет, таблеток и чего-то еще. Мальчик не понимал что это запах слабого тела, старости. Не понимал, но чувствовал. У детей часто так получается - не понимают, а чувствуют.
Долго-предолго смотрела она на мальчика, пока он и Оля уплетали суп с котлетами. А потом как будто не выдержала. Стала задавать Алеше много-много вопросов, на которые совсем не хотелось отвечать.
Но сейчас Алешка собирал портфель. Клал дневник, тетрадки, учебники, пенал с ручками, карандашом, линейкой. Собирал и не знал что его отец попивает пиво, сидя на балконе. Что думает о нем.
Мальчик был уверен, что скоро они увидятся и ему с папой снова будет весело. А еще было бы здорово позвать на прогулку Олю. Показать что у него действительно есть папа. Что этим папой можно гордится, что он может утереть нос многим другим папам: того же Пашки Лихачёва или Вовки Сафронова.
Николай покачал головой. Отложил бутылку. Это уже третья за вечер. Голова легко кружилась. Он потянулся, пытаясь отогнать мысли о сыне. Чувство того, что он - нехороший отец никак не покидало. Противное, гадкое, мокрое (словно полное детских слез) чувство. Наверное, завтра с мальчиком нужно провести день. Эх, хороший веселый умный сын. Как обидно, что Тоня (первая жена) не дает с ним видеться хотя бы немного чаще. Думает, наверно, что коль я не общаюсь с ней, то и с ребенком не хочу. Неправа она. Дуреха!
Он взял пустую бутылку. Взвесил ее в руке и бросил вниз, с балкона. Сейчас придут собутыльники. Не выпивать же все к их приходу. И так ведь пьяный.
Внизу раздался взвизг разбивающегося стекла. Это бутылка разлетелась на куски, врезавшись в асфальт. Николай привстал посмотреть куда та упала и в груди больно кольнуло. Наверное, так колит пробудившаяся совесть.
Внизу, склонившись над коляской, стояла бледная молодая мать. Она уже звонила в скорую помощь. Николай знал что один из осколков попал прямо в коляску. В совсем масенького ребеночка.
Впереди Николая теперь ждали не собутыльники, а серьезные разбирательства. Над головой висело уже совсем потемневшее небо, начавшие зажигаться звезды, диск растущей луны. Все они с немым укором смотрели на Колю. Он вышел в комнату и стал одеваться. Нужно было хотя бы немного помочь матери. Хотелось надеяться, что ни в чем не виноватый ребеночек будет жив.