Идеология Белого движения в оценках митрополита Вениамина (Федченкова)
Среди мемуаров участников Белого движение своё особенное место занимает книга митрополита Вениамина (Федченкова) (1880 - 1961) (1880 - 1961) 'На рубеже двух эпох ('Россия между верой и безверием')'[1]. Немного об авторе мемуаров. Митрополит Вениамин (в миру - Иван Афанасьевич Федченков), родился 2(14) сентября 1880 года в селе Ильинка (Вяжли) Кирсановского уезда Тамбовской губернии. Отец - Афанасий Иванович - был крепостным крестьянином, затем служил там же конторщиком. (Как видим, никакого аристократического происхождения у владыки не было). Начальное образование получил в земской школе в селе Сергиевка Кирсановского уезда, затем два года проучился в Кирсановском уездном училище (1891-1893). Далее обучался в Тамбовском духовном училище и духовной семинарии. Затем окончил Санкт-Петербургскую духовную академию.
Окончив в 1907 году Санкт-Петербургскую духовную академию со степенью кандидата богословия, был оставлен при ней профессорским стипендиатом по кафедре Библейской Истории. Пострижен в монашество 26 ноября 1907 года, в канун празднования в честь иконы Божией Матери 'Знамение'.
В 1910-1911 годах отец Вениамин исполнял должность доцента Санкт-Петербургской духовной академии. В декабре 1911 года - назначен ректором Таврической духовной семинарии. В том же году был возведён в сан архимандрита. 26 августа 1913 года архимандрит Вениамин возглавил Тверскую духовную семинарию. В 1917 году был членом Поместного Собора Православной Российской Церкви и участвовал в избрании на Патриарший престол святителя Тихона, которого глубоко чтил. Не могу не отметить, что среди духовных наставников будущего митрополита были великие учителя: святой праведный Иоанн Кронштадтский, старец Нектарий Оптинский, Валаамские подвижники. Владыка состоял в переписке и с преподобным Силуаном Афонским.
Владыка Вениамин был активным участником Белого движения, после поражения белых жил в эмиграции, но позднее восстановил связь с Русской Православной Церковью Московского Патриархата (РПЦ МП) и после войны вернулся в СССР.
Таким образом, ценность этих воспоминаний заключается в нескольких важных аспектах, связанных с судьбой и мировоззрением автора. Во-первых, книга была написана не только непосредственным и активным участником Белого движения, но и церковным иерархом, что предопределяет её особую значимость при изучении идеологических и духовных основ Белого движения.
Во-вторых, владыка Вениамин во времена власти П. Н. Врангеля в Крыму возглавлял военное духовенство Вооружённых сил Юга России (с 11 мая 1920 года - Русской Армии) и был Епископом армии и флота. Следовательно, он стал первым более чем за 200 лет и единственным за время Гражданской войны архиереем, официально возглавившим русское воинское духовенство.
В-третьих, находясь в эмиграции, митрополит Вениамин принял участие в организации Русского всезаграничном церковного собора, положившего начала существованию Русской православной церкви за границей, но позже признал декларацию митрополита Сергия, проявил верность Московской патриархии, стал экзархом РПЦ МП в Америке, и, как уже говорилось, как вернулся в СССР, занимал ряд высоких церковных должностей. Закончил свою жизнь владыка в Псково-Печерском монастыре.
Наконец, в-четвёртых, митрополит Вениамин писал свою книгу воспоминаний, начиная с 1940-х годов, т.е. спустя два десятилетия, прошедшие после поражения белых в Гражданской войне. В этот период он смог более глубоко осмыслить Белое движение, его идеологию, причины поражения. В своей книге владыка, на наш взгляд, дал достаточно взвешенные оценки, что предаёт этим воспоминаниям и наблюдениям особую ценность.
Наиболее важные и интересные впечатления и оценки митрополита Вениамина о гражданской войне содержатся в главе 'Белое движение'. Начиная свои размышления о 'красных' и 'белых', архиерей описывает своё понимание противоборствующих движений, символом которых стали эти цвета. '"Красное" обозначает психологический напор, фанатическую веру, пламенную энергию, революционную страсть, стремительную силу, безумный пафос, против которых трудно стоять иной психологии... "Белое же движение", как и всякие контрреволюционные движения, было не народно-классовое, а интеллигентско-буржуазных небольших классов. Психология его была не восстановление в общем прошлого, а защитно-мирная. Цели были - восстановление в общем прошлого, а не создание нового. Можно сказать, "белое движение" было остатком петербургского периода истории XVIII-XIX веков. И даже самое имя "белый" было слишком мирно для момента. Это была больше идея, чем страсть, больше долг, чем сердце, больше теория, чем жизнь, больше принцип, чем сила, больше мир, чем война.
Потому я и говорю: в самом имени предсказан был наш конец.'
