В дремучем лесу, посреди бурелома,
 На бреге сибирской широкой реки,
 В стенах деревянного старого дома
 Живут одинокой семьёй старики.

 Нет старому сил выходить на охоту -
 Не целит ружьё в одряхлевшей руке.
 Лишь изредка птичек дурных по болотам
 Наловит на ужин в умелом силке.

 Он больше лихою рукой не разносит 
 Дрова колуном на заросшем дворе,
 А хворосту к дому неспешно наносит,
 Чтоб печку топить по осенней поре.

 Старуха по дому не бегает резво,
 Не варится каша сама по себе.
 Сготовивши ужин и хлеба нарезав
 Ждёт мужа и слушает ветер в трубе.

 Холодной зимой, как заплачется вьюга,
 Сидят вечерком у зажжённой свечи
 И, ласково жмурясь, глядят друг на друга,
 Не скушно им так возле тёплой печи.

 Как солнцем весенним река заискрится,
 То сядут рядком на замшелом бревне.
 Как в юности, снова старик прислонится
 Седой головою к любимой жене.

 Живут добродушно, судьбе не пеняют
 Старик со старухою в доме своём.
 Друг друга часы незаметно сменяют,
 Размеренно день пробегает за днём.

 За месяцем месяц идёт чередою,
 Покажется редко какой человек.
 Уж много покрыто волос сединою,
 Друг с дружкой они коротают свой век.

 Но то ли весенней порой беззаботной,
 А то золочёным осенним деньком,
 По пояс измазанный жижей болотной,
 Приходит туда человек с рюкзаком.

 В тот час старички всю работу забросят
 И выйдут к заросшей тропинке лесной:
 "Сыночек! Родимый! Да где ж тебя носит?"
 "Да будет, старуха! Здорово, родной!"

 Обнимутся слёзно, друг друга целуют,
 Уж прежняя сила влилась в старика,
 Старуха стряпнёю сыночка балует,
 Хлопочет у печки, как в детстве, легка.

 Попарятся в баньке. Под веником свежим
 Покрякают дружно и сын, и отец.
 К закуске огурчиков свежих нарежут
 И сядут за праздничный стол наконец.

 Наполнят стаканы, за здравие выпьют,
 До ночи душевный пойдёт разговор.
 Без устали песнями, шутками сыплют,
 Опять сердце греет им юный задор.

 Любуясь сыночком, хмелеют счастливо,
 На лицах усталых улыбка цветёт.
 Старуха старинную песню тоскливо
 Затянет и медленно, тихо споёт.

 Устанут под вечер, слегка притомятся,
 Несвязною станет весёлая речь.
 Пред сыном, смущённо смеясь, извинятся,
 Взберутся вдвоём на широкую печь.

 А сын ещё долго с печальной улыбкой
 Сидит неподвижно, не смежит глаза,
 И в пламени свечки, неясном и зыбком
 Бежит по щекам за слезою слеза.

 И в домике древнем, седом и замшелом
 Не стихнет неделю живой огонёк.
 Со всяким тяжёлым нестарческим делом
 Легко управляется милый сынок.

 Но время подходит, пора отправляться.
 Всё чаще на сына находит печаль.
 Глубокою ночью, не в силах прощаться,
 По тёмной тропинке уходит он вдаль.

 Но кто сердце матери чуткой обманет?
 Не дремлет сердечко, тревожно стучит.
 Уж знает она, что сынок её встанет
 И в путь соберётся при свете свечи.

 Как двери дубовые скрипнут негромко,
 Тогда лишь вздохнёт и поплачет немножко,
 И будет молиться всю ночь пред иконкой,
 Крестя что-то слабой рукою в окошко.

        ---
 В дремучем лесу, посреди бурелома,
 У берега тихой, широкой реки,
 В стенах обветшалого, старого дома
 Вдвоём одиноко живут старики.



01.1999