Размышляя о принципах Белого движения, митрополит обращает внимание, что оно не имело 'не только подробной политико-социальной программы, но даже самые основные принципы были не ясны с положительной стороны'. Не имело движение и сколь-нибудь ярких лозунгов, а те, которые были, по мнению архиерея, не были сильными и не увлекали народ.
Таким образом, митрополит отмечает главную слабость идеологии 'белых' - отсутствие яркой и позитивной созидательной программы, способной увлечь массы. 'Можно сказать, что наше движение руководилось скорее негативными, протестующими мотивами, чем ясными положительными своими задачами... Мы боролись против большевиков - вот общая наша цель и психология'. Итак, самая сильная сторона идеологии белых - антибольшевизм, но это в тот момент не было достаточно, чтобы завладеть умами и сердцами большинства населения страны.
Касаясь всё-таки имеющихся политических лозунгов Белого движения, митрополит Вениамин выделяет несколько позиций и объясняет их значение. Знаменитый лозунг 'За великую единую неделимую Россию' означал, что белые против сепаратизма окраин, но, по мнению архиерея, лозунг не нёс социально-политическую основу. 'Ведь и большевики могли бороться, и боролись, и успели за "единую великую, неделимую" страну. Но какую? Разве ту, за которую боролась Белая армия? Конечно, нет'.
Лозунг "За Россию" имел, по мнению, владыки, больше позитивного смысла. 'Этим говорилось, что мы против интернационализма (который тогда неверно смешивался с масонством, против коего боролась и сама советская власть, как видно из судебных процессов во время "чистки") - за национализм. Но большевики с большим правом могли отвечать, что и они за нации, но без угнетения, а за свободное развитие их в едином, но свободном союзе'. Таким образом, автор мемуаров определённую слабость лозунгов и пропагандистских позиций белых.
Перспективы политического развития России для участников Белого движения также были не вполне ясными. И митрополит Вениамин это подтверждает. 'Что касается политического строя, - пишет он далее, - то он был неясный, "не предрешенческий": вот покончить бы лишь с большевиками, а там всё устроится. Как? Опять Учредительное собрание, прежде разогнанное Железняком? Нет! Об Учредительном собрании и не упоминалось. Что же? Монархия с династией Романовых? И об этом не говорилось, скорее этого опасались, потому что едва ли народные массы воротились бы к старому. Конституция? Да, это скорее всего. Но какая, кто, как - было неизвестно. В общем же можно было лишь догадываться, что идёт движение за реставрацию каких-то форм старого строя. Это, разумеется, многим из нас нравилось как привычное, своё, известное'.
Столь же туманно рассматривались белыми и важнейшие социально-экономические задачи. В основном шла речь 'о восстановление собственников и собственности. Ничего нового при генерале Деникине не было слышно. А народ всегда думал о земле'. Немного изменилась ситуация в земельном вопросе при Врангеле, но решение о передаче земли народу и выплате государством возмещения владельцам было явно запоздалым, и никого особенно не вдохновило: крестьяне уже фактически владели этой землёй.
Не совсем просто можно оценить и роль религии в идеологии Белого движения. Действительно, белые считались странниками религии, в первую очередь, конечно, Православия. Вместе с тем, автор мемуаров замечает, что 'у многих эта вера была прохладная, как проявление традиции, старого быта ушедшего строя и, конечно, как противоположение безбожным большевикам. Это была, так сказать, одна из официально-государственных форм "белого движения". А попадались и открытые атеисты... Однако не в них дело, а в целях движения вообще: оно не ставило себе задачей защиту веры'. К сожалению, это свидетельство владыки подтверждается и другими авторами. Равнодушие к религии было общей болезнью всей тогдашней правящей элиты и, особенно, интеллигенции[5]. Это отмечает владыка Вениамин и в другой своей книге[2, с. 34.]. Ещё более страшно, что эта 'холодность веры' затронула духовные учебные заведения, и, отчасти, православное духовенство[3, с. 24-27],[4].
Что же было главным, что воодушевляло Белое движение? Вот ответ митрополита Вениамина. 'Старыми традициями: великой Россией, национализмом, собственностью. А ещё? Ненавистью к большевикам, которые шли по новым социальным путям или понимали старые иначе. Всё это наше и слилось около одного главного имени "Россия" - в общем, прежняя. А нас, верующих, гнала в это движение и борьба большевиков против религии - тайная или явная.
Но при всём этом, безусловно, должно отметить, что в Белой армии и большой дух жертвенности, не за корысть, не за собственность даже, а за Родину, за Русь вообще. Кто не примет этого объяснения, тот не может понять "белого движения"! Большевики казались губителями России. И честному русскому нужно было бороться против них! <...>
Если же сравнить участников Белой армии с теми, которые остались у большевиков в тылу, притаились или приспособились к ним, то, несомненно, белых можно считать героями, которые всё же отдавали жизнь свою. Пусть мы ошибались, пусть не понимали ещё многого, но субъективно белые заслуживают исторического признания как люди, любившие Родину и павшие за неё жертвою'.
Итак, несмотря на все слабости Белого движения, митрополит оценивает их как героев в сравнении с теми, кто просто приспособился к новым большевистским реалиям. Поскольку эти люди готовы были жертвовать всем ни за какие-то поместья и имущества, как внушала красная пропаганда, а прежде всего за своё понимание исторического развития России.
Размышляя о поражении Белой армии, митрополит Вениамин главную причину видит в том, что 'наша армия была не народная. Хотя народ и пропустил белых через себя, как сито, но сзади, и с боков, и спереди были не друзья их, а или враги, или чужие. И потому это окружение большевиков было, по-моему, призрачное. По географическим картам было забрано много, но всё это держалось на небольших вооруженных отрядах тоненькими ниточками'.
Не скрывая негативных фактов о деятельности белых, автор воспоминаний подчёркивает, что не эти факты были определяющими в Белом движении. 'И не нужно, пожалуй, бросать камнем во всё движение, - пишет митрополит, - а признать моральную ценность его как такового, независимо от принципов и результатов. Это будет правильная историческая оценка, а не партийно-пропагандная. И большевикам нужно уважать врагов своих. Это честно и благородно будет для первых и правильно, заслуженно для вторых. Нельзя забывать, что и белые, и красные желали добра одной и той же стране, своей России! Только пути были разные'.
Конечно, митрополит Вениамин не ставил себе задачу всесторонней оценки действий 'красных' и 'белых' в Гражданской войне. Более того он совершенно, очевидно, проявил большую осторожность в оценки поведения 'красных' в годы Гражданской войны, хотя кое-что из того, что ему самому пришлось пережить в застенках ЧК в книге нашло отображение. Владыка в своих мемуарах обошёл стороной важнейший вопрос - вопрос ВОИНСТВУЮЩЕГО БЕЗБОЖИЯ, воцарившейся на Руси власти большевиков. Да, 'белые' были холодны в веры, их поработила либеральная идеология, они не имели ярких лозунгов и идей, но, по крайней мере, они понимали ценность исторической России, её культуры и традиций.
'Красные' же пытались построить земной 'рай' без Бога по псевдорациональным марксистско-ленинским схемам. И этих схемы потребовали террора и массовых репрессий в отношении целых слоёв населения России, в частности, духовенства, о чём владыка, конечно, не мог не знать. И как бы не желали большевики 'добра России' (цитирую митрополита Вениамина), их утопический проект в исторической перспективе был обречён. Первоначально они рассматривали Россию лишь как необходимую ресурсную базу для мировой пролетарской революции в ведущих индустриально развитых странах. Позднее они вынуждены были отказаться от провалившейся идеи мировой революции и даже восстановить в усечённом виде некоторые традиционные российские институты. Но безбожие как основа идеологии партии и государства осталось.
Наблюдения и размышления митрополита Вениамина (Федченкова) в его мемуарах - это интересные записки неравнодушного человека, более того православного архиерея и русского патриота. Эти воспоминания имеют несомненную историческую ценность, поскольку содержат важные оценки одного из духовных лидеров Белого движения. И не случайно, не скрывая недостатки и слабости этого движения, он видит за ним и высокую патриотическую идею служения России.
Список литературы
1.Митрополит Вениамин (Федченков). На рубеже двух эпох. - М.: Отчий дом. - 1994. - 447 С. [электронный ресурс]. - Режим доступа. - URL: http://azbyka.ru/otechnik/Veniamin_Fedchenkov/na-... (дата обращения 08.02.2016);
2.Митрополит Вениамин (Федченков). О вере, неверии и сомнении. - СПб.; М., 1992. - С. 34.
3.Сизов С.Г. 'Двадцатый век - не для камина': Историческая реконструкция судьбы репрессированного литератора Бориса Леонова: монография.- Омск: Изд-во ОмГПУ; изд. дом 'Наука', 2008. - 412 с.
4.Сизов С.Г. Орловская семинария и мировоззрение её воспитанников в предреволюционные годы // Классическое гуманитарное образование: история и перспектива. Материалы Всерос. научно-практ. конф., посвящ. 200-летнему юбилею Симбирской классической гимназии. Ульяновск, 19-21 ноября 2009 г. - Ульяновск: Изд-во 'Корпорация технологий продвижения', 2010. - С. 463 - 472.
5.Сизов С.Г. Революционные идеи семинаристов и детей священников. Конец XIX − начало XX вв. // Вопросы истории. - 2009. - ? 7. - С. 139 - 144.
08.02.2016, Омск